Текст книги "Опасный лаборант"

Глава 16

– Кто вам сказал, что у меня есть оружие? – Жозе да Силва засопел как дрыхнущий на скамейке бродяга. – Вот пиротехника, – он указал на привинченный к переборке ящик. – Сигнальный пистолет, дымы, парашютные ракеты. «Морская лисица» – мирное гражданское судно.

– А вы дайте нам в аренду, что под водой стреляет, – Арина гнула свою линию, видя, что капитанские отговорки делаются для порядка.

Морского барыгу надо было чем-то заинтересовать. Начальник партии Рощина привыкла торговаться.

– Вы нас отвезёте, а мы поделимся уловом, – проворковала она. – У меня два опытных водолаза. Они могут работать посменно целый день. Покажите место, скажите, чего избегать, что брать и прочую специфику, а мои дайверы натаскают столько вкусного, что вы удивитесь. Во имя науки они залезут в такие места, куда никто из вашей команды не отважится.

– Почём вам знать, на что отважится моя команда? – проворчал капитан. – Куда скажу, туда и полезут.

– Они знают степень риска, а мои – нет, – произнесла Арина таким вкрадчивым голосом, что португалец увидел в ней что-то лисье.

– Вы с ними уже говорили?

– Об опасности? – засмеялась Рощина.

Капитан набил трубку, дал огня Арине, которая сразу же глубоко затянулась. С горячим дымом внутри она чувствовала себя увереннее. Жозе да Силва уставился на линию горизонта, думал, что будет, если кто-то из иностранцев погибнет. Придётся сдавать судовой журнал, в котором может найтись много интересного, объясняться в полиции Синиша. Начнут таскать на допросы команду и кого-нибудь обязательно разговорят на что-нибудь совсем лишнее. Иностранцев тоже допросят, а они нагородят такого, что капитана привлекут к ответственности за причинение ущерба жизни и здоровью пассажиров. Идти на уговоры туристов было накладно.

С распространением промысла инопланетных животных законы Португалии ужесточились. Сажали за гибель членов экипажа, за ввоз опасных организмов. В случае умышленного совершения преступных действий могли конфисковать судно. Иностранка об этом, скорее всего, не догадывается. Учёные из других государств вообще мало разбирались в здешних реалиях, поэтому Жозе да Силва не рассматривал возможность провокации. Он стал прикидывать, сколько выручит, если доставит ныряльщиков к Разлому Дьявола и они действительно будут спускаться посменно хотя бы день или пока хватит порошка. И сколько за эту авантюру придётся заплатить Антонио Алмейде. Утаить улов не получится – на яхте стучали все. При внешней обходительности начальник отдела по незаконному обороту природных ресурсов обладал такой оперативной хваткой, что любого дайвера продаст родной брат. В Карлосе капитан да Силва не сомневался – тот закладывал с потрохами не раз. Но матросы сдавали тоже, да и сам Жозе доносил капитану полиции на других навигаторов, так что родственник на борту был большим подспорьем в открытом море среди прочих осведомителей.

В голове капитана возникали и распадались умозрительные суммы. Стоимость лута, общая выручка, взятка, делёж уникальных экземпляров, сортировка. Русские не разбирались в ценности добытого и плохо понимали величину риска, которому себя подвергали. Это были дайверы из континентальной страны, имеющие большой опыт погружений в полярных морях без хищников, не представляющие на что идут. Таких наивных идеалистов Жозе да Силва встречал лишь однажды, когда молодые американцы решили заработать на стартап. Приятные были ребята, и рейс оказался коротким. Сразу погибли все, кто находился под водой. Да Силва взял с них плату авансом и остаток не вернул. Хорошие, лёгкие деньги.

Российских дайверов снаряжал государственный институт. Как понял капитан, за спуск под воду им вообще не доплачивали, притом, что улов безвозмездно переходил в собственность учреждения. Чувство долга сидело где-то глубоко в самой их сути, а интерес к познанию стоял высоко над корыстью. Удивительные люди! С ними выход к разлому обещал быть удачным.

Мысли мелькали, сменяясь с нарастающей быстротой.

– Я покажу вам, что надо брать, а что лучше не трогать, – Жозе да Силва вытряхнул в море табачный пепел. – У меня есть картинки. Добычу поделим поровну.

– Идёт, – уверенным движением делового человека Рощина протянула руку.

* * *

Арине Дмитриевне Рощиной выпала нелёгкая задача уговорить броситься под танк не только молодого водолаза, но и неглупого старшего научного сотрудника.

К решению вопроса она применила комплексный подход. Разделила проблему на части и начала выполнять самые лёгкие, чтобы потом с их помощью одолеть главную трудность. К лёгкой части относилось заручиться согласием лаборанта и вместе подойти к Казакову. Когда перед глазами стоит живой пример, который не только доказывает эффективность переговоров, но и сам пытается убеждать, поскольку считает себя на твоей стороне, отказаться от предложения нелегко. Стадный инстинкт подталкивает присоединиться к коллективу. У Казакова, Арина это знала, было развито стайное чувство. На этой слабости она и решила сыграть.

– Вы никогда не мечтали побывать на другой планете, Денис?

Вечером, когда опустилась тьма, Арина незаметно оказалась рядом на палубе с лаборантом, прислонилась задом к стойке леера, указала на звёзды.

– Кто ж не мечтал…

Ночной тропический небосвод сверкал и переливался разноцветными огнями. Голубыми, сапфировыми и даже красными. Движущиеся крупные белые точки, а их было немало, имели рукотворное происхождение. Спутники связи и слежения проносились над ними, за счёт скорости удерживаясь на орбите. Все достижения земной научно-технической мысли выглядели скромными по сравнению с чудесами межзвёздных перемещений и космической навигации инопланетян, которые обитали теперь глубоко под ними.

– Вы можете побывать, – сказала Рощина. И Денис ни на секунду не усомнился, сейчас все слова Арины были пророческими. Он только спросил:

– Как?

– Опуститесь к ним в Разлом Дьявола. Там, где на стенах растут настоящие ксеносы, которых ещё никто из наших не видел. Вы будете первым, Денис.

– Меня там съедят, – прошептал лаборант, и в голосе его не было ни тени возражения.

– Нет, – так же шёпотом ответила Арина, она положила руку ему на спину, ладошка была тёплой. – Капитан сказал, как надо. Он каждый год ходит туда с дайверами. Если делать правильно, всё будет хорошо.

Денис ощутил на щеке горячее дыхание Арины. Губы её почти коснулись его уха.

– Сделаете для меня?

– Сделаю, – на полсекунды запнувшись, ответил Денис.

Разве мог он сказать иначе?

Казаков был осторожнее.

– Ждёте от меня готовности к подвигу?

Ночь была настолько тиха и располагающа, что разговор состоялся в том же месте, куда Рощина попросила его выйти из шумной кают-компании.

– Жду от вас стремления подвиг совершить, – огонёк зажигалки осветил сосредоточенное лицо Арины, приобретшее законченный вид опасливого кузнечика. – У нас мало времени и мало материала. Капитан выразил готовность нам помочь. Команда настроена зайти в Разлом Дьявола, чтобы добыть, как они выражаются, полезного лута. Им тоже хочется заработать. Вот, Денис подтвердит.

– Там пришельцы кишмя кишат.

– Да Силва туда ходит каждый год. У него выработана тактика и есть специальные средства. Мы будем погружаться на глубину, экипаж – работать на мелководье. Добычу делим, – честно призналась Рощина.

– Всё настолько очевидно, что поверить в это невозможно.

– Вам совершенно необязательно, – заторопился Муромцев. – Если вы откажетесь, под воду пойду я один. Другое дело, что, спускаясь посменно, мы успеем больше собрать. Времени дефицит. Пока хозяева огорода не пригнали на нашу грядку всех сторожей, надо хапнуть от души и сделать ноги. Это набег.

– Денис, извините, – Казаков откашлялся. – В кают-компании Михаил Анатольевич, наверное, скучает и думает о нас невесть что. Сделайте милость, отвлеките его ненадолго, мы сейчас придём. Будьте другом, а? – добавил он, заметив, что лаборант колеблется.

Рощина кивнула. Муромцев скорее почувствовал движение, чем увидел в кромешной темноте тропической ночи. Освобождённый от обязанности помощника, исполнительный лаборант действительно заглянул в салон, чтобы развлечь старшего коллегу, но не нашёл и вернулся в каюту. Смольский лежал на койке и смотрел с планшета кино, воткнув наушники.

– Договорились? – с ленцой спросил он и вынул кнопки из ушей.

– О чём? – встрепенулся Муромцев.

– Нырять чёрту в пасть. Обшивка тонкая, все ваши секреты не захочешь, а узнаешь. Я стараюсь не подслушивать, но получается не всегда.

– Арина Дмитриевна договаривается, – Дениса задело за живое, ведь неясно, в какие секреты на самом деле проник обладающий тонким слухом ведущий научный сотрудник.

– У неё получится. Я в Арине Дмитриевне уверен.

Только сейчас Денис обратил внимание, что Смольский был без очков. Он и фильм, наверное, не смотрел, а слушал, чтобы не вникать в тайные переговоры. Лаборант почему-то поверил в его честность. Без металлической оправы и холодных стекляшек лицо Смольского сделалось по-детски беззащитным. Голубые глаза с большими зрачками глядели доверчиво.

– Я невольно слышал ваш разговор с коком… – начал Смольский.

– Ганс болтлив, – оборвал Денис.

– А потом расспросил младшего да Силву. У братьев за четыре года обновился экипаж, и вовсе не по причине повального бегства матросов. Вы же допускаете, что в Разломе Дьявола смертельно опасно, хотя Рощина уверяет вас в обратном?

– Не уверяет.

– Вот даже как, – заинтригованно протянул Смольский. – На что вы тогда надеетесь? Младший да Силва редко ныряет. Говорят, что капитан даже не умеет плавать. Вы хоть сознаёте степень опасности?

– Ну и что? Я справлюсь!

– А Виктор Николаевич, которого вы пришли уговаривать?

– Он опытный водолаз. Ничего с ним не случится. Море много требует, но много и даёт, а нам сейчас позарез нужна стоящая коллекция, чтобы вернуться в институт не с пустыми руками. Фрахт истекает. Если мы проболтаемся на банке, лучшим нашим достижением станет морская козявка. Кем мы вернёмся в Санкт-Петербург? Я не хочу, чтобы меня называли неудачником, – Муромцев хотел прожить интенсивную жизнь и верил в своего начальника, а начальница требовала, чтобы он спустился под воду в охраняемом пришельцами месте.

– Не всякие оценочные суждения должны служить модификатором поведения, – медленно, словно наставлял упрямого подростка, произнёс Смольский. – Вы все чуть не погибли на острове, хотя там была одна-единственная амфибия.

– Так ведь скопытился, водный козёл, – улыбнулся Денис.

– Что, если в следующий раз вам встретится боевая амфибия?

– Что значит «боевая»? Боевым может быть пилот, полковник авиации или командир корабля, капитан первого ранга. Того и другого убьёт в рукопашке крупный рядовой-срочник. С амфибиями то же самое. Амфибия амфибии – друг, товарищ и амфибия.

– Амфибия амфибии рознь, – назидательно продолжил Смольский. – С этой вы справились. Не значит, что одолеете остальных, особенно под водой и если их приплывёт много.

– Теперь у меня будет автомат. Капитан выделит. У нас есть химические средства для профилактики заплыва в зону действия крупных инопланетных хищников.

– О пришельцах можно сказать только одно: они исключительно опасны. Химическое средство в нашем арсенале – это старый стиральный порошок «Миф». Раньше его использовали для отпугивания акул, теперь его рекомендуют для всего. Я бы не советовал на него полагаться. Полагайтесь на собственный мозг, вы так его цените, – сделал ернический акцент Смольский и добавил с сердечным участием: – Мне будет жаль потерять вас, Денис. Вы только начали учиться.

– Я и раньше отлично учился, только на биофак по конкурсу не прошёл.

– Если честно, Денис, вы как попугай. Запоминаете звучание слов, но не понимаете значения. Здесь, под моим руководством, у вас появились зачатки научного знания. Вы хотя бы иногда успешно обрабатываете входящую информацию и делаете выводы. Но не сегодня. Сегодня вам следовало отказаться.

– Боитесь идти к разлому? – догадался Денис.

– У меня для этого есть все основания. Там, в зоне аномальной активности пришельцев, в своей среде, они сделаются сильнее. Это сила дикой природы, как недавно пережитый нами самум. И, да, я её боюсь. У нас живое доказательство на борту – Утопленник. Вам его истории недостаточно? Наглое жизнелюбие португальцев ведёт братьев да Силва раз за разом совать голову к дьяволу в нору. Рощиной важна её репутация полевого работника. Заметьте, они под воду не пойдут. Так не будьте и вы как безмозглый моллюск, который прикрепляется к плавающей мине и радуется, что нашёл надёжное пристанище.

– Но Арина Дмитриевна сказала…

– Арина сказала…

Смольский зевнул, исчерпав красноречие. Денис забрался к себе на верхнюю койку.

– Эрос кроет гнозис как король даму, – отпустил Смольский.

Снизу донеслась музыка, которая быстро пропала, кнопки вернулись в уши.

«Я его хотя бы развлёк», – с облегчением от чувства выполненного долга подумал лаборант.

* * *

Капитан выложил на стол тяжело брякнувший пистолет-пулемёт с прозрачным цилиндром шнекового магазина под стволом. Красная спираль безгильзовых патронов придавала оружию экзотический вид. МП-11 Денис видел в учебке на занятиях по вооружению вероятного противника, но не стрелял.

– Это «хеклер-кох», – сказал да Силва. – Годится для ведения огня под водой. Пуля полетит на десять футов. На глубине больше ста футов стрелять лучше в упор или с близкого расстояния, всё равно дальше ничего не увидишь.

Муромцев отсоединил магазин. Пластиковая труба с малокалиберными патронами без металлических гильз оказалась на удивление лёгкой.

– Почему они красные?

– Гражданские. У них заряд уменьшен по сравнению с военными. На глубине не разорвёт ствол.

Денис покрутил рукоятку на торце шнекового магазина.

– Знаешь, как обращаться?

Лаборант кивнул.

– Взведёшь магазин перед погружением. В конце дня отдашь, Кака разрядит. Мы храним оружие так, чтобы не сажать пружину.

Денис отвёл затвор, нажал на спусковой крючок, звонко щёлкнул ударник. Поставил на предохранитель и присоединил магазин. Пистолет-пулемёт выглядел каким-то недоделанным. Муромцев не сразу понял, почему.

– Спусковую скобу мы срезали, – указал Жозе да Силва. – Чтобы можно было стрелять в перчатке.

– Понятно, – Муромцев сохранял деланное безразличие, что давалось ему без труда, навидался уже всякого. – Нажал и… бинго!

– Бинго.

Капитан понял, что пояснять этому парню больше ничего не нужно.

* * *

Казаков в футболке с зелёным Ктулху, держащим за хвостик бактерию, и надписью под ними: «LUCA, я твой отец!» проходил инструктаж по обращению с оружием.

– Возле ствола слева традиционно у «хеклер-кохов» затвор. Отводите назад и отпускаете – заряжаете. Отводите назад и вверх – ставите на предохранитель. Патроны подаются из этой прозрачной трубы, как в старом автомате «Бизон». Калибр четыре и семь десятых миллиметра. Пуля утоплена в пластифицированный пороховой заряд, окрашенный в сигнальный цвет «малиновый неон». Безгильзовые патроны кажутся маленькими, но они мощные. На глубине это актуально. Там, где девятимиллиметровая пуля с закруглённым концом быстро потеряет скорость из-за встречного сопротивления воды, тонкая коническая пулька пролетит и сохранит убойную силу. Патроны красные, гражданские, с уменьшенной навеской. Главное, чтобы, по европейским правилам, гражданский боеприпас не пробивал полицейский бронежилет, но пришельцам больше и не требуется. Они хлипче. Вот здесь флажок переключения режима огня. Вверх – на предохранитель, вниз посередине – отсечка на три выстрела, самое нижнее положение – автоматический огонь. Сделано по-дурацки, но считается, что МП-11 оружие крутых профессионалов, которые не потеряются в бою и не высадят весь магазин в одну очередь, с перепугу утопив переключатель на самый низ. У них так. У нас традиционно установка переводчика огня в нижнее положение предполагает стрельбу одиночными. С другой стороны, Виктор Николаевич, если вы втопите флажок до упора и всадите в монстра длинную очередь – вам только на пользу. В магазине семьдесят патронов. Не думаю, что удастся потратить их за раз.

– А вы как будете стрелять?

– Постараюсь не стрелять.

– Что-то я начинаю вас бояться, Денис, – признался старший научный сотрудник.

– Пусть пришельцы боятся, а вам меня бояться не надо.

Взгляд лаборанта сделался совершенно отмороженным. То ли привык смотреть вдаль, то ли отрешился от всего земного. Казаков даже не осмелился предположить, о чём он думает. А думал Муромцев о полицейском участке Синиша, капитане Алмейде и переводчике Полуэктове.

Глава 17

«Морская лисица» скользнула в район лова, пользуясь попутным ветром, и встала на якоре в миле от торчащих из моря каменных пальцев. «Секстан, компас и электронный хронометр приведёт в нужную точку Мирового Океана, не надо и GPS, если есть голова на плечах и таблицы «Морского навигационного ежегодника», – хвастливо сказал Жозе да Силва за завтраком. – Раньше помогали карты, но после того, как пришельцы изменили рельеф дна и нарушили течения, от новых спутниковых карт пользы мало, а от старых больше вреда – сбивают с толку».

Муромцев наблюдал, как он виртуозно справляется без спутниковой навигации: замеряет лазерным дальномером расстояние до скалы, разворачивает яхту правым бортом к ветру, опускает паруса, бросает якорь и травит канат, позволяя ветру отогнать «Морскую лисицу» на несколько саженей. Паскаль кинул лот и не достал дна. Порядок!

Яхта встала над Разломом Дьявола.

Муромцев спустился, имея при себе мощный фонарь, вместительную браконьерскую питомзу – сеть для сбора добычи, и МП-11 на случай появления хищников. Опытным путём дайверы установили, чего боятся или по каким-то иным причинам стараются избегать пришельцы. Чувствительные к химическим веществам, наутилусы и амфибии на дух не переносили стирального порошка даже в мельчайшей его концентрации. Из того, что было под рукой и стоило дёшево, «Миф» был самым действенным средством, хотя и не самым эффективным. Купленные дорогой ценой знания составляли набор уважающего себя навигатора, который брался отвести ныряльщиков к месту лова и доставить обратно целыми и с добычей. Кака вскрыл большую коробку и высыпал первый двухкилограммовый пакет.

Промер глубины дал двадцать семь метров. Муромцев стоял на скальном карнизе шириной метров пять. Слева была стена, заросшая актиниями и кораллами, справа чернела бездна. Видимость была порядка трёх метров. В воде плавала мелкая взвесь. Пространство было наполнено существами, питающимися отбросами, слабое течение «продувало» стену, принося им всё новую еду. Окрестности процветали на густой подкормке и жадно шевелились.

Водолаз провёл лучом фонаря по стене вниз. Под ногами и впереди, насколько хватало видимости, дно было усеяно причудливым бентосом. Фиолетовые с бледно-розовыми краями апатриды колыхали в воде невесомой каймой. На краю бездны сбились в стаю поближе к струе корма пышнотелые лесбосы. Кокетливо жались друг к другу голубые девианты. Двигались иглы вездесущих морских ежей. Крабы сновали между ними, закусывая чем придётся, любопытные и деловитые, всегда готовые к обороне. Извиваясь вверх-вниз, ползали похожие на земных голотурий инопланетные черви, всегда готовые к размножению. Не было здесь только морских звёзд – этих вредителей наутилусы методично уничтожали, как собирает с грядок и сжигает слизней усердный огородник. Пришельцы были толерантны только к своим хищникам.

Налобный фонарь, яркий, но маленький, создавал в мутной воде облако рассеянного света. Квадратный фонарь, который Муромцев держал в руке, светил как прожектор, луч рыскал по грунту и скальной стене, выискивал добычу. «Брать морской сморчок, фузению и патат», – сказал Жозе да Силва, тыча пальцем в фотографии на экране планшета. Оказалось, что Xenofungella guttata водится не только на банках возле Островов Зелёного Мыса. Узнал лаборант во время капитанских инструкций и много другого интересного, о чём не рассказывали в институте.

«Старайтесь выбирать необычное», – посоветовала Рощина.

«Что мы никогда не видели», – добавил Казаков.

А Смольский сказал: «Берите, к чему тянется рука. У вас хорошая интуиция, Денис. Не забивайте мышлением голову, для этого она у вас слишком ценный инструмент. Вы ею дышите и носите фонарь».

Под ногами блеснуло, но блестеть здесь было нечему. Муромцев присел, отвёл широкие ленты травы. Среди камней, точно фантазия стеклодува, притаилось скопление матовых шариков. Шарики не были прозрачными, они отражали свет, иные как жемчуг, другие выглядели белёсыми, но были словно из чёрного стекла. Муромцев осторожно надавил, боясь, что сферы лопнут. Поверхность оказалась твёрдой.

«Не икра. Биоминерал пришельцев», – подумал водолаз. Пальцы в неопреновых перчатках двигались неуклюже для тонкой работы. Муромцев осторожно запустил их между камней, стараясь поддеть находку и не повредить её. Камень поменьше сдвинулся сам и вместе с ним сместились шарики. Денис испугался, что они рассыплются, но шарики оказались слеплены прочно. Тогда он отделил находку от прикреплённого субстрата и поднёс к маске, чтобы рассмотреть. Для этого налобного фонаря было вполне достаточно.

Бугристый слепок длиной в полруки и шириной чуть больше ладони состоял из шариков диаметром полтора-два сантиметра. Некоторые были сдавлены с боков, одни чуть больше, другие меньше. Муромцев попробовал отломить край, но не получилось, и он не стал продолжать, боясь повредить находку. Сунул её в питомзу, отстегнул фал, прицепил карабин к сетке, подёргал. Питомза с ценной добычей пошла наверх. Муромцев дождался, когда она вернётся, и двинулся дальше. Запас найтрокса в баллонах был не бесконечный.

Водолаз прошёл ещё несколько метров и замер перед колышущейся стеной. Как заверял Жозе да Силва, это был огород инопланетян, только располагался он вертикально. Из скалы вырастали на тонких ножках грушевидные красно-жёлтые тела. Это были зоарии Xenofungella guttata, морского сморчка, которого хитроумно использовал в Синише полицейский толмач Полуэктов, чтобы разговорить задержанного. Тысячи каплевидных мшанок росли на стене, фильтруя осаждающуюся на поверхность планктонную взвесь. Даже по расценкам оптовиков здесь было целое состояние.

* * *

Водолазы работали посменно. Посовещавшись, они решили, что за день сделают по три спуска и, вопреки скептицизму Смольского, ещё два спуска произведёт младший брат капитана. Когда Муромцев поднялся, Казаков забрал «хеклер-кох» и погрузился. Яхта была завалена остро пахнущей добычей. Вся команда сортировала лут, поднятый с края Разлома Дьявола. Под жарким солнцем нежные морские существа быстро портились, поэтому работали не покладая рук. Пока разгружали сеть, водолаз оставался на дне, искал, что есть ценного помимо валового продукта и изредка находил что-нибудь экзотическое.

– Работайте, коллеги, один день весь сезон кормит, – говорила Рощина, сидя на корточках в кокпите рядом с ведущим научным сотрудником и лаборантом.

Если запах сушёной половинки Xenofungella guttata заставлял выбалтывать потаённые мысли, то густой аромат сотен свежайших организмов совершенно сносил голову. На яхте теперь говорили только правду, а взгляды матросов в сторону бабы сделались совсем не шутейными.

– Ваши крестьянские речёвки не являются эффективным стимулом к напряжённой трудовой деятельности, Арина Дмитриевна, – ответствовал Смольский, ловко обрезая ножки морских сморчков и напоследок отжимая мшанок в ведре, чтобы выдавить налипший осадок. Рощина занималась тем же самым. Они передавали очищенных мшанок Денису, а тот укладывал поплотнее в контейнеры, заливал сверху консервирующим гелем и добавлял катализатор. Когда мономер заполимеризуется в гомополимер, добычу можно будет хранить в любых условиях неограниченно долго.

– Что касается напряжённой деятельности, – гордо сказала Рощина, – то у меня результативность несравненно выше.

– Начинается наукометрия, – заявил Смольский. – Померяемся, у кого Хирш длиннее. Основным критерием деятельности любого учёного является его публикационная активность в научной печати. А у вас сколько публикаций в общей сложности, Арина Дмитриевна?

– Не старайтесь меня умалить, Михаил Анатольевич, это бесполезно – горячась, ответила Рощина. – Лучше напишем совместную работу.

– Наше соавторство, Арина Дмитриевна, хорошо скажется на вашей научной репутации, а на моей – совсем наоборот.

Арина фыркнула и метнула на него сердитый взгляд, но сдержала слова.

– Не очень высокая научная ценность ваших работ, Арина Дмитриевна, отнюдь не умаляет ваших организаторских способностей. Тише-тише, Денис, – усмирил он вспыхнувшего лаборанта и перевёл взгляд на Рощину. – Вы и в самом деле превосходный руководитель экспедиции.

– А что, Денис, вы, – выделив последнее слово, спросила Рощина, – думаете об этом?

– Я думаю, что интеллигенция безнадёжна – она всё сведёт к болтовне, – сказал лаборант. – Куцые мысли, злые слова. Таковы современные учёные. Вместо того чтобы делать дело, они используют интеллект для интриг.

– Какая удивительная для вас глубина мысли, – признался Смольский. – С ксенофунгеллами нам следует работать в изолирующих масках. Я это порекомендую по возвращении в Санкт-Петербург. Если все сотрудники будут говорить, что думают, наш институт долго не протянет.

Неподалёку от «Морской лисицы» вынырнул Казаков и быстро поплыл к яхте. Он поднялся по кормовому трапу и ввалился в кокпит, содрал маску, выплюнул загубник. Водолаз торопливо дышал, скулы его побелели.

– Что случилось? – тормошила его Арина.

– Наутилусы… – выдохнул Казаков. – Порошок не действует.

* * *

– Они подплыли неожиданно, в темноте, – скинув водолазное снаряжение и переодевшись, Казаков сидел на диване в салоне и держал обеими руками кружку горячего чая, заботливо поднесённую коком. – Я стоял лицом к стенке и срезал мшанок. Я почувствовал… Это такое специфическое ощущение, не передать. Словно в мозг запустили холодный палец и он трогает череп изнутри. Прощупывает так… Гадкое, очень гадкое ощущение, – плечи его непроизвольно дёрнулись. – Я не сразу понял, что происходит. А когда обернулся, увидел прямо перед собой наутилуса. Огромный глаз, щупальца практически возле лица. Наутилус издал щелчок. Костяной такой звук, будто два камня столкнулись. Они клювом так щёлкают, под водой далеко слышно. Появился другой. Свет их не пугал. Я понял, что порошок унесло течением, и он их больше не отпугивает. Наутилус легко мог перекусить шланг, если бы захотел. Но этот то ли не знал, как работает акваланг, то ли хотел меня добить телепатически. Очень жуткое, совершенно чудовищное ощущение холодного внутреннего осмотра, и я понимал, что если ледяной палец доберётся до сердца, это меня убьёт. Я не знал, что делать. И тогда я вспомнил ваши слова, Денис, про оружие. Предохранитель вниз и весь магазин за одно нажатие спускового крючка. Я выстрелил прямо в щупальца. Он заметался. Облако крови… Другой наутилус не контролировал меня, наверное, полагался на первого. Я выстрелил в него. От раковины отлетели куски. Он выбросил струю из сифона и унёсся назад, а первый наутилус, в которого я попал, крутился на месте, постепенно затихая. Тогда я прицепил сетку и начал подъём. Сделал короткую остановку, чтобы не схватить кессонку, но не слишком задерживался. Вот и вся моя эпопея. Больше здесь я спускаться не буду, – под конец заявил он.

– Я виновата, Виктор Николаевич, простите меня, – чтобы извиниться перед сотрудником, Рощина встала. – Я не проследила, чтобы «Миф» вовремя сыпали в воду. Мы отвлеклись на разбор добычи. Михаил Анатольевич, будьте любезны, переведите капитану наш разговор. Я хочу, чтобы он знал, чья в этом вина, и не возражал, что придётся сниматься с якоря. Мы не можем здесь оставаться, если о нашем присутствии узнали сторожа. Придётся сменить место лова и продолжим на новом месте.

Смольский долго говорил по-английски с Жозе да Силвой. Муромцев слушал их быстрые препирательства и не всё понимал.

– Капитан говорит, что это случайность, – перевёл Смольский итог беседы.

– Это раздолбайство команды и лично мой недосмотр, – сухо сказала Рощина и отвернулась.

– Он говорит, что ничего страшного не произошло. Капитан приносит свои извинения.

Жозе да Силва обвёл учёных угрюмым взглядом из-под насупленных бровей и, тяжело ступая, вышел.

– Я тоже считаю, что нам лучше покинуть место лова, – быстро проговорил Смольский. – Как бы ни произошло других трагических случайностей.

На палубе вспыхнул ожесточённый спор. По голосу Денис узнал Каку. Случайный слушатель мог подумать, что братья ссорятся, но это был мирный обмен мнениями по-португальски.

– Ганс, о чём они говорят? – спросил Муромцев по-английски.

– Кака настаивает не терять времени. До захода солнца осталось три часа. Он собирается сам пойти под воду, – объяснил кок.

– И правильно собирается, там стена ещё не обобрана, – сказал Денис по-русски, оборачиваясь к учёным. – Я бы и сам пошёл.

Рощина вскинула голову.

– Я вас не пущу, там опасно. Если он хочет, пусть спускается, но мы рисковать не будем.

Лаборант глубоко вдохнул, задержал воздух в лёгких, медленно выдохнул. Проникновенно посмотрел в глаза начальнице.

– Арина Дмитриевна, наутилусы – самые слабые телепаты. На меня их колдунство не действует. Если амфибия на острове не заборола, то и они ничего не смогут мне сделать.

– Это от недостатка интеллекта, – ядовито подпустил Смольский.

– Матрос Миксер тоже интеллектом не блещет, но амфибии подчиняют его легко, как говорит капитан, – заметил Казаков. – В экипаже только Ганс невосприимчив к их чарам, а кок не дурак.

– Да плевать, что они о себе думают, – горячо продолжил Муромцев. – Надо брать пакет с порошком с собой под воду и там его вскрывать.

– Вдоль стены сильное течение, – напомнил старший научный сотрудник.

– Да плевать, – повторил Денис. – Если разрезать пакет и прицепить его к камням подальше, а самому встать ниже по течению и работать под струёй химикалия, наутилусы не подберутся. Они, твари, нежные. У них хеморецепторы коробит от нашего порошка, превосходно отстирывающего бельё и придающего ему свежесть и белизну, а натуральные смягчающие компоненты просто выкручивают гадам тентакли.

– Сурово, но справедливо, Денис, – спокойно и вроде бы даже одобрительно сказал Смольский. – Тропическое солнце идёт вам на пользу.

– Спасибо, Михаил Анатольевич, – миролюбиво ответил лаборант и почувствовал себя как будто выше.

В магазине «хеклер-коха» оставался 61 патрон. Вопреки ожиданиям, Казаков перевёл флажок в режим стрельбы короткими очередями и не всадил все сразу. Вооружённый, с пакетом отпугивающего порошка, Кака спустился к урожайной стене и через положенное время отправил наверх сетку с добычей.