Текст книги "Русские отряды на французском и македонском фронтах (1916-1918 г.г.)"

Об отправке каких-либо укомплектований раньше второй половины марта не приходилось думать вообще и по другой причине. Генерал Палицын из Парижа категорически сообщал, что до указанного срока все транспортные средства Франции будут заняты выполнением больших морских перевозок на Салоникский фронт. Таким образом, укомплектование, предназначавшееся для переформирования бригад в дивизии, не поспело к началу наступательных действий союзников весной 1917 года, и нашим войскам пришлось принять в этих боевых событиях участие в составе отдельных бригад.

Разрешение вопроса о том или ином порядке переформирования наших бригад в дивизии тянулось чрезвычайно долго, и только в конце мая 1917 года генерал Палицын сообщил в главную французскую квартиру, что русское правительство остановилось наконец окончательно на решении свести 1-ю и 3-ю особые бригады в 1-ю особую дивизию, а 2-ю и 4-ю бригады – во 2-ю особую дивизию. При этом в командование 1-й особой дивизией должен был вступить генерал Марушевский, а 2-й дивизией – генерал Дитерихс. Генералы же Лохвицкий и Леонтьев должны были вернуться в Россию.

Впоследствии, впрочем, эти предназначения были частично изменены в том смысле, что командование 1-й дивизией было вверено генералу Лохвицкому, взамен отзывавшегося в Россию генерала Марушевского.

С развитием в России начавшейся революции вопрос о посылке во Францию дополнительных укомплектований и вовсе отпал. 17 мая 1917 года от французского посла в Петрограде последовал совет французскому правительству предложить генералу Жанену, по соображениям внутреннего порядка в России, ходатайствовать об отмене посылки во Францию как всякого рода подкреплений, испрашивавшихся для 1-й и 3-й бригад, так и укомплектований для формирования войсковых частей, вызывавшихся сведением тех же бригад в дивизию.

Однако отмена эта касалась лишь бригад, находившихся на французском фронте. Главнокомандующий союзными войсками в Македонии генерал Саррайль просил не распространять эту меру на русские бригады, находившиеся в Македонии. Генерал Саррайль продолжал считать возможным, после некоторого отдыха, новое использование русских войск на фронте.

В соответствии с этим французское правительство сообщило телеграммой от 27 мая в Петроград военному министру, что, ввиду волнений в русских войсках, оно предпочитает отказаться от дальнейшего получения русских укомплектований, но что этот отказ не распространяется на войска, находящиеся в Македонии, для которых укомплектования могут следовать транзитом через Францию. Устанавливая порядок, в котором желательна присылка этих укомплектований, новый военный министр французского правительства Пенлеве просил о высылке в первую очередь личного состава для артиллерийской бригады будущей 2-й особой дивизии македонского фронта.

Бригада эта должна была состоять: из управления бригады, двух 75-миллиметровых групп трехбатарейного состава, одной группы 65-миллиметровых пушек в три батареи, одной двухбатарейной группы 120-миллиметровых пушек, одной траншейной батареи 58-миллиметровых пушек и соответственных парковых частей. Личный состав бригады был исчислен в 91 офицера и 3829 русских солдат, с добавлением к ним 23 офицеров и 182 солдат из состава французской армии. Командиром этой бригады был предназначен генерал Беляев. Из России артиллеристы стали прибывать во Францию эшелонами уже в двадцатых числах августа.

Вслед за артиллерийской бригадой через Францию был отправлен личный состав саперного батальона, предназначавшегося для той же 2-й особой дивизии. Штатный состав его был определен в 23 офицера и 972 солдата русских и в 3 офицера и 8 солдат из французской армии. Батальон должен был состоять из двух рот, одного телеграфного и одного прожекторного отделений, отделения инженерного парка и одной запасной роты.

Все эшелоны, прибывавшие в Брест, не задерживаясь по возможности (за исключением людей, принявших участие в усмирении Куртинского лагеря, см. дальше), переправлялись на юг в лагерь Оранж (Orange) близ Марселя, где они должны были получить всю им необходимую материальную часть и находиться в ожидании дальнейшего отправления в Салоники.

Вся торжественность встречи этих эшелонов, однако, уже отпала. Перед отправкой по железной дороге из Бреста им прочитывалось приветствие от имени военного министра, поздравлявшего их с прибытием на французскую территорию и напоминавшего о том, что, как пользующиеся одинаковыми правами с французскими солдатами, они обязываются подчиняться и одинаковым с ними правилам.

Во всем обращении с прибывшими заметно было недоверие французских властей к русским контингентам и желание изолировать их от французских войск и населения.

Глава V

Выступление 1-й особой бригады на боевой фронт и занятие ее частями участка позиции у Aubérive. – Характеристика этого сектора и работы по его усилению. – Боевая служба частей бригады. – Смена 1-й бригады и отправка ее на отдых. – 3-я особая русская бригада на том же секторе. – Период газовой войны. – Боевая деятельность бригад и coup de main 9 марта. – Смена бригады и перевозка ее на отдых.

Мы уже знаем, что в конце апреля 1916 года 1-я особая русская бригада сосредоточилась в предназначенном для нее лагере Майи.

В этом лагере французское военное главнокомандование продержало бригаду до двух месяцев. Лишь в конце июня 1916 года бригада была перевезена на боевой фронт. Оставаясь в составе 4-й армии, она вошла в группу войск, находившуюся под командой командира 2-го кавалерийского корпуса генерала де Митри (De Mitry). Сектор, занимавшийся этой группой, находился к востоку от Реймса, примыкая своим правым флангом к p. Сюип (Suippe), близ селения Оберив (Aubérive). Этот последний район и составил участок бригады.

Читателю надо здесь припомнить, что летом 1916 года Верховное главнокомандование на западном фронте задумало выполнить наступление против немцев вдоль р. Соммы. Предоставив район к северу от названной реки в исключительное распоряжение англичан, французы взяли в свои руки организацию наступления в зоне названной реки, для чего им и пришлось сосредоточить к этой зоне все их свободные силы. Так как, с другой стороны, и Верден требовал неослабного к себе внимания, то естественно, что промежуток между названными районами сосредоточения крупных сил пришлось ослабить в значительной степени. Это обязывало войска на данном промежутке, в состав которых входила и 1-я русская бригада, во избежание прорыва, к особой бдительности и главное – к усиленным работам по укреплению занимавшихся ими позиций. И вот мы видим, что весь конец июня и начало июля, то есть все время пребывания бригады в составе группы генерала де Митри, прошли для частей ее в производстве усиленных работ, большей частью ночных, выполнение которых требовало единовременных нарядов рабочих по несколько сот человек зараз.

7 июля 1916 года участок фронта, находившийся в ведении командира 2-го кавалерийского корпуса, перешел в подчинение командира 17-го корпуса генерала Ж. Б. Дюма (Dumas). Оставаясь по-прежнему в составе 4-й армии, войска, занимавшие этот сектор, получили наименование Западной группы войск (Groupement Ouest) этой армии.

Участок, или, по французской терминологии, сектор, вверенный вновь сформированной группе ^О), простирался от линии Мурмелон ле Гран (Mourmelon le Grand) – Оберив (включая правобережную ее часть) на востоке до линии Верзи (Verzy) – Прюней (Prunay) – на западе, имея протяжение по воздушной линии около 18 километров.

На всем этом протяжении немцы находились в командном положении. Ближайший тыл участка представлял из себя совершенно открытое пространство, по которому никакие дневные передвижения не были возможны. Это обстоятельство и вызвало необходимость выполнения ночью большого числа земляных работ, при помощи которых только и представлялось возможным облегчить связь между различными участками фронта. Весь сектор распадался на три почти самостоятельных участка: Оберив, участок Прон (Secteur de Prosnes) и участок Маркиз (Secteur des Marquises), из которых первый участок, Оберив, и занимался 1-й особой бригадой.

Командующим войсками этого участка являлся командир 1-й особой русской бригады, в распоряжении которого, в случае боя, находились все части его бригады, за исключением одного батальона, считавшегося в резерве всей группы. Командный пост генерала Лохвицкого был ему указан на шоссе из Мурмелона в Оберив.

Со времени сформирования Западной группы и вступления в командование ею генерала Дюма работы по инженерному укреплению занимавшихся позиций получили еще большее развитие. Намечено было совершенно изменить внешнюю форму начертания всей позиции, в тылу же, между Марной и р. Эн, во избежание прорыва должны были быть возведены 2-я и 3-я тыловые позиции.

Интересно отметить, что произведенным 20 июля 1916 года осмотром работ, проведенных русскими частями, зарегистрировано прекрасное состояние позиций бригады, единственным, быть может, пробелом которых являлось отсутствие достаточно сильных фланговых обстрелов для пулеметов. Это обстоятельство очень характерно в том отношении, что недостаточное внимание к фланговому огню пулеметов было всегда одним из наиболее крупных недостатков позиций нашей армии.

При многочисленности работ полки 1-й особой бригады, несмотря на то что они выступили на позицию, имея уже значительный некомплект, особенно в офицерах, находили все же еще возможность от времени до времени посылать часть людей на обучение в ближайший тыл, для усовершенствования там в разного рода специальностях.

Позиционная форма войны, в которую весьма быстро вылилась боевая деятельность войск на Западном фронте, требовала большой теоретической подготовки. Пользуясь стабилизацией фронта, французы сумели организовать у себя в тылу целую сеть разного рода школ, в которых подвергали теоретической переработке весь практический опыт, добывавшийся на фронте в боевых линиях. Очевидно, что войсковым частям, олицетворявшим на фронте Русскую армию, приходилось работать не покладая рук, чтобы оказаться на высоте современных требований.

Участок позиции у с. Оберив части бригады занимали до середины октября, причем за это время бригада сумела завоевать себе прочную боевую репутацию.

Просматривая ежедневные донесения (compterendu) штаба Западной группы ^О) за истекший период времени, можно удостовериться, что редкий день обходился для полков бригады без человеческих потерь.

Следуя традиции русских войск, полки бригады особенно прославились своими выдающимися ночными разведками. В то время когда на других секторах Западной группы короткие действия мелкими частями, носившие во французской армии название coup de main, были довольно редки, на участке русских войск, в районе Оберива, они были явлением обычным, доставлявшим много беспокойств и неприятностей нашим противникам-немцам. Частые нападения на их позиции заставляли германцев к особой бдительности и к занятию участка, имевшего против себя русские части, лучшими войсками.

Напротив, все задачи проникновения противника в наше расположение неизменно отражались соответствующими контратаками наших войск. Из числа наиболее смелых действий частей 1-й особой бригады за период ее нахождения на боевом фронте назовем дела, имевшие место 16 и 27 июля, 2 августа, 9 и 18 сентября.

16 июля. Фронт бригады в этот период временно был занят 1-м особым полком полковника Нечволодова, имевшим все три батальона в 1-й линии. 2-й полк находился в резерве, а один батальон его был командирован в Париж для участия в параде 14 июля.

Около 7 часов вечера 16 июля[22]22
  Донесение генерала Лохвицкого от 20 июля (2 августа) 1916 года.


[Закрыть] неприятель открыл сильную бомбардировку всего сектора Оберив, которая продолжалась часа полтора. В 8 ч 30 мин в первых линиях неприятельских окопов зашевелились немцы. Неприятельская цепь направилась в атаку на центральный участок 1-го особого полка, занимавшийся 1-м батальоном. Немедленно по атаковавшим был открыт артиллерийский, пулеметный и ружейный огонь. Затем немцы, в свою очередь, были контратакованы 2-й ротой нашего полка, кинувшейся вперед с криками: «Это мы, русские!». Ошеломленный этим ударом, противник спешно отошел, оставив нашим смельчакам четырех пленных и в зоне своего наступления некоторое количество неподобранных трупов.

Во время описанного дела немецким огнем было разрушено убежище, обломками которого засыпаны находившиеся в нем пулеметы вместе с пулеметчиками. Однако по инициативе подпоручика Быковского на замену выбывших пулеметов в бой были введены новые пулеметы, взятые из 2-й линии. Эта находчивость офицера значительно облегчила отражение неприятельской атаки. Пленные немцы оказались принадлежащими 12-му батальону егерей, каковые батальоны, как известно, укомплектовывались в немецкой армии лучшими людьми.

К 9 часам вечера все было окончено.

Наши потери: убитых – 13, раненых – 36, в том числе 2 офицера; общие потери немцев в этот день – вероятно, около сотни.

Генерал Дюма, командовавший Западной группой, в своем донесении командующему 4-й армией о деле 16 июля с большой похвалой отзывался об общем управлении контратакой и мужественном поведении чинов бригады. Он считал цель наступления немцев более значительной, чем обычная разведка.

В следующие дни немцы на участке против русской бригады проявили у себя необычайную бдительность и нервность. По каждому пустяку они открывали беспорядочный огонь, перед фронтом своего расположения тщательно заплетали проволоку и пытались скашивать траву, закрывавшую обстрел; в районе же их траншей производили усиленные работы по усилению своих укреплений. В их тылу слышна была русская речь, по которой можно было догадаться, что в качестве рабочих немцы пользовались русскими пленными.

Меры предосторожности, принимавшиеся немцами, не спасли, однако, их от смелых вторжений наших разведчиков в их расположение.

В ночь на 27 июля[23]23
  Из донесения штаба 1-й особой русской бригады.


[Закрыть] под руководством командира 1-го батальона 2-го полка подполковника Иванова в германскую передовую траншею без выстрела, с одними ручными гранатами, ворвалась команда охотников 4-й роты под начальством прапорщика Гука. Произведя переполох и захватив двух пленных, команда отошла в свое расположение. «Ils prouvent, – писал генерал Дюма про русских смельчаков, – leur solide et sérieuse valeur et leur ardent désir de faire» [24]24
  Они подтверждают их крепкую и серьезную ценность и их горячее желание действовать (фр.).


[Закрыть].

Командир 2-го особого полка полковник Дьяконов через несколько дней доносил о «лихом» деле охотников 2-го батальона своего полка.

В ночь на 2 августа, услышав шорох впереди нашей проволоки, командир 6-й роты вызвал 7 человек охотников осмотреть – в чем дело. Старший из них, рядовой Ющенко, собрав свою команду и выйдя с нею за проволоку, бросился со своими людьми на обнаруженного им неприятеля в штыки и немедленно отогнал от наших заграждений. В происшедшей схватке несколько немцев было заколото русскими штыками, у наших же оказалось только два раненных штыками же, причем в виде трофея нашими охотниками был принесен назад в окоп срезанный у мертвого немца погон, по которому была произведена контрольная проверка неприятельского расположения.

В этом деле с особой силой выявилась любовь русского солдата к решению вопроса «штыком». Недаром впоследствии командир 7-го французского корпуса генерал де Базелер (de Bazelaire), под начальством которого долгое время находились русские войска, говорил: «Le Russe est encore le soldat du combat à la baïonnette»[25]25
  Русский – все еще солдат штыкового боя (фр.).


[Закрыть].

В течение августа произведено было также немало, хотя может быть и мелких, но крайне смелых поисков в немецкое расположение.

В ночь на 6 августа русские разведчики разрушили часть неприятельской проволоки. В течение 9 и 10 августа они в течение круглых суток оставались у немецкой проволоки, наблюдая за тем, что делается у неприятеля. В ночь на 17 августа наши разведчики побывали уже в немецких окопах. В происшедшей схватке был смертельно ранен подпоручик Блофельд.

Небольшая разведка была выполнена также в ночь на 24 и 25 августа.

Разведка в ночь на 9 сентября отличалась особой смелостью; она была выполнена людьми 2-го полка под начальством подпоручика Тихомирова. Русские разведчики стремительно ворвались в неприятельские окопы и взяли живьем контрольных пленных. Донесение командира полка об этом лихом деле дошло до командующего 4-й армией, с просьбой о награждении офицеров и солдат – участников этого дела.

Наконец вечером 18 сентября русскими частями были контратаками последовательно отражены четыре немецких наступления разной силы. По поводу действий передовых частей 1-й особой русской бригады в этот день командующим Западной группой было получено письмо командующего 4-й армией, которое генерал Дюма счел справедливым объявить в особом приказе [26]26
  29 сентября (12 октября) № 4942/Д.


[Закрыть]. В этом письме генерал Гуро говорит следующее:

«Во время усиленной разведки, произведенной немцами против наших линий в ночь с 18 на 19 сентября, два передовых поста 1-й особой русской бригады были совершенно окружены неприятелем.

Тем не менее люди этих постов продолжали сражаться, облегчив тем выполнение контратаки, их освободившей.

Командующий 4-й армией ставит поведение этих храбрецов в пример войскам…»

1-я особая русская бригада находилась непрерывно в боевой части Западной группы, занимая сектор Оберив свыше 4,5 месяцев. 16 октября началась ее смена частями 3-й особой русской бригады.

Эта последняя сосредоточилась целиком во Франции в сентябре месяце. Она была также отвезена в лагерь Майи, где пробыла около 1,5 месяцев. Затем, приказом по 4-й армии, вся бригада была включена в состав Западной группы войск этой армии и перевезена на камионах к месту ее будущего расположения. Части 1-й бригады, по смене их соответствующими частями 3-й бригады, должны были быть отправлены на автомобилях обратно в Майи, на отдых.

Личному составу траншейной батареи, сформированной попечением 1-й бригады, предписано было оставаться на позициях, в распоряжении 3-й бригады, до замены ее людьми из полков сей последней.

Командир 3-й бригады генерал-майор Марушевский должен был вступить в командование сектором 16 октября в 8 часов утра.

Из соответственного приказа по этой бригаде мы узнаем, что генерал Марушевский занял вверенный ему сектор обоими полками бригады, выдвинув на правый фланг два батальона 5-го полка под начальством полковника Ритова (временно командовавшего полком) и составив из двух батальонов 6-го полка (полковника Симонова) свой левофланговый участок. В боевой части находилось сверх того: 60 пулеметов, 7 траншейных орудий и 9 легких прожекторов.

Резерв бригады под начальством подполковника Анисимова был составлен из одного батальона 5-го полка и половины батальона 6-го полка. При нем временно находилась траншейная батарея из 10 русских мортир (crapouillets).

Артиллерию участка составили: 14 легких батарей (68 орудий) и 4 тяжелых батареи (две батареи 120-миллиметровых пушек (4 орудия) и две батареи из 95-миллиметровых гаубиц (4 пушки)). Кроме того, к бригаде были приданы полторы роты инженерных войск, два прожектора, телефонная команда, голубиная почта, госпитали и санитарный автомобильный транспорт. Все эти части, равно как и вся артиллерия, были бригаде приданы из состава французских войск. Авионы (числом 3) имелось в виду придать бригаде лишь в случае боя.

Отсюда можно видеть, как богато была снабжена артиллерией и техническими войсками французская армия по сравнению с нашими войсками на восточном фронте.

Период пребывания 3-й особой бригады на позиции совпал с развитием газовой войны, впервые введенной немцами в минувшую войну в число боевых средств. В распоряжение генерала Дюма был прислан французским командованием газовый батальон, в интересах которого, естественно, было желание возможно шире развернуть свою деятельность.

Вследствие относительной новизны дела и недостаточного опыта в обращении с опасными баллонами войска не особенно радостно приветствовали нового соседа, тем более что установка баллонов требовала особых ночных работ, очевидно навлекая на себя огонь неприятеля, и представляла известный риск при выпуске смертоносного газа[27]27
  Донесение генерала Дюма командующему 4-й армией от (24) января 1917 года.


[Закрыть].

Сам командующий группой генерал Дюма был того мнения, что газовая атака, при серьезной организации предупредительных мер, спокойствии и выдержке войск, не может серьезно угрожать положению войск. Что же касается атакующего, то, по мнению названного генерала, серьезная артиллерийская подготовка может дать наступающему более шансов на успех, чем газовая волна.

Тем не менее опыты с выпуском удушливых газов приняли на фронте группы довольно широкие размеры. Немцы, занимавшие данный сектор, приняли вызов и отвечали тем же оружием. Но на их стороне были условия местности, спускавшейся пологим скатом в направлении к франко-русским позициям, находившимся на северном берегу р. Вель (Vesle). Несмотря на это, их опыты не всегда обходились для них без серьезных неудач. Одна из их попыток, например, выполненная

10 октября на участке фермы Ле Маркиз, окончилась для них даже трагически. Внезапно переменившийся ветер направил выпущенный немцами газ против них же самих, и их противники могли судить о количестве жертв по тому переполоху, который этот случай произвел в германском расположении. Поднялся колокольный звон, слышны были звуки клаксонов, извещавшие об опасности, и вдоль всей линии окопов зажглись костры. Французская артиллерия, конечно, воспользовалась этим случаем, чтобы увеличить сумятицу у немцев своим ураганным огнем.

Однако газовая атака, выполненная немцами 31 января 1917 года, к сожалению, доказала возможность нанесения ею жестоких потерь противнику. Выпуск газа произведен был немцами почти одновременно в трех районах: на западном участке сектора Оберив (против расположения 6-го особого русского полка), в секторе Прон и Ле Маркиз. В первом районе было выпущено три волны, во втором – две и в третьем – одна волна. Выпуск каждой волны продолжался 30–40 минут, с интервалами в 10 минут. Начало выпуска – в 4 часа дня. Расстояние между позициями противников было от 300 метров и даже до одного километра.

Во время выпуска газа наши позиции усиленно обстреливались снарядами всех калибров с применением также снарядов с удушливыми газами. Стрельба последними производилась преимущественно по французской артиллерии.

Вслед за выпуском газа немцы пытались перейти в наступление, но попытки эти были очень слабы и легко остановлены артиллерийским огнем.

К 11 часам вечера на фронте все было уже наружно спокойно.

Газовая атака, по крайней мере на русском секторе, не была неожиданностью. За неделю до дня атаки в неприятельском расположении были уже обнаружены подозрительные работы. Слышались разговоры рабочих, шум, выдававший производство земляных работ и лязг металлических предметов. Доносился грохот подъезжающих повозок и подкатывавшихся вагонеток. Но запах хлора, которым были насыщены волны выпущенного газа, в этот период времени не ощущался.

Начало выпуска газа было замечено своевременно; не было ни паники, ни беспорядка. Французские и русские войска были снабжены противогазовыми масками в изобилии. На каждого солдата имелось по две маски; из них одна на руках, другая – на командном посту роты или батальона. Раздача вторых масок была произведена своевременно, и уже через полтора часа все люди имели их в своем распоряжении.

И тем не менее результаты атаки были весьма значительны. Из 10 тысяч человек, который были захвачены волнами газа, были в разной степени отравлены – 1980 человек, то есть почти 20 %; из этого числа умерло на месте отравления 250 человек и 277 человек, по эвакуации, в лечебных заведениях. Это составляет около 5 % от всего числа подвергшихся атаке и свыше 26 % от числа отравленных.

В районе 3-й особой русской бригады потери, по сведениям частей, были следующие:

По общему мнению, такие серьезные результаты газовой атаки явились результатом особо благоприятствовавших для немцев условий в период выпуска ими газа. Дул ровный и несильный ветер в направлении атаки, гнавший газ в расположение противной стороны, но мало способствовавший его рассеиванию. Довольно сильный мороз (5–6 градусов, а к вечеру даже до -12) также удерживал газ внизу, в окопах, не давая ему возможности подняться наверх. Кроме того, оказалось, что газ имел тенденцию проникать через маски при глубоком вдыхании.

Интересны некоторые наблюдения из опыта этой атаки. Выяснилось следующее.

1) Потери вначале были слабы. Они поднялись только к 8 часам вечера и достигли своего максимума на следующий день; были заболевшие даже 2 февраля.

2) Особенно пострадали люди, вынужденные, по своим обязанностям, передвигаться, например люди связи, полковые носильщики и т. д. Так, в одной части из 40 носильщиков должно было быть эвакуировано в самое короткое время 19.

3) Много пострадавших было среди людей пожилого возраста (люди территориальных частей) и особенно среди страдавших бронхитами, астмой, эмфиземой и последствиями алкоголизма.

4) Весьма часты были случаи отравления вследствие неосторожности, а именно при снимании, хотя и временном, маски по причине трудности дыхания в ней или предположения об окончании опасности. Это последнее обстоятельство указывает на необходимость очень тщательной дезинфекции окопов после прекращения газовой атаки.

5) Очень сильно было действие газа на небольших животных. Жертвой отравы пали почти все кошки и собаки, не говоря уже об окопных крысах и мышах. Даже пресловутый медведь Мишка 5-го полка плохо перенес газовую атаку, и его довольно долго пришлось лечить. Более крупные животные, например лошади, хотя и переболели, но легче справились с отравлением, чем их мелкие собратья.

Интересно здесь отметить, что на птиц газ не подействовал, и почтовые голуби остались целы и невредимы.

6) В частях русской бригады твердо убедились, что костры и жаровни с раскаленным углем – одно из очень действительных средств для рассеивания или даже недопущения газа. Было замечено, что люди, находившиеся в жарко отопленных землянках, остались нетронутыми газом; равным образом и животные, которых удалось оградить кострами, не пострадали или пострадали в малой степени. Выяснилась только необходимость разводить костры не на поверхности земли (как обыкновенно рекомендовалось у нас на фронте), а в наиболее низких местах, например на дне окопа.

В ответ на газовую атаку немцев 31 января на фронте русской бригады французской газовой ротой был организован выпуск газа в ночь на 17 февраля. Он закончился, однако, весьма неудачно.

Газ был выпущен в 1 час ночи, но уже через 20 минут его выпуск пришлось прекратить вследствие поступивших донесений о том, что волны его частично направились в нашу сторону. Причины поворота газа остались невыясненными, так как, по свидетельству очевидцев, видимые условия были для нашей стороны благоприятны.

По счастью, в русских войсках потери отравленными оказались незначительными: всего 13 человек. Но среди людей газовой роты, непосредственно выполнявших операцию выпуска газа, число пострадавших оказалось весьма большим, а именно около 120 человек.

По-видимому, значительно пострадали и немцы. По крайней мере, у них наблюдалась паника. Немцы открыли беспорядочную стрельбу, а около 4–5 часов утра можно было слышать шум подъезжавших автомобилей, которые, как можно было догадываться, прибыли для эвакуации в тыл пострадавших.

В отношении производства нечаянных нападений и разведок личный состав 3-й бригады проявил себя столь же смелым и отважным, как и чины 1-й бригады, занимавшие данный участок позиции в летние месяцы.

Особое внимание останавливает на себе серия разведок, произведенных в декабре 1916 года.

В ночь на 15 декабря разведчики 4-й роты 6-го полка под начальством подпоручика Богуславского, прорезав неприятельскую проволоку, бесшумно проникли в первую линию немецких окопов. Там они успели открыть вполне законченное убежище, в котором свободно могли найти укрытие до 100 человек. Убежище было снабжено двумя выходами, при помощи которых люди могли выходить непосредственно за свои проволочные заграждения, не разрушая их. Посередине убежища находился стол, на котором было запасено до сотни ручных гранат. Три из них, для ознакомления с их устройством, русские разведчики захватили с собой при обратном отходе. В расстоянии 40 шагов от этого убежища возводилось другое подобное же убежище. Рабочие, занятые постройкой, были немедленно разогнаны партией подпоручика Богуславского при помощи ручных гранат. Открыв таким образом себя, наши разведчики поспешили покинуть неприятельское расположение.

Генерал Дюма очень обеспокоился добытыми данными, справедливо усмотрев в них подготовку со стороны немцев к неожиданной атаке. В донесении против места об открытии убежища он написал: «Organisation nouvelle et offensive»[28]28
  Новая и наступательная организация (фр.).


[Закрыть].

18 декабря, ввиду важности добытых сведений, разведка была повторена и дополнена атакой открытой силой. Предварительно при помощи 58-миллиметровых пушек в неприятельской проволоке были проделаны две бреши. Затем, в 7 ч 42 мин утра, после непродолжительной артиллерийской подготовки из наших окопов вышли две полуроты того же 6-го особого полка. Правая полурота нашла свою брешь в проволоке противника проделанной вполне; левая же полурота принуждена была расчистить свою брешь ручными ножницами, после чего обе полуроты, пройдя немецкую проволоку, стремительно бросились в неприятельские окопы.

Форсирование этих окопов оказалось, однако, делом нелегким вследствие значительных размеров их профиля и необходимости считаться с контратаками немцев. Тем не менее после некоторого сопротивления немцы были рассеяны ручными гранатами, причем удалось захватить одного пленного. Очистив от неприятеля ближайшие участки траншеи, правая полурота поспешила направиться к уже известному из разведки 15 декабря убежищу, которое оказалось занятым защитниками траншеи, успевшими вооружиться ручными гранатами. У входа в убежище произошла жаркая схватка, и так как ворваться вовнутрь убежища оказалось невозможным, то пришлось его очистить при помощи ручных же гранат. В этой схватке почти все немцы, укрывшиеся в убежище, погибли. Затем было проверено, что рядом с этим убежищем находится второе, и около него оказалось еще третье убежище. Всего таким образом было открыто три законченных убежища.

Приближался час, заранее назначенный для отхода партий. На шум и стрельбу стали у неприятеля собираться подкрепления, появились пулеметы, и нашим партиям пришлось начать отход в очень тяжелых условиях. Как всегда бывает в этих случаях, на период отхода пришлись и наибольшие потери. Немцы открыли убийственный артиллерийский огонь по нашей позиции, и потери стали нести также войска, оставшиеся на позиции. Перестрелка продолжалась целый день, и только к полуночи всё успокоилось.