Текст книги "Крушение России. 1917"

Перечень мер, предлагавшихся киевлянами, не сильно отличался от ранее высказывавшихся царю предложений: поставить Думу «на указанное ей основными законами место и заставить ее президиум не допускать, по крайней мере, до окончания войны никаких эксцессов, разрушающих мир в стране и подрывающих авторитет существующей власти»; привлекать городских голов к уголовной ответственности по законам военного времени за антиправительственную пропаганду; проводить работу Земгора за госсчет, от имени и под контролем правительства; разграничить полномочия городских и земских управ с областными и губернскими продовольственными советами в деле обеспечения населения продуктами питания; запретить печатать в военное время речи и статьи, направленные против существующего строя, и расширить число национально-патриотических изданий; начать серьезную подготовку к выборам в V Государственную думу[1610]1610
  Записка «русских кругов» Киева // Дневники и документы из личного архива Николая II. С. 355–364.


[Закрыть]. Император передал эти соображения на рассмотрение правительства, и уже 10 января князь Голицын сообщал, что затронутые в записке вопросы «будут подвергнуты подробному обсуждению в одном из ближайших заседаний Совета министров». При этом премьер особо отмечал, что один из вопросов уже получил свое разрешение: «особым секретным циркуляром министра внутренних дел именно губернаторам вменено в обязанность привлекать к законной ответственности председателей городских дум и земских собраний за допущение политических резолюций противоправительственного содержания»[1611]1611
  Доклад Николаю II о записке «русских кругов» Киева Председателя Совета министров кн. Голицына // Там же. С. 365.


[Закрыть]. Никаких других мер в развитие предложений правых организаций правительством принято не будет.

В конце января начальник Петроградского охранного отделения генерал Глобачев настоял на созыве Протопоповым совещания, где предложил на основании материалов о деятельности рабочей группы ЦВПК арестовать ее членов, а заодно Гучкова и Коновалова. На совещании эту идею поддержал Курлов. Однако глава МВД согласился только на задержание части руководства рабочей группы, что, как мы знаем, и произошло в ночь на 27 января. «Арест рабочей группы совершенно нарушил внутреннее равновесие Протопопова, – подмечал Спиридович. – Он пришел в такой экстаз от добытых при обысках данных, что раздул значение арестов до Геркулесовых столбов. Он доказывал в Царском Селе, что раскрыл революционный заговор, что аресты предупредили революцию»[1612]1612
  Там же. С. 254.


[Закрыть]. Протопопов действительно полагал, что произведенный арест настолько деморализовал всех оппозиционеров, что угроза революции исчерпана.

Последние эпизоды, которые могут быть отнесены к планам верховной власти по установлению диктатуры, относятся к периоду открытия сессии Государственной думы. 10 февраля Николай принимал Родзянко. По словам последнего, с необычайной холодностью, с непривычно равнодушным и резким отношением. «При упоминании об угрожающем настроении в стране и возможности революции царь прервал:

– Мои сведения совершенно противоположны, а что касается настроения Думы, то если Дума позволит себе такие резкие выступления, как в прошлый раз, то она будет распущена.

Приходилось кончать доклад:

– Я считаю своим долгом, Государь, высказать Вам мое личное предчувствие и убеждение, что этот доклад мой у вас последний.

– Почему? – спросил царь.

– Потому что Дума будет распущена, а направление, по которому идет правительство, не предвещает ничего доброго… Результатом этого, по-моему, будет революция и такая анархия, которую никто не удержит»[1613]1613
  Родзянко М.В. Гибель империи. С. 212–213.


[Закрыть].

Приблизительно в это же время царь вызвал к себе Николая Маклакова, чтобы поговорить о выполнении ответственного задания, связанного с подготовкой манифеста на случай, если угодно будет остановиться не на приостановлении занятий, а на роспуске Думы. Маклаков быстро такой проект подготовил и направился с ним к Николаю, приложив еще и личную записку с полным одобрением этой инициативы: «Власть более, чем когда-либо, должна быть сосредоточена, убеждена, скована единой целью восстановить государственный порядок, чего бы то ни стоило, и быть уверенной в победе над внутренним врагом, который давно становится и опаснее, и ожесточеннее, и наглее врага внешнего»[1614]1614
  Блок А. Последние дни императорской власти. С. 43–44.


[Закрыть]. При представлении Маклаковым проекта манифеста царь куда-то спешил, обещав посмотреть бумагу позднее. Но, очевидно, Николай всерьез рассматривал сценарий с роспуском Думы. Впрочем, уже давно, залогом чему являлся соответствующий указ с открытой датой на руках у премьера.

Вот, пожалуй, и все свидетельства «заговора правых». Планы введения диктатуры существовали, рассматривались императором и его супругой, но были далеки от реализации, что, возможно, и погубило династию. Пачки писем и телеграмм от правых организаций лежали на столе императрицы – с признаниями в безграничной любви и преданности. Однако в январе – марте 1917 года не произойдет ни одного выступления правых в защиту самодержавия и царя – важнейшей цели и смысла их существования и деятельности.

Другие обвинения власти в подготовке диктатуры и кровавой бани были связаны с планами силовой защиты столицы от внутренней смуты. А такие планы действительно разрабатывались.

Планы обороны

Николай II готовился к возможным революционным событиям. Его стратегия заключалась, в первую очередь, в том, чтобы оттянуть момент прямого столкновения со свергавшей его «общественностью» до того момента, когда русская армия перейдет в решающее наступление. Затем расставить на ключевые позиции людей, которым можно было доверять на 100 процентов. На случай нежелательного развития событий иметь за спиной силовые структуры, готовые подавить беспорядки. И, наконец, уже после успешного наступления заявить о либерализации государственного строя. Придворный историограф генерал Дубенский утверждал, что в феврале 1917 года со стороны императора «были разговоры о создании нового ответственного министерства»[1615]1615
  Падение царского режима. Т. 6. С. 388.


[Закрыть]. Глобачев излагал эту тему более детально: «Уже после переворота, когда я встретился с бывшим министром юстиции Добровольским в одном из мест заключения, он мне говорил, что указ об ответственном кабинете был подписан Государем и находился у Добровольского в письменном столе; он должен был быть обнародован через Сенат, на Пасху. Временному правительству, очевидно, это стало известным, но оно по весьма понятным причинам об этом умолчало»[1616]1616
  Глобачев К.И. Правда о русской революции. Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения. М., 2009. С. 118.


[Закрыть]. Пасха в 1917 году приходилась на 2 апреля по старому стилю.

После назначения премьером Голицына царь произвел ряд других кадровых перестановок, призванных укрепить лояльность членов кабинета. Министром народного просвещения стал Кульчицский, министром путей сообщений Войновский-Кригер, демонстрировавшие полную преданность.

Военным министром в начале января был назначен лояльный Михаил Беляев, выпускник Николаевской академии Генштаба, который в годы русско-японской войны руководил штабом главнокомандующего 1-й Маньчжурской армии, а в Первую мировую исполнял должность начальника Генерального штаба, был помощником военного министра и представителем русской армии в Румынской главной квартире. Полагаю, не случайно к кандидатуре Беляева отнеслись негативно в Ставке. Гурко сравнил «его назначение на пост военного министра с назначением министром финансов очень опытного бухгалтера, вполне овладевшего правилами ведения учетных книг, но совершенно невежественного во всем, что касается финансовой науки»[1617]1617
  Гурко В. Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. 1914–1917. М., 2007. С. 275.


[Закрыть]. Возвышение Беляева стали приписывать исключительно влиянию Александры Федоровны.

Разговоры о недовольстве в высших армейских сферах беспокоили Николая. Желая лично убедиться в настроениях командного состава армии и флота, император в январе и феврале принял целый ряд воинских начальников и… остался доволен услышанным. Серьезных сомнений в преданности вооруженных сил – гордости царя – у него не возникло.

Революционные тенденции тревожили Протопопова, который поручил питерскому градоначальнику генералу Балку принять меры к сохранению порядка. Меры эти носили двоякий характер: доставка продовольствия, которая шла через министерство земледелия, и борьба с возникавшими эксцессами с помощью силовых структур.

При этом спецслужбы искали заговорщиков почти исключительно в социалистических кругах. «Департамент полиции приводил мое указание в исполнение, стараясь арестовать и выслать “главарей” и “зачинщиков” движения, не допуская их сорганизовать и возбуждать рабочих, – давал показания Протопопов. – Считались опасными три политические группы: социалисты-демократы, которые были более сорганизованы; социалисты-революционеры считались не сорганизованными, как и анархисты. Анархистов числилось в Петрограде около 40 человек. Среди лиц, принадлежащих к этим партиям, главным образом и производились обыски, аресты и высылки, причем исключение делалось для членов Государственной думы, так как опасались недовольства Думы, которое было бы этим вызвано; за этими лицами только следили»[1618]1618
  Падение царского режима. Т. 4. С. 86.


[Закрыть]. Но были хорошо известны имена и других, более значимых заговорщиков. «Агентурой Охранного отделения в то же время был выявлен полный список членов уже заранее намеченного будущего Временного правительства, – утверждал Глобачев. – Этот список был представлен мною министру с ходатайством о немедленной ликвидации этой группы также, но Протопопов ограничился только тем, что сказал: “Это очень важно”»[1619]1619
  Глобачев К.И. Правда о русской революции. С. 114.


[Закрыть]. В списке были все бывшие коллеги и друзья Протопопова, и он знал общую установку императора на замирение с общественностью.

Никакой изобретательности проявлено не было. «В основание плана принято распределение охраны, действовавшее в 1905 г., но, конечно, тогда войск было больше, теперь же приходится полагаться больше на полицию, конную стражу, жандармов и учебные команды запасных батальонов, – расскажет Протопопов. – Всего около 12 тысяч человек, а в 1905 г. было более 60 тысяч, как я слышал… Предполагалось сначала действовать одной полицией; в случае нужды – вызывать казаков с нагайками; при необходимости – вызывались войска»[1620]1620
  Протопопов А.Д. Показания. С. 395, 440.


[Закрыть].

Находившиеся в столице полицейские силы вполне отвечали своему предназначению. «Петроградская полиция, как пешая, так и конная, равно как и жандармские части, были достаточны по численности и находились в образцовом порядке (что и доказали, обильно оросив своей кровью улицы столицы); надо было только усилить полицию вооружением, главным образом пулеметами и винтовками, ручными гранатами, да действовать смело и решительно»[1621]1621
  Ходнев Д. Февральская революция и запасной батальон лейб-гвардии Финляндского полка // 1917 год в судьбах России и мира. С. 258.


[Закрыть], – замечал полковник и военный писатель Дмитрий Ходнев, в предреволюционные дни руководивший учебной командой запасного батальона Лейб-гвардии Финляндского полка, которая тоже «охраняла порядок и спокойствие в столице». Но почему вдруг в переполненном войсками Петрограде их, в представлении Протопопова, оказалось меньше, чем в 1905 году? Вспомним, в столице находились в основном запасные части, которые власти с полным основанием рассматривали скорее как взрывоопасный материал, а вовсе не опору власти. Кроме того, расквартированные в Петрограде войска подчинялись генералу Рузскому, в полной благонадежности которого уже стали возникать сомнения.

С начала зимы 1916–1917 годов Протопопов стал обращаться и к царю, и к Александре Федоровне с предложениями о выведении столицы из-под командования Рузского путем образования самостоятельного Петроградского военного округа и подчинения его напрямую военному министру. Беляев проект поддержал, провел его через Военный совет, и Николай его утвердил. Но это оказалось явной полумерой. Рузский, по-прежнему остававшийся командующим Северным фронтом, сразу все понял, сильно обиделся и сделал вид, что умывает руки. «Петроград был изъят из моего ведения, и с тех пор, до конца февраля я решительно не знал, что там делается», – пожалуется он великому князю Андрею Владимировичу. А новоиспеченному командующему Петроградским военным округом Сергею Хабалову Рузкий первым делом посоветовал ни в коем случае не применять оружие при пресечении беспорядков[1622]1622
  Великий князь Андрей Владимирович. Дневники // Гибель монархии. С. 345, 344.


[Закрыть].

Хабалов, которому усиленно протежировал Протопопов на роль спасителя столицы, оказался человеком преданным. Однако он, «прекрасный преподаватель и педагог, прошедший всю свою службу в военно-учебном ведомстве, совсем не был ни строевым начальником, ни опытным администратором»[1623]1623
  Глобачев К.И. Правда о русской революции. С. 119.


[Закрыть]. Генерал-лейтенант по Уральскому казачьему войску и Генштабу, в годы войны он находился далеко от фронтов, занимая должность военного губернатора Уральской области. «Хабалов был довольно старым, не разбиравшимся в политике генералом солдатского типа, когда-то отличным начальником Павловского военного училища, но теперь человеком уставшим от боевой службы, которая была уже не по плечу»[1624]1624
  Спиридович А.И. Великая война и февральская революция. С. 479.


[Закрыть], – замечал Спиридович. Схожего мнения придерживается также встречавшийся в те дни с Хабаловым командир лейб-гвардии Измайловского полка генерал-лейтенант Николай Шиллинг: «К несчастью, во главе запасных гвардейских батальонов не стояло человека боевого, с независимой твердой волей, который знал бы, что и как надо требовать от офицера и солдата; во главе Петроградского военного округа стоял Генерального штаба генерал-лейтенант Хабалов, который ничем никак не командовал и совершенно не знал строевого солдата»[1625]1625
  Шиллинг Н.Н. Из моих воспоминаний с 3 марта 1917 г. по 1 января 1919 г. // 1917 год в судьбах России и мира. С. 329.


[Закрыть]. Хабалов не был искушен в политических вопросах и проявлял крайнюю стеснительность, боясь лишний раз побеспокоить кого-либо из высших сфер.

В январе в штабе Петроградского военного округа Хабалов созвал совещание для выяснения степени благонадежности гарнизона. «Были собраны начальники всех отдельных частей, все полицмейстеры и градоначальник, – свидетельствовал генерал Глобачев. – Я делал доклад о политическом положении текущего момента в связи с назревающими событиями и закончил его тем, что если военная власть может поручиться в надежности и преданности войск, то все выльется лишь в обычные рабочие беспорядки, которые будут быстро подавлены, и когда я обратился к начальнику всех запасных частей генерал-лейтенанту Чебыкину с вопросом: «Ручаетесь ли вы за войска?», он ответил: «За войска я вполне ручаюсь, тем более что на подавление беспорядков будут назначены все самые отборные, лучшие части – учебные команды. Результат этого совещания был доложен Протопопову и Хабалову. Оба совершенно успокоились, я же далеко не был спокоен»[1626]1626
  Глобачев К.И. Правда о русской революции. С. 115.


[Закрыть]. Чебыкин в феврале был в отпуске по болезни. Его несколько дней замещал командир лейб-гвардии запасного батальона Семеновского полка полковник Назимов, а затем командир запасного батальона Преображенского полка полковник Павленков – начальники невысокого ранга, «далеко не энергичные, не властные, не настойчивые»[1627]1627
  Ходнев Д. Февральская революция и запасной батальон. С. 260.


[Закрыть].

Откуда такой просчет в оценке благонадежности гарнизона? Прежде всего, из-за отсутствия у спецслужб своих осведомителей в войсках. Протопопов, не доверяя уже информации, получаемой от военных о настроениях в армии, предлагал царю восстановить там постоянную секретную агентуру, уничтоженную Джунковским. Николай II дал согласие, но Департамент полиции так и не успел приступить к реализации этого плана. Как следствие, серьезная недооценка угрозы. «Я знал, что в войсках читаются газеты преимущественно левого направления, распространяются воззвания и прокламации; слышал, что служащие Земского и Городского союзов агитируют среди солдат, – признавал Протопопов. – Я думал, что настроение запасных батальонов и других войск, стоявших в Петрограде, мне более известно; считал благонадежными учебные команды и все войска, за исключением частей, пополняемых из рабочей и мастеровой среды; жизнь показала, что я и тут был не осведомлен»[1628]1628
  Блок А. Последние дни императорской власти. С. 39.


[Закрыть]. Такая неосведомленность имела для власти в прямом смысле смертельные последствия.

Ситуация в Петрограде (и весь ход российской истории) могла сильно поменяться, окажись там бригада настоящей гвардейской пехоты или полк гвардейской конницы. Почему же их там не оказалось? История крайне запутанна.

Протопопов однозначно намекает на измену со стороны Гурко. «В половине февраля царь с неудовлетворением сообщил мне, что он приказал ген. В.И. Гурко прислать в Петроград Петергофский уланский полк и казаков, но Гурко не выслал указанных частей, а командировал другие, в том числе моряков 2-го гвардейского экипажа (моряки считались революционно настроенными; они при призыве пополнялись из фабричной и мастеровой среды). Я ответил царю, что моряки, действительно, присланы неудачно… но не удивлен ослушанием ген. Гурко; думаю, что царь пожелает настоять на исполнении своего приказа. Царь сказал: «Да, конечно!». Сделал ли он ген. Гурко выговор и повторил ли свое распоряжение, я не знаю»[1629]1629
  Протопопов А.Д. Показания. С. 441.


[Закрыть].

На странности в поведении врио начальника штаба обращала внимание Александра Федоровна: «Гурко не хочет держать здесь твоих улан, а Гротен говорит, что они вполне могли бы разместиться»[1630]1630
  Переписка Николая и Александры Романовых. 1916–1917 гг. Т. V. М.-Л., 1927. С. 219.


[Закрыть]. Воейков также указывает на Гурко: «Государь сообщил мне о выраженном им генералу Гурко желании безотлагательно вернуть в Петроград с фронта одну из двух гвардейских кавалерийских дивизий. Почему-то это желание царя генералом Гурко исполнено не было, и вместо гвардейской кавалерии он прислал в мое распоряжение в Царское Село находившийся на фронте батальон Гвардейского экипажа»[1631]1631
  Воейков В.Н. С царем и без царя. Воспоминания последнего дворцового коменданта Государя императора Николая II. М., 1995. С. 212.


[Закрыть]. Командовал Экипажем великий князь Кирилл Владимирович, плохо переваривавший императора.

Директор Департамента полиции Васильев тоже свидетельствует об измене, но называет другую фамилию. «После консультации с Хабаловым император приказал передислоцировать в Петербург четыре гвардейских кавалерийских полка. Несколько дней прошло в беспокойном ожидании этих воинских частей. А произошло следующее: генерал Рузский, командующим Северным фронтом, просто проигнорировал приказ царя: вместо того, чтобы послать гвардейские полки, он направил в Петербург отряд моряков. Этот поступок Рузского граничил с изменой; и уже в то время я задумывался об удивительной близости, существовавшей между Рузским и Гучковым»[1632]1632
  Васильев А.Т. Охрана: русская секретная полиция. С. 469.


[Закрыть]. Об измене говорит и великий князь Александр Михайлович. Когда в Петрограде начались волнения, он позвонил в Ставку своему брату Сергею Михайловичу и поинтересовался, где же гвардейские части. И услышал в ответ:

«– Каким-то странным и таинственным образом приказ об их отправке в Петербург был отменен. Гвардейская кавалерия и не думала покидать фронт.

…Я вспомнил о генералах-изменниках, которые окружали царя»[1633]1633
  Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. С. 268.


[Закрыть]. Судя по всему. Александр Михайлович склонялся к версии об измене именно в Ставке. Глобачев приводит еще одно объяснение: «Государь согласился заменить некоторые запасные воинские части Петроградского гарнизона Гвардейским кавалерийским корпусом, взятым с фронта, но это решение так и не было приведено в исполнение вследствие просьбы командира этого корпуса – оставить корпус на фронте»[1634]1634
  Глобачев К.И. Правда о русской революции. С. 115.


[Закрыть].

А вот версия самого Гурко. Она весьма лапидарна, учитывая шквал обвинений, который в последующие годы будет адресован генералу в монархических изданиях. «Однажды император, как видно – по просьбе Протопопова, распорядился направить на отдых в Петроград две конные дивизии, включая одну гвардейскую из Особой армии. Справившись у командующего войсками округа генерала Хабалова, я выяснил, что в городе нет места для расквартирования даже одного кавалерийского полка, не говоря уже о двух дивизиях. Тогда император ограничился присылкой с побережья Черного моря Гвардейского флотского экипажа, который был расквартирован по деревням в окрестностях Царского Села»[1635]1635
  Гурко В. Война и революция в России. С. 317–318.


[Закрыть]. И все. Чуть более откровенен будет Гурко в разговоре со Спиридовичем, который склонен перевести стрелки на Хабалова, которого подозревает не в измене, а в глупости.

Итак. По сведениям Спиридовича, в январе царь при встрече с Гурко «высказал желание», чтобы в Петроград на отдых были вызваны одна гвардейская кавалерийская дивизия, одна армейская дивизия, а также гвардейский экипаж. «Генерал Гурко немедленно сделал предварительные распоряжения, отправив телеграммы соответствующим начальникам, лично переговорил с командующим Петроградским военным округом генералом Хабаловым. Хабалов категорически заявил, что ни в Петрограде, ни в его окрестностях нет места для расквартирования такого количества кавалерии. Нет места даже и для эскадрона, не только для двух дивизий. Выходило так, что вызванные части пришлось бы расположить вдали от столицы по деревням, что в сильную стужу отразилось бы весьма неблагоприятно на войсковых частях. Хабалов лично доложил об этом Государю и тот на следующем докладе Гурко отменил свое первое распоряжение, высказав сожаление, но подтвердив приказ о вызове Гвардейского экипажа… Конечно, будь в Петрограде в начале бунта несколько кавалерийских и гвардейских полков, события приняли бы другой оборот»[1636]1636
  Спиридович А.И. Великая война и февральская революция. С. 461.


[Закрыть]. При этом, несколько сот тысяч резервистов занимали казармы как раз гвардейских полков, а мысль освободить часть этих казарм, выведя из города часть нелояльных запасных частей, Хабалову в голову не пришла.

Позволю высказать свою версию. Царь действительно отдал приказ о передислокации в Петроград надежных гвардейских частей. Гурко не мог не начать его выполнять, иначе измена была бы налицо. Рузский в этом эпизоде, скорее всего, не при чем. Хабалов действительно мог не захотеть возиться с выводом и вводом в город воинских частей, да еще в лютый мороз – зима по-прежнему была необычайно холодной. Он, как и подавляющее большинство властных фигур, недооценивал опасность революционного взрыва, а потому начал вести с Гурко переговоры о дозировании прибытия войск в столицу. Гурко в таких условиях моментально и с радостью ударил по тормозам «до прояснения вопроса». Полагаю, именно в это время была организована и «просьба» командира кавалерийского корпуса оставить его на фронте. Появление в Петрограде гвардейских частей меньше всего входило в планы друзей Гурко во главе с Гучковым. Поверить, что царь мог сам отменить свое первоначальное решение, крайне сложно: он видел опасность и был крайне недоволен и раздражен невыполнением приказа, как бы это ему в Ставке ни объясняли. Отмена приказа – более позднее изобретение Гурко, над которым до конца его дней висело обвинение в измене.

Возникает вопрос и о возможной роли генерала Алексеева в этом эпизоде. Его дочь писала в воспоминаниях: «По свидетельству генерала М. Борисова, генерал Гурко “все важнейшие меры обязан был докладывать Государю не иначе, как с получением из Севастополя мнения генерала Алексеева”»[1637]1637
  Алексеева-Борель В. Сорок лет в рядах русской императорской армии: Генерал М.В. Алексеев. С. 459.


[Закрыть]. Трудно себе представить, чтобы столь серьезный прямой приказ императора не был признан Гурко достаточно важным, чтобы не согласовывать его со «вторым главнокомандующим».

Уверен, согласование было, и, вероятно, именно Алексеев мог подсказать своему временному сменщику схему саботажа приказа об отправке гвардейской кавалерии в столицу. А потом сам Алексеев, вернувшись из Крыма в Могилев, сделал вид, что ему ничего не известно о желании императора передислоцировать гвардейские части в Петроград.

Вместо того, чтобы направить войска, Гурко явился к императору с предложением провести политические реформы. «13 февраля с.г., – передает Деникин рассказ Гурко, – я долго убеждал бывшего царя дать ответственное министерство. Как последний козырь я выставил наше международное положение, отношение к нам союзников, указал на возможные последствия, но тогда моя карта была бита»[1638]1638
  Деникин А.И. Очерки истории русской смуты. Крушение власти и армии. Февраль – сентябрь 1917 г. М., 1991. С. 311.


[Закрыть]. Полагаю, для Николая это был очень тревожный сигнал о настроениях в Ставке.

В принципе, некоторые непосредственные участники тогдашних событий были уверены, что и без подкрепления с фронта можно было справиться с бунтом. Последовательно эту линию проводит полковник Ходнев: «Если невозможно (?!) было иметь в столице, вблизи местопребывания царской семьи, хоть одну бригаду гвардейской пехоты плюс, хотя бы, полк гвардейской конницы, то тогда надо было привлечь к охране порядка и спокойствия в столице, кроме полиции и жандармерии, только лишь учебные команды… При наличии лишь этих полицейских и воинских частей, при энергичном, волевом начальнике, при принятии с места крутых и действительных мер (а не полумер, как у нас это всегда бывало), «голодный» бунт на улицах Петрограда быстро был бы ликвидирован и никогда не вылился бы в народное восстание. Позволю себе это утверждать, т. к. все это время пробыл в Петрограде и близко соприкасался со всем происходящим. При подавлении революционных вспышек особенное значение имеет “отбор”, а никак не “полчища”»[1639]1639
  Ходнев Д. Февральская революция и запасной батальон. С. 258–259.


[Закрыть].