Текст книги "Эра Огня"

35

Пока Родион пекся о будущем Льва, Каспар думал об Алине, а Фили горько оплакивал отца, в резиденции били тревогу. Ранним утром в кабинет Эрнеста ворвался разведчик и сообщил, что за ночь патрульные в разных местах города обнаружили несколько жестоко убитых человек. Среди пострадавших были трое городских рабочих, один крестьянин, возвращавшийся вечером в Подгорную и четверо бродяг. У всех пробиты головы и кроме этого множество рваных ран и царапин по всему телу. Вещи на них были изорваны в лохмотья.

За стены резиденции это страшное известие не просочилось. Всё сохранили в тайне, чтобы не наводить в городе панику. Эрнест планировал быстро разрешить это дело, схватив виновных. Он считал, что нападения совершала группа людей. Но с какой целью они убивали жителей города и простых бродяг сложно было даже предположить. Во всяком случае он надеялся, что долго эти разбойники не смогут скрываться.

Аморанок, празднующий отречение императора от Льва Шанталова не очень заинтересовался новостью. Он беспечно махнул рукой и молвил с глубокомысленным видом:

– Передрались.

Это мало походило на объяснение, но он и не имел никакого желания что-либо объяснять. Его сейчас волновало совсем иное. Аморанок горел нетерпением поскорее добраться до своего давнего врага. Он был готов почти возлюбить императора, к которому никогда прежде не питал дружеских чувств, но не сделал сего и на этот раз. Что-то помешало ему. Что-то всегда мешало ему возлюбить своего ближнего.

Он часами просиживал в кабинете, мечтая о казни Шанталова, обдумывая, какое прощальное слово произнесет у скрипучей виселицы, и какое выражение лица смастерит после того, как петля затянется. Но Эрнест загорелся найти вероломных убийц, и Лев с Фили отошли у него на второй план. Только у него. Разведчики не расслаблялись, и с получением согласия казнить Шанталова, взбодрились и взялись за дело с большим рвением, чем раньше. Но странно, Эрнеста послание с Дали не так воодушевило, как других. Возможно, он был несколько разочарован столь скорым отречением императора от своего верного командира. И даже задумался, а случись с ним самим что-нибудь не предвиденное, вплоть до клеветы, не даст ли император незамедлительного согласия повесить его как преступника, не утруждая себя излишними размышлениями на этот счёт? Коротко говоря, Эрнест не ликовал, а занимался делами.

С утра он побывал во всех местах, где были найдены убитые, осмотрел самих убитых и окончательно убедился, что это сотворил один и тот же человек или одна шайка. Возвращаясь в резиденцию после обеда, он уже порядком вымотался. Голова раскалывалась на части от утренних забот и волнений. Он дал приказ разыскать свидетелей хотя бы одного из этих преступлений. Они обязательно должны были быть, но до сих пор не объявлялись. Надеясь, что в резиденции его ждут какие-нибудь новости, он шел по дороге, вел за собой лошадь и мучительно напрягал и без того больную голову.

В дверях резиденции он заметил несколько человек. Они что-то оживленно обсуждали. Он понял это по их жестам. Один из разведчиков заметил начальника и бросился ему навстречу. Подбегая к Эрнесту, разведчик на ходу прокричал:

– У нас есть новость! Нашли еще одного человека! Все тоже самое! С той лишь разницей, что его нашли за пределами города!

Эрнест остановился.

– За стенами? Где конкретно?

– У реки, рядом с предлесьем! Мы еще не знаем кто это. Наверное, бедняга собирался в лес. Иначе, что ему было там делать?

Эрнеста поразила одна неприятная мысль.

– Лес, – пробормотал он, – Неужели это они…

– Вы говорите о тех людях, что живут в лесу? – поинтересовался разведчик. Очевидно он сам склонялся к этому варианту.

– В последние дни в городе замечали странных людей? Видели таких? Их что-то должно выдавать. Они не похожи на бродяг, но и до порядочных горожан им далеко.

– Не могу знать, – ответил разведчик, – мы ведь только с час назад узнали об этом, последнем. А до этого как-то никому и в голову не пришло подумать о дикарях.

– Ты прав. Я попросту забыл о них.

– Все так! Они ведь сколько о себе не давали знать, не считая того странного движения, помните?

Эрнест помнил, что говорил Аморанок о движении этих людей по большой дороге, и помнил его опасения, которым сам не придавал значения. Всё-таки старый трус не так глуп, он хоть и боится, но боится не зря.

– Узнайте, не замечали ли таких людей в городе. Конечно, город велик и тут всякого сброда полно, но все же, может кому-то что-то показалось странным. Да и как-то они должны попадать в город. Поинтересуйтесь на стенах и у городских ворот: кто входит, кто выходит, знакомые лица или нет, на сколько времени, как часто. Все узнайте.

– Как скажете! – разведчик развернулся и побежал назад.

Эрнест, не спеша, пошел за ним. За время, пока он шёл к резиденции, все четверо разведчиков уже разъехались по его поручению. Он обвел глазами Главную площадь и удовлетворенно улыбнулся. Его стараниями Аморанок успокоил свое кровожадное стремление разжигать костры и сооружать виселицы. Жестокий процесс приостановился. Эрнест желал остановить его совсем. Он понимал, что пока стоит мир, будут те, кто пытается попрать все его законы, а значит должны отвечать за свои поступки. Но череда бессмысленных казней, которым не видно конца – это ли не сумасшествие? Он убедил Аморанка переключить внимание на другие события, происходящие у него под носом, направить свой пыл в иное русло, и ему это удалось. Но были такие фанатики как Назар и подобные ему. Они считали, что каждый час промедления борьбы со злыми силами и злостными преступниками угрожает в будущем обернуться катастрофой. С ними все складывалось куда сложнее. Назар хотел взять в свои руки дела лжеборческого комитета, когда узнал, что Аморанок на время прекратил процессы, и Эрнесту пришлось поговорить с ним в таких выражениях, что теперь он вряд ли мог надеяться на благосклонность Назара в случае чего. Но результат этого разговора впечатлял, а большего и не требовалось.

В общем, Эрнест был доволен собой и надеялся, что ему удастся изменить положение дел в Авиране. К тому же начиналась война. Это тоже должно сыграть свою роль, если впоследствии будет призвана и разведка. Эрнест строил грандиозные планы и предвкушал грядущие перемены к лучшему. Но… Суждено ли сбыться его планам?

Он оставил лошадь у коновязи и уже собирался войти в резиденцию, когда из-за угла появился Назар и размашисто зашагал к нему. После их последнего разговора отношения между ними заметно охладели, и Назар, иначе как с видом оскорбленного достоинства перед Эрнестом не появлялся. Сейчас он двигался как деревянный, устремив решительный взгляд прямо перед собой. Эрнест думая, что он идет к Аморанку, посторонился. Но лжеборец встал перед ним, окинул его уничижающим взглядом и произнес:

– Добрый день, Эрнест. Если конечно его можно назвать добрым.

– Думаю, любой день можно назвать добрым, – ответил Эрнест, – мы живы, здоровы, солнце светит над нами, а значит можем благодарить Бога за добрый день. Уж вы то это должны знать.

– Не для всех он, к сожалению, добрый.

– Вынужден согласиться. И что же дальше? Вы хотите сказать по делу?

Назар выждал минуту прежде, чем ответить. И минута эта была одной из самых неприятных минут в жизни Эрнеста. Старый лжеборец умел превратить жизнь нежелательных для него людей в ад. Он надеялся извести начальника разведки, замучить его своей карой и на каждом шагу предрекал ему кару небесную. В ожидании ответа, Эрнест читал в глазах ярого лжеборца его стремления и отчаянную готовность пойти на все ради своей цели.

– Это вы виноваты в том, что случилось этой ночью, – изрек, наконец, Назар. Он нашел козла отпущения и не терял случая, чтобы в чем-нибудь его не обвинить, – вы развязали руки ведьмам, ворам и разбойникам, которых прикрываете. Пока мы сохраняли порядок, в этом городе ничего подобного не происходило, а теперь, когда заявились вы со своими новыми правилами, происходит не пойми, что.

– Вы неверно рассуждаете, Назар. Вы забыли, что именно ваша жестокость настроила против вас жителей этого города. И именно от этого происходит не пойми, что.

Назар затрясся и глаза его загорелись, как факелы. Он не терпел, когда его обвиняли в жестокости.

– Люди тут не при чем, – возвышая свой и без того громогласный голос, отвечал он, – Вы ищите себе подходящие оправдания. Но бесполезно. Дураку видно, что это дело рук колдунов, которые почувствовали свою безнаказанность и творят, что им заблагорассудится. Как вы объясните последние смерти?

Эрнест приложил руку к голове, разболевшейся с новой силой, и утомленным голосом произнес:

– Давайте закончим этот разговор. Мы все равно ни до чего не договоримся.

– Я теперь понял, что означал пугающий наплыв паломников, – не унимался Назар, – ваше возвращение из Дали, и последующие ваши дела, которые нанесут всему городу тяжелый урон, вот что он означал. Появление душегубца! Вы смутили ум наместника своими хитрыми речами, и пытались тоже сделать со мной. А когда со мной ничего не вышло – вы стали угрожать мне, давить на меня! Но не долго же вы почивали на лаврах. Вот они, уже тут, результаты деяний ваших.

Из резиденции появился Данил и в спешке едва не налетел на Эрнеста. Его мелькающая то здесь, то там фигура уже четвертый раз за это утро попадала на глаза начальнику. Он в недоумении смотрел Данилу вслед, когда тот бежал по коридору по каким-то, только ему известным делам. В недоумении сталкивался с ним на лестницах, когда тот, подхватив полы рясы, взбегал наверх. В недоумении толкался с ним в тесных дверях и проемах. Пожалуй Данил был самым суетливым человеком во всей резиденции.

– Извините меня, я не знал, что вы здесь, – пролепетал Данил, обращаясь почему-то к Назару.

Эрнест вздохнул. Общество старого лжеборца начинало тяготить его, и появление Данила пришлось кстати.

– Все в порядке, – ответил он, – я даже рад, что ты оказался здесь. Иначе Назар никогда бы не закончил говорить.

– Да? – встрепенулся Данил, – он говорил об этих ужасных событиях?

– О да, – ответил Назар, бросив торжествующий взгляд на Эрнеста.

Эрнест, не понявший причины его торжества, простодушно повторил:

– О да. Но я должен идти.

Он собрался ехать к стене и самолично разузнать у лучников и стражников о лесных людях, но Данил не отпускал его. Ему не хотелось прерывать столь интересный разговор в самом начале.

– Эрнест, – крикнул он ему вслед, – знаете, что я думаю по этому поводу?

Эрнест нетерпеливо обернулся.

– Ну? Что же?

– Я думаю, что те вещи в золе, помните? были знаком…

– О, Господи! – вскричал Эрнест, – избавьте меня от ваших знаков и символов! Я занят серьёзным делом. Мы должны найти совершивших это преступление как можно скорее. А вы думаете черт знает о чем!

Данил не нашёлся, что ответить на такой неожиданный выпад. Но Назар ответил вместо него.

– Если бы изначально кое-кто обращал внимание на знаки и символы, то и не было бы этих преступлений.

Он с достоинством стряхнул со своей рясы пыль, налипшую на неё в это жаркое сухое утро, и прошёл мимо Данила в резиденцию. Последнее слово осталось за лжеборцем. Данил, не любивший Назара из-за его строгости и черствости, поддерживал в этом раздоре Эрнеста, хотя и не во всем соглашался с ним.

– Он не прав, – сказал Данил, – вы правильно сделали, что остановили казни. Мне кажется из-за чрезмерной жестокости, царящей в городе, эти паломники…

– Хватит о паломниках, – прервал его Эрнест, – Их уже нет здесь и, надеюсь, больше не будет. Забудь. Подумай о чем-нибудь существенном.

Данил нахохлился и собирался продолжать отстаивать свои убеждения, но Эрнест не дал ему такой возможности.

– Всего хорошего. Мне пора ехать. Я рад, что ты не поддерживаешь Назара в его помешательстве.

– Я против таких мер!

– Ты молодец. Возможно из тебя что-нибудь еще да выйдет.

– Я к этому стремлюсь! Паломники…

– Всего хорошего, Данил.

Эрнест поспешил покинуть словоохотливого священника.

* * *

Лучники расхаживали по высокой каменной стене. Бездействие и скука, коварные недруги невидимые глазу, но оттого не меньше досадные, щипали их исподтишка, и они изнывали от этих каверзных щипков. Еще сильнее, чем скука, их мучило яркое солнце, без жалости палящее над городом. Оно не щипало, оно било с размаху. Только самые стойкие выносили его удары, но и они нет-нет отступали, прятались под крышами башен и там набирались сил для нового поединка с беспощадным противником. Однако и в башнях несчастные лучники задыхались в своих тяжелых длинных плащах, и брань их неслась далеко за пределы стены. Отчего-то это обстоятельство непомерно веселило смешливых девчонок, гуляющих в тени деревьев по узким тротуарам. Они хихикали и шушукались. А жестокие мальчишки, гонявшие друг друга вдоль городских стен, завидев над собой лучника, брали камень, старательно прицеливались и изо всех сил посылали в несчастного. Конечно, камень не достигал своей цели. Стену выстроили высокой, как выяснилось, не только для защиты из вне. Внутри города тоже предпринимались попытки штурма, и какие попытки… Неизвестно почему, но уж очень не терпелось мальчуганам еще больше досадить воинам, и без того страдающим от жары.

В это пекло и поднялся Эрнест. Лучники узнавали его и почтительно расступались, пропуская вперед. Они, так же как и разведчики, уважали этого справедливого человека, доказавшего свое здравомыслие и надёжность не словом, но делом. Эрнест шел к круглой башне на стене и попутно здоровался с людьми, охранявшими покой города. Внутри башни разместились десять человек, спасающихся от солнца. Командира среди них не было. Эрнест решил не мучиться поисками и узнать у лучников, где ему найти Стругина. Ему сообщили, что командир на стене сегодня не появлялся, но наверняка сказать не могли. Эрнест поблагодарил лучников за помощь, но все же не оставил намерения разыскать командира. Он вышел из башни и прошёлся по стене в одну сторону, затем вернулся к исходной точке и прошёл в другую сторону. Поиски не принесли успеха. Командира нигде не было. Кто-то говорил, что видел его на стене, кто-то, что командир отлучился, кто-то, что он вообще не объявлялся в этот день. Эрнест спустился со стены, обливаясь потом и не добившись никаких результатов. Оставалась надежда на разведчиков, которых он утром отправил к Малым вратам с тем же заданием.

Разведчики, также как и начальник, не узнали ничего нового. Они явились к Эрнесту и передали все, что им сообщили стражники и лучники, но ничего, что могло быть интересно. Эрнест был разочарован. Он один бился над этим делом и терял все силы, не находя опоры. Все остальные плевать хотели на его заботы. Аморанок даже слышать ничего не желал о ночном происшествии. Разведчики занимались поручениями спустя рукава, а лжеборцы искали только тайных предзнаменований. Эрнест ни с кем не мог поделиться своими опасениями и тревогами. Он угрюмо сидел в кабинете и ломал голову над этой задачей. Только к вечеру появился четвёртый разведчик, тот самый, с которым он говорил утром, и поведал, что пару раз со стороны большой дороги в город проходили люди, бродяги не бродяги, мрачные и лохматые. Но что приглянулось стражникам, так это веточки тиса, приколотые у них на груди. Что-то вроде отличительного знака. Держались они группами по три-четыре человека, общим числом около пятнадцати. К вечеру, эти же люди покидали город, но в меньшем количестве. Возможно, остальные выходили через Малые врата к горным деревням, а возможно, не выходили совсем. У Малых врат однако о таких не слыхали.

Эрнест встал так, что кресло с шумом отъехало назад.

– Наконец-то! – воскликнул он, – Значит что-то есть! Зелёные листья… Ну конечно это они. Подлецы! Эмблему себе придумали! Ха ха ха! Теперь то мы их быстро отловим! Значит так, – обратился он к разведчику, – предупреди сейчас же стражу на всех вратах, чтобы при появлении этих людей сразу взяли под арест. И сообщили мне.

– Хорошо.

Разведчик вышел, и Эрнест снова остался один. Он немного повеселел, но все же с волнением ожидал ночи. Что то произойдёт сегодня? В любом случае, он больше не сомневался: не сегодня так завтра они отловят дикарей, совершивших такое жестокое, необъяснимое преступление. И тут он задумался. Что, если лесные тут ни при чем? И что, если люди с зеленой эмблемой на груди вовсе не лесные? Сумасшедшие скитальцы с большой дороги? Пришлые фокусники? Кто они? Эрнест понял, что по-прежнему бродит в тумане и только слабая надежда – блуждающий неверный огонёк, рассеивает этот туман.

36

В пять утра дежурные разошлись по домам. Их сменили бледные сонные разведчики, которым в этот день выпало явиться на службу чуть свет. Они слонялись по коридорам с тоскливым видом и широко зевали, заявляя тем самым протест и неудовольствие жестоким распорядком. Встречаясь с кем-то из своих товарищей, они находили в себе силы кивнуть, но на приветственную улыбку были не способны. В самые тяжелые часы с пяти до семи утра, резиденция представляла собой грустное зрелище.

Эрнест находился в своем кабинете с четырех часов. Все утро он нетерпеливо ждал новостей от патрульных. Лесные не показывались со вчерашнего дня, как будто учуяли что-то неладное. Если раньше они бывали в городе, притом частенько, то теперь, после совершенных преступлений могли притаиться в лесу, ожидая пока улягутся первые волнения, и разведка переключит свое внимание на что-то другое. Эрнест не хотел мириться с таким положением дел. Он возгорел жаждой мщения и начинал раздумывать об открытом нападении на этих людей. Но тогда бы ему пришлось сунуться в Анорский лес, этого он не хотел делать. В дремучем, неизвестном им лесу, они имеют мало шансов даже на спасение, не то что на победу. Их перебьют с высоких веток и из густых кустов как дичь, по собственной воле идущую в руки охотника.

Терзаясь сомнениями, Эрнест ждал. Пробило шесть часов. В это время обычно являлся человек с докладом от воинов и разведчиков, патрулирующих в ночь улицы. С четырех до пяти патрульные со всего города стягивались к резиденции. В резиденции находили небольшой кабинет на первом этаже, где сидел дежурный разведчик, отмечались в журнале и докладывали обо всем, что происходило ночью на их участках. Разведчик хватал тающие в воздухе слова патрульных и крепкой рукой заносил их на бумагу, откуда словам уже деться было некуда. С этой бумагой он отправлялся к начальнику. Но сегодня он задерживался, что выводило Эрнеста из себя. Возможно он задерживался и во все предыдущие дни до этого, но кто на это обращал внимание? Его появление всегда отвлекало Эрнеста от дел или сбивало с мысли, в зависимости от того, чем он был занят, и он досадовал, что тот приходит так рано. А теперь он ждал и готовил непутевому разведчику выговор.

Было ещё одно, что не давало Эрнесту покоя, вклинивалось в его мысли против воли. Прежде ему не доводилось видеть дочь Льва Шанталова. Первый и единственный раз он увидел её несколько дней назад, когда после получения императорского указа, он со своими разведчиками вторгся в дом Шанталовых. Он с мукой вспоминал это циничное вторжение. Она сбежала им навстречу по лестнице и остановилась, глядя горящими глазами ему в глаза. Разведчики не обратили на девушку никакого внимания и продолжали хозяйничать в гостиной, а она стояла и смотрела ему в глаза, вцепившись рукой в перила. Он тоже стоял. Стоял как громом поражённый. Её твёрдый прямой взгляд приковал его к месту. Она была испугана, и тем не менее, не он над ней, а она над ним имела власть в тот момент. Не понимая сам, что делает, он приказал разведчикам прекратить обыск. Разведчики недоуменно поглядели на него. А она тихо, на выдохе, произнесла только одно слово: благодарю. Эрнест уже тогда знал, что больше никогда не забудет этого слова. Он развернулся и вышел из гостиной. Разведчики, бормоча, вышли за ним. С тех пор эта девушка, это прекрасное видение на лестнице, ее тихое слово «Благодарю», все это закралось ему в мысли, и все события, происходившие в последние дни, все проблемы, легшие ему на плечи, не смогли изгнать этого видения. И то, что он готовил выговор докладчику, и то, что с беспокойством ожидал новостей и места себе не находил, ничего из этого не помешало Алине Шанталовой поминутно завладевать его мыслями.

В семь часов в кабинет постучали и вошел Захар Перонин, тот самый, кого ожидал Эрнест – невысокий полный человек с потным лицом. Захар был взбудоражен. Порывистым движением он положил перед начальником запечатанный конверт и рядом с конвертом отчет, и произнес сиплым голосом:

– Еще два убийства и один пострадавший.

Эрнест забыл о гневном выговоре. Он схватил лист, и всматриваясь в него заблестевшими глазами, разыскивал подтверждение только что услышанным словам. Вот оно! Вот! Он зашептал, пробегая глазами кривые строчки:

– Выживший, Вениямин Лонтоков, сорок лет. В двенадцать часов ночи возвращался домой после встречи с приятелями в немного подвыпившем состоянии. Вокруг не было ни души. Он уже прошел пол пути, когда вышел на широкую мостовую. На мостовой он остановился, чтобы подышать свежим воздухом, и услышал неясный шум над головой. Осмотрелся, и не заметив ничего подозрительного, собирался продолжить путь, но внезапно почувствовал острую боль в плече, вслед за этим что-то взмыло вверх, и все стихло. Не понимая, что происходит, Вениямин в ужасе схватился за плечо и тут же отдернул руку. Его ранили. Одежда сзади пропиталась кровью. Не успел он решить, что ему делать, как последовал новый удар. На этот раз в грудь. Он разглядел нападавшего. Это была огромная черная птица с лапами в три человеческих ладони и длинными острыми когтями. Он успел отступить и этим спас себе жизнь, удар в грудь оказался не таким сильным. Но птица не оставила его в покое и после этого. Она налетела снова, целясь в голову. Вениямин прикрылся руками и упал на землю. Кровожадная тварь атаковала его снова и снова. В попытках добраться до головы, она расклевала пострадавшему руки до кости. Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы не свет огня, который он успел увидеть прежде, чем потерял сознание. Как выяснилось позже, это был отряд патрульных. Они привели его в чувство и оказали первую помощь.

Эрнест, с вытянутым бледным лицом, посмотрел на Захара. Разведчик без слов стоял напротив, пока начальник читал доклад.

– Птицы? – в голове его все перемешалось, – Невозможно…

– Мы сами не могли в это поверить, – ответил Захар, – где это видано, чтобы птицы убивали людей? Но это объясняет все странные раны и царапины на телах жертв.

– Да, это объясняет, это объясняет.

– Но ведь раньше они не нападали! Что с ними могло случиться?

Эрнест отложил доклад и постарался собраться. Удар оказался слишком неожиданным.

– Я не знаю.

– Теперь опасно выходить на улицу. Куда мир катится. Неужели отныне так всегда будет? – причитал Захар, и рот его жалобно косило то в одну, то в другую сторону.

– Что значит всегда? – Эрнест не мог не испытывать раздражения при виде таких малодушных людей, и уж тем более, если это были его разведчики, – Это всего лишь птицы. Их нужно уничтожить. Лучники на стенах пропускают какую-то их часть в город.

– Конечно пропускают. В ночном небе эти птицы как хамелеоны сливаются с темнотой. Тех, что летят пониже, можно подстрелить. Да и то не всегда заметишь. Они же бесшумные как тени, пока не окажутся совсем над ухом. Мне так рассказывал один из лучников. Но те, что высоко…недосягаемы. А главное, они перестали кричать. Они нападают молча, как хитрые хищники. В городе их давно не было слышно, поэтому то все и расслабились. А оказывается они кружат над домами как и раньше, но теперь, ищут себе жертву и не треплют языками зазря. И сколько их над нами в ночное время, кто скажет?

– Ты прав. Надо запретить горожанам показываться на улицах после десяти часов вечера. Всем без исключения, кроме хорошо вооруженных патрульных. Чтобы ни случилось, на улицу не выходить. Никому. Объявите комендантский час.

– Я понял. Хорошо еще, что они днем не нападают. Представляете, чтоб тогда было! Я даже боюсь это представить.

– Захар, – произнес Эрнест, – Если бы они нападали днем, мы бы их перебили. Вот и все. Сохраняй мужество, прошу тебя. Я не люблю когда мне действуют на нервы жалким поведением. И вот еще что. Ты сегодня опоздал на час. Как ты это объяснишь?

– Но… я ведь…

– Надеюсь этого больше не повторится. Передай, чтобы сегодня на стене с восточной стороны после полудня меня ожидал командир. Мне надо с ним поговорить. Чтобы он ждал меня, Захар, – упирая на слова, повторил Эрнест, – чтобы он был там наверняка.

Захар повесил голову и глотнул. В отличие от Эрнеста, ему так и не удалось успокоиться. Он был весь, как пружина. Эрнест положил доклад и взял в руки конверт.

– Это что?

– Не знаю. Передали разведчики по розыску. Особо важно.

Эрнест распечатал конверт, вытащил сложенный втрое лист и посмотрел на Захара.

– Больше они ничего не сказали?

– Нет.

Эрнест прочитал:

«Касательно командира императорской армии Льва Шанталова.

Место пребывание командира Льва Шанталова определено. Улица Ожидания, старый покинутый дом под номером 25. Оттуда не выходит. Всегда один».

Это сообщение стало для Эрнеста не меньшим ударом, чем прочитанный перед этим доклад. Он неспешно сложил лист бумаги и сунул его обратно в конверт.

– Где разведчики, передавшие тебе это? Сколько их? – спросил он, пристально глядя на докладчика.

– Трое. В резиденции они, ждут ваших распоряжений, – ответил Захар, – что-нибудь серьёзное?

– Нет, ничего. Скажи им, что они свободны и не должны распространяться. Все должно остаться в тайне. Я же займусь этим делом немедленно.

– А что ж случилось-то? Опять птицы?

– Нет… Нашли одного беглого бродягу. Ничего серьезного.

Эрнест махнул рукой, отпуская разведчика, и задумался. Он снова делал то, чего вовсе не собирался делать. Как тогда, в доме Шанталовых под взглядом Алины. И теперь снова он действовал под её взглядом, который видел, как наяву, когда закрывал глаза. Каждый раз, стоило закрыть глаза. Он положил конверт в ящик стола и вышел из кабинета. Но вернулся, взял конверт, разорвал на мелкие кусочки и бросил в урну. «Интересно, – подумал Эрнест, взволнованный собственными действиями, – Сильно бы огорчился Аморанок, если бы узнал о моем поступке? Кроме тех троих разведчиков никто не знает об этом, а они думают, что я уже взялся за дело, что Шанталов скоро будет у нас в руках. Они ни о чем не догадываются. Их ждёт хорошее поощрение от меня лично. И этим все кончится. Скоро Шанталов уйдет. Пусть идёт. Я не разобью сердца его дочери. Только не я. Она не должна ненавидеть меня. Кто угодно, но не она…» Эрнест резко отвернулся от урны. «Неужели я люблю её?» Это последнее заключение поразило его. «Девчонку вдвое младше себя? Где же твоё хваленое благоразумие, Эрнест, где твоя рассудительность?» Он в замешательстве взял в руки сегодняшний доклад и вспомнил о птицах. Вот о чем должно думать начальнику разведки: о безопасности в городе, но не о девчонке. Бросив и доклад в урну, Эрнест вышел из кабинета.

* * *

В этот раз Эрнеста ждал командир императорских лучников – Кир Стругин: человек лет тридцати пяти, с необыкновенно холодным сосредоточенным взглядом, когда он смотрел в упор, и безразлично-покровительственным, когда наблюдал из под полуопущенных век. Рот его почти всегда плотно сжатый, казался натянутой на лице ниточкой. Соломенные волосы, обычно с тщательной аккуратностью уложенные на голове, сейчас прилипли к потному лбу и повисли прядями. Загоревшее под ярким солнцем лицо его не выражало никаких эмоций. Голос звучал еще холоднее, чем глядели глаза.

Когда начальник разведки поднялся на стену, Кир пожал ему руку и повел за собой. Сегодня Эрнест посетил восточную часть стены, откуда открывался живописный вид на равнину. Он засмотрелся на залитые солнцем вершины гор, ютившуюся деревушку у их подножия, ускользающие воды реки и ненадолго забылся. Он не был созерцателем и романтиком, но иногда и его безыскусной душе требовалось что-то прекрасное. Кир, заметив, что Эрнест отстает, остановился. Он наблюдал за начальником полуприкрыв глаза, отчего взгляд его казался усталым и ленивым. Тем не менее, Эрнест не стал долго мешкаться и быстрым шагом подошел к командиру.

– Прошу прощения, – сказал он, – Такой прекрасный вид.

Кир и Эрнест вошли в башню. Здесь стояло несколько табуретов, перенесенных сюда лучниками с нижних помещений для удобства во время отдыха. На них и расположились начальник и командир.

– Мне, по правде говоря, очень интересно, что привело вас сюда, – заговорил Кир – Я слышал, что вы и вчера посещали нас. Что-то важное?

– Именно так. В городе появились птицы. Что хуже – они стали нападать на людей.

– То есть, вы считаете, что в этом виноваты мы?

Болезненная мнительность командира удивила начальника разведки.

– Я пришел не виноватых искать, – ответил Эрнест, – Я хочу знать, что здесь происходит в ночное время и в котором часу обычно появляются птицы.

– По разному. В основном ближе к одиннадцати часам вечера. Их бывает много, но мы справляемся. Бывает не много. И тогда мы справляемся еще лучше. Во всяком случае я не думаю, что больше двух-трех птиц может пролететь в город. Мы десятками истребляем их вечером. А утром сжигаем туши.

– Но две-три все же пролетают?

– Я должен сейчас извиниться за это?

– Вы должны отвечать, а не задавать вопросы, – произнес Эрнест и встал с места. – Я хочу дождаться ночи на стене. Мне надо видеть самому все, что здесь происходит.

– Милости просим. Мы всегда рады новым людям, – ответил командир, – а теперь я пойду. Можете дождаться вечера здесь, если не хотите страдать от солнца.

– Спасибо. Но я бы хотел осмотреть стену.

Лицо командира стало меланхолично.

– Как угодно, – ответил он и вышел.

Эрнест ходил по стене, не спуская глаз с леса и равнины. Всё в окрестностях дышало спокойствием. От далекого моста, едва заметного отсюда, шел крестьянин с котомкой за плечом. За ним бежала собачонка, совсем маленькая, может щенок. Иногда она бросалась хозяину под ноги и ему приходилось замедлять шаг, чтобы не наступить на игривого пса. Он строго потрясал пальцем над собакой, но присаживался, обхватывал ее мордочку руками и любовно поглаживал. После чего вставал и шел дальше. Так он, не спеша, добрался до Малых врат. Эрнест повернулся и прошел по стене в другую сторону. У предлесья в реке плескалась группа ребятишек. Они визжали и покатывались со смеху. Местная детвора особенно облюбовала это место. Редкие деревца над рекой, выступавшие из основной массы деревьев, просеивали солнечный свет, и он, разрозненно падая, куда только мог пробиться, терял значительную часть своей силы. Под таким просеянным светом дети могли веселиться часами. Эрнест развернулся обратно. Бессмысленное хождение не открыло ему ничего нового. В дневное время ему не было нужды находиться на стене. Вскоре беспощадное солнце и вынужденное бездействие загнали Эрнеста в башню. Там он, по совету командира, дожидался наступления темноты.