Текст книги "Царское прошлое чеченцев. Наука и культура"

Положение мусульманского духовенства на Кавказе

Государственный Совет, рассмотрев в 1894 году представление Военного министерства об устройстве управления мусульманского духовенства на Северном Кавказе постановил, что хотя по действующим законоположениям духовные дела мусульман названного края (Терской области) подчинены Оренбургскому Духовному Управлению, с центром в городе Уфе, но, за обширностью подведомственной ему территории, данное Управление не проявляет своего влияния в отношении Терской области¹³⁸⁶. Таким образом, фактически Северный Кавказ, в духовном отношении, не подчинялся Оренбургскому Духовному правлению, в Терской и Кубанской областях религиозная жизнь находилась под контролем военных¹³⁸⁷.

В Терской области проживали в основном мусульмане-сунниты (шиитов было мало, в основном они появлялись во время сезонных работ). В 1880 году была создана «Карта народностей Кавказа по вероисповеданиям», в которой указывалось, что на территории Терской области находилось 53,11 % (от общего числа жителей) мусульман-сун-нитов, в то же время православных насчитывалось 39,48 %¹³⁸⁸. Сунниты – приверженцы Сунны (традиции). Суннизм окончательно оформился в X веке, выражая обычаи, теорию и практику большинства мусульманской общины. Это, прежде всего ориентация на умеренную доктрину, являющуюся «золотой серединой». Отсюда и характерный для суннитского ислама прагматизм, установка на узаконение утвердившихся убеждений, обрядов и институтов. Особенность ислама заключалась в том, что он не разделял «духовное» и «мирское», а соединял их в единую реальность, где цель и средства находились в гармонии¹³⁸⁹.

Русский закон создал мусульманское духовенство как сословие: мулл, с правами и обязанностями; установления, чуждые мусульманскому миру, не предусмотренные мусульманским правом (шариатом)¹³⁹⁰(шариат (араб.) – свод мусульманских религиозных и бытовых норм, основанных на Коране и сунне¹³⁹¹). Так, например, муллы и кадии избирались местным мусульманским населением после соответствующего документированного «испытания в вере» и полицейского подтверждения их «лояльности». Утверждались они в должности местной царской администрацией¹³⁹². Права и привилегии легализованной части мусульманской духовной элиты на Северонм Кавказе были меньше, чем в Закавказье. Сельские имамы и кадии, за исключением областных кадиев, не имели налоговых льгот. Они не получали прав личного дворянства и звание почетных граждан, оставаясь в податном крестьянском сословии как простые члены сельских обществ¹³⁹³. В российском государстве из мусульманской духовной элиты были исключены руководители-шейхи и члены-муриды суфийских братств Накшбандийа и Кадирийа, которых власти боялись как источника мусульманского повстанчества (мюридизма), с которым они неплохо познакомились как во время Кавказской войны, так и в первые годы после ее завершения¹³⁹⁴.

Не смотря на все предубеждения, царское правительство стремилось привлечь мусульманское духовенство на свою сторону. В этих условиях военным властям на Кавказе, в частности, вменялось: «Начальник не должен вести себя открыто против духовенства: он должен избегать беседы с ним о религии…. Но если обстоятельства поставят его в необходимость говорить с эфендиями и муллами о религии, то следует для успокоения их соглашаться с ними во многом даже против собственного убеждения»¹³⁹⁵. Мусульмане в Российской империи владели большой площадью вакуфных земель. Вакуфные земли – земли, завещанные владельцами особым юридическим актом в вечное пользование каким-либо общественным или религиозным учреждениям с благотворительной или богоугодной целью, так сказать – «в вечный помин своей души». Такого рода недвижимость обычно не отчуждалась никакой властью. Различались три ее вида: вакфы, принадлежавшие конфессиональным учреждениям – медресе, мечетям и т. п.; вакфы, завещанные в пользу рода или потомства завещателя и носившие название «семейных вакфов»; вакфы, завещанные в пользу общественных учреждений для поддержания их исправности (дорог, колодцев и т. д.). Вакуфные земли сдавались в аренду, например, крестьянам за определенную долю урожая. Вакуфными доходами заведовали экономы – мутавалии¹³⁹⁶.

В пореформенный период количество пророссийски настроенных лиц на Северном Кавказе вообще, в том числе и среди мусульманского духовенства, постепенно увеличивалось. Российскую власть поддерживали старшины, представители высших сословий в тех обществах, где была сословная иерархия; состоявшие, как правило, на военной службе в русской армии, а также некоторые мусульманские служители. Этому способствовал усилившийся контроль за совершением хаджа в Мекку, введение экзаменов для мусульманского духовенства, введения правил утверждения духовных лиц российской администрацией. 8 января 1893 года начальник Терской области издал распоряжение «…чтобы сельские муллы в магометанских селениях на будущее время назначались не иначе как по выбору окружного кадия и мною утверждались»¹³⁹⁷. Показателен тот факт, что в соборных мечетях по пятницам, где собирались мусульмане данного поселения и читались проповеди, проповедующему полагалось упоминать имя здравствующего правителя¹³⁹⁸. В 1834 г. Кавказским суннитским муфтием был назначен видный представитель мусульманского духовенства Казани Таджеддин-эфенди, получивший за свою деятельность на этом посту воинское звание капитана. В 1837 г. он обратился к воюющим кавказцам с призывом подчиниться русскому царю. Сопротивляющихся правительственным войскам он называл «не знающими шариата, искажающими сущность учения Пророка Муххамеда, причиняющими вред населению»¹³⁹⁹.

Очерчивая, в 1911 году, важнейшие стороны тогдашней русской жизни, фельдмаршал Д.А. Милютин полагал целесообразным предоставить лицам «иноплеменного» населения, в том числе и мусульманам, все «общие права по службе государственной и общественной, так же как и по всем легальным видам деятельности»¹⁴⁰⁰. Однако, в жизни российские мусульмане были лишены многих прав, в отличии, например, от христианского населения страны. Например, необходимо было учредить во Владикавказе духовную семинарию для подготовки кадиев и мулл, с преподаванием предметов ислама и светских наук как на арабском, так и на родном языке, с параллельным преподаванием русского языка. Этого сделано не было¹⁴⁰¹. В то же время христианские духовные семинарии и школы действовали на Кавказе почти повсеместно. На рубеже XIX–XX веков на Северном Кавказе существовало более 2 тыс. мечетей, православные церкви составляли примерно только 20 % от общего количества мусульманских мечетей¹⁴⁰².

Чечня славилась учёностью своих мулл, в числе которых были духовные лидеры, известные на всём Кавказе¹⁴⁰³. Мулла обыкновенно договаривался с обществом об исполнении богослужений и других обязанностей на один год, по прошествии которого, по обоюдному согласию, договор мог быть оставлен в силе и на следующий год. Но часто бывало, что обществу не угодил в чём-либо мулла, или мулле не понравилось жить в обществе, и договор терял силу. Насчёт духовенства всё было просто: сегодня ты мулла, а завтра можешь стать простым смертным. В таком случае исполнение обязанностей муллы брал на себя кто-либо из членов сельского общества, знавший арабский язык. Нередко сельский старшина бесплатно брал на себя обязанности муллы.

Мечети являлись особым юридическим лицом. Они владели недвижимым (мечетные загоны и покосы) и движимым (мечетные овцы) имуществом. Население выражало беспокойство – как бы правительство не уничтожило право мечетей на эти земли. По дорогам, вдали от поселений, встречались маленькие молельни, устроенные благочестивыми людьми над родником, выбивающимся из-под земли. Молельни составляли общее достояние. Здесь останавливались отдохнуть и помолиться Богу¹⁴⁰⁴.

До установления российской власти муллы не вели учёта рождённых детей. По распоряжению наместника на Кавказе по мечетям стали рассылаться в 2-х экземплярах метрические книги, куда муллы были обязаны вписывать всех новорожденных. Велись книги на арабском языке, с обязательным переводом на русский язык, засвидетельствованным аульным старшиной. Проверкой метрических книг занимались кадии¹⁴⁰⁵. Кади (араб.) – судья, решавший дела на основе Корана и шариата¹⁴⁰⁶. На кадиях лежало общее наблюдение за духовенством, мечетями и мечетными школами. Кроме того, кадии, как непременные члены горского словесного суда, решали брачные дела и принимали экзамены на утверждение духовных должностей. В случае обжалования решений кадия или горских судов по религиозным вопросам, эти жалобы сообщались начальником области на заключение Оренбургскому магометанскому Духовному собранию или же Закавказскому суннитскому Духовному правлению и, после получения такого заключения, начальник области выносил окончательное решение¹⁴⁰⁷. Кроме кадиев на Кавказе существовали и мюриды (мюрид (араб.)) – добровольный последователь, ученик муршида (наставника); мюрид, мюридизм – причастия от арабских глаголов, в переводе означают «пошёл по дороге или показал дорогу» и захотел, пожелал)¹⁴⁰⁸.

Для облегчения благонадёжности призванных в царскую армию мусульман в каждом военном округе была введена должность штатного муллы¹⁴⁰⁹. Азиатский департамент МВД составил особую форму военной присяги для мусульман с учетом требований Корана и мусульманского права, так как содержание многочисленных мусульманских законов давало возможность произвольно истолковывать смысл многих постановлений правительства. Слово «должен» стало предшествовать клятве, как и положено по исламским законам, а словосочетание «законный Государь» было заменено на «истинный». Все эти особенности были учтены специалистами по исламу и перекрыли возможность использовать расхождения в гражданском и мусульманском праве¹⁴¹⁰.

Для арестантов мусульманского вероисповедания праздничные дни устанавливались с учетом их религии, но таким образом, чтобы их количество не превышало количества дней христианских праздников. В праздничные дни мусульманские арестанты имели право на отдых. Дело в том, что в январе 1886 г. Гос. Советом были установлены новые правила об арестантских работах. Труд заключенных становился обязательным. Таким образом власти старались добиться удешевления содержания каторжных заключенных и ужесточения самого наказания¹⁴¹¹.

Когда почти все религиозные организации получили возможность предоставлять доступ к гражданскому статусу своим приемникам, у государства возросла необходимость установления различий между религиозными конфессиями. Например, согласно ст.44 «Городового положения»: «Число гласных из не христиан не должно превышать 1/5, а в городах Кавказского края 1/2 общего числа гласных»¹⁴¹². В Российской империи главенствовала монополия религии и церкви в пропаганде своего учения: «В пределах государства одна господствующая Православная Церковь имеет право убеждать последователей иных Христианских исповеданий и иноверцев к принятию ее учения о вере. Духовные же и светские лица прочих Христианских исповеданий и иноверцы строжайше обязаны не прикасаться к убеждению совести не принадлежащих к их религии».

На Северном Кавказе проживало большое число христианских сектантов, или убежавших сюда в свое время от власти, или насильно сюда высланных ею же. Правительство много внимания удкляло представителям различным «течений» христианства, что отнимало много времени и сил и мешало сконцентрировать внимание на исламе и его последователях. Во второй половине XIX века беглым священникам было запрещено въезжать в Терскую область, где и так проживало огромное количество сектантов. В одном только Грозном, например, были распространены секты духоборов, молокан, баптистов и «иудействующих» (славян, участвовавших в богослужении евреев)¹⁴¹³.

Христианская миссионерская деятельность

Миссионерской деятельностью на Кавказе занималась и западнохристианская церковь. В начале XIX века школу для ингушских детей в Назрани учредила Шотландская миссия. Шотландскому миссионеру Г. Блаю удалось снискать уважение у ингушей. Население смотрело на него «как на друга и отца, так что ему, возможно, стало между ними ходить с полной безопасностью, даже и без охранительной стражи, чего дотоле ни с кем из европейцев не бывало». Шотландец стал «немедленно учиться языку жителей и в скором времени, мог объясняться с ними». Изучив язык, Г. Блай перевел на ингушский язык молитву Господню и напечатал ее в Астрахани. Г. Блай намеревался пореложить Священное писание на ингушский язык, чтобы облегчить его восприятие «новокре-щенными». Однако российское правительство и православная церковь, не желая конкуренции, и потому что в 1821 г. в Петербурге было принято решение «не дозволять иноверным миссионерам проповедовать христианскую религию», сделали все, чтобы выдворить иностранца. А.П. Ермолов, находившийся в 1822 г. в Ингушетии, узнав о том, что здесь находится «шитландский миссионер, выдававший себя за лекаря», посчитал «неприличным» оставить его среди ингушей. Г. Блай был отозван¹⁴¹⁴. В структуре Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД империи входил Секретный отдел, осуществлявший сбор секретной информации о переходе в другую веру, разработку и проведение тайных мероприятий как внутри страны, так и за рубежом. Переход в любое христианское вероисповедание мусульман, буддистов и язычников осуществлялось по разрешению губернаторов. Особо указывалось, что «заграничные мусульмане, проживающие близ границ империи, могут быть приводимы в христианство любой терпимой в империи христианской конфессии»¹⁴¹⁵.

В утверждении православия на Северном Кавказе большую роль сыграло образование в Кизляре в 1745 г. Осетинской духовной комиссии. За время работы комиссии, с 1771 по 1825 гг., в христианство было обращено 53 000 человек. Святейший Синод дал ей определенную инструкцию, в которой вменялось в обязанность избегать насильственных действий в отношении к осетинам и другим горцам, «крестить только по надлежащем испытании их и по удостоверении в искреннем желании их сделаться христианами». По указу Синода было разрешено проводить церковную службу на языках народов Кавказа. Это в свою очередь, требовало от священнослужителей знания горских языков. Лиц коренной национальности стали бесплатно принимать в Ставропольскую духовную семинарию, им выплачивалась государственная стипендия, предоставлялись другие льготы¹⁴¹⁶.

Всероссийская перепись 1897 г. выявила среди чеченцев приверженцев православной веры. Хотя число их по отношению к мусульманскому населению было незначительным (132 чеченца и 13 чеченок), сам факт открытого заявления о своей вере говорит, о религиозной толерантности чеченского народа. По свидетельству А. Сулейманова до революции в начальной церковно-приходской школе училось несколько чеченцев. В конце XIX века некоторым чеченцам даже удалось стать церковнослужителями. В 90-х годах XIX столетия во Владикавказских епархиальных ведомостях публиковались списки горцев, принявших крещение. Приведем некоторые примеры: 1) житель села Мудар-Юрт, Грозненского округа Магомет Саралиев, 23 лет был крещен, с наречением ему имени Николай; 2) Священником Грозненского собора Николаем Жумовским 5 января 1895 г. житель села Старый Юрт Джамалдин Керимов, 18 лет, был крещен, с наречением ему имени Александр; 3) Стали православными христианами чеченка Хава Асанова с детьми Магометом и Айшат, с наречением их в крещении именами Марией, Владимиром и Ольгой¹⁴¹⁷.

Мусульмане в конце XVIII века составляли всего 4 % населения России; их доля заметно выросла только в XIX веке. Волжские татары были первой большой группой носителей нехристианской мировой религии, которые с середины XVI века оказались под российским господством. Позднее к ним добавились башкиры, сибирские и крымские татары; все эти группы принадлежали к суннитскому направлению в исламе¹⁴¹⁸. По материалам переписи 1897 года мусульмане являлись второй по численности после православных вероисповеданий группой населения империи. Их насчитывалось 13889421 человек. На Кавказе мусульмане составляли 1/3 его населения¹⁴¹⁹. У мусульман, в ходе присоединения, были отняты богатейшие земли в Сибири, в Поволжье, на Кавказе, в Крыму, Туркестане. Миллионы десятин награбленной земли составляли государственный земельный фонд. Мусульмане твёрдо верили, что русский народ в лице своего Учредительного Собрания возвратит им земли, где покоятся остатки их дедов; верили в совесть русского народа. Мусульмане говорили, что аграрный вопрос нельзя решать захватами и насилием, что нужно беречь страждущую Россию, и все личные вопросы, даже вопросы существования, необходимо отложить до Учредительного Собрания. Приверженцы ислама утверждали: «Сила да повинуется совести»¹⁴²⁰. 12 апреля 1894 года Оренбургский муфтий Хаджи Мухаммед Яр Султанов выступил с обращением к мусульманам России: «До моего сведения дошло, что в народе и даже между муллами ходят слухи, что, будто бы, магометан будут крестить в русскую веру. Слухи эти нелепы и вздорны, потому что правительство не имеет никакого намерения крестить нас, а напротив, разрешает нам свободно исповедывать ислам, открыто, и без стеснения, исполнять обряды нашей веры и строить мечети для богомоления…»¹⁴²¹.

В царское время мусульмане имели возможность издавать литературу как на арабском языке, так и на своих родных языках. Только в период с 1853 по 1859 год, в начавших тогда функционировать частных татарских типографиях, было издано 82300 экземпляров Корана, 169900 экземпляров его частей (хавтиак). В XIX веке в Темир-Хан-Шуре были изданы учебники арабского языка с религиозными наставлениями, экземпляры которых сохранились до настоящего времени в двух чеченских семьях¹⁴²². Востоковед Амирхан Исаев подсчитал, что в 1905–1910 годах в типографии Мавраева в Темир-Хан-Шуре было издано 30 книг на языках народов Северного Кавказа, из которых 15 – на чеченском языке на основе аджамской письменности¹⁴²³.

Каждый успех, достигнутый Россией на пути развития науки, техники, культуры и просвещения сказывался в какой – то мере на её мусульманском населении: среди него появились обученные солдаты и офицеры, технически грамотные рабочие и специалисты, нарождалась гуманитарная интеллигенция, в основном образовавшаяся из среды мусульманского духовенства, развивалось образование, книгопечатание, журналистика, подчас опережавшие аналогичные явления в остальном мусульманском мире¹⁴²⁴. 5 мая 1901 г. был издан Указ Николая II «О введении преподавания мусульманского права в Лазаревском институте Восточных языков (с целью подготовки кадров для практической деятельности среди мусульманских народов в Персии и Турции и на окраинах России)»¹⁴²⁵. В 1910 г. в Тифлисе были открыты курсы «Кавказоведения», на которых преподавались история и основы арабского языка¹⁴²⁶. В начале XX века на Кавказе действовало «Кавказское Мусульманское Благотворительное Общество», которое выдавало пособия учащимся гимназий, училищ, школ, студентам, а также другим нуждающимся¹⁴²⁷.

На Северном Кавказе во второй половине XIX века приходилось быть по отношению к исламу особенно осмотрительными. К «нецивилизованным» средствам «отрицания» ислама власть старалась прибегать в редких случаях и только тогда, когда она вполне была уверена в своих силах и возможностях. Наместник на Кавказе (1862–1881 гг.) Михаил Николаевич Романов, во всеподданнейшем отчёте главнокомандующего за 1863–1869 гг., сожалел о том, что «как ни желательно, в интересах православия и русской власти, уменьшить, по возможности, преобладание в горском населении мусульманского элемента, но, с одной стороны свойственная той же власти веротерпимость, а с другой – опасение неблагоприятных для спокойствия края последствий побуждают ограничиваться одними паллиативными средствами». Эти паллиативные средства, по мнению наместника, должны заключаться в поддержании христианства в крае и противодействие мусульманству в тех случаях, когда оно ведёт свою пропаганду насильственно, с явно политическими целями¹⁴²⁸.

Начальник Терской области, в своём всеподданнейшем отчёте за 1892 год показал некоторые моменты положительного влияния ислама на население вверенной ему территории. «Учение кунтистов, – писал он, как в нравственных своих основаниях, так отчасти и в сфере мистической не только не вредно для туземного населения, но в значительной мере оказывает на него, безусловно, полезное влияние, налагая на своих последователей обязательство – делать добрые дела и постоянно стремиться к общению с Богом…»¹⁴²⁹. Чеченская устная традиция сохранила слова Кунта-Хаджи, ещё в эпоху имамата Шамиля требовавшего прекратить войну, чтобы спасти народ от истребления. Так же устная традиция приписывает шейху Дени Арсанову следующие слова: «Как раньше для войны требовалась шашка, так сегодня нам нужны наука и знания»¹⁴³⁰. В 1852–1853 гг. много чеченцев перешло к русским, были даже случаи перехода чеченских наибов. Это обстоятельство, видимо, послужило причиной того, что в Чечне на линиях соприкосновения с русскими стали нести охрану наибы из Дагестана. Имам был очень недоволен поведением некоторых чеченских обществ. По мнению руководства имамата Шамиля «…чеберлоевцы начали распространять по земле порочность и устранять шариатское правление. они сказали с насмешкой: «Мы собрали Шамилевский шариат в бурдюк и завязали его горло. Пусть приходит и заберет этот бурдюк…». Шамиль в одном из своих писем призвал подчиненных пойти на джихад «с теми проклятыми чеберлоевцами…». Последующее сражение произошло весной 1843 года¹⁴³¹.

В 1904 году Терский областной комитет выступил с инициативой установить образовательный ценз для мусульманского духовенства¹⁴³². В 1894 году МВД запретило преподавать в мусульманских школах иностранным подданным, а также пользоваться религиозными книгами заграничного издания¹⁴³³. Министерство просвещения упорно пыталось распространить свой контроль на мусульманские конфессиональные школы, но в этом вопросе не встречало поддержки МВД, боявшегося усиления недовольства мусульман¹⁴³⁴. С конца 30-х гг. XIX века, времени начала своей службы на Кавказе, и вплоть до последних месяцев своей жизни Д.А.Милютину приходилось неоднократно обращаться к оценке тех или иных сторон «мусульманства». Милютин, как рационально мыслящий прагматик, понимал, что лишь силой «подавлять религиозность» мусульман-горцев Кавказа нельзя, это занятие не даст никаких положительных для интересов империи результатов, и поэтому надо изыскивать более гибкие способы и обходные пути воздействия на местное «мусульманство». Первостепенное значение в «успокоении» кавказских мусульман, по словам Д.А. Милютина, могла сыграть организация Россией системы образования горцев «у себя самих» при участии лояльных по отношению к монархии Романовых исламских духовных лиц¹⁴³⁵.

Генерал А.П. Ермолов не был сильно религиозным человеком. У известного в те времена публициста Д.Б. Мертваго мы находим такую характеристику А.П. Ермолова: «… человека умного, хитрого и как слышно – безбожного…». В связи с этим любопытный факт дает исследователь Кавказа Д.Л. Ватейшвили: «Одним из первых изданий, Тифлисской корпусной типографии (учрежденной Ермоловым в 1819 году) была «Молитва на татарском и арабском языках». Книга была литографирована по приказу и дана Тифлисскому магометанскому духовенству для чтения в молитвенные дни, праздники и особенно в торжественные дни». В то же время, известны были случаи, когда по его приказу казнили мулл за измену и предательство¹⁴³⁶.

Мусульмане в Российской империи XIX века представляли собой значительную силу. Это учитывали российские власти, старавшиеся привлечь их на свою сторону, и не без успеха. В частности, известно, что османский консул в Тифлисе Хасан Хасиб жаловался в Стамбул на кавказского муфтия Хусейна Гаябова как главного проводника политики России среди мусульман, награждённого за это царским орденом Св. Владимира. К концу XIX века мусульман в России было столько же, сколько и в Османской империи, – 18 млн. Вместе с тем верхушка мусульманских общин в России XIX века при всей своей внешней зависимости от царских властей на деле обладала весьма реальной, как бы неформальной самостоятельностью и умело ею пользовалась. «Дореволюционное мусульманское духовенство Русской империи, – писал известный на Западе чеченский историк Абдурахман Авторханов, – выступало не только как высшее моральное руководство живущих в ней мусульманских народов, но представляло собой одновременно и организованную национально-политическую силу, с которой считалось правительство. Оно было также и экономической силой – мусульманские учреждения владели вакфами – движимым и недвижимым имуществом, завещанным в пользу мечетей. Вакфы располагали благотворительными учреждениями (госпиталями, приютами для стариков, вдов, сирот). В их распоряжении имелись также земли, которые безвозмездно обрабатывались верующими»¹⁴³⁷.

Русское государство, расположенное в евразийском пространстве, в течение многих веков является общим домом для представителей различных верований: христиан, мусульман, буддистов, язычников¹⁴³⁸. Сотни лет, проведённых в мирной работе бок – о – бок с татарами, научили русских верить и уважать братьев-мусульман¹⁴³⁹. По мнению Н. Данилевского: «Ненависть, которую магометане питают здесь к христианам, обнаруживается менее чем в прочих местах Азии …»¹⁴⁴⁰. Хотя многочисленное мусульманское население России и представляло для русского государства крайне неудобный социокультурный феномен, не поддавшийся ассимиляции и интеграции в общество по той модели, которая представлялась власти оптимальной, тем не менее, государству удавалось находить «общий язык» со своими подданными с помощью определенных компромиссов¹⁴⁴¹.

На протяжении пореформенного периода можно наблюдать, как общество шаг за шагом приближается к признанию равных прав православного и мусульманского населения, отказываясь от мелочной регламентации всех сторон повседневной жизни мусульман. За свободой отправления религиозных обрядов, внутреннего устройства жизни общины следует право выбора фасадов при строительстве мечетей, самостоятельное распоряжение вакуфным имуществом. Мусульмане наравне с православными служат в регулярной армии, получают правительственные награды, государственные пенсии¹⁴⁴².

Во второй половине и, особенно в конце XIX века на Северном Кавказе началось бурное строительство вместо прежних деревянных, существовавших в начале XIX века, каменных мечетей со специальными минаретами. Массовое строительство каменных мечетей в этом регионе началось в 1880-е годы. По архивным данным видно, что Циркуляром от 9 октября 1885 г. начальник Терской области установил порядок, в соответствии с которым для возведения капитального здания мечети из кирпича и камня необходимо было иметь архитектурный проект, утвержденный областным правлением, и особое разрешение главы администрации области. Не смотря на новые бюрократические препятствия, количество мечетей увеличилось до такого уровня, пик которого не достигнут и в настоящее время. Многие посетители этого региона отмечали значительную посещаемость многочисленных мечетей и молельных домов, как в Чечне, так и на всем Северном Кавказе¹⁴⁴³. Наряду с христианскими церквями, мечети в конце XIX в. стали вовлекаться правительственными и общественными учреждениями в финансирование различных социальных проектов: сбор средств в пользу пострадавших от неурожая, в пользу семей солдат в действующей армии в годы Русско-Японской и Первой мировой войн, раненых – защитников Отечества¹⁴⁴⁴.

Перемены в жизни общины в индустриальную эпоху вызвали перемены, в частности, и в мировоззрении людей. Индустриальная эпоха провозглашает права и свободы индивида, а не общества. Урбанизация создает условия, при которых происходит поляризация общества, отчуждение людей. Одним словом, реалии нового времени подрывали общинный конформизм. В жизненный уклад мусульман стали проникать новые установки и ценности¹⁴⁴⁵. Реформирование было инициировано «сверху», происходило ускоренно (а потому травмировало общество) и привело к смене общественно-политического уклада и ряда параметров политико-культурной идентичности. Модернизация вызвала острейший духовный кризис, спровоцировавший в какой-то степени ценностный хаос¹⁴⁴⁶.

Ислам на Северном Кавказе имеет многовековую историю, в ходе которой им пройден сложный путь адаптации к изменявшейся этнокультурной реальности в регионе. Процессы модернизации также отражались на исламе и на его региональных формах, тесно связанных с традициями, придающими ему местное своеобразие и колорит, но, тем не менее, фундаментальные основы исламской жизни всегда оставались незыблимыми, при любых реформах и разнообразных формах политического устройства¹⁴⁴⁷. Культуре ислама есть, что дать другим народам, но и есть что получить. Минимальное решение этой задачи заключается в рассмотрении культуры ислама в глобальном контексте, при непременном отказе от претензий на исключительность или превосходство над другими культурами, как бы они ни были развиты в социально-политическом и экономическом отношении¹⁴⁴⁸.