Текст книги "Царское прошлое чеченцев. Власть и общество"

Чеченцы на административных должностях в Терской области: возможности и реальность

В первые годы существования Терской области русские офицеры на должности начальников участков назначались в те округа, где население уже привыкло к русской власти и многие знали русский язык. Там же, где население ещё не было «подготовлено», власти считали более полезным на должности начальников участков привлекать горцев. Подобная мера предусматривалась «Положением об управлении Терской областью» 1862 г., в первую очередь для Чеченского, Аргунского, Ичкеринского и Нагорного округов и рассматривалась как уступка правительства населению, незадолго перед этим признавшего его власть⁵⁴⁶. По свидетельствам управленцев среднего звена, работа горской администрации признавалась удовлетворительной. Если и бывали злоупотребления, то они не вызывали жалоб и не касались правительственной власти.

Одним из главных достоинств «туземной администрации» считалась дешевизна её содержания для государственной казны⁵⁴⁷. Горцы – чиновники, по мнению Ф. Гершельмана, были не только полезны, но, безусловно, необходимы: знание условий края, бытовой стороны и местного языка делали их назначение неизбежным. Однако тут же он оговаривался, что не стоит назначать их на административные должности в их родные районы «из-за их обязательных отношений с родственниками и родовой мести»⁵⁴⁸. В Терской области на многие военно-административные должности стали назначать уроженцев Кавказа, не являвшихся коренными жителями Северо-Кавказского региона⁵⁴⁹. Например, в 1863 году начальником Терской области был назначен М.Т. Лорис-Меликов, тифлисский армянин. Представители властных структур часто любили подчеркивать, что, например, «Лорис-Меликов не армянский генерал, а русский генерал из армян»⁵⁵⁰. Михаил-Тариелович сумел подняться до самого «купола» политической власти в России. Его называли «вице-императором» Российской империи⁵⁵¹. В 1862 году А.А. Нурид, уроженец Дагестана, стал начальником Ингушевского, а в 1865 году – начальником Кабардинского округа. Ненависть к завоевателям населявшие Кавказ народы перенесли на генералов из местной аристократии, таким образом, смягчался национальный вопрос, устранялось противостояние русский – кавказец, а это как раз то, что так необходимо было царской власти⁵⁵².

М.Т. Лорис-Меликов свою работу в Терской области начал с замещения местных уроженцев на должностях наибов (начальников участков) строевыми офицерами. Окончательное вытеснение горского управления стало уже вопросом времени. Всё более проявлялся антинародный характер «военно-народной» системы. С сентября 1866 года наместнику дано было право на должности наибов, на которые по существовавшим штатам должны были назначаться офицеры из горцев, назначать офицеров регулярных и казачьих войск⁵⁵³. В Российской империи, согласно законодательству, запрещалось на гражданские должности, замещаемые по определению правительства, назначать военных. Однако, в виде исключения, военные чины допускались к работе на гражданских должностях в Кавказском крае и Финляндии⁵⁵⁴.

С 1874 года условием поступления на государственную службу стало отбывание воинской повинности⁵⁵⁵. Чеченцы никогда не отбывали воинскую повинность и уже в силу этого, им был закрыт доступ к административным должностям. С 1887 года чеченцы, взамен обязательной воинской службы, были привлечены к платежу нового налога, размер его не превышал 22 копеек с «дыма»⁵⁵⁶.

Местное начальство не считало возможным предоставить даже право выбора аульных старшин, так как «не находило достаточных ручательств, чтобы оно не повлекло за собой важных неудобств в деле управления горцами»⁵⁵⁷. Основу всей политики администрации в горских районах Северного Кавказа составляли формировавшиеся в течение многих десятилетий представления о неполноценности и наличии варварских наклонностей у горских народов, ставшие идеологической подоплёкой воинствующего национализма, оправданием крайнего произвола и жестоких мер против горских народов⁵⁵⁸. Начальник Терской области – генерал-лейтенант Михеев был не лучшего мнения о кавказских туземцах. Он говорил: «В Терской области, с её разноплемённым и склонным к преступности туземным населением, создаются такие условия, при которых усилия администрации направлены главным образом к беспрестанной борьбе с разбоями и грабежами»⁵⁵⁹.

Администрация поощряла казаков на неограниченный произвол в отношении горцев. Более того, такое представление о горцах давало возможность прикрывать казакам и другим русским свои преступления, сваливая их на потенциальных разбойников и грабителей. Коста Хетагуров писал: «…В поголовном разорении сотен и тысяч ни в чём не повинных семейств из-за одного подозрения, что в их среде скрывается несколько негодяев, может истощиться не только туземное, но и истинно христианское терпение»⁵⁶⁰. Административная власть, снабжённая правом утверждать судебные приговоры, не всегда могла точно и строго определить характер действий, признаваемых наказуемыми, вследствие невольно субъективного отношения к явлению, кажущемуся ей опасным или безопасным по административным соображениям. Граф Воронцов – Дашков считал, что «…среди местного населения найдётся вполне достаточно лиц, могущих с достоинством и на пользу правосудия отправлять обязанности присяжных заседателей по делам общеуголовного характера». Наместник осуждал приёмы русифицирования края, практиковавшееся в течение 25 лет и принесшее, по его мнению, противоположные их цели результаты. Он предлагал предоставить региону право свободно развивать свою экономику и духовную сферу на началах самостоятельности, что в свою очередь, по его мнению, должно было привести к теснейшему слиянию Кавказа с центром Российской империи⁵⁶¹.

Организация сельского общественного управления на Кавказе, как она сложилась на практике, совершенно не соответствовала идее самоуправления. Образованное по образцу крестьянского управления во внутренней России, кавказское сельское управление совмещало в себе функции как волостного, так и сельского правления. Данные условия превратили старшин и писарей в начальников, бесконтрольных и независимых от сельских обществ. Таким образом, в сельском управлении беспрепятственно развивались беззакония, произвол, лихоимство, в ещё более широких размерах, чем в волостных управлениях Европейской России⁵⁶².

Сельское общество являлось самой низшей территориально-административной единицей в Терской области. Вся жизнь сельской общины регламентировалась «Положением об аульных общинах и горском населении Кубанской и Терской областей и их общественном управлении», согласно которому в 60-70-х годах XIX века была перестроена административно-судебная структура округа⁵⁶³. Общинное самоуправление состояло из сельского схода, сельского правления и сельского суда. Количество штатных должностей определялось сельским сходом. Старшины выбирались или назначались сверху. Обычно кандидаты в сельские старшины подбирались начальниками участков и утверждались начальником Терской области. Они допускались к исполнению обязанностей после принятия присяги в окружном управлении. В тексте присяги указывалось на беспрекословное исполнение старшинами всех поручений и требований администрации⁵⁶⁴. Старшине села присваивалось звание урядника, начальнику участка – звание штабс-капитана. Должность начальника округа соответствовала званию полковника, а начальника области – воинскому чину генерал-лейтенанта⁵⁶⁵. Старшина села назначался на 3 года. Сельские суды оказались всецело в руках полиции при посредстве сельских властей, и перестали удовлетворять действительным потребностям населения⁵⁶⁶. Очень часто важные решения сельского схода по земельному вопросу царская администрация отменяла под предлогом того, что якобы земли, на которых живут горцы, не собственность даже общины, а казённые, переданные им во временное пользование, и подобные решения вправе принимать только царская администрация⁵⁶⁷. Сельские старшины существовали и в имамате Шамиля где они, как и при царской власти либо избирались, либо назначались в порядке очередности. О функциях этих старшин мы, по существу, уже ничего не знаем, кроме того, что на их обязанности лежало наблюдение за исправным отбыванием повинностей⁵⁶⁸. В первые послевоенные годы в помощь участковым начальникам и наибам назначались старшины и их помощники. Старшины обязаны были знать обо всех случившихся происшествиях и отвечать перед начальством за всё, о чём не донесли своевременно. В случаях требования наиба или другого руководства, они должны были явиться на службу вооружёнными. За выполнение этой службы старшины и их помощники, согласно особому расписанию, получали жалованье от 5 до 20 рублей в месяц⁵⁶⁹. Важным мероприятием на пути установления однотипных с Россией порядков было введение назначения старшин. С 1886 года сельские старшины стали преимущественно назначаться и сниматься областной администрацией⁵⁷⁰. Царское правительство поощряло наделение аульных старшин лучшими землями. В Чечне им выделялось по пять частей пашни – 30 десятин, аульные секретари получали до 75 десятин земли⁵⁷¹.

Национально-кадровый вопрос

Положением 1888 г. об управлении Терской и Кубанской областями устанавливалось узко-кастовое военно-казачье управление, без участия в нём не только представителей горских народов, но и не казачьего элемента. Этим положением горцы ставились вне действия общих законов. Даже сельское самоуправление было парализовано институтом назначаемых по усмотрению начальства старшин⁵⁷². Недовольство аульных обществ своими старшинами было почти повсеместно⁵⁷³. Сельскими старшинами руководили участковые начальники, которые в свою очередь подчинялись окружным начальникам. Начальник округа избирался командующим войсками Кавказского военного округа по представлению начальника области из лиц военных штаб-офицерских чинов⁵⁷⁴.

Обычно начальник округа назначался в чине полковника или генерал-майора. Окружным (уездным) начальникам присваивались все права и обязанности, принадлежавшие уездным полицейским управлениям. Им подчинялись расположенные в их округах части милиции. На окружных начальников возлагались делопроизводство и счетоводство по земским повинностям⁵⁷⁵. Работу начальников округов часто критиковал с высокой трибуны депутат Гос. думы Н.С. Чхеидзе. «Вся власть в этих округах, – говорил он, – сосредоточена в руках отдельных офицеров, которые, может быть, с грехом пополам могут командовать ротой, но не управлять и не чинить правосудие. Эти люди каждого мужика, не успевшего при встрече с ними выпрямиться и крикнуть «здравие желаем» считают ярым сепаратистом»⁵⁷⁶.

Николай Семенович Чхеидзе (псевдоним Карло), являлся депутатом 3-й и 4-й Государственной Думы от Тифлисской губернии. Он окончил Горную академию в Австрии, затем вернулся на родину и поступил на государственную службу. 14 октября его избрали депутатом 3-й Думы. Он входил в Социал-демократическую фракцию. Подписал законопроекты: «Правила приема в высшие учебные заведения», «Об отмене смертной казни». С 1912 года являлся членом Объединенного комитета РСДРП. 20 октября 1912 года Чхеидзе вновь был избран в Государственную Думу. Стал членом Совета старейшин Думы. После одного из его выступлений с трибуны Думы министр внутренних дел вошел в Совет министров с представлением о желательности привлечения Н.С.Чхеидзе к уголовной ответственности, усмотрев в его словах «преступное возбуждение к ниспровержению монархического образа правления». Дело рассматривалось в 1-м департаменте Гос. Совета. Чхеидзе с 1909 года входил в масонскую ложу Союза «Великого Востока народов России», в 1912–1917 гг. являлся членом Верховного Совета «Великого Востока народов России», членом Думской ложи. Он не принял Октябрьскую революцию1917 года. После установления в Грузии советской власти (1921) эмигрировал во Францию. Покончил жизнь самоубийством. Похоронен на кладбище Пер-Лашез в Париже⁵⁷⁷.

Служба на Кавказе и управление недавно покорённым краем требовали одновременно гибкости и твёрдости, умения вести тонкую восточную интригу, руководить сложным хозяйством области; удовлетворять нужды населения и при необходимости силой поддерживать авторитет правительства⁵⁷⁸. Нередко в недостатках администрирования на Кавказе обвиняли русскую власть, хотя она, по мнению А.П. Липранди, таковой по существу и не являлась. В 1911 году Липранди утверждал: «как высшая, так и низшая правительственная власть на Кавказе – в руках инородцев. Высшая власть у немцев, поляков и евреев; низшая у грузин и армян»⁵⁷⁹.

Рассмотрим, кто являлся Наказным атаманом Терского казачьего войска на протяжении 30 лет:

1861–1865 Генерал – майор Христофор Егорович Топондопулло.

1865–1875 Генерал – адъютант, генерал-лейтенант Михаил Тариелович Лорис-Меликов.

1875–1883 Генерал-адъютант, генерал-лейтенант Александр Павлович Свистунов.

1883–1887 Генерал-майор Евгений Корнильевич Юрковский.

1887–1889 Генерал-лейтенант Алексей Михайлович Смекалов.

1890 Генерал – лейтенант Семён Васильевич Каханов⁵⁸⁰.

В годы правления Терской областью Михаила Тариеловича Лорис-Меликова, его адъютантом являлись Пётр Константинович Рихтер и Авраам Михайлович Ениколопов⁵⁸¹. Вице – губернаторами у Свистунова Александра Павловича были: Якобсон Густав Христофорович, Гросман Николай Игнатьевич, Бойчевский Николай Владимирович, Красовский Николай Николаевич. Должность коллежского секретаря исполнял По-хоцинский Виктор Францевович⁵⁸². Евреи существовали в Российской империи на особом законодательном положении. Чтобы регламентировать их жизнь на Северном Кавказе, 18 июня 1892 года был издан закон «О водворении и временном пребывании евреев в Терской области»⁵⁸³.

Д.И. Святополк-Мирский

В 1861 году начальником Терской области был назначен князь Дмитрий Иванович Святополк-Мирский (1825–1899) ⁵⁸⁴. Он узнал об этом назначении на пути из Петербурга в Ставрополь. В своём письме к Д.А. Милютину он сообщал: «Известие это сильно меня огорчило. Войска расстроены, ничего, что могло успокоить народонаселение и обещать ему сносную будущность – нет. Доверие к нам жителей невероятно уничтожено. Беспорядок повсеместный во всём»⁵⁸⁵.

Дмитрий Иванович родился в 1825 году, принимал участие в Кавказской войне. В своём письме к наместнику на Кавказе князь А.И. Барятинский так характеризовал Д.И. Святополк-Мирского: «Князь Мирский после Евдокимова самый опытный и лучший военный генерал на Кавказе, и соединяет, кроме многих других, ещё и то важное достоинство, что умеет вселять в покорных и непокорных доверие к нашему правительству»⁵⁸⁶. В отношении к Терской области Д.И. Святополк– Мирский не соглашался с распространённым в то время мнением, что «буйное своеволие чеченцев может быть искоренено только материальной силой». «Совесть моя возмущается, – говорил он, – против такого мнения людей, не осознавших своих ошибок и приписавших их последствия недостаткам чеченцев»⁵⁸⁷. Своей целью начальник области поставил «основать власть нашу и спокойствие в Терской области на нравственном влиянии и доверии туземцев к Правительству». Он предпринимал меры для уменьшения числа войск, расположенных в крае, и предполагал, что со временем присутствие здесь войск станет лишним. Д.И. Святополк-Мирский считал своим долгом предупреждать переселенцев в Турцию о тех бедах, которые их ожидают во время переселения. В годы его правления поток эмигрантов уменьшился. Его деятельность на посту начальника Терской области основывалась на уважении всех прав и создании права там, где его не существовало⁵⁸⁸. Д.И. Святополк– Мирский сделал неплохую карьеру. В 1863 году его назначают Кутаисским генерал-губернатором, в Терской области его заменил М.Т. Лорис-Меликов. С 1868 года Святополк-Мирский являлся помощником Главнокомандующего Кавказской армии; с 1880 года он становится членом Государственного Совета Российской империи⁵⁸⁹.

М.Т. Лорис-Меликов

Михаил Тариелович Лорис-Меликов, сменивший Д.И. Святополк-Мирского, в своих взглядах и действиях, занимая должность начальника Терской области, существенно отличался от своего предшественника. Так, по вопросу о размещении воинских подразделений в Терской области он держал твёрдую позицию, настаивая на том, что именно военные смогут поддерживать условия мира и сокращать их численность не целесообразно⁵⁹⁰. С одной стороны, М.Т. Лорис-Меликов постоянно стремился обеспечить своей деятельности поддержку населения и активно привлекал представителей северокавказских народов к работе над проектом реформ. С другой стороны, любые попытки посягательств на государственные интересы в том виде, как сам Лорис-Меликов их понимал, пресекались быстро и безжалостно. Так, для того, чтобы освободить земли и предотвратить угрозу восстания в Чечне он, в 1865 году организовал массовое выселение чеченцев в Турцию. Кто-то назовёт такую линию мудрой, кто-то циничной, но спорить о нравственности в политике можно до бесконечности, а факты остаются фактами⁵⁹¹.

М.Т. Лорис-Меликов принадлежал к поколению российской военной и гражданской бюрократии, сформировавшейся на рубеже середины XIX века, на грани двух эпох в период реформ Александра II. Для него были характерны определённые социально-психологические черты, обусловленные происхождением, семейной обстановкой и спецификой образования (классическое гражданское в Лазаревском институте и военное в школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров)⁵⁹². Рассмотрим биографию этого государственного деятеля, которая поможет понять истоки формирования этой неординарной личности и проследить пути продвижения по служебной лестнице, а также охарактеризует его деятельность в Терской области.

М.Т. Лорис-Меликов родился 19 октября 1824 года в городе Тифлисе⁵⁹³. Иногда он называл сам себя «хитрым армяшкой». Друзья также в шутку называли его «грузинским армянином» или «двойным армянином», намекая на то, что он органически впитал в себя лучшие качества грузинского и армянского народов⁵⁹⁴. Один из друзей его юности отзывался о Лорисе, как о человеке «с душой нараспашку»⁵⁹⁵. «Наружность его, вообще, очень чутка к душевным впечатлениям, – описывал в Ницце М.Т. Лорис-Меликова один из его соратников, – и, когда хитрая улыбка появляется иногда на губах, глаза быстро загораются весёлостью и все складки лица смеются. Такие наружности, обыкновенно, вызывают симпатию и дышат умом, в них менее всего грубости и произвола. Он был весьма доступен и прост в обращении; он предпочитал брать людей добром, нежели злом. Говорили, что у Лориса было необыкновенно развито искусство «выходить» из затруднительного положения, придумывать комбинации, чтобы влиять на умы населения. Граф отличался терпимостью к чужим мнениям, не был мелочно обидчив и не считал себя непогрешимым – всегда спокойно и внимательно выслушивал возражения»⁵⁹⁶. Об одном из недостатков Михаила Тариеловича сообщает Р.А. Фадеев в письме И.И. Воронцову-Дашкову от 3 октября 1880 г. писал: «Эту черту – предлагать и обещать, не взвесив последствий, – я знаю у Лориса давно… …»⁵⁹⁷.

Хорошо характеризуют Лорис-Меликова записки, сделанные им в 1883 году в Париже: «Никакие усилия не могут дать желанных результатов, – писал он, – если только человек не решится войти, так сказать, в сделку со своей совестью и, заглушив основные понятия о чести, прикидываться все довольным и в большей части случаев говорить совершенно обратное тому, что лежит на душе. При такой обстановке поневоле высохнешь, как сухарь, и только нервы будут свидетельствовать о существовании человека»⁵⁹⁸.

Интересную историю происхождения имеет фамилия Михаила Тариеловича Лорис-Меликова. В 1602 году мелик Назар и мелик Дай Лорийские получили от персидского шаха Аббаса фирман, удостоверяющий их старые права владетелей Лори, но в обмен на эту милость братья обязались принять ислам. В последствии Лорис-Меликовы вернулись к христианству и продолжали состоять наследственными приставами Лорийской степи, входившей в состав Грузинского царства⁵⁹⁹. Отец М.Т. Лорис-Меликова, зажиточный армянин Тариель, получал с земли своей на Лорийской степи и с оптовой торговли разными товарами с Лейпцигом, куда нередко ездил и сам, значительные доходы⁶⁰⁰. Располагая хорошими средствами, он позаботился прежде всего о воспитании и образовании своих сыновей – Михаила и Василия. К обоим с раннего детства были приставлены русские воспитатели, оба брата говорили по-русски без малейшего акцента.

Михаил Лорис-Меликов, начав обучение в лучшем тогда Тифлисском пансионе Арзановых, а затем в армянском Нерсесовском училище, рано обнаружил блистательные способности и прилежание. В двенадцатилетнем возрасте говорил на русском, французском и немецком языках, свободно владел армянским, грузинским и татарским языками. В Москве, в Лазаревском институте восточных языков юноша с 1836 по 1841 год изучал арабский и турецкий языки. Воспитанники Лазаревского института изучали общеобразовательные предметы по программе государственной гимназии того времени⁶⁰¹. И тут произошло важное событие – Лорис-Меликовы были признаны и утверждены дворянами. Дворянское звание открывало Михаилу возможность сделать военную карьеру. Сначала он поступил в С.-Петербургский подготовительный пансион горного инженера – полковника Вержбицкого, а оттуда, в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. В школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров обучали 2 года. Среди закончивших это военное учебное заведение, – многие известные государственные деятели и военачальники: генерал-фельдмаршал А.И. Барятинский (во время Кавказской войны Михаил Тариелович состоял под его начальством), Д.И. Скобелев и др. ⁶⁰². Образование, полученное М.Т. Лорис-Меликовым, повлияло не только на его карьерное движение, но и построило его мировоззрение. Уже на закате своей жизни, в Ницце, Михаил Тариелович вспоминал: «Я воспитывался в военной школе и привык думать, что если меня бьют палкой, то надо вырвать палку из рук. Если неприятель занял выгодную позицию, то надо выбить его именно из этой позиции. Я смотрю на дело практически, не ссылаясь на Европу»⁶⁰³.

М.Т. Лорис-Меликов не получил высшего гражданского образования, а стал кадровым военным офицером. Л. Пантелеев так описывал свои встречи с графом Лорис-Меликовым: «Я знал, что всё начальное образование Лорис-Меликова не шло дальше Школы гвардейских подпрапорщиков, – констатировал он. Из бесед с Михаилом Тариеловичем вынес, однако, впечатление, что от природы он обладал большим умом и способностью быстро усваивать новые для него идеи. В бытность мою на Кавказе, в 1875-76 гг. я там, в первый раз услышал имя Лорис-Меликова и притом с весьма выгодной стороны. В качестве начальника Терской области он не только сумел поддержать порядок, но в то же время заслужил полное доверие туземцев. В беседах со мной Лорис-Меликов охотно пускался в рассказы о Кавказе, особенно о горцах, о том, как собственно, легко ими управлять, если только бережно относиться к их народным обычаям»⁶⁰⁴.

В течение более 20-ти лет (с 1847 по 1879 гг.) судьба М.Т. Лорис-Меликова была связана с Кавказом. Он участвовал в войнах, которые Россия вела в этом регионе. С самых первых дней его появления на Кавказе он стал занимать почётное место как среди бывших кавказских офицеров, так и среди чиновников высшего ранга. Ему, не смотря на молодость, доверялась вся секретная переписка и даже нередко конфиденциальные военные и политические сношения⁶⁰⁵. 27 июля 1847 года М.Т. Лорис-Меликов был назначен состоять для особых поручений при Главнокомандующем Кавказским корпусом генерал-фельдмаршале князе М.С. Воронцове. Маститый наместник Кавказа, Воронцов, человек высокого государственного ума и суровый, но честный и твёрдый в своих убеждениях, и Н.Н. Муравьёв одинаково отмечали способности и высокие душевные качества Михаила Тариеловича⁶⁰⁶.

После перехода Хаджи-Мурата на сторону русских в ноябре 1851 г. Лорис-Меликов выполнял особое задание князя Воронцова сопровождать Хаджи-Мурата. Знание восточных языков и личное обаяние помогли ему установить с Хаджи-Муратом отношения доверия. По распоряжению князя М.С. Воронцова ротмистр Лорис-Меликов, со слов Хаджи-Мурата, составил краткое, но содержательное его жизнеописание, названное «Запиской». В январе 1852 года Михаил Тариелович направил письмо князю Воронцову, в котором сообщал, что «…ужасно скучает и горит желанием продолжать ремесло рубаки…». Воронцов просил его еще немного потерпеть, обнадежив тем, что скоро вызовет в отряд на несколько дней⁶⁰⁷.

С 1847 по 1855 год М.Т. Лорис-Меликов участвовал в 180 сражениях, и, не смотря на то, не был ни разу не только ранен, но даже контужен. С 18 ноября 1847 года по 18 февраля 1848 года, в продолжение 3-х месяцев Михаил Тариелович «не сходил с боевого коня», воюя в Малой Чечне с горцами. В 1851, 1852 и в начале 1853 года М.Т. Лорис-Меликов воевал в Большой Чечне⁶⁰⁸. За отличия в боях против горцев М.Т. Лорис-Меликов был награждён: орденом Св. Анны 2, 3, 4 степеней, с мечами, бантом и императорской короной. 18 июня 1851 года он получил чин ротмистра, а уже через 3 года – 9 января 1854 года звание полковника⁶⁰⁹.

Михаил Тариелович обладал способностью привлекать к себе людей. Его мягкие, вкрадчивые манеры, весёлость очаровывали многих женщин, которые не мало способствовали его быстрому продвижению по службе. Не зря, вероятно, одна из популярных европейских газет назвала Лорис-Меликова «хитрым, гладким, как угорь, армянином»⁶¹⁰. М.Т. Лорис-Меликов сам себя характеризовал как человека, сделавшего карьеру без протекций и в отсутствии крупных родственных связей, которыми можно было воспользоваться. До того момента, как он женился, это действительно было так. Однако, когда его женой стала княжна Нина Ивановна Аргутинская – Долгорукова, дочь начальника Лорис-Меликова, генерал-адъютанта И.З. Аргутинского – Долгорукова, карьера его стремительно стала нарастать⁶¹¹.

Наиболее объективную оценку способностей Лорис-Меликова, как военачальника, мог дать только его современник и сослуживец, поэтому ниже мы приводим мнение князя Я.М. Амилахвари: «На мой взгляд, Михаил Тариелович, как умнейший, просвещённый и неутомимо трудолюбивый человек, мог бы оказать неоценимую пользу на войне в качестве помощника у хорошего главнокомандующего, но чтобы он сам обладал военными качествами последнего, – в этом я сомневаюсь»⁶¹². Особенно ярко проявился талант М.Т. Лорис-Меликова в войнах России с Турцией, в первую очередь, в войне 1877-78 гг.⁶¹³. В русско-турецкую войну 1877-78 гг. Михаил Тариелович, благодаря своему умению администрирования, прекрасно организовывал продовольственное снабжение армии⁶¹⁴. Несомненны также заслуги М.Т. Лорис-Меликова в гражданском обустройстве Абхазии, Дагестана и Терской области⁶¹⁵.

Заграничные газеты сравнивали Лорис-Меликова с Мазарини, который сумел управлять Францией в самое смутное время при помощи примирительной и ловкой политики⁶¹⁶. «Вице – император», «великий визирь», «Мишель Первый», «диктатор», «ближний боярин», «полномочный повелитель» – таков не полный перечень эпитетов, которыми окрестили Михаила Тариеловича высшие сановники Российской империи. Канцлер Германии Отто фон Бисмарк, признававший Лорис-Меликова выдающимся своим современником, считал, что то, что Михаила Тариеловича отстранили от власти после смерти Александра II, не пошло на пользу России. Лорис-Меликов был приглашен в резиденцию германского императора Вильгельма I (дяди Александра II) на обед и имел с ним интересную беседу. В эмиграции Михаила Тариеловича посещали датский король Кристиан IX, отец императрицы России, супруги Александра III Луизы Федерики Дагмары (Марии Федоровны) и греческий король Георг I, а также принц Уэльский – будущий английский король Эдуард VII.

Михаил Тариелович гордился своей работой, проведенной на Кавказе. «Время покажет, кто был прав», – так говорил сам граф, когда речь шла о разработанных им реформах⁶¹⁷. После завершения Кавказской войны государственная власть преследовала несколько задач, внедряя российское гражданское управление в крае. Прежде всего, нужно было окончательно уничтожить очаг напряжённости, стягивавший значительные военные и материальные ресурсы империи. Здесь необходимо было подготовить административную, судебную, производственную базу для извлечения максимальной прибыли из сырьевых и потребительских ресурсов этого неосвоенного региона. Втягивание Терской области во всероссийский сельскохозяйственный комплекс, производственно-промышленное сообщество, общий торговый рынок сулило России не только покрытие многомиллионных военных расходов, но и приобретение сверхприбыли. Налоговое обложение, дешёвый рынок труда, установление беспрепятственных сообщений с Закавказьем и Передней Азией – вот лишь некоторые из прогнозировавшихся источников доходов государственной казны.

Для решения этих не простых задач во главе Терской области, более сложной в военно-политическом отношении, чем Кубанская, необходимо было поставить человека решительного, имевшего военный опыт, опыт администратора, умного, дипломатичного, бесконечно преданного интересам России, ради которых он ни перед чем, ни остановится, желательно кавказского уроженца – в виде уступки местному населению. Всем этим условиям и соответствовал М.Т. Лорис-Меликов, на которого в 1863 году и пал выбор наместника Кавказа. В ходе образования Терской области и в самом начале её существования, ею управлял князь Д.И. Святополк-Мирский. Однако его работу с местным населением власти посчитали слишком гуманной и либеральной. Необходимы были более твёрдая рука и жёсткие принципы для ускорения процесса интеграции региона⁶¹⁸. М.Т. Лорис-Меликов – чиновник, представлял и должен был проводить в жизнь политику национально-ориентированного правительства, на службе у которого он находился. Однако, несмотря на жесткую государственную регламентацию жизни и деятельности чиновничества в целом, система управления, созданная на Кавказе давала реальные возможности для проявления самостоятельности, личной инициативы в эпоху нарождающегося капитализма⁶¹⁹.

28 марта 1863 года Лорис-Меликов был назначен исполняющим должность начальника Терской области и командующего в ней войсками. Меньше месяца понадобилось Михаилу Тариеловичу на то, чтобы его усердную службу на новой должности отлично оценили. 17 апреля 1863 года М.Т. Лорис-Меликова произвели в звание генерал-адъютанта и утвердили в занимаемых должностях⁶²⁰. В одном из своих частных писем М.Т. Лорис-Меликов делился своими впечатлениями о положении в крае: «…4 месяца тому назад я принял управление областью, признаваемую всеми, кто только знаком с её делами, самою сложною из отделов Кавказа»⁶²¹. Интересно, что Лорис-Меликов был лично знаком с Александром II и в частном письме жаловался императору на тяжёлые условия работы весной 1863 года на должности начальника Терской области, когда новый административный аппарат только формировался, и приходилось работать в сыром помещении почтового здания, куда постоянно стекались посетители⁶²².Уже в тот период Михаил Тариелович считал своё здоровье слабым, но принял на себя всю полноту ответственности по управлению областью⁶²³ Он был предварительно знаком с чрезвычайно сложной обстановкой в регионе, но, будучи человеком военным, принял приказ по назначению к действию⁶²⁴.