Текст книги "Эра Огня"

52

В гостиную вошли четверо седовласых мужчин, похожих между собой, как братья. Сразу стало ясно, что приехали они из Дали и, конечно, по неотложному делу. Их надутые физиономии вполне выражали их деловитость. Все четверо столпились в дверях и намеренно не замечали стоявших перед ними воинов. Они рассматривали помещение с чуть презрительным видом и не забывали перекидываться неодобрительными замечаниями. Ещё не завершили вновь прибывшие осмотра, а в гостиную уж ворвалась Инесса во всем своём великолепии. Зелёное платье её переливалось и искрилось, как сотни изумрудов, волосы, высоко собранные, обрамляла диадема, руки ослепительно сверкали из-за обилия бриллиантов. Такое воистину парадное появление поразило гостей. Все остальное совершенно перестало их интересовать.

– Что же вы!? – воскликнула Инесса, – господин Оскар, господин Шилок, господин Герман и господин Зинов. Очень-очень рада, что вы пожаловали. На вас мои упования. На вас мои надежды! Присаживайтесь, пожалуйста!

За Инессой в гостиную вошла и Алина. Следом за ней появились Арман и Анжела в парадных одеждах. Пространство наполнилось шумом. Раздавались приветствия, любезности, шутки. Арман с Анжелой бегали у стола, острым глазом отыскивая на нем все несовершенства и безжалостно искореняя их. Следующей их обязанностью стало отодвинуть стулья, чтобы гости могли удобно на них устроиться. После этого пригласительного жеста все собрание прошествовало к столу. Инесса, как хозяйка дома, заняла центральное место. Рядом с ней сидела Алина. Следующее место пустовало. Дальше сидели Родион и Каспар. Напротив них разместились четверо прибывших. Ванесса бросила гневный взгляд на дочь.

– Где Георг? – с негодованием спросила она, и на щеках её проступили болезненные красные пятна.

– Он уже идёт, мама.

– И мы должны его ждать! Такие гости…

Один из гостей, а именно Герман, перебил хозяйку на полуслове.

– О! Не беспокойтесь! Ничего страшного! Это прелестное создание не виновато в грехах своего брата.

Едва он произнес свою льстивую речь, дверь рывком распахнулась и явился последний отсутствующий. Георг вошёл в гостиную в неопрятном и жалком виде, чем привёл в ужас свою мать. Волосы его торчали в разные стороны, глаза часто моргали спросонья, а рот искривился в широком зевке.

– Кто не виноват в грехах своего брата? – спросил он, подавляя зевоту, – Опять меня ругаете?

Он подошёл к столу и осмотрел его содержимое, разложенное на больших серебряных блюдах, начищенных до блеска.

– Это вовремя. Я голоден, как волк. Но меня смущает одна деталь. Все то, что скоро наполнит наши желудки, для чего-то выложили на драгоценный металл. В этом есть что-то глупое.

Довольный своим высказыванием, Георг уселся рядом с Алиной и принялся за трапезу. Но к тому времени Инесса обрела дар речи. Дрожа с ног до головы, она вскочила так порывисто, что зацепила бокал Алины. Бокал опрокинулся, звякнув о тарелку, и по белоснежной скатерти расползлось винное пятно.

– Вон! – закричала Инесса, – убирайся отсюда!

Все за столом притихли. Гости ошеломленно моргали. Крик Инессы их напугал, и теперь они походили на стаю голубей, готовых сорваться с места и разлететься врассыпную.

– Мама, мама успокойся, – зашептала Алина, пронзая брата сверкающими глазами. Георг так и застыл с куском сыра в зубах.

Герман и на этот раз пришел на помощь.

– Инесса, нас ничуть не смущает вид вашего сына. Присядьте, пожалуйста. Так даже лучше. Обстановка более… Гм… Домашняя. Я куда больше люблю домашнюю обстановку. Уважаемая, – он подозвал Анжелу, оцепеневшую от страха у дверей, – уберитесь тут пожалуйста. Инесса случайно задела бокал с вином.

– Согласен, домашняя обстановка, – подал голос тот, что звался Шилоком, и сложил губы насмешливо и презрительно.

– Стало быть, это и есть сын Льва? – продолжал Герман, с любопытством рассматривая Георга, – Интересно, интересно. Я кое-что слышал о нем. Инесса присядьте.

Инесса, вся бледная и дрожащая, рухнула на стул и опустила глаза. Губы её подрагивали. Она выглядела слабой и униженной. Герман смотрел на нее с жалостью.

– Так это вы и есть его сын? – обратился он к Георгу и указал на Родиона, – А я было принял за его сына того молодого человека.

– Он тоже его сын, – ответил Георг, пережевывая сыр, – и тот другой молодой человек, что рядом сидит, он тоже.

– Выходит у него три сына? Мне известно только об одном.

– Вам не все известно.

Инесса только ахнула. Это стало последней каплей. Каспар выскочил из-за стола, схватил Георга за руку и вытянул его тоже.

– Уходи. Поешь у себя.

Но Герман принял роль миротворца среди собравшихся.

– Оставьте, оставьте его! я хотел бы с ним поговорить! Он немного своеобразный. Но я слышал, что сын Льва немного… Гм… Своеобразный.

Каспар посмотрел на Алину, ожидая её решения. Она с благодарным, полным любви взором, склонила голову. Георгу разрешили вернуться за стол. Он сел на свое место и продолжил обед, как ни в чем не бывало. Но Каспар все не мог успокоиться. Ему не сиделось и аппетит у него пропал. Он до такой степени взвинтился, что готов был взорваться из-за любой мелочи. И только и ждал этой мелочи. Как ни странно, вся досада его была обращена на этих четверых людей, а вовсе не на Георга. Родиону все это тоже начинало надоедать.

– Возьми себя в руки, – проговорил он на ухо Каспару, – это касается Льва. Эти ослы могут помочь ему. Я в этом уверен.

– Хорошо, – Каспар посмотрел на Германа, – может приступим к делу? Вы можете поговорить с Георгом после. А сейчас давайте обсудим положение Льва и решим, что делать. Если вы тут по этому вопросу.

– Послушайте, – впервые заговорил Родион, – ему грозит виселица. Я вас не знаю, но думаю не ошибусь, если предположу, что вы приближенные к императору. А значит способны облегчить его участь. Император считается со своими людьми. Ведь и Лев тоже один из вас. Но из-за досадной неприятности, он оказался в таком положении.

– Мы слышали, он заколол пятерых человек, – сказал Герман, – это вы называете досадной неприятностью?

– Он не хотел этого делать. Эти люди сами взялись за оружие! Он был вынужден защищать свою жизнь.

Родион врал. Врал напропалую. Но в данный момент его нисколько не интересовали погибшие разведчики, он боролся за судьбу Льва, человека, которого любил всей душой.

Высокопоставленные гости слушали. Своих мыслей они не высказывали. Непонятно, что бродило в их головах. Родион ждал соучастия, расположения, но видел перед собой только равнодушие и долю презрения. Он разгорячился.

– Лев столько всего сделал для императора. Он всегда был одним из лучших. И теперь, в трудное для него время, император способен так легко отказаться от него? Неужели Лев посвятил всю свою жизнь верной службе, чтобы быть брошенным на произвол судьбы при первой же неприятности!?

Родиону показалось, что Германа тронули его слова. У оставшихся лица не выражали никаких эмоций. Возможно их роль истуканов сводилась только к тому, чтобы получше обыграть фигуру Германа. Больше от них не было проку. Родион начинал сомневаться, что они вообще слушали его, а не только делали вид. Как и ожидалось, слово взял Герман:

– Собственно мы здесь для того, чтобы помочь ему. Мы уже успели повидаться с ним, так что вы немного опоздали. Он и сам не сидит на месте и покинет город сегодня ночью вместе с нами. А пока, у него есть ещё одно незавершенное здесь дело.

Он хитро улыбнулся, но пояснять, что это за дело, не стал. Да никто и не требовал объяснений. Все были слишком поражены, кроме Георга. Он продолжал уплетать обед. Родиона настораживала его ненасытность. Обыкновенно неважный едок, сейчас он поглощал блюдо за блюдом и даже не замечал этого.

– Выходит, он связался с вами раньше? – спросил Родион, отрывая прилипший к Георгу взгляд, – но как? Где вы виделись?

Герман пригубил вина и причмокнул.

– Мы виделись. Кроме того, он сам просил побывать у вас. И передать Инессе и детям наилучшие пожелания и заверения в своей любви.

На глаза Инессы навернулись слезы. Она накрыла своей рукой руку Алины.

– Милая моя. Он не забыл о нас.

Алине не понравились эти слова. Она нахмурилась, и заметив умиленную улыбку на губах Германа, выпалила:

– Мама, как ты можешь так говорить! Это и так ясно! Иначе и быть не могло!

– Как приятно иметь такую любящую семью, – сказал Герман, – вот у меня нет семьи. Один, как перст. Сгину, никто и не вспомнит обо мне. Я даже завидую Льву. Ничего не заменит семьи.

В ответ на эти слова из глаз Инессы потекли слезы. Но это были слезы счастья. Она поднесла к губам руку дочери и поцеловала.

– Милая, – произнесла она сдавленным голосом, – возьми руку Георга, а он пусть возьмёт за руку Родиона, а Родион – того милого молодого человека. Соединим наши руки и сердца, как крепкая нерушимая семья! Давай, Алина!

Алина посмотрела на Георга. Она была смущена такой эксцентричностью матери и не знала, что делать. Но Георг сам все разрешил.

– Очень сожалею, – сказал он, – но я вынужден уклониться от столь благородного жеста почитания и любви. У меня руки жирные и липкие. Я доедаю запеченную курицу. А с неё жир так и сочится. Алине с Родионом будет неприятно. Они будут содрогаться от отвращения, скользя своими чистыми ладонями по моим перепачканным пальцам. И картина получится совсем иной, нежели та, на которую ты рассчитываешь, мама.

Инесса смерила Георга долгим уничижительным взглядом. Её не остановила его речь. Напротив, ещё более раззадорила. Отрывистыми разорванными фразами, она приказала соединить руки без участия Георга.

– Но как мы это сделаем, мама? – воспротивилась Алина, – Родион далеко от меня.

– В таком случае, – не унималась Инесса, – пусть Родион с Каспаром соединят руки, как мы с тобой, доченька. А Георг пусть доедает курицу. Для него курица важнее семьи.

Она остановила грозный взгляд на Родионе и Каспаре. Но те тоже не спешили сцепить своих рук. Родион низко опустил голову над тарелкой и без интереса ковырял в ней вилкой. Он не ответил на взгляд Инессы и вообще делал вид, что ничего не слышал. Каспар давился смехом. Он беззвучно трясся всем телом, закрыв лицо ладонями.

– О! – воскликнула Инесса, – я вижу, только нам с тобой, дочь моя, есть дело до Льва. Очень жаль. К счастью, он сейчас не видит того, что происходит за этим столом.

– Я думаю, вы не правы, Инесса, – возразил Герман, тщательно подбирая слова, – в том, что все за этим столом заинтересованы судьбой Льва и желают ему только добра можно не сомневаться.

Он обвел глазами каждого присутствующего в гостиной, не исключая Анжелы с Арманом, и продолжал:

– Каждый из вас, я верю, жизнь отдаст за верное дело. Каждому из вас суждено сыграть свою роль в дальнейших событиях, уже наступающих на империю и город. Ничто не останется прежним. Времена перемен – тяжёлые времена, бурные, неистовые. Но именно нам предназначено повернуть их в нужное русло. И тем повернуть в нужное русло весь дальнейший ход истории.

– Вы говорите о войне? – спросил Каспар, – что грозит Авирану?

– Не могу знать. Война непредсказуема.

Все помолчали. Тень войны скользнула в глазах каждого и омрачила лица и мысли. До этого дня далёкая, она вдруг угрожающе приблизилась. Не спроста появились эти люди в городе и говорят о ней. Вестники перемен.

Час шёл за часом. Застольная беседа продолжалась, но количество собеседников за столом убавилось. Георг ушёл к себе сразу после обеда. Покинул дом и Зинов, не обронивший ни слова за все время. За окном стемнело, и Родиону стало невмоготу сидеть в гостиной и вести пустые разговоры. Он думал о Льве, о том, чтобы увидеть его ещё раз. Несомненно в последний раз до лучших дней. Скоро это желание измучило его. Он больше не мог притворяться, что ему интересно слушать высокопоставленных гостей. Вернее гостя, двое других или молчали, или поддакивали. Выждав, пока Герман закончит свой тост о больших надеждах и светлом будущем, он встал, извинился за срочные дела и вышел. Каспар хотел идти с ним, но Алина бросила на него такой умоляющий взгляд, что он молча сел на место. Родион знал, как она не любила оставаться в обществе не интересных ей людей. Пока там находился Каспар, она могла выносить их болтовню, даже если он не произносил ни слова. Но то, что он говорил много, сыпал шутками и развлекал всю честную компанию, приводило Алину в восхищение. Она не сводила с него блестящих глаз.

Родион вышел на крыльцо. Трещали сверчки. По траве пробегал слабый ветерок, он же копошился и в кронах деревьев. После душной гостиной его прохладное прикосновение приятно освежало. В небе по очереди загорались далекие звезды – небесные тающие свечи. Из окон гостиной, ярко освещенных свечами земными, доносились голоса, смех и звон бокалов. Заиграла музыка, раздались аплодисменты, веселье разгоралось все сильнее, бокалы застучали чаще и звонче. Выкрики и тосты Германа долетали до ушей Родиона и на улице. А этажом выше в другом таком же окне слабо и тускло мерцал огонёк, рисуя на стенах библиотеки причудливые тени, и звучали эти тени не в унисон с весёлой музыкой, но в диссонанс. Два разных мира за стенами одного дома. Такие отличные друг от друга, но составляющие одно целое. Как и все во вселенной. Как и вся жизнь.

53

Родион вошёл в старый дом и окликнул Льва. В ответ – ни звука. Нигде – ни шороха. Странное дело, Родион был уверен, что Лев здесь, но по какой-то причине не отзывается. Он позвал ещё раз. Нерешительно маясь на пороге в ожидании ответа, он не мог сделать и шагу. Его пугала плотно закрытая дверь в спальню. И тот портрет, что висел за этой дверью: тихий, печальный, забытый. Родион неосознанно прикоснулся к дневнику, и вдруг что-то подтолкнуло его. Он подошёл к двери и потянул её на себя. Ему до боли захотелось увидеть портрет. В темноте он различил очертания большой дубовой кровати, черный сундук и человеческий силуэт, неподвижную черную фигуру, напротив того места, где должен был висеть портрет. Родион отступил назад.

– Дядя? – пересохшими губами позвал он, – дядя?

И снова никакого ответа.

– Дядя? Что с тобой? Почему ты стоишь там?

Человек повернулся.

– Ты что тут забыл?

Это был Лев. Производил он странное впечатление. На нем звонко бряцнул металл, и голос прозвенел, как металлический.

– Я пришёл повидаться с тобой ещё раз. Извини, не удержался. Я не мог не прийти. Что ты делал?

– Смотрел на неё. Ты сейчас удивлен, ведь в такой темноте ничего не разглядеть. Но я все равно смотрел. В темноте лучше чувствуешь взгляд человека. Его ощущаешь почти физически. Даже на портрете глаза становятся живыми.

Лев подошёл так близко, что Родион сумел рассмотреть его снаряжение. Он был в плаще, на груди блестела тонкая плетёная кольчуга, на поясе висел меч.

– Где ты взял кольчугу? Что происходит, дядя? Ты уходишь? Сейчас?

Лев медленно повернулся к портрету и промолвил:

– Я много дней лежал на этой кровати и все рассматривал портрет. Каждый раз я находил в нем что-то новое. В портрете есть сила, взывающая к самой душе. Я смотрел в ее глаза и думал, будь она жива, желала бы она мести? Или забыла бы все, что ей пришлось перенести. Простила бы? Или выбрала месть? Думаю, да. Месть. Сегодня я убью наместника и каждого, кто попробует мне препятствовать.

Повисло гнетущее молчание. Родион разозлился, настолько разозлился, что с удовольствием ударил бы Льва. И только усилием воли он подавил это желание. А вместе с желанием ударить ушла и злость. Ее сменило разочарование. Он почувствовал страшную усталость. Ему надоело бороться за жизнь дяди с ним же самим. В своём безумном стремлении сделать все по-своему, Лев забывал не только о собственной безопасности, но и о безопасности близких. Его не оставляли мысли о расправе даже тогда, когда стоило думать только о собственном спасении. Когда его собственная жизнь подвешена на ниточку.

– Она не захотела бы мести такой ценой, – проговорил Родион, – Её желания тут не при чем. Это ты хочешь мести, ты хочешь убить. Не надо приплетать сюда ее… Твое безумное стремление следовать своим желаниям, наплевав на все, приведет тебя к беде.

– Твоё право так думать, – ответил Лев с холодным пренебрежением, – Не стану тебя переубеждать. В конце концов это ничего не изменит. Так зачем терять время на пустые разговоры. Зачем ты пришёл? Что-нибудь дельное?

– Отложи эту безумную затею.

– Что-то ещё?

– Ты скоро покинешь этот город. Все наладится. И тогда подумаешь. Сейчас вот так идти… Это… Это… Какое-то помешательство. Его охраняет уйма разведчиков. Ты думаешь сделать это так просто?

– Всех его сторожевых собак я перебью без особого труда.

– Говорить об этом легко.

– Сегодня я докажу это на деле.

– И это тоже слова.

– В общем, я готов идти, – раздраженно сказал Лев, – Если у тебя все, то позволь откланяться.

– Как ты собираешься это сделать?

– Он спит у себя в особняке. Я убью разведчиков, которые ходят под его окнами. Войду в дом, поднимусь к нему. Его спальня находится на втором этаже слева. И прирежу, как собаку. Вот и все.

– Один ты не справишься с полсотней разведчиков.

Лев самодовольно усмехнулся и вышел в коридор. Родион пошёл за ним.

– Они возьмут количеством, дядя. Иногда я думаю, что ты не в себе. Человек в здравом рассудке не станет говорить о таком сложном деле, как о чем-то пустячном. Я не могу тебя отпустить.

– Ах да, я забыл спросить у тебя позволения.

– Значит я иду с тобой. Я не смогу себе простить, если с тобой что-нибудь случится.

– То есть, ты готов рискнуть жизнью, чтобы избежать угрызений совести? – спросил Лев, – Для людей смерть не так страшна, как угрызения совести. Я этого никогда не понимал.

– Да, тебе не понять, что это такое.

Лев ничего не ответил на горькое замечание Родиона. Они вышли на дорогу и осмотрелись, нет ли где поблизости патрульных или разведки. Время было позднее. Народ разошёлся по домам и двое вооружённых воинов, один из которых облачен в кольчугу, без сомнения не могли остаться не замеченными. Но Лев уверенно шагал вперед.

– Тебе, наверное, жить надоело, – не выдержал, наконец, Родион, – так мы не доберёмся до Аморанка.

– Не волнуйся. На углу нас ждут ещё трое людей. Они нам помогут добраться.

И в самом деле, когда они повернули на перекрестную улицу, к ним навстречу вышли люди в плащах с капюшонами, скрывающими лицо. Такой же плащ кинули Льву.

– Ты не сказал, что с тобой будет ещё кто-то, – сказал один из них.

Голос его был так холоден, что казалось, за капюшоном скрывается не человек, а бестелесный дух, давно утративший свое тело из плоти и крови. Только у одного человека Родион слышал такой голос. И кажется, это был именно тот человек.

– О нем я ничего не знал, – ответил Лев, накидывая чёрный широкий плащ, – отговаривать его бессмысленно. Он поедет первым и дождётся нас там. Ты знаешь, где раскинул свои покои Аморанок? – обратился он к племяннику.

– Знаю. Мне так же хотелось бы знать, кто эти люди. С одним из них мы скорее всего знакомы…

– Ты прав, – ответил тот же голос, – признаться, не ожидал тебя увидеть.

– Я тебя тоже, Кир. Кто же остальные?

– Поезжай. – приказал Лев, – Тебе это ни к чему.

– Я хотел бы знать.

– Тебе не известны эти люди.

– И все же.

– Родион, ты настойчиво интересуешься вещами, которые тебе знать не обязательно. Это дурной тон. Отвратительно. Мне стыдно, что я воспитал тебя таким. Это моя вина.

Родион молчал, глядя на дядю. Он не знал, что ему ответить. Лев выставил его идиотом перед этими людьми.

– Давай, Родион, поезжай, нечего стоять.

Лев подтолкнул Родиона, затем надел на голову огромный капюшон и отошел к Киру с двумя незнакомцами. Он стал неотличен от других. Только что выделялся ростом.

– Где же мне вас ждать?

– Где-нибудь неподалеку от особняка Аморанка. Будь осторожен.

Родион отправился на конюшню за лошадью и оттуда поскакал по тёмным глухим улицам на восток Авирана. Аморанок жил недалеко от стены. Вокруг его особняка-замка не находилось ни одного жилого дома. Только несколько худо сколоченных амбаров в беспорядке торчали то тут, то там. В них по расписанию отдыхали дежурные. Наместник в своём замке, скрытом за высокими стенами, окруженными со всех сторон разведчиками, был надежно защищен от кровожадных охотников за его жизнью. Кроме стен снаружи, разведчики облепили и сам замок. Они стояли у дверей, под окнами спальни и кабинета Аморанка, под балконом, у башни и у конюшен. Хватало их и внутри замка. Кроме разведчиков по покоям шныряли десятки слуг с перепуганными лицами. Они шелестели во всех углах, как грызуны, и постоянно чем-то были заняты. На всех окнах трехэтажной крепости плелись узоры кованых решеток.

Родион остановился у ближайшего дома, отстоящего от замка метров на триста. С такого расстояния ему не удалось разглядеть количества караульных на воротах. Он оставил лошадь у частокола и тихим шагом стал пробираться к высокому дубу, росшему недалеко от стен. У дуба он притаился. Вокруг стояла незыблемая тишина. Значит разведчики его не заметили. Выждав, Родион осмелился выглянуть. Едва он показался из-за толстого ствола дерева, раздались голоса где-то очень близко от него. Он рванулся обратно и замер. Голоса стихли. «Видели, видели, – в ужасе думал Родион, – я все испортил». Он прижался к дереву. Собственное дыхание показалось ему непомерно громким. Но никто не спешил к нему. Все снова погрузилось в молчание. В первый раз он не успел сосчитать разведчиков у ворот, и немного успокоившись, решился на вторую попытку. При каждом его движении под ногами хрустели сухие ветки. Родиона это страшно сердило. Его самого этот хруст оглушал, но разведчики, похоже, ничего не слышали. Он выглянул ещё раз и мгновенно оценил всю обстановку. Восемь человек у ворот, по четверо с каждой стороны, и семеро ходили под стеной. Должно быть разведчики находились не только с этой стороны стены. Оставались и недоступные глазу. И все вооружены и бдительны. Родиона мучила мысль, что с ними придется сражаться. Это было опасно. И это было нехорошо. Даже если они одолеют разведчиков, в несколько раз превосходящих их числом, проливать столько крови ради такого сомнительного предприятия он считал излишним. К тому же, что если победа останется за людьми Аморанка? Что если не они разведчиков, а разведчики их перережут? Даже в случае победы им не удастся добраться до Аморанка, в этом не могло быть сомнения. И Лев тоже должен был это понимать. Но тогда к чему вся затея? Родион обернулся. Скоро должны появиться остальные. Он сел на землю, опершись о шершавый ствол и прикрыл глаза. В висках стучало. Он не трусил, но все-таки не хотел этого делать. Отпустить Льва одного и пожелать ему удачи на прощание он тоже не мог. У него не было выбора.

– Где же они?

Слова прозвучали сами собой. Родион выпрямился и открыл глаза. Он чуть было не уснул. Но веки его снова сомкнулись. Усталость и напряжение, не покидавшее его весь день, дурманили ему сознание, и он несколько раз проваливался в сон, но вздрагивал и просыпался. Приходилось таращиться в темноту, не давая глазам закрыться. Дядя с сообщниками как назло где-то запропастились. Родион не понимал, что побудило командира лучников ввязаться в заговор. Что они с Аморанком не поделили? Он считал Кира одним из самых холодных и равнодушных людей на свете. Лев и Кир никогда не были даже приятелями. И вот оказывается, он тоже готов рискнуть жизнью, чтобы уничтожить ненавистного наместника. Кто мог подумать, что Кир способен на такое? Лев способен. Но разве Кир?

– Мир полон неожиданностей, – так закончил свои размышления Родион и в сонной одури уже совсем беспечно высунул голову, чтобы посмотреть, что происходит у наместниковых стен.

Такая оплошность не прошла даром. Его заметили. Двое разведчиков, стоявших всего в нескольких метрах, угрожающе двинулись к дереву.

– Эй, кто там!? – крикнул один из них.

Сна как ни бывало. Родион вскочил на ноги, всматриваясь в дорогу, откуда должны были появиться Лев и трое других. Но помощь не шла, а разведчики приближались. Он выхватил меч и отскочил от дерева. Разведчики услышали звук стали и тоже схватились за мечи.

– Кто ты такой!? – закричал тот же разведчик.

Не дожидаясь ответа, они медленным упругим шагом, как звери на охоте, пошли ему навстречу. Под ногами у них хрустели сухие ветки, которые так действовали на нервы Родиону. Даже теперь, когда тишина больше не имела смысла, их хруст громко отзывался у него в мозгу. Он выставил меч перед собой, ожидая нападения. Шаг за шагом, все ближе вырисовывались фигуры людей. Как осторожные охотники, вытянув шеи и гипнотизируя взглядом свою жертву, они наступали на него. С расстояния в пару метров, разведчики бросились в атаку с двух сторон. Удар одного из них Родион удачно отразил, от второго успел увернуться, и взмахнув мечом, полоснул разведчика по правой руке, отчего тот завопил во все горло:

– Засада! На помощь!

Но оружия не выронил, правда и управляться им теперь не мог должным образом. Второй не терял времени и нанёс новый удар, и снова безуспешно. У стен разведчики пришли в движение. Промедление могло стоить жизни. Родион перешел в нападение. Его противник неумело отбивался и уже дважды был ранен. Но в решающий момент вопивший о помощи забежал сзади и повис на Родионе, намертво сцепив руки замком вокруг его шеи. Отбиваясь от прилипшего, как пиявка, разведчика, Родион дёрнулся назад, и оба они завалились на землю. Пока кувыркался в пыли со своим недругом, Родион выронил меч, чем незамедлительно воспользовался второй его противник, успевший отдышаться за время короткого отдыха. Он отбросил упавший меч в сторону и наметился своим на Родиона, но не мог улучить подходящий момент, чтобы ударить наверняка. Родион не давал подставить себя под занесенное над ним оружие. Нетерпеливый разведчик не стал долго выжидать и все же ударил. И промахнулся. Лишь незначительно оцарапал ему бок. К тому времени хватка вопившего немного ослабла. Родион смог опустить голову и вцепиться зубами в предплечье разведчику. Тот взвыл от боли и отдернул руки. Вскочив на ноги, Родион получил ещё один удар мечом по спине, и снова оставивший только царапину наискось. В этот критический момент он успел подивиться, насколько бездарными вояками оказались караульные Аморанка. Он тоже поступил глупо, подставив себя целиком под удар противнику, но тот не смог воспользоваться подвернувшимся шансом. Родион бросился за своим оружием. Ссадины на спине жгли и горели. Разведчик гнался за ним, яростно размахивая мечом. Но произошло что-то не предвиденное. В метре от Родиона просвистела стрела и вонзилась в грудь его преследователю. Покачнувшись, тот упал замертво. Родион остановился. Только теперь он заметил, что у стен тоже завязалась схватка. Поэтому его противники и не дождались подмоги. Если бы Лев и его компания не подоспели вовремя, для Родиона все было бы кончено в этом мире.

Он разыскал свой меч и огляделся в поисках второго разведчика. Тот исчез. Заниматься его поисками Родион не стал и побежал на помощь своим товарищам. Но выяснилось, что помощь им уже не требуется.

– Как вы быстро! – вскричал он, рассматривая тела пятерых убитых разведчиков, – а где остальные? Их было больше.

– Разбежались, – ответил Лев, – Как только поняли, что тут опасно. Извини, что задержались. По пути нам встретились ещё несколько приставучих недотеп.

– Вы их убили?

– Нет. Только разогнали.

Лев с удовольствием оглядел дела своих рук. Рядом стоял Кир с луком в руке. Он не спускал глаз с окон замка.

– Нам не добраться до Аморанка, – сказал он, – Даже если мы сможем проникнуть за эти стены. Мы не выкурим его из норы. Ты только посмотри: это непреступная крепость.

– Ты прав. На первый раз хватит с него и этого. Можешь не сомневаться, он потеряет покой и сон на долгое время. А там уж и я вернусь. Теперь поспешим. Те, что разбежались могут вернуться с войском.

Лев запрокинул голову и раскатисто рассмеялся. Но смеялся он в одиночестве. На лице Кира не дрогнул ни один мускул. Он даже не повернул головы. А Родион не мог смеяться. Его мутило от этого бессмысленного и жестокого кровопролития.

– Вот будет ему сюрприз, когда он высунется из своего замка, – смеясь, произнес Лев, – как жаль, что я не увижу напоследок его лица. Но ничего, увижу, когда вернусь освободить город от этой наместнической заразы.

Родион серьёзно посмотрел на своего дядю.

– Ты уходишь этой ночью? – спросил он, – мы больше не увидимся?

– Да. Сегодня ночью я исчезну. Когда мы увидимся в следующий раз, бог знает. Где? Может в Дали, а может быть здесь. В любом случае у меня нет предчувствия, что мы видимся в последний раз, а у тебя как?

– Тоже нет.

– Вот и отлично.

Лев подошёл к Родиону и крепко обнял его.

– Где… – начал он.

Человеческий вопль не дал ему закончить.

– Это наши, – крикнул Кир и бросился на помощь.

Лев и Родион побежали за ним. Раздался ещё один вопль, и наступила тишина. Воины подбежали к распростертому на земле телу лучника. Он лежал с пробитой головой и зияющей раной на шее. Рядом стоял третий человек, так остававшийся для Родиона неизвестным.

– Здесь эти твари, – прошептал Лев.

Все четверо приготовились к новому нападению. Кир взял в руки лук и натянул тетиву. Он зорко всматривался в небо, но никаких признаков присутствия птиц не отметил и опустил лук.

– Откуда же она взялась, – пробормотал Родион, – и почему больше не нападает?

– Они хитры, – ответил Кир, – у них есть неплохие задатки мышления.

Лев вложил меч в ножны и бросил последний взгляд на особняк.

– Я еще вернусь за тобой, – с ненавистью прошептал он, – обещаю. И тогда никакие стены не станут мне преградой.

Лев и Кир уложили тело лучника на его лошадь, попрощались с Родионом и растворились в ночной темноте. Родион долго смотрел им вслед. Даже когда их совсем не стало видно, он все смотрел. Он хотел забыть этот ужасный вечер. Вырвать из головы любое воспоминание о нем. Борясь с тошнотой и усталостью, он побрел к частоколу, где оставил свою лошадь, но услышал крики и суматоху у стен замка и ускорил шаг.