Текст книги "Грешник"

Эпилог

Солнце было таким ярким, что не спасали даже черные, как ночь, полароиды. Глеб щурился, как коршун, вглядываясь в горизонт, где на белоснежном песке, у кромки лазурного моря, резвились его…

– Слушай, да расслабься ты уже. Что ты над ней трясешься? Нормально все, вон… смеется, аж сюда слышно.

Громов ненадолго отвлекся, бросив на Каримова недоверчивый взгляд из-под очков.

– Кто бы говорил, – фыркнул он и, наконец, действительно себя отпуская, откинулся на шезлонг. Закинул мощные руки за голову. Хорошо! С каждым прожитым днем все лучше и лучше. И дело даже не в том, что греет солнышко, а в нескольких метрах шумит океан. Ему везде хорошо… и в промозглой зиме, и в слякотной весне, и в дождливой осени. Рядом с ней всегда и везде.

– Ну, и как оно? Пятьдесят… А, Глебыч?

Глеб с ответом не торопился. Потянулся за запотевшим бокалом пива, сделал глоток, слизал с губ горькую пену.

– Так ведь скоро и сам узнаешь…

– Даже думать об этом не хочу.

– Да брось. Какая разница, пятьдесят или сорок?

– Дык ведь, чем дальше – тем ближе конец.

– И что? Все не зря ведь… Вон, посмотри, какое наследство оставим. В них и мы. А значит, мы вечны, – Глеб снова посмотрел на полоску песка у воды, где его жена и дети, вместе с женой и детьми друга, похоже, приступили к строительству замка.

– А ты философ. Вот уж не знал. Глядишь, и мемуары на пенсии напишешь?

– Когда та пенсия? – с притворной тоской вздохнул Громов и улыбнулся, наблюдая, как от образовавшейся на песке кучи-малой, отделилась тоненькая фигура и застрочила что-то палочкой на песке. Напрягся и Амир.

– А ведь говорила, что в отпуске не будет работать! – возмутился он. Глеб рассмеялся. На звук обернулась Наташа и, придерживая одной рукой широкополую шляпу, нерешительно помахала ему рукой. Громов помахал в ответ и встал.

– Пойдем, Амир Шамильевич, похоже, строители замка потеряли в лице твоей жены одного добровольца. Пожалуй, им понадобятся лишние руки.

– На песке! Она пишет свои чертовы формулы на песке! – бормотал себе под нос Каримов, направляясь вслед за Громовым, чьи плечи все сильнее тряслись от едва сдерживаемого смеха. – Че ржешь? – притворно обиделся тот. – Она мне уже весь дом исписала! Клянусь… Вчера я обнаружил ее формулы на обоях в кухне. А ведь мы недавно только их переклеили.

– Сам клеил?

– А что? У меня хорошо получается…

Наблюдая за приближением мужа, Наташа стряхнула песок с ладоней и улыбнулась. А вот жена Амира и вовсе не обратила на него никакого внимания, все так же сосредоточенно царапая что-то на песке и не замечая, что стала объектом пристального внимания для нескольких пар смеющихся глаз.

– Карина, что это с тетей Соней? – спросила шестилетняя Нина у своей взрослой подруги. Карина не сразу сумела отвести взгляд от Глеба. Смутилась. Растерянно посмотрела на девочку и неуверенно улыбнулась:

– Неверное, совершает какое-то очередное очень важное открытие. Моя мама – гений, знаешь ли.

– Это значит, что она очень умная?

– Очень.

– Даже умнее твоего папы?

Карина улыбнулась уже веселей. Бросила лукавый взгляд на отца, который наблюдал за ней, приподняв черную бровь. От необходимости отвечать Карину избавил старший из братьев. Амир-младший.

– Мама умнее всех. Пока… – добавил задумчиво, нисколько не сомневаясь, что в скором времени сможет составить именитой матери достойную конкуренцию. Ну, ведь не зря же его ай кью зашкаливал?

– А у нас самый умный папа, – вздохнула Ниночка, – правда, Глеб? – уточнила у возящегося в песке пятилетнего брата. Громов долго отговаривал жену от идеи назвать сына собственным именем. Но в некоторых моментах та проявляла поистине ослиное упрямство. И в конечном итоге Громов сдался. И следом за непоседливой Нинкой родился у них Глеб Глебыч.

– Правда! – согласился мальчик с сестрой и, высунув от усердия кончик языка, принялся, что есть сил, колотить лопаткой, ровняя кривоватые стены башни. Глеб уселся рядом с сыном на песок. Обнял жену и потерся губами о ее порозовевшее то ли от жары, то ли от его прикосновений плечико.

– Жарко?

– Нет, хорошо…

– Не жалеешь, что преодолели полмира?

– Нет. Здесь чудесно.

Наташа взяла пузырек с солнцезащитным кремом, выдавила на ладонь и принялась натирать мужа. Член в плавках дернулся, как по команде. Глеб закинул ногу на ногу, но Наташа уже успела заметить его на нее реакцию. Улыбнулась. Склонила голову еще, но, не сдержавшись, быстро поцеловала его куда-то между ключиц.

– Наташка! – тихонько взвыл Громов, – мне ж теперь тут до скончания века лежать попой кверху, чтобы не шокировать публику…

– А ты пойди, искупайся. Остынь… – смеясь, предложила она.

– Ура! И нас возьми! Мы тоже хотим, – услышали последнюю фразу матери дети.

– Минутку! Пусть у папы впитается крем.

Оба отпрыска Каримовых, не желая оставаться на берегу, тоже вскочили и побежали уговаривать родителей искупаться. Кажется, только тогда Соня очнулась. Оторвалась от своих формул. Растерянно хлопнула глазами, окидывая взглядом исписанный пляж. Прикрыла ладонью рот и тихонечко рассмеялась.

Все же не зря он, поддавшись на уговоры Амира, решил отмечать пятидесятилетие здесь, на Карибах… И детям вместе было веселей, и Наташа с удовольствием общалась с Соней. Иногда Глеб переживал, что её круг общения слишком узкий, что ей не хватает женского общества… А потом смотрел на абсолютно счастливое и умиротворенное лицо жены и отпускал все свои страхи.

А вечером они сидели за большим столом под шатром у кромки моря и отмечали его юбилей. Амир вспоминал случаи из их жизни, озвучивал тосты и всячески развлекал их немногочисленную компанию, добровольно взяв на себя роль тамады.

– А сейчас слово предоставляется святой во всех отношениях женщине… Скрутившей нашего одинокого волка в бараний рог… Наташенька, прошу!

Глеб дернулся, желая вырулить ситуацию, зная, как Наташа не любит находиться в центре внимания, но не успел он сказать и слова, как та положила свою ладонь поверх его руки и ободряюще улыбнулась. Он чуть нахмурился, все еще переживая о том, чего ей будет стоить публичная речь. Но жена его в который раз удивила.

– Боюсь, Амир, после вашего красноречия мне уже осталось немного добавить, – мягко улыбнулась она.

Амир оживился, бросил взгляд на Громова:

– Она когда-нибудь перейдет на «ты»?

– Не думаю, – ухмыльнулся Глеб и снова перевел взгляд на жену. – Так что ты хотела добавить, милая?

– Пока не прозвучала только одна фраза… Нет, даже две.

– Тогда давай по порядку…

– Ладно. Ну, во-первых, я очень и очень тебя люблю.

Глеб сглотнул. Кивнул головой. Он все еще иногда просыпался, не в силах поверить, что ему это все не приснилось. Что она в его жизни действительно есть…

– Во-вторых, я хочу сказать, что не знаю еще одного такого человека… Ты исключительный, Глеб Громов. Нам всем очень повезло, что ты с нами случился.

Ну, ладно… На этой фразе он стал подтекать, как прохудившееся корыто. И, наверное, хорошо, что солнце клонилось к закату, и его слезы были не слишком видны. Хотя… с другой стороны, к черту! Он их не стеснялся…

– А в-третьих…

– Третьего не было, Наташ… Пощади, я и так уже рыдаю, как кисейная барышня… – сгладил шуткой щемящий момент Громов.

– А в-третьих, я хочу тебе сказать спасибо. За любовь, за детей, и за себя. Ту, которой я рядом с тобой стала.

Они потом еще долго сидели. Солнце опустилось за океан, на заднем плане шумели волны и, заглушая их несмолкающий говор, звучал приглашенный на праздник оркестр. И они танцевали, и пили вино, и тихо над чем-то смеялись. А внутри него все звенели её слова, разливались по телу счастьем.

Конец

* * *

От автора: друзья, у некоторых героев этой книги есть свои истории.

У Матвея (помощника Громова) – «Мой папа – супергерой».

У Амира Каримова (начальника Громова) – «Притяжение».

Присоединяйтесь.