Текст книги "Царское прошлое чеченцев. Наука и культура"

Эпидемии, свирепствовавшие на Кавказе

В XIX веке на Северном Кавказе сирепствовали эпидемии чумы, холеры (1830, 1870, 1892), сибирской язвы, дифтерита (1879–1880) и других опасных заболеваний. В повести Л.Н. Толстого «Казаки» Ерошка вспоминал молодые годы, что пришлись как раз на ермоловские времена и хвастал перед Олениным, как он со своим другом Гирчиком «из-за Тереку во время чумы бурки переправлял», соответственно, тайно, в обход кордонов и оцеплений¹³⁴². Кардоны и оцепления были выставлены не только с военной целью, но и из-за опасности распространения эпидемий в войсках. Для защиты от эпидемий на Северном Кавказе была создана система карантинов. Был утвержден проект карантинного устава, который должен был служить «с одной стороны усилению безопасности, а с другой к облегчению торговли». Также предусматривалось очищение товаров соляной кислотой и серой. Тщательно был регламентирован порядок прохождения через карантинные кордоны. Проезжавших опрашивали, имеют ли они сведения о наличии заразных заболеваний в сопредельных территориях, откуда они приехали. При этом их показания письменно фиксировались. Выждав определенный срок и подвергнув одежду и товары соответствующей обработке, люди покидали карантин и отправлялись по своим делам. В целом противоэпидемические мероприятия, характерные для Центральной России, постепенно распространялись и на ее окраины. Так, например, на Кавказе стали создавать специальные карты распространения эпидемий, перемежающихся лихорадок и др. На картах было ясно видно, что опасные болезни распространялись обычно по руслам рек – на юг до Шатоя, на запад до Закан-Юрта, на север до Умахан – Юрта, на восток до Герзель – аула¹³⁴³. При появлении эпидемий устраивались заставы, карантины, временные лазареты, для того чтобы не допустить распространение болезней. В первой половине XIX века на Северном Кавказе вакцинацию проводили только против одного заболевания – оспы. Перечисленные меры сыграли определенную роль в снижении заболеваемости и смертности населения от инфекционных болезней¹³⁴⁴.

Холера

В XIX веке холера, получившая название «азиатской», трижды посещала Северный Кавказ. До начала XIX в. холера была практически не известна европейцам. Первая пандемия холеры (1817–1823 гг.) поразила Азию и Африку, слегка затронув территорию Российской империи, вторая (1826–1837 гг.) уже охватила все континенты. В июле 1823 г. холера проникла из Персии в Закавказье. Весной 1830 г. холера вновь появилась на Кавказе. Ничем не сдерживаемая, она быстро продвигалась к центру Европейской России. В 1830 г. холера поразила в Российской империи 31 губернию. Заболело 68 091 человек, из которых погибло более половины (37 595 чел.). Под давлением медицинской общественности и нараставшей паники 12 сентября 1830 г. был издан указ Сената «О принятии карантинных мер противу болезни холеры»¹³⁴⁵.

В мусульманских селениях Оренбургской губернии на холеру смотрели как на «кару Божию». Большая часть жителей стойко держалась взгляда на вредность официальной медицины. Такое настроение шло и от населения, и от сельских мулл, которые убежденно отстаивали мнение, что вмешательство врачей недопустимо, ибо жизнью людей волен распоряжаться лишь Аллах. Среди татар и башкир ходили слухи, будто народ отравляют поляки, евреи и доктора, подкупленные поляками и евреями, чтобы в больницах морить людей. Выдавали за достоверное, что каждое утро во все дома будут являться подкупленные доктора и осматривать всех живущих, а если кто и здоров, но доктору покажется больным, его сейчас же посадят в закрытую фуру под конвой и увезут в холерный барак.

Учитывая эти настроения, губернатор обратился к Духовному собранию с тем, чтобы муфтий и заседатели воздействовали на единоверцев. Муфтияту было поручено вести разъяснения среди башкир и татар с тем, чтобы убедить их в необходимости принимать помощь врачей. Решено было также собрать татарских и башкирских детей и послать их в Казань учиться на лекарей. Муфтий Г. Габдрахимов разослал фетву, в которой обратился с увещеванием, в котором говорилось что «медицина благодарная, поощряемая Богом наука, потому что предмет ее есть человеческое тело, которое по природе для нас важно, ибо в целостности и сохранности оного мы более всего испытываем нужду». Муфтий соглашался с тем, что медицинская наука по степени необходимости для человека находится на втором месте, уступая богословию и заботе о душе, что является процессом беспрерывным и продолжающимся целую жизнь, но необходимо исцелить и организм, что достигается не только молитвами, но и помощью, которую оказывают человеку целебные лекарства и медицина. Факихи говорили: «Изучение медицины является фард кифаба, а для правителя – ваджий. В своем государстве он должен иметь столько врачей, что каждому подданному должен находиться врач на расстоянии однодневного пути»¹³⁴⁶.

Работа врачей, поддержанная местным духовенством, давала хорошие результаты. В 1848 году в Оренбургской губернии холерой болело 47 397 человек, из них умерло 27 799. Хотя эпидемия продолжалась, в следующем году умерло уже в 3 раза меньше, а к 1850 году в результате массового применения профилактики и вакцины эпидемия совсем прекратилась. Муфтияту приходилось участвовать и в разбирательстве конфликтов, постоянно возникавших между медицинскими работниками и священнослужителями… Лекари часто выражали сомнения в пользе применения религиозных обрядов для борьбы с холерой, а некоторые из них обращались к командующему башкиро-мещерским войском, утверждая, что «муллы и другие усердные посетители мечети после вечерней молитвы толпой обходя свои дома, поют до полночи на арабском языке гимны богу (такбир), производя беспокойство, тоску и уныние». Командующий войском генерал-майор Жуковский попросил Духовное собрание запретить подобные обряды в деревнях, где свирепствует холера. Но муфтият от подобного шага решительно отказался, ибо, по словам муфтия, «цель гимнов состоит в том, чтобы располагать сердца поющих и слушающих к усердной молитве Богу для умилостивления ею оного и раскания в беззакониях своих»¹³⁴⁷.

В годы эпидемий – 1830, 1870, 1892 – во многих селах на Кавказе болело почти все население¹³⁴⁸. Учитывая негативный опыт предыдущих эпидемий, администрация края уже в 1890 г. для надзора за санитарным состоянием населения Терской области учредила санитарные комиссии, на которые было возложено наблюдение за чистотой домов и дворов, воды, пищи и т. д. В начале июня 1892 г. было составлено для населения «наставление», переведенное на местные и арабский языки, которое зачитывали во всех мечетях. В «наставлении» разъяснялись меры по предупреждению болезни. По распоряжению власти были закрыты все базары. Тюрьмы Шатоя и Ведено освободили от арестантов, в школах были прекращены занятия. Во все участки были разосланы дезинфицирующие средства и медикаменты¹³⁴⁹.

Не смотря на все предпринятые усилия властей, Терская область в холерную эпидемию 1892 г. оказалась одной из наиболее пораженных в Российской империи местностей. Только с 12 июля по 10 августа здесь заболело 24 724 человека и умерло 11 967 человек. Холера повысила существовавшую в крае смертность почти в 10 раз¹³⁵⁰. Из-за малочисленности врачебного персонала в разгар эпидемии, не смотря на самоотверженную деятельность врачей, население Терской области понесло такие утраты, что потребовалось командирование врачей, студентов и фельдшеров из других округов России. В селе Старый Юрт (3 500 жителей), например, был только 1 фельдшер, хотя ежедневно заболевало и умирало до 20 человек. Дезинфекцию вынуждены были проводить сами жители. Больных чеченцы лечили с помощью мяты. Ее обмакивали в воду, кропили ею больных и здоровых, а также натирались свежей мятой, и устилали ею постель¹³⁵¹. Опасаясь эпидемии, население Беноя и Дарго ушло в горы, к ледникам.

В войсках Кавказского военного округа первые случаи заболевания холерой появились 14 июня 1892 года. Особенно много больных было в полках, расположенных на Северном Кавказе. Больше всего заболевших холерой было в 79 пехотном Куринском (97 чел.) и в 80 пехотном Кабардинском (81 чел.) полках, квартировавшихся в Грозном и Хасав-Юрте¹³⁵². Эпидемия была занесена в Грозненский округ как приезжими, так и проходившими частями войск: в начале июля прошел из Хасав-Юрта во Владикавказ зараженный холерой Кабардинский полк; в середине июля прошла из Владикавказа в Шуру зараженная 21 артиллерийская бригада; для них жители выставляли подводы. В селе Дарго первый умерший был дагестанец и местные жители не решались прикоснуться к трупу 3 дня, но позже эпидемия здесь также вспыхнула.

В казачьих областях холера появилась 18 июня (ст. Прохладная) и быстро охватила большую часть Терской области. Особенно от холеры пострадали плоскостные села: Старый Юрт, Наур, Зибер-Юрт, Энгель-Юрт, Бачи-Юрт, Кади-Юрт. Заболеваемость здесь была от 6 % до 17 %. Наибольшая смертность наблюдалась в селах: Шали (103 чел.), Урус-Мартан (102 чел.), Автуры (46 чел.), Алхан-Юрт (42 чел). В особо тяжелых случаях смерть наступала в первые сутки после заражения при полном сознании и сильных мучениях больного. Чаще всего смерть наступала на 4–6 сутки течения болезни.

Эпидемия холеры в Грозненском округе продолжалась 3,5 месяца. Заболело 4 362 чел. (24 на 1 000), умерло 2 862 (16,8 на 1 000)¹³⁵³. Холера быстро распространилась на 106 населенных мест Грозненского округа, с общим числом жителей – 140 802 человека. В начале августа болезнь поразила 19 поселений в Грозненском округе и 2 в Хасав-Юртовском. Дольше всего эпидемия была в селе Старые Атаги (70 дней). Болезнь обошла стороной Аргунский и Веденский округа. В Терской области был объявлен карантин. На всех дорогах стояли вооруженные стражники и из зараженных сел никого не выпускали. На расстоянии 1 версты от города Грозного в поле, установили лагерь для проезжавших, которые обязаны были пробыть здесь на карантине строго определенный срок¹³⁵⁴. Таким образом, эпидемию удалось в какой-то степени локализовать, а затем и полностью ликвидировать.

Борьба с проказой в Терской области

О проказе в Терской области имеются указания еще в литературе XVIII века. По мнению исследователей, она была завезена сюда с Дона и Волги переселенцами. Первые официальные сведения о проказе в Терской области относятся к 1843 году. Первые попытки организованной борьбы с проказой относятся к 1850 г., когда было предложено устроить лепрозорий в станицах Наурской и Горячеводской для изоляции больных всей Терской области. Но фактически был открыт лишь один приют в станице Наурской. Наурская лечебница для прокаженных больных была открыта 6 июля 1850 года. В связи с социальной опасностью заболевания, больных проказой в лечебницу зачастую доставляли насильственно. Прокаженных лечили минеральными водами, мышьяком, ртутью и т. п. Наурская лечебница просуществовала с 1850 по 1872 год; за это время в ней побывало 55 больных (25 муж. и 30 жен.), из которых 46 умерло (22 муж. и 24 жен.), 2 убыло и 7 после закрытия больницы разъехались по домам. В медицинских кругах к этому времени утвердилось мнение о том, что проказа не является заразным заболеванием, в связи, с чем приют и был закрыт, а больные отданы на попечение родственников. Потребовалось более 20 лет для того, чтобы высокая заболеваемость проказой вызвала тревогу правительственной администрации Терской области, и был открыт новый лепрозорий¹³⁵⁵.

После закрытия Наурской лечебницы в Терской области была введена регулярная регистрация заболевания проказой. Как выяснилось, главным очагом распространения проказы, как по количеству больных, так и по давности существования этой болезни, была признана станица Александрийская, где в 1897 г. и состоялось открытие частного приюта для прокаженных. 23 июля 1899 г. распоряжением Кавказского окружного военно-медицинского инспектора врачебное попечение о больных лепрозория и заведывания медицинской частью приюта было возложено на Георгиевского городового врача¹³⁵⁶.

Распространение венерических заболеваний на Кавказе

В начале XX столетия в Чечне фиксировалось большое количество заболевших сифилисом. Этому способствовали широко распространенные тогда такие привычки как коллективное раскуривание «Шамилевского табака», коллективное употребление «сякиз» – «серной жвачки», которая применялась для очистки зубов. Многоженство, частые разводы и повторные женитьбы являлись дополнительными факторами распространения сифилиса. Хотя случаи полового заражения не были единичными, распространение сифилиса среди чеченцев носило в основном бытовой характер. Кроме того, чеченец, служивший в царской армии, мог привезти этот «дар» на родину и передать своей жене. Дальнейшее распространение болезни шло уже в оновном бытовым путем. Горский обычай «молочного братства», когда младенец отдавался на кормление чужой матери, также способствовал распространению сифилиса.

В 1925 г. в горной Чечне под руководством Л.Ф. Раухваргера было сделано венерологическое исследование. Венерологическим отрядом в пяти аулах одного Введенского района было осмотрено 898 семей (3 146 чел). В числе осмотренных оказалось семей сифилизированных – 251 (28 %), здоровых – 362 (42 %) и неопределенных – 275 (30 %). Сопоставляя эти данные с данными обследования населения в других аулах, Л.Ф. Раухваргер останавливается на 25 % как на средней цифре, дающей представление о размерах распространения сифилиса в горной Чечне. Подводя итоги деятельности бригады специалистов, он заключает: «Нелишне, в нескольких словах обрисовать отношение, которое выявилось к нашему отряду. Население, жаждущее врачебной помощи, относилось к нам в высшей степени гостеприимно, доверчиво, благожелательно. В речах часто отмечали, что «цари не заботились о Чечне, а вот Советская власть хочет знать, как мы живем, и думает, как нам помочь». Врачам чеченцы вручали «благодарственные адреса», написанные по-арабски»¹³⁵⁷.

Широкое распространение венерических заболеваний фиксировалось и у других народов. Особенное недовольство мусульманского населения Оренбургской губернии вызвали мероприятия властей по борьбе с венерическими болезнями. В 1846 году Духовное собрание согласилось с предложением командующего войсками требовать, чтобы имамы до совершения брака брали у жениха и невесты свидетельства фельдшера или врача, а если те обнаруживали признаки заболевания, регистрация брака категорически запрещалась. Против этого положения выступило и население, и медицинский департамент Министерства внутренних дел. Стали известны случаи, когда имамы заявляли, что будут лично осматривать жителей, собирали с них деньги, а затем исчезали.

Волнения и протесты вызвало обследование мусульманок Челябинского уезда медиками-мужчинами. Рассказывая о произволе, мулла этого уезда с горечью писал в муфтият, что, «имея от роду семьдесят восемь лет, служа имамом уже тридцать пять лет, такого срамления веры не видел». Генерал-губернатор В.А. Обручев своим распоряжением запретил врачам и фельдшерам самолично осматривать женщин. Если и возникали какие-то подозрения, то освидетельствование разрешалось производить только повивальным бабкам. Позже по просьбе генерал-губернатора, муфтий обратился к единоверцам с фетвой, в которой предлагал родителям вступающих в брак в присутствии приходских имамов и свидетелей удостоверять подписью отсутствие у молодоженов венерических заболеваний. В этой же фетве подчеркивалось, что эпидемия холеры в крае явилась посланием Аллаха за недостойное поведение¹³⁵⁸.

Кавказские медицинские общества

Во второй половине XIX века по всей стране открывались медицинские общества, в этом отношении Кавказ не был исключением. 5 апреля 1864 г. в Тифлисе было основано Кавказское медицинское общество. Инициатор основания Кавказского медицинского общества врач П.И. Собольщиков поставил перед обществом задачу «возможно широко распространять медицинские знания среди населения, в особенности санитарии и гигиены»¹³⁵⁹. 66 врачей стали первыми членами новой корпорации. До этого медицина на Кавказе была представлена в основном, военными врачами, обслуживавшими почти стотысячную армию. За 25 лет существования Кавказского медицинского общества число его членов возросло до 500. В числе почетных членов Общества были виднейшие деятели медицины зарубежных стран¹³⁶⁰.

Разрешая основание общества, правительство России преследовало свою цель. Открытие медицинского общества явилось либеральным жестом в адрес кавказской интеллигенции. Кроме того, по Кавказу были разбросаны части армии, которым приходилось жить и действовать в непривычных климатических условиях. Необходимо было изучить местный климат и те заболевания, которые пагубно влияли на здоровье личного состава. Большое значение для распространения медицинской помощи имело основанное в 1893 году Терское медицинское общество, которое ставило целью «способствовать научному совершенствованию врачей Терской области, способствовать, возможно, более широкому применению медицинской науки на пользу края». При обществе была создана библиотека, а с 1894 г. стали выходить «Записки Терского медицинского общества», публиковавшие рефераты по актуальным проблемам медицины. При содействии медицинского общества в Терской области был изобретен инъекционный шприц с полой иглой и риха-нотрефин, которым на протяжении десятилетий пользовались хирурги – отологии всего цивилизованного мира¹³⁶¹. По инициативе Терского медицинского общества в январе 1911 г. состоялся Первый съезд врачей Терской области, где обсуждалась ситуация с постановкой медицинского дела в области и вырабатывались меры по его улучшению. В то время в Терской области работали такие известные врачи, как К.И. Чудовский, Л.Б. Газданов, К.И. Захаров и др., которые также принимали участие в работе общества¹³⁶².

В начале XX столетия представители грозненской интеллигенции объединив свои усилия, образовали своё медицинское Общество. Учредителями выступили врачи Рутенберг, Смолевич, Владимиров, Копытко, Поляпин, Заградский и провизор Тези. Общество ставило широкие задачи: «…а) изучение города Грозного, округа в санитарном отношении и составление его медицинской топографии; б) изучение условий, под влиянием которых развиваются и поддерживаются в этом городе эпидемические и другие болезни, с изысканием средств к предупреждению и ограничению их; в) собирание и учёная разработка статистических материалов о болезненности и смертности; г) устройство публичных чтений и издание популярных сочинений, в видах распространения в народе здравых понятий по гигиене…». Все новшества в области медицины выносились членами Общества на обсуждение. Организация закупала новые медицинские инструменты, выписывала специальные периодические издания, планировала открыть свою библиотеку¹³⁶³.

Масштабному возникновению общественных объединений второй половины XIX в. способствовало несколько факторов. Основной причиной возникновения общественных организаций в России являлось постепенное упрощение процедуры их открытия. Интересно, что священник Н. Шумовский изучив уставы обществ трезвости в Казани, Тобольске, Одессе, по их примеру открыл Общество трезвости в городе Грозном. Священник проводил беседы о вреде и последствиях пьянства. Первоначально в общество записался 21 человек, затем их число увеличилось¹³⁶⁴

Следует отметить, что до 60-х гг. XIX в. правом утверждать уставы организаций обладало только правительство, с согласия императора, через предварительное рассмотрение ходатайств Комитетом министров, что, соответственно, затрудняло процедуру учреждения обществ. Исходя из того, что функционирование общественных организаций было выгодно правительству, так как во многом сокращало государственные расходы на социальные нужды населения, начиная с 60-х гг. порядок открытия общественных учреждений начинает упрощаться. К концу XIX в. в России насчитывалось более 100 общественных организаций врачей и медицинских обществ, а к 1905 году их было уже около 130. Инициаторами создания здравоохранительных обществ выступали образованные медики, стремившиеся всеми силами повлиять на улучшение положения здравоохранения в регионе¹³⁶⁵.

Глава V
Этапы развития духовной сферы чеченцев

Роль ислама в истории Российской империи

Сила России была в том, что, будучи светским государством, она не подавляла иноверие, а сохраняла духовный и социокультурный плюрализм. Русская светская культура, появившаяся в XVIII веке, постепенно превращалась в мощный межнациональный транслятор. В мусульманские районы пришло светское образование в виде русской школы, началось формирование светской культуры, что представляло собой колоссальный исторический перелом, который начался раньше, чем в большинстве стран мусульманской цивилизации. Светская культура создавала условия для формирования гражданского самосознания и гражданского общества, включала мусульман в общероссийскую общественно-политическую жизнь, разрушая замкнутость мусульманского анклава. Становление светской культуры в мусульманских регионах способствовало развитию традиционной культуры¹³⁶⁶. Основные законы империи признавали, что все, не принадлежавшие к господствующей (православной) церкви, подданные России и иностранцы пользуются, каждый повсеместно, свободным отправлением их веры и проводят богослужения по своим обрядам. Признание свободы вероисповедания имеет своим последствием невмешательство светской власти в дело «веры и богослужения», т. е. предполагает неприкосновенность догматической и обрядовой стороны каждого вероисповедания¹³⁶⁷.

Екатерина II именным указом Правительствующему Сенату от 5 мая 1785 года учредила Кавказское наместничество, состоящее из двух областей: Кавказской и Астраханской¹³⁶⁸. Увлечённая западными принципами веротерпимости и следуя насущной необходимости многотысячного мусульманского населения России, императрица в 1788 году учредила в Уфе Оренбургский муфтият. В 1794 году появился второй муфтий – Таврический, в его ведомстве состояли крымские татары. С 70-х годов XIX в. в правительственном политическом лексиконе появилось понятие «мусульманский вопрос», что означало не только признание наличия мусульманских подданных в империи и необходимость их «слияния с коренным населением», но и возникновения в мусульманском мире признаков национального и религиозного «пробуждения»¹³⁶⁹.

Известно, что в 60-х гг. XIX в. в верхах империи обсуждался вопрос о целесообразности упразднения существовавших мусульманских духовных правлений и введения «прямого русского управления» духовными делами мусульман. Сторонником этой точки зрения был тогдашний оренбургский генерал-губернатор Н.А. Крыжановский, противником – министр внутренних дел П.А. Валуев, чье мнение в конечном итоге и возобладало¹³⁷⁰. В 90-х годах XIX века правительственной комиссией по татарским делам, образованной при МВД был поставлен вопрос: учреждать ли в России третьего муфтия – во Владикавказе? Представители мусульман Терской области на своем съезде признали желательным: скорейшее учреждение на Северном Кавказе, в г. Владикавказе, мусульманского духовного правления, состоящего из муфтия и четырех членов-советников; признали необходимым подробно разработать порядок выбора этих лиц, очертив их компетенцию, права и обязанности; учредить на средства казны мусульманский духовный семинарий, для подготовки образованных мулл с преподаванием предметов исламской религии и светских наук на арабском и родном языках с параллельным преподаванием на русском языке. С данными предложениями представители мусульманского сообщества в 1910 году обратились к Кавказскому руководству¹³⁷¹. Однако этот вопрос так и остался открытым, т. к. многие российские деятели считали, что открытие муфтиятов было важной государственной ошибкой, т. к. в этом случае русское правительство само поддерживало антирусские элементы в России¹³⁷².

Интересно, что в схожем положении находились и христиане Терской области. Первоночально они (по духовным делам) находились в двойственном подчинении – епискому Кавказскому и экзарху Грузии. В 1870 г. наместник на Кавказе в рескрипте на имя Синодального обер-прокурора указал на неудобство такого положения и предложил учредить Владикавказскую епископальную кафедру. Высшие власти согласились с этим мнением, задержка вышла из-за отсутствия необходимой суммы денег в Министерстве финансов (10 тыс. руб. – единовременно и по 5 тыс. руб. ежегодно). В конце концов, Владикавказская епархия была образована, завершив этап двойственного подчинения христиан Терской области¹³⁷³. О том, что законодатели при проектировании российских муфтиятов имели перед собой образ Русской православной церкви синодального периода, говорит известное количество явно не случайных совпадений в частных правилах имперского законодательства о культах. В частности, в 1886 г. постановлением Государственного Совета количество «прихожан» при одной пятничной мечети было определено в 200 человек (м.п.). Ранее оно составляло 150 человек, точно также, как Петр I, пытаясь сократить численность духовенства, определил минимальное число прихожан для одного православного прихода¹³⁷⁴.

Жизнью мусульман Кавказа руководили созданные в 1872 году Суннитские и Шиитские духовные управления, подведомственные царской администрации края. Центральным правительственным органом, контролировавшим жизнь российских мусульман, по-прежнему оставался Департамент духовных дел иностранных исповеданий (ДДДИИ) Министерства внутренних дел¹³⁷⁵. А.И. Ногманов, казанский учёный, даёт детальную периодизацию истории взаимоотношений между царизмом и исламом в России. Он выделяет 50–60 гг. XIX века-1917 г. как период «цивилизованного» или скрытого отрицания ислама. Отрицание отныне было не столько законодательного, сколько идеологического плана. «Цивилизованность» выражалась в завуалированности действий властей, в создании системы правовых ограничений для мусульман на уровне подзаконных и ведомственных актов. Качественно новый поворот в отношении Российского государства к исламу связан с реакцией российских мусульман на Крымскую войну, усилением отпадения крещённых татар, резким увеличением мусульманского населения империи за счёт новых территориальных приобретений. Со второй половины XIX века ислам начинает рассматриваться уже как сила «опасная» для самой самодержавной власти, единства государства, а не просто как чуждое православному государству вероисповедание¹³⁷⁶. На рубеже XIX–XX вв. империя Романовых вступила в эпоху «сумерек монархии». Два последних десятилетия XIX века совпали с царствованием Александра III и первыми годами правления Николая II, стали временем торжества охранительной политики «православного консерватизма», попыток «великодержавного» наступления на нравы неправославного населения империи¹³⁷⁷. Российское правительство всячески препятствовало созданию самостоятельного северокавказского мусульманского духовного управления. Когда в 1889 году командующий войсками Кавказского военного округа возбудил перед военным министром ходатайство об учреждении Управления духовными делами мусульман Кубанской и Терской областей, ему было отказано ввиду того, что «при таком устройстве муфтий и духовное управление будут затруднять непосредственное воздействие администрации на духовенство»¹³⁷⁸.

Неоднократно высказывались пожелания, как чиновников, так и местных духовных лидеров, об образовании нового муфтията для Северного Кавказа. В 80-х гг. XIX в. был выработан проект «Положения» об управлении мусульманскими духовными лицами у суннитов Кубанской и Терской областей. Текст проектируемого регламента был подготовлен в Тифлисе, откуда поступил в Военное министерство. Главной целью представленного в 1889 г. «Положения», по мнению главы края, было обеспечение таких условий, при которых мусульмане Северного Кавказа были бы «вполне взяты в руки администрации» и оказались бы «отсечены» от суннитов Закавказья. Тем самым, как казалось, решалась важнейшая задача имперской политики в регионе – любыми способами помешать опасному для интересов монархии Романовых объединению мусульман всего Кавказа. «Положение» практически предполагало замкнуть решение всех вопросов на правителе Кавказа, и отсутствовали даже малейшие намеки на необходимость согласования тех или иных проблем мусульманской жизни со столичным МВД. В конечном счете, не поддержало проект А.М. Дондукова – Корсакова и непосредственно ведавшее Кавказом в тот период времени Военное министерство, в итоге чего данный документ не был принят, и все связанные с ним бумаги были отправлены в архив¹³⁷⁹.

В 1890 году Дондуков – Корсаков предлагал создать духовное управление мусульман во Владикавказе. Этот проект был отклонён по настоянию МВД: усиление влияния служителей мусульманского культа уменьшило бы значение русского воздействия на население, духовенство и школы. По мнению министерства, между властями и ими встали бы муфтии и духовные правления. За образование муфтията на Северном Кавказе высказывался и начальник Терской области¹³⁸⁰. Во всеподданнейшем отчёте за 1909 год, наказной атаман Терского казачьего войска писал, что упорядочить религиозный вопрос можно лишь путём учреждения самостоятельного мусульманского духовного управления и семинарии с преподаванием в ней кроме богословских и светских наук на арабском и родном языках, русского языка. На полях данного отчёта император Николай II начертал: «С этим я не согласен»¹³⁸¹. В 1893 году в Военном министерстве возник план переподчинения духовных дел мусульман Северного Кавказа местным не военным, а гражданским властям. Но и этот план не был приведён в жизнь¹³⁸².

Очень неудобным для горцев Терской области было расположение их духовного мусульманского правления. В Закавказье имелось в тот период Шиитское и Суннитское духовные правления, но ведомство их не распространялось на Терскую и Кубанскую области. Мусульманское население этих областей подчинялось учреждённому в Уфе магометанскому духовному собранию.

Оренбургское магометанское Духовное собрание непосредственно главенствовало над всем исламским духовенством, исключая область Таврического Духовного управления, с центром в городе Симферополе. Западные губернии империи и Закавказье¹³⁸³. Оренбургское магометанское Духовное собрание воздерживалось от управления духовными делами мусульман Северного Кавказа, ссылаясь на то, что последние до сих пор не были переданы в его ведение. По суждению Комитета министров, магометанские приходы на Северном Кавказе и в Средней Азии не состояли в ведении Оренбургского Духовного собрания, как присоединённые к Российской империи после издания закона, определяющего территориальные пределы ведомства Духовного собрания¹³⁸⁴. Сама кавказская администрация не знала, к кому надлежит в случае необходимости обращаться – к муфтию закавказскому или оренбургскому и неоднократно были случаи, что лица, имевшие удостоверения на право занятия должности сельского муллы от Оренбургского муфтията направлялись к Закавказскому муфтияту для выдержки новых испытаний¹³⁸⁵.