Текст книги "Эра Огня"

46

Родион вошёл в дом и осмотрелся. Везде голые каменные стены. Потолок до того низкий, что пришлось сгорбиться, чтобы сохранить голову невредимой. Пустой коридор загибался вправо, и что там за углом только предстояло узнать. Оставлять дверь открытой показалось Родиону неосмотрительным. Дияг мог укрыться где-то поблизости, и как только появится возможность, покинуть дом. А он сам безрезультатно будет бегать по этажам в его поисках. Родион схватился за засов и что было силы потянул на себя. Но дверь поддавалась туго. И даже не из-за тяжести, а в силу странного противодействия. Ни какими усилиями не удалось сдвинуть ее больше, чем на несколько сантиметров. Родион изучил прилегающие к двери территории. Что-то привело её в движение снаружи, а значит это что-то должно быть и внутри. Но ничего похожего на движущий механизм он не нашёл. Тогда он решил заняться самой дверью и принялся ощупывать её каменную поверхность. Прохладные сырые булыжники, кое-где покрытые мхом или другой влажной растительностью, безусловно были продолжением стены, но никак не входной дверью. Все это выглядело странно и не укладывалось в голове. Мокрый от пота и осоловелый от духоты, Родион прислонился спиной к холодным дверным камням.

– Надо разыскать Дияга, – прошептал он и пошёл по гулкому коридору.

Повернув за угол, Родион остановился и ошеломленно поднял глаза вверх. Здесь потолок был не просто выше, чем у входной двери, он был выше в два раза, чем обыкновенно бывают потолки в домах. Снаружи этот дом ничем не отличался от остальных, кроме, разве что необычайной запущенности и отсутствием окон на первом этаже. Но внутри, весь кривой и неестественный, он не имел аналогов среди других домов и выглядел настоящим уродцем. Родион снова шел по коридору, длинному и узкому, спертому с двух сторон серыми стенами. На стенах весьма неуместно висели картины в позолоченных рамах, в основном пейзажи. Проглядывало что-то тягостное в этих картинах, с первого взгляда не всегда различимое. Родион остановился перед лесным пейзажем. Высокие дубы и ивы переплетались ветвями, погружая все полотно в буйство зелени. Приземистые кусты громоздились один на другом в обидной тесноте, и только единственная ромашка виднелась под старым дубом. Родион вгляделся внимательнее и понял, что тревожило его взгляд. Видимость жизни, изображенная на картине, была смертью. Стволы деревьев были мертвы – сгнившие до основания, в трухе и пыли. От всей картины исходил запах тлена.

На следующем пейзаже разлилась ровная водная гладь. Вода мутная, грязная, зелено-илистая, она как будто источала болезненные миазмы в чистое голубое небо. Разительный контраст между водой и небом неприятно бросался в глаза.

Третья картина являла сплошное маковое поле. Широкое, бескрайнее. Алые цветы тянулись вверх к небу, к солнцу. Их прямые стебли, красные лепестки, зеленые листья, все поглощало свет каждой клеткой. Они напитывались солнечными лучами. Но что это? Рядом с этими прекрасными живыми цветами лежали истоптанные, вырванные с корнем, разорванные и брошенные тут же маки.

Четвертая картина показалась Родиону самой загадочной. На ней, сидя в густой зеленой траве, беззаботно умывалась кошка. Рядом громоздилась гора камней, на вершине которой сидела черная жирная крыса и хитрым взглядом следила за кошкой. Но основание каменной горы уже расползлось, и скоро камни должны были обрушиться, похоронив под собой и кошку, и крысу.

Всего картин было около десяти, и каждую уродовал гнусный изъян. Родион забыл, где находится, пока рассматривал картины. Одна за другой, они утягивали его в эти мёртвые гнилостные места. Он словно оказывался внутри каждой картины и видел все наяву, чувствовал запахи, касался скрученной коры деревьев, стоял над мертвыми маками. Оторвав взгляд от последней картины, он снова очутился в каменном коридоре. Везде как туман, навис полумрак. Неожиданная прохладца пробирала до костей. Дверей вдоль коридора не было. Но так же, как и входная дверь, они могли сливаться со стеной. Судя по размерам дома, комнат здесь должно было быть в избытке.

В конце коридора очень крутая лестница, почти отвесная, поднималась на второй этаж.

Родион поспешил к ней. Лестница была щербатая и изломанная. По ней Родион поднимался не торопясь. Второй этаж высотой всего в полтора метра не имел ни комнат, ни коридоров – только один большой зал, убранный с роскошью, но почти пустой. Стены и низкий потолок его были обиты красным шелком. По углам, прямо на полу, расставлены старинные канделябры без свечей. Большая резная кровать с пологом стояла в центре зала. Родион подумал, что этот низенький этаж принадлежит Диягу, а высокая половина первого этажа – возможно какому-нибудь великану. Кто их разберёт, что здесь происходит. В углу, у окна, сидел карлик.

– Чего тебе от меня надо? – спросил Родион, все еще стоя на лестнице, – говори правду, иначе пожалеешь.

– Я тебя не боюсь, – прогнусавил Дияг, – ты вошёл туда, куда лучше бы не входить. И ответишь за это, как полагается.

– Не заговаривай мне зубы.

Родион, согнувшись почти вдвое, пошёл на карлика. Он решился убить проходимца, если не удастся вытрясти из него правды. И его решение ясно отражалось на его лице. Дияг, не наделенный чрезмерной отвагой, перетрусил. Он вжался в угол и жалостливо всхлипнул. Голос его прерывался, когда он заговорил.

– Я… все расскажу… я следил за… тобой.

– Это я понял. Дальше.

Дияг жалобно, почти скуля, залепетал:

– Мне нужна твоя помощь. Но я не слепой, видел, как ты ко мне относишься, поэтому не мог обратиться к тебе. Ты меня ненавидишь только за то, что я такой…неказистый.

– Мне плевать на твою внешность, – перебил Родион.

Но карлик протестующе махнул рукой и продолжал говорить:

– Разве может такой, как я, надеяться на чью то добровольную помощь или поддержку? Нет. Разве только от…ммм… От людей, которые по настоящему мудры и могут видеть за внешней оболочкой что-то больше. Но ты не такой. Не принимай близко к сердцу. Таковы же, как ты, большинство людей. Я то знаю. Я пытался заговорить с тобой по дружески. Но каждый раз нарывался на жестокий отпор. Тогда я отчаялся обрести твоё, пусть не участие, но даже незначительное расположение. И только это прискорбное обстоятельство толкнуло меня на недостойный поступок.

Родион не удержался от ироничного замечания:

– Без сомнения, это твой первый и последний недостойный поступок.

Карлик замолчал. В молчании его слышалась укоризна. Но это мало подействовало на Родиона. Слишком глубока была неприязнь, чтобы испытывать жалость или раскаяние. К тому же, лживые интонации карлика могли ввести в заблуждение только дурака. Дияг, не дождавшись сочувствия, заговорил снова:

– Я должен был начать следить за тобой. Я случайно узнал, что у тебя есть достойный мудрый друг, который отнесется ко мне с пониманием. Поможет мне измениться, чтобы начать новую жизнь. Я очень хочу измениться. В моей душе есть светлые пятна. Их много. Твой благородный друг, протяни он мне руку помощи, вытащит меня из чёрной трясины. Презрение, насмешки, отвращение отовсюду погрузили меня в эту трясину. Сам я другой. Твой друг – мне надежда.

Родион первым делом подумал о Каспаре. Но незамедлительно отверг это предположение. Каспар не тот человек, который отнесется к Диягу с пониманием. Да и мудрым его едва ли можно назвать. К тому же карлик мог напрямую обратится к нему – ему не к чему было следить за Родионом. О каком же друге он говорит? И тут его озарило. Алина! Откуда этот шут узнал об Алине? Да ещё и протягивает к ней свои преступные лапы! Жаждет её помощи!

Родиона передернуло. Он гадливо поморщился и спросил ледяным тоном:

– Кто же этот друг? Не тяни.

Дияг сверкнул хищным взглядом и снова скорчил жалобную физиономию.

«Если он назовёт её имя, я его убью. Если он назовёт её имя, я его убью».

– Так кто же он?

– Безымянный! – неожиданно резко гаркнул Дияг.

Это имя Родион никак не ожидал услышать. Видел он Безымянного всего один раз и другом ему точно не был.

– Безымянный? – переспросил он, уверенный, что по поводу Безымянного карлик не соврал, – чем он тебе может помочь?

– Я устал выносить неразделенные муки любви. Разве может Милаша полюбить такого? Никогда даже не посмотрит. А я не смогу её разлюбить. Это для меня стало ясно совсем недавно. Что для другого рай на земле, для меня подлость! Рок! Я готов пойти на все, чтобы добиться её любви. Вот мне пришла мыслишка, что такой мудрец, как Безымянный, знает, что делать в подобных случаях. Я слышал он добр. Он наставит и меня на путь добра. Возродит меня. Я больше не буду тем Диягом, которого вы все знаете. Она увидит моё преображение, которое дастся мне нелегко, с муками, и поймёт, что я жизнь свою положу перед ней на блюдечке. Пусть делает с ней, что хочет! Я её ей подарю. И может быть из жалости, да-да, из жалости, полюбит меня. Сейчас я конечно не достоин даже жалости. Но если и от Безымянного суждено мне услышать роковое слово «безнадёжно», то в пору вешаться.

Родион не поверил Диягу. Всё это слишком походило на очередную комедию. Плохая игра посредственного актёра. Каждое его слово – ложь. Он верил только в то, что Дияг хочет найти Безымянного. Но с другой целью.

– Ты мне врешь. Зачем тебе нужен Безымянный?

– Клянусь из-за Милаши! – воскликнул карлик. В глазах его заблестели слезы. Рот покосился. Он действительно выглядел несчастным, – помоги мне пожалуйста! Мне необходимо увидеться с Безымянным! Спаси жизнь такому ничтожеству как я, и это тоже будет благим делом!

– Надо об этом подумать. Что это за дом?

– Не знаю. Это очень старый дом. Здесь никто не живёт.

– Ты же как-то открыл дверь?

– Я хотел её открыть. Но открылась она сама. Зато теперь я знаю, куда приведу Милашу. Этот зал предназначается ей.

Родион сделал вид, что не слышал гнусного замечания по поводу Милаши.

– Как ты открыл дверь?

– Клянусь тебе, она сама открылась. Я сам не мог поверить.

– Вранье!

Родион аккуратно, чтобы не разбить голову о потолок, привстал и согнувшись, направился к лестнице. Он больше не хотел слушать лживых излияний Дияга.

– Вранье! – повторил он, – думаю, тебе не суждено увидеть Безымянного.

– Сжальтесь надо мной, господин! – завизжал карлик, – Я не вру! Я просто увидел дом, где мог укрыться от вас! Я подумал, что он открыт! А когда подбежал к двери, она потихоньку стала сама собой отодвигаться от стены!

Родион уже ступил на лестницу. Ему поскорее хотелось спуститься.

– Если продолжишь следить за мной, пеняй на себя. К Безымянному я тебя может быть и отведу. Но если замечу хоть раз твою тень за собой, хоть признак твоего присутствия рядом с моим домом или где-то ещё рядом с собой, о Безымянном можешь забыть.

– Нет, нет! Больше ни сном ни духом! Только пообещайте мне… – взмолился Дияг, – что мне сделать, чтобы вы пообещали мне? Я её так люблю!

– Я не буду ничего обещать, но я в самом деле думаю, что сведу тебя к нему. Может он сможет внушить тебе хоть какие-то человеческие качества.

Дияг повесил нос. Родион подождал ответа, но карлик больше не произнес ни слова.

Родион спустился вниз.

47

Когда Родион вернулся домой, Фили встретил его удивлённым восклицанием.

– Где ты был? Ушёл на несколько минут, а пропал на несколько часов.

– Долгая история. Ты уже поел?

– Нет. Я ждал тебя.

– Не стоило. Ты же голоден.

– Совсем нет! Я вполне мог подождать тебя. Так где ты был?

Родиону хотелось подразнить Фили. Он видел его нетерпеливое любопытство и намеренно оттягивал объяснение.

– Сначала обед. Я голоден, как волк. Да и ты тоже…

Он подошёл к столу. Пироги, сыр, молоко – при виде все этого у него в глазах потемнело. Он в самом деле проголодался. Настроение у него стало ещё лучше, чем прежде.

– Ну что, – сказал Родион, усаживаясь за стол против Фили, – ты тут скучал? А вот я не скучал.

И он рассказал в подробностях все, что с ним приключилось. До мелочей описал Дияга и не забыл упомянуть кое-какие другие его выходки. Фили слушал с жадным вниманием. Он даже жевать переставал на особенно интересных моментах. А когда дело дошло до признания карлика, он так разволновался, что даже покраснел.

– Какой несчастный человек! – Фили был огорчён тяжелой судьбой Дияга, его безответной любовью, тоскливым одиночеством, – за что ему столько бед!?

– Поверь, есть люди и понесчастнее, и уж куда порядочнее, чем этот хитрый дьявол. И то, что он влюблен, не оправдывает его. Жалеть такого не стоит. Надо пожалеть девушку, которую он любит. Он замучает её своей любовью.

– Но этот мудрец и правда может ему помочь?

– Думаю не может. Горбатого могила исправит. Но попробовать стоит…

Глаза у Фили заблестели. Он встал, готовый уже сейчас бежать к карлику, чтобы свести его к Безымянному.

– Милосердие излечит его!

– Да, в том случае если он сам его проявит, а не будет ждать от других. Ты его не знаешь, поэтому так говоришь.

Родиону стало досадно, что Фили так беспокоился об этом бесчеловечном создании. Он больше не хотел говорить с Фили о карлике. Тот, похоже, совсем не был способен на какие-либо адекватные суждения о людях и их поступках.

– Интересно, – произнес Родион, посматривая на Фили, – как бы ты повёл себя при встрече с этим шутом? Карлик тебе бы точно пощады не дал. Он бы жестоко над тобой посмеялся. Остался бы тогда ты таким же благодушным, как сейчас? Надо будет сводить тебя в «Заходите к Диягу». Да поскорее, пока ещё карлик не ступил на стезю добродетели.

Он с удовольствием откинулся на диване, следя за расхаживающим по комнате филантропом. Фили дернул плечами и спросил:

– Этот Безымянный, почему он так себя называет?

– Не знаю. По правде говоря, я с ним почти не знаком. Карлик принял меня за сына Льва, и каким-то образом пронюхал, что его сын знаком с Безымянным. Но это не важно. В любом случае решать Георгу. Я лишь сообщу ему и все-таки посоветую отвести Дияга к Безымянному. Вдруг поможет.

Фили поддержал его одобрительной улыбкой и кивком.

– Да! Совсем забыл! – воскликнул он, – к тебе приходила та девушка…

Родион выпрямился. Сердце его забилось.

– Какая девушка?

– Она приходила ко Льву однажды.

– И что же?

– Она, кажется, проведать его приходила.

– Я спрашиваю, чего сейчас она хотела.

– Хотела тебя видеть. Долго ждала. Она была расстроена. Мне кажется она подумала, что ты дома, просто не хочешь видеть её. Просила меня сказать правду. Но я её разуверил. Я хотел провести её по всем комнатам, чтобы только доказать ей, что тебя и вправду нет, что она очень ошибается. Она отказалась. Но как же так?

Родион придвинулся к столу и набросился на вишнёвый пирог, хоть и насытился уже донельзя.

– Она так расстроилась. – продолжал Фили, – Просила передать тебе, чтобы ты обязательно зашёл к ней. Может ей нужна помощь?

– У неё есть помощник.

– Что случилось? Вы поссорились?

Родион небрежно пожал плечами. Он старался выглядеть равнодушным, чтобы Фили не подумал, что для него это имеет значение.

– Не то, чтобы поссорились. Просто со временем все встает на свои места.

– Но вы поссорились? – упорствовал Фили, – так что же случилось? Неужели это из– за тебя она так несчастна? Как же ты можешь оставаться спокоен?

Родион вовсе не был спокоен, но остался доволен своим самообладанием.

– Фили, – ответил он, – они с Каспаром, моим лучшим другом, предали меня. Повели себя, как подлецы. Особенно он. Увивался за моей сестрой у меня за спиной. И ни слова мне. Да и она хороша… Не будем о них.

– Они могли полюбить друг друга…

– Хватит! Чушь все это! Ты не знаешь Каспара! Он никогда никого не любил! И её не любит! А она забыла обо мне, как о щенке, которому нашла интересную замену!

Фили не спорил. Он походил ещё немного из угла в угол и присел на диван. Всем своим видом он выражал несогласие, но выразить его словами не мог, чтобы не вызвать нового взрыва.

– Ну так что, – спросил он, – идём в Подгорную?

– Конечно идём! По правде говоря, я уже жду не дождусь. Отправимся сегодня вечером и на пару дней останемся там. Замечательно.

– А ты не зайдёшь перед этим к этой девушке? Она так просила. Пойди, пожалуйста. Я тоже очень прошу.

– Фили, давай не будем ссориться. Знаешь, тебя это вообще не касается. Не переживай так из-за того, что не имеет к тебе никакого отношения. Иначе ты никогда не будешь счастлив. Давай закончим эти разговоры. Подожди здесь.

Родион поднялся к себе, переоделся в лёгкие штаны и рубаху, разыскал старую сумку и загрузил её необходимыми вещами. Ему хотелось поскорее оказаться в деревне. Забыться хотя бы на время. Его сводила с ума мысль, что он так старается казаться равнодушным, но мучается, возможно, сильнее тех двоих. Бросив случайный взгляд на пол, он увидел письмо Георга, схватил его и разорвал на мелкие кусочки.

– Ну их всех в бездну! Забудь о них! – крикнул он.

Через полчаса он, как и обещал, спустился. Фили ждал его, весь вымазанный в золе из камина.

– Чтобы не узнали, – смущённо прокомментировал он.

– Даже я тебя не узнал, пока ты не заговорил.

Фили развёл руками, как бы подчеркивая свой талант перевоплощаться.

– Ну что? Навстречу свободе и вольным ветрам?

– Навстречу к маме и горячим пирожкам!

Оба рассмеялись и вышли навстречу всему вышеперечисленному. На улице они поймали извозчика и покатили к Малым городским вратам. Извозчиком оказался разговорчивый старик. Всю дорогу он забавлял друзей анекдотами, забавным историями из своей жизни и жизни соседей. Он хитро щурил глаза и цокал, когда проезжал мимо хорошеньких девушек, и принимал боевой и независимый вид, когда в поле зрения показывались разведчики. У Подстенной улицы Родион попросил остановить.

– Врата пройдём поодиночке. – сказал он Фили, – Меня там знают. Начнут интересоваться и тобой. Сначала ты, потом пройду я.

Фили ушёл. Побродив по ближайшим улицам с полчаса, Родион тоже отправился к вратам. На стене его приветствовали лучники. Он помахал им рукой и прошёл через ворота. Спустившись к реке, он бодро зашагал к холмам. За холмами располагалась деревня Подгорная. Фили, без сомнения, там и ждал. Пока шел к холмам, Родион захотел искупаться. Тёплые, но свежие воды кристально прозрачной реки мирно бежали по проторенному руслу. По дну перекатывались разноцветные камешки и струился песок. На поверхности играли солнечные блики, слепящие глаза. Родион скинул с себя рубашку и ступил в реку. Лёгкое течение подталкивало в спину. Разгребая руками, он поплыл вниз к холмам, то окунаясь с головой в воду, то выныривая на поверхность. Он плескался как рыба. Переворачивался на спину, подставляя лицо солнечным лучам, и камнем нырял вниз к неровному дну. Мягкие объятия реки, легкое поглаживание ветра и ласковые поцелуи солнца заставили Родиона позабыть о времени. Он не заметил, как далеко уплыл от холмов и поспешил повернуть обратно. Во время купания Родион забыл не только о времени, но и о Фили, и пока возвращался за вещами, оставленными на берегу, терзался угрызениями совести. Сколько же он ждёт? Никак не меньше часа, не считая оговоренного времени. Родион накинул рубашку, схватил сумку и побежал к мосту за холмами. Как он и предполагал, Фили сидел у пригорка. Правда никого он не ждал. Он спал, запрокинув голову и открыв рот. Родион испытал огромное облегчение: не придётся искать оправдания своей задержке. В любом случае пришла пора будить спящего. Он сел рядом и толкнул Фили в плечо. Фили немного завалился набок и рот его открылся еще шире.

– Давай, вставай. Пора просыпаться.

– А? – Фили разлепил глаза. – что случилось?

– Вставай. Пока ты спал, я успел искупаться в реке. А теперь пора в деревню. Я был там всего раз и горю нетерпением увидеть ее снова.

– Вот будет сюрприз для мамы. – Фили зевнул и потянулся, – Она так звала меня. И очень расстроилась, когда я не смог идти с ней.

– А я не помешаю?

– Конечно нет! Она будет так рада. Ты даже удивишься. Она всегда рада гостям.

– Твой отец…

– Не надо об этом.

– Я понимаю.

Родион вышел на дорогу, ведущую к Подгорной. В пятистах метрах от них виднелись три деревянные лачуги, отстоявшие немного в стороне от основных улиц деревни. А дальше за ними дома вырастали все выше и выше, взбираясь вверх по склону пологого холма. Между домами бежали утоптанные дороги. В сезоны дождей они превращались в грязевые лавины, но в сухую погоду казались вполне приличными. Сбоку дорог тянулись заборчики, служившие ограждением для небольших палисадников. Палисадники в Подгорной были неотъемлемой частью любого дома. Амаранты, жасмин, спиреи теснились в их застенках и прорывались наружу, перекидывая ветви через невысокие ограды. За домами простирались крестьянские огороды. С утра до вечера на них трудились люди: обрабатывали свою землю, заботились о ней и лелеяли, как сокровище. Деревня была небольшой: всего несколько улиц да площадка, на которой часто резвились дети. За деревней располагался загон, где стада коров и овец равнодушно жевали траву. Так же, как и площадка для игр, загон притягивал к себе всю местную детвору.

На улицах Подгорной все встречные люди улыбались двоим путникам, как старым знакомым. Каждый был рад переброситься хотя бы словом – просто поздороваться или поворчать на жару. Бывали и такие, кому одного слова недоставало. Они с готовностью проговорили бы до вечера, только бы их слушали. И ускользнуть от них бывало не так просто. Но все жители Подгорной сходились в одном: гостеприимной приветливости.

Деревянные и каменные домики, отстроенные по обеим сторонам дороги, тоже смотрели дружелюбно. Увитые плющом и хмелем, разрисованные рукой природы, и отточенные человеческой рукой, они приятной своей простотой притягивали взгляд. Иногда из окон высовывались дети и кидали прохожим под ноги бусинки и камешки и заливчато смеялись. Вся деревня была полна непривычными звуками. Мычание коров, блеяние овец, птичьи какофонии, лай собак – все это ласкало слух Родиону. Он перенесся в другой мир, во многом отличный от прежнего. «И ни одного разведчика» – думал он, вышагивая по дороге.

– Фили! – прокричали за спиной девичьи голоса.

Родион и Фили остановились. Их нагоняли две девушки с венками из ромашек в руках. Они выскочили из под дворового навеса. Вымазанный вид Фили не помешал им с первого взгляда узнать его, что смутило и Родиона, и тем более, самого Фили.

– Фили! – девушка, добежавшая первой, хохотала без умолку, по щекам её текли слезы, – что с тобой? Ты в золе искупался?

Тут же подоспела и вторая, но казалась более сдержанной рядом с подругой, и даже робела. Правда это не мешало ей посмеиваться над измазанным юношей.

– Признавайся, что с тобой случилось? Я давно так не смеялась.

Родион с тревогой подумал, что они, должно быть, привлекли немало внимания в городе.

– Я просто… – Фили задумался, – просто…

– Мы с ним дурачились, – пришёл на помощь Родион.

– А кто вы такой? – спросила девушка, – я вас никогда не видела.

– Мы друзья. Здесь я впервые, можно сказать. Предлагаю вам познакомиться и будем знать друг друга.

– Я не против, но сейчас мы очень спешим, ты согласна со мной, Рита, – девушка обернулась к своей подруге, та кивнула, не поднимая глаз, – приходите вечером к ограде, по ту сторону, – девушка указала рукой в другой конец деревни, мы там собираемся по вечерам и веселимся! Будем ждать вас.

Она обхватила Риту за талию, и они помчались к своему укрытию. Фили сразу же попытался стереть сажу с лица, но добился только того, что растер ее от щёк к ушам и вымазал руки.

– Надо скорее идти домой и смывать эту маскировку. Все, наверное, надо мной смеются.

– Маскировка оказывается и вправду не сильна. Но мне она не показалась такой уж бесполезной, когда я тебя увидел. То есть, теперь то я понимаю, что поступок наш был не очень разумным. Обрати внимание. Ведь это женщины. От женщин ничего не утаишь. Всё видят и слышат. Кто эти девушки?

– Я их плохо знаю. Та, что говорила – Агния, вторая – Рита. Они живут недалеко от нас, но я их видел всего то несколько раз. Я здесь редко бываю.

– Красивые девушки. Такие живые. Правду говорят, что в деревнях можно такую красоту увидеть.

– Да, – ответил Фили, – и доброту. Всё это можно увидеть и в городах. Но в городах мы по другому чувствуем. Больше заостряем внимание на плохом, чем на хорошем. А в деревнях, кажется и время бежит иначе, и чувства другие.

Родион подумал об Алине. Её красоту невозможно не заметить и в городе. Её порывистое сердце, стремительные движения. Она прекрасна и душой, и телом. Он не мог поверить, что потерял её. Столько лет они были вместе, и в один день все разрушилось. Так не могло быть. Значит ещё не все кончено. Они ещё увидятся и все между ними разъяснится. Правда он не знал, как и когда это произойдёт. Он жалел о своём безумном поведении. А Каспар? Ведь и с ним они дружили ещё с отроческих лет. Каспар ему все равно, что брат. Родион с горечью подумал, что в один месяц потерял всех, кто был ему дорог. Но стоит только усмирить свою гордость, и все наладится. Должно наладиться. Он дал себе слово извиниться перед Каспаром и Алиной.

– Я был не прав.

– Я тоже так думаю, – согласился Фили, как будто прочитал его мысли.

Они подошли к дому, ничем не отличному от остальных: небольшому, ухоженному, с обязательным палисадником и плетущимися по загородке усиками цветов. Только разлапистый куст роз, росший прямо под окном, привлекал к себе чуть больше внимания.

– Вот мы и на месте, – сказал Фили и подошёл к двери, – мама будет удивлена.

Он три раза стукнул в дверь.

– Иду. Подождите немного. Уже иду, – прокричал женский голос.

Щелкнула задвижка и дверь приоткрылась.

– Дорогой мой, – женщина вышла за порог и крепко обняла Фили, – я не думала, что ты придёшь. Как же мне одиноко тут одной. Проходи скорее.

– Мама, я не один. Со мной мой друг.

Диана перевела глаза на стоящего поодаль Родиона.

– Что же вы стоите там!? – крикнула она сердито, и тут же улыбнулась, – проходите, на улице так жарко, заходите скорее.

Родион поблагодарил и вошёл в дом следом за Фили. Диана с Фили провели гостя на кухню – в ней поместились только стол, два стула и ведра с водой в углу. Над вёдрами висела полка с посудой. Несколько тарелок, кастрюля, и пару стаканов. Кухня бы и не хороша показалась Родиону, если бы не ароматный плетёный пирог, стоявший на столе.

– Присаживайтесь. Я сейчас вернусь, только сбегаю за молоком к соседке. Я приготовила вкуснейший пирог с вишней. Есть и ягодный компот, но с молоком будет лучше. Только подождите немного. Никуда не уходите.

Диана впопыхах выбежала из кухни. Она хлопотала над гостями, как курица над цыплятами.

– Такая у меня мама, – сказал Фили, – все суетится, волнуется…

– Я хотел сказать, что мамы, они наверное, все такие, но подумал, что это банальность, и поэтому скажу, что завидую тебе. Я не знал своей матери. И отца тоже.

– Я слышал об этом от Льва. Он говорил, они попали в руки к негодяям, грабителям, когда возвращались с Дали в Авиран. Лев говорил, что не знал покоя, пока не разыскал этих негодяев и всех до одного не уничтожил.

– Да, насколько мне известно, так и было.

Фили подошёл к ведру с водой, омыл лицо и крайне преобразился. Родион подумал, что все-таки он не был похож на себя, когда измазался в саже, а узнали его самые внимательные. Сам он разглядел бы под слоем сажи веснушчатое лицо Фили только при тщательном осмотре. Родион выразил вслух свое недоумение:

– Как тебя так запросто узнали те девушки, ума не приложу. Когда они видели тебя в последний раз?

Фили рассмеялся. Ему польстило, что они помнят его и узнали даже в таком виде.

– Не знаю, – ответил он, – давно.

– Может быть, та, что поразговорчивей, влюблена в тебя?

– Не говори глупостей! – разгорячился Фили, – Она меня совсем не знает. Такого не может быть. И вообще… Этого не может быть.

– Ну почему же, – подтрунивал над ним Родион, – очень даже может быть. Ты посмотри на себя. Парень загляденье. Храбрец, герой. Может она ночами не спит, на ромашке гадает, а тебе и дела нет.

Фили отчаянно защищался, что приводило Родиона в восторг. Он решил не щадить несчастного. Но его коварным планам помешала Диана. Она вернулась от соседки с полным бидоном парного молока.