Текст книги "Фонарик Лилька"

Глава 16
ВВЦ

На следующий день у меня был выходной, и мы поехали на ВВЦ. Народу уже с утра была тьма. Все катались на аттракционах, прыгали на батутах. Из комнаты страха, не прекращаясь, доносился визг, а у вагончика с комнатой смеха хохотали дети, указывая на отражения друг друга в изогнутых зеркалах, украшавших наружную стену вагончика. Кто-то карабкался на огромный корабль, кто-то хрустел попкорном, кого-то раскрашивали аквагримом, кого-то зазывали на спортивные состязания.

– Хочешь? – спросила я у Лильки, кивнув на дядьку, целившегося из лука в огромную мишень.

Она пожала плечами и рассеянно оглянулась. Вообще я решила съездить с ней на ВВЦ, чтобы занять её чем-то. Мне хотелось, чтобы Лилька тоже попрыгала на батуте или пожевала сладкой ваты. Я надеялась занять её каким-нибудь аттракционом, чтобы самой остаться наедине со своими мыслями.

Изнутри я была полна Серёней. Каждое моё прикосновение, каждый взгляд был как-то связан с ним. Как тогда, когда я только влюбилась в него.

Увидев лотки с мороженым, я живо вспоминала, что в жару он всегда ест смородиновый шербет, а заметив мальчика, который колотил вредных сусликов по макушкам большим мягким молотком, я видела не мальчика, а Серёню, прибивающего гвоздь и попадающего себе по пальцам. Мне хотелось сесть где-то в тени и перебрать в мыслях весь вчерашний вечер: от момента, как я испугалась пьяного парня, до того, как Серёжа, словно супергерой, подрулил к крыльцу кафе. И, конечно, хотелось закрыть глаза и вспомнить, как мой нос уткнулся в его футболку и как он ласково гладил меня по голове.

Несколько раз приходило в голову: «Помириться с ним… Начать всё заново… Не давить с женитьбой… Дождаться, пока он будет готов…»

Но мне нужно было время, чтобы всё тщательно обдумать, а тут – Лилька со своими вопросами, восторгами и просьбами! И, как назло, ей не был интересен ни один аттракцион!

Правда, она молчала, а не болтала, как обычно. Тоже думала о чём-то своём. Видно, я не мешала ей погрузиться в мысли. А она мне мешала. Хотелось остаться одной.

– Идем на колесо обозрения? – не выдержала я, и она снова рассеянно кивнула.

Мы купили билеты, протолкались к кабинкам, забрались в одну из них, парень в жёлтой футболке захлопнул дверь.

Сели. Кабинка поплыла вверх.

– Сейчас увидим наш дом, – сказала я, озираясь. – Отсюда его видно. Нужно найти Останкинскую башню, и от неё…

Лилька смотрела на свои руки.

– Тебе сегодня вообще ничего не интересно! – упрекнула я.

– Тебе тоже, – откликнулась она.

Я покосилась на неё. Мне-то казалось, я неплохо шифруюсь.

– Ты весь день думаешь о чём-то своём! – попробовала я снова.

– Ты тоже, Галя.

Мы поднимались всё выше и выше, но смотрели не по сторонам, как все люди в кабинках и креслах, а друг на друга.

– Я думаю о вечеринке пижамной, – поспешно сказала Лиля. – Я волнуюсь. Вдруг никто не придёт? Ни Катя, ни Наташа.

– Подумаешь. Побудем вдвоём!

Вчера, когда Лилька вывалила мне, что хочет позвать Наташку и Катю, я опешила. Неужели больше в классе не было девчонок? Они её унижают, а она их в гости зовёт. Нормально это? Но Лилька явно горела желанием вернуть себе дружбу с Наташкой. Было такое ощущение, что она начала об этом думать сразу после отъезда матери. Я не стала возражать. Во-первых, потому что думала только о Серёне. Во-вторых, каждый всё-таки сам должен набить свои шишки. Пусть зовёт. Получится вернуть дружбу – хорошо. Не получится – ну что, я всегда буду рядом, чтобы поддержать Лильку.

– Или, если придут, скажут, что фильм у нас неинтересный, – продолжала мучиться Лилька.

– Пусть свой принесут! – я не испытывала никакого желания оправдывать двух малолетних нахалок.

– Ну нет, мы же их зовём в гости, а не они нас. Надо что-то интересное придумать.

– Ну хорошо. Скажи им, что известный московский бариста проведёт мастер-класс по приготовлению кофе.

– Правда? – обрадовалась Лилька. – Ты нас научишь делать вкусный кофе? Круто! Это они оценят. Я точно знаю. Наташка как-то говорила, что хочет работать в кафе, когда закончит школу.

– Круто? – поддразнила я её. – Так значит, если Наташке нравится – то это круто? А сама меня корила! Не профессия, мол. Поступать нужно!

– Галя! – смутилась Лиля и, придвинувшись, положила голову на моё плечо. – Прости, но…

– Так, всё! Эта тема закрыта!

– А тема твоих мыслей открыта? Которые с утра в твоей голове? Ты ведь даже не заметила, как в метро меня тётенька-контролёр провела бесплатно.

– Да? – оживилась я. – Хорошо, сэкономили!

– Да, – мрачно подтвердила Лилька, – и это значит, что я выгляжу на семь лет!

Я засмеялась и потрепала её по макушке.

– Не выглядишь. Ты ей просто понравилась. Ладно. Расскажу. Помнишь, я тебе говорила, что рассталась с парнем?

Кабинка уже преодолела половину круга, и мы не заметили, как она чуть зависла на самом верху, являя нам Москву во всей красе. Я рассказывала, а Лилька жадно слушала.

– Здорово, – одобрила она, когда я закончила. – Это так интересно! Про взрослые отношения слушать! Мама с папой мне никогда ничего не рассказывали!

«Ну у тебя вообще те ещё мама с папой, – подумала я. – Хорошо, что подруга нормальная нашлась».

– Галь… А если… Если ты выйдешь замуж за Серёжу, ты…

– Кто меня зовёт? – со смехом сказала я.

– Всё равно, – упрямо повторила Лилька, – ты про меня не забудешь?

– Про тебя забудешь, как же! По тридцать эсэмэсок в день кидаешь!

– Если тебе надоело, я не буду!

– Не надоело, – успокоила я её, погладив по спине, – мне нравится. Пиши. Зря я себе, что ли, тариф «Пятьдесят бесплатных эсэмэсок в день» подключила?

Наша кабинка добралась почти до самого низа. Я прижала нос, стараясь разглядеть парня в жёлтой футболке, который должен был открыть нам кабинку. Он стоял внизу, болтая с какой-то девушкой, и не обращал на нас внимания. Я заволновалась. Те, кто ехал до нас в открытой кабинке, спрыгнули сами. Наступила наша очередь вылезать. А парень всё болтал!

– Эй, – забарабанила я по стеклу, – эй! Откройте!

– Откройте! – закричала тоненько Лилька, присоединяясь ко мне. – Эй вы там! Хватит болтать!

Парень услышал. Спохватился, подбежал к нам, распахнул кабинку. Я выскочила первая, развернулась, чтобы помочь спрыгнуть Лильке, но кабинка начала подниматься.

– Быстрее! – крикнула я Лильке. – Прыгай!

– Я боюсь! Уже высоко!

– Прыгай давай! Сейчас одна усвистишь наверх! Давай!

– Высоко!

– Я тебя поймаю!

Она спрыгнула, прямо мне в объятия. Я поймала её, но при этом еле устояла на месте. Поставила её на ноги, но Лилька так крепко вцепилась в мою шею, что мне пришлось согнуться.

– Никогда, – прошептала она, – никогда не оставляй меня, слышишь! Никогда!

Когда мы подошли к киоску с мороженым, чтобы, по нашей традиции, заесть волнительное приключение, у меня зазвонил телефон.

– Это он? – округлила глаза Лилька. – О-о!

– Он, он, – смеясь, подтвердила я, хотя моё сердце застучало, – дать тебе с ним поговорить?

– Ну что ты! Ему же надо замуж позвать тебя! А не меня! – парировала она, вовремя отскочив в сторону, чтобы я не щёлкнула её по лбу.

Я погрозила ей кулаком. Она скорчила мне рожицу, но потом всё-таки, состроив мину паиньки, отошла в сторону.

– Слушай, – сказал Серёня, не здороваясь, – Галь, вчера я… В общем, я не спал всю ночь.

– Я тоже, – тихо ответила я.

– Слушай…

В его голосе звучал трепет, которого я раньше никогда не слышала.

– Давай сегодня я заеду за тобой… И… мы съездим с тобой на наше место. Я хотел тебе кое-что сказать. Очень важное. Пожалуйста.

– Да, – промямлила я, тая, – да, давай… Во сколько?

– Что он сказал? – подскочила Лилька, как только я убрала телефон в рюкзак. – Что? Я была права? Он позвал тебя замуж?

– Так я тебе и сказала! Ага! Сначала купи мне мороженое!

– Какое?

– Смородиновый шербет!

Когда мы уселись на скамейку, развернули мороженое и я поведала Лильке о разговоре, она заволновалась:

– А вечеринка?

– Ты же звала девчонок на девять. А Серёжа заедет за мной после работы, в семь. Нам недалеко. Успею вернуться к девяти.

– Точно?

– Конечно. Не кусай мороженое помногу, горло заболит. Будет тебе вечеринка…

– Галь… А где ваше место находится?

– Знаешь, Лиля, – серьёзно сказала я, – я тебе честно скажу, и ты меня пойми, не маленькая. В отношениях двоих должны быть какие-то свои, известные только им двоим секреты. Иначе это не отношения.

Она сначала надулась, даже назло куснула мороженое, а потом вдруг посветлела:

– Слушай! А в наших с тобой отношениях – свои секреты, правда?

Я посмотрела на неё, вспомнила о конверте, но поняла, что она имеет в виду другое.

– Да, – задумчиво сказала я, – конечно.

– Ты всё-таки не опаздывай, – с тревогой сказала Лилька, – как я одна буду их встречать?

Глава 17
«Игрушка»?

Майский ветер вздыбил мне чёлку, когда я восьмой раз открыла окошко и выглянула во двор.

– Чего ты нервничаешь? – спросила Лилька. – Ещё ведь и семи нет.

– Он обычно приезжает заранее, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос не звучал тревожно.

Я знала, что на самом деле Серёня всегда приезжает раньше времени и ждёт меня у подъезда. Ему так спокойнее. И тот факт, что его синей обшарпанной «девятки» не было в нашем дворе, говорил об одном: он передумал.

Я сглотнула комок в горле.

Только не это…

Зазвонил телефон. Я вскинулась:

– Подойду!

– Зачем? – удивилась Лиля, и до меня дошло, что телефон-то звонит не мобильный, а городской, обычный, и что я не в своей квартире. Я поёжилась. Если Серёня не приедет, больше всего на свете мне захочется быть в своей квартире. Ха, в своей… В бабы-Клавиной. Ну, в своей комнате. В своей берлоге, в своей скорлупе. Спрятать голову под подушку, плакать, а не развлекать трёх капризных девчонок.

– Ну, не зна-аю, – протянула Лиля, разговаривая по телефону.

Её голос изменился, стал каким-то более кокетливым и дурашливым, видимо, она подражала подруге. Мне стало противно. Припрутся эти нахалки, которые не пускали Лильку из школы, приклеивали жвачки на перила, потешались надо мной, и мне надо плясать перед ними на пузе. А всё ради чего? Чтобы Лиленька была довольна.

Я одёрнула себя. Надо перестать психовать. Лилька тут ни при чём. И всё-таки ожидание становилось тягостным и мучительным.

– Ну ла-адно, если ма-ама не отпускает, давай пора-аньше, – всё тянула Лилька.

Наконец она повесила трубку и заговорила нормальным голосом:

– Галь! Катю мама не отпускает с ночёвкой к нам!

– Ну и хорошо, – рассеянно ответила я, не отрывая взгляда от усыпанного яблоневым снегом двора, – будете с Наташкой вдвоём всю ночь секретничать.

– Нет, это Наташка звонила, – затараторила Лиля, – она сказала, она как Катя. Тоже на ночь не хочет. Мы решили пораньше. В восемь собраться. В десять разойтись. Мы их проводим с тобой в десять, ладно?

– Ладно, – отрешённо сказала я.

Лилька спрыгнула с кресла, подбежала ко мне, прижалась.

– Ну чего ты, приедет он. Просто опаздывает.

Я почувствовала, что мне неприятны её объятия. Ощущение, как если температуришь и кто-то трогает за руку или за шею. Противно. Но я не стала ей говорить. Просто ждала, пока она отцепится.

Снова зазвонил телефон, на этот раз мой мобильный. Я резко расцепила Лилькины руки на своём поясе, схватила телефон.

– Да! Что случилось?

– Прости, – пробормотал Серёня, – начальник только что на работу явился. Он из Америки утром прилетел, выспался, и вот… Короче, я опоздаю. На час. Прости.

– Ничего страшного, – выдохнула я.

Отлегло. Он не изменил своего решения. Мы едем на наше место.

– Что, – с волнением спросила Лилька, заглядывая мне в глаза, – приедет?

– Да! – я подхватила её и принялась кружить по комнате, – приедет, приедет! Тадим-там-там! Через час…

– Через час?! – вскричала Лилька, остановившись так резко, что я чуть не упала. – Через час придут девчонки!

– И что? Встретишь их!

– Галя! Ты обещала!

– Что я обещала? – нахмурилась я.

– Не оставлять меня.

– Я тебя не оставляю! Мы быстро смотаемся! Это не очень далеко! На Патриарших!

Я прикусила язык: выдала наше место. Но Лилька даже не обратила на это внимания.

– Я не знаю, где это, – её лицо скривилось. – Ты меня бросаешь! Ты же сама обещала! Мастер-класс баристы!

– Будет вам мастер-класс. Я вернусь часов в десять и всё покажу.

– В десять им надо будет уходить!

– Да кофе варить три минуты. Ну хорошо, я постараюсь без пятнадцати десять приехать. Ладно? Ну Лиль…

Я схватила её за руки, уселась на диван, усадила её рядом с собой.

– Лилечка, ну пойми… у меня последний шанс помириться с Серёней. Понимаешь, это важно! Всю жизнь все самые важные слова говорила я. А теперь он сам хочет что-то сказать.

– Почему он не может сказать их тут? – не глядя на меня, спросила она.

– В твоей квартире?! Зачем? У нас есть своё место!

– Ты меня бросаешь, – безжизненно сказала Лиля. – Если они придут и не увидят тебя, начнут надо мной издеваться.

– Ну если они такие дурочки, то им и палец покажи – они издеваться начнут! – взорвалась я.

– Они не дурочки! – закричала Лиля, соскакивая с дивана и отбегая в сторону. – Не смей так про них говорить!

– Да, конечно, можно подумать, не они не выпускали тебя из школы, пока ты им не покажешь, есть ли у тебя лифчик! Ты, кстати, как, показала? – не сдержалась я.

Лиля смотрела на меня в упор, бледная, губы сжаты в бескровную ниточку.

– Ты такая же, как моя мама, – проговорила она наконец.

– Ничего себе ругательство, – усмехнулась я, хотя на самом деле я была задета.

– Тебе тоже на меня плевать, – продолжала Лиля. – Ты притворяешься, что тебе со мной интересно. На самом деле только и думаешь, как бы от меня отделаться. Вам всем на меня наплевать. Ну и ладно. Вы мне тоже не нужны. Ни вы, ни…

– Ни наши конверты с деньгами, – брякнула я.

Лиля и была бледной, а теперь – просто помертвела. Вылетела из комнаты, шандарахнула своей дверью.

Я не побежала за ней. Пусть посидит, подумает. Совсем сдурела. Мне на неё плевать? Это ж надо!

Я заметалась в поисках дела, которым могла бы заняться, чтобы убить сорок минут до приезда Серёни. Вспомнила, что у нас полная раковина грязной посуды.

Обрадовалась, пошла мыть. Тёрла губкой грязные тарелки и упивалась. Конечно! Я и слежу за ней, и за лифчиками этими дурацкими хожу, и покрываю её воровство, и без конца размышляю над её тонкой душевной организацией. Фарфор у неё внутри, ишь ты! Да нет никакого фарфора. Это она, она только и норовит меня использовать. Я для неё как игрушка, которую она собиралась показать родителям.

У нас в кафе дети часто отмечают дни рождения. Иногда аниматоров заказывают. Приходит какая-нибудь низенькая грудастая тётенька с прокуренным псевдовесёлым голосом, одетая то как Пеппи Длинныйчулок, то как Флора из «Винкс», и давай орать истошно: «А кто у нас сегодня именинник?» Так вот, дети не замечают ни прокуренного голоса, ни искусственности веселья. Им очень нравится дёргать аниматора, заставлять его играть с ними, бегать за ними, одобрять каждый ерундовый поступок («Ты сам собрал пирамидку из бумажных кофейных стаканчиков?! МОЛОДЕЦ!»). Аниматор занимает детей гораздо больше, чем подарки в больших пакетах, сколько их ни принеси. Я наблюдала за этим, наблюдала, а потом поняла: аниматор – это такой специальный взрослый для детей, которого они могут официально дёргать, мучить и заставлять делать угодные им вещи. Вот чего хотят все дети! Получить в своё распоряжение взрослого и заставлять его делать всё, что в голову взбредёт!

Был даже такой фильм французский, «Игрушка», с Пьером Ришаром. Мои родители его любят. Только вот как в фильме у героя Пьера Ришара лопнуло терпение, так и у меня.

Я много сделала для Лильки. А попросила совсем чуть-чуть. Она совсем не хочет войти в моё положение. Понять меня. Ей нужно только одно: чтобы её подружки увидели её «игрушку».

Так вот – нечего! Я убрала последнюю чистую тарелку в шкаф и захлопнула дверцы. Пора показать Лиле, что я живой человек. Со своими потребностями. Да, они с матерью почти заставили меня ночевать с Лилей. Но мою личную жизнь я буду оберегать! Я оглядела стол, на котором мы расставили угощение: песочные корзиночки с кремом, эклеры, шоколадные конфеты с пралине, жевательный мармелад со вкусом колы, – и фыркнула. Надо же! Мне на неё плевать!

А кто, спрашивается, всё это покупал? Кто погладил её пижаму? Кто пропылесосил всю квартиру, чтобы ей не было стыдно перед подружками за клубы пыли и волос по углам (не мои волосы, между прочим, а длинные и светлые, Лилькины). Кто выслушивал всё переживания? Кто уговаривал и убеждал, что всё будет в порядке?!

– Бессовестная, – прошептала я и, швырнув тряпку, вышла из дома, не желая столкнуться с подружками-кривляками у входа.

Серёня подрулил чуть раньше, чем в восемь. Я села в машину, ощущая то же волнение, что и в школе, когда Серёня пересел за мою парту.

– Привет, – смущённо сказала я.

Вышло хрипловато, и я откашлялась.

Он кивнул немного нервно и повернул ключ зажигания.

– Как дела? Ничего, что я опоздал?

– Да нет, всё в порядке, – со смешком сказала я. – Лилька немного надулась. Я сейчас с ней живу. Её родители попросили. На три дня. Вот. И она вечеринку собралась устроить пижамную. Ну как в фильмах американских. Типа все в пижамах, валяются на большой кровати, едят вкусности и болтают.

– А при родителях такое не очень-то устроишь? – усмехнулся Серёня.

Мне страшно захотелось провести рукой по его волосам, но я сдержалась. И так-то руки дрожали…

– Конечно! Да у неё вообще родители странные. Прикинь? Они знают пароль от её страницы «Вконтакте» и ЖЖ, читают подзамочные посты. Личные.

– Жесть, – покачал головой Серёга. – А с тобой ей спокойно?

– Ага, – гордо кивнула я, – ясное дело. Мать и вполовину того не позволяет, что разрешаю я.

– А мать-то тебя потом не огреет?

– Пусть только попробует, – усмехнулась я, – вообще они дураки. Держат Лильку на коротком поводке. Вот она и убегает из дома у них. Надо больше разрешать. Тогда и соблазнов меньше будет. Каждый человек сам должен определить границы своей свободы.

Серёня искоса взглянул на меня.

– Ты правда так считаешь?

До меня дошло: он имеет в виду тот наш разговор. Тот самый разговор, после которого мы расстались.

– Да, – твёрдо сказала я, – раньше мне хотелось, чтобы всё было только по-моему. А теперь я считаю, что каждый сам волен выбирать то, что хочет делать.

– Это круто, – тихо проговорил Серёня и накрыл своей ладонью мою руку.

В молчании мы доехали до нашего места. Вылезли и, минуя детскую площадку, откуда доносились крики детей на французском и немецком, минуя чинных бабулек в костюмах, выгуливающих вокруг прудов таких же чинных болонок, дошли до скамейки, где давным-давно, ещё когда мы приехали в Москву со школьной автобусной экскурсией, Серёга нацарапал ножиком наши инициалы. Прямо на сиденье. Со стороны можно было принять их за узоры на скамейке.

Мы сели. У меня загудел в кармане телефон. «Лилька прямо жизни решила мне не давать», – подумала я с досадой и, не глядя на экран, выключила звук. Сейчас самая важная минута в моей жизни! Я не могу её тратить на ругань с Лилькой! Пусть развлекается со своими подружками, сама же их позвала!

Серёня тем временем встал, порылся в кармане джинсов и извлёк смятую открыточку. Я растерянно посмотрела на двух зверьков, которые обнимались на обложке открытки. Он протянул её мне, сел и отвернулся.

Я раскрыла открытку. «Дорогая Галя», – начиналось послание. Я быстро глянула на последнее предложение. «Ты выйдешь за меня?» В глазах защипало от счастья. Но я стала читать с самого начала.

«Дорогая Галя… ты очень дорога мне…»

Это были потрясающие слова любви. Я читала и задыхалась от наплывающего восторга. Наконец Серёня развернулся ко мне. Он постарался улыбнуться, но у него не вышло.

– Ты, если хочешь…

– Серёня!

– Если хочешь, не отвечай сразу!

Он покраснел и резко пригнулся, зашарив рукой под скамейкой.

– У тебя телефон выпал, – сообщил он, подавая мне мобильник.

Я глянула на экран и ахнула. Двадцать четыре вызова! От Лильки! Двадцать четыре! Господи!

Я тут же перезвонила. Недоступна.

– Серёг, что-то случилось с ней! Поехали домой!

Глава 18
Снова он

Дома Лильки не было.

Серёня входить в квартиру отказался наотрез.

– Понимаешь, она может появиться в любую секунду. И что она потом скажет матери? Что ты приводила в квартиру парней? А если у них что-нибудь пропадёт? Кого обвинят, отгадай с трёх раз. Нет, я в машине подожду.

Я покачала головой, но вспомнила тон Евгении, когда она говорила о конверте с деньгами, и не стала настаивать.

Угощение не тронуто. Пижама, выглаженная мною, по-прежнему аккуратно уложена на Лилькиной кровати. Вообще, такое ощущение, что девочки и не приходили, вот только куда испарилась Лилька? И зачем она мне звонила двадцать четыре раза? Я набрала её. Снова недоступна.

За окном потихоньку темнело.

Я позвонила Серёне.

– Езжай, я её дождусь. Ты устал после работы.

– Ладно, – зевнул он, – скорее всего, дуется и прячется от тебя у какой-нибудь подружки. Если что – звони, мигом подскочу. И насчёт того, что я написал…

– Я подумаю, – улыбнулась я, – можно?

– Конечно, – поспешно добавил он.

Я села на кровать. Свет так и не зажигала. Просто сидела и ждала её. Иногда набирала её номер. Старалась делать это не часто.

С каждым звонком сердце билось всё чаще. В конце концов я не выдержала. Включила свет, подошла к её столу. Под пластиковым стеклом – какие-то записки, календарики, розовые сердечки, напоминалки. А, вот! «Наташа». И номер.

– Будем надеяться, что это та Наташа, – пробормотала я, набирая номер.

Наташа оказалась та. Но подошла не она, а её мама.

– Наташенька ночует у Кати.

– А Лили с ними нет?! – выкрикнула я, мысленно обозвав Лильку поганкой.

Пошла ночевать к девчонкам, а меня не предупредила!

– Я, конечно, не знаю наверняка, – с удивлением сказала Наташина мать, – но мне кажется, нет.

Я попросила Катин номер телефона. Сказала, что я Лилина няня. В баню формальности! Лильку бы найти.

У Кати её не было.

Я беспомощно оглянулась. Что теперь? Кому звонить?

– Пойду поищу, – решила я.

Мне не хотелось уходить. Лилька может вернуться в любую секунду. И мне хотелось, чтобы она видела: я – дома.

Да, я дома! В отличие от неё. Я дома и жду её.

С другой стороны, ждать было очень мучительно. На улице стемнело, зажглись фонари. Страшно не было: на скамейках детской площадки сидели мамашки, лузгали семечки, покрикивали на детей, которые крутили скрипучую карусель где-то в темноте.

Я осмотрела все скамейки сначала в нашем дворе. Потом в соседнем. Потом решилась на поход в сквер. Осмотрела все скамейки и там. Все кусты. Зашла в торговый центр у метро. Пробежалась по фудкорту. Заглянула даже в кинозал. Меня, правда, тут же схватил за руку зазевавшийся контролёр, но я успела крикнуть в тёмный зал:

– Лилька!

Никто не вышел.

– Сестру ищу, извините, – выпалила я и побежала дальше.

Магазины закрывались, я в них и не совалась. Выскочила к метро, пробежала по переходу. Потом – обратно, чтобы снова прочесать сквер. Потом снова – скамейки.

Её не было. Мне стало страшно. По-настоящему страшно.

А если её похитили?! Она звонила мне, пока у телефона не села батарейка, а я… я сидела с Серёней и…

Нет. Стоп. Дальше думать было страшно. Никто её не похищал. Она где-то сидит и ждёт. Дурында.

Я вернулась в квартиру. Справилась кое-как с разочарованием от того, что Лили в ней снова не оказалось. Я всё-таки надеялась, что…

Ладно. Надо как-то действовать. Что-то делать. Бездействие сводит с ума.

– Паршивая девчонка! – вырвалось у меня вдруг помимо воли.

Почему, почему не было никакой управы на эту маленькую дрянь?! Почему нельзя ей как-то прищемить хвост! Вдолбить ей, что нельзя, нельзя, ЗАПРЕЩЕНО так взрослых!

А если всё-таки похитили?

Нет!

Я рванула к её столу. Вывернула все ящики, перерыла старые тетрадки и блокноты. Зачем? Сама не знаю. Наверное, я просто сходила с ума.

На глаза попался её нетбук. Я замерла. Потом выскочила в прихожую, схватила свой рюкзак. Порыскала в нём в поисках бумажки, на которой я написала пароли от Лилькиного ЖЖ.

Через несколько минут я уже сидела перед компом, напряжённо вглядываясь в экран.

Какой у неё логин в ЖЖ? «Мисс батерфляй». Бабочка, ёлки! Куда вот ты убаттерфляила, бабочка дурацкая!

В соседнем окне открыла «Вконтакте». Вдруг она с кем-то познакомилась и пошла на свидание по интернету?

Какое свидание, ей одиннадцать!

Но кто знает, на что она способна, чтобы отомстить мне!

Бестолочь, чучело мухоморное!

«Может, позвонить её родителям?» – мелькнуло вдруг в голове.

Да, этого ещё не хватало. Обрадовать их. Они ж там помрут от ужаса.

«Прикольно, я что, правда замуж собиралась? – подумала я. – Детей собиралась рожать… Больная совсем. Если когда и рожу, то свяжу верёвками. Привяжу к стулу, и так будут жить у меня, пока восемнадцать не стукнет!!»

Я положила руки на стол, уткнулась в их сплетение, заплакала.

– Что мне делать, что? – шептала я, обращаясь неизвестно к кому.

Мне даже и подумать было страшно об абсолютно пустой улице, которая ждала меня снаружи. Пустая. Только деревья и фонари. И никакой Лильки. Кошмар.

Я подняла голову и снова уставилась в экран. Одна слеза капнула на клавиатуру, я стёрла её рукавом. Вытерла щёки.

А вот запись в ЖЖ за прошлый год. Доступно: «друзья». Это был результат какого-то теста. «Очередной оттенок чёрного», – горько подумала я. Прочла результат теста: «Вы всегда прячете голову в песок».

И комментарии от кого-то неизвестного:

«От твоей мамы и я бы спряталась)))))))))))))».

Кто это? Наташка? Ник странный, похож на название экзотического растения. Но такое количество смайликов только дети ставят.

И второй коммент от неё же:

«Только от неё не спрячешься».

И ещё три строчки смайликов. Класс.

«А я знаю, где можно, – ответила Лилька, – там прохладно и темно».

«В темноте, что ли, прятаться?»

«Нет, у меня там фонарик».

«И где это?»

«Не могу сказать, мама знает пароли от моего ЖЖ. Мамочка, привет! Отойди от моего компа!»

Я отпрянула, будто Лилька обращалась прямо ко мне. Значит, она всё знала. Смелая какая.

Я поднялась. Во мне шевельнулась надежда. Значит, какое-то место есть. Прохладное. Что это, подвал?

Я снова спустилась вниз. Добежала до самого подвала, уткнулась в решётку. Заперто! Я присмотрелась, не горит ли там фонарик. Нет, темнота. Я выскочила из подъезда.

Вдруг в памяти шевельнулось воспоминание. Было какое-то место, про которое она рассказывала… Давно ещё. В день знакомства. Но где? Я страшно нервничала и никак не могла вспомнить. Перед глазами всё время всплывала скамейка в парке. Да, это было то место, где я нашла её. Но оно совсем не тайное…

Галя, думай! Вспоминай! Меня трясло от ужаса.

Может, будка какая-то с инструментами. Или типа трансформаторной? Или подвал в другом подъезде?

Я принялась забегать во все подъезды по соседству. Мне было страшно, но не за себя.

Я кричала ещё с порога:

– Лиля! Лиля!

Потом сбегала к подвалу. Все они были заперты.

– Не знаете, есть где-то у нас в районе место, где фонарики маленькие висят? – спросила я у какой-то старушки, выводящей из подъезда здорового королевского пуделя.

– Возле гаражей, – откликнулась старушка.

Я помчалась к гаражам. Добежала. Возле ряда красноватых ржавых домиков стояли мужики, обступив машину, приподнятую с одного бока на домкрате. Рядом дрались собаки.

– Лиля! Лиля!

Собаки перестали драться, уставились на меня, потягивая носом воздух.

– Лиля! – в отчаянии крикнула я.

И почему у неё такое вялое имя?!

Грохнуть бы раскатисто по двору:

– Мар-рина!

– Марина! – крикнула я на автомате и тут же одёрнула себя: да какая Марина! Лиля…

– Лиля-а-а! – заорала я. – Лилька! Ты где?!

Мужики обернулись на меня.

– Девочку не видели? Маленькую? С косичкой? Пластинка на зубах! Нет?

Они переглянулись, покачали головой. Я помчалась дальше. Бог с ним, с убежищем! Надо снова в сквер! Потом – по дворам.

Было темно. Совсем темно. И людей на улице почти не было.

Мне было жутко. Страх стучал в ушах, глухо бил изнутри. Двор изводил меня своей пустотой, ненужными мне людьми, машинами. Хотя нет, в машины я вглядывалась. Сглатывала судорожно и вглядывалась. Вдруг мелькнёт что-то. Страшно было признаться, что должно было мелькнуть. Ноги? Руки? Девочка, которую запихивают в салон?

Память ежесекундно подкидывала мне страшные заголовки, темы статей из журналов. Я боролась с собой. Нельзя было поддаваться панике. Мелькали и такие мысли: «Всё это сон». И даже такая: «Как хочется забиться в угол, сесть на корточки, уткнуть лицо в колени, зажать уши руками и дождаться утра». Мне не верилось, что всё это происходило со мной.

Но двор был пуст, и сквер был пуст, а дома Лильки так и не было. Звонок! Серёня…

– Нашла?

– Нет! – истерически заорала я. – Не звони мне! Я же думаю, что это она! Ты меня убиваешь!

– Я сейчас приеду.

– Давай…

– И ещё, слушай… В полицию надо, Галь. Чем быстрее, тем лучше. И в этот… отряд добровольцев… Как он называется?

– «Лиля Алерт», – прошептала я, – нет… «Лиза Алерт».

«Если бы вы знали, что испытывает мать, когда забивает в „Гугл“: „поисковый отряд «Лиза Алерт» – связаться“»…

– Серёня… – выдавила я, чувствуя, что вот-вот – и захлебнусь слезами.

– Мы её найдём, Галь. Точно найдём. Я найду этих ребят. Но сначала сгоняю в полицию, спрошу, что нам делать. Отбой. Держись.

– «А я знаю, где можно. Там прохладно и темно», – в отчаянии пробормотала я фразу, которую Лилька хотела сохранить в тайне, но не могла и знала об этом. Где, где это дурацкое место?! Где прячется эта девчонка?!

«Может, я упустила указание на это место в её дневнике, – напряжённо подумала я, – может, там что-то было, а я не заметила?»

Я поспешила к своему подъезду. В третий раз уже!

Глубоко погружённая в свои мысли, я направилась к лестнице. За моей спиной хлопнула дверь, но, вопреки своим правилам, я не обернулась. Что значили мои глупые детские страхи по сравнению с настоящей бедой?

Подъезд больше не пугал. Но лучше бы пугал, а Лилька была бы дома. Если бы да кабы.

Я поднялась ещё на один пролёт. Внизу кто-то зашаркал. Наверное, жилец со второго этажа, у него ещё грязная неопрятная собака. Кто ещё может шерохаться по нашему подъезду в двенадцать часов ночи?

Но я поднялась на четвёртый этаж, а шаркающие шаги не прекратились. Они приближались. Я замерла. Шаги тоже.

– Лиля? – неуверенно позвала я.

Внизу кто-то зашаркал быстро-быстро. Вверх! Она! Лилька! Вернулась! Я радостно всхлипнула и кинулась вниз. Пролёт! Ещё пролёт! Сейчас я её обниму! Нет, сначала шею намылю этой бестолочи! Чудо-юдо! Нет, всё-таки сначала обнять! В глаза посмотреть и снова обнять!

Я спрыгнула на последний пролёт, нагнулась и затормозила, ухватившись за перила.

Валенки.

Я увидела валенки.

А потом – коричневые штаны. Коричневую куртку. Толстую лапу на перилах. И голову, круглую, с кустистыми волосами, приплюснутым носом и…