Текст книги "Принцесса Азии"

Глава 20

Они шли уже часов пять. И Юля, и Олечка давно уже топали своими ногами. Несколько раз им навстречу попадались резиновые лодки с моторами, на них проплывали полицейские или военные. Пару раз они брали на борт детей и стариков. В пасмурном неласковом небе дважды пролетали вертолеты.

Значит, власти уже развернули спасательные операции.

Еще через час силы окончательно покинули путников. Третьи сутки на пустой желудок скитаться по затопленным рисовым полям – это вам не фунт изюма слопать!

В Кампонгтхом они попали к вечеру, вымотанные и еле живые от голода.

На въезде в город им попалась походная кухня, возле которой они и попадали, как тараканы после дезинфекции.

Милосердные кхмерские воины выдали многострадальным иностранцам по плошке риса и по чашке зеленого чая, и когда силы позволили, все четверо отползли в сторону огромного брезентового навеса, ставшего временным пристанищем для нескольких десятков человек, и, кое-как найдя пару свободных коек, забылись тяжелым беспробудным сном. Оля с Никитой, учитывая их худобу, без проблем устроились вдвоем на одной раскладушке. Юля с Василием ерзали и толкались до тех пор, пока не сломали казенное имущество. После этого Василий прибег к самому очевидному и доступному способу решения проблемы. Он купил у двух камбоджийцев их койки по пять долларов за место, и супруги спокойно заснули, причем душу Василия до самого отбытия в страну Морфея радовал восхищенный, полный искреннего преклонения взгляд Никиты.

Утром, съев по дармовой плошке риса – идти искать какие-то рестораны не было ни сил, ни желания, да и неизвестно, уцелели ли они, – супруги провели производственное совещание.

Судя по увиденному в дороге и по сведениям приютившего их капитана, а также телевизионщиков, в обмен на интервью, которые щедро давали Никита с Олечкой, – Юля с Василием светиться, понятно, боялись, – тайфун нанес наиболее ощутимый ущерб северным районам, размыты километры дорог, разрушены мосты. О том, чтобы добраться до границы обычным транспортом, не может быть и речи. Самый верный способ – это раздобыть лодку. Еще лучше – катер. А совсем замечательно – вертолет. Беда заключалась в том, что большинство рыбацких судов разметало тайфуном, Юля видела лодки, висящие на деревьях или сбившиеся в бесформенную кучу в зарослях. Значит, надо договариваться либо с военными, либо с полицией. Последнее, само собой, исключалось.

Василий, пересчитав наличность, решил, что на подкуп какого-нибудь капрала с лодкой, на крайний случай лейтенанта, должно хватить. К сожалению, в лагере ни одного плавсредства, кроме Юлиного таза, не было.

Василий уж было собрался отправиться на поиски транспорта, но Юля решила не рисковать и, прихватив Никиту, сама двинулась на поиски.

В глубине души она надеялась, что в этой кутерьме беглый бизнесмен будет позабыт и они благополучно выберутся из Камбоджи. И просчиталась.

В разгар спасательной операции обнаружить незадействованную лодку оказалось почти невыполнимой задачей. Юля с Никитой уже оползали полгорода. К счастью, им попалась по пути закусочная, и, наплевав на угрозу заражения, они с аппетитом перекусили.

Уплетая очередную порцию рагу под наскоро сколоченным навесом, Юля рассматривала доску объявлений возле полицейского участка через дорогу, там царили суета и толкотня.

Беженцы пытались получить то ли новые документы, то ли разыскать родных, на доску то и дело вывешивали списки, фотографии, объявления. Какие-то маршруты.

Юля, устало прищурившись, рассматривала пестрое оформление стенда, когда ее бросило в пот, а кусок мяса застрял в горле.

Со стенда А-4 на нее смотрели их с Василием лица. Хоть фото и были сильно увеличены и они с Ползуновым получились не лучшим образом, но все же были вполне узнаваемы.

Судя по всему, фотографии были сделаны в начале злополучного банкета, там крутилась парочка фотографов, готовя репортаж для одного престижного глянцевого журнала.

Значит, про них не забыли. Если их физиономии имеются в провинциальном отделении полиции, на границе они есть абсолютно точно. И уж там-то им с Василием не проскочить.

– Никита, возвращаемся, – строго скомандовала Юля своему адъютанту, поднимаясь.

– А лодка?

– Не до того.

Глава 21

Требовалось срочно обсудить ситуацию. Но Никита с Олей ходили за Ползуновыми как приклеенные.

Едва Василий увидел жену, всякие надежды на «все обойдется» его покинули. Он бросился ей навстречу, но наткнулся на сияющие собачьей преданностью глаза Никиты.

– Василий Никанорович! Не нашли! Весь город с Юлией Павловной обегали, и ни одной лодки! – торопился отчитаться о проделанной работе юноша.

– Фиг с ней! – отмахнулся от него Василий, тревожно сверля жену взглядом.

– Мы до другого конца города дошли, всех встречных военных опросили! – не услышал его Никита.

– Ой, а мы с Василием Никаноровичем тоже пытались лодку найти, капитан даже звонил куда-то специально. Но раньше чем через два-три дня ничего не обещали, – внесла свою лепту Олечка.

– Вы идите, отдохните, – тонко намекнул им Василий, но молодые люди радостно уверили его, что совсем не устали, и озабоченно продолжали обсуждать уже неактуальную проблему поиска лодки.

Или все же актуальную?

– Вот что, детки. Марш на прогулку. У нас с дядей Васей производственное совещание. Секретное, – добавила Юля, для верности строго нахмурив брови.

Деток смыло в момент.

– Молодец. Я думал, они так и будут маячить, – похвалил ее муж за проявленную решительность. – Ну, выкладывай.

– У полиции есть наши фото. Мы оба в розыске, – отрапортовала Юля.

Комментарий Василия приводить не стоит.

– Что же делать? – задал Василий сакраментальный вопрос. – Может, отсидимся в глуши, пока заварушка не уляжется. У них сейчас и без нас хлопот хватает.

– Полная чушь. Рано или поздно нам придется убраться из страны, а пока преступление не раскроют, мы границу пересечь не сможем, потому как будем тотчас же арестованы. Все же убийство в доме премьер-министра – это тебе не шутки. Какие бы тайфуны ни бушевали, а преступника поймать надо. И преступников наверняка уже назначили, то есть нас, и других, скорее всего, искать не будут. В связи с этим у меня предложение.

Василий скептически поднял брови.

– Ты ведь Стрельцова не убивал? – задала Юля риторический вопрос, в ответ Василий лишь закатил глаза. – Так вот. Нам надо вернуться в Пномпень и найти убийцу. Его арестуют, тебя оправдают. И мы тихо отвалим домой. Прощай, Камбоджа, – бодро закончила она.

– Ага. Найти убийцу. Ты на старости лет, видно, совсем умом слаба стала, – постучал жене по лбу Ползунов. – Как и где ты собираешься убийцу искать? Мы даже языка не знаем. Молчу про все остальное.

– Ничего. Не боги горшки обжигают. Есть у меня пара идей, – передернула Юля самоуверенно плечами.

– Вот это и пугает, – замогильным голосом ответил муж.

– А меня пугает расставание с нашими юными друзьями.

– Вот уж не заметил, что ты к ним так привязалась.

– Формулировка не совсем верна. Не я к ним, а они к нам.

– Да брось ты. Скажем, что у нас дела в Пномпене, и все.

– Ну, попробуй, – усмехнулась Юля.

Василий сделал два шага в направлении сидящих поодаль и не спускающих с них глаз ребят, но затормозил.

– Думаешь, они потащатся за нами? – растерянно спросил муж.

– А у тебя сложилось другое мнение?

– Точно, потащатся. Может, им денег дать, чтоб отвязались?

– Василий, ты в своем уме – так людей обижать? – покрутила Юля пальцем у виска.

– Да, ты права. Наличных у нас мало, а сколько придется тут сидеть, еще неизвестно, – цинично выступил толстокожий Ползунов. – И что же нам делать?

– Давай сбежим. Только не знаю, как нам добраться до Пномпеня, – задумчиво протянула Юля.

– Олька говорила, что какие-то журналисты сегодня собирались возвращаться в столицу, – почесал лысую макушку Василий.

– А какие? – спросила она, воровато оглядываясь, поскольку Никита и Олечка, сидя в отдалении, по-прежнему не сводили с них влюбленных глаз. – Знаешь, что-то они мне начинают действовать на нервы. Давай двигаться отсюда потихоньку. Только на них не смотри.

И супруги, взявшись за руки, прогулочным шагом двинулись к стоящей неподалеку походной кухне.

– Как только зайдем за навес, сразу ноги в руки и бежим, – скомандовал Василий.

Так они и сделали. Свернув за полотняный навес, припустили что было сил, петляя между броневиками, палатками и кучками беженцев.

Наконец, покраснев как два спелых помидора, с одышкой и колотьем в боку, Ползуновы остановились, привалились к дереву, сочтя, что достаточно оторвались и теперь могут позволить себе минутную передышку.

Первым, что увидела Юля, когда пелена усталости спала с глаз, было бледненькое Олино личико.

– Теть Юль, что случилось? Вы вдруг так побежали, мы думали, что-то случилось.

Юля с тоской взглянула на Василия.

– Нам показалось, что мы одного знакомого увидели, но вроде ошиблись. В любом случае он уже уехал, – ляпнула она первое, что пришло в голову.

Да, сбежать им с Василием было не суждено. Оля с Никитой как привязанные следовали за Ползуновыми повсюду.

– Елки! – выругался шепотом муж, когда парочка отвлеклась на орущую в руках ребенка мартышку. Время от времени наиболее настырные граждане продолжали попытки продать им всякую всячину. – Может, сказать им, что нас полиция разыскивает по подозрению в убийстве?

– Лучше уж сразу сказать, что мы маньяки, специализирующиеся на убийстве молодых парочек. Только их, по-моему, и это не отпугнет, – с досадой констатировала Юля. – Ничего не поделаешь, придется бежать ночью.

– Точно! Знаешь, ты их отвлеки, а я пойду с журналистами переговорю. Чтобы нас с собой взяли.

– Нет, я пойду. Ты по-английски ни бэ ни мэ, так что уж лучше сиди. Как они выглядят?

Глава 22

Никогда в жизни Лыэнг не испытывал такого страха, он был совершенно беспомощен. Подхваченный ураганом, он несся подобно сорванному ветром листу, кувыркаясь в воздушных потоках и взмывая ввысь. Дыхание то и дело сбивалось, в ушах стоял неумолчный гул, казалось, этому ужасу нет конца. Но вот порыв ветра спал, словно невидимый великан остановился на секунду набрать в грудь побольше воздуха, и Лыэнг, отпущенный незримой силой, рухнул вниз.

Благословение милосердным небесам – он не разбился. Упав с высоты в воду, он нахлебался воды, больно ударился ногой о корягу, но в остальном отделался легким испугом. Лыэнг вынырнул возле густых зарослей и постарался забраться в самую середину сплетения колючих стволов и веток. Он почти сутки просидел в своем убежище по шею в воде, боясь быть снова подхваченным стихией.

Но все обошлось. К ночи ветер начал стихать, а на рассвете он отважился выбраться из своего укрытия и отправился на поиски людей. Все это время его немилосердно мучила жажда. На голод он не обращал внимания. Но глоток чистой прохладной воды превратился для него в наваждение.

Толстый Кдан проснулся от голода. Он прекрасно выспался. Погнутое, покалеченное тело «жука», прилепленное к десятку других таких же, тем не менее защитило своего обитателя и от дождя и от ветра.

Вчера, когда проклятые фарангу избили Лыэнга и того сдуло с помятого багажника, Кдан, вместе с машиной подхваченный сильным течением, крутясь и кувыркаясь в водоворотах около часа, усердно молился Будде, прося ниспослать ему спасение. И был услышан. Его вынесло на бывшее шоссе и там с размаху кинуло на груду покореженных машин, в этом убежище он и провел ночь, радуясь, что легко отделался, в отличие от бедняги Лыэнга.

Утром мимо проплывала моторная лодка, искавшая на шоссе пострадавших, и Кдан благополучно добрался до Кампонгтхома. Там его накормили, приютили в лагере для пострадавших от тайфуна и даже осмотрели иностранные врачи.

Кдан был очень доволен. Его вполне устраивало отсидеться тут до окончания наводнения, а потом он тихо вернется домой и забудет об этой ужасной истории.

На следующий день, когда Кдан ел возле кухни вторую порцию риса, мимо него пронесли на носилках очередного раненого, доставленного из района бедствия. К своему великому удивлению, Кдан узнал в нем Лыэнга. Тот лежал на носилках бледный и неподвижный, левая рука у него распухла и посинела.

Кдан так разволновался, что даже оставил плошку с едой, а сам бросился следом за носилками.

Первым, что увидел Лыэнг, открыв глаза, было толстое размытое лицо Кдана, и он сразу решил, что умер. Но потом к нему вернулись слух и обоняние. Услышав чавканье и почувствовав резкий запах пота, исходивший от его приятеля, Лыэнг все же решил, что скорее жив. И сразу воспрянул.

– Привет! – еле слышно проговорил Лыэнг. – Ты как здесь оказался? Кстати, где я? – полностью очнулся горемыка.

– В госпитале, – улыбнулся Кдан, и его толстые, похожие на подушки щеки, расплывшись в разные стороны, совсем заслонили собой маленькие остроконечные ушки. – Тебя змея укусила. Щитомордник. – И он довольно показал больному на его руку.

Лыэнг чуть не заорал от ужаса. Рука здорово распухла и почернела. Выглядела она так, словно Лыэнг засунул ее в костер и минут десять поджаривал, не забывая переворачивать.

– Ничего. Врачи говорят, скоро она покроется огромными волдырями, – успокоил его Кдан, ему последнее время стал нравиться Лыэнг, он даже как-то сроднился с ним. – Да ты не бойся. Раз в кому не впал – все будет хорошо.

Лыэнг энтузиазма товарища не разделял, и вид черной с красно-синими подпалинами руки его совсем не радовал.

– Хорошо, что тебя вовремя нашли, – продолжал Кдан, вернувшись к своему рису. – Кстати, ты же, наверное, есть хочешь? Я сейчас принесу чего-нибудь!

– А где мы? – крикнул ему вдогонку Лыэнг.

– В Кампонгтхоме. Вот выздоровеешь и домой! – улыбнулся в дверях Кдан.

– Боже упаси, – прошептал Лыэнг, устало прикрывая глаза.

Не хватало еще Совану в руки попасться. На дальнейшие размышления сил у него не хватило.

К вечеру Лыэнг немного оправился, и хотя рука действительно начала покрываться ужасающими пузырями, самочувствие Лыэнга немного улучшилось, и Кдан вынес товарища на свежий воздух.

– Нельзя нам в Пномпень возвращаться, – увещевал приятеля Лыэнг. – Сован нам не простит, что мы этих двоих упустили.

– Так тайфун начался! Какие тут погони! – возмутился несогласный Кдан.

– Ему-то что за дело?! Знаешь, что бывает с теми, кто Совану не угодил? Я однажды видел, как он с неугодными расправляется. Сунул такого головой в аквариум с муренами и держал до тех пор, пока они ему башку не сожрали. Бедняга сперва ногами дрыгал, а потом затих.

Кдан боязливо поежился.

– Так что, нам теперь до самой смерти по захолустьям бродяжничать? У меня и денег-то совсем не осталось, – жалобно проскулил Кдан.

– Нет, конечно. Нам надо либо найти этих русских, либо их трупы. В крайнем случае Сован уже человек не молодой, рано или поздно помрет, тогда и вернемся.

– Это что, шутка такая? – рассердился Кдан.

– К сожалению, нет, – тяжело вздохнул Лыэнг. – Но Сован четко предупредил. Или их трупы, или наши.

День клонился к вечеру, суета, царившая в лагере днем, потихоньку замирала. На землю опускалась благословенная тишина. Звуки становились приглушеннее, контуры мягче, краски бледнее. Покой снизошел на исполненные тревоги души обоих приятелей. Они сидели на перевернутых ящиках, прислонясь к брезентовой стене походного госпиталя, и молча смотрели на жемчужно-серое темнеющее небо, мимо них прошла красивая светловолосая женщина, стройная, изящная, под руку с тележурналистом в фирменной кепке и с большой камерой в руках.

– Э-э-э! – прохрипел Лыэнг, вытянув здоровую руку. Нервный спазм перехватил ему горло, хвала небесам, а не то он своим воплем спугнул бы добычу.

– Она, это была она! – возбужденно зашептал он Кдану, едва голос вернулся к нему. – Ты видел? Видел?

– Кто – она? – сразу же засуетился Кдан, не понимая еще, что произошло.

– Русская! У тебя оружие есть?

– Нет. Потерял, когда спасался, – разволновался Кдан, не забыв, однако, соврать. Пистолет он бросил в воду, когда перебирался в полицейскую лодку.

– Проследи за ней! – приказал еще слабый, не способный на активные действия Лыэнг. – Только осторожно! Не спугни. Это наш шанс, – проговорил он слабым голосом вслед убегающему Кдану.

Лыэнг сидел и размышлял, эта привычка появилась у него совсем недавно. Он думал о том, что и его спасение, и эта удивительная встреча были проявлением чудесной помощи и заступничества, которые посылает ему с того света его старый мудрый отец. Почему-то ему казалось, что, как только он вспомнил отца и раскаялся в своей прежней полной глупости и жестокости жизни, отец стал помогать ему найти правильный путь и освободиться от власти плохих людей. Правда, сначала придется все же убить фарангу. Иначе никак нельзя.

Глава 23

Ползуновы лежали в большой темной палатке, прислушиваясь к звукам. Ровное посапывание, мерный храп, тихий посвист, стоны, всхлипы спящих людей наполняли ночь. Их раскладушки стояли почти в самом центре шатра. Никита и Олечка сладко сопели через две койки от Ползуновых.

Лагерь давно погрузился во тьму. Несколько раз Юлю клонило в сон, но она боролась с собой, понимая, что потеря еще одних суток для них с Василием просто недопустимая роскошь.

Наконец они решили, что пора двигаться, и, почти бесшумно скатившись со своих кроватей, поползли в проход. Но выбраться из палатки на четвереньках супругам не удалось. За вчерашний день число беженцев в лагере увеличилось почти вдвое. Мест не хватало, и люди спали прямо в проходах. Пробираясь в темноте между спящими телами, они то и дело спотыкались о чьи-то руки и ноги, а Василий, однажды потеряв равновесие, чуть не раздавил какую-то старушонку. И все же они благополучно выбрались.

От палатки Ползуновы бежали бегом, яркая круглая луна освещала окрестности, разбрасывая по земле длинные черные тени деревьев. Журналисты должны были выехать на рассвете. Это была немецкая независимая телекомпания, и они согласились доставить русских туристов в столицу. Юля с Василием без приключений добрались до их штаб-палатки и, устроившись прямо на земле, стали ждать отъезда, прислонившись к тюкам с оборудованием.

Кдан вернулся, когда лагерь погрузился в сон. Такое небывалое усердие свидетельствовало о резкой перемене, постигшей ленивого, самовлюбленного толстяка. Череда испытаний и неудач помяла и усмирила этого баловня. Всего неделя, проведенная вдали от теплого дома, сытного обеда и заботливой мамочки, пробудила в нем доселе дремавшие таланты.

– Я их выследил! Живут в большой палатке на краю лагеря. С ними еще двое молокососов таскаются. Кажется, тоже русские. Так и ходят за ними по пятам. Днем их не взять. Вокруг все время люди. К тому же у нас и оружия нет. Думаю, придется пару дней покараулить, пока подходящий момент не подвернется. В крайнем случае этих двоих хлюпиков тоже можно грохнуть, – закончил излагать свой план Кдан.

– Нет. Так рисковать нельзя, – хмуро покачал головой Лыэнг. – Они могут нас засечь и сбежать. Или просто возьмут и уедут на какой-нибудь лодке. Ищи их потом! А у нас даже денег нет, чтобы транспорт нанять. Надо действовать немедленно. Сегодня.

– А как? Подождать, пока по нужде выйдут, и наброситься? Я могу и один управиться, – тут же торопливо добавил Кдан, видя, в каком жалком состоянии находится приятель.

– А если они не выйдут? Нет. Самое верное – напасть на спящих. Задушим их, и дело с концом.

– А если кто-нибудь проснется?

– Там темно. Пока проснутся, пока сообразят, что происходит, мы уже смоемся. Я возьму на себя женщину. Она, конечно, верткая, но со спящей как-нибудь справлюсь. Ты знаешь, где они спят?

– Да. Четвертый ряд, двенадцатая и тринадцатая кровать, – довольно отрапортовал невероятно гордый собою Кдан. Такой сообразительности он даже сам от себя не ожидал.

Не ожидал ее и Лыэнг и сейчас смотрел на товарища с уважением.

– Молодец. Думаю, часа через три полезем. Нет. Лучше через четыре. Пусть покрепче заснут.

Спустя четыре часа они стояли на четвереньках возле входа в палатку, прислушиваясь к звукам, доносившимся изнутри.

– Вроде тихо. Думаю, пора, – скомандовал Лыэнг, приподнимая полог.

– Ты уверен, что справишься? – заботливо посмотрел на бледного, опирающегося на здоровую руку товарища Кдан.

– Нормально. Укол еще действует. Пошли.

И они нырнули в душную темноту палатки.

Тишину ночи нарушали лишь храп, сопение и стоны спящих людей. Пробираться в кромешной тьме, считая ряды и кровати, перешагивая через спящих вповалку на полу людей, было тяжело. Они то и дело наступали на чьи-то руки и ноги, спотыкались о ножки кроватей. В другом конце палатки кто-то беспокойно возился, заставляя их вздрагивать.

Им, наконец, удалось добраться до кроватей проклятых фарангу, из-за которых им пришлось столько вынести, скитаясь в этой глуши, как бездомным псам. И вот теперь час расплаты настал. С каким удовольствием Кдан свернет им шеи! Но расслабляться нельзя, все должно быть тихо. Он снял со спины привязанную веревками наподобие рюкзака подушку, они с Лыэнгом встали плечом к плечу и, подтолкнув друг друга слегка локтями, двинулись к своим жертвам.

Кдан зарычал как голодный тигр, у которого из-под носа ускользнула добыча. Кровати были пусты!

И он зло стукнул по краю ракладушки. Гулкий удар прозвучал в тишине как звон колокола. Через две кровати кто-то зашевелился, и тоненький голосок робко позвал: «Тетя Юля, у вас все в порядке?»

Кдан упал на свободную койку и толкнул напарника на соседнюю. Сбоку раздалось шуршание, и кто-то низко наклонился над ними, продолжая заботливо лепетать что-то непонятное.

Кдан проявил верх сообразительности: заливисто захрапел. Тоненькая тень скользнула на свое место, и все снова стихло. Но Кдан с Лыэнгом продолжали неподвижно лежать, боясь лишний раз вздохнуть, Кдан не забывал время от времени выдавать заливистые всхрапы. А Лыэнг лежал и тихо радовался, что, когда девушка наклонилась над ним, у него на голове оказалась подушка.

Только часа через полтора они отважились выбраться на волю и разразиться наконец сотней проклятий в адрес юрких, хитрых, подлых, изворотливых русских.