Текст книги "Мы своих не бросаем"

Они шли по дороге с твердым покрытием, над которым время и стихии были не властны. Ветер гонял мусор, кое-где попадались большие камни, неведомым образом оказавшиеся здесь. Сама дорога была безлюдной. По обочинам на кривых деревьях сидели большие нахохлившиеся птицы.

– Падальщики, – показав на них взглядом, пояснил старик. – Их не бойся. Иди ближе к обочине, я первым, ты вторым, а внучек последним пойдет, – подсказал старик, когда они вышли за ворота поселка. – Если что, можно будет залечь в канаве и спрятаться.

Их проводил подозрительным взглядом помощник шерифа, стоявший у открытых ворот, но промолчал.

– А не боишься, что будет буря? – спросил Щетина, поглядывая на небо, затянутое темными низкими тучами.

– Бури не будет, – спокойно ответил Рамсаул. – У меня свой инструмент определения непогоды.

– Да? Это какой же? – спросил Щетина и погладил Самсула по голове. Мальчик все это время шел позади, но сейчас подошел ближе.

– Когда приближается буря, у меня начинает ломить кости. А сейчас они не болят, – засмеялся старик.

Несмотря на возраст, он шел широко, уверенно. Шаг был пружинистый, как у человека, привыкшего к долгим переходам. Щетина подстраивался под его манеру передвигаться.

Они прошли лиг пять или шесть, и перед ними открылись развалины небольшого поселка.

– Вот здесь и заночуем, – проговорил старик.

Они прошли вглубь поселка.

«Словно его бомбили с воздуха», – разглядывая развалины домов, подумал Щетина.

Старик остановился и огляделся. Щетина сделал то же самое. Везде царила разруха. Ничего живого в поселке не наблюдалось. Не было даже падальщиков. Самсул сбросил свой мешок и побежал к одинокому зданию, стоявшему посреди площади. Было оно высотой в три этажа, без боковой стены, и в проеме виднелась разрушенная лестница. Ее обломки валялись грудой камней внутри. Часть обломков вывалилась наружу, на площадь.

Мальчик ловко вскарабкался по отвесной стене дома, цепляясь за одному ему видные выпуклости, и скрылся в окне.

– Пошли. – Старик слегка подтолкнул Щетину в спину.

Они вошли в здание и увидели свисающую веревку с узлами. Наверху довольно скалился мальчишка.

– Давай залезай, Щетина, – улыбнулся старик, довольный произведенным впечатлением. – И поможешь подняться мне.

Щетина поплевал на руки и, упираясь ногами в стену, легко поднялся по веревке на второй этаж. Старик обвязал себя за пояс и крикнул:

– Тащите!

Щетина и мальчик, напрягаясь, потащили Рамсаула наверх. Тот как мог помогал – упирался ногами в стену, подталкивая себя, хватался руками за выступы и ямки и вылез наконец.

Щетина, сидя на краю, отдувался.

– А как вы одни сюда залезаете? – спросил он усевшегося рядом Рамсаула.

– Да никак. Одни мы сюда давно не лазим. А вот с тобой можно. – Он широко улыбнулся. – Сейчас посидим, отдохнем, а внучек посмотрит, идет ли кто за нами или нет. Есть у меня смутные подозрения на этот счет. Самсул, марш на наблюдательный пост.

– Дед, а можно я с собой лепешку возьму?

– Нет, нельзя. Есть будем вместе.

– Дед, а дед…

– Ступай быстро, а то спать ляжешь голодным!

В голосе старика послышались стальные нотки, и мальчика как ветром сдуло.

– Строго ты, – проворчал он.

– Как меня воспитывали, так и я воспитываю, – равнодушно отозвался Рамсаул.

Вскоре внизу появился мальчонка.

– Дед, – громким шепотом сказал он, – там трое идут по нашим следам. Не крысы и не дикие. Охотники или крысоловы. Точно не разглядеть, темно.

– Охотники? Им-то что нужно! – удивился старик. – Пошли поглядим.

Он оперся на плечо Щетины и поднялся. Прошел к выступу стены. Старик долго всматривался в темные силуэты и, когда они вышли из тени развалин, пробурчал:

– Это не крысоловы. Это банда Гунтера Потрошителя. Крутые ребята против новичков. Беспредельщики. Видимо, наживу почуяли. Ну ничего, преподадим им урок. – Он хитро посмотрел на Щетину. – У тебя игл для игольника много?

– Хватает, – неопределенно ответил тот.

– Надо, чтобы они остались в этих ребятах. Когда за ними придут их сообщники и увидят, что они убиты иглами, от нас тут же отстанут. Они с серьезными людьми не связываются. Шакалы. Падальщики. Но жестокие.

– А мы, значит, будем в их глазах серьезными людьми? – усмехнулся Щетина.

– А как же! Те, кто имеет здесь такое оружие, люди очень серьезные. Они на всякий случай будут обходить нас стороной, я эту породу знаю. Мало ли кому ты тайно служишь, раз имеешь такое оружие. Только не убивай их сразу. Мне надо будет этих следопытов расспросить, сами они за нами пошли или наводку кто дал. Ухватил мою мысль?

– Ухватил, – прошептал Щетина, так как молодчики вышли на площадь перед домом, в котором они прятались, и могли их услышать. Вверх они не смотрели, замерли у стены.

Щетина почти не целился. Нейросеть все сделала сама. Навела руку, сделала поправку на ветер, и он три раза нажал на спуск. Три еле слышных свиста раздались в тишине, и воздух огласили вопли раненых. Рамсаул лихо, как заправский альпинист, первым спустился по веревке вниз. К удивлению Щетины, бандиты даже не думали о сопротивлении. Они побросали дубинки и корчились на каменных плитах площади. У всех были перебиты кости голени, открытые края рваных ран заливала кровь. Щетина спускаться не стал, он с интересом смотрел на местные методы допроса с пристрастием, а заодно контролировал пространство.

Рамсаул подошел к первому, быстро нагнулся и вонзил кинжал в рану. Раненый взвыл громче и попытался отмахнуться рукой, но старик выпрямился и проявил неожиданное проворство и умение. Он поднял ногу, блокировал удар и той же ногой ударил бандита в лицо. Тот захлебнулся криком. Старик вновь быстро присел и, воткнув нож, провернул его в ране. Бандит заорал и потерял сознание.

Рамсаул меж тем поучал внука:

– Смотри, Самсул, нож в ране – это больно, но еще больнее будет, если ты вот этим оселком для правки кинжала начнешь стачивать зубы. Тогда допрашиваемый расскажет все, что знает.

Рамсаул посмотрел на второго бандита, который не спускал с него глаз. В руке он держал дубинку, которую поднял, и готов был драться за свою жизнь.

– Ты же не хочешь умереть со стертыми зубами, правда? Ты хочешь легкой смерти, – тихим, почти добрым голосом произнес старик. Его голос и поза готового броситься в атаку бойца резко контрастировали друг с другом. – Отложи дубинку, и поговорим.

– Не подходи! – Бандит угрожающе взмахнул своим оружием.

Щетина выстрелил и перебил бандиту руку. Дубинка выпала, а бандит заорал сильнее. Увидев, что старик поднялся и направился к нему, он попытался отползти.

– Ну куда ты денешься, шакаленок, с перебитой рукой и ногой? Тебя найдут и живьем съедят гурами. Ты хочешь такой смерти? – Старик присел рядом с бандитом.

Третий лежал смирно и даже не стонал, он и дышал через раз, с ужасом глядя на старика.

«А старик мастер психологического давления и не такой немощный, каким хочет казаться», – подумал Щетина. То, как тот спустился по веревке, как парировал удар, показывало Щетине, что Рамсаул мастер-боец, немолодой, подрастерявший силы, словно бывший спецназовец, который все проделал не задумываясь, на рефлексах, отточенными на тренировках приемами.

– Я все скажу, – простонал раненный в руку и ногу бандит. – Не убивай! Нас послал Черепушка, помощник Потрошителя. Мы должны были выследить вас, напасть ночью и захватить.

– И зачем это было нужно Гунтеру?

– Гунтер ничего про это не знает. Черепушке вас заказал Красавчик, управляющий трактиром. Он сказал, что у вас много серебрушек после выигрыша на арене. И что вы немощные старики, неспособные оказать сопротивление.

– Да-а? Даже так сказал. А вы что, на арене днем сегодня не были?

– Нет, мы пришли в поселок под вечер. В трактире к нам подсел Вертлявый и сказал, что у Красавчика для нас есть дело. Красавчик подрядил Черепушку, тот послал нас. Вот… я все рассказал.

– Черепушка потому и зовется Черепушкой, что у него мозгов нет. Есть только живот безмерный, сила, как у быка, и лысый пустой череп, – покачал головой старик. – Как вы могли подумать, что немощных стариков с выигрышем выпустят из букмекерской конторы? Разве такое бывало? Вас, как шлемазов, подставил Красавчик. Он знал, что один из нас благородный дон, и решил вашими руками его убрать.

– Благородный дон? А кто?

– Щетина Вепря. Он сегодня убил в схватке Русара и получил это благородное звание. А еще он мастер, техник-ремонтник, и управляющий трактиром хотел его себе оставить в услужении, а когда тот отказался, решил отомстить. И надо же, нашел дурней! – Старик осуждающе покачал головой. – Гунтеру в поселке теперь лучше не появляться, доны ему этого не простят.

– Бродяга, – почти плача, проговорил бандит, – мы просим прощения и готовы откупиться. С гнидой Красавчиком мы разберемся, обещаю.

– Да я что, – отмахнулся старик. – Я уйду, а вот вы останетесь на корм хищникам. – Он поднялся и скрылся в доме.

Утром Щетина выглянул в окно и увидел, как за камнями притулились трое.

– О! – сказал он и махнул рукой старику. – Подойди.

– Чего? – спросил, зевая, Рамсаул.

– Смотри, бандиты живы.

– И что?

– Ты говорил, что их хищники сожрут.

– Тут самые опасные хищники – это люди, – безразлично произнес Рамсаул и отошел. – Так, попугал просто.

– А почему он назвал тебя Бродяга? – не отставал Щетина.

– Так меня раньше звали, – уклончиво ответил Рамсаул.

– Так ты личность известная, – усмехнулся Щетина. – Почему в живых их оставил и отступные не взял?

– За ними придут от Черепушки, и они расскажут, что их подставил Красавчик. Гунтер гораздо умнее Черепушки и понимает, чем грозит нападение на дона. А этот шакал умеет мстить. Но Черепушка думать не умеет, скор на расправу. Жаль, нас не будет в поселке, когда он начнет предъявлять претензии Красавчику. Вот будет хохма. Думаю, что управляющий на своем месте служит последний день. Хе-хе.

– А ты, оказывается, мастер интриги, – рассмеялся Щетина. – Ты чужими руками решил отомстить управляющему. Хитро придумано. – И он по-новому посмотрел на старика.

Во время завтрака он спросил:

– Мы куда вообще направляемся?

– Тут недалеко машинный двор. Наймем тачку и доедем с комфортом до первого племени. Ты же теперь не шлемаз какой-то, – засмеялся Рамсаул, – а благородный дон. Деньги у нас есть.

Машинный двор представлял собой большую мастерскую, окруженную бетонным забором. У ворот вышка, на которой был установлен станковый армейский огнемет. Очень старая модель, но весьма эффективное оружие. Струя огня бьет на пятьдесят метров, уничтожая все живое.

Рамсаул безбоязненно подошел к воротам и постучал о стальную рельсу молотком, висящим на цепи. Щель на двери в воротах открылась, и чьи-то глаза оглядели путников.

– А, Бродяга! – произнес человек за воротами. – Торговать пришел или переночевать? – Открывать ворота он не спешил.

– Нанять вашу колымагу до первого поселка.

– Нанять машину? – удивленно произнес голос. – Да ты клад нашел, видимо, или женился удачно на старости лет. Нет, подожди! Не говори! Я сейчас угадаю. Ты набрал рабов из новеньких и перепродал. А одного оставил себе.

За воротами раздался глухой смех и послышался шум отпираемого засова. Дверь, усиленная стальными полосами, отворилась. В проходе стоял бородатый толстяк с коротко стриженными волосами, в грязной майке и серых штанах, пузырящихся на коленях. Он продолжал смеяться и, отступив, пропустил путников внутрь машинного двора. На них, рыча, смотрели четверо больших псов, но не трогались с места и не нападали.

– С машиной будет задержка, Рамсаул, – закрывая за ними калитку, проговорил толстяк. – Все уже в разъездах, а одну починить не можем, нет нужных плат. Ты, случаем, не прихватил с собой чего-нибудь подобного из микросхем?

– Может, я посмотрю? – не давая ответить Рамсаулу, предложил Щетина.

– А ты кто? – Бородач перестал смеяться и уставился на него.

– Это благородный дон Щетина Вепря. Мой напарник, – представил Щетину Рамсаул. – Еще он мастер-ремонтник. Починил установку в трактире.

– Благородный до-он? – повторил встретивший их толстяк. – И за что получил это звание? За наладку системы очистки воздуха в трактире?

– Нет, Беер, он на арене прирезал Русара, перед этим… обоссав его.

Беер широко раскрытыми глазами уставился на Щетину. Затем вытер ладонь о штаны и протянул руку, которую Щетина пожал. Он помнил из истории этот старый жест приветствия.

– Добро пожаловать, дон, в наш машинный парк. Пойду хозяину сообщу радостную весть. – Толстяк повернулся, чтобы уйти, и, качая головой, произнес: – Надо же, обоссал Русара!

– Русар прирезал племянника хозяина машинного двора, – пояснил Щетине Рамсаул. – Ты, стало быть, за него отомстил. Конечно, племяш был не прав, он нагрубил Русару, за это и поплатился.

Им навстречу скорым шагом вышел бородатый сухонький старичок. Он цепким взглядом оглядел гостей.

– Это верно, что ты, – он ткнул пальцем в Щетину, – убил Русара?

– Было дело, – неспешно отозвался Щетина, разглядывая хозяина.

– И облил его мочой?

– И это верно.

– Как починим машину, отвезем вас бесплатно, дон. – Старик резко развернулся, направился было в гараж, но остановился. Повернул голову к гостям и спросил: – Ты, дон, еще и ремонтник? – Старичок был резок в словах и движениях.

– Могу попробовать помочь. – Щетина, наоборот, был сейчас неповоротлив и медлителен.

– Пошли.

Щетина не спеша, с чувством собственного достоинства прошел в гараж. Там стоял наземный флаер. Когда-то он мог летать и плавать, но сейчас от былого великолепия у него остались лишь колеса и энергетическая установка. Двери, поднятые вверх, были помяты. Электронный блок управления флаером был открыт. Щетина подошел и внимательно стал изучать схему подключения. Ничего сложного, плата для предпуска энергетической установки флаера не выдерживала нагрузки при запуске и автоматически отключала электронный блок управления. Там стоял мост резисторного резонатора с показателем пять и один, а надо минимум десять.

Щетина снял свой рюкзак и залез в техническое отделение. Оттуда достал коробочку и из нее – нужный резисторный резонатор. Срезал старый и к выходу, помеченному семеркой и девяткой, припаял молекулярным паяльником новый резонатор. Не закрывая крышку блока управления, сел в флаер и нажал кнопку пуска. Загорелось табло индикаторов, и сразу же огоньки один за одним погасли. Мелодичный женский голос произнес:

– Здравствуйте. Флаер к полету готов. Все системы работают в штатном режиме. Напряжение в сети сто двадцать денел[7]7
  Денел – единица измерения напряжения в сети, принятая в АОМ.


[Закрыть].

Щетина нажал кнопку запуска мотора. Энергетическая установка стала набирать обороты и загудела. Щетина вылез из кабины флаера и, улыбаясь, произнес:

– Все готово.

Параллельный мир. Планета Пранавар

Мы старались идти не спеша, чтобы не привлекать внимания. Из гостиницы вслед за нами повалил народ. Сначала поодиночке, потом тонкой струйкой. С криками, воплями люди метались по тротуару, обезумев от того, что им пришлось пережить, не понимая, что происходит и что надо делать. Раненые и здоровые, они толкались, ругались и плакали, взывая о помощи. Дальше их будет больше. Мне было ужасно жалко всех этих людей. Сердце, захваченное ледяным кулаком, сжималось в комок и ныло. Но что я мог сделать? Плесень обратно не загонишь, и время вспять не повернуть.

Как же глупо иной раз я поступаю… Я оглянулся на истошные крики.

– Постой! – остановил я своего напарника. – Давай перейдем улицу и посмотрим оттуда, что будет дальше.

– Это твоих рук дело? – спросил Жюль.

– Можно сказать и так. Я скормил тело вампира зеленой плесени, но не учел ее прожорливость и что она полезет в канализацию и обратно.

– Ты сумасшедший, – вздохнул мой друг. – Тебе об этом говорили? – Он покорно пошел следом. – Я уже сомневаюсь, стоит ли мне с тобой отправляться в твой мир. Если там все такие…

– Не переживай, – натянуто улыбнулся я, – не все.

– Точно?

– Не сомневайся, точно, – ответил я, постоянно оглядываясь на гостиницу.

Мы не успели перейти улицу, как из дверей выпорхнул вампир в своем обличье одеяла. Тут же приземлился и принял форму лурга.

– Вот же гад какой живучий, – вслух удивился я.

– Кто? – не понимая, о чем я говорю, спросил Жюль.

– Да второй вампир. Выбрался из гостиницы. Ты вот что, Жюль, сиди в том трактире, что напротив гостиницы, и жди меня. Я прослежу за кровососом. Если не приду через два часа, иди в трактир у музея и жди два часа там. Если не приду и туда, тогда… Вот тебе драгоценности, – я протянул ему цепочку с амулетом, снятую с шеи, – обменяешь их на дэрики и удирай с этой планеты. Назови мне адрес, где тебя можно будет найти.

Жюль остановился и почесал щеку.

– Найдешь меня на планете Ливенргот, в коллегии бардов. Если что, я там пока спрячусь.

– Надеюсь, что искать тебя мне не придется, – ободряюще улыбнулся я и хлопнул его по плечу. – Бывай! – И устремился за вампиром.

– Все, нашла! – вдруг проявила себя Шиза.

– Кого нашла? – не понял я. В этот момент я вышел в ускоренный режим и перешел дорогу в неположенном месте.

– Метку вампира. Она в твоей крови. Я сняла с нее все показания и могу сделать такую же на любом другом. Хоть на собаке. Но вот снять ее можно лишь с помощью заклинаний крови. Вернее, не снять, а выжечь. Примени какое-нибудь заклинание крови.

– Заклинание крови? – удивился я. – Какое?

– Ну не знаю, хоть исцеление, хоть «звездочки», только не заклинание массового поражения.

Не выходя из ускоренного восприятия, я надрезал руку и, собрав кровь в кулак, активировал заклинание, которое я по-простому стал называть «звездочки». Этим заклинанием меня хотела убить при первой нашей встрече Ильридана. Выбросил кровь в ближайший фонтан и поспешил уйти. Когда я вышел из ускорения, за моей спиной рвануло. Я оглянулся и увидел столб пара, поднимающийся над фонтаном. Люди в страхе разбегались от этого места.

– Метку я сняла, – довольно произнесла Шиза. – На кого будем ее вешать?

– Вон на того кота, – показал я на тощего, облезлого кота, трущегося об угол дома.

– Сделано. А зачем ты бежишь за вампиром?

– Э-э-э… – Я растерялся. В самом деле, метка снята, угрозы моей жизни больше нет. Так зачем мне тогда нужен этот кровосос?

Я остановился рядом с господином в дорогом костюме, которому открыл дверцу автомобиля водитель. Вышел в ускоренный режим и без затей обобрал этого джентльмена. Идентификационная карта и бумажник остались в моем кармане.

И тут до меня дошло, что моя заветная сумка осталась в номере. В рюкзаке Жюля. «Твою дивизию! – хлопнул я себя по лбу. – Какой я балбес! Там все, что мне нужно для путешествия по этому миру. И даже больше». Я рванул в гостиницу.

Возле нее было столпотворение. Из многочисленных окон здания выглядывали люди, прося о помощи. Но никто не собирался спасать тех, кого заперла разбуженная мной стихия. Нечто подобное уже происходило со мной в новом для меня мире. И тоже связано с канализацией. Только там масштабы были меньше.

– Еще бы! – вторглась в мои мысли Шиза своим язвительным голоском. – Ты же растешь, у тебя прибавляется мощи, только ума не прибавляется. Ты же не можешь не спасать, ты у нас герой. Ты, чтобы спасти одного, можешь погубить сотни.

Я в это время размышлял, как незаметно попасть в гостиницу. Шиза права. Жизнь в новом мире для меня складывается так, что вокруг себя сею смерть и боль. Догадываясь, что это неслучайно, я стал считать, что являюсь в руках Провидения каким-то странным, избирательным оружием. Но, быть может, я просто себя таким образом успокаивал, сваливая свои грехи на Провидение. Я уже давно в глубине своего многослойного сознания осознал, что ничего случайного в жизни не происходит. Наши сегодняшние шаги определяют наше будущее, и каждого ведет по жизни его предназначение. Но если мое предназначение – спасать и одновременно крушить, убивать, то мне это очень не нравится. Хотел ли я гибели людей в гостинице? Конечно нет. Но почему тогда так вышло?

– Почему ты не бросил Генри? Ты сделал из него ментального раба и решил, что несешь за него ответственность? – наезжала на меня Шиза.

– Тьфу на тебя еще раз. Отвяжись, мешаешь.

– Только это и можешь, солдафон! – В моих глазах возник красный разгневанный шарик, который загорелся и лопнул.

– Три раза тьфу.

Я уже понял, как попасть внутрь. Надо обежать гостиницу и войти с черного хода. Здесь так принято строить дома. Парадный вход для гостей и хозяев, а черный – для прислуги.

Я обежал здание и остановился у черного входа. Там, к моему облегчению, никого не было. Видимо, прислуга удрала через окна первого этажа. Зеленая жижа вылезла на невысокое крыльцо и булькала.

Через дверь не проберешься, надо через окно второго этажа, решил я и недолго думая, создав заклинание левитации, подтолкнул себя воздушным кулаком. Помня про пинок, который я получил над озером, силу вектора тяги уменьшил, а зря. Меня подбросило, и я, потеряв направление, врезался головой об стену. Цепляясь за каменные выступы и кляня свою неудачу, сполз на тротуар.

Ладно, первый блин комом. Добавлю силу в кулак. Я вновь испытал судьбу, но, видимо, что-то сделал не так, потому что меня, словно снаряд, забросило в окно второго этажа. Я пробил двойные стекла, влетел в комнату и хорошо приложился о потолок. И тут же меня выбросило в боевой режим. Весь пол номера был залит зеленой массой, и мне приходилось падать в нее. Я завис под потолком, вцепившись в люстру. Я не горел желанием закончить дни, как закончил бородатый вампир, поэтому попытался вновь создать заклинание левитации. Не тут-то было. Магического фона хватило лишь на два заклинания. Люстра еле держала меня, и, если бы не ускорение, я уже, наверное, был бы поглощен этими микроскопическими всепожирающими чудовищами. От отчаяния я прокусил руку и создал «кровавый туман».

Я не знаю, было ли это счастье на моей стороне, или, наоборот, судьба решила наконец избавить мир от меня, чтобы спасти остальных, но дверь открылась и в комнату заглянул человек с сигаретой во рту. Он, видимо, был в стельку пьян, потому что спокойно и невнятно пробормотал:

– И здесь… ик… то же самое… Ох и накурили… все в дыму. Где же… ик… мой номер? – и небрежно швырнул сигарету на пол.

Раздавшийся после этого взрыв оглушил меня и вышвырнул из здания на улицу. Что стало с бедолагой, бросившим злосчастную сигарету, я даже боюсь подумать. Мне самому было несладко: пролетев по воздуху и проломив ветви, я ударился о ствол дерева, где и остановил свой полет.

Пока я приходил в себя, под деревом состоялся короткий разговор.

– Ой! Смотри, Карел, этот дядя так же застрял на дереве, как и тот дядя, которого наш папа выкинул из окна маминой спальни. Может, это он и есть.

Я скосил глаза вниз. Под деревом, держась за руки, стояли и смотрели на меня мальчик лет восьми и девочка лет шести.

– Нет, Мара, тот был с длинными волосами, а этот лысый.

Я пощупал рукой голову и обмер: мои волосы, длинные и красивые волосы, полностью сгорели! От них остались одни обожженные пеньки. Одежда тоже висела на мне лохмотьями. А еще обиднее было то, что за выступом балкона, куда я не заглянул, находилась пожарная лестница. И отсюда, с высоты дерева, которое я обнимал, как любимую девушку, мне ее хорошо было видно.

Я спрыгнул с дерева и побежал к лестнице.

– И тот не мог бежать, – услышал я за спиной. – Его увезли в карете скорой помощи. А этот смотри как скачет.

– Но он же почти голый, как и тот, – тонким голоском проводила меня девочка.

Я добрался до лестницы и взобрался на второй этаж, прыгнул на балкон и заглянул в комнату, где произошел взрыв. Обгорелые стены, вывернутые оконные рамы и болтающаяся на одной петле дверь. Но вот плесени не было. Ее просто выжгло в мгновение ока. Из коридора в номер со страхом заглядывали люди, но не решались войти. Курильщик, что бросил сигарету, валялся на полу, не подавая признаков жизни. Рядом с ним у стены, зажав уши, сидели несколько человек, по-видимому оглушенные и контуженные взрывом. В коридоре плесени было мало, и в основном она находилась у дверей номеров.

На каком-то этапе своего роста она остановилась и не пошла дальше. Может, устремилась по канализации, где пищи больше, и теперь гуляет по городу под землей?

Я пошел к выходу на лестницу, ведущую на третий этаж. Увидев меня, обгорелого и оборванного, люди замолкали и расступались.

– Идите в номер, откуда я вышел, и спускайтесь через балкон по пожарной лестнице, – крикнул я, и они потянулись в номер.

Я прошел по лестнице и поднялся на третий этаж. Здесь людей было больше, а плесени меньше. Протолкнулся сквозь толпу к своему номеру. Дверь была открыта, но люди, видя плесень, туда не заходили. Плесень доползла до середины комнаты и остановилась. Ее края были уже серо-бурыми.

По-моему, она потихоньку отмирала. Людям, что теснились в коридоре, я сказал:

– Идите на второй этаж, там есть выход на улицу. Через пожарную лестницу.

Толкаясь и ругаясь, лурги поспешили вниз. Я со вздохом облегчения прошел в свой номер и подошел к шкафу. Там лежал нетронутый рюкзак Жюля, а в нем моя сумка.

Мне надо было переодеться. Я пошел по номерам и после недолгих поисков подобрал себе одежду. Взглянул в зеркало и выругался. На голове торчали обгорелые остатки волос. Голова, руки и лицо были черные от копоти. Я понимал, что это проделки Лиана, который почему-то стал относиться ко мне хуже и таким образом выражал свое неудовольствие. Или они с Шизой сговорились отомстить мне за то, что я их игнорировал.

– Вы, двое из ларца, одинаковых с лица! – сжав кулаки, мысленно закричал я. – Быстро приводите меня в порядок!

– Это он нам? – делано удивился дракон.

– По-видимому, – отозвалась Шиза. – А что ты кричишь? – обратилась она ко мне. – Здесь после применения магии крови появился слабый магический фон. Он, правда, быстро рассеивается, так что поторопись. Заклинание очищения идришей ты знаешь. А волосы отрастут.

– Отрастут, – проворчал я. Эти два интригана, по-видимому, решили таким образом бороться со мной. Не получается убедить словами – будут гаденько пакостить. Типа, может, студент одумается.

Я быстро сотворил заклинание очищения и посмотрел в зеркало. На меня смотрел новобранец, которого только что призвали в армию и его механической машинкой подстриг солдат-срочник. Сходство прибавлял рюкзак Жюля, что висел у меня в руке.

Накинув лямки на плечи и ругая двух бестолочей, что жили во мне и надо мной издевались, я поспешил на улицу. Но спокойно выйти из гостиницы мне не дали. Здание оцепили люди в сером и полицейские в черных мундирах. Я видел из окна, как всех бегущих из гостиницы останавливали и, не церемонясь, кого пинком, кого угрозами, не разбирая, мужчина или женщина, загоняли в большие грузовые машины с тентами. Операцией руководил знакомый мне ушастик. Рядом с ним стояли четверо огнеметчиков в закрытых комбинезонах, с ранцами за спиной и трубами в руках.

Значит, они знают, как бороться с плесенью, понял я и, выйдя в ускоренный режим, покинул гостиницу и направился в трактир, где меня должен был ждать Жюль.