Текст книги "Миссия в Сайгоне"

Глава 17

Длинная деревянная заноза легко проткнула щеку девочки. Ши-ту закричала, когда конец ее вонзился в десну. Полковник Тук надавил сильнее, крик усилился, стал пронзительней, отразился от стен, потом замер.

Полковник Тук смотрел на Ши-ту. Ее голова походила на чудовищную подушку с булавками. Несколько дюжин длинных заноз торчали из ее щек, губ и шеи. Кровь текла из каждой маленьком ранки и засыхала коричневой корочкой. Тук провел ладонью по концам заноз, как будто он ласкал что-то приятное ему. Боль становилась невыносимой. Крики Ши-ту снова заставили вибрировать стены. Это была старая пытка, уже давно практиковавшаяся вьетнамцами против французов. Когда уже не хватало места, чтобы вонзить очередную занозу, отрубали голову... В сущности, это была скорее неприятная игра, чем пытка. У полковника Тука было мало времени, чтобы заставить Ши-ту заговорить, и он был почти уверен, что она вряд ли что-нибудь знает. Он не хотел передавать ее в свои обычные камеры для пыток. Если она что-либо знала, то сказать это она должна была только ему.

Было около семи часов. В течение уже двух часов Ши-ту безжалостно пытали, распяв на кухонном столе, который превратили в стол пыток. Четыре пары наручников были прикреплены к столу, чтобы лишить ее возможности двигаться. Дерево стола было темным и скользким, оно пропиталось кровью, слезами и смертельным потом. С самого начала Ши-ту повторяла, что она ничего не знает, что это ее дедушка сказал ей, чтобы она пришила пуговицы... Больше ничего...

Полковник Тук колебался перед тем, как вонзить в девочку очередную занозу. Уже давно должны были привезти к нему ее деда, которого стали сразу же разыскивать. Но он все еще не был найден. Сегодня у него был день отдыха, и его не было дома.

Оставив Ши-ту, Тук подошел к двери и открыл ее. Двое полицейских, вооруженные автоматами, охраняли вход на виллу. Это была одна из построек специальной полиции. Она была спрятана в зелени около лицея Амбруаза Паре. Сюда помещали допрашиваемых.

– Ничего нового? – спросил Тук.

– Ничего, полковник.

Опухшее лицо Тука ничего не выражало. Несмотря на то, что в комнате стояла удушающая жара, он даже не вспотел.

Закрыв дверь, он вернулся к Ши-ту. Она безостановочно стонала, голая и распятая на столе. Сфинктер освободился под влиянием боли, и вонь стояла невыносимая. Тук посмотрел на часы. Через два часа он должен был обедать с президентом. В оставшееся до этого время нужно было кончить здесь.

Две пластинки из черного пластика покрывали глаза Ши-ту, они были похожи на очки слепых, а удерживались на месте при помощи клейкой ленты, обернутой вокруг головы. Под ними сидели два огромных плотоядных паука, непосредственно над глазами.

На первый взгляд это не казалось ужасным, но японцы часто употребляли этот вид пытки. Голодные пауки не могли прогрызть твердый пластик, а белок глаза, нежный и доступный, был для них желанным лакомством: нужно было только прогрызть веко...

Временами Ши-ту дергалась и издавала задушенные крики, в этот момент одно из насекомых откусывало у нее кусочек века...

Полковник Тук покачал головой. Понадобится целых два дня, чтобы пауки съели глаза девочки. За это время еще никто не отказывался говорить.

Но сегодня нужно было действовать быстрее.

Он нагнулся над Ши-ту.

– Если ты не заговоришь, я вырву у тебя глаза.

Девочка, измученная болью, ничего не ответила. Вьетнамец повторил угрозу еще раз, но без успеха.

Тогда он взял бокал, в котором сидели пауки, и при помощи пинцета положил еще несколько насекомых на веки девочки. Но Ши-ту уже не почувствовала этого. Невыносимая боль пронзила ей голову: Тук только что воткнул палочку в ее левый глаз. У нее было такое ощущение, что что-то страшное и огромное раздавливает ей голову. Хрусталик опустел, она больше не могла бы видеть. Ее крик был настолько ужасен, что заставил подскочить охранников снаружи, они молча и испуганно переглянулись.

Тук подождал, пока крики Ши-ту смолкли и она захрипела.

Он снова наклонился над ней.

– Ты ослепнешь...

И тут девочка стала беспрестанно говорить. Шок был слишком силен, и она сошла с ума. Она бормотала, стонала и извивалась в своих путах.

Полковник Тук понял, что больше ничего не сможет узнать. Тем не менее он взял последнюю палочку и глубоко вонзил ее в правый глаз Ши-ту.

Она так дернулась, что вырвала лодыжку из наручника. Кровь полилась из глаза. Тук был слишком резок и достиг мозга. Это был конец... Девочка корчилась в предсмертных судорогах.

Полковник Тук смотрел на тело Ши-ту так, как смотрит хирург на тело своего пациента после неудачной операции. Тук упустил один из своих шансов.

В своей квартире, после того как он обыскал ее всю, он обнаружил дюжину фальшивых пуговиц, магнитофон, весивший не более пятидесяти граммов, вшитый в одну из его курток: ультрановейший, американского производства. Сам он еще никогда не видел такого крошечного аппарата, но те, кто направил девочку к нему, не были американцами. Он должен был их определить. Если он не сумеет этого сделать, опасность может оказаться очень близкой.

* * *

Тук медленно надел свою куртку и галстук. Крики Ши-ту ослабли. В соседней комнате была яма, наполненная негашеной известью, в ней должно было исчезнуть навеки тело девочки. Если бы только Тук мог в течение недели пытать ее сам! Он бы потихоньку стер ее в пыль, в порошок, а так она оказалась сильнее его, она выдержала все пытки...

Глухая ненависть наполнила его. И это он, который никогда не испытывал никаких эмоций во время пыток! Он взял длинную тонкую металлическую палочку-трость и изо всех сил хлестнул ею по телу Ши-ту. Она издала нечеловеческий крик: палка прошла по ее груди, углубившись более чем на сантиметр в нежную кожу, потом по животу, отрывая на своем пути кусочки кожи. Ши-ту не знала, что ей в ее несчастье еще повезло: ее могли ведь пытать целыми днями и ночами в течение недель, она могла пройти через все круги ада, прежде чем получить право умереть. Ее могли пытать так, что даже частица правды не смогла бы спрятаться в ее изуродованном теле.

Палка полковника Тука снова и снова ударяла по кровавой массе тела. Ши-ту больше не кричала...

* * *

Комиссар Ле Вьен с озабоченным видом толкнул калитку в решетке забора виллы, в которой мучили Ши-ту. Час назад он узнал, что отряд специальной полиции послан, чтобы арестовать старого антиквара. В том, что полковник Тук лично занимается допросом на вилле номер три, ничего исключительного не было. Но нужно было обязательно узнать, кого именно допрашивает его шеф. Если это его друг Ли, новый телохранитель, то Ле Вьен пропал. Ли не выдержит пыток. Если же это не Ли, то еще оставалась крошечная надежда. Тогда нужно было найти Ли первым.

Оба охранника выпрямились, увидев приближающегося комиссара.

– Что там внутри за свинья? – спросил он.

Один из охранников быстро встал перед дверью.

– Вы не должны входить сюда, комиссар.

Ле Вьен нахмурил брови.

– Что?! Я не...

– Это его превосходительство, полковник Тук отдал такой приказ, – поспешил объяснить охранник. – Вы не должны сердиться на нас!

Женский вопль заглушил его голос.

Охранник продолжал, переждав немного:

– Он сказал, что прикажет расстрелять нас, если мы нарушим его приказ.

Ле Вьен попытался улыбнуться. Оба полицейских подыхали от страха, и он понял, что ничего не сможет вытянуть из них.

– Он один и там только девушка? – спросил он.

Второй солдат с облегчением ответил:

– Да. И что он с ней делает? Вот уже три часа, как она вопит.

– С Вьетконгом никогда не может быть и речи об излишней строгости, – назидательно проговорил комиссар.

Он приветствовал обоих охранников и вышел из сада. С трудом он сдерживал себя, чтобы не побежать. Он один знал, где Ли встречается со своей любовницей – замужней китаянкой, живущей в Шолоне.

* * *

Трунг-нан вышел из такси, осторожно держа в руке вазу из фарфора, которую он продавал почти три часа. В этот момент, когда он открывал дверь своей лавки, заметил трех людей в машине, стоявшей неподалеку около тротуара. Не было никакого смысла задавать себе вопрос, откуда эти люди. Слово «флик» было написано на их физиономиях.

Они выскочили из машины и бегом устремились к двери. Трунг-нан поставил свою вазу и бросил быстрый взгляд на календарь, на картинке которого было изображено поле тюльпанов в Голландии: мечта Трунг-нана, которая никогда не исполнится.

В лавку был только один вход. Антиквар с отчаянием думал, как бы ему предупредить остальных... Но для этого не было ни малейшей возможности! Все записки, которые он мог бы оставить, – опаснее молчания.

* * *

В дверь посыпались удары. Пронзительные голоса двух полицейских заставляли дрожать фарфоровые предметы.

– Где ты, старый мерзавец?

Трунг-нан засеменил к двери. Он подумал о своей внучке и мысленно пожелал ей, чтобы она была уже мертва. Но он не очень верил в это, Тук был слишком дальновиден. Что же произошло?

Он отодвинул засов.

Двое полицейских ринулись в лавку, страшно озлобленные тем, что им пришлось ждать. Один из них ударил старика по лицу, сбив очки. Он хотел было протестовать, но второй тут же ударил его ногой, и дыхание у него прервалось.

Пока его тащили из помещения, он успел еще раз окинуть взглядом все эти вещи, которые он так любил и которых больше никогда не увидит.

Его бросили на пол старой «403», и оба полицейских поставили на него ноги, чтобы помешать ему двигаться. Шофер тотчас же отъехал. Один из полицейских сильно ударил Трунг-нана ногой по уху, и это полностью его оглушило.

* * *

Полковник Тук задумчиво смотрел на Трунг-нана. Антиквар стоял между двумя полицейскими. У него отобрали очки, рот его весь был в крови. Тук раздумывал, стоит ли показывать старику труп Ши-ту или дать ему возможность думать, что она все еще жива.

– Почему ты это сделал? – тихо спросил Тук.

Дикое убийство девочки успокоило его. Он был сдержан и холоден.

Трунг-нан покачал головой.

– Я ничего не понимаю, ваше превосходительство. Почему и за что эти люди арестовали меня?

Внутренне Трунг-нан весь дрожал. Возможно, они еще не обнаружили его секрет? В противном случае они доведут его до сумасшествия. И у него не было никакой возможности покончить с собой. Полковник Тук погрузил взгляд в бесцветные глаза старого антиквара. Старых людей пытать труднее. Они часто не боятся смерти, а их слабость не позволяет им вынести долгий допрос. Вот этот старик, например, не выдержит больше часа.

– Если ты заговоришь, я немедленно освобожу твою внучку, – сказал полковник.

Трунг-нан улыбнулся: он не был настолько наивен, чтобы поверить. Старик покачал головой.

– Я не знаю, почему вы арестовали мою внучку, ваше превосходительство. Это же невинный ребенок. Она что, вас обокрала?

Внезапно Тук вспомнил, что старый антиквар знает о нем весьма неблаговидные вещи. Оба полицейских слушали, не пропуская ни слова. Старик мог по-настоящему скомпрометировать Тука, заставить его потерять лицо.

Оставалось лишь попытаться сделать одну вещь. Ход покера. Потом он отправится обедать с президентом.

– Ты – дурак, – сказал он Трунг-нану.

Прежде чем покинуть помещение, он коротко отдал приказание, и старого антиквара связали и бросили в открытый грузовик.

В тот момент, когда Тук собирался выйти, к нему подошел один из полицейских и вытянулся перед ним.

– Полковник, комиссар Ле Вьен хотел вас видеть только что.

– Ле Вьен?

– Да, полковник. Он пришел во время допроса, но я не пропустил его.

– Вы хорошо сделали. Всегда нужно исполнять приказы, – важно проговорил Тук.

Он удалился, отлично скрывая свое возбуждение. Ле Вьен был достаточно высокопоставлен, чтобы добыть эти предметы. И Туку было хорошо известно о его дружбе с Ли. Ему вспомнилось дело Шолона, и в нем поднялся глухой гнев. Он никогда не мог подумать, что этот агент ЦРУ будет так упорен в своих подозрениях.

Все это могло исходить только от него. После того, как он, Тук, разделается с его вьетнамскими сообщниками, надо будет заняться серьезно и им.

– Куда мы поедем, полковник? – спросил шофер.

Тук вздрогнул. Он совершенно забыл про антиквара в эти минуты.

– В Да-као.

Это была другая секретная база специальной полиции.

Наступила ночь. Два сильных прожектора, установленных на джипе, освещали Трунг-нана, привязанного к дереву. База Да-као располагала большим участком, окруженным рисовыми полями. Дверь ограды заскрипела и открылась, пропустив крупного черного быка, которого вели двое полицейских. Видимо, они позаимствовали его у кого-то из крестьян.

Трунг-нан сразу все понял. Ледяной пот выступил у него на лбу и, независимо от его воли, зубы начали стучать. Тук подошел к нему и тихо сказал:

– Я еще могу пустить тебе пулю в голову, если ты назовешь мне одно имя.

Старик пошевелил губами, но ничего не ответил. Тук продолжал:

– Я уже знаю, что Ле Вьен твой сообщник. Но существуют и другие...

Трунг-нан покачал головой.

– Я ничего не знаю.

Ему понадобилось все его мужество, чтобы так ответить, но по какой-то ему неизвестной причине Тук явно спешил. Он не будет долго возиться с ним, это было очевидно...

Полковник щелкнул языком, очень недовольный, но отказ старого антиквара еще не означал катастрофы.

– Тем хуже для тебя, – сказал Тук.

Бык стоял около двух джипов. Тук отдал приказ, и один из полицейских устремился к антиквару. Острым ножом он разрезал брюки старика, они упали. Потом он резким ударом погрузил лезвие ножа немного левее пупка. Трунг-нан закричал. Лезвие поднялось выше, сделав рану в несколько сантиметров.

Потекла кровь. Полицейский вынул нож и засунул пальцы в рану, во внутренности старика. Вне себя от боли, Трунг-нан издал раздирающий душу вопль. Пальцы полицейского появились снаружи, таща за собой кровавый комок – кусок внутренностей. Он достал из кармана клубок нейлоновых ниток и основательно привязал конец нити к куску внутренностей, которые выступали из тела, как чудовищный нарост.

Ударами палок двое других полицейских заставили быка подойти к дереву, у которого агонизировал старик.

Тот полицейский, который только что «оперировал» старика, привязал другой конец нити к хвосту быка и стал ждать, все еще держа нож в руке. Полковник Тук подошел к Трунг-нану. У старика был широко открыт рот, а лицо было перекошено от боли. Из последних сил он старался сконцентрировать свои мысли на воображаемом прекрасном поле с тюльпанами всех цветов, но он видел только то, что было наяву – огромную массу животного, невольного сообщника его жестоких мучителей.

– Еще есть время, – сказал Тук.

У Трунг-нана уже не было сил что-нибудь отвечать. Теперь он хотел лишь одного: поскорее покончить со всем этим, оно было слишком мучительно для него.

Полковник Тук немного отступил, потом закричал полицейскому:

– Быстро!

Тот уколол быка ножом, и последний со страшным мычанием бросился вперед, чтобы избегнуть новых уколов.

Крик агонизирующего Трунг-нана заставил вздрогнуть солдат у джипов. Длинная красная лента потянулась из живота старика, потом она оборвалась, когда бык был уже далеко...

Он исчез в ночи через открытую калитку ограды, унося с собой внутренности старика. Тело Трунг-нана еще несколько раз дернулось, потом голова поникла. Глаза его остались открытыми.

– Заверните эту падаль во что-нибудь и бросьте в реку, – приказал полковник Тук.

Запах внутренностей вызывал тошноту. Тук сел в свой джип. Ему еще предстояло сделать многое в той игре, конечной целью которой было уничтожение джентльмена из ЦРУ. Все, кто был против него, должны будут умереть.

Ведь если это будет не так, то умрет он, Тук.

Глава 18

Чан позеленел. Сидя на кровати Малко, он даже и не пытался скрыть своего ужаса. Каждые двадцать секунд он нервно проводил рукой по своей бороде. Малко нашел его забившимся в угол на галерее третьего этажа. Час назад Чана предупредили об аресте Трунг-нана. Он крепко сжимал руки, чтобы унять их дрожь. Теперь получалось, что пытки были уже не старым воспоминанием, они реально стучались в дверь...

Малко быстро соображал. Прежде всего, нужно было поместить в надежном месте комиссара Ле Вьена и Чана. Что же касается его самого, то это для него будет отсрочкой.

Внезапно ему пришла в голову мысль, к которой его подтолкнул один разговор, услышанный им час назад.

Он положил руку на плечо Чана.

– У меня есть идея! Я вас отправлю в такое место, где даже полковник Тук не сможет вас достать. На это может уйти день или даже два. Так вот, в ожидании результата вы не двинетесь ни на шаг из этой комнаты.

Чан поднял испуганные глаза.

– Где?

Телефонный звонок прервал разговор.

Это был Ричард Цански. Номер первый ЦРУ казался в хорошем настроении.

– Очень рад, что застал вас в вашем гнездышке, – сказал он. – Полковник Тук только что пригласил меня на одну операцию против городских партизан. Но предлагает и вам принять в ней участие. Я через час пришлю машину к вашему отелю. Это вас устраивает?

Малко колебался всего несколько секунд.

– Согласен! Но я хотел бы попросить вас об одной услуге. Наш друг Чан хотел бы посетить один из наших авианосцев 7-го флота. Я случайно узнал, что сегодня один из самолетов улетает вечером в Америку. Не могли бы вы позвонить куда следует и сказать кому следует, что он о'кей?

– Ну, конечно, – быстро согласился Цански. – Ведь он потом сможет рассказать своим друзьям-вьетконговцам, что их ожидает, если они станут слишком злыми! Это я вам немедленно устрою!

Он повесил трубку. Малко улыбнулся Чану.

– Мы немедленно едем на военную базу. Все необходимое для себя вы купите на авианосце. На нем вам можно будет опасаться только третьей мировой войны.

Чан смотрел на него глазами побитой собаки.

* * *

Лейтенант Мак Доннэл из воздушных сил только что поговорил по телефону с Ричардом Цански, когда Малко вошел в его кабинет. Вместе с ним был и Чан. Лейтенант сердечно пожал руки обоим мужчинам.

– Теперь вы находитесь полностью в руках воздушных сил США, – сказал он Чану.

Маленькому вьетнамцу удалось даже улыбнуться. Теперь, когда он был окружен людьми в военной форме вооруженных сил США, можно дышать спокойно. Он сейчас обеими руками подписался бы под контрактом, обязывающим его работать кочегаром в течение пяти лет, без отпусков... Теперь Малко покинул Чана, спокойный за его судьбу. Приглашение полковника Тука ничего хорошего не предвещало.

Умудренный своим ремеслом, он не верил в совпадения, но надеялся, что еще не слишком поздно, чтобы спасти Ле Вьена.

Малко открыл свой кейс и с потайного дна взял суперплоский пистолет. Он не любил им пользоваться, потому что вообще не любил насилия, но чувствовал, что между ним и полковником Туком разгорелась смертельная борьба.

Он старательно проверил обойму, дослал пулю в ствол и сунул пистолет за пояс. Благодаря своим размерам, он был незаметен под одеждой, если, конечно, не надевать слишком облегающий фигуру костюм.

С комиссаром Ле Вьеном связаться было невозможно. Секретарша равнодушным голосом ответила ему, что комиссар находится на операции.

Что касается Колина, то Малко предпочитал встретиться с ним «случайно». Он знал, где сможет найти его позже.

Он спустился в холл. Шофер Ричарда Цански уже ожидал его.

* * *

Комиссар Ле Вьен старался сохранять хладнокровие, поднимаясь по лестнице в кабинет полковника Тука. Ли и его любовница были мертвы: оба при помощи К-54. Ле Вьен бросил оружие на месте, оно не могло ни к кому привести, потому что он сам отнял его у вьетконговцев. Но он допустил смертельную ошибку, явившись на виллу, где Тук пытал Ши-ту. Комиссар не мог недооценивать своего шефа. Тук очень скоро догадается, что во всем этом замешен один из членов его службы.

Оставалась лишь одна надежда: тянуть как можно дольше, чтобы успеть демаскировать самого Тука.

Это в том случае, если он на самом деле был северовьетнамцем...

– У вас озабоченный вид.

Голос Тука заставил Ле Вьена вздрогнуть. Тук ожидал его на пороге своего кабинета, одетый в белую форму. Он впустил комиссара в кабинет и запер дверь. Они были одни. Тук предложил сигарету, от которой Ле Вьен отказался. Его мучила только одна мысль: что именно было известно Туку? У Ле Вьена было много хороших друзей в Камбодже, он мог бы при желании пробыть некоторое время...

Но если он зря подозревал Тука, тот никогда этого ему не простит.

– Я узнал от одного из информаторов, что многие, подозреваемые нами в симпатиях к Вьетконгу, соберутся сегодня вечером в одном из домов на берегу Ле-куанг, в Шолоне, – объяснил полковник Тук. – Нужно устроить им западню. Отправляйтесь с несколькими людьми и спрячьтесь в этом доме. Таким образом, вы сможете захватывать их по одному по мере того, как они будут туда приходить.

Комиссар пристально смотрел на своего собеседника. Но лицо Тука было совершенно непроницаемо.

– Где находится этот дом? – спросил комиссар.

– Один из моих людей проводит вас туда, – ответил Тук. – Он вас ждет у вашего кабинета. Желаю удачи! Я прикажу немного позднее, чтобы полиция окружила этот район, – добавил Тук, пожимая руку комиссару. – Будьте предельно осторожны!

Комиссар тоже пожал ему руку. Он понимал, что эта операция таила в себе смертельную ловушку, но у него не было никакой причины, чтобы отказаться от участия в ней. Тук смотрел на него добродушно. Так смотрит паук на запутавшуюся в паутине муху.

* * *

Ле Вьен вдохнул в себя воздух своего кабинета. Остальные ждали его снаружи. Так как он находился при исполнении служебных обязанностей, ему пришлось подписать два смертных приговора. Потом он тщательно проверил кольт 45-го калибра, сунул в карман три запасных обоймы и тихо вышел из кабинета. Трое остальных полицейских уже находились в джипе, окрашенном в зеленый и белый цвета. У двоих из них были автоматы, и Ле Вьен невольно спросил себя, которому из них приказано пристрелить его.

* * *

– Они здесь, – сказал полковник Тук.

Его палец указывал на лачугу с волнистой кровлей на берегу реки. С террасы, на которой они находились с Ричардом Цански и телохранителями вьетнамского полковника, хорошо были видны все детали. Строение было окружено пустырями и казалось запертым.

– Я приказал эвакуировать всех в окрестности, – пояснил полковник Тук, – потому что в операции будут участвовать американские вертолеты. Это замечательный пример координации наших действий. И это исключает риск убийства наших людей.

Ричард Цански с жаром согласился с ним. Шеф полиции, который беспокоится о безопасности своих людей, мог только нравиться ему. Это была полная противоположность действиям отвратительных вьетконговцев, которые бросали своих людей на рискованные акции, ничуть не беспокоясь о потерях.

– Сколько их там? – спросил Ричард Цански.

– Полдюжины. Все опасны. Они выслежены и находятся под наблюдением комиссара Ле Вьена. Это превосходный полицейский.

Малко навострил уши.

Настойчивость, с которой полковник Тук убеждал их присутствовать на столь обычной в общем-то операции, была беспокоящей. Не проходило недели, чтобы враги не стремились проникнуть в Сайгон, и если нужно будет каждый раз мобилизовывать шефа ЦРУ и специального советника, чтобы они присутствовали при их уничтожении, то...

– А где находится сейчас комиссар Ле Вьен? – спросил Малко.

Рука Тука указала на реку.

– Где-то там... Он вместе с несколькими моими людьми следит за вьетконговцами, чтобы они не могли скрыться.

Шум моторов заставил их поднять головы. Три вертолета низко пролетели, вооруженные пулеметами и ракетами. Вертолеты развернулись над домом и полетели в сторону реки.

И сразу же в воздухе зажглась ракета, освещая лачугу.

– Они сразу будут их атаковать? – воскликнул Малко. – Вы даже не попытаетесь захватить их живыми?

Он чувствовал какую-то фальшь во всей этой истории... Полковник улыбнулся грустной и доброй улыбкой, которая была полна сочувствия.

– Вы не знаете вьетконговцев. Они стреляют во все, что шевелится. Ведь те, кто находится там, пришли из Ханоя пешком, они не дадут себя живыми.

Ричард Цански с гордостью смотрел на смертоносные машины, кружащиеся в небе.

Полковник Тук спокойно закурил английскую сигарету и стал медленно выпускать дым. Один из вертолетов завис над лачугой, потом камнем начал падать вниз и атаковал ее.

* * *

Лейтенант Дэвидсон из Воздушных Сил находился в патруле в течение двадцати минут над восточным пригородом Сайгона, когда услышал по радио позывные.

– Виктор, Чарли в Шолоне. Отправляйтесь, они укрылись в одном из домов, квадрат 77.

Весь Сайгон и его пригороды были разделены на карте на квадраты и четверть мили.

Дэвидсон послушно передал приказ своим экипажам, и три вертолета развернулись и направились к Сайгону.

– Кто нас посылает? – спросил второй пилот.

– Специальная вьетнамская полиция, – ответил Дэвидсон. – Сообщение передано Тан-сонихутом. Они предпочитают делать это нашими руками, чем справляться самим.

Он плохо относился к южновьетнамцам с тех пор, как один из его механиков продал на черном рынке всю свою экипировку, включая и кольт.

Позади него стрелок проверял оружие. Под ними показались первые дома Сайгона.

Штурман, устроившийся с картой на коленях, старался найти место, о котором говорилось по радио.

– В ста ярдах к югу есть небольшая фабричка с трубой. Прямо перед ней – барак.

Дэвидсон опустился пониже. Люди на земле при виде них спасались бегством. У вертолетов в Сайгоне была плохая репутация после атаки «Тет».

Красная с белым ракета взлетела и осветила объект.

У Дэвидсона появилось сомнение при виде маленького домика. Никаких признаков жизни не было около него. Он вызвал Тан-сонихута.

– Королевскому тигру от первого тигра. Вы уверены, что это то, что надо? Там ничего не видно.

– Первый тигр, вы тупица, – невозмутимо ответили из Тан-сонихута. – Если армейцы вьетнамской республики говорят, что там находятся вьетконговцы, значит, они там есть. Ликвидируйте их и не ломайте себе голову. Сигнал должен быть красно-белая ракета. Вы видели его?

– О'кей, о'кей, – сказал Дэвидсон, – но...

– Вам приказано атаковать, – закричало радио. – Это приказ командования специальной полиции!

Все это было записано на пленку. Дэвидсон почувствовал себя совершенно беспомощным.

– О'кей. Мы начинаем...

Он опустился еще ниже. Они начнут с ракет. Когда дом начал увеличиваться в размерах, он нажал на электрический пуск. Ракеты с ревом полетели вниз. Первая же из них попала в дом, подняв столб пламени и дыма.

Но ни одного выстрела не было сделано по вертолетам, и Дэвидсон нашел это странным. Он на всю жизнь запомнил одного вьетконговца, который стрелял по нему из своего АК-47, стоя в укрытии и прекрасно понимая, что его на кусочки разнесут пулеметные очереди. Это было так не похоже на вьетконговцев – позволять убивать себя просто так, задаром, не отвечая ни одним выстрелом.

Второй вертолет завис над домом и, в свою очередь, атаковал его. Но от лачуги практически уже ничего не осталось.

Между двумя заходами вертолетов какой-то мужчина выскочил из дома. Было непонятно, как он мог остаться живым в очаге такого огня. Он, вероятно, был ранен, так как упал в нескольких метрах от двери, продолжая отчаянно размахивать одной рукой. Над домом пролетел вертолет и пулеметная очередь настигла человека. Больше он уже не шевелился...

Вертолеты еще немного покружились, разглядывая свою работу. Внезапно из маленькой фабрички вышла небольшая колонна полицейских-охранников, они гуськом направились к дымящимся развалинам домика и стали обшаривать их. Вертолеты улетели, их работа была закончена.

Шофер полковника Тука выпрямил антенну своего передатчика, а сам Тук проговорил тихим голосом:

– Как только мы убедимся, что больше нет никакой опасности, мы расследуем результаты операции.

Ричард Цански, казалось, был в восторге. Он с удовлетворением кивнул головой. Приятно было видеть доллары американских налогоплательщиков в действии.

А внизу полицейские в леопардовой форме шарили в дымящихся развалинах, как шакалы. Вдруг по радио вызвали шефа полиции. Полковник Тук взял наушники, и Малко увидел, как у него изменилось лицо.

Сухим жестом он отключил аппарат и повернулся к Ричарду Цански.

– Ваши пилоты только что совершили ужасную ошибку, – сухо проговорил он. Они плохо поняли приказ и атаковали слишком рано. Несколько моих людей находились в доме вместе с вьетконговцами и старались убедить их перейти на нашу сторону. И они погибли вместе со своими врагами.

– Черт бы их побрал!

Американец злобно ругался. Это был не первый случай, когда происходили подобные ошибки, и часто – по сине исполнителей. Единственный глаз американца нервно моргал.

– Если это правда, – сказал он, – то мы разжалуем виновных и возместим все потери.

Толстые губы полковника Тука сжались.

– В таком случае вам придется найти мне другого полицейского, такого же ценного, каким был комиссар Ле Вьен. Он был убит вашим вертолетом...

Сердце Малко больно дрогнуло в груди. Он посмотрел на Тука. Тот, казалось, был вне себя. Но Малко знал, что все это чистая фальшь. Это был заранее запланированный удар.

И он, Малко, был следующим в списке Тука.

– Я очень огорчен, – сказал Цански. – Страшно огорчен... Виновные будут серьезно и строго наказаны.

– Я буду вам благодарен, – сказал серьезно Тук. – Теперь же я вынужден вас покинуть.

Он поклонился им и спустился по лестнице в сопровождении шофера. Цански нервно потер свою мертвую щеку.

Малко спросил его:

– Кто отдает приказ нашим вертолетам?

– МАКВ и Тан-сонихут.

– А им?

– Это зависит от того, кому это необходимо. Начальники вьетнамских вооруженных сил или мы.

Малко сгорал от желания сказать американцу правду, но он был уверен, что полковник Тук принял все необходимые меры предосторожности.

Малко уехал вместе с Ричардом Цански, он был вне себя от ярости. Теперь нужно было спасать Дэйва Колина.