Текст книги "Хандра"

Малко уселся в плетеное кресло. Слуга принес поднос с бутылкой джина, тоником и стаканами.

Они выпили втроем, затем отец Энн извинился и умчался на свои владения.

Энн и Малко остались одни. Алкоголь подействовал на него благоприятно. Но он дорого заплатил бы за хорошую русскую водку. После всех этих превратностей судьбы ему действительно требовалось сделать паузу...

Энн нарушила молчание.

– Когда мы отправляемся на Юг?

Малко взглянул на нее, одновременно раздосадованный и тронутый.

– Энн, вы знаете, что это означает. Это опасно. Есть люди, которые сделают все, что угодно, чтобы меня убить. В Бурунди я вне закона, беглец из тюрьмы. Не говоря уже о том, что я понятия не имею о месте, куда иду.

Она пожала плечами и выпила полный стакан джина.

– Вы уже охотились на носорога?

– Нет.

– Ну вот, наверняка это не опаснее. А я убила двух носорогов в одиночку. Кроме того, ваш друг не в состоянии идти, а один вы не пройдете и ста миль. В деревнях люди говорят лишь на суахили, и белый-одиночка, не знающий страны, верная жертва...

– Но ваш отец...

– Я скажу ему, что провожу вас до Бужумбуры.

– Что он подумает?

– Вы ему симпатичны. Иначе он бы вас уже выгнал ружейными выстрелами.

– Пожалуй.

Подошел слуга и положил лед в стакан Малко.

– Можно подумать, что находишься в каком-нибудь лондонском клубе, – заметил он. – Они очень хорошо вышколены.

Энн рассмеялась от всей души и указала на одного из слуг.

– Вы видите вон того? Он пришел прямо из своей деревни. Когда он прибыл три месяца назад, это был настоящий дикарь. В первый день я ему сказала: «Ты будешь готовить суп для собаки». И уехала на охоту. Когда вечером возвращаюсь, он сидит ждет меня, сидя на корточках, гордый. Подводит меня к кастрюле, где кипит отвратительная смесь: он взял мою таксу, убил ее, разделал и сварил! И что я могла сказать?

Они вместе весело рассмеялись. Энн опустошила треть бутылки джина. Ее глаза блестели, и она больше не имела ничего общего с прежней тигрицей. Она потянулась и взглянула на запачканный и разорванный костюм Малко.

– Пойду переодеться и помыться. Я велела слуге дать вам один из костюмов моего отца. Вы с ним одного роста. До скорого свидания.

Наступала ночь. Малко пошел в свою комнату и принял душ. Даже холодная вода была тепловатой. Кондиционер отсутствовал, но был старый вентилятор, который не сдул бы и комара. Он растянулся на кровати и мгновенно забылся сном. Колено досаждало значительно меньше.

Его разбудил стук в дверь. Он завернулся в полотенце и пошел открывать. Перед дверью стоял, расплывшись в улыбке, слуга – убийца собаки.

– Miss Ann want... to see mister[15]15
  Мисс Энн желает... видеть мистера (англ.).


[Закрыть], – сказал он на плохом английском.

Малко надел рубашку и брюки и последовал за ним. Босой слуга довел его до второго этажа. Постучав, он посторонился, чтобы пропустить Малко, затем закрыл дверь и исчез.

По-видимому, это была комната Энн с большой кроватью, задрапированной розовой противомоскитной сеткой, и с небольшим комодом из сандалового дерева.

Но Энн не было.

Он собрался было выйти, подумав, что слуга ошибся, когда его остановил голос девушки:

– Малко, я здесь.

Другая дверь была полуоткрыта. Он толкнул ее и замер на пороге.

Энн грациозно растянулась в ванне старого стиля: волосы закручены в полотенце, маленькое тело почти высунулось из воды. Соски ее грудей лишь касались пены. В ее глазах плясал забавный чертик. Она протянула руку:

– Входите и закройте дверь. Малко повиновался. Определенно, Африка преподносила сюрпризы. Очень непринужденно Энн объявила:

– Мне всегда нравится, когда мне трут спину в ванне. А вам? Возьмите эту мочалку. Снимайте вашу рубашку, вы забрызгаетесь.

Малко медленно расстегнул пуговицы своей рубашки. Когда он наклонился, чтобы взять мочалку, Энн провела рукой по его груди и прошептала:

– Это Бог послал мне тебя.

– Почему?

– Я у него попросила красивого любовника. Малко усердно тер тонкую кожу на спине девушки. Она закрыла глаза и издавала какое-то мурлыканье. Затем она взяла его руку и положила на свою грудь.

– Потри и здесь тоже.

Куда подевалась маленькая дикарка, готовая убить его? Можно было подумать, что алкоголь смел все преграды. Алкоголь и Африка.

Он почувствовал, как она задрожала от жесткого прикосновения мочалки. В свою очередь, несмотря на свою усталость и заботы, он захотел ее. Его рука легла на нежную кожу, и Энн открыла глаза.

– Иди ко мне.

Так как Малко колебался, она поймала его за ремень и дернула. Потеряв равновесие, он упал в ванну в брюках.

Энн приняла его, не моргнув глазом. Он почувствовал, как мускулистые ноги обхватили его, и вода брызнула во все стороны. Несмотря на свое неудобное положение, Энн неистовствовала. Затем она расслабилась и замерла с закрытыми глазами, обвивая руками тело Малко. Полотенце, которое удерживало ее волосы, развязалось, и они плавали в воде.

Малко немного пошевелился и поцеловал ее в уголки губ. Он заметил, что ее хорошенький ротик был очерчен двумя горькими складками, которые старили ее.

Он выбрался из ванны и натянул свои мокрые брюки. Энн смотрела на него, полуприкрыв глаза.

– Возможно, ты принимаешь меня за сумасшедшую или неудачницу, – мягко сказала она. – Может быть, ты и прав. Но здесь мы живем не так, как в других местах: никогда не знаешь, будешь ли живым на следующей неделе. У меня была подружка на Кассаи. Два года назад ее арестовал какой-то патруль из Катанги. Она была моей ровесницей. Все, что она могла им сказать, чтобы ее не прирезали, было: «О'кей, но без каски и не все сразу...». Поэтому, когда хочешь мужчину, не ждешь долго его ухаживаний. Во всяком случае, завтра мы отправляемся вместе.

– Я не принимаю тебя за сумасшедшую и понимаю, – сказал Малко. – Но мне бы хотелось принять приличный вид. Если появится твой отец...

– О'кей.

Она выпрыгнула из ванны, завернулась в купальный халат и исчезла. Вернулась с белым полотняным костюмом и рубашкой, которые она бросила на свою кровать.

– А слуги? – спросил Малко.

– Слуги?

Она была искренне удивлена.

– Для меня они не больше, чем мебель. Anyway[16]16
  Так или иначе (англ.).


[Закрыть], они думают, что все белые женщины – проститутки.

В один миг она надела белье и полотняное платье, застегивавшееся на пуговицы спереди. Она подошла к Малко и слегка обняла его:

– Ну вот видишь, теперь мы очень приличные.

Обед близился к концу. Джордж Уипкорд не был болтлив. С отсутствующим взглядом он односложно отвечал на попытки вежливой беседы со стороны Малко, который доблестно расправлялся с перепелкой, обжаренной в соевом масле. Они обедали на веранде, а вокруг них все поместье шуршало тысячью звуков невидимых насекомых.

Энн с достоинством поддерживала пустяковую беседу, в типично англосаксонском стиле. Фразы лениво порхали под абажуром.

Слуга подал безвкусный кофе. Джордж Уипкорд поднялся и извинился, объяснив, что ему рано вставать. Энн и Малко расположились в креслах. В сказочно фиолетовом небе блестели неисчислимые звезды. Справа виднелись освещаемые фитилями дома чернокожих работников. Ферма освещалась местной электростанцией.

– Меня волнует Кудерк, – сказал Малко.

– Почему?

– Не знаю. Он стал странным после аварии. Я недавно заходил к нему в комнату. Он не захотел пойти пообедать. Он жалуется на голову и в то же время бормочет бессвязные слова. У меня такое впечатление, что он получил серьезный удар.

Энн пожала плечами:

– Дай ему хорошо выспаться. Завтра ему будет лучше. А если он очень болен, мы оставим его здесь.

В самом деле. Нужно отправляться. В Африке ощущение времени исчезало. Иногда ему казалось, что он находится в Бурунди уже шесть месяцев.

– Ты действительно хочешь меня сопровождать?

– Да.

Тон не допускал возражений.

– Тогда мы должны выехать завтра утром. Я уже потерял очень много времени.

– Как скажешь. «Лендровер» готов. Пойдем спать.

Позднее, когда Малко лежал в большой кровати, Энн положила свою голову ему на плечо. Вдруг они услышали шум двигателя.

Энн подскочила и села.

– Машину уводят!

Она оделась в один миг. Малко последовал за ней, в одних брюках. Когда они подбежали, то увидели, как на тропинке исчезли красные огни. Энн сунулась в гараж. Один из «лендроверов» исчез. Малко уже был в комнате Кудерка.

Никого.

Энн и Малко кинулись в вестибюль. Там, где стояли винтовки, не хватало одной.

– Он взял винтовку «ремингтон 44/45», – тихо сказала Энн. – Для охоты на слона. Но зачем? Нужно его догнать...

Малко положил ладонь на ее руку.

– Нет, оставь. Это ни к чему. Думаю, что знаю, почему он уехал. Иди, я тебе объясню.

Они поднялись в комнату на втором этаже. Опять слышалось лишь жужжание насекомых. Отец Энн не проснулся или не захотел слышать.

Глава 14

Мишель Кудерк насвистывал за рулем «лендровера». Еще никогда в жизни он не чувствовал себя так хорошо. Отдохнув после обеда в доме Уипкордов, он проснулся спокойным, уверенным в себе, совершенно другим человеком. Боли в голове полностью прошли; у него оставалось лишь странное ощущение легкости, как будто он плыл на облаке.

Он подавил смешок, подумав, как удивится комиссар Никоро.

Украв «лендровер», он проспал в машине, спрятавшись в кустарнике, в ожидании дня. Теперь солнце стояло высоко в небе, и он въезжал в Бужумбуру. Кроме сильной радости, он не испытывал никакого особого чувства.

Перед тем, как прибыть в комиссариат, он взглянул на свои часы: они показывали десять. Хорошее время для встречи.

Не колеблясь, припарковав машину, он направился к кабинету комиссара и без стука вошел.

Никоро сидел за своим столом. Когда он увидел Кудерка, его здоровый глаз быстро заморгал.

«Ремингтон 44/45» казался огромным в маленьких пухленьких ручках Мишеля Кудерка. Но он держал винтовку твердо и горизонтально, направив ствол в грудь комиссара.

– Вы с ума сошли! – заорал Никоро.

Он лихорадочно стал искать какое-нибудь оружие, чтобы защититься. Но он был настолько уверен в своей власти, что не загромождал свой стол подобными вещами.

– Бакари! – заорал он.

От первой пули гейзером посыпалась штукатурка со стены за его столом. Отброшенный отдачей, Кудерк сделал комический прыжок назад.

Но вторая пуля попала Никоро в угол рта и снесла ему полголовы. Он рухнул на свой стол. Во все стороны брызнула кровь, полетели осколки костей и мозг.

– Как прекрасна жизнь! – сказал Кудерк безразличным голосом.

Лишь для развлечения он выстрелил еще раз в безжизненное тело. От удара оно свалилось на пол.

Мишель Кудерк обернулся как раз вовремя и оказался нос к носу с М'Поло. Он поправил свои очки и упер ствол ружья в желудок черного полицейского, который и поглотил звук выстрела. Но М'Поло умер прежде, чем упал на пол. Через дыру в его животе можно было просунуть тарелку.

Утомленный всеми этими упражнениями, Мишель Кудерк оперся на секунду о стену. Голова опять разболелась.

«Как прекрасна жизнь!» – вздохнул он, тем не менее.

Но он испытывал неприятное чувство, как будто что-то забыл сделать.

Чувство, которое сразу же исчезло, когда он заметил Бакари, который спускался по лестнице со второго этажа.

Черный полицейский увидел его одновременно с трупом М'Поло. Он попытался выхватить свой «кольт», но повернулся и издал вопль:

– Hapana![17]17
  Нет! – Прим. авт.


[Закрыть]

Пуля Кудерка разорвала ему спину, и он покатился по ступенькам.

Преимущество «ремингтона 44/45» состояло в том, что не требовалось особой меткости.

В кабинете Никоро плавало небольшое синее облачко порохового дыма.

Мишель Кудерк вышел из комиссариата весь сияющий. «Какая глупость с моей стороны, – думал он, – что я никогда не охотился под предлогом близорукости».

Он бросил ружье рядом с собой на сиденье, и машина тронулась. Через двадцать секунд куча полицейских в форме высыпала из комиссариата с автоматами в руках и рассредоточилась по всем направлениям.

На углу авеню Упрона Мишель Кудерк остановился и перезарядил свое оружие. Он позаботился взять с собой две коробки по 25 патронов. Маленькая негритянка остановилась, чтобы посмотреть, как он это делает, и улыбнулась ему. Он заколебался. Но он не знал, сколько же патронов на самом деле ему еще понадобится. Он пообещал себе вернуться.

Когда он трогался, острая боль пронзила ему голову. Он сдержался, чтобы не закричать. К счастью, аптека «Мишаллон» находилась напротив. Он вышел из машины, держа ружье в руке, и пересек улицу.

Его принял черный лаборант. Для солидности тот нацепил очки из оконного стекла.

Кудерк объяснил ему, что страдает от ужасных головных болей; Тот дал ему коробочку с порошками, два из которых Кудерк тут же принял.

– Вам необходимо обследоваться, если это не пройдет, – сказал лаборант.

– Да, действительно, – сказал Кудерк.

Поскольку денег у него с собой не было, а скандала он не хотел, он выстрелил в упор в грудь лаборанта.

Волной от выстрела разбило десяток склянок, и Кудерк вышел из аптеки, подавляя задорный смех.

«Как забавно».

Ари-убийца завтракал на своей террасе, лицом к озеру, закутанный в желтый шелковый халат, когда услышал какой-то шум позади себя.

Он проглотил ложку творога и оглянулся:

– Какого черта ты там делаешь?

Первой его реакцией был гнев. Вот уже к нему вваливаются, как в кабак! Он собирался пинками вышвырнуть слугу.

Затем он заметил тяжелое ружье, направленное на него. Оно было настолько неуместным в руках Кудерка, что он не испугался. К тому же, последний, по-видимому, колебался.

Он уже больше и не знал, зачем он здесь. Ари ведь не был негром. Он чуть было не положил ружье и не сел, чтобы поболтать. Злой голос грека напомнил ему, зачем он пришел.

– Я у тебя спрашиваю, чего ты сюда приперся? Ты будешь отвечать, мокрица?

В мозгу Кудерка включился механизм, и к его губам вернулась улыбка. Своими боками он еще чувствовал острые носки ботинок посыльных грека.

Сухим жестом он взвел «ремингтон».

Ари спрыгнул со своего сиденья и бросился в дом. Кудерк выстрелил с бедра, и пуля вдребезги разнесла шкаф.

Не торопясь, он вошел, немного ослепленный роскошью виллы. Толстяк поднимался по лестнице. Кудерк выстрелил наугад, и кусок перил превратился в спички. Затем, так же не торопясь, по лестнице поднялся и он.

На втором этаже он заколебался. Но закрытой была лишь одна дверь. Он попробовал ручку. В тот же момент изнутри раздался выстрел, и панель пробила пуля, чуть не задев Кудерка. Он хихикнул, приставил ствол «ремингтона» к замку и нажал на спусковой крючок.

Выстрел произвел эффект, приблизительно равный смерчу, и дверь резко откинулась к стене.

Ари-убийца прижался к противоположной стене с обезумевшими покрасневшими глазками. Увидев Кудерка, он поднял свой 38-ой калибр. Раздался сухой хлопок, и курок опустился. Револьвер дал осечку. У Аристота не оказалось времени, чтобы спросить себя почему.

Разрывная пуля «ремингтона» уже кромсала ему кишки. Он умер с ощущением, что его распилили пополам циркулярной пилой. И даже не почувствовал второй пули, которая оторвала ему левое плечо.

Кудерк отвернулся. Картина была довольно ужасающей, а он не переносил вида крови. Но маска ужаса, застывшая на лице грека, подняла его моральный дух.

Он покинул виллу насвистывая и уселся в «лендровер». И снова перезарядил магазин. Затем поехал по дороге в Бужумбуру.

Если ему повезет, он вернется на ферму к обеду.

«Лендровер» медленно поднялся по улице Киву и остановился перед дежурным помещением ЖНК. Засунув руки в карманы, на пороге стоял какой-то молодой негр в униформе. Узнав Кудерка, он со злорадством выкрикнул ругательство на суахили.

Мишель Кудерк взял «ремингтон» и убил его прямым выстрелом в грудь.

Затем он вылез из машины и вошел в помещение. За столами сидело с десяток негров. Он не отдавал кому-либо особого предпочтения, поэтому вымел комнату справа налево, не спеша стреляя по всему, что двигалось.

Он выпустил все восемь пуль из магазина. Искромсанные разрывными пулями негры кричали и пытались убежать. От едкого порохового дыма Кудерк закашлялся. Вдруг щелкнул затвор: магазин был пуст. Он начал спокойно его перезаряжать. В тот же момент какой-то негр с ошалевшими глазами прыгнул через комнату, оттолкнул его и исчез на улице, крича и всхлипывая.

Когда Мишель Кудерк вышел, улица была пустынной. Несколько разочарованный, он подождал несколько секунд, затем сел в машину. Ему нужно было сделать еще кое-что.

Прибыв на авеню Упрона, он заметил заграждение напротив Президентского дворца: три военных джипа, окруженные толпой солдат. Он спросил себя, к чему бы такое оживление.

Но это скорее устраивало его. Из-за своих слабых глаз он не любил одиночные мишени.

Он припарковал «лендровер», сунул горсть патронов в карманы и спокойно вышел на тротуар в гробовой тишине.

Мегафон прохрипел какую-то фразу, которую он не понял. Поскольку цель находилась в пределах досягаемости, он выстрелил по первому джипу. Он с радостью увидел, как один негр подлетел и упал, разорванный надвое. Отчаянная гримаса умирающего человека вызвала у него суховатый смешок.

В тот же момент раздалась длинная очередь из ручного пулемета. Серия ударов заставила вздрогнуть грудь Кудерка, и он открыл рот, хватая воздух. Тротуар прыгнул ему в лицо.

Он умер с улыбкой на губах, разбив в падении свои очки. Еще никогда он не был так счастлив в своей жизни.

Ошеломленные, Малко и Энн следили за одиссеей Кудерка по радио Бужумбуры, отбитом республиканским правительством.

– Он ненавидел негров, – заключил Малко. – Удар при аварии свел его с ума. Он сполна отомстил за месяцы унижений. Бедняга.

Он рассказал Энн, при каких обстоятельствах он встретил Мишеля Кудерка, и подвел итог:

– Теперь я один. Меня будут преследовать еще больше после этой бойни, которую устроил Кудерк.

С одной стороны, думал Малко, тем лучше для него. Он никогда не смог бы обжиться в Европе. А Африке он был не нужен.

– Мой «лендровер» готов, – просто сказала Энн. – Выезжаем, когда ты скажешь. Я беру с собой самого надежного слугу, Базилио. Он знает диалекты, на которых я не говорю. Мы расположимся лагерем в лесу: это будет более благоразумно. Я предупредила моего отца, что мы едем на охоту на несколько дней, чтобы он не волновался. Лучше ему ничего не говорить.

Уже перевалило за полдень.

– Ну что ж, поехали, – сказал Малко.

Через час они въезжали на пустынную тропу. Машину вела Энн. Перед самым отъездом она загрузила в «лендровер» загадочный черный ящик, сказав Малко:

– Если у нас будет время, я свожу тебя поохотиться на крокодила.

Он не стал говорить ей, что вряд ли оно у них будет.

Глава 15

«Лендровер» трясся по латериту, размытому дождями. За рулем сидела Энн, а рядом с ней – негр, который показывал дорогу.

Сзади, рядом с Базилио, бодрствовал Малко, держа поперек колен американский карабин и набив карманы своей полотняной куртки магазинами.

Ни к чему было попадать в засаду. Их бы достали стрелами и залпами из ружей «пу-пу»[18]18
  Примитивные ружья, изготавливаемые неграми. – Прим. авт.


[Закрыть] прежде, чем они успели бы сказать «уф».

Фары освещали нечто вроде саванны из колючих кустарников, чахлых деревьев и высокой травы. Уже два часа, как опустилась ночь. Вокруг них – полная темнота.

Энн спросила у черного проводника:

– Еще далеко?

– Очень близка около. Почти смежно, – ответил он на своем удивительном тропическом французском.

«Который день, и все близко...», подумал Малко.

Они ехали уже пять дней! К счастью, они имели возможность заправляться бензином в деревнях прямо из бочек. Это был единственный след цивилизации. Со времен революций, следовавших одна за другой, этот район потихоньку катился к дикости. Даже Бужумбура казалась цивилизованной рядом с этими деревнями, где эмалированный таз носили на голове, как дамскую сумочку.

Вооруженные банды, пришедшие из Конго и Катанги, разбойничали на главных тропах. Центральная администрация и носа не показывала в этих удаленных деревнях. Слишком опасно.

Малко восхищался терпением Энн. С тех пор, как они въехали в предполагаемый район падения астронавтов, она расспрашивала каждого негра, встречавшегося на повороте тропы, вступая в бесконечные объяснения.

Учитывая африканскую неточность и пристрастие негров к басням, это все равно что искать иголку в стоге сена. Они возвращались назад, ездили по кругу, по десять раз расспрашивали одних и тех же людей. Прельщенные перспективой награды, негры могли понарассказать все что угодно. Не исключено, что они находились в километре от цели, но тогда потребовалось бы идти пешком.

Малко казалось, что он находился уже полгода в бесконечной круговерти в этом зеленом аду без ориентиров. Наконец, им повстречался один более развитой негр, который понял, что они разыскивают двух белых, упавших с неба. Сказав, что потребуется один день, он пообещал, что отведет их к людям, которые знают, где находятся эти белые. Это, конечно, могло быть ловушкой. Но пренебрегать такой возможностью не следовало.

Неожиданно в стороне от дороги показалась хижина. Четыре стойки из бамбука, покрытые листьями.

– Это здесь, – сказал негр. – Погасите фары.

Малко вздрогнул. Энн остановила машину.

– Нет. Я хочу посмотреть, что там такое. Негр пожал плечами.

– Как хотите, бвана. Тогда погудите.

Энн несколько раз нажала на клаксон. Звук уходил в бесконечность. Малко думал о нереальности этой сигналящей машины посреди африканских джунглей. В этом было что-то сюрреалистическое.

Вдруг в свете фар показались два негра. Голые, если не считать набедренной повязки. Оба помахивали здоровенными дубинами.

Одновременно что-то зашевелилось в темноте около хижины. Неразличимые силуэты. Энн направила поворачивающуюся фару. Их было трое; у одного за спиной висела автоматическая винтовка ФАЛ. Когда по ним ударил свет, они замерли, как парализованные насекомые.

Малко мгновенно приставил ствол карабина к затылку негра.

– Скажите вашим друзьям, что при первом подозрительном движении первая пуля ваша. Другие будут для них.

Негр задрожал. Его большие губы совсем пересохли. Этот белый, который обращался к нему на «вы», внушал ему страх.

– Кроме шуток, бвана, кроме шуток, – пробормотал он. – Их не злые, только страх.

– Почему их так много?

– Для оказания чести, это эскорт талисмана.

В тот же момент Энн вскрикнула. Справа от дороги, в пяти метрах от «лендровера», только что появились два негра, вооруженных копьями.

– Это засада, – сказал Малко.

Двигатель «лендровера» продолжал работать. Так и подмывало врезаться в толпу. Но куда вела эта тропа? Они вполне могли попасть в ловушку для слона или в тупик.

– Постой, – сказала Энн, – я не думаю, что они желают нам зла.

В тот же миг на тропе показался величественный силуэт: негр высокого роста в очень экстравагантном одеянии. Бедра опоясаны шкурой леопарда и удивительная прическа рафии[19]19
  Разновидность пальмы.


[Закрыть] из разноцветного бисера и перьев попугая. На перевязи – пара солнцезащитных очков «Рейбанн», которые носили в американской армии. Все лицо покрыто белыми полосами.

Он приближался к машине с копьем в правой руке и кожаной сумкой – в левой.

– Это колдун, – прошептала Энн. – Сейчас все будет ясно. Пока мы ничем не рискуем.

Человек подошел с правой стороны и обменялся кивком головы с Базилио. Затем замер в молчании.

Энн первой заговорила на суахили. Колдун ответил. Непонятный для Малко диалог продолжался несколько минут. Когда Энн говорила на этом диалекте, она была другой, совершенно не поддававшейся его разуму. Наконец, она повернулась к нему.

– Я думаю, что мы на месте. Он говорит, что недавно два белых упали с неба возле рыбаков из его деревни.

– Где они?

Она сделала успокаивающий жест.

– Погоди. Мы – в Африке. Не следует быть с ним резким. Заставить негра заговорить так же трудно, как продать ванны в городе, где нет воды.

– А кто он такой?

– Шаман, колдун, если хочешь. Важный. Поскольку в первую революцию правительственные войска сожгли всех мелких колдунов. Чтобы укрепить авторитет центральной власти.

Снова начались длинные речи. Энн вышла из машины и присела на корточки на дороге напротив колдуна. Малко тоже вышел, не выпуская из рук карабин. Он встал перед группой негров в свете фар, сдерживая нервный смех: если бы бюрократы из ЦРУ могли присутствовать при этой сцене, это оправдало бы самый фантастический финансовый отчет... Наконец-то он попал в цель...

Если ему повезет, через несколько часов оба американца будут спасены.

Энн повернулась к Малко.

– Он спрашивает, зачем тебе нужны эти двое белых.

– Скажи ему, что это мои друзья. Она перевела. Колдун невозмутимо выкрикнул короткую фразу.

– Сколько ты хочешь дать? – спросила Энн, вступая в игру.

Малко решил нанести решающий удар. Потом как-нибудь выпутаемся. Сначала узнать, где они.

– Я могу дать 5000 долларов за каждого человека, – сказал он.

Энн перевела.

Воцарилось молчание. Затем колдун повернулся к другим неграм и отчитал их сердитым голосом. Потом вновь заговорил с молодой женщиной:

– Он спрашивает, действительно ли ты готов дать такую сумму.

– Конечно, – сказал Малко, немного раздраженный этим торгом.

Все же невероятно, чтобы в разгар XX века он покупал свободу двум белым в центре Африки. Но одни они могли бы искать их несколько недель в этих непроходимых джунглях...

Колдун таращил глаза, выжидая ответ Малко, что придавало ему вид совы. Вдруг он прищурился, и из краешка глаза скатилась слеза.

Это было так неожиданно, что Малко едва не засмеялся.

– Что с ним? – спросил он.

Он не заметил, как Энн внезапно побледнела. Она пробормотала:

– Он говорит: жаль, что мы не нашли его раньше.

– Почему?

Энн не ответила сразу, отвернув голову. Вдруг у Малко появилось ужасное предчувствие.

– Они убили их!

Колдун всхлипывал, опустив голову.

У Малко возникло дикое желание выстрелить в эти крокодильи слезы. Подвергаться таким опасностям, чтобы найти два трупа!

– Где их тела? – спросил он. – Как они умерли?

Возможно, что они были искалечены при возвращении на землю.

Энн не ответила. Малко вдруг занервничал:

– Ну что же ты, говори! Что?

– Они их съели, – пробормотала она.

– Что?

Малко выпрямился, прижав карабин к бедру. Колдун быстро отпрыгнул назад.

– Это неправда, – сказал Малко. – Они хотят запугать нас, чтобы получить больший выкуп.

Энн грустно покачала головой и повторила:

– Это правда. Они же дикари, ты знаешь.

Мир закачался вокруг Малко. Съели! Бессмысленно, невероятно, анахронично. Его рассудок отказывался принять это. На память приходили всякие ужасные истории, которые рассказывали во время конголезской революции. Там тоже были многочисленные случаи каннибализма. Его захлестнула волна отвращения. И этот ужас совершили вежливые негры, которые паиньками столпились вокруг него.

– Почему они это сделали? – удалось произнести ему.

– Кажется, один из них утонул в озере. Другой несколько дней оставался в деревне. Она понизила голос.

– Они убили его потому, что он хотел уйти. Потом им захотелось изготовить талисман, Н'Саму, который позволяет колдунам ходить по воздуху. Потому что эти белые упали с неба. Для этого требуется какая-то кость черепа и один палец. Затем они съели тела, так как были голодны. Здесь почти нет диких животных.

Не веря своим глазам, Малко разглядывал колдуна с растущим ужасом. Ему еще не удавалось в это поверить.

– Почему он плачет?

Она почти прошептала:

– Из-за 10000 долларов. Он не думал, что они стоят так дорого. Если бы он знал...

«Если бы он знал!» Малко умирал от желания всадить пулю в голову колдуна. Без Энн он сделал бы это.

– Это отвратительно, – пробормотал он. – Отвратительно.

Так он и стоял, не в силах что-либо сделать, остолбенев от жестокого открытия и не осознавая его. Наконец он очнулся:

– Их вещи? Бумаги, одежда?

– Они все сожгли, – сказала Энн. – Потом им стало страшно.

Вдруг взгляд Малко упал на сумку, стоявшую возле колдуна.

– А это, что это такое?

Энн резко отвернула голову и подавила всхлип:

– Я... о, Малко!

Он поставил карабин и развязал веревку на кожаной сумке. Ему в нос ударило зловоние. Превозмогая отвращение, он вынул из нее какой-то шар, завернутый в желтоватую тряпку, и развернул ее.

Это был наполовину разложившийся человеческий череп. Еще с остатками русых волос.

Энн рыдала, обхватив голову руками. Как лунатик, Малко закрыл сумку и взял карабин. Мертвенная бледность залила его лицо.

Бесчувственный к какой-либо морали или раскаянию, колдун наблюдал за сценой. Воцарилось молчание. Впервые за свою карьеру Малко отстал от событий. Что говорить и что делать в этой другой вселенной? Драться? Объяснять?

Голова у него шла кругом. Уставшим голосом он сказал:

– Объясни им, что за мной стоит много людей. Что если они еще притронутся хоть к одному белому, их всех истребят, безо всякой жалости.

Энн перевела. Немного успокоившись, колдун следил за Малко краем глаза.

– Я хочу видеть место, где они упали, – сказал Малко.

По крайней мере, выполнить задание до конца. Колдун бодро согласился и, счастливый, снова принялся разглагольствовать. Что толку от того, что его окружали вооруженные люди! Он опасался возмездия.

– Сегодня вечером туда идти нельзя, – сказала Энн. – Если мы пожелаем, завтра он отведет нас в свою деревню. Встреча здесь, на восходе солнца.

– Скажи ему, что если с нами что-нибудь произойдет, его деревня будет стерта с лица земли, – сказал Малко.

Энн грустно улыбнулась.

– Нам больше нечего бояться. Он понял, что белый стоит дороже живой, чем мертвый.

Колдун поклонился и ушел упругим шагом по тропе, оставив кожаную сумку у ног Малко. Негры из его эскорта проследовали за ним, и через несколько секунд все исчезли в темноте.

Базилио влез в «лендровер». Энн развернулась, и они уехали в молчании. Сумка с головой лежала на заднем сиденье возле Малко.

Они с облегчением вернулись в свой лагерь. Все было на месте. Малко и Энн молча вытянулись на своих походных кроватях.

Малко размышлял, лежа с открытыми глазами. Все опасности, все смерти – за съежившуюся человеческую голову. А Дэвид Уайз ждал в своем вашингтонском кабинете с кондиционером, что ему приведут двух заблудших овечек! Он предполагал все что угодно, кроме этого.

Определенно, он ненавидел Африку. За исключением Энн. Без нее он, вероятно, умер бы в джунглях. Она была замечательной девушкой.

Она лежала, вытянувшись на такой же кровати. Лампа с рефлектором едва освещала их.

– О чем ты думаешь? – спросила она.

– О них.

Он ценил ее сдержанность. Энн больше не задала ему ни одного вопроса о тех людях, которых они разыскивали.

Внезапно ему захотелось, чтобы она всегда была рядом с ним. Впервые он встретил женщину, одновременно уравновешенную, желанную и деятельную. Энн он мог сказать все, и она всегда была бы его опорой.

– Поехали со мной вместе, – неожиданно сказал он.

– Я доведу тебя до взлетной площадки, иначе ты не найдешь. После я вернусь к себе.

– Глупо.

– Сначала надо выкупить меня у моего отца, – с улыбкой сказала Энн.

– Сколько?

– О, для меня, у которой есть все, что нужно, это не будет дорого: одна корова, два барана, десять эмалированных тазов, бубу и набедренные повязки.