Текст книги "Боги и архетипы древних славян. Колесо Сварога в современной трактовке"

Очевидно, что в странах, где лето слишком сильно отличается от зимы (и по температуре, и по долготе светового дня), летнее питание должно сильно отличаться от зимнего. Поэтому внедрение православных (читай, греческих и палестинских) традиций питания в России проходило трудно – чем севернее, тем труднее. Систему питания и быта поменять – это вам не просто новый оберег надеть. Это действительно приводило к физическим проблемам и в конце концов просочилось в народное сознание как идеология терпения и страдания. То есть религиозные требования и правила с переходом от язычества к мировой религии и монотеизму сменили свои цели ровно на противоположные. Они вменялись не для облегчения адаптации к природным условиям и не для повышения шансов на выживание, а наоборот – для истязания и умерщвления плоти.

Тут закономерно возникает вопрос, а были ли у язычников посты?

Чтобы на него ответить, давайте сначала разберемся в терминологии. Что такое «пост»?

Первоначально, до разделения христианских церквей, этим словом обозначалось воздержание от любой пищи. В норме добрый христианин постился ежедневно «до девятого церковного часа», то есть до трех часов дня. Строго говоря, они там, на родине религии, в теплых странах, время от времени придерживались интервального голодания 18/6, называя это постом.

Для славянских территорий это было, скорее всего, нормой жизни и до христианизации, а потому специального слова для обозначения времени, когда человек ничего не жует, в языке не было. Потом пришло слово «пост». Вероятнее всего, от германцев или варягов, еще до крещения, и обозначало воздержание от еды накануне какого-нибудь серьезного мероприятия. В этом был бытовой смысл, который позже сакрализировался: охотники перед охотой или, например, пасечники перед открытием ульев и сейчас голодают – чтобы избавиться от «человечьего духа», то есть не выдать себя запахом.

Еда один раз в сутки – это, в принципе, нормальный режим древнего охотника или собирателя: встал с утра, пошел за добычей. Несколько часов гонял по лесу лося или собирал грибы, ягоды. Вернулся. Приготовил. Поели. Пока светло, успели каких-то домашних дел поделать. Легли спать. Завтра новый заход по той же схеме.

Для крестьян в раннем Средневековье примерно то же: печка за ночь остыла, угли дотлевают – встал, принес дров, растопил. Скотину подоил, выгнал пастись. Пошел в поле попахал. Жена тем временем тепло в печи поддерживает и еду готовит. Упахался, пришел, поел, загнал скотину, подоил, лег спать.

Зимой вообще в четыре часа дня уже темнеет. Так что пообедать с трех до четырех (при свете дня) – нормально. В темноте не ели и постом это не считали. Ночью к холодильнику не бегали за отсутствием холодильников. А выбираться за заморозкой зимней ночью на двор – удовольствие для самых отчаянных и оголодавших.

Для зоны Средиземноморья или тем более Палестины расклад другой. Им генетически более свойственно дробное питание: встал, пошел в поле, по пути сорвал инжиру – съел. Шел дальше, присел под шелковницей, опять поел. Попахал немножко, опять сорвал инжира или съел устрицу…

То есть для обитателей зоны гарантированного земледелия (особенно если у моря) до обеда не поесть было реально подвигом, приближающим их к господу. Поэтому после разделения церквей разделились и представления о посте. Для католиков он вот таким и остался: если до трех не поел, значит, постился и молодец! После трех ешь, что хочешь, все равно молодец. И в их религиозно-кулинарной системе есть еще понятие «воздержания» – ешь что угодно, кроме мяса: можно рыбу, молочку, яйца…

А вот у православных не позавтракать – норма жизни, а не пост. А поститься в полном смысле слова (то есть вообще ничего не есть) несколько дней – это не всякий выдержит. Поэтому РПЦ со временем установила несколько уровней отказа от еды, и все они называются «постом».

Самый суровый – монастырский – это полное голодание сутки и более (можно только воду пить). Мирянам вчиняется разве что в наказание, у священослужителей практикуется. Язычники (не только славяне), можно предположить, постились накануне каждого срока, как, например, сейчас индусы практикуют посты амавасья. Трудно сказать, насколько массово.

Второй по суровости уровень поста у православных – сухоядение. Едят только растительную пищу, которую не надо готовить, – сырые овощи, орехи, сухофрукты, моченое (но не вареное) зерно – сочиво. Известная тема: от названия блюда «сочиво» произошло название праздника «сочельник» – выход из полного голодания. Но вся прелесть в том, что в исходном своем значении слово «сочиво» означало бобы или похлебку из бобовых. Так вот в языческий календарь срок «на бобах» вполне вписывается. И это не считается постом – просто такие сезонные обстоятельства.

Третий уровень православного поста – можно вареную еду.

Четвертый – можно в вареную еду добавлять растительное масло.

Пятый – самый легкий – нельзя мясо, яйца и молочку, а все остальное (включая рыбу) можно. Собственно, на сроке Морены крестьяне в основном так и жили: молоко нельзя (да оно и не доится), куры не несутся (и потому, логично, яйца тоже нельзя), мясо – дорого, не трогай, это на Новый год (но не запрещено)… Это не пост. Это такое у нас, у язычников, сезонное питание.

Новые правила, вводимые новой верой, постоянно нарушались, пересматривались и искусственно подгонялись под уже устоявшиеся традиции. Собственно, феномен двоеверия (который, на самом деле, так и не был изжит) – совмещения христианских обрядов и догматов с языческими – сформировался именно в крестьянской среде. Как говорил известный в СССР религиовед Н.С. Гордиенко, преодоление двоеверия «оказалось в значительной степени формальным, и достигла его церковь ценой компромисса и приспособленчества. Византийское христианство не устранило славянское язычество из сознания и повседневного обихода народов нашей страны, а ассимилировало его, включив языческие верования и обряды в свой вероисповедно-культовый комплекс». Язычники прикрыли своих богов библейскими именами (см. примеры в главе 4), церковники нашли языческим праздникам христианские обоснования – и календарь стал «народно-христианским». Если мы вспомним, что в одном из исходных значений слово «язык» означает «народ», то – какая прелесть! – календарь у нас оказывается «языческо-христианский». Притом не только что (при погружении в архаику) он таковым оказался, а всю жизнь таким был – всю тысячу лет после крещения Руси.

Языческо-христианский календарь

В XIX веке был такой довольно известный христианский проповедник, богослов, философ, профессор Санкт-Петербургской духовной семинарии – Николай Иванович Барсов. Он писал статьи по православию для энциклопедии Брокгауза и Ефрона. Вот этот ученый утверждал (ну ему по должности полагалось), что к XIX веку двоеверие в России было полностью побеждено. «Оно, – говорил профессор, – в сознании народа давно утратило свой языческий смысл, и если где и проявляется, то просто как черта бытовая, а не вероисповедная».

В этом вся суть. Искренне считая себя христианами и оскорбляясь словом «язычник», наши предки, сколько могли, цеплялись за древние правила в быту: это ритуалы можно соблюдать чужие, а жить все-таки лучше по-своему. И в нашей городской жизни соблюдение сроков года – это хороший способ синхронизации себя с природными циклами.

Чтоб не возникало путаницы, еще раз уточню: срок – это не месяц. Это, скорее, сезон, в среднем равный 6–7 неделям (то есть 40–50 дням) – это и в христианстве, и в большинстве других религий значимые периоды.

Там, где это возможно, рядом со значимыми датами Кола Сварога я буду указывать ближайшие христианские праздники или конкретные даты григорианского календаря – просто для ориентира – для тех, кто не захочет самостоятельно отсчитывать и проименовывать в календаре седмицы от новолетия.

Срок Коляды – это срок начала, рождения – нового солнца, новой жизни, новых нас. С ним связано так много ритуалов, примет и праздников во всех религиях (включая мировые), что сложно не запутаться.

Коляда – это первая ипостась Сварога, первое движение Кола. Зимнее солнцестояние, или солнцеворот, – понятие чисто астрономическое: солнце в полдень зависает на минимальной высоте над горизонтом. То есть оно даже в полдень – все равно, считай, закатное. В результате получаем самую длинную ночь в году. Обычно таких ночей несколько. Даже сейчас, с хорошим инструментарием и математическими формулами, ученые с трудом фиксируют, когда день начал прибывать. Невооруженным глазом заметить, что мы больше не катимся во тьму, удается не сразу после поворота. Обычно за пару дней до него и еще несколько дней после кажется, что солнце застряло и ничего не меняется ни в ту, ни в другую сторону: и в тартарары не летим, и к свету не двигаемся. Вот эти 4–8 коротких дней (в среднем от 20 до 25 декабря) обычно и зовут солнцестоянием или Карачуном – это период безвременья.

Срок Коляды – самый морозный из всех секторов Кола. Поэтому основное и единственное требование: согревать организм. То есть не избегать высококалорийной пищи, предпочитать горячее питье и еду, много двигаться и как можно чаще (можно даже каждый день) париться в бане с еловыми, можжевеловыми или дубовыми вениками. Весьма желательно, чтобы вкус колядовской пищи был по преимуществу жгучим.

Абсолютно любая на протяжении всего срока, за исключением дня накануне Водосветия. Водосветие предполагает полный пост – голодание. Зато освященную воду с утра можно и нужно пить в любом количестве. Понятно, что в древности не столь уж разнообразные яства были в доступе на вершине зимы. Но уж если что досталось – то бери!

Кулич-то надо печь не на Пасху, а к Рождеству! Вместо штоллена, вдобавок к пряникам. Этимологически, я подозреваю, Кулич – колич. С суффикс «-ич» в русском языке нужен для обозначения родства по нисходящей. Колич – сын Кола, то есть Солнца. Совершенно логичное и мифологичное название для ритуального круглого хлеба на начало срока Коляды. Собственно, «коло» значит «круг».

Любой этимологический словарь вам скажет, что слово «кулич» произошло от греческого κουλλίκι(ον) – ячменный хлеб. Суффикс «-ич» в данном случае не объясняется никак. Равно как и кулинарное использование ячменя. А главное, не ясен путь, приведший этот хлеб-куликон от греков в Россию (при том что греческий пасхальный хлеб называется цурек или козунак и по виду больше похож на еврейскую халу, чем на русский кулич). Внешне (если возводить традицию к грекам) русский кулич больше похож на греческий рождественский круглый хлеб – христопсомо.

Надо полагать, в период раннего Средневековья, особенно к северу от Киевской Руси, основным злаком действительно был ячмень: он более живучий, более урожайный и более предсказуемый (чем пшеница) в холодном климате. И можно, соответственно, допустить, что ритуальный круглый рождественский хлеб действительно был ячменным. Но назывался куличом (в некоторых русских землях – по-девичьи кулицей) изначально, в смысле не был адаптацией греческого слова. Русский пасхальный кулич всегда был исключительно пшеничным. «Всегда» в данном случае – это с петровских времен. Более раннего описания нигде не встречается. А Петр, как известно, вообще был новатором и ниспровергателем. Ему вполне могло прийти в голову перенести обрядовые местные блюда на такие сезоны года, где они никак не могли ассоциироваться с божеством, которому посвящались изначально.

Возможно, впрочем, все было проще: приняли чужую религию – и автоматом перенесли на свои земли все ее традици и обряды без учета климатических особенностей. Тут как раз с ячменным хлебом все ясно: в средиземноморском климате, в Палестине, в середине весны – праздник первого снопа (как раз ячменя). Вот в этих условиях напечь новых хлебов – благое дело: кому опресноков, а кому и куличей (по Ливиту – кислых хлебов с оливковым маслом).

В Афинах к весеннему равноденствию, во-первых, завершался сбор урожая оливок, а во-вторых, заканчивался срок брожения вина, залитого в амфоры в декабре. Собственно, у эллинов было две важных задачи: освободить посуду от прошлогоднего масла, чтобы закачать новое, и продегустировать молодое вино (хорошо ль получилось). Поэтому буквально встык друг за другом шли праздники, посвященные Афине и Дионису – дарительнице оливы и богу виноделия. На старом масле пекли сдобный хлеб, а молодое вино на больших Дионисиях просто безудержно пили.

Вот эту историю про хлеб и вино по весне греки и евреи принесли вместе с христианством в наши леса, где в апреле еще и снег-то не всегда сошел. А когда сойдет, то будет у нас Ладодень – праздник первой зелени. Из чего в этих условиях крестьянину лепить куличи – совершенно непонятно. Я подозреваю, что сказка «Колобок» – это древнерусская сатира как раз на эту христианскую традицию.

Что такое «колобок»? Круглый, объемный хлеб. Не лепешка, круглая только в основании, а вот такое пекарское произведение – с круглыми боками. По сути – кулич и есть (особенно если понимать, что у древних вряд ли были формы для выпечки (не слышала, во всяком случае, о таких археологических находках). Как пекли хлеб на закваске? Его и сейчас так пекут – подкатывают тесто в шар (колобок) и сажают в печку. Там он немножко осаживается – и подошва у него плоская, но шапка поднимается, и бока не проседают – круглые. Вот он колобокий (круглобокий), не лепешка и не блин – колобок. Возможно, имя-экивок, чтобы не произносить сакральное «колич».

– Бабка, – говорит дед, – испеки мне колобок.

– Да из чего же я испеку? У нас и муки-то нету, – ответ очень логичный для весны.

Для обычного хлеба нужны только мука, вода и закваска. Но по весне в средней полосе России нет даже их! Выживают крестьяне, подъедая бобы и орехи (самые долгохранящиеся и изначально самые большие запасы). Потом переходят на подножный корм – только-только пробившуюся кое-где зелень.

Так что вся последующая история Колобка – это древний анекдот.

– У нас и муки-то нет, – говорит бабка.

– А ты по амбару помети, по сусекам поскреби – да испеки.

И вот бабка помела, поскребла. И испекла на выходе не просто лепешку из муки и воды. И даже не круглый хлеб на закваске, а вполне себе сдобный кулич: на сметане мешон, на масле пряжон.

То есть, строго говоря, бабка колобка даже не испекла в печке по-русски, а изжарила во фритюре на европейский манер (пряжение – это оно и есть).

Тут уже можно смеяться: у голодающих стариков, у которых только что и муки-то не было, вдруг находится и сметана, и масло (видимо, греческий елей) в таком количестве, чтоб хлеб не скромно и по-простому испечь, а жирно, по-гречески изжарить. На Руси такой метод приготовления появился в XV веке, уже при Романовых[46]46
  Похлебкин В.В. Большая энциклопедия кулинарного искусства. Пряжение. URL: https://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_pohlebkin/27/%D0%9F%D1%80%D1%8F%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5


[Закрыть], так что не исключено, жирные куличи на Пасху пробились в крестьянский быт приказным порядком во времена раскола – и именно это насильственное и бестолковое внедрение описывается в детской сказке.

И вот, этот жирный пончик убегает из избы. Что по этому поводу переживали дед с бабкой, нам уже не рассказывают. А почему не рассказывают? Потому что всем и так ясно: они колобка есть не собирались!

Выставление праздничной еды на окошко – это не технологический процесс остуды. Это древний языческий ритуал, прошедший через все эпохи и доживший до ХХ века (насчет XXI – не уверена). На окно еду ставили для щуров. Для покойников.

Конечно, речь идет о тех временах, когда окна уже были, а дохристианские традиции еще сохранялись. Раньше блины и пироги просто выставляли за порог – и живым к ним прикасаться не полагалось. Так что земные дед с бабкой просто не удивились исчезновению колобка: для них все было в порядке вещей. То есть наш колобок – это такой неуловимый Джо, которого никто не ловит.

А сказка, меж тем, развивается.

Для тех, кто еще не насмеялся (или до кого не с первого раза дошло), сюжет повторяется несколько раз: колобку встречается голодный заяц, голодный волк, голодный медведь. Они все не хлебом питаются, но надо подчеркнуть, что времена голодные – и звери говорят колобку: «Я тебя съем». А тот, как вы помните, отвечает: «Не ешь меня, я тебе песенку спою». И далее повторяет всю свою историю:

Я Колобок, Колобок! (пышный сдобный хлеб, испечен не по сезону)

Я по амбару скребен (то есть в основных запасах зерна уже ничего не было – доскребали)

По сусеку метен (и в коробе НЗ уже ничего не было – дометали)

На сметане мешон (верите, где такое взяли? Ха-ха)

Да в масле пряжон (ну, греки так велели)

На окошке стужон (покойничкам меня выставили)

Я от дедушки ушел (щуры мной побрезговали, не взяли)

Я от бабушки ушел…

Почему после этой песенки ему удалось уйти от всех тотемных животных, и они не смогли его догнать? Да потому что они за ним и не гонялись! Из этой песенки звери понимают, что имеют дело с чем-то «нечистым», несвоевременным или вовсе несуществующим – и они отказываются от колобка.

И только Лиса – вечный трикстер русских сказок, символ безнравственности – выслушав эту душераздирающую историю, решает, что ей все ок: ну, нежить, ну, покойницкая пища, даже покойниками отвергнутая (равно как и дикими зверями). Ам! И съела…

В общем, нет. На Пасху и Зеленые свядки (о них в свой черед расскажу) колобок или кулич был никак невозможен! А вот Коляда – срок, когда нет никаких пищевых запретов, когда можно и нужно себя баловать. И, скорее всего, сладкий сдобный хлеб с наполнителями – орехами и сухофруктами – именно для зимнего солнцеворота и был ритуальным праздничным блюдом. Надо полагать, не только для славян. Знаменитый дрезденский штоллен – скорее всего, тоже потомок ритуального языческого хлеба, выпекаемого на солнцеворот. Равно как английский рождественский кекс или пудинг, итальянский паннетоне и французское полено. О греческом христопсоне мы уже упомянули… Примечательно, что у косовских сербов рождественский круглый хлеб тоже называется Колач (сын кола), а в Словении – Божич (сын бога).

Нет запретов.

Предчувствие. Не зря же с рождественскими гаданиями и колядками христианство за 1000 лет так и не смогло справиться. На сроке Коляды надо гадать!

Коляда – время командных игр и соревнований и при этом тренировки внимания, выносливости и баланса: снежки, групповые пляски, бег по глубокому снегу, бег по льду.

Черный – собственно цвет Коляды, а также настоящий цвет земли, скрытый сейчас под белизной снега. Хорошо бы в небольших дозах добавить к нему красного.

С точки зрения современной цветотерапии и дизайна, черный цвет – цвет четкого контура, позволяющий обозначить собственные границы в абсолютно белом, бесцветном мире. Если на любом другом этапе года черный считался бы цветом депрессии, траура, то в январе это цвет самости, сгустка энергии, выделения себя из окружающего мира, из неизменности и неподвижности. Красный – цвет стремления и энергии.

В сочетании они символизируют стихии Земли и Огня, способные противостоять мертвой воде, стихии Коляды (задержать ее или согреть).

Поэтому ношение черного и красного в середине зимы придает вам энергии, позволяет удержаться от окончательного впадения в спячку, активизирует защитные силы организма. И, между прочим, маскирует парочку-тройку лишних килограммов, неизбежно набираемых телом для защиты от холода.

Коляда – первое движение Кола, выход из мрака, начало новой жизни. Мир еще младенец. А для младенцев нет никаких запретов: пусть ест, что хочет и что хочет делает – лишь бы не плакал. Лишь бы жил.

Это для нас теперь очевидно (уже нет, на самом деле), что после длинных ночей свет все равно переходит в наступление и земля выходит на новый круг. Для язычника каждый конец года – это маленький конец света. Поэтому для большинства языческих народов рождение нового солнца было едва ли не основным праздником в годовом цикле, хотя не всегда и не у всех обозначало новолетие. У большинства восточнославянских племен началом нового года считалось начало нового сельскохозяйственного цикла – то есть весеннее равноденствие, когда свет, очевидно, начинал наступать и земля освобождалась из-под снега. У многих – летний солнцеворот – начало страды, первые урожаи зерновых.

Однако при всем обилии вариантов и версий (они могли меняться и в зависимости от территории, и в зависимости от эпохи) Коляда – первое движение Кола Сварога, начало нашего космогонического мифа. Он воспроизводится каждый год: мир рождается заново и начинает движение к свету.

Предлагаю под это дело вернуться к застарелому лингвистическому конфликту: «новый год» или «новолетие» отмечают язычники?

Слово «год» не просто древнее, вошедшее в язык задолго до монастырских летописей и «лет». Это, считай, основа языка. Метафизическое понятие.

Этот индоевропейский корень зафиксировался в древнейших словах, которые уже и не имена даже – местоимения:

• коГДа – кои (какие) года;

• всеГДа – все года;

• никоГДа – никакие года…

В разных славянских языках слово «год» может означать разные отрезки времени: год, час, праздник или даже просто «лучшее время» для чего-либо. Год – это идеальная мера, эталон.

А теперь давайте вспомним, как в германских языках (в немецком и английском) звучит слово «бог». Gott и God. А слово «хороший»? Gut и Good. Связь этих понятий признает даже официальная этимология.

• Годный – и по-русски значит «хороший».

• Годить (сохранившееся сейчас только в форме инфинитива «погоди») – дожидаться хорошего момента.

• Гадать (годать) – вычислять лучшее время для исполнения замыслов… Или общаться с богами?

• Годиться – идеально подходить, соответствовать моменту.

• Пригодиться – оказаться в нужное время в нужном месте.

• Погода – не просто климат, а соответствие времени. Она не бывает хорошей или плохой. Она либо есть, либо нет. Снег зимой – это погода (ибо вовремя), он же летом – непогода.

Я предполагаю, что Никола Угодник, любимый русский «зимний» святой, который на самом деле не просто не русский, а даже и рядом тут никогда не проходил, – это псевдоним Коляды уГодника, языческого бога, сдвигающего Коло с мертвой точки, начинающего ГОД – отсчет времени.

Соответственно, новый год – это рождение нового солнца. Нового бога (который God). А «лето» – это и есть лето, светлая часть года. Поворот колеса на лето – начало нового аграрного цикла, новое КРЕСТЬЯНСКОЕ лето, новолетие. О нем мы в свое время и в свою очередь поговорим.

Зимние же обряды и ритуалы – это, как известно, гадания, колядки и ряжение. И все это ну совсем никак не вписывается в христианские традиции!

М. Забылин («Русский народ, его обряды, предания, суеверия и поэзия») полагал, что у язычников, начиная с древних египтян, гадания при выходе на новолетие были частью богослужения – очного общения с богами. Люди славят богов (всех по кругу), боги анонсируют события грядущего года. Вероятно, с ними можно слегка поторговаться и внести коррективы в план. Славословили всех богов поочередно по ходу колеса, начиная с Коляды – это и есть Колядки. Когда надо было маскироваться от христианских карателей, язычники делали вид, что славят не богов Кола, а, скажем, хозяев дома, где совершался обряд. А потом так и привыкли – обычай трансформировался и благодаря этому сохранился. Колядки у православных христиан нового времени воспринимались как взаимные восхваления людей.

Посредниками в общении людей с богами были жрецы солнца. На Руси – соответственно, жрецы Коляды, колядуны, колдуны. Под личинами (масками) они могли выступать от имени богов. Вероятно, так и возник обряд ряжения (у других народов называемого «маскарадом»).

В начале времен у каждого крестьянина был шанс заглянуть к себе в душу (определить свой архетип), если это не было сделано раньше. Ряжение и переодевание простых смертных тоже магический ритуал: попытка оказаться «в чужой шкуре», прожить кусочек жизни «на пробу», не так, как всегда. И, может быть, решиться на перемены. В обычной жизни этого не сделаешь: роли распределены, обязанности расписаны. Тебя не поймут и не простят. А на Коляду у всех жизнь только начинается – можно пробовать.