Текст книги "Крах проекта «Человечество». Мир в 2050 году"

Понятно, что цикл развития человечества не противоречит процессу нарастания энтропии. Понятно, что человек – сам есть инструмент эволюции для ускорения темпов роста энтропии. Вопрос в том, в каком масштабе перед нами стоит эта задача – рассеивание энергии в масштабах планеты или создание точки сингулярности во вселенском масштабе…

Пока что мы можем заключить, что кризисные явления в окружающей среде являются полезными либо нейтральными для процессов эволюции человечества до тех пор, пока они не влекут за собой заметное для интеллектуальной элиты сокращение степеней свободы в ее образе жизни, в поступках и в творчестве.

Ближайший исторический аналог происходящих сейчас событий – Великая чума 1348 года, унесшая до 1/3 населения Европы, до 1/2 населения стран Арабского мира. Историк Жорж Дюби так описывает последствия эпидемии: «Города укрываются за цепью своих укреплений, замуровываются в крепостных стенах. Тех, кто по ночам пытается проникнуть в город, убивают. Или, наоборот, обезумевшие жители ищут спасения, сбиваясь в банды, рыскающие в окрестностях города. В любом случае, царил страх, жизнь замерла, между прошлым и будущим зиял разрыв».

На период пятидесяти-шестидесяти лет, последовавших за эпидемией 1348 года и отмеченных рецидивами чумы, приходится один из немногих крупных переломов в истории нашей цивилизации. Из этого испытания Европа вышла с ощущением некоторого облегчения. Она была перенаселена. Демографическое равновесие было восстановлено. Благодаря обретенному благополучию художественное творчество не утратило своей жизненной силы. Но, в согласии со всем остальным, тон его стал другим.

В искусство внезапно ворвались несхожие мотивы – мрачный интерес к смерти и тяга к развлекательности. Францисканский пафос с самого начала XIV века проник в образцы самого высокого искусства: Ассизские сцены распятия трагичны, они взывают к состраданию, являя взору мучимую пытками плоть. После эпидемии эта плоть скорее отдает мертвечиной, всем видом своего разложения и своим оскалом смерти подталкивая к погоне за радостями жизни.

Именно чума разрушила культуру Средневековья и подготовила Возрождение в Европе. Но та же чума, вызвавшая разрушение ирригационных систем и засоление почв на Востоке, принесла упадок утонченной цивилизации халифатов и сказок «Тысячи и одной ночи». На Востоке экологический кризис погасил неразвитые свободы интеллектуальных кругов и сменил просвещенных властителей на жестоких и жадных кочевников. Таким образом, восточные страны, до того шедшие в развитии культуры впереди Запада, резко отстали и лишились своего Возрождения. Справедливости ради стоит заметить, что чума нанесла завершающий удар, и кризис систем поливного земледелия к тому времени шел уже около 150 лет.

Но факт остается фактом – если на Западе степень свободы творчества не была затронута экологическим кризисом (очередная вспышка чумы 1666 года не помешала Ньютону работать над своими открытиями) и поэтому Запад путем внедрения определенных технических новшеств смог избавиться, пусть временно, от кризисных явлений, то исламский Восток не сумел решить технологическую задачу и стал жертвой опустынивания. Его население неуклонно сокращалось и лишь с приходом европейцев стало резко расти, что в наши дни вызвало новый, еще более жестокий, кризис.

В Средние века исламский мир ответил на кризис опустынивания появлением работ Хамида аль-Газали (1058-1111), действительно блестящего ученого, который создал основы суфизма и ортодоксального ислама, то есть «решил» проблемы не с помощью технологии, а с помошью религии, предпочтя с нуждой не бороться, а справляться. За счет потери свободы для научной мысли, как оказалось в дальнейшем…

Реприза

Угроза свободе поведения интеллектуальной части общества в этносоциальном аспекте в первую очередь проистекала, да и сейчас проистекает, от взаимовлияния других культур, иностранных обычаев, чужих стереотипов поведения, тут Хантингтон прав. Это вызвало резкий взлет национализма: в XIX веке – в Европе, завершившийся созданием мононациональных государств, в XX веке – по всему миру, вызвавший распад колониальных империй. Мы можем прогнозировать и в будущем дальнейшее стремление стран и народов к самоидентификации и отчуждению от соседей по планете. В то же время в мире присутствует феномен космополитизма, объясняющийся тем, что национальная ограниченность также угрожает свободе интеллектуальной элиты, и этого Хантигтон не учитывает. Можно сказать, что интеллектуалам всего мира важно иметь возможность в любой момент становиться из патриотов космополитами, и наоборот.

Жан-Поль Сартр когда-то сказал: «Ад – это другие». Легко прослеживаемое направление развития человечества – бегство из этого ада. Оно идет по двум направлениям – защита от чужаков и корпоратизация чужаков по единым, четко установленным правилам в единую корпоративную систему общества.

В итоге должно получиться общество, которое наилучшим образом прогрессирует для дальнейшего выполнения главной задачи эволюции – максимального ускорения процесса энтропии во Вселенной. Но возникает вопрос: человек ли будет эту задачу выполнять? Или ее возьмут на себя те существа, которые сменят нас на вершине эволюционного древа?

В начале 2017 года одна из самых важных новостей в США поступила не из Белого дома и даже не из Твиттера Дональда Трампа. Нет, она была спрятана в отчете, поданном в Калифорнийский департамент автомобильных транспортных средств и размещенном на его веб-сайте. В нем подробно описывались усилия Google (или, точнее, ее дочерней компании Waymo) по реализации автономных автомобилей. Согласно отчету, в 2016 году самоуправляемые автомобили Google проехали 1 023 330 километров и потребовали вмешательства человека 124 раза. Это одно вмешательство на каждые 8047 километров самоуправляемой езды. Что еще больше впечатляет, так это прогресс, проделанный всего за один год: вмешательство человека сократилось с 0,8 раза на тысячу миль до 0,2, что означает улучшение на 400 %. С таким прогрессом автомобили Google уже превзошли личные навыки любого водителя.

Когда-то вождение считалось исключительно человеческим навыком. Но то же самое мы говорили и про шахматы. И вот компьютер неоднократно обыгрывает чемпиона мира по шахматам. Стратегическая настольная игра го переняла у шахмат титул лакмусовой бумажки человеческого мышления. В 2016 году компьютер обыграл лучшего в мире игрока в го. Компьютеры завоевывают сферы, которые раньше считались глубоко человеческим, которые требуют знаний, стратегии, творчества.

Наши дети никогда не смогут решать математические уравнения быстрее машин. Они никогда не будут быстрее печатать, лучше водить, безопаснее летать. Они могут играть в шахматы со своими друзьями, но из-за машин у них уже не будет шансов стать лучшим шахматистом планеты. Возможно, они по-прежнему будут учить разные языки (как и сейчас), но в будущем это не будет иметь никакого смысла и не предоставит никакого конкурентного преимущества, учитывая последние достижения машинного перевода в режиме реального времени. Собственно, все сводится к довольно простому вопросу: что в нас такого особенного, в чем наша последняя ценность? Вряд ли это будут навыки вроде арифметики или скорописи, в которых машины уже превзошли нас. И вряд ли это будет рациональность, поскольку машины лишены всех этих пристрастий, предрассудков и эмоций, которые есть у нас. Возможно, нам стоит рассмотреть качества на другом конце спектра: радикальное творчество, иррациональную оригинальность, даже дозу простого нелогичного сумасшествия, а не жесткую логику. К сожалению, этими качествами на профессиональном уровне владеет незначительное количество людей, остальные могут лишь бездарно имитировать креативность.

Но вот в чем вопрос: если задача разума – «всего лишь» ускорить процесс энтропии, и если машины будут это понимать – а они легко поймут это, ведь даже мы это поняли, – будем ли мы им нужны?..

Андрей Столяров

Кризис будущего

Я бы не придавал слишком большого значения ни «пределам роста», ни исчерпанию «экологической вместимости» планеты Земля. Все концепты такого рода предполагают, что количественный рост человечества будет быстрым и неуклонным. Однако история нашего времени показывает, что это не так. Как только уровень жизни в какой-либо стране повышается, рождаемость в ней неуклонно падает – зачастую даже ниже простого воспроизводства. Пример тому – европейские страны, Россия, а также Южная Корея и даже Китай, где рост численности населения уже останавливается.

Это понятно. С повышением уровня жизни растет «стоимость» детей (их содержания, образования, воспитания), а также появляется, помимо деторождения, множество других увлекательных социальных опций, которые вытесняют продолжение рода на периферию.

Уже сейчас становится очевидным, что баланс экологии и демографии через какое-то время будет достигнут.

Другое дело, что современный мир действительно находится в кризисе. Только кризис этот не арифметический (сугубо ресурсный), а мировоззренческий, экзистенциальный. И связан он с тем, что мы живем в период исторического транзита, когда происходит глобальная трансформация всей текущей реальности: прежний мир распадается, и сквозь хаотические обломки его проступает новый цивилизационный пейзаж.

Или, иными словами, мы существуем в эпоху, когда наступает будущее.

Такие большие транзиты (фазовые переходы) уже известны истории. Однако в нынешней ситуации есть один принципиальный момент, отличающий ее от всех прошлых транзитов. В прежние периоды трансформаций, когда рушился весь старый мир, внутри него уже существовала некая новая трансценденция, некий метафизический оператор (образ будущего), который начинал сборку новой реальности.

В момент распада античности (Римской империи) уже наличествовало христианство, и оно тут же начало сборку новой глобальной целостности – христианской цивилизации. Когда в период Реформации обрушился католический мир, уже существовала доктрина протестантизма, и она тоже немедленно начала сборку новой протестантской цивилизации. Когда в результате Первой мировой войны (очередной фазовый переход) обрушился мир классического капитализма, уже существовали либеральная и социалистическая доктрины, и они – каждая в своем ареале – опять-таки начали сборку новых реальностей.

То есть мир, пройдя эпилепсию хаоса, вновь обретал системную целостность.

В нынешнем фазовом переходе (от индустриализма к когнитивизму) такой трансценденции, такого метафизического оператора нет. Зоны хаоса расширяются, старая реальность разваливается на глазах, соскальзывая в небытие, но до сих пор не проступила идея, способная начать сборку нового мира.

Образ будущего не возник.

Мы движемся в экзистенциальную пустоту.

Правда, существуют сейчас три проекта, претендующих на глобальную универсальность.

Американский проект предполагает, что весь мир следует переустроить по американскому образцу, а сама Америка (США) в этом случае образует его консолидирующий (управляющий) центр.

Европейский проект, в свою очередь, предлагает в качестве образца западноевропейскую «гражданскую, договорную цивилизацию», в этом случае Западная Европа предстанет как ее основополагающая модель.

И наконец, исламский проект, в противоположность американскому и европейскому, подразумевает, что роль глобального оператора в мире должен исполнить ислам, а основой будущей государственности должен стать шариат.

Замечу, на всякий случай, что есть еще мощный китайский проект, но он не обладает качествами универсальности. Китайцы не стремятся сделать весь мир китайским, они лишь добиваются для Китая статуса сверхдержавы. Это не универсальный, это национальный проект.

Таковыми же, то есть, по сути, национальными, являются проекты и некоторых других крупных стран – Бразилии, Индии, Японии и России.

И что?

Давайте посмотрим.

Американский проект в действительности не есть проект будущего. Это проект удержания настоящего, при котором Соединенные Штаты сохраняют свой статус единственного глобального лидера. А удержать настоящее не удавалось еще никому.

Исламский проект – это проект возрождения прошлого, что, как ни странно, возможно, но лишь в локальных геополитических зонах. Да и то лишь на ограниченное, исторически ничтожное время.

А европейский проект, в общем достаточно привлекательный, находится в перманентном кризисе, который никак не может преодолеть.

Так что в сущности – ничего.

Повторим: у нас нет образа будущего.

Нет идеи нового мира.

Нет оператора, который мог бы интегрировать распадающуюся реальность.

А это значит, что нынешний цивилизационный транзит может перерасти в глобальную катастрофу.

Глава 9. Исчезновение европейской расы. Scherzo

Экспозиция

К 2050 году в мире останется примерно 450 млн европейцев (примерно 5 % от всего населения планеты), и половина из них будет старше 50 лет. Это означает, что с европейской расой будет покончено.

Стою дома у книжных полок… Ищу на них то, что написано не европейцами. «Речные заводи» Ши Найяня… «Записки о кошачьем городе» Ляо Ше… Сборник японской фантастики. Сказки народов мира. Пара-тройка «цветных» авторов из США, Рабиндранат Тагор…

Я понимаю, что китайский интеллектуал сейчас смотрит на книги у себя дома и из русской литературы находит только переводного Достоевского.

Я также понимаю, что книги любимого, лучшего на мой взгляд русского поэта из ныне живущих, Бахыта Кенжеева, я поместил в разряд написанных европейцами:

 
Я почти разучился смеяться по пустякам,
как умел, бывало, сжимая в правой стакан
с горячительным, в левой же нечто типа
бутерброда со шпротой или соленого огурца,
полагая, что мир продолжается без конца,
без элиотовского (так в переводе) всхлипа.
И друзья мои посерьезнели, даже не пьют вина,
ни зеленого, ни крепленого, ни хрена.
Как пригубят сухого, так и отставят.
Морды у них помяты.
И колеблется винноцветная гладь,
выгибается вверх мениск
на границе воды и воздуха, как бесполезный иск
в европейский, допустим, суд по правам примата.
На компьютере тихий Вагнер. Окрашен закат в цвета
побежалости. Воин невидимый неспроста
по инерции машет бесплотным мечом в Валгалле.
Жизнь сворачивается, как вытершийся ковер
перед переездом. Торопят грузчики. Из-за гор
вылетал нам на помощь ангел, но мы его проморгали.
 

Разработка

Я часто не знаю, к какой культуре отнести того или иного писателя, художника, режиссера… Сергей Параджанов – европейский кинорежиссер? А Александр Рехвиашвили, снявший удивительный фильм «Грузинские хроники XIX века»?

На мой взгляд, никакого мультикультурализма нет. Есть культура гениев, для которых национальность и даже язык создания произведений – не важны; есть культура эпигонов, подражателей, которые стараются адаптировать находки гениев для «массовой», национальной по преимуществу, аудитории. И есть масса бездарностей, работающих в «нишевом», национальном или классовом искусстве, объясняющих свою бездарность «мультикультурностью» и при любой критике обвиняющих оппонентов в расизме.

Я помню о вымученном «расцвете национальных литератур» в СССР. Там даже выходил литературный журнал «Дружба народов», специально для публикаций «национальных авторов», который было невозможно читать и который называли в обиходе «братской могилой», настолько в нем все было скучно, вторично, бездарно, зато идеологически правильно. Я время от времени смотрю в целях расширения кругозора так называемые художественные фильмы индийского Болливуда. Их смешно и немного стыдно смотреть – люди ведь стараются…

Да, большинство того, что мы наблюдаем в искусстве неевропейских наций – бездарность и подражание, переходящее в плагиат. Да, так было всегда, даже когда наций не было – в геопатогенных зонах искусство не развивалось, сравните наскальную живопись пещер Альтамира и Ласко – и пещер Лаас-Гаальв (Сомалиленд) и Тассилин-Адджер (Алжир), и вы увидите, что бездарность появилась раньше расогенеза.

Большинство так называемых творческих личностей из того мира, что мы по привычке называем «третьим», хотя и от первого и от второго уже мало что осталось, с нашей точки зрения бездарны. Но пользуются у себя на родине популярностью. Это легко объяснимо, они пишут «для своих», оценивать их произведения с точки зрения общемировой культуры – все равно что недоумевать, почему так популярен в криминальной среде роман, написанный на воровском арго. Эти «творческие личности» просто не понимают смысла искусства и оценивают его по степени эмоционального влияния на зрителя (слушателя). А раз так, то и Болливуд сойдет – «народу нравится»!

Возможно, положение дел изменится. Я вижу поступательный литературный процесс в Сенегале, Японии, Корее, развитие живописи в Китае (очень интересны работы Чжан Сяогана, Чжао Учао, Цзэн Фаньчжи, Тянь Хайбо, Лю Е, Лю Сяодуна и многих других), кинематографа – в Иране; даже в Индии кроме Болливуда есть артхаусное кино, тоже, правда, вторичное и эпигонское (например, «Крылья»)…

Я не могу сказать с уверенностью, что с исчезновением европейцев исчезнет смысл искусства. Но то, что его задачи резко изменятся, то, что искусство потеряет намного больше, чем приобретет, – это, на мой взгляд, неоспоримый факт.

Почему европейцы исчезнут? Думаю, вследствие той самой «забастовки в ноосфере», о которой писал Тейяр де Шарден. Наконец-то осознание противоречия между моральными ценностями и повседневной практикой жизни как способа существования белковых тел проникнет в массовое сознание. Люди больше не захотят рожать беззащитных детей на муки этого мира. Тем более что мир становится все хуже и опаснее с каждым днем. Уже сейчас мы можем проследить закономерность – чем умнее человек, тем меньше у него детей. Вскоре умных станет так много, что Землю унаследуют дети тех, кому избыток серотонина помешал развить интеллект. Ничего не имею против того, чтобы уступить им Землю, пусть потом мучаются в этом земном аду. В конце концов это был их личный выбор.

Европейцы уйдут, потому что в нашем земном аду можно быть либо господином, либо рабом. И обе эти роли одинаково постыдны, и обе они ограничивают свободу личности. Европейцы сами отказались от господства, не захотев платить за него свободой. Но не нашли в себе сил уйти из этого мира – окончательно, самостоятельно и добровольно. Как же произойдет исчезновение европейцев? Тут возможны несколько вариантов.

Если правительства европейских стран не будут планомерно готовить смену национального состава, то есть фактически работать как ликвидационные комиссии, то – как и прочие исчезновения народов и рас, исключительно силовым путем: стариков-европейцев просто перебьют по одиночке, якобы случайно, чтобы не путались под ногами и не требовали пенсионного обеспечения. Молодых европейцев будут избивать и насиловать в общих школах толпой. Вряд ли кто из последнего поколения европейцев доживет до шестнадцати.

Собственно, это уже происходило – в бывших «советских» азиатских и закавказских республиках, а сейчас происходит везде, где европейцы оказываются в меньшинстве.

В мире, где начнется резкая нехватка ресурсов, обязательно найдут, кто в этом виноват. Через 30 лет виноваты будут белые. И тогда во всем мире наступит то, что мы привыкли называть фашизмом.

Что такое фашизм? Не его разновидности, нет. Что есть общего у всех античеловечных режимов?

Мне кажется, что общее – это насилие над практически всем населением страны, одобряемое практически всем населением страны, основанное в первую очередь на распределительном характере обеспечения населения жизненно важными ресурсами.

Карфаген – далеко не самая процветающая античная страна, жил небогато, зато каждая семья в Карфагене должна была отдавать первенца на запечение заживо во чреве медного быка – Ваала; каждая семья инков, майя, ацтеков имела среди родственников тех, с кого жрецы живьем содрали кожу; каждая семья в средневековой Европе времен Малого ледникового периода жила под страхом обвинения в недостаточно благообразном поведении, за что наказания предусматривались всякие, вплоть до костра; каждая семья в Советской России имела в своем составе погибших в Гражданскую или в годы красного террора; фактически каждая семья в Китае (до недавнего времени) или в Индии убила или готова убить новорожденную только за то, что она родилась девочкой; каждая женщина во многих мусульманских странах вынуждена прятать лицо на людях из-за боязни мужской сексуальной агрессии…

Мне кажется, фашизм будет побежден полностью лишь после того, как люди осознают всю неисправимую мерзость человеческого мира и гадливо откажутся от него, перестав ощущать себя частью единой всемирной общности дрессированного зверья – человечества. Но мы не успеем произвести такой акт отчужденности до развития ресурсного экологического кризиса. И поэтому описанный мной фашизм станет идеологической основой уничтожения белого населения планеты. И Европа и Америка повторят опыт этнических чисток и геноцида европейцев, происходивших в постсоветских Средней Азии и Закавказье.

Сейчас, правда, идет период толерантности по отношению к белым – пока что польза от них велика и из-за этого можно временно не проявлять к ним агрессивность и презрение. Поэтому на курорты в южных странах пока не врываются дикие толпы насильников. Но, думаю, это временно. По мере ухудшения общего состояния жизни начнется рост фундаментализма, и очередной пророк заявит, что деньги гяуров сынам истинного бога ни к чему, а вот их кровь вполне пригодится.

В общем, я рад, что умру ранее, чем вместе с последними белыми, забиваемыми камнями на площадях европейских столиц.

Есть, правда, иные варианты – если мир найдет в себе силы провести гигантский процесс, наподобие Нюрнбергского, над всеми виновными в геноциде меньшинств, в основном – во время так называемых антиколониальных войн, если всех убийц европейцев, неважно где бы они ни жили – в Средней Азии, Африке, Индии или Индокитае – осудят международным трибуналом, есть вероятность, что математически спрогнозированное исчезновение европейцев произойдет ненасильственным путем.