   Долина грез
   Читай, дивись. Живи, учись!!!

   Сергей Фокин

   Посвящается Фокину Арсению

   Дизайнер обложки Сергей Фокин

   © Сергей Фокин, 2017
   © Сергей Фокин, дизайн обложки, 2017

   ISBN 978-5-4483-9799-8
   Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть I. Сон. «Конфета – три обертки»

«Замысел»

   «Всегда хочется исполнить свои самые заветные мечты…»

//-- *** --//
   – …Нет, наверно не так нужно начать… – Проскользнули мысли в его голове.
   – Дорогой, как продвижение в новой работе.
   – Пока, что-то не клеится.
   – Я это слышу уже год!
   – Уйди и не мешай мне!..

   Трактат о жизни

   Жизнь!!!
   Жизнь – как мало букв, как много смысла в этом слове! Страсть… хотя не только – ненависть, удача, невезенье. Страдание и мука. Все страсти, какими бы они небыли, являются болезнями. Ох, как много «жизни» за всю свою эпоху сосуществования пришлось перенести страданий и мук: катаклизмы природы, войны, революции, болезни… ладно, не будем пока о грустном.
   Жизнь – это путь, который проходим мы все, а короткий или длинный он будет, решает судьба, а вот счастливый или нет, решаем мы сами.
   Жизнь – это все – радость, счастье, справедливость, доверие, дружба, зависть ну и как же без нее – ЛЮБОВЬ.
   Любовь и ненависть. Два вечно враждующих аспекта природы их жизни.

   «Нет любви без агрессии, но нет и ненависти без любви»
   Конрад Лоренц

   Любовь страшная сила?
   Думаю, да.
   Она несет в себе одно разочарованье. Ой, о чем это я? Это неправда, хотя точнее не вся правда… любовь влечет, она заставляет совершать самые безумные поступки, которые совершает «ЖИЗНЬ». Любовь очень часто бывает и прекрасна! По сути, без нее и не было бы жизни, но правда здесь палка о двух концах. Ведь получается, как любви нет без жизни, так и жизни нету без любви. Вот я люблю любить – выброс эндорфина, чудесное ощущение – но все равно, наверное, жалею, что не могу иначе. Как бы там не было, со временем у всех все угасает.
   Каждый подразумевают значение слова ЛЮБОВЬ совсем по-разному, но или предположим по-своему.
   Кто как…
   Половая например – любовь равно дающая и получающая, и то мне кажется, что так не может быть вечно.
   Любовь бывает безусловной – Агапэ – есть безусловная любовь Бога к человеку, но эта все равно не та любовь, которая влечет к глупым поступкам и все различным бестактным подвигам. Духовные деятели рассматривают безусловную любовь, как высшую форму любви, отсюда следует, что отличия безусловной любви от условной состоят в желании отдавать, не требуя нечего взамен…
   Любовь – это према. Према считается наивысшей формой любви индуизма. Но, а вот Лев Николаевич Толстой вообще считал, что «Любовь есть единственная разумная деятельность человека». Может и так! Зато она властна уметь выделять из глубин невинной души гормон удовольствия жизни – дофамин. Разве способен на это кто-либо кроме.
   Любовь – это зло, проклятие, которое заставляет гробить свои нервы и свое здоровье. Она убивает или заставляет убивать, убивать жизнь. Маленькую крохотную и беззащитную. Прискорбно. Не знаю, думают ли так многие, но так думаю я. Тяжело наверно быть однолюбом, зато это в редкость, и я считаю этот феномен божественным, но не доказанным.
   Любовь – это чувство, свойственное человеку, глубокая привязанность к другому человеку, чувство глубокой симпатии. Она была, есть и будет важнейшим индикатором счастья и волнителем сердец. Сердце – символ любви, который любит выедать из них жизнь.

   «Любить, значит желать кому-нибудь того, что считаешь благом, ради него,
   а не ради самого себя, и стараться по мере сил доставлять эти блага»
   Аристотель

   Любовь делится на различные классификаторы еще с древних времен, и самый выражающий на мой взгляд – это мания – любовь-одержимость, основа которой страсть и ревность. Древние греки считали «манию» «безумием от Богов». Георг Фридрих Вильгельм Гегель писал, что «Истинная сущность любви состоит в том, чтобы отказаться от сознания самого себя, забыть себя в другом „Я“ и, однако, в этом же исчезновение и забвении впервые обрести самого себя и обладать самим собой».
   У психолога Роберта Стренберга на этот счет иное мнение. В свое время ему удалось разработать теорию любви – ТТЛ (трехкомпонентная теория любви). В контексте личных взаимоотношений, «тремя составляющими любви, согласно трехкомпонентной теории, являются близость, страсть и обязательство.
   Близость – включает в себя чувства сопричастности, единства, связанности.
   Страсть – включает в себя как влюбленность, так и сексуальную привлекательность.
   Обязательство – подразумевает в краткосрочной перспективе, решение оставаться с партнером, и в долгосрочной, совместные достижения или планы на будущее.
   Сила любви, которую кто-либо испытывает, зависит от абсолютной силы этих трех компонентов, и тип отношений, испытываемых кем-либо зависит от их силы относительно друг друга. «Даже величайшая любовь может умереть». – Стренберг.

   Amorest Laetitia concomitante idea causae externae
   Любовь есть наслаждение, сопровождающееся идеей внешней причины
   Бенедикт Спиноза

   Жизнь!!!
   Жизнь – активная форма существования материи.
   Жизнь – это организм. Организм – это основная единица жизни, единственный носитель ее свойств, так как, только в клетках организма происходят процессы жизни…

   «Жизнь – это замкнутый круг рефлекторной деятельности»
   А. Ф. Самойлов

   Тот, кто владеет чужой жизнью, как бы ужасно это не звучало, тот есть истинный «Бог», а не тот который вписан в библейских сословиях. Немецкий философ девятнадцатого века Артур Шопенгауэр определил жизнь человека как проявление некой мировой воли. Людям кажется, что они поступают по собственному желанию, но на самом деле ими движет чужая воля. Мое мнение на этот счет – власть, иного в нашем мире, просто не дано…

   «…Инстинкт жизни, потребность жить – не одинаковы в разные возрасты, мало развитие в юности, потребность эта сильно преобладает в зрелом возрасте и особенно в старости. Но, достигнув глубокой старости, человек начинает ощущать удовлетворенность жизнью, род пресыщения его, вызывающего отвращение перед мыслью о вечной жизни.»
   И. И. Мечников «Этюды о природе человека», 1961 – с. 7.

   На текущий момент нет единого мнения относительно ЖИЗНИ. Согласно взглядам, одного из основоположников танатологии (раздел теоретической и практической медицины) Мари Франсуа Ксавье Биша, жизнь – это совокупность явлений, сопротивляющихся смерти.
   Смерть?! Можно и о ней поговорить.
   Это не отсутствие жизни, а скорей ее окончание…
   Смерть одна из многих весомых факторов нашей жизни, жизни каждого, и она всегда преследует и идет по пятам. Смерть всегда несла некий отпечаток таинственности и мистичности. Смерть, есть страх, страх перед концом жизни. Когда тело перестает существовать, перестает существовать и личность. Так же и наш великий мозг, как только он перестает быть активным или всецело истреблен – человек тоже уничтожен.
   Жизнь – это совокупность явлений, противящихся смерти. Каждый хочет прожить долгую и достойную на его взгляд жизнь. Стоя у края пропасти, мы изо всех сил будем стараться удерживать равновесие до тех пор, пока «некто» с косой не поможет нам в нее упасть. А идеал подобного феномена – жизнь в «укромном месте». Здесь только одно может обрадовать сознание каждого человека – бессмертие. Все его хотят, но ведь никто из них никогда не задумывался, что бессмертие может восприниматься скорее, как проклятие, нежели наоборот.

   Что посеет человек, то и пожнет.Сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление,А сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную
   Послание к Галатам, Глава 6, стихи 7 – 8

   Жизнь полна абсурда, не правда ли?
   Жизнь – это постоянная борьба со смертью. Мы работаем, чтобы подпитывать жизнь в своем организме и как-то существовать в этом жестоком мире, а значит боремся со смертью каждый божий день. Но, итог все равно один. Как говориться в Библии, после смерти душа человека попадает в ад или рай, в зависимости от земной жизни человека.
   Пусть и не каждого, но человека влечет к смерти, ведь это самое, что не на есть – удовлетворение уже отжитой жизни и потребность небытия.
   Жизнь – это боль, удовольствие, жажда, голод, потребность, алчность. Можно множество факторов преподнести к сравнению с жизнью.
   Люди!!!
   Homo Sapiens (Человек разумный). Какая сильная фраза, но…
   …Они не умеют жить. Какой же это скучный, жалкий и бессердечный вид, они готовы друг другу перегрызть глотки ради горстки жалких монет. Они режут, убивают, топят, вешают и далее, далее, далее. Они… они лишают своих же собратьев жизни, жизни данной им по праву самим вершить свою судьбу. Такие создание лишены чувств и недостойны продолжать свою собственную жизнь.

   «Жить, значит умирать»
   Ф. Энгельс

   Несправедливый мир.
   Мир грез.
   Он никогда не был и никогда не будет жить в равновесии добра и покоя. Лишь только если однажды полностью не переродит себя, и то, вряд ли.
   Люди!!!
   Эти людишки сами не знают, чего они хотят. Лишая жизни других, они лишают жизни и себя. Мне их жаль, но вылечить их всех уже слишком поздно.

   «Человек – это канат, натянутый между обезьяной и сверхчеловеком»
   Фридрих Нидше

   Человек – это не только грубое физическое тело, но и тонкое тело души и тело духа.
   Сколько всего… жизнь, любовь, люди.
   Совместная гармония.
   Нынешняя жизнь – это гребанный «Вавилон» и от него нет спасения. А кто им правит? Правительство? Не только… Вавилон – это вирус, который попросту въелся в наш, и без того грязный мир и он не даст спокойно даже спать, о жизни не может быть и речи.
   Трудно сосредотачиваться, голова идет кругом, а ведь столько много можно еще повествовать…
   Жизнь полна приключений, хотя она и есть одно сплошное приключение. Со мной она творила чудеса, для меня она была и остается по сей день очень страшной силой.
   Вообще, возникновение жизни на Земле, дает очевидные предпосылки для предположения о том, что такие же условия могли сложиться и на других планетах. Возникновение жизни, или как его называют ученые – абиогенез, процесс превращения неживой природы в живую. У каждого есть разные доводы, я полагаю, на тему возникновения жизни, у Дарвина он свой, у Библии свой, но согласно теории стационарного состояния – жизнь никогда не возникала, а существовала вечно.
   Жизнь – это… а, что такое на самом деле жизнь? В чем смысл жизни? Зачем живут, для чего? Есть ли жизнь после смерти? В чем состоят жизненные ценности? Что является целью жизни? Зачем (для чего) жить? Терзали меня эти вопросы всю мою сознательную жизнь и терзают меня и сегодня. Я не знаю точных ответов, а догадки, догадки сильно разняться во времени.
   Смысл жизни, как считают многие, это вера в «цель» жизни, но вот только цели у всех разные, да и то, не у всех они есть. Великие философы – такие как Сократ, Платон, Декарт, Спиноза, Диоген и многие другие – обладали четкими представлениями о том, какая «жизнь» лучше всего и, как правило, ассоциировали смысл жизни с понятием блага… Лучшее, что можно сделать в жизни – это получать от нее удовольствие. Целью наших поступков является счастье, а счастье состоит в мышление и сознании, но каждому свое.
   Одно крохотное словечко – жизнь, а сколько вопросов может оно родить…
   Что такое СОН, например.
   Ему есть научное объяснение. Сон – естественный физиологический процесс пребывания в состояние с минимальным уровнем мозговой деятельности и пониженной реакцией на окружающий мир, присущий всему живому, а не только людям: млекопитающим, птицам, рыбам и некоторым другим животным, в том числе насекомым, например – дрозофилам. Так думает большинство. А я? Я думаю совсем иначе.
   Сон – это «жизнь». Вы верите в жизнь во снах? Нет? Я верю. И поверьте мне жизнь во снах бывает очень опасной и беспомощной. Сон есть, был и всегда будет окном в другие измерения.
   Сон обеспечивает отдых организма, способствует переработке и хранению информации. Сон (особенно медленный) облегчает закрепление изученного материала, а быстрый – реализует подсознательные модели ожидаемых событий. Сон – это приспособление организма к изменению освещенности (день-ночь). Он восстанавливает иммунитет, путем активации Т-лимфоцитов, борющихся с простудными и вирусными заболеваниями.
   Во снах можно делать все что твоей душе угодно и ничего тебе в ответ за это не будет, (возможно ничего).
   Сон – это такой феномен, который знаком каждому из нас.
   Вот она та самая жизнь, жизнь о которой мечтают многие наяву. Но только не я, ибо мои сны не такие уж и сказочные, как кажется на первый взгляд.
   Многие индивиды, живущие на Земле, даже не задумываются о том, что существует другая реальность, мир, который недоступен физическим органам чувств.
   Издревле сновидения связывались с подсознанием и потусторонним миром. С незапамятных времен на сны смотрят, как на предзнаменования, откровения, предсказания, находятся даже такие, кто по сну предсказывает будущее. Некоторые считают, что сон – это плод воображения осуществления желаний, возникающих, когда разум не контролирует тело. Все это совершенно неверно и субъективно.
   Сон – особое состояние сознания человека и животных, включающее в себя ряд стадий, закономерно повторяющихся в течение ночи (при нормальном суточном графике). Появление этих стадий обусловлено активностью различных структур мозга. Каждый цикл сна, называют циркадным ритмом. Помимо ночного сна, в некоторых культурах существует физиологически обусловленный кратковременный дневной сон, так называемая – сиеста.
   Иногда спящий человек может отдавать себе отчет в том, что он находится во сне. Это может случаться как спонтанно, так и после различных тренировок. Такое состояние называют – осознанное сновидение.
   ЖИЗНИ нет конца и края…

   Ежегодно во сне погибает три тысячи человек!!!
   Так что – ВСЕМ СПОКОЙНОЙ НОЧИ!

   – И ты думаешь, что эта твоя десяти долларовая ересь в очередном научном журнале принесет нам стабильность и твою так безумно желающую известность мирового писателя?
   – Я сейчас не могу написать нечего стоящего, у меня творческий застой, а жить на что-то надо. Вот я и строчу эту твою так называемую ересь.
   – Ты безнадежен. Ты сидишь здесь целую вечность…
   – Возможно ты права. Я теряю сноровку. Эта чертова тема меня доконает.
   – Пора уже многое пересмотреть, да найти нормальную работу.
   – Не стоит опять заводить этот разговор, мне и так не по себе.
   – Просто пойми…
   – Я устал, поговорим позже. Пойду лучше вздремну, оставь меня сегодня одного.

   …Жизнь – это ад!..

То, что и Пролог

   Из личного дневника Кириева Арсения.

   …Я родился тринадцатого июня одна тысяча девятьсот восьмидесятого года (была пятница тринадцатое), в обычной провинциальной семье, в Якутии поселка Зырянка. Мать была у меня русская, работала нянечкой в детском саду. Отец якут, но как якут, наполовину. Моя бабуля, его мать, была татаркой, поэтому он скорее татаро-якут. Хотя это все не важно и да, работал он грузчиком в порту. В семье я был первый и единственный ребенок. Пошел я полностью в мать, по мне и не скажешь, что я мешенный. Самый, что не на есть – русский. Достопримечательностей у нас не было, зато там добывали очень полезное ископаемое – каменный уголь (это единственное в своем роде место, где уголь добывают прямо на поверхности земли). Поселение было просто огромным, оно раскинулось по обе стороны реки Колыма и растянулась на многие километры вперед. Единственная моя проблема была в том, что школа и детский сад находились на одной стороне реки, а дом, в котором я тогда жил, на другой. Для того чтобы перебраться на ту сторону реки мы пользовались паромом (правда только летом и осенью), зимой приходилось ходить пешком, так как наша речонка просто напросто замерзала. При таких-то морозах, а достигали они порой даже и пятьдесят, и шестьдесят градусов по Цельсию, избежать этого было, но просто нереально. У меня на той стороне была только одна радость – это когда после чистки снега неподалеку от школы образовывался не большой пригорок. После занятий, иногда и вовремя их, мы любили проводить там свое свободное время и кататься сверху вниз. Из-за чего у меня очень быстро портились ранцы, а за них от папы я всегда получал по заднице, но все равно продолжал делать по-своему.
   В возрасте десяти лет я начал увлекаться различными занятиями, правда, совсем не совместимыми друг с другом. Попробовал много чего, рисование, например, правда оно у меня быстро отошло. Рисовал в основном только животных да птиц, к людским портретам даже не стал прикасаться. Вышивание и вязание были любимым увлечением моей бабули, для меня лишь так, пятиминутная забава. Пробовал учиться играть на гитаре – не вышло. Охота для жителей наших краев – дело святое, к ней естественно приучил меня отец. Он у нас в этом деле был большим знатоком и заядлым любителем. Мы с ним каждые выходные выезжали в лес поохотиться на кроликов и писцов. В порту зарплата не ахти, а на выручку от продажи шкур хотя бы жили без долгов. Помню однажды в лесу на охоте на оленя, я засмотрелся на пейзажи, отстал от основной группы охотников и наткнулся на большого кабана (весом он был, как выяснилось уже позже, около ста пятидесяти килограмм), и я недолго думая прицеливаюсь в него и БАМ!!! Все, кабан на боку. Все сразу прибегают за мной, не в понятках, в панике, запыханные, испуганные (вдруг мол себя задел). Потом начали орать на батю:
   – Зачем ружье доверил ребенку, хочешь, чтоб застрелил из нас кого-нибудь.
   А я с ним стаю весь такой живой и с гордо поднятой головой. Довольный был тогда, но просто до безумия. Он мне, в отличие от всех, ничего и не сказал. Морду зверя мне потом повесили в комнату как трофей – первый убитый мною кабанюга.
   Единственное, чем в свое свободное время я долго занимался, так это чтением. Книги я полюбил и люблю по сей день. Читал все подряд, от фантастики и детективов – до сказок и стихов. Любимым писателем был и остается Александр Дюма, с его лучшим на мой взгляд романом «Граф Монте-Кристо». Еще в школе приходилось заниматься на трудах судомоделированием, просто кроме него на этом уроке не было ничего интересного, сколачивать постоянно одни и те же табуретки и швабры для меня было дело скучное.
   Через два месяца после моего двенадцатого дня рождения тяжело заболела моя мать, а в скорости (примерно через шесть, семь месяцев) она умерла. Ей поставили диагноз опухоль мозга. Мы остались с отцом вдвоем, и ему пришлось работать день и ночь не покладая рук, чтоб хоть как-то тянуть меня и наше жилье с пропитанием. Поэтому, когда мне исполнилось пятнадцать, я пошел работать к отцу в порт. Выбирать не пришлось, после школы сразу в грузчики. Свободное время просто испарилось, а если и появлялось окно, то только для того, чтобы подтянуть оценки (не зря ж я был кандидатом на красный диплом). Годам к шестнадцати нашел очень хороший способ как подзаработать и помочь дому. Я стал воссоздавать и продавать модели парусных кораблей. Уходили они хорошо, да и по хорошей цене. Сейчас точно не вспомню, но где-то по десять-пятнадцать тысяч рублей. Это очень нам помогло и отцу можно было работать теперь как прежде, без сверхурочных.
   По окончанию школы, решаю поехать поступать на учебу в Московский Государственный Университет (МГУ) на экономиста. В столицу нашей необъятной родины. Я с детства мечтал там побывать, пройтись по Красной площади, побывать на Воробьевых горах и прочее, прочее, прочее. В школе я учился преуспевающе, даже не смотря на трудности, закончил с золотой медалью и с наградой «Лучший ученик округа». Так что поступил я без всяких затруднений на бесплатную основу. Отец естественно не возражал, да и не посмел бы, но в душе, я знал, он не хотел меня отпускать. Хотя, не смотря на боль расставания, с огромной радостью на лице сажал меня в самолет. Он и не подозревал, что больше не сможет меня увидеть (я, тоже).
   По приезду в Москву, я быстро здесь освоился, меня сразу заселили в общежитие, в комнате я жил один, зато на этаже нас было около сотни. Ужасно, ведь для всей сотни на этаже была всего одна кухня. Представьте себе, каждое утро толпа голодных студентов кишмя кишит на крохотной кухоньке в поисках еды, поверьте – это жестоко.
   Шел год, за ним другой, учеба мне давалась на лад. По окончанию первого курса решил съездить на лето домой, но не смог, сначала практика, потом работа, денег было в обрез, ели-ели сводил концы с концами, на стипендию особо не разживешься. Так же пришлось отложить и поездку после второго курса. С отцом общался лишь письмами. После зимы второго курса они почему-то резко перестали приходить. Когда же я перешел на третий, мне наконец пришла весточка с дома, жаль, что не от моего отца, в ней сообщалось о его резкой кончине. Тетка писала, что он в последнее время очень сильно болел. У него была высокая температура и бил сильный кашель. Его и без того слабое сердечко (он перенес в свое время три инфаркта) не выдержало столько много мучений, и остановилось.
   Я очень долгое время не мог прийти в себя и успокоится, а поехать туда у меня просто не было возможности. Я винил себя за это и наверно буду винить всегда, но нечего поделать я с этим не могу. Теперь я стал сиротой, у меня начинается трудное бремя, в котором никто не сможет тебе помочь, кроме самого себя и мне надо с этим смириться и жить дальше.
   Через два месяца после этого неблагоприятного известия началась сессия, и я немного отвлекся, весь с головой погрузился в учебу, ведь об учебе мне забывать ни как было нельзя, а то мог попросту лишиться математической стипендии или еще хуже бесплатного обучения. Платное обучение один бы я не потянул, а тетка помогать бы не стала, в этом я был просто уверен. Тогда пришлось бы закончить не доучившись, а этого я тоже не хотел. Но доучился я все же хорошо, даже получил свой второй в жизни красный диплом. Попрощавшись со всеми познакомившимися там, за пять трудных лет, знакомыми дружками и симпатичными девицами, я возвращаюсь к себе домой. Как хорошо спустя такое долгое время ощутить всю прелесть своего родного края.
   На дворе шел уже две тысячи второй год. По приезду мне опять сгрустнулось, ведь я совсем один в таком большом доме. Моя милая тетечка хотела охмурить меня и присвоить домик себе, но слава Богу ей этого не удалось, большое спасибо папе за то, что он успел составить свое завещание и приписать домишко мне, а не своей этой – злыдне-сестричке. Прошла неделя, особо ничем не занимался, навел в доме чистоту, навестил родителей, привел в порядок их могилки и заглянул к своим старым друзьям. Уже на следующей мне прислали повестку в военкомат. Но что ж, от армии не отвертишься. За две недели я прошел комиссию, меня признали годным (категория годности к военной службе А1) и считай сразу отправили в морской флот на Камчатский полуостров. Там пришлось прожить мне целых три года.
   Проблем на службе у меня не возникало. Тут я познакомился с одной очень симпатичной медсестрой из нашего госпиталя. Я туда попал зимой на первом годе прибытия в части с воспалением легких. Звали ее Светлана, она присматривала за мной, ну а потом и я за ней. На втором я стал сержантом, жаль, правда младшим, но и этого там хватало (уважения прибавилось предостаточно). Под конец дембеля решил не расстраивать девчонку и расстаться мирным путем (у нас ничего бы не вышло). Я собирался ехать домой, продать свой домик, оставить родину и уехать на заработки в Соединенные Штаты Америки, а в дальнейшем и пустить там свои корни. Выбрал – Канзас. Там у моего старого приятеля (кстати он же меня и позвал к себе, еще когда я вел службу) была своя строительная фирма. Пообещал взять под свое крыло и не соврал. Через год (на дворе две тысячи шестой) у меня уже был собственный двухэтажный домина с камином на каждом этаже и вакантное место у него в фирме. Я стал его заместителем и стал управлять всеми его делами. Годы идут как часы, и вот наступает осень две тысячи десятого и пара рассказать о самых значимых и ужасных днях в моей жизни!..

   …Только эти строки позволяют мне не забывать кто я и откуда…
   …1219 день с момента подсчета…

Дуновение ветра

I

   Из личного дневника Кириева Арсения
   Мой первый страшный сон! 13. 10. 2010г.

   Я просыпаюсь холодным осенним воскресным утром – долгожданный выходной день. Блаженство. Как приятно открыв глаза осознавать, что ты полностью свободен от будничной суеты и никто, и ничто тебе это не испортит. На улице давно уже светло, но ночные плотные шторы решительно не впускают в нее свет. Я не был никогда соней и всегда подрывался по первому зову петухов, но сегодня мое собственное тело было мне неподвластно и как будто бы клеем соединило меня с белоснежной простыней. В доме стояла гробовая тишина, его стены были добросовестно звукоизолированы и это скажу я, такая дивная красота. Как я люблю тишину и спокойствие – они так расслабляют тело и дух, позволяя всячески проникнуться мыслями и испариться в небытие собственного подсознания. Проделав чуть позже небольшое усилие, я все-таки приподнялся и не выпуская из рук одеяло «пополз» принимать душ. Десять минут стекающий по голой смуглой коже прохладной воды практически окончательно развеяли дремоту. Медленно раскачавшись, я подошел к окну, но моему взору, однако пало не то что я вижу всегда, по воле случая мне пришлось наблюдать совсем не знакомую мне картину. На улице нет не единой души. Хотя всегда в это время можно видеть толпы народу – это странно! Мне резко стало очень одиноко и как-то даже не по себе. Внутри вдруг что-то екнуло, пытаясь донести до меня какую-то важную новость, но мне было проще проигнорировать эту реакцию. «Мир будто бы вымер», – подумал я тогда. Везде было так пусто и тихо.
   – Неужели такое может быть возможным? – Тут же вырвалось себе в ответ.
   Каждый выходной, вставая, я видел вечно оживленную улицу: как детишки резвятся в футбол на поле не далеко от домов, как пастухи гоняют скот по пастбищу, собравшихся посплетничать молодых мамаш на прогулке с их подрастающими спиногрызами, иногда пролетавшие мимо дома машины, и даже самые мрачные краски осенней погоды никому никогда не мешали (к тому же дождя этим днем не было и, по всей вероятности, не намечалось), а теперь это место стало «песчаной пустыней». Хм, а может я все еще сплю? Не, бред какой-то! Мне с каждой секундой набегами становиться все страшней и страшней, аж мурашки по коже. Куда же вдруг все подевались? Надеюсь нечего ужасного за эту ночь не произошло, и я не проспал конец света.
   – Да я просто ахинею несу сам себе. Все решили дома посидеть, а я тут выдумываю стою, хотя сам толком еще не проснулся и стою вялый.
   Первое, что естественно я сделал, так это то, что в принципе и всегда – сварил себе чашечку ароматного колумбийского кофе. Пусть оно как поговаривают вредно в большом количестве, но больше я нечего другого пить не могу. Взбодрившись и немного собравшись с мыслями, я решаюсь выйти на улицу, посмотреть, что к чему. Выйдя во мрак все той же пустоты и пройдя по пустым закоулкам, я так никого и не встретил. Вернувшись в исходную точку отправки, я обнаружил, что куда-то исчез и мой дом. Как? Ведь если логически порассуждать, это просто нереально. Его, как и не было на этом месте, но зато вместо него образовался какой-то древний на мой взгляд колодец и рядом столь же старое дерево. Не знаю, что это за дерево, по такому состоянию, мне не знатоку, сложно судить о его породе, но точно ясно одно – оно было засохшим и искореженным путем своей многолетности. Хорошенько всмотревшись в колодец, я разглядел, что на одном из камней был выгранен не знакомый мне на тот день символ. В памяти тогда он конечно же не отложился.
   – О Господи! Вашу мать, что здесь происходит? Если это чья-то злая шутка, я убью того, кто так настойчиво пытается испортить мне выходной. – Не выдержал я наконец и заголосил во все горло.
   – Каррр… – Резко в ответ на мой шум прокаркала ворона, сидевшая на суку, и испарилась в тот же миг.
   У меня началась внутренняя истерика. Это какое-то странное явление, меня это сильно пугает, и я боюсь теперь всего до дрожи. Вино! Ага! Точно! Это все оно. Из-за его долгой выдержки и неправильного содержания могли выработаться токсины, влияющие на организм галлюциногенным эффектом. Отсюда весь этот бред. Но как тогда это исправить? Я ходил вокруг да около, часами, пытаясь понять, что за фигня здесь происходит и боясь подойти к колодцу, правда собравшись с силами и поборов панику, все же решился. А что мне еще оставалось делать!? На место прежняя картинка не возвращалась и по ходу не собиралась. Бездействовать, тоже было не есть хорошо. Риск – благородное дело!
   На вид очень даже интересная работа, все так аккуратно выложено. Каждый камушек был одинакового размера, сделанный вручную. Не смотря на крохотные габариты, на его изготовление должен был уйти не один месяц, а то может быть и год. Как не странно, но отвлекшись на работу «чудо-мастера», мне стало казаться, что я начинаю привыкать и забывать про свое жилище, и то как я в нем развлекался все давно прошедшее время. Такое ощущение, будто что-то в моей голове пытается стереть эти воспоминания, как это часто делаю я со своим ноутбуком, стирая весь мусор с его жесткого диска…
   Прошел еще один час забвения. Вдруг резко захотелось пить. Я решил наклониться посмотреть, есть ли в этом «чудо-колодце» хотя бы вода, как вдруг камни подались вперед, и я провалился вниз. Летел по этой нескончаемой пропасти, как мне показалось, довольно долго. Ведать глубокая зараза! Выкопал же кто-то?! Упав, как выяснилось уже после, надолго потерял сознание… Как в сказку попал.
   Когда очнулся, было темно и очень холодно. Сильно болела голова и тошнило, плюс ко всему произошедшему образовался комок крови на виске.
   – Походу лихо я приземлился. Хорошо, что шею еще не свернул, а ведь запросто мог.
   С трудом поднявшись, я первым делом огляделся и немного придурел – вокруг образовался страшно густой зеленый лес, а вот сам колодец куда-то запропастился. Заглянуть в самую гущу леса неадаптированным к темноте глазам не было возможным, а идти мне больше было некуда. Глубоко вздохнув, я сделал первый шаг в неизвестность. Трава была мокрой, по всей вероятности, рассвет совсем не за горами, а там кто его знает, может и нет, здесь сюрпризов можно ожидать на каждом углу. Гробовая тишина, как сильно я ее не любил, навеивала страх. По мне, так сейчас лучше встретить волка на своем пути, чем совсем нечего – один сплошной туман.
   – Да что же, черт возьми, со мной происходит! – Я уже просто не могу себя сдерживать, неприятные эмоции прут изо всех щелей.
   Впрямь как самая что не на есть настоящая галлюцинация.
   – За какие такие заслуги мне такое наказание! – И тут я начал истерически орать во все горло (ну а что бы сделали вы, окажись на моем месте), – вел обычную жизнь, никого не трогал: работал, трудился не покладая рук, по вечерам отдыхал и грелся у камина, иногда расслаблялся и выезжал в боулинг клуб, а тут такое!!! За что? А? За что-о-о?
   Я ВСЕГО ЭТОГО БОЮСЬ!!! ОЧЕНЬ БОЮСЬ!!!
   Страх всегда быстро берет контроль над моим разумом и это всегда выходит боком для меня в целом.
   С детства не любил кошмары, а тут на тебе – бесплатный билет в его реальность.
   От безвыходности я просто продолжал громко вопить (я просто не знал, что мне еще остается делать). А в ответ, как я в принципе и ожидал, тишина, подул один только сильный ветер – признаться лучше, чем ничего, хотя деревья даже не соизволили шелохнуться.
   Что ж, не остается ничего больше делать, надо как-то выбираться из этой паршивой ситуации. Вопрос только как? Я набрался терпения и решился пойти дальше вглубь «Фангорна». Сейчас я был счастлив всему – появись передо мной лесной эльф, я б его, пожалуй, с ног до головы расцеловал.
   Надо будет разузнать что здесь к чему, как-то это время или мир все равно устроены, может посчастливится кого встретить; да и все равно кроме безумных чертовых деревьев в округе ничего больше нет. Выбор невелик – только пожелать себе удачи и надеяться на какое-нибудь новое чудо.
   Но что, погнали в долгий путь…

   …Наверно единственное, что я буду стараться помнить вечно…
   …День черт его знает какой, я снова сбился (возможно 1235 с момента подсчета)…

II

   …Еще вчера, я как и всегда был на работе в своем не очень большом, но обставленном по президентскому стилю, офисе и ждал новостей от наших строительных партнеров. Дела на фирме были на высоте и мне тогда выпал отличный шанс подписать долгосрочный контракт на сотрудничество с канадскими инвесторами. Деньжат за сделку должно было перепасть как фирме, так и в мой личный карман – хороший жирный мешок. Жаль показать все, чего мне удалось достичь за эти годы, было некому. В последнее время я стал чаще вспоминать о родителях, мне их сильно не хватает. Одинокая жизнь навеивает скуку. Думаю, пришло время их навестить и как только со всем будет покончено, возьму себе заслуженный отпуск и полечу погостить на родной земле.
   Ах да, я в тот день намного раньше прибыл на работу и еще немного успел охмурить свою славную секретаршу (или она меня – кто теперь разберет), уж больно она была хороша собой. Стройна, худа, грудь быстрыми рывками пытается перепрыгнуть из третьего размера в четвертый, а попа – у-у-у-у – даже сейчас вспоминая слюнки текут. Личико было на столько мило, что почти каждый знающий или даже не знающий ее человек не мог отвести от него взгляд. Голубые крупные глаза добавляли в этот нежнейший салат нотку изящности и неумолимой привлекательности (хотя красила она их тоже не без таланта), миниатюрный носик, скулы радости, безупречная улыбка и русые волосы – сколько же красоты может быть в одном человеке. Мне с ней так понравилось, что я думал об этой находке и после работы. Катясь в своем новеньком кадиллаке, мне все хотелось побыстрей новой рабочей недели и новых ощущений с этой Богиней. Единственное глупое на мой взгляд, что я сделал в тот день, правильней будет – вечер, так это то, что во время возвращения домой в моей дурной голове каким-то образом перевернулись мысли, и я вдруг решил ни с того ни с сего припарковать свою драгоценную машину и продолжить путь домой на автобусе (почему, сам до сих пор не понимаю). Раньше со мной такого инцидента никогда не случалось. Видимо моей душе, на тот самый момент было так угодно, а может нет – и тогда получается, что это самый обычный бред.
   Дома я был примерно в седьмом часу вечера, а буквально через двадцать, тридцать минут за окном повалил сильный дождь, сопровождающий градом.
   – Черт! Черт! Черт! Все мои планы рухнули в один миг.
   А ведь я собирался пойти с друзьями покидать шары в боулинг, показать им пару своих коронных страйков, выпить пару бутылочек дешевого пива и наконец отдохнуть от прошедшей недели. Теперь же мне придется весь вечер торчать дома у долбаного телевизора, и смотреть его никчемные передачи (сколько себя помню никогда по ящику нечего интересного не происходило, за исключением бесконечных новостей, да погоды); просто видите ли, мои новоиспеченные кореша в дождь из дома не ногой – неженки блин. Правда я решил тогда сложную задачу с телевизором иным способом, вспомнил что вчера мне давали посмотреть какой-то новый фильм с участием в главной роли Пенелопы Крус. Я налил себе бокал отменного испанского красного вина с выдержкой аж в двести лет (в последние годы я стал становиться хорошим ценителем дорогих вин, спасибо моему директору и другу за такие частые подарки) и уселся с пультом в руке у своего возлюбленного камина – это действительно был самый лучший уголок в моем большом доме, сколько сил, энергии и денег было потрачено на его возведение, зато после всего ему просто цены не было. Укрывшись теплым овечьим пледом, я принялся смотреть фильм. Назывался он, как сейчас помню – Секс в большом городе.
   Спустя какое-то время, ну где-то минут через сорок я поддался чарам волшебных снов и задремал, очнулся только где-то в одиннадцатом часу. Допил остатки вина из бокала и поднялся наверх в свою спальню продолжать сон. До утра следующего дня больше не просыпался…
   И вот теперь я иду по этим жутким дебрям… деревья здесь пугают своими формами, да и таких пород я никогда в жизни еще не видел. Пробираться вперед очень сложно – на пути часто попадаются островки вьющихся кустарников. Они все увешаны колючками, – мне даже чем-то напомнили кустарную розу зимой, – после каждого такого затора становиться все больше новых ссадин и после минут по пятнадцать приходится доставать из себя обламывающиеся иглы. Под ногами постоянно хрустят погибшие ветки. За все время моего передвижения по неизведанным бурьянам, я не встретил ни одного листочка, как зеленого на ветках, так и сухого на земле.
   Я один, совсем один.
   Иду уже где-то примерно часа два и за этот отрезок времени ни встретил не единой души, не одного крохотного животного, не одной птички поющей на ветке, зайчики не прыгают по лужайкам, и даже козявки никакой нет. Я не понимаю куда мне идти, кругом лес, лес и один только лес.
   Холодно.
   Очень замерзли руки и совсем не чувствую своих ног. Пальцы шевелятся с трудом, с каждым движением принося только боль. Что же мне делать? Как я очень хочу обратно домой, сесть и согреться под одеялом; выпить стаканчик горячего глинтвейна и просто перестать бояться. Эх, как там без меня поживает моя возлюбленная Натали, моя маленькая аленькая секретарша.
   Я все время двигался вперед без оглядки и наконец, о чудо, увидел избушку, похожую на дом лесника. Она была небольшой из старого сруба, обнесенная самым обыкновенным частоколом.
   – В ней горит свет, неужели я здесь хоть кого-то нашел.
   На лице появилась улыбка, и я рванул к ней, что есть мочи. Врываюсь туда без стука и, увы… Опять разочарование – пусто. Все осмотрев, стало ясно, что недавно здесь кто-то все-таки был, огонь в печи до конца еще не погас и еда не совсем остыла. Это меня безумно обрадовало, не помню, когда нормально ел в последний раз, а тут такой щедрый подарок без присмотра. Я накидал дров и стал греться в надежде, что хозяин дома вскоре вернется и не сильно расстроится моему безрассудному хозяйствованию. Есть мне вдруг по какой-то причине перехотелось, ком стоял в горле, но парочку бутербродов и крепкого горячего чаю я все же выпил. Прошел час, никто не пришел. Я очень устал за сегодня двигаться по непроходимому лесу и решил больше не тратить время в пустую и никого не ждать. Прилег отдохнуть, хотелось поразмышлять обо всем так резко случившемся, но сразу уснул. Надо набираться сил, без них мне не выжить. У меня складывалось такое чувство, что мне и завтра никого не удастся увидеть и придется выдвигаться дальше в неизвестный путь в поисках кого-нибудь или хотя бы чего-нибудь. Надеюсь утром все проясниться, и я пойму, что это со мной, а в идеале было бы проснуться в своем мягкой перине, и забыть этот страшный сон.

III

   Проснулся довольно поздно, уже было три часа дня, на улице ярко светило солнце и его лучи били в запылившее потрескавшееся окно. Огонь догорел, угли потухли, и стало заметно прохладней, никто, не смотря на все мои ожидания, так и не объявился. Я встал, чтоб заново разжечь тепло и напоследок согреться перед долгим передвижением дальше на север. Поискав в «домашнем мусоре» – нашел рюкзак; набил его всякой всячиной: наложил себе немного еды, решил позаимствовать термос и налить в него свежего чаю, взял у него большой фонарь с ультрафиолетом, спички, нож, топор и тому подобное, скажем подошел к делу с энтузиазмом, хоть я себя и обманывал.
   Перед выходом присел, и решил на трезвую в сотый раз подумать, из-за чего же все-таки это происходит: может надышался на стройке каких-нибудь токсичных отходов или что-нибудь не то съел? Бред! Я ведь ел за целый день один раз, в офисе. Значит отпадает. Да и от отходов вряд ли такое могло случиться. Все это пока остается тайной, но только пока. Надев рюкзак, я отправился в дорогу. В движение пробыл почти целый день, а затем и ночь, практически не останавливаясь, но может лишь, чтоб нужду справить и передохнуть пару тройку минут. К утру, когда очень сильно устал и окончательно замерз, я наконец вышел из гадкого леса.
   – Что это там светиться… о, Боже, неужели… да, точно – бродячий цирк. Всегда мечтал побывать там и раз он весь переливается яркими огнями, значит там должно быть полно народу, и я разузнаю где я нахожусь и как мне попасть домой.
   Тучи рассеялись. Небо стало кристально чистым. Где-то в дали светило солнце. Теплее мне от этого не стало, но было куда приятней мрачных лесных оттенков. Местность, открывшаяся мне после долгих труднопроходимых зарослей, немного удивляет. В округе на несколько десятков километров – поля, дикие и не кем не тронутые. Думаю, этот цирк здесь поставлен не для того, чтобы развлекать кого-то. Скорей всего они прячутся от лишних, или просто отдыхают от вечных представлений. Люди – они же ненасытный народ и всегда всего мало, и они жадно просят еще и еще, и сколько радости ты им не делай они все равно от тебя не отстанут. А ведь странствующим акробатам нужны силы для своих выступлений. Так где же их взять, если не будет удаваться делать перерыв, пусть и не большой.
   Здание цирка, если можно его так назвать, представляло собой шатер круглой формы с высокими шапито. Рядом расположилось множество палаток (с далека сразу видно было плохо и всего не разглядишь, я находился от них в полутора километрах). Подойдя поближе, я разглядел пару вагончиков, стоявшие рядом грузовики и загон для лошадей, – цыгане, – подумалось мне в тот миг. Брезент шатра был выкрашен в ярко-красный цвет с выделяющейся по центру желтой эмблемой. Я сразу и не придал ей никакого значения, но через пару минут в голове всплыл силуэт старого колодца, из-за которого я собственно здесь и оказался, и до меня дошло, что знаки и тут, и там, были одинаковые. Меня это поначалу слегка озадачило и даже на мгновение бросило в пот.

   СИМВОЛ ИЗОБРАЖЕННЫЙ НА КОЛОДЦЕ И ЭМБЛЕМА БРОДЯЧЕГО ЦИРКА

   Пока я мысленно находился в раздумьях – телом подошел к окраине цирка. Голосов не было слышно и не удивительно, меня это не пугало, ведь в такую рань все еще должны спать… Сон! Как мне сейчас этого не хватает. Я совсем выдохся и готов был отдать все за мягкую постель… Чтобы не наводить много шума, я на цыпочках подобрался к одному из двух домов на колесах и было хотел уже постучать, но в эту секунду, сзади раздался громкий протяжный ехидный смех… стук… и все, дальше не помню. Было темно, в голове прокручивались дом, друзья, родные. Что-то отдаленно постоянно шумело и сильно раскалывалась голова. Очнулся вместе очень схожим с хлевов на душистой соломе. Не та перина, что я ждал, но лучше, чем могло быть. На вопрос, – как я здесь оказался, – отвечу не помню. Остается ждать, но ждал я не долго и сейчас попытаюсь в красках вспомнить куда я на самом деле попал.

   1247

IV

   В 1932 году знаменитый американский режиссер Тод Браунинг снял художественный фильм «Уроды». Не понимаете, о чем я? Сейчас объясню.
   Мне на мое горе, посчастливилось попасть именно в цирк уродов. Сегодня фрикшоу как такового не существует. Медицина за последнюю сотню лет шагнула вперед (даже дальше чем я мог себе тогда представить) и претерпела серьезные изменения.
   Сейчас опишу каждого, кого мне довелось там увидеть за месяц, что я протерся с ними бок о бок. Проживало их там куда больше чем видел я, но и этого мне хватило, чтобы это навсегда врезалось в моей памяти.
   Первого, как сейчас помню, звали Стефан Спрэг, по прозвищу «живой скелет». Он исполнял роль моего надзирателя, и с утра до позднего вечера не отходил от меня ни на шаг. Спрэг был невероятно худой, ел в два раза больше еды, чем здоровый человек и всегда с собой носил флягу подслащенного кумыса, на случай если внезапно проголодается. Наверно из всех, Стефан был самый спокойный и тихий. Жаль его.
   Второй – Исаак Бобровски, был у них вроде главного и постоянно принуждал меня к самой грязной работе. Может из-за своих природных комплексов, или просто успокоить свой вспыльчивый нрав – не знаю точно, но он ловил кайф от издевательства над человеком – меня. Это было отчетливо видно по его львиной физиономии. Все тело у него было покрыто длинной шерстью, от чего и получил свое звериное название. Проживал он в том самом домике, в который я впервые и решил постучать. Выходил не часто, два-три раза в день, минут так это на пятнадцать, но мне этого хватало с лихвой.
   Рут Джордан – третья из фриков. «Женщина-пингвин» – так было написано на ее трейлере, и она у них была важной фигурой, на сколько не знаю; узнать не представилось возможности. Для меня она выполняла роль кухарки – завтрак, ужин и крайне редко (вообще это было всего пару раз) – вода в обед. У нее был врожденный дефект, который затрагивает все конечности человека, делая его похожим на пингвина. Жуткое зрелище!
   Милли и Кристи – сиамские близнецы. Это были дети лет десяти-двенадцати, и они никогда не чем толковым не занимались, кроме правда одного – изучение каких-то растрепанных книг. Знаю, что для них это была единственная важная цель в жизни. Как выяснилось позже, с помощью этих знаний они собирались в дальнейшем выступать.
   Ах, да, чуть не забыл – «девушка-леопард». Имени я ее не знаю, я ее видел только когда чистил конюшни. Она там по всей видимости и жила, заодно присматривая за жеребцами. Ни разу не видел, чтобы она с кем-нибудь говорила, даже не знаю могла ли? Она страдала заболеванием кожи, провоцирующее появление пятнистости. Пару раз с ней работала ее сестра – Сьюзи, или «девочка-крокодил». Я понял, что эта болезнь выражается в нарушение верхних покровов, кожа со временем становиться разноцветной, ороговевшей, действительно напоминающей крокодилью. У нее этот процесс пока еще до конца не завершен, но думаю ей оставалось не долго.
   Последний, кого я помню, был «резиновый человек» – Пит Моррис. У него была очень эластичная кожа и сверхподвижное тело. Он словно «Энерджайзер» бегал от угла к углу, выполняя разом множество работ. Они все явно к чему-то готовились, но вот к чему, черт его знает. Мне он хорошо запомнился лишь потому, что однажды ему выпала задача меня стричь… а потом я сломал ему две ноги… но об этом говорить пока рано.
   Остальных я не видел, все они жили в запретной для меня зоне, но и некоторых просто не могу вспомнить. Мне их было жалко, честно, но быть их рабом мне не улыбалось, и надо было решать, как удрать из этой адской дыры. Нечего толком не оставалось, как прибегнуть к насилию. Главное было избавиться от Спрэга. На раздумье, как сбросить данный хвост у меня ушло три недели с небольшим. В один из холодных дней, убирая территорию возле палаток, мне на глаза попалась полянка грибов. На ней радостно разрасталась – «говорушка беловатая». Я их помню еще с детства – это был ядовитый гриб, семейства рядовковые. Я знаю о них так хорошо, благодаря своей семье. Меня заставляли учить на зубок все ядовитое, что прорастает в лесах Якутии. У них выпуклая шляпка, с подвернутым краем, цвет шляпки обычно мучнисто-белый. Содержание ядовитых веществ (не помню название) в говорушке больше, чем в красном мухоморе, я это хорошо запомнил. Умереть от них сложно, но, если постараться – можно. Что я и сделал! Пока Стефан был занят какими-то мыслями, я собрал все до единого, и той же ночью размолотил в кашу. Спал он хоть и рядом со мной, но крепко. Отлив немного кумыса, я засунул гремучею смесь и хорошенечко взболтал…
   – Что ты делаешь? – Мой шум тогда чуть было не сорвал все мои планы.
   – Прости! Я просто хотел пить. – Страшно было до дрожи, как сейчас помню.
   – Дай сюда. Еще одна подобная выходка и я прикажу отрубить тебе руки. – И тут же осушил половину своей фляжки. – Черт, кажется оно пропало. На, ладно, пей. Я передумал и налью себе лучше свежего.
   Доза оказалась сильнее моих ожиданий и через два часа он издал последний вздох, так и не проснувшись.
   – Прости! – Прошептал я, стоя над его скрюченным телом.
   Путь был свободен, и я кинулся бежать, но не смог удержаться от соблазна задушить Исаака и вернулся. Трейлер никто не сторожил и дверь, я знаю, он не запирал. Когда я к нему зашел, он сладко похрапывал. Я схватил подушку и не думая о возможных последствиях принялся его душить. Но, не тут-то было! Он скинул меня на пол и зарядил хорошим ударом с колена под дых. На мгновенье мне даже стало трудно дышать. Надо было как-то импровизировать и я был вынужден воспользоваться арматурой, удачно валявшейся поодаль меня. Резко встав на ноги, я что есть мочи пригвоздил его этим железным прутом к стене. Держался он стойко, за всю нашу с ним схватку, он не произнес ни слова. Умер не сразу, но знаю, что выжить от такого он просто не мог. Уходя я выдернул из него арматуру и бросил захлебываться в предсмертных конвульсиях в собственной луже крови.
   Светало! Я добежал до окраины шатра и, казалось бы, уже спасен, но на встречу мне шел вразвалочку Пит Моррис. Какого хрена он здесь забыл и почему как все адекватные не спит, не знаю. Сам виноват, я действительно этого не хотел! Не дав ему сообразить в чем тут дело, я перебил ему той же железякой обе ноги и даже услышал хруст ломающихся лодыжек. Все! Чисто! Спасен! Я кинулся сломя голову куда глаза глядят. Не останавливался половину суток, пустырь закончился и передо мной образовался не большой травянистый холмик. Переведя дух, было решено продолжить путь на север, что мне еще оставалось, сворачивать в сторону уже точно не имело смысла. Я до сих пор не знал своего точного места положения. Погони за мной не было и можно было больше никуда не гнаться. Я спокойно перевалил через выросший бугор и в дали вновь увидел надежду.

   …Хочется скорей закончить, но силы покидают меня… Я должен передохнуть…
   1249

V

   На горизонте виднелось очередное поле, правда на этот раз засаженное кукурузой, а за ним какое-то поселение. Оно было не далеко от горизонта и можно было заметить, что к сожалению, там уже давно никто не живет. Дома сильно обветшали и находятся в полуразвалившимся состояние. Дорог нет, кругом одни руины. Если получится узнать название данного населенного пункта, я хоть попытаюсь понять в какую задницу меня занесло.
   Теперь можно было спокойно присесть, отдохнуть и немного перекусить.
   Я ХОЧУ ДОМОЙ, ОЧЕНЬ ХОЧУ ДОМОЙ!
   Мне порой кажется, что я блуждаю, по неизведанному, целую бесконечность.
   Как это не ужасно, но меня только что начали посещать мысли о суициде. Это произвольная реакция и мне она не подвластна. Всему виной усталость и страх. Пока я отбил от себя эти жуткие мысли, а что будет дальше, не знаю. Остается пойти посмотреть, есть ли что-то полезное для меня в этой деревушке.
   Шел ни о чем стараясь не думать, дав возможность проветрится голове. Подходя ближе, я заметил, что эта местность до боли похожа на мой старый край, в котором я родился и прожил все свое детство – Зырянка. Я растерялся, но ошибки быть не может. Я точно помню, как выглядел местный дом культуры, и это здание без крыши, возле которого я сейчас стою, один в один оно. Попытался найти свой родной дом, но увы, никаких результатов. Вот, то самое место где он стоял – в этот час оно было пустынным, не осталось ни одно обломка, не единой надежды на прошлое.
   Зайдя в первое попавшееся жилье, я огляделся, не рухнут ли на меня потолочные балки и прошел внутрь. Коридор, что я видел перед собой был полностью завешен детскими фотографиями. Почему никто не сообщил о кончине столь знаменитого места по добыче угля? Странно! Очень странно! Какая причина могла этому послужить, остается для меня тайной. Я сделал пару шагов в сторону комнат, пол подался под моими ногами как по волшебству, и я провалился в погреб. Сильно повредил голову и бедро, а еще, походу сломал руку. Кровь импульсивно струилась с полученной от удара раны и с каждым биением сердца то ускоряла, то замедляла бег. Боль в ноге я не ощущал и то лишь благодаря болевому шоку. А вот рука с каждой попыткой ей пошевелить давала о себе знать. С каким счастьем я сейчас бы сожрал горстку обезболивающих колес.
   – Все, больше нет сил, надоело, меня это все уже осточертело.
   Я хватаюсь за кусок разбитого стекла, еще раз все обдуманно взвешиваю, и вскрываю себе вены. Спустя пять минут под глазами все помутнело, и я начал медленно куда-то проваливаться, теряя сознание. Прощай жизнь, я так тебя любил, несмотря на все те преграды, которые ты мне ставила. Все… конец.
   …Вдруг я внезапно открываю глаза, весь в поту, лежащий в своей родненькой любимой кровати и в эту пору уже явно понимающий – это был просто обычный кошмарный сон… Так страшно, мне еще никогда не было. Первое, что я тогда сделал – залпом выпил пол бутылки русской водки. Подбежав к окну и развесив шторы, я был безумно рад, ползающим по двору «тараканам».
   …Единственно, что сильно меня пугает, чувство, что это все было наяву…

   …Это было началом круговорота бесконечности в котором я застрял…

Штиль

I

   – Ты просмотрел запись?
   – Да, но лучше бы не смотрел.
   – Так что там с ним произошло? Почему его выкинуло из программы?
   – С программой все в порядке. Он не справился с «внедрением», а просто убил себя – слабак. Как это низко! Преднамеренное лишение себя жизни, как это людям вообще в голову приходит. Мы к нему со всей душой, а он. Надо было его куда-нибудь в ад засунуть. С огромным бы удовольствием посмотрел, как он варится в котле.
   – Не руби с плеча, успокойся!
   – Нет, но, а что? Эта миссия изначально была обречена на провал, нам с такими темпами никогда не справиться с заказом. Мы все умрем, умрем!.. Наши трупы даже искать будет некому.
   – Хватит! Прекрати распускать сопли. Найдем другого.
   – Но у нас нет времени искать другого.
   – Выбора нет, придется вернуться к первому варианту.
   – Это безумство! Программа признала его не пригодным к подобным тренировкам.
   – Если не решимся сейчас, то потом будет действительно поздно кого-то тренировать, а ты и сам знаешь, что посылать неподготовленный разум в наш макет, равносильно настоящему безумству.
   – Пусть будет по-вашему, я не вправе мешать вам Генерал, но все же?
   – Что еще?
   – Неужели вам не кажется странным тот факт, что и один, и второй – это лучшие друзья? Нам что, больше искать было некого, да и негде?
   – Кинсли Уайдер, по большей части всего лишь его директор, а дружба, если она и есть среди этих двух субъектов, то мое мнение – это обычная ширма бизнеса.
   – Когда?
   – Если вы надеетесь на отдых, мой дорогой, то считайте вы уже отдохнули. Извини, но порой лишний треп отнимает слишком много драгоценного времени. Приступай к исполнению приказа немедленно.
   – Слушаюсь.

II

   Для начала окунемся в крохотную биографию.
   Кинсли Уайдер был наверно одним из немногих везучих людей на всем белом свете. Рожден в Ванкувере, в западной части Канады, в семье политиков. Его родные имели не самые одобряющие взгляды в свете главных государственных событий, при всем при этом умудряясь удачно промышлять коррупцией и торговлей оружия. И конечно, как и в большинстве случаев их ждал один итог. Связавшись с очень влиятельными и опасными заказчиками, они поплатились за свои деяния смертью. Тогда Уайдер впервые вышел сухим из воды (спасибо любящей бабуле). Когда началось массовое вырезание его семейства, они, не без помощи связей конечно, навсегда (как им тогда казалось) покинули материк. Маленького наследника стоило спрятать куда подальше, и его заселили в Россию, а конкретней – Санкт-Петербург. Имевшиеся на тот момент последние деньги смогли способствовать покупке так называемой «новой жизни»: новая фамилия, новое имя, чужое детство. Все! На этом они сели на мель. Бабуля была не совсем в том возрасте, когда можно было искать работу, но иного выбора у нее просто-напросто не оставалось, за что вскоре поплатилась собственной жизнью. Кинсли Уайдер стал полной сиротой.
   И кажется, где тут везенье, одна сплошная черная полоса. Но, нет! Окончив приютскую школу, он один единственный из всех, с кем прожил так тесно не один год бок о бок, поступает в Москву в Московский Государственный Университет на бюджетную основу.
   …Вольная жизнь затянула парня в азарт. Он ввалился в него с головой. Обычное дело для парня его возраста. От игры в покер сложно отойти, когда ты умен и тебе случай от случая везет по-крупному. Он копил каждую мелочную копейку и тут же все проигрывал. Весь имеющейся капитал, проходящий через его руки, уходил в карты. Именно так его везенье и взяло над всем верх. В одной из крупных подпольной игре ему по воле случая удается отхватить очень жирный кусок, номиналом в один миллион долларов. Зная, какая череда событий может посулить после, он, обменявшись с появившимися в вузе друзьями адресами, покидает эту страну. Вернув себе законное прошлое, родное имя, он прилетает в Америку, штат Канзас, где и оседает до глубокой старости.
   Не дав мыслям в пустую растранжирить все имеющиеся средства, он вкладывает деньги и успешно открывает строительную компанию по сбыту пиломатериалов. На дворе тогда шел две тысячи седьмой год.
   Как-то так все и было!
   …И вот спустя три года ему приснился долгий «сладкий сон».

III

   – Запускай в его мозг программу «Боль, Любовь, Страдание».
   – Генерал, вы думаете он справится с ней? Она же выедает самые страшные воспоминания из коры головного мозга.
   – Я не о чем сейчас не думаю, просто действую. Давай без вопросов на этот раз.
   – Генерал?
   – Запускай меня я сказал!
   – Только одно, хоть я и мало в это верю, не подпускайте его к себе раньше времени. Помните, что вы настоящее и он может убить вас, а это значит ваш разум погибнет.

   …Кинсли проснулся, как и обычно не ранним десятичасовым утром, естественно нечего не подозревая. Словно зомби, пробирающийся через бурьян, медленными шажками, он добрался до ванны: принял прохладный душ, почистил зубы, умыл свое бородатое лицо и направил тело заправляться утренней энергией – кофе. Таких лежебок как он, обычно в народе называют «медведями». Причина тому – ужасно тяжелый подъем. В сонном состояние сложно что-либо заметить необычное, оно и обычное-то пролетает мимо полуоткрытых глаз, будто встречный автомобиль на автостраде.
   Обстановка в доме уже тогда была словно время полностью остановилось. Уайдер, собственно говоря, конечно ничего не заметил.
   – Вот черт, уже десять, как я проворонил время! – Он забегал по комнатам, как ужаленный, проговаривая в уме, что опоздает на очень важное совещание.
   Стрелки на кухонных часах стояли еще со вчерашнего вечера, как, в принципе, и все остальное. Молниеносно запрыгнув в свой деловой костюм, Кинсли прямиком направился в гараж, зная, что его верный товарищ по кличке «Шелби», уж точно не подведет. Вид у него был «шикарен», он больше походил на аноху из ночного клуба, удачно просадившего не одну тысячу долларов, нежели на директора крупной строительной фирмы. Галстук набекрень, рубашка заправлена на половину, да еще в придачу неправильно застегнуты последние пуговицы (те, что ближе к низу). Носки и те надеты наизнанку, но, а что, зато не сглазят. Туфли само-собой тоже зашнуровывать было некогда. Но правда все это его волновало сейчас меньше всего. Глубоко вздохнув и успокоив плотно натянутые нервы, Уайдер вставил ключ зажигания и плавно его повернул.
   – Да ладно! Ха-Ха-а! Вы что сегодня решили все поиздеваться надо мной. Прямо какое-то восстание машин, ей Богу. Мне еще «Терминатора» во дворе не хватает. – Все это время бормоча, он, не сдаваясь отчаянно пытался завести мотор. – Вот же сука! Я тебя на крышки для люков переплавлю, долбанная железяка! – Хлопнув со психа дверью, он был вынужден бежать во двор, ловить проходящее такси. – Что за чертовщина происходит? – Вырвалось у него из уст от увиденного.
   Манхеттен замер. Фокус? Магия? Флешмоб в конце концов? Какое еще можно дать объяснение увиденному. Ему нечего не оставалось как пробираться в глубь города пешком и попытаться найти хотя бы одно разумное объяснение случившемуся.
   – А ведь я всегда верил, что мы не одни на этой земле. Что если так и есть на самом деле и тогда большинство выдуманных сюжетов фильмов, про захват неизведанным миру существом, взаправду, и выходит мы были атакованы инопланетной тварью. Всегда мечтал увидеть это собственными глазами, но правда и не предполагал, что от этого мне будет так жутко.
   Спустя почти три часа безлюдной ходьбы по вымершей улице, он наконец оказался в центре города. Весь путь он был спокоен и старался как можно меньше думать. Ошарашило его то, что вместо знакомого долгие годы фонтана на центральной площади, образовался древний и жуткий до ужаса колодец. Рядом доживало угасшее давным-давно дерево, скривившееся во все различные позы периодом своего догнивания. Тогда, впервые с самого утра, ему довелось увидеть первый живой организм. То была ворона, которая увидев его тут же сорвалась с ветки и устремилась в даль колодца, полностью исчезнув из виду. Это и стало его первой отрывной точкой.
   Недолго думая, Уайдер собрался с мыслями и подошел рассмотреть новое творение поближе. Нагнувшись, чтобы проверить его глубину, он неожиданно для самого себя начал соскальзывать, будто невидимая сила нарочно затягивала его внутрь. Сопротивляться было бесполезно. Пролетев энное расстояние вниз колодца, он погрузился в темноту.

IV

   На дворе вот-вот начнется рассвет. Слегка прохладно и покамест очень сыро. Обычное дело в начале весны. Кинсли Уайдер очнулся в кучке мусора вокруг оцинкованных баков. Так сладко дурманящих своими притягательными полуразложившимися запахами.
   – Какая мерзость, Боже. Где я черт возьми и как вообще здесь оказался?
   Улица постепенно заполнялась бежавшими на работу юристами, клерками и всякой прочей живностью. Дорога еще полупуста, что давало возможность ехать в спокойствие и блаженстве.
   – А-а-а… моя голова. – Сильно занервничав, он склонился на корточки, пытаясь в красках очертить вчерашний день. Увы, все что с ним произошло куда-то исчезло. «Жесткий диск» был пуст или насильно отформатирован. Как он не напрягался, не бил себя ладонями по вискам, все тщетно.
   – Все! Хватит паниковать! Видать встреча прошла настолько изнурительно, что я просто в очередной раз напился до потери памяти, снимая напряжение. – Говоря сам с собой он приподнялся и направился в свет. – Главное, чтобы хоть до дома было не далеко… Что за хрен? Как вообще такое возможно. – Стал он как вкопанный, оглядывая окрестности Ванкувера. Задрав голову на табло, он увидел не очень радующую его дату:

   5 марта 2011

   – Куда из моей головы могли подеваться последние две недели жизни?.. Так, все! Мне срочно нужно домой.
   Медленно не торопясь, дабы не привлекать к себе особого внимания окружающих, Уайдер перебирал ногами в сторону вокзала, думая лишь только о том, что у него произошла амнезия. Другого объяснения этому он дать себе не мог. Все это могло очень плачевно для него закончиться. Потерять фирму, означало потерять жизнь. Пройдя по тротуару до первого же поворота, Кинсли заметил, что за ним кто-то пристально наблюдал, следуя по пятам на расстояние. Зная из рассказов и отрывков глубинной памяти о прошлом своей семьи, он свернув влево тут же усилил шаг. На лбу, медленными позывами, проявился пот. Несмотря на холод, ему сейчас было очень жарко, и он сильно чего-то боялся. Хотя, чего же он мог бояться? Бояться за жизнь, но больше за то, что мог натворить за этот вырезанный из памяти промежуток времени. На секунду остановившись, он понял, что не ошибся в своих чувствах и рванув с места, помчался в даль, куда глаза глядят. Преследователи тоже были не промах и не отставали от него ни на шаг. Пока, изредка оборачиваясь, он смог насчитать троих.
   Уайдер все делал правильно до тех пор, покуда не свернул в закоулок и не попал в тупик. Подбежал к одной двери – закрыто, к другой – та же пляска. Единственное окно в свободу и то с высоким забором. Обратно было поздно. Трое коренастых парней в черных ухоженных костюмах, все как на подбор, перекрыли путь к отступлению. У одного в руках был черный, заранее подготовленный мешок, второй грациозно покачивал веревку и наручники, но, а третий раздвинул дубинку и подался вперед.
   – Что вам от меня надо, я нечего не сделал плохого!
   – Это теперь не тебе решать. Но одно ты можешь сделать точно. Выбирай: сдашься сам и больно не будет, будем брать силой и тебя покалечат, увы, но третьего здесь не дано.
   – А я, пожалуй, рискну!
   – Ты сделал не верный выбор.
   Кинсли изо всех своих возможных сил, пытался выбиться из лап неприятеля, но в конечном счете получив оглушающий удар, распластался в луже, потеряв сознание. С пробитой в голове раны, лениво закапала кровь.
   Во время отключки ему привиделась Россия, учеба, друзья… Почему именно этот отрезок памяти, он и сам не знал. Возможно последствие удара, оторвало эти воспоминания из самых глубин его разума в очередной раз прокрутив их в прямом эфире закрытого показа.
   Когда он очнулся, было темно, практически. Уайдер понял, что на нем надет тот самый мешок. Через него ели-ели пробивались лучики света. Кругом разносились различные голоса, перебегая от одного уха к другому. Понятное дело, суета. Он мог слышать только отрывки, которые ничего связного не могли ему дать.
   – …Когда их привезут…
   – …Все по плану…
   – …Месть…
   – …Правосудие…
   – Что все это могло значить? Я вел самую, что не на есть честную игру. Бизнес штука хоть и сложная, но я точно знаю, что нигде не ошибался… – Пытался он сквозь боль и шум в ушах, проанализировать случившееся, пока его мысли не оборвал подъехавший грузовик. По прошествии десяти минут ему сняли мешок.
   Он сидел привязанный к стулу, напротив него так же связанные, находились мужчина и женщина. К вискам обоих были направлены дула автоматов.
   – Мама!? Папа!? Но, как? Я давно считал вас мертвыми. Что здесь черт возьми происходит?
   – Прости нас, прости за все!
   – Простить?! Зачем вы так со мной поступили. Вы хоть себе представляете, как я жил все эти годы? – Он не мог сдерживать слез от причиненной боли. – Это жестоко. И я вам скажу, я не так сильно рад вас сейчас видеть, как вы судя по всему думаете.
   – Плакать – это хорошо! Слезы смывают эмоции. – Ехидно похлопал его по плечу один из избивших громил.
   – Сынок, поверь, так было необходимо…
   – Так, хорош трепаться, родственнички. – Подошел к ним один из присутствующих. По его статному виду было понятно, что он здесь главный. – Я знаю, что они тебе передали все свои деньги, в надежде, что я никогда не смогу об этом узнать… но мир так устроен, что повсюду есть уши.
   – Я не понимаю, о чем вы…
   – Не юли со мной, сынок! Я с тобой шутить не стану, у тебя две минуты на то, чтобы сказать мне где деньги. Мои деньги! А иначе я просто убью одного из них.
   – Это полный бред! Я до сегодняшнего момента даже не знал, что они живы…
   – Жаль! Но время не стоит на месте. Тик-так, слышишь, как уходит чья-то жизнь?
   – Вы спятили!
   – Ты себе не представляешь, как давно. Я так долго гонялся за вами. Больше десяти лет не может быть потрачено зря. Сегодня настал миг моего триумфа и мои желания наконец-то осуществляться.
   – Сынок, прости нас, прости за все свои страдания. Мы проиграли, скажи им где деньги, а потом мы наверстаем все упущенное время. Обещаем, всю будет хорошо.
   – Какие деньги, мать вашу! – Орал он во все горло. – Я ничего и не от кого не получал.
   – А ты талант, – вмешался главарь похитителей, – красиво играешь. Предки научили, или в театральное в свободное от работы время ходил.
   – Я не знаю, о чем вы, но сколько они вам должны. У меня нет их денег, но я могу снять со счета свои, у меня есть пять-семь миллионов долларов.
   – Ты смеешь шутить со мной!?
   – Даже и не думал, сэр.
   – Пять… нет, вы слышали… пять-семь миллионов. Мне не нужны твои пять миллионов. Я хочу свои сорок миллиардов!
   – Да вы издеваетесь! Я таких денег даже в глаза ни разу не видел! – У Кинсли от крика аж глаза из орбит повылазили.
   – А ведь очень жаль. Время вышло. Убейте отца.
   – Не-е-ет! – Но тут же прогремел одиночный выстрел и его мозги раскидало по платью жены, которая от жуткого зрелища сразу потеряла сознание.
   – Приведите ее в чувство, не хрен спать. В гробу у нее будет уйма времени. До этого момента осталось совсем чуть-чуть.
   – Ты сукин сын, как только я выберусь, я лично тебя задушу и высосу твои наглые глазенки.
   – Бла-бла-бла. Тебе не запугать меня сынок. Я слышу подобное, практически каждый день и как видишь цел и не вредим. Все, что ты можешь мне сделать, так это почмокать болт, но лучше скажи где мои деньги, а не то твоя шлюха-мамаша последует вслед за гомиком-отцом. У тебя две минуты. Время пошло. Тик-так, слышишь, как уходит чья-то жизнь?
   – Только тронь ее… мама, скажи мне в чем дело. Где все эти деньги? Да скажи ты уже правду, черт бы вас всех побрал. Как вы можете до сих пор продолжать это гнусное вранье.
   – Они у тебя. Ты разве не помнишь. Мы с отцом на прошлой недели, доставили тебе всю сумму.
   – О, Боги, что со мной случилось, почему я ничего тогда не помню.
   – Увы, но время вышло. Убейте суку.
   – Нет, постойте, я найду деньги. Дайте мне немного времени.
   – Твое время вышло, и я утешусь их смертью. Какой никакой, а все же утешительный приз… Я сказал огонь!
   – Не-е-ет! Не на-а-до!
   Ее тело подверглось удару с двух автоматов крупного калибра, разлетевшись в клочья уже после первой же очереди.
   – Бросьте его подыхать здесь. Ах, да! Дайте ему ствол. Я думаю он будет теперь не прочь застрелиться. Только отвяжите, а то еще с голоду подохнет, как собака, жалко будет.
   Но как только он освободился, Уайдер схватил отданный ему кольт с 9-мм пулями и выстрелил главному зачинщику в затылок. Тот упал, ничего и не осознав. Охрана на секунду застопорилась, что дало ему возможность сделать еще шесть точных выстрелов, убив каждого на повал. Только один успел рефлекторно отреагировать на стрельбу, ранив Кинсли в правое плечо.
   Придя в себя, он пал на колени и орал так громко, что ему заложило уши и сразу же вырвало желчью. Затем он лишился чувств и долгое время провалялся в собственной блевотине.

V

   – Просыпайся, хватит глупостями заниматься, а то так можно все самое интересное пропустить.
   – А-а… ты еще кто такой? – Подорвался испуганный, весь дрожащий Уайдер и не задумываясь трясущейся рукой навел на неизвестного дуло пистолета.
   – Тише-тише, только не горячись. Ты поосторожней с этой штуковиной, она же выстрелить может.
   – Отвечай на вопрос! Кто, ты, такой?
   – Мое имя тебе ничего не даст, но можешь звать меня «Генерал», меня все так называют.
   – Генерал? Что-то мне подсказывает что ваша форма чуточку отличается от правдивой, скажем на сто процентов. За лоха меня держишь?
   – Не в коем случае!
   – Тогда я требую объяснений.
   – Знаешь, время откуда я пришел, скажем тоже чуточку отличается от этого.
   – Время? Ты каких колес обожрался? Путешественник блин.
   – Присядь. – Генерал сделал шаг вперед, за что чуть было не получил пулю в лоб. Кинсли сделал предупреждающий выстрел, задев кончик его шевелюры, срезав клок волос.
   – Ты совсем ненормальный! Ты меня чуть не убил! Сядь я сказал!
   – Что тебе надо, говори, ну?
   – Ты!
   – ? – Уайдер сильно этому удивился.
   – Ты для нас очень важен и даже не можешь себе представить на сколько.
   – Я? Смешно. Ты точно ненормальный.
   – Господи, не будь кретином, можешь для начала просто выслушать меня?
   – Валяй, только быстро.
   – Для начала внесу ясность. Все это не реально. Как бы это сказать… но в общем не совсем реально. То, что с тобой произошло за последние несколько минут, плод твоего фантастического воображения…
   – Минут!? Последние минуты я был в отключки и меня совсем не интересуют, мне больше бы хотелось узнать о последних двух неделях своей жизни.
   – …Не перебивай. Все это, все что ты видишь, твой сон, просто кажется более реалистичным. Ты на данный момент спишь у себя дома. Время, что ты пережил в своем воображение, протекает намного быстрее реальности. Все, что тебе довелось увидеть и испытать, загрузил тебе в мозг я, а остальное додумало твое подсознание, слепив мозаику из глубинных воспоминаний.
   – Ты? Но как? По всей моей вероятности, ты парень походу едкой дрянью обкололся, я б тебе советовал завязывать.
   – Вот зануда. На, смотри. – Генерал достал непонятный Уайдеру передатчик и одним щелчком изменил окружающий их ландшафт.
   – Господи Боже! Твою ж мать! Так ты говорил все это время правду? Но если это сон, то какую отведенную в нем роль исполняешь ты? И как у тебя получается так свободно расхаживать в моей голове?
   – У тебя много вопросов, это правильная реакция, но я не могу пока на все дать ответ. Понимаешь, твой сон, это что-то вроде моста, соединяющего твое время с моим.
   – Так ты стало быть из будущего?
   – Нет, для меня, скорее ты из прошлого.
   – Не понимаю?
   – Я из две тысячи сто сорок шестого года и мой мир, твой мир, сейчас находится на грани вымирания. Последняя война полностью разрушила и погубила нашу Землю. Политические нравы главнейших государств сражались ради своей личной выгоды, наплевав на народ, вот только поплатились за их необдуманные поступки невинные граждане. Голод добивает оставшиеся горстки обездоленных людей. Нас осталось чуть больше миллиона, и мы последний умирающий разумный вид на планете. Животных осталось куда меньше.
   – Война? Но ведь все идет цивилизованно, без малейшего намека на какую-нибудь глобальную катастрофу. Да, мелкие междоусобицы присутствуют, но не сулят ничему из вон выходящего.
   – Это только пока. Через четыре года все измениться, и ты пока единственный, кто может этому помешать!
   – Во-первых – почему я? А во-вторых, как я это сделаю?
   – Мы загрузим твой разум в нашу межвременную реальность, в то время, которое для тебя только будет, но для нас давно прошло. Ты так и будешь тихо спать в своем доме, но знай, место в котором ты будешь находиться так же реально и все, что ты в нем изменишь, повлияет на дальнейшую его историю. Поэтому каждый шаг делать придется очень обдуманно. Уничтожив начальную угрозу старта новой мировой войны, как мы считаем, сможет предотвратить вымирание нашей нации и обратить мое время вспять.
   – Я могу отказаться?
   – Можешь! Но тогда миру придет конец. Кроме тебя у нас никого нет, а искать разумносовместимых больше не осталось времени.
   – Это как-то слишком неожиданно свалилось на мои плечи. Я боюсь не справиться со столь серьезной задачей.
   – Справишься. У тебя просто не будет другого выбора.
   – Хорошо, я, пожалуй, рискну. Введи меня в полный курс дела и приступим.

Катастрофа

I

   Январь 2014. Найденная пленка #1.

   – Совещание начнется уже совсем скоро, давай все вопросы обсудим после.
   – Это очень важно. У меня тут что-то не сходится в документах.
   – Надеюсь, это не очередной теракт, Генерал? Очень не хотелось бы откладывать столь важное собрание.
   – Нет! Скажешь тоже. Ты последние списки состава совета видел?
   – Да, а что уже в них может быть не так?
   – Последний зарегистрировавшийся кандидат, Бенедикто Хавьезо, кто он? Вчера не было этой фамилии, я точно помню.
   – Неделя выдалась трудной мой друг, вы просто могли его не заметить. Это один очень влиятельный итальянский политический деятель. Он не светился ранее на публике, поэтому вы о нем и не слышали. Но на данное мероприятие он был направлен чуть ли не насильно, насколько я слышал утром.
   – Насильно?
   – Но это образно говоря. Он старается по возможности избегать массовые встречи. Кто знает, может у него фобия такая.
   – Да уж.
   – Выше нос. Скоро начнется новая жизнь.

   Ноябрь 2014. Найденная пленка #2.

   – Мне срочно нужно знать, куда запропастился Бенедикто Хавьезо. Его со дня «всемирного совещания», никто не видел.
   – Но для чего он вам сдался, Генерал Грайм?
   – Пока не могу сказать, я еще точно не уверен.
   – Вот привычка у вас цепляться за людей, для вас что не новенький, то обязательно враг.
   – Все намного сложней. Я бы даже сказал, все очень, очень серьезно.

   Июнь 2146. Настоящее.

   Вспышки памяти не давали «Генералу» покоя. Он пытался передать Уайдеру каждую каплю своих знаний и воспоминаний. Его семья была военной, а он был вынужден стать ученым, лабораторной крысой, как он их всех раньше называл. Теперь и самого себя. Клеймо «Генерал» приелось из мнимого прошлого и не отставало теперь, шагая за ним по пятам, словно тень.
   Миру давно приходит конец и, если ученым не удастся изменить прошлое, будущего у них уже никогда не будет.
   Войны. Войны никогда не менялись. С самых низов восхождения человеческой расы, когда еще только наши предки впервые научились с умом использовать камни и палки, кровь лилась рекой. Это будто было заложено самой природой, сражения происходили во имя чего угодно: от веры и псевдосправедливости, до банального безумства ради собственного удовольствия и неудержимой власти. Боль утраты доставляет людям всяческую радость. Вот только они вряд ли задумываются об этом всерьез.
   Все, что группе ученых удалось раздобыть из сохранившихся записей – всему виной был некий Бенедикто Хавьезо. Всего лишь один крохотный человечишка в этом огромном безграмотном мире и какие разрушительные последствия он за собой понес. Его считали нефтяным магнатом своего времени. Сейчас и не все знают, что это вообще такое. Его целью было создать экономический кризис, удачно случившийся в две тысячи четырнадцатом году и успешно просуществовавший до конца семнадцатого; в надежде поднять на нем огромный капитал, завладеть большинством нефтяных скважин по всему свету и, одним слово заиметь господство над миром – вот, что так сильно руководило марионетками (нами). Увы, но в гольф, как оказалось, он играл очень скверно и крепко промахнулся. С вступлением в законную силу две тысячи восемнадцатого года, началась крупномасштабная вылазка войск и борьба за территорию. Череда последствий, повлекшая за собой голод, привела к началу третий мировой. Хотя теперь о ней, так никто не говорит. Два года стрельбы и уничтожения друг друга не к чему не привели, и как официально задокументировано, двадцатого сентября две тысячи двадцатого года, считается открытием сезона ядерной войны. Через полгода, от нашей планеты, практически нечего не осталось. Разрушительная природа людей, не могла уже больше сдерживать себя, и обрушила на собственные головы тонны атомного огня и радиации. Это не был конец света, как когда-то предсказывали Майя, апокалипсис открыл всего лишь очередную новую страничку истории человечества. Война? Война не закончилась.

   …Из журнала бомбоубежища «Стрела» (Россия)…
   Май 2021 …Начало конца…

   Отчет: Собирается группа, для первой вылазки на поверхность. По имеющейся информации, нам удалось связаться с одиннадцатью странами. Не так плохо, как мы думали. Теперь, держась только сообща, мы можем хотя бы попытаться выжить. В мире, где власть давным-давно пала и не имеет никакого влияния, все зависит от решения каждого выжившего гражданина, той или иной страны. Мы имеем единственный центр для создания лабораторий. Правда это единственное, что мы можем всем предложить. Финляндия готова поделиться своим запасом зерна. Его должно хватить лет на десять. Во Франции удалось выжить многим ученым во всех нужных нам отраслях. Мы думаем, что у нас есть хотя бы крохотный шанс на надежду…

   2022
   (Дневник неизвестного)

   …Ядерная война привела к «глобальной ядерной ночи». Только недавно стали пробиваться первые лучики света. Сотни миллионов тонн грунта, сажа горящих лесов и городов, сделали небо непроницаемым для солнечного света. Температура на поверхности значительно упала, что привело к массовому голоду и смертям тех, кто остался в живых за воротами убежищ. Я рвался еще в первые дни помочь им, но знал, что мои руки связаны и я ничего не смогу для них сделать. Места для временного существования у всех наших баз превышены вдвое, а где и втрое. Из-за этого, нам и самим вскоре придется обустраиваться на поверхности, не смотря на столь ранние запреты. Значительная часть урожая уже погибла, что будет с нами дальше, сложно представить. Ученые закрылись в своем бункере, пытаясь все изменить в интересах выжившей нации, но пока до конца никому не ясны их цели…

   2026
   …Из уцелевшего журнала разрушенного убежища 101 – «Новая Земля» (Англия)…

   …В первые дни тысячи людей чудом спаслись в ужасах Армагеддона, укрывшись в единственном гигантском подземном бункере. Про прошествии двух недель мы были полностью уничтожены, напавшими обездоленными безумцами, отчаянно пытавшимися укрыться от выжженного ада образовавшихся пустынь. Пишу эти строки на последнем издыхании, в надежде, что когда-нибудь об этом узнают другие…

   2032

   …Нам удалось построить небольшой город, но это нас никак не спасет. Все намного хуже, чем мы думали. Практически кругом все усеяно снегом. Температура стала ниже на 30—40 градусов по Цельсию. Мы, единственная высшая раса на этой планете, обречены на полное вымирание. Весь сохранившейся в живых скот, давно померз. Теперь земля – единственный их холодильник.

   2121

   …Все называют данное время «Новым ледниковым периодом». Хотя для нас он скорее «последний». Нас становиться все меньше, и если план ученых по «возврату» не сработает, то все пропало. Океаны замерзли, биологический вид рыб, полностью загублен рукой человеческой. Как же они были глупы… Для нас жизнь под землей, стала обычным делом. Для нас – это единственный дом. Другого, мы и не видели.

   2146

   …Ученым удалось добиться прорыва в исследованиях разума и передвижение во времени, благодаря чужим сновидениям, взятых из прошлого. Разум того или иного испытуемого на геномном уровне отправляют в прошлое в голову его предка, жившего в нужное для нас время и направляет его. Миру на данный момент грозит полнейшие вымирание, нас осталась лишь малая горстка.

II

   – Я возглавляю данный процесс и покамест, ты единственный, кто смог подойти. – Продолжил «Генерал», после долгого объяснения.
   – Но почему я?
   – Ты один из немногих найденных потомков из списка выживших нашего времени.
   – Но как я все предотвращу? Это больше попахивает обычным безумством!
   – Так и есть, тестировать нет времени, придется прибегнуть сразу к практике.
   – Звучит обнадеживающе.
   – Слушай! Мы направим тебя в две тысячи тринадцатый год, в Италию. Твоя цель найти того самого Бенедикто Хавьезо, но перед тем как убить, узнай об этих цифрах, они могут быть важны.
   Генерал передал ему изодранный клочок бумаги с ели заметной надписью:

   2515

   – Что это значит? – Озадаченный взгляд Кинсли уже всеми мыслями был готов удрать прочь долой от всех навалившихся проблем.
   – Я не знаю. Никто не знает. Это все, что у нас на него есть, и мы считаем это одно из ключевых моментов…
   – Эй! Ау-у! Ты куда пропал, ты уже минуту стоишь как вкопанный?
   – Прости, задумался.
   – И все же, ты уверен, что у меня получиться?
   – Нет, но я сильно надеюсь на твой успех.
   – Раз так, что ж, давай попробуем. Как мне попасть в этот ваш две тысячи тринадцатый?
   – Ложись, я подключу тебя к «Временному координированию». Мы отправляем тебя в пятнадцатое июля две тысячи тринадцатого года. У тебя четыре месяца до того рокового дня, как на Украине случиться первая массовая акция протеста в центре Киева. Она явилась отправной точкой всех наших бед. Началась она двадцать первого ноября, за два месяца до начала совещания, перевернувшего весь мир. Найди, расспроси, убей! Все ясно?
   – Так точно!
   – Вопросы есть?
   – Вопросов нет. Я готов! Включай.
   – Запускаю мост времени. Удачи тебе, спаси наши души. Держись!
   Перед глазами Уайдера появились звезды. Через мгновенье ему явилась жизнь, жизнь прошлая и настоящая. За несколько секунд в его мозгу пронесся не один прожитый десяток лет. Он летел по неизведанному пространству, словно космический корабль, преодолевающий скорость света, до тех пор, пока не погрузился в темноту.

III

   Воздух был затхлый, чувствовалось, что окна в комнате не открывались очень долгое время. Было явное ощущение позднего утра, но темнота не позволяла пробиться свету из-за задернутой ночной шторы, окаймляя ее своим радужным свечением. Помещение требовало желать лучшего и ремонт ему был крайне необходим. Обои семидесятых годов, поросли возле пола и потолка паутиной и мхом – естественный результат долгой сырости. Вместо люстры, обыкновенная лампочка Ильича, свисающая на тонком длинном проводе, и ритмично покачиваясь из стороны в сторону. Пол не мешало бы покрасить еще лет десять назад и даже накрытый на него ковер, примерно таких же запущенных лет, не мог скрыть весь ужас данного интерьера; скрипел он отвратно даже если по нему никто не ходил. Мебели было немного, можно сказать и не было вовсе: односпальная, страшно дышащая кровать на пружине, малюсенькая догнивающая тумбочка и полуразвалившейся, но зато дубовый, стул.
   Уайдер проснулся, как после безумно сильного похмелья. Голова просто разваливалась на части. Он первые пять минут коматоза, простоял как вкопанный, не видя нечего перед глазами, кроме всплывающих резких вспышек памяти в его голове. Придя в себя и проанализировав где оказался, он стал рядом с прикроватной тумбочкой, читая записку и наконец-то воспринимая былую реальность.

   От «Генерала»:Бенедикто Хавьезо находиться по адресу – Via del Corso, 241,00187 Roma
   P. S. Зная о последствиях мы подготовили тебе лекарство, в ящике лежит аспирин.

   – О-о-о! Это как раз кстати. – Кинсли схватил платформу таблеток и закинув пару в рот, запил из стоящего рядом стакана с водой. – Так значит я сейчас в Риме. Ну, и, дыра-а! При встрече с Генералом обязательно спрошу – могут все, а засунули меня в такую глушь, с ума сойти можно от такой неожиданной обстановки.
   Немного полежав до полного уничтожения боли, Уайдер направился разведать свой «новый мир».

IV

   Напряжение нерв в лаборатории было, как перетянутая струна на электрогитаре.
   – Генерал? Вы, я надеюсь, не оставили никаких следов своего пребывания? Все прошло гладко?
   – Не волнуйся трусишка, все чисто и без изъянов.
   – Надеюсь мы не поспешили с экспериментом и прекратите наконец надо мной кривляться.
   – Что-то в последние время ты стал через чур серьезном, тебе не мешало бы нервишки разредить, а то того гляди и лопнешь. А за эксперимент не волнуйся. Если все получиться, а у нас получится, мы перевернем страницы истории, малыш. Нас ждут большие перемены.
   – Охотно верю, – ответил насупившись, – и я вам не малыш.
   – Гарри, ты чего взъелся? Тебе может секса не хватает, а? Давно бы взял отгул от этой техники, она тебе уже весь мозг проплавила. Пошел бы, поразвлекся с кем-нибудь, или чем-нибудь, на твое усмотрение. Чем вы там молодежь сейчас увлекаетесь. Я вот до сих пор блондинок люблю, пусть они и глупые, но до чего красивые. Нам необходимо поддерживать род, забыл, что ли? – Закончил «Генерал», улыбаясь.
   – Да иди ты к черту со своими шутками.
   – Как знаешь, я всего лишь помочь хотел.
   – Спасибо, как-нибудь сам.

V

   – Давно я хотел слетать куда-нибудь в отпуск, да все времени не было. А тут и время не потеряю, еще и пользу принести возможно получиться. – Скалился Кинсли себе в зеркало.
   Погода была чудесной, так и не хочется никого пытать и убивать. Сперва Уайдеру хватило ума найти карту, чтобы обрадоваться приятной новости – он находится на другом конце города и до Хавьезо был путь не близок.
   – Да, веселая будет прогулочка. Вот чего они рядом с таблетками ствол не положили, было бы куда проще, но нет же, все нужно делать самому.
   Удача пока была на его стороне. По пути оказалась оставленная без присмотра, словно ее кто-то специально бросил, полицейская машина. Она была не заперта и как-то небрежно припаркована возле засохшего колодца с умирающим рядом деревом. Там так и тянулось в его ручки ружье, но понимая сей риск от такой громадины, Кинсли решил воспользоваться обычным девяти миллиметровым кольтом, спрятанного от лишних глаз в бардачке.
   Шел он, совсем не торопясь, кружа из стороны в сторону своей головой, облюбовывая окрестные достопримечательности. Невозможно посмотреть все окрестности Рима за один день, но то что открывалось с каждым шагом его новому любознателю, радовало его самыми приятными ощущениями. Рим необычайно эклектичный город. Здесь перемешены католические церкви и современные постройки, средневековые рынки и античные руины, история, которой нет равных и современность, – все это создавало в душе Кинсли Уайдера неподражаемый и удивительный современный мир, в котором он бы с превеликим счастьем пустил бы свои корни. На месте отеля Хавьезо, оказался примерно к пяти вечера. Справившись на ресепшне о номере его квартиры, его сильно разочаровали:
   – Извините, но Бенедикто Хавьезо будет только завтра, мне очень жаль. Чем я еще могу быть полезна?
   – Больше ничем. Спасибо. – Сухо ответил Уайдер и злобный выскочил на улицу. – Черт, как же проникнуть в его номер… Так-так, посмотрим, пятый этаж… Ага, вот его окно. Так я и думал. Такой человек, как он, всегда имеет пути отступления и пожарная лестница, здесь, самое подходящее решение. Зря он выбрал этот номер, ой зря.
   Кинсли, как самый опытный скалолаз, взлетел по ней до пятого этажа и стараясь как можно тише, разбил окно. Он решил сделать мудрое решение, затаившись в его кресле, перед этим, ничего не перевернув вверх дном. Этот не к чему не нужный бедлам мог запросто спугнуть намеченную им цель. Уайдер так яростно стал верить в то, будто только от него зависит судьба всего человечества, что все время про себя бредил: – «Я посланник с небес, я посланник с небес…».
   Единственное чего он сейчас боялся, так это уснуть, но спустя час все равно не смог пересилить свой разум и засопел.

VI

   Сон был крепок и без красивого фильма теперь некуда не выпустит. Комнатка, в которой мысленно находился Уайдер, была настолько мала, что сдавливала ему голову – то была ванная. Таких размеров уже не строили множество лет; теперь люди старались жить поразмашистей, и застройщики выдумывали куда более крупные размеры уборных. Кинсли подошел к наполовину заржавевшему зеркалу пытаясь рассмотреть, что же так сильно сдавливает его кожу на лице. От увиденного ужаса он тут же отпрянул в сторону.
   – Господи, неужели это я?
   – Ты, ты, кто же еще! – Ответил ему мнимый двойник из зеркала.
   – Кто здесь? – Пропел его дрожащий голосок.
   – Да успокойся, все хорошо, здесь нечего бояться. Ты – это всего лишь я, но или наоборот, понимай как хочешь.
   – Но как ты можешь говорить со мной, неужели я в конец спятил?
   – Нет-нет. Я всего лишь плод твоего воображения и только.
   – И что же в таком случае оно пытается до меня донести?
   – Таким старым, как сейчас ты можешь видеть себя в зеркале, тебе придется прожить в одиночестве долгие годы, и при всем своем желание покинуть мир иной, ты не сможешь умереть и будешь вечно скитаться в муках и страданиях, пока окончательно не сойдешь с ума.
   – Бред, это скорей всего самый обыкновенный кошмарный сон и ничего больше. Вот сейчас я открою глаза и все пройдет.
   – Ха-ха-а! Насмешил! Я как посмотрю ты часто разговариваешь во сне, да еще с самим собой?
   – Знаешь, мне, если так разобраться и сны сняться-то не часто. Да что я тебе, себе, черт возьми объясняю. Все, хватит!
   – Дело твое, но я бы тебе советовал задуматься и попытался бы выбраться из бездны пропасти.
   – Ты, о чем…
   Но зеркало уже не подавало виду не на какие колебания, а, как и должно быть по своей природе, только показывало отражение. Спустя мгновение он проснулся от шума открывающегося замка.

VII

   Хавьезо, ничего не подозревая, не торопясь зашел, спокойными движениями разделся, налил себе стаканчик Хеннеси и вошел в кабинет, где его уже очень давно поджидает нежданный гость, вытаращив в его сторону дуло пистолета.
   – Не двигайся, прошу. – Раздался из темноты дрожащий голос Уайдера.
   От испуга, Бенедикто выронил хрустальный бокал, и он с грохотом рассыпался по полу.
   – Кто ты и что тебе от меня нужно? – Вытаращил Хавьезо на него свои огромные глазенки.
   – Мне нужен именно ты!
   – Я ничего не сделал! Вы явно ошиблись комнатой.
   – Нет, я точно пришел по адресу. Ведь ты на сколько я понимаю – Бенедикто Хавьезо, верно?
   – Да, но чем я обязан столь грубой встречи? Повторюсь, я не сделал ничего плохого, чтоб на меня можно было вот так смело наставлять оружие.
   – Пока, возможно и не сделал, но в скором времени обязательно сделаешь.
   – Да ты просто псих, я не понял не единого твоего слова. Ты случаем не наркоман, шныряющей по номерам в поисках средств на очередную дозу уничтожения своего мозга? У меня есть деньги и, если ты опустишь пистолет, я с радостью с тобой поделюсь.
   – Мне ничего от тебя не нужно, да это и не важно. Все закончиться сегодня, – и спокойно взвел курок.
   – Постой, постой. Ты может не так понял, у меня есть очень много денег. Мно-о-го денег, понимаешь? Убьешь сейчас и не получишь ни гроша.
   – Мне не к чему твои грязные бумажки.
   – Не убивай меня, у меня есть сын. Не лишай его отца. Кто потом его защитит в столь жестоком мире? Его мать в одиночку не справиться.
   – Не люблю ложь. И даже если бы это была правда, поверь без тебя ему в этом мире жилось бы куда проще.
   – Я не вру. – Кинсли стал рукой лезть во внутренний карман, но Уайдер остановил его предупредительным выстрелом. – Да что ты хочешь, ненормальный?
   – Странно это. Мне никто не говорил, что у тебя есть ребенок.
   – Просто я в разводе, и не часто вижусь с ним.
   – Тогда он точно переживет эту утрату.
   – Пощади, я сделаю все, что в моих силах.
   – Ответь мне всего лишь на один вопрос.
   – Да-да, конечно. Я все скажу. Все, что знаю, только не убивай, молю.
   – 2515?
   – Что это значит? Я не понимаю.
   – 2515? Для чего предназначены эти цифры?
   – Не знаю, ты наверно что-то напутал и тебе точно не я нужен.
   – Я просил не врать мне.
   – Но я не лгу, я правда не знаю.
   – Все мое терпение лопнуло…
   – Стой, стой, стой. У меня в полу под столом есть сейф, его по… – Кинсли не стал дослушивать его нытье и вышиб ему мозги.
   – Спасибо, теперь мир сможет увидеть спокойное будущее. – Уайдер вынул дощечки, прикрывающие дверцу сейфа и ввел знакомые ему цифры. Эффекта, за проделанные им действия не последовало никакого, абсолютная тишина. Ох, как он сейчас корил себя за расторопное поведение. – Черт! Надо было дать тебе договорить. – Хавьезо тем временем заполнял кабинет своей багряной, еще горячей кровью. – Нет, но ведь ты-то все равно мертв, а значит все кончено.
   Он сел рядом с трупом и стал ждать, час, два – ничего. Спустя еще какое-то время его испугал резкий скрип открывающейся двери.
   – А, это вы Генерал.
   – Прости… ужас, сколько крови. Честно признаться, не думал, что ты на столько жесток. Менее кровожадным способом нельзя было обойтись? Ты только глянь, вся стенка забрызгана его мозгами.
   – Знаете, что, вместо пустой болтовни, за то, что я спас ваши шкуры, могли бы спасибо сказать. И вообще, если бы вы мне оставили, но я не знаю, нож, например, я возможно и не стал бы искать себе ствол. Хотя так куда спокойнее.
   – Что тебе удалось узнать об этих цифрах?
   – Ничего, здесь есть сейф, но этот код не подходит.
   – Я просил сначала узнать информацию, а уже после убивать, а не наоборот.
   – Он не знал ровным счетом ничего про эти цифры. Разве тебе его смерти недостаточно?
   – Нет. Ничего не изменилось, мир умирает, как и прежде. Разве стал бы я приходить, будь иначе.
   – Но как. Хавьезо мертв и не сможет подстроить кризис.
   – Я не знаю, как. Значит он действовал не один и ты это должен выяснить.
   – Выяснить? Может у вас там есть какой-нибудь козырь в рукаве, а то я видите ли не умею с мертвыми разговаривать.
   – Прости, я тоже, но козырь у меня и правда есть.
   – Да! И какой же?
   – Я отправлю тебя еще на полгода раньше, в момент его вступления в палату. Ты внедришься к нему изнутри и узнаешь все, что нам требуется.
   – Я так не могу. Мне это уже совсем не нравиться. Уговор был совсем иным. Это перебор.
   – Да, но ведь ничего не изменилось, или ты уже успел позабыть мои слова. Как ты не понимаешь, что если сейчас остановишься, то будущего у твоих детей и внуков уже не настанет.
   – Как мне туда попасть? – Произнес он с недовольным лицом.
   – Это историю ты уже знаешь. – С этими словами Генерал достал знакомый Уайдеру ящик.
   – Погружение в сон, но я и так в нем.
   – Я знаю, но нам для внедрения, необходимо пробраться в самые глубины твоего подсознания, так что лучше не сопротивляйся и впусти нас.
   – Это опасно?
   – Нисколько.
   Генерал проделал туже процедуру, что и в первый раз, но вместо того, чтобы погрузиться в сон, Кинсли сталь проваливаться в неизведанную бездну; вся текстура прошлого сна стала разрушаться и в конечном счете все просто исчезло, а вместе с этим Генерал неожиданно проснулся в своей лаборатории:
   – Что произошло? – Резко вскочил к панели приборов.
   – Мы пока не знаем! Какой-то скачок мозговых импульсов. Похоже на сбой в программе. Я говорил, мы сильно торопимся с этим экспериментом.
   – Не скули, отойди, дай взгляну… О, черт!
   – Что, что стряслось?
   – По всей видимости он попал в собственный лимб.
   – Но как это возможно, мы полностью блокировали участок его личной памяти.
   – Пока сложно сказать. Возможно его мысли смогли найти лазейку.
   – И что нам теперь делать, он же самостоятельно из него не выйдет, а просто войдет в кому до самой своей смерти. Все пропало, наш опыт провалился.
   – Еще не все потеряно!
   – Что это значит?
   – Вы вернемся ко второму номеру, соединим их разумы воедино, и он вытащит его из лимба.
   – Он ни за что не пойдет на это, его разум силен и не поддается программе.
   – Пойдет! Мне кажется я смогу достать для него особенный вход.

Ветер усилился

I

   Понедельник всегда считается тяжелым днем, выходные гулянья задурманивают голову, не желая с утра пускать тело на работу; начало новой недели – еще не позабытые Уик-энды; все это, а может и что-то еще, каждый раз является тому причиной. Сегодня – не исключение из правил.
   Арсений Кириев работник ответственный, и как бы скверно он себя не чувствовал, все равно всегда все делал вовремя, что позволяло ему не торопясь катиться к себе в офис. Он так до конца и не осознал произошедшее безумство с ним в эти выходные. Утром немного поднапрягшись, решил сослаться на обыкновенный, правда более правдоподобней прежних, сон. Паркуясь у здания своего очередного горячо любимого «дома», Кириев увидел, что его красавица секретарша давно уже на месте, а вот пройдохи директора как всегда еще нет.
   – Неужели опять до утра зависал. – Пролепетал он себе под нос, захватил портфель с документами и с огромной искусственной улыбкой на лице проследовал внутрь.
   В конторе было куда суетливей, чем обычно, даже можно сказать, чем всегда и это сильно его ошарашило. Выглядело так, будто с небес упал метеорит, и все дружно пытаются найти столь ценный экземпляр. Арсений вбежал, как только мог быстрее вверх по лестнице и направил свой ход к стойке информации, разнюхать что на самом деле тут твориться. У входа в свой личный офис, со слезами на глазах, его давно поджидала Натали.
   – Солнце мое, что стряслось? Давай рассказывай быстрей.
   – Кинсли… – Но больше она не смогла выдавить не слова. Эмоции переживания не давали ей совершить этот смелый шаг.
   – Что с ним? – Смотрел на нее Кириев своими ошарашенными глазами, но она словно и не была сейчас здесь, а летала где-то в облаках, мечтая о поле разноцветных тюльпанов. И только когда Арсений молча прождал несколько минут и не выдержав, встряхнул ее за плечи, она спустилась на землю и вновь заговорила. – Отвечай мне, Уайдер в порядке?
   – Я не знаю, как такое могло случиться. Он пал в кому, врачи не понимают причины. Все его показатели в норме, но он не просыпается, и никто не может дать гарантии, что уже проснется. Пока еще ничего не ясно наверняка.
   – Как так!? – От услышанного неожиданного рассказа, он аж присел. – Но так ведь не бывает, должна же быть хотя бы какая-нибудь причина и объяснение случившемуся? Мы живем в двадцать первом веке, где медицина находится на самом пике своего развития, и все равно никто не может сказать диагноз?
   – Врачи работают сейчас с ним каждую секунду, и я думаю, что вскоре они смогут дать ответы на все интересующие нас вопросы.
   – Ладно, хорошо. Не будем раньше времени паниковать. Может все обойдется. Останешься пока за главного, я должен ехать к нему и лично расспросить его лечащего врача.
   – А как же совещание?
   – Ах ты черт, совсем забыл. Как всегда, все не вовремя.
   – Оно назначено на десять.
   – Не знаю, как быть… придумай что-нибудь, не до него теперь.
   – И что я им буду говорить? Не чаем же мне их пол дня поить.
   – Я же говорю, не знаю! Ты же у меня умничка, справишься и с этим сложным заданием. Твоя цель чтобы они подписали контракт на два года. Я в тебя верю. Импровизируй!
   – Класс!
   – Завлеки их, посмотри вот в зеркало, видишь какая грандиозная фигурка, какая попа, а грудь – слов нет. Вот увидишь у тебя получиться. – И расстегнул ей две верхних пуговицы блузки, выставив на показ превосходный третий размер. От этих слов и последовавших действий, Натали покраснела и немного поплыла.
   – Хорошо, я попробую, но не обещаю о сто процентном успехе.
   – Вот и отлично! Все, я полетел.
   – Удачи и будь, пожалуйста, осторожней, не гони быстро. Не нужно нам сейчас еще одних немыслимых жертв.
   – Спасибо за заботу, – и поцеловав в щечку, убежал прочь.
   Через час он уже «пытал» врача, который так ничего нового ему и не сказал. Просидев целый день возле койки своего единственного верного друга в Канзасе, он уставший и разбитый вернулся домой. На часах было восемь. Даже не соизволив принять душ, он тут же схватился за бутылку бурбона. Отлипнуть от нее он смог только тогда, когда там осталось на дне. Тем временем его разум медленно шагал в сон. Сил добраться до койки ему конечно же не хватило. Пришлось отрубиться на прохладном кафеле кухни.

II

   – Как я здесь оказался… Хм… Это место кажется мне таким знакомым. Откуда я могу его помнить… О, нет… Опять! – И тут Кириева наконец осенило.
   Он стоял в доме, в котором еще не так давно пытался покончить с жизнью. Снова все повторяется, с одной только разницей, он не мог теперь пользоваться предметами. Их будто нарочно кто-то приклеил. Дверь на улицу так же не поддавалась. Ему ничего не оставалось, как проследовать в погреб. Это место было единственно доступным, но о надежде найти там выход и речи конечно не было. Что ж, тут нечего не поделаешь, не стоять же теперь на месте и сходить с ума. Арсений медленно спустился по пыльной деревянной лестницы и замер от удивления. На полу, перед ногами, лежало его полуразложившееся тело.
   – Это невозможно! Я точно с ума сходить начинаю. Может просто «белочку» поймал. Стоит пересмотреть приоритеты на этот счет.
   Вот уже которую минуту Кириев все никак не решается подняться на верх. Да что тут говорить, он и пошевелиться сейчас не может.
   – Здравствуй! – Раздался резкий неизведанный голос со стены.
   От неожиданно услышанного голоса, у него чуть сердце не взорвалось. Оцепенение прошло мгновенно, и бедный Арсений зажался в угол, как до смерти запуганная собачонка.
   – Не думал я, что ты так отреагируешь!
   – Кто ты черт возьми? Как здесь оказался? Ты тоже спишь?
   – В каком-то роде, да.
   – Что все это значит? Мы сошли с ума?
   – Не думаю, но глядя на тебя, мне кажется ты близок к цели. – Неизвестный сделал шаг по направлению к Кириеву, но Арсений резко его остановил.
   – Не шагу ближе, не то я ни ручаюсь за себя.
   – Да успокойся ты! Ведешь себя как ребенок. Почему вы все так реагируете. Позволь мне сначала все рассказать.
   – Как отсюда выбраться, вот все, что ты можешь мне рассказать. Другое меня не интересует.
   – Всему свое время.
   – Говори, живо!
   – Понимаешь, скажу прямо, как есть. Играть с тобой и церемониться мне некогда. Я пришел сюда с того времени, где твоих родных и близких давно уже нет в живых. Данная галлюцинация, как ты ее считаешь, это голограмма нашей чудо-машины.
   – Так значит ты из будущего, говоришь?
   – Верно.
   – Ха-ха-ха, я точно спятил.
   – Это вовсе не шутка. Господи, как же сложно убеждать людей, подобных вам.
   – Не смеши мои подковы. Смешной я посмотрю у меня сон получается, хоть проснусь сегодня бодрее.
   Генерал даже не улыбнулся. Его стальное выражение лица, так и осталось в озадаченной грозной гримасе.
   – Какие же вы все упрямые. – Он нервно достал небольшой прибор, больше похожий на пульт от телевизора, сделал пару движений, и они вдвоем теперь лежали на шезлонгах, на берегу нежно-голубого моря и глазели на милейшие создания, что так изящно моргали своими упругими попками.
   – Что ты сделал? Хватит со мной в игры играть. Кто бы там ни был, немедленно верни меня домой.
   – Прости, не могу.
   – Какого черта тебе от меня нужно?
   – Помощь.
   – Конкретней.
   – Две услуги, и ты свободен, и к тому же ты тоже заинтересован в этом.
   – Излагай, я весь во внимание.
   – Во-первых необходимо вернуть твоего начальника из комы.
   – Так значит и это все ваших рук дело.
   – Мы здесь не причем, точнее не совсем.
   – То есть он сам, добровольно, себя туда загнал?
   – Понимаешь, все очень сложно, сложнее, чем ты себе можешь сейчас представить.
   – А ты попробуй донести доходчивей и как можно короче.
   Генерал сказал не много правды на этот раз, но пока этого было более чем достаточно: конец света, помощь Уайдера в миссии – спасение человечества и не слова о лимбе.
   – Хорошо, я согласен, хоть и не капли в это не верю. И да, чтоб ты знал, это не ради вашего жалкого выживания. Мне плевать, что будет через сто лет и тому подобное. Я не увижу всего этого, а свою жизнь как-нибудь да проживу. Единственная причина здесь – это Кинсли. Я не могу позволить его тело загнить, не вернув в него разум. Он слишком много для меня сделал. И как только я его вытащу, сделаю все необходимое, что в моих силах, чтоб этот день никогда не настал.
   – Спасибо за честность. Меня это не устраивает не люблю, когда грубят, но, а выбора другого у меня просто нет.
   Не говоря не слова больше, Генерал погрузил Кириева в глубокий сон, подключив его разум к программе Уайдера.

III

   – Он клюнул. Если ему удастся вернуть своего шефа, то наша программа обретет успех.
   – Зачем вы его вернули? Совет не давал на это добро. Нам стоило давить за другие ниточки. Секретарша, например. И вообще, столько людей на планете живет, а вы зацепились за какую-то малую горстку.
   – Женщины слишком примитивны, им не как не выжить в нашем мире грез. И всех, кого попало, я тоже брать не рискну.
   – Все равно я считаю, что это была большая ошибка. Ему нечего делать в наших снах. Он слабак.
   – Разве я когда-нибудь ошибался, а? К тому же ему надо всего лишь его найти и вернуть, все, точка.
   – Нет, но…
   – И кстати, – перебил своего помощника Генерал, – твоего мнения здесь, никто и никогда не спрашивал. Заруби себе это на носу. Выполняй только то, что от тебя требуется и все в твоей жизни пройдет гладко и без лишнего вмешательства.
   – Я вас понял, сэр.
   – Вот и умница.
   – Может тогда хоть стоило ему сказать, что выхода с того места просто нет.
   – Нет, исключено. Он должен решить задачу самостоятельно, а это значит, что лишняя информация может плохо отразиться на его пробуждение. К тому же, с его появлением, реальность измениться и появиться множество брешей в наш мир. Я думаю они смогут отгадать хотя бы один из них.
   – Хорошо, но мы рискуем остаться без голов.
   – Да хватит уже трястись из-за пустяков, Уайдер первый подопытный, кто пока пал в кому.
   – Но других еще и не было…
   – Слушай, твоя голова останется на своем месте, можешь так не волноваться на этот счет, а свою я потерять не боюсь. Риск благородное дело.
   – Я был бы больше рад сейчас оказаться дома и обо всем забыть.
   – Не зли меня, достал уже.
   – Ладно, допустим у них получится, а что потом? Что будет, когда он найдет его? Если конечно вообще найдет. У него возникнут вопросы, он начнет копать, и многие тараканы всплывут наружу.
   – Меня он волнует меньше всего. Я найду куда запрятать этот крохотный разум.
   – Ай, будь, что будет.
   – Давно бы так.

IV

   Марокко. Марракеш. Август 2043.

   За окном было градусов сорок, не смотря на время – сейчас только половина десятого. Арсений пытался прийти в себя и поверить в действительность увиденного пейзажа. В голове он снова и снова повторял проверенную на опыте фразу – «Убьешь себя в этой реальности и проснешься невредимым в другой».
   – Неужели Уайдер сам не мог додуматься до такого? – Еле слышно шептал он себе под нос. – Хотя возможно он больше меня верит в правдоподобность существования данного места. Как же мне здесь его искать? – Мысли навеивались одна за другой, не давая продыху замученной вопросами голове.
   Собравшись с силами, Кириев решил для начала побольше разузнать об этом времени и понять, что оно из себя представляет; кто знает, может повезет разнюхать более точную информацию о его местонахождение. У Арсения было неотъемлемое чувство, что он не зря попал именно в эту местность, и его внутреннее «Я» тянуло ноги вперед. Городок был оживленным, но сильно потрепанным и замученным. Все двигались в заданных для себя направлениях, как зомби, не обращая абсолютно никакого внимания на нового гостя. Ему не без труда удалось раздобыть карту и заметки коренного жителя. Денег у него с собой было достаточно, да вот только никого они не интересовали. Он с детства терпеть не мог детей, пытающих вечно что-то украсть, но сейчас для него это было единственно доступным решением; к тому же он четко для себя поставил, что все происходящее здесь случается понарошку.
   – Этого просто не может быть! – Увидев последнюю написанную дату украденного дневника, его разум сильно испугался, хотя сам-то он сразу и не заметил, как сильно внешне изменился мир.
   Арсений так же проворно украл себе пару прогнивших фруктов, быстренько перекусил и стал тщательно изучать район. Он не знал, как объяснить то тревожное чувство, но почему-то точно знал, Что Кинсли будет в Намибии. Нечего больше не оставалось, все равно точной информации о его местонахождение он не знал. Сегодня он должен был очнуться в Италии, в центре Рима, но не как не в таком адском пекле полузасыпанной песками Африки.
   Не имение автобусов и поездов, а также машин и даже велосипедов, так привычных каждому человеку нашего времени, делало любого как без рук. Теперь всевозможные длинные пути пешком казались невозможными – но только не здесь. Арсений понимал это и пока его силы были в полной зарядке своих аккумуляторов, старался за день проделывать как можно больше намеченного пути. Дорога не близкая, и чтобы впервые в жизни пройти ее на собственных ногах, не имея при этом запасов еды и воды, казалось не реальным, но он продолжал следовать своим инстинктам, направляясь в Намибию.
   Ему стоило не малых усилий добраться только до Нигерии, и он уже растратил все что смог для этого приобрести. Кириев ужасно хотел есть, недостаток пищи более двух суток сводил желудок до смертельно болезненного спазма, но даже несмотря на это, больше всего на свете ему сейчас хотелось самой обычной воды. От жажды здравый смысл хотел покинуть его и уползти прочь. Да, именно уползти. Так как и он не мог уже себе позволить большего.
   По всей округе все тоже самое: разруха, голод, страх и умирающие остатки роскоши последних людей. Кириев практически сдался! Он не желал бросать здесь Уайдера, но с каждым новым страданием ему хотелось опустить руки и бежать прочь из этой реальности. По воле случая или быть может еще по какой причине, будто бы сама природа этого времени не желала с ним расставаться, ему на пути попался «Странник». Лицо его сияло здоровым и ухоженным. Глядя в эти глаза, понимаешь, что только одного его не постигли муки неизбежного горя. «Странниками» в этих краях называют воров, контрабандистов, торгашей и тому подобное. Все это по новым правилам «жизни» находилось в одном человеке. Они теперь как Боги, спустившиеся на Землю с вершины Олимпа – убить или спасти – это в их власти. Он предложил ему ночлег, копченый окорок дохленькой гиены и хороший запас воды на будущее. За это он потребовал его Rolex, золотой браслет и выполненную на заказ печатку из платины, которую ему подарил Кинсли, после первого удачного года их фирмы.
   – Зачем это все ему надо? Да еще здесь, в этом безумном мире? Странно! Но дело его. – Пробежало в его не спокойной голове.
   Конечно же Арсений отдал ему все даже не задумываясь и был страстно счастлив поспать наконец в мягкой кровати, насытивши сполна свой желудок.
   На утро, взяв все самое необходимое, что он смог достать за остатки своих роскошей, пришлось следовать дальше. Нельзя было больше терять ни минуты и тому две причины: первая – Арсению как можно скорей хотелось вернуться домой; вторая – он не знал, на сколько плохо обстоят дела Уайдера. Это зона отчаяния его крайне наскучила. Жить в подобных условиях было жестоким испытаниям, такого будущего своим детям и внукам он бы никогда не желал; вывод – Кириев медленным темпом начинал верить этой действительности.
   Усталость. Зной. Бесконечность. Арсению казалось, что он попросту стоит на одном месте, несмотря на то, что из Майдугури он вышел примерно неделю назад. Снова те же проблемы. Пустыня! Пескам нет ни конца, ни края. Голод! В рюкзаке два сухаря, да горстка крошек с сухим горохом. Вода! Возможно получиться на три больших глотка и все. Пополнить вновь растраченное не имело возможности.
   – Где я? – Выдавил он сквозь зубы.
   В глазах помутнело, намотанная на макушку майка уже не помогала. Прикипало сильнее, чем когда-либо в реальном времени. Так по крайней мере в своей голове воображал Арсений, хотя сам в Африке в своей далеко не скучной жизни никогда не был. Пол километра назад на его пути встретилась полусгнившая деревянная табличка:

   ЯДОВИТАЯ ЗОНА «ПАДШИХ ЛЮДЕЙ».ПРОЯВЛЕЙТЕ ОСТОРОЖНОСТЬ!

   Когда-то это были земли Конго, с годами сплошь накрытые вечными песками. Он не понял значимость этих слов, да и зачем ему это было нужно. На расстоянии видимости его глаз ничего не менялось. Пейзаж оставался прежним еще пару часов. Последние капли воды были давно употреблены. Скоро ночь. Вернется долгожданный холод, можно будет остыть и, хотя бы на время мысленно откинуть фантазии о неутолимой жажде. Кириев заметил шуршание со стороны и как ему показалось чьи-то голоса. Правда потом он знал наверняка, что не ошибся. Следом донесся слабый крик женского голоса, зовущего на помощь. Удар! Боль! Искры! Тьма!
   Вновь открыв веки, он уже не был среди песков. Вокруг было много сырости. Стены состояли из покрытой мхом земли. В углу виднелся силуэт девушки, рыдающей навзрыд. Он было хотел подойти к ней, но оказалось, что его ноги прикованы к полу.
   – Эй! Ты меня слышишь? Где мы? – Замахал он руками и мигом прекратил, сообразив, что она все равно не увидит его колебания.
   – Я, – заговорила она, слегка под успокоившись, – не знаю точно, что за город здесь был раньше, но мы в пещере монстров.
   – Что за вздор!
   – Я не вру, все так и есть. Еще вчера, я сидела здесь с сестрой, и ждала, что нас будут только иметь по очереди, но нет же. С твоим появлением, они просто закололи ее вилами у меня на глазах и… а, а… а-ха-ха-а-а.
   – Успокойся, дитя. Тебя больше никто не тронет.
   – Ты не понимаешь, что говоришь. Они ее съели, съели, слышишь. Они и нас сожрут.
   – Этого не будет.
   – Их здесь десятки, а может и гораздо больше и они самые настоящие животные. Обезумевший падший народ. После последней резкой волны смертей, выжившие свихнулись на еде, а все почему?.. Да потому что ее просто нет! Нет! Всех нас ждет одно – смерть, только каждого по-разному.
   – Нет, не падай духом раньше времени, мы что-нибудь придумаем. – Кириев поднапряг свои мышцы и с легкостью кочка, выдернул прут, вбитый с кандалами в влажную почву. – Вот, видишь! Осталось только придумать как ускользнуть отсюда. – Он встал, чтобы подойти к ней поближе, но она жестом остановила его. В темноте он видел не очень хорошо, скажем не так как хотелось бы, но звук взмаха ее ладони разобрал сразу.
   – Да не бойся ты.
   – Прошу, не надо. Пожалуйста, оставь меня в покое, дай мне спокойно умереть.
   – Прости, я не хотел тебя еще больше напугать и прекрати говорить о смерти. Мы еще повоюем, вот увидишь.
   – Да я посмотрю ты оптимист. Как же тебя такого столь азартного игрока угораздило так вляпаться?
   – Я новичок в этой игре и пока плохо выучил возможные пути отхода.
   – Ты смешон. Как тебя зовут чужеземец и зачем пожаловал в эти мертвые края?
   – Почему сразу чужеземец?
   – Во-первых – неприлично отвечать даме вопросом на вопрос, во-вторых – ты только что сам сказал, что на этом шахматном поле передвигаешь фигуры впервые, а в-третьих – по тебе сразу видно, что ты на материке совсем недавно.
   – Извини! Ты очень умна, это хорошее умение. Меня зовут Арсений Кириев и да, я из Америки.
   – Ух ты! Так значит выходит, что там еще до сих пор есть выжившие люди?
   – Ну, по всей видимости да.
   – Вот это здорово! Давненько здесь не было подобных гостей. Может таких как ты еще много и тогда для выживания у нас появится на несколько долей процентов больше шансов.
   – Сомневаюсь. Прости.
   – Да ничего. Просто глупые мечты.
   – А как твое имя?
   – Елена Хаттори.
   – Хаттори?
   – Да, понимаю, звучит чудно, но ведь сейчас уже нечему удивляться, не правда ли? Имя у меня русское, фамилия японская. Со мной всегда так странно было, с самого рождения. Отец у меня был родом из Японии, мать русская беженка, времен первой волны. Меня вообще Аленой хотели назвать, но как-то прижилась Елена… тише. Убери прут на место, сюда идут, слышишь…
   Огромная толстая дверь отварилась и к ним вошли двое уродцев. Никакого «страха» они сегодня не принесли, просто обычная еда и прохладное питье. Кинув все, словно собакам, они так же спокойно удалились.
   – Я могу их оглушить, ты посмотри на них – кожа да кости.
   – Да, но не забывай, что их там очень много, а ты один и к тому же безоружен.
   – Ладно, пока наберусь сил, а после, пожалуй, я все же рискну, мне терять больше нечего. А тебе в случае успеха следовало бы держаться рядом.
   – Я боюсь.
   – У нас получиться, я обещаю. На вот лучше поешь.
   – Я не могу это есть, вдруг там будет моя сестра.
   – Нет-нет, отгони от себя эти жуткие мысли, здесь только сушеные фрукты. Удивительно правда откуда они у них, но как никак тут целое ведро всякой всячины на любой вкус.
   – Спасибо тебе. С тобой я хоть на самую малость отвлеклась от своего горя и впервые за долгое время на одно мгновение улыбнулась.
   – Еще раз сочувствую твоему горю, но знай, ты не погибнешь здесь.
   Перекусив, они обнялись, чтобы согреться. Это не под палящим солнцем лежать, в комнатке было очень холодно, намного хуже, чем ночью укрытым песками. Она явно находилась глубоко под землей. Спустя час шептания им удалось уснуть.
   Разбудили их рано, им даже показалось, что даже очень, сон был так крепок. Не зная реального времени, они сильно ошибались. На поверхности было около десяти. Кириев решил воспользоваться случаем и попытаться прорвать осаду врага, но то ли сон стал его помехой, то ли сырой план, не важно. Важно то, что его избили как отбивную и утащили из сырой темницы в комнату, больше напоминающую разделочную. Сюда же привели и Елену. Он ждал своей смерти, зная, что кроме ощущений боли, его ничего не ждет. Но он никак не ждал того, что произошло. Его никто не собирался убивать, по крайней мере пока. Арсения заставили видеть куда ужаснее сцены. На его глазах, бедную Алену, по очереди изнасиловало тринадцать людоедов. Последний при своем половом акте, пытался живьем стащить с нее шкуру. Крики стояли такие, что с ушей кровь лилась. Она не смогла выдержать столь дерзкого обращения и ее бедное сердце разорвалось от боли. Но и на этом ее мучения не окончились. Еще трое вошедших решило проделать с ней подобное зверство. Ей хоть и было уже все равно, но душа Арсения не могла больше видеть такое. Он изо всех сил пытался отвернуться и закрыть глаза, но его насильно держали, получая от этого еще больше блаженного удовольствия. Когда, после всех дикостей, ее расчленили и начали жадно поедать сырую плоть, Кириева вырвало, и он потерял сознание.
   Через двадцать минут он очнулся, полностью придя в себя. Все было кончено. Руки и ноги были связаны плотной нитью. Вокруг никого живого. Каннибалы, набив свои животы, отдыхали после проделанной работы к верху пузом. Воспользовавшись моментом, он схватил что-то схожее с мачете, выпутался из плетенных оков и с дикой яростью кинулся УБИВАТЬ. Обезумевший, дрожа от страха, стараясь как можно тише, он перерезал глотки всем, кто был в досягаемости его видимости. Выход! Какое счастье было сейчас на его лице! Бросив мачете на пол, впервые за долгое время услышав нотки радости, Арсений чувствовал запах свободы, теплоту, так воспротивившихся его сердцу песков. Как он был сейчас рад вновь их увидеть. Сделав первые шаги к свободе, он упал от резкой боли в левой ключице, практически оставшись без чувств.
   – Что это? – Мгновенно всплыло в его голове.
   У него из спины торчал только недавно заточенный серп. Кириев, одурманенный эндорфином, думал все закончилось легкой победой, даже не предположив, что в других помещениях могла оставаться не дремлющая опасность. Его окружили шестеро атлетически сложенных лбов. Здесь, в этой обетованной, они исполняли роль, чем-то схожую с кузнецами, на них было возложена заточка оружия и прочая бытовая ересь.
   Рука, до самой ладони покрылась липкой издающей медный запах кровью. «Мачете далеко, что делать? – подумал он про себя.» Можно было и умереть. Это не страшно. Проснуться, забыть весь этот ужас. А забудется ли? И Уайдер? Как быть с ним? Ведь он тоже желает быть там, а не здесь. Наверно!? Быть может!? По крайней мере так предполагает Кириев. Это ему и дало последнюю возможную надежду на спасение. Он по своему скудному телосложению был проворнее неповоротливых амбалов, грозными столбами нависшие над телом; и в считанные секунды просчитал все до мелочей. Превзойдя собственную боль, он вырвал серп из еще кровоточащей раны и одним взмахом перерезал им ноги. Издав резкие вопли, людоеды склонились пред ним на колени. Это дало ему возможность спокойно, но немедля, перерезать им глотки. Выйдя из воды сухим – победителем можно сказать, он стал лишь чуточку краснее. Арсений полностью был залит вражеской горячей жижей.
   Найдя выход, он не стал больше делать поспешных действий. Сложив все тела в сырой темнице, да, именно в той, что еще не давно была ему временным кровом, он неделю вел роль хозяина подземелья, пока рана значительно не затянулась. После, решительно окрепнув, спалил все дотла и вышел в свет.
   Этот месяц был наверно одним из самых жутких пережитых во всей его жизни. Обычно такое доводилось видеть в кино и не более, теперь же удавалось испытать на собственной шкуре. Он был как в игре на выживание, больше похожей на правду, нежели наоборот.
   Плоды поиска не дали абсолютно никакого успеха, и он на время остановился на окраине маленького городка Рехобот, где пока еще проживала малая горстка людей.

V

   Такое резкое сокращение популяции всего человечества наводило на страшные мысли. Все это никак не сходилось с речами Генерала. Сидя у окна, Кириев держа у виска дуло найденного им револьвера, решал один неразгаданный ребус – стрелять или не стрелять. Он мог это сделать уже давно, но его не хотели отпускать мысли о судьбе Уайдера, так много для него значащего. Что будет с ним, не помоги он ему сейчас? Долгая кома может навредить стабильным функциям головного мозга и так сказать, оставить его в «дураках». А что, если Кинсли потом не сможет и вовсе высвободиться из лап проклятых сновидений; и тогда навеки застрянет в этой реальности, до тех пор, пока его естественное природное «Я» не перестанет показывать жизненные показатели. Его по истечению определенного срока просто отключат от аппаратов жизнеобеспечения и тогда пиши пропало.
   Так в раздумьях, Арсений просидел целых две ночи, прижимая к груди все новую и новую непочатую бутыль термического пойла.
   Утро свежего дня, хоть его таковым и не назовешь с его постоянной невыносимой жарой, вело Кириева по узким проулкам не говоря ничего, что он желал бы услышать. Спустя совсем короткое время, взору Арсения открылась небольшая ярмарочная площадь. Она была мертвенно тихой, как бывает практически каждый день в пустынях в период солнцестояния. Хотя нет! Была все же одна отличительная черта. В центре площади сидел худощавый загорелый старик, усердно перебирающий какое-то зерно. Увидев молодого человека, он тотчас отложил работу и навострил свое внимание на нового гостя, словно зная, что тот хочет к нему с чем-то обратиться.
   – Сэр! Простите, что отвлекаю вас от работы, но может у вас получится хоть как-то мне помочь?
   – Думаю да. Знаете, я единственный прожившей на этой мертвей Земле первое столетие и собираюсь прожить еще одно.
   – А у вас я посмотрю хватает оптимизму.
   – Не будем говорить о ерунде, ты ведь не за этим сюда пожаловал.
   – Верно! Раз так, то помогите мне найти моего друга. Его зовут Кинсли Уайдер. Надеюсь он не менял своего имени, и вы хоть самую малость слышали о нем.
   – Друг!? Интересно. Я слышал это имя и совсем не единожды, а куда более чаще. Но есть один момент – он никогда не упоминал о своих друзьях, словно у него их никогда и не было. Странно это, не находите?
   – Вы правы и даже не представляете, как! А я в свою очередь рад слышать, что все-таки не зря покоряю все это время ваш материк, перебарывая любые неприятные казусы.
   – То, что не зря, это, поверьте мне старику, точно подмечено. Я хоть и не уверен на сто процентов, но, по-моему, покорять здесь уже давно нечего.
   – Так что вы о нем слышали? Эти слова помогут навести на след его поисков?
   – Ха-ха-ха. Смогут, еще как смогут. Тебе, друг мой, надо отправляться в поселение Аус. Уайдер, этот старый пройдоха, долгие годы выступает там в роли советника, и помогает жившим бок о бок, продолжать выживать в столь смутное для всех время. Этот старик тот еще смутьян, но правда головастый.
   – Тут не поспоришь. – Арсений был сильно смутен полученной информацией, но деваться ему некуда и стоит проверить хотя бы эту зацепку.
   – Передавайте при встрече ему огромный привет от старика Макмариуса, а то давненько его не было видно в наших краях.
   – Обязательно.
   На этом они и разошлись. Старик бросил свое зерно и исчез в неизвестном Кириеву направление. Он быстренько осмотрел оборванную карту и выдвинулся в след за стариком. Добираться долго не пришлось. Спасибо хозяину брошенной на окраине города машины. Такой находки в здешнем времени он не мечтал увидеть.
   Уже к позднему вечеру Арсений подъехал к границе Ауса. Сердце участило ритм, и он шагнул в «пропасть» в поисках терзающих ответов. Надежда, как часто любят говорить, умирает последней!

VI

   Арсений под дулами автоматов, двух сопровождающих его негров, не торопясь вошел в шалаш из шкур гепардов и, честно сказать, был шокирован подобной встрече:
   – Кто ты? – Сразу слетело с его высохших губ.
   – Кириев? Арсений Кириев? Я не верю своим глазам. Ты смог пережить самую страшную катастрофу всех времен… Чудо! Мой верный сотрудник и столь же верный друг… Какая радость! Это просто не может быть правдой, вот уж не думал тебя увидеть, да еще все тем же молодым красавцем, как и прежде… Молодость! Она прекрасна! Не правда ли?
   – Так это и вправду ты? Но как, я совсем не понимаю?
   – В этом мире, друг мой, все неправильно и его к великому сожалению нельзя спасти, как не старайся. Я пробовал.
   – Это ты о чем сейчас?
   – О многом, даже о очень многом. Я повидал не мало странного и необычного за все эти годы. Мне как-никак шестьдесят два года. Вот только выгляжу я похуже тебя.
   – Это нечего не значит, дома ты все так же молод и красив, как и всегда.
   – Хм… Так ты не из этого мира?.. Но если так, то что тогда ты здесь забыл?
   – Я обо всей этой истории знаю не много, лишь вкратце от психопата Генерала, как он себя называет, но по мне он самый обыкновенный чокнутый лаборант до мозга костей.
   – Генерал? Давненько я не слышал этого имени. Я искал его все проведенные здесь годы. Раз это он тебя сюда привел, значит ты должен знать, как его найти? Мне крайне важно встретиться с ним и открыть ему глаза… Миру конец, его нельзя спасти. Я проделывал это не единожды, но эффект бабочки действует безупречно, и я бессилен против него.
   – Забудь об этом, мы вернемся к нормальной жизни в нормальное время и все станет на свои места.
   – Но отсюда нет выхода, ты зря пришел за мной.
   – Ты не прав, выход есть, просто убей себя и очнешься дома как ни в чем не бывало, я пробовал, это работает.
   – Ха! Ты что, думаешь я не старался свести с собой счеты. Еще как, и не один раз. И знаешь, что?.. а ничего, стою как видишь, жив здоров. Каждый раз просыпаюсь на том же месте. В этом измерение, или как там его еще назвать, нужен другой метод. Но я так и не нашел конечного ответа на данный вопрос. Знаю одно – этот амулет есть ключ к выходу.

   – О господи, так вот оно что. Ты разве не помнишь ничего подобного? Тебе больше нигде этот символ не попадался?
   – …
   – Хорошо! Кажется, я знаю, где искать выход. Тебе когда-нибудь встречался на пути древний колодец?
   – Колодец? Да, помниться один. Видел его еще в Америке, на верхних уровнях сознания, там вроде бы было еще засохшее дерево, да?
   – Именно! Я тоже видел его. Так вот на этом самом колодце и был точно такой же знак.
   – Нам необходимо попасть в Америку, возможно он все еще там. Генерал обязан знать, может он сумеет придумать альтернативный метод спасения, ведь до подобных перемещений они как-то додумались со своими учеными.
   – Чего так волнуешься за него, не пойму. О своей жизни думать надо.
   – …
   – Да что происходит, расскажи мне. Разве ты не выполнил свое так называемое «задание»? – Арсений понял, что разум Уайдера сильно зацепился за эту реальность, принимая ее за должное.
   – Задание? Задание не имело никакого смысла. Как не крути, все всегда сводиться к одному. Конец света, предначертанная неизбежность, у меня получилось лишь только сдвинуть дату и больше ничего.
   – Я не понимаю твой загадочный ребус. И поэтому, прежде чем мы соберемся домой, я хочу знать, что случилось с тобой и твоей головой, черт возьми. Вместе мы выберемся из временных оков, вот увидишь, я не собираюсь здесь гнить. – Арсений не мог сдержать гнев на псевдо-Генерала и готов был разорвать его на части только за то, что он сделал с головой Кинсли. – Я прошу тебя, расскажи мне правду.
   – Раз ты так сильно этого хочешь, слушай. История будет длинной.

Эффект бабочки

I

   «Взмах крыла бабочки на одном конце земного шара,Может вызвать ураган на другом»
   Теория Хаоса.

   Воспоминания приносят радость, но бывает и адскую боль!
   Уайдер очнулся в том же чахлом номере с недовольным выражением своей физиономии. От столь глубокого погружения в сознание, он стал выглядеть сильно измотано и устало. С носа сочилась кровь. Первое восприятие подсказало ему, что во время скачка он обо что-то ударился, но внезапный звон в ушах и резкая головная боль сказали обратное.
   За окном стоял декабрь. На дорогах плотным слоем нахально разлегся белоснежный ковер. На улицу и не покажешься в таком виде; на нем по-прежнему были одеты тонкие брюки, лакированные черные туфли, белая сорочка и красный тоненький галстук.
   – Могли бы и одежды подкинуть! – Ворчал он себе под нос.
   Генерал хоть и не оставил ему теплой шубки, но и помереть ему не дал. В кармане брюк, Кинсли обнаружил хорошенький сверток стодолларовых купюр.
   – Здорово. Но хоть сейчас не придется воровать. Спасибо тебе вымирающее человечество. – Уайдер выглядел очень раздраженным. По всей видимости – это побочный эффект привыкания разума к новой атмосфере подсознания. У арендодателя он справился об одежде и уже через короткое время, завернувшись в бельгийскую шерсть, брел по проулкам по направлению в мэрию.
   Первый этап прошел без осложнений. После обеденного перерыва, Кинсли был принят на собеседование и уже на следующий день, благодаря его познаниям вести подобного рода дела, был взят в должности советника мэра. По большей части – это конечно случайность, хотя бы наполовину. Его место освободилось лишь две недели тому назад, из-за трагической смерти предыдущего сотрудника. Он в пьяном виде на своей взятой в кредит Ламборджини, обнял электрический столб и был вынужден принять на свои плечи рюкзак, под названием – L539 V12. Груз оказался ему не по силам и его хрупкий позвоночник выскочил из груди, забрызгав все в радиусе метра своей горячей опьяненной кровушкой. По нем никто и не плакал, но, а что, сам напросился. Пить в рабочее время, да еще при этом рассекать на бешенной скорости по городу на авто, непростительная оплошность в здешних кругах.
   Довольный своей удачей, хоть это и было не совсем реально, он все же прикупил себе бутылочку лучшего вина и тем же вечером ее распил. Завтра придется сильно попотеть, чтобы хоть немного разнюхать о Бенедикто Хавьезо.
   Утро. Еще только седьмой час, а Уайдер был вынужден стоять на ногах. Да, избаловал он себя дома; раньше десяти, даже глаз не открывал. Не зря его в офисе все называли коалой. Кинсли долго обдумывал почему именно коала, пока Гугл не рассказал ему правду.
   Мэрия сутками напролет протекала бурной самостоятельной жизнью. Был потрачен месяц на все различные способы приблизиться к Хавьезо, но все впустую. Кроме выполнения своих новых регулярных обязанностей у него не получалось ничего другого. Банкет, развернувшийся в честь долгожданного две тысячи тринадцатого года, открыл впервые все двери возможностей влиться в доверие:
   – Бенедикто Хавьезо, верно? – Обратился Уайдер слегка взволнованной речью.
   – Верно! Мы с вами знакомы?
   – Нет, не думаю. Я здесь недавно. Меня зовут Кинсли Уайдер, тружусь на службе у нашего горячо любимого мэра.
   – Ооо, наслышан о вас. Вы один из немногих преуспевающих в своем деле, похвально.
   – Даже так!
   – Скажу тебе больше, по секрету правда – сам мэр боится, что в скором времени ты скинешь его на несколько ступеней вниз, тем самым заняв его пост. Твой ум десятикратно преуспевает над ним, не упусти свой шанс.
   – Честно сказать, как-то и в мыслях не было, но все равно спасибо.
   – Скромность – это хорошо. Но знай, каждый из присутствующих в этом зале, мечтает подняться на планку выше своих возможностей, а затем еще выше и так, да тех пор, покуда это возможно. Сам посуди, ведь так было всегда: сколько бед и разрушений доставила семья Борджиа в гонке за папский престол, и сколько еще страданий и крови после.
   – Тут вы совершенно правы – власть манит к грехам испокон веков.
   – Власть и есть грех. Самый большой и тяжкий, но так сладостно манящий своими ароматами возможностей. Я знаешь тоже скромничать больше предпочитаю, но скажу тебе по маленькому секрету, иногда оглядываюсь по сторонам, не подвернется ли мне что-нибудь новое и более рентабельное.
   – Я полностью с вами соглашусь. Скажите, пожалуйста, если это не секрет, какова ваша роль в данной войне?
   – О, нет-нет и не подумаю участвовать в подобном жанре играх. Мне необходимо только моя сенатская должность и не более того.
   – Вы прямо сами свои же слова противоречите.
   – У стен есть уши, извини.
   – Но все же.
   – Я не ради вершин выбивал себе это кресло, а ради собственной выгоды семейному бизнесу и дальнейшего его процветания. Я не политик.
   – Надеюсь это не что-нибудь сверхъестественное?
   – Что вы! Нефть! Самая обыкновенная нефть, не больше ни меньше. Все просто, благодаря политике, моя торговля уже идет вверх и вскоре только усилится. Так что, как видите я тоже ползу в гору, только по-своему.
   – Задумали переворот? – Выстрелил Кинсли на прямую.
   – Ха-ха-ха. Сильное заявление и опасное для этого зала. Нет, извольте. Все честно. Просто так, а точнее именно так, я смогу купить себе намного больше месторождений, а затем мой рынок расшириться самостоятельными силами. Власть! Понимаете, есть у меня одна такая безумная черта. Хочу стать самым влиятельным нефтяником во всем мире.
   – Да, довольно занимательный план…
   – Я дико извиняюсь! – Хавьезо грубо оборвал его незаконченное предложение. – Прошу меня простить, дела. Был рад поболтать. Думаю, еще увидимся.
   – Само собой. Всего доброго!
   Уайдер понял, к чему он вел, зная все наперед, но без ответов действовать сейчас бессмысленно.
   С того дня уже прошло полгода, но Кинсли так и не узнал ничего конкретно интересующего. Хотя нет, одно было, но пока никаких зацепок не давало. Семнадцатого января на одном из закрытых слушаний, он бесстыдно подслушал разговор Хавьезо с неизвестным человеком. В мэрии Уайдер видел его впервые, значит это лицо не принадлежало к здешней коалиции. Бенедикто был приглашен, даже можно сказать завербован в некое тайное агентство:

   RAZHYMIND

   Цель его вступления была пока неизвестна. Суть самой организации тем более. На все необходимо куда больше времени, чем было у Кинсли. Осталось две недели и после он сам лично должен будет убить Бенедикто. Как ему поступать в дальнейшем, он не знал. За последние два месяца Уайдер сильно присластился к стакану. Работа сильно выматывала, а сдаваться он не смел, да и по натуре своей, никогда не признавал поражение.
   Так он сидел в кресле своего жалкого номера, маленькими глоточками глотая чистый не разбавленный виски.
   – Зачем я все это делаю? Какой во всем толк? – По истечению срока он во-второй раз получит поражение и его это пугало.
   Не позволительная роскошь для столь тонкого ума.
   – Я не позволю тебе это сделать! – Вдруг выкрикнул он, глядя в зеркало, бросил в него не допитый стакан и подлетел к шкафчику проверить заряжен ли ствол.
   Уайдер был измотан, разбит – это видно в его глазах. О работе не могло быть и речи, да и какой теперь в этом смысл. Самооценка упала до нуля. Две недели пролетели как один вздох. Утро было хуже некуда. Он совсем потерял счет дням и позабыл о своем плане. Когда, проходя из уборной в комнату он случайно взглянул на календарь, его сердце на миг перестало биться.

   2013 год
   Июль
   00:00 – 12:34 7 Лунный день
   12:34 – 24:00 8 Лунный день
   Луна в Весах
   15

   Сегодня он убьет Хавьезо. Все кончено. Время не остановить.
   Кинсли пулей умыл свое бледное как смерть лицо, освежился глотком бурбона, схватил револьвер и выбежал прочь, не закрыв за собой дверь. День был ясным и настолько прекрасным, что хотелось постоянно улыбаться в ответ игриво скачущим по проспектам лучам палящего солнца. Уайдер шел быстрым шагом, стараясь меньше привлекать к себе внимание, но и не медлить с драгоценным временем. Зайдя… простите… вбежав в отель, как ужаленный, не слыша возражений администратора, он влетел в лифт и резко закрыл за собой двери. Руки вспотели и неуловимо дрожали. Он бежал по коридору в поисках нужного ему номера. Услыхав на бегу звук закрывающейся двери, его тело похолодело и Уайдер проскользнул вслед за ним. Черт! Не та дверь. Перед ним стояла красивая девушка, в очень коротеньком изящном платье, смотревшая на него шокирующим лицом. Получив от нее оплеуху, он продолжил поиски. За углом коридора Кинсли услышал знакомый голос, болтающий о чем-то по телефону. Звук Хавьезо медленно отдалялся в глубь. Недолго думая, Уайдер выглянул, чтобы увидеть куда он зайдет, но увидел пустой коридор, устеленный красивым индийским ковром. Прыгая от дверки к дверке, думая, что остались считанные секунды, он заваливается в номер с отдаленным шорохом внутри. Глаза обернувшегося Хавьезо, стали словно в них вселилась чихуахуа. Уайдер ничего не говоря и не объясняясь, со всего размаху ударил с ноги ему прямо в грудь, и достав револьвер выстрелил в появившуюся справа тень. Удар на удивление самого Кинсли оказался идеально чистым. Пуля пришлась прямо в левый глаз, правда и у Бенедикто теперь сломано три ребра, но это теперь было совсем не важно.
   Временной узел был полностью связан и запутан. Перед Кинсли, истекая кровью лежало его собственное тело. Хавьезо пока не проронил ни слова и даже не видел своего убийцу. Он пытался отдышаться от полученного пинка и прийти в себя.
   – Откуда ты знал, черт бы тебя побрал, что меня собираются сегодня убить?
   – Сложно объяснить… Видишь ли, тот мешок костей – мой брат близнец. И я давно знал, что он собирается тебя убрать.
   – А чего ты тогда все время молчал об этом? Ты хоть чуточку понимаешь, опоздай ты на мгновение, здесь бы лежал не он, а я.
   – Извини, я бежал как мог.
   – Бежал он.
   – Лучше спасибо сказал бы, чем ворчать.
   – И все-таки как-то все это очень странно и расплывчато. Кому же я мог помешать? Кто его заказчик, ты может и это знаешь?
   – Нет. Я об этой ситуации знаю самую малость, можно сказать ты и сам всю ее сейчас видел.
   – Жалко, очень жалко. Неужели слухи о моем распространение бизнеса, так завистно действует на конкурентов.
   – Порешаешь ребус после, для начала, спасибо не скажешь?
   Бенедикто протянул ему руку в знак благодарности, но так до конца и не придя в себя, ели ее сжал.
   – Ты хорошо проявил себя, если конечно это не очередная уловка, чтобы в другой ненужный для меня момент лично не прикончить.
   – Ты еще и не доволен, я посмотрю.
   – Не волнуйся, пока я тебе верю, но не мешало бы все тщательно проверить. Тебе надо уходить. Сейчас нагрянут копы. Будет лучше, если тебя здесь не будет. Дай мне свой револьвер и спускайся по пожарной лестнице. Как все утихнет, я свяжусь с тобой. Мы хорошенько все это обсудим и быть может, если опасения на твой счет будут сняты, я предложу тебе одну работенку. Скажем намного лучше прежней.
   – Идет! – Уайдер не попрощавшись спустился вниз. Он не знал, что теперь с ним будет в реальном времени и почему не умер сам, после смерти более ранней копии. Вся эта химия была ему неподвластна и он, медленно размышляя, брел домой.

II

   Третий день мучительного спокойствия. Уайдера бьет озноб, и он практически не встает с койки. Даже на резко появившийся непрекращающийся дверной стук, он просто выкрикнул – «Открыто!». Дверь распахнулась, и некто бесшумный проследовал к его кровати.
   – Это вы! Я было начал волноваться, что с вами могло что-то случиться.
   – Что с тобой? Ты болен?
   – Сами не видите?
   – Да на тебе лица нет… Понимаю, убить брата, да еще и близнеца – это сложно. Что касается службы правосудия, вы не волнуйтесь, ваши руки чисты. Я все уладил.
   – Спасибо.
   – Quid pro quo!
   – Это как понимать?
   – В переводе с латыни – услуга за услугу.
   – Значит мы в расчете.
   – Да, но мне интересна одна неясность во всей этой фантастической заварушки.
   – И какая же?
   – Мы не смогли пробить его по базе данных. Такого человека просто не существует. Как так?..
   – Я…
   – Подожди, дай договорить до конца, это еще не вся проблема. Ведь узнав эту информацию, мне стало интересно кто тогда ты. Но и здесь я промахнулся. Ведь тебя тоже не существует. Так вот теперь потрудись объяснить, что все это значит?
   Кинсли оказался далеко не глуп и успел понавыдумывать интересности в свое оправдание.
   – Надеюсь вам можно доверять?
   – Услышь меня… парень! Дай мне неправильный ответ и те двоя, что ждут меня за дверкой вынесут тебя вперед ногами, смекаешь?
   – Мне давно казалось, что я глубоко зарыл свое прошлое. Вот уж не думал, что это когда-нибудь всплывет. Я бывший отставной агент ЦРУ. Нас с братом обвинили в убийстве одной спецгруппы и хотели упрятать за решетку на всю нашу оставшуюся жизнь. Благодаря имеющимся связям в министерстве юстиции, нас перебазировали в другой город. Скорая небольшая пластика и удаленные данные о том, кем мы были, помогли бежать из страны. Теперь я здесь, пытаюсь наладить новую судьбу. Мы с братом разминулись во время побега, аж на несколько лет. Я и не знал, что он стал работать на преступные синдикаты. Скорей всего, злоба в его душе, не могла простить за поломанную жизнь, и он решил мстить всем и вся. Честно признаться, это вообще чудо, что я прознал о его приезде в Рим. Я проследил за ним и вот, что в итоге с этого вышло. Не заметь я его, и он возможно был бы жив.
   – Да, зато я был бы мертв. Ты поступил правильно, по чести, это сохранилось в твоей дисциплинированной крови. Не волнуйся, я сохраню твою тайну в секрете, я умею держать язык за зубами, такая у меня работа.
   – Так кто ты на самом деле?
   – Пока это не главное. Как только поправишься, у меня для тебя есть одна очень заманчивая работенка. Я уверен ты не откажешься.
   – И какая же стесняюсь спросить?
   – Как насчет, для начала конечно, стать моим приближенным в мэрии. Я легко могу все устроить.
   – Это никак не поменяет суть в корне всей моей политической деятельности.
   – Ты глубоко заблуждаешься.
   – Тогда для чего я тебе? В чем здесь подвох?
   – Дело в том, что мне было бы очень полезно использовать твои знания скажем не совсем в политической сфере. Это работа будет только твоим прикрытием, а на самом деле, для тебя открыта куда более важная дверь.
   – Тогда что за…
   – Тшш… Всему свое время. Для начала, ты будешь выполнять роль моего личного телохранителя. Ты чертовски ловко стреляешь, мой друг.
   – В детстве на банках тренировался.
   – Да ладно тебе. Не для кого ни секрет, как вас там в ЦРУ гоняют.
   – Ах да, точно, точно, шутка не удалась. – Съязвил он в ответ Хавьезо.
   – Но так что, ты согласен на мое предложение?
   – Вполне заманчиво.
   – Тогда до встречи в мэрии. К твоему приходу ты уже будешь на другой должности. Вот мэр-то обрадуется!
   – К моему приходу?
   – Отдохни недельку и приди в себя. Хоть мне это и не хочется делать, но могу так же организовать похороны брата.
   – Это не обязательно. Спасибо.
   – Ну все, до скорого в новой жизни.
   – Всего хорошего и будьте осторожны, мало ли что. Вдруг обидчики захотят повторить задуманное.
   – Не волнуйся, буду на чеку. Им до меня теперь не добраться. Кругом выставлены дополнительные посты. Поэтому – не сейчас, не в другой раз. Финиш уже близок.

III

   Иды июля давно прошли. Временной узел укрепил свои корни и что будет дальше, Кинсли не знал. Он все это время просидел в надежде увидеться с Генералом, но все его ожидания были напрасны. Первый кого он увидел, был Хавьезо – убитый им и спасенный им же. От такого у него постоянно шла кругом голова.
   Месяц ушел на доверие к друг другу, но зато теперь они были не разлей вода: вместе обедали на работе, вместе ходили играть в бильярд, распевали коктейли по барам и посещали излюбленные Бенедикто запретные свинг-пати.
   Теперь настало время вводить Уайдера в курс дела:
   – Как я и говорил, настанет осень, настанут великие дела. – Улыбался Хавьезо Уайдеру сидя на диване в приемной комнате его квартиры. – Завтра уже пятое число. Мы рассчитывали, что получится первого, но слегка сбились с намеченного графика. Так что езжай собираться и обратно ко мне. Вертолет прибудет на рассвете, поэтому заночуешь сегодня у меня.
   – Хорошо. Ты так мне и не сказал куда мы летим?
   – Вершить великие дела!
   – ? – Кинсли явно ни этого ждал от Бенедикто.
   – 25.15
   – Что это?
   – Координаты нашей секретной базы и это все, что тебе полагается знать. Там ты подпишешь договор на верность, как когда-то в свое время это сделал я и дело в шляпе. Я знаю, ты меня не подведешь.
   – Надеюсь на это. А что если они посчитают иначе?
   – Не волнуйся на их счет, я замолвил за тебя словечко, а я далеко не последний человек за их круглым столом.
   Ночью Кинсли все никак не мог уснуть. Он все вычислял, как же Генерал ошибся; что вся полученная информация этого времени, проделанная трудным путем в будущем, была впустую. Теперь жизнь каждого гражданина зависела от него одного. Уайдер впервые вышел на верный след и не остановится теперь не перед чем.
   Полет выдался прекрасным. Постоянно меняющиеся пейзажи на высоте пяти тысяч метров, скрашивали скуку. И все бы ничего, если б только Уайдер не заблевал Хавьезо правую ногу:
   – Господи, Боже! Ты что, твою мать, первый раз летишь на вертолете?
   – Прости! Сам не знаю, что со мной. Такое впервые, чеснслово.
   – Между прочем, это были мои любимые туфли.
   – Извини! Поверь, я правда не хотел.
   – Да ладно, уже все равно все произошло. Вытри за собой, да на вот глотни, может полегчает.
   – Спасибо!
   Вроде бы весь оставшийся путь прошел куда спокойнее, и то может лишь потому, что Кинсли с испуга осушил почти целую поллитровую бутылку бренди и быстренько засопел.
   Когда он очнулся, вертолет уже был на земле, по среди пустыни.

IV

   – Где мы?
   – На базе, как и говорил.
   – Что-то мало верится. – Кинсли открыл дверцу вертолета и уже чуть было не сделал первый шаг, но Хавьезо успел одернуть его за шиворот.
   – Куда-то собрался?
   – В чем дело?
   – Сиди ровно. Я не велел тебе высовываться.
   Тот час под ногами заскрежетал металл и вертолет подался вниз, медленно спускаясь в неизведанную пропасть. Уайдер был сильно озадачен и слегка взволнован. Будет куда сложнее чем он рассчитывал.
   – На то она и засекреченная, чтобы не выделяться, не так ли Джо? – Обратил Бенедикто свой взгляд на пилота.
   – Так точно сэр.
   – Кинсли, послушай. Тебе не мешало бы чему-нибудь поучится у него. Перкенс у нас и высококвалифицированный пилот и первоклассный снайпер в одном лице.
   – Снайпер!?
   – Чему ты так удивлен?
   – И для чего вам снайпер?
   – Ой да брось, не глупи. Скажем, что он всего лишь мой пилот, если тебе будет от этого легче. – Усмехнулся он в сторону Уайдера.
   База, расположившаяся под землей, превышала все возможные представления. Ее размеры были колоссальны и выходили за грани возможного. То, что показывают людям по телевизору, оказывается не всегда выдумка. Треть этого бункера занимала лаборатория, а вся оставшаяся ее часть, сплошь одно оружие да бронетехника. Кинсли такое хранилище довелось увидеть впервые.
   – Передаю тебя в руки Джо, он отведет тебя для подписания обязательных условий. Правда допроса тебе тоже не избежать.
   – А как же ты?
   – У меня свои дела. Здесь для каждого отведена своя роль. Я думаю, скоро увидимся.
   – Надеюсь, до этого дойдет.
   – Да не дрейф ты. Поверь, ты уже в команде. Это всего лишь маленькая формальность. Скоро ты станешь свидетелем великого переворота.
   Кинсли и Джо спустились еще на пару отсеков ниже, – «На самое дно, – как подумал тогда Уайдер, – чтобы в случае чего не убежать». Перкенс усадил его в малюсенькую комнатку, чем-то напоминающую допросную из фильмов, и скрылся с глаз долой. Теперь он временно остался один наедине со своими мыслями. «Надо поскорее выпытывать информацию и валить как можно дальше, – раздумывал Уайдер». Да, сейчас он находился явно не в лучшем положение. А еще это двухчасовое ожидание, чуть с ума его не свело. Ладно хоть графин с водой был. Вылакал он его очень быстро, последствие перелета сушило глотку, дай дорогу.
   В помещение зашел приятно одетый мужчина, на вид лет пятидесяти отроду, осетинской внешности и с ярко выраженной седой бородкой.
   – Здравствуйте! Меня зовут Орландо Гермус. Я глава данной организации, тайно сражающейся за новый мир.
   – Очень приятно. Я…
   – Можешь не продолжать, я знаю о тебе больше, чем ты, можешь себе представить. – Бедный, испуганный Кинсли сглотнул подошедший к горлу комок и весь побелел.
   В помещение было темновато, и слава Богу, хоть не был виден его больной напуганный вид. Это могло плохо отразиться на знакомстве.
   – И так, продолжим. Бенедикто замолвил, что ты предан нашему делу и даже спас его ничтожную жизнь от неминуемой смерти. Все так?
   – Да…
   – Подробности можешь не говорить, их я тоже знаю. Значит, как мы тогда с тобой поступим – отвечаешь на три интересующих меня вопроса и дело в шляпе.
   – Я вас слушаю. – Вымолвил Уайдер, придя в себя.
   – Готов ли ты беспрекословно по чьему-либо приказу вновь отнять чью-то жизнь, а может и несколько.
   – Только если они действительно этого заслуживают.
   – В этом мире, каждый по-своему заслуживает смерти, но мне нравиться твоя честность. Продолжим. Ты готов нам помочь свергнуть правительство?
   – Только если сразу во всем мире!
   – Ха-ха-ха-а-а! Великолепно! Не ожидал. Хвалю! В общем с тобой все ясно, не буду тебя больше мучать. Подпиши здесь, здесь и вот здесь, и ты свободен. – Уайдер молча выполнил сказанное Орландом. – Все! Иди гуляй и привыкай к новому дому. Завтра обсудим твою роль в этой большой игре.

V

   – Так… Хавьезо, Хавьезо… а, вот он. – Рыская какое-то время по бесконечным лабиринтам коридоров Уайдер наконец нашел кабинет Бенедикто.
   Дверь оказалась не запертой, и он по-тихому в нее вошел. Хавьезо стоял к нему спиной, но чутье какого-то нежеланного присутствия дало о себе знать, и он резко повернулся, испугав тем самым Кинсли.
   – Ты что здесь забыл. Тебя разве никто не остановил и не сказал, что в это крыло новичкам вход воспрещен. Странно?!
   – Сказали. – Спокойным жестом проговорил Уайдер, захлопнув за собой дверь.
   – Что ты делаешь? Вали отсюда, я очень занят и мне некогда играть с тобой. Парень, не порти о себе мнение в первый же день.
   Но Кинсли уже его не слышал. Он бегло оглядел комнату и, заострив свой взгляд на ярко поблескивающую дверцу сейфа, ехидно улыбнулся ему в ответ.
   – Ты зарываешься, мой друг, – продолжил Хавьезо, – на тебя что, так глубина влияет, не пойму. Если о тебе здесь все такого почетного мнения, то это еще не значит, что ты можешь делать все что вздумается твоей безумной душонке. И вообще, объяснись-ка мне, как тебя Джо пропустил? Я же сам видел, что его назначили охранять вход от подобных посторонних глаз. О, черт! – Шарахнулся Хавьезо в сторону, разглядев окровавленную руку Уайдера, но действовать было поздно, Кинсли накинулся на него и тут же оглушил тяжелым тупым предметом по голове.
   – Нечего всякий убогий мусор на столы выставлять. – Прибавил он под конец.
   Когда Бенедикто очнулся, то был уже связан по рукам и ногам; дверь закрыта на ключ; в углу валяется скрученное тело Перкенса, с ножом в виске. Бенедикто было попытался подать голос, но осознав, что во рту кляп, что-то резко передумал. Все действия были безнадежны. Уайдер не заставил себя долго ждать и медленно выплевывая слово за слово, заговорил с ним:
   – Значит слушай сюда. Прежде, чем я вытащу изо рта твой носовой платок, ты должен уяснить, что я пойду на всевозможные меры, для достижения своей миссии. – На лице Бенедикто появилась улыбка иронии. Уайдер приставил ко лбу пистолет с глушителем, изъятый из шкафчика его письменного стола, сделанного из древесины натурального красного дерева и медленно-медленно вытащил кляп.
   – А ты умнее, чем я себе представлял, сукин ты сын.
   – Молчи! Я не давал тебе слова! Давай все сделаем быстро, просто скажи мне код от сейфа, и я уйду своей дорогой. В противном случае придется делать все что я задумал, а мне, если честно, лень!
   – Ух ты деловой какой! А не облизать бы тебе мою толстенькую сардельку.
   За столь дерзкое поведение, он был сразу удостоен чести нескольких не слабых ударов под дых. Бедняга даже захрипел от боли. Старые раны, вновь заговорили.
   – Говори код! Живо!
   – Это ж надо, убить родного брата, чтобы ближе подобраться ко мне. Даже я на такое не способен.
   – А кто сказал, что он мой брат.
   – ? – Хавьезо не понял юмора и слов во рту на ответ не нашлось.
   – Если ты сейчас же не скажешь код, я прострелю тебе колено, и ты потом уже вряд ли сможешь так грациозно расхаживать по своей излюбленной мэрии.
   – Можешь просто сразу убить меня, моя смерть все равно ничего не значит, к тому же меня скоро хватятся и тогда тебе не выйти отсюда живым.
   – Ты меня явно совсем недооцениваешь. Стал бы я так подставляться, не имея плана, а?
   – Думаю нет, но я здесь не последний человек, запомни.
   – Да, да, да. Поэтому-то вы вместе с Перкенсом и покинули базу пару часов назад. Твой вертолет давно уже греется на солнце. Зная, что никто пока никуда не собирается у меня есть как минимум день на беседу с тобой.
   – Что ж, в этом раунде твоя взяла, но тебе не вытянуть из меня ни слова, так и знай.
   – Это мы сейчас посмотрим, – и вставил обратно кляп.
   После двухминутного перекура, Уайдер отхлебнул глоточек уже давно остывшего кофе, и прострелил Хавьезо ладьевидную правую кость. От пронзающей резкой боли, Бенедикто аж весь покраснел. Слезы в непроизвольном танце сыпались градом из глаз. Кинсли вытащил насквозь промокший платок и вновь продолжил.
   – Код. Мне больше нечего от тебя не надо.
   – Катись к черту. – Просипел Хавьезо и плюнул ему в лицо.
   – Как скажешь. – Вновь закрыв его пасть, он принялся искать все, что может пригодиться в сегодняшней игре жизни и смерти. – Понимаешь, я честно и не знал, что там на столько все важно, раз ты так усердно хочешь это от меня утаить… О, то что надо.
   Кинсли попался под руки канцелярский ножик и он с довольным выражением лица, словно маньяк вот-вот получившей свое удовольствие, срезал ему три ногтя с левой руки. Бенедикто пытался что-то сказать, но Уайдеру было уже все равно. Он так вошел в кураж, что не хотел теперь останавливаться. Он, присвистывая, достал из шариковой ручки тоненький стержень и с злобой вставил в безымянный палец, до этого момента еще целехонький и с ногтем.
   – Ой, я совсем забыл про твой большой пальчик, несправедливо, посмотри, другие обижаются. – Он схватил статуэтку слона, ту самую, что оглушила Хавьезо и раздробил ему косточки вдребезги. Палец лопнул, словно перекаченный шарик. От болевого шока он потерял сознание. – Вот черт! Не смей мне умирать, слабак!
   Когда Бенедикто пришел в себя, кровотечение уже было остановлено, но стержень все еще торчал из ногтя. Руку он теперь практически не чувствовал.
   – Цифры! Давай-давай, не медли.
   – Ты долбанный псих. – Промычало бледное лицо.
   – Опять засыпаешь, сейчас я тебя разбужу, – и воткнул ему в руку нож, только что высунутый из остывшей головы Джо.
   – А-а-а-а. Прекрати! Хватит! Я все скажу! Прошу, хватит! Ты больной, понимаешь!
   – Понимаю! И так?
   – 77 – вправо, 57 – влево, 1 – влево, 3 – вправо. – Кинсли набирал следом за ним.
   Сейф следом подался, показав спрятанное сокровище. Там находилась всего лишь одна тоненькая красная папка.
   – Премного благодарен.
   – Уничтожение документов ничего не изменит. Процесс давно запущен. Ты все равно проиграл.
   – Это мы еще посмотрим. К тому же, чтоб ты знал, я не собираюсь их уничтожать. – Затем выстрелил ему в голову. Висевшая за ним картина Пикассо, стала в один миг более красочной, насыщенной и неординарной.

VI

   – Простите друзья, но мне пора. – Уайдер допил последние капли кофе и направился к выходу.
   В данном положение у него было огромное преимущество. Ключи от личных кабинетов, были в единственном экземпляре, а значит закрыв за собой дверь, он похоронил Хавьезо и Перкенса в их новом склепе. Кинсли незаметно выскользнул из запретного блока и быстрыми шагами двинулся в сторону оружейной, но тут на пути ему встретился Орландо.
   – Я по всюду тебя ищу. Мы уже начали беспокоится. Тебя где носит?
   – Да заплутал немного. Хожу, рот разинув, смотрю, что к чему.
   – Ясно. Поаккуратней, а то ненароком еще и в запретную зону попадешь, а у нас за это – смерть. Даже разбираться не будем.
   – Я учту.
   – Завтра ты должен вылететь в Испанию и встретиться там с министром иностранных дел Лауридом Тартакиным. Он введет тебя в курс дела. Не стой как истукан, на этом все, ступай, куда собирался.
   – Слушаюсь.
   Тем же шагом, не подавая подозрения, он проник в оружейную, раздобыл рюкзак с С-4 и не теряя драгоценные секунды, расставил их по периметру, на сколько это было возможно. Дождавшись ночи, как только стало меньше беготни, Кинсли активировал заряды, даже не думая о том, сможет ли сам отсюда выбраться. Но в любом случае был готов принести эту жертву. Вертолет, оставленный в пустыне, для него не был хорошим вариантом, так как он не смог бы с ним справиться.
   – Прям, как праздник какой-то! – Запрыгал он от радости, увидав перед собой белоснежный новенький гранд чероки. – Небось машина босса, не иначе. Ладно, не обидишься, она тебе все равно больше не пригодиться. – Не задумываясь о дальнейшем, он включил лифт на поверхность, выбил с водительской стороны стекло и заранее завел двигатель. Все, прям, как нам любят показывать в фильмах про Джеймса Бонда. Видимо там он этого и нахватался.
   – А ну стоять! Ни шагу дальше! – Послышалось за спиной Уайдера и по уставу тут же открыли предупредительный огонь, слегка испортив внешней вид машины. Не страшно! Она будет на ходу при любом раскладе. Этого монстра так просто не свалить.
   – Вырубите рубильники. Тупицы! – Затрубил, сорвавшийся на выстрелы Орландо.
   Уайдер словно предвидел это и решил перекинуться с ним заранее подготовленными последними словечками.
   – Прощайте босс, мне будет вас не хватать. Я пустил бы сейчас слезу, но мама меня этому не научила…
   – Тебе не уйти отсюда живым, идиот.
   – Я не об этом бы сейчас волновался. Тик-так, тик-так. Время не стоит на месте, а значит и ваши жизни тоже. – Он оголил все свои двадцать девять зубов и сел за руль.
   – Всем срочно эвакуироваться! Живо!!! База заминирована. Гребанный Хавьезо! Найду, лично задушу.
   – Ложись, граната!
   Уайдер, чтобы было еще куда веселее, послал перед самым выходом на свободу, прощальный подарок в виде «лимонки». У него оставалось менее двух минут, и он зажал педаль газа до упора. Двигатель взвыл как разгневанный дракон Смоуг и молниеносно набрал предельную скорость. Когда произошла череда взрывов и содрогнулись пески, он был уже на приличном расстояние и видел только, как земля ушла вниз. Для большей уверенности, или просто на всякий случай, он решил на время спрятаться и уже через тройку дней находился в Нью-Дели.

VII

   Индия – страна богатой истории и культуры. Здесь каждый турист может перенестись в совершенно иной мир востока. Ее дивные пляжи позволяют прекрасно расслабиться и насладиться всеми прелестями отдыха. Индия – как огромный музей под открытым небом, где каждый может прикоснуться к кусочкам древней истории и увидеть мировые шедевры. Приехав в Нью-Дели Кинсли убедился, что это страна бесконечного разнообразия благоухающих ароматов и красок, которым еще нет названия, древних традиций и утонченных форм, и бесконечного множества обычаев и языков. С одной стороны – Индия очень проста, с другой – очень великая. И не смотря на все его тревоги, она не оставила его равнодушным.
   Уайдер с облегченной душой сидел у окна с сигаретой в зубах, поглядывая на сверток бумаг. Пора узнать скрывавшиеся в нем тайны и секреты. Ему одновременно хотелось и не хотелось узнавать всей правды, боясь в чем-либо разочароваться. Но Генерал все не объявлялся и надо было что-то решать.
   К его сожалению, то что было сокрыто привело сердечный ритм в бешенство. Его славное чутье в очередной раз не подвело его не на йоту. Это был еще не конец. Это только начало. Перед его глазами лежало шесть досье предполагаемых последователей Хавьезо. Над всеми ними стоял Орландо – он мертв – но это не останавливает их. Да, Бенедикто после себя оставил чудесный подарок. Кинсли понял его роль в этой цепочки бедствий. Его приняли с одной только целью. Хавьезо, был вербовщик.
   – Хорошо, что хоть вы мертвы. Пока все устаканится, у меня будет время подготовиться… Так, пожалуй, начнем с тебя. Ах Хавьезо, Хавьезо, ты у нас значит выполнял немаловажную роль в этом деле.

   Досье №1

   Федотов
   Константин
   Валерьевич

   Год рождения: 1967
   Место рождения: Москва. Россия (проживает там же)
   Семейное положение: женат с 1993 года
   Супруга: Федотова Татьяна
   Дети: сын – Федотов Максим (13. 04. 2005г.)
   Группа крови: I – отрицательная

   Характер стойкий, азартен. Занимает должность военного министра. Имеет четкие принципы и понятия о чести и семье.
   Алкоголем не злоупотребляет.
   Пользуется хорошими связями в военном мире. Умен и имеет достаточно волевых лидерских качеств. Не принимает позицию насилия, но способен в экстремальной ситуации на убийство ради защиты.

   – Россия! Значит Россия!
   Добравшись до Мумбаи, Уайдер купил билет до Москвы и следующие восемь часов собирался провести в небольшой дреме. Кто знает, когда теперь предстанет возможность хорошо поспать. Прилет пришелся на шесть утра и так как он был без багажа, то где-то к началу девятого он уже стоял на Красной площади, вспоминая, как давно он здесь был в последний раз.
   – А ведь тут совсем не дурно, чего меня черт дернул. Жил бы себе спокойно в столице. – Смотря на мавзолей Ленина, бубнил еле слышно он себе под нос.
   Погода покамест перечеркивала все границы между летом и осенью, не отпуская из крепких рук тепло. Данное время все искренне называют «бабьим летом», и на моей памяти оно редко бывает холодным.
   Кинсли стал очень аккуратным и более умным за столь короткий срок. Все необходимое для слежки оборудование, он прикупил на черном рынке, выйдя на него по старой памяти. Карточные подпольные игры в прошлом принесли много полезной и не очень информации, и сегодня она ему пригодилась. Там же, в запретных и опасных закоулках, Кинсли обзавелся и снайперской винтовкой МЦ-116М с дальностью на восемьсот метров, что давало ему хорошее преимущество в случае такой необходимости. Что и следовало ожидать, Федотов проживал в Элитном дорогом районе в центре Москвы. Для того, чтобы снять квартиру с окнами, смотрящими в его сторону, пришлось изрядно попотеть, в самом что не на есть прямом смысле этого слова; ценник жилья за месяц составил шестьсот пятьдесят тысяч рублей. Уайдер конечно же такими средствами не располагал. Правда, благодаря своей смекалки, нашел средства за неделю, за что чуть дважды не был убит. Грабить знатных людей и их дома, не всегда оканчивается хорошо, да и он не Ямакаси в конце концов, но не смотря на попадавшиеся преграды, он все равно справился: обнес три дома, убил четырех охранников, двух собак, случайно пристрелил служанку, кстати милая была девчушка и все – вуаля. Он сидел у окна нового жилья, устанавливая оборудование для прослушивания.
   Шла вторая неделя, но Константин так и не подал носа. Нервишки Кинсли больше ждать не могли. Он мог и не появиться вовсе. На прошлой недели, примерно четыре дня назад, у Федотова с женой произошла серьезная драма. Всему виной его грязные делишки. Она не знала наверняка, но постоянные тайны, окутанные мраком, недорассказы, плюс внутренней голос, подсказывало ей, что он многое от нее скрывал. За пару лишних словечек длинного языка, он навешал ей хорошеньких оплеух, и ушел прочь. Больше Уайдер его голоса не слышал.
   – Чего я сразу тебя не убил, был же шанс… Долбанная информация, и без нее бы как-нибудь вышел на остальные ваши планы. – Орал он сам на себя, рвав на голове волосы.
   Деваться было некуда. Придется идти на отчаянный шаг. Идея пришла как-то сама собой. От возникшей в голове мысли, он ужаснулся сам себе.
   – В кого же я превращаюсь? Боже! – Выкуривая сигарету, массажировал он себе виски.
   Время было обеденное. Кинсли сидел в припаркованной, возле кованного забора, машине, медленно потягивая купленную за углом штакетину. Тело трясло, но пить спиртное, заглушая страх, ему сегодня не хотелось. Как он и предположил, в два десять, из дверей посыпались школьники, в радостях, на лицах каждого, законченному учебному дню. Каждый разбредался по своим делам и отдалялись друг от друга в разном направление. Уайдер дождался нужного момента, завел свой шестицилиндровый двигатель, украденного вчера ночью БМВ и, что есть мочи, надавил на газ. Спорт-кар с ревом голодного тигра, понесся ввысь. Маленький Максим и его двое сопровождающих спутников, успели только приоткрыть свои рты. Удар пришелся с такой силой, что их троих перевернуло несколько раз в воздухе и со всей силой раскидало по асфальту. БМВ выстояло преграду, как добрый восьмикилограммовый шар для боулинга против «Страйка», и удалилась прочь. Кинсли даже не посмел обернуться, и с навернувшимися слезами на глазах, бросив машину в Москва реку, убежал в сторону дома. К радости, или к горю, сработано было мастерски, так зверски как того желал сам Уайдер. Хотя на самом деле, в душе он этого не хотел. Но, по его вине обеденным временем, вместо одного, сегодня ушло из жизни трое ни в чем не повинных детей.
   – Видит Бог, я не хотел этого. – С намокшими распухшими глазами, бормоча себе под нос, наблюдал он за окнами семьи Федотовых через свой снайперский прицел. – Теперь-то ты по любому заявишься, сукин сын. Тогда-то я тебя и грохну. – Кинсли все-таки сорвался и весь оставшийся вечер пытался залить виски совершенный им непростительный грех.
   На следующее утро, вся наблюдавшаяся квартира была забита разными людьми: военными, полицейскими, скорбящими родственниками и друзьями, но Константина не было и следа.
   – Не может быть! Неужели ты посмеешь пропустить похороны собственного сына…
   – …Это все ты, ты, ненавижу… – Послышался в микрофоне крик плачущей женщины.
   – А вот и ты, сладкий… Да, давай, подойди-ка поближе. – Уайдер принял удобную позицию, настроил четкость, задержал дыхание и принялся ждать. Спустя секунд пятнадцать, хотя ему казалось, что время в эту минуту стоит на месте, Федотов подошел к окну кухни и нервно закурил, видимо так и не решаясь подойти попрощаться с Максимом. Тут же прогремел оглушающий выстрел. Константин схватился руками за занавеску и тяня ее за собой, рухнул на пол. Пуля пришлась в переносицу, он даже ничего не почувствовал. Попрощаться с сыном ему было просто не суждено. Комната Уайдера была давно уже пуста, лишь одна винтовка выглядывала из полуоткрытого окна. Он на полном ходу уносился прочь и продолжая такую скорость на протяжение двое суток, добрался до некогда родного дома – Санкт-Петербург.

VIII

   Досье №2

   Хансен
   Альмонд (он же «Молот»)

   Год рождения: 1975
   Место рождения: Дания. Копенгаген (проживает там же)
   Семейное положение: Холост

   Характер вспыльчивый. Агрессор. Крупнейший Датский бизнесмен. Всегда не доверчив. С врагами разбирается с холодной жестокостью.
   Курит. Пьет. В состоянии сильного опьянения похож на «дьявола» во плоти.
   Имеет лучшие связи в криминальном мире. Способен на расчетливое продуманное убийство – ради выгоды, мести и спасения собственной жизни.

   Времени насладиться просторами Питера не было, или может быть было, Уайдер и сам толком не знал. Из прослушки за Федотовым, он так ничего и не узнал о их действенных планах. Не кто теперь у них главный, не что они теперь будут делать. Да, он сильно им насолил, но восстановиться и подняться, можно после любой трагедии, какой ужасной она б не была. Пробежавшись мельком по улицам города и насладившись знакомым влажным воздухом, он уселся в самолет и отправился на новое дело. Кто бы мог подумать, что посмотреть мир ему придется именно в таких условиях, постоянно убивая, без жалости и чести, и ради чего, ради выгоды будущего столетия, которое ему не суждено увидеть. Уайдер сомневался в правильности своих действий – дети так и не выходят у него из головы. На что еще ему придется пойти, чтобы стереть с лица земли всех последователей Орландо.
   Погода в Дании была прохладной и поэтому все что ему сначала пришлось сделать, так это немного пошопиться. Прямо как в старые добрые времена. В реальной жизни одеваться он любил и даже выделял на это занятие целых три часа своего нынче занятого времени. Из торгового центра он вышел совсем другим человеком. Все по последней моде: драповое пальто, туфли – черный лак, зауженные потрепанные джинсы, белая футболка с Микки Маусом и черный приталенный блейзер. Сейчас почти любая дама прыгнула бы ему на плечи, со словами, – «Теперь я твоя на веки», – но его миссия просто не могла ему этого позволить. Остановившись в первом приличном отеле Хансена, Кинсли непременно направился осведомиться о своей будущей жертве. Начал он с администратора:
   – Do you speak English [1 - Вы говорите по-английски (пер. с английского)]?
   – Еt øjeblik [2 - Момент (пер. с датского)]. – Проговорив что-то не связное, администратор вышел из-за стойки и через пару минут к нему подошел один из персонала отеля, заговорив на его родном языке.
   – Чего вам угодно, сэр?
   – О, чудесно! Мне крайне необходима информация об Альмонде Хансене.
   – А вы из каких органов будете?
   – А разве я похож на кого-то из служащих рук закона. Я его старый друг. Мы не виделись вот как уже пятнадцать лет и мне хотелось бы сделать ему сюрприз.
   – При всем моем уважение, извините, но я не чем не могу вам помочь. – Завопил он испуганным голосом.
   – Но как же так…
   – Простите! – И удалился прочь.
   – Да я смотрю ты всех успел здесь запугать, голубчик. – Сказал он себе.
   Как не странно, но практически каждый отвечал ему тем же. Так бы продолжалось и дальше, пока с ним не заговорил подслушавший уличный разговор – местный бомж. Когда-то у него было все: семья, квартира, хорошая работа, но «Молот» лишил его всего этого. Поэтому он и решил помочь, замученному отказами Уайдеру. Мест, где он обычно бывает, оказалось не мало: завод по переработки отходов, там он справляется с трупами своих потенциальных жертв; три крупнейших торговых центра; и главная его крепость, где он в основном и восседает на троне – небоскреб его корпорации RAZHYMIND.
   – RAZHYMIND? Не думаю, что это его детище, но возможно он сейчас занимает главный пост. Мне может крупно повезти. Нет, его я просто обязан допросить перед смертью. – Прохрипел он себе под нос, рассматривая блеск на туфлях и начиная привыкать к подобному общению с собственной тенью.
   – Что вы сказали? – Смотрел на него озадаченный бомж.
   – Ох, нет-нет. Вы помогли мне больше, чем я мог себе вообразить. На вот, держи этих трех милых Бенджаминов Франклинов и хоть пару дней проживи, как прежде.
   – Спасибо! И да прибудет с вами удача.
   – Благодарю тебя Энакин Скайуокер!
   – Ну бывай.
   Как и говорил ему бродяга, нашел он его в одном из офисных зданий. Дождавшись его выхода, Кинсли понял, что так просто он ему не дастся. С ним постоянно были два огромных лба, а учитывая, что Альмонд был и сам не кроха, телохранители превосходили его во много раз. Уайдер целый день прокручивал, где он смог откопать таких переростков. Куда бы Хансен не направлялся, они всюду следовали за ним. Даже в туалет и то вместе блуждали.
   На благо Уайдера, оказалось, что наш Альмонд, большой любитель театров и не пропускает не одного представления. Пойдя за ним на первый же сеанс в «Новый театр», он присмотрелся к его VIP-комнате. Убить на расстояние, было бы, наверное, самой простой задачей, но Кинсли не искал легких путей. Решено было на следующем очередном просмотре ворваться в его ложу и сделать все возможное, чтобы его допросить. Теперь дело за храбростью. Представление намечалось ровно через две недели после сегодняшнего. Должна была идти постановка «Призрак оперы» и Хансен обязательно приедет ее смотреть.
   Вечер показа выдался через чур холодным, не смотря на новые тряпки, Кинсли хорошенько встряхнуло, пока он добрался до входа. Шел час представления. Уайдер перекрестился и как мышь приоткрыл дверь. Один из громил повернул на него свой грозный взор и получил за это пулю в живот и сразу же вторую в сердце. Кровь окропила лицо Альмонда и он со скоростью Флэша, набросил на него второго телохранителя. Но шальная беззвучная пуля быстро его остановила, забросав мозгами всю крохотную комнатушку. Отчаявшись, «Молот» набросился на Уайдера, выбил из рук пистолет и прилетевшей под дых «кувалдой», тут же сломал ему два ребра. Задыхаясь от боли и не хватки воздуха, он упал на колени. Хансен перехватил инициативу в свои руки и стал выбивать из него всю дурь. В считанное мгновение его лицо превратилось в кровавое месиво. Находясь в шатком положение и уже практически при смерти, он с трудом умудряется пролезть рукой до отколовшейся от кресла щепки и протыкает Альмонду сонную артерию. Кровь хлынула как из гидранта, но он даже не пошатнулся и вновь направился на своего палача. Кинсли еле успел увернуться. Схватив свой пистолет, он высадил «Молоту» в спину всю обойму. Машина для убийств повисла на кресле и ритмично захрипела.
   – Он все равно до тебя доберется… На тебя объявлена охота… Поверь, твоя голова очень дорого стоит… Каждая собака, в каждом городе сорвется с цепей в погоню за тобой…
   – Кто, он? Говори о ком шла речь?! Говори, ну же! – Но Альмонд перестал уже дышать.
   – Черт, черт, черт! – Колотил он бездыханное тело, так ничего опять и не узнав.
   Вытерев от крови опухшее лицо, он бегом, если конечно его хромую походку можно было назвать бегом, выскочил из театра. Но пробежав всего двести метров, рухнул без сознания.

IX

   Досье №5

   Лукас Джонсон-Младший.

   Год рождения: 1958
   Место рождения: Австралия. Брисбен.
   Семейное положение: женат с 1983
   Супруга: Барина Джонсон (1963—1993). Убита насильственной смертью в своем доме, из-за политических взглядом мужа.
   Дети: сын Джеймс (27. 06. 1984); сын Лиам (01. 09. 1986); дочь Софи (20. 05. 1991)

   Политик. Уволен с должности министра здравоохранения в 1995. Арестован со сроком на два года в тюрьму и исправительную колонию Брисбена, по статье, превышающей его полномочия (пытался совершить переворот и свергнуть президиум) – легко отделался, помогли связи (улики были сфабрикованы в его пользу).
   Предпочитает здоровый образ жизни. Мастер спорта по рукопашному бою. Имеет связь на мировом рынке по торговле героина. Послужит хорошим инвестором для корпорации RAZHYMIND

   Любимое высказывание: «Я там, где хаос!»

   Открыв глаза, Уайдер не сразу смог разглядеть обстановку. Голова раскалывалась надвое и отяжелела, словно бетонная плита. Все попытки поднять голову оказались напрасны. Он не понимал, что с ним произошло, где он находиться и как тут оказался. Руки наручниками прикованы к койке. Тело измывалось от боли и судороги. Первое, что ему пришло на ум – спустя пять минут, когда глаза полностью восстановили зрение – что он в больнице. Но вот тогда только почему в таком скверном положение. За дверью, сквозь матовое стекло, было видно очертание двух беседующих лиц. В итоге, через небольшой промежуток времени, один из них вошел к нему в палату.
   – Добрый день. Вижу вы очнулись. Я следователь Вильямс Трааберг. Вчера ночью было совершено зверское убийство одного из влиятельных людей нашего города. Так же были убиты двое его телохранителей. Вы находились в этот момент, на сколько нам известно, рядом. Возможно вы что-нибудь об этом знаете?
   Кинсли в миг вернулась память вчерашних последствий и как все резко обрывается после того, как он покинул театр. Одна сплошная пустота.
   – Ничего об этом не знаю, сэр. На меня по всей видимости напали сзади, и я потерял сознание.
   – Очень интересно и в то же время странно. Вас нашли вчера метрах в ста от места преступления, с избитым лицом, поломанными ребрами и пробитой головой. Не правда ли, странное получается совпадение.
   – Действительно странно, сэр. – Все так же холодно ответил Кинсли. – Но я повторюсь, на меня напали, и я скорей жертва чем преступник.
   – Мы во всем разберемся.
   – Я не сомневаюсь.
   – Распознавание лиц, не определило вас не в одной базе данных, документов при вас не было. Так потрудитесь мне ответить кто вы и откуда к нам прибыли? Положение, я вам скажу, у вас скверное.
   – Меня зовут Роберт Шувалье, место рождения Франция, Марсель.
   – Ого, француз, который нигде не значиться. Не очень-то ты похож на француза, голубчик. В любом случае ты единственный подозреваемый в этом запутанном деле. Все обвинения падают на твои плечи.
   – Абсурд. Я не в чем не виноват. А в базе меня нет по причине «защиты свидетелей» в деле с наркоторговцами из Америки, можете это проверить. – Сочинял он на ходу свои различные байки.
   – Фантастика, которая похожа на правду, но я тебе все равно не верю. Мы конечно все проверим и пусть это тебе даст немного лишнего свободного времени, знай ты все равно мой. А пока, как раз успеешь подлечиться. И знай, тебе не отвертеться. Я все равно закрою это дело и благодаря тебе, пойду быстрыми шагами в гору.
   – Вы сильно ошибаетесь, гражданин начальник. Я устал от вашей бессмысленной болтовни и хочу отдохнуть.
   – Послушай сюда, парень, у тебя здесь нет никаких прав что-то решать и хотеть, это тебе не курорт. Будешь делать все что я тебе скажу. Ты меня понял, сопляк.
   – Черт с тобой.
   – Повтори, я кажется не расслышал, – и в завершение своих слов, хорошенько зарядил ему по сломанным ребрам.
   – А-а-а, вы не имеете права, я вас сам засужу.
   – Не слышу-у! – Продолжал он на нем отрабатывать удар.
   – Все! Понял, понял, хватит. Вы меня так убьете!
   – Отдыхай покамест, но я вскоре вернусь к нашему разговору. Готовься провести свою жизнь в крохотной сырой клетке. – И следом вышел из палаты, закрыв на ключ за собой дверь.
   Уайдер остался один в кромешной тишине, полностью отдав себя мыслям. По истечению десяти минут он, обессиленный вчерашними «плясками со смертью», спал как младенец. Проснулся от импульсивной вновь проявившейся невыносимой боли, даже не зная через сколько времени. Однако увиденное ввергло его в шок. Не было уже никакой ему уютной палаты, где он рассчитывал полюбоваться молоденькими медсестрами, пока не нашел бы решения, как оттуда сбежать. Реальность была куда противнее. Кинсли сидел привязанный к стулу в грязном полуразрушенном ангаре, некогда существовавший как склад по приемке металла. Ситуация накалилась! Не думал он быть пойманным, но имея дела с подобной организацией, надо было быть готовым ко всему. Ему обещали, а они свои слова держать умеют. Вокруг не одной души. Он было начал кричать, но перед ним возник силуэт солидного мужчины, в возрасте, в очень дорогом костюме и идеально выглаженной белой сорочке с запонками корпорации из белого золота.
   – Вот мы и встретились – Кинсли Уайдер. Давно я ждал этой встречи. Я всегда там, где хаос. Не скажешь мне, откуда ты про нас знаешь?
   – Бенедикто Хавьезо напел как-то раз за чашечкой кофе. Говорит, мол, хочешь расскажу тебе на каких животных у нас поохотиться можно. А я ему – конечно! А то совсем в мэрии наскучило. Потом этот болван изуродовал себе всю руку и застрелился.
   – Я посмотрю ты у нас шутить учишься. Клоун значит. Хорошо, давай по-твоему. – Поправив на пальцах свои огромные печатки, он нанес ему три крайне болезненных удара по физиономии.
   – А-а-а, Лукас, черт бы тебя побрал, бьешь как девчонка.
   – Ооо, так ты и меня стало быть тоже знаешь.
   – Больше чем ты думаешь.
   – Говори все что ты успел разнюхать, кто твой покровитель и сколько людей в вашей игре, не то сделаю тебе необычайно больно.
   – Знаешь, вообще-то я одиночка. Класс, правда. Вижу ты удивлен. Один несчастный человечишка понес вам всем такой вред. Мне даже как-то не ловко за вас. Как подумаешь, что подобные тебе бедолаги хотели уничтожить мир, аж страшно становиться за ваш успех.
   – А ты действительно смешон и даже немного нравишься мне этим. Честно сказать, я уже не рассчитывал тебя здесь найти. Это такая удача для меня, радуга в душе так и переливается красками счастья. Наш «Последователь» будет очень рад украсить твоей головой свою стену. Я ведь приехал просто проститься с другом. Ах, «Молот», если б не твои могучие руки, не любовался бы я сейчас этой наглой рожей. Большое тебе спасибо, да воздастся тебе за это на небесах.
   – «Молот»! Ха-ха. Как я с ним расправился, а? Мне было приятно умываться его кровью. На улице сейчас погодка так себе, а он хоть капельку меня согрел.
   – Сейчас ты умоешься своей, достал! – Он вынул из кармана «бабочку», искусно ее открыл и не произнося всех этих безмозглых фраз, перерезал ему горло. – Счастливого пути в ад. Будешь теперь дьявола веселить…
   – Джонсон, куда тело?
   – Пусть здесь гниет.
   – А как быть с головой?
   – Да на кой черт она мне сдалась, спятил что ли.
   – Простите, просто я…
   – Все, долой ненужную информацию, не засоряй мне мозги. Так… У меня еще здесь кое-какие не законченные дела, поэтому живей собирайтесь и в путь.
   – По машинам!
   Уайдера оставили одного, стремительно истекающего кровью. Через минуту в его глазах стало совсем темно и разум провалился в небытие.

Х

   Холодно. Рассвет. Вокруг тишина. Все та же полуразрушенная местность и куча вопросов. Тело Уайдера окоченевшее еще ночью вновь подало знак. Знак истинной молекулярной жизни его органов. Кости болезненно похрустывали, заново ощущая бытие. Шея побаливала от вчерашнего глубокого пореза. Можно было представить, будто весь вчерашний день ему просто привиделся, если б не одно но, он до сих пор привязан и весь в давно засохшей собственной крови. Язык торчал из почти затянувшейся раны, мешая довершить начатое заживление.
   «Об этом новшестве Генерал как-то упустил упомянуть». – Размышлял встревоженный Кинсли. – «Я уже и забыл, что нахожусь не в реальности. Если мне правильно помниться, я должен был очнуться дома, если умру? Как же так? Что ж, походу я здесь застрял надолго, и покуда все так, Лукас обещаю, ты будешь умирать в самых мучительных казнях за все, все свои деяния».
   Раскачав из стороны в сторону стул, он опрокинулся на левый бок, разломав его под натиском собственного веса в щепки. Найдя давно запылившееся барахло какого-то рабочего, Уайдер быстренько переоделся, вернул на место язык (рана тут же полностью затянулась) и вновь вступил на тропу войны.
   – Теперь у меня огромное преимущество. Знать бы еще как бесконечно оно может продолжаться. Да, забавная штуковина эта иллюзия. Вот дома б так. Интересно, что там сейчас твориться. – Он слегка струсил, боясь, что никогда не сможет вернуться, но быстро отогнал эти дурные мысли и через четыре часа стоял у входа в аэропорт как всегда чистенький и экстравагантно одетый.
   Перелет через пол мира оказался очень утомительным. Уайдер не находил себе места, мечтая, как можно скорей приземлиться и испить свеженькой крови. Теперь жажда крови не отпускала его нутро и бесконечно ныла, прося с каждым разом все больше.
   Все по старой схеме. Добыв всю необходимую информацию, приступаем к действию. Он точно знал где искать каждого. Закономерность проста – корпорация RAZHYMIND находилась в каждом городе, где жили его цели. Уже сейчас их власть безгранична, и кто знает, может убийство шестерых ключевых звеньев ничего существенного и не даст. Но его все считают мертвым и это теперь будет его визитной карточкой.
   Сегодня везению не суждено было сбыться. Подслушав мимолетный разговор, Кинсли стало известно, что Джонсон в Сингапуре на некой очередной секретной базе и так просто ее Уайдеру не найти.
   – Они не сдаются, а значит скоро придет конец всем моим начинаниям.
   Слух, вещь изумительная. За двадцать минут он был осведомлен лучшим способом подобраться к Лукасу. Ровно в полночь туда направят военный самолет с очень ценным грузом. Остается только проникнуть на борт и разом подстрелить двух зайцев.
   – Здравствуйте, я Сэм, сопровождающий груз в Сингапур. Необходимо обсудить с вами пару возникших вопросов. – Заговорил Кинсли с одним из рабочих.
   – Сэм? Что-то не припомню. – Уайдер был спокоен, но неожиданно свалившись на голову сотрудника, сильно его взволновал. Пришлось опять брать все в свои руки. Проходя мимо чулана, он за шкирку ввалил бедолагу в темноту и прежде чем начал допрос, «легонечко» избил.
   – Кто ты такой? – Произнес заплаканный испуганный до чертиков голос несчастного.
   – Это не важно, но вот что важно! Глядя на веселенькие лица твоей семьи, я предполагаю, что их жизни тебе дороже всего на свете.
   – И что ты хочешь от меня? Я самый обычный программист. Через меня ты мало, что сможешь заполучить.
   – Как не уважительно начинать беседу с вопросов. Надо тебя за это наказать. – Кинсли нащупал в темноте что-то схожее с дубинкой и без колебаний перебил ему обе лодыжке.
   – А-а-а… – Было начал он орать от не сдержанной боли, но сразу завладел дохленьким кляпом из куска половой тряпки.
   – Значит слушай меня. Ты скажешь мне где самолет с грузом и тогда я не стану сдирать живьем кожу с каждого члена твоей семьи. Кивни если понял. – Тот судорожно затряс головой. – Я сейчас вытащу кляп и не дай Бог ты ослушаешься.
   – Там нет ничего ценного для тебя. Я могу провести тебя к золотому хранилищу. Поверь, там очень много золота, тебе все и не унести.
   – Ты кажется меня не расслышал. Мне не нужны деньги, мне нужно знать где находиться самолет. Раз ты у нас плохо слышишь левым ухом, то оно тебе не к чему. – Кинсли спокойными движениями достал из лодыжки трех дюймовое лезвие и срезал ему ушную раковину.
   – Прости, не надо. Я все скажу. Все что хочешь, только не убивай, у меня же семья.
   – Я весь во внимание.
   – Груз находиться не на военном, а на обычном пассажирском авиалайнере, вылетавший сегодня в двенадцать десять. Все, теперь можешь отпустить меня, я никому не скажу, что разговаривал с тобой и уеду из города.
   – Он уже там?
   – Кто?
   – Груз!
   – Да, да! Еще с утра.
   – Номер рейса?
   – SU 220.
   – Ты славный малый, жаль мне тебя. – Уайдер достал швабру, переломил об колено, секунду поколебался какую из частей выбрать и нацелился на своего мученика.
   – Не надо! Я же все тебе рассказал! Ты обещал не трогать мою семью!
   – А я твою семью и не трону. – И дав ему только пошевелить губами, вонзил черенок острием в глотку. Кровь за одно мимолетное мгновение наполнила бедолаге рот, и он скончался, не закрывая глаз.
   Жестокость с каждым днем все больше подмывала тонкие стенки добра и превращала Кинсли во что-то иное, мрачное и опасное. Еще немного и сам Джек Потрошитель с радостью уступит ему свое место в списке самых опасных серийных убийц.
   Проникнуть на борт самолета не составила труда. Прихватив с собой пару интересных игрушек, он установил снаряды. Делать ничего не оставалось, лететь самому в лапы врага не зная, что его там может поджидать – самоубийство; сюрприз должен был получиться, либо нет. Рассчитав время прилета, он накинул сверху четыре часа, перекрестился и, дабы не терять времени, здесь же купил себе билет до Исландии. Если с Лукасом будет покончено, останется три жертвы и дело в шляпе.
   Самолет с грузом прилетел в Сингапур без задержек. Его давно уже поджидали. Примерно через час, плюс-минус пятнадцать минут, посылка находилась в нанятой в транспортной компании машине и через два, пересекла ворота базы. Уайдер предполагал, что столь ценный для них груз Джонсон примет лично и на сей раз опять попал в цель. По приезду, через сорок пять минут и не секундой позже, Лукас подошел проверить целостность груза. Ему пришлось провозиться с ним как раз те самые не достающие минуты. Он может быть проковырялся бы с ним еще дольше, но посылка отправила их всех в царство Аида.
   Уже в аэропорту Исландии на экранах всех телевизоров в экстренных новостях Уайдер узнал о несчастной трагедии на Американской военной базе на окраине города Сингапур. Как отметили журналисты, произошла роковая, для всех военнослужащих, утечка газа.
   – Надеюсь ты был там в первых рядах, мой добрый друг.

XI

   Досье №3

   Ингтоур
   Хадльдоурссон
   Год рождения: 1949
   Место рождения: Исландия. Рейкьявик (в настоящее время проживает в Хабнарфьордюре)
   Семейное положение: женат с 2003 года (3-ий брак)
   Супруга: Адальхейдюр Вюдмюндсдоуттир (1985г.)
   Дети: сын Одлавюр Ингтоурссон (от первого брака с Хаульбера Тоурдардоуттир); дочь Элин Ингтоурссон (от второго брака с Соульвейг Йогунатансдоуттир); от третьего брака детей нет

   Криминальный деятель. Работорговец. Свой «товар» хранит в ледяных горах Гренландии. С его слов – «Я дрессирую их дух холодом прежде, чем пустить эти ничтожные жизни в свет. Все во благо человечества!» Считает, что должен быть день вместо ночи. Темнота – мрак.
   Не пьет, не курит (употребляет гашиш в неисчерпаемом количестве). Бабник. В каждой посетившей им стране имеется хотя бы одна любовница.

   Предоставит рабочую силу с хорошей для нас выгодой. Единственное условие – возможность лично свергнуть правительство собственной страны.

   Теперь все делалось четко и без лишних отлагательств. Приобретя ноутбук, Кинсли по имеющейся в поисковике ссылке на засекреченный сайт, заказал тысячу голов и внес заманчивую предоплату в пол миллиона долларов, даже не уточнив стоимость рабов. Ингтоур на такую заманчивую сделку явиться сам, безусловно, к тому же Уайдер на сегодняшний день считается трупом, прогнивающем в старом заброшенном ангаре.
   Встреча должна была состояться на одной из парковок, ровно через две недели, в двенадцать часов дня. Он панически не любил ночные прогулки. Боязнь темноты, с детства не покидала столь странного трусиху. На свиданку он явился с десятком отличных бойцов, крепких как гладиаторы. На встречу ему вышел один лишь парень с капюшоном на голове.
   – Кто ты? Как узнал о нас? Зачем тебе необходимо так много рабов? Ответишь правильно – будешь жить. – Все десять взвели курки автоматов и наставили на неизвестного дуло.
   – А ты нет! – Проговорил про себя Уайдер, совершив выстрел с крыши соседнего здания. Ему попала в руки на его взгляд удивительная вещь, а именно копия той самой винтовки из которой Ли Харви Освальд двадцать второго ноября одна тысяча девятьсот шестьдесят третьего года в двенадцать тридцать по местному времени убил президента Соединенных Штатов Америки – Джорджа Кеннеди. Теперь пришел черед Хадльдоурссона.
   Пуля пробила Игтоуру лицо, выкинув нос из затылка его лысой головки.
   Перед тем как пойти на встречу, для того чтобы ни по какой причине не дать себя раскрыть, Кинсли подкупил обездоленного беднягу, дав ему тысячу долларов. Он и не знал тогда, на что ему придется идти. Вся братва Хадльдоурссона, увидев падающее тело босса с дыркой в голове, открыла огонь из всех стволов. Прибывший на парковку гость, чье имя некому неизвестно, так и не сможет потратить столь легко заработанные деньги. От его, умоляющего не убивать, тела, не оставили и мокрого места. Все без уклонения всадили в его худенькую тушку по своей обойме. Один из них, так сильно любивший босса, еще и контрольной нашпиговал ему живот. В морге было изъято двести восемьдесят шесть пуль. При полном попадание, это количество могло с легкостью перевалить за триста.
   Пока разъяренные бугаи расстреливали ни в чем не повинную мишень, Кинсли Уайдер спокойно посвистывая, никуда не торопясь, навострил свои ласты по направлению в Рейкьявик.

XII

   Досье №4

   Светлана
   Александровна
   Данко

   Год рождения: 1984
   Место рождения: Украина. Одесса (в настоящее время проживает в городе Рейкьявик, Исландия)
   Семейное положение: не замужем

   Ведет сексуально-половую деятельность с Ингтоуром Хадльдоурссоном. В связи уже три года. В 2009 была коронована на конкурсе мисс-мира, чем открыла себе все двери в новый свет, укрепив влиятельные связи через постель. Свободно владеет языками: украинский, английский, немецкий, французский, итальянский, испанский, исландский, русский и арабский. Готова послужить нам переводчиком.

   Она никогда не показывает в открытую свои богатства, поэтому ее покои самые обычные. Двухкомнатная квартира в центре города, не выдает посторонним злые планы ее обитательницы. Она, знала о всей сложности своего положения, но ничего предпринимать не стала. Хотя что тут говорить. Уайдер был нацелен вышибить ей мозги, но так засмотрелся на ее раздевающееся до трусиков тельце, что чуть не забыл зачем пришел. Но, как говориться, что не делается, все к лучшему. Кинсли досмотрел как она полностью разделась, обнажив в его прицеле свою каменную округлую грудь дивной красоты, ему такой еще не доводилось видеть, и накинула на нежную кожу легкий шелковый халатик. Он был настолько короткий, что едва прикрывал ее упругий орешек. Уайдер так вспотел от волнения, что был готов броситься к ней в комнату и жадно облизать с ног до головы. Красота способна свергнуть горы. Сколько было воин из-за одной единственной девушки и сколько бед может принести эта особа. Светлана все делала медленно и грациозно, даже вошедшего к ней гостя, встречала как-то не торопясь. Увидев появившейся в окне силуэт, Кинсли чуть глаза не обронил. Перед ней возник не кто иной, как сам Орландо Гермус, до сего дня, считавшийся Уайдером засыпанным в песках.
   – Не может этого быть! Я же тебя уже похоронил. – Он резко подскочил в поисках своей прослушки, которую на всякий случай всегда таскал с собой. Услышать удалось не сначала, но зато все самое важное.
   – …Все очень плохо, моя дорогая. Нам надо искать новых инвесторов. Иначе все наши начинания будут напрасны. Слишком много потерянного времени. Это непростительная погрешность сильно меняет мои представления об апокалипсисе. Ты практически единственная уцелевшая из всех наших гендиректоров, и поэтому займешься новой вербовкой. Мы не должны проиграть, слишком многое поставлено на карту. Хватит того, что мы уже две базы потеряли из-за этого ненормального. Поверь, если бы я мог вернуть к жизни Хавьезо, мы бы вместе насытились его смертью. Но не будем о прошлом, которое все равно нельзя поменять.
   – А что с Украиной?
   – Когда мне сообщат, что ты закончила начатое, я сразу приступлю к перевороту. Это я тебе обещаю!
   Орландо поцеловал ее в розовую щечку и молча удалился. Планы резко приняли другой оборот и Уайдер благодарил эту нежнейшую женскую красоту за столь цепляющее мужской разум обаяние. Оставаться здесь дольше Кинсли было просто нельзя. Он и предположить себе не мог, что ее убийство немножко затянется. Квартира, в которой он смел находиться, была нагло взломана для совершения полюбившихся сердцу злодеяний. Придется прибегать к другим меркам и придумывать план на бегу.
   И снова ночь. Уайдер успел пробежаться по пейзажам Рейкьявика и взвесить весь свой новый намеченный план. Входная дверь Данко была заперта на два самых простых замка и Кинсли с легкостью сними справился. Он был очень возбужден. До возращения к работе, он успел днем посетить пару интересных на его взгляд магазинов и один из них оказался городской аптекой. Для милой модели там был приобретен сильнодействующий транквилизатор. Все для любимой – чтобы не слышать ее криков и жалких попыток к бегству. Он две минуты смотрел на бездвижное спящее тело Светланы Данко. Как ласково терзало оно его душу своей непревзойденной красотой. Уайдер бесконечно мог бы любоваться ее великолепными, лучшими из лучших, формами ароматной не накрытой фигуры дюймовочки. Но она прервала его витавшие мысли своей попыткой перевернуться на другой бок. Валемидин действует три-пять часов, и у Кинсли теперь просто уйма времени для различных игр его наболевшей фантазии. Самой его главной находкой в дневной прогулке оказался магазин секс игрушек, и он просто не удержался от такого широкого ассортимента, зная, что ему выпала такая возможность все это испытать на практике и чуть не скупил магазин целиком. Видели бы как на него смотрела татуированная продавщица, лет восемнадцати отроду, в голове которой всплывали именно такие же мысли, как и у Кинсли, но он даже на нее не взглянул.
   Давно уже ни для кого не секрет, что Уайдер обезумел. Он и сам это прекрасно знал. Если он со спокойной душой смог убить невинного ребенка, что ему стоит поиздеваться над связанной девушкой, да еще такой просящей.
   Наслаждаясь каждым прикосновением своих рук, скользящих по ее теплому телу, он, представляя себя как в главной роли эротического фильма, в замедленном действии стащил с нее черные трусики. Затем, пройдясь облизавшими пальчиками по ее мокреньким «губкам», так же изящно избавился и от топа. Уайдер неоднократно видел фестивали, посвященные Сибари, и вот теперь он испробует теорию на практике. Он решил не давать поблажек и затянул узлы как было можно туже. Теперь она точно никуда от него не денется. Спать ей еще не меньше двух часов, и ему уже давно, всеми фибрами души, хотелось оседлать столь породистую лошадку. Засунув ей в рот специально приобретенный для этого случая кляп, он как самая голодная гиена во всей Африки, накинулся на ее соски. Когда она потихонечку отошла от «глубокого похмелья», ее мокрая киска вся горела от недавнего переизбытка «верного друга» Уайдера; весь прошлый час он имел ее как самую последнюю суку, не желая останавливаться ни на секунду, покуда силы окончательно его не покинули. Пока она была без сознания, Кинсли и не смел даже прикасаться к ее запретным плодам, но желание было не утоляемым. Когда он выпытает из нее всю необходимую информацию, то сделает с ней все то, о чем она не могла и мечтать в своей грязной развратной жизни.
   – Ммм… – Попыталась она сразу же подать голос, но он пресек эту выходку на корню ударом плотной кожаной плетки по ее груди. От боли и страха непроизвольно полились слезы.
   – Я думаю ты прекрасно понимаешь, кто я? – Показал он ей свое лицо из тени, включив прикроватный ночник в форме свечки.
   Увидав его физиономию, она от страха даже перестала моргать.
   – Боишься! Правильно делаешь, что боишься. О, а ты как я понял любишь играть со своей крохотной «шалуньей». – Кинул он ей в лицо, найденные в шкафчике вагинальные шарики. – То-то я смотрю она у тебя туговата. – Затем он медленно вытащил кляп, так, чтобы у нее даже в мыслях не могло проскочить желание его укусить и дал возможность высказаться.
   – Долбанный извращенец! Тебе конец! Понимаешь? Он все поймет… поймет и убьет тебя, как дрянную собаку.
   За такое дерзкое поведение она получила пять ударов бамбуковой тростью по каменной заднице, после чего на ней резко проявились кровавые подтеки. Перед этим «лечением» он вновь вернул на место кляп, так чтобы от возникшей боли она могла кричать лишь беззвучно.
   – Я теперь все знаю. Мне посчастливилось увидеть живого Орландо Гермуса сегодня днем в твоей квартире. Все-таки вы были и есть никто без него и до конца убив эту мразь, вся ваша империя развалиться к чертовой матери в один миг. А я-то думал, что кто-то смог занять его место. Слепец! Но все равно, убийство твоих компаньонов пошли мне на пользу, я хоть позабавился немного, а сегодня позабавлюсь и с тобой. Поверь, как бы ты себе не выдумывала в своей бестолковой головке, но сегодня тебе придется все мне рассказать. Все, что я пожелаю. И сделаешь для меня ты тоже абсолютно все!
   Но она могла его только молча слушать и поэтому просто закрыла глаза. Так боязно за всю свою жизнь ей было впервые. Похожий страх она мимолетна испытала на сцене, но там она прекрасна знала, что победит и поборола его. Сейчас все обстояло куда более скверно.
   – Давай, для начала, попробуем мирно? Хорошо? И так, первое – где в данный момент находиться Орландо Гермус?
   – Лучше сразу убей, но я тебе ничего не скажу, понял? И не мечтай об этом.
   – Ха-ха, убить? Зачем мне тебя убивать? Мне больше доставит радости поиграть с тобой. В бей в свою дырявую башку, ты теперь моя новая игрушка. И пока я с тобой буду играться, ты все равна заговоришь.
   – Ммм… – Она только хотела ответить в след его пугающих фраз, но Уайдер уже не желал ее слушать, закрыв ее пасть.
   – Так, посмотрим, что тут нам Санта-Клаус принес… Это не пойдет… и это я пока не хочу… О, то, что надо. Сейчас мы с тобой проверим как профессионально ты у нас овладела орал. – И заменив один кляп на другой, специально предназначенный для принудительного обсасывания, он с улыбкой на лице и с превеликим удовольствием в наслаждение эйфории, стал насиловать ее не говорливый ротик. Фаллос возбудился от одной только мысли и дымился в предвкушение оргазма. Он положил Светлану на спину так, чтобы ее голова свисала с кровати. «Ипподром» был высоким, на специально сконструированном подиуме (она точно любила здесь придаваться плотским утехам), и Уайдеру не пришлось даже сгибать колени, конец как раз свисал над ее налитыми кровью губками. Без малейшей разминки, словно с разбегу, он всадил ей своего «дружка» по самые гланды. От неожиданного резкого проникновения, у нее от боли чуть не вылезли глаза. Но он продолжал и продолжал пихать все глубже и глубже. Вся извращенная идиллия затянулась на долго. Он успел за это время три раза достичь ожидаемого оргазма, а она лишь множество раз обревется. Вид ее изюмного личика, всегда столь неотразимого, теперь был не так прекрасен и красив, как прежде: глаза были красными из-за полопавшихся сосудов и непрерывных слез горя, по измученным щечкам бедной девушки были размазаны слегка окрашенные краснотой слюни, непроизвольно выходившие от ужасно нежеланного и грубого проникновения Уайдера в самую глубь ее ротовой полости. Как жалостно она тогда выглядела. Но даже это никак не могло спасти Светлану от гнусностей Кинсли Уайдера и ей придется и дальше все это терпеть.
   – Не знаю, как тебе, но мне очень понравилось… Так что, теперь мы будем говорить, или скажешь, что рот болит. – Усмехнулся он над беззащитной Данко.
   – Ты подлый, трусливый урод, – говорила она не прерывая слез сквозь режущую боль, – думаешь запугать меня своей малюткой, щекоча им мой язычок. Знаешь, я и без твоих пыток люблю подобными вещичками заниматься, вонючий сосунок.
   – Ох, зря ты так… но ведь зря!
   Кинсли перевернул ее в собачью позу, надел самую крупную, из тех что у него были, насадку на свою боеголовку – фаллос у него теперь стал похож прямо на какого-то далекого инопланетянина, который собирается разведать обстановку в неизведанной галактике – и всунул его в доселе невинные обольстительные ягодицы Светланы, да еще и без смазки. От принесенного страдания и новой боли, той, что ей довилось ощутить на собственной шкуре впервые, она потеряла сознание. От такой жестокости над Данко, ее прямая кишка дала множество трещин, пустив кровь, и она просто не смогла вынести подобные муки.
   Пока «жертва» не пришла в себя, Уайдер не продолжал, так ведь не интересно. Приоткрыв глаза, она хотела с ним заговорить, даже попыталась; но ведь он предупреждал не шутить с ним, она не послушалась его мирного соглашения. Теперь, пока он не закончит задуманную миссию, Светлане придется сильно выстрадать. Он совокуплялся с ее седалищем как дикое животное, не обращая внимание на медленно струившиеся струйки крови, сползающие по ее киске и ритмично покапывающие на белоснежную простыню. Ко всем бедствиям, настигших Данко, Кинсли в процессе занялся ее гладкой спиной. Не быть ей больше такой обольстительной, как раньше. Уайдер не задумываясь исполосовал ей плеткой с острыми, как скальпель, крюками на конце, всю нежную кожу, выпустив четверть ее крови. До смерти замученная Светлана была практически без чувств и с трудом улавливала происходящее. На не прекращающихся эмоциях восторга, он вытащил из ее заднице свое достоинство, вставил ей вместо него силиконовую пробку и попытался вновь поговорить.
   – Ты принесла мне нескончаемое удовольствие сегодня, и если не заговоришь, то принесешь еще больше. У меня в голове на твой счет столько безумных идей, ты бы только знала сколько. Нескончаемое множество. Где, как ни здесь с тобой я еще накормил бы свой голодный разум извращенности.
   – Он в Стокгольме. – Еле выдавила она из своих уст.
   – Умничка моя. – Кинсли нежно поцеловал ее возле краешка высохших губ.
   – Каковы ваши дальнейшие планы?
   – Майдан… – и тут же снова пала без чувств.
   До самого раннего утра, ему так ее разбудить и не удалось.
   – Ваше Величество выспалось?
   – Прошу, сжалься, помоги мне. Мне очень больно.
   – Да, я знаю, но мы не договорили. Скажи поконкретней где прячется Орландо?
   – Ты и так его найдешь.
   – Очень неверный ответ! – И он вонзил свои толстые пальцы в слегка затянувшиеся на спине рубцы.
   – Прекрати, не надо, умоляю тебя. Я больше ничего не знаю.
   – Врешь! Вижу, что врешь! Говори стерва, а ни то я не знаю, что еще с тобой сделаю.
   Ее уже это не волновало, ее ничего уже больше не волновало. Она помешалась. После такого мучительного зверского изнасилования, о будущей нормальной жизни, только мечтать и то вряд ли. Данко смерившись с ужасной ночью стала изо всех своих последних сил кричать о помощи.
   – Вот же дура! – Запихав ей в рот топик, он заново ее избил. В этот момент послышался стук в дверь…
   – Вот, посмотри, что ты наделала! – Заговорил он со Светланой, спустя десять минут, показывая перед носом отрезанную голову соседа. – А мне ведь так хотелось с тобой договорить. Теперь прощай. Он засосал ее в засос, а после забил бедняжку до смерти. – Она только успела в окончательный раз улыбнуться и пустить последнюю слезу радости.

XIII

   – Сэр, к вам посетитель.
   – Кто?
   – Сэр, он не представился, но сказал, что по личному приглашению Светланы Данко.
   – Вот как, но что ж, пусть немедленно войдет.
   Двери офиса были автоматическими и спустя минуту в кабинет, украшенный в турецком стиле, вошел молодой человек в красном деловом костюме поверх белой шелковой рубашки и с салатовой бабочкой на шее – служащей на всем фоне для отвода глаз. Такие ядовитые цвета манят к себе взгляд любого встречного.
   – Да ты издеваешься!!! – Кинул Орландо на вошедшего удивленно-неожиданный взгляд. – Стоит мне сейчас нажать на кнопку, как тебя мигом всего изрешетят. С чего вдруг тебе захотелось умереть?
   – Не надо пустых слов. Давай просто нормально поговорим как взрослые люди.
   – Как ты, черт возьми, выжил? Лукас прислал мне фото твоего дохлого тела. Что ты за человек такой? Если ты вообще человек.
   – Вроде того. Я есть рука Божья.
   – Ты скорее клоун. Тебе не выйти отсюда живым, ты же это понимаешь?
   – Я бы не пришел к тебе, не зная концовки данному сюжету. В итоге спустя какое-то время, не знаю точно, когда, но ты проиграешь и все закончится. Ведь то, что ты собираешься совершить, необходимо одному лишь тебе. Да-а, кстати, не стояло впутывать в эту игру столь слабый пол.
   – Светлана Данко, сама выбрала этот путь, и она поможет залатать дыры, что ты наворотил.
   – Что-то мне подсказывает, что она слегка передумала. Знаешь, те дыры, что я ей наворотил, уже залатать не получится.
   – Ты…
   – Да, я. Прости! Я не хотел ее убивать. Она действительна была достойна своей короны.
   – А вот ты не достоин даже прикасаться к такому.
   – Ой, да ладно! Ей безудержно понравилась проведенная со мной ночь. Она врежется в ее память даже на том свете… но хватит бессмысленной болтовни. Я устал и хочу домой. Этот мир совсем чужой для меня и давно мне наскучил.
   – Тогда катись в ад! – Орландо вытащил из-под стола спрятанный револьвер, серии «магнум», и не раздумывая пустил ему две пули в грудь. – Сдохни ублюдок.
   На выстрел за секунды сбежались все телохранители и как стадо баранов повысовывали свои головы в дверной проем для получения указаний.
   – Простите за шум господа, я дико извиняюсь. Просто этот молодой человек нам не подходит. Уберите этот мусор подальше и подготовьте вертушку. Мне как можно скорей необходимо вернуться в Рейкьявик.
   Двое вошли в комнату и стали подымать бездыханное тело Уайдера, но Гермус вдруг помешал их действиям, отодвинув их в сторону.
   – Нет! Загрузите его ко мне в вертолет. Хочу скормить его тело акулам, а то мало ли что он еще придумал.
   Оба вопросительно поглядели на босса, но промолчали. Их приучили не задавать лишних вопросов. Поэтому, как и всегда, выполняли приказы беспрекословно. Кинсли засунули в спальный мешок и словно мусор зашвырнули на борт.
   На улице только пропели петухи и начали проявляться первые лучи солнца. Лопасти разгоняли пыль крыши здания в ожидание своего пассажира. Орландо радовался полной победе, но мысленно был слегка подавлен потери столь прекрасного цветка лотоса, как Светлана. Подавляя грусть, он пытался без умственно улыбаться грядущему концу. Перелеты всегда укачивали столь сильного противника человечеству, однако такая мелочь была не в его власти.
   Где-то часа два как он уже похрапывал, тем самым предотвращая тошноту, облокотив свои ноги на мешок с телом Уайдера. Когда последний очнулся от очередной смерти, у него оказался в руках хороший эффект неожиданности. Мешок был плотным, он плохо видел окружающую обстановку. По храпу и шуму, Кинсли узнал пусть и немного, но достаточно. В этот момент они только пересекли край океана. Вскоре Гермуса должны были бы разбудить, чтоб он с радостью насладился кормлением рыбок. Уайдер стал одним из самых злейших и опасных его врагов, ибо другие не жили больше трех дней.
   Кинсли медленно приоткрыл мешок. Телохранителей рядом не оказалось, что сильно облегчило задачу. Кроме Орландо – были только два пилота. Уайдер спокойно вылез из мешка, вытащил из-за пазухи его ствол и зашептал своим нежным голоском ему на ушко:
   – Эй, животное, проснись. Мы приехали. – И в добавок постучал ему по лбу.
   Открыв глаза, Орландо окаменел, и не мог пошевелить конечностями. Сложно поверить в такое, когда знаешь, что собственноручно его застрелил.
   – Как такое возможно? Ты дьявол воплоти. – Еле звучно высыпал он из резко высохшего рта.
   – Да кто его знает, может и воля Божья, а может проклятье.
   – Нет, нет, нет. Даже сам Господь не пошел бы на такой грех.
   – Может ты и прав, трудно сказать, а вдруг я и впрямь сын самого дьявола, вышедший на охоту за падшими душами.
   – Ха-ха-ха. Ты все так же смешен. Пусть я никак не пойму, как ты умудрился выжить от выстрелов, но ведь мы оба понимаем, что подобное ждет меня. Жаль! Я таких вещей, как ты, делать не умею, очень жаль.
   – Тут не поспоришь. Прости, но это были последние секунды твоей ничтожной жизни.
   – Ничтожной? Да что ты знаешь… – В это мгновение прогремел оглушающий выстрел, выплеснувший ум Орландо на заднюю панель и не дав закончить разговор.
   Ошарашенные пилоты уставились на всю эту картину, желая в этот момент перекреститься.
   – Разворачивайте вертолет. Мы летим в Питер – за ослушание смерть, за послушание жизнь. Выбираем кому что нравиться и вперед.
   – Мы все поняли. – Ответили пилоты в оба голоса.
   – Слабо верится. Так, кто из вас тут главный пилот. – Сидевший слева от Уайдера, молча поднял руку, и Кинсли не задумываясь пристрелил другого.
   – Ты псих, тебе сказали, что все всё поняли. У него было двое детей, ненормальный.
   – Еще хоть одно крохотное слово и у тебя своих уже тоже никогда не будет.
   На этой нотке они закончили беседу. Кинсли пристегнул его для надежности найденными у Гермуса наручниками и стал любоваться пролетавшими под ними пейзажами. Вертолет, дабы не привлекать внимания, посадили в поле приморского района, неподалеку от озера Лахтинский Разлив.
   – Что ты собрался делать? – Завизжал испуганный пилот, увидав, как Уайдер разливает по кабине топливо.
   – Избавляюсь от улик, непонятно разве?
   – Может тогда для начала ты меня отстегнешь.
   – Зачем?
   – Ты же обещал меня отпустить!?
   – Ой, извини, не могу вспомнить что-то. Память, знаешь ли, совсем не та, что в молодости.
   – Лживый кусок дерьма. Гореть тебе в аду.
   – Видит Бог, этому не бывать, а вот тебе сегодня предстоит испытать это на собственной шкуре… Ах, да. Если мы с тобой там когда-нибудь встретимся, расскажешь какого оно было, а то так интересно.
   – Катись к черту, грязное лживое ничтожество!
   Кинсли спокойно зажег спички и без жалости бросил в лужу крови, давно смешавшейся с горючим. Вертолет вспыхнул мгновенно. По началу короткое время были слышны доносившиеся крики пилота, кожа которого в прямом смысле таяла от огня, как мороженное на пляже в знойную безветренную погоду. Спустя минуту все стихло. Неизбежный взрыв оказался на столько мощным, что Уайдер, отошедший вроде бы на безопасное расстояние, пошатнулся и от волны присел на одно колено. Все было кончено, настало время нормально отдохнуть.
   Конец. Пора домой.

XIV

   2020 год.

   Прошло ровным счетом шесть спокойных лет в поисках Генерала, но все понапрасну; и даже не смотря на столь долгий период, Уайдер продолжал верить и ждал его появления. Он хорошо обжился в Санкт-Петербурге и устроился в скорую помощь МЧС. Для того, чтобы работать в подобной сфере, были нужны стальные нервы. Кинсли подобным естественно не обладал, нервные клетки давно утратили былую силу в его организме. Правда присутствовать на самых жутких авариях, собирать по асфальту куски человеческих тел, давалось ему с волшебной легкостью. Из него мог получиться самый лучший киллер всех времен, под стать самому Хитмэну, но Уайдер изо всех сил пытался подавить в себе то существо, которое безжалостно подталкивало его все прошедшие годы к кровожадным смертям.
   В момент, когда наступил новый две тысячи двадцать первый год, он сидел у экрана телевизора, смотря классику российского кинематографа, пока неожиданный прямой эфир не испортил веселящий настрой всем жителям страны.

   «Срочное объявление!
   Сохраняйте спокойствие, не надо прибегать к панике! Всем в срочном порядке необходимо прибыть в специально оборудованные базы в каждом городе, для немедленного обследования. Это добровольная акция! Не заставляйте нас прибегать к силе! Вы все в опасности. В Испании двадцатого ноября две тысячи двадцатого года был обнаружен страшно опасный паразит. Он не имеет лекарства и способен истребить всю нашу нацию. Заражен может быть каждый. Он легко передается по воздуху, воде, даже в скоте и насекомых. Будьте крайне внимательны. Первые симптомы кашель и рвота.
   Ниже указан адрес вашего ближайшего пункта. Не теряйте надежду и да поможет нам Бог!»

   Дослушав экстренное вещание, оборвавшее все телеканалы, Кинсли обессилено выронил бокал, наполовину наполненный водкой с соком. Только послышав шум разлетевшегося по комнате стекла, он вернул свои мысли на землю.
   – Все было напрасно. Мир нельзя спасти. Эффект бабочки с каждым разом приходит с новой силой. Что я наделал. – Он тут же кинулся в помощь к интернету, желая попасть в первые ряды пунктов помощи. Гугл рассказал ему, что паразита обнаружил испанский ученый по имени Гильермо Лучито, в честь которого была и названа эта зараза. Гильермо со своей командой неоднократно пытались сделать лекарство, но паразит постоянно меняет структуру своего строения, приспосабливаясь как к препаратам, так и к окружающей среде. С момента обнаружения болезни было зарегистрировано семьдесят тысяч летальных исходов. Уайдер в спешке собрал свои вещи, думая, что быть может это его очередная миссия, выпавшая на ничтожную долю сосуществования. Покинуть страну оказалось не так-то просто, я бы сказал невозможно. Пришлось прибегнуть к прошлому! Жестоко перерезав всех пограничников, Кинсли смог оказаться в Финляндии, а оттуда на украденном военном самолете достиг границ Испании. Стоя у входа в лабораторию, он яростно доказывал, что знает, как помочь в спасение, что сильно заинтересовало слух Лучито и его впустили. Войдя внутрь, ему резко стало трудно дышать, появился туберкулезный кашель и после нескольких плевков рвотой на чистый блестящий кафель, потерял сознание. Очнулся уже в «стеклянной банке», привязанный к койке, с кучей примотанных к телу датчиков. За все время, что его продержали, с ним так никто и не заговорил. Из проблесков долетавших голосов, он понял, что паразит не поддается не одному из ныне известных лекарств. Люди начали заболевать пневмонией, фиброзом легких, у многих стали отекать органы. Участились инфаркты и инсульты, и кто знает, возможно и еще куча всего, что слух Уайдера не успевал уловить. Сам же Уайдер заболел раком головного мозга и через шесть месяцев пребывания взаперти, скончался. Он один из немногих, кто смог протянуть так долго, даже сам Гильермо покинул этот мир раньше него. Ученые понадеялись, что это им хоть чем-то поможет, но их ожидания оказались напрасны.
   Неделя спустя после смерти Уайдера…
   Лаборатория была тихой и спокойной. Совсем не так, как обычно. Мертвая тишина была дико пугающей. Очнувшись от очередной попытки переплыть озеро Стикс, Кинсли был сильно подавлен. Он лежал в морге, от сильной боли разрывалась грудная клетка и было судорожно холодно. Тело онемело, и он не мог пошевелиться. На все попытки позвать на помощь, в ответ слышалась только тишина и слегка доносившееся искрение перегоревших светильников. Кое-как, с пребольшим трудом он приподнял голову и увидел то, чего не желал бы видеть не один нормальный человек. Его грудь была вспорота крест-накрест, обнажив внутренности. Нет, он не закричал. Было совсем не так. Хотя должен был. Кинсли спокойно сложил куски кожи на законные места и погрузился в мимолетный гипнотический рывок, показавшийся ему вечностью, пребывавшей в бездне. Вернувшись в живой мир, его взору предстало самое обычное мужское тело, лишь с оставшимися полосами в виде старых шрамов. Дальше… а дальше ничего хорошего он не видел. Кругом и всюду все были мертвы.
   За то время, что он провел в неведенье, вымерло две третьих населения нашего мира. Остальные сражались с болезнью, как могли. Уайдер узнал, что большинство выживших сейчас обитает на территории Африки. Паразит не может найти лазейку пробиться через ее оболочку жаркого климата. Умирают единицы, причиной которой стал наплыв беженцев со всего света, которые по всей видимости провозили болезнь в собственных телах в состояние анабиоза, и он пытался развиться заново на новом участке. Теперь Кинсли с точностью знал, что застрял здесь навеки и возможно ему одному удастся лицезреть вымирание человеческой нации.
   К две тысячи сорок третьему осталось всего одна десятая часть всех живых существ, включая горстку людей. Теперь все с жадностью воюют друг с другом в поисках куска пищи и капли воды. Мир давно опустил руки и просто выжидал своего конца. Кинсли изучал множество всех попадавших в его руки различных бумаг, придя к выводу, что прошлое изменить нельзя. В попытках что-либо изменить, с каждым новым разом на тебя будет обрушаться новая волна цунами и чем чаще это повторяется, тем выше и более разрушительной она приходит. Уайдер поначалу тоже посмотрев на всех, опустил свои руки и прекратил помогать страдающему сброду; он хотел просто сгинуть, не видя всего, что ему довелось пережить, пока перед ним не предстал Арсений Кириев и в нем вновь проснулась надежда.

   «Не все мы умрем, но все мы изменимся»
   Первое послание к Коринфянам

Дверь

I

   – Что с тобой, друг мой? Ты не разговариваешь уже сутки?
   – Прости! – С болью в горле произнес Арсений. – Я не могу поверить, что ты делал все эти жестокости и тебе пришлось пережить столько боли и страдания ни за что! А вдруг, когда ты проснешься от долгого кошмара, то не сможешь жить нормальной жизнью?
   – Не переживай на этот счет. Посмотри, это все тот же я, только правда намного старее.
   – Мне страшно от всей этой истории.
   – Зато теперь мы точно знаем, что нельзя вмешиваться в предначертанное судьбой.
   – Как ты до сих пор можешь верить, что сражался за правое дело. По мне так это обычная издевательская иллюзия. Она отравила твой мозг и сделала убийцей. Ты хоть сам-то это осознаешь?
   – Нет, не говори так. Иначе было никак. Я не вижу для себя другого решения, теперь не вижу.
   – Все, хватит. Мне это совсем не нравится, да и здесь я находиться больше не желаю. Не знаю, как тебе, а мне мой мир больше по душе. Каким бы скверным он не был, зато хотя бы реален.
   – Я и сам устал. Слишком долго времени я потратил на другую жизнь.
   – Нам необходимо добраться до Америки, и мы сможем вернуться домой. Спустись на землю, Генерал не сможет к тебе прийти. В нашем реальном мире, твое тело и разум пали в кому. Как я теперь это понимаю, все из-за глубокого проникновение в сонное подсознание твоего головного мозга.
   – В Дахле есть суда, прибывавшие сюда с беженцами. Я думаю там должно остаться что-нибудь на ходу.
   – Тогда не будем больше терять драгоценные минуты.
   – Постой, я только возьму свой дневник.
   Уайдер хранил при себе военный хаммер, и они должны были быстро достигнуть границ Марокко. Беседа разгоралась весельем, особенно для Кинсли, столько лет прожившего в одиноком скитание. Разговор прервал неожиданный удар в левую часть кузова, и последовавший за ним взрыв перевернул машину на крышу. То прогремел выстрел, произведенный из РПГ-18, по прозвищу «муха». Им с трудом удалось вылезти из-под обломков и их тут же окружила банда из девятнадцати человек. Они были с автоматами в руках, замотанные в арафатки и дикие по своему происхождению.
   – Кто они? – Проговорил в пол голоса Кириев, вытирая еще свежую кровь со лба. – Ах, черт, кажется я догадываюсь.
   – Это местные «пожиратели».
   Затем последовала темнота.
   – Арсений, ты меня слышишь… очнись! – Шептал Уайдер, подвешенный цепями за ноги. – Прошу не молчи. Скажи, что хоть живой.
   – Вроде порядок. Похожие дружки пытались меня схватить на пути к тебе. В тот раз мне посчастливилось от них скрыться, но эти посерьезней экипированы будут.
   – Все «пожиратели», те или иные каннибалы и сейчас мы точно находимся на их кухне.
   – Какой у тебя план?
   – Смотри. У меня больше шансов выжить в этом мире. Дождемся, когда кто-нибудь из них объявиться и когда начнут пытаться меня разделать, я их вырублю.
   – Глупо.
   – А есть другой вариант?
   – Действуй как знаешь.
   Спустя час появился жирный лысый и засаленный мужик в белом, заляпанном давно засохшей кровью, халате.
   – Ну, давай, иди к папочке. – Запел Кинсли. – Попробуй-ка меня на вкус.
   Но тот даже не взглянул в его сторону, а сразу взялся за Кириева.
   – Иди сюда я тебе сказал. Я вкуснее его. – Кричал он изо всех сил. Словно само измерение не хотело отпускать его домой, пытаясь задержать навечно в этом мире, убирая всякие препятствия.
   – За меня не волнуйся. Я просто проснусь дома, как ни в чем не бывало.
   – Ты можешь ошибаться. Здесь все совсем иначе.
   – Будем надеяться, что я прав и прости что не смог тебя вытащить… – Толстяк заткнул его рот грязной вонючей тряпкой, приковал к столу и стал медленно делать на его ногах надрезы, словно помечая места для отреза. Боль пропитала стены комнаты, через неутолимые крики, которые так громко отторгались, даже не смотря на закрытый рот.
   Уайдер измывался на цепи как гремучий змей. Его мозг больше не мог выдержать подобных сцен, да еще и с близким ему человеком. Что не сделает страх, ради собственного спасения. Он смог ловко освободился от оков. Так называемый повар, был так увлечен своими пометками на теле Арсения, что не услышал, как Кинсли подкрался к нему сзади. Он запрыгнул ему на шею и не задумываясь вспорол глотку его же собственным скальпом. Горячая кровь, как из ведра осыпала Кириева с ног до головы. Арсений еле сдержался чтоб не блевануть от увиденного. К подобным вещам его никто не готовил. Уайдер на скорую перебинтовал его ноги, вооружил секирой и взял себе пару могавков, времен племени Кучинов, стал искать выход из гнойного подземелья.
   – Гляди в оба. Эти ребята хуже животных…
   – Пленные сбежали! – Заорал во все горло, увидевший их «пожиратель» и кинулся прямо на них.
   За столь дерзкий возглас, Кинсли наградил его топориком между глаз. Кириев отбросив в сторону свое холодное оружие, вооружившись более весомым «инструментом». Каннибал был заряжен до зубов и, если б не скорость Уайдера, их за углом поджидала бы смерть. Выбрав себе М-4, Арсений передал Кинсли два отличных Матеба с полными барабанами.
   – Теперь можно и поохотиться! – Обрадовался Кириев и похромал в сторону выхода.
   «Пожиратели» всегда и во всем побеждали, но им еще никто не смел давать отпор. Им посчастливилось сегодня схлестнуться с сильным противником и наконец отстоят свой пояс непобедимого чемпиона. Оба вдогонку друг за другом проложили себе путь к свободе из дорожки свежих трупов, тем самым отвоевав титул свободы.
   – Я вижу выход, скорей давай! – Кряхтел запыхавшийся старик. – Потом ноги беречь будешь.
   – Всем стоять! – Остановил их громила, держа в руке нажатый детонатор. – А не то мы все разлетимся на кусочки фарша.
   – Ты готов!? – Следом выкрикнул Кириев.
   – А? – Не понял его смысл Уайдер.
   – Беги-и! – Арсений, забыв о боли, резким выпадом выпустил очередь в грудь преграждающей «скалы» и изо всех возможных сил запрыгал к свету спасения.
   Не сразу сообразивший Кинсли, последовал его примеру. Выскочив из пещеры, прогремело три поочередных взрыва, засыпав зло. Все бы хорошо, но взрывной волной пострадал единственный доступный транспорт.
   – Мы пропали. Здесь кругом все мертво уже не один год.
   – Ты домой вернуться хочешь? Вновь почувствовать себя молодым?
   – Спрашиваешь тоже…
   – Тогда намотал сопли на кулак и вперед. У нас нет другого выбора и возможности добраться к порту. Иначе ты просто будешь вечно скитаться в этих краях.
   – Видимо я это заслужил, мой друг.
   – Не неси ерунды. Тебе промыли мозги, а ты повелся. Это все нереально. Единственная реальность у нас сейчас одна, умри сейчас, смогу ли я потом вновь прийти сюда за тобой.
   – Хоть ты что говори, но ты не прав. Этот мир так же реален, как и наш. Ты просто ничего не понимаешь.
   – Господи Боже! Он поглотил весь твой разум. Ты прожил здесь слишком долго.
   – Это ничего не меняет.
   – Так, ладно, пойдем другим путем. Ты до сих пор еще хочешь свидеться с Генералом, не так ли?
   – Да! Я должен… он должен узнать правду.
   – Тогда хорош раскисать и вперед.
   – Без воды нам все равно не выжить.
   – Я не позволю нам во так вот умереть.
   – А я за себя и не боюсь.

II

   – Я не видел нормальной еды уже месяц. Эти жалкие капли воды, да сухари, никак нам не помогают… – Мычал себе под нос Кириев.
   – Терпи Арсений, терпи! Терпение дает немного надежды.
   – Философствовать не нужно.
   – Стой!
   – В чем дело?
   – Посмотри, там какие-то брошенные ящики.
   – О, Боги! Вода и вяленная рыба. Как давно я не вкушал вкуса рыбы.
   Они жадно, голодными языками, разрывали на куски бедные рыбехи и практически их не разжевывая, проталкивали прямиком в пустой слипшейся желудок. Бессовестно, как дикие свиньи, глотая кусок за куском, они запивали все это водой, не ценя ее драгоценные капли, проливая половину на сухую землю. В эту минуту они так радовались своему счастью, пока Арсений не заметил, как с языка Уайдера, изысканно падают гроздями вниз жирненькие опарыши. После, он сразу же почувствовал шевеление и на своем языке. Не сказав ни слова, его тут же начало рвать и метать. Кинсли разобрав в чем дело, непроизвольно последовал его примеру. Вдвоем, в полусогнутых позах, они стали играть в игру – кто быстрее сможет вызвать ихтиандра.
   – Чертово пекло, совсем башку заглумило.
   – Ладно хоть вода нормальная была.
   – Ты как хочешь, а я, пожалуй, перекушу вон тем кактусом. Надеюсь он-то настоящий.
   Пополнив вновь свой опустошенный желудок, два товарища продолжили свое изнурительное шествие и спустя неделю достигли границ Марокко.

III

   – Брось ствол, или я вышибу ему мозги.
   – Успокойся! Давай все обсудим, и никто не пострадает. – Спокойным голосом пытался завести беседу Арсений с неизвестным солдатом.
   Проникнув в порт, они столкнулись с непредвиденной проблемой. Группа военных ученых разбила на месте кладбища кораблей базу, в надежде увидеть, а затем поймать для исследований, новый корабль беженцев.
   Все произошло в спешке и без продуманного плана. Это выглядело как самый обычный налет. Уайдер и Кириев, вооруженные всего парочкой револьверов, напали на их пост, перебив всех его обитателей. Лишь один проворный солдат, бывший американский морпех из «морских котиков», распущенных в тридцать пятом году из-за ненадобности, сумел ускользнуть от сыплющего града пуль. Он подкрался сзади к Кинсли, захватил в заложники, ловко обезоружил и приставил дуло к виску. Вояка держался стойко и мужественно, но начал переговоры обычным испуганным криком. Теперь на его лице не было той грозной опасности, которой его обучали на службе, по нему было видно, как он боится за свою жизнь. Смерть – это конец. Она пугает многих. В эпоху вымирания – это обычное дело, но покидать реальность без боя не хотелось никому.
   – Успокоиться!? Мне!? Вы без зазрения совести положили дюжину моих ребят. Чертовы недомерки… Быстро ствол на землю я сказал!
   – Зря ты так. – Кириев мигом, прямым попаданием, застрелил Уайдера и тот под тяжестью своего веса, выскользнул из лап противника.
   – Как же так! Да ты совсем больной на голову. Вы здесь все такие…
   – В шахматах это называют жертвой. – Перебил Кириев и не дожидаясь ответа пристрелил.
   Через пару тройку часов, Уайдер вновь пришел в чувство.
   – Сообразил, молодец. Но для начала можно было и в него попробовать.
   – Что первое в голову пришло, то и исполнил. Я вообще-то боялся, что ты уже не очнешься, твое тело начало остывать.
   – Да, было бы обидно, если б после всего со мной случившегося, именно сегодня я пал влету. Кто знает на сколько раз такое рассчитано.
   – Пока ты был в отключке, я осмотрел территорию, здесь нет нормальных кораблей. Походу эти гады специально их разобрали. Но зато вон там, – опрокинул он взор Уайдера по правую руку, – в двух ста метрах от базы, пришвартована подлодка. Она не большого размера, по всей вероятности, их собственная.
   – Так это здорово. У меня здесь было свободное время научиться управлять подобным транспортом.
   – Ты забыл об этом упомянуть.
   – Да ведь без надобности было. – Растянул он на лице улыбку. – Сейчас говорю.
   – Давай просто поскорей покинем это место.
   Ушло немало времени, чтобы достигнуть берегов Америки, а затем еще, чтоб пробраться по пустынным городам до штата Канзас. Несмотря на это, они справились и справились без происшествий. Колодец был найден на своем старом месте, правда, с небольшим изменением.
   – Что за черт! Этой двери здесь никогда не было.
   – Ты посмотри, она даже не к чему не прикреплена.
   – Войди в меня. – Прозвучало в голове Кириева.
   – Эй, ау, ты чего застыл. – Одернул ему руку Кинсли.
   – О, прости, задумался. Полезай уже скорей в колодец. Я вслед за тобой.
   – Тогда до встречи в реальности мой друг. Спасибо тебе, что пришел за мной. Честно признаться, я мечтаю не вспомнить о прожитой здесь жизни.
   – Было бы здорово.
   Уайдер смело запрыгнул в темноту колодца и исчез в небытие, словно его здесь никогда и не было.
   – Ты должен узреть правду! – Снова мелькнуло в голове Кириева и он, немного посомневавшись, открыл стоявшую возле колодца дверь.

IV

   Комната, по которой битый час бродил Арсений, напоминала лабораторию с самыми новейшими технологиями, какие в наше время можно было увидеть только в фильмах. Помещение было безлюдным, но не заброшенным. Кругом все было завалено кучей приборов, а в углу прятался стеллаж с десятками мониторов. Подойдя поближе, Кириев смог разглядеть изображения. На двух из них он отчетливо видел Уайдера, лежавшего в больнице и себя, так и продолжавшего валяться в собственной квартире. Некоторое время он простоял в оцепенение, не понимая, что все это может означать, до тех пор, пока его не одернула чья-то рука.
   – Кто вы? Что это за место? – Прозвучали в слух его мысли.
   – Ты должен все исправить. – Подхватила незнакомая ему личность.
   – Исправить? Я ведь даже толком ничего из этого не могу понять.
   – Уничтожь эту компанию. Найди меня в реальности. Меня зовут Джордж Мартин. Я буду ждать тебя… – Он на секунду отвлекся на появившийся шум и с содроганием продолжил. – Черт, прячься скорей. Генерал идет. Блин. Как он здесь вообще оказался.
   – Объясни, что происходит.
   – Нет времени на объяснение. Скорей сюда.
   Кириев спрятался за балку, разделяющую комнату с приборами от телевизоров, и навострил свой слух, пытаясь уловить каждое слово.
   – Как ты можешь мне все это объяснить. – Грозным басом выкрикнул Генерал.
   – Я, я и сам не знаю, как здесь оказался.
   – И впрямь странно, видимо у нас появился крот, а это совсем не то, что мне нужно.
   – Генерал! – Попятился он назад.
   – Заткнись щенок. Из-за тебя один из наших подопытных сбежал из «игры», прямиком в созданную тобой дверь и сейчас он прячется где-то здесь.
   – Я здесь не причем.
   – Да неужели! А ты не задавался вопросом, как я здесь оказался, а?
   – …
   – Я проследил за тобой, Джордж. Ты очень меня расстроил, пара тебе выйти из игры. – Генерал достал из-за пояса нож и вонзил в живот. Умирающий не произнес не звука. Арсений не выдержал этой сцены и накинулся на Генерала. Но тот именно этого и хотел.
   – Глупый, глупый парнишка. Он очнется в лаборатории, где уже после мы его накажем куда правдоподобней. – Он держал Арсения за горло. Хоть тот и понимал, что умереть здесь не страшно, дергаться не решался. – Зря ты вошел в эту дверь, но все уже сделано и прошлое не вернуть. Так уж устроен мир. Тебе придется навеки застрять здесь и твой мозг сгниет быстрее, чем ты сможешь это осознать. – И вырубил его рукояткой.

Кто я?

I

   Из личного дневника Кириева Арсения.

   Мир сна только кажется миром иллюзии, на самом деле, сон – это высшая реальность!
   1311

//-- *** --//
   В округе, на расстоянии нескольких километров было пустынно и безлюдно тихо. Здание, возвышающееся на этой Богом забытой лужайке, напоминало классический церковный стиль. Неподалеку, в полуразрушенном обветшалом состоянии возвышались остатки некогда пригодной к жизни часовни. Теперь оно служит домом одним паукам да всяким различным насекомым. Для них здесь есть и кров и столовая. Территория закрытого заведения по всему периметру была обнесена высоким забором из красного керамического кирпича с врезанными в него железными вставками, что придавало ему вечную стойкость и неприступность. Когда-то давно, столь красивый монастырь пришел в упадок и был вынужден закрыться, но вот уже многие годы он вновь процветает, только выполняет сейчас совершенно иную роль. Его работники, облаченные в белые халаты, были в основном только женщины, за исключением нескольких изменений из правил. Все постоянно находились в суетливой беготне, не уделяя отдыху даже лишних минут. Диалоги велись на русском, из чего можно было сделать вывод, что это место пряталось где-то в глубинах российской глуши.
   Впервые о психиатрических лечебницах Россия узнала в середине восемнадцатого века. Петр III заговорил о постройке отдельных зданий для душевно больных. Психиатрические больницы должны были стать аналогом немецких долгаузов. В подобном заведении мы сейчас с вами и находимся. Психиатрическая больница напоминает собственный мир, где происходят свои разделения жизненных граней. Работающие там медсестры имеют куда более железный нрав, всегда сильно отличающийся от всего остального внешнего мира.
   А теперь давайте заглянем внутрь, к тому же на улице появилась мелькая морось, которая, судя по погоде в скором времени превратиться в хорошенький дождик. Рисуя свои неровные линии на стекле, он приносит большинству далеко не приятное ощущение. Внутренний мир больше напоминает памятник. Ремонт, хоть и находился в идеально сохранившемся состоянии, больше походил где-то на начало двадцатого столетия, скажем между времен конца революции в одна тысяча девятьсот семнадцатом и основанием СССР в тысяча девятьсот двадцать втором годах. Запах в основном как в обычной больнице, ни хуже не лучше, но ощущение гнетущее. Плюс ко всему здесь местами мог бить в нос запах несвежей мочи. К сожалению, многие пациенты страдают недержанием. Постоянные пугающие крики, доносившиеся с различных уголков, придавали монастырю статус самого страшного фильма ужасов, с одной лишь только разницей – здесь все происходило наяву.
   Сейчас раннее утро, все крикуны еще сладко спят и повсюду стоит тишина. Идя по коридору для буйных-опасных больных, главврач соседнего отделения вводила в курс дела нового сотрудника – медсестру хозяйку по имени Хлоя. Это было милое создание двадцати двух лет отроду. Белокурые волосы, небольшие пухленькие щечки и крохотного размера губы, делали ее просто ангельским ребенком, совсем неподходящую для подобной работы. Однако не смотря на первый взгляд, у нее уже был годовалый опыт в подобной отрасли, и она прекрасно справлялась с такой обременяющей работой.
   – Ровно в десять у них завтрак. Еду подавать строго через эти окошки, за одним исключением – палаты 25 15.
   – А что с ней не так?
   – Сложно сказать. Пациент, находящийся там уже двадцать лет, прибывает все это время в состоянии комы, если это странное состояние его организма можно так назвать. В его истории болезни указано строго-настрого не отключать его от аппаратов искусственного жизни обеспечения и нам приходится возиться с ним день и ночь.
   – А кто мог дать такое странное предписание?
   – Президент!
   – Выходит этот больной является очень важным субъектом.
   – Скорей опасный, раз не смотря на его плачевное состояние, они все равно привязали этого бедолагу к своей кровати.
   – По-моему дешевле его похоронить, чем вот так издеваться над умирающем телом.
   – Я полностью с тобой согласна, но политику сложно понять, да нам и не к чему.
   – С этим не поспоришь.
   – Пойдемте в мой кабинет, покажу полный распорядок действий этого симпатяги.
   Кабинет главы отделения санаторного типа, был полностью подобран в стиле семидесятых годов и войдя в него первый раз, Хлоя растерялась и стала перебирать в голове числа, пытаясь вспомнить какой сейчас год.
   – Вот, держи. Здесь в этой папке, все, что тебе нужно о нем знать. Завтра приступай к выполнению своих новых обязанностей. Ах да, еще завтра выходит из командировки твой непосредственный начальник и заведующий твоим отделением. А наши пути на этом расходятся, мне и здесь работы хватает.
   – Спасибо за помощь и всего вам доброго.
   – Не скучай! – Улыбнулась она ей в ответ.

II

   Во всем должна быть точность. Расписание и порядок основных жизненных путей придают силу и уверенность на весь дальнейший рабочий день. Каждая мелочь, заключенная в собственные правила, до фанатизма, играет в создание скульптуры характера в каждом из нас.
   На трезвонящем во все горло будильнике было ровно пять часов тридцать минут. Слишком ранний подъем, во сколько бы кто не лег. Первый день новой этапности в жизни всегда тяжел, но не для молодой и энергичной Хлое. Она ко всему относится со строжайшей серьезностью, и различные изменения ее дневного распорядка даются ей с небывалой легкостью. Несмотря на то, что легла она по старому календарю в первом часе ночи, расцвет ее души выдался легким и безболезненным. С нажатием плавной кнопки будильника, тут же встала, заправила кровать, приняла прохладный душ, стараясь смыть с себя весь остаток преследующего сна, затем легкий, но питательный завтрак, немного утренних новостей и уже в шесть тридцать она стояла у двери своего нового пациента, утихомиривая сердцебиение, собираясь войти.
   Дверь в его палату была особенной, совсем не такой как у всех больных этого отделения. Внешне она больше была схожа с банковской, вся в пуленепробиваемом металле, словно там хранят не умирающего больного, а новейшее биологическое оружие. Хлое было не впервой возиться с подобными пациентами, но то, что его держат как самого разъяренного зверя, слегка заводило цепочку нового размышления.
   Комната находилась вся до каждой мелочи в белых тонах, за исключением одной тонкости – так называемых наручников, которые из-за своего черного цвета, первыми падают на глаза.
   Воздух был мертвенно тихим, аж мурашки по коже.
   Кома – это угрожающее жизни состояние нарушения сознания, обусловленное повреждением особых структур головного мозга и характеризующееся полным отсутствием контакта больного с окружающим миром. Так должно быть с каждым, но не с ним. Он будто бы просто спал. Тело не было подключено не к одному из обычно используемых аппаратов, за исключением тех, через которые он питался. Тихо и равномерно дыша, его организм был полностью спокоен и работал исправно как дорогие английские часы.
   Хлое было необходимо поставить ему капельницу для поддержания «тепла», хотя большинство врачей удивлены тому, как он эти двадцать лет прожил на одной только глюкозе. Для всех это было, есть и будет загадкой. Да, в это сложно поверить, но это именно так. Единственное, что ей предстоит делать впервые – брить мужчину. Она никогда не была за мужем, и так к слову, особо не отличалась стремлением завязывать отношения, считая, что они отвлекают от главных жизненных целей – добиваться во всем и всегда только успеха.
   Первая процедура прошла спокойно, час этого времени не прошел для нее даром: она протерла тоненький слой пыли и буквально больше получаса рассматривала беднягу. Ему на вид не больше сорока, но на самом деле все обстоит иначе. Столь долгая кома помогала ему как можно медленней стареть. Выходит, попал он сюда, когда ему вероятней всего было двадцать пять – тридцать лет, не больше. Он был безудержно красив, несмотря ни на что, и Хлоя все бы отдала, чтобы когда-нибудь в будущем, когда она посчитает, что уже готова, встретила именно такого экземпляра, желательно конечно, более живым. Мысли, затуманенные разум, рассеялись и она заметила, что капельница подошла к концу и пора уже приступать к более сложной задаче.
   К пациенту явно не было хорошего отношения: мазок советских времен, кусок хозяйственного мыла, холодная вода и старый станок со ржавым лезвием. Для человека, делавшего подобное впервые, инструменты были совсем не в радость.
   – Что ж, незнакомец, заранее прошу прощение, но видимо ты сам заработал себе такую скверную репутацию.
   Всю свою жизнь она всегда и во всем преуспевала впереди всех, но взяв в руку станок, ее мгновенно всю затрусило. Страх обуздал ею, превратив в беззащитное дитя. Несмотря на это Хлоя почти справилась с поставленной целью. Было немного небрежно, но подобным материалом не один скульптор не сделал бы лучше. Будни предвещали закончиться так же спокойно, как и всегда. Если бы не одно но! Делая последний стежок, она взяла мокрое полотенце, желая убрать оставшуюся мыльную пену, как вдруг неожиданно для нее, да и позже для всех, неизвестный открыл глаза.
   Она замерла как статуя, не веря своим глазам и не понимая, очнулся ли он от долгой комы или это простой рефлекс, так как его зрачки находились в бездвижном положении. Пару минут Хлоя не могла пошевелиться, ее руки так и застыли у его подбородка, держа мокрое полотенце.
   – Кто я? – Прозвучал совсем неожиданный, но приятный, голос. Глаза наставили испуганный взор на бедную девушку, и та в нерешительности дальнейших действий, просто пала без чувств, потеряв сознание.

III

   Некогда единственное спокойное место в так называемом доллгаузе, наполнилось кучей врачей и медсестер, желающих узнать о чуде, произошедшем буквально пол часа назад. Одна только Хлоя стояло словно тень. Во время непонятной отключке, ей привиделись странные вспышки памяти, правда совсем чужой. Она пыталась теперь собрать все эти кусочки мозаики воедино, но вот только пока общая картина в ее голове получалась с очень большими пробелами.
   – Как вы себя чувствуете? – Обратился к неизвестному больному, один из главврачей лечебницы. По первому же взгляду, сразу было видно – очень мерзкий тип. Александр Хартманн, немец по происхождению, бежал в Россию в восемьдесят шестом году из-за участившихся смертей в психлечебнице, в которой еще тогда юный злой гений работал обычным помощником врача и вопреки всем правилам ставил по ночам свои немыслимые опыты.
   – Кто я? И почему черт вас возьми я связан?
   – Мы поможем тебе с твоими вопросами, если ты поможешь нам с нашими.
   – И как спрашивается я могу вам помочь, если даже не знаю собственного имени, а?
   – Мы в скором времени постараемся это выяснить, необходимо всего лишь поднять бумаги двадцатилетней давности.
   – Двадцатилетней?
   – Я понимаю, для вас сейчас многое кажется шоком, а это тем более, но все-таки так оно и есть. Вы пролежали в этой комнате целых двадцать лет.
   – Но как такое возможно? Черт, что со мной случилось? Господи, скажите мне хоть где я сейчас нахожусь?
   – Вы в России, в частной закрытой психлечебнице.
   – Выходит, я псих!
   – Выходит, что да! К тому же, по нашим сведениям, очень опасный. Поэтому-то, вопреки всем законам физики, вы и связаны.
   – Отвяжите меня, пожалуйста. Посмотрите, разве я могу кому-нибудь навредить. Даже если я и был ненормальным, так все равно же ничего теперь не помню.
   – Я бы с радостью выполнил для вас эту просьбу, честное слово, но не могу, врачебная этика связывает мне руки. Пока не могу. К тому же вы мне очень интересны с научной точки зрения, я на своем веку повидал немало необычного, но подобное событие вижу впервые.
   – Но как же так…
   – Господа, цирк окончен! Покиньте помещение и займитесь уже наконец своими обязанностями. Хлоя, накорми больного человеческой пищей и помоги ему справиться с нуждой. Я думаю, спустя столько лет, он будет безумно рад вновь облегчиться.
   От новых неожиданных обязанностей ее щечки вмиг порозовели. Когда он был никем, просто спящим телом – это одно, но держаться за пенис живого здорового мужчины, совсем другие ощущения.
   – Будет исполнено. – Послушно пролепетал ее нежный голосок и, не показывая на люди свою смущенность, резко удалилась от нависших на нее посторонних глаз.

IV

   Запах куриного бульона сводил выспавшийся разум с ума. С каждой новой ложкой горячей жидкости, тело больного набиралось все больше и больше свежими силами. Встать, конечно, он все равно бы не смог, будь он даже не привязан, но в душе было куда радостнее. Пролежать столько времени без движения, большое испытание для организма. Пройдет не один месяц, чтобы поднять его на ноги, если ему вообще позволят встать.
   – Было очень вкусно, большое спасибо тебе за заботу.
   – Не за что, это моя работа.
   – Могу я узнать твое имя?
   – Хлоя.
   – Хлоя. Красивое у тебя имя, а откуда ж ты родом?
   – Из Канзаса, далеко меня занесло!
   – Это точно! Мне крайне неловко тебя об этом просить… – Он указал ей взглядом на одеяло чуть ниже пояса.
   – Я поняла, погоди минутку.
   – Прости.
   – Ты не в чем не виноват, передо мной по крайней мере.
   – Но раз я связан, значит, все равно виновен. Вот только что я мог такого сделать?
   – Я не знаю, никто не знает. Ты как призрак, появился из неоткуда и застрял здесь на долгие годы. Да и на психа ты явно непохож. Мне кажется здесь кроется что-то другое.
   – Спасибо, твои слова меня немного успокаивают.
   – Но что, готов?
   Хлоя не дождавшись ответа, залезла к нему под одеяло, нащупала рукой его сморщенный атрофированный член и обхватив своими мягкими пальчиками, прислонила его к утке. Когда проявились первые капли застоявшейся жидкости, его и ее разум словно сплелись воедино и куда-то провалились.

//-- *** --//
   – Арсений! – Окликнул малыша, двенадцати лет отроду, одетый во все черное, заплаканный мужчина. – Ты почему здесь?
   – Папа, мне больно… Мне ее очень будет не хватать.
   – Я знаю сынок, мне тоже. Пойдем попрощаешься с ней. Сейчас священник зачтет молитву, и мы отправим ее душу в последний путь.
   – И что будет потом?
   – Не знаю родной, не знаю. Будем стараться жить дальше и радоваться жизнью. Она хотела бы видеть нас счастливыми. – И оба обнявшись не сдержали слез.
   Взяв Арсения за руку, они вошли в большую комнату, где на стене ребенок заметил вырезку из газеты с фотографией своей матери по центру. Снизу мелким выразительным шрифтом было подписано:

   «Лучшему работнику месяца»
   Якутия, с. Зырянка 1991г

   С минуту малыш простоял в глубоком раздумье, пока его мысли не прервал священник, подавший свой басистый голос. Покуда произносилась молельня, ребенок стоял словно в оцепенение, как каменная статуя, но услышав конец, пустил, как и все присутствующие, реки слез.
   – …Прими рабу твою Кириеву Анну в Небесное Царствие и подари вечную жизнь…

   – Что это такое было? – Привязанный пациент весь вспотел, сердце его билось пуще прежнего, и он изо всех своих возможных сил пытался вырваться от привязанных оков.
   – Арсений! – Произнесла про себя Хлоя.
   – Что? Что ты сейчас сказала?
   – Я говорю ты закончил, а то твой дружок слегка привстал?
   – Да, прости.
   – Что с тобой, ты весь горишь?
   – Я что-то вспомнил кажется. Не знаю наверняка, но думаю, что меня зовут Арсений Кириев и родом я из Якутии, село Зырянка.
   Она посмотрела на него безумными глазами и удалилась прочь, даже не закрыв за собой дверь.
   – Постой, куда же ты? – Но она его уже не слышала.
   По всему отделению пролетела «белая молния» и чуть не сорвав с двери ручку, ворвалась в кабинет главврача.
   – Он вспомнил!
   Хартманн от услышанного выронил из рук очки.
   – Я сама все видела! Его зовут Арсений Кириев. Теперь можно будет узнать кто он такой на самом деле.
   – Что значит сама видела? – Озадачился Александр.
   – Заговорилась, простите. Я имела ввиду – услышала из его уст, только что.
   – Хорошо, спасибо. Это очень полезная информация. – «Так значит он начал вспоминать. Все пошло совсем не по плану. Надо помочь ему себя забыть». – Возвращайтесь к своей работе, а я поищу что у нас на него есть.

V

   Свобода! Как приятно осознавать, что ты не скован и полностью находишься под властью самого себя, за исключением некоторых нюансов. Арсений, как он теперь себя называл, не мог ходить и пока еще с трудом вставал, но все же был очень рад тому, что еще прошлой ночью его избавили от оков. Первая «свободная» ночь за двадцать лет, прошла в блаженстве свободного полета.
   – Доброе утро! Я принесла тебе завтрак.
   – Хлоя, могу я сам попробовать себя накормить. Ты бы знала, как я себя неловко чувствую, это немощность меня угнетает.
   – Прости, я все прекрасно понимаю, но ты еще слишком слаб.
   – Как же ты не понимаешь, что… – Он с трудом приподнял свою руку и сжал ей плечо насколько это было возможно, но договорить уже не успел. Они вдвоем вновь погрузились в мысленный транс.

//-- *** --//
   – Эй, Кириев! Да очнись ты уже. – Похлопал Арсения молодой парнишка по плечу.
   Бар – место похоти и разврата, пьянства и буянства, но приятное до дрожи костей. Именно здесь сейчас все и очутились.
   – Кинсли? Кинсли Уайдер? Неужели ты решил вновь сюда пожаловать. – Вмешалась незнакомка.
   – Моника! Рад тебя видеть. А ты я посмотрю все так же хороша.
   – Сколько лет, сколько зим. Не часто тебя здесь можно увидеть, а кто это тут с тобой?
   – Это дорогая, серьезный человек, моя правая рука – Арсений Кириев. Он гениальнейший ум, таких как он еще поискать нужно. Благодаря нему моя фирма идет в гору, и скора мы перейдем на новый уровень торгов.
   – Прими мои поздравления. – Холодно отреагировала она на нового гостя. – Может перестанешь уже болтать и угостишь даму выпивкой. Знаешь, а я сильно скучала по тебе! – Провела она медленно руками по своим упругим грудям, пытаясь привлечь на себя как можно больше внимания своего собеседника.
   – Ой, да брось. Ты же сама тогда сказала, что все было не в серьез.
   – Не ври мне. Я вижу по твоим наглым глазам, что тебе понравилось в ту ночь и ты хочешь повторить это со мной еще не раз.
   – Не люблю ворошить прошлое. К тому же я сегодня слишком занят для подобной болтовни. Арсений, Моника, вынужден откланяться и оставить вас наедине. А я удаляюсь на переговоры.
   – Знаю я твои переговоры. – Обиделась Моника, но он только подмигнул ей и широко улыбнулся, показав нижний ряд зубов.
   – До завтра Кинсли, много не пей. – Пожал ему руку Кириев.
   – Да и ты не шали.
   Трудно сказать причину измененным принципам вкуса Моники, но через час, два горячих опьяненных бурбоном и текилой тела, нервно раздевались в номере ближайшего отеля, для того чтобы придаться самым экзотическим плотским утехам. О, как она жадно заглатывала его чрево, пытаясь разбудить в нем всю демонскую страсть. Этой ночью она добилась своего сполна. Залив ей все лицо вязкой белой жидкостью, он тут же нагнул ее перед собой и отбросил на кровать словно тряпку. До самых первых петухов не умолкали крики и стоны этой ненасытно просящей женщины и как только солнце показалось во всей своей красе, она судорожно уснула. У нее потом еще долго болела раскаленная до красна промежность и изредка сокращались икры от долгой ничтожной позы рабыни. Теперь она не скоро начнет кидаться на красивых мужчин ищущих мимолетного разврата. Да и малышку не помешает подлечить воздержанием, желательно месяца так на три. Арсений пожелал ей доброго дня, так как утро было уже давно за горами, вытер об ее валяющееся на полу платье свой конец, оделся, прихорошился и довольно счастливый направился на работу.

   – …я хочу быть нормальным. – Договорил он свой прерванный текст и тут же глубоко задумался.
   – Какой же ты гадкий! – Неожиданно для него вырвалась из уст Хлое.
   – Не понял?
   – Как можно заниматься сексом не подобным даже животного? Как? Это гадко и мерзко.
   – Что!? Ты хочешь сказать, что видела сейчас тоже самое, что и я?
   – Думаю да.
   – Но как такое может быть возможно?
   – Не знаю и не хочу знать. И еще, я тебя очень прошу, не стоит об этом кому-либо говорить. Это для твоего же блага. Александр Хартманн хоть и считается лучшим психиатром, но также славиться и своим безумством.
   – Я это понимаю, не переживай на этот счет. Я еще не забыл где нахожусь.
   – Вот и славно.
   – Так что это получается, ты и первое видение видела? Выходит, я тогда не ослышался, и ты мое имя произнесла.
   – Да, я просто боялась об этом говорить. Вдруг они меня за ненормальную примут. Я и так считаю, что все это совсем неправильно.
   – Правильно, неправильно, но факт есть факт. Получается, когда ты рядом со мной, я начинаю вспоминать.
   – Трудно сказать, скорее всего это происходит от прикосновений.
   – Может…
   – Нет! – Оборвала она его. – Мне на сегодня, достаточно сюрпризов.
   – Эти видения?
   – Этот твой дикий секс, что я каким-то образом увидела, я пожелала бы забыть и больше о нем не вспоминать.
   – Да, здорово я ее.
   – Что, тебе еще это и понравилось?
   – Ой, прости, прости. Гормоны заиграли.
   – Да я заметила. – Указала она пальцем на выросший бугорок.
   – Может это он о тебе подумал.
   – Да что ты, а то не понятно.
   – Кинсли Уайдер? Он мой друг и директор. Интересно, кто он?
   – Я спрошу.
   – Может не стоит пока говорить о моих вспышках воспоминаний. Они ведь все равно ничего подробного и конкретного в данный момент не дают.
   – Иначе никак.
   – Доброго вам дня. – Вошел в палату Хартманн, нарушив их беседу. – Как себя чувствует Кириев.
   – Хорошо.
   – Вы вспомнили что-нибудь еще?
   – Нет! – Испуганный взгляд молил Хлою молчать, но она не поддалась на его искушение. Рабочий кодекс для нее превыше всего, исключений нет не для кого.
   – А как же друг?
   – Друг?
   – Ах да, дру-у-уг. Совсем забыл. Кинсли Уайдер, он мой товарищ, но я его все равно не помню.
   – Мы вам поможем с этим. Думаю, несколько сеансов шоковой терапии приведут ваш разум в порядок. Хлоя, подготовьте пациента, не будем с этим медлить. – И спокойно вышел в коридор.
   Медсестра выскочила вслед за ним:
   – Но это может его попросту убить, а никак не вернуть ему память.
   – И что мне до этого должно быть.
   – Так нельзя.
   – Он в первую очередь псих и обращаться с ним надо, так же, как и со всеми больными моего отделения. Пусть скажет спасибо, что я его отвязал.
   – Но…
   – Ты смеешь мне перечить?
   – Простите, я забылась.
   – Знай свое место.
   – Этого больше не повториться.
   – Вернись и подготовь мне этого психопата, через час его заберут на первый сеанс.

VI

   Было прохладно. Ощущалось легкое дуновение ветра. Комната, в которую был доставлен испуганный и ничего не понимающий Арсений, находилась в месте, больше напоминающем подвал. Во времена процветания монастыря, оно служило в качестве самого обыкновенного винного погреба, где монахи, каждые выходные придавались все различным грязным грехам, насилуя невинных девиц, собранных с разных уголков света. Ландшафт, вокруг всей лечебницы, возведен как раз на их бедных костях.
   Возобновилась мимолетная гробовая тишина. Каждый работник, находившейся в этой комнате, выполнял свою работу, готовясь к процедуре шоковой терапии. Кириев молчал, но при всем своем желание заговорить, все равно бы не издал ни слова. Хартманн, человек своенравных нравов и он просто на дух не переваривал нытье своих испытуемых. Он заранее залепил его рот специальным кляпом, с палкой между зубов, чтобы тот мог добросовестно встретить свою боль, не раскрошив в мел при этом свои зубы. Со лба выступили слабенькие капли холодного пота.
   – Приступайте. – Отдал Александр команду, и Арсений смерившись закрыл глаза.
   Кириев принялся гордо встретить свою несчастную судьбу, думая, что быть может он действительно это заслужил. Он хотел знать всю правду, но, если она такова, как и его сегодняшнее настоящее, так лучше тогда о ней ничего и не знать. Резкая боль, проникшая в ткани мозга, оказалась невыносима для латерального затылочного комплекса и испытуемый сокращая свои мышцы, мгновенно потерял сознание.

//-- *** --//
   – Каррр, Каррр. – Темнота рассеялась и глаза, вновь привыкшее к свету, увидели, как черный ворон удаляется в высь к небесам. Местность была пустынна и безветренна. Почва в округе и под ногами вся изрезана шрамами в мольбах малейшего глотка воды. Шагах в десяти, находилось давно покинувшее этот мир дерево, рядом, подпирая его ствол, пылился давно забытый колодец. Его происхождение хранило загадку и только один крохотный символ, переливающийся на солнце, говорил о его создателе. В горле стоял ком, пить хотелось смерть как. В надежде увидеть в колодце хоть каплю воды, Арсений, подойдя к нему в плотную, полностью туда наклонился, но притяжение земли и обветшалый край, опрокинули его внутрь, и он подался в тьму неизбежных грез…

   – Ты как? – Заговорила с ним Хлоя, увидев, что он пришел в себя. Она держала его за руку и сильно пережевала, что он может ее не вспомнить.
   – Голова болит.
   – Это было бесчеловечно, он просто изверг. Я приму все возможные меры на этот счет.
   – Нет, не надо! Здесь все намного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Пусть все идет своим чередом, а я продолжу это терпеть.
   – Что ты хочешь всем этим сказать?
   – Символы, размещенные по всей лечебнице, что они означают?
   – Герб монастыря и больницы, а при чем здесь они?
   – Я видел такой же в своем последнем видение во время терапии. Тебе случайно засохшее дерево и старый каменный колодец не о чем не говорит?
   – Нет, но ты меня пугаешь своим мыслями.
   – Я знаю, что был там, но не могу вспомнить, когда и зачем.
   – Выходит, Хартманн знает правду и пытается ее ото всех скрыть.
   – Господи, как же все это вспомнить.
   – Не волнуйся, я всегда буду рядом и помогу тебе всем, что находится в моей власти. – Она провела рукой по его выступившей щетине, и они снова пали в пропасть контейнера памяти.

//-- *** --//
   Комната, по которой битый час бродил Арсений, напоминала лабораторию с самыми новейшими технологиями, какие в наше время можно было увидеть только в фильмах. Помещение было безлюдным, но не заброшенным. Кругом все было завалено кучей приборов, а в углу прятался стеллаж с десятками мониторов. Подойдя поближе, Кириев смог разглядеть изображение. На двух из них он отчетливо видел Уайдера, лежавшего в больнице и себя, так и продолжавшего валяться в собственной квартире. Некоторое время он простоял в оцепенение, не понимая, что все это может означать, до тех пор, пока его не одернула чья-то рука.
   – Кто вы? Что это за место? – Прозвучали в слух его мысли.
   – Ты должен все исправить. – Подхватила незнакомая ему личность.
   – Исправить? Я ведь даже толком ничего из этого не могу понять.
   – Уничтожь эту компанию. Найди меня в реальности. Меня зовут Джордж Мартин. Я буду ждать тебя… – Он на секунду отвлекся на появившийся шум и с содроганием продолжил. – Черт, прячься скорей. Генерал идет. Блин. Как он здесь вообще оказался.
   – Объясни, что происходит.
   – Нет времени на объяснение. Скорей сюда.
   Кириев спрятался за балку, разделяющую комнату с приборами от телевизоров, и навострил свой слух, пытаясь уловить каждое слово.
   – Как ты можешь мне все это объяснить. – Грозным басом выкрикнул Генерал…

   Весь в судорогах, с болью в ногах, Арсений забился в угол, пытаясь прийти в себя.
   – Ты… ты видела это.
   – Да. Значит ты знал Александра Хартманна за долго до комы.
   – Более того, теперь я точно знаю, что именно из-за него здесь и оказался.
   – Но как он тогда сохранил за двадцать лет свою молодость?
   – На это так сразу трудно дать ответ, как в принципе и на то, что мы оба видим мои воспоминания.
   – Тут не поспоришь.
   – Нам просто необходимо попасть в его кабинет. Так, так, так… – Он на секунду погрузился в мысли и после продолжил. – Узнай о его распорядке дня. Хлоя, пойми, только от тебя теперь зависит моя жизнь.
   – Сделаю все, что смогу. Но ты прав, его необходимо вывести на чистую воду.
   – Только старайся не подавать виду. Будем держать все в строжайшем секрете.
   Его желаниям узнать правду, было пока просто не суждено сбыться. Хартманн оказался куда умнее, чем они вдвоем думали. Пусть он и не знал всей правды, но был уверен, что больше Хлою подпускать к пациенту было категорически запрещено. Ей сказали, что месячный курс терапии не пошел Арсению на пользу и он совсем съехал с катушек. Ему же сообщили, что ей дали новых больных и заменили каким-то высохшим вонючем стариком.

VII

   – Хлоя Бэнсен, куда-то торопитесь? – Оборвал ее походку Хартманн.
   – Я, э… нет! С чего вдруг такие выводы?
   – Даже не знаю, вы явно чем-то взволнованы. У вас что-то случилось?
   – Нет-нет. Все в полном порядке.
   – Я по глазам вижу, что вы очень устали. Пройдемте-ка со мной в кабинет.
   – Но мне…
   – Не пререкайтесь. – Он открыл ей дверь и проводя рукой по воздуху, указал внутрь. – На вас нагрузили много обязанностей, и я решил вам немного с этим помочь. Теперь за Кириевым Арсением будет присматривать доктор Сергей Давыдов.
   – Но он же слишком стар. Ему давно пора на пенсию, а он все не в какую, ходит только песок по больнице рассыпает.
   – И все же будет именно так. У вас много забот, а он сейчас полностью свободен. Уже все решено и подписано. Отныне вам запрещается навещать больного, чтобы не путать его обезумевший разум.
   Ее настолько отдалили от прежней работы, что она уже думала никогда не сможет выбраться из прачечной и ей придется да самой пенсии впитывать в свою нежную кожу, запахи протухшей мочи. Три месяца Хлоя не вылезала из своей новой «канализации», разрабатывая различные планы и надеясь, что с Арсением не приключилось беды. Подслушав на обеде, что Хартманн в коем веке решил покинуть свою крепость, навело ее мысли на возможность безболезненно проникнуть в его логово. Забросив все свои тошнотворные обязанности, она в аккурат проследила, пока Александр вышел из монастыря и не теряя не секунды, прошмыгнула в его личные покои. Открыв первый попавшийся глазу ящик, Хлое тут же попалась папка с подписью «Засекречено!». Первая страница сказала о многом: фотография Кириева, его биография и самое главное – «Не дать ему вспомнить и покинуть лечебницу любой ценой».
   – Что ты здесь забыла. – Напугал ее до боли знакомый голос.
   – Я, я, я хотела с вами поговорить на счет работы. – Она незаметно положила дело на стол, но Хартманн пресек лишней предмет на своем рабочем месте и закрыл дверь на ключ.
   – Прости, но ты влезла в проигрышную для вас игру.
   – Я так не думаю. Я доложу на вас в правительство и вас навсегда упекут за решетку за все ваше зверство.
   – Возможно это может иметь силу. – Указал он на папку. – Но пойми меня правильно, отсюда только один выход, и кто выйдет живым не загадка. – Уронив на посетительское кресло свой портфель, он стал как буря надвигаться на хрупкую ветку, выставив руки вперед, желая ее задушить.
   Хлоя сперва очень растерялась и сжалась в комок, но, когда он оказался на расстояние атаки, у нее неожиданно для самой себя, сыграла система самозащиты и она, схватив со стола его пишущие перо, трижды воткнула ему в шею. Случившееся оказалось ловким и точным, и из поврежденной сонной артерии забрызгала густая темная жидкость, забирая с собой из его тела жизнь. Глаза Хартманна забегали по сторонам в поисках спасения, рукам не удавалась сдерживать кровь и через двадцать секунд его громоздкое тело пало, испустив последний вздох. Хлоя проявила сдержанность, схватила папку, перешагнула тело и кинулась в бегство, но перед этим решила прихватить с собой Арсения. Она рассказала ему все, что ей стало известно и они, не дожидаясь новых барьеров покинули монастырь…
   – Хлоя, хватит спать, неси скорей уже новую корзину грязных простыней, я не собираюсь здесь из-за тебя до ночи торчать.
   – Что за черт! – Проговорила она про себя. – Мы же убежали?
   – Але, ты меня слышишь вообще. Давай пошевеливайся. Хартманн не каждый день больницу покидает, можно же хоть раз в жизни уйти по раньше домой.
   – Да-да, прости. – Она не могла поверить в то, что лично убитый ей главврач живой и что она все так же по-прежнему находится в своей вонючей дыре. – Мне просто необходимо попасть к Арсению. – Сказала она чуть менее слышно.

VIII

   Из личного дневника Кириева Арсения

   «Сто первый день с момента нового счета моим вечно проклятым дням»

   С тех пор, как меня перестала посещать Хлоя, ничего нового из моего забытого прошлого ко мне так и не явилось. Мои мучения прекратились и это сильно облегчило мою жизнь, но скуки скажу по прибавилось. Новый доктор не ответил не на один заданный мной вопрос, и я если честно даже не знаю не немой ли он, а то вид у него, будто бы язык недавно обрезали…

   …По началу мне казалось, что я буду писать каждый день, но что тут можно нового сказать. Каждый миг проживаю, словно заново просматриваю старую кинопленку: проснулся, позавтракал, пообедал, поужинал. Весело правда! А, точно, недавно приснился странный сон, хотя более странное здесь то, что это мой первый сон с момента пробуждения от комы.
   Ко мне забежала Хлоя, она была напугана, что-то бормотала про Хартманна и что нужно срочно бежать. Как не странно, но во сне у нас это удалось. Мне тогда даже просыпаться не хотелось. Кажется, несут долгожданный ужин, аппетит у меня стал зверский, хорошо, что хоть кормят на ура. До скорого мой новый друг.

   День 284 «Кто я черт возьми!»

   – Хлоя!? Неужели тебя вновь вернули ко мне.
   – Нет. Все куда серьезнее.
   После произошедшего события, от которого она так и не пришла в себя, ее постиг недобрый недуг. Причину ей так никто и не сказал, так же, как в принципе и диагноз. У нее был непереставаемый жар, местами она бредила. Может это так сказалось случившееся, а может обычное совпадение, но на полное выздоровление понадобилось не меньше полугода. Встав на ноги, она первым делом решила наведать Кириева, во что бы ей то ни стало. Смекалке ей было не занимать, опоив снотворным охранника, следившего за мониторами камер больных, она наконец-то достигла желаемого.
   – Что случилось? – Настороженно моргал в ее сторону Арсений.
   – Я могу теперь рассказать про тебя больше, чем ты можешь себе представить, тем самым ввергнуть твои мысли в глубокий шок.
   – Хлоя, ты пугаешь меня подобной речью.
   Она пересказала ему все, что не так давно он видел в своем сне. Хотя во сне ли? Поведала о его детстве, юности. Как покинул родину, благополучно устроив свою жизнь в Америки. Но самое главная новость была о лечебнице, а именно то, что все это было нереально. Все живое и неживое в ней включая нее, сплошная иллюзия обмана из которой нет выхода.
   – Выходит, мы здесь застряли на вечно.
   – Прости, иных идей у меня нет.
   – Не стоит опускать руки. Будем искать обходные пути. Должен быть способ покинуть эту тюрьму. И для начала ты уберешь Александра Хартманна с пути, или Генерала, все одно.
   – Ничего не выйдет, я уже пробовала, хоть и не по своей воли, но мне пришлось рискнуть.
   – Слушай и запоминай. Мне кажется это должно сработать, пусть и будет чертовски сложно. Надо с чего-то начинать, пока я окончательно все не вспомню и не приведу мозги в порядок. – Арсений в самых мельчайших подробностях передал ей свой безумный план и резко умолк, застыв от мыслей на месте.
   – Я сделаю, что смогу, а пока постараюсь почаще до тебя проскользать. Думаю, тебе не повредят новости из вне. – И поцеловав его в щечку, тихо удалилась.
   Кириев стоял, нахмурив брови, одновременно довольный и растерянный. На устах неловко повисло имя Натали, но он даже не понимал, что оно должно было для него значить.

IX

   Из личного дневника Кириева Арсения

   Сопоставляя фрагменты памяти моей прошлой жизни в одну нить, становиться грустно до слез. Это во что же нужно было так вляпаться, чтобы могли заставить насильно все забыть? Не знаю получиться или нет, но я прильну все силы, чтобы достигнуть вершины айсберга правды. Вот только сейчас моя судьба находиться полностью от решимости Хлои. В другом случае Хартманн совершит задуманное раньше ее и тогда все пропало.
   День 357

   Самый верный способ решения любых задач, действовать быстро, без каких-либо малейших запинок. Первый раз вышло не очень. Когда Хлоя подкралась к Хартманну в фойе, да еще и поздней ночью, он почувствовал чье-то присутствие и резко обернулся, что до смерти напугало ее. Вместо того чтобы сделать ему укол, она со страху вогнала шприц в его левый глаз, да с такой дикой яростью, что игла вошла в кару головного мозга. Генерал успел только приоткрыть рот и разлегся на дубовом паркете. Проснувшись утром, все вернулось на круги своя и надо было пытаться заново повторять весь пугающий ее ужас. Днем, как она посчитала, безопасней всего попасть в его кабинет и остаться при этом в живых. Кто его знает, если в этот раз он сможет ее победить очнется ли она так же, как и он.
   Набравшись последними остатками смелости, она без стука вошла в кабинет главврача.
   – Это крайне непозволительно, делать подобного рода вещи. – Начал он сходу ее поносить. – Еще одна выходка и я вас уволю.
   – О, простите, пожалуйста, но я думаю вы сейчас измените свое мнение. – Подойдя к нему в плотную, Хлоя расстегнула молнию на своем белоснежном халате, обнажив совершенно не чем не прикрытые прелести.
   – Красиво! Я даже имею желание прикоснуться к ним, но к сожалению, у меня есть свои принципы и один из них не спать с «мочемойками».
   Эти слова так сильно задели ее честь, что она схватилась за стул и почти успела нанести сокрушительный удар, но Хартманн оказался проворней и сшиб ее с ног. От полученного нежданного удара головой, у нее слегка помутнело в глазах, и она уже считала, что вот-вот покинет этот мир, одержав поражение. Александр нагнулся над ней, чтобы добить сумасшедшую, но она вспорола ему глотку, подобранным в беспорядке, золотым скальпелем, служащем ранее на столе в качестве украшения.
   И вот день сурка повторяется снова. Хлоя хотела не дожидаться теперь обеда, а сразу идти напролом. Голова жутко болела, и вчерашняя полученная рана так и не затянулась. Зато она стала осознавать, что ей не суждено как Хартманну проснуться после смерти и это сильно усложнило ее задачу. Однако она понимала, что другого выхода у нее просто нет. Проходя мимо стойки информации, Хлоя случайно услышала отрывок разговора главврача из соседнего крыла (именно той, что водила ее по этим самым коридорам в ее первый день). Она рассказывала, что к ним поступило трое психически больных пациентов, переведенных из недавно сгоревшей по соседству лечебницы. Все трое на тот момент находились в коме, но также, как и Кириев неожиданно проснулись. У всех провалы в памяти и главное, что заострило внимание Хлои, двое уже покончили с собой. Смерть Генерала придется отложить. Арсений обязан это узнать.
   Ночь, единственное время суток, когда в психушке стоит мертвая тишина.
   – У тебя получилось!?
   – Нет. Есть новая проблема, в лечебнице стали появляться новые пациенты с диагнозом как у тебя.
   – Ух ты! Это может помочь узнать всю правду. Тебе стоит отвлечься от своей миссии и разнюхать о них как можно больше. Мне кажется, что в его кабинете ты найдешь всю необходимую информацию.
   – Слушай. На случай непредвиденных обстоятельств, я перекодировала твою дверь. С помощью вот этого ключа, – протянула она в его сторону свою миниатюрную ладошку, – ты сможешь покинуть свою темницу.
   – Спасибо тебе за все, что ты для меня делаешь, но я, пожалуй, дождусь тебя. Да и мне не безопасно здесь разгуливать в таком виде.
   – О, на этот счет я тебе и халатик принесла.
   – Ты прелесть.
   – Не надо льстить мне.
   – Но это чистая правда.
   – Все, мне надо бежать. Камеры снова включаться и нас могут раскрыть.
   – До скорой встречи.
   – Выше нос! – Оголила она свои двадцать восемь зубов и скрылась во мраке темноты.
   Хлоя до утра так и не сомкнула глаз. Понятное дело ей было чертовски страшно. Она боялась за свою жизнь. Умирать не хочется никому – это очевидно, но больше всего она переживала за то, что все так и останется в неведенье. Расписание действий Хартманна ей было хорошо известно. Обход больных ровно в девять. Сейчас пять минут десятого, а значит кабинет пуст. Сердце уже в который раз учащало пульс. Секунды посомневавшись она закрыла глаза и вошла внутрь…
   – Кажется кто-то у нас проснулся?
   – Где я? Что все это значит?
   – Хлоя, Хлоя, Хлоя, Хлоя. Ты и вправду считала, что сможешь меня провести!? Ты глупа. Я такой же, как и ты, понимаешь? И мне уже наскучило умирать. Это мой мир, мой! Пойми ты это наконец. Меня нельзя в нем убить, но вот зато тебя можно.
   – Давай! Покончим уже с этим раз и навсегда.
   – Не так быстро дорогуша. Не гони лошадей. Позволь мне хоть открыть тебе глаза.
   – Я и так все про тебя знаю.
   – Ты не знаешь ничего. Хочешь, я объясню тебе, почему вам обоим виделись его воспоминания.
   Хлоя широко раскрыла глаза, удивляясь его осведомленностью, но не проронила ни слова.
   – Вижу, что хочешь. Так вот – этот мир, лечебница, пациенты, которых я тебе подкинул как приманку, а также и сама ты – нереальны. Голограмма, мысли, называй как хочешь. Ты – это всего лишь плод частицы разума Кириева, которому каким-то не понятным мне образом, посчастливилось тебя создать себе в помощь. Правда он и сам об этом не догадывается. Молчишь! Твое право. Ты проиграла, а мне уже давно пора к моим пациентам. Сильно я с тобой засиделся. – Он достал из-за пазухи ствол и нацелил на ее лицо, предварительно взведя курок и навернув глушитель.
   Неожиданно для обоих в дверь его кабинета энергично постучали.
   – По всей видимости кто-то решил подарить тебе еще пару минут… Что стряслось!? – Александр озлобленно приоткрыл дверь. Перед ним раскинулся пустой коридор, с бегающими где-то в дали медсестрами. – Что за шутки!? – Высунул он из проема голову.
   – Мне кажется, тебе пора бай-бай. – Вонзил Арсений ему в шею шприц снотворного, найденный в кармане его нового белого халата.
   – Черт… – Ели дыша просипел Генерал и сполз на пол.
   – Как ты догадался?
   – Я выучил те долгожданные минуты, когда он радостно меня навещает. Он никогда не опаздывал и не менял свой график, кроме сегодняшнего дня.
   – Мне надо многое тебе рассказать.
   – Я все слышал.
   – Ты веришь в это.
   – Не то, чтобы до самого конца, но чутье мне подсказывает, что это похоже на правду.
   – А как теперь быть с ним?
   – Подключи его тело к аппаратам для искусственной комы, а я скоро вернусь.
   Спустя три часа, может чуть больше, в кабинет Хартманна вошел одетый в доктора Арсений. Руки и вся передняя часть халата были измазаны свежей грязью.
   – Чего так долго, я было начала волноваться. Господи, чем ты занимался?
   – Ты все сделала?
   – Да.
   – Тогда давай перенесем его до новой палаты. – И они молча двинусь в путь.
   Зайдя за угол монастыря, увиденная Хлоей картина немного ее смутила.
   – Ты что, совсем спятил. Нельзя вот так просто заживо хоронить людей, даже таких гадких как он. Я тебе не позволю этого сделать.
   – Видишь эту траншею. Здесь идет силовой кабель. Мы, как и полагается подключим его к приборам жизнеобеспечения, и он проживет куда дольше, чем тебе кажется. – Решив не ждать, что она на это скажет, он толкнул каталку в яму.
   – Безумство.
   – Спасение!
   Закончив свои грязные дела, они вернулись в кабинет главврача.
   – Выходит, если верить Харманну, ты и я одно целое.
   Хлоя подошла к Арсению вплотную и схватила за обе руки, но никакого результат за этим не последовало.
   – Как же нам тогда объединиться? – Тихо ей на ушко произнес Кириев.
   – Помолчи, мне кажется я знаю. Она обхватила его за шею и впилась в высохшие губы. Кириев не стал себя сдерживать и разорвал на ней одежду. Соски от долгого воздержания налились кровью и окаменели, придав ее грудям еще большую аппетитность. Они улеглись на рабочий стол Генерала, и он резво в нее вошел. Хлоя не успела до конца испытать вершину ожидаемого оргазма. В голове Арсения тут же появилась вспышка яркого, причиняющую зрачкам боль, света и все вокруг исчезло как страшный сон, озарив комнату белоснежным покрывалом времени.

X

   Открывая глаза после сильного, крепко держащего тебя за руку, сладкого сна, не каждый человек сразу может понять где реальность, а где иллюзия, и даже спустя короткое мгновение, спустив свой разум на землю из долины грез, порой хочется все бросить и бежать обратно за несбывшейся мечтой.
   Арсений, придя в себя, с первыми морганиями своих век не осознал то, где находится, но вспышки памяти всей его пройденной жизни, словно в быстрой прокрутке, начали возвращаться, шокируя душу своим прошлым, давая осознать в какой неловкой ситуации он оказался.
   – Бывает же такое. Если бы не мое подсознание, столь сильное духом, я до сих пор считал бы это место реальностью, а это… Хм, почему мой дневник лежит на видном месте? – Он открыл последнюю страницу и увиденное заставило сердце и руки непроизвольно вздрогнуть.

   День 670

   Прошел почти год, и я не понимаю почему мой план не сработал. Ведь если Хартманн был для всех на столько важен, то почему никого не удивляет его исчезновение. И документ, я оставил его на самом видном месте, сразу же после соития с Хлоей. Да, кстати, это было здорово. Мало вероятно, что туда кто-то заходил. Так давно не держал в руках пишущих предметов. Ладно хоть писать еще не разучился. Все, головная боль возвращается, пора готовиться к новой вспышке дикого мучения. Возможно возвращение памяти повредило кору головного мозга, но главное, что я уже многое вспомнил и картина прояснилась…

   – Вот оно что! Странно, что именно этот отрезок я и не помню. Еще один год! Сколько же мне еще придется здесь торчать?
   Он стал нервозно пошагивать от угла к углу в поисках ответов, но ничего на ум так и не пришло. Неожиданно для него, в двери заскрежетал замок. Для обеда было рановато, и он навострил все свое внимание на вошедших.
   – Здравствуйте Арсений. Меня зовут Линда Демчук, можно просто доктор Линда, не люблю свою фамилию, а мужа знаете ли обижать не хочется. Вы же меня понимаете?
   – Конечно. А можно спросить, вы ко мне по какому вопросу?
   – По-вашему! Я главврач отделения санаторного типа. Мы прочли о вашем переводе от Хартманна. Извините нас, что так долго шли за вами. Александр так неожиданно для всех нас исчез. Мы долго не заходили в его кабинет, пытаясь найти ему замену и вот только вчера нашли документ о вашем переводе, это его прощальный вам подарок. Вместе с ним была записка от Хлое Бэнсен, которая как выяснилось убежала вместе с ним. Ох уж эта любовь.
   – Так значит меня отсюда переводят?
   – Теперь для вас открыты все двери.
   – Это прекрасно.
   Арсений наконец был свободен в своих действиях и разгуливал по коридорам без всяких опасений. Естественно, еще в первый же день, он решил попытать счастье и покинуть эту жуткую реальность, но выбежав за территорию монастыря, вновь оказался в своей палате. Так продолжалось бесконечно!

   Из личного дневника Кириева Арсения
   «Я проклят»

   Как я только не старался, в какие бы двери не заходил, все оказывалось безрезультатно. А ведь все так хорошо начиналось. Если в скором времени Генерал умрет в своем живом гробу, все вернется на свои места и тогда я точно пропаду навеки вечные. Без Хлое мне уже не выбраться!

   1428

   Я ставлю точку! Есть у меня одна последняя идея. Надеюсь больше тебя не открою.

XI

   Знаки. Они всегда показывают правду, будущее и просто помогают многим жить, или хотя бы выживать. Они находиться на линии судьбы каждого из нас. Мир устроен крайне запутанно, и все что происходит с нами в его бесконечных лабиринтах – закономерно. Каждая ситуации, каждый найденный болтик в огромной системе «жизнь» подчиняется различной логике. Задачей Арсения поменять заданные стереотипы, изменить историю всего, что было придумано давно. Знаки далеки от понимания многих, но кажется они становятся близки духовному развитию Кириева.
   Символ, врезавшийся в память Арсения после первой встрече с колодцем, преследовал его по всей лечебнице. Долгие месяцы он всматривался в них, гадая над непосильным ребусом, пока однажды по воле случая не попал в комнату «межграней». Символы были разбросаны в неопределенном порядке и Кириев понял, что, если следовать их числовой последовательности, можно попасть куда угодно. Арсений это осознал, когда вместо привыкшей своей палаты, каким-то образом очутился в прачечной. Это перемещения были чем-то вроде бреши в стене – глюка программы, в которой столько лет прожил разум несчастного. Много попыток пришлось проделать для возвращения своего «Я» в законное тело. Неоднократно он снова и снова просыпался то тут, то там, так и не найдя выхода, но не давая голове покоя вновь рвался в бой. Это могло длится и дальше, но подбор ключа в замочную скважину однажды завершился удачей, и он открыл глаза.
   Было темно и сыро. Воздух был сильно сжат, кислород на минимуме. Кириев с болью во всех суставах едва мог пошевелиться. От резко пришедшей на ум мысли, его тело бросило в жар.
   – О, Боже! Меня похоронили!

Реальность

I

   Долгие годы, веря в одну единственную Явь, выросшую стеной на фоне глаз, сложно осознавать, что все во что ты верил сплошной обман и твоя реальность не та, чьи годы были прожиты зря, а та, на которую тебя всеми силами пытаются вернуть на землю сегодня. Мысли рождают иллюзии, иллюзии рождают новый мир, мир безграничных возможностей, где ты вправе сам строить свой конструктор судьбы. Но наша природа не позволит играть в воображение вечно и заставит каждого вернуться в истинную вселенную. И как бы вы не старались ухватиться за свою выдуманную жизнь, где как казалось бы нет места боли и страданиям, вам все равно навяжут нами всем известный грязный быт.
   – Три кубика адреналина! Скорее!
   – Дефибриллятор.
   – Повысьте до двухсот.
   – Разряд.
   – Мы его теряем.
   – Двести сорок, разряд!
   – Да, есть небольшой пульс.
   – У нас получилось!
   – Что же все-таки могло подвергнуть его тело столь нежданной гибели. Час назад все показатели были в норме.
   – Не знаю, все это сложно объяснить, но что-то мне подсказывает, что он уже никогда не выйдет из комы.
   – Как просто в один миг может оборваться человеческая жизнь. Вчера ты был успешным бизнесменом, а сегодня бездвижный овощ.
   Утро отделения реанимации выдалось слегка оживленным, не дав врачам даже нормально попить свежезаваренного кофе. Правда весь оставшийся день прошел на удивление тихо, без единого срыва и поступлений новых тяжелобольных. Все с облегчением отдыхали на диванах ординаторской, вытянув ноги – такое здесь бывает крайне редко. С приходом ночи, оставшиеся на посту дежурные врачи и медсестры, медленным течением Амазонских рек входили в свой плавный сон, мечтая, как можно быстрее оказаться дома.
   – Где Кириев? Он выбрался из колодца?
   – А-а-а? Кто вы? Приходите утром. – Пролепетала молоденькая медсестричка и включив вслед за фразою свет, уронила челюсти на пол. – Кинсли Уайдер? Но… но как такое вообще возможно? Вы же еще днем были в коме. Невероятно!
   – Так значит мы выбрались. – Игнорируя ее вопросы, тихо произнес про себя Уайдер.
   – Что?
   – А вы не подскажете, где сейчас находиться Арсений Кириев?
   – Вам необходимо срочно вернуться в палату для того, чтобы вас осмотрел доктор. Это чудо, что вы так легко освободились из лап смерти, но нельзя рисковать своим здоровьем. Пойдемте я вас провожу, вам опасно так резко начать ходить.
   – Просто скажите мне, где Кириев?
   – Он заходил к вам вчера. Мы сообщим ему эту приятную новость утром, а сейчас, пожалуйста, вернитесь на место, это для вашего же блага. Я сейчас позову вашего лечащего врача.
   – Но я совсем здоров!
   – Я понимаю вашу тревогу, но после клинической смерти и комы, могут возникнуть осложнения.
   – Меня ничего не тревожит.
   – Поймите, так не бывает и прекрати уже спорить. Вы чуть было не умерли тем утром.
   – Клиническая смерть? Я умирал?
   – До вас наконец дошло. Утром вас чудом не потеряли. Возможно это и было причиной вашего столь неожиданного пробуждения, кто теперь разберет. Не один из врачей не видел в своей практике подобного попадания в кому, а тут еще это. Мистика какая-то.
   – Даже не представляете какая.
   – ? – Но сонная медсестра не очень-то хотела расставаться с недавним сном, где она в розовом бикини прогуливалась по ночному пляжу Майами в объятиях коренастого молодого человека и поэтому просто вопросительно окинула его взглядом.
   Поспать сегодня ночью вряд ли кому удастся. Доктор, тот что утром лично сказал – «Пациент безнадежен!», не мог поверить своим глазам. Он поднял на уши все отделение, все взбудораженные и еще спящие медики заработали во всю силу, как им и положено это делать днем. Кинсли первым делом сделали анализ МРТ, но никаких изменений или нарушений его головного мозга так никто и не обнаружил. Как сказал про себя сам Уайдер, он и вправду был совершенно здоров, единственное – только телом. Когда его оставили одного, он в буквальном смысле заплакал как ребенок. Он не мог поверить, что его скитанию пришел конец и он снова дома, по-настоящему дома. А эти молодые вновь приобретенные черты его лицо, так сладостно радовали душу и обливали сердце теплом, что хотелось просто разорваться на части. Временами он снова погружался в свои воспоминания и считал их своим настоящим, но потом, спустя какие-то пол часа раздумья, вновь спускался на землю и по новой пускал слезы радости. Ближе к утру, с небольшим страхом что все это опять исчезнет, Уайдер уснул. Через короткое время его разбудил врач, делавший плановый обход.
   – Как вы себя чувствуете?
   – Отлично! Доктор, скажите, я могу уже вернуться домой?
   – Нет, что за вздор. Мы не можем вас так скоро, после всего произошедшего, вот так взять и выписать. Необходимо понять, что вызвало вашу кому. Вы не представляете на сколько может все быть серьезно. Если вы так спокойно вошли и вышли из нее, кто может дать гарантию, что это не повториться?
   – Я могу!
   – Вы врач?
   – Нет.
   – Тогда позвольте нам заниматься своей работай и пожалуйста не усугубляйте положение.
   – Хорошо, но хоть отзвонитесь Арсению Кириеву, пусть срочно ко мне приедет, это действительно важно.
   – Мы звоним ему уже целое утро, но он не берет трубку. Может можно связаться с кем-то еще?
   – Так… кто там еще у нас есть. О! Натали! Это его секретарша, вы найдете ее номер в справочнике моей фирмы.
   – Сделаем, мы оповестим ее о вашем выздоровлении.
   Два часа Кинсли пролежал в ожидании ответа, не найдя мыслям места. В конечном итоге он своего дождался, почти.
   – К вам посетитель.
   – Так пусть войдет.
   – Кинсли, как я рада видеть тебя живым. Это словно напасть какая-то… – и не договорив, пустила слезы.
   Уайдер не понял сразу всей беды и не замечая этого, чуточку приоткрыл рот.
   – Спасибо. Я тоже очень рад тебя видеть, но где Кириев? Куда он мог пропасть?
   – Уайдер…
   – Натали, ты просто не представляешь, как он мне сейчас нужен, это вопрос жизни и смерти.
   – Доктор? – Обратилась она к врачу и тот жестом дал свое согласие. – Хорошо. Кинсли, присядь, пожалуйста, – он послушно выполнил просьбу, нервно выставил на нее глаза и принялся ждать продолжения разговора. – Арсения нашли сегодня утром мертвым на кухни собственного дома. Предположение экспертов – алкогольное отравление. Убийством там и не пахнет, обычный несчастный случай. Он очень сильно переживал, что вы не поправитесь и видимо совсем слетел с катушек…
   Но Кинсли уже не слышал ее, он медленно сполз на краешек своей кровати, закрыл руками лицо и тихо, не подавая виду, заплакал.
   – Прости меня и спасибо тебе. Дружище, мне будет тебя не хватать, я так тебя любил. Раз уж на мою долю выпала возможность продолжить жизнь, то я воспользуюсь подаренным тобою шансом и убью всех, кто еще хоть раз попытается уничтожить этот мир. – Он так тихо бубнил себе под нос, что Натали невольно подумала, что он молиться.
   – Ты в порядке?
   – Да! Устрой пожалуйста все, а то меня все никак не хотят выпускать из этого логова.
   – Я все сделаю в лучшем виде. Он и мне был очень дорог.
   – Спасибо.
   – Как все будет устроено, мы тут же вас оповестим.
   Уайдер ничего не отвечая лег, накрылся с головой одеялом и отвернулся к стене. Он потерял сегодня слишком много: лучшего друга, хорошего собеседника, делового партнера и своего спасителя. С этого дня Кинсли вряд ли сможет быть прежним и веселиться, как раньше это все происходило вместе с Арсением.

II

   По просьбе Уайдера похороны Кириева были отложены на две недели, до тех пор, пока его не выпустили из больницы. Уже тогда в фирме начинали шептаться, что это совсем не тот Кинсли, которого они так хорошо знали. Он изменился. Его изменили! Уайдер стал резко вспыльчивым, дерзким, но по возможности, больше старался быть в стороне и сохранять молчание. В первый же день своего появления на работе, не смотря на висящий в небе самый важный нерешенный вопрос, он закрылся в собственном кабинете и медленно по капелькам стал распивать свой любимый ром Факундо Парансо. Ему всегда по праздникам дарил его Арсений. Уайдеру битый час «выламывали» дверь, пытаясь заговорить, но Кинсли будто бы и не слышал не чьих голосов. Он так привык к своей «тюрьме», к одиночеству, что теперь вся эта давка с кучей народу, выводила его из ума.
   – Кинсли! Кинсли Уайдер! Немедленно открой мне дверь. – Кричал, надрывая связки, женский голос. – Все! Ты меня достал! – И достав запасной ключ, нагло вошла.
   – Натали! Какой сюрприз. Как проникла ты в мои покои?
   – Не зли меня. Если твой опьяненный мозг еще не забыл, то две недели назад ты сам назначил меня здесь главной.
   – Ах да, и вправду совсем забыл. Дружище, ты меня спас, а я совсем забыл о тебе.
   – Что ты там все бормочешь. А ну отставь свою бутылку и давай уже доведем начатое до конца. Не одному тебе сейчас плохо.
   – Прости, прости меня мое дитя, но я никак не приведу мозги в норму.
   – Тебе не мешало бы проспаться.
   – Я сам решу, что мне делать и как мне жить. Когда?
   – Я все устрою, нужны будут небольшие финансы, придется взять из бюджета. Завтра его кремируют, а в обед устроим панихиду. Пара уже обрести ему покой.
   – Никакой кремации! – Громким басом, вскочив с места, пригрозил ей Уайдер.
   – Но как?
   – Я люблю его всем сердцем, как родного брата. И не позволю так с ним обращаться.
   – Знаешь, что! Мне он тоже был не безразличен и поэтому я считаю, что будет правильным кремировать его тело, а прах отправить на родину к его предкам.
   – Нет и точка. Я не отпущу его от себя. Мы похороним его на всеми известном кладбище, неподалеку от Лоуренса.
   – Чудно. «Седьмые ворота в ад» станут теперь его новым домом. – Ели слышно произнесла Натали.
   – Что ты сказала?
   – Ничего.
   – Вот и займись делом. Нет, я других попрошу. Как бы там не было Кириева похоронят завтра именно там.
   Не смотря на все различные разногласия со всех сторон, что довелось Кинсли выслушивать на протяжении всего дня, тело Арсения, ближе к ночи, доставили в его дом. К этому времени уже собралась приличная толпа друзей и знакомых. Даже Моника и та пришла проститься со своим пошлым незнакомцем. Всю ночь, до самого раннего утра не прекращались отпевания по усопшему. В одиннадцать часов по полудню, похоронная процессия двинулась в последний путь и уже на завтра, многие попросту забыли об этом дне и принялись заниматься своей прежней жизнью – работать с целью выжить.

III

   Ночь была тихой и безоблачной. Яркий полумесяц освещал своим светом комнату Уайдера, который после осушенной бутылки громко похрапывал. Это было первое без кошмарное сновидение, оно приятно выражалось на его сладком лице…
   – Господи! Кого там уже принесло. – Было без четверти пять и вот как уже целых пять непрерывных минут в дверь настойчиво звонили. – Да иду я, иду… Да! – Нервно открыв дверь, от увиденного Кинсли аж отпрянул на несколько шагов назад, покуда не споткнулся об диван и тут же присел.
   – Здравствуй, рад снова тебя видеть.
   – Выходит, я все еще сплю. – Удивленно поглядывал он на Генерала.
   – Нет, уже не спишь.
   – Но как вы тогда здесь оказались? Вы же…
   – Эта длинная история.
   – Нет уж, потрудитесь ответить. – Неожиданно для гостя, выстрелил ему в лоб Уайдер. – Я из-за вас лишился нормальной жизни и самого дорогого мне человека.
   – Мы здесь не причем.
   – Да что вы говорите! И кто же еще мог мне навредить, если я находился в вашей программе, а не в чьей другой.
   – Видишь ли, я тебе соврал.
   – Я так и знал. Прощайте.
   – Нет-нет.
   – Пошел вон! А не то я тебе башку прострелю.
   – Выслушай меня. То, что ты делал, действительно произойдет.
   – Я все исправил и что толку, мир не от этой угрозы погиб, так от другой. Будущее не изменить.
   – Будущее еще не наступило, и ты вправе решать, как оно пойдет – вправо или влево.
   – Нет, все обстоит куда иначе.
   – Послушай, то что случилось после окончания твоей миссии, это все вина наших врагов. Они не первый год пытаются всячески нам помешать. Помоги нам спасти мир и будущее наших детей. – Кинсли не сложно было уломать, и Генерал всегда найдет к нему подход.
   – Кто они?
   – Вся та же корпорация RAZHYMIND, только с реальными игроками, чьи имена, ты, если согласишься, узнаешь завтра.
   – Генерал…
   – Зови меня, – перебил он его на лету, – Александр Хартманн.
   – Хорошо, Хартманн, я согласен. Я ужасно хочу отомстить за смерть своего друга. Горы сверну, но всех достану.
   – Вот и славно. Держи адрес, жду тебя завтра ровно в десять. Реши за сегодня все волнующие тебя дела. Сюда ты уже не вернешься.
   – Понял, до скорого.
   – И тебе не хворать. – «Вот что я всем говорил, – думал про себя Генерал, – программа работает и завтра мы испытаем ее на практике».
   Уайдер закрыл за ним дверь, прилег на диван и стал изучать визитку. Спать ему уже не хотелось.

   VERGES$EN [3 - Забвение (пер. с немецкого)]
   Топика. Калифорния-Авеню 10.Александр Хартманн

   – Я отомщу за тебя Арсений. Зря ты мне не верил. Знай, теперь твоя возлюбленная Натали станет главней тебя. Погордись там за нее и не беспокой нас по пустякам. – И не теряя времени, стал решать задачу, как успеть сегодня все грамотно оформить. – Але, Герман? Прости, что разбудил в такую рань дружище, но ты мне срочно нужен.
   – А это до девяти никак не подождет? – Шептал Уайдеру в ответ еще дремлющий голос.
   – Нет! До девяти уже нужно все подготовить.
   – Хорошо, давай в шесть у меня.
   – Спасибо, я у тебя в долгу не останусь.
   Герман был отменным юристом и делал всегда все четко и без ошибок, за что так и приглянулся в свое время Уайдеру. Пока Кинсли распивал горячий свежезаваренный кофе, все документы были уже готовы. Не хватало только одной крохотной формальности – подписей (его и Натали). Он сильно спешил, ведь это был его последний день, который можно провести в спокойствии.
   – Натали, ты как раз вовремя. Мне нужна твоя подпись на замену водных фильтров.
   – Это кстати, а то вода в последнее время просто ужасна. Дай я только для начала взгляну, все ли там верно, мало ли что.
   – Нет! – Резко одернул ее, чем вызвал в Натали недоверие. – Герман все уже прочел и одобрил. – Тут же вышел из затруднительного положения.
   – А, Герман, прости, я из-за него и не заметила твое присутствие. Кинсли так сразу навалился с бумагами.
   – Ничего.
   – Где подписать?
   – Здесь, здесь и еще вот здесь. Спасибо тебе. Арсений не зря на тебя глаз положил. Прощай Натали и не дай никому себя разорить.
   – Что это все значит? Я вас не понимаю? Уайдер! – Но он уже зашел в лифт и напоследок лишь ей подмигнул.
   Она трясущимися руками прочитала документы и упала в обморок. Ей только к вечеру удалось осознать всю тяжесть весов, что за одно короткое мгновенье, упала на ее плечи. Несмотря на многие беды, она теперь очень счастлива и богата. От Уайдера ей досталась вся его фирма целиком и полностью, а от хранившегося в сердце Кириева – его прекрасное владение, которое он завещал своему другу, но, а тот, за ненадобностью всучил его Натали, так сказать в придачу.

IV

   С тех пор прошло уже десять лет и мир изменился. Натали так и продолжила руководить теперь уже своей фирмой, хотя первое желание было ее продать, избавиться от прошлого и улететь на другой край света. Одна мысль сдерживала ее от этого поступка – прошлое никуда не денется и всегда будет преследовать, где бы ты ни был. В дом Арсения она переехала только спустя три года после его смерти. Он так и простоял в гордом одиночестве, скучая по своему прежнему хозяину и обрастая толстыми слоями пыли в ожидание нового. Первое время, постоянно напрягая Германа, она пыталась выследить местонахождение Уайдера, но за десять лет о нем не было слышно и малейшей весточки.
   Дул легкий осенний ветерок, срывая красочные листья деревьев, круча их в небе и устилая травянистое поле, служащее в качестве местного кладбища. Сторожа, сделав предсонный обход, давно разглядывали яркие сны. Завтра с раннего утра будет шумно и людно. Люди умирают ежедневно, даже, наверное, еще чаще, как это не ужасно звучит, но так устроен этот мир. Мы рождаемся, проползаем детство, догоняя юность, затем взрослеем, строем планы на жизнь, стареем и все – пустота, именуемая себя смерть. Именно так должно быть всегда, но бывает и иначе. Смерть настегает каждого, в отведенный для него час в разные годы, будь то старость или молодость. Случайности не случайны! Вот и завтра ряды могил пополнит молодая семья из четырех человек: двое детей – три, семь лет и их глупые родители, которые по своей же неосторожности, заигрывая во время движения друг с другом, не справились с управлением и съехали в кювет, слившись воедино с двумя хвойными деревьями. Но только до этого события сторожам придется объяснить другое…
   – Господи Боже! Что это? А-а-а… Я в гробу? Я в гробу! Так, без паники, она нам сейчас не к чему. А это что?.. Мой дневник!? Странно, как такое возможно, но да ладно, не до него сейчас. Гроб, судя по всему обветшал, выходит я здесь уже давно. Это мне может пойти на руку. Боже, главное не задохнутся здесь как собака. – Крича во все горло, преодолевая боль атрофированных мышц, вырывая по крохотному кусочку земли, мгновенно засыпавшей гроб, Кириев пытался всеми силами спасти свою украденную жизнь и спустя не мало времени, казавшиеся ему вечностью, из земли показалась рука. Он сразу почувствовал свободу и поднажал с еще большим рвением. Теперь, лежа на прохладной земле, в окружение свежих, еще совсем недавно положенных цветов, он был счастлив, несмотря ни на что. Этот мир был ему по душе.
   – Я смотрю меня кто-то очень часто навещает. Как это не дико звучит, но мне даже приятно. – Арсений так долго не видел живых людей, что разговоры с самим собой, казались ему обычным делом.
   От шума, который он издавал во время своего спасения, на вынужденный обход, сверкая фонариками, вышли двое работников кладбища. Кириев, забыв обо всем, ели идя, чуть ли не ползком, покинул свои прежние покои и побрел в сторону дома Уайдера. Путь был не близок, но показываться на люди никак было нельзя, по крайней мере пока он не узнает всех подробностей прошедших в его отсутствие событий. Кинсли он видел можно сказать последним и только они двоя знают многое скрытое от других глаз.
   Для человека, пролежавшего десять лет в собственном гробу, дорога выдалась не легкой, но он во все времена, когда это требовалось, цеплялся и боролся за свою жизнь любыми имеющимися в организме средствами. Кириев так же знал толк в не привлечение на себя внимания и все отведенное для достижения финиша расстояние прошел серой мышью. К несчастью, Уайдера дома обнаружить не удалось. Дом не выглядел заброшенным, по внешнему виду, в нем с периодичностью должен был кто-то находиться, несмотря на то, что с момента исчезновения Уайдера, в нем никто никогда не был. Поэтому-то Арсений и не придал этому значения, списав все на очередную пьянку или что-то в этом духе. Оставаться было нельзя, силы начинали покидать свое тело, да и вид у него был вызывающий, остается только родной дом. Там он хоть сможет спокойно принять душ и переодеться в чистую одежду. Он ужасно хотел есть, дай ему сейчас приготовленного на вертеле кабана, он полностью обглодал бы его до костей, но дома его точно не ждет подобная радость. Лишь бы посчастливилось набить хоть чем свой желудок.
   Дом, милый дом.
   – Здесь явно не так, как было раньше. – Прошептал он вслух свои мысли, но не об этом сейчас речь.
   Парадная дверь само собой была закрыта, как, впрочем, и задняя, но Арсений еще не забыл способ ее открывания без ключа и с легкостью оказался внутри гаража. Первое, что он сделал, конечно отправился на поиски провианта и найденная им в ту ночь коробка хлопьев, показалась самым прекрасным, что он когда-либо ел. Неожиданно, сзади послышался подкрадывающийся шорох и Кириев тут же насторожился. Мысль о том, что это мог быть Хартманн, напугала его до дрожи. Ухватившись за ручку лежавшей возле него чугунной сковородки, он резко нанес удар. Арсений не ошибся, слух вообще его редко подводил, сзади и вправду подкрался человек, но только совсем для него нежданный.
   – А-а-а!!! – Удар пришелся в левый висок и приложи Кириев чуть больше усилий, точно убил бы на месте.
   – Герман? – Произнес удивленный, слегка пошатывающийся Арсений, включив перед этим свет.
   – Кириев? У меня галлюцинации! Этого просто не может быть. Мы…
   – Похоронили меня, – продолжил за ним предложение, – я помню, не так давно это было. По всей видимости я на короткое время впал в летаргический сон. По крайней мере я, другого объяснения этому дать не могу. Не зомби я ж в конце концов.
   – На короткое время говоришь!? Тебя похоронили десять лет назад, не так давно была твоя десятая годовщина смерти. Нет, нет, нет. Я походу просто сплю. Разговаривать с покойником, бред какой-то. – Герман взялся за голову, пытаясь всячески отогнать галлюцинации.
   – Ух ё! – От такой информации Арсений непроизвольно присел, закрыв на считанные секунды веки.
   – Как тебе могло удастся выжить, ума не приложи. Ты призрак, не иначе.
   – Не неси ерунды, я живее всех живых. Я если честно и сам немного в шоке, ты думаешь было весело проснуться в собственном гробу. Поверь мне, ощущение не из приятных. Ты мне лучше скажи, что ты забыл в моем доме?
   – Я…
   – Милый, у тебя все в порядке? – Прервал их до боли знакомый Кириеву голос, резко сбежавший вниз по лестнице. – Арсений, ты… – и потеряла сознание. Поймать ее конечно же никто не успел и поэтому она в кровь разбила свой затылок. – Дорогой, это ты? – Смотрела она, очнувшись, в глаза своего мужа. – Голова болит. Что произошло?
   – Ты потеряла сознание и ударилась головой об угол стола, хорошо, что цела осталась.
   – Я видела Кириева. Знаешь, давно он мне уже не снился.
   – Ты только не повторяй подобных действий, мне и самому кажется, что пора наведаться в психушку, но боюсь, что это не был сон. Натали, только без паники, он живой, понимаешь, Арсений живой и сейчас принимает душ. Он не умирал и судя по виду, намерен еще долго прожить.
   – Что за ерунду ты несешь? Что с Ирэн?
   – Она спит, не волнуйся за нее.
   – Как же так, ты сейчас не шутишь со мной. Предупреждаю, не играй так со мной, пожалеешь.
   – Нет родная, я не шучу и не играю. Просто сам еще до конца не поверил в происходящие.
   – Я хотела его кремировать, а он… ты мне теперь говоришь, что он просто спал. Спал десять лет! Какой ужас!
   – Я думаю ему сейчас это не стоит говорить. Ты вообще, как? Встать можешь?
   – Кажется да.
   – Пойдем в гостиную. Нам придется эту ночь о многом говорить.
   – Здравствуй Натали. – Стараясь снова ее не шокировать, Арсений медленно вошел в гостиную.
   – Арсений!.. – Но больше она ничего не смогла сказать и просто разревелась.
   – Я думаю, будет лучше, если я первым начну свой рассказ. – Поднял Кириев правую руку вверх, желая говорить и не дожидаясь ответа продолжил.
   Выбора у него теперь не оставалось, и он поведал им все, с первого дня своей резко изменившейся жизни и в завершение дал свой найденный в гробу дневник. Пролистав всего несколько страниц, у них непроизвольно затряслись от страха руки.
   – Это немыслимо!
   – Поэтому Уайдер и бежал прочь. – Вставил Герман.
   – Да, так и есть. Практически сразу после твоих так называемых «похорон». Прости. – Натали немного полегчало, и она начала теперь свой рассказ: как неожиданно для всех стало главой фирмы, замужество (о котором хотела смолчать, в силу прошлого, но таить теперь уже не зачем), о родившейся три года назад дочери и естественно о том, как за эти десять лет под изменился мир. Она заметила, как все это было больно слушать Арсению, но больно было и ей говорить.
   – Уже слишком поздно. Я, пожалуй, пойду. Денег у меня немного есть, хорошо, что не все вы мои заначки нашли. – Улыбнулся он впервые с момента пробуждения, правда радости в нем не было не единого грамма.
   – Останься. Куда ты пойдешь? У тебя не документов, не крыши над головой.
   – Я должен завершить начатое.
   – Стоит обратиться в полицию.
   – И что ты им скажешь. К нам пришел десятилетний мертвец и рассказал удивительную сказку.
   – А что ты предлагаешь?
   – Ничего, я буду действовать один и только один, хватит навлекать на других беды.
   – Мы можем тебе хоть чем-то помочь?
   – Да! Сделайте вид, что я до сих пор мертв. Ах да, не стоит об этом никому говорить, вообще никому.
   – Мы будем молчать, да и как ты сам сказал, кто нам поверит. Арсений, но хоть эту ночь переночуй, это все же твой дом. Куда ты по темноте пойдешь.
   Но он просто молча закрыл за собой входную дверь.

V

   Кириев прекрасно понимал, что мест, в которых его хоть как-то знали, нужно остерегаться, чтобы не шокировать своим оживлением местный люд. За такое время, его скорей всего забыли, но мало ли что. Все, что с ним произошло за последнее не пойми какое время, можно было излечить одним способом – хорошенько выпить. Арсению пришлось добираться до самой окраины города, в место, в котором он никогда ранее не был и вряд ли попал бы в той другой, нормальной жизни – байкерский клуб «Титановые спицы». На него смотрели с большим вниманием, но никто не пожелал заговорить с незнакомцем, даже бармен.
   – Двойной неразбавленный виски, пожалуйста. – В ответ ему молча кинули салфетку и грязный, плохо протертый стакан с плещущейся в нем полупрозрачной жидкостью, с трудом напоминающую натуральный напиток. – Джордж Мартин, да уж, задачка просто супер. – Арсений залпом осушил пару тройку стаканов налитой бурды и отправился за помощью к телефонному справочнику. – Как же могло быть иначе? Мне прям везет. – Людей, зарегистрированных с такой фамилией и именем, оказалось четверо. Не просто конечно, но куда лучше Мартинесев – их было двенадцать.

   Джордж Мартин – Лоуренс. Восток-2-ая стрит. 15а
   Джордж Мартин – Ванкувер. Запад-Деннис авеню 1/3
   Джордж Мартин – Канзас-Сити. Миннесота-авеню 12
   Джордж Мартин – Элвуд. Линкольн стрит 11в

   Единственный быстрый способ, взять машину в прокат, но как это сделать, если ты мертв и у тебя нет других документов. Кириев почти соблазнился мыслью вернуться в дом к Натали и попросить Германа помочь в этом вопросе, но зная, что его жизнь уже загублена, он не хотел ее портить и им. Оставалось только одно – угон, а что ему кто скажет.
   – Я же мертвец! – Улыбнулся он своему отражению, выбивая стекло в пассажирской двери Plymouth темно-зеленого цвета 1984 года выпуска.
   Первый адрес оказался пустышкой. Здесь никто уже походу очень давно не жил с подобной фамилией. Старика не стало еще два года назад. Потратив время на сон и еду, Кириев направился прямиком в Ванкувер. Погода его не тревожила, да и органы власти, на его счастье не попадались. Со вторым адресом, тоже вышла осечка, то оказался четырнадцатилетний школьник, болеющий лейкемией и никак не подходящий под описание из воспоминаний Арсения.
   – Канзас-Сити, я еду к тебе. – Он не вешал носа, понимая, что один из них точно будет верным, останавливаться уже поздно.
   Кириев припарковался в двух кварталах от дома очередного Мартина и весь дрожа, зайдя на всякий случай с черного входа, медленным шагом подошел к его двери. На стук и звонок никто не ответил. Немного посоображав, Арсений повернул ручку входной двери, и она спокойно, с небольшим скрипом, подалась вперед. В нос сразу ударил не приятный затхлый запах, что очень его насторожило и заставило мышцу сердца сжаться до невозможной боли. Войдя в коридор, сразу стало ясно, что здесь случилась какая-то беда. Он не был уверен, что это именно тот адрес, который ему нужен, но передвигаясь шаг за шагом по пыльному слою бардака, понимал – «В этот раз я попал прямиком в цель!». Кириев двигался осторожно, боясь наткнуться на кого-нибудь недоброжелательного. Как он сейчас жалел, что не прихватил с собой ствол, ведь скорей всего он так и хранится закопанный внутри горшка его домашних цветов. Приблизившись к гостиной комнате и быстро окинув ее стены взглядом, стало окончательно ясно, что он пришел по адресу, только слегка опоздал. По тому, насколько было высушено тело Джорджа Мартина, это «слегка опоздал» насчитывало примерно те самые десять лет гробового заточения Арсения. Картина была не из приятных: закрытый, но вечно улыбающийся гнилой рот, пустые черные глазницы и тело изъеденное временем. Скрученные ссохшиеся пальчики держали в руках небольшую папку, пожелтевших от прямых солнечных лучей, бумаг. Судя по всему, его убили ножом, валяющимся возле горы костей, осыпавшейся грудной клетки. Он и не сопротивлялся. Солнце сделало свое дело, ускорив весь процесс самопереваривания организма, сделав его больше похожим на мумию, только немного уродливей.
   В бумагах Кириев нашел все, что было важно знать, для возможности уничтожить компанию: ее адрес и адрес самого ненавистного врага – Александра Хартманна. Собрав все самое ценное, что удалось найти, Арсений мысленно поблагодарил его скитающуюся душу, поджег за собой квартиру и уехал прочь, в сторону прежнего дома. Кириев решил, что расхаживать по оружейным магазинам, сейчас не лучшая идея, в его-то случае нарушать закон сейчас нужно меньше всего. Поэтому придется пошарить в палисаднике бывших хором, которые мог получить обратно, только скажи он одно слово, но Арсений никогда этого сделать не сможет.

VI

   Ночь, но Кириеву не до сна. Ему удалось немного вздремнуть в машине перед отъездом и выглядел он совсем не утомленным. В машине было мертвенно тихо, музыка в последнее время его совсем не прельщала. Арсению хотелось только мести. Он и жить-то собственно говоря больше и не желал. Мысли о суициде держаться пока в стороне, но из головы до конца не улетучиваются и готовы по первому зову сорваться с цепей. Первые пол пути были пройдены в глубоком раздумье. Голова раскалывалась на части, желая отдохнуть от вечно нарастающих мыслей. Ничего не предвещало беды, но ведь его тело пролежало в земле целых десять лет, хорошего здесь мало. Неожиданно для него самого же, в голове резко отразилась вспышка памяти из его прошлой жизни иллюзий, сопровождающая кошмарным сновидением.
   Открыв глаза, Кириев не сразу понял, где он находится, он ощутил сильную боль в спине и как что-то теплое медленно стекало со лба. Арсений уснул за рулем сам того не осознавая, и съехав с оврага несколько раз перевернулся.
   – Господи, как же больно. Почему это происходит именно со мной? За что мне все это?
   Он попытался пошевелиться. Все части тела работали исправно, но боль от ушибов пронзала слезы. Спустя пятнадцать минут очередного сложнейшего испытания, ему удалось выбраться из скомканного куска железа. Траса была пустынной и почти не использовалась, ждать на обочине помощи было бессмысленно, на это могли понадобиться не одни сутки. В итоге он просто бы умер от жажды и голода. Покорячившись, Арсений сильно прихрамывая встал на намеченный путь. До ближайшей заправки было пятнадцать миль. Это и не много и много одновременно. Был бы он сейчас здоров, никаких проблем не возникло бы. Но сил его хватило лишь на восемь миль. На рассвете, когда солнце только начало освещать своей яркостью кукурузное поле, Кириев обессиленный рухнул на землю и уснул.
   Солнце находилось уже давно в зените, когда тело измученного временем падало первые признаки жизни. Проезжающий мимо путник с легкостью принял бы его за мертвеца. Кое-как с трудом поднявшись, Арсений ощутил ужасный голод. Выбирать не пришлось, и он с радостью полакомился сырыми початками, росшими по всюду, лишь бы забить живот и прекратить нервирующее урчание. Ему удалось доплестись до заправки, где у него тут же возникло желание угнать автомобиль…
   – А-а-а! – Во весь опор закричал, резко проснувшийся Арсений, весь в холодном поту, после очередного нежданного кошмара.
   – Джереми, посмотри, наша пташка проснулась.
   Оглядевшись, Кириев понял всю серьезность последствий, благодаря своим безумным сновидениям. Он сидел на заднем сиденье полицейской машины с связанными сзади руками. Из окна было видно, что везут его в нужном для него направлении. Здесь кругом и всюду одни кукурузные поля. Хорошее место для побега и укрытия. К тому же в данном положение ему оставаться было никак нельзя. Воспользовавшись моментом, пока блюстители закона трепались о каком-то важном для них ужине, Арсений подвинулся к дверце и открыв ее на полном ходу, выпрыгнул в поспевающие на поле «заросли». Естественно, тут же спохватившись, полицейские бросились на его поиски. Но у Кириева словно открылось третье дыхание, и он бежал, словно «Ртуть» в Апокалипсисе, к своему спасению. Спустя два часа безуспешных поисков, от него отстали. Попавшееся на пути пугало, помогло Арсению срезать нейлоновый хомут и он, слегка отдышавшись, вышел из сумрака. На дорожном щите были радостные буквы.

   Топика – 11 миль

   – Где же этот чертов горшок. – Кириев помнил, куда в свое время припрятал ствол, но он не предполагал, что Натали за десять лет неоднократно переставляла на свой лад весь ландшафт дома. – Вот радость какая! Никогда я еще не был так рад цветам, никогда. – Немного нахлынуло его грустью.
   Аккуратно порывшись в глубинах корней, Арсений достал давно зарытую заначку: пистолет – девять миллиметров, две обоймы и последние десять штук баксов. Кто бы мог подумать, что ему придется этим воспользоваться, учитывая тот факт, что сделал он это захоронение просто под кайфом, возбужденный одним из просмотренных в тот момент фильмов.
   Несмотря на всю опасность, прикрывшись только одним капюшоном, Кириев решил напоследок зайти в свой самый любимый бар, выпить чего-нибудь погорячее, полистать еще разок бумажки и после – «пропасть». Все так и началось.
   – Привет. – Этот голос так сильно взбил сливки в его груди, что у него чуть не началось извержение.
   – Натали!? Как ты меня нашла?
   – Я следила за тобой от самого дома. Что ты искал на заднем дворе?
   – Ничего, просто вспоминал былое. Тебе не следовало сюда приходить.
   – Прости, но я должна была. Пойми, я хочу тебе помочь.
   – Ты мне ничем уже не поможешь.
   – Позволь мне хотя бы попытаться это сделать.
   – Натали. Моя милая Натали! Живи и дальше той жизнью, что имеешь сейчас и не впутывай себя в это безумие. Не разрушай свое будущее…
   – Можно поосторожней. – Повернулась она в сторону толкнувшего ее грубияна.

//-- *** --//
   – А-а-а… Голова. Что случилось? Где я?
   – Тише. Ты дома. Ты мой герой и спаситель.
   – Что стряслось, я ничего не помню. Эти кошмары действительно сведут меня обратно в могилу.
   – Кошмары?
   Арсений как мог передал ей проблему своего недуга, что заставило сильно призадуматься о его состояние.
   – Я посмотрю, как с этим можно справиться, отдохни пока.
   – Постой. – Резко схватил он ее за руку. – Что произошло в баре?
   – Ко мне начал приставать пьяный бугай, затем вы сцепились, и ты избил его до полусмерти. Если б не помощь бармена, ты бы его убил, правда ему за это тоже слегка досталось. Потом не с того ни с сего ты потерял сознание и тогда я тебя привезла сюда.
   – А где Герман?
   – Я попросила его отвести дочь к бабушке, и он вернется только завтра и у нас есть время, для того, чтобы спокойно побыть наедине.
   – Думаю, это плохая идея!
   – Думаю, это мне решать. – И развязав свой домашний халатик, обнажила перед ним свое прекрасное тело. – Это по праву должно было стать твоим, так возьми его.
   И он не минуты не сомневавшись, не заставил просить дважды. Это был не просто секс, эта была любовь – любовь, потерянная временем, но веками хранившаяся в сердцах. Страсть протекавшая в жилах каждого, сделала эти два часа, просто незабываемыми.
   – Вот держи завтрак. – Она стояла перед Кириевым в одном нижнем белье и была счастливее, чем когда-либо ранее.
   – Спасибо. Я надеюсь ты не о чем не будешь сожалеть?
   – Даже не смей это спрашивать.
   – Во сколько должен вернуться Герман?
   – Думаю часа через четыре.
   – Хорошо, тогда еще есть немного времени.
   – Я прочла о твоих симптомах. Твои неожиданные сны называют каталепсией. У больных наблюдается тревожный прерывистый сон, сопровождающий кошмарными сновидениями.
   – А лечение?
   – С этим все куда сложнее, тебе необходимо лечь в больницу, но ты же не хочешь признавать себя живым. У тебя может быть серьезное поражение мозга.
   – Придется с этим потерпеть.
   – Ты можешь умереть.
   – Я уже мертв! Не забывай это.
   – Ты не понимаешь. – Но больше не стала с ним пререкаться.
   Натали по просьбе Арсения сняла ему захудалое жилье. Об Уайдере информация была скудной, он просто исчез, будто бы его и не существовало вовсе. Правда Кириев предполагал чьих здесь рук дело. Напоследок они тепло обнялись, и она его протяжно и сладко поцеловала в губы. Закончив мимолетные ноты любви, они вновь разошлись по своим текущим жизням.

VII

   День был ясным и благоприятным. Кириев, стараясь как можно вчитываясь, просматривал бумаги, в поисках способа уничтожения столь ненавистной ему корпорации. Покуривая одну за другой сигарету, просиживая пролетавшие часы, ничего нового и полезного выудить из всех имеющихся данных Арсению так и не удалось. Вывод из всего был один – всему виной Александр Хартманн, единственный в своем роде и неповторимый. Возможно, что большинство руководителей VERGES$EN и вправду не задумывается о предстоящих идеях с эпидемией у одного из их коллег. Здесь не иллюзия и не игра, это суровая реальность и просто так убивать здесь не получиться. Самое правильное было подстроить его самоубийство, но в идеале души – стереть здание в порошок. Кириев в глубинах своего подсознания обладал огромной человечностью и поэтому второе решение, для него было не выходом из положения. Как не крути, но для начала все равно нужна была слежка со стороны.
   Каждое утро с восьми часов и до шести вечера, Арсений с фотоаппаратом в руках поедал китайскую кухню из ближайшего ресторана и следил за каждым шагом, узнаваемого с первого взгляда, Генерала. Так прошли две недели. Уже созрел план о случайно сбитом пешеходе, что иногда всплывало у него в памяти из рассказов Уайдера, и он готов был действовать. Пока одним поздним вечером, ориентировочно часов в девять его не задержал Хартманн, который никогда ранее за все время слежке не нарушил свой собственный график. Александр впервые вышел из офиса не один. Сопровождающий Генерала был строго одет, лицо поросло густой, но приятно выстриженной бородой и даже за такой, казалось бы, отличной маскировкой, Арсений смог разглядеть ту самую знакомую физиономию Кинсли Уайдера. Кириев не мог поверить, что они работают вместе.
   Уайдера не было видно месяц. После второго его появления вместе с Хартманном, стало ясно наверняка что они сотрудничают. Пора приступать к поискам нового плана. Как бы Кириеву этого не хотелось, но ему пришлось обратиться за помощью к Герману, чтобы тот сделал для него новые поддельные документы. Якобы, начав новую жизнь, он сможет забыть весь тот ужас, который с ним произошел. Натали немного помогла с ускорением процесса и зная где живет Арсений, лично пожелала принести их.
   – Зачем ты пришла сюда? – Невесело отреагировал Кириев на ее неожиданное появление, ему и так сейчас забот хватало.
   – Ты не рад меня видеть?
   – Рад, но ты ставишь свою семью под удар разрушения.
   – И что!?
   – Тебе это нужно?
   – Да. Все это неправильно. Я долго об этом думала. Мы должны были быть вместе.
   – Но этого не вышло.
   – Все еще можно исправить.
   – Поздно что-либо менять. Я изменился и прежнем мне уже никогда не стать.
   – Но и пусть, мне все равно. – Она подошла к нему в плотную тяжело дыша и их губы стали в миллиметре от прикосновения.
   Арсений держал себя как мог, но потаенное желание вылезло наружу. Он схватил ее за талию и бросил на старый скрипучий диван. Ими был совершен еще один грех. Этот час наслаждений, сидел в голове Кириева и после ее ухода, когда нежно его поцеловав, она положила на журнальный столик папку свежих документов и сказала глядя в лицо:
   – Знай Кириев, я всегда тебя любила и люблю по сей день.
   Неделю он просидел дома, попивая различное спиртное и думая о том, чтобы было, не заварись вся эта каша. Правда потом, уже придя в себя, светлые мысли напомнили о важном деле, и он вновь принялся за работу.
   Он выбрал самый простой на его взгляд вариант, считая, что так будет проще всего пробраться внутрь. Кириев устроился в наемную фирму по мытью окон. Первое время он лишь присматривался, не совершая опрометчивых поступков. Его даже улыбнуло, когда он получил свой первый за долгое время аванс.
   Прошла пора дождей и в его услугах вновь стали нуждаться. На второй день, сделав определенное количество работы, в свое будто бы обеденное время, поднявшись на крышу, Арсений кинулся на поиски кабинета Генерала. Найти его оказалось не трудно. Зная, что Хартманна нет на месте, Кириев сквозь сердечную боль и панику, пропал в открытую дверь. Видимо Генерал так в себе был уверен, что ни от кого не прятал свои секреты. Арсений с возможной скоростью стал фотографировать на свою миниатюрную мыльницу все попадавшиеся под руку документы. Одна папка тут же сбила спесь накала страстей, после того как он прочел всего одно слово – Уайдер.
   Генерал использовал его в качестве ручного киллера, посылая на различные кровожадные убийства от детей до стариков. Он не хотел в это верить, но правда лежала перед глазами. Как бы теперь Кириев не хотел все это исправить, Кинсли Уайдер тоже должен будет умереть. То, в кого он превратился, не должно вот так вальяжно разгуливать по земле.
   – Знай Александр Харманн, я убью тебя как собаку и убивать буду долго и мучительно. – И с дикой яростью покинул его кабинет.

VIII

   Красный школьный диплом не пропал зря. Знания химии и физики пошли ему на пользу. Два месяца были потрачены Арсением на изучение техник сборки взрывчатки. И вот он теперь после всех установлений в кабинете Генерала притаился в шкафу, желая, как можно скорей его пристрелить и взорвать кабинет ко всем чертям.
   – Да, хорошо, я буду ждать тебя в кабинете. – Прозвучал наконец долгожданный голос.
   Как только захлопнулась дверь, Кириев тут же приставил к его голове дуло пистолета.
   – Садись!
   – Этого не может быть. Ты же сдох.
   – Хочешь избавиться от человека, так делай это самостоятельно, а не посылай своих подручных крыс. – После чего зарядил ему обоймой по затылку.
   – Сука! Я буду пытать тебя вечность.
   – Извини, но мне кажется, что ты сегодня сможешь только подохнуть.
   Арсений медленно повернул к себе Генерала, посмотрел в его испуганные глаза и спустил курок. Раньше ему доводилось видеть забрызганные стены ошметками чужих мозгов только по телевизору, поэтому его тут же вырвало на ореховый ламинат. Вдруг неожиданно для Кириева раздался стук в дверь и только он успел стать за угол, как некто сразу вошел. Им оказался само-собой Уайдер. Арсений чуть было не заплакал, целясь в него, но так и не смог выстрелить. Он оглушил его рукояткой по голове и лишь отдаляясь от кабинета заглянул в его лицо. Полупустые, но открытые глаза Уайдера узнали в нападавшем своего некогда лучшего покойного друга. Кириев бегом спустился на лифте на первый этаж и проходя к выходу через красивейший холл, с висящей над головами двухметровой хрустальной люстрой, нажал на кнопку взрывателя.
   – Прости. – Слеза ненависти и глубокого сожаления мельком проскочила по щеке, стерев все воспоминания.
   Взрыв оказался средней мощностью, но смог разворотить целых два этажа. Выжить в данном теракте не удалось даже не в чем не повинным душам. Вернувшись спустя сутки домой, дверь на удивление оказалась настежь открыта. Сердцебиение Кириева вновь активизировалось и задребезжало от страха. Схватив обеими руками свою девятимиллиметровую малютку, он с осторожностью проделывая каждый шаг, осмотрел все закоулки своей халупы. Арсений хотел уже все спустить на наркомана, вломившегося в надежде наскрести на очередную дозу, но яркая праздничная записка на журнальном столе, говорила о чем-то более неприятном.

   Поиграем в игру памяти? Натали ждет, что ты согласишься!
   Кинсли Уайдер
   P. S. Жди меня в городе моих «ЛЕГЕНД»

   – А-а-а! Гребанный психопат. Живучая тварь. Я порежу тебя на ремни. – Бросив все, как и было, Кириев изо всех сил выжимая педаль газа, гнал в новый дом Натали, надеясь, что все это блеф, обман, ложь, способ запугать.
   Двери были заперты, как и полагалось. Значит зря паниковал? Арсений позвонил в звонок, но никто не открыл. Еще, еще, все напрасно. На дворе стояла глубокая ночь, все нормальные люди в это время спят. Ждать до утра тоже не вариант. Тогда Кириев пошел на жесткие меры. Выбив с третьей попытки входную дверь, он влетел в гостиную и от увиденного первым делом выплеснул на пол всю свою вчерашнюю лазанью. Желудок скрутило так, что от боли можно было запросто откинуть копыта прямо на месте.
   Вся комната, мебель, стены, даже потолок, были забрызганы кровью; по ковру, вокруг домашнего кинотеатра, валялись руки и ноги; а возле экрана пятидесяти пяти дюймовой плазмы с пультом во рту, лежала голова Германа с приколотой степлером ко лбу запиской.

   Чтобы ты знал, мой верный друг, мои намеренья серьезны. Поэтому ни в коем случае не стоит их игнорировать. Жизнь Натали теперь в твоих запачканных руках.

   P. S. Надеюсь при личной встрече я все же услышу от тебя спасибо. Я все-таки помог тебе избавиться от прямого конкурента.

   – Но все Уайдер, «мой верный друг», ты точно покойник. Рим говоришь, будет тебе Рим. Еще посмотрим кто лучше сыграет в эту игру, гребанный членосос.
   Кириев слегка под усмирил свои нервы, спокойно сходил в гараж, облил все горючим и так же спокойно поджег. Не смотря на все это, он радовался одному, что хоть ребенка не оказалось дома, а не то Кинсли и с ней бы что-нибудь сотворил. Хоть она была и не его дочь, но дети всегда были и будут самое святое. Этому миру никогда не просуществовать без них. Хотя в эту новую эпоху неизвестно, будет ли это высказывание верным.

Последствия

I

   Первый свободный рейс доставил Кириева прямо в лапы врага, образно выражаясь конечно. Это было поле Уайдера и только он один знал, как играть здесь. Кинсли стал еще куда умнее в подобном развлечение. На полученном Кириевым багаже была прикреплена та же открытка, что и у него дома.

   Любишь «Горячо-Холодно»?
   Via del Corso ждет тебя!

   Арсению, ничего другого не оставалось, как следовать за его подсказкой. На улице был не один десяток сооружений и в каком мог быть Кинсли, невозможно было просто так взять и угадать. Целый день и целую ночь, до тех пор, пока силы не покинули тело, Кириев шатался по закоулкам, пытаясь вспомнить что-нибудь из рассказов Уайдера или хотя бы найти новую крохотную подсказку, но все напрасно. Обессиленный, сгораемый проигрышем и морально подавленный, словно самый натуральный бомж, он улегся в грязном проулке возле мусорных баков и сразу же уснул.
   Пробуждение выдалось болезненным, кошмары так и не хотели покидать его, уцепившись за ворот его изрубленной души. Расшатанный разум стоял уже на самом краю обрыва «пропасти смерти» и был готов шагнуть вперед. Пошарив в карманах в поисках шоколадного батончика на завтрак, вместо него Арсений нащупал вновь знакомую открытку.

   Ты казался мне куда умнее и сильнее. Тик-так, время вышло. Хотя для такого слабака пойду наверно на уступки и дам тебе утешительный приз. Ищи меня в заброшенном здании напротив, неудачник. Ах да, указатели в виде красных стикеров, которые вчера ты отказывался видеть, сегодня укажут тебе путь.
   P. S. Спасибо за сникерс!

   Найти теперь само собой было проще некуда и спустя пятнадцать минут, входя под дулом револьвера, Арсений уселся за специально приготовленный по этому случаю стол для завтрака. Напротив него в углу комнаты сидела связанная по рукам и ногам незнакомая Кириеву девушка.
   – Кто это и где Натали?
   – Тише, тише, не кричи так, голубей спугнешь. Помни, ты проиграл и теперь все пойдет по моим правилам.
   – Где Натали?
   – Да что ж ты такой неугомонный и упрямый как баран. Давай начнем по порядку. Девушку, что так истерически ревет, зовут Хлоя. Ничего не напоминает?
   – Этого просто не может быть. Она была нереальна. Я сам ее придумал… Постой, а ты откуда можешь это знать. Я никому об этом не рассказывал, даже Генералу?
   – Арсений, Арсений. Глупый Арсений. Ты всегда был связан с погубившей твоими руками программой выздоровления.
   – Скорей заражения.
   – Думай как хочешь и называй собственно тоже. Так вот, вернемся к рассказу, знакомься – это Хлоя. Ты ее кстати видел и раньше. Она начинала работать под твоим началом, задолго до Натали, правда немного под другим именем.
   – Где Натали?
   – Слушай, пацан, не накаляй, а!
   – Что с тобой произошло, я тебя не узнаю?
   – Тоже, что и с тобой, только подействовало по-разному. Знаешь, а ведь я после каждого своего задания, навещая свой дом, приносил тебе свежий букет. Никто другой такой милости тебе не подарил.
   – Так это значит я в твоих цветах лежал, выбравшись на волю.
   – Давай это опустим, позавтракаем и спокойно поговорим о более важных вещах. Не знаю, как ты, но я предпочитаю по утрам есть мясо. Так что будьте любезны опробовать мой шедевр. Я его сегодня три часа готовил. Встал в такую рань, и все чтобы удивить тебя.
   – Спасибо за заботу, но я не голоден.
   – Еще одно не послушание, и я прострелю Хлое колено, а затем другое. Пусть ты ее и не помнишь, но я все равно не думаю, что ты желаешь сделать это милое создание калекой?
   – Черт с тобой.
   – Со мной давно уже никого нет, они меня все бояться.
   Арсений в полном унижение своей души, приступил к поданному ему стейку. Одно хорошо, Кинсли положил револьвер на стол и если действовать незамедлительно, то можно разыграть эту партию в свою пользу.
   – Как тебе этот кусочек?
   – Знаешь, повар из тебя так себе если честно, он слишком сухой.
   – Что ж, тогда попробуй мой, – и неторопливо подвинул ему свою тарелку.
   – Тот же вкус.
   – Странно. На мой взгляд Натали должна была быть помягче съеденной тобой говядины.
   – Что? – Кириеву в миг стало трудно дышать и от волнения закружилась голова. – Ты… ты… Но все братец… – Он в ярости перевернул на него стол и первым схватился за рукоятку магнума.
   – Посмотрите-ка! Этот раунд ты победил, давайте похлопаем победителю. А я до последнего сомневался в тебе мой друг.
   – Зачем ты убил ее? У тебя не осталось ни грамма душа!
   – Извини, не удержался.
   – У нее была дочь!
   – Ничего не поделаешь. Жизнь суровая штука и дети часто в ней становятся сиротами.
   – Прости, но у меня просто нет другого выбора. – Арсений взвел курок барабана и представил ко лбу Уайдера.
   – Темнота есть в каждом из нас!
   После этих слов Кинсли Уайдер уснул на веки, забрызгав своими каплями крови и ошметками головы бедную связанную девушку; которая, не понимая всего происходящего, потеряла сознание.
   Арсений упал на колени, весь в слезах. Он не мог поверить, что все закончилось, но закончилось именно так. Он закрыл свои глаза, представляя перед собой нежное красивое лицо Натали и кричал. Кричал так громко, что заложило уши.
   Затем… он опять проснулся.

//-- *** --//
   – Дорогая, мне приснился жуткий сон. Было такое впечатление что я прожил целую жизнь, только чужую.
   – Это просто сон.
   – Нет, нет…
   – С тобой все хорошо?
   – Да! Я кажется знаю, как нам разбогатеть.
   – Ты опять за свое, но сколько можно уже петь одну и тужу песню.
   – Поверь, у меня есть отличный сюжет для новой книги.
   – Не подведи, а иначе у меня просто не будет другого выбора и я подам на развод.
   – Поверь мне. Это будет шедевр.

Часть II. Долина грез. «Сложно прожить свою собственную жизнь, когда тебе приходится проживать их не одно множество»

Сомнение

I

//-- *** --//
   – Милый, ты занят?
   – Входи родная, я уже собирался идти спать.
   – Как твои успехи?
   – Все просто превосходно. Можешь почитать если хочешь.
   – Спасибо, я посмотрю. Рада наконец слышать от тебя такие слова.
   – Я же говорил тебе – верь.

   Вечность или бесконечность? Заражение или внедрение? Мир создавался миллиардными столетиями и до сих пор нет отправной точки его началу. Мнения расходились сто лет назад и расходятся по сей день. Одни считают нашу нынешнюю сущность самозарождением, другие «пришельцами» – случайным образом, а может и продуманно, упавшими на нашу Землю. Аристотель здесь правда выделился из общей массы, посчитав, что жизнь на Земле была спонтанным явлением. Возможно он и прав! Кто знает! У Библии на этот счет совсем иные соображения.

   Проблема происхождения Нас – людей, как отдельный вид, является одной из самых наиболее волнующих и нерешенных вопросов в биологии и антропологии. В течение нескольких веков она является полем сражений между наукой и религией.

   Жизнь и смерть предложил Бог человеку, добро и зло, чтобы человек сам мог выбирать и делать себя таким или иным. (Втор 30:15)

   Наш мозг, разум и многое, многое другое, относящееся к этой среде, стали такими, какими мы их знаем, не сразу. Сказать здесь можно лишь одно, благодаря длинной цепочки эволюции, связанной с восхождением на трон отдельных видов в далеких эпохах времени, а затем их практически полного вымирания, мы сейчас есть, а это главное. Человек достиг могущества в этой цепи. Он живет, выживает, приспосабливается к любой среде своего обитания, растит потомство и в конечном итоге со спокойной душой «уходит». И даже здесь ему уготована своя роль. Мы – есть удобрение.
   Все красиво! Разве я не прав? Жизнь она прекрасна и останется такой на века, как бы ей при этом не мешали. Но есть и другая вселенная. Мы хорошо о ней знаем, но также, как и первую никогда, не исключено конечно и обратное, не сможем до конца понять и разгадать ее самые глубинные тайны. В народе все ее зовут – Подсознание. Оно хранит потаенные желания и несбыточные мечты, нереальную реальность и единственную возможность чувствовать себя властелином. Этот мир куда красочнее, но и куда опаснее.
   Окунувшись в Галактику иллюзий, вы постепенно начинаете забывать о былой реальности, погружаясь все глубже, в поисках невиданного дна. Все видят сны, почти, но немногие могут прикоснуться к ним, ощутив сердцевину их мякоти на вкус. Со временем исчезает грань раздвоения, и вы начинаете теряться. Спрашиваете себе, – «Понедельник ли сегодня? А может я все еще сплю? А если захотеть видеть возле окна фургон с мороженным, он появиться? (и это, несмотря на то, что вы живете на восьмом этаже)». Ваша личность теряется, исчезает и попросту растаптывается в пыль, забывая кто вы, как вас зовут и кем вы являлись в реальности, создав себе новый шаблон, а может и два. Подсознание не имеет стенок грани и способно творить новые миры до бесконечности, пока вы, лежа в своей постели, будете истекать слюной и тухнуть, просирая единственную жизнь. Как было сказано выше, на такое способны не многие, но еще меньшие способны вернуться оттуда живыми и вновь поднявшись на ноги, заняться тем, что на сегодняшний день уготовано вашей судьбой. Вы сильнее, чем думаете, но остерегайтесь подделки. Кто знает, может именно сегодня вы прожили одну из таких временных иллюзий, а завтра это окажется самым обычным кошмаром. Бойтесь и наслаждайтесь!

II

   – Дорогой! Вставай! Завтрак готов.
   – Спасибо. Как Лия?
   – Она еще спит. Это соня рано вставать у нас не любит.
   – Вся в мать!
   – Ты чего сегодня такой смурной?
   – Сегодня четверг Нина.
   – Так значит, это твое окончательное решение?
   – Да, на сегодняшнем собрании я объявлю о своей отставки.
   – Милый, я понимаю, как это для тебя тяжело. Мне не хочется, чтобы ты потом жалел о своем решение.
   – Не волнуйся за меня. Я счастлив! Ведь у меня есть все самое дорогое – Вы.
   – Люблю тебя.
   – К тому же, если оглянуться назад, то я покидаю футбол красиво.
   Режим футболиста, даже решившего покончить со своей карьерой, имеет свойский подход. У каждого таланта он по-своему особенен и разнообразен. Франческо Аскел лучший бомбардир в истории Швейцарии, предпочитал вставать без пятнадцати шесть, чтобы уже ровно в шесть не торопясь поедать свой завтрак – мюсли. Он всю свою сознательную жизнь считал, что они крепко подпитывают его тело и дают возможность активней чувствовать себя во время тренировок и матчей. Аскел пришел к этому еще в девятнадцать лет и до сих пор не нарушал привычную традицию. Теперь он к этому приучил и свою жену. Когда многие еще только продирают глаза, они уже полностью бодры и улыбаются друг другу, глядя в глаза.
   Франческо за годы своих побед успел сколотить хороший капитал, поэтому и двухэтажный дом, по которому они ритмично кружатся каждое утро, был соответствующего уровня. Находился он в одном из элитных районов Базеля на склоне горы. Огромные, в рост человека окна, придавали ему головокружительный вид. Внутри он казался немного меньше, но гостиная с потолками в шесть метров сглаживала весь крохотный недостаток. Зайди в него мы с вами, нам вряд ли бы хотелось покидать его так скоро.
   За окном было плюс девять. Погода стояла ясная и обещала весь день пробыть солнечной. Осень давно показывала всю свою красоту красок, согревая душу и сердце своей изумительной красотой. Аскел волновался больше обычного. Подобное заявление ставило крест на его феноменальном успехе и надо будет смотреть в будущее совсем с иного ракурса. Чем ему заняться? Хочет ли он и дальше оставаться быть привязанным к спорту? Все ли он правильное делал? Эти вопросы не давали покоя еще с трех часов ночи, когда он взволнованный открыл ото сна свои очи и после из-за этого еще целый час не мог их сомкнуть.
   – Помни, я рядом и всегда тебя поддержу.
   – Нина, спасибо. Теперь вы для меня все!
   – Я знаю и поэтому ты справишься. Тебе уже не впервой. Вспомни, как четвертого ноября две тысячи десятого года ты со спокойной душой объявил о завершении карьеры в сборной, из-за того оскорбления.
   – Разве такое забудешь. Эти фанаты порой сами не осознают, что несут. Ладно, мне уже пора. Увидимся вечером.
   – Буду ждать! – Нина ласково и игриво поцеловала мужа на прощание, завязала потуже расслабившейся пояс своего эротического халатика, прикрывающего только грудь и ягодицы, и ушла к себе.
   – Поцелуй за меня Лию. – Крикнул Франческо ей в след и закрыл за собой входную дверь.
   От дверцы машины до входа в клуб и решающей на сегодняшний день речи оставались считанные минуты. Аскел жил не очень далеко от родного поля и если сюда прибавить скорость его любимого Brabus 800-ой серии, то через двадцать-двадцать пять минут уже свершиться непоправимое. Цепочка будет запущена и ее уже не остановить.

III

   – Аскел, прости, что заставили тебя ждать. Я так понимаю, ты хотел нам что-то предложить?
   – Тренер, не совсем так. Главное поймите меня правильно. Мне тридцать три, у меня родилась дочь, которую я очень люблю и хочу уделять ей как можно больше времени…
   – Ты опять за свое! – Перебил он Франческо, поняв к чему он клонит.
   – Мое решение бесповоротное. Я решил завязать с футболом. Этот сезон был для меня последним.
   – Может все-таки можно урегулировать этот вопрос?
   – Нет. Пора открывать двери молодым. Таких как я – пруд-пруди. Желающих найдется море. Главное правильно искать.
   – Что ж, раз ты так решил, пусть так и будет, но знай, таких как ты больше нет.
   – Спасибо! Я благодарен вам за все. Эти годы были лучшими.
   – Семнадцатого ноября мы устраиваем прием, где тогда и огласим о твоем уходе. Передавай привет Нине и скажи, что мы будем рады ее там видеть. Можешь идти, я не задержу тебя больше. В этой тренировке ты уже не нуждаешься.
   – Был счастлив поработать с вами.
   – Для меня большая честь тренировать столь великого бомбардира за всю мою жизнь.
   Франческо покинул «Базель» в очень разбитом и подавленном состоянии. Он мог еще несколько лет смело оставаться все тем же незаменимым игроком. И вот теперь все, конец. Жребий брошен. Ему безумно хотелось домой, обнять и поцеловать Лию, но Аскел не мог себе позволить подойти к ней вот в таком виде. Взяв на заправке упаковку пива, Франческо отправился в самую глушь своего города, чтобы хоть час побыть наедине со своими мыслями.

   Домой он вернулся лишь поздним вечером. На улице уже давно стояла темень и начинали одна за одной появляться звезды. Небо было прозрачно-чистым. Луна приняла свою эстафету, слегка освещая дорогу.
   – Ты где был? – Прямо с порога накинулась на Аскела Нина. – Я весь день тебе звонила… Да ты пьян!
   – Нина, милая моя, прости. Я должен был побыть наедине. Мне стыдно, но эта бесконечная депрессия полностью свела меня с ума.
   – Нечего. Ты как, в норме?
   – Да, уже намного лучше. В субботу на банкете скажут о моем уходе. Ты поедешь со мной? Тебя там все ждут.
   – Конечно. Завтра предупрежу Кларису, чтобы посмотрела за Лией.
   – Как она?
   – Хорошо, уже не спит.
   – Прекрасно. Иди ложись. Я сейчас приму душ и присоединюсь.
   – Где ты бросил машину?
   – Она в гараже.
   – Франческо, ты сел за руль в нетрезвом виде?
   – Я нормальный.
   – Нет! Ты не нормальный! Посмотри на себя, ты шатаешься стоишь. О чем ты вообще думал?
   – Не кричи. – Он просто схватил ее за талию, сладко, с самой искренней любовью, что у него была поцеловал в пухлые, налитые кровью губы и направился в ванную комнату.
   Ванная была просто шик. Вырезанная из целого камня, она приставлялась в помещение словно остров, выделяющейся из толпы, благодаря своим «редчайшим попугаям». Стены и вся остальная мебель, включая душевую кабину, были белого цвета. Свет имел несколько режимов. Так как Франческо хотелось спокойствия, то выбрал он более эротичный, чуть подсвечивающий помещение и набрав себе теплой воды, закрыл глаза.

   Ему снилось, что он лежит в похожем на ванну месте, по крайней мере по цвету, но телом привязанный к больничной койке…

   – Милый, просыпайся. Твой мальчик уже не спит.
   Открыв глаза Аскел увидел перед собой любимую жену, ее обнаженная фигура стала манить его разум вернуться в реальность, и он наконец проснулся. Ее руки были в воде, держась за «что-то» упругое. Первые пару минут они страстно, словно это было в первый раз, переплетались своими языками, завязывая друг другу узелки, затем она задержала дыхание…

IV

   Шум, похожий на прибой, поначалу ласкал слух. Открыв глаза Франческо увидел только пустыню. Песчаная буря, что издавала дотоле приятный звук, утихомирилась, лишь изредка перекидывая песчинки с места на место. В округе не было нечего, один желтый песок. Идя в сторону заката, за прошедшие долгие часы ровным счетом ничего нового так и не произошло. Только где-то в дали одно крохотное явление, больше похожее на мираж – развалины процветающего в свое время замка. Аскел было собрался в его сторону, но резкая боль выбила его разум из колеи иллюзии, вернув мысли в реальность.

   – А-а-а… – Крупицы пота резко усыпали лоб.
   – Милый, господи, что стряслось? – Резко проснувшись от крика, встревоженными глазами смотрела на него Нина.
   – Больно, черт возьми, а-а-а… Проклятый зуб!
   – Я сейчас вызову скорую.
   – Нет, не смей. Дай мне обезболивающих и ложись спать.
   – Ты точно уверен в этом?
   – Все хорошо. Просто мне приснился страшный сон и наверно от волнения такая ощутимая боль.
   – Вот, держи. – Спустя две минуты, немного посомневавшись, Нина принесла ему пару таблеток, больше схожих на сладкое драже, нежели на лекарство.
   Десять минут покряхтев, Аскел наконец-то уснул. А вот его жена еще битый час не могла сомкнуть глаз. Утро выдалось не таким приятным, как хотелось Франческо. Боль вернулась с удвоенной силой, разрывая левую щеку на части.
   – Дай мне еще таблеток. – Раздраженным голосом требовал Аскел.
   – Нет! Больше никаких обезболивающих. Сейчас ты одеваешься, и мы едим к Эрнесту (их личный зубной врач). Пусть он тебя осмотрит.
   – Я не хочу никуда ехать.
   – Ты в своем уме. Ты посмотри на свой измотанный вид. Ты что в таком же виде собираешься на свой завтрашний прием?
   – Нет.
   – Не бойся, все будет хорошо.
   – Я не боюсь, просто…
   – Никаких просто. У тебя пять минут. Бегом!
   Спорить дальше было без шансов, и он молча, словно обиженный ребенок, надув грибы, полез в гардеробную. Всю дорогу они молчали, не проронив ни слова. За руль села Нина, но машину взяла его. Она всегда давала предпочтение большим машинам, но несмотря на это, Франческо подарил ей Мини Купер. Он ей конечно же нравился, да и мужу перечить ей не хотелось.
   – Здравствуйте. У нас запись к Эрнесту.
   – Да, проходите, он вас уже ждет.
   – Все, дальше иди один, ты у нас не маленький. Жду тебя здесь.
   Аскел, натянув искусственную улыбку, вошел в кабинет.
   – Доброе утро, присаживайтесь.
   – Спасибо и вам доброе.
   – Так что тут у вас, давайте-ка посмотрим. Откройте рот… ох ты, дело плохо. Чем же вы умудрились так сломать зуб?
   – Во сне, по неосторожности.
   – Да уж, первый раз такое слышу, да еще чтобы так. Здесь уже лечением не помочь. Будем рвать. Согласны?
   – Больно будет сильно?
   – Вообще с анестезией не должно, но в вашем случае не ручаюсь. Он очень неудачно обломился. Мне даже не за что его зацепить.
   – Надо, так надо.
   – Сделаем в лучшем виде. – Подбодрил Эрнест своего не частого пациента.
   Укол был готов и введя ее в левую щеку, спустя пару минут, он принялся за работу. Край, единственный участок суши в океане ротовой полости, тут же раскрошился, еще больше осложнив работу.
   – Вот так незадача. Мужайтесь Франческо, придется выдалбливать молотком. Главное без резких движений, не охота вам по случайности еще и челюсть сломать. Нора (так звали его медсестру), я буду держать зубило, а ты по моей команде будешь бить. Давай… так, сильней… еще… стоп. Вот хорошо, кажется треснул.
   Аскел от страха и боли впился руками в подлокотники кресла и будь чуточку сильней, смял бы их как бумагу. По прошествии двадцати минут мучения, работа была окончена.
   – Я посмотрел, вроде бы все обломки я достал, но может какой осколок и не заметил. В этом нет ничего страшного, он выйдет потом сам. Главное, что в целом вышло все совсем неплохо и мне не пришлось зашивать. Рот не в коем случае на полоскать. Зажмите между зубов тампон, минут через тридцать можно будет убрать. Через два часа уже можно будет есть.
   – Думаю, я на сегодня уже наелся.
   – Вы на удивление, не смотря на всю сложность, крепко держали себя в руках. Поверьте, моему опыту, здесь бывает все куда сложнее.
   – Спасибо вам и удачи.
   – Это моя работа. Поосторожней в следующий раз. Не блуждайте по своим кошмарам.
   – Франческо, дорогой, как ты? – Обняла его заждавшаяся жена.
   – В палятке, – с трудом пропищал Аскел, – я хасю дамой.
   К вечеру ему уже полегчало, и он плотно отужинал говяжьими отбивными, наверстывая весь пропущенный день.

V

   Семнадцатое ноября выдалось не таким, как его ждали. Утренняя мрачность просачивалась в окно, навевая скуку. Тучи полностью заполонили небосвод, желая высвободить всю свою тяжесть. Несмотря на жизненные изменения, Аскел начинал свой день, как и прежде и поэтому после завтрака не знал, чем себя занять. Ему пришлось два часа щелкать по кнопкам пульта от телевизора, пока не проснулась Лия.
   Сегодня их день. Маме включили зеленый свет, и она до вечера вся в собственном распоряжении. Франческо покормил дочь приготовленной Ниной смесью и поспешно начал собираться с ней на улицу. Погода не посмеет сорвать их планы. Лишь бы не было дождя, ведь он так рвется наружу.
   – Как быстро ты растешь. Через месяц тебе уже полгода.
   – Абу! – Услыхал он в ответ и с любовью улыбнулся.
   – Ты моя хорошая. Скажи маме пока.
   – Солнышко, – подошла к ней Нина, – идешь с папой на уличку?
   – Абу! – Улыбнулась Лия маме.
   Франческо вышел на улицу, окинул взглядом облака, обрадовался проявившемуся просвету и медленными шажками направился в сторону Канненфельда. Этот парк – самое любимое место для детей во всем Базеле. Лии конечно это еще было не интересно, но Аскел почему-то очень желал ей его показать. Статуи на входе напоминают, что в начале его использовали между одна тысяча восемьсот шестьдесят девятым и тысяча восемьсот семьдесят первым годами как кладбище. Многие деревья говорят о том же и датируются этого периода. И пусть летний театр сейчас закрыт, здесь все равно много народу всех возрастов: детвора развлекается, бегает с собаками, старики прогуливаются по аллеям и читают на скамейках новости, либо свои любимые книги. Тучи рассеялись, обнажив свежие лучи солнца. Теплее не стало, но его свет радовал сердца, делая людей счастливее. Лия снова дремала. Ох уж эта соня. Как же сладко она сейчас спала. Франческо смотрел на нее, не отрывая глаз около получаса, и все никак не мог нарадоваться. На миг призадумавшись, Аскел на одно мимолетное мгновение растаял, пустив слезу, но затем широко улыбнулся и пошел наворачивать новые круги.
   В три часа они уже были дома и успели плотно пообедать. Теперь каждый занимался своими делами. Малютка снова дремала. Аскел в ожидание Нины из магазинов, вновь перелистывал каналы. Ему было трудно представить, что он остался без футбола и еще пока не понимал, чем занимаются отставные спортсмены. Для него это было схожим с тюрьмой, словно ты после четырнадцатилетней отсидки, возвращаешься на волю, но мира, который ты знал, больше нет. Ты чувствуешь себя чужим и беспомощным.
   – Милый, я дома.
   – Это самая радостная новость за последние часы.
   – Что случилось?
   – Мне было одиноко и скучно. Я еще не свыкся с новой жизнью.
   – Скоро все изменится. Я успела подумать на твой счет, пока ехала домой.
   – Ты так думаешь?
   – Конечно и для тебя будет лучше, если ты оставишь спорт не полностью.
   – То есть как?
   – Ты никогда не рассматривал себя в роли тренера футбольной команды.
   – Да вообще нет, но честно сказать, идея хорошая. Я уцеплюсь за нее по крепче на досуге, а сейчас давай займемся сборами, у нас осталось два часа. Выходим в пять, так что поторопись.
   – Все, лечу в душ. – Поцеловав Франческо в губы с широкой улыбкой на лице, в танце удалилась.
   Время пролетело так мгновенно, что Аскел и не успел опомниться, как пора уже было выходить. Он сильно увлекся своими мыслями. Нина дала сегодня ему отличную почву для размышления. Няня пришла пол часа назад и уже давно занималась Лией, не давая ей скучать по родителям. Нина была очаровательна, как никогда.
   – Шикарно выглядишь. Сколько раз я тебе это говорил и повторяюсь вновь – черный тебе к лицу.
   – Спасибо любимый. Идем?
   – Да, пожалуй.
   За всю дорогу они перекинулись лишь пару словечками и то на тему какая помада подходит лучше. Франческо не любил яркую выразительность, поэтому на вопрос красный или бордовый, ответ был очевиден. Банкет был выполнен по всем меркам высшего общества. Высококвалифицированная обслуга была расставлена повсюду и делала такие вещи, которые, казалось бы, и не к чему, но создавало феерическую обстановку. Франческо Аскела всегда горячо и сильно любили и встретили здесь с широко распростертыми руками.
   – О Боже! Как ты попал сюда? – Обратился Франческо к первому подошедшему к нему гостю.
   – Меня пригласили!
   – Нечего себе! Неожиданно. Извини, мне нужно переговорить с тренером, думаю позже еще поболтаем.
   – Был рад тебя видеть.
   – Взаимно.
   – Кто это? – Отойдя немного в сторону, на ухо спросила Нина.
   – Бывший бомбардир «Базеля». Год назад его продали в клуб Ливерпуля.
   – Он что везде со своими тучными девочками ходит?
   – Пользуется славой и известностью, пока еще есть такая возможность.
   – Возраст не щадит никого.
   – У него еще есть время.
   – Интересно, какова его правдивая роль.
   – Я больше чем уверен, что его хотят вернуть на мое место. Родригес Тартако дорого им выйдет.
   – Ты официально еще не ушел, а тебе уже нашли замену. Класс!
   – А что ты хочешь. Футбол такой же бизнес, как и все прочее и разориться не хочет никто. Видимо Гендиректор уже в курсе новостей и решил заранее перестраховаться.
   – Этому Родригесу далеко до тебя.
   – Как не крути, он отличный игрок. Не верни они его сейчас, им пришлось бы в следующим сезоне очень туго.
   – Игроки не вечны, все когда-то уходят на покой.
   – Да, но ему еще рано об этом думать.
   – Посмотри, на его гадкое поведение. Фу, как это омерзительно.
   – Нина, просто не зацикливай на нем внимание.
   – Хорошо.
   – Здравствуй Франческо. Здравствуй Нина. – Закончил их беседу подошедший тренер.
   – Приветствую вас тренер.
   – Спрашиваю в последний раз, ты не передумал? Пока не поздно, может одумаешься.
   – Нет, я вижу, что уже поздно. Пора идти на покой. За последние десять лет с хвостиком, произошло много хорошего и не очень. Я очень устал от всего этого.
   – Понимаю. Что ж, тогда я ненадолго оставлю вас. Раз такого твое решение, пора сделать заявление. – Тренер Франческо встал в центр зала, постучал вилкой по бокалу, привлекая тем самым к себе внимание и взяв в руку микрофон, продолжил. – Попрошу минуточку вашего внимания. Этот прием был сделан к удачному завершению футбольного сезона этого года. Но, это еще не все новости на сегодня. С горечью сообщаю вам, что Франческо Аскел, наш лучший бомбардир, объявил о завершение футбольной карьеры.
   По залу тут же пронесся вихрь шепота, и все устремили взгляд на стоявшего со своей женой Франческо. Для многих это было большой неожиданностью.
   – Но, не смотря на столь неожиданную для всех весть, – После мимолетного шума, тренер «Базеля» решил не останавливаться, – так же рад сообщить, что наш блудный сын Родригес Тартако вернулся домой и уже в следующим сезоне порадует всех нас своей великолепной игрой.
   – Вот это поворот. – Вырвалось из уст Франческо.
   – Да они об тебя просто вытерли ноги. – Злобно занервничала Нина.
   – Аскел, друг, спасибо, что своевременно решил отойти в сторону. Ты открыл мне широкую дверь. – Радостно улыбался Родригес, пожимая холодную руку Франческо.
   – Я рад за тебя. Как будешь заходить в проем, смотри под ноги, будут неприятно, если ты при всех споткнешься об порог.
   – Я учту.
   Дальнейшее мероприятие пролетело быстро и совсем по-обычному. Вскоре все начали разбредаться по домам. Аскел сел за руль, но вид у него был взволнованный и от нервов слегка потряхивались руки. Несмотря на это, он все же мог здраво мыслить, а значит и в дороге ничего неладного с ним не произойдет. Все было окончено. Теперь, с этой минуты, он свободный человек, целиком и полностью во власти самого себя.
   – Куда это они так погнали? – Мимо них на бешенной скорости пронесся картеж, состоящий из пожарных, полицейских и карет скорой помощи.
   – Действительно странно. Что уже могло случиться на нашей улице?
   Подъехать к дому им так и не удалось, весь квартал был перекрыт. Все кругом всполошились как при объявлении начала войны и никого не пропускали.
   – Что случилось?
   – Сэр, отойдите в сторону и не мешайте нам работать.
   – Пустите, там моя дочь!
   – Туда нельзя!
   – Да в чем дело-то хоть? Может кто-нибудь дать мне ясное объяснение!?
   – С горы сошел оползень. Многие дома сошли к низине вместе с ним. Сейчас на месте полным ходом идут спасательные работы. Там не безопасно… Сэр… сэр, вы в порядке?
   Франческо стало дурно. Он уже не слышал окружающих, представляя в голове как разрушается его дом…
   – Лия!!! – Аскел словно обезумел. Он отшвырнул полицейского в сторону и помчался в сторону обвала, в надежде, что его дом стоит на своем месте и его не задело.
   – Стой, там опасно!
   Нина стояла в стороне, ничего не говоря и всерьез до конца не воспринимая обстановку, словно статуя – молча, бездвижно и без души. Мимолетная надежда Франческо рассыпалась как песок, когда вместо дома, перед ним открылся свободный вид на город. Аскела тут же скрутили, но ему тогда уже было все равно. Те крики, что были слышны тем роковым вечером на весь Базель, были его крики. В этой ужасной катастрофе сошло со скалы шесть домов, девять человек погибло, включая няню и Лию. Одному человеку чудом удалось выжить. То оказался их ближайший сосед. Он принимал тогда ванную, она сослужила ему роль саркофага и спасла жизнь. Франческо настолько истратил свои эмоции, что обессиленный, не обращая внимания на тихо рыдающую жену, рухнул на стриженный газон и потерял сознание.

VI

   – Кинсли, ой, доброе утро директор Уайдер.
   – Я же тебя просил, не надо. Просто Кинсли. Мы в первую очередь друзья, а уже потом «начальник и его подчиненный». Запомни это. К тому же ты мой заместитель, а не дворник, что меняются у нас каждую неделю. Эти мексиканцы совсем ленятся работать, им только сто долларовые бумажки подавай, а пользы ноль.
   – Хорошо, я учту. А вот дворника и впрямь надо сменить. Я сейчас проходил парковку, а он сидит себе прохлаждается, потягивает сигаретку и с виду все ему не по чем.
   – Да сколько можно уже. Ты не представляешь, как они меня бесят. Я его пять дней назад взял, пять.
   – Думаю мы что-нибудь придумаем.
   – Что тут думать, надо сменить национальность. Только вот местные за гроши не хотят работать.
   – Как только втянусь в работу, мы вместе пересмотрим финансовые расходы.
   – Думаю, что в тебе я точно не разочаруюсь. О, кстати, ты уже осмотрелся?
   Офис продаж был отделан по лучшему модерну современности. Чувствовалось, что хозяин сей обетованной, в свое время был чем-то подавлен и разбит, возможно даже еще в раннем детстве. Коллектив, не смотря на многие опасения новоприбывшего, выглядел сплоченно, но об этом пару абзацев пониже.
   – Да. Хотя здесь больше подойдет фраза частично. Вот направляюсь в свой кабинет.
   – Отлично. Пойдем я представлю тебя твоей новой секретарши.
   – Секретарши?
   – Слушай. Ты сейчас здесь главный, кроме меня конечно. Не робей и выше нос. Вот увидишь, ты быстро вживешься в роль.
   – Я уж постараюсь.
   – Входи. Знакомься это Хлоиса.
   – Вау!
   – А-а-а? – Вопросительно взглянул на него Кириев и тот, поняв свою ошибку, быстро исправился.
   – Рад познакомиться. – Бедняга от переживания, даже забыл, что так и не представился. Как не в чем не бывало, прошел мимо Хлоисы и заперся в своем кабинете. Она конечно так до конца и не поняла в чем дело, лишь слегка расстроившись такому неожиданному повороту знакомства.
   Уайдер в свою очередь был сильно удивлен и ошарашен такой выходкой друга, но решил пока не придавать этому особое значение и удалился к себе. Сидя в своем новом кресле и всматриваясь в каждую деталь нового интерьера, начинаешь понимать, что ты не зря прожил эту жизнь, стремительно карабкавшись вверх по лестницы желаний. Переехать на пару этажей повыше, приятная новость для каждого, верящего в собственный рост успеха. Но ступеньки всегда будут оставаться скользкими и главное правило в этой игре, не поскользнуться на одной из них. Падать вниз всегда больнее! В кабинете не было ничего лишнего. Столик из мореного дуба небольшого размера размещал возле себя три кресла по обе стороны. По правую руку томилась в ожидании «захвата» личная библиотека, книги которой были саморучно подобраны самим Уайдером. Она была полностью забита самой лучшей в мире классикой разного времени. У входа мягко растелился маленький пушистый коврик. Его ролью было больше красота, нежели его прямое назначение. К моменту завершения тщательного осмотра оказалось, что уже двенадцать и то, прервал его стук в дверь.
   – Не желаете чашечку кофе? – Прозвучало вместе со стуком.
   Он так сильно засмущался такой неожиданности, что чуть не начал заикаться.
   – Нет! – Отрезал он резким тонам, подавив тряску. – Я не давал вам своего разрешения войти!
   – Прошу меня извинить. Просто я подумала… Это больше не повториться. – Гордо подняв голову, с трудом сдержала эмоции гнева.
   – Можешь идти.
   Хлоисе не понравилось подобное отношение к себе. Хоть он и заместитель директора, а она всего лишь его секретарша, но в первую очередь она такой же человек, как и он, да еще и хрупкий. От огромного волнения на свою тонкую душу, она непроизвольно заплакала. Выходя из кабинета, он даже не окинул Хлоису взглядом, которая пытаясь скрыть заревевшее лицо, нырнула под стол, делая вид, что ищет там что-то очень важное.
   – Кинсли, не занят? Войти можно?
   – Конечно. Присаживайся мой друг. Поделишься впечатления первого рабочего дня.
   – Даже не знаю, что и сказать.
   – Да брось, говори уже. Ты выглядишь еще более странней, чем утром.
   – Все супер. Кабинет, глаз не отвести, честно признаться, так там ремонт получше чем в моей съемной квартире. Я еще до конца не могу поверить, что это правда.
   – Нечего, привыкнешь. Кстати по этому поводу, приглашаю тебя сегодня выпить. Я угощаю!
   – Спасибо Кинсли. Ты не будешь возражать, если я поменяю себе секретаршу.
   – Не понял? Она что, не в твоем вкусе? Постой-ка… Я надеюсь ты у нас не из этих?
   – Нет-нет, что ты. Она прекрасна, но я выглядел перед ней сегодня полным идиотом и не хочу, чтобы у нее оставалось подобное впечатление обо мне в дальнейшем.
   – Ладно, как скажешь. Только сам устраивай свое собеседование.
   – Спасибо.
   – Жалко девочку будет, я долго ее выбирал. Может передумаешь.
   – Прости, я не специально так поступил. Волнение перебороло меня. Поэтому я вынужден ее поменять.
   – Делай, как считаешь нужным.
   Гуляние выдалось не совсем по представлению его виновника. Были приглашены абсолютно все работники фирмы, что сильно смутило рассудок. Все пили, разговаривали о жизни за стенами офиса, флиртовали и танцевали. Проснуться у себя в квартире, ему конечно же не удалось. Как выяснилось позже, это оказался дом Уайдера. На правой руке сладко сопела приятная особа – брюнетка, с миниатюрными, но упругими формами если быть точным.
   – Как я здесь оказался?
   – О-о-о, этого тебе лучше не знать. Да и твоя квартира просто ужасна. Как ты себе представляешь привести в нее такую красотку.
   – Знаешь Кинсли, я явно об этом вчера не думал.
   – А зря. Ничего, одна крупная сделка и мы тебе такой же домик прикупим.
   – Ух ё, уже восемь. Пора на работу.
   – Да расслабься, нет ничего противозаконного, если начальство задерживается.
   – Извини, но я здесь думаю иначе. Все, я в душ…
   – Дорогой, а мне собираться? – Поднялась на шум «спящая красавица».
   – Зачем? – Не понял он ее вопроса.
   – Я думаю, что как твоя новая секретарша, обязаны быть на роботе вместе со своим начальником.
   – О-о-о, кажется ты влип. – Захохотал Кинсли.
   – Заткнись Уайдер. – Изменился он резко в лице. – Лучше помоги разобраться. – Продолжим он шепотом, чтобы его не смогла расслышать брюнетка.
   – Иди, я разберусь.
   – Точно.
   – Сделаю все в лучшем виде… Как вас зовут, моя прекрасная гостя?..

//-- *** --//
   – Франческо, ты в порядке? – Спустя сутки отключки, открыв только что глаза, он не сразу понял кто с ним говорит.
   – Кто вы? Почему вы меня так называете?
   – Франческо, не пугай меня, пожалуйста. Я тебя очень прошу. Мне и так плохо. – Ее лицо было заплаканным и сильно опухшим. Нина хотела начать снова, но слез в глазницах уже не было. Она выплакала всю свою боль и горечь утраты этой ночью.
   – Нина, это ты. О боже, нет. Лия! Ли-и-ия! – К нему вернулось сознание и сердце сдавило тисками, обливая вспененной кровью. – За что? Господи! За что? – Аскел схватился за волосы, и закачался сидя на кровати, будто бы был самым отъявленным психопатом.
   – Тише, успокойся.
   – Что будет дальше? Она так и не увидит мир. Не пойдет в школу. Мальчишки не смогут бегать за ней и дарить цветы. Господи, но почему она. Почему? Лучше бы ты забрал меня, меня, слышишь. Нет, не-е-ет. – Франческо захлынула истерика, и теперь он занял место своей не давно под успокоившийся жены.
   – Перестань, ты делаешь мне больно. Уже нечего не вернешь. Мы должны держать себя в руках.
   – Я постараюсь. Скажи, что я пропустил? – Глубоко выдохнув, более-менее спокойным голосом проговорил Аскел.
   – Прощальная панихида состоится через два дня, еще не всех нашли.
   – А наша дочь?
   – Ее тело достали из завала три часа назад. Меня не пустили посмотреть на нее в последний раз. Наша бедняжка была раздавлена колонной. Мы ее больше никогда не увидим.
   – Значит она будет в закрытом гробу. – Пытаясь сдерживать спокойствие, проанализировал Аскел, сглотнув при этом подошедший к горлу комок переживаний. – Нина, родная моя. Мне кажется это не моя жизнь. Я видел сон, но он больше был похож на явь. Будто бы я еще совсем недавно проживал в другом теле.
   – Это просто обыкновенный сон, тебе не спрятаться за ним. Ты сильно переволновался. На тебя свалилось много проблем и тут еще это. Мне ведь тоже так ее не хватает. Я до сих пор не верю, что нашей крошки больше нет и она уже никогда нам не улыбнется, пуская слюни.
   – Прости меня родная. Я тут со своими глупостями совсем не подумал, что это сейчас тут не к месту. Прости меня, прости. – Франческо не мог больше сдерживаться и заорал на всю палату, пытаясь выгнать из груди эту боль.
   – Ничего. Не надо, держи себя в руках. Хоть ты будь сильным, потому что я не могу.
   – Иди ко мне, я тебя обниму.
   Нина прилегла к Аскелу на грудь и лишь одна последняя соленая слезинка скатилась по ее щеке и растворилась на коже Франческо. Несмотря на запреты врача, он выписался из больницы и сняв комнату в самом ближайшем отели, принялся молиться за спасение своей души.

VII

   – … А теперь о главном. Семнадцатого ноября, примерно в шесть часов вечера, случилась одна из самых страшных трагедий нашего города. На возвышенности Базеля, по неизвестным пока причинам, сошел оползень, потянувший за собой шесть стоявших на обрыве домов. Девять человек погибло, включая двух беззащитных детей. Одной была пятимесячная дочь всеми известного футболиста Франческо Аскела. Вторым ребенком оказался сын телеведущего, известного как постоянный рефери телешоу «Большие гонки» – Орландо Жангран. Сам Орландо с женой были по личным обстоятельствам в Женеве и узнали о случившемся спустя пять часов. Прощальная панихида состоится во вторник, двадцатого ноября в одиннадцать часов в большом зале похоронного бюро. Базель выражает соболезнования родным и близким. Эта боль останется в наших сердцах…
   – Они теперь не успокоятся. – Сухо проговорил Франческо, входя в гостиную.
   – Милый, прости, я тебя не заметила. Эти успокоительные совсем отупили мой рассудок. Мне так плохо. – Слезы налили глаза в сотый раз за такой короткий срок, но смогли удержаться от ненужного проливания. – Мне все еще кажется, что она спит где-то рядом и мы вскоре услышим ее крик.
   – Да. Мне тоже Нина, мне тоже…
   – Ты не знаешь, к завтрашнему дню уже все готово?
   – Я не в курсе, но думаю да. Всех родных оповестили, правда я убедительно попросил сегодня никому не приезжать. Я побоялся, что мы не выдержим всех этих соболезнований и слез. Франческо присел рядом с Ниной на длинный кожаный диван и прилег ей на колени. Он тоже наглотался с утра таблеток и уже через десять минут видел слабенький сон.

//-- *** --//
   Ярко светило солнышко и новый заместитель Кинсли, разбрасывая по сторонам свой перегарный выхлоп, шел этим утром на работу пешком. В голове было мутновато и он не хотел, не дай Бог, обрыгаться в автобусе. Идти было не совсем далеко, но он был вынужден трижды останавливаться, делая перекур. Сердечко сильно подтупливало его координацию, и он терялся в пространстве. Как же он теперь корил себя, за несоблюдение вчерашних границ. На последней «остановке», спустя пять минут необходимого отдыха у него зазвонил телефон:
   – Да, я слушаю?
   – Я все уладил, твоей брюнетке понравились изменения в обязанностях сполна.
   – Вот… ты… даешь. – С трудом, переводя дыхание, он ели произнес эти три слова.
   – Арсений, ты в норме.
   – Больше… столько не пью…
   – Слабак! – Радостно прокричал ему в ухо Уайдер и повесил трубку.

   – Арсений! – Неожиданно подорвался с дивана Аскел, чем очень сильно напугал Нину, у который нервы и так были уже не к черту.
   – Что произошло? Родной, ты меня слышишь? Кто такой Арсений?
   – Я! Меня зовут Арсений.
   – Опять дурацкий сон?
   – Нет, нет, нет, это не сон. Это моя жизнь.
   – У тебя что совсем крыша поехала.
   – Ко мне приходят мои воспоминания.
   – Франческо. Тебя зовут Франческо Аскел. Не когда не забывай это. Ведь ты почти легенда!
   – Я, я… не знаю, кто я?
   – Милый, мы все сейчас подавлены, это пройдет не скоро и завтра нам предстоит пережить еще большую боль. Но вместе мы справимся со всем этим, иначе все будет напрасно.
   Вид у него сейчас был пугающий. В глазах горел страх и голод психопата. Нина боялась, как бы не случилось хуже, но ничего не могла с этим сделать. Все, что было в ее власти, она исполняла добросовестно. Она подошла к нему вплотную, крепко сжала в своих объятиях и не удержав слез, сказала, что когда-нибудь все будет хорошо. Она понимала, что это ложь, но именно ее сейчас всем и не хватало. Объятия прервал совсем нежданный стук в дверь.
   – Я же четко просил, никому не приезжать и оставаться сегодня дома. – В порыве крайнего гнева подошел Франческо к двери.
   – День добрый!
   – Ты еще кто такой?
   – Меня зовут Фредерик Мантосье. Я являюсь…
   – Можешь не продолжать. Я знаю кто ты! Ты, гребанный папарацци, чьи передачи набирают небывалый успех. Любишь значит быть первым в гущи событий?
   – Поймите меня правильно, если не успею я, то это сделает кто-то другой.
   – Конечно-конечно, я вас прекрасно понимаю! Входите, пока вас не опередил какой-нибудь юркий бегун.
   – Так вы согласны дать интервью?
   – Естественно. Я буквально час назад придумывал речь. Для меня это хорошая реклама, несмотря не на что.
   – Звучит как сарказм.
   – Не неси ерунды, слава нужна не только одному тебе.
   – А вы знаете толк в бизнесе.
   – Милый, кто это? – Остановила из Нина в дверном проеме.
   – Занимайся делами родная! Мне очень необходимо переговорить с этим уважаемым человеком.
   – Все в порядке? – Испуганными глазами смотрела она на резко изменившегося в лице Франческо.
   – В полном.
   Они прошли в маленькую спальню, где Аскел закрылся на ключ. Фредерик уселся на прикроватный стульчак и достав свой блокнот для заметок, включил диктофон.
   – И так, начнем. Что вы чувствуете?
   – Как бы тебе это помягче сказать. Я в полном бешенстве.
   – Ваше отношение с женой, после случившегося стали крепче, или наоборот – вы отдалились друг от друга? Поговаривают, что у вас было не все гладко в семье, и именно из-за этого вы решили завязать с карьерой.
   – Чушь, полная, мать ее чушь. Хотя после нашего с вами разговора, точнее его завершения, я думаю у меня с Ниной будут серьезные проблемы.
   – Она вас не понимает!? Это нормально. Ее сердце слишком мягкое, для того чтобы здраво оценивать ситуацию вашего с ней будущего.
   – Эх, как же ты все-таки глуп. – Франческо встал в упор перед сидевшем Мантосье и медленно погладил его по головке.
   – Что вы делаете, я что-то совсем вас не понимаю. Я надеюсь, вы случаем не гей?
   – Да, и вправду глуп. – После чего, Аскел со всей яростью, что накопилась у него в груди, залепил журналисту хорошую пощечину.
   – Что вы себе позволяете? – Закричал во все горло Фредерик, пытаясь привлечь внимание Нины.
   – Дорогой, что у вас там происходит, открой немедленно дверь.
   – Не лезь Нина, у меня все под контролем.
   – Я сказала открой. Не вынуждай меня идти на крайние меры.
   – Займись чем-нибудь другим, мы скоро закончим.
   – Я буду жаловаться. – Не успокаивался Мантосье. – Я подам нам вас в суд.
   – Но я же вижу, ты этого хочешь. Помнишь, ты сам ко мне за этим пришел. – Сделав шаг назад, Аскел зарядил ему с пятки в грудь. Журналист сложился вместе с переломившимся под ним стулом и сильно захрипел. – Бедненький, тебе видимо больно. А если так. – Франческо разошелся не на шутку, он поднял избиваемого за грудки и нанес ему восемь сокрушительных ударов по лицу, разбив в кровь свой правый «молот» и превратив его физиономию в багряное месиво. Фредерик не выдержал подобных побоев и крепко уснул.
   – Франческо Аскел, немедленно открой дверь. – Вновь закричала за дверью Нина.
   – Что ты так кричишь, успокойся, тебе не об этом нужно сейчас волноваться. – Открыв пошире дверь, он показал ей занятную картину.
   – Что ты натворил? Тебя же посадят. – Попыталась она заплакать, но у нее ничего не вышло.
   – Я ему не позволю. Эти чертовы папарацци пойдут на что угодно ради сенсации, вот пусть отрабатывает свою миссию по полной.
   – Ты же его убил.
   – Что за вздор. Он просто отдыхает. Иди ляг, мне надо закончить.
   – Так нельзя.
   – Я сказал выйди.
   – Ты совсем обезумел. – Окинув мужа грозным взглядом, Нина удалилась.
   – Эй, красавчик, просыпайся. – Похлопывал он Мантосье по щекам.
   – Я вас засужу. – Открыв глаза, первым делом просопел Фредерик.
   – Значит так… Судилка у тебя еще не выросла. Сейчас ты медленно встанешь и исчезнешь прочь, чтобы я больше никогда не смог тебя увидеть. Диктофон я у тебя конфискую для подтверждения того, что ты сейчас мне скажешь…
   – Пошел ты…
   Франческо эта фраза совсем не понравилась, за что он и доломал папарацци нос.
   – Еще раз вякнишь и живым ты отсюда уже не выйдешь. Ты забудешь все, что здесь произошло. Извинишься перед моей женой, что побеспокоил своим присутствием и напишешь самую трогательную статью о моей бедной малышке. Если же этого не произойдет, я убью тебя, твою жену Лиану и выпущу всю кровь твоему единственному сыну Драко… Я вижу, ты удивлен о моей осведомленности. Да, представь себе, я знаю о тебе все! Работа заставила выучить всех самых гнусных тварей из вашей профессии… Так ты уяснил.
   – Да. – Спустя минуту молчания, проигравшим голосом ели слышно проговорил Фредерик.
   – Запомни – мне терять уже больше нечего.
   – Я все понял. – Он с трудом поднялся, придерживая рукой, струившийся кровью нос и направился к выходу. – Простите меня, пожалуйста! – Посмотрел он в сторону Нины, у которой от увиденного аж глаза на лоб вылезли.
   – Куда вы, вам необходима медицинская помощь.
   – Нет-нет, я в норме. Еще раз простите за беспокойство. – И покинул номер.
   – Что все это значит?
   – Это значит, будет в следующий раз знать, как за сенсациями бегать.
   – Но он же на тебя в суд подаст.
   – Нечего он не сделает и вообще, он я так понял переехать решил.
   – Что ты ему сказал?
   – Ничего! Это полностью его решение.
   – Спишь сегодня один, ко мне даже не приближайся. И убери за собой.
   – Хорошо. Это было для нашего блага.
   – Для нашего блага, можно было просто захлопнуть перед ним дверь, а не успокоился бы, вызвали б полицию.
   Франческо молча проигнорировал ее последние слова, собрал обломки стула, протер за собой уже засохшую кровь Фредерика, осушил литровую бутылку бурбона и улегся спать самым крепким сном.

//-- *** --//
   Атмосфера в офисе строительной компании сегодня очень отличалась от прежней харизмы ее работников. Видно вчерашняя гулянка, не смотря на всю радость ночи, не пошла на пользу, оставив после своего ухода похмелье и головную боль.
   – Доброе утро, сэр.
   – Хлоиса, сделай мне чашечку кофе, только покрепче, а то мне совсем нехорошо. И да, у меня к тебе есть важный разговор.
   – Сейчас все сделаю.
   Оставалось пять-десять минут до страха. Для него увольнять кого-то было так же в новизну, как и все прочее. Вот чем можно мотивировать увольнение столь милого создания, которое за один день не то чтобы успела провиниться, а даже не разу не смогла заговорить с ним, не считая приветствия и обеденной неожиданности.
   – Вот ваш кофе. Мне зайти попозже?
   – Нет, останься. – Сделав глоток этого дивного напитка, к нему в голову сразу прилетела одна глупая мысль.
   Кофе был сварен превосходно. Хлоиса в своей молодости была бариста и знала в варке толк. Но он нет и поэтому изобразил такое выражение лица, словно ему туда вместо воды из фильтра, плеснули болотистой тины, что естественно заметила Хлоиса.
   – О чем вы хотели со мной поговорить? – Перебарывая злость, заговорила первой.
   – Мне крайне неудобно это говорить, но ваш кофе просто… отвратительный. Разговор теперь не имеет смысла. Ты, уволена.
   – Но этого…
   – Ненужно никаких объяснений. Для меня кофе имеет свою ценность, поэтому обойдемся без лишних слов. Можешь идти собирать вещи.
   Хлоиса в слезах, но стойко держась на ногах, мигом собрала свои пожитки и пулей покинула офис, чуть не сбив у выхода Уайдера.
   – Простите, я вас не заметила. – Глядя в пол извинялась она перед Кинсли.
   – Что стряслось?
   – Мне нужно идти, простите.
   – Может я чем-то могу вам помочь?
   – Помогите лучше своему другу!
   – Арсений…

VIII

   – Нам пора. Уже все приехали.
   – …Исцеления прошу для души своей грешной Господи Иисусе Христе, не отвергни молитву мою, грешника, раба Франческо. Прошу тебя Боже, помоги мне с бедой моей справиться, с душевным несчастьем, с дьявольской силой…
   – Дорогой, заканчивай. Прошу, хватит. Пойдем уже.
   – Прости Нина. Я иду.
   Похоронное бюро, не смотря на свои размеры, было забито до отвала. Стоны горести не утихали ни на секунду. С одиннадцати часов, после последних прибывших, священник приступил к утреннему отпеванию. Его песнопение смолкло только в первом часу. Настало время речей близких. Дождавшись своей очереди, на пьедестал вышла Нина, оставив Франческо сидеть на скамейки. Она попросила его отца, не пускать Аскела не при каких обстоятельствах, чтобы хоть в этот час не выставить свою семью в дураках.
   – Несчастье приходит, – ели сдерживаясь, начала говорить мать Лии, – как правило неожиданно. Оно рушит привычную жизнь, заставляет отказываться от планов, а самое главное по иным, порой малознакомым нормам. Я не была готова к такому повороту и мне жить с этой болью, до конца моих дней. Лия, прости меня солнышко, что не так много уделяла тебе своего времени, пусть и старалась отдать всю себя. Прости меня, я так тебя люблю!
   Франческо так сильно проникся речью, что сердце не выдержало не хвата кислорода и Аскел потерял сознание.

//-- *** --//
   Начало одиннадцатого утра. В зале для деловых совещаний все участники переговоров были в сборе, не хватало одного Уайдера. Сегодняшняя сделка, если она пройдет успешно, принесет фирме за первый год не один миллион долларов. Арсений был очень взволнован, это была его первая крупная работа и он не хотел налажать и потерять ее. Спустя время, он конечно же не будет обращать внимание на выходки своего директора, но сегодня, сегодня был особенный день.
   – Прошу простить меня за опоздание. Эта малышка Моника, заставила меня потеряться во времени.
   – Что ж, приступим. – С недовольством в голосе произнес Арсений.
   Все сидящие в комнате активизировались в работу своего головного мозга и слова полетели, как летящий клин журавлей в небе устремляющийся на юг. После долгих и упорных споров, они все же пришли к нужному для Кинсли соглашению.
   – Дело сделано. Надо отметить это. – Сжимал Уайдер руку Арсения.
   – Что ты предлагаешь?
   – Я смотрю ты совсем не весел. Ладно, у меня есть лекарство от твоей простуды. Улыбайся, ты сегодня стал куда богаче. Идем!
   – Что, сейчас?
   – Конечно! Сегодня ничего важного больше не произойдет.
   – Раз ты так считаешь.
   – Не ломайся.
   – Хорошо. Я только предупрежу Натали, что меня сегодня не будет.
   – Она у тебя умница, если что, справиться и сама.
   – Ты ее перехвалишь.
   – Ой, да ладно тебе. А то ты думаешь никто не замечает, как вы смотрите друг на друга.
   – Эти мнения ошибочны.
   Но Уайдер лишь улыбнулся в ответ. Они направились в любимый бар Кинсли, где собираются провести лучший день в своей жизни.
   – Ты готов к новым ощущениям?
   – Это еще каким?
   – Иди за мной. – Арсений встал как вкопанный, не понимая слов. – Пошли говорю.
   Они закрылись в кабинке туалета, как два юных подростка, замышляющих неладное.
   – Для начала скажи мне, ты когда-нибудь пробовал кокаин?
   – Что? Ты спятил?
   – Не дрейф! Сейчас зарядим по дорожке, выпьем, посидим, а потом догонимся и в клуб.
   Через уже короткое время, Арсений забыл обо всех предостережениях и стал чувствовать себя Богом. В баре естественно они долго усидеть не смогли. До ночи еще было далеко и они успели обойти достаточное количество заведений и везде изрядно заявить о себе. Приобретенная эйфория, с каждым разом только увеличивала настроение, не давая сходить с лиц улыбкам, о чем с утра они будут сильно жалеть. Находясь под влиянием «HQ», Арсений начал ощущать, что у него возросли умственные способности. Ему хотел высчитывать самые сложные задачи, правда он все равно продолжал пить и отвлекал свой мозг на веселье. Уайдер не смотря на свой недосып, стал куда бодрее обычного и метусился из угла в угол, постоянно приплясывая. К вечеру, приобретя в душе самоуверенность, они «одолели» охрану клуба «Похотливое чрево» и вошли в новый мир своих способностей и неисчерпаемых возможностей…

   – Франческо, ты в порядке?
   – Может вызвать ему скорую. – Волновался отец.
   – Нет! – Он встал, не видя нечего вокруг и направился к выходу.
   Вся оставшаяся церемония прошла без участия Аскела.
   – Милый! – Окрикнула его жена. – Что с тобой? Я совсем перестала тебя понимать.
   Но он повторял лишь одно:
   – Я, не я! Арсений… Арсений… Арсений… – Он пытался вспомнить свою фамилию, ну у него никак это не выходило. – Как меня зовут? Кто я? – И опять по кругу. – Я, не я…
   – Да прекрати ты наконец. Хорош бегать от ненормальности к ненормальности. Не заставляй меня делать необдуманные решения. На тебя и так уже все, как на психа смотрят и в том числе. – Нина вцепилась в его плечи, не прекращая рыдать. – Почему ты думаешь, что плохо только одному тебе. Чертов эгоист. Посмотри мне в глаза. Нам всем сейчас очень плохо, всем. Перестань вытворять подобные выходки, не вынуждай меня оставить тебя одного. Скажу, как есть – я уже ели сдерживаюсь.
   – Кто я? – Он поднял свои глаза, как она и хотела, но сделал вид, словно не услышал не единого слова.
   – Ты Франческо Аскел! Мой законный муж. Твою дочь звали Лия. Удели, пожалуйста, эти последние мгновенья ей. Завтра ее навсегда придадут земле. И пусть даже легче уже не станет, ничего вернуть назад не получиться.
   Аскел грозными глазами впился в плачущую жену, обнял ее, но в голове все равно бегало одно слово – «Арсений!».

IX

   Кладбище Вольфа с самого утра было забито живыми людьми. Многие приехали проститься и просто поддержать морально, но большая часть пришла просто понаблюдать и понадоедать. Кругом и всюду обосновались журналисты со всех телеканалов и в целях безопасности, по периметру был выставлен патруль. Стрелка часов только минула о старте десятого часа, когда в ворота въехал похоронный кортеж из девяти увешанных черными розами катафалков.
   Франческо был словно тень. Нина с ним не разговаривала со вчерашнего инцидента. Это была не ее прихоть, того желал сам Аскел. Сегодняшний день должен стать последним днем в этом городе, в этой стране. Им уже не давали спокойно жить репортеры, дальше могло стать только хуже. Им сейчас не помешают перемены. Нина долго думала где бы она смогла забыться и решила, что какое-нибудь крохотное безлюдное озеро в глубине лесов и с одним единственным домом, было бы лучшим решением. Передав это мужу, тот той же ночью все устроил и завтра они сядут в самолет до Испании, где постараются начать продолжение убегающей жизни.
   Все было завершено. Гробы стояли на сингуматорах и после короткой молитвы по усопшим их отпустят в вечную жизнь. Нина, как и прежде пыталась проливать слезы, хотя сейчас это делало большинство. Стоны стояли со всех сторон. Франческо поначалу держался стойко, как можно сильней стараясь проявлять безразличие, но разум опять взял над ним верх, и он потерял сознание.

//-- *** --//
   – Тусовка просто супер. – Орал во все горло Уайдер, радостный до отвала.
   Пот лил ручьем. Зрачки бегали в догонялки с стробоскопами. Они вдвоем, уставшие от танцев и дневного марафона, попили коктейли, собираясь домой.
   – Здравствуйте, господин Кириев, попрошу пройти со мной. – Заговорил с ними незнакомец, махая перед лицом ксивой ГНК.
   – Копы! Бежим! – Испуганно спрыгнув с барного стула, разорался Кинсли и вместе с Арсением подались в бега.
   Бегать долго не пришлось. К сожалению охрана клуба была предупреждена и недобродушно встретила их у выхода.
   – Но что, набегались, ребятки? Думаю, теперь вам не скоро удастся так побегать.
   Кинсли и Арсению застегнули сзади руки наручниками и повели к патрульной машине. Обессиленный от финиша наркотических эффектов, Арсений резко вырвался из рук полицейских, ударил своего сопровождающего ногой по промежности и в ярости кинулся на второго блюстителя закона, желая вырубить его головой. Увы, здесь в расчетах вышла промашка. Мозг еще не отвечал требованиям «размышления» и поэтому пропустил хорошенький удар рукояткой дубинки по мозжечку. В голове тут же потемнело, и он впал в болезнетворный сон.

   – Франческо. Франческо. Черт, он никак не приходит в себя. Дайте ему еще нашатыря. – Кричала напуганная Нина.
   Аскел никак не мог разорвать связь между реальностью и иллюзией сновидений. Глазные яблоки побелели, и он вот-вот покинет этот мир. Вокруг него воцарилась паника. После пятиминутной беготни, тело Аскела мгновенно подорвалось и начало дико орать.
   – Не подходите! Убью!
   – Франческо, все хорошо.
   – Не трогай меня!
   – Аскел, успокойся я тебе говорю.
   – Я, я не Франческо Аскел. Меня зовут Арсений Кириев. – Он совсем озверел и кинулся в драку на охраняющий кладбище патруль. Пока его скрутили, он успешно обездвижил двоих и почти справился с третьим.
   – Франческо Аскел. Мне очень жаль, но вы арестованы.
   – Я, Арсений Кириев!

X

   – Арсений, ты пришел в себя?
   – Что случилось? Мне приснился сон будто бы я был Швейцарским футболистом.
   – Лучше бы это оказалось реальностью. Мы с тобой дружище оказались за решеткой.
   – Ах, да! Вот те на. Погуляли… блин.
   – Ладно тебе, не трясись. Я все улажу. А ты можешь пока и дальше мяч попинать. Тебе вчера несладко досталось.
   – Э-э-э, нет братец, в такую реальность я ни за что не хочу возвращаться. Это было ужасно и знаешь, я тебе скажу, но очень правдоподобно… Постой, так это и была правда.
   – А вот сейчас я тебя вообще не разу не понял.
   – Уайдер… Я же тебя убил…
   – ? – Молчаливый взгляд вопроса на лице Кинсли вселял ужас.
   – Погоди! Этот момент я уже переживал!
   В глаза незамедлительно ударила резкая боль. Зрачки налились кровью. В ушах появились какие-то неясные помехи с неизвестным до этого момента голосом и образовалась с трудом переносимая головная боль. С носа заструилась кровь. Все окружение затянуло густым туманом, как поле пшенице во время пожара. Душа потерялась! Мозг тут же полностью отключился.

Время

I

   Жара. Солнце больше пяти часов оставалось в зените и, по всей вероятности, не собиралось покидать это место. Пекло было адское, так, что ежеминутно вспенивало голову. Мыслить в подобной обстановке было крайне сложно. По всей округе, в зоне видимости, не было ничего, кроме давно засохших кустов и потрескавшейся глины.
   Арсений с трудом в голове перебрал событие последних дней и окончательно опустил руки.
   – Что еще теперь. Где я? Как же я хочу домой. Где моя реальность? – Им сейчас обуревала только одна паника. Он смотрел по сторонам, не зная, что ему делать и куда здесь можно пойти. – Но почему это происходит со мной. Не приведи Господи лишиться рассудка. Я спятил. Точно!
   – Не волнуйся дитя. Ты уже выбрался из пропасти забвения и ступил на собственную дорожку времени. Это твой мир – мой мир!
   – Но точно спятил! – Кириев упал задницей на землю и схватился за голову. – Со мной уже воздух разговаривает.
   – Успокойся дитя. Ты находишься в полном здравии.
   – Если так, то где ты? Кто ты?
   – Я твой господин! Я, Хронос – Бог времени.
   – Ну очень смешно. Ты думаешь я должен в это верить!?
   – После всех событий, случившихся с тобой, я бы на твоем месте не сомневался.
   – Как мне вернуться домой? Что, не скажешь, а?
   – Ты дома.
   – Вот это уж точно бред.
   – Ты, мой раб. Раб самого времени. Я не могу тебя отпустить.
   – Я не могу так с тобой разговаривать. Появись, чтобы я мог тебя видеть. Если я конечно и впрямь не спятил.
   В ответ прозвучала пустота и тишина. Все стихло. Стало так тихо, что потихонечку начало пугать последние нервные окончания Кириева.
   – Где ты! – Орал во все горло Арсений. Крик не останавливался до тех пор, пока он окончательно не сорвал горло.
   – За твоей спиной. – Голос прозвучал так близко, что Кириев от сильного испуга подорвался с места и тут же обернулся. Лицо от увиденного заплыло потом и побледнело. Перед ним и вправду выросла тень.
   Хронос – безначальное время. Бог бесконечности. Он является формой протекания физических и психических процессов. Хронос – есть все! Не было б его, не смогло б существовать и время.
   Хронос выполнил просьбу своего слуги, встав перед Кириевым во всей своей красе. Его рост в полтора раза превышал рост обычного человека. Длинные пепельные волосы, стекали на плащ, развивавшейся словно на ветру (и это, несмотря на то, что погода была спокойной и уверенной). Левого глаза не было, а может и был, но на нем было что-то схожее с хронометром. Оно служило ему какой-то очень важной целью. Торс был частично оголен, что еще больше пугало Арсения. Вместо обычного людского тела, там расположились механические шестеренки, прикрытые одной тоненькой надгрудной повязкой. Он был больше похож на машину, нежели на Божество. Все остальное было окутано в какие-то древние лохмотья. Судя по состоянию одежды, ему была не одна тысяча лет. Но самое страшное, что показалось тогда на первый взгляд Кириева, это парящие за спиной Хроноса часы с полумесяцем. Этот предмет служил ему в качестве грозного оружия, но Арсений естественно не знал об этом и просто дивился еще одному новому для себя открытию.
   – Твою ж мать! – Кириеву с Богами еще дел иметь не приходилось и он чуть было не наложил в штаны.
   – Не бойся раб мой. Я не трону тебя.
   – Я ни чей не раб и подвластен только самому себе.
   – Думай как хочешь. Ты все равно застрял здесь на вечно.
   – Как это понимать?
   – Это тебе решать! До скорого. Мы еще встретимся, не сомневайся. – Хронос закончив речь, испарился словно мираж.
   Арсений вновь остался один со своими мыслями, не понимая где он и что он.

II

   Мозг был отключен. В нем просто больше не было нужды. Кириевым немного одолевал голод, но нельзя сказать, что был немощен без приема пищи. Вести отчет времени было невозможно. В пустыне всегда был день. Неделя, месяц, а может и целый год. Арсений не знал, как быть дальше, не понимая абсолютно ничего.
   – Выходит Боги и вправду существуют. – Рассуждал он в слух первое время. – Тогда все это – моя кара. Но за что?
   Местность не менялась куда бы он не шел, будь то север или восток. Под ногами сухая глина давно перестала ощущаться и порой ему казалось, что он летит по воздуху. Создавая на этом основу своей реальности, Кириев сделал вывод, что давно уже мертв, а все это самое настоящее небытие. Если так, то отсюда должно существовать только два выхода – ад, либо рай.
   – Это что, твои очередные проделки Хронос! – Арсению почудилось, что в дали появился силуэт лошади и принял его по началу за обыкновенный мираж.
   Лишь когда животное поравнялось с ним, и он своим прикосновением ощутил на себе его мягкую гриву, поверил в ее существование.
   – Видать ты тоже покинула мир живых и ищешь дорогу в свой лошадиный рай.
   – Фрр… – Фыркнула она ему в ответ и он, осознав, что она живее всех живых, с испуга сделал два шага назад.
   Перед Кириевым стоял никто иной, как сам вороной конь фризской масти. Эта экзотическая порода появилась в провинции Фризланд на севере Голландии. Это была не просто обыкновенная лошадь. Ее элегантностью украшают упряжку лошадей Золотого экипажа королевы Елизаветы. Она была великолепна и совсем не собиралась покидать найденного путника. Когда Арсений отступился от нее, она, не задумываясь, тут же сделала то же самое в его направление.
   – Раз так, может тогда с тобой я хоть до чего-нибудь доберусь.
   Он спокойным жестом взобрался ей на спину. Она совсем не возражала, а даже напротив немного склонила передние конечности, чтобы Кириеву было проще на нее вскарабкаться. Они поскакали галопом в том направлении, откуда она появилась и промчались так еще одну вечность, пока по воле случая или Божественного подаяния, перед ними в пару километрах не появился расплывчатый силуэт каких-то руин, напоминающих крепость. Эта была безумно радостная находка, принесшая не только улыбку и облегчение на сердце, но и кроху надежды на избавление мук. Теперь остается только выяснить, что кроется за теми камнями, если время еще не до конца до них добралось.

III

   Камни валялись по всей пустыни, в радиусе двух ста метров. Складывалось впечатление, что этот замок был взорван изнутри и явно не средневековыми бомбами. Сохраненным осталось немного. Руины можно было сопоставить с Колизеем в центре Рима в наши дни, только тематика проектировки говорила о разном времени. Арсений соскочил с Каркана (так он назвал своего нового друга и собеседника) и медленно приступил входить внутрь, при этом не выпуская гриву лошади из рук. Кириев в эту минуту, больше всего на свете боялся, что коня напугают и он уже в который раз останется один.
   – Тише, не бойся. – Арсений ощущал, как дрожит тело Каркана. – Не волнуйся. Я и сам боюсь.
   Внутри за стенами крепости слышался легкий ветерок. Это первое дуновение, щекоча кожный покров лица, сводило тело до мурашек. Как давно Кириев не ощущал на себе природных явлений. Солнце! Одно яркое, желтое солнце! Вечное пекло! Практически каждый сошел бы с ума от подобной пытки, что не удивительно могло быть и с Арсением, но он все равно, несмотря ни на что, улыбался каждой крохотной мелочи радости. Даже частые опускания рук не позволили в глубине души, забыть про веру в надежде на спасение.
   – Здравствуй, Арсений. Мы думали, что ты уже не сможешь нас найти.
   – Кто вы? Покажите свои лица! – Перед ним в круге, стояло трое неизвестных, облаченных в разодранные мантии с накинутыми на голову капюшонами.
   – Тебе нет необходимости знать наши лица, но ты в праве знать, кто мы! – Их лица были в недосягаемости видимости Арсения, но вам, друзья, я думаю можно открыть этот секрет. Эти существа вдохновлялись его пережитками и взяли себе внешности самых дорогих ему людей. Увидев это, его сердце бы попросту не справилось с болью и остановилось, тем самым полностью отдав его во власть времени. Под капюшонами скрывались – Кинсли Уайдер, его возлюбленная Натали и конечно же лицо давно потерянного человека – всегда любящей матери.
   – Мы, – заговорил второй, находившейся по центру и видимо их лидер (его одежда отличалась от остальных, ярко-красным отливом), – Повелители времени.
   – Что-то я совсем запутался. Если вы Повелители времени, то кто тогда Хронос?
   – Все очень просто. Хронос – Бог времени, а мы – Повелители только твоей судьбы, твоих красочных мгновений.
   – Как-то все очень запутано. – Арсений привязал коня к единственному уцелевшему столбу и подошел ближе. – Можно начать объяснение с самой корки.
   – Все, что ты сейчас видишь, является твоим разумом, запутанным в собственном сознание. Ты ввязался в игру с таким лабиринтом, с которым тебе не справиться. Все те события, что ты уже пережил, являются циклами твоей памяти, показывающие тебе жизнь, как отрывки из разных кинолент. Это, твой самый длинный сон и ему нет конца.
   – Так вот почему мне показалась жизнь в теле Франческо Аскела такой реальной. Он был моим кумиром всю мою сознательную жизнь. Я всегда мечтал оказаться на его месте. Господи, я думал, что все давно предотвратил. Где моя настоящая реальность?
   – Мы не знаем. Это твоя загадка. Ты сам должен понять, когда ты уснул. Только так можно найти дорогу домой.
   – Нет! Все это чушь какая-то. Раз все это моих рук дело, то значит и я решаю, как и когда мне выходить.
   – Твой разум становиться тебе неподвластен. Запомни это.
   – Бред! Хорошо, а что за место вы себе выбрали? Оно мне тоже кажется знакомым, только с ним явно что-то не так.
   – Это место, брешь в памяти Пустоты, или более понятным тебе языком – Бермудский треугольник. Эту крепость ты должен хорошо знать. Ее в свое время называли Пелузий.
   – Город-крепость. Находился в Нижнем Египте, на самом восточном из рукавов Нила.
   – Урок истории нам здесь не к чему. Мы знаем все, что знаешь ты. Даже немного больше, ведь мы в отличии от тебя, ничего не забываем.
   – Но она не была взорвана, почему…
   – Повторюсь, это место особенное. Оно словно портал притягивает воспоминания, и все благодаря тебе. Она была взорвана уже здесь, атомной бомбой, предназначавшейся Японии в 1945 году.
   – А при чем здесь я? Я не просил свой мозг ничего себе создавать.
   – Ты глупец, хоть и обладающий великой способностью – Сиолонией. Ты контролируешь свой сон и делаешь в нем, что хотелось бы в реальной жизни, правда с небольшими доработками: реальность тоже меняется и ты становишься ей неподвластен.
   – И как мне выбраться?
   – Это решать тебе. Здесь ты можешь выбрать свой путь домой.
   – Хм. – Арсений сильно призадумался. Он ни стал дослушивать их разговор, зациклив память на Александре Хартманне. В его голове только он был повинен во всех бедах. – Убив его при рождении, я спасу свою судьбу. – Стал он бормотать себе под нос.
   – Говори громче, мы тебя не понимаем.
   – Спасибо!
   – Стой, ты нас не понял!
   Но было уже поздно, он уже исчез. На мгновение Повелителям времени показалось, что сзади Кириева показался силуэт Хроноса, но точных доводов у них не было, ведь он не мог проникнуть в их логово.

IV

   Было чертовски холодно. По ощущениям, где-то градусов двадцать. Арсений был одет в легкую хлопковую рубашку и тонкие джинсы. Нужно было срочно что-то решать, иначе долго ему не протянуть. Местность была незнакомой и очень людной. Завернув за угол, Кириеву ничего другого не оставалось, как применить силу. Избив попавшего под руку прохожего, Арсений раздобыл себе длинное кашемировое пальто, вязанный шарф и теплую кожаную ушанку. По выскакиваемым изо рта избиваемого речам он смог расплывчато узнать место своего пребывания. Прохожий оказался немец, что могло означать лишь одно, Кириев в Германии.
   – Неужели мне повезло! – Произнес его радостный возглас, но отогревшись понял, что сильно промахнулся.
   Генерал должен был родиться примерно в середине шестидесятых годов, а сейчас уже шел две тысячи семнадцатый.
   – Hello! – Прозвучал за спиной Арсения радостный голос.
   Он испугался, думая, что это мог быть коп, которому пожаловался раздетый несчастный. Увы, нет! Кириев так хорошо ему приложился, что тот вряд ли теперь подымится своими силами, а так как он еще и остался в одних трусах и носках – земля ему пухом. Первые тридцать секунд раздумья не хотелось даже оборачиваться и скорее податься на утек, но зная, что для него это не принесет много бед, решился.
   – Ты!? Как ты узнал, что я окажусь именно здесь?
   – Я все знаю о своих рабах.
   – Я не твой раб!
   – Думай как хочешь. Ты нарушил ряд правил. Я не знаю, как тебе это удалось, но еще узнаю.
   – Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берешь?
   – Нет. Это ты много на себя берешь. И кстати, ты промахнулся лет на пятьдесят. Я и представить себе не мог, что ты вообще додумаешься, как выбраться из пустыни.
   – Я умнее чем ты думаешь.
   – Не переоцени себя. Ведь тебе все равно не узнать, когда ты уснул, кто бы тебе там не помогал.
   – Это мы еще посмотрим.
   – Конечно. Но для начала, попробуй вернуться туда, откуда пришел. Гейдельберг – город опасностей, тем более в это смутное послевоенное время.
   – Спасибо за подсказки. Ты знаешь не все, как считает твое эго. – Но Хроноса уже не оказалось рядом. Возле него стоял проходивший мимо немец, непонимающий, что у него спросили. – Опять он за свое. – Пробурчал Кириев уже ели слышно себе под нос. – Хорошо, не будем зря терять такую возможность. Хоть узнаю, когда родился Генерал. Если он конечно еще жив.
   Город был хорош собой даже сейчас, несмотря ни на что. Он все так же повелевал своей исторической ценностью, как и во все прошлые его времена. После событий четырнадцатого года, государства ополчил друг на друга. Их алчности не было границ. Все жаждали безграничной власти и могущества над всеми. Никогда не один из живших великих правителей давно павших цивилизаций не задумывался на перед. Им хотелось одного – убивать во благо (как они все считают). Сейчас иные разработки. Мир стал куда умнее и значительнее опасней. Война пришла неожиданно и приумножилась в считанные месяцы, унеся с собой два миллиарда живших на планете людей. Теперь численность стала куда редея, и власть перестала иметь силу. Каждый сам за себя. В новом мире, выживает только сильнейший. Поток беженцев после начала третьей мировой войны, увеличивался с каждой минутой. Большая часть всех европейских земель была уничтожена. И пусть воевать больше некому, да и не зачем, опасность все еще не миновала. Найти Александра Хартманна здесь, в этой реальности, оказалось не трудно. Как выяснилось он заправляет этим городом уже второй год.
   – Выходит этот мир, – размышлял Арсений, узнав правду, – скорей альтернатива тому, что могло быть с нашей планетой, не убей я его и Уайдера. Да, увидев такое, хочется убивать его бесконечно.
   Генерал обладал отлично подготовленной армией и укрывался в своей новой резиденции на северном склоне горы Кёнигштуль, в старом Гейдельбергском замке. Замок был разрушен войсками Людовика ХIV в конце семнадцатого века и после был восстановлен только отчасти. Знания истории уже не раз выручали Кириева из затруднительного положения. К Хартманну можно будет проникнуть лишь с разрушенных частей. Арсений смог раздобыть себе кусок железного прута, не густо, но лучше, чем идти на пулеметы с голыми руками. Хотя разницы, если честно, особо никакой не было. Замок занимал огромную площадь. Искать в нем Генерала, что иголку в стоге сена, но попробовать все равно стоит. Время для Кириева давно потеряло ценность.
   Охраны оказалось меньше, чем рассчитывал увидеть Арсений. Арматура сыграла роль тихого глушителя, проткнув собой горло двум кровожадным убийцам, ибо других здесь быть не должно. Шансы сразу значительно улучшились, когда он завладел небольшим арсеналом, но решил не выдавать свое присутствие и продолжать в том же духе. Пока он нашел место пребывания Хартманна, им бесцеремонно были убиты еще восемь охранников. Время скитания научило его многому и с ним не просто теперь тягаться. Александр не спал. Его разум в конец обезумел и теперь новой целью Генерала стала миссия – «Наполнить самую большую в мире винную бочку, – что находилась в погребе замка, – кровью своих врагов». Немного-немало ее объем составлял примерно двести тысяч литров с небольшим. Для осуществления такой безумной идеи ему бы понадобилось не меньше тридцати пяти тысяч человек, и ему удалось загубить уже половину.
   – Половина есть, а значит совсем скоро начнется вечное брожение Хартманна. – Так он ликовал, расхаживая в одиночку по просторам погреба, разговаривая с самим собой.
   – Привет.
   – Ты? Как ты смог проникнуть сюда? Погоди, мне казалось Уайдер с тобой разобрался.
   – Все было совсем не так. Просто многое скрыто от твоих гнилых глаз.
   – Тебя не было слышно столько лет и вот ты здесь. Зачем? Ведь все уже кончено! Ты проиграл.
   – Ты ошибаешься, все только начинается.
   – А ты все так же оптимистичен, как и в былые годы, похвально.
   – Знаешь, мне пока везет больше, чем, например, твоей жалкой охране.
   – Сильный стал говоришь! Это хорошо… Да, жаль конечно парней, я ведь выбирал самых лучших. Видел бы ты сколько крови было пролито, ради работы на меня. Я для многих стал выше королей.
   – Хреновый у тебя нюх на людей. Спустись на землю. Генерал-неудачник, вот это звучит неплохо.
   – Шутки в сторону. Что ты хочешь? Ты ведь не в кости сыграть пришел, верно?
   – Верно. Скажи мне точную дату своего рождения и быть может я в очередной раз тебя не убью.
   – В очередной раз говорю – ты спятил. Решил мне открытку прислать на день рождения. Это так мило. – Хартманн скалился от радости с такой силой, что у него треснула нижняя губа от натуги. – Вот уж повеселил. Может тебе работа нужна. Сейчас, знаешь, трудно куда-либо устроиться. Времена стали совсем не те, что раньше. Если да, могу взять тебя клоуном на пол ставки.
   – Не отходи от моей просьбы. Я не хочу тут с тобой засиживаться.
   – Ты отсюда живым уже не выйдешь.
   – А вот запугивать не надо. Лучше скажи. Я ведь вежливо прошу, пока.
   – Ты точно спятил. На кой черт тебе дата моего рождения, псих ненормальный.
   – Псих у нас здесь ты. Отвечай!
   – Раз ты такой самоуверенный в себе, так ты попробуй заставь, если ума хватит.
   – С удовольствием!
   Арсений с той же угрюмой миной набросился на Генерала, нанеся ему удар металлическим прутом по касательной лица, раздробив левое ухо. Хруст послышался такой, словно кто-то раздавил ногой, засохший сухарик ржаного хлеба. Хартманн несмотря на свой далеко не маленький возраст, стерпел это резко ощутимое покалывание, будто бы он вообще не чувствовал боли. В отместку, профессионально владея ножом, он всадил Кириеву пятисантиметровое лезвие в правый бок. Арсений, не ожидая такой выходки, невольно прикрикнул и слегка пошатнулся. Генерал решил воспользоваться ситуацией и завершить содеянное, пополнив количество его коллекционированной крови. К счастью для Кириева он вовремя пришел в себя, резко вытащил непрошенную занозу и бросил в налетевшего врага. Лезвие угодило немцу в левое легкое, но не достало до смертельного ритуала. Пришлось прибегнуть к «старому другу». Один легкий удар и Харманн был повержен, мирно похрапывая в отключке.
   Удар, придерживаясь осторожности, вышел через чур сильным, и Генерал пролежал без сознания целых два с половиной часа. Теперь он очнулся, пришел в себя и уже успел рассмотреть, что его привязали к старому деревянному стулу. Александр знал, что его ждет. Пусть он и был монстром, но все равно, степень по философии показывала его сильную сторону.
   – Один-ноль, ты победил. Что дальше?
   – Эх, Генерал, ты так до конца и не понял. Я это делаю с тобой далеко не в первый раз.
   – То, что ты тронутый, я уже уяснил. Дальше-то что?
   – Ооо, поверь, дальше, как ты его назвал, тебе понравиться меньше всего.
   – Ты не понимаешь, миру нужны эпидемии. Только так можно сплотить наш народ воедино. Посмотри вокруг. Нигде нет войн, кругом все тихо и спокойно. Наш люд зажил с новой гармонией.
   – Нет, ты не прав, ведь ты не Господь Бог, чтобы вершить мировые суды. Из-за твоих безумств погибли миллиарды людей, и кто знает, сможет ли наша раса спокойно просуществовать и дальше, или спустя годы, пусть даже десятилетия, сгинет в пучине голода и сотрет все памятки некогда могущественной цивилизации.
   – Думай как хочешь, а я знаю, что я прав.
   – Давай договоримся таким образом, ты мне дату своего рождения, а я уйду и просто оставлю тебя с твоими жуткими играми здесь. Живи в своем мире и развлекайся с чем хочешь и кем хочешь. Идет?
   – Хренос два.
   – Тогда я сейчас начну медленно заталкивать вот это белоснежное полотенце тебе в глотку и когда твой желудок начнет его переваривать, я вытащу его из тебя наружу.
   – Вот зрелище-то будет – Не падал духом Хартманн.
   Пытка была долгой. Муки, что испытывал Генерал, сложно с чем-либо сравнить. Дважды он пытался потерять сознание, но Арсений всякий раз не давал ему этого сделать. Когда Кириев начал вытаскивать полотенце, Александр от нарастающей боли, запрыгал вместе со стулом и в конечном итоге сдался. Так как рот был сейчас занят, он записал ему все на клочке бумаги.

   27 июня 1959. Германия. Гейдельберг

   – Спасибо! – И не задумываясь, резко дернув за торчащий изо рта кусок тряпки, вытряхнул Хартманну на колени его же внутренности.
   Смерть наступила не сразу. Генерал еще минут десять бился в предсмертных конвульсиях. Планы загруженной локации подсознания Кириева были выполнены и погреб стал быстро набирать обороты яркости, перенося Арсения обратно в Долину Грез. Вместе со светом, вновь дала о себе знать и головная боль. И пусть от такой боли на каждому хотелось бы жить, Арсений был ей чертовски рад. Он решил в этот раз обмануть Хроноса и сразу же перенастроить мысли на пятьдесят девятый год. Кириев видел, как менялся пейзаж с пустыни на город, с проезжающими по дороге машинами и был счастлив удачи. Внезапно все исчезло, как какой-то скачок напряжения и когда картинке вернули свет, вместо долгожданных автомобилей, несущихся к финишу, перед носом Арсения со свистом пролетела запряженная в четверых жеребцов карета.

V

   – Что за… – Кириев стоял у входа в собор, где столпилась огромная свора людей.
   По первому взгляду окружающей местности, можно было сказать одно, – «Я ошибся где-то лет на пятьсот», – улицы утопали в грязи и дерьме, повсюду смердел неприятный запах. Это время можно сопоставить с разными веками, но в голове Арсения всплывал один – эпоха немытой Европы. В институте на кафедре истории, у него была проделана работа на эту тему и быть может, что вероятней всего, это и послужило тому, что он попал именно в это нелегкое время. Вот только каким образом? Кириев давным-давно перестал вспоминать ученические годы.
   – Да, так далеко в прошлое я еще не заглядывал.
   – Отойди с дороги, болван. – Выкрикнул на него разъяренный кучер, пронесшийся прямо сзади Арсения, чуть не задев колесом спину.
   – Вот черт!
   Кириев попытался вернуться в нужный его памяти год, но все тщетно.
   – Что сделать, чтобы попасть домой? Вот так влип.
   Недолго думая, Арсений подошел к окраине толпы, так яростно желавшей попасть внутрь.
   – Что же там происходит? – Сказал он громко вслух, сам того не ожидая.
   – Вы не знаете… а, да вы приезжий. – Высказал свое предположение один из рядом стоящих крестьян. Он окинул взглядом одежду Арсения, растянув широкую улыбку.
   Вонь от этого незнакомца была просто омерзительная. «Как можно было так жить», – подумал в то мгновенье Кириев.
   – Сегодня состоится казнь серийного убийцы детей – Жиль де Ре.
   – Ух ты нечего себе! – Прибалдел он от услышанного.
   – С вами все в порядке. Вы выглядите каким-то испуганным?
   – Да, да. Простите, я не знаю кто это.
   – Все равно сходите посмотреть. Поверьте, этот человек сущий дьявол.
   – Выходит, я стану свидетелем кусочка истории, пусть и не такого приятного. – Бормотал он теперь себе под нос, чтобы его никто не мог слышать. – Так… откуда мне известно это имя? А-а-а! Точно! Жиль де Ре был сподвижником Жанны д`Арк и маршалом Франции. Значит сейчас утро двадцать шестого октября одна тысяча четыреста сорокового года. Именно эта дата запечатлена, как подлинная, в его смерти. Такое пропустить нельзя. Думаю, стоит зайти, а уже потом выбираться из этого жуткого времени.
   Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Ре, граф де Бриен, сеньор д`Ингран и де Шанту был оправдан от всей клеветы лишь спустя века. Многие историки, те что посветили свои годы жизни на исследования истины, считают, что все обвинения были сфабрикованными. Правда и здесь есть множество расхожих версий.
   Толпа продвигалась очень медленно и попасть внутрь получилось лишь спустя час. Собор находился на стадии перестройки. Еще не так много лет назад здесь стоял его предшественник, построенный в романском стиле. Старую постройку не снесли, она должна была медленно «поглощаться» в ходе строительства. Наступила гробовая тишина и спустя минуту появился убитый горем и звеня кандалами сам Синяя Борода. Ему был зачитан приговор, после чего Жиль де Ре принес публичное покаяние в совершенных им преступлениях. Он попросил прощение у Церкви, короля, родителей умертвленных им детей, сказал, что страшится небесного суда и попросил всех, кто мог его слышать, в эту минуту молиться о спасение его души. После окончания его слов, бывшего маршала Франции повели к повозке, где его должны будут доставить к месту казни и задушить гарротой. Проходя мимо Кириева, Жиль де Ре обернулся в его сторону и громко произнес:
   – Ты не должен здесь быть!
   Арсений от испуга, чуть не потерял сознание. В отражение лица покаявшегося, Кириев мельком увидел радостное выражение лица Хроноса, но сразу сообразить, что он этим хотел сказать не успел.
   – Здесь соучастник виновного! – Закричал один из стоящих рядом с ним сеньоров.
   – Схватить нечестивого! – Послышались голоса отовсюду.
   – Сжечь его с остальными! – Волна неприязни захлестнула весь собор.
   У Кириева шла кругом голова, он и не заметил, как его уже запихнули в кандалы и упрятали в повозке.
   – Доставить на немедленный суд. – Крикнул кучеру, один из схвативших Арсения жандармов.
   Повозка тут же тронулась в путь.
   Дорога занимала уже двадцать минут невыносимой для Кириева тряски, но ехать, как ему высказался один из сопровождающих, еще не меньше часа. Хотя их путь сократился до пяти минут, Арсению от этого не стало легче. Повозка с треском перевернулась и угодила в пропасть. От сильного падения, ее стенки рассыпались в щепки, разрубив жандарма и перебив копыта трем лошадям. Одной чудом, как и Кириеву удалось уцелеть. Высвободившись из пут, она умчалась, лишь слегка прихрамывая, в даль. Двое неизвестных в красных рясах вытащили выжившего из обломков и унесли глубоко в лес, где их ждала группа так же одетых людей.
   – Добро пожаловать в наши ряды.
   – Да восславится орден Монморанси-Лаваль.

VI

   Кириев целиком и полностью был погружен в свои мысли, пытаясь осознать всю сложность случившейся ситуации, но разум совсем не слушался его. У него не получалось воссоздать картину происшествия, и как ему посчастливилось выжить. В голове играла одна единственная фраза, озвученная голосом Хроноса – «У тебя нет цели. У тебя нет выхода». Отвлек его раздумье, прибежавший со стороны востока человек, одетый как жандарм, недавно погибший в повозке.
   – Все кончено! Жиль де Ре мертв! После разведения огня, его тело сдернули крюками и передали родственникам. Эти предатели даже не собираются хоронить его тело в фамильном склепе.
   – А что с Гриаром и Корилло?
   – Им повезло куда меньше. Я до сих пор слышу их крики. Бедняги. Эти мерзавцы инквизиторы сожгли наших братьев живьем. Это тот самый? – Указал он на Кириева.
   – Верно. Это правая рука бывшего главы нашего братства, тайно скрывавшегося от всех нас до сего дня.
   – Я… – Было хотел отвергнуть эти высказывания Арсений, но решив, что это может помочь ему укрыться от местных бед и спастись из этого времени, остановился.
   Орден, состоявший из некромантов, алхимиков, оккультистов, магов и чародеев, подошел к нему в плотную и склонил колени.
   – Веди нас! Во имя спасения души Монморонси-Лаваль!
   – Я не был осведомлен в именах предателей. Мы так и не успели поговорить.
   – Мы поведаем тебе каждого и вместе вырежем их сердца. Скажи, как нам звать тебя.
   – А-а-а, – слегка растерялся Арсений, но быстро смекнул как выйти из положения, – зовите меня Кирив.
   – Я Оргус, бывший главный некромант повелителя, буду вести и направлять тебя. Вот что нам известно: первый кто заговорил о пороке Жиля, был епископ Нантский Жан де Малеструа; он начал проповедовать о якобы совершенных им гнусных преступлениях; он же проинформировал главу инквизиционного трибунала Бретани Жана Блуэна. Мы смогли узнать, что они были в тайном сговоре. Затем нам открылись предательские тайны его судей: герцог Бретонский Жан V и генеральный инквизитор Франции Гийому Мерини. Но самая главная новость, мы знаем чьей рукой они руководствовались – сам король Карл VII.
   – Вы хотите его убить?
   – Да, само собой разумеется. Но его мы оставим на потом. Для начала приступим к его пешкам. И начнем мы с епископа.
   – Когда?
   – Немедля! Вот, переоденься и возьми оружие. Завтра утром он дает проповедь на Нантской площади, там мы его и перехватим.
   – А охрана?
   – Его свита слаба, а нам давно уже пора выйти из тени.
   – Это не опасно?
   – Вся наша жизнь одна сплошная опасность. Не будем терять время на болтовню, нам необходимо успеть обустроиться к захвату. Возьмем его живьем и после принесем в жертву.
   – Можно вопрос личного характера.
   – Что тревожит тебя, брат мой?
   – Как вы могли быть уверены, что я выживу после падения с той высокой скалы?
   – Эту театральную постановку придумал наш лучший чародей Батавр. Но скажу тебе честно – мое мнение было другим на этот счет. Я просчитался и зря сомневался в его умение ставить подобные спектакли.
   – Спасибо ему за это… – «Вот же влип. Шайка чокнутых фанатиков точно меня в могилу вгонит. – Подумал он про себя и занялся своим новым гардеробом.»
   Как и было сказано выше, все давно было подготовлено. Каждый выполнял свою роль. Оргус, Кирив и маг Жоффруа, должны были лично похитить Малеструа. Рассвет давно дал о себе знать и площадь активно набилась народом, что было очень даже кстати. Теперь дело за тактикой и везеньем. Произошедшие далее, было не очень обдуманным решением, с точки зрения Арсения, но его особо никто и не спрашивал. Да и он не хотел вызывать огонь на себя, ему и без этого было не по себе. Этот орден для Кириева одна сплошная загадка. В истории о нем не единого слова и это было странно. Как только появилась свита епископа, двигатель был запущен. Лились реки крови убитых жандармов и приближенных Жана. Орден справился с задачей на отлично. Не одного раненного с их стороны не обнаружилось. Кирив самолично надел кандалы на Малеструа и оглушил дубинкой по голове. Оргус и Жоффруа оттянули его в заранее подготовленную повозку, и все направились к месту ритуала. Арсений надеялся увидеть крепость ордена, но ему сказали, направляться домой, не окончив миссию нельзя, что сильно его расстроило. Алтарь был построен на том же месте, куда его принесли после падения с обрыва.

VII

   – Ты был первым, кем завладели руки короля и первым сегодня умрешь.
   – Я не боюсь смерти. Меня ждет рай, а вас нет. Это всем вам стоит бояться смерти и настигнет она вас очень скоро.
   Жана де Малеструа положили связанным по рукам и ногам на заранее приготовленный камень. Его последнее мгновенье, казалось по взгляду епископа, приносило ему радость. Он скалился так, словно увидел видение свыше. Епископ не мог нарадоваться своей скоропостижной кончине.
   – Чему ты так радуешься?
   – Скоро вы все умрете. Рука Церкви покарает вас. Она уже так близко.
   – Как бы там не было, это случиться не сегодня. Кирив, я даю тебе, как нашему новому лидеру, этот обсидиановый кинжал. Принеси отмщение своему наставнику. Пролей кровь епископа на святой алтарь Жиля де Ре.
   – Эта жертва твоя по праву Оргус. Приступай. – Арсений сам сейчас обрадовался своему незамедлительному ответу. Убивать в эту историческую для него эпоху, никак не входило в его планы, да к тому же как!?
   Некромант, довольный выпавшей удачи, подошел к лежащему епископу и склонился над его правым ухом.
   – Ты боишься смерти, Жан де Малеструа. Она ждет тебя за той дверью. – Произвольно окинув рукой левую часть леса, он сделал две кровавые пометки на голом торсе епископа.
   – Нет, для меня смерть всего лишь начало вечной жизни. Я и после нее продолжу творить правосудие.
   – Тогда тебе пора! – Оргус резко занес над ним лезвие ритуального клинка и одним взмахом рассек его грудную клетку. Кровь заполнила все тело и стремительно потекла по ногам, жадно желая скорей устремиться к земле. Пока душа Малеструа не успела покинуть этот мир, Оргус просунул в разрез свою окровавленную руку и вырезал еще бьющееся сердце. Когда он поднял его над головой, весь орден стал гордо восклицать.
   – Твоя душа, Жиль де Ре отомщена!
   – Во славу нашего ордена!
   Словно ничего и не произошло, вся группа, бросив мертвое тело епископа лежать на холодном камне, направилась прочь. Кириев был шокирован увиденным, хоть его больше уже ничего не пугало.
   – И что все!?
   – Я не понимаю твоих волнений? – Вопросительно смотрел на Арсения Оргус, продолжая путь.
   – Вы оставите тело так?
   – Да! Наши враги должны знать, что мы настроены решительно.
   – Теперь мы направляемся в орден?
   – Нет, друг мой. Пока не будут повергнуты еще трое наших врагов, нам закрыта дорога домой. Помни это и желание придаст тебе силу.
   – Так что теперь?
   – Следующая цель – Жан Блуэн. После непродолжительного сна, мы отправимся за его сердцем.
   – Нам каждый раз придется возвращаться к этому алтарю.
   – Нет, что ты, мы подготовили для каждого свой. На рассвете один из нас, переодевшись в крестьянина доложит инквизиционному трибуналу о находке в лесу и их трусливые сердца сожмутся от страха.
   – А это точно хорошая идея, вот так заявлять о себе?
   – Мы горды и скрывать наши убийства, будет выглядеть трусостью.
   Со второй поставленной задачей справились так же просто и подготовлено, как это и было с епископом. У них были отработаны планы наперед на все случаи жизни, так в ту минуту думал Кириев, и так на его глазах и происходило. Орден застал Жана Блуэна дома, спящего в своей царской кровати. Всех служащих в его доме пришлось убить, чтобы не распускать ненужные слухи. Алтарем послужила его же постель. Значит они знали заранее об этом человеке абсолютно все. Стать рукой отмщения в этот раз пришлось Кириву. Воспротивиться во-второй раз он не имел права. Как лидер он должен показать свои властные черты. Арсений подошел к делу со всей жестокостью, какой только могло обладать его тело. Когда он вытащил из умершего сердце, оно еще судорожно подергивалось, издавая свои последние мышечные сокращения. После очередных возгласов ликования, красные капюшоны незаметно покинули владение инквизитора, оставив кровавый бассейн не убранным.

VIII

   Головная боль, не понятно откуда явившаяся, все не утихала. Через надетый на голову мешок невозможно было понять место заточения. Было мертвенно тихо. Страх, который давно уже похитил тело, вновь вернулся с удвоенной силой. Каждая новая неприятность разрушала психику, а теперь хотела просто взять и добить. Арсений воспринял иллюзию данной эпохи с реальной серьезностью и боялся сделать неправильное решение, так как считал, что мог повлиять на ход истории своим неожиданным появлением. Он был один. Это было ясно наверняка. В ушах непрерывно звенело, видимо удар пришелся крепким. То, что к нему с заду кто-то подкрался, он понял лишь по резко ударившему в нос неприятному запаху немытого тела. Как же отвратительно здесь все пахли. Глядя на те красочные фильмы, что нам показывают, многим хочется пусть и не жить, то хотя бы просто побывать в этом времени. Арсений же наоборот хотел поскорее убраться из этой зловонной помойки, где люди не знают слово «баня». Ему сняли с головы повязку и от увиденного сжалось сердце.
   Орден незамедлительно направился за сердцем своей третьей жертвы и герцог Бретонский Жан V, был удачно похищен. Оргус допустил ошибку, не рассчитав возможности его стражи. Троих капюшонов убили при попытке отступления уже в момент «трофея» на руках. Кирива оглушили палицей по затылку. Теперь он сидел в комнате пыток, дожидаясь допроса.
   – Я инквизитор его величества герцога Бретонского Жана V. Ты умрешь здесь при любом раскладе, но как больно тебе при этом будет, зависит только от тебя. Где герцог? Отвечай!
   – Я не знаю.
   – Не играй с огнем. Тебе повезло в день казни твоего покровителя детоубийцы Жиля де Ре, сейчас такого не будет. Куда они увезли герцога?
   – Я и вправду нечего не знаю. Они не вовлекали меня в свои планы.
   – На сколько мне известно, ты новая глава этих несчастных алхимиков и ты думаешь я должен верить в твои слова.
   – Все намного сложнее чем кажется на первый взгляд.
   – Это точно. – Палач на одно крохотное мгновение повернулся к Арсению спиной и вернувшись в исходное положение, предстал перед ним, держа в руке маленький блестяще выполненный кинжал. – Знаешь, а ведь это любимый ножичек герцога. Ему будет крайне приятно узнать, что я именно им отрезал тебе палец. – И не дав Кириеву нечего на это ответить, лишил его левого мизинца.
   – А-а-а-ха-ха-а-а. Вы здесь все чокнутые. Я не знаю где он, но очень сильно надеюсь на то, что он давно уже мертв.
   – Вот как. Тогда и тебе недолго осталось. Привяжите его к колесу, я скоро вернусь. Если к моему возвращению ты не заговоришь, то я лично тебя колесую.
   – Мне нечего тебе сказать вонючий ублюдок.
   – Приступайте. – Делая вид, что он не услышал последних слов Арсения, палач вышел из камеры пыток.
   Кириев готов был проститься с жизнью не раз, но только точно не таким вот мучительным способом. Минут через двадцать палач вернулся с огромным молотом в руках.
   – Ты готов к смерти.
   – Катись к дьяволу.
   – Только после вас. – Он занес над Кириевым свое грозное орудие целясь на правое колено. Еще пару секунд и он сделал бы задуманное, но по воле судьбы, пытку пришлось отложить.
   – Жуль, неизвестный только что доставил вам эту коробку.
   – Что здесь?
   – Я не открывал ее, но он очень торопил меня.
   Палач подошел к деревянному ящику, обитому красной бархатной тканью и с осторожностью, полностью в него заглянул.
   – Где посыльный?
   – Ждет в конюшне. Что прикажите с ним делать?
   – Немедленно схватить и доставить сюда.

//-- *** --//
   – Оргус, чего ты медлишь. Если ты устал, позволь я сам вырежу сердце герцога.
   – Маркус, как ты не понимаешь, нам нельзя его сейчас убивать. Он может спасти жизнь нашего лидера.
   – Оргус прав, – вмешался один из магов, – потеря второго правителя очернит наш орден.
   – А если мы позволим выпустить из наших сетей эту грязную акулу, то он и дальше продолжит безнаказанно творить зло. Ты думаешь он оставит нас в покое.
   – Маркус прав, – влез в спор бывший главный толкователь Жиля де Ре, – Жан спустит на нашу поимку всех своих собак и нам уже никогда не удастся закончить нашу цель.
   – Хорошо, отрежем ему руку и отправим посылкой как акт серьезных намерений. Если отпустят Кирива, то герцог будет жить.
   – А это может сработать.
   – А может и не сработать!
   – Маркус, ты чего так упираешься, а? Или ты решил завладеть креслом главы нашего ордена. Твоя алчность тебя погубит.
   – Что за вздор! У меня и в мыслях такого не было. Я ценю наши законы, а вы видимо нет. Вспомни третий пункт завета.
   – Следуй велением истины, жертвуя во благо братьев своих, для осуществления целей ордена.
   – Тогда ты должен уяснить, Оргус, что я не позволю отдать герцога живым.
   – Хорошо, но вспомни и ты последний пункт завета: «Течение каждого нерешенного вопроса, зависит только от единогласного решения».
   – Что ты предлагаешь, брат. – Злясь уже в открытую, распростер руки Маркус.
   – Совет!
   – Да! Пусть победит число. – Поддержал его один из алхимиков.
   Так они и порешили. Стоя в кругу, каждый по очереди вкладывал свой ответ в небольшой глиняный горшок, стоящий на голом теле Жана V. Подсчет доверили одному волшебнику, не влезавшего в спор. Он был тем изгоем, не воспринимающем смерть во благо, но яростно мстил за все обиды, даже убивая за них без единой жалости. С опережением в два голоса, победа досталась желаниям Маркуса. Услышав эту радостную новость, он без промедлений выпотрошил грудь герцога заранее подготовленным за мантией ножом и радостно улыбаясь достал его сердце. Отбросив орган в сторону, он не остановился на достигнутом и схватив лежащий у алтаря топор, снес ему голову.
   – Оргус, она твоя. Можешь высылать посылку.
   – И как ты себе это представляешь?
   – Очень просто. Мы штурмом вырвем Кирива из лап неприятеля.

   – На нас напали! – Донеслось эхом в камеру пыток.
   Палач, бросив измученного Арсения в прежнем положение, ринулся на шум. Около часа Кириев слышал крики раненной стражи и напавших неизвестных. Арсений оставался в неведенье еще долго, пока вошедший в комнату Оргус не открыл ему глаза.
   – Вы спасены. Кирив, ты меня слышишь? – Он потерял много крови и находился в полудреме, где-то между жизнью и смертью, лишь изредка моргая веками и что-то бормоча.
   – Сюда! Скорей!
   Все различные травы, коих он не знал не по виду, не по названиям, смогли за ночь поставить мученика на ноги.
   – Осталась последняя цель и мы сможем вернуться домой в наш орден, где мы все принесем тебе клятву и будем вершить свет на эту сухую землю.
   – Как последняя? Разве инквизитор уже мертв?
   – Гийома и есть последняя цель. Для Короля мы подготовим алтарь в ордене, где он примет свою смерть что называется «по-королевски». Ты можешь идти? Нам пора выдвигаться. Стало известно, что главный инквизитор Франции приглашен на некий важный суд и будет проезжать со своей свитой по одной из загородных дорог Нанта, как раз неподалеку от владений ордена. Там мы его и перехватим.
   – Тогда не будем медлить. – Кириев уже не знал, когда попадет в свое настоящее безумие, это ему уже здесь чертовски надоело.

IX

   – Утро, прям что надо. Бодрящий дождик – это нам только на руку.
   – Сегодня закончиться первая глава нашей книги.
   Дорога не отняла много времени. Уже через час весь орден, распределив свои силы, занял нужные позиции. Густые тучи заполнили небо, принеся мрак. Грозы, отдававшиеся огненным отливом где-то в дали, напоминали о существование ада в недрах этой земли. Видимость была просто ужасная. Оргус вместе с Киривом натянули через дорогу плотную веревку и закрепили ее к стволам ближайших деревьев.
   Оставалось ждать.
   – Инквизитор должен был уже объявиться, – высказал недовольство, вечно угрюмый Маркус.
   – Спокойствие, он скоро появиться.
   – А что если наши источники по какой-то причине стали не верны?
   – Терпение есть благодетель.
   Маркус решил не выводить себя из стабильной колеи своей неустойчивой психики и выйдя на дорогу, направился по направлению к «гостям». Не пройдя и пяти ста метров, этот вечно нетерпеливый, худого телосложения, человек, пал ничком в свежею грязь. Сделав столь необдуманный шаг, он раскрыл присутствие своего братства, за что и получил от врага стрелою в глаз.
   – Маркуса убили! Нас заметили!
   – В атаку! – Во весь опор заорал Оргус.
   Орден был мастерски подкован в нападение, им бы руководить войнами и никогда бы не было никому не нужных проигрышей. Кроме Маркуса в этой схватки был потерян лишь один из чародеев. Хотя здесь они просто задавили числом. Главное, победа была на их стороне, и Арсений скоро сможет наконец нормально отдохнуть и выспаться. Взяв из рук Оргуса обсидиановый клинок, они вдвоем подошли к привязанному к дереву инквизитору. Некромант заговорил первым:
   – Главный инквизитор Франции Гийому Мерини, ты приговариваешься к смерти за клевету и вскоре покинешь этот мир. Кирив, он ваш.
   – Крепись, будет чертовски больно. – С сухостью в горле, произнес Арсений и вскрыл его грудную клетку.
   От крика встали на уши все обитатели леса. Ор был диким и ужасным. Его сердце закопали в земле под собственными ногами, чтобы черви вечно изъедали его грязную душу. Загрузившись в приобретенные кареты, орден свободно вздохнув, направился в свое убежище.
   – Скоро ты обретешь свой долгожданный дом. – Обнял, улыбаясь, Оргус Кирива.
   Спустя трое суток окольных путей, они прибыли к месту и побросав кареты, освободили лошадей. Пробравшись пешком через непроходимые кусты еще около километра, они вышли на небольшую поляну, от которой Арсению стало дурно. Его взору открылось старое дерево, склонив свою высохшую крону над полуразваленным колодцем.
   – Ты в порядке?
   – Да. Голова болит от волнений. Это и есть ваш тайный вход?
   – Верно. Орден находиться глубоко под землей и это единственный вход в него и выход соответственно. Мы спустимся первыми и зажжем факелы. Ты ступай за нами.
   Кириев дождавшись очереди ухватился обеими руками за канат и направился в темноту. На середине пути, боль в висках усилилась, и он вновь ощутил знакомое чувство. Свет стал наполнять яму колодца, меняя саму реальность. Обрадовавшись выходу, Арсений, пересилив пульсацию своих висков, зациклился на двадцать седьмом июне тысяча девятьсот пятьдесят девятом году и в этот раз угодил в точку.

Круговорот

I

   Сидя на скамейки неподалеку от проезжей части и наблюдая на всю красоту ретро стиля пятьдесят девятого, Арсений с грустью терпел свое поражение. Сейчас двадцать седьмое июня одна тысяча девятьсот пятьдесят девятого года и где-то в одном их трех роддомов на свет должен вот-вот появиться зверь, погубивший его жизнь. Он нечего не может и не сможет с этим поделать, ведь не знает имя его матери. Желание поскорей покончить с этими бесконечными играми во времени, затуманило рассудок, ведь ему даже не пришло это в голову. Каждая создаваемая его разумом иллюзия, была основана на том, что, лишь достигнув конечной цели, можно вернуться в «исходную точку», где Кириев надеялся обрести покой и вернуться в реальность, если она еще вообще существует.
   – Хронос, не думал, что когда-то это скажу, но я очень хочу сейчас тебя видеть.
   Арсений просидел на лавке до глубокой ночи, но так никого и не дождался.
   – Что ж, может тогда хотя бы здесь я смогу нормально состариться и умереть. Я был бы очень этому рад. Данная мода пойдет мне к лицу. Вот только немецкий придется подтянуть, на него у меня почему-то всегда не хватало времени. – Спокойным голосом рассуждал он тихо в слух.
   Ночью оказалось прохладней, чем рассчитывалось и Кириев совсем замерз. Его мучал голод! Для Арсения это было очень удивительным рефлексом. Последний раз с ним подобное случилось очень давно. Он так и не смог вспомнить, когда. Порой складывалось впечатление, что он прожил не одно столетие, но подобное долголетие совсем его не радовало. Арсений с большим бы удовольствием покончил с издевательской жизнью, но к сожалению, просто не мог и не знал. День сурка с каждой смертью давал понять, что пытаться больше не стоит. Кое-как скитаясь по мусорным закоулкам, ему удалось пережить неделю. В больницах не удалось узнать нечего путного. Никого с фамилией Хартманн в ближайшие годы не было. А значит Генерал ему скорее всего наврал.
   Прошло три года.
   Город пусть и не стал родным, но был желанным местом для проживания. О другом мечтать уже было поздно, приходиться радоваться каждой приятной мелочи, что падала с небес на его пути. Первые двенадцать месяцев выдались не сладкими. Для всех и каждого он был изгоем, а для некоторых до сих пор оставался врагом и поэтому долгое время нигде не мог устроиться на нормальную работу. Благо хоть как-то удавалось перебиваться подработками и не умереть в этом измерение с голоду. Потом, стало куда лучше. Ему посчастливилось устроиться грузчиком на частную ткацкую фабрику, где зарплаты на существование ему хватало вдоволь. Документов у него никто не спросил, что наверно не удивительно, ведь его внешность так и кричала, что он русский! Кириев снимал небольшую комнату на окраине Гейдельберга, куда последние полгода частенько водил немок, которые ему изрядно нравились. У них он даже смог научиться много чему новому. Кириев давно позабыл о прошлом, насколько это было возможно, и радовался вымышленному настоящему. Однако радио тринадцатого августа тысяча девятьсот шестьдесят второго освежило воспоминания.
   – …У нас есть лучшая сенсационная новость этой недели. Трех годовалый ребенок Александр Харманн, стал самым умным мальчиком во всей Германии. Его IQ сравнимо с интеллектом пятнадцати лет. Будущее за тобой парень. И о погоде…
   – Как же так… так ты все это время жил где-то по соседству, а я считал все это мифом. Все! Пора с этим кончать!
   Бросив красивую обнаженную блондинку спать в его кровати, он наскоро оделся и удалился.

II

   После окончания второй мировой войны, спустя пять лет, в каждом городе Германии стали активно существовать «Информационные архивы личности». Так, каждый потерявший своего родственника, мог попытать счастье, глотнув надежду. Кириев был очень удивлен, что с первой же попытке попал прямо в цель. Арсений запутался в собственных мыслях и не знал кому и чему верить. Он капнул немного больше материалов и сразу осознал свою ошибку. Мать Александра в момент родов была зарегистрирована под именем Марина Ортан и лишь спустя год, найдя свою любовь, взяла фамилию мужа. Рудольф Хартманн сразу же усыновил ребенка, посчитав его своей крови. Теперь они проживают на улице Зандгассе 175/8 и считаются лучшей семьей.
   – Пора мне домой. – Арсений вырвал страницу с адресом и не откладывая на завтра, направился решать проблему.
   При нем всегда имелся револьвер, благо это было разрешено и не трудно было достать. Оставалось дело за смекалкой.
   – Милый, откроешь. К нам кто-то пришел.
   – Да, одну минуту… Здравствуйте, чем могу помочь? – Удивился не званному гостю немец, хозяин квартиры.
   – Меня зовут Альберт Вольф. Я являюсь журналистом «Местной газеты» и хотел бы написать главную статью этой недели о вашем мальчике.
   – Прекрасно. Это великолепная новость, проходите. Он сейчас завтракает… Присаживайтесь.
   – Спасибо.
   Когда спустя десять минут в комнату вошел славный мальчуган, Кириев тут же узнал в нем своего единственного на сегодняшний день врага.
   – Здравствуйте, мистер. – Окинул Арсения вопросительным взглядом приятный на внешность ребенок.
   – Скорей, прощай.
   Родители будущего «Генерала» не сразу поняли суть сказанных слов. Спустя один миг, в груди стало жечь от боли. Арсений застрелил обоих родителей без зазрения совести и опустившись на колени, взглянул напоследок в глаза остолбеневшего юноши.
   – Почему же тебе не страшно, ведь я только что убил твоих маму и папу.
   – Ты не страшный.
   – Я тоже всегда так думал, но ты сделал из меня животное, а я сейчас сотворю из твоего темного тела, самый обычный мешок с костями. Больше ты никогда не сможешь причинить людям боль. Запомни, никогда! – Он поднес к виску юного Александра еще не остывшее дуло.
   – Не-на-до. – Хрипел умирающий голос матери.
   – Прости, но по-другому нельзя, – затем спустил курок.
   Умывшись молодой кровью Александра Хартманна, Кириеву опять стало плохо. Голова готова была разорваться на части с новыми ощущениями. Без остановок рвало, выкручивая опустошившие кишки.
   – А вот и мой долгожданный билет домой. – Не смотря на все тошнотворное состояние, радовался Арсений.
   Все случилось быстрее, чем всегда, словно вспышка от фотоаппарата. Здесь было куда теплее. Пески вернули его. В двух ста метрах находились руины Повелителей времени, а перед его носом стоял тот, кого сейчас он не ждал.
   – Почему я еще не дома! Опять эти проклятые пески! А-а-а-а-а! – Арсений орал с такой силой, что гортань могла выпрыгнуть из своих пазов.
   – Ты начинаешь меня бесить. Я забросил тебя в средневековье, чтобы ты выбросил из головы свою глупую затею, но ты все равно настоял на своем. И хотя наказание для тебя уже подготовлено, тебя все равно необходимо проучить. – Хронос схватил Кириева за ногу и забросил в небо. – Вот тебе мой новый урок!
   От падения Арсений вывихнул правую ключицу и сломал локтевую кость.
   – Больно! А-а-а. Как же больно. – Крутился он как змей на костре. – Зачем ты издеваешься надо мной. Убей! Прошу тебя, не мучай. Я так больше не могу. Молю тебя, убей!
   – Еще рано! – Тело Хроноса растворилось в пески, оставив Кириева лежать одного со своей болью.

III

   Боль и отчаяние. Эти два фактора породили в душе Кириева полное негодование самого себя. Он перестал верить, надеяться. Время не щадило его, а еще надо было вставать. Пролежать вечность под палящим солнцем, что позволить трамваю бесконечно переезжать твои ноги.
   Смещения вроде бы не было, но шевелить конечностью было чертовски больно. Кое-как, в который раз, из последних сил Арсений не торопясь дошел до руин, где его давно уже дождались.
   – Где моя лошадь?
   – Ты вернулся?
   – Где моя лошадь, я хочу покинуть это место раз и навсегда.
   – Ты готов дослушать или опять примешься за свое бессмысленное путешествие?
   – Вас не учили, что невежливо отвечать вопросом на вопрос?
   – Здесь не существует понятий вежливости. Здесь всегда у власти время!
   – Где, моя, лошадь?
   – Хронос убил ее за твое непослушание. Поверь, это лучшее, что он мог ей предложить.
   – Вы говорили он не может проникнуть сюда?
   – Да, так и есть. Но заставить лошадь уйти может, она находится за западной стеной, можешь взглянуть если хочешь. Если не ошибаюсь, ее останки еще доедают его падальщики.
   – Сукин сын! Я убью его!
   – Ха-ха. Ты серьезно в это веришь? После каждой встречи, не он, а ты выглядишь хуже. Не видишь в этой закономерности свой проигрыш?
   – После каждого падения можно встать.
   – Да, ты прав, но это лишь до поры до времени, и этот момент уже близок.
   – Как мне отсюда уйти?
   – Просто скажи, ты готов нас теперь дослушать?
   – Простите, вы во всем были правы, наверное.
   – Ты еще не уверен?
   – Забудем разногласия. Как мне выбраться?
   – Ответь, ты готов нас дослушать?
   – Да, да, готов! Сколько можно повторять.
   – У Хроноса существует трое последователей: огонь, вода и воздух. На их основе и оборудованы эти руины. Ты сам должен решить, какой выбрать, но что-то в них менять в свою пользу ты неподвластен. Выбрав путь огня, ты сможешь вернуть себе любящее тепло и единственную верную любовь своей матери и жить с ней до самой ее глубокой старости. Вода позволит спасти личность и душу Кинсли Уайдера, так безнаказанно украденную у него. Он не был рожден монстром и у него был другой жизненный путь, но беспощадное время решило поступить с ним иным образом. С ним вы продолжите творить карьеру и вскоре ты станешь очень влиятельным деятелем штата Канзас. Заманчиво, не правда ли!? Но вот третий путь, путь воздуха, вернет в твои объятия Натали, безумно любящую своего верного мужа. Ты лишишься всего остального, но ее радость быть рядом с тобой будет вести тебя по новой судьбе и только ты сам будешь ей руководить. Выбрав один из этих путей, они заберут жизни и теплые воспоминания других.
   – Как же так. Почему я не могу спасти всех?
   – Извини, но данная твоя жизнь устроена иначе. Реальность суровая штука, если ты еще не понял.
   – Так нельзя.
   – Кириев Арсений, так какой путь ты выберешь. Выбирай скорей, времени у тебя мало.
   – Все беды случаются только из-за меня одного и точка. Не будь меня, всего этого бы не случилось. Я один сорняк в этой грядке.
   – Но ты есть! Ты уже нигде не спрячешься и тебе придется сделать выбор.
   – Я смогу!
   – Выбирай.
   – Нет, нет, нет. Я найду брешь в Долине Грез. Даже Хронос не может уследить за каждой мелочью. Она точно где-нибудь есть. Я вернусь в момент своих родов и не дам себе родиться живым. Так я спасу всех дорогих мне людей.
   – Они не скажут тебе за это спасибо.
   – Пусть будет так.
   – Но четвертого пути нет!
   – Я найду. Все, что имеет начало, имеет и конец. – Закончив свою твердую и решительную фразу, Кириев удалился прочь в бескрайние пески в поисках своей единственной надежды на смерть.

IV

   Прошла неделя, может две. Сосчитать было невозможно и бессмысленно. Пейзаж не менялся. Кругом пески, пески, пески. Сломанная рука постоянно напоминала о себе. Обезболивающих естественно у него не было и приходилось через силу с каждым новым шагом терпеть эту адскую боль. Все, что он смог сделать для своей руки, это повязку, чтобы как можно меньше стараться ею трясти. Да к тому же и рукава ему здесь совсем не к чему. Арсений не знал, что искал. Точнее сказать – знал, но не понимал, как это должно выглядеть. Постоянно зацикливая разум на моменте своего рождения, он тем самым надеялся вызвать временную брешь, но этого не случалось. Приобретаемые здесь возможности легко обходиться без еды и воды тоже начинали нервировать мозг. Может всему виной одиночество? Кириев давно перестал вести сам с собой диалоги, боясь окончательно свихнуться. На короткое мгновенье задумавшись, Арсений, смотря на марширующие ноги, не заметил, как перед ним по левую сторону промелькнул валун и чуть было его не прошел.
   – Вот-те на! Я уже думал, нечего кроме песков и не увижу. Значит Долина Грез не безгранична.
   Кириев обошел его со всех сторон. Как он был счастлив, увидев в нем огромную трещину и углубление, напоминающее пещеру первых людей. Арсений так прыгал от радости, что забыл про боль в руке. Ни секунды не сомневаясь, он на всех парах влетел внутрь. Пещера была небольшой, квадратов восемь. Кириев сразу сравнил ее со своей бывшей ванной комнатой. Было совсем темно, солнечные лучи никак не могли проникнуть в такой узкий проход. Прохлада, сразу ощутимая телом, стала для него лучшим подарком природы за последние черт его знает сколько лет. Немного повнимательней рассмотрев стены, ему удалось обнаружить еще одну трещину, схожую с выходом. Из ее глубин доносились слабые голоса дуновений ветров. Идти в темноту, плохой выбор, но куда лучше, чем шагать под вечно палящим желтым фонарем. Сделав пять решительных шагов, под ногами сразу почувствовалась резкая вибрация. Она шустро набирала темп и грозилась стать нешуточным землетрясением. Обернувшись назад, трещины уже не оказалось. Глубоко вздохнув, через минуту стоять стало совсем невозможно и Кириев провалился в образовавшуюся пропасть.

V

   – Рой, мне нужен твой совет. – Арсений был испуган, новой возникшей картиной. Он стоял внутри овального кабинета в Белом доме. По всей видимости, человек говоривший с ним в этот момент, являлся президентом США. – Рой?
   – Кто вы? Меня зовут Кириев Арсений! Как я сюда попал?
   – Соберись! Нам сейчас не до шуток. Нужно срочно принять решение. Ситуация очень серьезная. Я собираю всех профессиональных геологов и сейсмологов. Мы должны выяснить, что нам грозит.
   – Я не понимаю, что вы несете?
   Кириев ошарашенный странными фразами президента, которого он и в лицо-то не знал, выскочил из его кабинета и направился в уборную. Он подошел к умывальнику, чтобы умыться холодной водой и привести себя хоть немного в чувство, но, когда увидел в своем отражение лицо другого человека, потерял сознание. Падая он разбил об раковину висок и мгновенно истек кровью.
   – Рой, мне нужен твой совет.
   – Твою ж мать! – вырвалось у Арсения, вновь оказавшись в овальном кабинете. – Временная петля. Такого со мной еще явно не было.
   – Сосредоточься на задании. Сиэтл пострадал. Под Реддингом целый поезд ушел под землю, унесся жизни ста двадцати человек. Мы не были готовы к такому. Это самое сильное землетрясение за последние сто лет.
   И тут Кириева осенило. События, в которых он находится, относятся к фильму «10. 5 баллов». Точнее, это и есть фильм. Ему нечего другого не оставалось, как сыграть эту роль.
   – Мистер президент. – Обратился к нему один из вошедших советников. – Геологи прибыли.
   – Хорошо. Соберите пресс-конференцию, люди должны знать, что мы их поддерживаем.
   Главный штаб по решению проблемы, которой руководит сам Нолан, наполнился известными в памяти Арсения актерами, ведь он смотрел этот фильм не единожды. Он был очень счастлив увидеть эту лучшую на его взгляд картину тех лет изнутри. Стать ее частью! Саманта Хилл со своим напарником доктором Джорданом Фишером рассказала всем присутствующим свою теорию о том, что землетрясение, поглотившее поезд, было вторым и имело собственный эпицентр. Следовательно, будут еще.
   – Мистер Нолан, вас к телефону.
   – Да, я слушаю. – Озабоченными глазами подошел к телефону влившийся в роль Арсений.
   – Отец, что происходит.
   – Зак, я сейчас занят.
   – Хорошо. Сообщи, когда что-нибудь узнаешь.
   – Я не могу ничего обещать, ты же знаешь.
   – Я пригласил вас сюда, – заговорил с учеными президент, – потому что вы лучшие. У вас будет в доступе самое новейшее оборудование.
   – Мне кажется, я знаю где будет следующее землетрясение. – Вновь заговорила Саманта. – Согласно моим данным это произойдет в Сан-Бернардино.
   – Нельзя говорить о непроверенной теории.
   – Рой, ты должен ее проверить.
   – Да, мистер президент. Если это ошибка, – обратился он к мисс Хилл, – у вас будут большие проблемы.
   …Все происходило быстрее, чем кажется. Слова мисс Хилл оправдались, и паника наросла. Кириев не успевал улавливать все детали. Сейчас на экране телевизора он увидел, как рухнул мост «Золотые ворота».
   – Простите меня мистер президент.
   – У тебя были данные и ты молчал. – Спокойным, но грубым голосом говорил с ним президент.
   – Я беру ответственность на себя.
   – Мне не нужны извинения. Займитесь работой с мисс Хилл.
   – Мистер Нолан, следующее будет в Сан-Андреисе. Нужно подорвать разлом. Необходим ядерный взрыв. Мы не остановим землетрясение, но сможем остановить разлом и спасти пятьдесят тысяч человек.
   – Мне нужно переговорить об этом с президентом.
   Кириев передал ему все что сейчас услышал.
   – Я позвоню, как приму решение.
   В итоге решение было одобрено, и все принялись за работу. Нолан лично контролировал процесс. Все шло успешно, пока на шестом месте установления заряда не начались толчки и все обернулось не по плану…
   Арсений хорошо помнил сюжет, и сыграл роль Роя Нолана на отлично. Пожертвовав своим героем, он на этот раз безболезненно вернулся в свою мерзкую кабалу, оказавшись в той самой пещере. Для него ушли годы. Он успел побывать во времена падения Помпеи, сыграл роль Томми Ли в фильме Вулкан. Все эти фрагменты, выстроившиеся на его пути, были намного реальней экрана телевизора. Все эмоции, сопереживания, приходилось испытывать наяву и от этого больнее. Выходя из последней пещеры «кинопоказов», недалеко от Кириева оказались уже давно позабытые руины Повелителей времени. Рука давно срослась и совсем больше не тревожила, правда кости срослись неправильно, и она теперь работала с меньшим рвением.

VI

   – И снова здравствуй! Ты одумался?
   – Не нужно больше лишних слов. Я все понял. Мои мысли руководят моими воспоминаниями и выбирают одни из самых запоминающих. Долина грез – это и есть моя память!
   – Вот видишь, ты все же чему-то научился.
   – Да, вы правы. Я в последнее время пережил несчетное количество катастроф, которые были самыми обычными фильмами, а значит и все, что я переживал последние десятилетия – моя бурная фантазия.
   – Так значит ты нашел выход?
   – Кажется да. Я вспомнил день, когда уснул.
   – И как далеко эта дверь?
   – Она ближе, чем вы можете себе представить.
   – Куда ты за ней пойдешь?
   – За ней не нужно никуда ходить. Я сам могу ее себе создать.
   – Что ж. Тогда удачи тебе. Когда проснешься, не уничтожай воспоминания о нас. Мы хотели бы продолжить свое существование. Кто знает, может мы тебе еще послужим верой и правдой.
   – Хорошо. – Улыбнулся Арсений. – Договорились.
   Кириев закрыл глаза и покинул Долину Грез навеки вечные.

Гиперсомния

I

   Открывая глаза, после столь долгого заточения в собственной голове, было больно ощущать резкий прилив яркого света от большого парада люминесцентных ламп.
   – Мама? Папа? – Заговорил удивленный детский голосок.
   – О, Господи! Хвала Небесам, что услышали наши молитвы. Скорей позовите доктора.
   – Арсений, сынок, как же я рада, что ты очнулся.
   – Мама, что случилось? Где я?
   – Сын, прости меня. – Заговорил голос отца. – Это все моя вина! Не стоило мне тогда брать с собой на охоту. Я совсем не думал о возможных последствиях и подвел тебя.

   Статья, вырезанная из газеты «Десница»
   (Была напечатана через трое суток после произошедшего чуда)
   «ЧУДО!»

   Субъективное значение понятия «чудо» определяется разными философскими факторами, но преимущество достается причинности. Различного рода необычайные и необъяснимые явления, сами по себе чудесами не являются и получают клеймо чудесного лишь при определенном стечение обстоятельств. Кириев Арсений, звезда этого номера, очнулся спустя год пребывания в коме. Врачи уже не подавали надежд.
   В возрасте десяти лет, в местную детскую больницу села Зырянка попал мальчик с тяжелыми рваными ранами в зоне живота. Находясь на охоте с отцом, он был подвержен нападению кабана, который буквально выпотрошил тело ребенка. Внешнюю его оболочку врачам удалось привести в стабильное состояние для продолжения дальнейшей жизни, но разум тяжело раненного ребенка пал в длительную кому. Он оказался сильнее многих и доказал миру обратное. Находясь на пороге смерти всегда можно вернуться.
   Что ему пришлось пережить в своем подсознание, навсегда останется тайной как для нас, так скорей всего и для ученых. С его слов он ничего не помнит из своих сновидений, но по мнению его родителей, это уже не тот глупенький игривый мальчик, что был раньше. Теперь он смотрит на свою жизнь совершенно иными глазами и под более острым ракурсом.
   Кира Василькова

   – Мам, давай, как только я закончу институт, мы сразу же переедим всей семьей в штат Канзас.
   – Арсений, до этого дня еще так далеко.
   – Да нет мамуля. На самом деле куда ближе, чем кажется.

   Из личного дневника Кириева Арсения

   Повелители пустоши, посвящаю первые строки своего дневника вам, как выполнение обязанностей не забывать о вас. Я жим только благодаря вам. Все изменится, и возможно моя жизнь пройдет красочнее и веселее. Я не собираюсь разменивать ее понапрасну и постараюсь отчасти вернуть из Долины Грез.

   P. S. Чуть не забыл, после того как я очнулся, у меня на руках появились уже зажившие шрамы от тех порезов из моего глубокого сна. Как мне сказали врачи, палец я потерял в схватке с кабаном. Я не кому об этом не рассказывал, только вам, мои дорогие читатели.
   Меня это удивляет и по сей день…

//-- *** --//
   – Но и как там поживает твой шедевр
   – Лучше и быть не может. Я буквально пять минут назад дописал последние строки. Ты часам не следишь за мной?
   – Габриэль Хантер, что за взгляд?
   – Вжился в роль. – Победоносно улыбнулся он своей любимой жене.
   – Так это значит, я завтра смогу ее дочитать.
   – Да! Но еще это значит, что теперь ее прочтут издательства и поверь мне, они не смогут перед этим устоять.

   21. 03. 2017

Долина грез Читай, дивись. Живи, учись!!! Сергей Фокин

Часть I. Сон. «Конфета – три обертки»

«Замысел»

То, что и Пролог

Дуновение ветра

I

II

III

IV

V

Штиль

I

II

III

IV

V

Катастрофа

I

II

III

IV

V

VI

VII

Ветер усилился

I

II

III

IV

V

VI

Эффект бабочки

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

IX

Х

XI

XII

XIII

XIV

Дверь

I

II

III

IV

Кто я?

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

IX

X

XI

Реальность

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

Последствия

I

Часть II. Долина грез. «Сложно прожить свою собственную жизнь, когда тебе приходится проживать их не одно множество»

Сомнение

I

II

III

IV

Долина грез
Читай, дивись. Живи, учись!!!

Сергей Фокин