Электронная библиотека » Юлия Крён » » онлайн чтение - страница 14


  • Текст добавлен: 30 января 2017, 16:20


Автор книги: Юлия Крён


Жанр: Зарубежные приключения, Приключения


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Оставалось только одно. Гордость молила ее держаться от Ричарда подальше, пока тот сам не обратит на нее внимания, но сердце оставалось глухо к этим мольбам.

Время шло, и однажды Альруна не выдержала. Через пару дней она пошла в башню к Ричарду, постучалась в его покои и открыла дверь.

Он оказался там, как и в ту прекрасную ночь. Герцог был бледен, его черты исказились от горя.

«Он все еще страдает… из-за нее», – подумалось Альруне.

Подняв голову и увидев непрошеную гостью, Ричард вздрогнул. Теперь уже не боль читалась на его лице, а муки совести.

– Альруна…

«Не позволь ему понять, что ты чувствуешь на самом деле», – взмолилась гордость. Сердце оказалось сильнее.

– Я люблю тебя, я всегда любила тебя, ты не хотел верить в это, а когда поверил, то не захотел слушать. Но так и есть, и так будет всегда. Ты избегаешь меня, не хочешь со мной говорить, а я не могу с этим смириться! Уж лучше я буду тебе сестрой, чем никем…

Ричард казался потрясенным. И что было еще хуже – пристыженным.

– Мне так жаль, – прошептал он.

Альруна поняла, что он говорит искренне. Она вызывала в нем только одно чувство – жалость.

– Мне так жаль, – повторил он. – Что я пошел на это… воспользовался тобой… не подумал о твоей чести… твоих родителях… не выказал тебе должного почтения… почтения, которого ты заслуживаешь…

Ричард запинался, не мог подобрать слова, чтобы описать то, что сам считал проявлением слабости. Что Альруна считала прекраснейшим событием в своей жизни.

Теперь, стоя перед ним, девушка смогла вспомнить ту ночь, и в ее воспоминаниях его прикосновения были нежными, поцелуи – сладкими, а близость – желанной.

У него же воспоминаний не было, а если и были, он не собирался ими делиться.

И вновь взвилась ее гордость, но на этот раз Альруна не сумела ей воспротивиться.

– Я ни о чем не жалею, – упрямо заявила она.

Но ее гордость проснулась слишком поздно, ее голос был слишком слаб, чтобы заглушить его угрызения совести.

– Этого не должно было случиться! – воскликнул Ричард, подаваясь вперед, словно собираясь поклониться ей.

«Ты же герцог! – мысленно воскликнула она. – Ты никому не должен кланяться! Почему же ты оказался так слаб, почему не поведешь себя как твои рыцари – расчетливые, холодные, жестокие? Почему не скажешь, что взял то, чего хотел, и это твое право?»

Но он не хотел этого, вот в чем все дело. Его волю одурманило вино.

– Я не знал о твоих чувствах, – пробормотал Ричард.

– Нет, знал. Ты знал, но тебе было все равно.

Альруна повернулась, собираясь выбежать из комнаты. В дверном проходе стоял Рауль. Она не знала, давно ли он подслушивает их разговор.

Альруна чувствовала себя застигнутой врасплох, но вдруг поняла, что Рауль не обращает на нее внимания. Он упорно смотрел на Ричарда.

– Она… Она вернулась.

Ричард сразу понял, кого Рауль имеет в виду. И Альруна тоже. В те недели, когда она думала, что беременна, девушка ждала приступов тошноты. Но только теперь ее затошнило по-настоящему.

– Да как она смеет?! – едва сдержав порыв рвоты, воскликнула Альруна.

Рауль пожал плечами, Ричард же встрепенулся. Он больше не казался подавленным, отравленным чувством вины, он вновь стал герцогом, которому все должны подчиняться. От Ричарда веяло холодом. Холодом и решимостью.

Тошнота отступила, когда Альруна поняла, что Ричарду сейчас не легче, чем ей.

И хорошо. Он не может простить ее. Не имеет права.


Гуннора не считала дни, прошедшие с момента ее бегства из Руана. Тогда деревья еще стояли в цвету, теперь же окрасились золотым. Два полнолуния минули, а между ними – целая жизнь.

Она прошла в большие ворота в город, потом в ворота поменьше, ведущие в замок герцога. Во дворе замка все пялились на нее. Даже те, кто не знал ее, удивленно смотрели на женщину, такую грязную и в то же время такую горделивую.

Гуннора надеялась, что сможет сразу же поговорить с Матильдой, но когда та вышла во двор, датчанка с болью увидела разочарование на лице своей наставницы. «Какой холодной и суровой может быть эта обычно столь приветливая женщина», – подумала Гуннора.

Только сейчас она поняла, как ей нравилась Матильда, в чем-то заменившая ей мать: всегда готовая прийти на помощь, все понимающая, но при этом требовательная.

Матильда взглянула на нее, точно не узнавая, и холодно осведомилась:

– Ты осмелилась явиться сюда?

Гуннора сглотнула. Как бы она ни была потрясена, она не станет просить о милости, не станет молить о прощении.

– Мне нужно поговорить с ним, – просто сказала она.

Матильда смерила ее долгим взглядом, и только когда к ним подошли стражники, заявила:

– Я сама об этом позабочусь.

В собравшейся толпе зашушукались, но никто не осмелился ей возразить.

– Девочки пойдут со мной. – Матильда жестом приказала Вивее и Дювелине следовать за ней.

Она не сказала, поможет ли осуществить желание Гунноры. Девушке ничего не оставалось, кроме как пойти за ней. Датчанка чувствовала устремленные на себя взгляды, даже любовницы Ричарда вышли из дома, даже служанки, даже рабыни.

«Вот она, предательница, которая хотела его убить».

Никто не произнес этих слов, но Гуннора слышала, как они эхом разносятся в ее душе, даже тогда, когда Матильда с девочками скрылись за каменными стенами термы. Матильда помогла Вивее и Дювелине вымыться и дала им чистую одежду. На Гуннору она не обращала внимания, но не помешала и той вымыться, даже дала ей простенькое, зато чистое платье.

– Я… я ни за что бы его не убила, – пробормотала Гуннора.

Матильда молча протянула ей гребень. Волосы Гунноры отросли за это время, вскоре их кончики будут касаться ее голеней. Их было очень трудно расчесать, но Гуннора упорно проводила по ним гребнем раз за разом.

– Тебе удалось завоевать его сердце, – после долгого молчания прошипела Матильда. – Как ты могла принять сторону его врагов?

Гуннора помедлила.

– Я совершила ошибку, – признала она. – Я не знала, что его враги – и мои враги тоже.

Матильда удивленно посмотрела на нее.

– Хорошо, что ты можешь осознать и принять свою неправоту. Но ты должна говорить об этом с Ричардом, не со мной. И я не думаю, что он тебя простит.

Когда Гуннора вошла в комнату, Ричард находился там не один. Она не знала, будет ей от этого легче или тяжелее. С Ричардом был Рауль д’Иври, его брат. Его, похоже, нисколько не удивило появление Гунноры, и он готов был отпускать по этому поводу свои обычные язвительные замечания.

– Тебе повезло, брат. Похоже, сегодня она не вооружена. – Запрокинув голову, он оглушительно расхохотался.

Его, видимо, нисколько не смущала мысль о том, что кого-то может убить человек, который провел со своей жертвой много ночей. Наверное, Рауль и сам не раз задумывался об убийстве своей суровой жены Эрментруды.

Ричард же не смеялся. Судя по всему, в последнее время он позабыл, что такое смех. Глубокие темные круги под глазами выдавали его кручину.

«Но в чем же его горе? – подумала Гуннора. – Что такого случилось за это время? Какие враги успели ему навредить?»

Только сейчас она поняла, как соскучилась по нему, как ей хотелось поговорить с ним о политике, выслушать его опасения. Но Ричард больше никогда не доверится ей. Теперь она стала его врагом.

– Я не хотела тебя убивать, – прошептала Гуннора.

Ричард вскочил, но его лицо так и оставалось каменным.

– Молчи!

Но как ей молчать, если она утратила все, кроме силы слов!

– Правда, не хотела! – в отчаянии воскликнула она. – Я хотела вернуться на родину! Я не хотела тебе навредить!

Рауль перестал смеяться. Похоже, у него не было желания слушать дальше этот разговор. Брат герцога молча удалился из комнаты.

– Агнарр – мой заклятый враг, – пробормотал Ричард, когда отзвучало эхо от шагов Рауля.

– Я знаю, – поспешно заверила его Гуннора. – Он много лет прилагал усилия, чтобы настроить всех язычников в этой стране против тебя. Он убил моих родителей, чтобы…

– Молчи! – перебил ее Ричард. – Я не хочу это слышать.

В его голосе слышались обида, разочарование, боль. Гунноре вспомнились слова Матильды о том, что она покорила его сердце.

Да, Гуннора стала ему ближе, чем какой-либо другой человек, и теперь Ричард сожалел об этом. А Гунноре было больно от этих его сожалений.

«Если он приласкает меня, я смогу позабыть о прикосновениях Агнарра, – подумала она. – Если он погладит меня по голове, я забуду, как Агнарр дернул меня за волосы».

Но Ричард не приласкал ее, не погладил по голове. И никогда этого не сделает.

– Многие считают, что ты заслужила смерть, – холодно сказал он.

Гуннора резко выпрямилась.

– Но не бойся. – В его голосе звучала насмешка. Звучал металл. – Я не убью тебя. Уходи отсюда, уходи в свой лес. Ты свободна. Ты можешь поселиться со своей сестрой, женой лесника.

Гуннора напряглась еще больше.

– Я… я не хочу этого. Я хочу остаться здесь.

Теперь уже Ричард утратил самообладание. Он удивленно распахнул глаза, потрясенно… гневно.

– Да как ты смеешь?! После всего, что ты сделала? Ты притворялась, что хочешь меня, в то время как ненавидела.

– Я не испытываю к тебе ненависти.

– Значит, ты передумала?

Гуннора открыла рот, собираясь все ему рассказать. Об Агнарре, о его прикосновениях, о ее ранах, которые никогда не заживут, если он не обнимет ее, не утешит. Но она понимала, что Ричард не захочет ее слушать. Вздохнув, она произнесла одну простую фразу, фразу, которую до этого не произносила даже мысленно, хотя и знала, что это правда.

– Я… я жду ребенка.

На мгновение глаза Ричарда вспыхнули, уголки его рта дрогнули, но он подавил свою радость. Отвернувшись, герцог задумался.

– Я всегда заботился о своих бастардах, не изменю этой привычке и теперь, – хрипло сказал он, не оборачиваясь. – Можешь остаться здесь. Но я больше не хочу тебя видеть. Старайся держаться от меня подальше!


Им пришлось покинуть деревню. Черноволосая датчанка могла вернуться в Руан и рассказать о них Ричарду. Агнарр никогда не чувствовал себя тут как дома, но когда по его приказу домики в деревне загорелись, у него сердце разрывалось от боли. Пламя точно пело, манило, сулило тепло: «Подойди, Агнарр, обними меня, я подарю тебе забвение».

Ему хотелось поверить пламени. Когда от него не останется ничего, кроме пепла, можно будет смириться с поражением – датчанка оказалась еще сильнее Берит! Агнарра охватили слепая ярость, жаждавшая разрушения, и страх навсегда остаться неудачником. Может быть, пламя поможет ему избавиться от этих чувств?

Но он воспротивился искушению, не вошел в огонь и последовал за своими собратьями прочь от деревни. Они шли по берегу серовато-зеленого моря, слушая мерное биение волн.

«Сядь на корабль, вернись в Данию, начни жизнь заново, там, где никто не знает о том, что ты убил своего отца. Как ты хочешь сбросить Ричарда с трона, если ты даже не смог прикончить какую-то жалкую женщину, у которой и оружия-то не было?»

Кричали чайки, и Агнарру казалось, что они насмехаются над ним.

– Большинство датчан поселилось на берегу Дива или Сены. Нужно встретиться с ними, объяснить, что Ричард не собирается делиться с ними землями, просто использует их, чтобы ослабить своих противников. Ричарду все равно, сколько датчан погибнут, совершая набеги на королевство франков. Но зачем им нападать на франков? Можно грабить здешние монастыри, Жюмьеж или Сен-Вандрий, они столь же богаты, как и церкви в соседних странах. Кроме того, нужно разведать обстановку в Котантене. Там живет много язычников, но им не хватает предводителя, чтобы начать восстание против Ричарда. Я попытаюсь завоевать их доверие. Потом отправимся в Бретань. Тамошний герцог Хоэль подумает, что это Ричард устроил набеги на его земли, и даст тому достойный ответ. Тогда Ричарду придется покинуть Руан. Именно в этот момент мы и нападем на город, если к тому времени наберем достаточно союзников.

Чайки утихли, море уже не пело. Его люди поверили, что план хорош. А главное, в это верил сам Агнарр. При помощи хитрости и силы ему удастся обмануть судьбу.

Только один человек не был столь уверен в этом плане. Они остановились на привал на берегу, и Агнарр смотрел на белые барашки волн, когда к нему подошла его мать. Она сильно постарела, это было очевидно при свете дня, пасмурного, молочно-белого. Но взгляд старухи был все так же проницателен, а улыбка – столь же злобна.

До сих пор Агнарр не ставил ей в вину то, что она не удержала черноволосую датчанку, – ему было стыдно говорить об этом. Но теперь время настало.

– Если ты предашь меня еще раз, я сброшу тебя со скалы.

– Ну и что? Мужчины и женщины нашего народа не жаждут смерти в постели. Я рада буду умереть от твоей руки, если моя смерть докажет, что ты не трус. Но позволь мне дать тебе один совет. Ты должен понять, что я и так уже мертва. – Эгла злобно расхохоталась, и ее смех был громче крика чаек.

«Она никогда меня не любила, – подумал Агнарр. – А хуже всего, она никогда меня не боялась».

Он был высоким и сильным, но эта сила не имела никакого влияния на сердца гордых женщин. Агнарр часто думал, не навещает ли его иногда дух Берит, но сейчас он понял, что, вспоминая свою жизнь, душа Берит в мрачном царстве Хель думает о счастливых днях, а не о том мгновении, когда она бросилась на меч. Так и его мать не станет преследовать его после смерти.

– Ты просто-таки напрашиваешься на то, чтобы я убил тебя. У тебя болит спина и ноют кости, твои глаза почти ослепли, руки не повинуются тебе, дыхание прерывается, точно ты в любой миг можешь задохнуться. От меня ты ждешь завершения твоих страданий. Но наказанием тебе будет не быстрая смерть, а бесславная жизнь. – Агнарр улыбнулся.

Ухмылка Эглы померкла, что-то промелькнуло в ее глазах, подтверждавшее, что Агнарр был прав в своих рассуждениях.

– Ну вот и хорошо, – прошептала она. – Похоже, ты наконец-то понял, что врагов не победить, отрубая им головы. Достаточно забыть их имена – и позаботиться о том, чтобы их позабыли другие.

В ее голосе прозвучало неожиданное уважение, но улыбка сползла с лица Агнарра. Он не знал имени черноволосой датчанки. Он избил ее, изнасиловал, почти задушил. Но он до сих пор не знал, как ее зовут…

Что ж, пока что ему и не узнать ее имени, но когда все закончится, он вновь отправится на поиски. И лишит ее имени, втопчет его в пыль. А мать больше не удостоит и взгляда.

Фекан

996 год

Невзирая на боль в спине, Вивея принялась быстро расхаживать по часовне. Похоже, она забыла, что это святое место и тут нельзя шуметь или выказывать сильные чувства.

– Брат Реми! Брат Уэн! – Некоторое время она просто повторяла эти имена. – Что им… известно?

Агнессу испугало поведение Вивеи, но девочке придала мужество мысль о том, что страшно не только ей, но и этой убеленной годами женщине.

– Монахи хотят, чтобы наши земли снова отошли франкам и сын герцога Ричарда не взошел на престол, – сказала Агнесса. – Но я не понимаю, при чем тут этот свиток.

– Нет, – Вивея энергично замотала головой. – Это невозможно!

Ее глаза блестели, как у безумной.

– Что невозможно? – спросила Эмма. – Эта тайна, записанная рунами, столь важна? Что бы тут ни было написано, это не может угрожать будущему нашей страны. Мой отец пережил всех своих врагов. Теперь, когда умер последний Каролинг и королем франков стал Гуго Капет, отец добился с ним тесного союза. Даже с Фландрией он заключил мир.

Эмма уже успокоилась и говорила в привычном самоуверенном тоне, но Агнесса видела, что ее подруга все еще бледна.

Вивея опять покачала головой.

– Я не об этом, – объяснила она. – Монахи вполне могли узнать об этом свитке, но они не умеют читать рунические письмена. Этот свиток им ничем бы не помог, даже если бы попал к ним в руки. Никому бы не помог. При дворе только я владею рунами… и Гуннора. Третья женщина, посвятившая себя этому искусству, умерла много лет назад. – Старуха тяжело вздохнула.

– Брат Реми сказал, что умирающий монах раскрыл ему какую-то тайну, – сказала Агнесса.

– Вот именно, монах! – воскликнула Вивея. – Монахи не могут читать руны. Слава богу! Если бы монахи знали, что тут написано, вскоре об этом узнали бы все епископы. Не знаю, как они приняли бы такое. Кроме того, даже если подобный слух пойдет среди здешних язычников…

Она прикусила губу, пытаясь успокоиться.

– Что же теперь делать? – спросила Эмма.

Но Вивея ей не ответила, погрузившись в собственные мысли.

Агнесса вопросов задавать не стала. Девочка тоже задумалась. Что-то тут было не так. Монахи действовали в покоях герцогини очень уж целеустремленно, не похоже, чтобы они искали свитки, которые не смогут прочитать.

– А вдруг… а вдруг они искали вовсе не этот свиток? – осенило ее. – А вдруг они вообще не знали… об этих рунах? И говорили о каких-то других записях?

На лице Вивеи явственно проступило облегчение.

– Да поможет нам Господь! Хоть бы это было так. – Женщина перекрестилась.

Агнесса только сейчас поняла истинное значение ее слов. Очевидно, об этих рунах не должен был узнать никто, кроме герцогини. Но свитки, которые искали монахи, тоже были опасны. Значит, будущему страны угрожала не одна тайна, а две. И хотя свиток с рунами не попал в руки монахов, остальные записи все еще хранились в покоях герцогини. Что, если брат Реми и брат Уэн прямо сейчас роются в том сундуке? Что, если на этот раз их никто не остановил? Что, если им посчастливилось?

– О Боже всемогущий, мы должны… – начала девочка.

Она запнулась. Никто не услышал шагов в часовне, но, обернувшись, Агнесса поняла, что они тут не одни. Эмма вздрогнула, Вивея спрятала свиток под платье. Агнесса подумала, как же объяснить их пребывание здесь, но ей ничего не приходило на ум.

Глава 9

965 год

Шли недели, живот Гунноры округлился, ребенок толкался – вначале легонько, точно птица касалась ее своими крыльями, затем сильнее. Гуннора радовалась, что ее ребенок растет сильным, сама же чувствовала слабость. Еще никогда она не ощущала такой усталости, такой пустоты – хотя в ее чреве росло дитя. Конечно, она хотела, чтобы с ним все было в порядке, но почему-то Гунноре казалось, что этот ребенок не принадлежит ей, а значит, и не следует ей волноваться о его благополучии.

Раньше она скучала по одиночеству в лесу, теперь же ей не хватало былой бурной деятельности. А главное, не хватало общения. Дювелина и Вивея всегда были рядом, но она не могла довериться младшим сестрам, не могла рассказать им, что до сих пор чувствует себя опороченной Агнарром, до сих пор страдает оттого, что все эти годы заблуждалась. Ей хотелось поиграть в шахматы, обсудить политические интриги, даже переспать с Ричардом.

Она никогда не отдавалась герцогу в полной мере – ее тело жаждало его ласк, но не ее душа. Однако в мире, где так часто царил холод, даже объятий Ричарда было достаточно, чтобы почувствовать себя в безопасности. Теперь же собственное тело казалось чужим, а взгляды окружающих больно ранили. Кому-то было любопытно, кто-то презирал ее, но самым невыносимым казались Гунноре встречи с Альруной, дочерью Матильды.

Та никогда не относилась к датчанке тепло, но хотя бы ее глаза блестели. А сейчас Альруна точно впала в оцепенение, окаменела. «Если бы мне удалось преодолеть безграничную пропасть между нами, пробиться к Альруне, она бы поняла, насколько мы похожи», – иногда думала Гуннора. Но ее охватывала усталость, и пропадало всякое желание думать об окружающих.

Гуннора не вырезала руны, которые могли бы стать благословением ребенку, не рассказывала сестрам истории о богах Севера, она много спала и мало ела.

Слишком мало, как считала Матильда.

Долгое время она избегала Гуннору, но однажды мать Альруны вошла в небольшую комнату, которую датчанка делила со своими сестрами, и выпроводила Вивею и Дювелину играть.

– Ешь! – сказала Матильда, ставя перед беременной поднос с колбасой, двумя яблоками и кружкой скира – густой простокваши.

Гуннора посмотрела на еду. У нее болезненно сжалось горло.

– Почему ты так заботишься обо мне? Я думала, ты меня ненавидишь.

Матильда помолчала.

– Ненависть – слишком сильное чувство, – заявила она. – Оно разъедает душу, но не вредит твоему врагу. Ты разочаровала меня, вот и все.

Эти слова не утешили Гуннору. Ненавидела ее Матильда или нет, но Гунноре до боли не хватало ее улыбки.

– Тогда, в лесу, – прошептала она, – я переспала с Ричардом, потому что он возжелал мою сестру. А сестра была замужем и не хотела опозорить своего мужа. Ричард даже не заметил, какую беду навлек на нее своими ухаживаниями… и на меня.

Матильда задумчиво кивнула.

– Конечно, поступок Ричарда непростителен, но иногда наш герцог бывает слеп. Ему приходится оставаться таким, чтобы справляться со своей жизнью. Он сошел бы с ума, если бы видел все… особенно сейчас.

Гуннора принялась есть. Колбаса оказалась удивительно вкусной и нежной, да и голод давал о себе знать. Она жадно набросилась на пищу. Приятно было наконец ощутить сытость. А главное, поговорить с кем-то.

– Что… что происходит в Нормандии? Стране угрожают язычники из Дании?

Матильда помедлила, но потом все-таки присела рядом с Гуннорой.

– Опасность очень велика, – печально сказала она. – Нашу страну вечно раздирали на части те, кто принял культуру франков, и те, кто соблюдает древние обычаи. Этот раскол всегда угрожал правлению Ричарда. Одним он казался слишком уж верующим, другим – недостаточно. В самом начале своего правления, когда Ричард был еще юн, в страну вторглись Турмод и Сигтрюгг. Они привели сюда войска, уговаривали народ не принимать крещение и обрели значительную поддержку в Котантене. Оба уже мертвы, но многие из их сторонников еще живут в Котантене и временами сходятся на тинг, то есть совет. Они считают, что приезд датчан, которые вообще-то прибыли в страну защищать Ричарда, можно использовать в своих интересах. В первую очередь так думает… – Матильда осеклась.

– Агнарр.

Гуннора вновь принялась за еду, чтобы переварить это имя.

– Мой муж не знает, насколько силен Агнарр, но если его войска нападут на Ричарда… Возможно, власть они у него и не отнимут, зато причинят значительный ущерб. А враги в соседних странах только и ждут от Ричарда хоть малейшего проявления слабости.

– Я этого не хотела, – пробормотала Гуннора. – Я хотела отомстить за моих родителей, пусть и не знала как. Но Ричарду я навредить не желала.

Матильда вздохнула.

– Вот уже несколько месяцев датчане совершают набеги на земли франков – то ли от скуки, то ли от жажды славы и богатств. Они разграбили поселения на берегах Сены, и говорят, что в покинутых ими деревнях не было слышно ни звука, даже лая собак.

Гуннора едва подавила дрожь.

– Но не все датчане воины и завоеватели. Мои родители были мирными людьми, которые надеялись обрести тут новую жизнь. Наверняка среди прибывших много таких.

– Что ж, об этом мне ничего не известно. Но я думаю, что их король Харальд Синезубый не захотел бы, чтобы его подданные зашли так далеко. Ты знала, что он крещен?

Гуннора покачала головой.

– Один миссионер, некий Поппо, уговорил Харальда принять христианство. По слухам, он поспорил с Харальдом, что сумеет дотронуться до раскаленного железа и не обожжется, потому что Господь защитит его. Поппо коснулся железа, но его кожа осталась мягкой и нежной, как у младенца. Так он выиграл спор.

Гуннора нахмурилась.

– Ты думаешь, такое возможно? Или Поппо пошел на хитрость?

– Я думаю, что крещение было выгодно Харальду. Как христианин, он теперь не обязан платить дань Священной Римской империи. Я не знаю, что происходит в его сердце, но король Харальд принял перемены. – Она посмотрела на Гуннору. – И ты должна.

Гуннора как раз поднесла кружку скира к губам, но не отпила ни глотка.

– Как все это связано со мной? – удивленно спросила она.

Матильда придвинулась к ней ближе, ее глаза загорелись.

– Подумай, Ричард должен объединить всех датчан, заставить их подчиняться. Он должен доказать им, что не враг язычникам, что рад приветствовать их в своей стране. И это удалось бы ему намного лучше, если бы рядом с ним была датчанка.

Гуннора не сразу поняла, о чем говорит Матильда, но затем ее осенило.

– Как глупо думать, что такой женщиной могу стать я! – Она энергично покачала головой. – Ричард больше не хочет видеть меня. И он никогда меня не простит.

– Не простит, если ты ничего не сделаешь.

– Но что же мне делать? Я совершила слишком много ошибок, приняла слишком много неправильных решений. И Ричард прав. Оглядываясь на прошлое, я сожалею о том, что тогда многого не понимала.

– Прошлое не вернешь. И не нужно. – Матильда вздохнула. – Иногда даже лучший певец может сфальшивить, но если его песня завершится блистательной нотой, то фальшь не испортит пение.

– Не так легко исправить все плохое в мире.

– Поверь мне! – Матильда сжала ее руку, погладила по плечу. – Я много лет спокойно живу при дворе, но в молодые годы мне довелось заглянуть в пропасть души человеческой. Я видела, как люди, юные и невинные, умирают, сама совершала грехи, которые, по словам священников, приводят людей к вечному проклятию – убийство, предательство, сомнения в Господе.

Гунноре нелегко было поверить в это.

– Мне кажется, сама ты себя за это не проклинаешь.

Матильда покачала головой.

– Я делала то, что должна была. Но запомнюсь я не этим.

– Хм. – Гуннора задумалась. – Но какими бы прекрасными ни были последние ноты песни, они не перебросят мостик через пропасть, мостик, который выдержал бы вес человека.

– Это верно, – признала Матильда. – Но я покажу тебе другой мостик. Пойдем.

Она встала и вышла из комнаты, не оглядываясь. Поколебавшись, Гуннора последовала за ней. Ребенок толкался, заболела спина. Еще три-четыре месяца, и малыш готов будет вступить в бой с этим миром. Ибо жизнь – это вечная борьба. Всегда.

Ноги у Гунноры болели, она едва сумела выйти во двор.

– Ты только посмотри! – Матильда указала наверх.

Как оказалось, недавно прошел сильный дождь, во дворе стояли глубокие лужи, в которых отражалось прояснившееся небо. В вышине сияла радуга.

– Норманны верят, что радуга соединяет людей и богов, – сказала Матильда.

Гуннора вдохнула свежий воздух, чувствуя, как раскраснелись ее щеки.

– И?

– Христиане согласны с этим. Они считают, что радуга – символ союза между Богом и людьми.

Во дворе стояли и другие люди, и когда они посмотрели на Гуннору, недоверчиво, враждебно, Матильда обняла ее за плечи. Все отвернулись.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Гуннора. – Радуга ничего не изменит, ведь на небе, бывает, собираются тучи, гремит гром, полыхают молнии. – Она наслаждалась прикосновением Матильды, ей казалось, что та готова простить ее.

– Это знают и христиане, и язычники, – возразила Матильда. – И все же радуются ярким цветам радуги. Сколь бы разными ни были люди, во что бы они ни верили, какую бы землю ни называли родной. И тебе будет не так тяжело сменить сторону.

Прежде чем Гуннора успела возразить, Матильда коснулась ее живота.

– Ты уверена, что ребенок от Ричарда?

Гуннора решительно кивнула.

– Я была беременна, когда бежала из Руана, просто еще не знала об этом.

– Это хорошо. Ребенок все упростит.

– О чем ты?

– Ты многое сделала ради своей сестры. Естественно, ты пойдешь на все ради ребенка.

Той ночью Гунноре снились родители. Они часто являлись ей в снах в последние годы, но никогда столь явственно. Обычно ей снились воспоминания детства, иногда – смерть Вальрама и Гунгильды. Но сегодня ее родители стояли на радуге, такой же, как показала ей Матильда. Радуга была крутой, но по ней можно было взобраться наверх, однако же, как только Гуннора взбежала к ним, радуясь их появлению, Вальрам и Гунгильда стали подниматься по радуге все выше.

– Папа! Мама! – крикнула Гуннора.

Но они ее не слышали. И хотя поступь Вальрама и Гунгильды была легка, Гунноре подъем давался тяжело, да и глаза подводили ее – она не могла разглядеть другой конец радуги, скрывшийся в серых тучах. Дойдя до облаков, родители исчезли в них, и облака развеялись, точно туман.

– Папа! Мама!

Родители пропали, но на их месте появились другие люди – ее сестры, Замо, Матильда… Ричард.

У герцога был меч, столь же огромный, как и у Агнарра, и когда он обнажил оружие, Гуннора в ужасе закричала. Но Ричард не напал ни на нее, ни на ее сестер, закрыл их собой, защищая от чего-то, и принялся рубить мечом радугу. Та распалась на мелкие осколки, разлетевшиеся искрами, и только тогда Гуннора увидела, что за радугой вовсе не широкая степь, цветущая, плодородная, как она думала, а поле боя, полное стервятников… Нет, не стервятников – горбатых людей в черном, склонявшихся над павшими воинами и выклевывавших им глаза. А потом они обратились уже не птицами, а крысами, змеями, червями, набросились уже не на трупы, а на осколки радуги, серые, безжизненные.

«Где же цвета? – подумала Гуннора. – Где мои родители? Где мост между небом и землей?»

Но ничего этого не было. Остались только Ричард, сестры, Матильда.

– Зачем ты убил радугу? – спросила Гуннора.

Ричард – уже без меча, без крови на руках – подошел к ней. Его глаза сияли, руки легли ей на плечи. Его объятия защищали, дарили утешение.

– Я убил не радугу, а всех стервятников и крыс, змей и червей.

Действительно, все это исчезло. От странных фигур в черном и от мертвых тел не осталось и следа. Впереди тянулась голая земля, небо было холодно-голубым.

– Где же радуга? – спросила она.

Ричард гладил ее по плечам, по лицу и шее.

– Ее нет. Но не бойся, ты родишь новую.

Просыпаясь, Гуннора еще чувствовала его прикосновения. Она облегченно вздохнула, зарылась носом в подушку, наслаждаясь ласками Ричарда и легкими толчками ребенка. Но когда она открыла глаза, рядом никого не было. Ричард остался далеко… и все еще был преисполнен ненависти к ней.

Она расплакалась, не зная, чего ей больше не хватает, радуги… или его объятий.


Близилась осень, день клонился к закату, обагряя небо последними лучами солнца, и его свет, мягкий и нежный, лился сквозь темные тучи, сладкий, как мед. В безграничных высях взошла бледная луна, запели птицы, их печальный хор вторил шелесту листьев на ветру, и трудно было поверить, что эти листья, поблескивавшие в багровых лучах заходящего солнца, опадут осенью – сейчас они серебрились, точно какой-то ювелир выковал их ажурную филигрань.

Но спутники Агнарра не слышали чарующую мелодию леса, ее заглушали крики и шум. Они были чересчур уж громкими, эти люди, и поступь их была тяжела, им не было дела до красот мира и тепла последних лучей.

«Красота преходяща, – думал Агнарр. – И пусть славящая ее песня сладкоголоса, но она возвещает миру о смерти, ожидающей все живое, а не о величии человеческого».

Смерть забрала Берит, и черноволосая датчанка распадется в прах, когда Агнарр убьет ее. Только слава и власть неподвластны могильным червям. Слова о славе людской и подвигах высекут в камне, а камень способен воспротивиться времени.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации