Текст книги "Научная политология"

На стадии развития капиталистического общества многие мыслители, как и марксисты, уже понимали значимость частной собственности и частного предпринимательства. Власть собственности противостояла власти политический. Была распределенной в противоположность централизованной феодальной власти. Борьба на рынке способствовала развитию производства, знания, тем самым и прогрессу общества. Этого не мог представлять Морелли, но позже не понимали и большевики. Поэтому они всецело повторили «основные и священные законы» Морелли, определяющие утопический коммунизм. Первый закон касался уничтожения частной собственности. Второй закон – «Каждый гражданин будет должностным лицом, обеспеченным работою и получающим содержание на общественный счет» [21, с. 210]. В СССР – это право на труд. Третий «Каждый гражданин будет содействовать, со своей стороны, общественной пользе сообразно своим силам, дарованиям и возрасту» [там же]. Наш лозунг – «От каждого по способностям, каждому по труду».

При этом Морелли предпочитал монархию наследственную избирательной, неограниченную ограниченной. Сделать людей счастливыми может только абсолютная власть. Монархия «не присваивает себе почти никакого общественного имущества, она сохраняет законы, по которым были произведены его разделы, но пользуется по своему усмотрению всеми членами политического организма. Отныне люди служат не отечеству, а личности государя…» [21, с. 143]. Идеал будущего генсека.

* * *

Огромный прогресс в разработке философских концепций и теории истории был обретен благодаря идеям так называемой немецкой классической философии. К этому времени естественные науки вплотную подошли к изучению процессов развития. Тысячелетиями люди стремились познать структуры ранее сформировавшихся объектов природы, дабы использовать их при создании необходимых орудий, прежде всего войны, но и труда. К тому же была потребность понять и те преобразования, которые обусловили многообразие существ на Земле, но и сам процесс познания того, что заботило еще античных мудрецов.

* * *

В «Критике способности суждения» в разделе «Учение об обществе» Иммануил Кант (1724–1804) полагал, что «высшая цель природы: развитие всех ее задатков, заложенных в человечестве…» может разрешиться через «достижение всеобщего правового гражданского общества». Вот почему такое общество, в котором максимальная свобода под внешними законами сочетается с непреодолимым принуждением, т. е. совершенно справедливое гражданское устройство, должно быть высшей задачей природы для человеческого рода…» [14, с. 12–13].

Для него не только космогония с его «небулярной космогонической гипотезой» обязана природным законам развития. «Историю человеческого рода в целом можно рассматривать как выполнение тайного плана природы – осуществить внутренне и для этой цели также внешне совершенное государственное устройство как единственное состояние, в котором она может полностью развить все задатки, вложенные ею в человечество» [14, с. 18–19]. Производственно-торговые отношения того времени показывают вариант оградить народы от насилия и войны. «Дух торговли, который рано или поздно овладевает каждым народом, – вот что несовместимо с войной» [14, с. 287]. «Именно таким способом самим устройством человеческих склонностей природа гарантирует вечный мир, но, конечно, с надежностью, недостаточной, чтобы (теоретически) предсказать время его наступления…» [14, с. 288]. Эта мысль была более практичной, чем утопическое стремление обособиться от других народов и ликвидировать частную собственность. К тому же Кант рассматривал человечество шире, чем Маркс, который не учитывал взаимоотношения, тем более войны между странами, а исторические преобразования относил лишь к процессам, происходящим в отдельно взятом обществе.

Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770–1831).

Прогресс немецкой классической философии обязан достижениям наук в сфере познания закономерностей развития. Но если для Канта большое значение имело развитие в космогонии, то Гегель опирался на процесс онтогенеза. «Абсолютная идея» – это как зародыш, содержащий в исходном начале основные конечные качества. Ее развертывание проходит последовательные ступени становления, отчего каждый переход возможного в действительное есть шаг в осуществлении этой идеи и момент последующего восхождения. «…Возможность как простое в-себе-бытие есть нечто непосредственное, лишь нечто сущее вообще» [8, с. 193]. «Реальная действительность теперь равным образом имеет возможность непосредственно в самой себе» [там же]. Разум «…является для себя лишь своей собственной предпосылкой и абсолютной конечной целью, так и сам он является и осуществлением этой абсолютной конечной цели, и ее воплощением, благодаря которому совершается ее переход из внутреннего мира в явление не только мира природы, но и духовного мира, а именно: во всемирной истории» [9, с. 5]. Так же, как онтогенез завершается с формированием взрослого существа, становление духа имеет конечную стадию при самопознании идеи в теории самого Гегеля. Соответственно, всемирная история оказывается достигшей предела развития в тот же период. Поэтому до образования государств «…тот столь богатый содержанием и даже необъятный процесс размножения семей, образование из них племен, а затем превращение племен в народы, вызванное этим размножением их распространение, которое само заставляет предполагать столь многие осложнения, войны, перевороты, падения, – совершался без истории» [9, с. 30].

Поскольку действительность есть процесс становления абсолютной идеи, то стадии его самопознания определяют состояние мира. «…Разум правит миром и … таким образом он господствовал и во всемирной истории» [9, с. 12]. «Разумное осуществляется в человеческом знании и хотении, как в материале» [9, с. 18]. Но «…духовный мир есть субстанциальный мир, физический же мир подчинен ему…» [9, с. 9]. «Это добро, этот разум в его конкретнейшем представлении есть бог. Бог правит миром; содержание его правления, осуществление его плана есть всемирная история» [9, с. 17]. «…Государство действительно произошло из религии и притом так, что афинское или римское государство было возможно лишь при специфической форме языческой религии этих народов так же, как католическому государству свойственны иной дух и иная конституция, чем протестантскому» [9, с. 24]. Для Гегеля высшая и завершающая развитие форма государства есть достигшее при нем германское государство. Прежняя «…первая форма, которую мы видим во всемирной истории, есть деспотизм, вторая – демократия и аристократия, третья – монархия» [9. с. 49]. «Это единство всеобщего и единичного есть идея, которая существует как государство и затем далее развивается в себе. Затем абстрактный, но необходимый ход развития в самом деле самостоятельных государств таков, что сначала в них существует царская власть, патриархальная или военная. Затем обособленность и единичность должны проявиться в аристократии и демократии. Затем эта обособленность должна подчиниться единой власти, которая может быть только такою, вне которой частные сферы являются самостоятельными, т. е. монархическою» [9, с. 22].

Свобода как познанная необходимость реализуется при самопознании духа. Идея свободы – это природа духа и абсолютная конечная цель истории, которая реализуется в государстве. «Так как государство, отечество, означает общность наличного бытия, так как субъективная воля человека подчиняется законам, то противоположность свободы и необходимости исчезает» [9, с. 19].

Наибольшую ценность представляла идея закономерности эволюции человечества, хотя бы выраженная в идеалистической, даже религиозной форме. Ценным было и то, что основанием преобразований является познание, хотя у Гегеля опять-таки не столько познание природного мира, а самопознание духа в религиозной сущности.

Карл Маркс (1818–1883) и Фридрих Энгельс (1820–1895), будучи младогегельянцами, восприняли многие прогрессивные положения теории Гегеля, но, конечно, не смогли избежать и неотъемлемо присущих этой теории ошибок. Достижением их теории было утверждение о закономерности развития обществ, которое не зависит от деяний отдельных личностей, сколь высокой властью они бы не обладали или сколь привлекательными (утопичными) не были бы их представления о прекрасном обществе. Они поставили в основу эволюции развитие предметов труда и зависимые от этого производственные и общественные отношения. Правильной была мысль об отмирании государства. Государство предстало организацией власти, которая должна быть преодолена в процессе последующего преобразования общества.

* * *

Основные слабые стороны марксизма изложены в главе «О марксизме» данной книги. Но в последующих работах философов и историков была проигнорирована самая значимая идея закономерного развития общества. Поэтому новых концепций развития обществ и человечества в целом впоследствии так и не появилось. Более того, некоторые ученые стремились доказать, что подобного природного процесса развития в отношении, хотя и столь же природного существа, как человек и человечество, попросту не существует.

После работ Гегеля и Маркса, стремящихся познать всеобщую закономерность истории, но которые, как и любые теории, были недостаточно верны в силу ограниченности знаний своего времени, ученые, более всего историки и социологи, по-видимому, не поняв базового достижения этого подхода, занялись поверхностной оценкой всевозможных объединений в действующих на данный период государствах. Более того, чтобы обосновывать такой подход, они пытались доказать, что не существует закономерности эволюции человечества. Доводы в пользу такого утверждения безосновательно представил Карл Поппер в книгах «Нищета историцизма» и «Открытое общество и его враги».

* * *

Макс Вебер (1864–1920), неудовлетворенный эпистемологией Гегеля и материалистической концепции Маркса предпочел субъективную крайность в оценке познания и развил так называемую понимающую социологию. Такой подход был настолько приемлем современным социологам и историкам, что классическое сочинение Макса Вебера «Хозяйство и общество» было признано в 1997 г. Международной социологической ассоциацией под названием «Книга века» главной социологической книгой XX в.

Не сумев разобраться в закономерностях эволюции общества, хотя современная наука вполне представляла частные проявления предпосылок и законов развития, ученые предпочли поверхностные обобщения происходящих событий. По Веберу, «действительный ход познания был таков: сначала появлялись опытные наблюдения, затем формулировалось истолкование» [глава 1, параграф 1, тезис 6]. «Понимание означает во всех этих случаях истолковывающее постижение одного из следующих видов смысла или смысловой связи: а) действительно подразумеваемого смысла действия, имеющего место в данном конкретном случае (применяется в историческом рассмотрении), или b) смысла, подразумеваемого усредненно или в приближении к действительно подразумеваемому смыслу (при массовом социологическом рассмотрении), или с) смысла либо смысловой связи, который или которая научно конструируется для чистого (идеального) типа часто встречающегося явления» [там же].

Для «понимающего» Вебера нет ничего более неприятного, чем вопросы «зачем, почему?». Хотя он часто использует понятие «мотив», особенно обращаясь к действиям людей, задуматься о конкретных мотивах наблюдателей, а такое при познании очень значимо, не считает нужным. Не менее важным была бы оценка «истолкования». Если для естественных наук вместо истолкования должно быть обоснование, доказательство, что базируется и на практически многократно проверенных ранее выявленных закономерностях, и на повторяемых экспериментах, то социолог, имея дело с огромным количеством событий, влияющих на наблюдаемый факт, предпочитает лишь как-то истолковывать их. Неважно, что другой наблюдатель может совершенно иначе истолковать то же самое.

* * *

Взаимосвязанная система знаний естественных наук помогает людям, численностью уже более 7 миллиардов, успешно существовать, создавая благодаря достигнутым знаниям средства эффективного взаимодействия с природой. Вместо этого социологи и многие историки копошатся в как-то понимаемых конкретных событиях и общностях, и придумывают теории, совершенно бесполезные для решения проблем эволюции человечества.

Вебер самое большее, что может сделать, понимая реальность, так это классифицировать то, на что обратил внимание, не объясняя, почему различные общности возникли и какова их дальнейшая судьба. Он принципиально отстраняется от задачи познать, при каких обстоятельствах они могли сформироваться и каким преобразованиям они будут подвержены в будущем. Причины и тенденции не доступны понимающей социологии. С одной стороны, существуют объединения, обусловленные познанием и созиданием людей, которые, будучи естественными интеграциями, являются прогрессивными. С другой стороны, действуют и организации, образованные в большей или меньшей степени под влиянием политической или экономической власти, которые даже будучи необходимыми при определенных обстоятельствах, позже, укрепившись, стремятся продолжать свою прежнюю функцию, ставшую в новых обстоятельствах вредной, регрессивной. Для человечества именно это очень важно знать для способствования дальнейшему прогрессу.

Утверждение, что у общественных явлений нет объективной закономерности, допустимо, только если не существует естественный закон развития человечества в действительности. Но никто не имеет право утверждать подобное. Ученый обязан быть достаточно самокритичным и иметь в виду, что собственное знание не может быть настолько всеобъемлющим, чтобы утверждать: в природе нет таких законов. Если же они существуют, то мы должны постигать их и рассматривать отдельный случай как следствие этих законов, но который получил данную частную форму под влиянием множества конкретных обстоятельств.

* * *

Вкратце доказательства Карла Поппера (1902–1994) основаны на сравнении естественных и исторических теорий. Однако он не оценивает то, что сравнивает различные сущности: законы естественных наук, но конкретные исторические события. Те же самые заключения могли быть сделаны о естественных науках, а именно: категорически отрицать их право считаться наукой, поскольку невозможно предсказать в точности любой конкретный случай, например физическое перемещение. Есть бесконечный набор факторов действительности, влияющих на закономерные процессы. Никакой физик не может вычислить абсолютно точно движение скользящего шара, поскольку он не способен определить всю шероховатость поверхности, не говоря о большом числе других не принятых во внимание влияний от всех окружающих тел, гравитационных, электромагнитных, атмосферных и т. д.

Поппер утверждает право теорий иметь научное содержание, основываясь на принцип фальсификации, т. е. проверке выполнимости следствий этой теории. «В физике точка зрения обычно выступает в форме физической теорией, которую можно проверить с помощью новых фактов. Для истории же эта проблема не является столь простой» [25, с. 302].

Действительно, репродуцирование исторических событий как это происходит в физических экспериментах, невозможно. Но, во-первых, любое конкретное физическое явление уникально и абсолютно точно не может быть повторено, так же как не может быть повторена бесконечная конкретная действительность, и, во-вторых, физика, изучающая крупномасштабные явления, геологические, космические и т. д., также неспособна воспроизвести их по желанию, но тем не менее находит способы обнаруживать их законы.

По сравнению с этими науками, по моему мнению, история имеет преимущество, потому что описание конкретных событий содержит, как правило, намного больше данных, чем это необходимо для подтверждения точки зрения автора. Они могут быть полезными для последующей оценки теорий. В описаниях, не подчиненных обобщениям, материал, который превышает необходимые суждения данной теории, способен явно или косвенно подтвердить или отрицать основное заключение. Кроме того, подобные описания обычно представляются различными свидетелями с различными точками зрения, что иногда эквивалентно дополнительным экспериментам.

Между прочим, принцип фальсификации также неприемлем для оценки научности. Любая теория или гипотеза обязана определить условия осуществимости ее заключений. Поскольку обстоятельства опыта характеризованы бесконечным количеством свойств, они не могут быть всецело отражены в описанном факте. Имея в виду не охваченное разнообразие действительности, формалистический подход не может гарантировать соответствие факта необходимым условиям, подобно тому, как было невозможно гарантировать общность индуктивного заключения. Необходимо признать, что на основе формальной логики, будь то верификация или фальсификация, невозможно оценивать познание.

Критическая оценка его аргументов подробно изложена в главе «Критика отношения К. Поппера к историцизму» [12].

Авторитетное отрицание закономерности развития человечества Поппером причинило значительный вред исторической науке. Многие историки с удовольствием приняли это заключение, поскольку оно оправдывало любую интерпретацию общественных явлений. Вместо того чтобы выявлять и затем придерживаться основных законов эволюции для анализа событий и устанавливать общие и частные причины, историки предпочитают обращаться к легко обнаруживаемым факторам, которые также проявляют влияние на конкретное проявление данного случая. Человек, человечество – самое сложное естественное формирование. Даже при изучении растительной жизни, например дерева, необходимо иметь в виду корневые законы, законы формирования ветвей, стеблей, и, наконец, для оценки отдельных листьев все, что влияет на их формирование. Тем более, рассматривая общественные события, требуется прежде всего определить на основе общих законов региональные стадии развития, прогрессивные и регрессивные тенденции, влияющие на этот уровень развития, и в максимально возможной степени частные обстоятельства, которые затронули конечное состояние.

Однако после Маркса философы и социологи начали обращать внимание лишь на частные стороны политической организации государств, различные органы власти, степени влияния законодательной и исполнительной власти, на расплодившиеся партии, общественные организации и пр. Так два итальянских ученых – Вильфредо Парето (1848–1923) и Гаэтано Моска (1858–1941) представляли правящее меньшинство как элиты, элиты «львов» или элиты «лис» в согласии с определениями правителей, данным Н. Макиавелли.

У Артура Бентли (1870–1957) в книге «Процесс осуществления правительственной власти: изучение общественных давлений» партийная модель исходит из «группы интересов».

Фашизм и сталинизм были определены термином «тоталитаризм». Х. Арендт в книге «Происхождение тоталитаризма» полагал, что это исторически новая форма господства, когда, пользуясь утопическими идеями, подчиняют массы, при этом нарушая гражданские права, но и права человека. Плохо разбираясь в достижении и слабостях марксизма, а также, не поняв глобальной ошибки политики большевиков, многие политологи Запада выделяли признаки тоталитаризма, попросту обобщая деятельность правящей системы Союза. У З. Бжезинского – это контроль над всеми организациями, включая и экономические.

Литература

1. Августин А. О граде Божьем (https://azbyka.ru/otechnik/avrelij_avgustin/o-grade-bozhem/).

2. Аквинский Ф. О правлении государей (https://vostlit.info/Texts/Dokumenty/Italy/XIII/1260-1280/Thomas_Aquin_de_Regimine/text.phtml?id=6058).

3. Аристотель. Собр. соч.: в 4 т. Т. 4. М., 1983.

4. Берталанфи Л. Общая теория систем – критический обзор / Исследования по общей теории систем. М., 1969. С. 23–82.

5. Боден Ж. Шесть книг о государстве / Антология мировой философии. Т. 2. М., 1970. С. 141–147.

6. Бухарин Н. Экономика переходного периода. М., 1920.

7. Вебер М. Социология. Хозяйство и общество: очерки понимающей социологии. М., 2016.

8. Гегель Г. Наука логики: в 3 т. М., 1971. Т. 2.

9. Гегель Г. Философия истории (https://filosoff.org/hegel/tvorchestvo/filosofiya-istorii/).

10. Гоббс Т. Левиафан М., 2001.

11. Григорян Ю. Предмет философии – качественные преобразования. М., 2018.

12. Григорян Ю. Закономерность эволюции человечества. Философия истории. М., 2019 (https://www.vesmirbooks.ru/authors/grigoryan/).

13. Кампанелла Т. Город Солнца (https://booksprime.ru/books/gorod-solnca/#dnld-block).

14. Кант И. Соч.: в 6. Т. 6. М., 1966.

15. Локк Дж. Соч.: в 3 т. Т. 3. М., 1988.

16. Макиавелли Н. Государь (https://avidreaders.ru/download/gosudar.html?f=pdf).

17. Маркс К., Энгельс Ф. Избр. письма. М., 1947.

18. Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произв.: в 3 т. Т. 3. М., 1981.

19. Монтескье Ш. Избр. произв. М., 1955.

20. Мор Т. Утопия (https://booksprime.ru/books/utopiya-gorod-solnca/).

21. Морелли. Кодекс природы, или Истинный дух ее законов. М.; Л., 1956.

22. Падуанский М. Защитник мира. М.: Изд. «Дашков и Ко», 2014.

23. Платон. Собр. соч.: в 4 т. Т. 3. М., 1994.

24. Платон. Собр. соч.: в 4 т. Т. 4. М., 1994.

25. Поппер К. Открытое общество и его враги. М.,1992.

26. Руссо Ж. Об общественном договоре. Трактаты. М.: «КАНОН-пресс», 1998.

27. Холл А., Фейджин Р. Определение понятия системы / Исследования по общей теории систем. М., 1969. С. 252–283.

28. Энгельс Ф. Анти-Дюринг. М., 1952.

29. Carneiro Robert L. A Theory of the Origin of the State // Science. New Series. 1970. Vol. 169. Issue 3947. Р. 733–738.