Текст книги "Внутри нее"

Ева
Измена

Ева шла по улице, ветер дул ей в лицо, размазывая слезы по щекам. «Должно быть, я похожа сейчас на лобовое стекло во время дождя. – Собственные мысли заставили ее улыбнуться. Она посмотрела на свои ладони и вытерла ими глаза. – А это – мои дворники». Ей было больно оттого, что в жизни ее любимого появилась другая женщина. Сегодня утром в секретном месте, о котором знали только они двое, она обнаружила письмо от Федора: «Вчера ночью я был с другой женщиной. Прости. Ты должна об этом знать». Значит, она – Ева – не смогла дать ему все то, чего он хочет. Она была уверена, что причина именно в ней. Ведь когда ты любишь человека – ты просто не умеешь делать его виноватым. Ты оправдываешь его во всем – даже в самых скверных поступках, делая все возможное, чтобы сохранить свою любовь. А еще Ева совсем не умела злиться. Как будто Господь забыл положить в нее перечных приправ, и теперь каждый раз, когда в ее жизни происходило что-то плохое, она считала это справедливым уроком. Зависть и ревность тоже были ей незнакомы.

– Разве можно любить и не ревновать? – спросила ее однажды Лиза, когда речь зашла о значении и связи этих двух понятий.

– А разве может один человек быть собственностью другого? Разве любовь – это не радость самоотдачи? Вот если говорить о страсти, то это другое. Это жажда обладания. Поэтому ей и присуща ревность. А любви она не знакома.

– Ты какая-то ненастоящая.

– Это как? – удивилась Ева.

– Понимаешь, люди не могут быть такими хорошими, как ты. Это как прекрасный цветок, как роза. У нее обязательно должны быть шипы – иначе она погибнет.

Ева внимательно слушала то, о чем говорит Лиза, какие эмоции испытывает человек, когда ревность пробирается в сердце, как мучается от того, что не может понять, чем он хуже кого-либо. Борьба с собственным эго причиняет ему ощутимую боль. Тогда, после разговора с Лизой, Ева постаралась перенести на холст то, что, как ей показалось, может быть ревностью. Это была картина, вызывающая чувство тревоги и внутренней дисгармонии.

– Роза не кажется мне прекрасным цветком. Мне больше нравятся незабудки или ландыши. Розами можно восхищаться, но не любить. Они слишком самодостаточные, слишком самоуверенные и гордые, – умозаключила Ева. Лиза лишь покачала головой:

– Тебе не понять. Ты не поймешь этого, пока сама не испытаешь ревность.

Сейчас Ева вспомнила этот разговор. Быть может, эта женщина – иная. Возможно, она – роза, и Федора тянет к ней потому, что та сильная, яркая и самоуверенная. Но Ева не сможет стать такой – она другая. Ева почувствовала запах свежей выпечки. Прямо перед ней была французская булочная. Девушка вдруг вспомнила, что за весь день у нее не было крошки во рту. Уже стемнело, и Ева решила, что если она сядет за дальним столиком, то никто не увидит ее распухшего от слез лица.

Официант принес ей чашку горячего шоколада, и по всему телу разлилось согревающее тепло. Ева зажмурила глаза так сильно, будто желала проснуться. Так бывает, когда видишь страшный сон, и тебе кажется, что выхода нет, как вдруг просыпаешься и благодаришь Бога за то, что это был всего лишь кошмар. Но вместо того чтобы проснуться, она увидела перед глазами разноцветные круги. Каждый столик и посетители, сидевшие за ними, были разного цвета. Девушка задумалась: «Наверное, каждый человек имеет уникальную окраску. Например, желтый и оранжевый цвета – это люди, в которых живет солнце. Они почти никогда не грустят и уж точно не умеют злиться, зеленые – интроверты, редко кому-нибудь удается внедриться в их личное пространство, красные – открыты для всего, синие —„вампиры“, голубые – вечно сомневающиеся, безобидные личности, черные и бордовые обладают магией. И каждый из них обязательно видит среди толпы себе подобного или ищет того, кто нужен ему рядом в нужный момент: синие – охотятся за оранжевыми, зеленые влюбляются в красных». Весь этот каламбур взорвался в ее голове, принимая причудливые формы нового сюжета. Она чувствовала, что внутри нее что-то оживает. Радость и желание творить переполняли. Боль, от которой она не знала куда деться еще полчаса назад, теперь превратилась в тонкие волшебные иголочки. Они покалывали подушечки ее пальцев и наполняли легкие. Хотелось дышать глубже и наполнять себя новым чистым воздухом. Она с нетерпением дождалась, пока официант принесет ей счет. Теперь ей нужно скорее добраться до дома и начать работать. В ней расцветало ни с чем не сравнимое, всепоглощающее желание творить, выплеснуть на бумагу то, что ей только что довелось пережить.

Кризис

В то время как Ева искала свое видение прекрасного, многогранного мира, Мария всеми силами старалась подчинить его себе. Нет, она, конечно, не считала себя богом, но свято верила, что ее силы, энергии и ума хватит на то, чтобы завоевать авторитет у людей, заставить их делать то, что нужно ей. Она хотела создать что-то вроде общины, огромного предприятия или даже партии, где все управлялось и развивалась по ее собственным законам. Она жаждала власти, и чем большая власть приходила к ней в руки, тем больший азарт она испытывала. Изматывая себя физически, она строила конструктивные планы, продумывала схемы и комбинации. Казалось, никто и ничто не сможет сбить ее с намеченной цели. Она открывала уже четвертый ресторан, но и этого ей было мало. Ева тоже стремилась к своего рода власти, но совершенно иной! Ей не нужно было богатство и подчинение, она не хотела слышать восхищений и признаний в свой адрес. Ее интересовали более тонкие вещи. Она хотела трогать сердца, раскрывать души. Вытаскивать наружу то, что было давно забыто, запрятано на полках вместе с детскими игрушками. Она мечтала заставить людей увидеть мир по-другому. Отказываясь от красоты внешней, Ева старалась обратить внимание на красоту внутреннюю, духовную. Нет, она вовсе не воображала себя ангелом, спустившимся с небес, чтобы донести до всех и каждого истину. Скорее наоборот, Ева могла предположить, что христианская религия вместе со всеми ее законами о любви и верности Богу несет в себе некоторое порабощение, заставляет человека думать, что его миссия достаточна скромна: она состоит в том, чтобы прожить эту жизнь в повиновении и соблюдении заповедей и уйти из нее с наименьшим количеством грехов. Так говорит религия. Но разве может человек, всецело полагающийся на волю Божью, раскрыть себя полностью, сотворить свою красоту, разве обладает он такой смелостью, чтобы выйти за рамки возможного и парить в огромном, еще не изведанном пространстве?

Ева и Мария неустанно совершенствовали свое мастерство, из-за чего случалось так, что измученный мозг Марии доставался Еве в таком состоянии, что могло работать только подсознание, и именно тогда на свет рождались ее самые смелые художественные идеи. Сочетание линий, красок, сюжеты, проявляющиеся на бумаге и холстах, передавали такую глубину, что никакой, даже самый точный расчет не позволил бы создать ничего подобного. Образы дышали, возбуждали, переворачивали, рождали новую жизнь. Однако у этой истории была и другая сторона. Когда все подсознательное вырывалось наружу, реализовывалось и отпускало свою Еву, на смену ему приходило чистое и глубокое сознание, и тогда наступал звездный час Марии, она буквально сворачивала горы, в ее голове рождались новые идеи, которые она тут же воплощала в жизнь. Она ликовала, чувствуя себя победительницей. Совсем скоро она добьется поставленной цели и создаст структуру, которая будет циркулировать сама по себе и приносить доход, и тогда она со спокойной душой переедет в дом своей мечты и лишь изредка будет проверять дела. Уединение и покой – вот что она обретет там. Этот дом окружит ее любовью, которой у нее никогда не было.

В больнице

Я отыскал ее в больнице. Все случилось так, как рассказала мне Фрида. Сердце девушки не выдержало. Однажды, это было ранним утром, Мария спускалась по лестнице, не понимая, каким образом она оказалась на чердаке. Вдруг в груди у нее что-то заболело и заныло, какие-то неведомые силы заставили ее обернуться. Посредине комнаты стоял холст. Ева закончила писать картину совсем недавно. Краска еще не высохла и блестела под утренними лучами солнца. Это было странно – видеть свое отражение, смотревшее на нее с картины, появившейся ниоткуда. Мария вернулась, чтобы рассмотреть лицо поближе. Но чем больше она вглядывалась в изображение, тем сильнее ее охватывал страх. Все было узнаваемо: губы, нос, подбородок. Бесспорно, это было ее лицо, ее брови и ресницы, но вот глаза! Они не только изменили свой цвет от темно-зеленого до нежно-голубого, но и выражали совсем другое. Мария ни разу не встречала этот взгляд в зеркале, она была уверена, что никогда и ни на кого не смотрела так. Сильная и бесстрастная, девушка вдруг почувствовала острую боль. У нее зазвенело в ушах, сердце забилось так сильно, что ладони мгновенно вспотели. Картина начала расплываться перед глазами, а потом все вокруг слилось в одно большое пятно. Девушка упала в обморок.

В таком состоянии ее нашел Федор. Почувствовавший что-то неладное, он пришел навестить любимую. Дверь была закрыта. Ему никто не ответил. «Должно быть, она пошла к себе в офис или рисует на чердаке и ничего не слышит», – улыбнулся про себя Федор, вспоминая, что когда Ева увлеченно работает, мир для нее перестает существовать. И вдруг его осенило. «Какая волшебная ночь, я чувствую, что сегодня что-то произойдет», – сказала ему Ева вчера по телефону. Федор стал стучаться в дверь еще сильнее, пока наконец расхлябанные замки не поддались его напору. Увидев, что в комнате никого нет, он вбежал на чердак и нашел девушку на полу, без сознания. Лицо ее было совсем бледным.

Ева-Мария

Мы с Федором стояли возле окна в ее палате. Медсестра сказала, что больная бредила, и ей пришлось дать снотворное. Теперь лучше подождать, когда она проснется.

– Спасибо, что внесли ясность в эту историю. Мне кажется, только мы двое знаем, кто она на самом деле. – Взгляд Федора был полон благодарности и какой-то внутренней боли.

– Еще Фрида, – поправил его я.

– Ах да. Чудесная Фрида, которая знает все, но говорит только то, что люди готовы услышать.

Мы оба обернулись, почувствовав сзади какое-то движение.

– Кто я? – спросила девушка, открыв глаза и оглядевшись вокруг.

Федор кинулся к ее кровати:

– Любимая, все будет хорошо, просто с тобой произошли небольшие перемены. Ты должна осознать это…

– Что? Что со мной происходит?

– Ты не такая, как все. Просто тебя две. Ева и Мария, помнишь?

– Да. – По лицу девушки покатились слезы. – Я так долго искала тебя, так ждала…

Мы оба понимали, что эти слова она сказала себе. Затем она удивленно посмотрела в мою сторону:

– Я вас знаю. Вы детектив, которого я наняла для того… чтобы найти себя.

– И я нашел. Но боюсь, что поздно. У меня не слишком хорошие новости. – В горле пересохло от волнения. – Но вы обе должны об этом знать.

Девушка смотрела на меня умоляющими глазами. Федор взял эту миссию на себя:

– Любимая, мне очень жаль, но так не может больше продолжаться. Твое сердце не выдержит двоих. Нужна операция. Иначе вы обе погибнете.

– Операция? К черту операцию. Разве мы обе не можем остаться? При чем здесь сердце? Это орган, который гоняет кровь по моему организму! Как может этот насос повлиять на то, что мы снова потеряем друг друга?

Федор покачал головой:

– Ты права. Сердце здесь ни при чем. Но в момент, когда ты закроешь глаза, когда твоя жизнь будет висеть между жизнью и смертью, одна из вас должна будет уйти. Кто это: Ева или Мария – не знает даже Фрида.

– Кто такая Фрида? И почему она должна все знать?

Я взял на себя смелость все объяснить:

– Фрида – ясновидящая. Она знала твою судьбу еще до появления тебя на свет. Именно так я нашел Еву.

Я рассказал ей все, что знал сам, и все, о чем поведала мне Фрида.

Ева-Мария долго и внимательно слушала, пока я не закончил свой подробный рассказ.

– И тогда старуха сказала мне: «Победит лишь одна! Та, которая умеет любить».

– Я очень хочу жить. И я буду! – сказала она.

Мы с Федором переглянулись, понимая, что сейчас за жизнь борется Мария.

Я вышел, оставив их наедине. «Разве это не мечта каждого мужчины: быть сразу с двумя женщинами?» – подумал я, представляя, что пришлось пережить Федору за все это время. И все же ему трудно позавидовать. Когда ты сталкиваешься с обстоятельствами, которые не в силах изменить и от которых не в силах отказаться, – ты становишься заложником ситуации. И не можешь делать выбор сам.

Только одна

– Прости меня, дорогой Федор, я обманывала и мучила тебя. Я приношу несчастье даже самой себе. Что уж говорить о других.

Раньше ему достаточно было одного взгляда, чтобы понять, кто находится перед ним: Ева или Мария. Теперь Федору приходилось разговаривать с ними обеими, и это было для него несколько непривычно.

– Ты даже не понимаешь, скольких людей ты сделала счастливыми. Одним ты подарила стимул к жизни и обеспечила заработком. Посмотри, как много людей с интересом трудятся за общую идею. Твои рестораны – одни из самых лучших в городе. Чтобы попасть туда, нужно бронировать столик за несколько дней. Я сам пробовал сделать это. – Он улыбнулся, вспоминая, как однажды, загримировавшись под старика, пришел в ресторан, чтобы понаблюдать за Марией издалека. Он любовался тем, как живо и непринужденно она следит за порядком в зале, как вдруг заметил на стенах картины Евы. Те самые, которые он отнес в галерею. Получалось, что Марии они пришлись по душе, и возможно, она сама купила их, чтобы украсить свой ресторан.

Федор присел на край кровати и взял девушку за руку, собираясь рассказать о Еве:

– Другим – тем, с которыми ты была Евой, вернула понимание прекрасного. Они снова начали чувствовать и жить сердцем. И пусть не каждый из твоих почитателей стал художником, все они увидели мир иначе, так же глубоко, как видишь его ты. Ты прожила две прекрасные насыщенные жизни! Боже, что я говорю… Ты проживешь и подаришь еще много радости людям, и мне в том числе.

– Но ты же слышал, что больше так не может продолжаться. Должна выжить только одна из нас. И кто она, я не знаю. Мне так страшно. Не оттого, что я могу умереть, а от того, что я ничего не сделала. Я так мало успела. – Ева-Мария сжала его руку так сильно, что ее боль тотчас же передалась ему.

Федор сказал то, что чувствовал в данную минуту:

– Послушай, мне все равно, кто из вас останется в живых, потому как я люблю вас обеих. Помнишь, настоящая любовь – это та, которая не требует ничего взамен. В любом случае я буду рядом. Если ты позволишь.

Девушка улыбнулась, но улыбка ее была такой странной, что даже он не мог догадаться, какая из двух душ ему подарила ее.

Всю ночь мы с Федором провели в коридоре возле операционной. Через пару часов ожиданий мое сердце не выдержало, и я уговорил охранника принести мне чего-нибудь выпить. В наличие оказался только медицинский спирт. Я разбавил его апельсиновым соком и предложил Федору. Но тот отказался составить мне компанию, бродил из угла в угол и создавал еще более нервную обстановку. Почти под утро ее на каталке перевезли в палату. Операция прошла успешно. Доктор сказал, что через несколько часов она должна прийти в сознание. Мы оба с нетерпением ждали этого момента.

По неподвижному, бледному лицу невозможно было сказать, какая из двух девушек осталась в живых. Наконец она открыла глаза. Первые слова, которые она произнесла, исходили из самой глубины ее странной, не похожей на других души:

– Я люблю тебя, жизнь. Я люблю тебя, Федор.

На моих глазах выступили слезы радости и потери, я не мог справиться с нахлынувшими чувствами. Должно быть, подобные эмоции испытывает мать, когда на свет появляется один ребенок и погибает второй. Федор сперва закрыл лицо руками, затем ринулся к кровати и начал целовать лицо Евы. Я поспешил выйти.

В тот день я хорошенько напился и еще не раз пустил скупую мужскую слезу в честь ушедшей Марии. У меня даже возникла идея написать книгу об этой удивительной истории. Прочитав ее, люди поверят в родство душ, в настоящую любовь, в удивительную жизнь. Я попросил у официантки ручку и бумагу, чтобы составить подробный план будущей рукописи. Но, проснувшись следующим утром, я не смог вспомнить, как добрался до дому, не говоря уже о том, куда подевались мои бесценные заметки.

Внутри нее

Как только Ева поправилась, они с Федором сыграли свадьбу. Люди, не знавшие всей истории, путались в именах, обсуждали невесту и то, как меняется человек, прошедший по краю жизни, пока не сошлись на том, что девушка как будто родилась заново, как это всегда бывает в таких случаях. И нет ничего странного в том, что она взяла себе новое двойное имя Ева-Мария. Некоторые говорили, что после такой сложной операции девушке не стоит управлять огромной компанией, что теперь самое время за дело взяться ее мужу. Вот только сможет ли он справиться с этим так, как его жена? Все эти разговоры продолжались до тех пор, пока на смену фуршетному шампанскому не принесли крепкие напитки. Я радовался за молодоженов, но мне по-прежнему было немного грустно оттого, что я никогда больше не увижу уверенной походки и дерзкого взгляда Марии, не почувствую на себе ее колдовские чары. Она исчезла навсегда. Я ушел со свадьбы одним из первых. Перед тем как покинуть место церемонии, еще раз обошел кругом весь дом и подумал, что, пожалуй, лучшего места для жизни я бы им не пожелал. Не зря его назвали Замком Мечты.

Полгода спустя я наконец-то решился уйти на пенсию. Сотрудники моей фирмы устроили мне пышные и веселые проводы. Я уже подыскал себе замену – молодого смышленого парня, который всегда удивлял меня тем, что брался за самые сложные и безнадежные дела и, несмотря ни на что, распутывал их до конца. Такому парню можно доверить свой бизнес. По крайней мере, моя контора не превратится в притон ревнивых мужей и сумасшедших жен, жаждущих мести.

И вот, в тот самый день, когда я собирал вещи в своем кабинете, на пороге появилась она. Таким же уверенным шагом, как тогда, когда я увидел ее в первый раз, она прошла до середины комнаты и протянула мне руку:

– Здравствуйте, Олег Викторович!

– Вы прекрасно выглядите, Ева! Замужество пошло вам на пользу.

– Это свежий воздух и тайны Замка Мечты. Я счастлива.

– Однако какая неожиданность. Хотите чая или кофе?

– Нет, налейте мне лучше того же виски, которое вы попиваете из своей чайной кружки.

Я пошел было к шкафу, чтобы достать оттуда распечатанную бутылку, как вдруг остановился и замер в недоумении.

«Откуда она могла знать? Откуда Ева, которая ни разу не была в моем кабинете, могла знать о том, что я пью виски из кружки прямо за рабочим столом?»

Видя мое замешательство, девушка встала, сама достала бутылку из шкафа и, разлив остатки виски по бокалам, протянула один из них мне:

– В последний рабочий день можно воспользоваться, наконец, нормальной посудой. – Не чокаясь, мы выпили до дна.

– Видите ли, дорогой Олег Викторович, у меня к вам очень серьезное дело.

Меня не покидало ощущение, что все это мне только снится.

– Вы должны помочь мне найти его. – Она протянула фотокарточку с изображением Федора. – Мой муж не тот, за кого себя выдает! На самом деле он очень богатый человек. Его отец – владелец художественных галерей в Амстердаме, Париже, Лондоне и Нью-Йорке. Это все, что мне пока удалось узнать. Он должен помочь моей сестре. Она рисует гениальные картины. Такой талант не должен пропадать в рамках родового имения. Она может стать знаменитой, прославиться на весь мир! И мне плевать, что ей самой до этого нет никакого дела. Это сделаю для нее я!

Осознавая, что именно происходит, я все глубже и глубже погружался в свое кресло.

– Мария, это вы?

– А кто же еще?

– Но как так могло случиться, ведь гадалка сказала…

– Так вы поможете мне? – Я услышал знакомый тембр голоса.

– Да, но я ухожу на пенсию. Сегодня последний день моей работы, и я собирался поехать отдыхать… – Я хотел добавить, что могу перепоручить это дело кому-нибудь другому и что у меня как раз есть на примете такой человек.

– Прошу вас, пожалуйста… – Она взяла мою руку в свои ладони и заглянула прямо в глаза в точности, как тогда. – Вы должны помочь мне. Только вы знаете меня так, как никто другой, и только вы можете сделать меня самой счастливой на свете. – Я почувствовал, как ее чары вновь околдовывают меня.

– Да, да, черт возьми, – засмеялся я! – Вы даже представить себе не можете, как я рад вас видеть!

– Вот и славно. – Она поцеловала меня в щеку и подмигнула.

Уже в дверях она обернулась, чтобы сказать:

– А гадалка ошиблась. Я тоже умею любить. Но только одного человека – свою сестру Еву. Потому что она – это я. А я у нее внутри. Так было и будет всегда.