Текст книги "Клеопатра: История любви и царствования"

Война разгорелась по инициативе царственной четы. Птолемею XIII удалось отстранить Клеопатру от царства и изгнать ее из столицы. Основу оппозиции Клеопатры составляли габинианцы, часть которых так и не смогла простить высылки в Рим их товарищей, обвиненных в смерти сыновей Бибула. Нашлись и более влиятельные враги среди греко-египетской знати в Александрии. Причины для вражды были довольно убедительными: Клеопатра, продолжая политику отца, противоречила своим правлением римской знати. В отличие от своего малолетнего брата она была уже совершеннолетней и имела право на собственное волеизъявление. Птолемей был только орудием в руках регентского совета. При нем они могли делать со страной все, что угодно. Царица мешала действиям регентов, она могла править совершенно самостоятельно. Несмотря на то что ей не занимать было ума, решительности, воли, в какой-то момент ей стало казаться, что весь мир ополчился против нее.

Царица решила отступить, чтобы потом, чуть позже, одержать, может быть, окончательную победу над ненавистным мужем-врагом. И этот день настал.

В Александрию просочились слухи из Палестины о том, что собранное там Клеопатрой войско направляется в Египет.

Помпей после поражения бежал и теперь собирался исполнять обязанности официального опекуна Птолемея XIII. Хитрый политик нуждался в новой базе для продолжения военных действий и обратил внимание на Египет, который хоть и был формально независимым, но оставался союзником Рима. Его привлекали и богатства Египта, и остатки войска Габиния. Ведь и сам Габиний был сторонником Помпея. Кроме этого Помпей надеялся, что в благодарность за предоставленную некогда отцу помощь Птолемей XIII окажет ему гостеприимство. Помпея тяготили воспоминания о последнем бое, где он не только потерпел унизительное поражение, но и проявил себя как командир-предатель. Когда Помпей понял, что его армия не может сдерживать напор пехоты Цезаря, он, отчаявшись, бросил командование и направился к лагерю. Оставленные без командира, предоставленные сами себе, воины начали беспорядочное отступление, превратившееся в паническое бегство. На поле битвы осталось более шести тысяч воинов Помпея. Говорят, что армия Цезаря потеряла только 200 человек убитыми.

Теперь Птолемей XIII решал, принять Помпея или ответить ему решительным отказом. После изгнания Клеопатры он пытался упрочить свое положение и неумело, неуклюже принимал решения, которые корректировал потом его опекунский совет.

На совете, собранном в связи с просьбой Помпея, мнения приближенных царя разделились: одни предлагали принять беглецов, другие – отослать назад.

Доводы обеих сторон были справедливы и разумны. Ведь гражданская война римлян – это внутреннее дело Рима. Египет держал и будет продолжать держать нейтралитет.

Накануне евнух Потин говорил наедине с Птолемеем, пытаясь убедить дрожавшего от страха и доселе не знакомого ему ощущения тяжести непостижимых проблем мальчика. Потин шептал непонятные слова, масляные светильники отбрасывали на стены страшные тени. Птолемей сидел, прижавшись к стене, в углу кровати. Его глаза, не мигая, смотрели на учителя и советника, которому он бесконечно доверял. Как сестра умела разобраться во всех этих сложных вопросах? Все это из-за отца. Он должен был учить его, Птолемея, сына, управлять страной. А он таскал повсюду девчонку, как будто ее уже короновали. Всегда и везде рядом с ним была она, вселявшая страх Клеопатра. Она смеялась над младшим братом, он был слаб и мал. Она была умной, образованной. Но ведь он слышал, как шептались приближенные о ее происхождении. Как доказать, что она не была законной дочерью? Дорого заплатил бы он за такие сведения. «Правитель должен быть всегда на стороне судьбы и богов, – вкрадчиво шептал Потин, – он должен поддерживать тех, кому сопутствует удача, и пренебрегать людьми в несчастье. Справедливость и корысть далеки друг от друга, как звезды и земля, и различны, как огонь и вода. Престиж властей падает, как только они начинают руководствоваться принципами справедливости. Причиной крушения многих царств была честность их хозяев. Всякая власть ненавистна народу, это бесспорно. Всем известно, что защитой и оружием власти служит свобода совершения преступлений». Птолемей слушал страшные слова, постигая истину, далекую от истины отца. Неужели все так, как говорит Потин? Ведь он стар и умен. Отец назначил его моим воспитателем, значит, он не может желать мне зла.

Назавтра, едва опомнившийся от ночной беседы, Птолемей присутствовал на совете. Потин готовил свою речь загодя, и теперь он стоял, гордо подняв седеющую голову, обращаясь к царю, циничный, но убедительный в своем мнении: «Царь! Помпей попросту пренебрегает тобой из-за твоего юного возраста. Он думает, что ты не решишься прогнать его от берегов своей родины. Но тебе должно быть ясно: мы, – он подчеркнул „мы“, – мы должны спасти Египет от римского вторжения. Помпею некуда бежать, ибо все отреклись от него. Помпею нужна страна, готовая вместе с ним упасть в пропасть.

Помпей бежит не только от Цезаря. Он бежит от мести тех, кто потерял отцов и братьев на Фарсальской равнине. Он предатель, искупавший народы в крови. Он обманщик, обрекший народы на поражение. Сейчас никто не хочет его принять в своей стране. Нашу страну ему не удалось пока погубить, – он опять выделил «пока». – И поэтому он обращается сейчас к тебе, царь, за помощью. Не дай ему уничтожить свою страну – родину великих богов. Ведь ты не хочешь, чтобы война ворвалась к нам в тот момент, когда ты стал полноправным единственным правителем. Неужели ты повелишь нам примкнуть к лагерю Помпея?»

Птолемей был в замешательстве. Так много он сегодня услышал противоречивых мнений, так трудно выбрать правильное и единственное.

Помог ему Теодот, наставник царя и мастер риторики. Спокойный, достойный он поднялся последним из своего кресла. Расправились широкие плечи, открытый взгляд вселял уверенность в искренности его слов. Однако то, что услышал Птолемей, было чудовищным и страшным: «Отпустить Помпея ни с чем для нас так же опасно, как принять его и окружить заботой. Ибо, оказав ему помощь, мы вызовем гнев Цезаря, не приняв же его, наживем двух врагов. Один возненавидит нас за то, что мы его отвергли, а другой – за то, что ему придется дольше преследовать своего врага. Правильнее всего мы поступим, если сами решим исход гражданской войны римлян. Мы должны склонить победу на сторону Цезаря. Для этого нужно просто убрать Помпея. Так мы завоюем благодарность Цезаря и навсегда избавимся от опасности со стороны Помпея».

С точки зрения интересов Египта такая позиция была политически оправданной. Птолемей, воевавший с сестрой, не мог вступить в борьбу еще и с самим Цезарем. А ведь тот уже настигал Помпея и был очень опасным соперником. Теперь с одной стороны против Птолемея стояли войска Клеопатры, с другой – римская армия.

Птолемей молчал, и тогда советники одобрили этот коварный замысел, поручив осуществлять его одному из царских опекунов, египтянину Ахилле. Тот, взяв с собой одного из бывших центурионов Помпея, вместе с тремя рабами подъехал на лодке к кораблю беглецов. Ахилла предложил Помпею перейти в его лодку, так как большому кораблю из-за мелководья нельзя было подойти к берегу.

Помпей почувствовал недоброе, но спасаться бегством было уже поздно. Невдалеке появились несколько египетских военных кораблей. Простившись с женой и друзьями, Помпей вошел в лодку. Он обратился к тем, кто оставался на корабле со словами: «Когда к тирану в дом войдет свободный муж, он в тот же самый миг становится рабом». Он читал Софокла. Это были последние слова, которые близкие услышали от Помпея.

Когда лодка отплыла на значительное расстояние от корабля, Помпей, взглянув на римского центуриона, сказал: «А ведь ты служил когда-то под моим началом».

В ответ тот лишь кивнул головой. Последовало долгое молчание. Помпей читал про себя написанную им речь, которую собирался произнести пред царем Птолемеем. Лодка приближалась к берегу. Жена Помпея и его друзья с тревогой наблюдали, что будет дальше. Они начали надеяться, что все обойдется благополучно. На берегу собралось множество воинов как будто для торжественной встречи.

Лодка уткнулась носом в землю. Корнелия, жена Помпея, внимательно следила за тем, что делается в лодке. Она вздохнула с облегчением – к сходням, где должна была пристать лодка, толпой спешили придворные. Казалось, римлян ждет подобающий прием. Опершись на руку слуги, полководец поднялся со скамьи, но в ту же минуту в его спину вонзился меч. Этот удар нанесла рука центуриона. Другой удар нанес Ахилла. Помпей не произнес ни слова. Он принимал удары с глухим стоном, закрыв голову тогой.

Убийцы отрубили Помпею голову и отнесли ее царю, а тело выбросили в море. Помпею накануне исполнилось 58 лет.

Когда народ, толпившийся на берегу, разошелся, слуга Помпея обмыл тело морской водой и надел на него тунику. Нигде не было ни деревца. На берегу валялись обломки челна, и из них был сложен погребальный костер. Прах полководца был передан жене, и та похоронила его в Италии...

Египетские военные корабли, стоявшие наготове, уничтожили несколько судов Помпея, причем был убит один из его родственников. Еще один его сторонник, явившийся для переговоров, на другой день тоже погиб. Оставшиеся корабли римлян поспешно удалились.

Клеопатра оставалась в изгнании. Услышав о гибели Помпея, она поняла, что правительство Птолемея во главе с евнухом Потином решили пренебречь дружбой с союзником, чтобы не превратить Египет в арену международного конфликта. Традиция, по которой на министерские должности назначались евнухи, вошла в жизнь Египта с древности. Клеопатра ненавидела евнуха, и Потин был одним из ярых ее противников. Он был председателем регентского совета и пользовался теперь неограниченной властью, фактически управляя страной. Кроме этого, уже давно он носил титул «воспитателя царя» и пользовался всеми положенными привилегиями.

Будучи человеком неглупым, он понимал, что конфликт между Клеопатрой и опекунами не закончится никогда. Взрослая женщина не будет подчиняться воле триумвирата воспитателей. Ее отец оставил право опекунства Потину, учителю Теодоту и предводителю войск Ахиллу. Для тринадцатилетнего царя это, может быть, было хорошей опорой, но для Клеопатры это означало ограничение собственного правления. Триумвират распространял мысль, что в гражданской войне Египта виновна царица, которая лелеяла мечту отстранить своего брата от царства или даже убить его. Египет помнил еще, как тридцать два года назад Птолемей XI убил свою жену Беренику. Теперь жертвой мог стать мальчик-муж Клеопатры. Надо сказать, что сама царица не отрицала, что способна на такой поступок. Между ею и братом не было ни дружеских, ни родственных, ни тем более супружеских отношений.

Жители Александрии не пытались понять причину происходящих конфликтов. Известие об изгнании царицы они восприняли довольно равнодушно. Она не успела еще завоевать популярность и доверие народа. Клеопатра недоумевала, почему ей позволили уехать в Палестину, а не убили, подобно Помпею. Ведь именно так поступил бы любой из Птолемеев.

Муж-брат, конечно, не простил ей того, что на глазах у всего двора она пыталась обольстить Гнея Помпея. Царь не понимал, что в политике Клеопатра не выбирала способов достижения цели. Главное – победа. Обвиняли Клеопатру и в том, что в тяжелое время голода она посмела отправить корабли с хлебом в Рим. Не понимали или не хотели понять ее враги, что, добиваясь благосклонности Рима, царица заботилась прежде всего о своем народе. Она пыталась продолжать политику своего отца, который учил ее, что мир, достигнутый любыми целями, лучше войны.

На кого теперь могла опереться опальная царица? Ее предали даже верные солдаты Габиния. Это была самая сильная часть египетского войска. Теперь она была лишена поддержки армии. Забылось то, что пятьсот солдат добровольно отправились в армию Помпея. Ходили слухи, что Клеопатра своим приказом отправила солдат на войну. Ненависть в солдатах разжигалась целенаправленно, вместе с пропагандой преданности молодому царю, нуждающемуся в защите от коварной жены-убийцы.

Теперь, когда из Палестины пришли сведения, что Клеопатра собирает большое войско для вторжения в Египет, опекунский совет счел необходимым подтянуть армию ближе к границе.

Долго стояли враждующие стороны друг против друга в бездействии. Никто не решался сделать первый шаг.

Нужен был последний толчок для решительного боя, который должен был положить начало кровопролитной гражданской войне. Но... Произошло то, чего боялся Птолемей. На Египет наконец обратил свой взгляд Цезарь.

Гай Юлий Цезарь принадлежал к знатному патрицианскому роду Юлиев. Основателем этого рода считался Юл, сын Энея, внук самой богини Венеры.

Гай Юлий Цезарь родился в тот год, когда Марий отразил нашествие тевтонов и кимвров. Тетка Цезаря, Юлия, была женой этого полководца. Юному Гаю было всего 16 лет, когда его женили на дочери Корнелия Цинны, ближайшего сподвижника Мария, и казалось, что знатное родство сулило юноше блестящую карьеру. Но приход к власти Суллы, вождя оптиматов, положил конец могуществу влиятельных покровителей Цезаря.

На острове Родос Цезарь обучался красноречию, ведь в огромном Риме успеха мог добиться только тот, кто умел выступать в суде или народном собрании. Мечтая о политической карьере, Цезарь провел на Родосе больше года, занимаясь у знаменитого Аполлония Молона, обучавшего некогда ораторскому мастерству самого Цицерона. Упорный труд дал хорошие результаты: теперь все восхищались блестящим красноречием Цезаря, и даже Цицерон признавал его речь остроумной, краткой и выразительной. Успеху способствовали также прекрасный звонкий голос и выразительная жестикуляция.

Вот уже сто лет никто из предков Цезаря не занимал высокого положения в государстве. По римским законам гражданин, прежде чем стать консулом, должен был последовательно пройти все предшествующие республиканские должности: квестора, эдила, претора. После окончательного срока исполнения каждой должности полагалось провести не меньше года в провинции в качестве наместника или представителя Рима. Мало кому удавалось достичь должности консула: чтобы попасть на выборные посты, требовалось истратить огромные деньги на подкуп избирателей. Цезарь не жалел средств, стремясь занять почетное положение в республике, и казалось, что он слишком дорого собирается заплатить за пустую славу, но на деле он добился великих возможностей сравнительно небольшой ценой.

Теперь он был величайшим из стратегов, с мнением которого считались, имя которого внушало ужас врагу.

Многих, кто знал Цезаря, поражало, как легко переносит он трудности походной жизни. Ведь в Риме он был известен своей изнеженностью и приверженностью к жизненным удобствам, что казалось неприличным для воина. Думали, что его тщедушное телосложение, частые головные боли, случавшиеся с ним припадки падучей болезни сделают его не годным для военной службы. Однако тех, кто знал непомерное честолюбие Цезаря, нисколько не удивило, что он сумел перебороть немощи, легко перенося лишения, которые были не по плечу даже более сильным людям. Обязательным условием воспитания воинов Цезарь считал личный пример полководца, когда тот наравне со всеми переносил любые трудности. Он не искал в слабости здоровья предлога для облегчения своих обязанностей. Наоборот, суровость военной жизни стала для него лекарством от болезней. Беспрестанными маршами, умеренной пищей, постоянным пребыванием на свежем воздухе он победил свою слабость и сделал тело сильным и выносливым. Спал он обыкновенно в повозке под открытым небом. Любимым развлечением Цезаря была верховая езда: отведя руки назад и сложив их за спиной, он мог скакать во весь опор по любой дороге. Сидя на коне, Цезарь, как рассказывали его подчиненные, диктовал письма сразу двум секретарям так, что те едва успевали записывать. Недаром сложилась легенда, что он мог одновременно заниматься двумя и даже тремя делами.

Воины с восторгом передавали рассказы о скромности и неприхотливости Цезаря. Однажды зимой он вместе с приближенными был застигнут в пути непогодой и попал к бедняку, у которого в хижине мог поместиться всего один человек. «Почести, – сказал Цезарь, – предоставляют сильнейшему, а необходимое – слабейшим». Впустив в хижину своего старика-секретаря, Цезарь с остальной свитой устроился под навесом перед дверью дома.

В другой раз Цезаря принимал богатый житель столичного города в предальпийской Галлии. Хозяин угощал спаржей, политой неочищенным оливковым маслом. Гости были возмущены. Многие открыто высказывали свое неудовольствие. «Если вам не нравится, – сказал Цезарь, – отставьте еду молча. Кто обличает чужую невоспитанность, сам не может служить образцом вежливости».

С этими словами он, не торопясь, доел предложенную ему грубую пищу.

Теперь, после смерти Помпея, Цезарь обратил взгляд к Египту. Он нуждался в деньгах для расчета со своими доблестными ветеранами. Египет вполне способен был предоставить ему необходимую сумму в 10 миллионов сестерциев.

Едва четыре дня прошло после страшного убийства Помпея, а Юлий Цезарь уже прибыл в Александрию. Он прибыл с десятью кораблями и войском, состоявшим из 2300 пехотинцев и 800 всадников. Ритор и философ Теодот был во главе делегации, которую послал Птолемей XIII. Теодот пользовался особым доверием царя Египта и занимал при дворе особое место царского воспитателя. Решение убить Помпея было одобрено Теодотом, и он с гордостью нес теперь Цезарю набальзамированную голову соперника. Цезарь не опустил глаз перед отвратительным зрелищем отрезанной головы, но прикоснуться к ней не посмел.

Он лишь взял печатку Помпея и спрятал в складках одежды.

Сразу после прибытия в Александрию Цезарь столкнулся с неприятным фактом – местное население относилось к нему очень враждебно.

Птолемей втайне надеялся, что Цезарь, удовлетворившись смертью Помпея, покинет Египет, однако римлянин не собирался так быстро прощаться с богатой страной. Он сейчас как никогда нуждался в деньгах и не стеснялся, признавшись в этом, воспользоваться щедростью египтян. Оправданием такой меркантильности был давний долг отца Клеопатры финансисту Постуму. Цезарь вызвался получить требуемую сумму, однако Птолемей XII умер, так и не выплатив долга.

Выступая в роли кредитора, Цезарь преследовал вполне определенные цели, утверждая, что деньги нужны ему для борьбы против помпеянцев.

Видя откровенное недружелюбие египтян, Цезарь отдал приказ направить из Малой Азии в Александрию два легиона верных ему солдат. Такая поддержка была бы нелишней в случае открытого военного сопротивления его воле. Отплыть из города он сам не мог из-за ухудшавшейся погоды. Дули сильные ветра, и Цезарь решил переждать время, решая пока конфликт между супругами – Клеопатрой и Птолемеем. Он пытался убедить опекунский совет в том, что решение спора между царем и царицей принадлежит римскому народу и его консулу. Значит, это и его дело, Цезаря, потому что именно в его предыдущее консульство, по постановлению народа и сената, был заключен с Птолемеем-отцом союз. По мнению Цезаря, Птолемей и его сестра должны распустить свои войска и решать свой спор лучше легальным путем перед трибуналом, чем между собой оружием.

Миротворческие усилия Цезаря оказались тщетными. Опекун царя Потин приказал вернуть войска из-под Пелуна, где они расположились. Командовал войском Ахилла. Жестокий, агрессивный, он рвался в бой и не слушал обращенных к нему слов Цезаря. В ответ на это Цезарь был вынужден установить неусыпное наблюдение над Птолемеем.

В руках Цезаря были неоспоримые доводы, против которых Потин тщетно искал оправдания. Именно он, Цезарь, в свое время взял на себя выплату долга Птолемея XII кредитору Постуму. Теперь Цезарь с любезной улыбкой говорил, что вследствие смерти царя он готов взыскать с Египта только половину долга. Эти деньги необходимы ему в борьбе против помпеянцев.

Кроме этого, Цезарь мягко напомнил Потину факт оказания помощи деньгами и воинскими силами сыну его врага Помпея. Более того, не кажется ли Потину, что Гнею Помпею-младшему был оказан в Египте слишком теплый прием? Потин, услышав эти слова, злобно сверкнул глазами и прошипел что-то о «продажной девке». Цезарь напомнил, что это волей Птолемея XII римский народ стал гарантом выполнения завещания. Клеопатра и брат должны стать соправителями, и Потин должен был способствовать этому, а не препятствовать. Теперь же воля умершего царя была нарушена. Цезарь напомнил, что прошло более десяти лет, как он однажды уже защищал права Птолемея XII, и теперь, став консулом, он считает необходимым взять на себя необходимость рассудить конфликт между его детьми, супругами-монархами.