Текст книги "Русский булочник. Очерки либерал-прагматика (сборник)"

А откуда взялся CO₂ в нефти?

Возможно, все вышесказанное правда, – скажете вы. Нас пугают «исчезающими лесами», «тающими ледниками», «ростом катастроф», и это все чушь. Температура Земли зависела в прошлом от Солнца, как то показывают Миланкович и Эдди.

Но ведь глобальные изменения климата Земли происходят не только из-за солнечной активности. К глобальным изменениям уже в период существования человека приводили: падение метеорита, внезапное сползание ледников в океан, извержение вулкана.

Нормой для климата является изменение – но в любом изменении скрывается возможность катастрофы. 2,3 млрд. лет назад на Земле произошла кислородная катастрофа – свободный кислород, вырабатываемый органической жизнью, впервые оказался в несвязанном состоянии в атмосфере Земли, и это было смертным приговором для большинства существовавших тогда форм жизни. А вдруг деятельность человека в XX веке приведет к новому аналогу «кислородной катастрофы»? Неужели человеку не под силу то, что когда-то учинили бактерии?

Для ответа на этот вопрос прежде всего спросим очень простую вещь: хорошо, мы сжигаем нефть и газ и выбрасываем CO₂ в воздух. Но откуда CO₂ взялся в нефти и угле?

Он когда-то был усвоен организмами, которые потом превратились в нефть и уголь. Содержание CO₂ в кембрии в воздухе было в 12 раз выше нынешнего, в ордовике – в 7 раз, и ничего, никто не сварился.

Что такое залежи углеводородов? Это некая гигантская свалка природных отходов, остаток глобальной природной катастрофы, когда биосфера не смогла переработать все, и в результате огромная часть строительного материала, составлявшая основу ранней роскошной флоры Земли, была омертвлена. Сейчас мы возвращаем этот строительный материал в биосферу, генетически запрограммированную на содержание в воздухе гораздо большего количества CO₂, чем сейчас.

Фальсификации

Вернемся, однако, к официальным графикам CRU UEA, которые показывают резкий рост температуры, расходящийся с начала 90-х с графиком солнечной активности, и к словам руководителя CRU UEA Фила Джонса, сказанным им в частной переписке, о том, что «мир с 1998 года холодает». Как этот график и эти слова сочетаются друг с другом?

Очень просто. Не исключено, что температурные данные начиная с 1990-х годов прошлого века просто-напросто сфальсифицированы.

Все три научных института, публикующих данные о глобальной температуре – СRU UEA, NOAA National Climatic Data Center и NASA Goddarg Institute for Space Studies – зависят от данных, поставляемых NOAA (National Oceanic and Atmospheric Administration).

В январе 2010 года два метеоролога – Джозеф д’Алео и Энтони Уоттс опубликовали доклад «Температура Земли: политически мотивированная фальсификация» (Surface temperature records: Policy driven deception)

Данные доклада были убийственны. В 1960-1980 х годах NOAA опиралась в своих расчетах на данные 6 тыс. метеостанций, разбросанных по всему миру. По всем законам здравого смысла с ростом климатического алармизма количество таких метеостанций к началу XXI века должно было вырасти вдвое или втрое. А оно вместо это уменьшилось в четыре раза. При этом NOАА систематически и неуклонно, страна за страной, исключали станции, находящиеся на более высоких широтах, на больших высотах и в сельских районах, – то есть все станции, которые показывали более низкую температуру.

Среди анекдотических случаев – метеостанция, расположенная рядом с мусоросжигательной печью или метеостанция в Римском аэропорту, которая частенько ловит температуру реактивной струи самолетов на рулежке. В Канаде, например, есть сто станций, расположенных за полярным кругом. NOAA учитывает данные только с одной станции Юрека, более известной как «Сад Артики».

Следует отметить, что доклад Джозефа д’Алео и Энтони Уоттса последовал за другим, наделавшим немало шума: докладом Андрея Илларионова и Натальи Пивоваровой из Института Экономического Анализа.

Проанализировав российский сегмент базы данных CRU UEA, Андрей Илларионов показал, что из него намеренно удалены метеостанции, расположенные вне городов и в высоких широтах. Он также продемонстрировал, что рекордная цифра потепления – 1,29 градуса – которую дает для России Росгидромет, чуть меньше цифры потепления для городов с населением свыше 250 тыс. чел. (1,25 градуса). То есть то, что нам выдают за потепление России, является цифрой потепления ее крупных населенных пунктов.

Но самый вопиющий случай – это Китай.

В 1990-м профессор университета Олбани Вей Чунь Ван опубликовал работу, посвященную «эффекту городского тепла» в Китае. Работа анализировала данные 84 «хорошо документированных» китайских метеостанций с 1954 по 1983 г.

В 2007-м скептик Дуглас Киннан публично обвинил профессора Вей Чунь Вана в намеренной фальсификакции: как ехидно заметил Киннан, в Китае в это время не могли посчитать, сколько десятков миллионов людей умерло от голода, и «китайские метеостанции» времен Культурной революции – это примерно то же, что древнеримские компьютеры.

Однако именно работа профессора Вей Чунь Вана дала IPCC возможность оценить вклад городов в потепление как ничтожный. Интересно, что именно в разгар скандала профессор Вей Чунь Ван получил 1,3 млн. дол. грант на исследование глобального потепления.

Хоккейная клюшка

А вот еще один, – самый вопиющий, – случай фальсификации.

В 1998 году в журнале Nature М. Манн, Р. Брэдли и М. Хьюз опубликовали график «реконструированной» температуры с 1400 по 1998 год. График имел вид «хоккейной клюшки» – небольшие колебания за пять веков и резкий рост с середины ХХ века. График побил все рекорды популярности по части цитирования адептами УГП и уже в расширенном виде, с 1000-го по 2000-й, стал гвоздем программы в Третьем докладе IPCC в 2001 г. (Собственно, резюме Третьего доклада состоит из «хоккейной клюшки» и утверждения, что «Арктика тает»).

В противовес всем прошлым данным (график полностью противоречил всему, что было известно до этого о Средневековом климатическом оптимуме и Малом Ледниковом периоде) из «хоккейной клюшки» неопровержимо вытекало, что температура Земли за прошедшие 1000 лет до ХХ века была стабильна.

Маленькая проблема заключалась в том, что за 1000 и 1500 года спутниковых данных у Манна, Брэдли и Хьюза, понятное дело, не было. То есть была осуществлена «прививка» – косвенные данные о температурах до ХХ века, рассчитанные с помощью метода математической статистики, известного как principle component analysis (метод главных компонент), были «привиты» к современным наблюдениям.

Скандал грянул, когда С. Макинтайр и Р. Маккитрик попробовали повторить процедуры, проведенные Манном, Брэдли и Хьюзом, и обнаружили, что по какой-то досадной случайности алгоритм, примененный Mанном, генерирует «хоккейную клюшку» даже при введении в модель случайных чисел.

Поскольку я являюсь физиком и желающие легко могут отыскать подробные математические обоснования в Интернете, изложу суть проблемы как лирик.

Представьте себе, что вы четыре часа стоите на берегу пруда и кидаете туда камни с целью определить, могут ли они вызвать цунами. Если вы усредните вашу серию по последним десяти минутам и придадите незаконченным сериям дополнительный вес (ведь у вас обязательно будут колебания, которые не успели затухнуть), то у вас выйдет математическое доказательство, что в последние десять минут кидания камней в пруд всегда появляется цунами.

Или: если вы рассчитываете данные за 1000 лет методом главных компонент и усредняете их не по всему периоду наблюдений, а по периоду с 1904 по 1984 год, то при наличии в системе красного шума (белый шум – это случайные числа, а красный шум – это то, что получается из белого шума, если к предыдущему случайному числу вы прибавляете другое случайное число) у вас всегда будет «хоккейная клюшка».

Макинтайра долго отказывались печатать, г-н Манн рассылал повсюду возмущенные письма, («Мои исследования, – писал Майкл Манн в письме сенатору Бартону от 15 июля 2005 года, – отражают подавляющий научный консенсус»), – но в конце концов National Academy of Science признала, что Макинтайр прав. Из следующего доклада IPCC «хоккейную клюшку» от греха подальше убрали.

Этим скандал, однако, не ограничился, потому что возник вопрос: насколько достоверны те выборки, которым алгоритм Манна приписывал наибольший вес?

Таких выборок оказалось три. Одна – из группы сосен-долгожителей (bristlecone pine) на Аляске, которых, вероятно, просто подкормили в ХХ веке; вторая выборка состояла из одного-единственного кедра из Квебека, третьей была так называемая ямальская серия – Yamal series. Скептики потребовали от Манна предоставить точные данные по выборке; предчувствуя беду, тот уперся. В конце концов данные представить пришлось – и выяснилось, что из выборки в 32 дерева в дело пошли только 10 стволов.

Людям свойственно ошибаться, а математическая статистика тонкая штука. Как доказать, ошибались ли Манн с коллегами или намеренно лгали?

Ответ на этот вопрос дает «Климатгейт» – переписка, содержавшаяся на сервере CRU (Сlimate research unit) Университета Восточной Англии, и вскрытая неизвестным хакером. Среди прочих писем есть и письмо главы CRU и эксперта IPCC Филиппа Джонса, адресованное Манну, Брэдли и Хьюзу. «Я только что проделал трюк Майкла, чтобы скрыть спад», – радостно сообщал он авторам «хоккейной клюшки».

Письмо это относится к сентябрю 1999-го, когда Манн и его коллеги готовили свою «хоккейную клюшку» для IPCC. Одним из их коллег был дендроклиматолог Кейт Бриффа, график которого они очень хотели использовать, но была некая трудность: по Бриффа выходило, что в Х веке температура была та же, что в ХХ. Бриффа и сам это прекрасно знал: «Я думаю, что сейчас так же тепло, как примерно тысячу лет назад», – эту его фразу я уже цитировала.

На Бриффа стали давить. Нет-нет, никто не писал: «Подделай данные». Напротив, все участники переписки выражали свою полную веру в глобальное потепление и сожаление, что данные Бриффа могут dilute the message («снизить накал») и скептики will have a field day («ухватятся на это»). «Я бы не хотел предоставлять им почвы», – писал Манн.

В конце концов Бриффа сдался: он попросту занизил значения температуры по всему графику. Но тут случилась другая беда: голову вытащили, а хвост увяз. Потому что понятно, что если вы волевым решением занизили температуру, вычисленную вами по косвенным данным, то в тот момент, когда косвенные данные должны стыковаться с прямыми данными наблюдений, – они не состыкуются. Данные Бриффа за X век отныне стыковались с желаемым, но вот данные Бриффа за XX век отныне не стыковались с действительным.

Вот тут-то и понадобился «трюк». График Бриффа был попросту обрезан, чтобы «скрыть спад» – то есть кривую, построенную на косвенных данных, «обрезали» в тот момент, когда она пересеклась с противоречащими ей кривыми, построенными на данных наблюдаемых.

Если это – наука, то что же тогда лысенковщина?

Порог вранья

Знаете ли, господа, есть такая вещь, как порог вранья.

Разумеется, можно предположить, что тезис о Гималайских ледниках, которые растают к 2035 году, попал в доклад IPCC совершенно случайно; что IPCC чисто нечаянно забыла о возражении д-ра Фазера, который редактировал главу о ледниках и это утверждение отметил как ахинею; и что д-р Пачаури чисто случайно получил под Гималайские ледники миллионные гранты. Но если к «тающим ледникам» присоединяются «поднимающиеся моря», «исчезающие леса», «рост смертности из-за жары», «таяние Арктики», если оказывается, что весь текст состоит из тающих ледников и поднимающихся морей, то порог вранья оказывается перейден. Нет и не может быть научного обязательства по поводу исследования навозной кучи в поисках жемчужного зерна.

CO₂ является парниковым газом, и повышение его концентрации несомненно воздействует на атмосферу. Как именно – лучше всего сказано в Третьем докладе IPCC: «Мы имеем дело с нелинейной сложной системой, и поэтому долгосрочное предсказание климата невозможно».

Любое изменение имеет свои минусы. Однако именно технический прогресс и развитие экономики несут человечеству избавление от холода, голода и ранней смерти. Ограничения выбросов CO₂ сдерживают этот рост, обещая взамен предотвратить что-то, что может случиться или не случиться через сотню лет.

Соблюдение Киотского протокола обходится в сотни миллиардов долларов. При этом одно хорошее извержение вулкана перечеркнет весь Киотский протокол.

Эти миллиарды долларов не все пропадают бесследно: значительная их доля отходит бюрократам, экспертам и институтам, занимающимся «возобновляемой энергетикой».

Разброс «сценариев будущего» в моделях IPCC составляет 400 %. 400 % – это, мягко говоря, слишком много. «Если бы вы хотели построить дом, и девелопер сказал, что это вам будет стоить где-то от полутора миллионов до шести, вы бы продолжили строительство?» – иронизирует Майкл Крайтон в одном из своих выступлений.

Мы должны твердо себе представлять, о каких количествах тепла и CO₂ идет речь. Основным фактором, который влияет на температуру Земли, является Солнце. Он настолько важен, что одно только изменение земной оси – прецессия или нутация – означает разницу между межледниковьем и ледниковым периодом; даже небольшое изменение солнечной активности означает разницу между виноградом, растущим в Англии, и Темзой, на которой устраивают зимние ярмарки.

Важно также понимать, как соотносится количество «естественного» и «антропогенного» CO₂. Согласно IPCC, человечество выбрасывает в воздух 26,4 млрд. тонн CO₂ (скептики оценивают эту цифру в 7,5 млрд. тонн). Животные и процессы гниения выбрасывают в атмосферу 220 млрд. тонн CO₂, дыхание растений – еще 220 млрл. тонн CO₂, наземные растения поглощают при фотосинтезе 440 млрд. тонн CO₂, а океан поглощает и отдает 330 млрд. тонн CO₂. Вулканы выбрасывают в воздух, по оценкам климатических алармистов, 0,3 млрд. тонн CO₂ в год, по оценкам скептиков – столько же, сколько человек.

Выбрасываемый человечеством CO₂ – не инертный газ, он не накапливается в атмосфере. Половина эмиссии поглощается океаном, еще часть – благотворно влияет на зеленую массу растений.

Все наоборот. Более высокая концентрация CO₂ увеличивает урожайность растений, в том числе сельскохозяйственных, и тем самым спасает миллионы людей от голода.[15]15
  Источник: Environmental Effect of Increased Atmospheric Carbon Dioxide, Arthur B. Robinson, Sallie L. Baliunas, Willie Soon, and Zachary W. Robinson, 1998; http:www.oism.org © ИЭА


[Закрыть]

emp1

emp1

Как я уже сказала, биосфера генетически запрограммирована на более высокое содержание CO₂ в воздухе, чем сейчас. Чем больше CO₂ в воздухе – тем лучше растения набирают массу, тем лучше они переносят засуху. Спутниковые снимки NASA показывают, что с 1981 года растительность в северных широтах стала гуще и зеленей. Что тут приходится на потепление, а что на CO₂ – неизвестно, но совершенно точно, что спутники не наблюдают никаких «засух» и «катастроф».

Итак, 26 млрд. тонн (а тем более 7,5) против 770 млрд. тонн. Климатические алармисты утверждают, что это немного, но это то ключевое воздействие, которое сдвинет камень с горы, разбалансирует атмосферу и – согласно наиболее мрачным прогнозам, превратит Землю во вторую Венеру, где, благодаря парниковому эффекту, температура на поверхности составляет 500 градусов, а давление – 100 атмосфер.

Это абсурд. И в кембрии, и в меловом периоде, когда CO₂ в атмосфере было намного больше, а суши на полюсах не было (главный «утепляющий» фактор) средняя температура земли была на 7 градусов выше, чем сейчас, но в Венеру Земля не превратилась.

На рубеже пермского и триасового периода, 250 млн. лет назад, гигантские трапповые извержения в будущей Сибири выбросили на поверхность 12 млн. куб. км базальтовой лавы и соответствующее количество CO₂. Эта катастрофа привела к самому массовому в истории Земли вымиранию видов и освободила путь для динозавров; однако Землю в Венеру она опять же не превратила.

Так стоит ли на основании этого передавать власть над миром климатократии и позволить г-ну Пачаури перейти от освоения миллионных грантов к руководству всеми мировыми экономиками?

Довольно странно, но почти никто из критиков УГП не сравнил Учение Глобального Потепления с еще одним учением, единственно верным и, разумеется, единственно научным, – я имею в виду научный коммунизм.

Ученые никогда не ссылаются в качестве доказательства на «существующий консенсус». Вы можете себе представить, чтобы Ньютон написал, что его теория верна, поскольку «опирается на научный консенсус»? Сторонники же глобального потепления не только утверждают это постоянно, но и проводят опросы общественного мнения среди климатологов с целью доказать истинность своего учения. Что все равно что проводить опрос на тему «а превращается ли вино в кровь Христову?» среди католических священников.

Ученые никогда не подменяют научную полемику обвинениями в том, что их противник является «врагом народа». Вы можете себе представить, чтобы Эйнштейн, не признававший квантовой механики, вместо того, чтобы возражать Вернеру фон Гейзенбергу, говорил бы, что тот – «фашистский шпион»? Между тем сторонники глобального потепления неизменно начинают любую полемику словами: «он наймит нефтяных компаний», на чем, собственно, полемика и заканчивается. Когда Андрей Илларионов выступил против глобального потепления, то наши доморощенные экологи объявили его «агентом Exxon», а западные, одновременно, «нефтяным дружком Путина».

Науку делают ученые. Науку не делает толпа. Однако в случае глобального потепления, как и в случае коммунизма, с лозунгами ходит именно толпа.

Наука – это искусство убедить противника. Идеология – это искусство заткнуть противнику рот. «Климатгейт» наглядно продемонстрировал нам, как именно затыкали рот и как именно формировали «общий консенсус» сторонники теории глобального потепления. Когда в печати появлялась не устраивающая их статья, они даже во внутренней переписке не обсуждали, в чем не прав автор. Они обсуждали, как наказать напечатавший статью журнал и как организовать получше травлю авторов.

Наука – это либо изобретения, либо открытия. Либо техника, либо чистая наука. В первом случае вам говорят, как надо сконструировать ракетный движок, чтобы через полгода, в крайнем случае три года, полететь к Марсу. Во втором случае наука не имеет непосредственных приложений. Однако марксизм-ленинизм не был ни тем, ни другим: он говорил вам, как надо себя вести, чтобы через сотню лет на земле был рай. Сотня лет – это слишком долго для технического эксперимента и слишком мало для чистой науки. Это в самый раз для того, чтобы манипулировать людьми.

Можно выделить четыре социальные группы, которые борются против Глобального Потепления, и, как ни странно, это те же социальные группы, которые боролись против Всемирного Капитализма.

Первой из этих социальных групп являются всяческого рода левые, зеленые, люди, по какой-то причине глубоко ненавидящие современное западное общество; люди, которые до 1991 года ходили с плакатами «Да здравствует СССР», а после 1991 года остались без объекта любви. И вместо того, чтобы бороться против капиталистов, стали бороться против потепления.

Второй из этих социальных групп является глобальная бюрократия. Как и КПСС, глобальная бюрократия хочет не отвечать ни за что, а регулировать – все. КПСС, отовариваясь черной икрой, провозглашала себя борцом «за счастье трудящихся». Точно так же глобальная бюрократия, отовариваясь многомиллионными грантами и Нобелевскими премиями, провозглашает себя борцом против истеблишмента.

Третьей группой являются отсталые страны. Те же самые африканские людоеды, которые в 60-е годы под чутким руководством КПСС боролись против колониального ига, сейчас под чутким руководством IPCC обнаружили, что в их бедах виноват чужой экономический рост. Власти Судана, запросившие с развитого мира аж 67 млрд. дол. компенсаций за свои моральные и материальные страдания в связи с глобальным потеплением – это те самые власти, которые до 1996-го давали приют бен Ладену и устроили геноцид в Дарфуре.

Четвертой из этих групп является специфический вид ученых: не те, кто хочет в тиши исследовать природу, а те, кто с помощью науки хочет повысить свой социальный статус. Те, кому нужны не ученики, а партия. Карлы Марксы, а не Адамы Смиты. Ведь это две разных истории – описывать законы рынка или сообщить пролетариату строго научную теорию о том, что ему нечего терять, кроме своих цепей.

Один из самых интересных моментов в УГП – это то обстоятельство, что нам постоянно говорят о CO₂ и никогда не говорят о собственно тепле.

Строго говоря, когда вы сжигаете топливо, вы получаете тепло. Так как закон сохранения энергии никто не отменял, то человечество, сжигая топливо, очевидным образом вносит вклад в потепление атмосферы. В городах разница с окружающей сельской местностью иногда может достигать 7 градусов. Различные исследования оценивают вклад промышленного тепла в разогрев атмосферы до 0.25 градусов, однако, согласно IPCC, (основывающейся, напомню, на «данных китайских метеостанций» времен Культурной революции) этот эффект не превышает шести сотых градусах.

Вопрос: почему IPCC так скромно оценивает этот эффект? Ответ очевиден. Если вы предложите людям себя в качестве регулятора далекого, но ужасного CO₂, люди согласятся. А если вы предложите им в целях спасения от Глобального Потепления замерзнуть в квартирах, они пошлют вас на хрен. Эксперименты по спасению России от глобального потепления путем отключения тепла регулярно проводятся российским ЖКХ и неизменно вызывают у населения горячий протест.