Текст книги "Мы своих не бросаем"

Вот так началась наша служба, ни на шаг не приблизившая меня к потерянному сундуку.

Открытый космос. Планета Суровая

– Вот отречение Гаринды в пользу Брана Швырника. – Листиан Корданье с мрачным видом подал бумагу с гербом, невесело усмехнулся и отвернулся.

Бывший его подчиненный, который оказался главой агентурной сети на Суровой, взял документ, внимательно прочитал и остался доволен. Он достал сигарету и закурил. Удобно откинувшись на спинку кресла, иронично посмотрел на Корданье:

– Листиан, а почему невесел? Все получилось, ты выполнил свое задание… или почти выполнил.

Корданье увидел его взгляд и скривился.

– А, понимаю. Жаль расставаться с властью. – Мужчина открыто глумился над ним. – Но ничего, женишься и уедешь с молодой женой, детишки пойдут. Совсем другие заботы будут.

Корданье не сдержался, и лицо его передернулось, как от конвульсий.

– Что, не хочешь жениться? – засмеялся мужчина. И вдруг с него слетело всякое добродушие и налет веселости. – А придется! – твердо сказал он.

– Но… вы мне обещали…

– Обещал. Обещал и обещание выполню. Женишься, заберешь ее отсюда, а потом делай что хочешь. Можешь даже сюда вернуться. Опыт у тебя есть, возглавишь тройку агентов на станции. А теперь возвращайся к своей невесте и увози ее с планеты. Операция вступила в завершающую фазу, и помех быть не должно.

Корданье поднялся со стула и, не глядя на собеседника, вышел.

– Идут. И Бран с ними. Смотри, какую толпу собрали, – глядя на экран, проговорила Гаринда.

Сердце ее сжалось от стыда. Как она могла так себя вести? Дура! Какая же она дура! Бран шел бледный и сосредоточенный. Только взгляд – рассеянный, бездумно оглядывающий улицу – выдавал его наркотическое опьянение.

– Среди них нет главных действующих лиц, Гаринда, это все массовка, – ответил Карл. – Посмотрим, что они приготовили. Бран под наркотиками и остальные тоже.

Группа из тридцати человек прошла к телецентру и беспрепятственно прошла внутрь. Вперед вышел Бран и тихим, безжизненным голосом сказал поспешившему ему навстречу руководителю информационных каналов:

– У меня заявление для моих подданных.

– Ваших подданных?

– Да.

Группа поддержки зашумела.

– Тихо! – поднял руку один из пришедших. Он вышел вперед. – Мы требуем предоставить нам эфир! Мы инициативная группа жителей колонии, и мы выдвигаем свои требования.

– От имени кого вы говорите? Это первый вопрос, и второй – что за требования? Я хочу их услышать до эфира, – вежливо произнес руководитель информационных каналов.

– Мы говорим от имени всех колонистов. Нам надоела эта чехарда с властью приближенных Гаринды. Она дискредитировала себя в глазах людей своими порочными связями. Мы требуем назначить ее мужа графа Брана Швырника губернатором и хотим стать его подданными.

– Но мы все подданные ее высочества…

– Это ничего не меняет. У нас есть свой граф, мы живем на его земле и хотим быть его поданными. Пусть он остается подданным ее высочества.

– Ну хорошо, вам будет предоставлен эфир. Кто будет выступать?

– Сам граф.

– Проходите.

– Почему нет заводил, Карл? – с волнением спросила Гаринда. – Это все пешки.

– Они хотят управлять Браном из-за кулис.

– И что, Бран сейчас выступит с обращением к народу?

– Выступит. Но его будут слушать только в студии и в подвале, где засели агенты корпорации «Триатекс». По колонии это транслировать не будут.

– …Таким образом, я принимаю на себя всю полноту власти в колонии. Для вашего сведения называю кандидатуры вновь назначенного правительства. – Бран говорил спокойно и немного невнятно.

– Ну вот, теперь мы знаем всех действующих лиц, – потер руки Карл. – И все они с одной и той же планеты. Конечно, трудно просеять всех новоприбывших колонистов, и мы слишком опрометчиво действовали при наборе переселенцев, но ничего, мы это подправим. – Он кинул на Гаринду мимолетный взгляд. – Простите, мидэра, за мою настойчивость, но скажите, что вы будете делать в семейном плане? – спросил Карл, меняя тему. – Вы простите, что я вмешиваюсь… но ваши с Браном отношения переросли семью и сказываются на благополучии колонии.

– Не извиняйтесь, Карл. Я совершила много ошибок и осознаю степень своей ответственности. Моя личная жизнь стала достоянием общественности… Я поговорю с Браном, а потом приму решение. Я бы ушла с поста, но понимаю, что меня сейчас заменить некому. Бран не пойдет в губернаторы, у него характер не тот. А мне нужно исправить то, что я нагородила, вновь заслужить уважение граждан. Скажите, Карл, когда вы собираетесь производить задержание преступников?

– Да вот прямо сейчас, мидэра. У нас все готово. Нам нужно было вытащить Брана, и он сейчас находится под охраной. Мы отправим его в госпиталь на лечение вместе с остальными, кто был подвергнут наркотическому внушению.

– Хорошо, господин Штурбах… Карл. И спасибо вам. Я была не права в своих подозрениях насчет вас. Простите меня, если сможете.

– Без проблем, Гаринда, вы всегда можете на меня положиться.

Карл ушел. У него в планах была весьма интересная встреча.

– Все готово? – спросил он бойцов в тяжелом снаряжении, стоявших у входа в подвал одного неприметного дома.

Но на них он ставку не делал. Тот, кого они хотели брать, был очень опытным и опасным противником. Он мог решить уйти из жизни, а он нужен был Карлу живым.

– Брык, у тебя все готово? – мысленно спросил он.

– Готово, можете заходить, я запустил газ, как ты и хотел. Берите их тепленькими и помните, какую услугу вам оказал дядюшка Брык.

Карл усмехнулся. Брык брал на вооружение не только положительные черты людей, но и такие малоприятные, как самовосхваление и хвастовство.

– Вперед! – скомандовал он бойцам, и они вынесли двери с помощью вышибного заряда.

Быстро рассредоточились, взяли под контроль выход и помещения. Карл прошел в комнату и увидел сидящего за столом человека. Тот был парализован, но мог видеть и слышать.

– Привет, Морис! – засмеялся довольный Карл. – Я вижу, с некоторых пор ты подрос и не только за сестренкой в ванной подглядываешь. Ты сунул нос и к нам. Ай да Пруг! Ай да молодец! Как ловко ты меня в прошлый раз провел. Но не переживай, у нас будет время получше узнать друг друга.

Параллельный мир. Южный фронт

Первый выход в разведку и первый бой я запомнил хорошо. Нужно было выявить скрытые огневые точки станковых плазмометов и нанести на карту их места расположения. Но пробраться вперед можно было, лишь обойдя минные поля по оврагам. А на этих участках стояли камеры и были выдвинуты секреты квирсов.

В отличие от лургов у наших противников была четкая специализация. У их разведчиков были гибкие панцири, как костяная броня, умение передвигаться и действовать скрытно и способность чувствовать чужого по запаху. Они были, на мой взгляд, тупыми, но очень хорошо приспособленными для простых действий: учуять и захватить. Обмануть их еще никому не удавалось. Потому и потери среди разведчиков были велики даже по меркам этой войны.

Вся местность, по которой я полз, простреливалась минометным огнем. Наша тройка ночью выбралась на передний край.

– Ждите здесь, – приказал я Жюлю и Адвокату.

Жюль вспыхнул:

– А чего ты командуешь?

Он никак не мог отойти от шока после призыва в армию. Смотрел на меня то с ненавистью, то с горьким сожалением. Я понимал его состояние, а также бурлящие в нем чувства. Понимал, что я выдернул его из привычного мира и, как ему казалось, вместе с собой отправил на убой. Хорошо понимал и пока в друзья ему не набивался. Моя задача была сохранить ему жизнь.

Жюль поднялся, но сильная рука Адвоката прижала его ко дну окопа. Я удовлетворенно кивнул:

– Держи его, Адвокат. Будет сопротивляться – легонько придуши.

Оскорбленный сын лейера было пискнул и замолчал, выпучив глаза.

– Осторожней, – погрозил я пальцем Адвокату и вгляделся в ночной сумрак.

Впереди виднелись в дымке тумана неясные очертания ничейной земли. Туман, гонимый легким ветерком, стелился у земли, скрывая все, что было ниже по пояс. Физически чувствовалась влага. Одежда стала сырой, словно ее постирали и не дали досохнуть. Я выбрался на бруствер окопа и тут же вышел в боевой режим. Вопреки инструктажу ротного, я не стал выбирать место выхода, не прикрытое минными полями. Я пополз прямо по минному полю. Мой сканер легко отмечал места расположения мин и указывал обходные пути. Да и сами мины были закопаны небрежно, выделяясь холмиками на пожухлой траве. По дороге я обезвредил с десяток мин и забрал их с собой. Они практически ничем не отличались от тех, что использовали на Земле. Круглые металлические блины, начиненные взрывчаткой. Единственное отличие было в том, что они были запрограммированы на взрыв от нажатия или на взрыв от дистанционного воздействия. Примитивная схема, которая часто давала сбои. Дэры не озаботились повышением технического уровня своих подданных. Они это не делали в зоне проживания Жюля, как это не делали и их конкуренты из враждующих кланов. Только плазменный огнестрел, используемый на войне, был на уровне развитой цивилизации. Но это потому, что производить порох и создавать огнестрельное эффективное оружие дэры не хотели. Я так понимал, чтобы не давать в руки лургов технологии, способные обернуться против них. Уровень развития миров людей не мог повторить изготовление плазменных пульсаров. Не было теории, не было подходящих материалов. А вот точный и убойный пороховой огнестрел лурги повторить могли.

Я очень быстро прошел нейтральную зону и проник в окопы противника. Квирсы спали прямо на земле. Неприхотливые, неряшливые, без одежды. Вся кожа их была усеяна костяными бляшками. Если надо, они могли свою ящероподобную голову спрятать под панцирь. Так они и спали – словно безголовые чудовища из фантастического романа. Оружие спящие бережно прижимали к себе. В замаскированных окопах, выдвинутых метров на двадцать вперед, сидели наблюдатели. По окопу струился гнилостный сладковатый запах мертвечины. Я огляделся и увидел яму, в которую были сброшены тела лургов. У кого-то не было ноги или руки, кто-то был обглодан настолько, что виднелся скелет.

Рой мух вился над ямой. Я быстро покинул это место пиршества каннибалов. Удивительно, но эти твари разумны! Это меня поражало больше всего.

Станковые плазмометы находились метрах в тридцати позади от переднего края. Как я уже знал, это очень страшное оружие. Несколько таких крупнокалиберных установок способно накрыть площадь сто на сто метров и выжечь там все живое. Я нанес их на карту и подумал: а что я таскаю мины без дела? И закопал их под каждым из пяти укрытий, где находились расчеты и сами плазмометы.

Мне стало интересно, как устроена оборона у квирсов, кто ими командует. Пройдя дальше, я увидел вторую линию окопов и блиндажи, накрытые бетонными плитами и небрежно засыпанные сверху землей. В них спали уже другие ящеры. Еще одна разновидность ящероподобных с большой головой и крепким костяным каркасом. А вот и командиры, понял я.

Меня удивляла одна вещь. Везде, где я мог наблюдать, на этой войне царила странная и, сдается мне, искусственная небрежность. Как будто эта война была не настоящей, а ради развлечения или спора между повелителями. Их самих не было на войне, но были с нашей стороны эры, начиная с командира полка и выше. Они возглавляли разведку, политотдел, контрразведку и полевые штабы. Они составляли экипажи космических кораблей и станций, но непосредственно на фронте их не было. Интересно, а кто руководит квирсами?

Я установил мину в самом большом блиндаже и вышел. Сбоку от блиндажа, метрах в двадцати зарылась в землю бомбардная батарея. Четыре бомбарды на массивном лафете из литого чугуна смотрели своими огромными бомбами в нашу сторону. Последнюю мину я закопал под ящиками с зарядами.

Вроде все выяснил. Все, что хотел, узнал, и даже больше. Не выходя из боевого режима, я вернулся к нашим окопам.

По дороге заглянул в одну из ям, которые использовали в качестве укрытия наблюдатели. Ящер замер, но было видно, что он не спит и принюхивается. Попробовал вытащить у него жизнь, и у меня получилось. От наблюдателя осталась только оболочка. Сам он даже не понял, что умер.

Перед своими окопами я вышел из ускорения и спрыгнул в окоп. Бойцы равнодушно на меня поглядели и прикрыли глаза, стараясь уснуть в неудобных позах. Им было все равно, ходил я в разведку или нет. Тут никто не лез в чужие дела.

Я пробрался к своим и увидел картину, достойную пера Шекспира. Адвокат душил Жюля и при этом жалостно на него смотрел. Ему оставалось только спросить сакраментальное: молился ли ты на ночь, сын лейера? Я отодрал руки Адвоката от полузадушенного Жюля. Мой обидчивый друг сипел и хватался руками за горло, на котором остались красные следы пальцев громилы.

– Ты… ты… – сипел он. В конце концов оставив попытки объясниться или нагрубить, он махнул рукой и отвернулся, усиленно кашляя.

– Все сделано, – вяло улыбнулся я. – Карта составлена, возвращайтесь в расположение роты.

Они охотно ушли, а я посидел еще среди бойцов, растягивая время, и тоже вернулся.

Ротный не спал, читая что-то в своем полевом планшете. Мне даже стало казаться, что он никогда не спит.

– Что, не смог отодрать задницу от окопа? Наложил в штаны? – неприветливо встретил меня ротный.

– Сумел отодрать. Не наложил, – доложил я и отдал карту. – Вот здесь пять станковых плазмометов. Дальше в тылу метрах в ста вторая линия окопов. Вот здесь бомбардная батарея. Вот здесь, здесь и здесь блиндажи командного состава.

Ротный с недоверием смотрел на карту.

– Боец, ты не врешь? И что это за красные точки? – ткнул он пальцем в места, где я пометил мины. – И это что за зеленые змеи? – Он поглядел на часы. – Ты управился за час. Дурить меня вздумал?

– Красные точки – это мины, зеленые змеи – это проходы в минных полях. Если направите других в разведку, дайте им эту карту. Пусть проверят. Впереди окопов противника сидят наблюдатели, принюхиваются, – прибавил я к своему докладу.

– Жидарь! – толкнул ротный ногой спящего офицера.

К нам прибыло пополнение из офицерской школы, и у ротного появился молодой заместитель. Тот, сонно щурясь, поднялся и сел на надувной матрац. Недружелюбно взглянул на меня и спросил:

– Что еще?

– Не «что еще», а слушаю, легатштабфютер! Встать!

Офицер живо поднялся. Он проснулся и непонимающе уставился на ротного.

– Вот карта, проверь проходы среди минных полей, они обозначены зелеными змеями. Потом доложишь.

Офицер ударил себя в грудь кулаком и хмуро ответил:

– Есть. – Еще более недружелюбно покосился на меня и направился на выход.

– И если пошлешь вместо себя бойца, отправлю одного днем в разведку! – крикнул ему в спину ротный. Затем поглядел на меня и махнул рукой. – Отправляйся спать. Если наврал, будешь кормом для псов дэров.

Но поспать мне не удалось. В наш окоп следом за мной залез разозленный заместитель ротного, отправленный в разведку. Он попытался врезать мне ногой, но я перехватил его ногу и сломал ее. Чем это могло для меня закончиться в тот момент, я не думал. У меня просто заканчивалось терпение. Вместо того чтобы искать сундук, я торчал на передовой, участвовал в донельзя странной войне, где гибли люди.

Офицер дико заорал от боли и потащил из кобуры пистолет. Но не успел. Я услышал свист, и в то же мгновение разверзся такой ад, что стало не до этого офицера. Наши позиции начала обстреливать тяжелая артиллерия.

Земля от множества взрывов поднималась стеной, грохот закладывал уши. Я выбросил тело офицера из окопа и накрыл нас троих куполом Шизы. Огневой налет был столь плотным, что невозможно было поднять голову. Длился этот ад около десяти минут, затем огневой вал пошел в глубь нашей обороны. Я выбрался из-под земли, выглянул и обомлел. Весь передний край в ночном свете луны представлял собой марсианский пейзаж. Серая обожженная земля и воронки. Пыль медленно оседала и, смешиваясь с сумраком ночи, мешала видеть, что там творится у противника. А он, по моим представлениям, получил очень точные координаты переднего края нашей обороны, а также второй линии. Тела офицера нигде не было видно.

Ну и ладно, сам виноват. Нечего было лезть на рожон. Пошел бы проверил и получил орден. Но долго думать на эту тему мне было недосуг. Кто-то запустил в ночное небо сигнальные огни, и передний край с ничейной полосой в придачу осветился как днем.

Бронированные ящеры пошли в атаку. Длинные кривые цепи квирсов неспешно двигались в нашу сторону.

Твою дивизию! Они же только что спали! Ничто не говорило, что будет наступление. Тогда что это?

Я не верил своим глазам. Пехоту поддерживали огромные, почти настоящие черепахи, с их спин нас вовсю поливали плазмой. Впереди наступающих юркими тенями сновали десятки ящеров поменьше.

Артиллерия нашего полка молчала, видимо, была уничтожена или командование решило не открывать ответный огонь. Все, кто выжил, поднялись и, пригибаясь, прячась в воронках, бросились бежать. А цепи противника неумолимо наступали.

К нам в окоп запрыгнул ротный. Он буквально свалился мне под ноги. Задыхаясь от быстрого бега, он смотрел на нас помутневшими от боли глазами – его левая рука была обожжена и висела плетью. Я оторвал остатки рукава его куртки и из баллончика залил рану противоожоговой пеной. Быстро наложил пластырь и усадил ротного на дно окопа на свой рюкзак.

– Уходить надо, боец, – с трудом переводя дыхание, просипел ротный. Он вытер грязный пот с лица здоровой рукой. – Может быть, обойдется.

– Не обойдется, – жестко ответил я. – Тех, кто бежит, уничтожат плазмой, а тех, кто выживет, будут судить и скормят псам. Вы это лучше меня знаете.

– Значит, погибать будем! – взглянув мне в глаза, произнес ротный. – Ты тогда подорви меня. – Он сморщился от боли и пояснил: – Не хочу, чтобы эти твари жрали меня еще живого.

Я кивнул:

– Если другого выхода не будет, так и сделаю. Я бы тоже не хотел, чтобы мою плоть жрали эти черепашки-людоеды.

Я перевел взгляд на наступающих. Они шли неспешно, почти скрытые пеленой пыли и темнотой ночи, уверенные в своих силах. Осветительные огоньки погасли. За нашей спиной продолжался громовой ад, но соседи молчали. Снова взмыли вверх осветительные огни.

– А почему нас не поддерживают соседи? – спросил я ротного.

– Это не настоящее наступление, это разведка боем. Хотят вскрыть нашу оборону на всем участке нашей бригады.

– Значит, наш полк падет жертвой секретности?

– Не полк, – ответил, тяжело дыша, ротный, – только батальон. Полк уже отвели на запасные позиции. Здесь остался только наш батальон. Да и тот разбежался. Квирсы проутюжат здесь все, подберут раненых и убитых, чтобы употребить потом в пищу, и отступят.

Я всматривался в огромных размеров черепах и удивлялся. Эти-то откуда взялись? Я таких монстров раньше не видел.

– Что-то таких больших квирсов у противника не наблюдалось, – произнес я вслух. – И в учебке о них ничего не говорили.

Ротный понял, о чем шла речь.

– Сварги, – пояснил он. – Они выдвигаются из глубины обороны. Это аналог наших бронетранспортеров. Убить такую тварь очень сложно. Много их?

– Десять.

– Тогда нам конец, – обреченно сказал ротный и безвольно опустил голову на грудь.

Он хорошо знал, что прожить год в этом пекле практически невозможно, но, как всякий человек, жил надеждой: может быть, его-то пронесет. И пока, как я вижу, проносило. Мне передалось его состояние. Как же ему было горько, что в этот раз не повезло. До окончания контракта ему оставалось меньше пяти месяцев. Ротный прибыл сюда семь месяцев назад, был ранен, лечился, но выжил. И вот…

– Посмотрим, – прошептал я и активировал код взрыва мин.

Код был один на все мины – четыре цифры, которые быстро вычислила Шиза. Там, где наступал противник, земля вздыбилась. Тонны земли и камней поднялись в воздух. Пыль вновь закрыла нам видимость. Мне казалось, что в этом аду, устроенном мной, выжить не смог никто. Я уже думал, что вот она, победа, как из пелены пыли вынырнули юркие фигурки. Было их восемь, и они стремительно приближались к нам, а затем показались бронечерепахи. И хотя их было не десять, как в начале наступления, а четыре, все равно их было много. Я достал плазменную винтовку, отряхнул от земли и прицелился в первую юркую фигурку. Разведчики, как я понял по их манере быстро передвигаться. Вступать с ними врукопашную мне не очень хотелось. Одного я прибью, но другие могут запросто добраться до ребят.

Рядом пошевелился Адвокат. Он за шиворот поднял Жюля и сунул ему винтовку в руки.

– Стреляй, – пробасил он и открыл беспорядочную стрельбу.

Толку от такого огня было мало, но чувствовать поддержку товарища было приятно. Я же целился мгновенно и поражал противника точно в голову.

До нас не добежал ни один квирс, зато приблизилась большая черепаха. Стрелок на ее горбу поливал окрестности огнем плазмы, больше работая по площадям, не очень понимая, куда он стреляет и зачем, но, увидев нас или получив целеуказание от командира, перенес огонь на наш окоп. Огрызались только мы.

Огненные шары полетели высоко над нашими головами и немного в стороне. Мои выстрелы гасли в броне черепахи, а ее тело окутывал голубоватый свет при попадании шарика плазмы.

«Твою дивизию! У них энергетические щиты!» – догадался я. Достав амулет «торнадо», запустил его навстречу редкой цепи квирсов, появляющихся из оседающей завесы пыли, образовавшейся после взрыва сотен мин. Затем еще один и сразу два с двух рук.

– Все, финита! – пробормотал я. Больше магия не действовала, хотя я хотел использовать десяток запасных амулетов.

Пылевые столбы, закручиваясь с каждой секундой все быстрее, устремились к противнику. Я не представлял, что там происходило. В течение нескольких минут было затишье. Артиллерия прекратила утюжить наши позиции. Пыль медленно оседала и пока скрывала нас от противника, а его от нас. Осветительные огни уже не взлетали. Я уже подумал, что мы отбились, как из редеющей дымки показались новые ряды наступающих. Видимо, противник пустил в ход резервы. Он уже не стрелял, потому что не было по кому. Мы тоже прекратили огонь.

– Не стрелять! – приказал я, когда Адвокат приложил к плечу винтовку. Я надрезал тесаком руку и набрал полную пригоршню крови. – «Кровавый туман»! – произнес я и кинул кровь в воздух.

Пространство перед нами окрасилось в красные тона.

– Всем лечь на дно окопа!

Мой приказ был выполнен беспрекословно.

Я на всякий случай попробовал создать воздушный кулак, и он легко получился. Мне даже стало удивительно, что я смог напитать его энергией по полной. Я выпустил его и погнал часть желейного тумана вперед. Потом сотворил еще один и запустил его. Ого, работает! В «кровавом тумане» работает обычная магия. Это надо запомнить. Я бегал вправо и влево по позиции как заведенный и создавал воздушные кулаки, отгоняя туман дальше к противнику.

Вскоре послышался приближающийся гул самолетов. Я спрыгнул в окоп, и вовремя. Это, оказывается, как я узнал позже, прибыла наша авиация, чтобы остановить наступление. Противник решил воспользоваться паникой в наших войсках и начал наступление с более решительными целями, чем планировал. А дальше раздался свист падающих бомб на наши позиции.

Ох и громыхнуло. У меня создалось впечатление, что взорвалась атомная бомба килотонн на десять. Стало трудно дышать, не хватало воздуха. А затем над нашим окопом прошла воздушная волна и погребла нас под горой земли. Я, напрягаясь, выкопался. Нужно было первым делом вытащить моих боевых товарищей. Первым я откопал Адвоката и приказал вытаскивать парней, а то задохнутся. Вместе мы вытащили ротного и Жюля. Они, обессиленные, лежали на дне полузасыпанного окопа и с хрипом дышали.

Я, в очередной раз думая, что все уже закончилось, уселся на край окопа. И тут на меня выскочил квирс с оторванной рукой. Он увидел меня и, не раздумывая, прыгнул. Его прыжок был стремительным, а я слишком беспечным. Он сбил меня в окоп. Его острые зубы лязгнули в паре сантиметров от моего лица. Я ухватил его за морду и вытащил жизненную энергию. Выкарабкался из-под тяжелой туши и услышал вопль ротного. Оглянулся и выругался. Ему в ногу вцепился свой лапой другой раненый квирс, он дополз до нашего окопа и смог добраться до ротного. Ротный сучил ногами и орал так, словно его пилили еще живого циркулярной пилой. Я ухватил квирса за панцирь на спине, выкачал энергию и через себя выкинул тушу подальше. Слава богу, что никто не обратил внимания на мой фокус с борцовским броском. Кинуть ящера весом под двести килограммов простому человеку не под силу. Могли возникнуть ненужные вопросы.

Получилось удачно. Он врезался в другого набегающего квирса, и они вместе упали. Их тут же расстрелял Адвокат, сноровисто подхвативший чью-то оброненную винтовку. А следом на наши позиции уже неслись шестеро квирсов. Конечно, «неслись» это громко сказано. Они не могли быстро передвигаться в своей броне, но на тот момент в горячке боя мне казалось, что они на нас несутся. Не мешкая, я активировал две гранаты и кинул их им под ноги. Два одновременных взрыва разметали наступающих. И вот тогда наступила окончательная тишина. Противник начал отступать.

Мы просидели на своих позициях еще около часа. Ротный, знакомый с тем, что будет дальше, приказал никуда не уходить. И точно, с тыла подъехали бронетранспортеры и подвезли подкрепление. Вместе с ними прибыли сотрудники контрразведки, которыми руководил эр. Лерзиттер мельком взглянул на нас и сфотографировал. Потом обошел край обороны напротив нас и сфотографировал убитых квирсов. Только после этого приказал:

– Офицера и бойцов в медпункт.

Открытый космос. Материнская планета

Щетина отдыхал в тени навеса у склада автозапчастей. Он прикрыл глаза и, потихоньку убаюканный теплым ветерком, задремал. Флаер готовили к дальней дороге: накачивали шины, заправляли системы техническими жидкостями и подзаряжали аккумуляторные батареи. Еще полчаса, и они тронутся в путь. Так что можно было подремать. Щетина выкинул из головы всякие мысли, которые он считал за сор. У него были наметки плана на дальнейшую жизнь, и первым пунктом значилось – затеряться в глубине обжитой территории. Отыскать его будет трудно, зато он будет знать о всех, кто им станет интересоваться. Слухи здесь разносились с быстротой молнии. Ну не буквально, конечно, но все равно быстро.

В ворота громко постучали. Беер вразвалочку направился к воротам. О чем-то поговорил с гостями и открыл дверь. На машинный двор вошли двое.

Щетина прищурился и оглядел пришедших. Не местные, но и не крысы и даже не шлемазы. Парни серьезные, хотя скрывают свои способности под личиной только что прибывших. Их выдает уверенность, с которой они держатся. Один из них вел разговор с Беером, другой внимательно оглядывал двор. Затем говоривший что-то сунул в руки Беера. По его движениям Щетина понял, что это метаморф. Ликвидаторы! Эта мысль сдула сон, как порыв ветра сдувает легкую пыль. Щетина подобрался. Беер оглянулся и помахал ему рукой, подзывая.

Щетина сделал вид, что ему лень, и неохотно поднялся. Он быстро положил за щеки два камушка, ссутулился и опустил плечи. Он шел, немного подволакивая ноги. Это был совсем другой человек, непохожий на Щетину, мгновенно состарившийся лет на двадцать.

Беер удивленно посмотрел на него, но промолчал.

– Дон Щетина Вепря, вы прибыли последним рейсом. Вот господа интересуются одним человеком.

– Да-да, я иду, – проскрипел Щетина и закашлялся.

Он подошел к ним, ухватился за сердце и, показывая всем своим видом, что ему плохо, полез во внутренний карман куртки. Гости смотрели подозрительно, но ничего не предпринимали. Пока план Щетины работал, его не опознали. Не вынимая руки, нащупал рукоять игольника и выстрелил в того, что был ближе. Другой рукой сильно толкнул Беера на второго. Беер охнул и, чтобы не упасть, ухватился обеими руками за метаморфа. Тот уже переходил в боевую форму. Но на это ему нужно было секунд пять, а Щетина этого времени ему не дал. Он воспользовался заминкой и достал станер. Выстрел прозвучал беззвучно, и оба – Беер и метаморф – повалились на землю.

Рамсаул и его внук, застыв с открытыми ртами, смотрели на происшедшее.

Щетина знал, что, несмотря на временный паралич, его слышали. Он нагнулся к Бееру и извинился:

– Беер, ты уж прости старика, но я не мог поступить по-другому, эти двое пришли за моей жизнью.

– Щетина, что ты извиняешься? – рядом оказался Рамсаул. – Беер прекрасно видел, что это крысы, и принял от них мзду. – Он поглядел на толстяка и осуждающе покачал головой. – Ах, Беер, Беер… Разве ты не знаешь, что тем крысам, которые интересуются другими, информацию давать нельзя? Здесь наши законы, а не законы со стороны. Ах ты, продажная душонка! На монеты позарился.

Из мастерской на крики вышел хозяин машинного двора. Он выслушал нотацию Рамсаула, тоже посмотрел с осуждением на своего напарника и спросил:

– Беер, что они тебе дали? – Не дожидаясь ответа, присел рядом. Похлопал ладонями по куртке, потом по штанам и полез к Бееру в карман. Оттуда достал мешочек, высыпал содержимое на ладонь. – Эх ты, целых двадцать серебрух. Дорого тебя оценивают, дон Щетина Вепря. – По-доброму улыбнулся, ссыпал монеты в мешочек и протянул его Щетине. – Это вам, дон, компенсация за неправильное поведение моего друга. Надеюсь, вы не будете сводить с ним счеты?

Щетина натянуто улыбнулся:

– Мне бы хотелось, чтобы такое больше не повторялось. За этими убийцами пожалуют другие, и они тоже придут сюда. Как поведет себя Беер?

– Не беспокойтесь, дон, все будет нормально, и про вас никто никому не скажет, об этих парнях тоже. Гарантия – мое слово. Этого достаточно?

Щетина поглядел на Рамсаула. Тот кивнул.

– Да, вполне, – ответил Щетина. Нагнулся и стал обыскивать сначала обездвиженного, потом убитого.

У них были игольники, аппаратура космической связи, ампулы с ядом и две сотни серебряков.

Из аппаратуры Щетина вытащил зарядные элементы и ножом быстро разломал корпус. Вытащил, что ему было необходимо, остальное нещадно разбил ножом.

– А с этими что? – Хозяин машинного двора указал на ликвидаторов.

– От тел надо будет избавиться… но только после допроса. Вы позволите использовать вашу мастерскую?

– Без проблем, дон. Делайте, что посчитаете нужным, только скажите: Беер встанет?

– Через час он придет в себя, сначала его будет поташнивать, но потом пройдет. Рамсаул, помогите мне дотащить этого парня до мастерской и покараульте у входа, чтобы никто не подглядывал.

Они схватили парализованного станером ликвидатора за ноги и потащили в мастерскую. Там Щетина остался один на один с чистильщиком.

– Ну что? Сам расскажешь или пытать тебя надо?

Агент главка АДа постарался презрительно скривиться. Это ему давалось с трудом, но свое отношение он выказал отчетливо.