Текст книги "Грешник"

Глава 9

Пока Наташа сидела над мужем в палате реанимации, сам Громов курил. В пролете между этажами. Прямо под табличкой, запрещающей это делать. Дым дерьмовой сигареты, которую он стрельнул у не теряющего жизнерадостности мужичка на костылях, неприятно царапал горло. Но Глеб жадно тянул еще и еще. Будто себя наказывая.

Успокоиться. Ему нужно было успокоиться. Но как? Если кажется, что этот день решил испытать его на прочность по максимуму? Нащупать его пределы? Видит бог, он не был пай-мальчиком. Наташа и без того не выходила из его головы, из сердца… из грязных порочных мыслей. Грязных – не для него. Громов считал, что в любви нет этому места. Да только с широтой его взглядов, наверное, мало кто согласился бы. В том обществе, что они жили – так точно. А значит, и сама Наташа могла считать их… непозволительными.

Громов затянулся так, что измочаленный фильтр обжег пальцы. Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, о чем он мечтал, когда она гладила его руки. И что это было вообще? Разве можно так издеваться над живыми людьми? Он внимательно за ней наблюдал, глуша в себе дикое, скручивающее желание, пытаясь понять – что для нее самой означают эти поглаживания? Что творится в ее мозгу? Какие логические цепочки выстраиваются? И зачем она вообще это делает, имея непереносимость чужих прикосновений? Да-да! Он о ней все разузнал. Наплевав на собственный изначальный план – делать это вместе и шаг за шагом. Наверное, это был действительно лучший вариант. Честный – по крайней мере. Да только не в их случае с Наташей.

Ларка ошибалась. Она не была умственно отсталой. Она была… особенной. В раннем возрасте ей диагностировали синдром Аспергера. Легкое отклонение аутического характера, поддающееся коррекции. Громов перечитал об этом диагнозе все, что только можно найти. Он изучил карту Наташи и встретился с ее психиатром. Не для того, чтобы выведать о чем-то за ее спиной. Хотя раньше и это бы его не смутило. Но для того, чтобы держать все под контролем. Помочь ей. Обеспечить максимальный комфорт.

Так вот, Наташин психиатр поведал, что она – настоящая умница. Девушка с успехом отучилась в самой обычной школе, окончила музыкальное училище, вышла замуж. Непрерывно работая над собой, она полностью социализировалась. К своему врачу обращалась крайне редко, да и не было в этом необходимости – уверял мужчина. Да, может быть, и не было. А теперь? Когда ее психика подверглась таким испытаниям? Бесконечные переезды, нападение на Кирилла? Глеб ничего не сказал мозгоправу, но сам крепко задумался.

Еще больше Громов узнал из ее анкеты. В том числе и об этих заморочках с тактильным контактом. Исходя из полученных данных, Наташа испытывает дискомфорт, когда к ней притрагивались незнакомые люди, а прикосновения к волосам и вовсе были для нее огромным травмирующим фактором. Но ведь он касался! И ее, и волос… Дьявол все забери, она сама, по собственной воле его касалась! Означало ли это, что Наташа… выделяет его из всех? Глеб чертыхнулся.

Сигарета дотлела. Громов затушил бычок о консервную банку и пошел вверх по лестнице в отделение.

Теперь, когда он прочитал Наташину анкету – многое ему становилось понятней. Например, он знал, что девушка имеет некоторые проблемы с организацией собственных действий, но успешно с ними справляется, систематизируя происходящее на бумаге. Это объясняло странные схемы, которые он обнаружил на тумбочке возле ее кровати. Эта чертова анкета объясняла даже ее космический взгляд. Он, наряду с некоторой отстранённостью и неспособностью к подражанию – просто был особенностью её уникальной, не похожей на других, личности. Не глупой, не ограниченной, не бесчувственной! Просто – другой!

Не то, чтобы это что-то меняло.

А вот что тревожило – так это ее действия. Странные действия, которые совсем не вписывались в ту картинку, что сложилась у Громова в голове.

Почему она его касалась? Гладила… Изучала… Почему не шарахалась каждый раз, как, наверное, была должна, когда он распускал руки и обнимал, прижимал к себе в стремлении утешить и… да что скрывать? Просто желая почувствовать ее в своих руках. Хоть на мгновение почувствовать?!

У палаты, как приклеенная, сидела Ларка.

– Привет. Давно пришла? Мы разминулись.

– Только что. Меня в налоговую вызвали. Не могла не поехать, – будто оправдываясь, пробормотала женщина. У нее был небольшой бизнес. Сеть прачечных. Когда у самого появились деньги – Громов помог ей выкупить одну загибающуюся контору у черта на рогах. С тех пор Ларка неплохо раскрутилась.

– Жизнь не стоит на месте… – пожал плечами Глеб, опираясь затылком о выкрашенные бледно-голубым стены.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что сказал.

Ларка хмыкнула. Стиснула в руках край кушетки.

– Наверное, странно было даже надеяться, что ты меня сможешь понять. Для тебя, наверняка, и правда, ничего не изменилось.

– Слушай, мы опять об этом? Что мне нужно сделать, чтобы тебе угодить? Упасть на пол и забиться в истерике? Кому это поможет?

– Ничего! Ничего не нужно! Вообще не знаю, зачем тебе позвонила! Думала, может быть, вместе как-то легче будет справляться…

– Правильно подумала. Особенно с тем дерьмом, которое Кирилл натворил.

Ларка сникла. Растерла лицо ладонями. Ее пальцы хаотично скользили по шерстяной юбке, то теребя подол, то очерчивая рубчики на ткани.

– Я обыскала весь дом. Нет там ничего. Есть хоть какой-то шанс, что ты ошибся?

– Никаких шансов, Лара.

Она бестолково кивнула. Покрутила кольца на толстых, совсем не женственных пальцах.

– Тогда как нам быть?

– Никак. Здесь ты ничем не поможешь. Замешаны такие люди, что и я – не гарантия благополучного исхода. Кирилл очень серьезно встрял. И мне хотелось бы сказать, что его вины в том нет. Но… не могу. Это он наворотил дел. Вот и ответил.

– Да как ты можешь?! Чем ответил? Жизнью? – снова взвилась Лариска.

Громов сжал переносицу. Господи, избавь его от тупых баб!

– За некоторые поступки иногда именно жизнью и платят.

– Да что же он сделал такого плохого?! – спросила женщина вызывающе.

– То есть того, что он подсаживал на наркоту малолеток, тебе недостаточно?

Лара заткнулась. Прикусила изнутри щеку. А потом и вовсе прикрыла ладонью рот, как будто глуша таким образом вновь подступающую истерику.

Громов отошел к окну. Не привыкший к перепадам женского настроения, он чувствовал себя ужасно некомфортно. И если бы не скидка на чувства матери, разговаривал бы он с Ларкой совсем по-другому.

– Я думала, где можно еще поискать… Смотрела в гараже, или на старенькой даче. Но так ничего и не нашла.

– Да. Я знаю, что ты моталась.

– Откуда?

– Я ведь говорил, что за тобой присматривают.

– Я никого не видела…

Громов пожал плечами. На него работали профессионалы. Было бы хреново, если бы Ларка таких просекла.

– В общем, ты не ищи, пустая это затея.

– То есть, нет никакой наркоты?

– Есть. Но Кирилл ее у любовницы спрятал. Блонди. Черная такая… кудрявая. Не видела с ним?

Ларка отвела взгляд. Вот же… Знала, курица, о том, что сынок по бабам не прочь. Громов бы даже не удивился, если бы она его покрывала перед женой.

– Ну, таскался с одной. Он ведь пацан совсем. Кто в его возрасте по девкам не бегает? Ты ведь тоже, Громов, ходок еще тот… Не тебе его осуждать.

Громов стиснул зубы. Он не был моралистом, отнюдь. Он просто не мог уложить в голове, как вообще можно изменять такой, как Наташа. Кроме того, что это просто бессмысленно – она и умница, и красавица, так еще и… Ну, особенная она. Что уж! С такой чтобы жизнь связать обычному человеку, все тысячу раз нужно взвесить. Осознать, какую на себя берешь ответственность. А этот… Ладно. Сейчас речь не о том.

– Ну, и что ты будешь делать с этой… гадостью, когда найдешь?

– Уничтожу. Деньги поставщикам отдам. Долг закрою.

– И все? – как-то растерянно даже спросила Лариса. – Значит, Кириллу больше ничего не угрожает?

– Угрожает. Пока я не найду способ доказать, что сын Джамиревых врезал дуба не после бадяги, купленной в «Вирусе».

Несколько секунд Лариса просто на него смотрела, чуть шевеля губами. Потом снова накрыла ладонью рот. Фамилия Джамиревых была слишком известной даже простому обывателю. Может быть, поэтому до нее, наконец, дошло.

– Ты же сделаешь это? Пообещай, что сделаешь!

Ну, вот! Снова в него вцепилась и, что есть сил, трясет.

– Уже делаю, Лара. Но не факт, что из этого дерьма что-то выйдет.

Их беседу прервала вышедшая из палаты Наташа. Она была бледной как смерть. Вырвав свою руку из хватки Ларисы, Глеб шагнул к ней.

– Ты как, все хорошо?

Его рука дернулась – он хотел ее приободрить. Но вспомнив обо всех Наташиных заморочках – не посмел. А она увидела этот порыв. Вскинула взгляд. И чуть улыбнулась.

– Наташа, ты к врачам ходила? Что говорят? Как малыш? – вклинилась в их обмен взглядами Ларка, – я тебе вчера весь вечер звонила!

Наташа моргнула, с трудом отвела глаза, чтобы посмотреть на свекровь.

– Извините. Я, наверное, телефон в сумке забыла.

– Так что с маленьким? Угроза миновала? Как тебя вообще из больницы выпустили?

Под напором женщины Наташа терялась. Глеб буквально чувствовал, как она переступает через себя, чтобы что-то ответить, как если бы эти шаги были реальными.

– Мне разрешили идти домой. Сказали, что такое сейчас сплошь и рядом. Плохая экология, хилые женщины… Рекомендовали больше отдыхать и не волноваться.

Глеб, который внимательно наблюдал за их разговором, понял, что Ларка вдруг не на шутку чего-то испугалась. Игнорируя невестку, она подошла к нему вплотную и, пять схватив за рукав, оттеснила чуть в сторону. Громов выгнул бровь, требуя объяснений, и уже привычным жестом высвободил руку из-под захвата.

– Скажи, что и за Наташкой присматривают!

– Говорю.

Ларка прикрыла глаза и тяжело выдохнула:

– Спасибо. Вот кому это нужно. Слушай, может быть, мне ее к себе забрать? Хоть как-то приглядывать? Денно и нощно возле нее сидеть не смогу, но хоть так… Кто его знает, ест ли она нормально, гуляет ли? А ведь ей нужно не только о себе думать. Не дай бог, Кир не выкарабкается… у меня хоть что-то от него останется! Внук! Или внучка…

Весь Ларкин монолог Глеб прикидывал, с чего бы та до такой степени озаботилась судьбой Наташи, а под конец все стало ясно и так. Ребенок, рождения которого никто из них не хотел – вдруг стал таким желанным. Громов усмехнулся. Немного цинично. Немного зло.

– Не беспокойся, Лара. О Наташе есть кому позаботиться. Я забрал ее к себе.

– К себе? Как к себе? Ты? – глаза женщины удивленно расширились.

– Ну, а куда ее нужно было везти? В ту конуру, в которой на неё напали?

– Нет… Нет, конечно, просто…

– Слушай, решать нужно было немедленно. Я забрал ее к себе. О ней позаботятся. Не беспокойся.

– Ну, ты прям супермен, да, Громов?

Глеб опустил отяжелевшие веки, пряча свое раздражение. Ему надоели эти пикировки. Они были абсолютно бессмысленными. Да, он делал скидку на Ларкино горе, которое, это понятно, было на порядок горше. Но, бл*дь, это никак не означало, что он и дальше позволит вытирать об себя ноги!

– Лара… – по крупицам собирая остатки терпения, протянул Громов, – Наташе нужна была помощь. Ты была не в себе. Кому о ней следовало позаботиться, как считаешь? Или что мне нужно было сделать? Позволить им ее добивать? Может быть, бросить одну, когда у нее открылось кровотечение? Или позволить ей вернуться туда, где ее найдут? И где все напоминает об ужасе, что с ней случился?

Женщина сглотнула и отвела взгляд. Кажется, до нее хоть и с запозданием, но все же начало доходить.

– Извини… Я… была не права.

– Угу…

– Но она тебе, наверное, мешает эээ… твоей обычной жизни… Бабу, и ту не приведешь, – хмыкнула как-то так горько.

– Я в той квартире практически не бываю. – Тут уж Глеб почти не соврал. Он действительно там не бывал, чего не скажешь о нескольких последних днях, но Ларке об этом знать не обязательно. – Живу я за городом. Так что все в порядке. Пусть она уж у меня побудет. Ей переезды нелегко даются. А Кирилл и без того таскал ее за собой…

Ларка недоверчиво как-то покосилась на Громова и неуверенно пробормотала:

– Ну, смотри. Не то и я могу за ней приглянуть. Не чужие поди.

Глава 10

Ему потребовался месяц на то, чтобы все утрясти. Найти людей, которые могли рассказать, где в тот вечер покупал наркоту Джамирев, чтобы вывести из-под подозрений собственного сына. Это было совсем непросто, ведь они упустили самое главное – время. Но, как ни странно, в этом Громову помогла его головная боль – Карина Каримова. Дочка его работодателя и лучшего друга, за которой ему поручили приглядывать.

В свое время девочка отжигала по полной. Кажется, ее коснулись все пороки, свойственные и доступные лишь тем, кого в народе величали «золотой молодежью». Отдельная рана на теле загнивающего общества. Детишки богатеев. Те, которые с детства не знают ни в чем отказа. Путешествия по всему миру, брендовые шмотки, элитные школы… Это так быстро приедается, становится обыденным и пресным, что маленькие засранцы начинают искать для себя более острых ощущений. В пьянках, оргиях, наркоте…

Меньше всего Громов хотел возвращать Карину в это все дерьмо. Да и своими проблемами он ни в коем случае не хотел делиться. Но эта хитрая проныра каким-то образом прознала, что он интересуется смертью Джамирева и не отставала от Глеба несколько дней, пока он не плюнул на все и не спросил прямо о том, что ей известно об этом.

– А тебе зачем? – поинтересовалась девчонка, вытягивая вперед длинную тощую ногу с алым педикюром. Глеб поморщился. Каримова не собиралась сдаваться и провоцировала его на каждом шагу. Чертова Лолита.

– Личный интерес.

– Серьезно? И в чем же? Каким к тебе боком Рафик?

– Никаким. Но моего родственника обвиняют в том, что именно он толкнул Джамиреву дозу, от которой тот и скопытился.

Карина села на диване, сложив ноги по-турецки. Моргнула и по-детски открыла рот. Маленькая девочка, которая слишком рано стала взрослой…

– Серьезно? У тебя есть родственники? Вот уж не знала.

– У всех есть родственники. Ну, так как, тебе что-нибудь известно о его дилерах?

– Да так… Если очень надо – могу узнать.

– Ну, уж нет. Если не в курсе – не лезь. Твой папенька с меня шкуру спустит, если узнает, что я тебя в это втянул, – предостерег девушку Громов, впрочем, уже понимая, что с таким же успехом он мог приказать ветру не дуть. Карина уже закусила удила. И теперь ее было не остановить.

– Да брось, Глеб! Мне давно следовало вернуться в строй. Встретиться со старыми друзьями…

– С этими уродами? Даже не думай об этом!

– Ну, что ты заладил?! Я уже полностью здорова! Не ты ли мне совсем недавно советовал вернуться к обычной жизни? Сосредоточиться на одногодках и все такое… – хитро сощурилась девушка.

Глеб тяжело вздохнул. Он! Кто ж еще. Ведь надо было хотя бы попытаться переключить ее внимание с собственной персоны. На кого угодно, лишь бы только она отстала.

– Но не к твоим непутевым друзьям. Понятно? Я предупредил, Карина! Не смей в это лезть, не то…

– Не то, что? Выпорешь меня? – поинтересовалась юная прелестница, перекидывая ноги с одной на другую, как какая-нибудь недоделанная Шерон Стоун.

– Выпорю, если понадобится! – нахмурился Громов и вышел из комнаты. В последнее время у Каримовых он бывал не так часто и всегда возвращался к себе домой. Да… та квартира, наконец, стала его настоящим домом. А все потому, что все в нём наполнилось ей. Наташей…

Она потихоньку осваивалась на новом месте. Привыкала. Странно, но на это ей потребовалось больше времени, чем привыкнуть к нему самому. Но Глеб и не торопил. Только наблюдал внимательно, как постепенно расширялся ареал ее обитания. Если раньше Наташа передвигалась лишь по маршруту – «её комната» ванная, кухня, то постепенно стала заходить дальше. На большую лоджию, в гостиную, к нему в кабинет. Примерно через неделю после её к нему переезда она стала готовить. Глеб и не думал, что ей может этого захотеться, поэтому каждый раз заказывал еду в ресторане. А в тот день – вернулся домой, а там уже пахнет. Чем-то вкусным и таким… домашним.

– Я испекла пирожки. И приготовила жаркое… – выскочила из кухни Наташа. – Ничего?

Глею сглотнул. Покачал головой. С наслаждением впитывая в себя ее голос, в котором зазвучали непривычные возбужденные нотки.

– Ничего. Надоела уже эта ресторанная жрачка.

Наташа улыбнулась. Качнула головой – подтверждая его слова, и залипла на нем своим странным немигающим взглядом, к которому он привык.

– Я еще прибралась. Пыль осела. Ничего?

– Ничего. У меня обычно домработница этим занимается, но я подумал, что тебе может не понравиться присутствие посторонних.

Наташа отвела взгляд. Кивнула.

– Завтра я хотела бы пойти на репетицию. Ну… после того, как навещу Кирилла.

– Репетицию?

– Да. Я пою в церковном хоре в храме Николая Чудотворца. Скоро Пасха… Я думаю, что мне давным-давно следовало бы вернуться к работе.

– Тебе рекомендовали больше отдыхать, – напомнил Глеб, кивнув на ее едва заметно поплывшую талию. Не будь он на ней до такой степени помешанным – возможно и не заметил бы. Но он был. От него ничего не могло укрыться.

– Я знаю. Но, когда малыш родится – мне потребуются деньги. Много денег. Я ведь не смогу некоторое время работать, и еще неизвестно, сможет ли работать Кирилл, – последнее предложение Наташа уже почти шептала.

Громов не знал, радоваться ему или плакать. С одной стороны – было хорошо, что она понемногу выбирается из своего кокона и больше не лежит в кровати, гипнотизируя взглядом стенку. С другой… Черт. Ей бы следовало себя поберечь! У Наташи был низкий гемоглобин, давление, она плохо набирала вес. К тому же на днях с большим опозданием у неё начался токсикоз, все прелести которого он ощутил в полной мере. В понедельник Глеб даже на работу опоздал – так плохо ей было.

– Наташа, послушай сюда.

– Да, Глеб Николаевич?

– Ты по поводу денег вообще не беспокойся. Ладно? У меня этих денег – на десять жизней хватит. И что бы ни случилось с Кириллом… в общем, у меня ведь никого больше нет. Только вы с маленьким. Слышишь? – он даже ее легонько встряхнул.

Наташа подняла взгляд. Загадочно улыбнулась кончиками губ. Кивнула. Взяла его руку и приложила к щеке.

Громов сглотнул. Нет, он знал, что это ничего не значит. Просто… Наташа проявляет эмоции не так, как другие люди. И в этих проявлениях нет ничего такого. Никакого скрытого смысла или подтекста.

Не то, чтобы это хоть что-то меняло.

Его член подпрыгнул и болезненно запульсировал. Телом пронеслась дрожь. Глеб опустил тяжелые веки – но это тоже была ошибка. Его взгляду предстала ее тугая аккуратная грудь, которая тоже заметно прибавила в объеме. Острые колпачки сосков натянули плотный трикотаж футболки…

– Я к тому, что… – Громов откашлялся, отвел взгляд куда-то в сторону, – ты, конечно, занимайся, чем хочется. Но без надрыва, ладно? Чувствуешь, что устала – забей.

– Хорошо, – губы разъехались еще чуть шире.

– Правда?

– Угу. Я только на репетиции и, может быть, озвучу рекламу. Мне предлагали мультик…

– Озвучить мультик?

– Да. Я очень хотела. Но боюсь подвести людей. Это долгий проект, а я не уверена… Ну, вы понимаете.

– Не знал, что ты такой востребованный специалист, – честно признался Громов. В отношении ее работы он как-то не рыл…

– Ой, это все голос… В детстве с меня смеялись. Дразнили китом… – совсем по-детски хихикнула Наташа.

– Китом? Ты была пухленькой?

– О нет! – замахала руками Наташа, – Не в этом смысле… Слышали когда-нибудь, какие они издают звуки? Утробные такие… Вот я так же гудела, когда злилась. Голос-то у меня, слышите, какой?

– Очень красивый голос.

– Правда?

– Да. Я сразу в него… В общем понравился он мне. Да.

– Может быть, вы когда-нибудь послушаете, как я пою. Ну, в храме… Если захотите, конечно…

В храме он не был, наверное, с крещения. Собственного, не того, что народ праздновал в январе, сигая в прорубь. С богом у него были свои отношения. Сложные… Но чтобы ее послушать, он мог пойти и в церковь.

– Конечно. Обязательно.

– На Пасху тяжелая служба. Вечерня длится всю ночь. А там сразу заутренняя…

Так они и жили. Утром Наташа обязательно ехала к Кириллу, проводила у него пару часов, а потом возвращалась либо домой, либо на репетицию. К началу мая у них установился какой-никакой распорядок. Днем каждый занимается своими делами, а вечером… Вечером они были всегда вдвоем, всегда вместе.

В один из таких вечеров в дверь позвонили. Громов нахмурился. Бросил взгляд на часы.

– Мы кого-нибудь ждем? – широко распахнула глаза Наташа.

– Нет. Даже странно… – покачал головой Громов, стараясь игнорировать, как у него сжималось все внутри, от этого «мы», ставшего уже таким привычным.

Глеб подошел к домофону и чертыхнулся, глядя на Карину, за спиной которой маячила парочка его ребят. Только ее здесь и не хватало. Громов помедлил. Хотя, какой в этом был смысл? Ну, не выгонять же эту малолетнюю дурочку? Повернул замки. Распахнул дверь.

– Ну, наконец-то, что ты так долго?! – пробормотала девушка, просачиваясь между дверью и Глебом. А спустя мгновение замерла. Глаза сузились. Подбородок высокомерно взмыл вверх. Она переступила с ноги на ногу и в приказном тоне скомандовала: – Так, ты пока эту выпроводи, я в кухне подожду. Разговор есть серьезный.

Наташа дернулась. Моргнула и уже сделала было шаг назад, но Глеб перехватил ее руку.

– Для начала разуйся! – рявкнул он гостье. Отчего обе девушки вздрогнули, – Наташа весь день убирала.

– А, так это твоя горничная? Ну, ладно-ладно, разуюсь. Чего ты сразу орешь?

– Не мели чушь. Наташа здесь живет. Говори, что хотела, или выметайся…

– Вот как? – снова сощурилась Карина, – А я думала, тебе нужна информация по Джамиреву.

Наташа вздрогнула. Обхватила себя руками. Однажды она пришла к Громову и попросила все ей рассказать. Не сразу. На это ей потребовалось некоторое время и десятки схем, которые она чертила в блокноте, подаренном ей для этих целей Глебом. Он и рассказал… Как есть рассказал, без утайки. Понимая, что полуправду она не простит. И про проигрыш в рулетку, из-за которого все началось, и про наркоту, и про девку… Ну, и про роль Джамиревых в этом всем. Рассказал и тут же об этом пожалел. Потому что правда далась Наташе сложно. Она опять замкнулась в себе. И не пробиться было к ней, не достучаться. Не вытащить из тех дебрей ужаса, в которых она бродила совсем одна. Потерянная и сбитая с толку.

– Иди в кухню, Карина. Там поговорим, – чуть понизив голос, распорядился Громов и, уже не глядя на девчонку, обернулся к Наташе. – Хочешь поприсутствовать при разговоре?

– Нет. Лучше… потом вы сами мне все расскажете.

Несколько долгих секунд Громов вглядывался в ее лицо в попытке понять, как ему лучше всего поступить. В который раз пораженный её доверием. Как всегда в такие моменты, все в нем переворачивалось. Потревоженным зверем рвалось наружу. Держать себя в руках становилось с каждым разом сложнее.

– Хорошо. Я постараюсь быстро.

Глеб поднял руку и, не удержавшись, погладил Наташу по щеке, а она уже ставшим таким родным жестом потянулась за его пальцами. Опустила подрагивающие ресницы на фарфоровые бледные щеки и ненадолго замерла.

– Ну, я пошел?

Она прикусила губу, кивнула и попятилась. Громов проводил ее взглядом и пошел-таки в кухню. Надо было бы пацанов пригласить. Те так и продолжали топтаться на лестничной клетке, но Глеб не решился. И без того слишком многолюдно стало в его доме. Наташе это могло не понравиться.

Карина стояла, подпирая задницей барную стойку, и крутила в руках бутылку виски.

– Нальешь?

– Как только тебе стукнет двадцать один.

– Эй! У нас восемнадцать!

– А ты в Америке будешь жить, забыла? И вообще, давай ближе к делу.

Но девушка переходить к сути своего визита не торопилась. Вызывающе вскинув взгляд, она спросила:

– Что это за девка с тобой?