Владимир Малышев
Петербургские тайны. Занимательный исторический путеводитель

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

Вступление

   Петербург – самый необыкновенный город на земле. Гении русской литературы – все, как один, изображали его полным тайн и загадок. «Мне сто раз среди этого тумана, – признавался Федор Достоевский, – задавалась странная и навязчивая греза: «А что как разлетится этот туман и уйдет кверху, не уйдет ли с ним вместе и весь этот гнилой, склизкий город, поднимется с туманом и исчезнет как дым, и останется прежнее финское болото». А некоторые писали о нем прямо-таки жуткие вещи.
   «Петербург, – заявлял, например, известный своим мистицизмом Дмитрий Мережковский, – исполинская могила, наполненная человеческими костями. И кажется иногда в желтом тумане, что мертвецы встают и говорят нам, живым: «Вы нынче умрете!» Не лучшего мнения был о столице Петра и великий польский поэт Адам Мицкевич, долгое время живший в Петербурге:

     Вогнать велел он в недра плавунов
     Сто тысяч бревен – целый лес дубовый, —
     Втоптал тела ста тысяч мужиков,
     И стала кровь столицы той основой.

   А Николай Гумилев? И он туда же: словно предсказывая свое такое же печальное будущее – его потом расстреляли большевики, мрачно писал:

     Вывеска… кровью налитые буквы
     Гласят: «Зеленная», – знаю, тут
     Вместо капусты и вместо брюквы
     Мертвые головы продают.

   Желчная Зинаида Гиппиус зловеще предрекала:

     Нет, ты утонешь в тине черной,
     Проклятый город, Божий враг.
     И червь болотный, червь упорный
     Изъест твой каменный костяк.

   Даже юморист и остряк Саша Черный в Петербурге тосковал, поднимал воротник и ежился от холода и сырости:

     Время года неизвестно.
     Мгла клубится пеленой.
     С неба падает отвесно
     Мелкий бисер водяной.
     Фонари горят как бельма,
     Липкий смрад навис кругом,
     За рубашку ветер-шельма
     Лезет острым холодком…

   Даже солнечный оптимист Пушкин, с изумлением глядя на бронзовый памятник основателю города, прозванный с его легкой руки почему-то «медным», поражался: «Какая дума на челе? Какая сила в нем сокрыта?»
   Конечно, есть на земле и другие таинственные и загадочные города. В Риме, например, всяческих тайн тоже – хоть отбавляй. Всякие там Калигулы, Нероны и Юлии Цезари, натворили делов. Однако климат в Италии другой – под ярким солнцем и на фоне вечнозеленых пиний все выглядит куда как веселее и бодрее. Какая там мистика, когда прямо на улицах зреют апельсины, а рядом – теплое море! А вот, если над городом непроницаемой пеленой нависли свинцовые тучи, когда в узких переулках и днем сумрачно, когда сырой туман клубится над черными каналами, а ледяной холод пронизывает до костей, да еще если вдруг подует свирепый ветер с залива, а Нева вдруг вспучится и хлынет на гранитные набережные, – то вот тогда и раздолье для тоски и мистических настроений! Б-р-р-р! Холодно и страшно!
   Впрочем, о «мистике» Петербурга стали повально рассуждать только в конце 19-го начале 20 веков, когда особо проницательные уже предчувствовали грядущие грозные потрясения. А до этого местные поэты сочиняли о нем вполне бодрые, жизнеутверждающие, как сказали бы в советские времена, стихи. Придворный пиит Василий Тредиаковский, например, описывал новую столицу так:

     Приятный брег! Любезная страна!
     Где свой Нева поток стремит к пучине.
     О! прежде дебрь, се коль населена!
     Мы град в тебе престольный видим ныне.
         Немало зрю в округе я доброт:
         Реки твоей струи легки и чисты;
         Студен воздух, но здрав его есть род:
         Осушены почти уж блата мшисты.
     Не отставал от него и Петр Вяземский:
     Блещут свежестью сапфирной
     Небо, воздух и Нева,
     И, купаясь в влаге мирной,
     Зеленеют острова.

   Некоторые исследователи вообще считают, что плохой климат, его вредность для человека и бедность местных почв – один из мифов Петербурга. «Достаточно посмотреть на огромные дубы и липы в этом городе, чтобы удостовериться в обратном», – пишет, например, Андрей Буровский в своей книге-исследовании «Санкт-Петербург как географический феномен». «Всем, склонным рассуждать о плохом климате в Петербурге, – продолжает он, – душевно советую, – пойдите, посмотрите на деревья в 30 метров высоты, шумящие сейчас в Ботаническом саду, на его роскошную растительность. А потом рассуждайте о бедных почвах и скверном климате».
   Но дело, конечно, как мы понимаем, не только в рассуждениях о климате. Все у нас было не так, как у людей. Построили Петербург не там, где положено строить города, – а на болоте. Не сами жители выбрали для себя это место для обитания, а, повинуясь непреклонной воле лишь одного человека. Именно в нашем городе вспыхнул самый страшный в истории человечества бунт, заливший кровью всю Россию, и изменивший облик планеты. Ни один город на земле, никогда не переживал такой жестокой осады, и нигде при этом не погибло так много людей. Даже имя свое наш город менял четыре раза: сначала Санкт-Петербург, потом – Петроград, затем – Ленинград, и, наконец, снова – Петербург. Такого тоже нигде и никогда не было. Кстати, называли наш город еще и по-другому. Николай Тургенев, например, в своих дневника именовал его «Финополис», намекая на финские болота. А уже упомянутая Гиппиус вообще прозвала Петербург «Чертоградом».
   Имелись ученые, которые под этот поэтический мрак подводили научную базу. Так академик Виктор Топоров считал, что «метафизичность Петербурга может быть обозначена как фабрика смерти». Он не поленился и подсчитал, что оказывается не только в наши дни, а и раньше смертность в городе превышала рождаемость. Так, в 1872, вполне благополучном году в Петербурге родилось 20 тысяч человек, а умерло – 29 тысяч. А прирост населения обеспечивался, как, впрочем, и сегодня, за счет приезжих. При этом Петербург всегда был страшно перенаселен – еще до появления советских коммунальных квартир. Так, в 1910 году на один дом в Петербурге приходилось, в среднем, 70 человек, а в Лондоне – 8, в Париже – 35. Мало было в Петербурге женщин – всего 30 проц, от общей численности населения. При царях он был на первом месте в России по алкоголизму, заболеваниям чахоткой и самоубийствам. Даже, по сведениям все того же Топорова, первые хулиганы в России появились тоже именно в Петербурге. А в простом народе, «за фабричной заставой» ценились вовсе не изящные Блок или Жуковский, а рифмоплеты сочинявшие вроде:

     И – распрекрасная столица,
     Славный город Питинбрюх!
     Шел по Невскому першпекту.
     Сам с перчаткой рассуждал…

   Впрочем, многое другое, что принято говорить о Петербурге, – тоже не более чем миф. Целый рой историков, особенно в советские времена, назойливо твердил: «Петербург построен на костях! При его строительстве погибли десятки тысяч рабочих!» А другие говорили, чуть ли не о «сотнях тысяч». На самом же деле ничего подобного не было. Современные исследователи проанализировали документы и пришли к выводу, что смертность в период с 1703 по 1717 гг. не превышала средние данные по России и ни о каких десятках, и тем более сотнях тысяч умерших во время строительства петровского «парадиза» и речи быть не может.
   Мало того, работа строителей Петербурга оплачивалась. Полу-подневольный труд «даточных людей» (крестьян, отданных в рекруты) быстро сменился добровольным. А потому рабского труда на стройках города фактически не было. Строитель получал 1 рубль в месяц – стандартную плату того времени. В большинстве своем город строили вольнонаемные. Поэтому некоторые исследователи вообще утверждают, что именно Петербург стал первой «зоной свободного труда» в России.
   Говорят, что прежнего Петербурга сегодня уже нет. Лучше всего на это счет высказался популярный современный бард Александр Городницкий:

     Десятки различных примет
     Приносят тревожные вести:
     Дворцы и каналы на месте,
     А прежнего города нет.

   И если мы будем иметь в виду коренных петербуржцев и их потомков, то – да, конечно, уже нет. В 1917 году в нашем городе жило 2,з млн человек. В 1918-м – уже 1, 649 млн. Всего за год «исчезло» больше 800 тысяч жителей. В 1919 году в Петрограде их осталось всего 900 тысяч, а в 1921 году – 740 тысяч. Другими словами, население города уменьшилось в три раза! Были расстреляны, умерли от голода, или разбежались, спасаясь от подвалов ЧК. Убивали ведь даже не за «контрреволюцию», а просто за принадлежность к другим классам. Убивали самых лучших, самых образованных, самых талантливых. Именно в нашем городе произошел тогда невиданный еще в России геноцид. Даже в 1937 году, который некоторые историки любят называть «пиком репрессий», не было ничего подобного.
   Но на этом трагедия Петербурга еще не закончилась. Грянула война с гитлеровской Германией, когда Ленинград был окружен, и началась страшная блокада. Население в Ленинграде только к 1935 году достигло дореволюционного уровня. И вот – новое истребление! От голода, от фашистских бомб и снарядов погибло более 1,5 миллиона жителей города. Точно до сих пор никто не может сосчитать. Сколько же в нем осталось потом коренных петербуржцев, учитывая, что многие из тех, кому удалось спастись в эвакуацию, не смогли потом вернуться домой?
   И в то же время, все сегодня признают: другого такого красивого города нет нигде в мире. Выйдешь на набережную Невы: простор, красота такая – дух захватывает! И как завороженный повторяешь:

     «Люблю тебя, Петра творенье.
     Люблю твой строгий стройный вид.
     Невы державное течение,
     береговой ее гранит…

   Да и в любом переулке, что ни дом, то – дворец. Что ни дворец, то – музей. Что ни памятник, то – шедевр. И именно в этих туманных переулках, на бывшем болоте, под нашим серым небом жили и творили величайшие гении литературы, прославившие Россию: Пушкин и Достоевский, Гоголь и Тютчев, Блок и Набоков, Лесков и Некрасов, Ахматова и Бродский. Здесь писали картины и сочиняли музыку Репин и Чайковский, Шишкин и Стравинский, Брюллов и Шостакович.
   Тут правили гордые и мощные императоры, небрежно отвечавшие докучливым иностранцам: «Когда русский царь удит рыбу, Европа может и подождать!» Здесь вынашивали свои замыслы великие изобретатели и ученые: Ломоносов и Менделеев, Павлов и Сеченов, Сикорский и Зворыкин, Яблочков и Котельников.
   Тут обучали свои полки отважные генералы, бившие шведов, Наполеона, турецких султанов, Гитлера и других надменных завоевателей. В Петербурге на набережной Крюкова канала стоит дом, в котором умер генералиссимус Суворов, а перед Казанским собором на Невском проспекте высится памятник Кутузову. Здесь жили и отсюда уходили в боевые походы славные адмиралы: Нахимов, Корнилов и Ушаков. Из Петербурга отправлялись в дальние путешествия Крузенштерн, Семенов Тянь-Шаньский и Пржевальский.
   Это его жители, уже униженные и раздавленные террором большевиков, выстояли в небывалой в мировой истории осаде. Нигде и никогда не было такого массового героизма простого народа. Никогда еще нога иностранного захватчика не ступала на гордые мостовые Петербурга. Почему? Отчего в нем соединилось то, что соединить и объяснить никак нельзя? Нет ответа на этот вопрос… Кроме, пожалуй, того, что дал его знаменитый житель Федор Тютчев: «Умом Россию не понять…»
   А поэт Серебряного века Николай Огнивцев восторженно писал:

     Как явь, вплелись в твои туманы
     Виденья двухсотлетних снов,
     О, самый призрачный и странный
     Из всех российских городов!
     Недаром Пушкин и Растрелли,
     Сверкнувши молнией в веках,
     Так титанически воспели
     Тебя – в граните и в стихах!
     И майской ночью в белом дыме,
     И в завывании зимних пург
     Ты всех прекрасней – несравнимый
     Блистательный Санкт-Петербург!

   Да, загадочный и странный, но великий и прекрасный город. Именно о нем, читатель, эта книга. О нем и его славных обитателях. Это книга и о том, что известно немногим, о тайнах и загадках города на Неве. Эта книга не только о городе, о его дворцах и памятниках, о его музеях и монументах, но и о его людях, о нашей великой истории, многие важнейшие страницы которой нам неизвестны до сих пор. Книга о незаслуженно забытых героях, о тайных сторонах жизни тех, кто давно известен, и о тех петербуржцах, кто умер в изгнании, но сделал очень много для славы города и для России.
   В советские времена у нас была создана ложная история, ее переписали и исказили, уничтожили архивы, истребили интеллектуальную элиту нации. Негодяи, преступники и авантюристы были объявлены героями, а многие подлинные гении, великие ученые, славные русские генералы, талантливые изобретатели оказались выброшенными за границу и саму память о них пытались навсегда вытравить из нашей истории. Но правду надо знать, это – урок для будущего. Словом, если вы, совершая прогулку по Петербургу, хотите узнать обо всех этих тайнах и загадках, о том, каким был этот великий город, выслушать наш увлекательный рассказ о нем и его знаменитых обитателях, о его славной истории – этот путеводитель перед вами!

Как все началось или галопом по истории

   Петербург, как известно, был основан Петром I. Как это произошло, большинство из нас знает благодаря Пушкину. Мол, стоял на «берегу пустынных волн», крепко задумавшись – «дум великих ноли», молодой и энергичный царь. Думал, думал и решил там, где Нева впадает в Финский залив, построить город, чтобы «в Европу прорубить окно». А другими словами, обеспечить стране выход к морю и возможность торговых связей с другими государствами. Чтобы «все флаги в гости были к нам».
//-- Челн «убогого чухонца»? --//
   Это место, по словам того же Александра Сергеевича, было тогда совершенно пустынным. Просторы Невы бороздил будто бы один лишь челн «убогого чухонца». Но на самом деле место это пустынным вовсе не было. Недалеко, там, где нынешняя Охта, уже имелись в наличии вполне обжитые поселки, и даже целая шведская крепость – Ниеншанц. Но Петр специально выбрал свободное место ближе к устью Невы, чтобы контролировать выход в Финский залив: «отсель грозить мы будем шведу». Там на острове Енисаари, что в переводе с финского означает Заячий, он заложил – «на зло надменному соседу» – крепость, которую назвали Петропавловской. Шведы, об этом узнали и больше туда носа не совали. А как сунулись было под Полтавой, то всем известно, чем там все закончилось.
//-- Орел над островом --//
   Одно время Заячьим островом владел некий швед, который превратил его в место для увеселений. А потому шведы называли его Люстгольм – Веселый. Но веселились они на нем не долго, наводнение смыло все постройки. С тех пор остров прозвали Чертовым. 16 мая 1703 года на остров прибыл Петр и, взяв заступ, самолично принялся копать ров. «Тогда, – повествует старинный апокриф «О зачатии и здании царствующего града Санкт-Петербурга», – орел с великим шумом парения крыл от высоты опустился и парил над оным островом. Царское величество, отошед мало, вырезал три дерна и изволил принесть ко означенному месту. В то время зачатого рва выкопано было земли около двух аршин глубины и в нем был поставлен четвероугольный ящик, высеченный из камня». Затем Петр поставил в ящик золотой ковчег с мощами апостола Андрея Первозванного и накрыл его каменной крышкой. На крышке были вырезаны слова: «По воплощении Иисус Христове 1703 майя 16 основан царствующий град Санкт-Петербург великим государем царем и великим князем Петром Алексеевичем, самодержцем Всероссийским». Царь положил на крышку три дерна и произнес: «Во имя Отца, И сына, и Святаго Духа, аминь». Так и был «город заложен».
   Впрочем, история с орлом – легенда. Орлы в районе Петербурга никогда не водились, а потому с «великим шумом крыл» никуда опускаться и парить в небе над Заячьим островом никак не могли.
//-- Ключ к «парадизу» --//
   Что касается имени новой столицы, то так она названа вовсе не в честь русского царя, как думают некоторые, а в честь апостола Петра, у которого, как известно, хранились ключи от Рая. А потому имя новой столицы имело для ее основателя, обожавшего аллегории, символическое значение. Петербург был призван стать для России ключом к Балтийскому морю, а также «парадизом», т. е. раем в смысле великолепия и всяческих удобств. А что касается имевшейся там «топи блат», то это никого особо не смущало. Бывало, что столицы и в других странах возникали в таких же малопригодных местах. Болота имелись, например, в окрестностях Рима, от чего его обитатели постоянно страдали от малярии, и осушили их только во времена правления Муссолини. Недаром в свое время даже сочинили иронические стишки:

     Сидит немало дураков по городам своим,
     Но тот четырежды дурак, кто приезжает в Рим!

//-- Северная Венеция --//
   Возводили Петербург ударными темпами, согнав на берега Невы множество крестьян, а потом набирая вольнонаемных, которые жили в шалашах и работали по 18 часов в сутки, стоя по колено в воде. Строить дома было трудно, для этого в вязкий грунт приходилось забивать множество свай. Но то же самое приходилось делать и при строительстве дворцов, например, в Венеции, которая, как мы знаем, построена фактически на воде. Кстати, сваи из сибирской лиственницы в Италию привозили из России. Так что Петр I вовсе не был первым правителем, кому приспичило возводить город на воде и болоте. И каналы не он придумал, а насмотрелся на них во время поездок в Амстердам.
   В результате оказалась, что новая столица расположена на 42 островах, имеет 65 рек, рукавов, протоков и каналов, через которые переброшено около 400 мостов. Потому ее и прозвали «Северной Венецией». Каналов и мостов было бы еще больше – Петр планировал каналы на Васильевском острове, оттого он со своими линиями и пересекающими их проспектами напоминает аккуратно расчерченную шахматную доску, – но задумка не удалось. Крепкие морозы зимой и наводнения показали, что в России это невозможно.
//-- Домик Петра --//
   Первым жилым домом Петербурга стал домик самого Петра. По этому поводу существует несколько легенд. По одной из них, Домик представлял собой перестроенную чухонскую хижину. По другой, Петр сам срубил себе жилище. Согласно же официальной истории, Домик Петра I был построен солдатами Преображенского полка за три дня – с 24 по 26 мая 1703 года. Это была изба в две светлицы с низким потолком, которая называлась «красными хоромами». В 1723 году итальянец Доменико Трезини построил над ней футляр-павильон с галереей. В 1844 году старый чехол заменили новым, который сохранился до сих пор.
   Образованные гастарбайтеры
   Кстати, о Трезини. Любопытно, что новый город тут же наводнили гастарбайтеры. Но только не в виде землекопов, маляров или каменщиков, как сегодня, а ими стали архитекторы, скульпторы и художники, которых в большом количестве приглашали в Россию. И не только. Булочники и сапожники были в новой столице, как правило, немцы; портные, учителя, гувернеры и парикмахеры – французы (помните: «французик из Бордо»?); певцы – итальянцы, а люди военных профессий – пруссаки или австрийцы. В министерствах и ведомствах тоже было полно иностранцев. При Александре I, например, министром иностранных дел был грек Иоаннис Каподистрия. Служили в Петербурге даже такие экстравагантные личности, как родственник Наполеона, потомок Чингиз-хана. Сиамский принц и т. д. А самым богатыми людьми в Петербурге были князь Феликс Юсупов – потомок татарского хана Юсуфа, греческий купец Дмитрий Бенардаки и выходец из Германии, барон Александр фон Штиглиц, первый управляющий Государственным банком Российской империи, которого называли «русским Ротшильдом».
//-- Татары – первые? --//
   Рахим Телешов в своей книге «Татарская община Санкт-Петербурга» вообще утверждает, будто именно татары были «первыми пришлыми жителями города. «Сразу же после зарождения города, – пишет он, – жизнь сосредоточилась на Березовом острове (современная Петроградская сторона)… На этом сравнительно небольшом пятачке сосредоточились как правительственные здания, так и расположились строительные отряды… Самое близкое к месту работы, самое возвышенное и удобное место заняли татары… Это дает основание утверждать, что татары первыми прибыли на берега Невы, раз они сумели занять наиболее удобные места».
//-- Строили все --//
   Кроме того, известно, что с 1710 по 1715 гг. Казанская губерния отправила на строительные работы в Петербург в общей сложности более сорока тысяч человек. Это и не удивительно, Россия – страна многонациональная и в строительстве петровского «парадиза» участвовали не только русские, а люди самых разных национальностей. Позднее татарская слобода расположилась на том месте, где сегодня находится Артиллерийский музей. Там жили те татары, калмыки, турки и другие мусульманские народности, которые захотели остаться в петровском «парадизе» и после окончания тех строительных работ. В Петербурге они работали торговцами, извозчиками и дворниками, содержали рестораны и буфеты. Не случайно такие слова, как «кучер», «арба», «тарантас», «бричка» и даже «лошадь» – татарского происхождения! Крымские татары служили в живописном «парадном конвое» Его императорского величества.
//-- Камни возами --//
   Первые гражданские постройки появились на Березовском (Петроградском) и Васильевском островах, но вскоре центр был перенесен на левый берег Невы. Вскоре в Петербург стали переселяться вельможи и купцы. Петр всячески поощрял эти переезды: каждый вновь прибывший мог выбирать себе участок и строиться. Но было строго приказано, чтобы все въезжающие в город возами обязательно привозили камни для потребностей строительства. Петербург стремительно разрастался и к концу царствования Петра I насчитывал около сорока тысяч жителей. В 1712 году на берега Невы были переведены все правительственные учреждения, и до марта 1918 года он являлся столицей России.
   За это время оделись в гранит набережные, были построены великолепные дворцы, храмы, созданы богатейшие музеи. Город стал крупнейшим индустриальным центром, стремительно развивавшимся и богатевшим, как и вся Россия. Необыкновенных высот достигли наука и культура. Но в 1914 году грянула мировая война, обернувшаяся для России трагедией революции и крушением империи.
//-- Город трех революций --//
   Так называли Петербург в советские времена, имея в виду неудавшееся восстание 1905 года, Февральскую революцию 1917 и большевистский переворот в октябре этого же года. Захватив власть, большевики, чтобы сломить сопротивление населения, развязали «красный террор», расстреливали заложников, высылали из города «враждебные элементы», сажали в тюрьмы и лагеря всех несогласных и «классово чуждых». Особенно жестокие репрессии обрушились на церковь. Священников уничтожали, а церкви закрывали или разрушали. В Петербурге за годы советской власти были разрушено более 120 храмов, исключительных по своему богатству и красоте. Начался голод, тысячи людей бежали из бывшей столицы. Между торцами деревянных тогда мостовых проросла трава, а небо над городом стало голубым – заводы и фабрики остановились.
   Но постепенно жизнь возрождалась, и, хотя правительство большевиков переехало в Москву, но город, получивший после смерти Ленина новое имя – Ленинград, снова стал крупным промышленным центром, к нему прирастали кварталы новых домов. Но тут грянула новая война, Гитлер напал на СССР. Ленинград был окружен, блокада продолжалась почти 900 дней. Город не сдался врагу, героически боролся, перенося невиданные муки и лишения. Немцы варварски обстреливали и бомбили Ленинград, надеясь удушить его костлявой рукой голода. От бомбежек, артобстрелов и голода погибло более 1,5 миллиона ленинградцев. Но город выстоял и победил.
//-- Новые времена --//
   После войны Ленинград быстро отстроили. Началось массовое жилищное строительство. В городе развивалась промышленность, он продолжал оставаться крупнейшим центром науки и культуры, городом ученых и студентов. В 1991 году он пережил новое драматическое испытание – рухнул и распался Советский Союз. В результате референдума ему было возвращено историческое имя – Санкт-Петербург. Сейчас город снова на подъеме, быстро развивается и хорошеет.

Главные даты Петербурга

   1703,16 мая. – В этот день Санкт-Петербург празднует день своего рождения. На Заячьем острове Петром I, «на зло надменному соседу», заложена крепость – оплот России у выхода в Балтийское море.
   1712 г. – По решению Петра I, который не любил бояр в шубах и с бородами, столица России перенесена из Москвы в Санкт-Петербург.
   1764 г. – Екатерина II приобрела у купца Гоцковского коллекцию живописи, положившую начало собранию Эрмитажа.
   1858 г., 30 мая. – Освящен крупнейший в России Исаакиевский собор, построенный по проекту О. Монферрана. Это был первый российский долгострой – работы продолжались 40 лет, архитектор умер, не дождавшись конца стройки.
   1825 г., 14 декабря. – Восстание декабристов на Сенатской площади, которые хотели устроить в России республику. Каховский застрелил генерал-губернатора Милорадовича, но потом вожаки бунта растерялись, а народ стал бросать в солдат поленьями. Восстание провалилось, а пятерых активистов заговора казнили. Это была первая смертная казнь в России за 60 лет.
   1837 г., 27 января (8 февраля). – На дуэли на Черной речке смертельно ранен великий русский поэт Александр Пушкин. В него стрелял француз Дантес, подтвердив тем самым зловещее предсказание гадалки, которая предвещала поэту смерть от «белокурого человека».
   1837 г., 30 октября. – Открылась первая в России железная дорога, связавшая Петербург с Царским Селом. Первым ее пассажиром был сам царь.
   1850 г. – Открыт первый постоянный Благовещенский мост через Неву. Он тут же стал излюбленным местом для прогулок. Только на этом мосту – первом из камня и железа – разрешалось курить.
   1881 г., 1 марта. – Террористы смертельно ранили императора Александра II, который прославился освобождением крестьян от крепостного права. Царь умер в тот же день. На месте убийства был позднее возведен на народные деньги храм, прозванный Спасом-на-Крови.
   1905 г., 9 января. – «Кровавое воскресенье». Войска стреляли в демонстрацию во главе с попом Гапоном, отправившуюся с просьбами к Зимнему дворцу. Но царя в Петербурге в тот день не было, а провокатора-Гапона потом убили его же подельники.
   1914 г., 18 августа. – В связи с началом войны с Германией Санкт-Петербург переименовали в Петроград. Толпа на Дворцовой площади в патриотическом восторге пала на колени перед Николаем II, вышедшим на балкон Зимнего дворца, а потом разгромила германское посольство.
   1917 г., 27 февраля. – Народ в Петрограде, уставший от войны, взбунтовался, требуя хлеба. Его почему-то не завезли, хотя в России амбары ломились от избытка зерна. Кто-то заплатил забастовщикам, заводы остановились, а войска вышли из повиновения. Так произошла Февральская революция. Было сформировано Временное правительство, Николай II отрекся от престола.
   1917 г., 25 октября (7 ноября по новому стилю). – События этого дня были описаны потом, как «штурм Зимнего». На самом деле революционеры во главе с Антоновым-Овсеенко без особого труда вошли во дворец и арестовали Временное правительство. Власть захватили большевики во главе с Ульяновым-Лениным и Троцким.
   1918 г., март. – Спасаясь от приближавшихся к Петрограду немцев, правительство большевиков переехало из Петрограда в Москву и перенесло туда столицу.
   1924 г. – В связи со смертью Ленина город, по инициативе Зиновьева – соседа Ильича по шалашу в Разливе, переименован из Петрограда в Ленинград.
   1941 г., 8 сентября. – Немецкая армия полностью окружила Ленинград, началась трагическая осада города, продолжавшаяся около 900 дней, во время которой его жители и солдаты Ленинградского фронта проявили невиданный героизм.
   1943 г., 18 января. – Прорвана блокада Ленинграда.
   1944 г., 27 января. – Окончательное снятие блокады. От бомб, снарядов и страшного голода в городе погибло более 1,5 миллиона жителей.
   1991 г., 6 сентября. – После общегородского референдума Ленинград переименован, ему возвращено историческое название – Санкт-Петербург.
   2003 г. – Санкт-Петербург торжественно отпраздновал 300-летний юбилей.

Чем знаменит Петербург

   «Северная Венеция» – Петербург расположен на 42 островах, имеет 65 рек, рукавов, протоков и каналов, через которые переброшено около 400 мостов.
   Белые ночи – продолжаются с 11 июня по 2 июля. Вечерняя заря практически сходится с утренней. Ночью не включается уличное освещение.
   Разведенные мосты – летом, чтобы пропускать идущие по Неве суда, мосты через нее по ночам разводят. У каждого моста – свой график. На это время сообщение между разными частями города прерывается.
   Наводнения – в Петербурге часто случались катастрофические наводнения. Однако благодаря построенной недавно грандиозной дамбе город теперь от них надежно защищен.
   Эрмитаж – самый большой и богатейший в России музей и один из крупнейших музеев мира.
   Зимний дворец – роскошный дворец, в котором жили российские императоры. «Зимним» назван потому, что летом цари переезжали в свои загородные дворцы. Сегодня входит в состав комплекса зданий музея Государственный Эрмитаж.
   Русский музей – замечательное собрание произведений живописи русских художников, собранных в Михайловском дворце.
   Кунсткамера – первый в России музей, созданный Петром I, как собрание всякого рода редкостей.
   Исаакиевский собор – до строительства в Москве храма Христа Спасителя самый большой храм в России.
   Медный всадник – памятник Петру I работы скульптора Фальконе, самая знаменитая конная статуя в мире.
   Александровская колонна – самая высокая колонна в мире на Дворцовой площади. Ее высота – 47,5 м. Держится на постаменте только благодаря своей тяжести.
   Мариинский театр – созданный как императорский, он до сих пор считается одним из лучших театров мира.
   Город Пушкина – в Петербурге жил, творил и был смертельно ранен на дуэли величайший поэт России А. С. Пушкин.
   Город поэтов, писателей, художников, композиторов и ученых, полководцев и путешественников – кроме Пушкина, в Петербурге жили и творили еще Достоевский, Гоголь, Грибоедов, Крылов, Тютчев, Некрасов, Лесков, Салтыков-Щедрин, Блок, Анна Ахматова, Шишкин, Крамской, Врубель, Чайковский, Глинка, Римский-Корсаков, Стравинский, Шостакович, Ломоносов, Менделеев, академик Павлов, путешественники и мореплаватели Крузенштерн, Пржевальский, Семенов-Тянь-Шанский, Миклухо-Маклай, и многие другие выдающиеся люди России. На его земле похоронены величайшие русские полководцы Суворов и Кутузов. В нем начинали, но были вынуждены покинуть Россию после революции такие гении, как Сикорский, Зворыкин, Рахманинов, Набоков, Репин, Шаляпин и т. д.
   Убийство Распутина – в Юсуповском дворце на Мойке был убит Григорий Распутин. Вокруг тайны этого убийства продолжают спорить до сих пор.
   Крейсер «Аврора» – в октябре 1917 года он дал холостой выстрел, который послужил сигналом к так называемому «штурму Зимнего дворца» и захвату власти в России большевиками.
   Блокада Ленинграда – продолжалась 900 дней. Окруженный со всех сторон немецкими войсками, город так и не был сдан врагу. Его жители проявили беспримерное в истории мужество и героизм.
   Алые паруса – городской праздник выпускников – 25 июня, когда на Неву выходит корабль под алыми парусами из повести Александра Грина.

I. От Дворцовой площади до Медного всадника

Дворцовая площадь. Зимний дворец. Последний царь. Загадка 9 января. Бунин о русской революции. Человек за кулисами. Эрмитаж. «Восковая персона». Александровская колонна. Бессмертный ангел. Загадочный Федор Кузьмич. «Колесница Славы». Главный штаб. Адмиралтейство. Александровский сад. Памятник Пржевальскому. Сенатская площадь. Медный всадник. Мятеж декабристов.

Самая красивая площадь

   «Начинается Москва, как известно, у Кремля…» – центр нынешней столицы России там и сегодня. А вот в Петербурге городской центр возник вовсе не в том месте, где хотел его создать и начинал строить город Петр I. Начали, как известно, с крепости, на том месте, где сейчас – Петроградская сторона. Но крепость никто не штурмовал и она для обороны не пригодилась. Потом царь захотел устроить центр города на Васильевском острове, но, оказалось, что его во время наводнений заливало водой. Возник же он, в конце концов, на противоположном берегу Невы, там, где построили потом царский Зимний дворец, а примыкающую к нему площадь нарекли Дворцовой.
//-- Центр Северной столицы --//
   Дворцовая площадь и сегодня – центральная площадь северной столицы, традиционное место проведения общегородских торжеств. Первоначально она являлась частью обширного Адмиралтейского луга, где пасли коров. При Анне Иоановне луг превратился в арену военных парадов и народных гуляний. Народ по праздникам получал там угощения, били фонтаны с красным и белым вином, аппетитно дымились на кострах жареные туши быков.
   В 1750 году дерн замостили булыжником. В Дворцовую площадь луг превратился при Екатерине II. На ней стали устраивать Карусели – аналог рыцарских турниров.
//-- Великолепная Карусель --//
   Особым великолепием и роскошью отличалась Карусель 16 июня 1766 года. Ее участники делились на четыре кадрили: Римскую, Славянскую, Турецкую и Индийскую. Каждая группа имела соответствующие наряды, лошадиную сбрую, вооружение, особые колесницы для участвующих в состязании дам и даже различные музыкальные инструменты – всё это делали специально для праздника. Был построен пятиярусный деревянный амфитеатр на несколько тысяч зрителей с отдельными ложами для Екатерины II и малолетнего великого князя Павла Петровича. Поверху шла балюстрада, украшенная вазами, а барьер расписан гирляндами, воинскими доспехами, львиными головами. Участники Карусели выступали в роскошных нарядах, в драгоценных камнях, кавалерских и конных золотых и серебряных уборах. Победителями среди дам стала графиня Наталья Чернышева, а среди кавалеров – бравый Григорий Орлов в уборе римского воина на гнедом коне.
   В 1819-29 гг. площадь была полностью реконструирована по проекту итальянского архитектора Карло Росси, одного из первых «гастарбайтеров» в нашем городе. До конца 1870-х гг. на Дворцовой можно было видеть не спеша прогуливающихся августейших особ. Беспечные царские прогулки продолжались до 2 апреля 1879 года, когда член революционной организации «Земля и воля» Константин Соколов обстрелял из револьвера императора Александра II. Убегая зигзагами, государь чудом избежал пуль террориста, и больше по Дворцовой площади цари не гуляли…
//-- Потрясающий вид --//
   Историки, искусствоведы дружно считают ее самой красивой площадью в мире. Обширное пространство с грандиозной Александровской колонной в центре обрамляют настоящие чудеса архитектуры: с одной стороны – бывшая царская резиденция, великолепный Зимний дворец, с противоположной – гармоничный полукруг бело-желтых зданий Главного штаба с огромной аркой, увенчанной на крыше величественной «Колесницей Славы», а со стороны Мойки – монументальное здание Штаба гвардейского корпуса. С западной стороны с площади открывается потрясающий вид на гигантский купол Исаакиевского собора и сверкающий на солнце в ясные дни золотой шпиль Адмиралтейства. Каждый, увидев такую величественную картину, не может не восхищаться, а поэты – не сочинять по этому поводу стихи. Как это сделал, например, умерший в эмиграции петербургский поэт Георгий Иванов:

     Опять на площади Дворцовой
     Блестит колонна серебром.
     На гулкой мостовой торцовой
     Морозный иней лег ковром.
          Несутся сани за санями,
          От лошадей клубится пар,
          Под торопливыми шагами
          Звенит намерзший тротуар.
     Беспечный смех… Живые лица…
     Костров веселые огни, —
     Прекрасна Невская столица
     В такие солнечные дни.
     Главные события истории

   Хотя вместо деревянных торцов площадь уже давно залита серым асфальтом, сани по ней зимой больше не несутся и костров во время морозов не жгут, она по-прежнему великолепна. Перед Первой мировой войной все здания на Дворцовой площади были окрашены в красно-кирпичные цвета, на фоне которых и проходили события 1917 года. В 1940-х годах здания снова перекрасили в присущие им прежде светлые тона.
   Именно с Дворцовой площадью связаны многие ключевые события нашей истории. На ней 9 января 1905 года разыгралась драма «Кровавого воскресенья»: войска стреляли в демонстрацию, которую привел к царскому дворцу провокатор – поп Гапон. На этой площади император Николай II19 июня 1914 года объявил о начале войны с Германией, а огромная толпа, охваченная восторгом патриотизма, пала перед ним на колени и в едином порыве запела «Боже, царя храни!».
   По версии большевиков, в октябре 1917 г. Дворцовая площадь будто бы стала свидетелем «героического штурма» Зимнего дворца революционерами и низвержения сидевшего в нем Временного правительства. Об этом были сняты многочисленные фильмы, написаны книги, однако теперь хорошо известно, что на самом деле никакого штурма фактически не было.
//-- Хотели сделать кладбище --//
   После захвата власти большевики намеревались устроить на Дворцовой площади кладбище «жертв революции» (что они потом проделали в Москве на Красной площади). Но этот безумный проект встретил ожесточенное сопротивление маститых архитекторов, и задуманный мемориал был в конечном итоге устроен на Марсовом поле.
   В выходящем на площадь вестибюле Главного штаба в августе 1918 года поэт Леонид Каннегисер застрелил свирепого главу петроградской ЧК Моисея Урицкого, за что чекисты расстреляли потом сотни заложников, а площадь назвали именем Урицкого. Историческое название ей вернули в 1944 году.
   В советское время Дворцовая площадь стала местом проведения массовых демонстраций трудящихся. В 1918–1921 гг. на ней проходили масштабные театрализованные представления: «Действо о III Интернационале», «Мистерия освобожденного труда», «К мировой коммуне», «Взятие Зимнего дворца», в которых были задействованы десятки тысяч человек. В 1924 году на площади устроили сеанс игры в «живые шахматы», где роль белых фигур исполняли красноармейцы, а роль черных фигур – военные моряки. В годы Отечественной войны рассматривался проект создания на площади аэродрома для истребительного авиаполка. Для этого предлагалось вырубить Александровский сад и перенести Александровскую колонну. В конечном итоге, эта идее была отклонена.
   Сегодня статус Дворцовой площади как исторического центра Петербурга сохранился. 9 мая на ней проходит военный парад в честь Дня Победы. Сюда приходят горожане на Новый год и в День города, площадь стала ареной красочного праздника для выпускников школ «Алые паруса».

Чудеса Зимнего дворца

   Царская резиденция была построена в Петербурге в 1754-62 гг. итальянским архитектором Бартоломео Растрелли в стиле барокко. «Царям дворец построил Растрелли. Цари рождались, жили, старели», – с иронией писал Владимир Маяковский. Но иронизировал пролетарский поэт зря. Сами большевики не создали потом ничего подобного. А Зимний до сих пор – один из крупнейших и красивейших дворцов Европы. Он состоит из четырех флигелей с внутренними дворами, его длина со стороны Невы 137 м. Имеет в общей сложности 1050 помещений. По периметру кровли – балюстрада с 178 вазами и скульптурами. Над интерьерами дворца работали также такие выдающиеся архитекторы, как Фелътен, Кваренги, Монферран и другие.
//-- Стульчак из трона --//
   Принимал только что построенный дворец 6 апреля 1762 года император Пётр III. К этому времени была закончена отделка фасадов, но многие внутренние помещение ещё не были готовы. Летом 1762 года Петра III внезапно умер (по официальной версии от «геморроидальных колик», а на самом деле был убит гвардейцами), а потому окончено строительство Зимнего дворца было уже при Екатерине II. В 1763 году императрица переместила свои покои в юго-западную часть дворца, а под своими комнатами она приказала разместить апартамент своего фаворита Григория Орлова. Со стороны Дворцовой площади был обустроен Тронный зал, перед ним появилось помещение для ожидания – Белый зал. Позади Белого зала разместили столовую, к которой примыкал Светлый кабинет. Далее следовала Парадная опочивальня, ставшая через год Алмазным покоем. Кроме того императрица приказала обустроить для себя библиотеку, кабинет, будуар, две спальни и уборную. В уборной для нее соорудили, как говорили, стульчак из трона одного из любовников царицы, польского короля, красавца Понятовского. При Екатерине в Зимнем дворце был разбит также Зимний сад, построена Романовская галерея. Тогда же завершилось формирование Георгиевского зала.
   В 1780 году Екатерина II сочла неуместным хождение публики в Эрмитаж через её собственные покои. По её указу была создана галерея-перемычка между Зимним дворцом и Малым Эрмитажем, при помощи которой посетители могли миновать царские апартаменты. Таким образом, появились Мраморная галерея и новый Тронный зал. Он был открыт 26 ноября (день Святого Георгия) 1795 года и назван «Георгиевским». За ним расположили Апполонов зал. До 1790 года с Парадной (позже Посольской, Иорданской) лестницы был вход в анфиладу из пяти залов примерно одного размера. Они вели к шестому – Тронному залу, расположенному в северо-западном углу дворца. В 1790-х годах три аванс зала объединили в Большой (позже – Николаевский) зал. Перед ними был оформлен Аванс зал, а за ним – Концертный зал.
//-- Страшный пожар --//
   Вечером 17 декабря 1837 года ничто в Петербурге не предвещало трагедии. Царь вместе с семейством уехал в театр, все было тихо и спокойно. Неожиданно дежурный флигель-адъютант Лужин почувствовал запах гари. Вскоре зловещие струйки дыма показались из вентиляционных отдушин в стенах. Все с ужасом поняли: пожар! Скоро пламя охватило весь дворец. Немедленно сообщили Николаю I, который тут же вернулся из театра. Послали за войсками – ближе всего был расквартирован гвардейский полк, и началась лихорадочная эвакуация имущества.
   Прежде всего, вынесли гвардейские знамена и все портреты, которые украшали Галерею 1812 года, богатую утварь дворцовой церкви, затем императорский трон и все царские регалии. Удалось спасти все картины, мраморные статуи, китайскую мебель – все сокровища, которые много лет собирались русскими царями. Все это грудами валялось на снегу на Дворцовой площади вперемешку с жалким скарбом работавших во дворце лакеев, прачек, поваров, дровоносов и трубочистов – ведь жило в громадном здании около 3000 человек. И самое удивительное – ничто из ценностей не пропало!
   А дворец между тем уже ярко пылал, словно гигантский костер. Зрелище было, по словам очевидцев, страшным. Казалось, что посреди Петербурга вспыхнул громадный вулкан. Зловещее зарево пожара видели за много верст от столицы. На пожаре все работали самоотверженно, в том числе и даже сам царь. Рядовой Троянов и столяр Дорофеев вдруг заметили в пламени загоревшегося иконостаса дворцовой церкви образ Христа Спасителя. Схватив лестницу, смельчаки бросились в огонь и спасли икону. Государь, ставший свидетелем их подвига, обласкал обожженных героев и тут же повелел выдать каждому по 330 рублей – огромные по тем временам деньги.
//-- Множество трупов --//
   Но в пламени пожара, который продолжался три дня, погибло все внутренне убранство дворца, в том числе и личных апартаментов царя. Вся та великолепная отделка, которую создавали такие великие архитекторы, как Растрелли, Кваренги, Росси и другие. Когда пожар уже стихал, то за цепью солдат собрался народ, который в гробовом молчании следил, как гибнут национальные сокровища империи. Великолепное здание, созданное гением зодчих и сотен мастеров, более не существовало…
   Поначалу объявили, что во время тушения пожара никто не погиб. Но через полвека один из свидетелей опубликовал воспоминания, согласно которым погибло не менее 30 солдат-гвардейцев. «Когда разбирали эти кучи, – писал он, – представлялись сцены душу раздирающие. Множество трупов людей обгорелых и задохнувшихся было обнаружено по всему дворцу».
//-- «Усердие все превозмогает!» --//
   Казалось, что после пожара восстановить сгоревший почти до тла дворец не удастся. Но Николай I незамедлительно приказал: «Возобновить совершенно по-старому!» Задача была нелегкой – во дворце того времени насчитывалось уже более ста помещений, отделанных с необыкновенными вкусом и роскошью. Однако слово императора – закон. И через два года благодаря архитекторам В. Стасову и А. Брюллову и тысячам безымянных тружеников Зимний дворец предстал в первозданном блеске. Довольный царь велел выбить по этому поводу памятную медаль с надписью: «Усердие все превозмогает!» Планировка здания, созданная в это время, была сохранена почти без изменений вплоть до 1917 года.
   В 1844 году Николаем I был издан указ о запрещении строить в Петербурге гражданские здания выше высоты Зимнего дворца. Они должны были быть как минимум на одну сажень меньше. В 1869 году во дворце вместо свечек появилось газовое освещение. С 1882 года началась телефонизация помещений. В 1880-х годах соорудили водопровод (до этого пользовались рукомойниками и ночными горшками). На Рождество 1884–1885 года в залах Зимнего дворца впервые вспыхнули электрические лампочки. Во втором зале Эрмитажа построили электростанцию, 15 лет являвшуюся крупнейшей в Европе.
   Александр III жил в Зимнем дворце крайне редко, а Николай II жил там зимой до 1904 года. В 1904 году он переехал в Царскосельский Александровский дворец. Зимний дворец же стал местом для торжественных приёмов, парадных обедов, и местом пребывания царя во время коротких визитов в город. С началом Первой мировой войны здание было отдано под лазарет. В парадных залах расставили койки и оборудовали госпиталь для «нижних чинов».
//-- Центр придворной жизни --//
   Зимний дворец, как ему и было положено, являлся центром придворной жизни и славился великолепными балами. Последний такой и, наверное, самый роскошный бал, на котором присутствовала вся знать и дипломатический корпус, состоялся в 1903 году. Никогда уже потом не было в России ничего подобного. Историки его затем так и называли: «Бал 1903 года», который стал, по сути, прощанием со старой императорской Россией. Праздник, который долго и тщательно готовили, состоял из двух частей. 11 февраля гости собрались в Большом (Николаевском) зале Зимнего дворца. Они шли попарно и отдавали «русский поклон» встречавшим их хозяевам – императору и императрице.
   Центральным событием вечера стал концерт в изящном Эрмитажном театре. Федор Шаляпин и Вера Фигнер спели арии из оперы Мусоргского «Борис Годунов». Были также показаны сцены из балетов Минкуса «Баядерка» и Чайковского «Лебединое озеро» в постановке Мариуса Петипа с участием знаменитой Анны Павловой. После театра в Павильонном зале танцевали «Русскую». За танцами последовал изысканный ужин. Вечерний стол был сервирован в Испанском, Итальянском и Фламандском залах Эрмитажа. Потом царь с царицей вместе с гостями снова прошли в Павильонный зал, где танцы продолжились.
//-- Главное действо --//
   Однако главная часть праздника – Большой бал состоялся 13 февраля. Члены царской семьи собрались в Малахитовой гостиной, остальные, в том числе 65 «танцующих офицеров», в прилегающих помещениях. Ровно в одиннадцать вечера разряженные и надушенные толпы придворных двинулись в Концертный зал, где и начались танцы. За позолоченной решеткой гремела музыка – там находился придворный оркестр в костюмах трубачей царя Алексея Михайловича, а в Большом Николаевском зале были расставлены 34 круглых стола для ужина. Буфеты располагались в концертном зале и Малой столовой, столики с чаем и вином – в Малахитовом зале.
   Великий князь Александр Михайлович вспоминал: «Я был одет в платье сокольничего, которое состояло из белого с золотом кафтана, с нашитыми на груди и спине золотыми орлами, розовой шелковой рубашки, голубых шаровар и желтых сафьяновых сапог. Остальные гости следовали прихоти своей фантазии и вкуса, оставаясь, однако, в рамках эпохи XVII века. Государь и Государыня вышли в нарядах Московских Царя и Царицы времен Алексея Михайловича. Аликс (жена Николая II – прим, авт.), усыпанная бриллиантами, выглядела поразительно». «Роскошные пальмы, – писал в воспоминаниях граф Игнатьев, – доходили чуть ли не до потолка. Вокруг них были сервированы столы для ужина. Пальмы эти, закутанные в войлок и солому, свозили во дворец на санях специально для бала из оранжерей Ботанического и Таврического садов. Это было великолепие, которым поражались иностранцы… Мог ли я думать, покидая этот пышный раздушенный бал, что он был последним в Российской империи, что революция 1905 года закроет двери Зимнего дворца?»
//-- Взрыв чудовищной силы --//
   Помимо пожара, в Зимнем дворце произошло еще немало и других необычных, а порой и страшных событий. Но, пожалуй, самая ужасная история – кровавое, но неудачное покушение на Александра II. Революционеры из «Народной воли» приговорили царя к смерти. Они считали, что стоит им убить «тирана», как тут же для всех в России «наступит эра свободы». Так думал и рабочий Степан Халтурин. Он сам предложил Исполнительному комитету «Народной воли» взорвать императора «вместе со всем семейством».
   Халтурин был отличным плотником-краснодеревщиком. Таких мастеров в те времена высоко ценили. А потому ему удалось без труда устроиться на работу в Зимний. Там Халтурин прикинулся неотесанным мужичком, обо всем выспрашивал и как бы наивно удивлялся. Прислуга охотно водила его по дворцу и с удовольствием все показывала. А террористу только это и было нужно. Тем не менее, даже хладнокровного «подрывника» поразили груды золота и драгоценностей, которые свободно лежали повсюду, и никто их особенно не охранял.
   Впрочем, его больше заботила другая задача – как незаметно пронести во дворец взрывчатку. Это было не просто, всех, кто входил и выходил, тщательно обыскивали. Пришлось таскать динамит по частям, используя всяческие ухищрения. Таким способом Халтурин пронес в Зимний дворец 50 килограммов опасного груза. Взрыв прогремел 5 февраля 1880 года. Он был чудовищной силы. Комната солдат царской охраны, была разрушена до основания, десять человек погибли, восемьдесят были изувечены.
   Александр Гессенский так вспоминал об этих страшных мгновениях: «Пол поднялся, словно под влиянием землетрясения, наступила совершенная темнота, а в воздухе распространился невыносимый запах пороха или динамита. В обеденном зале – прямо на стол рухнула люстра». Однако царь, который опоздал к обеду, не пострадал. Словом, на этот раз покушение не удалось. Однако взрыв произвел в обществе громкий резонанс и страшно напугал всю правящую верхушку. Все с ужасом поняли, что даже в своем, усиленно охраняемом дворце император не может быть в безопасности.
//-- Штурма не было --//
   Другая драматическая история – «штурм Зимнего дворца», рассказы о котором в советские времена вдалбливали всем еще со школьной скамьи. Все помнят кадры из фильма Эйзенштейна «Октябрь», где огромная толпа матросов и солдат бежит, «стреляя на ходу», к Зимнему, резво взбирается на ворота, а потом, швыряя гранаты, врывается во внутрь. На самом же деле все было совершенно не так.
   Ленин выступил, провозглашая Временное правительство низложенным, когда оно еще спокойно заседало во дворце, ничего не подозревая. После этого группа членов Военно-революционного комитета во главе с Антоновым-Овсеенко отправилась к Зимнему. Дворец снаружи никто не охранял. Не было ни баррикад, ни ударниц из знаменитого Женского батальона, а потому никто в них и не стрелял. Большая поленница дров, привезенных на зиму для отопления, и, вправду, была. Двери дворца, однако, оказались на запоре, а дежурный солдат комендантского полка грубо «послал» пришедших: «Иди ты! Полк спит. Шляются тут всякие… революционеры!»
   Однако дверь удалось взломать, после чего Антонов-Овсеенко со товарищи попросту заблудились в лабиринтах огромного дворца. Случайно, около двух часов ночи они зашли в комнату, где сидели несколько припозднившихся министров Временного правительства. «Вы арестованы!» – буднично провозгласил Антонов-Овсеенко.
   Вот так все и было на самом деле. А всю «героическую» историю со штурмом большевики придумали позднее. Штурм был еще невозможен по той простой причине, что с началом войны Зимний дворец был превращен, как мы уже писали, в огромный лазарет, где лечились раненые на фронте солдаты.
//-- Грабеж и пьянство --//
   Но на другой день во дворце началось столпотворение. Солдаты, матросы и прочий, шлявшийся по Петрограду тыловой сброд, узнали про царские запасы спиртного. В подвалах Зимнего хранились тысячи бутылок отборнейших вин, некоторые столетней выдержки, бочки с редкими напитками. Началась страшное пьянство. Вино выливали из бочек прямо на пол, били бутылки, некоторые захлебывались в потоках алкоголя. Революционные власти не могли остановить перепившуюся, но вооруженную и опасную орду. Тогда в подвалы завели шланги и залили все водой, а потом перекачали вино прямо в Неву.
   Когда Николай II узнал о погроме погребов, то страшно расстроился. «Неужели, – спросил он, – Керенский не может остановить такое своеволие? Зачем допускать грабежи и уничтожение богатств?» Знал ли отрекшийся царь, что это еще все только «цветочки»? Что разрушена и разграблена будет вся Россия…
//-- Секреты подвалов --//
   Кроме огромных запасов отборных вин и коньяков, в подвалах Зимнего дворца имелось много других любопытных вещей. В-первых, уникальная система воздушного отопления. Там же был и первый лифт, который построил еще знаменитый Кулибин в виде огромного металлического винта, по которому скользила кабина. Другая достопримечательность – «пневматический агрегат». Специальное приспособление, установленное для лечения астмы у Александра II. Внизу была устроена «кислородная комната», из которой воздух по специальным трубам подавался в верхние покои, чтобы больной император мог дышать обогащенной кислородом смесью.
   О других тайнах подвалов Зимнего сохранились только глухие воспоминания. Некоторые историки писали, что будто бы имелся секретный подземный ход, который соединял царский дворец с Петропавловской крепостью. Но потом его замуровали и позднее, после пожара и последующих ремонтов уже никак не могли найти.
   Другое применение нашли подвалы во времена блокады. Там устроили диспансер для умиравших от голода ученых и деятелей культуры, который одновременно служил еще и бомбоубежищем. В наши дни подвалы Зимнего известны, как приют знаменитых эрмитажных котов. Их завезли туда давно, чтобы бороться с крысами, которые опасны для музейных сокровищ. Сегодня Зимний дворец – часть огромного музейного комплекса Государственного Эрмитажа.

Последний царь

   Последним обитателем Зимнего дворца был Николай II — представитель правившей Россией более трехсот лет династии Романовых. До сих пор среди историков продолжаются ожесточенные споры: кем же был этот царь: «Николаем кровавым», как его называли революционеры, безвольным, слабым монархом, который отрекся от трона и тем самым обрек страну на катастрофу, или же, как считает русская православная церковь, святым «страстотерпцем», со смирением и достоинством пронесшим свой страшный крест до конца?
//-- Блестящее образование --//
   Последний император России родился 18 мая 1868 года. Он получил блестящее образование по специально составленной программе. Его учителями были умнейшие люди того времени, ученые-академики с мировыми именами: Бекетов, Обручев, Кюи, Драгомиров, Победоносцев. Его отец могучий император Александр III лично руководил воспитанием детей и наставлял учителей: «Они должны хорошо молиться Богу, учиться, играть, шалить в меру. Учите хорошенько, спуску не давайте, спрашивайте по всей строгости законов, не поощряйте лени в особенности… Повторяю, мне фарфора не нужно. Мне нужны нормальные русские дети. Подерутся – пожалуйста. Но доносчику – первый кнут. Это – самое мое первое требование».
   Николай в совершенстве овладел французским, немецким и английским языками, много занимался историей, политическими науками, экономикой и юриспруденцией. Для того чтобы наследник на практике познакомился с армейской службой, отец направил его в армию. Первые два года Николай служил младшим офицером в Преображенском полку. В программу образования входили также многочисленные путешествия по стране, а потом будущий император совершил путешествие на Дальний Восток.
   К 23 годам жизни Николай Романов был высокообразованным молодым человеком. Блестящее образование сочеталось в нем с глубокой религиозностью. Отметим, что почти все, кто правил нашей страной после него (за исключением Ленина) настоящего высшего образования не имели.
//-- Невиданный расцвет --//
   В СССР потом твердили, будто царская Россия была отсталой страной, «тюрьмой народов», «пугалом Европы». На самом деле во времена царствования Николая II Россия развивалась бурными темпами. Численность ее населения за это время выросла на 40 процентов. За 1880–1910 гг. темпы роста промышленного производства превышали 9 процентов, были выше, чем даже в стремительно поднимавшихся США. Была закончена грандиозная стройка – Транссибирская железная дорога. Ничего подобного ни в нашей стране, ни в Европе не создали до сих пор. Конструктор Сикорский построил в Петербурге первый мире тяжелый бомбардировщик, а российские автомобили марки «Руссобалт» брали первые призы на мировых ралли. В сельском хозяйстве Россия занимала первое место в мире, ее по праву считали «житницей Европы». Ее культура переживала невиданный расцвет. Творили такие гении, как Толстой, Чехов, Чайковский, Станиславский, Репин и многие другие. Были открыты богатейшие музеи, театры консерватории, университеты.
   Царь не хотел войны и всячески старался избежать конфликтов. В 1898 году Николай обратился к правительствам Европы с предложением подписать соглашения о сохранении всеобщего мира и установлении пределов роста вооружений. По его инициативе в 1899 и 1907 состоялись Гаагские конференции мира, а в 1899 году Николай стал инициатором первой конференции для обсуждения вопросов сохранения мира.
   Однако в 1905 году Россия, которая к войне не готовилась, подверглась вероломному нападению Японии, а в 1914 на нее напали Германия вместе с Австро-Венгрией. Бывший посол Франции в России Морис Палеолог вспоминал, что накануне войны Николай II направил Вильгельму телеграмму, предлагая мирное решение проблем, но тот ему даже не ответил.
//-- Повредил Распутин? --//
   Много повредила репутации царя история с Распутиным – сибирским мужиком, который вдруг оказался близким к трону. Революционная пропаганда и иностранные агенты, пытаясь ослабить власть в России, распространяли о его связях с царской семьей гнусные небылицы, пасквильные листовки.
   На самом деле Распутин обладал магической способностью останавливать кровь и успокаивать больного гемофилией царевича Алексея. Он делал то, что были не в состоянии сделать лучшие врачи того времени. Именно потому царь и царица, измученные страшной болезнью сына, не могли без него обойтись. При этом именно Распутин был категорически против войны с Германией и предсказывал, что если царь ее не прекратит, то начнется кровавая смута и династия погибнет. В конечном итоге, все именно так и произошло. Сейчас уже есть много свидетельств того, что демонический образ Распутина был создан умышленно теми, в том числе зарубежными силами, которые добивались свержения династии и поражения России в войне.
//-- Почему отрекся --//
   Многие историки ставят в вину Николаю его «слабость» и отречение от трона. Архимандрит Тихон (Шевкунов) уже в наши дни писал: «Для тех, кто пребывает в смущении от сомнений по поводу того, как же он отрекся, отошел от престола в самый страшный момент истории России, напомню: когда царь возвращался в бунтующий Петроград, он был полностью изолирован, его окружали генералы-предатели, которые давали ему ложные сведения о том, что происходит, которые ждали его отречения, ненавидели единовластие в России, жаждали гнилых и страшных свобод для падшего человеческого естества, вскоре ими в полном объеме полученных».
   «Везде измена, трусость и обман», – вот что записал Государь в последний день перед отречением. Везде измена, трусость и обман. Как Спасителя предал Его ученик, а любящие апостолы бежали, так и раба Божиего, служителя Господня и подражателя Христу, Николая также предали и бежали от него. И нам ли ставить это в укор ему?» «Он понял, – продолжает Тихон, – что вершатся судьбы Божии над Россией, а суета и необдуманные действия будут сейчас ей только во вред. Он не уехал из России, хотя было множество возможностей: и в Англию, во Францию отбыть и в другие страны – царь остался в России для того, чтобы до конца вместе со всеми пронести свой крест. Он так и говорил: «Если сейчас в России нужна жертва, то этой жертвой буду я». Император Николай и стал этой жертвой в 1918 году в Ипатьевском доме в Екатеринбурге, приняв мученическую смерть: и сам, и его супруга, и дети».
//-- Жили скромно --//
   Несмотря на блестящие дворцы и громадное состояние, царская семья жила необыкновенно скромно. Многие потом вспоминали, что дети царя ходили в заштопанной одежде, Алексей донашивал ночные рубашки сестер. Стол тоже был непритязательным: в основном, щи, да гречневая каша. Во время войны жена Николая II и царевны перевязывали во время войны в госпиталях раненых солдат. Кстати, еще и Николай I спал на простой солдатской койке, укрывшись шинелью.
   «Да, цари жили во дворцах, – писал Иван Солоневич, умерший в эмиграции (О нем самом, как о петербуржце, русском патриоте с совершенно невероятной биографией, мы еще расскажем на страницах этой книги отдельно) – это кажется очень соблазнительным для людей, которые во дворцах не живут. Николай II не стоял, конечно, в очередях за хлебом и икрой… Он был, вероятно, самым богатым человеком в мире. Ему «принадлежал», например, весь Алтай. Но на Алтае мог селиться кто угодно. У него был цивильный лист в 30 миллионов рублей в год: революционная пропаганда тыкала в нос «массам» этот цивильный лист. И не говорила, что за счет этих тридцати миллионов существовали императорские театры – с входными ценами в 17 копеек – лучшие театры мира, что из этих тридцати миллионов орошались пустыни, делались опыты по культуре чая, бамбука, мандаринов и прочего, что на эти деньги выплачивались пенсии таким друзьям русской монархии, как семья Льва Толстого. И когда русская династия очутилась в эмиграции, то у русской династии не оказалось ни копейки, никаких текущих счетов ни в каких иностранных банках…» Сравним, как живут наши сегодняшние олигархи, где хранят деньги, на что тратят, какую пользу приносят стране?

Загадки 9 января

   Как до сих пор не все ясно с «героическим штурмом» Зимнего дворца, так и о событии, которое произошло на Дворцовой площади 9 января 1905 года – «Кровавом воскресенье», когда войска расстреляли мирную манифестацию рабочих, продолжают ожесточенно спорить до сих пор. В советские времена его однозначно именовали «преступлением самодержавия», а самого царя стали называть «Николаем-кровавым». Однако теперь уже хорошо известно, что царь не отдавал приказа стрелять в демонстрацию, его вообще в тот день не было в Петербурге. Так по чьей же инициативе произошла бойня? Кому было нужно «Кровавое воскресенье»?
//-- Кому это было выгодно --//
   При расследовании любого преступления, первый вопрос, на который должно ответить следствие: кому это выгодно? Что касается событий 9 января, то ясно, что властям России эта бойня была совершенно не нужна. Историки уже давно доказали, что царь, и никто из высшего руководства не давал приказа стрелять в народ, и такие меры вообще даже не планировались. Николай II вообще не знал о проведении демонстрации. Вечером 8 января к нему приехал князь Святополк-Мирский, занимавший должность министра внутренних дел, доложил о начавшихся забастовках, но просил царя не вводить военного положения, уверяя, что все меры приняты и рабочие ведут себя спокойно. Когда же на следующий день Николай узнал о том, что произошло, то пришел в ужас. В своем дневнике он записал: «Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело!»
//-- Что же произошло? --//
   В советские времена в школьных учебниках помещали такую картинку с изображением «Кровавого воскресенья»: у Дворцовой площади – толпа с хоругвями, а напротив – стреляющие войска. Как всегда, все было не так. До центра города толпа не дошла. Все подступы были перекрыты войсками. Мало того, поначалу шествие сопровождала полиция. Полицейские, сняв шапки, сами шли впереди колонн.
   Однако, дойдя до солдат, активисты-провокаторы стали в ультимативной форме требовать пропустить их к Зимнему, чтобы увидеть царя (хотя Николая II там не было). У царского правительства не имелось ни нынешнего ОМОНа, ни других частей, специально предназначенных для разгона толпы. Жандармов тогда во всей России было всего ю тысяч (в «демократической» Франции, например, их в те времена насчитывалось 36 тысяч). Это говорит о лживости коммунистического мифа о царской России, как о «тюрьме народов».
   Однако почему же войска стали стрелять? Во-первых, потому что им был отдан приказ, ни в коем случае не пропускать толпу к центру. Приказ открыть огонь, вероятно, отдал кто-то из рядовых офицеров, который растерялся и не знал, как сдержать бурно и агрессивно напирающую толпу. Есть сведения, что в солдат первыми начали стрелять затесавшиеся в ряды рабочих террористы-провокаторы, а войска попросту открыли ответный огонь. Однако все это, конечно, не снимает ответственности с полицейских и военных властей, которые скрыли от царя правду о положении в столице, приказали раздать солдатам боевые патроны и отдали категорический приказ не пропускать толпу в центр города, что и привело к трагедии.
//-- Кто стоял за кулисами --//
   Но кто подстрекал рабочих на шествие и забастовки? Ведь Россия тогда вела войну с Японией, а начал забастовку Путиловский завод, исполнявший военные заказы. В любой воющей стране забастовки на таких предприятиях строжайше запрещены. И тут выходит на первый план загадочная личность попа Гапона, который и был главным организатором шествия.
   Впоследствии выяснилось, что Гапон был не только тайным сотрудником полиции, но и членом партии эсеров. Именно эсеры и подстрекали его организовать провокационное шествие под видом «Крестного хода», рассчитывая, что оно обернется беспорядками и кровопролитием. Петиция к царю, которую составили его организаторы, содержала требования о созыве Учредительного собрания, отделения церкви от государства и… прекращения войны с Японией!
   И вот тут начинается самое интересное. Требования бастующих были сначала чисто экономическими. Каким же образом вдруг в петицию попало упоминание о войне? Кстати, не Россия ее начинала, а это Япония вероломно напала на русский флот. К этому времени ситуация складывалась так, что японцы уже исчерпали все свои силы и война должна была неизбежно закончиться победой России. Такой исход явно не устраивал либералов и социалистов, которые понимали, что успех русских войск укрепит царский режим и похоронит их мечту о свержении монархии.
//-- Рука заморских банкиров? --//
   Не устраивал он, конечно, и японцев. Их разведка уже давно активно работала в России, всеми путями стараясь дестабилизировать правящий режим. По данным российской контрразведки, на эти цели Токио тратило до ю млн иен в год, что по современному курсу равняется 500 млн долларов. Военный атташе Японии в Петербурге полковник Акаси в свое время заверял русских революционеров: «Мы готовы помогать вам материально на приобретение оружия, но самое главное, чтобы движению не давать остывать и вносить, таким образом, в русское общество, элемент постоянного возбуждения протеста против правительства».
   Но самое любопытное, что эти деньги не были японскими. Они были из тех щедрых займов, которые дали Японии на войну с России банкиры Англии и США, давно стремившиеся всеми силами ослабить быстро растущую экономическую мощь Российской империи.
//-- Был ли заговор? --//
   Увы, не только внешние силы и революционеры спровоцировали роковую для царского режима трагедию. Историки считают, что расстрел 9 января был спровоцирован приказом Святополка-Мир-ского. Он был человеком либеральных воззрений, давно добивался от царя глубоких политических реформ. Он и другие либералы понимали, что у них остается один путь для реализации своих замыслов – подорвать в народе веру в доброго царя. А потому решились на провокацию: скрыли от императора правду, приказали раздать войскам патроны, отдали приказ «не пущать».
   Как считают некоторые историки, несомненно, речь идет о заговоре, хотя никаких документальных подтверждений этому нет. Но не случайно, что жена Святополка-Мирского после 9 января записала в своем дневнике: «Брешь пробита, и государь, при всем нежелании, изменить существующий строй, или если не он, то его заместитель, должны будут это сделать». Получилось, что замыслы либералов «в верхах» и революционеров-террористов, направленные против царя, странным образом совпали…
//-- Первую революцию по давили, но… --//
   9 января было убито 128 человек. А не «тысячи», как потом утверждали большевики. Не упоминая, конечно, при этом, что только в 1905–1906 гг. от рук революционеров-террористов в России погибло уже более 3600 государственных чиновников. В 1905 году историческая власть в России все-таки смогла устоять. Царь уволил Святополк-Мирского и, перед лицом начавшейся революции, назначил в Петербурге генерал-губернатором решительного Трепова, который отдал знаменитый приказ: «Патронов не жалеть, холостых залпов не давать!» Первая революция была подавлена.
   Однако в 1917 году такого нового Трепова не нашлось. Начальник Петроградского военного округа генерал Хабалов растерялся, и большевики захватили власть. А либеральные заговорщики, среди которых был и начальник штаба Ставки Верховного главнокомандующего генерал Алексеев, обманом заставили царя отречься. На Россию обрушилась кровавая вакханалия Гражданской войны, погибли миллионы.

«Окаянные дни» русской революции

   Что же произошло в Петрограде и во всей России, когда власть захватили большевики? Каждому, кто в очередную годовщину «великого Октября» снова и снова задумывается об этом, надо обязательно прочитать книгу Ивана Бунина «Окаянные дни».
   Это – дневник великого русского писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе, в котором он чуть ли не первый с потрясающей силой описал ужасную и отвратительную картину последствий октябрьского переворота. Бунин, конечно, пытался поначалу объективно осмыслить события 1917 года. Писатель понимал, что России необходимы перемены. Накануне он сам рассуждал об обновлении жизни и верил в то, «что революция для нас спасение и что новый строй поведет к расцвету государства». Однако то, что писатель увидел в Петрограде, вызвало у него ужас и отчаяние.
//-- Сплошной ужас --//
   «Я был не из тех, кто был ею застигнут врасплох, для кого ее размеры и зверства были неожиданностью, – писал он, – но все же действительность превзошла все мои ожидания: во что вскоре превратилась русская революция, не поймет никто, ее не видевший. Зрелище это было сплошным ужасом для всякого, кто не утратил образа и подобия Божия, и из России, после захвата власти Лениным, бежали сотни тысяч людей, имевших малейшую возможность бежать». Бунин пытается и не может найти ответ на вопрос, как же такое могло случиться: «Пришло человек боо каких-то кривоногих мальчишек во главе с кучкой каторжников и жуликов, кои взяли в полон миллионный, богатейший город. Все помертвели от страха…»
   Писатель выходит на улицу и с ужасом озирается вокруг. «Какая, прежде всего грязь! Сколько старых, донельзя запакощенных солдатских шинелей, сколько порыжевших обмоток на ногах и сальных картузов, которыми точно улицу подметали, на вшивых головах! А в красноармейцах главное – распущенность. В зубах папироска, глаза мутные, наглые, картуз на затылок, на лоб падает «шевелюр».
   Мимо с ревом и грохотом несутся переполненные вооруженными людьми грузовики, на перекрестках толпы, слушающие беснующихся ораторов. «Грузовик – каким страшным символом остался он для нас, сколько этого грузовика в наших самых тяжких и ужасных воспоминаниях! С самого первого дня своего связалась революция с этим ревущим и смердящим животным, переполненным сперва истеричками и похабной солдатней из дезертиров, а потом отборными каторжанами».
//-- Лица каторжников --//
   А вот и очередной оратор на перекрестке. «Говорит, кричит, заикаясь, со слюной во рту, – с отвращением наблюдает Бунин, – глаза сквозь криво висящее пенсне кажутся особенно яростными. Галстучек высоко вылез сзади на грязный бумажный воротничок, жилет донельзя запакощенный, на плечах кургузого пиджачка – перхоть, сальные жидкие волосы всклокочены… И меня уверяют, что эта гадюка одержима будто бы «пламенной, беззаветной любовью к человеку», «жаждой красоты, добра и справедливости»!»
   Писатель поворачивается, разглядывая слушающую оратора толпу, среди которой в первых рядах – «революционный солдат». «Весь день праздно стоящий с подсолнухами в кулаке, весь день механически жрущий эти подсолнухи дезертир. Шинель внакидку, картуз на затылок. Широкий, коротконогий. Спокойно-нахален, жрет и от времени до времени задает вопросы, – не говорит, а все только спрашивает, и ни единому ответу не верит, во всем подозревает брехню. И физически больно от отвращения к нему, к его толстым ляжкам в толстом зимнем хаки, к телячьим ресницам, к молоку от нажеванных подсолнухов на молодых, животно-первобытных губах».
   Революционных матросов из Петрограда он видит осатаневшими от пьянства, кокаина и своеволия. «Римляне ставили на лица своих каторжников клейма, – ужасается Бунин, – На эти лица ничего не надо ставить, – и без всякого клейма видно».
   «Нравственный идиот от рождения» С такой же яростной ненавистью писатель относится и к главарям революции – «Ленин, Троцкий, Дзержинский… Кто подлее, кровожаднее, гаже?». По его мнению, они «решили держать Россию в накалении, и не прекращать террора и гражданской войны до момента выступления на сцену европейского пролетариата. Они фанатики, верят в мировой пожар… им везде снятся заговоры… трепещут и за свою власть и за свою жизнь». «Выродок, – с отвращением пишет он о «вожде Октября», – нравственный идиот от рождения, Ленин явил миру нечто чудовищное, потрясающее; он разорил величайшую в мире страну и убил несколько миллионов человек…»
   С той неутолимой ненавистью писал Бунин о Ленине и позднее, когда тот уже умирал от сифилиса головного мозга в Горках.
   «На своем кровавом престоле он уже стоял на четвереньках, когда английские фотографы снимали его, он поминутно высовывал язык… Сам Семашко брякнул сдуру во всеуслышанье, что в черепе этого нового Навуходоносора нашли зеленую жижу вместо мозга; на смертном столе, своем красном гробу, он лежал с ужаснейшей гримасой на серо-желтом лице».
//-- А Россия цвела… --//
   По мнению Бунина, не было никакой необходимости террором и насилием «преобразовывать» жизнь в стране. «Несмотря на все недостатки, – пишет он, – Россия цвела, росла, со сказочной быстротой развивалась и видоизменялась во всех отношениях…. Была Россия, был великий, ломившийся от всякого скарба дом, населенный огромным и во всех смыслах могучим семейством, созданный благословенными трудами многих и многих поколений, освященный богопочитанием, памятью о прошлом и всем тем, что называется культурою. Что же с ним сделали?»
   На его глазах рушится вся красота прежней жизни, Россия проваливается в какую-то черную смрадную яму. «Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера) жили, которую не ценили, не понимали – всю эту мощь, сложность, богатство, счастье».
   Писатель слышать не может, когда все зверства и бессудные расстрелы прикрываются революционной фразеологией, как всюду повторяют: народ, народ… «А белые не народ? – в запальчивости восклицает он. – А декабристы, а знаменитый московский университет, первые народовольцы, Государственная Дума? А редакторы знаменитых журналов? А весь цвет русской литературы? А ее герои? Ни одна стране в мире не дала такого дворянства». Дневниковые записи писателя за 1917 год обрываются 21 ноября: «12 часов ночи. Сижу один – слегка пьян. Вино возвращает мне смелость, мудрость, чувственность, ощущение запахов и прочее… Передо мною бутылка № 24 удельного. Печать, государственный герб. Была Россия. Где она теперь? О, боже, боже…» «Повеситься можно от ярости!», – с глухой тоской восклицает великий писатель.

Человек за кулисами

   Организаторами революции в России обычно считают Ленина, Троцкого, других лидеров большевиков, однако есть другие персонажи, которые сыграли в разыгравшейся трагедии огромную и зловещую роль, но до сих пор остающиеся в тени истории. Один из них – Николай Соколов, автор знаменитого «Приказа номер один», разложившего русскую армию.
//-- «Мы попросту не знаем…» --//
   Февральская революция разразилась в России настолько внезапно, что никому не удалось ее предсказать. В этот момент все главные лидеры большевиков были за границей или находились в ссылке, и никто из них такого не ожидал. «Однако, – как сказал один видный философ, – когда мы говорим, что Февральская революция произошла случайно, то это значит, что мы попросту не знаем, как она произошла».
   А началось все с «хлебных бунтов» в Петрограде. Толпы возмущенных женщин, а потом и рабочих вышли на улицы столицы и стали громить булочные, что обернулось потом массовыми демонстрациями и падением власти. Однако в этот момент в России имелись большие излишки хлеба. Его было столько, что вполне хватило бы еще на год вперед, до нового урожая. Однако муку в столицу по каким-то причинам не подвезли. Как подозревают, кто-то умышленно организовал в Петрограде нехватку продовольствия.
   На фронте солдаты были возмущены хронической нехваткой снарядов. Однако в России военные склады ломились от их избытка. Их было там более 30 миллионов. Снарядов хватило потом на весь период Гражданской войны, хотя заводы тогда не работали. Но на фронт они в достаточном количестве почему-то не поступали.
//-- Приказ 1 --//
   Однако настоящий хаос и анархия, которые смели все остатки прежней власти, начались после издания знаменитого «Приказа номер один». По сути, он отменял в армии дисциплину, уравнивал солдат с офицерами, вводил выборность военачальников, отменял отдание чести и т. п. После этого начались убийства офицеров, повальное бегство вооруженных солдат с фронта. А их тогда там было около 11 миллионов человек. И вся эта вооруженная, разъяренная «предательством в тылу» лавина хлынула в Россию… Автором этого приказа, отпечатанного небывалым тиражом в 9 (!) миллионов экземпляров, и был мало кому теперь известный, бывший присяжной поверенный Николай Соколов, оказавшийся в те дни членом Петросовета.
   Любопытно, что если и сегодня поискать в Интернете, то окажется, что сведения о нем крайне скупы. Всего несколько строк в энциклопедиях: «социал-демократ, адвокат, выступавший на политических процессах. Сотрудничал в журналах «Жизнь», «Образование» и др. После революции работал юрисконсультом в различных учреждениях». Вот и все, что сказано об авторе исторического документа, который обернулся в конечном итоге гибелью старой России.
   Однако в его биографии обнаружились и некоторые другие, весьма примечательные факты. Так, его отец был протоиреем, придворным священнослужителем и даже… духовником (!) царской семьи. Сам Николай Дмитриевич жил в Петербурге на Малой Морской в доме номер 14. Именно по этому адресу его в 26 ноября 1905 года посетил Владимир Ленин. О чем с ним они тогда говорили, осталось для истории загадкой.
//-- Друг и соратник Керенского --//
   Из других источников известно, что Соколов был «другом и соратником» еще и Керенского. Именно Соколов положил начало известности Керенского, устроив его адвокатом на некоторых громких политических процессах, в том числе над прибалтийскими террористами. Но роль и значение фигуры Соколова становятся понятными, когда мы упомянем, что помимо всего прочего он, как сообщает в своей книге «Тайная история масонов» Олег Платонов, был еще секретарем Верховного совета масонов России, а также членом масонского ордена «Великий Восток Франции».
   «Я полагаю, – писал Н. Суханов, – что вследствие скрытости и конспиративности, присущей масонам, роль Н.Д. Соколова в русской революции остается до конца не проявленной. Но его участие в написании приказа номер один очевидно».
//-- Министры-масоны --//
   Мы не собираемся анализировать роль масонов в Февральской революции, хотя сейчас уже документально доказано, что из 29 человек, побывавших на постах министров Временного правительства, 23, в том числе и сам Керенский, были членами масонских лож. Однако материалы об их деятельности историки потом собирали по крупицам, так тщательно они были законспирированы. Когда П. Столыпин, будучи министром МВД, дал указание расследовать деятельность масонства, полиция не могла добыть о них никаких существенных сведений. Уже много позднее, после победы большевиков, когда многие масонские деятели оказались в эмиграции, некоторые из них «заговорили». Однако кое-кто, как например, Керенский, молчал о своей принадлежности к масонским ложам всю жизнь.
   Конечно, все это никоим образом не означает, что революцию в Россию «сделали масоны». Старый режим сам прогнил и рухнул, чем и воспользовались большевики, захватившие в Октябре власть. Однако бесспорен и другой факт, что именно масоны внесли немалый вклад в дискредитацию и падение самодержавия и, в конечном счете, в ослабление мощи России. О необходимости чего, кстати, постоянно говорили их европейские «братья».
   Есть, правда, и другая точка зрения, согласно которой все разговоры о «заговорах масонов» и их тайном участии в политике – сильное преувеличение. Однако события 1981 года в Италии, когда была разоблачена подрывная масонская ложа П-2, показали, что именно масонские организации готовили на Апеннинах государственный переворот. Это было доказано неопровержимо на суде после самого тщательного расследования.
//-- Как это было --//
   Как же все-таки появился этот роковой приказ, который фактически уничтожил русскую армию? 2 марта Соколов пришел с его текстом к членам только что образованного Временного правительства. Еще утром ему удалось опубликовать его в «Известиях». Один из членов правительства, князь Львов рассказал потом об этом в своих мемуарах: «… быстрыми шагами к нашему столу подходит Н.Д. Соколов и просит нас познакомиться с содержанием принесенной им бумаги… Это был знаменитый приказ номер первый… После его прочтения Гучков (тогдашний военный министр) немедленно заявил, что приказ немыслим, и вышел из комнаты. Милюков (министр иностранных дел) стал убеждать Соколова в совершенно невозможности опубликования этого приказа…» Однако дело кончилось тем, что Керенский «схватил Соколова за руку, увел его быстро в другую комнату и запер за собой дверь…»
   После чего приказ был отпечатан массовым тиражом и разослан по армии. А Керенский, став военным министром, всего через четыре дня издал своей очень похожий «Приказ по армии и флоту». Не случайно потом Деникин сказал: «Когда повторяют на каждом шагу, что причиной развала армии послужили большевики, я протестую. Это неверно. Армию развалили другие…»
   Некоторые упрекают Николая II за то, что «так легко» отрекся от престола. А император попросту не хотел братоубийственной гражданской войны. Он понял, что стал жертвой заговора, когда командующие фронтами, а также сам начальник Генерального штаба генерал Алексеев выступили за отречение. Генерал-адъютант царя Нилов назвал потом Алексеева «предателем» и сделал такой вывод об итогах февраля: «масонская партия захватила власть…»

Несметные сокровища Эрмитажа

   Этот музей – наша национальная гордость: крупнейший и богатейший в России и один из величайших музеев мира. Уже только благодаря ему одному, Петербург достоин называться культурной столицей нашей страны. Сегодня он занимает восемь зданий (пять на набережной Невы и еще переданные ему Меншиковский дворец, часть помещений Главного штаба и здание Биржи}, в которых хранятся около трех миллионов экспонатов произведений культуры, начиная с каменного века и заканчивая нашим столетием. Чтобы обойти весь музей, нужно пройти не менее 22 километров. Однако выставлено всего около ю% имеющихся коллекций. Другие сокровища хранятся в запасниках, в том числе в Фондохранилище, построенном уже в наши времена в Старой Деревне. Многие приезжают в наш город только для того, чтобы увидеть в Эрмитаж.
//-- Начала Екатерина --//
   Его коллекции стала собирать в 1764 году Екатерина II. Она и назвала место их хранения французским словом «Ermitage», что означает место уединения, приют отшельника, поскольку первоначально коллекции хранились в ее приватных апартаментах Зимнего дворца. В этом царица следовала европейской моде, когда все короли и князья наперегонки собирали свои личные коллекции произведений искусства. «Эрмитажами» назывались также приватные приемы во дворце. Императрица сама сочинила для них шуточные «Правила поведения приглашенных в Эрмитаж»:

   – Оставить все чины вне дверей, равномерно, как шляпы, а наипаче шпаги.
   – Местничество и спесь, или тому что-либо подобное, когда бы то случилось, оставить у дверей.
   – Быть веселым, однако ничего не портить, и не ломать, не грызть.
   – Кушать сладко и вкусно, а пить с умеренностью, дабы всякий всегда мог найти свои ноги, выходя из дверей.
   – Сору из избы не выносить, а что войдет в одной ухо, то бы вышло в другое нежели выступить изо дверей…» и т. п.

   Начало коллекции было положено приобретением в Берлине коллекции – 225 картин фламандских и голландских художников купца И. Гоцковского. Причем, Екатерина за нее ничего не заплатила – собрание было уступлено в счет долга. В 1769 году в Дрездене для Эрмитажа была куплена коллекция картин графа Брюля, в том числе пейзаж Тициана «Бегство в Египет». Затем неутомимая Екатерина приобрела в Париже коллекцию барона Кроза, состоявшую из множества полотен итальянских, французских и фламандских мастеров. В их числе были такие мировые шедевры, «Святое семейства» Рафаэля, «Юдифь» Джорджоне, «Даная» Тициана, картины Рембрандта, Рубенса, Ван Дейка, Пуссена и др. Вскоре она же закупила в Англии скульптуру Микеланджело «Скорчившийся мальчик», а также античные статуи и бюсты. Все ее покупки невозможно перечислить. Ее примеру последовали затем другие русские императоры. Так за 250 лет Эрмитаж превратился в мировой музей.
//-- Галерея драгоценностей --//
   Очень любила царица собирать драгоценности. В 1764 году ее парадная опочивальня была переделана в Алмазный покой. «Вместо алькова, – вспоминали современники, – здесь поставили застекленный шкаф, где хранились царские драгоценности». Вскоре таких шкафов стало уже 16, а потом и 26. Там лежали «множество украшений алмазных и иных драгоценных каменьев, великое число орденских знаков, портретов Его императорского Величества, табакерок, часов, цепочек, перстней, бантов, золотых шпажных эфесов и других драгоценных вещей».
   Одним из замечательнейших экспонатов Галереи были часы искусной работы механика-самоучки Ивана Кулибина в яйцеобразном золоченом корпусе. Они содержали в себе музыкальный механизм и двигающиеся фигурки. Там же лежала великолепная табакерка Екатерины с портретами 32 римских императоров, под ее крышкой располагалась коллекция всех встречающихся на Востоке драгоценных камней. Здесь же был выставлен парик из серебряных нитей, подаренных царице семейством Нарышкиных. Было множество других ценнейших безделушек и ювелирных украшений лучших мастеров Европы, из которых и сложилась знаменитая коллекция Галереи драгоценностей Эрмитажа. Сегодня она делится на две части.
   В «Золотой кладовой» представлены произведения древнегреческих мастеров, золото скифов, драгоценности стран Востока. В «Бриллиантовой кладовой» можно увидеть древние золотые изделия, шедевры ювелирного искусства мастеров Западной Европы и России, драгоценности из коллекций членов императорской семьи Романовых и частных собраний Петербурга, дипломатические подарки русскому двору, изделия фирмы Фаберже.
//-- Тайны малахита --//
   Мало кто знает, что одно из главных сокровищ Эрмитажа вовсе не золотые изделия, а… малахит. Дело в том, что этот редкий и дорогой камень – национальный символ России, мало где еще он есть. Уральский народный эпос связывает рождение малахита с Хозяйкой Медной горы – мистической хранительницей редкого камня на Урале. В Эрмитаже таких изделий около двухсот.
   Но особо знаменит Малахитовый зал, на отделку которого ушло около трех тонн малахита. Подобного нет нигде в мире. По великолепию он может сравниться, разве что с легендарной Янтарной комнатой в Царском селе. Рядом выставлен другой шедевр – малахитовая Ротонда. Ее преподнес в дар Николаю I несметно богатый заводчик Демидов. Однако царь недолюбливал Демидова за спесь, и за то, что тот купил себе в Италии титул князя и женился на племяннице Наполеона. На это император как-то заметил иронически: «Пусть там князем и остается!» И распорядился отправить Ротонду на склад. Позднее Александр I подарил ее собору Александро-Невской лавры, и только в 1952 году советские власти передали малахитовый шедевр в Эрмитаж.
//-- Царица ваз --//
   В Эрмитаже находится и самая большая ваза в мире, но сделана она не из малахита, а из зелено-волнистой яшмы и весит 19 тонн. Высота вазы вместе с пьедесталом – 2,57 метра. Она известна также как колыванская ваза. Монолит, из которого она была создана, найден в 1819 году в каменоломне на Алтае. О находке сообщили в Петербург, откуда пришло предписание об изготовлении из него чаши. Автором проекта стал архитектор А.Мельников. Сегодня «царица ваз» изображена на гербе и флаге Алтайского края.
//-- Остановленные часы --//
   Почти каждый зал Эрмитажа – своеобразный музей со своей собственной интересной историей. Тут и бывшие апартаменты русских императоров: Золотая гостиная и Малая столовая, библиотека Николая I и будуар, Большой и Малый тронные залы, в которых воссоздана историческая обстановка. Малахитовая гостиная, расположенная возле Концертного зала, была создана А.Брюлловым в 1839 году для жены Николая I Александры Федоровны. На изготовление колонн, камина, столов и безделушек украшающих эту комнату, пошло более двух тонн ярко-зеленого уральского малахита. Она нам напоминает об одной из самых драматических страниц русской истории – после отречения царя в ней заседало Временное правительство Керенского. Это происходило с июля по октябрь 1917 г., вплоть до того, как оно было арестовано большевиками. В соседнем зале – Малой столовой, правительство арестовали и заставили подписать протокол о самороспуске. Каминные часы были остановлены в этот момент – 2.10 ночи.
//-- Память о терроре --//
   Есть в собрании Эрмитажа и предметы, о которых обычно редко упоминают и которые не выставляют для обозрения. Среди них окровавленный мундир и разорванные взрывом сапоги и брюки императора Александра II. Раненого взрывом бомбы, брошенной народовольцами, царя привезли во дворец, где он скончался. Хранится в запасниках и пальто императора со следами от пуль террориста Соловьева, который стрелял в него на Дворцовой площади 2 апреля 1879 года. Следы от пули видны на правой поле пальто. Однако тогда Александр не пострадал.
   Имеются окровавленная рубашка и разрубленная саблей шляпа великого князя Николая Александровича (будущего императора Николая II), которые были на нем во время поездки в Японию. Там он был ранен ударом сабли японского фанатика-полицейского Цудо Сандзо. Кровь именно с этой рубашки использовали потом для идентификации царских останков, найденных под Екатеринбургом.
//-- Строился постепенно --//
   Вереница зданий нынешнего Эрмитажа, тянущаяся вдоль набережной Невы, складывалась постепенно. Зимний дворец, построенный Растрелли, куда въехала после коронации Екатерина, ей решительно не понравился. Царица решила возвести рядом новое здание, названное Малым Эрмитажем. Там она и стала хранить свои коллекции. Когда места для них стало не хватать, в 1771–1787 к нему было пристроено еще одно здание – Большой Эрмитаж.
   В 1789 году по проекту Кваренги был построен корпус «Лоджий Рафаэля», на втором этаже которого воспроизведена галерея с копиями росписей этого великого живописца в Ватикане. Затем был возведен Эрмитажный театр. Было построено здание Нового Эрмитажа. А теперь главному музею страны передана еще часть помещений Главного штаба на Дворцовой площади, где раньше располагались министерства финансов, иностранных дел и военные учреждения, а также Меншиковский дворец на другом берегу Невы, рядом с университетом, построенный в начале 18 века для Александра Меншикова, сподвижника Петра.
//-- «Павлин» и «Три грации» --//
   В Павильонном зале Малого Эрмитажа находится одна из главных достопримечательностей Эрмитажа – огромные часы «Павлин» из золоченой меди работы английского мастера Д. Кокса, которые и сегодня находятся в рабочем состоянии. Их подарил Екатерине ее фаворит князь Потемкин. Однако после покупки обнаружилось, что часы неисправны. Чинить их пришлось уже упомянутому русскому мастеру-самоучке Кулибину. Починил он их так, что они работают до сих пор. Иногда часы заводят и тогда фигурки начинают двигаться, звенят колокольчики, петух кукарекает, а павлин распускает хвост.
   Одна из самых знаменитых скульптур Эрмитажа – великолепная мраморная группа «Три грации» работы итальянского скульптора Антонио Кановы (1757–1822 гг.). Изваяв античных богинь, Канова воплотил в них свои представления о красоте. Женские фигуры стоят возле жертвенника, на который возложены три цветочных венка и гирлянда, символизирующие их нежные узы. Современники Кановы говорили об этой скульптуре: «Она прекраснее, чем сама красота».
//-- Герои в огне не горят --//
   Настоящий памятник нашей истории – знаменитая «Галерея 1812 года», построенная в 1826 году К. Росси, где представлены изображения всех генералов царской армии, участников Отечественной войны с Наполеоном. 322 портрета написали английский художник Дж. Доу и его ученики.
   Об этой галерее Пушкин написал:

     У русского царя в чертогах есть палата:
     Она не золотом, не бархатом богата…
     Толпою тесною художник поместил
     Сюда начальников народных наших сил,
     Покрытых славою чудесного похода
     И вечной памятью двенадцатого года.

   Рисовали воинов с натуры, а для изображения тех героев, кто погиб, использовали уже имевшиеся портреты. Изображений 13 генералов не нашли и рамки с их именами затянуты шелком. Во время катастрофического пожара 1837 году убранство всех залов, в том числе и Галереи, сгорело. Однако сами портреты героев огонь почему-то не тронул…
//-- В Греческом зале, в Греческом зале… --//
   Любопытно, но этот зал Эрмитажа в советские времена стал известным благодаря популярной реплике в одной из реприз Аркадия Райкина: «В греческом зале, в греческом зале!» Однако, называется он Залом Афины, где выставлено богатейшее собрание древнегреческих ваз, позволяющее проследить становление гончарного мастерства, начиная с IX–VIII веков до н. э. по III век до н. э. Среди них – знаменитая краснофигурная пелика (сосуд для вина) “Прилет ласточки” работы мастера конца VI века до н. э. В отделе представлены также статуи, связанные с творчеством самых знаменитых скульпторов Греции Скопаса, Праксителя и Лисиппа.
//-- Портик с атлантами --//
   Символом Эрмитажа называют знаменитый портик с атлантами, который выходит на Миллионную улицу. Его десять фигур два года вырубали из карельского гранита по модели скульптора А. Теребенева 150 каменотесов. Именно в этом месте любят сегодня фотографироваться туристы и молодожены, и сняты многие известные фото, посвященные Эрмитажу. Об этих атлантах даже сочиняют стихи. Самые известные написал Александр Городницкий: Когда на сердце тяжесть

     И холодно в груди,
     К ступеням Эрмитажа
     Ты в сумерки приди,
     Где без питья и хлеба,
     Забытые в веках,
     Атланты держат небо
     На каменных руках…

//-- Музей для всех --//
   Екатерина II жалела, что собранные ею сокровища могли видеть только она сама и ее придворные. Однако только Николай I превратил в 1852 году Эрмитаж в общедоступный музей. При нем были приобретены такие шедевры, как «Мадонна Альба» Рафаэля и целый ряд других, закуплено большое количество скульптур, тысячи античных ваз. В Эрмитаж поступили археологические находки из Помпей, из курганов в Керчи, из многих других мест. Позднее в музей стали поступать работы импрессионистов, Сезанна, Ван Гога, Матисса, Пикассо и других.
   Когда в 1917 году в Зимний дворец, где заседало Временное правительство, ворвалась вооруженная толпа, сам музей не пострадал, поскольку его залы были закрыты. Его коллекции пополнились потом за счет национализации частных собраний. Однако огромный ущерб музею нанесли большевики, которые начали распродажи сокровищ в 1929-34 гг., в результате он лишился многих замечательных шедевров.
//-- Три эвакуации --//
   Во время Великой Отечественной войны основная часть коллекций Эрмитажа была отправлена на Урал специальным секретным эшелоном. Причем, хранилась часть коллекций в Ипатьевском доме под Свердловском, где была расстреляна семья Николая II. Как известно, Гитлер, неудавшийся художник, был большим любителем искусства и планировал создать в городе Линц крупнейший музей мира. С этой целью он планировал ограбить и Эрмитаж – в 1941 году его доверенный искусствовед Нильс фон Хольст уже готовился отправиться в Ленинград. Но с этой затеей у фюрера ничего не вышло – немцы в Ленинград ворваться не смогли. При бомбежках и артобстрелах в эрмитажные здания попали две авиабомбы и 30 снарядов. После войны их отремонтировали, и все коллекции вернулись на свои прежние места.
   Однако это была уже третья по счету эвакуация эрмитажных коллекций. Первая произошла в 1812 году во время нашествия Наполеона. 52 ящика с картинами, сокровища Бриллиантовой кладовой и портретами царской семьи вывезли на север, в Вытегру. Вторая была организована осенью 1917 года, когда немцы приближались к Петрограду, в Москву были отправлены два эшелона с сокровищами.
//-- Эрмитажные сюрпризы --//
   Казалось, ну, как уж изучен Эрмитаж! Но он таит сюрпризы до сих пор. Недавно, устанавливая в одном из коридоров электрощит, вскрыли стену, и нашли в ней тайник, в котором находилась скульптура. Оказалось, что это – «Беглый раб», шедевр выдающегося русского скульптора В. Беклемишева, который изваял его в Риме в конце XIX века – фигуры мужчины и мальчика, выполненные из гипса, тонированного под бронзу. Скульптура исчезла в 1947 году и все это время, как оказалось, «пряталась» в замурованной нише Эрмитажа. Ее отреставрировали и представили публике. Почему «Беглого раба» заточили в стене, остается лишь только гадать.
   Есть еще один любопытный сюрприз. Сохранившаяся надпись на стекле в библиотеке Николая II, которую нацарапала по-английски императрица бриллиантовым перстнем. Она гласит: «Ники. 1902. Смотрит на гусар. 17 марта».

Восковая персона

   В Эрмитаже есть один экспонат, о котором и о его прототипе следует рассказать особо. Сразу после смерти Петра I Растрелли приказали вылепить из воска его манекен, так называемую «восковую персону». Что тот и сделал. Лепил с покойника, а потому «персона» получилась жутковатой. Тем более, что сделать ее придворный архитектор и скульптор старался похожей на живого человека: одел царя в одежду и даже волосы к восковой голове приделал состриженные с ее прототипа. Мало того, поговаривали, будто на самом деле изготовили куклу-автомат. «Восковая персона» якобы могла двигаться и даже говорить. Эффект будто бы получился поразительный!
//-- «Отдайте все…» --//
   Сначала сидящего в кресле Петра установили в Кунсткамере. Входившие, увидев «живого» императора, падали в обморок. Вот как описал это Юрий Тынянов, который сам, конечно, свидетелем такового, конечно, не был: «Влетев портретную, Ягужинский остановился, шатнулся и вдруг пожелтел. И, сняв шляпу, стал подходить. Тогда зашипело. Заурчало, как в часах перед боем, воск встал, мало склонив голову, и сделал ему благословение рукой, как будто сказал: «Здравствуй!» Этого генерал-прокурор не ожидал. И отступая, он растерялся…» и т. д.
   Сегодня «восковая персона» хранится в Эрмитаже и каждый сможет испробовать эффект от встречи с императором на себе. Однако сейчас, конечно, никто пугаться уже не будет. Все мы твердо знаем, что Петр все-таки умер почти триста лет назад. Что же касается его свершений, то споры об этом продолжались и продолжаются. Тайн и загадок тут, – хоть отбавляй.
   Как мы уже писали, перед самой смертью основатель Петербурга будто бы попросил аспидную доску и слабеющей рукой нацарапал всего два слова: «Отдайте все…» Но что? Кому? Писать дальше сил не хватило. А может, он и написал еще что-то, что потом стерли? Но, что именно, никто не знает до сих пор. А потому первая и главная тайна Петербурга – сам его основатель. И дело не только в том, что Петр построил город на болоте, там, где якобы вообще жить нельзя. И до него в устье Невы уже имелись поселения, и даже крепость – Ниешанц. На болоте строили и другие города. Например, уже упомянутый Рим. Их там осушил только Муссолини. А до этого у итальянцев была даже на этот счет ироническая поговорка:

     Сидит немало дураков по городам своим,
     Но тот четырежды дурак, кто приезжает в Рим!

//-- Две оценки --//
   Главное в том, что историки дают самые противоположные оценки тому, что Петр сделал. Одна – всем хорошо известная, можно сказать, официальная. Согласно авторитетным историкам и гениальному Пушкину: основатель Петербурга – «кумир на бронзовом коне», могучий преобразователь, прорубивший «окно в Европу», построивший на месте «приюта убогого чухонца» великолепный город – «полночных стран красу и диво», где теперь мы с вами имеем честь и удовольствие жить. Словом, великий был человек и – точка!
   Однако любопытно будет познакомиться с совершенно противоположной точкой зрения, которая широкому читателю у нас не слишком известна. Например, с тем, что писал о Петре I выдающийся русский публицист и историк Иван Солоневич. Он умер в эмиграции и его труды стали нам известны сравнительно недавно.
   Никакое «окно в Европу», возражает он восторженным почитателям императора, Петру прорубать было не надо, в то время в нее уже была достаточно широко открыта дверь. Россия и до Петра активно торговала с европейскими странами, в Москве в те времена жило и работало множество иностранцев. В исторических книгах, да и в художественной литературе (например, в романе Алексея Толстого «Петр I»), рисуется такая картина: из грязной варварской Москвы Петр приехал в Европу и поразился ее чистоте, гуманности и благоустройству. Пора заводить такие же порядки и в «отсталой России», решил царь, и начал «железной рукой» это делать. По этому поводу Солоневич пишет: «Самого элементарнейшего знания европейских дел вполне достаточно для того, чтобы сделать такой вывод: благоустроенной Европы, с ее благопопечительным начальством, Петр видеть не мог – по той чрезвычайно простой причине, что такой Европы вообще и в природе не существовало». Там только что закончилась Тридцатилетняя, кровопролитная и опустошительная война, Европа голодала и вымирала. Дороги были переполнены разнузданными шайками разбойников – беглыми солдатами и разорившимися горожанами, повсюду полыхали костры инквизиции. Свирепствовали массовые казни. В Англии, куда Петр направился после Саардама, при одной только Елизавете было повешено и казнено другими самыми жестокими способами 90 тысяч человек».
//-- «Русская грязь» --//
   Много говорили о «русской грязи» и европейской чистоте. Однако в Версальском дворце на карточном столе французского короля стояло блюдечко, на котором можно было изящно давить вшей. В то время как в Москве, да и в любой русской деревне имелись бани, и в них поголовно мылось все население России. А вот в Европе бань не было. Таким образом, сельская «цивилизованная» Европа во времена Петра не мылась вообще!
   Солоневич приводит такой пример, когда много позже (в тридцатых годах прошлого века), они с сыном остановились в провинциальной немецкой гостинице и попросили приготовить ванну для двоих, то администрация изумилась его требованию: сменить воду после помывшегося раньше сына. Немцы были поражены «русской расточительностью» – не могут двое помыться в одной и той же воде!
   Таким образом, делает вывод Солоневич, сказка о сусальной Европе и варварской Москве есть сознательная ложь. А потому никакой «европейской цивилизации» Петр в Россию принести попросту не мог. Регулярная армия? Но она начала формироваться еще в допетровской Москве. «Удобное» европейское платье? Но оно совершенно не подходило для русского климата. Русская армия, где ввели башмаки и треуголки, через 200 лет после Петра снова вернулась к сапогам, рубахам и папахам, которые куда больше были пригодны в условиях нашей зимы.
//-- Как строили Петербург --//
   Тоже и Петербург. Совершенно нелепой, как считает Солоневич, была затея Петра устроить в городе каналы, на манер голландских. В Амстердаме это было вынужденной мерой, а море там не замерзает круглый год. Потому в Петербурге эта идея с треском провалилась. По словам П. Милюкова, город возводился поначалу на редкость бестолково: «Петербург раньше строили на Петербургской стороне, но вдруг выходит решение перенести торговлю и главное поселение в Кронштадт. Снова там, по приказу царя, каждая провинция строит огромный корпус, в котором никто жить не будет и который развалится от времени. В то же время настоящий город строится между Адмиралтейством и Летним садом, где берег выше и наводнения не так опасны. Петр снова недоволен. У него новая затея. Петербург должен походить на Амстердам: улицы надо заменить каналами. Для этого приказано перенести город на самое низкое место – на Васильевский остров».
   Но Васильевский остров заливался наводнениями. Стали строить плотины, но из этого ничего не вышло – это была работа на десятилетия. Стройку перенесли на правый берег Невы, на то место, которое называется Новой Голландией.
//-- Птенцы «гнезда Петрова» --//
   Хороши были и соратники царя, так называемые «птенцы гнезда Петрова». Вот как характеризует их знаменитый историк Ключевской: «Князь Меньшиков, отважный мастер брать, красть и подчас лгать… Граф Апраксин, самый сухопутный генерал-адмирал, ничего не смысливший в делах и незнакомый с первыми зачатками мореходства, Граф Остерман… великий дипломат с лакейскими ухватками… Неистовый Ягужинский (тот самый, что испугался «восковой персоны» – прим, автора)… годившийся в первые трагики странствующей драматической труппы и угодивший в первые генерал-прокуроры сената». А жуткие попойки, которые регулярно устраивал «великий преобразователь», его «Всепьянейший синод», циничные издевательства над церковью, множество самых диких выходок, для которых нет никакого объяснения?
   Но почему же тогда личностью Петра и его преобразованиями так восхищались и восхищаются? Достаточно снова вспомнить того же Пушкина, искренне восторгавшегося «уздой железной», которой царь «Россию поднял на дыбы» и, в то же время назвавшего восстание против этого рабства под руководством Пугачева «бессмысленным и беспощадным» бунтом. Да, соглашаются дворянские историки, у Петра были, конечно, безобразия, жестокость и т. п., но отсталую Россию он все-таки якобы «спас».
//-- Диктатура дворянства --//
   Иван Солоневич, известный, кстати, своей приверженностью монархической идее, дает этим восторгам перед Петром свое объяснение. Главным итогом петровских преобразований стала диктатура дворянства, которое получило неслыханные привилегии, армию рабов в виде крепостных крестьян и возможность жить припеваючи, ничего не делая.
   «И военный дворянский слой, самый сильный в эпоху непрерывных войн, – пишет Солоневич, – сразу сел на шею всем остальным людям страны: подчинил себе церковь, согнул в бараний рог купечество, поработил крестьянство и сам отказался от каких-либо общенациональных долгов, тягот и обязанностей. Дворянство зажило во всю свою сласть…
   Историки и романисты описывают тот «вихрь наслаждений» – пиров, балов, зрелищ и пьянства, в который бросилось освобожденное от чувства долга и необходимости работать дворянство». Разумеется, что после этого для поколений дворянских поэтов (в том числе и для Пушкина), писателей и историков Петр I стал непререкаемым кумиром. Ему возводили памятники, его деяния воспевали в стихах. Однако именно эта, построенная Петром рабовладельческая система – позорное крепостное право обернулось позднее трагедией для России. Оно изуродовало и развратило страну, став главной причиной революции 1917 года. Вот к чему, как считает Солоневич, привели «великие думы» на берегу «пустынных волн…»
   Против того, что он написал, трудно возразить. Однако город-то, который основал Петр Великий, все-таки стоит. И город – изумительный! А потому – «каждому – по делам его»! По конкретным делам. Если бы не «царь-плотник», то мы сейчас с вами не только не могли бы сегодня писать о тайнах Петербурга, но и жили бы, наверное, совсем в другом месте.

Ленин для Александровской колонны

   Петербург обладает рекордом, про который не все знают. Это – Александровская (или Александрийская) колонна на Дворцовой площади – самое высокое сооружение такого рода в мире. Ее высота 47,7 м, что выше и Вандомской колонны в Париже, и колонны Траяна в Риме, и колонны Помпея в Александрии. Венчает колонну ангел с крестом, попирающий змею. После 1917 года, когда все кресты с церквей большевики посбивали, осталось только два – на Александровской колонне, и золотой крест над церковью Зимнего дворца.
//-- Победителю Наполеона --//
   Знаменитая колонна была воздвигнута в августе 1834 года по проекту архитектора Огюста Монферрана того самого, что построил еще и Исаакиевский собор. А задумывалась она по заказу императора Николая I, как грандиозный памятник царю Александру I, победителю Наполеона в войне 1812 года.
   Монумент строили четыре года, забили в основание 1250 свай, а большой кусок розового гранита привезли на барже. В грандиозной инженерной операции по подъему колонны участвовали 2 тысячи солдат и 400 рабочих. Поднимали вручную при помощи веревок, а сама операция продолжалась 100 часов в присутствии громадной толпы народа. В момент установления гигантского монолита на пьедестал установилась мертвая тишина – опасались, что из-за резких звуков туго натянутые пеньковые веревки могут лопнуть. Но когда критический момент миновал, восхищенный Николай I тихо сказал бледному от волнения архитектору: «Монферран, вы обессмертили свое имя!»
   Восхищались колонной не только цари. Валерий Брюсов писал:

     На Невском, как прибой нестройный,
     Растет вечерняя толпа.
     Но неподвижен сон покойный
     Александрийского столпа.
     Гранит суровый, величавый,
     Обломок довременных скал!
     Как знак побед, как вестник славы,
     Ты перед царским домом стал.
     Ты выше, чем колонна Рима,
     Поставил знаменье креста.
     Несокрушима, недвижима
     Твоя тяжелая пята.

//-- Золото в фундаменте --//
   Еще до установки колонны в ее фундамент вставили бронзовую шкатулку со 105 золотыми, платиновыми и серебряными монетами и медалями, отчеканенными в честь победы 1812 года. На специальной платиновой медали, выполненной по проекту Монферрана, изображена сама колонна и дата «1830», чтобы потом не случилось, потомки всегда могли бы, найдя шкатулку, увидеть, как выглядело это чудо архитектуры. Позднее эта акция отразилась в петербургском фольклоре, как легенда о «золотом кладе», будто бы зарытом на площади.
   Александрийская колонна – одно из самых уникальных сооружений в мире, потому что громадный гранитный монолит весом боо тонн никак не укреплен, и даже не врыт в землю. Он держится на постаменте исключительно за счет собственной тяжести, благодаря точнейшему инженерному расчету. Петербуржцы про это хорошо знали, но некоторые все-таки не верили смелым расчетам архитектора. Так, например, графиня Толстая запретила своему кучеру провозить ее мимо колонны. «Неровен час, – сетовала старая дама, пожалуй, и свалится с подножья своего!» Монферран, чтобы развеять опасения, каждое утро лично подолгу прохаживался у основания колонны вместе со своей собачкой. Причем делал это до самой смерти.
//-- Легенды и байки --//
   В конце 19 века вокруг Александрийской колонны поползли мистические слухи. Будто бы по вечерам на ней отчетливо высвечивается латинская буква «N». Перепуганные обыватели заговорили о конце света. Когда полиции было приказано разобраться, обнаружилось, что секрет прост: рядом стоял фонарь, на стекле которого было выцарапано латинское название фирмы-изготовителя «Simens». Когда вечером зажигали огни, оно и отражалось на полированной поверхности колонны.
   В советские времена, когда большевики начали в городе вакханалию по сносу церквей и памятников, заговорили о намерении убрать и этот «символ проклятого царизма». На его месте хотели установить «монумент товарищу Ленину». Застрельщиком безумной идеи стал сосед Ленина по шалашу Григорий Зиновьев, который в то время возглавлял Петроградский совет. Не добившись захоронения Ленина в Петрограде, поспешно переименованному по его предложению в Ленинград, Зиновьев стал добиваться «увековечивания памяти вождя». По его указанию в 1924 году была создана специальная комиссия по «переустройству т. н. Александровской колонны». Другие горячие «революционные» головы в те времена предлагали «вредную» колонну вообще снести. Однако ученые предупредили, что при падении гранитного столпа сила удара о землю будет такой, что могут быть разрушены соседние здания, в том числе и Зимний дворец.
   7 ноября 1918 года, когда отмечалась первая годовщина «революции», художник Натан Альтман, которому поручили оформить площадь к празднику, прикрыл колонну нелепыми футуристическими конструкциями – зелеными полотнищами и оранжевыми кубами. А вокруг построил трибуны для «вождей».
   Другое действо вокруг исторического памятника устроили 23 февраля 1919 года в честь первой годовщины Красной армии. Как свидетельствует историк М. Шкаровский, детально изучивший историю колонны, возле нее были сооружены четыре бастиона из ледяных глыб. А 6 ноября 1920 года на площади устроили, говоря современным языком, «историческую реконструкцию» – «штурм Зимнего дворца», в котором приняли участие шесть тысяч человек, переодетых в «рабочих и матросов». Для пущего эффекта привезли настоящие броневики, притащили прожекторы, а подошедший к набережной крейсер «Аврора» сделал три «исторических» выстрела.

Бессмертный ангел

   Бронзовый ангел с крестом на вершине Александровской колонны на Дворцовой площади уже давно стал одним из главных символов Петербурга. Скульптор Б. Орловский, как известно, придал его лицу портретное сходство с императором Александром I «победителем Наполеона». Однако этот символ сразу стал предметом особой ненависти захвативших в 1917 году власть в России большевиков. Как!? Ненавистный император – над главной площадью «колыбели революции»! Такое тогдашние правители Петрограда перенести никак не могли. Правда, когда полыхал огонь Гражданской войны, им было не до колонны.
//-- Резиновая звезда --//
   В 1920 году на фабрике «Красный треугольник», где делали резиновые галоши, изготовили резиновую красную звезду и ухитрились напялить ее на колонну сверху, прикрыв ангела. Проделали эту операцию ночью, накануне праздника, а у подножья колонны поставили на всякий случай часового для охраны. Однако ночью вдруг подул сильный ветер, звезда стала качаться, революционный страж испугался и подумал, что может рухнуть и сама гранитная колонна. Не долго думая, он расстрелял надувную звезду из винтовки.
   На следующий год ангела решили прикрыть гирляндой красных шариков. В результате наверху колонны образовалось нечто вроде огромного нелепого букета. Однако в дело вновь вмешалась коварная погода. Шарики стали лопаться прямо во время парада. Лошади, на которых скакали красные кавалеристы, испугались и понесли галопом. Парад чуть не был сорван.
//-- Ильич в кепке --//
   После этого власти решили бороться с ангелом более радикальными методами. К тому же в январе 1924 года скончался Ленин, и городу было присвоено его имя. Зиновьев, который в то время начал лихорадочно бороться за первенство в партии, решил соорудить к первой годовщине смерти вождя на площади Урицкого (так тогда стала называться Дворцовая площадь) грандиозный памятник. Возникла идея «переустроить колонну» – водрузить на ее вершине вместо ангела с крестом «статую вождя пролетариата тов. Ленина». Однако, учитывая, что такой фигуры пока в наличии не имелось и быстро ее спроектировать и отлить вряд ли удастся, то постановили ангела все равно снять, а вместо него «увенчать колонну надлежащей высоты шпилем с развевающимся на нем флагом».
   Однако скоро стало ясно, что флаг на такой высоте быстро будет порван ветром, а менять его часто крайне затруднительно. А потому было решено снятие ангела пока не производить «до отливки фигуры Влад. Ильича».
   Между тем культурная общественность Ленинграда, архитекторы, художники, музейные работники, понимая, что такое нелепое новшество может окончательно изуродовать прекрасный исторический ансамбль Дворцовой площади, забили тревогу. Посыпались письма протеста в Москву. Вскоре нарком просвещения Луначарский обратился к Зиновьеву с письмом, в котором он назвал идею замену ангела статуей Ленина в пиджаке и кепке «ужасающе нелепой» и убеждал от нее отказаться, намекая, что такой акцией можно «дискредитировать вождя», поскольку-де его фигура на такой высоте «затеряется в общей композиции площади и будет производить мизерное впечатление».
//-- Ампирный красноармеец --//
   Однако упрямый Зиновьев никак не хотел отказываться от своего плана, любой ценой убрать ангела. На заседании Ленгубисполкома приняли решение, раз Ильич не подходит, то вместо статуи ангела водрузить на вершину колонны фигуру красноармейца или рабочего. Одновременно поступило предложение заменить все четыре барельефа на колонне новыми, на революционные темы. А на заседании, решавшей этот вопрос комиссии, поступило предложение: одеть фигуру красноармейца в ампирные одежды. Нелепость такой идеи была настолько очевидна для многих, в том числе и самых отпетых сторонников «революционных преобразований», что к общему решению комиссия прийти не смогла. Ленгубисполкому пришлось объявить конкурс на составление проекта «переустройства колонны», включив в список 10 самых известных в то время в СССР скульпторов.
   В это время защитники сохранения исторического облика Дворцовой площади и Александровской колонны от варварских планов революционных преобразователей решили избрать тактику проволочек и ссылок на плохое техническое состояние монумента. А пока шли бесконечные споры и дискуссии, приблизилось время Х1У съезда партии и Зиновьеву, озабоченному подготовкой к нему, стало не до планов свержения ангела. На этом съезде его группировка потерпела полный разгром и Зиновьева перевели в Москву.
//-- В память товарища Сталина --//
   В 1952 году возникла идея водрузить на вершину колонны вместо ангела фигуру Сталина. После победы в войне по всей стране развернулась настоящая вакханалия сооружения монументов «великому полководцу». К тому же после печально знаменитого «Ленинградского дела» 1949 года и расстрела прежних руководителей города новое руководство старалось всеми силами угодить Москве и выразить свою преданность вождю. Именно тогда нынешний Московский проспект был назван именем Сталина. Однако когда идея стала обсуждаться, ленинградские деятели культуры, ученые и специалисты снова пустили в ход тактику проволочек, опять заговорили о плохом техническом состоянии монумента. Пока шли споры, Сталин умер, и вопрос снова отпал сам собой.
   Не пострадал бронзовый ангел с крестом и во время страшной блокады. Немцы 900 дней варварски бомбили и обстреливали Ленинград, многие здания были разрушены и повреждены, несколько снарядов попало в Зимний дворец, но попасть в колонну, чтобы свалить ангела, врагу не удалось. Она была лишь слегка повреждена осколками. И сегодня бронзовый ангел с лицом императора по-прежнему парит в бездонном небе над Санкт-Петербургом.

Загадочный Федор Кузьмич

   Кстати, а что мы знаем о том, кому посвящена Александровская колонна? Биографии русских царей, как и вся наша история, полны загадок. Но ни у кого из них их не было столько, как у Александра I. Он не хотел быть императором, но стал им. Он не отличался отвагой, но именно при нем Россия победила величайшего полководца истории – Наполеона, а император Александр въехал во главе русских войск в Париж и перекроил карту Европы. И именно о нем возникла фантастическая легенда, будто он инсценировал свою смерть и стал жить под другим именем.
//-- Духовный переворот --//
   Когда заговорщики убили его отца Павла I, то Александр, хотя и знал о заговоре, пришел в ужас. Плакал, ломал руки, был близок к умопомешательству. А когда увидел обезображенное, залитое кровью лицо жертвы, то вообще упал в обморок, сильно стукнувшись головой. Если бы не твердость и сила духа его жены Елизаветы, то неизвестно, хватило ли бы у него сил вступить на трон. Однако, начав царствовать, Александр быстро стал повесой, часто менял любовниц. В те времена говорили: что если «баварский король – пьет за всех, вюртембургский король – есть за всех, то русский царь – любит за всех». Вторжение Наполеона и разорение Москвы, страх перед угрозой захвата французами Петербурга произвели в нем переворот.
   «Пожар Москвы, – признавался Александр впоследствии, – резко изменил мою душу». Император стал искать смысл жизни, начал читать библию. Читал ее часто, с карандашом в руке и скоро превратился в глубоко и искренне верующего человека.
//-- Европейский триумф --//
   Победа над Наполеоном и вхождение русской армии в Париж обернулись для Александра европейским триумфом. При въезде в город тысячные толпы восторженно кричали: «Виват, Александр!», «Виват, русские!» Царя забрасывали цветами. Современники утверждали, что так французы не встречали даже самого Наполеона на вершине его славы. Пораженный Александр сказал ехавшему рядом с ним генералу Ермолову:
   – Ну, что, Алексей Петрович, теперь скажут в Петербурге? Ведь, право, было время, когда у нас, величая Наполеона, меня считали за простачка…
   В Дувре возбужденные горожане выпрягли коней из его кареты, впряглись в оглобли, и сами повезли его во дворец. В чопорном Оксфорде Александр был первым из русских удостоенным почетного диплома доктора прав. В Антверпене на границе воздвигли триумфальные арки с надписью: «Александру Благословленному. Он нам возвратил Отечество».
//-- Усталый победитель --//
   А Павловск усталый «победитель Бонапарта» вернулся только в июле 1814 года. И тогда уже все придворные сразу заметили в нем перемену. Он полюбил одиночество. Перестал посещать балы и праздники, стал много читать и бродить без свиты в парке. Говорили, будто в Европе на него сильно повлияли «Богемские братья», которые исповедовали спасение души через нравственное самосовершенствование и поиски Бога в каждом человеке. Именно тогда Александр стал часто повторять некоторым приближенным, что бремя короны тяготит его, что он хочет оставить престол и уйти в частную жизнь. Такие намерения появлялись у него и раньше. Жена Николая I Александра Федоровна писала в своем дневнике, что сразу после своей коронации Александр упомянул о возможности отречения и сказал: «Как я буду радоваться, когда увижу вас проезжающими мимо меня, и, я, потерянный в толпе, буду кричать вам ура!»
   Всю жизнь Александра преследовали мысли о жестоко убитом отце. И он всеми средствами старался искупить грех. В первые же дни царствования издал указ отмене пытки и пересмотре старых уголовных дел в сторону их смягчения. А главе заговорщиков, графу Палену приказал в 24 часа покинуть Петербург. Угрызения совести тоже могли привести его к мысли оставить престол.
   Осенью 1825 года царь приехал в Таганрог, где внезапно заболел и слег. Вскоре он умер, но по странному стечению обстоятельств, в момент смерти возле его постели не было никого, кроме супруги. Не все ясно оказалось со вскрытием. Доктор Тарасов не подписал протокол, считая, что показанный ему труп не был телом Александра. Гроб поспешно запаяли и больше тело покойного никому не показывали.
//-- Это был не он? --//
   Позднее, четверо лучших врачей России признали, что на основании акта о вскрытии можно утверждать, что речь идет вовсе не об Александре, – там не было никаких данных о том, чем в действительности болел император. А после погребения Александра в Петропавловском соборе пополз упорный слух о том, будто в царской усыпальнице похоронен вовсе не он, а другой человек, сам же царь тайно ушел из Таганрога неизвестно куда…
   Через несколько лет после похорон Александра к одной из кузниц на окраине Красноуфимска Пермской губернии подъехал старик-крестьянин с окладистой бородой. Кузнец обратил внимание, что внешность и манеры незнакомца отнюдь не были крестьянскими. Не долго думая, он отвел подозрительного старика в полицию. На допросе «крестьянин» назвался Федором Кузьмичом, и объявил, что он – бродяга, не помнящий родства. Как и обычно в таких случаях, власти сослали странного бродягу в Сибирь. Старик оказался в Краснореченске и поселился во дворе у казака Сидорова. Однажды в гости к Сидорову пришел некий Березин, долго служивший в Петербурге. Он тут же опознал в Федоре Кузьмиче Александра I. Опознал его и отец Иоанн Александровский, служивший в Петербурге полковым священником. Однажды старца посетил иркутский епископ Афанасий, который к удивлению местных жителей, долго разговаривал с Егором Кузьмичом по-французски, а, уходя, весьма почтительно с ним попрощался.
   Признал в старце императора и один из сосланных в Сибирь дворцовых петербургских истопников. Услышав однажды знакомый голос царя, он упал в обморок. Было много и других свидетельств поразительной схожести «не помнящего родства» старца с Александром I. Замечали, в частности, что он всегда был необычайно чистоплотен, ежедневно менял чулки, имел тонкие носовые платки, что было совершенно необычно для простого крестьянина. Старец так же любил держать руку за поясом, как и покойный император, часто с подробностями и удивительным знанием предмета рассказывал о жизни в Петербурге и т. д.
//-- Разные оценки --//
   Когда Федор Кузьмич умер, то на кресте была выбита надпись: «Здесь покоится тело Великого Благословенного старца Федора Кузьмича». «Благословенным» в те времена называли только императора Александра I. Однако томский губернатор испугался и распорядился эти слова замазать. Историки по-разному оценивают загадочную историю с Федором Кузьмичом. О ней было написано множество книг, исследований, проведены тщательные поиски в архивах. Но никаких документальных подтверждений о том, что старец Федор Кузьмич и в самом деле мог быть тайно покинувшим Таганрог императором Александром I, никто так и не обнаружил.
   Тем не менее, легенда осталась. В наши дни, конечно, ее легко можно было бы окончательно развеять, проведя анализ ДНК останков в царской усыпальнице в Петропавловском соборе. Но этого до сих пор почему-то никто не сделал…

Что везет «Колесница Славы»?

   Какой самый большой по объему старинный памятник Петербурга? Мало кто сегодня правильно может ответить на этот вопрос и знает, что им является великолепная «Колесница Славы», венчающая арку Главного штаба на Дворцовой площади. Однако ее построили так, что она чуть не развалилась, а совсем недавно едва вообще не сгорела.
//-- Больше по размерам нет --//
   Высота «Колесницы Славы» почти ю метров, а ширина по фронтону – 15,6 метра. Больше по размерам скульптуры в нашем городе и в самом деле нет. Она была поставлена в 1828 году в честь победы над Наполеоном – прямо напротив Зимнего дворца на крыше великолепной арки, которая объединяет два протяженных здания, предназначавшихся для Главного штаба и двух министерств – иностранных дел и финансов. Колесница Победы и фигуры воинов, созданные по моделям скульпторов С. Пименова и В. Демут-Малиновского, олицетворяют славу России, победившей в войне 1812 года. Проект архитектора К. Росси поначалу предполагал, что на крыше арки Главного штаба будет установлена отлитая из чугуна композиция из двух женских фигур с воинскими атрибутами и гербом государства. Но Александр I умер, а Николай II, имевший инженерно-строительное образование, вдруг решил изменить проект, сделать его более помпезным. Он предложил установить на арке римскую триумфальную колесницу, везущую богиню Славы прямо ко дворцу. Проект снова разработал К. Росси и Николай I его «высочайше утвердил».
//-- Спешка делу вредит --//
   Однако переделка прежнего проекта производилась в спешке. Сразу стало ясно, что отливать колесницу из чугуна, как предполагалось первоначально, нельзя – ее вес составил бы 80 тонн и никакая арка не выдержала бы такой огромной тяжести. Росси пришлось обращаться к начальству с предложением изготовить колесницу и фигуру Славы из листовой меди толщиной в з мм. Тогда бы она могла весить в пять раз меньше, чем чугунная.
   Царь возражать не стал и утвердил проект. Сам Росси потом никаких чертежей и расчетов не делал, он выполнил только рисунки, а все работы производились на Александровском чугунолитейном заводе. В конечном итоге оказалось, что для сооружения монумента, чтобы еще больше облегчить его вес, использовалась медь не в з мм. толщиной, как предлагал архитектор, а всего лишь медный лист толщиной в 0,8–1 мм. В таком виде памятник, окрашенный бронзовой масляной краской, и был открыт 14 октября 1828 года. Вскоре ветры и дожди сделали свое коварное дело. Детали каркаса начали ржаветь, швы между тонкими листами меди расходиться, болты отваливаться и т. д.
   Однако на первую реставрацию в 1896 году выделили всего 500 рублей. Этих денег хватило только на то, чтобы покрыть крышу под колесницей толем. А монумент по-прежнему продолжал разрушаться. Сама богиня Славы стала «одноногим инвалидом», а двуглавый орел – символ государства – потерял медную голову и оба крыла. Все понимали необходимость срочного и основательного ремонта, однако переписка между чиновниками разных министерств заняла еще около ю лет и новая реставрация была проведена фирмой «А. Моран» только в 1906 году. Но и на этот раз ограничились полумерами: отреставрировали медные оболочки монумента, на что ушло более 66 пудов красной меди. А вот с разваливающимися основанием памятника и каркасом ничего сделано не было.
//-- Радикальный ремонт --//
   Радикально отремонтировали самый большой монумент уже только в наши времена, когда Петербург готовился к празднованию 300-летия. Тогда были установлены новые стальные конструкции, укрепили арку, сделали водоотвод, внутренние помещения снабдили вентиляцией. Облицовку скульптуры, как и прежде, выполнили из меди. Но для большей прочности листы соединили между собой аргонно-дуговой сваркой.
   Были применены и другие современные технологии. Так, все свободное пространство в полостях фигур заполнили полиуретановой пеной – прекрасным консервантом для стальных каркасов. Скрытая внутри фигур от солнечного света отвердевшая пена десятки лет не меняет своих свойств и придает всему сооружению дополнительную прочность.
   В толще пены внутри фигур лошадей установили резонансные гасители колебаний – двухпудовые маятники, настроенные в резонанс с собственными колебаниями фигуры. Для защиты меди от коррозии всю поверхность скульптуры в три слоя покрыли специальным составом под патинированную бронзу.
   Во время работы реставраторов ждали сюрпризы. Чеканщики 19 века оставили в полости монумента свой инструмент. А современные мастера заложили в отреставрированную скульптуру металлическую капсулу с именами всех участников реставрации, которую и несет сегодня в своем чреве колесница Славы.
//-- Огонь с неба --//
   Но злополучную скульптуру ждали новые испытания. В ночь празднования начала нового тысячелетия в богиню Славы случайно попала пиротехническая ракета. Загорелись строительные леса, скульптура расплавилась и понадобилась новая реставрация. Но самое поразительное случилось потом. Через две недели, как рассказывает один из современных историков Петербурга, на уличных рекламных щитах вдруг появились огромные постеры «Петербург встречает новое тысячелетие», на которых колесница Славы была изображена в зареве пожара. Неужели художник мог предвидеть несчастье на плакате, который был заготовлен задолго до праздников? Мистика? Нет, конечно. Просто колесница была изображена в сиянии солнца, очень похожим на языки пламени.
//-- Первые электрочасы --//
   Есть на арке Главного штаба и еще одна диковинка: огромные электрические уличные часы, первые такого рода в Петербурге. Занимался ими в 1903 году сам знаменитый Дмитрий Менделеев, принявший решение подвести электрический кабель к зданию министерства финансов, которое размещалось в одном из крыльев Главного штаба.
//-- Прямо на улице --//
   Первоначально он предлагал установить часы в одном из окон, что упрощало бы процедуру их обслуживания. Однако позднее часы с циферблатом в два метра было решено подвесить прямо на улице. Менделеев назвал эту затею «весьма рискованной», однако его не послушали. В 1905 году часы, изготовленные Августом Эриксоном с надписью «Главная палата мер и весов. Точное время», подвесили как раз в том месте, где они находятся и поныне.
   С ними тоже однажды случился казус. Когда в 30-х годах прошлого века ремонтировали Обуховский мост, то строители обнаружили кабель, который не значился на плане. Не долго думая, рабочие его перерезали. В ту же секунду будто бы остановились часы под аркой Главного штаба. Оказалось, что кабель соединял электрочасы с Пулковской обсерваторией для получения сигналов точного времени.

Главная тайна Главного штаба

   Сегодня левое крыло Главного штаба отдано Эрмитажу. Но в правом – тоже есть музей, но о котором знают немногие. В нем не бывает посетителей, а только те люди, которые там работают, да и то все они – в военной форме. Оно и понятно, потому что речь идет о здании, где сегодня располагается управление Ленинградского военного округа. Так что в этот музей на Дворцовой вас сегодня не пустят, но знать о том, что там находится – интересно.
//-- Иностранец Пижон --//
   Строить величественное здание (кстати, оно самое длинное в Петербурге – 850 метров по периметру) напротив Зимнего дворца специально для Генерального штаба стали в 1819 году по «высочайшему повелению» императора Александра I. На этот месте раньше стояли три дома, выкупленные казной. Чтобы облегчить себе задачу, архитектор Карл Росси, которому было поручено строительство, фактически сделал для всех них один общий фасад, поэтому до сих пор помещения внутри расположены на разных уровнях. В новостройке разместились военное ведомство, Генеральный штаб, Министерство иностранных дел и Министерство финансов. Все это сооружение и вошло потом в историю под общим названием Главный штаб.
   Есть тут и одна пикантная подробность. В одном из домов помещалась гостиница «Европа». Но поскольку в те времена парадными считались только те здания, которые выходили фасадом на Невский, то и была она заведением довольно сомнительного свойства. Об этих временах в ее бывшем вестибюле напоминают колонны легкомысленного розового цвета, а также многочисленные амуры на барельефах. Уже позднее там установили чугунные стойки в виде строгих древнеримских ликторских связок. Содержал отель иностранец по фамилии Пижон, любивший изысканно одеваться. Есть версия, что именно от его имени и пошла поговорка «одет как пижон».
//-- Статуя Петра --//
   На первом лестничном марше установлена большая статуя Петра I с мраморной доской, на которой выбиты слова его приказа перед Полтавской битвой: «А о Петре ведайте, что жизнь ему недорога, жила бы только Россия в славе и благоденствии». Рядом со статуей размещены две другие мраморные доски, на которых перечислены главнейшие победы русской армии, начиная с Азова. Напротив – бронзовые фигуры Суворова и Кутузова. Под первым – фраза из его знаменитого донесения Екатерина: «Измаил у ног Вашего Величества». А под изображением Кутузова слова фельдмаршала при взятии Тарутинской позиции: «Теперь ни шагу дальше».
   На музей похожи и коридоры – повсюду висят картины с изображением военных баталий, портреты бывших начальников Генерального штаба России. Увы, в большинстве своем это всего лишь копии старинных полотен. Все прежде богатейшее убранство внутренних помещений Главного штаба пропало после октябрьского переворота.
//-- Незримый храм --//
   Но, пожалуй, самое уникальное место этой части здания Главного штаба, – расположенный внутри храм во имя святого великомученика и Победоносца Георгия. Император утвердил решение о его создании в 1820 году и тогда же храм был освящен. Убранство церкви выглядело роскошно. Достаточно сказать, что только на украшение алтаря пошло более тонны чистого серебра. На стенах висели старинные иконы в золотых и серебряных окладах, царские врата были отлиты из золоченой чеканной бронзы, а с потолка свешивались большая хрустальная люстра работы Бема и серебряные лампады. Великолепен был старинных резной крест греческой работы – подарок генерала Шуберта, найденный им в развалинах древнего монастыря в Пицунде.
   Поражали своим великолепием медальоны на потолке и стенах. На них помещались лики русских святых, которые прославились своим участием в исторических событиях борьбы нашего государства с врагами. Свод напоминал свод неба, покрытый звездами из хрусталя. Их расположение было таким же, как в момент чудесного спасения царя во время крушения поезда в Борках, взорванного террористами. Сегодня в церкви висят мраморные доски в память о павших офицерах Генерального штаба. У одной фамилии памятка: «пал в деле в Ичкерии»… История повторяется!
   Посещали эту церковь не только офицеры Генштаба, но и самые видные военачальники, а также члены царской семьи. Однако с площади храм не виден, он расположен внутри здания и относится к числу так называемых домовых церквей. В советские времена он был разграблен и закрыт. Возродили его и отреставрировали только после краха СССР. А ныне в нем снова идут молебны, проходят свадебные обряды офицеров штаба.
//-- Петровский устав --//
   Великолепно помещение для библиотеки – огромные шкафы из красного дерева, антресоли, стеклянный потолок. Сегодня она носит название: Военно-историческая библиотека Вооруженных сил РФ. В ней хранятся более 200 тысяч томов, в большинстве своем, книги военного характера. Есть среди них и настоящие раритеты, как например, рукописная книга воинских уставов 1719 года. Библиотека была создана по инициативе начальника Генерального штаба, фельдмаршала Петра Волконского. Именно он «… испросил у императора Александра I соизволения на учреждение библиотеки, для доставления офицерам Генерального штаба возможности усовершенствовать себя в военных науках».
//-- «В России все спокойно!» --//
   Работающим сегодня в этом здании нынешним офицерам штаба Ленинградского военного округа можно только позавидовать. Из их кабинетов открывается уникальный вид на Дворцовую площадь и Зимний дворец. Говорят, что прежде иногда император выходил на балкон Зимнего дворца и бросал свой взор в сторону Главного штаба. Тут же на его балконе появлялся его начальник, а на балконе соседнего здания Адмиралтейства – командующий Российским флотом. Каждый из них приветствовал царя и делал ему знак рукой, давая понять: «В России все спокойно!»

Золотой шпиль Адмиралтейства

   Или, как его еще называют, «Адмиралтейская игла» хорошо видна с Дворцовой площади. Помните, как у Пушкина: «…И ясны спящие громады, и светла Адмиралтейская игла!» Вместе со шпилем Петропавловского собора и Исаакиевским собором – это одна из трех главных высотных доминант Петербурга. А золотой кораблик на вершине шпиля, высота которого 72 м., – один из главных символов северной столицы. Расположено Адмиралтейство на Адмиралтейской же набережной, теперь застроенной жилыми домами, совсем рядом с Дворцовой площадью. В 18–19 вв. это было место строительства и ремонта военных кораблей – крепость-верфь, основанная по проекту Петра I. Для этого там были все необходимые сооружения: стапели, склады, эллинги, мастерские и т. д.
//-- Началось с верфи --//
   Рядом возникли морские слободы, где жили морские офицеры (отсюда и названия прилегающих улиц: Большая Морская и Малая Морская). В 1711 году в центре этого комплекса была возведена каменная башня, увенчанная шпилем. В ней с 1718 года размещалась Адмиралтейств-коллегия – высший орган управления флотом. Император лично работал на верфи, получая жалованье главного мастера. Об этом напоминает установленный рядом памятник «Царь-плотник». Он был поставлен в 1910 г (скульптор Л. Бернштам), но уничтожен в советские времена. В 1996 году появилась его копия, подаренная Петербургу правительством Нидерландов.
   Император лично работал на верфи, получая жалованье главного мастера. При его жизни со стапелей спустили 262 судна. Адмиралтейство вторым после Петропавловского собора было увенчано шпилем. До этого в русской архитектуре ничего не знали о венчании зданий шпилем, что было распространено тогда в городах Западной Европы.
   В 1806-23 гг. Адмиралтейство полностью перестроили в форме зрелого классицизма (архитектор А. Захаров) и таким мы его видим сегодня. Его грандиозный комплекс, символизирующий могущество русского флота, с фасадом длиной в 406 м состоит из двух П-образных корпусов. В центре воздвигнута башня с проездными воротами, окруженная вверху колоннадой ионического ордера и увенчанная куполом со шпилем. На здании много скульптур: нимфы, фигуры античных героев: Александра Македонского, Ахилла, Аякса, Пирра, аллегории четырех времен года, покровительницы корабельщиков – египетской богини Изиды и др.
//-- Загадка золотого клада --//
   На шпиле – позолоченный трехмачтовый кораблик-флюгер и ставший знаменитым символом Петербурга. На его позолоту ушло два килограмма чистого золота. А под корабликом весом в 65 кг Герман Ван Болес установил «яблоко» – позолоченный шар, где сохранялась кубышка с образцами всех золотых монет того времени. Согласно легенде, это «яблоко» до сих пор нельзя открыть, поскольку секрет правильного поворота его половинок утерян.
   Однако уже в советские времена во время ремонта, как сообщалось, туда был помещен томик советской Конституции, а куда делись золотые монеты и были ли они там вообще, – неизвестно.
   Считают, что кораблик изготовлен по облику «прадедушки отечественного флота» – первого русского военного корабля «Орел», сооруженного еще в 1668 г. при тишайшем царе Алексее Михайловиче. «Орел» совершил всего одно плавание по Волге и был сожжен Стенькой Разиным. Говорят, что до войны в подвалах Адмиралтейства была найдена замурованная комната. В ней обнаружили чугунную плиту с надписью: «Центра Санкт-Петербурга».
//-- Морской штаб --//
   В 19-м начале 20 вв в этом здании располагались Морское министерство, Главный морской штаб, Гидрографическое управление и другие учреждения, училище Корабельной архитектуры, которое с 1925 года стало называться Высшим военно-морским инженерным училищем им. Ф.Э. Дзержинского, а ныне – Военно-морским инженерным институтом. Адмиралтейство является, по сути, центром архитектурно-планировочной композиции Петербурга. К его башне лучами сходятся три главных исторических проспекта города – Невский проспект, Гороховая улица и Вознесенский проспект. Недавно в здание Адмиралтейства переведено из Москвы руководство Военно-морским флотом России.
//-- Александровский сад --//
   К комплексу зданий Адмиралтейства примыкает тенистый Александровский сад, ставший излюбленным местом прогулок петербуржцев (он упомянут в поэме Пушкина «Евгений Онегин»). Сад назван Александровским в честь императора Александра II. В нем установлены статуи Геракла и Флоры, а также ряд бюстов известных людей: Жуковского, Гоголя, Лермонтова, Пржевальского, Глинки, Горчакова.

Неизвестный «сын Сталина»?

   Памятник Пржевальскому установлен в Александровском саду в 1892 году (скульпторы И. Шредер и Р. Рунеберг). Но что мы знаем об этом выдающемся человеке? Слышали о «лошади Пржевальского», да вот кем-то была запущена сенсационная, но нелепая байка, будто Сталин – его незаконной сын. И это, пожалуй, и все. А вот в советские времена о нем писали много. В 1952 году кинорежиссер Сергей Юткевич снял художественную ленту «Пржевальский».
//-- Выпускник Академии Генерального штаба --//
   Разумеет, что в этом фильме великий путешественник был изображен в лучших традициях советской пропаганды: «другом простых людей», «борцом против угнетения крестьян», гуманистом и неутомимым разоблачителем «козней британского империализма». И все это на фоне экзотической природы, караванов в горах, монгольских юрт и диких разбойников хунхузов. На самом же деле Пржевальский сам был не просто путешественник, а агент. Он окончил Николаевскую академию Генерального штаба в Петербурге. Учился отлично и с юности мечтал о путешествиях. Денег у него, родившегося в семье обедневшего помещика, не было. Однако он умело играл в карты. Выигранные деньги, а также гонорар за учебник географии помогли ему собрать деньги для поездки в Сибирь. Явившись в Иркутск, Пржевальский получил первую командировку в Уссурийский край. Но славу ему принесли экспедиции по Центральной Азии, которых было пять. Он собрал богатейшие зоологические, минералогические и ботанические коллекции, написал ряд важнейших научных трудов. Дослужился до чина генерал-майора и был награжден множеством премий, орденов и медалей.
//-- Опасные путешествия --//
   И было за что. Особенно опасным оказалось путешествие в Тибет. За три года он с небольшой группой казаков прошел 11 тысяч верст, пересек, казалось, недоступные горы и суровую пустыню Гоби. Местное население относилось к путешественникам из России, как к полубогам. Рассказывали, что они трехглазые, заговорены от пуль и могут вызывать бури и болезни. Разбойники боялись и исчезали при первом появлении русских. После этой экспедиции Пржевальский был признан главой русских путешественников.
   Не менее опасными были путешествия в Монголию и Китай. Китайцы, наоборот, считали русских шпионами, относились враждебно, не продавали съестных припасов. Приходилось отстреливаться от разбойничьего племени еграев, грабивших караваны. В столицу Тибета Лхасу русских вообще не пустили. За кулисами постоянно интриговали англичане, которым очень не нравились попытки России установить связи с народами Центральной Азии.
//-- Триумфальная встреча --//
   Вернувшись после путешествий в Петербург, Пржевальский был встречен с триумфом. На него посыпались премии и награды. Петербургская дума избрала его почетным гражданином. Ему было присвоено звание генерал-майора и назначена громадная пенсия в 1800 рублей. Международную славу путешественнику принесла открытая им в степях Монголии дикая лошадь, названная Equus Prezevalskii. Но заядлому страннику никак не сиделось на месте. Его пятая экспедиция была снаряжена на славу – казначейство выдало для этого 80 тысяч рублей. Но богатырское здоровье Пржевальского было уже подорвано многолетними скитаниями по горам, лишениями и скудной пищей. В Туркестане он заболел брюшным тифом и вскоре умер. Перед смертью великий путешественник завещал: «Похороните меня на берегу озера Иссык-Куль, в моей походной одежде». Сделайте простую надпись: «Путешественник Пржевальский». Его завещание было исполнено, а позднее на его могиле воздвигли памятник.
//-- Выдающийся разведчик --//
   А те времена все знаменитые путешественники и дипломаты, как русские, так и англичане, были еще и разведчиками. У нас – начиная от Афанасия Никитина и заканчивая Федором Тютчевым. Не был, конечно, исключением, и Пржевальский. По каждому путешествию он писал два отчета: один научный – для Русского географического общества, а другой – для Генерального штаба. Впрочем, и научные исследования – топографическая съемка местности, население на карту дорог и мостов, описание местных племен и анализ политической ситуации в других странах, а также состояния их вооруженных сил – тоже служили разведывательным целям. К тому же Пржевальский не был ни профессиональным географом, ни университетским профессором, а являлся кадровым офицером Генерального штаба. Того отдела, который сегодня в России называется ГРУ – Главное разведывательное управление.
   Военная статистика и военная география в начале 19 века были частью учебных программ штабных школ. Императорское Русское географическое общество вообще кишело людьми в погонах. Его первым вице-президентом был контр-адмирал Федор Литке. Мало того, Пржевальский сам считал, что его экспедиции служат военно-политическим целям, поскольку полагал, что Синьцзян, Монголия и Тибет должны быть присоединены к России военным путем. В одной из записок он откровенно объяснял: «Научные исследования будут маскировать политические цели экспедиции и отклонят всякие подозрения наших недругов». Словом, Пржевальский, если учесть громадную ценность его исследований, был самым выдающимся разведчиком своего времени. Куда до него британскому Лоуренсу Аравийскому!
//-- Сын Сталина? --//
   Каждый, кто видел портреты Пржевальского, и его бюст в Александровском саду, не может не поразиться удивительному внешнему сходству путешественника с «вождем всех народов». Говорят, будто к подножью монумента коммунисты Петербурга в день рождения Сталина возлагают цветы. И в самом деле, легенда о том, будто вождь СССР – незаконный сын Пржевальского бытует уже давно. Якобы однажды путешественник посетил Гори, где познакомился с красивой грузинской девушкой – будущей матерью Иосифа Джугашвили. Не исключено, что такая легенда была запущена по личному указанию самого диктатора, которому, конечно, мало импонировал его настоящий отец – простой пьяница-сапожник. Оказаться сыном русского генерала, хотя даже и незаконным, было куда как приятнее…
   Однако такого быть никак не могло. В указанное время – за девять месяцев до рождения Сталина, Пржевальский даже теоретически никак не мог заехать в Грузию и побывать в Гори. А кроме того, в его документах и письмах нет никаких упоминаний о такой поездке. Словом, просто очень похож, да и только.

Медный всадник и греческий граф

   От Александровского сада можно дойти пешком до Сенатской площади, в центре которой расположен самый знаменитый памятник Петербурга – Медный всадник. Церемония открытия монумента работы скульптора Этьена Мориса Фальконе произошла в 1782 году. Она была пышной: с барабанным боем, музыкой, торжественным маршем гвардейских полков и оглушительной пальбой из пушек. Присутствующим щедро раздавали золотые и серебряные медали, специально отчеканенные по этому поводу. По сигналу ракетой сняли щиты, и перед изумленной толпой явился великолепный бронзовый император верхом на коне, влетевший на крутую скалу с лаконичной надписью «Петру Первому, Екатерина Вторая». Права рука царя величаво указывала на Неву, Академию наук и Петропавловскую крепость, символически обозначая главные цели его правления: просвещение, торговлю и военную мощь. Под задними копытами коня распласталась поверженная змея – символ зла, сопротивления петровским реформам. «О, мощный властелин судьбы, не так ли ты, над самой бездной, на высоте, рукой железной, Россию вздернул на дыбы?» – восторженно писал Пушкин в своей поэме.
//-- Портретное сходство --//
   Зрители поразились портретным сходством памятника с Петром. Однако это была вовсе не заслуга француза Фальконе, которого Екатерина пригласила в Петербург по совету энциклопедиста Дидро. Три раза он сам пытался сделать императора похожим, но ничего не получалось.
   Маститого ваятеля выручила его 19-летняя ученица Мари Анн Колло. Именно она вылепила лицо Петра всего за одну ночь. За эту работу довольная Екатерина повелела тут же избрать ее членом петербургской Академии художеств. «Портретного» сходства Фальконе добивался даже при изображении лошади и долго искал подходящую для позирования. Как известно, любимой лошадью Петра была кобыла голштинских кровей – Лизетта, нередко выручавшая его в Северной компании. Скульптор пытался подобрать лошадь такого же экстерьера и темперамента. Осмотрев конюшни графа Алексея Орлова, Фальконе остановил свой выбор на двух скакунах – Капризе и Бриллианте, которые и стали прототипами для монумента.
//-- Гром-камень --//
   Долго не могли найти подходящий камень для постамента. В сентябре 1768 года крестьянин Семен Вишняков сообщил, что недалеко от деревни Конная Лахта в лесу лежит гранитная скала. Местные жители называли ее «Гром-камень». Один кусок от нее был отколот из-за удара молнии. Но как доставить в столицу махину весом более 2000 тонн? Такую громадину нигде в мире еще не перевозили.
   Чтобы выполнить трудную задачу, в Петербурге был объявлен первый в истории России «тендер»: 7 тысяч рублей тому, кто предложит наилучший проект перевозки камня для постамента в Петербург. В конце концов, Екатерина поручила это жившему в Петербурге греку – некоему графу Ласкари. Это вызвало волну слухов и сплетен. Говорили, что он – вовсе не граф, а некто, известный под именем Карбурис, прибывший в столицу, чтобы любым способом разбогатеть. Некоторые потом утверждали, будто остроумный способ перевозки громадного камня предложил некий русский кузнец, у которого предприимчивый грек купил идею за 20 рублей.
//-- Дерзновению подобно --//
   Для транспортировки камня по суше изготовили из сосен огромную платформу. С нижней ее стороны находились медные желоба. Такие же желоба-рельсы с шарами были уложены и на земле. Дождавшись морозов, камень, как по катку, и докатили (со скоростью 2 километра в месяц) до берега и с трудом взгромоздили на громадную баржу, установленную между двух кораблей. Везли махину почти полтора года и в Петербург баржа прибыла только осенью 1770 года. Иностранные газеты писали об этом примечательном событии с нескрываемым восторгом: «Выдающееся достижение русской техники!», «Превосходит достижение римлян!»
   Некий тогдашний пиит по этому поводу даже сочинил:

     Нерукотворная здесь росская гора,
     Вняв гласу Божию из уст Екатерины,
     Пришла во град сквозь невские пучины
     И пала под стопы Петра!

   А сама восхищенная императрица повелела выбить медаль с изображением эпопеи с перевозкой Гром-камня и надписью «Дерзновению подобно».
//-- Грек Карбурис --//
   А грек Карбурис, исполнитель грандиозной инженерной задачи, издал в 1777 году в Париже большой фолиант, озаглавленный витиевато: «Монумент, установленный во славу Петра Великого, или доклад о работах и механических средствах, которые были использованы для транспортировки в Петербург скалы, предназначенной служить постаментом конной статуи Императора». Кстати, это опровергает «патриотическую» легенду о том, будто оригинальная инженерная идея принадлежала русскому кузнецу.
   Граф Ласкари в книге подробно, с приложением чертежей, объясняет проект транспортировки «Гром-камня», а также как и почему он объявился в Петербурге. По его словам, он и в самом деле жил там под чужим именем, а его настоящие имя и фамилия – Маринос Карбурис. Родом с греческого острова Кефалонья, Карбурис в молодости совершил некий «акт насилия», что впоследствии заставило его покинуть родину и сменить фамилию. Что именно он там натворил, грек прямо не пишет, однако не трудно предположить, что он сражался в рядах греческих повстанцев против турок, под игом которых томилась тогда Эллада. Прямо об этом в королевской Франции он в то время написать, конечно, не мог.
   Кроме того, ясно, что человек без специального образования был не в состоянии разработать технически очень сложный проект транспортировки гигантского груза. Так что историю с покупкой оригинальной идеи «за 20 рублей», вероятно, придумали завистники, которым никак не давал покоя громадный гонорар, уплаченный Екатериной иностранцу. А может, это вообще – гипотеза историков уже советских времен, когда чуть не все технические открытия в мире приписывали доморощенным Кулибиным и Ползуновым.
//-- Про скульптора забыли --//
   Кстати, досталось от завистников и самому Фальконе. Он так переругался с критиками монумента, что был вынужден покинуть Петербург и памятник открывали уже без него. Есть насчет камня и другая легенда. Будто сам Фальконе продавал потом в Париже осколки Гром-камня. Французские модники вставляли их в оправу из драгоценных металлов и носили как украшения.
   Имели место при создания монумента и другие происшествия. При отливке модели едва не случилась катастрофа: расплавленный металл разрушил часть формы и грозил выплеснуться на людей. Перепуганный Фальконе со всех ног бросился прочь, вслед за ним в страхе побежали и другие. Только литейщик Хайлов не растерялся, а продолжал с опасностью для жизни лить бронзу, пока форма не была заполнена до конца.
   «Его храбрости мы обязаны спасением отливки», – с благодарностью писал потом Фальконе. Однако на знаменитом памятнике нет имен его подлинных создателей, а только уже упомянутая лаконичная надпись. Скульптора вообще «забыли» пригласить на церемонию его открытия. Правда, послали ему в Париж в утешение золотую медаль.

Мятеж декабристов

   В советские времена Сенатская площадь была названа площадью Декабристов, в память о трагических событиях, разыгравшихся на ней 14 декабря 1825 года. Члены тайных обществ воспользовались внезапной смертью в Таганроге императора Александра I и после отречения от престола цесаревича Константина, при восшествии на престол императора Николая, попытались поднять в Петербурге восстание. Они вывели на площадь войска, а когда герой войны 1812 года, генерал-губернатор столицы Милорадович попытался их урезонить, его застрелил Каховский. Однако заговор провалился и пятеро его участников – Пестель, Каховский, Рылеев, Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин – были повешены.
//-- Мятежников никто не поддержал --//
   В России тогда мятежников фактически никто не поддержал. Для дворян это вообще было полной дикостью. В салонах Москвы повторялась тогда одна шутка графа Растопчина:

     В Европе сапожник, чтоб барином стать,
     Бунтует, – понятное дело!
     У нас революцию сделала знать:
     В сапожники, что ль, захотела?

   Но в СССР пропаганда подняла декабристов на щит, как «мучеников проклятого царизма», «борцов за свободу». «Декабристы разбудили Герцена, Герцен развернул революционную агитацию», – такую оценку дал случившемуся Ленин.
//-- Если бы они победили --//
   Историки потом не раз задавали вопрос, что бы было, если бы декабристы победили. Оказывается, не случилось бы ничего хорошего. Так, они предлагали, например, освободить крестьян без земли. Те превратились бы в неимущих люмпенов, что необратимо обернулось бы кровавым бунтом. Российскую империю декабристы собирались расчленить на 15 отдельных государств, а также намеревались создать «министерство благочиния», которое надзирало бы над населением, – некий прообраз будущих ОГПУ и ВЧК.
   Кстати, смертная казнь участников реальной попытки государственного переворота была первой в царской России более чем за 60 лет. Захватившие потом власть в России большевики поставили казни на поток, расстреливали по одним только подозрениям, или по сфабрикованным обвинениям.
//-- «Пять смутных фигур» --//
   Тела казненных декабристов родственникам не выдали, а захоронили тайно. Предполагают, что тайная могила была на острове Голодай, который в советские времена переименовали в остров Декабристов. Точное место захоронения так и не нашли, а потому на острове стоят два обелиска в километре друг от друга. Эта тайна привела к возникновению множества легенд. Говорили, например, будто некто выкрал тела казненных и перезахоронил в другом месте, а их черепа держит у себя дома. Ходили слухи, что призраки казненных бродят по Кронверку Петропавловской крепости. Полицейский Карнаухов, составивший донесение о «пяти смутных фигурах», был уволен с должности.
   –II.–
   вдоль
   ПО МОЙКЕ

II. Вдоль по Мойке

Всероссийский музей А.С. Пушкина и его Мемориальный музей-квартира. Храм, где отпевали Пушкина. Пушкин под топором. В. Даль. Спас-на-Крови. Инженерный замок. Предсказания мага. Ларец Павла I. Летний сад. Марсово поле. Памятник Суворову. Ожившая мумия. Столыпин. Ахматова. Лев Гумилев. Площадь Искусств и Русский музей. От Гостомысла до наших дней.
На реку Мойку с Дворцовой площади ведет широкий Певческий мост. Он был построен в 1839-40 гг. для прохода на Дворцовую войск, участвовавших в параде при открытии Александровской колонны. Этот уголок, где Мойка почти вплотную приближается к площади, многие считают самым красивым в Петербурге. С одной стороны – огромный – дух захватывает! – величественный простор Дворцовой площади, окруженной по периметру величественными дворцами царей и бывших министерств, а с другой – изящный извив закованного в гранит канала, обрамленного по обеим сторонам вереницей великолепных особняков. Несколько шагов по набережной Мойки и – вот дом № 12, священный для каждого русского. Здесь жил и умер, смертельно раненый на дуэли, наш великий поэт Александр Сергеевич Пушкин. Там расположены два посвященных ему музея: Всероссийский музей А.С. Пушкина и его Мемориальный музей-квартира. В музей-квартире, в частности, хранятся кожаный диван, на котором поэт скончался, жилет, бывший на нем в день дуэли, посмертная маска и медальон с прядью его волос, а также подлинные вещи семьи Пушкиных. Всероссийский музей – крупнейшее в стране хранилище реликвий, книг и произведений искусства, связанных с жизнью великого стихотворца, его портретов и т. д.

Памятник нерукотворный

   Как известно, Пушкин своими стихами сам «памятник воздвиг себе нерукотворный». Однако при его жизни все было совсем не так. «Родители Пушкина не любили своего сына. Третьестепенными французскими поэтами Пушкины восхищались, а в своей семье просмотрели гения», – с грустью писала в книге «Жизнь Пушкина» его биограф А.Таркова-Вильямс. Просмотрели гения и многие другие его современники.
//-- 233 подписчика --//
   В высшем свете Петербурга многие его вообще ненавидели, что и стало потом причиной коварной интриги, обернувшейся убийством поэта. Не имел успеха пушкинский журнал «Современник», где печатались не только его шедевры «Скупой рыцарь», «Капитанская дочка», «Медный всадник», но и замечательные стихи Тютчева, Лермонтова, Жуковского, повести Гоголя. В 1836 году вышло четыре тома. Первый том был издан тиражом в 2400 экземпляров, но из них раскупили не более трети. В результате тираж четвертого снизился почти втрое. После смерти поэта у самого интересного в истории русской литературы журнала осталось всего 233 подписчика – на всю огромную Россию.
   Впрочем, у журнала «Европеец», где Пушкин тоже печатался, было 50 подписчиков. Что ж читали тогда в нашей стране? Уже забытых сегодня Марлинского, Булгарина, Греча, Полевого, легковесные «дамские» романы французских сочинителей, приключения бывшего каторжника Видока – прообраз нынешних детективов. За два века до господства гламурного «мыла» вкусы большинства публики мало, чем отличались от нынешних.
//-- Оценка царя --//
   Выше всех поэта оценил, как это ни странно, царь – тот, кого в советские времена называли чуть ли главным организатором заговора по его уничтожению. «Знаешь, – признался Николай I жене после встречи с Пушкиным, – сегодня я разговаривал с самым умным человеком России». Он же потом назначил после смерти поэта щедрое пожизненное содержание его семье. Чего потом не сделал ни один советский правитель для родственников рано ушедших из жизни или покончивших с собой знаменитых поэтов и писателей. Да, царь держал гения на дистанции, но по тем временам иного и быть не могло – у каждого века свои законы и обычаи.
//-- Страдания поэта --//
   Всю свою жизнь Пушкин жестоко страдал, но не столько от дерзких ухаживаний за его женой, сколько от непризнания в обществе подлинного значения его творчества. Ведь в те времена не было ни государственных премий, и никаких других особых знаков отличия для литераторов. Никто им не давал орденов, не сажал в президиумы. Каково же было быть гением, сознавать в душе это и видеть, что другие этого не признают? Ведь даже «специалисты», литературная критика того времени вовсе не всегда его хвалила. Когда поэт напечатал своего гениального «Бориса Годунова», влиятельный журналист Надеждин отозвался на это памфлетом:

     «Бориса Годунова»
     Он выпустил в народ.
     Убогая обнова,
     Увы! на новый год!

   Даже его друг по лицею Кюхельбекер поставил «Годунова» ниже всеми давно забытых пьес Кукольника. Если его не понимали и не ценили друзья и коллеги-литераторы, то, что же говорить об остальных?
   Не случайно сам Пушкин советовал поэту не слушать мнения других:

     Хвалу и клевету приемли равнодушно
     И не оспаривай глупца…
     Разочарованный он писал:
     Дар напрасный, дар случайный,
     Жизнь, зачем ты мне дана?
     Иль зачем судьбою тайной
     Ты на казнь осуждена?

   Митрополит Московский Филарет на эти слова возразил, и тоже стихами:

     Не напрасно, не случайно
     Жизнь судьбою мне дана,
     Не без правды ею тайно
     На тоску осуждена…

   Впрочем, вскоре Пушкин и сам понял то, что другие люди понимают только под конец долгой жизни: что благородное сердце умнее умной головы. И именно поэтому его Татьяна оказалась умнее Евгения Онегина. Но наладить собственную жизнь самый умный и самый талантливый человек в России не смог. Когда он умер, в доме было всего 300 рублей. Не на что было похоронить…
//-- Диван поэта --//
   В кабинете Пушкина, что в его музей-квартире на Мойке, стоит старый потертый кожаный диван, на котором умер поэт. Долгое время эксперты сомневались в его подлинности. Но теперь, как считает заведующая музеем Галина Седова, можно с уверенностью утверждать, что он – подлинный. По ее словам, установлено, что этот диван был передан Натальей Гончаровой другу семьи Марку Философову, который был сотрудником Эрмитажа. В 1937 году из Эрмитажа он поступил в музей.
   Недавно музей заказал экспертизу дивана, и эксперты обнаружили на нем следы крови, которые принадлежат мужчине и по давности совпадают со временем, когда жил Пушкин. Анализ ДНК (для анализа использовали также нити из жилета поэта) позволил доказать, что диван – именно тот, на котором умер поэт.
   В ходе экспертизы было установлено также, что отверстие от пули полностью совпадает с локализацией пятен крови на диване. «Мы нашли у себя в штате доктора, который соответствует возрасту и телосложению Пушкина, положили его на аналогичный диван, что позволило нам сделать подобный вывод», – сообщил начальник Областного бюро судебно-медицинской экспертизы Юрий Молин. Он подчеркнул, что результаты исследования помогли сделать вывод и о том, что друзьям Пушкина не было смысла везти поэта в госпиталь Военно-медицинской академии сразу после дуэли. «В то время уровень помощи, которую могли оказать там, не превышал помощь, которую оказали поэту домашние врачи. Доктора, посещавшие Пушкина, сделали все необходимое», – подчеркнул Молин.
//-- Другие памятники --//
   В Петербурге много еще других памятников Пушкину и связанных с его именем мест. Первый – временный гипсовый бюст – был поставлен в 1881 году в сквере на Пушкинской улице. Затем на его месте в 1884 году был воздвигнут бронзовый памятник поэта во весь рост по проекту А. Опекушина.
   Позднее монументы и памятные знаки, посвященные русскому гению, появились в Царском Селе, на месте дуэли Пушкина на Черной речке, во дворе уже упомянутого дома на набережной Мойки, где он жил и умер, а в 1957 году открыли замечательный памятник поэту работы М. Аникушина на площади Искусств. Мемориальные доски с именем Пушкина установлены на набережной Фонтанки, 185, на Галерной, 53, на Набережной Кутузова, 32. Именем Пушкина названы Пушкинская улица и ряд других улиц в Пушкинском, Павловском, Колпинском, Курортном и Красносельском районах Петербурга.

Храм, где отпевали Пушкина

   Конюшенная площадь – недалеко от пушкинского дома № 12 на Мойке. По ней можно пройти и не сразу заметить этот храм – храм Спаса Нерукотворного Образа. Построенный еще в 18 веке и перестроенный в 1820 году по проекту архитектора В. Стасова, он как бы встроен в большое здание, где раньше размещались царские конюшни. Именно в этом храме 1 февраля 1837 года отпевали Александра Сергеевича, поскольку он был ближе всего расположен к квартире, где умер смертельно раненый на дуэли поэт. Об этом напоминает установленная на церкви мемориальная доска.
//-- «Спас Нерукотворного Образа» --//
   Храм Спаса Нерукотворного Образа служил приходским для всех придворных и отличался соответствующей роскошью. Иконостас был украшен искусной резьбой и богато вызолочен, в центре висело серебряное паникадило, а также иконы, написанные известными в то время художниками В. Шебуевым и Ф. Брюлловым. До революции там хранился древний образ «Спаса Нерукотворного» из домика Петра I, чтимая икона Божьей матери «Знамение» и древняя шелковая плащаница, вышитая в Константинополе. А в специальной часовне на первом этаже сохранялась траурная колесница, на которой перевезли тело императора Александра I из Таганрога. До нашего времени дошли только колонны искусственного мрамора. Стасов спроектировал храм таким образом, что из верхнего окна над алтарем всегда бьет яркий свет. Это, даже несмотря на пасмурную погоду, создает эффект живого солнечного луча и производит чудесное впечатление.
//-- Кавалеристы с шашками --//
   В 1923 году церковь закрыли, а протоирея Федора Знаменского расстреляли. Ключи от храма передали отряду конной милиции. Ворвавшись в храм, красные кавалеристы шашками в щепки изрубили бесценный иконостас, сожгли архив, а потом устроили в здании клуб для танцев. Однако плясали в храме не долго. Вскоре там устроили приемный пункт ГУЛАГа. Люди заходили в бывшую церковь, сдавали в окошечко документы, а потом их уводили во внутренний двор. Кого на пять, кто на десять лет, а кого и навсегда…
   После войны в храме разместился институт «Гидропроект» и проектное бюро тюрем Управления внутренних дел, а в алтаре устроили туалеты. Возвращен церкви храм Спаса Нерукотворного Образа был только в 1991 году. Постепенно его отреставрировали, а в 2006 году на колокольню вернули бронзовый колокол-благовест, который отлили на Балтийском заводе. Он знаменит тем, что его звук не глохнет даже в 40-градусный мороз.
//-- Раб Божий Александр --//
   О поэте во внутренних покоях храма сегодня напоминают две картины, которые видишь, когда поднимаешься по лестнице. На одной изображена последняя исповедь Пушкина, на другой – его отпевание. Имя раба Божия Александра звучит в храме и в обычные дни на панихидах. Последние таинства – исповедь и причастие поэта совершил настоятель храма Петр Запесоцкий. От умирающего поэта он вышел со слезами на глазах и сказал: «Для самого себя желаю такого конца, который он имел». Николай I послал Пушкину записку: «Прими мое прощение, а с ним и мой совет: кончить жизнь по-христиански».
   Дуэль считается церковью страшным грехом, приравненным к самоубийству, а потому 46 часов страданий раненого Пушкина стали временем покаяния. Поэта в храме до сих пор считают почетным прихожанином, панихиду совершают не только в феврале, но и 6 июня – в день его рождения. Сегодня среди прихожан храма есть артисты, писатели, художники. По их обращениям стали служить панихиды по Глинке, Бунину, Рубцову, священнику Павлу Флоренскому и даже по Есенину, потому что есть версия, что поэт не покончил с собой, а был убит.

Пушкин под топором

   Бенедикт Сарнов в книге «Сталин и писатели» рассказывает о таком случае. В 1949 году отмечали 150 лет со дня рождения Пушкина и, как тогда полагалось, в Большом театре в Москве состоялось торжественное заседание, на котором читали его стихи. Выступления ораторов транслировалось по радио через репродукторы, стоявшие тогда по всей стране на площадях чуть ли всех городов и поселков. Шла трансляция и в одном маленьком казахском городке. Площадь была пуста, но вдруг ее заполнили странные всадники, прискакавшие неведомо откуда. Они были плохо одеты, измождены, но с большим вниманием стали слушать выступление Симонова, читавшего официальный доклад. Но, не дослушав до конца, они вдруг пришпорили коней и умчались… Зачем же они приезжали и, почему уехали явно разочарованные?
//-- Друг степей калмык --//
   Оказалось, что это были калмыки, депортированные в Казахстан по приказу Сталина. Они примчались из своих поселений, чтобы услышать, произнесет ли московский докладчик, когда он будет цитировать текст пушкинского памятника, слова: «И друг степей калмык». Там, где они жили, радио не было.
   Симонов процитировал стихотворение. И даже соответствующую строфу прочел, но… не до конца:

     Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
     И назовет меня всяк сущий в ней язык,
     И гордый внук славян, и финн, и ныне дикий
     Тунгус…

   И – все! На «тунгусе» цитата обрывалась. Называть тогда имена репрессированных народов запрещалось. А потому тунгусы сразу поняли, что в их судьбе перемен не предвидится и уехали. Отрезанную пушкинскую строчку вернули лишь после смерти Сталина и XX съезда, когда калмыки смогли вернуться в родные места.
//-- «Черт догадал….» --//
   Любопытно, что одно из самых цитированных восклицаний Пушкина приводят в искаженном виде. Помню, как впечатление произвело на всех премьера в БДТ в Ленинграде «Горя от ума» в постановке Товстоногова, когда над сценой появился плакат со словами: «Черт догадал меня родиться в России с умом и талантом!» В СССР такое произвело эффект разорвавшейся бомбы. Вот, мол, в нашей стране ум никому не нужен, оттого и «горе от ума».
   Однако на самом деле у Пушкина не так. В его самом последнем письме к Наталье Николаевне Гончаровой эта фраза выглядит иначе. «Черт догадал меня родиться в России с душой и талантом». Вместо «души» вдруг появился «ум». Разница, что и говорить, значительная. «Подправили» Пушкина постановщики, чтобы его слова ассоциировались с названием пьесы Грибоедова «Горе от ума»? Сейчас, конечно, трудно сказать, кто сделал это первый. То ли сам Товстоногов, то ли кто-то еще до него. Но в любом случае корректировка непозволительная, а у самого Товстоногова, увы, уже не спросишь…
   Сам Пушкин прожил под топором цензуры всю свою жизнь. В его времена любое произведение, прежде чем выйти в печать, проходило через цензора. В конце концов его цензором стал сам Николай I.

«Даль, возьми на память!»

   Когда Пушкин умирал, получив смертельное ранение на дуэли, то снял со своего пальца драгоценный перстень с изумрудом и подарил его своему другу Владимиру Далю. Даль, живший в Петербурге на нынешней площади Островского (там на доме № 11 установлена мемориальная доска), хранил подарок всю свою жизнь. Однако в историю он вошел не как литератор, а как автор всемирно знаменитого и до сих пор непревзойденного «Толкового словаря живого великорусского языка».
//-- Пушкинский талисман --//
   Узнав о дуэли, Даль, по профессии врач, сразу пришел к умирающему поэту. Пушкин взял друга за руку и спросил: «Скажи мне правду, скоро ли я умру?» Даль ответил: «Мы за тебя надеемся, право, надеемся, не отчаивайся и ты». Пушкин благодарно пожал ему руку и сказал: «Ну, спасибо!» После этого поэт подарил ему свой золотой перстень, который называл «талисманом», сказав: «Даль, возьми на память». Это был тот самый перстень, который можно увидеть на пальце поэта на картине Тропинина и, о котором Александр Сергеевич сочинил знаменитое стихотворение:

     Там, где море вечно плещет
     На пустынные скалы,
     Где луна теплее блещет
     В сладкий час вечерней мглы,
     Где, в гаремах наслаждаясь,
     Дни проводит мусульман,
     Там волшебница, ласкаясь,
     Мне вручила талисман.
     И, ласкаясь, говорила:
     «Сохрани мой талисман:
     В нем таинственная сила!
     Он тебе любовью дан.

   Позднее жена Пушкина Наталья Николаевна подарила Далю еще и пробитый пулей сюртук поэта. Сюртук не сохранился, а вот перстень хранится сегодня хранится во Всесоюзном музее им. А.С. Пушкина. Однако у поэта был не один перстень с изумрудом. Другой, как известно, он подарил Жуковскому. Тот его бережно хранил, а позднее наследники тоже передали его в музей. Но в 1917 году этот перстень был украден.
//-- Моряк и врач --//
   Исторический парадокс, но создателем лучшего и самого знаменитого словаря русского языка был из семьи выходцев из Дании. Отец Даля принял российское подданство в 1799 году вместе с именем Иван Матвеевич. Он знал множество языков и одно время работал у Екатерины придворным библиотекарем, но позднее стал врачом. Его сын Владимир, который родился в местечке Луганский завод (ныне Луганск), сначала не пошел по стопам отца. Получив прекрасное домашнее образование, он в 13 лет поступил в Петербургский морской кадетский корпус, о чем и сегодня напоминает мемориальная доска на его фасаде. Служил мичманом сначала в Черноморском, а потом в Балтийском флоте.
   Но позднее все же решил стать врачом и поступил на медицинский факультет Дерптского университета. Учился отлично и получил серебряную медаль. Вскоре началась русско-турецкая война и Даль оказался в действующей армии в должности военного врача. Он оперировал в палаточных госпиталях и прямо на полях сражений и показал себя блестящим хирургом.
   «Я видел тысячу, другую раненых, которыми покрылось поле… резал, перевязывал, вынимал пули», – вспоминал он потом. С марта 1832 года, после окончания боевых действий, он, награжденный боевыми орденами и медалями, служит ординатором Петербургского военно-сухопутного госпиталя, стал прекрасным хирургом-офтальмологом, и вскоре становится медицинской знаменитостью столицы. Но тут маститым уже врачом овладела новая страсть – любовь к литературе, начинает собирать народный фольклор, пословицы, поговорки. Свои первые произведения он публикует под псевдонимом «Казак Луганский».
//-- Казак Луганский --//
   Впрочем, первые опыты в литературе он делал и раньше. Один из них закончился плачевно. В сентябре 1823 года Даль оказался под арестом по подозрению в сочинении эпиграммы на главнокомандующего черноморским флотом Грейга. Но был оправдан судом. Славу, как литератору, ему принесли «Русские сказки из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому принаровленные и поговорками ходячими разукрашенные Казаком Владимиром Луганским. Пяток первый». Современные дети, засыпая под сказку о Курочке-Рябе не знают, что ее автором был Владимир Даль.
   Но власти сочли это произведение неблагонадежным, писателю грозили большие неприятности, он оказался в тюрьме. Выручил Василий Жуковский, который был наставником сына наследника Николая I. Он описал наследнику случившееся в анекдотическом виде и обрисовал Даля, как вполне достойного гражданина и кавалера боевых орденов. В результате император приказал освободить Даля.
//-- Главное детище --//
   Главное его детище, которое мы ценим до сих пор, – его знаменитый «Толковый словарь живого великорусского языка». Ничего подобного в России не создано до сих пор. Когда этот словарь был собран до буквы «П», Даль ушел в отставку, поселился в Москве и решил посвятить оставшуюся жизнь своему детищу. В это время он познакомился с Пушкиным. Тот подарил Владимиру Ивановичу свою сказку «О попе и работнике его Балде» с примечательным автографом «Твоя от твоих!» А узнав о его страсти к собирательству слов, воскликнул: «Так сделайте словарь! Позарез нужен словарь живого разговорного языка!»
   Восторженно отозвался поэт и о собранных Далем пословицах и поговорках. «Что за роскошь, что за смысл, какой толк в каждой поговорке нашей» что за золото!» А потом добавил: «Ваше собрание не простая затея, не увлечение. Это совершенно новое у нас дело. Вам можно позавидовать – у вас есть цель. Годами копить сокровища и вдруг открыть сундуки перед изумленными современниками и потомками!»
   Как и отец, Владимир Даль владел множеством языков. Он был не только искусным врачом и замечательным лингвистом. Он был и членом-корреспондентом Петербургской академии наук по физико-математическом отделению, и членом-корреспондентом по естественным наукам. Написал два учебника – «Ботаника» и «Зоология». Прославился как этнограф, собрал лучшее в России коллекцию русского лубка. Составил этнографические описания народов Нижнего Урала и Казахстана.
//-- Православный христианин --//
   До сих пор многие поражаются, как этот датчанин по происхождению сумел составить такой великолепный словарь русского языка. Однако сам Владимир Иванович никаким иностранцем себя никогда не считал. Еще в молодости он побывал в Дании, а потом вспоминал: «Когда я плыл к берегам Дании, меня сильно занимало то, что я увижу отечество моих предков, мое отечество. Ступив на берег Дании, я на первых же порах окончательно убедился, что отечество мое Россия, что у меня нет ничего общего с отчизной моих предков». О труде же своей жизни, «Толковом словаре» он сказал еще проще: «Я любил отчизну свою и принес ей должную мною крупицу по силам».
   Писатель Мельников-Печерский после смерти Даля вспоминал, что однажды они прогуливались недалеко от Пресни по полю Ваганьковского кладбища.
   – Вот здесь я и лягу, – сказал Даль, указывая на кладбище.
   – Да вас туда не пустят, – ответил Мельников-Печерский, имя в виду, что Даль был родом из лютеранской семьи.
   – Пустят, – отвечал он, – я умру православным по форме, хотя с юности православен по верованиям.
   Так и произошло. Когда осенью 1871 года с ним случился легкий удар, Даль призвал православного священника и принял православное крещение. 22 сентября он скончался и был похоронен на православном Ваганьковском кладбище. Так что не случайно, что именно ему, как своему наследнику, Пушкин передал свой перстень. Не в поэзии, конечно, а наследнику в деле пропаганды и прославления «великого и могучего» русского языка, изучению которого Владимир Даль посвятил всю свою жизнь.

Пророчество Спаса-на-Крови

   Этот храм (Церковь Вознесения Христова) на нынешнем канале Грибоедова (бывший Екатерининский) хорошо виден с Конюшенной площади. Его построили на том самом месте, где 1 марта 1881 года террористы убили Александра II. Потому ее и прозвали в народе Спасом-на-Крови. Говорят, что с ней связано пророчество о крушении советской власти. Когда во времена СССР храм стали ремонтировать и работы затянулись на 30 лет, что было трудно как-то вразумительно объяснить, в Ленинграде стали поговаривать, что, дескать, пока строительные леса не убрали, будет стоять и советская власть. Леса сняли в 1991 году, и в этом же году рухнул СССР. Таким образом, странное пророчество сбылось самым буквальным образом…
//-- Чудеса храма --//
   В истории Спаса-на-Крови было немало и других чудес. Так, в 1941 году власти Ленинграда решили его взорвать, как объект «не представляющий никакой художественно-архитектурной ценности». В стенах уже были просверлены отверстия, заложены заряды взрывчатки. Но тут грянула война и взрывников прямо от стен храма отправили на фронт. В годы блокады Спас-на-Крови использовали как морг. Внутри штабелями складывали замороженные трупы ленинградцев, умерших от голода или убитых во время артобстрелов и бомбардировок.
   А в 1956 году, при Хрущеве его снова задумали снести. Уже взорвали замечательный храм на Сенной, другие церкви. Но снова произошло чудо, которое помешало разрушить Спас и на этот раз, – власти почему-то передумали. Поговаривали, будто храм спасла кровь ленинградцев, обильно пропитавшая его стены и подвалы. В честь «нерушимого» храма верующие даже сочиняли стихи:

     Спас, Спас-на-крови,
     Спас, Спас-на-крови,
     спаси нас, спаси!
     От дождя, от ножа,
     От волка, от дурака,
     От ночной мороки,
     От кривой дороги…

//-- Памяти убиенного царя --//
   Решение построить храм на месте убийства Александра II его наследник Александр III принял буквально на следующий день. Он возводился на собранные по всей стране народом деньги, как общенациональный историко-мемориальный комплекс с целью увековечить память Царя-Освободителя, его реформаторский курс и выразить покаяние народа России. Спас-на-Крови был одним из трех храмов (еще Исаакиевский собор и храм Христа Спасителя в Москве), которые находились целиком на государственном содержании. Он не был приходским, там никого не крестили, не отпевали.
   Строили его долго – с 1889 по 1907 г. по проекту архитекторов А. Парланда и И. Малышева, архимандрита Троице-Сергиевой пустыни в стиле допетровской Руси. Именно по этой причине он напоминает храм Василия Блаженного в Москве. Одно из главных его украшений – великолепные мозаики, созданные по оригиналам замечательных художников Васнецова и Нестерова, уникальные цветные мраморы, глазурованная черепица и изысканные эмалевые покрытия пяти куполов. Колокольню украшают гербы городов и губерний Российской империи. В 1892 году напротив колокольни возвели широкое деревянное покрытие Екатерининского канала, наподобие Синего и Казанского мостов, образовавшее выложенную брусчаткой площадь перед входом в храм.
//-- Необычная архитектура --//
   Для Петербурга с его строгой классической архитектурой храм выглядит необычно. На нем так много ярких декоративных украшений, что буквально рябит в глазах. Однако все они – не только «красоты ради», а имеют глубокий смысл. Знаменитый критик Стасов писал, что в орнаменте древних не было ни одной лишней черты. Например, на обрамлениях икон мы видим рельефные изображения 6-лепестковых цветов. В центре кокошников окон изображены равносторонние кресты в круге. Это – древнейшие символы, которые встречаются на памятниках цивилизаций как Востока, так и Запада. Распускающийся цветок символизирует развитие, становление, возникновение Вселенной из центра – точки не имеющей размеров. Она символизирует Первопричину или Высший принцип. А равносторонний крест в круге имеет значение расширения Вселенной по четырем направлениям («на все четыре стороны»). Как это ни удивительно, но такое представление древних о становлении мира из точки полностью соответствует современным открытиям физиков – теория «Большого взрыва» и «расширяющийся Вселенной».
   Вход в храм представляет собой крыльцо с навесом, опирающимся на столбы – балясины. Балясина означает божественное оружие – громовую дубину, Перуна (молнию). На крестьянских избах подобие Перуна – «громовики» ставились на конек крыши для защиты от молнии. Таким образом, вход в храм, да и все здание в целом, символически защищалось от молний и от всех других катастроф.
//-- Разграбление --//
   В 1930 году президиум ВЦИК принял решение закрыть храм. Он был передан Обществу политкаторжан, однако они никак не могли придумать, как использовать громадное здание. В ноябре 1931 года Областная комиссия по вопросам культов приняла решение о его разборке на части. Внутренне убранство ободрали, многие ценности сняли, еще раньше вывезли все хранившиеся в храме церковные сокровища, золотую и серебряную утварь, ценнейшие иконы.
   Однако сразу разобрать здание, построенное необыкновенно прочно, на века, не смогли. Повторное решение об уничтожении шедевра архитектуры приняли в 1938 года, наметив акцию по его взрыву на 1941 год. Только начало войны спасло Спас-на-Крови от разрушения. А во время осады Ленинграда храм снова стоял, как заговоренный, немецкие бомбы и снаряды не могли ему повредить. Но ободранное и заброшенное здание все-таки начало медленно разрушаться от воды и сырости. Влага проникала сквозь разбитые окна, пробитые осколками отверстия в стенах и потолке.
   После войны собор арендовал Малый оперный театр. Его руководители не нашли ничего лучшего, как использовать его под склад декораций. А в 1956 году храм снова задумали снести. На этот раз под предлогом устройства новой транспортной магистрали. Более ста церквей варварски уничтожили в Петербурге коммунисты, однако Спас-на-Крови опять загадочным образом уцелел.
//-- Символ краха СССР --//
   Только в 1970 году Исполком Ленгорсовета принял решение «Об организации филиала музея «Исаакиевский собор» в здании бывшего храма Спаса-на-Крови». Храм уже находился в аварийном состоянии и требовал срочной реставрации. На нем установили леса, которые, как мы уже писали выше, простояли более 30 лет. А первое богослужение в отреставрированном здании состоялось 3 мая 2004 года. И вот в итоге удивительная историческая параллель: храм, возведенный на месте злодейского убийства революционерами царя, стал потом символом краха СССР.

Зловещее предсказание мага

   Были в истории Петербурга и другие сбывшиеся предсказания. В 1902 году на берега Невы приехал знаменитый французский маг Папюс (его настоящая фамилия была Анкосс). Очень скоро перед ним распахнулись двери самых изысканных салонов высшего света и даже императорского дворца. Как рассказывает в своей книге «Царская Россия накануне революции» бывший посол Франции Морис Палеолог (умнейший человек своего времени и искусный политик), с пребыванием Папюса в Петербурге и последующей смертью мага 26 октября 1916 года связано одно загадочное пророчество, которое сулило гибель всей Российской империи.
//-- Срочный вызов в Петербург --//
   Об этом Палеологу рассказала некая госпожа Р., большая поклонница спиритизма и Распутина. По ее словам, в начале октября 1905 года Папюс «был срочно вызван в Петербург несколькими высокопоставленными последователями, нуждавшимися в его совете в виду страшного кризиса, который переживала тогда Россия. Поражения в русско-японской войне вызвали повсюду в империи революционные волнения, кровопролитные стачки, грабежи, убийства и пожары. Император пребывал в большой тревоге, будучи не в состоянии выбрать между противоречивыми и пристрастными советами, которыми ежедневно терзали его семья и министры, приближенные, генералы и весь двор. Одни доказывали ему, что он не имеет права отказаться от самодержавия его предков, и убеждали не останавливаться перед неизбежными жестокостями беспощадной реакции, другие заклинали его уступить требованиям времени и лояльно установить конституционный режим».
//-- Тайная литургия --//
   В тот самый день, когда Папюс прибыл в Петербург, пишет Палеолог, Москва была терроризована восстанием, какая-то таинственная организация объявила всеобщую железнодорожную забастовку. Французский маг был немедленно приглашен в Царское село. После краткой беседы с царем и царицей он устроил торжественную церемонию колдовства и вызывания духов усопших. Кроме царя и царицы, на этой тайной литургии присутствовало одно только лицо: молодой адъютант императора капитан Мандрыгка, впоследствии генерал-майор и губернатор Тифлиса. «Интенсивным сосредоточением своей воли, – отмечает Палеолог, – изумительной экзальтацией своего флюидического динамизма, утверждает Палеолог, духовному учителю удалось вызвать дух благочестивейшего царя Александра III, несомненные признаки свидетельствовали о присутствии невидимой тени. Несмотря на сжимавшее его сердце жуть, Николай II задал отцу вопрос, должен он или не должен бороться с либеральными течениями, грозившими увлечь Россию. Дух ответил: «Ты должен во что бы то ни стало подавить начинающуюся революцию, но она еще возродится и будет тем сильнее, чем суровее должны быть репрессии теперь. Чтобы ни случилось, бодрись, мой сын. Не прекращай борьбы».
   Изумленные царь и царица еще ломали головы над этим предсказанием, когда Папюс заявил, что его логическая сила дает ему возможность предотвратить предсказанную катастрофу, но что действие его заклинания прекратиться, лишь только он сам исчезнет «с физического плана». Затем он торжественно совершил ритуал заклинания.
//-- «Скоро революция!» --//
   «И вот 26 ноября 1916 года маг Папюс исчез «с физического плана» (т. е. умер) и, следовательно, действие его заклинания прекратилось. Значит, скоро революция!» – записал в своем дневнике французский посол 14 ноября. И действительно через три месяца после получения послом известия из Парижа о смерти Папюса в России грянула февральская революция. Николай II, который в 1905 году с ужасом слушал предсказание мага, отрекся от престола, а потом был расстрелян вместе с семьей.
   Как вспоминает Палеолог, дослужившийся после возвращения на родину до поста генерального секретаря МИДа Франции, рассказ «госпожи Р.» произвел на него сильнейшее впечатление. «Я возвращаюсь к себе в посольство, – пишет он в воспоминаниях, – и открываю «Одиссею» на XI песне, на знаменитом жертвоприношении усопшим для того, чтобы вызвать их из подземного царства. Под влиянием только что выслушанного рассказа эта великолепная сцена из жизни первобытного человечества, эта мрачная и варварская фантасмагория представляется такой же естественной и правдивой, как если бы она происходила вчера. Я вижу, как Улисс в туманной стране Киммериэн приносит жертву усопшим, копает землю мечом, совершает возлияние из вина и молока, затем над краем ямы перерезает горло черному барану. И поднявшиеся из Эреба тени толпой бросаются пить ручьями текущую кровь. Но царь Итаки с силой отталкивает их, ибо единственная душа, появления которой он ждет, – душа его матери, достопочтенной Антиклеи, которая откроет ему будущее при посредстве гадателя Тиресия… И я вспоминаю, что от Улисса до Николая II, от гадателя Тиресия до мага Папюса прошло только тридцать столетий…»
//-- История повторяется… --//
   Скептики, быть может, усмехнутся, прочитав эти строки из воспоминаний французского дипломата. Маги… предсказания, что за ерунда! Вспомним, однако, наше с вами совсем недавнее прошлое. Когда толпы людей собирались по всей России на сеансы «целителя» Кашпировского, а миллионы сидели перед телеэкранами с банками воды, когда там выступал другой российский наследник мага Папюса Чумак. А ведь со времен рассказанной Палеологом истории до наших дней прошло куда меньше тридцати столетий…

Замок с привидениями

   В каждом городе непременно есть свой «дом с привидениями». В Петербурге такой нехорошей репутацией издавна пользовался и, как утверждают некоторые, пользуется до сих пор, Михайловский замок, который позднее (после 1823 года) стали именовать Инженерным, который расположен совсем рядом со Спасом-на-Крови. Всяческую чертовщину там стали замечать почти с самого дня завершения его строительства в 1801 году. По свидетельствам историков, еще при жизни императора Павла I там будто бы слышали голос Петра I и, как говорят, Павел видел даже тень своего великого прадеда. Прадед якобы специально покидал могилу, чтобы предупредить своего правнука, что конец его близок. И страшное предсказание действительно сбылось.
//-- Неприступная крепость --//
   Построили же замок по повелению Павла I архитекторы В. Баженов и В. Бренна на месте разобранного деревянного Летнего дворца Елизаветы Петровны. Назван он был так в честь архангела Михаила. Павел панически боялся за свою жизнь и потому замок строился как неприступная крепость: с мощными воротами, толстыми стенами и в окружении глубоких рвов. Была в нем и потайная лестница, которая вела из покоев императора на первый этаж, где находились комнаты его фаворитки княгини А.П. Гагариной. О существовании такой лестницы, проложенной внутри дворцовых стен, знали и раньше. Она отмечена на старинных планах. Но считалось, что её демонтировали ещё при перестройке замка под нужды Инженерного училища.
   Недавно при расчистке реставраторами росписи сводчатого потолка одного из небольших залов первого этажа, расположенного под библиотекой императора, неожиданно открылась ниша. Свод разобрали и увидели потайную лестницу в целости и сохранности. Во избежание порчи и утрат ее деревянный пролёт сразу демонтировали для последующей реставрации. А в план реконструкции зала внесли изменения. Решено не восстанавливать часть свода, дабы посетители музея смогли видеть эту уникальную лестницу.
//-- Как убили императора --//
   …Вечером 11 марта 1801 года заговорщики поднялись по узкой винтовой лестнице Михайловского дворца и через библиотеку проникли в спальню императора. По их словам, они желали лишь того, чтобы Павел I подписал своё отречение от престола. Павел не пытался бежать или прятаться. Как истинный рыцарь и гроссмейстер Мальтийского ордена он не склонился перед заговорщиками. Он стал защищаться, первым ударив Платона Зубова. Полупьяные цареубийцы, не ожидавшие отпора, в панике толпой набросились на императора и задушили его после долгих побоев.
   А ведь, вероятно, он мог бежать их замка через по упомянутой выше потайной лестнице, а потом через подземный ход выйти из замка. Подземный ход и тайную пристань обнаружили под средним пролётом Тройного моста, по которому в годы царствования Императора Павла I в замок могли въезжать только члены императорской фамилии и послы иностранных государств. Ни пристань, ни ход не были обозначены ни на одном плане замка.
//-- Предзнаменования --//
   Уже потом стали обращать внимания на всякого рода предзнаменования. Некая юродивая со Смоленского кладбища будто предсказала Павлу, что ему суждено столько лет жизни, сколько букв в изречении над главным фасадом Михайловского замка: «Дому твоему подобаетъ святыня Господня въ долготу дней». Подсчитали и вышло – 47 букв. Столько и прожил император. Незадолго до смерти он постоянно жаловался на удушье, говорил, что видит кровь, проступающую на стенах спальни, ему снились странные сны и т. п.
   Позднее в замке разместилось Главное инженерное училище. Кстати, именно там учился Федор Достоевский. Вероятно, и на него длительное пребывание в этот странном доме оказало некоторое влияние. Это признает каждый, кто знаком с творчеством великого писателя.
   «Дом был страшен потому, – отмечал писатель Николай Лесков, – что там жили или по крайне мере являлись тени и привидения и говорили что-то такое страшное, и вдобавок еще и сбывающееся. Неожиданная внезапность кончины императора Павла, по случаю которой в обществе тотчас вспомнили и заговорили о предвещательных тенях, встречавших покойного императора в замке, еще более увеличивали мрачную и таинственную репутацию этого угрюмого дома».
//-- Проделки кадетов --//
   Такое писали о нем не только Лесков, назвавший Инженерный замок «домом с худой славой», но и многие другие авторы. А потому нехорошая репутация прочно и надолго закрепилась за Михайловским замком. Впрочем, тот же Лесков объяснил нам некоторые причины появления таких мифов. Их запустили, по его сведениям, обучавшиеся в инженерном ведомстве кадеты. Так один из них взял повадку брать ночью простыню и в таком виде стоять в окне замка по ночам, пугая случайных прохожих. Случайно он напугал, таким образом, одно высокое лицо, проезжавшее мимо. И в результате получил «примерное наказание на теле».
   Другими словами, его высекли розгами. Да так сильно, что несчастный испустил дух. Но мистических дел от этого только прибавилось. Товарищи стали видеть его ночью разгуливающим по темным коридорам замка в белом венчике на лбу со словами: «Вкушая вкусих мало меду и се аз умираю».
//-- Страшная история --//
   В 1860 году в Инженерном замке приключилась другая страшная история. Начальником там в то время служил некто генерал Ламновский. Человек придирчивый и мелочно суровый. Его отличал длинный нос, который он имел привычку неприятно потирать пятерней, когда говорил. «Доил слова из носа», – как иронизировали кадеты, которые его терпеть не могли. О Ламновском распустили слух, будто он знается с нечистой силой и заставляет демонов таскать мрамор, который он поставлял для Исаакиевского собора. Шутники из кадетов устраивали ему «похороны» в день именин. Процессия в простынях несла по коридорам замка чучело с длинным носом.
   Однако однажды Ламновский вдруг и взаправду умер. Шутникам пришлось ночью стоять в карауле возле его гроба. На дворе свирепствовала непогода, выл злой ветер и железо грохотало на крышах. Поначалу удалые повесы, не обращая на это внимания, веселились и дурачились, но вдруг таинственные ночные шорохи из коридора нагнали на них ужас. И в самом деле, из темного угла вдруг возникла изможденная фигура в белом. У нее было худое, до синевы бледное лицо, всклокоченные седые волосы.
   «Привидение!» – решили перепуганные кадеты и окаменели от страха. Страшная фигура медленно подошла к гробу, обхватила костлявыми руками покойника и стала его целовать. Повесы не выдержали и бросились наутек. На другой день выяснилось, что «привидением» была вдова покойного, которая до этого долго болела и сама находилась уже почти при смерти. Именно она и пришла ночью навестить умершего мужа, чтобы с ним попрощаться.
//-- Другие привидения --//
   Авторы исторических книг о Петербурге рассказывают немало про привидения, которые якобы встречали и в других местах города. Это и изможденная фигура, которая по ночам яростно стучит иногда в ворота Академии художеств с криком: «Отворите, это я – скульптор Козловский со Смоленского кладбища, весь в могиле измок и обледенел!» В Эрмитаже будто бы видели по ночам призрак Николая I, а возле Исаакиевского собора якобы бродит грустная тень зодчего Монферрана. На мосту же, который теперь снова назвали Вознесенским, слоняется в одиночестве белыми ночами худая барышня в прюнелевых башмачках и черной пелеринке – Шишига.
   В годы революций и войн про привидения в Инженерном замке как будто бы забыли – у народа хватало других забот. Однако потом разговоры о том, что там – «нечисто», снова возобновились. Охранники нескольких разместившихся в здании контор будто бы стали замечать по вечерам бледного невысокого человека, бродящего по коридорам со свечой в руке. В 70-е годы прошлого века из Москвы будто бы даже приезжала комиссия, которая пыталась разобраться с этой чертовщиной. Но, кажется, уехала ни с чем.
//-- Шемякинский Петр --//
   Не так давно во дворе Инженерного замка, где теперь музей, поставили оригинальный памятник Петру I. Его автор – знаменитый скульптор Михаил Шемякин, изваявший его в своей, но довольной странной манере. Великий основатель Петербурга изображен уродливым карликом с крохотной головой, каким при жизни никогда не был. Высоколобые искусствоведы, правда, утверждают, что автор имеет-де право видеть императора по-своему, такова, мол, его «творческая манера». Однако если вы придете как-нибудь в Инженерный замок ночью один и ненароком, при коварном свете Луны вдруг столкнетесь с этим странным монументом, то вряд ли тогда с такой трактовкой согласитесь…

Ларец Павла I

   У императора Павла был секретный ларец. Он хранил его в Гатчинском дворце, где жил, будучи наследником. Там в небольшой зале на пьедестале стоял большой узорчатый ларец с затейливыми украшениями. После убийства императора ларец был заперт на ключ и опечатан. Вокруг на столбиках был протянут толстый красный шнур, преграждавший доступ к нему зрителю. Было известно, что в этом ларце хранится нечто, что было положено вдовой Павла I, императрицей Марией Федоровной.
//-- Открыть 100 лет спустя --//
   Императрица завещала, чтобы ларец был открыт, и оттуда было вынуто содержимое только, когда исполнится сто лет со дня кончины Павла I. Причем, сделать это должен тот, кто в этот момент будет занимать в России императорский престол. «Вскрыть потомку нашему в столетний день моей кончины», – такая надпись, собственноручно сделанная рукой Павла I, будто бы была на конверте, запечатанном личной печатью императора.
   Павел I был убит в ночь с 11 на 12 марта 1801 года. Таким образом, жребий открыть таинственный ларец выпал императору Николаю I. «В утро 12 марта 1801 года, – вспоминала обер-камер-фрау императрицы Мария Герингер, (урожденная Аделунг, внучка генерала Аделунга, воспитателя императора Александра II), – и государь, и государыня были очень оживлены и веселы, собираясь из Царскосельского Александровского дворца ехать в Гатчину – вскрывать вековую тайну. К этой поездке они готовились, как к праздничной интересной прогулке, обещавшей им доставить незаурядной развлечение. Поехали они веселые, но возвратились задумчивые и печальные, и том, что обрели они в том ларце, никому, даже мне, с которой имели привычку делиться своими впечатлениями, ничего не сказали. После этой поездки я заметила, что при случае государь стал поминать о 1918 годе, как о роковом годе и для него лично, и для династии».
//-- Случайный залп картечью --//
   С этим рассказом связан и другой эпизод, который, по свидетельству современников, произошел 6 января 1903 года на Иордани у Зимнего Дворца. При салюте из орудий от Петропавловской крепости одно из них оказалось заряженным картечью. Картечь ударила по окнам дворца, а, стоявшие рядом, государь и его свита остались невредимыми. Однако, по свидетельству очевидцев, Николай II при этом и бровью не повел. Хотя происшествие грозило ему смертью. Он только спросил:
   – Кто командовал батареей?
   Когда ему назвали имя, он участливо и с сожалением промолвил: «Ах, бедный! Как мне его жаль». Царь понимал, что офицера ждет за проступок суровое наказание.
   Николая спросили, как подействовало на него происшествие. Он ответил:
   – До 18-го года я ничего не боюсь.
   В результате стрельбы был только один пострадавший, получивший самое легкое ранение. Это был городовой по фамилии… Романов!
   Как отмечает рассказавший этот эпизод старец Оптиной пустыни Сергей Нилус в своей книге «На берегу Божьей реки», «заряд, метивший и предназначенный злым умыслом царственному Романову, Романова задел, но не того, на кого был нацелен: не вышли времена и сроки – далеко еще было до 1918 года».
//-- Предсказание Авеля --//
   Разумеется, что как только о загадочной истории с ларцом стало известно, в Петербурге начали гадать: что же там было? Выдвинули предположение, что в нем хранилось предсказание знаменитого монаха-провидца Авеля, предвидевшего печальную судьбу царской династии. Авель, а ранее тульский крепостной крестьянин Василий Васильев, жил в Соловецком монастыре и был монахом «высокой жизни, был прозорлив, а нравом отличался простейшим». Он поначалу предсказал смерть Екатерины. А потом судьбу Павла I. Когда Павел его спросил:
   – Что ждет меня и мое царствование?
   – Царство твоего, – будто бы ответил Авель, – все равно, что ничего: ни ты рад не будешь, ни тебе рады не будут, и помрешь ты не своей смертью.
   За такое зловещее предсказание императору, Авеля тут же посадили в крепость. Однако потом снова о нем вспомнили. Его вызвал император Александр. А Авель предсказал, что французы сожгут Москву. И опять очутился в крепости. Однако когда его предсказание снова сбылось, царь захотел его простить. Провидца бросились искать, но не нашли. Авель исчез… По другим сведениям, он умер в заточении.
//-- Страшное знание --//
   Не трудно догадаться, что, узнав из их вскрытого конверта о предсказании Авеля о роковом для династии 1918 годе, мистически настроенный Николай II был уверен, что все так и будет. Именно этим, кстати, можно объяснить многие его поступки, в том числе и решение отречься от престола, которые называли «странными» и «нелогичными». Царь был убежден, что ничего изменить не сможет. Он однажды сказал своему премьеру Столыпину: «Нет, поверьте мне, Петр Аркадьевич, у меня более, чем предчувствие, у меня в этом глубокая уверенность: я обречен на страшные испытания, но я не получу моей награды здесь, на земле…»
   В новейшие времена эпизод с ларцом подвергся самому тщательному исследованию историков. Изучая камер-фурьерские журналы, историки установили, что в указанный день (12 марта 1903 года) Николай с императрицей в Гатчину не ездили. Не ездили они туда и на следующий день. Не было их там и накануне. Мало того, стали изучать обстановку и описания Гатчинского дворца. Но постамента с ларцом не нашли. На одном старом фото виден, правда, некий постамент, но на нем стоит ваза, а не ларец. Нет и шнура, который его ограждает, описанного обер-камер-фрау.
   Но как же объяснить тогда историю, рассказанную Марией Герингер? Ведь она была доверенным лицом императрицы, отличалась острым умом, наблюдательностью и хорошей памятью. Зачем ей было придумывать такую странную историю с ларцом? Это, наверное, навсегда останется исторической загадкой. Так же, как и невероятные предсказания монаха-провидца Авеля. Остается только факт, что именно в 1918 году Николай II и вся его семья были расстреляны большевиками в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге…
   А прорицатель Авель предсказывал:
   «На венец терновый сменит он (Николай II) корону царскую. Война будет, великая война… По воздуху люди, как птицы, летать будут, под водою, как рыбы, плавать, серою зловонною друг друга истреблять начнут. Накануне победы рухнет трон Царский, мужик с топором возьмет в безумии власть. А то ли еще будет. Ангел Господень изливает новые чаши бедствий, чтобы люди в разум пришли. Две войны одна горше другой будут. Новый Батый на Западе поднимет руку. Народ промеж огня и пламени. Но от лица земли не истребится, яко довлеет ему молитва умученного Царя». Так скажите, в чем в своих предсказаниях Авель ошибся?

«Не прикасайтесь к Помазаннику Моему»

   Совсем рядом с Инженерным замком раскинулся тенистый и самый большой в центре города Летний сад. Он был заложен в 1704 году по повелению Петра I на левом берегу Невы, на о-ве, образуемом Фонтанкой, Мойкой и Лебяжьей канавкой, у его летней резиденции. Разбивать его завершили в 1725 году. Это был регулярный сад (площадью 11,7 га) с прямыми аллеями подстриженных деревьев и кустарников, фигурными водоемами и фонтанами, мраморными статуями и бюстами, галереями и павильонами. Потом он много раз перестраивался. В 1771-84 гг. вдоль набережной Невы была сооружена чугунная ограда – шедевр русского классицизма 18 века. Столбы с вазами для нее вытесывались из финского гранита 144 мастерами села Путилова более десяти лет, а железная решетка и ворота ковались тульскими кузнецами.
   В 1825 году в парке открыли памятник баснописцу И. Крылову. Поначалу Летний сад служил дворцовым парком, позднее его сделали публичным. Пушкин запечатлел его в своих стихах, которые мы помним с детства: «… слегка за шалости бранил и в Летний сад гулять водил». В 1866 году у входа в парк было совершено громкое преступление – стреляли в царя.
//-- Террорист Каракозов --//
   …В конце марта 1866 года ровно в 12.00 пополудни из вагона второго класса поезда Москва-Санкт-Петербург вышел худой и бледный молодой человек в поношенной одежде. Из пестрой толпы пассажиров его выделяло, пожалуй, только одно: лихорадочно горящие глаза. Он прибыл в столицу империи с небывалой целью: убить царя. Звали юношу Дмитрий Каракозов…
   4 апреля Александр II с племянником и племянницей гуляли в Летнем саду. Любопытно, что в те времена никакой особой охраны у императора огромной страны не было. Поэтому когда он вышел на набережную и хотел садиться в коляску, московский гость, с трудом протолкавшись сквозь кучку зевак, сумел приблизиться к царю и выстрелить в него из револьвера. Но не попал. В руку ему ударил находившийся рядом костромской крестьянин Осип Комиссаров и пуля прошла мимо. Разъяренный народ тут же набросился на «нигилиста» и начал зверски его избивать. С трудом отбив молодого человека, полицейские доставили его в участок. Там и выяснилось, что речь идет о недоучившимся студенте из дворян Дмитрии Каракозове. Его судили, и приговорил к смерти. Уже через четыре месяца Каракозов был повешен на Семеновском поле при огромном стечении народа.
//-- Под названием «Ад» --//
   Но откуда он взялся, этот террорист? Полиция довольно быстро установила, что Каракозов приехал из Москвы специально для того, чтобы убить в царя. До этого был дважды исключен из университета: сначала из Казанского, а потом из Московского. В кармане у преступника нашли самодельную листовку, где он писал, что если убьет царя, «помещики, вельможи и другие богатеи струсят, – и тогда-то будет настоящая воля». Да и сам арестованный на допросах не запирался.
   Он сообщил, что мысли «о воле» ему внушили в подпольном кружке «Организация», который возглавлял его двоюродный бар Николай Ишутин. Заговорщики считали, что в России «надо сделать социализм» путем революции. Для этого они создали особую группу под названием «Ад». Однако убить царя Каракозов решил по собственной инициативе. Но после ареста струсил, стал просить о помиловании, ссылался на то, что на убийство решился под влиянием «психической болезни», а перед тем как пойти «на дело» выпил стакан водки. Александр II на прошении о помиловании собственноручно начертал: «Лично в душе своей давно простил ему. Но как представитель Верховной власти я не считаю себя вправе прощения подобного преступника».
//-- Волна сочувствия и патриотизма --//
   Выстрел Каракозова вызвал в России настоящую бурю. Но не ту, на которую рассчитывали подпольщики из «Ада». Это была волна народной любви сочувствия к императору, патриотизма и яростного негодования по отношению к тем, кто посмел поднять руку «на Помазанника Божия». В Мариинском и Большом театрах беспрерывно шла опера Глинки «Жизнь за царя», которую начинали и заканчивали гимном «Боже, царя храни!» Публика была в трансе. Даже актеры, игравшие роли поляков, в конце спектакля срывали с себя польские кунштуки, выходили на сцену, становились на колени и вместе со всем залом пели гимн.
   Волна благодарности и подарков обрушилась на растерявшегося Комисарова. Его тут же возвели в дворянство, царь лично принял его, наградил деньгами и велел подарить имение. Со всех сторон ему слали ценные дары, шли денежные переводы. Символический смысл истории «чудесного спасения государя» придавал тот факт, что Комиссаров был родом фактически из тех же мест, что и Иван Сусанин. Николай Некрасов посвятил герою патриотические стихи:

     Сын народа! Тебе пою!
     Будь славен ты много и много…
     Ты велик, как орудие Бога!

//-- Ужас Достоевского --//
   Покушение потрясло Федора Достоевского. Вбежав к поэту Аполлону Майкову, он с порога закричал: «В царя стреляли!» «Убили?» – с ужасом спросил Майков. – «Нет, – ответил Достоевский. – Но ведь стреляли, стреляли!»
   У литературоведов есть версия, что не случайно героя его знаменитого романа зовут Алеша Карамазов. Аналогия с Каракозовым более, чем явная. Поговаривали, будто Достоевский хотел написать продолжение «Братьев Карамазовых», где Алеша становится революционером и погибает на виселице.
   Ишутин и другие члены его кружка были арестованы. Главаря «Ада» тоже приговорили к смертной казни, но отменили ее в самый последний момент, когда на шею ему уже была наброшена петля. Ишутин не вынес этого испытания и сошел с ума в Шлиссельбургской крепости.
   Про Комиссарова, получившего к фамилии приставку «Костромской», в советские времена писали, будто он не вынес почестей и под конец жизни спился. На самом же деле спаситель царя поселился в дарованном ему имении, где занялся пчеловодством и садоводством. Однако власти гайки закрутили туго. Помимо других мер, студентам было запрещено носить длинные волосы и синие очки, что делало их похожими на ненавистных нигилистов. А девушкам, наоборот, запрещалось носить короткие прически.
//-- Часовня --//
   На месте покушения у входа в Летний сад сразу же была возведена временная деревянная часовня, а летом начата постройка каменной по проекту придворного архитектора Р. Кузьмина. Ее закладка состоялась 1 сентября того же года, но вскоре работы замедлились, потому что из Италии не прибыл серый мрамор для облицовки. Снаружи на фоне этого камня эффектно выделялись гирлянды, сделанные из мрамора белого цвета.
   Внутри зодчий использовал разноцветный мрамор, лабрадор и лазурит. Пол тоже был выложен из цветного мрамора, крыша сияла золоченой бронзой. На фронтоне бронзовыми буквами была выложена надпись: „Не прикасайтесь к Помазаннику Моему“. Внутри в беломраморном киоте сиял большой образ св. Александра Невского, по сторонам размещались два креста, составленные из поднесенных икон. После 1917 года часовню закрыли, в 1925 через нее сделали проход в Летний сад, а в сентябре 1930 ее снесли как „антихудожественную -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

.

«О, поле, кто тебя усеял…»

   Рядом с Летним садом расположено Марсово поле. В Петербурге оно стало первым местом в России, где в марте 1917 года при погребении «жертв революции» эту городскую площадь и в самом деле усеяли «мертвыми костями». Там, в центре города, похоронили людей, без панихиды, вне кладбища и без могильных крестов. Позднее установили гранитный мемориал, где в советские времена зажгли «вечный огонь».
//-- Место смотров и гуляний --//
   В ХУШ веке это место называли Большим или Потешным полем. На нем проводили военные смотры, фейерверки, парады (отсюда и последующее название – в честь древнеримского бога войны Марса).

     Люблю воинственную живость
     Потешных Марсовых полей,

   писал Пушкин. А в более поздние времена там катались велосипедисты, на Пасху и Рождество устраивались народные гулянья, строили балаганы и аттракционы. Капризный император Павел I, присутствуя там однажды на смотре, остался недоволен тем, как маршировал Преображенский полк. В ярости он крикнул: «Кругом… марш! В Сибирь!» Полк туда и зашагал. Вернули бедолаг назад только из-под Новгорода.
//-- Проекты благоустройства --//
   Власти не раз думали о том, как бы этот район благоустроить. Один из проектов предусматривал постройку здания Государственной Думы. Был даже объявлен конкурс, победителем которого стал архитектор Дмитриев. Другой проект предлагал соорудить на Марсовом поле «Дворец правосудия» с памятником царю-освободителю Александру II. Но все эти грандиозные замыслы так и остались на бумаге.
   В начале XX века там выстроили деревянную панораму «Севастопольская оборона» (ее потом увезли в Севастополь) и железобетонное здание скейтинг-ринга, предназначавшееся для модного катания на роликовых коньках. В отличие от предполагавшегося «Дворца правосудия» каток стали называть в народе «Дворцом пьяноблудия» из-за огромного ресторана, работавшего до часа ночи. Словом, до войны 1914 года, ничего хорошего на этом пустыре так и не появилось, а когда война началась, уже было не до архитектурных проектов.
//-- Жертвоприношение революции --//
   Февральская революция, как известно, прошла без больших жертв. Немногие убитые пролежали без погребения до марта, пока новым властям не пришла в голову идея их все-таки захоронить. Как вспоминал художник А. Бенуа, бывший свидетелем похорон, «поговаривали, что ввиду недостаточного числа погибших в боях революционеров им добавили – для счета – несколько умерщвленных городовых». Сначала хоронить их хотели на Дворцовой площади. Однако потом эту безумную затею оставили, и начавшиеся уже разлагаться трупы зарыли в общей яме, поспешно вырытой на пустыре Марсова поля.
   Вот как описал это событие Иван Бунин: «Я видел Марсово поле, – писал будущий нобелевский лауреат, – на котором только что совершили, как некое традиционное жертвоприношение революции, комедию похорон будто бы павших за свободу героев. Что нужды, что это было, собственно, издевательство над мертвыми, что они были лишены честного христианского погребения, заколочены в гроба почему-то красные и противоестественно закопаны в самом центре города живых! Комедию проделали с полным легкомыслием и, оскорбив прах никому не ведомых покойников высокопарным красноречием, из края в край изрыли и истоптали великолепную площадь, обезобразив ее буграми, натыкали на ней высоких голых шестов в длиннейших и узких черных тряпках и зачем-то огородили ее дощатыми заборами, на скорую руку сколоченными и мерзкими не менее шестов своей дикарской простотой».
   Гранитный мемориал на месте захоронения был сооружен в 1919 году, оказавшись в Петрограде первым продуктом советской архитектуры (в Москве им стал мавзолей Ленина). Так что коммунистический режим начал строить с надгробий! Надписи на могилах Марсова поля сочинил лично Луначарский, который писал Ленину в середине сентября 1918 года: «Памятник героям революции. Вот мною сочиненные надписи, если Вам интересно: «Бессмертен павший за великое дело, в народе жив вечно, кто для народа жизнь положил, трудился, боролся, умер за общее благо (орфография, конечно, новая»).
//-- Кто же там лежит? --//
   Позднее к безымянным покойникам стали «подхоранивать» уже не безымянных, айв самом деле отличившихся «героев». Так, например, на Марсовом поле погребен первый начальник свирепой питерской ЧК Моисей Урицкий.
   Выходец из семьи лавочника-менялы в Черкассах, Урицкий участвовал в бунтах 1905 года, а потом находился в эмиграции, где близко сошелся с Троцким. В 1917 году вместе с ним на одном пароходе вернулся в Россию из США. Должность главы ЧК Урицкий получил в марте 1918 года, став самой зловещей фигурой первого года правления большевиков. По его приказу были расстреляны рабочие – участники демонстрации, протестующей против произвола новых властей, убиты офицеры Балтийского флота вместе с семьями. Он стал основоположником массового метода уничтожения людей – дал указание затопить в Финском заливе несколько барж с арестованными флотскими офицерами. Страх и ужас наводило имя Урицкого на жителей Петрограда.
//-- Карлик-убийца --//
   А между тем это был тщедушный человечек на кривых ножках. «Как сейчас помню его коротенькую фигурку на кривых ножках, когда он раскачивающейся походкой, ежеминутно поправляя пенсне на носу, шел к своему столу», – вспоминал А. Ильин. Мы никогда не узнаем, сколько людей погибло по приказам этого урода-алкоголика. «Он укреплял себя в работе вином. От человека, его близко знавшего, я слышал, что под конец жизни Урицкий стал почти алкоголиков», – свидетельствует М. Алданов в книге «Убийство Урицкого».
   Застрелил главного чекиста в том же 1918 году молодой поэт, член партии эсеров Леонид Канегиссер. Чекисты в ответ расстреляли в Петрограде несколько сот заложников из «непролетарских» слоев населения. Такие же массовые расстрелы прошли и в других городах, а «товарищ Урицкий» был с почестями похоронен на Марсовом поле. При похоронах по площади перед изумленными жителями строевым шагом прошел батальон неизвестно откуда взявшихся в Петрограде наемников-китайцев.
   Некая Валентина Гиндлер сочинила несколько лет назад поэму под названием «На Марсовом поле»:

     На Марсовом поле все призраки бродят
     В длиннющих шинелях латышских стрелков… и т. д.

   Да, помимо упомянутых выше «героев революции», там и в самом деле похоронено несколько «стрелков». В частности, их комиссар Нахимсон. Но чем же прославились «латышские стрелки» в те годы, что удостоились чести быть похороненными на Марсовом поле?
//-- Латышские стрелки --//
   По сути дела, они были у большевиков такими же наемниками, как и китайский батальон. Захватив власть, они опирались поначалу на штыки платных ландскнехтов. Как свидетельствуют учебники истории советских времен, 6-й полк латышских стрелков уже в ноябре 1917 года «использовался для поддержания революционного порядка и участвовал в ликвидации контрреволюционных мятежей». Сводная рота латышских стрелков вместе с матросами несла охрану Смольного, где находилось советское правительство, а также поезда, в котором советское правительство переезжало в Москву. 9-й латышский полк охранял потом Кремль, где засел Ленин со товарищи. Впоследствии латышские стрелки подавляли «антисоветские выступления в Ярославле, Муроме, Рыбинске, Калуге,
   Саратове, Новгороде и др.» Другими словами, свирепо расправлялись с населением, восстававшим против грабежей и жестокостей большевиков. Именно латышские стрелки стали поставщиками кадров для карателей не только питерской ЧК, но и впоследствии для НКВД. Так, первым начальником сталинского ГУЛАГа стал бывший «латышский стрелок» Ф. Эйхмане.
//-- Победоносный Суворов --//
   Рядом с Марсовым полем высится памятник великому русскому полководцу Суворову, который был установлен в 1801 году. Скульптор М. Козловский изобразил его в образе бога войны Марса в древнеримских доспехах с мечом и короткой шпагой в руках. Из Италийского и Швейцарского походов 1799 года Суворов возвратился победителем. И Павел I, понимая значение этих побед для его царствования, создать и установить «статую князя Италийского, графа Суворова-Рымникского».

Памятник при жизни

   В русской истории такого еще не было – впервые, как это бывало в Древнем Риме, велено было поставить памятник при жизни героя. Но памятник полководцу, как ни торопил император, прижизненным не стал. Суворов умер почти за год до его открытия. Открытие монумента состоялось на Марсовом поле в годовщину смерти Суворова, 5 мая 1801 года, в торжественной обстановке под троекратный оружейный салют. Присутствовал сам император Александр I. Выстроенные вокруг гвардейские полки склонили знамёна, проходя торжественным маршем мимо статуи, а «генералитет и прочие чины сделали алебардами честь сему монументу».
   В 1818 году по предложению архитектора Карла Росси памятник был перенесён на новое место – к Троицкому мосту. И если раньше памятник стоял лицом к Марсову полю, на котором проходили воинские смотры, учения и парады, то теперь его повернули к нему спиной. В результате в народе родилась язвительная эпиграмма: «Не хвастай, государь, своим ты вахтпарадом, Суворов не глядит, отворотившись задом».
//-- Стояли на страже --//
   В годы блокады памятники Ленинграда спасали, как могли. Многие вывезли, другие укрыли мешками с песком, засыпали землей, прятали в подвалах. Скульптуры-памятники (Медный всадник и др.) оградили деревянными футлярами и засыпали песком. Позолоченные купол Исаакиевского собора и шпиль Петропавловского закрасили серой краской, а для шпиля Адмиралтейства сшили специальный чехол. Были построены защитные укрытия для Египетских сфинксов у Академии художеств. Конные группы Клодта сняли с постаментов и зарыли в траншеях на территории бывшего Аничкова дворца. В траншеях Летнего сада укрыли мраморные статуи, а также памятник Петру I перед Инженерным замком.
   А вот памятник Суворову снят не был, остался открытым, ничем не защищенным. Так он и простоял всю блокаду на своем пьедестале, обдуваемый дующими с Невы и Марсова поля ветрами, грозно подняв к небу бронзовый меч, словно бросая вызов врагу и воющим над городом сиренам. В годы блокады не были укрыты и другие монументы русским полководцам – стоящие возле Казанского собора памятники Кутузову и Барклаю де Толли, а также монумент героям-морякам миноносца «Стерегущий», что на Петроградской стороне. И вот, что удивительно: за все 900 дней блокады, когда Ленинград нещадно бомбили и обстреливали – были разрушены 187 зданий из 300, состоявших под охраной, – в них не попал ни один снаряд, ни один осколок от падавших по соседству бомб! Не случайно, что в народе стали поговаривать, что пока бронзовые полководцы и герои стоят на страже, город не будет сдан врагу. Так и произошло.
//-- Версия писателя Пантелеева --//
   Любопытно, что в самом начале войны, когда памятники стали укрывать, то, по свидетельствам очевидцев, защитные работы развернулись поначалу и на монументе Суворову. Вокруг него уже построили леса, готовились засыпать песком, но потому все убрали. Почему? Не успели второпях? Свою версию случившегося приводит в книге воспоминаний популярный в прошлом писатель Л. Пантелеев, переживший в Ленинграде самую страшную первую блокадную зиму.
   «Шел по улице Халтурина, – пишет он. – Не доходя площади, у ограды Мраморного дворца, вижу – толпится народ. Проталкиваюсь и еще издали слышу взволнованный и торжественный стариковский голос. Высокий густобровый старик с белоснежной «скобелевской» бородой, опираясь, как на пастуший посох, на старенький, видавший виды бердан (сторож или дворник, по-видимому), не без удовольствия и не в первый раз, вероятно, рассказывает окружившим его людям историю.
   – И вот стали его, батюшку, развинчивать; стали его электрическим током на мелкие части пилить, чтобы потом унести в безопасное место и там схоронить, значит, как лериквию, то есть как великую святыню. И только стали ему бронзовое плечико подпиливать – вдруг это он, Александр Васильич то есть, голову свою чуть-чуть набок повернул, бровью сердито повел и – мастеру, который к нему ближе других стоял, говорит… Конечно, не так чтобы очень громко, но все-таки самым настоящим живым человеческим голосом… И главное – с обидой, с большой обидой в голосе промолвил: «В уме ли ты, говорит, братец?! Очухайся! Постыдись! Меня ли, Суворова, полководца, потащите в убежище, где лишь малые дети и дряхлые старичишки от вражеских ядер укрываются? Неужто я, говорит, сам не сумею за себя постоять, я, кого и доныне отечество прославляет и с кого даже безусые новобранцы пример берут», как, значит, следовает воевать за отечество… «Не обижай старика, не надо, говорит, оставь меня… уйди!!»
   Сказал это и рукой легонько повел, а рука у него чугунная, пудика, пожалуй, четыре, а то и пять потянет… Так что наш мастер, одним словом, кувырком оттудова полетел… Как в цирке, одним словом.
   Старик засмеялся. Но, чувствуя, вероятно, что не все поверили в достоверность его рассказа, он, чтобы не выслушивать праздных вопросов, решил сразу поставить все точки над i:
   – А ежели кто сумлевается – так это напрасно. Я ведь не сказки рассказываю, мне ведь не кто-нибудь, а сам этот мастер обо всем рассказал. А он человек партийный, врать не будет. Он сразу, как только его Суворов с лесенки спихнул и как он лишь очухался немножко, – сейчас на трамвай – и в Смольный. Так и так, значит… Там сразу комиссию назначили. Комиссия сюда приезжала. Походили, поговорили и – такое решение вынесли: коли так, коли Александр Васильич не хочут – не надо, пущай стоит. Вот он и стоит. И вы заметьте – хоть бы что ему! И бомба его не берет. И снаряд не трогает. Даже ни один осколочек, ни один камушек до него, голубчика, не добрался…»
//-- Другая легенда --//
   Согласно другой легенде, во время блокады Ленинграда памятник Суворову, как и другие, хотели спрятать в подвале соседнего дома. Однако ночью ответственному за перенос памятника лицу явился во сне сам Суворов: генералиссимус погрозил пальцем и напомнил, что при жизни никогда не был трусом и не хотел бы им быть после смерти. Работы по перемещению монумента приостановили. А через несколько дней немецкий снаряд, пролетев мимо памятника, угодил в тот самый подвал, где собирались спрятать статую.
   Приключения монумента Александра Ill
   Такого случая в истории мировой скульптуры, наверное, еще не было: чтобы памятник три раза менял свой адрес, а теперь готовится поменять его еще и в четвертый. Речь идет о бронзовой конной статуе царя Александра III (скульптор П. Трубецкой). В 1909 году она была торжественно установлена на Знаменской площади (ныне площадь Восстания) перед Московским вокзалом, в 1937 году ее сняли и переместили во двор Русского музея, а в 1996 году монумент переехал во двор Мраморного дворца (его филиал) на Миллионной улице, рядом с Марсовым полем. А сейчас поговаривают, что он может вернуться на свое историческое место.
//-- Царь-миротворец --//
   Многие историки считают Александра III самым выдающимся русским царем после, конечно, Петра I. Не случайно в народе его прозвали «миротворцем» – он стал единственным императором, в царствие которого Россия не вела ни одной войны. Но при этом ухитрилась без единого выстрела присоединить обширные территории в Средней Азии. Даже внешне Александр III, как нельзя, лучше воплощал народное представления о царе: огромного роста, с громовым голосом и грозным взглядом. К тому же он обладал громадной физической силой: без труда сворачивал в трубочку медные пятаки и мог легко перебросить теннисный мяч через крышу Михайловского замка.
   Точно также он и говорил: коротко, внушительно, по-царски, так, что его слова запоминались надолго. «У России, – веско сказал однажды император, – есть только два союзника: армия и флот».
   Вошло в историю и другое его высказывание. Когда однажды в Царском Селе Александр удил рыбу, его адъютант назойливо напомнил, что французский посланник давно ждет аудиенции, мол, по «неотложным европейским делам». «Когда русский царь удит рыбу, Европа может подождать!» – спокойно ответил император, продолжая невозмутимо следить за поплавком.
   Вопреки либеральному мифу о его якобы невежестве, Александр III получил прекрасное гуманитарное и военное образование у выдающихся учителей: Я. Грот (литература), генерал М. Драгомиров (военное искусство), К. Победоносцев (право), С. Соловьев (история). Он был образованным семьянином, чтил отца и мать, имел шестерых детей. Горячо любил Россию и русские обычаи и делал все, чтобы упрочить ее положение в мире. А потому проводил сугубо осмотрительную политику, стремясь оградить страну от любых авантюр.
   Все вопросы внешней политики император решал лично. Россия получила право держать флот в Черном море, но его не существовало. Александр III созвал особое совещание и было принято решение создать флот, превосходящий турецкий, способный доставить десант ко дворцу султана в Стамбуле (бывшем Константинополе, захваченным Турцией у Византии). После кончины императора, такое чуть было не произошло – в Первую мировую войну русский десант уже готовился, России нужны были проливы для беспрепятственного выхода в Средиземное море, но революция смешала все планы…
//-- Расцвет культуры --//
   В области внутренней политики Александра III упрекали в консерватизме за введенные им ограничения по образованию – так называемый закон о «кухаркиных детях», в ущемлении прав земских учреждений и т. п. Но при этом царь понизил выкупные платежи, основал Крестьянский банк, ослабил гонения на старообрядцев. При нем культура находилась в расцвете: творили Репин, Суриков, Чайковский, Лев Толстой, Чехов, был основан Русский музей, носивший его имя. Александр III был первым, кто стал делать заказы у прославившегося потом на весь мир петербургского ювелира Карла Фаберже.
   Сын Александра III Николай II поручил создать памятник отцу талантливому скульптору Паоло Трубецкому, который победил в конкурсе вместе с Федором Шехтелем. Работа оказалась на редкость трудной. Скульптор изготовил 14 моделей и только третья получила одобрение царя и его семьи. Открытие памятника состоялось 28 января 1909 года в присутствии императорского двора и войск Петербургского гарнизона.
   Кстати, не случайно местом установки монумента избрали площадь перед вокзалом. Именно Александр III подписал высочайший рескрипт о создании «великого рельсового пути» – Транссибирской магистрали (сын-наследник Николай был председателем комитета по ее строительству).
//-- Споры и восторги --//
   Когда сдернули покрывало, то на площади раздались крики. «Одни кричали от восторга, другие – от возмущения», – вспоминал современник. Начались ожесточенные споры. Одни называли памятник «карикатурой», «уродом». Другие, напротив, заявляли, что он отражает стабильность, основательность, прочность государственной системы, созданной могучим императором-миротворцем.
   Но хулителей было все же больше. Эстеты поносили скульптора, а Петербургская академия художеств демонстративно не избрала Трубецкого своим членом. Даже Александр Бенуа, доброжелательно относившийся к скульптору, писал: «художник противопоставил свою дерзкую мысль воле заказчика-государя и вынес столь жестокий приговор царю-миротворцу, что заказчика с самого открытия памятника не покидала мысль отправить его в ссылку в Сибирь, подальше от своих оскорбленных сыновних глаз». А тогдашние «демократы» открыто издевались:

     Стоит на площади комод,
     На комоде бегемот,
     На бегемоте обормот,
     На обормоте шапка.
     На шапке крест,
     Кто догадался,
     Того под арест.

//-- Пока на задворках --//
   Однако именно такая ироническая трактовка внушительного монумента помогла ему просуществовать вплоть до 1937 года. После революции большевики тоже сначала сочли, что речь идет о карикатуре, и постарались использовали памятник в целях пропаганды. Бойкий борзописец режима Демьян Бедный сочинил стишки, которые были прикреплены к его подножью:

     Мой сын и мой отец при жизни казнены,
     А я пожал удел посмертного бесславья:
     Торчу здесь пугалом чугунным для страны,
     Навеки сбросившей ярмо самодержавья.

   В октябре 1937 году президиум Ленгорсовета все-таки постановил убрать памятник «ненавистного самодержавья». Его решили разобрать на части и отправить на переплавку. Однако нашлись смелые люди (даже в те годы!), которые перенесли его во двор Русского музея, где он тихо и незаметно пережил годы лихолетья. При этом из пьедестала убрали несколько камней, которые были использованы при сооружении бюстов героев СССР. В 1996 году памятник был перенесен во двор Мраморного дворца (на место ленинского броневика), где он и находится до сих пор.

Ожившая мумия

   Все, кто смотрели американский блокбастер «Мумия», конечно, уверены, что все это – фантастика, не имеющая к реальной жизни никакого отношения. Однако однажды случай «оживления мумии», о котором немногим известно, на самом деле имел место и произошло это в Петербурге. Причем, занимался этим вовсе не режиссер или другой, склонный к эмоциям деятель искусства, а серьезный ученый, известный специалистам-востоковедам во всем мире. Речь идет о знаменитом ассириологе, профессоре Археологического института, а потом университета Владимире Шилейко, который жил в Мраморным дворце (Миллионная ул).
//-- «Сеанс оживления» --//
   Именно он и был организатором сеанса «оживления», который имел место в 1915 году. Его подробно описывает в своих воспоминаниях поэт Георгий Иванов, умерший потом в эмиграции. Однажды, вспоминает Иванов, Шилейко позвал его съездить с ним на Охту, к одному магу. Когда приехали, маг оказался по профессии столяром по фамилии Венников. Шилейко привез к нему в коробке высушенную кисть женской руки, взятую от мумии, хранившейся в музее, но сразу Иванову про это не сказал. Венников положил привезенный Шилейко предмет на стол, накрыл каким-то холстом и стал произносить заклинания: «Явись, рука из-под бела платка…»
   «И вдруг, – пишет Иванов, не знавший, что лежит под платком, – совершенно отчетливо я увидел на холсте… женскую руку. Это была прелестная, живая, теплая, смуглая рука. Она шевелилась и точно тянулась к чему-то, она вся просвечивала, точно сквозь нее проникало солнце… Шилейко вскрикнул и отшатнулся. Столяр не бормотал больше. Вид у него был разбитый, изможденный, глаза мертвые, на углах рта пена».
   – Что же было в пакете? – спросил пораженный Георгий Иванов, когда они выехали с Литейного на ярко освещенный Невский.
   – Как что было?.. Да ведь ты не знал. Вот, смотри, – Шилейко достал портфель и вытащил ящичек, вроде сигарного, со стеклянной крышкой. Под стеклом желтела сморщенная крючковатая лапка, бывшая когда-то женской рукой: – Такая-то принцесса, – называл Шилейко, – Такая-то династия. Такой-то век до Рождества Христова. Из музея. Завтра утром положу на место. Никто не узнает…»
//-- Кардиналом не стал --//
   Организатор мистического сеанса Владимир Казимирович Шилейко родился в 1891 году в Петергофе. Его отец, поляк по происхождению, отставной поручик, был католиком и надеялся, что его сын станет не меньше, чем кардиналом. Тот еще в раннем детстве проявил необыкновенные способности, увлекся Востоком и в семь лет самостоятельно выучил древнееврейский язык, а потом стал учить и другие. Говорили, что в общей сложности он знал 62 языка. Окончив гимназию с золотой медалью, в 1914 году поступил в Петроградский университет, тоже блестяще его окончил и получил должность ассистента в Эрмитаже.
   Потом работал профессором Археологического института, а в 1927 году – штатным профессором университета. Прославился изучением истории Шумера и Месопотамии, изучением древних рукописей, переводами аккадских и шумерских текстов. Именно он первым перевел с аккадского на русский знаменитое «Сказание о Гильгамеше». Раньше это сделал Николай Гумилев, но тот переводил с французского подстрочника. Шилейко был фантастическим по широте знаний ученым. Обладал невероятной памятью, был способен на память цитировать целые страницы клинописных текстов. В Европе его сразу оценили очень высоко. Когда ему было всего 23 года, приглашали в Баварию, предлагали сразу дать кафедру.
//-- Муж Ахматовой --//
   Вместе с тем Шилейко был странным человеком, с загадочными манерами и привычками. Вот как описывал его современник: «Смугл, как турок, худ, как Дон-Кихот, на его длинном птичьем носу блестят тонкие стальные очки…»
   Жил сначала на Васильевском острове, писал стихи:

     Здесь мне миров наобещают,
     Здесь каждый сильный мне знаком, —
     И небожители вещают
     Обыкновенным языком.

   Однако в нашей время о нем вспоминают чаще не в связи с наукой, а благодаря тому, что он был вторым мужем Анны Ахматовой. Брак всем показался очень странным. Николай Гумилев, первый муж поэтессы говорил: «Я – плохой муж, но Шилейко – катастрофа, а не муж!»
   «Святой», – называла его сама Ахматова и шутила: «Это все Коля и Лозинский: «Египтянин, египтянин!.. – в два голоса. Ну, я и купилась…»
   Жили они на Миллионной, 5, во дворовом флигеле Мраморного дворца, где ученый получил две комнатки. «Одно окно – на Суворова. Другое – на Марсово поле». Однако в комнатах не было ни водопровода, ни туалета. Да и вообще все в те времена не располагало ни к науке, ни к любви. Ахматова вспоминала: «Сыпняк, голод, расстрелы, темнота в квартирах, сырые дрова. Опухшие до неузнаваемости люди…»
   Помимо Шилейко и Ахматовой в их комнатках жил еще огромный сербернар, подобранный умирающим на Марсовом поле. Они назвал его Тап. Когда спрашивал, как найти Шилейко или Ахматову, знакомые говорили: «Идете во двор и спросите у детей, где живет большая собака по прозвищу Тап».
//-- Странный человек --//
   Все в жизни Шилейко было каким-то странным. В 1915 году какой-то его друг, изобретатель русской гранаты, от которой потом сам и погиб, завещал ему ю тысяч рублей. Шилейко потратил их на книги, на большой персидский ковер, который покрывал «обе стенки, пол и кусок потолка», и на пирушки. Будучи уже больным, любил, усевшись в кресло, брать в руки ножницы и кусочки цветной бумаги и сумасшедшей скоростью вырезать из них бабочек, собачек, каких-то других забавных зверушек.
   Некоторые считали, что он страшно ревнив. Ахматову называл Акумой, что переводил как «нечистая сила». Ревновал ее не только к мужчинам, но и к стихам. Говорили, что разжигал самовар рукописью ее сборника «Подорожник», принуждал уничтожать, не читая, письма, запрещал читать стихи перед публикой, а, уходя, запирал ворота, чтобы она не могла уйти.
   Некоторые считали, что он страшно ревнив. Ахматову называл Акумой, что переводил как «нечистая сила». Ревновал ее не только к мужчинам, но и к стихам. Говорили, что разжигал самовар рукописью ее сборника «Подорожник», принуждал уничтожать, не читая, письма, запрещал читать стихи перед публикой, а, уходя, запирал ворота, чтобы она не могла уйти. Однако, судя по другим воспоминаниям, Шилейко был добрейшим человеком и легенда о его ревности – выдумка. Несмотря на странности, ученый вовсе не был кабинетным затворником, а любил посидеть в компании за кружкой пива и нередко появлялся в кафе «Бродячая собака», где в Петрограде собирались поэты и художники. Когда обедал в столовой возле Мраморного дворца, то сидевшие там дворники, с которыми он был на дружеской ноге, громко приветствовали его: «Здорово, Мраморный!»
//-- Мемориальной доски нет --//
   Однако, востоковед, да еще ассириолог, – непростой спутник жизни для поэтессы. Ясно, что такой безумный брак не мог продлиться долго. Он и не продлился. Вторая его жена – Вера Андреева оказалась специалисткой по истории западноевропейского искусства. Она же оказалось и последней. В 1930 году Владимир Казимирович заболел туберкулезом и умер, не прожив и 40 лет. Соболезнования прислали ведущие востоковеды разных стран Европы, которые его высоко ценили.

Почему убили Столыпина

   Мемориальная доска, посвященная этому выдающему государственному и политическому деятелю России, висит на доме № 16 на набережной Фонтанки (это совсем недалеко от Миллионной и Марсова поля), где он некоторое время жил. Жил политик и в других местах Петербурга, в том числе и на даче на Аптекарском острове, а потом даже в Зимнем дворце. Петр Аркадьевич Столыпин был тем русским политиком, которого террористы хотели убить прежде всего. На Александра II было шесть покушений, на Николая II — четыре, а на него – одиннадцать! Почему же именно Столыпина так хотели уничтожить и, в конце концов, добились своего? До сих пор многое в этом преступлении, как и в убийстве Кеннеди, остается загадкой…
//-- «Столыпинские галстуки» --//
   Первое покушение на премьер-министра произошло в августе 1906 года. На его министерской даче на Аптекарском острове террористы взорвали мощную бомбу. Погибло 30 посетителей, сын и дочь получили ранения, но сам Столыпин не пострадал. После этого он переехал вместе с семьей в Зимний дворец и принял самые решительные меры против террористов. Был издан указ о военно-полевых судах. На судопроизводство отводилось 48 часов, а вынесение приговора – 24. В результате с августа 1906 по апрель 1907 в России было казнено 1102 человека.
   По террористическим группировкам был нанесен мощный удар, революционное подполье оказалось разгромлено. А в среде либеральной интеллигенции, сочувствовавшей террористам, виселицы для убийц прозвали «столыпинскими галстуками». Хотя благодаря именно этим «галстукам» в России удалось сбить кровавую волну террора. Столыпин получил «умиротворение», которое он считал необходимым, чтобы приступить к реформам. Когда в Думе один депутат назвал Столыпина «вешателем», то премьер тут же вызвал его на дуэль. Тот струсил и стал извиняться…
//-- Цель – великая Россия --//
   Столыпин принадлежал старинному дворянскому роду, был троюродным братом Лермонтова. Блестяще окончив физико-математический факультет петербургского университета, поступил на государственную службу. Вскоре стал самым молодым губернатором, в Саратове энергичного и талантливого чиновника заприметил побывавший там Николай II и вскоре пригласил в Петербург. Сам его внешний облик внушал уважение: внушительная осанка, широкий лоб, окладистая борода, могучий разворот плеч. В 1906 году Столыпин стал министром внутренних дел, а вскоре премьером.
   Каких же реформ он хотел? Таких, чтобы осуществить свою главную цель, которая была кратко сформулирована в его знаменитом лозунге, брошенном с думской трибуны: «Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия!» «Великая» в смысле богатая и процветающая, сильная, независимая, способная отразить любые внешние угрозы. Для этого, как он говорил, нужно было 20 лет. Но их ему история не дала – а точнее, не дали те, кто не хотел, чтобы Россия была сильная, могучая и великая.
   Суть столыпинских реформ – создание в России класса «крепких мужиков». А другими словами, используя терминологию более позднего времени, – «кулаков». Тех, кого Сталин потом уничтожил, Столыпин, наоборот, хотел сделать становым хребтом российского общества. Крепких хозяев, которые кормили бы страну и стали бы мощной опорой монархии. Но для этого надо было разрушить сельскую общину – по вековой традиции именно она была основой русской деревни, где в те времена проживало 80 процентов населения страны. Из рук общины земля, согласно Столыпину, должна была перейти в руки тех самых «крепких мужиков». Остальные бы разорились и пополняли ряды растущего рабочего класса. Присланный в Петербург французским правительством Эдмон Тери, дал такую оценку реформам Столыпина: «К середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе, как в политике, так и в экономике и финансах».
   Помимо аграрного сектора предполагалось реформировать суд, систему образования, местное самоуправление. «Я считаю, – заявлял также Столыпин, – что необходимо отменить всякие ограничения для любой национальности, дав им возможности для свободного развития».
//-- Ожесточенное сопротивление --//
   Но, начав проводить политику преобразования России, Столыпин сразу встретился с ожесточенным сопротивлением. И, прежде всего, со стороны отживавшего класса – дворянства. Оно отлично понимало, что «крепкий хозяин» в деревне, нанесет окончательный удар по их поместьям. Стук топоров в «вишневых садах» стоял уже по всей России. А энергичные Штольцы в смазных сапогах и косоворотках повсюду вытесняли лежащих на диванах в своих усадьбах Обломовых. Так что врагов у великого реформатора было предостаточно.
   Появились они и царском дворце. Произошло это, когда Столыпин передал царю записку о безобразиях Распутина. Императрица Александра Федоровна за это его возненавидела и стала усиленно требовать от Николая, сменить «возомнившего о себе» премьера. Стал тяготиться растущей популярностью властного премьера и сам царь, чувствовавший, что мощная фигура премьера начинает заслонять трон.
//-- Охраны не было --//
   И никто так чутко не ощущал идущие из дворца негативные флюиды, как полицейские начальники. Именно поэтому, когда 27 августа Столыпин приехал в Киев, то его «забыли» посадить в коляску царской свиты. Кроме того, оказалось, что для него на вокзале вообще никакой охраны не было. Не было ее фактически и в том доме, где он остановился. И это несмотря на то, что за несколько дней до поездки появились сведения о том, что в Киев прибыл «опасный террорист, вооруженный двумя браунингами».
   Личный секретарь Столыпина В. Граве уже после убийства показал на допросе, что об этом доложили Столыпину, но тот отмахнулся: «Это – вздор!» А когда начальника Киевского охранного отделения Кулябко спросили: «Скажите, а за театр можно быть спокойным?» – «О, да, – уверенно ответил тот, – ни один человек не пройдет без проверки». Но именно в театр и вошел без проверки человек с пистолетом. Это был террорист Михаил Богров.
//-- Выстрел в театре --//
   В тот день в киевском театре давали оперу «Золотой петушок». В антракте Столыпин стоял у рампы, беседуя с другими гостями. В этот момент к нему приблизился бледный молодой человек во фраке и дважды выстрелил в упор. Одна пуля прошла навылет, другая попала в орден, срикошетила и застряла в животе. Падая, Столыпин, обращаясь к царской ложе, слабеющим голосом произнес: «Счастлив умереть за царя!» Однако сразу он не умер, врачи еще несколько дней боролись за его жизнь. Увы, безуспешно…
   Как потом выяснилось, Богров был полицейским осведомителем и именно по этой причине получил пропуск. Сын богатого домовладельца он давно поддерживал связи с социалистами. Его двоюродный брат был близок к среде большевиков и даже встречался с Лениным. Да и сам Богров одно время учился в Германии, где вполне мог установить контакты с русской эмиграцией. На допросах он вел себя как-то равнодушно, и вяло реагировал на смертный приговор: «Мне совершенно все равно, съем ли я еще в своей жизни две тысячи котлет или нет».
   Вместе с тем полиция так и не смогла внятно объяснить, по какой причине Богрова впустили в театр. Ведь там, в ложе находился и сам царь, так что вооруженный Богров вполне мог подойти и к его ложе. Но почему-то выбрал именно Столыпина.
//-- Странная роль полиции --//
   Не смогла полиция вразумительно объяснить и, как ей удалось завербовать Богрова. Якобы тот «запутался в карточных долгах и польстился на деньги». Однако богатый отец щедро снабжал сына и тот не нуждался в «гонорарах» осведомителя. Почему же тогда оказался в этой роли?
   Много было и других вопросов, но выяснить ничего толком не сумели из-за молниеносной казни убийцы. По этой причине у многих историков давно возникло подозрение, что полиция, зная о готовящемся покушении именно на премьера, умышленно не приняла необходимых мер. Другими словами, среди ее руководства были люди, тоже заинтересованные в том, чтобы великий реформатор исчез с политической арены. А если так, то почему бы было не сделать это руками террористов?
//-- Международный заговор? --//
   Есть еще и версия международного заговора. Помощник премьер-министра А. Зеньковский писал: «в день покушения на Столыпина Богров обедал в ресторане «Метрополь» с известным врагом монархического строя Львом Троцким-Бронштейном. Все поиски Троцкого после убийства Столыпина ни к чему не привели».
   Некоторые историки сравнивают убийство Столыпина с покушением на Джона Кеннеди в США. В том и в другом случаях дело списали на террориста-одиночку. В том и в другом случаях полиция и спецслужбы вели себя очень странно. В том и в другом случаях покушавшейся был потом быстро ликвидирован. Освальда убил Джек Руби, а суд над Богровым продолжался всего шесть часов, после чего его тут же повесили. Начали было следствие против полицейских чинов, отвечавших за безопасность премьера в Киеве, но его быстро свернули. Тайна убийства человека, задумавшего преобразовать Россию и спасти ее от грозно надвигавшейся революции, так и осталась нераскрытой…

Ахматова и «роковой англичанин»

   Неподалеку от дома, где жил Столыпин, находится Литературно-мемориальный музей, посвященной великой Анне Ахматовой. Он расположен в доме № 34 на набережной Фонтанки, в так называемом «Фонтанном доме», где великая поэтесса жила в с 1918 по 1952 гг. В музее представлены личные вещи Ахматовой, книги из ее библиотеки, ее автографы, фотографии. Однако немногие знают, что в этом доме она встречалась с человеком, который сыграл роковую роль в ее судьбе. Этим человеком был Исайя Берлин, выдающийся либеральный мыслитель, профессор Оксфорда, которого некоторые историки считают английским шпионом.
//-- Дама в белой шали --//
   Встреча с ним произошла в ноябре 1945 года. Берлин приехал из Москвы, где он в те времена работал 2-м секретарем английского посольства. Возле лавки писателей он встретился с литературным критиком Владимиром Орловым, который и предложил познакомить его со знаменитой поэтессой. «Мы с критиком вышли из Книжной лавки, – вспоминал Берлин, – повернули налево вдоль набережной Фонтанки. Фонтанный дом, дворец Шереметевых – прекрасное здание в стиле позднего барокко, с воротами тончайшего художественного чугунного литья, которым так знаменит Ленинград. Внутри – просторная зеленая площадка, напоминающая четырехугольный дворик какого-нибудь большого колледжа в Оксфорде или Кембридже. По одной из крутых темных лестниц мы поднялись на верхний этаж и вошли в комнату Ахматовой. Комната была обставлена очень скупо, по-видимому, почти все, что в ней стояло раньше, исчезло во время блокады, было продано или растащено. В комнате стоял небольшой стол, три или четыре стула, деревянный сундук, тахта и над незажженной печкой – рисунок Модильяни. Навстречу нам поднялась статная седоволосая дама в белой шали, наброшенной на плечи…»
   Только начали говорить, как со двора раздались истошные крики: «Исайя! Исайя!» Выглянули в окно: во дворе стоял британский журналист Рэндольф Черчилль – сын британского премьера! Узнав от общих знакомых, что Берлин отправился к Ахматовой, он нашел дворец, и, будучи с утра сильно под шафе, отправился искать приятеля.
   И вот вам невероятная картина: 1945 год, Ленинград, город еще не залечил раны страшной блокады, Сталин у власти, самый разгар шпиономании и вдруг во дворе дома, где живут «простые советские люди», – иностранец, да еще сын британского премьера, который вскоре в Фултоне произнесет знаменитую антисоветскую речь, положившую начало «холодной войне»! В ужасе критик Орлов, не сказав ни слова, бросился прочь.
//-- Неизгладимое впечатление --//
   Однако Анна Ахматова, далекая от политики, и бровью не повела. Они вместе с Берлиным проговорили всю ночь. Беседу прервал только сын поэтессы Лев Гумилев, который принес им вареной картошки, а потом ушел. Итогом ночной беседы стало стихотворение, написанное потом Ахматовой:

     Истлевают звуки в эфире,
     И заря притворяется тьмой.
     В навсегда онемевшем мире
     Два лишь голоса: твой и мой.
     И под ветер незримых ладог,
     Сквозь почти колокольный звон,
     В легкий блеск перекрестных радуг
     Разговор ночной превращен.

   Ахматовой в то время было 56 лет, а Берлину 36. Но они произвели друг на друга неизгладимое впечатление. Об этой необычной истории в жизни великой поэтессы рассказал Бенедикт Сарнов в своей книге «Сталин и советские писатели». Большое впечатление произвела эта невероятная встреча на «лучшего друга советских писателей». Когда Сталину о ней доложили, он был взбешен: «Оказывается, наша монахиня принимает иностранных шпионов!»
//-- Мнение товарища Сталина --//
   Берлин был дипломатом, а в глазах товарища Сталина все сотрудники иностранных представительств в СССР, конечно же, являлись матерыми шпионами. А потому результатом встречи стало дело, заведенное на Ахматову по линии «Ш» – шпионаж. Оно до сих пор не опубликовано, но его видел работавший в Ленинграде, бывший заместитель резидента советской разведки в Вашингтоне Олег Калугин, оказавшийся затем предателем и сбежавший в США.
   Там кем же был этот неожиданный ночной гость великой русской поэтессы, неожиданно явившейся к ней в Ленинграде? Исайя Берлин родился в Риге в богатой семье. После революции его родители эмигрировали в Англию. Там он преподавал в Оксфорде, стал профессором социальной политологии, а потом даже президентом Британской академии, был возведен королевой в рыцарское достоинство. Ему предлагали стать советником президента США и министром иностранных дел Израиля, но он предпочел Оксфорд. Берлина считают одним из крупнейших европейских мыслителей XX века, а в Риге на доме, где он родился, установлена мемориальная доска. И такой человек был «шпионом»!?
//-- Сведения собирал --//
   Тем не менее, не только подозрительный товарищ Сталин, но и некоторые исследователи считают, что на самом деле это было именно так. Как только началась война, Берлин пошел на дипломатическую службу и сначала работал в Британской службе информации в США, которая была тесно связана с разведкой. Потом его, как знавшего русский язык, перевели в посольство Великобритании в Москве. А, как известно, любая дипломатическая служба, тем более во время войны, обязательно всегда имеет непосредственное отношение к разведке.
   К тому же, как теперь известно, в Ленинград будущий профессор и президент Академии приехал не просто на экскурсию. Он собирал сведения о настроениях творческой интеллигенции СССР. Берлин был, кроме того, близко знаком с Гаем Берджессом – членом знаменитой «шпионской пятерки» выпускников Кембриджа, в которую помимо него входили Ким Филби, Дональд Маклин, Джон Кэрнкросс и Энтони Блант, завербованные советской разведкой. Именно Берджесс и устроил Берлина в британское посольство в Москве. С какой целью? Об этом можно только догадываться…
   Для кого же Берлин составлял свой доклад? Ясно, что британский МИД писатели в СССР сами по себе мало интересовали, а вот для английской разведки было бы интересно знать о настроениях творческой интеллигенции страны, которую она старательно изучала, чтобы точнее прогнозировать развитие политической ситуации в Европе. Именно для этого второй секретарь посольства встречался не только с Ахматовой, но еще и с Маршаком, Пастернаком, Чуковским, Эйзенштейном и другими видными деятелями культуры СССР.
//-- Знаменитое постановление --//
   Знал ли об этом Сталин? Вполне возможно, ведь кембриджская «пятерка» активно слала свои донесения в Москву. Впрочем, для тирана было вполне достаточно и одного сообщения о самой встрече «нашей монахини» с иностранным «шпионом». А потому гроза не заставила себя ждать. Вскоре ЦК издает знаменитое постановление о ленинградских журналах «Звезда» и «Ленинград», что для Анны Ахматовой обернулось драматическими последствиями. Ее совсем перестали печатать, она лишилась всяких средств к существованию. Перемены пришли только после смерти диктатора. Но в 1956 году, когда Берлин снова приехал в СССР, Ахматова уже побоялась с ним встречаться.
   Так был ли этот «ночной гость» великой русской поэтессы и на самом деле британским шпионом? Сам Берлин публично утверждал, что он «никогда не служил ни в какой разведывательной организации». Однако наивно полагать, что если бы и служил, то в этом признался бы. Традиции британской разведки (да и любой другой) таковы, что она никогда не выдает тех, кто на нее работал. А раскрывать тайны шпионского ведомства в Британии запрещено законом. Так что, чем на самом деле занимался в России сэр Исайя Берлин и зачем он пришел к Ахматовой, навсегда останется исторической загадкой.

Теория пассионарности

   У великой поэтессы был знаменитый сын – выдающийся историк Лев Гумилев. Трудно найти человека, у которого была бы такая невероятная биография. Сын двух замечательных поэтов – Анны Ахматовой и Николая Гумилева, он три раза был арестован, много лет сидел в лагерях и тюрьмах, пошел добровольцем в Советскую армию и дошел солдатом до Берлина, стал всемирно знаменитым ученым. На доме, где он жил (Коломенская ул., 1\15) установлена мемориальная доска.
//-- Первые аресты --//
   Лев Николаевич Гумилев родился в Царском Селе 1 октября 1912 года. Но в детстве воспитывался у бабушки в имении Слепнево Тверской губернии. Родители были знаменитые поэты, к тому же довольно скоро развелись, а его отца потом расстреляли большевики, обвинив в причастности к контрреволюционному заговору. В 1930 году он вернулся уже не в Петербург, а в Ленинград. Юношей работал в экспедициях на Саянах, Памире и Крыму. С 1934 году поступил на исторический факультет Ленинградского университета.
   В 1935 году он был в первый раз арестован, но на этот раз скоро освобожден, в 1937 году восстановлен в ЛГУ. Но быть в те годы сыном расстрелянного «контрреволюционера» и спокойно учиться оказалось невозможным. Органы не дремали. В марте 1938 года его снова арестовали. Получил пять лет и оказался в Норильлаге. Работал землекопом, горняком на шахте, геологом, а концу срока стал лаборантом-химиком. Когда срок закончился, уже вовсю полыхала война, и Гумилев добровольно вступил в армию.
//-- Дорогой русской славы --//
   Прошел до Берлина рядовым в зенитно-артиллерийском полку. Сам он скупо рассказывал о тех годах, но до конца своих дней бережно хранил солдатский котелок, который стоял у него в квартире на полке вместе с иконами. О войне Гумилев говорил просто: «Войны выигрывают те народы, которые могут спать на голой земле. Русские и татары – могут, а немцы – нет… Немцы воюют по часам и только, когда кофе попьют, а мы – всегда…»
   Сохранились также его стихи, посвященные освобождению Варшавы, в котором он принимал участие:

     Мы шли дорогой русской славы,
     Мы шли грозой чужой земле,
     И лик истерзанной Варшавы,
     Мелькнув, исчез в январской мгле.
          А впереди цвели пожары,
          Дрожала чуждая земля.
          И знали тяжесть русской кары
          Ее леса, ее поля…

   Воевал он храбро. Как он сам вспоминал, однажды на Одере, когда на его часть пикировали немецкие самолеты, он вышел на берег и стал вслух читать Гете… по-французски. На это командир батареи развел руками и сказал: «Ну, ты, Гумилев, даешь!» Бывший зэк получил пять медалей, но закончил войну рядовым, как и ее начал.
//-- Еще один срок --//
   После демобилизации Гумилев был восстановлен в ЛГУ и окончил его в 1946 году. Вскоре защитил кандидатскую диссертацию, был принят научным сотрудником в Музей этнографии народов СССР. Увы, органы опять не дремали, и в ноябре 1949 года он был снова арестован. На этот раз его посадили на 10 лет. Сначала историка отправили в лагерь под Карагандой, а затем в Саяны. Приходилось в жестокий мороз без зимней одежды и обуви валить в лесу деревья, стоя по пояс в снегу. Но даже в тюрьмах и в сталинских лагерях, ученый не переставал размышлять, в его голову приходили теории, которые он потом развил на свободе.
   «Сидя в камере, – вспоминал Гумилев, – я увидел, как луч света падает из окна на цементный пол. И тогда я сообразил, что пассионарность это энергия, такая же, как та, которую впитывают растения». Почти спонтанно у него возникла мысль о мотивации человеческих поступков в истории. Почему, например, Александр Македонский шел в Индию и Среднюю Азию, хотя явно удержаться там не мог и грабить эти земли не мог, не мог доставить награбленное себе, в Македонию? Гумилёву пришло в голову, что Александра Великого толкало что-то такое, что было внутри него, некий особый природный импульс. Это что-то он назвал «пассионарностью».
//-- «Эврика» за решеткой --//
   Как историк вспоминал потом, он выскочил из-под нар, где лежал и завопил: «Эврика!» «Сидевшие выше этажом мои сокамерники, их было человек восемь, мрачно поглядели на меня, решив, что я сошел с ума: «Еще один! Чудик!» Такие случаи бывали нередко. Но на этот раз они ошиблись. Они не догадывались, что я минуту назад нашел ответ на загадку, которая вот уже несколько недель подряд неотступно преследовала меня».
   Это открытие раз и навсегда изменило всю его дальнейшую жизнь – в прямом и переносном смысле, а со временем повлияло и на развитие всей исторической науки. На этот раз досидеть до конца срока ему не пришлось – умер «самый большой друг советских ученых» и в 1956 году Гумилева реабилитировали «в связи с отсутствием состава преступления».
//-- Исторические труды --//
   Но даже после смерти Сталина бывшему зэку было непросто устроится в Ленинграде. Начал работать библиотекарем в Эрмитаже. В 1961 году защитил докторскую диссертацию по истории на тему «Древние тюрки: У1-УШ вв», а в 1974 году докторскую по географии «Этногенез и биосфера земли». Но вот академиком великого ученого коллеги так и не избрали. Широкую известность за последнее время приобрели издаваемые массовыми тиражами исторические труды Льва Гумилева: «От Руси до России», «Черная легенда», «Древняя Русь и Великая степь», «Этногенез и биосфера земли» и другие.
   Гумилев пытался объяснить закономерности исторического процесса при помощи выдвинутой им оригинальной пассионарной теории этногенеза. Суть ее состоит в том, что тот или другой этнос или народ поднимается или, наоборот, гибнет и исчезает, в зависимости от пассионарности его представителей.
   Гумилев считал масштабы монгольско-татарского ига сильно преувеличенными. По его мнению, для русско-монгольских отношений был характерен скорее симбиоз, а серьезные столкновения были связаны, в основном, с ордынскими мусульманами. Китай у него, как пишут в энциклопедиях, предстает не мирным оплотом цивилизации, борющимся с захватчиками, а хищным агрессором. То же самое он говорил и об Европе. Гумилев был горячим русским патриотом. Он говорил: «В смысле любви, поклонения, обожания и даже обожествления России всегда был и буду патриотом». Однако не все ученые разделяют его оригинальные теории, некоторые подвергали их резкой критике.
//-- Мифы и легенды --//
   В этой связи о Гумилеве и даже о его происхождении было запущено немало фантастических историй. Так некие «исследователи» его биографии выдвинули гипотезу, будто он был… внебрачным сыном Николая II! При этом они ссылались на то, что его мать, Анна Ахматова жила в Царском Селе рядом с царским дворцом и вполне могла иметь среди поклонников своих стихов самого императора. К тому же известно, что ее брак с Гумилевым явно не удался. В доказательство «теоретики» приводят также стихотворение Ахматовой «Сероглазый король». Мол, у Николая II тоже были серые глаза, а где король, там и царь. Ясно, что такого рода фантазии никакой серьезной критики не выдерживают.
//-- Мать и сын --//
   Тяжело переживая разлуку с сыном, Анна Ахматова жестоко страдала. Ведь сначала в застенке оказался ее муж, где он погиб, а потом и единственный сын. Переживать такое любой матери было очень непросто.
   Любопытно, что духовно мать и сын как бы вели перекличку. Так все мы помним строки Ахматовой, которой пришлось месяцами стоять в Ленинграде в очередях у тюрьмы, из ее поэмы «Реквием»:

     Нет, и не под чуждым небосводом,
     И не под защитой чуждых крыл, —
     Я была тогда с моим народом,
     Там, где мой народ, к несчастью, был.

   Не случайно, что и ее сын, Лев Гумилев незадолго до смерти сказал: «Я доволен своей судьбой. Я был со своим народом и переживал то, что переживал мой народ». Умер великий ученый 15 июня 1992 года в Петербурге. Похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. А в Казани Гумилеву поставлен памятник, на постаменте которого выбиты слова: «Русскому человеку, всю жизнь защищавшему татар от клеветы».

Русские картины Русского музея

   С набережной Фонтанки можно вернуться на Инженерную улицу и по ней пройти назад – на площадь Искусств, где расположен Русский музей. Это – самый большой музей русского искусства в мире, разместившийся в здании великолепного Михайловского дворца (Инженерная ул., 4). Это совсем рядом со Спасом-на-Крови.
//-- Удачный проект Росси --//
   Этот дворец решил построить для своего сына Михаила император Павел I. В 1798 году после его рождения император повелел откладывать каждый год по несколько сот тысяч рублей на строительство дворца. Однако самому воплотить в жизнь свою идею ему не пришлось – императора убили. Однако воля его была все-таки исполнена. Когда Михаилу исполнился 21 год, император Александр I дал указание начать строительство. Архитектором был назначен Карло Росси, который приступил к работе над проектом в 1817 году. Дворец стали возводить на пустыре, где Петром I ранее был разбит большой сад, прозванный «Третьим летним».
   Зодчий спланировал дворец, в котором к главному корпусу примыкают два боковых флигеля по образцу русских усадьб. Одновременно он спроектировал и площадь перед дворцом, который назвали Михайловской (сегодня – пл. Искусств). Сегодня площадь украшает замечательный памятник Пушкину скульптора М. Аникушина, установленный в 1957 году. Его считают лучшим памятником поэту в нашей стране.
//-- «В числе лучших европейских дворцов» --//
   Денег при строительстве дворца не жалели, – к началу стройки была скоплена громадная по тем временам сумма – 9 млн рублей. Работы завершили в 1825 году, причем, внутренняя отделка обошлась дороже самого здания. Паркет был изготовлен из драгоценных пород дерева. Специально для парадной лестницы отлили две статуи львов, точные копии древнеримских. Новинкой стали изящные обои Царскосельской фабрики. Работа архитектора царю понравилась и Росси был пожалован орден Св. Владимира. Вскоре великий князь Михаил Павлович, живший ранее в Зимнем, переехал с супругой в новый дворец.
   Его убранством все в то время восторгались. «По величию наружного вида, – писал журнал «Отечественные записки», – дворец сей послужит украшением Петербурга, а по изящности вкуса внутренней отделки оного может считаться в числе лучших европейских дворцов… это роскошь воображения, которую искусство умело, так сказать, разлить на все части всего здания. Там залы, которых стены отделаны под палевый и лазоревый мрамор, лоснятся, как стекло, и украшаются во всю высоту широкими зеркалами, в которых отражаются во множестве видов и драгоценные бронзы и пышная мебель. Двери из берёзы под лаком с резьбою и позолотою, и отделки карнизов и потолков лепною работаю и живописью, довершают убранство. Белая под мрамор с колоннами зала представляет на стене ряд исторических изображений…»
   Белый зал был вообще настолько шикарным, что его модель решили подарить английскому королю Георгу IV. Жизнь в новом дворце била ключом, в нем давались роскошные балы и обеды. Часто в нем бывали многие знаменитости того времени: Тютчев, Пушкин, Жуковский и другие. Пораженный одним из приемов во дворце французский путешественник Астольф де Кюстин писал: «Большая галерея, предназначенная для танцев, была декорирована с исключительной роскошью. Полторы тысячи кадок и горшков с редчайшими цветами образовали благоухающий боскет. В конце залы, в густой тени экзотических растений, виднелся бассейн, из которого беспрерывно вырывалась струя фонтана… Блеск волшебной залы во сто крат увеличивался благодаря обилию огромных зеркал, каких я нигде не видел ранее».
//-- Музей Александра Ш --//
   После смерти Михаила дворец несколько раз менял хозяев, ветшал, а в 1895 году Николай II отдал его под музей. Для этого дворец перестроили, оставив лишь Белый зал и парадную лестницу. Решение царя было связано с тем, что Эрмитаж к тому времени был уже переполнен, а вот хорошего помещения для произведений русских художников, которые уже ярко заявили о себе, не было. Однако сама идея организации государственного музея национального искусства высказывалась и обсуждалась еще с середины XIX века. В 1889 году вопрос о его основании был решён окончательно еще Александром II, который выкупил Михайловский дворец у казны.
   Это решение связывают с картиной И. Репина «Николай Мирликийский избавляет от смерти трёх невинно осуждённых», приобретённой императором на выставке Товарищества передвижников. Тогда же, по свидетельству одного из современников, государем и была высказана мысль – основать всенародный музей, в котором сосредоточивались бы все лучшие произведения только русского искусства. А потому, когда в 1898 этот музей торжественно открыли, то он был назван «Русским Музеем Императора Александра III». Его собрание, основой которого служили предметы и произведения, переданные из императорских дворцов, из Эрмитажа и Академии художеств, в тот период насчитывало 1880 произведений.
//-- Замечательные картины --//
   В древнерусском отделе сегодня экспонируются выдающиеся памятники иконописи, в том числе работы Андрея Рублёва, Дионисия, Симона Ушакова, деревянная скульптура, резьба по камню и кости, вышивка, ювелирные изделия. Особенно богата коллекция искусства XVIII – 1-й половины XIX в., включающая замечательные портреты кисти Фёдора Рокотова, Дмитрия Левицкого, Владимира Боровиковского, Ореста Кипренского, полотна Алексея Венецианова, Карла Брюллова, Александра Иванова, Павла Федотова, скульптуры Фёдора Шубина, Михаила Козловского, Ивана Мартоса. Творчество мастеров XIX века представлено работами «передвижников», произведениями Ильи Репина, Василия Сурикова.
   Среди произведений художников, конца XIX – начала XX века – работы Исаака Левитана, Валентина Серова, Михаила Врубеля, Константина Коровина, Михаила Нестерова, художников Серебряного века и русского авангарда – мастеров «Мира искусства», «Голубой розы», «Бубнового валета», Василия Кандинского, Казимира Малевича, Марка Шагала, Павла Филонова. В отделе советского искусства выставлены произведения Аркадия Рылова, Кузьмы Петрова-Водкина, Веры Мухиной, Сергея Конёнкова, Петра Кончаловского, Сергея Герасимова, АлександраДейнеки, Аркадия Пластова и многих других. Отдел искусства новейших течений – самый молодой в Русском музее. Он был создан в конце 1980-х годов с целью продемонстрировать посетителям новые, нетрадиционные виды искусства: инсталляцию, видео-арт, современную фотографию и многое другое. Постоянно пополняющаяся коллекция современного искусства на сегодняшний день находится в стадии становления. Помимо живописи, собрания Русского музея включают коллекции скульптуры, графики, нумизматики, древнерусского прикладного искусства, гравюр.
//-- Портрет Струйской --//
   В музее много замечательных картин, но писать о каждой нет места. Есть полотна, которые мало известны широкой публике, но вызывают восхищение современных критиков. Как, например, портрет Александры Струйской кисти Федора Рокотова. Он, как и Левицкий и Боровиковский, создавал, по преимуществу, портреты, с которых на нас смотрят загадочные и прекрасные лица русских людей того времени. О портрете Струйской изумленный поэт Н. Заболоцкий написал:

     Любите живопись, поэты,
     Лишь ей, единственной дано
     Души изменчивой приметы
     Перенести на полотно.
           Ты помнишь, как из тьмы былого,
            Едва закутана в атлас,
            С портрета Рокотова снова
            Смотрела Струйская на нас…

//-- Загадки --//
   С экспонатами Русского музея связано немало и загадочных историй. Так, например, оказалось, что на хранящейся в нем картине Ореста Кипренского главный персонаж – вовсе не знаменитый поэт и гусар Денис Давыдов, как считали много лет, а его кузен. К тому же мундир на персонаже не соответствует ни одной из форм тогдашних полков русской армии. Некоторые искусствоведы полагают, что художник сделал это умышленно, поскольку у Давыдова из-за его оппозиционных взглядов были трудности с властями.
   К Михайловскому дворцу примыкает знаменитый Михайловский сад – один из лучших в Петербурге. Как и Летний, он – излюбленное место прогулок петербуржцев. Сад был разбит еще в 18 веке, а в 19-м стал парком при Русском музее. Великолепна окружающая его кованая ажурная решетка.

От Гостомысла до наших дней

   На Михайловской площади жил граф Алексей Константинович Толстой. Он занимал высокие посты, но в истории остался благодаря сатирическим стихам. Вместе с братьями Жемчуж-никовами граф стал автором под именем бессмертного Козьмы Пруткова. А еще сочинил цитируемую и поныне забавную стихотворную «Историю государства Российского от Гостомысла до Тимашева».
//-- Графская шалость --//
   Графская шалость была запрещена цензурой и опубликована только через восемь лет после смерти автора. Запомнилась поэма рефреном, напоминающим о том, что при любых царях и, несмотря на то, что «земля наша обильна», а «порядка в России «нет, как нет».
   Веселая царица была Елисавет:

     Поет и веселится,
     Порядка ж нет, как нет!

   Порядок в России железной рукой начал было наводить Петр I:

     Он молвил: «Мне вас жалко,
     Вы сгинете вконец,
     Но у меня есть палка
     И я вам всем отец!
         Не далее как святкам
         Я вам порядок дам!»
         И тотчас за порядком
         Уехал в Амстердам.

   Однако довести свое дело до конца Петр не успел:

     Но сон объял могильный
     Петра во цвете лет,
     Глядишь, земля обильна,
     Порядка ж снова нет.

   У графа Алексея Константиновича история заканчивалась на царствовании Александра I:

     Царь Александр Первый
     Настал ему взамен,
     В нем были слабы нервы,
     Но был он джентльмен…

   и т. д.

   В наше время знаменитую шуточную поэму продолжил питерский поэт и переводчик Игнатий Михайловский:

     По плоскости наклонной
     Уже съезжал народ.
     Тут революционный
     Настал переворот.
          Вступил на царство Ленин,
          Известнейший фантаст.
          Сей вождь был дерзновенен,
          С прищуром и скуласт.

   Однако и Владимир Ильич не успел навести настоящего порядка на Руси:

     Кто правил многовато,
     А Ленин – мало лет,
     Глядишь, земля богата,
     Порядка ж снова нет.
          План дерзостный провален,
          Тускнеет красный флаг.
          Но тут явился Сталин
          И всех зажал в кулак.
     В отличие от прочих
     Он свой придумал план,
     И, чтоб иметь рабочих,
     Поразорял крестьян.
          Не рассуждая длинно
          И трубочку куря,
          Он полстраны безвинно
          Отправил в лагеря.

   Однако и Сталин помер и, заведенного им было, порядка в России снова не стало.

     Увы, с вождями снова
     Руси не повезло,
     За Сталиным Хрущева
     На царство занесло.
          Он царствовал со страстью,
          Напорист был и смел,
          Но в голове, к несчастью,
          Царя он не имел.

   Потом на исторической арене, как известно, появляется «наш дорогой» Леонид Ильич:

     Себя не беспокоя,
     Он дело развалил
     И в сладком сне застоя
     Бровями шевелил.

   Проходят годы и на московском «троне» неожиданно воцаряется Горбачев:

     Он прессе дал свободу,
     Гоненья истребил
     И фокусы народу
     Показывать любил.
          В его руках бывало
          Исчезнуть мог предмет.
          И партии не стало:
          Глядишь, была – и нет.

   Ну, а дальше, как известно, всем на голову сваливается Борис Николаевич:

     Но даже этим дельцем
     Он власть не удержал,
     Пришел на царство Ельцин,
     Бугай-провинциал.
          Позволил он свободно
          Касаться нам всего,
          Ругать кого угодно,
          Хотя бы и его.

   Однако и тут порядок в России не объявился, на чем автор и заканчивает свое продолжение шуточной поэмы, опубликованное в 2001 году. Однако делает это он все-таки на оптимистической ноте:

     Но сердце бьется сильно,
     С надеждою в груди:
     Земля у нас обильна,
     Порядок впереди…

III. На Невском проспекте и рядом

Второй Невский проспект. Казанский собор. Дом книги. Большая Морская, 38. Граф Калиостро. Загробная тайна Гоголя. Дом «Пиковой дамы». Лживая байка о Чайковском. Тайники Фаберже. Дом, где жил Тютчев. Памятник Екатерине Великой. Аничков мост и кони Клодта. Музей-квартира Некрасова. Папка Вассарионова. «Эта сторона наиболее опасна…» Осадная запись. Разгром музея блокады. «Ленинградское дело». Памятники грекам.

Знаменитый проспект – главная улица Петербурга. Он воспет поэтами, прославлен в произведениях множества замечательных писателей – одна из повестей Гоголя так и называется «Невский проспект». До 1738 года он назывался Большой першпективной дорогой. Потом его стали называть Невской перспективой и, наконец, затем – Невским проспектом. 1918 году большевики переименовали было его в проспект 25 Октября, но из этого ничего не вышло – жители продолжали называть улицу ее прежним именем. Уже в 1944 году историческое название вернули. На Невском проспекте расположены многочисленные магазины, в том числе такие знаменитые, как «Елисеевский», Гостиный двор, первоклассные рестораны, исторические кафе, фешенебельные отели, театры (Александринский. Комедии), соборы и церкви, а также популярный Дом книги. К нему примыкает и Московский (прежде Николаевский) вокзал, на который прибывают гости Петербурга.

Второй Невский

   О пробках в Петербурге, особенно на Невском, заговорили давно. Еще в конце 19 века, когда автомобили еще только-только появились. Главная магистраль столицы была, как тогда казалось, до предела запружена экипажами, извозчиками и конками – трамваями на конной тяге. «Транспортный коллапс!» – с ужасом кричали тогдашние газеты. А ведь в городе на Неве в те времена проживало всего немногим более 2-х миллионов человек. Власти заваливали самыми разнообразными проектами разгрузки центра от транспорта. Предлагали, в частности, построить на протяжении всего Невского громадный туннель и убрать весь транспорт под землю. Или, когда уже появилось электричество, соорудить для трамваев навесную дорогу на столбах – прообраз скоростного супер-поезда на эстакаде. Однако эти проекты поддержки не получили – показались слишком дорогими, а эстакада грозила нанести непоправимый ущерб «изящным панорамам» северной столицы.
//-- Проект метрополитена --//
   В 1901 году инженер Гиршсон выступил в Собрании инженеров путей сообщения с проектом создания в городе на Неве метрополитена «по образцу Лондона и Парижа». «Городу необходимо удобное и скорое сообщение», – заявил он, предлагая проложить первую в России подземную дорогу под Невским проспектом. Она должна была начинаться у Александровского сада и заканчиваться на Знаменской площади, рядом с Московским вокзалом. Станции предлагалось устроить в виде стеклянных павильонов с винтовыми лестницами на углу Большой Морской, у Казанского собора, на углу Караванной улицы и Литейного проспекта. Поезда, как предполагалось, должны были двигаться при помощи электричества с небывалой для того времени скоростью – 20–30 верст в час. Стоимость смелого тогда для России проекта предприимчивый инженер оценивал в 5 миллионов 700 тысяч рублей, а его реализацию предлагал приурочить к 200-летию Петербурга.
   Почти одновременно свою, еще более смелую идею петербургского метрополитена предложил инженер Петр Балинской. Он разработал проект сети подземных линий для всего Петербурга. Часть трассы общей протяженностью в 95 верст он предлагал «подвесить» на металлических столбах на высоте 5-10 метров.
   Проект Бачинского стоил, конечно, гораздо дороже – 120 миллионов рублей. Однако, именно это, как это ни странно, привлекло к нему особое внимание. В те времена имелось много любителей – и в правительстве и государственной Думе – погреть руки на грандиозных проектах. Чем больше были предлагаемые расходы, тем больше мог оказаться и «навар» для чиновников-взяточников.
   Шумный скандал вызвало, например, дело бывшего члена городской управы Ивана Медведева, которого обвинили в получении крупной взятки во время строительства Дворцового моста. Вскрывались злоупотребления на водопроводной станции, на рынках, при поставках городу угля и т. д. Большой интерес к проекту проявили также крупные компании в Англии и Германии, поскольку было ясно, что многое из оборудования русским властям придется заказывать за границей. Оживились и банки, все понимали, что без иностранных займов такой грандиозный проект было не осуществить.
//-- Помешала война --//
   Между тем в правительстве России проект одобрили. Балинскому выдали 100 тысяч рублей на его составление, а потом еще и купили все его чертежи. Был сформирован специальный комитет для технической экспертизы планов «подземки», который также признал, что их вполне можно осуществить. Проект Балинского было решено доработать для практической реализации, чем и занялось Управление петербургскими городскими дорогами, однако началась Первая мировая война, а затем грянула революция, и в России стало уже не до метро. О нем вспомнили только в 1930-х годах, когда «подземку» начали строить в Москве по приказу Сталина. Сам автор интересного проекта – Балинский оказался в эмиграции в Париже, где умер в полном забвении.
//-- Улица-дублер --//
   В 1912 году инженер Енакиев выступил с проектом разгрузки Невского проспекта путем создания параллельной ему улицы-дублера – так называемого Второго Невского проспекта. Она соединила бы Дворцовую площадь с нынешней площадью Искусств (прежде Михайловской). Затем новый проспект прошел бы по Итальянской улице, затем по новому мосту через Фонтанку и выходил бы на Лиговской проспект. Новую магистраль ее автор предлагал назвать Романовский проезд. Эта идея тоже понравилась городским властям, однако возникло неодолимое препятствие. На пути новой магистрали надо было непременно сносить дома. Некоторые владельцы не возражали против сноса, надеясь, что смогут получить за это властей изрядный куш. Однако другие собственники были категорически против. Так, против выступил управляющий владениями графа Шереметева, ссылаясь на историческую ценность зданий. По этой причине смелый, но рискованный проект Второго Невского проспекта так тоже и остался нереализованным. Может быть, к счастью.

Собор воинской славы

   Каждому, кто бывал в Риме, наш Казанский собор, расположенный на Невском проспекте, сразу напоминает самый грандиозный в мире римский собор Святого Петра. Так оно и есть. Император Павел I, который дал распоряжение перестроить обветшалую церковь Рождества Богородицы на Невском проспекте, где он венчался еще цесаревичем, хотел создать в северной столице российской империи нечто подобное ватиканскому шедевру. По его приказу в 1799 году был объявлен архитектурный конкурс. Однако ни один проект принят не был. Через год граф Строгонов предложил императору проект талантливого молодого архитектора А. Воронихина, своего бывшего крепостного. Проект при дворе понравился и в 1801 году сменивший Павла Александр I уже лично присутствовал при закладке нового собора.
//-- Находка архитектора --//
   Проектируя новый собор, Воронихин сразу столкнулся с трудностью. Дело в том, что согласно канонам русской православной церкви, вход в храм должен быть с запада, а его алтарь обращен на восток. Но собор располагался на Невском проспекте и не должен был нарушать уже сложившийся архитектурный ансамбль этой центральной магистрали столицы. Поэтому Воронихин придумал оригинальное решение: обратил фасад собора с его полукруглой колоннадой на Невский, а центральный вход устроил сбоку, выходящим на Казанскую улицу (кстати, его официальный адрес: Казанская, дом 2) и ориентированным строго на запад. Таким образом, и православные каноны были соблюдены, и новое здание отлично вписалось в ансамбль этой части Невского проспекта.
   Правда, нашлись те, кто поговаривал, будто Воронихин, создавший свой проект необыкновенно быстро, воспользовался уже годовыми чертежами В. Баженова, который неожиданно умер в год проведения конкурса. В архивах есть справка (со ссылкой на сведения от некого Плавова), будто план Казанского собора был составлен Воронихиным «по образцу, начертанному для Парижского дома инвалидов русским молодым художником Баженовым…» Однако так ли это было на самом деле, в точности неизвестно.
//-- Образец классицизма --//
   Полностью свой замысел – создать образец классицизма в церковной архитектуре – архитектору, как известно, воплотить не удалось – была построена kbim одна колоннада, другая, такая же, должна была украсить южный фасад храма, но ее не построили. Не возвели и колокольню. На двух пьедесталах должны были выситься бронзовые ангелы. Их сделали сначала из гипса, а потом убрали, так ничего и поставив взамен. Согласно проекту, перед собором планировался еще и обелиск.
   И вот, – странное дело: на некоторых гравюрах того времени он действительно есть, а на других – его нет. Нет и документов о том, что обелиск и в самом деле был построен. По некоторым данным, его сделали сначала из дерева, выкрасили под гранит, а потом снесли. Строительство храма обошлось казне почти в 5 миллионов рублей. В отделке его интерьеров принимали ведущие художники и скульпторы того времени: Брюллов, Бруни, Мартос, Гордеев, Пименов, Демут-Малиновский, Иванов, Боровиковский и другие. В 1893 году в Казанском соборе отпевали скоропостижно скончавшегося великого композитора Петра Ильича Чайковского.
//-- Чудотворная икона --//
   Официальное название собора – собор Иконы Казанской Божьей Матери. Согласно легенде, эта икона была чудесным образом найдена в 1759 году во время штурма Казани – до этого она явилась во сне девятилетней девочке Матроне – дочке купца Онучина. В 1613 году чудотворную икону несли впереди народного ополчения во главе с Мининым и Пожарским, которое шло освобождать Москву от поляков. Затем икона стала семейной реликвией царского дома Романовых. Петр I перед Полтавской битвой молился перед ней. А затем повелел перенести икону в новую столицу и хранить в церкви Рождества Богородицы. Однако точно не известно, тот ли это подлинник, что нашли в Казани, или лишь его список. К тому же год переноса в точности неизвестен.
   Икона считалась чудотворной. Еще в 1682 году великий святитель русской православной церкви Митрофан Воронежский пророчествовал юному Петру: «Ты воздвигнешь великий город в честь апостола Петра. Это будет новая столица, благословляю тебя на это. Казанская икона будет покровом для города и всего народа твоего. До тех пор, пока икона Казанская будет в столице и перед нею будут православные, в город не вступит вражеская нога».
   В 1737 при Анне Иоанновне специально для иконы Казанской Богоматери на Невском возвели церковь Рождества Богородицы, которую тогда в народе прозвали «Казанской». В 1812 году перед тем, как принять командование русской армией, Кутузов обошел с нею все войска. В народе икону стали называть «Заступницей», «Матушкой Казанской». С1940 года, когда большевики, разграбив Казанский собор, устроили в нем Музей истории религии и атеизма, она хранилась в Князь-Владимирском соборе.
//-- У папы Римского --//
   Верующие считали, что именно благодаря ей город не могли взять немецкие войска. Некоторые авторы, пишущие об истории Петербурга, утверждают также, будто в 1944 году икону вынесли из храма и пронесли по всем воинским частям, готовившимся к прорыву блокады. Однако вряд ли в те времена такое могло быть. Хотя после начала войны Сталин и изменил отношение к церкви и дал ей послабления, священников в войска все-таки не допускали.
   В XX веке эта икона таинственным образом исчезла. Позднее обнаружилось, что она находится в покоях папы Римского в Ватикане. В 2004 году делегация Ватикана прибыла в Москву и вернула икону русскому патриарху. Есть легенда о том, будто оригинал иконы был похищен еще в 1904 году. Специальная комиссия из работников министерства культуры, представителей русской православной церкви и Ватикана пришла к выводу, что в покоях у папы хранился не подлинник – а список, сделанный в 18 веке. Однако прежний патриарх Московский и Всея Руси Алексий заявил, что и эту копию церковь считает чудотворной.
   Украшением Казанского собора был иконостас, отлитый из серебра, которое пожертвовал фельдмаршал Кутузов. Это серебро его казаки отбили у французов во время войны 1812 года. Речь шла о награбленной захватчиками в Москве серебряной утвари из московских церквей и частных домов. Большевики, ограбившие собор, драгоценный иконостас сняли и отправили на переплавку.
//-- Явление мощей --//
   Другое чудо Казанского собора – явление мощей Серафима Саровского. Он был одним из самых почитаемых в России святых. Когда большевики стали разорять, уничтожать по всей стране церкви и монастыри, то его чудотворные мощи исчезли. Раки со святыми тогда вскрывали, чтобы «разоблачать попов», а святые мощи безжалостно уничтожали или выбрасывали. Мощи Серафима Саровского тоже считали утраченными. Однако в 1990 году в подвалах Казанского собора, где хранились экспонаты антирелигиозного музея, неожиданно обнаружили ящик с останками, которые не проходили по описи. Проведенная экспертиза показала, что это и есть исчезнувшие мощи Серафима Саровского.
//-- Храм воинской славы --//
   Почти сразу после создания Казанский собор превратился в памятник славы русского оружия. Кутузов, перед отъездом в действующую армию на войну с Наполеоном молился в храме о победе. После победоносного окончания войны 1812-13 гг в нем были размещены 107 трофейных знамен и штандартов, жезл наполеоновского маршала Даву, 93 ключа от 17 городов и крепостей, взятых русской армией во время похода по Европе.
   Михаил Илларионович умер 16 апреля 1813 года, находясь в походе в прусском городке Бунцлау, расположенном на границе Польши с Германией. По приказу императора Александра I тело Кутузова было забальзамировано и доставлено в Санкт-Петербург и торжественно захоронено в Казанском соборе. А вот сердце полководца, по некоторым данным, погребли на кладбище у деревни Тиллендорф, в трех километрах от Бунцлау.
   В 1837 году возле Казанского собора установили бронзовые монументы фельдмаршалу Кутузову и другому герою войны с Наполеоном Барклаю де Толли. Во время Великой Отечественной войны и блокады в подвале собора размещался штаб. Собор немцы обстреливали, и он получил множество повреждений. Возле него приносили присягу, уходя на фронт, ленинградские ополченцы. В 1991 году после краха коммунистического режима храм был возвращен Санкт-Петербургской епархии. В 1998 году его освятили по полному чину, и в 2ООО году он стал кафедральным собором Санкт-Петербурга.

Первый «Небоскреб»

   На другой стороне Невского, прямо напротив Казанского собора, высится оригинальное здание с земным шаром на шпиле, которое в свое время окрестили «небоскребом». Его решила построить в самом центре города американская компания «Зингер», которая в 1908 году возвела в Нью-Йорке первый американский небоскреб. Маститые петербургские архитекторы были решительно против модерного и слишком высокого здания, но сторонников нового в архитектуре Петербурга поддержал… царь Николай II!
//-- На американский манер --//
   Фирма «Зингер» по производству швейных машинок и мануфактуры стала завоевывать российский рынок в конце позапрошлого века. Ее основателем был И. Зингер, который ухитрился первым в мире запатентовать иголку с ушком на острие, что и позволило создать машину для шитья. Вскоре в России были уже сотни отделений фирмы, а в начале прошлого века руководство компании решило создать свою российскую штаб-квартиру и центральный
   магазин в Петербурге. Она купила за миллион рублей участок на Невском напротив Казанского собора, и решила возвести в городе первый небоскреб на американский манер.
   Однако ее первый проект был отклонен. Оказалось, что в Петербурге в то время нельзя было строить здания выше 22 метров. Строительство было поручено опытному академику архитектуры Павлу Сюзору, который решил компенсировать высоту техническими новинками. Впервые в России при строительстве «дома Зингера» был применен металлический каркас. Он позволил сделать стены тонкими и украсить их огромными окнами.
//-- Стеклянная крыша --//
   Другое новшество – двор перекрыли стеклянной крышей. Этот прием сегодня снова стали активно использовать в Петербурге. Нет на фасаде здания и привычных для города на Неве водосточных труб – они упрятаны в стены. Не надо было счищать снег с крыши, его убирали при помощи пара. Среди других новинок можно назвать лифты фирмы «ОТИС», встроенные сейфы берлинской фирмы «Панцер», пароводяное отопление, а также систему вентиляции и кондиционирования. Приточные вентиляционные камеры находились в подвале, воздух в помещения подавался очищенным, подогретым и увлажненным.
   Для того чтобы создать иллюзию высотного здания, архитектор украсил его башней-фонарем с огромным стеклянным глобусом в виде земного шара. Он служил рекламой фирмы – внутри освещался электричеством, а снаружи был обвит надписью: «Зингер и Ко». Городская управа была против такого купола, возражали и многие маститые архитекторы, которые считали, что такие модернистские новшества не допустимы в здании, расположенном напротив Казанского собора с куполом Воронихина, выдержанным в строгом классическом стиле. Однако Академия художеств поддержала Сюзора.
//-- Денег не хватило --//
   В металлодекоре здания (двери, решетки французских балконов) впервые была использована ковкая бронза. Фигуры на фасаде, выполненные в технике выколотки под «зеленую бронзу», образно символизировали предназначение здания: в руках каждой волоокой девы – веретено с тонкой стальной нитью, а подле нее швейная машинка. Не поскупились хозяева фирмы и на внутреннюю отделку: дубовые рамы и двери, медные резные шпингалеты на окнах, сусальное золото и даже каррарский мрамор из Италии. Однако денег на то, чтобы завершить помпезную отделку не хватило: последние марши лестницы выложены уже не мрамором, а простым известняком.
   Кстати, владельцы «Зингера» не собирались использовать все огромное здание только под свою конторы, а хотели сдать часть помещений в аренду. Другими словами, создавали в Петербурге первый многопрофильный бизнес-центр. Мало кто знает, но именно американская компания «Зингер» шила форму для русской армии. Однако ее название в народе ассоциировалось с Германией, а когда началась война, фирму стали обвинять в шпионаже. Тогда владельцы и поспешили сдать нижний этаж под консульство США и стали всячески подчеркивать, что они – американская компания.
//-- Американский орел --//
   Есть на «Доме Зингера» одна деталь, на которую обычно не обращают внимания. Это установленный на куполе распростерший огромные крылья орел с американского герба. Получалось, что самый высокий герб, парящий над Петербургом, был не русским двуглавым орлом, а американским! Как такое могло получиться, сегодня уже никто не знает. Некоторые приписывают орла появившемуся в здании консульству США. Именно по той причине, что у него была одна голова, он и уцелел в 1917 году, когда по всему городу сносили символы самодержавия – орлов двуглавых. Однако в 1920-е годы орел все-таки таинственно исчез. Восстановили его уже в наши времена.
//-- Дом книги --//
   Хитрости с консульством, впрочем, не помогли владельцам здания, и в 1918 году она была национализировано большевиками. Сначала в нем устроили книжный склад, а потом издательство. В конце концов «Дом Зингера» получил новое назначение и новое имя – Дом книги. Первые два этажа занял самый крупный книжный магазин города, открывшийся 19 декабря 1919 года. В 1919–1920 годах в Доме книги сосредоточилась почти вся книжная торговля «Петрогосиздата». Магазин № 1 – Дом книги – очень быстро стал ведущим предприятием книжной торговли. На верхних этажах здания разместились редакции издательств «Искусство», «Художественная литература», «Агропромиздат».
   Позднее там же поселилось первое в нашей стране специальное издательство для детей – «Лендетгиз», организованное С. Маршаком и выпускавшее знаменитые журналы «Чиж» и «Ёж». Дом книги продолжал работать и во время блокады Ленинграда. В ноябре 1941 года взрывной волной в витринах выбило все стекла.
//-- Символ культурной жизни --//
   В 1949-м в Доме книги первые был организован праздничный книжный базар, ставший впоследствии традиционным, по-прежнему активно работал отдел «Книга – почтой», открытый еще в 1923-м. Здесь же проводились и встречи читателей с авторами, вечера поэзии, тематические «недели» и «декады» с экспозицией. После краха СССР о своей собственности в России вспомнили прежние владельцы здания. В Петербург из США приехал их потомок Вадим Зингер. Он встречался с тогдашним мэром Анатолием Собчаком и обсуждал с ним вопрос о возврате здания.
   Однако дело не выгорело, а в 1999 году компания «Зингер» обанкротилась. Новые собственники здания захотели сменить его профиль, однако это вызвало волну протестов горожан. В результате перепрофилировать здание запретили, и Дом книги остался Домом книги и одним из символов культурной жизни нашего города. В нем проводятся встречи с известными писателями, круглые столы с петербургскими авторами и издателями, праздники для юных читателей, музыкальные вечера и другие мероприятия. Можно смело сказать, что такого красивого книжного магазина нет больше нигде в мире.

Большая Морская, 38

   От Невского, ближе к зданию Адмиралтейства с его золотым шпилем, идут две Морских улицы: Большая и Малая. На Большой Морской, в доме № 38 жил знаменитый в свои времена Иван Елагин, которому Екатерина поручила управлять «театрами и музыкою придворными». Помимо должности главы Императорских театров, Иван Перфильевич был одновременно гофмаршалом императорского двора и знаменитым масоном. Позднее там поселился герой войн, а потом генерал-губернатор Петербурга Михаил Милорадович.
//-- Первый масон --//
   Елагин слыл просветителем и щедрым меценатом, но в историю вошел, как один из первых в Петербурге масонов. Получив из Лондона патент на должность «Великого провинциального мастера», Елагин руководил в России союзом из десяти масонских лож. Он написал труд «Учение древнего любомудрия», в котором было собрано самое ценное из многих масонских книг, имевшихся тогда в России. По свидетельству историков, именно в доме Елагина в масоны приватно был принят цесаревич Павел Петрович – будущий император Павел I.
   В особняке на Большой Морской устраивались мистические церемонии по посвящению в орден «вольных каменщиков» новых членов. Проходили они в тайне, сопровождались причудливыми ритуалами с использованием открытых гробов, шпаг, масонских передников, молотков и других масонских атрибутов. У Елагина остановился и прибывший из Италии знаменитый авантюрист – граф Калиостро. При жизни о Елагине рассказывали самые невероятные вещи, но и после его смерти о нем ходили легенды. Рассказывали, что при вскрытии склепа в Александро-Невской лавре, его могила оказалась пустой.
//-- Генерал Милорадович --//
   Позднее в доме Елагина на Большой Морской разместилась канцелярия военного генерал-губернатора Санкт-Петербурга. Там на казенной квартире поселился герой Отечественной войны 1812 года генерал Михаил Милорадович. Еще в детстве он был зачислен в лейб-гвардии Измайловский полк, а потом принял участие во многих боевых походах. Особенно отличился он в Итальянском и Швейцарском походах Суворова.
   Во время перехода через перевал Сен-Готтард солдаты Милорадовича, увидев заваленные снегом отвесные скалы, заколебались. Заметив это, Михаил Андреевич воскликнул: «Посмотрите, как возьмут в плен вашего генерала!» – и, как и Суворов на знаменитой картине, покатился с утеса на спине. Солдаты, обожавшие командира, дружно последовали вслед за ним. Всегда изящно одетый, щеголеватый и подтянутый, Милорадович под пулями непринужденно раскуривал трубку, весело шутил. Он везде поспевал, никогда не опаздывал, всегда был бодр и энергичен, возбуждая войска личным примером. Раньше всех садился на коня и слезал с него последним. Во время службы в Молдавской армии был награжден золотой шпагой с надписью: «За взятие Бухареста». Генералом он стал уже в 38 лет.
//-- Военные подвиги --//
   Но необыкновенно популярным и знаменитым сделали Милорадовича Отечественная война 1812 года. В Бородинском сражении, действуя в составе армии Барклая-де-Толли, он командовал тремя пехотными корпусами и успешно отбил все атаки французских войск. Через два дня после Бородино Кутузов назначил его начальником арьергарда русских войск. А когда Наполеон был вынужден отступать по разоренной Смоленской дороге, Кутузов поручил Милорадовичу преследование французов, где тот снова отличился. В Лейпцигской «битве народов» Михаил Андреевич успешно командовал русской гвардией, за что получил потом титул графа. Царь разрешил ему – особая милость для генерала! – носить солдатский Георгиевский крест, сказав: «Носи его, ты – друг солдата!»
//-- Мятеж декабристов --//
   Вернувшись в Петербург в 1818 году, Милорадович получил назначение на пост генерал-губернатора. Но, привыкший воевать, он не имел удовлетворения от бюрократической должности градоначальника и заскучал. В хозяйственные дела не вникал, а наполнялся энергией, лишь когда случалось что-то необычное. Поводом проявить себя для него стал мятеж декабристов в 1825 году. Милорадович не захотел вести своих солдат против восставших, не желая «проливать русскую кровь».
   «Пойду сам!» – сказал отважный генерал и один поскакал на Сенатскую площадь. Там, выехав перед строем замерших в каре солдат, Милорадович поднял золотой клинок и воскликнул: «Скажите, кто из вас был со мной под Кульмом, Лютценом, Бауценом?» Никто в строю не пошевелился.
   «Слава Богу! – воскликнул Милорадович, – здесь нет ни одного русского солдата!» В рядах войск появилось замешательство, солдаты поняли, что предают боевого генерала. Но в этот момент прозвучал роковой выстрел отставного поручика Каховского: смертельно раненый генерал-губернатор повалился на снег.
//-- Смерть от русской пули --//
   Оставшемуся невредимым в многочисленных сражениях – в них он не получил ни одного ранения, Милорадовичу коварной судьбой было суждено умереть от русской пули. Но, даже умирая, славный генерал не терял присутствия духа и шутил. Перед тем, как поехать на Сенатскую площадь, он завтракал у Аполлона Майкова, а когда хирурги извлекли пулю, то он, показал ее ему, сказав: «Вот, что после твоего сытного завтрака я не могу переварить…». Приписывают Милорадовичу еще и другую «историческую» фразу «про пулю». «Слава Богу, – сказал он стоявшим у его смертного одра, – что эта пуля не ружейная, не солдатская…»
   Убийство героя 1812 года вызвало в Петербурге возмущение. «Какая сволочь! – писал поэт Жуковский о случившемся. – Презренные злодеи, которые хотели с такой безумной свирепостью зарезать Россию!»
   При жизни генерал славился хлебосольством и расточительностью. «Не понимаю, какой интерес жить без долгов!» – шутил он. Однако после смерти проданного имения едва хватило на их покрытие…
//-- Что было после --//
   После Милорадовича в доме на Большой Морской поселился другой генерал-губернатор Павел Голенищев-Кутузов. Он прославился тем, что именно при нем застенок для арестантов в Петербурге стали именовать «кутузкой». Бывал тогда в этом доме и юный Пушкин, которому пришлось оправдываться перед генерал-губернатором за свою шаловливую поэму «Гаврилиада». С 1870 года указом императора дом на Морской был отдан в ведение Императорского общества поощрения художеств. Среди его «клиентов» были такие знаменитости, как Брюллов, Верещагин, Клодт, Крамской, Тарас Шевченко и другие. В более поздние времена секретарем Общества был Николай Рерих.
   В советские времена домом продолжали пользоваться служители муз. Там прошла первая выставка художников революционной России. Художники собираются в этом знаменитом доме и поныне. В особняке на Большой Морской, 38 размещается Санкт-Петербургский союз художников, постоянно проводятся выставки, собрания живописцев.

Граф Калиостро

   До сих пор большой популярность пользуется в России фильм Марка Захарова «Формула любви», снятый в 1984 г. Он был снят по мотивам повести Алексея Толстого «Граф Калиостро», рассказывавшей о легендарном мошеннике 18 века. Но если в фильме итальянский маг-проходимец надувает обитателей лишь некоего загородного имения, то на самом деле он орудовал в Петербурге, где одурачил очень многих, в том числе даже самого могущественного тогда князя Потемкина. А жил, вероятно, у Ивана Елагина в упомянутом выше доме № 38 на Большой Морской.
//-- Уроженец Сицилии --//
   Родился Калиостро в Палермо на Сицилии в семье торговца тканями, и никаким графом, на самом деле не был. Его настоящее имя – Джузеппе Бальзамо. В юности он отличался большими способностями и даже поступил в духовную семинарию, откуда, правда, вскоре сбежал. Куда больше молитв и постов пылкого итальянца привлекали авантюрные похождения. Он страстно жаждал разбогатеть и прославиться, хотя бы и не совсем честным путем. Для этого Бальзамо сменил имя, взяв у своей тетки в Мессине звучную фамилию Калиостро.
//-- Сила алхимии --//
   Подружившись с монахом-аптекарем, юный Джузеппе увлекся алхимией. И вскоре стал уже опытным мошенником: ловко подделывал паспорта и завещания, изготавливал записки о кладах, фальшивые закладные и т. п. Потом отправился странствовать по миру, побывал в Египте, Каире, на островах Родос и на Мальте, долго колесил по всей Европе. Вскоре сблизился с масонами и даже основал ложу древнеегипетского ритуала, а себя стал именовать Великим коптом.
   Во время странствий Бальзамо познакомился с бродячими факирами и овладел приемами гипноза, научился всякого рода фокусам и трюкам, которые потом использовал в своих сеансах «черной и белой магии». Он утверждал, будто изобрел эликсир «вечной молодости», «философский камень» и открыл формулу, при помощи которой может превращать простые металлы в золото.
   Кстати у Калиостро писатель Алексей Толстой заимствовал, наверное, эпизод для «Золотого ключика», когда кот Базилио и лиса Алиса советуют простодушному Буратино закопать свои монеты в землю. Именно это «великий махинатор» посоветовал сделать в Англии некой мадам Фрей, предложив ей закопать в землю для «приумножения богатства» ее бриллиантовое ожерелье и золотой ларец, которые потом попросту похитил.
//-- Пророчества и обаяние --//
   Прославился Калиостро еще и пророчествами, предсказав французскую революцию. Что, впрочем, не так уж трудно было сделать, учитывая, что он был необычайно умен, много путешествовал, общался с самыми влиятельными людьми в разных странах. Как и все знаменитые мошенники, Калиостро был очень обаятельным человеком, умел войти в доверие к любому. Слава его быстро росла, в некоторых европейских странах авантюриста встречали как пророка, принимали во дворцах королей и высшей знати.
   Калиостро прибыл в Петербург в 1780 году вместе со своей женой-красавицей Лоренцой, выдававшей себя за итальянскую принцессу Санта Кроче. С собой он имел рекомендательные письма от европейских масонов, которые позволили ему близко сойтись с графом Елагиным, сильно увлекавшимся в то время масонством. В подвалах его дворца на Елагином острове (или в его доме на Морской – точно это неизвестно) была оборудована секретная лаборатория, в которой Калиостро начал ставить свои магические опыты.
//-- Магия в Петербурге --//
   В Петербурге, где мошенник пробыл полгода, он действовал по уже хорошо отработанной схеме. Устраивал сеансы магии в домах знатных людей, на которых превращал железные гвозди в «золото», «выращивал» бриллианты, вызывал духов умерших, проводил сеансы гипноза. Ему, в частности, удалось изгнать дьявола из юродивого Василия Желугина, вернуть к жизни новорожденного графа Строганова и т. п. 25-летняя Лоренца рассказывала, будто на самом деле ей давно за 60 и она выглядит так благодаря «эликсиру молодости», якобы открытому Калиостро. Разумеется, что все петербургские дамы валом валили на сеансы итальянского мага.
   Калиостро выдавал себя также за искусного врача, принимал больных, которые за большие деньги получали от него чудодейственные снадобья. Состав этих «чудодейственных» средств описал профессор А. Нелюбин в начале XIX века: «Калиостров жизненный бальзам включал: алоэ, мирру, ладан, перуанский бальзам, мастику, стиракс, ягоды благородного лавра, шафран, «мускатный цвет», гвоздику, кардамон, куркуму, калган, кубебу, цветки лаванды, очищенный винный спирт, эфирные масла майорана, розмарина, лаванды, корицы, гвоздики, розы, лимона, померанца, укропа, аниса и тмина. Этот бальзам предписывался «от ю до 20 капель как противуядное средство, а также давался при параличе, апоплексии, злокачественных лихорадках, острых сыпях, венерической болезни». Еще были Калиостровы «белые и желтые капли», «египетские слабительные пилюли» и т. д.
//-- Опыты с Потемкиным --//
   Но самую громкую славу в Петербурге ему принесли опыты у могущественного князя Григория Потемкина, фаворита Екатерины. Итальянец обещал вельможе утроить его золото, на что князь, любопытства ради, охотно согласился. Взятое у Потемкина золото после магических опытов Калиостро взвесили, и его и в самом деле стало в три раза больше! Какую именно штуку проделал мошенник неизвестно, однако, согласно договору, князь отдал ему его третью часть.
   В конце концов, Джузеппе Бальзамо все-таки «прокололся». За огромные деньги он взялся излечить младенца богатой купчихи, который после сомнительных опытов умер. Калиостро попытался его подменить, купив новорожденного у крестьянки, но обман раскрылся. Придворный врач великого князя Павла Петровича, Сазонович, даже вызвал Калиостро на дуэль. Тот вместо оружия предложил использовать яды. Каждый из дуэлянтов должен был принять пилюлю противника, и тот, у кого оказалось лучшее противоядие, считался бы победителем. Приняв яд на глазах друг у друга, противники разошлись. Через некоторое время Сазонович получил записку, в которой Калиостро сообщал, что дал ему безобидное снадобье, повышающее мужскую потенцию. Тем не менее, вскоре авантюристу приказали покинуть Петербург.
//-- Гнев Екатерины --//
   Калиостро погрузили в кибитку и тайно вывезли в Митаву. А в Петербурге распространился слух, что он якобы уехал сам, миновав все пятнадцать столичных застав, и везде оставив свою собственноручную подпись. Много позднее в архивах нашли письмо Екатерины князю Потемкину, из которого стало ясно, что императрица, поначалу относившаяся к Калиостро весьма благосклонно, приревновала своего любовника к прекрасной Лоренце. Ярость обиженной императрицы была так велика, что она даже сочинила пьесу «Обманщик», разоблачавшую проходимца. В ней Калиостро был выведен под именем Калифалкжерстона. А среди жителей Петербурга память о масонах и ловком графе Калиостро сохранилась в виде иронического словечка «фармазон», которым в России стали называть мошенников.
   Надо сказать, что, выслав Калиостро, Екатерина поступила весьма изящно, хотя вполне могла приказать бросить его в темницу. В Риме, куда он вернулся после долгих странствий, с ним уже не церемонились. Папа Римский в то время издал буллу, объявившую масонство богопротивным делом. В результате Джузеппе Бальзамо у себя на родине оказался за толстыми стенами римской тюрьмы Сант-Анджело, очень похожей на французскую Бастилию.
   После допросов с пристрастием инквизиция быстро установила подлинную биографию «графа Калиостро». Говорят, что за решеткой авантюриста попросту удавили. Когда его друзья-масоны из республиканской Франции, победившие под масонским лозунгом «Свобода, равенство, братство!», вошли в Рим, то Джузеппе Бальзамо в замке Сант-Анджел о они уже не обнаружили…

Загробная тайна Гоголя

   Многие литературоведы наперебой утверждают, будто в русской литературе фигуры не было фигуры более загадочной и мистической, чем автор «Мертвых душ». Его часто изображают болезненным ипохондриком, психически нездоровым, мрачным человеком и т. п. Однако самый авторитетный в России исследователь творчества Гоголя И. Золотусский убежден, что этот великий русский писатель, в Петербурге живший на Казанской улице, 39, (которая выходит на Невский у Казанского собора), был светлой личностью, и ничего мрачного, угрюмого и таинственного в его жизни и творчестве не было. Однако одна страшная тайна все-таки имелась. Тайна того, что произошло уже за гробом…
//-- Жизнь кипит! --//
   Подтверждений точки зрения маститого критика – масса. Во-первых, Николай Васильевич Гоголь родился на Украине, под ярким солнечным небом, среди белоснежных мазанок, дивчин-хохотушек и озорных парубков. Именно они и стали персонажами его брызжущих весельем «Вечеров на хуторе близ Диканьки», которые сразу принесли автору громкую известность. А на премьере «Ревизора» соизволил смеяться даже сам государь-император. Еще в гимназии Гоголь мечтал о широкой общественной деятельности, о том, чтобы сделать нечто великое «для общего блага, для России». Именно поэтому он стал и писать. И даже дал на этот счет особую клятву: «Жизнь кипит во мне, труды мои будут вдохновенны. Над ними будет веять недоступное земле божество».
//-- Восторг перед Италией --//
   Около 10 лет – треть сознательной жизни – Гоголь провел вовсе не среди снегов и сумрака Петербурга, а в солнечной Италии, которая привела его в восторг. «Что за земля Италия! Нет лучшей участи, чем умереть в Риме…» Или еще: «Что за воздух! Кажется, как потянешь носом, то, по крайне мере, 700 ангелов влетают в носовые ноздри. Удивительная весна! Гляжу, не нагляжусь. Розы услали теперь весь Рим». И делает вывод: «Вот мое мнение, кто был в Италии, скажет «прощай» другим землям. Кто был на небе, тот не захочет на землю».
   Тепло встретили писателя и в небольшой русской колонии. В то время в Риме жили художники-стипендиаты Российской академии художеств, и среди них такие будущие знаменитости, как Карл Брюллов, Орест Кипренский, Александр Иванов, Сильвестр Щедрин и другие, с которыми он тесно общался. В Риме Гоголь познакомился и с очаровательной княгиней Зинаидой Волконской, которая устроила на своей вилле музыкально-литературный салон, завсегдатаем которого он стал. В ее гостеприимном доме Гоголя всегда ждал обильный обед и домашний уют.
   Кстати, писатель отличался хорошим аппетитом. Он мог плотно пообедать, но, «увидев знакомого посетителя в траттории, тут же заказать себе то же самое, и съесть все это». Другим местом общения Гоголя с русскими в Риме стало кафе «Греко», расположено возле романтической площади Испании. Там, возле столика, где писатель обычно сидел, сейчас визит медальон с его портретом.
//-- Деньги от императора --//
   Не оставляли его вниманием и российские власти. Деньги, и немалые, ему высылал лично император. Известно такое высказывание Николая I на этот счет в разговоре с Бенкендорфом: «Послал ему 40 тысяч, через три месяца снова просит. На что он тратит такие суммы? У меня сенаторы столько в год получают. А этот хохол за три месяца растратил. В рулетку играет? Дом строит? Копит? На женщин? Насколько я знаю, женщинами он не интересуется».
   «Нет, Ваше Величество, – ответил Бенкендорф. – Ни на то, ни другое, ни третье». «Так что же?» «Прожирает, Ваше Величество!» «Как! Такие суммы? Это невозможно!» «И, тем не менее…. – развел руками Бенкендорф».
   Когда эти деньги закончились, Гоголь обратился к друзьям и Погодин, Аксаков и другие прислали ему еще. Радости Гоголя не было предела. «Сколько любви! Сколько забот! За что меня так любит Бог? Боже, я недостоин такой прекрасной любви!» – отвечал он им в благодарственном письме.
   Улица, на которой Гоголь снимал небольшую квартирку и, где писал «Мертвые души», называлась «Феличе» (Счастливая). Да, Гоголь был счастлив в Риме! Ни о какой «мрачной ипохондрии» не могло быть и речь. Не было ни одиночества, ни печальных мыслей, хотя писатель с юности не отличался крепким здоровьем и приехал в Италию, чтобы его поправить.
//-- Опустошенность --//
   Увы, когда средства для того, чтобы продолжать наслаждаться жизнью в благословенной Италии закончились, Гоголю пришлось вернуться на родину. К тому же в Риме он схватил сильнейшую лихорадку (в те времена столица Италии была окружена болотами, которые много позднее осушил Муссолини). Здоровье слабело, а петербургская сырость и туманы отнюдь не способствовали его укреплению. Кроме того, он закончил дело своей жизни – второй том «Мертвых душ» и чувствовал опустошенность, как и любой писатель после окончания большой и изнурительной работы. Вот тут-то предчувствуя скорую кончину, Гоголь и стал впадать в религиозный мистицизм.
   Мысль о смерти стала преобладающей, целыми днями писатель стоял на коленях и молился. А в ночь на 12 февраля 1852 года произошло загадочное событие. Гоголь долго молился, потом взял портфель, извлек из него пачку бумаг и бросил в печь. Затем упал в постель и зарыдал. Считалась, что он сжег вторую часть «Мертвых душ», однако позднее рукопись второго тома нашли. Но что же он сжег? Почему?
//-- Загадочная смерть? --//
   Врачи никак не могли разгадать причину его болезни. Обливали холодной водой, ставили пиявок, от чего писатель страшно мучился. Но когда он испустил дух, то его лицо «выражало не страдание, а спокойствие, ясную мысль».
   От чего же все-таки умер Гоголь? Была ли его смерть загадочной? Да, нет… Он сам объяснил ее причины задолго до кончины: «Болезни моей ход естественный. Она есть истощение сил». Писатель хотел создавать великое, но чувствовал, что силы на исходе и не мог этого перенести. «Уныние рождает отчаяние, – писал Гоголь, – которое есть душевное убийство».
   Так гибли и многие другие великие творцы. Или умирали, потому, что исчерпали себя, или в отчаянии бросали вызов другим и гибли на дуэлях: Маяковский, Есенин, Пушкин, Лермонтов, да и Высоцкий тоже. Похороны Гоголя превратились в триумф. Горевала вся Россия. Толпы затопили все улицы возле дома, где он умер. Таких похорон, вспоминал современник, не знала Москва. Гроб был засыпан цветами. Голову писателя увенчали лавровым венком, а потом несли его на руках до кладбища семь верст.
//-- Миф о тайнах --//
   Мифы о тайнах и мистике Гоголя стали возникать уже после его смерти. В холодном Петербурге писатель жил на Казанской улице.
   В те времена это был район, заселенный, по преимуществу, немецкими ремесленниками. Писатель поселился на 4-м этаже обычного доходного дома, принадлежавшего каретному мастеру Иоганну Альберту Иохиму. Ничего, казалось необычного в этом здании, построенного из красного кирпича, не было. Однако ходили слухи, будто оно было заселено привидениями. По мнению некоторых историков, это, вероятно, было связано с обитателями улицы – выходцами из Германии, которые постоянно передавали из уст в уста средневековые немецкие мистические легенды, вывезенные с родины, изобиловавшие всякой чертовщиной.
   Впрочем, и в творчестве самого Гоголя этой чертовщины было вполне достаточно. Вспомнить хотя бы его мистическую повесть «Вий». Но самый страшный эпизод связан с его могилой. Писатель был похоронен на кладбище Данилова монастыря, но в 1931 году советские власти решили закрыть монастырь, а прах Гоголя перенести на Новодевичье кладбище. Операцию по эксгумации проводило НКВД, но «для отчета» пригласили группу писателей. Присутствовали, в частности, Владимир Лидин, Мануил Герман, Илья Сельвинский, Юрий Тынянов, Всеволод Иванов и другие.
//-- Его труп обобрали… --//
   Что произошло, во всех подробностей неизвестно. Но случилось неслыханное кощунство: советские писатели… обобрали труп «на сувениры»! Кто-то взял сапоги, кто пуговицу, кто даже ребро от скелета. В. Лидин – не без гордости! – потом сам признался, что отрезал от сюртука покойника кусок ткани и использовал его для переплета первого издания «Мертвых душ».
   «Могила была разграблена», – печально констатировал Игорь Золотусский. Но при вскрытии гроба обнаружилось и еще более страшное. У покойника не оказалось головы! НКВД допросило монахов Данилова монастыря и те вспомнили, что могилу реставрировали в 1909 году. Тогда на кладбище появился собиратель разных редкостей эксцентричный богач Бахрушин. Он, по слухам, будто бы заплатил могильщикам и унес голову Гоголя, которую хранил потом в своей коллекции. После его смерти она пропала неизвестно куда…

Дом «Пиковой дамы»

   На этом доме нет мемориальной доски. Однако именно в нем, как полагают, жил персонаж, имя которого связано с одной из самых таинственных историй Северной столицы. Речь идет о «Пиковой даме» Пушкина. Этот дом на Малой Морской, ю в 19 веке принадлежал знаменитой княгине Наталье Петровне Голицыной, которую, как считают литературоведы, и послужила для Александра Сергеевича прообразом старухи-графини, сообщившей Германну мистическую тайну трех карт. В нем она прожила до глубокой старости, в нем и умерла в 1837 году в возрасте 94 лет.
//-- А что сегодня внутри? --//
   Как описывает один автор, побывавший внутри исторического дома, его внешний, и внутренний облик, в основном, сохранился. Просторный вестибюль. Парадная мраморная лестница ведет к камину на площадке. Над ним высокое полуциркульное зеркало, а в нем небольшие круглые часы. Полустершиеся римские цифры на циферблате. Внизу надпись: «Leroy Paris». Интересно, что Германну, когда он шел по дому Пиковой дамы, повстречались столовые часы работы «славного Leroy». Есть в доме и альков, две маленькие двери, узкий коридор, внутренняя винтовая лестница (в повести она названа витой), наконец, анфиладная дверь. Все указывает на то, что перед нами спальня старой графини, куда проник Германн. В чем же секрет такого сходства? Может быть, Пушкин бывал в доме Голицыной?
//-- История из жизни --//
   История с тремя картами взята из жизни. Внук Голицыной Сергей Григорьевич Голицын (по прозвищу Фире) был в приятельских отношениях с Пушкиным. Фире любил поэзию, музыку. Но, пожалуй, больше всего любил карты. Однажды после крупного проигрыша он пришел просить денег у своей богатой бабки. Скупая Наталья Петровна вместо денег дала внуку совет поставить на три карты и таким образом отыграться, Что это были за карты, неизвестно. Каково же было удивление Фирса, когда он, шутя, поставил на три карты, названные Голицыной, и неожиданно с лихвой вернул проигрыш. Эта история стала известна Пушкину. Но ученые-пушкинисты подвергают сомнению тот факт, что Голицына была знакома со знаменитым авантюристом Сен-Жерменом и якобы от него узнала тайну трех карт.
   Пушкин, как известно, был и сам был страстным картежником. В полицейском списке карточных игроков от 1829 году Пушкин значился в одном ряду с графом Федором Толстым и «буяном» Нащокиным. «Пушкин – известный в Москве банкомет», – бесстрастно отметил полицейский чиновник. Да и сам поэт признавался в своих стихах:

     Что до меня, то мне на часть
     Досталась пламенная страсть

//-- * * * --//

     Страсть к банку! Ни дары свободы,
     Ни Феб, ни слава, ни пиры
     Не отвлекли б в минувши годы
     Меня от карточной игры;
     Задумчивый, всю ночь до света
     Бывал готов я в эти лета
     Допрашивать судьбы завет:
     Налево ляжет ли валет?

//-- Азартная игра --//
   Среди российских литераторов вообще имелось немало азартных игроков. Самым страстным из них был, конечно, Федор Достоевский, который часто проигрывался до тла, хотя и предпочитал все же рулетку. А самым умелым и удачливым игроком в карты слыл поэт Николай Некрасов. Пагубной страстью к картам страдали также баснописец Иван Крылов и сочинитель од Гавриил Державин. Последний всю жизнь хранил рубль, с которым остался, проигравшись однажды в пух и прах.
   Однако карты не были исконной русской игрой. Говорят, что этот обычай в Москву занесли поляки в Смутное время. Его считали «вредным» и цари регулярно издавали указы о запрете карточных игр. Не любил карты и Петр I, предпочитая им шахматы. Однако позднее в карты все-таки стали играть при дворе, а потом эта страсть перекинулась на всю страну, достигнув своего апогея в 19 веке. Тогда в карты проигрывали состояния, из-за карточных долгов стрелялись, попадали в «желтый дом». А потому императоры понимали пагубность этого пристрастия.
   Известно, что царь Николай советовал Пушкину бросить картежную игру. «Она тебя портит, – говорил он поэту. – «Напротив, ваше величество, – отвечал стихотворец, – она спасает меня от хандры». А свое творчество Пушкин в шутку называл «средством для уплаты карточных долгов». Так что можно смело сказать, что «Пиковую даму» написал «профессионал» своего дела.
//-- Пиковая дама --//
   Но почему именно безобразную старуху поэт избрал, как персонаж, обладающий магической тайной «трех карт»? Ведь на такую роль куда больше подходили бы, например, заезжавший в Петербург международный авантюрист, граф Калиостро, или же его собрат по шулерскому ремеслу граф Сен-Жермен.
   Разгадка кроется, вероятно, в эпиграфе к повести: «Пиковая дама означает тайную недоброжелательность». Именно так объясняют некоторые авторы появление в повести старухи-графини. Будто однажды Пушкин гостил в доме Натальи Петровны, где, будучи в юности изрядным повесой, отчаянно волочился за всеми жившими там молодыми дамами. Старой графине такое поведение не понравилось, и она будто бы выставила гостя вон. Самолюбивый Пушкин был взбешен, но не вызывать же старуху на дуэль! А потому он решил отомстить ее по-своему: вывести ее в виде отрицательного персонажа в своей повести, как нередко поступают литераторы.
   Впрочем, эта история не выдерживает критики. Впервые Пушкин увидел Голицыну в ее подмосковном имении Большие Вяземы, когда будущему поэту еще не было и десяти лет, а Наталье Петровне уже шел седьмой десяток. И вообще в литературе нет никаких свидетельств личного знакомства Пушкина с Голицыной.
//-- Проделку заметили --//
   Но проделку поэта в петербургском обществе заметили. Да так, что сам Пушкин сделал запись в своем дневнике: «При дворце нашли сходство между старой графиней и княгиней Натальей Петровной». Хотя, наверное, и без не достоверной истории «изгнания» поэта из дома на Малой Морской, старая княгиня как нельзя лучше подходила на роль таинственной хранительницы тайны трех карт. Она была так же безобразна (у старухи росли усы, за что ее прозвали на французский манер «мадам Мусташ»). А кроме того прославилась своим независимым поведением, сильным, деспотическим характером. Даже ее сын, могущественный в то время московский генерал-губернатор В.Д. Голицын не смел сидеть в присутствии матери. К тому же, как и все дамы ее возраста того времени, она любила коротать длинные зимние вечера за картами.
//-- «Счастливая» комбинация --//
   Много трактатов было написано и поводу «счастливой» комбинации, которая погубила Германна. Были люди, которые потом упорно ставили именно на эти карты, но потом также в пух и прах проигрывавшие. Тем не менее, история сохранила имена счастливчиков, долго время изучавших счастливые комбинации, и, в конце концов, выигрывавших состояния. У владельцев всех игорных домов в Европе был список этих «знатоков», которых категорически запрещалось пускать в залы. Хроники, правда, умалчивают о том, какие же именно комбинации они использовали. Но список тех, кто в результате увлечения картами оказался после катастрофического проигрыша, как и несчастный Германн, в доме умалишенных, куда как длиннее…

Лживая байка

   Великий русский композитор Петр Ильич Чайковский скончался в доме 13 на Большой Морской, в квартире своего брата от холеры, о чем напоминает висящая на здании мемориальная доска. В Петербурге он и похоронен. Последнее время на Западе, дай в российском Интернете появилось немало публикаций, обвиняющих корифея мировой культуры во всяческих грехах с намеками на его якобы «нетрадиционную сексуальную ориентацию». Отчего тот будто бы «ужасно мучился» и, в конце концов, будто бы покончил жизнь самоубийством. Кто же и почему запустил эту лживую байку?
//-- Связь с Петербургом --//
   Петр Ильич родился на Урале, в Воткинске, довольно долго жил в Клину под Москвой, но значительная часть его жизни связана с Петербургом. Здесь он окончил училище правоведения, а затем и Консерваторию. Сначала работал в департаменте правоведения, а потом дебютировал как композитор. Именно в нашем городе состоялось становление Чайковского как композитора, и были впервые исполнены многие его замечательные произведения, прославившие композитора на весь мир. Не случайно, что в Петербурге его именем названа улица, установлены памятник на могиле в Некрополе мастеров искусств Александро-Невской лавры. Казалось, имя гения музыки, внесшего громадный вклад в сокровищницу русской национальной и мировой культуры, свято, но нет… и его попытались опорочить!
//-- Кто подбросил фальшивку? --//
   Увы, нынешние СМИ, хлебом не корми, а только подкинь сенсацию погрязнее, как тут же ее начинают мусолить на все лады. Но кто же подбросил им эту «версию»? Уже целый ряд исследователей тщательно изучили странную историю и установили, что при жизни Чайковского не было ни слухов, ни тем более никаких прямых упоминаний о его «нетрадиционных» привычках.
   Выяснилось, что «сенсационная» версия в печатном виде впервые появилась на страницах нью-йоркского еженедельника «Новый американец», редактором которого был Сергей Довлатов, в 1980 году. А принадлежит она перу некой Александры Орло-вой-Шнеерсон, эмигрировавшей из СССР в США в 1979 году. По образованию эта дама – музыкальный критик и, оказавшись за океаном, продолжила работу по специальности, публикуя статьи о русских композиторах. В 2001 году она выпустила в Нью-Йорке книгу «Чайковский без ретуши», в которой обобщила свои «открытия». Основа ее «сенсации» – Чайковский с юных лет испытывал влечение к однополой любви, ужасно от этого мучился и страдал, и, в конце концов, покончил с собой. От нее она и пошла гулять по страницам мировой печати.
//-- Странный «Суд чести» --//
   Вскоре версию мадам Орловой поддержал французский романист, некий Доменик Фернандез, написавший на этот счет собственную книгу «Суд чести», посвященную исследованию внезапной смерти Чайковского. Сам он ссылается на книгу Орловой, которую будто бы приобрел в одной из букинистических лавок Неаполя. Фернандез отправился в Петербург и провел свое собственное исследование в библиотеках и архивах. Однако, хотя и не нашел никаких документальных подтверждений сенсации Орловой, тоже поддержал ее версию о самоубийстве. По его мнению, об этом будто бы свидетельствуют произведения самого Петра Ильича, в частности драматическая сцена перед дуэлью Ленского и Онегина. Она, мол, исполнена такого мощного трагизма, что это-де и есть свидетельство внутренних мучений композитора, завершившихся самоубийством.
//-- Не стоят выеденного яйца --//
   Надо ли говорить, что такого рода «доказательства» не стоят и выеденного яйца? Шостакович, например, написал исполненную не менее мощного трагизма Седьмую симфонию и жил в опаснейшие сталинские времена, подвергался травле, но умер своей собственной смертью. Тоже самое можно сказать и о Бетховене – другом авторе исполненной величайшего трагизма музыки.
   Какие же «доказательства» своей версии приводит сама Орлова? Она ссылается на дневники композитора и некие «письма». Однако, как пишут историки, тщательно проанализировавшие и письма, и дневники Чайковского, в них нет никаких намеков на этот счет. Дневниковые записи лаконичны и сухи, нет описаний душевных страданий и духовных мук автора. Вот пример: «Занятия. Михайлов-певец. Завтрак с Колей. Ходил за Бобинным портретом. Дома. Взял ложу в Малом театре для Алексея и С… Концерт. Симфония Римского-Корскова, увертюра Глазунов, Дютша…» и т. п. Орлова цитирует некоторые «разоблачительные» письма, однако, при этом не сообщает об источниках их происхождения.
   По мнению исследователей, речь идет о совершенно очевидных подделках, поскольку стиль этих «писем» не соответствует стилю и образу мыслей композитора. По свидетельствам современников и друзей композитора, Чайковский был деликатнейшим и скромным человеком, целиком поглощенным творческой работой. М. Иванов-Ипполитов в своих воспоминаниях писал: «А застенчивый до чего был! Его вызывают на сцену, а он спрятался за декорациями закулисными. Я кричу ему: «Петя, брось, иди же, зовут, неудобно!» – а он и голоса не подает. Пришлось объявить, что композитор уехал из театра…»
//-- Настоящий трудоголик --//
   Чайковский работал с утра до ночи, целые дни проводил за роялем, был самым настоящим трудоголиком. У него попросту не было времени для каких-либо похождений или посещения сомнительных заведений, что приписывает ему Орлова. С ним дружили и переписывались Чехов и Лев Толстой, который гомосексуалистов яростно ненавидел. Никто из них никогда не писал и не делал никаких намеков на «особенности» Чайковского, хотя не могли о них не знать, если бы они имелись на самом деле. Композитор был глубоко набожным человеком, часто ходил в церковь, строго соблюдал все церковные посты. А верующий человек даже помыслить не может о самоубийстве. Это для него – смертный грех. Самоубийц церковь не отпевает и не хоронит.
//-- Великая любовь --//
   В жизни у Чайковского была великая любовь к женщине. Ею была итальянская певица Дезире Арто. Он даже писал письмо отцу с просьбой разрешить ему на ней жениться. Но свадьбу сыграть так и не удалось.
   Женился же Чайковский на Антонине Милютиной, которая была его почитательницей и буквально преследовала. Вместе они прожили всего несколько дней. Как именно – об этом никаких данных нет. Оказалось, что Милютина страдает психическим расстройством, последние годы своей жизни она провела в психиатрической лечебнице. Именно поэтому, а не по какой другой причине, их брак оказался неудачным. Сам же она за все годы про своего «Петю» не сказала ни одного плохого слова.
//-- Мнение специалистов --//
   Когда одна из газет задала недавно вопрос о Чайковском президенту Московской психотерапевтической академии Михаилу Буянову, изучавшим медицинские документы, связанные с композитором, то тот ответил: «В медицинских, в том числе в психиатрических кругах никаких разговоров о гомосексуализме Чайковского не ходило. Более того, при его жизни такое обвинение вообще не выдвигалось». Конечно, Чайковский вращался в «голубой среде». Но тогда, незадолго до революции, когда правящий слой в России вырождался и разлагался, что отражалось и на артистическом окружении, другой среды вокруг него просто не было.
   Чайковский, как уже упоминалось, умер от холеры. Эпидемия этой болезни тогда свирепствовала в Петербурге. После исполнения его симфонии в Филармонии он зашел в ресторан Лейнера на Невском проспекте и, мучимый жаждой, выпил стакан сырой воды. Вода оказалась зараженной бациллами холеры, отчего композитор и умер. Это с точностью установили медики.
//-- Помощь от царя --//
   Однако фальсификаторы выдвинули такую версию: мол, он это нарочно выпил зараженную бациллами воду, чтобы совершить самоубийство! Орлова утверждала, будто это царь приказал Чайковскому покончить с собой, узнав о его якобы нетрадиционной связи. Однако царствовавший тогда Александр III сделать этого никак не мог. Он был православным и не мог требовать от своего подданного умереть – это полная чушь!
   Кроме того, император глубоко уважал композитора, высоко ценил его дар и постоянно оказывал ему материальную помощь. Сохранилось письмо Александра III Победоносцеву: «Высылаю Вам для передачи Чайковскому 3000 р. Передайте, что эти деньги он может не возвращать. Александр». Кроме того, царь назначил Чайковскому высокую пенсию. Таким образом, ясно, что запущенная версия – попытка дискредитировать не только великого русского композитора, но и царскую семью, обвинить императора в «деспотизме» и преследовании талантов, чего на самом деле не было.

«Молчи, скрывайся и таи…»

   На доме № 42 на Невском проспекте висит мемориальная доска, извещающая, что в нем жил знаменитый русский поэт Федор Тютчев. Как известно, Некрасова и Тютчева называли «самыми загадочными поэтами» в русской литературе. Некрасова понятно, почему: до сих пор никак не могут понять, как этот страстный игрок в карты и холодный, расчетливый делец смог создать непревзойденные образцы гражданской лирики. А вот почему Тютчев? Что мы знаем о нем сегодня? Все знают его знаменитое «Умом Россию не понять…» и, может, еще два-три стихотворения. Но в чем же здесь загадка? Наверное, она в том, что Тютчев поэтом сам себя никогда не называл, а многие написанные им и знаменитые сегодня стихи были опубликованы только после его смерти. Он служил дипломатом, потом стал цензором, тайным советником, блистал остроумием в светских салонах. Как говорил Лев Толстой, по-французски Тютчев говорил и писал лучше, чем по-русски, чем приводил французов в восторг, а в искусстве разговора ему не было равных. При этом он самым непосредственным образом влиял на внешнюю политику Российской империи, был по сути, как бы сегодня сказали, «бойцом «невидимого фронта». Причем, в самом буквальном смысле.
//-- Разведчик по наследству --//
   Родился Федор Иванович в 1803 году в селе Овстуг Орловской губернии, в небогатой, но родовитой дворянской семье. «Овстуг…
   Прелестный, благоуханный и безмятежный», – вспоминал он потом на чужбине родной край. Получил домашнее образование под руководством Семена Раича, впоследствии учителя Лермонтова. Делал успехи, уже в 13 лет переводил с латыни оды Горация. Учился в Московском университете, после окончания получил «распределение» в Коллегию иностранных дел и, в возрасте 18 лет, отправился на работу в российскую дипмиссию в Мюнхен.
   Кем был в те времена дипломат? А тем же, что и сегодня – политическим разведчиком. А Тютчев стал разведчиком еще и по наследству. Один из его предков Захарий Тютчев был послан Дмитрием Донским в Золотую орду, в стан к самому Мамаю с деликатными поручениями. А другими словами, на разведку в тыл к неприятелю и сумел самым блестящим образом выполнить поставленное задание. Тем же самым занимался 20 лет в Германии, а еще и в Турине, и Федор Тютчев: регулярно слал донесения в Петербург, беседовал с информаторами, анализировал политическую ситуацию в странах пребывания, делал выводы и вносил свои предложения.
   А уровню его информированности мог бы позавидовать любой современный разведчик-дипломат. Он был «на дружеской ноге» не только с королями, местной знатью, но и с Гете, Гегелем и другими корифеями европейской культуры. И, следовательно, знал очень и очень много, был в курсе всех европейских интриг, самых тайных заговоров и самых глубоких стратегических замыслов. Местом для сбора разведывательной информации в те времена были королевские дворцы, салоны князей и баронов, светские рауты и приемы в посольствах. На них Тютчев, отличавшийся блестящим красноречием и редким остроумием, чувствовал себя, как рыба в воде. Кроме того, он был в Германии как бы и вообще «своим», женившись на девушке из родовитой немецкой семьи Элеоноре Петерсон.
//-- Опубликовали после смерти --//
   А вот своему литературному творчеству, благодаря которому мы помним о нем и сегодня, Тютчев не придавал большого значения. Был гениальным русским поэтом и сам этого не знал. Часто терял рукописи или вообще их сжигал как «мусор». Сложение стихов было для него лишь способом самовыражения. Тютчеву было совершенно безразлично, читает ли его стихи еще кто-то или нет. Приятели убедили послать его некоторые из них для опубликования в Россию, что он и сделал. Но подписывал их только инициалами. При жизни были изданы всего два сборника его стихов. Многие, в том числе и самые известные стихотворения были опубликованы только после его смерти. Если бы не Некрасов, обративший на Тютчева внимание в своей статье «Русские второстепенные поэты», то его, наверное, при жизни в этом качестве, наверное, вообще бы не заметили.
//-- Встреча с Бенкендорфом --//
   В Петербург Тютчев вернулся в 1844 году и поначалу впал в опалу, томился по теплому югу.

     Глядел я, стоя над Невой,
     Как Исаака-великана,
     Во мгле морозного тумана
     Светился купол золотой.

   Все изменила его встреча с могущественным шефом Третьего отделения Бенкендорфом. Он изложил ему свои политические взгляды, и они царскому фавориту понравились. Понравились они и императору Николаю I. Тютчев был назначен чиновником по особым поручениям при госканцлере, а потом председателем иностранного цензурного комитета.
   Поэт во главе цензурного ведомства!? Такое выглядит более чем странно, но дело в том, повторяем, что Тютчев сам себя поэтом вовсе не считал. Он был чиновником, служил государству, России. Служил верой и правдой и всю жизнь был пламенным русским патриотом. Но был еще и тонким дипломатом, а, следовательно, разведчиком и очень осторожным человеком. Не случайно именно он написал:

     Молчи, скрывайся и таи,
     И мысли и мечты свои…
     Лишь жить в самом себе умей,
     Есть целый мир в душе твоей…

   Как тут не вспомнить Штирлица-Тихонова, в одиночестве молча жарящего виртуальную «русскую» картошку в камине своего особняка в Германии!
//-- Ответ маркизу --//
   Тютчев долго жил за границей и лучше многих понимал, как на самом деле относятся в Западной Европе к России. «Единственная естественная политика России по отношению к западным державам, – сделал вывод он, – это не союз с той или иной из этих держав, а разъединение, разделение их. Ибо они только когда разъединены между собой, перестают быть нам враждебными – по бессилию. Эта суровая истина, быть может, покоробит чувствительные души, но, в конце концов, ведь это же закон нашего бытия».
   Мало того, он предсказывал возможность появления в Германии фашизма. Отмечал зарождение в ней нечто такого, что «может повести Европу к состоянию варварства, не имеющего подобного себе в истории мира».
   Россия, освободившая Европу от наполеоновского господства, писал по этому поводу Тютчев, подвергается ныне постоянным враждебным нападкам европейской печати. Ответом Тютчева клеветникам и стало его знаменитое:

     Умом Россию не понять,
     Аршином общим не измерить…

   Причем, не трудно догадаться, что он имел при этом в виду «западноевропейский ум», и такой же «аршин». Тютчев, писал Николай Погодин, был первым представителем народного сознания о русской миссии в Европе, в истории.
//-- Особый путь --//
   Тютчев мечтал о создании под эгидой России православнославянской державы и считал, что «русское царство должно простираться от Нила до Невы, от Эльбы до Китая». Причем, не только мечтал, но и активно этому содействовал, упорно боролся против антирусских сил, был убежден во всемирной судьбе России, верил в ее особый путь развития. Неустанно разоблачал коварные происки иезуитов и папства, критиковал политику поднимающихся США. При этом он считал, что Россия вовсе не противостоит Западу, а является его «законной сестрой», живущей только «своей собственной, органичной и самобытной жизнью».
   Тютчев стал близким другом канцлера Горчакова, внушал ему свои идеи, а тот доносил их до царя. Бенкендорф поручил Тютчеву проводить работу по созданию на Западе позитивного образа России. По сути, именно Тютчев стал первым в российской истории организатором контрпропаганды на заграницу в ответ на потоки лжи и клеветы, еще тогда лавиной обрушавшихся на нашу страну. До последнего дня своей жизни он верил в торжество правды и справедливости, упорно боролся за интересы России. Это же завещал и, нам, потомкам:
   Мужайтесь, боритесь, О славные други, Как бой ни жесток, Ни упорна борьба.

Екатерина Великая в бронзе

   Если вы будете продолжать идти вверх по Невскому (имея шпиль Адмиралтейства спиной) то, перейдя на его правую сторону, скоро дойдете до сквера на площади Островского, в глубине которой высится великолепный Александринский театр. Прямо перед этим театром расположен большой памятник Екатерине II. Его постамент был сооружен в 1873 году по проекту скульптора М. Микешина из боо блоков сердоболъского гранита, доставленных с Валаамских островов. Автором статуи стал скульптор М. Чижов. Императрица на пьедестале не одна, – у ее ног разместилась девять вельмож и полководцев: Суворов, Румянцев, Потемкин, Алексей Орлов и др. Соседство символическое – умение подбирать талантливых помощников и умелых исполнителей было одним из основных талантов этой, самой успешной в России царицы.
//-- Немка по национальности, но… --//
   Екатерина, как известно, была немкой по национальности. Но перед тем как захватить трон в результате переворота, она провела в России уже 18 лет и успела хорошо изучить не только русский язык, но и страну, ее нравы и обычаи, а самое главное – хорошо поняла русский характер. В отличие, скажем, от Ленина, который, хотя и родился в России, но, проведя полжизни в эмиграции, России и ее народа совершенно не знал, и понимать не хотел. Отсюда, наверное, и разница в результатах правления: Екатерина сделала Россию могучей и процветающей, а Ленин ее разорил.
   Прежде всего, Екатерина выдвинула на ведущие роли пятерых – братьев Орловых, могучих русских богатырей, главных организаторов и исполнителей переворота. Все они – гвардейские офицеры – стали графами или князьями, им были дарованы имения, награды, огромные имения. А Григорий Орлов стал еще и фаворитом, любовником императрицы. И тоже не случайно. По свидетельству современников, Григорий был «красивейшим человеком своего времени». Как отмечал его биограф: «Природа щедро одарила Орлова. «Это было, – по выражению императрицы, – изумительное существо, у которого все хорошо: наружность, ум, сердце и душа». Григорий обладал веселым характером и отвагой, любил кулачные бои, один на один ходил на медведя. Под стать брату был и Алексей – могучий богатырь, которого в гвардии прозвали Алехан. Ни в чем не уступая Григорию, он превосходил его умом и даром полководца. Ему Екатерина, поручала крупные военные операции и самые ответственные задания, требовавшие особого расчета и смекалки.
//-- Князь Потемкин --//
   Но наиболее удачным «выдвиженцем» Екатерины стал кавалерийский офицер Григорий Потемкин. Он тоже был в Ропше, где убивали Петра III, но не числился среди заговорщиков в числе главных. После того, как он отличился в сражениях, Екатерина вызвала его в Петербург, где он вскоре получил чин генерал-адьютанта. Императрица угадал в нем человека, на которого можно положиться в любом самом трудном и опасном деле, высоко оценила его ум, твердую волю и кипучую энергию. К тому же между ней и Григорием Орловым, который еще до знакомства с Екатериной слыл изрядным повесой и снова стал «погуливать на сторону», в то время уже произошел разрыв.
   «Сей бы век остался, – призналась Екатерина, – если б сам не скучал, я сие узнала… и, узнав доверки иметь не могу…» Одним словом, новым фаворитом царицы стал Потемкин, сумевший сделать головокружительную карьеру, стал графом, генерал-аншефом, несметно разбогател. Современники считали, что Екатерина даже с ним тайно обвенчалась. По некоторым свидетельствам, запись об этом браке много лет хранилась в особой шкатулке, которую потом вместе с документом бросил в море по пути из Одессы в Крым граф Строганов, получивший строгий наказ сделать это от своей матери – урожденной графини Браницкой.
//-- Главная цель --//
   Начав царствовать, Екатерина проявила себя еще и отличным администратором и завидное трудолюбие: она работала по 12 часов в сутки. Своей главной целью императрица ставила рост силы государства, его могущества и на первое место во всем, что делала, поставила интересы России. Узнав, что в казне нет денег, начала с того, что отдала туда все свои собственные средства. Иногда доходило до смешного. На одном из заседаний Сената выяснилось, что там нет даже карты России. Екатерина тут же послала слугу в Академию наук, вручив ему пять рублей, чтобы тот купил атлас и подарила его сенату.
   Позднее она разработала пять основных принципов своей политики, которые назвала «Пятью предметами»:
   Нужно просвещать нацию, которой должен управлять.
   Нужно ввести добрый порядок в государстве, поддерживать общество и заставить его соблюдать законы.
   Нужно учредить в государстве хорошую и точную полицию.
   Нужно способствовать расцвету государства и сделать его изобильным.
   Нужно сделать государство грозным в самом себе и внушающим уважение соседям.
   Но Екатерина не только сформулировала эти принципы, она все их выполнила. Провела необходимые реформы, добилась разработки нового свода законов (их создавали депутаты, выбранные от всех сословий России), пополнила казну, вела успешные войны, укрепила авторитет России на международной арене.
   Она лично написала свой знаменитый «Наказ» – философско-юридический трактат, основанный на трудах французских просветителей. При Екатерине из России не уезжали, а, наоборот, в нее ехали. Именно при ней в Крым и Поволжье переселилось несколько сот тысяч выходцев из Германии, Швейцарии и других европейских стран, основавших процветающие колонии. Именно они, кстати, привезли в Россию картофель, ставший позднее нашим национальным продуктом. Конечно, императрица была человеком своего времени, и ужасное крепостное право при ней только укрепилось. Что, кстати, отразилось потом в шуточных стихах написанных позднее графом Алексеем Константиновичем Толстым:

     Мадам, при вас на диво
     Порядок расцветет,
     Писали ей учтиво
     Вольтер иДидерот.
          Месье, им отвечала,
          Ву ме комбле,
          И тут же прикрепила
          Украинцев к земле.

//-- Мать Отечества --//
   Брежнев, когда на него вешали все новые ордена, радовался, как ребенок. Обожал славословия в свой адрес Сталин. Но Екатерина, обладая еще большей властью, вела себя совершенно иначе. Когда депутаты Уложенной комиссии, принимавшие ее «Наказ», по инициативе Григория Орлова предложили ей лестный титул: «Екатерина Великая, Премудрая, Мать Отечества», то царица ответила на это так:
   На «Великая» – о моих делах оставляю времени и потомкам беспристрастно судить. 2. «Премудрая» – никак себя таковой назвать не могу, ибо один Бог премудр. 3. «Мать Отечества» – любить Богом врученных мне подданных я за долг звания моего почитаю, быть любимой от них есть мое желание».
//-- Женские слабости --//
   Но Екатерина была женщиной и у нее, конечно, были свои слабости. Она имела пылкое сердце и легко влюблялась. Ее первая большая любовь – красавец Григорий Орлов оказался неверен, она его простила и не держала зла, но… в новых удовольствиях себе не отказывала. История сохранила длинный список ее фаворитов. Помимо красавца Григория Орлова и одноглазого Потемкина, в него входили: Ланской, братья Зубовы, серб Зорич, Завадовский, Васильчиков, Ермолов, Дашков, Корсаков, Дмитриев-Мамонов.
   Для допуска новых избранников к императрице при дворе была разработана специальная процедура. Вот как описал ее Александр Тургенев: «По осмотре предназначаемого в высокий сан наложника матушке-государыне лейб-медиком Роджерсоном и по удостоверению представленного годным на службу относительно здоровья, препровождали завербованного к Анне Степановне Протасовой на трехнощное испытание.
   Когда нареченный удовлетворял вполне требованиям Протасовой, она доносила всемилостливейшей государыне о благонадежности испытанного, и тогда первое свидание было назначено по заведенному этикету двора или по уставу, высочайше для посвящение в сан наложника конфирмованному. Перекусихина Мария Саввишна и камердинер Захар Константинович были обязаны в тот день обедать вместе с избранным. В ю часов вечера, когда императрица была уже в постели, Перекусихина вводила новобранца в опочивальню благочестивейшей, одетого в китайский шлафрок, с книгою в руках и оставляла его для чтения в креслах подле ложа помазанницы. На другой день Перекусихина выводила из опочивальни посвященного и передавала его Захару Константиновичу, который вел новопредставленного наложника в приготовленные для него чертоги. Здесь докладывал уже Захар раболепно фавориту, что Всемилостивейшая Государыня высочайше соизволила назначить его при своей высочайшей особе
   флигель-адъютантом, подносил ему мундир флигель-адъютантский, шляпу с бриллиантовым аграфом и 100 ооо рублей карманных денег… Высокопреосвященнейший пастырь митрополит приезжал обыкновенно к фавориту на другой день посвящения и благословлял его святою иконою!»
//-- Кого она ценила --//
   Фавориты менялись, а тем, кто хотел уйти по своей воле, Екатерина не мешала. Когда, например, Мамонов признался, что «без памяти любит княжну Щербатову», то Екатерина купила молодым несколько деревень более чем с двумя тысячами крестьян, подарила невесте драгоценности и сама женила их. Как повествуют хроники, новобрачные «стали перед благодетельницей на колени и искренне заплакали».
   Однако на памятнике в сквере Александрийского театра у подножья императрицы стоит только один фаворит, прошедший испытание «пробир-фрейлины» Перекусихиной, – Григорий Потемкин. Поскольку только он, в отличие от прочих, сумел стать настоящим государственным деятелем и именно его Екатерина ценили больше других.

Кони барона Клодта

   Там, где Невский проспект пересекает Фонтанка, через нее переброшен знаменитый Аничков мост с двумя парами великолепных бронзовых коней с их укротителями, установленными в 1841 году. Эти кони работы скульптора Клодта стали сегодня, пожалуй, чуть ли не таким же символом Петербурга, как кораблик на шпиле Адмиралтейства или ангел на верхушке Александрийской колонны. На одном из гранитных постаментов можно заметить выбоины, оставленные осколками немецких снарядов во время блокады.
//-- Сын генерала --//
   Потомок рыцарей из Вестфалии барон Петр Карлович Клодт был сыном генерала. Портрет его отца находится в Эрмитажной галерее Героев Отечественной войны 1812 года. Однако после кончины родителя юный Клодт оказался в стесненных обстоятельствах и некоторое время жил в Петербурге в полуподвале. До такой жизни его довела… страсть к лошадям. А точнее, к их изображению на бумаге. Нередко, судя по воспоминаниям современников, он приводил в свою каморку кобылу и, устроившись рядом с альбомом, часами ее рисовал, ежеминутно рискуя получить копытом по голове. Ради страсти к художествам бросил военную службу, несмотря на то, что закончил престижное Михайловское артиллерийское училище. Но казарма, муштра и стрельба из пушек его не прельщали. При малейшей возможности Петр Карлович брал карандаш или перочинный ножик и неутомимо рисовал или вырезал из дерева миниатюрных лошадок.
   В конце 20-х годов он вообще вышел в отставку только ради того, чтобы целиком посвятить себя обожаемой скульптуре. В 1830 году Клодт стал вольнослушателем Академии художеств и вскоре его раскрашенные статуэтки лошадей из дерева начали распространятся по Петербургу, вызывая всеобщий восторг. Кто-то из царской свиты преподнес императору Николаю I деревянного всадника. Обожавший подобные игрушки и, как известно, любивший «поиграть в кавалерию», царь милостливо молвил: «Прелестно. Кто же сей даровитый резчик?»
   – Барон Клодт, Ваше Величество. Отставной поручик, – доложили императору.
   – Пусть вырежет для меня отряд конногвардейцев! – Распорядился Николай.
//-- Укротители коней --//
   Уже тогда Клодт отличался редкими трудолюбием и быстротой в работе. Так, за одну только зиму барон-скульптор выполнил ю статуй для памятника «Тысячелетие России». А вскоре по его модели была отлита шестерка лошадей, впряженная в колесницу Славы, установленную на арке триумфальных Нарвских ворот.
   Однако настоящую славу принесла ему работа над «Укротителями коней» – знаменитыми скульптурами, которые сегодня можно увидеть на Аничковом мосту через Фонтанку. Первоначально они должны были стоять совсем в другом месте – на пристани Адмиралтейского бульвара. В 1833 модели были одобрены советом Академии художеств и утверждены императором.
   Согласно семейному преданию, высочайшее согласие было получено при довольно оригинальных обстоятельствах. Однажды на Дворцовой набережной кучер Клодта вздумал, в нарушение всех правил этикета, соревноваться в скорости езды с кучером самого государя и даже посмел обогнать царя. Взбешенный Николай успел только погрозить кулаком вслед быстро удалявшейся коляске Клодта. Через несколько дней император неожиданно нагрянул в мастерскую скульптора для осмотра моделей «Укротителей». Он долго стоял перед скульптурной группой молча, а потом «изволил вынести вердикт»: «За этих – прощаю!»
   Торжественное открытие Аничкова моста состоялось 20 ноября 1841 года. То, что увидел Петербург, поразило всех. «Толпами собираются люди у нового Аничкова моста, – писали газеты, жизнь человека и коня на Аничковом представляет новый мир в искусстве». Вскоре Клодт был назначен профессором академии, получил при ней квартиру и мастерскую. Мало того он возглавил еще и Литейный двор и стал еще и первым в истории русского искусства скульптором-литейщиком.
//-- «Лучше, чем жеребец!» --//
   Однако после установки на Аничковом мосту первой бронзовой пары «Укротителей» Клодт очень долго не мог поставить в Петербурге вторую. Повторные бронзовые отливы отправили в Берлин в качестве подарка прусскому королю Фридриху Вильгельму, который был от них без ума. Николай I подарил их королю прямо «с моста». Клодту пришлось потом самому сопровождать щедрый подарок в Берлин, где его коней установили на самом почетном месте – у королевского дворца.
   Однако потомку вестфальских рыцарей и немцу по крови Берлин совершенно не понравился. «Здешние яства и вина променял бы на черный хлеб да квас – только бы поскорее вернуться в Россию!» – с грустью писал он в письме художнику К. Брюллову. Однако недостаток русского кваса король Фридрих Вильгельм щедро ему компенсировал, наградив скульптора орденом Красного орла и бриллиантовой табакеркой.
   Третья пара приглянулась еще и другому монарху – королю Обеих Сицилий Фердинанду, пожелавших незамедлительно видеть их в Неаполе. Там они и стоят до сих пор у входа в дворцовый сад. А три другие пары коней, также отлитые Клодтом, отправили в Стрельну, Петергоф и усадьбу князя Голицына в Кузьминках под Москвой. Таким образом, громадный труд скульптора с «Укротителями» на Аничковом мосту длился в общей сложности 20 лет – только в 1851 году все гипсовые кони были, наконец, заменены бронзовыми. А в народе запомнилась грубоватая фраза, которую в восторге от его мастерства произнес Николай I: «Ну, Клодт, ты делаешь лошадей, лучше, чем жеребец!»
//-- «На обозренье всей Европы…» --//
   Однако, как и всякий преуспевший и осыпанный милостями и наградами деятель искусств, барон приобрел не только множество почитателей своего таланта, но и злых недоброжелателей. Так уже на следующий день после торжественного открытия «Укротителей» на пьедестале памятника, как свидетельствуют некоторые историки, будто бы появилась оскорбительная надпись:

     Барон фон Клодт представлен ко Кресту
     За то, что на Аничковом мосту
     На обозренье всей Европы
     Выставил четыре голых ж…!

   Городовые быстро стерли хулиганские вирши, и о случившемся незамедлительно донесли императору. Николай, как говорили в городе, отреагировал на это с юмором и якобы изрек:

     Доставить пятую мне ж…!
     И расписать на ней Европу!

   Однако о том, удалось ли найти автора оскорбительного памфлета и исполнить распоряжение государя, история, увы, умалчивает. После этого Петр Карлович создал еще немало других замечательных скульптур: оригинальный памятник Крылову в Летнем саду, уникальную конную статую Николая I на Исаакиевской площади, рельеф «Лошадь на службе у человека» и т. д.
//-- «Скотский» скульптор --//
   Мастерство Клодта в изображении лошадей было так велико, а пристрастие именно к их изображению так заметно, что в Петербурге его называли «скотским скульптором». Он передавал с необычной точностью и мастерством все складки кожи, все мускулы, каждую жилку, каждое движение. Лошади у него, как живые, каждая со своим норовом, со своим особым «характером». По мнению специалистов, в этом деле он больше всех приблизился к античному канону красоты в изображении животных и по праву считается лучшим анималистом российской скульптуры.
   Однако, несмотря на громкую славу, барон, как и положено любителю кваса, славился демократичным нравом и бескорыстием. Он много помогал нищим художникам, щедро давал им в долг, никогда не спрашивая, когда они его вернут. Как любой скульптор, любил физический труд, дружил с мастеровыми Литейного двора, нередко проводил с ними свой досуг.

«Мои вины, о, родина! Прости!»

   Музей-квартира Николая Некрасова расположена в доме № 36 на Литейном проспекте, который недалеко от Фонтанки тоже упирается в Невский проспект. Она была открыта в 1946 году к 125-летию со дня рождения великого поэта. В квартире, где прежде находилась редакция журналов «Современник» и «Отечественные записки», в экспозиции представлены личные вещи Некрасова, рукописи его произведений, первые издания его сочинений, фотографии, портреты. В том числе копия знаменитой картины И. Крамского, написанной в спальне поэта накануне его смерти. Достоевский считал, что есть две загадочные фигуры в русской литературе: Пушкин и Некрасов. Но почему же именно Некрасова? Чего же загадочного было в этом поэте, которого мы все вроде бы отлично знаем еще со школьной скамьи? Однако мы только думаем, что знаем…
//-- Бедная молодость --//
   Если верить Фрейду, то многие странности в Некрасове, находят ответ в бедной молодости. Он родился в дворянской семье, но его прежде богатые предки обеднели. У отца, отставного офицера, был тяжелый характер. В своем селе Грешнево он частенько таскал крестьян за волосы. Был деспотом и дома, но сыну сумел дать хорошую физическую закалку и воспитать в нем стойкость к невзгодам, что немало помогло тому в будущем.
   Совсем другим человеком была мать, она сама учила детей, была доброй и сердечной. В ярославской гимназии будущий великий поэт учился скверно, по многим предметам был вообще не аттестован. Однако отправился в Петербург с мечтой об университете и литературном поприще. В 16 лет он напечатал первое стихотворение, а вскоре сумел выпустить сборник «Мечты и звуки». Но это была неудача, критики сборник обругали. Самолюбивый автор скупил на последние деньги тираж и сжег его.
   В университет он тоже не смог поступить. По литературе будущий гений русской поэзии получил тройку, по остальным предметам – единицы. Отец, мечтавший о военной карьере для сына, узнав про эти планы, оставил его в незнакомом городе без гроша. Жить было не на что, началась унизительная нищета. Подрабатывал репетиторством, перепиской писем, жил впроголодь. Некрасов вспоминал: «Это было самое горькое время. Ровно три года я чувствовал себя постоянно, каждый день голодным. Приходилось есть не только плохо, но и не каждый день…»
//-- Страсть к картам --//
   Тогда-то, наверное, и возникла навязчивая мечта Некрасова «о миллионе». Он решил писать «ради денег». Носился по Петербургу, торопливо строчил хронику, тискал фельетоны, сочинял тексты для лубков, словом, занимался тем, что сегодня называют «литературной халтурой». Но перо у него было бойкое. Скоро Некрасов начал печатать повести, рассказы и даже написал (под псевдонимом) водевиль, который поставили на сцене Александрийского театра. И уже тогда у журналиста и начинающего писателя появился новый вид дохода: карты.
   А точнее, это была родовая страсть. Именно в карты, как рассказывал ему отец, проиграли почти все, прежде огромное состояние его прадед и дед. Тогда в Петербурге многие увлекались игрой. Играли везде: в гостиных знати, на квартирах чиновников, в трактирах, в ресторанах, на постоялых дворах. Ведь ни лотерей, ни казино тогда в России еще не было. Страстным игроком в карты был Пушкин, азартным игроком был и Достоевский. Но они обычно проигрывали, делали долги, а вот Некрасов почти всегда выигрывал. У него имелись особый талант, холодный расчетливый ум, деловая хватка, точное понимание психологии противников. Но злые языки поговаривали, будто бы он был карточным шулером, что в впрочем, всегда говорят, когда не могут иначе объяснить успехи слишком удачливых игроков. Никаких доказательств тому история не оставила.
   Дела Некрасова постепенно поправились. Появилось время для того, чтобы пополнить образование: он часами просиживал в Публичной библиотеке. В конце концов попал в литературный салон Панаевых, где его попросили прочитать «Петербургские углы» – рассказ о реальной жизни, который понравились Белинскому. После чтения сели за преферанс. И Некрасов всех обыграл. Белинский тогда сказал: «С вами играть опасно, без сапог оставите…»
//-- Начало успеха --//
   Между тем литературная известность Некрасова крепла. Вышел его сборник «Физиология Петербурга». А когда он напечатал стихотворение «Еду ли ночью по улице темной», Чернышевский воскликнул: «Россия приобрела великого поэта. Великого!» Слава открыла бедному провинциалу двери в великосветские салоны, в лучшие дома Петербурга. Но там он читал не только стихи, а продолжал упорно играть в карты. Ставки там были куда выше, чем в трактирах, Некрасов стал выигрывать большие деньги. Он умело «раздевал» богачей, но когда надо, проигрывал «нужным людям». Например, заядлому картежнику, графу Адлербергу, сыну тогдашнего министра двора, человеку близкому к императору.
   Его литературные друзья предупреждали, что «карты затягивают», но Некрасов на это ответил: «За картами я притупляю свои нервы, а иначе они бы довели меня до нервного удара. Чувствуешь потребность писать стихи, но знаешь, что никогда не дозволят их напечатать. Это такое состояние, как если бы у человека отрезали язык, и он лишился возможности говорить».
//-- Бизнесмен в литературе --//
   Однако Некрасов не только писал стихи и играл в карты, он стал первым в русской литературе удачливым бизнесменом, хотя такого слова в России еще не было. Причем, таким же удачливым, как и игроком. Он стал издателем. Ему удалось перекупить у Плетнева пушкинский «Современник», влачивший после смерти поэта жалкое существование. И тут деловой гений Некрасова развернулся в полную силу. Он организовал одну из самых успешных рекламных компаний в России. Повсюду появились огромные афиши, объявления печатались во всех изданиях. Сумел собрать самых талантливых тогда в России авторов: Толстого, Герцена, Огарева, Тургенева, Белинского. Печатал лучших зарубежных писателей: Диккенса, Теккерея, Байрона, Гете, Жорж Санд. Уже через год подписка возросла в десять раз!
   «Современник» стал делом прибыльным. Двадцать лет он был ведущим журналом России. Некрасов был смелым редактором, печатал то, что могло вызвать гнев властей, и знал, как обойти цензуру. Он не гнушался взяток, умел завязывать отношения с «нужными людьми». Ему удалось напечатать даже «Что делать?» Чернышевского, которая потом стала «настольной книгой» русских революционеров. Как он сумел обойти свирепую в те времена цензуру, остается тайной.
//-- Меткий стрелок --//
   Другой страстью Некрасова после карт была охота. О его меткости ходили легенды. Он мог, на спор, с лету продырявить подброшенную вверх пятикопеечную монету. Никто из русских литераторов – даже герой Севастополя Лев Толстой – не осмеливался ходить на медведя в одиночку. А Некрасов ходил. В его квартире-музее на Литейном до сих пор сохранились шкуры убитых им на охоте «мишек», а также чучела подстреленных птиц.

     Охоте посвящены некоторые его стихи:
     Кто же охоты собачьей не любит,
     Тот в себе душу заспит и погубит.

   «Современник» Некрасов основал вместе с популярным тогда писателем Иваном Панаевым. У того была красавица-жена. Но вскоре весь журнал и даже жена Панаева стали принадлежать только Некрасову – жена коллеги стала его гражданской женой. Некрасов написал замечательные стихи о русских женщинах, всегда восхищался ими: «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет…» Однако сам отбил жену у друга, а когда в деревне умерла мать, то даже не приехал на ее похороны. Так же он поступил потом и с постаревшей и преданной ему Авдотьей Панаевой. Когда та стала нуждаться, то он никак ей не помог. «Вы когда-то лиру посвящали ей, дайте на квартиру несколько рублей», – зло писал современник.
   Другая некрасивая история, о которой судачили в петербургских салонах, была история с наследством жены Огарева. Огарева поручила получить капитал своей подруге – Панаевой, с которой тогда жил Некрасов. Но деньги ей так и не передали. Возникло подозрение, будто деньги присвоила Панаева, получить доверенность которой посоветовал Некрасов. Но был ли поэт сам виноват в этой неприятной истории? Или его несправедливо обвиняли те, кто завидовал его успехам и богатству?
//-- Кем же он был? --//
   Итак, так кем же на самом деле был Некрасов? Русским помещиком, обожавшим роскошь, карты и охоту? Новым капиталистом, жестким и порой циничным дельцом, сумевшим превратить литературный журнал в доходный бизнес? Или же все-таки тонким певцом «музы и печали», создателем изумительных стихов, которые стали народными песнями: «Ой, полна, полна коробушка…», «Меж высоких хлебов…» и т. д. А может, поэтом-трибуном? «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан!», страстным революционным агитатором, гневно бичевавшим пороки, издавшим, несмотря на свирепую цензуру катехизис тогдашних революционеров-нигилистов «Что делать?» Чернышевского. Когда на его похоронах Достоевский, произнося речь о поэте, поставил имя Некрасова рядом с именами Пушкина и Лермонтова, то молодые голоса из зала прервали его криками: «Некрасов выше! Выше!» И зал ответил бурными аплодисментами…
//-- Загадка остается --//
   Сейчас спора на эту тему уже нет. История всех расставила по своим местам. Однако загадка Некрасова остается. Были ли в его жизни грехи, в которых он так не и раскаялся? Говорят, что как человек жил, такую ему смерть Бог и посылает. Несмотря на ужасную рану, с тихой улыбкой на устах умер «солнце русской поэзии» Пушкин. А вот Некрасов умирал страшно, медленно, мучительно, с криками и стонами, от рака. «Боже! Как он страдал, – вспоминала через много лет его последняя жена Зинаида Николаевна, – какие, ни с чем не сравнимые муки испытывал…»
   За что же все-таки Господь послал ему такую ужасную смерть? Это и остается последней загадкой Некрасова. Не случайно же он написал:

     За каплю крови, общую с народом,
     Мои вины, о, родина! Прости!

Папка Виссарионова

   В доме 4 по Литейному проспекту до 1917 года помещался Окружной суд. В нем проходили самые громкие судебные процессы того времени, в том числе над Верой Засулич, участниками покушения на Александра II и другими террористами. Когда в Петрограде грянула февральская революция 1917 года, то разбушевавшаяся толпа подожгла Окружной суд, и скоро он был полностью уничтожен огнем. Был разгромлен также департамент полиции. Охваченный восторгом «свободы» народ и не подозревал, что некоторым надо было во что бы то ни стало уничтожить архивы царской охранки и судебных ведомств, где хранились материалы о провокаторах и ее тайных сотрудниках в организациях революционеров.
//-- Сгорели и архивы --//
   В числе этих взрывоопасных документов была и так называемая «папка Виссарионова» – вице-директора департамента полиции, вокруг которой до сих пор идут ожесточенные споры между историками. Именно в ней, как считают некоторые, хранились материалы на тайного осведомителя охранки Кобу Джугашвили, ставшего потом известным во всем мире под именем Иосифа Сталина. Впервые в печати упоминание об этой папке появилось в мировой печати в 1956 году (ранее об этом писали только русские небольшие русские эмигрантские издания). Американский журнал «Лайф» напечатал статью Александра Орлова под заголовком «Сенсационная тайна проклятия Сталина». В нем содержалась совершенно невероятная версия причины уничтожения им армейской элиты СССР в 1937 году, чем многие объясняли потом катастрофическое для нашей страны начало войны.
//-- Опасные признания --//
   Орлов (его настоящее имя Лев Фельдбин) был видным руководителем НКВД, участвовал в войне в Испании, но потом, опасаясь ареста и расстрела, остался на Западе. Он утверждал, что заговор военных – Тучахевского, Якира и других в Красной армии действительно был, и они на самом деле собирались свергнуть диктатора, опираясь на документы царской охранки о том, что Сталин был ее осведомителем. В феврале 1937 года Орлов лежал в Париже на больничной койке, когда к нему приехал его двоюродный брат Зиновий Канцельсон – заместитель начальника НКВД Украины. Зиновий признался, что он замешан в заговоре военных и держал в руках документы, свидетельствовавшие о провокаторской работе тогдашнего вождя СССР.
   «Я содрогнулся от ужаса на больничной койке, – вспоминал Орлов, – когда услышал историю, которую Зиновий осмелился рассказать мне». Оказалось, что в свое время начальник НКВД Ягода, готовя знаменитые московский процессы, приказал помощнику начальника отдела своего ведомства Штейну проверить архив охранки. Там Штейн и нашел папку, в которой заместитель директора департамента полиции Сергей Виссарионов хранил особо важные документы. В папке имелась анкета с приколотой к ней фотографией Сталина, а также его собственноручные донесения в охранку на революционеров.
//-- Хотели арестовать Сталина? --//
   Штейн забрал взрывоопасную папку и немедленно вылетел в Киев, где вручил ее своему другу – главе НКВД Украины Балицкому. Балицкий посвятил в тайну своего зама – Канцельсона. Тщательно проверив содержание документов, они передали папку генсеку ЦК Украины Косиору и командующему Красной армией на Украине Якиру. Якир вылетел с документами в Москву к Тухачевскому. Посовещавшись с другими близкими им военачальниками, они решили собрать в Москве совещание и арестовать Сталина.
   Однако круг посвященных в заговор оказался довольно широк и «красные маршалы» не в полной мере знали об иезуитской системе доносов и прослушивания, которая уже тогда пронизывала все сферы жизни в СССР, и о заговоре узнал Сталин. Все замешанные в нем лица тут же были схвачены и расстреляны еще до суда над ними. Позднее был расстрелян и Косиор, а потом и Ягода и Ежов, руководившие расстрелами. Расстрелян был и Зиновий Канцельсон, а Штейн покончил жизнь самоубийством. Сталин приказал уничтожить не только самих заговорщиков, но и практически все руководство Красной армии.
//-- Почему их уничтожили --//
   В изданной в 1983 году на Западе книге «Тайная история сталинских преступлений» Орлов написал: «Когда станут известны все факты, связанные с делом Тухачевского, мир поймет: Сталин знал, что делал… Я говорю об этом с уверенностью, ибо знаю из абсолютно несомненного и достоверного источника, что дело маршала Тухачевского было связано с самым ужасным секретом, который, будучи раскрыт, бросит свет на многое, кажущее непостижимым в сталинском поведении».
   Вот почему были уничтожены все, кто хоть что-то знал о папке Виссарионова, а потом и все те, кто их уничтожал. Некоторые даже считают, что именно по этой причине был убит и Троцкий, тоже узнавший о службе Сталина в охранке. Уцелел, правда, сам Орлов, который благополучно умер в своей постели в 1973 году в США. Он вошел со Сталиным в сделку, написал ему письмо, в котором поклялся молчать, но предупредил, что если его и членов его семьи тронут, то тогда будут опубликованы все известные ему секреты о тайных операциях ОГПУ. В частности, об организованной им операции по тайному перевозу из Испании в СССР золотого запаса этой страны, за что он был награжден орденом Ленина. Разоблачение этой тайны могло нанести на международной арене большой ущерб советским властям, а потому Сталин и не тронул Орлова. А тот молчал и раскрыл секреты только после смерти диктатора.
//-- Темные места биографии вождя --//
   Однако практически все историки уже давно обратили внимание на многие темные места и нестыковки в биографии «молодого Сосо Джугашвили». Есть противоречия даже в его личных анкетах, которые до сих пор никто не может объяснить, не согласуется число его арестов и ссылок и т. д. Известно, что Сталин специально собирал и уничтожал все документы, касающиеся его арестов и связей с полицией. Это касается и фотографий вождя того периода, которые известны только «по фотокопиям неустановленного происхождения».
   Не получили возможности поработать с архивными материалы о раннем периоде жизни Сталина даже писатели Максим Горький и Михаил Булгаков, которые пытались создать о нем хвалебные произведения. Постоянный страх разоблачения своего прошлого постоянно висел над Сталиным дамокловым мечом. Именно этим и можно, наверное, объяснить многое из того, что до сих пор кажется странным и загадочным в его поведении.

«Эта сторона наиболее опасна…»

   На Невском проспекте, на стене дома № 14 регулярно подновляют надпись, сохраненную с блокадных времен: «Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна». У нее проводят митинги, возлагают живые цветы. Но почему, собственно, опасна была именно эта, северная сторона? Ведь враг-то окружил город со всех сторон, значит, и стрелять могли, откуда угодно. Но нет, стреляли с юга, где стояли немецкие войска! А вот с севера обстрелов Ленинграда не было. А кто же там находился? Как это кто? Финны! Они-то и не стреляли и не бомбили город, хотя и находились с СССР в состоянии войны. Почему? Таков был приказ командующего финскими войсками барона Маннергейма.
//-- Подданный России --//
   Родился Карл Густав Эмиль фон Маннергейм в своей родовой усадьбе неподалеку от Турку, был подданным Российской империи. Юношей он приехал в Петербург и поступил в привилегированное Николаевское кавалерийское училище. Финский барон был в восторге от Северной Пальмиры, ее величавой красоты, императорской мощи и силы военных традиций. «Я мечтал оказаться в Петербурге, – писал потом Маннергейм, – Иногда в зимнее время мы должны были нести караул в Зимнем дворце. В эти минуты мне казалось, что я прикасаюсь к частичке истории России…» Маннергейм блестяще учился, помимо русского, овладел еще английским, немецким, французским, шведским, а позднее еще и китайским языками. Близко сошелся с великим князем Николаем Александровичем – будущим императором Николаем II и глубоко и искренне его полюбил. Фотография русского царя всегда стояла на его рабочем столе, даже когда он потом стал президентом Финляндии.
//-- На фронт добровольцем --//
   Когда грянула русско-японская война, Маннергейм отправился на фронт добровольцем. Там сразу отличился, был награжден и получил внеочередное звание полковника. После войны не пошел на придворные должности, а продолжил службу строевого офицера, согласившись возглавить экспедицию в Центральную Азию. Фактически это была разведывательная операция генштаба по составлению топографических карт неизвестных местностей.
   С небольшим отрядом казаков отважный путешественник, а на самом деле – российский военный разведчик, пересек на лошадях Туркестан и страшную пустыню Гоби, добрался до Пекина. Пережил множество опасных приключений, встретился с Далай-ламой, а потом написал об этой экспедиции увлекательную книгу.
   При возвращении Маннергейм доложил Николаю II об итогах выполненной миссии и получил высочайшее одобрение. Вдобавок его избрали почетным членом Русского географического общества. Продолжая военную службу, Маннергейм возглавил кавалергардов – почетнейшая по тем временам должность – и был включен в царскую свиту. Во время Первой мировой войны командовал бригадой, а потом дивизией. Снова отличился, был награжден множеством орденов, получил звание генерал-лейтенанта. Его сослуживец, князь Эристов так писал о нем: «Маннергейм – подлинный военачальник. Это человек большого мужества. Отваги, исключительной внутренней честности и аристократизма».
//-- Финский главнокомандующий --//
   Когда большевики захватили власть, финскому барону не оставалось ничего другого, как покинуть Петербург. И тут отважный воин не изменил себе – сел в поезд в полной парадной форме, не испугавшись толп мародеров и бесчинствующих «революционеров». Удивительно, но никто генерала не тронул, и он благополучно добрался до Финляндии, которая уже получила независимость. Там он, еще не сняв царский мундир, сразу получил пост главнокомандующего только что созданной армии молодого государства. При наступлении Юденича на Петроград Маннергейм обратился к финнам с призывом оказать помощь «братьям по борьбе», чтобы двинуться против большевиков.
   Однако руководители Белой армии отказывались признавать независимость Финляндии, а потому призыв Маннергейма не встретил у финнов поддержки. Ему пришлось надолго покинуть политическую сцену. Он вернулся только в 1931 году, согласившись возглавить пост председателя Совета обороны с присвоением званиям маршала.
//-- «Линия Маннергейма» --//
   Теперь вся работа барона Маннергейма была направлена на то, чтобы подготовиться к неизбежной войне со Сталиным. Он сумел хорошо обучить и вооружить крохотную финскую армию, построил в лесах мощную линию обороны, получившую название «линии Маннергейма». Пригодился и его незаурядный талант полководца, любовь к солдатам и умение беречь их жизни. Именно он, бывший царский генерал, стал одной из причин катастрофической для Красной армии войны с Финляндией. Неумолимо надвигалась война с Германией, а советско-финская граница находилась слишком близко от Ленинграда. Поэтому советское правительство обратилось к финнам с предложением отодвинуть ее, предложив взамен большую по размерам территорию в Карелии. Однако финское правительство отказалось. Тогда Сталин решил сделать это силой.
   На маленькое государство обрушились 45 дивизий, 3000 танков и 2500 самолетов. А у финнов танков не было вообще, а самолетов только 287. Но советские войска встретили упорнейшее сопротивление. По финским данным, Красная армия потеряла 200 тысяч убитыми и 1500 танков. Такого еще не знала история мировых войн, когда крошечное государство сумело сдержать напор такого мощного соседа.
   Финны стали называть Маннергейма «отцом нации», «спасителем Отечества». С точки зрения здравого смысла вообще невозможно было понять, как такое могло произойти. Хотя анализ финской кампании в чем-то объясняет и причины поражений Советской армии летом 1941 года. Сталин сумел вооружить своих солдат, но они были плохо обучены, командиры оказались еще неопытны, а воевать за него дети раскулаченных крестьян вообще не хотели. Но, конечно, силы оказались неравны и в итоге финны были вынуждены уступить, но разгромить их сходу и малой кровью не удалось.
//-- Ленинград не штурмовал… --//
   Официальная советская историография долго это замалчивала, но недавно были опубликованы прежде секретные данные, что еще до нападения Гитлера на СССР, 17 июня сильнейшая в Красной армии 1-я танковая дивизия была срочно переброшена в Заполярье, чтобы внезапно атаковать Финляндию с севера, и уже был создан Северный фронт. Гитлер же всячески заигрывал с Маннергеймом. Он лично прибыл в Хельсинки поздравить маршала с 75-летием, подарил ему свое фото с надписью и «Мерседес» последней модели. Но тщетно. Позднее Маннергейм категорически отверг его предложение штурмовать Ленинград. Он даже выступил с заявлением, что немедленно подаст в отставку, если финское правительство согласиться с такой просьбой. Финны ограничились только тем, что вернули себе потерянное в 1940 году.
   В 1944 году финны порвали с Германией, а Маннергейм был избран президентом страны. Мирное соглашение с СССР маршал сам написал на русском языке. Именно он заложил потом основы той политики, благодаря которой Финляндия успешно сотрудничала с Советским Союзом и стала процветающим государством. Сталин не забыл унизительного для него 1939 года, но относился к Маннергейму со своеобразным уважением. Он лично вычеркнул его имя из списка обвиняемых Нюренбергского процесса. Однако факт остается фактом, Маннергейм был союзником Гитлера и финская армия, хотя и не обстреливала Ленинград, но участвовала в его блокаде, а потому тоже несет ответственность за гибель более миллиона его жителей.
//-- Осадная запись --//
   Блокада Ленинграда продолжалась 900 дней (1941–1944 гг.) По официальным данным, от голода, бомбежек и артбострелов погибло не менее 1,5 млн ленинградцев, однако точное число жертв не установлено. Куда красноречивее, чем статистика, рассказывают об этой трагедии воспоминания современников. Потрясающий документ тех трагических дней – «Осадная запись (Блокадный дневник)», книга воспоминаний петербургского ученого-востоковеда, профессора Александра Николаевича Болдырева (1909–1993), последнего представителя старинной дворянской семьи.
//-- Хроника голода и страданий --//
   Свою хронику «осадного времени», полную тончайших психологических наблюдений за страданиями ленинградцев, умиравших от голода, Болдырев аккуратно вел почти ежедневно. «Вот возникает в моем воображении, – писал в те страшные дни ученый, – видение неслыханной прелести: кабинет, светло и тепло. Я, живой, сытый, чистый, спокойный, сижу и пишу. Все ужасы в прошлом. Осадная запись – есть запись о прошлом и в прошлом. Она окончена, и я готовлю ее для других…».
   13 декабря. Сильный мороз. Трамваев нет вовсе. Хлебной прибавки нет, нет даже объявлений, о которых говорили вчера. Уныние, воцарившееся среди людей по этому поводу, равно лишь вчерашнему ликованию, когда распространился слух. Ликующие голодные – незабываемое свирепое зрелище. Сегодня наши очень хорошие сводки (говорят!): Истра, Сталиногорск, еще что-то, окончание убийственного для немцев сражения за Москву, длив. с 6 по 11 декабря. Все больше верю в свой первоначальный прогноз о гигантском, историческом («на ближайшее тысячелетие») просчете Гитлера. Имея в виду напасть на нас, нельзя было нападать на Европу сперва. Только потом. Во вчерашней газете объявление об уборке снега. Не работающие – 8 часов уборки без льготного питания и оплаты. В этой категории окажутся все домохозяйки, которые обычно стоят по ю-15 ч. в очередях и выносят множество еще трудностей осадно-бытовых, которых мы почти не ведаем, все на 125 гр. (автор имеет в виду норму хлебного пайка на день – прим. ред.).
   Рассказы о трудностях с похоронами. Кладбища завалены (не зарытыми). Родственники оставляют своих покойников просто на улице в темноте и убегают. Тогда попечение берет на себя милиция. Грузовик, в котором мертвые дети («в рубашечках и без рубашечек») уложены штабелем. Сейчас умереть гораздо легче, чем похоронить. Верю в скорое окончание сих испытаний великих, народных.
   15 декабря. Крепчайший мороз. Трамваев никаких. Хлебной прибавки, конечно, нет. Самочувствие лучше в общем, но ниже на предательский кусочек, чем раньше. Картина застывшего города с бесконечно черными потоками и ручейками людей по мостовым, улицам, панелям – потрясающа. Лошадей и машин почти нет. Вчера и сегодня лапа голода легла на мой home (дом) и осквернила его. Вернулся вчера в з ч. Дома тьма полная, второй вечер. Тьма хуже всего действует на маму, подрывает ее. Печурка едко дымит. Еле теплится ничтожная свечка. Дым, копоть. Мрак отчаяния…
   В эрмитажной столовой одни «соевые битки», нет супа. Все подавлены и как раз с утра поголовная трудмобилизация на уборку снега. Как работать людям? Иду в Унив. столовую со слабой надеждой на дрожжсуп и возможность выбрать мясо по инждив. карточкам. Ибо в магазине только свалка и хамство. Очевидно, подрывает и трудность доставки (плюс бэдлам, конечно, самобытный): на тысячную очередь привозят несколько десятков кило товара, на ручных саночках, тележках. Что-то будет? Жестокие дни, голодные очереди на жестоком морозе.
   Вечер. Был дома. Отнес 400 гр. (8 штук) конских котлеток. Это вся моя декадная иждивенческая и детская норма по 3 карточкам. Галя (жена Болдырева – прим, ред.) находит это очень удачным маневром. Как хотелось присоединить дрожжсупы и желе! Увы, их не было!
   По Невскому и Садовой, когда возвращался, редко проносились какие-то ошалелые трамваи неведомых направлений. Новое бедствие – управдом урезал порцию дров до 1 куб.м. Это на месяц. А потом? Мысль одна гложет сознание днем и ночью: тающие Галины запасы. Невозможность помочь этому. Медленно, верно, как глетчер, надвигается голодное бедствие. Скованно, обреченно, без возможности шевельнуться, как в тяжком сне, следишь, вперив глаза в исчезающий промежуток. В течение часа был ожесточенный обстрел. В морозной мгле над Васильевским островом стояло неясное зарево.
   13 января. Бедствия и смерть обволокли все улицы и кварталы осажденного города. Теперь почти нигде нет воды, ошалело бегают жители с ведрами. У нас вода есть. Все эти дни стоят морозы 25–30 градусов. На следующий день достали 1 кг. муки, но теперь, конечно, продали полкилогр. хилой конколбасы (225 р. за кило). Какой пир был в вечер получения продуктов – блины на сале! Какая радость, какое ни с чем ни сравнимое чувство спасения. А каша – вареная мука с жиром…
   Слышал (в трамвае), что в Москве какой-то молодой человек получил три года за рассказ о том, что в Ленинграде съели всех кошек. А что было бы, если бы он рассказал о трупах с вырезанными мягкими частями, валявшихся десятками у моргов? (это недовезенные до морга). Несчастных этих мертвоедов расстреливали безжалостно: целыми семьями.
   …Опять наплывают обрывки кошмарных видений: одна за другой несутся по обледенелой дороге крупповские пятитонки (голубые, они и сейчас ходят) со страшным своим грузом. У борта одной машины женщина откинулась, голова запрокинута, руки раскинуты, словно в приступе отчаянного, неудержимого хохота и длинные черные волосы вакхически полощутся по ветру вслед за мчащимся грузовиком. Когда на кладбище машины буксуют в снегу, грузчики быстро подсовывают под колесо ближайшего мертвеца.
   16-ое января. Все стоят солнечные, чуть туманные дни, а ночи залиты лунным светом. Город наш, город! С тевтонским упорством не перестают его громить немцы. Сегодня с половины дня яростно била наша артиллерия, но скоро в ее грохот влились тяжкие громы взрывов. Обстрел был жестокий, он свирепствовал более четырех часов подряд, до темноты. С темнотой (я заметил теперь точно) немцы умолкают. Видно, огонь выстрелов демаскирует их дальнобойные пушки. Снаряды поражали весь наш район, Центр, Петроградскую, Выборгскую. Это то, что успел я узнать. Идя с лекции на Васильевском острове (где было тихо) домой пешком, ибо трамваи повсюду стояли, я узрел одно попадание на многострадальном углу «Подписных изданий» и два в узком проходе у нашего Райсовета. Влетело и в Витебский вокзал и т. д. Так как шел уже третий час обстрела, милиции ослабила свою непропускательную бдительность, и по улицам текли эти характернейшие быстрые, молчаливые ручейки пешеходов. Во всех подворотнях, в парадных, под аркадами, за выступами жмутся кучки осторожных и робких, или просто глазеющих, выглядывая и тоскливо топчась. Вдруг страшный треск близкого разрыва. Во мгновение ока улица словно выметена начисто. Лишь несколько человек продолжают свой бег по панелям. Это разъяренные или российско-беспечные. Но через минуту опять текут ручейки. Жизнь, прикрытая смертью…»

«Ленинградское дело»

   29 сентября 1950 в Ленинградском доме офицеров на Литейном проспекте, 20 начался необычный процесс, вошедший в историю, как «Ленинградское дело». На скамье подсудимых сидели сильно исхудавшие и бледные после перенесенных побоев и пыток бывшие члены Политбюро, запредсовмина СССР, глава Госплана Николай Вознесенский, секретарь ЦК ВКПб, а до этого первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии Алексей Кузнецов, председатель Совмина РСФСР Михаил Родионов, глава Ленинградского обкома и горкома партии Петр Попков и другие бывшие руководители города.
//-- За закрытыми дверями --//
   Заседание суда проходило за закрытыми дверями и сообщений о его ходе в печати не появилось. По описанию Эдварда Радзинского, после вынесения приговора произошла страшная и какая-то мистическая сцена: в зал вошли сотрудники госбезопасности, которые набросили на приговоренных белые саваны и на руках вынесли из зала. Так ли было на самом деле, и откуда Радзинский взял описание этой сцены, – неизвестно, многие документы того времени были потом уничтожены, а сами приговоренные тут же расстреляны.
   Во время процесса, да и потом случившееся казалось совершенно невероятным. Ведь уничтоженные Вознесенский и Кузнецов считались самыми вероятными наследниками стареющего Сталина. Причем, он сам их такими и назвал. В 1947 году на заседании Политбюро Сталин заявил: «Время идет, мы стареем. На своем месте я вижу Алексея Кузнецова…» В таком же духе, согласно воспоминаниям Анастаса Микояна, Сталин высказался в кругу своих соратников на озере Рица. Он сказал, что самой подходящей кандидатурой на должность предсовмина видит Николая Вознесенского, а на посту Генерального секретаря – Алексея Кузнецова. «Как, не возражаете, товарищи?» – будто бы спросил вождь. Разумеется, никто не возразил…
//-- Затаили злобу --//
   Открыто, конечно, не возразили, но злобу затаили, и стали в тайне вынашивать замыслы об устранении соперников. Люди из «ближнего круга» Сталина – прежде всего, Маленков и Берия – сами претендовавшие на то, чтобы после смерти вождя вскарабкаться на опустевший «трон». Они серьезно опасались, что молодая и энергичная ленинградская команда действительно придет им на смену.
   Но почему Сталин стал выдвигать именно Вознесенского и Кузнецова? По мнению историков, «кремлевский горец» постоянно интриговал, сталкивая людей в своем окружении лбами. Но, с другой стороны, он выдвинул действительно способных руководителей, которые в годы войны отличились немалыми заслугами. Так, Вознесенский был, как считали многие, волевой и сильный кадровый работник. Он сыграл большую роль в развитии оборонной промышленности, курируя работу военных наркоматов, занимаясь эвакуацией оборонных заводов, отвечая за разработку военно-хозяйственных планов обеспечения обороны страны. Скупой на похвалы Хрущев оценивал Вознесенского, как «умного, резкого, прямого и смелого человека».
   Таким же руководителем считали и Кузнецова, хотя он и не имел высшего образования. Микоян, сын которого женился на его дочери, утверждал в своих мемуарах, что во время блокады Ленинграда основной фигурой был не Жданов, который «практически переселился в бомбоубежище», а именно Кузнецов, ему Сталин доверял «самые ответственные вопросы».
//-- Анонимка в ЦК --//
   Все началось с анонимного письма, которое поступило в ЦК партии в январе 1949 года. Неизвестный «доброжелатель» сообщал, что на состоявшейся в Ленинграде партконференции были подделаны результаты. Началась проверка и выяснилось, что факт подделки и в самом деле имел место: 23 бюллетеня с голосами «против» были заменены на положительные. Второе «преступление», в котором обвинили ленинградских руководителей, была организация Всероссийской торговой оптовой ярмарки в Ленинграде без специального разрешения центральных органов. Речь шла о реализации накопившихся на складах остатков товаров народного потребления на сумму 5 млрд рублей.
   Все это, разумеется, было только предлогом, но из этих фактов «сшили» дело о «групповщине», попытках ленинградского руководства противопоставить себя ЦК, стремлении создать самостоятельную Российскую компартию, и, в конечном итоге, обвинили его во вредительской и подрывной деятельности.

Дело о шпионаже

   Ленинградских руководителей арестовали, начались допросы, сопровождавшиеся жестокими избиениями. В итоге всплыли и другие «нужные» показания. В частности, «дело о шпионаже», в котором обвинили второго секретаря Ленинградского горкома Якова Капустина. Находясь на стажировке в Англии, где он изучал паровые турбины, он будто бы вступил в интимную связь с англичанкой-переводчицей. Однажды муж-англичанин, внезапно вернувшись домой, застал свою жену и Капустина на месте «преступления». Разразился скандал, который разбирался в партийной организации Лондонского торгпредства. Дело спустили на тормозах. Однако потом появились сведения, будто Капустин был завербован английской разведкой.
//-- Все же, почему? --//
   Однако главный вопрос, который продолжают задавать, почему все-таки Сталин, который сам выдвинул Вознесенского и Кузнецова, дал потом санкцию на их уничтожение? Весь ясно, что если бы они сами не были преданными сталинистами, то никогда бы не сделали карьеры в партии, и не были бы переведены в Москву. Тут историки выдвигают версию, что выдвиженцы попросту оказались не такими опытными в интригах, как «старая гвардия», девшая в них опасных соперников. Часто они шли напролом, не умели держать язык за зубами, не имели опыта аппаратных игр в Кремле, что сыграло для них роковую роль. А Маленков и Берия, у которых такой опыт был, хорошо знали характер Сталина, его подозрительность, коварство и частую смену настроений. А потому сумели собрать достаточно аргументов и через органы госбезопасности, которые тогда возглавлял Абакумов, искусно посеять в вожде семена подозрения. И этого оказалось достаточным.
//-- Документы уничтожены --//
   В 1954 ГОДУ все, кто обвинялся по «ленинградскому делу», были реабилитированы, многие уже посмертно. Абакумова и всех следователей, которые его вели, арестовали и они были расстреляны. Расстрелян был и Берия.
   Однако, в то же самое время, в погибших руководителях никак нельзя видеть «противников сталинизма», как это пытаются сделать некоторые историки. Они были таким же порождением сталинской системы, как и все его окружение, которое их потом уничтожило. До конца «ленинградское дело» вообще, наверное, никогда не будет распутано. Во-первых, потому, что еще в 1957 году Маленков лично уничтожил большую часть его материалов. А во-вторых, некоторые документы продолжают оставаться секретными до сих пор.

IV. От Исаакиевской площади до Галерной улицы

Исаакиевский собор. Может ли Петербург провалиться в болото? Памятник Николаю I. «Астория». «Англетер» и тайна смерти Есенина. Наводнения в Петербурге. Александр Блок. Юсуповский дворец. Квартира Распутина. «Балалайка во фраке». Мистика Сенной. Достоевский-русский пророк. Мариинский театр. Консерватория. Военно-морской музей. Новая Голландия. Никольский собор. Секреты Галерной, 31.
От Невского проспекта по одной из Морских улиц (по Малой или Большой Морской) можно выйти на вторую площадь Петербурга – Исаакиевскую. Тут снова, как и на Дворцовой, трудно сдержать возглас изумления – настолько она прекрасна. В ее центре – изящный конный памятник Николаю I, обращенный лицом к самому большому в городе, грандиозному Исаакиевскому собору. По правую руку от него – знаменитая гостиница «Астория». Та самая, в которой Гитлер собирался праздновать взятие Петербурга. Слева – тяжеловесное темно-коричневое здание бывшего посольства Германии, которое разгромила разъяренная толпа в 1914 году, когда началась Первая мировая война. А за спиной бронзового всадника – Мариинский дворец, где сегодня заседает Законодательное собрание Санкт-Петербурга – городской парламент.

Царский долгострой

   Особый рекорд Исаакиевского собора состоит в том, что его строили… четыре раза. А точнее, на месте нынешнего возводили сначала другие три. В 1712 году по приказу Петра I на берегу Невы соорудили сначала деревянную Исаакиевскую церковь. Царь родился 30 мая, в день Святого Исаака Далматского и потому церковь, в которой он обвенчался с Екатериной, нарекли именно таким именем. В 1717 году Петр распорядился построить уже каменный храм имени того же святого. В нем должны были принимать присягу российские моряки. Строить начали, как и все при Петре, бодро, но грунт внезапно осел и постройку разобрали. В 1768 Екатерина II велела начать постройку очередного Исаакиевского собора по проекту Антонио Ринальди.
//-- Строили 40 лет --//
   Достроить успели лишь до половины, но тут Екатерина умерла. Павел I велел весь мрамор передать для главной тогда ударной стройки Петербурга – Михайловского замка, а собор доделать из кирпича. В результате на свет появилось нечто настолько несуразное, что дало повод для насмешливых стишков:

     Се памятник двух царств,
     Обоим им приличный:
     На мраморном низу
     Воздвигнут верх кирпичный!

   В четвертый и в последний раз Исаакий начали строить в царствование Александра I. Он объявил конкурс на сооружение нового собора. Неожиданно для всех его выиграл никому еще неизвестный молодой скульптор Огюст Монферран. Мастера тогда имелись в Петербурге и поопытней, но француз оказался ловким дипломатом. Он изготовил и передал царю сразу 24 проекта в самых разных стилях, даже в китайском. Такое рвение императору понравилось, и Монферран был назначен придворным архитектором, а его проект утвержден.
   Начали строить, но строили необыкновенно долго. Мешали обычные трудности при сооружении такого, еще небывалого по размерам для России храма, а также интриги завистников молодого зодчего. В основание фундамента вбили многие тысячи длинных свай. Это так удивило жителей города, что на эту тему возник анекдот:
   «В Петербург пришло письмо с другого конца света – из Нью-Йорка с жалобой: «Вы испортили нам мостовую!»
   – Но причем здесь мы? – удивились в Петербурге.
   – На нашей мостовой вылезли бревна с клеймом петербургской лесной биржи!»
//-- Почему скульптор не спешил --//
   По-своему объясняли острословы и этот невский долгострой. Будто бы ясновидящая предсказала Монферрану смерть сразу после окончания строительства. Поэтому, мол, скульптор и не спешил. По этой ли причине, или по другой, но строили собор 40 лет. Монументальное здание оформлено четырьмя 8-колонными портиками, окруженными монолитными гранитными колоннами. Высота Исаакиевского собора – 101,5 м, наряду с Петропавловским собором и Адмиралтейством, он – важнейшая градостроительная доминанта Петербурга. Его внутренние помещения отделаны с необыкновенной роскошью разноцветным мрамором, лазуритом, малахитом, золоченой бронзой и мозаикой. В украшении собора участвовали виднейшие русские художники Брюллов, Бруни, Шебуев и другие.
   Торжественное освящение огромного сооружения произошло летом 1858 года. Огромные толпы народа заполнили в эти дни храм, площадь, соседние улицы и даже крыши ближайших домов. Вокруг были выстроены войска в полной парадной форме. Духовенство всех петербургских церквей в белых с золотом одеяниях участвовало в крестном ходе от Исаакиевского собора в Казанский и обратно. Количество певчих достигало 1200 человек, и эффект, произведенный их пением, был поразительным. Император Александр II и весь двор проследовали к собору в великолепном кортеже.
//-- Портрет на фронтоне --//
   Однако, согласно легенде, случился скандал. Кто-то указал императору на то, что французский архитектор поместил свое собственное изображение с макетом собора в руках на фронтон здания. Царю это не понравилось и, проходя мимо, он будто бы не подал Монферрану руки и даже не поблагодарил его за работу. Зодчий так расстроился, что, вернувшись домой, захворал и вскоре умер. Мрачное предсказание сбылось!
   С конца XIX века при Исаакиевском соборе имелись заведения, способствовавшие духовно-нравственному развитию прихожан и благотворительности: Санкт-Петербургское православное Исаакиевское братство, церковно-приходская школа, библиотека и склад дешевых изданий, бесплатная братская столовая. При соборе функционировали детские кружки и сестричества. Действовало свое издательство под названием «Кафедра», выпускавшее литературу религиозного содержания, направленную на просвещение и воспитание народа. Попечительский совет братства возглавлялся Санкт-Петербургским митрополитом. Исаакиевский собор, таким образом, был крупнейшим центром церковного просвещения, образования и благотворительности в России.
//-- Легенды Исаакия --//
   До революции Исаакиевский собор ломился от сокровищ. Вся церковная утварь была изготовлена исключительно из золота и серебра в лучших ювелирных мастерских Европы. Но в 1922 году большевики его ограбили. Отобранное оценивалось лишь на вес, и в результате большинство уникальных предметов церковной утвари оказалось утраченным. Всего же изъяли «более 43 килограммов золота, две тонны 220 килограммов серебра, 796 драгоценных камней». После революции об Исаакии продолжали сочинять легенды. Так, рассказывали, будто его хотели купить американцы. Они якобы предполагали его разобрать и вывезти за океан по частям, а взамен предложили заасфальтировать все улицы Ленинграда, которые тогда еще были вымощены булыжником.
//-- Маятник Фуко --//
   В советские времена Исаакий пытались использовать для антирелигиозной пропаганды. Для этого в 1931 году в нем повесили маятник Фуко, наглядно иллюстрирующий вращение Земли. Согнанные в храм комсомольцы были в восторге: многие спорили, будет ли сбит поставленный на специальную подставку спичечный коробок или нет. Небесная механика не подводила: плоскость качания маятника зрительно поворачивалась, и коробок исправно падал. Советские газеты почему-то назвали это «триумфом науки над религией». Хотя, как известно, первый опыт Фуко был выполнен с благословения папы Римского как раз для того, чтобы доказать могущество Бога. Маятник, забавлявший туристов, сняли в 1986 году, когда храм вернули верующим. Сейчас бронзовый шар лежит в хранилище, в его подвалах. А в центр купола, где раньше крепился трос, возвращена фигура голубя, символизирующая Святой Дух.

Может ли Петербург «провалиться в болото»?

   Когда строили огромный Исаакиевский собор, многие в Петербурге с тревогой спрашивали: «А не провалится ли он? Ведь город-то построен на болоте!» Уже в наши времена очень долго никак не могли начать строить вторую сцену Мариинского театра. Между специалистами шли бесконечные споры, как укрепить вязкий грунт и, что делать, чтобы фундамент нового здания был прочным. В петровские времена поступали просто: в землю забивали длинные деревянные сваи, а потом на них возводили фундаменты. Некоторые специалисты не раз высказывали опасения: раз на сваях, то если они сгниют, то, как бы не провалились в один прекрасный день изумительные дворцы Северной столицы в болото, не развалились бы замечательные памятники и монументы. Как бы не стал бы наш Питер «северной Атлантидой». «Петербургу быть пусту!» – не раз зловеще вещали предсказатели.
//-- Стоит на сваях --//
   Город на Неве стоит на сваях из русской лиственницы, как, кстати, сказать, и Венеция. Говорят, что венецианцы вбили более 400 тысяч свай, доставленных морем из нашей страны. А сколько именно свай вбили в Петербурге, – неизвестно. Наверное, тоже сотни тысяч. Точного подсчета никто не вел. Только при постройке, например, здания Двенадцати коллегий было забито более 3,5 тысяч свай, а при возведении грандиозного Исаакиевского собора и того больше – более 11 тысяч.
//-- Природный антисептик --//
   Но дома в городе, конечно, строили из камня. Его не хватало, а потому еще в 1714 году Петр ввел специальный налог: каждый прибывающий в Петербург «посуху», был обязан привести с собой три камня весом не менее трех килограмм. Действовал этот налог 50 лет. Но стояли каменные сооружения на сваях. И не случайно, что сваи были именно из лиственницы. Это дерево обладает совершенно необыкновенными свойствами. Оно живет более 500 лет и по прочности намного превосходит дуб и все другие деревья. В Саянах встречаются пни лиственницы, у которой 800–900 годичных колец. Лиственница – природный антисептик. Вследствие особенности ее смолы, она не подвергается нападению насекомых – древоточцев. Ее можно использовать без какой-либо химической обработки в тех случаях, когда другие породы подвержены гнили. В воде она становится только прочнее, превращаясь, фактически, в камень. Именно поэтому наши предки и использовали ее для свай, которые вбивали в болото или жидкий грунт, чтобы потом на этом основании возводить постройки.
//-- Старая традиция --//
   В Сибири и на севере России из лиственниц строили дома, которые потом простояли столетия. Писатель Вадим Кожевников отмечал: «В старинном станке, где жил Курнаков, люди обитали в приземистых избах, срубленных из лиственниц в такие древние времена, что не все помнили, когда эти избы были поставлены. В них не было ни пыли, ни мух». До сих пор сохранились останки древних крепостей, построенных войнами Кучума, с которыми воевал Ермак. Четырехсотлетние лиственничные бревна крепостных стен не несут никаких следов порчи, по прочности они даже превосходят стволы свежесрубленных деревьев. Больше 25 веков продержались изделия из лиственницы знаменитых Пазырыкских курганов на Алтае. Их хранят ныне в Эрмитаже.
   Как правило, из бревен лиственницы складывали не весь дом, а только его основание – она с большим трудом поддается обработке – топор и пила едва ее берут. Твердое дерево лиственниц используют до сих пор. В 1980 году для древесного покрытия московского велотрека для Олимпиады-80, который потом удивил спортсменов всего мира, была выбрана именно лиственница.
//-- Дерево Петра --//
   Петр I сразу подметил и по достоинству оценил волшебные свойства лиственницы. Он использовал ее не только для строительства города, но и для флота. Для этого царь отправил в леса под Архангельском своего формейстера (лесничего). Тот ходил по тайге и сбивал палкой шишки с особо высоких и толстых деревьев. А потом привез полученные семена в Петербург и на берегу Финского залива была посажена специальная роща, получившая название Линдуловской. Она расположена недалеко от поселка Рощино и сохранилась до наших дней, там сейчас создан заповедник, который внесен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.
   И сегодня эта лиственничная корабельная роща в 60 километрах от Петербурга на берегу реки Рощинка, занимающая около юоо га, производит на каждого неизгладимое впечатление. От целебных ароматов соснового воздуха кружится голова. Там чувствуешь себя, словно попал в собор – над головой смыкаются прямоствольны колонны-стволы в 30–40, а то и в 50 метров высоты. Есть стволы в два обхвата. Каждое дерево на учете, имеет свой паспорт. Простоят они там еще долго, ведь им «всего лишь» четверть тысячелетия, а могут прожить и 900 лет!
//-- Тепло и нет мигрени --//
   Теплоемкость древесины лиственницы на 30 % выше, чем у сосны. Это значит, что лиственничный дом имеет соответственно большее количество аккумулированного тепла. В отапливаемый период температура в помещении более равномерно распределяется в течение суток, а в летнее жаркое время – там сохраняется ощущение прохлады. В доме из лиственницы снижается вероятность появления мигрени, неврозов, связанных со спазмами сосудов. Лиственница испаряет природные фитонциды, которые, попадая
   в дыхательные пути человека, предотвращает простудные и вирусные заболевания. При гипертонии она снижает артериальное давление. Ускоряется рассасывание кровоизлияний, повышается острота зрения, нормализуется обмен веществ. Не случайно наши предки в Сибири, которые обитали в срубах из лиственницы, часто доживали до ста лет.
//-- Не только для свай --//
   В Петербурге лиственницу использовали не только для свай. Деревянной брусчаткой из нее мостили улицы, стволы использовали для телеграфных столбов и железнодорожных шпал. Из лиственницы делали и балки для перекрытий в каменных домах. В советские времена эти балки, которые за одну-две сотни лет превратились в железо, почему-то стали убирать и заменять металлическими. Не понимая, что железо ржавеет и у него более короткая жизнь, чем у нестареющих, не подверженных гниению мощных бревен из лиственницы.
   Из лиственницы сделаны и оконные переплеты Зимнего дворца. С ними ни в какое сравнение не идут современные стеклопакеты. Стеклопакеты не «дышат», а дерево лиственницы не только прочно, как металл, но и пропускает воздух, особым способом его фильтруя. Некоторые историки, усматривая сходство между Петербургом и Венецией, приписывают это не только тем, что оба города стоят на воде, а еще и тому, что они покоятся на сотнях тысяч бревен русской лиственницы.
//-- Нет, не провалится! --//
   Но сколько же простоит еще Петербург на деревянных сваях? В Венеции, где под водой сваи было обследовать легче, это сделали еще в 1827 году. И убедились, что спустя 1000–1400 лет стволы лиственницы совершенно окаменели и фундаментам дворцов абсолютно ничего не угрожает. Так что у Петербурга, которому немногим более 300 лет, впереди – еще долгая жизнь. Нет, не провалится он в болото!

Кто на лошади сидит?

   Этот знаменитый памятник в центре Исаакиевской площади, сооруженный по проекту О. Монферрана, был открыт в 1859 году. Многоярусный пьедестал сложен из 118 блоков финляндского и сердобольского гранита, шокшинского порфира и белого итальянского мрамора. Уникальное конное изваяние отлито из бронзы автором модели П. Клодтом. На постаменте помещены барельефы «14 декабря 1825 года», «Появление Николая I на Сенной площади во время холерного бунта 1831 года», «Открытие моста на Николаевской железной дороге. 1851 г.» и другие. Имеются также аллегорические скульптуры: «Правосудие», «Сила», «Мудрость» и «Вера». В их лицах – портретное сходство с императрицей Александрой Федоровной и дочерьми Николая I — Марией, Ольгой и Александрой.
//-- Две точки опоры --//
   Монумент воздвигли по велению императора Александра II в 1859 гг. Заказчик, осмотрев поначалу модель в мастерской, повелел «изменить аллюр лошади с левой ноги на правую, козырек каски уменьшить, самую каску одеть несколько назад, ботфорты сделать мягче, эполеты же и правый рукав выше локтя немного полнее». Что скульптор в точности и исполнил. Памятник на Исаакиевской площади знаменит тем, что массивная шестиметровая бронзовая группа имеет всего лишь две точки опоры, которыми служат задние ноги коня. Такое смелое техническое решение не имеет аналогов в мире. Чтобы обеспечить устойчивость монумента, его создатели засыпали в полый круп коня несколько пудов свинцовой дроби, а под копыта задних ног подвели длинные железные стойки, которые тянутся до самого основания монумента.
//-- Другой человек? --//
   Любопытно, что на коне находится совсем другой человек. «Это мой прадед, – с гордостью поведала жительница Петербурга Ольга Стеблин-Каменская, – барон Мейндорф, а вовсе не царь Николай I».
   По ее словам, дело было так. Скульптор Петр Клод сидел как-то в своей мастерской, испытывая творческие муки по поводу того, с кого бы ему изваять скульптуру императора, которую ему заказали для памятника на Исаакиевской. Сам прототип позировать, конечно, никак не мог, поскольку уже умер. Да и если бы и был жив, то вряд ли согласился: не царское это дело – перед скульпторами на коне сидеть! К счастью, мимо проходил бравый барон Мейендорф ростом, выправкой и осанкой, удивительно напоминавший покойного императора.
   – Ба! – обрадовался скульптор, – На ловца и зверь бежит! – А вслух произнес: «Ваше превосходительство, не угодно ли императора изобразить?
   Мы не знаем, так ли он точно спросил, и, что именно ответил ему Мейендорф. Пришлось ли барона уламывать, или он сразу согласился. Важно, что согласился, и именно с него была изготовлена знаменитая скульптура.

Гибель Есенина

   На гостинице «Англетер», что на Исаакиевской площади, висит мемориальная доска, свидетельствующая в том, что «… здесь оборвалась жизнь поэта Сергея Есенина». До сих пор не прекращаются ожесточенные споры о том, покончил ли он жизнь самоубийством или был убит. Официальная версия, та, что приводится в энциклопедиях, прежняя – речь идет о самоубийстве. Таковой она была в советские времена, такой остается и сейчас. Однако после краха СССР и раскрытия архивов появилось множество публикаций, книг, документальных фильмов, которые проводят другую версию – поэта жестоко убили.
//-- Обреченный поэт --//
   Есенина не просто убили, он не мог не быть «ликвидированным», как говорили в те времена. И вовсе не за свои «смелые» разговоры, многочисленные скандалы и дебоши…а за стихи, которые он писал. Вспомним, как только за одно стихотворение про «кремлевского горца» был стерт в лагерную пыль другой гений поэзии – Осип Мандельштам. А у Есенина таких стихов, где он с ненавистью и презрением говорить не только о главарях коммунистического режима, но и об этом режиме вообще, было немало. Почему же на это не обратили внимания? А, наверное, по очень простой причине: эти стихи при советской власти не публиковались, а если кое-что и печаталось, то с купюрами, которые сохранились до наших времен. Настоящим вызовом коммунистической власти стала его поэма «Страна негодяев» – так он называл в ней СССР.

     Пустая забава.
     Одни разговоры!
     Ну что же?
     Ну что же мы взяли взамен?
     Пришли те жулики, те же воры
     И вместе с революцией всех взяли в плен…

   Один из главных героев этой поэмы – Чекистов-Лейбман, в котором без труда угадывается могущественный Лейба Троцкий. В этой есенинской поэме он так отзывается о русских:

     Жили весь век свой нищими
     И строили храмы божие…
     Да я бы их давным-давно
     Перестроил в места отхожие.

   Рязанский скандалист позволял себе резкие выпады против членов Политбюро ЦК РКП(б), характеризовал Гражданскую войну как «дикость подлую и злую», сгубившую тысячи прекраснейших талантов:

     В них Пушкин,
     Лермонтов,
     Кольцов,
     И наш Некрасов в них.
     В них я.
     В них даже Троцкий,
     Ленин и Бухарин.
     Не потому ль моею грустью
     Веет стих,
     Глядя на их
     Невымытые хари.

//-- Решили убрать --//
   Все эти крамольные строки неуклонно выбрасывались из сборников поэта с 1926 по 1990 год, да и сегодня без них обходится стихотворение «Русь бесприютная» во многих сборниках. Не исключено, что до Троцкого могла дойти также фраза Есенина, сказанная в Берлине писателю-эмигранту Роману Гулю: «Не поеду в Россию, пока ею правит Троцкий-Бронштейн. <…> Он не должен править».
   Троцкий о всех таких выпадах в свой адрес, безусловно, знал, как же он после этого мог относиться к Есенину? Троцкому-Чеки-стову никак не могла нравится поэзия русского крестьянского поэта, таких он люто ненавидел и презирал. Ведь не случайно же, что после пышных похорон стихи поэта были в СССР запрещены. Врага Есенина не устраивала его чуждая Октябрю поэзия последних лет, о чем сам «архитектор революции» и писал в «Правде»: «Поэт погиб потому, что был не сроден революции».
   Есенин прекрасно понимал, что его ждет за такие стихи от «немытых харь» и писал, предчувствуя свою трагическую судьбу:

     И первого
     Меня повесить нужно,
     Скрестив мне руки за спиной,
     За то, что песней
     Хриплой и недужной
     Мешал я спать стране родной…
     Вот и повесили…

//-- Был полон творческих планов --//
   Множество фактов свидетельствует, что Есенин вовсе не был, как утверждают, в состоянии маниакальной депрессии во время своего приезда в Ленинград. По свидетельствам современников, поэт был настроен на работу, читал друзьям стихи, рассказывал о новом журнале. За 1925 год у него вышло 8 книг, им было подготовлено полное собрание сочинений. Материальное положение Есенина было успешным – и не только благодаря будущей хорошо оплачиваемой работе. Существовал договор с Госиздатом на выплату гонорара за полное собрание сочинений в течение полутора лет. Первый перевод на 640 рублей уже поступил. Еще в Москве издателю Евдокимову Есенин рассказывал о своих планах – работе в журнале “Поляне”, руководство которым обещал ему Киров. Племянница поэта Светлана Есенина: “Вскоре в Ленинград Есенин должен был перевезти и семью, о чем свидетельствует его телеграмма от 7 декабря, в которой поэт просил Вольфа Эрлиха подыскать ему трехкомнатную квартиру”. Все это говорит о его позитивном настрое.
   Есть еще одно обстоятельство, которое не могло не настраивать поэта на оптимистический лад. В Баку он познакомился с Сергеем Кировым, который отнесся к нему очень хорошо. 18 декабря 1925 года в Москве начал работу XIV съезд ВКП(б). На нем разворачивалась грандиозная политическая драма. Оппозиция Л. Каменева и Г. Зиновьева вчистую проиграла Сталину. Зиновьев потерял контроль над Ленинградской парторганизацией, чистка которой была поручена Кирову. Кирова вот-вот должны были перевести в Ленинград, назначив на место Зиновьева. К тому же и Троцкий уже терял свою власть.
   Сторонники версии о самоубийстве, неизменно приводят, как доказательство склонности Есенина к суициду, факт его пребывания в психиатрической клинике Москвы. Мол, двинулся мозгами поэт на почве пьянства, вышел из психушки, приехал в Ленинград и тут же повесился. На самом деле Есенин оказался в клинике вовсе не по состоянию здоровья. Его устроили туда, спасая от судебного процесса, который хотели устроить над ним после скандала 6 сентября 1925 года в поезде Баку – Москва, где он резко повздорил с дипломатическим курьером Альфредом Рога и Юрием Левитом, близким знакомым всесильного Льва Каменева. Рога и Левит через канцелярию наркомата по иностранным делам подали на поэта в суд, требуя «возмездия». С поэта взяли подписку о невыезде. Положение Есенина становилось угрожающим.
   Выход из сложного положения подсказали сестры поэта Катя и Шура – «спрятаться» в клинике Московского университета («психов не судят»). Поэт долго не соглашался, однако все – таки был вынужден 26 ноября 1925 года лечь в больницу. Чекисты приходили в клинику, чтобы арестовать Есенина, но врачи его не выдали. О том, что Есенин в смысле состояния психики был совершенно здоров, говорит тот факт, что именно в клинике он написал некоторые свои стихотворные шедевры: «Клен ты мой опавший, клен заледенелый…», «Ты меня не любишь, не жалеешь..» и др.
//-- Показания Сварога --//
   Вопреки утверждениям в энциклопедиях, будто сразу после смерти Есенина никто об убийстве «несколько десятилетий» не говорил, об этом стали говорить сразу. Художник Василий Сварог, который сделал рисунок мертвого Есенина без грима, писал еще в 1927 году: “Мне кажется, этот Эрлих что-то ему подсыпал на ночь, ну… может быть, и не яд, но сильное снотворное. Не зря же он “забыл” свой портфель в номере Есенина. И домой он “спать” не ходил – с запиской Есенина в кармане. Он крутился не зря все время неподалеку, наверное, вся их компания сидела и выжидала свой час в соседних номерах.
   Обстановка была нервозная, в Москве шел съезд, в “Англетере” всю ночь ходили люди в кожанках. Есенина спешили убрать, поэтому все было так неуклюже и осталось много следов. Перепуганный дворник, который нес дрова и не вошел в номер, услышал, что происходит, кинулся звонить коменданту гостиницы Назарову. А где теперь этот дворник? Сначала была “удавка” – правой рукой Есенин пытался ослабить ее, так рука и закоченела в судороге. Голова была на подлокотнике дивана, когда Есенина ударили выше переносицы рукояткой нагана. Потом его закатали в ковер и хотели спустить с балкона, за углом ждала машина. Легче было похитить. Но балконная дверь не открывалась достаточно широко, оставили труп у балкона, на холоде. Пили, курили, вся эта грязь осталась… Почему я думаю, что закатали в ковер? Когда рисовал, заметил множество мельчайших соринок на брюках и несколько в волосах… пытались выпрямить руку и полоснули бритвой “Жилетт” по сухожилию правой руки, эти порезы были видны… Сняли пиджак, помятый и порезанный, сунули ценные вещи в карманы и все потом унесли… Очень спешили… “Вешали” второпях, уже глубокой ночью, и это было непросто на вертикальном стояке. Когда разбежались, остался Эрлих, чтобы что-то проверить и подготовить для версии о самоубийстве…”. Свидетельство Сварога, который одним из немногих видел еще неприбранный труп Есенина, в нарушении законодательства к делу не приобщили.
   Существует еще одна загадочная личность в деле о смерти Есенина, некто Л. Сосновский, приятель Троцкого, фельетонист. Именно по его обвинению возникло дело 4-х поэтов, обвиненных в антисемитизме (Есенин, Клычков, Орешин, Ганин). Все поэты умерли насильственной смертью, так же, как, впрочем, и сам Сосновский, который был расстрелян в 1937.
//-- В «Англетере» не жил? --//
   Однако самое сенсационное открытие, которое сделал упомянутый уже петербургский писатель В. Кузнецов, опровергая версию о самоубийстве, состоит в том, что изучая документы гостиницы «Англетер», он обнаружил, что Есенин в ней вообще не жил! Фамилии поэта нет в списке жильцов этой гостиницы в тот период, когда в ней будто бы обнаружили висящий на трубе парового отопления его труп. Те, кто помнит советские времена, хорошо знает, что значило тогда получить номер в престижной гостинице. Каждый поселившийся регистрировался, портье записывал данные его паспорта. Органы следили за этим очень строго.
   Никто из персонала гостиницы и проживавших там гостей Есенина в эти дни не видел. А все «свидетели», которые потом давали показания об общении с поэтом в его номере «Англетера», в том числе и Эрлих, были тайными агентами ГПУ и говорили то, что от них требовали. Тем более, заметим, что за Есениным тогда следили, в Москве на него было заведено уголовное дело, и его появление в Ленинграде вообще можно было рассматривать, как бегство от правосудия. А с такими в СССР разговор был короткий.
   Как считает Кузнецов, короткий разговор был и с Есениным. Как только он появился в Ленинграде, то сразу же был арестован и привезен в следственный дом ГПУ на улице Майорова д. 8\25. Там его с пристрастием допросили. Операцией руководил знаменитый чекист Яков Блюмкин. Смысл допросов заключался в том, что Есенина хотели завербовать в качестве секретного сотрудника ГПУ. Вряд ли Троцкий лично давал приказ убить поэта, но так уж случилось. По-видимому, Есенин, привычный к дракам, сопротивлялся и с силой толкнул Блюмкина, тот упал. Тогда прогремел выстрел. На фотографии виден след от пулевого ранения, а после этого Блюмкин ударил Есенина рукояткой револьвера в лоб. Блюмкин после убийства из Ленинграда связался с Троцким и спросил, что делать с трупом Есениным. Тот ему ответил, что завтра появится его статья в газете о том, что неуравновешенный, упаднический поэт наложил на себя руки, и все замолчат. Решили произвести инсценировку с самоубийством – благо зловещий дом 8\25 находился недалеко от «Англетера». Труп перенесли в номер, в котором никто не жил.
   В пользу убийства говорит и множество других фактов. Так, например, утверждается, что знаменитые предсмертные стихи «До свиданья, друг мой, до свиданья…» поэт написал кровью, поскольку в номере будто бы не было чернил. Однако на фотографии номера, где был повешен поэт, на столе отчетлива видна чернильница. Кроме того неизвестно куда пропала ручка, которой он якобы писал эти стихи. Бесследно исчез из номера и пиджак Есенина. Куда исчезли эти вещи, которых нет в описи, если речь шла о самоубийстве?

Нет, его убили!

   Мало того, порезы, из которых Есенин будто бы брал кровь для написания стихов, были сделаны на его правой руке, хотя поэт вовсе не был левшой. Как же он мог макать в них ручку? Это очень неудобно! Такие порезы должны быть на его левой руке. Значит, это следы пыток или побоев. А как, например, объяснить синяк под глазом Есенина? И ссадины на теле, которые отчетливо видны на фото? Вмятину на лбу объясняли тем, что, повесившись, он прижался лбом к раскаленной трубе парового отопления, оттого, мол, и был этот страшный ожог. Однако в то время батареи в Ленинграде, в том числе и в «Англетере» были едва теплыми. Было холодно. Тот же Эрлих свидетельствует в своих показаниях, что придя в номер, он застал Есенина, сидящего в шубе!
   Получается, что единственным документальным доказательством самоубийства было прощальное стихотворение самого поэта. Однако его обнародовал Эрлих, называвший себя «другом Есенина», а на самом деле бывший всего лишь крутившийся возле поэта «шестеркой» (и как уже давно установлено, тайным агентом ГПУ). Никак невозможно поверить в то, что поэт мог доверить ему свое трагическое «послание потомкам».
   Но утверждают, что графологическая экспертиза потом подтвердила, что почерк принадлежал Есенину. Но этому есть другое вполне логичное объяснение. Мастером по подделке почерков был Яков Блюмкин. В своем «Архипелаге ГУЛАГ» Александр Солженицын приводит тот факт, что Блюмкин в камере признался, что сделал поддельное письмо Савенкова, да так ловко, что потом этому все поверили. Для ГПУ подделка чужих писем вообще было обычным делом.

«И всплыл Петрополь, как Тритон…»

   На Исаакиевской площади есть так называемый Синий мост через Мойку, – от Вознесенского проспекта до переулка Антоненко. Там установлен гранитный обелиск, на котором отмечен уровень одного из катастрофических наводнений. В общей сложности, в Петербурге их было более 300 – фактически по одному в год – и без них представить северную столицу уже невозможно. Хотя еще в 18 веке некий старец предсказывал, что именно от наводнений город и погибнет, возглашая: «Сему месту быть пусту!»
//-- Только у нас --//
   Петербург – единственный город в мире, где наводнения бывают так часто. И обязан он этому причуде своего гениального основателя, выбравшего для столицы место там, где города обычно не строят, – в низком месте, где его постоянно грозит залить вода. Шведы, которые еще до Петра I заложили крепость Ниешанц и город Ниен, сделали это на более высоком месте – выше по течению Невы, там, где в нее впадает Охта. Почему император не последовал их здравому примеру, а заложил «полночных стран красу и диво» на болоте, остается загадкой истории.
   Печальный результат не заставил себя ждать. Уже три месяца спустя после основания Петербурга в ночь с 19 на 20 августа 1703 года в нем произошло наводнение – вода в Неве поднялась на 2 метра. А через три года случился еще более сильный потоп, о чем Меньшиков так доложил Петру: «Третьего дни ветром вест-зюйд-вест такую волну нагнало, какой, сказывают, не бывало. У меня в хоромах было сверху пола на 21 дюйм, а по городу и на другой стороне улицы свободно ездили на лодках… И зело было утешно смотреть, что люди по кровлям и по деревьям, будто во время потопа, сидели…»
   В 1729 году вода поднялась на 2,2 метра, и император Петр II так перепугался, что задумал перенести столицу обратно в Москву, а в Петербурге оставить одно Адмиралтейство. Одним из самых ужасных было наводнение 1777 года, когда ю сентября вода поднялась на 3,2 метра. Только Литейная и Выборгская часть не оказались под водою. С тех пор Екатерина II издала указ при угрозе наводнения давать залп из пушки Петропавловской крепости.
//-- В чем же причина? --//
   В чем же причины того, что наш город так часто заливает вода? Первая – ясна, он построен в низком месте, на берегу реки, возле самого моря. Когда на Балтике начинается циклон с преобладанием западных ветров, то происходит подъем «медленной», так называемой нагонной «волны Кельвина». Вода движется в устье Невы, где при встречном движении поднимается. Есть и еще одна причина – устье Невы в семь раз превышает ширину самой реки. В результате при встречном движении воды возникает эффект «горла бутылки». А, кроме того, Нева считается самой непостоянной рекой в мире, ее течения непредсказуемы и постоянно меняются.
//-- Каналы и дамба --//
   Петр и его архитекторы, которым он поручил строить город, это быстро поняли. Именно по этой причине Леблон и Трезини задумали поднять Васильевский остров и остальную часть города на 3,5 метра, но этого так и не было сделано. Сам Петр хотел защитить Васильевский остров от наводнений каналами, как это сделано в Венеции. Но и этот план не был осуществлен. Между тем в городе вырыли для этой цели немало каналов. Так в 1764 году, например, отец полководца Кутузова Илларион Матвеевич начал рыть Екатерининский канал (ныне Грибоедова), за что был награжден табакеркой, усыпанной бриллиантами. Однако и дополнительные каналы не помогли. Наконец, в 1979 году началось строительство дамбы – целого грандиозного комплекса защитных сооружений, которое закончилось совсем недавно.
//-- Самые ужасные катастрофы --//
   Самым страшным стало наводнение 19 октября 1824 года, когда вода поднялась на 410 см над ординаром. По свидетельству его очевидца «На Неве вода закипела, как в котле… по воздуху носились широкие листы железа, сорванные с крыши строящегося Главного штаба, буря играла ими как пухом. Зрелища сего описать невозможно». От разбушевавшейся стихии погибло тогда, по официальным данным, 208 человек, а по неофициальным – несколько тысяч. Множество домов было разрушено, а общий ущерб составил огромную по тем временам сумму в 20 млн рублей.
   В наши времена запомнилось катастрофическое землетрясение 1924 года, которое стало вторым по силе за все годы существования Петербурга. Вот как его описывали: с утра ничего не предвещало катастрофы. Но около полудня подул с моря порывистый западный ветер. Вода в Неве и каналах стала набухать. С крепости раздались первые предупредительные пять выстрелов. Потом стали стрелять каждые полчаса, потом – 15 минут. В 3 часа дня вода пошла на город и в 5 часов Исаакиевский собор и Зимний дворец стали островами. В городе начались пожары. Загорелся лесопильный завод. Люди спасались по трубам, некоторые срывались и разбивались насмерть. В Мариинском театре в воде плавали скрипки и контрабасы. Начались грабежи, и в городе было введено военное положение. Погибло около боо человек. Наводнение нанесло северной столице, которая только начала оправляться от последствий Гражданской войны, огромный ущерб. Было снесено 19 мостов, испорчено более 2020 зданий, в Летнем саду погибли 550 вековых деревьев, на берег выбросило 40 судов. На Невском проспекте, который тогда был мощен деревянными торцами, царил полный разгром и он напоминал поле после сражения, заваленное обломками и мусором.
//-- На полотне, в стихах и в прозе --//
   Буйство стихии, конечно же, стало предметом вдохновения для поэтов и художников. Любопытно, что на знаменитой картине в Третьяковской галерее, которая связана с наводнением 1777 года, Невы нет вообще. Называется полотно, которое написал Константин Флавицкий, «Княжна Тараканова». На нем показано, как несчастная гибнет в тюремной камере Петропавловской крепости, заливаемой водой.
   Как известно, Тараканова была авантюристкой, замыслившей претендовать на русский престол, выдавая себя за дочь Елизаветы Петровны. Екатерина II, узнав про это, разгневалась, и приказал графу Алексею Орлову схватить негодную. Тот отправился в Италию и доставил авантюристку в Петербург, где ее посадили в крепость. Когда картину увидел Александр II, то недовольно поморщился – ведь речь шла о деяниях его прабабки. Однако у публики полотно имело шумный успех, хотя не имело ничего общего с действительностью. Вода хотя и залила камеры, но «княжна Тараканова» умерла в тюрьме за два года до наводнения от чахотки.
   В поэзии самое знаменитое описание наводнения в Петербурге (1824 г.) было дано, конечно, в пушкинском «Медном всаднике»:

     Погода пуще свирепела,
     Нева вздувалась и ревела,
     Котлом клокоча и клубясь,
     И вдруг, как зверь, остервеняясь,
     На город кинулась. Пред нею
     Все побежало; все вокруг
     Вдруг опустело – воды вдруг
     Втекли в подземные подвалы.
     К решеткам хлынули каналы,
     И всплыл Петрополъ, как
     Тритон
     По пояс в воду погружен».

   Вдохновение в буйстве стихии черпал не только Пушкин, но многие другие русские поэты, для которых оно часто приобретали мрачные мистические оттенки. Как, например, для Анны Ахматовой:

     Под дырявой крышей стынем,
     А в подвале шепот вод:
     «Склеп покинем, всех подымем,
     Видно нашим водам синим
     Править городом черед».

   Описывая наводнения, писатели любили вспоминать про некоего старца, который еще в 18 веке предвещал, будто Петербург погибнет от разгула водной стихии, возглашая: «сему месту быть пусту!» Его отловили и «крепко били кнутом». А Петербург, несмотря на все предсказания и потопы, стоял и стоит до сих пор. А теперь от буйства непогоды его защищает дамба.

Поэт «без кожи»

   Музей-квартира Александра Блока расположена в доме № 57 на улице Декабристов. Ее открыли в 1980 году к 100-летию со дня смерти великого поэта и в ней он провел последние 9 лет своей жизни. В экспозиции – личные вещи Блока, книги, фотографии, восстановлены кабинет, столовая, спальня поэта. Экспонирует посмертная маска и рисунок Л. Бруни «Блок на смертном одре». До сих пор гадают, отчего он умер, но сам он говорил: «Поэт умирает потому, что дышать ему больше нечем…»
//-- Настоящий принц --//
   Трудно после Пушкина найти в России другого такого поэта, который посвятил столько стихов любви. Самый известный его цикл – «Стихи о Прекрасной даме», героиней которого была, как известно, Любовь Менделеева, дочь великого химика, создателя Периодической таблицы элементов. Знакомство с ней не было случайным, мать Блока была дочерью проректора Санкт-Петербургского университета. А, кроме того, их загородные имения в Шахматово находились недалеко друг от друга.
   В юности Блок был строен, красив, с большими светлыми глазами – настоящий принц! Он и явился к своей будущей жене, как принц – на белом коне, в самом буквальном смысле этого слова. Приехал в имение к соседям на лошади. В результате в 1903 году Любовь Менделеева стала его женой. Но, увы, муза поэта была непостоянной. Блок часто влюблялся. Среди его увлечений были актрисы, и оперные певицы. Да и это не удивительно. Блок был человеком тонкой духовной организации, крайне чувствительным ко всем впечатлениям, к людям, с которыми встречался. Говорили, что он «без кожи». Однако жизнь поэта до революции складывалась счастливо: брак с любимой женщиной, огромный успех его стихов, масса поклонников и поклонниц со всей России. Но тут грянула война с Германией, а потом и трагический 1917 год…
//-- Кошмар в Петрограде --//
   Эти события романтически настроенный Блок поначалу воспринял с восторгом, призывая: «всем телом, всем сердцем, всем сознанием – слушайте музыку революции!» Личным ответом поэта на происходящее стала его знаменитая поэма «Двенадцать». Но ее почти никто не понял. И те, кто Октябрьский переворот категорически не принимал, и те, кто в нем участвовал. А для «революционных масс» его образ Христа в «белом венчике из роз» был вообще не понятен. Не случайно, что эти строки его поэмы переделывали: «В белом венчике из роз, впереди идет матрос!» Кошмар первых месяцев жизни в Петрограде после захвата власти большевиками, ночные обыски, грабежи, расстрелы, насилия, наступивший голод и разруха быстро отрезвили поэта. Сначала он читал «Двенадцать» на всех своих публичных выступления, а потом перестал.
   В феврале 1919 года его арестовала ЧК, которая подозревала Блока в участии в антисоветском заговоре. В тюрьме он пробыл недолго, его освободили по личному ходатайству Луначарского. Однако чекистский застенок окончательно надломил поэта. Блок впал в депрессию, перестал писать стихи, у него начался распад психики. Дома он в бешенстве крушил мебель, срывал со стен картины, разбивал склянки с лекарствами. Семья оказалась в нищете, Любовь Дмитриевна продала все, в комнате осталась только железная кровать. Революцию поэт уже яростно ненавидел. «Я задыхаюсь, задыхаюсь, задыхаюсь! Мы задыхаемся, мы задохнемся все!», – в бешенстве восклицал он. Поэта обследовали лучшие врачи, но не находили никаких понятных причин его болезни. Поэту «без кожи» было, наверное, просто не в силах перенести все мерзости творящиеся вокруг.
//-- Маска смерти --//
   В феврале 1921 года он пришел на вечер, посвященный памяти Пушкина. Стоял февраль, дома не отапливались, на сцене у выступающих изо рта шел пар. Блок с трудом, – у него уже отнималась нога, – поднялся на сцену. Поэта было не узнать. Волосы стали пепельно-серыми, черты лица заострились. Как говорили паталогоанатомы, это было уже не лицо, а «маска смерти».

     «На свете счастья нет, нет,
     Но есть покой и воля…

   Прочитав эти строки Пушкина, он повернулся к сидевшему в зале человеку «в штатском», Блок мрачно добавил: «Покой и волю тоже отнимают… И поэт умирает, потому что дышать ему уже нечем: жизнь его потеряла смысл».
//-- Фальшивая версия --//
   В годы перестройки кто-то запусти в печать фальшивую версию о том, что Блок будто бы умер от сифилиса. Врачи-де лечили его препаратами ртути, в результате произошло отравление организма, от чего смерть поэта была такой страшной и мучительной. Однако обнаруженные в архивах документы свидетельствуют, что это было не так. 3 мая 1921 года Горький направил наркому просвещения Луначарскому письмо, в котором сообщил, что у Блока цинга, участились приступы астмы, он находится в нервозном состоянии, и просил, чтобы поэту срочно разрешили выезд для лечения за границу. Однако коммунистическая бюрократия не спешила. Луначарский пишет Ленину только 11 июля. Ленин, в свою очередь, словно он не зная, кто такой Блок, просит ЧК дать отзыв о великом поэте. Оттуда ему отвечает Менжинский, который считает, что выпускать поэта «не стоит», поскольку есть опасения, что «он будет писать против нас». Затем специально собирается Политбюро, которое решает отклонить просьбу Горького и Луначарского. 16 июля Луначарский снова пишет в ЦК, объясняя, что лечение за границей является, по мнению врачей, «единственным способом» спасти поэта от смерти. Но в ЦК снова не спешат. Только 23 июля Политбюро принимает, наконец, решение, разрешить Блоку выезд за границу. Но уже поздно. Поэта уже спасти нельзя и 7 августа его сердце перестает биться…
//-- Отчего он умер? --//
   Однако от чего же умер в Петрограде великий русский поэт? Перед кончиной он мучился, страшно кричал. Георгий Иванов, его современник, писал, что врачи, лечившие Блока, «так и не могли определить, чем он, собственно, был болен. Сначала они старались подкрепить его быстро падавшие без явной причины силы, потом, когда он стал, неизвестно от чего, невыносимо страдать, ему стали впрыскивать морфий…»
   Но все-таки от чего он умер? «Поэт умирает, потому что дышать ему больше нечем». Эти слова, сказанные Блоком на пушкинском вечере, незадолго до смерти, быть может, единственно правильный диагноз его болезни, так считали многие. В архивах есть медицинское заключение консилиума врачей, которые осматривали поэта 18 июня, за три недели до смерти. В нем говорится, что Блок страдает хронической болезнью сердца и резко выраженной неврастенией. Ничего о том, что он будто бы болел люэсом и был психически ненормален, о чем потом стали распускать слухи, в заключении нет. Поэтому не трудно предположить, что если бы истощенному и измученному гению «без кожи» дали возможность лечь в хороший заграничный санаторий, его, конечно, можно было бы спасти. Поэтому ответ на вопрос о том, кто убил Блока, все-таки, пожалуй, один: его убила революция, которую он воспевал, и бдительные товарищи из ЧК, которые не хотели отпустить смертельно больного на лечение. И, конечно, лично Владимир Ильич, одно слово которого в те времена могло бы сохранить жизнь гордости русской литературы.
//-- Убит властью? --//
   Однако некоторые исследователи считают, что поэт был убит властью не в переносном, а в прямом смысле. Будто бы его окружение: Мережковский, Гиппиус, Чуковский, Соловьев были уверены, что Блока отравили спецслужбы. Подтверждением такой версии был якобы и такой факт, что директор Петрогослитизда-та Ионов, пытавшийся расследовать причины его смерти и бывший последним, кто посетил умирающего, был потом приговорен к расстрелу. Однако никаких прямых доказательств такой версии пока не обнаружено.

Убийство во дворце

   Если пойти по набережной Мойки от Исаакиевской площади в сторону, противоположную Невскому проспекту, то скоро можно дойти до дома № 94. Это – знаменитый Юсуповский дворец. Знаменитый во всем мире, потому что именно там разыгралась одна из самых страшных и загадочных драм кануна русской революции – убийство Григория Распутина.
//-- Самая богатая на Руси --//
   Семью Юсуповых считали самой богатой на Руси. В одном только Петербурге она владела не только дворцом на Мойки, 94. Во время эмиграции в 1962 году в Париже состарившийся Феликс Феликсович Юсупов составил от руки список своей собственности в России. Список написан на двух языках: предисловие – по-французски, а само перечисление «объектов недвижимости» – по-русски. «Несколько домов, принадлежащих моей семье в России», – пишет старый князь. На первом месте, конечно, Мойка, 94, затем следуют другие адреса: Невский 84, 86, Литейный, 42, Бассейная, з\5, Семеновский, 84, 86, Почтамтская, 92, Литовский, 1\з6. Далее перечисляются дома в Красном и Царском селе, а также недвижимость в Москве, Крыму и в других местах России.
//-- Как его строили --//
   Участок, на котором позднее появился Юсуповский дворец, в середине 18 века принадлежал П. Шувалову. Стоявший на нем небольшой двухэтажный дом был надстроен и расширен архитектором Ж. Валлен-Деламотом. В 1830-х гг. архитектор А. Михайлов пристроил флигель со стороны Мойки, где на втором этаже создал белоколонный зал. Потом дворец еще несколько раз перестраивался и отделывался. В начале 1830-х гг. его приобрел князь Н. Юсупов и до 1917 года он принадлежал представителям этого рода. В настоящее время в живых имеется только одна наследница Юсуповых – Ксения Николаевна Шереметева-Юсупова (Феликс Феликсович – ее родной дедушка), которая живет в Афинах, а зиму проводит в особняке в Париже, где и умер старый князь. После революции дворец был реквизирован советской властью, его основательно очистили и ободрали. Во время Великой Отечественной войны в нем размещался госпиталь. Дворец сильно пострадал от прямых попаданий снарядов и авиабомб. В 1958 году он пострадал еще и от пожара, но был восстановлен и отреставрирован. В настоящее время из того, что принадлежало Юсуповым, в нем практически ничего уже нет. В подвале, где разыгралась знаменитая драма с участием Феликса Юсупова и Распутина, установлены их восковые манекены, на которые с любопытством таращат глаза туристы.
//-- Дом-музей --//
   Во времена Юсуповых дворец был великолепен и буквально ломился от сокровищ. «Дом был похож на музей, – пишет в своих воспоминаниях Феликс Феликсович, – ходи и смотри до бесконечности». На званые вечера собиралось до двух тысяч человек. Всякий такой прием потрясал иностранцев. Они не верили, что в частном доме можно накормить такое количество людей, что на всех хватит севрского фарфора и столового серебра. Однако хватало!
   Анфилады комнат были уставлены всякими редкостями: миниатюрами, фарфором, бронзой и проч. Бесценные безделушки стояли на столах и в горках: табакерки с эмалью и золотом, драгоценные броши и ожерелья, аметистовые, топазовые, нефритовые в золотой оправе с бриллиантовой инкрустацией пепельницы. В вазах – всюду цветы. Стояли статуэтки: Венера из цельного сапфира, рубиновый Будда и бронзовый негр с корзиной бриллиантов и т. д. На стенах висели полотна Рембрандта, Буше, Ватто, Фрагонара и других великих художников. Во время приемов все двери во дворце, даже в покои были распахнуты настеж, чтобы гости могли любоваться на всю эту роскошь. В музыкальной комнате хранилась коллекция бесценных скрипок, в том числе и Страдивари.
   Настоящим лабиринтом был подвал. Толстостенные с глухими дверьми помещения не боялись ни пожара, ни наводнения. Находились там и винные погреба с винами лучших марок, и кладовые с коробами фамильного серебра и драгоценных сервизов для званых вечеров, хранилища скульптур и полотен, не нашедших место в картинных галереях и залах. Говорили, что их могло бы хватить на целый музей.
//-- Лестница из Италии --//
   Одно из украшений дворца – внутренний театр, который считают малой копией Мариинского. Но еще более знаменита, ведущая в него мраморная античная лестница, которую установил в 1863 году архитектор А. Степанов. Согласно легенде, ее увидел на одной старинной вилле в Италии дед Феликса Юсупова Николай Борисович. Придя в неописуемый восторг, он тут же выразил желание ее приобрести. Хозяин виллы был не прочь уступить ее гостю, но при условии приобретения всей усадьбы. К немалому удивлению хозяев, русский вельможа с готовностью согласился. Лестницу разобрали и в 1859 году доставили в Петербург.
//-- Тайники --//
   Как и во всяком богатом доме в те времена в нем обязательно должен был быть сейф. Странно, но об этом нигде ничего не упоминается. Ни словом не вспоминает о сейфе и сам Феликс Феликсович в своих мемуарах, написанных в Париже. Однако тайники все-таки были и их обнаружили большевики, когда грабили дома петербургской знати. Но в Юсуповском дворце сначала они ничего не нашли. Верный слуга Юсуповых Григорий Бужинский умер ужасной смертью от пыток, но не сказал, где его хозяева прятали драгоценности и золото. Несколько лет спустя спрятанное все-таки обнаружили. «Жертва его была напрасной», – с горечью отмечал Феликс Феликсович.
   Грабеж тайников, найденных в подвалах на Мойке, продолжался пять дней. Там наши сотни картин самых знаменитых мировых мастеров, золотой обеденный сервиз на 120 персон, 70 сундуков серебра, бесценную коллекцию музыкальных инструментов и более 100 рукописей великих людей, включая письма Пушкина, Наполеона, Шиллера и других
   Впрочем, главные фамильные драгоценности князь спрятал все-таки не в своем дворце на Мойке, а в Москве. «Покончив дела в Петербурге, – пишет он, – я собрал все фамильные брильянты и с верным слугой Григорием поехали в Москву спрятать их. Схоронили под лестницей… Узналось все восемь лет спустя. Рабочие чинили ступеньки и нашли тайник».
//-- Исторические разговоры --//
   Иногда во дворце происходили «исторические разговоры». Дед Феликса Феликсовича Николай Борисович Юсупов давал пиры неслыханной роскоши. На одном из таких пиршеств в 1875 году состоялась важная беседа между императором Александром III и французским генералом Ле Фло. Бисмарк разозлился на Францию и объявил во всеуслышание, что «покончит с ней». Перепуганные французы послали Ле Фло в Петербург, чтобы просить русского царя уладить дело. Деду Феликса Феликсовича было поручено устроить прием, где могли бы переговорить царь с посланником.
   В тот вечер, вспоминает князь Юсупов, в домашнем театре давали французскую пьесу. Было условлено, что после спектакля царь остановится у окна в фойе, и француз подойдет к нему. Когда мой дед увидел их вместе, он подозвал мать и сказал: «Смотри и помни: на твоих глазах решается судьба Франции». Словом, Бисмарка скоро предупредили, что если он не угомонится, то в дело вмешается Россия. Франция была спасена…
   Бывали во дворце и другие занятные истории с монархами с другого конца света. Однажды был устроен прием в честь китайского министра Ли Хунчжана, бывшего проездом в Петербурге. Под конец обеда двое лакеев с черными лоснящимися косицами степенно приблизились к Ли Хунчжану, неся серебряный тазик, два павлиньих пера и полотенце. Китаец взял перо, пощекотал в горле и изрыгнул все съеденное в таз. Мать Феликса Феликсовича была в ужасе. «Княгиня, – поспешил успокоить ее дипломат, долго живший в Поднебесной, – считайте, что вам оказана величайшая честь. Своим поступком Хунчжан дает понять, что кушанья восхитительны, и он готов отобедать еще раз».
//-- Убийство Распутина --//
   Про самое страшное происшествие в Юсуповском дворце – убийство Распутина писали уже много. До сих пор в этом деле много неясностей и загадок. Недавно выдвинули версию о том, будто Распутин был убит пулей английского шпиона. Свои мемуары, в которых он подробно пишет об убийстве и не упоминает ни о каком «англичанине», Феликс Юсупов написал много лет спустя после революции, когда все страсти уже давно улеглись, и ему не было смысла что-либо скрывать. Убеждена в том, что все было именно так, как старый князь описал в своих мемуарах, и последняя из рода Юсуповых – Ксения Николаевна Шереметева-Юсупова, хотя в ее словах и звучит тень некоторого сомнения. «Феликс Феликсович был добрейшим человеком, – сказала она автору этой книги, – в нашей семье все никак не могли понять, как же это он мог убить человека…» Впрочем, в своих воспоминаниях и Юсупов, как известно, сам пишет, что роковые выстрелы сделал не он, а другой участник заговора – депутат Думы Владимир Пуришкевич.

Квартира Распутина

   От Исаакиевской нетрудно дойти до Гороховой улице. На ней в доме № 64, на третьем этаже в квартире № 20 и жил легендарный Григорий Распутин. А точнее, это был его последний петербургский адрес. До этого «святой чёрт», как его окрестила печать, снимал квартиры на Английской набережной, на Литейном и на улице, которая сегодня называется улицей Марата. На Гороховой Распутин поселился в 1914 году. А последний раз покинул свою квартиру в ночь с 16 на 17 декабря 1916 года. Когда за ним зашел князь Феликс Юсупов, чтобы отвезти в свой дворец на Мойке. Из этой поездки он назад уже не вернулся…
//-- Денег не брал --//
   Вопреки расхожим мнениям, никаких оргий и пьянок на Гороховой у Распутина не было. Он жил там с двумя незамужними дочерями и быт в его квартире был как у обычной благочестивой семьи в те времена. Вставал Григорий Ефимович в 6 утра и сразу отправлялся к заутрене. Вернувшись из церкви, пил чай с черными сухарями. Спиртного до 1913 года он вообще не употреблял, если не считать короткого отрезка жизни в его молодости. Стоить вспомнить, что в Петербург из Сибири Распутин пришел пешком, причем босиком. А если почитать его записки, то мысли у него были самые благочестивые, он горячо верил в Бога. В 11 часов у Распутина начинался «прием». С утра у его дома уже собирались желающие встретиться со «старцем». Первыми он принимал самых бедных. Остальных – генералов, князей, богатых купцов – во вторую очередь. Каждому старался помочь. Писал записки министрам и другим влиятельным людям на клочках бумаги: «Милый, дарагой, памаги…» Никаких денег за свои услуги никогда не брал. Когда после его убийства в квартире сделали обыск, то там не нашли ни копейки. Не было у самого могущественного после царя человека в России и банковских счетов. Его дочери жили потом на помощь от его почитателей.
//-- Постоянная слежка --//
   О том, как на самом деле жил Распутин и кем встречался, полиции было отлично известно. Все его окружение: швейцар, дворник, истопник, кухарка, даже извозчики, стоявшие у подъезда, – все были ее агентами. Кроме того, возле дома постоянно дежурили филеры наружного наблюдения. А помимо полиции, за Распутиным вела слежку еще и охранка по специальному приказу царя. Так что вся его жизнь была как на ладони.
   В те годы это было окружено строжайшей тайной, но теперь причина близости Распутина к царской семье и его невероятного влияния хорошо известна – больной гемофилией царевич Алексей. Его болезнь была неизлечима, мальчик в любой момент мог умереть, врачи оказались бессильны, один Распутин мог ему помочь. Он обладал чудодейственной гипнотической силой, невероятной силой внушения, мог заговаривать кровь.
//-- Кому это было нужно? --//
   А как же оргии? Безумное пьянство, небывалый разврат, которым будто бы прославился Распутин? А столице его стали приглашать в рестораны, на ужины в частных домах. В России в те годы порой гуляли так, что дым стоял коромыслом. Однако ни у кого это удивления не вызывало и сами рестораторы держали шумные попойки в тайне. Если пьяные купцы и били у них стекла и зеркала, то тут же доставали бумажник, небрежно спрашивая: «Скольки?»
   Но стоило во время такого шумного сборища появиться Распутину, как, словно из-под земли, являлась полиция: «Это что за безобразие?» А газетчики тут же начинали описывать «очередную безобразную оргию «святого старца». Памятна история со скандальной фотографией, на которой Распутин за столом обнимает сидящую рядом сестру милосердия. Когда фото стали изучать, выяснилось, что это – искусная ретушь. На плече дамы лежала рука другого человека, изображение которого стерли.
   В то время, как стало известно позднее, в 1914 году после очередного покушения на Распутина Р. Вреден, профессор, знаменитый врач, создатель ортопедической клиники, по поручению Министерства двора освидетельствовал раненого и «нашел детородный орган пациента в состоянии, которое наблюдается у весьма пожилых людей, что заставило врача усомниться в его способности вообще вести половую жизнь».
   Но, конечно же, Распутин не был святым. В Петербурге новые друзья вовлекли его в пьянство, близость к царю вскружила простому мужику голову. Но все дело в том, что его пороки – довольно обычные для деревенского человека внезапно оказавшегося в столице с ее соблазнами – пытались использовать в своих интересах другие, изобразив из него того, кем он никогда на самом деле не был.
//-- Кто распространял сплетни? --//
   Когда после революции допрашивали дворецких Зимнего, то оказалось, что многие его вообще в царском дворце никогда не видели. Таким образом, писал полковник Роман фон Раупах, председатель Чрезвычайной следственной комиссии, которой Временное правительство поручило расследовать «преступления царизма», – фактических оснований для распространения слухов о невероятных эротических похождениях Распутина его поведение и жизнь не давали, а между тем такие сведения упорно распространялись». Вот, что, например, писал о Распутине В. Пуришкевич – лидер Союза Михаила Архангела и его будущий убийца в распространенном в те годы стихотворении:

     Как хорошо дурманит деготь
     И нервы женские бодрит.
     – Скажите, можно вас потрогать, —
     Статс-даме Гришка говорит…
     В салоне тихо. Гаснут люстры.
     Войдя в мистическую роль,
     Мужик находчивый и шустрый,
     Ведет себя, как Рокамболь…
     Его пластические позы —
     Вне этикета, вне оков;
     Смешался запах туберозы
     С ядреным запахов портков…

   «Все рассказы и появлявшиеся в печати намеки на какие-то грязные отношения Распутина к государыне и ее дочерям представляют сплошную и гнусную ложь, – отмечает фон Раупах, – Из камер-фурьерских журналов, в которых записывалось каждое посещение Распутина, видно, что во время войны, например, он вызывался во дворец только тогда, когда царь возвращался к семье, да и вообще установленная расследованием обстановки жизни царской семьи, не оставляла ни малейшего сомнения в нелепости и злонамеренности этих слухов. Эта заведомая лживость и упорство в распространяемой клевете, привели к убеждению в существовании какого-то определенного источника, их которого они исходили».
   Что же это был за источник? Кто хотел при помощи Распутина дискредитировать царя и династию? Во-первых, это было выгодно немцам, чтобы ослабить военного противника. На фронте в русские окопы с германских цеппелинов сбрасывали листовки с непристойными карикатурами на царя, царицу и Распутина.
   Во-вторых, как отмечает фон Раупах, это делали правые политические партии. Попойки и кутежи, в которых участвовал Распутин, устраивались обыкновенно лицами, либо принадлежавшими к этим партиям, либо весьма близкими к ним. Еще одним источником грязных слухов были посольства Англии и Франции, а также их секретная агентура в Петербурге.
//-- Предупреждения старца --//
   Распутин был категорически против войны и союзники опасались, что он может повлиять на царя и, в конце концов, добиться сепаратного мира. Французский посол Морис Палеолог писал в опубликованном после войны дневнике: «Распутин сказал тогда: «Россия вступила в войну против воли Господа… Я вперед говорю, что гнев Божий будет ужасен!» И в самом дел еще в 1915 году, когда мысли о скорой революции никому еще не приходила в голову Распутин заявил: «Погибну я, и вместе со мной погибнет и Россия».
   Таким образом, были силы, которым по тем или иным причинам были выгодны и дискредитация трона, и «погибель России». И тут особенно зловеще выглядит закулисная роль Англии, о которой обычно, когда сейчас говорят о Распутине, вспоминают редко. «Основное заключается, – писал уже упомянутый в этой книге Иван Солоневич, – в вопросе: в какой степени круги английского масонства, кровно заинтересованные в войне «до последней капли крови русского солдата», использовавшие распутинскую версию, стали поперек сепаратному миру и вложили револьвер в нехитрую руку Дмитрия Павловича?»
   В этих его словах поражают две вещи: во-первых, упоминание об английских масонах. А во-вторых, о том, что настоящим убийцей Распутина были не Юсупов с Пуришкевичем, как записано в официальной истории, а великий князь Дмитрий. Не верили в то, что Юсупов был убийцей и его родственники. «Мой дедушка, – вспоминала Ксения Шереметева-Юсупова, – был добрейшим человеком. Мухи не мог обидеть. В семье все удивлялись, как же это он мог убить? В это не верили…»
   Но ведь князь Юсупов в своих мемуарах сам и очень подробно, в деталях описывает, как они вместе с Пуришкевичем убивали Распутина. Это подтвердил и Пуришкевич в своем дневнике. Однако есть версия, что они это делали, сговорившись, чтобы тень в убийстве не падала на великого князя, члена царской фамилии. Так ли это было на самом деле, наверное, так и останется навсегда исторической загадкой.
//-- Закулисная роль Англии --//
   Так же, как и подлинная закулисная роль Англии в этих событиях. Недавно в печати появилась версия, будто убийцей Распутина на самом деле был английский агент Освальд Рейнер. Однако уже давно с точностью установлено, что в ту ночь в операции по уничтожению старца принимали участие пятеро: Юсупов, Пуришкевич, Дмитрий, врач Лазоверт и поручик Сухотин. По мнению авторов «английской версии», английским шпионом был никто иной, как человек под именем «польского врача Лазоверта». Личность, кстати, и в самом деле довольно темная.
   Однако если бы смертельную пулю в Распутина выпустил поляк Лазоверт (а на самом деле – английский агент), то зачем потом остальным понадобилось это скрывать? Тем более, много лет спустя, когда Юсупов писал свои воспоминания уже в безопасной эмиграции в Париже? Не лучше ли было ему снять с себя перед лицом истории тяжесть обвинений в кровавом убийстве, если он его на самом деле не совершал? А потому версия «английского стрелка» выглядит совершенно не правдоподобно.
//-- Голливудский грим --//
   Что, впрочем, вовсе не исключает, что таинственный Лазоверт и на самом деле мог оказаться завербованным агентом англичан.
   Но решающей роли он убийстве не играл. Важно другое, что Временное правительство, которое пришло к власти на смену царю, сплошь состояло из масонов. Теперь это – уже общеизвестный исторический факт. И первое, что оно сделало – объявило продолжение войны с Германией «до победного конца». Т. е. как раз то, что и было нужно Англии и Франции.
   «Если мы начнем слой за слоем смывать с Распутина его голливудский грим, – писал И. Солоневич, – то под этим гримом обнаружится пьяный, развратный и необычайно умный мужик. Этот мужик был действительно целителем, и он действительно поддерживал своим гипнозом жизнь наследника. Разговоры о его влиянии сильно преувеличены. Основного – сепаратного мира – он так добиться и не смог. Жаль».
//-- Так и произошло --//
   В своем знаменитом последнем письме Распутин написал, что если его убьют, то погибнет и вся царская семья, и вся Россия. «Три раза по двадцать пять лет будут разбойники черные, слуги антихристовы истреблять народ русский и веру православную», – предсказал он. Так все и произошло. А если мы умножим 25 на 3, то предвидение старца и вообще будет просто изумительным. Распутина убили в 1916 году, плюс 75 лет, получается… 1991 год, когда и рухнул, наконец, СССР!
   …Кстати, а кто сегодня живет в доме № 64 на Гороховой? В советские времена там была большая коммуналка. Позднее одну из комнат в квартире 20 купил по случаю, как писала одна из московских газет, некий Александр Думченко, который начал делать на Распутине бизнес. Стал рисовать его портреты и сбывать их всем желающим. Вот вам еще один исторический парадокс: и после его смерти на Распутине зарабатывали другие…

«Балалайка во фраке»

   Не доходя до Юсуповского дворца, на доме № 64 на набережной Мойки висит мемориальная доска, посвященная Василию Андрееву, выдающемуся музыканту-виртуозу игры на балалайке, и создателю уникального ансамбля. Увы, сейчас его мало кто помнит, а было время, когда о нем говорили, что «имя Андреева как русский национальный гимн. Услышав его, каждый русский должен встать!»
//-- «Неподобающий» интерес --//
   Родился Василий Андреев в Бежецке Тверской губернии в семье купца первой гильдии. Но уже в 1872 году, когда мальчику было 11 лет, его семья переехала в Петербург, где он поступил в гимназию. Рано начал интересоваться музыкой, учился играть на скрипке, фортепьяно. Но, однажды произошло неожиданное. В имении родителей в Тверской губернии он услышал звуки незнакомого ему музыкального инструмента. «Я сорвался с места, – рассказывал музыкант в своих воспоминаниях, – и побежал к флигелю, откуда раздавались эти звуки. Передо мною на ступеньках крыльца сидел крестьянин и играл на балалайке! Захотелось сразу, немедленно взять ее в руки и заиграть самому!» Родители пришли в ужас от такого рода «неподобающего» интереса, но юного Васю было уже не остановить. Он стал упорно учиться играть на балалайке.
//-- «Зал задрожал от аплодисментов» --//
   По благословлению матери, Василий поступил в Петербургскую консерваторию. Но занятий балалайкой уже не оставлял и скоро стал настоящим виртуозом, превратился в кумира светских салонов. Благодаря ему, простонародная балалайка стала популярной в обществе. А ведь до этого ее считали деревенским, «мужицким» инструментом, недостойным музыкальных залов. Артисты считали унижением выступать вместе с балалаечниками. Однако появление на сцене всегда блестяще одетого во фрак, обладавшего светскими манерами Андреева с балалайкой в руках, сломало этот стереотип.
   Вскоре он создал свой кружок любителей балалайки, а потом оркестр народных инструментов, куда вошли также домры и русские гусли. Его идея состояла в том, чтобы «одеть балалайку во фрак» – из примитивного народного образца сделать инструмент академического уровня. 20 марта 1888 года состоялся концерт, который прошел с огромным успехом. Василий Андреев сам в качестве солиста исполнил свой «Марш на балалайке», а потом на бис сыграл на гармонике лучшие места из «Жизни за царя» Глинки. «Зал буквально задрожал от аплодисментов», – вспоминали современники. «Тогда я бросил все и всецело посвятил себя балалайке», – отметил он потом в своих мемуарах.
//-- Кумир салонов --//
   Василий Андреев не только сам играл, но стал усовершенствовать этот русский инструмент. По его чертежам была создана хроматическая балалайка, издано первое пособие для игры на ней, открыты классы игры в Соляном городке Петербурга. Он был настоящим фанатиком своего дела. Когда для изготовления инструментов потребовалось выдержанное дерево, он без колебаний приказал использовать для этого усадебные двери и даже старинную резную мебель. Василий Андреев стал страстным пропагандистом балалайки. Он добился, чтобы учить играть на ней стали в русской армии. В войсках был введен специальный штат преподавателей-музыкантов, а сам он был возведен в должность «заведующим преподаванием народной музыки в войсках гвардии».
   «Музыка была до сих пор привилегией образованного общества, между тем значение ее в народе несомненно», – считал музыкант. Благодаря ему, тысячи солдат, обучившись в армии игре на балалайке, стали интересоваться музыкой, принесли потом это умение в деревню, появились фабричные оркестры.
//-- Заграничный триумф --//
   Подлинный триумф ждал энтузиаста за границей. Когда Василий Андреев впервые приехал со своим оркестром в Англию, то там его встретили поначалу настороженно. Надменные англичане вообще не знали, что это такое «балалайка». Но когда в конце концерта его ансамбль мастерски исполнил «Эй, ухнем!», в зале наступила сначала гробовая тишина, а потом разразился шквал аплодисментов, раздавались громкий крики восторга. Газеты были полны хвалебных рецензий.
   Оркестру продлили гастроли в Англии. Во всех самых фешенебельных ресторанах Лондона зазвучала русская музыка. Очевидец так описывал последний концерт этих триумфальных гастролей: «Театр гудел. Когда, наконец, Андреев встал над возвышением и хотел играть свою программу, внезапно театральный оркестр заиграл русский гимн… Пятитысячная толпа неумолчно аплодировала во все время исполнения русского гимна, он был повторен три раза… На сцену полетели цветы. Весь театр пел, аплодисменты покрывали голоса и оркестр».
   С таким же триумфом проходили его гастроли и в других странах: во Франции, Германии, США. Андреев был избран почетным членом Французской академии искусств, награжден орденом «Почетного легиона». А в России после возвращения ему был пожалован титул надворного советника и звание «Солиста Его императорского Величества». Андреевым и его оркестром восхищались Толстой, Чайковский, Римский-Корсаков и другие корифеи русской культуры.
//-- «Такое мог только гений» --//
   Газета «Нью-Йорк-таймс» после гастролей Андреевского оркестра в США писала 30 октября 1910 года: «За последние десять лет к нам приезжало из Европы много знаменитостей. Но мы не припомним ничего столь интересного, нового и оригинального в музыке, как оркестр Андреева. Создать такой совершенный ансамбль из очень простых инструментов мог только гений». Благодаря Андрееву русская музыка стала популярной за границей. Известная музыкальная фирма Циммермана резко увеличила производство русских народных инструментов для продажи за рубежом. Были и курьезы. В Англии стали заказывать фраки «а-ля Андреев», выпускалось мыло «Балалайка» и т. д.
   Василий Андреев был горд такой высокой оценкой своего творчества. Выступая на 25-летнем юбилее своего оркестра на сцене Мариинского театра, он сказал: «Достиг я своей цели путем тяжелого непрерывного труда, даже страданий. Но как бы ни были велики страдания, перенесенные ради процветания Родины, все они искупаются счастьем ей служить».
//-- «Каждый русский должен встать…» --//
   Когда грянула революция, Андреев не прекратил играть. Его оркестр отправился на гастроли на Северный фронт, где он, дирижируя, выступал на морозе перед солдатами, одетый только во фрак, чтобы показать слушателям свое к ним уважение. В декабре во время этих гастролей Василий Андреев все-таки простудился, и вскоре умер.
   Хоронили великого музыканта в Александро-Невской Лавре. На похороны приехал его друг, Федор Шаляпин. Он с нежностью погладил покойного по голове и со слезами на глазах произнес: «Вася, Вася. Что же ты сделал?» А годы спустя, известный композитор Валерий Гаврилин дал такую оценку его заслугам: «Имя Андреева как русский национальный гимн. Услышав его, каждый русский должен встать…»

Мистика Сенной

   Неподалеку от аристократической и элегантной Исаакиевской площади расположена другая, тоже большая площадь – Сенная. Свое название она получила в ХУШ веке из-за того, что на ней продавали сено. В XIX веке Сенная была из-за расположенного на ней огромного шумного рынка довольно неприглядным местом. По аналогии с Парижем ее называли «чревом Петербурга». Продукты и другие товары там продавались дешевле, чем в других местах, а потому на площади всегда толпился народ самого разного пошиба.
//-- Район трущоб --//
   Это был район самых страшных трущоб, ночлежных и публичных домов, дешевых трактиров, кабаков и т. п. Вонь, пьяные крики, грязь – вот что долгие годы было неизбежными спутниками этой площади. «Сенная – это единственное место в центре города, где полиция не требует даже внешней благопристойности», – писал Салтыков Щедрин. Мало того, именно эта площадь до середины позапрошлого века была местом публичных наказаний лиц, уличенных в грабежах, воровстве и мошенничестве. Об этом напоминает известное стихотворение Некрасова:

     Вчерашний день, часу в шестом
     Зашел я на Сенную,
     Там били женщину кнутом,
     Крестьянку молодую…

//-- Мир Достоевского --//
   Не случайно, что именно Сенная площадь и прилегающие улицы стали местом кульминационных сцен многих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Белые ночи», «Бедные люди» и др. Историки установили, что дом старухи-процентщицы, которую зарубил топором Раскольников, находился по адресу канал Грибоедова (раньше он назвался Екатериненским), дом № 104, а Соня Мармеладова жила неподалеку – на канале Грибоедова, в доме № 73, Раскольников – в доме № 19 по Гражданской улице.
   Вот как описывал Сенную Федор Михайлович: «Около харчевен в нижних этажах, на грязных и вонючих дворах домой Сенной Площади, а наиболее у распивочных, толпилось много разного и всякого сорта промышленников и лохмотников… Тут лохмотья не обращали на себя ничьего высокомерного внимания, и можно было ходить в каком угодно виде, никого не скандализируя».
   Кстати, после возвращения с каторги, и сам писатель поселился неподалеку на набережной Екатерининского канала и жил там с сентября 1861 по август 1863 гг. Неподалеку находилась редакция журнала «Время», где Достоевский резко полемизировал с социалистами, пророчески предупреждая, как каким кровавым трагедиям для России может привести пропагандируемая ими революция.
//-- На колени! --//
   В 1831 году площадь стала ареной народного бунта. В городе вспыхнула страшная эпидемии холеры. Народ не понимал, что происходит, ругали начальников и врачей, которые-де «травят простой народ». В конце концов возбужденная толпа с вилами и поленьями выплеснулась на площадь. В этот момент, узнав о бунте, на площадь примчался Николай I. Царь сошел с коляски и громовым голосом произнес: «На колени!» Вся огромная толпа, как один человек, в страхе повалилась на землю. Бунт был окончен…
//-- Новые времена --//
   Однако постепенно облик Сенной менялся. В 1910 через площадь был пущен трамвай, В 1920-х годах были снесены окружавшие площадь притоны, трущобы, кабаки. Позднее снесли большие корпуса Сенного рынка, территорию озеленили и заасфальтировали. В годы блокады площадь довольно сильно пострадала, многие дома на ней были разрушены бомбами и снарядами.
   В 1950-е годы фасады с северной стороны получили единое оформление в советском стиле. В 1963 году был построен наземный вестибюль станции метро «Площадь мира». Для этого по приказу Хрущова в 1961 году взорвали замечательную Успенской церкви (или как ее называли в народе, Спас-на-Сенной), построенную в 1765 году, которая была ее удачной архитектурной доминантой. В эти времена на площади снова стихийно возник рынок, где торговали, чем попало, появилось множество ларьков.
   В 2003 году на Сенной построили торговые павильоны, которые потом снесли. Тогда же на площади поставили часовню и подаренную французами к 300-летию Петербурга, довольно нелепую «Башню мира» в виде авангардной стелы с прозрачными полукруглыми панелями со словом «мир» на 50-ти языках. Во время аномальной жары летом 2010 года эта башня пошла трещинами и была демонтирована. Некоторые усмотрели в этом знак свыше, указанием на то, что этому неуклюжему иностранному памятнику не место на исторической площади Петербурга.
//-- Таинственная Ротонда --//
   Недалеко от Сенной есть уже и совершенно мистическое место. Это так называемая Ротонда, находящаяся внутри здания на углу набережной Фонтанки и Гороховой улицы. Дом этот был построен в конце ХУШ века, а снаружи ничем не примечателен. Но внутри одна из парадных представляет из себя круглое помещение с шестью свободно стоящими колоннами. Это и есть знаменитая Ротонда, которая в 60–70 гг. прошлого века, когда все парадные в Ленинграде были открыты, являлось местом тусовок неформальной молодежи. Молодые люди там болтали, пели песни под гитару, и, что греха таить, иногда выпивали, и, отнюдь, не лимонад. Там бывали Виктор Цой и Константин Кинчев.
   Некоторые утверждали, что именно в Ротонде находится центр мироздания – если провести диагонали в шестиугольнике центра Питера, то они будто бы пересекутся в Ротонде. Говорили также, что если кто спустится в подвал этого дома, то попадет в параллельный мир и неизбежно сойдет с ума. Есть и легенда, что однажды люк, расположенный в самом центре Ротонды, треснул и раскололся пентаграммой. В 1988 году надписи на стенах закрасили, парадную закрыли на замок.

Русский пророк

   Все у нас слышали о предсказаниях Нострадамуса, Вольфа Мессинга, ну, и, конечно, Кашпировского, впрочем, уже забытого. Однако самым великим пророком XX века в России, да и во всем мире, был писатель – Федор Михайлович Достоевский. Он с величайшей точностью и с ужасными деталями предсказал практически все: появление терроризма, кровавую революцию, страшную войну, которая перевернет Россию, и даже собственную смерть. Литературно-мемориальный музей великого писателя был открыт в 1971 году в доме № 5\2 в Кузнецком переулке, недалеко от Сенной. В этом доме он снимал последнюю квартиру и в нем же скончался. Квартира № ю на втором этаже была восстановлена по архивным материалам и воспоминаниям современников. В музее представлены личные вещи Достоевского, его рукописи, фотографии, имеется экспозиция, рассказывающая о его жизни и творчестве.
//-- Предчувствие смерти --//
   Когда в январе 1881 года Федор Михайлович серьезно заболел, то его жена, проснувшись ночью и, увидев, что он не спит, спросила его о самочувствии, на что Достоевский с грустью ответил: «Знаешь, Аня, я уже часа три как не сплю и все думаю, и только теперь осознал ясно, что я сегодня умру». Анна Григорьевна стала горячо возражать, но писатель перебил ее: «Нет, я знаю, я должен сегодня умереть. Зажги свечу, Аня, и дай мне Евангелие». «Это Евангелие, – вспоминает Достоевская, – было подарено Федору Михайловичу в Тобольске (когда он ехал на каторгу) женами декабристов… Федор Михайлович не расставался с этою святою книгою во все четыре года пребывания в каторжных работах. Впоследствии… он часто, задумав или сомневаясь в чем-либо, открывал наудачу это Евангелие и прочитывал то, что стояло на первой странице (левой от читавшего). И теперь Федор Михайлович пожелал проверить свои сомнения по Евангелию. Он сам открыл святую книгу и просил прочесть. Открылось Евангелие от Матфея. Гл. III, ст. II: «Иоанн же удерживал его и говорил: мне надобно креститься от тебя, и ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: не удерживай, ибо так надлежит нам исполнить великую правду». «Ты слышишь – «не удерживай», – сказал Федор Михайлович, – значит, я умру». Так и получилось, в тот же день он умер.
//-- «Зеркало революции» --//
   Владимир Ильич был, конечно, не прав (как и во многом другом), назвав Толстого «зеркалом русской революции». Таким «зеркалом», вне всякого сомнения, был на самом деле Достоевский. Еще в «Преступлении и наказании» и «Братьях Карамазовых» он поставил главный для всего XX века вопрос: стоят ли все великие свершения слезинки ребенка? Ну, а в романе «Бесы» Достоевский прямо предсказал появление русского терроризма.
   Его герой Разумихин так объяснял невозможность появления социализма в России: «… у них все потому, что “среда заела” – и ничего больше. Любимая фраза! Отсюда прямо, что если общество устроить нормально, то разом и все преступления исчезнут, так не для чего будет протестовать и все в один миг станут праведниками. Натура не берется в расчет, натура изгоняется, натуры не полагается! У них не человечество, развившись исторически живым путем до конца, само собою обратится, наконец, в нормальное общество, а, напротив, социальная система, выйдя из какой-нибудь математической головы, тот час же и устроит все человечество и в один миг сделает его праведным и безгрешным, раньше всякого живого процесса, без всякого исторического и живого пути».
//-- Его предсказание --//
   Еще в 1877 году, почти за полвека до «Великого Октября», Достоевский в своем «Дневнике писателя» предвещал: «Предвидится страшная, стихийная революция, которая потрясет все царства мира изменением лика мира сего. Но для этого потребуется сто миллионов голов. Весь мир будет залит реками крови… Бунт начнет с атеизма и грабежа всех богатств. Начнут низлагать религию, разрушать храмы и превращать их в стойла». Достоевского не послушали, переделали Россию и полмира по проекту, вышедшему из «математической головы» Маркса, и в результате все это обернулось невиданной в истории катастрофой.
   Достоевский не только предсказал революцию, но и убедительно объяснил, чем она обернется. «Достоевский, – писал Николай Бердяев, – обнаруживает призрачность демократии в революции. Никакой демократии не существует, правит тираническое меньшинство. Но тирания эта, неслыханная в истории мира, будет основана на всеобщем принудительном уравнении».
   «Тварь я дрожащая, или право имею?» – спрашивал в «Преступлении и наказании» Родион Раскольников, убивший для осуществления своих идеалов старуху-процентщицу. Раскольников, правда, потом раскаялся в содеянном, однако чекисты, тоже начавшие убивать «ради идеи», этого сделать не смогли. Как не раскаялись и офицеры СС, также убивавшие во имя теории, тоже вышедшей из другой «математической головы».
//-- Речь о Пушкине --//
   Достоевского сделал и еще одно великое предсказание. Он указал на величайшее значение Пушкина для России. Хотя в его время куда более популярными были совсем другие литераторы. Произошло это в дни Пушкинского юбилея в Москве. У Достоевского не было ни сильного голоса, ни яркой внешности. На трибуну поднялся небольшого роста, сутулый пожилой человек с бледным измученным лицом. Писатель не жестикулировал, не делал эффектных пауз, ни жонглировал словами. Он заговорил тихо, как будто неуверенно, но постепенно глаза его загорелись, в них засветилась нечеловеческая гипнотическая сила, которая буквально заворожила присутствовавших.
   Когда закончил свою речь Достоевский, то произошло нечто невероятное. Вот как описывает это современник: «Когда Федор Михайлович окончил свою речь, то наступила минута молчания, а затем, как бурный поток прорвался невиданный и неслыханный восторг. Рукоплескания, крики, стук стульями – все сливались воедино… Многие плакали, обращаясь к незнакомым соседям с возгласами и приветствиями, многие бросились к эстраде, и ее подножья какой-то молодой человек лишился чувств от охватившего его волнения. Почти все были в таком состоянии, что, казалось, пошли бы за оратором по первому его призыву куда угодно. Так, вероятно, в далекое время умел подействовать на собравшуюся толпу Савонарола».
   Так юбилей Пушкина превратился в день коронации Достоевского и его новых пророчеств. Аксаков вообще отказался выступать после него, заявив, что ему уже нечего больше сказать.
//-- Быть русскими --//
   Но не это было главным. Главное было в том, что Достоевский говорил. А он не говорил не только о Пушкине, а о любви, о братской любви и примирении. Он призывал всех русских людей покаяться и объединиться. «Нам надо быть русскими и гордиться этим». «Но чтобы стать настоящим русским, надо быть братом всех людей». Ибо назначение русского человека есть, бесспорно, всеевропейское, всемирное. «О, народы Европы, они не знают, как они нам дороги!»
   – Пророк! Вот пророк! – вихрем пронеслось по залу. «Бердяев говорил, что Достоевский оправдывает существование России. Мы же можем сказать, что Достоевский оправдывает существование самого рода человеческого», – с благоговением заявил архимандрит Василис Ставроникитский со Святой горы Афон в Греции.

Лучший театр мира

   От Сенной площади – рукой подать до Мариинского театра. Надо пройти дальше по Мойке до Поцелуева моста, а потом повернуть налево и выйти на улицу Глинки, а по ней – на Театральную площадь, где он и расположен. До сих пор Мариинский театр считают одним из лучших в мире, но во времена, когда назывался «императорским», то попросту был самым наилучшим и сравнить с ним вообще, по общему признанию, было «нечего и негде». Возле Поцелуева моста (раньше рядом был трактир купца Поцелуева) – новая петербургская традиция: стойка с десятками прикрепленных к ней маленьких замочков с нарисованными на них сердечками и именами. Так поступают молодожены, которые специально приезжают сюда, что повесить свой замок в знак прочности будущего брака.
//-- Русская придворная --//
   Труппа Мариинского театра «не для одних комедий и трагедий, но и для оперы» была создана в 1783 году. Нынешнее его здание было построено в 1836 году и затем перестроено архитектором А. Кавосом в 1860. Труппа носила название «русской придворной». «Русской», чтобы отличать ее от выступавших тогда в России многочисленных итальянских и французских артистов. Ну, а «придворной», потому что театр назывался еще и «императорским» и финансировался из казны. В 1919 году театр получил название «академического», а после убийства Кирова ему присвоили его имя. Хотя, конечно, тогдашний руководитель Ленинграда никакого отношения к театру не имел (разве что, как говорили, увлекался его молоденькими балеринами). Историческое название театру вернули в 1991 году.
//-- Такого не было нигде! --//
   Интересно описывает посещение театра в своих мемуарах Сергей Палеолог, выдающийся государственный деятель конца 19-го начала 20-го века. «Давали «Спящую красавицу, – вспоминает он, – танцевала Кшесинская. Внешний вид залы первого абонемента балета представлял собой необыкновенную картину. В ложах – дамы, поражающие своей красотой и изяществом, в умопомрачительных туалетах, богатейших бриллиантах и драгоценных камнях, в партере – элегантные штатские во фраках, гвардейские офицеры в самых разнообразных блестящих мундирах и тоже целый цветник разодетых по последней моде красавиц… Ложи чуть ли не потомственно принадлежат представителям высшего петербургского света, посольствам, гвардейским полкам, фешенебельным клубам, финансовым тузам. Вот в бенуаре ложи: конногвардейцев, желтых кирасир, улан, преображенцев, гвардейского экипажа, яхт-клуба, английского клуба. В ложах бельэтажа обращают на себя внимание: стильная красавица Р.К. Орлова и эффектная О.А. Валуева в ослепительной бриллиантовой диадеме. В глубине ее ложи виднеется оригинальное, умное лицо м-ра путей сообщения кн. Хилкова. Оркестр, состоящий из 150 музыкантов, в числе коих имеется несколько профессоров консерватории и знаменитых артистов с мировыми именами, исполняет увертюру, и, наконец, взвивается занавес. Мне приходилось до этого часто бывать в московском балете, а впоследствии в Парижской Большой опере, в Берлинском, Венском, Римском и Мадридском королевских театрах, но такого ансамбля, такой роскоши декораций, богатства костюмов, массовых сцен, огромного по количеству кордебалета, стройности и четкости пластического исполнения, световых эффектов и последних достижений в области балетного искусства и техники я не видел нигде и никогда…»
//-- Старички-капельдинеры --//
   Вспоминает Палеолог и о такой «достопримечательности» петербургского театра, как «симпатичные, парадные старички-капельдинеры». «Некоторые из них были в пенснэ, – одетые в своеобразные ливрейные фраки с золотыми галунами, украшенные двуглавыми орлами и медалями. Все эти дисциплинированные и опрятные театральные старожилы знали досконально всю публику первого абонемента, предупредительно вручали нам афиши, называли по имени и отчеству, шепотом сообщали балетные новости, провожали до кресла, поздравляли на Пасху и Новый год. Большинство капельдинеров были отцами тех волшебных фей, танцами которых мы любовались на сцене, в кордебалете».
   «Теперь осколки этого распыленного балета, – писал уже после революции в эмиграции Палеолог, – разносят по всему свету заслуженную славу русского искусства, а было время, – оно у всех еще на памяти, – когда наши умники называли его прихотью Русских Царей. Да, надо согласиться с тем, что вся мощь, вся слава, все богатство старой России, были «прихотью» наших Царей». На сцене Мариинского театра дебютировал гениальный Федор Шаляпин. В 1904 году, когда в ложе появился Николай II, он встал на колени и спел: «Боже, царя храни!»
   В этом театре состоялись премьеры классических произведений Римского-Корсакова, Мусоргского, Чайковского. На его сцене танцевали такие прославленные на весь мир звезды балета, как Кшесинская, Павлова, Уланова, Дудинская, Нуреев, Барышников. В настоящее время рядом с историческим зданием построена вторая сцена театра – Мариинка-2.
//-- Консерватория --//
   На Театральной площади, прямо напротив Маринки – красивое здание Петербургской консерватории, старейшего в России высшего музыкального учебного заведения. Ее здание было построено в 1891-96 гг. архитектором В. Николь на месте Каменного театра. Первым учеником, окончившим Консерваторию с отличием стал Чайковский. С ней были связаны такие выдающиеся музыкальные деятели, как Римский-Корсаков, Рубинштейн, Глазунов, Шостакович, Прокофьев, Свиридов и многие другие. Возле нее установлены памятники Римскому-Корсакову и Глинке.

Собор морских героев

   С Театральной площади хорошо видны золотые купола Никольского Морского собора. Храм, которому уже более 250 лет, состоит из двух церквей. Нижняя освящена в честь Николая Мирликийского чудотворца – покровителя всех путешествующих, в том числе и по морю. Верхняя освящена во имя Богоявление Господня. Поэтому полное название храма – Николо-Богоявленский собор. А в народе его давно называют просто храмом Николы Морского.
//-- Желание Петра --//
   Когда Петр I был в Астрахани, то он восхищался храмом Святителя Николая и хотел, чтобы такой же был построен в Петербурге. Но умер, не успев это сделать. В 18 веке на месте нынешней Никольской площади был пыльный плац Морского полкового двора. Там для его экипажа построили деревянную церковь. А позднее императрица Елизавета повелела заменить ее каменной, которая должна была стать главным храмом Российского флота. Строительство началось в 1743 году по проекту архитектора С.Чевакинского и завершилось в 1762 г.
   Выкрашенный в яркие бело-голубые цвета Андреевского флага фасад собора, построенного в стиле барокко, выглядит в солнечные дни нарядно и празднично. Ярко сияют под солнцем пять его золотых куполов, которые хорошо видно с конца улицы Глинки со стороны Поцелуева моста через Мойку. Наверное, не случайно, что именно туда, в Крюковы казармы по соседству с храмом, переведен недавно Военно-Морской музей. Неожиданно для православного собора выглядят на фасаде балконы с узорчатыми коваными решетками.
   Украшением собора служит и его стройная четырехъярусная колокольня, возведенная несколько в стороне от храма. Она стоит совсем рядом у воды, и выглядит очень романтично. Ее любят рисовать художники и часто изображают на туристических открытках. Чевакинский был учеником Растрелли и потому стиль великого итальянца отразился на архитектуре и собора и колокольни.
   Главная святыня Никольского собора – греческая икона Николая Чудотворца ХУП века с частицей его мощей, которая находится в нижнем храме. К ней приходятся поклониться те, кто отправляются в дальний путь, или помолиться за своих родственников, находящихся в море.
//-- Храм Российского флота --//
   Уже сразу освящения собор стал морским. Екатерина II подарила ему 10 образов в честь побед русского флота над турками и шведами. Любое событие, связанное с флотом, стали отмечать именно в Никольском соборе. Он стал местом поминовения моряков, погибших в годы русско-японской войны 1904–1905 гг. В сквере рядом с храмом в 1908 году установили памятник офицерам и матросам, погибшим при Цусиме 15 мая 1905 года на броненосце «Император Александр III». Автор его проекта – морской офицер князь Путятин.
   В 1908 году в Никольском соборе повесили памятную доску в честь погибшего экипажа подводной лодки «Комсомолец». В 2ООО году были установлены памятные доски с именами погибших моряков на атомной подводной лодке «Курск». Имеются также доски в память членов экипажей других подводных лодок.
//-- Никогда не был закрыт --//
   Никольский собор – единственный в Петербурге, который никогда не был закрыт. Он, конечно, тоже пострадал после революции, но богослужения в нем не прекращались. Они шли ежедневно, утром и вечером, даже во время самых голодных и холодных месяцев блокады. И в самые трудные времена его ежедневно посещали не менее 15 тыс человек в день.
   В те годы на хорах собора, в специально устроенном помещении жил митрополит Ленинградский Алексий, будущий патриарх Московский и Всея Руси Алексий I. Несмотря на непрерывные налеты, митрополит, не обращая внимания на сирены и взрывы, постоянно совершал крестные ходы вокруг храма. Певчая М. Долгинская, служившая с весны 1942 году в войсках ПВО, вспоминала, что однажды во время ее возвращения в казарму на Фонтанке внезапно начался налет германской авиации. Она побежала к Никольскому собору, чтобы укрыться. «И вдруг из ворот вышли люди. Они двинулись вокруг храма гуськом, держась в темноте друг за друга. Впереди всех шел митрополит Алексий, высоко подняв к небу икону «Знамение». Каждый вечер после литургии он обходил с нею собор».
//-- Как много вы едите! --//
   Говорят, что только один раз в июле 1943 года митрополит впервые за время блокады на короткий срок покинул город и прибыл в Ульяновск, где в то время проживал Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий. Многие верующие в Ульяновске запомнили, как владыка Алексий с удивлением говорил: «Боже, как вы все здесь много едите!»
   В 1943 году немцы почему-то особенно часто обстреливали именно Никольский собор, купола которого были им хорошо видны.
   Однажды в него попали три снаряда. Несколько осколков врезались в стену кабинета митрополита. Владыка вошел в алтарь, с улыбкой показал присутствовавшим осколок, и сказал: «Видите, и близ меня пролетела смерть. Только, пожалуйста, не надо этот факт распространять. Вообще, об обстрелах надо меньше говорить… Скоро все это кончится. Теперь недолго осталось».
   Этот осколок сохранился и сейчас хранится в Троице-Сергие-вой лавре. Во время другого обстрела Никольского собора митрополит Алексий, понимая, что у верующих могут не выдержать нервы, а если они побегут из храма, у дверей будет давка, вышел на хоры и сумел успокоить людей.
//-- Отпевание Ахматовой --//
   10 марта 1966 году в соборе отпевали великую русскую поэтессу Анну Ахматову. Она умерла в Домодедово под Москвой, а была похоронена в Комарове под Ленинградом, но отпевали ее в Никольском соборе. Его тогдашний протодиакон Петр Колосов вспоминал: «Раньше мне Анну Андреевну видеть не доводилось, разве что на фотографиях – хрупкой, худенькой женщиной. А когда открыли гроб… Я увидел пожилую женщину. Я увидел величественную женщину. И это поразило меня…»
   В день отпевания собор был полон людей, было много молодежи, что выглядело необычно для тех времен, когда в церквях можно было увидеть только пожилых женщин. Говорили, что пришло не менее пяти тысяч человек, хотя никакого официального сообщения об отпевании, конечно, не было. Явились и работники кинохроники, чтобы запечатлеть церемонию «для истории». Однако разрешения они не получили, а потому после съемок к ним подошли люди в штатском и отобрали отснятый материал.

Морской музеум

Совсем рядом с Театральной площадью расположены так называемые Крюковские казармы – длинное здание из красного кирпича, где недавно разместился Центральный военно-морской музей. Это – один из старейших музеев России и один из крупнейших морских музеев мира. Он ведет свое начало от Модель-камеры – хранилища кораблестроительных моделей и чертежей, основанной императором Петром I в 1709 году. В 1805 году был учрежден «Морской музеум», основой коллекции которого стало собрание экспонатов Модель-камеры. В 1908 году музею было присвоено имя его основателя – Императора Петра Великого. Свое нынешнее название музей получил в 1924 году. Первоначально музей, коллекции которого посвящены истории Российского флота, располагался в здании Главного Адмиралтейства, а в 1939 году он переехал в здание бывшей Фондовой биржи, а теперь находится в здании Крюковских казарм.

Новая Голландия

   Так называются два крохотных островка, расположенные буквально напротив нынешнего музея Военно-морского флота Их считают одним из самых романтических мест Петербурга. Последние десятилетия расположенные там старинные пакгаузы использовались под склады военно-морского ведомства, и островки были закрыты для посетителей. А потому, окруженные каналами и густыми деревьями старинные стены из красного кирпича и таинственная огромная арка Новой Голландии выглядели особенно загадочно.
//-- Первый военный порт --//
   Два рукотворных острова Новой Голландии возникли в 1719 году в результате того, что между Невой и рекой Мойкой для нужд судостроителей были прорыты два канала: Крюков и Адмиралтейский. Авторство современного названия легенда приписывает самому Петру I. Оно было самым подходящим, поскольку первоначально «Голландией» в Петербурге называлось место около Адмиралтейства, где были устроены склады корабельного леса. После прорытия двух каналов склады были перенесены на образовавшийся остров, а сам остров получил название «Новая Голландия». Новая Голландия– это первый военный порт России, основанный по указу Петра I 21 сентября 1721 года.
   Большая часть территории острова была застроена сараями, в которых хранились корабельные леса, инструменты и различные приспособления для строительства и ремонта судов. С течением времени места стало не хватать и было решено провести комплексную реконструкцию острова с заменой всех построек на каменные. Архитектурный комплекс острова «Новая Голландия» был возведён в 1765–1780 по проекту С.И. Чевакинского. Он предложил новаторскую идею сушки леса не в штабелях, а стоймя. Таким образом, удалось увеличить вместимость складских помещений и избежать гниения дерева. Здания были построены из красного кирпича и лишены обычной для того времени штукатурной отделки.
   Когда в 1788 к работам привлекли французского архитектора Жана-Батиста Валлен-Деламота, отделку фасадов производили уже в соответствии с его проектом. Ему же принадлежит знаменитая классицистическая арка, переброшенная через канал. Эта арка, высотой в 22 метра, – редкое сочетание красного строительного кирпича и тесаного гранита, из блоков которого сложены колонны дорического ордера, несущие мощный антаблемент, придающий этому сооружению гармонию и монументальность.
//-- Научные эксперименты --//
   В 1820-е годы на острове было построено кольцеобразное в плане здание морской тюрьмы, которое называли арестантской башней, а в народе прозвали «бутылкой» (отсюда якобы пошло выражение «лезть в бутылку»). На острове Дмитрий Менделеев работал с различными видами пороха в специальной лаборатории при морском ведомстве. В 1893 в Новой Голландии был построен «опытовый» бассейн, где в начале XX века проводил свои опыты известный кораблестроитель А.Н. Крылов, работавший над теорией непотопляемости корабля.
   В годы Первой мировой в Новой Голландии оборудовали самую мощную на тот момент в России радиостанцию морского штаба, прославившуюся в том числе и тем, что с ее помощью в ноябре 1917 большевики вели информационную войну с генералом Петром Красновым. В советское время Новая Голландия стала закрытой зоной, на ее территории располагались склады Ленинградской военно-морской базы. Потом их вывели и территорию передали городу.
   В 2010 году конкурс на реконструкцию «Новой Голландии» выиграла компания Романа Абрамовича. Согласно условиям выигранного тендера за 7 лет компания должна была вложить в реконструкцию Новой Голландии 12 миллиардов рублей. И сейчас ее уже не узнать. Часть зданий отремонтирована, работают кафе и рестораны, есть детская площадка, а зимой на территории Новой Голландии устраивают каток.

Секреты Галерной, 31

   Многие каждый день проходят мимо этого здания, но не подозревают, что именно там работали и служили многие знаменитые люди нашего города, которых, казалось, ничто не должно было объединять вместе под одной крышей. А между тем это было именно так: с домом на Галерной улице под номером № 31 (у него есть парадный выход на Английскую набережную) связаны имена Пушкина, Грибоедова, Тютчева, Пржевальского, Скобелева, Деникина и других. Каким же образом?
//-- За фасадом особняка --//
   Этот обычный с виду для Петербурга старый особняк классической архитектуры, на фасаде которого сегодня нет никакой таблички (от Театральной площади до него можно пройти, минуя площадь Труда), был построен в 1750 году для князя Куракина. В 1782 году его перестроил знаменитый Дж. Кваренги, добавил к выходу на Английскую набережную восемь дорических колонн, переделал внутренние покои. От князя дом перешел в казну, и в нем потом разместилась сначала Коллегия, а затем Министерство иностранных дел. Именно тогда в нем некоторое время служил Пушкин. Еще позднее в нем же оказалась Императорская военная академия и Академия Генштаба, которая находилась в этом здании вплоть до 1904 года. Но очень не многие знают, что именно там размещалась и управление российской разведки.
   Александр Пушкин, прослуживший в коллегии недолго, конечно, не был профессиональным разведчиком. Однако его знаменитый труд «История пугачевского бунта» был своего рода исследованием причин восстания и положения населения в отдаленных областях России. Император не случайно согласился с поездкой не вполне благонадежного с точки зрения властей поэта в район восстания для сбора материалов, потому что для него эта работа поэта могла быть использована, как аналитический обзор, которые обычно делают кадровые разведчики, в тех регионах, где у России не было других источников информации.
//-- Дипломаты и путешественники – разведчики --//
   В прежние времена практически каждый дипломат был еще и кадровым разведчиком. Как им был, например, Александр Грибоедов. Он был отправлен императором в Персию именно как кадровый офицер разведки, а должность посла была фактически лишь прикрытием. Это хорошо понимали англичане, которые были главными соперниками России за влияние в этом регионе и делали все, чтобы ей там помешать. Именно английские агенты спровоцировали буйное восстание черни в Тегеране, в результате которого Грибоедов был злодейски убит. Это была героическая смерть не только великого поэта и русского посла, но и разведчика, отважно выполнявшего свой долг перед родиной.
   Другим поэтом, служившим на Галерной, был Федор Тютчев. Он получил распределение в Коллегию иностранных дел в возрасте 18 лет после окончания Московского университета, и потом отправился на работу в российскую дипмиссию в Мюнхен. Тютчев, как уже упоминалось в посвященной ему главе, стал разведчиком еще и по наследству. Один из его предков Захарий Тютчев был послан Дмитрием Донским в стан к Мамаю с деликатными поручениями.
   Разведчиками были не только дипломаты, но еще и путешественники. Чуть ли не все, начиная с Афанасия Никитина, Миклухо-Маклая и т. д. Не был, конечно, исключением и знаменитый исследователь Азии Николай Пржевальский, который вообще являлся кадровым офицером Генерального штаба на Галерной и носил погоны. Того отдела, который сегодня в России называется ГРУ – Главное разведывательное управление.
   По каждому путешествию он писал два отчета: один научный – для Русского Географического общества, а другой – для Генерального штаба.
//-- Связь времен --//
   Жил в доме на Галерной 31, во флигеле, где размещались жилые помещения, и знаменитый живописец, академик Н. Майков и его сын, Аполлон, ставший не менее знаменитым поэтом. В Академии Генштаба на Галерной учились славные русские полководцы Скобелев и Деникин. Кстати, а какое государственное учреждение размещается сегодня в старом особняке по этому адресу? Как и раньше, разведывательное управление, но уже не всей России – оно сегодня в Москве, а только Северо-Западного региона. Связь времен и традиций не прерывается.
   ПЕТРОГРАДСКАЯ
   СТОРОНА

V. Петроградская сторона

Домик Петра I и его «Завещание». Петербургские мостовые. Петропавловская крепость и Петропавловский собор. Загадка гробниц императоров. Славный генерал Скобелев. «Катюшу» придумали в Петербурге. «Золотой рубль» графа Витте. Актер Черкасов. Тайна убийства Кирова. Легенды особняка Кшесинской. Памятник «Стерегущему». Соборная мечеть. Крейсер «Аврора». Радио Попова. Перстень Шаляпина.
Осмотрев главные достопримечательности центра, отправимся на другую сторону Невы, где гордо вознесся над городом золотой шпиль Петропавловской крепости. Именно там заложили Петербург, там и началась его славная история. Чтобы добраться туда, проще всего спуститься в метро и выйти на станции «Горьковская».

Домик Петра I и его «Завещание»

   Старейшая постройка Петербурга – Домик Петр I, расположенный на ныне Петровской набережной, 6., был срублен 24–26 мая 1703 года. Изготовлен он был из тесаных бревен, отделанных снаружи под кирпич, а изнутри обшит холстом «на голландский манер». Состоит всего из двух светлиц, в которых сохранилась голландская печь, облицованная расписными изразцами. Его, конечно, трудно назвать дворцом. Но именно этот домик был первой резиденцией царя в новой столице. В 1875 в сквере перед ним был установлен бронзовый бюст Петра работы скульптора П. Забелло. В музее, в который он превращен с 1930 года, представлены подлинные личные вещи императора.
//-- «Отдайте все…» --//
   Когда, простудившись во время наводнения, русский император умирал в Петербурге, то прежде чем испустить дух, он успел начертать слабеющей рукой всего одну фразу: «Отдайте все…» После чего, как повествуют его биографы, бессильно откинулся на мокрые от пота подушки и испустил дух. Эта история породила потом массу мифов, в частности, и о так называемом «Завещании Петра Великого», которое не раз на протяжении истории использовалось для обвинений в адрес России и «разоблачения» ее якобы тайных планов «захвата Европы». Скажем сразу: никого завещания Петра I с тех пор обнаружено не было. И слухи так и остались слухами. Отметим также, что и сама фраза «Отдайте все….» впервые появилась вовсе не в России, а в книге Вольтера о русском императоре. Потом ее повторил уже русский историк Соловьев в своей знаменитой «Истории России с древнейших времен», а затем и другие авторы.
//-- Как появилось «Завещание» --//
   Что же касается самого «Завещания», то пересказ его текста впервые появился в печати тоже во Франции, в 1812 году, аккурат, перед самым вторжением Наполеона в Россию в книге Лезюра «О возрастании русского могущества с самого начала и до XIX столетия». По легенде оно было якобы найдено французским авантюристом шевалье Д>Эоном в секретных архивах Елизаветы Петровны. Программа действий наследников императора, согласно «Завещанию», содержала 14 основных пунктов и начиналась словами: «Во имя святой и нераздельной Троицы, мы, Петр, император и самодержец всероссийский, всем нашим потомкам и преемникам на престоле и правительству русской нации». Далее по пунктам перечислялись предписания:
   – Поддерживать русский народ в состоянии непрерывной войны, чтобы солдат был закален в бою и не знал отдыха: оставлять его в покое только для улучшения финансов государства, для переустройства армии и для того, чтобы выждать удобное для нападения время. Таким образом, пользоваться миром для войны и войною для мира в интересах расширения пределов и возрастающего благоденствия России.
   – Вызывать всевозможными средствами из наиболее просвещенных стран военачальников во время войны и ученых во время мира для того, чтобы русский народ мог воспользоваться выгодами других стран, ничего не теряя из своих собственных.
   – При всяком случае вмешиваться в дела и распри Европы, особенно Германии, которая, как ближайшая, представляет более непосредственный интерес.
   – Разделять Польшу, поддерживая в ней смуты и постоянные раздоры, сильных привлекать на свою сторону золотом, влиять на сеймы, подкупать их для того, чтобы иметь влияние на выборы королей, проводить на этих выборах своих сторонников, оказывать им покровительство, вводить туда русские войска и временно оставлять их там, пока не представится случая оставить их там окончательно. Если же соседние государства станут создавать затруднения, то их успокаивать временным раздроблением страны, пока нельзя будет отобрать назад то, что было им дано.
   – Делать возможно большие захваты у Швеции и искусно вызывать с ее стороны нападения, абы иметь предлог к ее покорению. Для этого изолировать ее от Дании и Данию от Швеции и заботливо поддерживать между ними соперничество.
   – Всем российским императорам жениться только на германских принцессах.
   – Продвигаться на север к Балтике и на юг к Черному морю.
   – Воевать против турок и персов, имея конечной целью овладение Константинополем и Левантом и т. д. и т. п.
//-- Доказательства подложности --//
   «Завещание», таким образом, предписывает преемникам Петра вести непрерывные военные действия, путём войн и дипломатических интриг подчинить себе всю Европу, разделить Польшу, нейтрализовать Турцию и завоевать Индию, добившись, в итоге, полной евразийской гегемонии. Часть «заветов» Петра к моменту появления фальсификации уже «осуществилась» (например, династические союзы с немецкими государствами, активное привлечение культурного опыта Запада, расширение выхода к Чёрному морю и раздел Польши), что придавало большую убедительность остальным «планам».
   Первое обстоятельное научное исследование с доказательством подложности текста было опубликовано в статье С. Шубинского (1877). С тех пор академической наукой разных стран подложность документа демонстрировалась неоднократно. Однако кто и для какой цели его изготовил? По одной версии составление «Завещание» о «русской агрессивности» приписывается лично Наполеону, который переработал текст, составленный первоначально польским эмигрантом М. Сокольницким. Другая версия связывает его с уже упомянутым авантюристом д>Эоном. Не трудно догадаться, что такая фальшивка понадобилась французам для пропагандистского оправдания их вторжения в Россию. Когда разгромленная армия французов бежала из России, то солдаты Кутузова обнаружили в захваченных штабах неприятеля сотни экземпляров этого сочинения. Уже тогда говорили, что оно было издано по личному распоряжению Наполеона.
//-- Мемуары де Кюстина --//
   Любопытно, что в те же годы была изготовлена и другая русофобская книга – знаменитые мемуары маркиза Астольфа де Кюстина, написанные после его поездки в Россию. В этом сочинении маркиз, которого приняли в нашей стране с распростертыми объятиями и даже допустили ко двору императора, изображает нашу страну как мрачное, агрессивное государство, а русских людей рисует варварами и дикарями. Однако именно этот грубый пасквиль выдержал потом самое больше число изданий, и стал в Западной Европе чуть ли не настольной книгой для всех, кто собирался иметь дело с Россией. В те же годы была издана другая книга о путешествии в Россию – известного французского писателя и поэта Теофиля Готье, наоборот, полная неподдельного восторга от того, что он увидел в Петербурге и в других городах России, пронизанная искренней симпатией к русским. Однако никто ее перепечатывать не стал, и для европейского читателя она осталась незамеченной. А вот сфабрикованное «Завещание» Петра использовалось всякий раз, когда в Европе готовилась очередная военная авантюра против России или же начинался очередной этап «холодной войны». Вновь его перепечатали во время Крымской кампании. В Париже «Завещание» развешивалось в публичных местах, а для английских «ястребов» оно утвердилось в качестве доказательства планов России по захвату Индии – тогдашней английской колонии.
//-- Использовал Геббельс --//
   В Германии о «Завещании» вспомнили, когда Гитлер стал готовить нападение на СССР. В 1939 году в Берлине было опубликовано исследование Генриха Дерриса «Русские вторжения в Европу в эпоху Петра Великого». Ведомство Геббельса использовало это сочинение, пытаясь оправдать агрессивные планы Гитлера. О «Завещании» упоминали в своих русофобских статьях Маркс и Энгельс, которые они публиковали во время русско-турецкой войны. По мнению этих «классиков марксизма», которыми так восторгались коммунисты, этот «документ» будто бы свидетельствует об агрессивности и «внутреннем варварстве России». Хотя в то время, вопрос о том, что это «Завещание» было грубой фальшивкой, в кругу серьезных историков уже был решен.
   О «Завещании» вспоминают с определенными политическими целями даже в наши дни. Когда Владимир Путин стал президентом, то он, как известно, поставил на свой письменный стол бюст Петра I. На это тут же обратили внимание западные журналисты, которые стали усиленно муссировать с тех пор версию о якобы возрождении «экспансионистских планов России».
//-- А что у нас под ногами? --//
   300 лет назад —12 сентября 1715 года назад Петр I издал странный на первый взгляд указ: он строго запрещал жителям столицы подбивать сапоги и башмаки скобами и гвоздями. Однако это вовсе не было одним из очередных чудачеств, славного своими экстравагантными выходками царя.
//-- Иначе… на каторгу! --//
   Петр I озаботился сохранностью тротуаров, которые поначалу мостились из дерева. Поэтому в указе говорилось: «Великий Государь указал в Санкт-Петербурге публиковать свой Великого Государя указ, чтоб с сего времени впредь скобами и гвоздями, чем сапоги мужские и женские подбивали, никто не торговал и у себя их не имел; также и никто, какого б чину кто ни был, с таким подбоем сапогов и башмаков не носил; а если у кого с таким подбоем явятся сапоги или башмаки, и те жестоко будут штрафованы, а купецкие люди, которые такие скобы и гвозди держать будут, сосланы будут на каторгу; а имение их взято будет на Его Великого Государя».
   Заложив Петербург, Петр I сразу же принялся заботиться о его улицах. Прокладка каждой новой улицы утверждалась им лично. Сперва это были всего лишь просеки. Даже главная улица – Невская перспектива – была только просекой от Адмиралтейства к Новгородской дороге. Никакой мостовой на ней не было: по краям для отвода воды были прорыты две обычные канавы. Но если тротуары можно было выложить досками, то чем мостить новые улицы? Ведь пригодных для этого камней в округе не оказалось. Но решительный Петр и тут нашел выход из положения. Нет камней? Значит, будут привозить!
   Для этого царь издал «Указ о привозе на речных судах и сухим путем на возах… определенного числа диких камней». Сочинили специальную инструкцию, кто и сколько должен везти. Каждый прибывающий в столицу корабль был обязан доставить не менее 30 камней, каждая лодка – ю, а каждая телега – 3. А каждый житель города был обязан доставить не менее ста камней. За неисполнение тоже полагался штраф. Царь был крут и виновных карал беспощадно. Эти его строгие указы действовали до 1770 года, их отменила только Екатерина II.
//-- Прекрасная аллея --//
   Как только появился строительный материал, улицы стали мостить камнем и они начали, наконец, походить на настоящие городские магистрали. Уже в 1721 году камер-юнкер Берхгольц с восторгом писал о новой столице: «Въехал в длинную и широкую аллею, вымощенную камнем и по справедливости названную проспектом, потому что конца ей почти не видно. Она проложена за несколько лет и исключительно руками пленных шведов… Она необыкновенно красива по своему огромному протяжению и чистоте, в которой ее содержат (пленные шведы должны каждую субботу чистить ее), и делает чудесный вид, какого я нигде не встречал». Нетрудно догадаться, что речь шла о Невском проспекте, который называли тогда Большой першпективой. Она шла поначалу от нынешней площади Восстания до Адмиралтейства. Мостили дороги, конечно, не только пленные шведы. Эти работы стали выполнять крестьяне-сезонники. Уже к концу XVIII века большая часть улиц в Петербурге была замощена. При этом существовало два способа мощения: выпуклый – для стока вод с тротуара, и вогнутый – со стоками в середине улицы. Мостовые были покрыты крупным булыжником и не всегда ровно, а потому проносившиеся по ним телеги и кареты производили страшный грохот. Громко звенели о камень и копыта подкованных лошадей. Находившихся же в экипажах ездоков на камнях безбожно трясло. «Всю душу вытрясет!» – это говорили тогда о езде по булыжным мостовым.
//-- Торцовые мостовые --//
   Не случайно, что именно в Петербурге было сделано изобретение – появились деревянные торцовые мостовые. Эта честь принадлежит некоему В. Гурьеву. На твердое основание накладывались восьмиугольные деревянные шашки. Первыми ими были вымощены Миллионная и Большая Морская, где было много богатых домов и важных учреждений. В городе сразу стало тише, а довольный изобретатель с гордостью констатировал: «Экипажи сохраняются, а здоровье людей, особливо нежного пола, получило новый быт от приятной езды». К 1830 году до 30 главных улиц Петербурга уже были вымощены деревянными шашками.
   Однако довольно скоро обнаружилось, что это покрытие может обернуться большими неприятностями. Во время катастрофического наводнения 1812 года мостовые вспучились, деревянные торцы смело разбушевавшимися волнами, и они нанесли немалый ущерб домам. В 1826 году пробовали поверх булыжника положить каменные или деревянные настилы – колесопроводы, но эти опыты оказались неудачными.
//-- Появление асфальта --//
   Почти одновременно с мостовыми стали мостить и тротуары. Сначала их делали из путиловской плитки – известняка. Были тротуары, выложенные досками, а кое-где тротуары делали из каменных плит. До сих пор огромными гранитными плитами вымощены тротуары вокруг Исаакиевского собора, а также многие набережные. Этовечноепокрытие, над которымвремяневластно. В 1839 году появился асфальт. Впервые им покрыли набережную реки Фонтанки у Соляного городка. Но его тогда не умели делать хорошо и от него надолго отказались. Первая целиком заасфальтированная улица – Большая Конюшенная – появилась только в 1892 году.
   Когда грянула революция, а затем Гражданская война, то властям стало не до мощения улиц и укладки тротуаров. Город пришел в запустение. Среди шашек торцовых мостовых выросла трава. Но потом работы по благоустройству возобновились. С 1932 года основным материалом для мощения улиц и тротуаров стал асфальт. К 1940 году 30 процентов улиц Ленинграда были покрыты асфальтом. А когда после войны мощности асфальтовых заводов утроили, то к 1950 году уже половина улиц оказалась заасфальтированной, а к 1990 году все они покрылись асфальтом.
//-- Металлическая мостовая --//
   Появилась в Петербурге и совершенно уникальная мостовая – металлическая, а точнее, чугунная. Кружевными чугунными решетками покрыли часть дороги на Пеньковом мосту и Якорную площадь в Кронштадте. Образец привезли из США. Его увидел великий князь Константин Николаевич и приказал произвести эксперимент. Однако в 1941 году чугун с мостовых сняли, использовав для производства корпусов для мин. Воссоздали уникальные мостовые только в 1975 году. Однажды появилась в нашем городе даже… резиновая мостовая. Произошло это во время съемок кинофильма «Преступление и наказание». Чтобы имитировать каменную мостовую, на набережной канала Грибоедова разослали резиновое покрытие с выпуклостями, напоминающими булыжники. Правда, просуществовала эта «мостовая» недолго. Сразу после окончания съемок ее убрали.
//-- Не пропадать же добру! --//
   Однако самый невероятный способ мощения улиц был осуществлен все-таки в советские времена. Для поребриков тротуаров использовали… могильные плиты с кладбищ! Последний раз их обнаружили не так давно при капитальном ремонте Большой Конюшенной улицы. Рабочие раскопали плиты черного гранита с именами усопших: некоего Лаптева, Васильевой, вероятно, из купеческих родов, относящиеся к XIX веку. Такие находки в городе делали уже не раз: плиты с могил нашли при ремонте фонтана на площади Ленина, в других местах. Большевики были людьми практичными и в Бога не верили, а потому и решили использовать при мощении улиц плиты с уничтоженных в советские времена кладбищ – Митрофаньевского и других. Не пропадать же «народному добру»! Так что именно к советским временам можно теперь отнести зловещую легенду о том, что Петербург построен на костях. Десятилетиями ничего не подозревавшие горожане и туристы беспечно разгуливали по могильным плитам. А кое-где и сегодня продолжают гулять.

Русская Бастилия

   Как известно, Петербург был заложен 16 мая 1703 года на Заячьем острове. Не исключено, что именно там «на берегу пустынных волн» и стоял царь, «дум великих полн», решив заложить в устье Невы «на зло надменному соседу» новую столицу России. Началось ее строительство с крепости, которую назвали Петропавловской. Проект крепости наметил сам Петр I, а первые планы составили саксонский инженер В. Киршент-штейн и его французский коллега Ж. Дамбер де Герен. Позднее работы вел архитектор Д. Трезини, а после него некоторые другие. Первые бастионы сооружались «с великим поспешанием» под личным наблюдением царя и его сподвижников. Отсюда и их названия: Государев, Нарышкин, Трубецкой, Зотов, Головкин, Меншиков бастионы. Однако штурмовать их врагу никогда не пришлось.
//-- Петропавловский собор и Императорская усыпальница --//
   Почти сразу после начала строительства на Заячьем острове был заложен деревянный собор Святого Петра и Павла, а в 1712-33 он был сделан из камня уже упомянутым Д. Трезини. Его колокольня (высота 112,5 м), увенчанная золоченым шпилем с фигурой летящего ангела, является высотной доминантой и символом Петербурга.
   В императорской усыпальнице собора похоронили самого основателя города. Однако сначала гроб с его телом был помещен внутри еще строящегося собора. Погребение состоялось лишь в 1731 году. В дальнейшем в усыпальнице были похоронены все остальные русские цари после Петра, кроме умершего в Москве Петра II и убитого в Шлиссельбурге в 1764 Иоанна VI. В 1896–1908 годах к собору пристроили великокняжескую усыпальницу. Всего в усыпальнице находится 41 захоронение. В 1865 году все надгробия заменены одинаковыми беломраморными саркофагами с бронзовыми золочеными крестами. Императорские саркофаги украшены двуглавыми орлами. В 1998 году в Екатерининском приделе церкви торжественно погребли останки членов семьи Романовых, злодейски расстрелянных в Екатеринбурге большевиками.
//-- Государева тюрьма --//
   К началу XIX века Петропавловская крепость утратила военное значение, но еще ранее приобрела известность, как «государева тюрьма» или, как ее прозвали, «русская Бастилия». Там размещались органы политического розыска 1-я и 2-я тайные канцелярии, затем Тайная экспедиция. В 1769 году на территории Алексеевского равелина построили политическую тюрьму «Секретный дом». Первым ее узником стал царевич Алексей. По приказу Петра I он был арестован в марте 1718 года. Вскоре ему был вынесен смертный приговор, но до его исполнения царевич не дожил. По одной версии он умер от пыток, а по другой, его задушил подушкой сам отец в приступе безумной ярости. За год до царевича туда посадили Андрея Войнаровского, племянник гетмана Мазепы. Русские агенты схватили его в 1717 году на улице Гамбурга и тайно привезли в Россию, где его тут же и переправили в каземат Петропавловки.
   В те времена это была самая ужасная тюрьма в России. Попав в нее, некоторые сразу падали в обморок. Каждую камеру охраняли три солдата, заключенный ни минуты не мог оставаться один, все время, находясь под наблюдением. Особенно тяжело было женщинам, им даже естественные потребности приходилось отправлять в присутствии мужчин. Тех, кто начинал буянить, жестоко избивали и сажали на цепь.
//-- По повелению царя --//
   Для заключения в эту наисекретнейшую тюрьму и для освобождения из нее нужно было повеление самого царя. Кто в ней содержался, не знали даже стражники в самой крепости. Попадая туда, заключенные теряли свои фамилии и могли быть называемы только номером. Когда узник умирал, его тело тайно переносили ночью в другие помещения крепости, чтобы не подумали, что в этой тюрьме есть заключенные. Утром являлась полиция и забирала тело, а фамилию ему давала, какая придется. А умирали в тюрьме быстро. Сырость в казематах доходила до того, что, как писал народоволец М. Фроленко, «весь пол к утру покрывался будто каким-то серебряным налетом. За ночь грибки успевали вырастать настолько, что получалась сплошная беловатая корка». К сырости добавлялся еще и холод, особенно зимой. Заключенным не давали теплой одежды, а заставляли ходить в костюме из серых суконных штанов с вырезами для кандалов и короткой куртки с черными рукавами, на спине который был пришит бубновый туз, – эмблема заключенных в тогдашней России. Врач Петропавловской крепости Вильяме как-то сказал одному из узников: «Я старик и голова моя поседела тут на службе, а не помню, чтобы отсюда кого-нибудь увозили иначе, как на кладбище или в сумасшедший дом».
   Однако, как и везде в России, строгость порядков компенсировалось их неисполнением и особым характером русского человека. Заключенные поначалу ели с узниками за одним столом, а еду приносили из соседних харчевен. Таким образом, состоятельные узники могли заказывать себе и разносолы, а иногда даже вино. А до чего не договоришься, если вместе со стражником можно было осушить чарку, да не одну? Кроме того, в тюрьму пускали монашек, которые приносили заключенным лекарства, продукты и одежду. Подать несчастному «копеечку» всегда было в обычаях у русского народа.
//-- Достоевский и другие --//
   Самыми знаменитыми узниками крепости стали все же писатели. Первым там оказался один из выдающихся умов России первой четверти XVIII века И. Посошков. Он попал туда за свое сочинение «О скудости и богатстве», где была изложена программа переустройства российского общества. Тоже за книгу «Путешествие из Петербурга в Москву» угодил в крепости А. Радищев. Книгу, как говорилось в предписании о заключении, «наполненную оскорбительными и неистовыми изречениями противу сана и власти царской». Суд приговорил Радищева сначала к смертной казни, но Екатерина II смягчила приговор, и писателя сослали в Сибирь. Из числа писателей за стенами Петропавловки успели побывать еще Чернышевский, Герцен, Достоевский, Писарев, Горький.
   Бывали в крепости и «групповые посадки». Так сразу при ее основании там очутились 22 матроса с корабля «Ревель», погибшего при загадочных обстоятельствах. В октябре 1820 года туда доставили целую роту Семеновского полка – 167 человек, возмутившихся против жестокостей полкового командира Шварца. Потом туда посадили декабристов, а позднее – группу петрашевцев. Террористу Сергею Нечаеву удалось убедить стражников помочь ему бежать. Однако его подельники по «Народной расправе» дали ему выбор: или побег, или покушение на царя, которое бы сорвалось в случае его выхода из тюрьмы. И Нечаев предпочел остаться за решеткой, где потом и умер.
//-- Жертвы «красного террора» --//
   В советских путеводителях писали, будто последними узниками Петропавловской крепости были министры Временного правительства. На самом деле большевики и после этого активно использовали крепость для тех же целей, что и цари. В крепости сидели жертвы «красного террора», а также матросы восставшего в 1921 году Кронштадта. Мало того, коммунисты делали даже то, что не было при свергнутом ими царском режиме, – стали там расстреливать. Так, в Петропавловской крепости были убиты четверо великих князей дома Романовых. Георгий Михайлович и Дмитрий Константинович умерли с молитвой на устах. Павел Александрович, тяжело больной лежал на носилках. А Николай Михайлович шутил с палачами, лаская любимого котенка. Недавно рядом с крепостью были обнаружены тайные захоронения жертв большевиков.
   Разговоры о том, будто из Петропаловки за все 200 лет ее существования никто не бежал – не более, чем миф. Первый побег произошел еще в декабре 1719 года, когда бежали старообрядцы Иван Золотов и Яков Григорьев. В 1721 на волю вырвался солдат Федоров. Удалось бежать из Петропавловской крепости и знаменитому князю Кропоткину. Однако он «сделал ноги», когда его перевозили в тюремную больницу. А вот из неприступного Алексеевского равелина никому бежать не удалось. Это действительно была тюрьма в тюрьме, остров на острове, откуда выйти незамеченным было просто невозможно. Глубокие рвы закопали только в 19 веке.
//-- Княжна Тараканова --//
   К числу легенд Петропавловской крепости относится романтическая история с княжной Таракановой. Речь идет о самозванке, которая выдавала себя за наследницу престола. По приказу Екатерины II фаворит императрицы граф Алексей Орлов обманом захватил ее в Италии и на корабле привез в Петербург. Однако, несмотря на допросы и пытки, она так и не назвала свое настоящее имя. Умерла «княжна», беременная от Орлова, от «злой чахотки» и была тайно похоронена где-то во дворе крепости. Однако после появления знаменитой картины художника Флавицкого «Княжна Тараканова» многие стали думать, будто она погибла во время наводнения. На полотне молодая женщина в ужасе стоит на тюремной койке, прислонившись к стене, а в окно камеры хлещет вода. Однако на самом деле такого не было.
   В 1908 году в Петербург из Америки приехал знаменитый иллюзионист Барри Гудини, прославившийся своими трюками с выходом из любого запертого помещения. Его переодели в арестантскую одежду и закрыли в камере смертников Петропавловской крепости, заковав в кандалы. «У нас он не выйдет!» – посмеивались тюремщики. Через две минуты иллюзионист вышел, открыл соседнюю камеру и даже поменял заключенных. После этого, как ни в чем не бывало, появился в комнате надзирателей, переодевшись в свою обычную одежду…
//-- Полуденный выстрел --//
   В октябре 1917 года, когда большевики захватывали власть, из Петропавловской крепости было произведено несколько выстрелов шрапнелью по Зимнему дворцу. Позднее в крепости был создан музей (ныне – Государственный музей истории Санкт-Петербурга). В 1923–1933 гг. в помещениях Иоанновского равелина размещались стенды и мастерские Газодинамической лаборатории, где были заложены основы советского ракетостроения. С 1957 года была возобновлена старинная традиция – с Нарышкиного бастиона ежедневно производится полуденный холостой пушечный выстрел. Так весь город узнает, что наступило 12 часов.

Загадки гробниц императоров

   Петр I решил превратить Петропавловский собор в усыпальницу по примеру первого христианского императора Константина, построившего в IV веке в Константинополе церковь Святых Апостолов с намерением превратить ее в свой мавзолей. На протяжении двух столетий в соборе были похоронены почти все российские императоры от Петра I до Александра III (за исключением лишь Петра II, скончавшегося в Москве и похороненного в Архангельском соборе Кремля, а также Иоанна VI Антоновича, убитого в Шлиссельбургской крепости) и многие члены императорской фамилии.
//-- Для коронованных особ --//
   В течении XVIII – первой трети XIX в. Петропавловский собор был местом захоронения, как правило, лишь коронованных особ. С 1831 года, по повелению Николая I, в соборе стали хоронить
   также великих князей, княгинь и княжон. В XVIII – первой трети XIX веков императоров и императриц хоронили в золотой короне. Тела их бальзамировали, сердце (в специальном серебряном сосуде) и остальные внутренности (в отдельном сосуде) захоранивали на дне могилы за день до начала погребальной церемонии. К концу XIX века в Петропавловском соборе практически уже не оставалось места для новых погребений. Поэтому в 1896 году рядом с собором по разрешению императора было начато строительство Великокняжеской Усыпальницы. С 1908 по 1915 гг. в ней были погребены 13 членов императорской фамилии.
   К 1917 году на стенах собора, колоннах и у могил императоров находилось более тысячи венков, в том числе золотых и серебряных. Практически на каждой могиле и около нее стояли старинные иконы и драгоценные лампады. Так, над гробницей Анны Иоановны находились две иконы – Иерусалимской Божьей Матери и Святой Анны Прочицы – в золотых окладах, с жемчугами и драгоценными камнями. На надгробии Павла I была укреплена бриллиантовая корона Мальтийского ордена. На надгробиях Петра I, Александра I, Николая I и Александра II лежали золотые, серебряные и бронзовые медали, выбитые по случаю различных юбилейных дат. На стене около надгробия Петра был укреплен серебряный барельеф, изображавший памятник царю в Таганроге, рядом в золотом окладе висела икона с ликом апостола Петра, примечательная тем, что своими размерами соответствовала росту Петра I при рождении.
//-- Разграбление могил --//
   На сокровища императорской усыпальницы зарились уже давно. Еще в 1824 году журнал «Отечественные записки» сообщал, что во время путешествия по России мадам де Сталь захотела иметь сувенир с гробницы Петра I. Она попыталась отрезать кусочек парчового покрывала, однако церковный сторож заметил это, и мадам пришлось спешно покинуть собор.
   Катастрофа разразилась после революции. В сентябре-октябре 1917 года по распоряжению Временного правительства все иконы и лампады, золотые, серебряные и бронзовые медали с могил, золотые, серебряные и фарфоровые венки были сняты, уложены в ящики и отправлены в Москву. Дальнейшая судьба вывезенных соборных ценностей неизвестна.
   Позднее появились слухи, будто были разграблены и сами императорские гробницы. В записках русского эмигранта Бориса Николаевского появился драматический рассказ об истории разграбления царских могил: «Париж, «Последние новости», 20 июля 1933 года. Заголовок: «Гробницы русских императоров и как большевики их вскрывали». «В Варшаве у одного из членов русской колонии имеется письмо одного из видных членов петербургского ГПУ с рассказом о вскрытии большевиками гробниц русских императоров в усыпальнице Петропавловского собора. Вскрытие произведено в 1921 году по требованию «Помгола», выступавшего с проектом конфискации в пользу голодающих драгоценностей, заключенных в императорских гробах».
   Однако усиленные архивные поиски официального акта о вскрытии гробниц в 1921 году ничего не дали. Долгие годы занимавшийся этим вопросом советский историк Н. Эйдельман пришел к выводу, что такой документ вообще невозможно найти. Осенью 2015 года в рамках процедур по повторной идентификации найденных под Екатеринбургом царских останков, по просьбе патриарха, было решено вскрыть гробницу Александра III – отца Николая II для того, чтобы навсегда поставить точку в споре об их подлинности.
   Вскрытие императорской гробницы заняло несколько недель. Оно проводилось в присутствии следователей, священнослужителей и сотрудников музея. Поначалу обнаружили, что надгробие царя и в самом деле кто-то открывал. Однако сенсации не произошло. Когда добрались до склепа, в котором покоился гроб императора, стало ясно, что его могилу не тревожили. Об этом было сделано официальное заявление. Слухи о том, что царские гробницы были разграблены, оказались мифом…

«Белый генерал»

   Петропавловская крепость была не только тюрьмой. Выдающийся полководец Михаил Дмитриевич Скобелев родился 17 сентября 1843 года в Комендантском доме Петропавловки. Сам дом был построен в 1743-46 гг., а с 1975 года в нем развернута экспозиция Музея истории Санкт-Петербурга. Как и Суворов, Скобелев не проиграл ни одного сражения, но умер при загадочных обстоятельствах, которые не раскрыты до сих пор. В атаку он всегда мчался в белом мундире и на белом коне, но пули его не брали. За что и был назван его солдатами «заговоренным» и «белым генералом».
//-- Учеба и боевая карьера --//
   После смерти матери Михаила отправили учиться во Францию, в пансион, где он овладел несколькими иностранными языками. Вернувшись, талантливый юноша поступил в Петербургский университет, но потом все-таки избрал военную службу – был зачислен юнкером в Кавалергардский полк. Вскоре он принес присягу императору, которой оставался верен всю свою жизнь. В 1866 году Скобелев поступил в Академию Генерального штаба, где все восхищались его знаниями и блестящими способностями. Однако он не был спокойным «кабинетным» военным, друзья называли его «гусаром». То и дело он переставал ходить на лекции и предавался лихим пирушкам. Впрочем, в те времена это было обычным делом среди молодых офицеров.
   После окончания Академии Скобелева ждала боевая карьера. В качестве представителя Генштаба его отправили к границам Бухарского ханства. Там он получил свою первую награду – орден Св. Георгия. Затем он воюет в Туркестане, принимает участие в жарких схватках под Андижаном и Асаке. Именно тогда он впервые надел в бою белый мундир и в русской армии возникла легенда о «заговоренном белом генерале».
//-- Штурм Плевны --//
   В 1877 году началась Русско-Турецкая война, на которой Скобелев приобрел свою громкую славу. Турки сумели тогда организовать прочную оборону Плевны, которая была стратегическим пунктом, мешая наступлению русских войск. Два штурма закончились неудачей, несмотря на успехи казачьего отряда Скобелева. При третьем штурме он снова скакал в белом мундире на белом коне впереди своего отряда, а солдаты шли следом под музыку и барабанный бой. Скобелев прорвался к Плевне, но в других местах добиться успеха не удалось, и был дан приказ отойти. Плевна капитулировал только после осады. Однако этот бой прославил Скобелева, его имя стало известным всей России. Александр II наградил 34-летнего полковника чином генерал-лейтенанта.
   Огромную роль в популярности Скобелева сыграли не только его личная смелость, бравая внешность, лихость, но и умение завоевывать солдатские сердца. Солдаты любовались своим командиром, с удовольствием отвечая ему: «Рады стараться!» Вскоре Скобелев взял Адрианополь и его отряд оказался в 12 километрах от турецкой столицы. Перепуганные турки запросили мира, и в Сан-Стефано он был подписан. Ак-Паша пригласил «белого генерал» в Стамбул и был поражен, что тот знал Коран и мог цитировать его по-арабски. «Нечего думать о брюхе, – говорил Скобелев, – ради великих целей принесем все жертвы!»
//-- Странная смерть --//
   Однако, вступивший вскоре на престол Александр III, настороженно отнесся к славе Скобелева. В те времена генерал сблизился со славянофилами, которые были недовольны внешней политикой России, постоянно шедшей на уступки европейским державам. Так, на Берлинском конгрессе России, которая победила Турцию, они продиктовали свои условия. В это время распался союз России, Германии и Австро-Венгрии, и был заключен франко-российский союз. Началась острая политическая борьба. Царь опасался, что Скобелев может возглавить дворцовый переворот и займет императорский трон под именем царя Михаила.
   В июне 1882 года Скобелев отправился в гостиницу «Англия». Боевой генерал не был чужд амурных приключений. В полночь красотка Шарлотта прибежала к дворнику и сказал, что в ее номере умер офицер. Оказалось, что им был Скобелев. В протоколе о смерти утверждалось, будто Скобелев умер «от паралича сердца». Тут же поползли слухи о возможном убийстве, о «бокале вина», которое кто-то будто бы прислал в его номер. Однако Скобелев никогда не жаловался на сердце, был крепок и здоров. В походах целые сутки проводил в седле. Появилась версия, что генерал пал жертвой «германской ненависти».
//-- Политическое убийство? --//
   Бисмарку приписывалась пропажа плана войны с немцами, разработанного Скобелевым и выкраденного тотчас после его смерти из его имения. Секретарь французского премьера утверждала, что у нее есть документы, согласно которым Скобелева отравили две кокотки, подосланные из Берлина. «Скобелев пал жертвой своих убеждений. Русские люди в этом не сомневаются», – писал князь Н. Мещерский.
   В то же самое время В. Немирович-Данченко в своих мемуарах утверждал, что генерала отравили агенты «священной дружины» по приговору, подписанному одним из великих князей и графом Шуваловым, личным другом императора. По еще одной версии, Скобелев был одно время близок к масонам французской ложи «Великий Восток». Потом же заколебался и усомнился, что России полезны их планы, направленные на использование противоречий между Россией и Германией на пользу Франции. А в правилах масонов – уничтожение тех, кто стал обладателем их секретов, а потом становился к ним в оппозицию. Не случайно, что генерал не раз говорил своим друзьям, что умрет не своей смертью. Авторитетный историк В. Велинбахов считает, что в гостинице «Англия» «произошло политическое убийство, имевшее прямое отношение к той борьбе самодержавия с противостоящими ему силами, которая развернулась в России в конце прошлого века». И действительно, многие и сегодня полагают, что если бы Скобелев был жив и возглавил русскую армию во время войны с Японией 1904-05 гг., то она завершилась бы совершенно иначе. И тогда, как знать, вряд ли стал бы возможным и переворот в октябре 1917 года.
//-- Русский военный гений --//
   … Похороны Скобелева вылились в грандиозную народную демонстрацию. В Москве от церкви до вокзала гроб несли на руках. Траурный поезд привез его в село Спасское, где он завещал себя похоронить. Вдоль полотна железной дороги стояли рыдающие толпы. Крестьяне с крестами и хоругвями выходили, чтобы почтить память «белого генерала», целыми деревнями. Иван Аксаков писал о нем: «Это был не только военный гений вообще, но русский военный гений, с русским сердцем, с той широкой русскою душой, какую создает подчас беспредельно широкая Русь».

Золотой рубль графа Витте

   Этот выдающийся государственный деятель России жил на Каменноостровском проспекте в доме № 5, на котором сегодня установлена мемориальная доска. От Петропавловской крепости до него не трудно дойти пешком. Про Витте Рузвельт сказал, что родись он в США, то непременно стал бы их президентом. Но и в России граф сумел достичь поста премьера и обеспечить такой подъем ее экономики, который страна никогда не знала. Однако царь его ненавидел, записав после похорон: «Смерть графа Витте стала для меня большим облечением».
//-- Карьера станционного смотрителя --//
   Сергей Юльевич Витте родился в 1849 году в Тифлисе в семье крупного чиновника. По линии отца его предки были выходцами из Голландии, а мать – из рода князей Долгоруких. В юности он поначалу не блистал талантами и с треском провалился при поступлении в университет в Одессе. Однако вскоре взялся за ум, и, поступив в высшее учебное заведение в Кишиневе, учился уже отлично. Тем не менее, золотую медаль не получил – учебе помешало увлечение актрисой Соколовой. А потому карьеру будущему премьеру России пришлось начать с должности станционного смотрителя. Сам продавал билеты, давал гудок при отправлении поездов и т. п. Однако подниматься по служебной лестнице молодой Витте стал стремительно и вскоре получил пост директора департамента железных дорог. На энергичного железнодорожника обратил внимание Александр III. Витте был высокого роста и хорошо сложен, а таким же был и сам царь, которому нравились «русские богатыри». Как известно, император мог ломать пальцами пятаки и завязывать в узел кочергу. Вскоре Витте становится министром путей сообщения. Говорили, что причиной особого расположения царя стал один эпизод, когда слова Витте оказались пророческими. Прежний министр путей сообщения считал, что царские поезда должны следовать по дороге с повышенной скоростью, а Витте был категорически против. Однажды царь случайно зашел в кабинет министра во время такого горячего спора. А через три месяца царский поезд потерпел крушение у станции Борки. Семья императора спаслась только благодаря огромной физической силе своего главы, который смог до прибытия помощи удерживать руками рухнувшую крышу вагона. С тех пор Александр III будто бы и стал благоволить к Витте.
//-- Как строили Транссиб --//
   Великой заслугой нового министра стало строительство Транссибирской железной дороги. Причем, построена она была необычайно быстро – всего за десять лет, куда быстрее, чем знаменитый БАМ в советские времена. Ему удалось также провести дорогу через территорию Маньчжурии во Владивосток. Хотя для этого пришлось организовать целую «шпионскую операцию», обольстить и дать взятку посланцу китайского богдыхана, а затем подписать с ним тайный договор о концессии. Богдыхан потом повесил взяточника, но было уже поздно – дорогу к Владивостоку построили.
   Удачливый железнодорожник становится министром финансов и здесь таланты Витте развернулись во всем блеске. Он вводит в России золотой рубль, который стал одной из самых сильных валют мира. Выкупает в пользу казны железные дороги, вводит косвенные налоги и госмонополию на спиртное, повышает таможенные пошлины. Россия выходит на первое место в мире по добыче нефти. Деньги потекли в государственную казну рекой. За период с 1892 по 1902 гг государственный бюджет почти удвоился. Однако к тому времени Александр ш уже умер и на престол взошел Николай 11, который недолюбливал Витте. Министр был решительно против войны с Японией, хотя в Петербурге все горели желанием наказать «нахальных япошек». В результате царь уволил строптивого министра.
//-- Граф «Полусахалинский» --//
   Война завершилась для России печально. Надо было подписывать в Портсмуте мирный договор, грозивший обернуться для русских небывалым позором. Тут и вспомнили о хитроумном Витте. Николай поручил ему возглавить российскую делегацию на переговорах. В Портсмуте Витте снова удалось проявить себя во всей красе. Он вел там себя со всеми подчеркнуто дружелюбно, фотографировался детьми, жал руки кочегарам, охотно давал интервью прессе. Тогда-то Рузвельт и дал ловкому представителю России такую лестную характеристику. Японцы же вели себя совершенно по-другому – хитрили, держались скрытно, ни с кем не общались. В результате общественное мнение и вся пресса оказались на стороне русских, и итоги переговоров стали для России куда более благоприятными, чем могли бы быть. Витте удалось выторговать у Японии северный Сахалин и ряд других важных уступок, заключить такой нужный России мир. Царь отметил его заслуги, вручив ему титул графа. Однако недоброжелатели тут же насмешливо прозвали Витте «графом Полусахалинским».
//-- «Белая ворона» во дворце --//
   Во дворце Витте продолжал оставаться «белой вороной». Не только потому, что еще в молодости приехал в Петербург чужаком, выскочкой из провинции. В свете насмехались над его южным акцентом и плохим французским. Его по каким-то причинам возненавидела императрица Александра Федоровна, вероятно, просто опасавшаяся, что своими талантами он затмевает нерешительного Николая.
   Это было и в самом деле так. Именно Витте сначала собственноручно написал, а потом буквально заставил царя подписать знаменитый Манифест 1905 года. Правда, сделать это ему удалось не без посторонней поддержки. Рассказывают, что утром 17 октября в кабинет Николая 11 зашел его дядя – великий князь Николай Николаевич. Он достал револьвер и, приставив его к виску, заявил, что если монарх не подпишет Манифест, то он пустит себе пулю в лоб. Царь подписал и назначил Витте премьер-министром.
//-- Революции бы не было… --//
   Если бы Витте удалось осуществить задуманное, то Россия, наверное, пошла бы совсем по другому пути и никакой революции бы не было. Премьер стремился создать правительство общественного доверия, передал царю доклад о предоставлении народу гражданских свобод, готовил амнистию заключенным и сосланным политическим преступникам. Однако Николай не терпел никаких ограничения своей власти и Витте все больше и больше впадал в немилость. В 1906 году незадолго до открытия первой Государственной думы Николай его уволил. Правда, отставка была почетной. Царь подсластил пилюлю высшим орденом Александра Невского с бриллиантами и выходным пособием в 400 тысяч. Витте пытался интриговать, чтобы вернуться к власти, старался даже использовать для этой цели Распутина. Кстати, он вовсе не считал старца злом для России, а наоборот, называл его «честным и добрым человеком, желающим творить добро». Однако вернуться на Олимп власти отставнику уже больше не удалось. Между тем некоторые предсказания Витте оказались пророческими. Он заявлял, что война с Германией непременно обернется для России и династии крахом. Так и произошло…
   Современники давали Витте разные оценки. Одни считали его выдающимся политиком и экономистом, много сделавшим для развития России. Другие, ловким интриганам, умевшим ловить рыбку в мутной воде. А некоторые даже называли «лжецом». «Витте даже не лгун, Витте – отец лжи», – писал один известный публицист. Однако чтобы ни говорили, именно в годы его правления России сделала мощный экономический рывок вперед, который развил потом Петр Столыпин. Эту заслугу графа Витте все уже признают и сегодня.

Профиль на ордене

   На Каменоостровском проспекте Петроградской стороны находится знаменитая киностудия «Ленфильм», на которой в советские времена было снято множество замечательных фильмов. В них часто снимался великий русский актер Николай Черкасов, который почти всю свою жизнь прожил и умер в Ленинграде. Черкасов стал лауреатом самых престижных премий, получил множество правительственных наград и самых высоких званий. Его считали «любимым актером Сталина», приказавшего поместить профиль актера Черкасова на орден Александра Невского. Но мало, кто знает, что на жизненном пути Черкасова разыгралось немало личных драм и трагедий.
//-- В семье железнодорожника --//
   Родился Николай Константинович в Петербурге в семье железнодорожного служащего в 1903 году. Первый спектакль, который он увидел в своей жизни, был «Руслан и Людмила» в Мариинском театре, когда он ещё учился в начальных классах гимназии. По словам самого Черкасова, впечатление у него осталось волшебное. Потом его внезапно захватила музыка. Он в одиночку посещал концерты графа Шереметева, ходил на утренники в филармонию и даже ездил в Павловск, где обычно выступали известные музыканты. Его кумиром стал Фёдор Шаляпин.
   В 1919 году Черкасов закончил Петроградскую трудовую школу, и подал заявление в Военно-медицинскую академию. Но страсть к театру оказалась сильнее. В итоге поступил в Институт сценических искусств, а в анкете для абитуриентов на вопрос, «Что побуждает Вас поступать?», с полным правом ответил: «Любовь к искусству».
   Многие, наверное, помнят старый документальный ролик, на котором юный и долговязый Черкасов, смешно дрыгая руками, отплясывает танец «Пата, Паташона и Чарли Чаплина». Позднее последовало приглашение на работу в театр им. А.С. Пушкина (нынешний Александринский), где он и проработал фактически до конца жизни и сыграл множество запомнившихся зрителям ролей. В период гражданской войны театр казался в голодном и холодном Петрограде неким оазисом внешнего благополучия. Во время спектаклей в городе отключали электроэнергию, чтобы осветить зрительный зал и сцену. Зрителей, в основном солдат и матросов, подвозили к театру на специальных трамваях. Перед началом оперных спектаклей вступительное слово произносил Луначарский. А мимист Черкасов и его партнеры в ожидании спектакля грелись за кулисами кипятком.
   Данные для актерской профессии у Черкасова были превосходные. Природа не обидела его ростом (под два метра) и наградила необыкновенно красивым тембром голоса, который сам по себе был способен украсить любую, даже самую небогатую в драматургическом отношении роль. Однако дебют в кино был неудачным. Это была немая картина «Поэт и царь», в которой молодой актер сыграл парикмахера Шарля. Как признавался сам Черкасов, впервые увидев себя на экране, он ужаснулся своей худобе и высокому росту. Тогда он даже подумал, что на этом кино для него закрыто.
//-- Слава в кино --//
   Тем не менее, всенародную славу актеру принесло именно кино. В 1934 году он снялся в комедии «Горячие денечки». Вместе с Яниной Жеймо они создали комическую пару, сопровождающую романтическую историю основных героев – Николая Симонова и Татьяны Окуневской. Черкасов и Жеймо великолепно продемонстрировали свои таланты: разбитная крошка Кика и смиренный верзила Колька Лошак, придавали всему фильму интонацию эстрадно-циркового розыгрыша.
   Год спустя Черкасову предложили сыграть чудаковатого профессора Паганеля в «Детях капитана Гранта». Успех этого фильма был настолько огромен, что после него актеру посыпались предложения от многих режиссеров. Из всех репродукторов в СССР неслась песня Паганеля из этого фильма в исполнении Черкасова: «Жил отважный капитан…»
   Прочитав сценарий нового фильма «Депутат Балтики», который ему предложили режиссеры Зархи и Хейфиц, 34-летний Черкасов вдруг загорелся ролью пожилого профессора Полежаева. «Да какой из тебя старик?» – удивился Александр Зархи. Но Черкасов обладал удивительной способностью убеждать людей. И Зархи все-таки согласился.
   С этой ролью Черкасов справился блестяще. Продемонстрировав в этом фильме способность к яркому перевоплощению, Черкасов одновременно доказал, что может изображать сложные характеры. Однажды выходя с работы в гриме, Черкасов вдруг увидел, что от остановки отъезжает нужный ему трамвай. Моментально забыв про образ, актер бросился его догонять и успел вскочить на подножку. Едет и слышит, как в трамвае переговаривается народ: «Надо же! Совсем старенький дедушка, а как бежал!».
   Премьера «Депутата Балтики» состоялась 1 января 1937 года в Ленинградском Доме кино и вызвала бурю восторга. Заключительная речь профессора Полежаева утонула в бурных аплодисментах публики. Ни один советский фильм ещё не удостаивался в то время таких оваций. В том же году на Международной выставке в Париже фильм получил «Гран-при». А сам актёр был удостоен звания заслуженного артиста РСФСР.
   Накануне войны, в 1938 году Черкасов сыграл роль Александра Невского в одноименном фильме великого режиссера Сергея Эйзенштейна. После первой встречи с Эйзенштейном актер понял, что им трудно будет работать вместе. Их взгляды на образ Александра Невского расходились. Однако режиссёр оказался настойчив и уговорил Черкасова продолжить работу. В итоге, образ Александра Невского вышел героическим, былинно-возвышенным. Князь Невский в исполнении Черкасова стал подлинно народным героем, как и сам фильм, таким же популярным, каким стал в те времена «Чапаев». А пророческие слова актера, со спокойной силой произнесенные с экрана: «Кто с мечом к нам войдет, тот от меча и погибнет!» помогали потом нашим солдатам выстоять в драматической битве с фашизмом.
   В первые месяцы войны Николай Черкасов попал в числе других эвакуированных жителей Ленинграда в Новосибирск. Там он создал концертную бригаду артистов и отправился с гастролями на корабли Балтийского флота
//-- По приказу Сталина --//
   В 1942 году, в самый разгар войны, Сталин отдал распоряжение создать орден Александра Невского для награждения им командного состава Красной армии. Кроме этого были введены также ордена Суворова, Кутузова, Нахимова, Ушакова и Богдана Хмельницкого с целью возрождения славных исторических традиций русской армии. Сделать эскиз ордена Александра Невского поручили Игорю Телятникову, выпускнику архитектурного института в Москве. Чтобы передать дух, отвагу и храбрость русского народа, Телятников использовал изображения древнерусского оружия – щита, меча, колчана со стрелами, секиры и лука. Но как изобразить самого Александра Невского? В то время музеи, посвященные древнерусской истории, были закрыты. А кроме того историки говорили, что прижизненные портретов князя не сохранилось. Но как раз в те годы появился фильм «Александр Невский» и Телятников отправился на «Мосфильм», где ему вручили фотографии актера Черкасов в роли Александра Невского.
   Орден Александра Невского считается младшим из «полководческих» наград. Многие специалисты называют его самой красивой наградой СССР. Согласно статуту, орден вручали офицерам, «проявившим в боях за Родину в Отечественной войне личную отвагу, мужество и храбрость и умелым командованием, обеспечившим успешные действия своих частей». Орден Александра Невского – единственный из советских орденов, который существовал еще в царской России, но был упразднен после революции. В период Великой Отечественной войны орденом с профилем актера Черкасова в роли Александра Невского было награждено более 40 тыс. человек и около полутора тысяч воинских частей и соединений.
//-- «Иван Грозный» --//
   Но даже у великого актера были, конечно, и неудачи. Когда режиссер Владимир Петров готовился к съемкам фильма «Петр Первый», то Черкасов пришел к нему сам и попросил: «Я знаю роман Алексея Толстого наизусть, готов сыграть роль Петра». Попробовали, но ничего не вышло. Однако режиссер неожиданно предложил ему сыграть роль царевича Алексея, что обернулось блестящей творческой удачей.
   В апреле 1943 года актёра вызвали в Алма-Ату для съёмок фильма «Иван Грозный». Роль Ивана Грозного стала лучшей работой Черкасова в кино. После войны на волне успеха первой серии, съёмочный коллектив приступил к работе над второй серией картины. Однако судьба этой части фильма оказалась печальной. Для ее обсуждения Сталин 25 февраля 1947 года принял в Кремле Эйзенштейна и Черкасова. В ее ходе вождь сказал:
   «Царь у вас получился нерешительный, похожий на Гамлета. Все ему подсказывают, что надо делать, а не он сам принимает решения… Мудрость Ивана Грозного состояла в том, что он стоял на национальной точке зрения и иностранцев в свою страну не пускал, ограждая страну от проникновения иностранного влияния. В показе Ивана Грозного в таком направлении были допущены отклонения и неправильности. Петр I – тоже великий государь, но он слишком либерально относился к иностранцам, слишком раскрыл ворота и допустил иностранное влияние в страну, допустив онемечивание России. Еще больше допустила его Екатерина. И дальше. Разве двор Александра I был русским двором? Разве двор Николая I был русским двором? Нет. Это были немецкие дворы».
   Эта беседа протекала в форме «дружественной» критики, а в ее конце Сталин, глава партии атеистов, как свидетельствует стенограмм, неожиданно сказал Черкасову и Эйзенштейну, обещавшим переделать вторую серию: «Помогай Бог!». Однако это у них не получилось и в итоге фильм положили на полку, где он пролежал 11 лет. Однако на следующий день после беседы в Кремле Черкасову было присвоено звание народного артиста СССР. А вот Эйзенштейн после неудачи второй серии оказался не у дел, сильно переживал и вскоре скончался.
   Способности к перевоплощению у Черкасова были невероятные. Однажды поздно вечером он ехал со съемок на студию, не смыв грима, а пропуск забыл в пиджаке. Дорогу ему преградил строгий вахтер. Тогда Черкасов выпрямился во весь свой огромный рост, грозно свернул глазами и прорычал: «С дороги, подлый кнехт! Или мой меч – твоя голова с плеч!» Перепуганного охранника, забывшего от страха, какой век на дворе, потом долго не могли найти.
//-- Депутат Верховного Совета --//
   Но Черкасов далеко не всегда сам рвался к ролям. В 1948 году, когда его пригласили в фильм «Весна», он отказался, не захотел сниматься. Согласился только после того, как сама Любовь Орлова стала перед ним на колени.
   Черкасов искренне верил в справедливость советского строя, вступил в коммунистическую партию, стал депутатом Верховного Совета. Но сделал это не для карьеры, он считал, что нужно занимать в жизни активную позицию. Актер многим помогал, некоторых вызволил из лагерей, спас от тюрьмы и даже от смерти. Позднее стала известна история, когда один зэк выбросил из окна теплушки записку, а Черкасов случайно ее подобрал, прочитал, а потом написал письмо Сталину и так спас его. В те времена просить за жертв террора было опасно, но Сталин любил Черкасова и многое ему прощал.
   Как депутат он в назначенные дни принимал посетителей. Однажды в его кабинет ворвалась бьющаяся в истерике женщина с тремя детьми, который было негде жить. Черкасов тут же посадил ее вместе с ребятами в свою машину и ездил по начальникам до тех пор, пока не устроил бездомных.
   Георгий Товстоногов по этому поводу сказал: «Если собрать всех людей, кому помог Черкасов, то необходимо арендовать стадион. Только официально через его приемную в год проходило более двух тысяч человек. А основная масса просителей ловила его прямо около парадной». Но, вступаясь за других, яростно борясь против несправедливостей, он нажил себе немало врагов.
//-- «Дон-Кихот» --//
   В марте 1956 года Черкасов снялся в главной роли в фильме Григория Козинцева «Дон Кихот». Он взялся за работу с удовольствием, это роль была для него воспоминанием о молодости – ещё в бытность свою актёром ТЮЗа в 1933 году он уже играл Дон Кихота.
   В Коктебеле для съемок была построена шестнадцатиметровая ветряная мельница. Дублёром Черкасова был каскадёр Васильев, которому предстояло вертеться на крыле этой мельницы. Но Васильева в решающий момент на площадке не оказалось. Пришлось самому 53-летнему Николаю Константиновичу в нескольких дублях зависать вниз головой. Фильм вышел на экраны весной 1957 года и имел большой успех. Как отмечали критики, Черкасову вновь удалось совместить любовь к пластике и характерности с возвышенным представлением героя-идеалиста, упрямо воспринимающего действительность лишь с точки зрения мечты. На международном кинофестивале в канадском городе Статфорде: за исполнение роли Дон Кихота ему была присуждена премия как лучшему актёру.
   Годы шли, и пришло время, когда для такого блестящего актера в кино не оказывалось ролей. В 1959 году Черкасов сыграл в спектакле «Всё остаётся людям» учёного Фёдора Дронова. Через несколько лет кинорежиссёр Георгий Натансон решил перенести эту пьесу на экран. Он вспоминал: «Я стал подбирать актёров и в первую очередь обратился к Черкасову. Он тогда не снимался уже пять лет и очень обрадовался моему предложению. Худсовет «Ленфильма» кинопробы одобрил: и Попова, и Быстрицкую, и Пилявскую. Про Черкасова же сказали, что он «творческий труп». Как можно так говорить об этом великом актере! Да, он театральный актёр, может, я не смог его сдержать на пробах… Но его не утвердили. Тогда я обратился к Товстоногову, он был последней инстанцией в Ленинграде, и тот позвонил в обком, и уже оттуда настояли на кандидатуре Черкасова. Мы снимали очень легко, весело. Черкасов всегда шутил, рассказывал истории. И ни разу не капризничал. А ведь тогда он был сильно болен, мы не знали об этом. У него была эмфизема лёгкого, доктора запрещали ему курить, он стрелял сигареты и покуривал в ладошку…» За эту работу Черкасов был удостоен Ленинской премии.
//-- Личные трагедии --//
   За блестящими удачами в артистической жизни Черкасова, его успехами в кино скрывались личные трагедии. В 1939 году у него умерла новорожденная дочь. А его старшая дочь погибла во время блокады в Ленинграде. Однажды и сам Черкасов тоже чуть не погиб. Врезался на машине, где помимо него были еще Любовь Орлова и Григорий Александров, на большой скорости в дерево и чудом остался жив.
   Некоторые исследователи усматривают в этих несчастьях некую мистическую закономерность. Дело в том, что многие актеры, бравшиеся за роль Ивана Грозного, потом плохо кончали. В 1945 году великий Николай Хмелев умер в гриме царя прямо на сцене МХАТа. Исполнив роль Ивана Грозного в сериале «Ермак» умер Евгений Евстигнеев. Олег Борисов ушел из жизни, едва успев сыграть царя в картине Алексея Салтыкова «Гроза над Русью». Незадолго до своей трагической гибели Игорь Тальков снялся в фильме «Царь Иван Грозный». Конечно, может быть все это – простые совпадения. Но актеры в приметы верят свято. Верил ли в них сам Черкасов? Это неизвестно…
   Под конец жизни великого мастера, которого партийные бонзы повсюду возили с собой как наглядное олицетворение «советского успеха», поджидала последняя драма. В театр пришла разнарядка на сокращение штатов. В дирекции решили уволить жен некоторых актеров. Среди них оказалась и жена Черкасова Нина. Но Николай Константинович знал, что она жить без сцены не сможет, и тогда в запальчивости предложил вместо нее уволить себя. Что и сделали. На его заявлении тут же поставили резолюцию: «Удовлетворить!» Черкасов пришел домой, лег на диван и отвернулся к стене. Вскоре он умер. Как заявили врачи, от сердечной недостаточности.
   Один из его учеников сказал, что умер великий актер не от сердечной недостаточности, а от недостаточной сердечности. Похоронить Черкасова сразу хотели в Некрополе мастеров искусств Александро-Невской Лавры, как и других выдающихся деятелей культуры, но ленинградские власти отказали. Тогда вдова послала телеграмму Косыгину, только после этого его и похоронили в Лавре. 27 июля 1970 года имя Черкасова было присвоено одной из улиц в Ленинграде.

«Сталин Кирова убил в коридорчике…»?

   Если идти от метро «Горьковская» вверху по Каменноостровскому проспекту, то можно добраться до Музей-квартиры руководителя Ленинграда времен Сталина Сергея Кирова (дом № 26–28). Музей был создан в 1938 году по решению Ленинградского обкома ВКП (б). В пятикомнатной квартире, где бывали Сталин, Бухарин и другие советские руководители, воссоздан прежний интерьер, в том числе кабинет бывшего вождя питерских коммунистов. Там хранятся документы, книги, фотографии первого секретаря обкома, а также его шинель и фуражка с пулевым отверстием.
//-- Версия ревности --//
   Эти шинель и фуражка были на убитом партийном вожде Ленинграда в день его смерти 1 декабря 1934 года. Странно, но баллистическую и биологическую экспертизу этих вещей сделали сравнительно недавно, уже в наши дни. Для этого в Петербург специально приезжали из Москвы эксперты министерства обороны России. Однако результаты этой сенсационной экспертизы были озвучены еще раньше, в наделавшей много шума передаче Первого канала телевидения в программе «Человек и закон» Алексея Пиманова. Если коротко резюмировать ее суть, то Киров был убит уволенным из Смольного Николаевым из ревности. Мало того, как утверждал Пиманов, в момент убийства коммунистический функционер будто бы имел «интимный контакт» с женой Николаева Мильдой Драуде. В подтверждение этой версии тележурналист привел два аргумента: баллистическая экспертиза показала, что выстрел, пробивший фуражку Кирова, был сделан сверху вниз. Если учесть, что Николаев был ниже ростом, то получается, что он стрелял в лежавшего человека.
   А второй аргумент, вызвавший возмущение многих, состоял из… запачканных кальсон Кирова, которые Пиманов предъявил изумленным телезрителям. Мол, биологическая экспертиза доказала факт интимного контакта. В результате получается нечто совершенно невероятное: Киров будто бы общался со своей любовницей, не снимая шинели и фуражки! Такое, даже при самом извращенном воображении, представить себе довольно трудно. Кстати, совершенно непонятно, зачем для этой Кирову, имевшему пятикомнатную квартиру, надо было зазывать Драуде именно в Смольный? По этой причине версия Пиманова, хотя и выглядела сенсационно, но была сразу же поставлена под сомнение.
//-- Мальчик из Уржума --//
   Старшее поколение знает о Кирове по популярной в советские времена книжке «Мальчик из Уржума» – городе в котором Сергей Костриков (такова настоящая фамилия Кирова) родился. После революционных перипетий молодости и постепенного роста в рядах партийной иерархии, он был назначен на пост секретаря Ленинградского губкома партии в 1926 году. Произошло это после 14 съезда партии, где развернулась острая борьба против «новой оппозиции» в лице Зиновьева и Каменева. Ленинград был их оплотом и потому Сталин отправил туда именно Кирова, которому всецело доверял. Тот был блестящим оратором и умелым организатором, сумевшим не только быстро разгромить оппозиционеров, но и реорганизовать экономику города. Он отличался умением хорошо говорить с любой аудиторией и пользовался в Ленинграде огромным уважением и авторитетом. Киров много читал, занимался самообразованием. В его музее-квартире сохранилась обширная библиотека. В ней есть не только «классики марксизма», но и «Очерки русской смуты» Деникина, переписка Николая II с женой, и даже «Майн кампф» Гитлера в специальном переводе «только для членов Политбюро».
   В советские времена из Кирова сделали «икону». Он был, конечно, убежденным и жестоким сталинистом, причастным к репрессиям, как и все коммунистические руководители того времени. Обращаясь к работникам ОГПУ, он как-то сказал: «Карать, не только карать, но карать по настоящему, чтобы на том свете был заметен прирост населения, благодаря нашему ОГПУ».
//-- Виноват Сталин? --//
   Версию о том, что к убийству Кирова имел отношение Сталин, выдвинул Хрущев в своем знаменитом «секретном докладе» на XX съезде КПСС. Он выступил с разоблачением «культа личности», впервые рассказав о многих странных обстоятельствах этого дела. О том, что Киров в момент выстрела Николаева почему-то оказался в коридоре Смольного без охраны, что охранники еще раньше задерживали Николаева около здания Смольного с револьвером, но потом почему-то отпустили, о загадочной гибели охранника Борисова в якобы дорожной аварии в тот момент, когда чекисты (потом тоже уничтоженные) везли его на допрос к приехавшему в Ленинград Сталину и т. д. и т. п. «До разговора со Сталиным, – писал потом Хрущев в своих мемуарах, – Николаев отказывался отвечать на вопросы следователей и требовал, чтобы его передали представителям центрального аппарата ОГПУ. Он утверждал, что ни в чем не виноват, а почему он так поступил, в Москве знают. Было ли ему дано «поручение» или не было, мне трудно судить. Если да, то он выполнил поручение. Но чье оно могло быть? «Конечно, – делает вывод Хрущев, – не лично Сталин поручал дело Николаеву. Для этого Николаев был слишком мал. Но у меня нет сомнений, что по поручению Сталина кто-то его подготовил. Это убийство было организовано сверху. Я считаю, что оно было подготовлено руководителем ОГПУ Ягодой, который, в свою очередь, мог действовать только по секретному поручению Сталина, данному, как говорится, с глазу на глаз».
//-- Волна казней --//
   Однако сейчас многие историки полагают, что к обвинениям Хрущева против Сталина, пытавшегося свалить на него всю вину за преступления режима, к которым он сам был причастен, надо относиться осторожно. Многие тогда заметили, что Сталин был искренне и глубоко огорчен и даже подавлен убийством «Мироныча», как ласково называли Кирова коммунисты. Между тем известно, что на 17 съезде партии в январе 1934 года 292 делегата при тайном голосовании выступили против Сталина. Это решили сохранить в тайне, но возникла ситуация, при которой Киров вполне мог бы стать в партии альтернативой Сталину. Но никаких прямых доказательств того, что именно генсек инициировал его убийство, все-таки нет до сих пор.
   Конечно, Сталин мастерски воспользовался потом смертью Кирова для того, чтобы развернуть репрессии и еще больше укрепить свои позиции. По Ленинграду прокатилась волна массовых казней и арестов. По обвинению в причастности к заговору казнили весь состав «ленинского Политбюро», за исключением самого Сталина. В русле репрессий «кировского потока» НКВД провело специальную операцию под названием «бывшие люди». В течение одного месяца выселению подлежали тысячи людей: бывшие офицеры, священники, служащие царских учреждений и т. д. и члены их семей. В отдаленные районы страны выселяли и исконно живших в Петербурге-Ленинграде и окрестностях эстонцев, немцев и ингерманладских финнов.
//-- Мнение народа --//
   Сам же Киров был посмертно удостоен невиданных почестей. Его именем назвали несколько городов, ему ставили статуи, посвящали фильмы. Между тем слухи о том, что Николаев мог убить Кирова из ревности, появились практически сразу же. Но Сталин их решительно пресек сам, инициировав политическую версию убийства, и Николаев был расстрелян, как участник контрреволюционного заговора. Тем не менее, еще задолго до доклада Хрущева на съезде и появления в печати его мемуаров, в народе возникло убеждение в причастности к убийству именно Сталина. Произошло это в виде частушки, дошедшей до наших дней:

     Эх, огурчики, да помидорчики,
     Сталин Кирова убил в коридорчике!
     Маргарита на метле

   Кстати, Киров был застрелен именно в «коридорчике» – небольшом тупичке за поворотом длинного коридора Смольного. Но откуда могли знать об этом безымянные авторы «народной частушки»? Ведь расследование убийства было сразу же строго засекречено. Мало того, «Дело Николаева или о злодейском убийстве Кирова» из 58-ми томов, заведенное ОГПУ, продолжает оставаться секретным до сих пор.
   …Есть в нем и еще одно, совершенно уже мистическое обстоятельство. Квартиру Маргариты в фильме режиссера Владимира Бортко «Мастер и Маргарита» снимали… в бывшей квартире Кирова, где до сих пор хранится его прострелянная фуражка! Именно из окна этой квартиры, откуда убиенный секретарь каждый день ездил на заседания в Смольный, Маргарита, став ведьмой, вылетает на метле, направляясь на шабаш…

Легенды особняка Кшесинской

   До сих пор, проходя мимо этого дома на Троицкой площади (ул. Куйбышева, 2–4, тоже недалеко от станции метро «Горьковская»), построенном в начале прошлого века, петербуржцы не могут сдержать восторженного восклицания: «Что за красота!» Возведенный в стиле «северного модерна» особняк знаменитой балерины Матильды Кшесинской и в самом деле очень красив даже для Петербурга, где великолепными зданиями никого не удивишь. Сегодня в нем разместился Музей политической истории России. В своем стихотворении «Хорошо!» Владимир Маяковский с присущей ему прямолинейностью утверждал, будто особняк был подарен Кшесинской «за дрыгоножество». Миф о том, что Николай II и в самом деле преподнес его в подарок своей любовнице, оказался довольно стойким. До сих пор поговаривают, будто из его подвала подземный ход ведет под Невой до самого Зимнего дворца, чтобы император мог незаметно посещать балерину.
//-- С большим вкусом --//
   На самом деле никто особняк знаменитой балерине, конечно, не дарил – она построила его сама. «Мысль построить себе более удобный и просторный дом, – пишет Кшесинская в своих воспоминаниях, – возникла у меня после рождения сына…» Сначала она прибрела пустующий участок, а потом наняла модного тогда архитектора Александра фон Гогена, который создал проект, а затем и построил великолепный особняк, поражающий богатством отделочных материалов. Восхитительный ансамбль составляют красный и серый гранит, синяя майоликовая плитка, светлый кирпич, из которого сложены стены, кованые узоры решеток. Внутри особняк тоже был отделан с большим вкусом: уютные салоны, гостиные, зимний сад, стены, обтянутые шелком и т. д. Строился дом для прима-балерины с 1904 по 1906 гг., потом долго шли отделочные работы. Кшесинская въехала в него под Рождество 1907 года. Разумеется, что никаких, даже самых больших гонораров, которые ей платили, не хватило бы на всю эту роскошь. Но все дело в том, что Кшесинская была еще… расчетливым биржевым игроком и неплохо зарабатывала игрой на ценных бумагах.
//-- Краса и гордость --//
   Матильда Феликсовна родилась в Лигово под Петербургом в семье обрусевших поляков. Ее отца выписал из Польши еще Николай I, как лучшего исполнителя входившей тогда в моду мазурки. Вскоре он женился на солистке кордебалета и таким образом маленькая Маля, как называли дома Кшесинскую, была просто обречена стать танцовщицей. Первые уроки она получила дома, а потом поступила в Петербургское театральное училище. Легкая, гибкая с прекрасным чувством музыки вскоре она стала превосходной балериной, и воцарилась на сцене Мариинского театра. Кшесинская была первой из русских балерин, которая исполнила знаменитые 32 фуэте итальянки Пьерины Леньини. Повезло юной Мале не только с родителями. На выпускном экзамене в училище присутствовал сам император Александр III, он похвалил начинающую танцовщицу, заявив: «Вы будете красой и гордостью нашего балета!» После чего усадил рядом с собой во время торжественного обеда.
//-- Сановные покровители --//
   Рядом сидел молодой наследник, цесаревич, будущий император Николай II. «Не помню, о чем мы говорили, – вспоминала потом Кшесинская, – но я сразу влюбилась в наследника». В царской семье это заметили. И не возражали. Тогда само собой подразумевалось, что блестящие светские юноши флиртуют с артистками балета. До женитьбы такое считалось даже «полезным». Разумеется, что после такого знакомства балетная карьера Мали пошла в гору стремительно и скоро она танцевал заглавные партии в «Щелкунчике», «Спящей красавице» и в других спектаклях на сцене императорского театра. Впрочем, для успеха ей, может быть, и не нужно было покровительство. И без того техника ее была блестящей, а выдающийся талант даже у самых придирчивых критиков не вызвал никаких сомнений. Публика заваливала Кшесинскую цветами, поклонники носили на руках.
   Вскоре новая дива русского балета отправилась завоевывать Европу. Гастроли ее прошли блестяще, пресса посвящала балерине из России восторженные статьи.
   Затем звезда балета подружилась с великим князем Сергеем Михайловичем, который оставался ее верным другом в течение всей жизни. Но свое сердце она отдала не ему, а великому князю Андрею Владимировичу. Разумеется, что на Николая балерина претендовать не могла, наследник вскоре женился, как и полагалось в династических браках, на немецкой принцессе Дармштадт-Гессинской. Отработав 15 лет в театре, Кшесинская покинула сцену и стала выступать, как «свободный художник», когда ей того хотелось. На гастроли она ездила в отдельном вагоне, жила в лучших отелях. Ее повсюду пышно чествовали как первую балерину России, называя «генералиссимусом» русского балета.
//-- Годы лишений --//
   Но… недолго музыка играла. Грянула война, а затем революция. В феврале 1917 года Кшесинская стала получать письма с угрозами. А потом, кто-то из друзей позвонил и с тревогой предупредил: «Малечка, завтра заберут всех, кто имеет отношение к царской семье. Хватай ребенка и беги!» Кшесинская так и сделала, велела прислуге накрывать вечерний чай, а сама взяла сына на руки, прихватила чемоданчик с драгоценностями, и незаметно покинула свой чудесный дом. Как выяснилось потом, навсегда…
   На другой день в элегантный особняк ворвалась солдатня, которая растащила, что могла, все загадила, заплевала. Затем в нем разместился батальон самокатчиков, а позднее дом присмотрели большевики, которыми импонировала близость Петропавловской крепости. В доме Кшесинской разместился их ЦК. С балкона к толпе обращался Ленин и другие ораторы. Кшесинская попыталась получить свой дом обратно. Но большевики и не думали съезжать, хотя балерину поддержал сам Керенский. Тогда Маля подала в суд. Начавшийся процесс окрестили, «как тяжбу Кшесинской с Лениным». Балерина суд выиграла, Владимиру Ильичу и его подельникам предписали немедленно покинуть незаконно захваченную чужую собственность. Но те уже вошли во вкус грабежей и дом так и не вернули. А вскоре Кшесинская оказалась уже за границей…
//-- Рулетка не помогла --//
   Сначала Кшесинская довольно благополучно жила на своей вилле во Франции. Удалось продать вывезенную с собой часть драгоценностей. Однако средства быстро таяли. К тому же она пристрастилась к рулетке. Но удача уже навсегда отвернулась от Мали. Вскоре она переехала в Париж и, чтобы свести концы с концами, была вынуждена заняться педагогической деятельность. Кшесинская переоборудовала квартиру под студию, где у нее стажировались многие будущие балетные звезды. В 1958 году Кшесинская впервые увидела в Париже советский балет, который приехал на гастроли. «На спектакле я плакала от счастья… Это был все тот же балет, что и сорок лет назад! В нем сохранились душа и прежние традиции». Несравненная звезда русского балета прожила почти сто лет и тихо скончалась в Париже в 1971 году. Ее похоронили на кладбище русских эмигрантов в Сен-Женевьев-де-Буа.
//-- Тайна клада --//
   Особняк Кшесинской в Петербурге, который стал Ленинградом, претерпел много метаморфоз. После того, как правительство большевиков перебралось в Москву, в нем разместился институт питания, потом «Уголок Ильича», затем Музей революции, а теперь там находится Музей политической истории России. Однако в 2001 году в нем, под предлогом ремонта канализации, вдруг стали перекапывать двор. Подозревали, что там якобы закопан клад. Кшесинская будто бы зарыла не только свои бриллианты, но и ценности, которые ей якобы передала царская семья. Разумеется, что так ничего и не нашли, к тому же городские власти велели прекратить раскопки. Но был ли мальчик-то? Наверное, историю о кладе надо отнести к числу таких же мифов, как и историю о подземном ходе в Зимний дворец. За годы после революции бдительное ЧК не один раз перерыло весь город в поисках «сокровищ буржуазии».
//-- Миф, отлитый в бронзе --//
   В 1910 году в Александровском парке (недалеко от нынешней станции метро «Горьковская») поставили памятник героическому подвигу матросам миноносца «Стерегущий». Искусно скомпонованная бронзовая композиция на фоне креста состоит из двух матросов: один с усилием открывает иллюминатор, из которого хлещет вода, а другой – кингстоны. Исторический парадокс в том, что именно такого эпизода, мастерски отлитого скульптором в бронзе, на самом деле никогда не было. Но героический подвиг русских матросов, конечно же, был.
//-- Смертельный бой --//
   На рассвете 10 марта 1904 года эскадренные миноносцы «Стерегущий» и «Решительный» возвращались после ночной разведки в Порт-Артур. Неожиданно они наткнулись на четыре японских миноносца, к которым вскоре подошли еще два крейсера. Завязался неравный бой. «Решительный», у которого был более мощный двигатель, сумел прорваться к Порт-Артуру, а на «Стерегущего» обрушилась вся мощь огня вражеских орудий. 64 пушки против четырех! Это был настоящий ад: японские снаряды снесли все мачты и трубы на русском миноносце, был пробит корпус, вышел из строя паровой котел. Матросы прибили гвоздями к гафелю изрешеченный Андреевский флаг и продолжали отстреливаться, даже из винтовок. Смертельно раненый командир миноносца, лейтенант Александр Сергеев отдал последний приказ: «Деритесь так, чтобы каждый выполнил свой долг перед Родиной до конца, не помышляя о позорной сдаче неприятелю родного корабля». Вскоре вся палуба была усеяна трупами погибших русских моряков…
//-- Ужасная картина --//
   Видя, что «Стерегущий» перестал подавать признаки жизни, японцы прекратили огонь, решив взять его на буксир и захватить как добычу. С миноносца «Сазанами» спустили шлюпку. Вот какая картина открылась поднявшимся на борт русского корабля японским морякам, описанная в рапорте мичманом Хитара Ямазаки: «…В полубак попало три снаряда, палуба пробита, один снаряд – в правый якорь. С обоих бортов снаружи следы от попаданий десятков больших и малых снарядов, в т. ч. пробоины близ ватерлинии, через которые при качке в миноносец проникала вода. На стволе носового орудия след попавшего снаряда, близ орудия труп комендора с оторванной правой ногой и сочившейся из раны кровью… В пространстве до передней трубы валялось около двадцати трупов, обезображенных, частью, туловища без конечностей, частью, оторванные руки и ноги – картина ужасная…».
   Японцы, подобрав четырех оставшихся в живых русских матросов, привязали к изуродованному кораблю стальной трос, однако едва начали тащить его за собой, как «Стерегущий» стал крениться на борт и вскоре скрылся под волнами.
//-- Кингстонов не было --//
   Неравная битва получила широкий международный резонанс. Корреспондент английской газеты «Таймс», сославшись на японские донесения, первый сообщил всему миру версию о том, что, не желая сдаваться врагу, русские моряки открыли кингстоны и сами затопили свой корабль. Статью перепечатала русская газета «Новое время» и английская версия «героического затопления» пошла гулять по России. О подвиге печатали открытки, рисовали картины. Одна из них, наверное, и послужила потом для скульптора толчком к созданию модели памятника. Сочинялись и стихи:

     «Два сына «Стерегущего» в пучине спят морской,
     Их имена неведомы, сокрыты злой судьбой.
     Но слава, память светлая пробудет навсегда,
     О тех, кому могилою глубокая вода…

   Версию, казалось, подтвердили потом и сами уцелевшие моряки. Вернувшись на родину из японского плена, трюмный машинист Василий Новиков заявил, что это именно он открыл кингстоны.

Памятник героям

   После войны героям «Стерегущего» было решено поставить памятник в Петербурге. Его спроектировал известный тогда скульптор К. Изенберг. Монумент, высотой в пять метров, расположен на глыбе серого гранита. Основанием служит насыпной холм с тремя лестницами. По его сторонам высятся гранитные столбы-фонари, напоминающие маяки. Открытие состоялось 26 апреля 1911 года с большой торжественностью в присутствии Николая II.
   В 1930 году для придания скульптурной композиции большего эффекта, к ней провели трубы, и из иллюминатора стала хлестать настоящая вода. Однако потом воду все-таки отключили, так как выяснилось, что памятник стал быстро ржаветь. К тому же оригинальный замысел скульптора «живой» воды не предусматривал.
   В 1954 году в связи с 50-летием подвига с тыльной стороны монумента укрепили мемориальную бронзовую доску с барельефным изображением боя и списком экипажа «Стерегущего».
//-- Споры продолжаются --//
   Между тем споры о том, как погиб корабль, продолжаются до сих пор. Об «открытых кингстонах» писали даже некоторые советские адмиралы. Но это странно, так как сразу после русско-японской войны причину гибели «Стерегущего» выясняла специальная комиссия. Она установила, что кингстонов никто не открывал по той простой причине, что на такой конструкции миноносцах их не было. Мало того, японцы, перед тем как взять «Стерегущий» на буксир, тщательно проверили трюмы, и там уже никого не оставалось.
   Но как же тогда быть с показаниями «живого свидетеля» – машиниста Новикова? Его тоже опросила комиссия, и он не смог вразумительно подтвердить свой рассказ. Вероятно, во время японского плена предприимчивый моряк прослышал про английскую версию «кингстонов» и решил, вернувшись на родину, приписать все это себе.
   Когда царю доложили о выводах комиссии, то он наложил резолюцию: «Считать, что памятник сооружен в память геройской гибели в бою миноносца «Стерегущий». Так он и был поставлен, без переделок, но все же без предполагавшейся ранее подписи о «подвиге двух неизвестных нижних чинов».
//-- Все равно герои! --//
   История с мифическими кингстонами, конечно, нисколько не умаляет величие подвига русских моряков «Стерегущего», который навсегда вошел в историю войн, как пример блистательной доблести и геройства. Японцы были поражены подвигом русских матросов. Адмирал Того сам сообщил об этом в своем докладе императору, отмечая мужество врагов. Было решено особо почтить память погибших: в Японии установили стелу из черного гранита, посвященную русским моряка, с надписью: «Тем, кто больше жизни чтил Родину».
   Однако история с «кингстонами» все-таки оказалась живучей. Даже много позднее, когда все обстоятельства гибели «Стерегущего» были давно установлены, об этом снова рассказывали и писали книги, о кингстонах до сих пор пишут в некоторых путеводителях, а ленинградский поэт Леонид Хаустов сочинил:

     Вы русскими кончили бой моряками.
     Последнюю отдали Родине честь:
     Кингстоны открыли своими руками
     С такою же волей железной, как здесь,
     На этом гранитном крутом пьедестале…

Сокровища соборной мечети

   Более ста лет прошло с тех пор, как в Петербурге был объявлен конкурс на строительство мусульманской мечети. Хотя коммунисты и называли Российскую империю «тюрьмой народов», однако именно ее столица стала первым в Европе большим государством, где был построен огромный и изумительный по красоте мусульманский храм. А большевики, захватив власть, сначала мечеть ограбили, потом ее закрыли, превратили в склад картофеля, собираясь даже устроить внутри мастерскую по производству… гробов! Сегодня Петербург трудно представить без этого великолепного здания, возвышающегося на Петроградской стороне (Кронверкский прост, 7), совсем рядом со станцией метро «Горьковская». Ее голубой купол с золотым полумесяцем и минареты поднимаются в небо на фоне золотого шпиля Петропавловского собора, усыпальницы русских царей, как бы символизируя духовное единство населяющих нашу страну народов.
//-- Татары – первые жители Петербурга? --//
   Кстати, наверное, не случайно мечеть построили именно в этом районе северной столицы, где она и была основана Петром I. Об этом пишет в своей книге Рахим Телешов «Татарская община Санкт-Петербурга». Автор утверждает, что именно татары были «первыми пришлыми жителями города. Сразу же после зарождения города жизнь сосредоточилась на Березовом острове (современная Петроградская сторона)… На этом, сравнительно небольшом пятачке сосредоточились как правительственные здания, так и расположились строительные отряды… Самое близкое к месту работы, самое возвышенное и удобное место заняли татары… Русская слобода располагалась на более удаленном от тогдашнего центра города месте, на более низких и увлажненных участках Березового острова… Это дает основание утверждать, что татары первыми прибыли на берега Невы, раз они сумели занять наиболее удобные места». Кроме того, известно, что с 1710 по 1715 гг. Казанская губерния отправила на строительные работы в Петербург в общей сложности более сорока тысяч человек. Это и не удивительно, Россия – страна многонациональная и в строительстве петровского «парадиза» участвовали люди самых разных национальностей.
   Позднее татарская слобода расположилась на том месте, где сегодня находится Артиллерийский музей. Там жили те татары, калмыки, турки и другие мусульманские народности, которые захотели остаться в городе и после окончания тех строительных работ, в которых они участвовали. Там же располагался и Татарский рынок.
   В Петербурге татары работали торговцами, извозчиками (не случайно такие слова, как кучер, арба, тарантас, бричка и даже лошадь – татарского происхождения!) и дворниками, содержали рестораны и буфеты. Мусульмане, особенно крымские татары, служили в живописном «парадном конвое» Его Императорского Величества.
//-- Решение о мечети --//
   Однако почти двести лет мусульманская община Петербурга не имела своей мечети. Официальное признание Ислама, как официально дозволяемой в России религии, последовало в 1788 году, в городе был открыт первый мусульманский молитвенный дом. Вопрос о строительстве мечети стал более реальным после присоединения к России Хивинского и Бухарского ханств и прилегающих районов Средней Азии и Туркестана. К1910 году мусульманское население Петербурга увеличилось вдвое. В русской армии для солдат-мусульман интендантским службам предписывалось готовить пищу без свиного мяса, а на флоте традиционную «чарку водки» заменять стаканом чая с сахаром. Кроме того, на флоте и в армии предусматривалась должность мусульманского священнослужителя – муадзина муллы, а также должность «ахун гвардии». Разрешение на приобретение земли для строительства мечети было подписано лично императором Николаем II 3 июля 1907 года.
//-- Как ее строили --//
   Однако денег для этого казна не дала. Был образован Строительный комитет, который самостоятельно занялся сбором средств. Главными меценатами оказались Эмир Бухарский и князь Феликс Юсупов (один из богатейших людей России, потомок татарского хана Юсуфа). И уже зимой 1907 года Императорское Санкт-Петербургское общество архитекторов объявило конкурс на лучший проект. Победил проект «Тимур» архитектора Н. Васильева, к которому позднее присоединились архитекторы С. Кричинский и А. фон Гоген.
   Победивший проект сильно походил на здание усыпальницы Хусейна XVI в иранском городе Кербеле. Было решено для облицовки стен использовать гранит, фарфор и майолику, промышленное производство которой было развернуто под Гатчиной. Для строительных работ в Петербург были приглашены «гастарбайтеры» – среднеазиатские строительные рабочие.
   Однако перед началом работ неожиданно возникло затруднение: против строительства мечети стали возражать Министерство внутренних дел и Академия художеств. Они считали, будто ее возведение вблизи Петропавловского собора, церкви Троицы с Домика Петра Великого «нарушит цельность и исторический характер этой наиболее древней части Петербурга». Эмир же Бухарский заявил, что, напротив, «новое место служения Единому Богу вблизи христианских святынь является желательным соседством».
   Гордиев узел конфликта разрубил тогдашний председатель совета министров Петр Столыпин. Резолюция его звучала просто: «Не счел возможным отменить данное императором разрешение на приобретение места для строительства мечети». В результате стройка началась.
//-- Коран и «ящики с галошами» --//
   Однако вскоре грянула Первая мировая война, строительные работы замедлились, и до революции мечеть достроить не успели, закончив ее только в 1920 г. Большевики, начавшие по приказу Ленина безжалостно грабить монастыри и православные храмы, не обошли стороной и мечеть. Они полагали, будто там хранятся «несметные сокровища»: подарки хана Бухарского, имеются «огромные вклады в банках» и т. п. В результате «комиссары в пыльных шлемах» мечеть обчистили, вынесли ковры, люстры, серебро, бронзу, различную мебель, в том числе и ценнейший Коран 1236 года с позолоченными пластинами, который потом был передан в Музей истории религии, и даже «шесть деревянных ящиков для галош». Однако ожидаемых «несметных сокровищ» Эмира Бухарского, так и банковских вкладов не нашли…
//-- «Закрыть за ненадобностью» --//
   В 1940 году власти приняли решение «мечеть, как здание культа» закрыть «за ненадобностью». А ее подвальное посещение использовать сначала под склад медикаментов, а потом под хранилище картошки. Одно время в мечети планировали даже устроить мастерскую по изготовлению гробов. К этому времени храм влачил уже жалкое существование, средств на ремонт не было, здание стало постепенно разрушаться. Свирепые гонения на религию в СССР коснулись не только православных священников, но и на мусульман. В ночь с 15 на 16 февраля 1937 года в Ленинграде НКВД были арестованы все муллы мечети. Многие из них бесследно сгинули потом в ГУЛАГе.
//-- Ветры перемен --//
   После смерти Сталина в 1953 году в СССР подули слабые еще ветры перемен, стали чаще приезжать иностранные делегации, в том числе из стран Ближнего Востока и Азии, которые, в частности, интересовались, как доносили органы, наличием в стране «свободы для мусульман». За возвращение ленинградским мусульманам мечети усиленно ходатайствовали президенты Индонезии Сукарно и Индии Джавахарлал Неру, с которыми советские власти тогда усиленно заигрывали. «Советские мусульмане» тоже постоянно писали прошения, требуя открытия мечети. Обращались, в частности, к Ворошилову, указывая, что в «советской Сталинской конституции сказано о свободном отправлении религиозных культов». А Хрущеву и Маленкову писали о том, что в религиозные праздники трудящиеся-мусульмане «стоят под открытым небом. Многие потом после таких условий простуживаются и болеют – все это отражается на трудоспособности». В конце концов в 1956 году мечеть была снова открыта.
//-- Олимпиада помогла --//
   Однако здание находилось уже в катастрофическом состоянии, осыпалась майолика, падали гранитные плиты, были выбиты стекла, требовался срочный и основательный ремонт. Для того, чтобы добиться от ленинградских властей включения мечети в планы реставрации, прихожанам приходилось писать «наверх» верноподданнические письма, заверяя в том, что «прихожане г. Ленинграда всегда солидарны с народами всего мира и Ближнего Востока, которые борются с израильской агрессией, с темными силами реакции империализма». На носу была Олимпиада 1980 года, когда ожидался большой наплыв туристов, в том числе и из стран Востока, и только тогда Ленгорисполком принял решение приступить к реставрации мечети.
   Но работы шли ни шатко, ни валко, а после развала СССР в 1991 году средств для их продолжения вообще не оказалось. Не было их в городской казне. Первый мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак обратился тогда к горожанам с призывом «оказать помощь религиозной общине мусульман» в целях сохранения «уникального памятника архитектуры нашего города». А в 1994 году при его содействии из бюджета на реставрацию мечети было выделено 200 миллионов рублей. Однако эти деньги до реставраторов по не вполне ясным причинам так и не дошли. Позднее реставрации мечети содействовал президент Татарстана, появились другие спонсоры. Дело возрождения соборной мечети Петербурга было завершено в 2003 году.

Легендарная «Аврора»

   Этот исторический крейсер поставлен на вечную стоянку напротив нынешнего здания Нахимовского училища. Он был торжественно спущен на воду в мае 1900 года со стапелей судоверфи в Адмиралтействе в присутствии императора Николая II и императриц Марии Федоровны и Александры Федоровны со стапелей Нового Адмиралтейства. Под залпы артиллерийского салюта стоявших на Неве кораблей крейсер благополучно сошёл на воду, «без перегиби и течи», как доложили императору, а «по мере выхождения судна из эллинга, на нем были подняты флаги, а на грот-мачте штандарт Его Величества». Имя же новому кораблю – «Аврора» (богиня зари у древних римлян) лично выбрал сам Николай II из предложенных ему 11 вариантов. Но, по иронии судьбы, для российского императора он стал, скорее, символом заката, а если и «зари», то уже совсем другой эпохи…
//-- Военный поход --//
   В 1904 году крейсер отправился в заграничное плавание в составе эскадры адмирала Рождественского на войну с Японией. Путешествие было долгим. Никаких «революционных» настроений, хотя в России уже назревала революция, на корабле не было и в помине. Назначенный на «Аврору» старшим судовым врачом надворный советник Кравченко писал в дневнике: «Первое впечатление от «Авроры» самое благоприятное. Команда весёлая, бодрая, смотрит прямо в глаза, а не исподлобья, по палубе не ходит, а прямо летает, исполняя приказания. Всё это отрадно видеть».
   Образцовой была и организация досуга на крейсере. На Масленицу, на «Авроре» была создана программа развлечений для матросов: помимо шлюпочных гонок, знания семафорной азбуки, прицеливания, бега через марс и др., на крейсере состоялся спектакль с участием моряков. В день перехода экватора 19 ноября состоялся традиционный праздник с участием всего экипажа, не занятого на вахтах.
//-- Цусимское сражение --//
   В ночь на 14 мая 1905 эскадра вошла в Корейский пролив. Рано утром на горизонте по правому борту был замечен японский разведчик «Идзуми». После 9 часов во мгле стали вырисовываться идущие параллельным курсом японские корабли 5-го и 6-го боевых отрядов, а вскоре в семи милях показались главные силы Соединённого флота. С началом боя главных сил крейсер «Идзуми» стал сближаться с русской эскадрой, открыв огонь по «Владимиру Мономаху». «Олег» и «Аврора» оказали поддержку «Мономаху», сделав несколько выстрелов по японскому крейсеру и перейдя на правый борт транспортов, прикрывая их с восточного направления.
   Во время боя с японскими отрядами «Аврора» получила серьезные повреждения. С 14:50 для русских крейсеров, попавших под перекрёстный огонь, начался самый тяжёлый период боя. Капитан 1-го ранга Егорьев получил смертельное ранение в голову и вскоре скончался. К этому времени с юга появился 6-й японский боевой отряд адмирала Того-младшего, состоявший из четырёх крейсеров. В течение боя на «Авроре» осколками шесть раз был сбит флаг, но моряки его неизменно поднимали на место. К вечеру он был изрешечён, но продолжал гордо развеваться над крейсером.
   На поле сражения с наступлением темноты в большом количестве появились японские миноносцы. Чтобы избежать атак, на русских крейсерах выключили все огни и прекратили стрельбу. Идя на юг, русские крейсера делали попытки повернуть во Владивосток, но всякий раз сталкивались с японскими кораблями. Нередко с «Авроры» были слышны даже выстрелы из торпедных аппаратов; всего мимо неё и «Олега» за ночь прошло более 17 торпед. Адмирал Энквист принял решение о выходе из Корейского пролива курсом на юго-запад, надеясь встретить по пути эскадру.
   Через несколько часов русские корабли прибыли в Манилу и бросили там якоря. 24 мая из Вашингтона поступила инструкция, согласно которой русский отряд должен был либо разоружиться, либо покинуть порт в течение 24 часов. Вопрос разрешился телеграммой из Петербурга, полученной на следующий день: «Ввиду необходимости исправить повреждения, разрешаю вам дать обязательство американскому правительству не участвовать в военных действиях. Николай». 26 мая с команды крейсеров была взята подписка о неучастии в военных действиях, а 27 мая 1905 года война для экипажей судов отряда закончилась. 23 августа 1905 года в США был подписан Портсмутский мирный договор между Россией и Японией и русские корабли покинули Манилу.
//-- В Мессине и Бангкоке --//
   В феврале 1911 г. крейсер «Аврора» снова отправился в дальний поход. Он посетил Мессину на итальянском острове Сицилия для получения в торжественной обстановке золотой медали в память самоотверженных спасательных работ, проведенных русскими моряками при оказании помощи мессинцам во время катастрофического землетрясения в декабре 1908 г. Неожиданно в это время в городе вспыхнул большой пожар, и русские моряки вновь проявили героизм. Команда «Авроры» прибыла к месту пожара раньше всех и отважно вступила в борьбу с огнем.
   В сентябре «Аврора» отправилась в Сиам (Таиланд) для участия в торжествах по случаю коронации сиамского короля. Придя в Средиземное море, «Аврора» в Неаполе приняла на борт представителя царской семьи великого князя Бориса Владимировича со свитой и прислугой. Прибыв 16 ноября в Сиамский залив, титулованных пассажиров свезли в Бангкок на сиамских канонерских лодках. Пробыв в водах Сиама неделю, «Аврора» 29 ноября снялась с якоря.
   «Аврора» пробыла в Средиземном море четыре месяца в качестве старшего русского станционера на острове Крит. Корабль входил в состав международной эскадры «держав-покровительниц» Крита – Англии, России и Франции. Она, по существу, блокировала остров, чтобы не допустить отъезда депутатов острова в Грецию, где парламент в то время решал вопрос о включении Крита в состав Греческого государства. «Присутствие же столь большого количества на рейде английских судов, в сравнении с кораблями других наций, заставляет думать, что англичане имеют намерение в благоприятный момент занять остров, о чем и говорят уже некоторые из критян», – докладывал командир «Авроры» в Петербург. 15 апреля 20 критских депутатов сделали попытку покинуть остров на пароходе, но в море он был перехвачен английским крейсером. Группу депутатов передали на «Аврору» для содержания в качестве арестантов до окончания работы греческого парламента. На русском корабле депутаты Крита содержались в течение месяца, но не как арестанты, да и столовались они в кают-компании наравне с русскими офицерами.
//-- Февральская революция --//
   28 февраля 1917 года напротив «Авроры», которая стояла в Петрограде для ремонта, начали появляться группы рабочих с красными флагами, лентами и повязками, некоторые с оружием. Из толпы слышались крики, призывающие команду крейсера бросить работу и идти в город. Капитан крейсера Никольский заявил, что все желающие, кроме занятых на вахте, могут сойти на берег.
   Возбужденная толпа тем временем заполнила корабль, стала захватывать оружие. Матросы решили отвести капитана и старшего офицера в Таврический дворец, куда сводили сопротивлявшихся восстанию. С них сорвали погоны и начали, всячески издеваясь, сводить их по сходням на берег. Там толпа потребовала, чтобы офицеры шли во главе шествия с красными флагами в руках. Они категорически отказались и тогда старшего офицера «Авроры» ударили штыком в горло, и он, обливаясь кровью, упал на землю. Никольского снова стали заставлять нести красный флаг, однако он снова ответил отказом. Тогда из толпы грянул выстрел; пуля попала Никольскому в голову, и он умер на месте.
//-- Легенда о «залпе «Авроры» --//
   В советские времена «Аврора» считалась «кораблем революции», выстрел которой послужил сигналом к штурму Зимнего дворца. В ночь на 25 октября Военно-революционный комитет приказал морякам «Авроры» восстановить движение по Николаевскому мосту, разведённому юнкерами. При приближении «Авроры» юнкера оставили мост, а высадившиеся на берег корабельные электрики свели его.
   К утру 25 октября 1917 года в руках большевиков находились основные стратегические пункты и правительственные учреждения Петрограда. Оставалось захватить Зимний дворец. В случае отказа правительства сдаться предполагалось обстрелять его из Петропавловской крепости и с «Авроры», а затем взять дворец штурмом. Начальник полевого штаба восставших Антонов-Овсеенко, прибывший на крейсер днём, отдал распоряжение, что «по сигнальному выстрелу Петропавловки «Аврора» даст пару холостых выстрелов из шестидюймовки». По радио с «Авроры» было передано написанное Лениным воззвание «К гражданам России!».
   В советские времена говорили о «залпе» «Авроры». Однако «залп» это – одновременный выстрел из нескольких орудий. Такого в действительности не было. В 21:40 из бакового орудия «Авроры» был произведён один холостой выстрел, оказавший психологическое воздействие на защитников Зимнего дворца.
   По версии ряда советских источников, он будто бы послужил сигналом для начала штурма Зимнего дворца. Однако по данным историка Мельгунова, «штурм» начался с сигнального холостого выстрела из Петропавловской крепости; а по информации историка В.Т. Логинова, вообще без сигнального выстрела. Мельгунов отмечает, что неизвестно, стала бы «Аврора» стрелять по Зимнему дворцу, но выдвигает версию о невозможности боевой стрельбы, потому что крейсер стоял у Николаевского (ныне Благовещенского) моста, откуда дворец был вообще не виден.
//-- Под бомбами фашистов --//
   С началом Великой Отечественной войны корабль, находившийся в Ораниенбауме, включили в систему противовоздушной обороны Кронштадта. По мере приближения гитлеровских войск к Ленинграду с «Авроры» на фронт уходили краснофлотцы; с крейсера снимали вооружение. В июле 1941 года была сформирована располагавшаяся в районе Дудергофа батарея «А» («Аврора»), в состав которой вошли девять снятых с крейсера орудий. В сентябре в течение недели батарея вела бой с немецкими танками, сражаясь в полном окружении до последнего снаряда. К исходу восьмого дня боёв из 165 человек личного состава вышли к своим только 26 моряков.
   Немецкая авиация начала подвергать «Аврору» беспощадным налётам. Видя бессмысленность дальнейшего пребывания экипажа на борту неподвижного судна, капитан Саков разместил моряков в безопасном месте на берегу, оставив на «Авроре» постоянную вахту. За это он был арестован и вскоре расстрелян по обвинению в «паникёрстве» и «бегстве с корабля». В конце ноября жизнь на корабле стала невозможной, и экипаж опять перевели на берег. Вахту несли у единственного боеспособного зенитного орудия и у флага. Видя этот флаг, развевающийся над севшим на грунт крейсером, немецкие батареи время от времени открывали по нему огонь. В августе 1943 года «Аврора» получила три попадания; осколком снаряда флаг был сбит, но его немедленно подняли из воды. Обстрелы прекратились лишь со снятием блокады Ленинграда. После войны крейсер был превращен в музей.

Радио Попова

   Мемориальный музей А.С. Попова основан в 1967 году в зданиях Электротехнического университета «ЛЭТИ», объединяет его музей-лабораторию и музей-квартиру (ул. Профессора Попова, 5). В музее-квартире, где жил великий ученый, сохранились подлинные интерьеры, около 2-х тысяч вещей и предметов. В лаборатории представлены подлинные физические приборы Попова, аппаратура корабельных станций беспроволочного телеграфа и т. п.
//-- Изобретатель с Урала --//
   Александр Попов родился «во глубине сибирских руд», а точнее – уральских – в небольшом поселке Туринские рудники на Урале в семье священника. Жили скромно, едва сводили концы с концами. Юный Александр окончил духовную семинарию, а потом поступил на физико-математический факультет Петербургского университета. Однако еще на Урале, будучи подростком, он проявил себя как изобретатель. Строил разные двигатели, сам собрал гальваническую батарею, соединив ее с самодельным электрическим звонком. Студентом подрабатывал в Петербурге электриком, проводил электричество на Невском.
   После окончания университета ему предложили остаться на кафедре, но он выбрал работу преподавателя физики и электротехники в минном офицерском классе в Кронштадте. В те времена эта школа имела хорошее оборудование и была лучшим в России учебным заведением такого рода. В Кронштадте Попов прожил 18 лет, и вся его жизнь была тесно связана с этим городом и российским флотом. В 1901 году Попова назначили профессором Петербургского электротехнического института, а в 1905 он стал его первым выборным директором. Это был год русской революции, когда в беспорядках принимали участие и студенты его ВУЗа. Попов понимал, что несет за своих питомцев ответственности, сильно переживал, и это сказалось на его здоровье. В результате после тяжелого разговора с министром внутренних дел Плеве он скончался от инсульта в возрасте всего 46 лет.
//-- Сигналы без проводов --//
   Ведя исследования в области электротехники, магнетизма и электрических волн, Попову пришла в голову мысль о возможности передачи сигналов без проводов. Прежде всего, имелась в виду идея обеспечения связи между кораблями и оснащение радиосвязью всего Балтийского флота. Ясно, что первыми ею заинтересовались военные. Работа увенчалась успехом и 25 апреля (7 мая – этот день отмечается теперь у нас, как День радио) 1895 года Попов продемонстрировал на заседании Русского физического общества прибор для беспроволочного телеграфа. Демонстрация вызвала фурор. Все поняли, что речь идет о гениальном открытии. Хотя сам изобретатель поначалу задумал свой прибор, просто как наглядное пособие для учеников минных классов.
//-- Первая в мире --//
   Вскоре его изобретение было применено на практике. В 1897 году он установил связь между кораблями «Европа» и «Африка». А в 1900 году им была осуществлена первая в мире беспроволочная связь между островами Гогланд и Кутсало, что позволило провести спасательную операцию по снятию с камней броненосца «Генерал-адмирал Апраксин». В этом же году благодаря радиограмме ледоколу «Ермак» удалось передать сообщение, которое помогло спасти рыбаков, унесенных на льдине в открытое море. Вскоре вышел приказ по флоту об объявлении Попову высочайшей благодарности, а император повелел выдать ему громадную премию в 33 тысячи рублей. Изобретатель стал знаменитым во всем мире. Однако свой аппарат Попов не запатентовал. Скорее всего, по той причине, что исследования велись под эгидой военного министерства и были секретными.
//-- Маркони опоздал --//
   Однако на Западе некоторые считают изобретателем радио Гульельмо Маркони – итальянца, работавшего в США. Однако свой патент Маркони, имевший репутацию умелого предпринимателя, получил в 1897 году – через два года после открытия Попова. Это было сделано на основе английского законодательства, не требовавшего мировой новизны. Когда же Маркони, попытался получить патент в других странах, то во Франции, Германии и США, то ему отказали в приоритете. А в тех же США изобретателем радио считают Николу Тесла, запатентовавшего в этой стране радиопередатчик собственной конструкции. В этом нежелании некоторых признать мировой приоритет российского ученого было несколько причин. Во-первых, исследования по созданию радио велись в разных странах одновременно несколькими талантливыми учеными. А во-вторых, на Западе всегда неохотно признавали первенство России в науке. Не случайно, что и Нобелевскую премию Попов не получил. Он умер в 1906 году, а в 1909 ее присудили Маркони.
//-- Список несправедливостей --//
   Точно также не получил нобелевскую премию и Д. Менделеев, совершивший величайшее открытие в химии, создав Периодическую систему элементов. Не стал Нобелевским лауреатов С. Вавилов, открывший излучение света. Первым следы позитрона наблюдал академик Д. Скобельцин, а Нобелевскую премию за это открытие получил К. Андресен. Ядерно-магнитный резонанс открыл Е. Замойский, а лавры нобелевских лауреатов достались Ф. Блоху и Э. Перселлу. Этот список несправедливостей в отношении выдающихся российских ученых можно продолжить. Дело, конечно, не только в традиционной для Запада недооценке достижений российской науки, но и в неумении наших ученых правильно запатентовать свои открытия, делать им рекламу. Однако открытие Попова было все же признано во всем мире. В 1900 году его отметили золотой медалью на Всемирной выставке в Париже.
   Попов был ученым, который ставил своей целью не личную популярность, и не стремление обогатиться за счет своих открытий, а служение науке и своему Отечеству. «Я русский человек и все свои знания, весь свой труд, все свои достижения я имею право отдавать только своей Родине. Я горд тем, что родился русским».
//-- Образцовый ученый --//
   Изобретатель радио был образцовым русским ученым. Работал день и ночь, читал публичные лекции, занимал активную общественную позицию. Как человек был скромен, охотно помогал нуждающимся, не пил и не курил. Он считал, что его открытия должны быть достоянием всего общества. Гениальному изобретателю не раз предлагали переехать на работу за границу, сулили баснословные гонорары, но он отвечал решительным отказом. В ученом мире России его подвижническая работа была оценена по заслугам. За четыре дня до смерти Попова избрали председателем Русского физического общества – самая высокая честь для ученого.

Перстень Шаляпина

   В мемориальной квартире-музее великого русского певца в Петербурге, что на улице Графтио (д. 26), хранится много его подлинных вещей. Мебель, костюмы, документы, коллекция старинного оружия, подаренная Горьким, картины. Есть и знаменитый портрет Шаляпина во весь рост кисти Бориса Кустодиева, написанный в 1921 году и переданный позднее в музей дочерями певца. На нем можно рассмотреть самый ценный «экспонат» этого музея, которого, однако, «в натуральном виде» в мемориальной квартире нет.
//-- Рассказ сына --//
   Речь идет о массивном перстне с сердоликом и бриллиантами, надетом на мизинец правой руки Шаляпина. Мизинец на картине кокетливо отведен немного в сторону, а сама рука находится на уровне груди. Наверное, художник сделал это специально, чтобы перстень был более заметен. «Да, конечно, – рассказал еще в 1978 году в Риме, где автор этой книги раньше работал корреспондентом ТАСС, сын Шаляпина Федор. – Конечно, я думаю, художник это сделал не просто так. Ведь это был очень знаменитый перстень, и отец его очень ценил и дорожил им. В свое время он принадлежал самому Петру I и был освящен патриархом всея Руси.
   – А как же этот перстень попал к Шаляпину?
   – Не знаю, – покачал головой Федор Федорович. – Знаю только, что отец никогда с ним не расставался. Он верил, что тот, кто его носит, не имеет проблем с возрастом и всегда в голосе. Вы знаете, ведь певцы, как и все люди искусства, – очень суеверный народ. Обращают внимание на всякие мелочи.
   Однажды, например, Шаляпин обратил внимание на одного человека, который постоянно на всех его концертах всегда сидел в первом ряду и не сводил с певца глаз. Отец уже начал было думать, что это – самый преданный поклонник его таланта. Но оказалось, наоборот. «Любитель пения» приходил на концерты Шаляпина совсем по другой причине. Он завидовал его колоссальному успеху и ждал, когда же отец потеряет голос! Когда Шаляпин про это узнал, то долго смеялся, но перстня перед концертами потом никогда не снимал…
//-- Работа старых мастеров --//
   Перстень, по виду явно древний, работы старых мастеров, выполнен из золота, но ободок его от многих лет ношения стал тоньше. На массивной оправе искусно выгравирован старец, стоящий на коленях перед крестом. В перстень вставлены два бриллианта чистой воды. Очень старые, потому что на них даже простым глазом видны трещинки. Шаляпин обычно носил перстень, поворачивая камни во внутрь.
   С этим перстнем связана одна интересная история. В 1930-е годы, когда Шаляпин уже жил в эмиграции в Париже, в Европе гремело имя болгарской певицы Илки Поповой. Образ старой графини, мистической обладательницы тайны трех карт, в «Пиковой даме» в ее исполнении до сих пор считается образцовым. Во время прославленных Русских сезонов в Париже она пела вместе с Шаляпиным не только в этой опере, но и в «Борисе Годунове» и в «Князе Игоре».
//-- Талисман помог --//
   Однако в этот момент – певица была уже в возрасте – у Поповой начался кризис голоса. У нее появился страх, что она может потерять его или во время выступления с ней произойдет какой-нибудь другой конфуз. Опечаленная Попова обратилась к врачам, психиатрам, стала расспрашивать вокальных педагогов, но никто ей помочь ничем не мог. Репетируя вместе с Шаляпиным, она поделилась и с ним своей бедой. Да он и сам уже заметил, что у певицы не все в порядке с голосом, который звучал уже не так, как надо, и решил ей помочь. Шаляпин снял с пальца свой перстень и, рассказав про его историю, сообщил: «Это – знаменитый талисман. Кто его носит, никогда не имеет проблем с голосом». Илка Попова надела перстень и выступила с ним на премьере оперы «Фаворитка». Успех был ошеломительным. Голос певицы звучал как никогда мощно и красиво. Попова не знала, как благодарить своего спасителя и стала перед каждым выступлением просить у него чудотворный талисман. Шаляпин, который в последние годы болел и уже почти не мог сам выступать, отдал ей чудодейственный перстень насовсем.
//-- Рассказ Бончева --//
   Прошло много лет. Шаляпин уже умер, да и сама Попова состарилась и перестала петь. Однажды она пригласила к себе журналиста Марина Бончева, который написал про нее книгу, и решила его отблагодарить: «Я хочу, – сказала она, – подарить тебе очень дорогую старинную вещь. Ты будешь носить перстень Шаляпина…» Об этой истории Бончев, который сразу поверил в чудодейственную силу подарка, потом сам написал в своих мемуарах. «Лично я, – признался Бончев, – лишь однажды им воспользовался. Анна Томова-Синтова должна была петь в Берлинской городской опере в «Отелло» Верди… Появление на сцене для певицы имело большое значение – это был ее официальный дебют. Как на грех, Анна выглядела слишком нервной, возбужденной, а на премьеру были приглашены мастера, импресарио, дирижеры, режиссеры. Неудача могла оказаться роковой… Тогда я и рассказал историю перстня и надел его Ане на палец. Ее Дездемона очаровала публику…»
//-- Магический сердолик --//
   Историю необычайного перстня тщательно исследовал в свое время ученый-минералог и большой знаток драгоценных камней Спартак Ахметов. По его сведениям, в настоящее время шаляпинская реликвия хранится в сейфе Болгарского национального банка среди самых важных сокровищ государства.
   Некоторые полагают, что воздействия перстня было чисто психологическим: певцы и певицы верили, что он поможет, и он помогал. Однако есть и другое объяснения. Дело в том, что в кольце был еще и сердолик. А еще в древности люди замечали целительные свойства этого камня. Позднее ученые обнаружили слабое радиоактивное излучение, исходящее от сердоликов и этим объяснили их оздоровляющее действие на человеческий организм. Во время войны в сибирских госпиталях лечение сердоликовым лучом приводило к улучшению состава крови, снижению температуры, заживлению ран. Улучшался сон и аппетит раненых. Может именно эти качества камня и в самом деле могли повлиять на голос певицы?
   –VI.–
   НА ВАСИЛЬЕВСКОМ ОСТРОВЕ

VI. На Васильевском острове

Стрелка, Ростральные колонны и Биржа. Академия наук. Чудеса Кунсткамеры. Дешифровальщик Кнорозов. Миклухо-Маклай. Памятник Ломоносову. Здание Двенадцати коллегий – Университет. Менделеев. Дворец Меншикова. Академия художеств. Репин. Шишкин. Врубель. Загадка грифонов. Куда исчез золотой запас России. Архитектор Верховский. Рерих – в поисках Шамболы. Музей-квартира академика Павлова. Спирит Бутлеров. Памятники террористам. Статуя Крузенштерна. Подвиг капитана Щастного. Нахимов – роковое имя. Баталист Верещагин. Лейтенант Шмидт. Подворье Оптиной пустыни. «Неизвестный» патриарх. Первый конструктор России. Музей Горного института. Ксения Петербуржская. «Зазеркалье» академика Бехтеревой.

Стрелка, Биржа и Ростральные колонны

   Попасть на Васильевский остров с Дворцовой площади – просто. Достаточно перейти Дворцовый мост, названный так в честь Зимнего дворца, – вот вы и на острове! Заложив Петропавловскую крепость на Заячьем острове, Петр I хотел, чтобы Петербург стал морской цитаделью и торговым центром. Но на Петроградской стороне было мелководье, и он решил перенести порт на Васильевский остров, и именно там разместить центр новой столицы. Но из этого ничего не вышло. Тем не менее, сегодня этот район – одно из красивейших мест города.
//-- Ненужные уже маяки --//
   Восточный мыс острова, где Нева разделяется на Большую и Малую, получил название Стрелки. Ее украшают знаменитые Ростральные колонны (от латинского «рострум» – нос корабля), стволы которых украшены носами побежденных кораблей и скульптурами Наяд. Высота их 32 м, а спроектировал колонны архитектор Тома де Томон. У подножья каждой – четыре скульптуры, символизирующие реки Волгу, Днепр, Волхов и Неву. На вершине колонн – треножники с чашами, в 19 веке в них заливали масло, которое с наступлением вечера зажигали – они служили маяками для входящих в Неву кораблей. В наши дни маяки уже не нужны. Во время праздников при зажжении факелов на колоннах используют газ.
   Центральное здание Стрелки – Биржа, построенная по проекту француза Тома де Томона в виде величественного античного храма с колоннами. Со стороны Невы его украшает скульптура «Нептун и Меркурием и двумя реками». С 1940 года в здании размещался Военно-морской музей, который недавно перевели в Крюковские казармы. Полукруглый выступ на набережной перед Биржей использовался для парадной набережной морского порта. Спуск к воде украшен огромными гранитными шарами, которые знаменитый каменотес Самсон Суханов вырубил на глаз, безо всяких измерительных инструментов. Глаз мастера был верный, шары кажутся идеально круглыми.

Академия наук

   Если идти от Стрелки по набережной Невы, то мы выйдем сначала к зданию Петербургской академии наук, которая была учреждена в 1724 году указом Петра I. Путешествия за границей, беседуя с тамошними учеными, Петр убедился в необходимости создания в России Академии наук. В 1718 году Генрих Фик представил ему записку «О нетрудном воспитании и обучении российских младых детей, чтобы оных в малое время в совершенство поставить». Записка удостоилась такого комментария Петра: «Сделать Академию, а ныне приискать из русских, кто учен и к тому склонность имеет». В Петербургской академии наук трудилось много замечательных ученых. Достаточно назвать такие блестящие имена, как Ломоносов, Павлов, Бутлеров, Эйлер. А среди ее иностранных членов имелись такие мировые знаменитости, как Вольтер, Дидро, Гете, Кант, Дарвин, Пастер, Планк и другие.
   На протяжении истории Академия несколько раз меняла названия. Сначала она называлась Императорской академией.
   С 1917 года ее стали называть Российской академией наук. С 1925 года – Академией наук СССР (в 1934 году она переехала в Москву), а в нашем городе осталось ее отделение. С 1991 года она снова называется Российская академия наук (РАН).

Чудеса Кунсткамеры

   Следующее за Академией здание – Кунсткамера (Университетская наб., 3). Это – старейший музей России. Основан в 1714 году на базе личных коллекций «монстров и раритетов» Петра I, приобретенных им во время путешествий в Западную Европу. В 1724 г. Кунсткамера вошла в состав Академии наук и превратилась в комплексный музей, включавший собрания минералов, скелетов животных и птиц, многочисленные анатомические аномалии, произведения искусства и коллекцию оружия. С1717 помещалась в специально построенном для нее здании (архитекторы Г.Маттарнови, Н. Гербелъ и др.) на Университетской набережной. После пожара 1754 г. перестроена архитектором С. Чевакинским. Там же разместилась обсерватория и библиотека Академии наук. Говорят, что поначалу для привлечения посетителей всем мужчинам здесь бесплатно наливали рюмку водки с закуской в придачу. В круглом зале на третьем этаже был установлен уникальный глобус-планетарий Готторпский диаметром 3,1 м., подаренный Петру голштинским герцогом Карлом Фридрихом. Ныне в здании Кунсткамеры располагаются музей Антропологии и этнографии РАН и мемориальный музей М.В. Ломоносова.
//-- Дерево Ту --//
   В Кунсткамере, где много всяких диковин, у центральной лестницы при входе в музей установлено странное, несколько похожее на палку дерево. Это шаманское дерево Ту. На него забирался шаман во время ритуальных действий для общения с «верхним ярусом мира». Старые музейные служители верили, что когда сильный шаман залезал на самый верх, то внезапно исчезал. Говорят, эту легенду уже в советские времена захотел проверить некий атеист, дабы опровергнуть «темное суеверие». Однако стоило ему в ходе эксперимента достичь вершины дерева, как он исчез. Правда, случилось это в 1937 году, а потому так и осталось невыясненным, то ли он и в самом деле исчез из-за магии волшебного дерева, то ли по другой причине, из-за которой тогда бесследно и таинственно исчезали многие ленинградские ученые, верующие и неверующие…
//-- Мистическое место --//
   Кунсткамера, как говорят, вообще самое мистическое место в Петербурге. Однажды, согласно легенде, прогуливаясь по Васильевскому острову, Пётр I наткнулся на две необычные сосны. Ветвь одной из них вросла в ствол другой так, что было совершенно невозможно определить, какой из двух сосен она принадлежит. Такой раритет будто бы и подсказал Петру место для строительства первого музея в России.
   Кунсткамера, несомненно, мистическое место, считает один из ее сотрудников, профессор Михаил Родионов. Много лет назад, рассказал он, когда я был совсем зеленым аспирантом, мне приходилось дежурить в ней по ночам, и, надо признаться, было несколько не по себе во время обходов здания. Я даже надевал тогда перчатки. Почему-то казалось, что в перчатках будет безопасней. Нет, привидений я не видел, но вот паркет иногда таинственно поскрипывал. Но, вероятно, потому, что просто был очень старый. Кстати, о привидениях мне часто рассказывала моя жена, которая работает в знаменитой Театральной библиотеке Петербурга на улице зодчего Росси. Библиотекарши признавались в разговорах между собой, что по ночам там тоже таинственно скрипят половицы, а к одной из них однажды кто-то подошел сзади и положил руки на лоб. Другие, впрочем, считают, что причина таинственных поскрипываний – пудовый кот, который долго жил в библиотеке.
//-- Жутковато ночью… --//
   По ночам в Кунсткамере особенно жутковато проходить мимо китайского рикши, везущего в повозке некоего господина, лица которого не видно из-за занавески. Невольно казалось, что этот рикша-убийца из ненаписанного романа Агаты Кристи везет свою жертву – живую или мертвую – неведомо куда. Правда, днем под этим рикшей можно прочитать прозаическую и вполне успокаивающую надпись: «Рикша, двухколесная тележка приводимая в движение человеком… В народном Китае этот вид транспорта ликвидирован». А дальше идет описание, как трудна и тяжела для трудящихся эта утомительная работа. Впрочем, рикши на велосипедах теперь появились и в Петербурге.
   Крашеный деревянный гроб «богатого китайца» выставлен в зале рядом с кабинетом нашего отдела, говорит профессор Родионов. Наверное, поэтому сотрудники Музея так и называют наш кабинет – «гроб». Да и в абрисе потолка видят очертания домовины. Все так привыкли к этому названию, что иногда могут сказать пришлому человеку, разыскивающему кого-нибудь из нас: «А он – в гробу». И не сразу понимают, чего тот испугался.
   На старой экспозиции стояли манекены папуасов и других экзотических воинов, которые целились в тебя из луков и пневматических трубок. Говорят, что однажды такая трубка или лук выстрелили. Но все это так, разговоры. Куда серьезней манекены в вороньих перьях, исполняющие тайный обряд Ворона, смотреть на который непосвященным – то есть нам с вами – запрещено индейцами, а нарушение запрета когда-то каралось смертью.
//-- Скелет гайдука Буржуа --//
   Вообще, надо сказать, если вы читали Гофмана, продолжает М. Родионов, то манекены людей куда страшнее скелетов. Скелет – бывший человек, и с ним уже ничего не случится, а вот что может выкинуть манекен – мертвая природа, прикидывающаяся живой? Однако самый легендарный экспонат Кунсткамеры – это, несомненно, скелет гайдука Буржуа. Петр Великий по время своих путешествий по Европе встретил на ярмарке в городе Кале некоего гиганта-француза, ростом в 2 метра 27 сантиметров (рост самого Петра, как известно, был чуть выше двух метров), который выступал там в балагане. Звали великана Николя Буржуа. Петр пригласил его в Россию, посулил изрядное жалованье, а когда тот согласился, сделал его своим гайдуком-телохранителем, чтобы тот ездил на запятках его кареты. Говорят, Петр задумал вывести новую породу огромных людей, женив своего гайдука на рослой девице Василисе.
   Однако из этой затеи ничего не вышло, детей у супругов не получилось. Вероятно, от болезни Буржуа, которую в Испании называют «французской», а во Франции – «испанской». Вскоре тосковавший в холодной России гайдук умер от апоплексического удара и пьянства. Петр поцеловал труп в губы (царь вообще делал много очень странных поступков) и повелел снять с покойного Буржуа маску, содрать кожу и набить ее соломой, выставив вместе со скелетом в Кунсткамере. Так и сделали. Одновременно сохранили для назидания потомству детородный орган гиганта (сейчас он заперт в сейфе у антропологов) и его огромное сердце.
   В страшном пожаре 1747 года сгорело чучело славного Буржуа. Вероятно, тогда же исчез и его череп. Все имеющиеся в коллекциях музея черепа были слишком малы для гиганта. Однако теперь скелет стоит в шкафу в полном комплекте. Легенда утверждает, будто за черепом послали специального человека в Среднюю Азию, где тот нашел басмача с подходящей головой, которую и привез в Кунсткамеру. Ее-то и приделали потом к скелету Буржуа.
//-- Голова исчезла --//
   После октябрьского переворота в Кунсткамеру ворвались революционные матросы и, согласно абсолютно недостоверным, но упорным слухам, выпили всю царскую водку из банок, в которых хранились заспиртованные экспонаты. Известно: царскую водку пить нельзя – это яд. Если голова Буржуа бесследно исчезла, то некоторые из экспонатов Кунсткамеры просто не могут существовать в разлуке с нею. Кажется, они сами сопротивляются похитителям. Так похищенные в начале девяностых годов прошлого века образцы традиционного индийского оружия через некоторое время были найдены в брошенном автомобиле и благополучно вернулись в музей!

Великий дешифровальщик

   В Кунсткамере в советские времена работал историк, этнограф и лингвист Юрий Кнорозов, который сделал то, что никак не могли сделать ученые всего мира, – расшифровал письменность древней цивилизации майя. Однако помимо узких специалистов, его сегодня мало кто знает в России. Однако он был великим ученым, награжденным высшими орденами иностранных государств. В Гватемале его считали, чуть ли не богом, он был единственным русским, которому в далеком Мехико был установлен памятник. Но в его родном городе ему нет даже мемориальной доски…
//-- Удар крокетным шаром --//
   Родился Юрий Валентинович в поселке под Харьковом в ноябре 1922 года. В детстве великолепно играл на скрипке, писал стихи и проявлял большие способности к рисованию, изображал предметы с фотографической точностью. Окончил 7 классов железнодорожной школы, а потом рабфак. По воспоминаниям друзей, в юности Кнорозов получил сильный удар по голове крокетным шаром. В результате получил сотрясение мозга, чудом удалось сохранить зрение. В шутку он потом говорил, что его лингвистические способности – результат этой травмы, а потому будущих дешифровальщиков древних письменностей следует «лупить по башке» – дело только в правильном методе». А в одном из написанных в юности стихотворений он сам предсказал свою судьбу:
   Наш жребий – жить! Судьба, завидуй!

     Опять нам бедствия готовь.
     Венком для нас обоих свиты
     Свобода, радость и любовь…

   В 1940 году Кнорозов поступил на исторический факультет Московского университета, где первоначально специализировался на египтологии. Почти всю стипендию тратил на книги, а потом у всех одалживал на еду, питаясь хлебом и водой. Но тут грянула война. Кнорозов был признан невоеннообязанным по состоянию здоровья и в сентябре 1941 года его направили в Черниговскую область на строительство оборонительных сооружений. При контрнаступлении немцев на Харьков Кнорозов с матерью успел эвакуироваться в Воронежскую область. Он вновь был признан негодным к военной службе из-за крайней степени дистрофии. Осенью 1943 года Кнорозов оформил перевод на истфак Московского государственного университета и продолжил учёбу на втором курсе этого вуза, на кафедре этнографии. В университете Кнорозов смог реализовать своё увлечение историей Древнего Востока, этнографией и лингвистикой. В марте 1944 года был призван в армию. Служил в школе младших специалистов-ремонтников автомобильных частей. Победу встретил телефонистом 158-го артиллерийского полка Резерва Верховного Главнокомандования, под Москвой. Награждён медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
   Кнорозов не участвовал во взятии Берлина, но, тем не менее, согласно возникшей позже легенде, именно из Берлина в качестве военного трофея он якобы привёз две исключительно важные для его профессии книги («Сообщение о делах в Юкатане» Диего де Ланда в публикации Брассёр де Бурбура и «Кодексы майя»), якобы спасенные из пламени горящей библиотеки. Сам Кнорозов называл эту легенду «дурацкой» и утверждал, что книги лежали в ящиках подготовленной для эвакуации немецкой библиотеки в Берлине и оттуда были взяты советскими офицерами.
   В октябре 1945 года Кнорозов был демобилизован и вернулся в университет на кафедру этнографии. Работая затем в московском отделении Института этнографии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая АН СССР, Кнорозов провёл несколько месяцев в Узбекской и Туркменской ССР. В это время ему на глаза попалась статья немецкого исследователя Пауля Шелльхаса под названием «Дешифровка письма майя – неразрешимая проблема». «Как это неразрешимая проблема? То, что создано одним человеческим умом, не может не быть разгадано другим», – решил Кнорозов и посвятил свою жизнь ее решению.
//-- Цивилизация майя --//
   Цивилизация народа майя, который жил на территории нынешней Мексики, – одна из самых загадочных цивилизаций, существовавших на планете. Высокий уровень развития медицины, науки, архитектуры поражает умы наших современников. За полторы тысячи лет до открытия Колумбом Американского материка народ майя уже использовал свою иероглифическую письменность, изобрел систему календарей, первыми использовал в математике понятие нуля, а система счета во многом превосходила ту, которую использовали их современники в Древнем Риме и Древней Греции.
   Древние индейцы обладали удивительными для той эпохи сведениями о космосе. Ученые до сих пор не могут понять то, каким образом племена майя получали столь точные знания в астрономии задолго до изобретения телескопа. Обнаруженные учеными артефакты ставят новые вопросы, ответы на которые пока не найдены. В 10 веке эта цивилизация стала угасать и о причинах этого ученые спорят до сих пор. Долгое время загадкой был и язык майя. За ее решение и взялся советский ученый Юрий Кнорозов.
   Однако сделать это было не просто. Кнорозову сообщили, что он не может претендовать на аспирантуру в Москве, поскольку он и его родственники оказались на оккупированной территории. Юрий Валентинович переехал в Ленинград и стал сотрудником Музея этнографии народов СССР, где занимался, по собственным словам, «черновой музейной работой без претензий». Параллельно велась работа по дешифровке письменности майя. С 1953 года до самой смерти работал в Музее антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамера) РАН.
//-- Научная сенсация --//
   Кнорозов составил каталог иероглифов майя и, после упорной работы, к 1952 году смог установить фонетическое чтение некоторых их них. Когда он стал защищать на эту тему диссертацию на соискание степени кандидата исторических наук, то его доклад длился всего три минуты и 30-летнему соискателю единогласно присудили сразу степень доктора исторических наук. Как говорили, перед защитой Кнорозов всерьез опасался ареста. У Маркса было сказано, что у древних майя «государства не было», а ученый утверждал противоположное. Так что его вполне можно было заподозрить в «ревизии марксизма», что в те времена было страшным преступлением. Однако крамолы, то ли не заметили, то ли никто попросту не донес.
   Работа Кнорозова стала научной и культурной сенсацией в Советском Союзе. Очень быстро о дешифровке узнали и за рубежом, породив у иностранных специалистов бурю эмоций: восторг вперемешку с завистью. Американская наука, которая делегировала на изучение письменности майя несколько сот ученых, вообще была в шоке. Они не понимали, как человек, ни разу не видевший воочию предмет своего исследования, смог создать такой блестящий труд. А знаменитый американский археолог Майкл Ко, признавая поражение, заявил: «Прав оказался Кнорозов и теперь мы все, занимающиеся майя, являемся кнорозовистами». Копию своего письма он разослал коллегам.
//-- Невыездной гений --//
   Но во времена СССР Кнорозов долго считался «невыездным». На приглашения, зная, что его все равно не выпустят, дипломатично отвечал: «Я – кабинетный ученый. Чтобы работать с текстами, нет необходимости лазать по пирамидам». Тем не менее, за полный перевод иероглифических рукописей майя Кнорозов был удостоен Государственной премии СССР. А в Южной Америке ученому удалось побывать только, когда стал рушиться СССР. В 1990 году, когда Кнорозову было уже 68 лет, его пригласил лично президент Гватемалы и вручил Большую Золотую медаль. В Мексике он был награжден орденом Ацтекского орла, который вручается иностранцам за исключительные заслуги перед государством. Уже перед самой смертью Кнорозов получил почетную награду из США.
   До поездки в Мексику Кнорозов ученый заявлял, что все археологические места он прекрасно знает по публикациям. Однако, добравшись до вершины пирамиды, Кнорозов долго стоял в одиночестве и курил одну сигарету за другой. Начиная с 1995 года, он уже неоднократно бывал в Мексике, посетил самые заветные места майя. Под конец жизни судьба подарила ему возможность пожить на побережье в тропической сельве у Карибского моря вместе с индейцами майя и в двух шагах от древних пирамид.
//-- Кошка Ася – его соавтор --//
   С детства у гениального ученого был упрямый, неуживчивый характер, его даже хотели исключить из школы за плохое поведение. Но он обладал феноменальной памятью и мог цитировать целые страницы из книг. Жил Кнорозов прямо там, где работал. В Кунсткамере ему выделили маленькую комнатку, которая была заставлена книгами. Там еще был письменный стол и койка, заправленная простым солдатским одеялом, а на стенах висели иероглифы майя. У него не было семьи, и друзья рассказывали, будто Кнорозов много пил. Однако ученый неутомимо работал и исследовал культуру майя, составлял словарь, переводил книги до последних дней своей жизни.
   Круг научных интересов Кнорозова был широк – от дешифровки древних систем письма, лингвистики и семиотики, до заселения Америки, археоастрономии, шаманизма, эволюции мозга и теории коллектива. По воспоминанием его знакомых, с виду он казался суровым и угрюмым, но к нему всегда и везде тянулись и дети, и животные. А сам он особенно любил кошек, которых считал животными «священными и неприкосновенными». Любопытно, что когда Кнорозову было еще только пять лет, то первый написанный им рассказ был посвящен домашнему коту.
   Самой знаменитой представительницей этого рода у него была голубоглазая сиамская кошка Ася (Аспид), у которой был котенок по имени Толстый Кыс. Асю Кнорозов вполне «серьезно» представлял в качестве соавтора своей теоретической статьи, посвященной проблеме возникновения сигнализации и речи, и возмущался тому, что редактор, готовивший статью к публикации, убрал из заглавия кошачье имя. Портрет Толстого Кыса всегда занимал самое почетное место на его письменном столе.
   Друзья ученого часто подмечали, что Юрий Валентинович, порой сам не отдавая себе в том отчета, начинал вести себя по-кошачьи. Людей, которые были ему неприятны, он обходил стороной, старался не разговаривать и даже не смотреть на них. А в разговорах с друзьями внезапно мог выразить свои эмоции через мяуканье разных оттенков или, к примеру, самое настоящее кошачье шипение. Он считал, что это позволяет более экспрессивно выразить отношение к собеседнику. Людей, мало знакомых с ученым, такой стиль общения порой ставил в тупик, но настоящие друзья не удивлялись, понимая, что гениям порой дозволяется то, что не подобает простым смертным.
//-- «Словно растворился в воздухе…» --//
   Особое отношение к кошкам было не одной странностью гения. Известный петербургский ученый и писатель Евгений Водолазкин приводит в своей книге «Кунсткамера в лицах» такие эпизоды из его жизни: «Рутинные вещи его присутствие превращало в незабываемые события. Так, по окончании одной из московских конференций сотрудники Кунсткамеры ехали на Ленинградский вокзал. Добираться решили в такси. Сев в машину, коллеги обнаружили отсутствие Юрия Валентиновича. Поскольку такси он ловил вместе с остальными, все выскочили из машины и бросились его искать. Специалист по культуре майя, еще минуту назад стоявший у такси, словно растворился в воздухе. После тщательных поисков было принято неизбежное решение ехать на вокзал. На вокзале Юрий Валентинович вышел из машины вместе со всеми. Этот путь он проделал в багажнике…» «Другая история была связана с нелюбовью Кнорозова к общению с журналистами. Стоит при этом заметить, что интервью у расшифровщика таинственных письмен хотели взять постоянно. Однажды директрисе Кунсткамеры удалось уговорить его дать интервью одной газете. Для встречи с журналисткой Юрию Валентиновичу было предоставлено солидное помещение – кабинет знаменитого этнографа Дмитрия Алексеевича Ольдерогге. Войдя в кабинет первым, Кнорозов закрыл за собой дверь на ключ. Журналистка растерянно улыбалась. Снисходительная к издержкам гениальности, директриса легонько постучала в дверь. Затем сильнее. Юрия Валентиновича попросили открыть дверь и даже слегка пожурили. Попросили хотя бы отозваться, но молчание было им ответом. Когда принесли запасной ключ и отперли дверь, оказалось, что в комнате никого нет. Створка распахнутого окна, как сказали бы романисты прежних лет, обреченно скрипела на ветру. Кабинет Ольдерогге находился в бельэтаже, что, собственно, и определило ход мысли Юрия Валентиновича. Интересно, что вместе с дирекцией в кабинет Ольдерогге вошла милиция. Увидев, как из окна Кунсткамеры выпрыгнул человек, кто-то из прохожих проявил бдительность…»
//-- Смерть в одиночестве --//
   И потому, наверное, отношение к Кнорозову со стороны начальства при его жизни всегда было прохладное. Умер великий русский ученый, кумир стран Южной Америки, кавалер ордена Ацтекского орла Мексики, Большой золотой медали президента Гватемалы, почётный член Мадридского общества по изучению майя, член Национального географического общества США 31 марта 1999 года в одиночестве на койке, выставленной в обшарпанный больничный коридор, в одной из захудалых петербургских больниц. К нему долго никто не подходил, и он скончался в результате инсульта и отека легких. Зал Кунсткамеры, где он жил и работал, для прощания руководство решило не предоставлять, однако тесный больничный морг был переполнен теми, кто пришел попрощаться с гением науки.
   Похоронили Кнорозова на отдаленном Ковалевском кладбище, где памятник ему поставили только в 2004 году. На нем он изображен вместе с любимой кошкой Асей на руках, а рядом высечены расшифрованные им для человечества иероглифы майя.

Памятник Ломоносову

   Если, выйдя из Кунсткамеры, направиться по Университетской набережной в сторону Петербургского государственного университета, то быстро можно дойти до памятника Ломоносову. Он установлен возле университета в 1986 году (скульпторы Б. Петров и В. Свешников). Михайло Ломоносова считали русским Леонардо да Винчи. Он везде преуспел: в физике, химии, математике, астрономии, горном деле, металлургии, производстве стекла, истории, поэзии и т. д. и т. п. Казалось, его биография всем хорошо известна, однако есть в ней немало загадочных страниц и тайн, которые не раскрыты до сих пор. Сразу после смерти русского гения в его лаборатории на Мойке был поспешно произведен обыск. Примчался сам фаворит Екатерины граф Орлов. Его подручные забрали весь архив ученого, и его библиотеку и увезли. Но не для того, чтобы опубликовать. Бумаги исчезли и не найдены до сих пор…
//-- Еще и телепат --//
   Одно простое перечисление открытий и достижений Ломоносова займет не одну страницу. Он – первый русский ученый-естествоиспытатель мирового значения, вошел в науку как первый химик, его молекулярно-кинетическая теория тепла во много предвосхитила современное представление о материи, он открыл многие фундаментальные законы, заложил основы науки о стекле, открыл наличие атмосферы у Венеры, утвердил основы современного русского литературного языка, был замечательным приборостроителем, металлургом, геологом, художником, поэтом, историком, разработал проект Московского университета. Многие его поразительные исследования становятся актуальными сегодня, как например, его замечательный трактат «О сохранении и размножении российского народа».
   Говорят, что гениальный ученый был еще и телепатом. Отец его, Василий Ломоносов, погиб на безвестном острове после кораблекрушения в 1741 году. И в том же году Ломоносову привиделся странный сон. Проснувшись, он сообщил точное место, где следует искать отца. Поморы отправились на указанный остров, нашли тело Василия Ломоносова и похоронили его.
//-- Загадки происхождения --//
   Особенно расхваливали Ломоносова в советские времена: вот, мол, крестьянский сын, а пешком пришел в Москву, стал академиком и добился невероятных успехов в науке. Еще раньше возникли слухи, будто Ломоносов был внебрачным сыном Петра I. В самом деле, можно ли себе представить, чтобы хоть и повзрослевший, но все-таки выходец из деревни, стал потом колотить палкой своих коллег по Академии, а затем еще и драть за уши малолетнего наследника престола Павла Петровича? Василий Корельский, давний предок которого увез Ломоносова на учебу в Москву, в своих записках сообщил, будто в 1932 году брат познакомил его с рукописью некоего старинного письма, из которого явствовало, будто Ломоносов и в самом деле – отпрыск Петра Великого. По его словам, в извоз была взята некая «доброй красоты и статности» Елена Ивановна Сивакова, сирота. Вот ее-то будто бы и свели с царем, когда тот ездил в Архангельск.
   В Москве Ломоносова почему-то приняли в Славяно-Греко-Латинскую академию, хотя крестьянских детей в нее принимать было строго запрещено Указом Синода. Там он сразу отличился своими дарованиями. Причем, выяснилось, что он уже знал латынь. Крестьянский сын, откуда? Дальше – больше. Сына «простого мужика» отправили вместе с двумя другими дворянскими детьми на обучение за границу для «смотрения славнейших химических лабораторий». Как, без протекции? Такое в те времена (да и в наши тоже) казалось совершенно невероятным. На дорогу Ломоносов получил баснословные для того времени деньги – 300 рублей. За что? За одни только таланты?
//-- Шутить с ним было накладно --//
   За границей крестьянский сын тоже вел себя удивительным образом. Его учитель рапортует в Академию из Фрейберга, что, мол, он поручил Ломоносову некую работу, а тот: «Не хочу!» Шумел, страшно кричал и ругался. Хорош ученик, можете себе представить? А после возвращения, его приняли с распростертыми объятиями и зачислили в штат академии. Там Михаил Васильевич наряду со всеми своими успехами в науке порой опять ведет себя «зело странно». В апреле 1743 года устраивает в Академии небывалый скандал, поносит профессоров отборной руганью, называет их ворами и т. д. И все это ему опять сходит с рук, Ломоносов отделывается лишь небольшим штрафом.
   С ним вообще было опасно вступать в полемику. Однажды один вельможа, заметив дырку на кафтане Ломоносова, язвительно заметил: «Что это, уважаемый академик, у вас ум из кафтана выглядывает?» На что Ломоносов тут же остроумно парировал: «Нет, это глупость туда заглядывает!» «Шутить с ним было накладно», – отмечал Пушкин.
   Известно, что Ломоносов буквально боготворил Петра I. Посвящал ему оды, создал уникальную мозаичную картину «Полтавская баталия», прекрасный, также мозаичный портрет царя. Заявил: «Ежели человека, Богу подобного найти надобно, кроме Петра Великого – не обретаю!»
   Хотя, конечно, Петр, как установили историки, никого отношения к рождению Ломоносова все-таки не имел, хотя трижды и бывал в Архангельске. По телеканалу «Культура» был показан документальный фильм, в котором объясняются некоторые загадки жизни Ломоносова. В частности «темные пятна» его биографии с 1724 по 1730 (с 13 до 19 лет). Историки выдвинули гипотезу, что эти годы Ломоносов сблизился со старообрядцами – оппозиционерами власти, и получил начатки образования у них. Их же люди в Москве потом оказывали ему тайное покровительство.
//-- Огромная энергия --//
   Обладая огромной энергией, Ломоносов, подобно его кумиру – Петру I, активно и неутомимо пробовал свои силы везде, был горячим патриотом России. «И может собственных Платонов и быстрых разумом Ньютонов российская земля рождать!» – писал он. У него была такая мощная стать, такой кипучий темперамент, что еще при жизни по Петербургу ходили рассказы, где академика из крестьян изображали былинным богатырем. Однажды на Ломоносова будто бы напали на набережной возле Академии наук трое грабителей. Он, не долго думая, взял за шивороты двух, да так стукнул лбами, что они разлетелись в разные стороны. Третий пустился наутек.
   Но фоне других академиков и профессоров, в основном немцев, которые спали в кабинетах, он выглядел настоящим метеором, восторженным романтиком науки. Ведь это Ломоносов написал то, что мы повторяем, глядя на небо, до сих пор: «Открылась бездна, звезд полна…»
//-- Происки врагов и завистников --//
   Есть и объяснение его шумным «дебошам» в Академии, где в то время заправляли немцы. Ведь русскому гению пришлось вести нелегкую борьбу с ее главой Шумахером, который Ломоносова, завидуя его талантам, просто ненавидел. А его коллеги – немецкие академики считали выходца из Архангельска «диким туземцем». Чтобы дискредитировать русского самородка, Шумахер послал его труды на проверку знаменитому в те времена математику Эйлеру. Но тот, к его изумлению, прислал в Петербург самый восторженный отзыв.
   «Все научные мемуары Ломоносова, – констатировал Эйлер, – не только хороши, но даже превосходны». Так что бурная борьба Ломоносова (иногда и при помощи палки) с «немцами», была ничем иным, как обычная во все времена схватка гения с бездарностями и завистниками.
   Когда Ломоносов умер в апреле 1765 года, то последними его словами были: «Жалею только о том, что не мог совершить всего, что предполагал я для пользы Отечества, для приращения науки и славы Академии». А вот враги его отыгрались.
   «Угомонился, дурак, не будет более шуметь!» – заявил известный в ту пору поэт и его соперник на ниве стихотворства Сумароков. А наследник престола и будущий император Павел I (тот самый, кого Ломоносов в детстве таскал за вихры) почти такими же словами отразил мнение царского двора: «Что о дураке жалеть, казну только разорял и ничего не сделал…»
   Словом, современники, увы, не смогли оценить его бурный гений по достоинству. Только позднее в полной мере поняли, какую огромную роль Ломоносов сыграл, как великий ученый и выдающийся организатор русской науки и культуры. А лучше всех сказал о нем Пушкин, отметивший, что Ломоносов не только создал университет, а «сам был первым нашим университетом».

Двенадцать коллегий

Идя дальше по Университетской набережной, мы дойдем до здания Двенадцати коллегий. Поскольку именно здесь, на Васильевском острове, Петр I поначалу предполагал сделать центр города, и было построено здание для 12-ти министерств или коллегий. Оно состоит из двенадцати частей, общей длиной в 400 метров. Своим торцом здание выходит на нынешнюю Университетскую набережную. В нем располагались министерства, Сенат и Синод. Позже здание передано Петербургскому университету, где он «прописан» и поныне. Перед строительством здания коллегий в 1718 году был проведен первый в России архитектурный конкурс. Победил Доменико Трезини. Работы были закончены в 1742 году. Планировалось, что здание будет обрамлять центральную площадь города – Коллежскую. Однако главной она так и не стала. После смерти Петр центр Петербурга был перенесен в другое место, туда, где он сейчас и находится.
//-- Петровская дубинка --//
Есть легенда, согласно которой Петр I велел своему сподвижнику Меншикову построить здание Коллегий вдоль набережной Невы, а всю землю, что останется после новой постройки, разрешил использовать под свой собственный дворец. Фаворит решил схитрить: свой дворец построил вдоль Невы, чтобы захватить участок побольше, а здание коллегий поставил поперек. Вернувшийся из поездки Петр, когда увидел обман, пришел в ярость. Он стал таскать провинившегося за шиворот и, останавливаясь возле каждой коллегии, лупил его, что есть сил, своей знаменитой дубинкой.

Изобрел, но не во сне…

   В нижнем этаже здания Двенадцати коллегий хранится личный архив великого химика Дмитрия Менделеева. Это – письма, рукописи, дневники – свыше 16 тыс единиц хранения, которые находятся в превращенной в музей квартире, где раньше жил ученый. О Менделееве сохранилось множество легенд. Самая устоявшаяся, будто идея знаменитой Периодической системы химических элементов пришла к нему во сне. Другая приписывает ему «изобретение водки». На самом деле все это было не так. Менделеев много чего еще изобрел, в том числе и бездымный порох и трубопровод для перекачки нефти. Если бы он успел все это запатентовать, как это сделал оборотистый изобретатель динамита швед Нобель, то и он мог бы тоже стать таким же баснословно богатым человеком. Однако великий русский химик решительно осуждал богатство, нажитое без труда.
//-- Чемоданных дел мастер --//
   Всю жизнь Менделеев провел в Петербурге, однако родился он в Тобольске. В семье его родителей было 17 детей! Девять умерли еще в младенчестве, да и он сам в детстве не отличался крепким здоровьем. По крайне мере, так думали его родные. Однако после того, как его осмотрел великий хирург Пирогов, в которому направили «больного» юношу, то сказал: «Да вы, батенька, всех нас переживете!» Что и произошло. Менделеев прожил 93 года.
   Его мать еще в раннем детстве обратила внимание на необыкновенные способности сына и решила дать ему хорошее образование. Однако в гимназии будущий гений химии учился неважно. А на первом курсе Петербургской педагогической академии умудрился по всем предметам, кроме математики, получить неудовлетворительные оценки. Тем не менее, потом он «подтянулся» и окончил институт уже с золотой медалью.
   Еще в юности у Менделеева появилось хобби – изготовление чемоданов. Чем он и занимался на досуге всю оставшуюся жизнь. Делал он их с любовью, старательно и с выдумкой. Уже когда ученый стал знаменитым, академиком и всем известным в Петербурге человеком, украшенным легендарной длинной седой бородой, то услышал однажды за своей спиной в лавке, где выбирал кожу для своих чемоданов:
   – Кто этот почтенный господин?
   – Таких людей надо знать! – с уважением в голосе ответил приказчик. – Это знаменитый чемоданных дел мастер Менделеев…
   Как он придумал таблицу
   Идея Периодической таблицы пришла ему, конечно, не во сне. Он сам придумал эту легенду, чтобы отделаться от настырных журналистов. На самом деле случилось это за чашкой утреннего кофе. Ему вдруг пришла в голову мысль сопоставить близкие атомные массы различных химических элементов и их свойства. Менделеев тут же вскочил из-за стола, заперся в кабинете, взял стопку визитных каточек и стал быстро писать на их обратной стороне символы элементов и их химические свойства. Он так увлекся этим занятием, что не замечал, как летело время. Члены его семьи слышали, как из-за двери неслись яростные вопли: «У, какая рогатая! Я те одолею. Убью!»
   Какого именно собирался «убить» во время творческого экстаза гениальный химик, осталось неизвестным. Однако утром 1 марта 1869 года Менделеев набело переписал составленную им таблицу «Опыт системы элементов, основанный на их атомном весе и химическом сходстве» и отослал в типографию. И, как говорится, на следующий день проснулся знаменитым на весь мир. А было ему тогда всего 35 лет.
//-- Другие изобретения --//
   Менделеев интересовался не только химией и чемоданами. Он сделал множество других изобретений, о которых мы даже и не слышали, открытия сыпались из него как из рога изобилия. Например, он первым выдвинул идею о прокачке нефти по трубопроводам. Уже тогда в России заработали Бакинские нефтепромыслы, и возникла проблема перевозки жидкого топлива. Есть у него изобретение и в области воздухоплавания. За несколько десятилетий до того, как это сделал француз Огюст Пикар, построивший закрытую гондолу для аэростатов, эту идею выдвинул русский химик. Он описал в одной из своих статей герметически закрытый шар, «обеспеченный сжатым воздухом, в котором помещается наблюдатель». Именно по такому принципу герметической корзины был устроен потом спускаемый аппарат, на котором возвратился на Землю Юрий Гагарин.
//-- Анекдоты «про водку» --//
   Менделеев, конечно, не «изобрел водку», как приписывает ему молва, она существовала на Руси задолго до него. Но именно он в 1894 году сообщил графу Витте рецепт приготовления сорокоградусной водки, которую российское правительство тут же запатентовало под маркой «Московская особая». Менделеев, проводя опыты с плотностью жидкостей, открыл, что соотношения 40 к 60 спирта и воды является оптимальным для приготовления этого любимого в России напитка. Легенды сделали свое дело. Менделеев стал героем анекдотов уже наших дней «про водку». Вот один из них: «Менделеев увидел во сне Периодическую таблицу элементов, проснулся и подумал: «Все, больше никакой химии! Перехожу на водку!»
//-- Бездымный порох --//
   Одним из самых гениальных изобретений Менделеева за пределами химии был рецепт бездымного пороха. Однако русское правительство запатентовать его не успело, и секрет перехватили американцы. В результате, когда началась война 1914 года, русское военное ведомство было вынуждено закупить в США несколько тысяч тонн этого пороха. Говорят, что, получая за этот порох золото, американцы довольно смеялись, не скрывая, что продают русским «порох Менделеева».
   Увы, русский ученый не был таким оборотистым дельцом, как, например, швед Альфред Нобель, сумевший запатентовать изобретенный им динамит. На взрывчатке, от которой погибли потом сотни тысяч людей, Нобель составил огромное состояние. По иронии судьбы, именно за счет доходов от продажи динамита сегодня выплачивается Нобелевская премия мира. Менделеев за свои изобретения был избран членом суть ли не всех академий мира, но только не российской. Виной тому, как говорили, оказалось зависть коллег удачливому ученому, который «делал великие открытия во сне».
//-- Противник олигархов --//
   Менделеев, если бы он был жив сегодня, стал бы яростным противником нынешних олигархов от «прихватизации». Он считал, что состояние, полученное без труда, безнравственно. Состояние без труда, писал он, может быть нравственно, если только получено по наследству. Капиталом же является та часть богатства, которая обращена на промышленность и на производство, а не на продажу и спекуляцию. Он решительно выступал против паразитического, спекулятивного капитала, который и воцарил в России после краха СССР.
   Менделеев считал, что промышленность в России следует развивать при помощи общинного артельного духа, присущего русскому человеку. Он предлагал реформировать русскую общину так, чтобы летом она вела земледельческую работу, а зимой – фабрично-заводскую на своей фабрике. Фабрика и завод при каждой общине – «вот что однажды может сделать русский народ богатым, трудолюбивым и образованным».
   Грядет революция!
   Как и все гениальные ученые, Менделеев был еще и пророком. Еще в 1904 году накануне русско-японской войны ученый заявил: «Что война! Грядет страшнейшая революция!» К счастью для себя, до революции Менделеев не дожил, умерев в 1907 году. Хоронили его за государственный счет и день его похорон в Петербурге объявили национальный траур.

Дворец светлейшего

   Об истории создания Меншиковского дворца (Университетская наб., 15) мы уже рассказали. Александр Данилович, вообще, был личностью незаурядной. Он служил еще в петровском «Потешном полку» и приглянулся царю своей расторопностью и смекалкой. Петр постоянно держал ловкого фаворита при себе, брал во все поездки и военные походы. За несколько лет беспорточный «Данилыч» умело использовал близость к царю, и скоро превратился в герцога Ижорского, светлейшего князя Римской империи и Российского государства, генералиссимуса, верховного тайного действительного советника, рейхсмаршала, президента Военной коллегии, адмирала красного флага, санкт-петербургского губернатора и прочая и прочая – всех его титулов не перечислить. Ясно, что такому важному вельможе полагалось иметь «приличный» дворец. Его и начал строить для него в 1710 году архитектор Марио Джованни Фонтана и выстроил на славу.
//-- Место ассамблей и приемов --//
   Дворец оказался по тем временам настолько роскошным, что Петр I поначалу снова разгневался, на этот раз из-за нескромности своего фаворита. Однако вскоре сменил гнев на милость. Оказалось, что Меншиковский дворец – единственное в Петербурге место, где царь мог без стыда принимать европейских дипломатов и негоциантов, устраивать приемы и асамблеи. Но после того как Петр умер, Меншиков вскоре был сослан в сибирский городок Березов. Дворец потом сменил много хозяев, обветшал, да и на фоне других новых роскошных петербургских палаццо стал выглядеть уже более чем скромно. Летом 1917 года в нем проходил 1-й Всероссийский съезд Советов.
//-- Первый мусоропровод --//
   Основательно реставрировать его стали в советские времена. И тогда обнаружили много сюрпризов. На втором этаже, например, нашли небольшие угловые помещения с отверстиями в стенах. Их назначение было непонятным. От отверстий шли трубы, как от печек, но только не вверх, а вниз. Оказалось, что они ведут к каменным каморкам без окон, в которых были кучи мусора. Выяснилось, что это были первые в России… мусоропроводы. Мусор бросали вниз в трубы, а потом дворовые вывозили его на свалку. После завершения реставрации дворец передали Эрмитажу и теперь в нем размещена экспозиция, посвященная русской культуре 1-й трети 18 века.

Академия художеств

   Далее на набережной Невы, за Румянцевским сквером, высится величественное здание Академии художеств, где сегодня работает Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. Репина (д. № 17). Оно было построено в стиле классицизма архитектором Ж. Валлен-Деламотом в 1764-88 гг. Фасад, выходящий на Неву, отмечен портиком со скульптурами Геракла и Флоры и увенчан куполом со статуей Минервы. После краха СССР принято говорить об «упадке» нашей системы образования. Однако до сих пор Санкт-Петербургский государственный академический институт живописи – крупнейшее заведение такого рода не только в стране, но и в мире. Нигде больше не было и нет такой же «кузницы» мастеров реалистической живописи. Получается, что до сих пор не только «в области балета» мы впереди планеты всей. До 1917 года его окончили 3800 живописцев, 990 скульпторов и 2150 архитекторов. В прежней Академии учились и преподавали такие замечательные мастера, как Репин, Шишкин, Крамской, Куинджи, Маковский и многие другие.
   Академия была учреждена в 1757 году (тогда она располагалась в другом месте) по проекту графа И. Шувалова, как «Академия трех знатнейших художеств». Долгое время она пользовалась самоуправлением, ее управляли Совет профессоров и избранный ими президент. После завершения образования, награжденные медалями выпускники отправлялись совершенствоваться за границу за счет Академии, в основном в Италию.
//-- Почему Репин царевича «убил» --//
   Упомянутый выше Институт живописи, скульптуры и архитектуры назван именем великого русского художника Ильи Репина. С прежней Академией художеств были тесно связаны его жизнь и творчество. В 1885 году в Петербурге Репин показал на выставке картину под названием «Иван Грозный и его сын Иван, 16 ноября 1581 года». Художник уже тогда был очень знаменитым, и публика восторженно шепталась вокруг его нового полотна. Однако когда к картине подошел обер-прокурор Святейшего Синода и выдающийся русский мыслитель Константин Победоносцев, то сердито нахмурился и вскоре с возмущением покинул выставку.
//-- Возмущение Победоносцева --//
   Как известно, теперь эта картина экспонируется в Третьяковской галерее под другим названием «Иван Грозный убивает своего сына». На ней старик в царской одежде с безумными глазами обнимает безжизненное тело молодого мужчины, из виска которого струится кровь. Рядом валяется окровавленный посох, которым в припадке гнева царь будто бы и убил наследника престола.
   Так чем же, увидев это полотно, Победоносцев так возмутился? Не только тем, что на ней в виде убийцы был изображен русский царь. Он был возмущен, прежде всего, грубейшим искажением русской истории. А потому тут же написал протестующее письмо императору Александру III, в котором отмечал, что «нельзя назвать картину исторической, так как этот момент… чисто фантастический». Не случайно после этого у картины поменяли название, убрав дату, чтобы несколько ослабить исторические ассоциации. Ведь как уже в те времена знал Победоносцев, а потом с полной точностью доказали ученые, Иван Грозный своего сына в припадке гнева никогда не убивал. Как отмечает доктор исторических наук Татьяна Грачева, первым опроверг эту клевету на царя митрополит Иоанн в своей книге «Самодержавие духа». Он доказал, что царевич умер от тяжелой болезни и, что в дошедших до нас исторических документах нет и намека на сыноубийство. Ничего нет об этом в летописях и в более поздних трудах русских ученых.
   Мало того, в советские времена ученые с точностью доказали, что царевич Иван был отравлен. В 1963 году в Архангельском соборе Московского Кремля были вскрыты могилы царевича и самого Иоанна Грозного с целью проверки версии об отравлении царя. В костях и царя, и его сына было обнаружено наличие ртути, намного превышающего норму. Следовательно, Иван Грозный не убивал своего сына, тот, как и он сам, были отравлены.
   Однако, картина Репина, как это было видно из ее первого названия, явно претендовала на роль исторической. Сам художник, как известно, работая над своими полотнами, всегда тщательно изучал источники. Почему же он нарисовал то, чего никогда не было?
//-- Выдающийся монарх --//
   Отвечая на этот вопрос, надо начать издалека. На самом деле, и это уже тоже в точности доказано историками, царь Иоанн был одним из самых выдающихся монархов в истории России. При нем территория российского государства многократной увеличилась, к Москве были присоединены Казанское и Астраханское ханство, заселено Северное Причерноморье, завоеваны Северный и Центральный Урал и т. д. Иван провел административную и судебную реформы и принял первый в России свод законов, создал систему местного самоуправления (земство), создал регулярную армию, основал книгопечатание, возвел более 100 храмов, запретил употребление спиртных напитков, кроме праздничных дней, и сделал множество других полезных для нашей страны вещей.
   Он совершил поистине исторический подвиг – в 1572 году его войско в битве при Молодях наголову разбило полчища крымского хана Девлет-Гирея, которое шло на Русь устанавливать новое иго. Хотя русское войско насчитывало всего 20 тыс человек, а армия Девлет-Гирея составляла 120 тысяч. Причем, решающую роль в разгроме войск крымского хана сыграло созданное Иоанном опричное войско. Любопытно, что история этой битвы многим практически неизвестна, а всем памятна битва Куликовская. Хотя после нее полчища Мамая снова напали на Москву и сожгли ее дотла. А вот после Мол одинокого сражения набеги орды прекратились навсегда. Недаром именно его некоторые историки называют сегодня «Неизвестное Бородино».
   Иван был одним из самых образованных людей своего времени, обладал феноменальной памятью, писал музыку, был глубоко образованным и религиозным человеком. За время его правления прирост населения России составил 30–50 процентов. А вот при Петре I, которого все чуть ли не единодушно, считают самым великим русским царем, убыль населения России составила 40 процентов. При этом, отмечает Грачева, Ивана Грозного называют деспотом, а Петра I – великим.
//-- Кто запустил злой миф? --//
   Так почему же это произошло, кто и зачем создал такой зловредный миф о царе Иоанне? Ведь этого царя никак нельзя считать самым свирепым правителем своего времени. При Иване Грозном за конкретные преступления были казнены 4–5 тыс человек. В «просвещенной» же Европе в те времена творились вещи, куда более страшные. Во время резни Варфоломеевской ночи за одну ночь в 1572 году и только в Париже было уничтожено 2 тыс человек, а во всей Франции в течение двух недель вырезано около 30 тыс протестантов. В Англии за первую половину XVI века только за бродяжничество было повешено 70 тыс человек, а в Германии при подавлении крестьянского восстания в 1525 году казнено более 100 тыс человек!
   А потому не остается ничего другого, как признать, что миф о «кровавом и свирепом правителе Московии» был создан умышленно. Первыми руку к его возникновению приложили заграничные гости. Побывавшие в России шпион папы Римского Антоний Поссевин и германский агент Генрих Штаден. Именно они и сочинили байку о том, будто Иван Грозный убил своего сына: «Царевич, исполненный ревности благородной, пришел к отцу и требовал, чтобы он посла его с войском изгнать неприятеля, освободить Псков, восстановить честь России. Иоанн в гневе закричал: «Мятежник! Ты вместе с боярами хочешь свергнуть меня с престола», – и поднял руку… сей несчастный упал, обливаясь кровью». Эти строки процитировал, преклонявшийся перед всем западным доверчивый Карамзин, и байка, сочиненная папским агентом, пошла гулять по учебникам истории.
//-- Запад боится России --//
   Причины же ее сочинения ясны: еще тогда Запад панически боялся усиления России и всеми силами старался изобразить ее, как отсталое, варварское, опасное для европейских народов государство. Разумеется, что у «варваров» должен был быть и соответствующий царь: свирепый, грозный, беспощадный и кровавый. Миф о «свирепом» Иване Грозном держался так прочно, что под его влияние уже в наши времена попал даже Эйзенштейн, снимавший по приказу Сталин фильм об этом царе. Великий мастер кино, изображая русского царя, сделал его мятущимся психопатом. Что, конечно, не понравилось Сталину, приказавшему уничтожить вторую серию «Ивана Грозного». И, как это ни парадоксально, строго с исторической точки зрения, диктатор был прав. В своем изображении русского царя, Эйзенштейн, создатель глубоко патриотичного «Александра Невского», невольно встал на сторону Запада, искажавшего историю России.
//-- Цена реформ --//
   Проводя свои реформы, укрепляя и объединяя государство российское, царю Иоанну приходилось преодолевать жесточайшее сопротивления не только западной агентуры, но и своенравных, не желавших никому подчиняться бояр. Историк В. Манягин установил, что враги Иоанна отравили не только его сына, но и двух его жен, а также дочь и царевича Федора. Т. Панина писала, что «в записках иностранцев есть упоминание о якобы готовившемся двоюродным братом царя Владимиром Старицком заговоре и что хотел он извести всю царскую семью именно ядом, для чего подкупил царских поваров». Знал ли обо всем этом Илья Репин, когда писал свое полотно, которое так не понравилось Победоносцеву? Наверное, нет. Ведь уже тогда у «прогрессивной общественности» становилось все более модным критиковать самодержавную власть, требовать западных «свобод», что и привело в конечно итоге к падению монархии и установлению в России самой жестокой в истории диктатуры.

Энергия «лесного царя»

   В Академии художеств работал и знаменитый Иван Шишкин, а жил он в доме № 30 на 5-й линии Васильевского острова. В советские времена чуть ли не в каждой столовой висела его знаменитая картина «Утро в сосновом бору». Ученые установили, что от картин Шишкина исходит особая, неизвестная энергия.
//-- Стакан молока --//
   Как-то молодые биологи поставили в своей лаборатории стакан свежего молока перед знаменитой картиной Шишкина «Корабельная роща». Поставили – и забыли о нем. На второй день попробовали и удивились – молоко не прокисло! Тогда ученые решили провести эксперимент. Собрали в небольшом зале несколько репродукций известных во всем мире художников и перед каждым поставили по стакану молока. И стали ждать. Результат согласно биохимическому анализу оказался таким: быстрее всего молоко скисало перед картинами абстракционистов и сюрреалистов: Дали, Кандинского, Пикассо, в особенности, перед знаменитым «Черным квадратом» Малевича. Скисало быстро, за считанные часы. Средний, или «нулевой» результат показали картины Левитана, Айвазовского (он часто писал по памяти). Лучший результат показали, в частности, две картины Шишкина: «Ручей в лесу» и «Корабельная роща», которые автор писал в лесу, с натуры.
//-- Неизвестная энергия --//
   Вывод ученых был таков: картины излучают особого вида, неизвестную пока энергию, которая и влияла на молоко. Если эта энергия была позитивная, то молоко не скисало. Разумеется, что такую же энергию картины передают и людям. Именно с этим связаны те приятные эмоции, которые мы испытываем в музеях и картинных галереях, любуясь полотнами великих мастеров. Особенно тех, чье творчество воспевает красоты природы, пронизано радостью жизни и позитивными ощущениям. Именно таким художником и был и Иван Шишкин, которого называли «певцом русского леса». Более русского художника, даже внешне трудно было представить: высокого роста, богатырского сложения, стройный и красивый, с широкой бородой, он напоминал типичного крестьянина из средней полосы России. Радостный, добрый богатырь, он всю жизнь трудился, не покладая рук, простаивал у мольберта от рассвета до поздней ночи. Он горячо любил русскую природу, а за границей томился. Когда в 1893 году «Петербургская газета» предложила ему анкету, то на вопрос: «Каков ваш девиз?», он ответил: «Мой девиз? Быть русским. Да здравствует Россия!»
//-- Блестящие таланты --//
   Родился Иван Иванович Шишкин в 1832 году в провинциальной Елабуге в семье небогатого купца. Отец отдал его в казанскую гимназию и, конечно, в семье надеялись, что он тоже «пойдет по торговой части» или, на худой конец, станет чиновником. Однако когда Шишкин ее бросил, чтобы учиться рисовать, то его мать в отчаянии воскликнула: «Пропали Шишкины! Никогда еще в нашем роду не было художников!»
   В 1852 году упрямый юноша поступил в Московское училище живописи и ваяния, а потом перешел в Петербургскую Академию художеств. Он сразу выделился своими блестящими талантами среди других учеников, не раз награждался медалями. В 1860 году он получил Большую золотую медаль и право на заграничную командировку. Однако на «родину художников» в Италию он не поехал, а отправился в Германию и Швейцарию, где провел три года. Его привлекали не море и горы, а лес, лесные пейзажи, изображения которых и принесли Шишкину мировую славу. Сегодня, кроме специалистов, немногие знают, что Шишкин был еще и превосходный рисовальщик пером и изумительный «аквафортист», т. е. создатель гравюр при помощи крепкой водки. Именно за это его больше всего оценили за границей. В Германии публика охала и ахала, видя его превосходные рисунки.
//-- Певец России --//
   Однако за границей русскому богатырю не понравилось («Отчего я не на родине, которую так люблю!», – с тоской писал он друзьям), и художник вернулся в Петербург досрочно, не дожидаясь окончания командировки. Он упорно работает, ездит на Валаам, в другие места и один за другим создает непревзойденные шедевры: «Рубка леса», «В лесной глуши», «Сосновый бор», «Рожь», «Среди долины ровныя» и другие. Вместе с Крамским, Перовым, Саврасовым и другими художниками он создает Товарищество передвижных художественных выставок, которое широко пропагандирует русское национальное искусство.
   «Всю жизнь Шишкин изучал русский, преимущественно северный, лес, русскую чащу, русскую глушь… Это его царство, и тут он не имеет соперников», – писал о художнике знаменитый в то время критик Стасов.
   «Лесной царь» – так ласково называли Шишкина его друзья и поклонники. За день он исхаживал десятки километров по лесам и болотам в поисках яркой, впечатляющей натуры. Однажды встретил в лесу заплутавшего и выбившегося из сил пожилого крестьянина. Он взвалил старика на плечи и нес его несколько часов, пока не вышел на окраину леса. Идя в лес на этюды, Шишкин брал с собой большую сумку с едой. Но не для себя, а для птиц и животных. Он не боялся ни медведей, ни волков. И они не боялись его.
   Любопытно, что свою самую знаменитую картину «Утро в сосновом лесу» Шишкин написал не один. Медведей, как известно, ему нарисовал художник Савицкий. Под полотном сначала так и стояли две подписи. Однако Третьяков, купивший картину для своей галереи, имя Савицкого стер, полагая, что у замечательного полотна только один автор.
//-- Семейные трагедии --//
   Несмотря на счастливую внешность, доброту, веселый характер и огромный талант, в личной жизни Шишкина подстерегали трагедии. В 1974 году умерла от чахотки его горячо любимая жена Евгения Александровна, а затем и его маленький сын.
   Художник затосковал, начал пить, однако потом оправился, снова стал работать. А через шесть лет женился на своей ученице Ольге Лагоде, которая родила ему дочь. Однако через месяц после ее рождения и вторая жена умерла. Отвечая на уже упомянутую анкету, где был вопрос: «Как бы вы хотели умереть?» Шишкин ответил: «Безболезненно и спокойно. Моментально». Так и произошло. 8 марта 1898 года он, как и обычно, работал в своей мастерской в Петербурге. Рисовал углем. Рядом трудился его ученик с Алтая Чуркин. Неожиданно Шишкин как бы глубоко зевнул, затем испустил два глубоких вздоха, и его голова упала на грудь, а правая рука с углем опустилась на колени. Встревоженный Чуркин бросился на помощь учителю, но было уже поздно… Как тогда писали газеты, «он отошел в вечность». Прибывший врач констатировал смерть от разрыва сердца. Лицо умершего было совершенно спокойно, словно он скончался во сне…
   Шишкин был очень популярен в советские времена. Репродукции его знаменитого «Утра в сосновом лесу» висели чуть ли не в каждой столовой. Сейчас интерес к творчеству «певца русского леса», как и к русскому искусству вообще, сильно возрос и на Западе. На крупнейших аукционах мира картины Шишкина продаются за миллионы.

Смертельная сирень

   На доме № 46 на 5-й линии Васильевского острова висит мемориальная доска. На ней надпись, свидетельствующая о том, что в нем умер великий русский художник Михаил Врубель. Это – психиатрическая лечебница, которая до революции принадлежала доктору Бари, где и закончил свои дни блестящий живописец, кумир Петербурга и Москвы, украшение модных салонов и любимец женщин. Умер всеми забытый, потеряв рассудок, славу и деньги. Никто не мог понять, что с случилось с талантливейшим художником, откуда взялась страшная болезнь, в несколько лет превратившая его в полуживотное. Почему судьба была к нему так жестока?
//-- Странные картины --//
   Вероятно, что все дело было в… сирени! Нет, это вовсе не биографическое открытие и не сведения, обнаруженные в медицинских архивах – их там нет. А просто неожиданная и, как может показаться, довольно странная догадка, которая невольно приходит в голову, при посещении Третьяковской галереи. Там один из центральных залов посвящен творчеству Врубеля. В нем висят его лучшие и самые большие картины. Среди них две – неожиданно огромных размеров – с изображением сирени. Это, надо признать, – страшные картины. Крупные кисти цветущих белых и лиловых цветов, на их фоне уродливая, какая-то бесформенная женская фигура с трудноразличимым лицом. Портрет не портрет, неизвестно, что. Видно, что эти картины писал уже безумный человек. На них лучше вообще не смотреть.
//-- Биография художника --//
   Врубель с детства подолгу жил в Петербурге. Посещал Рисовальную школу ОПХ. Учился на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета и в Академии художества у Петра Чистякова. Потом работал вместе с Валентином Серовым в мастерской на io-й линии Васильевского острова. Жил в Киеве, а еще позднее переехал в Москву, где сблизился с объединением «Мир искусства». Но продолжал часто посещать Петербург для участия в художественных выставках и жил на Театральной площади в доме № 4, на котором, кстати, нет никакой мемориальной доски. Врубель стоял у истоков символизма и модернизма в русском искусстве. Сквозной темой его творчества стал образ Демона. Другими словами – романтизированный крылатый дьявол.
//-- Кстати, о сирени --//
   Ну, а где дьявол, там и начинаются загадки. А потому перейдем к изображенным на его странных картинах цветам. Родина сирени – Персия, откуда в Европу она попала только в 16 столетии. Австрийский посол Ангериус Бусбег привез ее в Вену из Константинополя. Позднее она появилась и в России. Цветы сирени обладают замечательно приятным свежим запахом горького миндаля. Запах этот происходит от присутствия в них небольших количеств синильной кислоты – страшного яда, 5\юо грамма которого достаточно, чтобы отравить человека. А присутствие его к комнате в пропорции 1\ю на кубический метр воздуха является смертельным для дышащих этим воздухом насекомых и даже высших животных.
   Исследования химиков показали, что синильная кислота встречается не только в цветах, но и листьях сирени. Из одного килограмма свежих листьев получается 126 миллиграммов кислоты. Этим, вероятно, объясняется и целебное действие этих листьев. В русской народной медицине их прикладывают для заживления долго незаживающих ран. Действие их в этом случае бывает поразительное.
//-- Эмблема расставания --//
   Научное название сирени – Siringa vulgaris. Оно происходит от греческого слова syrinx – трубка, дудочка. Если извлечь из куска ветки сирени находящуюся в ней мягкую пробковую середину, то можно сделать нечто вроде дудки или свистка. А дудка, по древнему преданию, была извлечена мифологическим богом Паном, который и завлекал, играя на ней, лесных нимф. Не случайно, наверное, что на Востоке сирень служит эмблемой грустного расставания. Влюбленный вручает ее своей возлюбленной, если они прощаются навсегда. Вероятно, эта традиция произошла от смертельных свойств сирени, а, точнее, от содержащейся в ней синильной кислоты. Если всю комнату заставить букетами сирени и не открывать форточку, то это опасно – легко можно отравится и отправиться в мир иной, попрощавшись со своими близкими навсегда. Кстати, и в России сирень служила эмблемой грусти и прощания. Вспомните картину Максимова «Все в прошлом», где погруженная в воспоминания о прошедшей молодости старушка сидит в своей запущенной усадьбе под густым кустом сирени. Или картину Поленова «Бабушкин сад».

     «Заглохший старый сад, приют былых свиданий…
     Все время унесло, и лишь былые тени
     В мечтаньях предо мной из прошлого встают…»

   А по воспоминаниям современников, Врубель любил сирень. В его комнатах постоянно стояли вазы с цветами. Кстати, именно о такой привязанности, которая, быть может, сыграла роковую роль в его страшной болезни и смерти, говорят и его картины с изображением сирени. Красивый, романтический цветок, но смертельно опасный, вероятно, сыграл в драматической жизни художника роковую роль…

Загадка грифонов

   Сразу же после революции 1917 года в Петрограде случилось странное событие. С набережной у Академии художеств исчезли бронзовые грифоны, которые лежали до этого у подножья знаменитых египетских сфинксов, украшавших вместе с ними гранитную набережную Невы. Сфинксы откопал в Египте в 2О-х 19 века французский археолог Шампольон. А когда их увидел в Александрии А. Муравьев, молодой русский офицер и путешественник, то сразу загорелся желанием приобрести древние изваяния для России. В итоге русское правительство купило сфинксов за 64 ооо рублей ассигнациями. На парусном корабле «Буэна сперанца» («Добрая надежда») их вскоре доставили в Северную столицу, где установили на специальных постаментах у гранитной пристани, сооруженной в 1832–1834 гг. по проекту архитектора К. Тона прямо напротив Академии художеств.
//-- Собрат сфинкса --//
   Грифоны – собрат сфинкса, крылатый лев. А сам сфинкс – мифическое существо с головой человека и туловищем льва. Как известно, издревле его считали самым загадочным животным. В Древнем Египте сфинксу приписывали силу богов, а позднее он изображался с головами фараонов – богами на земле. Попарно сфинксов устанавливали у храмов, чтобы охранять их от злых духов. Само слово «сфинкс» дошло к нам из Греции. Согласно древнегреческим мифам, сфинкс обитал на горе возле Фив и всем проходящим загадывал хитроумные загадки. Кто не мог отгадать, того свирепое чудовище безжалостно пожирало.
   Говорят, что установка сфинксов именно на этом месте преследовала еще и чисто педагогическую цель, дабы уже при входе в Академию ее воспитанники, обучаемые в духе классицизма, могли увидеть «смелое, но еще грубое состояние египетского ваятельного искусства». Однако появление на набережной мистических изваяний поразило весь Петербург, а особенно воображение его чувствительных поэтов и долго питало их вдохновение.

     Глаза в глаза вперив, безмолвны,
     Исполнены святой тоски,
     Они как будто слышат волны
     Иной торжественной реки.
     И, видя, что багряным диском
     На запад солнце склонено,
     Они мечтают, как – давно —
     В песках, над падшим обелиском,
     Горело золотом оно.

   Так писал о сфинксах на набережной у Академии художеств поэт Валерий Брюсов. На лбах загадочных статуй – характерное украшение в виде извивающейся кобры, которая считалась покровителем и защитником фараонов и священным животным. К сожалению, головы у змеек отбиты на обеих статуях. Каменным ликам сфинксов неизвестный нам ваятель придал портретное сходство с лицом фараона Аменхотепа III, что подтверждается надписями на груди статуи. Немигающий, загадочный взгляд устремлен вдаль. Еле уловимая улыбка таится в углах сжатого рта. Подбородки и покрывающие их бороды – фараоны носили накладные крашеные бородки – отбиты на обеих статуях. Впервые полный перевод иероглифов на сфинксах сделал в 1913 году молодой русский египтолог, впоследствии академик В. Струве. Надпись на груди и между лапами на обоих сфинксах почти одинакова: «Царь Верхнего и Нижнего Египта, «Небмара». Сын Ра, «Аменхотеп, властитель Фив», любимец Амона Ра». На каждом из массивных гранитных постаментов в 1843 году было высечено: «Сфинкс из древних Фив в Египте привезен в град святого Петра в 1832 году».
//-- Крылатый лев --//
   Грифонов, собратов сфинкса, часто изображали с хищным клювом орла. Именно такие грифоны и были установлены у подножья сфинксов у самой Невы, где расположены полукруглые каменные скамьи. Но из Египта их не везли. Грифонов отлили в Петербурге на Колпинском заводе. Согласно легенде, грифоны собирали в своем гнезде золото и беспощадно расправлялись с теми, кто хотел его похитить. Не случайно, что крылатые львы, установленные в другом месте Петербурга – на Банковском мостике на канале Грибоедова, крылья имеют из золота. Грифона часто путают с грифом – реально существующей птицей, которая питается мертвечиной. Однако и у самого грифона, свирепого охранника темного астрального мира, – репутация не лучше. В Петербурге изображения грифонов впервые появилось еще при Павле I, помешанном на мистике. Их можно увидеть в росписи комнат его дворца в Павловске. В 1826 году император Николай I учредил родовой герб Романовых, где присутствует красный грифон, черный орел, а также четыре золотые и четыре серебряных львиные головы. В 1857 году Александр II утвердил этот герб.
//-- Причина несчастий --//
   Некоторые мистики считают, что именно после изображения зловещего грифа и как бы отрезанных львиных голов на родовом гербе царской фамилии у нее и начались несчастья. В 1881 году террористами был убит Александр II, в 1894 году при странных обстоятельствах умер Александр III, а в 1918 году большевики уничтожили всю царскую семью. Как раз после того, как с набережной в Петрограде пропали грифоны. Однако несчастья приключились не только с Романовыми. В 1993 году грифон появился на гербе Алтайской республики. Изображения этих мистических птиц нередко встречались на золотых изделиях, которые находили в степных курганах, оставленных исчезнувшими цивилизациями кочевников. С тех пор и там тоже началось! В 1997 году внезапно умер глава Алтайской республики В. Чаптынов, в 2002 году получил ранение в дорожном ДТП вице-губернатор Алтайского края М. Щетинин, а в 2005 году трагически погиб сам губернатор Алтая, а прежде популярный артист Михаил Евдокимов. Его смерть до сих пор многие считают не вполне ясной. Может быть, конечно, все эти несчастья к грифонам никакого отношения и не имеют, но слишком уж поразительно сходство с Романовыми!
//-- Мистическая связь? --//
   Все поиски таинственно пропавших в 1917 году грифонов не дали никаких результатов. И тут кто-то и вспомнил, что они являются легендарными хранителями золота, а как раз в это время в Сибири таинственно исчез золотой запас России, вывезенный туда Колчаком. Его, как и грифонов, тоже долго искали, но часть его так и не нашли. Так есть ли во всем этом – одновременной пропаже золота и его хранителей-грифонов в Петрограде, а также в гибели императорской семьи – какая-то мистическая связь, своего рода «новая загадка сфинкса»? Или же речь идет просто о случайно совпавших по времени событиях? Это – одна из нераскрытых петербургских тайн. А тех грифонов, что мы видим на набережной перед Академией художеств сегодня – все лишь копии, отлитые в Ленинграде в 1959 году в мастерских Академии.

Куда же исчезло золото?

   В начале прошлого века в Петербурге хранились несметные сокровища, в том числе золотой запас России, который тогда был крупнейшим в мире и составлял в 1914 году 1 миллиард 695 миллионов рублей. Он находился, в основном, в подвалах Госбанка на Садовой, 21. Однако своим главным фасадом банк выходил на Екатерининский канал (ныне канал Грибоедова), как раз в том месте, где на Банковском мосту стоят упомянутые выше грифоны с золотыми крыльями, собратья тех, что лежат у Академии художеств…
//-- Объект ожесточенной борьбы --//
   Во время Первой мировой войны часть русского золота была передана Англии в качестве гарантии военных кредитов. А в 1915 году оставшиеся ценности переправили в Казань. После октябрьского переворота в России вспыхнула Гражданская война, и золото стало объектом ожесточенной борьбы между белыми и красными. 7 августа 1918 года в Казань ворвались отряды полковника Каппеля и быстро очистили ее от большевиков. Капель отправил торжествующую телеграмму своему начальству: «Трофеи не поддаются подсчету, захвачен золотой запас России в 650 миллионов…»
   После уточнения выяснилось, что речь идет о 505 тоннах золота и 750 ящиках серебра. Сокровища отправили в Самару, а потом они оказались в Омске у адмирала Колчака, который тогда провозгласил себя «Верховным правителем России». 31 октября 1919 года золотой запас погрузили в 40 вагонов и под усиленной охраной отправили в сторону Нижнеудинска. Белые остро нуждались в золоте для того, чтобы закупать у союзников оружие и продовольствия для продолжения борьбы с большевиками.
//-- Мятеж чехословаков --//
   Однако в это время вспыхнул мятеж находившегося в России корпуса пленных чехословаков, которые захватили значительную часть Транссибирской железной дороги. Предали Колчака и союзники – англичане и французы, опасавшиеся возрождения сильной, «единой и неделимой России», которую пытались восстановить белые. Представители Антанты вынудили адмирала подписать приказ об отречении от прав Верховного правителя России и передать эшелон с золотом под контроль чехословацкого корпуса. Вскоре чешское командование выдало Колчака большевикам, которые его жестоко убили. А следы «золотого эшелона» впоследствии затерялись…
//-- Его похитили легионеры? --//
   По одной из версий, часть золота присвоили и сумели вывезти из России чешские легионеры. В этом уверен много лет изучавший эту загадочную историю профессор Владлен Сироткин. По его сведениям, после возвращения корпуса на родину почти сразу по Европе поползли слухи о несметных богатствах, которые они будто бы привезли из Сибири. Лондонский бюллетень Russian Economist в январе 1921 года сообщил, что в Сибири чехословацкие легионеры похитили российского золота на сумму 63 050 000 золотых рублей (по нынешнему курсу 11,3 доллара на один царский рубль получается фантастическая сумма в 712 миллионов долларов). Для небольшой страны это было, конечно, целое богатство. Некоторые исследователи полагают, что начавшееся после Первой мировой войны неожиданное процветание Чехословакии связано как раз с этим украденным в России золотом. В поддержку этой версии говорит и тот факт, что вернувшиеся на родину легионеры основали собственный – Легиабанк, ставший одним из крупнейших банков Чехословакии. В 1936 году Сталин потребовал от президента Чехословакии Бенеша вернуть золото, но вразумительного ответа так и не получил.
//-- Другие версии --//
   Есть также версии о том, будто часть золотого запаса России оказалась потом в банках Англии или даже Японии. Однако сразу возникла и еще одна гипотеза – часть золота осталась в России. Когда золотой запас пытались вывезти из России, Ленин отдал приказ остановить эшелон любой ценой. На берегу Байкала был взорван один из тоннелей, и вагоны с сокровищами рухнули в воду. Местные жители находили потом в этом месте золотые слитки с царским гербом. Однако в советские времена вопрос об их поисках был окружен плотной завесой секретности. В 1923 году на Байкал приезжала высокопоставленная комиссия из Москвы во главе с Калининым, однако так ничего и не нашла. Позднее проблемой пропавшего золота заинтересовал и могущественный шеф НКВД Лаврентий Берия. Он лично курировал его поиски на Байкале, но тоже успеха не имел.
//-- Легенда о «поезде-призраке» --//
   Однако недавно поступило сообщение: сразу две группы российских поисковиков заявили, будто им удалось найти место, где «золотой эшелон» упал в воду. До сих пор найти вагоны со слитками никак не удавалось, потому что они лежат на очень большой глубине. В этом месте глубина Байкала превышает километр. Местные жители говорят, что в те дни, когда вода в озере прозрачна, можно увидеть лежащие на дне вагоны. Однако стоит опуститься под воду, как они исчезают. Все, кто до этого пытались их обнаружить, или терпели неудачу, или гибли при загадочных обстоятельствах. Это привело к возникновению мистических слухов и легенд о «поезде-призраке».
   Несколько лет назад на Байкале началась научная экспедиция с использованием глубоководных аппаратов «Мир». После трудных и сложных поисков она обнаружила на большой глубине фрагменты железнодорожного вагона и ящики с патронами времен гражданской войны. Исследователи предполагают, что вагоны с золотом тоже лежат на дне, засыпанные камнями, и обещают снова начать поиски и поднять сокровища на поверхность. Однако нельзя не признать, что пока в Петербурге золото караулили грифоны, оно было в целости и сохранности, а стоило лишиться их покровительства, как оно исчезло…

В поисках Шамболы

   Более загадочной личности, наверное, не было ни в истории русской живописи, ни среди русских путешественников, ни среди русских философов и мыслителей. Николай Рерих окончил Академию художеств (на доме № 25 по Университетской наб., где он жил, висит мемориальная доска), а после революции оказался в США, потом отправился в Индию на поиски загадочной страны чудес – Шамбалы. Он написал множество картин, создал десятки оригинальных философских трудов. Общался и с президентом США, и с вождями СССР, и с духовными лидерами буддизма. Посвященные ему музеи созданы в Америке, Москве и в Индии. Замерзал в горах Тибета, будто бы видел в горах НЛО и даже подробно описал их, а потом построил удивительный дом в Индии. Англичане считали его агентом ГПУ, а в СССР подозревали в связях с американской разведкой. Но кем он, Николай Рерих, был на самом деле? Тайны своей невероятной жизни он унес с собой в могилу…
//-- Первая загадка --//
   Николай Константинович Рерих родился в Петербурге в семье нотариуса окружного суда. Жил в особняке на нынешней Университетской набережной. Окончил академию художеств и юридический факультет университета. Быстро выдвинулся как выдающийся и очень плодовитый художник (за свою жизнь Рерих написал более 7000 картин), увлекся археологией, стал много путешествовать. Революцию 1917 года он встретил на Карельском перешейке, где лечился от тяжелой болезни легких. Большевиков он поначалу ненавидел и считал «извергами». Финляндия получила независимость, и Рерих смог бежать в Англию, а потом очутился в США, где быстро прославился и установил контакты с буддийцами самого высокого духовного ранга, потом совершил путешествие в Индию. Однако летом 1926 года Рерих неожиданно объявился в Москве. Там его не арестовали и не расстреляли, наоборот, он встречался со Свердловым, Чичериным, Луначарским – со всей коммунистической верхушкой, которую тайно ненавидел. И это – первая загадка его жизни. В иммиграции после этой поездки его стали считать его «агентом большевиков».
//-- Земля на могилу Махатмы Ленина --//
   Рерих привез в Москву послание и ящичек с землей. «Посылаем, – говорилось в послании, – землю на могилу бога нашего Махатмы Ленина – примите привет наш». Учителя Рериха – духовные лидеры буддизма считали коммунизм в СССР (не зная, конечно, тогда еще об ужасах ГУЛАГа) не варварством и тиранией, а более продвинутой ступенью эволюции. Под их влиянием изменил свое отношение к СССР и сам Рерих. Нарком иностранных дел Чичерин тут же доложил о послании Молотову.
   Идея приобрести для СССР союзников в Тибете показалась заманчивой, так как это могло помочь решению вопроса о присоединении к СССР Монголии. Однако самого Рериха больше интересовала возможность попасть через территорию СССР в заповедный Тибет. Оказавшись в Тибете, Рерих старался осуществить свою цель – найти таинственную Шамбалу, загадочную страну, о которой много рассказывали буддийские мудрецы и дрвние рукописи. Именно там, полагал он, скрываются центры мировой мудрости.
//-- Поиски Шамбалы --//
   Его экспедиция оказалась в тяжелом положении: стояла суровая зима, дули ледяные ветры, заканчивалось продовольствие, взбунтовались проводники. Но Рерих, словно одержимый, рвался вперед. Все что он видел вокруг, подтверждало – таинственная Шамбола где-то рядом. «В десять с половиной утра, – записал ученый в своем дневнике, – над станом при чистом синем небе пролетел ярко-белый сверкающий на солнце шаровидный аппарат…» Что это было? НЛО – послание от внеземных цивилизаций? Или же на нм летели таинственные обитатели загадочной Шамболы? Однако найти легендарную страну Рериху тогда так и не удалось. Монахи на все расспросы загадочно качали головами, или показывали пальцем в небо.
   Как потом выяснилось, английская разведка была уверена, что Рерих – советский шпион и сделала все, чтобы перекрыть дорогу его поискам. Любопытно, что именно в те годы в Тибете появилась экспедиция из нацистской Германии – специальный отряд альпинистов СС, посланный фюрером, тоже интересовавшимся тайнами буддизма. Однако она бесследно пропала в заснеженных горах…
//-- Восторг в США --//
   Рерих сумел вернуться и в США его ждал восторженный прием. Его называли «великим исследователем Азии», объявили о создании музея Рериха. Правительство США финансировало его экспедиции. Русского философа и путешественника принял сам президент Гувер. Большой популярностью пользовались его картины, постоянно устраивались выставки. Однако когда Рерих решил снова отправиться в Индию, оказалось, что визу получить туда не просто. Снова этому мешала английская разведка. Разрешение на въезд удалось достать только при помощи английской королевы и папы Римского. Рерих построил в Индии дом, основал институт Гималайских исследований «Урусвати», написал множество научных трудов, собрал редкую коллекцию минералов.
//-- За что его отлучили от церкви --//
   Интерес Рериха к Востоку возник не на пустом месте. В Петербурге еще в годы его юности царило повальное увлечение буддизмом и мистическими культами. При дворе императора были приняты французский маг и прорицатель Папюс, тибетский врач Бадмаев. Интересовался мистическими учениями и сам Николай II, посетивший Индию во время своего путешествия на Восток и привезший с собой огромную коллекцию предметов буддийского культа. В 1893 году в залах Зимнего дворца была устроена специальная выставка.
   В 1911 году в Петербурге построили первый тибетский храм. На русский были переведены многие философские книги, посвященные Индии, труды об истории Тибета и его чудотворцах, которыми увлекся Рерих. Его захватили индийские метафизические доктрины, их взгляд на космические и исторические циклы, на их связи с древней культурой России. Часто спиритические сеансы со «столоверчением» устраивались и в среде художников. Рерих был энтузиастом этого дела. Но если его приятели – Бенуа, Грабарь, Дягилев относились к этому иронически, слегка подхихикивая, то сам он считал спиритизм «серьезным духовным феноменом». Мистические видения посещали его жену Елену Ивановну. Однако русская православная церковь считала увлечение Рериха буддизмом и мистическими культами ересью и его отлучили от церкви.
//-- Красота спасет мир --//
   У Рериха была навязчивая идея. После ужасов Мировых войн и революции в России он настойчиво искал универсальную формулу спасения человечества и нашел ее в том, что «красота спасет мир» и это сделает искусство. Такую идею он страстно проповедовал всю оставшуюся жизнь в своих книгах и в своем творчестве. На основе выдвинутого им так называемого «пакта Рериха» в 1954 году в Гааге был подписан Заключительный акт Международной конвенции по защите культурных ценностей.
   Умер Николай Рерих в Индии и там же был похоронен. Часть его наследства была в 1990 году передана России. Однако загадочная жизнь великого художника и мыслителя не обошлась без горького эпизода, разыгравшегося уже после его смерти. Его бывшая секретарша подделала завещание Рериха, многое разворовала, похитила драгоценные камни из его коллекции, что обернулось затяжным судебным процессом.

«Познай самого себя»

   Недалеко от Академии художеств, на углу набережной Невы и 7-й линии расположен дом, на фасаде которого множество мемориальных досок. Его называют «Домом академиков», поскольку там жили ученые и сотрудники Академии наук. Сегодня в нем расположена Музей-квартира легендарного академика Ивана Павлова, которая была открыта для посетителей в 1949 году. Там представлена экспозиция, посвященная жизни и деятельности ученого. Главное украшение музея – коллекция произведений русского искусства, собранная великим физиологом, который, как и древние греки, считал, что цель нашей жизни – познать самого себя.
//-- Первый лауреат Нобелевской премии --//
   Иван Павлов родился в Рязани, в семье священника. Окончил духовную семинарию, а позднее Петербургский университет. О своей жизни в Петербурге-Ленинграде, он сам рассказывал просто: «Я всю ее провел в лаборатории, там, как надеюсь, я ее и закончу». Его основные исследования, в том числе и знаменитые опыты на собаках, были посвящены приобретенным рефлексам. Причем, любопытно, что памятники в Петербурге поставили не только ему самому, как выдающемуся ученому, но и даже «собаке Павлова». В Ленинграде, да и вообще в СССР он один позволял себе открыто критиковать большевиков. И ничего ему за это не было. Павлов был первым русским ученым, который получил Нобелевскую премию. Ее он был удостоен еще до революции за работы по физиологии пищеварения.
//-- Анекдоты про академика --//
   С Павловым связано множество анекдотов, причем, некоторые имеют под собой реальную основу. Однажды на конгрессе в Риме ученый оказался рядом с Муссолини. Заметив знаменитый «волевой подбородок» дуче, которым тот страшно гордился, Павлов произнес: «У вас условный рефлекс на величие».
   Есть анекдот и советских времен. Сидит возле Знаменской церкви, где Павлов, как известно, числился почетным старостой, на скамеечке старичок и читает Библию. Мимо проходит молодежь:
   – Дедушка, небось, веруешь?
   – Да, верую, – отвечает академик.
   – Эх, темнота! – засмеялись молодые люди.
   Не любил большевиков
   Павлов не любил большевиков и сразу же после большевистского переворота собрался уехать. Однако Горький уговорил его этого не делать. Когда же уже в 1920 году нобелевский лауреат написал письмо Луначарскому с просьбой все-таки разрешить ему покинуть СССР («сил нет жить при теперешних условиях»), то специальное решение на этот счет принял Совнарком. Павлову дали право собственности на все издаваемые в России и за рубежом его произведения, выделили специальный продовольственный паек, равный по калорийности двум академическим пайкам, квартиру ученому и его лабораторию постановили обставить «максимальными» удобствами.
   Нобелевский лауреат принял все эти неслыханные по тем временам привилегии, однако с пайком все-таки согласился только тогда, когда и все другие ученые Петрограда тоже были им обеспечены. Говорят, что именно Павлов послужил прототипом профессора Преображенского в знаменитой повести Булгакова «Собачье сердце». Однако жил он, конечно, не в Москве, как герой Булгакова, а в знаменитом «Доме академиков», на котором сегодня висит 30 мемориальных досок. «Всю жизнь в оппозиции и всю жизнь – на казенной квартире», – говорили о нем злые языки.
//-- Режим террора --//
   Удивительно, что при этом Павлов постоянно продолжать ругать большевиков. На официальные приемы он демонстративно являлся в «полном иконостасе» царских орденов, которые до революции вообще не носил. В Пасху закрывал лабораторию, вывешивая на двери объявление: «Закрыто по случаю Святой Пасхи» – неслыханный афронт в безбожные советские времена. Когда после убийства Кирова начались репрессии, то 85-летний Павлов написал письмо Молотову, где без обиняков заявил: «Вы сеете по культурному миру не революцию, а с огромным успехом фашизм», утверждая при этом, что в СССР люди живут «под неослабевающим режимом террора и насилия». «Пощадите же Родину и нас!» – заявил он в заключение. Разумеется, что никакого ответа на это письмо, за которое любой другой немедленно схлопотал бы пулю в затылок в чекистском подвале, академик не получил. Не было и никаких других последствий.
   Когда арестовали его сотрудника Майорова, то Павлов потребовал от телефонистки, чтобы его немедленно соединили с «главным жандармом» и закричал в трубку начальнику ленинградского ОГПУ Медведю, что будет жаловаться на него господину Сталину, если завтра Федор Ильич Майоров не будет на своем рабочем месте.
   Отвращение к большевикам и неприятие созданной ими тоталитарной системы доходило у Павлова до такой степени, что он даже стал сомневаться в способностях русского народа, оказавшегося не в состоянии сбросить диктатуру. В своей знаменитой лекции «О русском уме» он, явно имея в виду большевиков, заявил: «Не считаясь ни с какими условиями, «гоня до предела», государство рабочих поставило мозг, голову вниз, а ноги вверх. И что самое поразительное – совсем не сознаем своих несовершенств, наоборот. То и дело слышишь, что Россия протрет глаза гнилому Западу. Чуть ли не каждый день читаешь, что мы – авангард всего человечества».
//-- Мороженое в виде бюста --//
   Однако Сталин, не обращая внимания на его выпады, постоянно публично отзывался о Павлове с высочайшим уважением, называя его «одним из величайших умов нации». Выступая в ноябре 1941 года, генсек назвал шестнадцать имен, олицетворяющих великую русскую нацию – среди них, рядом с Менделеевым, Толстым и Чайковским, назвал и Павлова. В этом почетном списке из живших в то время, Павлов вообще был один!
   Академику постоянно оказывали всяческие почести, выполняя все требования. У него, единственного в Ленинграде был роскошный «линкольн» с шофером. А когда врач прописал заболевшему Павлову французское шампанское – на следующий день его доставили из Хельсинки. Стоило Павлову обмолвиться, что уличное движение на Петроградской стороне, где располагался Институт экспериментальной медицины, беспокоит его собак, как городские власти тут же его перепланировали.
   Иногда, как вспоминают, доходило до курьезов – во время международного конгресса физиологов, на банкете в Екатерининском дворце изумленным делегатам подали мороженое в виде… бюста Павлова! А Знаменскую церковь возле Московского вокзала, которую регулярно посещал академик, закрыли и взорвали только после его смерти.
//-- Коварная политика --//
   Сталин подкупал и развращал интеллектуальную элиту нации. Лауреату Нобелевской премии дозволялось ругать большевиков, но одно только его присутствие в Ленинграде работало на престиж СССР. И Сталин это хорошо понимал. Не исключено, что сам Павлов хитрил. Он никогда лично не ругал самого Сталина. Старый ученый догадывался, что, фрондируя, он может заставить власти выделять ему в те трудные времена необходимые средства для своих опытов и научной работы. Специально для него в Колтушах построили огромный исследовательский центр – Институт экспериментальной генетики высшей нервной деятельности.
   «Вы должны отдать должное нашим варварам в одном, – говорил он, с гордостью показывая Колтуши иностранным коллегам, – они понимают ценность науки». Некоторые считают, что Сталину импонировало и само учение Павлова об условных рефлексах: звонок – условный сигнал о принятии пищи, и собака уже начинает выделять слюну. Именно так он и сам действовал в своей политике: обещал народу светлое будущее, а потом, когда оно в ответ на это соглашалось и дальше покорно терпеть «временные трудности», все теснее и теснее сжимал тиски диктатуры. Выступая незадолго до смерти с лекцией, Павлов сказал, что цель человеческой жизни можно выразить очень коротко, всего в трех словах: «Познай самого себя». Этим он сам и занимался, достигнув успехов, признанных во всем мире.

Спиритические сеансы академика Бутлерова

   Александр Бутлеров долго жил в Петербурге на 8-й линии Васильевского острова. Он был великим химиком, а еще и крупным ботаником, искусным пчеловодом, разводил чай в Грузии. Но, несмотря на свой ученый ранг академика, прославился, как горячий сторонник спиритизма, ожесточенно споря об этом с другим великим химиком – Дмитрием Менделеевым.
//-- «Великий химик!» --//
   Родился Александр Михайлович в семье офицера в отставке – участника войны 1812 года. Учился в гимназии в Казани, а потом поступил в Казанский университет. Химией увлекся с ранних лет и еще в пансионе ставил опыты, то, пытаясь добыть порох, то изготовить бенгальские огни. Один такой эксперимент закончился взрывом, и юный экспериментатор был сурово наказан. Его поставили в угол с иронической табличкой на груди: «Великий химик!» Однако именно им он потом и стал. Скоро Бутлеров возглавил преподавание химии в Казанском университете, был назначен его ректором. Ездил во Францию и Германию, где усовершенствовал свои знания. Защитил докторскую диссертацию об эфирных маслах, а в 1869 году переехал в Петербург, где в 1874 году его избрали академиком Петербургской академии наук.
//-- Первая школа химиков --//
   В историю мировой науки Бутлеров вошел, прежде всего, как автор теории химического строения веществ. Она позволила объяснять и предсказывать многие химические превращения. Огромный резонанс в научном мире вызвала его книга «Введение к полному изучению органической химии». Бутлеров считается создателем первой школы русских химиков. Петербургский профессор химии был очень разносторонним человеком. Он получил еще известность, как выдающийся ботаник, выращивал в своем имении цветы, а его первая диссертация была посвящена бабочкам. Увлекался пчеловодством. Его книга «Пчела, ее жизнь и правила толкового пчеловодства» стала настольной среди пчеловодов России. Он основал журнал «Русский пчеловодный листок», а еще занимался выращиванием чая в Грузии.
   Бутлеров имел бурный общественный темперамент, был горячим сторонникам женского равноправия и участвовал в создании в Петербурге Высших женских курсов. Был блестящим оратором, с большим искусством читал лекции, дамы на них ходили, как в театр. Характер при этом имел добродушный, открытый, был всегда рад помочь каждому. Несмотря на то, что в детстве едва не умер от тифа, обладал огромной физической силой. Говорят, что в химической лаборатории в Казани долго хранилась железная кочерга, которую Бутлеров согнул в виде буквы «Б».
//-- Увлечение спиритизмом --//
   Но были у великого химика и странные увлечения. Однажды в Абрамцево, в имении двоюродного брата его жены философа и писателя Аксакова его пригласили на спиритический сеанс. В результате Бутлеров так увлекся спиритизмом, что чуть ли не забросил химию. В то время в Петербурге, да и в других европейских столицах, многие увлекались столоверчением, проводили таинственные сеансы «общения с духами умерших». Спиритизмом интересовались многие знаменитости: Достоевский, Толстой, Гюго, Дюма, Конан-Дойль. Однако Бутлеров подошел к этой проблеме, как серьезный ученый. Долго не верил, сомневался, проверял, а потом стал горячим сторонником спиритов. «С фактами не спорят!» – заявил он, разводя руками, своему другу, профессору Вагнеру, который тоже стал преданным спиритом. Вскоре Бутлеров опубликовал «Сборник статей по медиумизму», в котором решительно отстаивал свое увлечение. Вместе с Аксаковым и Вагнером они начали устраивать в Петербурге регулярные спиритические сеансы, приглашая на них знаменитых медиумов из Англии и Франции, расширяя круг своих адептов.
   Апологетами спиритизма стали, таким образом, не экзальтированные любители мистики, а серьезные ученые– естественники, известные крупными открытиями. Дело дошло до того, что петербургские спириты во главе с Бутлеровым предложили установить регулярную связь с США при помощи… «медиумного телеграфа».
//-- Спор с Менделеевым --//
   Благодаря авторитету Бутлерова влияние поклонников спиритизма стало быстро расти, и это вызвало возмущение у другого великого химика – Дмитрия Менделеева. Он называл все это
   «мракобесием и обманом». «Я уверен, – говорил Менделеев, – что на медийных сеансах столы просто поднимают, только делают это незаметно». Споры между двумя учеными дошли до такой остроты, что Менделеев начал читать публичные лекции против спиритизма, которые наделали много шума, а потом создал специальную ученую комиссию, чтобы публично разоблачить спиритов. «Пришло время, – заявил он, – обратить внимание на распространение занятий спиритическими явлениями в семейных кружках и среди некоторых ученых. Занятия столоверчением, разговором с невидимыми существами при помощи стуков, вызовом человеческих фигур посредством медиумов, грозят распространением мистицизма, могущего оторвать многих от здравого взгляда на предметы и усилить суеверие, потому что сложилась гипотеза о духах, которые будто бы производят вышеупомянутые явления». Комиссия, в которой участвовали крупные ученые, провела несколько заседаний. На них приглашали специалистов по «верчению столов», которых старались «вывести на чистую воду». В конце концов, комиссия пришла к выводу, что все трюки спиритов – искусный обман, а вера в спиритизм у многих людей возникает в результате самовнушения. После публикации выводов комиссии, как с гордостью признался потом Менделеев, «спиритизм, как рукой сняло».
   У Бутлерова было богатырское здоровье, но он работал так много, и с такой страстью переживал за все, что делал, что, в конце концов, надорвался. В результате неожиданно умер в расцвете таланта в своем загородном имении.

Памятники террористам

   На здании под номером 24, что на 11-й линии Васильевского острова, сегодня висит мемориальная доска: «В этом доме находилась динамитная мастерская партии «Народная воля»…» Что это? Неужели памятники террористам!? Тем, кто подкладывал бомбы и убивал людей? Да, в наши дни такое может показаться совершенно невероятным, но в Ленинграде было время, когда убийц называли героями, террористам и палачам ставили памятники, на домах, где они жили, устанавливали мемориальные доски, а их именами называли улицы.
//-- Школа взрывников --//
   Так что же творилось за стенами этого обычного на вид петербургского дома много лет назад, до октября 1917 года, который одним до сих пор называют Великой Октябрьской социалистической революцией, а другие – так как оно и было на самом деле: вооруженным переворотом, в результате которого власть насильственным путем захватили большевики? Из материалов следствия, которое проходило по делу одной их террористических групп подрывной партии «Народная воля», явствует, что в апреле 1882 года некий Грачевский получил от «Исполнительного комитета» этой подпольной группировки задание «организовать техническую школу для обучения нескольких лиц приготовлению взрывчатых веществ, начиная с гремучей ртути и до пироксилина и видов динамита, употребляемого в боевых делах партии, а также устройству мин и метательных снарядов». Грачевский занялся «приисканием лица», в квартире которого можно было бы устроить вышеупомянутую школу, и остановил свой выбор на Прибылеве и невесте последнего Раисе Гросман. Получив согласие названых лиц, говорится в материалах следствия, Граческий поторопил их свадьбу, после которой они поселелились в Серапинской гостинице и стали приискивать удобную для своих целей квартиру, которая и была найдена на Васильевском острове по линии 11 в доме № 24.
//-- Динамитная мастерская --//
   Квартира, в которой террористы устроили мастерскую для изготовления «бомб и метательных снарядов», состояла из четырех комнат, одна из которых и была занята лабораторией. В ней, согласно описанию следователей, находились «комод, стол, табуретки, а пол был обит войлоком и сверху клеенкой, а в одном углу комнаты прикрыт, кроме того, досками. На комоде видны следы недавних химических работ: а на ближайшем к комоду окне лежали записи о приготовлении взрывчатых веществ, раскрытые на странице, где излагается наставление о приготовлении динамита».
   В ящиках комода оказались: «пироксилин в шашках, около четырех фунтов черного динамита, вата, гуттаперчевые трубки и плоский цинковый сосуд эллиптической формы с двумя отверстиями: одно для наполнения, а другое для приспособления его к произведению взрыва. Сосуд этот начинен белой массой, причем на стенах его видны следы разъедающего вещества. Кроме всех перечисленных принадлежностей лаборатории, в той же комнате найден черный крючок с шнурком, по-видимому приспособленный для ношения чего-либо на шее».
   В спальне в нижнем ящике комода нашли «вполне готовый и заряженный метательный снаряд с припаянным к нему крючком, устроенным для ношения снаряда на шнурке…» По заключению эксперта, минного офицера лейтенанта Смирнова, найденный в квартире Прибылевых «метательный снаряд, по внутреннему устройству своему, вполне соответствует тем снарядам, которые были употреблены при злодеянии 1 марта (когда террористами были убит царь Александр II – прим. автора), по внешней же своей форме, он представляет цинковый цилиндрический сосуд с отдельною крышкой. Такая форма придана снаряду по-видимому для того, чтобы метальщик мог носить его на груди».
   Такие вот деда творились в квартире на Васильевском острове, где сегодня живут вполне мирные обыватели. Квартирантов-террористов, правда, своевременно арестовали, а их лабораторию ликвидировали. Но такая мастерская в нашем городе была не одна и в те годы от бомб, пуль и метательных снарядов «борцов за светлое будущее» погибло более 80 тысяч человек.
//-- «Память надо увековечить…» --//
   В первых числах апреля 1918 года Ленин в беседе с Луначарским поделился мыслью о необходимости установить в России целый ряд памятников «видным революционерам», как большевики называли террористов и убийц из-за угла, чтобы «увековечить их память». Уже через несколько дней расторопный Луначарский предложил на рассмотрение Совнаркома проект декрета «О памятниках республики», который с небольшими поправками был принят. Затем 24 июня газета «Известия» опубликовала список лиц, «коим предложено поставить монументы в г. Москве и в других городах Российской Социалистической Федеративной Советской Республики», состоявший из 63 имен. В итоге только в Москве и Петрограде предполагалось воздвигнуть 167 памятников. Среди прочих, в списки были перечислены и имена непосредственных изготовителей бомб, организаторов покушений и убийц: Желябова, Перовской, Халтурина и других. Совнарком снова все это одобрил и работа закипела.
//-- Мистические неудачи --//
   Но вот, что удивительно, словно какой-то рок мешал эти памятники установить! Исполнить памятник Желябову для столицы взялась скульптор А. Синицина, однако создать его ей не удалось. 7 ноября 1918 года в Москве на Миусской площади состоялось открытие памятника Халтурину, устроившему взрыв в Зимнем дворце. Однако он вызвала у «революционеров» возмущение. Малевич заявил: «засученные рукава и выражение лица наводят ужас на окружающих». В итоге памятник был признан властями неудовлетворительным и его разобрали.
   Вскоре на той же Миусской площади открыли памятник Софье Перовской, выполненный скульптором И. Рахмановым, но и его потом разобрали. 29 декабря памятник все той же Перовской, работы скульптора О. Гризелли, был открыть в Петрограде перед зданием Московского вокзала. Гризелли был футуристом и потому изобразил террористку в виде могучей львицы. Как писали современники, на монументе Перовская была изоражена «…с громадной прической, с мощными формами лица и шеи – ничего общего с реальным образом революционерки. Это так поразило и оскорбило присутствующих, что памятник был немедленно закрыт». А нарком просвещения Луначарский печально констатировал: «многих огорчило чрезвычайно нечеловеческое изображение Перовской». Вот уж воистину, Бог шельму метит!
//-- Так и не появился… --//
   В конце 20-х годов, когда отмечался юбилей партии «Народная воля», вновь был поднят вопрос о памятнике ее лидерам, в частности, Желябову. Инициатором выступило Всесоюзное общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев. В июне 1928 года ленинградский отдел коммунального хозяйства предложил Ленсовету утвердить проект памятника Желябову, исполненного скульптором В. Синайским. Бывшие народовольцы предложили установить монумент на Невском проспекте или на месте памятника Екатерине II. Несколько позднее памятник Желябову предлагали поставить около Зимнего дворца: «это место подходит и по идее – устремления «Народной воли» против личности царя – и удобно для экскурсий, т. к. близко к музею революции». В итоге в сквере Зимнего дворца была произведена закладка памятника. На мемориальной доске выгравировали надпись: «Андрею Ивановичу Желябову – славному борцу героической партии «Народная воля». Скульптор Н. Андреев изготовил пять вариантов памятника, но неожиданно скончался. Проект памятника разработал затем скульптор Б. Королев. Монумент мыслился в виде целого архитектурного комплекса: самого Желябова и четырех рабов, разрывающих цепи, а также шести барельефов на историко-революционные темы. Но и этот памятник так и не появился…
//-- Товарищ Сталин дал приказ --//
   В 1934 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

ОДУ -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Ленинграде был убит Киров. Его смерть Сталин использовал для расправы над своими противниками и оппозицией. На страну обрушилась волна массовых репрессий и невиданного террора. Стало ясно, что в такой атмосфере устанавливать памятники революционерам-террористам и речи не могло идти. Вскоре было распущено и само общество политкаторжан, а в ходе репрессии 19337 года уничтожена почти вся старая гвардия большевиков. Молох революции безжалостно пожирал ее детей. А устанавливать памятники бомбометателям из «Народной воли» в Москве или в Ленинграде потом больше уже никто не предлагал. Сталин сам был организатором невиданного еще в истории террора и никаких аналогий на этот счет не терпел.

Статуя Крузенштерна

   Университетская набережная, на которой расположены Кунсткамера, Академии наук и художеств, а также сам Университет, переходит в набережную, носящую имя лейтенанта Шмидта. На ней, недалеко от Благовещенского моста перед зданием Морского корпуса имени Петра Великого высится памятник Крузенштерну. Он был установлен в 1873 году (скульптор И. Шредер, архитектор И. Монигетти). Адмирал Российского флота Иван Федорович Крузенштерн прославился тем, что первым в нашей стране совершил кругосветное путешествие.
//-- «Голубая мечта» --//
   Судьба Крузенштерна еще до «кругосветки» была совершенно невероятной. В 17 лет он был уже мичманом и принял участие в войне со Швецией. На его корабле «Мстислав» были убиты все офицеры, палуба залита кровью и он, еще совсем мальчишка, стал его командиром. После войны Крузентштерна отправили в Англию «на практику». Он служил мичманом на английском фрегате, но во время плавания к берегам Америки, корабль разбился о скалы, и его выловили американские рыбаки. Узнав, что Крузенштерн – не англичанин, которых там люто ненавидели, к нему отнеслись хорошо. Настолько, что юного русского офицера принял лично президент США Джордж Вашингтон. Во время беседы он предложил русскому послужить в американском флоте. Тот согласился, но вскоре ему это надоело. У него была «голубая мечта» – попасть в далекую Индию. Это было не просто, потому что англичане старались любой ценой не пускать иностранцев в свою колонию.
//-- «Гроб, а не корабль» --//
   Отыскав корабль, который шел в нужном направлении, Крузенштерн решил наняться на него. Что оказалось не трудно, поскольку половина его экипажа умерла от малярии. «Гроб, а не корабль», – с ужасом говорили о нем моряки. Однако именно на нем Крузенштерн добрался до Калькутты. Затем отправился в Китай, но по дороге заболел тропической лихорадкой и несколько месяцев провалялся в малайском госпитале. Объехав полсвета без гроша в кармане, Крузенштерн вернулся в Россию. Вскоре женился, в 1903 году переехал в Петербург.
   А родился Иоганн-Антон Крузенштерн в тогдашней Эстляндии, в небольшом имении в Хагудис. Школу окончил в Ревеле, а потом поступил в Морской корпус. Давно обрусел, а имя изменил на русский лад, назвавшись Иваном Федоровичем.
//-- Муза странствий --//
   Но муза дальних странствий продолжала властно увлекать беспокойного моряка. Он мечтал совершить кругосветное путешествие. Составил проект и отправил его тогдашнему императору Павлу I. Но император, ненавидевший любую инициативу, начертал на прошении: «Что за чушь!» Но вскоре Павла убили, и на престол взошел Александр I. Тот высочайше одобрил проект и выделил необходимые для этого средства. Для плавания купили два корабля. Один назвали «Надежда», а другой «Нева», где капитаном стал Лисянский. Крузенштерн сам набирал экипаж. Ему советовали взять матросами англичан, как более опытных в морском деле. Но он собрал команду только из русских. Причем брал исключительно добровольцев, назначив им небывалое по тем временам жалованье – 120 рублей в год. Лично позаботился обо всем, даже о закупке нательного белья и одеял для матросов. Много хлопот доставляла вода. Холодильников тогда не было, и пресная вода для многомесячного плавания представляла главную проблему. Для этого Крузенштерн заказал обожженные изнутри бочки, так как уголь помогал сохранению воды.
//-- Первое плавание --//
   Первое кругосветное плавание началось 26 июля 1803 года и продолжалось три года. Уже сразу суда попали в сильнейший шторм. Моряки ужасно мучались, в каютах валялись вповалку, кают-компания была пуста. Рацион на кораблях был скудным. На Пасху подарком была дополнительная кружка тухлой воды.
   У Крузенштерна имелась большая программа научных исследований. В то время Антарктиды на карте не было вообще, а Австралия обозначалась огромным белым пятном. Путешественник собирал материалы, чтобы откорректировать географическую карту, изучал морские течения, новые острова, описывал быт аборигенов.
   Экспедиция направилась через Атлантический океан, обогнула мыс Горн, прошла Тихий океан, обратив особое внимание на Камчатку, Сахалин, Курильские острова. Любопытно, что в своих записках Крузенштерн, сравнивая, с удивлением отмечал, что люди в России тогда жили гораздо лучше, чем, как считали, в «богатой Европе». Во многих местах, например, в Португалии и Испании, его поразила ужасающая нищета, свирепство инквизиции. «Здешний гражданин не имеет ни малейшей свободы», – писал он. Последнее особенно примечательно, поскольку в России тогда царило крепостное право.
   Месяцами пассажиры и экипаж не видели берега, проводили время в тесных каютах. Вместе могли собираться только в кают-компании, где не только обедали, но и рисовали, читали, писали, музицировали. Было немало проблем. Особенно из-за дурного нрава посланника Николая Резанова, которого Крузенштерн должен был отвезти в Японию. Кроме того, в экипаж каким-то образом затесался известный скандалист и дуэлянт граф Федор Толстой. Тот самый, которого описал Грибоедов в «Горе от ума»: «В Камчатку сослан был, вернулся алеутом, был крепко на руку не чист, да умный человек не может быть не плутом!» Именно на Камчатке Крузенштерн был вынужден списать буйного Толстого на берег.
//-- Команда его боготворила --//
   Самого же Крузенштерна команда боготворила. На «Надежде» не было физических наказаний – большая редкость для тогдашнего времени. «У нас на корабле, – писал домой один из офицеров, – царит беспрестанная радость и душевный подъем, и мы благодарим небо, пославшее нам капитана, который качеством своего ума и добротой сердца завоевал безусловную любовь всех». Во время всего плавания на двух кораблях, благодаря вниманию офицеров и искусству капитанов, не погиб ни один матрос. Мало того, суда не потеряли ни одной мачты, ни одного якоря, ни одного троса – уникальный случай в анналах морской истории.
   Возвратившись в Россию, Крузенштерн получил бессрочный отпуск и занялся составлением «Атласа Южного моря». Но на правительство его историческое плавание не произвело должного впечатления. «По-настоящему никто вознагражден не был», – с горечью записал он в дневнике. Позднее Крузенштерн стал инициатором второго кругосветного плавания, но сам в нем уже не мог принять участия, так как стал терять зрение. Потом был назначен директором Морского кадетского корпуса. В отставку ушел в звании адмирала, после чего уехал к себе в имение, но не переставал трудиться. Принял участие в создании Русского географического общества. Умер путешественник в 1846 году и похоронен в Домеком соборе Таллина, о чем у нас мало кто знает. В Эстонии же его считают «великим эстонцем». Именно в таком качестве он и занесен там в энциклопедию.

Подвиг капитана Щастного

   Напротив памятника Крузенштерну на набережной Лейтенанта Шмидта, в здании № 47 расположен Морской корпус Петра Великого, который раньше назывался Морским кадетским корпусом, а в советские времена – Военно-морским училищем им. Фрунзе. На его фасаде – множество мемориальных досок с именами русских флотоводцам и героям флота. Но доски в память окончившего его капитана Алексея Михайловича Счастного на нем нет. А ведь зимой 1918 года именно он совершил беспримерный подвиг – спас Балтийский флот. Вывел из портов Ревеля и Гельсингфорса 236 боевых кораблей, в том числе 6 линкоров, 5 крейсеров и 54 миноносца, из-под носа у стремительно наступавших немцев и через льды увел их Петроград. «Награда» за подвиг была неожиданной – по личному приказу Троцкого герой был арестован и поспешно расстрелян, якобы за «измену». Это был первый расстрел, официально совершенный большевиками.
//-- Тайный приказ --//
   Родился Алексей Михайлович в семье артиллерийского офицера, однако стал моряком – окончил в Петербурге Морской корпус и посвятил свою жизнь флоту. За отвагу в годы Русско-японской войны был награжден орденом Святой Анны. Во время Первой мировой дослужился до звания капитана первого ранга, командовал миноносцами и линейными кораблями. После захвата власти большевиками продолжал верно служить России, защищая ее от немцев. Был официально назначен наморси – начальником Морских сил Балтийского моря. Но все называли его просто «красным адмиралом». После заключения «похабного» Брестского мира Щастный получил секретный приказ от Троцкого и Ленина подготовить суда Балтийского флота к взрыву. Троцкий даже обещал выплатить «подрывникам» денежное вознаграждение, приказав депонировать для этого специальные суммы в банках, понимая, что иначе будет трудно заставить моряков уничтожать родные для них корабли. Эскадра Балтфлота базировалась тогда в портах на территории нынешней Финляндии, к которым уже подходили немцы.
//-- Спасти флот! --//
   Однако Щастный не стал минировать боевые корабли, решив их спасти. Сделать это было невероятно трудно, среди «революционных» экипажей, разложенных пропагандой большевиков и анархистов, царили разброд и шатания. С огромным трудом, проявив огромную энергию, наморси сумел подобрать надежных матросов и офицеров. Путь кораблям через торосы прокладывали ледоколы. Вскоре все линкоры и крейсера, а также все другие корабли Балтфлота были уже в Кронштадте. Благодаря Щастному только они и спаслись: Черноморский флот, как известно, был затоплен, а все корабли Северного и Тихоокеанского флотов достались интервентам. А спасенная на Балтийском море эскадра потом верно служила России, защищая ее в годы Великой Отечественной войны. Линкор «Марат» (бывший «Петропавловск»), например, оборонял осажденный Ленинград, громя гитлеровцев своими мощными орудиями.
//-- Немцы были взбешены --//
   Когда немцы вошли в Ревель, и не обнаружили там русских кораблей, они были взбешены. Германское командование тут же направило в Кремль секретную ноту протеста. Ведь согласно условиям Брестского мира Россия должна была уничтожить все виды вооружений. Кроме того, современные историки считают, что между большевиками и немцами были заключены еще некие секретные соглашения, предусматривавшие передачу им русских крейсеров и линкоров.
   Официально Ленин и Троцкий всегда опровергали тайные связи с немецким генштабом. Но теперь уже ни для кого не секрет, что «пломбированный вагон», в котором Ленин с подельниками проехали через всю охваченную войной Европу в Петроград, на самом деле был оплачен немцами. На этот счет были обнаружены документы. Известно, что однажды и сам Гитлер сказал, что самая блестящая операция немецкого генштаба состояла в отправке в Россию Ленина. Есть серьезные основания полагать, что были такие тайные договоренности и насчет «нейтрализации» большевиками боевого флота России. Вероятно, что некоторые документы попали в распоряжение Щастного.
//-- О чем проговорился Троцкий --//
   На заседании ревтрибунала, на котором судили спасителя Балтфлота, Лев Давыдович заявил: «Вы знаете, товарищи судьи, что Щастный, приехавший в Москву по нашему вызову, вышел из вагона не на пассажирском вокзале, а за его пределами, в глухом месте, как и полагается конспиратору. И ни одним словом не обмолвился о лежавших в его портфеле документах, которые должны были свидетельствовать о тайной связи советской власти с немецким штабом».
   Тут же поняв, что проговорился, Троцкий сказал, что речь идет о «грубой фальсификации». Однако, вспомним, что точно также большевики постоянно твердили о «клевете», опровергая обвинения, связанные с «пломбированным вагоном», которые потом были неопровержимо подтверждены документально.
   Официально Щастного обвинили в «контрреволюции», в том, что он не подготовил корабли к уничтожению. Защитить боевого моряка никто не мог. Троцкий был единственным свидетелем на процессе, других просто не пустили. И Щастного приговорили к смертной казни. Это был первый смертный приговор, официально вынесенный большевиками.
//-- Китайцы зарядили ружья… --//
   Спасителя Балтийского флота казнили во дворе Александровского военного училища. Причем, расстрельная команда состояла из китайцев, которым было все равно, кого убивать. Но командовал наемниками русский по фамилии Андреевский. Впоследствии был опубликован его шокирующий рассказ о казни: «Я подошел к нему: «Адмирал, у меня маузер. Видите, инструмент надежный. Хотите, я застрелю вас сам?» Он снял морскую белую фуражку, отер платком лоб. «Нет! Ваша рука может дрогнуть, и вы только раните меня. Лучше пусть расстреливают китайцы. Тут темно, я буду держать фуражку у сердца, чтобы целились в нее». Китайцы зарядили ружья. Подошли поближе. Щастный прижал фуражку к сердцу. Была видна только тень, да белая фуражка… Грянул залп. Щастный, как птица, взмахнул руками, фуражка отлетела, и он тяжело рухнул на землю».
//-- «Зарыть так, чтобы невозможно было не найти» --//
   Дальше Андреевский приводит еще более трагические подробности. По его словам, после казни китайцы засунули тело убитого в мешок, и он отправил гонца в Кремль, что получить команду, что делать дальше. Пришел приказ от Троцкого: «Зарыть так, чтобы невозможно было найти». Не долго думая, палачи вскрыли пол в училище и зарыли его прямо в комнате. Однако тело героя не нашли до сих пор…
   Чего же так опасался всемогущий тогда Троцкий? Почему спешил уничтожить первого «красного адмирала»? Да еще старался сделать так, чтобы его потом не нашли? В точности об этом мы уже никогда не узнаем. Можем только догадываться, что в портфеле, с которым Щастный приехал в Москву, были такие документы, обнародования которых смертельно боялись большевики.

Нахимов – роковое имя

   Морской корпус на Васильевском острове окончил и Павел Степанович Нахимов – легендарный адмирал, героически погибший при обороне Севастополя. Ему посвящена одна из мемориальных досок на его фасаде. Однако для кораблей – военных и гражданских, названных потом «Нахимов», это название почему-то стало роковым.
//-- Среди лучших гардемаринов --//
   Родился будущий адмирал в дворянской семье в русской глуши – в селе Городок Смоленской губернии в 1802 году. Его отец был отставным майором, а потому Павлуша еще в отрочестве тоже решил посвятить свою жизнь служению Отечеству, только не на суше, а на море. В 1815 году он поступил в Морской кадетский корпус в Петербурге. Учился отлично, был одним из лучших гардемаринов. После окончания учебы совершил кругосветное плавание на фрегате «Крейсер». В первом же сражении – знаменитой Наваринской битве, когда русский флот вместе с союзниками наголову разгромили грозную турецко-египетскую эскадру, – когда ему было всего 25 лет, стал знаменитым. Нахимов отличился, храбро командуя батареей на корабле «Азов». За это получил Георгиевский крест и звание капитан-лейтенанта. Затем была громкая победа в славном Синопском сражении, скоро Нахимов стал адмиралом.
   На флоте Нахимова не только ценили за отвагу и воинское мастерство, но еще и уважали, считали человеком чести; все – и начальники, и подчиненные, – отмечали его мудрость и справедливость. Павел Степанович уважительно относился к матросам, на его кораблях не было телесных наказаний, превыше всего он ставил любовь к Родине. Солдаты за доброту и заботу звали его «отец-благодетель».
   Всероссийскую славу Нахимов снискал в трагические месяцы обороны Севастополя, где он был командиром флота и порта. А после затопления Черноморского флота, руководил сухопутной обороной города. Он не хотел сдавать Севастополь, был единственным командиром, который демонстративно продолжал носить золотые эполеты, когда англичане из дальнобойных ружей в первую очередь истребляли офицеров. Нахимов был смертельно ранен пулей в висок на Мамаевом кургане.
//-- Трагический парадокс --//
   Но вот – парадокс! Все корабли, которые потом по русской традиции называли именем героического адмирала, погибали, и порой при весьма странных обстоятельствах, с огромными жертвами. В 1897 году у берегов Турции затонул грузовой пароход «Нахимов».
   В 1905 году броненосный крейсер «Адмирал Нахимов» трагически погиб в бою у Цусимы. Через 36 лет – в 1941 году – немцы потопили советский легкий крейсер «Червона Украина», первое название которого был «Адмирал Нахимов». Когда меняли название, то забыли снять пластину со старым именем, которая была установлена при закладке корабля.
   Но и на этом череда трагедий с «Нахимовыми» не закончилась. Еще один пароход с таким именем драматически погиб уже в сугубо мирном 1986 году, когда уже давно отгремели все морские битвы. Советский пассажирский теплоход «Адмирал Нахимов», совершавший обычный круизный рейс, затонул в 15 километрах от Новороссийска, унеся на дно более 420 человек. Ночью его протаранил сухогруз «Петр Васев». Этот пароход был построен в Германии и назван «Берлин». Гибель ему, как видно, принесло его новое название, которое он получил уже в СССР.
   Есть корабль под таким названием и в нынешнем флоте России – атомный крейсер «Адмирал Нахимов». Но он уже 20 лет стоит в доке в Севастополе, куда был поставлен на ремонт. Наверное, только поэтому с ним до сих пор ничего не случилось.
//-- Все дело в названии? --//
   Известный писатель-маринист, капитан первого ранга в отставке Николай Черкашин считает, что причины роковых случайностей с кораблями «Нахимов» действительно связаны с его именем. Героический адмирал прожил трудную жизнь и погиб при трагических обстоятельствах, а потому звуки его фамилии, полагает писатель, несут закодированную негативную информацию. Именно Нахимов затопил в бухте Севастополя Черноморский флот, чтобы он не достался врагу, а потому, как говорят, сам перед смертью просил, чтобы его именем, не стали называть корабли. Однако завет знаменитого адмирала не исполнили…
   Схожий пример есть и в итальянском флоте. Там трагически погиб «абсолютно непотопляемый» гигантский пассажирский лайнер «Андреа Дориа», названный именем героического итальянского адмирала, тоже с трагической судьбой. В 1956 году лайнер столкнулся у берегов США со шведским теплоходом и быстро пошел на дно.
//-- Как корабль назовешь… --//
   Таинственную связь между судьбой корабля и его названием заметили уже давно. Не случайно говорят: «Как корабль назовешь, так он и поплывет». Атеист Троцкий не верил ни в Бога, ни в предопределение, однако по иронии судьбы в ссылку из СССР его отправили на пароходе «Ильич». А чекист Глеб Бокий, имя которого при жизни присвоили пароходу, возившего первых узников Соловков, был потом расстрелян. Именем Сталина называли города, заводы, фабрики. А вот ни одного корабля с таким названием в СССР не было. Опасались, а вдруг «Сталина» пустят на дно?
   Греки – самая древняя в Европе нация моряков. Под новогоднюю елку там ставят не Деда Мороза, а миниатюрный кораблик. А потому они избегают называть корабли фамилиями конкретных людей, особенно с трагической судьбой. Чаще всего греческим судам присваивают ласковые женские имена: Мария, Ольга, София и т. д. «По имени твоему тако и житие твое», – сказано в Библии. Великий русский ученый-богослов Павел Флоренский, расстрелянный большевиками, был в этом уверен. «Имя наше, – писал он, – таинственно предопределяет наши дурные и наши хорошие возможности…Имя – мистический центр личности, слово особой духовной уплотненности… Когда я впервые понял, что такое имена, действительность предстала мне с новой, рембрандтовской глубиной». Не случайно, что террором и насилием захватившие власть в России большевики, чуть ли не все назывались не своими фамилиями, а кличками: Ленин, Сталин, Свердлов и т. д. Не под своей фамилией выступал и другой мировой злодей – Гитлер.
//-- Обратный пример --//
   Есть, правда, и обратный пример, необыкновенных, прямо-таки невероятных удач корабля со «счастливым именем». Об этом было рассказано в документальном телефильме, показанном по одному из центральных каналов. Речь идет о финском броненосце «Вяйнемайнен», названного именем героя финского народного эпоса «Калевала». В 1939 году во время советско-финской войны наши самолеты совершили налет на бухту полуострова Ханко, где стоял крейсер, но ни одна бомба не попала в цель.
   Потом был налет на бухту Турку, куда его перевели финны, но снова неудачный. За годы Второй мировой войны советская авиация пыталась его потопить 61 (!) раз, но так и не смогла этого сделать. Было сброшено в общей сложности 500 тонн бомб, но все они упали мимо цели.
   В 1944 году по личному приказу Сталина на уничтожение неуязвимого «Вяйнемайнена» вылетели сразу 132 советских самолета, был сброшен дождь из десятков тяжелых бомб, под которым не должно было, казалось, не остаться ничего живого. В итоге Сталину отрапортовали: непотопляемый крейсер уничтожен! Но оказалось, что это было ошибкой. Потоплен был другой, старый финский корабль, а «герой финского эпоса» уцелел.
   Погиб непотопляемый крейсер много позднее, уже в мирное время, когда его передали СССР, и он сменил имя: стал называться «Выборг». Крейсер все время стоял на ремонте, а потом его передали в утиль и распилили на части…

Знаменитый баталист

   На фасаде здания Морского корпуса среди многочисленных мемориальных досок, посвященных знаменитым флотоводцам, висит одна с именем тоже учившегося в нем Василия Верещагина, который, однако, стал не морским офицером, а знаменитым художником-баталистом. Хотя время от времени он оставлял кисть и лично участвовал в сражениях, несколько раз был ранен, награжден боевыми наградами и погиб на войне, на борту русского крейсера. Верещагин много путешествовал, но о его поездке в США, где художника ждали неожиданные приключения, знают немногие…
//-- Родители были против --//
   Родился знаменитый художник в Новгородской губернии в семье небогатого помещика. У него были три брата, и все четверо были отданы в военные заведения в Петербурге. Василий сначала поступил в Александровский кадетский корпус, а потом в Морской корпус на Васильевском острове, который окончил первым по количеству баллов. Перед юношей открывалась блестящая флотская карьера, однако, рано увлекшись рисованием, он решил посвятить себя искусству. Родители, которые считали это унизительным для дворянина, были категорически против, возмущенный отец отказал сыну в материальном содержании. Однако тот все равно повесил на гвоздь роскошный офицерский мундир и решительно поступил в Петербургскую Академию художеств.
   Там он учился так же блестяще, как и в Морском корпусе. Причем окончил не только академию в родном городе, но еще потом и в Париже. Для этого пришлось неустанно трудиться, работал он по 16 часов в день. Молодого художника неудержимо влекли путешествия, и Верещагин отправился на Кавказ, куда в те времена ехали многие русские люди искусства, охваченные романтикой гор и свиста пуль мятежных горцев, с которыми шли непрерывные войны.
   Он объехал весь Кавказ и много рисовал.
   Вскоре генерал-губернатор Туркестана и командующий русскими войсками в Средней Азии Кауфман пригласил художника состоять при нем прапорщиком. Верещагин отправился в Ташкент и Самарканд. Там он пришел в восторг от ярких красочных одежд местного населения, знаменитых архитектурных памятников, экзотики пышных восточных базаров, что без устали наносил на свои полотна. А когда вспыхнула война, взял в руки ружье. Войска эмира, превосходившие русскую армию в восемьдесят раз, осадили русский гарнизон в Самарканде. Верещагин не раз сам водил солдат в атаки, был ранен, а потом получил за эти подвиги Георгиевский крест, который постоянно и с гордостью носил.
//-- Батальные полотна --//
   Именно на основе своих военных впечатлений Верещагин создал потом свои знаменитые картины, посвященные войне. Его выставка туркестанских работ в Петербурге вызвала восторг критики. Сильное впечатление произвели его полотна на основателя знаменитой галереи Третьякова. На этих картинах не было пышных батальных сцен, портретов генералов в парадной форме, к которым так привыкла публика, а были запечатлены сцены военных будней, ратный труд солдат, страдания раненых, забытых на поле сражения. А его знаменитое полотно «Апофеоз войны», на котором изображена груда черепов с кружащими над ней черными коршунами, стало символом антивоенных настроений автора.
   Разумеется, царский двор и командование армии встретили его батальные полотна в штыки, кавалера Георгиевского креста обвиняли в отсутствии патриотизма, говорили, что его картины «позорят честь русской армии» и т. п. Баллада Мусоргского, созданная под впечатлением картины Верещагина «Забытый», была запрещена цензурой. Но художник на эти нападки внимания не обращал.
//-- Снова в бою --//
   В 1877 году началась Русско-турецкая война. Верещагин снова оказывается в действующей армии, которая сражалась за освобождение народов Балканского полуострова от турецкого ига. Художник нередко создавал свои картины прямо на поле боя под турецкими пулями и снарядами. Объясняя это, художник говорил, что задался целью «дать обществу картину настоящей, неподдельной войны». А для этого, как он был уверен, нужно было все прочувствовать самому, участвовать в атаках и штурмах, испытать голод и страдания. Участвуя на Дунае в атаке крошечной миноноски «Шутка» против огромного турецкого корабля, Верещагин получил тяжелое ранение и едва не умер.
   Едва оправившись, он принял участие в боях за Плевну. Кошмары войны пережили и его братья, один из них был убит, а другой ранен.
   Батальные полотна Верещагина выставлялись не только в России, но и во многих странах и всюду получили самую восторженную оценку. Восторг в обществе вызвала серия его картин, посвященная Отечественной войне 1812 года. Выдающийся немецкий стратег Мольтке был всегда первым на его выставках, высоко ценил батальное творчество русского художника, однако издал специальный приказ, запрещавший видеть картины Верещагина солдатам, поскольку они способны «отвратить молодежь от войны».
   Рукопашная с «джентльменами» Верещагин объехал множество стран, побывал даже в Индии, Японии, Сирии и Палестине. Уже в пожилом возрасте он отправился за океан. В 1901 году была организована выставка его картин в Чикаго. И тут приезжему из России неожиданно пришлось столкнуться с американскими гангстерами. К нему явились два «джентльмена», заявив, что если он хочет выставляться в США, то должен им платить. Верещагин был возмущен наглым вымогательством и ответил, что «людей, осмелившихся сделать ему такое предложение, нельзя считать джентльменами». Разъяренные мафиози засучили рукава и бросились на художника с кулаками. Однако Верещагин, которого природа не обделила физической силой, надавал обнаглевшим янки таких тумаков, что те едва сумели унести ноги. После этого эмоциональная американская пресса стала писать о нем с восторгом. На его выставки народ повалил валом, Верещагину даже предложили остаться в США, чтобы положить начало американской национальной живописи. С ним встречался будущий президент Соединенных Штатов Теодор Рузвельт, который ему позировал и всячески помогал. Однако остаться за океаном художник не пожелал и вскоре вернулся в Россию.
//-- Трагическая гибель --//
   Вскоре вспыхнула новая война – на этот раз с Японией. В возрасте уже 62 лет художник снова отправился на фронт. Он находился на флагманском корабле «Петропавловск», на который его пригласил адмирал Макаров. 31 марта 1904 года корабль натолкнулся наяпонские мины, взрыв был такой чудовищной силы, что он тут же пошел вместе с людьми на дно. Верещагин в этот момент находился на палубе с мольбертом, создавая очередное полотно. Художник-баталист погиб на войне, как герой. Давая оценку его творчеству, Илья Репин назвал Верещагина «величайшим художником своего времени, колоссальной личностью, богатырем». Многие его картины можно увидеть в Русском музее Петербурга.

Лейтенант Шмидт

   До революции набережная Лейтенанта Шмидта называлась Николаевской. Имя Петра Шмидта, которого в СССР считали героем революции 1905 года, присвоили не только набережной, но еще и мосту через Неву. Мосту, который связывает Васильевский остров с Адмиралтейским районом Петербурга, время недавнего ремонта моста вернули прежнее имя, и он стал называться Благовещенским, поскольку о личности «героического» лейтенанта после распада Советского Союза всплыли некоторые не вполне приятные факты. Однако набережная пока продолжает называться его именем.
//-- Сын контр-адмирала --//
   Пётр Петрович Шмидт родился в 1867 году в Одессе. Его отец дослужился до звания контр-адмирала, был градоначальником Бердянска и Бердянского порта. Сам Пётр Шмидт в 1886 году окончил Петербургское морское училище, был произведён в мичманы и назначен на Балтийский флот, где быстро обрел славу либерала, резко критиковал существовавшие в стране порядке, в том числе и на царском флоте. Одновременно в его поведении стали обнаруживаться странности. Так, случайно познакомившись на улице с девицей легкого поведения, он решил ее «перевоспитать» и к ужасу всех своих родственников, тут же на ней женился.
   Во флоте к таким пируэтам офицеров относились строго. И этот шаг сразу лишил Шмидта всех надежд на карьеру, к которой он. Впрочем, особо и не стремился. «Перевоспитать» супругу ему так и не удалось, и этот странный брак распался. Однако его отец так сильно переживал, что вскоре скончался. Да и у самого лейтенанта обнаружились признаки нервного заболевания, он страдал приступами эпилепсии.
   Пётр уволился со службы по болезни в чине лейтенанта и отправился в путешествие по Европе, где увлёкся воздухоплаванием, пытался зарабатывать с помощью показательных полётов, но в одном из них получил травму при приземлении и вынужден был оставить это увлечение. В 1892 году он восстановился на службе во флоте, однако его вспыльчивый характер и странные в то время для флотского офицера политические взгляды приводили к постоянным конфликтам с сослуживцами. В 1898 году Пётр Шмидт был снова уволен с военного флота, но получил право служить на флоте коммерческом.
//-- Защищать родину не захотел --//
   Однако в 1904 году Петра Шмидта вновь призывали на службу как офицера запаса флота в связи с началом русско-японской войны. Лейтенант был назначен старшим офицером на угольный транспорт «Иртыш», приписанный к 2-й Тихоокеанской эскадре, который в декабре 1904 года с грузом угля и обмундирования вышел вдогонку эскадре, которую ждала трагическая судьба – она была разгромлена в Цусимском сражении. Но сам лейтенант Шмидт, который защищать родину особого желания не испытывал, в Цусиме не участвовал. В январе 1905 года в Порт-Саиде он был списан с корабля из-за обострения болезни почек. Причем. Злые языки говорили, что он этой болезнь симулировал, чтобы не участвовать в сражениях.
   По возвращению в Россию, Шмидт был переведён на Черноморский флот и назначен командиром миноносца № 253 в Измаиле. В июле 1904 года лейтенант, не получая разрешения у командования, выехал в Керчь, чтобы помочь сестре, у которой возникли серьёзные семейные проблемы. Ехал Шмидт на поезде, проездом остановившись в Киеве. Там на Киевском ипподроме Пётр познакомился с некой Зинаидой Ризберг и тут же с ней у него завязался новый роман.
   Склонный к экзальтации Шмидт с энтузиазмом встретил царский манифест от 17 октября 1905 года, гарантирующий «незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов». В Севастополе – напомним, что в это время Россия вела кровопролитную войну с Японией – вспыхнул митинг, на котором зазвучали призывы освободить политических заключённых. Толпа попыталась штурмовать тюрьму, но войска открыли огонь. В день похорон убитых, которые вылились в манифестацию, Пётр Шмидт произнес речь, которая сделала его знаменитым на всю Россию. «Как вы воспользуетесь свободой? – Заявил лейтенант, обращаясь к толпе. – Можете ли вы обещать нам, что мы последние жертвы произвола? И мы должны успокоить смятенные души усопших, мы должны поклясться им в этом. Клянёмся им в том, что мы никогда не уступим ни одной пяди завоёванных нами человеческих прав. Клянусь!»
//-- Во главе бунта --//
   За эту речь Шмидт был немедленно арестован. Но царский режим был либеральным, лейтенанту угрожала всего лишь отставка, его даже не отправили в тюрьму. В городе в тот момент уже был избран первый Севастопольский Совет матросских, солдатских и рабочих депутатов, началась всеобщая забастовка. Вечером комиссия, состоявшая из матросов и солдат, пришла к Шмидту с просьбой возглавить восстание. И страдающий психическим расстройством экзальтированный лейтенант стал военным руководителем восстания. 14 ноября Шмидт объявил себя командующим Черноморским флотом, дав сигнал: «Командую флотом. Шмидт».
   Над «Очаковом» было поднято красное знамя. Но на других кораблях флота восставшим не удалось взять ситуацию под свой контроль. После полуторачасового сражения восстание было подавлено, а Шмидт и другие его руководители арестованы. Суд над Петром Шмидтом проходил в Очакове в закрытом режиме. Лейтенанта обвинили в том, что он начал мятеж на боевом корабле во время войны, находясь на действительной воинской службе. 20 февраля 1906 года Пётр Шмидт, а также трое зачинщиков восстания на «Очакове» были, согласно законам военного времени, приговорены к смертной казни. 6 марта 1906 года приговор был приведён в исполнение.
//-- Прославление мятежного лейтенанта --//
   Однако уже после Февральской революции началось прославление мятежного лейтенанта. Его останки были перезахоронены с воинскими почестями. В мае 1917 года военный и морской министр Александр Керенский возложил на могильную плиту Шмидта офицерский Георгиевский крест. В недавние времена его история, поданная в романтическом ключе, вновь прозвучала в популярном фильме «Доживем до понедельника», где о Шмидте с увлечением рассказывал школьникам знаменитый актер Вячеслав Тихонов, игравший школьного учителя истории.
   Однако имя мятежного лейтенанта запомнилось жителям СССР, совсем по другой причине – из-за сатирической повести Ильфа и Петрова, где пронырливый мошенник назвал себя «сыном лейтенанта Шмидта», из-за чего оно стало нарицательным. У Петра Шмидта и в самом деле был сын – Евгений, который на самом деле был совсем другим. Октябрьскую революцию он не принял, воевал в Белой армии, в ударных частях барона Врангеля, в потом покинул Россию. Издал за границей книгу: «Лейтенант Шмидт. Воспоминания сына». Жил он в бедности и умер в Париже в декабре 1951 года всеми забытый. Неизвестно, знал ли Евгений Петрович, что имя его отца в Ленинграде носили набережная и мост…

Каток в храме

   Неподалеку от памятника Крузенштерну на набережной Лейтенанта Шмидта высятся красивые купола храма Успения Богородицы – подворья монастыря Оптина пустынь. Этот храм, построенный в 1897 году замечательным архитектором В. Косяковым, считается одним из красивейших в Петербурге. Выдержанный в русском стиле, своим внешним видом он напоминает мемориальную церковь в Борках, возведенную на месте крушения поезда Александра III и рассчитан на две тысячи человек. Иконы писали сестры столичного Новодевичьего монастыря. Есть мнение, что в создании настенной росписи участвовал В. Васнецов. В 1935 году церковь была закрыта советскими властями. Все фрески в интерьере были закрашены масляной краской, а в 1956 году в храме был оборудован первый в СССР крытый каток с искусственным льдом.
//-- Беглые фигуристы --//
   Ровно 30 лет назад, в 1969 году в СССР произошла сенсация – выступавшие в Швейцарии знаменитые ленинградские фигуристы Олег Протопопов и Людмила Белоусова отказались вернуться на родину и остались за границей. Эта драма разломила их жизнь напополам, но мало кто знает, что ее причиной, быть может, стал… обыкновенный ледяной каток в Ленинграде, на котором они тренировались.
   Олег Протопопов родился в Ленинграде в 1932 году, пережил в нашем городе блокаду. А Людмила Белоусова – в Ульяновске, а потом переехала в Ленинград. Фигурным катанием оба стали заниматься очень поздно, когда ему было 15 лет, а ей – уже 16. Да и где было заниматься? В Ленинграде в те времена не было ни одного закрытого катка. На лед они вышли вместе, стали выступать в парном катании в 1955 году и довольно быстро добились невероятных успехов. Два раза, в 1964 и в 1968 году становились олимпийскими чемпионами, четыре раза – чемпионами мира и Европы и много раз – чемпионами СССР. Они стали первой русской спортивной парой, завоевавшей для нашей страны «золото» на Зимних играх, на чемпионате мира и Европы. В те времена в СССР такие успехи делали спортсменов избранными, у них было все, о чем тогда мог мечтать советский человек: машина «Волга», квартира, дача. И вдруг… неожиданное бегство к «проклятым капиталистам»!
//-- Ху же, чем смерть --//
   Тогда это было хуже, чем смерть. Их стали называть «невозвращенцами», «предателями». Даже их имена в СССР было запрещено упоминать. В справочнике 1985 года «Все о советских олимпийцах» о Белоусовой и Протопопове нет даже упоминания. Только в 1988 году газета «Известия» процитировала их имена – на церемонии закрытия Олимпийских игр в Калгари (Канада) организаторы пригласили их выступить в заключительном шоу, в котором участвовали олимпийские чемпионы разных лет. Однако в последний момент фигуристы получили телеграмму о том, что выступление отменяется. Оказалось, что тогдашний председатель Госкомспорта Марат Граммов поставил перед канадцами ультиматум: если Белоусова и Протопопов выйдет на лед, советская делегация покинет Калгари…
//-- Официальная причина --//
   Покинув СССР, Белоусова и Протопопов поселились в Швейцарии и стали выступать в ледовых шоу в разных странах, занялись тренерской работой. Многие тогда не могли понять, что же побудило их сделать этот шаг. Ведь Олег, например, никогда не было диссидентом, а, наоборот, был известен, как яростный защитник советского строя. В своих многочисленных интервью, которые Белоусова и Протопопов дали после своего побега на Запад, они объясняли свой шаг «творческими мотивами». Мол, достали их советские чиновники от спорта, унижали, не давали делать то, что они хотели, грозили отлучением от сборной и т. п. На тренерском совете Федерации фигурного катания СССР их называли «неперспективными» даже накануне Олимпийский игр в Инсбруке, где они потом завоевали золотые медали. А кроме того, они достигли того возраста, когда их уже могли отправить на пенсию по возрасту. В момент бегства им было уже за 40, а по закону в СССР артистов можно было отправлять на пенсию после 38 лет (они тогда уже выступали в Ленинградском балете на льду). Были еще и унижения, о которых никто не знал: письма, кляузы, доносы. Словом, причина была, наверное, та же, по которой в советские времена СССР покинули тоже работавшие в Ленинграде Нуриев, Барышников и другие «звезды» искусства и спорта. Творческие люди не хотели быть в унизительной зависимости от чиновников. Они, правда, не знали, что на Западе они окажутся в другой зависимости – будут зависеть от беспощадной власти денег. Бедным из них никто, конечно, не стал. Но счастливыми… Трудно, конечно, назвать счастливыми людей, которым пришлось жить без родины, жизнь которым оказалось разломанной пополам.
//-- Замазанные иконы --//
   Близкие к церкви люди про таких говорят: «Бог наказал!» Но за что? Какой проступок они совершили, чтобы заплатить за него такой большой ценой? А оказывается, он был. В 1950-х годах, когда Белоусова и Протопопов вышли на лед, в Ленинграде, как мы уже писали, не было ни одного закрытого катка. Вот тогда Исполком Ленсовета и принял решение: использовать для этой цели… церковь. Выбор остановился на замечательном храме Успения Богородицы на Набережной лейтенанта Шмидта (см. о нем в другой главе). Храм ободрали, лики святых замазали белилами, а потом густо закрасил сверху масляной краской. Вот на таком-то «катке» и стали тренироваться Белоусова и Протопопов! Другими словами, они совершили кощунство. Ведь, как известно, ни плясать, ни скользить перед иконами на коньках – нельзя. В церкви можно только молиться. Наверное, в глубине души они понимали, что делать такое – не гоже, а потому в 1964 году на одном из приемов Протопопов попросил Хрущева построить в Ленинграде Ледовый дворец, что и было вскоре сделано.
//-- Памятник на складе --//
   Был с прославленными фигуристами и другой странный инцидент. А точнее, не с ними, а с посвященным им памятником. У нового ледового дворца по проекту скульптора Л. Могилевского поставили памятник Белоусовой и Протопопову, на котором они были изображены исполняющими своего знаменитого «Умирающего лебедя». Однако вскоре неизвестные вандалы отломали у памятника руку, а вскоре он был вообще снят и до сих пор пылится где-то на складе. А храм, где был каток, в июне 1991 года по благословению Святейшего патриарха передали монастырю Оптиной Пустыни. В конце 1993 года в церкви возобновились регулярные богослужения, ее отреставрировали.

«Неизвестный» патриарх

   Жизнь нынешнего патриарха Московского и Всея Руси Кирилла, а в миру – родившегося в Ленинграде Владимира Гундяева, – тесно связана с храмом Подворья Оптиной пустыни на Васильевском острове. Именно в нем его отец познакомился с его будущей матерью.
//-- Арест накануне свадьбы --//
   Родился Владимир Гундяев в Ленинграде в первый послевоенный год. Отец его был инженером на военном заводе, мать – учительницей в средней школе. Вскоре в жизни семьи произошла большая перемена – отец стал священником. Не случайно, конечно. Священником был и дед будущего патриарха – человек глубокой веры и сильный духом. За веру сильно пострадал – много лет провел в сталинских тюрьмах и лагерях. Это, конечно, не могло не повлиять на решение отца Владимира. Но зато привело в изумление коллег отца по работе. Получилось так, что и со своей будущей женой отец патриарха познакомился в церкви – нынешнем храме Успенского подворья Оптиной пустыни на набережной Лейтенанта Шмидта. Оба они пели в церковном хоре и скоро решили пожениться. Но за несколько дней до свадьбы отца арестовали. При обыске у него обнаружили конспекты с лекциями богословов. Обвинив в нелояльности режиму, стали выбивать показания в покушении на Сталина. Однако Михаил Васильевич выдержал все пытки, себя не оговорил и получил три годы Колымы. Сумел вернуться из лагеря, женился, и стал настоятелем церкви на Смоленском кладбище.
//-- В пионерском галстуке в церковь? --//
   Огромную роль в духовном становлении его сына сыграла великолепная библиотека в три тысячи томов, которую отец патриарха собрал в комнате коммунальной квартиры на Васильевском острове. Еще в те годы Владимир сумел прочитать запрещенных тогда Бердяева, Булгакова, Франка, книги многих других философов, которые стали доступными только после краха СССР. Учился юный Владимир хорошо. Но пионером не стал, хотя в те времена без этого в советской школе, казалось, никак нельзя было обойтись. Случилось невероятное: учителя пытались его уговорить, сулили даже сделать председателем совета дружины, послать на отдых в престижный лагерь «Орленок», вызывали на педсовет для «проработки», но мальчик твердо стоял на своем. Мало того, даже сумел побеждать их в «философских» дискуссиях. А директору школы в конце концов сказал:
   – Если вы согласны с тем, чтобы я в галстуке ходил в церковь, то готов его повязать.
   Она, конечно, ответила:
   – Нет!
//-- Диссидентом не стал --//
   Но, отказавшись стать пионером, не вступив в комсомол, он потом не стал диссидентом. «Прежде всего потому, – объясняет патриарх, – что я всегда любил свою страну и свой народ. И в советское время считал, что нельзя делать ничего такого, что могло бы повредить единству народа и пагубно отразиться на судьбе страны».
   Уже в 15 лет Владимир Гундяев знал, кем будет. Он сам ушел из дома «в люди», потому что не хотел, чтобы родители все время заботились о нем материально. Испросив у них благословение, поступил работать в геологическую экспедицию, продолжая учиться в вечерней школе. Ходил в театр, филармонию, интересовался поэзией и художественной литературой. Затем поступил в Духовную семинарию на Обводном канале. Однако перед этим отправился к тогдашнему митрополиту Ленинградскому и Ладожскому Никодиму. Он хотел сначала поступить в университет, а потому спросил, как ему быть. Митрополит посмотрел на него «пронзительно-проницательным взглядом» и сказал:
   – Физиков много в нашей стране, священников мало. Поступай прямо в семинарию.
//-- На посту ректора --//
   Так он и сделал. Хотя это были трудные времена. В 60-е годы началась новая волна яростных гонений на церковь. Семинарию и Духовную академию хотели закрыть, власти открыто вмешивались в подбор студентов. Умышленно принимали людей низкого интеллектуального уровня, душевнобольных. Владимир все-таки сумел поступить и учился с блеском, окончив ее в два раза быстрее своих соучеников. Ложился спать в полночь, вставал в 4.15 утра, пил чашку кофе, занимался и в 8 часов шел в Академию. В возрасте всего 28 лет (!) был назначен ее ректором – самым молодым за всю ее 300-летнюю историю. Еще в годы учебы, он принял монашество и имя Кирилл. Обаяние нового ректора и обновленной им Академии было так велико, что вместо 137 студентов в ней их стало 500. Был случай – уникальный в советские времена, – когда он принял известного актера Пушкинского театра Константина Смирнова, который снимался у Бондарчука, ю лет пробыл отец Кирилл на посту ректора, а потом был внезапно, без объяснения причин, переведен в Смоленск – назначен митрополитом Смоленским и Калининградским. Только позднее стало известно, что в этой «ссылке» сыграли роль интриги советских властей, которые плотно «курировали» церковь.
   Вскоре он понял, что Господь послал его в бедную епархию не случайно. Ведь еще в детстве он много молился перед чудотворным образом Смоленской иконы Божьей матери на Смоленском кладбище в Ленинграде. «Это была рука Божья!», – решил Кирилл. Он начал восстанавливать разрушенные храмы Смоленщины, потом открывать новые приходы…
//-- Настоящее чудо --//
   В жизни патриарха были настоящие чудеса. В одном из интервью он сам рассказал, как был невероятным образом спасен от смерти. В 1976 году будущий патриарх, который очень любит горы, отдыхал в Терсколе, в Кабардино-Балкарии. К нему приехал владыка Никодим и через два дня вдруг говорит:
   – Срочно уезжаем!
   – Да что вы, владыко, – с удивлением отвечает Кирилл, – такая погода, самый отдых.
   – Срочно! – говорит тот, ничего не объясняя. – Пойди, посмотри, когда автобус идет?
   Кирилл посмотрел и отвечает:
   – В одиннадцать часов.
   Никодим говорит:
   – Нет, нет, возьми машину, мы едем сейчас же!
   Уехали, прилетели в Ленинград. И там вдруг узнали, что буквально через двадцать минут после их отъезда прямо в дом, в котором они жили, ударила лавина. После них в него поселились туристы из ГДР, которые все погибли… И автобус одиннадцатичасовой попал в лавину, в нем тоже никого не осталось в живых…
   Что про это сказать? Бог спас! Он, наверное, сделал так, что владыко Никодим каким-то образом почувствовал неминуемую опасность, хотя прямо ничего про это не сказал. И тот, кому суждено было стать патриархом Московским и всея Руси, им и стал, а не погиб в горах Терскола…
//-- Трудный путь --//
   От поста митрополита до предстоятеля Русской православной церкви патриарх Кирилл прошел большой и трудный путь, полный подвижнического труда и трудной борьбы, рассказ о котором, конечно, выходит за рамки небольшого очерка. Вступая на патриарший престол, он сказал: «Самое главное – церковь, которая является душой и совестью своего народа, должна всегда такой оставаться, должна иметь реальный духовный авторитет, быть опорой своего народа и в радостях и скорбях. А для этого нужно, чтобы слово Церкви отзывалось в сердцах. Если слово ее будет отзываться в сердцах все большего числа людей, то совсем другой станет наша жизнь. Вот это и есть главная, стратегическая цель». Патриарх Кирилл всегда отмечал, что православный образ жизни – условие выживание цивилизации. «Если мы в России вслед за Западом утратим понятие греха, заместив его понятием свободы, – считает он, – то создадим совершенно нежизнеспособную цивилизацию, которая рухнет под бременем греховных страстей». Как, добавим мы, рухнул на наших глазах отказавшийся от Бога и православных идеалов коммунистический режим, просуществовавший всего несколько десятков лет.

Полторы тонны малахита

   Такой уникальный камень можно увидеть в музее Горного института. Если от Подворья Оптиной пустыни идти дальше по набережной, то совсем рядом, по адресу 21-я линия, 2 и находится Санкт-Петербургский горный институт – старейшее высшее техническое учебное заведение России. Он был основан в 1773 году по указу императрицы Екатерины II. Но уже очень скоро стал обслуживать еще и «любопытных посетителей» – в нем был создан музей. Горный институт занимает монументальное здание с классическим 12-колонным портиком, построенное в 1806–1811 гг. по проекту А. Воронихина. Фасад украшают две скульптурные группы: «Похищение Прозерпины Плутоном» и «Борьба Геракла с Антеем». Таким образом, при помощи аллегорий прославляется богатство и сила земных недр. Институт уже много лет готовит специалистов горного дела. Был среди его студентов и знаменитый барон Петр Врангель, «черный барон», ставший последним главой русской Добровольческой армии, воевавшей с большевиками. В советские времена институт носил имя марксиста Г. Плеханова, который тоже в нем учился.
//-- Уникальный музей --//
   Музей – один из крупнейших в мире такого рода – занимает 20 залов главного корпуса института. В нем три отдела: минералогия, геология и история горнозаводской техники, в которых собрано более 230 тысяч экспонатов. В прежние времена рудники и горнозаводские предприятия присылали в Петербург образцы минералов, руд и заводских изделий – так и возникла эта уникальная коллекция. Гордость музея – глыба малахита весом в 1504 кг из месторождения на Урале, дар музею Екатерины II. Там же – самый крупный самородок меди весом 842 кг.
   Есть коллекция метеоритов, среди которых один под названием «Бородино». Согласно легенде, в ночь накануне легендарного сражения часовой увидел знамение небес – упал каменный метеорит. В 1890 году частичку его передали в музей. В особой кладовой – 20 миниатюрных изделий мастерской Карла Фаберже и самородки драгоценных металлов. Есть и удивительные поделки русских мастеров: пальма высотой в 3,5 м, искусно выкованная из одного рельса кузнечным мастером из Донбасса Мерцаловым в 1896 году. Герб Российской империи, выложенный ножами и вилками на Златоустовской оружейной фабрике. Любопытны ажурные пейзажные камни: родонит, яшма, кальции, арагонит, агаты. Рисунки на них напоминают то профиль девушки, то зимний лес, то берег реки.

Первый конструктор России

   В доме № 31 на 14 линии Васильевского острова жил изобретатель знаменитый парашюта Глеб Котельников. До сих пор парашютисты распевают сочиненные еще в советские времена озорные куплеты: «В небе болтаются толпы бездельников, что ж ты наделал, товарищ Котельников?» Но самое удивительное то, что Котельников вовсе не был конструктором, а работал в театре актером…
//-- Начал актером --//
   Глеб Евгеньевич Котельников родился в Петербурге в 1872 году в семье профессора механики и высшей математики. Однако сам по «математической» линии не пошел, а, увлекаясь пением, театром и игрой на скрипке, стал профессиональным актером. Правда до этого, закончил Киевское военное училище и, прослужив три года ушел в запас. А потом, поработав в налоговом ведомстве, вернулся в Петербург и поступил актером в труппу Народного дома на Петербургской стороне, где с увлечением играл под сценическим псевдонимом Глебов-Котельников.
   Почему же профессиональный актер вдруг стал изобретателем? Другого такого случая история не знает. Наверное, все же сказались отцовские гены. А идеей парашюта он заинтересовался после того, как однажды стал случайным свидетелем трагической гибели летчика Мациеича. Это произошло в 1910 году на ипподроме за Каменным островом, где проходил Всероссийский праздник воздухоплавания. У всех на глазах во время полета знаменитый «летун», как его тогда называли, Лев Мациевич выпал из кабины самолета и разбился на смерть. В этот день актер Котельников вернулся домой взволнованным и принял решение: создать приспособления, которое могло спасать жизни воздухоплавателей, иначе говоря, парашют. В театре он продолжал играть, стал даже драматургом, написал несколько пьес, писал романсы, которые исполняли с эстрады, но главное целью его жизни отныне стал парашют!
//-- Приоритет Леонардо --//
   Тут надо сразу сказать, что впервые идея создания парашюта пришла в голову гениальному Леонардо да Винчи. На его рисунке 1485 года изображена конструкция парашюта. Но она была жесткой и по внешнему виду напоминала пирамиду. Когда потом на ее основе позднее пытались создать парашют, то ничего не вышло. Спускаться на нем с высоты было нельзя. Были и другие проекты, но все они оказались неудачными. Австрийский портной Франсуа Райхельт создал костюм-парашют и спрыгнул в нем с Эйфелевой башни, но разбился, и погиб.
   Были и другие, тоже неудачные попытки. Поэтому когда мы сегодня говорим об изобретение Котельникова, то надо уточнить – наш соотечественник изобрел ранцевый парашют, при помощи которого впервые стало можно спастись летчикам.
//-- Первый патент --//
   Сначала парашют получался очень громоздким и никак не помещался в кабину самолета. Котельников никак не мог придумать, как уменьшить его размеры. Но однажды он увидел, как его знакомая актриса вынимала из сумочки шелковую восточную шаль из очень тонкого, но плотного шелка. «Отлично, это то, что нужно!» – сразу решил изобретатель и сразу принялся за работу. Шелк позволил резко снизить вес аппарата. Все первые опытные образцы изобретатель делал сам.
   В 1911 году Котельников попытался зарегистрировать свое изобретение – ранцевый парашют в России. Он имел круглую форму, укладывался в металлический ранец, расположенный на летчике при помощи подвесной системы. На дне ранца располагались пружины, которые выбрасывали парашют в воздух во время прыжка, после того, как летчик дергал за кольцо. Стропы Котельников разделил на две половины и прикрепил их к плечам. В принципе, именно такая конструкция парашюта применяется до сих пор. Однако сразу зарегистрировать свое изобретение Котельникову по каким-то причинам не удалось. Патент за номером 438612 он получил во Франции. Первые испытания провели в Царском селе при помощи автомобиля. Машину разогнали, и котельников дернул за кольцо. Парашют раскрылся, и под влиянием силы торможения авто остановилось (спустя четверть века этот опыт был использован при торможении самолета, севшего на лед для высадки советской экспедиции в районе Северного полюса).
//-- «Иван Иванович» --//
   Изобретатель написал военному министру Сухомлинову записку, в которой просил субсидию на постройку опытного образца ранцевого парашюта. В 1912 году первое испытания парашюта прошло в лагере Воздухоплавательной школы в Гатчине возле деревни Сализи, которая сегодня носит имя Котельникова. Сначала с аэростата сбрасывали манекен – «Иван Иванович», изготовленный лично изобретателем, весом около 80 кг с парашютом. Все броски прошли успешно. Парашют получил название РК-1 (русский, Котельникова, модель первая). Но русская авиация не взяла его на вооружение. Начальник военно-воздушных сил России великий князь Александр Михайлович заявил: «Парашюты в авиации – вообще вещь вредная…». Он опасался, что при малейшей неисправности летчики будут покидать дорогостоящие машины.
   Однако Котельнику удалось найти «спонсора» – коммерсанта одной петербургской авиационной фирмы. Зимой 1912-13 гг. парашют РК-1 был представлен на конкурс в Париже и Руане. 5 января 1913 студент петербургской консерватории Владимир Оссовский впервые спрыгнул с этим парашютом в Руане с 60-метрового моста через Сену. Прыжок удался блестяще, и русское изобретение было признано в Европе. Любопытно, что если изобретателем был петербургский актер, то первым парашютистом стал студент петербургской консерватории!
//-- Десятки тысяч парашютистов --//
   Однако актуальным и популярным изобретение Колесникова стало лишь в годы Первой мировой войны, когда авиация стала бурно развиваться. Изобретателя вызвали в Главное военно-инженерное управление и предложили изготовить 70 парашютов для самолетов-гигантов «Илья Муромец». Но бурное развитие парашюта началось уже в СССР в 20–30 гг. после революции, которую Котельников встретил восторженно. Ему дали лабораторию. Накануне Второй мировой войны парашютные школы были уже по всей стране, были подготовлены десятки тысяч парашютистов. Парашютом Котельникова можно было маневрировать, а значит, успешно использовать во время высадки десантов. Именно такую тактику и готовилась применить Красная армия, где создавались огромные парашютно-десантные войска. В 1937 году парашют стал в СССР обязательной принадлежностью каждого летчика. Почти все мировые рекорды начинают принадлежать советским парашютистам.
//-- Орден «Красной звезды» --//
   В таких условиях изобретатель был окружен почетом и уважением. В 1923 году он создал новую модель ранцевого парашюта РК-2, затем РК-3 с мягким ранцем. Изготовил грузовой парашют с диаметром купола в 12 метров, на котором можно было спускать на землю груз до 300 кг. Его наградили орденом Красной звезды, ему вручили уникальный знак «Конструкторский, первый». Однако сам мастер-самоучка, не имевший специального технического образования, оказался не удел. Доработкой его уникального изобретения уже занимались лучшие инженеры и целые конструкторские бюро.
   Когда началась война, и Ленинград оказался в кольце блокады, Котельников был уже стариком. Почти слепого подорвавшего здоровье голодом изобретателя с трудом вывезли на Большую землю. Но ему еще удалось написать книгу под простым названием «Парашют», о том, как он создавал свое изобретение. Она вышла в свет, когда автору оставалось жить всего несколько месяцев…

Ксения Петербуржская

   На Васильевском острове расположено старинное Смоленское кладбище, где находится могила знаменитой Ксении Петербуржской. Прославившаяся благочестивой жизнью и аскетическими подвигами, эта жительница города на Неве (Ксения Петрова) была канонизирована русской православной церковью в 1988 году. Тысячи верующих приходят к ее могиле на Смоленском кладбище, ожидая чудес.
//-- Особые дары --//
   Когда Ксении было всего 26 лет, ее муж скоропостижно умер, не успев причаститься. Вдова была так потрясена этой трагедией, что решилась на труднейший подвиг юродства – прикинулась безумной, чтобы умолить Бога о его помиловании. Как известно, русский народ издревле почитал юродивых как святых. Однако уже во времена Ксении – в начале 18 века – число юродивых заметно уменьшилось, церковные власти стали относиться к ним с подозрением. Да и в столичном обществе, где вера ослабла, в них стали порой видеть просто притворщиков, а то и сумасшедших. А потому Ксения, бродившая по улицам Петербурга в лохмотьях – в неизменных красной кофте и зеленой юбке, нередко подвергалась насмешками и оскорблениям.
   Свое имение юродивая продала, а деньги раздала бедным, питалась подаянием. Но никогда не брала больше одной копейки, да и ее часто отдавала нищим. Время шло, и люди стали замечать в ней «особые дары». Ксения обладала счастливой способностью помогать в устройстве семейного быта. Следуя ее советам, люди заключали счастливые браки, усыновляли или брали на воспитание младенцев. Придя однажды к семье неких Голубевых, блаженная Ксения объявила 17-летней девушке: «Ты тут кофе варишь, а муж твой жену хоронит на Охте. Беги скорее туда!»
   Смущенная девица не знала, что и ответить на столь странные слова, но Ксения буквально палкой заставила ее отправиться на Охтинское кладбище. Там хоронил свою молодую жену, скончавшуюся при родах, один доктор, безутешно рыдавший на могиле. Голубевы, как могли, пытались утешить несчастного. Так состоялось их знакомство. А через год доктор сделал дочери Голубевых предложение, брак оказался счастливым. Такие случаи не были редкостью. Юродивая Ксения превратилась в созидательницу человеческих судеб.
//-- Чудеса на могиле --//
   Жила Блаженная в приходе на Пушкарской улице, но по ночам часто где-то пропадала. За ней начали следить, и оказалась, что Ксения ходит на Смоленское кладбище и там таскает тяжелые груды кирпичей на строительные леса, тайно помогая рабочим в возведении храма. В 1803 году Ксения умерла, и на ее могиле стало совершаться множество чудес. Тысячи верующих, особенно женщин, получали исцеление от недугов, а мужчины – от пьянства. По ночам она являлась к человеку, страдавшему от запоев, и грозно приказывала: «Брось пить! Слезы матери и детей твоих затопили могилу мою!» Охваченный суеверным ужасом, этот пьяница больше никогда не притрагивался к бутылке.
   Одно из самых громких чудес – выздоровление цесаревича, будущего императора Александра III, которому не могли помочь самые искусные врачи. Но по молитве к Святой Ксении его жены, принцессы Марии Федоровны, наследник скоро выздоровел. Не случайно, родившуюся потом у них дочь родители назвали именно Ксенией.
   Часовня, установленная над могилой Блаженной в 1902 году на Смоленском кладбище, стала местом паломничества православных со всей России, а сама она превратилась для верующих в символ Петербурга.
//-- Паломничество к святой --//
   Люди продолжали ходить туда и после революции. Даже во времена Сталина этому не мешали. Но при Хрущеве, который приказал взрывать в Ленинграде церкви, часовню Ксении сначала разграбили, а потом закрыли. Но и тогда на ее стенах по-прежнему продолжали появляться обращения за помощью от верующих, написанные на клочках бумаги. В 1988 году во время юбилея, посвященного 1000-летию Крещения Руси, Поместный собор Русской православной церкви канонизировал блаженную Ксению, объявив ее святой. Часовню восстановили, и паломничество к ней верующих со всей России с каждым годом усиливается. Могила блаженной Ксении Петербургской на Смоленском кладбище стала для православных едва ли не главной достопримечательностью Северной столицы. Люди приносят домой частички, кладут под подушки, молятся и это их утешает. Постоянно делают новую насыпь, но люди снова и снова разбивают камни на кусочки и уносят.

«Зазеркалье» академика Бехтеревой

   На Васильевском острове жила и недавно умерла академик Наталья Бехтерева, много лет занимавшаяся изучением мозга человека (внучка легендарного Бехтерева, который осмелился поставить диагноз Сталину: «шизофрения»). Незадолго до смерти Наталья Петровна издала книгу «Магия мозга и лабиринты жизни», которую долго не решалась опубликовать. Особенно ту ее главу, которая называется «Зазеркалье». Как известно, «Зазеркалье» – это своего рода параллельный мир, в котором могут происходить самые невероятные вещи. А если без эвфемизмов, то попросту – «тот свет» или «загробный мир». Да, именно о контактах с ним и писала изумлением член Академии медицинских наук, всемирно известный ученый.
//-- Опасный путь --//
   «Я знаю, – как бы извиняется она в своей книге, – как опасно двинуться в это «Зазеркалье». Я знаю, как спокойно оставаться на широкой дороге науки, как повышается в этом случае «индекс цитирования» и, как снижается опасность неприятностей – в виде разгромной, уничтожающей критики, всегда с непредвиденными угрозами и даже действиями. Но кажется мне, что на земле каждый, в меру своих сил, должен выполнить свой долг. И события, которые произошли со мной уже после осознания «стены» в науке, не оставляют мне выбора…»
   О каком же «стене», и каком долге говорит Бехтерева? Она говорит о долге рассказать о том, что было с ней самой, когда она соприкоснулась с потусторонним миром. Как ни фантастически это звучит, но это было именно так. В жизни Бехтеревой было немало трагедий. Одна из них случилась, когда она была уже в зрелом возрасте. Внезапно – чуть ли не у нее на глазах – покончил самоубийством сын ее мужа от первого брака, и в ту же ночь, не вынеся этого испытания, умер ее муж. Случившееся ее потрясло. «Я очень не скоро пришла в себя, – признается Наталья Петровна. – И физически – до конца – не пришла в течение многих лет…»
   По ее словам, она находилась в особом состоянии, в котором человек «начинает слышать, обонять, видеть, ощущать то, что было закрыто для него ранее и чаще всего, если специально не поддерживать этого, закроется для него потом». Но что же такое необычное стала видеть, слышать и ощущать академик Бехтерева? Она стала встречаться со своим умершим мужем, слышать его голос и, что совершенно невероятно – увидела того, кто уже лежал в могиле!
//-- «Да он плачет!» --//
   Причем, что, наверное, самое важное, свидетелем этого была не только она одна, но еще и ее секретарь, которую Бехтерева называет инициалами Р. В. Сначала в гостиной они отчетливо услышали шаги идущего человека, но никакого «человека» не увидели. Потом у них обоих стало появляться ощущение чьего-то присутствия, кого-то из двоих, уже ушедших в иной мир. Потом случилось нечто еще более невероятное. В спальной висел большой портрет умершего мужа, Ивана Ильича. После смерти Бехтерева ставила под ним цветы и подолгу разговаривала, не отдавая себе, о чем именно. Р.В. часто у нее ночевал и вот однажды, когда они припозднились в гостях и вошли в комнату, то увидели, что портрет «плачет».
   «Я попросила Р. В. посмотреть на портрет. «Да он плачет!» – вскричала она. Продолжалось это несколько минут. Я зажигала свет, тушила его – слеза медленно опускалась к промежутку между кончиком носа и ноздрей. И не докатившись до конца носа, внезапно исчезла».
//-- Гость с того света --//
   И вот еще один, совсем уже фантастический эпизод. «За занавеской на окне, выходящем в двор-сад, – бесстрастно ведет свой рассказ академик, – стоит банка с водой. Я протягивают к ней руку, слегка отодвигая занавеску, и рассеянно гляжу вниз с моего третьего этажа во двор-сад нашего дома. Сойдя с поребрика, прямо на тающем снегу, стоит странно одетый человек и – глаза в глаза – смотрит на меня. Я знаю его даже слишком хорошо, но этого просто не может быть. Никогда. Я иду на кухню, где сию минуту должна быть Р.В. и, встретив ее на полпути, прошу посмотреть в окно спальни. Я – продолжает Бехтерева, – впервые в жизни увидела лицо живого человека, действительно белое как полотно. Это было лицо бежавшей ко мне Р. В. «Наталья Петровна! Да это Иван Ильич там стоит! Он пошел в сторону гаража – знаете, этой своей характерной походкой… Неужели вы его не узнали?!» В тот-том и дело, что узнала, но в полном смысле слова не поверила своим глазам… И сейчас по прошествии многих лет, я не могу сказать: не было этого. Было. Но что?»
//-- Странные сны --//
   Описывает Бехтерева и свои странные сны, которые тоже никак рационально объяснить не могла. Один из них связан с ее матерью, которая была больна и жила в Краснодаре. Однажды во сне к ней пришел почтальон, который принес телеграмму: «Ваша мама умерла, приезжайте хоронить». Во сне Бехтерева приезжает в село видит множество людей, деревенское кладбище, а в голове почему-то жужжит забытое слово – «сельсовет». После этого Наталья Петровна проснулась с сильной головной болью. Заплакала, стала говорить родным, что надо срочно ехать к маме, она умирает и т. п. «Вы же ученый, ну как можно верить снам!» – возражают те. Дала себя уговорить и уехала на дачу. Вскоре получила телеграмму. В ней… все как во сне! А сельсовет понадобился потом для получения справки. На вопрос о справке о смерти соседи в селе отвечали: «А зачем тебе? Мать справкой не вернешь. Ну, а если нужно – иди в сельсовет, там дадут…»
   В другом сне увидела мужа. «Ну, как же ты пришел? Ты же умер?» – «Да, умер, очень надо было – отпустили…»
   «Кротовые норы» академика Сахарова
   Не случайно, что Бехтерева пишет обо всех невероятных вещах, которые произошли с ней, очень осторожно. Явно опасаясь, что коллеги могут поднять на смех, обвиняя в «ненаучном» подходе. Неохотно произносит такие слова, как «душа». А загробный мир именует «Зазеркальем». Но и некоторые другие, самые крупные ученые тоже были уверены, что то, что мы считаем чудом, вполне возможно. Еще десятка три лет назад знаменитый академик Андрей Сахаров писал: «Мы сейчас рассматриваем такую фантастическую возможность, что области, отделенные друг от друга миллиардами световых лет, имеют одновременно связь между собой при помощи дополнительных параллельных ходов, называемых часто «кротовыми норами», то есть мы не исключаем, что возможно чудо – переход из одной области пространства в другую, почти мгновенный, за короткое время, причем в этом новом месте мы появимся совершенно неожиданно или, наоборот, кто-то появится рядом с нами неожиданно».
   Другими словами, то, о чем писала Бехтерева, некоторые ее коллеги-физики считают со строго научной точки зрения вполне допустимым. А раз так, то совершенно неважно, как это назвать: «Загробный мир» или «Зазеркалье». Если высшие авторитеты в науке не сомневаются и даже сами сталкивались с такими явлениями в своей жизни. Да, мы пока не можем объяснить, как «душа» вылетает из тела, или как «образ» умершего человека может вдруг «наяву» предстать перед его родственником. Видя такое, каждый замирает в оцепенении и страхе. Но ведь это просто потому, что мы еще многого не знаем. А как бы отреагировал, например, человек в Средние века, если бы ему показали телевизор? Или же просто дали послушать радио? А ведь сегодня этому уже давно никто не удивляется…
   –VII.–
   ЧТО ЕЩЕ СТОИТ ПОСМОТРЕТЬ

VII. Что еще стоит посмотреть

Смольный собор. Смольный институт. Колонна Славы. Колдун с Триумфальных ворот. Музей Суворова. Лампочка Яблочкова. «Башня» поэтов. Как хотели воскресить Ленина. Город на костях. Александро-Невская лавра. Пискаревское кладбище.

Самый странный собор

   В Петербурге надо непременно увидеть Смольный собор. Это – самый странный собор Северной столицы. Его строили так долго – 87 лет, – как ни одного другое здание в городе, хотели возвести самую высокую в России колокольню, но так и не построили, в нем долго не проводили богослужений, а что скрывается в его подвалах неизвестно до сих пор. И исторических событий с ним связано немало. (Площадь Растрелли. Троллейбус № 5 от Невского проспекта.)
//-- Стройка века --//
   Строительство Смольного монастыря вместе с пятиглавым собором началось в 1748 году. Архитектор Растрелли умер, не дождавшись окончания невиданной прежде стройки. Однако собор, созданный в стиле барокко, считается одним из самых красивых архитектурных сооружений не только Петербурга, но и мира. Возвести его придворному архитектору поручила императрица Елизавета Петровна, которая устав от праздников и развлечений, решила провести последние дни в тишине и покое монастыря. Растрелли указали строить его для ста двадцати девиц благородных семей, настоятельницей которых и думала видеть себя императрица. Для каждой персоны было велено предусмотреть отдельный апартамент с комнатой для прислуги, кладовкой для припасов и кухней.
   Задумано, сделано: скоро царица подписала указ, гласивший: «Чертежи сему строению от нас апробованные имеет обер-архитек-тор Растрелли, который в заложении фундаментов и возвышении стен, и в деле кровель, и в пропорциях и в украшениях и в протчем во всем смотрении иметь должен». Была также запланирована колокольня невиданной высоты – 140 метров, выше шпиля Петропавловской крепости и даже колокольни Ивана Великого в Москве. Стройка века началась с большим размахом в красивой излучине Невы, в том месте, где раньше варили смолу для Адмиралтейских судоверфей – отсюда и название – Смольный. Перво-наперво стали делать фундамент – забивать сваи, к чему привлекли тысяч солдат и мастеровых. Сваи были из лиственницы – дерева, которое от воды и сырости становится крепким, как камень.
//-- Переделать проект! --//
   В июле 1749 года неожиданно поступил приказ переделать проект. Собор было велено строить по подобию Успенского собора в Москве. Другими словами, Елизавета Петровна приказал создать храм по православным канонам, как не строили со времен Петра I. У собора должны были появиться, помимо главного, еще четыре малых купола. Некоторые изменения внес и сам Растрелли. Высоту запроектированной колокольни он увеличил до 167 метров. Оригинальной сделали систему отопления – в стены были искусно встроены дымоходы и вентиляция. Стены не покрывались инеем даже при больших перепадах температур. Вскоре стройку посетила сама императрица, которая пришла в восторг, велела отлить для колокольни колокол в 20 тысяч пудов и диаметром более 6,5 метра, больше Царь-колокола в Москве. Стройка была в полном разгаре, когда грянула Семилетняя война с Пруссией. Царская казна опустела, и денег для грандиозной стройки стало хронически не хватать. Ее заморозили, не дождавшись конца строительства, умерла императрица, да и сам архитектор. Практически готовый храм, внутреннюю отделку которого завершили только в 1835 году, был для верующих закрыт. Согласно легенде, в алтаре совершил самоубийство один из рабочих, что будто не позволяло проводить там церковные службы в течение 100 лет.
//-- Вот это храм! --//
   Само здание нового собора получилось замечательным, хотя невиданную по высоте колокольню так и не построили (модель Смольного собора вместе с колокольней сегодня можно увидеть в музее Академии художеств). Архитектор Стасов констатировал: «Характер зданий, произведенных графом Растрелли, всегда величественен, в общности и частностях часто смел, щеголеват». А соперник Растрелли Джакомо Кваренги, каждый раз проходя мимо собора, снимал шляпу, восклицая восторге: «Вот это храм!» В этом может убедиться всякий и сегодня, если отправится полюбоваться великолепным бело-голубым зданием, сияющим в ясные дни золотыми куполами на фоне бездонного петербургского неба.
   Однако захватившие в 1917 году власть большевики, с таким пиететом ни к архитектору, ни тем более к соборам не относились. Богатейшее убранство храма была разгромлено и расхищено. Был снят великолепный иконостас, пропала балюстрада из граненого хрусталя, исчезли громадные бронзовые люстры, увезли бесценные иконы. Собор закрыли и превратили в склад. В 1974 году там устроили филиал Музея истории Ленинграда. А в 1990 году в соборе начал работать концертно-выставочный комплекс, который функционирует и сегодня.
//-- Тайны подвалов --//
   Известно, что все русские монастыри располагали подземными ходами, чтобы их можно было покинуть, в случае внезапного «нападения бусурмана». Наверное, был не исключением и Смольный. Любознательные питерские журналисты уже побывали в его подвалах и сообщили: поземные ходы есть! А точнее, замурованные выходы и двери в подвалах, которые ничем иным, как туннелями в подземелье быть не могут. Одну такую новую кладку даже пытались просверлить, чтобы узнать, какая же за ней скрывается тайна, но она такой оказалась толстой, что бросили – вдруг вся стена рухнет?
   Есть еще забетонированное и даже покрытое железным настилом место при самом входе в подвал. К нему ведет винтовая лестница, последняя ступенька, которой скрывается под полом. Для чего она была построена? Куда вела? Неизвестно… А металлическую плиту не поднять. Так что остается теряться в догадках. Русские цари тоже любили оборудовать свои дворцы подземными ходами: печальная судьба Павла I свидетельствует, что это делалось не напрасно. Случались времена, когда и полновластному монарху надо было бы бежать, как зайцу.
   Есть еще и загадочная фотография «Туннель под Смольным» из Центрального государственного архива кинофотодокументов. На ней – тоннель, вагонетки, рельсы, ведущие куда-то, электрические провода. Правда, нет уточнения: где этот тоннель – под собором или институтом? Трудно представить себе, что большевики, устроив в Смольном свою штаб-квартиру, не оборудовали ее потом надежным подземным убежищем. Особенно на пороге войны. Наверняка там устроено нечто, где они могли прятаться от бомб. Наверное, этот стратегический объект функционирует до сих пор, и именно по этой причине о смольнинских подвалах нет сегодня никакой информации.

Институт благородных девиц

   Недалеко от собора расположен Смольный – ныне резиденции Администрации Санкт-Петербурга, но до революции в этом здании размещался Смольный институт благородных девиц. В 1764 году Екатерина II разослала всем русским послам в Европе тайный приказ: добыть программы государственных воспитательных заведений для девиц. Дипломаты удивились, почесали в затылках: «Что за новая блажь у матушки?» Однако ж повеление императрицы бросились исполнять. Но, несмотря на все старания, выполнить его не смогли. В Европе того времени такое заведение оказалось только одно – пансион под Парижем, учрежденный Людовиком Х7У, но программы у него не оказалось. (Площадь Пролетарской диктатуры. Троллейбус № 5 от Невского проспекта).
//-- Великий эксперимент --//
   Приказ Екатерины вовсе не был блажью. Она задумала великий эксперимент… вывести новую породу людей, перевоспитать общество! Начитавшись Вольтера и Дидро, императрица мечтала о России, как о государстве, построенном по законам «разума и порядка», для которого ей нужен был «новый человек», воспитанный, благородный, добродетельный, способный к созиданию. Но как это сделать? Откуда взять этого «нового человека»? И мудрая Екатерина, понимая, что указами эту задачу не выполнишь, решила сначала создать воспитателей – воспитать матерей, которые будут таких людей рожать и воспитывать. Поручила она это дело Бецкому.
   Именно он и стал тем человеком, который «придумал Смольный», разработал программу создания в Петербурге в комплексе Смольного монастыря Института благородных девиц. Иван Бецкий, незаконный сын князя Трубецкого (именно поэтому он получил от отца только половину фамилии), был необыкновенным человеком. Все поражались его способностям, энергии и целеустремленности. Державин посвятил ему оду: «Луч милости был, Бецкий, ты». Много лет он провел за границей, служил дипломатом. А потом в Петербурге тридцать лет возглавлял Канцелярию строений. Именно благодаря ему были построены гранитные набережные Невы, с его именем связано строительство Эрмитажа и здания Академии художеств и самого Смольного института. В мае 1764 года он представил императрице устав для учреждения «Общества для воспитания двухсот благородных девиц».
//-- Здоровый дух --//
   Бецкий был убежден, что, прежде всего надо думать о здоровье воспитанниц, ибо только в здоровом теле – здоровый дух. А потому он советовал с ранних дел приучать детей к стуже, в Смольном в спальнях температура не превышала 16 градусов. Воспитанницы спали на жестких кроватях, по утрам делали гимнастику, а умывались холодной водой из Невы. Воспитание в Смольном было закрытым, чтобы избежать вредного влияния извне, девочки имели очень мало контактов с семьей. Прежде всего, как учил Бецкий, следовало бороться с леностью, которая есть «мать всех пороков», в то время как трудолюбие – отец всех добродетелей. В качестве положительного примера должен быть живой совет воспитателя и пример книги.
   Смольный институт был рассчитан на воспитание за казенный счет 200 благородных девиц от 6 до 18 лет. Принимали дочерей дворян, лиц, не ниже полковника и действительного статского советника. Они делились по возрасту на четыре класса. Для каждого возраста были разработаны специальные форменные платья определенных цветов: в младшем возрасте – кофейного, во втором – темно-синего, в третьем – голубого и в старшем возрасте – белого. Более светлые тона символизировали возрастающие образованность и аккуратность.
   В программу обучения входили: русская словесность, география, Закон Божий, арифметика, история, архитектура, геральдика, иностранные языки, музыка. Учили также танцам, рисованию, рукоделию, светским манерам, различным видам домоводства. Много времени уделялось гимнастике. Кроме этого их приучали умению быть приятными в обществе. Словом, предметов было куда больше, чем тот минимум, что предлагает сегодня для школы наше министерства образования.
   Смолянки учились также воспитанию детей, домашней экономии: каждую неделю сами производили подсчет расходов, договаривались с поставщиками, обучались платить по счетам, а, начиная с третьего класса, сами шили себе платья и т. п. На каждую девицу, поступавшую в институт, ассигновалось по 50 рублей, эти деньги клали на ее имя в банк и ко времени окончания считались вместе с процентами ее приданным.
//-- Воспитание в радости --//
   Во главе института стояла начальница. Совершенно не похожая на ту скучную зануду, какой ее показывают в нынешнем сериале. От начальницы требовались особые качества: она должна была быть любимой и почитаемой, а самое главное «должна была вести себя кротко, весело, ей вменялось в обязанность «изгонять все то, что имеет вид скуки, задумчивости и печали». Такое требование было не случайным, поскольку речь шла о воспитании «в благородстве и радости». Надо ли говорить, что в институте соблюдалась строжайшая дисциплина, подъем был в 6 часов утра, а занятия продолжались в течение восьми часов. В отличие от того, что показывают в сериале, были, конечно, немыслимы интрижки с учителем танцев или что-то подобное. Учительницами были женщины, учителей разрешалось приглашать только в крайнем случае. Конечно, воспитанниц готовили для светской жизни. По воскресеньям в институт приезжали дамы из общества и светские молодые люди. Воспитанницы давали концерт, разыгрывали спектакль, или же время посвящалось просто приятному разговору. Иногда устраивались балы, на которые приглашали кадетов. Смолянки старших классов должны были уметь играть роль приветливых и учтивых хозяек. Устав требовал от воспитанниц приветливости и благородства не только в обращении с равными себе людьми, но и самыми низшими.
   На выпуском публичном экзамене смолянок присутствовали сначала императрица, а потом император и члены его семьи. По окончании шесть лучших институток получали «шифр» – золотой вензель в виде инициала императрицы Екатерины, который носили на белом банте с золотыми полосками. Екатерина всячески рекламировала свой эксперимент. Смольный показывали каждому иностранцу, посещавшему Петербург. И у всех них он вызывал восхищение. Ведь впервые в Европе задача воспитания была поставлена и решалась на государственном уровне! Дидро с восторгом писал: «Была решена неразрешимая проблема – воспитывать без принуждения. Там воспитываются дамы благородные и очень образованные. Там у каждой есть возможность найти применение своим силам и развиваться. И было совершено настоящее чудо – была создано школа, которой никогда не было, нет, и вряд ли появиться».
//-- Чудо произошло! --//
   Конечно, «великий эксперимент» Екатерины по созданию «нового человека» и преобразованию России так и не был осуществлен. Но Дидро был прав, чудо произошло. Из смолянок образовалось целое поколение русских женщин – носительниц высоких идеалов чистоты, благородства, человеческого достоинства, веривших в то, что эти идеалы осуществимы, несмотря на все тяготы жизни. Ведь не случайно, что потом именно из смолянок вышли жены декабристов, без колебаний отравившиеся за своими мужьями на каторгу в Сибирь. Возник чистый и светлый образ русской женщины, в котором находили потом свое вдохновение Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Толстой.
   В 1917 году большевики устроили в Смольном свой революционный штаб. С тех пор там размещаются служебные помещения городских властей: сначала Обкома партии, а теперь – Администрация губернатора Санкт-Петербурга. В Смольном до переезда в Москву жили Ленин с Крупской. В 1927 году в их комнате открыт мемориальный музей. В 1974 году в состав этого музея вошел и кабинет Ленина в Смольном. Перед входом в Смольный в 1927 году установлен памятник вождю (скульптор В. Коз лов).

Колонна славы

   В 1886 году у Троицкого собора (собор Пресвятой Троицы), сооруженного на Измайловском проспекте в честь побед русского оружия в войне с Турцией, установили необычную колонну. Ее назвали Колонной Славы, и была она целиком составлена из трофейных турецких пушек. Говорят, это сделали намеренно, как наш «цивилизованный» ответ басурману, который строил в те времена пирамиды из человеческих черепов убитых врагов. После революции уникальную колонну снесли, а пушки куда-то исчезли. Воссоздан памятник был только в 2005 году. (Станция метро «Технологический институт»).
//-- Мемориал из орудий --//
   Идея увековечить славу русской армии, победившей в русско-турецкой войне 1877-78 гг., принадлежала великому князю Николаю Николаевичу, командовавшему тогда Дунайской армией. Вероятно, именно он и предложил построить мемориал из трофейных орудий. Еще в 1810-е годы турки воздвигали пирамиды из костей и черепов павших на войне сербов. Такие чудовищные «монументы» вызывали негодование русских солдат и офицеров. Русская армия снесла один из таких «памятников позора» близ города Ниша. Во время штурма Плевны русские захватили 886 турецких орудий. В 1882 году на артиллерийских складах Николаева были найдены 110 таких пушек, которые перевезли в Петербург.
//-- Монумент из пушек --//
   Из трех проектов, представленных инженер-капитаном Г. Житковым, участником войны, был выбран один, который усовершенствовал архитектор Д. Гримм. Монумент состоял из трех частей: пьедестала, собственно колонны и капители с фигурой «Победы». На пьедестале размещались бронзовые доски с именами всех частей войск, участвовавших в войне, а также излагался ее ход. Колонна же представляла собой чугунный каркас с винтовой лестницей внутри, к которому прикреплялись 128 трофейных пушек и мортир в шесть ярусов друг над другом. Пушки были разного размера и веса, а потому их монтаж потребовал сложных инженерных расчетов. Однако издалека казалось, что все орудия были одинаковы. Фигура крылатой богини «Ники», венчавшая колонну, (Победы) была создана из медных листов по рисунку П. Шварца. Вдоль решетки прицерковного скверика установили еще десять пушек, а также два столба из турецких орудий. Уменьшенная копия колонны украшала зимний сад особняка К. Рахау, владельца завода, где отливали монумент.
//-- Открытие монумента --//
   Торжественное открытие Колоны Славы состоялось 12 октября 1886 года в очередную годовщину победы русских войск под Горным Дубняком (главный опорный пункт турок на подходе к Плевне). В параде приняли участие гвардейские части в присутствии ветеранов войны. Для офицеров был дан потом торжественный обед в Эрмитаже, а для нижних чинов – в казармах лейб-гвардии Измайловского полка. Угощение для солдат, согласно сохранившемуся меню, состояло из «чарки водки, бутылки пива, двух пирогов, булки, куска мяса, двух яблок и двадцати пяти папирос». А в приказе императора Александра III по случаю открытия монумента говорилось: «Да пребудет памятник этот самоотвержению и доблести воинов, с помощью Божией, покрывших новою славою Русские знамена и Русское имя».
//-- Печальная судьба --//
   Однако уникальный памятник – такого не было нигде в мире – ждала печальная судьба. В 1929 году советское правительство приняло решение его снести. И в 1930 году Колонну славы уничтожили. А куда же исчезли исторически пушки? Точно это неизвестно до сих пор. По одной версии, их переплавили в печах одного из металлургических заводов, ссылаясь на «нехватку в стране металла».
   По другой, пушки продали в Германию. Ведь в свое время турки закупали пушки на заводах Круппа, а крупповская сталь всегда ценилась очень высоко.
   Историки упоминают и еще об одной версии, согласно которой было принято решение о сносе колонны. Повлиял визит наркома по военным и морским делам Ворошилова в «дружественную Турцию». Само существование в России такого монумента, мол, «раздражало турок» и советское правительство решило сделать «жест доброй воли».
//-- Архитектурный погром --//
   Снос колонны вполне вписывался в так называемый «План монументальной пропаганды» советских властей. Впервые он был обнародован в апреле 1918 года в декрете «О памятниках республики». Согласно документу, «памятники, воздвигнутые в честь царей и их слуг и не представляющие интереса ни с исторической, ни с художественной стороны, подлежат снятию с площадей и улиц» Петрограда. В результате в городе начался архитектурный погром. Был снят памятник-бюст Александру I на Каменоостровском проспекте, памятник Александру III, который стоял перед Московским вокзалом, снесен памятник великому князю Николаю Николаевичу, находившийся на Манежной площади, уничтожен памятник принцу Ольденбургскому (стоял на Литейном перед Мариинской больницей), уничтожен памятник «Подвигам лейб-гвардии Саперного батальона» на Кирочной улице, памятник «Питомцам Академии Генерального штаба» на Суворовском проспекте, снесены Московские ворота (восстановлены в 1958-61 гг.) и т. д.
   Но больше всего досталось Петру I. Хотя знаменитый «Медный всадник» и уцелел, но было снесено не менее шести прекрасных монументов основателю Петербурга. В том числе памятник знаменитого скульптора Антокольского у Сампсониевского собора, «Петр, спасающий рыбаков» на Адмиралтейской набережной, другой памятник Антокольского на Кирочной улице и другие. Сносились и те памятники, которые имели несомненное художественное значение и не имевшие никого отношения к «царям», как например, памятник «саперному батальону». Разрушители, как это очевидно, руководствовались вовсе не художественными, а сугубо идеологическими соображениями.

Колдун с Триумфальных ворот

   В 1814 году в Петербурге в честь победы над Наполеоном установили Триумфальные ворота. Сначала их поставили вблизи Обводного канала для торжественного марша гвардейских частей, с триумфом возвращавшихся в столицу из Парижа после разгрома французов. Автором проекта был знаменитый архитектор Джакомо Кваренги. Представляли они из себя помпезную однопролетную арку, наподобие древнеримскимх, украшенную колоннами ионического ордера и увенчанную фигурой богини Славы с шестеркой коней, (пл. Стачек, станция метро «Нарвская»).
//-- В мраморе и граните --//
   Первый вариант ворот построили быстро, но из временных материалов – дерева и алебастра, чтобы поспеть к приходу первых полков из заграничного похода. Однако под ветром и дождями деревянное сооружение быстро обветшало. Тогда было решено создать вместо него нечто более прочное и монументальное. «В мраморе, граните и меди», как было сказано в высочайшем рескрипте. Граница города тем временем переместилась дальше Обводного канала на Нарвскую заставу, а потому новые Триумфальные ворота назвали Нарвскими.
   Проектирование сооружения поручили архитектору В. Стасову, сохранившему основную идею памятника Кваренги. Но в этот раз построил 30 метровую арку из прочного кирпича, облицованного медью. Авторы конной группы на вершине – выдающиеся русские скульпторы П. Клодт, тот самый, кому принадлежат знаменитые кони на Аничковом мосту, В. Демут-Малиновский и С. Пименов. На колеснице стоит крылатая древнегреческая богиня Победы Ника с пальмовой ветвью и лавровым венком в руках – символами мира и славы. В нишах между колоннами – четыре фигуры воинов в древнерусских доспехах. Над ними золотом высечен список полков русской армии – участников войны 1812 года. На карнизе расположились восемь фигур духов Славы и Мира, между ними – список битв, в которых участвовали эти полки. Внутри ворот расположено вместительное трехэтажное здание с обширным подвалом. Торжественное открытие Нарвских ворот состоялось ровно двадцать лет спустя после триумфального возвращения русских войск после победы над Наполеоном – 17 августа 1834 года. Во внутреннем помещении долгое время помещался городской архив, а теперь там устроен выставочный центр.
//-- Неведомый колдун --//
   После революции 1917 года в Петербурге стали поговаривать, будто на вершине Триумфальных ворот поселился колдун. Временами он будто бы брал в руки вожжи и сам управлял шестеркой лошадей, которые мчались вместе со всем Петроградом в черную бездну. Рассказывали о колдуне шепотом, но никто из местных жителей его не видел. Однако нашелся человек, который изобразил его на полотне. Им оказался ленинградский художник Павел Филонов. В 1929 году он нарисовал картину, которая так и называлась «Нарвские ворота». На его полотне на вершине ворот стоит устрашающего вида бородатый человек, нелепо размахивающий руками, а внизу, у подножья ворот – кучка людей, с изумлением глядящих на него.
   Согласно народным поверьям, колдуны чаще всего селились на окраинах городов. Как раз там, где и стояли в те времена Нарвские ворота. Однако художник Филонов, которого потом стали называть гением авангарда, в Бога не верил, мало того, он был воинствующим атеистом. Кого же он тогда изобразил на своей картине? Слугу Антихриста? Дьявола? Вряд ли он мог это сделать в 1929 году, когда всякое изображение «советским художником» на полотне нечистой силы могло бы иметь для автора картины самые печальные последствия. Тут надо вспомнить, что после начала «красного террора» церковники стали утверждать, что пришел конец света, а антихристами провозглашали Ленина и Троцкого. Ведь Ленин после смерти так и не был похоронен, а выставлен в забальзамированном виде в мавзолее. А по народным поверьям, дух его до сих пор возмущает и беспокоит людей. Однако эта версия выглядит невероятной. Сделать такого в 1929 году художник, поначалу с восторгом принявший революцию, тоже никак не мог.
//-- Загадка Филонова --//
   Но кто все-таки тогда изображен на полотне Павла Филонова? Это так и осталось исторической загадкой. Сам художник был человеком очень странным. Поступив в Академию искусств, он был из нее исключен, что, впрочем, не помешало ему потом стал ее профессором. В историю живописи он вошел как создатель так называемой «аналитической» школы. К работе относился неистово, работал по 18 часов в сутки. Критики называли его «очевидцем незримого». Были у него и другие, не менее загадочные картины. Например, «ГОЭЛРО». На ней маленький Ленин перед огромной картой Электрификации (светлого будущего) похож на мелкого беса, вдруг понявшего, что построить новый мир ему не по силам, что он может только разрушать. Свои полотна Филонов упорно не продавал, не брал деньги со своих учеников и даже отказался от пенсии. В результате жил в полной нищете и в первую же блокадную зиму 1941 года умер в своей мастерской от голода. Его не сбросили в общую яму только потому, что Союз художников вдруг расщедрился и через девять дней после смерти Филонова выделил несколько досок на гроб его жене Серебряковой. Тайну своих загадочных «Нарвских ворот» с колдуном или с дьяволом на вершине он так и унес с собой в могилу.
//-- «Мы – русские, какой восторг!» --//
   Генералиссимус Александр Васильевич Суворов – единственный в России полководец, которому в Петербурге посвящен целый музей. Основанный в 1900 году в ознаменование 100-летия со дня его смерти, он расположен на Кирочной улице, 43 и является одним из крупнейших мемориальных музеев страны. Для него построили специальное красивое здание (архитектор А. фон Гоген), средства для которого собрали по подписке. На его фасаде мозаичные панно: «Отъезд Суворова в итальянский поход, 1799», «Переход Суворова через Альпы». В фондах музея около 100 тыс предметов – личные вещи великого полководца, оружие, знамена, трофеи русских войск и т. п., а также крупная коллекция оловянных солдатиков. (Станция метро «Чернышевская»).
//-- Не проиграл ни одного сражения --//
   Казалось, что о его жизни известно решительно все. Каждый еще со школьной скамьи знает, он не проиграл ни одного сражения, вел себя странно и задиристо, вздорил с самим императором и т. д. Но оказывается, что неизвестного, хоть отбавляй! Даже вокруг его происхождения велись споры. Сам Суворов утверждал, что его предки прибыли из Швеции, откуда они выехали в 1622 году при царе Михаиле Федоровиче. А одна из немецких газет написала, будто Суворов – сын гильдесгеймского мясника. «Я не знаю автора этого вымысла, – сердито писала рассерженная Екатерина II своему послу в Германии, – но не подлежит сомнению, что фамилия Суворовых давным-давно дворянская, спокон века русская и живет в России. Его отец служил при Петре I».
   Действительную воинскую службу Суворов начал в 1748 году в возрасте 19 лет. Но настоящая слава пришла к нему во время русско-турецкой войны 1787-91 гг. Он нанес турецкой армии ряд сокрушительных поражений и особо прославился при штурме неприступной крепости Измаил, доложив потом о победе царице в стихах: «Слава Богу, слава Вам, крепость взята и я там!» За эти заслуги был возведен в графское достоинство, в его честь выбили медаль. Его высказывания насчет воинской тактики и службы стали пословицами, которые дошли до наших дней: «Пуля дура, штык молодец!», «Трудно в ученье, легко в бою!» и т. п. В 1794 году при подавлении польского восстания взял штурмом предместье Варшавы – Прагу и был произведен в генерал-фельдмаршалы. Суворов был не только великим полководцем, но и горячим патриотом России. «Мы – русские, какой восторг!» – восклицал он. Но уже в 1797 г. капризный император Павел I уволил его в отставку, и полководцу пришлось жить в ссылке в своем имении.
//-- Переход через Альпы --//
   Но для разработки планов войны с грозным Наполеоном полководца снова вызвали в Петербург. В ходе италийской кампании Суворов блестяще разгромил непобедимых французов. За это был удостоен княжеского титула и звания генералиссимуса. Совершил беспримерный швейцарский поход, перейдя через заснеженные Альпы. Его восторженно встречали в освобожденных городах Италии, короли называли его своим кузеном и выражали желание «служить в армии бессмертного Суворова». Им восхищался сам адмирал Нельсон, а разбитый Суворовым французский генерал Мессена, заявил, что отдал бы все свои победы за один альпийский поход русского полководца. Российский посол в Лондоне в те годы отмечал, что по всей Англии после здравия королевского следует здравие за Суворова. «Вы не можете себе представить, как им восторгаются здесь, – отмечал посол. – Он стал идолом нации, наравне с Нельсоном, их здравие пьют ежедневно и во дворцах, и в трактирах, и в хижинах».
//-- Европейские курьезы --//
   Но, несмотря на его славу, многие в Европе даже не знали, как выглядит русский полководец. С одной гравюры, изданной в Лондоне в 1799 году, на нас смотрит важное лицо, знакомое многим по 100-долларовой купюре… Джорджа Вашингтона. А под портретом подпись: «Граф Суворов Рымникский»… На другом рисунке, имевшим широкое обращение в той же Англии, Суворов изображен с окровавленной саблей и свирепым выражением лица. В представлении англичан, несокрушимые боевые успехи не могли быть достигнуты иначе, как человеком богатырского сложения. Под рисунком – пояснение: «Этот замечательный человек ростом шесть футов и десять дюймов, он не пьет ни вина, ни водки; ест лишь раз в день и каждое утро погружается в ледяную ванну; когда он испытывает усталость, то заворачивается в простыню и спит на открытом воздухе».
//-- Женщин не любил --//
   По воспоминаниям современников, дерзкий с начальством, Суворов был галантным кавалером, любил петь, танцевать. Но, как свидетельствует служивший с ним маркиз Дюбокаж, «не любил женщин, считая их помехою славы для военного человека, расстраивающих здоровье, действующих на нравы и отнимающих бодрость». Женился он уже в зрелом возрасте на княжне Варваре Прозоровской. Она была настоящей красавицей, но при этом женщиной «с наклонностями к мотовству». Вскоре также выяснилось, что супруга не прочь погулять с молодыми людьми. Взбешенный Суворов подал церковным властям прошение о разводе с женой, обвинив ее «в презрении закона христианского». Скандал удалось замять при участии императрицы. Но вскоре Варвара Ивановна закрутила новый роман, и Суворов подал повторное прошение о разводе.
//-- Дети полководца --//
   С детьми у полководца было тоже немало проблем. Свою старшую дочь Наташу, которую он безумно любил, Суворов навсегда удалил от ветреной матери, отдав ее в Смольный институт. После того, как Екатерина II пожаловала ее во фрейлины, Суворов заволновался, опасаясь соблазнов жизни при дворе: «Будь сурова и немногословна с мужчинами, – предостерегает он ее в письме, – а когда они станут с тобой заговаривать, отвечай на их похвалы скромным молчанием…» Женихом ее стал брат последнего фаворита императрицы – Николай Зубов. Впоследствии он принял участие в заговоре против Павла I, и именно он нанес роковой удар табакеркой в висок схваченного императора. В 1812 году в день вступления в Москву войск Наполеона карета Наташи была задержана французами при выезде из города. Узнав, что перед ними дочь Суворова, французы тотчас пропустили ее, отдав при этом воинские почести
   Сын Суворова Аркадий свои детские годы провел с матерью. Но потом был в армии вместе с отцом. Все прочили отпрыску генералиссимуса блестящую карьеру. Но в 1811 году во время русско-турецкой войны он погиб при переправе через Рымник, ту самую реку, на берегах которой его отец одержал одну из своих замечательных побед. Где-то посреди реки экипаж перевернулся, и Аркадий был подмят лошадьми…
//-- Здесь лежит Суворов --//
   Последние месяцы жизни великий, но уже состарившийся полководец, явившийся в Петербург из Европы триумфатором, впал в окончательную немилость. Его торжественная встреча была отменена. Он тяжело заболел и остановился на Крюковом канале в квартире племянника – графа Хвостова, и тут получил унизительное письмо: «Генералиссимусу князю Суворову не приказано являться к государю». Вскоре император распорядился отобрать у Суворова адъютантов и разослать их по полкам. Такова была монаршья «благодарность» за легендарный Альпийский поход…
   Несмотря на то, что «Санкт-Петербургские ведомости» обошли молчанием смерть Суворова, к дому на Крюковом канале явились толпы горожан. В последний путь в Петербурге его провожали множество людей. Рассказывают, что потом долго спорили, что же написать на его могильной плите в Александро-Невской лавре. Надпись была простой: «Здесь лежит Суворов».
//-- Русский свет --//
   В западных справочниках изобретателем электрической лампочки указан Томас Эдисон, а «лампочку Ильича» выдумали большевики, уверяя, будто это они электрофицировали «отсталую Россию». Однако электрические фонари впервые в мире появилось в Петербурге задолго до опытов Эдисона и октябрьского переворота, – еще в 1873 году. Первые электрические лампочки Лодыгина и Яблочкова в Западной Европе называли «русским светом». (Памятник фонарю на Одесской улице. Станция метро «Чернышевская»).
//-- Первые электрические фонари --//
   Талантливый изобретатель Томас Альва Эдисон запатентовал в США свою электрическую лампочку в 1880 году. Однако дуговой разряд в виде так называемой электрической дуги был впервые обнаружен еще в 1802 году профессором физики Военно-хирургической академии в Петербурге Василием Петровым. А в 1873 году в городе на Неве появились первые электрические уличные фонари. На Одесской улице, недалеко от Смольного сняли неуклюжие керосиновые лампы, подвели провода, и 11 сентября в них вспыхнул ослепительный электрический свет. Очевидец с изумлением вспоминал: «Вдруг из темноты мы попали на улицу с ярким освещением. В двух фонарях керосиновые лампы были заменены лампами накаливания, изливавшими яркий белый свет. Собравшиеся с восторгом и удивлением любовались этим огнем с неба, светом без огня, как тут же окрестили петербуржцы». Первую угольную лампочку накаливания изобрел Александр Лодыгин, который прочитал об этом лекцию и продемонстрировал свое изобретение в Технологическом институте. За это в 1874 Петербургская академия наук присудила ему Ломоносовскую премию.

Первые в мире фонари

   Вскоре, электрические фонари – тоже впервые в мире – были установлены на Литейном. В них использовались лампы другого русского изобретателя Павла Яблочкова. Позднее ставшие легендарными эти фонари, изготовленные по проекту архитектора Ц. Кавоса, перенесли на площадь Островского. Кстати, первый в мире магазин с электрическим освещением появился тоже в Петербурге на Большой Морской в доме 16, где располагался магазин дамского белья, в 1875 году. А в Москве электрические светильники засияли в 1880 году. В 1883 году при помощи дуговых ламп в день коронования Александра Третьего была освещена площадь вокруг храма Христа Спасителя.
   К началу Первой мировой войны в Петербурге было уже более трех тысяч электрических фонарей и работало около 200 электростанций. А впервые свет в городе погас, когда власть в России захватили большевики – с 1920 по 1922 гг. в Петрограде пропало уличное освещение. Вот тут-то и пришлось выдумывать «лампочку Ильича» и восстанавливать разрушенную коммунистами уже хорошо отлаженную в «лапотной» России» систему электрического освещения.
   Первым в стихах петербургские фонари увековечил Александр Блок:

     Ночь, улица, фонарь, аптека…
     Как освещался Петербург

   Однако появилось уличное освещение еще при Петре I. 23 ноября 1706 года, когда юный город на Неве праздновал победу русских войск над шведами под Калишем, по приказанию Петра на фасадах четырех домов были повешены фонари. В 1817 году Петр издал Указ об «освещении улиц Санктпитербурха». В 1723 году стараниями генерал-полицмейстера Антона Дивиера на главных улицах города засияли 595 фонарей.
   Петербург был первым городом в России и одним из немногих в Европе, в котором всего через 20 лет после основания появилось регулярное уличное освещение. Вот как описывал его историк того времени: «Для сего имеются по улицам белою и голубою краскою выкрашенные столбы, из коих каждый на железном пруте поддерживает шарообразный фонарь, спускаемый на блоке для чищения и наливания масла…» Масляные фонари горели в городе около 130 лет. Гоголь описал их в повести «Невский проспект»: «Далее, ради Бога далее от фонаря! И скорее, сколько можно скорее проходите мимо. Это счастье еще, если отделаетесь тем, что он зальет щегольский сюртук ваш вонючим маслом…»
   У1794 году в городе насчитывалось уже 3400 уличных фонарей, гораздо больше, чем в другой европейской столице. Более того, петербургские фонари считались самыми красивыми в мире. В их проектировании участвовали такие знаменитые архитекторы, как Растрелли, Монферран, Фельтен и другие. Уже в середине 18 века вместо масла в фонарях стал использовать керосин. А в 1819 году на Аптекарском острове впервые появились газовые фонари, а потом – спиртовые.
//-- Электрическая свечка --//
   Угольные светильники Лодыгина не были пригодны для постоянного употребления. Первым практичную дуговую электрическую лампочку, которая могла конкурировать с газовыми фонарями, изобрел уже упомянутый русский инженер Павел Яблочков. Он открыл так называемую «электрическую свечу», в которой две угольные пластинки, разделенные фарфоровой вставкой, служили проводником электричества, накалявшего дугу и служившего источником света. Павел Николаевич родился в деревне в Саратовской губернии, а закончил Техническое гальваническое заведение в Петербурге, впоследствии преобразованное в Офицерскую электротехническую школу. Служил в армии, а затем работал в телеграфе на железной дороге. Оказался в Париже, где в 1876 году на заседании Французского физического общества сообщил: «Я придумал новую лампу, или электрическую свечу, в высшей степени простой конструкции…» Вскоре он получил на свой электрический светильник французский патент. Именно лампочка Яблочкова впервые нашла широкое применение в освещении городских улиц. Ее использовали не только в Петербурге, но и в Париже, Лондоне, в других городах. В 1878 году авеню Де Опера в Париже была освещена русскими лампочками. «Лапочками Jablochkoff» или «русским светом» называли тогда электрическое освещение во Франции. «Из Парижа, – писал сам Яблочков, – электрическое освещение распространилось по всему миру, дойдя до дворца шаха Персидского и до дворца короля Камбоджи».
//-- Поразительный эффект! --//
   В России первая проба электрического освещения по системе Яблочкова производилась в 1878 году. Были освещены казармы в Кронштадте. Опыт прошло успешно и через две недели свечи Яблочкова осветили в Петербурге Большой театр. «Когда внезапно зажгли электрический свет, – писала газета Новое время», – по зале мгновенно разлился белый яркий, но не режущий глаз, а мягкий свет, при котором цвета и краски женских лиц и туалетов сохраняли свою естественность, как при дневном свете. Эффект был поразительный».
   Эдисон быстро понял, какие огромные прибыли сулит новый вид освещения. Запатентовав его в США, он сумел быстро наладить прибыльное производство и поставил дешевые лампочки на поток, прославившись и разбогатев. В то время как гениальный «пионер электричества» Яблочков умер в Саратове в бедности. Но когда в США праздновался очередной юбилей Эдисона, то французская печать писала, что юбилей электрической лампочки следует отмечать вовсе не в США и чествовать не Эдисона, а русского изобретателя Яблочкова. После 1917 года одна из эмигрантских газет отметила, что вся эта история еще раз свидетельствует «о неумении русских людей гордиться своими достижениями и беречь русское творчество от посягательств иностранцев». Кстати, и позднее русские ученые сделали немало для электричества. Так, в 1951 году академик С. Вавилов разработал люминофор, что позволило создать люминесцентную лампу.

«Башня» поэтов

   Эта знаменитая «Башня» находилась в квартире поэта и философа Вячеслава Иванова в доме на углу Шпалерной и Таврической улиц. Там перебывали чуть ли не все знаменитости Петербурга начала прошлого века: поэты, писатели, философы, артисты и даже будущие революционеры. Блок там впервые читал свою легендарную «Незнакомку», а Гумилев – африканские стихи об «изысканном жирафе». Но потом судьба многих беспечных посетителей «Башни» сложилась трагически… (Таврическая ул., д.35. Станция метро «Чернышевская»).
   Это «Башня» – настройка в виде широкого купола над крышей дома № 35, что на углу Шпалерной и Таврической, – одно из самых знаменитых мест в истории русской поэзии и литературы. Летом 1905 года в квартире на последнем этаже поселился, приехав из-за границы, знаменитый поэт и теоретик символизма, знаток истории и культуры Древнего мира Вячеслав Иванов. Он был студентом историко-филологического факультета и уже после второго курса его, как одного из самых способных, послали для продолжения учебы за границу.
   Несколько лет он провел в библиотеках и университетских аудиториях Берлина и Парижа. Знания Иванова были поразительны. Говорили, что он писал по латыни и знал ее как древний римлянин. Также великолепно Иванов знал историю и культуру Древнего мира, которой поклонялся. Кроме латыни он хорошо владел и многими другими языки, переводил с итальянского, французского, армянского, латышского, финского. А еще он был прекрасным поэтом, одним из основоположников символизма.
   Сама внешность хозяина «Башни» была необыкновенной. Как писал художник М. Добужинский, «Вячеслав Иванов носил золотую бородку и золотую гриву волос, всегда был в черном сюртуке с черным галстуком, завязанным бантом». Один из современников назвал его «единственным академиком среди русских литераторов». Иванов обожал ученые беседы и был прекрасным, очень внимательным к другим собеседником.
//-- Сивилла Микеланджело --//
   Под стать хозяину «Башни» была и ее хозяйка, жена Иванова Лидия Зиновьева-Аннибал. У нее тоже обладала необыкновенной внешностью – всегда в красной греческой тунике, она была необыкновенно красива и своим смуглым лицом походила на Сивиллу Микеланджело. Ее отец был родом из Сербии, а мать – шведская баронесса. Философ Николай Бердяев, который был постоянным председателем вечеров на «Башне», писал о ней с восторгом. Когда прекрасная Лидия появлялась на публике, то все смолкали и не могли оторвать от нее глаз, она и впрямь была похожа на богиню. Гости дружно называли ее «Диотимой» по имени необыкновенной по красоте и мудрости героини платоновского диалога «Пир».
   Зиновьева-Аннибал и Иванов познакомились в Риме, когда оба были уже женаты. Однако взаимное увлечение оказалось настолько сильным, что они решили отказаться от прошлого. Свадьбу сыграли в греческой церкви Ливорно, где им по традиции надели на голову венки из виноградных лоз. В этом новобрачные увидели особое предзнаменование и с тех пор на «Башне» царил культ Диониса, бога вина и виноделия, веселых посиделок с друзьями.

     Пришлец на башне притон я обрел
     С моей царицей – Сивиллой.
     Над городом-мороком – смутный орел
     С орлицею ширококрылой…
     Писал Иванов о вечерах в своей квартире.

//-- Праздник жизни --//
   Вставал Иванов поздно, около 2-х часов дня. Завтракал, потом неторопливо разбирал почту, правил рукописи, писал письма, статьи. К обеду приступал около 7 вечера, а гости, – собрания происходили обычно по средам, – приезжали к нему ближе к полуночи. Кто там только не был! Поэты Блок, Мандельштам. Белый, Кузьмин, Белый, Волошин, Хлебников, Гумилев, философы Бердяев, Степун, писатели Мережковский, Гиппиус, Соллогуб, Зайцев и многие другие, в том числе будущий министр культуры у большевиков Луначарский.
   После чая собравшиеся приступали к чтению докладов. В бурных спорах обсуждались вопросы литературы, философии, истории, теория символизма, мистические идеи. Для посторонних их дискуссии были совершенно непонятны. Однажды кухарка Иванова посетовала, что господа, хотя и говорят по-русски, «но ничего понять нельзя!»
//-- Стихи над городом --//
   Однако не менее важным занятием посетителей «Башни» была декламация стихов. Причем, часто это делали сами поэты. Так Блок впервые прочитал там свою «Незнакомку», почти сразу же после того, как она была написана. Сделал он это, тогда еще молодой, загорелый, прямо на крыше, откуда вел выход из «Башни». Присутствовавшие на том вечере вспоминали о нем с восторгом: великий поэт читал свои бессмертные стихи в белую петербургскую ночь перед самой зарей, стоя над спящим внизу огромным и таинственным в сумраке городом. «Нам хотелось, – вспоминал Корней Чуковский об этом необыкновенном чтении, – чтобы оно длилось часами, и вдруг, едва только он произнес последнее слово, из Таврического сада, который был тут же, внизу, какой-то воздушной волной донеслось до нас многоголосое соловьиное пение…»
   Такое же поразительное, завораживающее впечатление произвело на слушателей чтение Гумилевым своих стихов об Африке:

     И как я тебе расскажу про тропический сад,
     Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
     Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад
     Изысканный бродит жираф.

   Слушатели стихов, околдованные их очарованием, сидели вокруг в свободных позах прямо на ковре, опьяненные вином и волшебной магией поэзии.
   Иногда в «Башне» устраивали домашние спектакли. Как, например, «Поклонение кресту» по пьесе Кальдерона, поставленное режиссером Мейерхольдом и художником Судейкиным. Среди гостей была и Ахматова. Вспоминали, как она, тогда еще совсем юная, демонстрировала свою гибкость: перегнувшись назад, доставала зубами спичку из лежавшего на полу коробка.
//-- Трагический конец --//
   В конце концов, ночными собраниями в «Башне» заинтересовалась полиция. Кто-то донес, что там якобы собираются по ночам анархисты. Однажды, когда гости сидели за столом, мирно беседуя, в комнату ввалился отряд городовых с шашками и пистолетами. Собравшихся стали по очереди приглашать в соседнюю комнату для обыска. Но, конечно, ничего подозрительного не нашли. В итоге, принеся извинения, стражи порядка ретировались. А писатель Мережковский, не найдя своей бобровой шапки, сердито заявил: «Унесли, мерзавцы!» И даже опубликовал потом в газете открытое письмо министру внутренних дел под заголовком: «Ваше превосходительство, где моя шапка?» Однако ее потом нашли, шапка завалилась за сундук.
   Однако судьбы восторженных участников литературных «сред» на «Башне» сложились трагически. Гумилева большевики расстреляли, Блок, которого не отпустили на лечение, умер от голода и тоски, страшно погибли Мейерхольд и Мандельштам. Других после Гражданской войны разметало по всему миру, и они умерли в эмиграции, как и Вячеслав Иванов, скончавшийся в Риме в 1924 году. А его жена с лицом Сивиллы Микеланджело, заразилась скарлатиной в деревне и ушла из жизни еще раньше его.

Вечно живой…

   Политехнический институт (сегодня он называется Политехническим университетом) был основан в 1899 году. В свое время его окончил Леонид Красин, который после смерти в 1924 году Ленина удивил всех своей идеей… оживить вождя! Для разработки таких идей в Ленинграде был даже создан Институт мозга человека (ул. Акад. Павлова, 9. Станция метро «Политехнический институт»).
//-- Единственный технократ --//
   Красин был единственным «технократом» в советском правительстве, инженером по образованию. Однако молодость его была бурной. Поступил в Петербургский политехнический институт, но был исключен за участие в революционном движении. Колесил по стране, печатал листовки и газеты, занимался агитацией и даже планировал «эксы» – террористические акции по «изъятию» у буржуазии денег на цели революции. Сам, однако, не грабил и не убивал, а был «мозгом» бандитских налетов, хладнокровно их планировал. Блестяще удался налет на банк в Тифлисе, где террористам-революционерам удалось похитить 250 тысяч рублей. В 1911 году Красин разошелся с Ленином, и отбыл в эмиграцию. Где сам стал самым настоящим буржуа – работал в преуспевающей компании «Сименс и Шуккерт». Пристрастился к отличным сшитым костюмам, которым потом поражал в России непритязательных в одежде большевиков. Однако вскоре вернулся к прежним революционным делам, и, в итоге, оказался в правительстве Ленина, стал наркомом внешней торговли, членом ЦК, а потом советским послом.
//-- Фантастическая идея --//
   Тут и проявились вновь его склонности к авантюрам и немалые научные знания. Красин был горячим поклонником фантаста, ученого и социал-демократа Богданова, который вполне серьезно считал, что бессмертия можно добиться на самом деле. Он утверждал: «Наука уже ставит задачи не только лечить, но и омолаживать. Я уверен, что освобожденное человечество сможет воскрешать великих деятелей». Поэтому сразу после кончины Ленина в 1924 году, вдохновленный идеями Богданова, именно Красин стал носиться с идеей оживления «великого вождя»! По его инициативе в Германии было закуплено (во времена голода и разрухи) суперсовременное холодильное оборудование, чтобы заморозить драгоценное тело, а затем, когда наука станет на это способна, его оживить.
   Оборудование уже стали монтировать в одной из башен Кремля, но работы затянулись. Наступала весна, и надо было срочно что-то делать. К тому же, к идее замораживания скептически отнесся Феликс Дзержинский. «Это с нашими-то перебоями с электричеством!» – иронизировал он.
//-- Будем бальзамировать! --//
   И тогда Ленина решили забальзамировать. За дело взялись предприимчивый химик Борис Збарский и анатом из Харькова Владимир Воробьев. Они опирались на исследования русского ученого Николая Мельникова-Разведенкова, который еще в 1896 году предложил оригинальный метод приготовления анатомических препаратов с сохранением их естественной окраски при помощи пропитывания тканей спиртом, глицерином и ацетатом калия. Крупская была категорически против, но ее никто слушать не стал. Главное, что идея понравилась Сталину, бывшему семинаристу, который еще раньше пообещал Крупской, что если она будет ему противоречить, то «Ильичу подыщут другую жену».
   Вместе с идеей бальзамирования, Красин заявил и о необходимости сооружения мавзолея. Он писал в «Известиях»: «Первой задачей является сооружение постоянной гробницы на том месте, где сейчас покоиться тело Владимира Ильича. Трудность задачи поистине необыкновенная. Ведь это будет место, которое по своему значению для человечества превзойдет Мекку и Иерусалим». Но первый мавзолей архитектор Алексей Щусев соорудил уже 27 января в виде деревянного куба. Художник Казимир Малевич усмотрел в этом связь со своим знаменитым «Черным квадратом». «Склеп как куб – символ вечности. Образ Ленина – вне материи. Материалистическое бытие в ленинизме становится священным», – восторженно писал художник. Каменный вариант мавзолея из разноцветного граница соорудили в 1929 году по проекту того же Щусева.
//-- Крупская плакала… --//
   В конце марта Збарский и Воробьев приступили к бальзамированию. Для оценки и регистрации цвета кожи Збарский пригласил художника А.Пастернака – брата будущего лауреата Нобелевской премии по литературе. Дело, конечно, небывалое и даже авантюрное. Збарский вообще никогда раньше не имел дела с трупами. Поэтому и он, и Воробьев сильно волновались. Однако операция, которая продолжалась четыре месяца, полностью удалась. Мумию поместили в стеклянный гроб, сооруженный по проекту того же Красина. Впервые набальзамированное тело вождя решили показать делегатам Конгресса Коминтерна, который проходил в Москве, а также родственникам Ленина. Все были поражены. Крупская плакала. А брат вождя, Дмитрий Ильич сказал: «Я сильно взволнован. Он лежит таким, каким я его видел тотчас после смерти, и даже лучше».
//-- Институт мозга --//
   Идея «воскрешения» в какой-то форме выразилась в СССР и в собирании мозгов не только Ленина, но и других знаменитых людей. Для этого в Ленинграде был специально создан Институт мозга человека. Его идея принадлежала знаменитому невропатологу Владимиру Бехтереву. Он написал статью «О создании Пантеона знаменитых людей», который «явился бы собранием консервированных мозгов, принадлежащих высокоталантливым людям». Там до сих пор хранится не только мозг Ильича, но и многих других знаменитостей: Калинина, Куйбышева, Крупской, Луначарского, Горького, Маяковского, Мичурина, Павлова, Циолковского, самого Сталина и т. д. Пополнялось уникальное собрание даже в наши дни. Туда пометили, например, мозги академиков Ландау и Сахарова. Причем, в случае с Сахаровым, согласие на это дала его жена Елена Боннэр. В советские времена деятельность института была строго засекречено, как и все, что делалось с Лениным в мавзолее.
//-- Нехороший конец --//
   Все участники уникальной операции по бальзамированию вождя были щедро награждены. Воробьев получил 40 тысяч червонцев, Збарский – 30 тысяч. Позднее им вручили еще и по ордену Ленина. Однако кончили оба плохо. Воробьев в 1937 году неожиданно умер на операционном столе (как и Фрунзе) от наркоза. А Збарский, хотя и пережил репрессии 1937 года, был арестован в 1952 г. И реабилитирован только после смерти Сталина.
   Загадочной была и смерть самого Красина. Сталин отправил его послом в Лондон, где он на следующий день умер. Странной считают и смерть академика Бехтерева, который выдвинул идею «Пантеона мозга». Его пригласили осмотреть Сталина, а он потом поставил диагноз: «шизофрения» и имел неосторожность рассказать об этом друзьям. И после этого быстро умер, хотя отличался еще крепким здоровьем, якобы «от пищевого отравления». Некоторые до сих пор считают, что Сталину не были нужны люди, которые надеялись, что Ленина удастся рано или поздно воскресить. Зачем? Если он уже сам считал себя Богом на земле…

Небесный покровитель Петербурга

   Александр Невский для Петербурга, пожалуй, – то же самое, что Георгий Победоносец для Москвы – святой покровитель города. С той только разницей, что Александр Ярославович, прозванный за сокрушительную победу над псами-рыцарями на Чудском озере «Невским», являлся реальной исторической личностью. Сначала он был князем Новгородским, а потом – Великим князем Владимирским. В ХУ веке князь был канонизирован православной церковью, а позднее Петр I возвел его в чин первого небесного покровителя Санкт-Петербурга. В 2002 году ему установлен памятник на площади Александра Невского (скульпторы В. Козенюк, А. Пальмин и А. Чаркин). (Станция метро «Площадь Александра Невского»).
//-- Где ставить памятник? --//
   Петр сознавал, что его приход к берегам Балтийского моря – продолжение дела Александра Невского. Именно по этой причине духовным центром столицы стала Александро-Невская лавра, куда по распоряжению Петра 12 сентября 1724 года были с большой помпой перенесены мощи благоверного князя. Согласно преданию, царь встретил раку с мощами у Шлиссельбурга и сам стоял у руля галеры, которая доставила их в столицу. Позднее императрица Елизавета повелела соорудить для мощей роскошный серебряный саркофаг весом в 90 пудов. Его отлили искусные мастера Сестрорецкого оружейного завода. Много лет он простоял в Александро-Невской лавре. Рядом находилась икона, по преданию, принадлежавшая самому Александру Невскому. Тогда же возникла городская традиция – класть на раку серебряную монетку в знак исполнения просьбы, обращенной к святому.
   В советские безбожные времена мощи, отправили в Музей религии и атеизма, а саркофаг передали в Эрмитаж, где он и находится до сих пор. Незадолго до краха СССР мощи вернули в Троицкий собор Александро-Невской лавры. Однако еще раньше, в 1952 году площадь перед Лаврой переименовали в площадь Александра Невского. Сама конфигурация площади давно требовала, чтобы в ее центре был установлен какой-нибудь большой памятник. А какой еще можно было ставить памятник на площади Александра Невского, если не монумент самому Александру Невскому? К тому же, именно в этом месте заканчивается Невский проспект (точнее, та его часть, которая в народе называется Старо-Невским). Кстати, Невская «першпектива» была названа так вовсе не в честь реки Невы, как многие думают, а именно в честь князя Александра Невского. Пройдя через лес и болота, она соединила едва заложенный Петром город с основанным еще в Х1У веке Александро-Невским монастырем, где и стало по приказу царя возводится здание лавры.
   Идею памятника долго вынашивал талантливый петербургский скульптор Валентин Козенюк, родовой казак родом из Уссурийска. Он так увлекся ею, что даже говорил: «Если поставлю памятник Александру Невскому перед Лаврой, могу и умирать». Сначала ему повезло: скульптор выиграл два конкурса, организованные для строительства монумента, в 1990 и в 1997 гг. Проект одобрил и благословил патриарх Московский и Всея Руси Алексий II. Однако времена были смутные, тяжелые денег и большого желания властей для его установки не было, а потому скульптор, так и не дождавшись воплощения своей мечты в жизнь, умер. Памятник был установлен только в 2002 году.
//-- Были трудности --//
   Вместо Козенюка, реализовать его проект поручили А. Пальмину и архитектору В. Попову. Но тут начались неприятности. Прежде всего, появился инвестор, который назначил срок реализации проекта – полгода, что, естественно, было совершенно нереально. Стали спешить, делать ошибки. Вначале наследники Козенюка механически увеличили имеющуюся бронзовую модель в четыре раза, сделав памятник в натуральную величину в глине. Тогда-то все и ужаснулись: стало ясно, что возникла ошибка в пропорциях, что ошиблись моделировщики и проявилась неопытность А. Пальмина. Конь оказался слишком мелким. Надо было срочно менять пропорции. Работу эту уже в 2001 г. возглавил опытный скульптор А. Чаркин: брюхо коня разъединили по шву, сделали вставку, заново отформовав детали для литья.
   Много было споров о расположении памятника на площади. Козенюк предложил место на оси Невского проспекта, прямо перед надвратной церковью, из ворот которой как бы «выезжает» князь. Эта близость вооруженного всадника и православной обители выражают сущность православия, несущего на себе печать времен противостояния татарским поработителям в XIV–XV вв. Православие – это практическое оружие одоления врага, «военная религия», и памятник это усиленно подчеркивает. Поначалу Градостроительный совет испугался такого «агрессивного» варианта.
   В результате в июле 1999 г. решили было сдвинуть памятник с оси Невского в сторону Чернорецкого переулка, но потом все вернулось на эту ось. И памятник так и стоит с грозно поднятой рукой, как бы выражая, как утверждают исследователи, главную идею монумента и предупреждая: «Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет!»
//-- «Кто с мечом…» --//
   О пятом конном памятнике в Петербурге есть легенда. Незадолго до революции один из монахов Александро-Невской лавры, предсказал, что скоро в России начнутся потрясения, которые станут роковыми, страна едва не погибнет. А ее возрождение начнется тогда, когда в последней имперской столице, граде Санкт-Петербурге, будет поставлен пятый конный памятник государю… Предсказание сбылось, но не полностью. Ленинград действительно снова стал Петербургом, однако пятый конный памятник поставили не императору, а святому покровителю города. Как известно, знаменитую фразу «Кто с мечом…» в фильме Эйзенштейна «Александр Невский», снятом в 1938 году, грозно произносил исполнитель его роли знаменитый актер Николай Черкасов.
   Наверное, именно поэтому вскоре после установки монумента в Петербурге заговорили о том, что будто бы образ полководца изваян по кинематографическому образу Александра Невского, созданного Черкасовым. Но так ли это? Скульптор Козенюк умер и теперь его об этом уже не спросишь. Впрочем, а кто еще мог служить для скульптора прототипом? Как известно, подлинных изображений Александра Невского не существует.
//-- Город на костях --//
   Как и в любом большом городе, в Петербурге – множество старинных кладбищ. Самые знаменитые – Лазаревское, Тихвинское и Никольское (Некрополь мастеров искусств) на территории Александро-Невской лавры – мужского монастыря, основанного в 1710 году Петром 1 в память о победе Александра Невского над шведами. Там погребены многие выдающиеся светские и духовные деятели Петербурга. В начале 20 века в Лавре было 16 церквей, было создано хранилище предметов старины и редкостей. В 1923 году все храмы были закрыты, монахи изгнаны, а ценности национализированы. Как монастырь Лавру восстановили в 1994 году. Огромные захоронения возникли во время блокады. Среди них – Пискаревское мемориальное кладбище. (Станция метро «Площадь Александра Невского», Пискаревское мемориальное кладбище проси. Непокоренных, 72.)
//-- Регулярные кладбища --//
   О «городе на костях» стали говорить почти сразу же после основания Северной столицы, возникшей по прихоти одного человека среди безлюдных «топей и блат». Под холодным дождем и по колено в воде его в лихорадочной спешке строили десятки тысяч крестьян, согнанных со всей России, и многие действительно почти сразу же нашли свои могилы среди бревен, вбиваемых под фундаменты зданий. Сколько их было, этих безвестных жертв? Польский поэт Адам Мицкевич, о котором мы уже упоминали, писал о создателе Петербурга:

     «Вогнать велел он в недра плавунов
     Сто тысяч бревен – целый лес дубовый, —
     Втоптал тела ста тысяч мужиков,
     И стала кровь столицы той основой».

   Но откуда появилась именно эта цифра – сто тысяч, в точности неизвестно. Разумеется, что во времена строительства «града Петра» погибших при стройке рабочих никто не считал. Как никто не считал, число рабов, погибших во время сооружения египетских пирамид, или при основании новых столиц в Южной Америке. А потому не нужно преувеличивать. Есть в мире города, в самом буквальном смысле, стоящие на кладбищах, как например, Рим. Под «вечным городом» на десятки километров тянутся подземные галереи-катакомбы, превращенные еще в древности в колоссальные могильники. Там хоронили веками. К тому же цифра погибших при основании Петербурга, какой бы большой она ни была, не идет ни в какое сравнение с сотнями тысяч, погибших во время гитлеровской блокады и захороненных потом в братских могилах.
   Первое «регулярное» кладбище появилось в Петербурге только в 1710 году, а до этого жителей хоронили прямо возле домов или церквей. Город рос так стремительно, что очень быстро поглотил свои первые кладбища Сампсониевское и Ямское. Их следы сегодня уже невозможно найти. Могилы утрамбовали и покрыли сверху слоем земли, на котором возвели новые постройки, устраивали сады и огороды. Таким путем к началу XX века, по подсчетам историков, были ликвидированы 14 старых городских кладбищ. Это делалось на основе распоряжений городских властей, открыто, все горожане об этом знали. Точно также поступали и во многих других городах мира, иначе мегаполисы просто не могли бы расширяться.

Некрополь мастеров искусств

   Он возник в 1823 году в составе уже существовавших кладбищ Александро-Невской лавры, где хоронили, а потом стали переносить из других мест прах выдающихся деятелей культуры. Там похоронены историк Карамзин, писатели и поэты Жуковский, Крылов, Баратынский, Достоевский, композиторы Глинка, Даргомыжский, Римский-Корсаков, Бородин, Мусоргский, Чайковский, художники и скульпторы Шишкин, Иванов, Федотов, Крамской, Куинджи, Кустодиев, Клодт, многие знаменитые актеры. Многие могилы царских политических деятелей, министров были уничтожены в советские времена. На Лазараевском кладбище, которое потом стали называть Некрополем 18 века, похоронены сподвижники Петра, академики Ломоносов, Эйлер, драматург Фонвизин, архитекторы Воронихин, Кваренги, Росси, Тома де Томон, Захаров и другие. Выдающиеся государственные деятели, в том числе С.Витте, представители княжеских родов и т. д.
//-- Литераторские мостки --//
   Много деятелей культуры похоронено на так называемых Литераторских мостках на Волковом кладбище (Растанная ул.,30). На территории этого Некрополя похоронены Белинский, Добролюбов, Писарев, писатели Лесков, Гончаров, Гаршин, Куприн, поэты Апухтин, Блок, ученые Менделеев, Павлов, Попов, Бехтерев, деятели театра Ваганова, Акимов, Толубеев, Симонов, Лебедев, художник Петров-Водкин и другие. Туда же перенесен прах Тургенева и Салтыкова-Щедрина. Есть в Некрополе и семейное место Ульяновых – там похоронены мать Ленина и его сестры.
//-- Секретные захоронения --//
   Секретные захоронения стали появляться в нашем городе после революции и Гражданской войны, когда начались массовые расстрелы. Людей тайно убивали по ночам и закапывали потом в никому неизвестных местах, некоторые из которых не обнаружены до сих пор. Могилы потеряли ореол святости, надгробия разбивали, с церквей сбрасывали кресты, храмы взрывали, вскрывались мощи святых. Началось систематическое и варварское уничтожение кладбищ, которые-де «мешали строительству нового, социалистического города». Так, уничтожили Митрофаньевское кладбище за Варшавским вокзалом, Фарфоровское кладбище (в районе нынешней станции метро «Ломоносовская»), Малоохтинское кладбище, Римско-католическое кладбище на Выборгской стороне и некоторые другие.
   Оставшиеся кладбища оказались в жалком запущенном состоянии. Старожилы помнят, как в советские времена на Смоленском, например, кладбище, что на Васильевском острове, среди склепов весело играли в волейбол, студенты готовились к экзаменам, загорали, а на могилах после получки рабочие местных заводов выпивали и закусывали. Именно в те времена с эстрады весело напевали:

     «А на кладбище, все спокойненько,
     От общественности вдалеке.
     Все культурненько, все пристойненъко
     И закусочка на бугорке!»

   Коммунистические власти в тайне организовали целое производство на базе могильных мраморных и гранитных плит. Их распиливали на куски и делали поребрики, которыми обрамляли тротуары. В 1999–2000 году газеты сообщали, что при ремонте Инженерной улицы и площади возле цирка, с которой убирали трамвайные пути, а также сквера возле Казанского собора была найдена масса таких гранитных поребриков. Некоторые из которых сохранили старинные могильные эпитафии. Кучами они лежали возле разрытых дорог.
//-- Трагедия блокады --//
   Однако самой большой трагедией для города стала блокада. Сотни тысяч его жителей погибли от голода, артобстрелов и бомбежек. Хоронить их, как полагалось, в лютые морозы ни у кого не было ни сил, ни возможностей. Трупы возили грузовиками, сваливали кучами в громадные братские могилы. Пожалуй, ни в одном другом городе мира нет таких огромных общих захоронений, как в Ленинграде-Петербурге. А в пригородах, которые теперь стали частью города, погибших нередко закапывали прямо в воронках из-под бомб или в противотанковых рвах. Еще ждут цивилизованного погребения останки многих тысяч безымянных советских солдат, павших в сражениях в лесах и болотах вокруг Ленинграда, так и оставшихся засыпанными в своих блиндажах и окопах. Мистики считают, что души этих погребенных без христианского обряда людей витают над городом и до сих пор не дают нам покоя. Как знать, скольких бед и напастей мы могли бы избежать и сегодня, если бы не страшные исторические трагедии «города на костях».

Пискаревское кладбище

Основным местом захоронения жертв блокады стало Пискаревское мемориальное кладбище. По официальным данным, там в братских могилах покоятся 470 тыс гражданских лиц и 50 тысяч военнослужащих. В 1960 году на кладбище был открыт Мемориальный комплекс (архитектор А. Васильев), зажжен Вечный огонь. Доминанта ансамбля – 6-метровая скульптура «Родина-мать» (скульпторы В. Исаева и Р. Таурит).
На памятнике высечены слова поэтессы Ольги Бергольц: «Их имен благородных мы здесь перечислить не можем: так их много под вечной охраной гранита, но знай, внимающий этим камням, никто не забыт и ничто не забыто».

VIII. Город, которого нет

   Каждый, кто попадает в Петербург впервые, приходит в изумление. Какой прекрасный город! Кругом дворцы, каналы, одетые в гранит набережные, величавый простор Невы… Однако сегодня восхищаются лишь тем, что осталось, а того Петербурга, каким он был создан нашими великими предками, увы, больше уже нет.

     «Дворцы и каналы на месте, но…»
     Десятки различных примет
     Приносят тревожные вести:
     Дворцы и каналы на месте,
     А прежнего города нет…

   Написал поэт уже наших времен петербургский бард Александр Городницкий. «А прежнего города нет…» – увы, это действительно так. Особенно, если мы будем иметь в виду его население – коренных петербуржцев и их потомков. В 1917 году в нашем городе проживало 2,3 млн человек. В 1918-м – уже 1, 649 млн. Всего за год «исчезло» больше 800 тысяч жителей. В 1919 году в Петрограде их осталось всего 900 тысяч, а в 1921 году – 740 тысяч. Другими словами, в результате революции и Гражданской войны население города уменьшилось в три раза! Многие были расстреляны, умерли от голода, или разбежались, уехали за границу, спасаясь от подвалов ЧК.
   Убивали ведь даже не за «контрреволюцию», а просто за принадлежность к другим классам. Убивали самых лучших, самых образованных, самых талантливых. Именно в нашем городе произошел тогда невиданный еще в России, а может быть и в мировой истории, геноцид. Даже в 1937 году, который некоторые историки любят называть «пиком репрессий», не было ничего подобного.
   Население в Ленинграде только к 1935 году достигло дореволюционного уровня. И вот – новое страшное истребление – война, страшная блокада! От голода, от фашистских бомб и снарядов погибло более 1,5 миллиона жителей города. Точно до сих пор вообще никто не может сосчитать. Сколько же в нем осталось потом коренных петербуржцев и их потомков, учитывая, что многие из тех, кому удалось спастись в эвакуацию, не смогли потом вернуться домой?
   Всего за период блокады на город было сброшено более 107 ооо фугасных и зажигательных бомб, выпущено 150 000 артиллерийских снарядов. Из 881 дня блокады Ленинград подвергался варварским обстрелам 611 дней. В результате было полностью разрушено и сожжено з тысячи 174 здания, повреждено 7 тысяч 143 здания, 9 тысяч деревянных домов разобрано на топливо, – город лишился свыше 5 млн. кв. м. жилой площади. Пострадали 187 из 210 зданий, находившихся на государственном учете как памятники архитектуры, практически были уничтожены пригородные дворцы-музеи.
   Практически нет сегодня, увы, не только уже самих «коренных» петербуржцев, но и далеко не все дворцы, о которых упоминает Городницкий, «на месте». За время правления большевиков в городе было разрушено: взорвано, разбито, разобрано на кирпичи около 120 замечательных храмов. Многие разрушенные во время блокады дома и дворцы так и не были восстановлены в первозданном виде, а вместо них были возведены уродливые коробки из бетона или из серого силикатного кирпича или же новоделы.
   Досталось и памятникам. В соответствии с ленинским «Планом монументальной пропаганды» в 1918-20 гг. в городе было поспешно установлено более 20 скульптур «видным революционерам». Первым смастерили памятник Радищеву в проломе ограды, которая окружала сквер Зимнего дворца. После чего в разных местах понаставили монументы Лассалю, Марксу, «Пролетарию», «Красногвардейцу», Воровскому, Гарибальди, «Великому металлисту» и т. д.
   Поэт В. Ходасевич так писал по поводу реакции жителей города на эти уродливые «творения»: «Первые ряды уже вступали на площадь и, окончательно ошеломленные, останавливались перед скульптурой непристойно белого, гипсового, мускулистого «Пролетария» и медленно обходили вокруг. Начались такие высказывания, что я хоть и помню их, но неловко написать…»
   К счастью, почти все эти безобразные монументы были сделаны из гипса или даже из дерева и потому под петроградскими дождями и ветрами простояли недолго. Так уже в январе 1919 года охранник Зимнего дворца доносил: «Довожу до сведения коменданта, что сего числа во время моего дежурства в 5 часов утра, памятник, поставленный на углу у бывшего Зимнего дворца товарищу Радищеву, упал и разбился…»
   Ни один из этих «революционных» монументов не сохранился! Все они были сделаны поспешно из гипса и даже из фанеры и быстро разрушились под влиянием неумолимых петербургских дождей и туманов. А может, это сам город захотел избавиться от этих, кое-как состряпанных уродцев?
   О том, каким был на самом деле Петербург во всей своей первозданной красе, остались восторженные воспоминания в книгах путешественников, да еще в стихах. Не будем цитировать легендарные, но всем слишком хорошо известные еще со школьной скамьи строки о Петербурге Пушкина. Но вот каким запомнил его, например, писатель Владимир Набоков, вынужденный покинуть родной и горячо любимый им город после революции:

     Мне чудится в Рождественское утро мой легкий,
     мой воздушный Петербург…
     Я странствую по набережной… Солнце
     взошло туманной розой. Пухлым слоем
     снег тянется по выпуклым перилам.
     И рысаки под сетками цветными
     проносятся, как сказочные птицы
     а вдалеке, за ширью снежной, тают
     в лазури сизой розовые струи
     над кровлями; как призрак золотистый,
     мерцает крепость (в полдень бухнет пушка:
     сперва дымок, потом раскат звенящий);
     и на снегу зеленой бирюзою
     горят квадраты вырезанных льдин…
     Приземистый вагончик темно-синий,
     пером скользя по проволоке тонкой,
     через Неву пушистую по рельсам
     игрушечным бежит себе; а рядом
      расчищенная искрится дорожка
     меж елочек, повоткнутых в сугробы:
     бывало, сядешь в кресло на сосновых
     полозьях – парень в желтых рукавицах
     за спинку хвать, – и вот по голубому
     гудящему ледку толкает, крепко
     отбрасывая ноги, косо ставя
     ножи коньков, веревкой кое-как
     прикрученные к валенкам, тупые,
     такие же, как в пушкинские зимы…

   Но после трагического 1917 года Петербург-Петроград стал уже совсем другим. Превратился потом в Ленинград. Вот каким все тот же Набоков запечатлел его уже в другом своем стихотворении:

     О город, Пушкиным любимый, как эти годы далеки!
     Ты пал, замученный, в пустыне…
     О, город бледный, где же ныне твои туманы, рысаки,
     и сизокрылые шинели, и разноцветные огни?
     Дома скосились, почернели,
     прохожих мало, и они
     при встрече смотрят друг на друга
     глазами, полными испуга,
     в какой-то жалобной тоске,
     и все потухли, исхудали:
     кто в бабьем выцветшем платке,
     кто просто в ветхом одеяле,
     а кто в тулупе, но босой.
     Повсюду выросла и сгнила
     трава. Средь улицы пустой
     зияет яма, как могила;
     в могиле этой – Петербург…

   А вот как описала Петроград в 1918 году знаменитая в те времена поэтесса Зинаида Гиппиус в своем дневнике, который был опубликован в эмиграции: «Наше «сегодня» – это не только ни в какой мере не революция. Это самое обыкновенное КЛАДБИЩЕ. Лишь не благообразное, а такое, где мертвецы полузарыты и гниют на виду, хотя и в тишайшем безмолвии. Уж не банка с пауками – могила, могила! На улицах гробовое молчание. Не стреляют (не в кого), не сдирают шуб (все собраны). Кажется, сами большевики задеревенели. Лошадей в городе нету (съедены), автомобили, все болыпевицкие, поломаны и редки. Кое-где, по глухому снегу, мимо забитых магазинов с сорванными вывесками, трусят ободранные пешеходы… Кладбище. Отмечу только лестницу голода… Сегодня выдали, вместо хлеба, пол фунта фунта овса. А у мешочников красноармейцы на вокзале все отняли – просто для себя. На Садовой – вывеска: «Собачье мясо, 2 р. 50 к. фунт». Перед вывеской длинный хвост. Мышь стоит 20 р… Многие сходят с ума. А может быть, мы все уже сошли с ума? И такая тишина в городе, такая тишина – в ушах звенит от тишины!»
   Таким стал в 20-х годах прошлого века этот прекрасный город, захваченный большевиками, обещавшими построить «светлое будущее». Но потом, конечно, мало по малу жизнь стала в него возвращаться. Снова заработали заводы и фабрики, на улицах зазвенели трамваи, дети пошли в школы, а студенты – в институты. Но новая власть не забыла свой главный лозунг:

     Весь мир насилья мы разрушим
     До основанья, а затем…

   Насилье, конечно, при этом никуда не делось, прежнего добродушного городового, который мог при случае «дать леща» нарушителю порядка на улице, заменили беспощадные чекисты в кожаных куртках и бессудные расстрелы сотен заложников. И разрушать действительно стали основательно.
   Прежде всего, стали избавляться от символов «прежнего режима». Сбивать с дворцов и оград короны с двуглавым орлом, гербы прежних владельцев особняков. Та же Зинаида Гиппиус в своем дневнике описывала это так: «На Невском сламывали отовсюду орлов, очень мирно. Дворники подметали, мальчишки крылья таскали, крича: «Вот крылышко на обед!».
   Но это были еще «цветочки». Вскоре появился так называемый ленинский «План монументальной пропаганды». Впервые он был обнародован в апреле 1918 года в декрете «О памятниках республики». Согласно документу, «памятники, воздвигнутые в честь царей и их слуг и не представляющие интереса ни с исторической, ни с художественной стороны, подлежат снятию с площадей и улиц» Петрограда.
   В результате в городе начался настоящий архитектурный погром. Чудесные монументы, творения лучших скульпторов сбрасывали с пьедесталов, украшавшие площади Петербурга, разбивали или пускали на переплавку. Был снят памятник-бюст Александру I на Каменоостровском проспекте, повален памятник Александру I, который стоял перед Николаевским (теперь «Московским») вокзалом, снесен памятник великому князю Николаю Николаевичу, находившийся на Манежной площади, уничтожен памятник принцу Ольденбургскому (стоял на Литейном перед Мариинской больницей), уничтожен памятник «Подвигам лейб-гвардии Саперного батальона» на Кирочной улице, такая же участь постигла памятник «Питомцам Академии Генерального штаба» на Суворовском проспекте, были снесены Московские ворота (восстановлены в 1958–1961 гг.) и т. д.
   Но больше всего досталось Петру I. Хотя знаменитый «Медный всадник», воспетый Пушкиным, и уцелел, но было снесено не менее шести других прекрасных монументов основателю Петербурга. В том числе памятник работы знаменитого скульптора Антокольского у Сампсониевского собора, «Петр, спасающий рыбаков» на Адмиралтейской набережной, другой памятник Антокольского на Кирочной улице и другие.
   Сносились даже и те памятники, которые имели несомненное художественное значение и не имевшие никого отношения к «царям», как например, уже упомянутый памятник «Саперному батальону». Разрушители, как это очевидно, руководствовались вовсе не художественными, а сугубо идеологическими соображениями.
   В прессе тех лет появились даже призывы к уничтожению легендарного «Медного всадника», но особое недовольство вызывал памятник Николаю I. Так, например, А.В. Амфитеатров обращался к читателям: «Возникла в Петрограде комиссия по охране памятников. А не нужна ли комиссия для разрушения некоторых памятников… Наиболее возмутительным памятником голштиноготорп-ской династии, который надо непременно убрать с глаз народных, и чем скорее, тем лучше, является монумент Николая I на Исаакиевской площади».
   Этот замечательный памятник, к счастью, не тронули, но всего другого поломали и разрушили изрядно. А потом еще грянула страшная война, началась блокада… В результате многое исчезло в городе навеки, другое так изуродовали так, что и не узнать. Другими даже стали населяющие его люди.

Каким он был прежде

   Говорят, со стороны виднее. А потому любопытно, каким видели Петербург иностранцы, которые посещали его в 19 веке, когда уже был практически сформирован его исторический центр. Знаменитый во Франции писатель, поэт и путешественник Теофиль Готье посетил Петербург в 1858 году и пришел от столицы Российской империи в полный восторг. Свои впечатления он изложил в замечательной книге «Путешествие в Россию», которая не так давно издана и у нас в переводе на русский язык.
//-- Глазами иностранца --//
   Готье прибыл в Петербург морем из Германии через Кронштадт. Вот первое, что он увидел, едва корабль подошел к берегу: «Вдали, между молочной водой и перламутровым небом, опоясанных зубчатой стеной в башенках, медленно вставал прекрасный силуэт Санкт-Петербурга, аметистовые тона которого демаркационной линией разделяли две бледные безграничности – воздуха и воды. Золото куполов и шпилей сияло на самой богатой, самой изумительной диадеме, которую мог когда-либо нести город на своем челе. Вот и похожий на тиару Исаакиевский собор меж четырех колоколен вознес свой золотой купол, на Адмиралтействе взметнулась сияющая стрела, церковь Михаила Архангела по-московски округлила свои купола, и Сторожевая церковь заострила пирамидальные, украшенные линиями, полосами ребристые верхушки, а далее засверкало металлическими отблесками множество колоколен. Что может сравниться в великолепии с этим золотым городом на серебряном горизонте, над которым вечер белеет рассветом?»
//-- Изумленный иностранец --//
   Въехав в город, Готье с изумлением смотрит по сторонам и не перестает восхищаться. «Повозка свернула на Английскую набережную, вдоль которой красовались фасады и колонны дворцов и не менее великолепных особняков, выкрашенных в веселые тона, с выступающими над тротуарами балконами и эркерами. Большая часть домов в Санкт-Петербурге, как в Лондоне и в Берлине, построена из кирпича, покрытого разной окраски штукатуркой, делающей более четкими архитектурные линии зданий и производящей прекрасный декоративный эффект. Проезжая мимо них и заглядывая в низкие окна, я любовался банановыми листьями и тропическими растениями, цветущими в натопленных квартирах, похожих на теплицы».
   Пораженный француз едет дальше, и его поражают все новые и новые архитектурные чудеса. «Английская набережная выходит на угол большой площади, где Петр Великий Фальконе, протягивая руку к Неве, вздымает на дыбы коня на вершине скалы, служащей цоколем памятнику. Я тотчас же узнал его по описаниям Дидро и рисункам, которые мне довелось видеть. В глубине площади величественно вставал гигантский силуэт Исаакиевского собора с золотым куполом, тиарой из колонн, четырьмя колоннами и восьмиколонным фасадом. На ту же площадь выходила параллельная набережной улица, где на порфировых колоннах бронзовые статуи – крылатые женские фигуры, символизирующие победоносную славу, – несли в руках пальмовые ветви. Все, что я, пораженный новыми городскими перспективами, смутно и наскоро заметил при быстрой езде, составило в моей голове чудесный ансамбль прекрасного вавилонского города».
//-- Горы фруктов --//
   Восхищение изумленного француза, до этого полагавшего, что нет ничего прекраснее Парижа, все более возрастает по мере того, как он выходит из кареты и начинает ближе знакомиться со столицей России.
   «Итак, я иду медленным шагом вдоль тротуара, спускаясь по Невскому проспекту в сторону Адмиралтейства. Я смотрю, то на прохожих, то на ярко освещенные лавки, либо погружаюсь взглядом в подвалы, напомнившие мне берлинские погреба или гамбургские туннели. На каждом шагу за красивыми витринами я вижу выставки искусно разложенных фруктов: ананасы, португальский виноград, лимоны, гранаты, груши, яблоки, сливы, арбузы. Тяга к фруктам так велика в России, как тяга к конфетам у немцев. Они стоят очень дорого, что, однако, подталкивает людей покупать их еще больше».
   Не менее, чем сам город, Готье поразили его жители, «…я заметил первого мужика. Это был человек лет двадцати восьми или тридцати, с длинными, причесанными на прямой пробор волосами, длинной светлой, слегка вьющейся бородой, которую живописцы любят изображать на портретах Христа. Ладный и стройный, он легко орудовал своим длинным веслом. На нем была розовая рубаха, перетянутая поясом, а ее подол поверх штанов походил на низ изящного кителя. Штаны из синей материи, широкие, в густую сборку, были заправлены в сапоги. Головной убор состоял из плоской шапочки с расширяющим кверху отворотом».
//-- Умные лица мужиков --//
   Удивили его даже грузчики и носильщики. «Не в пример моделям Риберы и Мурильо, – восхищался Готье, – русский мужик чист под своими лохмотьями, ибо он каждую неделю ходит в баню. Эти люди с длинными волосами и окладистыми бородами, одетые в шкуры животных (тулупы), привлекают внимание иностранца своей крайней контрастностью с великолепной набережной, откуда со всех сторон видны купола и золотые шпили. Однако не подумайте, что у мужиков дикий и страшный вид. У русских мужиков мягкие, умные лица, а вежливое их обращение должно бы устыдить наших грубиянов носильщиков».
   В центре русской столицы Готье видит уже не мужиков, а совсем иную публику, которая его поражает еще больше. «Прежде всего, вам бросаются в глаза гвардейские офицеры в серых шинелях с указывающими их чин погонами на плече. Почти всегда у них грудь в орденах, каска или каскетка на голове. Затем идут чиновники в длинных рединготах со складками на спине, сдвинутыми назад под затянутым поясом. Вместо шапки они носят темного цвета фуражку с кокардой. Молодые люди, не военные и не служащие, одеты в пальто на меху, цена на эти пальто удивляет иностранца, и наши модники отступились бы от такой покупки. Мало того, что они сделаны из тонкого сукна на куньем или нутриевом меху, на них еще пришиты бобровые воротники стоимостью от двухсот до трехсот рублей в зависимости от того, насколько на них мягкий или густой мех, темного ли он цвета и насколько сохранил белые шерстинки, торчащие из него. Пальто стоимостью в тысячу не представляет собою чего-то из ряда вон выходящего, бывают и более дорогие. Это и есть незнакомая нам русская роскошь. В Санкт-Петербурге можно было бы придумать поговорку: «Скажи мне, в какой мех ты одет, и я скажу, чего ты стоишь». Встречают по шубе», – делает вывод Готье.
//-- Восхитительные женщины --//
   Разумеется, что более всего галантного француза восхитили русские женщины. «Если венецианки ездят в гондолах, то женщины в Санкт-Петербурге – в каретах. Выходят они разве для того, чтобы сделать несколько шагов по Невскому проспекту. Шляпы и одежда здесь по парижской моде. Голубой цвет, кажется, любимый цвет русских женщин. Он очень идет к их белым лицам и светлым волосам… Их шубы украшены соболями, сибирскими голубыми песцами и другими мехами, о стоимости которых мы, иностранцы, не можем и подозревать: роскошь в этом отношении немыслимая».
   Поражает француза и то, как одеты и как выглядят на Невском проспекте не только состоятельные, но и самые простые люди. «Посмотрите, – приглашает он, – на этого мужчину в синем кафтане исключительной чистоты с застежкой на груди сбоку, как у китайцев, с собранными симметрично по бедрам складками: это артельщик или слуга купца. Фуражка с плоским дном и надвинутым на лоб козырьком дополняет его костюм. Волосы и борода у него разделены надвое, как у Иисуса Христа. Лицо честное и умное».
//-- Русский без кареты, что араб без лошади --//
   А как обстояло в те времена дело с городским транспортом? «В Санкт-Петербурге, – констатирует наблюдательный француз, – ходят мало и, чтобы сделать несколько шагов, уже садятся в дрожки. Карета существует здесь не как признак богатства, роскоши, а как предмет первой необходимости… Считают, что людям определенного уровня ходить пешком не к лицу, не пристало. Русский без кареты что араб без лошади…»
   А вместо такси в те времена использовались дрожки – «это, – объясняет Готье, – всего лишь скамья, покрытая сукном, укрепленная на четырех колесах». «В любой час дня и ночи, в каком бы то ни было месте Санкт-Петербурга достаточно крикнуть два-три раза: «Извозчик!» – и галопом к вам бросится эта маленькая, неизвестно откуда возникшая повозка». Имелся и другой коммунальный транспорт. «На Невском проспекте есть несколько омнибусов, развозящих пассажиров в отдаленные районы города. Они запрягаются тройкой. В основном им предпочитают дрожки: плата за дрожки немногим больше, зато они везут вас, куда пожелаете».
   Стоит это удовольствие в Петербурге, как считает Готье, недорого. «Чтобы ходить пешком, нужно быть или очень скупым, или крайне бедным».
//-- Как ели и пили в Петербурге --//
   «Теперь перейдем к обеду, – пишет далее Готье, с восторгом рассказывая в своей книге о поразившем его образе жизни петербуржцев. – Перед тем как сесть за стол, гости подходят к круглому столику, где расставлены икра, филе селедки пряного посола, анчоусы, сыр, оливы, кружочки колбасы, гамбургская копченая говядина и другие закуски, которые едят на кусочках хлеба, чтобы разгорелся аппетит. «Ланчен» совершается стоя и сопровождается вермутом, мадерой, данцигской водкой, коньяком и тминной настойкой вроде анисовой водки, напоминающей «раки» Константинополя и греческих островов.
   Все, кто прочитал «Монте-Кристо», помнят об обеде, когда за столом у бывшего узника замка Иф, как бы творящего чудеса при помощи золотой волшебной палочки, подают волжскую стерлядь. Вне России, даже на самых изысканных столах, это – неизвестный гастрономический феномен. И надо сказать, стерлядь заслуживает свою репутацию: это – отменная рыба с белым и нежным, может быть, немного жирным мясом, по вкусу напоминающая нечто среднее между корюшкой и миногой. Во Франции я жалею об этой утрате, ибо блюдо из стерляди достойно самых тонких гурманов. Один кусочек волжской стерлядки на изящной вилочке стоит путешествия.
   Посреди обеда, после того как выпиты соки бордосских урожаев и шампанское «Вдова Клико», которое можно отведать только в России, пьют портер, эль и особенно квас – напиток вроде нашего пива, который делают из проброженных корок черного хлеба. Подают здесь и огромных тетеревов. Знаменитая медвежья ветчина иногда заменяет здесь Йоркскую ветчину, а лосиное филе – вульгарный ростбиф.
//-- Куриные котлеты – вкуснейшее блюдо! --//
   Так как большая часть овощей поступает из теплиц, их зрелость не имеет определенного, связанного с сезоном периода, и первые овощи не обязательно бывают только весной: зеленый горошек едят в Санкт-Петербурге свежим во все месяцы года. Спаржа не знает зимы. Она большая, нежная, водянистая и совсем белая, на ней никогда нет зеленого пятна, которое всегда бывает у нас, и ее можно есть с любого конца. В Англии едят котлеты из семги, в России – куриные котлеты. Это блюдо стало модным с тех пор, как император Николай попробовал его на постоялом дворе близ Торжка и нашел вкусным. Рецепт куриных котлет был дан хозяйке постоялого двора одним несчастным французом, который не мог иначе заплатить за приют и таким образом помог этой женщине составить целое состояние. Куриные котлеты действительно вкуснейшее блюдо! Назову еще Пожарские котлеты, которые могут с честью значиться в меню любых ресторанов.
//-- Спелая земляника зимой --//
   К десерту всегда подают корзину фруктов: апельсины, ананас, виноград, груши, яблоки выстраиваются на столах красивыми пирамидами. Виноград обычно прибывает из Португалии, а иногда он наливается соком до цвета светлого янтаря в лучах калориферов на занесенной снегом земле хозяина дома. В январе я ел в Санкт-Петербурге землянику, которая краснела среди зеленых листьев в горшке с землей. Северные народы до страсти любят фрукты.
   Весь сервиз стола: фарфор, хрусталь, серебро, большие вазы – все вполне великолепно, но не имеет своего особого характера, за исключением все же очаровательных десертных, чайных и кофейных ложечек из платины, черненной золотом. Миски с фруктами, широкие вазы перемежаются с корзинами цветов, и часто букетики фиалок окружают вазы с нугой, конфетами и печеньем. Хозяйка дома грациозно раздает эти букетики гостям…
   Надеюсь, мне простят эти гастрономические подробности, ведь любопытно знать, как народ ест. «Скажи мне, что ты ешь, и я скажу, кто ты», – поговорка не изменена, но не стала от этого менее правдивой, пишет Теофиль Готье.
//-- Поистине русская роскошь! --//
   «В комфортабельной русской квартире, – продолжает Готье, с восторгом описывая жилища петербуржцев, – пользуются всеми достижениями английской и французской цивилизаций. На первый взгляд можно подумать, что на самом деле вы находитесь в Вест-Энде или в предместье Сент-Оноре. Но очень скоро местный уклад жизни выдает себя множеством любопытных деталей. Прежде всего, иконы в позолоченных серебряных окладах с прорезями на месте лиц и рук, отражая свет постоянно горящих перед ними лампад, предупреждают вас о том, что вы не в Париже и не в Лондоне, а в православной России, на святой Руси.
   Комнаты больше и шире, чем в Париже. Наши архитекторы, столь искусные в деле создания сот для человеческого улья, выкроили бы целую квартиру, а часто и в два этажа, из одной санкт-петербургской гостиной. Так как все комнаты герметически закрыты и дверь выходит на отапливаемую лестницу, в них неизменно царит температура минимум в 15–16 градусов тепла, что позволяет женщинам одеваться в муслин и оголять руки и плечи. Медные глотки голландских печей постоянно, и ночью и днем, пышут жаром. Их широкие, монументальные поверхности покрыты красивыми белыми или цветными изразцами, они поднимаются до потолка и рассеивают тепло повсюду, куда печные зевы не выходят. Камины редки, и если они есть, их зажигают только весной или осенью. Зимой камины охладили бы квартиру. На зиму их закрывают и ставят на них цветы.
   Цветы – вот поистине русская роскошь! Дома полны ими. Цветы встречают вас у двери и поднимаются с вами по лестнице. Исландский плющ вьется по перилам, жардиньерки стоят на лестничных площадках напротив банкеток. В амбразуре окон виднеются банановые пальмы с широкими шелковистыми листьями, магнолии и древовидные камелии своими цветами касаются позолоченных завитков карнизов, орхидеи бабочками летают вокруг лепных плафонов, у хрустальных, фарфоровых или из обожженной глины люстр изящной и очень любопытной отделки. Из японских или богемского стекла вазонов посреди столов или по углам буфетов растут экзотические цветы. Они живут здесь как в теплице, да и действительно все эти русские квартиры – это теплицы».
//-- Первенство по красоте --//
   Примерно в эти же годы Петербург посетил уроженец другой европейской страны, тоже прославленной своими архитектурными красотами, – итальянский граф Федерико Фаньяни, который тоже пришел от Петербурга в полный восторг.
   «Спору нет, – писал он, – с первого взгляда невозможно не удивиться облику города, где обыкновенные частные дома спорят по богатству с дворцами знати, а те в свою очередь превосходят и по размерам и по роскоши самой пышной архитектуры императорские резиденции и здания, возведенные монаршей милостью для общественного удобства и полезности. Здесь предстает взору изумленного иноземца немало красивых кварталов, где расположено великое множество церквей и училищ, особняков и больниц и всякого рода других зданий, причем все они разнообразно украшены фронтонами, колоннами, пилястрами, наряднейшими архитравами с фризами и карнизами, повсюду барельефы, статуи, резные работы и различного рода иной декорации украшения. Некоторые кварталы в Петербурге настолько прекрасны, что Париж, Берлин и Вена ничего не могут противопоставить им. И лично я отдал бы Петербургу первенство по красоте среди других европейских городов», – признался Фольяни.
//-- Цвета и краски --//
   За те десятилетия, которые прошли после посещения Петербурга двумя упомянутыми выше восхищенными иноземцами вплоть до 1917 года, город не очень сильно изменился, но стал еще прекраснее. Вот как описывали его авторы незадолго до революции. Казенные дома в столице были выкрашены, в основном, в темнокрасный цвет. Темно-красным были Зимний дворец, здание Генерального штаба, Сенат и Синод, стены Литовского замка, здания казарм, складов, многочисленных «присутственных мест». Только Адмиралтейство было таким же, как и сейчас, желто-белым. Обычные дома красились в темные тона.
   Другими были многочисленные вывески. Среди них – самые популярные, когда слова писались золотом на черном фоне. Над булочными вешали кренделя, над парикмахерскими – ножницы, над обувными магазинами и мастерскими сапожников – большие сапоги. В праздники улицы расцвечивались яркими трехцветными флагами. Флажки висели на перетянутых поперек улицы канатах. Стекла окон и витрины магазинов всегда были чисто вымыты и сияли ослепительной чистотой. Большинство из них были зеркальными. Они полопались потом в блокаду. Вместо зеркальных стекол вставили обычные, которые и стоят до сих пор.
//-- Дороги и тротуары --//
   Привычного теперь асфальта не было. Тротуары были из известняка, а мостовые – булыжные. Камни укладывались аккуратно, тщательно, один к одному опытными мастерами, которые крепко вколачивали их молотками плоской стороной кверху. Камни были гранитные, разноцветные и красиво блестели после дождя. На Невском и на некоторых других центральных улицах мостовые выкладывали торцами из дерева, по которым пролетки и кареты скользили почти бесшумно. Но в трагическое наводнение 1924 года торцовые мостовые сыграли роковую роль – они всплыли и потащили за собой людей, погубив многих. На окраинах Петербурга тротуары выкладывались из досок. На Невском тротуары были сложены из огромных гранитных плит. Они остались сейчас только у Исаакиевского собора и на Аничковом мосту.
   Тротуары были всегда чисто вымыты, за ними старательно следили осанистые дворники в белых фартуках и с металлическими бляхами, а то и серебряной медалью на груди «За усердие». По краю тротуаров стояли ряды тумб, чтобы защитить прохожих от наезда транспорта. Такие же тумбы стояли и у подъездов домов, чтобы въезжающие во двор телеги не повредили стены. Иногда вместо гранитных тумб, были вкопаны старинные пушки.
   Трамвайные провода, чтобы не нарушить права собственности, не крепились к стенам домов, как сейчас, а к специальным столбам. Во многих местах тротуары были перегорожены длинными козырьками на металлических столбиках над подъездами, чтобы защитить жильцов от дождя. Они были украшены зелеными кадками и ведрами под водосточными трубами, чтобы дождевая вода не лилась на ноги прохожим, отчего мы так страдаем сегодня. Когда ведра наполнялись, дворники выливали из них воду на мостовую.
   Настоящим украшением улиц были парадные двери. Огромные, дубовые с лакированные, часто украшенные причудливой резьбой с сияющими медными ручками. Их до жаркого блеска начищали швейцары в синих с золотом ливреях. Они стояли не только у дворцов и гостиниц, но и у многих доходных домов. Все эти ручки сняли, когда в 20-е годы собирали медь для Волховстроя, да и прежних дверей не осталось.
   Фонари повсюду были единого образца. У них была перекладина, к которой фонарщики прислоняли свои лестницы, которые зажигали или тушили лампы. Любопытно, что такие фонари, привезенные из Петербурга, сохранились и сегодня возле русской церкви в центре Афин. Очень украшали улицы аккуратные трамваи, выкрашенные в яркий красный или желтый цвета.
//-- Реки и каналы --//
   Совершенно иначе выглядели пустынные ныне реки и каналы. На старых фотографиях видно, что все они были тесно заставлены барками и баржами с дровами, кирпичом, глиняной посудой и другими грузами. Необходимостью отапливать квартиры дровами, объясняется и наличие в центральной части Петербурга многочисленных дворов – там эти дрова были сложены в огромные поленницы, а советские времена там стояли дровяные сараи.
   По просторам Невы и каналам взад и вперед сновали ялики, лодки, шхуны, буксиры. Около мостов выстраивался целый лес мачт. За копейку можно было переправиться на лодке на другой берег Невы. По каналам барки проталкивали шестами. Зимой, когда Нева и каналы замерзали, на льду устраивали катки. Строили американские горы, с которых можно было съезжать на санках. Зимой детские коляски были с полозьями, чтобы их можно было катать по снегу. Такие коляски можно увидеть на картинах в музее художника Бродского на Площади искусств.
//-- Звуки Петербурга --//
   Другими были в те времена и звуки города. Не было, конечно, несмолкаемого ныне шума несущихся по улицам тысяч автомобилей. Зато по булыжной мостовой пролетки и телеги оглушительно грохотали, а кони звонко цокали копытами. Чтобы уменьшить этот шум, перед некоторыми барскими особняками, мостовую покрывали соломой. Атам, где имелась торцовая мостовая, шум был, конечно, меньше. Зато зимой, когда ездили на санях, то шума не было вообще. Иногда слышались возгласы извозчиков, которые предупреждали переходящих улицу. Кричали: «Э-эп!» и только изредка: «Берегись!»
   А на Выборгской стороне гудели заводы. Каждый завод можно было узнать по своему гудку. Гудели по три раза, созывая на работу, не у каждого рабочего дома были гудки. На Невском неслись крики продавцов газет, которые выкрикивали последние новости. Тренькали трамваи. Кондуктор, закончив посадку пассажиров, дергал за веревку, которая шла к звонку, и вагоновожатый трогал вагон. Грудь кондуктора была украшена многочисленными рулонами с разноцветными билетами.
   По воскресеньям в садах и парках громко играли духовые оркестры. Звуки военных оркестров часто звучали и на улицах. Некоторые авторы воспоминаний, отмечают и такие звуки, как звон шпор у военных. Часто шпоры делали серебряными, и тогда звон был еще приятнее. В мороз на улицах продавали горячий сбитень и торговцы кричали: «Сбитню горячего!»

Центр придворной жизни

   Петербург был столицей империи, а потому и жизнь в нем была совсем другой. Зимний дворец, как ему и было положено, являлся центром придворной жизни и славился великолепными балами. Последний такой и, наверное, самый роскошный бал, на котором присутствовала вся знать и дипломатический корпус, состоялся в 1903 году.
//-- Бал 1903 года --//
   Никогда уже потом не было в России ничего подобного. Историки его затем так и называли: «Бал 1903 года», который стал, по сути, прощанием со старой императорской Россией. Праздник, который долго и тщательно готовили, состоял из двух частей. 11 февраля гости собрались в Большом (Николаевском) зале Зимнего дворца. Они шли попарно и отдавали «русский поклон» встречавшим их хозяевам – императору и императрице. Центральным событием вечера стал концерт в изящном Эрмитажном театре. Федор Шаляпин и Вера Фигнер спели арии из оперы Мусоргского «Борис Годунов».
   Были также показаны сцены из балетов Минкуса «Баядерка» и Чайковского «Лебединое озеро» в постановке Мариуса Петипа с участием знаменитой Анны Павловой. После театра в Павильонном зале танцевали «Русскую». За танцами последовал изысканный ужин. Вечерний стол был сервирован в Испанском, Итальянском и Фламандском залах Эрмитажа. Потом царь с царицей вместе с гостями снова прошли в Павильонный зал, где танцы продолжились.
//-- Главное действо --//
   Однако главная часть праздника – Большой бал состоялся 13 февраля. Члены царской семьи собрались в Малахитовой гостиной, остальные, в том числе 65 «танцующих офицеров», в прилегающих помещениях. Ровно в одиннадцать вечера разряженные и надушенные толпы придворных двинулись в Концертный зал, где и начались танцы. За позолоченной решеткой гремела музыка – там находился придворный оркестр в костюмах трубачей царя Алексея Михайловича, а в Большом Николаевском зале были расставлены 34 круглых стола для ужина. Буфеты располагались в концертном зале и Малой столовой, столики с чаем и вином – в Малахитовом зале. Великий князь Александр Михайлович вспоминал: «Я был одет в платье сокольничего, которое состояло из белого с золотом кафтана, с нашитыми на груди и спине золотыми орлами, розовой шелковой рубашки, голубых шаровар и желтых сафьяновых сапог. Остальные гости следовали прихоти своей фантазии и вкуса, оставаясь, однако, в рамках эпохи XVII века. Государь и Государыня вышли в нарядах Московских Царя и Царицы времен Алексея Михайловича. Аликс (жена Николая II – прим, авт.), усыпанная бриллиантами, выглядела поразительно».
   «Роскошные пальмы, – писал в воспоминаниях граф Игнатьев, – доходили чуть ли не до потолка. Вокруг них были сервированы столы для ужина. Пальмы эти, закутанные в войлок и солому, свозили во дворец на санях специально для бала из оранжерей Ботанического и Таврического садов. Это было великолепие, которым поражались иностранцы… Мог ли я думать, покидая этот пышный раздушенный бал, что он был последним в Российской империи, что революция 1905 года закроет двери Зимнего дворца?»

Руззудисъ плечо, размахнись рука!

   Пока во дворцах шли балы, народ развлекался по другому. Русской «народной потехой» издревле называли у нас кулачные бои. Популярны они были и в Петербурге, где самыми большими их любителями слыли удалые фавориты императрицы Екатерины, могучие богатыри – братья Алексей и Григорий Орловы.
//-- Молодецкая забава --//
   Как свидетельствуют энциклопедии, в 1751 году жестокие кулачные бои происходили на Миллионной улице, в двух шагах от Дворцовой площади, а потом и в других местах. Однако эти «драки на кулачках» в России никогда не были просто дракой. А чем же? Первое упоминание о кулачных боях на Руси встречается еще в летописи Нестора (1069 г.): «видимо бо игрища уточена, и людей много множество, яко упихати друг друг друга…». Дрались («упихати друг друга») в Москве, дрались в Новгороде, в других городах, в деревнях, а потом, конечно, и в славной столице Петра. Славно бились обычно по праздникам, на Масленицу, на Пасху, а чаще всего – зимой, на Святках. Выходили удалые бойцы «стенка на стенку», но иногда и – «один на один».
   В Санкт-Петербурге в конце 18 века бои устраивались в Екатерингофе, в начале 19 века – в Ямской слободе (р-н современных улиц Марата и Разъезжей), на Охте, у Смольного монастыря. Бились у Стеклянного и Фарфорового заводов, на Адмиралтейской стороне – на лугу («Зеленом поле»), позади двора графа Апраксина, на Аптекарском острове, а порой даже – у Зимнего дворца, на уже упомянутой Миллионной.
   Однако эти сражения «на кулачках» редко были слишком жестокими (хотя, когда дюжие ребята молотят друг друга пудовыми кулаками, а «мягкости» тоже говорить не приходилось), а, скорее, представляли собой молодецкую забаву, желание разогнать кровь, проявить удаль, отвагу, покрасоваться. А что еще можно было делать в те времена, когда спортивных состязаний еще не существовало? Певец Северной Пальмиры, «старик Державин» описывал эту народную забаву, как нечто, что «веселит дух» русского человека:

     По склонности моей к премене,
     Имея шляпу набекрене,
     Лечу на резвом скакуне
     Или музыкой и певцами,
     Органной и волынкой вдруг,
     Или кулачными бойцами
     И пляской веселю мой дух.

//-- Правила игры --//
   Кулачные бои не были – «боями без правил», а регламентировались жесткими нормами, за несоблюдение которых бойцов строго наказывали. Противники располагались друг против друга «стенками». Бой начинали мальчишки – «задиры». Запрещалось драться с «закладкой» (тяжелым предметом в кулаке), бить лежачего («лежачего не бить»!), бить «с крыла» (неожиданный удар с боку или сзади), севший на землю боец считался пленным и т. д.
   В «драке на кулачках» участвовала главным образом молодежь, а богатые зрители награждали победителей деньгами, а потом все – победители и побежденные – с громкими криками и удалыми песнями расходились по кабакам и харчевням, где продолжалось обсуждение сражения, велись жаркие споры, как и сегодня после футбольных матчей. Неизвестный пиит того времени отмечал:

     «По окончании сраженья,
     Героя нашего ведут
     В питейный дом на угощенье».

   Полиция смотрела на эту народную забаву сквозь пальцы и только иногда разливала слишком разгорячившихся дерущихся водой. Самых сильных бойцов-победителей все знали по именам, ими гордились, все их уважали. В первой половине 18 веке в Петербурге такой славой пользовался некий целовальник Гордей, по прозвищу «Чугунный лоб».
   «Лихой был в старину у нас боец кулачный,
   Гордей – «чугунный лоб», боец не так-то взрачный», – писал по его поводу Александр Измайлов.
//-- Братья Орловы --//
   Кулачные бои пользовались популярность не только среди простонародья. На них часто приходили богатые купцы в лисьих шубах, приезжали знатные вельможи, которые сами подвозили бойцов и щедро потом их одаривали. Большими любителями этой народной потехи были пять братьев Орловых, в особенности, – фавориты Екатерины, Алексей и Григорий, отличавшиеся необыкновенной силой и молодечеством.

     «Блажен родитель твой, нам дав таких сынов,
     Не именем одним, но свойствами орлов»,

   – восторгался удальцами сам Михайло Ломоносов.
   Григорий был высокого роста, с правильными и нежными чертами лица, «гигант с головой херувима». Алексей, прославленный граф Чесменский своей силой превосходил брата. Ударом кулака он убивал быка, одной рукой мог остановить за колесо шестерку лошадей. При этом не только охотно наблюдал за «сражениями», но и сам нередко выходил «на кулачки», но всегда «один на один». А в молодости нередко вызывал на бой сразу десяток гренадеров и всех их укладывал на землю. Однако даже бесстрашный Алексей Орлов следил затем, чтобы бои не были излишне жестокими. Приказывал привозить за свой счет целыми возами кожаные рукавицы, смягчавшие удар, которые раздавали всем желающим.
//-- «Рыцарский турнир» --//
   Многие считали такие битвы «делом полезным», своего рода «рыцарским турниром» на кулаках, воспитанием молодежи в духе мужества и отваги во времена, когда России приходилось постоянно воевать, защищая свои границы от неприятеля. Физическая сила и храбрость, когда сражались, в основном, саблей, шпагой и штыком, были для этого совершенно необходимыми. По словам историка Н.П. Костомарова, именно кулачные бои «… делали русских неустрашимыми и храбрыми на войне». Однако во время молодецкой потехи, все-таки случалось, что и убивали. В Петербурге на Неве, на Сретение, где бились охтяне с фабричными, и где «злобные чухонцы превращали забаву чисто русскую и незлобивую в бойню – пускали в ход ножи и наносили кровавые раны».
   В 1823 году во время путешествия Александра Первого на юг, в городе Пирятине был бой, где мещанин Иван Герасимов «убил до смерти» мещанина же Трофима Сыроватникова. Об этом донесли государю, и он, разгневавшись, тут же распорядился запретить бои. А в 1832 году этот запрет был закреплен в своде законов Николая Первого: «кулачные бои, как забавы вредные, вовсе запретить».
   Однако Россия, как известна, знаменита тем, что в ней «строгость законов всегда смягчалась необязательностью их исполнения». А потому кулачные бои продолжались. В 1908 году «Петербургская Газета» писала: «Между рабочими Нарвской заставы существует обычай в праздничные дни в виде развлечения устраивать кулачные бои. Все рабочие этой местности делятся на две партии: «Балтийскую» и «Петербургскую», между которыми и происходят сражения. Местом для этой забавы служит Бородинский переулок, примыкающий к Петербургскому шоссе». Историк того времени А.Ровинский вспоминал: «Несмотря на все запрещения производить кулачные бои, они все-таки производятся и в наше время. Да особенно опасности в них для народного здравия не видится: до смертных случаев при честных условиях боя, никогда не доходит».
//-- Возрождение забавы --//
   После революции, во времена Гражданской войны, террора и войн, всеобщего обнищания, русским людям уже было не до «народных забав» – кулачные бои прекратились. Однако они возродились в наши времена. Но уже не как «стенка на стенку», а под видом спортивных состязаний. В Санкт-Петербурге существует Общество русского кулачного боя, которое устраивает официальные турниры. Состоялся турнир, который благословил наместник Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры архимандрит Назарий. Народная традиция возвращается…

Забытые праздники

   Развлечениями, конечно, были не только кулачные бои. Центр Петербурга, Дворцовая площадь, другие его площади и парки всегда были ареной многочисленных праздников. При Петре I их в России стало еще больше, потому что император добавил к традиционным русским еще и новые. Большевики потом отменили все религиозные праздники, а заодно и все царские торжества – самые яркие и пышные, которые были прочно забыты.
   Петр во всем любил систему и строгий порядок. Так он поступил и в отношении и праздников, поделив их на официальные – виктории, юбилеи и т. д., и народные гуляния. Первым городским праздником стали торжества по поводу закладки 16 мая 1703 года Петропавловской крепости. При их организации Петр заимствовал атрибутику Древнего Рима: устройства триумфальных ворот, шествия под ними войск, украшение города гирляндами и т. п. Такие официальные праздники обычно состояли из двух частей – церемониала (парад, торжественный выход императора, церковные службы и проч.) и гуляния, сопровождавшиеся балами, массовыми развлечениями на площадях, фейерверками, театральными представлениями).
   С начала 18 века в Петербурге сложилась своя особая система праздничного календаря. Помимо общероссийских праздников, таких как Рождество, Пасха, Новые год, широко отмечались День рождения города, День вскрытия Невы и т. д. С особой пышностью отмечались 100-летие (1803 год) и 200-летие (1903 год) Петербурга, 300-летие Дома Романовых (1913 год) и др.
//-- Царские праздники --//
   Торжественно отмечались и так называемые царские праздники – день рождения императора, его супруги, цесаревича-наследника, дни их ангелов. Все 23 года нахождения на престоле последнего царя Николая II они сопровождались пышным и тщательно разработанным ритуалом. Петербург украшался трехцветными национальными и желто-черными имперскими флагами – они развевались над Зимним дворцом и всеми государственными учреждениями, казармами, школами, больницами. Пестрые флаги расцвечивания вывешивались на стоящих на Неве кораблях. Во всех храмах проводились торжественные богослужениям, где возглашалось «многая лета» государю императору, императрице, всему царствующему дому. С Петропавловской крепости гремел салют, а на Марсовом поле и других площадях играли военные оркестры и проходили парады. В садах и парках, а зимой – прямо на льду набережной Невы устраивались народные гулянья. Строили балаганы, катальные горы, ларьки, устраивали вертепы, катались на санях, а летом на тройках. Перед нарядно одетым народом выступали уличные акробаты, фокусники, бродячие циркачи, устраивали «медвежьи комедии», показывали «китайские тени».
//-- Панорамы --//
   Непременным атрибутом народных гуляний являлись панорамы. Это было дощатое сооружение, вроде сарая, на задней стене которого помещалась большая картина с изображением баталии или пейзажа, а перед ним располагались реальные предметы, изготовленные из папье-маше, движущиеся фигуры и т. п. Первые зрелищные панорамы в Петербург привозили иностранные гастролеры. Одна из них под названием «Панорама Парижа» была открыта у Гостиного двора. Другая – «Палермо» у здания Михайловского замка, а на Невском проспекте красовался «Цирк Нерона». В 1909 году на Марсовом поле демонстрировалась панорама художника Ф.Рубо «Оборона Севастополя».
   Малая панорама называлась раек – ящик с оконцем, в который смотрели зрители. Возле райка находился раешник, которые давал пояснения и развлекал «почтенную публику» шутками и прибаутками. Иногда в таком райке выступали куклы, в том числе и неизменный Петрушка.
//-- Гулянья --//
   Самыми праздничными были Пасхальные гулянья, которые начинались за неделю до Пасхи ярмаркой у Гостиного двора, на которой торговали вербой, искусственными цветами, воздушными шарами. Шла также бойкая торговля сластями, блинами, пирогами, сбитнем, галантереей, глиняными свистульками и т. п. На майские и Троицкие гулянья водили хороводы и пели песни. С1900 года организация большинства увеселений перешла в руки Попечительства о народной трезвости. Распивать спиртные напитки во время праздников на публике было запрещено.
   По приказу градоначальника в «царские праздники» торговля и занятия служащих в торгово-промышленных заведениях не допускалась до часу дня, кроме заведений, торгующих съестными припасами и кормом для скота.
//-- Коронация --//
   Но самым запоминающимся, невиданным по пышности праздником стала коронация Николая II в 1896 году, которая проходила в Москве. В этот день, 25 мая сияло солнце, отражавшееся на золотых куполах церквей и стенах домов. Царь ехал на белом коне, кованом на серебряные подковы, в блестящем мундире полковника Преображенского полка. Вслед за ним в золоченых каретах ехали императрицы, великие княгини и иностранные принцессы. Замыкал шествие эскадрон кавалергардов и лейб-гвардии Конного полка. На Александре Федоровне было платье из серебристой тафты, усыпанное жемчугом, и бриллиантовое ожерелье, сверкавшее в солнечных лучах.
//-- Советские праздники --//
   Начинаем мы уже забывать и некоторые советские праздники. Основу их составляли военные и спортивные парады, шествия и демонстрации. Особенно торжественно в Ленинграде отмечались годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, как именовался большевистский переворот, 8 марта, День Победы, годовщины со дня рождения Сталина и Ленина, 1 мая и т. д. Хотя День Победы и 8 марта мы продолжаем праздновать все вместе и по сей день. Возродились празднования Рождества и Пасхи, а также другие церковные праздники.

Чингисхан на… русской службе

   Петербург был, конечно, не только центром балов и праздников, но и административной жизни огромной империи. В зданиях Главного штаба на Дворцовой площади в старину располагались министерства. Но кто в них служил? В советские времена набили оскомину рассуждения о том, будто царская России была «тюрьмой народов», представители нацменьшинств якобы не выдвигались, подвергались ограничениям в правах и т. п. Однако на самом деле представителей самых разных народов и даже иностранцев во всех органах управления императорской России было очень много, иногда даже больше, чем русских.
   Об этом, в частности, свидетельствуют опубликованные у нас воспоминания С. Палеолога, работавшего в правительстве Николая II вместе со Столыпиным. После революции Палеолог был вынужден покинуть Россию и свою книгу написал уже в эмиграции.
   «Однажды, – пишет Палеолог, – служащий кредитной канцелярии министерства финансов Александр Колосов добился аудиенции у министра.
   – Вы желали меня видеть? По какому делу? – строго спросил министр.
   – У меня просьба к Вашему превосходительству.
   – Излагайте.
   – Я три года служу в Министерстве финансов на инородческих окраинах, хотел бы послужить в России.
   – Я вас не понимаю. Мне доложили, что вы служите в кредитной канцелярии, в Петербурге, – удивился министр.
   – Да, это верно. Но два года я пробыл в отделении, где служат одни немцы, а полтора года – в отделении у Менжинского, где, кроме меня, русских нет. Я хотел бы послужить хотя бы на русской окраине.
   – А если я назначу вас в Сибирь?
   – Буду глубоко признателен.
   Через полгода после этого разговора Колосов выдержал экзамен и был назначен податным инспектором в Читу Забайкальской области…»
//-- Место для всех --//
   Случай с Колосовым, пишет Палеолог, дает основание опровергнуть ту неправду, которая тенденциозно распространяется в некоторых органах нашей печати (это было еще при царе! – прим. ред.) и в заграничном общественном мнении об угнетении в России «инородцев». Мы, отмечает он, всех представителей самых разнообразных национальностей, рас и вероисповеданий не только не угнетали, а, наоборот, принимали с распростертыми объятиями, окружали заботой, вниманием, предоставляли им лучшие места, не только приглашали их в наше общество, сближались, роднились, но награждали титулами и возносили на верхи власти и влияния. У нас были целые уезды, заселенные сербами (Славяносербский уезд Екатеринославской губ.), были земледельческие колонии греческие, итальянские, немецкие, чешские, горнозаводские районы: уральский и южный кишели французами и бельгийцами. В Крыму, заведуя в 1915 году ликвидацией немецкого землевладения (самая высокая культура землепользования, какую я когда-либо видел в России), я обнаружил деревни с голландскими выходцами. Для всех у нас находилось место, все, кто хотели работать, благоденствовали, богатели, процветали и, что в особенности ценно, делались душой чисто русскими людьми.
//-- Наверху власти --//
   Много иностранцев было в самых «высших эшелонах» власти. Александр I, король сербов, хорватов и словенцев воспитывался в училище правоведения, а затем в Пажеском корпусе. Ему были отведены для жительства покои в Зимнем дворце. Родной дядя Александра I князь Арсений Карагеогиевич был офицером Кавалергардского полка. Сын Сиамского короля принц Чакрабон служил в лейб-гвардии гусарском Его Величества полку. Уланами Ее Величества командовал принц Людовик Наполеон Бонапарт, в гродненских гусарах служил принц Хайме Бурбонский. В Нижегородском драгунском полку служил принц Мюрат. Отрекшийся от престола Шах персидский много лет жил вместе со своей свитой и гаремом в отведенной ему великолепной вилле в окрестностях Одессы.
   При министре внутренних дел состоял генерал от кавалерии Чингис-Хан, очень интересный собеседник и бывалый вояка. Он так искренне любил Россию и русскую культуру, отмечает Палеолог, что едва ли согласился бы возглавить евразийское движение. Чиновником особых поручений при казанском губернаторе был Шамиль, один из сыновей знаменитого имама.
   Князья Сайн-Витгенштейны служили в царском конвое, они не говорили по-немецки и совершенно обрусели так же, как жившие у нас представители других немецких владетельных домов: князья Лихтенштейны, графы Фалькенштейны и бароны Сталь фон Гольденштейны. Князья Грузинские и Имеритинские занимали высокие посты на государственной службе: князь Грузинский был виленским губернатором, а князь Имеретинский – варшавским генерал-губернатором и командующими войсками. Вся родовая польская аристократия: князья Святополк-Четвертинские, Святополк-Мирские, Радзивиллы, Сапеги, Сангушки, Любомирские и многие другие все были обласканы при Дворе, имели высокие чины и звания, многие из них занимали видные, влиятельные и почетные должности на государственной службе.
//-- Не только принцы --//
   Может быть, спрашивает Палеолог, Россия покровительствовала только «белой» и «голубой» кости? И сам отвечает: мы выдвигали и оценивали всех не по крови, а по заслугам и способностям. Сербы: Милорадович получил графский титул, он был героем Бородина, Дибич-Забалканский стал фельдмаршалом. Знаменитый защитник Баязета полковник Штоквич тоже был серб. Генерал Субботиц был сперва приамурским, а потом туркестанским генерал-губернатором, генерал Бабич был начальником Кубанской области, Катеринич – харьковским губернатором и т. д.
   Говоря об армянах, Палеолог вспоминает о Лорис-Меликове. Он был почти диктатор, пишет он. Виленский генерал-губернатор Каханов, его родной брат был товарищем министра внутренних дел, министром просвещения был Делянов, министром юстиции, впоследствии председателем Государственного совета Акимов. Многие армяне стали знаменитыми генералами.
//-- Никогда не жаловались --//
   Никогда не жаловались на угнетение татары. Князь Юсупов был самым богатым человеком в России. Помню, отмечает Палеолог, даровитых татар: сенатора Шахова, его племянника губернатора Забайкальской области Мустафина, одесского градоначальника генерала Алиханова и т. д. Не только чехов, немцев, французов и шведов мы окончательно русифицировали, продолжает он, но и пригревали на своей широкой груди и португальцев, итальянцев, испанцев, голландцев, датчан и даже абиссинцев, делая из них число русских людей. Из итальянцев помню маркиза Паулуччи, бывшего кавалергарда и предводителя дворянства одного из уездов Казанской губернии, управляющего казенной палатой Урсати, начальника дворцовой полиции Герарди и т. д.
   Многие евреи заняли в России высокие посты на царской службе. В их числе знаменитый русский канцлер и министр иностранных дел времен Николая I граф Нессельроде, министр финансов граф Канкрин, министр двора граф Фредерикс, потомки вице-канцлера времен Петра Великого Шафирова, обер-прокурор Святейшего синода Самарин, банкиры Манус и Утин. Много было их среди выдающихся инженеров, адвокатов, профессоров. Все они, отмечает Палеолог, были талантливые люди, а в большинстве – и достойнейшие деятели.
//-- Где еще была такая свобода? --//
   «Итак, – делает вывод после приведенного перечня иностранцев в царской России (мы его привели в сильно сокращенном виде – прим, ред.) Палеолог, – факты, имена и положения свидетельствуют о том, что мы никогда никого не угнетали, а наоборот, стремились сделать из России Великую вселенскую державу. Теперь познакомившись с заграницей, мы многому научились и на опыте узнали, что значит демократический лозунг: «Свобода, равенство, братство». Была ли еще, кроме старой России, хоть одна страна в мире, где так свободно жилось всем, где равенство и братство применялось не на словах, а на деле?»

Дипломатические загадки

   Старый Петербург, будучи столицей империи, служил приютом посольств многих стран, с которыми Россия поддерживала дипломатические отношения. Все они располагались неподалеку от Дворцовой площади в прекрасных зданиях, большинство из которых служат сегодня совсем другим целям. С некоторыми связано множество легенд и загадок. Но что мы знаем об иностранных посольствах и послах в старом Петербурге? Мало, или почти ничего.
   «Кто там в малиновом берете с послом испанским говорит?», – писал Пушкин в «Евгении Онегине» о своей Татьяне в те времена, когда иностранные дипломаты служили обычно украшением петербургских гостиных и салонов. Да и сами они нередко давали у себя великолепные приемы. И было, где! Так посольство Франции располагалось во дворце на Дворцовой набережной (дом № 4), Англии – на Миллионной, 34, Италии – на Мойке, 86, Испании – на Английской набережной в доме 54 и т. д. Посольство США занимало великолепный особняк на Фурштатской, 34. Где, кстати, было расположено американское консульство, ныне закрытое.
   Пребывание в царском Петербурге дипломатического корпуса, писали современники, было заметным и ярким явлением столичной жизни. Резиденции послов занимали красивейшие здания, их интерьеры постоянно улучшались, дипломатические приемы отличались изысканностью и блеском.
   Вот как описывал прием с участием послов в Петергофе тогдашний посланник Франции Морис Палеолог: «В половине восьмого начинается торжественный обед в зале императрицы Елизаветы. По пышности мундиров, по роскоши туалетов, по богатству ливрей, общему выражению блеска и могущества зрелище так великолепно, что ни один двор в мире не мог бы с ним сравниться. Я надолго сохраню в глазах лучистость драгоценных камней, рассыпанных на женских плечах. Это фантастический поток алмазов, жемчуга, рубинов, сапфиров, изумрудов, топазов, бериллов – поток света и огня».
   Послам оказывались большие почести, на всех торжественных мероприятиях им отводили места рядом с императором. Однако случалось, когда слишком назойливых посланников ставили на место. Известен эпизод, когда один из послов домогался срочного приема у Александра Третьего, который отдыхал, ловя рыбу в своей загородной резиденции. Когда ему передали, что его срочно хочет увидеть посол такой-то, мол, важные европейские проблемы надо обсудить, то император ответил фразой, ставшей потом крылатой: «Когда русский царь удит рыбу, Европа может и подождать!»
//-- Дом для Германии --//
   Первым иностранным послом, который прибыл в Петербург в 1709 году, был датский посланник. В 1710 – саксонский. В 1712 в новую столицу прибыл британский посол. А потом пошло, поехало. Некоторые посольство занимали уже готовые особняки. А для некоторых строились специальные здания. В 1873 году Германия купило дом на Исаакиевской площади. В 1911-13 здание было полностью перестроено специально для посольства по проекту немецкого архитектора П. Беренса в «тевтонском» стиле. Видные немецкие мастера оформили парадные залы росписью, скульптурой и резьбой. Фасад с колоннами облицован красным гранитом, но отличается удивительным безвкусием, резко выпадая из архитектурного ансамбля центра Петербурга, застроенного знаменитыми итальянскими и французскими архитекторами. С резкой критикой постройки выступили многие видные деятели искусства того времени, в том числе Александр Бенуа. Однако именно бывший посланник Пруссии Отто Фон Бисмарк больше всех преуспел потом на родине, став канцлером Германии. На здании под № 50 на Английской набережной, где он жил, до сих пор стоит посвященная ему мемориальная доска. Именно Бисмарку, кстати, принадлежит знаменитое высказывание о том, что Германия ни в коем случае не должна воевать с Россией. Которого потом, увы, не учел на свою голову Гитлер.
//-- Шпионы, все шпионы… --//
   Чего греха таить, любое посольство во все времена занималось разведывательной деятельностью, или, проще говоря, шпионажем. А потому императорский Петербург кишмя кишел агентами зарубежных разведок, а центром сбора информации были посольства. Уже упомянутый посол Франции Морис Палеолог в своих воспоминаниях о работе в России открыто признается, что у него была широкая сеть информаторов повсюду: в аристократических кругах, среди купцов, на заводах, в армии и даже в окружении Распутина. Когда в сентябре 1915 года все заводы Петрограда забастовали и многие опасались, что вот-вот начнется революция, посол Франции точно знал, что это не так. Его агент «по рабочим кругам», как пишет Палеолог, доносил: «Этот раз еще нечего опасаться. Это только генеральная репетиция».
   Очень интересовался посол тогда личностью Ленина. «Не является ли Ленин немецким провокатором?» – спросил Палеолог своего осведомителя. «Нет, – ответил тот, – Ленин человек неподкупный. Это фанатик, но необыкновенно честный». «В таком случае, он еще более опасен», – сделал вывод посол и не ошибся.
   Уже после революции, когда открылись архивы, стало известно, что германским шпионом, тесно связанным с посольством Германии, был банкир Манус. «Не думаю, чтобы среди тайных агентов, которых Германия держит в русском обществе, она имела более активных, более ловких, более влиятельных, чем банкир Манус», – писал тот же Палеолог.
   Не случайно, что как только началась Первая мировая война, возбужденная толпа первым делом разгромила посольство Германии на Исаакиевской площади. С его крыши сбросили, стоявшую там огромную скульптурную группу Диоскуров, подозревая, что в них спрятана радиостанция для передачи в Берлин шпионских сообщений. Никакой радиостанции там не оказалось. Ее разбили, и обломки сбросил в Мойку. Хотя, конечно, шпионские донесения в Берлин из Петербурга, конечно же, отправлялись.

60 тысяч дворников

   Да, именно столько их насчитывалось в Петербурге до октября 1917 года. Если учесть, что население города тех времен было куда меньше, то сегодня дворников должно было бы быть у нас никак не менее 100 тысяч. А их сейчас в северной столице, как говорят, всего… 6–7 тысяч! Скажут, что в былые времена не было современной техники. Верно, но ведь и дороги не надо было зимой убирать – ездили-то по снегу на санях! А вот дворы и тротуары убирались в Петербурге отменно. Прежде всего, потому, что были в наличии те, кому полагалось это делать.
   В Музее истории Санкт-Петербурга есть фотографии дворников прежних времен. На них любо-дорого посмотреть: осанистые, бравые, солидные мужики, хорошо одетые и представительные. Какие там ватники и телогрейки! Некоторые даже с медалями на широкой груди. И не случайно повелением его императорского величества лучшие дворники то и дело награждались золотыми и серебряными медалями «За усердие». Словом, дворники представляли собой своего рода профессиональную касту, сообщество уважаемых и очень нужных городу людей.
//-- Что они делали? --//
   Разумеется, что и обязанности у них были куда более многообразные. Подметать, убирать мусор и снег, мыть подъезды и парадные – это была лишь часть их обширных функций. Кроме этого они должны были убирать навоз (в те времена ездили на лошадях) и «складывать его в небольшие кучи, не допуская зловонные свалки во дворах». Зимою в гололед торцовую и асфальтовую мостовые посыпать песком «во избежание падений жильцов». Отбивать сосульки во время оттепели. Разгонять собачьи стаи и вообще следить, чтобы «никто не выпускал дворовых собак на улицу». Следить, чтобы никто «не носил покойников по тротуарам» и «не возил тележки или громоздкие тяжести», чтобы «не смели ходить по тротуарам маляры с красками». Именно дворник должен был «не оставлять без присмотра детей, если они были во дворе, и, если нужно, немедленно отводить их домой». Он должен был также следить, чтобы «никто напротив его дома не курил на улице трубку, сигары и прочее», а также чтобы по дворам «не ходили татары с халатами, платками и тому подобными тряпками». Ему же вменялось в обязанность «сдавать в полицию людей, скупающих по домам бутылки, штофы и всякое старье» (надо полагать, что в те времена в Петербурге не было бомжей, которые сегодня все это беспрепятственно выуживают из мусорных баков!). Дворнику также полагалось «бдительно защищать дом от пожаров», следить, чтобы «нигде не было наклеиваемо никаких объявлений, афиш и т. п.».
   Другие пункты должностной инструкции предписывали, чтобы дворник «все время находился на дежурстве и не должен был спать». А кроме того, обязан был находиться «снаружи домов, не удаляясь ни под ворота, ни во внутрь домов», занимаясь «в пределах вверенного им пространства» работою: метением тротуаров, уборкой снега и проч.
   Кое-что дворникам и воспрещалось. Например, «содержать в домах, в которых они служат, питейные заведения».
//-- Помощники полиции --//
   Кроме уборки и общего контроля за чистотой и порядком на подведомственной им территории у тружеников метлы и лопаты были еще и другие обязанности: дворник тесно сотрудничал с полицией. Он подчинялся не только домовладельцу-хозяину, но и полицейскому приставу, для которого служил информатором и соглядатаем. Ему полагалось «следить за всеми лицами, входящими в дома и выходящими из них». А в случае появления незнакомых лиц удостоверяться, куда и зачем они идут, и сообщать полиции о тех, кто возбудит подозрение. Соблюдать, чтобы «не было подбрасываемо каких-либо вредных предметов, задерживать и передавать полиции лиц, замеченных в совершении указанных поступков или заподозренных в намерении совершить таковые».
   Разумеется, что в результате любой злоумышленник чувствовал себя в городе очень неуютно: куда бы он ни сунулся, везде за ним следили бдительные глаза дворника. Достаточно вспомнить печальную историю Раскольникова. Именно его заприметили и потом донесли в полицию дежурившие у дома, где он зарубил топором старуху-процентщицу, бдительные дворники.
//-- Высокий статус --//
   Выполнять все перечисленные выше обязанности (из должностных инструкций того времени) дворнику было не так уж сложно. Во-первых, эта работа была куда более легкой, чем в деревне, где он раньше от зари и до зари трудился в поле. А во-вторых, дворник всегда жил в том же доме, который обслуживал. У него была квартира на первом этаже, где он проживал вместе с семьей.
   Помимо заработной платы дворник постоянно получал подношения от жильцов на праздники да еще подрабатывал, делая им мелкие услуги. Припозднившийся жилец будил дворника звонком (ворота и парадные были закрыты), а тот, открывая дверь, получал за это мзду. Никто посторонний в дом проникнуть не мог, а потому и квартирные кражи в Петербурге были чрезвычайно редким явлением.
   Дворник делал и вообще фантастические для сегодняшнего дня вещи: мог, например, принять роды и выписывал жильцам заграничные паспорта.
//-- Куда они исчезли? --//
   Революция привела к исчезновению с карты Петербурга целых социальных слоев. Однако дворник исчез не сразу. Человек в белом переднике и с бляхой на груди красовался у ленинградских парадных еще и в 1930-е годы. Он был в каждом доме, все знали его, и он знал всех и все. Зимой он сгребал во дворе снег и растапливал его на специальной жаровне. А потому никуда его вывозить было не надо, и весной жильцы не утопали в лужах.
   Мощный удар по касте дворников-профессионалов нанесли война и блокада. Многие дворники попросту вымерли, другие были мобилизованы и погибли на фронте. А после войны их стали заменять толпы хлынувших в Ленинград в связи с нехваткой рабочей силы лимитчиков. Это были совершенно посторонние городу люди, чуждые его культуре и традициям. В дворники они шли только потому, что им за это давали прописку и комнату в Ленинграде. Однако потом при любой возможности старались от этой работы избавиться. Профессия дворника – грязного и небритого субъекта в телогрейке – перестала быть престижной.
   А после того как исчезли лимит и прописка, даже такие дворники стали редкостью. Нет, они, конечно, есть, но в ничтожном для громадного города количестве. У нас почему-то считают, что их должны заменить всякого рода жилкомсервисы и современная техника. Увы, посмотрите сегодня на тротуары и дворы Петербурга, и вы поймете, что человека с метлой, хозяина во дворе, который следит за чистотой, не заменит никто!
   Об этом свидетельствует и опыт европейских городов, где не было таких потрясений, как у нас. В Риме, Париже дворник, или, как его там называют, консьерж или портьере, есть в любом доме. Он убирает, моет и чистит, он же сотрудничает с полицией и следит за порядком. В Риме, например, дворников-портьере вообще набирают из отставных полицейских. А потому, если и мы хотим не утопать в снегу зимой, не тонуть в лужах весной, не падать на обледенелых тротуарах, если хотим порядка во дворах, без «старомодного» дворника и сегодня никак не обойтись!

Былое «царство садов»

   «Я знаю, город – будет! Я знаю, саду – цвесть!» Эти слова Маяковского, обещавшего сказочное будущее при коммунизме, в Петербурге, оказывается, были воплощены в реальной жизни вовсе не после революции, а сразу после основания города. Садов было много, а некоторые поражали своей роскошью.
   Немногие знают, что был, оказывается, еще один сад, который по размерам, ухоженности и красоте не уступал знаменитому Летнему. Находился он на Васильевском острове на территории усадьбы «светлейшего князя» Александра Даниловича Меншикова. Сама усадьба, основанная в 1704 году, занимала огромное пространство – 12 гектаров – от Большой до Малой Невы. Тогда же там начали строить и знаменитый Меншиковский дворец, поначалу бывший деревянным и получившим название «Посольский».
   Своему саду «светлейший» уделял большое внимание, он постоянно расширялся и хорошел. Обслуживал его огромный штат садовников из крепостных крестьян. Своими рощами, лабиринтами, крытыми аллеями, прудами, фонтанами он и в самом деле мог на равных соперничать с царским Летним садом. Особой гордостью Александра Даниловича были цветники, разбитые по обе стороны канальца, ведущего к Посольскому дворцу. Не менее впечатляла и аллея, тянувшаяся вглубь острова мимо ухоженных лужаек, подстриженных на голландско-французский манер деревьев, фонтанов и статуй, который «светлейший» приобретал для своего сада за огромные деньги в Италии.
   Был в саду и обширный огород с ягодниками, теплицами, оранжереями, где как свидетельствовали современники, вызревали даже ананасы. Их и подавали во дворце во время званых обедов и ужинов, что поражало заморских гостей Северной столицы, особенно зимой.
   Однако после того как в результате хитроумной интриги Меншиков впал в опалу и был сослан в Березово, его петербургское владение, а вместе с ним и великолепный сад стали хиреть. По распоряжению Елизаветы Петровны для устройства огромного парка возле третьего Летнего дворца, стоявшего на месте Инженерного замка, было велено взять из сада Меншикова 250 старых лип высокой около трех метров. Кое-что перекочевало и в расположенный по соседству Ботанический сад Академии наук.
   Позднее судьба меншиковского сада стала еще более печальной. К концу 18 века он утратил уже половину отведенного ему пространства. Часть территории занял пыльный плац, на котором маршировали расквартированные по соседству кадеты – отсюда и Кадетская линия. В 1804 году именно с этого плаца стартовал первый в России воздушный шар для проведения научных экспериментов.
   Впрочем, еще в 19 веке сад вполне мог выполнять свои функции собственно сада для отдыха горожан. По воскресеньям в него был разрешен доступ «чистой публике». В павильоне у прудов гремела медь военного оркестра, устраивались танцы. А сами пруды использовались знаменитым физиком Эмилием Ленцем для опытов по изучению распределения температуры воды. «Похороны» некогда великолепного сада состоялись при советской власти – в 20 годы его деревья безжалостно вырубили на дрова.
//-- Ботанический сад --//
   В какой-то степени продолжателем славы Меншиковского сада стал Ботанический сад Императорской Академии наук, разбитый недалеко на специально приобретенном участке. Вообще в Императорских садах Петербурга можно было появляться только с особого на то разрешения и показывали их только знатным иностранцам. Только при Елизавете Петровне эти сады, в частности Первый и Второй Летний, стали доступными для публики в праздничные дни с обязательством быть при этом в «пристойных одеждах».
   Но эти строгости не касались Ботанического сада на Васильевском, поскольку он был создан не для посетителей, а для научной работы. При саде имелся штат профессоров-ботаников, которые жили по соседству. Однако денег для сада постоянно не хватало и кончилось все тем, что во времена царствования Екатерины его перенесли с Васильевского острова на Фонтанку. О Ботаническом на Васильевском сегодня напоминают лишь несколько деревьев во дворе дома № 52 по Первой линии.
//-- Румянцевский сквер --//
   Зато в целостности сохранился Румянцевский сквер (или Соловьевский сад), который называли лучшим из всех петербургских скверов. «Все в нем, начиная от прекрасной решетки до последней скамейки, так хорошо, что, кажется, не остается желать ничего лучшего», – писала в своей время газета «Русский инвалид».
   История сквера связана с обелиском «Румянцева – победам», высящегося в его центре. Он появился там почти за полвека до открытия сквера на располагавшемся там тогда парадном плацу Кадетского корпуса, да так и остался по сию пору. Его перенесли на Васильевский остров с Марсового поля в 1819 году. Постамент с бронзовым орлом на вершине гранитной стелы установили строго по оси переулка, чтобы он был виден чуть ли не от самого Среднего проспекта.
   Соловьевским сад жители Васильевского острова стали называть по имени сибирского золотопромышленника, купца С.Ф. Соловьева, который жил в доме на Первой линии по соседству, а потом за свой счет устроил на вытоптанном кадетами плацу шикарный сквер. По слухам, этот презент городу обошелся щедрому купцу в 25 тысяч рублей серебром.
   О том, чтобы скверу было присвоено имя Соловьева, ратовали депутаты Городской думы. Однако «высочайшего соизволения» на этот счет не последовало и сад официально был назван Румянцевским.
   Хотя местные жители до сих пор именуют его «Соловьевским». Впрочем, именем купца был назван расположенный по соседству переулок, который был позднее переименован в улицу Репина.
   Кстати, этому переулку была уготована драматическая судьба. Во время блокады в 1941-42 гг. его превратили в морг под открытым небом. Туда свозили на санках и кусках фанеры умерших от голода людей со всех соседних улиц и складывали штабелями. Всю зиму трупы, завернутые в простыни, лежали там штабелями под кучами снега…
   От частных садов, которых в Петербурге было великое множество, сохранилось немного. Автор книги «Старый Петербург» П. Столпянский (в 1913 году) писал: «Должен признаться, что когда я впервые систематизировал сведения о петербургских садах 19 века, мне самому они показались чересчур фантастическими. На основании этих сведений выходило, что Петербург был царством садов, что это был тот город грядущего будущего, о котором в настоящее время ведутся лишь одни разговоры».

История мостовых

   Более 300 лет назад – 12 сентября 1715 года – Петр 1 издал странный на первый взгляд указ: он строго запрещал жителям столицы подбивать сапоги и башмаки скобами и гвоздями. Однако это вовсе не было одним из очередных чудачеств, славного своими экстравагантными выходками царя.
   Петр I озаботился сохранностью тротуаров, которые поначалу мостились из дерева. Поэтому в указе говорилось: «Великий Государь указал в Санкт-Петербурге публиковать свой Великого Государя указ, чтоб с сего времени впредь скобами и гвоздями, чем сапоги мужские и женские подбивали, никто не торговал и у себя их не имел; также и никто, какого б чину кто ни был, с таким подбоем сапогов и башмаков не носил; а если у кого с таким подбоем явятся сапоги или башмаки, и те жестоко будут штрафованы, а купецкие люди, которые такие скобы и гвозди держать будут, сосланы будут на каторгу; а имение их взято будет на Его Великого Государя».
   Заложив Петербург, Петр I сразу же принялся заботиться о его улицах. Прокладка каждой новой улицы утверждалась им лично.
   Сперва, это были всего лишь просеки. Даже главная улица – Невская перспектива – была только просекой от Адмиралтейства к Новгородской дороге. Никакой мостовой на ней не было: по краям для отвода воды были прорыты две обычные канавы Но если тротуары можно было выложить досками, то чем мостить новые улицы? Ведь пригодных для этого камней в округе не оказалось.
   Но решительный Петр и тат нашел выход из положения. Нет камней? Значит, будут привозить! Для этого царь издал «Указ о привозе на речных судах и сухим путем на возах… определенного числа диких камней». Сочинили специальную инструкцию, кто и сколько должен везти. Каждый прибывающий в столицу корабль был обязан доставить не менее 30 камней, каждая лодка – 10, а каждая телега – 3. А каждый житель города был обязан доставить не менее ста камней. За неисполнение тоже полагался штраф. Царь был крут и виновных карал беспощадно. Эти его строгие указы действовали до 1770 года, их отменила только Екатерина II.
//-- Прекрасная аллея --//
   Как только появился строительный материал, улицы стали мостить камнем и они начали наконец походить на настоящие городские магистрали. Уже в 1721 году камер-юнкер Берхгольц с восторгом писал о новой столице: «Въехал в длинную и широкую аллею, вымощенную камнем и по справедливости названную проспектом, потому что конца ей почти не видно. Она проложена за несколько лет и исключительно руками пленных шведов… Она необыкновенно красива по своему огромному протяжению и чистоте, в которой ее содержат (пленные шведы должны каждую субботу чистить ее), и делает чудесный вид, какого я нигде не встречал». Нетрудно догадаться, что речь шла о Невском проспекте, который называли тогда Большой першпективой. Она шла поначалу от нынешней площади Восстания до Адмиралтейства. Мостили дороги, конечно, не только пленные шведы. Эти работы стали выполнять крестьяне-сезонники. Уже к концу XVIII века большая часть улиц в Петербурге была замощена. При этом существовало два способа мощения: выпуклый – для стока вод с тротуара, и вогнутый – со стоками в середине улицы. Мостовые были покрыты крупным булыжником и не всегда ровно, а потому проносившиеся по ним телеги и кареты производили страшный грохот. Громко звенели о камень и копыта подкованных лошадей. Находившихся же в экипажах ездоков на камнях безбожно трясло. «Всю душу вытрясет!» – это говорили тогда о езде по булыжным мостовым.
//-- Торцовые мостовые --//
   Не случайно, что именно в Петербурге было сделано изобретение – появились деревянные торцовые мостовые. Эта честь принадлежит некоему В. Гурьеву. На твердое основание накладывались восьмиугольные деревянные шашки. Первыми ими были вымощены Миллионная и Большая Морская, где было много богатых домов и важных учреждений. В городе сразу стало тише, а довольный изобретатель с гордостью констатировал: «Экипажи сохраняются, а здоровье людей, особливо нежного пола, получило новый быт от приятной езды». К 1830 году до 30 главных улиц Петербурга уже были вымощены деревянными шашками.
   Однако довольно скоро обнаружилось, что это покрытие может обернуться большими неприятностями. Во время катастрофического наводнения 1812 года мостовые вспучились, деревянные торцы смело разбушевавшимися волнами, и они нанесли немалый ущерб домам. В 1826 году пробовали поверх булыжника положить каменные или деревянные настилы – колесопроводы, но эти опыты были неудачными.
//-- Появление асфальта --//
   Почти одновременно с мостовыми стали мостить и тротуары. Сначала их делали из «путиловской плитки» – известняка. Были тротуары, выложенные досками, а кое-где тротуары делали из каменных плит. До сих пор огромными гранитными плитами вымощены тротуары вокруг Исаакиевского собора, а также многие набережные. Это вечное покрытие, над которым время не властно. В 1839 году появился асфальт. Впервые им покрыли набережную реки Фонтанки у Соляного городка. Но его тогда не умели делать хорошо и от него надолго отказались. Первая целиком заасфальтированная улица – Большая Конюшенная – появилась только в 1892 году.
   Когда грянула революция, а затем Гражданская война, то властям стало не до мощения улиц и укладки тротуаров. Город пришел в запустение. Среди шашек торцовых мостовых выросла трава. Но потом работы по благоустройству возобновились. С 1932 года основным материалом для мощения улиц и тротуаров стал асфальт. К 1940 году 30 процентов улиц Ленинграда были покрыты асфальтом. А когда после войны мощности асфальтовых заводов утроили, к 1950 году уже половина улиц оказалась заасфальтированной, а к 1990 году все они покрылись асфальтом.
//-- Металлическая мостовая --//
   Появилась в Петербурге и совершенно уникальная мостовая – металлическая, а точнее, чугунная. Кружевными чугунными решетками покрыли часть дороги на Пеньковом мосту и Якорную площадь в Кронштадте. Образец привезли из США. Его увидел великий князь Константин Николаевич и приказал произвести эксперимент. Однако в 1941 году чугун с мостовых сняли, использовав для производства корпусов для мин. Воссоздали уникальные мостовые только в 1975 году. Однажды появилась в нашем городе даже… резиновая мостовая.
   Произошло это во время съемок фильма режиссера Светозарова «Преступление и наказание». Чтобы имитировать каменную мостовую, на набережной канала Грибоедова разослали резиновое покрытие с выпуклостями, напоминающими булыжники. Правда, просуществовала эта «мостовая» недолго. Сразу после окончания съемок ее убрали.
   Не пропадать же добру!
   Однако самый неожиданный способ мощения улиц был придуман, как мы уже писали, все-таки в советские времена. Для поребриков тротуаров стали использовать… могильные плиты с кладбищ! Последний раз их обнаружили не так давно при капитальном ремонте Большой Конюшенной улицы. Рабочие раскопали плиты черного гранита с именами усопших: некоего Лаптева, Васильевой, вероятно, из купеческих родов, относящиеся к XIX веку. Такие находки в городе делали уже не раз: плиты с могил нашли при ремонте фонтана на площади Ленина, в других местах. Большевики были людьми практичными и в бога не верили, а потому и решили использовать при мощении улиц плиты с уничтоженных в советские времена кладбищ – Митрофаньевского и других. Не пропадать же «народному добру»! Так что именно к советским временам можно теперь отнести зловещую легенду о том, что Петербург построен на костях. Десятилетиями ничего не подозревавшие горожане и туристы беспечно разгуливали по могильным плитам. А кое-где и сегодня продолжают гулять.
//-- Город на костях --//
   Несколько лет назад в Петербурге на реке Карповке была сделана страшная находка: оказалось, что фундамент жилого дома выложен из могильных плит с уничтоженного коммунистами старинного кладбища. Могилы уничтожали, а мрамор и гранит с надгробий в советские времена использовался как строительные материалы для мощения улиц и в фундаментах домов. Петербург оказался городом множества заброшенных или уничтоженных кладбищ и безвестных захоронений.
   Еще в начале XX века известный в те времена писатель Дмитрий Мережковский с присущим ему мистицизмом отмечал, будто «Петербург – исполинская могила, наполненная человеческими костями. И кажется иногда в желтом тумане, что мертвецы встают и говорят нам, живым: «Вы нынче умрете!» Такие кошмарные предсказания и зловещие образы «города на костях», растиражированные пылкой фантазией писателей и поэтов, впрочем, – обычные для Петербурга.
   Об этом стали говорить почти сразу же после основания северной столицы, возникшей не так, как другие мегаполисы, а созданной по прихоти одного человека среди безлюдных «топей и блат». Под холодным дождем и по колено в воде его в лихорадочной спешке строили десятки тысяч крестьян, согнанных со всей России, и многие действительно почти сразу же нашли свои могилы среди бревен, вбиваемых под фундаменты зданий. Сколько их было, этих безвестных жертв? Польский поэт Адам Мицкевич, Россию ненавидевший, писал о создателе Петербурга:

     «Вогнать велел он в недра плавунов
     Сто тысяч бревен – целый лес дубовый, —
     Втоптал тела ста тысяч мужиков,
     И стала кровь столицы той основой».

   Но откуда появилась именно эта цифра – сто тысяч, в точности неизвестно. Разумеется, что во времена строительства «града Петра» погибших при стройке рабочих никто не считал. Как никто не считал, число рабов, погибших во время сооружения египетских пирамид, или при основании новых столиц в Южной Америке. А потому не нужно преувеличивать. Есть в мире города, в самом буквальном смысле, стоящие на кладбищах, как например, Рим. Под «вечным городом» на десятки километров тянутся подземные галереи-катакомбы, превращенные еще в древности в колоссальные могильники. Там хоронили веками. К тому же цифра погибших при основании Петербурга, какой бы большой она ни была, не идет ни в какое сравнение с сотнями тысяч, погибших во время гитлеровской блокады и захороненных потом в братских могилах.
//-- Первые кладбища --//
   Первое кладбище появилось в Петербурге только в 1710 году, а до этого жителей хоронили прямо возле домов или церквей. Город рос так стремительно, что очень быстро поглотил свои первые кладбища Сампсониевское и Ямское. Их следы сегодня уже невозможно найти. Могилы утрамбовали и покрыли сверху слоем земли, на котором возвели новые постройки, устраивали сады и огороды. Таким путем к началу XX века, по подсчетам историков, были ликвидированы 14 старых городских кладбищ. Это делалось на основе распоряжений городских властей, открыто, все горожане об этом знали. Точно также поступали и в других городах мира, иначе мегаполисы просто не могли бы расширяться.
//-- Тайные могилы --//
   Секретные захоронения стали появляться в нашем городе после революции и Гражданской войны, когда начались массовые расстрелы. Людей тайно расстреливали по ночам и закапывали потом в никому неизвестных местах, некоторые из которых не обнаружены до сих пор.
   Могилы в СССР, государстве атеистов, вообще потеряли ореол святости, надгробия разбивали, с церквей сбрасывали кресты, храмы взрывали, в массовом порядке вскрывались мощи святых. Началось систематическое и варварское уничтожение кладбищ, которые-де «мешали строительству нового, социалистического города». Так, уничтожили Митрофаньевское кладбище за Варшавским вокзалом, Фарфоровское кладбище (в районе нынешней станции метро «Ломоносовская»), Малоохтинское кладбище, Римско-католическое кладбище на Выборгской стороне и некоторые другие.
   Другие кладбища оказались в жалком запущенном состоянии. Старожилы помнят, как в советские времена на Смоленском, например, кладбище, что на Васильевском острове, среди склепов весело играли в волейбол, студенты готовились к экзаменам, загорали, а на могилах после получки рабочие местных заводов выпивали и закусывали. Именно в те времена юмористы сочинили и весело распевали с эстрады циничные стишки:

     «А на кладбище, все спокойненько,
     От общественности вдалеке.
     Все культурненько, все пристойненъко
     И закусочка на бугорке!»

   Коммунистические власти в тайне организовали целое производство на базе разбиваемых могильных мраморных и гранитных плит. Их распиливали на куски и делали поребрики, которыми ограничивали тротуары. В 1999–2000 году газеты сообщали, что при ремонте Инженерной улицы и площади возле цирка, с которой убирали трамвайные пути, а также сквера возле Казанского собора была найдена масса таких гранитных поребриков, некоторые из которых сохранили старинные могильные эпитафии. Кучами они лежали возле разрытых дорог.
//-- Трагедия блокады --//
   Однако самой большой трагедией для города стала блокада. Сотни тысяч его жителей погибли от голода, артобстрелов и бомбежек. Хоронить их, как полагалось, в лютые морозы ни у кого не было ни сил, ни возможностей. Трупы возили грузовиками, сваливали кучами в громадные братские могилы. Пожалуй, ни в одном другом городе мира нет таких огромных общих захоронений, как в Ленинграде-Петербурге. А в пригородах, которые теперь стали частью города, погибших нередко закапывали прямо в воронках из-под бомб или в противотанковых рвах. Еще ждут цивилизованного захоронения останки тысяч безымянных советских солдат, павших в сражениях в лесах и болотах вокруг Ленинграда, так и оставшихся засыпанными в своих блиндажах и окопах.
   Мистики считают, что души этих погребенных без христианского обряда людей витают над городом и до сих пор не дают нам покоя. Как знать, скольких бед и напастей мы могли бы избежать и сегодня, если бы не страшные исторические трагедии «города на костях».
//-- Великий эксперимент --//
   Несколько лет назад по одному из центральных каналов российского телевидения был показан сериал под названием «Институт благородных девиц», якобы посвященный жизни воспитанниц известного Смольного института. Надо ли говорить, что события на экране имели весьма отдаленное отношения к тому, чем на самом деле было созданное в Петербурге Екатериной II это первое учебное заведение для девушек? А каким же оно было на самом деле?
   В 1764 году Екатерина II разослала всем русским послам в Европе тайный приказ: добыть программы государственных воспитательных заведений для девиц. Дипломаты удивились, почесали в затылках: «Что за новая блажь у матушки?» Однако ж повеление императрицы бросились исполнять. Но, несмотря на все старания, выполнить его не смогли. В Европе того времени такое заведение оказалось только одно – пансион под Парижем, учрежденный Людовиком XIV, но программы у него не оказалось…
   Приказ Екатерины вовсе не был блажью. Она задумала великий эксперимент… вывести новую породу людей, перевоспитать общество! Начитавшись Вольтера и Дидро, императрица мечтала о России, как о государстве, построенном по законам «разума и порядка», для которого ей нужен был «новый человек», воспитанный, благородный, добродетельный, способный к созиданию. Но как это сделать? Откуда взять этого «нового человека»? И мудрая Екатерина, понимая, что указами эту задачу не выполнишь, решила сначала создать воспитателей – воспитать матерей, которые будут таких людей рожать и воспитывать. Поручила она это дело Бецкому.
//-- Друг человечества --//
   Именно он и стал тем человеком, который «придумал Смольный», разработал программу создания в Петербурге Института благородных девиц. Иван Бецкий, незаконный сын князя Трубецкого (именно поэтому он получил от отца только половину фамилии), был необыкновенным человеком. Все поражались его способностям, энергии и целеустремленности. Державин посвятил ему оду: «Луч милости был, Бецкий, ты». Много лет он провел за границей, служил дипломатом. А потом в Петербурге тридцать лет возглавлял Канцелярию строений. Именно благодаря ему были построены гранитные набережные Невы, с его именем связано строительство Эрмитажа и здания Академии художеств и самого Смольного института. В мае 1764 года он представил императрице устав для учреждения «Общества для воспитания двухсот благородных девиц».
//-- Здоровый дух --//
   Бецкий был убежден, что, прежде всего надо думать о здоровье воспитанниц, ибо только в здоровом теле – здоровый дух. А потому он советовал с ранних дел приучать детей к стуже, в Смольном в спальнях температура не превышала 16 градусов. Воспитанницы спали на жестких кроватях, по утрам делали гимнастику, а умывались холодной водой из Невы.
   Воспитание в Смольном было закрытым, чтобы избежать вредного влияния извне, девочки имели очень мало контактов с семьей. Прежде всего, как учил Бецкий, следовало бороться с леностью, которая есть «мать всех пороков», в то время как трудолюбие – отец всех добродетелей. В качестве положительного примера должен быть живой совет воспитателя и пример книги.
//-- За казенный счет --//
   Смольный институт был рассчитан на воспитание за казенный счет 200 благородных девиц от 6 до 18 лет. Принимали дочерей дворян, лиц, не ниже полковника и действительного статского советника. Они делились по возрасту на четыре класса. Для каждого возраста были разработаны специальные форменные платья определенных цветов: в младшем возрасте – кофейного, во втором – темно-синего, в третьем – голубого и в старшем возрасте – белого. Более светлые тона символизировали возрастающие образованность и аккуратность.
   В программу обучения входили: русская словесность, география, Закон Божий, арифметика, история, архитектура, геральдика, иностранные языки, музыка. Учили также танцам, рисованию, рукоделию, светским манерам, различным видам домоводства. Много времени уделялось гимнастике. Кроме этого их приучали умению быть приятными в обществе. Словом, предметов было куда больше, чем тот минимум, что предлагает сегодня для школы наше министерства образования.
   Смолянки учились также воспитанию детей, домашней экономии: каждую неделю сами производили подсчет расходов, договаривались с поставщиками, обучались платить по счетам, а, начиная с третьего класса, сами шили себе платья и т. п. На каждую девицу, поступавшую в институт, ассигновалось по 50 рублей, эти деньги клали на ее имя в банк и ко времени окончания считались вместе с процентами ее приданным.
//-- Воспитание в радости --//
   Во главе института стояла начальница. Совершенно непохожая на ту скучную зануду, какой ее показывают в нынешнем сериале. От начальницы требовались особые качества: она должна была быть любимой и почитаемой, а самое главное «должна была вести себя кротко, весело, ей вменялось в обязанность «изгонять все то, что имеет вид скуки, задумчивости и печали». Такое требование было не случайным, поскольку речь шла о воспитании «в благородстве и радости».
   Надо ли говорить, что в институте соблюдалась строжайшая дисциплина, подъем был в 6 часов утра, а занятия продолжались в течение восьми часов. В отличие от того, что показывают в сериале, были, конечно, немыслимы интрижки с учителем танцев или что-то подобное. Учительницами были женщины, учителей разрешалось приглашать только в крайнем случае.
   Конечно, воспитанниц готовили для светской жизни. По воскресеньям в институт приезжали дамы из общества и светские молодые люди. Воспитанницы давали концерт, разыгрывали спектакль, или же время посвящалось просто приятному разговору. Иногда устраивались балы, на которые приглашали кадетов. Воспитанницы старших классов должны были уметь играть роль приветливых и учтивых хозяек. Устав требовал от воспитанниц приветливости и благородства не только в обращении с равными себе людьми, но и самыми низшими.
//-- Золотой вензель --//
   На выпуском публичном экзамене смолянок присутствовали сначала императрица, а потом император и члены его семьи. По окончании шесть лучших институток получали «шифр» – золотой вензель в виде инициала императрицы Екатерины II, который носили на белом банте с золотыми полосками.
   Екатерина всячески рекламировала свой эксперимент. Смольный показывали каждому иностранцу, посещавшему Петербург. И у всех них он вызывал восхищение. Ведь впервые в Европе задача воспитания была поставлена и решалась на государственном уровне! Дидро с восторгом писал: «Была решена неразрешимая проблема – воспитывать без принуждения. Там воспитываются дамы благородные и очень образованные. Там у каждой есть возможность найти применение своим силам и развиваться. И было совершено настоящее чудо – была создано школа, которой никогда не было, нет, и вряд ли появиться».
   Конечно, «великий эксперимент» Екатерины II по созданию «нового человека» и преобразованию России так и не был осуществлен. Но Дидро был прав, чудо произошло. Из смолянок вышло целое поколение русских женщин – носительниц высоких идеалов чистоты, благородства, человеческого достоинства, веривших в то, что эти идеалы осуществимы, несмотря на все тяготы жизни. Ведь не случайно, что потом именно из смолянок вышли жены декабристов, без колебаний отравившиеся за своими мужьями на каторгу в Сибирь. Возник чистый и светлый образ русской женщины, в котором находили потом свое вдохновение Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Толстой.

Большая распродажа

   После революции в Петрограде не только разбивали памятники, разрушали церкви, но и разграбляли дворцы, продавали за границы накопленные поколениями русских людей богатства. В марте 1918 года в газете «Петроградский голос» появилась статья под заголовком: «Распродажа Петрограда». «За все время существования Петербурга, – писал ее автор, – не было в нем таких распродаж имущества, какие происходят теперь. Распродаются богатейшие специальные библиотеки по законоведению, медицине, архитектуре и т. д., распродаются целые галереи картин, редкие коллекции, обстановка, утварь и пр.» Но куда распродается? Увы, за границу. «Есть ли покупатели? – спрашивала газета и сама отвечала: Да, есть, но исключительно – в лице комиссионеров, действующих по поручениям из Берлина, Лондона, Нью-Йорка и городов других государств…»
//-- Отречемся от старого мира… --//
   После 1917 года лозунгом дня в СССР стало разрушение старого мира, (а вместе с ним и его культуры) «до основанья». Рабочий поэт Кириллов писал:

     Во имя нашего завтра сожжем Рафаэля,
     Разрушим музеи, растопчем искусства цветы…

   А «лучший поэт советской эпохи» Маяковский в газете «Искусство коммуны» провозгласил:

     Белогвардейца
     Найдете – и к стенке,
     А Рафаэля забыли?
     Забыли Растрелли вы?
     Время пулям
     По стенам музеев тенькать.
     Стодюймовками глоток старье расстреливай!

   На такой хорошо «удобренной» почве и возникли потом массовые распродажи сокровищ национальной культуры, накопленные в России веками. Содержимое дворцов и музеев коммунисты презрительно называли «барахлом», от которого, мол, надо, решительно избавляться. Поскольку пролетариату, собравшемуся строить «новый мир», оно было ни к чему. Именно тогда продавались на аукционах и «дворцовые стулья», как в романе Ильфа и Петрова. Для организации продаж в Ленинграде на Дворцовой набережной, в доме 18 конторой «Антивариат» был открыт специальный магазин. Картины, рисунки, гравюры, золотые украшения, столовое серебро, старинную мебель, бронзу, фарфор для него покупали за рубли, а вот продавали только за доллары, фунты, марки и франки. А валюта в те времена была, конечно, только у иностранцев. Квалифицированных оценщиков не было, а потому продавались сокровища по смехотворно низким ценам, гораздо ниже, чем они стоили за границей.
   Однако это пока еще была не распродажа основных коллекций музеев. Она началась, когда стало ясно, что средств для ускоренной индустриализации страны, разрушенной Гражданской войной, катастрофически не хватает. Сначала по личному приказу Ленина ограбили церкви и монастыри. Золотые и серебряные оправы икон шли на переплавку, а сами иконы сжигали или выбрасывали на помойку. Но этого показалось мало…
//-- Операция «Эрмитаж» --//
   В обстановке строгой секретности Наркомторг в феврале 1928 года приступил к первой сделке с Эрмитажем. Подробности этого опустошения его коллекций подробно описаны в книге Юрия Жукова «Сталин: операция «Эрмитаж». Именно тогда директором музея был назначен юрист, некий Лазарис, ничего не смысливший в искусстве. Нарком Луначарский знал, не колеблясь, подмахнул приказ. Именно тогда Эрмитаж обязали выдать Госторгу вещи для экспорта. Всего поначалу было сдано 732 предмета из запасников: золотые табакерки, парадные серебряные сервизы, которые принимали по весу, бронза, античные монеты, книги из личной библиотеки Николая II и т. д. Все это было отправлено в Берлин и там продано.
   Когда подсчитали выручку, власти были разочарованы. Обещанных миллионов, получено не было. Однако за границей сразу стало известно, что в СССР стали распродавать Эрмитаж и сокровища других музеев и тут же объявились «солидные покупатели». Первым из них оказался миллионер Калуст Гульбенкян, владелец мощной и влиятельной «Теркиш петролеум компании».
   Именно в то время заместитель ВСНХ Пятаков решил наладить экспорт советской нефти через «Туркиш петролеум». Пятаков знал, что Гульбенкян собирает старую живопись и посулил ему картины из музеев СССР. Миллионер мгновенно согласился и прислал список, в котором числись такие мировые шедевры основной экспозиции Эрмитажа, как полотна Рафаэля, Корреджо, Боттичелли, Рембрандта, Рубенса, Ван Эйка и др. Всего в нем было 18 картин – лучших полотен Эрмитажа. Предложение миллионера тут же переправили Микояну, а тот поставил вопрос на Политбюро.
//-- Протесты не помогли --//
   Разумеется, что в СССР нашлись тогда люди, которые бурно протестовали против такой убийственной для музея продажи. Бывший директор Эрмитажа Тройницкий направил на имя заведующего «Антиквариатом» Криммера записку, в которой предупредил, что «реализации 100 предметов такого качества будет иметь следствием уничтожение Эрмитажа и сведение его с первого места в мире музея до положения склада второстепенных и третьестепенных вещей». Но никакого ответа на записку не последовало, а потом про нее просто забыли.
   Были и другие письма протеста выдающихся ученых и искусствоведов, но их постигла та же участь. В июне 1929 года в Берлине прошел аукцион, на котором было выставлено 109 картин, главным образом из Эрмитажа. Были очень быстро проданы «Голова старика» Рембрандта», «Святой Иероним» и «Мадонна с младенцем» Тициана, полотна Каналетто, Бассано, Кранаха, полотна других живописцев мирового уровня.
//-- Страшный ущерб --//
   Позднее такие распродажи были поставлены на поток. Только с 1 января по 7 июня 1929 года «Антиквариат» сумел получить из Эрмитажа 1221 предмет для экспорта. А за июль – уже 3017 предметов, в том числе более 200 ценнейших картин! Из Ленинграда сокровища культуры отправляли за границу вагонами и даже целыми пароходами.
   Вслед за Гулбенкяном российскими сокровищами заинтересовался американский миллиардер Эндрю Меллон, занимавший тогда пост министра финансов США. Вскоре его личной собственностью стали такие шедевры Эрмитажа, как «Мадонна Альба» Рафаэля, «Откровение Моисея» Веронезе, «Венера с зеркалом» Тициана, «Портрет офицера» Хальса. Ему хотели продать еще ряд других величайших шедевров, в том числе и «Мадонну Литта» Леонардо да Винчи, но, к счастью, эта позорная сделка не состоялась. Меллон покинул свой пост в Вашингтоне.
   Все сделки с ним, как и другие продажи из музеев, совершались в глубокой тайне, но потом информация все же просочилась в газеты. Но только в западные. В СССР общественность о распродаже Эрмитажа не знала до тех пор, пока Советский Союз не рухнул. Правду о колоссальном ущербе, нанесенном большевиками первому музею мира и всему национальному достоянию страны, знали лишь сами торговцы во власти, да горстка искусствоведов и работников Эрмитажа. В итоге Внешторг вкупе с «Антиквариатом» за шесть лет позорных распродаж отправили за границу 1450 картин, которые украшают теперь музеи других стран. Если говорить только лишь о всемирных шедеврах, то Эрмитаж, в частности, потерял:

     Рафаэль – продано две картины, осталось две.
     Рембрандт – продано десять, осталось семь.
     Боттичелли – продана одна, осталось две.
     Тициан – продана одна, осталось две.
     Ван Дейк – продано семь, осталось тринадцать.
     Ван Эйк – продано три, не осталось ни одной.
     Перуджино – продана одна, осталась одна.
     Веласкез – продана одна, осталось две…

   Тем не менее, несмотря на весь этот погром, Эрмитаж продолжает оставаться крупнейшим музеем России и одним из величайших собраний произведений искусства в мире.

Украденный Фаберже

   После краха коммунистической системы началось медленное, но верное возвращение России к ее историческим корням. Стали всплывать из тьмы забвения прежде знаменитые имена: Смирнов, Филиппов, Фаберже, Демидов. Ведь в СССР имена, да и дела всех тех, кто после 1917 года бежал из России за границу, находились как бы под негласным запретом. Писать о них в советских газетах, ни под каким видом, было нельзя. Но времена стали меняться…
//-- Талантливый ювелир --//
   Петер Карл Фаберже родился в Санкт-Петербурге в 1846 году. Его отец – Густав Фаберже, происходил из немецкой семьи французских корней и был родом из Эстонии, а его мать – Шарлотта Юнгштедт, была дочерью датского художника. В 1842 году Фаберже-старший основал ювелирную фирму в Санкт-Петербурге. Карл Фаберже путешествовал по Европе и первоначально обучался в Дрездене, а затем начал осваивать ювелирное дело у франкфуртского мастера Йозефа Фридмана. После этого вернулся в Россию. В возрасте 24 лет в 1870 году он взял фирму отца в свои руки.
   Карл оказался талантливым ювелиром, отличным организатором и деловым человеком, который сумел создать в России самое большое в тогдашней Европе и процветающее ювелирное предприятие. Ему удалось выработать оригинальный художественный стиль, впервые соединив богатые традиции русского искусства и народных промыслов с европейской техникой ювелирного ремесла. Изделия его мастеров имели громкий успех в Петербурге, города с блестящим императорским двором и тысячами богатейших вельмож, купцов и промышленников.
   Имел Фаберже успех и в Европе, где изделия мастеров его фирмы нередко получали золотые медали на самых престижных международных выставках. Русское ювелирное искусство получило мировое признание. Даже клеймо, которое ставила государственная Пробирная палата в Петербурге на золотые изделия, тогда изменилось. Если раньше, изображенная на нем женская головка в кокошнике, с подражанием смотрела на Запад, то после успехов Фаберже в Европе, ее повернули профилем на Восток. В знак того, что теперь все ювелиры должны учиться мастерству уже не у Запада, а у русских мастеров!
//-- Успех в Зимнем дворце --//
   Большой успех имел Фаберже и в Зимнем дворце, став придворным ювелиром. Пошла новая мода: члены императорской фамилии начали заказывать у него друг подарки другу на Пасху – миниатюрные ювелирные яйца с сюрпризами. Всего было изготовлено 50 таких уникальных императорских яиц – из золота и серебра, усыпанных драгоценными камнями. Во всем мире их считаются теперь вершиной ювелирного искусства. После революции в России многие шедевры оказались за границей. Большую их коллекцию – 9 императорских яиц – собрал ныне покойный американец Форбс. А недавно российский бизнесмен Аркадий Вексельберг купил их у его наследников, и шедевры Фаберже вернулись на родину. Сегодня они находятся в специально созданном для этого музее на Фонтанке.
//-- Как украли легендарную марку --//
   Однако после революции ювелирную марку Фаберже у России украли. Большевики разграбили мастерские Фаберже в Петрограде, а всему семейству – самому Фаберже и его сыновьям пришлось бежать за границу, спасаясь от лагерей и тюрем. Они были патриотами и все деньги держали в русских банках, а потому за границей оказались в нищете. Тогда некий предприимчивый американец, торговец мылом, по фамилии Рубин (позднее выяснилось, что он был агентом Коминтерна) и купил, кажется, всего за 50 тысяч долларов, у двух сыновей Фаберже в Париже право на использование их легендарной фамильной марки для производства парфюмерных изделий.
   Несмотря на все уговоры американца, сыновья Фаберже все-таки не продали ему главное – право на торговлю ювелирными изделиями. Тем не менее, позднее Рубин нарушил это условие и незаконно присвоил себе права на марку Фаберже и по другим позициям, а потом продал эти права мультинациональной компании «Юниливер», которая стала торговать маркой Фаберже направо и налево. Так, право на производство ювелирных изделий Фаберже оказалось у германского ювелира Карла Майера, который, стал передавать его и другим. Другими словами, у потомков Фаберже знаменитую марку попросту украли, пользуясь тем, что в СССР никак не защищали права бывших российских граждан.
   Но дело в том, что на торговой марке Фаберже, как поставщика императорского двора, был изображен двуглавый орел – государственный герб царской России. В советские времена на это никто не обращал внимания – герб у СССР, как известно, был другой. Но в 1991 году Россия вернула себе старый исторический герб, и оказалось, что какой-то «Юниливер» торгует изделиями с… государственным гербом России!
//-- «Друг Ленина» --//
   Среди друзей и покровителей Рубина числился заокеанский авантюрист, «друг Ленина» Арманд Хаммер. В советские времена у нас с ним все носились, как с «писаной торбой». Он то и дело приезжал в СССР еще и во времена Брежнева, когда американцу было уже под 90. Советская печать умилялась, когда Хаммер привез в Москву и подарил СССР какую-то картину. Кинул с барского плеча одну из сотен, вывезенных по грабительскому «бартеру», а мы его долго за это благодарили! Кстати, эта картина потом оказалась подделкой!
   Тогда еще в СССР мало кто знал, что этот самый Хаммер вывез в США сотни ценнейших картин и других произведений искусства. Он ходил по Эрмитажу и тыкал пальцем в полотна, которые ему нравились. Их тут же снимали, паковали, а потом увозили за границу вагонами.
   Врач по образованию, Хаммер объявился в СССР еще совсем молодым человеком, сразу после революции. Шустрый авантюрист, он быстро понял, что прикинувшись, симпатизирующим большевикам, можно недурно заработать. Хаммер подрядился поставлять в СССР зерно, а в обмен потребовал сокровища искусства. Сколько он заработал на таком, не виданном еще в истории «бартере» не трудно догадаться. Нищий янки с дипломом медика, через несколько лет после «работы в СССР» стал в США нефтепромышленником и миллиардером!
   Уже позднее, когда в Москве раскрылись секретные партийные архивы, стало известно, что Хаммер был тайным агентом Коминтерна и подвизался в роли одного из тех, через кого финансировалась компартия США. К компартии США, кстати, был причастен и уже упомянутый выше Рубин, умыкнувший у России торговую марку Фаберже.
   Хаммер тоже приложил руку к Фаберже. Тогдашний нарком торговли Анастас Микоян передал ему подлинные клейма мастеров фирмы Фаберже и Хаммер организовал на Западе массовое производство фальшивых изделий этой марки, но с подлинными клеймами. Об этом рассказал после смерти миллиардера в своей книге его секретарь. «Мы заработали на фальшивых Фаберже огромные деньги», – признался он.

Тайники ювелира

   Магазин и мастерская легендарного ювелира Карла Фаберже размещалась в доме № 24 на Большой Морской. В этом же доме, (который был перестроен по его заказу в 1900 году в англоготическом стиле архитектором К. Шмидтом), он жил сам со своей семьей.
//-- Дом на Морской --//
   Это было здание с подземными бронированным хранилищами и уникальным лифтом-сейфом берлинской фирмы «Арнхайм». Когда после рабочего дня служащие уходили, особо ценные вещи переносили в лифт, и он зависал между этажами. В здании были жилые комнаты семьи Фаберже и великолепная библиотека высотой в два этажа. И сегодня в доме Фаберже на Большой Морской помещается ювелирный магазин, правда, уже другой фирмы. После революции ювелир бежал за границу, где потом умер.
   После революции Карл Фаберже отдал свой дом на Большой Морской в аренду швейцарской миссии, чтобы находиться под защитой дипломатического иммунитета. Аренда была бесплатной при условии, что швейцарцы взяли на хранение кожаный саквояж Фаберже с драгоценностями. Тогда его стоимость была оценена в 1 миллион 603 тыс золотых рублей. Когда чекисты готовили налет на швейцарскую миссию, то ее служащие, узнав об этом заранее, перенесли вещи Фаберже в норвежское посольство. Однако оттуда их похитили неизвестные налетчики. Так исчез саквояж Фаберже с драгоценностями. Вещи из него на международных аукционах так и не появлялись…
//-- Дача в Левашова --//
   О кладе Фаберже снова заговорили после того, как по телевидению был показан сюжет о том, как разрушается его дача – уникальное сооружение, расположенное в Осиновой Роще, в 20 километрах от города, и являющееся редким памятником усадебной архитектуры конца XIX века. Бывший сторож Сергей Игнатенко сообщил, что во «фрагменте кабинета сохранилась дубовая обивка и потолок. Есть даже сейф, с ним связано множество легенд». Сохранились также остатки мраморной лестницы с дубовыми балясинами, в одной из гостиных чудом уцелели витражи и фасад изразцового камина.
   В советское время на даче располагался детский сад, тогда планировку особняка несколько изменили, а в конюшне был гараж, который потом сгорел. Парк при даче был когда-то образцом ландшафтного дизайна. Там еще сохранились «зеленые часы» – высаженные по кругу ели с символично умирающим дубом в центре. В поисках кладов весь дом и сад перекопали «охотники за сокровищами». Однако, как считает петербургский историк фирмы «Фаберже» Валентин Скурлов, «клады, конечно, были. Но я уверен, что их нашли еще в 2О-х годах». В свое время сын Карла Фаберже Евгений, тоже оказавшийся за границей, писал, что «на даче роют». Но в те времена о таких находках не сообщалось…
//-- Загадочная история --//
   Об одной загадочной истории, связанной с «кладами Фаберже», рассказывается в документальной книге «Фаберже и петербургские ювелиры», которую написали питерский историк Валентин Скурлов и правнучка ювелира Татьяна Фаберже. Семейство одного профессора химии Петербургского университета, пишут авторы, было хорошо знакомо с семьей сына Карла Фаберже – Агафона. А два сына профессора Леша и Сережа давно дружили с сыновьями Агафона Карловича, своими ровесниками. Осенью 1918 года, перед тем как отправится в эмиграцию, Агафон Карлович привез к профессору несколько тюков с вещами и попросил сохранить до лучших времен.
   Через месяц после бегства Фаберже профессора и жену арестовали, и полгода они провели в «Крестах». Освободиться удалось с большим трудом и лишь при помощи давней подруги жены Александры Коллонтай, обратившейся к самому Ленину. А Леше и Сереже, которые были юнкерами, не повезло. Их тоже арестовали чекисты, а потом безжалостно расстреляли.
//-- Странный сеанс спиритизма --//
   После освобождения из «Крестов» профессор снова стал преподавать. В то время он, как и многие другие ученые Петрограда, начал получать продуктовые посылки от американского благотворительного общества АРА. Жена профессора, пережившая после гибели сыновей глубочайший нервный стресс, все же нашла в себе силы вернуться к жизни и занялась делом, отвлекавшим ее от мрачных мыслей о погибших. Этим делом была помощь старым и больным людям, у которых революция отняла все средства к существованию. Она раздавала им продукты из своих американских посылок.
   Однажды ей дали адрес двух старушек, и она, собрав корзинку с «американскими подарками», отправилась пешком на Васильевский остров, где в огромной коммунальной квартире жили впроголодь две старенькие сестры. Пройдя по длинному темному коридору, она постучала в нужную дверь, но ответа не получила. Женщина вошла в комнату и увидела двух старушек, сидящих за круглым столиком, чем-то настолько увлеченных, что стука в дверь они не слышали. В этот момент одна из них сказала: «Опять эти Леша и Сережа говорят: «Позовите маму!» Жена профессора закричала: «Это мои сыновья!» – и упала в обморок.
//-- Контакт с расстрелянными --//
   Очнувшись, она попросила объяснить ей, что же тут происходит. Сестры ответили ей, что занимаются спиритизмом, и вот уже несколько дней блюдечко говорит им одно и то же: «Позовите маму! Это Леша и Сережа!» Естественно, после этого жена профессора стала частой гостей на Васильевском острове.
   Эту странную историю можно было бы объяснить тем, что старушки были заранее предупреждены о предстоящем визите благотворительницы и разыграли эффектный вызов «духов Леши и Сережи» специально для того, чтобы привязать к себе несчастную мать и получать от нее продовольственную помощь как можно дольше. Однако последующие события показали, что это не так.
   Теперь уже три женщины сидели за круглым столом, и, наконец, наладили контакт с «Лешей». Взволнованная мать задавала много вопросов, в том числе – где их расстреливали, кто расстреливал. «Леша» ответил: «Расстреляли под Лугой, расстрелыциками были солдаты, которые обслуживали юнкерское училище». Назвал он и фамилию одного из солдат, с которым был знаком.
   Мать поехала в Лугу. Ей удалось найти солдата, указанного «Лешей». Солдат очень испугался, сознался, покаялся и даже отдал ей что-то из одежды, снятой с одного из убитых сыновей.
//-- Письмо от Фаберже --//
   Несмотря на это профессор скептически относился к поездкам жены на Васильевский остров, но не перечил ей, понимая, что матери, потерявшей сыновей, это было необходимо. Так прошло несколько лет. Неожиданно на квартиру профессора явился некий молодой человек, привезший письмо от Фаберже из Америки, пообещав через три дня прийти за ответом.
   В письме говорилось, что Фаберже в Россию не вернутся, и потому оставленные на хранение вещи – посуду, одежду и белье – семья профессора может взять себе. Была просьба передать посланцу шкатулку с драгоценностями, оставленную младшими Фаберже Леше и Сереже.
   Письмо вызвало удивление. С одной стороны, хорошо, что решился вопрос с вещами. Тем более что их давно не было – пока профессор с женой сидели в «Крестах» квартиру ограбили. С другой стороны, ни про какую шкатулку с драгоценностями они не слышали. Как объяснить это Фаберже – ведь не поверят, решат, что драгоценности присвоили?
//-- Клад за дверью --//
   Иначе отнеслась к письму жена профессора. Она быстро собралась и поехала к старушкам на Васильевский остров. С «Лешой» снова удалось связаться и он на вопрос о шкатулке ответил, но очень кратко: «Столовая, филенка». Загадочность и непонятность ответа повергла профессора и его жену в уныние. Что же написать Фаберже?
   Неожиданно профессора осенило. Он вспомнил, что в столовой – две двери, в дверях – филенки. Профессор схватил топор и начал отдирать филенки. Во второй двери он обнаружил плоскую шкатулку…В тайнике находились драгоценности: браслеты, портсигары, медальоны, а также огромный синий сапфир неправильной округлой формы. В нем было отверстие ближе к верхнему краю, в которое был продет черный шелковый шнур.
   В назначенное время пришел молодой человек, ему были переданы письмо и шкатулка. Профессор и его жена так никогда и не узнали, дошло ли это все до адресата. Писем от Фаберже они больше не получали. Правнучка Фаберже – Татьяна Федоровна, живущая ныне в Швейцарии, говорит, что никогда не слышала ни о какой посылке из Ленинграда. Шкатулку, вероятно, или отобрали на таможне, либо заграничный посланец присвоил себе драгоценности.
   Спас-на-водах
   Петербург, конечно, куда меньше пострадал от этого архитектурного разгрома, который устроили в российских городах большевики. К счастью для него, столицу перенесли в Москву, исторический центр которой был чуть ли не весь разрушен и перестроен. Однако и архитектура Петербурга понесла в советские времена весьма ощутимые потери…
//-- На народные пожертвования --//
   Был в Петербурге свой «храм Христа Спасителя», как его называли в народе, который постигла такая же судьба, как и аналогичный храм в Москве – его взорвали в 1932 году. Изумительная по красоте церковь была построена на собранные народом пожертвования в 1911 году на набережной Ново-Адмиралтейского канала. Ее назвали замысловато: во имя Происхождения Честных Древ Креста Господня и Святителя Николая Чудотворца.
   По внешнему виду она напоминала шедевр не только русской, но и мировой архитектуры – белокаменный храм Покрова Богородицы на Нерли и была посвящена русским морякам. В народе его называли по-разному: «Церковью Христа Спасителя», «Спасом-на-водах» или «Цусимской церковью». В украшении уникального храма участвовали такие знаменитые художники, как Васнецов, Бруни и другие.
   По слухам, проект для него подсказала лично греческая королева Ольга, которая до выхода замуж за принца Георга и переезда в Афины из Павловска, звалась великой княжной Ольгой Константиновной Романовой. В Греции она покровительствовала русским эскадрам, часто заходившим в те годы в порт Пирей, и возглавляла Комитет по увековечиванию памяти моряков. А потому храм на Ново-Адмиралтейском канале был построен, как своего рода символ братской могилы для погибших без погребения русских моряков. Внутри собора были укреплены бронзовые доски с именами 12 тысяч погибших матросов, офицеров и адмиралов. Над досками висели копии судовых икон и были выбиты названия кораблей.
//-- «Атеистический» праздник --//
   Взрывая «Спас-на-водах», большевики обставили это кощунство, как большой «атеистический» праздник. На противоположной стороне Невы был сооружен специальный помост из досок, обтянутый кумачом, откуда руководители города, удобно расположившись в креслах, с любопытством наблюдали за взрывом. После разрушения народной святыни им подали водку и закуски.
   Согласно городской легенде, бронзовые доски с именами погибших за Родину моряков, сбросили в Неву. По другой версии, их осколки собрали местные жители и попрятали по домам. А одну, как говорили, еще долго можно было видеть в одной из городских мясных лавок – на ней разделывали коровьи туши. Есть легенда и о том, будто мрамор с разрушенного храма был использован для строительства Большого дома (здания управления НКВД) на Литейном. Сегодня на месте разрушенного храма установлена часовня, но сам он так и не восстановлен…

Греческая церковь

   В 1962 году, когда по приказу Хрущева началась новая волна сноса православных церквей, в Ленинграде взорвали изумительную по красоте греческую церковь Дмитрия Солунского (на ее месте, на Греческом проспекте, был построен кино-концерный зал «Октябрьский»).
//-- Покойник без сердца --//
   «Теперь так мало греков в Ленинграде, Что мы сломали греческую церковь…» – писал потрясенный варварством поэт Иосиф Бродский. Бродский не знал, что после сноса храма в Ленинграде под остатками его основания рабочие сделали странную находку: обнаружили гранитную плиту, а под ней нишу с металлическим гробом. Внутри него был еще один, деревянный, в котором лежало хорошо сохранившееся мумифицированное тело богато одетого мужчины, а в свинцовой коробочке – биография покойного. Не долго думая, рабочие выбросили труп из гроба, и тело неизвестного несколько дней провалялось под холодным питерским дождем…
   Оповестили, как это было принято в те времена, компетентные «органы», которые установили, что «неизвестный труп» является телом греческого купца Димитрия Бенардаки, на деньги которого и была построена церковь. Мумию доставили в судебно-медицинский морг Ленинграда. Тут обнаружилась и еще одна странная деталь: оказалось, что у трупа нет сердца! Оно было вынуто до похорон, а грудь потом аккуратно зашита.
   Кто это сделал и зачем? Что стало с останками грека Бенардаки после завершения медицинских исследований? Был ли он захоронен, и если был, то где? Долгое время на эти вопросы не было ответов. Но недавно тайна была раскрыта. Оказалось, что останки Бернардаки сохранились, в декабре 2010 года произошла их идентификации, а 2 сентября 2011 года их перезахоронили…
//-- Папа – турок, мама – грек… --//
   Родился Димитрий Егорович Бенардакис (в России фамилии многих греков потом изменили и вместо именительного падежа – «Бенардакис – стали употреблять звательный: «Бенардаки») в 1802 году в Таганроге. В том самом провинциальном приморском городке, где появился на свет и Антон Павлович Чехов, автор, в частности, бессмертной фразы «В Греции все есть…», которую произносит грек Дымба в его пьесе «Свадьба». Отец Бенардаки, греческий купец, приехал в Петербург из Венеции, принял российское подданство и быстро обрусел. Как шутили в те времена: «Папа – турок, мама – грек, сам я – русский человек!»
   Димитрий недолго послужил в гусарах, а потом вышел в отставку в чине поручика. У отца водились кое-какие капиталы, и поручик в отставке начал свой бизнес далеко не с нуля. Он выиграл торги в Петербурге по винным откупам, и через шесть лет молодому греку принадлежал весь доходнейший винодельческий промысел, что позволило ему несметно разбогатеть. Свои капиталы Бенардаки вложил в сельское хозяйство и стал одним из самых успешных сельскохозяйственных производителей России. Слава об успехах помещика Бенардаки гремела по всей России. Говорят, что именно его потом вывел Гоголь во втором томе «Мертвых душ» под именем передового помещика Костанжогло.
//-- Сормовский завод и Макаръевская ярмарка --//
   Грек Бенардаки преуспел не только в сельском хозяйстве. Он основал ставший впоследствии легендой русской промышленности Сормовский завод. При Бенардаки на заводе – впервые в нашей стране – появились паровые машины, токарные станки, подъемный кран, а также первая в России мартеновская печь. Кроме того, Бенардаки учредил в селе Макарьеве знаменитую торговую ярмарку с многомиллионным оборотом. Вдобавок ко всему оборотистый грек стал еще владельцем шестнадцати заводов в шести губерниях России, золотых приисков на берегах Енисея и Амура, речного пароходства на Волге и т. д. и т. п. Финансировал он и проекты государственной важности – такие как строительство заградительных сооружений Кронштадта, за что был награжден орденами Святого Владимира IV и III степеней.
   Не забывал Бенардаки и о своей далекой родине – Элладе, много лет томившейся под турецким игом. На его деньги в Афинах были построены Национальный музей и Национальная библиотека. За эти заслуги греческое правительство удостоило своего щедрого земляка звания почетного гражданина Греции. Поэтому когда жившие в Петербурге греки решили построить там православную церковь, то решили обратиться именно к нему. Бенардаки немедленно согласился.
//-- Одна из красивейших церквей --//
   Греческая церковь во имя святого великомученика Димитрия Солунского была заложена 25 мая 1861 года по проекту профессора архитектуры Р. Кузьмина. В 1866 году на Летней конной площади, на берегу со временем засыпанного Лиговского канала (теперь это Лиговский проспект), строительство одного из самых красивых православных храмов Петербурга было завершено. Иконы и утварь для храма были доставлены из Греции. Богослужения совершались на греческом языке по богослужебной традиции, сохранявшейся в древних православных храмах Эллады. Димитрий Егорович не оставлял заботами Греческую церковь до своего последнего дня, и, когда он умер, Высочайшим указом – в виде исключения и в знак признания особых заслуг – было разрешено похоронить его тело в склепе под алтарем храма. Но сердце по завещанию Бенардаки было вынуто, отправлено в Грецию и захоронено там. Однако, где именно, – неизвестно до сих пор.
   У Димитрия Егоровича, по воспоминаниям современников, были такие выразительные глаза, что от одного его взгляда дети мгновенно переставали плакать. Говорил он всегда и везде – и дома, и на работе, и в обществе – очень тихо. Но так отчетливо, что к нему внимательно прислушивались во многих дворцах в России и Греции. Еще бы! Ведь он был одним из богатейших людей тогдашней России…
   По этой причине он водил дружбу со многими знаменитостями. Не только с купцами, сановниками и петербургскими греками, но и с Жуковским, Аксаковым, Гоголем, которому, судя по рассказам современников, охотно одалживал деньги, будучи горячим поклонником его таланта. «Слава Богу, – сказал в свое время Димитрий Егорович, – я имел честь быть знакомым с господином Гоголем в период его несомненной для меня гениальности!»
//-- Гроб встречал император --//
   За щедрую благотворительную деятельность император Александр II пожаловал Бенардаки звание потомственного российского дворянина. Одним из многочисленных фондов, основанных Бенардаки, было «Общество вспомоществования нуждающимся учащимся Второй Петербургской мужской гимназии». Общество вносило плату за обучение, снабжало учащихся обувью и учебниками. Другое учреждение, входившее в благотворительную империю Бенардаки, – «Общество земледельческих колоний и ремесленных приютов». Оно работало исключительно с детьми, осужденными за мелкие преступления.
   Миллионер и благотворитель умер внезапно, от сердечного приступа в 1870 году в немецком городе Висбаден. Оттуда его набальзамированное тело привезли в Петербург специальным поездом. На Николаевском (ныне Московском) вокзале гроб с телом Димитрия Егоровича встречал сам император Александр II. Это был первый и последний случай в истории России, чтобы самодержец лично встречал гроб с телом человека, не принадлежавшего к императорской фамилии.

Храм на Сенной

   Храм Успения Пресвятой Богородицы на Сенной тоже еще хорошо помнят старожилы Ленинграда. А финансировал ее строительство знаменитый в свое время в городе купец-миллионщик Савва Собакин. Он очень спешил, чтобы успеть закончить храм к моменту возвращения из Москвы Екатерины II. Императрица оказалась довольна и наградила проворного купца бронзовой медалью весом в пуд «За скупость», а также дала разрешение изменить фамилию. С тех пор Собакин стал называться Яковлевым.
//-- Второй по высоте шпиль --//
   Шпиль колокольни храма Успения на Сенной был вторым по высоте после шпиля Петропавловской крепости, являясь одной из важнейших архитектурных доминант столицы. Фантастически богатой была утварь храма и коллекция икон. Однако все это не остановило власти Ленинграда, считавшие, что эта церковь «не имеет архитектурной ценности». В сентябре 1961 года газета «Вечерний Ленинград» с гордостью сообщила, что скоро «позорное пятно на облике Сенной площади» будет снесено и на его месте появится наземный павильон станции метро «из стекла и бетона». Это происходило в те времена, когда глава компартии Никита Хрущев усилил давление на церковь и публично объявил, что скоро всем покажут «последнего попа».
   Архитекторы Ленинграда переполошились и направили письмо к тогдашнему министру культуры Екатерине Фурцевой, умоляя сохранить памятник архитектуры. Та прислала в город комиссию, а потом направила письмо с запрещением не допустить сноса шедевра архитектуры. Но в управлении Ленметростроя, спешившего быстрее закончить сооружение станции на Сенной и не желавшего ничего переделывать, умышленно не стали его вскрывать, а переправили назад отправителю. А на другой день церковь взорвали. Разгневанная Фурцева объявила главному архитектору города строгий выговор, но было поздно – на месте храма уже дымилась груда битого кирпича…
   Затем разразился еще один скандал. Когда мусором от взорванной церкви на Сенной засыпали котлован строящейся станции метрополитена «Горьковская», обнаружили клад. Примчавшиеся на место сотрудники ОБХСС обыскали рабочих и вытряхнули из их карманов множество золотых царских десятирублевок. Оказывается, они обнаружили среди мусора каменный тайник с кладом золота и закладной доской храма Успения на Сенной. Любопытно, что инвентаризационная стоимость разрушенной церкви составляла в те времена 8 миллионов рублей, и ровно в такую же сумму обошлось и ее уничтожение…
//-- Другие жертвы архитектурного погрома --//
   Долгие годы площадь Восстания украшала церковь Входа Господня в Иерусалим (или Знаменская), построенная там по проекту архитектора Демерцова в 1794–1804 гг. В ней хранилась знаменитая икона Божьей Матери «Знамение». Прихожанином и церковным старостой храма был сам академик Павлов, а потому власти решились ее уничтожить только после смерти знаменитого ученого в 1941 году. А уникальная икона исчезла после взрыва неизвестно куда. Недавно в память о разрушенном шедевре на фасаде станции метро «Площадь Восстания» установлена мемориальная доска.
   Безжалостно разрушены были также Троицкий собор, возвышавшийся на площади перед Петропавловской крепостью, «Сергиевский Всей артиллерии собор» на Литейном, церковь Воскресения Христова, разобранная при строительстве Дома прессы на Фонтанке, 59, храм Преподобного Сергия Радонежского на углу Литейного проспекта и улицы Чайковского и многие другие замечательные памятники архитектуры – всего около ста объектов. Некоторые церкви, хотя и не тронули, но превратили в склады картошки, катки и даже бассейны. Службы в них возобновились только после 1991 года, а некоторые реставрируют до сих пор.

Благовещенский мост

   Этот мост, который соединяет набережную Лейтенанта Шмидта с Адмиралтейским районом, в советские времена назывался именем того же лейтенанта Шмидта, стоит на своем прежнем месте. Однако это – новодел. Несколько лет назад его разобрали и фактически построили новый, более широкий.
//-- По указу императора --//
   А старый мост, находившийся на месте современного, стал первым постоянным мостом в столице, поскольку до этого берега реки соединяли только наплавные переправы, которые зимой убирали. Император Николай I подписал указ о начале его строительства 18 ноября 1842 года. Сооружение Благовещенского моста стало в России одной из трех грандиозных построек первой половины XIX века наряду с железной дорогой из Санкт-Петербурга в Москву и Исаакиевским собором.
   Автором проекта стал талантливый инженер Станислав Кербедз, придумавший использовать при строительстве арочные конструкции из чугуна. Свое название мост менял несколько раз. Поначалу строящаяся переправа получила название Невский мост, потом его назвали Благовещенским, а потом – Николаевским. В советские времена его назвали именем уже упомянутым в этой книге революционера – лейтенанта Шмидта, а при реконструкции в 2007 году вернули ему прежнее название Благовещенский.
   Строительство решено было вести там, где в Неву впадал Крюков канал. При этом часть канала была заведена в трубу и засыпана, на этом месте возникла Благовещенская площадь (сейчас площадь Труда) с Благовещенской церковью Конногвардейского полка в центре (которая была разрушена большевиками). Изменилась и набережная со стороны Васильевского острова на правой стороне Невы – она была значительно расширена.
   Условия, в которых велись работы, оказались чрезвычайно тяжелыми. Грунт был плохим – для того, чтобы вбивать сваи в глубину реки и вести подводные работы, использовали воздушные колокола. В создании моста принимал участие знаменитый архитектор Александр Брюллов, спроектировавший газовые фонари и красивую чугунную ограду с трезубцами Нептуна и фигурками морских коньков. Украшала его и миниатюрная часовня Николая Чудотворца, которая стояла при въезде на мост, – вклад архитектора Андрея Штакеншнейдера (к сожалению, в советские времена ее тоже снесли).
   Согласно легенде, император Николай I очень серьезно относился к сооружению первого постоянного моста в Санкт-Петербурге, и, чтобы простимулировать процесс строительства, он пообещал Станиславу Кербедзу повышение в чине за постройку каждого пролета моста. В результате, как иронизировали, пролетов оказалось больше, чем планировалось, а после завершения строительства моста Кербедз получил генеральский чин.
//-- Заметное событие --//
   Сооружение первого постоянного моста через Неву стало заметным событием в жизни Санкт-Петербурга. 21 ноября 1850 состоялось торжественное открытие моста для экипажей и пешеходов, которое прошло с большой помпой. Современники назвали его «драгоценным ожерельем красавицы Невы». Новый мост имел 7 пролетов в чугунных арочных конструкциях, а 8-й пролет был двукрылый разводной у правого берегового устоя. Благовещенский мост стал первым постоянным мостом через Неву и излюбленным местом прогулок петербуржцев. Поскольку мост был металлическим, на нем разрешили курить, в то время как на всех других мостах из дерева это было строго запрещено.
   Рассказывают, что однажды император Николай I, проезжая по мосту, увидел медленно двигающуюся навстречу повозку, на которой стоял грубо сколоченный, неокрашенный гроб. Сзади шли два инвалида в солдатских шинелях. Государь приказал остановить карету и послал адъютанта узнать – кого хоронят? Адъютант доложил, что хоронят отставного солдата, более четверти века служившего Богу, Царю и Отечеству. Тогда государь вышел из кареты и пошёл за гробом солдата. За ним потянулась свита. Бедный солдат при жизни и в самых смелых мечтах не мог представить, что его будут провожать в последний путь сам император и самые блестящие офицеры российской столицы.
//-- Дальнейшая судьба моста --//
   В 1855, после кончины Николая I, Благовещенский мост переименовали в Николаевский. Спустя некоторое время разводной пролёт моста стал узок, к тому же он был расположен в мелкой боковой части Невы. В 1901 было предложено несколько инженерных решений переноса разводного пролёта в центр русла, но ни один из них не был воплощён в жизнь. Увеличившиеся транспортные нагрузки потребовали капитальной перестройки, которая была осуществлена в 1936–1938 по проекту профессора Григория Передерия. Новый двукрылый разводной пролет был устроен между центральными опорами. Прежний разводной пролет заменен железобетонной аркой, облицованной гранитом. Пролеты по сторонам разводной части моста заново перекрыты стальными балками. Впервые в истории в мостостроении была применена электросварка. От прежнего Благовещенского моста остались только перила и опоры. Длина моста составила 331 м, ширина – 24 м.
   С сентября 2006 по 15 августа 2007 была проведена капитальная реконструкция моста. Ему вернули не только его исконное имя, но и исторический облик 1850 – восстановлен исторический силуэт, решетчатая ферма с криволинейным нижним поясом, элементы декора. Теперь ширина моста составляет 37 м: 8 полос движения, 2 полосы безопасности и 2 тротуара. С моста убрали трамвайные рельсы. Интересна судьба арочных конструкций старого моста. Отлитые из чугуна в сороковых годах XIX столетия, они прекрасно сохранились. Поэтому их решили использовать на строительстве нового моста в Твери (в советские времена он назывался Калинин). Но этому помешала война. Только после победы уцелевшие части ленинградского моста были установлены на втором мосту через Волгу в этом же городе. А старые фонари моста были перевезены на Марсово поле.

Крематорий от большевиков

   95 лет назад в Петрограде на 14-й линии Васильевского острова заработал первый в России крематорий. Он был создан по личной инициативе Льва Троцкого, как элемент «новой пролетарской культуры» и обрядности «красного огненного погребения», хотярусская православная церковь всегда резко выступала и выступает против этого ообряда.
//-- Декрет Ленина --//
   Захватив в России власть, большевики с энтузиазмом пели: «Мы наш, мы новый мир построим…». Но начали в Петрограде всего с двух строек: памятника «жертвам революции» на Марсовом поле – т. е. кладбища в самом центре города, и первого в России крематория. И это было не вовсе случайно. После уничтожения императорской семьи Романовых под Екатеринбургом, главным врагом новых правителей России стала Русская православная церковь. А потому было решено лишить ее одной из основных в глазах народа функций – провожать в последний путь и погребать усопших.
   В начале 1919 года Ленин подписал декрет о допустимости и даже предпочтительности кремации покойников. А Лев Троцкий выступил в большевистской прессе с серией статей, в которых призвал всех лидеров советского правительства завещать сжечь свои тела. А потому строительство первого крематория пропагандировалось, как некая «Кафедра безбожия». Именно под таким лозунгом журнал «Революция и церковь» объявил в 1920 году конкурс на проект на его сооружение. При этом всемерно поощрялись коммунистические – «красные» – похороны: впереди шли музыканты, потом несли красный гроб, и за телом шли комсомольцы и коммунисты с красными флагами и с пением «Интернационала». И, конечно, никаких священников.
   Иван Бунин в «Окаянных днях» с ужасом писал: «Я видел Марсово поле, на котором только что совершили, как некое традиционное жертвоприношение революции, комедию похорон будто бы павших за свободу героев. Что нужды, что это было, собственно, издевательство над мертвыми, что они были лишены честного христианского погребения, заколочены в гроба почему-то красные и противоестественно закопаны в самом центре города живых!»
//-- Первый крематорий --//
   Он появился в Петрограде в 1920 году на 14-й линии Васильевского острова в помещении бывших бань. Планировали сначала сделать «огненный алтарь», как его называли революционеры, в Александро-Невской лавре, но не вышло. Первое сжигание было проведено 14 декабря – покойника, труп которого предстояло предать огню, торжественно отобрали в городском морге. Процедурой руководил ответственный за крематорий, племянник начальника питерской ЧК Моисея Урицкого Борис Каплун.
   Юрий Анненков вспоминал: «В огромном сарае трупы, покрытые их лохмотьями, лежат на полу плечом к плечу, бесконечными рядами. Нас ожидала там дирекция и администрация крематория.
   – Выбор предоставляется даме, – любезно заявил Каплун, обратившись к девушке.
   Девушка кинула на нас взгляд, полный ужаса, и, сделав несколько робких шагов среди трупов, указала на одного из них (рука ее была, помню, в черной перчатке). На груди избранника лежал кусочек грязного картона с карандашной надписью: «Иван Седякин. Соц. Пол.: Нищий».
   – Итак, последний становится первым, – объявил Каплун и, обернувшись к нам, заметил с усмешкой:
   – В общем, довольно забавный трюк, а?
//-- «А не поехать ли в крематорий?» --//
   Вскоре поездки в крематорий стали для тогдашней советской элиты развлечением, в том числе даже для писателей. Корней Чуковский, и поныне популярный автор книг для детей, посещал крематорий вместе с 13-летней дочерью. В своем дневнике 3 января 1921 года он записал: «В печи отверстие, затянутое слюдой, – там видно беловатое пламя – вернее, пары – напускаемого в печь газа. Мы смеемся, никакого пиетета. Торжественности ни малейшей. Всё голо и откровенно. Ни религия, ни поэзия, ни даже простая учтивость не скрашивает места сожжения. Революция отняла прежние обряды и декорумы и не дала своих. Все в шапках, курят, говорят о трупах, как о псах. <…> Наконец молодой строитель печи крикнул: “Накладывай!” Похоронщики в белых балахонах схватились за огромные железные щипцы, висящие с потолка на цепи, и, неуклюже ворочая ими и чуть не съездив по физиономиям всех присутствующих, возложили на них вихляющийся гроб и сунули в печь, разобрав предварительно кирпичи у заслонки. Смеющийся Грачев очутился в огне. Сквозь отверстие было видно, как горит его гроб – медленно (печь совсем холодная), как весело и гостеприимно встретило его пламя. Пустили газу – и дело пошло еще веселее. Комиссар был вполне доволен: особенно понравилось всем, что из гроба вдруг высунулась рука мертвеца и поднялась вверх. “Рука! рука! смотрите, рука!” <…> Мы по очереди заглядывали в щелочку и с аппетитом говорили друг другу: “Раскололся череп”, “Загорелись легкие”, – вежливо уступая дамам первое место».
   Любоваться «огненными церемониями» после изысканного ужина у чекиста Каплуна ездили известные литераторы, художники, артисты: Гумилев, Анненков, Белый, знаменитая балерина Спесивцева. Это занятие считалось прогрессивным, как поход в экспериментальный театр Мейерхольда. Чекисты часто предлагали: «А не поехать ли в крематорий?» – как прежде говорили: «Не поехать ли к „Кюба» или в „Виллу Родэ»?» (так до революции назывались самые шикарные петербургские рестораны).
   Как пишет профессор Наталья Лебина, печь для трупосжигания проработала с 14 декабря 1920 года по 21 февраля 1921 года. Однако жители города восприняли нововведение без всякого энтузиазма. За это время было кремировано около 400 усопших и менее 5 % из них – по желанию родных или согласно завещанию. В марте 1921 года крематорий, по сути дела, прекратил работу.
//-- Сакральное кощунство --//
   К началу Первой мировой войны в Петрограде, как и повсюду в России, 90 % всех случаев смерти сопровождались христианскими религиозными обрядами и захоронением в гробу на кладбищах. В стране не было ни одного крематория. Однако в среде либеральной интеллигенции, которая еще до революции щеголяла атеизмом, многие явно тяготели к концепциям своеобразного сакрального кощунства, демонстративного ниспровержения духовных символов прошлого. Определенная ее часть была готова к смене представлений о нормах морали и, в частности, о культе смерти и памяти. Тем более что когда к власти пришли большевики, опиравшиеся на деклассированных люмпенов, для которых «кокнуть», «ликвидировать», или «отправить в штаб Духонина», стало обычным делом.
   Неудивительно, что сразу после событий февраля 1917 года деятели культуры и искусства, сотрудничавшие с Временным правительством, поддержали идею Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов: похороны жертв революции «должны быть всенародные, общегражданские (без церковного обряда, каковой будет совершен родственниками убитых по их усмотрению)». После дебатов почти единогласно было решено сделать похороны гражданскими без участия духовенства. Что и произошло во время похорон «жертв революции» на Марсовом поле в Петрограде.
   Для большевиков сжигание трупов вообще стало страшной традицией. От попытки сжечь останки членов царской семьи, расстрелянных под Екатеринбургом, до сожженной в бочке из-под бензина во дворе Кремля трупа покушавшейся на Ленина Фани Каплан.
//-- Вне православной традиции --//
   Между тем русская православная церковь всегда относилась к сжиганию покойников крайне негативно. Будущий патриарх Кирилл в свою бытность председателем Отдела внешних церковных сношений в сане митрополита Калининградского и Смоленского в ответ на вопрос жены смертельно больного он сказал следующее: «…Кремация находится вне православной традиции. Мы верим, что в конце истории произойдет воскресение мертвых по образу Воскресения Христа Спасителя, то есть не только душой, но и телом. Если мы допускаем кремацию, то тем самым как бы символически отказываемся от этой веры. Конечно, речь здесь идет только о символах, ибо и похороненное в земле человеческое тело также превращается в прах, но Бог силою Своей из праха и тления восстановит тело каждого. Кремация, то есть сознательное разрушение тела усопшего, выглядит как отказ от веры во всеобщее Воскресение».
   Но именно этого большевики и хотели. Стремились заставить народ всеми путями отказаться от веры, от вековых традиций даже в том, что касалось погребения усопших. Исключение было сделано поначалу для одного человека – Ленина, которого бальзамировали, как древнеегипетскую мумию.
   12 апреля 1918 года, как мы уже писали, был принят декрет Совета народных комиссаров «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг, и выработке проектов памятников Российской социалистической революции». Это было целенаправленное разрушение исторической памяти, начальный этап десакрализации прошлого и культа умерших в частности. Памятники начали сносить в первую очередь в бывшей столице Российской империи. При этом Совнарком выражал желание, чтобы «некоторые наиболее уродливые истуканы» были убраны уже к 1 мая 1918 года. В двадцатых числах апреля 1918 года в Петрограде была образована комиссия по составлению списка памятников, подлежащих снятию.
   Параллельно в петроградской печати стали активно рекламироваться идеи кремации и постройки крематория. Именно в это время и начинается эпопея со строительством первого крематория, который можно рассматривать как часть плана монументальной пропаганды. Идея его создания была привлекательной для представителей новой власти.
//-- Веселый «проспект» --//
   Автор «Черного квадрата» Казимир Малевич в одной из своих статей, опубликованной в газете «Искусство коммуны» в начале 1919 года, деловито писал: «Сжегши мертвеца, получаем 1 грамм порошку, следовательно, на одной аптечной полке могут поместиться тысячи кладбищ».
   Питерский художник Ю. Анненков получил заказ нарисовать обложку для «рекламной брошюры» будущего сооружения. Позднее он вспоминал: «В этом веселом «проспекте» приводились временные правила о порядке сожжения трупов в «Петроградском городском крематориуме» и торжественно объявлялось, что «сожженным имеет право быть каждый умерший гражданин».
   Первый советский крематорий в Петрограде просуществовал недолго – до декабря 1921 года. Сооружённая в спешке печь скоро вышла из строя. Кроме того, в голодном и холодном городе не хватало дров…

Раны войны

   Огромный ущерб Ленинграду и его памятникам был нанесен в годы Великой Отечественной войны и фашистской блокады. Постоянные бомбардировки вражеской авиации и обстрелы из орудий уничтожали людей, дома, архитектурные памятники, склады с продовольствием. Во время блокады в Ленинграде не было района, до которого не мог бы долететь вражеский снаряд.
//-- Под бомбами и снарядами --//
   Всего за период блокады на город было сброшено более 107 ооо фугасных и зажигательных бомб, выпущено 150 000 артиллерийских снарядов. (В среднем на каждый квадратный километр его площади пришлось 16 фугасных, свыше 320 зажигательных бомб и 480 артиллерийских снарядов). Только в январе 1944 года по городу было выпущено 1 482 снаряда. Из 881 дня блокады Ленинград подвергался варварским обстрелам 611 дней. В результате было полностью разрушено и сожжено з тысячи 174 здания, повреждено 7 тысяч 143 здания, 9 тысяч деревянных домов разобрано на топливо, – город лишился свыше 5 млн. кв. м. жилой площади. Пострадали 187 из 210 зданий, находившихся на государственном учете как памятники архитектуры, практически были уничтожены пригородные дворцы-музеи.
   Были повреждены 30 тысяч промышленных зданий, цехов и участков, из строя выведено 840 промышленных предприятий, разрушено 44 километра водопроводных труб и 75 километров канализационной сети, 500 школ, 170 лечебных учреждений. Полностью уничтожена 8-я ГЭС, мощность которой составляла 200 тысяч киловатт.
   За время осады и блокады Ленинграда немецко-фашистскими варварами, бомбами и снарядами разрушено и повреждено 187 исторических зданий города. Построенный в 1754–1764 гг. гениальным зодчим Растрелли легендарный Зимний дворец потерпел значительные разрушения от попадания фугасной бомбы и ю артиллерийских снарядов. Десять артиллерийских снарядов крупного калибра частично разрушили здание Государственного Эрмитажа – творение великих зодчих.
   Хотя многое было эвакуировано, значительный ущерб был все-таки нанесён его музейным коллекциям: пострадали собрания фресок из Китайского Туркестана, античные стелы из различных пород камня, картины русских и западноевропейских мастеров, предметы прикладного искусства XVII–XIX вв. Полностью уничтожены 151 и повреждены 27376 музейных экспонатов. Грандиозное здание Адмиралтейства – одна из прекраснейших построек в Европе эпохи классицизма, также получило значительные повреждения. На него было сброшено 26 фугасных бомб, 50 артиллерийских снарядов и сотни зажигательных бомб. Серьезные разрушения и повреждения были причинены Инженерному замку, историческому зданию Таврического дворца, возведенному в 1788 г, зданиям бывшего Синода и Сената, созданным Росси, зданию бывшей Фондовой биржи, Строгановскому дворцу, зданию бывшего Пажеского корпуса постройки Растрелли, Мариинскому дворцу, ансамблю Петропавловской крепости и многим другим величественным памятникам Ленинграда.
   В результате бомбежек дотла сгорел выдающийся архитектурный ансамбль начала XIX в., созданный Росси, – Елагинский дворец. 9 фугасных бомб и 21 артиллерийский снаряд, выпушенные немцами по Государственному Русскому музею, нанесли его зданиям и музейным коллекциям тяжелые повреждения. Были причинены громадные разрушения д фугасными бомбами и 6 артиллерийскими снарядами зданию Государственного музея-этнографии и его коллекциям, собраниям и экспонатам.
   Погибли археологическая коллекция материалов из Афросиаба (Самарканд), майолика из архитектурного комплекса Шахи-Зин-да, мавзолея Гур-Эмир, мечети Биби-Ханым, разная медная утварь и керамическая посуда узбекских и таджикских мастеров, коллекция архитектурной деревянной «глухой» резьбы XVIII в., коллекции бытовых вещей алтайских народностей. Был разрушен Суворовский музей. Серьезные повреждения от бомб и артиллерийских снарядов причинены также и другим музеям Ленинграда: Артиллерийскому историческому музею РККА, Горному и Географическому музеям, Государственному музею революции, Центральному военно– морскому музею, Центральному музею связи, Ленинградскому музею железнодорожного транспорта и др.
   Прямым попаданием бомб и артиллерийских снарядов был разрушен Государственный академический театр оперы и балета им С. М. Кирова (ныне снова Мариинский), Театр имени Ленинского комсомола и др. Значительные повреждения были нанесены ряду театров: Государственному академическому театру драмы имени А. С. Пушкина, Государственному академическому Малому оперному театру, Государственному Большому драматическому театру им. М. Горького, новому ТЮЗу и другим.
   Ущерб мог бы быть ещё бо льшим, если бы не были предприняты весьма эффективные меры по их маскировке и защите. Некоторые памятники, например, памятник Петру I и памятник Ленину у Финляндского вокзала, были спрятаны под мешками с песком и фанерными щитами. Другие памятники снимали и закапывали в землю. Но скульптурную композицию «Самсон» в Петергофе закопали так, что после войны не смогли найти и сейчас установили копию.
   Невосполнимый ущерб был причинён историческим зданиям и памятникам, находившимся как в занятых немцами пригородах Ленинграда, так и в непосредственной близости от фронта. Благодаря самоотверженной работе персонала удалось сберечь значительное количество предметов хранения. Однако не подлежащие эвакуации зелёные насаждения парков и постройки, где шли бои, чрезвычайно пострадали. Был разрушен и сгорел Павловский дворец, в парке которого было вырублено около 70 ооо деревьев. Знаменитая Янтарная комната, подаренная Петру I королём Пруссии, была целиком вывезена немцами и ее продолжают искать до сих пор. То, что сегодня показывают посетителям – точная копия прежнего памятника.
   В развалины был превращён ныне восстановленный Фёдоровский Государев собор. Также при отступлении немцев сгорел Большой Екатерининский дворец в Царском Селе, в котором немцами был устроен лазарет. Невосполнимым для исторической памяти народа оказалось практически полное уничтожение считавшегося одним из самых красивых в Европе кладбища Свято-Троицкой Приморской мужской пустыни, на котором были захоронены многие петербуржцы, чьи имена вошли в историю государства.
   И сегодня в Петербурге сохраняются следы от варварской гитлеровской осады. Выбоины от попадания осколков от немецких бомб до сих пор видны на граните колонн Исаакиевского собора, на пьедестале знаменитых конных статуй Клодта на Аничковом мосту и во многих других местах города. А в окрестностях Петербурга бригады поисковиков до сих пор находят в местах боев останки непогребенных воинов.
//-- 1,5 миллиона жертв --//
   Колоссальными были человеческие жертвы. Как отмечал американский политический философ Майкл Уолцер, «в осаде Ленинграда погибло больше мирных жителей, чем в аду Гамбурга, Дрездена, Токио, Хиросимы и Нагасаки, вместе взятых». Всего за годы блокады погибло, по разным данным, от боо тысяч до 1,5 миллиона человек. Так, на Нюрнбергском процессе фигурировало число 632 тысячи человек. Но теперь уже установлено, что погибло намного более миллиона. Только 3 % из них погибли от бомбёжек и артобстрелов; остальные 97 % умерли от голода. В связи с голодом в городе имели место случаи людоедства.
   Большинство умерших в блокаду жителей Ленинграда похоронено на Пискарёвском мемориальном кладбище, находящемся в Калининском районе. На камнях высечены строки пережившей осаду «блокадной музы», поэтессы Ольги Берггольц. В длинном ряду могил лежат жертвы блокады, число которых только на этом кладбище составляет примерно 500 тыс. человек. Также тела многих погибших ленинградцев были кремированы в печах кирпичного завода, находившегося на территории нынешнего Московского парка Победы. На территории парка построена часовня и установлен памятник «Вагонетка» – один из самых страшных памятников Петербурга. На таких вагонетках вывозили в близлежащие карьеры после сожжения в печах завода прах погибших.
   Серафимовское кладбище также было местом массового захоронения ленинградцев, погибших и умерших во время блокады Ленинграда. В 1941–1944 годы здесь было похоронено более 100 тысяч человек. Умерших хоронили практически на всех кладбищах города (Волковском, Красненьком и других). За время одной только битвы за Ленинград погибло больше людей, чем потеряли Англия и США за всё время войны.

Как разгромили музей

   В сентябре 1949 года во второй по величине после Эрмитажа музей Ленинграда, что располагался на Гангутской улице, прибыла бригада рабочих с ломами и лопатами. Но возглавляли ее не бригадиры в спецовках, а суровые офицеры в фуражках с голубыми околышами – из НКВД. Прибывшие рассыпались по залам и принялись громить экспонаты, срывать со стен картины, ломами разбивать гипсовые скульптуры, бить витрины. Документы, картины, карты, диаграммы, дневники и письма кипами выволакивали во двор, сваливали в кучи и сжигали. Так в городе на Неве был уничтожен легендарный Музей обороны Ленинграда…
//-- «Откуда вы набрали столько ужасов?» --//
   Для уничтожения экспозиций потребовалось несколько дней – опустошить огромных 37 залов было нелегко. И каждый день приезжали «рабочие» и крушили все подряд. Были разрушены большие панорамы «Дорога жизни», «Прорыв Балтфлота из Таллина» и другие. Ветер нес по окрестным улицам обрывки плакатов, военных документов, писем фронта. Говорят, что кое-что успели подобрать и спрятать прохожие. В том числе легендарный дневник Тани Савичевой…
   Незадолго до этого погрома в Ленинград из Москвы прибыла специальная миссия во главе с ближайшим родственником Маленкова – второго в то время после Сталина в СССР человека – Дубининым. Прибывшие тут же направились в музей, где в этот момент шла экскурсия. Дубинин грубо прервал экскурсовода, потребовал посетителей немедленно покинуть музей и объявил о его закрытии. После этого он приказал собрать сотрудников и выступил перед ними с речью.
   По свидетельству историков, Дубинин сказал следующее: «Откуда вы набрали столько ужасов? Были, конечно, отдельные, единичные случаи, но они не типичны. Были в стране и Ленинграде временные трудности. Никакой изоляции Ленинграда не было. Товарищ Сталин всегда был с вами!» После этого маленковский эмиссар сообщил сотрудникам, что все они уволены.
//-- Бригада из Москвы --//
   Сам Маленков прибыл в Ленинград 30 августа. Вместе с ним из Москвы приехали министр госбезопасности Абакумов, член Оргбюро ЦК ВКП(б) Андрианов и большая команда чинов поменьше, которая занимала половину состава «Красной стрелы». Специально для нее очистили гостиницу «Октябрьская», где и разместились приехавшие.
   На экстренно созванном объединенном пленуме обкома и горкома Маленков выступил с погромной речью. Он объявил изумленному залу, что в Ленинграде орудует партийная оппозиция – кучка «врагов народа», которая противопоставила себя сталинской политической линии. «Свили антисоветское гнездо!» – в ярости кричал Жданов.
   Как это ни странно, «зловещий заговор антисоветчиков» московский гость связал с музеем. Как рассказывали потом очевидцы, размахивая в воздухе доставленным ему музейным путеводителем, словно свидетельством крамолы, Маленков заявил: «Только врагам мог понадобиться миф о блокаде, чтобы принизить роль великого вождя!».
   Далее он сказал, что в музее умышленно преувеличивались факты мук и страданий ленинградцев в годы войны с целью дискредитировать «руководящую и направляющую роль партии». В залах вывешивались портреты руководителей Ленинграда, по своим размерам превышающие портреты Сталина и других вождей советского государств, и т. п.
   Закончив речь, Маленков спустился с трибуны в замерший от ужаса зал и, уже понизив голос, доверительным тоном сообщил собравшимся, что в музее будто бы обнаружены «горы оружия», что является явным доказательством… «подготовки террористического акта в случае прибытия в Ленинград товарища Сталина» и организации затем государственного переворота.
   Оружие в музее в и самом деле было. Даже танки, пулеметы, пушки и самолеты. В том числе самолет Героя Советского Союза Плоткина, летавшего из кольца блокады бомбить Берлин. Разумеется, что все оружие было в нерабочем состоянии, стрелять из него было уже нельзя, а значит, и использовать для мифических «терактов». Но самое главное, что речь шла о ценнейших экспонатах, исторических свидетельствах мужества и геройства защитников города. Однако все это безжалостно разломали и отправили на переплавку.
//-- Народный музей --//
   Музей обороны Ленинграда начали создавать во второй половине 1943 года, когда еще бушевала война. В это время немцы усиленно обстреливали город, ленинградцы продолжали жить на скудные пайки. Но уже 1 мая 1944 года – и это тоже был настоящий подвиг – музей был открыт.
   Огромное собрание из 40 тысяч экспонатов расположилось в 37 залах, занимавших площадь в 4,5 квадратных километра. К слову сказать, в воссозданном позднее новом Музее блокады, их удалось собрать всего 15 тысяч. Это была уникальная экспозиция, расположившаяся в залах бывшего Сельскохозяйственного музея в Соляном городке – так назывался один из кварталов города. Еще шла кровопролитная война, блокада не была снята, а ленинградцы стали нести в музей реликвии, которые напоминали об ужасах осады: буржуйки, которыми отапливали квартиры, самодельные коптилки, письма с фронта, дневники своих родственников погибших под бомбежками и от голода, фотографии.
   В течение нескольких месяцев были собраны уникальные «вещественные» свидетельства блокады: фюзеляжи самолетов наших прославленных летчиков, которые были расписаны десятками звезд сбитых вражеских самолетов, орудия лучших артиллеристов фронта, личное оружие погибших героев, их документы, ордена, обагренные кровью, легендарный дневник Тани Савичевой, искалеченный снарядом трамвайный вагон, окровавленные продовольственные карточки и многое другое.
   В огромных залах Соляного городка был создан необычный эффект присутствия благодаря диорамам, исполненным мастерами Академии художеств. Как описывали посетители музея, в одном из залов они видели «немецкие снаряды, которые падали на
   Ленинград, затем они видели дыру, как бы пробитую этим снарядом в кирпичной стене (на ней висели обрывки афиш Большого зала Филармонии и синели буквы столь знакомой ленинградцам надписи «Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна!») и через нее – в перспективе перекресток Невского и Садовой, где 17 июля 1943 года на трамвайной остановке во время бомбежки погибло шестьдесят человек.
   Сухой стук метронома усиливал эмоциональный шок от этого зрелища трагедии и преступления. Образ голода и холода создавала заледенелая витрина магазина, где зритель словно сам протер рукавом маленький кружочек и увидел весы, на одной чаше которых стояли гирьки в 125 граммов, а на другой лежал кусочек того самого почти несъедобного хлеба, который составлял дневной рацион ленинградцев в страшное блокадное время. И это сразу брало за сердце».
   В музее были залы, посвященные Дороге жизни, Зал партизанской славы, Зал МПВО, Зал Балтийского флота, Зал артиллерии, Зал трофеев, куда привезли захваченную немецкую технику, в том числе танки «Тигры» и огромные орудия, из которых гитлеровцы обстреливали город. Огромное впечатление производила окруженная пушками восьмиметровая пирамида из солдатских касок, пробитых осколками, которая напоминала знаменитую картину Верещагина «Апофеоз войны».
   Музей посещали тысячи людей. Потрясенные, они оставляли восторженные отзывы, выражавшие восхищение мужеством и героизмом ленинградцев. Музей посетил будущий президент США Д. Эйзенхауэр, который написал в книге отзывов: «Музей обороны Ленинграда является наиболее замечательной выставкой из виденных мною. Героическая оборона города заслуживает увековечивания в нашей памяти»
   Можно сказать, что это был еще и первый поистине народный музей. Многие экспонаты принесли сами ленинградцы: хлебные карточки, буржуйки, лампочки-коптилки, саночки, на которых возили воду и трупы, и многие другие реликвии блокадного быта. Были в коллекции ордена павших героев, именные пистолеты, наградные грамоты, бесценные фотографии и многие свидетельства, героической обороны. Музей успели посетить многие знаменитости, в том числе и из-за рубежа: Эйзенхауэр, Энтони Иден, архиепископ Кентерберийский, госпожа Черчилль и многие другие.
   Конечно же, в нем на все лады восхвалялся и великий «вождь всех народов». Повсюду висели его огромные портреты, а в центральном «Зале Победы» возвышался громадная скульптура Сталина в полный рост. Так что дело вовсе не в том, что изображения вождя были «не того размера». Все эти каноны в те времена соблюдались строжайшим образом.
//-- Кому же он мешал? --//
   Так почему же тогда музей был уничтожен? Кому он мешал? Разумеется, что в те времена это могло быть сделано по приказу только одного человека – Сталина. Война уже отгремела, она закончилась для предводителя СССР величайшим триумфом, ему, как «победителю фашизма», «спасителю человечества от коричневой чумы», воздавались небывалые почести. Положение тирана было прочно, как никогда.
   Однако Сталин был верен себе, своей злодейской тактике постоянного поддерживания в стране атмосферы страха и террора. На этот раз жертвами было выбрано руководство Ленинграда. Жданов уже умер, и молодые и энергические руководители города вызывали у маниакального Сталина подозрение. Отсюда и так называемое «Ленинградское дело». Разгром и физическое уничтожение всей верхушки послевоенного руководства города. По сфабрикованным обвинениям все они были расстреляны.
   «Кремлевский горец» организовал очередную волну репрессий в своем обычном коварном стиле. Сначала объявил тогдашних руководителей Ленинграда Вознесенского и Кузнецова своими преемниками. Это вызвало бешеную ненависть его прежних любимчиков – Маленкова, Берии и других. Говорят, что они потом присутствовали на их допросах и лично пытали несчастных.
   Был арестован и директор музея блокады Лев Раков, по профессии – историк античности. В чем его обвинили? Да, в том же, в чем и в других – в соучастии в «заговоре против Сталина», которого не было. Вынесли смертный приговор, который потом заменили на 25 лет лагерей. Раков отсидел 7 лет и был освобожден уже после смерти Сталина в 1956 году, больным и измученным человеком. Прожив еще ю лет, он умер.
   Музей попал в жернова карательной машины, наверное, потому, что никакой другой «крамолы» в измученном блокадой городе найти было нельзя. А еще потому, что он раздражал Сталина. Сам он в музее не был, но ему о нем, конечно, докладывали, и упоминание об ужасах блокады его раздражало. Раздражало потому, что сам Сталин со своими бездарными соратниками был главным виновником катастрофы на фронте, что привело к окружению города, а потом – к небывалым страданиям его жителей, гибели сотен тысяч ленинградцев. Уничтожение музея было, по сути, уничтожением улик преступником, который заметал следы своего преступления.
   В 1989 году Музей блокады был восстановлен и торжественно открыт. Однако то, что варварски уничтожили, вернуть уже было нельзя. Его нынешняя экспозиция, все-таки меньше прежней. Сейчас в Петербурге готовится проект создания нового более крупного Музея блокады.

Дом Лермонтова

   Великий русский поэт Михаил Лермонтов жил в нашем городе недолго, но дом, где он останавливался, сохранился до сих пор. Именно там он написал свое знаменитое стихотворение «Смерть поэта». Уже много лет в этом доме пытаются создать музей Лермонтова, но пока это не удается.
//-- Квартира на Садовой --//
   Михаил Юрьевич снял квартиру в доме 61 по Садовой улице в 1836 году к приезду своей бабушки Е.А. Арсеньевой. С осени этого года он проводил большую часть своего времени в стенах этого дома. Там собирались его друзья, обсуждали литературные и другие новости, строили планы на будущее, вели горячие споры.
   Жил он на Садовой недолго, но этот дом стал знаковым в судьбе великого поэта. Лермонтову в его стенах хорошо писалось. Здесь он работал над романом «Княгиня Лиговская», переделывал для цензуры драму «Маскарад», которую так и не разрешили поставить на петербургской сцене, создавал новые варианты поэмы «Демон», написал много стихотворений, в том числе, по некоторым сведениям, и знаменитое «Бородино». В квартире на Садовой Лермонтов создал стихотворение «Смерть поэта», которое сразу сделало его знаменитым среди читающей публики страны и выдвинуло в ряды первых поэтов России.
   Именно в этом доме произошел драматический поворот в судьбе поэта. 20 февраля в квартире на Садовой Михаил Юрьевич был взят под арест по «Делу о непозволительных стихах…», после чего был переведен служить на Кавказ.
//-- Первый музей --//
   Первый музей Лермонтова был создан в Петербурге в 1883 году при Николаевском Кавалерийском училище. Большой вклад в его создание вложил генерал-майор А.А.Бильдерлинг, который собрал большую коллекцию материалов по лермонтовской эпохе, а также стал основателем мемориальной экспозиции поэта. В коллекцию первого музея вошли прижизненные портреты поэта, его графическое и художественное наследие, его рукописи и издания книг, а также большое количество личных вещей поэта. Он пользовался огромной популярностью у петербуржцев, но в 1917 году он был закрыт, а его коллекции были переданы в Музей литературы РАН (Пушкинский дом).
//-- Хождение по мукам --//
   Трехэтажный дом на Садовой, 61 был построен в начале XIX века в стиле классицизма. В 1875 году он был надстроен: появился четвертый этаж, несколько изменились виды лицевого и дворового фасадов, был устроен эркер, разобрали в парадном, где была квартира поэта, лестницу и в тех же габаритах соорудили новую. В 1903 году был надстроен пятый этаж.
   Как выяснила петербургская поэтесса Зоя Бобкова, которая уже давно с энтузиазмом занимается судьбой «Дома Лермонтова» и упорно добивается создания в нем музея, на этаже, где располагалась квартира поэта, остались прежними размеры окон, внешние и внутренние, капитальные стены, а в самой квартире сохранился даже интерьер XIX века. Когда в конце прошлого века дом начали расселять, жильцам устроенной там коммунальной квартиры приходили сотрудники Музея города и сопоставляли план квартиры 1837 года с современным ее расположением. По словам жильцов, план совпадал с действительностью, только нужно было убрать перегородки в дверях комнат.
   «Увидев, в каком разоренном виде находится мемориальный Лермонтовский дом, поначалу я была в полной растерянности, – вспоминает 3. Бобкова. – А потом начала действовать. Стала писать, звонить, ходить «по инстанциям», просить, требовать. Писала даже к прежнему президенту, ездила к бывшему министру культуры, отправляла им письма от Союза писателей России. Обращений, запросов и отписок на них набралась у меня большущая папка». Но, увы, так ничего по созданию музея сделано не было, хотя власти и обещали, что дом начнут ремонтировать. Но он до сих пор стоит заброшенный, а мемориальную доску с именем Лермонтова с его фасада давно убрали.
//-- В Чечне музей есть, а в Петербурге? --//
   Музей или Лермонтовский центр нашему городу остро необходим, считает председатель Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России Борис Орлов. Музеев, посвященных великому поэту на российских просторах немало, есть такой даже в Чечне, есть в Тамани, где Лермонтов был всего четыре дня, а вот в Петербурге, где он некоторое время жил и написал свои великие произведения, его до сих пор нет.
   Недавно у дома Лермонтова на Садовой собрались петербургские писатели и поэты, озабоченные его судьбой и Николай Астафьев прочитал стихотворение:

     Здесь Лермонтов осмыслил смерть Поэта, —
     остался след от памятной доски.
     Дом пережил блокаду,
     День Победы, но гибнет от забвенья и тоски…

Другие имена

   Топонимическая комиссия города на Неве решила недавно переименовать улицу Восстания, расположенную в самом центре города, – в Знаменскую, а также проголосовала за возвращение четырем Советским улицам исторического названия, сделав их снова Рождественскими. Одновременно Свердловскую набережную решено назвать Полюстровской. Но до сих пор в Петербурге и пригородах есть еще около 40 улиц, переулков, проспектов с топонимом «советский». Кроме того, есть Советский канал и Советский мост.
//-- Погром топонимический --//
   Одновременно с архитектурным погромом Петербург, переименованный в Ленинград, ждал еще погром топонимический – переименование многих улиц и площадей на новый лад, а также появление на карте города не только «советских» названий, но и имен палачей и террористов, которых в СССР считали «революционерами». А потому, несмотря на последнее решение о переименовании, проблем в городской топонимике Петербурга еще много.
   Ведь если судить по сегодняшним названиям его улиц, то, как вы думаете, какая историческая личность, какие великие сыны Отечества в ней представлены больше других? Петр Великий? Ломоносов? Менделеев? Или, может быть, прежние коммунистические вожди Ленин и Киров? Ни за что не догадаетесь! Это… Моисей Маркович Гольденштейн! Не знаете такого? Конечно, потому что в советские времена он был больше известен под своей партийной кличкой – Володарский.
   Его имя в Петербурге до сих пор носят мост, железнодорожная станция, проспект, поселок, девять улиц в пригородах, ему же установлен до сих пор сохранившийся памятник. Ленин в городской топонимике занимает только второе место, а на третьем – Киров.
//-- Кто вы, товарищ Володарский? --//
   А кто ж такой был этот товарищ Володарский? Сегодня, кроме историков и краеведов, про него мало кто знает. В энциклопедиях написано, что сразу после Октябрьского переворота он, бывший портной (в возрасте 27 лет!), занял пост комиссара по делам печати. Прославился тем, что сразу закрыл в Петрограде 150 газет и ввел самую свирепую цензуру. За что и был в 1918 году убит своим же соратником по революции – эсером, и – похоронен потом на Марсовом поле вместе с главой питерского ЧК Урицким и латышскими стрелками.
   Впрочем, есть еще версия, будто на самом деле тов. Володарский присвоил, не поделившись, награбленные у «буржуев» драгоценности, и был за это «ликвидирован» своими же коллегами. Ленин тут же воспользовался убийством и издал свое знаменитое распоряжение о необходимости «поощрять энергию и массовидность террора». Так и было сделано: за смерть бывшего портного поплатились сотни заложников – не имевших к этому никакого отношения мирных жителей Петрограда.
   Есть в биографии товарища Володарского и еще одна страница, о которой в советские времена предпочитали умалчивать. Недоучившийся гимназист, он еще в 1913 году эмигрировал в США. В Россию вернулся из Нью-Йорка в 1917 году на одном пароходе вместе с Троцким и другими его «лучшими учениками»: Воровским и Урицким. Как уже выяснили историки, этот рейс был организован американской закулисой, чтобы при помощи революционеров развалить Россию – мощного экономического и политического конкурента. Так что, если Ленина и его соратников германский генштаб отправил в Петроград в «пломбированном вагоне», то Троцкого, Володарского и компанию послали туда пароходом.
   «Америка России подарила пароход…», прозвучала потом ироническая песенка в известном фильме Александрова «Волга-Волга». Сталин такое дозволил, потому что она высмеивала ненавистных ему троцкистов. Однако зловещее имя Троцкого из городской топонимики уже давно убрали, а вот «пламенный большевик» Володарский живет с нами и поныне!
//-- МегаДыбенко --//
   Как до сих пор жив в городских названиях Петербурга и такой зловещий персонаж революционных лет, как «героический» матрос Дыбенко. Его имя носят проспект, станция метро и даже новый популярный гипермаркет – МегаДыбенко. Грузчик рижского порта, он стал председателем Центробалта, безжалостно вешавшим и топившим в прорубях боевых русских офицеров и адмиралов флота. Современники вспоминали, что озверевшие «братишки» Дыбенко катались на рысаках по офицерским трупам, втаптывая их в снег и навоз.
   В феврале 1918-го на фронте Дыбенко чуть не погубил молодую республику – сдал Нарву немцам, открыв им дорогу на Петроград. Его «братишки» раздобыли бочку спирта, перепились, а потом драпали с криком «Полундра!». Зайцем бежал и сам «героический матрос», отыскали его только на Волге. Хотели расстрелять, но за него вступилась «подруга Ленина» Александра Коллонтай. Посланный на Украину Дыбенко ухитрился и там попасть в плен к врагу, и его пришлось выменивать на немецких офицеров. В 1922 году Дыбенко и Коллонтай заключили первый советский гражданский брак. Распущенность этой «сладкой парочки» еще долго обсуждали в партии.
   Под конец жизни, когда революция уже стала пожирать своих детей, Дыбенко оказался на посту заместителя наркома лесной промышленности, другими словами, возглавлял лесоповал, был одним из главных вертухаев ГУЛАГа. В конце концов «героического матроса» арестовали, обвинили в пьянстве, моральном разложении, шпионаже в пользу США и расстреляли. Пытаясь оправдаться, Дыбенко перед расстрелом писал Сталину: «…американским языком я не владею».
//-- Улица Бела Куна --//
   Есть в Петербурге и улица, даже целый проспект, который до сих пор носит имя Белы Куна. Этот венгерский коммунист участвовал в расстреле царской семьи, массовой «ликвидации» заложников и «классовых врагов» в Сибири и зверской расправе над офицерами в Крыму. Его отряд, сформированный из венгров-интернационалистов, а также отряды латышских стрелков отличались невиданной даже в годы Гражданской войны жестокостью и принимали участие во всех карательных операциях большевиков.
   В Крыму многие офицеры поверили «слову чести» Фрунзе о «прощении», остались на полуострове, и потом пришли на пункты сбора. А там по приказу Бела Куна, назначенного председателем Крымского ревкома, и Розы Землячки их стали расстреливать из пулеметов, связывали по нескольку человек, привязывали к ногам груз и топили в море.
   Так были уничтожены десятки тысяч офицеров – цвет русской армии. Рассказывают, что когда через несколько лет в море в тех местах спустился водолаз, то, поднявшись на поверхность, он вскоре сошел с ума. Ещё бы: увидел, как на дне, колыхаясь под течением, стоял целый лес скелетов с развевающимися волосами…

IX. Изгнанные гении и таланты

   Возле Благовещенского моста, на набережной Невы стоит скромный гранитный обелиск. На нем лаконичная надпись: «С этой набережной осенью 1922 года отправились в вынужденную эмиграцию выдающиеся деятели отечественной философии, культуры и науки».
//-- Цвет русской культуры --//
   В этом самом месте и стоял пароход «Обер-бургомистр Хаген», – его потом окрестили «философским», – на котором отправился в изгнание цвет русской культуры. Точнее, таких пароходов было два: «Обер-бургомистр Хаген» покинул Петроград в конце сентября 1922 года, второй – «Пруссия» – в ноябре того же года. Они доставили в Германию более 160 человек – профессоров, преподавателей, писателей, врачей, инженеров. Среди них были такие блестящие умы и таланты, как Бердяев, Ильин, Трубецкой, Вышеславцев, Зворыкин, Франк, Лосский, Карсавин и многие другие, цвет нации. Высылали еще и поездами, пароходами из Одессы и Севастополя. «Очистим Россию надолго!» – довольно потирал руки Ильич, по личному распоряжению которого и была предпринята эта небывалая акция.
   Высылка носила грубый, демонстративно унизительный характер: разрешалось взять с собой лишь две пары кальсон, две пары носков, пиджак, брюки, пальто, шляпу и две пары обуви на человека; все деньги и остальное имущество, а самое главное книги и архивы высылаемых подвергались конфискации. Художник Юрий Анненков вспоминал: «Провожающих было человек десять, не больше… На пароход нас не допустили. Мы стояли на набережной. Когда пароход отчаливал, уезжающие уже невидимо сидели в каютах. Проститься не удалось…»
   На корабле – он был германским – изгнанникам дали «Золотую книгу», которая на нем хранилась, – для памятных записей именитых пассажиров. Её украшал рисунок Федора Шаляпина, покинувшего Россию чуть раньше: великий певец изобразил себя голым, со спины, переходящим море вброд. Надпись гласила, что весь мир ему – дом.
   Участники первого рейса вспоминали, что все время плавания на мачте сидела какая-то птица. Капитан показал на нее изгнанникам и заявил: «Не помню такого. Это необыкновенный знак!»
//-- Такого еще не было --//
   Такого в истории и в самом деле никогда не было – чтобы государство само выдворило за свои пределы не террористов, уголовников или опасных политических противников режима, а свои лучшие умы. Операция по высылке была поручена ГПУ, которое составляло списки изгнанников.
   Троцкий с присущим ему цинизмом объяснил это так: «Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно». Главная цель большевиков состояла в том, чтобы запугать интеллигенцию, заставить ее замолчать. Но надо признать, что уехавшим еще повезло. Позднее всех несогласных, в том числе самых знаменитых людей России, стали безжалостно расстреливать или отправлять в лагеря.
   Русская интеллигенция в своем большинстве не приняла революцию, так как осознавала, что насильственный переворот обернется для страны трагедией. Именно поэтому она и составляла угрозу для большевиков, захвативших власть насилием. По этой причине Лениным и было принято решение о ликвидации интеллигентов посредством, сначала высылок, а потом беспощадных репрессий и чисток.
   Максим Горький – «буревестник революции» был жестоко разочарован. Он писал в «Новой жизни»: «С сегодняшнего дня даже для самого наивного простеца становится ясно, что не только о каком-нибудь мужестве и революционном достоинстве, но даже о самой элементарной честности применительно к политике народных комиссаров говорить не приходится. Перед нами компания авантюристов, которые ради собственных интересов, ради промедления ещё на несколько недель, агонии своего гибнущего самодержавия, готовы на самые постыдные предательства интересов родины и революции, интересов российского пролетариата, именем которого они бесчинствуют на вакантном троне Романовых».
   Интеллигенты, не принявшие большевистский режим, в 1920-е годы попали под тяжкий пресс цензуры, были закрыты все оппозиционные газеты. Не подлежали изданию философские статьи, написанные с немарксистских или религиозных позиций. Основной удар пришелся на художественную литературу, по приказам властей книги не просто не издавались, а изымались из библиотек. С полок пропали работы Бунина, Лескова, Льва Толстого, Достоевского.
   Интеллигенция России, а ее лучшие умы находились в столице – в Петрограде, стала очень малочисленна уже к 1923 году, она составляла около 5 % городского населения, поэтому интеллектуальные возможности и творческий потенциал государства ослабились. Детей интеллигенции не принимали в вузы, для рабочих были созданы рабфаки. Россия лишилась огромного количества мыслящих и образованных людей. О. Н. Михайлов писал: «Революция оторвала от России, от русской почвы, вырвала из сердца России наиболее крупных писателей, обескровила, обеднила русскую интеллигенцию»…
//-- Русская Атлантида --//
   В результате высылки лучших русских умов и талантов заграница, и прежде всего США, получили в «подарок» от России целую когорту блестящих инженеров, изобретателей, ученых, мыслителей, позволивших им далеко продвинуть вперед свою науку и технику, развивать культуру.
   Игорь Сикорский, выпускник Петербургского политехнического института, построил в США первый в мире вертолет, русские инженеры Михаил Струков, Александр Картвели, Александр Прокофьев-Северский фактически создали американскую военную авиацию, инженер Владимир Зворыкин изобрел в США телевидение, химик Владимир Ипатьев изобрел высокооктановый бензин, благодаря чему во время войны американские и немецкие самолеты летали быстрее немецких, Александр Понятов создал первый в мире видеомагнитофон, Владимир Юркевич спроектировал во Франции самый больший в мире пассажирский лайнер «Нормандия», профессор Питирим Сорокин стал за океаном создателем американской социологии, гениальный актер МХАТа Михаил Чехов – основоположником американского психологического театра, Владимир Набоков – знаменитым писателем, а русского композитора Игоря Стравинского в США считают американским гением музыки. Имена всех утраченных Россией гениев и талантов просто невозможно перечислить. Но о некоторых из них мы более подробно расскажем в одной из следующих глав этой книги.
   Из-за катастрофы 1917 года и драматических событий последующих лет за рубежом оказалось в общей сложности, около ю миллионов русских людей, в том числе сотни, тысячи выдающихся ученых, философов, инженеров, врачей, писателей, музыкантов, художников. Одних выслали, другие бежали, спасаясь от тюрем и расстрелов. Цвет нации, гордость России, целая утраченная Атлантида. Имена этих русских гениев и талантов, наш невольный «подарок» другим странам и континентам, от нас долгие годы в СССР скрывали, называли их «отщепенцами», а о некоторых мало кто у нас знает до сих пор…

Гений авиации

   26 мая 1913 года на летном поле Корпусного аэродрома под Петербургом собралась огромная толпа. Все с любопытством рассматривали невиданный, огромный самолет с четырьмя моторами под гордым названием «Русский витязь». Он был в четыре раза тяжелее всех тогдашних летательных аппаратов и являлся первым многомоторным аэропланом в мире. Никто не верил, что такая громадина весом в четыре тонны сможет подняться в воздух…
//-- Невиданный аэроплан --//
   Но вот «Русский витязь» начал разбег и плавно поднялся в воздух. Описав над аэродромом несколько кругов, он благополучно опустился на летное поле. Толпа встретила успех бурным ликованием. Все были еще больше поражены, когда из кабины вышел пилот невиданного аэроплана, – таким он оказался молодым. Это был сам конструктор самолета Игорь Сикорский, студент Петербургского политехнического института, которому тогда было всего 24 года.
   Самый тяжелый лайнер мира был построен им в петербургском отделении Русско-Балтийского завода и предназначался для стратегической разведки. Уже через два с половиной месяца этот самолет установил мировой рекорд, продержавшись в воздухе 1 час 54 минуты с семью пассажирами на борту. Летом Сикорский прилетел в Царское село и встретился с императором. Как писали газеты, Николай II «милостливо побеседовал» с молодым конструктором и подарил ему золотые часы.
   Всего год спустя этот молодой гений авиации снова удивил весь мир. По проекту Сикорского, с использованием достижений «Русского витязя», был построен гигантский лайнер «Илья Муромец», и сам конструктор совершил на нем перелет из Петербурга в Киев и обратно. Это был первый пассажирский аэробус в мире, а в годы начавшейся войны он стал первым в мире тяжелым бомбардировщиком. Когда среди немцев появились слухи о гигантских русских самолетах, германское командование пыталось их развеять, уверяя, что такие самолеты просто не могут существовать. Сами немцы со своей хваленой техникой построить их в то время не смогли. Мощные «Муромцы» Сикорского были практически неуязвимы для истребителей противника – за всю войну русская авиация потеряла только два самолета этого типа.
//-- Приснился во сне --//
   Родился мировой гений авиастроения в 1889 году в Киеве в семье известного врача-психиатра. В детстве его любимой книгой был роман Жюля Верна «Робур-завоеватель», где описывался полет на гигантском воздушном корабле. Такой корабль приснился ему однажды даже во сне. Поразили будущего конструктора также рассказы о Леонардо да Винчи и его проектах летательных аппаратах. Первую в России модель вертолета Сикорский соорудил, когда ему было всего 12 лет, во дворе своего киевского дома.
   Однако сначала Сикорский поступил, по примеру брата, в Морской кадетский корпус в Петербурге. Поняв вскоре, что его настоящее призвание – авиация, поехал учиться во Францию, где тогда появились первые самолеты, а в 1912 году был приглашен в Петербург на должность главного конструктора авиационного отдела Русско-Балтийского вагонного завода. Именно там он сконструировал 20 оригинальных самолетов, в том числе уникальные «Русский витязь» и «Илья Муромец», ставшие потом прототипом всех тяжелых многомоторных самолетов. Первый в мире аэробус Сикорского поднимал в воздух 17 пассажиров. В 1912 году он был удостоен Большой золотой медали на 2-й Международной воздухоплавательной выставке.
//-- Угроза расстрела --//
   Помимо тяжелых бомбардировщиков, Сикорский создал еще целый ряд других типов самолетов: легкий истребитель, морской разведчик-истребитель, двухмоторный истребитель-бомбардировщик и штурмовик. Еще при царе, благодаря Сикорскому, в России создавалась могучая отечественная авиационная промышленность. За эти заслуги Сикорский был награжден одним из высших российских орденов – орденом Святого Владимира 4-й степени.
   Гений авиации не только конструировал самолеты, но и сам сидел за их штурвалом. Установил множество рекордов высоты и дальности полетов, в том числе осуществил и небывалый по тем временам перелет Петербург-Киев и обратно. Уже тогда его слава пилота была так велика, что в Петербурге, в Мариинском театре поставили оперу «Летчик Сикорский». Гением авиации еще до 1917 года были разработаны 25 моделей самолетов и два вертолета.
   Но после революции наступил крах. В Петербурге небо стало непривычно голубым – остановились все заводы и фабрики. Между торцов мостовых, где перестали ездить кареты и автомобили, выросла трава. Сразу шесть новых самолетов Сикорского так и остались стоять на заводском конвейере. Мало того, конструктору явно не пролетарского происхождения, грозил расстрел. Сикорскому хотели, кроме того, припомнить обвинения в адрес его отца, который принимал в качестве медика участие в расследовании так называемого «дела Бейлиса». Чекисты уже расстреляли всех, кто был к нему причастен. В начале 1918 года один из сотрудников конструктора, связанный с большевиками, пришел к нему ночью и предупредил: «Положение очень опасное. Я видел приказ о вашем расстреле…». Сикорский был вынужден бежать в Англию, затем во Францию, а потом перебрался в США.
//-- Фирма в курятнике --//
   Его жизненный путь в эмиграции поначалу вовсе не был усыпан розами. После окончания Первой мировой войны самолеты в США оказались не востребованы. Выдающийся авиатор бедствовал, трудился чернорабочим, подрабатывал уроками математики в вечерней школе для русских эмигрантов в Нью-Йорке. Но, в конце концов, основал собственную фирму «Сикорский эйркрафт», которая сперва ютилась в бывшем курятнике. Помог конструктору другой русский гений – всемирно знаменитый композитор и пианист Сергей Рахманинов, тоже оказавшийся в США. Он купил акции фирмы на 5 тысяч долларов (не малые по тем временам деньги) и в рекламных целях стал ее вице-президентом. Постепенно вокруг Сикорского, который помогал другим русским, собрались и другие эмигранты из России: инженеры, чертежники, механики. Конструктор М. Глухарев был заместителем директора фирмы. В Стратфорде на фирме Сикорского бывший адмирал Б. Блохин трудился простым рабочим, а бывший генерал С. Денисов – ночным сторожем. Русскими были даже уборщики и охранники. О своих сподвижниках в компании он говорил: «Они готовы умереть за меня, так же как и я за них». На заводе Сикорского, на территории которого был сооружен православный храм, царила совершенно особая атмосфера духовности, братства и взаимопомощи, чего не было нигде в капиталистической Америке.
//-- «Мистер-вертолет» --//
   Успехом стал сконструированный Сикорским первый в мире самолет-амфибия, «летающая лодка», как ее называли. Заказы посыпались со всех сторон. Престиж русских инженеров в США вскоре оказался так велик, что заказчики начали требовать, чтобы и на других авиафирмах не менее половины персонала было русским.
   В СССР одна из закупленных большевиками лодок-амфибий Сикорского принимала участие в поисках пропавшего в северных льдах экипажа Леваневского. Ее можно было увидеть и в любимом Сталиным фильме «Волга-Волга», которую выдавали за «советскую».
   Но главной удачей гениального русского конструктора в США стали вертолеты. Первый экспериментальный вертолет его конструкции поднялся в воздух в 1939 году. Тут уже к изобретателю пришла всемирная слава. Вскоре Сикорского стали называть в США не иначе как «мистер-вертолет». В 1942 году его боевой вертолет был единственным в авиации стран антигитлеровской коалиции.
   Под конец своей карьеры выходец из России стал автором-разработчиком 17 американских самолетов и 18 вертолетов. 90 из каждых ста вертолетов в мире построены по проектам, в основу которых положены технические идеи Сикорского. Все президенты США, начиная с Эйзенхауэра, пользовались только вертолетами его фирмы. Именно на вертолете «эмигранта Сикорского» летал Никита Хрущев, когда приезжал с визитом США. Русского конструктора наградили призом братьев Райт, почетной медалью Джона Фрица за научно-технические достижения и другими отличиями. Сикорский был почетным доктором многих университетов, и не только в США.
//-- Простой и скромный --//
   Сикорский был небольшого роста, но обладал недюжинной силой. Он увлекался автомобильными путешествиями, альпинизмом, сумел покорить многие вершины Канады и США. В жизни великий конструктор слыл простым и скромным, добрым и отзывчивым человеком. В Стратфорде вокруг его фирмы образовалась большая русская колония. Построили православную церковь, основали школу, клуб, русскую оперу, а бывший казачий генерал Агоев создал даже ферму племенных скакунов. До сих пор некоторые районы Стратфорда носят русские названия: Русский пляж, Чураевка, Дачи. Он много помогал беженцам из России. На средства конструктора издавались труды выдающегося русского писателя, историка и мыслителя Ивана Солоневича, Сикорский жертвовал деньги на работу радиостанции «Братство Русской правды», был членом Толстовского фонда и правления Общества русской культуры.
//-- Богословские работы --//
   Великий инженер, Сикорский – внук православного священника – был еще и выдающимся религиозным мыслителем, писал философские и религиозные трактаты, только недавно опубликованные в нашей стране. Среди них «Послание молитвы Господней», «Незримая борьба», «Эволюция души» и другие. «У мира, который полагается только на материальную сторону в ущерб духовной, нет будущего, – считал Сикорский. – Человеческое общество, которое безрассудно занимает неверную позицию в высшей битве между правдой и ложью, между Богом и сатаной, само обрекает себя на гибель».
   Он исследовал природу интуиции и творчества, размышлял о природе и ценности религии. Некоторые прозрения Сикорского актуальны и в наши дни. Он предупреждал, что, несмотря на все достижения техники, рост материальных богатств, человечество сегодня «испытывает кризис беспрецедентной глубины и величины». А причину этого, по его мнению, «следует искать во внутреннем и глубоком беспорядке в духовной и моральной сферах жизни». Вспоминая об истории пребывания Христа в пустыне, когда он был трижды искушаем дьяволом, Сикорский напоминает нам, что Сын Божий принял решение в пользу добра, а не зла, духовного, а не материального. Но, рассматривая события современной истории, мыслитель убедительно показывал, как люди постоянно отдают предпочтение материальному, действуя вопреки примеру Христа. «Если, – предупреждает Сикорский, – миром будут управлять духовно мертвые люди, то его можно сравнить с самолетом, которым управляет несознательный и неопытный экипаж».
//-- О России не забывал --//
   Ни на одно мгновение эмигрант поневоле не забывал о далекой России, куда ему уже не суждено было вернуться. «Русский народ… должен подумать о том, чтобы из того болота, в котором мы теперь увязли, выбраться на широкую дорогу, чтобы двигаться вперед». «Нам нужно учиться, а главное – много работать, чтобы восстановить Родину, когда она этого потребует». Увы, великому конструктору, как никто другой прославившему русский технический гений во всем мире, так и не удалось принять участия в восстановлении России, освобожденной от гнета большевиков.
   Когда серийное производство его самого популярного в мире вертолета С-58 достигла своего пика – 400 машин в год, Сикорский вышел на пенсию. Гений авиации тихо умер в своем доме в 1972 году в возрасте 83 лет во сне. Жена нашла его утром спокойно лежащим на кровати со скрещенными на груди руками – так умирают праведники. Рассказывали, что во время его похорон их участники увидели в небе символический знак: следы двух пролетевших в небе самолетов образовали над кладбищем большой белый крест…
//-- Трудное возвращение домой --//
   Но на родине имя гениального конструктора долгое время оставалось под запретом. В СССР о нем не упоминали даже, когда говорилось о его детище – «Илье Муромце», а авторство этого самолета приписывалось некой «группе молодых конструкторов». В 1982 году, через десять лет после кончины гения авиации, в редакцию журнала «Техника – молодежи» обратились известный советский конструктор О. Антонов и три прославленных летчика М. Галай, М. Громов и Г. Гофман. Они высказывались за то, чтобы вернуть родине имя Сикорского, установить мемориальные доски на зданиях, связанных с его деятельностью. Редакция в те времена материал опубликовать не осмелилась и переправила его в ЦК КПСС. В ответ партийные чиновники сочинили документ под грифом «секретно». В нем отмечалось, что Сикорский «крайне негативно оценивал Октябрьскую Социалистическую революцию», а потому-де о восстановлении его доброго имени «не может быть и речи». Только после краха СССР имя русского технического гения, наконец, возвращено России из небытия. О нем снимают фильмы, пишут книги, установили мемориальные доски.

«Иконоскоп» Владимира Зворыкина

   Имя гениального русского инженера – выпускника Технологического института в Петербурге лишь недавно извлечено в нашей стране из мрака забвения – в советские времена его считали «белым эмигрантом» и «классовым врагом». Теперь уже всем известно, что именно он был изобретателем одного из главных чудес нашего времени – телевидения. Сделал это Зворыкин за океаном, где его имя, как и имя другого нашего соотечественника, «отца вертолета» Игоря Сикорского, выгравировано в Зале национальной славы науки и техники США.
//-- Гений из былинного Мурома --//
   Родился Владимир Козьмич 29 июля 1888 года в самом сердце России – в былинном городе Муроме в состоятельной семье. Его отец был купцом первой гильдии, председателем правления банка, успешно торговал хлебом, владел пароходами на Оке и Волге. В крепкой семье Зворыкиных были семь детей, и все получили отличное образование, а двое братьев Владимира Козьмича тоже стали учеными. Жили все в большом красивом доме на живописном берегу Оки. Особняк сохранился до наших дней, сейчас в нем расположен Муромский историко-художественный музей. Отец хотел, чтобы смышленый младший сын пошел по его стопам, стал продолжателем, как сказали бы теперь, фамильного бизнеса.
   Но Володя рано увлекся техникой. Еще гимназистом он ходил по домам соседей и родственников и устанавливал самодельные, вошедшие тогда в моду первые электрические звонки. Отец изменил свое мнение, когда юноша успешно починил на одной из его барж электропроводку и динамо-машину. Было решено, что он поедет в Петербург и станет инженером. Однако сразу поступить в Технологический институт не удалось, число желающих стать студентами в десять раз превышало количество мест. Стать студентом ему удалось лишь на следующий год.
//-- Учеба и революция --//
   В 1912 году Зворыкин окончил Технологический институт с отличием, что дало ему право на заграничную командировку. В течение года он обучается в «Коллеж де Франс» в Париже у знаменитого физика Ланжевена, изучая теорию рентгеновских лучей. Потом едет в Германию. Но тут грянула Первая мировая война. Зворыкин срочно возвращается в Россию и поступает в действующую армию.
   Сначала служит на военной радиостанции в Гродно, а потом его переводят в офицерскую радиошколу в Петроград.
   Наступает революция. Рушится фронт, лавина дезертиров захлестывает столицу, начинаются погромы, жестокие расправы с офицерами. Арестовывают и Зворыкина. Один из солдат пожаловался на него за то, что тот будто бы «издевался над ним, заставляя подолгу повторять цифры в «дырочку» (микрофон – В.М.), а сам в это время в соседней комнате копался в каком-то аппарате». Абсурдность обвинения стала ясной даже революционному трибуналу, и Зворыкина отпустили. Владимир Козьмич решает вернуться в действующую армию, но по пути, в поезде, солдатские патрули начинают разоружать и арестовывать офицеров. Недолго думая, будущий «отец телевидения» выпрыгивает в окно на ходу и благополучно, под выстрелами, скатывается в кустарник…
//-- Причины катастрофы --//
   В эти дни Зворыкин напряженно думает о судьбах России, размышляет о причинах, которые привели ее к катастрофе и приходит к выводу, что одной из главных было иностранное вмешательство. «Отношение в стране к новому режиму было разным, – вспоминал он потом. – Наиболее ярыми сторонниками коммунистического режима были фабричные рабочие, вероятно, благодаря активной социалистической агитации, которая проводилась несколькими поколениями интеллигенции. В прямой оппозиции большевикам находились чиновники, военачальники и большинство богатых предпринимателей. Интеллигенция, которая была в меньшинстве, как всегда, была разделена на множество различных политических партий и движений самого разного спектра – от поддержки до полного неприятия режима. Крестьяне представляли собой неуправляемую массу. С одной стороны, они приветствовали конфискацию собственности землевладельцев, но были не уверены относительно того, кому достанется эта земля – им или правительству. Более богатые крестьяне, так называемые «кулаки», которые уже имели значительные землевладения и сумели даже увеличить их после революции, были нейтральны. Основная же масса российского населения, как показали последующие события, поддерживала ту сторону, которая была более сильной в тот или иной момент. Как ни странно, одним из решающих факторов, приведших большинство на сторону большевиков, по моему мнению, стало иностранное вмешательство. Усилия союзников с целью удержать Россию в состоянии войны с Германией вызывали негативную реакцию в стране и тем самым способствовали усилению позиций коммунистического правительства».
//-- Невероятное бегство --//
   Зворыкин понимает, что в России ему места нет, и тайком приезжает в родной Муром – проститься с Родиной. Там он узнает о смерти отца. Тетка убита грабителем, а брат отца покончил с собой, когда у него конфисковали породистых элитных рысаков, выращиванию которых он посвятил жизнь.
   Уютный фамильный дом над Окой отобран Советами, а знакомый, служивший в милиции, тайком сообщает, что уже выписан ордер на его арест. Выбора нет, надо срочно бежать из России.
   Но как? Все дороги на Запад перекрыты. Тогда Владимир Козьмич отважился на невероятную авантюру: решил бежать северным путем. Как писал он потом в своих воспоминаниях, «за 18 месяцев на пути из Москвы в Нью-Йорк мне пришлось дважды обогнуть земной шар». Когда он позже рассказывал своему биографу об этих приключениях, тот ему не поверил.
   Зворыкин с большим трудом добирается до Екатеринбурга. Там его арестовывают и помещают в тюрьму до «выяснения личности». Это совсем рядом с Ипатьевским домом, где только что большевистские палачи расстреляли царскую семью. Питерский инженер с ужасом ждет такой же страшной участи, но его спасает приход в город чехословацких частей. Охрана тюрьмы попросту разбежалась, и Зворыкин смог продолжить свой путь. В Омске он встретился с руководителями Временного сибирского правительства и получил от него задание закупить за границей земледельческие машины.
   Пароходом через Обь, Иртыш и Карское море Зворыкин добирается до острова Вайгач. Но порт плотно блокирован льдами, и только неожиданное появление ледокола спасает путешественника, которому удается добраться до Архангельска. Город оккупирован войсками Антанты, в нем расположились выехавшие из захваченного большевиками Петрограда посольства. Зворыкин знакомится с американским послом Д. Фрэнсисом, который оформляет ему необходимые визы. Вскоре ученый оказывается в Копенгагене, где исполняет торговые поручения, а потом через Англию и Америку снова возвращается в Россию. Из Владивостока он с приключениями добирается до Омска, где располагалось правительство Колчака, по Транссибирской магистрали. Это было опаснейшее путешествие: поезда грабили банды, их пускали под откос. На станциях, на телеграфных столбах болтались трупы повешенных. Сам Омск переполнен беженцами из Москвы и Петербурга, канализация замерзла, в городе свирепствует тиф.
   В Омске Зворыкина берут на работу в министерство торговли и промышленности, а потом опять отправляют за границу, в США, чтобы организовать доставку закупленных там товаров в Россию. И вот 4 мая 1919 года Зворыкин выехал во Владивосток, а потом через Японию добрался до США. Однако в конце октября армия Колчака терпит сокрушительное поражение, с падением его правительства Зворыкин теряет свой статус государственного чиновника. Возвращаться в Россию, где его ждал неминуемый расстрел, он не стал. Началась нелегкая жизнь эмигранта…
//-- «Следует заняться более полезным…» --//
   На первых порах ему помог посол Временного правительства Б. Бахметьев, оказавшийся бывшим профессором Санкт-Петербургского политехнического института. Зворыкин рассылает десятки писем в различные фирмы, предлагая свои услуги в качестве инженера по радиоэлектронике. Наконец, его принимает на работу крупная фирма «Вестингауз» в Питтсбурге. Он с головой окунается в работу, и вскоре ему удается изготовить передающую электроннолучевую трубку. Своему детищу изобретатель дал название «иконоскоп», и в 1923 году подал на нее патент. Через год он подал патент и на приемную, воспроизводящую изображение трубку – кинескоп.
   Однако на руководство фирмы демонстрация изобретения впечатления не произвела. Они попросту не поняли, о чем идет речь, решив, что «этому парню из России следует заняться чем-нибудь более полезным для фирмы».
   Но упрямый Зворыкин продолжает эксперименты, пытаясь создать пригодное для практической эксплуатации телевидение. Работал он фанатично, был ярым трудоголиком. Охране «Вестингауза» было приказано отправлять ученого домой, если окна его лаборатории будут светиться после двух часов ночи.
   Первым в США понял и оценил его гениальное изобретение другой выходец из России – напористый и предприимчивый Дэвид Сарнов. Родители увезли его за океан в юном возрасте, и к приезду Зворыкина он сумел стать президентом крупнейшей компании «Радио корпорейшн оф Америка», а, кроме того, еще и бригадным генералом армии США.
   – Что нужно, чтобы превратить вашу установку в средство телевещания для массовой аудитории? – сразу задал он изобретателю практический вопрос.
   – Сто тысяч долларов и два года работы, – тут же ответил Зворыкин.
   Сарнов потом признался, что во время этой встречи он тоже почти ничего не понял в его изобретении, но был «очарован» убедительностью и напором Зворыкина.
//-- «Отец телевидения» --//
   В итоге оказалось, что для создания работающей телевизионной системы пришлось потратить около 50 миллионов долларов, громадные по тем временам деньги, прежде чем она стала приносить прибыль. Но в 1932 году на небоскребе Эмпайр стейт билдинг была установлена первая в мире телевизионная антенна. Начался массовый выпуск телевизоров с кинескопами конструкции Зворыкина, получившего с тех пор имя «отец телевидения».
   На скромного русского инженера-эмигранта обрушилась мировая слава. Его зовут читать лекции, вручают дипломы и медали, награждают премиями, о нем пишут статьи и книги. Он стал членом более двадцати академий наук разных стран мира, кроме, разумеется, СССР. Его имя оказалось в знаменитом американском рейтинге «юоо лет – тысяча человек» в первой сотне, где вместе с ним находились, среди других наших соотечественников, имена Петра Первого, Толстого, Достоевского, людей, которые оказали огромное влияние на развитие человечества.
   Вспомнили тогда о выдающемся изобретателе и в Советском Союзе, где не жалели средств на индустриализацию. Приехавшие в США гонцы тайно предложили Зворыкину вернуться на родину, суля лабораторию и все мыслимые блага. Удержаться от соблазна снова увидеть родные места и близких людей Зворыкин не мог, а на фирме его желание отправиться в Советский Союз горячо поддержали: компании, в условиях кризиса на Западе, нужны были новые рынки сбыта. В 1933 году ученый выехал в СССР. Он встретился с сестрами и братом, выступил с лекциями перед учеными в Ленинграде и Москве. Его доклад «Телевидение при помощи катодных труб» вызвал огромный интерес. Зворыкин был удостоен любезного приема у наркома связи Рыкова. В результате первый советский телевизор «ВК» был создан именно по разработкам Зворыкина.
   Однако ученый никак не мог забыть всех тех ужасов, которые ему пришлось пережить в революционной России, чувство тревоги и даже страха не покидает его. Однажды, во время спектакля в МХАТе, лицо соседа, сидевшего в зале рядом с ним, показалось ему странно знакомым. В перерыве он стал расспрашивать, откуда он и чем занимается. Оказалось, что тот из Свердловска (Екатеринбурга), и тут Зворыкин вдруг с ужасом узнал в нем следователя из тюрьмы, в которой он там сидел.
//-- «Риск очень большой» --//
   Между тем власти усиленно склоняли «отца телевидения» к тому, чтобы остаться в СССР. Но стоит ли возвращаться? В доме сестры Анны собрался семейный совет. Ее муж, профессор Ленинградского горного института, будущий академик Дмитрий Наливкин предупредил: «Владимир, тебя принимают в СССР с большим почетом. Ты представляешь собой большую ценность как ученый, обходятся с тобой очень деликатно, потому что в твоем кармане лежит американский паспорт. Но ты – сын купца первой гильдии, бывший белый офицер. Как только ты получишь «краснокожую паспортину», ситуация быстро изменится. Риск очень большой».
   Зворыкин подумал – и остался жить в США. А жизнь вскоре подтвердила опасения родственника. Родной брат Зворыкина Николай, инженер-гидростоитель, оказался в заключении, в «шарашке», двоюродный брат Алексей, видный корабельный инженер, награжденный золотыми часами с надписью «За восстановление Красного флота», был арестован и погиб в лагере на Соловках, а его жена и семеро детей, включая Киру Зворыкину, будущую чемпионку мира по шахматам, оказались изгоями. Его учителя Н. Розинга сослали на Север, где он умер.
//-- «Подарок американскому континенту» --//
   В США русский инженер сделал еще множество других замечательных изобретений, в частности, прибор ночного видения, который был установлен на американских танках в годы Второй мировой войны, этими прицелами также оборудовались снайперские винтовки. Разработал он и телевизионные устройства для наведения на цель бомб и ракет. Создал уникальный электронный микроскоп, воспроизводящий изображение на цветном экране, а также автомобиль, который мог управляться без участия шофера. Зворыкин был назначен членом консультативного комитета ВВС США.
   В 1941 году зворыкинская лаборатория переехала в Принстон, в штате Нью-Джерси. Там он соседствовал домами с Эйнштейном и Оппенгеймером, обсуждал с ними, в том числе, и проблемы возможности создания атомной бомбы. Общался русский ученый и с «отцом компьютеров» фон Нейманом, они вместе работали над проблемой использования вычислительных методов прогнозирования погоды, а также решали вопрос о предотвращении смерчей. Зворыкин предсказал, что именно при помощи телевидения человек увидит поверхность других планет, куда отправится на космическом корабле. Он работал также над применением электроники для быстрого и точного определения общественного мнения. Всего русский ученый зарегистрировал за океаном 150 патентов. «Подарком американскому континенту» назвал его один из коллег.
   В годы войны ученый чуть не погиб. Отправляясь из Ливерпуля в Нью-Йорк, он забронировал билет на пароход «Афиния». Однако багаж запоздал, и Владимир Козьмич отказался от билета. После выхода в море этот корабль был торпедирован немецкой подлодкой.
//-- Разочарование гения --//
   Советские власти косо смотрели на русского гения и после смерти Сталина. Он вызвал дикую ярость Хрущева, когда тот приехал в США с визитом. На официальном обеде в Нью-Йорке Зворыкин неосторожно выступил в его присутствии с призывом «открыть информационное пространство СССР».
   Увы, на склоне лет Владимир Козьмич разочаровался в своем изобретении: «Это чудо, которое превратилось в чудовище… Я создал монстра, способного промыть мозги всему человечеству. Это чудовище приведет нашу планету к унифицированному мышлению… Я в ужасе от пошлости и насилия, которые пришли в наши дома вместе с голубым экраном, – с горечью признавался ученый. – Это заставило меня думать: а стоило ли ради этого создавать телевидение? Во всяком случае, смотреть его я почти перестал». «Лучшая деталь в телевизоре, – добавлял Зворыкин с иронией, – это – выключатель».
   Несмотря на все то, что Зворыкин сделал для США, там он так и не стал в полной мере «своим». Особенно после того, как он, обычно сторонившийся общественной и политической активности, вошел в руководство нью-йоркского отделения Фонда помощи жертвам войны в СССР. За это его даже лишили загранпаспорта и запретили покидать пределы США. ФБР завело на ученого досье, а его телефоны поставили на прослушку. В Америке считали, что Зворыкин «сочувствует Советам», а в КГБ держали за американского шпиона.
//-- Прах над озером --//
   В конце концов, ученый перестал быть «невыездным», и в 1967 году они вместе с женой побывали в СССР в качестве туристов. Супруги оформили посещение города Владимир, однако, убедившись, что за ними нет слежки, поймали такси и тайком отправились, несмотря на запрет, в закрытый тогда город Муром. Так, 50 лет спустя, Зворыкину удалось снова увидеть церковь, в которой его крестили, родной дом…
   Личного счастья гений техники дождался, когда ему было уже за 60. За двадцать лет до этого он познакомился с эмигранткой Екатериной Полевицкой, красавицей, врачом по профессии, и по уши в нее влюбился. Однако она уже была замужем, имела детей. Пришлось долго ждать. Но когда Екатерина Андреевна стала вдовой, Владимир Козьмич сразу же предложил ей руку и сердце. «Молодые» обвенчались в русской церкви в США и прожили в счастье и согласии еще более 30 лет. У Зворыкина было пятеро детей и 17 внуков.
   До последних дней Владимир Козьмич не забывал о далекой родине. Его чернокожий камердинер Линн всегда демонстративно подавал гостям к водке только русские закуски: маринованные грибы и селедку. «В феврале у русских принято праздновать Масленицу, – писал в своих воспоминаниях Зворыкин. – Это всегда были яркие, веселые дни. За столом, уставленным едой, оказывались и священники, и родственники, и друзья. Мы ели блины со сметаной, кроме того, подавались соленые закуски, такие, как икра, селедка и тому подобное. После этого мы шли на городской каток, где местный оркестр играл вальсы. Во второй половине дня на главных улицах города устраивалось гулянье, проезжали сани, запряженные отличными рысаками, люди были в праздничных нарядах, дорогих мехах. Молодежь каталась на санках и коньках, затевала игры, сталкивая друг друга в сугробы…»
   Умер гениальный инженер в 1982 году в Принстоне в возрасте 93 лет. Он так тосковал по России, что не хотел, чтобы его прах покоился в чужой земле. А потому, согласно завещанию, тело его кремировали, а пепел развеяли над озером Таунтон…

«Все бы передал России…»

   В советские времена лучшим подарком из-за границы считался видеомагнитофон, «видак», как тогда говорили. Предприимчивые товарищи, «толкнув» его в комиссионном, могли свободно купить на это в СССР кооперативную квартиру. Однако мало кто и тогда и сегодня знал, что изобретателем этого удивительного аппарата был в США русский инженер-эмигрант Александр Понятов.
//-- Из России – в США --//
   Родился Александр Матвеевич в селе Русская Айша Казанской губернии. В детстве проявив склонность к технике, поступил на физико-математический факультет Казанского университета. Потом подал документы в Петербургский университет, но, в конце концов, увлекшись авиацией, учебу продолжил в Москве. Познакомился с «отцом русской авиации» Жуковским, который рекомендовал ему поехать на учебу в Германию. Оттуда Понятов вернулся только, когда началась война. Окончив школу летчиков, некоторое время служил в береговой артиллерии Балтийского флота, пилотом военного гидросамолета, но был ранен во время аварии. Революцию не принял и оказался в Белой армии. Вместе с белыми проделал легендарный «Ледяной поход», добираясь в 30 градусный мороз из Сибири в Манчжурию. Оказавшись потом в Китае, работал переводчиком, инженером-электриком в Харбине, дожидаясь визы в США.
   Америка была тогда на вершине бурного технического подъема, инженеры требовались повсюду. Но сначала русский эмигрант работал гражданским пилотом гидросамолетов, а в свободное время мастерил приборы в старом сарае. Вскоре он создал собственную фирму «Ампекс». Первые три буквы аббревиатуры расшифровывались просто: Александр Матвеевич Понятов. Аббревиатура «ЕКС» была производной от английского слова «Experimental” – экспериментальный.
//-- А почему бы не записать изображение? --//
   В годы Второй мировой войны фирма по соглашению с военно-морским ведомством США поставляла на флот комплектующие для радарных установок. Вскоре в руки Понятова попал немецкий трофей – «регистратор звуков на магнитную ленту» – магнитофон, разработанной германской фирмой АЕГ. Талантливый изобретатель сразу задумался: а почему бы не создать аппарат, который бы записывал на пленку изображение?
   Дело оказалось очень непростым. Даже работавший в США другой великий русский инженер, изобретатель телевидения Владимир Зворыкин заявил: «Это невозможно сделать!» А сам Понятов признавался: «В течение семи лет впереди нас был только Бог!» Однако после нескольких лет экспериментов и упорного труда его фирма представила в апреле 1956 года в Чикаго первый коммерческий видеомагнитофон. Продвинуть изобретение помог знаменитый эстрадный певец Бинг Кросби, который патологически боялся микрофонов при прямых трансляциях концертов. Он вложил в фирму 50 тысяч долларов – большие по тем временам деньги.
   Видаки сразу же стали пользоваться бешеным успехом. Фирма Понятова быстро росла, и вскоре на ней работало уже около 12 тысяч человек. На русского изобретателя обрушилась слава и множество наград. После его смерти американское общество инженеров даже учредило «Золотую медаль им. Понятова». А в Стенфордском университете открылся посвященный ему музей. Но даже на вершине славы Александр Матвеевич никогда не забывал о далекой родине, которую ему уже не суждено было увидеть. На работу он старался принимать как можно больше русских, поддерживал русский женский монастырь, основал дом Св. Владимира в Сан-Франциско для престарелых эмигрантов из России, а у дверей своих офисов непременно высаживал русские березки.
   В конце жизни великий изобретатель признался: «Я всего достиг, у меня замечательная фирма. Но у меня нет детей и продолжить мое дело некому… Все бы передал своей стране, весь свой опыт! Но это невозможно. Даже филиал моей фирмы в России не разрешают создать…»
//-- Гнев Хрущева --//
   Осенью 1956 года Понятов встречался с Хрущевым во время визита советского руководителя в США. А на американской выставке в Сокольниках демонстрировался его видеомагнитофон VRX-1000, но никто, конечно, не знал, что он сделан русским эмигрантом. Встречу Хрущева с президентом США Никсоном записали на пленку и потом прислали Никите Сергеевичу видеоленту в подарок. Однако оказалось, что в СССР ее просмотреть не на чем. Хрущев пришел в ярость и топал ногами, приказав советским ученым тут же создать собственный видеомагнитофон. Но сделать это оказалось очень не просто, даже имея американский образец. А от предложений соотечественника организовать их производство в СССР с его помощью, советские власти отказались…
   Великий изобретатель умер в 1980 году, так и не признанный при жизни на родине. Правилом его жизни были слова: «Ничего не считать догмой».

Наша «Шанель N 5»

   «Духи французские, «Шанель № 5»…» – говорит, принюхиваясь, бравый милиционер в популярной кинокомедии Гайдая «Бриллиантовая рука». Так в СССР стал известен этот шедевр французской парфюмерии, которого тогда на наших прилавках, конечно, еще не было. И тем более никто, разумеется, не знал, что изобрел самые знаменитые духи мира русский эмигрант Константин Веригин, бывший до этого офицером лейб-гвардии конно-гренадерского полка и химиком по образованию.
//-- Кто настоящий автор? --//
   Когда Мэрилин Монро спросили: «Что вы надеваете на ночь?», – она остроумно ответила: «Пару капель «Шанель № 5». Авторство этих самых знаменитых в мире духов обычно приписывают французам – парфюмеру Эрнест Бо и легендарной модельерше Коко Шанель, фамилия которой и закреплена в названии. Духи были выпущены в 1921 году и стали революционными. К традиционным и дорогим цветочным эссенциям была добавлена небывалая доза недавно открытых альдегидов, придававших им особую свежесть северных рек. Молодежь Парижа встретила их с восторгом, а вскоре они стали популярными во всем мире. Однако настоящий автор этих «революционных» духов долгое время оставался в тени. Им был русский эмигрант, бывший доброволец лейб-гвардии конно-гренадерского полка Константин Веригин, бежавший после революции за границу.
   Константин Михайлович Веригин родился в старинной дворянской семье. Его предки служили на флоте и в армии. А в XIX веке породнились с такими знаменитыми фамилиями, как Татищевы, Нарышкины, Огаревы. Судьбу Константина сломала революция. Он пошел добровольцем на фронт, но его военная карьера не сложилась, так как вскоре он оказался в эмиграции. Его семья покидала родину на пароходе «Крым» вместе с солдатами корпуса генерала Барбовича. В своих воспоминаниях «Благоухание» Веригин описал эти мгновения:
   «Прощай, Россия, – тихо говорит какой-то невзрачный солдатик, и в тревожном молчании его слова служат сигналом: дружно
   сползают шапки с голов. По лицам катятся крупные слезы. Все сердца слились в одно, и с одной стороны парохода грустно раздается «Боже, царя храни…». Одна за другой поднимаются грубые и тонкие руки и творят крестное знамение…».
//-- Глава ассоциации парфюмеров --//
   В Лилле Веригин окончил химический факультет Католического университета и вскоре стал одной из виднейших фигур в парфюмерной промышленности Франции, заняв пост председателя Ассоциации французских парфюмеров.
   Он долго жил в Ялте, а потому, как потом писали его биографы, ароматы тех мест – дыхание горных сосновых лесов, морской бриз, пряный аромат цветущих садов и парков, запах девичьих духов на гимназическом балу – навсегда вошли в его жизнь. Именно Веригин подсказал ту формулу, по которой были созданы знаменитые «Шанель № 5». В этом участвовал и знаменитый французский парфюмер Эрнест Бо, который, кстати, тоже родился в России, в Москве.
//-- Поэт ароматов --//
   Веригин был «поэтом ароматов», как его называли коллеги. «Действие аромата на человеческий организм, – писал он, – сложно и многообразно, но особенно способствует полету фантазии. Если же переживаемый момент сам по себе полон яркости, то обрамленный ароматом, он особенно сильно запечатлевается в памяти», – отмечал он в своей уже упомянутой книге. Но, конечно, духи под названием «Шанель» не появились бы без самой легендарной француженки Габриэль Шанель. Когда ей исполнилось 18 лет, она пела в кабаре маленького городка Мулен и была такой худенькой и костлявой, что ее прозвали Коко – цыпленок. Однако из этого уродливого цыпленка выросла потом королева французской моды. Она сама создала в Париже свое ателье, которое стало вскоре пользоваться бешеным успехом. Причем многое рождалось, казалось, из ничего. Когда она приехала в столицу, ей было не во что одеваться, и Коко носила одежду из гардероба своего мужа – брюки, галстуки, джемпера. И скоро все женщины мира надели брючные костюмы!
//-- Очарована русскими --//
   В 1917 году Шанель появилась на премьере в «Гранд-опера» с короткой стрижкой: газовая колонка взорвалась и спалила ей несколько прядей, пришлось обрезать оставшиеся волосы. Но эта прическа произвела фурор, и на следующий день многие модницы Парижа подстриглись так же коротко. Огромную роль в ее биографии и становлении как художника моды сыграли знакомства с русскими. После революции в Париж хлынул поток эмигрантов из России. Аристократы, художники, модельеры. Французские дома моды получили в свое распоряжение такие кадры, о которых не могли и мечтать: графини работали манекенщицами, княгини шли в белошвейки, а бывшие офицеры – в продавцы. Дочь художника Ге создавала для Коко эскизы платьев, а князь Кутузов был администратором Дома Шанель. Даже знаменитые платья-рубашки Шанель были созданы на основе русской крестьянской блузы. Коко была очарована русскими. «Все славяне изящны, воспитаны, естественны, и даже самые обездоленные из них незаурядны. Русские подобны природе, они никогда не бывают вульгарны», – говорила она. В юности Коко увидела «Русские сезоны» Дягилева, которые произвели на нее сильнейшее впечатление. Композитор Стравинский стал ее большим другом, а великий князь Дмитрий Романов, один из убийц Распутина, стал ее любовником. Еще в 1886 году художник Врубель нарисовал эскиз брошки – две сплетенные подковы. Это и стало позднее знаменитым логотипом фирмы Шанель уже в виде переплетенных букв С (Коко Chanel). Правда, в годы войны ее репутация была сильно подмочена связью с немцами – она жила в оккупированном Париже с полковником вермахта. После освобождения Коко выслали из Франции. Но на это она дала чисто французский ответ: «Женщина моего возраста (ей тогда было 56 лет), если ей повезло и она сумела найти любовника моложе, вряд ли станет заглядывать в его паспорт!».
//-- Мир через обоняние --//
   Говорят, что в эмиграции бывший доброволец лейб-гвардии Константин Веригин стал вегетарианцем. Он жил в мире запахов и пережитого в России, когда в Крыму хозяйничали красные, офицеров расстреливали прямо на улицах и повсюду валялись разлагавшиеся трупы, забыть никак не мог. В своей книге Веригин писал: «Еще раз считаю своим долгом напомнить, что вредные и дурные запахи, порождающие все развратное и злое, представляют реальную опасность». Другими словами, он постигал мир через обоняние. Может быть, именно по этой причине он и посвятил свою жизнь служению высоким ароматам парфюмерии? Он умер в 1982 году, увы, так и не посетив ни разу после бегства из Крыма Россию. Так и не вспомнив те ароматы, которыми тнаслаждался в юности. Зато теперь весь мир упивается изысканным запахом созданным им духов «Шанель № 5»

Гений «Русской славы»

   В Белграде на Новом кладбище высится изумительный по красоте памятник. Он сделан из серого камня и стилизован под форму артиллерийского снаряда. Это самый большой в мире (в России не сохранилось ни одного) монумент на могилах русских воинов Первой мировой войны. Он называется «Памятник-усыпальница Русская Слава». Его автор – гениальный русский архитектор Роман Верховский, имя которого в России мало кому известно.
//-- Памятник в Белграде --//
   Сделан памятник из серого камня и стилизован под форму артиллерийского снаряда. Вверху, на его постаменте, стоит крупная фигура Архангела Михаила с вертикально поднятыми крыльями. У подножия, на знамени, лежит русский офицер с оголенной шашкой. По центру снаряда выгравирован большой двуглавый орел и дата «1914 г.». Палевой стороне памятника, под крестом надпись: «Вечная память Императору Николаю II и 2 000 000 русских воинов Великой войны». На тыльной стороне памятника по-сербски написано: «Храбро павшим братьям русским на Солунском фронте 1914–1918 гг.».
   Под памятником находится часовня, над железной дверью которой славянской вязью надпись: «Спите, орлы боевые». Из 6 000 русских, погибших при защите Белграда в 1915 г., в склепе захоронен прах 387 офицеров и солдат, а также 1 полковника и 138 нижних чинов. Ввиду острого дефицита средств на постройку «Русской Славы» один из инициаторов идеи памятника – полковник Михаил Скородумов – был вынужден организовать сбор средств на его строительство среди населения. При этом стоимость каждого камня, используемого для строительства, была оценена в 300 динаров, и при закладке на камне камнетесы заранее выбивали фамилию дарителя. Автор уникального монумента – русский скульптор Роман Верховский.
   Совсем рядом, на том же кладбище – другой замечательный монумент его же работы. Памятник называется «Защитникам Белграда». Он построен в 1931 г. и стал самым высоким на Балканах военным памятником – 18 метров высоты, с бронзовыми фигурами Героя (югославский воин-победитель), гордо держащего знамя и опирающегося на винтовку, у ног его – смертельно раненный Орел, символизирующий поверженную Германию, высотой в 14 метров. Обе фигуры отлиты из темной меди, хотя весь памятник выполнен из камня. Композиция выражает идею победы Добра над Злом. Под памятником находится усыпальница для 5 000 воинов. Здесь в отдельных ящиках собраны останки героев, на каждом ящике проставлен номер, чин, фамилия и дата смерти воина. Среди сербских фамилий встречаются и русские. Сооружение памятника принесло славу автору проекта распоряжением короля Александра I Карагеоргиевича Верховский был награжден шейным орденом Св. Саввы III степени.
//-- Из рода Рюриков --//
   Фамилия этого замечательного скульптора в Сербии и в США широко известна, однако в СССР упоминание о нем, как о бывшем офицере Белой армии и эмигранте, было запрещено. Да и до сих пор, хотя созданные им за рубежом монументальные памятники и храмы относятся к числу мировых шедевров, сегодня в России мало, кто знает. Родился Роман Николаевич в 1881 году в городе Вильно, сегодняшний Вильнюс. Верховские – древний русский дворянский род, владевший поместьями в Галичском уезде Костромской губернии с конца XVII века. По семейным преданиям, этот род происходит от Рюрика.
   Переехав в Санкт-Петербург, Верховский окончил там в 1911 году Императорскую академию художеств. За проект «Дом Русского посольства» он получил звание художника-архитектора и, как лауреат Академии и «государственный пенсионер», был премирован поездкой за границу. В 1912–1913 гг. Верховский производил обмеры и зарисовки памятников архитектуры эпохи Ренессанса в Испании, а потом посетил Францию и Италию.
   По возвращению в Петербург, получил назначение на должность архитектора зданий Собственной его Императорского Величества Канцелярии по учреждениям Императрицы Марии, а также – архитектора правления Бухарской железной дороги. Первым крупным архитектурным проектом Верховского стал проект железнодорожного вокзала в Бухаре, выполненный им в византийском стиле.
   Хотя архитектор и не подлежал воинской повинности, после начала Первой мировой войны он счел своим долгом вступить добровольцем в ряды действующей армии. Воевал он храбро. В 1915 г. на Западном фронте был произведен в офицеры, получил боевые награды и отличия до Св. Станислава II степени с мечами, включительно, и даже персидский орден «Лев и солнце» III степени.
   После революции Верховский принял участие в Гражданской войне на стороне Белой армии, а потом с волной русской эмиграции попал в Королевство СХС, где вернулся к своему призванию – архитектуре и живописи.
//-- Под покровительством короля --//
   Он жил в пригороде Белграда (г. Земун), открыв там свое ателье. Работал во Дворцовом ведомстве и в Министерстве строительства Королевства СХС. Был близок к королю, Александру I Карагеор-гиевичу, и регулярно получал от него заказы. Некоторые полотна, написанные Верховским, вошли в частную коллекцию живописи короля. Одну из выставок своих работ Верховский даже смог провести прямо в апартаментах Королевского дворца.
   Как скульптор-монументалист Верховский получил широкую известность в Югославии. Наиболее известными его работами стали блестящие архитектурные композиции здания Русской церкви в Белграде, декоративные и скульптурные украшения здания Нового Парламента, величественная скульптура на новом здании Скупщины, цикл работ по заказу Двора Его Величества Короля Александра I Карагеоргиевича по отделке нового загородного Королевского дворца на Дединье и др. К знаковым архитектурным композициям пригорода Белграда относится и фонтан «За жизнь и свободу славянских народов», увенчанный фигурой Геракла («Лаокоон»). Статуя Геракла имеет 3,20 м в высоту. Фонтан стоит перед старым Королевским дворцом в загородном парке Топчидер. Среди скульптурных работ Верховского в Югославии – 7 национальных памятников-усыпальниц Первой мировой войны (или Великой войны, как ее тогда называли).
   У него было много других замечательных проектов, которые не осуществились. Югославская газета «Политика» упоминала, в частности, эскиз грандиозного памятника, на котором была изображена конная статуя белого офицера, с надеждой глядящего в небо. Рядом – змея на гребне огромной волны, олицетворяющей нашествие большевиков. Внизу живописной композиции располагался поверженный лев – символ императорской России.
//-- 25 храмов в США --//
   В 1937 г. Роман Николаевич приехал в США – навестить живших в Нью-Йорке сестру и племянников. Но временный визит оказался в результате окончательным переездом за океан. Американские коллеги приняли Верховского тепло, уже в 1938 г. Архитектурная лига Нью-Йорка провела персональную выставку русского мастера, причем в ее организации и открытии участвовала супруга президента США Элеонора Рузвельт.
   Особенностью его деятельности за океаном стал «уход» в хра-мостроительство. Он уже практически не занимался гражданским монументальным искусством, как ранее в Сербии, – все его творчество было подчинено проектированию, строительству и росписи православных храмов. Верховский был определён архитектором-художником Митрополии Русской Православной Церкви Заграницей в Северной Америке. В его обязанности входила разработка проектов будущих храмов, часовен, иконостасов. В этот период он также занимался церковной росписью. В США по его проектам построено не менее 25 храмов, 7 иконостасов, он самостоятельно расписал 6 храмов (столько, наверное, не сделал ни один другой русский архитектор).
   В начале 1940-х годов в нью-йоркской газете «Россия» появилась статья магистра Колумбийского университета Житкова «Несколько слов о русском зодчестве». В ней работы Верховского Житков назвал «новым словом русского зодчества». «Обычно говорят, что гениальные проявления бывают раз в 100 лет, – писал Житков, – но Россия ждала своего национального гения в зодчестве 200 лет. И, кажется, сейчас на горизонте он появился. Зарубежной России суждено найти его; и ему после долгих исканий найти Россию, ее дух несравненной красоты, сочетания с Православием, которое стоит над бренностью и суетой жизни. Этот гениальный русский зодчий – Роман Верховский. Он всегда был большим человеком, создавшим много прекрасного. <…>
   Из всех талантливых и гениальных людей Верховский сейчас нам, русским, ближе всего. Он, наконец, заполнил долго пустующее место… В нем мы видим предвозвестника нашего национального возрождения. Его появление говорит больше, чем что-либо другое, о том, что процесс русского паралича на исходе. Его мы должны беречь и его Зарубежная Россия должна использовать». Высшим достижением Верховского в США называют храм Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле и храм Святого Владимира в Джаксоне. С этих храмов сделано огромное число открыток. Их продажа до сих пор дает огромный доход туристическому бизнесу в Америке, но сам Роман Николаевич от их продажи не получил ни цента.
   Это что-то непревзойденное, незабываемое, – так пишут искусствоведы о храме в Джорданвилле. Помимо передачи всей сути русской души, здесь отражен и весь путь Руси, ее истории и искусства. Внизу приземистые, сумрачные башни – кутафьи Кремлей, Китай-городов, вечевых площадей говорят о долгой тяжелой повседневной жизни, борьбе. Здесь отмечены в необыкновенном сочетании и ритме форм Псков и Новгород и ранняя Москва. И из этого основания вырастает, устремляется вверх, легкий, одухотворенный, почти мистический, как град Китеж, Храм. Вскоре монастырь в Джорданвилле стал духовным центром всего русского зарубежья. Здесь была открыта типография, выпускающая журнал «Православная Русь» с ежемесячным приложением «Православная жизнь», церковно-философский сборник «Православный путь» и «Троицкий календарь», была основана Духовная семинария. Архитектору принадлежит и проект первого в США буддийского храма. Им также был создан проект русского кафедрального собора в Нью-Йорке, который по красоте, пропорциям и замыслу композиции стал эпохальным явлением в русской храмостроительной архитектуре. Верховский делал проекты и лично расписывал не только русские, но и православные греческие, сербские и болгарские храмы. Уже в начале 1940-х годов им был сделан проект перестройки греческой церкви Святого Димитрия в Джамайке (штат Нью-Йорк), проект сербской церкви Воскресения Христова в Сюбенвилле (штат Охайо), расписан иконостас в греческой церкви Святой Троицы в Бриджпорте (штат Коннектикут) и другие. Трагическая судьба Увы, успехи Верховского в области искусства не сопровождались материальным успехом и судьба его сложилась трагично. Граф Ланской в посвященном ему некрологе писал: «Художник в душе и барин по духу, Верховский не шел на компромиссы: в своих проектах он отстаивал творческое задание и не считался с требованиями ничего не понимающих в искусстве заказчиков, а при заключении договоров не давал взятки, как это принято в деловых кругах. Кроме того, большинство его заказчиков были русские бедные приходы или архипастыри, которые ему платили меньше американских норм, и сравнительно с ними – очень мало, а иногда и не доплачивали. При всем этом он чувствовал, что его не понимают<….>Все это он болезненно переживал, становился резким и раздражительным. В результате его стали обходить заказами, и к своим 80 годам жизни он оказался без средств и без работы, хотя был вполне работоспособен. Получаемая же им пенсия не была достаточна для оплаты квартиры-студии. Домовладелец все время повышал плату и, в конце концов, за неплатеж выставил на улицу архив и все имущество Р.Н. Верховского, которому пришлось сдать все это в склад на хранение. Архитектор пытался устроиться в русский старческий дом. Но и в этом ему было отказано. Ему пришлось обратиться в американский старческий дом, администрация которого перевела его в один из штатных госпиталей на Лонг-Айленде», где он вскоре – в январе 1968 года – скончался. Однако трагедия Верховского была связана не столько с материальной стороной его жизни, сколько с душевной болезнью. Была ли она наследственной или стала следствием чрезмерного переутомления и драматических переживаний лишенного родины творца, неизвестно. Неизвестна и судьба коллекции работ Верховского в США.
   Как писал в некрологе все тот же граф Ланской: «За четыре дня до смерти, в коротком письме своей племяннице Верховский писал о «далекой, родной и несбыточной России». Великий русский архитектор остался верен себе: последние его мысли были о России.

Первый поэт эмиграции

   В среде русской эмиграции Парижа Георгий Иванов считался «первым поэтом». Мать его была голландская баронесса, и детство он провел в имении князей Радзивиллов. Однако под конец жизни поэт оказался в унизительной нищете и был похоронен в общей яме для бедных муниципального кладбища французского городка Йер.
//-- «Легки оковы бытия…» --//
   Родился будущий поэт 29 октября 1894 года в имении Студенки Ковенской губернии в семье потомственного военного, подполковника в отставке из полоцких дворян. Мать – баронесса Вера Бир-Брау-Браурер фон Бренштейн происходила из родовитой голландской семьи. Детские годы Иванова прошли в имении, которое являлось частью владений богатейших князей Радзивиллов. После разорения семья переехала в Петербург, где его зачислили в кадетский корпус. Но призвания к военной службе юноша не чувствовал и позднее был из корпуса уволен «на попечение родителей».
   В столице Иванов познакомился с поэтами, стал сам писать стихи и рассылать их по газетам и журналам. Первые стихи опубликованы в корпусных журналах «Кадет-михайловец» и «Ученик», потом появились публикации в более серьезных изданиях. Вскоре познакомился с Блоком, который подарил ему книгу с автографом,
   Северяниным, Гумилевым и Кузминым. В декабре 1911 года вышел первый его поэтический сборник «Отплытие на о. Цитеру». И весной 1912 года Иванов был принят в «Цех поэтов». Жизнь казалась спокойной и безоблачной, наполненной звуками музыки и стихов:
//-- Легки оковы бытия… --//

     Так, не томясь и не скучая,
     Всю жизнь свою провел бы я
     За Пушкиным и чашкой чая.

   С 1914 года Иванов – постоянный сотрудник журнала «Аполлон», где занял в нём место Николая Гумилева ушедшего добровольцем на войну. Коллеги-литераторы высоко ценили его творчество. Георгий Адамович позднее писал о нем так: «Георгий Иванов родился для стихов, пришел в мир, чтобы писать стихи, как Бальмонт «пришел в мир, чтоб видеть солнце». Это, пожалуй, основная его черта: для него стихи – тот воздух, которым ему от природы предназначено дышать».
   Но мир и Россия уже стояли на пороге грозных событий:

     В тринадцатом году, ещё не понимая,
     Что будет с нами, что нас ждёт, —
     Шампанского бокалы подымая,
     Мы весело встречали – Новый Год…

   Грянула революция, которую Иванов не принял. 26 сентября 1922 года на правительственном пароходе «Карбо» он выехал за границу и сначала обосновался в Берлине. Его жена, поэтесса Ирина Одоевцева, с которой они прожили вместе 37 лет, покинула советскую Россию позже.
//-- Человек, «зарезанный цивилизацией» --//
   После переезда в Париж Иванов стал одним из самых известных представителей первой эмиграции и сотрудничал со многими журналами как поэт и критик, писал прозу, в числе которой был неоконченный роман «Третий Рим» и «поэма в прозе» «Распад атома». В эмиграции Георгий Иванов делил с В. Ходасевичем звание «первого поэта», но в СССР его не печатали, а вспомнили о нем во много благодаря публикации после краха СССР мемуаров вернувшейся в Петербург Ирины Одоевцевой «На берегах Сены», в которых она ярко описала жизнь русских поэтов и писателей во Франции.
   В эмиграции Иванов отчаянно тосковал по России, не в силах пережить случившуюся с ней и со всеми русскими людьми трагедию:

     Эмалевый крестик в петлице
     И серой тужурки сукно…
     Какие печальные лица
     И как это было давно.

     Какие прекрасные лица
     И как безнадежно бледны —
     Наследник, императрица,
     Четыре великих княжны…

   Но поэт понимал, что к прошлому возврата нет и им овладевали боль и отчаяние:

     Хорошо, что нет Царя.
     Хорошо, что нет России.
     Хорошо, что Бога нет…

   Александр Блок писал о творчестве Иванова того периода так: «Книжка Г. Иванова есть памятник нашей страшной эпохи, притом – один из самых ярких, потому что автор – один из самых талантливых среди молодых стихотворцев. Это – книга человека, зарезанного цивилизацией, зарезанного без крови, что ужаснее для меня всех кровавых зрелищ этого века; – проявление злобы, действительно нечеловеческой, с которой никто ничего не поделает, которая нам – возмездие».
//-- «В сиянъи брюки Иванова…» --//
   В начале Второй мировой войны вместе с Одоевцевой Иванов жил на вилле, полученной по наследству, во французском городе Биаррице, оккупированном с лета 1940 года немецкими войсками. В 1943 году супруги лишились виллы, реквизированной немцами, но оставались в Биарицце до 1946 года.
   Общественная позиция, взгляды на события Второй мировой войны, которых придерживался Иванов, вызвали обвинения его в коллаборационизме. Г. Адамович рассказывал о приемах для немецких офицеров, которые якобы давали на своей вилле Иванов с Одоевцевой. Эту лживую байку сам Иванов с возмущением опроверг в письме А. Полякову так: «Я не служил у немцев, не напечатал с начала войны нигде ни на каком языке ни одной строчки, не имел не только немецких протекций, но и просто знакомств, чему одно из доказательств, что в 1943 году я был выброшен из собственного дома военными властями, а имущество мое сперва реквизировано, а затем уворовано ими же».
   Надеялся ли он на перемены в России? Французское гражданство поэт так и не принял, остался апатридом. А после смерти Сталина написал:

     Протест сегодня бесполезный —
     Свободы завтрашней залог.
     Стучите в занавес железный,
     Кричите: Да воскреснет Бог!

   После окончания войны Иванов и Одоевцева жили в Париже, испытывая отчаянную нужду. Последние три с половиной года его жизни прошли на Юге Франции, в захолустном городке Йер. Вместе с Ириной Одоевцевой он оказался там в пансионе для бедных. Единственным источником дохода у супругов были мизерные гонорары за их публикации в издающемся в Нью-Йорке эмигрантском «Новом журнале».

     Портной обновочку утюжит,
     Сопит портной, шипит утюг,
     И брюки выглядят не хуже
     Любых обыкновенных брюк.
     А между тем они из воска,
     Из музыки, из лебеды,
     На синем белая полоска —
     Граница счастья и беды.
     Из бездны протянулись руки…
     В одной цветы, в другой кинжал.
     Вскочил портной, спасая брюки,
     Но никуда не убежал.
     Торчит кинжал в боку портного,
     Белеют розы на груди.
     В сиянии брюки Иванова
     Летят и – вечность впереди…
     Страшный конец

   К «вечности» поэт приближался уже неуклонно. Во время пребывания в Иере состояние его здоровья неуклонно ухудшалось. Однако врачи не могли выявить причину заболевания. Внешние проявления болезни Г. Иванова, сохранившиеся по описанию в письмах его жены, более всего напоминали лейкемию.

     Было все – и тюрьма, и сума,
     В обладании полном ума,
     В обладании полном таланта,
     С распроклятой судьбой эмигранта
     Умираю…

   Умер поэт в страшных мучениях 26 августа 1958 года и был похоронен в общественной могиле на муниципальном кладбище города Йер. Лишь в 1963 году его останки были перезахоронены друзьями на русском кладбище Сент-Женевьев-де Буа под Парижем.

Самый русский композитор

   Большую часть жизни Сергей Рахманинов прожил в эмиграции, американцы боготворили его музыку. Но он не переставал считать себя русским, а когда началась война, собирал деньги, чтобы помогать Красной армии, на его средства был построен для ее нужд боевой самолет.
//-- В Консерваторию в 9 лет --//
   Родился великий композитор 1 апреля 1873 года в дворянской семье. Уже в раннем возрасте проявилась его музыкальная одаренность и в 9 лет его направили учиться на младшее отделение Петербургской консерватории. Но там будущий гений музыки учился плохо, прогуливал. А потому на семейном совете было принято решение перевести его в Москву, в Московскую консерваторию. Там его талант уже проявился в полной мере и в возрасте 13 лет он был представлен Чайковскому.
   В 19 лет Рахманинов окончил консерваторию, как пианист и как композитор с Большой золотой медалью. К этому времени уже появились его первая опера, первый фортепьянный концерт, другие произведения. Карьера музыканта развивалась стремительно, как вдруг гений неожиданно потерпел фиаско. Премьера его Первой симфонии окончилась полным провалом. Причина была в плохом исполнении, но главное – его новаторскую музыку не поняли. В газетах появились ругательные рецензии, критики его высмеивали. Неудача обернулась для композитора болезненной психической травмой. Как он сам потом признался, он «был подобен человеку, которого хватил удар и у которого на долгое время отнялись руки и ноги». Три года он не мог ничего сочинять и вышел из кризиса только при помощи опытного психолога.
//-- Эмиграция --//
   Оправившись, Рахманинов снова стал сочинять, посетил Италию, Германию, Америку и Канаду, а вскоре принял приглашение стать дирижером в Большом театре. Революцию в России он не принял, и, воспользовавшись предложением выступить в Стокгольме, в 1918 году покинул родину. Как потом оказалось – навсегда.
   Долго время он там снова ничего писать, творческий кризис продолжался. Однако надо было зарабатывать на жизнь, оплачивать долги, и Рахманинов стал выступать с концертами, а затем окончательно поселился с семьей в США. Вскоре он был признан одним из величайших пианистов эпохи и крупнейшим дирижером, создал свое величайшее произведение – Симфонические танцы. Американцы любили Рахманинова, боготворили его музыку. Но он держался скромно, не любил давать интервью, сторонился приемов. Но на улицах его узнавали даже носильщики, которые почтительно здоровались с ним за руку. Многие считали Рахманинова замкнутым, угрюмым и даже надменным человеком. После концертов он молча подписывал поклонникам программы. Но близкие и друзья знали, что у него была добрейшая душа, он любил посмеяться, имел тонкое чувство юмора. Играя перед гостями свои новые сочинения, Рахманинов лукаво заявлял: «А сейчас я сыграю вам последнее сочинение Шопена!»
   Федор Шаляпин, бывший близким другом композитора, в своих воспоминаниях писал, что «скромность была одной из самых выдающихся черт его натуры». После бури оваций, Рахманинов всегда старался уйти из зала незаметно, минуя толпы восторженных поклонников.
//-- Россия и судьба --//
   За границей великий композитор не переставал тосковать по родине. Собирал советские пластинки, любил слушать русские песни в исполнении Краснознаменного ансамбля песни и пляски. Когда Гитлер напал на СССР и некоторые эмигранты, надеялись на победу немцев, Рахманинов передавал большие суммы денег в фонд помощи Красной армии. На переводах писал: «От одного из русских посильная помощь русскому народу в его борьбе с врагом. Хочу верить, верю в полную победу». На его деньги был построен для нужд армии боевой самолет. Многим соотечественникам он помогал и в 1920-30 гг., отправляя им посылки с продуктами питания.
   Рахманинова называют «самым русским композитором». Считают, что ему удалось сплавить тенденции разных школ в единый «русский стиль». В его творчестве сильны религиозные мотивы (Литургия св. Иоанна Златоуста, Всенощная), будучи глубоко верующим человеком, Рахманинов сделал выдающийся вклад в развитие русской духовной музыки. А тема «Россия и ее судьба» нашла в его произведениях самое законченное воплощение.
   Многие годы, проведенные в США и оглушительный успех, которым он там пользовался, так и не сделали его американцем. Американское гражданство Рахманинов принял только за два месяца до смерти, уже будучи неизлечимо больным. Но только для того, чтобы облегчить жизнь своей семье. По некоторым данным, незадолго до смерти он ходил в советское консульство, хотел успеть побывать в России.
   Умер великий композитор и пианист в 1943 году в Беверли-Хилз, не дожив три дня до своего 70-летия. Он причастился и тихо скончался, окруженный семьей.

Учитель президента США

   В списке предназначенных к высылке из СССР на «Философском пароходе» был и великий русский ученый Питирим Сорокин, умерший в США. Первая часть его жизни полна драм и авантюр, достойных самого крутого приключенческого романа.
//-- «Зайцем» в Петербург --//
   Он родился в глухой деревне Турья Вологодской губернии. Его отцом был ремесленник, а мать – простая крестьянка. Она умерла, когда сыну было всего четыре года. Отец начал сильно пить, и в 11 лет Питирим вместе с братом ушли из дома. Они бродили по деревням, выполняя «малярные и декоративные работы в церквах». Однако потом Сорокин с благодарностью вспоминал об этих трудных «университетах жизни», позволивших ему узнать, как живет и, о чем думает русский народ. Несмотря на бродяжничество и тяжелый труд, мальчик запоем читал, сам поступил в школу. Однако из семинарии его потом исключили. Он был арестован за «революционную пропаганду», юноша увлекся романтическими идеями социалистов. «Мы были апостолами, не брали с собой ничего, кроме револьвера и патронов», – вспоминал он потом.
   После освобождения Сорокин отправился в Петербург. В кармане было хоть шаром покати, юный Питирим ехал в поезде «зайцем», а потом договорился с проводником, стал убирать туалеты. В столице у Сорокина не было ни родных, ни знакомых. Он устроился репетитором «за угол и еду». Учился на курсах, на которые ему приходилось ходить пешком, проделывая ежедневно по 15 верст. Тем не менее юноша был бодр и полон оптимизма. «Несмотря на материальные трудности, печали и испытания духа, присущие каждой человеческой жизни, мир казался мне прекрасным для жизни и борьбы за утверждение великих жизненных ценностей… Я, как губка, жадно впитывал достижения человеческого гения», – писал он, вспоминая те годы. Вскоре Сорокин стал студентом. Поступил сначала в Психоневрологический институт, а затем на юридический факультет Университета. Тогда это был рассадник революционных идей. Он увлеченно овладевал знаниями и с головой бросился в бурный омут политической жизни, вступил в партию эсеров, редактировал газету. Его первый научный труд назывался «Преступление и кара, подвиг и награда». Его талант заметили, оставили на кафедре, и скоро он стал магистром права.
//-- Крутой поворот --//
   Но тут грянула революция. Сорокин стал депутатом Учредительного собрания, а потом Керенский предложил ему место своего секретаря. После октябрьского переворота ученый-политик оказался в Петропавловской крепости, но через два месяца его отпустили. Большевиков он не принял, яростно выступал против сепаратного мира с немцами, потом поехал на север России для подготовки вооруженного антибольшевистского восстания. В Великом Устюге попал в руки ЧК и его приговорили к расстрелу. Так мир мог бы потерял великого ученого. Но в этот момент в мировоззрении Сорокина произошел крутой переворот. Он разочаровывался в политической борьбе, полагая, что его дело – наука, просвещение народа, и опубликовал письмо под названием «Отречение Питирима Сорокина». Оно попало на глаза Ленину, который назвал его «признаком поворота» к большевикам целого класса.
//-- Опасное пенсне --//
   Это спасло ученого от гибели в подвалах ЧК, он вернулся в Петроград и снова занялся наукой. Поселился в доме на Васильевском острове (8-я линия, дом № 31), том самом, где потом одно время жил поэт Мандельштам, написавший там знаменитые строки «Я вернулся в мой город, знакомый до слез…». Однако с большевиками Сорокину было решительно не по пути. Он пришел к выводу, что важнейшим следствием революции стала «деградация населения России». Открыто об этом говорил и писал. «Народы найдут в себе силы освободиться от ига большевизма», – заявлял он. Мало того, Сорокин продолжал повсюду носить пенсне, что по тем временам было не просто опасно, но являлось открытым «вызовом пролетариату». На улице тогда могли убить уже за одно приличное «буржуйское» пальто, а уж тем, кто носил пенсне, была только одна дорога – прямо в подвалы ЧК. Набор его книги «Голод как фактор» был уничтожен, и Сорокина включили в список большой группы опасных для большевиков ученых и деятелей культуры, которых выслали из Петрограда на знаменитом «философском пароходе».
   Однако сам Сорокин уехал 23 сентября 1922 года все-таки на поезде. Вскоре он очутился в Праге, куда пригласил его друг тогдашний президент Чехословакии Массарик. Он стал читать лекции, издавать книги. Но русская эмиграция в Европе относилась к ученому враждебно, не в силах простить отречения от политики. Но Сорокин не обращал на это внимания. Он всегда шел своим, особым путем, называя себя «одиноким волком». Вскоре ему предложили читать лекции в США, где он и остался. Изучил английский и стал преподавать.
   За океаном Сорокина пригласили в престижнейший Гарвард, где он возглавил кафедру социологии. Один за другим он пишет выдающиеся труды, получает известность и вскоре становится председателем Социологического общества США. Среди его почтительных учеников, слушавших знаменитого профессора из России, разинув рот, – дети президента США Рузвельта и будущий президент Джон Кеннеди.
//-- Любовь порождает любовь --//
   Если первая половина жизни Сорокина была полна опасных приключений, то вторую ее половину он провел в США уже за письменным столом. Он купил дом в Винчестере недалеко от Гарварда, где спокойно прожил отведенные ему Богом годы вместе с верной спутницей жизни Еленой Баратынской, родившей ему двух сыновей. На стенах висели виды Петербурга, на рояле стояли ноты с произведениями Чайковского, а на полках – русские книги. О далекой родине он не забывал ни на минуту. Во время войны стал председателем общества помощи воюющей России, убеждая американцев, что, помогая СССР, они приближают победу над Гитлером. Сорокин не принял «американского образа жизни», где боготворили сильных, царили культ денег и стремление к наживе любой ценой. Не случайно именно тогда он создал исследовательский центр созидательного альтруизма, проповедуя бескорыстное отношение к жизни. «Без любви, без нравственного совершенствования людей не спасет ни изменение общественного строя, ни изменение законов и учреждений», – считал Сорокин. «Любовь порождает любовь», – таков был девиз жизни этого замечательного русского ученого

«Северский Эйркрафт корпорейшн»

   Александр Прокофьев-Северский был родом из семьи дворян Санкт-Петербургской губернии. Его предки – военные, лишь отец отличился на другом поприще, стал известным в Санкт-Петербурге певцом, режиссером и владельцем театра. «Северский» был его сценический псевдоним, который он присоединил к фамилии Прокофьев. Оказавшись потом в США, его сын Александр отбросил первую часть трудной для американцев фамилии.
//-- Мечты о небе --//
   В 1914 году Александр окончил в Санкт-Петербурге Морской кадетский корпус, получив чин мичмана. Но в то время в воздух поднялись первые аэропланы, и юный моряк стал мечтать не о море, а о небе. Ему повезло: на флоте стали создавать авиагруппы для разведки над морем, и Прокофьева-Северского отправили в школу летчиков морской авиации. Окончив ее, он начал летать, но тут произошло несчастье. На борту его самолета случайно взорвалась бомба. Александр оказался в госпитале, где врачи ампутировали ему ногу, опасаясь гангрены.
   Казалось, на карьере военного летчика можно было ставить крест, но Прокофьев-Северский решил не сдаваться. Поставив протез, он стал упорно тренироваться, и уже скоро мог кататься на коньках. Но никто не верил, что пилот без ноги может летать. Чтобы доказать обратное, молодой летчик на летающей лодке М-9 пролетел под Николаевским мостом в Петрограде. Кстати, этот эпизод был повторен в советском фильме «Валерий Чкалов», где под мостом в Ленинграде пролетел советский летчик, хотя, вопреки легенде, Валерий Павлович никогда этого не делал. А вот полет Прокофьева-Северского вызвал сенсацию. Начальник воздушных сил Балтфлота, контр-адмирал Адриан Непенин, решив не наказывать удальца за проступок, отправил доклад Николаю II, в котором просил «высочайшего разрешения» для мичмана на боевые полеты.
//-- «Пусть летает. Николай» --//
   Резолюция царя была короткой: «Читал. Восхищен. Пусть летает. Николай».
   Оказавшись на фронте, Александр в возрасте всего 23-х лет стал одним из самых известных асов русской авиации. Он был произведен в лейтенанты и получил золотой кортик с надписью «За храбрость», а потом орден Святого Георгия. Известность он получил еще и благодаря ценным изобретениям в морской авиации. Он, в частности, создал лыжные шасси для «летающих лодок», чтобы зимой самолеты могли садиться на льду Балтики. Предлагал подвижную установку пулеметов, бронеплиты для защиты экипажа.
   В сентябре 1917 года ему предложили место помощника военно-морского атташе в русском посольстве в США. Сначала он оказался, предпочитая остаться на фронте. Но власть захватили большевики, офицеров убивали, армия разваливалась. И тогда герой-летчик решил покинуть страну. В Сибири его поезд был остановлен красноармейцами, которые собрались его расстрелять. К счастью, Прокофьева-Северского по протезу узнал один из матросов, который отговорил «братишек» убивать героя войны. Протез при этом не только помог ему спасти жизнь, но оказался еще и тайником, в котором беглец вывез за границу царские ордена и деньги.
//-- Изобретения в США --//
   В США он поначалу устроился на работу в русское посольство. Однако после заключения Россией сепаратного мира с Германией дипломатическая миссия была закрыта. Подыскивая новую работу, Северский познакомился с генералом Митчеллом, известным в США авиатором. Митчеллу понравился молодой русский летчик, который забросал его интересными идеями по усовершенствованию самолетов, и он предложил ему место консультанта при военном департаменте в Вашингтоне.
   Только вот предприимчивому Северскому не сиделось на месте. Вскоре он основал собственную фирму «Северский аэро корпорейшн». Там им был создан автоматический бомбардировочный прицел. Права на это изобретение у него купило правительство США за 50 тысяч долларов – большие по тем временам деньги. Затем он внедрил еще ряд изобретений. В результате получил американское гражданство и звание майора запаса ВВС США.
   Экономическая депрессия больно ударила по американской промышленности, фирма Северского разорилась. Пришлось все начинать заново, и вскоре он создал самолетостроительную компанию «Северский эйркрафт корпорейшн». Главным ее продуктом стал разработанный им самолет-амфибия СЕВ-3, который показал отличные летные качества. На этом самолете Северский установил мировой рекорд скорости для амфибий – 290 километров в час, многие годы это достижение никто не мог побить.
   Когда ВВС объявили конкурс для замены истребителя Боинг-26, фирма Северского представила на него истребитель Р-35 и получила правительственный заказ на 77 самолетов, став одной из крупнейших самолетостроительных компаний в США. Потом он создал еще ряд успешных моделей самолетов, внедрил множество изобретений. Однако у русского эмигранта были влиятельные противники и конкуренты. В 1939 году совет директоров компании, недовольный его большими расходами на эксперименты, снял Северского с поста президента фирмы. Александр Николаевич был огорчен случившимся и решил отойти от конструкторской работы.
//-- Медаль «За заслуги» --//
   Однако с авиацией Северский не порывал, проявив себя великолепным аналитиком и военным стратегом. В 1939 году он предсказал, что Гитлер начнет в сентябре войну, опроверг мнение американских специалистов считавших, что Англия не сможет противостоять немцам в воздухе, а также предсказал провал фашистского блицкрига против СССР. Бестселлером в США стала его книга «Воздушная мощь – путь к победе». В ней он доказывал, что в современной войне победу можно одержать только путем завоевания господства в воздухе и разрушения промышленного потенциала противника при помощи массированных бомбардировок.
   Вскоре Северского назначили консультантом по военным делам при правительстве США, а в 1946 году он получил медаль «За заслуги» – самую высокую награду в Америке для гражданских лиц. В письме от президента США Гарри Трумэна, которое прилагалось к медали, говорилось: «Авиационные знания мистера Северского, его целеустремленность и энергичная пропагандистская деятельность сыграли большую роль в успешном завершении войны». Умер выдающийся русский авиатор, которому не дали применить свой талант на родине, в 1974 году в Нью-Йорке. В России он больше так и не побывал…

Великий корабел… Франции

   29 октября 1932 года Франция ликовала. Со стапелей судоверфи «Пеноё» в Сен-Назере под восторженные крики 200-тысячной толпы на воду был спущен самый большой в мире пассажирский лайнер «Нормандия». На церемонии присутствовал сам президент республики, оркестр играл «Марсельезу», хлопали бутылки от шампанского. Высокие государственные награды получило руководство компании, построившей судно. Никто не обращал внимания на скромного мужчину средних лет, притулившегося в стороне. А это был русский инженер-кораблестроитель Владимир Юркевич, автор смелого проекта небывалого судна…
//-- Небывалое судно --//
   Такого судна, как «Нормандия», и впрямь в мире еще не было. Вес корпуса превышал 27 тыс тонн, длина составляла 313 метров, ширина – 36, а скорость достигала 30 узлов – рекорд по тем временам. Всех поражала также небывалая роскошь лайнера, строительство которого обошлось французской казне в колоссальные деньги – 200 млн долларов. На «Нормандии» было 11 палуб, теннисные корты, сад с птицами, огромный бассейн, часовня, гараж на сто автомобилей и даже собачник, а обеденный салон был рассчитан на тысячу человек. При отделке кают не скупились на мрамор, шелка, золото и серебро. Это был настоящий «плавучий супер-город» для богатых. Благодаря ему Франция превзошла Англию, Германию и Италию, стала законодательницей морской моды и получила «Голубой бант Атлантики». Французские газеты писали об этом, захлебываясь от восторга. Но никто из них при этом не упоминал, что уникальный обтекаемый корпус лайнера, который позволил ему поставить рекорд скорости, был спроектирован русским Юркевичем, двигатели изготовлены по проекту другого инженера из России Арцеулова, а винты – инженером Харковичем. А что писать? Ведь все они были эмигрантами…
   Владимир Юркевич родился в Москве в дворянской семье. Отец преподавал географию в престижной гимназии и был одним из основателей Российского географического общества. С детства юный Владимир грезил о море и кораблях, хорошо рисовал и увлекался математикой. Окончив гимназию с золотой медалью, он переехал на берега Невы – поступил на судостроительный факультет Петербургского политехнического института. А потом окончил еще последний курс Кронштадтского морского училища военного флота, стал поручиком и был готов проектировать корабли. «Насучили на редкость хорошо!» – признавал он потом.
//-- «Форма Юркевича» --//
   Это было время, когда после поражения в войне с Японией 1905 года Россия разворачивала большую программу строительства мощных военных кораблей. Юркевич получил назначение на Балтийский судостроительный завод и принял участие в создании головного корабля первой серии российских линкоров-дредноутов – «Севастополь». Эти корабли по размерам, скорости и другим параметрам наголову опережали все иностранные проекты того времени. Вскоре Юркевич был назначен конструктором технического кораблестроительного бюро завода, где началась работа по созданию четырех громадных крейсеров серии «Измаил». Здесь он предложил революционное решение – новую, обтекаемую форму корпуса корабля. В таком виде он мог достигнуть скорости 28 узлов при меньшей мощности машин и меньшем потреблении топлива. Но это радикальное новшество использовано не было. Оно было запатентовано только в 1928 году в Германии и вошло в историю мирового судостроения как «форма Юркевича».
//-- Крах надежд --//
   Вскоре грянула война, а вслед за ней и революция. Начался полный развал стремительно развивавшейся до этого промышленности России. Заводы остановились, программа строительства крупных кораблей была отложена. В 1917 году корпус уникального крейсера «Измаил» разобрали, а в 1923 году правительство большевиков продало за копейки три других крейсера Германии. Юркевича отправили в Николаев, где в отделении Балтийского завода собирали подводные лодки. По дороге группа инженеров попала в руки банды анархистов и едва унесла ноги, а оказавшись в Николаеве, обнаружила, что он уже захвачен немцами. Гению русского судостроения не оставалось другого выбора, кроме эмиграции.
   В Стамбуле, как и другим русским беженцам, Юркевичу пришлось хлебнуть лиха. Сначала дипломированный инженер работал грузчиком в порту, потом вместе с другими эмигрантами организовал автомастерскую для ремонта старых автомобилей. Через два года семья переехала во Францию. Юркевич блестяще знал французский язык, но там его диплом не признавали, и ему пришлось работать токарем на заводе «Рено». Так пришлось мыкаться почти шесть лет. В конце концов, его блестящие знания оценили и взяли консультантом в судостроительную компанию «Пеноё». Изголодавшийся по работе инженер начинает работать как одержимый, дни и ночи он проводит в конструкторском бюро. Там он вдруг с удивлением обнаружил, что в вопросах кораблестроения Россия до революции намного опережала Европу. «Европа еще не подошла к вопросам, которые наши учителя ставили нам в России», – записал Юркевич. Когда компания получила заказ на «Нормандию», Юркевич предложил свой революционный проект обтекаемого корпуса, уже испробованный в Петербурге на крейсерах. Два года ему понадобилось для того, чтобы убедить французов в его преимуществах. В конце концов, были построены модели 25 разных проектов, которые испытали в бассейне, и предложение Юркевича было признано лучшим!
//-- За океаном --//
   Слава гениального изобретателя росла, и его стали настойчиво приглашать за океан. На Европу надвигалась война, и Юркевич понимал, что в Америке с ее неограниченными возможностями он сможет реализовать свои проекты свободнее. Французы тоже засуетились и в 1937 году предложили ему гражданство, но он уже отправился за океан и открыл в Нью-Йорке техническую контору по судостроению. В 1939 году его семья окончательно перебралась в Соединенные Штаты. За годы работы в США Юркевич построил 42 судна. Он разработал уникальный проект «удешевленного» океанского лайнера на 8 тысяч пассажиров, который мог передвигаться с невероятной для тех времен скоростью 34 узла. Стоимость билета в нем составляла 50 долларов, что по тем временам могло составить конкуренцию авиаперевозкам. Однако осуществить этот новаторский замысел, увы, не удалось. Пришло время больших самолетов, и трансатлантические авиаперевозки стали более выгодными. Он работал консультантом Управления флотом США, и идеи русского кораблестроителя были заложены в проекты создания первых американских авианосцев.
//-- «Рад, что я – русский!» --//
   За океаном Юркевич ни на минуту не забывал о России. Когда Гитлер напал на СССР, он выступил в поддержку Красной армии, принимал активное участие в работе комитета по поддержке России, оказывал содействие советской закупочной комиссии в Вашингтоне. «Долг каждого русского помочь родине всем, чем можно, когда она подвергается смертельной опасности», – говорил он тогда. Был готов делать проекты кораблей для СССР, возглавлял объединение петербургских политехников в США. Заходя в советское посольство, Юркевич с гордостью заявлял: «Я рад, что я – русский!». Увы, на родине отношение к эмигранту было иным. На его имя в СССР было наложено табу. Упоминания о гениальном судостроителе не было в Большой советской энциклопедии, а газеты не писали о нем ни строчки до 1990-х гг. Юркевич умер 13 декабря 1964 года и был похоронен на кладбище русского монастыря в Ново-Дивееве в 40 км от Нью-Йорка. Весь его богатый архив в 1965 году вдова Ольга Всеволодовна передала, согласно завещанию мужа, в Москву.

Гордый адмирал

   Адмирал русского флота, бывший морской министр России Иван Григорович умер во французском городе Ментона 3 марта 1930 года в полной нищете. Когда он там оказался, уехав из советской России, ему, как полному кавалеру орденов Почетного легиона, полагалась специальная пенсия от французского правительства. Но он от нее отказался «по принципиальным соображениям». Жил, продавая нарисованные им самим картины. Когда о бедственном положении Григоровича узнали англичане, то предложили свою пенсию «в вознаграждение заслуг Русского флота перед британским в эпоху Великой войны». Но он и от нее отказался. Гордый русский адмирал не мог согласиться жить на подачки от чужеземных правительств.
//-- Выпускник Морского корпуса в Петербурге --//
   Иван Григорович родился в Петербурге в семье морского офицера из потомственных дворян. Детские годы провел в Ревеле, где учился – удивительное совпадение! – в одном классе с еще двумя будущими морскими знаменитостями: Владимиром Бэром, будущим командиром крейсера «Варяг», и Евгением Егорьевым, будущим командиром крейсера «Аврора». В 18 лет поступил в Морской кадетский корпус в Петербурге, тот самый, на котором теперь установлены мемориальные доски с перечислением имен будущих героев российского и советского флотов. Потом долго плавал на разных кораблях, участвовал во многих кампаниях, неоднократно был награжден.
   В 1896 году Григоровича отправили военно-морским атташе в Лондон, где ему пришлось также надзирать за строительством заказанных Россией броненосца «Цесаревич» и крейсера «Баян». Во главе этого «Цесаревича» он и отправился потом на войну с Японией. Она закончилась бесславно для России, однако сам Григорович и его корабль сражались героически. Во время внезапного нападения японцев на Порт-Артур «Цесаревич» был подорван на рейде, но остался на плаву и всю ночь стойко отражал атаки неприятеля, а его капитан был контужен.
   Затем «Цесаревичу» удалось прорваться в Циндао, а позднее этот корабль участвовал в оказании помощи населению разрушенного страшным землетрясением итальянского города Мессина. Многие историки того времени считали, что, несмотря на неудачу России в войне с Японией, сам Григорович был достоин наивысших похвал. Один из его современников писал: «Энергия и распорядительность Ивана Константиновича творят чудеса… Флот существует, и заслуга в том Григоровича бесспорна».
//-- Клетки с белыми мышами --//
   После войны с Японией Григоровича, уже ставшего адмиралом, назначил начальником штаба Черноморского флота и портов Черного моря. 14 мая 1906 года он был чуть не убит террористами. На параде в Севастополе они бросили в него бомбу, Григорович был контужен в голову. Затем его перевели на Балтику, в порт Либаву. Тогда там вдруг появились странные матросы, которые выходили из казармы и шли на службу с клетками с белыми мышами. Местные жители с недоумением качали головами. Но то были члены созданного Григоровичем первого в России учебного отряда подводного плавания. Мыши подводникам были нужны, чтобы определять под водой пригодность воздуха для дыхания, поскольку специальных приборов тогда еще не было. Григорович одним из первых понял важнейшую роль будущей подводной войны и развернул потом в России строительство подводных лодок.
//-- Морской министр --//
   Организаторские таланты и невероятная трудоспособность Григоровича были замечены наверху, он был назначен сначала заместителем морского министра, а потом и министром. Это была невероятно тяжелая и сложная в те времена должность – после войны с Японией престиж флота упал, его материальная часть оказалась в жалком состоянии и разорена, офицеры деморализованы, а матросы уже заражены революционной пропагандой. Потребовались титанические усилия, чтобы навести порядок, реорганизовать флот, приступить к строительству новых боевых кораблей, избавить министерство и штабы от бездельников и интриганов. Благодаря усилиям нового министра накануне Первой мировой войны русский флот имел уже 9 линкоров, 14 крейсеров, 71 эсминец, 23 подлодки, а в годы войны пополнился еще 9 линкорами, 29 эсминцами и 35 подлодками. Были созданы лучшие в мире эсминцы типа «Новик» и линкоры типа «Севастополь», первые в мире тральщики. В результате и через 30 лет в начале Второй мировой войны, основу советского флота составляли корабли, построенные еще Григоровичем. Гордый адмирал создал поистине непобедимый флот, и если бы не катастрофа 1917 года, то военно-морские силы России не имели бы равных в мире.
//-- Пришлось пилить дрова --//
   Как только к власти пришло Временное правительство, оно уволило доблестного адмирала и министра в отставку. Григорович мог сразу покинуть Россию, но, даже оскорбленный, не захотел этого сделать. Большевики потом не нашли ничего лучшего, как дать адмиралу унизительную работу в Морской исторической комиссии со скудным продовольственным пайком. Суровой зимой 1920 года опытнейшему флотоводцу, бывшему министру флота приходилось подрабатывать на жизнь в Петрограде пилкой и колкой дров. Помогали верные матросы, которые таскали своему прежнему голодающему командиру картошку и сухари, что по тем временам было вовсе не безопасно.
   Григорович тяжело заболел, ему требовалось сложная операция, и в 1924 году советское правительство милостиво разрешило ему выехать за границу для лечения. Он уехал во Францию и домой уже не вернулся. Перед смертью Григорович завещал, чтобы, когда времена изменятся, его погребли в Петербурге, в семейном склепе, рядом с могилой горячо любимой жены.
//-- Возвращение домой --//
   Только через много лет после его смерти Россия выполнила долг перед своим верным сыном. В 2005 году российские власти приняли решение о перенесении праха адмирала Ивана Григоровича в Россию и перезахоронении его в Петербурге. Ему были отданы высшие воинские почести. Прах выдающегося деятеля в Новороссийске встречал командующий Черноморским флотом, гремели артиллерийские залпы; гроб адмирала, когда его перевозили по городу, был установлен на пушечном лафете. Прах покойного, по традиции, переносили шесть капитанов, но без фуражек. Было признано недопустимым, чтобы царского адмирала и министра, ненавидевшего большевиков, несли люди с красными звездами на фуражках. В Петербурге траурный кортеж прошел 26 июля 2006 года перед зданием Адмиралтейства, где работал Григорович. На Никольском кладбище чудом сохранился его семейный склеп, где, согласно завещанию, и перезахоронили гордого адмирала. На могильной плите была выбита надпись: «Всегда любимая, всегда дорогая, Россия, иногда вспоминай о нем, кто так много думал о тебе…».

Чехов и… Мэрилин Монро

   16 августа 1891 года в Петербурге родился самый великий актер начала XX века – Михаил Чехов, о котором в нашей стране вспомнили только после краха СССР. Став эмигрантом, он оказался в «запретном списке», и потому много лет у нас о нем ничего не писали. Такая же судьба – полного запрета на родине – постигла в советские времена и его первую жену Ольгу Чехову, которая оказалась в Германии любимицей Гитлера, а как теперь считают некоторые историки, на самом деле служила в НКВД и готовила на фюрера покушение.
//-- Племянник Антона Павловича --//
   Михаил Чехов был племянником Антона Павловича, сыном его брата Александра. Александр Павлович в отличие от брата ничем в своей жизни не прославился, кроме того, что страдал сильными запоями, но этим в России никого особенно не удивишь. Эту пагубную страсть он передал по наследству и сыну. Но Михаил уже в детстве проявлял необыкновенные дарования. Когда ему было всего три года, Антон Павлович пророчески сказал о племяннике: «Я думаю, что из него выйдет очень талантливый человек».
   Так и получилось. Михаил Чехов стал всемирно знаменитым актером. Имея знаменитого родственника, Михаилу не пришлось пробиваться в искусстве локтями. Антон Павлович познакомил его со Станиславским и тот сразу взял талантливого юношу в труппу МХАТа. Там и началась его слава великого актера, которая пошла греметь по всей России, а когда он стал сниматься в кино, то и за границей.
//-- Мистическая энергия --//
   Многие критики считают, что Михаил Чехов был самым гениальным актером начала XX века. Хотя внешне для сцены совершенно не подходил. Был мал ростом, щупл, слегка шепелявил, голос имел тусклый и невыразительный. Но всех поражали его глаза – светлые, добрые, полные какой-то пронзительной боли. На сцене он преображался. От него исходила какая-то мистическая энергия. На его спектаклях люди впадали в экстаз, падали в обморок. На «Гамлета» в его исполнении ходили по 50 раз. Громадный успех, которого не видел ни один актер МХАТа, имел Михаил Чехов в роли Хлестакова. Кинорежиссер Сергей Эйзенштейн говорил, что дал бы многое, чтобы понять секрет его могучего таланта. Как человек тонкой духовной организации, Михаил Чехов быстро увлекался. Едва только увидел Оленьку – юную племянницу Ольги Книппер-Чеховой, сразу влюбился. А потом они тайно поженились. Однако через два года развелись. Жить с гениальным актером – нелегкая судьба! А потому Ольга Чехова сама ушла.
//-- Актриса фюрера или агент НКВД? --//
   Для Михаила это была трагедия. Он стал бояться людей, слышал какие-то шумы и даже на время ушел из театра. А его прежнюю жену в жизни ждали фантастические приключения. Она оказалась в Германии, где стала знаменитой актрисой и понравилась самому Гитлеру. Фюрер, ненавидевший славян, был буквально очарован русской красавицей. На приемах в Берлине Ольга Чехова сидела рядом с Гитлером, он непрерывно расточал ей комплименты. Другая немецкая знаменитость тех лет – Марлен Дитрих была вне себя от ревности! Однако после разгрома Германии случилось странное. Ольгу Чехову на советском самолете отвезли в Москву. Казалось, любимицу Гитлера ждут в СССР мрачные застенки НКВД. Но вскоре ее отвезли обратно, и остаток жизни она провела в полном благополучии, достатке и спокойствии. Сын Берии в своих воспоминаниях потом утверждал, будто Ольга Чехова была агентом НКВД и готовила покушение на Гитлера, которое отменил потом лично Сталин. Он опасался, что ликвидация фюрера приведет к сближению Англии и США с Германией. Так ли это было на самом деле, неизвестно до сих пор. Эту тайну Ольга Чехова унесла в могилу.
//-- В эмиграции --//
   Михаил Чехов тоже эмигрировал. Хотя в СССР его, казалось, ценили. Он одним из первых получил звание заслуженного артиста, его назначили директором 2-й студии МХАТа и т. п. Однако вскоре в театре пошли раздоры. Начиналась травля Чехова, которого называли «итальянским фашистом» (он ездил в Италию отдыхать), упрекали в отсутствии в его театре «советского репертуара», в увлечении мистическим философским учением австрийца Рудольфа Штейнера. В 1928 году Михаил Чехов выехал на лечение в Германию и не вернулся. Там бывшему мужу помогла Ольга. С Гитлером его, правда, не познакомила, но работой он был обеспечен. Хотя сделать такую же блестящую карьеру в Берлине, как его бывшая жена, не смог. Михаил Чехов работал в Париже, Риге, Лондоне, а потом в США. За океаном ему поначалу пришлось не сладко. По-английски он говорил с сильным акцентом, а потому соперничать с голливудскими звездами кино не мог. Помогли ему обаяние громкого имени и ставшая тогда популярной в США система Станиславского. Многие будущие голливудские звезды охотно брали у него уроки: Юл Бриннер, Грегори Пек, Энтони Куин, Ингрид Бергман.
//-- «Теперь обожаю вас!» --//
   Обожала его Мэрилин Монро, тогда еще делавшая первые шаги на артистическом поприще. Он даже предсказал ей судьбу.
   – О чем вы сейчас думаете? – спросил он ее однажды на репетиции.
   – О роли, – ответила Мэрилин.
   – Не может быть! – возразил Михаил Чехов. – От вас идет такая мощная сексуальная вибрация, это будет очень востребовано, студии будут продавать этот товар на весь мир. Мэрилин расплакалась. Она хотела стать актрисой, а не сексуальной «погремушкой». Однако Михаил Чехов оказался пророком. Через два года, когда вышел фильм «Джентльмены предпочитают блондинок», слава о новой сексуальной звезде Голливуда загремела по всему миру. Монро подарила ему фото с надписью: «Когда я училась в школе, то больше всего обожала Линкольна. Теперь обожаю вас!».
//-- Забытый кумир --//
   Однако сам Михаил Чехов на Западе не стал кумиром. Это сейчас актеры всех стран и всех поколений зачитываются написанной им книгой «О мастерстве актера», но сразу она не произвела в Голливуде впечатления. В кино он играл роли иностранцев, так и не избавившись от акцента. Станиславский и другие деятели советского театра уговаривали его вернуться в СССР, но он отказался. И, наверное, правильно сделал. Он не забыл, как встретившая его в Берлине жена Мейерхольда Зинаида Райх с презрением бросила ему: «Предатель!». А потом и Мейерхольда, и саму Райх в СССР ждал страшный конец. Вскоре, разочаровавшись в театре, Михаил Чехов удалился на ранчо неподалеку от Сан-Франциско, где дожил свой век в обществе жены, четырех терьеров и козы. Об этих годах его жизни почти ничего не известно. Бывший кумир театральных Петербурга и Москвы умер, забытый на родине, в возрасте всего 64 лет. Похоронили великого актера на голливудском кладбище «Лесная поляна». В США о нем вспомнили недавно, когда на аукционе в США банковский чек от Мэрилин Монро на его имя на 45 долларов за уроки был продан за 2250 долларов. А в новой России имя великого актера теперь, наконец, извлечено из забвения.

Поэтесса «с огромным бантом»

   Ирина Одоевцева (Ираида Гейнике) родилась в Петербурге еще до революции, но большую часть своей жизни провела далеко от своего любимого города. В нашей стране имя этой популярной в среде русской эмиграции поэтессы и писательницы стало известно лишь с началом перестройки, когда были переизданы сборники ее очаровательных стихов и книги замечательных воспоминаний «На берегах Невы» и «На берегах Сены», которые и сделали ее знаменитой.

     На берегах Невы
     Ночь, улица, фонарь, аптека,
     Бессмысленный и тусклый свет,
     Живи еще хоть четверть века,
     Все будет так: исхода нет…

   Александр Блок, когда писал эти строки, не подозревал, что будет еще хуже. Останутся только «ночь» и «улица», фонари разобьют, а аптеки закроют. «Зима 1919 -20 гг. Очень голодная, очень холодная, очень черная зима, – вспоминает Ирина Одоевцева в своей книге «На берегах Невы». – Грабежи стали бытовым явлением. С наступлением сумерек грабили всюду».
   Но в Петербурге тогда не только грабили. В подвалах ЧК по ночам до утра гремели выстрелы. Там расстреливали людей. Уничтожали «класс эксплуататоров». А заодно и поэтов, художников, писателей, профессоров Университета, офицеров, проливавших кровь за Россию в мировую войну. Но вот что самое удивительное: в это грозное и страшное время в Петербурге были люди, которые ходили… слушать стихи! «Я каждый день, – пишет Одоевцева, – совершенно одна возвращалась поздно вечером из Института живого слова одна. По совершенно безлюдным, темным – «хоть глаз выколи» – страшным улицам».
   «… Шесть часов вечера. Падает снег. Я иду домой по Бассейной… Поднимаюсь с черного хода. Парадный недавно заколотили – для тепла и за ненадобностью. «Теперь нет господ, чтобы по парадным шляться!» – заявляли большевики». Так с тех пор 70 лет мы и ходили в квартиры, превращенные в коммуналки, с черного хода…
//-- «До чего же весело!» --//
   Однако у юной Одоевцевой о том времени радужные воспоминания. «Голодный, холодный, снежный январь. Но до чего же весело! В «Живом слове» лекции сменялись практическими занятиями и ритмической гимнастикой по Далькрозу. Кони возглавлял ораторское отделение, гостеприимно приглашая всех на свои лекции…»

     Дом искусств. Литераторов дом.
     Девятнадцать жасминовых лет.
     Гордость студии Гумилева,
     Николая Степановича… —

   писала восхищавшаяся тогда Гумилевым «поэтесса с огромным бантом», как она сама себя называла:

     Ни Гумилев, ни злая пресса,
     Не назовут меня талантом.
     Я маленькая поэтесса с огромным бантом.

   Она запоем слушает на вечерах в голодном городе, но в переполненных залах стихи Сологуба, Мандельштама, Белого. Популярного тогда и ныне совершенно забытого Тимофеева, прославившегося позднее знаменитыми Бубличками»:

     упите бублички,
     Горячи бублички,
     Гоните рублички
     Ко мне скорей!

   Становится свидетелем невероятного успеха Маяковского: «Зал восторженно загрохотал. Казалось, все грохотало, грохотали стулья, грохотали люстры, грохотал потолок и пол под звонкими ударами женских ног.
   – Бис, бис, бис!… – неслось отовсюду».
   Восторженно слушает Блока: «Блок стоит неподвижно. В «ярком беспощадном свете» электрических ламп, направленных на него, еще резче выступает контраст между темным усталым лицом и окружающими его, как нимб, светлыми локонами:

     Вагоны шли привычной линией,
     Подрагивали и скрипели,
     Молчали желтые и синие,
     В зеленых плакали и пели…».

   Оказавшись потом в Париже, Одоевцева поражалась: «Просто невозможно себе представить, как слушали, как любили поэтов в те баснословные годы в Петербурге, да и во всей России. Марина Цветаева была права, когда писала: «Из страны, где мои стихи были нужны, как хлеб, я в 22-м году попала в страну, где ни мои стихи, ни вообще стихи никому не нужны».
//-- Нужнее хлеба --//
   «Нет, – поправляет ее в своих воспоминаниях Одоевцева, – на этот раз Цветаева не преувеличила, а скорее преуменьшила – стихи тогда многим были даже нужнее хлеба».
   Гумилев, ее кумир тех лет, тоже ничего не боялся. Однажды в Петербурге на вечере у балтфлотцев, читая стихи, он вдруг продекламировал:

     Я бельгийский ему подарил пистолет
     И портрет моего государя…

   По залу прокатился протестующий ропот. Несколько матросов вскочили. Но Гумилев продолжал читать спокойно и громко. Кончив читать, он спокойно обвел зал глазами. Гумилев ждал и смотрел на матросов, матросы смотрели на него.
   «И, – продолжает Одоевцева, – аплодисменты вдруг прорвались, прогремели, загрохотали. Всем стало ясно: Гумилев победил. Так ему еще никогда не аплодировали».
   – А была минута, мне даже стало страшно, – признался он ей потом. – Ведь мог же какой-нибудь товарищ-матрос, «краса и гордость красного флота», вынуть свой небельгийский пистолет и пальнуть в меня, как палил в портрет моего государя.
//-- «Молодец, хоть и поэт!» --//
   Да и не только в портрет, но и в самого государя и его детей палили. Как, впрочем, вскоре расстреляли и самого бесстрашного поэта Гумилева, обвинив его в контрреволюционном заговоре.

     И нет на могиле его,
     Ни холма, ни креста, ничего.

   Однако петербургские обыватели после того памятного поэтического вечера долго восторгались Гумилевым: «Какой молодец, хоть и поэт!».
   В то страшное время в Петербурге было много трагических смертей, о которых вспоминает Одоевцева. Жена знаменитого тогда поэта Федора Сологуба Анастасия Николаевна бросилась в отчаянии с Тучкова моста и утонула. Сологуб долго отказывался этому верить. Он ее ждал. Обед по-прежнему готовили на двоих. Постель Анастасии Николаевны ежедневно стелилась… Потом Сологуб при помощи высшей математики пришел к выводу о том, что загробная жизнь на самом деле существует и что он скоро встретится со своей обожаемой Анастасией. Только тогда он успокоился.
   Перед отъездом за границу Одоевцева зашла к Сологубу попрощаться. Она уезжала легально, и Сологуб мрачно сказал: «Вы, конечно, думаете, что скоро вернетесь? Только прокатитесь по Европе? Да? Вы вернетесь лет через пятьдесят…». Одоевцева тогда ему не поверила. Но именно так и получилось. Сологуб ошибся не намного.
   За границей – в Берлине и Париже – Одоевцева почти сорок лет прожила вместе со своим мужем – другим знаменитым поэтом русской эмиграции Георгием Ивановым, с которым они расписались еще в Петербурге после смерти Гумилева. Заграница разочаровала Одоевцеву. «Я никому не признаюсь в том, что разочарована… Большинство бежавших из России в восторге от берлинской жизни и наслаждаются ею… О стихах здесь как будто забыли. Трудно поверить, что эти самые люди еще совсем недавно шли по неосвещенным, страшным ночным улицам, усталые, голодные и озябшие, шли в мороз, под дождем, часто через весь Петербург только для того, чтобы в Доме искусств или в Доме литераторов послушать стихи».
   В Берлине, а потом и в Париже Одоевцева общалась со всем цветом русской эмиграции и со многими приезжими знаменитостями: Есениным, Керенским, Северяниным, Алдановым, Буниным, Адамовичем, Анненковым и многими другими, о которых увлекательно рассказала потом в своих книгах. Она стала свидетелем их тоски, страданий и судорожных попыток хоть как-то утвердиться в чуждой им стране.
//-- «Нежности нежней» --//
   «… Есенин, – вспоминает она случайную встречу со знаменитым поэтом в ресторане для эмигрантов, – наливает мне рюмку водки. – Я качаю головой.
   – Не пью.
   – Напрасно! Этому необходимо научиться. Водка помогает.
   – От чего помогает? – спрашиваю я.
   – От тоски. От скуки. Если бы не водка и вино, я бы уже давно смылся с этого света! Еще девушки, конечно! Влюбишься, и море по колено! Зато потом, как после пьянки, даже еще хуже. До ужаса отвратительно… Вот еще животные. Лошади, собаки, коровы. С ними я всегда, с самого детства дружил… Вы непременно должны выпить. За нашу встречу! Хоть один бокал.
   И я чокаюсь с ним и пью. Кругом шумят, но я слышу только то, что говорит Есенин. Я гляжу на него. Нет, я не могу поверить, что это тот самый хулиган-скандалист. Он так трогательно нежен. Он нежный, «нежности нежней»! Просто по Маяковскому, «не мужчина, а облако в штанах…».
//-- Ей повезло --//
   Одоевцева прожила долгую жизнь, а потому ей повезло. Она не умерла в парижской богадельне для престарелых русских эмигрантов, где оказалась в последние годы. В 1987 году она все-таки приехала в СССР, где уже вовсю бушевали ветры перестройки. В Ленинграде ее ждала громкая слава. После ничтожных эмигрантских изданий ее книги вышли гигантскими, еще «советскими» тиражами. «На берегах Невы» – тиражом 250 тысяч экземпляров, а «На берегах Сены» – 500 тысяч. Умерла «маленькая поэтесса с огромным бантом» 14 октября 1990 года в Ленинграде. Совсем немного не дождавшись возвращения своему любимому городу его прежнего имени Петербург.

Ностальгия Владимира Набокова

   В одном интервью Владимир Набоков как-то сказал о себе: «Я – американский писатель, родившийся в России…». Отсюда, наверное, и пошла его репутация как сугубо американского писателя, тем более что в советские времена книги Набокова в СССР были запрещены, а его имя практически неизвестно широкому кругу читателей. Однако его сын Дмитрий не так давно признался, что это, конечно, был иронический ответ. Набоков – великий русский писатель, безумно страдавший от ностальгии по Петербургу, где он родился.
//-- Дом на Большой Морской --//
   «Я родился в комнате на втором этаже, где был тайничок с материнскими драгоценностями», – писал в своих воспоминаниях Владимир Набоков. Как это ни странно, тайничок – сейф в спальне его матери дома на Большой Морской, – чудом сохранился до наших дней. Если когда-то в нем и находились семейные драгоценности Набоковых, то все их имущество было, как известно, в 1918 году конфисковано большевиками.
   Набоков – старший среди пяти детей – рос в атмосфере обожания, уюта и роскоши. Получил домашнее воспитание от иностранных гувернеров и бонн, а потому научился писать и читать сначала по-английски и по-французски и только потом по-русски. В Тенишевское училище его возил на автомобиле шофер в ливрее. Гостями в доме бывали Шаляпин, Бенуа и заезжий Герберт Уэльс, а рисованию его учил Добужинский.
   Сам писатель называл потом свое детство «счастливейшим и совершеннейшим». Его отец был блестящим юристом, депутатом Государственной думы, а дед – министром юстиции. Набоковский дом в те годы являлся одним из важных политических и культурных центров Петербурга. В июле 1904 года там, в набоковском доме на Морской состоялось заключительное заседание первого Всероссийского земского съезда, где была одобрена резолюция, призывающая к принятию конституции.
//-- Когда все рухнуло --//
   После захвата власти большевиками все мгновенно рухнуло. Отец, который некоторое время был министром юстиции в правительстве Керенского, сумел вовремя отправить семью в Крым, откуда ей пришлось потом бежать за границу на греческом пароходе «Элпида» («Надежда»). За границей Набоков жил в Англии, где закончил Кембриджский университет, потом в Берлине, Париже. Подрабатывал уроками, опубликовал свои первые книги, в том числе «Защиту Лужина». Потом, спасаясь от нацистов, уехал в США, а последние 20 лет своей жизни прожил в Швейцарии. После издания романа «Лолита», имевшего огромный успех во всем мире, разбогател. Однако так никогда и не купил себе собственного жилья. Жил в гостиницах либо на съемных квартирах. Своим единственным домом до конца жизни он считал особняк на Большой Морской в Петербурге. Дом купила его мать, Елена Ивановна, в девичестве Рукавишникова, дочь богатейшего золотопромышленника, когда выходила замуж за его отца. Владимир Дмитриевич трагически погиб в Берлине в 1922 году, когда бросился на защиту Милюкова, в которого стреляли террористы-монархисты.
//-- Бабочки и шахматы --//
   Помимо литературы в жизни Набокова были еще две страсти: шахматы и бабочки. Он любил решать шахматные задачи и издал уникальный альбом «Бабочки Европы». До обретения литературной славы писатель вообще работал научным сотрудником в Гарвардском музее зоологии, где его считали одним из ведущих специалистов по бабочкам в мире.
   В интервью журналистам Набоков как-то сказал о себе: «Я – американский писатель, родившийся в России…». Отсюда, наверное, и пошла его репутация, как сугубо американского писателя, тем более что в советские времена книги Набокова в СССР были запрещены, а его имя практически неизвестно широкому кругу читателей. Однако его сын Дмитрий не так давно признался, что это, конечно, был иронический ответ, но падкие на сенсацию американские журналисты приняли слова его отца всерьез и растиражировали по всему миру.
//-- Безумная ностальгия --//
   Конечно, Набоков прежде всего – русский писатель и до конца жизни безумно страдал от ностальгии по родине, которую покинул в 18 лет. Чтобы понять силу этой тоски, достаточно вспомнить его изумительное по изобразительной силе стихотворение «Петербург», написанное в Берлине:

     Мне чудится в Рождественское утро
     мой легкий, мой воздушный Петербург…
     Я странствую по набережной… Солнце
     взошло туманной розой. Пухлым слоем
     снег тянется по выпуклым перилам.
     И рысаки под сетками цветными
     проносятся, как сказочные птицы;
     а вдалеке, за ширью снежной, тают
     в лазури сизой розовые струи
     над кровлями; как призрак золотистый,
     мерцает крепость (в полдень бухнет пушка:
     сперва дымок, потом раскат звенящий);
     и на снегу зеленой бирюзою
     горят квадраты вырезанных льдин.

//-- «Может, я выжил бы…» --//
   Таким он запомнил свой город и до конца жизни мучился от того, что ему пришлось оказаться далеко от него, на чужбине:

     …Ты растаял,
     ты отлетел, а я влачу виденья
     в иных краях – на площадях зеркальных,
     на палубах скользящих… Трудно мне…

   Белла Ахмадулина, которая, приехав в Швейцарию, встретилась с писателем незадолго до его смерти, потом вспоминала, что Набоков неожиданно сказал:
   – А жаль, что я не остался в России, уехал.
   Жена Набокова, отмечает Ахмадулина, тут же вмешалась:
   – Но ведь тебя, наверное, там сгноили бы в лагерях!
   Набоков покачал головой:
   – Кто знает, может, я выжил бы. Зато потом стал бы совсем другим писателем и, может быть, гораздо лучшим…»
//-- А дом остался --//
   Внешне дом на Большой Морской, переживший все войны и революции, выглядит сегодня почти так же, как и во времена юности Набокова. «Наш розовый гранитный особняк был номер 47 по Большой Морской», – вспоминал он. Из огромной библиотеки отца, насчитывавшей 11 тыс. томов, мебели не сохранилось ничего. Остался сейф на втором этаже, лифт, цветные стекла, о которых он вспоминал в своих произведениях, да еще, как говорят, изразцовая печь, расписанная бабочками. Сейчас на первом этаже в нем находится музей Набокова, а на втором – детская музыкальная школа.

«Тэффи! Одну Тэффи!»

   При составлении в 1913 году юбилейного сборника к 300-летию Дома Романовых у царя почтительно осведомились, кого бы из современных писателей он хотел бы видеть помещенных в нем. Николай II решительно ответил: «Тэффи! Только ее. Никого, кроме нее, не надо. Одну Тэффи!» Впрочем, так думал не только царь. В те времена такой ответ дали бы многие. В дореволюционной России эта писательница была так популярна, что даже выпускались духи и конфеты под названием «Тэффи». Но в СССР ее мало, кто знал, да и сейчас у нас, пожалуй, тоже ее читают немногие.
//-- Имя, которое приносит счастье --//
   Настоящая фамилия писательницы была Лохвицкая, а по мужу – Бучинская. Тэффи – ее литературный псевдоним. В одном из рассказов Надежда Александровна сама объяснила, как она его выбрала. В те времена женщины-авторы обычно подписывались мужскими именами, но она этого делать не захотела. «Нужно, какое-нибудь имя, которое бы принесло счастье. Лучше всего имя какого-нибудь дурака, дураки всегда счастливые». И она вспомнила служившего в ее семье слугу Степана, которого домашние шутливо звали Стеффи. Отбросив первую букву, писательница стала называться «Тэффи». Впрочем, есть и другие версии появления этого псевдонима.
   Родилась Тэффи в Петербурге, ее отец был профессором криминалистики, издателем журнала «Судебный вестник». Но с детства девочка увлекалась классической литературой, Пушкиным и Толстым, Гоголем и Достоевским. А вот сама прославилась совсем в другом жанре – в области юмористических рассказов, легких пародий и фельетонов. Писать она начала еще в детстве, но ее литературный дебют в журнале «Север» состоялся почти в 30-летнем возрасте – ее стихотворение отнесли в редакцию ее близкие.
//-- Смех – это радость --//
   Очень скоро ее излюбленным жанром стала остроумная миниатюра, построенная на описании какого-нибудь простого жизненного эпизода. Такие рассказы, а иногда почти фельетоны на злободневные темы, принесли ей в невероятную популярность. В них Тэффи с тонкой иронией изображала жизнь петербургского «полусвета» и простых обывателей, описывала их нравы, а также остро критиковала порядки в начинавшейся разлагаться предреволюционной России. Ее юмор нередко становился сатирой, злой и едкой. В ряде популярных газет ее произведения печатались каждую неделю, а потом стали выходить в виде сборников – за всю жизнь писательницы их вышло около 30.
   Сама Тэффи определяла тональность своих произведений афоризмом Спинозы, который предпослала в качестве эпиграфа к первому сборнику своих рассказов: «Ибо смех есть радость, а посему сам по себе – благо». «Я родилась в Петербурге весной, – говорила Тэффи, – а, как известно, наша петербургская весна весьма переменчива: то сияет солнце, то идет дождь. Поэтому у меня, как на фронтоне греческого театра, два лица: смеющееся и плачущее».
   Писала она и очерки, пьесы, несколько пьес перевела. Ее творчество быстро эволюционировало, становилось все более зрелым, в некоторых рассказах она достигала уже подлинных высот искусства, повествуя о трагизме человеческого бытия. Подлинная всероссийская известность пришла после выхода в 1910 году ее двухтомника «Юмористических рассказов».
//-- «Пёсье время» --//
   Революцию она не приняла. Уже в июле 1917 года Тэффи объявила, что поскольку Земля вступила в созвездие «Большого Пса», то наступает «пёсье время», и все происходившее назвала «великим триумфальным шествием безграмотных дураков и сознательных преступников». «Каждый карманник, вытянувший кошелек у зазевавшегося прохожего, говорит, что он – ленинец», – иронизировала Тэффи, описывая события в России.
   А когда большевики совершили в Петрограде вооруженный переворот и захватили власть, решила покинуть страну. Свое решение она объяснила просто: «Увиденная утром струйка крови у ворот комиссариата, медленно ползущая струйка поперек тротуара перерезывает жизнь навсегда. Перешагнуть через нее нельзя. Идти дальше нельзя. Можно повернуться и бежать».
   Однако произошло это бегство как бы случайно. Вместе с другим популярным писателем А. Аверченко Тэффи уехала в 1918 году на гастроли в Киев, после полуторагодичных скитаний по другим городам юга России добралась до Константинополя, а потом очутилась в Париже. Надежда на возвращение не оставляла ее, однако сама потом объяснила, что ее удерживало от того, чтобы вернуться. «Конечно, не смерти я боялась. Я боялась разъяренных харь с направленным прямо мне в лицо фонарем, тупой идиотской злобы. Холода, голода, тьмы, стука прикладов о паркет, криков, плача, выстрелов и чужой смерти».
//-- «Не поднять мне тяжелых ресниц…» --//
   Однако расставание с Родиной далось писательнице нелегко. На корабле «Шилка», на котором она покидала Россию, Тэффи написала пронзительные стихи, более нам известные по знаменитой «Песне о родине» в исполнении Александра Вертинского:

     К мысу радости, к скалам печали ли,
     К островам ли сиреневых птиц,
     Все равно, где бы ни причалили,
     Не поднять мне тяжелых ресниц.

   «Причалила» она, в конечном счете, в Париже. Хотя уже на палубе парохода вдруг остро почувствовала, что не вернется на родину никогда. Никогда не вернется туда, где остались ее уютная московская квартира, друзья и близкие, обожавшие ее читатели, литературная слава.
   Впрочем, в Париже знаменитая писательница не бедствовала, как другие эмигранты. Во французской столице многие годы уже жил ее брат, генерал Н. Лохвицкий, командующий экспедиционным корпусом во Франции во время Первой мировой войны. Поэтому ее жизнь в эмиграции с экономической точки зрения сложилась поначалу вполне благополучно, она не голодала и не была вынуждена мыть тарелки в ресторанах. Но что-то с ней произошло, переломилось. Тэффи продолжала писать, ее охотно печатали эмигрантские издания, но что-то неуловимое в ней ушло, умерло – «не поднять мне тяжелых ресниц…»
//-- «А я все чего-то живу…» --//
   Вторую мировую войну и гитлеровскую оккупацию Тэффи пережила, не покидая Парижа из-за болезни. Она голодала, но отказывалась сотрудничать в коллаборационистских изданиях, куда ее усиленно зазывали. Только иногда соглашалась выступать с чтением своих рассказов перед старыми эмигрантами, не уставая повторять: «Все мои сверстники умирают, а я все чего-то живу…».
   Последние годы своей жизни писательница была занята мемуарными очерками, создавала литературные портреты известных людей, с которыми ей довелось встречаться, в том числе Керенского, Ленина, Коллонтай, Бальмонта, Бунина, Куприна, Репина и других. Многие поклонники ее творчества считали, что эти портреты были, пожалуй, самыми лучшими страницами в ее разнообразном творчестве. Скончалась Тэффи 30 сентября 1952 года в возрасте 80 лет и была похоронена на кладбище Сен-Женьев-де-Буа в Париже.

Архиепископ Сан-Францисский

   Его имя в России до сих пор, к сожалению, мало кому известно. А это был человек необыкновенный и с необыкновенной судьбой. Речь идет об архиепископе Иоанне Сан-Францисском, а вмиру – князе Дмитрии Алексеевиче Шаховском. Он учился в Царскосельской школе, жил в Петербурге на Фурштатской. Потом вдруг оказался монахом на Афоне, а дни свои закончил далеко за океаном, в Калифорнии, куда его забросили бурные годы революции.
//-- Чувство России --//
   «Чувство России, – писал он потом в своих воспоминаниях, – стало развиваться у меня с 10-летнего возраста. С благоговением и детской гордостью читал я в историческом повествовании, как, во время Бородинского боя, действовал у деревни Утица против маршала Даву корпус «егерей Шаховского». Тогда генерал-майор и командир егерей в Бородинской битве, прадед мой Иван Леонтьевич стал в 1830-е годы одним из усмирителей Польши, а потом генералом аудиториата (высший чин юстиции в Русской армии). Император Николай I говорил о нем как о «своей совести». Его портрет, висевший у нас и показывавший все российские ордена, возбуждал во мне чувство России. Это чувство русскости у меня еще более обострилось, когда мне стало известно, что наша семья ведет свое начало от Рюрика».
//-- Видел Ленина --//
   Революция не дала ему возможности закончить Александровский императорский лицей, куда он поступил в 1915 году. «Помню эти дни, – пишет он в воспоминаниях, – я тогда жил на Фурштатской улице, напротив американского посольства (мысль о том, что я стану когда-нибудь американским гражданином, даже мухой не летала около меня). Помню, как с балкона этого посольства Родзянко произносил речь к толпе. Толпа стояла безмолвно. Никто, в сущности, не знал, как все сделалось и что сделалось». Видел он и Ленина. И об этом написал:

     Я помню, как в семнадцатом году
     Пришлось мне часто ездить мимо дома,
     Где человек с бородкой, незнакомый,
     Сулил довольство, обличал беду.
     Истории я не расслышал грома…
     Гром грянул

   Но гром грянул, в России началась Гражданская война. Вскоре юный князь оказывается в Белой армии. «Наш небольшой отряд направили в только что взятую станицу Константиновскую, – вспоминает он. – Мы маршировали по станице и пели:

     Смело мы в бой пойдем за Русь Святую,
     И как один прольем, кровь молодую.

   Потом, как известно, большевики переделали эту песню в свою: Смело мы в бой пойдем за власть Советов…и т д.
   Вскоре начались бои, и вчерашний лицеист вдосталь насмотрелся крови и нечеловеческой жестокости. «Контуженного душевно и физически, меня эвакуировали в Ростов и положили в клинику, поили бромом… Было ясно, что я своевольно сунулся туда, куда Богом не направлялась моя жизнь».
//-- Стихи, посвященные России --//
   В госпитале Шаховскому исполнилось 16 лет. В эмиграции сначала в Париже, потом в Бельгии князь устраивается неплохо, поступает в университет, живет со всеми удобствами в брюссельской квартире своей матери, редактирует журнал «Благонамеренный», пишет стихи. Известность получило одно из первых его стихотворений, посвященное России:

     Хотя прекрасны дни былые,
     А ныне чужд родимый край,
     Но ты молчи, моя Россия,
     И голосов не подавай.
          Пройдут года, ты скажешь слово,
          Тобой зажженное в ночи,
          Но на закате дня людского
          Ты, униженная, молчи.
     Молчи и верь словам поэта:
     Быстроизменчивы года.
     Бывают ночи без просвета,
     Но без надежды никогда.

   Его стихотворные сборники выходят один за другим. В журнале Шаховского сотрудничают лучшие авторы русского зарубежья:
   Бунин, Цветаева, Ремизов, Ходасевич. С Буниным и Зайцевым он знакомится лично, Цветаева посвящает ему стихотворение, которое он так и не решился напечатать в своем журнале. И вдруг с молодым поэтом и редактором происходит нечто странное.
//-- Нечто странное --//
   Вот как он сам описывает это загадочное событие в своем дневнике:
   «Я сидел в редакции «Благонамеренного», занимаясь просмотром рукописей за письменным столом. Это была брюссельская квартира моей матери. Был я здоров, молод и совершенно ни о чем в те минуты не думал, кроме литературных задач, они занимали все мое внимание. И – вдруг – все исчезло. И я увидел перед собой огромнейшую Книгу, окованную драгоценным металлом и камнями, стоящую на некой, словно древней колеснице. И на этой Книге была яркая ясная надпись русскими буквами: «Книга книг соблазна». И в это мгновение молодой князь понял всю суету того, чего он занимался, все различие между относительным и абсолютным, преходящим и незыблемым. Он понял это видение, как указание свыше. Он бросает все, уезжает на Святую гору Афон в Греции и там, в русском монастыре Святого Пантелеймона, постригается в монахи, приняв имя отца Иоанна.
//-- На Афоне --//
   «На Афоне, – вспоминает он, – меня поразило погребение монахов. Вмиру погребение имеет вид искренней, глубокой печали, даже отчаяния. На Афоне монашеские погребения лишены всего этого. В них нет никакой печали, это – пасхальное торжество. Быстро идет служба погребения, и лица у монахов вдохновенные – усопший брат вошел в то, ради чего пришел на Афон. Кончина верующего человека – есть истинное начало. Психология и реальность тут иные, чем те, к которым мы привыкли в мире». Вернувшись с Афона, отец Иоанн окончил Духовную академию в Париже. А пастырство его началось в Югославии, в Белой церкви, где тогда было много эмигрантов из России. Потом его посылают в Берлин настоятелем Свято-Владимирского храма.
   В то время в большой русской колонии сильно увлекались оккультными науками. Отец Иоанн начинает читать лекции, объясняя несовместимость этих учений с христианством. Яркие и глубокие, они привлекают толпы слушателей. Он начинает читать лекции в Прибалтике, в других местах. Имя отца Иоанна становится известным в Европе. Но над ней уже сгущаются грозные тучи новой войны.
//-- Нести ободрение людям --//
   В годы страданий и лишений он продолжает нести людям ободрение, помощь другим и славословие Господа.

     Сегодня ночью плакали сирены
     О бедной человеческой судьбе.
     А мы вернулись, Господи, к тебе
     Из долго мучительного плена.

   Но фашизм разгромлен, к Берлину приближается Советская армия. Эмигранты уже знают, какая судьба их ждет в застенках НКВД. Чудом отцу Иоанну удается выбраться из пылающего Берлина. Он скрывается в Баварии, а потом с первым эшелоном уезжает в Париж. Но и там он пробыл недолго. Его друг Игорь Сикорский, знаменитый создатель вертолета, присылает ему вызов в Америку, где его назначают архиепископом Сан-Францисским. И вот только тогда его голос слышат, наконец, на родине. Сорок лет он ведет по радио «Голос Америки» «Беседы с русским народом». Нет, он, конечно, не призывает народ свергать советскую власть, не расхваливает «западную демократию». Архиепископ Сан-Францисский говорит о Боге, о душе, об освобождении человека от сатанинского плена безбожия и материализма. Как сказал один из его биографов: «Он зовет людей чаще поднимать свой взор к небу».
//-- Взор, обращенный к небу --//
   В своих беседах по радио он давал слушателям один важный для каждого совет: «Иногда у человека мелькает мысль: «Не дано мне» (то духовное, что дано другим). Или: «Если бы и мне Господь дал то же!». Захоти, загорись – и получишь много больше. Ты тлеешь, не горишь, оттого и не получаешь».
   Некоторые его мысли весьма поучительны и сегодня. «Собственности у человека меньше, чем он думает. Лишь в мыслях своих миллионер обладает своими миллионами. На самом же деле они обладают миллионером, который в большинстве случаев бывает ими связан, принужден к определенному образу жизни, прикреплен к определенному кругу людей, вынужден иметь вокруг себя искательство, ложь, лесть, зависть, подобострастие, неискренность, покушения на свою жизнь – физическую и душевную. Разве это не рабство, не каторга, увеличивающаяся по мере увеличения состояния? Велико ли то, что можно купить за деньги? Находится в числе покупок мир души – высшее счастье?» «Жизнь всякого человека, – говорил он, – всегда слишком лична, но она всегда что-то может сказать другим. Ее тайна – единство и неповторимость личности человека. От младых ногтей несет человек в себе эту неповторимость как образ высшего мира. Удаленность от Света ввергает нас в стандартность и безличность, а хотя бы малое приближение к Свету открывает в каждом неповторимые, нужные всем черты жизни. Из этих черт составляется Царство Божие в человеке. Мы его носим в себе, и всякому оно открывается в лучшие минуты. Но царство это никого не принуждает к своей любви. Оно, как молитва, к которой нельзя принудить человека».

Русский Рембрандт

   В небольшом городке Аскона, что на юге Швейцарии, на одном из домов висит табличка: «Здесь жила и творила с 1918 по 1938 г. русская художница Марианна Веревкина», а в местном музее хранится более ста ее картин. В Мюнхене ее именем названа улица и в Европе ее имя широко известно до сих пор. Великий Илья Репин, у которого она училась, называл Веревкину «Русский Рембрандт», но в современной России эту выдающуюся художницу не знает почти никто.
//-- Уроки у Репина --//
   «Марианна фон Веревкин», как стали потом называть ее в Швейцарии, родилась в сентябре 1860 года Туле в семье потомственных дворян. Ее отец, генерал, герой Крымской войны, занимал важные посты и много ездил. Был командующим армией в Вильно, а затем его назначили комендантом Петропавловской крепости в Петербурге. Марианна, которую в семье называли просто Маня, обожала отца и всю жизнь носила медальон с его портретом. Мать, урожденная Дараган, – из старинного княжеского рода – тоже была незаурядной личностью. Писала портреты и иконы для православных церквей. Именно она и привила дочке, у которой определился незаурядный талант, любовь к искусству.
   Самые яркие воспоминания детства у талантливой девочки были связаны с уютным имением родителей Благодать в Ковенской губернии. Родители обустроили его старорусском стиле, подражая Абрамцеву фабриканта и мецената Саввы Мамонтова. На всю жизнь она сохранила любовь к народному творчеству и костюмам.
   В Петербурге Марианна стала брать частные уроки у Ильи Репина, который сразу почувствовал ее одаренность, а потом стал даже называть «Русский Рембрандт», «прекрасной сказкой земли». Репин написал несколько портретов Веревкиной, всю жизнь они переписывались.
   На портрете, который находится сегодня в музее Висбадена, Марианна изображена с рукой на перевязи – в результате несчастного случая на охоте она прострелила правую руку. Для художницы это чуть было не обернулось трагедией. Два пальца больше не сгибались, чтобы продолжать рисовать пришлось придумывать специальную конструкцию.
   Однако, несмотря на тесную творческую дружбу с учителем, Марианна чувствовала, что каноны классического искусства и ставшей уже традиционными приемы живописи передвижников, сковывают ее. Она мечтала о «новом искусстве», стремилась к поиску новых форм и способов выражения своего видения мира. Веревкина решила, что ее цель – создание искусства будущего. Во время учебы в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, а также и в Петербурге, она сблизилась со многими передвижниками, живописцами из окружения Александра Бенуа и Дягилева, создателей знаменитого объединения «Мир искусства», писателями и поэтами.
//-- Служение гению --//
   На вечерних курсах в петербургской Академии художеств Марианна познакомилась с молодым и красивым офицером Алексеем Явленским. Темпераментная и увлекающаяся девушка вообразила, что он может стать гением живописи и решила посвятить служению ему всю свою жизнь. Она забросила собственные художественные занятия и целиком отдалась обустройству дел своего кумира, с которым, впрочем, ее связывали только дружба и платонические отношения.
   Явленский мечтал учиться живописи в Западной Европе, но своих средств для этого у него не было. Марианна уговорила отца помочь. Генерал благословил ее гражданский брак с Алексеем Явленским, а с него взял слово офицера, что тот никогда не оставит его дочь. Это было сделано для того, что внушительная пенсия отца, которая будет поступать ее дочери в случае его смерти, прекратится, если она зарегистрирует брак. Вскоре отец умер, Явленский вышел в отставку и молодые уехали в Мюнхен, где тогда, наряду с Парижем и Берлином, творческая жизнь била ключом. Там они поселились на улице Гизелыптрассе, отчего их потом стали называть «гизелистами».
//-- Гением не стал --//
   Марианна была твердо убеждена, что ее гражданский супруг – выдающийся творец, специально для него она открыла в их квартире «Розовый салон», который стали посещать многие будущие знаменитости: Кандинский, Грабарь, Борисов-Мусатов, Добужинский, танцор Нижинский и другие. Веревкина обладала ярким даром убеждения, с увлечением проповедовала передовые, революционные течения в искусстве, была удивительно тонким ценителем живописи, творчества других художников, но сама на целых десять лет оставила мольберт.
   Но ее кумир гением так и не стал. А сама она вернулась к живописи в 1907 году. Тогда появилась ее картина «Осень. Школа», которая сегодня считается самым знаменитым полотном Веревкиной. Затем она создает свой не менее знаменитый автопортрет. Одна за другой с успехом проходят ее выставки. В это время они с Явленским особенно тесно сближаются с Кандинским и его спутницей Габриэллой Мюнтер и создают объединение НОМХ – Новое объединение художников. Душа объединения – Марианна. Согласно легенде, свой первый абстрактный этюд Кандинский создал под влиянием Веревкиной. По сути, именно она, как считают многие искусствоведы, стояла у истоков абстрактной живописи. Однако вскоре Кандинский покидает НОМХ и вместе с художником Ф.Марком создают творческое объединение «Синий всадник».
//-- Трудные годы --//
   Но тут Германия объявляет войну России, начинается Первая мировая война. Немцы высылают из страны всех русских или их интернируют. Марианна вместе с Явленским, спасаясь, поспешно уезжают в нейтральную Швейцарию. Тихие городки, горы, синие озера среди изумрудных альпийских лугов выглядят очаровательно. Но жить даже в этом благословенном краю ставится все труднее, солидную пенсию за ее отца, да и скромную пенсию отставного офицера Явленского в связи с войной уполовинили. Поначалу они поселились в Цюрихе. Как раз в то время там обитает со товарищи Владимир Ленин, а потому не исключено, что когда он с подельниками обсуждал в кафе будущую революцию в России, за соседним столиком сидели, беседуя об искусстве, Марианна с Явленским и другими художниками. В Цюрихе Марианна и Явленский познакомились также с великим австрийским поэтом Райнером Мария Рильке, который обожал Россию.
   Несмотря на благодатный швейцарский климат, Явленский вдруг тяжело заболел. Врачи настоятельно рекомендуют ему более теплые края и вместе с Марианной они перебираются на юг Швейцарии и поселяются в местечке Аскона на берегу знаменитого Лаго Маджоре, совсем рядом с Италией.
   В России между тем – революция, пенсии вообще прекращают поступать. «Гений», избалованный безбедной жизнь за счет Веревкиной и ее заботами, не готов к трудностям и вскоре находит себе утешение – молодую Эмми Шайер, дочь фабриканта, которая, как до этого Марианна, тоже посчитала его гением и решила посвятить ему жизнь. Вскоре он извещает Веревкину письмом, что порывает с ней, уезжает в Висбаден, переходя под крыло новой богатой подруги.
   Марианна потрясена, оскорблена и унижена. Растоптана не только ее многолетняя любовь, Явленский нарушил слово офицера, которое он дал ее отцу. Она приходит в отчаяние, которое усиливают растущие материальные трудности. «С сегодняшнего дня, – записывает она, – для меня начинается новая жизнь. Я совершенно одна. Вокруг меня – природа, во мне – мое искусство, далеко от меня – мой брат, надо мной – Бог».
//-- Музей в Асконе --//
   Однако, сильная по натуре, вскоре она справляется с постигшим ее несчастьем. Начинает много работать. Рисует и продает открытки заезжим туристам, а потом устраивается на работу в фармацевтическую фирму. Помогает ей пережить трудности и благожелательное отношение жителей Асконы, которые считают ее своей, почтительно именуя «баронессой фон Веревкин». «Жители Асконы, – отмечает Марианна, – любят меня, понимают, заботятся обо мне и никогда не дадут мне умереть с голоду». Нашлись также состоятельные меценаты, которые стали покупать ее картины.
   Веревкина тоже сделала для жителей Асконы немало. Написала десятки пейзажей Асконы, основала в городе Музей современного искусства, в котором и поныне хранятся 100 ее картин и 170 эскизов.
   Под старость Марианна Владимировна оказалась в инвалидном кресле, а умерла в возрасте 77 лет. Незадолго до смерти прежний кумир Явленский через знакомого просил у нее прощения. Она ответила, что он стал для нее чужим, но что она за него молиться. Причастить и соборовать Веревкину приезжал православный батюшка из Милана. В последний путь русскую художницу провожала вся Аскона, а колокола католических и протестантских церквей звонили по православному обычаю…

Лучший полководец Латинской Америки

   Им стал офицер Белой армии Иван Беляев, покинувший родину в 1918 году. Очутившись в Парагвае, он почитался там национальным героем, а когда его хоронили, у катафалка стоял сам президент страны, а толпы индейцев хором пели «Отче наш».
//-- Из семьи военного --//
   Родился будущий герой Южной Америки в Петербурге в 1875 году, в семье военного. Окончив Петербургский кадетский корпус, он поступил в Михайловское артиллерийское училище. Начав службу в армии, быстро рос в чинах, проявляя большие таланты к армейской науке. В 1906 году он пережил личную драму – умерла его горячо любимая жена. В Первую мировую войну воевал храбро, был ранен, награжден орденом Святого Георгия. Революцию не принял и вступил в ряды Белой армии, а потом вместе с ней был вынужден покинуть Россию.
   Сначала оказался в лагере в Галлиполи, а потом в Болгарии. Но вдруг оставил Европу и очутился в нищем тогда Парагвае. Но сделал он это не случайно. Еще в детстве Беляев нашел на чердаке прадедовского дома карту Асунсьона – столицы этой страны, и с тех пор муза дальних странствий страстно влекла его за океан. В кадетском корпусе он начал учить испанский язык, нравы населения и обычаи этой страны, зачитывался романами Майна Рида и Фенимора Купера.
   Беляев решил создать в этой стране русскую колонию и стал вербовать переселенцев. Но на его призыв откликнулись немногие. Сам же он, оказавшись в Парагвае, сразу нашел применение своим силам и знаниям. Его взяли на службу в Военную школу, где он стал преподавать фортификацию и французский язык. В 1924 году власти отправили его в джунгли, в малоизученный район Чако-Бо-реаль, чтобы найти удобные места для стоянки войск. В этой поездке Беляев повел себя как настоящий ученый-этнограф. Составил подробное описание района, изучил быт и культуру местных индейцев, составил словари их языков и даже перевел на русский их поэму «Великий потоп».
//-- Под знаменем Парагвая --//
   Тем временем в этом регионе обнаружили нефть, и между Парагваем и соседней Боливией вспыхнула война. Военные действия между двумя странами – самая кровопролитная война в Южной Америке в 20 веке – длились с 1932 по 1935 год. Боливийскую армию возглавляли опытные немецкие офицеры, она была оснащена самым современным оружием, в том числе бронетехникой. Почти ни у кого не было сомнений в быстром поражении плохо вооруженной парагвайской армии. Правительство Парагвая обратилось за помощью к русским офицерам-эмигрантам. И они все, как один, записались добровольцами, а Беляев стал генерал-инспектором артиллерии и вскоре его назначили начальником Генерального штаба парагвайской армии.
   Бои шли в Северном Чако – выжженной солнцем пустыне. После обильных зимних дождей она превращается в непроходимое болото, где царят малярия и тропическая лихорадка и кишат ядовитые пауки и змеи. Но команданте Беляев так умело руководил войсками, а русские офицеры, прошедшие сквозь горнило Первой мировой и гражданской войн, составившие костяк парагвайской армии, воевали так отважно, что в 1935 году армия Боливии была полностью разгромлена и капитулировала. В Парагвае победителя носили на руках, а американский военный историк Д. Зук назвал Ивана Беляева наиболее выдающимся полководцем Латинской Америки XX века.
//-- «Белый отец» --//
   После войны Беляев сделал еще одну попытку создать в Парагвае успешную русскую колонию. Однако это не позволил сделать ему экономический кризис, да и многие русские относились к этой далекой стране скептически.
   Оставив военную службу, уроженец Петербурга посвятил остаток жизни судьбам индейцев. Он возглавил Национальный патронат по делам индейцев, организовал первую индейскую театральную труппу, а в 1941 году получил должность Генерального администратора индийских колоний. Отставной генерал жил вместе с индейцами в простой хижине, ел с ними за одним столом, и даже научил их русским молитвам. Аборигены платили ему горячей любовью и признательностью и относились как к «белому отцу».
   Во время Второй мировой войны Беляев, как русский патриот, поддержал СССР в борьбе с фашизмом. Он активно выступал против тех эмигрантов, которые видели в Германии «спасительницу России от большевизма». В своих мемуарах отставной генерал называл их «идиотами и обманщикам».
   Когда Беляев умер, то был похоронен на острове посреди реки Парагвай на территории индейских поселений. В стране был объявлен траур, а имя «Команданте Беляева» получила одна из главных улиц столицы страны Асунсьона. В почетном карауле у гроба стоял сам президент Стресснер, парагвайский оркестр играл «Прощание славянки», а индейцы хором пели «Отче наш».

Репин и большевики

   Илья Репин стал знаменитым еще при царе, что не помешало объявить его в советские времена корифеем реалистической живописи. Однако в СССР некоторые подробности его биографии были неизвестны, т. к. он оказался за границей, отказался от всех приглашений вернуться и умер на тогдашней территории Финляндии.
   Родился Илья Ефимович в 1844 году в Чугуеве в семье военного поселянина-кантониста, занимавшегося торговлей. Сам он говорил, что его род восходит к московским стрельцам. Яркий талант художника у Репина проявился еще в детстве, он учился у иконописца, писал иконы для церквей и портреты. В 1863 году уехал в Петербург, где поступил в Академию художеств. Там сразу отличился, получил при окончании Большую золотую медаль и был отправлен, как тогда водилось, в командировку за границу во Францию и Италию. Однако Италия ему не понравилась. «Что вам сказать о пресловутом Риме? – писал он домой. – Ведь мне он совсем не нравится. Отживший, мертвый город…»
   Вернувшись на родину, Репин стал членом Товарищества передвижных художественных выставок, где собрались живописцы, стремившиеся изображать реальную жизнь. Впрочем, Репин стал известным еще до этого, написав еще в стенах Академии поразившую всех картину «Бурлаки на Волге». Он создает картины, пронизанные симпатией к революционерам: «Под конвоем», «Арест пропагандиста», «Не ждали», «Отказ от исповеди», вызвавшие горячие симпатии «прогрессивной общественности». Позднее, в СССР за эти полотна его стали называть примером «гневного протеста против царизма», а его самого «борцом с самодержавием», начали изучать его творчество в школах и академиях. Одновременно Репин пишет яркие и выразительные портреты современников: Льва Толстого, Мусоргского, Писемского. Однако власть пыталась с ним заигрывать. По ее заказу Репин пишет огромное полотно «Заседание Государственного совета». Всеобщий восторг вызывает его озорная картина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Постепенно Репин богатеет, покупает дом, земельный участок в Куоккола под Петербургом, в банке на его счету, как он сам потом признавался, скапливаются 200 тысяч рублей.
   В Куоккале он строит особняк – «Пенаты», где и стал постоянно жить, лишь временами приезжая в Петербург. После революции, когда эта территория отошла к Финляндии, получившей независимость, Репин автоматически оказался за границей. Он восхищался Финляндией, а ее столицу Гельсингфорс (Хельсинки) называл «кусочком Парижа». В 1919 году он подарил Обществу художников Финляндии 23 работы русских художников, в том числе 7 собственных картин. Финские художники избрали Репина почетным членом Общества художников Финляндии.
//-- Дело в ОПТУ --//
   Репин негативно относился к Николаю II, называл его «гнусным варваром», мечтал, что «эта мерзость рухнет». Поэтому он с восторгом встретил Февральскую революцию, писал портрет Троцкого, восхищаясь им. «Какая сложная, гениальная натура! Вот человек родился Наполеоном: какой талант, какая энергия!», – писал Репин, увлеченно работая над портретом. Но когда власть захватили большевики, художник опомнился и стал горько жалеть о былых временах. Особенно, когда все его имущество в России, в том числе банковские вклады, были конфискованы. На старости лет Репин практически оказался нищим. Мало того, унизительным преследованиям подверглись его оставшиеся «при большевиках» родственники. В «деле Репина», хранившемся в архивах ОГПУ, сохранилась справка, в которой говорится, что у его сестры произведен обыск, «описано все имущество, включая и надетое на теле белье, детские пеленки и т. п.», а также ей было велено лично отправиться возить лес. Затем пожилая женщина была вызвана в сельсовет для заполнения анкеты на предмет выселения в Сибирь.
   Художника возмущало произведенное большевиками изменение русской орфографии. «Это безграмотно, это неправильно, это величайшее надругательство над русским языком. Нет, нет, с этим я никогда не соглашусь!» Когда на конвертах писем из СССР писали его фамилию в новой орфографии, он с яростью возвращал письма на почту, не читая, с заявлением, что «такой здесь не проживает».
//-- По приказу Сталина --//
   Чтобы поднять свой престиж в мире, большевики тогда всячески старались вернуть в СССР бежавших от революции русских знаменитостей: Бунина, Горького, Шаляпина, Куприна, в том числе и Репина. Сталин лично написал Ворошилову (который информировал его о бедственном положении художника): «Клим! Я думаю, что Соввласть должна поддержать Репина всемерно».
   Ворошилов тут же отрядил к Репину в Куоккола целую делегацию «советских художников» во главе с Кацманом и Бродским. «Вас ждут в СССР, – настойчиво уговаривали посланцы маститого художника. – Ваш приезд будет праздником для всей страны. Вас встретят с почестями, как любимого художника».
   Однако Репин, уже зная от эмигрантов, что на самом деле творится на родине, ответил иронически: «Нет, нет, я недостоин этого. От почестей, пожалуйста, освободите. Я уж лучше приплачу».
//-- «Быдло империализма» --//
   После шестидесяти лет у Репина отказала правая рука, и он стал писать левой. Созданные им в тот период картины отличаются от того, что он рисовал раньше. Советская критика отзывалась о них пренебрежительно, намекая на то, будто всякий талант на Западе деградирует. О судьбе некоторых картин стало известно совсем недавно. Так, Репин написан новый вариант бурлаков «Быдло империализма», который сейчас находится в Азербайджанском музее. В коллекции у Ростроповича оказалась купленная им где-то за границей страшная картина, приписываемая Репину, «Солдаты Троцкого отбирают у мальчика хлеб». Первым о ней сообщил Илья Глазунов.
   Многих в семье Репина ждал трагический конец, о чем во времена СССР в его официальных биографиях было говорить не принято. Сын, Юрий, тоже художник, стал бродягой и покончил с собой, выбросившись из окна. Его внук Дий (сын Юрия) был арестован за нелегальный переход границы СССР и приговорен к расстрелу. Дочь Репина Надежда страдал шизофренией и лечилась у Бехтерева, умерла через год после смерти отца.
//-- Последняя просьба --//
   Сам Репин смерти не боялся смерти и спокойно к ней готовился. Попросил, чтобы его похоронили в любимых «Пенатах», в собственном саду. Шутил: «Да пора думать о могиле, так как Везувий далеко, и я уже не смог бы ныне доползти до кратера. Было бы весело избавить всех близких от всех расходов на похороны…». Последняя просьба художника была исполнена. Илью Ефимовича похоронили в «Пенатах». А прежде финский поселок Куоккола носит сегодня его имя. На родину он вернулся только после смерти, когда эта территория отошла к Ленинградской области.

Танцующая красавица

   Это, наверное, был единственный случай в истории Европы, когда для популярной танцовщицы был построен властями огромный театр. Это произошло в Милане, где муниципалитет оказал такую честь эмигранте из России, танцовщице и хореографу Евгении Борисенко. Впрочем, в Италии она была больше известна под артистическим псевдонимом Иа Руская, что в переводе означало: «Я – русская».
//-- Из Петербурга в Рим --//
   Родилась Евгения Федоровна Борисенко в 1902 году к Керчи, в семье офицера царской армии. Еще в юности стала учиться танцам в Петербурге, но революция и Гражданская война положила конец этим занятиям. А в возрасте 20 лет она вместе с отцом покинула Россию, как оказалось, – навсегда. В Константинополе Евгения вышла замуж за англичанина Эванса Даниэля Пола. Но брак оказался непрочным, через год она развелась и уехала в Италию, которая стала ее второй родиной.
   В Риме тогда культурная жизнь била ключом. Борисенко, живая и общительная по натуре, быстро обрела множество друзей в артистической среде Вечного города. Этому помогли не только ее незаурядный талант, но и поразительная красота, которую так высоко ценят жители Апеннин. В июне 1921 года Евгения дебютировала в «Доме искусств Брагалья» с сольным концертом «Мимические танцы и действия» на вечере, посвященном чтению стихов поэта Артуро Онофри. Организатор ее гастролей Антон Брагалья и придумал ей артистический псевдоним «Иа Руская», решив использовать вспыхнувшую в Европе бешеную популярность русского искусства благодаря дягилевским Русским сезонам. Публика была поражена пластикой и мимикой, необычной манерой исполнения танцовщицы из России, она сразу обрела признание и славу. А вскоре русская красавица вышла замуж за главного редактора крупнейшей в Италии газеты «Коррьере делла сера» Альдо Борели и смогла, таким образом, получить итальянское гражданство.
   Благодаря выступлениям в театре Брагальи популярность ее росла и вскоре Ию Рускую пригласили в миланский Театр эспозицьоне. В 1929 году состоялся ее успешный дебют в кино. Евгения сыграла заглавную в фильме знаменитого тогда режиссера Б. Негрони «Юдифь и Олоферн» и стала известной уже не только всей Италии, но и в Европе.
//-- Театр для эмигрантки --//
   В это время она выработала собственную методику танца, которую назвала «оркестика». С 1932 по 1934 гг. Иа Русская была одним из руководителей балетной школы знаменитого миланского театра Ла Скала, преподавая там ритмический и классический танец, и активно проповедуя свои творческие идеи. А три года спустя миланские власти специально для эмигрантки из России построили в городе театр на 2 тысячи мест. Такого в Италии никогда и не для кого не делали. Первые же ее постановки в этом театре «Похищение Персефоны», «Танец жертвоприношения» пользовались огромным успехом.
   Танец понимался Евгенией Борисенко как основа для самопознания и совершенствования человека. Невольно получилось так, что именно ее новые «классические танцы», выходящие за рамки привычных академических правил, совпали с художественнокультурными мифами фашизма, теориями раскрепощения духа в сочетании с культом здорового и прекрасного тела, а потому государство Муссолини стало ее поддерживать, хотя сама танцовщица была далека от политики. Ия Рускую отправили в Берлин (где уже у власти был Гитлер) на Олимпиаду 1936 года, где ее увенчали серебряным лавровым венком, она сотрудничала с женскими молодежными организациями фашистской партии. Но что касается новых форм танца, то это тогда была общая культурная тенденция в Европе и в других странах (достаточно вспомнить всем известную Айседору Дункан), а потому после падения режима Муссолини в 1943 году, никто ее в сотрудничестве с фашистами не обвинял.
   Еще в 1940 году Евгению пригласили в Рим. Там в структуре Национальной королевской академии была основана Национальная королевская школа танца, где эмигрантка из России воспитала целое поколение итальянских танцовщиц. Потом эта школа получила самостоятельность и стала называться Национальной академией танца.
   Следует отметить, что ученицами ее академии были совсем юные учащиеся в возрасте 6-ю лет. В основе метода Ия Руской лежала концепция танца как психо-физического искусства, а не привычного тренинга в духе спортивной гимнастики классических балетных школ.
//-- Страсть и упорство --//
   Газета «Коррьере делла Сера» так оценивала ее педагогические усилия: «Искусство, страсть и упорство Ии Руской делают из этих тщательно отобранных учеников группу современных танцовщиц, подготовленных музыкально, интеллектуально и физически для исполнения классических танцев, привлекательных и возвышенных в силу присущих им вкуса и утонченности».
   Евгения Борисенко оказалась не только замечательным практиком танца и его теоретиком, талантливым педагогом, но еще и сумела ярко изложить свои творческие взгляды на бумаге. Она стала автором книг «Танцующая красавица», «Танец как способ бытия», «Теория и запись танца», которые пользовались и продолжают пользоваться среди любителей танца большим успехом во всем мире.
   Ничего не знали о своей знаменитой соотечественнице только в СССР. На родине она так больше не побывала, а умерла в Риме в возрасте 68 лет. Похоронили «танцующую красавицу» на некатолическом кладбище Тестаччо, где покоятся останки и других выходцев из России. На надгробном камне надпись: «Основательница Национальной академии танца. Посвятила всю себя хореографическому искусству с решительностью и самоотверженностью».

Загадка смерти шахматного гения

   Живший в эмиграции первый русский чемпион мира по шахматам, непревзойденный Александр Алехин в 1946 году должен был встретиться в матче за мировую шахматную корону с чемпионом СССР Михаилом Ботвинником. Но встреча, которую с нетерпением ждал шахматный мир, не состоялась. Алехин внезапно скончался. Его смерть считают загадочной до сих пор.
//-- Первый приз в 13 лет --//
   А родился шахматный гений в Москве в состоятельной дворянской семье в 1892 году. Его отец был предводителем дворянства Воронежской губернии, а мать – дочь текстильного фабриканта. В 1911 году его семья переехала в Петербург, где он закончил Императорский институт правоведения и был причислен к министерству юстиции.
   В шахматы Алехин научился играть в раннем детстве и благодаря феноменальной памяти сразу добился блестящих успехов. Уже в 13 лет завоевал первый приз в турнире по переписке. В 1914 году он занял третье место на международном турнире в Петербурге, уступив лишь великим Ласкеру и Капабланке.
   Вскоре началась Первая мировая война и Алехин был интернирован в германском Мангейме, где проходил международный турнир. Но вскоре его освободили и он сумел вернуться в Россию. Из-за болезни сердца его не взяли в армию, но Алехин все-таки отправился на фронт в качестве уполномоченного Красного креста. За спасение раненых на поле боя был награжден двумя Георгиевскими крестами. Был дважды контужен. После октябрьского переворота Алехин потерял все свое имущество и оказался в Одессе, где его арестовали по обвинению в связях с белогвардейцами и приговорили к расстрелу. Однако был освобожден, как известный шахматист по специальной просьбе председателя Совнаркома Украины Раковского. Некоторое время работал следователем в московском розыске, где занимался вопросами поисков иностранцев, пропавших во время революции и Гражданской войны. В 1920 году Алехин победил Всероссийском чемпионате по шахматам. Женитьба на швейцарском подданной Анне-Лиз Рюгге позволила ему легально выехать из СССР и перебраться в Париж. Вскоре он получил там французское гражданство.
//-- Чемпион мира --//
   За границей Алехин колесит по миру, много играет. Он становится непревзойденным мастером одновременной игры на нескольких досках, в Нью-Йорке устанавливает мировой рекорд игры вслепую сразу на 26 досках. В 1927 году, победив в драматическом по накалу страстей матчу в Буэнос-Айресе легендарного Хосе Рауля Капабланку, он стал четвертым по счету чемпионом мира по шахматам, первым из России.
   Во время Второй мировой Алехин служил во французской армии военным переводчиком (он превосходно владел французским, английским и немецким языками). Попал в плен, но после капитуляции Франции был освобожден. Рассказывают, что в те годы русский эмигрант дал несколько сеансов одновременной игры высшим военным чинам Германии и ни разу не проиграл. Однажды он играл суверенным в своем «арийском превосходстве» эсэсовским генералом. Игравший черными эсэсовец быстро сдался, Алехин развернул доску и предложил генералу продолжить игру, но вскоре эсэсовец сдался вторично. Алехин в третий раз развернул доску, но эсэсовец снова проиграл и, раздосадованный, выбежал из комнаты.
   Во время войны, зарабатывая на жизнь, великому шахматисту пришлось работать в антикоммунистической газете, издававшейся в Париже при немцах, шахматным обозревателем. После войны Алехина обвинили во Франции в «коллаборационизме» и подвергли преследованиям. Не мог он вернуться и в СССР: тогда по всей Европе сновали агенты НКВД, разыскивая выходцев из России, которых на родине ждал ГУЛАГ и расстрельный подвал. Великому шахматисту пришлось обосноваться в Португалии.
   В августе 1946 года должен был состояться матч за звание чемпиона мира между русским эмигрантом и советским гроссмейстером Михаилом Ботвинником. 23 марта ФИДЕ дала согласие на матч, а уже на следующий день стало известно, что Алехин неожиданно скончался. В эмигрантских кругах были убеждены, что чемпион мира стал жертвой агентов НКВД. Его прах позднее перевезли в Париж, где похоронили на русском кладбище с надписью на могиле: «Александр Алехин – гений шахмат России и Франции». Он стал единственным чемпионом мира, умершим непобежденным.
   Любопытно, что в те годы председателем Всесоюзной шахматной секции был полковник НКВД Борис Вайнштейн, который люто ненавидел «белогвардейца» Алехина. Ясно также, что советские власти опасались, что в случае победы Алехина, которого тогда считали «непобедимым», это произведет невыгодный для СССР пропагандистский эффект в мире. Но что же произошло на самом деле?
//-- Кусок мяса от НКВД? --//
   Чемпиона мира нашли мертвым в гостинице «Парк-Отель» городка Эшторил близ Лиссабона. В его номере на столе оставалась посуда, свидетельствовавшая, что он с кем-то ужинал. Согласно официальной версии, чемпион мира задохнулся, якобы подавившись куском мяса во время еды. В 1980 году советский гроссмейстер Юрий Авербах специально съездил в Эшторил, чтобы узнать причину смерти великого шахматиста. Вернувшись, он подтвердил официальную версию. Однако многие за пределами СССР ей не поверили, полагая, что Авербах лишь выполнял задание советских властей.
   В 2009 году в одной из русскоязычных газет Чикаго была опубликована сенсационная статья некоего Бориса Смоленского.
   Он сообщил, что сотрудник ресторана в Эшториле, где ужинал Алехин, будто бы признался перед смертью своим родственникам, что в марте 1946 года получил от двух людей, говоривших с сильным иностранным акцентом, большую сумму денег за то, что подсыпал в еду шахматиста какой-то порошок. Известно также, что португальский католический священник отказался участвовать в погребении Алехина, так как на лице усопшего были явственно заметны следы насильственной смерти.
   Что же произошло на самом деле в далекой Португалии? Увы, тайна смерти великого шахматиста, наверное, так никогда не будет раскрыта. Но версия о том, что НКВД и в самом деле могло коварно отравить эмигранта-белогвардейца, чтобы он не победил в матче на звание чемпиона мира советского шахматиста, вполне имеет право на существование. Тайных убийств и загадочных смертей, которые планировали тогда на Лубянке, было хоть отбавляй. Впрочем, есть и еще одна версия гибели великого шахматиста. Будто бы к смерти Алехина причастны американские спецслужбы. Американцы опасались, что выиграет Ботвинник и мировая шахматная корона уплывет в СССР.

«Ни страны, ни погоста…»

   В своих стихах лауреат Нобелевской премии по литературе Иосиф Бродский, как известно, обещал в своих стихах, что «придет умирать» на Васильевский остров в родном Ленинграде. Однако умер он в Нью-Йорке, а был похоронен в Венеции…
//-- Могила в Венеции --//
   …Вечер 27 января 1996 года Бродский, высланный до этого из СССР, проводил в своем доме в Нью-Йорке. Пожелав жене спокойной ночи, поэт сказал, что ему нужно ещё поработать, и поднялся к себе в кабинет. Утром, на полу в кабинете его и обнаружила жена. Бродский был полностью одет. На письменном столе рядом с очками лежала раскрытая книга. Инфаркт – констатировали врачи. Похоронили его на следующий день – в склепе на кладбище при храме Св. Троицы на берегу Гудзона. Впрочем, высказанное в стихах пожелание:

     Ни страны, ни погоста
     Не хочу выбирать,
     На Васильевский остров
     Я приду умирать…

   вполне могло быть исполнено. Но присланное телеграммой предложение депутата Государственной Думы Галины Старовойтовой – похоронить поэта на Васильевском острове – было отвергнуто.
   Поэт и переводчик Илья Кутик рассказал, будто за две недели до своей смерти Бродский купил себе место в небольшой часовне на нью-йоркском кладбище по соседству с Бродвеем и составил достаточно подробное завещание. Однако это не подтверждается другими источниками, близкими к поэту, которые заявили, что Бродский не оставлял указаний относительно своих похорон и не покупал место на кладбище.
   По словам вдовы Бродского итальянки Марии Соццани, «идею о похоронах в Венеции высказал один из его друзей. Это город, который, не считая Санкт-Петербурга, Иосиф любил больше всего. Кроме того, рассуждая эгоистически, Италия – моя страна, поэтому было лучше, чтобы мой муж там и был похоронен. Похоронить его в Венеции было проще, чем в других городах, например, в моем родном городе Компиньяно около Лукки. Венеция ближе к России и является более доступным городом».
   Впрочем, желание быть похороненным на Сан-Микеле встречается в шуточном послании Бродского Андрею Сергееву:

     Хотя бесчувственному телу
     равно повсюду истлевать,
     лишенное родимой глины,
     оно в аллювии долины
     ломбардской гнить не прочь. Понеже
     свой континент и черви те же.
     Стравинский спит на Сан-Микеле…

   В 1997 году на кладбище Сан-Микеле в Венеции Иосифа Бродского похоронили во второй раз. Устроить могилу между могилами Стравинского и Дягилева, как собирались, оказалось невозможным – Бродский не был православным. Также отказало в погребении и католическое духовенство. В результате решили похоронить тело в протестантской части кладбища…
//-- Становление поэта --//
   А родился поэт в мае 1940 года в Ленинграде. Отец, вернувшись с войны, работал фотографом и журналистом в газетах. Мать была бухгалтером. В 1942 году после блокадной зимы его мать вместе с Иосифом уехала в эвакуацию в Череповец. Вернулись они в Ленинград в 1944 году. В 1947 году Иосиф пошёл в школу, но так ее и не закончил. После седьмого класса бросил учебу и стал работать учеником фрезеровщика на завод «Арсенал».

     В автобусе утром я еду туда,
     где ждет меня страшная рожа труда.
     […] в конце ноября, в темень, слякоть и грязь,
     спросонья в нем едут, вахтеров боясь,
     угрюмые толпы с гнилыми зубами.
     Полощется ветер, злорадно смеясь.

   В это время его семья получила жилье в «доме Мурузи». Этот большой доходный дом, изукрашенный в «мавританском» стиле, был построен для князя А. Д. Мурузи годах на участке, некогда принадлежавшем Н. П. Резанову, известному своим роковым плаванием в Калифорнию в 1803 году. Бродский жил в описанных им позднее «полутора комнатах» до самого отъезда из России. Там же до конца своих дней оставались его родители. Из окна своей комнаты с детства поэт видел Спасо-Преображенский собор. «Все детство я смотрел на его купола и кресты, на звонаря, на крестные ходы, на Пасхи, на заупокойные службы – сквозь окна, на факелы, на венки и жезлы центурионов, обильно украшавшие его белые стены, на легкий классический бордюр его карнизов», – вспоминал потом Бродский
   Безуспешно пытался поступить в школу подводников, а потом вдруг загорелся идеей стать врачом. Но поработав месяц помощником прозектора в морге при областной больнице, отказался от медицинской карьеры. Бродский трудился также истопником в котельной, матросом на маяке, рабочим в геологических экспедициях в Сибири. В то время такая работа была для него чуть не единственной возможностью вырваться из отупляющей рутины заводских будней.

     Ступая неловко,
     Шагом
     ухожу навсегда.
     Пахнет новенькая спецовка
     Ветром свободы,
     огнем труда.

   В это время Бродский много читал, в первую очередь, поэзию, стал изучать английский и польский языки, а также начал писать стихи. 14 февраля 1960 года состоялось первое крупное публичное выступление Бродского на «турнире поэтов» в ленинградском Дворце культуры им. Горького с участием местных поэтов Кушнера, Горбовского и Сосноры.
   Его биографы рассказывают, что во время поездки в Самарканд в декабре 1960 года Бродский и его друг, бывший лётчик Олег Шахматов, рассматривали план захвата самолёта, чтобы улететь за границу. Но осуществить этот план они не решились. 29 января 1961 года Бродский был задержан КГБ, но через двое суток был освобожден. Постепенно Бродский становится известным в среде ленинградских поэтов. В августе 1961 года в Комарове Евгений Рейн познакомил Бродского с Анной Ахматовой. Первым опубликованным стихотворением Бродского стала «Баллада о маленьком буксире», напечатанная в сокращенном виде в детском журнале «Костёр» в 1962 году.
//-- Суд и ссылка --//
   29 ноября 1963 года в газете «Вечерний Ленинград» появилась статья «Окололитературный трутень». Ее авторы клеймили Бродского за «паразитический образ жизни». Началась травля поэта. Затем «Вечерний Ленинград» опубликовал подборку писем читателей с требованиями наказать «тунеядца Бродского».
   13 января 1964 года его арестовали по обвинению в тунеядстве. Протокол судебного заседания был потом распространен в самиздате и переправлен на Запад, где его опубликовали.
   Судья: А вообще, какая ваша специальность?
   Бродский: Поэт, поэт-переводчик.
   Судья: А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?
   Бродский: Никто. (Без вызова). А кто причислил меня к роду человеческому?
   Судья: А вы учились этому?
   Бродский: Чему?
   Судья: Чтобы быть поэтом? Не пытались кончить вуз, где готовят… где учат…
   Бродский: Я не думал… я не думал, что это даётся образованием.
   Судья: А чем же?
   Бродский: Я думаю, это… (растерянно) от Бога…
   В итоге Бродский был приговорён к пяти годам принудительного труда. Он был сослан в Коношский район Архангельской области и поселился в деревне Норенская. Но потом в интервью Волкову Бродский назвал это время, как это ни странно, самым счастливым в своей жизни.

     А. Буров – тракторист – и я,
     сельскохозяйственный рабочий Бродский,
     мы сеяли озимые – шесть га.
     Я созерцал лесистые края
     и небо с реактивною полоской,
     и мой сапог касался рычага.

   В ссылке Бродский изучал английскую поэзию, в том числе творчество Уистена Одена: «Я помню, как сидел в маленькой избе, глядя через квадратное, размером с иллюминатор, окно на мокрую, топкую дорогу с бродящими по ней курами, наполовину веря тому, что я только что прочёл… Я просто отказывался верить, что ещё в 1939 году английский поэт сказал: «Время… боготворит язык», а мир остался прежним».
   Сторонники Бродского, а также некоторые видные деятели культуры СССР, в том числе Шостакович, Твардовский, Паустовский и другие писали письма в защиту Бродского в партийные и судебные инстанции. В сентябре 1965 года под давлением общественности (в частности, после обращения к советскому правительству Жан-Поля Сартра и ряда других зарубежных писателей) срок ссылки был сокращен и Бродский вернулся в Ленинград.
   Между тем, сам Бродский противился навязываемому ему – особенно западными средствами массовой информации– образу борца с советской властью. Он не любил рассказывать о перенесенных лишениях, не старался прослыть «жертвой режима». Бродский делал утверждения вроде: «Мне повезло во всех отношениях. Другим людям доставалось гораздо больше, приходилось гораздо тяжелее, чем мне» и т. п.
   Положение Бродского, как поэта, в СССР было трудным. В конце 1965 года он сдал в Ленинградское отделение издательства «Советский писатель» рукопись своей книги «Зимняя почта (стихи 1962–1965)». Но рукопись была возвращена. Пришлось заниматься переводами. Поэт интенсивно работал, и стихи его появлялись в самиздате. Он стал популярным у иностранных журналистов и славистов, приезжавших в СССР. В результате его стали издавать на Западе, присылать приглашения, что раздражало власти и КГБ.
//-- Вызов в ОВИР --//
   10 мая 1972 года Бродского вызвали в ОВИР, а уже 4 июня 1972 года, лишенный советского гражданства, поэт вылетел из Ленинграда в Вену. О своем прибытии на Запад он сам потом написал так: «Самолет приземлился в Вене, и там меня встретил Карл Проффер… он спросил: «Ну, Иосиф, куда ты хотел бы поехать?» Я сказал: «О Господи, понятия не имею»… и тогда он спросил: «А как ты смотришь на то, чтобы поработать в Мичиганском университете?».
   Так закончив всего 7 классов средней школы, поэт стал преподавателем в университете (он сменил их несколько – в США и Англии), преподавая историю русской литературы, поэзию, теорию стиха, выступал с лекциями и чтением стихов на международных литературных фестивалях и форумах, в библиотеках разных стран. Как рассказывали его друзья, поначалу Бродский вообще не знал, как надо преподавать. Он регулярно появлялся перед студентами и говорил с ними о том, что сам любил больше всего на свете – о поэзии…
   Но в СССР к нему отношение не изменилось. Родители Бродского несколько раз подавали заявление с просьбой разрешить им повидать сына, но каждый раз получали отказ. Когда они умерли, Бродскому не позволили приехать на их похороны. В 1977 году Бродский принял американское гражданство. В 1990 году женился на Марии Соццани, итальянской аристократке, русской по материнской линии.
   В 1987 г., в возрасте сорока семи лет, Бродский был награжден Нобелевской премией по литературе «за всеохватное авторство, исполненное ясности мысли и поэтической глубины». Таким образом, он стал одним из самых молодых лауреатов Нобелевской премии за все годы ее присуждения.
//-- Домой так и не вернулся --//
   Его проза, по крайней мере, а не только поэзия, сделала имя Бродского широко известным миру за пределами СССР. Американским Национальным советом литературных критиков сборник «Less Than One» был признан лучшей литературно-критической книгой США за 1986 года. Вместе с тем усложненность его работ – особенно «позднего» Бродского – отталкивала от него даже некоторых литераторов. Дмитрий Быков, например, в своем эссе о Бродском написал: «В огромном корпусе сочинений Бродского поразительно мало живых текстов… Едва ли сегодняшний читатель без усилия дочитает „Шествие“, „Прощайте, мадемуазель Вероника“ или „Письмо в бутылке“ – хотя, несомненно, он не сможет не оценить „Часть речи“, „Двадцать сонетов к Марии Стюарт“ или „Разговор с небожителем“: лучшие тексты ещё живого, ещё не окаменевшего Бродского, вопль живой души, чувствующей свое окостенение, оледенение, умирание».
   Библиотека Конгресса избрала Бродского Поэтом-лауреатом США на 1991–1992 годы. Незадолго до смерти Бродский решил основать в Риме Русскую академию. Осенью 1995 года он обратился к мэру Рима с предложением о создании академии, где могли бы учиться и работать художники, писатели и учёные из России. Эта идея была реализована уже после смерти поэта. Прожив многие годы за границей, Бродский стал говорить о себе так: «Я – еврей, русский поэт и американский гражданин».
   Перестройка в СССР прорвала завесу молчания на родине, произведения Бродского стали, наконец, широко публиковать и в России. В 1995 году поэту было присвоено звание почётного гражданина Санкт-Петербурга, мэр Анатолий Собчак настойчиво приглашал его вернуться. Но Бродский откладывал приезд. Говорят, его смущала публичность такого события. Мешали и проблемы со здоровьем, больное сердце. В оправдание же он говорил: «Лучшая часть меня уже там – мои стихи».

Владимир Малышев Петербургские тайны. Занимательный исторический путеводитель