Текст книги "Сокровища негуса"

– Боже мой, что с вами случилось? – спросила она. – Вас били...

– Меня схватили, – ответил Малко. – Если бы не Сара Массава, меня бы здесь не было.

Он сел на кровать и стал рассказывать. Элмаз слушала, кусая губы. Когда Малко поведал ей о судьбе Валлелы, она молча расплакалась, скрестив на груди руки и качая головой, словно не верила ни единому слову.

– Ужасно, – шептала она, – я не должна была отпускать ее в город.

– Здесь нет вашей вины, – сказал Малко. – Не нужно больше думать об этом.

Они замолчали. Тукуль был обставлен по-походному. Грубые кровати, циновки, гвозди вместо вешалок. Внутренние перегородки делили его на несколько частей. Элмаз с нежностью провела по его опухшему грязному лицу.

– Вас нужно подлечить, – сказала она.

– Потом, – пообещал Малко. – А теперь скажите мне, что происходит?

В карих глазах отразился испуг.

– Ничего, – призналась молодая женщина. – Я жду.

– Как, ничего!

Малко чуть было не заплакал от разочарования. Столько пережить для того лишь, чтобы приехать в «Бельвью Отель» в Аваза.

– Нет, это вовсе не то, что вы думаете, – поспешила добавить Элмаз. – Когда я покидала Аддис-Абебу, пастор Йоргенсен сказал мне, что предупредит человека, который охраняет золото, и тот свяжется со мной здесь, в «Бельвью Отеле». Но он не назвал дату. Больше я ничего не знаю.

– Почему он вам этого не сказал?

– Я думаю, он боялся, что я попаду в ловушку при попытке покинуть город.

– Ладно, – вздохнул Малко. – Придется ждать. Пойду приму душ и немного отдохну. Потом я познакомлю вас с Сарой. И нам останется только всем вместе молиться.

Несмотря ни на что, он испытывал чувство горечи. Золото негуса все-таки оставалось призрачным.

* * *

Малко зевнул. Он проспал половину дня, смог наконец вымыться и побриться в душе своего тукуля, но по-прежнему был вялым и чувствовал слабость.

Спустилась ночь, и они коротали время в ожидании ужина. Сара и Элмаз наконец познакомились. Смирившись с судьбой, они все вместе ждали, пока таинственный хранитель золота не захочет объявиться.

Если он существовал на самом деле. После событий прошлых дней спокойствие «Бельвью» было подлинным благословением. Хотя удобства в нем оставляли желать много лучшего. Ту кули были местом свидания всех существующих на этом свете насекомых.

Бар, обитый бамбуковыми прутьями, сломанными пополам, был не намного лучше. На каждом из низких столиков, грубо вырезанных из стволов деревьев, стояла лампа, вокруг которой вились мириады насекомых. За стойкой восседала негритянка с таким крутым задом, что на него можно было поставить тарелку. На вид ей было лет шестнадцать. Малко раздавил огромного паука, вознамерившегося было штурмовать его брюки, и спросил у Элмаз:

– Кто эта царица Савская?

Элмаз презрительно скользнула взглядом по грудям, торчащим, словно снаряды, из-за стойки. Для нее, амхарки, галла была почти что животным.

– А, крестьянка. Она живет с одним старикашкой в тукуле на берегу озера, немного дальше. Белый бедняк. Она должна его содержать, потому что он не работает.

– А что он там делает? – удивился Малко. – И почему такая юная и привлекательная девушка живет со стариком?

– Она его жена, – уточнила Элмаз. – Она вышла за него замуж три года назад. Он работал у негуса. Человек на побегушках. Император любил окружать себя странными людьми. Это – сын одного из поваров негуса. Помешанный на стихах. Это и прельстило негуса. Старик читал ему свои стихи. Но он вышел в отставку задолго до того, как негуса свергли. Он обосновался в Аваза и стал жить как сидамо. Странный тип. Он все время говорит, что вернется к себе на родину. Но это неправда. Ему нечем заплатить за билет.

– А эта роскошная девица? – задумчиво спросил Малко.

– Да он в таком возрасте, что использует ее как живую грелку. В Аваза ночи очень холодные.

Малко раздавил второго паука, превосходящего по размерам первого. Ему не терпелось завершить свою миссию. Хотелось уехать из этой страны и увидеть снег на замке в Лицене и толстушку Александру. Чтобы поразвлечься, она устроила ему прощальный ужин, переодевшись в кокотку образца 1900 года со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но она упорно отказывалась выходить за него замуж, пока он не бросит работу в ЦРУ и жизнь, полную приключений.

Она была согласна стать вдовой, но не молодой вдовой.

Неожиданно нижняя занавеска раздвинулась, и показалась шевелюра белых волос. Под ней было морщинистое лицо с большим шероховатым носом, тощее тело заканчивалось «колониальным яйцом», с трудом помещающимся в бесформенных брюках. Типичный тропический нищий.

– Смотрите, – тихо сказала Элмаз, – а вот и Ханс, муж крошки.

Малко не верил своим глазам. Хансу явно перевалило за семьдесят!

Старик побрел через бар, перемолвился несколькими словами со своей супругой и остановился перед столом, где сидел Малко. Уставился на пачку «Винстона».

– Извините, не могли бы вы одолжить мне сигарету? – спросил он сладким голосом. – Вот уже целую неделю, как нам ничего не присылают из Аддис-Абебы. Сигарет нет даже у губернатора.

Малко протянул ему едва начатую пачку.

– Берите, у меня еще есть.

Старик рассыпался в благодарностях и исчез, унося с собой пачку. Они перешли в зал и быстро поужинали. Кроме рыбы, там не было ничего съедобного. Малко не понял, что с ним уже установили контакт. Они разошлись по своим бунгало. Во всех углах жужжали насекомые. Элмаз почти торжественно пожала руку Малко. Она опять стала высокомерной. Он слишком устал, чтобы объяснять ей, что его сожительство с Сарой Массава было чисто дружеским. Желтоватая лампочка освещала тукуль слабым светом. Он не осмеливался и думать о тысячах жадных насекомых, летавших всюду. Едва сняв с себя одежду, Сара подошла к нему со своей мазью.

– Давайте я вас полечу!

Он отдал себя в ее распоряжение, уже наполовину уснувший. Почувствовал снова огонь, пробормотал слова благодарности и провалился в сон.

* * *

Атмосфера в тукуле была напряженной. Сидя на кровати, опустив голову, поигрывая с тростинкой. Дик Брюс ничего не говорил, но принимал участие в общем напряжении. Малко готов был взорваться. После трех дней полного бездействия к нему вернулись силы. Он нормально передвигался и почти не чувствовал следов пыток. По эти вынужденные каникулы его угнетали.

– Элмаз, – сказал он, – нужно что-то делать. Мы не можем оставаться здесь бесконечно и переходить из тукуля в ресторан, а из ресторана в бар. Можно сойти с ума...

– Мои люди ждут меня в Аддис-Абебе, – добавила Сара. – Я не могу долго держать их в неведении.

Элмаз нервно закурила пятую сигарету. Гладко причесанные волосы старили ее. Малко прочитал растерянность в ее карих глазах.

– Я ничего но могу вам сказать, – призналась она. – Мы находимся в сложном положении. Нужно возвращаться в Аддис-Абебу и встретиться с пастором Йоргенсеном.

Воцарилось молчание. Выхода не было видно. Три дня они задавали себе вопросы, высматривали малейший необычный знак, созерцали спокойные воды озера. Это было выше их сил... Не считая того, что сержант Тачо мог в любую минуту напасть на их след.

– Хорошо, – сказал Малко. – Подождем до вечера. Если ничего не произойдет, нужно будет принять какое-то решение.

Взвинченный, он вышел из тукуля, вдохнул немного свежего воздуха и пошел по тропинке, ведущей к озеру.

Выйдя на берег, он стал свидетелем презабавной сцены и сразу же забыл все горести.

Старый Ханс, голый как червь, сидел в воде около причала. Голову скрывала большая соломенная шляпа, белые волосы, растущие на его груди, едва просматривались в мутной воде. Черные прыщи покрывали все лицо. Его юная супруга, завернувшись в бубу, мыла старика. Он радостно помахал Малко:

– Вам следует заняться тем же самым!

Под мокрым бубу скрывались линии, которых не упоминали практические учебники по геометрии. Из черного мрамора. У девушки было счастливое и безмятежное выражение лица. Мокрая материя плотно облегала груди, бросающие непроизвольный вызов.

Малко рассеянно улыбнулся, почти машинально. Что-то странное появилось в выцветших голубых глазах старого фактотума. Маленький хитроватый, насмешливый, ясный огонек, который никак не мог там сверкать. У этой предполагаемой жертвы жизни, этого тропического нищего, не способного оплатить обратный билет в Европу... Вдруг он осознал, что Ханс Мейер издевается над ним.

Неоспоримая истина родилась у него в сознании. Как он раньше не догадался! С ним должен был вступить в контакт Ханс Мейер! Он работал на негуса, он иностранец, как и Йоргенсен. Конечно, многое говорило против этой версии, но он верил интуиции. Раздался насмешливый голос:

– Ну, идите же! Валли потрет вам спину.

Через тридцать секунд Малко стоял по колени в воде рядом со стариком. Вытаращив глаза от удивления, негритянка перестала намыливать мужа.

– Браво, – возликовал Ханс, – это будет лучшее купание в вашей жизни.

Малко позволил послушной Валли намылить себя. Старик не закрывал рта. Негры... озеро... кифта... дорогая жизнь – Малко пресытился. Но в голубых глазах по-прежнему горел маленький огонек. На повороте тропинки появились Элмаз и Дик Брюс, да так и замерли, пораженные. Малко увидел, как Элмаз поджала губы. Она резко повернулась, увлекая за собой американца. Ханс отряхивался и вытирался. Он надел старую выцветшую рубашку, бесформенные брюки, дырявые носки, стоптанные башмаки. Малко машинально одевался.

Все-таки ключ к сказочным сокровищам не мог находиться не у этого оборванца! Он злился на самого себя, что так далеко зашел в своем воображении. Но даже если он прав, как заставить Ханса рассказать им об этом?

Молодая негритянка удалялась, унося с собой мыло. Ее мокрое бубу обрисовало формы невероятно круглых ягодиц. Малко пристально посмотрел на Ханса Мейера.

– Господин Мейер, – сказал Малко, – а знаете ли вы, почему я сейчас нахожусь здесь, в Аваза?

Старикашка весело посмотрел на него:

– Отпуск? С вами вместе очаровательная молодая женщина. Эфиопки очень красивые, а потом...

– Я не в отпуске, – прервал его Малко спокойным голосом. – Я жду встречи с неким человеком, которого я не знаю.

Он не переставал сверлить глазами собеседника. А старик не смог скрыть мимолетного изменения выражения лица. Но тем не менее сказал вполне естественным и веселым голосом:

– Встречи? А зачем? Вы хотите купить молоденькую сидамо!

– Нет, – ответил Малко, – я хочу найти человека, который знает, где находится золото негуса. И я думаю, что речь идет о вас!

Сзади пролетел пеликан, шумно хлопая крыльями. Ханс Мейер посмотрел по сторонам, почесал нос, перевел взгляд голубых глаз на Малко и спокойно сказал:

– Вы правы.

Глава 13

У Малко чуть было не возникло желание заставить его повторить сказанное. Кровь стучала в висках, словно у него была высокая температура. Он не верил в свою удачу и больше не замечал ни озера, ни деревьев. Малко видел перед собой лишь пару выцветших голубых глаз, пристально разглядывавших его с новым выражением. Затем любопытство вновь заставило его мозг работать.

– Но почему вы молчали? – спросил он. – Чего вы ждали? Что бы произошло, если бы я не заговорил с вами?

Ханс Мейер горько усмехнулся:

– Возможно, что ничего. Хотя, конечно, я знал, кто вы такой. Мой друг Йоргенсен предупредил меня. Но я колебался. На меня возложена большая ответственность. Очень большая. Я не имею нрава на ошибку. Я хотел узнать вас поближе. К тому же я ждал сигнала, который подсказал бы мне, что я могу передать вам мою ношу. (Он вздохнул.) Вообще вы появились, возможно, просто в удачное время. Я стар и очень устал. В любом случае нужно было найти кого-то мне на замену. Я предлагал Йоргенсену, но он отказался.

– Как, вы...

Ханс Мейер не дал Малко договорить. Он взял его за руку и повел по тропинке, идущей вдоль озера. Они были одни, не считая птиц.

– Негус всегда почитал меня своей дружбой, – объяснил он. – Я последовал за ним в изгнание в Англию, и мы вместе вернулись. В Аддис-Абебу... Это было невероятно... (Он нагнулся к Малко.) Мсье, когда мы проезжали деревни, крестьяне падали ниц, лишь завиден машину. Случалось, что я ехал в ней один... Хи-хи-хи...

Его смех походил на смех ребенка. Малко слушал его и недоумении. Какую роль играл этот странный тип в кровавой драме?

– Что вы делали при дворе?

Старик смешно выпятил грудь:

– Я был стихотворцем Его Императорского Величества и отвечал за львов... Я всегда любил львов. Это умные и душевные животные, они совсем не такие, как о них думают. Меня возвели в ранг Битвуддед,любимого, так Его Императорское Величество почтил меня своей дружбой.

Малко внимательно слушал. Еще не пришло время прерывать собеседника. Внезапно тот сменил тему разговора.

– Я не переставал следить за вами с тех пор, как вы приехали, – сказал он. – Люди раскрываются, когда считают, что за ними нет слежки. Я думаю, что вы честный человек. Это важно. Я хранитель золота, и мне предстоит отчитываться лишь перед Господом Богом, поскольку мой хозяин умер... Мне нельзя ошибаться. На свете столько людей, готовых на все ради золота...

– Не думаю, – искренне сказал Малко.

Ханс Мейер покачал головой с почти комической важностью.

– Я тоже не думаю. В вас видна порода. Надеюсь, что те, на кого вы работаете, сделаны из того же материала... Нельзя допустить, чтобы это золото было использовано в грязных целях...

Малко подумал о миниатюрной Саре Массава и о ее храбрости.

– Я думаю, что они извлекут из него пользу.

Старик наклонился к нему и с грустью прошептал:

– Я уже давал его. Людям, которые эмигрировали. Они мне сказали, что будут бороться, чтобы престол был возвращен королевской семье. Они ничего не сделали, а золото проиграли в казино.

Зачарованный, Малко слушал. Кто бы мог подумать, что этот старый оригинал, едва сводящий концы с концами, был хранителем сказочного богатства? Если бы не свидетельства Элмаз и Чевайе, он бы принял его за фантазера. Старик остановился и с неописуемым удовольствием принялся ковырять и носу указательным пальцем левом руки. В это время негритянка, сменившая бубу, вышла из тукуля и позвала его на сидамо. Ханс Мейер тут же повернулся к Малко.

– Я должен оставить вас. Валли приготовила мне клизму, ее нужно поставить немедленно. Я немного страдаю запорами. А потом я буду отдыхать. Увидимся завтра утром.

Он пошел, покачиваясь, как утка, и обернулся, широко улыбаясь:

– Приятных сновидений!

Потрясенный, пьяный от обмана и радости, Малко смотрел, как тот исчез в тукуле, спрашивая себя, не сон ли это.

* * *

– Чертовщина, – вздохнул Дик Брюс, – совершенная чертовщина.

– И я того же мнения, – поддержал его Малко.

– А если это просто старый псих? – предположила Элмаз.

Сара ничего не говорила, машинально протирая масляной тряпкой затвор «Калашникова», с которым никогда не разлучалась. Они сидели в тукуле Малко. Предположение Элмаз больно задело его. Но до тех пор, пока Ханс Мейер не решится провести их к золоту, не было другого способа узнать истину. Если только хранителем был он.

– Даже не знаю, где может быть это золото, – взволнованно сказал Дик Брюс. – Это скотоводческий район, здесь живут одни крестьяне. Если верить, что золото весит несколько тонн, то оно должно занимать довольно много места.

– Вдобавок, почему он так живет? – прибавила Элмаз. – У него даже нет приличной одежды. Он сам ловит рыбу в озере. Это невероятно. Вы видели эту сидамо – Валли. У нее нет ни одного украшения. Только челе.[18]18
  Амулет, приносящий счастье (амх.).


[Закрыть]

Воцарилось гнетущее молчание. Малко почти жалел, что рассказал о своей беседе, поскольку больше ничего не знал. Ему не хотелось тревожить старика до следующего дня. Бесполезно его торопить. Если это был он, то спешка могла заставить его изменить мнение, а если он всего лишь фантазер, ухватившийся за возможность придать себе важности, то это ничего не изменит... Вдруг раздался голос Сары Массава.

– А я верю, что он говорит правду, – сказала она. – Он старый мудрый человек, у которого не кружится голова от почестей. Он вам сказал, что был стихотворцем. А именно так ведут себя все поэты. Я думаю, что завтра мы узнаем, где находится золото.

– А я не верю, – сухо произнесла Элмаз, – и иду спать.

Она встала, ее примеру последовал Дик Брюс, и они вышли из тукуля.

– Почему вы так сказали? – спросил Малко у Сары, когда они остались одни.

Эритрейка поставила свой «Калашников» в угол и повернулась к Малко. Ее глаза блестели от искренней радости.

– Потому что я чувствую и знаю. Прошлой ночью мне снился сон. Мы нашли золото. Я очень верю снам.

– Ну что же, поверим снам, – вздохнул Малко.

Он хотел подняться с кровати, но застыл, вскрикнув от боли. Можно было подумать, что в левую почку вбили гвоздь. С перекошенным лицом, он снова упал.

– Кажется, мне зацепило нерв, – простонал он.

Сара подбежала к нему.

– Сейчас я помогу вам, – пообещала она. – Раздевайтесь.

Ему было так больно, что он с трудом снял ботинки. Сара ждала, засучив рукава. В руках она держала какую-то ужасную мазь. Как только он лег на живот, она стала растирать ему спину. Мало-помалу разливалось тепло по всему организму, сначала неуютное, а затем приятное. Казалось, что ее миниатюрные руки растирали сразу все тело. Закрыв глаза, Малко полностью расслабился.

– Повернитесь, – приказала Сара.

Он повиновался. Характер массажа изменился, он стал другим, более локальным. Но таким же действенным. Руки Сары бегали по его телу, словно насекомые, затем они замедлили свой бег и ласки стали более определенными. Он открыл глаза. Сара Массава стояла на коленях рядом с ним на узкой кровати. Она сняла свои джинсы и расстегнула рубашку. Ее темные груди плавно покачивались в ритме массажа. С приоткрытым ртом, блестящими от сладострастия глазами, она неотрывно смотрела, как поднимается и опускается живот Малко.

Их взгляды встретились, и она сказала глухим голосом:

– Вот уже полгода, как я не занималась любовью. А сегодня мной овладело желание. Я хочу всем телом.

Она молча поласкала его еще несколько минут, затем скользнула на него, села верхом и упала на его тело. Из-за своего маленького роста она не могла дотянуться до его губ. Ему показалось, что он занимается любовью с рано повзрослевшей девочкой, до того доступной, что ей не составляло никакого труда сесть на кол. Вцепившись в бедра Малко, она принялась медленно раскачиваться.

– Ласкай меня, – прошептала она.

Он взял в руки ее груди. Несмотря на свой вес, они были довольно упругими. Нежная светло-шоколадная кожа Сары прекрасно сочеталась с черной взлохмаченной шевелюрой.

Внезапно она поднялась, оперлась обеими руками о кровать и, стоя на коленях, распласталась над ним, практически не касаясь его. Лишь соски ее грудей раззадоривали тело Малко, а член стремился в нее. Это было восхитительное и вызывающее чувство, схожее с тем, которое возникает при виде еще не спелого плода. Решительно Сара посвящала свое время не только военном подготовке. Она занималась любовью без всякого стыда, естественно, страстно. Она соскользнула еще ниже, вырываясь из рук Малко. Он даже не успел возразить. И тут же попал в плен теплых и нежных объятий. Сидя между его ног, хитро прищурившись, Сара медленно приподнималась и опускалась, используя свои фантастические груди как широкую кожаную подушку.

Малко почувствовал, что долго не продержится. Словно догадавшись об этом, она резко сжала член и продолжала сжимать его до тех нор, пока из него не брызнуло семя. Когда извержение окончилось, она кокетливо сказала:

– Когда-то я решила похудеть. Посчитала, что у меня слишком большие груди. С тех пор они стали мягкими. Хочется думать, что они на что-то пригодны.

Малко было немного стыдно за то, что он не смог сдержаться. Но вскоре он понял, что Сара не собирается на этом останавливаться. Она прихлопнула несколько назойливых насекомых, проверила, хорошо ли закрыта дверь тукуля и, устроившись рядом с ним, начала очень нежно, почти машинально ласкать плоть.

До тех пор, пока не достигла значительных результатов. Тогда она остановилась. Перестав чувствовать ее руки, Малко открыл глаза.

Сара, стоя на коленях, уткнувшись лицом в покрывало, ждала, что он овладеет ею. Она прислонила свой «Калашников» к изголовью кровати и оперлась на него двумя руками.

Он, расположившись сзади, проник в нее одним движением. Она вскрикнула, вцепилась в автомат, ища надежную точку опоры, и ринулась ему навстречу. Они долго занимались любовью в полной тишине, которую нарушал лишь скрип кровати, до тех пор, пока Сара не рухнула, стукнувшись лбом о затвор «Калашникова». Она дрожала всем телом, капельки пота выступили на атласной коже спины. Малко хотел было отстраниться, но она прошептала:

– Подожди.

Левой рукой она пошарила под кроватью, достала небольшую серебряную шкатулку размером с монету в пять франков и протянула ее Малко, открыв крышку ногтем. Внутри он увидел бесцветную мазь. Сара оказалась очень предусмотрительной.

Она приняла прежнюю позу, схватившись за «Калашников», как за спасательный круг. Когда Малко начал овладевать ею так, как она пожелала, Сара еще сильнее изогнулась, чтобы он смог глубже проникнуть.

Ее прерывистое дыхание постепенно перешло в отрывистый ритмичный стон, который вылился в хриплый рык. Обхватив голову руками, она лежала распластавшись, словно перед невидимым божеством, сжимая маленькими пальцами сталь автомата.

* * *

От внезапного стука в дверь тукуля Малко подскочил. Обнаженная Сара Массава, спавшая рядом, тоже поднялась и схватила «Калашников». Не открывая дверь, Малко спросил:

– Кто там?

Женский голос ответил на непонятном языке. Но Сара поняла. Она соскочила с кровати.

– Это Валли, жена Ханса Мейера, – сказала она.

Малко надел брюки и тут же открыл дверь. Молодая негритянка вошла, не переставая говорить. Сара подскочила и бросилась к своей одежде.

– О, боже! – воскликнула она. – Ее муж выпил слишком крепкий коссо,и сейчас ему очень плохо. Она боится, что он умрет.

Только этого не хватало. Они последовали за девушкой в тукуль старика. Лампада слабо освещала комнату. Малко чуть было не отпрянул назад: в ноздри ударил резкий запах. Ханс Мейер лежал на убогой кровати, рядом с ним стояла ночная ваза с испражнениями. Он был до того бледен и изможден, что Малко сначала решил, поскольку глаза старика были закрыты, что Ханс Мейер умер. Малко подошел и стал искать пульс, но не обнаружил его. Видимо, у Ханса Мейера очень упало давление. Судорога прошла по его телу, он открыл глаза и увидел Малко.

– Меня всего вывернуло наизнанку, – прошептал он. – Эта идиотка дала мне слишком крепкий коссо.Я сейчас сдохну.

Он умирал от обезвоживания организма. У людей его возраста этот процесс протекал очень быстро, в течение нескольких часов.

– Я вызову врача, – предложил Малко.

Он старался сохранить спокойствие. Забраться в такую даль, быть в двух шагах от цели и потерпеть провал! Но Ханс Мейер медленно покачал головой:

– Не стоит. Я чувствую, что умираю. Я расскажу вам, где спрятано золото.

Обессиленный, он замолчал, и Малко решил, что старик не сможет продолжить. Но Ханс Мейер открыл глаза и пробормотал:

– Это совсем рядом. У негуса был охотничий домик, недалеко от Аваза. Его все знают. Сейчас этот домик превращен в таверну. Он часто прилетал туда на вертолете. Я там обедал с маршалом Тито...

– Золото находится там? – недоверчиво спросил Малко.

– Нет. Слушайте дальше.

Он был вынужден замолчать. В носу у него защипало. Валли смотрела на мужа с удрученным, смиренным видом, присущим всем неграм, когда они сталкиваются с бедой. Сара слушала, не вмешиваясь.

Ханс Мейер скривился.

– Дайте сигарету. Мне плохо.

Малко раскурил сигарету. Старик обхватил ее пересохшими губами.

Ханс Мейер выпустил дым и тут же забился в ужасном приступе кашля. Малко подумал, что тот сейчас задохнется. Но старику удалось остановить кашель, и он продолжил:

– Домик расположен у подножия холма. Вы пройдете по тропинке через джунгли около двух километров. На вершине холма стоит полуразвалившийся старый форт, возведенный итальянцами во время оккупации. Это там...

Он перевел дыхание.

– На холме есть расщелина, дыра, окруженная полуразрушенной стеной. Это – дыра челе. Золото лежит там.

Теперь Малко слушал с изрядной долей недоверия. Почему до этого никто не мог найти золото? Ханс Мейер почувствовал его сомнения и добавил:

– Внутри холм полый. Это – доисторический грот. Подобных ему много в этом краю. Сидамо приходят туда лишь для того, чтобы избавиться от своих челе. Это – проклятое место... Плохо мне, плохо...

Он скрючился от ужасной колики, схватившись руками за живот. Валли бросилась к нему, вытерла лицо. Когда она выпрямилась, Ханс Мейер казался спокойным. Какое-то время Малко думал, что тот заснул. Затем, заметив застывшие черты лица, все понял.

– Он мертв, – сказал Малко.

Валли издала пронзительный крик и забилась в истерике. Малко и Сара поглядели друг на друга. Больше нечего было здесь делать. Бросив последний взгляд на Ханса Мейера, они вышли из тукуля. Вслед им доносились вопли Валли. Машинально Малко пошел к озеру. Туда, где накануне они купались с Хансом Мейером.

– Что он хотел сказать этой историей про челе? – спросил он у Сары.

Юная эритрейка не удивилась.

– Это обычай галла, – объяснила она. – Все женщины носят ожерелье, амулет, хранящий их от бед и болезней, челе. Но как только это ожерелье помогло избежать опасности, оно начинает оказывать вредное влияние, и от него надо избавляться. Обычай велит бросить его в глубокую дыру, не глядя, через плечо, иначе можно умереть. Он сказал правду. Если золото находится в этой дыре, никто из галла не пойдет его искать. Они очень дикие, вы же знаете. Когда им впервые дали тачки, они таскали их на спине...

Вероятно, так оно и было.

– Нужно проверить, – сказал Малко, – и как можно скорее. Пошли будить Дика.

Было около пяти часов утра. Брезжил рассвет. Они постучались в тукуль американца. Заспанный и встревоженный, тот открыл дверь спустя несколько секунд.

– Мы знаем, где золото, – объявил Малко.

Дик Брюс сразу же проснулся.

– О, боже! Входите.

Пока он одевался, Малко рассказал ему о смерти Ханса Мейера. Дик Брюс разделял мнение Сары.

– Очень возможно, – подтвердил он. – Галла суеверны, не говоря уж о сидамо. Вы не сможете заставить сидамо спуститься в дыру челе за все золото мира. Негус знал об этом.

Малко задумался. Невероятно, что обладатель такого несметного богатства умер в нищете и грязи, без медицинской помощи. Валли, достойная резца скульптора, даже не знала, что была золотой вдовой. Малко овладело ужасное сомнение. А что если это – фарс, грубая шутка, разыгранная самим негусом при помощи своего старого друга?

Он скоро выяснит это. Дик Брюс оделся.

– Не нужно будить Элмаз, – предложил Малко. – Вдруг это ложная радость...

Они подошли к стоянке машин, и все трое втиснулись в «лендровер». Шум мотора оглушил Малко. Он не любил привлекать к себе внимание. Очень скоро фары осветили пустынную дорогу. Менее чем через час они все узнают.