   Пакаль
   Аз воздам

   Евгений Петров

1. Пирамида

   Вода, отбрасывающая многочисленные блики на окружающие камни, манила свежестью. Раскаленный воздух обжигал кожу. Ни малейшего дуновения ветерка не освежало отдыхающих.
   Где-то чуть дальше располагался знаменитый на весь мир каменный город. Но до него отдыхающие так и не доехали. Василий остановил машину задолго до отворота к этому уникальному явлению природы.
   Мужчины торопливо устанавливали палатки в тени нависающих скал. Никола разворачивал тент над машиной. Валентина разбирала продукты, приготовленные для пикника. Настроение у всех, несмотря на ненормальную жару, было приподнятое. Лишь Ольга угрюмо бурчала:
   – Тоже мне, заехали. Никакой цивилизации. А еще горожане…
   – Какую тебе еще цивилизацию? – отозвался Василий, – Мы ж и выехали отдохнуть, что называется, на природе.
   Валентина бросила на него благодарный взгляд. После многочисленных проверок так хотелось чего-то простого, незамысловатого.
   – А у нас-то чем тебе не природа, – хмуро отозвалась Ольга.
   Павка не вслушивался в препирательства взрослых. Он стремглав понесся к расположенной неподалеку рощице. Природа так природа. Одинокая сосна горделиво возвышалась над редким подлеском. Сомкнулись за мальчишкой шелестящие кусты. Расчертили мшистую почву светлые и темные полосы. Затенила сосновая крона небольшую заводь.
   Искупаться бы! Плавать он любил.
   Окунул мальчишка в прохладную воду босую ногу. Украдкой оглянулся Павка на взрослых. Успел заметить металлический блеск устанавливаемого мангала. Глядишь, скоро и шашлыки появятся.
   – Как раз успею сплавать, – прошептал Павка.
   И вот, одежда развешена на ветвях. С плеском расступилась речная вода, принимая угловатое мальчишеское тело. Волны мягко смывали пот.
   – Ух, хорошо, – вскрикнул Павка, выплывая на открытое солнечным лучам пространство.
   Мальчик замедлился. Гребки стали более редкими. Павка получил возможность оглядеться. Солнечные зайчики весело качались на речной спине, перемигиваясь друг с другом.
   Павка, раскинув руки, улегся на водную поверхность. Вода нежно держала его, слегка покачивая в своих объятьях. Неожиданно плеснула крупная волна, заливая лицо мальчишки. Павка невольно глотнул значительную порцию воды, зафыркал, принял вертикальное положение, судорожно замахал руками, стараясь вернуть утраченное равновесие.
   Он повернулся лицом к оставленному на берегу лагерю. К его удивлению, лагерь оказался настолько далеко, что палатки выглядели лишь разноцветными яркими пятнами.
   Скалы, у подножия которых расположились отдыхающие, приняли вид своеобразных резных остроугольчатых арок. Словно входы в, знакомый мальчишке по картинкам в учебнике, готический храм. Даже острые пики-шпили скальных вершин дополняли впечатление. Еще немного, и сходство стало бы идеальным.
   – Ничего себе, – пробормотал Павка.
   Мальчик готов был даже и в затылке почесать. Это движение сразу опустило его под воду. Павка стремительно вынырнул, шумно отфыркиваясь.
   Он сделал попытку направиться к берегу. Лихорадочные взмахи рук не давали никакого результата. Берег и не думал приближаться.
   – Только не паниковать, – уговаривал сам себя Павка сквозь зубы.
   Ласковая, весело блестящая под солнцем, до последнего времени, вода внезапно приняла странный буровато-серый цвет. Изменилась и температура. Стало значительно холодней. Павка увеличил усилия. Мимо него катились темно-серые волны, а берег не приближался. Насколько Павка мог видеть издали, на берегу все оставалось по-прежнему. Ярко светило солнце. Весело поднимался к небесам легкий дымок мангала.
   Чья-то, еле различимая на таком расстоянии, фигура призывно махнула рукой.
   – Никак, мясо уже сготовилось.
   Дальний берег вдруг поплыл прочь. Словно в реке само собой появилось мощное течение, не дающее Данилке ни малейшего шанса добраться до берега. Мальчишка выбивался из сил, а течение тащило и тащило его все дальше от места предполагаемого пикника.
   Береговую линию неожиданно перегородило высоким скалистым гребнем.
   – Вроде бы и не было тут ничего такого.
   Вот уже и гребень остался позади. Берег теперь словно придвинулся. Слабый речной прибой накатывался на светло-желтый песчаный пляж. Чуть поодаль высились странные конусообразные палатки.
   – Пфу-у, – шумно выдохнул Павка, – всеж-таки люди… Может, и помогут перевалить через скалу…
   Мальчик из последних сил устремился к берегу. Мышцы словно налились тяжестью.
   Наконец, нога коснулась волнистого прибрежного дна. Павка устало опустился на сырой песок. Широко открытый рот жадно хватал воздух.
   Над головой пронесся ветерок, взъерошив волосы. Мальчишка огляделся. Конусовидные палатки вблизи оказались еще и разрисованы примитивными рисунками. Над вершинами конусов струился горячий воздух, как обычно бывает над костром.
   Прибой слегка лизнул ноги. Павка прислушался. К его удивлению, не было слышно ни малейшего звука.
   – Странно, – пробормотал мальчик, – неужто меня все еще не хватились?
   Как ни тихо прозвучал голос, звук его вызвал хоть какое-то шевеление в лагере. Возле одной из палаток появилась странная расплывчатая фигура.
   – Эй, кто-нибудь, – Павке показалось, что он кричит. На самом деле звук исчезал практически сразу возле губ.
   Никакого результата.
   Мальчишка поднялся на ноги. На глаза тут же попалась гладко утоптанная тропинка. Она вилюжилась, направляясь мимо поселения в сторону еле заметной с берега расщелины.
   «Не сходи с дороги», – прошелестело прямо в ухо.
   Павка растерянно покрутил головой в поисках говорящего. Никого. Даже недавняя призрачная фигура куда-то подевалась.
   Мальчишка осторожно двинулся вперед.
   «Ну, ну, – продолжал шелест, – смелей, малыш…»
   – Я не малыш, – возмутился Павка и припустил дальше со всех ног.
   Мелькали мимо конические палатки. Рисунки на бортах слились в разноцветные полосы…
   Тропинка постепенно превратилась в выложенную зеркально полированными каменными плитами дорогу. Расселина раскрылась как парадный вход. Горные склоны с обеих сторон высились полированными стенами. Мощеная дорога уперлась в тупик. Путь преграждала идеально гладкая стена.
   Павка растерянно покрутил головой. Стена дрогнула и медленно поползла в сторону. Пространство за ней внезапно осветилось ярким светом. Расширились и стены ущелья.
   Павка ошеломленно замедлил шаг.
   Прямо перед ним возвышалась невысокая ступенчатая пирамида!
   Ступенчатая?
   Пирамида?
   – Откуда такое у нас на Урале?
   «Не останавливайся».
   Павка сделал осторожный шаг…
   Еще один…
   Сооружение медленно приближалось.
   Еще шаг…
   Раздался громкий металлический лязг. Беззвучно раздвинулась стена нижнего яруса пирамиды. В темном проеме чуть теплилось пламя нескольких факелов.
   «Входи».
   Павка неуверенно шагнул вовнутрь пирамиды.
   Слабый мерцающий свет сменился ярким совершенно неожиданно, словно по щелчку. Мальчишка остановился в замешательстве.
   «Испугался?»
   – Я?! Испугался?! – возмущенно воскликнул Павка.
   Голос заметался под нависшими сводами внутреннего пространства пирамиды. Ответом стал оглушительный звенящий хохот, звучащий исключительно у него в голове.
   «А то, кто же еще».
   Павка нерешительно двинулся вперед. Плиты гулко звенели под шагами.
   В голове снова захохотал кто-то невидимый.
   Перед глазами появился просторный зал с облицованными рябым камнем стенами. «Отец вроде называл этот камень гранитом?» – подумал Павка, осторожно погладив полированную поверхность. Внимательно осмотрел зал. По центру располагался каменный ящик опять же из полированного гранита.
   – Где-то я видел подобное, – произнес Павка еле слышно.
   Картинка, словно сама собой встала перед его глазами, но где он мог ее видеть…
   «Хватит глазеть. Шагай дальше», – проинструктировал голос.
   Павка отодвинулся от стены. Неуверенные шаги направили его в центр зала. Каменный ящик медленно приближался.
   «Ха, ха, ха, – насмешливо шелестел голос, – нашел ящик! Саркофаг это».
   – Саркофаг? Так это ж в… Египте…
   «И не только…»
   Павка вплотную приблизился к саркофагу. Он осторожно посмотрел внутрь каменного ящика. В саркофаге, почти полностью покрытый маслянистой густой жидкостью необычного ярко-малинового цвета, лежал мужчина. Через спокойное, умиротворенное, его лицо лениво перекатывались вязкие волны, несколько искажая черты. На короткое мгновение лицо мужчины открылось полностью. Увиденное заставило мальчишку отпрянуть. На него неподвижным взглядом смотрел… Василий.
   – Это же дядя Вася? – растерянно проговорил Павка, – Но, как же так? – он потерянно огляделся вокруг, – Я его только что живым видел…
   «Ты заблуждаешься, – неслышимый голос обрел стальные нотки, – Этому… воителю… несколько… миллионов… лет».
   Складывалось впечатление, что голос подыскивал слова.
   «У нас другой отчет времени», – неохотно согласился голос.
   – А зачем я здесь?
   Невесомый серый вихрик светлым пятном взметнулся в самом темном углу помещения. Вспыхнул и погас ближайший к саркофагу факел. Светлое пятно в углу приняло очертание призрачного лица.
   «Ты должен знать».
   – Но, почему именно я? Я ж еще не…
   «Молчи и слушай…»
   «Воин из саркофага „спит“ уже долгое время. Да, он не мертвый, но и не совсем живой. Он является представителем древнейшего населения планеты, одним из предков нынешней цивилизации. Путешественник во времени. Из прошлого в будущее. В незапамятные времена народ этот разместил на поверхности значительное количество таких путешественников во времени. Их задача – ознакомить последующие поколения с ментальными достижениями своего народа…»
   – Но…
   «Не перебивай. У меня не так много времени…»

2. Легенда

   В стародавние времена, когда не родилась еще прабабушка прабабушки, обитал в наших местах многочисленный народ всадников
   По всей земле не было более красивых девушек и более умелых охотников.
   А меха добывались такие, что ценились они во всех соседних царствах-государствах. Говорят, что проверялись меха просто: наливали в жбан воду проточную, закутывали сосуд в пушистый мех и выносили во двор на лютый мороз. Целый день и всю ночь стояла вода на морозе. После развертывали шкуру, а вода все так же плещется. Ни льдинки не плавало на поверхности. Если же появлялись хоть малейшие наметки замерзания, негодным признавался мех и изделия также пользовались постоянным спросом торговых людей. Но не многие выбрасывался. Вот и приезжали торговые люди из разных краев за пушистыми мехами.
   Мастера выполняли прекрасные вещи из металла и камня. И эти поделки увозились из лесной стороны в чужедальные страны. Строго берегли их всадники. Амулетами Солнечного Бога считались изделия, предназначенные только для охранения от темных сил.
   Так и жил народ всадников на ладонях солнечного бога, мирно выращивая хлебушко, и славя своего прародителя – Великое Солнце.
   Но совсем не мирными были те далекие времена. То и дело нападали воинственные соседи, прельщенные мехами и желтым металлом. Тем более, что ходил меж ними непрекращающийся слух о святилище с огромным изваянием Солнечной Богини. Но давно уже не было этого изображения в святилище. Увезли его некогда наиболее приближенные шаманы с Манко во главе в чужедальное укромное место, в золотой рукодельный сад. Не знали этого жадные соседи. Снова и снова пытались они завладеть землей народа всадников.
   В такие дни каждый охотник становился воином, брал в руку острый меч, седлал верного скакуна и отправлялся в бой. Отразив очередную атаку, возвращались воины домой, вешали мечи на стену и вновь превращались в охотников.
   Много раз проходил по небу Солнечный Бог. Много раз сменялось Большое Солнце. Приходил и уходил снег.
   Докатились до народа всадников тревожные вести. Далеко за границами леса двинулись в путь многочисленные народы. Не простой набег приближался к домам всадников, а нашествие.
   Собрались люди на всеобщий Совет, стали решать, как поступить. Разгорелись бурные споры. Чуть за оружие не взялись миролюбивые, до недавнего времени, всадники.
   В конце концов, нашлось только два выхода.
   Старики увели большую часть народа, не способную вести бой, глубже в леса, туда, где зима более длительная, где приходу Солнца радуются более искренне. Но не о них речь.
   Мужчины, полные сил, способные и любого зверя одолеть, и за народ постоять, отправились навстречу надвигающимся племенам и народам. Собирались они навек отвадить врагов от исконных святилищ. Во главе воинов встал горячий Енев. Повел он своих сторонников против нахлынувших орд.
   И случилась сеча великая. Храбро и свирепо бились воины. Не склонилась победа ни на одну из сторон. Остановились противники. Задумались: продолжать битву или нет. Приготовились воины обоих народов к новой отчаянной схватке. Еще немного и зазвучали бы снова мечи. Уже заблестели поднимаемые к небесам клинки.
   И тут проявил Енев благоразумие. Выехал он вперед и вызвал вражеского вождя на переговоры.
   Встретились вожди на поляне между готовыми к бою воинами. Долго беседовали, и, наконец, заключили мир между народами. Обменялись в знак дружбы оружием и доспехами. Вернулись каждый к своему племени.
   Предложил Енев еще один обмен – обмен воинами в знак доброй воли. Часть всадников отправилась вместе с переселяющейся ордой в сторону заходящего солнца. Говорят, что там они долго наводили страх на жителей заката, пока не основали новые поселения, ставшие впоследствии целой страной. Но и недавние противники не все захотели продолжать долгий путь, а решили остаться в племени всадников.
   Вернулся Енев в родное селение. Восторженно его встретили люди. Выдернул Енев вновь обретенный меч из ножен и засиял, засверкал клинок в лучах Солнца. Солнечным лучом казалось оружие. Преклонили все присутствующие колени перед явным проявлением солнечного благоволения. В едином порыве смешались свои и чужие. Хотя, какие они теперь чужие. Все свои перед лицом Солнечного Бога.
   Словно солнечная капля метнулась на землю прямо под ноги коня Енева. Поднял главный шаман горячую каплю и пораженно протянул ее на всеобщее обозрение. Солнечный лик проступил на полупрозрачном камне, тщательно прорезано даже перо, спускающееся на лоб лику. Огненные зигзаги пробежали по стали меча, смешиваясь с сиянием лика.
   Выступили из окружающих шаманы обоих народов. И было их ровно двенадцать. Образовали они Солнечный круг с Еневом в центре. Получилось ровно тринадцать, как раз по количеству небес. Следом выступили и шаманы Темного Бога, образовали еще один круг, но уже из девяти человек, по количеству подземных миров.
   Так провозглашен был Енев правителем единого народа.
   С тех пор мудро правил он народом.
   Но нет ничего вечного под Солнцем. Пришла смерть и к славному Еневу. Постарел и согнулся от множества лет великий Енев. Серым стал даже каменный Солнечный лик. Небольшим гладким, словно смазанным маслом, блестел он на лбу скакуна Енева. И лишь меч его чужеземный не претерпел никаких изменений. Не единого пятнышка рыжей ржавчины не появилось на блестящем лезвии. Он все еще выглядел, словно только что вышел из-под молота кузнеца.
   Умер великий Енев и был предан земле. В последний момент в могилу к нему положили чудесный меч. А ставший серым Солнечный лик сам словно спрятался в могильный холм. Искали его шаманы, искали лучшие следознатцы племени. Ничего не нашли.
   Снова собрались оба шаманских круга, правда на этот раз темный круг внутри светлого, да и наложили на погребение Енева заклятие Огня – младшего брата Солнца.
   Отступили люди от священного круга, ибо кто теперь нарушит его целостность, потревожит покой усопшего, подвергнется немедленной каре Огня.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Раскопки…
(вместо пролога)

1

   Макар на отправку чуть не опоздал. Появился буквально перед тем, как машине отправляться. Вид его был несколько странным. Добро бы гитару с собой прихватил, а тут из рюкзака, как две антенны, торчало что-то тонкое, четырехгранное с небольшим утолщением на самом кончике.
   – Что это у тебя? – любопытно сунулась Маринка.
   До всего ей всегда есть дело. Все уж и привыкли к этому ее качеству и, обычно, снисходительно объясняли.
   Но в этот раз Макар не снизошел до объяснений, а сразу в кузов полез, поближе к свернутым палаткам.
   Федор Андреевич, руководитель, только слегка усмехнулся.
   – Поторапливайтесь, – он приятельски хлопнул, обидевшуюся было, Маринку по плечу, и добавил только для нее, – Это у него что-то фехтовальное.
   – Фехтовальное? – Маринкины глаза округлились, – А зачем?
   – Ну, как это, зачем? – подоспевший Славка поднял невысокую хрупкую девушку на борт, – наверное, заниматься будет…
   – Заниматься? – Маринка никак не могла угомониться.
   – Ну да, – снизошел до ответа Макар, – осенью соревнования. Надо бы подготовиться.
   – А что за соревнования, – загомонили и другие ребята отряда. – Где? Когда?
   – За край… – коротко ответил Макар и снова углубился в себя.
   – Прекратите это ваше, Что? Где? Когда? – с напускной строгостью проворчал Федор Андреевич, – Уже давно ехать пора. Могильник нас уже заждался.
   – Что ты, Андреич, такое говоришь? – вскинулся Славка, как МНС, он мог себе позволить называть руководителя экспедиции по-простецки. – Наши могильники еще не скоро будут выкопаны.
   – А потом и раскопаны, – снова подал голос Макар.
   – Сиди уж там и помалкивай в тряпочку, – отмахнулся от реплики Макара Славка.
   – Да ладно тебе, – обиженно протянул Макар, и, несмотря на достаточно теплое утро, плотней запахнулся в ветровку.
   – Замерз что ли, – насмешливо протянул еще один участник экспедиции, Александр, – может огоньку добавить? – он вытащил сигарету и демонстративно помял в пальцах.
   – Хватит трепаться! – прикрикнул Федор Андреевич, – По машинам!
   – Как скажешь, – пробормотал Славка уютно устраиваясь в кузове.
   – Поехали!
   Машина рванула с места.
   Небольшой, человек в десять, отряд Камской Археологической Экспедиции направлялся к месту будущих раскопок.
   Вот и живописный берег обширного пруда, окруженный небольшими рощицами и традиционными полями. Блестящий под жарким солнцем, пруд лениво шевелил мелкими волнами. Приветливо шелохнулась яркая зеленая, не припорошенная пылью, как в городе, листва.
   Перед взорами археологов предстала небольшая полянка, окруженная раскидистыми деревьями.
   – Вот тут и разобьем лагерь, – удовлетворенно потер руки Федор Андреевич, выпрыгивая из кабины на мягко пружинящую под ногами траву, и зычно крикнул, – Выгружайтесь!
   Студенты посыпались из машины. С рук на руки пошли всевозможные свертки, палатки, продукты и все прочее.
   – Ну, парни обустраивайте лагерь, – проговорил Федор Андреевич, – А МНСы пойдут за мной…
   Он с видимым наслаждением затянулся сигаретой.
   – Ну, вот опять, – проворчал Славка недовольно и тряхнул головой, взметнув копну черных вьющихся волос.
   – Не ворчи, – Макар спрыгнул с борта и принялся выбирать лопату.
   – Зачем тебе лопата? – тут как тут возникла Маринка.
   – Пригодится, – вместо него пробурчал Славка, мечтавший, что именно к нему Маринка обращалась со всеми вопросами.
   Василий, долговязый, нескладный первокурсник, задумчиво почесал голову.
   – Шурф копать, – глубокомысленно проговорил он.
   – Ого, – переглянулись Славка и Макар, – Какие мы слова-то знаем…
   Федор Андреевич решительно откинул сигарету, старательно притоптал окурок.
   – Учитесь. Борька дело знает. Не то что вы в его возрасте.
   – Да перестань, Андреич, нас-то позорить, – отмахнулся Макар, – мы, в отличие от него со школы по экспедициям…
   – Ладно, хватит спорить, – в голосе Федора Андреевича послышались странные для него, металлические нотки. – Пошли.
   Они втроем двинулись вокруг пруда.
   – Что значит, разбить лагерь, – крикнула вдогонку Юля, самая неприметная из всего состава экспедиции.
   Это показалось Макару настолько удивительным, что он остановился, будто налетел на стену. Глухо звякнула, опустившись на просохшую до каменного состояния землю, лопата. Юноша растерянно взъерошил редкую, соломенного цвета, бороденку. Его густые брови поднялись было насмешливо чуть не на середину лба.
   – Эй, Макар, – окликнул обернувшийся Славка, – перестань изображать из себя девушку с веслом.
   – Разберемся, Юленька, – пробасил Юрка и нежно обхватил девушку за плечи. – Разбить лагерь – это для нас, солдат, – он вернулся в Университет сразу после службы в армии, – как два пальца… об асфальт.
   – В общем вы справитесь, – подытожил Макар, снова вскидывая на плечо лопату.
   И он стремительным шагом принялся догонять Славку и Андреича, слегка подпинывая встречающиеся на пути земляные комья. Высокая трава ласково колыхалась под ногами археологов, мягко стукая по коленям тяжелыми налитыми головками с семенами. Остатки еще не высохшей росы промочили джинсы. «Надо было хоть сапоги надеть», – почему-то подумал Макар, откидывая капюшон ветровки, явив солнечному свету растрепанную, давно не чесанную шевелюру.
   Небо над головами, еще недавно расцвеченное многочисленными ватно-белыми облачками, окончательно расчистилось, предоставив жаркому солнышку беспрепятственно изливать свои лучи на землю. Водная гладь пруда весело заподмигивала многочисленными бликами, заставляя ребят двигаться легче и радостней. Степенно колыхались на водной глади кувшинки. Многочисленные птахи встречали людей замысловатыми трелями.
   – Вот тут и будем копать, – проговорил Андреич, останавливаясь на небольшом плоском пригорке почти у самого пруда.
   – Тут? – Славка изумленно огляделся.
   – Конечно, – усмехнулся Андреич, – Вот и наш весенний шурф, – он указал на слабозасыпанное углубление размером примерно метр на метр.
   – И что у нас тут? – Макар деловито положил лопату на землю, чтобы не повредить культурный слой.
   – Каж-жется я уже говорил, – протянул Андреич, доставая из своей знаменитой полевой сумки моток бечевки и рулетку. – Могильник… Что для археолога могильник?
   – Клад… – отозвались МНСы нестройным дуэтом.
   – Вот то-то, – Андреич назидательно поднял вверх палец, – А сейчас за работу!
   Началась кропотливая, но обязательная работа по разметке площадки на квадраты – подготовка поля для последующей деятельности археологов.
   Прошло некоторое время, и над яркой травой протянулись ровные белые линии, складывающиеся в сетку квадратов.
   – Фу, – Макар отер выступивший пот, превратив лицо в маскировочную раскраску спецназа. – Сейчас бы искупаться…
   – А что мешает, – Андреич оторвался от своих записей и посмотрел на него, – Пруд-то рядом, – и снова уткнулся в планы.
   Оба приятеля разделись и стремительно бросились в воду, взметнув фонтан блестящих брызг, переливающихся под ярким солнцем, словно россыпь драгоценных алмазов.
   – Все пошли в лагерь, – Андреич аккуратно сложил свои бумаги в сумку и с хрустом расправил затекшие плечи. – Завтра с утра приступим…
   Лагерь встретил их радостными воплями.
   Разноцветные палатки расположились вокруг полянки в кажущемся беспорядке.
   – Не помогла тебе армейская выучка, – усмехнулся Федор Андреевич.
   – Как это, не помогла, – Юрка даже обиделся, – Мы спецом их кругом поставили, как…
   – Индейцы! – встряла Маринка.
   В центре лагеря на небольшом костерке в подвешенном на жердочке ведре радостно побулькивало какое-то варево, распространяя по всей поляне аппетитный запах. Возле костра заботливо хлопотала Юля. Немного поодаль Василий сколачивал дощатый стол, окруженный несколькими скамейками.
   – Где доски взял? – в голосе Федора Андреевича послышалась еле скрываемая угроза.
   – Аборигены от щедрот своих преподнесли, – отозвался Юрка.
   – Как это?
   – Ну, приходят. Кто вы? Да, зачем вы? А потом позвали в деревню и нагрузили нас этими самыми досками. Дескать, чтоб нам было где похавать…
   – Чего?
   – Ну, в смысле пищу принимать.
   – Обед готов, – Юля осторожно почерпнуло свое варево, облизала ложку и подняла сияющее лицо, покрытое мелкими бисеринками пота.
   – Готов, так готов, – снисходительно усмехнулся Федор Андреевич, – Тогда, обедать…
   Дважды повторять не пришлось. Из недр рюкзаков на свет появились ложки, чашки, кружки. Отряд быстренько наполнил свои посудины и принялся за еду.
   Неожиданно Юрка скривился, как от зубной боли.
   – Ты чего? – повернулась к нему Юля.
   – Не буду я это есть…
   – Почему?
   – Да, тут же все пригорело, – он презрительно бросил ложку в кашу и отодвинул чашку, – Это же есть невозможно. Нас в армии и то лучше кормили.
   На ресницах девушки стремительно набухали слезы.
   – А по-моему, очень даже вкусно, – произнес с набитым ртом Макар.
   – Да, тебе и дерево, мелко поструганное, за милую душу в пищу пойдет, – огрызнулся Юрка.
   По щеке Юли покатилась тяжелая слеза.
   – Ничего, ничего, – добродушно проговорил Федор Андреевич, – через пару дней, – он засунул в рот полную ложку каши, – сам сможешь это самое дерево за обе щеки уплетать. Во всяком случае завтра с утра нам уже придется копать…
   – Посмотрим, – Юрка отошел в сторону и взял в руки гитару.
   Пальцы ударили по струнам. Невдалеке удивленно цвирикнула какая-то птица и замолкла, словно прислушиваясь с струнному перебору.
   Юрка с наслаждением запел:

     «Я сегодня до зари
     Встану
     На раскопки брошу взгляд,
     Сяду.
     Что-то с сердцем у меня
     Стало.
     Целый день опять копать,
     Ох, мама.
     Бьют дождинки по щекам
     Впалым.
     Кто сказал – один раскоп
     Мало?
     Кто шепнул все это мне
     Сдуру?
     Мне б поймать его и снять
     Шкуру…»

   – Не так уж все и плохо, – усмехнулся Славка, подходя к Юрке, – Но перед Юлей ты бы лучше извинился. Кстати, завтра и покажешь класс. Будешь завтра дежурным по кухне.
   – Да, само собой, – отмахнулся Юрка и снова взялся за гитару.
   Макар в это время отошел в сторону и принялся старательно отрабатывать удары и выпады с рапирой.
   – Не желает кто-нибудь сразиться со мной, – он церемонно произвел грациозный салют.
   – Как-нибудь в другой раз, – отозвался Славка и забрался в палатку.

2

   На другой день весь отряд столпился у размеченных накануне квадратов.
   – Значит так, – Федор Андреевич неспешно прошелся вдоль наружной линии разметки, – сейчас все очень осторожно срезают дерн, оставляя «тумбочки» вокруг колышков. Каждому по одному квадрату. Приступайте…
   Работа закипела.
   Снимать дерн оказалось не такой уж приятной работой: корешки трав перепутались до невозможности и старательно сопротивлялись любой попытке отделить один кусок от другого.
   Лопаты приходилось время от времени подтачивать. То тут, то там то и дело слышался характерный скрежет оселка.
   – Не увлекайтесь, ребята, а то лопаты до основания сточите, – нет-нет да выговаривал Федор Андреевич.
   – Да мы уж как-нибудь, – неизменно отвечал Макар, смахивая пот со лба.
   – Может поможешь, – раздался молящий голос Маринки.
   – Давай уж лучше я, – отозвался Александр и перебрался на Маринкин квадрат.
   Лопата в его крепких руках замелькала со скоростью ветряной мельницы. Куски травы, земли полетели в разные стороны.
   – Эй, потише там, – возмущенно закричал Славка, – культурный слой испортишь…
   – Да, действительно, поаккуратней, – поднял голову от своих записей Федор Андреевич, – Чай не на картошку приехали. Тут надо нежно и ласково. Убрали дерн – и зачисточками, зачисточками потихоньку, по сантиметрику, а то и еще тоньше.
   – Выравнивайте свои квадраты до гладкости поверхности стола, – провозгласил Макар.
   – Может еще и совочком? – огрызнулся Александр.
   – В дальнейшем придется и совочком и, даже, кисточкой, – невозмутимо отозвался Славка.
   – Пятно лезет, – невыразительно произнес Василий.
   Славка с Макаром насмешливо переглянулись, услышав профессиональное словечко от зеленого новичка в археологии.
   Но Федор Андреевич уже подскочил к Василию и внимательно вгляделся в темное пятно правильной формы.
   – Вот и до совочков добрались, – выдохнул он, – теперь совсем осторожненько, чуть не гладя…
   Лопата медленно зашуршала, снимая тончайший слой земли. Пятно начало расширяться.
   Федор Андреевич присел на бровку напротив квадрата Василия. Взгляд его напрягся.
   – Ой, что это? – голос Маринки отвлек его от созерцания расширяющегося пятна.
   – Что там у тебя?
   – Лицо чье-то.
   – Жмурик что ли? – несколько ревниво проговорил Макар.
   – Жмурик? Что это?
   – Вообще-то жмуриками мы костяки называем, – глубокомысленно проговорил Василий.
   – Мы? – Макар чуть не покатился от смеха.
   – Ладно вам, смеяться над человеком, – Федор Андреевич был уже возле Маринки. – Лучше полюбуйтесь на находку…
   На его ладони лежало изумительной красоты изображение человеческого лица, выполненное из серовато-голубого полупрозрачного камня. Правильные черты, старательно вырезанные неведомым умельцем, показывали на человека молодого, почти мальчишку. Крупные, но не слишком, глаза, прямой нос, припухлые губы. Особенно тщательно прорезаны пряди волос и спускающееся на лоб перо.
   – Индеец, – проронил Василий.
   – Сам ты индеец, – выглянул из-за плеча Федора Андреевича Александр, считающий себя крупным специалистом по древнему вооружения, и авторитетно добавил, – Это портрет Германика. Римские легионеры такие изображения к доспехам прилаживали.
   Федор Андреевич перевернул каменный портрет, явив собравшимся скол тыльной стороны.
   – Смотри, специалист, – он указал на скрещивающиеся цилиндрические отверстия, – по таким следам можно определить, как проходили ремешки крепления.
   – Ну и…
   – А то, – он назидательно поднял палец, – что так могли проходить только ремешки от оголовья… Так, что, скорее всего, камешек этот являлся конским украшением, крепившимся примерно у виска. И, соответственно, более позднего периода. Но никак не римского времени.
   – Таким находкам место в Эрмитаже, – глубокомысленно заявил Макар и ожесточенно принялся за работу.
   Но опять его опередили. Василий извлек из своего квадрата узорную бляшку белого металла…
   – Теперь дело пойдет, – удовлетворенно потирал руки Федор Андреевич.
   – Жмурик! – вскрикнул Макар, зацепив лопатой кусок желтоватой косточки.
   – А вот сейчас уже очень и очень осторожно, – Федор Андреевич наклонился над поступающими останками.
   В руках Макара появился совок и нож. Молодой человек принялся старательно освобождать человеческие кости от земли.
   – На, возьми, – подошел Славка, протягивая кисточку.
   Ребята, замерев, смотрели за ювелирной работой МНСа. Постепенно скелет освобождался от многовекового плена. Мелькнули небольшие чешуйки, некогда покрывавшие тело наподобие рыбьей чешуи.
   – Воин, – ахнул Александр.
   – По квадратам, – скомандовал Федор Андреевич, – Нечего тут пялиться. Макар и сам со всем справится.
   Практиканты угрюмо потянулись по своим рабочим местам.
   – Славка останься, – Федор Андреевич внимательно осматривал захоронение, – пошукай-ка вон тут, – он ткнул в угол квадрата.
   – А что там, Андреич?
   – Посмотрим.
   Славка для вида горько вздохнул и принялся старательно шкрябать в углу квадрата. Потянулись томительные минуты ожидания. Со стороны Федор Андреевич напоминал взявшую след охотничью собаку. Словно понимая важность текущего момента, замолчали, до последнего времени стрекотавшие кузнечики. Даже солнце, как будто боясь спугнуть археологов палящими лучами, спряталось за небольшую тучку.
   Медленно скреблась лопата по твердой земле, отколупывая незначительные кусочки. Внезапно под железом негромко звякнуло.
   – Возьми совок, – проговорил Андреич и наклонился вперед, не выпуская из рук планшет с нанесенной сеткой раскопа.
   – Так ведь он же занят, – с этими словами Славка торжественно вытащил из кармана джинсов обычную столовую ложку и опустился на колени.
   Темное пятно удлинялось, принимая вполне определенные очертания.
   – Меч, – сдавленно выдохнул Славка.
   Откинулся в сторону пласт земли и во всем своем великолепии засиял узкий прямой меч.
   – Сарматский, – задумчиво проговорил Андреич, нанося находку на план раскопа.
   – Странно, – Славка поднял перемазанное темными полосами грязного пота лицо к руководителю экспедиции, – но он выглядит, как новый… Никаких следов ржавчины.
   – Почва сухая, – неуверенно предположил Макар, отрываясь от костяка.
   – Какая же она сухая? Рядом с прудом-то? – Славка покрутил у виска грязным пальцем.
   – Не всегда же тут пруд был, – запальчиво ввязался в спор Макар.
   Привлеченные спором подошли и остальные. Вгляделись в откопанное оружие.
   – На сегодня закончим, – неожиданно предложил Андреич, – идите-ка в лагерь, а мы тут находки упакуем.

3

   Вечером, после ужина, уставшие после первого трудового дня практиканты утащились по палаткам. Андреич у себя в палатке составлял отчет. У радостно пляшущего костра остались лишь Макар и Славка.
   – Хлипкие нынче первокурсники пошли, – раздосадованно проговорил Макар, проводя очередную тренировку – бой с тенью.
   Клинок со свистом рассекал воздух в свете заходящего солнца.
   – Неужто у вас и такие тренировки бывают? – Славка с интересом смотрел на освещенную отблесками костра фигуру.
   – Куда деваться, – Макар старательно провел серию защит и выпадов.
   Славка задумчиво тронул струны гитары. Отрывистые звуки пронеслись над поляной лагеря.
   – Они не хлипкие, – наконец выговорил он, отвечая на начальное высказывание Макара.
   – Где же они тогда? Помню, мы все ночи у костра проводили, – Макар мечтательно опустил клинок, – бывало, подъем объявляют, а мы еще и от костра не отходили… И сразу в поле… А тут, – он обвел рукой пустое пространство возле костра и досадливо сплюнул..
   – «Ребята я в поле хочу, Ты видел, какие тут зори…» – пропел Славка. Грустно отозвались струны. – Они просто еще не привыкли. Вот подожди день другой, и все будет…

   Пламя костра всколыхнулось выше, ярким светом озарив полянку, и снова поникло, словно прижатое невидимой силой.
   – Будет, говоришь? – грозным шорохом качнулись окружавшие полянку деревья.
   – Что это было? – Славка растерянно опустил гитару.
   – Что или кто, – засмеялось пламя костра.
   Внутри пламени появилась смутная фигура. Вдруг она принялась расти, наливаться огненным объемом.
   – Кто вы дерзкие, посмевшие нарушить мой покой.
   – Твой? Что? – Макар непроизвольно выставил клинок навстречу огненной фигуре.
   Язык пламени метнулся в лица собеседников.
   – Точнее не мой, а моего верного воина, – поправился огонь.
   – Да, что ты вообще такое? – Славка напряженно поднялся, не спуская глаз с фигуры.
   Громогласный хохот ударил по ушам.
   «Сейчас точно все проснутся, – почему-то мелькнула мысль, – И… это прекратится».
   Однако из палаток не доносилось ни звука, только сонное дыхание с трудом пробивалось сквозь шум ночного леса.
   – Это сон, – пробормотал Славка, ущипнув себя за руку.
   – Это я-то сон, – взбеленилось пламя и ожгло молодого человека.
   – Да, что тебе надо? – Макар решительно махнул рапирой сквозь огонь.
   – Ах, так! – языки костра снова взметнулись в высоту.
   Макар охнул и выронил оказавшуюся невыносимо жгущей рукоять клинка.
   Вы потревожили вечный сон моего верного слуги! Вы должны понести за это наказание!
   – Но мы археологи, – это наша работа.
   – Зачем вы полезли в погребение?
   – Эт-то н-наша раб-бота, – начал заикаться Славка.

   Злобно плеснула в них пламенем огненная фигура…

   ***
   …Наутро их и нашли.
   Макар ничком лежал в потухшем костре полностью обгорелый. А Славка был еще жив, но недолго: в больнице и он отдал Богу душу. Все внутренности его были сожжены…

Ритуал

1

   Трагические события начали уже забываться.
   Позади остались и бесконечные вызовы к следователю.
   Жизнь постепенно входила в привычную колею.
   Ребята в разговорах старательно обходили тему раскопок на могильнике. И только у Александра толкалась неприятная мысль о том, что все могло сложиться иначе, будь он рядом с приятелями.
   – Почему они оказались сожженными? – раз за разом задавал он себе вопрос, – не передрались же они, в самом деле, что бы там не сообщалось в официальной версии.
   Снова и снова он пытался вспомнить события роковой ночи. Однако ничего необычного, проливающего свет на приведшие к гибели события, на память так и не приходили.
   Несколько раз Александр пытался заговорить с участниками злополучной экспедиции. Что-то никак не давало ему возможности нарушить негласное табу.
   «Должен же быть разумный ответ. Должно же существовать правдоподобное объяснение случившемуся».
   Дома Александр заполнял всевозможными схемами листок за листком, разбираясь с хроникой событий. Шаг за шагом он продирался по извилистым тропинкам истины.
   Постепенно начала вырисовываться несколько необычная картина. Получалось, что в гибели Макара и Славки нет виновных. Такого просто не могло быть, но другого варианта не находилось.
   «А не связано ли это с самим могильником?»
   Александру захотелось поделиться своими выводами.
   Но с кем? Кому можно поведать все результаты исследований?
   – Может, переговорить с Федором? – произнес молодой человек, отложив исписанные листки.
   Странный звук прервал размышления Александра.
   Молодой человек стремительно повернулся. В кресле, закинув ногу за ногу, вальяжно развалился неизвестный мужик.
   – Кхе, кхе, вьюнош, – прохрипел он, раскачиваясь на кресле, – не надо никому ничего говорить, – во всяком случае, пока…
   Александр далее испугался за сохранность кресла.
   – А ты, вообще, кто такой?
   Вопрос неожиданно до такой степени развеселил мужика, что тот замолотил ладонями по коленям.
   – Что ты тут делаешь? – руки Александра непроизвольно сжались в кулаки, – щас я тебе покажу…
   Молодой человек угрожающе шагнул вперед.
   Ладони мужика громко хлопнули, чуть не стукнув Александра.
   Воздух между собеседниками закрутился смерчиком.
   Комната задрожала и растворилась.

2

   Перед Александром оказалась темная комната, слегка освещенная только нереальным мерцающим серым светом. Помещение наполнялось вязкой напряженной тишиной, не прерываемой ни малейшим звуком. Молодой человек настороженно перешагнул невысокий полустершийся порог. Невидимый в темноте пол ответил на осторожные шаги легким, еле слышным шорохом.
   Впереди Александр увидел нечто, показавшееся ему бесформенным. Приглядевшись, он различил стол с лежащей на нем неподвижной, явно умирающей женщиной. Серое лицо ее казалось обтянутым морщинистой кожей черепом. Тонкие руки безжизненно сжимавшие грязно-серые листы бумаги, покоились на почти черном покрывале.
   «Почему оно не белое? – мелькнула неожиданная мысль, – или это не саван?»
   Александр внимательней всмотрелся в женщину.
   «Вдруг – знакомая».
   Но, нет. Эту женщину он видел впервые в жизни. Взгляд молодого человека уткнулся в странные листки. На них еле заметно виднелись неровные строки. «Напоминает мои записи. Вот бы прочитать».
   Губы умирающей еле заметно шевельнулись. Но, как ни напрягал Александр слух, ни одного слова не услышал он в липком сумраке помещения.
   В голове Александра словно взорвалось осознание того, что нужно делать.
   Невдалеке в сером призрачном свете призывно блеснул тусклый клинок меча. Ладонь Александра сжалась на рукояти.
   «Надо же. Это тот самый сарматский меч из могильника».
   Мужчина взметнул клинок вверх. Оружие оказалось на удивление удобным в обращении. Сталь разрезала тяжелый воздух помещения стремительным зигзагом.
   Словно повинуясь неслышимому приказу, Александр шагнул вперед. Меч поднялся в решительном замахе.
   Удар!
   «Нужно нанести ровно пять ударов, – тяжеловесным молотом стучало в голове, – именно пять – не больше, и не меньше».
   – Два! – слегка шевельнулись губы Александра.
   Рука нанесла очередной удар по лежащему телу.
   Снова взметнулся сарматский клинок.
   – Три!
   «Почему бы не нанести удар сразу в голову?»
   – Четыре!
   Под ударами меча темная ткань покрывала лишь глубоко прогибалась.
   «Почему клинок ее не разрубает?»
   – Пять!
   Александру вдруг показалось, что последние удары умирающая отсчитывала вместе с ним.
   – Теперь с другой стороны.
   Неслышным шагом мужчина обошел ложе смерти. Внутренний приказ гласил, что и с другой стороны необходимо нанести все те же пять ударов.
   – Раз!
   – Два!
   Неслышный отсчет громовым гулом наполнил комнату.
   – Три!
   Два беззвучных голоса сплелись в единый грохочущий жгут.
   – Четыре!
   – Пять!
   Последний удар так глубоко промял ткань, словно под ней никогда и не было тела. Александр отступил на шаг с видом хорошо исполненного долга.
   Несколькими вихриками закрутилась тьма.
   «Подойди», – прозвучало в голове.
   Молодой человек вплотную приблизился к смертному ложу.
   Костлявая рука женщины мучительно медленно поднялась над покрывалом, протягивая мужчине несколько смятых бумажек.
   – Возьми плату, – отчетливо услышал он.
   Александр нехотя взял предложенное. Внимательно, насколько возможно в данных условиях, рассмотрел. На бумажках четко проступала надпись на незнакомом языке. Но только на одной стороне. С другой же стороны бумажек, огненным линиями змеилось нечто, напоминающее замысловатый лабиринт.
   Мужчина растерянно повертел бумажки в руке. Повинуясь внезапному озарению, он сложил один из листков вдвое и тщательно протер лезвие меча.
   – Верни душу, – раздался со всех сторон громкий, какой-то шероховатый, шепот.
   «Вернуть душу? Как это? И кому?»
   Александр огляделся по сторонам.
   Но что можно увидеть в темной комнате?
   – Торопись! – резануло по ушам.
   Рука мужчины вооруженная мечом непроизвольно потянулась вперед. Острие меча коснулось горла женщины.
   – Вернись, душа, – еле слышно проговорил Александр.
   По тусклому клинку прокатилось не то пятнышко света, не то светящееся облачко. Прокатилось и, коснувшись женщины, озарило ярким светом все помещение. Даже строки на сжатых в руке женщины листах внезапно стали яркими и разноцветными.
   Обтянутый кожей череп повернулся к Александру. Сухие губы шевельнулись. В открывшихся глазах женщины сверкнул гневный огонь.
   – Продолжай, – прогремело со всех сторон.
   «Что продолжай?»
   – Действуй!
   Александр замешкался на несколько долгих мгновений.
   Рука подняла ставший непомерно тяжелым меч. Острие снова коснулось горла.
   – Вернись, молодость.
   Впалые щеки начали наливаться жизнью. Формы женщины округлились. Все окружающее словно обрело забытые когда-то цвета.
   Женщина медленно поднялась со своего ложа. Пристально взглянула на замершего мужчину.
   – Вот и я…
   – Каменная личина из могильника, – молнией сверкнула в голове Александра узнавание, – скульптурный портрет Германика.
   – Ха, ха, – неожиданно мелодично рассмеялась женщина, – тоже мне, нашел Германика.
   Меч в руке молодого человека скрежеща царапнул по полу.
   – А кто ты? – слабо пробормотал Александр.
   Глаза женщины наполнились жарким пламенем.
   – Сначала вы все нарушили мой покой… – фигура женщины поднялась с ложа и, слегка подволакивая ноги, направилась к оцепеневшему молодому человеку.
   Она все больше и больше наполнялась пламенем. Скоро перед Александром возвышался огненный столб. Молодой человек непроизвольно отшатнулся. Меч выпал из руки. Звон упавшего клинка оказался на удивление громким.
   – Молодец, что не бросился на меня с этой железякой, – удовлетворенно бросила женщина и исчезла.
   – Вы все еще узнаете меня, – донеслось до Александра из ниоткуда.

Юрка

1

   Прошел еще один учебный год.
   Практически незаметно промелькнула очередная практика. На этот раз архивно-музейная. Начинались каникулы.

   Участники экспедиции к этому времени рассеялись по стране, чтобы больше никогда не встречаться друг с другом.
   Девчонки уехали из города, и все их следы потерялись. Василий не то вообще бросил учебу и занялся иной, не связанной с археологией, деятельностью, не то, просто перевелся в другой исторический ВУЗ.
   Из всего отряда в Университете их осталось только двое: Юрка и Александр.
   Александр, не удовлетворенный выводами следствия, вздумал было провести собственное расследование. В результате и ему пришлось встретиться с огнем. Правда, не в такой ужасной форме.
   И вот теперь они сидели вдвоем в комнате Александра, лениво перебрасываясь словами. В матовом, словно покрытом масляной пленкой, лезвии сарматского меча яркой точкой отражался огонек сигареты.
   – Я должен, – повторял Александр как заведенный, рассеянно ломая одну сигарету за другой.
   Литая чугунная пепельница постепенно наполнялась табачной крошкой.
   – Что и кому ты должен? Мало ли что может случиться в жизни, – пытался втолковать ему Юрка. – Если на все обращать внимания…
   – Я должен выяснить, почему и как все это случилось.
   Сколько ни старался Юрка возразить, но никак не мог подобрать подходящих слов.
   Он затушил окурок и медленно поднялся. Освобождено скрипнул диван. Удивленно качнулся на стенке клинок. Промелькнул под ногами линолеум. Приблизилась стена с висящим мечом.
   – Как тебе удалось оставить его у себя? – Юрка осторожно коснулся блестящего лезвия. – Вещь-то вроде как музейная.
   – Ничего подобного, – возразил Александр, – это не тот меч, что мы нашли в могильнике.
   – Не тот?
   – Просто очень похожий. Именно этим мечом мне и пришлось совершить тот ритуал.
   – Этим? Но ты же рассказывал…
   Александр не ответил.
   Мысли его были уже далеко. Еще пара дней, и оба они с небольшой компанией отправятся к морю. Может, там он сможет отвлечься от произошедшего.
   «Не надейся», – прошелестел по комнате еле слышный голос.
   По клинку стремительно пробежала огненная змейка. Пробежала и исчезла, сорвавшись с острия ослепительной точкой.
   Александр вздрогнул и резко обернулся.
   – Ты что-то сказал?
   – Я? – Юрка выглядел удивленным. – Я не произнес ни слова.
   – А кто тогда?
   Такой же тихий смех словно ударил по ушам Александра.
   «Он не услышит меня».
   – Она здесь, – Александр лихорадочно сорвал со стены меч.
   Полированная сталь взметнулась в воздух, чудом не задев люстру.
   «Вот и ты тоже взялся за железяку? – снова прошелестел голос. В нем явственно прозвучал металл угрозы. – Брось».
   Ладонь обожгла внезапно раскалившаяся рукоять. Жалобно звякнул об пол узкий клинок. Задребезжала обиженная сталь.
   «Молодец, что послушался».
   Юрка бросился к приятелю.
   – Что с тобой?
   – Ничего.
   Виски заломило. Александр сжал ладонями голову, спасаясь от нахлынувшей боли, и опустился в кресло.
   Лоб покрыли крупные капли холодного пота. В глазах заплясали бесчисленные искры.
   «Вы все еще узнаете обо мне», – произнес голос, затихая в никуда.
   Боль отпустила так же внезапно, как и началась.
   – Это была она, – выговорил Александр, глядя в глаза приятеля.
   – Женщина из ритуала? – полувопросительно отозвался Юрка.
   Ответа он не ждал. И так все было ясно…

2

   – Так-так, так-так, – колеса ритмично отбивали такт.
   Поезд уносил приятелей на юг к теплому морю, все дальше от могильников и раскопок, мечей и мистики. За вагонным окном мелькали бескрайние степи с колышущимися наподобие волн травами.
   Убегали назад станции, реки и разнообразные поля.
   Александр, лежа на верхней полке, чувствовал себя все более свободным от влияния духа могильника, как он мысленно уже назвал женщину. Теперь она оставалась далеко позади. И даже липкая обволакивающая духота не мешала течению мысли.
   «Я смогу ускользнуть от нее, – думал он, упершись подбородком в сложенные в замок руки, – а к тому времени, как я вернусь, она совсем забудет обо мне. Тем более, что я не причинял ей вреда».
   – О чем задумался? – тряхнул его за плечо Юрка, – Спускайся. Пивка холодненького хлопнем.
   – Как ты только умудряешься сохранять его холодным в такую-то жару? – с трудом выныривая из мыслей, сполз с полки Александр.
   Он схватил до того запотевшую бутылку, что, казалось, она вот-вот выскользнет из ладони
   – Смеешься? – Юрка одним движением открутил крышку. – Мы ж вместе с тобой только что на станции купили почти полную полторашку льда.
   – Льда?
   – Ну, да. Свеженькое пиво до того застывшее, что…
   Из бутылки свободным дымком легко вился пар.
   Молодой человек опрокинул бутылку надо ртом. С первых глотков ему показалось, что холодное пиво просто мгновенно испаряется, не принося желательную прохладу.
   – Надо было самолетом, – проговорил Александр, с трудом ворочая языком.
   – Ничо, ничо, – отозвался Юрка, промакивая потное тело непросыхающим уже полотенцем, – скоро в море охладимся.
   – Надеюсь, – промычал Александр, почувствовав, как в животе наконец-то посвежело.
   Внезапно небеса за окном перечеркнула серая полоса надвигающегося ливня. Через мгновение хлынула вода. По стеклу побежали мутные струйки. В вагон потянуло прохладой.
   Юрка блаженно потянулся.
   Полка слегка просела, принимая тяжелое тепло. Александр закинул руки за голову. Шум дождя, в сочетании с тряской поезда, убаюкивал. Снова неторопливой волной потекли мысли.
   На этот раз они направились в сторону предстоящего отдыха. Поразительно, но он еще ни разу не был на море. До этого он предпочитал отдыхать в соей местности. В данном случае такой вариант оказался невозможным. Но разве можно сравнить с чем-либо березовую рощу, сосновый бор или темный ельник? А купание в лесном озере?
   Струи воды на окнах вагона свивались в жгуты, чем-то напоминая пламя, текущее не вверх, а вниз.
   «Не надо вспоминать о пламени», – уговаривал себя Александр.
   Он тряхнул головой, прогоняя сонливость.
   Полка дернулась, когда молодой человек сменил положение тела. Подбородок опустился на руки. За окном по-прежнему стояла серая стена проливного дождя. Сквозь залитое водой стекло смутно виднелись нахохлившиеся под сплошными струями мокрые кусты. Вдалеке, почти на пределе видимости неясной тенью показались горы. Они приближались. И вот уже полностью закрыли весь обзор.
   Дождь внезапно прекратился. Омытая природа обрела немыслимую четкость.
   – Море!
   В окне напротив во всем великолепии простиралась наполненная бликами зеленоватая водная равнина.
   Поезд замедлил ход. Остановился.
   – Все! Прибыли!

3

   Галечный пляж обжигал подошвы. Без обуви просто не пройти. Приходилось передвигаться либо маленькими перебежками, либо используя что-то вроде подставки. Или же скидывать сланцы только у самой кромки воды с опасением, что любая набежавшая волна может унести легкую обувку в море.
   Купаться идти не хотелось. Александр, лежа на покрывале, рассеянно сгребал в кучку мелкие гальки. В образовавшихся ямках моментально скапливалась вода.
   Под пальцами что-то сверкнуло. Рука подхватила из мутной воды желтый блестящий кружок. На кружке отчетливо просматривалось то же лицо, что и на каменной личине из давнего могильника.
   Монета?
   Но чья? Знаки, идущие по ободу, относились к неизвестной письменности. На реверсе монеты – языки пламени. Какое государство могло чеканить такие знаки?
   – Смотри, что я нашел, – Александр щелчком подкинул монету в воздух.
   Монета упала изображением пламени кверху. Таинственные буквы появились и на этой стороне.
   Орел это или решка?
   – Узнаю старого археолога, – усмехнулся Юрка, – даже на пляжу клад нарыл…
   – Поищи сам, может и тебе что обломится…
   – Где уж мне?
   Над пляжем разнесся рокот барабана. Александр приподнялся на локте. По пляжу шла группа негров в псевдо-этнических нарядах. Из-под импровизированных травянистых юбочек проглядывали закатанные выше колена джинсы.
   – Оба-на!!! Бамбуча!!! – время от времени выкрикивали они.
   Каждый возглас сопровождался барабанным боем.
   Юрка с разбегу поднырнул под волну, подняв веер брызг. Море ласково приняло его на ладони. В прозрачной воде видны самые мелкие камешки на, неизвестно какой, глубине. Длинные ленты водорослей развевались под водой, словно зеленые вымпелы. Изредка проплывали стайки мальков. Временами можно было заметить довольно крупную рыбину, далеко не малька. Несколько мощных гребков, и Юрка лег на спину, подставив лицо жаркому солнцу.
   Над морем на длинном шнуре, идущем от катера, парил парашют.
   Александр поискал взглядом приятеля. Лицо Юрки колыхалось в значительном отдалении от берега. Александр пошарил по брошенным на край покрывала вещам. В руке появилась белая палочка сигареты. Щелкнула зажигалка.
   – Вот ты где, – прошипело пламя.
   Александр испуганно отшвырнул зажигалку.
   Холодные мокрые руки хлопнули его по плечу. Молодой человек вздрогнул.
   – Что с тобой?
   – Н-ничего, – запинаясь, ответил Александр.
   – Пошли, полетаем на парашюте.
   – Не, это без меня.
   Мелкая галька взметнулась под Юркиными ногами.
   – Постой!
   Но Юрка уже вдалеке застегивал ремни парашюта.
   Рев мотора катера. Взлетели брызги, поднятые короткой пробежкой. Парашют с Юркой взмыл над водной поверхностью. Подставив ладонь козырьком, Александр следил за приятелем.
   Сзади купола парашюта явно виднелась белая блестящая сфера.
   Какой-то блик?
   – Бамбуча! – очередной возглас отвлек Александра.
   Молодой человек обернулся. Неожиданно, лицо одного из этих аниматоров показалось Александру знакомым. Он тряхнул головой.
   И тут же краем глаза, почти на подсознании, ему удалось увидеть яркую полосу, перечеркнувшую висящую под парашютом фигуру.
   Из развлекательного полета на землю вернулось только мертвое тело. В грудной клетке оказалось выжженное отверстие диаметром около сантиметра…

Встреча в поезде

1

   Прошло еще несколько лет…
   Снова поезд. Колеса мерно отсчитывали километры. Александр, сидя за столом в вагоне-ресторане, задумчиво глядел в окно. Перед ним в запотевшей кружке медленно оседала пивная пена.
   С тех, далеких теперь, студенческих времен каждая поездка по железной дороге непроизвольно приводила к мыслям о злосчастной экспедиции. Видимо, теперь никуда уж от этого не деться.
   Сначала Славка и Макар, потом Юрка… А теперь прошел еще один год после не менее странной, чем Славкина и Макарова, Юркиной смерти. Почему-то Александр все эти смерти связывал с экспедицией, хотя никто ничего так и не выяснил. Откуда и что за выжженное отверстие? Абсолютно никакой ясности. Но ведь и Макар со Славкой тоже от огня погибли.
   Снова и снова, уже в который раз Александр перебирал в уме все элементы, все детали прошедшего.
   «Не ту профессию я выбрал, – горько размышлял Александр, тоскливо провожая взглядом проплывающие за окном пейзажи, – при таких копаниях мне надо было учиться на следователя. Вот и расследовал бы…»
   Забрякала ложечка в стакане. Закрутился воронкой размешиваемый сахар. Зашаркали ноги кого-то проходящего мимо.
   – Сашка? Зеленин? Ты? – знакомый голос вывел Александра из задумчивости.
   К нему подбирался Василий – участник все той же злополучной экспедиции. Но что в нем осталось от предыдущего Василия? Где теперь тот долговязый, нескладный первокурсник, который отсутствие опыта восполнял полученными знаниями.
   Конечно, Василий – не совсем та компания, которая подходила бы Александру в данной ситуации, но выбирать не приходилось. Юрка погиб. Витька вообще неизвестно где…
   Александр внимательней взглянул на бывшего сокурсника. Увиденное заставило его непроизвольно вздрогнуть. За время прошедшее после трагических раскопок Василий из нескладного паренька превратился в крепкого солидного мужчину. Чем-то он стал неуловимо напоминать старого друга. Тот же разворот плеч, те же, с трудом угадывающиеся под бесформенным свитером, удлиненные мышцы.
   – Какими судьбами? – Александр с деланным радушием указал на кресло напротив.
   Василий вальяжно устроился за столом. Но Александр отметил, что за видимой небрежностью проступала какая-то кошачья грация. По непонятной причине это насторожило мужчину.
   – Чашечку кофе, – бросил Василий появившемуся рядом официанту.

   – Вот, возил ребят на УПАСК, – шумно отхлебнув горячий кофе, проговорил Василий.
   – УПАСК?
   – Урало-Поволжская Археологическая Студенческая Конференция, – снисходительно пояснил Василий, стукнув чашечкой о блюдце.
   – Так ты что, занимаешься археологией? А как же Макар и Славка?
   – Какая тут связь?
   Александр озадаченно потер подбородок. «Действительно, – мелькнула мысль, – какого… этого самого… Это ж только я участвовал в ритуале, явно связанном с теми раскопками… Васька же другого склада».
   – Что это я, – поспешно отозвался Александр, – это так, к слову. Все-таки мы вместе были только в этой злосчастной экспедиции.
   В глазах Василия мелькнули подозрительные искорки.
   – А ты кроме того случая бывал на раскопках?
   В голосе его послышалось недоверие.
   – Сейчас обидел, – сказал Александр, потирая ухо, и мечтательно добавил, – да, в первую экспедицию я еще в школе ездил…
   Он помолчал несколько минут.
   – Пожалуй, расскажу одну археологическую историю… – проговорил Василий, обхватив ладонями горячую чашку, – Где-то в Сибири не так давно копали карасукский могильник…
   ***
   Игорь Юрьевич Хмелинин внимательно следил за разметкой. В этот раз у разметчиков ничего не ладилось. Углы никак не хотели сходиться. Каждый новый промер приводил к совершенно другим результатам. Наконец, Хмелинин не выдержал.
   – Давайте с начала, – приказал он и захлопнул старую офицерскую планшетку, чуть не смяв вложенный лист миллиметровки.
   – Во, Хмель, озверел, – вполголоса переговаривались студенты, сматывая бечевку.
   Колышки аккуратно устроились у края предполагаемого раскопа. Рядом Игорь бросил планшетку.
   Компас раскрылся в ладони Хмелинина. Игорь раздраженно ударил пяткой в небольшой холмик.
   – Начнем с этой точки! Вбивайте колышек!
   Белая черточка перечеркнула чахлую буроватую растительность. Строго на запад протянулась желтоватая лента рулетки. Следом за ней ринулся грязно-белый шнур бечевки.
   – Следующий колышек!
   Через некоторое время сетка квадратов более или менее растянулась над поляной.
   – Маргарита, – обратился Хмелинин к ассистентке, – проверь с ребятами диагонали.
   Он поднял планшетку с земли и принялся наносить на план местности получившуюся сетку квадратов.
   – Все в порядке, – заверила шефа Маргарита.
   Игорь облегченно вздохнул.
   – Еще ни один раскоп не начинался без каких-либо ошибок. Слава Богу, что мы еще не слишком долго тут мудохались, – он удовлетворенно огляделся, – За работу!
   Ровными слоями укладывались на бровке квадратики вынутого дерна. Лопаты дружно врезались в поддерновой слой, забираясь все глубже.
   – Могила… – восторженно ахнул Павка, вскрыв чернеющий пласт культурного слоя.
   – А ты чего ждал, – насмешливо прищурясь, посмотрел на него Игорь, – на могильнике-то?
   – Павка, теперь давай аккуратненько, – подбодрил он парня, – совочком… кисточкой…
   Миллиметровые срезы почвы показали многочисленные ровные ряды разноцветных бусинок, почти бисера. В изголовье захоронения выступили прикрепленные к металлическому обручу окованные светлым металлом рога косули.
   – Шаман, – еле слышно прошептала подошедшая Маргарита.
   – Теперь вообще ложкой, – скомандовал Игорь Юрьевич.
   Археологи бережно извлекли рогатый обруч из могильника. Игорь Юрьевич осторожно приподнял шаманский атрибут к небесам. Солнечные лучи позолотили зубцы на рогах.
   – Красота!
   – Игорь Юрьевич, – вскрикнул Павка, – смотрите, что я еще нашел!
   Все тут же столпились возле него. По рукам пошла резная пластина из темного камня, но с масляно-гладкими шаровидными вставками из цветных камней.
   – Осторожней, ребята! – засуетился вокруг Хмелинин, – артефакт ужасно редкий. У нас такие практически не встречаются.

   – Смелый ты человек, Игорь Юрьевич, – проговорил директор музея, Алексей Евлампиевич Лельмеш.
   Он достал пластинку из витрины музея. Подпись гласила:

   НАКЛАДКА НА РИТУАЛЬНЫЙ ЖЕЗЛ ШАМАНА
   КАРАСУКСКОЙ ЭПОХИ
   (найдена в ходе археологической экспедиции Краснояркого Университета)

   Толстые сосискообразные пальцы бережно гладили тонкую резьбу. Камень казался на редкость теплым, словно живым. Будто и не пролежал под землей уйму лет. Лельмеш провел подушечкой большого пальца по зеленоватой вставке.
   – А что? – Хмелинин встревожено взглянул на собеседника.
   – Да так, – уклончиво отмахнулся Алексей Евлампиевич.
   – Давай рассказывай.
   – Особенно и рассказывать-то нечего. Ты Светлану Соболеву знаешь?
   – Встречались пару раз на конференциях, – пожал плечами Хмелинин, – она где-то в Средней Азии копает.
   – Уже не копает, – проговорил Лельмеш, – на пенсию вышла и забросила это дело. Так вот, она всегда копала наравне даже с простыми студентами, – он назидательно поднял палец, – но если натыкались на могильник и вообще любое захоронение, она никогда не спускалась в него. Только сверху говорила, как и что делать. Не хотела САМА тревожить души предков. И часто старались не брать ничего оттуда. Раскопали, зарисовали, сфотографировали и обратно зарыли…
   – Чушь какая-то, – озадаченно сказал Игорь Юрьевич.
   На этот раз Алексей промолчал, рассеянно взвешивая пластинку в ладони.
   – Недолго этой штуке у нас красоваться, – наконец выговорил он, аккуратно укладывая экспонат на место, и тяжело вздохнул, – Через полгодика уедет накладочка в Питер…
   – Не отдавай, – усмехнулся Хмелинин.
   В ответ Алексей Евлампиевич лишь отмахнулся, запирая витрину.

   Карандаш в руках следователя не выдержал ми сломался. Обломки полетели в корзину.
   – Никаких следов, – раздраженно рявкнул Ильиных, опуская голову на сложенные в замок руки.
   «Пластинка в витрине музея пролежала где-то около недели. А потом неожиданно исчезла. – лениво шевелились мысли, – Куда? Пропала и все. И витрина цела, и замок не поврежден».

   – Полиция перетрясла чуть ли не весь городок, но твоя находка как в воду канула. – Игорь Юрьевич сидел в кабинете археологии, рассеянно перелистывая отчет. – Этой штуки как будто вообще никогда не было
   Павка опустил глаза. Он почему-то именно себя чувствовал виноватым во всей этой истории. Руки его принялись проворней очищать материалы экспедиций от налипшей грязи. Кисточка превратилась в смазанное сероватое пятно. На стол посыпалась пыль.
   – Не поверишь, Павел, – продолжал Хмелинин, – они ж даже Лешку подозревали… А… – он махнул рукой. – Да, не суетись ты… Иди, лучше, домой…

   Павел пришел с работы, чувствуя себя полностью разбитым. Взгляд рассеянно мазнул по тускло блестевшим на белоснежной шкуре клинкам. Не было ни малейшего желания проводить занятие.
   Не раздеваясь, молодой человек рухнул на диван. Слегка скрипнули пружины. Павел провалился в глубокий сон.
   Почти сразу перед ним появился статный человек в узорчатой одежде. Приглядевшись, Павел обнаружил, что узоры составлены из многочисленных рядов плотно пришитого бисера. Что-то неуловимо знакомое почудилось молодому человеку в разноцветных линиях и фигурах. Даже во сне Павел принялся мучительно вспоминать, где и когда он мог все это видеть.
   «Зря стараешься, – голос прозвучал прямо в голове молодого человека, – сам все равно не вспомнишь».
   Сон пропал как и не бывало. Молодой человек уселся на диване, протер глаза кулаком. Человек с легкой усмешкой следил за действиями Павла. Он нарочито медленно уселся на низенькую банкетку возле стола. Павел помотал головой, стараясь прогнать наваждение.
   Странный дребезжащий смех раздался в голове. Комнату наполнил легкий глухой лязг. На столе, словно по мановению волшебной палочки, появилось странное призрачное сооружение, в виде металлического обруча с окованными светлым металлом рогами косули.
   – Шаман из могильника… – ахнул Павел.
   «Узнал-таки».
   В глазах шамана блеснули насмешливые искорки. Рука погладила сверкающие острия рогов.
   «Такие обручи, – проговорил шаман задумчиво, – полагались посвященным определенного уровня. Но это не редкость».
   – А что тогда…
   «Проблема в карте, – даже мысленный голос шамана звучал строго, – карте звездного неба наших предков. Ее могли получить посвященные только высшего уровня».
   – Какая еще карта… – Павел не успел задать вопрос, как его тут же осенило, – Каменная пластинка?
   Шаман шумно хлопнул ладонями по бедрам.
   «Пластинка. Нельзя, чтоб ее видели посторонние. Пока нельзя. Она долго считалась исчезнувшей. И вот теперь нашлась».
   – Так она ж пропала.
   «Я знаю, где и у кого она теперь».
   …
   В указанном святилище Павел и нашел пропажу. Только вот вернуть в музей артефакт ему не позволил новый хранитель артефакта…

2

   – Вот такая история, – произнес Василий.
   За вагонным окном проплывали заснеженные равнины, перемежающиеся частыми рощицами. Деревья стояли белые, искрящиеся на солнце, словно елочные игрушки. На казавшемся пушистым, снежном покрывале виднелась неровная цепочка следов. Вскоре появилась и лиса, оставившая следы на заснеженном поле.
   Александр машинально влил в себя пиво.
   – Вот вы где, Василий Сергеевич, – с этими словами к собеседникам подошел стройный смуглый юноша.
   Василий встал. Ладонь его опустилась на плечо подошедшего.
   – Знакомьтесь, – представил он молодого человека Александру, – это Павел Вадимович. Тот самый…
   – Александр. Мы как-то вместе были в экспедиции…

   – А если вернуться к Макару и Славику, – напоследок сказал Василий, обернувшись, – то Макар постоянно говорил, сколько он могил раскопал и часто это звучало несколько цинично…

Посвящение в археологи

1

   Поросшая чахлой растительностью гора возвышалась над местностью, резко выделяясь на фоне безоблачного ярко-голубого неба. Серебристой, сверкающей на утреннем солнце, лентой извивалась под горой река. Легкая дымка тумана поднималась над водой, истаивая в воздухе, согреваемом поднимающимся солнцем. Колыхались на волнах тихих заводей нежно-розовые, чем-то напоминающие лотосы, лилии. Неподвижно выстроились вдоль берега тростники с тяжелыми мохнатыми шишечками. Покачивались гибкие ветви прибрежных ив. Водную гладь нет-нет да разрывали всплески рыбешек. Некоторые из них выпрыгивали из воды в погоне за многочисленными насекомыми.
   Влажные от капелек росы травинки вдоль узенькой тропинки холодили босые ноги поднимающихся археологов. Поблескивали лопаты. Павел звонко хлопал штыком лопаты по гордо стоящим стеблям, заставляя росинки рассыпаться веером.
   – Ой! Ай! – взвизгивали студентки-практикантки.
   Павел смотрел на них снисходительно. Мысленно он уже потирал руки. Сегодня предстояло посвящение в археологи.
   Сибур даже сам на раскоп и не стал подниматься, назначив старшим над практикантками Надежду Соболеву. «Вот ведь, – недовольно подумал Павел, – все сам да сам. Нет, чтоб весь ритуал посвящения только МНСам поручить. Уж и я бы развернулся. Я, конечно, не МНС, но все-таки». Павел мечтательно закатил глаза.
   Под ногу попал выступивший корень.
   – Чтоб тебя, – непроизвольно вскрикнул молодой человек, взмахнув руками.
   Лопата, опустившись с плеча с характерным звоном стукнулась о твердую каменистую тропинку.
   – Ох уж эти камни,
   Камни на дороге,
   Попадутся на пути —
   Берегите ноги… – насмешливо пропела Наринэ.
   Павел остановился на краю верхней площадки раскопа. Холмы и невысокие горы простирались вплоть до самого горизонта. Вершины и тех и других покрывали частые гребни остроконечных елей.
   Внизу сквозь густую сочную листву мелькали разноцветные палатки лагеря. Вокруг палаток беспокойно суетилась фигурка Сибура. Нескладный, долговязый, он неизменно вызывал уважение Павла не иссекаемой работоспособностью. Жаль, что этот сезон для Сибура последний. Все, отработал он в поле. С нового учебного года Василия Сергеевича ждет обычная школа.
   Почему он не остается в Универе?
   Никто не знает. Да, впрочем, и спросить-то не у кого. Павел собирался было поговорить с Александром, но собеседник Сибура из вагона-ресторана исчез в неизвестном направлении. Павел предполагал, что эти двое встречались раньше. Может и в экспедиции ездили когда-то вместе…
   Павел оглядел раскоп. Чахлой щетиной колыхалась на бровках чуть повядшая трава. Ребята методично скребли сухую почву, постепенно вгрызаясь все глубже…
   – Павел Вадимович, – звонкий голос Наринэ вывел молодого человека из задумчивости, – тут что-то металлическое.
   – Стоп! – скомандовал Павел.
   Он оглядел столпившихся практикантов. В уголке губ еле заметно мелькнула усмешка.
   Заинтересованно подошла Соболева. Глубокомысленно огляделась вокруг.
   – Виталик, – проговорила Надежда, хлопнув по плечу ближайшего первокурсника, – сгоняй в лагерь. Позови Василия Сергеевича.
   Виталий поправил очки и, спотыкаясь, помчался вниз по тропинке. Сверху хорошо было видно как юноша что-то увлеченно говорил руководителю экспедиции. Руки его постоянно двигались в отчаянной жестикуляции.
   – Убедит или нет? – еле слышно спросил Павел у Надежды.
   Внизу Сибур суетливо оттолкнул гонца и, спешно перебирая длинными ногами, торопливо направился к раскопу. Вскоре он запыхавшийся показался на бровке.
   – Что тут у вас?
   «Интересно, что ему рассказал Виталик? – озадаченно почесал затылок Павел, – Хотя, этот мог рассказать многое, особенно, если таинственно сверкнет очками».
   Словно отвечая мыслям Павла, рядом с ним мелькнула запыленная шевелюра Виталика.
   – Тихонечко, тихонечко, – воркующее приговаривал Василий Сергеевич, чуть не приплясывая на плотной поверхности квадрата.
   Между тем Толик старательно возился над появившейся железякой чайной ложкой. Постепенно на свет из-под неожиданно несколько рыхлого слоя выходили железные прутья.
   – Аккуратней, – уговаривал Василий Сергеевич, весь аж подавшийся вперед.
   Наконец перед глазами участников экспедиции показался рыжий от ржавчины треножник. Далее все присутствующие оказались свидетелями почти циркового номера. Сибур одним прыжком взлетел на полутораметровую бровку, сжимая треножник обеими руками.
   – Таких находок раньше тут никогда не было! – вскричал он на всю округу.
   Сибур устроился на бровке. На коленях его разлегся подробнейший план раскопа. Остро-заточенный карандаш нацелился в сетку квадратов. Неожиданно рука остановилась на полдороге. Археолог отложил план и поднес находку ближе к глазам. Палец погладил что-то, заметное лишь ему одному.
   – Все быстро ко мне! – проревел Сибур.
   Ребята сгрудились вокруг начальника.
   – Кто?… – голос его стал опасливо тихим.
   Члены экспедиции затаили дыхание. Сибур потряс над головой треножником. Павел с Надеждой переглянулись.
   – В чем дело? – решился, наконец, произнести Павел.
   Василий Сергеевич не находил слов. Он все тряс ржавой штуковиной перед изумленными археологами.
   – Что случилось-то?
   – Кто из вас подсунул эту фиговину?
   – Подсунул?
   – Смотрите сами.
   Он сунул железяку прямо под нос Павлу. Палец ткнул в точку с осыпавшейся ржавчиной. Под пальцев явно синел сварочный шов. Павел не смог удержаться от хохота. Он, схватившись за живот, катался по отвалу.
   – Этто… я… – сквозь смех с трудом выталкивал слова Павел… – Поздравляю… с… Днем Археолога…

2

   Кандидаты в археологи стояли неровной линией напротив грубо выструганного подобия древнего идола. Под идолом на специально притащенной замысловатой валежине восседали МНСы во главе с Василием Сергеевичем. Правда называть его в подобной ситуации столь официально казалось несколько неправильным. На голове Сибура возвышалось сложное сооружение из еловых веток и перьев. Ни дать ни взять – древний шаман прибыл для обряда. Многочисленные резные бляшки постукивали на груди археологического «шамана», подчеркивая созданный образ. Но Сибур на этом не остановился. Он решил дополнить впечатление «державой» и «скипетром». «Державу» изображал закопченный котелок, из-под крышки которого высовывалась ручка огромной деревянной ложки. Вместо «скипетра» Сибур важно сжимал саперную лопатку – одно из главных орудий археолога. МНСы выглядели не так живописно. Языческие жрецы так же водрузили на головы берестяные повязки с воткнутыми еловыми лапами. Вместо резных «амулетов» на шеях болтались шишки – по одной за каждую проведенную экспедицию…
   – Вот наступил этот великий день, – торжественно провозгласил Сибур, величественно поднимаясь во весь рост.
   В свете постепенно приближающегося к закату солнца фигура его производила неизгладимое впечатление. Павел даже восхищенно прищелкнул языком. Ему еще не выпало восседать рядом с руководством отряда. Поэтому он мог наблюдать за проходимым действом как со стороны.
   Посвящаемые переглядывались, нервно топчась босыми ногами возле сложенной горкой основой для костра.
   – Но чтобы начать важный обряд, – продолжал между тем Сибур, – нам необходимо разжечь священный костер.
   «Ага, – подумал Павел, – вот оно начинается».
   – Вы должны получить чистый огонь, – провозгласила Надежда.
   – По древней технологии, – подхватил еще один МНС – Эльдар, – трением…
   – Или высеканием, – быстро проговорила Соболева, угрожающе показав Эльдару кулак.
   Одни практиканты принялись старательно елозить щепками. Другие стали подбирать камни, надеясь выбить из них искру. Как и следовало ожидать, усилия обеих групп не увенчались успехом. «Нет, чтобы воспользовались спичками, – подумал Павел, – вот и получились бы сразу оба способа. Хотя, для высекания можно было бы и зажигалкой…»
   По быстро темнеющим небесам пробежали длинные ленты облаков. У горизонта появилось краснеющее полотнище заката. «Завтрашний день будет жарким», – лениво подумал Павел.
   Наконец по веточкам в костре побежали огоньки. Через некоторое время пламя костра уже весело плясало, бросая отблески на гору. Павел заворожено посмотрел на темную громаду.
   На фоне темно-синего неба постепенно загорались звездочки, а сама гора вдруг показалась молодому человеку чем-то неуловимо знакомым.
   – Пирамида… – пораженно пробормотал он, поднимаясь.
   Посвящаемые еще заканчивали выполнять очередные задания, а Павел, подхватив лопату, направился к пирамиде. Привычная тропинка услужливо бросилась под ноги. Молодой человек решительно свернул в сторону. Отдаленный красноватый отблеск коснулся в темноте чего-то металлического. Павел подошел к неожиданной искорке.
   «Кинжал? – не поверил он своим глазам, – откуда тут такое оружие? Местные племена никогда ничего подобного не делали. Может просто взять себе?»
   Молодой человек поспешил обратно к костру. Там, тихонько перебирая струны, одиноко сидел Сибур. Все остальные уже разошлись по палаткам.
   – Василий Сергеевич, – еле слышно проговорил Павел, наклонившись к руководителю.
   – Чего тебе? Опять подшутить надумал?

3

   Взметнулось ввысь пламя костра. На мгновение в огне промелькнула словно человеческая фигура. Сибур резко вскочил, отбрасывая гитару. Одним неуловимым движением мужчина задвинул Павла за спину. В руке оказался черенок лопаты.
   – Вот мы и встретились, – шипяще произнесло пламя.
   Огненный язык лизнул дверное дерево. Сибур непроизвольно отдернул руку. Черенок прочертил вечерний воздух, не задевая огня.
   – Хорошо, что ты не воспользовался железякой, как твои друзья… – прошипело пламя, заплетая огненные жгуты вокруг черенка.
   Огонь обтекал Василия со всех сторон, но мужчина не чувствовал жара. Лишь легкое ласкающее поглаживание скользило по коже.
   – Ты тоже был там, – в шипении явно прозвучало обвинение.
   – «Убьешь?» – мысленно вопросил мужчина.
   – Нет, – словно усмехнулось пламя, – но ты теперь постоянно будешь ходить с палкой.
   Костер стрельнул последней, наиболее яркой искоркой и пропал.
   В ногах пробежала острая боль. Василий Сергеевич вскрикнул и тяжело упал на руки Павла…

Александр

1

   Мистический ареол, неизменно окружающий практически любые раскопки могильников и захоронений, весомо давил на сознание. Александра все больше и больше одолевали тягостные мысли, особенно после встречи с Василием. Он, с вызывающим уважение упорством, неистово отметал любое упоминание об экспедиции. Между тем, лето приближалось с пугающей настойчивостью. Долгие годы наступление лета связывалось в голове мужчины с очередными раскопками и экспедициями. Ладони горели зовущим зудом. Пальцы уже машинально сами собой сжимали воображаемый черенок лопаты.
   Даже сны все чаще наполнялись работой на квадратах раскопов. Стоило лишь прикрыть глаза, как…

   …Гордо стоят угловые тумбочки. Ярко белеют бечевки разметки. Крупными пластами вскрывается дерн…
   Раз за разом перекапывается в квадратах черный культурный слой. Снова и снова зачистки выравнивается плоскость раскопа до идеально ровной поверхности. Постепенно раскоп заполнялся желтыми пятнами материкового слоя.
   Под небесами являются целые груда находок. И каждая из них оказывается достойной занять самые лучшие места в любом из музеев мира.
   Многочисленные лица давно ушедших людей являются к Александру после каждой найденной вещички. И рассказывают, рассказывают, рассказывают… О каждой вещи рассказывают… Голова заполняется всевозможными сведениями, относящимся к различными археологическим культурам. Многие из этих фактов никогда раньше не встречались в документах исследований… Руки молодого человека раскладывают все найденное в систематическом порядке… Чуткие пальцы реально ощущают каждую выбоинку, каждую трещинку.
   Стеллажи сами собой заполняются артефактами…

   – Ничего себе, – проснувшись, Александр с удивлением обнаружил, что находок нет, как и ни бывало.
   Ладонь непроизвольно протерла глаза.
   – Ф-фу, приснится же такое.
   Отдернулись шторы, открывая покрытое проползающими тонкими ручейками стекло. Мимоходом, отходя от окна, молодой человек щелкнул по стали меча. Клинок отозвался мелодичным звоном. Оружие соскользнуло с крючков. Рукоять удобно устроилась в ладони. Несколько стремительных зигзагов перечеркнули наполненную полутемную в свете восходящего солнца комнату. Утренние занятия с мечом, особенно после полузабытого уже странного ритуала, стали непременным дополнением к разминке.
   Внезапно задребезжал звонок телефона. Серебристой полосой запрыгал на диване клинок меча, разбрасывая блики по стенам. «Словно солнышко заглянуло», – почему-то подумал Александр. Телефонная трубка прижалась к уху. Приятный женский голос приглашал мужчину в кафешку. Причем, неизвестная женщина назвала его по имени. «Этого мне только еще не хватало».
   – Чего я там не видел?
   – Нехорошо, молодой человек, – укоризненно произнесли на другом конце провода, – вас же женщина в кафе приглашает. Ай-ай-ай. Нехорошо, Саша…

   Мужчина торопливо вышел из душной квартиры. Хмурый июньский день встретил Александра мелким занудным дождем. Капли беспорядочно щелкали по мокрому асфальту. В многочисленных лужицах один за другим лопались пузырьки. Знак того, что дождю предстояло быть длительным. Александр тоскливо посмотрел на темно-серые клубящиеся тучами небеса. Зябко передернулись плечи, когда несколько капель заползли за воротник.
   «Эх, Витьку бы сюда, – почему-то мелькнула беглая мысль. – Но Витька – далеко, работает в своем КБ. Что он там разрабатывает?»
   Ботинки прошлепали до остановки. Разноцветные зонтики огромными грибами возвышались над головами.
   Разбрызгивая затянувшую дорогу пленку воды, подкатил автобус, заставляя ожидающих поспешно отодвинуться дальше от мостовой.
   Александр бросил мимолетный взгляд на часы. До запланированного свидания оставались считанные минуты.
   Мелькали за разрисованным дождевыми струями окном нахохлившиеся словно поздней осенью дома. А ведь только-только началось лето. Уныло повисли ветви деревьев, стряхивая воду с промокших листьев. Провисли провода.
   Зашуршали, раздвигаясь, двери автобуса. Под ноги попал полузатопленный грязно-серый поребрик. Рядом слегка перекатывались волны ручейков.
   Александр осторожно, стараясь не начерпать в ботинки, попытался перебраться через протекающую по мостовой реку.
   С громким шумом и плеском, гоня волну перед собой, прокатился автомобиль. Александра обдало веером мутных брызг. Вся одежда расцветилась неровными буроватыми пятнами.
   Надежды оставить ботинки сухими растеклись мутной водой. Носки мгновенно превратились в губки. Ноги принялись противно булькать.
   «Хоть через верх выливай».

2

   Промелькнули под ногами отполированные до зеркального блеска мокрые гранитные ступени. Пальцы ухватили массивную латунную ручку двери. Дверь тяжело подалась. Легкий полумрак окутал Александра. Молодой человек растерянно остановился.
   – Саша, я здесь!
   В глубине помещения мелькнула бледная черточка тонкой руки.
   Ноги по непонятной причине словно налились свинцом. Сразу вспомнились многочисленные упражнения с утяжелениями, которыми еще в давние школьные времена увлекался тренер по тхэквондо – Александр Львович. По его мнению, удар в таком случае, получался наиболее сильным и хлестким. «Львович еще советовал, удары под водой отрабатывать». Звук шагов наполнил полутемное помещение кафе громовым звуком.
   Столик с женщиной неотвратимо приближался.
   Женщина обернулась.
   Александр непроизвольно отшатнулся. Перед ним оказалось что-то знакомое. Губы женщины искривились в иронической усмешке.
   – Узнал?
   Слово женщины прозвучало утвердительно.
   – Вижу, узнал, – голос ее немного запнулся, – присаживайся…
   Александр осторожно опустился на краешек стула, готовый в любой момент вскочить.
   Женщина напротив, вальяжно откинулась на спинку. Глаза ее смотрели с нескрываемым интересом на смятение молодого человека. Во взоре ее сверкнули еле заметные искры. Александр содрогнулся от непередаваемого ужаса. «Сейчас бы сюда мой меч».
   – Не поможет, – уверенно ответила женщина, рассмеявшись.
   Звонкий веселый смех никак не соответствовал выражению ее глаз, которые оставались совершенно неподвижными. И лишь в самой глубине зрачков полыхало жаркое пламя.
   – Не поможет, – повторила она презрительно, – те двое тоже пытались воспользоваться железякой. К тому же…
   – Двое? – Александр пораженно уставился в лицо собеседнице, – А откуда ты?..
   Страх исчез, оставив взамен изумление.
   В руке женщины появился узкий прямой кинжал. Тусклый свет отразился на полированных гранях. Александр успел заметить замысловатый травленный узор на клинке. Острие коснулось подреберья. Мужчина разглядел едва заметные следы кузнечного молота, заглаженные и отполированные. В единое мгновение восприятие Александра обострилось. Он заметил даже легкую царапину возле узорчатого перекрестия.
   – Речь не об этих двоих, – прошептала она еле слышно, – а насчет меча… и… не пытайся… Все равно не успеешь.
   Укол кинжала прорезал куртку. Острие коснулось кожи. Лицо женщины озарилось широкой улыбкой. Пламя в ее глазах полыхнуло неистовым жаром.
   – Ты тоже там был, – голос ее загремел обвиняюще. – И ты способствовал осквернению праха великого Енева.
   – Я?.. Я и не…
   – Но ты помог мне вернуться к жизни, – продолжила женщина, – я не буду тебя убивать… Тебе нужно лишь…
   – Что? Чего вам все-таки надо?
   В лице женщины что-то неуловимо изменилось. Лицо искривила гримаса ярости. Александру показалось, что собеседница ведет непосильную внутреннюю борьбу. Еще мгновение, и она… Александру показалось, что незримые щупальца забрались в мозг, выискивая нечто, ведомое только им.
   Женщина встряхнула головой, разметав веером длинные черные волосы. Ощущение прослушивания пропало. Резкая боль рванулась от металла кинжала. Горячая капля прокатилась по боку Александра от острия. Клинок исчез так же неожиданно, как и появился.
   – Ничего, – глухо произнесла женщина, поднявшись, – уже ничего. Я узнала, все что хотела.
   Она стремительно вышла. Электрический свет, провожая ее, встрепенулся пламенем костра. Хлопнула дверь.
   Перед столом мужчины становилась официантка.
   – Что будете кушать? – заученно произнесла она.
   – Шашлык! И пива!
   – Как можно есть мясо убитых животных? – в невозможно голубых глазах девушки плеснулось обида непонимание.
   Надо же – вегетарианка…
   – Значит, мясо убитых растений есть можно? – пробормотал Александр…

Павел

1

   Павел заразился боевыми искусствами от Василия Сергеевича. Особенно после нежданной встречи на раскопе. Занятия фехтованием стали неотъемлемой потребностью. Павел нередко вспоминал слова одобрения со стороны огненного силуэта. Фигура из костра явно не одобряла металлического оружия.
   – Паша, – говаривал Сибур, – не забывай происшедшего.
   Сам он, как и было обещано, теперь мог ходить только опираясь на трость. Но это ничего не меняло. В умелых руках Василия Сергеевича гладкая лакированная палка стала грозным оружием.
   А молодой человек приспособил в качестве пособия черенок садовых грабель. За непродолжительное время интенсивных занятий твердое дерево черенка словно отполировалось ладонями.
   – Давай посмотрим, чему ты научился, – проговорил Сибур, встречая Павла на пороге зала.
   Без дополнительных слов палка взметнулась над головой Павла.
   «Вот тебе и историк», – подумал Павел отшатнувшись.
   Трость лишь слегка скользнула по боку молодого человека. Больше Сибур не дал ни малейшей возможности задуматься. Атаки следовали одна за другой почти без перерыва. Произвольно менялись направления и линии атак. Молодому человеку приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы уклоняться от многочисленных ударов. Он использовал все возможные способы пассивной защиты.
   Наклон. С характерным шелестящим звуком трость мелькнула над молодым человеком. Не выпрямляясь, Павел произвел кувырок, собираясь нанести удар ногой. Нога устремилась вперед. Блок Василия Сергеевича тростью. Скрипнули доски пола. В свете солнечных лучей взметнулись пылинки. Трость устремилась к ноге молодого человека.
   Высокий прыжок пропустил палку снизу.
   Трость стремительно мелькала, кажется, со всех сторон одновременно.
   Кульбит. Павел приблизился к стойке с оружием. Рука цепко ухватила древко копья. Копье с громким треском встретилось с тростью. Неуловимым движением палка в руках Сибура обогнула копье и устремилась к груди.
   Павел поспешно отскочил назад, чудом избежав удара…
   – Хорошо, – Сибур прокрутил трость в пальцах.
   – Ну и ну, – буркнул Павел, переводя дыхание.
   Наконечник трости, мгновенно проскочив мимо копейного древка, уперся в солнечное сплетение.
   – Не отвлекайся…
   Сибур, тяжело прихрамывая, направился в дальний угол зала. Грубая циновка из высохших стеблей словно отгораживала небольшую часть зала.
   – Сегодня поговорим о практике Огненного цветка, – проговорил Сибур, присаживаясь.
   – Огненного?
   – Практика эта основана на технике быстрой концентрации тонкой энергии. – продолжил Сибур, игнорировав вопрос Павла, – Владея техникой Огненного цветка, целитель имеет возможность в течение нескольких секунд сконцентрировать в себе значительный объем энергии, а так же моментально компенсировать уже израсходованную, или расходуемую в настоящий момент энергию. В связи с этим, диапазон использования этой практики простирается достаточно широко от локальной подпитки какого-либо конкретного органа, или чакры человека, до глобального восстановления энергетики.
   Ладонь мужчины погладила поврежденную ногу.
   – Энергетическое тело человека базируется на сложной системе энергетических центров. – продолжил Сибур, внимательно глядя на ученика, – Через чакры человек осуществляет основной энергоинформационный обмен с внешним энергетическим полем. Каждая чакра имеет собственную частоту вибрации. По существу, чакральная система человека представляет собой своеобразный музыкальный инструмент, который требует, как и любой музыкальный инструмент, соответствующего ухода и настройки…

2

   Павел засел за столом. Перед молодым человеком слегка мерцал монитор с разбитой на квадратики цветовой схемой узора. Пальцы нанизывали бисерные бусины на крепкую нить в определенном порядке. Тонкая игла прикрепляла разноцветную нить бисера к фетровой полоске. Ряд примыкал к ряду. Незамысловатый узор постепенно вырисовывался более определенно.
   Еще немного, и узорный козырек будет закончен.
   Можно будет приступать к следующему шагу.
   Павел бросил мимолетный взгляд на подготовленные для головного убора перья. Они вольно расположились на журнальном столике ровным солнечным кругом.
   На память пришли рассказы отца. Вадим Петрович неоднократно восторженно рассказывал о школьных делах. Оказывается в те времена, когда школьники и не подозревали о компьютерах и о, связанных с ними, играх. Особой популярностью как раз и пользовались игры «в индейцев»…

   ***
   В руке цеплялся за веточки изготовленный из ровного верескового ствола лук. На тетиву из толстой лески упирался хвостовик стрелы. Мутно поблескивал сделанный из гвоздя наконечник. Рядом с легким шорохом крался Валерка.
   Вадим покосился на приятеля с некоторой завистью. Валерка лук сделал из бамбуковой лыжной палки. Наконечники его стрел, в отличии от моих, выглядели более достоверно. Он их делал из консервных банок. А в хвостовики он даже совиные рыже-черные перья вставил. Вообще здоровские стрелы.
   На голову сыпалась различная лесная труха. Под ногой со звуком выстрела переломилась сухая ветка. Валерка окинул Вадима яростным взглядом. И тут же оглушительно хлопнула ветка и под его ногой.
   – Они здесь!!! – зашумело в лесу.
   В сосновый ствол вонзилась стрела. Белое перо затрепетало на свежем ветерке.
   – А, а-а, а-а! – раздался боевой клич противников.
   Вадим отскочил в заросли малины. Валерка спрятался за ближайшую сосну. Над головами тревожно застрекотала сорока. Неподалеку, на полянке, выпрямилась столбиком одинокая белочка. Мордочка ее испуганно посматривала по сторонам. Разрывая воздух, взлетела Валеркина стрела. Взрыхлилась земля чуть ли не в двух метров в стороне от настороженного животного. Зверек подпрыгнул на месте и стремительно помчался к ближайшему дереву. Серо-рыжее тельце промелькнуло по стволу.
   – Чо ты делаешь? – вскричал Вадим, – а если бы попал…
   На полянку выбежали представители соперничающего племени…
   ***
   Получившийся узор, по сравнению с компьютерной схемой, смотрелся значительно более эффектно. Павел удовлетворенно отложил вышитую полоску в сторону.
   Молодой человек поднялся. Усталая спина отозвалась тянущей болью.
   «Надо чаще отрываться, а не сидеть до упора»
   Павел решительно провел несколько упражнений, заставляя размяться застоявшиеся мышцы…
   – Надо же – Огненный цветок, – произнес Павел, взмахивая шестом…

3

   Резкий звонок чуть не заставил Павла выронить орудие тренировки. Молодой человек направился к входной двери. Уже готовые головные уборы провожали его еле заметным шуршанием перьев. Колыхнулись пучки конского волоса. Шевельнулись меховые хвосты. Чуть прогнулся под шагами пол. Щелкнул замок. Мягко распахнулась дверь.
   На лестничной площадке стояла симпатичная женщина. Она взмахнула головой, заставив черные волосы взметнуться.
   – Опрометчиво поступаешь, Павел, – проговорила она музыкальным голосом, – что сразу открываешь дверь.
   Женщина отстранила молодого человека и уверенно перешагнула через порог.
   – Но как Вы…
   – Молчи.
   Она решительно прошла в комнату. Пальцы ее осторожно провели по ближайшему головному убору. Павлу показалось, что современное изделие отозвалось на женское прикосновение. В глазах гостьи мелькнуло одобрение. Ее тонкие пальцы по одному перебрали перья головного убора.
   – Ого, – протянула она со странным выражением, – даже главное перо сделано.
   Заявление женщины поставило молодого человека в тупик.
   – Вы имеете представление о…
   – Да, Павел, я знаю, что и как должно быть в солнечном головном уборе, – произнесла женщина, улыбнувшись.
   Ее улыбка показалась Павлу какой-то приклеенной что ли.
   Женщина изящно поправила волосы.
   – Кстати, меня зовут Валентина, – представилась она, свободно усаживаясь в кресло.
   Павел напряженно прислонился к стене, скрестив руки на груди. Он где-то слыхал, что такое скрещивание не дает возможности открыться перед собеседником.
   – Чем могу служить?
   Валентина выпрямилась. Лицо стало строгим и деловым.
   – Мне нужно, чтоб ты сделал для меня нечто…
   Она поднялась. Одним шагом Валентина приблизилась к рабочему столу. Только что вышитая полоска козырька приблизилась к глазам. В глазах женщины на короткое мгновение сверкнул одобрительный огонек.
   – Из этого, – она обвела задел для головного убора рукой, – тебе нужно сделать шапку для меня.
   – Чего ради?
   Глаза женщины опасно озарились пламенем. Валентина направила руку в лицо молодого человека. На кончиках пальцев зазмеились напоминающие молнии огоньки.
   Павел непроизвольно перехватил шест в боевое положение.
   – Будешь драться с женщиной?
   Неведомая сила вырвала палку из рук.
   – Но на центральном месте должно быть это, – проговорила женщина и невозмутимо вытащила из-за пазухи большое ярко-рыжее перо.
   – Завтра ты получишь свой заказ, – сдавленно ответил Павел…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Вы уволены
(вместо пролога)

   – Ну, Николай, – Василий Сергеевич устало поднял глаза от журнала, – Что вы еще можете сказать по данному вопросу?
   – Ну… это, – сказал долговязый хмурый ученик одиннадцатого класса, вальяжно развалившись за партой, и почесал затылок, – поставь мне четыре…
   Брови учителя поднялись до середины лба.
   – Как?
   – А чё такова? – тон Николая стал вызывающим. – Я же все ответил…
   – Что же это вы ответили?
   – Ну, это… как его? Несмотря на большое количество… этой… боевой техники и современного оружия… Красная… армия значительно отставала в… умении им распоряжаться…
   Василий Сергеевич с трудом подавил смех. «Это было бы смешно, если б не было так грустно…»
   – Все, спасибо. Два…
   – Да ладно, – протянул Николай, – Поставь хотя бы три…
   – А почему вы обращаетесь ко мне на «ты»?
   – Это мое дело, – нахально отозвался Николай и, демонстративно вытащив из кармана мобильный телефон, приступил к игре.
   – Хм-м…
   Василий Сергеевич поправил очки на переносице и провел пальцем по фамилиям в журнале.
   – Кротову поможет… Ходорченко, – произнес Василий Сергеевич и пристально посмотрел в затылок следующего ученика.
   – А, пошел бы ты, – вполголоса проговорил коренастый крепыш Максим Ходорченко, лениво поворачиваясь в сторону преподавателя.
   – Что-о-о?
   Максим, не отвечая, подхватил спортивную сумку и стремительно направился к выходу.
   – Куда вы? – Василий Сергеевич растерянно снял очки и принялся нервно протирать стекла носовым платком.
   – Пару получил, – бросил через плечо Максим, – чё тут еще сидеть? – он обратился к Николаю, – пошли, Колян, поприкалываемся…
   – Ага, – Николай рванулся следом, по пути опрокинув стул.
   Со звуком выстрела хлопнула дверь. От стены отвалился солидный кусок штукатурки и разбился на полу на мелкие кусочки.
   – Не расстраивайтесь вы так, Василий Сергеевич, – проговорила сидящая на передней парте девушка, – они на всех уроках так…
   – Ничего, ничего, – бормотал учитель, бессмысленно перекладывая на столе бумаги, – продолжим урок…
   – Потом встретимся! – заглянул в класс Максим Ходорченко.
   – Да, да, – поддакнул откуда-то из-за его спины Кротов.
   ***
   Весеннее небо постепенно очищалось от угрюмых туч, которыми было завешено с утра. Солнышко светило совершенно по-летнему, заставляя приземистые почерневшие сугробы проседать еще больше. По дорожке осторожно показались отдельные ручейки и робко перебегали к темнеющему люку.
   Василий Сергеевич устало шел по улице. Мерно постукивала по недавно освободившемуся ото льда тротуару трость.
   Дорога вела в горку. К груди подкатывала одышка. «Надо бы перевести дух».
   – Ну, чё, учитель, – в тоне голоса загородившей дорогу фигуры послышалась откровенная издевка, – Вот и встретились… Тут мы не на уроке…
   Василий Сергеевич машинально протер стекла очков и посмотрел вперед.
   Перед ним методично поглаживая костяшки кулака ладонью в черной перчатке, стоял Николай Кротов.
   – Щас мы с тобой и поговорим, – со спины послышался голос Максима Ходорченко, сопровождаемый ритмичными шлепающими ударами.
   Василий Сергеевич замедленно обернулся. Сразу стал ясен источник непонятных звуков. Массивная бейсбольная бита ритмично влипала в ладонь.
   – Может не надо, – выговорил мужчина.
   – Ха, ха! – издевательски захохотал Кротов.
   Уголком глаза учитель увидел смазанное движение и непроизвольно дернулся в сторону. Мимо пролетел кулак, слегка зацепив скулу. Тут же свистнул, рассекаемый битой воздух. Толстая палка опустилась точно в то место, где мужчина находился мгновение назад. Василий Сергеевич тяжело увернулся от опускающейся биты и инстинктивно ткнул тростью в направлении нападавшего.
   Ходорченко согнулся пополам, судорожно хватая раскрытым ртом воздух: пластиковый наконечник угодил в живот.
   Обратным движением Василий Сергеевич подсек ногу Кротова.
   – Ну, что? Достаточно? – он упер наконечник трости в грудь лежащего.
   В ответ, распрямившийся уже, Ходорченко снова взмахнул битой.
   – Тебе еще мало?
   Рука с тростью стремительно метнулась вперед, обогнула, не сталкиваясь, биту и с силой ткнулась в солнечное сплетение.
   – О-о-ох… – вырвался из груди воздух.
   Еще один удар трости предотвратил дальнейшие попытки подняться.
   – Полежи немного, – процедил сквозь зубы Василий Сергеевич.
   Поискал глазами вокруг, поднял оброненные очки и захромал дальше к дому, тяжело опираясь на послужившую верой и правдой трость…
   ***
   – Василий Сергеевич. Зайдите к директору, – юная секретарша Катя заглянула в кабинет.
   – Но у меня урок… – Василий Сергеевич растерянно оглянулся на притихший класс.
   – Светлана Витальевна сказала, немедленно, – пожала плечами Катя.
   – Ладно, – мужчина поправил очки, виновато улыбнулся, – Ребята, поработайте самостоятельно…
   И, прихрамывая, вышел в коридор…
   – Что вы себе позволяете?! – глаза Светланы Витальевны метали молнии.
   – А в чем, собственно, дело? – Василий Сергеевич робко остановился на пороге директорского кабинета.
   – Да, как это, что случилось, – она грозно поднялась со стула, потрясая листом бумаги.
   – Что это?
   – Заявление на вас написали, – Светлана Витальевна внезапно успокоилась и опустилась обратно.
   – Какое еще заявление?
   – Заявление в прокуратуру!!! Мама Максима Ходорченко обвинила вас в избиении ее сына.
   – Так ведь…
   – Я вынуждена вас уволить!
   – Но…
   – Лучше сами напишите заявление… – устало проговорила директор, – Вы уволены…
   ***
   Через несколько дней ребята школы устроили всеобщую забастовку с требованием вернуть своего учителя.
   – Это он их подговорил, – зло прокомментировала это выступление учащихся Светлана Витальевна…

1

   Зашуршали шины, и перед воротами на школьной территории остановился Jeep Liberty. Дверца открылась. Наружу выбрался Максим. За ним показался небольшой пакет с единственной тетрадкой.
   – Не забудь, – вослед ему прозвучал строгий голос.
   – Да, ладно, па… – Максим небрежно махнул рукой и присоединился к стоящим с сигаретами одноклассникам.
   – Хорошо, что этого хромого козла Ваську выгнали, – бросил Максим, глядя, как родительский джип скрылся в арке.
   – Чё хорошего-то? – хмуро отозвался приятель, выпуская облако дыма.
   Максим удивленно посмотрел на него. Ветер швырнул в лицо горсть холодных брызг. Снег потихоньку подтаивал, наполняя воздух звоном падающих капель. Юноша непроизвольно передернул плечами, когда наиболее отважная капля юркнула за шиворот. Звонко тренькнула какая-то птаха и тут же, словно испуганно, смолкла.
   – Сбрендил? Чё-то я не врубаюсь, – он щелчком выбил сигарету из пачки.
   Блеснул огонек зажигалки. В хмурое утреннее небо устремился сизый дымок.
   – Щаз, врубишься, – Николай отбросил в сторону окурок, – Нам еще ЕГЭ сдавать.
   Он обвел взглядом голые нахохлившиеся ветви с блестящей гирляндой сосулек, с которых время от времени срывались быстрые капли.
   – Ну, и хрен с им, историю чё ли собрался сдавать? – голос Максима вернул его к школьным делам.
   – А чё еще-то? Разве, общагу? Так, это тоже было Васькино.
   – Хрен с ими обеими. Сто пудов, мы не сдали бы. Это чмо нас все равно завалило бы.
   – Чё бы он сделал? А щаз с нашими парами нас не допустят. И попрешься ты справкой трясти вместо аттестата. Историю ваще задвинут, без историка. И ни хрена мы не исправим.
   – Не парься. Найдут нам нового историка. Не оставят. Выпускники. А новичку ты сможешь и лапшу навесить, и показать ху из ху…
   С затянутого тучами неба посыпалась мелкая, но частая изморось.
   Максим зло отбросил сигарету. Оба приятеля, сгорбившись, двинулись в сторону школы. Прохлюпали под ногами противные лужи, простучали бетонные ступени. Скрипнула и хлопнула дверь. Промелькнули изогнутые перила. Парни-одноклассники мимоходом пощупали приятелям ладони в традиционном ритуале.
   – Оба-на! – Николай остановился, словно налетев на невидимую преграду.
   Дверь в кабинет истории оказалась запертой.
   – Во, не нашли еще историку-то замены, – обернулся к приятелю Николай.
   – Значит, гуляем, – Максим подкинул пакет с тетрадкой вверх и ловко поймал обеими ладонями.
   Он двинулся к лестнице. Николай потянулся за ним.
   – Куда это ты, молодой человек, собрался? – перед ним, сжимая в руках классный журнал одиннадцатого Б, стояла Светлана Витальевна, – В чем дело? Чего вы тут все столпились? – она не давала ни единой возможности вставить слово.
   – Дык, это, – Максим почесал затылок, – закрыт кабинет.
   – А где Павел Вадимович?
   – Кто? Какой еще Вадимыч?
   ***
   …Просторное помещение. Проходит не то совещание, не то банкет. Павел присматривается к симпатичной женщине. Определенно она ему нравится. Нежно обнимает ее за талию.
   – Проводи меня, – просит она.
   – С удовольствием, – отвечает он.
   Они выходят на предсумеречную улицу. Площадь, мощенная каменными плитами, наполнена народом.
   Внезапно громкий вопль перекрывает монотонный шум площади.
   – Летит!!!
   Павел обращает внимание на спускающийся объект странного вида. Из него выскакивают люди и начинают хватать и уводить к себе на летательный аппарат прохожих.
   Неконтролируемый ужас охватывает молодого человека. Надо прятаться. Павел оглядывается вокруг и замечает неподалеку небольшой навес, сделанный, как ему показалось, из травы или сена. Точно не понятно.
   Он хватает девушку за руку и втаскивает под навес, в надежде, что их там не заметят.
   В этот момент он замечает странную особенность, что всех, кого забирают люди с летательного аппарата, отличает наличие кошачьего хвоста. Люди-кошки?
   Павел облегченно переводит дух: «им-то с женщиной ничего не грозит – откуда у них может быть хвост?» Смотрит на спутницу и с ужасом замечает, что у нее так же свешивается кошачий хвост. А люди с летательного аппарата подходят все ближе…
   ***
   Павел проснулся в холодном поту. Дрожащая рука медленно отерла лицо.
   Комнату постепенно заполнял серый свет весеннего утра, освещая привычную обстановку. Где-то за окном мерно постукивали падающие капли с тающих сосулек. Взгляд метнулся по комнате, выхватывая привычные предметы. Перед глазами проявились плотные ряды книжных корешков. Тускло блеснули висящие на стене, слегка зарывшиеся в мягкий белый мех, клинки. Нитяные кисточки на эфесах еле различимо приветственно качнулись.
   Словно разговаривали с молодым человеком.
   Павел тряхнул головой, отгоняя наваждение и остатки сна, приподнялся на локтях. Тело приняло сидячее положение. Ладони сжали голову.
   Взгляд молодого человека остановился на электронных часах.
   7:25
   – Чтоб тебя. Надо поторапливаться.
   Павел тоскливо посмотрел на блестящие клинки. Может отказаться? Вот уже несколько лет он не пропускал ни одного утра без занятий с мечом или саблей. Не хотелось нарушать многолетнюю традицию и сегодня. Однако, и время поджимало. Ладони почти против воли человека привычно вошли в перчатки. Пальцы крепко стиснули рукоять сабли. Засвистел рассекаемый в разных плоскостях воздух. Затрепетала прикрепленная к эфесу кисть. Колющие, рубящие, режущие удары веером рассыпались вокруг мечущегося по комнате молодого человека. Мышцы начали наполняться яростной силой.
   7:40
   – Теперь левая, – скомандовал себе Павел, – только быстрей…
   Рукоять сабли переметнулась в другую ладонь. Молодой человек провел несколько торопливых движений, никак не желающих складываться в единый узор.
   – Тьфу, пропасть, – Павел отбросил клинок, – некогда уже отрабатывать. Хоть бы успеть душ принять, чтоб хотя бы пот смыть.
   7:50
   Молодой человек забрался под холодные струи. Блаженствовать времени не оставалось. Пот смыл, и то хорошо. Павел наспех промокнул влажную кожу. Волосы он быстро собрал в хвост. Накинутая наспех рубашка проскрипела по телу. Щелкнул ремень на джинсах. Куртку молодой человек запахивал уже, сбегая по лестнице.
   Двор встретил его влажным моросящим дождем. Расплескивая берцами воду в лужах, Павел рванул к гаражу.
   Замок гаража несколько минут сопротивлялся. Взревел мотор мотоцикла. Упругий мокрый ветер ударил в лицо.
   Вот и школа. Прятать байк уже некогда. Павел прикрепил стального коня к трубам крыльца. Берцы простучали по ступеням. Громко хлопнула дверь, пропуская молодого человека в вестибюль. Уши заложило от равномерного гула множества голосов.
   Перекрывая гул, резко прогремел звонок.
   Павел помчался к кабинету. Прямо у двери класса стояла Светлана Витальевна, похлопывая классным журналом по бедру. Вокруг директрисы столпились ученики.
   – Что за вид, Павел Вадимович?
   – А в чем, собственно, дело? – Павел старательно скосил глаза, пытаясь рассмотреть себя, – Вроде, все нормально…
   – Вы это считаете нормальным? – голос Светланы Витальевны балансировал на грани визга. – Хвост, джинсы…
   – А что у нас в школе успели ввести дресс-код?
   – Ну, знаете ли, Павел Вадимович, – директриса впихнула ему в руку журнал, – после урока зайдите ко мне!
   Она резко повернулась. Ее каблуки звонко зацокали по каменным плиткам пола…
   Пожав плечами, Павел открыл дверь. Повинуясь его жесту, старшеклассники потянулись на урок.
   Павел внимательно оглядел учащихся.
   «Наверное, вот эти двое и есть те самые… – взгляд педагога уперся в двух, таких непохожих внешне, но таких одинаковых в отношении к окружающим, юношей, – из-за которых Сергеичу пришлось уволиться?»
   Оба они, не успев устроиться за столами, вытащили мобильники. Судя по энергичным движениям пальцев, эти субъекты активно играли.
   «Как поступить в данной ситуации? – мучительно думал Павел, – или сразу пресечь их действия, или закрыть глаза».
   – Ну, что ж, давайте для начала познакомимся, – прерывая затянувшуюся было паузу, произнес он, – меня зовут Павел Вадимович…

2

   – Ну, и как тебе новый историк? – проговорил Ходорченко, доставая сигарету.
   Николай какое-то время с преувеличенным вниманием рассматривал темнеющий на мартовском солнце снег. Машинально пнул осевший сугроб.
   – Нормальный пацан, – нехотя отозвался он, наконец, – Не то, что тот старый козел.
   – Однако, мобилы заставил же выключить.
   – Это фигня, так ваще положено, – Кротов растер ногой брошенный окурок, – с этим как-нибудь договоримся, – он стукнул кулаком в ладонь.
   – Много ты со стариком договорился? – усмехнулся Максим, – И биты не помогли.
   – Кто ж знал, что этот Васька так своей палкой махать станет.
   – А этот… Чё, думаешь, полный хиляк?
   – Чё этот? С физиком-Шизиком договорились же… Тоже как бы крепкий, однако, не стал связываться. С синяком походил немного… и… все… ОК.
   Максим оглянулся на школьную дверь. Едва слышимый во дворе, прозвенел звонок. Зашипела сигарета, затушенная о столбик ограды. Максим хлопнул приятеля по плечу и, слегка разваливаясь, направился в школу…
   ***
   – Что-то не особенно нам везет на историков, – визгливо проговорила Светлана Витальевна, как только Павел появился в дверях кабинета.
   – Что вы имеете в виду? – молодой человек остановился.
   – Один учеников бьет, другой приходит на урок, как на молодежную тусовку.
   – Причем тут молодежная тусовка? Вроде бы у нас еще не существует обязательной формы.
   Директриса посмотрела на Павла пристальным взглядом. «Словно под прицелом», – неожиданно даже для себя подумал Павел.
   – Ради сегодняшнего дня Вы хотя бы могли приодеться…
   – А что сегодня?
   Взгляд Светланы Витальевны ощутимо потяжелел. Павел невольно поежился под свинцовостью этого взгляда.
   Что-то в утренней спешке он очевидно забыл. Но что? Молодой человек принялся перебирать в уме возможные даты.
   Конечно же! Ведь сегодня… Павел еле сдержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу… вечер, посвященный Международному женскому дню.
   – Светлана Витальевна, к вечеру я…
   – Будем надеяться, – холодно проговорила директриса и махнула рукой, – можете идти.
   ***
   – Какого хрена ты тут сидишь? – жарко дыша перегаром, к Павлу обратился Страхов – местный трудовик.
   Павел обвел взглядом праздничную вечеринку. Вроде все проходило, как и должно было. Раскрасневшиеся с блестящими от выпитого спиртного глазами, дамы. Редкие, просто редчайшие мужчины терялись на женском фоне. Таковы уж реалии современной школы.
   – А куда мне податься? – недоуменно произнес Павел.
   Он достаточно свободно располагался среди женщин своего методического объединения, заинтересованно приглядываясь к Александре Юрьевне. Очаровательная женщина. Павел собирался познакомиться с ней поближе. Вообще несколько странно ее так называть. Саша или Шура ей подходило гораздо лучше. А еще лучше – Сашенька. Павел покатал в уме имена. Нет, все-таки…
   А тут этот трудовик. Какого… этого самого… его принесло?
   – Пойдем за наш столик, – Страхов неопределенно махнул рукой, – поговорить надо.
   Павел пожал плечами и медленно поднялся из-за стола, успел уловить обеспокоенный взгляд Сашеньки, или Саши. Еще не определился. Для этого все-таки надо познакомиться ближе. Промелькнул под ногами несколько замусоренный уже пол. Приблизился стол, занимаемый методобъединением трудового воспитания. Павел мельком удивился, что Страхов оставался за столом в полном одиночестве. Не из-за этого ли он и пригласил его к себе. Скучно, наверное, одному наблюдать за чужим весельем. Николай Андреевич грузно бухнулся на скрипнувший стул. Забулькала, наливаемая в стакан, водка. Страхов шумно выдохнул, поднял стакан на уровень глаз, внимательно всмотрелся сквозь прозрачную жидкость. Шумно заглотил. Захрустел на крепких зубах малосольный огурчик. Где он его только достал, в марте-то?
   – Ну, коллега, у меня педстаж двадцать четыре года… – замедленно проговорил трудовик, наливая очередную порцию спиртного. – Армейскую службу засчитали. Вы меня удивили безмерно.
   – Чем это? – Павел внимательно посмотрел на собеседника.
   – Педагог – это ВОСПИТАТЕЛЬ, а учитель – это ходячий магнитофон. – Страхов назидательно поднял указательный палец, – Педагог отвечает за учеников, а учитель – нет. Учитель: рот закрыл – рабочее место убрано. Понятно, что ученики – а они не дураки – чувствуют разницу и ведут себя соответственно. Увы… хороший педагог – большая редкость.
   Павел недоуменно перебирал в уме, чем он вызвал такое замечание. Вроде до праздника они не общались. Не связано ли это с тем, что Павел пришел в школу по просьбе Василия Сергеевича, Сибура – как его называли за глаза в фехтклубе, на замену. Неожиданно вспомнилась часто слышимая фраза: «Учитель от Бога». У многих народов учитель – это наставник, мастер, а педагог – просто раб, ведущий отпрыска знатного семейства на занятия. На мгновение вспомнился старый университетский прикол: «Из меда выходят медики, а из педа – …» По губам молодого человека промелькнула едва заметная усмешка. Павел быстро согнал улыбку с лица. Только бы Страхов не заметил. Зачем зря обижать человека? Поискал глазами Сашеньку.
   – Учителю, в общем, обижаться и возмущаться не пристало: как он к ученикам, так и они к нему. – продолжал между тем Николай Андреевич, – Учитель и не обижается. Все всё понимают. Он их послал молча, они его послали вслух… исключительно по юношескому максимализму… нормально. Обычное дело. Но! Он же им напакостил! Пару поставил… хотя мог бы и трояк. Все понимают, что учителю на учеников и их знания насрать – так зачем пакостить?
   – Значит, ты ни за что им всем тройки рисуешь? – Павел намеренно перешел на ты.
   Однако, собеседник не заметил этой вольности. В стакан снова хлынула прозрачная жидкость. Павел передернулся, стараясь сделать это как можно более незаметнее.
   – Мой педстаж начался в армии… – прохрустев очередным огурчиком, продолжал Николай Андреевич, – с подчиненных, которые были и старше, и опытнее, и, наверное, умнее меня. Это учитель может бегать и жаловаться, а у нас было конкретно: не умеешь руководить – работай сам.
   – Но ведь эти ребята, – Павел запнулся, – Из-за которых…
   – Насчет трудных… это самый благодатный материал… по крайней мере, они яркие и активные личности. И те, с которыми я в своё время работал, вместо того чтобы сколоться, спиться или сесть в тюрягу сегодня рулят городом и управляют собственными предприятиями. И меня они НИКОГДА не посылали, не посылают и не будут посылать.
   – Все когда-то бывает в первый раз, – еле слышно пробормотал молодой человек. – А что ты сделаешь, если все-таки пошлют?
   – Можно относился к аферистам, бандитам и разного рода прихватизаторам по-разному… – говорил трудовик, не обращая ни малейшего внимания на слова Павла, – одни их страсть как не любят, другие обожают… я же вижу в них людей, способных делать Выбор… и действовать. Мне вообще нравятся люди, способные действовать и добиваться результата. Даже мелкий воришка делает выбор между «жить красиво» и «всю жизнь топтать зону», а вот большинство сделать даже такой выбор и действовать – не могут. Они сидят и ждут, когда щастье само их найдет… и плюются в сторону тех, кто чего-то добился. Мол, гады!!! воры!!! сволочи!!! Но на большее, чем лай из подворотни они не способны. Увы, мне ближе воры, чем пустолайки.
   – А сам, случайно, не из их числа? – Павел обеспокоенно посмотрел по сторонам, полагая, что этот разговор может затянуться.
   – Я посчитал нужным рассказать молодым и горячим пацанам, что если уж ты собираешься делать Выбор, то его нужно делать осознанно… точно понимая последствия своего Выбора и своих действий. А пустолайки мне не нравятся. Только вот их «выбор» в пользу красивой жизни приводит к тому, что у кого-то сломаны рёбра, хребеток, разбиты коленные чашечки, а то и вовсе в сырой землице… Хорошо хоть Вы им не мешали этой самой «красивой жизни» добиться, а то и не познакомились бы…
   – Бей противника, и все у тебя будет ОК?
   – В те славные добрые времена я работал в Доме пионеров руководителем кружка «Художественная резьба по дереву». Дом пионеров – это целая куча мальчишек и девчонок. И чтобы легализовать все наши проекты, мы зарегистрировали городскую ОО «РСМ» – Российский союз молодежи… комсомол уже загнулся к тому времени. А поскольку я был инициатором этой шняги, то я и стал Председателем «РСМ». Тут и со стороны народ подтянулся. Насчет мордобоя… а куда ж без него? Если проект пытаются подмять, то не ложиться же? Только ребятишки знали, что мордобой – не самый простой и надежный способ достижения Цели.
   – Это понятно, – выдохнул Павел, все-таки налив водки и себе. – Нужны деньги. Именно деньги – мерило всего.
   – Не смешите меня… даже двенадцатилетние пацаны поняли, что деньги – это всего лишь СРЕДСТВО достижения Цели, а не сама Цель. И я даже немножко горжусь собой, что научил их отличать цель от средства.
   – То есть, получается, цель оправдывает средства.
   Павел легко поднялся и отошел от столика, оставив Николая Андреевича пить в одиночестве.
   А навстречу ему уже шла от своего места Сашенька. Они встретились почти посередине арендованного по случаю празднования зала. Словно ожидая этого мгновения, по помещению поплыла медленная завораживающая мелодия. Павел слегка приобнял женщину за талию. Мягкий полумрак навевал нечто романтическое.
   – Давай сбежим, – по неизвестной причине проговорил Павел.
   Сашенька подняла на молодого человека сияющие глаза.
   – Я думала, что ты никогда этого не скажешь.
   «Ты?» Это обращение наполнило Павла необъяснимым блаженством.
   – Выходи, – шепнула Саша, возвращаясь на место, – встретимся у входа.
   Они постарались как можно незаметнее выбраться на свежий воздух…
   ***
   Максим не спеша шел по парку. Спешить особо некуда. Праздник. Выходной день. Погода стояла непривычно для начала марта теплая. Словно запорошенные сажей, приземистые основательно подтаявшие сугробы перемежались скользкими на ледяном ложе лужами. Где-то в глубине парка шумела детвора, заставляя Максима невольно морщиться.
   Ноги, как по лесенке взобрались на сиденье ближайшей лавочки. Реечная спинка лавочки затрещала под весом опустившегося тела. Хлопнула крышка открываемой банки пива. Запрокинулась голова, принимая очередную порцию пенного напитка.
   – Уфф!
   Смятая банка отлетела в сторону. В руках парня появилась сигарета. К ярко-синим небесам потянулся жидкий сизый дымок.
   – Оба-на! – воскликнул Максим и откинул недокуренную сигарету.
   Он спрыгнул на дорожку. Под ногу попал гладкий лед. Парень, замахав руками, с трудом удержался на ногах.
   Веселый смех, проходящей мимо девчонки, заставил его стиснуть зубы.
   – Ты чё? – он ухватил девушку за рукав. – Воще припухла?
   Девушка резким движением пыталась вырвать рукав из его цепких пальцев. Послышался треск рвущейся ткани.
   – Тебе чего надо? – пробормотала девушка.
   – Да ладно тебе, – отмахнулся Максим, – неужто непонятно…
   В руке его снова появилась сигарета. Он демонстративно закурил, пуская дым прямо в лицо девушки.
   – Пошли со мной, – скомандовал Максим.
   – Может не надо?
   – Не кипешуй. Просто прогуляемся.
   Он подхватил девушку под руку и потащил по слякотному весеннему парку.
   – Отпусти меня, – время от времени повторяла девушка.
   – Ага. Уже отпустил.
   Максим затащил девушку в ближайшую подворотню. Рука его рванула молнию куртки. Девушка обеими руками свела распахнутые края.
   – Не надо, – пролепетала она, смотря на парня.
   Пальцы Максима с размахом ударили девушку по щеке.
   – Ой, – вскрикнула она, прижимая ладонь к моментально покрасневшей коже.
   – Что здесь происходит? – в сумрачной тени появились две неясные фигуры.
   Приглядевшись, Максим узнал нового историка.
   – Иди себе дальше, – хмуро отозвался парень, – это не твое дело.
   – Как ты разговариваешь? – возмутилась спутница Павла Вадимовича.
   Максим извлек из кармана кнопочный нож. Блеснуло выскочившее лезвие.
   – Прекрати, – девушка вцепилась в руку Максима.
   Парень оттолкнул ее. Девичье тело отлетело к стене. Мелькнул перед глазами серая кирпичная кладка. Подтаявший лед ударил в плечо. В лицо плеснуло талой водой. В глазах вспыхнуло пламя.
   Девушка протянула руку к Павлу и Максиму: прогремевший голос, казалось, заполнил весь двор.
   – Изцэс, мякр, а бюцим рэд
   Юзд обтрон фестедз эну
   Шисм звалех о чит тофэд
   Флак му зтифод уэш ону!
   Пространство вокруг окутал плотный туман…

3

   – Что это было?
   Туман медленно рассеивался. В нем в мрачном великолепии возвышались перевитые лианами деревья. Стволы выше, чем на высоту человеческого роста заросли ползущей зеленью. Яркие клинки солнечных лучей пробивались сквозь плотную листву, рассекая липкую зеленоватую тень. Прямо перед лицом юноши оказался шершавый ствол. Кора дерева словно топорщилась многочисленными чешуйками. Еще немного, и Максим неизбежно ударился бы. Юноша от неожиданности отступил на шаг. Лицо вполне заметно посерело. Пальцы разжались. Выпавший из руки нож ударился обо что-то с глухим стуком.
   – Где это я? – беззвучно плямкнули губы.
   Дрожащие пальцы вытащили из пачки сигарету. Ладони охлопали карманы в поисках зажигалки. Максим огляделся. Глаза его округлились. Он только сейчас заметил учителя.
   – А ты, а вы…
   Рука отбросила сигарету в сторону. Белая палочка явно выделялась на темной, устилающей землю, листве. Нога притоптала светлое пятно. Пачка скрылась в кармане куртки. Павел презрительно сощурил глаза. Только тут молодой человек обратил внимание на непривычную для данного времени года жару. Пот моментально промочил рубашку. Пришлось расстегнуть куртку. Снять ее полностью молодой человек все-таки не решился.
   Кстати, а действительно, где мы, собственно, находимся? И почему мы здесь?
   Павел не успел сказать и пары слов, как к Ходорченко вернулась его обычная самонадеянность. Минутная слабость прошла. Максим неспеша наклонился, поднимая с земли нож.
   – Ну, историк, – он перебросил оружие из одной руки в другую, – чё теперь скажешь?
   – Что мне сказать, – Павел не стал заострять внимания на форме обращения, – не знаю. А пока дай-ка мне свою железяку…
   – Вот еще.
   Лезвие вернулось в рукоять и опустилось в карман.
   – Как знаешь, – Павел пожал плечами. – Но я считаю, что на всякий случай неплохо бы обзавестись более надежным оружием.
   – На хрена?
   – На папашку надеешься, – усмехнулся Павел, оглядываясь вокруг. – Так тут его, как видишь, нет.
   Ходорченко не ответил. Впрочем, никто и не ждал его ответа.
   Павел прошел вперед на несколько шагов. Подходящая палка нашлась далеко не сразу. Увесистая дубинка с размочаленным концом уверенно устроилась в ладони. Пальцы принялись методично обрывать болтающиеся полоски коры.
   «Сейчас бы подстругать торцы».
   – Как мы сюда попали? – снова подал голос Максим.
   – Понятия не имею, – отозвался Павел.
   На память пришли последние моменты перед так называемым перемещением. Как там приговаривала девчонка? «Изцэс… мякр… а бюцим рэдюзд… обтрон фестедз энушисм… звалех о чит тофэдфлак… му зтифод уэш ону!«Как-то так… И что? Неужели, это все именно с ее подачи. Еще и колдунья поди. Мистика какая-то…
   Павел обернулся к Максиму.
   – Кто была та девчонка?
   – Тебе-то чё?
   – Пораскинь мозгами. Да не по стенке, – Павел задумчиво потер подбородок, – что там у тебя с ней произошло?
   ***
   Павел и Максим Ходорченко исчезли в плотном тумане. Гром постепенно затихал. Туман рассеялся. Александра растерянно посмотрела на лежащую у стены девушку.
   Но той уже не было. Вместо испуганной девчонки перед ней стояла статная женщина в темно-синем пуховике. В глазах сверкали колючие молнии. Руки начали опускаться.
   – Что сейчас произошло?
   – В Писании сказано: «Да, воздастся каждому по делам его».
   – Но тогда при чем тут Паша… э-э… Павел Вадимович?
   Во взгляде женщины появились что-то теплое. Она внимательно посмотрела на учительницу. Александре показалось, что женщина словно прощупывает содержимое мозга.
   – Ничего с ним не будет.
   – Но…
   – У него отдельная миссия, – загадочно проговорила женщина…
   ***
   Где-то вдалеке щелкнула сломанная ветка.
   – Внимание, – насторожился Павел, – быстро ко мне!
   На мгновение в глазах юноши мелькнула растерянность.
   – Зачем это?
   – Мало ли что.
   Павел приложил палец к губам.
   Джунгли есть джунгли.
   Вот только где? Африка, Азия?
   А может морок? И на самом деле стоим мы посреди обычного двора и нет никаких джунглей… Нет, не похоже.
   Глаза зорко пробежались по окружающим деревьям. Прожужжала в воздухе палка. Импровизированное оружие мелькнуло в серии ударов и защит. Упражнение несколько успокоило молодого человека. Палка угрожающе улеглась на плече.
   – Более или менее сносно, – замедленно проговорил Павел, – скорее – менее.
   Лицо молодого человека искривилось в недовольной гримасе.
   Зато Ходорченко заворожено смотрел за его действиями.
   – Ну, ты даешь, – пробормотал он еле слышно, – Василий вон так же палкой махал.
   Павел сделал вид, что не расслышал, но запомнил. Сибур не особо распространялся о случившемся. Конфликт и конфликт. А вся суть конфликта так и осталась неизвестна молодому человеку. Вот только сейчас что-то начинает проясняться.
   – Пошли.
   – Куда это?
   – Разберемся.
   Не оглядываясь, Павел двинулся прочь. Ноги ступали мягко и осторожно, стараясь не производить лишнего шума. Многочисленные веточки бережно отводились в сторону.
   Максим некоторое время смотрел вослед Павлу.
   – Эй, учитель, постой!
   – Для тех, кто в танке, напомню, – холодно проговорил Павел, не оборачиваясь, – что меня зовут Павел Вадимович. И обращайся ко мне на «ВЫ».
   – Мы ж не в школе.
   Павел больше не отвечал, продолжив путь.
   – Ты идешь или нет?
   – Эй… э… Павел… Вадимович, ты не можешь так уйти…
   – Это почему же?
   – У те… вас… эта… ответственность…
   – Мы не в школе. Помнишь?
   Широкие листья растений сомкнулись за спиной Павла. Молодой человек все больше углублялся в чащу. Ходорченко со всех ног припустил за ним. Некоторое время они шли молча. В руке Максима снова блестел клинок ножа.
   – Куда мы идем?
   Да, действительно. Не было никакого смысла искать местное население. Павел резко остановился. Максим с разгона уткнулся ему в спину.
   «Как и кому мы сможем объяснить наше здесь появление? – размышлял молодой человек, – любой житель просто сдаст нас в полицию. Или в психушку».
   – Английским владеешь? – обратился Павел к невольному спутнику.
   Максим помотал головой.
   Проблема еще больше усугублялась. Оставаться в джунглях не имело смысла. Но так же бессмысленной была и попытка добраться до города. Знать бы еще, где эти джунгли находятся.
   Патовая ситуация…

4

   Пронзительные птичьи крики заставили насторожиться обоих. Павел тревожно огляделся. Ему показалось, что за деревьями мелькнула тень.
   Люди или животное?
   Впрочем, зверя вряд ли удалось бы заметить.
   На память тут же пришло опровержение. Сколько раз приходилось встречать лис и зайцев даже в привычном сосновом бору. И не только зимой. Но тут же не может быть зайцев. Или все-таки может? Надо будет переговорить с Сашенькой. Она ж как-никак географичка. А лучше – сюда бы ее. Глаза молодого человека мечтательно закрылись.
   – А теперь куда? Или так и будем тут околачиваться?
   Вопрос Максима вырвал Павла из грез.
   – Как бы мы не сопротивлялись обстоятельствам, но, скорее всего, надо идти к людям.
   Молодой человек отправился в дальнейший путь. Максим поплелся следом. Юноша поигрывал ножом. Рука на ходу подхватила обломанный сук. Нож врезался в крепкое дерево. Посыпались стружки. Упругие ветки звонко хлестали по джинсам. Кроссовки оставляли отчетливые следы во влажной почве.
   Над деревьями пронесся свист. Заглох в зарослях, как в вате.
   У Максима в руке покачивалась дубинка.
   – Ты… эта… Вадимыч… – произнес юноша, запинаясь, – научи…
   – Палкой махать?
   – Ага…
   Павел насмешливо усмехнулся.
   – Ну-ну. Я научу, а ты всех подряд бить начнешь…
   – Не, Вадимыч, не начну…
   Не говоря ни слова, Павел взмахнул палкой. Мгновение, и она опустится на голову юноши. Максим поспешно отшатнулся. Нога зацепилась за выступающий из земли корень. С легким шумом юноша свалился наземь. Павел снова нанес удар. Максим инстинктивно подставил дубинку. Громкий треск сопроводил столкновение. Рука от удара онемела. Юноша откатился в сторону. Снова взметнулась палка. Максим спрятался за дерево.
   – Видишь, уже что-то получается, – констатировал учитель.
   Ходорченко поднялся на ноги. Рука помяла занемевшее плечо.
   – Еще, – проговорил он, выставляя дубинку.
   Резкое, практически незаметное для глаза, движение Павла выбило своеобразное оружие. Несколько раз перевернувшись в воздухе, деревяшка врезалась в ближайший куст.
   Максим бросился за утерянным оружием.
   Еще одно молниеносное движение. Юноша, взмахнув руками-ногами, приложился к земле.
   Торчащие щепки палки Павла уткнулись в горло Ходорченко.
   – Рассказывай…
   – Что, – пролепетал недавний хулиган, тщетно пытаясь освободиться.
   – Как ты докатился до жизни такой…
   Павел помог оппоненту подняться.
   – А началось все когда мама нашла нового мужа, – Максим с трудов выдавил из себя слова, – и я оказался никому не нужным.
   Все-таки рассказывать о личном несколько напряжно. Особенно человеку, с которым только-только познакомился…

//-- *** --//
   – Слышал что-нибудь о чакрах?
   – Не-а…
   Павел устроился на мшистом поваленном стволе. Палку он расположил на коленях. Рука рассеянно поглаживала слегка шероховатую поверхность. Максим примостился напротив.
   – Понимаешь, – наставительно проговорил учитель, – у человека существует так называемое энергетическое тело. Так вот чакры – это, как бы сказать, энергетические узлы. Именно они являются основой энергетики человека.
   Павел остановился. Взгляд настороженно оглядел окрестности. Максим откровенно зевал.
   – Мы же говорили об умении драться палкой, а не о каких-то там чакрах.
   Павел шумно выдохнул. Этого следовало ожидать. Большинство обучающихся отделяет одно от другого. Любое боевое искусство, по их мнению, совершенно не связано со всем остальным. Умение ради умения.
   – Одно вытекает из другого, – произнес Павел, – человек получает энергию из внешней среды. Каждая чакра получает свою порцию энергии. А вот уже чакры преобразуют внешнюю энергию в человеческую. Каждая чакра выполняет определенные функции. Внешнее и внутреннее тесно связано между собой…
   Очередной звук сломившегося сучка прервал импровизированную лекцию.
   – Да, что ты будешь делать?
   Павел поднялся. Палка мгновенно оказалась в руке. В глубине тропического леса явно слышались шаги множества ног.
   – Люди! Нас сейчас выведут к цивилизации
   Максим, озираясь, вскочил.
   – Где вы?

   Из-за деревьев показалась группа людей. Каждый из них сжимал в руках что-то вроде копья, но… с каменными наконечниками!
   Неужели где-то еще сохранились люди каменного века?
   Длинные полосы ткани прикрывали бедра. В завязанных узлом волосах колыхались перья. В их обличье показалось что-то знакомое, но что? Павел никак не мог сообразить.
   Явно не негры.
   Значит, мы не в Африке.
   Максим замахнулся дубинкой.
   Одним движением Павел отбросил юношу за спину. Изготовившись для боя, он вышел навстречу напавшим. Копье и палка столкнулись с глухим звуком. Тут же последовал удар сбоку. Павел отшатнулся. Длинный выпад. Около живота молодого человека промелькнул кремневый наконечник. Немыслимо изогнувшись, Павел пропустил копье мимо.
   – Спокойней, – уговаривал себя молодой человек, – как учил Сибур?
   Палка стремительно разорвала воздух. От удара хрустнуло плечо одного из нападавших.
   – Xa! – вскрикнул воин.
   Колени подогнулись. Голова брякнулась о землю.
   – Chuk! – раздалось из глубины напавших.
   – А-аа, сволочи! – завопил Ходорченко, выскакивая из-за спины Павла.
   – Ajaw! – пораженно проговорил кто-то.
   Натиск усилился. Павел вертелся как бешеный, пытаясь отразить сыпавшиеся удары. Треск сталкивающегося оружия напоминал барабанную дробь. Ситуация осложнялась еще и тем, что теперь приходилось защищать еще и Максима. А ученик не собирался оставаться в стороне.
   Он беспорядочно размахивал дубинкой, тщетно надеясь зацепить кого-нибудь. Но тут его навыков и не хватило. Через несколько мгновений юноша оказался поверженным.
   Грубая веревка связала запястья. Ноги подтянулись к рукам. Черный полированный нож прикоснулся к горлу. На коже выступила капля крови.
   – А-а-а! – испуганно заорал Максим.
   Павел замешкался, обернувшись к юноше. Этого оказалось достаточным, чтобы древко от копья ударило по голове.
   Учитель упал на землю рядом с учеником…
   ***
   Над Павлом молнией пронеслась тень. Из горла связывающего Максима воина словно выросло тонкое древко. Воин свалился на землю. Короткое копье вывалилось из ослабевших пальцев.
   На границу леса и небольшого поле боя высыпали еще воины. На первый взгляд Павла они ни чем не отличались от тех, с кем пришлось сражаться некоторое время назад.
   Между тем битва закипела с невероятной яростью. Кто побеждал, выяснить оказалось достаточно сложно. Разве что возгласы воинов с обеих сторон различались.
   Захватившие Максима и Павла, вопили Canul. Противники отзывались: Cho’j! Выяснить бы только, что означали эти выкрики.
   То тут, то там воины поражали друг друга примитивным каменным оружием. Павел перекатился ближе к Максиму. Битва постепенно отдалялась от невольных пленников. Такое положение способствовало успеху задуманного освобождения.
   – Кто эти люди? Почему они напали на нас?
   Павел пропустил вопрос мимо.
   – Где у тебя нож?
   – При чем тут нож? Мы должны обратиться в наше посольство.
   По лицу Павла скользнула неопределенная гримаса.
   – Где нож? – нетерпеливо повторил он.
   – В правом кармане.
   Рука добралась до кармана. Вот пальцы нащупали рукоять ножа. Щелкнула кнопка. В свете солнца блеснуло лезвие. Павел медленно приподнялся. Глаза зорко оглядели окрестности. Рядом валялось копье.
   Руки Павла сжались на гладкой поверхности древка. Копье крутнулось в руках молодого человека, рассекая каменным наконечником воздух. Лезвие ножа вгрызлось в стягивающие Максима веревки.
   Свобода!
   Рука юноши потянулась за валявшейся неподалеку дубинкой.
   – Беги! – крикнул Павел, подталкивая его к стене джунглей.
   Максим, по инерции пробежав несколько шагов, оступился и кубарем полетел на землю.
   – А, чтоб тебя, – выругался Павел, резко остановившись.
   Напротив молодого человека появились воины. Четыре наконечника нацелились в грудь.
   Четыре…
   Оптимальное количество нападающих.
   Раздвинув копья воинов, перед Павлом появился человек в резном шлеме, увенчанном длинными красными перьями.
   – Pakal, – произнес человек, протягивая руку.
   – Сдаюсь…

//-- *** --//
   Вокруг собрались победители.
   Воины принялись что-то старательно объяснять предводителю. Павел усиленно напрягал слух. Напрасно. Он не услышал ни одного знакомого слова.
   – Do you speak English?
   Попытка – не пытка. Никакого результата. Вопрос на английском привел лишь к недоуменным взглядам.
   – Может, вы понимаете по-русски?
   То же непонимание.
   Предводитель внимательно вгляделся в Максима. В глазах его явно сквозило удивление. Палец осторожно прикоснулся к куртке. Наконечник копья прочертил линию по штанинам джинсов.
   Взмахом руки предводитель подозвал ближайшего копьеносца. Они принялись оживленно перешептываться. Судя по многочисленным взглядам, бросаемым на Ходорченко, говорили о нем.
   «Определенно, – закружились в голове Павла мысли, – придется заняться изучением языка».
   – Ch’oklel, – наконец обратился предводитель к Максиму.-…
   Далее последовало несколько абсолютно непонятных слов. Лицо юноши подверглось еще более внимательному изучению.
   Опять заговорил командир.
   Уверенный тон, сопровождаемый красноречивыми жестами рук, позволил определить смысл его речи.
   – Нас собираются куда-то увести, – шепнул Максим, – Вадимыч, придумай чё-нибудь.
   Наступила очередь воинов прислушиваться к словам путешественников. Резкий приказ заставил воина вернуть Павлу копье. Молодой человек бережно погладил отполированное многими ладонями древко. Ноготь щелкнул по острому лезвию наконечника.
   Воин одобрительно щелкнул языком.
   – Pakal, – проговорил он при этом.
   Знать бы еще, что это означает.
   Ладонь одобрительно похлопала Павла по плечу.
   – Ch’oklel, — произнес, низко кланяясь, предводитель.
   Он сделал приглашающий жест.
   Отряд двинулся в путь. Воины вытянулись в длинную цепочку, поместив пленных в середину. Мягкая, слегка пружинящая, земля стелилась под ногами. Звук хриплого дыхания пленных смешивался с пением птиц где-то в вышине. Мерно постукивало оружие в связках. Слегка шелестели листья пышной растительности.
   Земля сменилась каменистой тропой. Растительность несколько поредела.
   – Будем надеяться, что мы идем в город, – замедленно выговорил Павел.
   – Ага, – проговорил Максим повеселевшим голосом, – там точно найдется кто-нибудь, кто поможет.
   – Особенно не надейся, – в голосе Павла зазвучали наставительные нотки, – мы в прошлом.
   Максим ошарашено огляделся.
   – В смысле?
   – В прямом.
   – А ты не сбрендил? Что значит – в прошлом? С чего ты взял?
   Павел повернулся к юноше. Рука перехватила копье. Обмотка копья из пятнистой шкуры смялась в ладони. Полупрозрачный серый наконечник приблизился к самым глазам Максима.
   – Ходорченко, к чему столько ненужных вопросов? Смотри сам.
   Юноша оттолкнул руку учителя.
   – И чё?
   Командир отряда приблизился к собеседникам. Голову его уже не венчало громоздкое резное сооружение. Шлем военачальника покоился в специальном тюке за спиной. Длинные красные перья свисали почти до земли. Ладонь хлопнула по плечу Павла в специфическом воинском приветствии.
   Никто не сказал ни слова. По руке лишь прокатилась волна энергии.
   «Сибур говорил о чем-то подобном».
   Боевые сандалии военачальника глухо протопали вперед.
   Некоторое время Максим смотрел вослед воину.
   – Мало ли у нас еще дикарей? – проговорил он, возвращаясь к разговору.
   – Мало или много, не имеет значения, – отмахнулся Павел, напряженно вглядываясь вперед.
   Командир остановил отряд возле небольшого водоема. Воины достали из тюков парадные одеяния. Отряд словно расцвел яркими красками.
   Мимо потянулись странные тростниковые хижины с крышами из широких листьев. Во входных проемах виднелись лица, казавшиеся непривычно светлыми в мраке хижин.
   Вот и добрались до города.
   Сандалии зашлепали по каменным плитам. Вдоль дороги появились насыпи и каменными постройками наверху. Чуть поодаль виднелась ступенчатая пирамида. На площади перед пирамидой толпились люди.
   – Они одеты не по-нашему! – вскрикнул Максим.
   Теперь он потерял последнюю надежду. Павел оказался прав. Город никак не мог принадлежать современности.
   – Убедился?…

5

   – Больше слушай и запоминай, – ежедневно напоминал Павел ученику.
   Проживание в городе не представлялась чем-то сложным. Они уже знали, что город носил название Чо’х. Вот только, что оно означало? Несколько дней учитель и ученик пребывали в праздности. Правда куртки и джинсы пришлось сменить на местные одеяния. Но у них даже не отобрали оружие. Это обстоятельство несколько взбодрило Павла. Значит, их не считают пленниками. Тогда, кто они? Каков их статус в данном обществе? Вынужденное безделье Павел стремился заполнить повторением воинского правила. Каждое такое занятие вскоре начало превращаться в своеобразное шоу. Площадку окружали многочисленные воины Чо’х. Они вполголоса переговаривались между собой, явно обсуждая увиденное. Это добавило сил. Павел начинал воспринимать тренировки как показательные выступления. Добытое в бою копье стремительно вертелось, выписывая замысловатые зигзаги. Острый каменный наконечник со свистом рассекал воздух.
   Постепенно и неуклюжие движения Максима становились более четкими и осмысленными.
   Вскоре среди воинов стала появляться статная женщина, видимо очень высокого ранга. Насколько Павел сообразил, ее имя звучало как Иш-Сак-Кук. Но кто она и почему следит за чужеземцами?
   Как ни странно, особых успехов в освоении языка достиг не Павел, а Максим. Он оказался на редкость способным учеником. Вскоре он вполне свободно общался с людьми города. Павлу такой легкости никак не удавалось достичь.
   – Чего ж в школе-то так не учился? – время от времени восхищался Павел.
   – Тебе-то что? – привычно бурчал Максим.
   Эти переговоры стали у них чуть ли не ежедневным ритуалом.
   – Ну-ну, – Павел хлопнул Максима по плечу.
   – Воин, – окликнул Павла глубокий женский голос.
   Молодой человек оглянулся. К ним медленно подходила Иш-Сак-Кук.
   – Приветствую вас госпожа! – низко поклонился Павел.
   Женщина обошла его по широкой дуге. Она остановилась почти вплотную к Максиму. Юноша непроизвольно отшатнулся. Женщина пристально оглядела его с головы до ног. У нее вырвался неопределенный возглас не то удивления, не то восхищения. Максим поежился.
   – Тебе холодно? – произнесла женщина.
   – Нет, что вы. В такую-то жару?
   – У тебя очень странное произношение, – слегка поморщилась Иш-Сак-Кук, – а так… полное сходство.
   Павел удивленно обернулся к Максиму.
   Интересно, что она имела в виду?
   Максим расправил плечи, стараясь выглядеть значительнее. Павел усмехнулся уголками губ. Женщина явно старше парня. Не похоже, чтоб она воспринимала его как мужчину.
   Тогда, что ей надо?
   Длинные чуткие пальцы женщины пробежались по плечу юноши. Павлу в этом жесте почудилось нечто материнское.
   – Учи язык Лакам-Ха, – строго произнесла Иш-Сак-Кук, – скоро понадобится.
   Максим чуть не выпустил из руки тренировочную палку.
   Женщина торжественно удалилась в сопровождении отборного отряда. Путешественники переглянулись. Не все Павел смог понять. Он заметил, как окружающие тренировочную площадку воины расступились, пропуская женщину.
   Крепкий человек в шлеме, изображающем голову хищника, шагнул вперед. Он взмахнул рукой.
   – Пакаль, – проговорил он, обращаясь к Павлу, – прими дар от правителя Чо’х, да будет он жив, здрав и могуществен еще много двадцатилетий.
   На плиты с легким бряком перед путешественниками опустилось несколько деревянных мечей с каменными вставками.
   Павел повертел в руках оружие. Палец осторожно щелкнул по острию.
   – Однако, – проговорил молодой человек еле слышно. – Вкладышевое…
   Он поднял голову на человека-Ягуара.
   – Почему Пакаль?
   Воин замедленно снял шлем. Длинные перья шлема скользнули по плитам. Ладонь вытерла выступивший на лбу пот. Темные глаза пристально посмотрели в лицо собеседника. Взгляд перешел на Максима. Опять вернулся к Павлу.
   Молчание несколько затянулось.
   – Ты чего? Или я говорю недостаточно понятно?
   – Ты говоришь не совсем правильно, – неохотно отозвался воин, – но вполне понятно.
   – Так все-таки, почему Пакаль?
   – Мы видели, как ты старательно защищал своего спутника Ab K’inich Janaabа. Ты стал для него своеобразным щитом. А Pakal и означает Щит.
   «Аб Кинич-Ханаб? Оказывается Максиму уже присвоили имя. Странно. Что-то знакомое чувствовалось в именах. Аб Кинич-Ханаб, Иш-Сак-Кук, Пакаль – откуда мне знакомы эти имена?»
   ***
   Прошлепали по каменным ступеням босые ноги. Прохлада помещения показалась благом после раскаленного воздуха площадки. Рука машинально смахнула пот. Павел, усевшись на устилающей пол циновке, продолжал размышлять.
   Павел принялся лихорадочно вспоминать, что ему известно об этом самом Кинич-Ханабе. На память пришли кое-какие вехи из истории доколумбовой Америки. Во всех учебных заведениях об этом периоде истории упоминается лишь вскользь. Помнится лишь, что где-то до десятого века здесь жили народы майя, создавшие своеобразную цивилизацию.
   Какое место в ней занимал Кинич-Ханаб?
   Мир о нем узнал лишь после Альберто Руса. Он, работая в Храме Надписей, случайно нашел лежащий в центре помещения огромный камень с тремя парами отверстий по краям. Отверстия были заткнуты каменными пробками, видимо, чтобы скрыть их присутствие от посторонних глаз. За камнем скрывалась лестница, забитая щебнем. Потребовалось целых четыре рабочих сезона для удаления щебня. И, наконец, в основании лестницы обнаружилось помещение, запечатанное с одной стороны огромным треугольным камнем. За камнем открылся проход, который вел еще в одно помещение. И вот здесь находилась нетронутая, без повреждений гробница.
   Эта гробница и принадлежала Кинич-Ханабу. Гробницу закрывала большая прямоугольная каменная плита, богато украшенная символами и рельефами. Огромное множество книг было написано о том, кто изображен на этой плите. По мнению некоторых исследователей, изображение посвящалось инопланетному посланцу. Согласно другой, эзотерической версии, фигура в центре саркофага – богиня изобилия, которая с лилиями в руках пребывает среди вод. Она запечатлена в процессе рождения дитя Солнца. Супругом же богини является бог воды и святого огня. Но, в таком случае, Кинич-Ханаб и Пакаль – это один человек.
   Сибур называл себя последователем учения, получившего название «Зов Пакаля Вотана»
   – У человека, дитя Солнца, есть крест, свое древо жизни, – говорил он, – Древо жизни представлено в виде точки столкновения, пересечения земного направления с путем освобождения от пут этого мира. Если человек выбирает горизонтальное направление жизни, то сталкивается с двухголовыми змеями дуализма. Если он выбирает вертикальный путь, тогда ему предстоит преодолеть внутри себя девять привязывающих к земле сил. Для майя…
   «Значит, все-таки майя?» – Павел прислонился к плетеной стене.
   – Что мы знаем о майя? – вполголоса проговорил молодой человек.
   Новоиспеченный Аб Кинич-Ханаб, Максим, плюхнулся рядом с учителем.
   – Они конец света придумали.
   Павел удивленно посмотрел на парня. Ну, и каша образовалась в голове Максима из-за поднятой несколько лет назад шумихи.
   – Конец света, конец света…, – раздраженно отозвался Павел-Пакаль, – Да, не это главное в цивилизации майя.
   – А чё главное?
   Оп-па. А действительно, что главное?
   По мнению индейцев майя, «этот мир – мир сна, от которого мы должны пробудиться. В конце концов, человек должен преодолеть себя». Чтобы достичь этого, индеец должен был стать воином…
   Можно ли это считать главным?
   – Вадимыч, а почему меня назвали Аб Кинич-Ханаб?
   «Как ему ответить с ходу? Если перевести с языка майя, то имя это звучит как Почти Солнечный Цветок… Вот только почему Почти?
   ПОЧТИ… ПОЧТИ…
   А не могло это означать, что где-то есть и НЕ ПОЧТИ?
   НЕ ПОЧТИ…
   Кинич-Ханаб?
   Странно, но так и напрашивается еще слово. Интересно, какое. Что-то об этом имени говорил Сибур. Но тот вообще конкретно майя занимается. Знает о них столько, что мне и не снилось. Подожди-ка, а не этот персонаж – самый известный правитель майя? Значит, он и есть тот самый Пакаль?
   Получается Кинич-Ханаб Пакаль.
   Так, все страньше и страньше. При чем же тогда тут Максим и Аб Кинич-Ханаб. Не говорит ли это о том, что Ходорченко похож на правителя майя?
   В то же время почему-то Пакалем назвали меня. Получилось, что Кинич-Ханаб и Пакаль – разные люди.
   Мальчишка – и вдруг великий правитель. Или нет? Что же в таком случае, предстоит Ходорченко? Что-то я совсем запутался.
   – Вадимыч, ты чё молчишь-то? – проговорил Максим, ткнув Павла в бок, – Мы сможем отсюдова выбраться?
   – Выбраться?
   Павел поднялся с циновки. Помещение, выделенное путешественникам, насчитывало целых пять комнат. Оно располагалось на невысокой насыпи. Молодой человек приподнял прикрывающий вход полог. Луч солнца жарко ужалил кожу. Парилка ярко освещенной площади вторглась в комнату. Жаркий воздух слегка дрожал над ослепительными каменными зданиями. Несколько вдалеке, видимо, за пределами города, в жарком мареве колыхались пышные кроны деревьев.
   Толпа возле жилища путешественников растворилась среди зданий города.
   – Не получится у нас теперь вырваться, – обернулся Павел к ученику, – чем ты зацепил ту девчонку? Мы здесь до тех пор, пока…
   А что пока?
   Не зря ли мы здесь очутились?
   Кто бы еще смог ответить на эти вопросы… Странно.
   Сибур говорил о Проекте Пакаль Вотан. Вот этим мы и должны заниматься.
   – Проект Пакаль Вотан – это шанс обрести крепкое здоровье и расширить рамки восприятия. Человек, настроенный в Пакаль Вотан получает доступ к запасам энергии жизненной силы. Пакаль Вотан это прекрасная, эффективная и доступная целительская техника.
   – Вадимыч, вот ты – Пакаль, – Максим отломил здоровенный ломоть от поднесенной лепешки, – а кто такой Вотан?
   Павел не ответил. Вообще-то Вотан – какое-то древнегерманское божество. А как и почему он связан с Пакалем? Этого он так и не смог понять у Сибура.
   А теперь следовало поторопиться с завтраком, чтобы провести очередную тренировку еще до наступления палящего дня…

6

   Тренировка шла полным ходом, когда воин-Ягуар снова появился возле путешественников. Сейчас он прибыл без помпезного парадного одеяния. Сразу же воин показался более живым, более нормальным, что ли. Конечно, можно было бы догадаться, что в повседневной жизни воины не стараются украсить себя перьями. Кстати, не мешало бы узнать, имеют ли отношения перья к заслугам?
   Павел отставил копье и подошел к воину.
   – Меня зовут Ош Балам, – представился пришедший.
   Три ягуара? Наверно, можно было бы догадаться по шлему в виде головы именно этого животного.
   – А я… – Павел не успел сказать ни слова.
   – Пакаль, – быстро вставил Ош Балам.
   – Не совсем так, – усмехнулся молодой человек, – вообще-то мое имя Павел.
   Воин удивленно посмотрел в лицо молодого учителя. В глазах блеснуло некоторое понимание.
   – Па… Па… каль, – неуверенно повторил Ош Балам.
   Максим, прислушивающийся к разговору в сторонке, не удержался от смеха.
   Ош Балам повернулся к юноше.
   – Передай своему господину, – небрежно бросил он Павлу, – что смех его неуместен.
   – Господину?
   – А с чего бы иначе такому воину, как ты, защищать мальчишку? – Балам махнул в сторону Максима, – пусть даже и Аб Кинич-Ханаба.
   Павла словно осенило. Со стороны их дуэт именно так и выглядел. Опытный воин путешествует с богатеньким наследником. Естественно, в его обязанности входит и защита.
   Может, стоит уже приноровиться к местным условиям, откинув на время перипетии прошлой, уже прошлой, учительской жизни. С глубоким вздохом он обратился к воину-Ягуару.
   – Чего ты хотел, Ош Балам?
   Воин-Ягуар шагнул вперед. Руки его скрестились на груди.
   – Теперь мое единственное желание, – медленно проговорил он, – обеспечить безопасность Аб Кинич-Ханабу.
   – Но почему?
   – Так нужно. Потом узнаешь.
   Ош Балам махнул рукой. Перед собеседниками выстроились воины.
   – Мне бы хотелось привлечь тебя для подготовки этих воинов для защиты молодого владыки.
   – Оба-на, – Максим горделиво выпрямился, – учти, Вадимыч, я теперь владыка. Чтоб слушался меня…
   Юноша даже словно стал выше ростом. Ладонь ухватила рукоять деревянного меча. На бритвенно-острых сколах ярко сверкнули солнечные блики.
   Широкий неуклюжий замах, и оружие устремилось на Павла.
   Чтоб тебя. Павел легко уклонился. Максим, потеряв равновесие, чуть не свалился наземь. Павел заметил, как столпившиеся вокруг воины подавили невольные улыбки.
   – Будь внимательней, – произнес Павел-Пакаль по-русски, – не забывай, что меч сам по себе ничего не стоит.
   – Ага, не стоит, – ответил Максим, вновь нанося удар, – меч – это меч, а не палка.
   Павел отодвинулся в сторону, пропуская оружие вдоль тела. Резкий рывок, и Максим, несколько раз перевернувшись в воздухе, мешком рухнул на каменные плиты. Павел помог ученику подняться.
   – Меч служит лишь продолжением руки, – назидательно произнес он, – И все.
   Ладонь юноши метнулась к лежащему оружию и вцепилась в слегка шероховатую рукоять. Максим внимательно вгляделся в усеянную обсидианом доску меча.
   – Тоже мне продолжение, – отмахнулся юноша. – Палка с камушками…
   – Палкой тоже надо уметь действовать.
   Копье в руках Павла закрутилось вокруг меча. Через пару мгновений юноша был вынужден опуститься на колени, а рука в невероятном загибе задралась к небесам.
   – Вот тебе и палка…
   Ош Балам слегка сощурился, прислушиваясь. Рука почесала затылок настолько знакомым жестом, что губы Павла сами собой растянулись в усмешке.
   – На каком языке вы говорите? – вырвалось у воина-Ягуара.
   Учитель и ученик переглянулись. Что можно ответить в такой ситуации?
   – Понимаешь, – медленно произнес Павел. – У нас все говорят на…
   – У вас? Это где?
   – Это не важно. Давай-ка лучше займемся подготовкой телохранителей.
   Максим, положив меч на плечо, направился в тень жилища.
   – Ага, Вадимыч, займись ими, – буркнул он, не оборачиваясь, – а я пока отдохну.
   Ноги юноши зашлепали по плитам. Еще немного, и Максим скроется с площади.
   – Да уж, – Павел покрутил головой.
   Рука опустила копье, заставив наконечник царапнуть камень. Павел резко отдернул оружие вверх. Не стоило портить оружие.
   – Остановись, – крикнул он вослед юноше.
   Шаги Максима несколько замедлились. Но лишь на мгновение. Полумрак скрыл фигуру Аб Кинич-Ханаба. Деревянное оружие брякнуло о притолоку. Ош Балам выжидательно посмотрел на молодого человека. Его явно заинтересовало, как отреагирует Павел.
   – Да, дружище, – в голосе воина послышались сочувствующие нотки, – не повезло тебе с учеником.
   Действительно, повезло или нет. Вот ведь вопрос. Павел устало опустился на ступеньку…
   Воины под предводительством Ош Балама выстроились почти правильным полукругом напротив Павла-Пакаля.
   – Хватит грустить, – доверительно наклонился к Павлу Ош Балам, – принимайся за дело. Только дело сможет развеять нехорошие мысли.
   – Согласен.
   Павел поднялся на ноги. Босые ступни плотно утвердились на плитах. Молодой человек всмотрелся в лица стоящих перед ним. С чего начинать это обучение? На память снова пришел Сибур. Павел словно наяву услышал голос наставника. «Главное в изучении боевого искусства – это правильное дыхание…»
   Ага. Значит – дыхание. А как следует дышать? Правильно, животом.
   Начнем…
   – Встали, – громко произнес Павел, – Ноги вместе, плечи слегка отведены назад, руки свободно опущены вдоль тела, ладони касаются бедер. Начинаем вдох нижней частью живота, при этом плечи, подаваясь вперед, сдавливают верхнюю часть грудной клетки, препятствуя ее расширению, мышцы ягодиц поджимаются. Ладони, поворачиваясь наружу, внизу перед телом соединяются тыльной поверхностью. Руки медленно поднимаем вверх, освобождая грудную клетку, способствуя заполнению при вдохе средней и верхней части легких. Одновременно с руками поднимаем вверх голову, глазами следим за кистями рук. При движении рук в крайнее верхнее положение важно ощутить мягкое потягивающее движение всего тела вверх, не лишенное определенной приятности. Пятки от пола не отрывать…
   – Зачем такие сложности? – Ош Балам недоуменно осмотрел основательно вспотевших воинов, – Просто научи их пользоваться оружием.
   – Умение правильно дышать будет способствовать и выносливости, и умению сконцентрироваться в нужный момент. Постоянная концентрация опасна в первую очередь тем, что ведет к быстрой усталости. При этом, естественно снижается и эффективность действия с оружием…
   ***
   Четверть с грехом пополам успешно закончилась. Павел и Ходорченко так и не появились. Александра Юрьевна, как ни сопротивлялась, но все-таки взяла классы Павла. Пришлось ей и четвертные оценки выставлять. Впрочем, Павел проработал в школе всего-то один единственный день. И даже наметившиеся было отношения заглохли в зародыше. Женщина не находила себе места. Вроде бы вот-вот и…, а тут…
   И вот, уже в который раз, Саша шла к таинственной женщине в надежде добиться все-таки ответа. За прошедшие со дня исчезновения Павла недели встречи эти стали, чуть ли не постоянными.
   Продребезжало под тонкими пальцами Александры надтреснутое оконное стекло. Скрипнули под ногами неровные доски крыльца. На вид расхлябанная дверь отворилась неожиданно бесшумно. На пороге появилась женщина. Теперь в ней не осталось ничего от той девушки, которая отправила Павла неизвестно куда.
   Женщина настороженно посмотрела на гостью.
   – Что ты все ходишь? – в голосе ее явно слышалось раздражение.
   – Но они же отпра…
   – Их отправила не совсем я, – в ответе женщины прозвучало странное сочетание самодовольства и неуверенности, – и не я определяла время и место…
   – А кто? – Александра Юрьевна сильно схватила собеседницу за плечо и собиралась уже встряхнуть.
   В глазах колдуньи вспыхнули опасные огоньки, вынудившие Александру разжать пальцы.
   – Вот что, Сашенька, поговори-ка с Сибуром, – голос женщины отвердел до звона лопнувшей струны.
   – Сибур? Кто это?
   – Не спеши… В свое время узнаешь… – губы колдуньи искривились в кривой усмешке.
   – А когда придет это самое время? – отшатнувшись, Александра едва не рухнула с крыльца, с огромным трудом удержавшись на ступеньке.
   – Осторожней! – колдунья ухватила женщину за рукав, она немного помолчала, – Кстати, мое имя – Иш-Сак-Кук.
   Иш-Сак-Кук? Странное имя…
   Впервые за все время так называемого знакомства прозвучало имя колдуньи.
   – Найдешь Сибура и узнаешь…
   Дверь захлопнулась с оглушительным звуком. Взметнулась пыль. Лязгнул навесной замок, плотно закрывая вход. Сколько Александра не трясла, не стучала, дверь не шелохнулась ни на волосок.
   – Что же теперь делать? – Александра небрежно пригладила волосы.
   Наполненная водой тропинка между почти растаявших сугробов услужливо бросилась под ноги, уводя учительницу прочь от дома…

7

   – А ты вообще знаешь, – неожиданно завелся Максим, – кто мой отец?
   Павел презрительно поморщился. «И тут начинается… Вот ведь паскудная привычка». Рука сама собой поднялась было, чтоб отвесить зарвавшемуся мальчишке оплеуху.
   – Да, что ты все заладил – отец, отец, – недовольно отмахнулся Павел, – дома – ОТЕЦ! Тут – тоже. Может, для начала попробуешь сам чего-нибудь достичь.
   – На хрена оно мне?
   – Да, чтоб своими достижениями гордиться, а не тем, что лишь из-под подворотни тявкаешь. Все отцовским именем прикрываешься. Когда же, наконец, ты будешь не чьим-то сыном, а самим собой…
   – Сам ты никто, – зло огрызнулся Ходорченко, угрюмо усаживаясь в углу темного помещения вспомогательной хижины.
   Он закрыл лицо ладонями.
   Павлу показалось, что между пальцами Максима блеснули слезы. Самому учителю оставалось только покачать головой и отойти в сторону. Не смущать же мальчишку навязчивым вниманием. Тем более, что тот всеми силами старался скрывать свои эмоции. Как же, он ведь крутой. Какие могут быть еще слезы? Молодой мужчина устроился на невысоком каменном заборчике на границе отведенного им участка. Над головой Павла тихо шелестели огромные пальмовые листья, не привнося ни малейшего ветерка в липкую жару небольшого селения. Свежестью веяло только от небольшого колодца в углу.
   Павел отер пот. Рука его рассеянно погладила темное, отполированное многими ладонями, древко копья. Ладони прошли до плотной обмотки из шкуры пятнистого животного. Палец с легким нажимом прошелся по наконечнику из черного вулканического стекла. Бритвенно острый камень мгновенно рассек подушечку пальца. Брызнула кровь. Павел машинально стряхнул несколько ярко-красных капель на землю и засунул палец в рот, отсасывая кровь из ранки.
   – Что ты делаешь? – вскричал ближайший воин.
   – А что?
   – Это же жертвоприношение рассыпанием капель? Правда, время и место не совсем подходящие.
   – Не подходящее? Чем?
   Павел недоуменно огляделся. Несмотря на время, проведенное в селении, он еще не совсем освоился с местными обычаями. Хорошо еще хоть с языком практически не осталось проблем. В голову неожиданно пришел образ Сашеньки. «Как она там? Что делает? Как смогла объяснить наше исчезновение?»
   – Мы будем дальше заниматься? – задал вопрос все тот же воин, внимательно вглядываясь в лицо Павла.
   – Заниматься? – Павел тряхнул головой, возвращаясь к действительности.
   – Конечно, Пакаль. Разве не для этого ты принес жертву?
   – Тогда скажи Ош Баламу, чтоб начинали.
   Будущие телохранители выстроились перед Павлом неровными рядами.
   Ош Балам решительно вышел вперед. На этот раз он был, что называется, при полном параде, снова надев массивное сооружение головного убора. Воин-Ягуар с достоинством поклонился. Длинные перья шлема военачальника протрепетали в воздухе.
   – Почему бы тебе не снять эту тяжесть, – проговорил Павел вполголоса.
   – А потом его вновь обретенный вес помешает в бою? – усмехнулся воин.
   – В рукопашной схватке, – согласился Павел, – но в… тактике и… стратегии это не… должно являться… помехой.
   «Все-таки возникают определенные трудности с языком», – подумал молодой человек.
   – Ну что ж, начнем, – проговорил он, прокрутив в руках оружие.
   – Подожди, Пакаль, – прервал Ош Балам Павла.
   У входа на отведенный Максиму и Павлу участок появился стройный мускулистый человек, опирающийся на суковатую палку. Воины-телохранители переглянулись и с видимым уважением пропустили подошедшего к Павлу. Молодой человек бросил на него беглый взгляд. Уверенность, излучаемая вновь прибывшим, заставила его отставить копье в сторону. Древко слегка скользнуло по каменным плитам. Не найдя опоры, копье повалилось.
   – Кто это? – еле слышно спросил он Ош Балама, подхватывая падающее оружие.
   Ош Балам посмотрел та него с таким изумлением, словно не зная этого человека, Павел совершил страшное преступление.
   – Это же bate’…
   – Бате?
   – Это к нам пришел мастер боевых искусств – Нек Нак. Он величайший игрок в мяч.
   Игра в мяч?
   Павел что-то слышал об этой игре. Судя по тому, что он знал – игра в мяч, заключала в себе элементы насилия и жестокости. Как правило, она завершалась человеческим жертвоприношением, ради которого, впрочем, и затевалась. Участвовали в игре только мужчины, разделенные на две команды, которые включали от одного до четырех человек. Задача игроков состояла в том, чтобы не дать мячу коснуться земли и довести его до цели, удерживая всеми частями тела, за исключением кистей рук и ступней. Игроки облачались в специальные защитные одежды. Мяч чаще бывал полым; иногда за каучуковой оболочкой скрывался человеческий череп. Вот, пожалуй, и все. Да, кое-кто еще считает майяскую игру в мяч предком баскетбола…
   «Но какое отношение к боевым искусствам имеет древний баскетболист?»
   – Нек Нак тебе сам все объяснит, – Ош Балам словно прочитал мысли Павла.
   Нек Нак подошел вплотную к историку.
   – Ты, насколько я знаю, неплохой воин, чужеземец, – проговорил он, – но ты еще многого не понимаешь.
   – Разъясни.
   Павел опустился на каменную ограду. Ладонь его прихлопнула по камню рядом с самим Павлом, недвусмысленно предлагая присаживаться Нек Наку. С трудом скрыв усмешку, Нек Нак пристроился около Пакаля.
   Остальные воины расположились неровным полукругом прямо на каменных плитах небольшого дворика.
   – Как вы все знаете, – начал мастер издалека, – близнецы Хун-Ахпу и Шбаланке отправились в Шибальбу…

   «Владыки Шибальбы Хун-Каме и Вукуб-Каме отправили посланца к юношам.
   – Иди, – сказали они, – позови их сюда.
   Прибыл посланец Хун-Каме и Вукуба-Каме сказать, чтобы братья отправились бы в Шибальбу.
   Посланец говорил:
   – Вы должны явиться туда в течение семи дней, чтобы играть в мяч с владыками Шибальбы; вы также должны принести свои принадлежности для игры: мяч, кольца, перчатки и кожаные наколенники, чтобы могли забавляться здесь!
   Братья отправились в путь, неся каждый свою выдувную трубку, и стали спускаться к Шибальбе.
   Они быстро сошли вниз по ступеням и пересекли несколько различных потоков и ущелий.
   Затем братья перешли через реку гноя и через реку крови, где Хун-Ахпу и Шбаланке должны были быть уничтожены – как рассчитывали владыки Шибальбы, – но братья не коснулись рек своими ногами; вместо этого они пересекли их на своих выдувных трубках.
   – Прекрасно. Давайте же играть в мяч, юноши, – сказали им обитатели Шибальбы.
   – Хорошо, – ответили юноши.
   Тогда владыки Шибальбы схватили свой мяч, они бросили его прямо на кольцо Хун-Ахпу. Немедленно, в то же время обитатели Шибальбы схватили ручку кремневого ножа, но мяч отскочил от кольца и запрыгал по полу площадки для игры в мяч.
   – Что это такое? – воскликнули Хун-Ахпу и Шбаланке. – Вы желаете убить нас? Может быть, это не вы посылали за нами? И к нам приходили не ваши собственные посланцы?
   А это было именно то, чего желали обитатели Шибальбы: чтобы с братьями случилось что-нибудь, чтобы они немедленно умерли бы прямо здесь, на дворе для игры в мяч, и чтобы так они были побеждены. Но этого не случилось, а побеждены были юношами обитатели Шибальбы.
   – Не уходите, о юноши, давайте поиграем в мяч, мы будем употреблять теперь только ваш мяч, – сказали они юношам.
   – Прекрасно! – ответили Хун-Ахпу и Шбаланке, и затем они прогнали свой мяч через кольцо обитателей Шибальбы, и этим игра была кончена». («Пополь Вух»)

   Дальше Павел-Пакаль не слушал. Не все ему было понятно – сказывалось не совсем свободное владение языком. А, впрочем, насколько свободно можно было изучить язык совершенно не стыкующийся с родным языком Павла. Удивительно вообще, что он так продвинулся в изучении языка майя. В который раз молодой человек помянул добрым словом Сибура: если бы не он со своим увлечением практикой Пакаля Вотана – так называемого галактического посланца.

   – Так и закончилась история о путешествии близнецов в Шибальбу, – проговорил Нек Нак.
   Шумно зашевелились слушатели.
   – Ну, а какое отношение все это имеет к боевым практикам? – недоуменно произнес Павел.
   – Игра в мяч – это такое же боевое искусство, как и любое другое, – Нек Нак с хрустом расправил плечи, – подготовка игрока практически такая же, как и у воина. На площадке игрокам приходится сражаться друг с другом.
   – Воины набираются из игроков?
   Нек Нак не удержался и широко улыбнулся.
   – Не надо путать воинов и игроков, – голос мастера посерьезнел, даже стал строгим.
   Павел удивленно посмотрел на собеседника. «Неужели и в этом мире существует аналог гладиаторов?»
   – Игроками становятся в основном пленные, – продолжал между тем мастер игры в мяч.
   Павел кивнул.
   – Видишь ли, чужеземец, – мастер всеми силами старался избегать называть его Пакалем, – я должен приготовить тебя к игре.
   – Меня? Так я ж вроде как не военнопленный…

8

   …Ош Балам взмахнул копьем, вызывая Павла на бой. Просвистел в воздухе черный, чуть ли не прозрачный наконечник. Пространство наполнила звенящая тишина. Словно вся природа решила прислушаться к готовящемуся действию.
   – Посмотрим, на что ты способен, – заинтересованно проговорил Нек Нак, устраиваясь поудобнее.
   Павел подхватил копье и вышел на середину оставленного воинами круга. Древко медленно прокрутилось в руках. Наконечник описал черную, слегка мерцающую, окружность, остановился направленным вперед. Павел внимательно всматривался в соперника. До сего момента им не приходилось встречаться в спаррингах.
   Ош Балам крадучись пошел по кругу, направив наконечник в сторону Павла. Настороженный взгляд не отрывался от противника. «Как там учил Сибур?» Павел слегка переместил копье вперед. Грани обсидианового наконечника тускло сверкнули в лучах неподвижного солнца. Движения Павла стали по-змеиному скользящими и какими-то вкрадчатыми. Настороженный наконечник оказался готовым выстрелить словно стремительный язычок змеи.
   Павел произвел молниеносный выпад в стиле штыкового фехтования. Ош Балам отмахнулся широким полукругом, отступая на один крошечный шаг. Вместо ожидаемого треска встречающегося дерева Павел услышал лишь негромкий хлопок. От неожиданности молодой человек отпрянул в сторону, с трудом избежав ответного удара воина-Ягуара. «Не отвлекайся, – настойчиво прозвучали в голове слова Сибура, – держи во внимании точку намерений…»
   Павел с широкой дугой перехватил копье в одну руку и снова атаковал ударом снизу.
   Наконечник копья Ош Балама молнией метнулся вниз. Перья, украшающие оружия плеснули почти возле самой земли. Лишь чудом черный камень не задел плиты площадки. Только сейчас Павел понял, для чего нужна эта самая накладка из шкуры пятнистого животного. Она, принимая на себя удар оружия противника, не позволяла ему скользить по гладкому дереву. Таким образом проходила блокировка. Поединщик практически жестко блокировал оружие соперника.
   «Надо это иметь в виду».
   Копье Павла метнулось вперед. Оружие противника устремилось в защиту. Еще немного – и древки в очередной раз столкнутся. Павел в последний момент обвел оружие Ош Балама. Рука его резко направила оружие в противника. Сильный тычок тупого конца копья заставил воина-Ягуара на мгновение замереть, восстанавливая сбившееся дыхание. Следующим же движением Павел уложил соперника на плиты. Ремешок, поддерживающий тяжелый резной шлем, неожиданно лопнул. Голова ягуара, украшавшая головной убор, покатилась по каменным плитам, ломая длинные блестящие перья.
   – Я же предупреждал, – Павел подхватил несколько громоздкое сооружение.
   Зеленые камни в глазницах головы-шлемы пристально взглянули в лицо победителя. На память Павлу пришел давешний сон о людях-кошках. «Сон в руку, – мелькнула быстрая мысль, – и ведь именно с него все и началось».
   – Вставай, – молодой человек протянул Ош Баламу руку.
   Не принимая помощи Павла, Ош Балам тяжело оперся на копье и поднялся на ноги. На короткое мгновение неуловимая гримаса исказила лицо воина-Ягуара и в его взгляде мелькнули злые искорки.
   Павел недоуменно пожал плечами.
   – Не хочешь – как хочешь. Хотя не совсем понятно.
   – Что тебе не понятно? – Ош Балам решительно выхватил шлем из рук Павла.
   Воин сокрушенно поцокал языком, разглядывая порвавшийся ремешок.
   – Когда это ты успел зацепить? – пробормотал Ош Балам, – вон надрез…
   – А на тебе нет ни единой царапины, – усмехнулся Павел.
   Воины-зрители оживленно переговаривались на краю участка.
   Освобождено зашелестели листья окружающих поселение деревьев. По гладким плитам площадки испуганно бегали их замысловатые тени. По нереально яркому небу проскочили белые пятна небольших облачков. Где-то вдалеке раздались резкие крики не то животного, не то птицы.
   Нек Нак приблизился к поединщикам. Суковатая палка громко брякала при каждом шаге знаменитого игрока.
   – Ну что ж, – он одобрительно похлопал по плечу Павла. – Замечательно. А вот и вся ваша команда, – он широким жестом указал на зрителей.
   – Команда? – Павел оглянулся.
   – Я ведь уже говорил, что вам предстоит игра в мяч с командой Чо’х…
   Ош Балам взмахом подозвал воинов отряда.
   – Мы должны сразиться с командой из этого города, – в голосе воина-Ягуара явно послышалось пренебрежение.
   – Мы ж не игроки, – растерянно проговорил один из зрителей.
   Нек Нак ободряюще повернулся к воинам, встав между недавними противниками. На лице его появилась улыбка. Палка с видом жезла правителя взметнулась ко вновь притихшим небесам.
   «Неужели, именно небеса стоят за всеми нашими злоключениями, – подумал Павел, – И кто тогда женщина-колдунья?»
   Знаменитый игрок с силой опустил палку. Громкий звук далеко разнесся над селением. Наступила полная, прерываемая лишь еле слышным трепетанием огромных пальмовых листьев, тишина. Прошуршали мелкие камешки. Ош Балам несколько нервно переступил ногами, заставив Павла удивленно посмотреть на него.
   – Вам предстоит показать свое умение в игре с пленниками из Петуна царства Йокиб.
   – А если они победят? – с сомнением пробормотал кто-то из собравшихся.
   Павел-Пакаль не смог определить автора реплики.
   – Они не смогут победить, – жестко отозвался Нек Нак, зорко оглядываясь, – с вами лучший игрок Лакам-Ха…
   Ош Балам настороженно проследил за взглядом местной знаменитости.
   – А где Аб Кинич-Ханаб? – подозрительно спросил он Пакаля.
   – Аб Кинич-Ханаб? – переспросил Павел, – При чем тут этот мальчишка? Все равно он еще не готов.
   – К чему? – пренебрежительно отозвался Ош Балам, – ему и не придется принимать участия.
   – Зачем он нам тогда?
   Ош Балам не ответил. Воин-Ягуар шагнул в сторону хижины. Промелькнули под его ногами ступеньки невысокой платформы. Откинулся в сторону полог, прикрывающий дверной проем от жаркого солнца. Земляной, плотно утрамбованный пол глухо ответил на шаги воина. Хрустнули тростниковые стены. Раздался громкий вопль.
   Ош Балам стремительно выскочил из хижины, неловко зацепив столб входа древком копья.
   – Он исчез!
   ***
   – Здравствуйте, Александра Юрьевна, – церемонно поклонился Василий Сергеевич, – Какими судьбами?
   Женщина невольно отступила на шаг.
   Василий Сергеевич, по ее мнению, мало изменился с того времени, как ушел из школы. «Впрочем, чего бы ему изменяться? – мысленно поправила сама себя Саша, – ведь прошло-то всего не больше пары-тройки месяцев».
   Женщина медленно прошла в комнату и ошеломленно остановилась. Ей показалось, что она попала в зал какого-то частного музея. Многочисленные стеллажи небольшой квартиры плотно уставлены книгами. Зато стены, видневшиеся между стеллажами, оказались почти сплошь увешанными различными видами холодного оружия. На столах и тумбочках громоздилась россыпь камней. Кое-где мелькали странные артефакты и кремневые отщепы… Точно – музей музеем… Разве что открытый ноутбук совершенно не вписывался в первобытный хаос рабочего стола.
   – Располагайтесь, Александра Юрьевна, – Василий Сергеевич провел женщину в неожиданно уютную кухню, – попьем кофейку.
   – Можно просто – Саша, – проговорила Александра вполголоса.
   Мужчина засуетился около плиты. Синеватый огонек вспыхнул под чайником.
   – Как Вы относитесь к растворимому? – вполоборота спросил он.
   – Василий Сергеевич, – осмелев, проговорила Александра, – это не Вас называют Сибуром?
   Мужчина стремительно обернулся. Громко хлопнула упавшая на пол трость. Звякнула ложечка в чашке.
   – Кто Вам сообщил это имя?
   Александра невольно поежилась.
   – Обращайтесь ко мне на ты, – медленно проговорила она, – а то мне как-то неловко.
   Василий снова повернулся к чайнику. Прошуршал открываемый пакет. Звонко ссыпались в чашку кофейные гранулы. Засвистел чайник. Плеснула вода. Ароматный запах наполнил кухню.
   – Печеньки будешь?
   На столе перед Александрой появился контейнер с рассыпчатым печеньем. Слегка звенькнули о блюдца чашки с кофе.
   Василий грузно уселся напротив женщины.
   – Это прозвище я получил сразу после поступления в Универ, – размеренно произнес он. Взгляд мужчины стал странно мечтательным, – я ж поступал с завода. А завод так и назывался «Сибур». Я, когда знакомился, так и представлялся: Василий – «Сибур». Вот так и сложилось…
   – Ваше имя мне подсказала… колдунья.
   – Колдунья?
   – Она назвалась Иш-Сак-Кук.
   Василий Сергеевич пристально взглянул на собеседницу.
   – Как Вы сказали?
   – Иш-Сак-Кук, – с некоторой заминкой повторила женщина.
   Сибур задумчиво почесал подбородок.
   – Так ведь это имя матери правителя одного из древних городов майя…

9

   Лиственный полог закрылся за спиной поисковой группы. Солнечные лучи узкими клинками прорезали полумрак джунглей. Резные тени на земле бросались под ноги. В хаотичном многоголосье звук шагов невозвратно терялся. Максим видимо специально выбрал направление, отличающееся от того, которое привело их в Лакам-Ха. Впрочем, этого и следовало ожидать. Подсознательно Ходорченко выбирал наиболее безопасный, на его взгляд, путь. Тот, на котором его трудней найти и, следовательно, поймать.
   – Несносный мальчишка, – пробормотал Павел по-русски, – какого…
   Он крепче сжал древко копья. Несмотря на непродолжительное время пребывания в мире древних майя, у него уже сложилась устойчивая привычка не расставаться с оружием. Вот что значит обстановка.
   Обсидиановый наконечник звякнул, стукнувшись о нависающую над тропой ветку. Павел резко отдернул руку.
   – Осторожней, – обернулся к молодому человеку Ош Балам, – не сломай…
   Павел перехватил копье в горизонтальное положение.
   Снова поплыли мимо мохнатые деревья, густо оплетенные лианами. Еле заметная тропка металась между стволами. Толстые корни высовывались из-под земляного покрова, словно намереваясь ухватить за ноги. Павел непроизвольно замедлил шаг. Взгляд молодого человека упирался в пружинящий покров под ногами. Крупные листья невысоких растений хлестали по телу. Внезапно дорогу Павлу перегородил упавший ствол, больно ударив по колену.
   – Внимательней, – укоризненно проговорил Ош Балам.
   – Так я вроде и так смотрю под ноги..
   – Странно, – задумчиво протянул воин-Ягуар, отводя целящуюся в глаза ветку, – в боевых искусствах ты вроде бы разбираешься. Но вот почему ты не справляешься с передвижением?
   Павел тут же вспомнил, как Сибур постоянно напоминал о необходимости контролировать каждое движение. «Боец должен всегда чувствовать как, когда и куда он ступает, – говорил мастер, – все тело должно являться единым целым».
   – Это все из-за мальчишки, – отозвался Павел, огибая колючий ствол, – он как-никак находится под моей защитой.
   – Расскажи о нем.
   Павел задумался. Что он мог сообщить собеседнику? Максима по школе он знал всего лишь день, да и то далеко не полный. Впечатления о юноше сложились не совсем благоприятные. Постоянные высказывания Ходорченко о превосходстве лишь своего отца звучали несколько неприятно и не добавляли симпатии к нему самому. Но, в то же время, Максим вроде как его ученик. Теперь еще и в боевых искусствах.
   Павел посмотрел на ожидающего ответа воина.
   – Мне нечего о нем сказать, – наконец проговорил он, – я слишком мало его знал.
   – Да? – подозрительно отозвался Ош Балам. – А мне показалось, что мальчишка Аб Кинич-Ханаб, – твой младший брат.
   – Брат? – воскликнул Павел, – Почему?!
   Он даже остановился от неожиданности. Взгляд его ошеломленно буравил спину ушедшего вперед военачальника.
   Ош Балам обернулся к Павлу, пристально вглядываясь в лицо молодого человека.
   – Да вы ж похожи как два боба какао…
   Павла словно кипятком обдало.
   – Правда, один из них фальшивый, – еле слышно пробормотал Павел.
   Ош Балам недоуменно приподнял бровь. Но Павел молча шагнул в чащу.
   На мгновение установилась полнейшая тишина. Прекратился многоголосый птичий гомон. Притаился среди ветвей ветерок. Только невнятный шорох шагов нарушал девственную тишину.
   – А почему тогда Аб Кинич-Ханаб назвали именно мальчишку, если мы так уж похожи? И почему об этом сходстве никто не сказал мне раньше.
   Воин не ответил, обходя Павла и углубляясь в джунгли.
   Лучи солнца внезапно прорезали плотную листву яркими спицами, на краткий миг рассеяв зеленоватый полумрак. Как по команде, засвистели невидимые в кронах птицы.
   «И спросить не у кого, – мысленно усмехнулся Павел, – вот была бы тут… э-э… Алина… Ивановна».
   Алина Ивановна – преподаватель биологии из той же школы, где когда-то учился сам Павел. Уж она-то точно знала, где и какая птица обитает. Но на память Павла пришла не биологичка из детских воспоминаний, а Сашенька.
   «Жаль, – тяжело вздохнул Павел, – что наши взаимоотношения с Сашенькой так и закончились, не успев начаться».
   Молодой человек непроизвольно замедлил шаг, восстанавливая в памяти все мгновения единственного, если можно так сказать, свидания. Губы Павла растянулись в улыбке. В глазах появилось мечтательное выражение. Молодой человек остановился в задумчивости. Этим он сразу привлек себе внимание.
   – Не отставай, Пакаль, – проговорил Ош Балам вполголоса, – мне кажется, что мальчишка должен быть где-то рядом.
   С чего он так решил?
   Павел настороженно огляделся вокруг в тщетной надежде обнаружить невидимые следы беглеца. Однако, привыкшего к городской жизни в современном мегаполисе, молодому человеку никак не удавалось найти в себе следопыта-охотника. А без этих навыков все боевые умения ничего не значили. Вокруг все так же равнодушно слегка трепетали резные листья. В высоких кронах жалобно колыхался легкий ветерок. Молодой человек старательно вслушивался в окружающее многолосье. Еще бы научиться выделять из шума необходимую информацию. Для обретения этого навыка нужно время и время.
   Быстро темнело. Наступали темные тропические сумерки. Еще немного, и можно будет возвращаться ни с чем. Щелкнул кремень, высекая столб искр. Вспыхнуло пламя факела, несколько рассеивая наступающую темноту красноватым светом.
   – Вот он! – шепот одного из воинов прозвучал оглушительно громко.
   Павел стремительно бросился к нему. Промелькнули под ногами узловатые корни, по странной случайности, нисколько не помешавшие быстрому бегу. Глазам предстало своеобразное гнездышко. Максим зябко свернулся в нем калачиком под широким резным листом. Уродливым выступом выглядывала усеянная черными вкладышами деревянная пластина индейского меча.
   – Как только не поранился, – пробормотал Павел еле слышно.
   Как ни тихо прозвучал голос молодого человека, Максим встрепенулся и всмотрелся в окруживших его воинов ошалелым взглядом. Меч занял место в ладони.
   – Вставай, чего разлегся…
   ***
   Красноватые отблески плясали по гладко отесанным стенам окружающих зданий. Искры весело поднимались к темным небесам. Максим хмуро смотрел в пламя, демонстративно отворачиваясь от Павла. На глаза сами собой наворачивались слезы. Не хватало еще, чтобы недавний историк заметил их. Обстановка древности действовала на Максима удручающе.
   Мысли юноши были далеко. Неожиданно ему захотелось вновь вернуться даже и в школу, сесть за парту. И вгрызаться, вгрызаться в знания. Он и сам не мог ожидать такого поворота событий. Кажется, вот она – СВОБОДА. Жри – не хочу! Так ведь нет… даже учиться хотелось чуть не до зубовного скрежета. А тут, сиди в этом проклятом древнем городишке без компа, без сотика.
   Максим украдкой обернулся к Павлу. Учитель равномерно ширкал полупрозрачным черным наконечником копья по каменной плите порога. Казалось, он настолько поглощен своим занятием, что ничего не замечал вокруг.
   Взгляд юноши упал на порог.
   «Может, мне тоже подточить лезвие меча?»
   Палец погладил острие вкладышей. Подушечку пересек ровный порез. Выступила красная капля.
   «Видимо, не стоит».
   Максим слизнул кровь.
   – Зачем ты сбежал? – замедленно проговорил Павел, – Никак не можешь отвыкнуть от…
   – Домой хочу, – выдавил юноша сквозь зубы.
   – Папочке под крылышко?
   Ладонь Максима сжалась на рукояти меча. Костяшки пальцев побелели.
   – Ты не понимаешь, – сбивчиво заговорил Максим, – Этот мир явно не для меня. Я тут никому не нужен.
   Он скорбно опустил голову. Пальцы разжались. Меч, звякнув обсидиановыми вкладышами, опустился на пол.
   – Но, – Павел ошарашено вгляделся в ученика, – каким образом ты собирался покинуть этот мир?
   Павел непроизвольно хмыкнул, осознав двусмысленность поставленного вопроса.
   Юноша затравленно уставился в угол помещения. Ладони закрыли лицо. Похоже, Максим уловил лишь самый негативный смысл высказывания. Плечи Ходорченко затряслись от еле сдерживаемых рыданий.
   Такого поворота Павел явно не ожидал. Как мог этот самонадеянный юнец, тот, кого в далеком теперь мире назвали бы емким определением «золотая» молодежь, залиться слезами. Кроме всего прочего, мальчишка и здесь, похоже, попал в эту же категорию. Тоже, на тебе – Аб Кинич-Ханаб – по сути самый знаменитый из правителей древних майя.
   Тут мысли молодого человека потекли по другому руслу.
   «Так, почему же все-таки Ош Балам нашел в нас сходство?» Эта мысль все больше занимала Павла. Сравнить обоих самому не представлялось ни малейшей возможности. Тем более что в определенной ситуации личность может значительно меняться, иногда – до неузнаваемости.
   Над поселение висела какая-то липка тишина. Негромкое потрескивание горящих в костре веточек, непонятное бормотание воинов Ош Балама за стеной, всхлипывания Максима лишь подчеркивали это ощущение.
   – Я хотел, – внезапно заговорил Ходорченко, – добраться до того места, где мы первоначально очутились, – голос Максима утратил плаксивые нотки, – именно там я собирался найти возможность вернуться в наш мир и… наше время…
   Он замолчал, тяжело переводя дух.
   Павел откинулся назад. Каменная стена охладила обнаженную спину историка. Это привело его к решительности. Павел вскочил на ноги. Шаги его ритмично мерили небольшое помещение.
   – Мы вернемся, – повторял он раз за разом, – мы обязательно вернемся… Нам только нужно что-то свершить. Мы выполним свое… предназначение… и вернемся… Вот увидишь.
   – Предназначение? К-какое?
   Фигура учителя отбрасывала замысловатые меняющиеся тени…

10

   Мяч крутился по площадке. И без того разгоряченные тела неимоверно потели под плотными стеганными доспехами.
   Мяч, хоть и небольшой, но тяжелый. Прилетит в незащищенное место – мало не покажется.
   Павел подхватил мяч по баскетбольному.
   – Стой, – тут же остановил его Ош Балам, – так нельзя. Во время игры такое нарушение карается смертью.
   – А как тогда попадать в кольцо? – громко возмутился Максим.
   Он не принимал участия в тренировке. Лишь следил за игроками. Как же, ведь он копия сына Иш-Сак-Кук – подлинного Кинич-Ханаба. А вдруг что случится?
   Для чего-то Иш-Сак-Кук приставила к ним охрану. Вот только к кому именно? К Максиму – Аб Кинич-Ханабу или же к самому Павлу-Пакалю? Ош Балам обнаружил у них сходство. Или это так же как и они для нас – все на одно лицо? Впрочем, они и сами, на мой взгляд, не особо отличаются друг от друга.
   Все это вертелось в голове Павла в то время, как он сам чисто автоматически старался направить увертливый мяч в цель.
   Хлесткий удар ногой по ребрам, ощутимый даже через плотные доспехи, заставил Павла вздрогнуть.
   – Не отвлекайся, – жестко проговорил Ош Балам, – в игре это может стоить жизни.
   – Так не честно! – заорал Максим со зрительской скамьи, – Зачем ты его ударил?
   Ош Балам изумленно взглянул на юношу, но не проронил ни слова в ответ. Рука его резко опустилась в не оставляющем сомнения жесте.
   Тренировка продолжилась. Увесистый снаряд снова заметался от игрока к игроку, не приближаясь ни к одной из меток.
   – Это может длиться достаточно долго, – пробормотал Павел, принимая мяч на грудь.
   Нек Нак бросил на него мимолетный взгляд, стремительно подхватил мяч плечом и отослал атакующему партнеру. Еще несколько молниеносных передач, и мяч, несколько задержавшись, словно задумавшись, протиснулся в кольцо…
   – Примерно так, – совсем в современном стиле произнес Нек Нак, сбрасывая тяжелый шлем.

   – Игра в мяч – тренировка воинов, – назидательно проговорил Ош Балам, подходя к Максиму.
   – Не совсем так, – возразил Павел, вытирая обильно катившийся пот, – насколько я понимаю, это больше напоминает гладиаторские бои в Древнем Риме.
   – Какие еще бои?
   Глухо стукнулся о каменный барьер игровой шлем Ош Балама. Длинные перья затрепетали на еле заметном ветерке.
   Темные блестящие глаза воина пристально взглянули на Павла.
   – Чтоб тебя, – еле слышно прошептал Павел, запоздало сообразив, что собеседник не может и не должен иметь никакого представления о рабах Рима.
   Он задумался. Как объяснить человеку, живущему совершенно в другой среде, то, что и у нас-то уже является седой историей?
   – В давние времена у нас существовало очень воинственное государство, – замедленно, словно на уроке проговорил Павел, – в результате многочисленных войн появилось огромное множество рабов-военнопленных…
   – Их приносили в жертвы?
   – Нет, – помотал головой Максим. – Сильных и ловких рабов помещали в особые школы, где обучали владеть оружием…
   Павел удивленно посмотрел на ученика. Он не ожидал, что юноша сможет вспомнить материал пятилетней давности. Особенно при таком подходе к учебе.
   – Таких рабов и называли гладиаторами, – продолжал Ходорченко, – Они должны были сражаться друг с другом на глазах публики. Для таких боев строили специальные здания…
   – Они убивали друг друга? – заинтересованно спросил Ош Балам.
   – Да, – отозвался Максим, чуть запнувшись.
   – Вот видишь, – воин-Ягуар удовлетворенно оперся спиной на каменную стену, – а говорил, что это не жертвоприношение.
   Интересный подход. С таким вариантом Павлу еще не приходилось сталкиваться. Он обескуражено переглянулся с Максимом.
   – В Сак-Ц’и тоже практикуется подобный вид жертвования, – проговорил Ош Балам.
   Воин-Ягуар расшнуровал доспехи. Стеганный хлопковый панцирь с шорохом опустился ему под ноги.
   Павел сосредоточенно разматывал длинные ленты ткани, закрывающие предплечья тугими витками…
   ***
   Стоя у входа на игровую площадку, Павел невольно зажмурился. Игроки команды противника, на фоне ярко освещенной утренним солнцем площадки выглядели нереальными силуэтами. Павел тряхнул головой, избавляясь от наваждения.
   Небольшая рука легко коснулась плеча молодого человека. Павел оглянулся. Перед ним стояла Иш-Сак-Кук в официальном наряде правительницы.
   – Пакаль, займи свое место, – властно проговорила она, – среди зрителей…
   – Как же? – Павел растерянно обвел взглядом площадку, – Я ж готовился…
   Взгляд Иш-Сак-Кук ожег его холодом.
   – Я не могу рисковать.
   Женщина снисходительно кивнула Павлу. Звуки шагов женщины, прошествовавшей к месту под разноцветным балдахином, звучали на удивление торжественно. Только тут Павел заметил идущего рядом с ней юношу.
   – Правитель Лакам-Ха Кинич-Ханаб и его мать-соправительница Иш-Сак-Кук! – громко провозгласил некто, напоминающий герольда средневековой Европы.
   Кинич-Ханаб? Впервые Павел увидел этого почти мифического правителя. Это тот самый человек, чьим двойником обязан быть его ученик – Максим Ходорченко.
   Юноша величаво поднял руку, приветствуя собравшихся.
   Павел пораженно протер глаза. Как он не видел этого раньше? Это ж та самая женщина, что заказывала ему солнечный головной убор в далеком теперь двадцать первом веке.
   Как такое может быть?

   Громкий гул толпы отвлек молодого человека от размышлений.
   Игра началась.
   Тяжелый мяч взмыл высоко в воздух. Больше плит площадки он коснуться не должен. Наперерез черному шару взметнулась мускулистая рука с резной битой. Глухой удар, и мяч снова поднялся в воздух. Неотвратимо снаряд ринулся к земле. Еще мгновение, и он коснется полированной плиты. Навстречу выдвинулся локоть распластавшегося на площадке игрока красной команды. Красные и синие ленты игроков перемешались в круговерти игры. В отдельных уголках площадки время от времени вспыхивали скоротечные боевые схватки. Тут и там мелькали стремительные удары и по мячу, и по противникам. вот игрок синей команды ударом ноги отправил в нокдаун бойца красных. Нек Нак бросился вперед, прикрывая лежащего от опасного удара мяча плечом. Мяч перелетел на сторону синей команды.
   Там мяч встретил жесткий удар их главного игрока. Тут же игрок красной команды классическим приемом перебросил противника через себя.
   Мяч опять заплясал от одного игрока к другому.
   – Как я и предполагал, – пробормотал Павел еле слышно, – игра эта нечто среднее между баскетболом, волейболом и боевыми единоборствами.
   – О чем это ты говоришь? – рассеянно переспросил стоявший рядом Ош Балам.
   Вопрос воина-Ягуара заставил Павла прикусить язык. Не объяснять же воину древнего города всю систему спортивных состязаний.
   Между тем игроки продолжали сражаться за возможность попасть тяжелым мячом в кольцо. Шар стремительно перелетал с одной части площадки на другую. Резкие выкрики играющих перекрывали неумолчный гул зрителей.
   Солнце неспешно перевалило через точку зенита. День постепенно подходил к вечеру. Игра шла с переменным успехом. Однако до завершающего удара дело никак не доходило. По углам площадки появились зажженные факелы.
   Павел, как и все наблюдатели, заразился всеобщим азартом.
   Наконец, мячом завладела команда синих. Перепасовывая тяжелый снаряд друг другу, синие игроки неуклонно приближались к кольцу красных.
   Еще чуть-чуть, и мяч достигнет цели.
   До трибун донеслось тяжелое хриплое дыхание игроков. Видно было, что даже такие тренированные люди сильно устали. Павел вообще никак не мог понять, как у них хватало сил вести такую интенсивную борьбу с раннего утра до полного вечера.
   Играющие подбирались ближе и ближе к кольцу красной команды.
   Высокий прыжок главного игрока синих. Мяч стремительно направился в цель. Расталкивая и своих и чужих, наперерез рванулся Нек Нак. В отчаянном прыжке он перегородил путь тяжелого снаряда. Мяч моментально перелетел через всю площадку.
   Не выдержав немыслимого напряжения, Павел соскочил со своего места и в пылу азарта спрыгнул на площадку. Взметнулись над головой молодого человека длинные красные перья, знак принадлежности к красной команде…
   Удар голенью…
   Мяч, трепыхнувшись, проскользнул в кольцо.
   Команда красных одержала победу…
   Город потонул в оглушительных криках.
   Кинич-Ханаб небрежно кивнул и удалился в сопровождении матери. Мимолетная улыбка скользнула по губам Иш-Сак-Кук…

11

   Максим тоскливо смотрел в сторону восходящего солнца. Глубокий голубой цвет небес пятнали редкие ватные клочки облаков. Рука юноши машинально поглаживала деревянную основу меча. В глазах Максима затаилась тоска. Мысли его все чаще и чаще возвращались к беззаботной жизни, так называемого домайяского времени.
   На площадке перед жилищем путешественников во времени ритмично передвигались тренирующиеся под руководством Павла воины-телохранители. Они же не так давно и одержали победу над игроками Йокиба. Оказывается, именно из этого города были игроки синей команды.
   Правитель Йокиба Кинич Йональ А’к поспешно удалился сразу после игры, даже не попрощавшись ни с Кинич-Ханабом, ни с Иш-Сак-Кук. Оскорбление было явным. Кинич-Ханаб вместе с матерью заперся в большой пирамиде. Воины и народ Лакам-Ха собрались на главной площади.
   Громкие крики доносились и до тренировочной площадки Павла-Пакаля. Время от времени воины-охранники тревожно оборачивались на шум, отвлекаясь от тренировки.
   – Все, хватит, – Павел отложил в сторону тяжелую деревянную палку.
   – Быть войне, – глубокомысленно проговорил Ош Балам.
   Белоснежные клыки ягуара зловеще сверкнули на зажатом в руке шлеме воина. Казалось, что и зеленые камни, вставленные в глазницы звериной маски, зажегся огнем.
   Павел только сейчас обратил внимание на эти, покрытые тончайшей резьбой, куски нефрита. Озарение охватило молодого человека.
   «Не так прост мой приятель, – даже мысленно Павел не мог назвать Ош Балама другом, как бы ему этого не хотелось, – Нефритовые украшения позволялось носить лишь представителям знати».
   Молодой человек взглянул на Ош Балама более внимательно. Словно впервые в глаза ему бросились и длинные блестящие зеленые перья, украшавшие шлем воина.
   «Вроде бы раньше перья на шлеме имели красный цвет. А теперь. Неужели этот человек принадлежит к высшей знати города?»
   В глазах Павла зажглась искорка понимания. Он в смятении покачал головой.
   Легкая усмешка тронула губы Ош Балама. Одним движением воин-Ягуар вернул шлем на голову. Изменилась осанка, в мгновение ока, превращая его в знатного вельможу.
   В стороне пораженно вытянулся Максим. Он тревожно огляделся.
   – Война? Какая война?
   – Команда Йокиба проиграла в священной игре, – снисходительно пояснил Ош Балам, – и проиграла благодаря забитому Пакалем…
   – Вадимыч, – вскинулся Максим, непроизвольно переходя на русский язык, – так это все из-за тебя?
   – Не забывайся, строго проговорил Павел.
   – Чё значит «не забывайся»? – вскипел Максим, – я все-таки и тут почти правитель, и дома ты по сравнению со мной – никто! – вопил он, все больше и больше повышая голос, – и сейчас по твоей вине мы оказались втянутыми в войну.
   Вопли юноши привлекли внимание воина-Ягуара. Он резко шагнул к Максиму. Звонкий звук пощечины прозвучал неожиданно громко. Павел по привычке рванулся на защиту. Его остановил предостерегающий жест Ош Балама: «не вмешивайся».
   Максим испуганно отшатнулся. Щека моментально покраснела.
   – Что ты делаешь? – вскричал юноша, держась за щеку, – Я скажу Иш-Сак-Кук, что ты поднял руку на меня!
   Указательный палец Максима, направленный на воина-Ягуара заметно дрожал.
   – Говори! – Ош Балам погладил ладонь, словно намереваясь снова ударить юношу, – Мне-то что?
   – Я – Аб Кинич-Ханаб!
   – Вот именно, что только Аб… А это означает то, что ты лишь похож на правителя Кинич-Ханаба.
   – Но…
   – Никаких «но», – отмахнулся воин.
   – Довольно, Ч’ок-Балам, – властный женский голос заставил собеседников обернуться, – тебе пора собираться. От правителя Кинич-Йональ-А’ка прибыл гонец с посланием.
   Воин выжидательно смотрел на женщину, явно ожидая продолжения. Иш-Сак-Кук немного помолчала.
   Павел изумленно смотрел на разыгрываемую перед ним странную сцену. «Почему она пришла сама, а не вызвала к себе? Как-то не вяжется с деспотическим правлением».
   – Аб Кинич-Ханаба возьмешь с собой, – решительно завершила женщина.
   – Да, повелительница, живи ты еще много двадцатилетий, – склонился перед ней воин-Ягуар.
   ***
   Войска двигались отдельными самостоятельными отрядами. Мощеная дорога гудела под шагами множества ног. Мерно покачивались отличительные знаки отрядов. Колыхались длинные перья на шлемах командиров. На бритвенно острых сколах наконечников копий вспыхивали яркие солнечные блики.
   Белая дорога осталась в стороне. Воины Лакам-Ха вступили на едва заметную тропу в чаще леса. Павел недоуменно обернулся к оставленной позади дороге.
   – До Йокиба по дороге не дойти, – пояснил Ч’ок-Балам – оказывается, именно так звучало истинное имя воина-Ягуара, – Этот город враждебен Лакам-Ха и не соединен с ним дорогами.
   Дальше военачальник говорить не стал. Палец его прижался к губам в понятном всеми жесте.
   Длинная вереница воинов растянулась на значительное расстояние. Шелестели отодвигаемые проходящими людьми, растения. Весело щебетали птицы. Время от времени щелкали огромными клювами разноцветные попугаи, изредка оглашая пространство скрипучими криками.
   За последние несколько месяцев Павел уже в третий раз проходил по джунглям страны майя. И каждый раз количество спутников увеличивалось. Впрочем, и статус Павла за это время резко изменился. Теперь ему самому уже не приходилось продираться сквозь заросли. Для этой цели при каждом отряде находились специальные воины. Хотя, можно ли назвать их воинами? Копье определенно мешало продвижению, злорадно цепляясь за все встречаемые на пути препятствия. Кроме того, тяжелая доска меча, привязанная к поясу неким подобием темляка, нещадно била по ноге. Молодой человек опустил древко копья на плечо. Идти стало не намного легче. По всему телу стал разливаться зуд. Под плотными хлопковыми доспехами тело потело и нещадно чесалось.
   Павел мельком покосился на идущего рядом полководца. Ч’ок-Балам, казалось, совершенно не замечал ни тяжести оружия, ни удушающей жары. Плетущийся следом Максим растерял почти все свои высокомерие и заносчивость. Оглянувшись, Павел уловил усталый, умоляющий взгляд недавнего ученика. Юноша выглядел на редкость жалко. Павел на мгновение приостановился.
   – Не вздумай, – еле слышно проговорил Ч’ок-Балам, – воин должен сам уметь преодолевать трудности.
   Тяжело вздохнув, Павел продолжил путь.
   – А как будет проходить сражение? – еле сдерживаясь, чтобы не обернуться к Максиму, спросил Павел.
   – Как обычно, – проговорил Ч’ок-Балам, – копейщики построятся в один ряд в центре. С боков встанут бойцы с ударным оружием. А сзади встанут пращники и метатели дротиков.
   Краем глаза Павел заметил мелькнувшие в зарослях бронзовые тела. Ладонь его осторожно коснулась плеча военачальника.
   – Смотри…
   – Это свои, – небрежно отмахнулся Ч’ок-Балам, – воины Сак-Ц’и. Мы должны здесь встретиться.
   Павел задумался. Где-то он уже слышал названиеэтого города. «А не про них ли говорилось в связи с гладиаторами и жертвоприношениями?»
   Ч«ок-Балам поднял руку в приветственном жесте.
   – Приветствую воинов трижды славного Сак-Ц’и!
   – И вам привет, воины Бакальского царства. И особенно тебе, ак’ухун Ч’ок-Балам.
   «Насколько я помню рассказы Сибура, ак’ухун – что-то вроде придворного. Кажется, писец. Какое тогда отношение он имеет к войскам?»
   Резкий свист разорвал воздух. Хрипло охнув, завалился ближайший к Павлу воин. В горле его покачивалось метательное копье – дротик. Хрястнул от удара камня ствол дерева. На землю рухнул оглушенный Ч’ок-Балам. Расколотый шлем воина-Ягуара покатился в сторону, ломая длинные перья.
   – В оборону! – вскричал Павел, принимая командование.
   Воины окружили лежащего военачальника сплошной стеной щитов. Барабанной дробью застучали камни. С особым звуком тюкались наконечники. Под плотной лиственной крышей царил полумрак, прорезаемый яркими шпагами солнечных лучей.
   В центре круга неловко зашевелился Ч’ок-Балам. Держась за голову, он осмотрелся вокруг ошалелыми глазами.
   – Как же это?
   – Враги подкараулили нас в момент объединения, – произнес Павел, – когда мы потеряли осторожность.
   – Где Кинич-Ханаб?
   – Кто-о-о-о? Разве он был с нами?
   Ответить военачальник не успел. Враги ринулись в атаку. Джунгли наполнились звуками множества поединков.
   – Держись за мной! – Павел одним движением закинул Максима за спину, – Прикрывай спину! Прорываемся!
   К ним присоединилась группа воинов из обоих городов. Образовав расширяющийся клин, они рванулись в сторону Лакам-Ха. Один из воинов подхватил под руку Ч’ок-Балама. Военачальник сделал отчаянную попытку подняться. Ноги не слушались.
   – Эй, ак’ухун, сдавайся! – прогремел над шумом сражения голос правителя Йокиба Кинич-Йональ-А’ка. – Твой союзник уже у нас.
   – Оставь меня, – прохрипел военачальник, – Пакаль, оставь меня и уходи.
   – Я вернусь за тобой, – сказал Павел.
   – Вернись! – проговорил Ч’ок-Балам. Он притянул Павла к себе и прошептал в самое ухо молодого человека, – Теперь ты – правитель Лакам-Ха…

12

   – Пора вам овладеть всеми тайнами черного и красного, – строго проговорила Иш-Сак-Кук.
   Сейчас женщина показалась Павлу удивительно знакомой. Все же, где он мог ее видеть раньше?
   – Какими еще тайнами, – недовольно отозвался Максим.
   Он мрачно сидел в уголке, уставившись в каменную стену отведенного им нового помещения.
   – Вы оба должны научиться читать и писать.
   – Опять учиться, – протянул юноша, – надоело.
   Иш-Сак-Кук пристально оглядела обоих. Нечто непонятное, похожее на презрение, мелькнуло в глазах женщины. Но Павел не увидел ни малейшего намека на скорбь. Как бы то ни было, но она вроде как практически только что потеряла сына. Однако не малейшего отражения этого не наблюдалось на неподвижном лице Иш-Сак-Кук.
   В ответ на внимательный взгляд молодого человека, что-то вроде легкого облачка пробежало по лицу женщины. Иш-Сак-Кук решительно тряхнула головой.
   Взгляд ее переместился к Максиму.
   Тот наклонил голову, с преувеличенным вниманием рассматривая шнуровку сандалий.
   В глазах женщины сверкнуло явное пренебрежение. На мгновение изменилось и каменное выражение ее лица. На губах мелькнула явная презрительная усмешка.
   Правительница окинула Павла с ног до головы внимательным взглядом.
   – Мне нужно с тобой поговорить, – медленно проговорила она.
   Иш-Сак-Кук повернулась и величественно вышла из комнаты. Павел поспешил следом за ней.
   – Слушай меня внимательно, Пакаль, – негромко говорила женщина.
   – Я не Пакаль, – решился возразить молодой человек.
   – Я знаю, – размеренно отозвалась она.
   И тут Павла как осенила. Это же та самая женщина, что перенесла их сюда при помощи заклинания.
   – Зачем ты перенесла нас сюда?
   – Наконец-то догадался? – отозвалась женщина, она перешла на русский язык, – Ты теперь правитель Паленке, или, по-здешнему – Лакам-Ха.
   – А как же ваш сын?
   Некоторое время женщина шла молча. Звук шагов собеседников далеко разносился по помещениям здания. Мимо проплывали украшенные резьбой стены. Один из рельефов показался Павлу на удивление знакомым. Он даже остановился. Палец осторожно коснулся изображения. Иш-Сак-Кук замедлила шаг.
   Взгляд, которым она одарила молодого правителя, оказался наполненным болью.
   – У меня никогда не было сына, – глухо проговорила женщина.
   – А Кинич-Ханаб?
   Она тяжело вздохнула.
   – Ребенок рабыни. Мы с мужем представили его нашим сторонникам как наследника Бакальского престола.
   Иш-Сак-Кук продолжила движение.
   – Вот мне и пришлось выискивать предстоящего правителя.
   – А может, стоило просто обучить Кинич-Ханаба…
   – Нет! – запальчиво прервала Павла женщина, – он бы не справился. А ты… ты полностью подходишь…
   – Но мое время пришло почти через полторы тысячи лет…
   Ноги понесли женщину дальше.
   – Так сложились звезды…
   «Звезды. Снова какая-то недоговоренность?»
   Иш-Сак-Кук остановилась, поджидая молодого человека. В повороте головы женщины Павлу почудилось что-то еще. Что-то непонятно знакомое. Где-то Павел уже видел эту женщину еще до того, как она перенесла его и мальчишку в один из древнейших городов майя. Женщина отодвинула перекрывающую вход циновку, пропуская молодого человека вперед. Прямо перед глазами Павла находилась небольшая комната. Но не это привлекло его внимание. На своеобразном стеллаже почетное место занимал солнечный головной убор. Тот самый, что когда-то он сделал для нее, как же ее звали?
   – Валентина, – прошептал он.
   Иш-Сак-Кук приложила палец к губам в характерном жесте. Кусочки пазла начинали вставать на свои места. Тут даже нашлось место давешнему сну о людях-кошках. Оставался только еще один невыясненный момент.
   – Почему мы должны были играть с командой города Чо’х, – сказал Павел-Пакаль, – а играли с командой из Йокиба?
   – Так было нужно, – коротко ответила Иш-Сак-Кук.
   «Политика – дело тяжелое и запутанное, – подумал Павел, – даже здесь».
   – Вот потому-то тебе и нужно овладеть письмом. Иначе, как ты станешь полноправным правителем…
   – Первоначально мне нужно вернуться за Ч’ок-Баламом, – решительно заявил Павел, – Разреши освободить его из плена. Если я не спасу военачальника, какой я буду правитель?
   Правительница многозначительно хмыкнула.
   «Совсем по-современному», – невольно подумал Павел.
   ***
   – Мне нужно в Сак-Ц’и!
   Павел торопливо выхаживал по помещениям пирамиды. Подошвы сандалий хлопали по гладко полированным плитам. Максим настороженно следил за перемещениями учителя.
   – Зачем?
   «И верно, зачем? – задумался Павел, – насколько можно доверять сведениям Ч’ок-Балама. При недавнем разговоре о гладиаторах он обронил, что в Сак-Ц’и используются такие жертвоприношения. Является ли это доказательством проведения гладиаторских боев в этом городе? Хотя, сама игра в мяч, в принципе, мало чем от них отличается».
   – Надо, – Павел помолчал, – надо вытаскивать пленников из Йокиба.
   – Если только их уже давно не укокошили…, то есть… принесли в жертву, – равнодушно проговорил Максим.
   Иш-Сак-Кук, стоя на краю платформы со скрещенными на груди руками, молча всматривалась в багровую полосу заката.
   На город постепенно опускалась вечерняя прохлада. Павла постоянно удивляла эта странная особенность местного климата переходить от одуряющей жары до промозглого холода.
   Женщина медленно повернулась к юноше. На неподвижном лице не шевельнулся ни один мускул. Зато глаза словно жили самостоятельной жизнью. В них отразилась целая буря эмоций.
   – Нет, – строго проговорила повелительница, – жертвоприношение состоится только при полной луне.
   – Тогда я успеваю.
   – Тебе нельзя подвергать свою жизнь опасности.
   Похоже, Максим еще не успел узнать о новом статусе Павла. Глаза юноши расширились. Лицо Максима стало напоминать персонажа китайского мультика. Юноша ошарашено поднялся. Ноги тяжело перенесли его к учителю.
   Еще бы! Ходорченко столько раз пытался доказать свое превосходство, что принять сложившую ситуацию оказалось выше его сил. Теперь юноша уже не мог горделиво произнести: «А ты знаешь, кто мой отец?»
   Павел постарался усмехнуться как можно незаметней. Он и сам-то еще не совсем осознал всю ситуацию.
   «Хорош же я буду правитель, – думал он, – если оставлю своих людей в смертельной опасности».
   Так Павел и высказал властной женщине.
   – Ты не прав, Кинич-Ханаб-Пакаль, – возразила Иш-Сак-Кук, – они будут рады принести себя в жертву во славу правителя Лакам-Ха, то есть тебя…
   – Позвольте мне самому решить этот вопрос, – жестко произнес Пакаль.
   – Не надо, Вадимыч, – неожиданно вмешался Максим, – если тебя кончат, мне вообще крантец…
   Павел холодно обернулся к ученику.
   Не говоря ни слова, он подошел к стене, где, прислоненное к углу, гордо возвышалось копье. Пальцы сомкнулись на обкладке из шкуры ягуара.
   – Возьми лучше меч, – тихо посоветовала женщина.
   – Я с тобой, Вадимыч, – вскинулся Максим, – с вами…
   Иш-Сак-Кук махнула рукой. Возле Максима встали двое воинов-телохранителей
   – Ты останешься тут, Аб Кинич-Ханаб, – решительно проговорила правительница…

13

   Проплыли мимо плетеные хижины окраины, и сквозь растительную завесу появилось само искомое поселение. Город Сак-Ц’и оказался незначительно, но все-таки меньше Лакам-Ха. Он почти полностью скрывался в зелени наступающих джунглей. Даже в щелях между каменными плитами мостовой кое-где пробивалась свежая поросль.
   Павел наотрез отказался от парадных одеяний правителя. Внешне он практически не отличался от сопровождающих его воинов. Иш-Сак-Кук готова была выделить ему чуть не целое войско. Хорошо, Молодой человек воспротивился.
   – Не стоит привлекать к себе внимания, – сказал он женщине.
   Небольшой отряд медленно продвигался по городу. Величественные пирамиды окружали центральную площадь города неровным полукругом. Топот шагов заглушался нескончаемым гулом города. Народ толпился перед главной пирамидой. Далеко разносились громкие крики. В глазах собравшихся временами ярко вспыхивала
   «Надеюсь, не по отношению меня», – мимоходом подумал Павел, встретившись с одним из таких взглядов.
   Он машинально поправил привязанный к поясу меч, придвигая рукоять ближе к ладони. Пальцы медленно поглаживали ребристую рукоять. Взгляд настороженно рыскал по лицам жителей Сак-Ц’и. Воины отряда Лакам-Ха сгрудились плотней.
   К отряду приблизился мужчина, почти полностью закутанный в полосу ткани. Некоторое время он сосредоточенно двигался рядом с воинами, тревожно заглядывая им в лица.
   Павел поморщился: слишком уж этот человек напоминал шпиона из низкопробных романов. Какой сценарист уготовил ему место в древнем городишке, да еще и на территории одного из самых загадочных народов. Правда, сам Павел за время пребывания в стране майя так пока и не заметил ничего загадочного.
   Человек пристроился рядом с Павлом, старательно рассматривая его лицо.
   – Что тебе надо? – не выдержал молодой человек, схватив его за плечо.
   – Ты – Кинич-Ханаб, – обличающее произнес человек, ткнув пальцем в грудь Павла, – это ты увел воинов к владыкам Шибальбы!
   Он вырвался из рук молодого человека.
   – Это тебя нужно принести в жертву, а не моего сына.
   Услышав его крики, люди начали поворачивать головы к Павлу и его спутникам. Вверх вздымались стиснутые кулаки. Послышались сдержанные проклятия. Еще немного – и толпа сметет небольшую группку.
   – Как это не похоже на то, что я слышал про индейцев, – еле слышно пробормотал Павел, сжимая в руках рукоять оружия, – только бы не пришлось воспользоваться…
   Над людским морем колыхнулись высокие воинские шлемы, увенчанные разноцветными перьями. Послышались звонкие хлопки ударов. Толпа стремительно расступалась, пропуская воинский отряд. На спутников Павла направились острия нескольких копий.
   Словно дожидаясь этого, густая облачность рассеялась. Ярко засиял солнечный диск, ослепительными зигзагами отметив бритвенно-острые сколы наконечников.
   Вперед вышел статный воин в шлеме в форме головы ягуара.
   «Прямо, мой старый знакомый, – мелькнула ехидная мысль, – Ч’ок-Балам. Или у военачальников все-таки была единая форма?»
   – Кто такие? – грозно произнес воин, – Зачем прибыли в Сак-Ц’и?
   Павел оглянулся на своих спутников. Весь вид воинов говорил о решимости биться за молодого правителя.
   Павел-Пакаль жестом остановил готовых к сражению людей. Он решительно шагнул вперед.
   – Я – повелитель Лакам-Ха – Кинич-Ханаб-Пакаль, – Павел постарался придать голосу максимум торжественности.
   Военачальник Сак-Ц’и вгляделся в лицо Пакаля.
   – Приветствую тебя, трижды почтенный владыка Кинич-Ханаб, да живешь ты еще не одно двадцатилетие, – проговорил он, склоняясь в поклоне, – что привело тебя в Сак-Ц’и?
   – Веди меня к правителю, – приказал Пакаль, – Кстати, ты сам-то кто?
   Глаза воина округлились.
   – Что-то не так? – Пакаль постарался, насколько это возможно, оглядеть себя.
   – Разве владыка Кинич-Ханаб не знает, – воин демонстративно обратился к нему в третьем лице, – что владыка Каниль-К’ан попал в плен к правителю Йокиб-Киниля во время недавней войны.
   Пакаль растерянно обернулся к сопровождающим его воинам. Воины, с которыми он встречался взглядом, смущенно опускали головы. Брови молодого человека сдвинулись друг к другу.
   – Почему мне не сообщили? – в голосе Пакаля послышался грозовой разряд.
   Он взглянул на воина Сак-Ц’и.
   – Ты так и не назвал себя, – холодно произнес он.
   – Прости, владыка, – проговорил воин, низко поклонившись, – меня зовут Ахток-Бе.
   – Скажи, храбрый Ахток-Бе, – а где у вас готовят людей для жертвоприношения боем?
   Своеобразная казарма бойцов нашлась неподалеку от центральной площади. Пакаль прошел в низкий проем. Шум тренировочного процесса показался ему невероятно знакомым. Точно так же проходили тренировки в далеком в пространстве и времени спортзале Сибура. Так же ритмично двигались бойцы, нанося удары руками и ногами. Резкая команда – в руках обучающихся появились полосы деревянных майяских мечей.
   Пакаль громко хлопнул в ладоши, привлекая внимание.
   Около молодого человека оказался крепкий человек, одетый лишь в набедренную повязку. В руке он держал короткое копье.
   – За чем пришел, владыка Пакаль?
   – Ты меня знаешь?
   Человек снисходительно усмехнулся. Замедленным движением он привязал меч к поясу. Взмахом руки он подозвал тренирующихся. Шуршащий звук множества шагов наполнил просторный двор. Оставляя в песке глубокие ямки, бойцы приближались к собеседникам. Пакаль удовлетворенно оглядел группу крепких парней,
   – Друзья, нужна ваша помощь, – обратился он сразу ко всем присутствующим.
   – Говори, владыка, – проговорил мастер, еще одним жестом устанавливая тишину.
   Пакаль задумался. У него встала проблема передачи современных понятий на язык древних майя. Причем, именно тех, информации о которых практически не осталось. Насколько помнилось Павлу, все достоверные сведения о майя относятся лишь к так называемому Новому Царству, а остальное – всего лишь всевозможные измышления, которые могут совершенно не соответствовать действительности.
   – В недавнем сражении, – размеренно, как на уроке, начал Павел, – в плен попал ваш правитель Каниль-К’ан. Я планирую с вашей помощью вызволить его из плена.
   Громкий ропот прокатился по толпе бойцов Сак-Ц’и. Судя по всему, им совершенно не хотелось бы этим заниматься.
   – А зачем? – послышался вопрос откуда-то из глубины
   По губам мастера пробежала мимолетная усмешка. Ему снова пришлось призывать к тишине.
   – Вот видишь, владыка Пакаль, – обратился он к Павлу, – как мало желающих спасать Каниль-К’ана.
   Пакаль сокрушенно развел руками. Ладонь непроизвольно поднялась к голове. Пятерня расчесала хвост на затылке. Пакаль поправил висевший на поясе меч.
   – Ну что ж, – у него вырвался тяжелый вздох, – обойдемся и без вас…
   Пакаль поднялся на платформу жилого здания казармы. Промелькнула над головой резная притолока. Барельефы со стен осуждающе провожали бакальского правителя.
   – Постой, владыка Пакаль, – голос мастера заставил его обернуться.
   Мастер решительно подошел к Пакалю.
   – Мы пойдем с тобой.
   – Выходим сразу после захода солнца.
   – Лодка будет ждать на берегу, – сказал мастер шепотом, – до Йокиба нам лучше добираться по реке…

14

   – Случилось что-то ужасное, – Александра всполошено ворвалась к Василию Сергеевичу.
   Пораженная, она остановилась на пороге. Немолодой уже учитель выглядел довольно странно. Ладонь его в черной кожаной перчатке с крагами сжимала рукоять длинной шпаги. Под мышкой виднелась фехтовальная маска. Саша как-то видела такую по телевизору. Быстрым движением Василий Сергеевич смахнул пот со лба.
   – К-как это? – изумленно протянула женщина.
   – Что Вас так удивляет?
   – Василий Сергеевич, – укоризненно покачала Саша головой, – мы ж договорились на «ты»…
   – Тьфу, забыл, – виновато улыбнулся Василий Сергеевич, – так, что тебя удивило?
   Он аккуратно повесил шпагу на специальный крючок. Маска устроилась на спинке стула. Перчатки шлепнулись на сиденье этого же стула.
   – Пошли на кухню, – проговорил мужчина, бережно взяв женщину за локоть.
   – Как Вы… вот это вот, – она указала на оставшуюся позади шпагу.
   – Как я могу заниматься фехтованием, – догадался Василий Сергеевич, – и при этом передвигаться с помощью трости? Так?
   – Примерно, – смущенно произнесла Саша.
   – Тростью я пользуюсь только при ходьбе на улице, а в помещении я свободно обхожусь и без нее. К тому же, трость, в принципе, тоже холодное оружие. – Василий Сергеевич неторопливо ставил на плиту чайник, – есть даже специальный вид прикладного фехтования – фехтование тростью…
   Саша рассеянно слушала рассуждения пожилого учителя. Что-то непонятное беспокоило женщину…
   – Василий Сергеевич…
   – Сибур, – прервал он женщину, – зови меня просто – Сибур…
   На плите весело засвистел чайник. Брякнула ложечка, засыпая в кружку порцию кофе. Забулькал кипяток, превращая коричневый порошок в ароматный напиток. Звон ложечек, размешивающих сахар, прозвучал оглушающе.
   Сибур устроился напротив женщины. Его внимательные глаза изучали взволнованное лицо Александры.
   – Что случилось?
   – Павел, – еле слышно проговорила она.
   Сибур шумно опустил руки на столешницу.
   – Поступили какие-то новые сведения? Что сказала колдунья Иш-Сак-Кук?
   – Ничего она не сказала, – на глазах женщины выступили слезы, – ее вообще нигде нет.
   – Так, в чем…
   – Я чувствую, что с ним что-то не так…
   ***
   Темнота окутала Сак-Ц’и словно плотным пологом. Глубокую тишину ночи нарушал только плеск волн, рассекаемых длинной черной лодкой. Пакаль в темноте никак не мог определить число бойцов, набранных мастером Ах-Холомом. Ясно, что не все бойцы согласились принять участие в спасении пленников. Пакаль умышленно не сказал Ах-Холому о Ч’ок-Баламе. Таким образом бойцы Сак-Ц’и направились на спасение именно своего правителя, а никак не военачальника Лакам-Ха. Цели воинов Пакаля тоже не простирались на владыку союзного города.
   Лодка украдкой пробиралась вдоль темного города, освещенного лишь редкими огнями факелов городской стражи. Одинокие голоса стражников долетали до лодки несколько приглушенными. Весла гребцов с еле слышным плеском ритмично опускались в темную воду, толкая лодку вперед. Пакаль неподвижно сидел на корме, безуспешно вглядываясь в темноту. Шелест перетекающих под днищем лодки струй навевал воспоминания.

//-- *** --//
   Вода стремительно огибает торчащие из пенных струй валуны. Между камнями закручиваются водовороты. Время от времени волны заливают катамаран, окатывая с ног до головы сплавщиков. Брызги над стремниной образуют постоянную яркую радугу. Быстрей мелькают весла. Иногда их лопасти проваливаются в пустоту. Катамаран вихляется в узкой протоке, наклоняясь то на один борт, то – на другой.
   Пороги.
   Самая напряженная часть маршрута. Нет никакой возможности любоваться природными красотами.
   – Пройдем пороги, – строго говорит Лешка-опер, – там и отдохнем, и налюбуемся.
   На этом маршруте он – главный…
   ***
   – Все, удалились, – шепотом проговорил Ах-Холом, прерывая воспоминания Павла, – можно несколько расслабиться.
   – Как ты…
   – Тише, лакамхец, звуки над водой далеко разносятся. Особенно ночью…
   Негласно именно мастер бойцов Сак-Ц’и возглавил спасательную экспедицию. Пакаль сравнительно легко принял подобное положение дел. Сам он еще не имел достаточного опыта ведения боевых действий в таких условиях.
   В черноте небес появилась бледная ущербная луна. По реке поплыло ее зыбкое изображение. Лунная дорожка перечеркнула реку. Лодка бесшумно двигалась, перерезая светлую полосу. Небеса окрасились в темно-серый цвет. Черной массой громоздилась на берегах густая растительность.
   – Этого нам только не хватало, – уставился мастер на яркое пятно.
   – Ты прав, – отозвался Пакаль, – лодку при лунном свете далеко видно на открытой воде. Надо уйти в тень.
   Поворот рулевого весла. Лодка продолжила движение под сенью растительности противоположного от Сак-Ц’и берега.
   – А ты знаешь, откуда появилась луна? – еле слышно поинтересовался у Пакаля один из бойцов.
   – Расскажи.
   – Братья-близнецы Хун-Ахпу и Шбаланке сокрушили владычество богов подземного мира. Лица владык Шибальбы исказились от злости. Их вид отныне вызывал у людей только ужас и отвращение. Из царства мертвых Хун-Ахпу и Шбаланке поднялись прямо на небо. Один из них стал Солнцем, а второй – Луной. С тех пор они стали освещать землю днем и ночью…
   На серой речной глади четко вырисовались внезапно появившиеся сторожевые лодки.
   – Хватит болтовни, – прервал Ах-Холом, тревожно озираясь.
   Рука мастера взметнулась вверх, призывая к тишине. В бледном свете луны рука выделялась несколько размытым черным силуэтом.
   – Быстро ближе к берегу, – скомандовал Ах-Холом.
   – А что мы прячемся? – спросил Пакаль подозрительно, – Это ж стражники вашего города.
   – Ты хочешь нанести торжественный визит или тайно освободить пленников?
   Лодка еще ближе прижалась к берегу. Люди затаились под нависшими над лодкой ветвями. Листья легко коснулись обнаженной кожи. Пакаль непроизвольно передернулся.
   Черными штрихами на серой воде проскользнули мимо стражники. На передней лодке вспыхнул огонь факела.
   – Не от большого ума, – прошептал Пакаль в самое ухо Ах-Холому, – свет только их самих слепит.
   Пакалю показалось, что мастер посмотрел на него уважительно. Различить точнее в темноте все равно бы не удалось.
   Лодки стражников скрылись за излучиной реки.
   Гребцы Лакам-Ха осторожно спустили весла на воду.
   – Не спешить, – скомандовал Ах-Холом, – нужно дождаться, когда они вернутся назад.
   Потянулись томительные мгновения ожидания. Наконец, вдалеке, вновь появились темные лодки городской стражи. Огонек факела все еще бросал неровные качающиеся отблески на неспешно двигающуюся воду. Тихий плеск волн о борта сопровождал перемещение лодок. Стражники равнодушно продолжили путь, не заметив притаившихся воинов.
   «Так и враги легко подкрадутся к городу, – с недоумением подумал Пакаль, – такое отношение к охране следует менять».
   Ах-Холом коснулся плеча ближайшего гребца.
   Весла медленно-медленно опустились на воду. Спасатели двинулись дальше, по-прежнему стараясь скрываться под нависающими ветвями. Темной тенью скользила лодка прочь от Сак-Ц’и. потянулись назад темные берега. Луна, словно испугавшись воинственно настроенных людей, спряталась в густой облачности. Вместо яркого диска в небесах опасливо блестело мутное расплывшееся пятно. Рассеялась в речном волнении и лунная дорожка.
   Само время побежало быстрей. Размытое лунное пятно поспешило к невидимому горизонту.
   – Нам нужно торопиться, – обеспокоенно проговорил Ах-Холом, поглядывая на опускающуюся луну, – надо успеть до рассвета уйти дальше от города.
   Гребцы сильней налегли на весла. Лодка рванулась по водной глади с удвоенной скоростью. Берег отодвинулся, пропуская отряд спасателей на центральную протоку. Вода обтекала борта лодки стремительными струями.

   Верхушки деревьев начали окрашиваться в бледно-розовый цвет. Небеса стремительно светлели. Река начала покрываться серебряными бликами. Лодка отчетливо выделялась на пустынной утренней реке.
   – К берегу! – скомандовал мастер, – Быстро!
   Гребцы шустро повернули утлое суденышко снова под нависающие ветви, скрываясь от возможных наблюдателей. Движение замедлилось. Поплыло мимо густое переплетение растительности…
   ***
   …Под вечер путешественники пристали к берегу.
   – Дальше пойдем пешком.
   В небеса торжественно выплыла ярко светящаяся полная луна. Окружающие краски приняли темно-серебристые оттенки.
   Ах-Холом поморщился. Рука мастера погладила шероховатую рукоять меча.
   – Как некстати, – вполголоса проговорил Пакаль.
   Он бросил мимолетный взгляд вверх. Луна снисходительно усмехнулась, подмигнув молодому человеку темными пятнами, так называемых морей.
   Непонятный глухой ритмичный звук наполнял воздух. Ах-Холом неопределенно качнул головой. Короткий жест рукой, и небольшой отряд двинулся прочь от реки. Легкий шелест сопровождал продвижение бойцов.
   Через некоторое время под ноги выскользнула тропинка.
   – Бегом! – скомандовал мастер.
   «Как он только ориентируется, – на ходу подумал Пакаль, с трудом продвигаясь по едва заметной извилистой тропинке, – при таком-то призрачном освещении?»
   Нога молодого человека зацепилась за случайно подвернувшийся корень. Зашипев от боли, он, прихрамывая, продолжил движение. Лишь ладонь судорожно сжала рукоять меча.

   Город открылся неожиданно. Только что мимо проплывали темные переплетенные растения, а теперь путь проходил мимо хижин. Луна, словно проснувшись, залила небольшую площадь серовато-серебряным светом. Около не видно ни одного человека.
   – Где люди? – тревожно обернулся один из воинов.
   Ритмичный звук повторился. Сейчас он звучал и громче, и ближе.
   – Смотри, – Ах-Холом положил руку на плечо Пакаля.
   Пакаль всмотрелся в указанном направлении. Впереди, видимо в центре города, полыхало множество факельных огней.
   Ритм доносился именно с главной площади. Неожиданно он перекрылся ревом толпы.
   Бойцы со всех ног припустили к центру Йокиба.
   – Каниль-К’ан! – оглушительно раздалось с площади.
   – Да, что это там происходит?
   – Мы опоздали, – угрюмо остановился Ах-Холом, – это звуки жертвоприношения…

15

   Странные листки, изготовленные из материала на основе какого-то растения, нехотя шелестели в руках Пакаля.
   Пачку этих листов доставили от правительницы через пару дней после возвращения Пакаля в Лакам-Ха из неудачного похода. Иш-Сак-Кук, видимо, вернулась к идее обучения пришлецов тонкостям письма. А может, никогда и не отказывалась от нее. С ее подачи двое воинов приволокли и целую плетеную корзину с небольшими табличками с изображенными на них иероглифами. Пакалю они напомнили детские кубики с буквами.
   На время отложив это своеобразное пособие, Пакаль внимательней рассмотрел предложенные правительницей, или соправительницей, листки, скрепленные в своеобразную гармошку. Цветные картинки густо усеивали страницы. В большинстве своем на них были изображены люди. Но кто из них кто, оставалось непонятным. Никаких даже наметок на подписи к ним Пакаль никак не находил. Он несколько раз прокрутил в руках пачку страниц в тщетной надежде хоть что-нибудь сообразить.
   Неясная пока мысль закрутилась в голове. Молодой человек никак не мог ухватить ее даже за кончик. Что-то очень уж знакомое увидел Пакаль в изрисованных листах.
   – Мне кажется, что это заготовки для будущей книги, – наконец, медленно проговорил он.
   Пакаль протянул руку, выпуская предполагаемую книгу. Листки плавно опустились на небольшой столик, чуть не опрокинув сосуд с черными чернилами. Сухо стукнули тонкие тростинки-кисточки. Максим вздрогнул. Взгляд его пробежался по сложенным гармошкой страницам. Из груди вырвался тяжелый вздох.
   – Какие такие книги? – недовольно пробурчал юноша, отворачиваясь к каменной стенке, – Разве они еще и книги писали? Впрочем, – он криво усмехнулся, – что им было еще делать? Ни компа, ни телика…
   – Насколько я помню, – задумчиво выговорил он, – до наших дней дошло всего лишь четыре книги майя.
   – До наших? – неразборчиво пробормотал Максим, – а именно сейчас, какие дни – наши?
   Пакаль усмехнулся. «Вот ведь. В самую точку».
   Он, с трудом скрывая раздражение, отошел от Максима. Учительская выдержка начинала изменять. Ноги пронесли его вдоль комнаты. Изображенные на рельефах люди провожали метания Пакаля по комнате строгими взглядами. Пакаль рассеянно разглядывая раскрашенные в живые реальные цвета, рельефы на стенах. Палец легонько провел по четко высеченной в камне надписи. Молодой человек медленно повернулся к ученику. Ладонь крепко прижала страницы книги к столешнице.
   – Тебе нужно подписать картинки, – к Пакалю непроизвольно вернулся учительский тон.
   Юноша поднял голову. Взгляд его умоляюще уставился в лицо учителя. Невероятно, но в глазах его блеснули слезы.
   – Вадимыч, я домой хочу…
   За стенами здания шумно переговаривались воины Лакам-Ха и бойцы Сак-Ц’и. Пакаль вышел за порог помещения. Воины встретили его появление громкими приветственными криками.
   К удивлению Пакаля, бойцы Ах-Холома почти в полном составе изъявили желание присоединиться к отряду Пакаля, оставшемуся без своего начальника. Молодому человеку все-таки пришлось рассказать мастеру боевых искусств союзного города о гибели Ч’ок-Балама. Разговор состоялся сразу после состоявшегося в Йокибе жертвоприношения…

   …Враги напали почти сразу же, как стихли крики толпы, сопровождающие кровавый ритуал…
   Сначала качнулись огни факелов, приближающихся чуть ли не со всех сторон. Словно огненное кольцо окружило сбившихся в кучу участников спасательной экспедиции. В зыбком красноватом свете факелов воины Йокиба бросились вперед, широко размахивая оружием.
   Бойцы Ах-Холома слаженно выстроились в единую линию, выставив круглые щиты. Мечи взметнулись над головами.
   Воины Лакам-Ха пристроились с левого фланга хоть и не так одновременно, но вполне решительно.
   Нападающие нахлынули сплошной волной.
   Меч как будто сам собой прыгнул в руку Пакаля. Зажужжал рассекаемый воздух. Огненными линиями промелькнули обсидиановые вкладыши.
   «Как же трудно нанести смертельный удар, – подумал Пакаль, в последний момент повернув меч плоскостью, – не приучен я еще убивать».
   Оглушенный воин свалился под ноги молодому человеку. Крепкая рука ухватила Пакаля за плечо. Расступился строй воинов, пропуская молодого человека. Расступился, и тут же сомкнулся обратно. Пакаль оказался за спинами воинов.
   Шаг за шагом небольшой отряд отступал, время от времени огрызаясь редкими ударами.
   – Гаси огни! – скомандовал Пакаль.
   Ах-Холом удовлетворенно хмыкнул. Рука энергично взмахнула.
   Его бойцы рванулись вперед. Несколько смазанных движений.
   Спасатели моментально растворились в наступившей темноте…

   Пакаль, не отвечая юноше, вышел из комнаты. Ноги его привели к воинам. Ступени чуть шурша отозвались на его шаги.
   – И все-таки, почему вы присоединились ко мне?
   Ах-Холом оторвался от увлекательного занятия полировки наконечника.
   – Ты хороший воин, владыка Кинич-Ханаб – проговорил мастер, – но пока плохой командир… Пойду, посмотрю, как там мальчишка…
   Стукнуло приваленное к стене здания древко. Он поднялся и направился в только что покинутое Пакалем помещение. Отозвались на шаги ступени. Мастер исчез в провале входа
   С неослабеваемым рвением Ах-Холом сразу по возвращению подключился к воспитательному процессу. Видимо, он задался целью сделать из Максима полноценного воина – мастера боевых искусств. Юноша же встречал мастера что называется «в штыки».
   Ах-Холом встал у входа. Глаза его выцепили сидящего возле корзины с табличками юношу. Именно корзина привлекла внимание Ах-Холома. Мастер некоторое время рассеянно перебирал таблички. Губы искривились в еле заметной усмешке. Беглый взгляд многое сказал бывалому бойцу. Ногой Ах-Холом подтолкнул юноше плетенку. Максим мельком взглянул внутрь. Рука замедленно отставила корзинку в сторону.
   – Нет, Аб Кинич, так не пойдет. Тебе обязательно нужно научиться читать…
   – На фига?! – горячо воскликнул Максим и, встретив непонимающий взгляд, поправился, – Зачем?
   – Пакаль – правитель Бакальского царства, – назидательно проговорил Ах-Холом. – Ему обязательно нужно уметь и читать, и писать.
   – Вот пусть он и учится…
   Юноша поднялся на ноги. Оба стояли друг против друга, яростно сверля друг друга огненными взглядами. Еще мгновение, и…
   Послышались тяжелые шаги. В комнату решительно вернулся Пакаль, предотвращая готовую разгореться ссору.
   С момента навалившейся на молодого человека ответственности, он стал и двигаться более уверенно. Максим же наоборот сник. Извести о том, что он всего лишь дополнение к бывшему учителю, окончательно вывело парня из колеи.
   – Займись делом, – строго проговорил Пакаль.
   – Домой хочу, – снова хмуро отозвался Максим.
   Губы Ах-Холома исказила презрительная усмешка. Он хлопнул Ходорченко по плечу. Взгляд рассеянно пробежался по скудно освещенным стенам помещения.
   – K’UH-BAAK-la-AJAW-wa K’UH-BAAK-la-AJAW, – медленно прочитал Ах-Холом.
   Он обернулся к Максиму.
   – Учи священные знаки, – проговорил Ах-Холом.
   Палец осторожно, словно проверяя лезввие наконечника провел по изображению копья.
   – Ты умеешь читать?
   Ах-Холом неопределенно хмыкнул. Прошлепали подошвы по плитам пола. На мгновение фигура мастера перекрыла льющийся из проема солнечный свет. Пакаль с Максимом остались одни.
   Не обращая внимания на юношу, Пакаль подошел к столику. Он медленно опустился на пятки. Благо, такая поза присутствует практически во всех восточных единоборствах.
   «Применяется ли она и на западе? – подумал Пакаль, – а может, – он усмехнулся, – реально вся Америка не Запад, а Восток? И тогда Евразия, по сути, самый западный материк. Смотря ведь, как к этому подходить».
   Ладонь бережно разгладила страницу. Пальцы ухватили кисточку. Четкий ровный знак иероглифа появился из-под руки молодого человека.
   – Теперь ты, – обернулся Пакаль к Максиму.
   «Да уж, – непроизвольно подумал он, – чисто школьные прописи».

16

   Сухой стук сталкивающихся палок и резкие выкрики наполняли воздух над плотно утоптанной площадкой для игры в мяч. Бойцы Ах-Холома всеми силами пытались зацепить молодого человека тренировочным оружием. Пакаль стремительно вертелся в центре, старательно отбивая направленные в него удары. Мастер Ах-Холом задумчиво сидел неподалеку, всматриваясь в его движения.
   Через некоторое время все противники Пакаля получили повреждения той или иной степени серьезности. Еле слышно переговариваясь, они разбрелись по площадке. Пакаль облегченно опустил утяжеленный макет меча. Ладонь смахнула обильно выступивший пот. Молодой человек подставил разгоряченное лицо легкому ветерку.
   В жарком воздухе лениво шевелились листья деревьев, затенявших тренировочную площадку. На фоне густой зелени величественно выделялась большая храмовая пирамида. На широких ступенях виднелась фигура правительницы. Казалось, Иш-Сак-Кук всецело поглощена происходящим на площадке. На этот раз женщина выглядела совсем по-домашнему.
   Пакаль внимательно всмотрелся в ту, которую теперь по воле случая он должен был признавать за свою мать, хотя бы в присутствии других. Из груди сам собой вырвался тяжелый вздох. Когда теперь он сможет увидеть оставленных в далеком будущем родственников? И сможет ли вообще их увидеть?
   Пакаль медленно развернулся к отдыхающим воинам.
   – Встали! – скомандовал он громовым голосом.
   Бойцы поспешно собрались посреди площадки.
   Пакаль внимательно оглядел нестройные ряды. За прошедшие несколько дней, насколько он мог заметить, люди Ах-Холома несколько сдружились с воинами из Лакам-Ха. Бойцы неуклюже перенимали воинские уловки новых приятелей. Пора бы уже переходить и к систематизированному изучению боевого искусства.
   Но вот с чего начинать? Какие-то навыки у бойцов все-таки присутствуют. Не придется ли переучивать уже сложившихся бойцов? Или можно лишь слегка подправить имеющиеся умения?
   – Начнем, пожалуй, – в молодом человеке непроизвольно проснулся учитель, – приступим к изучению шаманской техники Огненного Цветка.
   Среди бойцов прокатился неуверенный шорох некоторого пренебрежения.
   – Огненный Цветок представляет собой шаманскую практику, основанную на технике быстрой концентрации энергии, – строго продолжал Пакаль, дождавшись тишины, – владея этой техникой, каждый человек имеет возможность в течение нескольких мгновений сконцентрировать в себе значительный объем энергии, а так же моментально компенсировать уже израсходованную в настоящий момент энергию. Это особенно важно во время ведения боя. Данная техника, наряду с высокой эффективностью, очень проста в использовании, что выгодно ее отличает от других шаманских практик.
   – Подожди, владыка Пакаль, – растерянно проговорил Ах-Холом, подходя вплотную к молодому человеку, – зачем воину заниматься шаманскими штучками? Воину не пристало говорить с богами напрямую. Мы должны в первую очередь сокрушить защиту врага и захватить как можно больше пленных.
   – Это задача для воинов, – возразил Пакаль, – а чего добиваются твои бойцы?
   Ах-Холом, не отвечая, задумчиво поскреб затылок. Древко копья неуверенно стукнулось о плиты площадки.
   Пакаль положил руку на плечо собеседника, стараясь сделать это как можно более величественно.
   – Твои бойцы, Ах-Холом, своей целью должны ставить победу над любым противником. Разве не так?
   – Так…
   – Так вот. Наряду с физическим телом существует также и энергетическое. Энергетическое тело человека имеет весьма сложную структуру системы энергетических центров, – назидательно продолжал Пакаль, – Через эти центры человек осуществляет основной информационный обмен с внешним энергетическим полем. Каждый такой центр имеет собственную частоту вибрации. Правильные соотношения частот определяются пропорциями натурального звукоряда. Так выстраивается своеобразный образ, который позволяет телу запомнить изменившиеся показатели и мгновенно воспроизвести их в любой момент. Система энергетических центров представляется основой для мысленного образа в виде огненного цветка. Создание образа позволяет активизировать и физическое тело. Таким образом, концентрация энергии и мгновенный выброс ее должно благотворно сказываться на боевых качествах воина…
   – То есть энергия, воздействует и на силу, – понимающе проговорил Ах-Холом.
   – Вроде того, – подтвердил Пакаль, – вот смотри.
   Он поманил одного из бойцов.
   – Держите оба, – молодой человек подал тренировочный шест.
   Бойцы сгрудились вокруг Пакаля и Ах-Холома. Удовлетворительно хмыкнув, Пакаль оглядел собравшихся.
   – ХА! – с резким выдохом молодой человек нанес удар.
   С негромким треском толстая палка переломилась.
   – Впечатляет, – хмуро проговорил Ах-Холом, – но зачем ломать хорошее древко?
   – Иначе нельзя продемонстрировать возможности концентрации, – Пакаль снова взглянул на окружающих, – Противник действует обязательно агрессивно, ибо только агрессия способна достичь поставленной цели. Защищая свою жизнь и достоинство, вы должны обороняться. Однако оборона всегда заставляет принимать навязываемые вам правила игры. Реакция, на которую рассчитывает противник, выражается для него всего лишь степенью ваших оборонительных возможностей. Однако существует и другая защитная реакция – атака. Представьте, если бы мой удар пришелся не по палке, а по противнику…

   – Кинич-Ханаб, подойди, – раздалось с вершины храмовой пирамиды, прерывая наставления.
   Пакаль поднял взор.
   Рядом с Иш-Сак-Кук появился незнакомый высокий человек. в руке его дымилась темная палочка.
   – Он курит? – пораженно проговорил Максим, неожиданно оказавшийся за спиной Пакаля.
   – И что?
   – Покурить бы, – тоскливо протянул юноша.
   Пакаль медленно повернулся к нему. В глазах явно светилось недоумение.
   – А мне показалось, что ты уже избавился от этой пагубной привычки.
   – Никаких «но», – отрезал Пакаль.
   Он подхватил короткое копье для поединков и быстрым шагом направился к пирамиде. Зашуршали под подошвами сандалий каменные плиты. Промелькнула крутая лестница. Голова Пакаля склонилась, приветствуя правительницу Иш-Сак-Кук.
   – Познакомься с владыкой Кан Мо Хишем – правителем Чо’х, – строго проговорила женщина.
   – Приветствую тебя, трижды почтенный владыка Кан Мо Хиш, – церемонно поклонился Пакаль, стараясь не выказать своего отвращения к табачному дыму.
   Сзади него послышались неуверенные шаги. Максим встал рядом с Пакалем. Во взгляде владыки Чо’х явно промелькнула неудовольство.
   – Пусть этот юноша вернется обратно, – проговорил Кан Мо Хиш, – Мне нужно переговорить только с Кинич-Ханабом.
   Пакаль отступил на полшага, оказавшись рядом с учеником.
   – Это мой ученик, – твердо проговорил он, – и я несу за него ответственность.
   Женщина что-то прошептала на ухо Кан Мо Хишу. Мужчина взглянул на невольных гостей из будущего с интересом. Пакаль почувствовал, как его словно просветили своеобразным рентгеном.
   – Пусть Кинич-Ханаб не беспокоится о своем подопечном, – величественно проговорил владыка Чо’х, – но наш разговор не предназначен для чужих ушей.
   Максим возмущенно фыркнул, но спустился на площадку к бойцам. Пакалю показалось, что шаги юноши звучали обиженно.
   Кан Мо Хиш выпустил густое облако дыма. Курительная палочка опустилась в специальный сосуд.
   – Пройдем внутрь помещения.
   Приятная прохлада окутала вошедших. Мягкие шкуры ягуара, застелившие невысокие каменные скамейки, примялись под весом усевшихся. Мужчина и женщина многозначительно переглянулись.
   «Что бы это значило?» Пакаль сделал вид, что не заметил.
   – Ты умный человек, – удовлетворенно проговорил владыка Чо’х, – Иш-Сак-Кук не ошиблась в выборе.
   Отсутствие спинки на скамейке заставляло держать спины прямыми, а то несомненно, что мужчина освобождено отклонился бы назад.
   – Для всех ты являешься правителем Лакам-Ха и по материнской линии наследуешь трон Бакальских владык.
   – По материнской? – озадачился Пакаль, – А как же отец?
   – Я не имею права на престол, – огорченно ответил Кан Мо Хиш.
   В голове Пакаля начало проясняться. «Следовательно, им нужен был достойный преемник трона. Причем такой, чтоб хоть какое-то время вместо него возглавлять государство. Своих детей у них, скорее всего, больше не будет. А если и будут, то только наследуют отцовский престол, а никак не это… Бакальское царство».
   – Предыдущий правитель Лакам-Ха – Муваан-Мат не признавал наших богов, – говорил Кан Мо Хиш, – Впрочем, и он не являлся законным правителем Лакам-Ха. На престол его посадил Канульский властитель.
   Пакаль внимательно вслушивался в рассказ мужчины. Перед ним постепенно восстанавливалась вся пестрота политической картины Бакальского царства.
   – Теперь за престол в Лакам-Ха борются сразу несколько претендентов, – терпеливо продолжал Кан Мо Хиш, – В первую очередь – это те, кто посадил на престол Муваан-Мата – люди Кануля. Потом – царь Йокиба. Вот, для того ты нам и нужен.
   – Чтобы сражаться за Лакам-Ха?
   – Если ты сражаешься не ради торжества справедливости, чем же ты отличаешься от животного?

17

   – Для нового похода на Йокиб мы должны улучшить армию, – решительно проговорил Пакаль, ударив копьем в плиты площадки.
   – Пок-пок! – как бы вторя сухому резкому звуку, раздался громкий крик.
   Над людьми тяжело пролетела не очень крупная, примерно с утку, птица. Пакаль успел разглядеть ее темно-коричневое оперение. Большой белый клюв с черной поперечной полой и черная шея привлекли внимание молодого человека. Некоторое время он провожал птицу взглядом.
   – Ни разу такую не встречал, – пробормотал он еле слышно, прерывая тренировку.
   – Гигантская поганка, – буркнул Максим.
   – Чего? – подозрительно обернулся к нему Пакаль.
   – Птица так называется, – отозвался юноша.
   – Ты-то откуда знаешь?
   – Отец показывал как-то. Ржал, прикалываясь над названием, – в голосе Ходорченко послышалась нескрываемая горечь. – Так и запомнил.
   «Да уж».
   Почему-то Пакаль меньше тяготился своим нахождением вдалеке от дома. Родители развелись давно, Павел тогда еще только пошел в школу. С матерью отношения сложились прохладные, с отчимом – и того хуже. С отцом виделся от силы раз-два в год. В общем, и вспоминать-то особо не о чем. «А как же Сашенька?» – кольнуло вдруг в сердце. Память тут же нарисовала пленительный образ. Тяжелый вздох вырвался из груди Пакаля.
   – Что с тобой, Вадимыч?
   Пакаль ничего не ответил. Лишь отошел в сторону. Негромко стукнуло отставленное копье. Юноша проводил его растерянным взглядом. До этого Максиму не приходилось видеть учителя в таком смятенном состоянии.

   Перед глазами Пакаля появилось миловидное лицо молодой женщины. Он словно наяву увидел слегка колышущуюся темную прядь, кокетливо выбившуюся из-под шапочки. Потемневший весенний снег проминался при каждом шаге Сашеньки. Весело поблескивали под солнечными лучами редкие лужицы…

   Тряхнув головой, Пакаль отмахнулся от воспоминаний. Образ Сашеньки ушел на второй план. Сейчас не до воспоминаний. Взметнулись длинные перья шлема. Теперь первоначально нужно заняться более насущными делами. Каковыми, по мнению молодого человека, являлось усовершенствование армии.
   Как к этому подойти?
   С чего начинать?
   Вообще, как поставлено военное дело у майя? Пакаль принял участие только в одном походе. Сумбурное единственное сражение показало, что у майя практически нет ни малейшего понятия ни о стратегии, ни о тактике. Они не знают и такого понятия, как строй. Правда уже то хорошо, что в войске присутствует хоть какое-то представление о делении на отряды. Осталось лишь как-то научить их взаимодействовать между собой.
   Пакаль торопливо прошел в помещение. Огонек масляной лампы слабо освещал комнату дрожащим красноватым светом. Молодой человек кое-как устроился возле небольшого столика для письма. Рука решительно перебирала листочки сложенных стопкой прописей в поисках чистой страницы.
   Подходящий лист нашелся не скоро. Пакаль задумчиво окунул тростинку в чернила. На листе появилась первая линия…

   – Нет, так не правильно, – пробормотал Пакаль, подняв голову от записей, – может, стоит и мальчишку приобщать. Все-таки не глупый же парень.
   – Аб-Ки…, тьфу ты, Максим! – позвал он, – нужна твоя помощь!
   – Чё случилось, Вадимыч? – удивленно заглянул в комнату юноша.
   С трудом подавив усмешку, Пакаль серьезно посмотрел на парня.
   – Хочу с тобой посоветоваться…
   – Со мной… чё? – настороженно спросил Максим.
   Пакаль игнорировал вопрос ученика, поманив его подойти ближе. Ходорченко неуверенно подошел.
   – Смотри, – Пакаль ткнул тростинкой в изображенную фигуру, – нам с тобой нужно что-то придумать для большей эффективности местной армии.
   – А почему мы? Пусть сами соображают, – возразил Максим, – Нам-то какая забота?
   – Мы с тобой из будущего, – проговорил Пакаль, – мы больше знаем об армиях различных исторических периодов…
   – Не так уж и много…
   – Ну-ка постарайся вспомнить что-нибудь из истории. – Пакаль говорил по-русски, чтоб никто из местных не мог понять смысл разговора.
   – Я домой хочу… – уныло протянул недавний одиннадцатиклассник.
   Паклю очень хотелось съязвить по этому поводу. «К папочке под крылышко», – захотел сказать Пакаль, но язвительный подкол застрял у него в горле. Молодой человек вдруг ощутил, что ему и самому нестерпимо хочется увидеть Сашеньку.
   – Этот вопрос достаточно сложный, – наконец он покачал головой, – И пока неизвестно когда мы сможем вернуться. И сможем ли вообще?
   Пакалю показалось, что юноша украдкой всхлипнул

   – Из какой еще истории? – вернулся Максим к первоначальной теме разговора.
   – Хм, да-а, действительно.
   Пакаль задумался. Какой период истории смог сохраниться в голове столь непостоянного юноши?
   – Может, из истории древнего мира? – предположил Пакаль.
   – Чё я из той истории еще помню-то? – Максим пожал плечами, – Хотя… Во, вспомнил – Александр Македонский.
   Он с непонятной надеждой посмотрел на учителя.
   – Македонская фаланга? – задумался Пакаль, – эффективное, конечно, построение, но… возможности его ограничены. В джунглях бесполезна. Вот и в Индии она Александру не особо помогла. Александр, конечно, одержал победу, нос каким трудом? Нет, тут нам это не подходит. К тому же македонская фаланга требует значительной степени обученности.
   – А кто-нибудь смог победить македонцев? – в тоне Ходорченко прозвучала заинтересованность.
   «Хоть таким странным и запоздалым образом, – промелькнула мысль, – но мне удалось пробудить в нем интерес к истории».
   – Во втором веке до нашей эры, – медленно заговорил Пакаль, словно на уроке, – Рим покорил Сирию и вторгся в Македонию. Против римлян вышли македонские войска, возглавляемые царем Персеем. Удар македонской фаланги был настолько силен, что римские передовые римские отряды оказались смятыми и стали отступать к холмам возле самого лагеря. Но сама стремительность удара погубила македонян. Ряды фаланги кое-где разорвались из-за быстрого преследования ими римлян и неровностей почвы. Римские подвижные отряды бросились в образовавшиеся бреши. Римляне нападали на македонян со всех сторон. Македонские ряды все больше расстраивались. Царь Персей, растерявшись, бежал с поля боя…
   – Так, и предложи… те им римское построение.
   Пакаль пристально посмотрел на собеседника. Мысли в голове перекатывали новую идею, разглядывая ее со всех сторон.
   – Нет, это тоже не подойдет, – с сожалением проговорил он, – войны в Галлии показали, что данное построение теряет многое в своей эффективности при лесных сражениях. А тут лес гораздо гуще. Нужно что-то другое…
   – Кинич-Ханаб, ты здесь? – раздался незнакомый громкий голос за стенами жилища.
   «Кому это потребовалось навестить меня?» – подумал Пакаль.
   – Это Каналь-Кан, – словно уловив мысли молодого человека, продолжил человек за стеной, – Верховный Жрец Хун-Йеналя.
   – Заходи, Каналь-Кан.
   Занавеска, заменяющая дверь, резко откинулась. В комнату вошел невероятной толщины человек. Пакаль никак не ожидал увидеть здесь человека, столь жирного. Ему казалось, что все индейцы должны быть стройными и мускулистыми. Плечи вошедшего покрывала накидка из пятнистой шкуры ягуара. На толстой шее позвякивало ожерелье из тонких зеленых пластинок, покрытых неразличимыми в мерцающем свете изображениями. Лицо скрывалось под нависающей головой ягуара. Длинные перья шлема касались притолоки. Странное, скорее всего ритуальное, копье беснуло полированным черным наконечником.
   «Еще один Ягуар, – подумал Пакаль, – Не слишком ли их много?»
   – Что нужно, Верховному Жрецу? – проговорил он, внутренне насторожившись.
   – Несколько лет назад, – издалека начал Каналь-Кан, – ты сменил на престоле Муваан-Мата, ставленника Канульского властителя.
   – И что?
   – Пора бы отблагодарить богов за помощь.
   – Стоп, а какое отношение к моему восшествию на престол имеют боги?
   Жрец с трудом, все-таки объемный живот несколько мешал, перехватил копье другой рукой. В целом, движение выглядело достаточно угрожающе.
   – Все, что мы делаем, зависит от воли богов, – голос Каналь-Кана из-под нависающих клыков зазвучал зловеще.
   Наступило томительное молчание.
   – И чё ты от нас хочешь? – неожиданно по-русски завопил Максим, недвусмысленно хватаясь за рукоять меча.
   Неуловимое движение ладони Каналь-Кана словно уплотнило воздух между ним и юношей. Пламя светильника затрепетало и угасло. Ходорченко откинуло к противоположной стене.
   – ТЕБЕ нужно вознести благодарность богам, – весомо продолжил жрец, обращаясь к Пакалю.

18

   – Что сказал Каналь-Кан? – в голосе Иш-Сак-Кук послышался космический холод.
   Правительница пришла в занимаемое Пакалем помещение почти сразу после жреца. Пришла сама. Это само по себе выглядело поразительно. В принципе она могла бы просто послать за молодым человеком, чтобы привести к себе.
   «Что-то зачастили ко мне сегодня гости», – подумал молодой человек.
   Пламя светильника бросало на лицо Иш-Сак-Кук огненные отблески, придавая ему несколько зловещий вид.
   Женщина тревожно осмотрелась. Взгляд ее задержался на притихшем в уголке Максиме. По губам скользнула легкая недовольная гримаса.
   – Понял, понял, – торопливо проговорил юноша, – Ухожу.
   В звуках шагов ученика Пакалю послышалась обида. Спина Максима непривычно сгорбилась. Меч юноши процарапал каменные плита пола. Прошелестела откинутая занавеска входа. Уныло по ступеням прошлепали сандалии. Сдержанный гул голосов бойцов Ах-Холома встретил появившегося Максима.
   Иш-Сак-Кук степенно опустилась на скамью.
   – Сын мой, – непривычно для Пакаля начала она, – положение в Лакам-Ха осложнилось. Подняли голову сторонники Муваан-Мата.
   Пакаль с некоторой долей непонимания смотрел на женщину.
   – А какое отношение к этому имеет жрец Хун-Йеналя? Тем более, что прежний правитель Баакульского царства Муваан-Мат не далее как пару дней назад был вами же обвинен в нечестии к богам-покровителям Лакам-Ха. А разве Хун-Йеналь не является одним из главных богов города?
   В глазах Иш-Сак-Кук сверкнула искорка.
   – Я еще раз убеждаюсь, что не ошиблась в тебе.
   – Но, зачем тогда тебе мальчишка? – Пакаль кивнул на еще колышущуюся после выхода Максима занавеску.
   – Аб Кинич-Ханаб нужен был… – странно, но женщина показалась смущенной, что никак не вязалось с грозной правительницей, – нужен был для… наказания за свое поведение… Да воздастся каждому за грехи его!
   Почему-то Пакалю именно в этот момент вспомнилась та девчонка, что встретилась им с Сашенькой в момент заклинания, отправившего его и Максима к древним майя.
   «Как там она говорила?»
   Пакаль никогда не жаловался на память. Вот и сейчас она услужливо подсказала слова давнего заклятия:

     Изцэс, мякр, а бюцим рэд.
     Юзд обтрон фестедз эну.
     Шисм звалех о чит тофэд.
     Флак му зтифод уэш ону!

   «А если попробовать произнести эти слова сейчас? Не вернут ли они нас обратно домой?»
   – Не получится, – равнодушно отозвалась Иш-Сак-Кук, – для возвращения вам нужно совсем другое заклятие.
   – А может, тогда отправишь парня обратно?
   – Рано. Он еще не готов.
   – А я?
   – Вспомни, кто вас взял в плен, когда воины Кан Мо Хиша пришли на помощь.
   – Кан Мо Хиша? – удивился Пакаль, – но они кричали… кричали Чо’х…
   – Кан Мо Хиш – правитель Чо’х. Он специально отправил воинов встретить вас.
   – Он знал?
   – Конечно. Кстати, все-таки вспомни, кто напал на вас.
   – Они кричали… Кануль.
   «Кануль. А предыдущий правитель Лакам-Ха являлся ставленником именно Кануля, – сообразил Пакаль, – Но как с этим связан жрец?»
   – Каналь-Кан требовал, чтобы Я вознес благодарность богам, – вернулся он к первоначальному вопросу.
   – ТЫ? Но ты не являешься полноценным правителем, – в голосе женщины снова зазвенел лед, – Правлю Я!
   В глазах женщины сверкнули гневные искорки. Пальцы сжали рукоять невидимого оружия. Иш-Сак-Кук решительно поднялась. Стремительные шаги женщины чисто по-мужски мерили комнату. Негромкий звук наполнил комнату напряжением. Изображенные на барельефах раскрашенные в естественные цвета фигуры провожали правительницу равнодушными взглядами.
   Пакаль тревожно наблюдал за нервозными метаниями женщины. Кто может сказать, какая реакция последует за гневной вспышкой правительницы.
   «По сути Иш-Сак-Кук не может считаться законной правительницей, – неожиданно установил Пакаль, – Все-таки, несмотря на ее слова, она все лишь регент. Статус ее, в таком случае, достаточно шаткий. Как женщина сможет выкрутиться из этой ситуации?»
   Женщина пристально посмотрела на Пакаля. Молодой человек почувствовал ментальное давление на мозг. Ощущение было такое, словно невидимая бормашина вместо зуба ковырялась прямо в голове. Пакаль напрягся, концентрируя всю волю для защиты.
   В глазах правительницы-регентши промелькнула еле заметная усмешка.
   – Мы с тобой должны показать всем этим жрецам, – остановилась она перед Пакалем, – кто является истинным правителем Лакам-Ха!
   – А как?
   Иш-Сак-Кук удовлетворенно опустилась обратно на скамью. Заинтересованно она перебирала наброски Пакаля по усовершенствованию армии. На лице ее, освещенном пламенем светильника, отразилась глубокая задумчивость. Шелест переворачиваемых листов странно сочетался с легким потрескиванием пламени.
   Пакаль остановился перед столиком. Какое-то непонятное воспоминание шевельнулось в голове молодого человека.
   Женщина удивленно подняла голову. Пристальный взгляд впился в лицо Пакаля. Буравчик бормашины кольнул мозг и тут же исчез, как и не было.
   – Ты прав, – неожиданно проговорила Иш-Сак-Кук, – мне нужно возвести стелу. Я сегодня же дам распоряжение художнику.

   Она медленно поднялась. Сделав короткий шаг к выходу, женщина прислушалась.
   Глухо раздавались возгласы бойцов с тренировочной площадки. Что-то в этих звуках насторожило Пакаля. Он решительно шагнул мимо правительницы. Рука молодого человека в нарушений принятых у майя норм приличия отодвинула женщину за спину. В ладонь будто само собой прыгнуло копье. По острым ребрам сколов пробежали огненные сполохи отраженного пламени.
   Пакаль только успел протянуть руку к занавеске. В проем, разрывая легкую расписную ткань, влетел дротик. Черный каменный наконечник звякнул о плиты пола и переломился.
   Пакаль стремительно выскочил из комнаты. Сразу же он увидел опускающийся ему на голову меч. Перехватив руку нападавшего, молодой человек ткнул противника копьем в живот. Сбрякало выпавшее оружие. Тело покатилось по ступеням. Пакаль осмотрелся. Увиденное заставила его удобней взяться за древко.
   На тренировочной площадке кипел беспорядочный бой. На бойцов Ах-Холома напали неизвестные воины. Не раздумывая, молодой человек ринулся в сражение. Наперерез ему бросились сразу двое. Рука одного из них уже поднялась для удара. Пакаль поднырнул ему под локоть. Неуловимое движение, и молодой человек оказался за спиной первого из противников. Тот в растерянности замедлил движение. Второй нападавший тоже потерял молодого человека из вида. Он недоуменно завертел головой. Это и было его ошибкой. Пакаль, прикрывшись как щитом первым воином, произвел стремительный выпад над его плечом. Сверкнув на солнце полированным камнем наконечника, копье ткнулось в горло рядом с завязками шлема. Не успело тело воина коснуться площадки, как Пакаль нанес сильный удар ребром ладони в шею стоящего перед ним. Воин мешком повалился под ноги Пакаля.
   Разделавшись со своими противниками, молодой человек оценивающе оглядел сражение. Практически во всех микропоединках победу одерживали тренированные бойцы Ах-Холома. Даже Максим довольно успешно отмахивался мечом от наседавшего на него высокого воина. Но опыт воина постепенно одерживал верх над начальными навыками юноши. Движения Максима становились все более неуверенными.
   Пакаль подхватил небольшой камень.
   Короткий замах. Ребристый увесистый снаряд угодил в спину высокого воина. Противник Максима, свирепо обернулся.
   – Ах ты! – взревел он, отталкивая в сторону Максима, и бросился на Пакаля.
   Максим откатился в сторону.
   Гигант налетел на Пакаля.
   – Смерть неправильному правителю! – завопил он, широко размахивая боевым топором.
   Судя по этому возгласу, напавшие являлись бунтовщиками-заговорщиками, а никак не воинами враждебного государства. Все-таки не полномасштабная война.
   Пакаль гибко уклонился от прожужжавшего почти над самой головой каменного лезвия. Ответный укол копьем не достиг цели. Гигант умудрился отскочить в сторону. Для своих габаритов он двигался довольно легко.
   Гулко ударили в площадку сандалии гиганта.
   Снова устремился к Пакалю топор, казавшийся в огромных руках воина игрушечным. Глухо приняла на себя удар меховая, из шкуры ягуара, обмотка копья.
   Метнулся тупой конец копья в грудь гиганта.
   С шумом вырвался из его груди воздух. Воин повалился на землю.
   Сражение между тем подходило к концу. Сторонники Пакаля одерживали победу. Жалкое сопротивление противников существующей власти было окончательно сломлено.
   – Их надо принести в жертву, владыка Кинич-Ханаб, – мрачно проговорил подошедший к Пакалю Ах-Холом, показывая не немногих, оставшихся в живых бунтовщиков.
   – Казнить их! – жестко приказала Иш-Сак-Кук, – мы не должны оскорблять богов такими недостойными жертвами.
   Пакаль передернул плечами. Горячка боя постепенно оставляла молодого человека.
   – Отпустите их, – устало проговорил он.

   – Правильное реш-ш-шение, – прошелестело совсем рядом.
   Над головами победителей пронеслось чудесное существо, сверкая разноцветными перьями.
   – Пернатый Змей! – восторженно проговорил Пакаль.
   Все, стоящие на площадке, кроме него повалились ниц.

19

   Центральная площадь Лакам-Ха наполнили толпы народа.
   Иш-Сак-Кук объявила праздник по случаю победы над бунтовщиками.
   Пакаль никак не ожидал, что жителей может оказаться столь много. По сравнению с обычным их числом, их количество увеличилось чуть не вдвое. Парадные одежды горожан пестрили яркими красками. Над толпой колыхались пышные головные уборы богачей. Кое-где над всеми возвышались носилки с более знатными горожанами в особенно пышных одеяниях.
   Пакаль смотрел на это многолюдное сборище с площадки главной храмовой пирамиды.
   Иш-Сак-Кук встала рядом с молодым человеком. Впрочем, не совсем рядом, а чуть-чуть впереди. Этим она показывала людям, в первую очередь жрецам, кто именно является властителем Бакальского царства. Дворцовый служитель поспешно подставил правительнице небольшую скамейку. Иш-Сак-Кук величественно расправив платье, опустилась на пушистую шкуру ягуара, устилавшую сиденье.
   На женщине было надето церемониальное платье, богато расшитое какими-то эмблемами. Шея и грудь закрыты массивными драгоценными ожерельями из зеленого камня. Пакаль посчитал, что этот камень – нефрит. Именно этот минерал считался у народов Центральной Америки самой большой ценностью. Головной убор правительницы поражал простотой. Единственное широкое перо спускалось на открытый лоб женщины. На короткое мгновение Паклю показалось лицо ее ужасно знакомым. Чем-то давним, еще до майяской жизни, вдруг повеяло от круглого лица Иш-Сак-Кук. Что-то такое, что когда-то показывал Сибур.
   Самого Пакаля обрядили согласно его неопределенного ранга. Тело молодого человека расписали красочными узорами. Белоснежную набедренную повязку Пакаля, как и платье Иш-Сак-Кук, покрывали замысловатые вышивки. На нижнем крае слегка колыхались дла ряда желто-зеленых перьев. На груди поверх панциря из шкуры ягуара переливалось набранное из трапецевидных рельефных кусочков все того же нефрита, ожерелье. В знак того, что молодой человек не является еще полноценным правителем, ожерелье ограничилось лишь тремя рядами.
   Под замысловатым крылатым шлемом, покрытым опять же шкурой ягуара и увенчанным длинными полосатыми черно-белыми перьями, обильно стекал пот. То обстоятельство, что шлем украшали не зеленые перья кетсаля, показывало на неопределенный статус молодого человека. Пакалю нестерпимо захотелось снять тяжелое сооружение. Он тоскливо посмотрел в спину Иш-Сак-Кук.
   За спиной Пакаля тяжело вздохнул Аб Кинич-Ханааб – Максим Ходорченко. На юношу по поводу праздника надели простой фиолетовый плащ без каких-либо украшений.
   Пакаль коротко усмехнулся одними губами. Зажатое в руке копье, с которым никак не хотел расставаться молодой человек, слегка скрежетнул по камню.
   Неприятный звук заставил стоящих неподалеку жрецов нервно переглянуться. Каналь-Кан шагнул вперед. Руки вытянулись вперед, призывая собравшихся к тишине. Равномерный гул толпы мгновенно прекратился. Остановилось и дуновение легкого ветерка. На площадь навалилась плотная жара.
   – Люди Лакам-Ха, – голос верховного жреца разнесся над площадью, – несколько дней назад…
   Пакаль отвлекся от пламенной речи Каналь-Кана, хотя, наверное, стоило бы его послушать. Жрец красочно рассказывал о недавней схватке с заговорщиками. Много и сочно он говорил о мужестве молодого правителя. Расхваливал бойцов Ах-Холома…
   Пакаль внимательно следил за окружающими.
   Кто его знает, как могут сложиться дальнейшие планы заговорщиков, и вообще, кто именно являлся целью нападения. Женщина или они с Максимом?
   Допросить оставшихся в живых заговорщиков не удалось. Почему-то все они почти сразу исчезли в недрах главного городского храма. Что они рассказали жрецам, и рассказали ли вообще – неизвестно. Теперь же их вроде собираются принести в жертву во славу богов Лакам-Ха. Не пытаются ли жрецы что-то скрыть. Может, именно они и стояли за нападением? Теперь уж и не проверишь.
   В самом деле, не отменять же жертвоприношение. Тут не только жрецы не позволят, но и народ, жаждущий зрелищ, не допустит.
   – Изменники не могут быть принесены в жертву, – вполголоса проговорила Иш-Сак-Кук, нахмурившись, – они порочны. Такой жертвой мы лишь оскорбим богов. Изменников следует казнить.
   Как из такой ситуации собирался выкрутиться Каналь-Кан?
   Пакаль выжидающе следил за правительницей. «Может она сможет повлиять на жреца».
   Но нет. Иш-Сак-Кук сохраняла совершенное спокойствие. Лишь на короткое мгновение глубокие суровые морщины прорезали точеный лоб женщины. И опять лицо ее приняло каменную неподвижность.
   «Каменную! – чуть не вскричал Пакаль, – Точно! Она, вернее ее лицо, похоже на ли чину, найденную в раскопе. Еще в те времена, когда сам Сибур впервые ездил на раскопки».
   – … мятежники должны быть принесены в жертву, – завершил речь Каналь-Кан, – у столба.
   Пакаль недовольно скривился.
   – А может не надо приносить их в жертву? – свистящим шепотом спросил Максим.
   Словно услышав его слова, Верховный Жрец всем телом повернулся к юноше. Колыхнулось под безрукавкой из шкуры ягуара объемное пузо. Затрепетали длинные перья головного убора. Прицельно сузились глаза. Если бы взгляд был стрелами, то, наверняка, пронзил бы юношу насквозь.
   Максим инстинктивно спрятался за спину Пакаля. Его заносчивость, еще совсем недавно выпирающая что называется изо всех щелей, практически испарилась.
   Жрец удовлетворенно отвернулся к гудящей у подножия пирамиды толпе.
   – Жертвоприношение состоится прямо сейчас, – провозгласил Каналь-Кан, снова одарив Максима колючим взглядом.
   Жрец двинулся вперед.
   Иш-Сак-Кук торжественно поднялась со скамейки. Шагнула вслед за жрецом к краю площадки. Последовали за ней Пакаль с Максимом и младшие жрецы. Присоединились к ним высшие сановники. Проплыли под ногами крутые ступени пирамиды. Расступилась при приближении величественной процессии собравшиеся на площади люди города.
   В сопровождении отряда воинов-жрецов потянулась цепочка захваченных заговорщиков. Пакаль тщетно пытался обнаружить в их числе поверженного им гиганта. Насколько молодой человек помнил, огромный воин не был убит.
   Куда ж тогда он делся?
   Процессия между тем достигла ряда вкопанных столбов.
   Пленников привязали к столбам жесткими колючими веревками.
   Напротив выстроились в ряд воины-жрецы. Полетели в привязанных метательные копья. Обильно засочилась из многочисленных порезов кровь.
   «Напоминает столбы пыток из фильмов про индейцев, – вспомнилось Пакалю, – не отсюда ли распространился этот обычай на всю Америку? А может, наоборот, тут продолжают древние индейские традиции?»
   – А нельзя сразу прикончить несчастных? – неожиданно спросил Максим.
   – В начале ритуала строжайше запрещается не только убивать, но и наносить смертельную рану, – пояснил оказавшийся рядом Ах-Холом, – преступник должен умирать долго.
   Каналь-Как снова ожег юношу пристальным взглядом.
   Максима передернуло.
   Действо казни продолжалось. Количество порезов на телах казнимых увеличилось. Земля под их ногами пропиталась кровью до такой степени, что уже начали образовываться красные лужицы.
   Несчстные страдали молча. Ни звука мне вырывалось из их уст. Ни единого движения не наблюдалось на бледных лицах. Лишь плотнее сжимались губы, да боль плескалась в глазах.
   Один из осужденных обмяк в путах. Тотчас же к нему подбежал один из младших жрецов.
   – Умер! – провозгласил он.
   Один за другим умирали приговоренные к смерти.
   Не выдержав, Максим отвернулся от ужасного зрелища. Его встретил зловещий взгляд Верховного Жреца.
   «Ты следующий», – словно говорил он.
   Церемония закончилась. Люди разбрелись по делам.

   – Мне кажется, что за мятежом стоит все-таки Каналь-Кан, – проговорил Пакаль сквозь стиснутые зубы.
   – С чего бы? – недоверчиво спросил Максим.
   Он поежился, вспомнив леденящий взгляд жреца.
   – А может, и вправду жрец…
   – А кто еще? Где главарь заговорщиков? Почему его не было среди казненных?
   – Замолчите вы оба, – грозный голос Иш-Сак-Кук прорезал мерцающий полумрак. – Каналь-Кан всецело предан Бакальскому царству.
   Женщина стремительно вошла в комнату
   – Царству, но не правителю, – запальчиво возразил Пакаль.
   – Ты не сдержан, сын мой, – строго проговорила она, – именно с его помощью ты получил престол Бакальского владыки…
   Женщина прошлась по комнате, внимательно всматриваясь в учителя и ученика.
   – Теперь вы оба почти полностью влились в жизнь Лакам-Ха, – она мгновение помолчала, – Мне кажется, что мальчишка уже достаточно наказан.
   – Что? – вскрикнул Максим.
   – Я считаю, что пора тебе вернуться домой…
   – Нет! – закричал юноша, – я не оставлю Павла Вадимовича одного…
   – Пифжих олбфыдгым ядземдыфаз трюген,
   Нэля фыми безялдяэд телпен.
   Фялома гнясдэмаз кемэммин глюген.
   Годод лофдомаз пудалем зохф лен… – нараспев проговорила женщина.
   Иш-Сак-Кук вытянула руку в указующем жесте.
   Беззвучная вспышка наполнила помещение зеленоватым туманом.
   Когда туман рассеялся, Максима в комнате уже не было.
   ***
   – Вадимыч, где я? – тревожно огляделся Максим.
   Он стоял перед незаметной стандартной дверью. Рядом на косяке тоскливо желтела потускневшая кнопка звонка. Она тяжело опустилась под пальцем юноши.
   – Ходорченко? Максим? – удивленно проговорил Василий Сергеевич, открывая дверь, – Какими судьбами?
   – Я хотел извиниться, – несколько запинаясь, проговорил юноша.
   – Проходи, – нехотя посторонился учитель.
   – Василий Сергеевич, – медленно выговорил Максим.
   Он изумленно остановился на пороге. Он никак не ожидал того, что увидел. Небольшая квартира напоминала что-то вроде небольшого музея. На стенах, видневшихся между стеллажами, рассыпали солнечные зайчики различные виды холодного оружия.
   На все остальное юноша просто не обратил внимания.
   – Павел Вадимович остался один… – торопливо проговорил он, – Владычица Иш-Сак-Кук отправила меня обратно…

Пакаль Аз воздам Евгений Петров