Текст книги "Эра Огня"

– Эй там, наверху, вытащите меня отсюда!

Разведчики бросились к напольной двери, почти полностью сливавшейся с полом, и принялись сбивать замок, который поначалу странным образом не заметили.

Диана появилась на пороге комнаты и всплеснула руками.

– Подождите, перестаньте. Я сейчас открою. У меня ключи.

Она подбежала к двери и стала подбирать ключ трепетными руками. Но в спешке уронила всю связку на пол, охнула, схватила её и снова чуть не выронила. Она готова была удариться в слезы от страха за сына, обиды на разведчиков и своей неловкости и держалась только из гордости. Однако нужный ключ был найден, замок щёлкнул. Разведчики косо посмотрели на женщину, намекая, чтобы она отошла подальше, и подняли тяжёлую дверь. Снизу, на лестнице, глазам их предстал Эрнест, с головы до ног осыпанный вековой пылью. Он вложил меч в ножны и полез к выходу из скверного подвала. За спиной его горестно пищали крысы. Деревянная лестница кривилась то в одну, то в другую сторону и без конца поскрипывала. Зато в комнате все затихли. Когда из сырой пасти подвала показалась голова Эрнеста, Диана вскрикнула и запричитала:

– Я не знала, что вы там были. Я думала вас там уже нет, и поэтому закрыла дверь в подвал. Оттуда идёт такой плохой дух. А ещё эти крысы. Через эту дверь они нередко проникают в дом и шуршат по углам, доводят меня до исступления!

Эрнест ступил в спальню, где собрались его спасители, не испытывая, тем не менее, к оным ни капли благодарности. Он попытался стряхнуть с себя пыль, устремившуюся к нему как магнитом, чуть только он сошёл в подвал, но безнадёжно махнул рукой. Глаза его покраснели и чесались: пока он бил в дверь мечом, весь сор, повисший на этой двери с незапамятных времен, осыпался ему в лицо.

– Мне кажется вы сделали это намеренно, – строго произнес он, – мы таких вещей не оставляем без внимания.

Разведчики подошли к женщине.

– Подождите, – жалобно залепетала Диана, – я ведь не знала, я правда не хотела. Это все крысы.

– Зачем вы заперли меня в таком случае?

– Я всегда запираю эту дверь. Мы редко туда спускаемся. Я боюсь этого подвала.

– Она была всего лишь прикрыта, когда я вошёл сюда.

– Значит там в последний раз был мой муж, он постоянно забывает запереть эту проклятую дверь, – голос женщины задрожал и сорвался.

– В последний раз? – Эрнест с насмешкой посмотрел на Диану, – А можно узнать, для чего вы вообще туда спускаетесь? Там, кроме непотребного хлама, ничего нет. Разве что крысы, которые норовят сожрать тебя живьём.

– Иногда мне бывает нужно что-нибудь вынести туда, в прохладное место. Но ненадолго. Вы правы. Там столько крыс. Я их ужасно боюсь.

– Берём её с собой? – спросил разведчик, не желавший слушать оправданий хозяйки.

Эрнест махнул рукой.

– Оставьте. Скорее всего это просто недоразумение. Идём отсюда. Тут нечего делать.

Эрнест с двумя разведчиками вышли на улицу, за ними следом увязался и Павел.

– Умоляю вас, – попросил он, – если вы найдёте моего мальчика, дайте мне знать. Не оставляйте меня в неведении. Что бы ни случилось.

– Вы первый обо всем узнаете, – ответил Эрнест и тронул лошадь.

Старик ссутулившись и волоча ноги, вошёл в дом. Из глаз его потекли слезы. В сером лице не осталось ни кровинки. Он сел в свое любимое затертое кресло, взял за руку жену, стоявшую рядом и с великой скорбью в голосе произнес:

– Жизнь моего сына разбита.

Это были последние слова знаменитого когда-то врача. Вскоре он впал в забытье и к вечеру скончался от нервной горячки.

* * *

Весь обратный путь, Эрнест провел в глубокой задумчивости. После посещения дома Ветовых его охватило уныние. Ему не раз приходилось видеть страх и горе родителей, за детьми которых они приходили, и никак он не мог привыкнуть к этому. Кто– то бился в истерике, кричал, падал в дверях и заклинал не трогать его дитя. А кто-то бледнел, на дрожащих ногах доходил до кресла, боязливо усаживался в него и не шевелился пока они не покидали его дома. Некоторые вооружались ножами, и готовы были на смерть стоять за своих детей, а другие тихо плакали у себя в комнате. Но одно объединяло этих несчастных людей – отчаяние, страшное безысходное отчаяние.

– Зачем это все? – проговорил вслух Эрнест.

Разведчики, заслышав голос начальника, выпрямились. Но не дождались от него ни слова больше и вернулись к своим мыслям. Когда всадники подъехали к резиденции, первое, что увидел Эрнест – фигуру Аморанка на террасе. Тот явно кого-то выжидал. И Эрнест знал кого. Он вспомнил странный разговор этим утром, необычное волнение наместника. Начальник разведки нахмурился и снова взглянул на террасу, но Его Высокоборства уже там не было. Он скрылся, как только заметил прибывших.

Как и обещал, Эрнест прежде всего зашёл к нему в кабинет. Аморанок сидел за столом с безразличным видом. Он старательно не обращал внимания на начальника и занимался только своим вараном.

– Вы хотели меня видеть? – необъяснимое безразличие Аморанка поражало Эрнеста.

Аморанок с недоумением посмотрел на стоявшего в дверях человека.

– Я? – спросил он, приподнимая брови и округляя глаза, – Ах да… Теперь что-то припоминаю. Я, наверное, попросил тебя зайти по прибытии, не так ли?

Эрнеста начинало нервировать это представление. Он молча смотрел на Аморанка. Сегодня с самого утра день заметно не заладился и чувствовал он себя и без того гадко.

– Да да, – продолжал Аморанок, – вспомнил. Я хотел поговорить с тобой. Я так завозился с моим милым Нюхом, что позабыл о тебе, насколько вообще можно позабыть. Ты уж извини. Можешь сесть.

Эрнест подошёл к угловому креслу. Он не хотел садиться за стол, по которому ползал варан. Он всегда с отвращением смотрел на эту ящерицу, и такое соседство только сбивало бы его с мысли во время разговора. На губах Аморанка запузырилась слюна. Он усмехался.

– Ты кажется брезгуешь нашим обществом? – спросил он, – не беспокойся, мой малыш не кусается.

– Не в этом дело. Мне здесь удобнее и только. Если вам хочется, чтобы я сел за стол, что ж, мне это нетрудно.

Он пересел.

– Да, так лучше. А теперь к делу. Несколько дней назад, когда ты вернулся из Дали, ты говорил, что император призывает армию. Когда это будет? – Аморанок наконец заговорил серьёзно, и нервное напряжение, сковавшее начальника разведки, немного ослабило свою хватку.

– Он сказал, что скоро. Армия должна быть готова выступить в любую минуту, как только в городе появится его гонец с приказом.

– Не очень осмотрительно с его стороны забирать всех воинов. Город останется без защиты.

– Есть защита. Это ваша личная армия – разведчики. Наши люди не так уж плохи.

Аморанок с сомнением потёр подбородок. Эрнесту показалось, что наместник другого мнения на этот счёт и именно этих слов он и ожидал от него. По раздумии Аморанок заговорил.

– Пока не явился гонец от императора, отправь в Даль нашего гонца с требованием оставить часть армии в городе. Я бы хотел надеяться на половину от всей находящейся здесь армии.

– Половину? – слова Аморанка удивили Эрнеста, – Разве нам это необходимо? Кажется совсем недавно, вы сами желали, чтобы «императорское отребье», как вы называете воинов императора, поскорее убралось из Авирана. Что же теперь изменилось?

– Подумай-ка сам. Император призывает армию, а в Анорском лесу, тем временем, сотни кровожадных убийц только и ждут, когда «императорское отребье», как ты только что назвал воинов императора, покинет город.

– Эти люди давно не давали о себе знать. Они не опасны. К тому же, я думаю их гораздо меньше, чем нам кажется. У страха глаза велики, а неизвестность страшит ещё больше. Но в конечном итоге, это всего лишь кучка разбойников, которые меча в руках не держали.

– Нет, Эрнест. Тебе мало что о них известно. А я то знаю. Лесные люди Аноры. Хм… Когда ты был в Дали, мне передали тревожные вести: по главной дороге к лесу приближалась тьма этих людей. Я не знаю откуда они шли, но куда, это ясно, как день. И это, конечно, не все, что были. Я выслал воинов, чтобы перебить это отродье. Но поздно. Они скрылись в лесу. А в лес наши люди не сунутся, им там верная гибель. Такая опасность прямо под стенами города…

– Их может быть больше, чем разведчиков в городе, но наши люди сумеют дать им отпор. Считайте так: один десяток наших с полсотней этих дикарей управится запросто. Но все же вы правы. Не разумно отсылать всю армию.

– Значит готовь гонца, – приказал Аморанок.

Эрнест кивнул в знак согласия. Хоть в чем-то их мнения сошлись. Это его даже позабавило. Он то думал, им не суждено прийти к единому решению ни в одном мало-мальски важном вопросе.

– Хорошо. Это все?

– Ннет, – дрогнувшим голосом ответил наместник, – Меня беспокоит ещё кое-что.

Эрнест бросил пристальный взгляд на Аморанка, но тут же перевёл его на варана. Нюх полз на его сторону стола, открывал и закрывал веки, крупными когтями озвучивал каждое свое движение, как нечто важное и весомое, и медлительно поводил длинным хвостом, шелестя бумагами, разбросанными на столе. Эрнест давно заметил, что этот варан удивительно похож на своего хозяина. Но сейчас, когда он полз прямо на него и все посматривал исподтишка, сходство стало просто необыкновенным. «Два Аморанка в одном кабинете, это, пожалуй, через чур», – подумал Эрнест и удивился какие глупые мысли лезут ему в голову.

Откуда-то издалека до его слуха донеслись ворчливые слова наместника.

– Как я сказал, – повторил он, повышая голос, – меня беспокоит ещё кое-что. Но, как я вижу, тебя это не беспокоит вовсе.

– Я вас внимательно слушаю, – немедленно отозвался Эрнест и перевел взгляд на Аморанка.

– Эти птицы. Они сегодня кружили над моим домом целой стаей. И кричали. Я всю ночь не спал из-за этих мерзавок. Они появились совсем недавно, насколько я знаю, но мне кажется, вместо того чтобы исчезнуть, они множатся. Этой ночью снаряди отряды по всему городу. Никогда не узнаешь в каком месте они объявятся снова. Были жалобы по поводу этих птиц сегодня?

– Были, но немного. Одну птицу убили.

– Всего одну? – по лицу Аморанка пробежала судорога, и лицо его раскололось на части, – Но тогда я не удивлён, почему их становится все больше и больше.

– Если над вашим домом кружило много птиц, сегодня надо направить людей к вам. Мы не может знать точно, где они появятся, поэтому так медленно продвигаемся в этом деле. Единственная убитая птица, – и та по чистой случайности. Но сегодня, как вы желаете, расставим людей по всему городу.

Аморанок удовлетворенно кивнул.

– Я надеюсь этой ночью вы их всех перебьете, – лицо его постепенно разглаживалось и приобретало целостный вид, – я приказываю вам это сделать.

– Будем стараться.

Эрнест встал. Варан метнулся в сторону к своему хозяину, примяв под собой приказ о розыске Льва.

– Ах да, – вскричал Аморанок, – совсем забыл!

Он вытянул свёрток из под брюха варана и передал Эрнесту.

– С сегодняшнего дня вступает в силу.

– Хорошо. Сегодня на Главной площади он будет зачитан. Брошюры мы расклеим по городу.

– Отлично, – Аморанок не скрыл своего удовольствия, – Я во всем на тебя полагаюсь. Иногда мне кажется, что ты купаешься в моих милостях, как муха в меду.

– Да, Ваше Высокоборство, – ответил Эрнест, – как муха в меду.

23

По пустым улицам города траурной процессией передвигались толпы паломников. Они шли размеренным шагом, с опущенными головами и согбенными спинами, и беззвучно шептали слова. Шествие это ступало до того тихо, что походило на толпу призраков, оплакивающих свои неприкаянные скитания и не знающих покоя уже много лет. Все они ничем не отличались друг от друга, взывающие к небесам, только им известно с какими надеждами. Шли они бесконечной чередой, не поднимая глаз, безучастные ко всему вокруг, но не безучастные к будущему, о котором молились, не прекращая.

Толпа эта подошла к Главной площади как раз в то время, когда Эрнест зачитывал приказ Аморанка. Стоя на небольшой возвышенности, сооруженной разведчиками из досок незадолго до этого, в центре площади, он своим громовым голосом порицал всех убийц и предателей, в числе которых оказался и известный командир императорской армии Лев Шанталов.

Немногочисленный народ, собравшийся на площади, слушал без интереса. Никто активно не поддержал Эрнеста. Никто не крикнул «смерть подлецу!», как обыкновенно бывало в таких случаях. Все угрюмо молчали, изредка оглядывались на бесшумных странников и со страхом отворачивались.

Родион тоже находился на Главной площади среди толпы. Он следил воспаленными глазами за каждым движением губ начальника разведки. За каждым жестом его рук. Он не испытывал ненависти или злости, но только решительность.

– Они его не получат, – прошептал он, – его они не заберут.

Эрнест, закончив свое выступление, сошёл с помоста и сразу направился к Родиону. Вероятно, он давно его заметил.

– Рад тебя видеть. Я хотел с тобой поговорить.

Эрнест дружелюбно улыбнулся и протянул руку. Но Родион не пожал протянутой руки и не улыбнулся в ответ.

– Нам не о чем разговаривать, – ответил он.

– Неужели ты сердишься на меня, за то, что я грубо обошелся с тобой и Раевым? В таком случае, хочу извиниться. Я был огорчён известием о смерти моих людей, поэтому повёл себя так невежливо.

– Мне это безразлично. Теперь ты мой враг. Неужели ты думаешь, что враг Льва может быть мне другом? – Родион развернулся и пошёл прочь. Он больше не хотел видеть этого человека.

– Не думай, что тебе удастся долго скрывать его! – крикнул ему вслед Эрнест, – каждый твой шаг будет известен мне!

Родион ничего не ответил. Он шел вперёд, не оборачиваясь. Разверзнись пропасть у него за спиной, он и тогда бы не обернулся. Обернись он, и Эрнест был бы удовлетворен, Эрнест бы одержал верх. Он не хотел дарить Эрнесту эту маленькую победу. Родион перешел площадь – с нее муравьиными цепочками рассеивалась толпа. Прошёл пустой сквер. Обогнул конюшню со спящими стражниками у дверей, и остановился у Заставы лучников. Ему нужно было увидеть Георга. Путь до улицы Света лежал не близкий, чтобы добираться пешком, да и устал он за это утро. Но выбора не было: паломники стерли с лица улиц всех извозчиков до последнего. Заслышав за спиной стук копыт, Родион неосознанно посторонился.

– Эй, заблудился!? Подбросить?

Родион обернулся. Его нагонял Каспар, сияя великолепной улыбкой.

– Как тебе удалось пробраться сюда верхом? – с изумлением спросил Родион, – Я пешком то с трудом проталкивался едва ли не на каждой улице через скопище этих людей. Они не видят и не слышат ничего. Очень странный народ.

– Я сам удивлен. Но мне не встретилось на пути ни странников, ни патрульных.

– В таком случае есть надежда, что мы доберемся до Шанталовых.

– Есть. Сможешь забраться на лошадь?

– Смеешься?

Родион влез на лошадь позади друга и они тронулись в путь. Не так быстро как хотелось бы – все же Утру нелегко было тащить на себе двух всадников, – но они добрались до улицы Света. За всю дорогу им не встретилось ни одного паломника. Свое шествие они совершали, по всей видимости, в непосредственной близости от центра, а оттуда шли в западную часть города, туда, где жил Родион. В восточной части Авирана они по какой-то причине до сих пор не показывались. И поэтому путь друзей не был хлопотным. У ворот особняка Шанталовых Родион спрыгнул с лошади и пригласил войти Каспара. Встретила их Анжела. Она со счастливым видом приветствовала гостей.

– Господин Родион, наконец-то! Как хорошо, что вы пришли!

Родион порадовался улыбке Анжелы.

– Как себя чувствует Инесса? – спросил он.

– Госпожа поправляется. Но госпожа Алина очень расстроилась, когда в тот раз вы так тихо ушли и даже не попрощались с ней. Она ходила и искала вас по всему дому. Ах, у меня даже сердце зашлось, глядя на нее тогда.

Родион опустил глаза, чтобы не видеть укоризненного взгляда Анжелы. Каспар толкнул его локтем под бок и покачал головой.

– Я спешил, лишь поэтому, – ответил он и к своему неудовольствию понял, что краснеет.

– Я сейчас позову госпожу Алину, она дома, а вы присаживайтесь, – сказала горничная и скрылась за дверью.

Последние слова Анжелы ещё дрожали в воздухе, а в гостиную уж влетела Алина и упала в объятия брата.

– Родион! Я ждала тебя. Маме гораздо лучше! Почему ты так ушел? Я даже обиделась.

– Я… – начал Родион, и не зная что ответить, хитро сменил тему, – я с другом. Знакомься, это Каспар.

Алина отошла от брата и только сейчас заметила еще одного человека в гостиной. Он стоял у двери с самым невинным видом.

– Я и не хотел бы вам мешать, но ничего не поделаешь. Он сам пригласил меня сюда познакомиться с вами. Я не стал возражать и не жалею об этом.

Алина встряхнула распущенными волосами и откинула голову назад.

– Глупости, – как можно безразличнее произнесла она, – Вы ничуть не помешали нам.

Она выглядела высокомерно. Это удивило Родиона. Он был озадачен переменой в настроении сестры. Она преобразилась в одно мгновение и не в лучшую сторону.

– Вы по какому-то делу? – спросила Алина.

– Да. Мне нужно увидеть Георга.

– Ах. Так… Ты к нему… А я то подумала… Так проходи, не теряй времени со мной. Он как обычно в библиотеке.

Алина села на диван, скрестила руки на груди и отвернулась. Родиону стало неловко перед другом за такое невежливое поведение сестры. Он вышел из гостиной и кивнул Каспару, чтобы тот шёл за ним. Когда они остались вдвоем, Родион сказал:

– Не знаю, что на нее нашло. Обычно она совсем другая.

– Мне кажется, она расстроилась, что ты пришел не один, – спокойно ответил Каспар, – Но придется признать, несмотря на ее дурное поведение, эта девушка редкая красавица.

Родион улыбнулся.

– Да, это так. Она в самом деле красива. И знаешь, на нее нельзя долго злиться. По правде сказать, только что я был взбешен. Но уже не чувствую ничего подобного. Строптивость иногда ей к лицу.

Они подошли к библиотеке. Родион постучал.

– Да, – услышал он голос Георга.

Георг сидел за столом и переливал из одной колбы в другую серую с комками грязи жидкость. Рядом лежали несколько томов раскрытых книг. Один на другом. И ещё запыленная стопка книг с краю стола. Напротив стояла ваза с красными амарантами. У самого локтя Георга лепился стакан, наполненный с виду обыкновенной землей. Между пустыми колбами, стоявшими тут же, мешался огарок свечи, весь кривой, странной причудливой формы, которого Георг в упор не замечал. Родиону же этот уродливый огарок мозолил глаз, как грязное пятно на чистой скатерти. Он посмотрел на брата. Вид у него был изможденный, даже измученный. Лоб покрыт испариной, руки дрожали, а покрасневшие глаза, обычно матовые, сейчас горели, как у больного или помешанного. На вошедших он даже не взглянул, занятый своими опытами.

– Георг, это я, – сказал Родион, – Ты неважно выглядишь.

Георг поднял горящие глаза от колб и увидев Каспара, судорожно встал.

– Кого ты сюда привел?

– Это мой друг – Каспар. Знакомься.

Георг испытующе всматривался в Каспара несколько минут, затем сел и снова принялся за колбы. У Родиона перехватило дух от негодования. Он готов был сквозь землю провалиться от стыда за своих родственников. Но Каспар с интересом наблюдал за действиями учёного сына Льва и даже не думал обижаться.

– Я пришел по делу, – заговорил Родион, сдерживая переполнявшее его возмущение, – Мне надо, чтобы ты взглянул на одну вещь.

Родион подошел к столу и положил перед Георгом холщовый мешочек.

– Камень. Он в этом мешке. В земле. Иначе его не донести. Камень раскаленный. И скорее всего таким и останется. В добавок к этому, камень лежал на улице, под дождем и…не то, чтобы светился, но вроде того. Можешь объяснить, как такое возможно?

Георг подтянул к себе мешочек, раскрыл его и высыпал все содержимое на стол. Вместе с землей перед ним упал камень, на первый взгляд точно такой, как тысячи других камней.

– Не прикасайся к нему, – предупредил Родион, – он очень сильно обжигает и на время парализует руку. Я испытал на себе его действие.

Георг не послушал его и слегка коснулся камня пальцем и, тут же отдёрнув руку, вскочил на ноги так, что стул за ним заходил ходуном. Палец его побагровел, а лицо сделалось ещё белее. Георг уставился на камень, как на редкое сокровище. Его серые губы нервно дрожали, но когда он заговорил, голос прозвучал удивительно ровно.

– Я знал, что это возможно.

– Что это? Это магия?

– Не совсем, но близко. Это огонь, заключённый в камне.

– Что это значит?

– Это значит, что кто-то добился небывалого успеха в алхимии, науке и магии вместе взятых. У меня ни разу не вышло ничего подобного. Я был близок к тому, чтобы разувериться в этой затее окончательно. А теперь вижу, что зря.

– То есть, ты хотел сделать нечто подобное? – изумленно глядя на брата, спросил Родион.

– Я и сейчас хочу. Теперь мне есть к чему стремиться. Это магия, но не в том виде, в котором привыкли представлять её вы. Что хорошего можно создать с помощью только магии? Но вот если воспользоваться еще и наукой, и тайными древними знаниями… тогда да. Можно создать нечто подобное.

Родион с тревогой смотрел на брата. Он не находил ничего хорошего в этом смертоносном камне. Любой бы согласился с ним. Камень создал недобрый человек и только для того, чтобы творить черные дела.

Каспар, заинтересованный всем разговором, заговорил с Георгом.

– Для чего заключать огонь в камень? В чем смысл этого?

Георг оторвался от созерцания камня и тихо изрек:

– Силы огня и тверди, объединенные вместе удваиваются и обретают новые свойства.

– Удваиваются? – с сомнением переспросил Каспар, – Ну и что дальше? Ведь эту вещь нельзя больше использовать ни как огонь, ни как камень. Для чего она нужна?

– В любом неодушевленном предмете есть искра жизни, надо только превратить эту искру в пламя, и тогда предмет обретает…что-то вроде полужизни.

– То есть этот камень почти живой?

– У него есть своеобразная душа.

– Ну и для чего она ему? Он может чувствовать?

– Не чувствовать, но действовать.

– Нам этого не понять. – сказал Родион, – Мне кажется невозможным существование души у камня. Георг, я не знаю, что с этим камнем не так. Но только это не первый такой камень. Кто может это делать и для чего?

– Не знаю. Насколько мне известно, никогда раньше никто подобного совершить не мог. Кто сделал это теперь, даже не представляю. Обладая посредственными знаниями такого не сотворишь. Обладая незаурядными способностями и большими знаниями…Думаю такого тоже не сотворишь. И все-таки кто-то это сделал.

– Что ты будешь делать с ним? В то, что ты забросишь камень в дальний угол ящика, я ни за что не поверю.

– Пока не знаю. У меня не много опыта в подобных делах. Я не настолько осведомлён об этом, как тебе кажется. И о многом другом. Ты считаешь меня ученее, чем я есть. Все так считают почему-то.

– Я вовсе не считаю тебя учёным, – возразил Родион, – Тебе всего двадцать. О чем ты говоришь? Но я принёс камень тебе, потому что ты лучше всех нас разбираешься в… Во многом. И только ты мог объяснить, что это такое. И ты объяснил.

Георг отвернулся. Он казался чем-то удрученным. Неожиданно Родиону стало жаль его. Болезненный вид и подавленность Георга ясно говорили о том, что его что-то не первый день мучает. Родион вдруг вспомнил, что Лев – его отец. Он часто забывал об их кровной связи, иногда даже не верил в неё, так сильно Георг отличался от отца, так чужд был ему. Ему все казалось, что этот человек не связан никакими узами ни со Львом, ни с Алиной, ни с ним самим и ни с кем вообще.

– Георг, если ты переживаешь по поводу отца…

– Отца? – перебил Георг, – с ним что-то случилось? Если не считать его исчезновения?

– Ты не знаешь? В ночь его дежурства произошло кое-что… Наместник издал указ об его розыске. Так что в ближайшее время вы его не увидите. Он должен будет покинуть город. Но я надеюсь, ненадолго. Вот почему он не вернулся домой. Дядя в беде.

– Понятно, – Георг сел и снова взялся за колбы, – мне жаль.

Родион в который раз удивился, как Георг мог оставаться так безучастен, когда его близкие подвергались опасности. Смертельной опасности. Но вспомнил свой недавний разговор с ним на лестнице. «Наверное, он не способен ни на какие переживания, – подумал он, – В нем непрерывно горит иное, непонятное мне чувство, порой придающее этот безумный блеск его глазам».

Родион коснулся одного из амарантов.

– Красивые цветы, очень красивые.

– Да. Их Алина принесла.

– Понятно. Ну что же… Было приятно повидаться. Нам надо идти.

– Мне тоже было приятно повидаться. Берегите себя.