Текст книги "Эра Огня"

56

Когда Родион подъехал к резиденции, марш уже начался. Колонны двигались от площади к Главным городским вратам. Шествие возглавлял музыкальный оркестр, теперь уже скрывшийся из виду. Но трубы все еще гудели и здесь, стучали барабаны. Близ площади собралась необъятная толпа провожающих. Люди напирали друг на друга, толкались, кричали слова прощания, проливали горькие слезы. Дети бежали по обочинам вслед за воинами, размахивали самодельными знамёнами и пели песни. Удивительным образом перемешивались на улицах веселье и скорбь, страх и отвага, уныние и надежда. Все эти чувства, взаимодействуя между собой, создавали особую, ни с чем не сравнимую атмосферу. Предгрозовое напряжение витало в воздухе и пробирало до мурашек. Но грозы не предвиделось. Небо было ясно и чисто.

В дверях резиденции стоял Эрнест и сумрачным взглядом провожал армию. Брови его сошлись на переносице, серые глаза казались выцветшими, уставшими. Он был единственным человеком среди всех собравшихся сегодня на площади, кто во все время оставался хмур и неподвижен. Разведчики тоже иногда показывались из резиденции, чтобы взглянуть на военный марш. Но как правило, исчезали они довольно быстро, пресытившись и этим зрелищем. Родион ожидал увидеть Аморанка, но терраса пустовала. Очевидно наместник посчитал, что его долг выполнен. Позавчера, облаченный в торжественное одеяние, он произнес свою речь и на этом успокоился. Где он находился в эту важную для большинства авиранцев минуту для Родиона не было секретом. Наместник сидел в своем кабинете и растирал больные виски тонкими пальцами. От одного из воинов Родион узнал, что последние два дня Аморанка мучают головные боли. Еще Родион узнал, что последние два дня, иначе, как в окружение десятка-другого разведчиков он в резиденции не появляется.

Шумная разноголосица не смолкала. Трубы трубили все тише, барабаны били все глуше, но людские голоса звучали по прежнему громко. Последние ряды воинов приближались к повороту на Главную улицу, где исчезли до этого сотни их товарищей. Шаг за шагом, и вот спина последнего из них скрылась за углом высокого дома. Толпа, не переставая гомонить, перетекала по пятам за уходящей армией. Прошло немного времени и площадь опустела. Ни следа не осталось на ее тяжелых плитах от недавнего присутствия сотен людей. Все, что сейчас происходило на ней, растворилось как мираж, как только смолкли отдаленные звуки оркестра. Тогда на террасе и появился тот, кого никак нельзя было назвать миражом. Аморанок стоял у перил и смотрел туда, где совсем недавно гремел марш. Его отчаянный взор что-то искал на пустой площади, судорожно перебегал с места на место, но добрался до высокого дома на повороте и надолго остановился. Вспорхнувшая с крыши птица пробудила Аморанка. Он резко отвернулся и исчез в резиденции. Таким было его последнее прощание с императорской армией. Солнце клонилось к западу. Наползала тьма.

* * *

В этот вечер в своей хижине на лесной поляне Безымянный сел за стол, взял в руки перо, осторожно коснулся точеным кончиком чернил и вывел на пожелтевшем листе бумаги следующие слова: «Сего дня, исход из Авирана императорской армии ознаменовал окончание Эры Огня. Миновала эпоха безумия, лжи и бессилия. Такой она и сохранится в моей памяти. Такой она сохранится в памяти тысяч людей. Такой она войдет в историю Авирана. Но грядет новая Эра. Перемены влачит она за собой, как тяжелую ношу. Не сулит она хорошего. Не радуюсь я этим переменам. Под ее тяжелой пятой скольким еще суждено погибнуть? Земля сотрясается под ее шагами. Грядет Эра Войны».