Код страха
Марк Агатов

   © Марк Агатов, 2016
   © Марк Агатов, дизайн обложки, 2016
   © Марк Агатов, фотографии, 2016
   © Марк Агатов, иллюстрации, 2016

   Редактор М. Ильин

   Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В каждой женщине живет ведьма!

   У хозяйки ресторана ялтинского военного санатория Елены Шереметьевой день не заладился прямо с утра. Микроавтобус санатория сломался в самый неподходящий момент, а ее супруг Сергей Иванович Шереметьев этим утром должен был ехать в Ялту на важную встречу, и везти жену в аэропорт наотрез отказался. Выручил Елену работающий в санатории массажистом Ахмет Шакиров. На своих «Жигулях» он отправлялся по делам в столицу. Положив в багажник чемодан, Ахмет пообещал Сергею Ивановичу доставить его жену-красавицу в аэропорт точно в срок, в целости и сохранности. Прощалась с мужем Елена Шереметьева холодно, без обязательных поцелуев. Утренний скандал изрядно подпортил им настроение. В отличие от Сергея Шереметьева, Ахмет широко улыбался, постоянно шутил и радовался жизни. От предложенных денег он отказался, пояснив, что хозяйка ресторана для него всего лишь – «попутный груз». Ахмету было далеко за тридцать. В Крым он переехал из Чечни после тяжелого ранения. Долгое время лечился грязями в Саках, потом выучился на массажиста и устроился на работу в военный санаторий в Ялте. Елена Шереметьева в санатории ходила на массаж в соляную пещеру, лечился у Ахмета и ее супруг, который ему полностью доверял.

   Усадив Лену в машину, Сергей Иванович тут же отправился в Ялту, попросив жену позвонить из аэропорта.

   В аэропорт Елена Шереметьева приехала за пять минут до посадки в самолет. Сунула девушке в униформе билет и документы, и тут же стала звонить мужу. Говорила она громко и нервно, так что ее слышали не только сотрудники аэропорта, но и большинство пассажиров.

   – Сергей, еле успела. У массажиста в «Жигулях» вода закипела на Ангарском перевале. Надо было с тобой ехать. Еле поднялись на перевал. Это какой-то кошмар. Я вся на нервах. Думала, опоздала. Сейчас билет оформляют. Я тебе из Москвы позвоню. Целую.

   Опоздавшую пассажирку на летное поле выпустили практически без досмотра. Дежурный милиционер протолкнул ручную кладь через рентгенустановку, а женщину досматривать не стал. Русская дама из Ялты у него не вызвала подозрений. Елена Шереметьева по трапу в самолет поднялась последней. Заняв свое место, она мельком глянула на соседа. Ему было за шестьдесят: седой, с большими залысинами, в темных очках-хамелеон с сильными линзами. Старик вежливо поздоровался с женщиной, Лена ответила, кинула в рот таблетку от укачивания и демонстративно отвернулась к иллюминатору. Она всегда боялась летать самолетами, но летала по нескольку раз в год из Москвы в Крым и обратно, потому что ненавидела поезда с потной публикой и вонючими туалетами.

   Лену старик не заинтересовал. Она надеялась, что судьба подбросит ей интересного молодого попутчика, с которым можно будет поболтать о московской жизни, и если повезет, обменяться телефонами, но вместо молодого и красивого она получила на два часа полета шестидесятилетнего старика.

   Старик, близоруко прищурившись, оценил даму и тут же потерял к ней интерес. Последние годы Маркус Крыми старался не заводить случайные знакомства. Он жил в своем выдуманном мире, превращая прошлую жизнь в страницы новых книг. Маркус Крыми сочинял детективы и не хотел тратить время на пустые разговоры со случайными попутчиками.

   Самолет готовился к взлету. Стюардесса предложила пассажирам пристегнуть ремни безопасности и отключить мобильные телефоны. У Маркуса Крыми было два мобильника, и он, как законопослушный гражданин, занялся этим делом. На одном телефоне он сменил украинскую SIMкарту на московский «Мегафон». А вот со вторым телефоном вышла заминка. Вместо того чтобы отключить телефон, старик, нажав не на ту кнопку, переключил его в режим видеозаписи. И тут же в кадр совершенно случайно попала соседка. Внешний облик женщины поразил старика – лицо белое, как полотно, губы дрожат, а глаза в страхе мечутся по сторонам.

   – Черт меня дернул согласиться на этот полет, – одними губами произнес старик, – лететь в Москву тринадцатого в пятницу – безумие.

   Маркус Крыми 13-го в пятницу никогда не выходил из дома, но на этот раз ему пришлось сделать исключение. 13 апреля в Москве должна была состояться презентация его новой книги. Название у нее было весьма необычным – «Тринадцатая книга». Это странное название и подтолкнуло московских пиарщиков устроить презентацию книги в Москве 13-го апреля 2012 года. И отказаться от презентации он не мог, потому что магазин на Арбате был один из самых популярных в столице. Провести презентацию книги на Арбате уже само по себе гарантировало хорошую рекламу, а увязка с пятницей тринадцатого обещала хорошую прессу для целевой аудитории. Все криминальные сюжеты в книге были построены «на магии чисел», психологии, предсказаниях и гипнозе.

   – И вот вам оборотная сторона медали: Кассандра, предсказывающая смерть, – вполне отчетливо произнес старик. Женщина на его слова никак не отреагировала. – Похоже, что эта дама не знает, кто такая Кассандра. А может, ей уже не до разговоров, или она потеряла слух? Худшее, что может произойти, – сбывшееся предсказание ведьмы.
   Человек верующий наверняка осенил бы крестом объятую ужасом женщину, но старик был атеистом. Он напряженно смотрел на окаменевшее, похожее на посмертную маску лицо соседки и не знал, что делать. Старик уже хотел вызвать стюардессу, но неожиданно ему в голову пришла странная мысль: «У меня дополнительная страховка на десять тысяч евро от взрыва и гибели!».

   От этой мысли старику стало легче. Нет, не из-за того, что его гибель будет достойно оплачена, а потому, что эта страховка, как ему казалось, была гарантией от взрыва. ОН НИКОГДА НЕ ВЫИГРЫВАЛ В ЛОТЕРЕЮ! Умный человек сказал бы, что дополнительная сотня рублей при оформлении билета не сможет спасти самолет от гибели. Но сейчас его не интересовали чужие слова. Глупая мысль о страховке вернула его в реальный мир.

   Старик попытался заговорить с женщиной, но она уже ничего не слышала, ни на что не реагировала. Во время гипноза ему удавалось доводить пациентов до каталепсии, превращая их в «восковые скульптуры». Но в данном случае не было гипноза. Женщина ушла в транс сама, создавая вокруг себя электромагнитное поле страха. Старик ощущал эти волны страха на себе. Электронным вихрем они метались по салону самолета, передавая страх тем, кто еще минуту назад был спокоен и уверен в своей судьбе.

   «Если ей удастся заразить страхом всех пассажиров, то мы не долетим до Москвы! – четко осознал он. – Борт самолета превратится в филиал сумасшедшего дома, начнется паника, и всеобщий страх приведет к непредсказуемым последствиям».

   О «теории страха» Маркус прочитал в ЖЖ доктора технических наук Свердлова, который проанализировал два десятка отчетов о трагедиях, произошедших по вине летчиков. Пилоты на взлете и посадках по неизвестной причине совершали непростительные ошибки, превращая обычный полет в кровавую драму. Свердлов считал, что самолеты гибли из-за внезапного приступа страха, который не удавалось преодолеть экипажу. К этой информации Маркус Крыми вначале отнесся с недоверием, но умирающая от страха женщина заставила по-иному посмотреть на открытие господина Свердлова.

Женщина, которая притягивает смерть!

   Старик еще раз посмотрел на соседку. Расширенные зрачки и посмертная гипсовая маска на лице. Женщина не слышит слов, рев двигателей нарастает, еще секунда, и самолет взлетит и тут же исчезнет с экранов радаров. Потом к месту аварии прилетит вертолет, спасатели, журналисты, и двое суток все телеканалы будут рассказывать о последних секундах жизни тех, кто сейчас сидит рядом с ним. С телеэкрана президент со скорбным лицом оповестит жителей страны о деньгах, которые выделят на погребение, пообещает усилить контроль, провести расследование и наказать виновных. Потом хозяева авиакомпании свалят вину на пилотов, которые сделали что-то не так при взлете, допустили опасный крен вправо или влево, не закрыли закрылки, нажали не на ту кнопку.

   Потом будет новый взрыв, новый самолет, новая авария, и о них забудут, выдвигая глупые версии трагедии. Через год закроют уголовное дело, и в гибели самолета официально обвинят мертвых летчиков. И никому и в голову не придет, что причиной гибели самолета стала женщина, сидевшая у иллюминатора в тринадцатом ряду. И даже если он выживет и расскажет людям о том, что самолет погиб из-за ее страха, ему не поверят. Потому что такого просто не может быть. СТРАХ – НЕ УБИВАЕТ!

   В эту минуту Маркус уже физически ощущал, как электромагнитный страх женщины проникает в его мышцы, кожу, парализуя волю и способность к разумным действиям. Ему казалось, что через секунду волны страха проникнут в кабину пилота, и тогда произойдет непоправимое. Где-то в глубине души Маркус понимал уязвимость своих умозаключений и в нормальном состоянии он наверняка нашел бы другое объяснение, но его самого душил страх, дикий животный страх. Он уже сам был готов сорваться с места, куда-то бежать, звать на помощь.

   Такое же ощущение у него было, когда санитар психбольницы Иван Крылов набросил ему на шею удавку. В «приемный покой» он приехал сам в качестве соискателя непыльной работы с большим отпуском и коротким рабочим днем. Он должен был пройти «Курс молодого бойца». Перед тем, как допустить к работе новичка, санитары учили его приемам самозащиты и технике безопасности. Самым популярным приемом у них был «сухой бром». Санитары набрасывали новичку на шею полотенце и тупо душили его. На третьей минуте объятый животным страхом и ужасом испытуемый терял сознание.

   Страх смерти Маркусу запомнился на всю жизнь, но он не сломался и решил остаться в психбольнице на пару месяцев, чтобы немного заработать и испытать себя на прочность. Работа в психушке лишила его чувства страха. Выезжая по «скорой», он выбивал из рук безумцев топоры, ножи, опасные бритвы. Это была «русская рулетка» с одним патроном в стволе револьвера, но удача всегда была на его стороне, он привык рисковать и никогда не проигрывал. Но вот сегодня что-то пошло не так. Маркус Крыми впервые в жизни потерял над собой контроль. Страх и ужас добивали старика в самолетном кресле. Ему не помогали даже «волшебные слова»: «Страх – это фантазия перед опасностью! Всего лишь фантазия, а не сама опасность!»
   Эта фраза много раз спасала ему жизнь, он повторял эти слова, как заклинание, и, не мигая, пристально смотрел в глаза приближающегося безумца, вооруженного ножом или опасной бритвой. Маркус следил за зрачками больного, которые выдавали направление предстоящего удара. А дальше, на автомате, уход от бритвы, подсечка и «удушающий захват». Через три минуты опасное оружие лежало на полу, а особо опасный убийца превращался в обычного пациента психиатрической больницы.

   Но сегодня все было иначе. Не было привычного врага, на которого можно было воздействовать силой. Не было опасной бритвы, а был только страх, непонятно откуда появившийся, который сковал его мышцы и сердце. Надо было что-то делать. И Маркус, пересилив себя, решил действовать так, как привык. Он ничего не говорил женщине, она не слышала слов. Мысленно повторяя секретную формулу Вольфа Мессинга, Маркус Крыми стал перемещаться в пространстве, проникая внутрь этой посмертной маски. За несколько секунд он должен был превратиться в свою соседку, проникнуть в ее мозг, настроиться на волну и стать тем, кому неведомые силы поручили сегодня взорвать самолет.

   Маркус Крыми подобные вещи делал часто, потому что, уволившись из психушки, он стал профессиональным писателем. В его книгах были сотни героев со своей судьбой, со своими мыслями и желаниями. А он не мог писать о том, что не испытал сам. Поэтому Маркус Крыми мысленно превращался в своих героев. Это был его метод. Ему казалось, что, покидая свое тело, он сам становился литературным героем, чаще – убийцей, журналистом, врачом. Со временем он научился вживаться и в образ женщины. Это было совсем непросто, но тот, кто вел его руку, помогал писателю на время перевоплотиться то в удачную бизнес-вумен, то в распутную проститутку, то в «серую мышку» из соседнего офиса. Став «героиней романа», Маркус Крыми на одном дыхании писал целые главы, рассматривая окружающих «глазами женщины». Это были самые удачные эпизоды в его книгах, самые правдивые и точные. Потом старик навсегда покидал чужую оболочку и начинал смотреть на мир своими глазами. Глазами провинциального писателя и журналиста…

   На «встречах с писателем» читательницы частенько спрашивали: «Как вам, мужчине, удалось так точно передать состояние женщины?».

   Маркус Крыми говорил в ответ о чувствах, о том, что понимать людей научился в семнадцать лет, когда впервые, надев белый халат, переступил порог психоневрологического диспансера. Но на самом деле все было иначе. Умение анализировать и наблюдать – стало прелюдией к его главному делу жизни. Перед тем, как научиться перевоплощаться в других людей, он овладел тайнами гипноза, телепатии и внушения наяву. МАРКУС КРЫМИ БЫЛ УЧЕНИКОМ ВОЛЬФА МЕССИНГА.

   Тем временем рев двигателей дошел до земного предела. Еще секунда, и самолет сибирской авиакомпании оторвется от земли и улетит «в никуда». Мозг сидевшей рядом женщины продолжал посылать в кабину пилота импульсы страха. Еще минута, и случится непоправимое!

   Усилием воли старик, как ему показалось, преодолел защитное магнитное поле женщины и оказался внутри чужого тела. Страшные картины сменяли калейдоскопом друг друга. Вот оторвавшийся от земли самолет делает крен вправо, и весь экран закрывают летящие навстречу деревья. Самолет цепляет крылом верхушки сосен. Гремит взрыв, пламя, дикая боль и…

   Это он уже где-то видел. Неужели соседка в своих мозгах крутит «чужое кино»? Точно – это фильм-катастрофа, фрагмент из игрового кино. Значит, она не предсказывает будущее. Ее мозг работает в режиме «повторного фильма» или выдает заложенную в нем программу.

   В компьютерный век знатоки цифровых технологий на одном из форумов всерьез обсуждали тему о «замене файлов в мозгу человека». По этой версии Вольфу Мессингу, Анатолию Кашпировскому и их последователям во время сеанса гипноза удавалось «перезагрузить мозг человека», заменив патологический файл на нечто нейтральное, умиротворяющее, снимающее напряжение. «Замена файлов» приводила к чудесному исцелению больных прямо на глазах зрителей. У этой теории были свои поклонники, но дискуссия на форуме не получила продолжения и не заинтересовала ученых. Исследователи мозга были более консервативны. Они считали, что к излечению приводили «молниеносный гипноз» и телепатия, которой в совершенстве владели артисты оригинального жанра.

   Старик никогда не вел разговоров на эту тему и никому не рассказывал о своих опытах над людьми, которые он ставил во время написания книг. В то же время он был уверен, что и без мудреных приборов можно проникнуть в мозг человека, снимая информацию при помощи гипноза. А установив рапорт (в процессе гипнотизации между гипнотизируемым и гипнотизером устанавливается связь, так называемый «рапорт»), можно не только получать информацию о больном, но и активно вмешиваться в течение болезни. Среди болезней, которые хорошо подавались лечению, был и невроз навязчивых состояний. Для того, чтобы излечить пациента было достаточно заменить больные клетки мозга здоровыми. Говоря современным языком, заменить «зараженный вирусом файл» новым. Это была его внутренняя, придуманная им самим теория гипноза, и она, скорее всего, была далека от реальности. Ученый – очкарик наверняка бы нашел тысячу доводов, разбивающих в пух и прах его теорию «зараженных вирусом файлов». Но яйцеголовых с правильными мыслями в салоне самолета не оказалось. Вмешаться в ситуацию они не могли, и Маркусу пришлось брать инициативу в свои руки. Он решил удалить из мозга женщины «историю авиакатастроф», заменив ее банальным детективом.

   Но сделать это в данной ситуации было невозможно, потому что женщина никак не реагировала на слова, она не видела и не слышала своего соседа. Маркус опустил руку на ее колено. Мышцы у женщины были напряжены так, что ее нога показалась ему каменной и холодной. Создавалось впечатление, что ее тело скрутила страшная судорога. С Маркусом такое случалось в море, поэтому он никогда не расставался с булавкой. Выручила она его и в этот раз. Старик ткнул булавкой в напряженную мышцу, и она мгновенно отреагировала на укол. Женщина медленно открыла глаза и стала смотреть по сторонам. Маркус решил действовать. Схватив соседку за подбородок, он заставил женщину смотреть ему в глаза.

   – Вы слышите только мой голос. Вы видите только мои глаза. Я буду считать до трех. На счете три – вы заснете. Вы слышите только мой голос. Вас ничто не беспокоит. Не волнует. Вы слышите только мой голос.

   Он досчитал до трех, и женщина покорно закрыла глаза. Маркус, стараясь не привлекать внимание пассажиров, провел рукой у самого лица женщины. Гипнотизеры это движение руки называли малыми пасами. На нервные окончания воздействует тепло и энергия гипнотизера. Малые пасы, монотонный гул двигателя самолета способствовали тому, что Маркусу за несколько секунд удалось установить с женщиной рапорт. После чего он попытался извлечь из ее «оперативной памяти» вредоносные файлы авиакатастроф, заменив их, при помощи секретной формулы Вольфа Мессинга, детективной историей. Смысл этой операции заключался в том, что испытуемому пересказывали сюжет рассказа или повести, после чего он уже сам дорисовывал в своем мозгу эту историю.

   Этот метод воздействия на испытуемых действовал примерно так же, как и команда: «Вы находитесь на поляне, кругом растут цветы, вы собираете их, вы чувствуете божественный аромат розы». И пациент не только видел поляну, чувствовал запахи, но и начинал собирать цветы, разгуливая по поляне.

   Вольф Мессинг нашел способ передачи испытуемому более сложных команд. Короткий сюжет рассказа он передавал при помощи ключевых слов, а для передачи объемных текстов – Вольф Мессинг использовал телепатию, передавая их мысленно, подходя вплотную к испытуемому. Маркус повторил этот опыт. Удалив файл «авиакатастрофа» он мысленно пересказал женщине сюжет своей «Тринадцатой книги». Она состояла из нескольких историй, связанных между собой главными героями.

   Маркусу показалось, что он успешно справился с поставленной задачей, и, опустив руку на колено женщине, почувствовал ее живую реакцию на «мужское прикосновение».

   Главным героем детектива Маркуса Крыми был корреспондент московской газеты «Наше дело» Марат Барский. Если бы спросили Маркуса, почему для лечения «закодированной страхом женщины» он выбрал этот детектив, то вразумительного ответа от старика мы б не получили. Ссылки на «случай» и «так захотелось» были самой обычной отмазкой. Тем более что замена «испорченных файлов в мозгу» попахивала ненаучной фантастикой. «Код страха» можно было снять более простым способом – жестким прямым внушением с переключением внимания женщины на «плотские радости». В конце концов, он мог незаметно для окружающих «прогуляться» по эрогенным зонам находящейся в состоянии гипноза дамы, подкрепляя эту процедуру соответствующим сексуальным внушением. И это было бы стопроцентным попаданием, потому что мысли о сексе и все, что с ним связано, для женщины будут всегда на первом месте, а вброс дополнительных гормонов, регулирующих детородную функцию, гарантировал смену приоритетов в мозгу соседки.

   Но Маркус этого не сделал, потому что до презентации он мечтал хоть с кем-то поговорить о… своей новой книге, обсудить героев и саму детективную историю. Ему хотелось знать, будет ли интересна эта история домохозяйкам, одиноким вдовам и деловым женщинам.

   И это был не праздный интерес писателя. Дело в том, что немолодые женщины, по статистике, и были основными потребителями подобной литературы.

   А теперь попытаемся понять, что же происходило в голове женщины после того, как Маркус Крыми произнес слова прямого внушения: «Смотри, детектив!».

   После этих слов женщина стала спокойнее. Она уже не пыталась в ужасе вскакивать с кресла, чтобы донести до экипажа «важную информацию», но напряжение внутри не уменьшилось и чтобы хоть как – то отвлечься, она решила покориться гипнотизеру. Ей казалось, что она продолжает управлять своим телом, своими мыслями и сама дает команды, но это была иллюзия. Женщина находилась в полном подчинении гипнотизера и выполняла все его команды. Помимо своей воли, она превратила ключевые фразы детектива в полноценный художественный фильм для одного зрителя. Причем актеров она решила подобрать сама. В главной роли ей хотелось увидеть здоровенного мужика, обстоятельного спортсмена-штангиста. Вот только придуманный ею образ никак не вписывался в канву киношного детектива. Да и сама история, предложенная к просмотру соседом по креслу, показалась ей такой же неправдоподобной, как и столкновение самолета с локатором, указывающим летчику путь к земле. Но она вынуждена была смотреть это кино, потому что тайная формула Вольфа Мессинга работала безотказно даже после его смерти.

Художественный фильм Елены Шереметьевой с ключевыми словами гипнотизера Маркуса Крыми

   До конечной станции Марат добирался поездом в плацкартном вагоне, лежа на верхней полке. Это была уже четвертая поездка за последние два месяца в столицу Украины. Поезд из Крыма прибыл на тринадцатую платформу столичного вокзала. Марат с трудом вытащил на перрон из своего тринадцатого вагона тяжеленный красный чемодан огромных размеров. Тащить в руках это многопудовое чудо чемоданной промышленности было невозможно. Его владельца спасали колесики и длинная стальная ручка, при помощи которой можно было управлять «краснокожим монстром». Марат поставил чемодан на перрон, не спеша раскурил черную тонкую сигарету и мельком глянул на вокзальные часы. Они показывали 13 часов 13 минут.

   – Какая-то магия чисел, – недовольно пробурчал журналист, – вагон тринадцатый, платформа – тринадцатая, и время прибытия 13 часов 13 минут. Еще бы место тринадцатое дали в кассе, тогда бы все и решилось, как надо.

   Он достал из кармана изрядно помятый железнодорожный билет, развернул его и закричал громко и зло на стоящего у вагона усатого проводника в засаленной фуражке с тризубом.

   – Ты зачем мне билет подменил, я – не Петренко, я – Барский. Мне билет в бухгалтерию сдавать.

   – Какая разница, Петренко, Барский, – вяло отмахнулся от пассажира еще не опохмелившийся труженик железнодорожного сервиса. – Все там будем.

   – Что значит – все! – продолжал надрываться журналист. – Я на двенадцатом месте ехал, на верхней полке, а тут чертова дюжина нарисована. Ты можешь отличить цифру тринадцать от двенадцати?

   – Да какая тебе разница, в конце концов, если нас все равно ждет гиена огненная. Что ты меня тут цифрами путаешь. Не видишь, человек болен, тяжело болен. У меня голова, как чугун с узбекским пловом: все трещит и трещит. Того и гляди – лопнет, и тогда тебе никакие билеты не помогут. Забирай чемодан и вали отсюда, пока жив, пассажирам дорогу перекрыл, – перешел на крик проводник.

   – А я, может, встречающих жду, чемодан переть неподъемный, – стал защищаться Марат, – и ты меня своим концом света не испугаешь. Не таких видали на жизненном пути. Делать ни хрена не способен, а билеты путать мастак, чтоб потом народу проблемы создать с бухгалтершей.

   Перебранка между проводником и пассажиром окружающих не интересовала. Груженные чемоданами и увесистыми пакетами граждане независимого государства спешили к станции метро и автобусам. Лишь только один человек внимательно наблюдал за гостем столицы. Носильщик Ваня, удостоверившись, что встречающие опоздали, подкатил к пассажиру свою тележку.

   – За недорого могу подвезти, куда надо, – проговорил он, подобострастно улыбаясь. Ваня то же самое мог сказать и на суржике, но с пассажирами крымских поездов говорил по-русски. Державномовного носильщика они могли и послать, а у Вани был официальный план и желание заработать кое-что сверху.

   – На мне бабок не срубишь, – окинув презрительным взглядом носильщика, буркнул Марат. – Без тебя справлюсь со своей ношей, а то еще упрешь чемодан, а потом ищи мошенника по всей стране.

   – Я – официальный, – стал тыкать себя в грудь носильщик, – бляху для кого повесили. На этом вокзале левака не бывает. Тут все по-взрослому.

   – Я сказал, сам справлюсь, свободен. – Повысил голос Марат. – Как вы меня тут все достали, а я еще и шагу по столичной земле не сделал.

   Марат привел в рабочее состояние стальную ручку и направился к выходу, толкая чемодан впереди себя.

   Носильщик Иван спорить не стал, обогнав Марата, он направился к концу перрона. По дороге носильщик на секунду остановился рядом с вертлявым, похожим на юлу, пацаном.

   – Чемодан красный на колесах видишь? Лошара конченный, но бабки есть. Лопатник в левом кармане.

   Пацан посмотрел на двигающегося в его сторону «денежного лоха», кивнул головой и, расталкивая пассажиров, побежал вниз по лестнице.

   – Бабок пожалел, лошара, – пробормотал под нос носильщик – наводчик, пропуская Марата к выходу в город. – Так не будет у тебя денег теперь, ни копейки!

   Минут через десять Марат оказался в середине людского водоворота у входа в метро. Сквозь узкие двери пассажиры только что прибывших поездов, пытались протиснуться внутрь, толкая чемоданами и огромными баулами друг друга. Труднее всего пришлось Марату. Его красный многопудовый чемодан на колесиках постоянно наезжал на чьи-то ноги, рвал колготки у приезжих дам и уродовал обувь гостей столицы. Пострадавшие от «краснокожего монстра» в ответ тут же больно пинали хозяина чемодана, обзывая его нехорошими словами. Но Марат на эти выпады никак не реагировал и невозмутимо, продолжал вдавливать чемодан внутрь станции, лишь только у эскалатора он взял свою ношу в руки, чтобы установить на движущую стальную ленту.

   – Вы не могли бы и дальше нести свой чемодан в руках, как все нормальные люди, – неожиданно заговорила с Маратом высокая модельная блондинка в черной куртке, – вы мне уже все колготки порвали.

   – Я не Жаботинский, – буркнул Марат, вспомнив почему-то мирового рекордсмена по поднятию тяжестей середины прошлого века, – это у него силы немерено, а я человек анемичный и нервный, за покушение на свою собственность – могу и убить.

   Женщина, осмотрев с ног до головы потенциального убийцу, недовольно хмыкнула, и продолжать дальнейшую дискуссию не стала. Скорее всего, провинциального хама с чемоданом она сочла за выпущенного из психушки больного.

   Добравшись до перрона, Марат все-таки взял чемодан в руки и, расталкивая пассажиров, вращаясь юлой, с большим трудом втиснулся в переполненный вагон. Рядом с ним оказался высокий парень с большим мясистым носом – плод студенческой любви иноземца и местной проститутки. Гены папаши в его организме явно превалировали. В руках он держал пустую холщевую сумку. Наконец, Марату удалось поставить чемодан на пол, и тут он заметил, что молния его куртки раскрыта, а из левого кармана исчез бумажник. Журналист стал осматриваться по сторонам и неожиданно навалился на соседа.

   – Жертва аборта, верни лопатник, а то хуже будет, – прошептал на ухо метису Марат.

   Карманник был готов к подобным выпадам. Он резко развернулся, сильно прижимая к груди сумку и, оказавшись лицом к лицу с таким же высоким и плечистым мужиком, незаметно передал ему бумажник. Сообщник карманника прижал бумажник к своему бедру сумкой, и, толкаясь, стал продвигаться к выходу. Марат хотел броситься в погоню, но в этот момент стоявший рядом мужчина, издав громкий вопль, стал биться в судорогах. Пассажиры отпрянули в сторону от припадочного, создав вокруг него небольшое свободное пространство, и стали давать бесполезные советы, а его сообщник завопил на весь вагон: «Врача! Позовите врача! Человек умирает!».

   Призыв карманника поддержала толстая баба с крестьянской обветренной физиономией и прыщавая девица. Теперь врача к больному звали уже в три глотки. Крики прекратились после того, как поезд затормозил у очередной станции. Сообщник карманника первым выскочил из вагона, унося с собой бумажник Марата, но журналист на это никак не отреагировал. Бежать за вором с чемоданом в руках он бы не смог, а оставить на произвол судьбы бесценный багаж в кишащем ворами городе было бы верхом беспечности. Тем временем круглолицая крестьянка и два мужика вынесли из вагона припадочного карманника. Они хотели отвести его к эскалатору, но мужчина неожиданно обмяк, потерял сознание и, раскинув в стороны руки, рухнул на перрон. Что было дальше с карманником, Марат не увидел. Машинист закрыл двери, и поезд направился к следующей станции.

Желтые розы с траурной лентой

   На конечной станции журналист покинул опустевший вагон подземки. Поднявшись наверх по лестнице, он остановился у автобусной остановки и, сделав глубокий вдох, лениво потянулся, расправляя измученные красным чемоданом мышцы рук. Людей на остановке не было, лишь в двадцати метрах под зеленым пластмассовым козырьком каменного павильона стояла продавщица цветов с изрядно помятыми букетами желтых роз. Вслед за Барским наверх поднялся крепко сложенный мужчина, которого журналист окрестил «телефонистом». Всю дорогу от вокзала до конечной станции он, не переставая, болтал по мобильнику. Проехав очередную станцию, незнакомец прикладывал к уху телефон и что-то быстро говорил своему собеседнику, потом занимал место у двери и ждал следующей остановки. Марату еще в метро он показался подозрительным.

   Поднявшись наверх, незнакомец продолжал болтать по телефону, объясняя собеседнику, у какого входа его надо искать. На пальцах правой руки у него были татуировки в виде перстней, а на левой щеке – красное родимое пятно.

   – Меченый фраер, – отметил мысленно Марат, – и, скорее всего, судимый, Глазки бегают из стороны в сторону и башка на шарнирах.

   Журналист потянулся к чемодану, чтобы придвинуть его поближе, но в этот момент, стоявший рядом мужик неожиданно бросился на него. Из рукава куртки он вытащил деревянные нунчаки и попытался ударить Марата по голове. В последнюю секунду журналисту удалось увернуться от грозного оружия каратистов. Отскочив в сторону, Марат попытался оказать сопротивление нападавшему и, сжав кулаки, стал в боксерскую стойку, но это его не спасло. Сильнейший удар нунчаками обрушился на его правую руку. Дальнейшее сопротивление было бесполезным, рука повисла, как плеть, и малейшее движение вызывало острую боль.

   – Локтевой сустав повредил, сучара, – поставил себе диагноз Марат. – Теперь уж точно на грязи поеду.

   Суставы у Марата всегда были слабым местом. В детстве он перенес ревматизм, и теперь малейшая травма вызывала мучительную боль. Чтобы не испытывать судьбу, Марат побежал в сторону продавщицы. Он надеялся, что нападавший не рискнет избивать гостя столицы на глазах свидетеля. Тем временем у чемодана появились два помятых типа в надвинутых на глаза фуражках. Схватив за ручку чемодан, они понесли его к остановившимся недалеко от автобусной остановки потемневшим от грязи белым «Жигулям» с нечитаемым номером. Через минуту к ним присоединился каратист, прекративший преследование своей жертвы. Марат остановился возле продавщицы и не знал, что ему делать дальше. Бежать вслед за грабителями было рискованно, звать на помощь граждан и милицию – бесполезно. Немногочисленные прохожие делали вид, что ничего не видят, а осторожная продавщица цветов демонстративно отвернулась от дороги, всем своим видом показывая, что в свидетели она не пойдет ни за какие коврижки.

   – У меня чемодан сперли с вещами, – тихо произнес Марат, но продавщица никак не отреагировала на его слова.

   – Неужели вы ничего не видели? – продолжил Марат, – они же на ваших глазах, средь бела дня…

   – Гражданин, вы меня с кем – то спутали. Я не милиционер и здесь я торгую цветами, а свои проблемы вы решайте сами, зачастила женщина. – Мне нет никакого дела до вас и ваших вещей. Если понравились розы – берите и не морочьте голову.

   – Самое время покупать желтые розы, – недовольно буркнул Марат, направляясь в сторону пешеходного перехода. На противоположной стороне улицы он увидел желтое такси с шашечками, но перейти на другую сторону дороги журналист не успел. С белыми «Жигулями», в багажник которых грабители пытались запихнуть его чемодан, произошло нечто странное. Вначале автомобиль сильно тряхнуло, а потом на дорогу вывалился водитель, повернувший в замке ключ зажигания. От сильнейшего удара током свалились на землю и двое его сообщников. В следующую секунду машина задымила, а потом вспыхнула пионерским факелом. Огонь вначале вырвался из-под капота, потом перекинулся в салон. Через минуту – рванул бензобак. Мощный взрыв разбросал в разные стороны детали автомобиля, остатки красного чемодана и тела преступников. Марат вернулся к цветочнице, которая с ужасом смотрела на взорванный автомобиль, и протянул ей десять долларов.

   – Самое время покупать желтые розы, – злорадно-торжественно проговорил журналист. – Букетик положите на покойника.

   Потом, сделав долгую паузу, продолжил:

   – Забудь про чемодан и его хозяина. Ты же не хотела идти в свидетели, когда об этом просил обворованный гражданин, а сейчас тебе сам Бог велит молчать. Запомни, свидетели убийства долго не живут!

   – Да я знать никого не знаю, и видеть ничего не видела, – в страхе отшатнулась от Марата женщина, – мое дело цветы продавать.

   – Вот и прекрасно, – усмехнулся Марат, – а теперь сделай букет из двенадцати желтых роз, перевяжи черной траурной лентой и отнеси к месту гибели уличных воров. Только быстрее шевелись, пока менты не приехали. Жертва – на твое усмотрение.

   Женщина схватила цветы, быстро обвязала их лентой и бросилась к автомобилю. Подойдя к одному из лежащих на земле мужчин, продавщица положила ему на грудь траурный букет и без оглядки понеслась прочь от взорванного автомобиля. Тем временем Марат спустился в подземный переход и, пройдя сквозь торговые ряды, вышел на противоположной стороне улицы у остановки такси.

   – В аэропорт, – повелительно бросил Марат дремавшему за рулем усатому таксисту. Седые роскошные казацкие усы заменяли водителю всю растительность на гладко выбритом поблескивающем в лучах уходящего солнца черепе.

   – Куда надо? – вытаскивая из ушей стереонаушники, спросил водитель простуженным хриплым голосом.

   – В аэропорт, тебе сколько раз повторять? – недовольно скривился Марат.

   – В аэропорт с радостью, – расплылся в улыбке таксист, – я музыку слушал, поэтому не расслышал ваши слова.

   Марат занял место на заднем сиденье, погладил травмированную руку и, прикрыв глаза, безмятежно задремал. Дорога в аэропорт должна была занять около часа.

   Водитель включил «Русское радио», которое в Киеве почему-то вещало исключительно на украинском языке. Зазвучавшая из динамика песня Марата порадовала. «Ты ж мэнэ пидманула» для украинцев была не просто народным фольклором, а чем-то вроде национального гимна. Песню сменили новости.

   – Только что, с пометкой молния, «Крымский аналитик» сообщил о гибели двух карманников в киевском метро. Свидетели утверждают, что смерть карманников наступила после того, как они похитили бумажник у гостя столицы. В пресс-службе УВД эту информацию комментировать отказались. Но это еще не все. По информации все того же сайта «Крымский аналитик» кроме двух карманников свою смерть на конечной станции метро нашли еще трое грабителей. По словам очевидцев, «Жигули» взорвались после того, как уличные грабители попытались засунуть в багажник, украденный у неизвестного гражданина, огромный красный чемодан на колесиках.

   Вездесущий корреспондент «Крымского аналитика» высказал предположение о том, что эти два происшествия открыли месячник внесудебных расправ с карманниками и грабителями в Киеве. По информации «Крымского аналитика», операция, которую проводят неизвестные граждане на территории Киева, носит название «Желтая роза». Не исключено, что жертвами народных мстителей в ближайшее время могут стать не только сами грабители и карманники, но и оборотни в погонах, которые «крышуют» в Киеве криминальные группировки.

За бортом самолета – минус шестьдесят

   В этот момент в салоне самолета прозвучали слова командира экипажа: «Наш самолет летит на высоте 10 тысяч метров, скорость – 800 километров в час. За бортом температура воздуха минус 60 градусов. В аэропорту „Домодедова“ будем через два часа».

   Женщина сделала глубокий вдох, пошевелила пальцами рук, и открыла глаза.

   – Я только что видела удивительное кино. Скажите, вы знакомы с Маратом Барским? – пристально посмотрев на соседа, спросила женщина.

   – Кто он такой? – ушел от ответа старик, протирая платочком очки с темными стеклами.

   – Главный герой моего сна. Журналист-убийца.– Неожиданно женщина скривилась от боли и схватилась за живот.

   – Вам плохо? – испугался Маркус. – Я могу чем-нибудь помочь?

   Женщина схватила руку Маркуса и сильно прижала к животу. Старик ощутил под рукой беспрерывное движение мышц, от которого Лена извивалась, как змея. Приступ длился минуты три, потом спазмы прекратились, и женщина прикрыла глаза, пытаясь расслабиться.

   Не зная, что делать дальше с соседкой, Маркус задал дурацкий вопрос: «Вам плохо?».

   Женщина отпустила его руку.

   – Со мной впервые такое. Мне уже лучше.

   Она прикрыла глаза, но долго молчать не смогла. Придвинувшись вплотную к соседу, она зашептала ему в самое ухо: «Вы не пугайтесь. Это скоро пройдет. Давайте поговорим о чем-нибудь».

   Маркус не представлял, о чем с ней можно говорить, и выдал весьма странную фразу:

   – Мне показалось, что вы были свидетелем взрыва у станции метро. В прошлой жизни вы торговали цветами на остановке и никуда не вмешивались, потому что боялись бандитов. И в то же время вы взяли у Марата десять долларов и положили на грудь еще живому бандиту 12 желтых роз.

   – Откуда вы знаете про цветы? – неожиданно возмутилась женщина. – Этот фильм еще не снят, и у этой истории нет продолжения. Я видела только начало фильма. Никто не знает, чем закончится эта история.

   – Почему же никто. Я знаю, чем закончится ваше кино. Зло будет наказано, воры и грабители убиты, а Марат вернется в Крым, Лена.

   – Откуда вы знаете, как меня зовут, – я не называла свое имя, – вновь удивилась женщина, пристально рассматривая сидящего в соседнем кресле собеседника.

   – Это не самое трудное задание в моей жизни. Для ученика Вольфа Мессинга – это первый, низший уровень предсказаний.

   – Так вы гипнотизер? – оживилась женщина. – И как я об этом сразу не подумала. Вы внушили мне эту историю, и я увидела придуманный вами фильм. Оказывается, все это просто гипноз. А я боялась лететь в самолете. Мне было так страшно. Вы даже представить не можете, что творилось со мной несколько минут назад.

   – Почему же не могу. Я видел ваш «сеанс повторного фильма». Думаю, нам пора познакомиться. Меня зовут Марк, но не Твен, – тихо произнес Маркус. Он старался не афишировать свою настоящую фамилию и имя.

   – Вы тот самый журналист?

   – Нет, вы не внимательны. Меня зовут Марк, а главного героя вашего сна звали Марат.

   – Почему вы так странно представляетесь: Марк, но не Твен. Марк Твен – американский писатель. Какое отношение вы имеете к нему? Вы его родственник, наследник?

   – Ни то, ни другое, ни третье, – рассмеялся старик. – Меня действительно зовут Марк, мало того, я не имею никакого отношения к Марку Твену. Единственное, что нас роднит, – это профессия. Я придумываю разные истории, превращаю людей в литературных героев и подвожу читателей к мысли, что зло должно быть наказано.

   – А журналист Марат? Он будет убит? Он погибнет?! – быстро заговорила женщина.

   – Кто вам сказал такую глупость, – усмехнулся Маркус Крыми, поглаживая левой рукой подбородок. – Запомните, мадам, главные герои не умирают. Благодаря фильмам и книгам они будоражат умы людей разных поколений. Книга – это послание из века прошлого в мир будущего.

   – Детективы долго не живут, – покачала головой женщина. – Это одноразовая литература. Криминальное чтиво интересно, пока ты пытаешься распутать детективный сюжет, но стоит узнать, кто настоящий убийца, как книга тут же летит в корзину для бумаг. Я за свою жизнь прочитала сотни детективов, и ни одного из них вы не найдете на моей книжной полке. Вы спросите, почему? Потому что я никогда не буду их перечитывать!

   – И, тем не менее, вас интересует судьба Марата, – улыбнулся старик.

   – Тут другое. Вы, помимо моей воли, втянули меня в криминальную историю. Заставили положить розы на грудь живому покойнику, – она запнулась на последней фразе. – Я, кажется, сказала что-то не так. Когда я положила розы на грудь пострадавшему от взрыва грузину, он был еще жив.

   – Это ничего не меняет, – тут же пришел на помощь старик, – я списал его, как отработанный материал. Он не представлял никакого интереса оставшимся в живых. Вор, грабитель, преступник. О таких вспоминают только матери и дети, поднимая рюмку с водкой в день смерти.

   – Можно подумать, что ваш Марат лучше. Почему вы оставили в живых убийцу, а убили простого вора.

   – Потому, что я Марк, но не Твен, – ушел от ответа на прямой вопрос старик.

   – А может, образ Марата списан с автора? Начинающие писатели свои повести и романы наводняют реальными героями из своей жизни. Или я не права?! – хитро прищурилась Лена.

   – Меня смутило слово «начинающий», – искренне рассмеялся старик. – Неужели я так молодо выгляжу?

   – Я не хотела вас обидеть, но в этой истории не было тайны, которая обычный сюжет превращает в захватывающий детектив, – жестко произнесла женщина. – Такие книги пишут начинающие авторы или…

   – Или выжившие из ума старики, – усмехнулся Маркус. – Тем не менее, в ваших словах есть доля правды. Все очевидно. Вначале Марат убил двух карманников отравленной иглой, которая находилась в бумажнике с «денежной куклой». Помните, в сказке: «Смерть Кощея на кончике иглы». А потом Марат взорвал машину с грабителями, используя дистанционный взрыватель. Мина-ловушка срабатывала в том случае, если вор отдалялся на двадцать метров от хозяина с его чемоданом. Причем все было по-честному. Вор получил предупреждение от чемодана: «Пиастры! Воры украли пиастры». Потом следовал предупредительный удар током, и только после этого – желтые розы на грудь. Такова схема. Но это только присказка. Нам еще предстоит пережить с вами финал этой жуткой истории. Самое страшное преступление, о котором я когда-либо писал, будет совершено на борту этого самолета.

   – Вы хотите предложить читателям ТАЙНУ ЗАКРЫТОЙ КОМНАТЫ? – зачастила женщина. Чувствовалось, что детективы ее хобби. – Борт самолета – идеальное место для подобных историй. В восьмом ряду погибает человек. Под подозрением все пассажиры, в том числе и случайно оказавшийся в самолете сыщик. За время полета он должен будет вывернуть наизнанку всех пассажиров и при посадке предъявить полиции настоящего убийцу.

   – Детектив в духе Агаты Кристи, – рассмеялся старик. Но я не пойду по вашему следу. Это ваша история. У меня все будет иначе. Но мы с вами отвлеклись от главного. Я хочу понять причину вашей болезни. Откуда этот страх? Вы лечились у психиатра?

   – Нет. У меня с нервами все в порядке.

   – Значит, вы не обращались к врачам. Тогда объясните, почему вы умирали от страха? Вы принимали лекарства, наркотики?

   – С чего вы взяли?!

   – Во время взлета вы потеряли сознание, ни на что не реагировали. Такое состояние вызывают сильнодействующие лекарства или наркотики. Вам перед полетом давали лекарства?

   – Никто ничего мне не давал.

   – Но вы же приняли какое-то лекарство во время взлета.

   – Это был аэрон. Таблетки от укачивания.

   – «Аэрон» не по этой части. Что-нибудь необычное происходило с вами накануне вылета? Не спешите с ответом. Я веду речь о гипнозе, моментальном кодировании со сменой ценностей при помощи психотерапии действием.

   Старик внимательно смотрел на женщину. Его интересовали не слова, которые она говорит, а мимика, движения глаз и руки. Работая в психбольнице, он научился ставить диагноз по походке, по тому, как больной входит в кабинет, как садится на стул, какие слова произносит первыми. Маркус попытался использовать этот уникальный опыт, но соседка по креслу не вписывалась в привычные рамки.

   – Не было гипноза, не было кодирования, – прервала размышления Маркуса Крыми женщина. – Мне просто стало страшно. Я видела падение самолета. Он должен был разбиться при взлете. А потом появился этот Марат с красным чемоданом и желтыми розами…

   – Но этот страх не мог появиться сам по себе.

   – Я не хочу говорить на эту тему, – неожиданно повысила голос женщина.

Уходящая натура

   – Хорошо давайте поговорим о вашем муже? Похоже, что эта «уходящая натура» вас полностью разочаровала?

   Старик взял за руку Лену, посмотрев ей в глаза.

   – Точное определение: «уходящая натура». Могу только сказать, что мой муж бизнесмен средней руки. Никогда не хватал с неба звезд, но и не бедствовал.

   – И это все? А как же «пивной бочонок»? – удивился старик. Он ждал длинной исповеди с кучей жалоб на невнимание и непонимание. Невроз навязчивых состояний не мог развиться на пустом месте. Этот страх перед полетом имеет свою глубинную причину. И этой причиной могут быть проблемы в семейных отношениях. – Расскажите, что вас не устраивает в семейной жизни.

   – Я не буду обсуждать с вами мою семейную жизнь.

   – Тогда расскажите о своем бизнесе. Как вы оказались в Крыму?

   – Три года назад я отдыхала с мужем в «Украинской мечте», познакомилась с главврачом. Он мне показался милейшим человеком, – мгновенно сменив тон, продолжила женщина. – Муж мой в это время искал в Крыму торговую точку, чтоб поработать летом. Я спросила у главврача, не сможет ли он отдать нам в аренду полуразрушенный летний кинозал под кафе или ресторан. Главврач пару дней думал, а потом сказал, что согласен. Мы провели там ремонт, вложили приличные средства и стали работать. Вначале все было хорошо: аренда небольшая, санэпидстанция и пожарники брали с нас по-божески, местный мэр всего два раза за сезон привел к нам своих гостей – халявщиков. Так что к концу сезона мы вернули потраченные деньги и кое-что заработали.

   – «Украинская мечта» – это военный санаторий?

   «Украинская мечта» числился за Министерством обороны, но в погонах я там никого не видела. Обычная крымская здравница.

   – На следующий год вы расширили производство, возвели величественное здание приморского ресторана и стали грести доллары лопатой, – продолжил старик.

   – Мы действительно хорошо заработали на общепите в Крыму, но строить больше ничего не стали. Дело в том, что главврач санатория каждый год перезаключал с нами договор аренды. И эта самая аренда росла, как на дрожжах.

   – Что-то не припомню, чтобы в Крыму росла аренда, – засомневался старик. Он продолжал поиск причины страха, и рассказ о проблемах в бизнесе натолкнул его на весьма популярную версию.

   – Санаторию мы платим стабильную сумму. Речь идет, скажем так, о дополнительном финансировании отдельных граждан, – осторожно подбирая слова, пояснила Лена.

   – По-русски это звучит как дача взятки должностному лицу, – поддел женщину старик.

   – Да мы и не отказывались платить. Давали, сколько просил. Но этой весной он заявил, что работаем последний год из-за того, что на эти рестораны положил глаз нардеп от БЮТа, – помрачнела женщина.

   – Сильный перец, народный депутат от БЮТа. Они ж уже в оппозиции, а сама Тимошенко мотает срок.

   – И я так думала, а потом мне объяснили, что у этих «оранжевых» остались в руках милиция и спецслужбы, которые при желании могут любого растереть в пыль. А тут еще выборы в этом году. Так что у соратников Тимошенко есть шанс вернуться во власть. Они этим и пугают местных начальников.

   – Скажите, а вы в санатории к врачам не обращались? – решил сменить тему разговора Маркус.

   – Почему я должна обращаться к врачам?

   – Потому что у вас остеохондроз шейного отдела позвоночника в стадии обострения, – сухо пояснил Маркус.

   – И все-то вы знаете. И везде-то вы побывали, – удивленно посмотрела на старика Лена, – вы меня просто насквозь видите. В санатории мне делали массаж спины.

   – А что из препаратов вам назначали?

   – Ничего. Только массаж.

   – Скажите, а в вашем санатории лечатся только офицеры и их жены?

   – В этом санатории может лечиться любой, у кого есть деньги. Жены офицеров – не самые большие шишки. В июле там собирается весь киевский бомонд: дети министров, крупных бизнесменов, генералов с мамашами, бабушками и тещами.

   – Хороший санаторий. Такой терять нельзя ни в коем случае, – подвел итог разговору старик. Он отбросил в сторону массаж и остеохондроз. Ни то, ни другое не могло вызвать «страх смерти». Вот если бы ей назначали уколы или специальные таблетки, вызывающие беспокойство и страх…

   – Если вы и вправду гипнотизер и умеете читать чужие мысли, скажите, о чем я думаю сейчас? – решила сменить тему Лена.

   – О моих рассказах, – не задумываясь, произнес старик.

   – Мы будем гореть в аду, – неожиданно весьма отчетливо произнесла Лена.– Нас убьет взорванный аэропорт!

   Эти слова ударили словно током сидевшего рядом с Леной писателя. На старика вновь обрушилась волна страха. Маркус вернулся к реальной действительности. Он, наконец, осознал, что все его эксперименты, гипноз и внушение не могли ничего изменить, потому что он так и не понял, что на самом деле происходит с его попутчицей. Он даже не мог сказать, кто перед ним: закодированная террористами шахидка или психически больная женщина. Самолет можно было бы спасти одним уколом, но у него не было ни шприца, ни инсулина, ни аминазина. Он был бессилен что-либо изменить. Единственным его оружием был гипноз и прямое внушение. Но Маркус Крыми не был Кашпировским, который весьма успешно проводил в телеэфире операции без наркоза. Возможно, что в этой ситуации смог бы спасти людей его учитель Вольф Мессинг. Но Мессинга уже не было в этом мире.

   Оставалось только одно, обратиться к членам экипажа. Но что он им скажет?

   «Господа. Сидящая рядом со мной женщина представляет угрозу, она видит горящий на земле самолет и выбрасывает в атмосферу электромагнитные волны страха».

   Натуральный бред сумасшедшего. С такими идеями идут к психиатру, а не к командиру корабля. Да у них в каждом полете найдется бесноватый, умирающий от страха смерти.

   Неожиданно самолет провалился в воздушную яму. Маркусу показалось, что он уже не сможет подняться и на этом придется поставить последнюю точку. Воздушная яма напугала Лену. Она с ужасом смотрела на старика. Самолет вибрировал, завывая двигателем, как при взлете.

   – Мы идем на посадку? – сдавленным шепотом спросила Лена.

   – Нет. Это воздушная яма, – покачал головой старик. Волна страха вновь обрушилась на него, сжала сердце, сосуды. Ему стало трудно дышать.

   – Мы погибнем! Я – знаю! Мы – обречены! – Женщина смотрела на старика невидящим взглядом. И неожиданно продолжила лишенным эмоций ровным голосом: Говорят, что в последнюю секунду перед глазами человека проходит вся его жизнь. Что было главным в вашей жизни, самым ярким впечатлением?

   – Встреча с людоедом, – с трудом вдохнув воздух, не задумываясь, ответил старик. Он подчинился женщине, она втянула его в свой бред. Он теперь верил в неминуемую катастрофу.

   – Это правда?!

   – Да. Из-за людоеда от меня ушла любимая женщина.

   Самолет выбрался из воздушной ямы и стал набирать высоту.

   – Расскажите об этой встрече. Прямо сейчас, – настойчиво потребовала Лена. Это не было просьбой. Она приказывала. И он был готов подчиниться. Теперь женщина управляла его мыслями и диктовала свою волю гипнотизеру, потому что он вновь оказался во власти страха.

   – Эта история вам не понравится, – попытался уйти от страшной темы Маркус.

   – Рассказывайте! У нас мало времени! Я хочу знать, о чем с вами говорил дьявол!
   – Он ничего не говорил. Я его вырубил с первого удара. А Алиса пошла на кухню и приоткрыла крышку кастрюли…

   – И что было в той кастрюле?

   – Я не хочу вспоминать о той ночи, – прошептал старик. – Лена, а теперь ваша история. Самое яркое впечатление в жизни.

   – На Кавказе дьявола называют шайтан, и он предстал передо мной в облике жителя гор, – только и успела произнести женщина. После этих слов она громко вскрикнула и схватилась за живот. Лицо и руки ее стали белыми и холодными, как снег. Ей уже было не до рассказов. Маркус не знал, что делать с женщиной. Боли были настолько сильными, что Лена временами теряла сознание, закрывая глаза, превращаясь в гипсовое изваяние. Маркус попытался усыпить женщину. Это оказалось намного сложнее, чем раньше. Но она подыграла ему, подчинившись гипнотизеру. Сон был неглубоким. Любое неосторожное слово могло разбудить ее. Маркус не представлял, какое внушение сможет снять эти дикие боли. Ситуация была хуже, чем у Кашпировского, который смог в прямом телеэфире заменить наркоз гипнотическим внушением. Его пациентка до операции находилась в нормальном состоянии, и он мог легко довести ее до сомнамбулизма. Здесь же была первая стадия гипноза.

   «Приступ у нее начался, когда она попыталась назвать имя шайтана, человека, в которого вселился дьявол, – Пронеслось в голове Маркуса. – Надо спросить, как его звали».

   – Вы слышите только мой голос. Вас ничто не волнует, не беспокоит. Назовите его имя. Имя человека, которого вы назвали шайтаном. Имя! Имя! Кто он!?

   – Ахмет, массажист. Он мне сам говорил об этом. Я должна подчиняться ему. Доверять, верить, раствориться в нем! – чуть слышно прошептала Лена.

   «Это прямое внушение или кодирование, – пронеслось в голове старика. – Доверять, верить, подчиняться, раствориться во мне. Такое на первом сеансе гипноза не отобьешь. Надо что-то придумать, пока я еще могу воздействовать на ее мозг».

   И тут Маркусу пришла в голову крамольная мысль: «А не поиграть ли с ней в любовь? Она же женщина. Нужно дать «установку на любовь». Прямое внушение: «Лена, наконец-то вы увидели его. Вы всю свою жизнь мечтали о таком мужчине».

   Вот что он должен был внушить умирающей от страха женщине, а не впаривать ей рассказы о киевских убийствах. Во время гипноза достаточно было поменять формулу внушения, чтобы она стала выделять «феромоны любви», как это делают толпы поклонниц на концертах Стаса Михайлова, а не феромоны страха, и проблема была бы решена».

   Одно время Маркус изучал феномен массовых женских психозов, которые происходили на концертах любимых певцов женщин. Мощный гормональный удар происходил у женщин от воздействия определенных звуковых частот. Слова «обволакивающий голос» были не просто словами. Голос певца воздействовал на психику дам так же, как и слова гипнотизера в темной комнате. Только гипнотизеру в «охмурении» дамы помогала интимная обстановка и доверительный разговор, которые в конечном счете воздействовали на гормональную систему пациентки. Во всяком случае, так считали ученые-психиатры, изучавшие этот феномен. В то же время они не пытались сравнить состояние гипноза с состоянием женщины, находившейся на концерте того же Стаса Михайлова. На психику женщин певец воздействовал тоже словами и особым тембром голоса. Разгадка могла скрываться не в словах, а в тембре и ритме.

   – Нужно отменить прежнее внушение. Первая команда: «Забудь все! Забудь все, что с тобой происходило во сне!». Вторая – «установка на любовь». Стас Михайлов – герой твоего романа.

   Приняв решение, Маркус Крыми немного успокоился. У него появился реальный план, благодаря чему, чувство страха, которое изматывало писателя, стало уходить на второй план.

   – Итак, убираем телепатию и ненаучную фантастику. Она в это все равно не верит. Только прямое внушение. Четкие и ясные установки «на любовь».

   Вести диалог с Леной за Стаса Михайлова, о котором он мало что знал, старик не рискнул.

   – Следующей его командой была: «Стас Михайлов поет вам свою любимую песню. Закрыть глаза».

   Маркус не знал не только любимой песни Стаса Михайлова, но и вообще ни одной песни из его репертуара. Но женщина прекрасно справилась с поставленной задачей. Закрыв глаза, она, забыв обо всем, наслаждалась голосом любимого певца, а потом, не открывая глаз, дотронулась до руки гипнотизера и положила его ладонь себе на грудь.

   «Вот тебе и „золотой ключик“ к любой бабе, – подумал Маркус. – Преврати себя под гипнозом в Стаса Михайлова, и дама твоя».

   Маркус хотел продолжить этот эксперимент, но тут в салоне появилась стюардесса и все испортила. Маркусу пришлось в срочном порядке выводить женщину из состояния гипноза.

   Лена широко открыла глаза и с удивлением посмотрела на стоящую в проходе стюардессу.

   – Чего она хочет? – спросила Лена, бесцеремонно разглядывая длинноногую модель с высокой чувственной грудью. Соседство с такими женщинами у Лены вызывало комплекс неполноценности. Она страшно завидовала длинноногим красавицам и всегда придиралась к ним, когда фотомодели оказывались среди обслуживающего персонала. Но цепляться к стюардессе во время полета она не захотела, потому что находилась под впечатлением от общения со Стасом Михайловым. Команда гипнотизера: «Вы не помните о том, что происходило с вами во время сеанса гипноза» – срабатывала не всегда. С человеческой памятью происходило примерно то же, что и с удаленным с компьютера файлом. Опытные программисты могли не только найти на жестком диске следы удаленного файла, но и восстановить его. Человеческий мозг поступал точно так же. Удаленную из памяти информацию о том, что происходило с больным во время сеанса гипноза, он возвращал испытуемому причудливыми сновидениями, галлюцинацией, а то и системным бредом.

Занимательная психиатрия

   Маркус решил увести женщину от вопроса о том, не видел ли он в самолете Стаса Михайлова.

   – Я недавно прочитал занимательную историю про женщину, которая занималась психоанализом с Фрейдом, – попытался заинтересовать Лену новой темой из жизни знаменитостей. – Так вот, эта дама прожила несколько лет девственницей со своим законным супругом, а потом отдалась какому-то психу, чтобы рассказать мужу в подробностях о том, как этот псих ее лишал девственности.

   – И зачем вы мне это все рассказали? – возмутилась Лена. – Я не давала повода.

   – Я не хотел вас обидеть, – стал извиняться Маркус. – А про женщину-девственницу я рассказал потому, что человеческий мозг – черный квадрат неизвестности. И мы никогда не узнаем, кто и зачем взрывает самолеты! Вы меня слышите, взрыв самолета неизбежен, но почему он произойдет – никто, никогда не узнает! Кстати, ту женщину в сорок втором расстреляли фашисты на оккупированной территории в России, а Фрейда у фашистов за большие деньги выкупила его пациентка и вывезла за границу. Чем не сюжет для детектива?

   – Это скорее драма, а не детектив, – возразила Лена.

   – И я о том же. Супруга-девственница – страдала шизофренией. Она в совершенстве овладела психоанализом, писала научные труды, и издала книгу по эротике, которая пользовалась огромной популярностью в Германии в начале прошлого века. А теперь вопрос, кому нужен психоанализ женщины, страдающей шизофренией, если у народа повышенным спросом пользуются ее эротические фантазии?

   – Я никогда не думала об этом, – неожиданно покраснела Лена. Она испугалась, что Маркус сейчас узнает о том, что с ней происходит на самом деле.

   – Все думают об этом, – обреченно махнул рукой Маркус. – Даже основатель психоанализа Зигмунд Фрейд. Но не в этом суть. Я не могу понять две вещи: «черный квадрат» Малевича и того, кто взрывает самолеты «живыми бомбами».

   Лена украдкой посмотрела на старика, который в ее глазах неожиданно приобрел облик большого ученого, внешне похожего на Фрейда. Женщина вдруг осознала, что этот старик не такой уж и страшный.

   Старик не знал, о чем думает в эту минуту Лена, и продолжил развивать, как ему казалось, весьма выигрышную тему о «Черном квадрате» Малевича и Зигмунде Фрейде. В отличие от Маркуса, который профессионально в молодости изучал психиатрию и психоанализ, Лена не читала трудов Фрейда, не видела картин Малевича и не могла комментировать поведение ученой-шизофренички, оставшейся девственницей после десяти лет супружеской жизни.

   «Я бы и недели не выдержала, – представила на секунду странную семью Лена. – Нормальный мужик взял бы и изнасиловал свою супругу. И ему бы за это ничего не было. А может, она ждала, когда он на нее кинется и возьмет силой?».

   Потом ей показалось, что Маркус смотрит на ее грудь и хочет ей что-то предложить. Лена выпрямила спину, втянула живот и призывно посмотрела в сторону писателя. С любым другим это бы сработало, но Маркус не реагировал на ее женские хитрости.

   – У вас взгляд Кашпировского, – удивленно произнесла Лена. – Вы смотрите на меня, как Анатолий Кашпировский на своих пациентов.

   – А вы лечились у Кашпировского? – быстро спросил Маркус, он пытался уточнить диагноз оказавшейся рядом с ним женщины. То, что она страдает психическим расстройством, он уже не сомневался. Старик пытался найти ответ на вопрос, можно ли повлиять на женщину при помощи гипноза и внушения наяву. Если это невроз навязчивых состояний, то еще можно будет что-то сделать, а если шизофрения, то гипноз и прочие попытки исправить ее поведение обречены на неудачу. Был еще и третий диагноз: «кодирование на смерть» при помощи ядовитых веществ и наркотиков. В этом случае все его попытки успокоить пациентку и снять «страх смерти» обречены на провал так же, как и при шизофрении.

   – Я не знакома с Кашпировским. Видела его только по телевизору, но вас интересует не Кашпировский. Вы хотите выяснить, не обращалась ли я за помощью к психиатрам. Отвечаю. Не обращалась. Вопросы еще есть? – неожиданно зло произнесла Лена. Ее обидело, что этот старик не замечает ее женской красоты и обаяния.

   Быстрая смена настроения и неадекватная реакция на простые вопросы насторожили Маркуса. Это могло быть одним из симптомов психического расстройства. И он решил идти ва-банк.

   – Лена, мне хочется поговорить с вами о любви и мужчинах. Судя по вашему рассказу, муж вас не устраивает как сексуальный партнер. Так бывает довольно часто. А мне бы хотелось услышать ваше мнение о тех мужчинах, которые удовлетворяют многих женщин, приезжающих на отдых в Крым, – начал издалека подводить к нужной ему теме Маркус.

   – Вы задаете нескромный вопрос, – недовольно произнесла женщина. – Мне неприятно говорить с незнакомым мужчиной на эту тему.

   – В молодости я довольно долго тусовался с пляжными мальчиками и женщинами, приезжавшими в Крым на отдых, и даже написал книгу о курортных романах, – решил развить тему старик. – Вообще-то, странная штука жизнь. То, что запрещено и осуждается – может стать смыслом жизни, единственной радостью, главным в жизни. А то, что освящено печатью ЗАГСа, быстро приедается, становится пресным и неинтересным. Я вам рассказывал о шизофреничке, которая десять лет провела в супружеской постели со своим мужем, оставаясь девственницей, а потом она «пошла по рукам» с такой ненасытностью, что у мужчин просто слетала крыша от этого вулкана страстей. И это исторический факт, а не домыслы журналистов. А есть женщины, которые даже не пытаются хоть что-то изменить в своей сексуальной жизни. Они доживают до глубокой старости, а вспомнить о прожитой жизни нечего: отчеты в налоговую, объяснительные записки, телесериалы по вечерам, и все. Вы не боитесь повторить судьбу такой женщины?

   – Чего вы добиваетесь? Вы хотите, чтобы я начала обсуждать с вами свои любовные приключения. Этого не будет, – зло бросила женщина, и неожиданно схватив его руку, продолжила, как показалось Маркусу, «задыхаясь от смелости»: – А может, вы хотите, чтобы я отдалась вам прямо здесь, в кресле, на высоте десять тысяч метров и потом вспоминала об этом приключении всю оставшуюся жизнь? Давайте попробуем. Я могу это сделать прямо на глазах стюардесс, а вы?

   – Мне нравится ход ваших мыслей, – широко улыбнулся Маркус. – Неожиданно он сжал ее руку и прижал к своей груди. – Я думаю, что у нас с вами еще будет время для того, чтобы исполнить все свои тайные желания в более комфортных условиях.

   Маркус гладил ее руку и смотрел в глаза женщины. Ей это нравилось. Во всяком случае, она расслабилась и стала менее агрессивной.

   «Она не похожа на шизофреничку, – сделал неожиданный вывод Маркус. – Ориентируется в себе, во времени, не выкладывает наружу то, о чем непринято говорить с незнакомыми людьми, у нее нет галлюцинаций ни слуховых, ни зрительных, ни тактильных. Она активно защищает «свои ценности». Мало того, ее состояние не вписывается и в невроз. Если б она страдала неврозом навязчивых состояний, то завалила бы меня жалобами на здоровье и окружающих ее людей. Тогда возникает вопрос, что вызывает у нее приступы страха? Остается одно: наркотики. Маркус нежно провел кончиками пальцев по руке женщины. Она не отдернула руку, не испугалась, что он обнаружит следы от уколов. Да их там и не было.

   Женщина внимательно следила за действиями своего соседа. Наконец, она не выдержала и спросила: «Что вы делаете? Вы хотите затащить меня в свою постель? Этого не будет! У меня есть муж, который меня устраивает во всех отношениях. Вы не забывайте, кто вы и кто он».

   В это время стюардессы принесли упаковки с едой. Лена развернула пакет, достала булочку и с жадностью набросилась на еду.

   – Вот и прекрасно, – пробормотал старик, откинувшись на спинку кресла. – Одну проблему решили. Есть время передохнуть. Как бы сейчас я хотел лежать дома на диване и смотреть телевизор, ни о чем не думая! Только идиоты летают в самолетах тринадцатого, в пятницу, с посадкой во взорванном аэропорту.

Трагедия для одного зрителя

   Маркус закрыл глаза и в мыслях неожиданно оказался в партере театра на Таганке. Он бывал на Таганке раз десять. Это был его любимый театр в Москве.

   «Интересно, а как бы они сыграли эту сцену. События разворачиваются на борту самолета за полчаса до взрыва. На сцене двое. Старик, который пытается спасти свою жизнь, и террористка-смертница. Любимов наверняка разыграл бы любовную сцену. И был бы прав. Ну, что еще станет делать вышедший на пенсию «пляжный мальчик»? Соблазнять женщину разговорами о сумасшедшей любви к женщине.

   А что будет думать она?

   Любить эту старую развалину невозможно. То, что он говорит, – это бред. Он родился стариком. Древним, нудным, навязчивым. А у нее еще все впереди, даже если этот самолет сгорит на земле вместе с ее соседом.

   Чем закончится пьеса? Неважно. Пусть говорят, вспоминают, флиртуют, обманывают друг друга. Последние тридцать минут жизни. Старик писатель знает о том, что самолет погибнет, а женщина, женщина – живет надеждой на будущее. Она думает, что останется живой после катастрофы и еще встретит того, кто перевернет все в ее жизни, сделает ее счастливой, любимой, красивой и желанной».

   Маркус Крыми увлекся идеей. Ему надоело бороться за жизнь самолета. Что-то решать, кого-то спасать. Он выдохся. В этой борьбе он проиграл тем, кто придумал «психологическую бомбу». Маркус уже забыл о презентации «Тринадцатой книги» в магазине «Арбат» и о тех проходимцах, которые купили ему билет до взорванного аэропорта на пятницу тринадцатого. Все! Решено! К черту всех! На сцене Маркус Крыми и Лена. Но он не станет ее охмурять словами. Какая любовь может быть у старика и молодой женщины.

   Он поворачивает голову к иллюминатору. За толстым непробиваемым стеклом иллюминаторов плывут свинцовые облака.

   – Это последнее, что мы увидим в этой жизни. – Новая волна страха накатывает на старика. У него сжимает сердце, как при инфаркте. Его преследует мистический рекламный слоган: «Взорванный аэропорт – взорвет самолет!». Неожиданно он вспомнил, как умирал Вольф Мессинг. В конце жизни Вольф Григорьевич стал беспомощным человеком, измученным болезнями, потерявшим свою магическую силу. Гипноз, внушение, телепатия – все это с годами куда-то уходит. И тот, кто всю жизнь творил чудеса, превращается в больного никому не нужного старика.

   Боль за грудиной нарастает. Старик дышит широко открытым ртом. Он задыхается и отключается от окружающего мира. У него кружится голова, он перестал реагировать на слова своей соседки. Лена что-то ему говорила, но он не слышал ее. Маркус видит страшный финал своей жизни. Во время посадки самолет цепляет кроны деревьев, разваливается в воздухе на куски и падает в болото.

   Лена хватает за руку старика и кричит в самое ухо: «Вам плохо? Вы меня слышите?».

   – Я вас слышу, – наконец обретает дар речи старик. – Мы будем говорить с вами о любви, детективах и героях моих книг.

   – Эти разговоры нас не спасут. Мы все равно погибнем, – придвинувшись к самому уху старика, зашептала женщина. – Спасения нет! Это случится во время посадки. Взорванный аэропорт – взорвет самолет!

   – Этого не будет, – попытался успокоить женщину старик. Но он был неубедителен, потому что уже сам поверил в неминуемую трагедию. – У нас еще есть время. Можно предупредить экипаж.

   – Нам никто не поверит, да они и сделать ничего не смогут. Потому что это судьба, – откинулась на спинку кресла женщина.

   – Вы меня убедили, – взял себя в руки старик. – Если мы не можем повлиять на предстоящие события, тогда есть смысл поговорить о прошлом. Может, в этом прошлом и спрятан ключ к спасению? – Маркус уже не думал о диалоге с женщиной. Театр исчез из его подсознания, как и не сыгранная им последняя роль в спектакле по имени жизнь. Роль ученика Мессинга, спасающего людей от неминуемой смерти.

   – Расскажите о своих книгах. Откуда вы берете сюжеты? Как можно стать героем ваших книг?

   «Ей не нужен ответ. Спросила, чтобы спросить. Так спрашивают на улице у знакомого: „Как здоровье?“, надеясь услышать короткое: „Не дождетесь!“, чтобы продолжить путь с чувством исполненного долга», – подумал Маркус, но вслух ответил.

   – Все, кто когда-либо встречался со мной, – рано или поздно попадали в переплет, – продолжал старик. – Дело в том, что в моих романах много разных людей. Я даже не знаю, откуда они берутся и зачем они нужны читателю. Проблема в том, что я не учился этому ремеслу. Мои детективы рождались из хаоса, из какой-то запутанной истории, которую я пытался распутать сам. Иногда – это удавалось, и тогда появлялась книга и читательские отклики, но чаще мне не удавалось раскрыть преступление, потому что главные герои действовали нелогично. Они представлялись мне сумасшедшими артистами, разыгрывающими перед единственным зрителем бездарные спектакли. Эти истории так и остались незавершенными главами новых книг. Однажды я даже попытался собрать вместе эти нереализованные сюжеты под одной обложкой, но детектив не получился, потому, что в главные герои пробились неадекватные люди с большими черными тараканами в голове.

   – Сумасшедший не может быть героем детектива, – решила прервать поток сознания своего соседа Лена. Ее поразило фраза старика: «неадекватные люди с большими черными тараканами в голове».

   – Я знаю, о чем вы сейчас подумали, – одними губами усмехнулся старик. – Вас смутило, что я добавил к газетному штампу два слова «большие и черные». Всего два слова, которые не меняют смысл, не усиливают и не уточняют привычный образ. Но эти два слова в виде нового образа проходят в ваш мозг, минуя все стандарты и правила. Признайтесь, от этих слов вам стало как-то неуютно, потому что вы живете по придуманным людьми правилам. И из-за этих стандартов вы не можете представить себе сумасшедшего героя детектива. А вам не приходила в голову мысль о том, что самые страшные преступления чаще всего совершают именно сумасшедшие?

   – Вы пытаетесь меня запутать. Одно дело реальное убийство, совершенное душевнобольным, и совсем другое – «детективное чтиво». У детектива существуют законы жанра. На первой странице труп и главный подозреваемый. А дальше автор бросает ложный след, обвиняет в убийстве невиновного, сделав ложную версию весьма правдоподобной, и когда в эту версию поверят все, называет истинного убийцу. И никаких сумасшедших. Вы просто не имеете права делать героем детектива сумасшедшего с его извращенной логикой, – неожиданно втянулась в дискуссию Лена. – Я очень люблю детективы. Если интересная книга, то я буду ее читать всю ночь. И не дай бог, если в книге на последних страницах пропадет логика, или появится спрятанная от читателей автором ГЛАВНАЯ УЛИКА. Я не возьму больше в руки ни одной книги этого писателя. И еще, насколько я знаю, логика сумасшедшего – это отсутствие всякой логики.

   – Возможно, вы и правы, но не во всем. Скажите честно, вы можете поверить в то, что серийный убица людоед – нормальный человек?

   – Нет.

   – А врачи взяли и признали его нормальным для того, чтобы избавить эту землю от страшного монстра. Они не хотели держать людоеда всю оставшуюся жизнь в психиатрической больнице. И теперь, из-за этой бумажки-экспертизы, мы должны относиться к людоеду, как к нормальному человеку, – продолжил раскручивать людоедскую тему Маркус Крыми. – Мало того, теперь этот преступник, с его людоедской логикой может стать героем детектива из-за того, что врачи-психиатры приговорили его к расстрелу. Я думаю, для вас очевидно, что к расстрелу людоеда приговорил не суд, а врачи психиатры. Всего одно слово на казенной бумаге ВМЕНЯЕМ, и сумасшедший людоед попадает в камеру смертников.

   – И правильно сделали врачи, зачем таким людям даровать свободу, – поддержала решение экспертов Лена. – Я бы на их месте поступила точно так же.

   – Вы бы отправили душевнобольного человека на расстрел? – удивился Маркус. – А как же право на справедливый суд и для кого писаны законы в этой стране? Не может молодая симпатичная женщина быть такой кровожадной.

   – Может. Еще как может! Маркус, вы не знаете женщин, но вы их увидите, особых женщин, – с угрозой проговорила Лена.

   – Вы говорите о шахидах? – напрягся Маркус. И тут до него стал доходить особый смысл сказанных слов. На борту самолета, похоже, она не одна такая.

   – Мне понравился ваш фильм про журналиста Марата, – ушла от вопроса Лена.– У меня сложилось впечатление, что это была реальная история. Я бы хотела с ним встретиться не во сне, а в реальной жизни.

   – Если мы останемся живы, то вы с ним обязательно встретитесь, – пообещал Маркус. – Скажите, только правду, а чем он вам понравился?

   – Симпатичный мужчина, с порочной идеей в голове, способный на мужской поступок. Разве этого мало? – пристально посмотрела на Маркуса женщина.

   – Красивого мужчину полюбить не сложно, – глубокомысленно проговорил старик. – И в этом я на вашей стороне. Мне самому нравились красивые молодые женщины с ногами от ушей. Мне были неинтересны те, кто старше меня. Возможно, что в свои двадцать лет я был не прав, но в то счастливое время тридцатилетние «старухи» меня не интересовали. Женщина для меня всегда была объектом любви, а не субъектом умных разговоров о политике, литературе, театре.

   – Стандартное поведение самца, – скривила губки Лена, – вы не хотели видеть в женщине личность. Вас интересовало ее тело, ноги, губы…

   – И что в этом плохого, – усмехнулся Маркус Крыми, – я любил женщин за то, что они женщины. А те, кто изображал из себя недотрог-феминисток, превращались в спортивный кубок, к которому надо было прильнуть ради спортивного интереса. Это была одноразовая любовь!

   – Вы их брали силой? – Лена уже с интересом смотрела на старика. Вначале она вообще не видела в нем мужчину.

   – Нет, что вы. Уболтать можно любую словами, жестами и внушением. Бывало, удавалось даже превратить ледяную снежную королеву в пылающий вулкан страсти, но это было исключением из правил. Обычно, те, кто изображал из себя феминисток и борцов за равноправие полов, были настолько неинтересны и скованны в постели, что второй раз встречаться с ними не было никакого желания, – скривился, как от лимона, Маркус. – У меня даже была своя теория. Я полагал, что феминистками становятся неудовлетворенные фригидные дамы после тридцати, страдающие психопатиями и неврозами. Отказ от секса с мужчиной и продолжения рода – болезнь, патология, которую надо лечить.

   И если сейчас перекинуть мостик из прошлого в будущее и заговорить о вас, как о женщине, то можно предположить, что вы подпадаете под эту категорию дам. Я дотрагиваюсь до ваших рук, и чувствую дыхание ледника. Вы не способны на сумасшедшую любовь, вас устраивает монотонная жизнь в браке, ваш бизнес, который никогда не сделает вас по-настоящему богатой женщиной. Только не подумайте, что я пытаюсь вас унизить или оскорбить. Но у меня такое ощущение, что молодой красивый мужчина не сможет стать вашим близким другом или любовником, потому что вы ему будете неинтересны, как женщина. Вы меня считаете стариком, но ведь и вы уже, как говорил поэт, «пожившая-поднаторевшая». А молодость – это когда горят глаза при виде красивого мужчины, когда женщина готова броситься на шею незнакомцу и утащить его в омут любви.

   Слова старика не на шутку обидели Лену. Она не считала себя фригидной старухой, ледникового периода.

   – Вы не правы, – наконец, произнесла Лена, – вы не разбираетесь в женщинах, не знаете меня и… несете всякую чушь.

   – Скрупулезно подмечено, – улыбнулся Маркус Крыми, – не мне судить, разбираюсь я в женщинах, или нет, но я сказал то, что думаю, и это стопроцентная правда. Или у вас есть реальные аргументы, которые поставят под сомнения мои выводы.

   Старик откровенно брал женщину «на слабо». Защищаясь, она должна была хоть что-то рассказать о своих любовниках и о тех, кто мог закодировать ее «страхом смерти». Прием, честно говоря, «детсадовский», но в данной ситуации он должен был сработать.

   – Вы добиваетесь от меня предсмертной исповеди, а может, вы хотите узнать, какая я бываю в руках любимого человека? – перешла в атаку Лена.

   – Ставлю сто против одного, максимум, на что вы способны, – это имитировать оргазм в кровати с мужем, – Маркус демонстративно отодвинулся от женщины, поправил очки и заявил с насмешкой. – Лена, вы даже и этим не занимаетесь. Так, двухминутная обязательная программа, и все.

   – Показала б я тебе, дедушка, как я умею любить, но ты ж умрешь от этого, —неожиданно зло проговорила Лена. Слова старика ее просто взбесили. Лицо женщины раскраснелось, глаза метали молнии в сторону вздорного старика. Она уже не контролировала себя и готова была придушить гипнотизера, который откровенно издевался над ней и ее мужем.

   – Не обижайтесь, я пошутил, – неожиданно сменил тон Маркус. – Я ищу причину вашей болезни. И ваши любовники меня интересуют в качестве… подозреваемых в теракте. У меня сложилось впечатление, что этот страх и спазмы в животе вызваны какими-то лекарствами или наркотиками. Вспомните, что вы принимали перед полетом.

   – Вы ошибаетесь. Я не принимаю наркотиков, и у меня нет любовников. Я порядочная женщина. И на этом ставим точку, – зло произнесла Лена.

   – Не принимала, значит, не принимала, – чуть слышно пробормотал Маркус Крыми. – Я не Господь, могу ошибаться.

Вольф Мессинг

   Женщина отвернулась к иллюминатору, долго смотрела на пролетающие мимо облака, потом, обернувшись к старику, продолжила ровным голосом: «Я видела фильм о Мессинге. Он на меня не произвел должного впечатления. Расскажите о своих встречах с Вольфом Мессингом, если вам не трудно».

   «Весьма странное желание у обреченной на смерть женщины», – подумал Маркус. Но вслух он не высказал каких-либо сомнений. Почему бы и не поговорить с ней перед смертью о Мессинге.

   – Этим вопросом вы попали «в десятку»! Мужчины любят рассказывать о себе «героические истории», даже те, кто ничего героического не совершил. Перед женщиной они готовы тут же распустить хвост и начать изображать из себя героя-любовника, дон Жуана или отчаянного смельчака, способного переплыть Черное море, убить из рогатки всех соперников и тут же предъявить даме сердца свои самые серьезные намерения, – весьма бодро заговорил Маркус Крыми. Он попытался изобразить из себя стоящего над схваткой, умудренного жизнью писателя. – В отличие от молодых жеребцов, делающих в разговорах упор на свою мужскую силу, выносливость и супер-сексуальность, у стариков выбор тем весьма ограничен. Чаще всего они трут уши даме своими уникальными знакомствами и поучительными историями, в финале которых явно просматривается коронная фраза живущего прошлым о том, что «старый конь борозды не портит». Я полагаю, что за свою жизнь вы услышали немало подобных историй.

   – А вы не могли бы обойтись без ненужных вступлений и подводок к главной мысли? – резко оборвала Маркуса Лена.

   – Можно и без вступлений, – быстро согласился писатель. – Просто я хотел эту историю превратить в художественное произведение. Но если вы торопитесь…

   – Да, я тороплюсь. У нас осталось очень мало времени.

   – Однажды его величество случай привел меня в психиатрическую больницу. Почему я попал на свою первую практику именно туда, одному богу известно. Но так получилось, что меня распределили в психбольницу. Там же, в диспансере, я впервые услышал о гипнозе и увидел, как молодая женщина-врач Вера Ларина, усыпляя больных, внушала им полезные мысли, снимала страх, депрессию…

   После сеансов гипноза мы много говорили с ней о тайнах мозга, о внушении и однажды она вручила мне очень редкую в то время книгу о гипнозе. Это была монография какого-то немецкого автора. Читать ее было сложно, но из этой книги я узнал главное, что гипнотизером может стать практически любой человек. Причем для того, чтобы научиться усыплять больных – не нужно иметь специального образования, а достаточно овладеть техникой гипноза. И я стал зубрить приведенные в книге инструкции и примерно через месяц попросил свою наставницу разрешить провести самостоятельно сеанс гипноза.

   Понятно, что я сильно волновался, но мне был передан хорошо внушаемый больной, которого я без труда смог усыпить и провести полноценное внушение. Тогда модно было лечить больных алкоголизмом при помощи гипноза и аутотренинга. Доктор, оценив мои способности и знание специальной техники, похвалила начинающего гипнотизера и предложила продолжить опыты под ее контролем.

   Со временем я стал лечить страдающих не только алкоголизмом, но и неврастенией, неврозами навязчивых состояний. Некоторых пациентов удавалось доводить до самой глубокой стадии гипноза – сомнамбулизма.

   – Глубина гипноза в меньшей степени зависит от таланта гипнотизера, – говорила мне молодой доктор. – Если делать все правильно, то до этого состояния хорошо внушаемого испытуемого может довести любой человек. Но об этом гипнотизеры стараются не говорить. Врачи, которые лечат больных, внушают им прежде всего веру в свою исключительность и высокий профессионализм. Это способствует в работе с мало внушаемыми субъектами, а таких насчитывается примерно 20—30 процентов от всего населения. Потом Вера Ларина уехала, и я уже самостоятельно продолжил свои «эксперименты» над больными.

   – Я чувствовала, что вы не настоящий гипнотизер. И если б мне рассказал кто-то другой, я б не поверила, что в СССР студенту медучилища могли разрешить лечить больных гипнозом, – не удержалась от комментария Лена.

   – Ничего удивительного, в то время в Крыму с психологическими опытами выступал евпаторийский культработник Юрий Новиков, который использовал гипноз для привлечения зрителей. Да и Вольф Мессинг не имел медицинского образования. По большому счету оно и не нужно. Один умный человек мне сказал: гипноз – это тайна и искусство, а не лечебная процедура. Врач нужен для определения правильного диагноза и выбора формулы внушения. Все остальное может сделать любой человек, владеющий техникой гипноза. Но это была присказка, а теперь о том, что запомнилось мне в связи со встречей с Мессингом.

   Впервые Вольфа Мессинга я увидел на сцене городского театра имени Пушкина. Учитывая, что я уже владел техникой гипноза и считал себя знатоком этого дела, то вызвался ассистировать легендарному гипнотизеру. На сцене я и еще несколько зрителей исполняли роль «народного контроля». Ассистент помогал выводить на сцену зрителей, следил за тем, чтобы Вольф Мессинг не подглядывал в зал, когда там прятали от него вещи. И самое главное, находясь на сцене рядом с Мессингом, пытался раскрыть тайны старого гипнотизера. Но ни один из его фокусов повторить не смог.

   После окончания сеанса меня представили Мессингу. Врач-психиатр из нашего диспансера рассказал о том, что при помощи гипноза я смог вылечить самоубийцу, помог больным, страдающим алкоголизмом и неврозами. Вольф Мессинг пригласил меня к себе в номер.

   По-русски Вольф Григорьевич говорил неважно, но я ловил каждое слово великого гипнотизера. От лечения больных Мессинг открещивался, говорил, что ему подменять советскую медицину нельзя, а вот о психологических опытах рассказывал охотно. Там же, в номере гостиницы, он показал мне, как можно находить спрятанные вещи.

   – Выберите эмоционального человека, лучше, молодую девушку-истеричку. Возьмите ее за руку и делайте резкие движения. Если она настроена против вас, то будет уводить вас от объекта. Если положительно, то сама вас и приведет к предмету. Так что все просто. Надо быть только внимательным к людям, и все получится».

   – Я не случайно вас просила рассказать о встрече с Мессингом. Вы говорили с ним о телепатии? – неожиданно прервала заученный рассказ Маркуса Крыми Лена.

   – Конечно, я спрашивал о телепатии. В то время это была модная тема. Передача мыслей на расстояние – это не гипноз. Мессинг напомнил мне, что при помощи гипноза можно взрослого человека превратить в ребенка. Заставить его играть в футбол, собирать цветы на поляне, читать вслух детские стихи. А передача мыслей – это нечто другое, и как это происходит – Вольф Григорьевич не знал.

   А еще Мессинг говорил, что он не общается с миром мертвых, и однажды после представления, схватив меня за руку, зашептал на ухо: «Никогда, запомни, никогда не общайся с миром мертвых! Если перейдешь эту грань – ты исчезнешь навсегда! Оттуда не возвращаются!».

   И потом, без перехода, на одном дыхании, Вольф Мессинг продолжил: «Ты не будешь психиатром, ты уйдешь из медицины, и гипноз будешь применять только в моменты опасности. Но, несмотря на это, – ты станешь известным человеком!».

   – И кем же я буду? – удивился я странному предсказанию.

   – Ты будешь писателем! – повысил голос Мессинг. – Запомни! Ты уйдешь из медицины после первой книги, и всю оставшуюся жизнь будешь придумывать жуткие истории из жизни твоих знакомых. Героями книг станут те, кто тебя окружает. И даже я стану героем твоей книги! Но ты не сможешь разгадать тайну Мессинга! Хотя эта встреча тебе запомнится навсегда и сделает твою жизнь другой.

   – И как вы отнеслись к этому предсказанию? – с интересом посмотрела на Маркуса Лена.

   – Если честно, я не поверил Мессингу. Какой из меня писатель! В школе у меня была переэкзаменовка по русскому, а самым ненавистным предметом была советская литература с ее «Поднятой целиной», и критическим анализом произведений великих и заслуженных.

   Книги, конечно, я читал, но не видел смысла в том, чтобы раскладывать по косточкам героев, домысливая за автора, что тот чувствовал, когда писал судьбоносную историю о том, как крестьяне «поднимали целину» или строили «Днепрогэс». В то время я собирался поступить в мединститут, и в это предсказание Вольфа Мессинга не поверил.

   Маркус мог бы долго рассказывать о своих встречах с Вольфом Мессингом и о некоторых секретах, в которые посвятил его известный артист, но предпочел скрыть то, что считал самым важным в своей жизни.

   – После окончания медицинского училища меня почти сразу призвали в армию, где я легко завоевал авторитет благодаря гипнозу и рассказам о встрече с Мессингом. Отыскать пару внушаемых солдат в роте было несложно. Я стал демонстрировать сослуживцам психологические опыты. Вначале находил спрятанные предметы, а потом при помощи «молниеносного гипноза» на глазах пораженной публики усыпил самого агрессивного «дембеля», который больше других издевался над вновь призванными бойцами. Он оказался легко внушаемым. Мне удалось довести его до третьей стадии гипноза, и чтобы наглядно продемонстрировать свою силу, я заставил солдата «собирать на лугу цветы», «играть в футбол» и «с отвращением пить водку».

   После этого сеанса старослужащие стали обходить меня стороной. Дело в том, что хорошо внушаемый человек навсегда остается в подчинении гипнотизера, и помимо воли испытуемого его можно легко погрузить в гипнотический сон в любое время. А вот после армии лечить больных гипнозом больше не довелось. Советская власть, по просьбе трудящихся, ужесточила контроль над теми, кто владел гипнозом, и разрешила использовать методы психотерапии только врачам. А потом сбылось предсказание Вольфа Мессинга. Я оставил медицину и стал сочинять детективы, главными героями в которых стали врачи-психиатры. Книги эти в начале девяностых годов прошлого столетия выходили стотысячными тиражами. Из издательства мне потом приносили пачки писем читателей, в которых они рассказывали свои истории и делились впечатлением о прочитанном. Так что я, как и предсказывал Вольф Мессинг, стал весьма известным человеком.

   Сегодня кто-нибудь из скептиков, возможно, и скажет, что и это предсказание Вольфа Мессинга не более чем случайность, но лично я уверен, что Вольф Мессинг не только мог предсказывать будущее своим знакомым, но и вполне успешно использовал методы внушения в критические моменты своей жизни.

   – Вы интересный рассказчик, – заметила Лена. – Но у меня сложилось впечатление, что вы редактируете не только свои книги, но и воспоминания о прошлой жизни. Вы что-то скрываете, недоговариваете.

   – Здесь нет умысла, это особенности человеческой памяти. О каких-то событиях мы забываем навсегда, о чем-то можем вспомнить через год, и только один процент информации остается в памяти нашего компьютера на долгие годы. Например, детские игры, в которые под гипнозом играют взрослые люди.

   – Маркус, разговор этот я завела с одной целью – хотела узнать, как вам удается перекачивать в чужой мозг огромный объем информации. Находясь под гипнозом, я видела фильмы, слышала исповеди людей, с которыми до встречи с вами не была знакома. Как вы это делали?

   – Понятия не имею. Просто у меня в голове формируется какая-то детективная история, и до того момента, пока она не превратится в книгу, все время крутится в мозгу, обрастая мелкими деталями, подробностями и неожиданными продолжениями. Причем я не могу что-либо изменить в этой истории. Литературные герои живут своей жизнью. Они с кем-то общаются, разговаривают. Такое состояние может длиться не один день. Если я пишу роман, то счет идет на месяцы, а то и годы. Я думаю, что так работаю над книгой не только я.
   – Если эта информация хранится в вашей голове, то, как она попадает в мозг другим людям? – повысила голос Лена. – Она ж не может перетекать по закону сообщающихся сосудов. Для того, чтобы я увидела «ваше кино», вы должны написать адрес, упаковать файлы в архивы и нажать клавишу ENTER в своем мозгу.

   – Вы с этим вопросом обратились не по адресу. Эта тема для целого НИИ, а я всего лишь писатель. Автор криминальных романов, – усмехнулся Маркус Крыми.

   – Я обратилась по адресу, потому что вы в этом самолете оказались не случайно. Если меня, как вы утверждаете, «закодировали на смерть», превратив в «биологическую бомбу», то и вы тут выполняете строго отведенную роль.

   – И какая ж это роль, – бесцеремонно перебил Лену писатель. – Я должен буду напасть на стюардессу, взорвать дверь в кабину пилотов?

   – Напрасно ёрничаете, вы исполняете роль ретранслятора моих страхов, – понизив голос, шепотом произнесла женщина.

   – Полный бред. Какой ретранслятор, какие страхи? С чего вы это взяли? – вскочил с кресла Маркус Крыми. – У вас, что, крыша поехала?

   – А я смотрела по сторонам во время взлета, – невозмутимо продолжила Лена. – Свой страх авиакатастрофы я смогла передать только одному человеку, который сидел рядом со мной. Вы же, превратившись в атакующий компьютер, сможете посеять панику в кабине пилотов, потому что вы гипнотизер, способный передавать информацию при помощи телепатии.

   – Вы переоцениваете мои возможности. Атаковать кабину пилотов я не могу, потому что хочу остаться в живых, – возмутился Маркус. – И это главное противоречие в выстроенной вами модели поведения.

   – Не вижу противоречия. Ваш мозг будет действовать, как зараженный вирусами компьютер, – продолжила Лена.

   – Сравнивать человеческий мозг с компьютером… – засомневался Маркус Крыми, – в беседах с Мессингом у меня не было такого аргумента.

   – Но вы же целенаправленно грузили меня криминальными историями. Признайтесь, это же была вполне осознанная атака на мозг. Чего вы хотели добиться от меня?

   – Любви, Лена! Только любви! Вы не можете себе даже представить, что этот дряхлый старик, вспомнив о своем прошлом, – решил при помощи гипноза «объясниться в любви» с молодой красивой женщиной. А ведь это так. Я действительно хотел обратить ваше внимание на свою скромную персону придуманными историями, – попытался увести от опасной темы Маркус. Он не знал, о чем можно говорить с этой женщиной и как спасти ее от «кода страха». Если б она была психически больной, то он нашел бы нужные слова, но ее поведение не вписывалось в рамки психиатрического диагноза. Хотя в последних ее словах можно было усмотреть попытку втянуть соседа по креслу в бредовые построения: «зараженный вирусом компьютер», «целенаправленно грузил криминальными историями». Чаще всего в системный бред вплетают гипнотизеров больные шизофренией. Но Маркус отбросил эту версию. Он видел перед собой управляемого другими людьми, закодированного на смерть человека. «Код страха» – мог быть оставленным в мозгу человека на определенное время внушением или специальной компьютерной программой. Но скорее всего, Лену могли превратить в самоубийцу-смертницу при помощи наркогипноза.

   Когда-то в молодости Маркус, начитавшись умных книг, попытался использовать наркогипноз для лечения своих больных. Делать это было несложно, так как многие из них получали нейролептики и снотворные. После того, как начинало действовать снотворное, подключался Маркус, который пытался перевести сон, вызванный лекарствами, в гипнотический сон. Эффективность наркогипноза была выше, чем у обычного гипноза. При помощи наркогипноза удавалось не только лечить больных, но и раскрывать планы по подготовке к побегу из больницы. Кроме этого, ему удалось расколоть двух самоубийц, втайне от врачей собиравших сильнодействующие лекарства.

   Наркогипноз изучали в институте Сербского, но в официальной медицине он так и не получил широкого распространения. С одной стороны, для проведения этих сеансов нужны были нейролептики и наркотики, что само по себе создавало определенные проблемы, а с другой, сами психотерапевты не хотели связываться с лекарствами. Большинство из них лечило невротиков и алкоголиков. Эта публика была хорошо внушаемой, и каких либо дополнительных воздействий на свой мозг не требовала. Лечить же шизофреников при помощи наркогипноза большинство психотерапевтов считало авантюрой, потому что первое, что делал шизофреник после общения с гипнотизером, включал его в свой бред. Если у больного был бред ревности, то мужчина-гипнотизер тут же становился любовником его жены со всеми вытекающими отсюда последствиями. Не лучшая доля ожидала и того, кто оказался вплетен душевно больным в «бред преследования». Для некоторых гипнотизеров эксперименты с лечением больных шизофренией заканчивались весьма печально. Однажды на «пятиминутке» главврач рассказала о пяти убитых гипнотизерах.

   Поэтому вместо гипноза в семидесятых годах психиатры, для того, чтобы раскрутить особо опасного больного, применяли «сыворотку правды». Эту процедуру называли «растормаживанием». Но все это было в далеком прошлом, о котором мог говорить Маркус, а вот то, что происходило сегодня в закрытых НИИ психиатрии и психологии, он не знал. В прессе изредка мелькала информация о том, как готовят смертников мусульманские террористы. Но эта информация была больше похожа на «чекистский слив», при помощи которого спецслужбы формировали общественное мнение. Маркус решил закрыть тему.

   – Я снимаю свои подозрения о том, что вы закодированы «кодом страха», а вы перестанете называть меня «ретранслятором страха» и «пораженным вирусом компьютером». Давайте поговорим с вами о любви и запахах. Представьте, мы сидим с вами на малой сцене театра имени Горького и разговариваем о любви. Это может быть наш последний разговор в жизни.

Стас Михайлов

   – Маркус, вы меня вызываете на откровенность?– подняла глаза на старика женщина.

   – Лена, если через несколько минут у вас вновь начнется приступ, то вы мне уже ничего не сможете сказать, а я вам ничем не смогу помочь. Я бы хотел разобраться с феромонами, но не знаю, как подойти к этой теме, – пояснил Маркус.

   Лена с удивлением посмотрела на старика. До посадки самолета оставалось минут пять, а ему в голову пришла столь странная идея.

   – Я не имею никакого отношения к парфюмерной промышленности, запахам, духам, одеколонам, – резко оборвала Маркуса Лена. – Мы сейчас с вами должны думать о том, долетит ли наш самолет до земли или нет.

   – Нет, Лена. Думать и говорить сейчас с вами мы будем о любви. Перед тем, как сесть в этот самолет, в Сети я прочитал заметку о гормональном всплеске, который сопровождает концерты Стаса Михайлова. Некий исследователь установил, что поклонницы певца во время концерта выбрасывают в зал «феромоны любви», которые создают небывалую ауру во время его концертов. Не могли бы вы прокомментировать эту информацию, как свидетель и эксперт женского счастья.

   – Какой я вам эксперт женского счастья! – неподдельно возмутилась Лена.

   – Хорошо. Не хотите быть экспертом, тогда ответьте перед великим судом, как свидетель. Скажите, что вы ощущали на концертах Стаса Михайлова? – не отставал Маркус. Он хотел в оставшиеся до посадки минуты докопаться до истины. Террористы могли для своих целей использовать «феромоны страха».

   – Откуда вы взяли, что я была на концертах Стаса Михайлова? – возмутилась Лена. Ей захотелось запустить в старика чем-то тяжелым. Она не помнила, как вела себя с внушенным ей артистом под гипнозом в самолете.

   – Ну, это ж элементарно, Ватсон, – громко рассмеялся Маркус. – Вы женщина состоятельная, уставшая от однообразия семейной жизни, а Стас Михайлов – это романтика, лирика, мечта и небывалое наслаждение. Я так думаю, что вы были раз пять на его концертах, – голосом Шерлока Холмса произнес Маркус.

   – Хорошо, я была на его концертах несколько раз, – махнув рукой, призналась женщина. Она была удивлена тем, что Маркус не только читает ее мысли, но и знает о ее тайных желаниях. Мужу Лена о своих посещениях концертов Стаса Михайлова никогда не рассказывала.

   – И что вы чувствовали на этих концертах? – продолжил расспросы Маркус.

   – Вначале предвкушение встречи с любимым исполнителем. Потом попадаешь в плен его голоса, на пятой или шестой песне в зале уже творится что-то невообразимое. Начинается массовый психоз. Создается впечатление, что некоторые женщины готовы отдаться Стасу Михайлову прямо на сцене.

   – А ваши личные ощущения в момент всеобщей любви? – быстро спросил Маркус. – Только правду.

   – У меня начинались спазмы в животе, как при родах, – смущенно произнесла Лена. Она опять оказалась во власти гипнотизера и была вынуждена рассказывать ему о своих самых сокровенных тайнах

   – Но вы ж не уходили с концерта, потому что спазмы эти превращались в нечто более важное для женщины, чем боль, – предположил Маркус.

   – Да, я ощущала себя счастливой. Резкий спазм в животе завершается приливом крови к голове и ощущением настоящего женского счастья.

   «Похоже, что она „настоящим женским счастьем“ шифрует „оргазм“, – подумал писатель. Но развивать эту тему не стал».

   – А теперь вопрос, который вам не понравится, – предупредил женщину Марат. – Вы об этих своих ощущениях рассказывали кому-нибудь в Крыму?

   – Нет. Кому я могла рассказать об этом. Вы в своем уме?

   Выслушав Лену, Маркус стал вспоминать, что он раньше читал о феромонах. Кроме феромонов любви существуют и феромоны страха, которые вызывают реакцию бегства, затаивания или, наоборот, как это наблюдается у общественных насекомых, – агрессивную реакцию и коллективное нападение на врага. Обычно это относительно простые и более летучие по сравнению с половыми феромонами вещества (у домашней пчелы одним из компонентов ферамона тревоги служит изоамилацетат).

   Но не только жучки-паучки используют для спасения себе подобных «феромон страха». У многих видов рыб в коже содержится феромон тревоги («вещество испуга»), высвобождающийся при повреждении кожи. Такой же механизм выделения феромона тревоги обнаружен у головастиков жабы.

Катастрофа

   Пока Маркус Крыми вспоминал научно-популярные рассказы биологов о феромонах тревоги, стрелки часов напоминали о главном. О посадке самолета во взорванном аэропорту. Маркус еще раз посмотрел на Лену. Настроение у нее стало меняться. Лицо решительной дамы сменила безжизненная маска ипохондрика.

   – С вами что-то произошло? – поинтересовался Маркус у неожиданно замолчавшей женщины.

   – У меня все в порядке. Просто мы идем на посадку, и мне стало страшно. По-настоящему страшно! – еле слышно произнесла женщина. – Я вижу на земле пылающий самолет, осколки фюзеляжа и людей в белых халатах. А еще по громкоговорителю звучит сообщение, что во время аварии погибли все. И вот сейчас пришло новое сообщение из параллельного мира: выживут двое: мужчина и женщина. Так что у вас есть шанс, Маркус, а я погибну, как Жанна Д*Арк, в огне и страшных муках. Там уже все решили. Вы не хотите мне что-нибудь сказать перед смертью?

   – Перестаньте думать о глупостях. Все будет хорошо, – отмахнулся от жуткого предсказания Маркус. – Нас встретят в аэропорту мои коллеги по книжному бизнесу, и я отвезу вас на презентацию своей тринадцатой книги. А потом мы поедем к вам в гости и разберем по винтикам эту запутанную историю. Надеюсь, вы не будете возражать против нашего более тесного общения. – Маркус не знал, о чем еще можно говорить с этой запуганной вконец женщиной.

   Неожиданно Лена судорожно вцепилась за рукоятку кресла, перестав реагировать на слова, она тяжело дышала.

   – Он говорил, что самолет взорвут слуги дьявола. Мы встречались с дьяволом! Его звали Ахмет. Запомните: Ахмет! – чуть слышно прошептала женщина.

   Она расстегнула пояс и со словами «Пропустите, мне в туалет!» – бросилась бежать в салон бизнес-класса.

   – Самолет идет на посадку! – закричал Маркус. – Это опасно! Остановитесь!

   На этот крик среагировали еще три женщины, которые бросились вслед за Леной к кабине пилота. У них так же, как у Лены, были расширены зрачки глаз от ужаса. С криками «Спасите! Мы гибнем!» они со всех сил стали стучать в кабину пилота.

   Маркус, осознав реальную опасность со стороны обезумевших женщин, бросился вслед за Леной. Он схватил ее за руку и попытался оттащить от кабины пилотов. Однако оторвать от двери обезумевшую женщину ему не удалось. Не смогли этого сделать и подбежавшие к двери стюардессы. Они пытались уговорить женщин сесть на место и успокоиться. Но никакие слова на них не действовали. Тогда Маркус, вспомнив свою прежнюю работу, схватил Лену за горло, перекрыл ей кислород, и потащил обмякшее тело в салон.

   – Душите их! Душите! – кричал Маркус стюардессам, – иначе мы погибнем!

Встреча во взорванном аэропорту

   Известный российский мордодел Вадим Полубоярин к взорванному аэропорту подъезжал не спеша. До посадки самолета из Крыма оставалось десять минут. Рядом с ним сидел генеральный директор кампании «Успех» Семен Водкин. Тот самый Семен Водкин, имя которого прославил в своей «Тринадцатой книге» Маркус Крыми. В салоне машины звучал блатнячок радио «Шансон» и трехэтажный мат Вадима Полубоярина.

   Трехэтажным Вадим Полубоярин высказывал свое отношение к предстоящей презентации книги Маркуса Крыми. Учитывая цензурные ограничения и эстетику настоящего, прямую речь Вадима Полубоярина мы были вынуждены адаптировать для массового читателя, исключив из нее адреса, органы и части человеческого тела, куда периодически посылал заместитель генерального директора фирмы «Успех» своего коллегу.
   – Сеня, я, конечно, понимаю, что ты не фраер, а опытный вор и мошенник, но с этой книгой тебя развели как последнего лоха. – Вот, скажи мне, сколько можно сейчас срубить бабла на детективе малоизвестного писателя в Москве? Не знаешь? А я тебе сейчас посчитаю все до копейки: НОЛЬ ЦЕЛЫХ и ХРЕН ДЕСЯТЫХ. А ты бабок влупил уже «по самое не могу». Только за типографию мы отдали 70 тысяч рублей. Авиабилет для писателя, чтоб ему пусто было, в два конца. Я уж не говорю, во что тебе вылилась сама презентация. Это ж сколько надо было забашлять, чтобы директор московского магазина 13-го, в пятницу, устроил презентацию книги какого-то хрена с бугра на Арбате. Но это еще не все, я бы понял, что ты паришься для дела, если б в этой книге было наше с тобой положительное жизнеописание. Что, мол, «кремлевские мордоделы» из Москвы, умные, грамотные, успешные, с дипломами МГИМО или на худой конец МГУ Семен Водкин и Вадим Полубоярин выиграли десять избирательных кампаний в России и на Украине. И прямо сейчас эти великие люди готовы превратить конченое дерьмо из провинции в столичную конфетку, сделав его Народным депутатом Украины или Госдумы России за реальные бабки.

   Но вместо этих красивых слов мы читаем следующее: «Семен Водкин – ранее судимый за воровство и мошенничество, кидала, проиграл выборы в Крыму и позорно сбежал в Россию накануне голосования». Или моя история: «Вадим Полубоярин, ранее судимый мошенник и вор, кинул своих заказчиков на бабки и свалил в Россию, как последняя сука». Да в этой книге на мне клейма ставить негде. Осталось только мокруху подшить, и все, гуляй Вася к вечно живым. Но самое паскудное в том, что этот роман с нашими НАСТОЯЩИМИ ФАМИЛИЯМИ ты хочешь распространять в Москве. Да после того, как эта книга попадет в руки московских мордоделов нам места в Москве не будет, – резко затормозив на повороте, проговорил Полубоярин. Нам придется сваливать из столицы в Мухосранск навсегда. Скажи мне честно, ты хочешь прожить до конца своей жизни в Мухосранске директором бани или начальником жэка?

   – Не писай в компот, там ягодки! – резко оборвал Полубоярина Семен Водкин. – Это классная книга, которая даст мне известность и популярность. Я по первой ходке сидел с одним бродягой в Крестах. Так у него книга была, в которой питерский журналюга судебный очерк накропал о похождениях Конопатого. А там тебе и мокруха, и гоп – стоп. И все в красках, как убивал, резал, бабки забирал. Ты знаешь, в каком авторитете Конопатый был. Он же в книгу попал! Но самое главное было в том, что Конопатый не за мокруху проходил, а за тупую кражу, которую ему менты навесили по беспределу. Все остальное ему адвокат Арон в суде отбил.

   – Вот к чему ты тут базаришь про Конопатого с его книгой. Он же на зоне козырял ею, чтобы фраеров развести, но мы-то с тобой пока на свободе. Нам-то на хрена такая слава. Или ты весь тираж книги на зону по библиотекам кинуть надумал?

   – Можно и на зону. Твоя идея. Я подписался, – с серьезным лицом произнес Семен.

   – Я что-то не въехал. Какая моя идея? Отдать книгу в тюремные библиотеки? Так это же на халяву. Хозяин твою биографию башлять не станет. А сто тысяч как ты отбивать будешь? Да за сто тысяч можно и к туркам слетать, брюхо погреть на солнце. Там же все включено, – продолжал надрываться Полубоярин.

   – На зоне тоже «все включено»: и жилье, и пайка, и охрана, и баб подогнать могут за отдельную плату. Ну, и на хрена нам нерусские турки, когда у нас свои такие же есть? – неожиданно расхохотался Семен. – Вот что мне в тебе нравится, что ты базаришь, не зная всего расклада. И базарить так ты мог, если б перед тобой фраер сидел сопливый, а не сам Семен Водкин!

   – Слушай, Семен, ты тут горбатого не лепи. Честно признайся, лажанулся с книгой, потому, что этот выживший из ума бумагомаратель не стал вносить правки в библейский текст, – припарковавшись на стоянке, продолжил Полубоярин. – Старик уперся: «Текст менять не буду и другим не позволю. Это моя книга! Я ее целый год писал». Признайся, был такой базар?

   – Был. А я и не спорю. Я предлагал ему сразу внести коррективы, – кивнул Семен. – Он отказался. Но это не главное. Бабки на этой книге мы с тобой отобьем при любом раскладе. А что до текста, кинем на зону весь тираж. Пусть читают, а пару книг – я заныкаю для потомков.

   – Выходит, мы торчим в аэропорту ради твоих потомков, гордыню твою почесать. А гордиться-то тебе нечем в этой книге. Ты понты бьешь с клиентами про свои феноменальные способности, удачу и успешное выполнение сложнейших заданий, а в этой книге тебя как последнего лоха разводит урод земли русской Базаров. А ты не подумал, что эта книга попадет тем, кому ты ежедневно трешь уши о своей исключительности и надежности? И ты хочешь, чтобы я башлял за эту книгу из своей доли? Это – первое. А на второе – я бы хотел, наконец, встретить твоего писателя. Мы тут уже полчаса торчим. Где этот хренов самолет?

   – Сходи на разведку, а я в Интернете пороюсь.

   Полубоярин, матерясь, выбрался из машины и направился к зданию аэропорта.

   Семен уже хотел подключиться к мобильному Интернету, но в этот момент получил долгожданную СМСку от знакомого журналиста: «Спасибо за наколку. Самолет упал в пяти километрах от аэропорта. МЧСники подтвердили, что это рейс из Крыма в Москву».

   Семен Водкин, отключив телефон, вышел из машины и лениво потянулся. Он никуда не спешил и был совершенно спокоен.

   В этот момент на автостоянку влетели «Жигули» с московскими номерами, за рулем которых сидел давний друг Маркуса Крыми Сергей Овакимян. Водитель, припарковавшись вплотную к автомобилю Полубоярина, громко хлопнув дверью, бросился к зданию аэропорта.

   Накануне Маркус Крыми позвонил Сергею и пригласил на презентацию своей новой книги.

   – Тебя издают в Москве? – удивился Сергей. Последние годы книги Маркуса Крыми выходили на Украине небольшими тиражами и в России о них мало кто знал.

   – Как видишь. Магазин «Арбат». Вечером. Тринадцатого, в пятницу. Жду.

   Сергей вначале хотел поехать прямо на Арбат, но потом решил встретить давнего друга в аэропорту. Сергея познакомили с Маркусом Крыми в конце восьмидесятых. В то время у писателя из Крыма было другое, более привычное для слуха, имя – Марк. Маркусом он стал, после того, как в незалежной Украине стали переводить имена и фамилии на державну мову. При замене паспорта его хотели превратить в Марко. Марк Крыми становиться «марковкой» не захотел и сменил свое имя на «непереводимое» Маркус. Так звали его деда, в честь которого и был назван внук. Но это было уже в постсоветское время, а в конце восьмидесятых в свет вышла его первая книга «Паутина». Эта книга попала на глаза большим чинам из МВД СССР не из-за того, что она была гениально написана, а потому, что это была единственная в СССР книга, в которой автор раскрыл жуткую правду о наркоманах и наркотиках. В то время в Советском Союзе «не было» ни секса, ни проституции, ни наркомафии, да и откуда им было взяться – этим пережиткам капитализма в стране, строящей светлое коммунистическое будущее.

   «Паутина» Маркуса Крыми неожиданно стала пользоваться спросом у читателей. Трехтысячный тираж книги был распродан в Москве за месяц. Оказалось, что читателей интересует не только проблема наркомании, но и то, что происходит за высокими стенами психбольниц. А эта информация в то время была закрыта для читателей.

   Из-за этой книги за начинающим автором стали приглядывать «товарищи в форме». А потом в Москве кому-то из тех, кто принимал решения, пришла в голову умная мысль. Через Марка Крыми решили вбросить в массы информацию о зловещих планах «мусульманской наркомафии».

   Эту информацию накопали сотрудники МВД Армении, но из-за войны в Карабахе они не могли сами рассказать журналистам о своих подозрениях. Нужен был человек, которому поверили бы не только в Ереване и Москве, но и в Баку.

   С этой целью на Марка Крыми вывели тюремного врача из Еревана Сергея Овакимяна, В свое время Сергей в ереванском СИЗО помог раскрутить наркоторговцев на правдивый рассказ о планах наркомафии. Сергей предложил писателю не только экскурсию по Еревану, но и встречу с теми, кто наладил канал поставки наркотиков в Армению. Уговаривать Марка Крыми долго не пришлось. За несколько часов они долетели до Еревана. Сергей Овакимян не только провел для своего нового друга «экскурсии» по тюрьмам Армении, но и свозил его в Карабах.

   Вот и вся история их знакомства. А потом развалился Союз. Сергей переехал в Москву, занялся бизнесом и надолго исчез из поля зрения писателя. Но несмотря на то, что пути-дороги их разошлись и они редко встречались, Сергей то и дело появлялся в книгах теперь уже Маркуса Крыми в роли активного борца с преступностью. Не стала исключением и «Тринадцатая книга» Маркуса Крыми, в которой Сергею Овакимяну нашлась своя особая история.

   По подсчетам Сергея самолет из Крыма должен был приземлиться минут двадцать назад, и чтобы не разминуться с писателем, он позвонил на «вышку» своему давнему другу Ашоту, диспетчеру аэропорта.

   – Слушай, дорогой, я встречаю самолет из Крыма. Там мой давний друг летит, Маркус Крыми. Он три часа назад должен был вылететь. Скажи, где его искать надо или может, объявление поможешь дать по радио.

   – А номер рейса знаешь? – спросил Ашот.

   – Слушай, какой номер, из Крыма днем к вам один борт летит.

   – Тут такое дело. Самолет не дотянул до аэропорта. Он разбился.

   – Как разбился? Ты что такое говоришь? Где он упал?

   – В пяти километрах отсюда. Следуй за аварийными машинами. Больше ничего сказать не могу. Тут такое творится.

   Сергей успел выскочить на трассу до появления там усиленных нарядов ГАИ. Пристроившись за «Скорой», он беспрепятственно проехал к месту аварии. Фрагменты самолета были разбросаны на большое расстояние друг от друга. Пожарные сбивали пламя, спасатели искали выживших пассажиров. Сергей, съехав с трассы, чтоб не мешать прибывающим к месту катастрофы спасателям, бросился на поиски писателя. Но чуда не случилось. Найти Маркуса Крыми ни спасателям, ни Сергею так и не удалось.

Рыбачка Соня и другие радости жизни

   Единственным человеком, которого по-настоящему обрадовало сообщение об авиакатастрофе, был Вадим Полубоярин. Дело в том, что ему не нравилась издательская активность Семена Водкина.

   – Презентация «Тринадцатой книги» отменяется, – радостно потер руки Полубоярин. – Я тебя высажу у метро, а сам по бабам пойду! Застоялся я с этой работой, пора уже и давление сбросить.

   – Интересно, и кто тебе сказал, что презентации не будет? Презентация будет, да еще какая. И бабок у нас теперь море будет, – хохотнул Семен. – А ты негодяй! Писатель погиб, который нас увековечил в книге, а ты – по бабам! Да как у тебя поднимется на них после случившегося. Давай, в магазин гони. Нам еще оргвопросы решить надо.

   – Я не въехал. На хрена нам эта презентация, если писатель сгорел в огне? Наследники налетят на книгу, шум, гам, – заныл Полубоярин. Он уже представил, как гульнет в притоне рыбачки Сони. Притон этот с рыбацким уклоном в Москве создала одесситка Соня. Она к двум русалкам-проституткам лично подавала поднос с креветками и рыбным ассорти. В этом притоне работали только одесситки с рыбного рынка Одессы. От них всегда пахло рыбой и морем.

   – Я дважды не повторяю. Это наш звездный час. Да о таком раскладе никто и мечтать не мог. Ты что, москвичей не знаешь. Они читают только модные книги, те, что рекламируют в сети и по ТВ. А тут реклама по самое не могу! Автор «Тринадцатой книги» сгорел живьем в разбившемся самолете, тринадцатого, в пятницу! Мало того, Маркус Крыми – не простой писатель. Главным героем его книг был князь тьмы. Это круче Булгакова! Маркус Крыми писал книги под диктовку дьявола! В огне взорванного самолета погиб культовый писатель России! – заговорил лозунгами и рекламными слоганами Семен Водкин. – Да у нас в руках – мешок золота, а он по бабам! Какие на хрен бабы сейчас, когда у тебя в руках джокер! А может, ты хочешь выйти из дела? Тогда вали к этим извращенкам с одесского «Привоза», а я уж сам тут без тебя распоряжусь валютою. И вообще, последнее время от тебя воняет тухлой рыбой. Тебе не надоел этот рыбный притон? От женщины в постели должно пахнуть Францией, а не «Привозом».

   – Предупреждаю, если еще раз ты что-то вякнешь против рыбачки Сони, я тебя высажу из машины, – неожиданно зло заорал Полубоярин, выезжая на трассу. – Силиконовую Францию ему в постель подавай с духами, а я предпочитаю настоящих баб. Да в сорок лет эти торговки с «Привоза» такое вытворяют, что никакой балерине и не приснится. Смотрел по телеку исповедь Водочковой, как она по олигархам пошла. Переспала ночь с одним, а наутро ломанулась с другим в Эмираты. И этот второй ей квартиры, машины. А я стольник баксов отслюнил, и понеслась душа в рай с рыбными торговками под креветки.

   – Сравнил хрен с пальцем, – возмутился Семен Водкин, – олигарх за престиж башляет, а ты за креветки морские. Это ж разные вещи. Твоих русалок каждый может по пять раз на дню за малые деньги, а с балетными – сегодня только олигархи, а раньше – этим благородным делом занимались члены Политбюро нашей славной коммунистической партии. Вот такая преемственность во власти на Руси.

   – И какая разница, баба есть баба, – возмутился Полубоярин, – я по молодости поимел одну балетную. Кожа да кости. Жрать ничего не жрет, пьет наперстками, а в постели – доска доской. А у тети Сони берешь бабу в руки, так это ж баба! Огонь!– мечтательно проговорил Полубоярин.

   – Слушай, Вадим, о чем мы сейчас базарим с тобой. Писатель погиб, кормилец наш будущий. Надо рожу трауром покрыть, а ты про баб пургу понес. Людей погибло – целый самолет, – осадил Полубоярина Семен Водкин. – Нам о вечном сейчас думать надо и о… бабках, которые мы слупим на этой катастрофе.

   В этот момент взорвался Интернет. Первые фото с места трагедии разместил в сети Коля Костамаров. Он же процитировал главного МЧСника России, который сказал, что в разбитом самолете мало кто уцелел.

   – Так вот, дорогуша. Приходим в магазин, мы о ЧП ничего не знаем. Ты быстренько организуешь покупателей. Книги уже на полках. И чтоб до начала пресс-конференции ни одной книги в магазине не было. Ты меня понял, ни одной, – жестко произнес Семен Водкин, отключаясь от мобильного Интернета.

   – Где я тебе столько бабок возьму, чтобы пятьсот книг выкупить по пятьсот рублей за штуку? – возмутился Полубоярин.

   – Ты меня слушай и выполняй! Это мой проект! И я хочу бабок наварить море. Ты хоть понимаешь, что смерть писателя накануне презентации – лучшая реклама книги. За ней сейчас толпы людей будут ломиться. Тебе надо выкупить сто книг, – зазвенел помолодевшим голосом Семен.

   – Погоди, а почему сто. Сегодня утром ты мне говорил, что первый завод – пятьсот экземпляров. Ты хочешь заныкать книги? – подозрительно посмотрел на Семена Полубоярин.

   – Мне некогда тебе объяснять, но ни один экземпляр этой книги сегодня к читателям не попадет, – пояснил Семен.

   – Кстати, о птичках, господин стратег и великий тактик. Насколько я понял, ты собираешься издать этот ушат дерьма бешеным тиражом, чтобы похоронить навсегда нашу карьеру? – перешел от формы к содержанию Полубоярин.

   – А почему бы и нет. Менять фамилии в такой книге станет только конченый придурок, вроде тебя. Ты только прикинь, какая реклама. Лучшие друзья трагически погибшего в авиакатастрофе Маркуса Крыми на свои деньги переиздали его книги.

   – И оказались в полном дерьме! – продолжил Полубоярин.

   – Не перебивай, мудила с Нижнего Тагила. Чапай думает, – оборвал Полубоярина Семен. – Мы с тобой завтра же внесем коррективы в эту книгу, облагородим себя, добавим достойное образование, подкорректируем диалоги, чтобы коллеги по цеху удавились на собственной люстре.

   – Вот, я тебя слушаю и хренею от твоих фантазий. Он диалоги подправит! – возмутился Полубоярин. – Ты книги когда-нибудь писал? Нет. А это не просто книга – это детектив с ключевыми словами, каждое из которых тащит за собой сюжет. Если ты на двадцатой странице упомянул нож, то на сороковой этим ножом и прирежут бабушку – старушку. А если ты выкинешь этот нож с двадцатой страницы, то терпилу будет нечем резать. Легче новую книгу написать, чем править чужие диалоги.

   – Так в чем проблема? За три дня напишешь новую книгу, и мы ее издадим под той же обложкой.

   – Семен, фильтруй базар и не держи меня за идиота. Я тебе уже сотый раз говорю, это не наш бизнес. Мы не сможем ничего исправить и окажемся в дураках.

   – Тебя обидела роль мошенника, проигравшего выборы в Крыму?

   – Да, обидела. Я не хочу оставаться в памяти людей мошенником. У нас легальный бизнес, и мы с тобой уже не уголовники, а уважаемые люди, – повысил голос Полубоярин.

   – Осужденные, но не судимые. Я общался с одним таким в Крыму, Колей-убийцей. На нем клейма ставить негде было, а он на выборах: «Я не судимый, и не вспоминайте о моей юности. Я уже другой». Короче, в новой книге ты будешь членом политбюро, о котором, как о покойном, – только хорошее и ни слова правды. Я распоряжусь.

   – Редкостный же вы мудак, батенька. Если б кто-то услышал, что ты несешь, то он бы сразу тебя расколол, как врага свободы слова, – неожиданно расхохотался Вадим. Мысль о свободе слова его развеселила.

   – Да плевать я хотел на свободу слова, – неожиданно заорал Семен. – Эта книга наш единственный шанс подняться над толпой. О нас напишут в газетах, покажут в новостях. Мало того, Вадим, ты сможешь подарить ее шлюхам из рыбного борделя и балеринам Большого театра. Они будут вне себя.

   – Мне твои балерины и на хрен не нужны. Пусть с ними олигархи кувыркаются. Мне дама под сто кило нужна без силикона и фальшивых губ, – неожиданно заржал Полубоярин. – А на балетных – ты перейдешь. Издашь новую книгу, купишь балет, и будешь там главным по самым тощим. У них мышцы на ногах – футболисты отдыхают, ни одной капли жира. Кожа и кости, сплошное извращение, а не бабы.

   – Зато растяжка у балетных. Ноги выше головы поднимают, – вяло возразил Семен.

   – Так она и тебя заставит ноги выше головы поднимать за твои бабки, – хохотнул Полубоярин, представив неповоротливого Семена Водкина в постели с балериной.

   – Все. Кончили ржать. Морду – трауром. О том, что Маркус сгорел в самолете, никому ни слова. Говорим, что за ним послали водилу. Связи с водилой у нас нет. Был ли он во взорванном самолете – не знаем. Тему вбрасываем во время презентации. Мол, только что вернулся водитель, который узнал о том, что среди погибших оказался и Маркус Крыми. Еще раз поясняю для тупых. Первое, что ты должен сделать, организовать покупателей. До начала прессухи они должны выкупить 95 экземпляров «Тринадцатой книги». Делай, что хочешь, но книги должны выкупить все.

   И как ты себе представляешь этот процесс. Я становлюсь у магазина. Даю бабки каждому прохожему, и он мне выносит книгу. Да завтра об этой туфте вся Москва заговорит! – возмутился Полубоярин.

   – Хорошо. И что ты предлагаешь? – быстро спросил Семен.

   – Прийти и забрать все книги до начала презентации у директора магазина без шума и пыли, – подсказал Полубоярин.

   – И он завтра тебя сдаст ментам, – сходу отмел предложение Семен.

   – С какой радости? Он что, стукач?

   – Нет. Стукач ты, а точнее, дятел, который стучит башкой по дереву, потому что любой издатель постарается сбросить весь тираж на презентации. Это же дважды два, – возмутился Семен.

   – Если ты такой умный, сам решай, как эти книги вытащить из магазина, – обиделся Полубоярин. – Он не знал, как выполнить невыполнимую задачу.

   – Бог помощника послал с рыбного рынка, – возмутился Семен, – ничего поручить нельзя.

   Семен достал телефон, быстро набрал знакомый номер и без лишних предисловий спросил: «Мария Ивановна, в течение часа флешмоб сможешь организовать на Арбате?».

   – Сколько человек? – уточнила женщина. Она хорошо знала Семена Водкина, по заданию которого уже не раз выводила людей на улицы.

   – 95 человек надо.

   – Стопроцентная наценка за срочность, и через пятьдесят минут они будут на Арбате, – по-деловому ответила женщина. – Давай сюжет.

   – Задача простая, без раздеваний и скандалов. 95 человек с интервалом в несколько секунд заходят в магазин, берут с полки «Тринадцатую книгу» Маркуса Крыми, несут ее к кассе, молча платят деньги и выходят на улицу. Потом проходят в переулок и бросают книгу в окно автомобиля.

   – Бабки вперед за книгу и флешмоб.

   – Я тебе водилу подошлю сейчас. Водила рассчитается с тобой до того, как. Куда ехать?

   Женщина назвала адрес, а сама, написав короткую СМСку, отправила ее по ста адресам. Для проведения акции на Арбате она вызвала сто двадцатилетних студенток в белых кофтах с красными бантами на груди и черных юбках.

   – Одну проблему решили, – потер руки Семен.

   – Не хрена не решили, а как ты потом от этого флешмоба отмываться будешь? – возмутился Полубоярин. Его обидела роль водилы, которую уготовил ему Семен.

   – Тут и отмазываться не надо. Флешмоб – активная рекламная акция, которую креативщики провели во время презентации, – пояснил Семен.

   – Ты им книг не дашь? – продолжил расспросы Полубоярин.

   – А на хрена им книга о двух мошенниках?! Мы ж раскручиваем скандал на презентации, а не книгу малоизвестного автора, – отмахнулся от тупого компаньона Семен.

   – Журналюгам все равно что-то дать надо: деньги, сувениры, книги. Если они ничего не получат от тебя, то тебя ж и отымеют во все дыры. Книги в магазинах рекламируют «джинсовые» спецы. За бесплатно они только гадят, а восхваляют автора и издателя за реальные бабки. Специфика! – поднял вверх палец Полубоярин.

   – Блин Клинтон, с кем я еду. Сократ отдыхает. Откуда ты про книжный бизнес знаешь? – удивился Семен. – А может, ты уже что-то издавал?

   – Издавал. Шеститомный роман про кроликов. Да я с этими журналюгами сто бутылок водки на выборах выжрал. Редкостные твари. Сегодня договорился насчет рекламы в газете. Фотки кандидата – фас-профиль. Сопливые словеса о лучшем в мире кандидате, а назавтра вместо моего публикуют точно такую же хрень про конкурента.

   – Делов-то, башлять надо реально, – отмахнулся Семен. – Если рекламный бюджет пилить с остатками на рекламу, то тебя никто и не кинет. А если ты их сам кинул на бабки и весь бюджет распихал по своим карманам, чтобы потом с извращенками с рыбного рынка покувыркаться, то журналюги обольют тебя ядом и ответят пролетарской ненавистью.

   – Семен, ты на глазах тупеешь, – возмутился Полубоярин, закладывая очередной вираж на дороге. – Я тебе в пустую башку мысль вбиваю, что журналюг этих напоить надо до свинячьего визга.

   – Шампанского выставить? – быстро уточнил Семен.

   – От твоего кисляка с газом только пучит. Журналюг надо конкретно напоить вискарем и русской водкой, и никакого вина.

   – Да, по книжным магазинам – одно бабье ошивается с филфака. Им пузыри в бокалах подавай, шоколад с лимоном, под умный разговор, – возразил Семен.

   – А ты поминки устрой по погибшим русской водкой в процессе! А на закусь в рыбном магазине икру красную купи и намажь ею яйца.

   – Тут реплика напрашивается сама собой: кому яйца икрой мазать, – хохотнув в кулак, спросил Семен. – Это ты у рыбачки Сони научился с ее рыбными торговками.

   – Ты дурочку не включай. Я тебе дело базарю. Стопроцентное попадалово. С одной стороны, закусь вроде и есть, а с другой – яйцо с икрой никакая ни закусь. Развезет их за полчаса, и они твои. Вливай, что хочешь, – пояснил Полубоярин.

   – Мысль понятная. Поминки по убиенным – это святое. Значит, так, после флешмоба гоним траур. Тамадой будешь?– быстро спросил Семен.

   – Нет. Тут нужен специалист с кладбища. У меня телефончик завалялся. Могу позвонить. Он работает на водке. Башлять не надо, но полулитру выжрет.

   – Звони. Пусть пьет!

Война в Карабахе

   Место катастрофы полностью милиции удалось оцепить минут через сорок. Началась проверка документов у тех, кто находился в зоне. Сергей, удостоверившись, что никто из пассажиров и членов экипажа не выжил, направился к своему автомобилю.

   – Какая глупая смерть, – пробормотал Сергей. Он попытался представить писателя в этом самолете. Но вместо шестидесятилетнего дряхлого старика он видел перед собой сорокалетнего мужика с карабином в руках.

   Это ЧП произошло по дороге в Карабах. Война была в самом разгаре. На инструктаже перед поездкой генерал Саркисян предупредил Сергея о личной ответственности.

   – Запомни, я лично был против этой поездки. Можно попасть под огонь снайперов. На дороге орудуют наемники. Они стреляют по машинам из автоматов. По гражданским машинам. С военными эти подонки связываться бояться. Я бы мог дать для сопровождения БэТээР, но тогда твой гость поймет, что эта поездка не частная инициатива Сергея Овакимяна, а спецоперация органов МВД. Другому я бы мог все правильно объяснить, но к этому писателю в Москве относятся с недоверием. Люди наверху боятся, что он напишет правду о психушках и диссидентах. А эта правда никому не нужна. Короче, поездка в Карабах твоя частная инициатива, но и отпустить вас безоружными не могу. Поэтому в научно – техническом отделе возьмешь пистолеты для всех. Композитор и музыкант – охотники, со мной на кабана ходили. А вот наш уважаемый поэт стрелять не умеет. Ему выдай пистолет с холостыми патронами, чтобы он вас не перестрелял в дороге. На твоего друга из Крыма у меня тоже нет никакой надежды.

   В НТО пистолетов на всех не хватило, и Сергей прихватил с собой старый карабин Симонова.

   Первую остановку Овакимян сделал у родника.

   – Предлагаю слегка позавтракать, чем Бог послал, и пристрелять оружие. Постреляем по консервным банкам, – открывая багажник «Жигулей», произнес Сергей. – У меня есть четыре пистолета и карабин.

   Маркус выбрал себе карабин.

   – Пистолет не для меня, – пояснил писатель. – В армии за мной карабин был закреплен.

   Сергей предложил стрелять по мишеням из положения лёжа, но Маркус не стал ждать своих коллег. Прицелившись, он за несколько секунд поразил все четыре мишени.

   – Ты, что, в спецназе служил? – удивился Сергей.

   – Нет. Я был старшим фельдшером авиационного полка. А стрелять научился на запасном аэродроме, куда меня отправили на перевоспитание «за разврат, за пьянку и дебош». Девицу одну присмотрел в болгарском селе. Ходил в самоволки на свидание. А тут еще комбат приревновал свою жену к молодому сержанту. Она в санчасти врачом работала, а я ее гипнозом лечил.

   – Ну, и как тебе докторша под гипнозом? – спросил поэт.

   – Во время сеанса гипноза она спала, а что было после – история умалчивает, – улыбнулся Маркус Крыми. – Мы с ней ночами в санчасти дежурили, вдвоем, а комбату было уже за сорок. Он ночные проверки устраивал.

   – И комбат тебя застукал со своей женой? – спросил Сергей.

   – Скажем так, на запасной аэродром служить я ушел рядовым. В приказе было записано: за пьянство, неуставные отношения и самовольные отлучки. Жена комбата в приказе не упоминалась. Слишком большая разница у них в возрасте была. Вообще – то, офицерские жены – это особая история. Ночные дежурства и многодневные учения не способствуют укреплению семьи. Короче, отправили меня на запасной аэродром, а старшиной там был изгнанный из ВДВ Сергей Винницкий. Мужиком он оказался пьющим, а у меня в санчасти был спирт, который на учениях я списывал литрами. Вот за этот спирт и научил меня стрелять из карабина «бывший лучший, но опальный стрелок». Патронов к карабину у нас было полно, старшина во время стрельб сэкономил два ящика на продажу. А с покупателями проблема. Короче, прошел хорошую школу, и на дембель ушел «Отличником боевой и политической подготовки», старшим сержантом.

   – А после армии ты как форму поддерживал? – спросил охотник – композитор.

   – В основном стаканами и рюмками, но как говорил один умный человек: талант – не пропьешь!

   – Тебе бы в кино сниматься в роли Рэмбо, – поддел писателя Сергей.

   – Это запросто. Кидай фуражку! – став спиной к Сергею, скомандовал Маркус.

   – Пусть поэт кидает, у него меньше, – отказался от эксперимента Сергей.

   – Пусть стреляет. Если промажет, накрывает стол для всей компании в ресторане «Ереван», – согласился поэт.

   – А если попаду?

   – Я тебе стихи посвящу, как человеку, который прострелил фуражку поэта.

   Поэт бросил вверх фуражку, Маркус со словами «Пиши стихи» дважды выстрелил. В упавшей фуражке обнаружили два пулевых отверстия.

   – Действительно, талант не пропьешь. А я всю службу в армии в штабе просидел, «боевые листки» выпускал, стенгазеты и письма в стихах девушкам сочинял для всей роты. Трем бойцам жениться помог, – пояснил поэт. – Из армии готовым поэтом пришел. На любую тему сочиняю: на русском, армянском и английском.

   – Тогда с тебя три стихотворения на русском, армянском и английском про расстрелянную фуражку поэта по дороге в Карабах, – сказал Маркус.

   – И вот теперь его нет с нами. Глупая смерть, – тихо произнес Сергей, выезжая на забитую автомашинами трассу. «На автомате» он продирался сквозь московские пробки, вспоминая ту давнюю поездку в Карабах.

   В засаду они попали в трех километрах от передовой. Короткая очередь с вершины горы. Пули пробили в трех местах багажник. Сергей вначале рванул вперед, но увидев перед собой хорошо простреливаемое пространство, остановил «Жигули» впритык к скале.

   – Выскочили из машины и рассредоточились. Стрелять по моей команде, – приказал Сергей.

   Маркус инструктаж не слушал. Выпрыгнув из машины, он спрятался за огромным валуном, осмотрелся по сторонам, и пока Сергей по рации связывался с военными, Маркус сделал один единственный выстрел, после которого по склону посыпались вначале камни, а вслед за ними в пропасть сорвалось тело подстреленного им автоматчика. Стрелком оказался молодой парень из Украины. На допросе раненый в грудь наемник рассказал не только правду о тех, с кем воевал в Карабахе, но и о тех, кто послал его на чужую войну.

Взрыв самолета

   Маркус Крыми очнулся в полной темноте. Было холодно и больно. Маркус медленно открыл глаза. Свет еле пробивался откуда-то сверху. Кругом был холодный снег. Правой рукой Маркус обнимал за шею женщину. Женщина была холодной, как снег, и не подавала признаков жизни.
   «Это же Лена, – ужаснулся Маркус. – Я ее задушил на глазах стюардесс. – Маркус с трудом разжал руку. – А может, она еще жива?».

   Освободив от снега лицо и руку потерпевшей, Маркус стал искать пульс, в этот момент дрогнули ресницы, и женщина приоткрыла глаза.

   – Где я? – чуть слышно прошептала Лена.

   – В надежном месте, – успокоил женщину старик, очищая ее тело от снега. Открытых переломов и крови не было видно. Маркус провел пальцем по рукам и ногам женщины.

   – Что вы делаете? – тихо спросила женщина.

   – Переломы ищу, – недовольно пробормотал Маркус, ощупывая ее позвоночник. Потом он добрался до костей таза. – Двигаться можешь?

   – Мне холодно. Я замерзла, – ответила Лена.

   Маркус попытался посадить женщину.

   – Я сама встану, не надо меня тащить, – неожиданно произнесла Лена. Минут через пять они уже сидели на дороге. Сугробом оказалась обочина дороги, засыпанная снегом, который сюда сваливала всю зиму снегоуборочная техника.

   – Неужели я выжил? – пробормотал Маркус, ощупывая свое тело. Перед глазами Маркуса крутились последние секунды перед трагедией. Лена расстегивает ремень, бежит по самолету к кабине пилотов. Бьется в истерике у двери пилотской кабины. Вслед за ней к двери подбежали еще две или три обезумевших от страха женщины.

   – Я хотел набросить ей на шею удавку, но не было ничего подходящего, – стал вспоминать Маркус, – пришлось делать удушающий захват.

Презентация книги

   Магазином на Арбате оказалась частная книжная лавка, а не главный книжный магазин Нового Арбата. Книг в магазине было немного. За прилавком стояли два полусонных продавца. На видном месте лежала «Тринадцатая книга» Маркуса Крыми». Эти же книги занимали две полки в разделе «новинки», расположенном в центре магазина.

   – Хозяина позови, – распорядился Семен.

   – А вы кто, собственно, будете? – не разжимая губ, спросил тощий очкарик-кассир.

   – Кто, кто? Конь в пальто. Скажи хозяину, Семен приехал на презентацию.

   Минут через пять кассир вернулся с хозяином, таким же тощим очкариком. От кассира он отличался сверкающей лысиной и толстым мясистым носом.

   – У меня все готово, – пожав руку Семену, сказал владелец магазина, – вот только с покупателями пока не очень. Конкуренты всю клиентуру переманили на Новый Арбат.

   – У тебя место для фуршета есть? – быстро спросил Семен.

   – Можно в подсобке, для своих, а для ВИПов второй зал рекомендую. Только у меня с тарой напряженка. Бокалов и рюмок нет, – пробормотал мужчина. – А писатель ваш где?

   – За ним поехали. Книгами можешь торговать без ограничений. Под прилавком ничего не оставлять, – подошел вплотную к хозяину магазина Семен.

   – Зачем они под прилавком? Если пять книг купят – уже победа! Я ж вас предупреждал, у меня презентации не проводят. У конкурентов – покупатель постоянный, народу полно круглые сутки, а у нас только иноземцы и большие любители соцреализма тусуются.

   – Мне случайный клиент и не нужен, – широко улыбнулся Семен. – Люди из прошлого – святые люди! А соцреализм – это основа и главная движущая сила всего живого на фоне вечно живого из мавзолея.

   Во время разговора с хозяином книжной лавки Семен не отрывался от iPad, внося дополнения в пресс – релиз предстоящей презентации.

   На самом деле книжную лавку для презентации «Тринадцатой книги» Маркуса Крыми Семен выбрал из экономии. Ему не нужны были читатели у прилавка и телевизионные камеры в магазине. Упор был сделан на пишущих журналистов, которые свои отчеты о презентации начинали бы словами: «Сегодня в книжном магазине на Арбате в Москве состоялась презентация „Тринадцатой книги“ Маркуса Крыми». Слова о «книжном магазине на Арбате» присутствовали и в рекламе, размещенной в Интернете. У читателей слова «магазин на Арбате» ассоциировались с большим книжным магазином на Новом Арбате, а не с убогой малопосещаемой книжной лавкой.

   «Просто ловкость рук и никакого мошенничества, – размышлял про себя черный пиарщик Семен Водкин, перечитывая пресс – релиз о презентации книги. – У новости есть адрес, а теперь и сенсационная привязка к гибели самолета. Этого достаточно для того, чтобы книги Маркуса Крыми моментально взлетели в рейтинге продаж в Москве на первую строчку. Беда в том, что нет самих книг, которые можно продать сегодня, но это дело поправимо.

   С этими мыслями Семен Водкин покинул книжную лавку на Арбате. Следующим объектом оказался один из сетевых магазинов, где Семен приобрел за наличные три бутылки виски, ящик водки и две банки красной икры. Через десять минут все это добро служба доставки притащила в книжную лавку на Арбате. Семен, прихватив икру, тут же отправился в соседнее кафе, где заказал двадцать вареных яиц. После того, как повар разрезал пополам яйца, Семен предложил покрыть желток тонким слоем икры. И чтобы никто ничего не спер, лично доставил яичные деликатесы и водочные рюмки в книжный магазин, по которому без дела уже слонялись три журналиста. Выкладывать пятьсот рублей за книгу Маркуса Крыми акулы пера не спешили, в надежде на ее величество ХАЛЯВУ. Как правило, на презентациях журналистам бесплатно передавали книги с автографами авторов в надежде на положительный отклик в прессе.

   – Знали бы вы, что сейчас произойдет, – бубнил под нос Семен Водкин, распечатывая дополненные авиакатастрофой пресс-релизы в кабинете директора. Когда вся подготовительная работа была окончена, сонную тишину магазина буквально взорвали девицы в белых кофтах с красными бантами на груди. Они строем вошли в магазин, взяли по одной книге Маркуса Крыми и выстроились в очередь у кассы. У каждой девицы в руках были купюры по пятьсот рублей, поэтому процесс торговли шел довольно быстро. Журналисты вначале обалдели от книжного флешмоба, а потом защелкали фотоаппаратами. Попытки журналистов разговорить покупательниц ни к чему не привели. Девицы молчали, как партизаны на допросе в гестапо.

   Процесс выноса книг из магазина занял минут десять-пятнадцать. Семен, дождавшись девяносто шестой покупательницы, забрал с полки последний экземпляр книги и пригласил журналистов в банкетный зал.

   На спиртное журналисты вначале не обратили должного внимания. Их интересовал флешмоб, девицы с бантами и заказчики действа.

   – О флешмобе Семен сказал коротко и веско: «Первый раз вижу! Ничего не знаю и не имею понятия».

   Второй вопрос коснулся автора книги.

   – Маркус Крыми в полете. За ним поехал водитель, а пока, чтобы не терять времени, советую причаститься к тому, что Бог послал, – быстро проговорил Семен.

   Дамы-журналистки от водки отказались, посчитав, что надираться спиртным до появления в магазине автора детективов занятие аморальное. Минут через пять, выдержав многозначительную паузу, в магазине появился, играющий роль простого шофера, Вадим Полубоярин. Он рассказал об ужасной трагедии, которая только что произошла во взорванном аэропорту.

   – У меня нет доказательств, что Маркус Крыми погиб, и мы самые близкие друзья и коллеги писателя надеемся на чудесное спасение из ада нашего дорогого горячо любимого Маркуса, – зарыдал в голос вполне натурально Вадим Полубоярин. Тут же из-за его спины в центр зала выскочил рыдающий в голос тамада, лучший кладбищенский отпевала Москвы. Журналисты не успели и слова сказать, как у них в руках оказались рюмки с водкой.

   – Выпьем за погибших до дна, – трагическим голосом рыдал тамада. – До дна, господа, до дна. Вслед за первым прозвучал второй, третий и четвертый тосты. После четвертой рюмки журналисты принялись за работу.

   С мобильных телефонов, iPad и магазинного компьютера журналисты сообщили в свои редакции о гибели широко известного, великого, самого читаемого (уровень эпитетов соответствовал степени алкогольного опьянения автора) русского писателя, мистика, автора сотен детективных романов Маркуса Крыми. Часть сообщений, отправленных журналистами из магазина, без какой – либо правки автоматом становились на полосу новостных сайтов. В солидных изданиях пытались править инфу своих журналистов, опуская значимость для современной литературы погибшего писателя до уровня «русского писателя, последние годы проживающего (работавшего) в русскоязычном Крыму».

   Минут через пять после появления первой информации о гибели в авиакатастрофе известного русского писателя Маркуса Крыми зашевелились интернет-воры. Без ссылки на первоисточник они запустили высосанные из пальца подробности авиакатастрофы.

Выжившие в авиакатастрофе

   Маркус Крыми не мог поверить, что остался живым после авиакатастрофы. Он даже не пытался понять, как они оказались на этой дороге и почему не погибли. Да это было и неважно. Главное, что он жив и может принять участие в презентации своей ТРИНАДЦАТОЙ КНИГИ. Хотя о какой презентации сегодня можно вести речь. Сейчас набегут журналисты и начнут терзать вопросами: «Где вы находились в самолете? Что вам запомнилось? Почему не погибли?».

   – Нет, это не мое шоу, – пробормотал чуть слышно Маркус. Он не хотел в конце жизни становиться главной новостью Интернета, да и роль ВЫЖИВШЕГО В АВИАКАТАСТРОФЕ Маркуса Крыми не устраивала. Он хотел вернуться в литературу популярным писателем, автором самого крутого детектива, а тут судьба подкинула ему идиотскую роль ВЫЖИВШЕГО В АВИАКАТАСТРОФЕ. Маркус еще раз посмотрел на дорогу и, приняв решение, полез в карман за телефоном. Во время полета Маркус сменил свою крымскую sim-карту на московскую. Он включил телефон. Экран засветился голубым светом, и телефон начал поиск ближайшей станции. Через несколько секунд на экране появилось имя оператора. Маркус быстро определил, куда ведет дорога и где находится ближайший населенный пункт. После чего, разобрав телефон, вытащил аккумулятор и положил его в карман.

   – Одну проблему решили, – сделав несколько шагов по дороге, произнес Маркус, – Ты идти сможешь?

   – Смогу, – кивнула головой Лена, с интересом наблюдавшая за всеми его манипуляциями с телефоном.– Я хочу позвонить мужу.

   – Позвонишь позже, нам надо уйти отсюда, – быстро проговорил Маркус.

   – Зачем. Нас скоро найдут, – не шелохнувшись, тихо произнесла Лена.

   – Ты помнишь, что ты и твои подруги творили в самолете?– пристально посмотрев в глаза женщины, спросил Маркус.

   – У меня там не было подруг, – ответила женщина.

   – Люди погибли по твоей вине, и ты станешь главной подозреваемой. Ты готова к многочасовым допросам в ФСБ, к детектору лжи, следственным экспериментам? К камере СИЗО? – повысил голос писатель.

   – Нет, – замотала головой Лена. – Мне бы отлежаться пару дней, чтобы забыть весь этот кошмар.

   – У меня тоже нет желания ходить на допросы, – продолжил Маркус. – Поэтому я предлагаю дойти до садового кооператива, переночевать там, а утром отправиться в Москву.

   – Можно и так, – кивнула головой Лена. Она уже ничего не хотела решать и готова была выполнить любое указание своего спутника.

   Маркус протянул женщине руку, и они пошли, поддерживая друг друга по поселочной дороге. Лена красным пятном выделялась среди высоченных деревьев. На ней была дорогая кожаная куртка. Маркус тоже был одет по-зимнему. При посадке в самолет, он не стал сдавать свои вещи в багаж. Несмотря на плюсовую температуру в аэропорту Симферополь, Маркус надел поверх костюма турецкую куртку из кожзаменителя с десятком карманов.

   – Хорошо, что я куртку не стал снимать в самолете, а то бы мерз сейчас в этом лесу. – В дорожной сумке, оставшейся на борту самолета, лежали двенадцать его книг, выпущенных в свет в разные годы, электробритва и смена белья. Все остальное добро вместе с деньгами и записными книжками с телефонами и адресами своих знакомых он разложил по карманам куртки. Старик не доверял памяти телефонов и компьютеров и важную для себя информацию всегда дублировал на бумаге.

   Неожиданно где-то вдали послышался шум автомобильного двигателя. Маркус хотел увезти Лену вглубь леса, но не успел. На дорогу выскочил черный «Джип». Водитель мигнул фарами и резко нажал на тормоза.

   – Вы с самолета? – спросил мужчина, высовываясь из окна.

   – Нет. Из «Курортного», – назвал Маркус один из ближайших дачных массивов.

   – В аэропорту самолет взорвался, – продолжил водитель, подозрительно осматривая странную парочку. – Вы что-нибудь слышали?

   – Я думал, это гром загремел, что-то пролетело над головой, а потом гром и молния. Мы решили возвращаться на дачу, – как можно правдоподобнее соврал Маркус.

   – А сами откуда? – продолжил расспросы водитель.

   – В гости к Ивановым приехали, в Курортное, на выходные, – продолжил разговор Маркус. Он уже понял, что перед ним местный полицейский.

   – Вам помощь не нужна?– спросил водитель.

   – Нет, сами дойдем, тут недалеко. Да и вы в другую сторону направляетесь, а я на трагедии с людьми смотрю только по телевизору. Возраст уже не тот, врачи волноваться запретили, – по-стариковски сгибаясь, пояснил Маркус.

   – Кто это был? – посмотрев вслед отъехавшей машины, спросила Лена.

   – «Оборотень в погонах» из местной полиции, – усмехнулся Маркус.

   – Почему «оборотень»? – искренне удивилась женщина.

   – Потому что на дорогущем джипе по сельским дорогам катается, – подхватив под руку свою спутницу, произнес Маркус.

   – А может, он наследство получил? – обиделась за симпатичного полицейского Лена.

   – От кота Мурзика.– продолжил Маркус. – Мент этот, не патрульный, не участковый и не гаишник. Скорее всего, борец с экономической преступностью. Отсюда и джип.

   – С чего вы это взяли? – удивленно посмотрела на Маркуса женщина.

   – С того, что патрульный, гаишник и участковый разговор начинают с фразы: «Предъявите документы». Это у них в крови, на автомате, потому что они работают на земле. А опера из розыска и ОБХССники всегда шифруются, прикидываются кем угодно, чтобы вынюхать что-нибудь интересное. Отсюда и вопрос про документы у них в конце, а не вначале, и то не всегда. А нам с тобой надо поторопиться, потому что этот мент может вернуться.

   Минут через десять с дороги они увидели дачный поселок. Свет горел только в одном окне, все остальные дома были погружены во тьму. Маркус выбрал стоящий на опушке леса дом с покосившейся крышей.

   – Заночуем здесь, – сказал писатель, перелезая через забор. Лена безропотно последовала за ним. Входную дверь чужой дачи ломать не пришлось, она была чуть приоткрыта. Маркус вошел внутрь, разгоняя полумрак фонарем телефона. – Похоже, что здесь до нас похозяйничали местные бомжи. Как говаривал классик: «Все украдено до нас!».

   Маркус закрыл входную дверь изнутри на стальной засов и стал осматривать помещение. На кухне в фарфоровую раковину капала из крана вода, а на электроплитке стоял эмалированный чайник. Тут же на столе он нашел соль, спички и две банки тушенки. Хата оказалась не разграбленной.

   – Тут лихие люди ночуют, – подвел итоги осмотра помещений Маркус, – но сегодня, я думаю, они не придут сюда.

   – Почему? – удивленно посмотрела на Маркуса Лена. В общение с Маркусом вопрос «почему» стал самым популярным.

   – Потому, что прилегающий к аэропорту район оцепила полиция, а близлежащие села очистят от бомжей и мародеров. Да и старик с дамочкой наверняка уже в розыск объявлены, – усмехнулся Маркус.

   – Вы думаете, что этот водитель рассказал в полиции о встрече в лесу? – поинтересовалась Лена.

   – Если дурак, рассказал. Если умный, промолчит. Он же наши документы не проверил, а это серьезный прокол. Дело о падении самолета ФСБ ведет, и они не слезут с ментов, пока те не доставят на допрос старика с женщиной в красном. Но тебя эта ерунда не должна волновать. Ты мне лучше расскажи о своих подельниках, которые бросились в кабину пилотов во время посадки самолета.

   – Не было у меня никаких подельников, – прошептала Лена. – Мне стало страшно, и я побежала к пилотам, чтобы предупредить их о смертельной опасности.

   – Эту сказку следователю расскажешь. Я же своими глазами видел, что акция спланирована. Вас было четверо. Четыре шахидки-смертницы. – стал прессовать Елену Маркус.

   – Не было никаких шахидок, я никого не знаю, у меня болит голова, мне плохо, выпусти меня отсюда! – закричала Лена.

   Маркус подошел вплотную к женщине и, прикоснувшись к ее лбу пальцами левой руки, закричал: «Спать! Ты слышишь только мой голос! Спать!». Женщина закрыла глаза и безжизненно рухнула на пол.

Аукцион

   Дело сделано. Презентацию книги можно было закрывать, но выпитая Семеном Водкиным русская водка вызвала у него прилив сил и небывалую активность коры головного мозга вместе с подкоркой. Семен решил пересказать своими словами содержание детективного романа Маркуса Крыми. Если б подобное задание получил сам автор, то он ни за что не смог бы пересказать содержание собственной книги. Эта свежая мысль посетила голову Семена только после третьей попытки связать десять сюжетных линий в нечто единое и неделимое. Осознав пагубность своего безумного выступления перед публикой, Семен стал съезжать на ужасную авиакатастрофу во взорванном аэропорту, но был остановлен мужчиной-кавказцем с длинным орлиным носом.

   – Дорогой товарищ и брат. Вы немного неправильно ведете презентацию этой замечательной книги. Я как любитель детективов и давний поклонник Маркуса Крыми хотел бы получить его новую книгу, – витиевато заговорил кавказец.

   – Это невозможно, брат, – решил подыграть Семен Водкин. – У нас, после налета на магазин безумных поклонниц Маркуса Крыми осталась единственная книга автора и, кому-либо отдать ее мы не можем, – стал выкручиваться Семен.

   – Почему не можем?! – возмутился кавказец.– Кто сказал – не можем. В этой стране мы с вами можем все, если хорошо подумаем. Я понимаю, что на книгу Маркуса Крыми претендую не только я, но и господа журналисты. Поэтому предлагаю честную сделку – аукцион. Кто заплатит настоящие деньги за настоящую книгу, тот ее и заберет с собой.

   Идея с аукционом Семену понравилась. За несколько минут можно было легко отбить часть денег, потраченных на презентацию. Семен незаметно подмигнул стоящему рядом Полубоярину. Старый мошенник понял все с одного взгляда компаньона без объяснений и уточнений. Он незаметно выскользнул из магазина и вскоре вернулся с двумя помятыми мужиками без признаков интеллекта на лице.

   – Итак, господа, – голосом пьяного зазывалы заговорил Семен Водкин, – прямо сейчас здесь пройдет аукцион по продаже единственной оставшейся у организаторов презентации «Тринадцатой книги» Маркуса Крыми. Повторяю, господа и дамы, на аукцион выставляется единственная оставшаяся в этом магазине «Тринадцатая книга» Маркуса Крыми. Стартовая цена – две тысячи рублей.

   К небу тут же взлетело три руки: кавказца и двух мужиков помятой наружности.

   – Учитывая правила проведения аукционов, каждый следующий шаг будет равен двум тысячам рублей, – торжественно произнес Семен. – Организаторы аукциона напоминают, что его участник может предложить сразу и более высокую цену, чтобы не тянуть кота за яйца. Извините, вырвалось. Думаю, что меня простит благородная публика!

   – Публика прощает, – расплылся в улыбке кавказец. – Моя цена – десять тысяч рублей!

   – Кто больше, господа? – радостно потер руки Семен Водкин.

   – 12 тысяч, – поднял вверх руку один из аборигенов.

   – 14 тысяч, – объявил второй участник торгов из подставных. Журналисты в этом празднике жизни участия не принимали. Они еще надеялись получить книгу Маркуса Крыми от организаторов бесплатно, в качестве сувенира.

   – Не будем тянуть кота за, сами догадываетесь, за что! Я предлагаю – двадцать тысяч рублей, – победно оглядел зал кавказец.

   – Двадцать две, – тут же потянул вверх руку помятый мужичишка, у которого в кармане была последняя сотня.

   – Двадцать четыре, – напомнило о себе второе существо мужского пола.

   – Тридцать тысяч рублей, – в очередной раз поднял планку кавказец, посмотрев пристально на Семена Водкина.

   Семен понял, что это максимальная сумма, которую готов отслюнить пришелец и незаметно шепнул Полубоярину: «Кончай торги!». Полубоярин расплылся в улыбке и засунул палец правой руки себе в ухо. Это был условный знак для подставных. Участники аукциона моментально потеряли интерес к происходящему и перестали тянуть руки вверх.

   – Тридцать тысяч – раз! – прокричал на весь магазин Семен Водкин, – Тридцать тысяч – два! Тридцать тысяч – три! Продано!

   Кавказец встал, картинно раскланялся с журналистами. Достал из бумажника деньги и под аплодисменты забрал «Тринадцатую книгу» Маркуса Крыми.

Допрос под гипнозом

   Маркус сел на стул рядом с лежащей на полу женщиной, прикрыл глаза и стал продумывать тактику допроса под гипнозом. Эта четверка на борту самолета оказалась не случайно. Среди них могла быть настоящая шахидка с зашитой в животе бомбой. На Украине пассажиров не просвечивают, поэтому пройти в самолет можно с чем угодно. Если эти дамы связаны с террористами, то они могли видеть друг друга в Ялте. Могли вместе лечиться или приобрести через одного и того же кассира билеты на этот рейс. Маркус попытался мысленно описать троих. Запомнились глаза с расширенными зрачками. Невнятная речь, истерические крики у двери кабины летчика с падением на пол.

   – А теперь, вспоминаем лица, – приказал сам себе Маркус. – Одна в тонкой прозрачной кофточке – крашеная блондинка. Нос с горбинкой. И это все. Больше ничего не запомнил. Вторая – толстая краснощекая, узкие глазки, в черных брюках. Рыжая. А теперь третья. Брюнетка. Натуральная. Кавказская женщина. Армянка, грузинка, может, чеченка. По-русски говорила с акцентом. Она поднялась с кресла ВИП-пассажиров. Да, она сидела в первом ряду. Когда подбежали стюардессы, она отталкивала их, загораживала проход, не подпускала к тем, кто бесновался у кабины летчиков. На ней было черное платье и черная траурная лента на голове. А теперь вопросы подследственной. Кого из них Лена видела в санатории? Когда и при каких обстоятельствах?

   Маркус подошел к лежащей на полу женщине, поднял ее безжизненную руку и, резко отпустив, заговорил негромко и четко: «Ты слышишь мой голос! Ты слышишь только мой голос! Тебе восемь лет. Ты приехала в лес с мамой, собираешь цветы на поляне. Собирай цветы на поляне!».

   Женщина стала на корточки и принялась рвать невидимые цветы, собирая их в букет.

   – Молодец. Ты собрала цветы и отдала букет маме, а теперь ты в самолете, у кабины пилотов. Рядом с тобой женщины. Опиши их.

   – Брюнетка. Грузинка. Она пьет грузинское вино «Цинандали». Черное платье. Золотой браслет на руке. На правой руке. Очень дорогой браслет, стариной работы, – заговорила Лена.

   – Ты с ней знакома?

   – Она приходила в ресторан с Ахметом и заказывала «Цинандали», – продолжила Лена.

   – Когда она приходила? – спросил Маркус.

   – Три дня назад. Из-за этого вина меня официанты позвали к столику. У нас не было «Цинандали», и я послала шофера в магазин за вином.

   – Кто такой Ахмет?

   – Массажист из нашего санатория. Он мне массаж делал.

   – О чем они говорили? – быстро спросил Маркус.

   – Не знаю, они говорили не по-русски, – растягивая слова, произнесла Лена.

   – Хорошо. Молодец. У тебя хорошая память. А теперь вспомни, ты ее раньше видела где-нибудь? – продолжил расспросы Маркус.

   – Нет. Она у нас была только один раз.

   – Шайтан Ахмет, кто это?

   – Массажист.

   – Массажист шайтан?

   – Да. Это дьявол!

   – Ахмет – шайтан! Видео! У него видео! Я не виновата! Он угрожал показать запись моему мужу! – неожиданно забилась в истерике женщина. Истерический припадок длился минут пять. Маркус с трудом успокоил женщину. После чего поднялся по лестнице, ведущей на чердак, переворошил сено, потом вернулся вниз, взял на руки женщину и отнес ее на сеновал. После чего писатель, открыв засов, вышел во двор, по балке поднялся на дорогу, включил телефон и набрал своего московского друга Алексея Сафронова.

   – Я был на борту взорванного самолета. Есть хорошая тема для сценария. Приезжай не пожалеешь, – быстро проговорил Маркус.

   – Погоди, но там же все погибли. Только что по телевизору сказали, – засомневался Алексей, – а ты меня не разыгрываешь?

   – Леша, это не тема для розыгрыша. Мне срочно нужна твоя помощь. Ты можешь на киностудии взять напрокат спецтранспорт – «Скорую помощь», пожарную или милицейский автомобиль? Скажем, для съемок клипа, – спросил Маркус.

   – Возьму, не вопрос. На киностудии прокат, самый доходный бизнес, – пообещал Алексей. – И где тебя искать?

   – Возле взорванного аэропорта. Только заехать надо с области. Сразу за дачным массивом «Курортное», ближе к лесу, есть дачный кооператив «Лесное». Я тебя жду в крайнем доме, на опушке леса, – быстро проговорил Маркус. – Приезжай без звонка, чтобы хвост не тащить за собой.

   Маркус осмотрелся по сторонам. Вокруг была тишина.

   Второй звонок писатель сделал Марату.

   – Срочно в аэропорту за любые деньги купи видеозаписи с камер слежения по моему рейсу. Все записи! Второе. Опроси тех, кто был на смене. В подробностях. Особое внимание женщинам. Кто провожал. На каких машинах приехали, и обо всем, что выходило за рамки. Из аэропорта отправляйся в Ялту. Поселись в военном санатории «Украинская мечта». Особое внимание – на массажистов, врачей. Полечи спину у Ахмета. Подружись с ним. Посмотри истории болезней женщин, которые там лечились. И еще, женщина по имени Лена. Хозяйка ресторана. Фото высылаю. Мне нужна вся информация про эту Лену. Ее связи, знакомые.

   – Хорошо. Сделаю. Так ты жив?

   – Нет. Это не я. Это мое привидение. Самолет взорвали террористы. Меня не ищи. Я перезвоню завтра. И еще, свяжись с Овакимяном. Пусть прощупает Семена Водкина и его друзей. Сергей собирался на презентацию книги.

   – А про тебя что ему сказать?

   – Ничего. Пропал без вести.

   Переговорив с журналистом, Маркус быстро вытащил из телефона аккумулятор и направился к садовому домику.

Страстные поцелуи

   Необычное задание от Маркуса Крыми вынудило Марата отключиться от Интернета и идти среди ночи в гараж. Через час Марат уже был в аэропорту. Авиакатастрофа в Москве никак не повлияла на его работу. Пассажиры, как обычно, прибывали в аэропорт на такси и частных авто, паковали чемоданы и выстраивались в очередь на регистрацию. Первым, с кем заговорил о ЧП в Москве Марат, был сторож автостоянки дядя Сеня, говорливый семидесятилетний старик.

   – Дежурил я тут днем, – подтвердил он. – Все было, как всегда. Пассажиров в основном привозили частники. Таксисты доставили человек пятнадцать иногородних. Машин из Ялты было восемь. Все записаны в журнале. Из Ялты привезли две семьи с детьми и колясками и отдыхавших там женщин. Одна черная красавица – кавказская женщина была из военного санатория. Грудь, ноги, корма – все при ней. Таксист Лешка Кравец потом базланил на стоянке, что «заехать» ей хотел по дороге. И баба, вроде была не против, но в последний момент не дала, пригрозив, что сдаст его ментам за попытку изнасилования. Лешка потом тут изгалялся, вот, дала б, и самолет приземлился, а так погибла в огне.

   – Что еще необычного видел? – продолжил расспросы Марат.

   – Последней на этот рейс привезли в аэропорт валютную проститутку. Там такие засосы были на прощание, что я чуть не охренел, – вспомнил старик.

   – С чего ты взял, что она валютная? – недоверчиво посмотрел на старика Марат.

   – Так ее три кавказца привезли. Она с ними в машине сосалась, а потом на стоянке с каждым по очереди. Уж, поверь мне, на такие засосы только валютные москвички способны.

   – И что, видная баба?

   – О чем ты говоришь. Чмо какое-то, глаз не на что положить, такие ненасытностью берут и темпераментом, – пояснил старик. – У меня соседка Ритка – пятерых затрахать может за ночь.

   – А мужики-то у нее какие были?

   – У Ритки?

   – При чем тут Ритка, – возмутился Марат. – Я про ту, что опоздала.

   – Один хромой, тощий и мелкий. Двое других – не лучше. Бабу оттрахать не смогли по-человечески. Она вся на нервах была. Если б у них там все по уму получилось, так баба спокойной была, сытой и довольной.

   – Интересное наблюдение, – похвалил старика Марат.
   – Так жизнь прожил, всякое видел, – заулыбался сторож. – От меня ни одна вздрюченной не уходила.

   Опоздавшую даму приметил и упаковщик чемоданов, который стоял у входа.

   – Конченая шмара, сразу с тремя черными взасос, – рассказал он Марату. – Как вошла, давай мужику звонить. Чуть успела, на перевал еле поднялись и тому подобное. А менты без внимания. Ее ж без досмотра на поле выпустили. Вот и грохнули самолет террористы.

   – Почему без досмотра? – стал уточнять Марат.

   – Потому что лохи. У них же везде камеры стоят. Я бы такую шмару по полной досмотрел. До трусов бы раздел и в лифчик заглянул. Она ж с тремя кавказцами кувыркалась на глазах у всех. И что интересно, никто из этой троицы чемодан ее не потащил к стойке. Светиться не хотели перед ментами. Она сама его катила по залу. Отсюда и вывод напрашивается правильный: она и грохнула самолет.

   Марат минут тридцать провел в аэропорту. Переговорил с буфетчицей, носильщиками, дежурной сменой, последним в его списке был начальник службы безопасности Мыкола Вересень.

   – Теракт теперь на вас повесят, – начал с порога прессовать мужика с казацкими усами Марат.

   – С чего это вдруг? Какой теракт? – возмутился усатый в штатском.

   – Сам знаешь, какой, – продолжил Марат. – Я журналист из Москвы. Вы бабу без досмотра в самолет пустили, а она с тремя кавказцами в аэропорт приехала.

   – Не было такого, – встал из-за стола Вересень. – Досмотрели всех, как положено. У нас муха не пролетит.

   – Это ты следователям ФСБ завтра расскажешь и видеозаписи предъявишь, как эту шмару без досмотра на поле вывели после того, как все пассажиры уже в самолете сидели. Мне продолжать или будем торговаться?

   – Чего ты хочешь? – буркнул под нос Вересень. Он уже видел записи камер наблюдения и представлял, что тут начнется, если этот журналюга опубликует статью о том, как служба безопасности аэропорта пропустила на борт самолета подругу боевиков с Кавказа. О чеченских бандгруппах в Крыму Вересень знал не понаслышке. Он даже расписывался под приказом нового министра, но выполнять его не собирался, потому что на службу его приняли при Ющенко за особые заслуги перед «оранжевой властью». Вересень был одним из организаторов «оранжевого майдана» в Киеве и сам привлекал к спецакциям боевиков с Кавказа.

   – Я тебе даю триста баксов за диски с записями с трех камер: автостоянка, камера у входа в зал регистрации и все, что зафиксировали во время регистрации. Публиковать не буду, и сливать инфу в ФСБ не планирую. Запись с четвертой камеры, где эту бабу пропустили без досмотра, можешь уничтожить. Все будет чисто и красиво, – продолжил журналист.

   – А если я тебя пошлю?! – зло посмотрел на журналиста Вересень.

   – Пойдешь пособником террористов. В ФСБ язык тебе развяжут быстро и о прошлом вспомнят, и о связях с боевиками. Новая власть «оранжевых боевиков» защищать не будет, – понизил голос до шепота Марат. – Так мне запускать инфу в Сеть или…

   Вересень молча выложил на стол три диска с копиями записей с камер наблюдения.

   – Умные люди всегда смогут договориться, ты уже и копии снял. Молодец, – расплылся в улыбке Марат.

   – Ты не первый. Уже приходили за записями. Для себя сделал, на всякий случай. А о прошлом моем откуда узнал?

   – Загляни в «Расстрельный архив» сайта «Компромат-Крым». Там твое прошлое и будущее с пометкой «Расстрелять, как врага народа».

Звонок из Крыма

   Телефонный звонок из Крыма оторвал Сергея Овакимяна от очень важного дела. Он произносил тост, посвященный своему другу Маркусу Крыми. За столом в офисе Сергея собрались только самые близкие друзья. Человек десять, не больше. Последним из аэропорта приехал Ашот. В Москву из Еревана в начале девяностых годов его перетащил Сергей, он же помог устроиться на работу диспетчером в аэропорт. Ашот в кабинет вошел в тот самый момент, когда зазвонил мобильник. Сергей решил не отвлекаться. Глазами он показал Ашоту рюмку, а один из друзей тут же наполнил ее настоящим армянским коньяком.

   – Я своими глазами видел этот ужас. Поэтому предлагаю выпить стоя за погибших.
   Мужчины выпили молча и тут же наполнили рюмки.

   – Но среди мертвых я не видел своего друга Маркуса Крыми, поэтому за него пьем, как за живого. Пока не увижу своими глазами – он живой!

   После третьей рюмки Сергей передал слово Ашоту.

   – Что случилось, никто не знает. Последние слова второго пилота: «Нештатная ситуация. Взбесились бабы!».

   – И что это значит? – вопросительно посмотрел на Ашота Сергей. – Это кодовое слово?

   – Нет. И что означают эти слова, никто не знает. Следователи опросили всех летчиков, штурманов. Все разводят руками.

   – Может, самолет террористы захватили? – продолжил расспросы Сергей.

   – Нет. На такой случай есть кодовая фраза, но говорить я ее не могу. Это служебная тайна, – покачал головой Ашот.

   В этот момент вновь зазвонил мобильник Сергея.

   – Это Марат из Крыма. Журналист. Сейчас будет вопросы задавать, а что я ему скажу.

   Сергей поднес к уху телефон. Выслушал вопрос и ответил коротко:

   – Я был на месте катастрофы. Погибли все. Ни одного живого, но Маркуса среди погибших я не видел. Мы за него пьем как за живого.

   – И это правильно, – многозначительно произнес Марат. – Пусть вначале опознают, ДНК покажут. У меня к тебе дело есть серьезное, не для чужих ушей. Есть мнение, что самолет взорвали террористы. Надо проверить всех причастных.

   – Тут и без меня проверяльщиков хватает.

   – Я же тебя просил не перебивать. Маркус летел по приглашению Семена Водкина на презентацию. Семен неоднократно судимый. Зашли к нему своих людей, пусть пошуршат вокруг. О презентации поспрашивай.

   – На Арбате был мой человек.

   – И что он видел?

   – Не знаю. Завтра позвоню ему, – кивнул головой Сергей, отключая телефон.

   – Что он такое сказал тебе? – подошел к Сергею Ашот.

   – У них есть мнение, что это был теракт.

   – У них, это у кого? – уточнил Ашот.

   – Самолет из Крыма летел. Вот там, в Крыму, им показалось, что это теракт, – пояснил Сергей.

   – В отличие от крымских знатоков, здесь говорят об ошибке пилота. Самолет зацепил верхушки деревьев, – продолжил Ашот. – А ты не хочешь рассказать нам о своем друге?

   – Ты его знаешь по Карабаху. Маркус Крыми во время войны наемника подстрелил.

   – Погоди, – вскочил со стула Ашот. – На борту был крымский фидаин?!

   – Писателя Маркуса Крыми никто не знает, а фидаина из Крыма помнят все, – горько усмехнулся Сергей. – А Маркус себя писателем называл. У него только изданных на бумаге книг было тринадцать, и еще с десяток романов размещено в Интернете.

   – А люди помнят только об одном выстреле из карабина, – поднял рюмку Ашот. – И еще, драку в ресторане «Ереван», когда твой друг выбил нож из рук самого Мартиросяна.

   – Он сделал все правильно, – перебил Ашота Сергей. – Он увидел нож в руках у пьяного дебошира и принял меры.

   – Мартиросяна все знают? – спросил Ашот. – Хотя, что я спрашиваю. Его весь Ереван знает. Сидим мы, значит, в «Ереване», а Мартиросян чужую жену клеит, блондинку из соседнего стола. Мужу ее это сильно не понравилось. Короче, слово за слово, Мартиросян достает кинжал. Наш уважаемый хозяин встает из-за стола и просит Мартиросяна выпить и успокоиться. А тот вместо того, чтобы извиниться, с кинжалом на Сергея. И тут встает этот крымский. Лениво так встает, за живот держится, в туалет, вроде, хочет, забирает у официанта полотенце. Он нам шампанское на стол как раз ставил. А дальше никто ничего не понял. Я только увидел, как полотенце перед лицом Мартиросяна мелькнуло, после чего его кинжал в одну сторону, Мартиросян в другую, а в итоге – лежит этот джигит на полу, глаза, как у камбалы из орбит лезут и на его шее полотенце. А фидаин крымский дождался, когда Мартиросян потерял сознание, встал на ноги и, как ни в чем не бывало, поднял бокал «за дружбу». Вот такой он человек был.

   – Ашот правду говорит, – подтвердил Сергей. – Маркус свою трудовую деятельность санитаром начинал в психбольнице. Это его фирменное блюдо: удар по двум суставам и удавка на шее.

   – Сергей, а я его рассказам про больницу не верю. С карабина стреляет, не хуже снайпера, кинжал голыми руками у самого Мартиросяна выбил из рук. Я тебе пять санитаров из ереванской психбольницы поставлю против Мартиросяна. Никто не рискнет с голыми руками на кинжал идти. Мне кажется, что этот Маркус совсем не тот, за кого себя выдает.

   – В этой связи тост родился. За фидаина из Крыма. За того, кого мы знали, а не за того, кого подозреваем. Маркус говорил, что всему хорошему он научился в психушке, а не в спецшколе ГРУ. Это его слова, почему не верим! Санитар, фельдшер, старший сержант ВВС, писатель и хороший стрелок. Пусть так и будет, главное, чтоб он живой появился за этим столом, даже если он забыл сказать нам о своей службе в ГРУ или ФСБ.

Ночь после катастрофы

   Вернувшись в садовый домик, Маркус закрыл дверь на засов, поднялся на чердак и прилег рядом с Леной с таким расчетом, чтобы можно было наблюдать за дорогой и поселком. Спать не хотелось. Последнее время Маркус спал не больше пяти часов в день. Ночами работал над своим очередным детективом. Это отвлекало от размеренной однообразной жизни пенсионера, который живет своим прошлым и воспоминаниями о том, что было и чего уже никогда не будет. Эти воспоминания о прожитой жизни, любовные истории, победы и поражения Маркус пытался втиснуть в детективный сюжет новой книги. Но его прошлая жизнь не вписывалась в кровавые сюжеты криминальных историй. Поэтому «главы из прошлого» приходилось беспощадно резать, переосмысливать и сокращать. И лишь после того, как его прошлая реальная жизнь перемешивалась с придуманными историями, выстраивался настоящий детективный сюжет, который мог бы заинтересовать современного читателя.

   Но сегодня все было иначе. Сегодня его жизнь стала настоящим детективом. Счастливое спасение и побег с места происшествия. Оба события – ненаучная фантастика. Почему при падении самолета выжили только они, невольные соучастники преступления? Неужели, там наверху, кто-то всесильный решил, чтоб эти двое рассказали правду об авиакатастрофах в России и раскрыли тайну нового оружия террористов?

   – Рассказать-то мы можем все, что угодно, только кто в это поверит, если у нас нет доказательств. Страх смерти и массовый психоз на борту самолета перед посадкой – недоказуемы. Следователи эти показания сочтут выдумкой, бредом, последствиями психологической травмы выживших из ума пассажиров. Отсюда вытекает наружу второй вопрос, на который у Маркуса нет ответа: «Почему он сбежал с места происшествия и увел с собой женщину?».

   Маркус неожиданно поймал себя на мысли, что о себе он говорит в третьем лице.

   – А может, писатель боялся неминуемых допросов, подозрения в терроризме? – продолжил странный диалог с невидимым собеседником Маркус. – Нет, Маркус ничего не боялся. На допросе можно прикинуться шлангом, сослаться на амнезию, на то, что спал во время посадки и ничего не видел и не слышал. Но главное не в этом. Маркус не мог взорвать самолет, потому что для совершения преступления важен мотив. А у него не было мотива. Не было мотива и у второй выжившей жертвы авиакатастрофы. Значит, они не виновны. А раз невиновны, зачем этот цирк? И тут до Маркуса доходит простая мысль, что он, помимо своей воли, оказался втянутым в расследование не раскрываемого преступления.

   – Мне, писателю Маркусу Крыми, поручили установить обстоятельства дела и имена преступников с последующим их уничтожением. Вот моя сверхзадача, которую я должен выполнить!

   Наконец, он смог сформулировать сверхзадачу, поставленную перед ним высшими силами. Маркус не говорил слова «бог», «дьявол», потому что он считал себя атеистом, но сегодняшние события подтолкнули его к мысли, что кто-то всесильный управляет всем, что происходит на земле. Другого объяснения нет, как и нет ответа на вопрос: «Почему именно ему была дарована жизнь? Неужели из сотни пассажиров не нашлось ни одного, кто бы мог более успешно выполнить эту миссию?».

   – Маркус, не прикидывайся непорочной девой, – услышал он в голове властный мужской голос. – Если тебе даровали жизнь, то сделали это не для того, чтобы ты организовал убийство подозреваемых в терроризме. Это может сделать любой опер, случайно оказавшийся среди пассажиров. Ты же должен не просто уничтожить тех, кто причастен, но и взорвать общество, рассказать людям о том, что произошло на борту самолета при посадке во взорванном аэропорту. Поэтому ты и позвонил на киностудию сценаристу Сафронову, а не Сергею Овакимяну, который может решать вопросы любой сложности.

   Маркуса мужской голос в голове не на шутку напугал. Голоса в голове – это симптом шизофрении и «белой горячки». Если с тобой заговорили «голоса», то от этого уже не избавиться никогда.

   Через минуту «страх сумасшествия» бесследно исчез и Маркус смог спокойно проанализировать сложившуюся ситуацию.

   Вариант первый: они спаслись, потому что были не пристегнуты к креслам и при разрушении самолета выпали из него на землю. Высота была небольшой, плюс – мягкий сугроб, все это и спасло им жизнь. И в этом случае все понятно, логично и объяснимо. В пользу этой версии говорит и то, что они покинули место происшествия и спрятались в пустующем доме. Психиатры объяснят это ситуационным психозом. Его симптомы: слуховые галлюцинации, сверхценные идеи, бред и нелогичное поведение.

   Вариант второй: особая миссия, которую возложили на Маркуса те, кто управляет этим миром.

   Маркус Крыми прикрыл глаза. Второй вариант ему показался бредом.

   – Нет никаких высших сил. Чудесное спасение можно объяснить при помощи логических построений и законов физики. В этом случае он никому ничего не должен. Он даже не обязан включать этот эпизод своей жизни в новую книгу и утром может вызвать к этому дому МЧС и «скорую». После чего история с падением самолета для него будет закончена.

   С этими мыслями Маркус впал в тревожный нервный сон. Но спать долго не пришлось. Минут через сорок Маркуса разбудил лай собаки. Он глянул в окно и увидел, как у дома, где проживал сторож, замелькали огни. Несколько человек, подсвечивая фонарями дорогу, осматривали пустующие дома. Маркус вначале хотел разбудить Лену и уйти с ней в лес, но потом отказался от этой затеи. Собаки могли учуять посторонних. Поэтому он не стал делать резких движений и продолжал наблюдать за тем, как неизвестные обыскивали территорию поселка.

   Единственное, что сделал Маркус, он забаррикадировал люк на чердак и вывел из состояния гипноза свою спутницу. Приложив палец к губам, Маркус приказал ей молчать и не шевелиться. Вскоре послышались разговоры у самого дома. Двое мужчин перелезли через забор и стали осматривать заколоченные деревянными щитами окна. Потом они обошли дом с другой стороны и начали громко стучать в дверь.

Детектив без собак и рукоделия

   – Все идет по плану, – отвел в сторону Полубоярина Семен Водкин. – Переходим к финальной стадии охмурения журналистов. Возьми к себе в машину рыжую, с конским хвостом и вези куда скажет. А на прощание выдай ей инфу о том, что в «Тринадцатой книге» автор, гипнотизер и телепат, раскрывает тайны Вольфа Мессинга. Это первое. На второе, забросишь ей идею о том, что Маркус Крыми написал несколько книг о дьяволе. Только не называй конкретные цифры: «несколько» или «много».

   – Погоди, – тут же засуетился Полубоярин, – может, я блондинкой займусь, у нее такая волнительная грудь.

   – Ну и козел же ты, Полубоярин, – возмутился Семен, – я инструктаж провожу, о чем говорить, а у него на уме проститутки. Рыжая с хвостом, завотделом книжного журнала со стотысячным тиражом, – помахал перед носом Полубоярина визиткой журналистки Семен. – А грудастая блондинка свои опусы публикует на полудохлом сайте для домохозяек. Ты знаешь, сколько в России сайтов для баб – тысячи. И тот, в котором работает блондинка – один из самых хреновых.

   – Зато грудь у нее лучшая в этой компании, – мечтательно протянул Полубоярин.

   – Ты что тут мозги паришь общественности, – зло зашипел Семен. – Тебя сегодня проститутки с Привоза ждали, или забыл, куда ты собирался слинять после катастрофы в аэропорту?

   – Почему бы не помечтать? – недовольно скривился Вадим. – Я как с зоны вышел, ни одну не убалтывал языком. То плечевые, то вокзальные проститутки, а последнее время тетя Соня со своими товарками. Но для дела я могу и коня рыжего в позу поставить. Ты, главное, не забывай, на какие я жертвы иду в день траура по лучшему другу

   – Перед рыжей будешь понты колоть, жертвенник церковный, – резко оборвал Полубоярина Семен. – И учти, рыжая с хвостом, не проститутка плечевая. К ней подход нужен, умный разговор о высоком. В литературу со своими оценками не лезь, в отличие от тебя тупорылого, у бабы высшее образование. Расколет – мгновенно.

   – О чем же с ней базарить? – Помрачнел Полубоярин. – Ночь с умной бабой для него могла превратиться в пытку.

   – А вот Маркус уболтал бы рыжую с хвостом за пять минут, и все почему? – задал риторический вопрос Семен, и сам же ответил:

   – Потому, что он по проституткам не шлялся. У него все по любви с первого взгляда получалось с самой крутой и недоступной другим.

   – Сравнил хрен с пальцем, – возмутился Полубоярин. – Он книжки кропал всю жизнь, гипнозом владел, а я по зонам чалился с малолетства. Зато сегодня где он и где я! Ты не боись, я оттрахаю рыжую так, что она на всю жизнь запомнит.

   – Только без насилия и дурных инициатив. Нам от рыжей положительная рецензия нужна, а не эротические стоны в постели. Будет приставать к тебе – не отказывай. Бери, что дают! Нет, на хрен. Отвези домой, пожми ручку с уважением и вали к тете Соне на пять минут, а в девять в офисе, как штык. Дел с этой книгой у нас – выше крыши.

   Тем временем, журналисты доели все яйца с икрой, допили водку и стали прощаться. И только одна опьяневшая до неприличия блондинка, требовала продолжения банкета. Семен Водкин не стал разочаровывать даму, вывел ее из магазина и пошел с ней в сторону Нового Арбата. Там он поймал такси, назвав водиле свой адрес.

   – У синьора всегда было право первой ночи, – шепнул он на ухо блондинке.

   – А как же, – громко захохотала она. – А вот твой пьяный друг пролетит, как фанера. Сидорова Наталья не по этой части. Она у нас феминистка.

   – Надеюсь, ты-то нормальная, или тоже «МОСКВА – ДИНАМО»? – спросил Семен, пристально посмотрев на женщину.

   – Скажи честно, чего ты от меня хочешь?

   – Заметку на тридцать строк: «Каким он парнем был», – неужели не въехала?

   – Я-то въехала, только в Москве никто не знает Маркуса Крыми. Он из прошлого века, а книги в магазинах тридцатилетние дамы покупают. Им дамский детектив с рукоделиями и собаками подавай. У твоего Маркуса собаки в книге есть?

   – Ни собак, ни рукоделия нет, – помрачнел Семен.

   – А что есть? – хитро прищурилась Светлана.

   – Сумасшедшие на свободе и авиакатастрофа, в которой тринадцатого, в пятницу погиб Маркус.

   – Для стотысячного тиража этого мало, – покачала головой Светлана. – Книгу будут брать, но без драки и ажиотажа. А если ты еще и в сороковины не уложишься – можешь крест на этом проекте ставить. Забудут его через месяц.

   – Может, ведущие журналы и сайты подогреть? – напрягся Семен.

   – Тут вложиться надо по-взрослому в журналистов, – вдруг, абсолютно трезвым голосом произнесла Светлана. – Крутым яйцом под водку не обойдешься. В книжных журналах в основном дамы работают разведенные, незамужние и трахнутые на всю голову, такие, как Сидорова. К ним подход нужен, и время «на уболтать», шоколадки, цветы, комплименты с душой.

   – С душой – это как? – быстро спросил Семен.

   – Прихожу на работу после вчерашнего с черными кругами под глазами, без прически и макияжа дневного, на работе думала набросать на лицо кое-что. А в приемной начинающий письменнык из Украины елеем поливает все места: «Ах, как вы прекрасно выглядите, не дадите ли телефончик для связи, у меня книга выходит, про упыря Шевченко и его московское окружение». Ну, и куда я такого комплиментщика-алиментщика должна послать?! А уж Шевченко для Москвы сегодня просто тема номер один.

   – И последний вопрос, мадам: «Как это вам так быстро удалось протрезветь?».

   – У меня печень любую дозу за полчаса к нулю сводит, – усмехнулась женщина.

   – Тогда выходим. Маркус Крыми убалтывал своих дам на сухую, – рассчитавшись с водителем, произнес Семен.

   – Не тот случай, Сеня. Перед тем, как пойти на прессуху, я перечитала его книги и рецензии конца девяностых. Сила Маркуса Крыми была в гипнозе. И я подозреваю, что он знал то, что скрывал от людей Вольф Мессинг. И это тайное знание Маркус использовал весьма успешно в общении с противоположным полом. А вот что это за «тайное знание», не знает никто. Крути Мессинга в рекламе книг Маркуса Крыми и «тайное знание». Не ошибешься. На это клюнут.

   – Я с ним был близок последнее время, могу просветить на эту и другие темы, – попытался придать значимость своей фигуре Семен.

   Женщина оценивающе посмотрела на собеседника, улыбнулась, но спорить не стала.

Пожарная лестница в окне чердака

   Маркус откатился от окна и теперь лежал в обнимку с Леной, которая, не переставая, дрожала от страха. Внизу милиционеры чем-то тяжелым били в дверь. Удары в дверь сопровождались криками трезвеющего на глазах сторожа.

   – Вы не имеете права. Это дача «Коляна-депутата». Он недавно откинулся и уже всех тут выстроил и поставил в позу. Предупреждаю ментов, вы нарушаете закон о неприкосновенности частной собственности.

   – Заткнись, сторож. От твоих воплей у меня уже перепонки в ушах полопались. В хате кто-то есть. Видишь, дверь изнутри закрыли, – проговорил мужчина с толстой дубиной в руках.

   – Так Колян там и сидит с двустволкой в руках, чтобы засадить картечью в незваных гостей, – тихо произнес сторож, и тут же заорал во всю глотку: «А ордер на обыск у вас есть, менты поганые!? Нет ордера, так и валите отсюда! Вы что думаете, если человек сидел, так его можно тревожить по ночам. Да он вас и меня наизнанку вывернет прямо сейчас. Ему человека убить, что два пальца обос…

   «Похоже, сторож хозяина дома боится больше, чем ментов, – отметил про себя Маркус. – Он узнал и голос мента. Со сторожем ругался водитель джипа. Значит, оказался дураком и рассказал начальству о том, что встретил на дороге старика и молодую бабу в красной куртке. Вот только вместо благодарности тупой мент получил от начальства пилюлей на всю катушку».

   – У меня приказ, найти и доставить! – продолжил перепалку полицейский со сторожем.

   – Кого найти! Кого доставить! Коляна? Да Колян тебя в землю зароет за сломанную дверь. Ты с ним до конца жизни не рассчитаешься. Понятые где? Ордера на обыск– нет! Капитан, давай-давай, уходи. До свидания.

   – Я тебе привезу ордер завтра, а понятых где взять. Нет никого в поселке, – перешел на крик капитан.

   – А ты прокурору объясни, почему без понятых в закрытый до лета дом вломился среди ночи, – продолжал сторож. – И вообще, ты не имеешь право ломать чужую дверь, потому что ты ОБХССник, а не участковый или опер из уголовки.

   – Слушай, капитан, кончай самодеятельность, – заговорил третий мужчина. – От этого барыги-депутата заяв будет на целый сортир. Я, блин, по одному делу год с ним переписку вел. Кому он только не писал: и президенту, и премьеру, и генеральному прокурору. Езжай за санкцией на обыск, а утром с понятыми, как положено, все вскроем и обыщем. А сейчас, по домам, ну его на хрен.

   – У меня приказ, – заорал на весь поселок капитан. – На совещании, слышал приказ: из-под земли достать этого старика с бабой. ФСБ-шники на нас всех собак навесили.

   – Сам виноват. На фига было языком чесать про старика и бабу, если косяк запорол. Да у меня первое слово после здравствуйте: «Проверка документов. Прошу предъявить. Мы разыскиваем опасного преступника…». А когда его паспорт у меня в руках, то и говорить с задержанным проще, а ты на бабу пялился.

   – Чего ты меня винишь. Меня дежурный погнал на ЧП, – стал оправдываться капитан, сделав передышку. – У него свободного транспорта и людей не было, а тут я ему на глаза и попал. Я поехал, думал, на видео сниму горящий самолет, а потом в Интернет выложу или в Новости продам. Гоню по проселочной, под сто километров, а тут мужик с молодой бабой по дороге идут. Я – по тормозам. Чего они в лесу делают вдвоем, думаю. Баба симпатичная, в красной куртке, лет под тридцать, а мужик старый совсем, за шестьдесят. Я с вопросами: кто такие? Откуда? Куда? Баба молчит, а старик меня Ивановым сбил с «Курортного». Мол, дачу у Иванова снимаем, на шашлыки приехали. Думаю, ладно, на обратном пути заеду. Я ж на пожар спешил. А потом выяснилось, что к Иванову этому никто не приезжал. А ФСБ-шникам только повод дай.

   – Хорошо он тебя развел, – закурил сигарету второй полицейский. – В России этих Ивановых, как собак нерезаных. В любом селе, один да найдется. Но он бы не врал, если бы простым свидетелем был. Самолет с земли ракетой могли сбить.

   – Технари отметают ракету, – возразил капитан. – Самолет верхушки деревьев срезал. Тут другое. После моего доклада кто-то из наших журналистам информацию слил про двух выживших. После этого началось такое… Министр звонит, из администрации президента: «Где выжившие? Подробности? Протоколы допроса срочно в Кремль, президент выступать на ТВ через полчаса будет».

   – Короче, попал ты с этим стариком и бабой по самое «не могу». И дверь я тебе ломать не советую. А вдруг там никого. За два косяка в один день могут и из органов погнать, – стал отговаривать своего коллегу от необдуманного поступка второй полицейский.

   – Я огонь в окне видел. Там прячется кто-то, – горячился капитан, поднимая дубину.

   – Там Колян может прятаться. Он тут каждую ночь шастал со своими корешами-алкашами. Поэтому и сторож дрожит от страха. Ты уедешь, а сторожа за сломанную дверь на ножи поставят, – пояснил напарник.

   – И что мне делать прикажешь?

   – Доложи начальству. Пусть опергруппу пришлют или солдат в оцепление поставят в двух поселках.

   – Район и так блокирован. Муха не пролетит. Два полка развернули вокруг зоны, – отмахнулся от разумного предложения капитан.

   – Я тебе отмазку предлагаю для прокурора, а ты тут пургу несешь. Ты рапорт напиши, пусть к делу подошьют. А пришлют они кого сюда или нет, это проблема начальства, а не твоя.

   Маркус Крыми лежал на чердаке, слушал диалог полицейских и улыбался.

   «Назвали милицию полицией, и что изменилось? Как служили тупые „оборотни в погонах“, так и служат. С Ивановым я в точку попал, и это радует, значит, мозг работает еще на все сто. Старика дряхлого во мне увидел, сосунок, а я тебя как пацана развел».

   Маркус Крыми был совершенно спокоен. Он никого не боялся. У него наготове была легенда о потере памяти. Да и не обязан пострадавший ждать помощи на месте происшествия. Он может уйти в любой момент, куда захочет. Вот и весь разговор.

   Минут через пятнадцать полицейские полезли через забор в обратном направлении. После чего поселок погрузился во мрак. Маркус закрыл глаза и заснул чутким сном.

   Разбудил его звук мотора тяжелого грузовика. Маркус выглянул в окно и в предрассветной мгле увидел пожарный автомобиль с лестницей, который сверкал фарами на разбитой лесной дороге. Подъехав к опушке, автомобиль развернулся и направился к дому, где прятались жертвы авиакатастрофы. Остановившись у забора, американское чудо техники стало выдвигать пожарную лестницу к чердачному окну. Маркус поднял на ноги свою спутницу за секунду до того, как металлическая лестница одним ударом выбила деревянное окно, и оказалось внутри чердака.

   – Давай, ползи, – подтолкнул Марат женщину к лестнице. – Леша приехал.

   На эвакуацию потерпевших ушло не больше трех минут, после чего красный монстр, развернувшись, выехал на дорогу и, включив сирену, понесся в сторону Москвы. За рулем пожарного автомобиля сидел всенародно известный сценарист Алексей Сафронов

   – Быстро накинули на себя пожарную робу и сыграли роль пожарных! На выезде из зоны оцепления шлагбаум стоит. Вояки из зоны никого не выпускают без досмотра.

   Маркус и Лена облачились в пожарные доспехи и вцепились руками в специальные ручки для экипажа. Машину кидало из стороны в сторону. У шлагбаума никого не было. Бойцы отдыхали в небольшой палатке, установленной в тридцати метрах от КПП.

   – Спят салаги! – хохотнул Леша. – Придется будить.
   Не снижая скорости, пожарный автомобиль снес шлагбаум и понесся в сторону автотрассы на Москву.

   – Лихо вы их, – восхищенно посмотрела на Алексея Лена.

   – Да у него в каждом фильме трюки с автомобилями, – пояснил Маркус.

   – Теперь, не отвлекаясь на детали, выкладывай историю, – приказал сценарист.

   – История простая и захватывающая. Фильм начинается с падения самолета и побега с места происшествия старика и молодой женщины. Они обманывают полицейского и прячутся в пустующем доме. Потом к домику приезжает пожарный автомобиль и вывозит потерпевших в неизвестном направлении.

   – Это я уже сыграл, – оборвал Маркуса Алексей.

   – А дальше Крым, море, богатые дамы, элитный санаторий, горячий кавказец-массажист, который умеет довести женщину…

   – Эпизод понятен, – вновь прерывает Маркуса Алексей.

   – Дальше все просто. Кавказец, один из главарей бандподполья, разработал способ уничтожения гражданских самолетов при помощи психологической бомбы, – продолжил Маркус.

   – Разработал, и что?

   – И провел успешное испытание «психологической бомбы» в воздухе.

   – Что такое «психологическая бомба»? – попросил уточнить Алексей.

   – Новый вид оружия террористов. При помощи кодирования и специальных лекарств у части пассажиров возникают психические расстройства: паника, страх смерти, галлюцинации. Они бегут к кабине летчиков, и это состояние передается членам экипажа, которые во время посадки совершают непоправимую ошибку.

   – Чисто научный вопрос. Как можно воздействовать на экипаж через металлические переборки? – спросил Алексей, свернув на асфальтовое шоссе.

   – Есть два варианта ответа, – продолжил Маркус. – Первый – телепатия. Паника у кабины группы людей по определению заразна. Причем этот поток негативной информации может передаваться мозгом на небольшие расстояния, независимо от человека. Второе – феромоны страха, которые выделяют в воздух жертвы преступников.

   – Про феромоны я читал. Это сработает. Зритель в феромоны поверит, если разжевать в сценарии. А теперь главный вопрос – это чистая фантазия или… – резко спросил Алексей.

   – Перед тобой два живых свидетеля, но писать заявы на эти темы следователям мы не будем, потому что в ЭТО никто не поверит. Но суть в другом, эта история не окончена. Пока известно о том, что происходило на борту. Четыре женщины, объятые ужасом, кинулись к кабине летчиков за несколько минут до посадки. Почему они это сделали, пока не понятно. Надо дописать финал и провести независимое расследование авиакатастрофы.

   – На сегодня в новостях официальная версия – ошибка пилота, – кивнул головой сценарист.

   – Кто бы сомневался. Другой и не будет. Поэтому я позвонил тебе, а не своим московским друзьям. Если будем снимать фильм, последний эпизод—презентация «Тринадцатой книги» Маркуса Крыми. Софиты, телекамеры, длинноногие модели, поцелуи и финальный монолог писателя на пресс-конференции в магазине на «Арбате», – завершил рассказ Маркус Крыми.

   – История на троечку, но с учетом того, что автором фильма станет «выживший в авиакатастрофе», она пойдет на «Ура!». «Выжившему» могут и «Оскара» дать. Тебя придется брать в сценаристы.

   – Ясный пень, тогда и тебе дадут «Оскара» прицепом к выжившему, как соавтору, – хлопнул по плечу Алексея Маркус. – Финал истории снимем в Крыму. Расстрел террористов в сортире после презентации книги. Это я так думаю.

   – Последний вопрос: с трупами в сортире – чисто конкретная реальность или ни на чем не основанные фантазии автора? – внимательно посмотрел на Маркуса Алексей.

   – Чисто конкретная, но над финалом придется еще поработать. Думаю, к концу месяца он будет дописан и сыгран главными героями, – пояснил Маркус.

   – Вы хотите убить Ахмета? – неожиданно вмешалась в разговор Лена.

   – Ни в коем случае, – тут же отреагировал Алексей. – Мы говорим о многосерийном детективе. Маркус, ты же не станешь делать харакири живому человеку в общественном туалете на Южном Берегу Крыма. Тем более что против подобного варварства выступает твоя прелестная спутница и соучастница?

   – Нет, конечно, в жизни они сами решат свои проблемы, а то, что произойдет на экране и будет рассказано в книге, – это всего лишь полет фантазии Алексея Сафронова и Маркуса Крыми. И про Ахмета я ничего не знаю. Может, Лена, поделишься воспоминаниями?

   – У меня нет воспоминаний. Я ничего не помню. Это был гипноз. Я ничего не говорила.
   – Кто бы сомневался, – чуть слышно произнес Маркус.

   – Теперь, внимание! Через два километра – смена транспорта. Робу сняли и приготовились к десантированию. На все про все – тридцать секунд, – закладывая крутой вираж, произнес сценарист.

   Вскоре Маркус увидел стоящую на обочине машину «Скорой помощи». Алексей прикрыл «Скорую» пожарным монстром с таким расчетом, что проезжавшие по трассе автомобилисты не смогли ничего увидеть. Пассажиры и водитель быстро пересели в «Скорую» и Алексей, резко развернувшись, погнал на «Скорой» в обратную сторону. Проехав с километр, он набрал короткий номер на телефоне и сказал только одно слово: «Объявляй».

   А с «пожаркой» что будет? – спросила Лена.

   – Только что сторож киностудии сообщил об угоне пожарного автомобиля, а через двадцать минут с приходом в гараж механика – в розыск объявят еще и «Скорую помощь», – пояснил Алексей.

   – Классика жанра, – улыбнулся Маркус Крыми. – Нам надо где-то пересидеть после аварии.

   – Поживите у меня на даче. Все остальное зависит от вашего красноречия. Сможете уговорить моего продюсера, снимем фильм. Нет – напишешь книгу, – пояснил Алексей.

   «Скорую» они покинули через пять километров, после чего, миновав лесопосадку, прошли к стоящей на проселочной дороге иномарке. Потом, путая следы, долго петляли по разным подмосковным дорогам, после чего въехали в небольшой дачный поселок. Двухэтажная дача Алексея располагалась на берегу небольшого озера.

   – Здесь можно рыбу ловить, – указав на шлюпку у причала, сообщил хозяин. – Нервы успокаивает лучше водки.

   Потом Алексей познакомил гостей со своей молодой женой – стройной длинноногой брюнеткой с высокой грудью и осиной талией.

   – Анфиса Сафронова – роковая женщина, ведущая актриса театра и кино, сыграла уже в пяти фильмах. Победительница конкурса красоты. И что очень важно, она врач по профессии – гинеколог.

   – Не пугайтесь, после окончания института я ни одного дня не работала по специальности. Муж решил сделать из меня актрису.

   Маркус церемонно поцеловал руку красавице, позавидовав Алексею. Он не мог оторвать от нее взгляд.

   – Возьмешь на главную роль? – поинтересовался Маркус.

   – Зачем, героиню сыграет «выжившая в авиакатастрофе». Эту историю нужно раскручивать через «выживших», как медицинский факт или живое чудо, Анфиса подстрахует. А теперь можете умыться.

   Анфиса отвела в ванную Лену, принесла ей короткий махровый халат и смену белья.

   – Ваши вещи завтра я отправлю в стирку. У нас в поселке хорошая прачечная. Я сама не стираю, чтобы руки не портить. Леша в кино мне роли миллионерш дает, приходится соответствовать. Жены олигархов, преступных авторитетов, министров – это особый мир. А вы кто по профессии?

   – У меня свой ресторан в Крыму, а живу я в Москве. На юге работать легче. Здесь конкуренция, аренда неподъемная, погореть легко.

   Об авиакатастрофе женщины решили не говорить.

Привет из прошлого

   На следующий день Семен Водкин в 9 утра явился в офис, быстро включил телевизор, его интересовала последняя информация о расследование авиакатастрофы в Москве, а если быть точнее, то Семена Водкина волновал только один вопрос: жив ли Маркус Крыми или он заживо сгорел в самолете. Пока информация радовала Семена. Милиция заявила о том, что во время авиакатастрофы никто не выжил.

   – С прискорбием сообщаем, что находившиеся в эпицентре пожара люди пострадали так сильно, что у следствия возникли серьезные проблемы с установлением останков, кому они принадлежали, – заявил розовощекий капитан из пресс-службы МВД. То же самое Семен прочитал и на официальном сайте МЧС.

   Без трех минут десять в кабинет с трудом заполз Вадим Полубоярин.

   – Я думал, ты уже подох на этой рыжей, – зло заорал Семен Водкин. – Работать надо, а не лошадей по утрам объезжать.
   – Кого я объезжал? – искренне возмутился Полубоярин. – Ты знаешь, что это за баба?

   – Английская королева, Брижит в бардо, ой, извините, ну как же я ее не опознал. Та цэ ж Верка Сердючка! – коверкая имена и фамилии, заорал Семен.

   – Сейчас ты, сука, повеселишься! – в бешенстве заорал Вадим. – Ты кого мне подсунул!? Эта баба из тринадцатой камеры. Где твои глаза были!

   – Чего? Из какой камеры? – переспросил Семен.

   – Из тринадцатой! Это Наташа из первой партии.

   – Так ее выпустили уже? – удивленно посмотрел на Вадима Семен.

   – А кто ее держать теперь будет в психушке? Начальник оперчасти СИЗО в ДТП попал с концами. В церкви отпевали безвинно убиенного, следак Майоров в коммерсанты подался, сука. На молодой бабе женился, а начальники не при делах. Они ж ничего не знали о беспределе, творимом в СИЗО. Им только бабло заносили уважаемые люди, – продолжил Полубоярин. – А Наташа эта насильников ищет. Отомстить хочет. Я когда ее увидал, чую, знакомая. Но вспомнить не могу, хоть убей. Ни рожу, ни фигуру не помню, но что-то знакомое. А потом понял – голос. Когда она пощады в камере просила. Один к одному ее голос.

   – Она тебя тоже узнала?

   – Вроде, нет.

   – А о чем базарили? – продолжил расспросы Семен.

   – Вначале о книге, а потом она пургу понесла про СИЗО. Мол, там половина невиновных сидит. Я как про СИЗО услышал, сразу отморозился и свалил к рыбачке Соне.

   – Как эта Наташа на презентацию попала? – подозрительно посмотрел на Полубоярина Семен.

   – Ее наш писатель пригласил, – зло сплюнул на пол Полубоярин. – Похоже, они знакомы. Представляешь, что будет, если он начнет копать это дело? Мы же первыми подозреваемыми станем. А ты ему презентацию книги устроил, билеты на самолет купил.

   – В один конец купил, – усмехнулся Семен. – Со мной халява не проходит. Нет Маркуса больше, весь вышел. Пусть жалуется. Я знал, что он не долетит.

   – Чего ты сказал? – искренне удивился Вадим.

   – Что сказал, то сказал, – буркнул под нос Семен.

   – Семен, я чего-то не въеду! Ты что, в натуре, знал, что самолет разобьется на посадке? – удивленно уставился на Семена Вадим.

   – Дурак думкой богатеет. Что я мог знать? От кого. Чувствовал спинным мозгом, вот и сказал тебе, что думаю, – попытался съехать с темы Семен.

   – Гнилая отмазка. Слово не воробей. Вылетит – расстреляют! А ну, колись до конца, сука.

   – Это была шутка. Неудачная шутка. Забудь.

   – Я-то забуду, но когда за тобой придет конвой, я могу загреметь под фанфары за компанию. Вы там что, теракт замутили?

   – Какой теракт? Ты что несешь. Я устроил всего-навсего презентацию книги знакомого писателя. Это мой проект. А ты тут, вообще, не при делах, так, водила с Нижнего Тагила.

   – Я не при делах. Вот только турка вчера на аукционе мы вдвоем с тобой светили. И рожа его рядом с моей уже в Сети висит. Но это еще не все. Сдается мне, что турка этого я и раньше где-то видел. Может, просветишь меня, о чем ты с ним базарил в Крыму.

   – Вадим, ты базар фильтруй. Этого турка я вчера, как и ты, первый раз увидел на презентации. Он не при делах. Это случайность. В Новостях уже крутят «ошибку пилота». Закроют дело, и все.

   – Турок не при делах?! Да ты при мне с ним базарил в военном санатории. Ты чо горбатого лепишь? Он еще с двумя массажистами за соседним столиком сидел. А потом они тебя позвали к себе за стол. Я в это время шары пошел гонять в подвале. Думал, пока на бильярде поиграю, ты о выборах с ними добазаришься или о работе в Крыму перетолкуешь. А вместо выборов турок выкупает книгу Маркуса на глазах пришибленной Наташи, которую опустили в московском СИЗО.

   – Ты чего сердце рвешь, полоумный? Наташа эта – сумасшедшая. У нее справка из дурки. Она не свидетель и не терпила, потому что невменяемая, – заорал Семен. – А турка ты спутал, они там все на одно лицо. Делом займись. Тут с утра телефон не остывает, книги Маркуса Крыми требуют. Журналисты интервью записать желают.

   – Семен, ты мне горбатого тут не лепи, – с Наташей надо вопрос закрыть.

   – Пусть закрывают те, кто все это придумал, – отмахнулся Семен. – Забудь про нее. Она ничего не докажет без Маркуса. А Маркус тю-тю, спалился навсегда.

   – Семен, это не рассосется. С Наташей надо закрыть вопрос навсегда. Я не хочу больше в СИЗО, – заныл Полубоярин. – Она не остановится ни перед чем. Она знает «заказчиков», и теперь нашла исполнителей. – Наташу кончать надо.

   – Убивать бабу ты будешь? – пристально посмотрел на Полубоярина Семен.

   – Почему я. На ней сутенер Костя засветился и Таксист. А Таксист за мокруху сидел. Ему не привыкать.

   – Я подумаю, что с ней сделать, – кивнул головой Семен, выискивая в адресной книге номер телефона сутенера Кости. Дозвониться он смог только с третьего раза.

   – Костя, базар есть. Надо перетереть сегодня не по телефону.

   – Сегодня у меня все расписано.

   – Базар по твоей теме. Баба из тринадцатой камеры нарисовалась.

   – Хорошо. Через два часа лови меня у памятника Пушкину на Тверской.

   Семен положил трубку, походил по кабинету и стал собираться.

   – Я отъеду, а ты тут за старшего. Интервью не давать, про книгу ни слова. У нас траур. Усек?

   – Усек, а делать что?

   – Книгу читай и думай, как это дерьмо в конфетку превратить. Судимости убери, образования добавь, биографию отретушируй и дави на успехи. Мы – лучшие!

Встреча с сутенером

   Семен на встречу с сутенером пришел без опоздания. Осмотрелся, но Костю не увидел. Чтобы не привлекать внимание публики, направился к скамейке и в этот момент почувствовал на плече тяжелую ладонь бывшего санитара.

   – Сталин бы тебя убил за такую походку. Он охрану заставлял на сапоги набойки железные набивать, чтобы слышно было, как человек к вождю подходит, – громко заговорил Семен, пожимая руку сутенеру.

   – Это от психушки осталось, – улыбнулся Костя. – К клиенту подходить надо тихо, чтоб он не ожидал нападения. Чего там стряслось у вас?

   – Наташу из тринадцатой камеры помнишь?

   – Она же в психушке лежит.

   – Выпустили ее. Вчера имели счастье свидеться.

   – Странно, ей же убийство подшили. Да и с мозгами у нее не очень после СИЗО, – удивился сутенер. – Она ж травилась после освобождения.

   – Не знаю, что у нее с мозгами, тебе виднее, но то, что эта дура отомстить надумала тем, которые… Короче, убирать ее надо немедленно.

   – Пошли, выпьем, тут место есть тихое за кинотеатром. Там и поговорим.

   Мужчины заняли место за столиком небольшого кафе. Заказали водку, закуску.

   – Сегодня я встречался с Майоровым, – сообщил Семен.

   – И что он поет?

   – Отморозился, сука, – зло сплюнул на пол Семен. – Знать ничего не знаю. Это ваши дела. Я уже там не работаю. Никаких команд не давал.

   – Я знал, что он гнилой, но чтобы до такой степени, – возмутился Костя. – Похоже, у Наташи появился заступник серьезный. Из психушки убийц так быстро не выпускают, поэтому и следак морозится. Это хреново.

   – Начальник оперчасти СИЗО в ДТП погиб недавно. Менты говорят: «По своей вине». И что интересно, водитель КАМАЗа исчез в тот же день, а КАМАЗ в угоне оказался. И еще одна мелочь. Свидетели рядом с машиной какого-то кавказца видели. Печенкой чую, Наталья мента «заказала». С нею решать надо сейчас, иначе они свои дела на нас спишут, – продолжил Семен.

   – И что ты предлагаешь?

   – Для начала ее надо вывезти за город в надежное место, а дальше, как карта ляжет.

   – Вывезти можно. Есть у меня на примете один домик на берегу озера с надежной камерой для особо борзых. Таксиста найди, он знает, как туда доехать. Но хату не свети. Там серьезные люди бывают. Я им туда шалав своих поставляю.

   – Может, что попроще найдешь? – недовольно скривился Семен. – Нам сейчас с блатными еще разборок не хватало.

   – Таксист там ночует иногда, а в сторожах брательник его, убийца. Полный отморозок. Он уже третий год в розыске.

   Семен вернулся в офис в тот самый момент, когда Полубоярин по телефону отбивался от очередного журналиста.

   – Комментариев не даем. У нас траур. Имейте совесть. Нет. Нет. До свидания.

   – И как успехи?– спросил Семен Вадима.

   – Хреново. Вырезал почти все, но теперь эту повесть надо заново писать. Там же ничего не осталось. Но сами мы это не потянем. Надо раба нанять, литературного. Да и звонари достали. Интервью им давай, комментарии. Каждые десять минут звонят. А еще, опер приходил из транспортной милиции.

   – А ему что надо? – насторожился Семен.

   – Чо, чо, хрен через плечо, писателя твоего. Когда видел последний раз, кто ему билеты на самолет покупал, кто оплачивал, ну и вчерашняя песня про аэропорт, – проворчал Полубоярин.

   – Объяснение брал?

   – Нет. Но базар какой-то гнилой получился. Если самолет грохнулся по вине пилота, то на хрен им пассажиры. А вот если там бомба рванула или какая-то хрень непонятная, то нам надо подумать о себе.

   – С какого бодуна. Ну, пригласили писателя из Крыма на презентацию его книги, билеты оплатили, машину на встречу послали, где бояться? – возмутился Семен.

   – Прошлого своего бояться надо. Если там теракт, всех судимых заметут для профилактики, кому марафет подкинут, кому бабу голую выставят со следами насилия. Они по проверенной схеме работают, или мне тебя учить надо. А мы с тобой вместо того, чтобы затихариться на время, – с журналистками засветились ночью. Их тоже допросят «по-минутам». Кто когда приехал, о чем говорил, куда и когда уехал, – продолжил Вадим. – Не нравится мне все это, Семен. Печенкой чую, валить надо, пока не закрыли. Оперок уж больно дотошный, и на транспортника не похож.

   – Что, рожей не вышел?

   – При чем тут рожей. От мента за версту конторой несет, как бы он базар свой не фильтровал, а этот – интеллигент из пятого управления. Предложения правильно строит, ударения в нужных местах ставит.

   – Думаешь, из ФСБ?

   – Тут и думать не надо. Да, он еще спрашивал про какую-то бабу в красной куртке с самолета. Не было ли в самолете знакомых у Маркуса?

   – А ты что?

   – А я что?! Послал его на хрен вместе с бабой. Я что ему, справочное бюро? Не знаю я никакой бабы и писателя этого никогда не видел.

   – Порадовал ты меня своим гнилым базаром, – помрачнел Семен. – И хоть дураку понятно, что мы не при делах, могут в разработку взять. Но это не главное. В первую очередь надо ситуацию с бабами разрулить. Наташа может показания в любой момент дать, да и моей – язык развязать – два пальца об стол.
   – И что она тебе предъявит? – с интересом посмотрел на Семена Вадим.

   – То же, что и Наташа.

   – Ты ж говорил, что у вас «по любви» все было.

   – Вначале по любви, а как до дела дошло: «Я не такая, я жду трамвая». Пришлось объяснить, кто в доме хозяин, с легкими телесными.

   – Туфта это все. Она ж сама к тебе пришла ночью.

   – Кто это станет слушать: сама не сама. Они у этой Моники Левинской трусики конфискуют с потожировыми сперматозоидами, синяки заактируют, и застучали колеса, – повысил голос Семен. – Короче, есть мнение. Обеих баб вывозим за город.

   – Ты хочешь кончить двух журналисток? – с ужасом посмотрел на Семена Вадим.

   – Я тебе не говорил ничего подобного. Сегодня вечером их надо вывезти из города. И на этом пока ставим точку.

   – И что будет дальше? – недоверчиво посмотрел на Семена Вадим.

   – А дальше или рак на горе свистнет, или ишак станет падишахом. Нам нужно заткнуть им рот сегодня, сейчас.

   – Это я понял, – развел руки Вадим, – но предупреждаю сразу, я на мокруху не подпишусь. И масть менять из-за твоих проколов не буду.

   – Какая мокруха? В Москве ежедневно пропадают сотни людей, которых никто не ищет. Так что масть менять не придется: ДТП сотнями в день, утопления в реке, отравление грибами, да мало ли что может с бабами случиться в столице.

Показания свидетеля

   Своего тезку Сергея Троицкого Овакимян поднял с постели в восемь утра.

   – Это ж кто такой добрый в восемь утра трезвонит по всем телефонам, – недовольно пробормотал молодой парень, с трудом открывая глаза. Водка под крутые яйца оказалась весьма тяжелой пищей для его организма. Он с трудом нашел мобильник и, не глядя, выдохнул: «Слушаю!».

   – Почему телефон не берешь. Я тебе полчаса звоню, – спросил Сергей Овакимян. – Ты на презентации вчера был?

   – Был. Поэтому и не беру телефон. Водка с куриным яйцом – это что-то страшное, – пробормотал, тяжело вздыхая, Троицкий.

   – Давай, приезжай ко мне. У меня есть противоядие. Заодно и позавтракаем вдвоем.

   Через час Троицкий сидел за столом в офисе Сергея. Стол был уставлен легкими закусками, но главным была вспотевшая от внутреннего холода бутылка водки.

   – Здесь без обмана. Напиток богов из отборного зерна. Коньяк с утра не советую. Лечиться надо тем, чем заболел. Я правильно говорю?

   – Правильно, наливай.

   Мужчины выпили по первой, закусили, закурили сигареты и только после этого Троицкий стал рассказывать о том, что он видел на презентации книги Маркуса Крыми.

   – Довольно странная презентация получилась. Начнем с того, что Семен Водкин снял для презентации не крупный книжный магазин на Новом Арбате, а маленькую лавчонку, торгующую советскими книгами для иностранцев. Они выкупают эту устаревшую макулатуру за копейки и впаривают иноземцам, как книжные раритеты.

   – И тут сэкономил. Я не люблю этого Семена из-за его природной жадности и скудоумия, – прокомментировал слова Троицкого Сергей Овакимян.

   – Но это только начало, – продолжил Троицкий. – Я думал, что там будут представители телевидения, радио, а он пригласил журналистов второсортных газет и никому не известных интернет-изданий. Там не было журналистов из «Известий», «Комсомолки» и других многотиражных изданий, без которых в Москве раскрутить новую книгу просто немыслимо. Но это были еще цветочки. За несколько минут до начала пресс-конференции в магазин ворвалась сотня молодых телок, которые за несколько минут выкупили все книги Маркуса Крыми.

   – Это он что, флэш-моб устроил?

   – Эту тупость можно назвать и флеш-мобом, и как-нибудь иначе, но в финале оказалось, что у этих мошенников не осталось ни одной книги для журналистов. Ни одной! Возникает вопрос, о чем теперь будут писать журналисты, если для них не оставили ни одной книги? А писать им предложили не о книгах, а о гибели Великого Русского Писателя, которого в Москве никто не знает.

   – Ты хочешь сказать, что Семен Водкин не собирался рекламировать книги, а своей презентацией раскручивал авиакатастрофу?

   – Не только. Он еще и турка раскрутил при помощи аукциона, на который была выставлена одна-единственная книга Маркуса Крыми.

   – Какого турка?

   – Какого-то Мустафу, то ли Джемилева, то ли Дагжи, а может, его фамилия звучит как-то иначе. Да дело не в фамилии. Он его предпринимателем назвал, меценатом и стратегическим инвестором из Турции. Вот и вся презентация. Не считая коллективной пьянки, устроенной для журналистов.

   – И какие ты сделал для себя выводы? – спросил хозяин, разливая по рюмкам водку.

   – Такие же, как и все журналисты. Не было презентации книги, как и самих книг. Вместо этого была рядовая пьянка по поводу выхода книги малоизвестного автора.

   – Тут ты не совсем прав, – покачал головой Овакимян, наполняя рюмки. – Пока ты ехал, я посмотрел новости в Интернете. По запросу «Маркус Крыми» два десятка информаций о его гибели. Есть и название: «Тринадцатая книга», а вот о чем она, и кем был на самом деле этот автор – ни слова. У меня такое впечатление, что этот мошенник замутил что-то непонятное. Дело в том, что «Тринадцатая книга» Маркуса Крыми – это смертный приговор Семену Водкину и его питерскому подельнику. Да и не только этим двум, но и самой системе эСеНГовых выборов. Мне вообще непонятно, зачем он издавал эту книгу. Надо бы узнать. Ты не хочешь проследить за нечистой парой?

   – Можно и проследить, – быстро согласился Троицкий. – Но только до семи вечера. У меня свидание с дамой.

   – Дама – это святое. В семь часов тебя сменит Армен. На контакт не иди. Они тебя видели в магазине. Поставь маячок на машину Полубоярина и проследи, с кем встречается, куда ездит.

Наташа Сидорова сбежала из психбольницы

   Начальник службы безопасности Майоров просидел около часа в приемной пока Иван Петрович Крамаров вел переговоры с бизнесменами из Турции.

   – Турки массажные салоны открывают в Москве, – пояснила секретарша. – Им помещения в спальных районах нужны.

   – Почему он мне не сказал? Надо бы проверить этих дельцов. Мало ли что у них на уме, – недовольно произнес Майоров, потягивая кофе.

   – Зачем их проверять. Они наличкой платят. Сегодня второй чемодан с деньгами принесли Ивану Петровичу. Солидные люди.

   Наконец, турки вышли из кабинета. Майоров зашел к хозяину. Крамарову было за шестьдесят, седой, с большими залысинами и одутловатым лицом, он пытался хоть на день отодвинуть неизбежную старость. По утрам Крамаров занимался на тренажерах, принимал витамины и таблетки для мужчин «Секрет императора», а вечерами плавал в бассейне.

   – Докладывай, – недовольно посмотрев на Майорова, приказал Крамаров.

   – Первый вопрос по туркам. Команды не было проверять…

   – Не было и не будет. Они платят наличкой за полуподвалы и квартиры на первом этаже в спальных микрорайонах. Я уже с ними десять массажных салонов открыл. Серьезные и платежеспособные люди. Все четко. Я назвал сумму, и никакой торговли. Так что забудь, что ты их тут видел. Там все чисто. Массажные салоны оформлены на коренных москвичей. Реальные люди, с документами. Тебе в эти дела нос совать незачем. Понял?

   – Так точно.

   – Что у тебя? – нетерпеливо перелистал настольный календарь Крамаров.

   – Есть одна неприятная новость. Из психбольницы сбежала Наталья Волобуева, – понизив голос, произнес Майоров.

   – Как сбежала? Она ж на принудительном лечении была, – удивленно посмотрел на Майорова Крамаров. – Потом, вроде бы умерла в больнице.

   – Она по документам умерла. Дело в том, что по суду принудку оформили Волобуевой, но когда мы отжимали ее квартиру в центре Москвы, возникла проблема. И вы сказали, чтоб я закрыл эту тему.

   – И что, ты закрыл тему?

   – По документам закрыл. У нас там стукачок документами больных ведает. Паспорта восстанавливает утраченные, свидетельства о смерти оформляет. Короче, там умерла Сидорова Наташа, одногодка с Волобуевой, и наш человек «перепутал» истории болезни. Сидорову, по документам, перевели в другую больницу, а Волобуеву похоронили.
   – Это как? Говори яснее.

   – Да просто все. Она ж в обычном отделении лежала до вступления приговора в силу. В воскресенье пришел дежурный врач, заподозрил у нее дизентерию и перевел в инфекцию. В истории болезни обычных больных ни фотографий, ни особых примет, и в отделении ее никто не знает в лицо. Вот и отвезли Сидорову в морг с историей Волобуевой из инфекции. Там все чисто. Я же вам справку принес, вы ее в дело о наследстве подшили.

   – Я не понял, зачем ты мне все это пересказываешь. При чем здесь квартира и паспорт. Я тебе ясно сказал: «Закрыть тему».

   – У меня не осталось своих людей в больнице. Плюс видеокамеры в палатах, персонал цепляется за свою работу. Им родственники доплачивают за уход и человеческое отношение. Сегодня там некому быковать. Медсестры и санитарки на работу на своих машинах приезжают. Сейчас психушка уже не та, что была раньше. А в женском отделении половина мажоров лежит.

   – Как она сбежала?

   – После того, как из Кащенко ее перевели на Голубые пруды, она успокоилась. Перестала писать жалобы, притихла. Ну, я и забыл о ней. Короче, санитарка повела на рентген пять женщин, кто-то из больных ударил ее в горло, санитарка потеряла сознание, и сумасшедшие сбежали. В течение суток четверых задержали. Но это еще не все. Последний раз Волобуеву видели на презентации книги Маркуса Крыми на Арбате. Ее узнал один из бывших подследственных – Вадим Полубоярин. Короче, она ищет тех, кто ее дожимал в СИЗО. Мне об этом рассказал Семен Водкин, второй из этой четверки.

   – Волобуева гуляет по Москве, и ее никто не ищет?

   – В больнице не стали поднимать шум, оформили выписку Сидоровой по выздоровлению, и историю отправили в архив.

   – Твою мать! Майоров, почему у тебя всё получается через задницу? Ты что, не мог ей двойную фамилию сделать, чтобы с этой Волобуевой не снимали принудительное лечение. Ее побег – твоя вина. Иди, ищи, Пинкертон хренов. Турка он проверять собрался, благодетель. От твоей работы – одни проблемы. Найдешь – кончай сразу! Мне скандалы с ее квартирой не нужны. Квартирка Волобуевой за миллион баксов ушла, и покупатель там не лох какой-нибудь, а уважаемый человек. Ты теперь въехал в тему, или будешь ждать, когда к тебе люди из Смоленской ОПГ придут?

В военном санатории

   На дорогу до Ялты Марат потратил два часа, сделав единственную остановку на перевале недалеко от поста ГАИ. Оттуда он отправил короткое сообщение Маркусу: «Москвичку провожали три кавказца засосами».

   К этому сообщению прилагалось фото, сделанное с камеры видеонаблюдения аэропорта.

   В военном санатории Марат появился в девять утра. Купил в регистратуре путевку на 12 дней. Поселился Марат в шикарном «люксе» и тут же стал проявлять небывалую активность, приглашая к себе в номер отдыхавших здесь дам. Параллельно Марат пытался охмурить медсестер и врачей, обещая им золотые горы, рестораны и экскурсии по злачным местам Крыма.

   Эта тактика сработала на сто процентов. К ужину он уже имел полный список отбывших из санатория дам за последнюю неделю. Кроме этого, он пересмотрел все истории болезни женщин, которым врачи назначали массаж и аутотренинг в соляной пещере, и сам побывал на лечебном массаже. Первичный осмотр и предварительную беседу с новеньким провел лично Ахмет Шакиров.

   После окончания лечения Марат отправился в Ялту и снял там на три дня квартиру под ключ с Интернетом. К утру ему удалось перекачать записи, сделанные в аэропорту, на ГУГЛ-диск, сделав их доступными, находившемуся в Подмосковье Маркусу Крыми.

Встреча с турком

   Полубоярин, выслушав «планы на будущее» компаньона, успокоился. Во всяком случае, внешне он не выдавал своей тревоги. В то же время история, в которую впутал его Семен, Полубоярину казалась весьма опасной. Если самолет взорвали террористы, и он оказался причастным к этому делу, то рассчитывать на былые заслуги перед органами не приходится. Одно дело мошенничество, жертвами которого становятся частные граждане, и совсем другое – теракт. Поразмышляв на досуге, Полубоярин решил не дергаться и понаблюдать за Семеном. Единственное, что он сделал, достал для страховки из тайника запасной паспорт одной из восточных республик бывшего СССР. Паспорт был настоящий с его фотографией, на имя Султана Керимова. Получил он его вполне официально во время выборов, из рук местного наркобарона—кандидата в «высший думающий орган». Потом этот кандидат стал депутатом парламента, а Полубоярин уехал оттуда в Москву с солидным гонораром и запасным паспортом.

   В отличие от Полубоярина, у Семена Водкина второго настоящего паспорта не было, а вот проблем оказалось намного больше. Причем Наташа из СИЗО была не самой опасной.

   После разговоров с Вадимом Семен решил обдумать сложившуюся ситуацию в ближайшем ресторане. В офисе от размышлений его отвлекали телефон и посетители, которые мечтали примазаться к авиакатастрофе и погибшим пассажирам. Усадив у аппарата Вадима, Семен покинул офис и направился в частный ресторан, где частенько обедал. Вот только пройти два квартала без приключений ему не удалось. Через две минуты на улице Семена догнала иномарка. На пассажирском сиденье он увидел знакомый профиль.

   – Садись, дорогой, садись, – подозвал Семена мужчина кавказской внешности, открывая дверь. Это был тот самый турок, который купил книгу Маркуса Крыми на аукционе.

   Семен сел в машину.

   – Скажи, дорогой, как идут наши дела?

   – Работаем, – невнятно пробормотал Семен.

   – Тебе работать не надо было. У тебя должна была быть на складе тысяча книг. Тысяча, а ты отпечатал в типографии – сто. А может, ты забыл условия нашего договора? – доставая пистолет, спросил турок.

   – Я ничего не забыл. Но этот Маркус оклеветал уважаемых людей. Мы кое-что подкорректируем и издадим его книгу массовым тиражом, как договаривались, – пояснил Семен, с опаской поглядывая на пистолет. – Вы бы убрали его, а то выстрелит случайно.

   – У меня случайностей не бывает, но если ты не выполнишь свои обязательства – пощады не жди! Меня на деньги кидать вредно для здоровья, – убирая в карман пистолет, жестко произнес турок. – И еще, запомни, мне скандалы и дешевые импровизации на презентации не нужны. Все должно быть чинно и благородно. Запомни ключевые слова: из-за безответственности авиакомпании погиб известный русский писатель, автор мистических детективов» и тому подобная халва о погибшем. Главное, на пресс-конференции вы должны объяснить людям, что ЧП в России происходят из-за того, что авиакомпании закупили на Западе авиахлам, а за штурвал самолета сажают недоучек, которые своими безграмотными действиями убивают сотни людей. Ты меня понял?

   – Да, – чуть слышно произнес Семен. А потом, решившись, спросил: – Зачем вам это все? Или вы авиаперевозками решили заняться?

   – Авиаперевозками! Чем еще заниматься в этой стране серьезному бизнесмену.

   – Заменим авиапарк, обеспечим безопасность пассажиров и получим прибыль! Большую прибыль! А ты иди и делай то, что я тебе сказал, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.

Разговор с продюсером

   На следующий день на даче появился продюсер, молодой человек спортивного типа, с короткой прической. Протянув руку Маркусу, он представился: «Сергей Сергеевич Иванов, для вас просто Сергей». В отличие от Алексея Иванова интересовали подробности авиакатастрофы. Перед встречей с Маркусом Крыми Сергей Иванов внимательно изучил все публикации в прессе о произошедшей трагедии. Ознакомился он и с творчеством самого писателя, и даже посмотрел фильм, снятый по мотивам его повести на киностудии Горького в 1991 году. Единственной темной лошадкой для него оставалась женщина, которая спаслась вместе с Маркусом. Беседа с продюсером затянулась часа на три. Сергея интересовало буквально все: как проходила посадка в самолет, как досматривали вещи пассажиров, были ли опоздавшие на рейс, кто, где сидел, что делали стюардессы во время полета, выходили ли из кабины летчики. Получив ответы на все вопросы, Сергей, закурив длинную тонкую сигарету, произнес: «Думаю, из этой истории можно сделать многосерийное кино. Фабула есть, а главное, герои – реальные люди, выжившие в авиакатастрофе. Да и съемки не потребуют много времени».

   – А вам не кажется, что мы ведем себя несколько странно. Погибли люди, а мы говорим о фильме, – неожиданно возмутилась практически не участвовавшая в разговоре Лена. – Муж не знает, что я жива. Мои знакомые считают меня мертвой, а мы с вами говорим о кино, когда еще даже не похоронили погибших.

   – Лена, а вы не чувствуете своей вины в этой трагедии? – внимательно посмотрев на женщину, повысил голос продюсер. – Ваша доверчивость стала одной из причин, того что террористам удалось совершить этот чудовищный теракт. Мы должны вывести на чистую воду этих негодяев и обратить внимание общественности на новое оружие террора. Поверьте, ни один следователь, ни один оперативник сегодня не поверит в эту историю, потому что они живут в рамках закона. Даже если вы соберете пресс-конференцию, это ничего не изменит. Мы же, при помощи фильма, через подсознание, заставим поверить вашему рассказу миллионы телезрителей, и тогда эта история станет предметом изучения спецслужб не только России и Украины, но и специалистов всего мира. И это спасет тысячи ни в чем не повинных пассажиров. Причем фильм этот мы должны запустить на экраны в ближайшие месяцы. А насчет мужа, не беспокойтесь, мы сделаем все, как надо. Но некоторое время вам придется побыть здесь. Дело в том, что для террористов сегодня вы представляете серьезную опасность, и защитить себя от этих людей вы не сможете. Они знают, где вы живете, где находятся ваши дети, муж и близкие родственники. Одно неосторожное слово, и вас не станет. Поэтому пусть лучше сегодня вас считают пропавшей «без вести», чем завтра вы станете реальной жертвой.

   – Лена, Сергей прав, – вмешался в разговор Маркус. – Полиция защищать нас не будет. Никто не поверит в этот бред. Они не станут даже проверять наши показания. Следователи живут стереотипами. Им легче списать гибель людей на «ошибку пилотов», чем искать настоящих преступников, которые для уничтожения самолета изобрели «психологическую бомбу». В отличие от спецслужб террористы подойдут к решению проблемы без лишнего формализма. Зачем им живые свидетели. Они не успокоятся, пока не убьют нас обоих. И не забывай, в любой момент у них в заложниках могут оказаться твои дети, муж, мама, отец. Лена, это террористы, они не остановятся ни перед чем. Ты не забывай, что мы с тобой ничего не знаем об этом Ахмете. Что он делал в Чечне? Кого убивал? Это он в Крыму услужливый массажист. Но я тебе обещаю, что мы задержимся здесь недолго. Я так думаю, что мои друзья в Крыму за месяц смогут решить все вопросы, и мы выйдем к людям с фильмом и книгой. И это наша гарантия безопасности. Убивают свидетелей, которые что-то скрывают, те же, кто публично засветил информацию, террористам неинтересны. Это азбука жизни и любого детектива.

   – Что вы имеете в виду под словами «решат все вопросы»? – подозрительно посмотрела на Маркуса женщина.

   – Ничего конкретного. Просто есть проблема, которую надо закрыть. И мои друзья ее закроют. В этом ты можешь не сомневаться, – пристально посмотрел на Лену Маркус.

   Беседа с продюсером завершилась праздничным обедом с армянским коньяком и шампанским. Алексей, подняв первый тост за выживших, пообещал обоим каторжный труд на ближайший месяц.

   После обеда в рабочем кабинете Алексея Сафронова состоялось торжественное подписание договора с выжившими в авиакатастрофе. Маркусу за написание сценария многосерийного телевизионного фильма продюсер пообещал 20 тысяч баксов и процент с проката, а Лене – по пятьсот долларов за съемочный день. Лена должна была сыграть саму себя. Перед тем, как утвердить ее на роль, тут же на даче провели кинопробы. В роли оператора и режиссера выступил Алексей. Лена перед камерой была скованной, диалог с Маркусом у нее не получался, но продюсер, отсмотрев снятый материал, принял решение: «С Леной снимаем крупные планы, все остальное сыграет профессиональная актриса, загримированная под выжившую в авиакатастрофе. Имя актрисы Сергей не назвал, потому что и так было понятно: что на главную роль претендует супруга Алексея Анфиса. Ей удалось загримировать себя и Лену так искусно, что было трудно понять, кто из них кто.

   Продюсер дачу покинул около восьми вечера, после того, как получил клятвенные заверения Маркуса о том, что диалоги в самолете он напишет за 7 дней. Для работы Маркус получил во временное пользование домашний компьютер Алексея. Войдя в Интернет, старик перечитал репортажи с презентации собственной книги и позвонил другу в Крым:

   – Что нового, Марат?

   – Видео с камер слежения в аэропорту отправил тебе на Гугл-диск. Наслаждайся. Живу в «Украинской мечте», ходил на массаж. Очень интересные массажисты. Все с Кавказа. Образцы мази отправил экспертам. Кстати, Лену твою в аэропорт привезли три массажиста, а из санатория она уехала с одним – Ахметом – на его «Жигулях». И что интересно, в аэропорт она приехала в черной иномарке и целовалась взасос сразу с тремя. Один умный человек назвал ее валютной проституткой, хотя на валютную она не тянет. Так, любительница этого дела – не больше. Причем в аэропорт эти трое ее привезли «вздрюченной и недотраханной». Это свидетель сказал, которому за семьдесят. Он прожил жизнь. Ему можно верить.

   – Ты массажистов пробей по базам. Пальчики сними. Фото и видео запусти, кому надо. Пусть изучат.

   – Сделаю. Не вопрос.

   После этого разговора Маркус отключился от Интернета и всерьез взялся за свои диалоги с Леной. Человек он был ответственный, но в возможность создания фильма не верил. Продюсер был похож больше на опера из ФСБ, чем на творческую единицу современного кинематографа. За свою жизнь Маркус повидал не один десяток оперов из разных контор. Насторожило Маркуса и то, что продюсер прихватил с собой одежду Елены и ее сумочку с записной книжкой и телефонами. Одежду наверняка отправят на экспертизу, а знакомыми «выжившей» займется ФСБ.
   В отличие от Маркуса, Алексей ни секунды не сомневался, что им удастся снять фильм – катастрофу. Предсмертные диалоги, если в них добавить философии и черного юмора, могут пройти «на ура!» в прокате и на ТВ. Вначале Алексей хотел высветить «особые» отношения террориста с жертвой, но, вспомнив о том, что в фильме снимается «реальная жертва авиакатастрофы», заменил любовь к террористу семейной идиллией и терзаниями ее супруга в связи с трагедией. Самым сложным эпизодом в будущем фильме была сцена массового психоза в самолете. Алексей работал над ней вместе с Леной, потом подключил к ее описанию Маркуса и свою супругу Анфису, которая пыталась сыграть безумие и страх на глазах свидетелей и участников.

Свидание с Семеном

   Наташа сидела за компьютером, просматривая видео с презентации. Она пыталась убедить себя, что на этот раз не ошиблась и нашла тех, кто издевался над ней в СИЗО. «Голос вроде похож у этого Семена, да и крученый он, приблатненный. Уголовника и под смокингом не спрячешь. Да и второй, Вадим, как услышал вопрос о СИЗО, тут же заспешил. Он, похоже, меня узнал».

   Женщина откинулась на спинку кресла и, прикрыв глаза, надолго задумалась.

   – А если я ошибаюсь, и пострадают невиновные, – неожиданно заговорила вслух Наташа. Такое с ней случалось уже не раз после психбольницы. Ей там давали какое-то лекарство, чтоб она теряла над собой контроль. – Нужно логику включить. Если они меня узнали, то свяжутся с остальными и попытаются убить или закрыть в психушке. В любом случае, эту тему они будут обговаривать со своими подельниками. И тогда все четверо соберутся вместе.

   Неожиданно размышления женщины прервал телефонный звонок. В трубке она услышала знакомый мужской голос.

   – Наташа, вы заметку написали с презентации? Что-то не вижу в Интернете, – вежливо спросил Семен.

   – Еще нет, но к вечеру выставлю на сайт.

   – Мне нравятся ответственные люди. В этой связи у меня есть предложение для вас, очень заманчивое. Думаю, вам оно понравится.

   – И что за предложение? – быстро спросила Наташа. Она уже на 90 процентов была уверена, что Семен и Вадим были в тринадцатой камере.

   – Давайте встретимся у «Индиры Ганди» в 19 часов, и я вам расскажу обо всем подробно.

   – Почему бы не встретиться, – быстро согласилась Наташа. – Но я буду не одна. С подругой.

   – Главное, чтобы не с другом.

   Наташа, положив трубку городского телефона, тут же достала мобильник и позвонила Светлане.

   – Мне только что Семен твой звонил. Мечтает о встрече, денежную работу пообещал.

   – А чего это он тебе звонит? – возмутилась Светлана. Полночи ко мне приставал, а звонит тебе.

   – Вот ты у него и выяснишь, что почем.

   – Сама выясняй. У меня после одноразовых – целый день потом голова болит. Обещаний много, а всех дел – на пять минут.

   – Я не могу одна идти. Эти двое меня в камере насиловали, – чуть слышно произнесла Наташа.

Разговор с Арменом

   Армен позвонил Сергею в девять вечера.

   – Есть информация. Надо встретиться. Я на «Мосфильмовской». Подъезжай к «Индире Ганди», покажу что-то.

   – Буду через полчаса. Сейчас дороги пустые.

   Армен стоял у памятника и держал в руках газету.

   – Что за срочный разговор, – подошел Сергей к Армену.

   – Короче, кинули они меня, как последнего лоха. Я следил за этим Полубоярином. Вечером, как стемнело, выходит он из офиса. Едет на вокзал, покупает красные розы. Я за ним. Подъезжает на стоянку у этой Индиры, выходит с розами и идет к памятнику на свидание. Я свою ласточку поставил у его машины. Жду, кого он приведет. Он же с цветами пошел, значит, к женщине. Вот, скажи мне, когда ты с цветами из машины выходишь, ты к мужику или к женщине на свидание приехал?

   – С цветами, к женщине.

   – Значит, я правильно думал, – махнул рукой Армен. – Если мужчина приехал на своей машине на свидание к женщине, то он обязательно посадит ее в свой автомобиль. Это логично?

   – Логично. Ты мне, скажи, наконец, что произошло, – повысил голос Сергей.

   – Наконец скажу, а пока слушай. Подходят к нему две телки. Он одной отдает цветы, заходит с ними за памятник, потом эта троица выходит к дороге, мужик машет рукой, тут к памятнику подлетает такси, и они уезжают.

   – А дальше что было?

   – Дальше ничего не было. Я же думал, что он к своей машине вернется с дамой. Свою ласточку поставил, чтобы выехать было удобно. Тут же движение, сплошная пробка. А тут еще один бакинец орать начал, будто я ему дорогу закрыл. Пришлось объяснить, как с людьми говорить надо. Короче, пока я выезжал на дорогу, они исчезли. Я туда, сюда – никого. Возвращаюсь на стоянку, а тут ни одной машины. Посмотри, ни одной. Я тебя специально позвал.

   – А женщин ты его видел? Опиши.

   – Сергей, какие у него могут быть женщины. Ничего выдающегося. Глаз не на чем остановить. Ты селедку видел в магазине? Это первая – плоская, без фигуры. У второй – грудь есть, сзади немножко и больше ничего.

   – А роста какого они?

   – Рост как у тебя. Одна выше, а другая, с букетом, вообще не женщина. Ни спереди, ни сзади – рыба обезжиренная. А теперь скажи, Сергей, ты на меня не обижаешься?

   – Нет. Ты все правильно делал. Похоже, что Полубоярин не хотел этим дамам показывать свою машину.

   – Нет. Не так все было. Этот Полубоярин остался за памятником, чтобы посмотреть на хвост. А с бабами уехал на такси другой.

   – Семен.

   – Да, Семен. А потом, когда я выехал, Полубоярин подошел к машине и поехал вслед за таксистом.

   – Это ты так думаешь, Армен, или своими глазами видел?

   – Это так было. Он слежку заметил и решил отрубить хвост.

Лена

   Лена тяготилась пребыванием на даче. Ее мучили сильнейшие спазмы внизу живота, которые снимала только но-шпа. А в промежутках между приступами она думала о том, что произошло в самолете. Ей хотелось вернуться в Крым, к мужу, и навсегда забыть этот полет, но ее никуда не выпускали и не разрешали звонить по телефону. Единственным человеком, с кем она могла общаться на даче, была Анфиса. Они подолгу говорили с ней о женской судьбе, о любви, мужчинах. Однажды Анфиса призналась, что своего мужа – сценариста, который старше ее на двадцать лет, никогда не любила и замуж вышла ради карьеры. Она хотела сниматься в кино. Алексей Сафронов написал более двадцати сценариев для киностудий и с десяток для телевизионных сериалов. Анфиса уже снялась в пяти его фильмах.

   – Теперь в каждом его фильме – главная роль моя, – хвасталась Анфиса. – Сафронов оказался весьма влиятельным человеком. Режиссеры с ним не спорят.

   – И как же ты живешь с ним без любви?

   – Любовь в семейной жизни не обязательна, – закурив дамскую сигарету, пояснила Анфиса.– В постели можно закрыть глаза и представить, что ты засыпаешь в объятиях голливудского красавца. И тогда твой нелюбимый мужчина превратится в супер героя. От такой любви у нелюбимого мужа слетит крыша, и он свернет для тебя горы вместе с ущельем. Кофе в постель, золотые кольца, престижное авто в подарок и главная роль в сериале – это цена ночи любви. Попробуй, и все у тебя получиться.

   – Я так не смогу, – помрачнела Лена. – Я не люблю мужа и не могу с ним играть в любовь.

   – Поэтому ты ему изменила сразу с тремя кавказцами, – жестко произнесла Анфиса.

   – Это ложь. Я не изменяла мужу! – возмутилась Лена.

   – Не рви сердце. Из Крыма видео прислали.

   – Какое видео, что ты несешь!? – перешла на крик Лена.

   – Из аэропорта. Камера на стоянке зафиксировала твое прощание с тремя кавказцами. Что ты в них нашла. Мужики доброго слова не стоят, а ты с такой страстью на них бросаешься. Кто они?

   – Массажисты из санатория, – чуть слышно пробормотала Лена. – Откуда у вас это видео?

   – С этим вопросом не ко мне. Я могу рассказать о женской страсти и мужских изменах, а кто и когда тебя снимал – я не знаю. Да мне это и неинтересно.

   – Я не думала, что там стоят камеры.

   – Теперь камеры стоят везде, даже в саунах, и если не хочешь нарваться на скандал с мужем, думай перед тем, как броситься на шею любимому, – назидательно продолжила Анфиса.

   – У меня там не было любимых, я не изменяла мужу. Ты слышишь, я не изменяла мужу! Никогда! – забилась в истерике Лена.

   – Ну, и дура. Почему бы не приласкать юного красавца, да так приласкать, чтоб он за тобой бегал как домашняя собачонка.

   – Я так не могу…

   – А эти трое?

   – Они массажисты из санатория. У меня с ними ничего не было. Ахмет взялся до аэропорта подвезти, я с мужем хотела ехать в Симферополь, но у него была какая-то важная встреча в Ялте. Вот и подвезли меня эти трое.

   – Ладно, проехали. Мне бы со своими мужчинами разобраться. Забудь этот разговор. Запись у Маркуса, при желании, он ее может уничтожить, если хорошо попросишь.

   – Хорошо – это как? – напряглась Лена.

   – Хорошо, это хорошо. Удели внимание старичку, и он посмотрит на тебя другими глазами.

Повторение пройденного

   Все было так, как рассказал Армен. Мало того, Полубоярин в том, кто следил за ним, узнал журналиста, побывавшего на презентации. Ближе к ночи журналист исчез, и его заменил армянин в черной иномарке.

   – На ментов не похоже, те по одному не работают, – сообщил Семену неприятную новость Вадим. – Хотя, из-за экономии, могли и нарушить правила. Но скорее всего, это любители.

   – Заказать слежку могла Наташа. Слишком быстро она на свидание согласилась, – предположил Семен Водкин. Он тут же придумал двухходовую комбинацию с поездкой на такси. – Таксист их успокоит, посторонний человек в машине свидетель, если что.

   У памятника Вадим передал дам Семену, объяснив, что в его машине забарахлил мотор, а сам проследил за подозрительным автомобилем, после чего рванул в сторону области. Тем временем в самом такси дамы говорили с Семеном о литературе и новой книге Маркуса Крыми. Наташа рискнула на эту поездку после того, как ее старый знакомый, у которого были свои счеты с «заказчиками» убийства ее отца, пообещал проследить за ними. Она была уверена в том, что не останется без помощи. После того, как такси вырвалось из Москвы и, набирая скорость, понеслась в сторону области, Наташа пыталась запомнить, куда их везут, но после пятого поворота в лес и быстрого возвращения на шоссе, бросила это занятие, надеясь, что при постороннем таксисте Семен Водкин будет вести себя благоразумно.

   Через некоторое время, машина, пропетляв по лесу, неожиданно оказалась у больших железных ворот. Водитель мигнул фарами. Ворота медленно открылись, и машина подъехала к парадному входу трехэтажной дачи. Семен рассчитался с водителем и провел дам в помещение.

   – Что-то эта дача не похожа на переделкинские, – осмотревшись, сказала Светлана.

   – Хозяин дачи человек скромный. Он выкупил у местных депутатов заброшенное озеро в лесу. Построил небольшой трехэтажный домик, защитил его высоким забором и колючим кустарником, чтоб никому не пришло в голову совершать здесь необдуманные поступки. А если учесть, что до ближайшей деревни отсюда километров десять, то кричать о том, что тебя насилуют, – бесполезно и непродуктивно. Лучше расслабиться и получить удовольствие, – предупредил женщин Семен.

   – Мы учтем твои пожелания, – потянувшись, проговорила Светлана, – и ни тебя, ни твоего друга Вадима насиловать не будем.

   – Кто б сомневался, все будет так, как задумано. На первом этаже – кроме прихожей и ванной комнаты – столовая, – продолжил знакомить гостей с дачей Семен.

   В столовой гостей ждал накрытый стол со спиртным, бутербродами с икрой, мясным и рыбным ассорти, салатами.

   – Ваши места помечены розами, – указал на два шикарных букета Семен. – Можете умыться с дороги, а я пока поищу Вадима.

   Полубоярин сидел в маленькой комнатушке, похожей на шкаф или чулан, настраивая видеоаппаратуру.

   – Мы приехали, – сообщил Семен. – А ты шустрый. Таксиста обогнал.

   – А чего его не обогнать, если он крутил по поселкам взад-вперед, от хвоста отрываясь. Давай, приступай. Прелюдия затянулась.

   Вадим, вернувшись к дамам, скомандовал: «Все к столу!».

   В дальнейшем события развивались по накатанной схеме. Дамы пили красное вино, мужики – водку. Красивые тосты с намеками сменяли анекдоты про мужа, который вернулся из командировки. А когда званые гости уже изрядно захмелели, Наташа вдруг заявила: «Я читала электронную версию вашей книги. Мне ее Маркус прислал накануне своей гибели. Я не могу понять, зачем вы ее издали. Он же вас обоих размазал по стенке. Может, расскажете правду о своей прошлой жизни?».

   – Я умный, красивый, успешный, и на этом можешь поставить точку, – попытался перевести в шутку слова Наташи Семен.

   – А мне говорили, что первый раз ты сел за изнасилование одинокой старушки.

   – Ты что несешь, дура! Какая старушка. Первый раз я за кражу и грабеж сел еще малолеткой.

   – И ограбил с десяток женщин-заочниц, – продолжила Наташа. – Или я не права?

   – Тринадцать эпизодов следак насчитал, и был не прав, потому что барахло и деньги это потасканное бабье отдавало двадцатилетнему пацану за… любовь и нежность. Ну, когда еще пятидесятилетним старухам обломится такое счастье? Застоявшийся в стойле жеребец творил с ними такое, что ни до, ни после они не видели и не ощущали, – расплылся в улыбке Семен. – Погоди, а откуда ты про мои судимости знаешь?

   – Земля слухами полнится. Может, я экстрасенс.

   – Если ты экстрасенс, тогда просвети общественность жэка, что нас ждет в ближайшее время.

   – Ты же сам знаешь: дорога дальняя в казенный дом.

   – И еще один вопрос, последний. Почему ты поехала с нами, если знала, кто мы?

   – Ты обещал работу, вот я и приехала.

   – Ну, тогда пошли, поработаем! – неожиданно изменился в лице Семен. Он обхватил женщину за талию и попытался вытащить ее из-за стола. Наташа отчаянно сопротивлялась. Ей на помощь попыталась прийти Света, но ее тут же сбил с ног Полубоярин.

   – Вы чего творите? – закричала Светлана. – Отпустите нас, мы уезжаем.

   В этот момент в комнату вошли таксист и сутенер.

   – Какие у нас гости, – широко развел руки сутенер. – Сама Хрякова из деревни Хрякова пожаловала к нам на ночь. Та самая Хрякова, которая с большим энтузиазмом обслужила сразу десятерых бандитов на коммунистическом субботнике в Москве. Хрякова, ты уже забыла о субботниках. Так я тебе напомню. У меня и видео есть. Думаю, что это видео с удовольствием посмотрит и твоя подруга, которая почему-то весьма активно прячет свою рожу от меня.

   Сутенер подошел к Наташе, схватил ее за подбородок и развернул к свету. Потом он провел рукой у нее за ухом и, отшвырнув женщину в угол комнаты, заорал дурным голосом: «А это та самая Наташа с родинкой за ухом, которой так понравился секс в камере, что она сама отыскала своих любовников. Отомстить решила, в тюрьму посадить? Так, вот перед тем, как мы сядем, мы тебя превратим в животное. Смерть для тебя станет счастьем, а жизнь кошмаром!».

   Костя сел за стол, налил в фужер водку и залпом осушил его, не закусывая.

   – После недели любви в СИЗО она мужиков к себе и близко не подпускала. Никого. Нас ждала, четверых. Но перед тем, как повторить страстные ночи, я бы хотел спросить, что тебе дома не сиделось? Ты нам отомстить хотела за поруганную честь?! Так мы не при делах. Мы такие же жертвы системы, как и ты. Мы в СИЗО сидели, когда у тебя ребенка украли из детсада. И сына, насколько я знаю, тебе не вернули. И сделал это не я, не Семен, не таксист, а лучший друг твоего отца, который вначале «заказал» убийство твоего папаши, потом кинул в СИЗО тебя и похитил сына. Вот кого искать тебе надо было, а не Полубоярина. Полубоярина в СИЗО закрыли по беспределу и сказали: или десять лет лагерей, или страстная ночь с богатой наследницей миллионера. Вадим выбрал наследницу. Потому что твой папаша такой же вор, как и его подельники-бизнесмены. Он украл у народа России миллионы долларов. На его фоне Полубоярин и Семен дешевые фраера, которые мотали срока за копейки. А теперь, вопрос: почему ты с ментов поиски своих обидчиков не начала, внучку у «заказчика» не украла, дочь его не изувечила?

   – Один уже на кладбище, и вы там будете, если нас не отпустите сию же минуту. Дача окружена!

   – В Москве понтовать будешь, а здесь мужиков порадуешь своими криками. Светку не трогать! Пусть смотрит! Мы ее на десерт оставим.

   Дикая оргия продолжалась всю ночь. Наташа теряла сознание, ее обливали водой, приводили в чувство и продолжали. Под утро Таксист подвел женщин к лестнице, ведущей в подвал, сорвал платье со Светланы и голыми столкнул обеих вниз. Глубоко под землей, ниже второго яруса подвала, оказалась маленькая тесная камера с влажными стенами, больше похожая на бетонный стакан, чем на человеческое жилье.

   – Спать будете на полу, гадить в ведро. Орать – не советую.

   Поднявшись наверх, таксист заверил подельников, что никуда женщины от него не сбегут.

   Костя Кривой занял место за рулем. Семен пристроился рядом. Третьим хотел сесть в Машину Полубоярин, но сутенер остановил его.

   – Останешься с таксистом до прихода сторожа. К бабам не лезь. Кормить не обязательно. Вопли не слушать.
   – А чего ты Светку пожалел, мы могли бы и двоих, – спросил Семен.

   – Светка два года на Объездной стояла, ее мужиками не испугаешь. Она сама кого хочешь до инфаркта доведет. Да она и не при делах. Случайный пассажир.

   – И что нам с ними делать дальше?

   – Не знаю. Думать надо, – ответил Костя, включая зажигание.

   – А чего думать тут? Кончать их надо! За групповое изнасилование – пятнадцать лет… – повысил голос Семен.

   – Светка не при делах. С ней договориться можно. Кончать Наташу придется.

   – Слушай, идея в голове мелькнула, может, эту Наташу к делу пристроить? Выпустим на свободу, и пусть она мочит «заказчиков» и ментов, – продолжил разговор Семен.

   – Да ничего эта баба не сможет, – перебил Семена сутенер. – После того, что с ней произошло, она не то что воевать с убийцей своего отца, но и жить нормально ни с одним мужиком не сможет. Это я тебе как специалист говорю. Через мои руки тысячи таких прошли. Ни одна баба после подобного удара судьбы не возвращалась к нормальной жизни. Особенно для таких, как Наташа, у которой муж был первым и единственным. Иван Петрович Крамаров рассчитал все точно.

   – А если мы из нее управляемую торпеду сделаем? Прессанем Крамарова по полной программе, – не отставал Семен. Ему захотелось поучаствовать в крупном деле.

   – Ты чего несешь, Семен, – возмутился Костя Кривой. – Это ж Москва, а не Мухосранск с его единоначалием. Какая торпеда? Да Крамаров и тебя, и меня и эту торпеду…

   – И я о том же. Правильно мыслишь! Крамаров может все: и тебя, и меня, и торпеду, и весь бывший советский народ, потому что он сука редкостная. А теперь вопрос на засыпку, у этого бизнесмена дети есть? – продолжил расспросы Семен.

   – Замужняя дочь, и внук, – неуверенно произнес сутенер. – Ты чего придумал-то?

   – Ничего нового. Ты в каком отделении работал? – неожиданно перевел разговор на другую тему Семен.

   – Во втором. В женском, для буйных. Десять лет, как с куста. Я там единственный мужик был. В женских отделениях в основном санитарки работают, чтобы больных не возбуждать, – пояснил Константин.

   – А тебя там держали вместо конского возбудителя, – неожиданно расхохотался Семен. – Классное сравнение, и как такое в голову порядочному человеку приходит?

   – Да ты знаешь, что эти бабы вытворяют в буйных отделениях. Мужика заломать легче, чем взбесившуюся бабу. Ты бы в психбольнице и дня не смог проработать.

   – А я и не рвусь в психушку. Ты мне лучше расскажи, как к сутенерам прибился? Туда ж с улицы не берут.

   – Ни к кому я не прибивался. Я сам по себе. В девяностых демократы запели про карательную психиатрию и права человека. А у нас в отделении большинство баб с простой формой шизофрении лежало, без бреда и галлюцинаций: кляузницы, которые клеветали на основы советского строя, разбрасывали листовки на митингах, лесбиянки, проститутки. А в первом мужском – половина «голубых» за мужеложство и совращение малолеток.

   – На западе педерастия и однополые браки не болезнь, а образ жизни.

   – Вот и повыпускали этот «образ жизни» на волю. Короче, сократили меня за ненадобностью, и оказался я на улице без работы и видимых перспектив. Решил заняться торговлей. У меня списки с эпикризами из историй болезни на две сотни сумасшедших баб были припрятаны в надежном месте, и на сотню мужиков, – пояснил Костя Кривой.

   – Мертвыми душами торгануть решил, – поддел собеседника Семен.

   – Почему мертвыми. Да у меня в списках такие экземпляры есть, что пальчики оближешь. Персик, а не женщина! – подражая рыночной торговке, закричал Костя Кривой. – И отдаются, как в последний раз. На учет к психиатру такие бабы попадали из-за своей любвеобильности и аморалки, а в СССР с этим строго было. Налево ходили все, но натихаря, без криков и истерик. Эти же на мужиков кидались без разбора, а потом концерты устраивали на всю улицу с битьем посуды, разводами и требованиями жениться.

   Вот я и подумал, а не направить ли их энергию в нужное русло. Вывел на Объездную дорогу первую десятку. Не поверишь, за первый день поднял свою трехмесячную зарплату. Да и бабы приоделись, на профессионалок стали похожи. Короче, первый месяц мы были в шоколаде. Потом, правда, братки появились. Пришлось делиться и на субботники самых безбашенных отправлять. Вслед за ними менты нарисовались. Провели контрольную закупку и повезли моих красоток в контору протоколы писать, а тут облом. У каждой – справка из дурки, штрафовать нельзя, неподсудные. И показания сумасшедших на меня – фуфло полное. Больные люди, несут, что хочешь. Короче, ночь работы ментов – коту под хвост. Начальство клизму готовит с нафталином. Пришлось ментам со мной переговоры вести. Ежемесячный взнос определили на помощь особо продвинутым сотрудникам правоохранительных органов. И даты ментовских субботников красным днем календаря пометили. Платил и выставлял я им все в оговоренные сроки. Но верить ментам все равно нельзя, в любой момент продать могут. Поэтому я в сторонке сидел на пригорке, за процессом у дороги наблюдал, денег с точки в руки не брал. Короче, брать не за что, чист перед законом, но накануне Нового года меня закрыли по-беспределу с обыском на хате. Я никак въехать не мог, почему и за что? А потом следователь Майоров открытым текстом говорит, что меня взяли, как специалиста, способного сломать любую бабу. Вот так я оказался вместе с вами в SEX-сборной местного СИЗО, как крупный специалист в женском вопросе.

   – Теперь жалеешь? – поинтересовался Семен, раскуривая сигарету.

   – А что жалеть, ну обломали мы этих богатеньких. Отжали менты свои бабки с «заказчиков», и я опять в шоколаде, – махнул рукой Костя Кривой. – На моем месте мог любой оказаться. Таких, как я, сутенеров в Москве сотни. Майоров говорил, что меня выбрали из-за того, что я работал санитаром в женском отделении психушки. Они днем меня запускали в камеру к подследственной для беседы и знакомства под видом адвоката или прокурора. Первоходки порядков в СИЗО не знают, надурить не сложно. Если баба не велась на душевный разговор и требовала показательной порки, я докладывал об этом следаку. И тогда великолепная четверка отправлялась по известному адресу. Но были случаи, когда бабы после моей беседы добровольно подписывали все, что от них требовали, и выходили на волю чистыми и непорочными.

   – Не по понятиям это, Костя. За такие вещи на зоне и опустить могут. Да и последствия – ты сам видел, – задумчиво произнес Семен. – Бабу кончать придется.

   – Да мы ж с тобой исполнители, рабы на галерах. На нашем месте может любой оказаться, – отмахнулся сутенер.
   – Костя, на зоне отвечать за себя придется, а не за все мировое закулисье. И чтобы смыть несмываемое пятно позора, я предлагаю опустить «заказчиков» и оборотней в погонах, замешенных в этих делах, – жестко произнес Семен.

   – Семен, я что-то не въеду в твой базар. Может, ты перестанешь юлить вокруг да около и скажешь, что задумал?

   – Предлагаю заняться «заказчиками» и ментами.

   – И на хрена мне эти пироги. Ты прикинь, кто они и где мы! – возмутился Константин. – У меня хлебное место, все прикормлены, клиенты довольны, бабье тоже. Я им половину бабок отдаю за работу. 50\50 – это высшая ставка в нашем бизнесе. Народные артисты столько не получают, как мои сумасшедшие шалавы – до пятисот баксов за съемочный день. Я на международный уровень вышел. Фирму «Эскорт» организовал. А ты мне что предлагаешь?

   – У нас выбора нет, – покачал головой Семен. – С Наташей и Светой надо что-то решать. Но после вчерашнего ни ДТП, ни случайное утопление не прокатит. От хвоста-то мы оторвались, но тот, кто следил, наверняка знал, куда они направлялись. Рано или поздно – за нами придут, и нам придется их предъявить.

   – И что же делать?

   – Надо натравить Наташу на «заказчика», после чего мы с тобой распилим на двоих лимон зелени, а ее прикончат сами менты, – пригладив на голове волосы, произнес Семен.

   – Да ты чего, обалдел, откуда он возьмется, этот лимон? – неуверенно возразил Костя Кривой. Сумма его впечатлила.

   – Короче, есть две темы. Слушай и не перебивай. Вложений – ноль, а на выходе миллион американских рублей и торжество справедливости. Операцию назовем «Зеркальная ответка», – безапелляционным тоном произнес Семен. – Но перед тем, как я тебе выложу на стол план-конспект, просвети меня темного и ни разу неграмотного, – а что ты с мужиками из дурки делал. Тоже на панель вывел?

   – Их выведешь, – усмехнулся Семен, – там убийцы, насильники и извращенцы. Они в дурке в шестом отделение для хроников от пятнадцати до тридцати лет прожили. Мне эти эпикризы за ночь любви дама из статистического отдела нашей больницы подарила на память. Дело в том, что шестое отделение закрыли и всех неизлечимых на волю выпустили по указанию демократов из правительства. Они перед Западом выслуживались в начале девяностых. Орали на каждом углу, что навсегда покончили с узниками совести и принудительным лечением без суда, а на самом деле – бабки на больных экономили: неизлечимых психохроников из больниц погнали.

   – И что ты с психами из этого списка делать собирался?

   – Пока ничего. Просто есть список и эпикризы, в которых вся биография и история болезни изложены, – пожал плечами Костя кривой.

   – А они могут, к примеру, убить кого-нибудь или изнасиловать с особой жестокостью? – внимательно посмотрел на сутенера Семен.

   – Теоретически могут, – задумчиво произнес Константин, – я для этого и взял себе эти эпикризы, думал банду сколотить, но управляемых среди этой толпы человек пятьдесят. Остальные больные на всю голову по подвалам бомжуют. С ними вообще говорить о чем-то бесполезно.

   – Почему по подвалам?

   – А кто с ними жить сможет в одной квартире? Сестры, братья, бывшие жены? Когда их выпускали, все понимали, что этой публикой государство пополняет армию бомжей.

   – Выходит, по Москве сейчас бродят банды сумасшедших.

   – Нет никаких банд. Управлять этой публикой могут только санитары психушек, которые работали с психохрониками. Там прямые приказы не проходят. На первом этапе нужно возродить в их мозгу «страх смерти». Тут без сухого брома не обойтись. В шестом отделении «сухой бром» или «удавка на шею» в начале девяностых были единственным лекарством. «Сухой бром» идет в комплекте с серой и инсулином, и только после того, как ты сможешь восстановить в мозгу клиента «историческую память», дай ему пряник и замотивируй правильное поведение.

   – И сколько на это потребуется времени?

   – Дня три. Но ты что-то не туда пошел. У нас с тобой другие проблемы.

   – Я иду куда надо. Это ты в тему не въехал. В городе по подвалам живет полсотни сумасшедших убийц, над которыми можно установить контроль. И с таким богатством – ты болтаешься на Объездной, – возмутился Семен.

   – Я что-то не пойму тебя, что ты задумал?

   – Да просто все, элементарно. Эти бомжи решат все наши проблемы. С ними можно любые выборы выиграть, любую власть смести с поля боя. Да о таком ресурсе можно только мечтать. Скажи, как вы управляли этими убийцами в отделении?

   – На одного санитара приходилось 100—200 больных. Его закрывали с ними в одной палате на 12 часов. Я говорю сейчас о психохрониках. Из этой толпы он выбирал себе в помощники дебилов-убийц и те за лишнюю пайку избивали любого, кто пытался бунтовать, нападать на врачей или санитара.

   – Классика жанра, разделяй и властвуй, – хлопнул по плечу водителя Семен. – А больных убивали в больнице?

   – Особо борзых, тех, кто нападал на санитаров. Убивали сами больные. У мужика, к примеру, бред ревности, а сосед по койке ведет себя неправильно. На врача с кулаками набросился во время обхода или санитара убить хотел. Шепнешь ревнивцу, что его сосед по ночам бегает к его жене на свидание. И все. К утру сосед уже никуда не бегает. Задушили негодяя.

   – Погоди, я не понял. Ну, сказал психу санитар, что сосед по койке бегает ночами к его жене. Кто ж в это поверит? Кто его выпустит на волю? – загорячился Семен.

   – Тебе не поверит. Надо в бред войти больного, стать его другом, заступником, слушать его, поддакивать и незаметно, под большим секретом, указать на истинного виновника всех его бед. Причем можно сделать так, что соседа своего он удавит не на твоем дежурстве, а тогда, когда будет дежурить не любимый тобой санитар или врач, чтобы он выговоряку получил от начальства. Убийство больного в отделении – это ЧП. Дежурную смену за потерю бдительности с «доски почета» снимают и выговорами одаривают каждого.

   – Класс! Никогда не думал, что и в психушке есть интриги. А теперь слушай мои предложения. Одним ударом уничтожаем «заказчиков», получаем миллион баксов, и закрываем тему с Наташей.

   Семен подвинулся к водителю и стал развивать свой гениальный план.

Майорову нужна Наташа

   Вечером на погруженной во тьму лестничной площадке, у дверей съемной квартиры, Семен Водкин получил сильнейший удар в челюсть. После чего последовали два профессиональных удара по почкам и в солнечное сплетение. Очнулся он в прихожей своей квартиры. Входная дверь была закрыта изнутри, в лицо бил мощный полицейский фонарь.

   – Говори, что задумал, сука, – сквозь шум в ушах услышал Семен знакомый голос.

   – Ничего не задумал, – пробормотал Семен разбитыми губами. – У меня и в мыслях ничего такого. Я с уважение к органам, и к вам лично.

   – Где Наташа? – продолжил расспросы Майоров.

   «Неужели сутенер сдал?», – пронеслось в голове Семена. Он уже хотел слить Майорову адрес дачи, но потом решил потянуть время. Слишком хорош был у него план мести, чтобы после первого же удара в челюсть отказываться от миллионов.

   – Она на Мосфильмовской хату снимает.

   – Был я на Мосфильмовской, нет ее там, – повысил голос Майоров.

   – После презентации она привела Полубоярина на Мосфильмовскую, и я сразу к вам. Зачем же сразу в челюсть?

   – Как ты с ней связывался: телефон, электронная почта, скайп?

   – Нет у меня ее телефона, – соврал Семен, и тут же получил сильнейший удар ногой в пах. Пока Семен корчился от боли, Майоров вытащил из барсетки Семена два телефона и стал изучать номера, по которым он звонил.

   – А вот и Наташа. Ты кому мозг крутишь, сука? – заорал Майров, нанося ногами удары Семену по животу и ногам.

   – Это не та Наташа, набери, – прохрипел Семен.

   Майоров нажал кнопку вызова.

   – Телефон недоступен, – повторил слова телефонистки-робота Майоров. – Я последний раз спрашиваю, где Наташа?

   – Я не знаю! Не знаю! Мы ее сами ищем.

   – Ищите, твари, ищите! И если не найдете – убью обоих! Ты меня понял, Семен?! А телефоны я у тебя конфискую и верну, когда ты принесешь мне отрезанные от трупа уши. Ты меня понял, гнида! Мне нужна мертвая Наташа. И тебе она нужна мертвой, и подельникам твоим!

   Майоров открыл дверь и бесшумно выскользнул на погруженную во тьму лестничную площадку. Потом Семен услышал, как загремели двери лифта.

   – Уехал, сука, – сплюнул кровью Семен. – Как был гнидой, так гнидой и остался, но ничего, я тебе этот вечер припомню.

Возвращение на Объездную

   Разговор в машине с Семеном заставил задуматься Костю сутенера.

   «За полмиллиона долларов можно и рискнуть. Это уже сумма, и на панели торчать не надо», – подумал он, отправляясь на следующий день в Подмосковье. В десять утра Костя Кривой уже был на даче у озера.

   – Ты чего в такую рань? – удостоверившись, что в машине сидит один сутенер, спросил таксист.

   – На даче посторонние есть?

   – Нет. Полубоярин вчера вечером свалил на своей машине. Бабы в подвале. Сидят тихо. Тут мне звонили. Кавказцы должны подъехать – трое. Проституток требуют.

   – Тащи сюда Светку. Пусть поработает.

   – И долго вы будете держать нас здесь? – увидев сутенера, закричала женщина.

   – Орать будешь, до конца жизни в бункере просидишь. А мозг включишь, сегодня любимым делом займешься.

   – Я на панель не пойду.

   – Тогда возвращайся в подвал. У тебя был выбор. До трех считаю.

   – Не надо. Делать что.

   – Сейчас сюда три мужика приедут. Покажешь, что умеешь. Если понравишься клиентам – увезу отсюда, нет – в подвал.

   – Но я не в форме. Мне ванну принять надо. Привести себя в порядок.

   – Не вопрос. Таксист, организуй ванну и бокал шампанского даме. Одежда ей не понадобится. У тебя ксивы здесь или дома остались?

   – В сумочке паспорт и загран. Я чего, к мужикам вот так голой и выйду?! – возмутилась женщина.

   – Ксивами прикройся, – хохотнул таксист. – Они тебя тепленькой из ванны вытащат. Им твои наряды не к чему. Да и с крючками на лифчике возиться не надо.

   – Свежая мысль. Лежи в ванне, пока джигиты не приедут. А ты ей жратвы подгони к шампанскому. Я на озеро пойду, порыбачу, чтоб не мешать процессу.

   Часа через три сутенер вернулся на дачу с большим уловом.

   – Как ты ушел, подъехали трое «музыкантов» с Кавказа со своими скрипками в футлярах. Мужики видные, качки на тестостероне, – понизив голос до шепота, быстро заговорил таксист. – Я, как договаривались, запустил их к ней. Так Светка им такую карусель в ванной устроила, что мужики уже ничего не хотят. Все видел, но такого…

   – Моя школа, – самодовольно улыбнулся Костя Кривой. – Главное в нашем деле – правильно замотивировать бабу. Как Светка кончит, выводи ее за ворота с вещами. И сумку с ксивами не забудь. Мне ее загранпаспорт нужен. А рыжую предупреди, начнет орать, отправишь к кавказцам.

   – Так ты Светку забираешь?

   – Не хрен ей тут делать. Пусть делом займется.

   Минут через пятнадцать открылась калитка, и на пороге в своем платье и с золотым ожерельем на шее появилась сияющая Светлана. В руках она держала элегантную белую сумочку.

   – Ожерелье подарили, старинное. Дорогущее, наверное.

   – Вкус жизни почувствовала, – подошел к женщине сутенер. – Смотри, какая счастливая.

   – Приятно пообщаться с молодыми неженатыми.

   – Хочешь, я заберу тебя назад, и работать будешь только с молодыми и богатыми. Чего тебе в той редакции юбки протирать до блеска. Пока молодая, будешь работать с ВИП – клиентами в эскорте. Мир посмотришь. Это другой уровень, другая зарплата. Из эскорта дамы на субботники не ходят. Белая кость. А если понравишься кому-нибудь из иноземных миллионеров, держать не буду.

   – Красиво поешь начальник, – усмехнулась женщина. – И в эскорте свои заморочки. Если уеду с тобой – Наташу отпустишь?

   – Отпустим, когда она поймет, кто настоящий враг. И что решила, валишь или остаешься?

   – Меня тут ничего не держит, – пожала плечами Светлана. – И с Наташей у меня никаких дел, это ее проблемы, вези к своим ВИПам. Все лучше, чем из подвала парашу таскать.

   – Только запомни, смерть твоя на кончике языка. Слово скажешь о том, что видела, – убью! Ты меня знаешь. Пусть она сама примет решение. Сама! Хочет мстить своим врагам, мы ей поможем. Но решение она должна принять сама. И не вздумай звонить подельникам Наташи. Они ее погубят.

   – А чего мне звонить. Я не телефонистка, – скривила губки Светлана.

   – Ты не телефонистка, ты проститутка, и это навсегда. Сколько у меня баб в ногах валялось, отпустить с Объездной «в замуж» просили. Новую жизнь начать хотели. Все вернулись! И ты вернешься, потому что мужики у вас в крови, вы без этого уже не можете. В холод, в дождь села в машину и понеслась душа в рай. Вам кураж нужен. Восхищенные взгляды, и субботники с унижениями и болью во всем теле – в кайф. Если б кому не нравилось, я б уже сидел, несмотря на друзей-заступников. Торговля телом – не внизу живота, она в голове у каждой, даже у самой тупой и отмороженной. Почему я тебя не трогал, потому что Наташа чужая. Она из богатых, из мажоров. Ты для нее конченая шлюха, и в свой круг она тебя не возьмет. А за то, что тебя не тронули в эту ночь, и ты видела все, что творили с ней, и не спасла ее, она тебе не простит до конца жизни. Поэтому я и предложил тебе вернуться. Форму за годы простоя не потеряла, мужики довольны и соглядатай чуть инфаркт не получил от твоих выкрутасов. Ты даже не представляешь, что этот таксист сделал бы с тобой сегодня ночью, если б ты надумала остаться?!

   Светлана хорошо изучила сутенера Костю. У бывшего санитара психушки в крови сидел главарь стаи. Если он чего сказал, то все – сливай воду. Переубедить невозможно. Переиграть санитара можно было только хитростью, покорностью и ласковыми словами. Ни крики, ни угрозы, ни истерики на санитара не действовали. Да и сбежать от сутенера в городе было проще, чем из этого лесного притона.

   Костя Кривой три часа кружил по лесным дорогам Подмосковья, выискивая дачный массив «Уют». Наконец, они добрались до высокого готического замка, обнесенного массивной крепостной стеной.

   – Тебе крупно повезло. Дама, которая должна была лететь на отдых к иноземцам, заболела. А у меня не было подходящей замены, поэтому взял тебя. Веди себя там прилично. О себе ни слова. Закончила МГУ, работала в журнале, – проинструктировал Светлану сутенер. – Замужем. Муж сотрудник МИДа. На этом все. Никаких подробностей. Никому. До твоего прошлого никому нет дела. Дружбу и особые отношения между сотрудницами здесь пресекают самым жестоким образом. И еще одно. На зоне есть принцип: «Не верь, не бойся, не проси». Повторяй на ночь вместо молитвы. Короче, делай, что скажут, и будешь в таком шоколаде, о котором ты и мечтать не могла. Это твой звездный час, а как разбогатеешь, отблагодаришь душой и телом того, кто пристроил тебя в эскорт.

   – Так это я могу прямо сейчас, с большим удовольствием, – загорелась Светлана.

   – Что за кайф поиметь бабу из подвала, когда она готова лизать пятки от страха, да еще после трех кавказских жеребцов. Это низкий класс, – скривился, как от лимона, сутенер.– Вот когда ты захомутаешь Рокфеллера или какого-нибудь Дюпона – это пощекочет самолюбие даже мне. Выходи, внутрь машинам въезд запрещен.

   Светлана прошла на дачу вслед за сутенером.

   – Четвертую привез, – сказал Константин женщине средних лет в очках-хамелеонах.

   – Времени на подготовку мало для такой поездки, – произнесла грудным голосом женщина. – Но мы сделаем все возможное. У вас загранпаспорт с собой?

   – Да, я с ним не расстаюсь, – кивнула головой Светлана. – В отпуск собиралась, в Турцию.

   – Я поехал, – пожал руку хозяйке Костя.

   – Все сделаю, как договаривались. Не волнуйтесь, – и, повернувшись к Светлане, продолжила.

   – Телефоны сдайте. Отсюда звонить запрещено.

   – Мой телефон у Кости.

   – Это хорошо. Мне не нравится ваш прикид. Придется подобрать одежду на месте. Но перед тем, как идти в примерочную, примите душ и приведите себя в порядок. Потом вами займется визажист и тренер по фитнесу. Особо хочу подчеркнуть – на этой даче мужчин нет. Здесь работают одни дамы. И второе, у вас должен быть безупречный английский. С этой целью мы меняем среду обитания. Все разговоры, просьбы и пожелания исключительно на английском. Кроме этого, занятия с мадам Смит из Лондона, по десять часов в день. Вопросы есть?

   Вопросов у Светланы не было.

Диалоги для первой серии

   В назначенный день на даче Алексея появился Сергей Иванов. Поздоровавшись со всеми за руку, Сергей обратился к Маркусу: «И как наши дела?».

   – Как ваши дела – не знаю, а диалоги в самолете можете забрать, – усмехнулся, не разжимая губ, Маркус. – Мы их успели примерить вместе с Лешей к участникам и свидетелям. Лена говорит, что похоже, хотя и плохо помнит, что с ней было во время полета.

   – Алексей, а что вы молчите? Здесь тянуть, как с прошлым фильмом, нельзя, – подозрительно посмотрел на притихшего сценариста продюсер.

   – Кто тянет? Две серии, как с куста. Американцы в Голливуде так не работают, – похвастался Алексей. – Диалоги Маркуса легли, как родные. Начинайте снимать, за неделю добью третью, а остальное на площадке втроем с режиссером вытянем.

   – Вы самолет весь сделали? Исправлять ничего не будем? Сюжет потом не посыплется? Это ж детектив, тут экспромты на площадке не проходят. Полетят ключевые слова – замучаешься монтировать фильм, – пристально посмотрел на Алексея продюсер.

   – У меня такого не бывает, потому что я, в отличие от Маркуса, вначале план составляю с ключевыми словами и эпизодами на весь фильм, и уж потом, к костям мясо прикручиваю согласно ГОСТу ГОСФИЛЬМОФОНДА СССР. А у Маркуса, как и у большинства творцов, все кино в голове. Я правильно излагаю? – повернулся лицом к писателю Алексей. – Вы меня хоть убейте, но я понять не могу, как можно огромнейший психологический роман-детектив из головы писать? Это ж какую башку надо иметь, чтобы удержать в памяти две сотни героев!

   – Поживешь с моё, не тому научишься, – самодовольно усмехнулся Маркус. Он считал высшим пилотажем писать романы без конспектов и планов, прямо из головы, следуя за своими героями и не имея представления, чем закончится придуманная автором история.

   Пока готовили торжественный обед, Сергей просмотрел написанный Алексеем сценарий и диалоги Маркуса.

   – Вроде, неплохо, – наконец, сообщил он Маркусу. – Сегодня же передам режиссеру, и начнем работу над фильмом. Но меня волнует финал. Кто и каким образом накажет зло?

   – Думаю, что к концу съемок все станет понятно, а пока живите фантазиями нашего сценариста. Он предлагает взорвать террористов на ялтинской трассе или организовать ДТП с падением автомобиля в пропасть, – с сомнением в голосе произнес Маркус.

   – А вы против? – быстро спросил продюсер. – У вас есть другие предложения?

   – Вариантов масса. ДТП и взрыв машины – не убеждают телезрителя. Это общее место во всех детективах. Можно сказать – отраслевой стандарт. Я бы предложил нечто иное, но об этом мы поговорим после завершения операции «Возмездие», – улыбнулся Маркус Крыми. – Тут спешить не надо. Правда жизни бывает намного интереснее, чем придуманные писателями и сценаристами сюжеты книг и телефильмов.

Литературный раб с Ваганьковского кладбища

   – Семен, я нашел тебе литературного раба! – через два дня после катастрофы порадовал своего коллегу Полубоярин. – Есть человек, который этим делом занимался профессионально.

   – И где ты его нашел? Объявление в газету давал? По кадровым агентствам звонил?
   – Бери выше! На Ваганьковском кладбище, где писатели и поэты лежат, – торжественно произнес Полубоярин.
   – У тебя, что, крышу снесло? На хрена нам покойники? Нам нужен живой литературный раб, который способен быстро отредактировать эту хрень за символические деньги, – повысил голос Семен. – Или ты так шутишь с утра, чтоб мне настроение поднять?

   – Кто шутит? Шутника нашел. Тамада звонил с кладбища. Ну, тот, кто на презентации писателя отпевал. Так вот, тамада говорит, что прибился к его бригаде на кладбище никчемушный человек, который байки травит о том, что он детективы с собаками кропал за малые деньги за одну известную писательницу. А потом ушел в загул и его из рабства изгнали.

   – Ты хочешь доверить миллионное дело алкашу с кладбища? – с удивлением посмотрел на Вадима Семен.

   – Да на кладбище этот тип второй день. Он туда «духом литературным напитаться пришел». Там же вся писательская элита лежит. Но водку хлещет не хуже грузчиков и байки травит складно. А Тамада в этом толк знает. Он «Театральный институт» в свое время закончил. Его не наколешь, – продолжил Вадим.

   – На подставу похоже, как-то вовремя он нарисовался в твоем окружении. И что ты предлагаешь?

   – Я ничего не предлагаю. Ты загрузил меня «литературными рабами», я подсуетился, нашел кандидата. Не нравится, вали в кадровое агентство. Они тебе трезвенника и язвенника подберут, с хорошей родословной и почетной грамотой от самого Андропыча, – возмутился Полубоярин.

   – Не лезь в бутылку. У меня и так башка третий день как чугунный котел. Стукачек он. Не верю я в такие случайности.

   – Я за него не подписывался и Тамада его не знает. Я спросил – Тамада рассказал. А можно ему доверять или нет, я не знаю. Но если он действительно тот, за кого себя выдает, то можно попробовать. В конечном итоге мы ничего не теряем. Языком не чеши при нем о наших делах, и вся проблема. А если этот алкаш завалит дело, то старожилы кладбища его сами и похоронят. Там стукачей казнят сразу. У Тамады с этим строго.

   – Доказать он чем-то может свою причастность к писательскому бизнесу? – продолжил допрос соратника Семен.
   – Тамада видел своими глазами его «трудовую». Там есть запись– «литературный сотрудник». Но не это главное. Сейчас литературный раб на мели. Живет на кладбище. Пьет ежедневно и тяготится своим положением. Тяжелый физический труд явно не для него. Если ему обрезанную повесть Маркуса Крыми кинуть, то он за сутки на эти кости мяса накидает без проблем, – пояснил Полубоярин.

   – Это тебе Тамада напел?

   – И он тоже, – продолжил Полубоярин. – А у тебя выбора нет, Семен. Тут профессионал нужен, который на этом деле зубы проел. Я сунулся в агентство, и меня тут же послали. Баба из агентства сказала, что ни один уважающий себя писатель за такую работу не возьмется, а этого можно правильно замотивировать.

   – Ладно, уговорил, заряжай кладбищенского раба, подгони ему обрезанный текст и сроки поставь жесткие. Аванс не давай: забухает. И еще, Тамаду к нему приставь, пусть проследит за писателем, чтобы тот до окончания работы не попал в психушку с алкогольным психозом. Хотя, нет. Поступим иначе. Я хочу посмотреть этому герою в глаза и выяснить, способен ли он что-либо созидать. Подгони его ко мне в кабинет вместе с Тамадой к четырем часам.

   – Семен, а может, мы эту тему гнилую закроем, и прямо сейчас свалим к узбекам на выборы. Сегодня опять опер из ментовки приходил с вопросами: где был, что делал? Откуда писателя знаю? Короче, вроде пустой базар, и опера можно послать, но он и про судимости наши знает. Справки навел.

   – Не рви сердце. Идет обычная отработка всех версий. В том числе и теракта. Завтра расшифруют «черный ящик», а там командир вместо тормоза на газ нажал с бодуна. И все, тема закрыта, – возразил Семен.

   – А Наташа? С ней вопрос не решили, и подруга ее все знает. Кончать их надо. Таксист и сторож наркоманы. Наширяются, и бабы сбегут. Что тогда делать будешь?

   – Нет этой темы. Закрыта. Ни Наташу, ни следаков, ни оперов из СИЗО ты не знаешь. Сидел в СИЗО по беспределу в камере с правильными пацанами, и все. Я выяснял, СИЗО зачистили сразу же после нашего освобождения, ни бумаг, ни видео.

   – Хорошо, Наташу вы убрали, но самолет-то остался. Опера землю роют. У нас есть все шансы в СИЗО загреметь за грехи молодости. А тут реальное дело. Мне персональное приглашение прислали. Предлагают спасать демократию в Узбекистане за ЦРУшные деньги. Работы на три месяца. За это время в Москве всех покойников на мертвого пилота повесят, который что-то не то сделал, и мы под оркестр и на белом коне в столицу.

   – Красиво поешь, а с книгой, что делать? – задумался Семен.

   – Да пошли ты ее на хрен!

   – Нет, Вадим, книга – это престиж, бесплатная реклама и серьезные бабки.

   – Чую печенкой, эти бабки нам боком выйдут.

   – Дело не в деньгах. Я серьезным людям пообещал, что к сороковинам книга будет лежать в магазине. Это не обсуждается.

   – Турку, что ли? Семен, я поражаюсь, как ты умудряешься в чистом поле кусок дерьма найти. На хрена ты с ним связался?

   – Не лезь в мои дела. Без тебя тошнит. Сделаем так, за неделю запускаем в типографию книгу и валим к узбекам в командировку.

   – С издателем ты, когда говорить будешь? – безнадежно махнул рукой Вадим.

   – Там серьезный разговор нужен, с экономическими выкладками и предварительными заявками торговых сетей на весь тираж, – произнес Семен.

   – Я прозвонил по сетям и некоторым книжным магазинам Москвы. Так вот, на пике рекламы, в течение месяца после катастрофы, они могут взять десять тысяч с полным расчетом. Еще десять тысяч возьмут под реализацию, – доложил Полубоярин. – Пускать книгу в глубинку – не советуют. В области скинуть можно не больше тысячи с рекламными акциями, ТВ-репортажами и статьями в местной прессе. Там геморроя будет больше, чем денег. Был бы жив писатель – послали б его по городам и селам на творческие встречи с губернаторской поддержкой.

   – Еще десять тысяч можно сбагрить библиотекам России, но у них ограничения весьма существенные. Уровень рентабельности на социальную литературу не должен превышать 10 процентов.

   – «Тринадцатая книга» Маркуса Крыми – социальная литература? – удивленно уставился Полубоярин на Семена.

   – А то нет! – Теракты в России – это социальное бедствие. Писатель погиб 13-го, в пятницу, – это магия чисел, короче, Вадим, штука баксов, и оценочная комиссия собрание сочинений Ленина признает социалкой.

   – Так бы и сказал, я ж не знал, что они на хозрасчете, – пошел на попятную Полубоярин.

   – Там другая проблема – надо правильно сложить цену. А с учетом того, что это бюджетные деньги, то попадаешь в поле зрения контролирующих органов по полной программе. Но это проблемы не наши, а издателя. Мы свое взяли и свалили, а за последствия ответит издатель, – пояснил Семен.

   – А наши письма, договора? – посмотрел настороженно на Семена Водкина Полубоярин. – Я бы не хотел лезть в эту мясорубку.

   – Получим бабки, и сгорит бухгалтерия со всеми документами на книгу. Первый раз, что ли? Но меня не это волнует. Надо издателя уболтать, чтоб он кредитов под книгу набрал, а у него заложить нечего, кроме квартиры с тещей, – проговорил Семен.

   – С кредитом я решу. Это не вопрос. У меня есть на примете бандитский банк, который пережил кровавые девяностые. Там любую сумму дадут под его паспорт. А время придет, если не разбашляется, они из него душу вытрясут. И тогда он все отдаст: и типографию, и квартиру, и тещу, и жену…

   – Надо кредит на год оформить. Мы тогда все расчеты закроем вместе с библиотеками. А чтобы наш издатель не брыкался, пусть в цену книги вбивает кредит со всеми его рисками и процентами. Но базарить с издателем начнем завтра, после того, как литературный раб покажет свою работу. И еще, я вчера с Майоровым общался. Ему срочно понадобилась Наташа.

   – Так отдай.

   – Обойдется. Она мне самому нужна. Но я не о том тебе уши тру. Майоров махал кулаками, чуть зуб не выбил и забрал мои телефоны. Так что отдавай свою мобилу.

   – А как я звонить буду? – возмутился Полубоярин.

   – Я тебя отправляю в СССР. Будешь звонить с уличного автомата, когда приспичит.

   Семен забрал у Полубоярина телефон, вытащил оттуда сим-карту и аккумулятор и со всей силы ударил им по столу.

Доклад Майорова

   – Я был у Наташи на съемной квартире. Вещи на месте. Ничего интересного. Такое ощущение, что она ушла на свидание и собиралась вернуться. Причем уходила одна, к знакомым.

   – Майоров, ты меня уже бесишь. Мне детали не нужны, если там ничего нет. Я не собираюсь твою работу делать. Мне результат нужен. Куда она делась? – взорвался Крамаров.

   – Этот же вопрос я задал Семену Водкину. Божился, что не знает. На всякий случай, я конфисковал его телефоны. Оказалось, на следующий день после презентации он звонил какой-то Наташе. Мало того, он с ней встретился в районе памятника Индире Ганди и вместе они куда-то ездили. Я пробил два номера через операторов связи – Семена и той самой Наташи, которая сегодня вне доступа. Так вот, связь с ними оборвалась в районе одного из дачных массивов.

   – Эти уроды заманили бабу к себе на дачу?

   – Это как раз нормально. После того, как я их послал, они приняли меры по ее ликвидации. Меня смущает то, что Семен скрывает этот факт от меня. Возникает вопрос, почему?

   – Ты думаешь, они что-то затевают против нас? – внимательно посмотрел на Майорова Крамаренко.

   – Кишка тонка. Я отделал этого Семена, как хотел. Он даже не пытался мне ответить, – покачал головой Майоров.

   – Значит, они убили ее и не знают, что делать дальше.

   – Это главная версия. Она на поверхности. Но меня смущает одна деталь. Я видел вашего турка.

   – Я тебе говорил, не лезь к турку! – заорал Крамаренко. – Приказы не обсуждаются.

   – А я и не обсуждаю. Просто ваш турок засветился на презентации, которую проводили Семен Водкин и Вадим Полубоярин. И не просто засветился, он объявил себя почитателем таланта Маркуса Крыми и заставил нечистую пару выставить на аукцион последнюю книгу Маркуса Крыми. Посмотрите на досуге это видео, – положил на стол флэшку Майоров.

   – Турок по-русски ни бельмеса. Он со мной говорил через переводчика, – возмутился Крамаренко.

   – А там шпарил на русском, как своем родном. Может, он не тот, за кого себя выдает?

   – Странно. Турок, Наташа и эти два урода в день гибели самолета оказались в одном месте. Турка под меня выставить могли только фээсбэшники. Сделаем так, прямо сейчас проверяешь работу массажных салонов. Надо узнать, что они там делают. Это – первое. Второе. Дачный поселок. Проверь каждую дачу и найди Наташу, – забегал по кабинету Крамаров. – Это она стуканула. Больше некому.

   – Шмонать дачи я бы не стал. Они мгновенно засекут посторонних и слиняют вместе с Наташей, если она еще жива. А если они ее грохнули, то мы наведем на этот труп милицию со всеми вытекающими отсюда последствиями.

   – Ладно. Делай, как знаешь. Турок – главное? Завтра с докладом, и никаких телефонных звонков.

О мошенниках, как о покойных. Только хорошее

   Литературным рабом оказался интеллигент в очках с опухшим лицом и трудовой книжкой в руках. «Трудовая» была главным козырем конченого алкаша с кладбища. Последние годы он действительно работал в одном из самых популярных издательств России редактором.

   – Запись в книжке сам нарисовал? – на всякий случай прессанул интеллигента Семен.

   – Я чё, больной, чтобы гадить в «трудовую». Я может, до пенсии доживу. А при приеме на работу сейчас никто в «трудовую» не смотрит. Ты первый бдительность проявил. Издателям работу свою показал, и привет, – пояснил мужчина.

   – Ладно, проехали. Работу, так работу, – продолжил собеседование Семен. – Садись за компьютер. На рабочем столе файл «Книга». Переделай последнюю главу, а я посмотрю, какой ты редактор.

   Виктор, так звали литературного раба, быстро прошелся по клавиатуре компьютера и приступил к работе. Через полчаса он принес готовый текст. Новый вариант Семену понравился.

   – В издательстве я работал в «мясном цехе», так его наши остряки – сюжетники прозвали. Мы на кости сюжетников мясо пришивали, диалоги писали.

   – Про собак ты тоже писал? – быстро спросил Семен.

   – Собаки и все бабские высказывания – это от автора. Я писал только кровавые сцены, развивая сюжет по ключевым словам, – пояснил литературный раб. – Не знаю, как у других, а у нас было так. Приходит на комп текст: «Потожировые, эксперт Васин. Место происшествия и два рисунка для описания». У нас художники работали над текстом параллельно, чтобы сократить до минимума потери во времени. Да и портреты по готовому писать проще. Придумывать ничего не надо. А к диалогам шли слова: голос высокий, писклявый, противный.

   – Настоящий писатель сотни героев в голове держит, сюжет, манеры говорить, – возмутился Семен.

   – И кому это надо в век компьютеров. Заложи все это в программу, и через две минуты приступай к правке. В США уже есть такие программы, после которых детектив и править не надо. Все параметры держит. Раскрытие главной тайны на последней странице и полтекста в диком напряжении, – пояснил Виктор.

   – Ну и в чем проблема, почему забухал на работе, если все так просто? – быстро спросил Семен.

   – Так у нас в издательстве половина редакторов из прошлой жизни, они еще при Горбачеве трудились, блин, Ленина видели. Я этим дурам про программу «Детектив» и «Редактор», а у них одна песня: «Образ героя не выписан, пострадавшая в этом задранном до пупа платье выглядит омерзительно. Читательницам это не понравится. Вы не любите женщин! Женоненавистник!», – возмутился Виктор. – А когда я их любить стал всех подряд, бабником обозвали, неразборчивым негодяем и даже «быком-осеменителем». А какой из меня бык на этой работе. Мария Дмитриевна сама в обеденный перерыв прискакала ко мне за шкаф. Я кофе пил, никого не трогал, а она мне открытым текстом, мол, давай по-быстрому, что тебе стоит. Ну, я и по-быстрому на столе, кофе остыть не успел даже, как она соскочила. А потом их как прорвало. Ходят и ходят за шкаф, мозг компостировать. Я вначале не врубился, чего им надо от меня всем. Они ж каждый год по Турции и Египту в секс-туры ездят, а потом одна мне и говорит, что им чувства страха не хватало, остроты ощущений. Когда я узнал об этом, напился и послал их всех на хрен, после чего меня и выгнали с работы за пьянку.

   – Красиво поешь, старик, – засомневался Семен. – На кладбище этот сюжет наверняка на ура прошел?

   – Зачем мне врать. При моей зарплате бабу на улице не снимешь. Ей рестораны нужны, мобильники, машины, а что ей может раб на галерах предложить? – махнул рукой Виктор.

   – Ладно. Исповедь принимается, считай, что я поверил в ненаучную фантастику. Сколько надо времени, чтобы из этого материала сделать нормальную повесть?

   – Пятьсот баксов, компьютер и три дня. Деньги вперед, – быстро проговорил мужчина.

   – Я ж тебя только про время, а не про деньги спросил, – возмутился Семен.

   – Ответ правильный, потому что деньги – производное от времени, на орудия производства.

   – Ты хоть сам понял, что сказал?

   – Конечно, пятьсот баксов на стол, и я приступаю, – четко произнес мужчина.

   – Хорошо. Поступим так. Работаешь, не выходя из кабинета. Еда в холодильнике, кофе, чай и печенье в шкафу. На всю работу – 72 часа. За каждый сэкономленный час – премия. Бутылка «Московской». Блок я ставлю под охрану со сторожем внутри. По здешним правилам – это дополнительная охрана денег и ценностей. Смыться не сможешь. Внешняя охрана не выпустит, к тому же сигнализация по кругу. Пристрелят на хрен. Да и не в твоих это интересах. За сутки напишешь повесть – получаешь 24 бутылки водки и пятьсот баксов. Главное в этой книге – герои нашего времени Семен Водкин и Вадим Полубоярин. Весь негатив конкурентам, а о героях, как о членах политбюро славной нашей партии.

   – То есть, как о покойных, – пробормотал мастер художественного слова.

   – Молодец, быстро въехал в тему: высокообразованные, креативные, умные, ответственные и лучшие в стране имиджмейкеры способны на все.

   Литературный раб горько усмехнулся и тут же приступил к работе. Водка оказалась хорошим стимулом для мозга.

   Выйдя на улицу, Семен встретился с Полубояриным у его машины.

   – Я этого редактора закрыл в офисе, пусть работает. Он на идиота похож с этим базаром про баб, которые к нему за шкаф бегали.

   – Семен, я тоже думал об этом прохиндее. Ни один опер не станет засылать человечка с такой легендой к серьезным людям. У них же все по инструкции и за подобную импровизацию могут и премии лишить. Он не стукач.

Вечерний визит продюсера

   Продюсер на дачу приехал под вечер. Он был не один. Его сопровождал упитанный молодой человек. На вид ему было не больше тридцати.

   – Это мой помощник, Василий, – представил продюсер молодого человека. – Он будет заниматься рекламой нашего проекта в СМИ.

   Маркус молча пожал руку неожиданному гостю и провел прибывших в свою комнату

   – Приехали мы сюда в связи с тем, что Семен Водкин и Вадим Полубоярин готовят к изданию вашу «Тринадцатую книгу», – внимательно посмотрел на Маркуса продюсер.

   – Пусть готовят. Каждый волен творить все, что ему взбредет в голову, – усмехнулся Маркус.

   – Я бы не стал вести разговор на эту тему, но в текст новой книги они хотят внести существенные изменения, которые искажают суть произведения. В этой связи у меня есть к вам предложение, надо перехватить инициативу у проходимцев и издать вашу книгу в авторской редакции. Если вы на это согласитесь, то мы включим презентацию книги в рекламную кампанию фильма, – предложил продюсер.

   – Включайте, мне нужна неделя для того, чтобы диалоги в самолете превратить в короткий рассказ, совместимый с прежним текстом.

   – Не нужно ничего совмещать. Напишите короткое вступление к книге с информацией об авиакатастрофе. Этого будет достаточно. Пару абзацев – не больше, – продолжил разговор Василий.

   – Могу и пару абзацев написать, – согласился Маркус. – Книга, насколько я понял, выйдет в свет в мягкой обложке.

   – Это экономически правильно, – произнес Василий. – Дело в том, что первичным в этом проекте будет сериал, а книга – дополнение для любителей. Мы посчитали, что рекламную кампанию сериала начать надо будет на презентации вашей книги.

   – Стоило из-за этого ехать по пробкам. Могли б и позвонить, – удивленно посмотрел на продюсера Маркус.

   – Есть еще один вопрос. На презентации после флешмоба, когда в магазине осталась одна-единственная книга, появился поклонник вашего творчества и предложил устроить аукцион. Вам знаком этот человек? – спросил продюсер.

   «Похоже, они серьезно занялись этим делом, – подумал Маркус. – И это хорошо. Значит, они мне верят».

   – Нет. Я не знаком с этим человеком. Я видел его фото. Не думаю, что он поклонник творчества Маркуса Крыми, – улыбнулся писатель. – Но я могу и ошибаться. В начале девяностых у меня были сотни тысяч читателей.

   – Насколько мне известно, вашу первую книгу переиздавали в Ереване, и этот «турок» мог обратить внимание на начинающего писателя. Не исключено, что он мог быть в числе наемников в Карабахе, – продолжил продюсер. – Может, встречались в Карабахе? Вы внимательно посмотрите на него.

   – Вы и о Карабахе знаете, – усмехнулся Маркус. Он уже не сомневался, что продюсер привез к нему на свидание опера из трехбуквенной конторы.

   – Да, и о том, что вы хороший стрелок. С дороги одним выстрелом снять боевика, скрывающегося в горах, не каждый десантник сможет, – улыбнулся продюсер.

   – Вы напрасно так напряглись, господин продюсер, – в начале девяностых ваши коллеги весьма активно изучали мою биографию. Ни одного темного пятна. Чист перед органами, – поддел собеседника Маркус.

   – Вы должны понимать, мы сильно рискуем, заявляя о том, что в Крыму бандподполье создало при Ющенко материальную базу для совершения терактов в России.

   – Великое открытие. Я больше месяца изучал систему вербовки шахидок и наемников. Накопал весьма интересную информацию. Вот, к примеру, вопрос о том, кто вербовал и засылал украинских наемников в Карабах. Я вначале думал, что это делали тупые националисты из бандеровских семей, неонацисты, фанатики, а оказалось, что на Украине наемников для горячих точек вербовать стали еще при Кравчуке. Они воевали в Абхазии, Приднестровье, устраивали налеты на православные храмы на Украине.

   – А я не знал, что вы перед вылетом в Москву занимались шахидами. Не могли бы сказать, почему вас заинтересовала эта тема, – продолжил расспросы продюсер.

   – Эта тема меня давно интересовала, а тут кто-то слил инфу о судьбе наемников в Карабахе.

   – И из этого письма вы узнали, что ваш крестник, ну, тот самый боевик из Львова, которого вы так ловко подстрелили из карабина, был расстрелян через неделю после ареста.

   – А на что мог рассчитывать наемник, расстрелявший из автомата гражданский автомобиль. Его судили по законам военного времени, – пожал плечами Маркус. – На месте судьи я поступил бы так же.

   – И последний вопрос: назовите имя доброжелателя, который напомнил вам историю с убийством простого украинского хлопца из Львова, – вернулся к прежнему вопросу продюсер.

   – Не помню, господа хорошие. Что-то с памятью у меня стало после падения самолета.

   Маркус пожал руку продюсеру и проводил их к автомобилю.

   «И все-то они знают, и везде побывали¸ – подумал без злобы Маркус. – Идею написать книгу о шахидах ему подбросил Семен Водкин».

   После отъезда продюсера Маркус зашел в комнату к Лене и показал скачанное с Интернета фото турка, которому в магазине вручали книгу Маркуса Крыми.

   – Был он в нашем санатории раза два, – уточнила Лена, – Встречался с главврачом и Ахметом. В ресторане вел себя прилично. Типичный западный бизнесмен. Он свободно говорит по-русски, но я с ним не общалась, ресторанный бизнес его не интересовал. И второго я видела. Они встречались в санатории во время его последнего приезда.

   – Когда это было?

   – Месяца два-три назад. Может, и раньше. У меня все даты в голове перемешались. Так вот, инициатива исходила от этого Семена. Он вообще был чрезвычайно активен. Заводил знакомства с врачами, медсестрами, отдыхающими. А одного генерала пытался уговорить выдвинуть свою кандидатуру в Верховную Раду Украины.

   – И что, уговорил?

   – Не знаю. Этот разговор я случайно услышала в нашем ресторане. Генерал был глуховат, и Семену приходилось повторять свои предложения, – пояснила Лена. – А вы изменились, Маркус. В самолете вас интересовало мое здоровье, любовники и отношения с мужем, а здесь, на даче, я для вас стала всего лишь «источником информации».

   – Вы хотите со мной общаться?

   – Нет. Мне хватает Анфисы. – Лена вначале хотела поговорить с ним о видеозаписях, сделанных в аэропорту, но потом передумала.

Лучше исчезнуть на время, чем навсегда

   – У этих революционеров в избирательном штабе ЦРУшная агентура сидит. Запахнет жареным, попросим политическое убежище у американцев. С нашими судимостями – возьмут не глядя. Мы же с тобой жертвы российских спецслужб, борцы за демократию и прочую хрень, – продолжал уговаривать Семена Полубоярин. Нечистая пара прогуливалась по набережной в надежде, что их разговор никто не запишет.

   Семен, в отличие от коллеги, особых иллюзий не питал и получением американского гражданства не заморачивался. В то же время он понимал, что американский шпион в случае чего сможет помочь своим новоиспеченным друзьям из России незаметно покинуть поле боя и вынырнуть в другом месте с новыми ксивами и чистой биографией. Игры с выборами на постсоветском пространстве были поставлены на поток, и в этом грязном деле выживали не самые умные и грамотные. ЦРУшным кукловодам в России для грязных дел нужны были ранее судимые мошенники, а не высокообразованные политологи и журналисты.

   – Ладно, уболтал. Летим к твоим ЦРУшнникам, после того, как закончим тут все дела. Твоя машина где?

   – На платной стоянке у офиса.

   – Вот и пусть стоит. На метро поездешь. Раба завтра выпускаем. Ему две главы осталось и финал.

   – Откуда ты знаешь? – удивленно посмотрел на Семена Полубоярин.

   – Перед тем, как уйти, я шпионскую программу поставил в компьютер. Она сбрасывает всю информацию о том, что происходит с компьютером, и все тексты, которые он набирает на облачный сервис ГУГЛа. Весьма любопытный парнишка оказался. Всю твою переписку с узбеками перечитал, и кое-что скопировал себе на флэшку.

   – Выходит, он стукачок? – напрягся Вадим.

   – Сообщи Тамаде, пусть меры примет, когда мы улетим.

   – Может, не стоит злить контору? – засомневался Полубоярин. – Мы же чистые.

   – Я сказал, после нашего отъезда: грабеж, разбой, ДТП, мне все равно, главное – результат, чтобы был летальный. Пусть его БОМЖи грохнут кладбищенские или вокзальные, те, у которых есть справки из дурки.

   – БОМЖи – это нормально. Я своих подставлять не хотел. На Курском вокзале есть подходящие для этого дела, – загорелся Полубоярин.

   – Только ты туда не лезь. Объясни Тамаде, что почем, и он пусть закроет тему через своих дружков. Все. Забыли. Завтра решаем все вопросы с книгой и валим к узбекам ночной лошадью. Ты доволен?

   – Да.

   – Прямо сейчас. Нужны две съемные квартиры. Ты решаешь вопросы с билетами, а я с издателем. Встречаемся в аэропорту.

Массажные салоны для бедных

   Одного дня для проверки массажных салонов Майорову не хватило. Разбросаны они были по всей Москве. Чтобы ускорить процесс, он создал две оперативные группы, мужскую и женскую.

   – Ваша задача. Войти в салон, осмотреться по сторонам, поговорить с обслугой, заплатить за массаж и ждать, будут ли дополнительные предложения со стороны персонала. Если ничего не предложат, мужики просят молодую красивую массажистку, а дамы – настоящих мужчин с крепкими руками, чтобы почувствовать. Все поняли?

   – Поняли.

   Но уже в первом салоне их ждал полный облом. Мужикам, которые мечтали о молодой красивой массажистке, сказали, что в этом салоне массаж делают настоящие профессионалы с медицинским образованием и большим опытом.

   Около десяти вечера Майоров, наконец, добрался до офиса и встретился с Крамаровым.

   – Я ничего не понял. Все салоны полупустые. Среди клиентов – пара дохлых старух, которым доктор из соседней поликлиники прописал массаж спины. И массажистки не лучше: медсестры из Украины, которым далеко за сорок. Типичный совок, никаких дополнительных услуг, у этих массажисток рот не закрывается, пока они делают массаж. Наши дамы попросили, чтоб им массаж делали мужчины, ничего подобного. «В данный момент у нас свободны Зинаида Павловна и Мария Ивановна из Киева, мастера своего дела».

   – И какие выводы? – недовольно посмотрел на Майорова Крамаров.

   – Выводов нет, есть один вопрос. Вы им предлагали только эти квартиры и подвалы под массажные салоны или были другие варианты?

   – У меня в каталоге 50 адресов. Турок с переводчицей и моим менеджером объездил все адреса, и остановились на этих.

   – Я наложил эти адреса на карту. Есть одна закономерность. Они либо рядом с аэропортами, либо на трассе, которая ведет в аэропорт.

   – И куда ты клонишь?

   – Это единственное, что бросилось в глаза.

   – Он турок. Откуда ему знать, где аэропорт, где дорога в аэропорт. Мне это в голову не пришло, почему он должен был знать об аэропортах. Он меня просил сдать ему в аренду свободные помещения в жилых районах, а не в аэропортах. Разницу чувствуешь? – повысил голос Крамаров.

   – Чувствую.

   – Наташу нашли?
   – Нет. Думаю, что искать ее бесполезно. Скорее всего, она покоится на дне озера. Там два озера, похожие на болото. В некоторых местах ила метра по два будет. Мы сбросили манекен, водолазы не нашли.

   – Это домыслы. Ты мне факты давай. Я тебе приказывал доставить сюда нечистую пару, – брызгая слюной, заорал Крамаров.

   – А их нет. Сгинули.

   – В деле были еще двое. Сутенера тащи сюда, он на Объездной торчит с утра до ночи.

   – И сутенера нет. Он уехал в Италию.

   – В какую на хрен Италию?

   – Италия в Европе одна. У меня есть свои люди в этом борделе на колесах. Так вот, вчера позвонил Костя мамочке и оставил ее за себя. При этом он сказал, что улетает в Италию.

   – И что, улетел?

   – Нет. Уехал в Киев сегодня с Киевского вокзала.

   – Ты его провожал?

   – Нет. Он купил билет до Киева. Кассир его опознала.

   – А поездная бригада?

   – Они еще в Киеве. Вернутся, покажу фото, но это еще не все. Туда же отбыли Водкин и Полубоярин. Отсюда можно сделать вывод, что они сегодня или завтра отправят на тот свет Наташу. Лучше алиби не придумать. А убьет ее, скорее всего, таксист. Наташу рядом с таксистом никто не видел. В СИЗО мы все зачистили до последней пылинки, так что он не при делах.

   – А если его прессанут по-взрослому?

   – На таксиста где сядешь, там и слезешь. Уставится в стенку и молчит. Попытались его дубинками отгулять. Он молчал, а потом выбрал удобный момент и следователя по стене чуть не размазал. Месяц в травматологии пролежал, а адвокат таксиста жалобами прокуратуру и президента завалил. Еле отписались.

   – В камеру к бабам он как попал?

   – Таксист большой любитель этого дела. Звереет от крови. Вот я ему и предложил бесплатный sex в СИЗО за деньги. Дело по изнасилованию примерял к нему, чтобы в СИЗО опустить и сломать.

   – И он заплатил?

   – Десятку адвокат на следующий день принес, сказав при этом, что клиент у него непростой, связан с серьезными людьми. Я посоветовался с народом и выпустил вместе со всеми в связи с отсутствием доказательств.

   – И все-таки, у меня на душе не спокойно. Ищи Наташу. Лично проверь все на месте. Ты меня понял, лично!

   – Я посылал туда людей. Там слишком большой массив, три оврага, река и сплошные заросли. Чтобы что-то найти, нужно человек пятнадцать, я же могу выделить пятерых. Остальные задействованы в охране наших зданий.

   Снимай охрану. Оставь по одному вахтеру на входе. Этого хватит. И у дочери забери телохранителя. Он все равно там не работает, я его днем поймал за просмотром порнухи в обнимку с дочерью. Мне не хватало еще, чтоб она залетела от охранника.

   – Хорошо. Сделаю, – поднимаясь с кресла, кивнул Майоров.

ЦРУшные пиарщики

   В Узбекистан, чтобы запутать следы, решили лететь через Украину. Первая посадка самолета была в Киеве. Там черные пиарщики пересели на самолет, летевший в Симферополь, и уж оттуда – в Ташкент. До отлета в Москве Семен Водкин успел заключить договор на издание книги Маркуса Крыми, рассчитаться с литературным негром, поставить под охрану офис и выбить кредит для издателя под все его имущество. Теперь Семен был уверен, что книга выйдет точно в срок и презентация «13-й книги Маркуса Крыми» состоится на сороковой день после гибели самолета. Единственное, что не нравилось Семену, – это работа на грантоедов. Ему не хотелось именно сейчас попадать в поле зрения местного КГБ и милиции. Но выбирать не приходилось.

   Сразу же после приезда на место в 22 часа Полубоярин потащил Семена на заседание предвыборного штаба оппозиционеров. Он хотел забрать причитающийся им аванс и посмотреть, с кем придется работать.

   – Будешь колоть понты, изображать большого начальника из Москвы. Здесь любят баев, – проинструктировал Полубоярин Семена. – И еще, наш кандидат – местный наркобарон. При нем говорить о борьбе с наркомафией и вреде наркотиков – не советую.

   – Понял, не дурак, – кивнул головой Семен, – и кто только во власть не лезет. Пидоров по жизни и по убеждениям мы тащили в Верховную Раду Украины, проституток патентованных и лесбиянок – туда же. И ничего, проходят эти патриоты, а на «голубой» компромат ни на Украине, ни в России уже не реагируют. Реальное кино гоним по всем каналам со всеми извращениями, а электорат голосует «ЗА», потому что они за «Европу и патриоты». Да пять лет назад одного намека на нетрадиционную ориентацию было достаточно, чтобы лишить мандата представителя сексменьшинств, а теперь наркобарон будет продвигать свой преступный бизнес в парламенте страны.

   – Тебя что-то в этом деле напрягает? – удивленно посмотрел Полубоярин на Семена. – Тебе что, социализма захотелось с его партноменклатурой и стопроцентным голосованием за кандидатов, утвержденных горкомами, обкомами и в ЦэКа? Так тебе и там не светило стать всенародно избранным из-за судимостей.

   – Меня уже ничего не напрягает в этой жизни. Турок, сука, развел на бабки с книгой, как последнего лоха. А теперь мы с тобой тащим во власть наркобарона, святое дело. Кому ж еще руководить страной?

   – Ты это мне предьяву сделал? Так, турок – это твой косяк. Самолет не случайно упал, поэтому и валить пришлось из Москвы. А здесь я не хозяин. Беру, что дают наши заокеанские советники.

   – Ты здесь не при чем. Вписался в тему, как блоха в собаку. Мне может интересно знать, почему американцы превращают в демократов и борцов за светлое будущее наркобаронов, коррупционеров и «голубых». Неужели в этих республиках не осталось ни одного порядочного человека?

   – А на хрена им порядочные и кристально честные?! Им же нужны не честные и нормальные, а управляемые. Те, кого в любой момент прижать можно грехами молодости, наркотиками, проститутками или педофилией. И нас с тобой зовут демократию защищать не из-за того, что мы самые умные, а потому, что клейма уже ставить негде из-за судимостей и пресс-хаты для несговорчивых зэчек. Ты думаешь, они не знают про этих баб, которых мы гнобили в тринадцатой камере по заданию «оборотней в погонах»? Знают, еще как знают, потому что и те «оборотни», и заказчики тюремного беспредела – для них уважаемые люди с «Шенгеном» в зубах. Следак наш в Штаты летал для обмена опытом. Уважаемый человек! И к узбекам демократию защищать нас позвали, а не Павловского с Кошмаровым. Хотя, кто мы и где они!

   Ладно, проехали. Считай этот крик души – политинформацией. Теперь конкретный вопрос. Наркобарона по стенке могут размазать наркотиками, записанной на видео ломкой наркоманов, лекциями врача перед избирателями… Ты об этом думал? Чем ответим?

   – Не заморачивайся на глупости, – отмахнулся Полубоярин. – Возникнут проблемы, отстреляют проблемных кандидатов или в арыке утопят. Это восток, а восток – дело тонкое. Тут вопрос так стоит: или твой кишлак голосует за хорошего человека, или кетменем по голове всем, кто против. Это не наша тема. Мы с тобой образ из этого негодяя должны слепить такой, чтобы о нем уже сейчас говорили все, как о мертвом. Только хорошо и ни одного слова – против. Вот за это нам с тобой платят весьма приличные деньги.

   – Ладно, уболтал, поехали к твоему наркобарону, будем из него невинного ягненка лепить.

Марат Барский в Москве

   В аэропорт Шереметьево Марат Барский прилетел в восемь вечера. Сергей Овакимян журналиста встретил в «зале прилета».

   – Я тебя вызвал, потому что события вышли из-под контроля. Ты просил присмотреть за Семеном Водкиным и Вадимом Полубоярином. Так вот, они сгинули с концами, как будто их тут и не было. Похоже, что эти двое решили спрятаться от милиции.

   – Спрятаться от милиции? Это интересно. Но вначале я бы хотел услышать из первых уст о том, что произошло в аэропорту в день трагедии на самом деле. Подробно и с деталями.

   – Можно и подробно, – проговорил Сергей. – Я был во взорванном аэропорту и все видел своими глазами. Маркус сообщил мне номер рейса и рассказал о презентации книги, которую организовал Семен Водкин. Меня насторожило, что презентацию назначили на пятницу, тринадцатого. Я всегда был противником игр с дьяволом, чтобы не испытывать судьбу. Такой же точки зрения придерживается и сам Маркус, но на этот раз Семену Водкину удалось вытащить писателя из дома именно тринадцатого, в пятницу. На всякий случай, на Арбат я отправил своего друга, большого любителя детективов и творчества Маркуса Крыми Сергея Троицкого. В аэропорт из-за пробок я приехал с опозданием. Позвонил Ашоту, он дежурил на вышке, и спросил, приземлился ли самолет из Крыма. Ашот работает диспетчером в аэропорту. Короче, он мне сказал, что самолет исчез с экранов, и сообщил примерное место падения. Благодаря этой информации на место аварии я приехал раньше «Скорой» и МЧС-ников вместе с аварийно-спасательной командой аэропорта. О том, что там творилось, ты уже слышал и видел в СЕТИ. Поэтому трагедию пропускаем. Меня удивило поведение нечистой пары в аэропорту.

   Машина Вадима Полубоярина стояла рядом с моей. Я видел в салоне Семена Водкина, который сидел рядом с водителем.

   – И что тут странного. Семен приехал лично встретить Маркуса Крыми, – пожал плечами Марат.

   – В том, что Семен приехал в аэропорт, ничего странного как раз и не было, но вопрос в другом. Зачем он скрыл этот факт от журналистов? Это первое. И второе, не менее интересное, почему он не поинтересовался судьбой Маркуса и сразу же покинул взорванный аэропорт? А не мог ли он быть причастным к гибели самолета? – спросил Сергей, обгоняя иномарку с блондинкой за рулем.

   – Серега, ты что-то путаешь, Семен Водкин мелкий жулик, а не террорист. Максимум, на что он способен, – это обуть на выборах директора рынка. Он даже воровать толком не умеет. Его бабы – заочницы сажали, к которым он приезжал после зоны с любовью, – покачал головой Марат.

   – Но почему он не поехал к месту аварии? Я – поехал, ты бы поехал, а Семен развернулся и отправился на презентацию книги, – вопросительно посмотрел на Марата Сергей.

   – Я бы поехал, потому что журналист, ты отправился туда, потому что ты друг Маркуса, а Семену пришла в голову счастливая мысль о том, что на этой трагедии можно разбогатеть. Поэтому он отправился на Арбат делать деньги. Вот и весь ответ на наши подозрения, – покачал головой Марат.

   – Не все так просто. Я сейчас познакомлю тебя с одним человеком, который последние дни имел возможность общаться с Семеном.

   Сергей, проскочив светофор на «желтый», подкатил к автобусной остановке. Поджидавший его парень открыл дверь и сел на заднее сидение.

   – Марат, я тебя хочу познакомить с «литературным негром», который по моей просьбе в поте лица трудился над искаженным вариантом книги Маркуса Крыми.

   – Меня зовут Виктор, – протянул Марату руку молодой человек. – А вы тот самый журналист из Крыма, которому я должен был все рассказать?

   – Марат, – представился журналист. – И что вам известно о Семене Водкине и его подельниках? Но сначала расскажите, как вы попали к нему и что там делали.

   – Это была классическая операция по внедрению агента в окружение мошенников, – с гордостью произнес Сергей Овакимян, перехватывая вопрос. – Мошенникам очень не нравилась книга, которую написал Маркус Крыми. Сергея Водкина и Вадима Полубоярина он просто размазал по стенке этой книгой. Честно говоря, я так и не понял, зачем они взялись издавать ее. Если б кто-то написал про меня такую книгу, я б ее уничтожил не раздумывая, а автора убил. Но они ее не только издали со своими фамилиями и именами, но еще устроили презентацию на Арбате.

   – Сергей, я готов задать этот вопрос твоим друзьям, но в данный момент меня интересует продолжение истории. Насколько я понял, книга эта к читателям так и не попала.

   – Я выяснил, в типографии было отпечатано всего сто экземпляров.

   – Тираж для друзей, – усмехнулся Марат. – На Украине тот, кто хочет оставить след в истории, печатает свои книги точно такими же тиражами. Даже известные писатели не рискуют на большее. Максимум – пятьсот экземпляров.

   – Ты не путай святое с грешным. На Украине уже нет читателей. Письменныки двинули в Раду бороться за госмову, а те, кто пишет романы и повести, не могут рассчитывать на то, что их произведения хоть когда-нибудь увидят свет. Но это на Украине. В России есть и читатели, и писатели, и издатели. И бизнес этот приносит неплохую прибыль. В этой связи возникает вопрос, зачем было в России издавать детектив тиражом в сто экземпляров?

   – И каков правильный ответ?

   – На этот вопрос ответа нет. После «гибели» Маркуса Семен Полубоярин решил внести серьезные коррективы в текст и воспользоваться ситуацией для прославления себя любимого. Но это все ему пришло в голову после авиакатастрофы. Ни о каких подобных изменениях при живом авторе он и думать не мог. На что рассчитывал, затевая этот проект, непонятно. Но это сейчас не главное.

   После презентации мне сообщили, что нечистая пара ищет грамотного редактора для того, чтобы превратить себя любимых в положительных героев. Я прикинул очки к носу и понял, что Семен Водкин не станет вести подобные дела «с человеком по объявлению», не будет звонить в издательства, и решил ему помочь, внедрив своего человека в окружение Тамады – «кладбищенского отпевалы». Отпевала этот – ранее судимый. Так вот, у Тамады с Полубоярином были какие-то общие дела. Поэтому я и отправил Виктора на кладбище рыть могилы.

   – И что вы напели кладбищенским труженикам кирки и лопаты? – повернулся к Виктору Марат.

   – Рассказал о том что был «литературным рабом»: детективы писал за малые деньги, подменяя одну известную писательницу. А потом ушел в загул, и меня из рабства изгнали за пьянку, за разврат и за три попытки изнасилования одного и того же редактора издательства, – широко улыбнулся Виктор.

   – Отсюда поподробнее, пожалуйста, – проговорил Марат, внимательно осматривая нового знакомого. На насильника он был не похож: «очки на носу, а в глазах – осень». Такой скорее будет полжизни вздыхать и бегать с цветами за женщиной, не рискуя ее поцеловать.

   – Я рассказал кладбищенским ямокопателям, что меня оклеветала редактор издательства. Баба заявила директору о том, что «литературный раб» пытался ее трижды изнасиловать, но делал это как-то неубедительно. Я же написал в объяснительной, что все было не совсем так, как она излагает. Дело в том, что я на личном примере редактора хотел показать, чем отличается настоящее изнасилование от фальшивого, придуманного бабой-писательницей. А на самом деле эти бабы сами меня непорочного совращали прямо на рабочем месте за шкафом. В очередь ко мне становились.

   – Сергей, и ты с этим бредом послал агента внедряться в окружение ранее судимых мошенников? – возмутился Марат. – Да после этих слов с ним общаться мог бы только один человек – участковый психиатр.

   – Я ему то же самое говорил, – закурил сигарету Сергей. – Но молодые разве слушают. Они самые умные.

   – Критиковать легко. А что я им должен был говорить, если они не верят мне, что я писал детективы про собак. Мне ж на кладбище надо было доказать, что я «литературный раб, а не стукач Овакимяна и бдительных органов. Вот и придумал для них рассказ о сексуальном рабстве в издательстве.

   И они в этот бред поверили? – спросил Марат.

   – Так никто и не верил. Они меня пришибленным считали, больным на голову, – продемонстрировал дебильную улыбку Виктор. – Да только у Семена Водкина выхода не было другого. Журналисты детективы-то писать не умеют. Книгу раздолбать на сайте – это у них запросто получается, а самим написать что-то путное – хренушки. А я-то в Литинституте учусь уже на четвертом курсе. Для меня такие тексты – семечки.

   – И какие изменения вы внесли в эту книгу?

   – Заказчики просили убрать весь негатив вокруг их деятельности, переложив ответственность за нарушения законов Украины во время выборов на их конкурентов. Пришлось ввести в повесть еще два персонажа. В конечном итоге получилось, не хуже, чем у Маркуса, а местами и лучше.

   – Он не страдал манией величия, он ею наслаждался! – резко оборвал Виктора Марат. – И что ты там вынюхал у него в офисе?

   – Семен Водкин при мне говорил о каком-то следователе ФСБ, который следит за ними и собирает материалы, чтобы привлечь к ответственности за гибель самолета.

   – Погоди, а причем тут они, – остановил собеседника Марат.– О теракте никто нигде не говорил и не сливал информацию. Насколько я знаю основная версия: падение самолета из-за ошибки пилота.

   – Логика у этих мошенников была своя, – достал из кармана сигареты Виктор. – Во время предварительного следствия, до получения заключения экспертизы, следователи ФСБ отрабатывали среди прочего и «теракт». А опера работают по старинке. Они хватают всех попавших в их поле зрения ранее судимых и закрывают в ИВС за мелкое хулиганство или для установления личности. Так вот, Полубоярин и Водкин боялись, что их закроют в СИЗО по беспределу.

   – Это я понял, – кивнул головой Марат. – Менты действуют везде по одной и той же схеме. А что ты про их издательство знаешь?

   – Практически ничего, – прикурив сигарету, продолжил Виктор. – Текст я переслал на мыло: [битая ссылка] gipnozz@mail.ru. Само издательство было создано месяца три назад. Книг этого издательства я не видел. С директором «Гипноза» не разговаривал. Типичная одноразовая фирма-мотылек для отмывания денег.

   – И куда они могли уехать? – пристально посмотрел на Виктора Марат.

   – В Турцию или на Кипр, здоровье поправить, – предположил Виктор. – Им надо пересидеть где-то до того, как следователи завершат расследование авиакатастрофы в Москве. Если прокуратура вину за гибель самолета свалит на пилотов, то эти двое вернутся в Москву «рубить капусту» на книге Маркуса Крыми. При хорошем раскладе они смогут заработать весьма приличные деньги. Вы только представьте на секунду заголовки газет: «В Москве издана книга жертвы авиакатастрофы». «К чему приводят игры с дьяволом». «Тайна гибели пассажиров тринадцатого, в пятницу».

   – Заголовки можно придумать и покруче, – недовольно посмотрел на студента Литинститута Марат. – И это вся информация?

   – Практически да. Они меня заперли в офисе, вручили новенький ноутбук с текстом книги и инструкциями, чтобы я за три дня написал новую книгу, стилизованную под женский детектив.

   Сергей неожиданно заложил вираж и, развернув машину на 180 градусов, быстро припарковался у станции метро.

   – Ты просил подбросить тебя на «Киевскую».

   – Премного благодарен за заботу о подрастающем поколение.

   – Понадобишься, вызову. Привет семье, – пожал на прощание руку Виктору Сергей.

   – И вам не болеть, – церемонно раскланялся Виктор, выбираясь из машины.

   После того, как друзья остались одни, Сергей спросил: «А что ты накопал в Крыму?».

   – Сейчас расскажу, – оглянувшись назад, проговорил Марат. – А теперь, жми на газ до упора и выходи на встречку. Машин немного, проскочим.

   – Остановит ГАИ, я скажу, что во всем виноват ты, – проделав опасный маневр, пообещал Сергей. – Я им расскажу, что ты меня под дулом пистолета вынудил нарушать Правила движения.
   – Вали все на меня, тем более, что за нами с самого аэропорта наружка на хвосте.

   – Ну, и где она? – посмотрел в зеркало Сергей.

   – Начальству докладывают. Думаю, что они скоро нарисуются, – продолжил журналист.

   – Марат, пока тебя не пристрелили, расскажи про Крым, – продолжил расспросы Сергей.

   – И чего про Крым говорить. Там всегда хорошая погода, и еще, мне очень нравится президент России Владимир Путин. Помнишь его Указ о том, что бандитов надо мочить в сортире? – делая долгие паузы, спросил Марат.

   – Не было такого Указа президента, – возразил Сергей. – Он эти слова журналистам говорил, чтобы народ понял, как надо действовать.

   – Короче, Сергей, крымский вопрос будет решен в рамках Указа президента Путина в самое ближайшее время. Надеюсь, ты меня правильно понял, и я эту тему закрываю, – надул щеки Марат.

   – Говорить не хочешь, гордый стал, – усмехнулся Сергей.

   – Конечно, дорогой, – подражая кавказцам, проговорил Марат. – Мне очень нравится, когда о моих делах люди узнают из газет, а не из милицейских протоколов до того, как начнется.

   – Хорошо! Мне подождать!? Я – подожду! – произнес коронную фразу Романа Карцева Сергей.

   – А я продолжу, мне твой студент не нравится. Откуда ты его откопал?

   – Студент, как студент. Будущий писатель, в Литинституте учится. Книги пишет, – пожал плечами Сергей.

   – Это я и без твоих пояснений понял, – резко оборвал Сергея Марат. – Как ты на него вышел? Кто рекомендовал? Всю правду и быстро!

   – Марат, что за наезд?! – возмутился Сергей. – Я не привык, чтобы со мной так говорили.

   – Серега, разговоры – это ерунда. Намного хуже, когда смотреть приходится на небо из-за решетки. Я жду четкий ответ на поставленный вопрос, – повысил голос Марат.

   – Человек порекомендовал, один… из бывших. – Сергей сделал долгую паузу и продолжил:

   – В прошлой жизни он работал начальником одного из управлений КГБ СССР.

   – Чувствовал, что подстава, но понять не мог, кто и как. Поздравляю, только что мы брали интервью у агента разведки. Вопрос, какой: турецкой, израильской, американской, польской. А может, этот милый мальчик с больной фантазией – сотрудник ФСБ? – продолжал наседать на Сергея Марат. – Я не хочу работать под контролем спецслужб. Неужели тебе не понятно, что мы занимаемся серьезным и очень опасным делом. Одна легенда со шкафом в издательстве чего стоит. Это ж была стопроцентная подстава.

   – У меня он тоже особого доверия не вызывал, но надо было срочно кого-то внедрить в окружение Семена Водкина, вот и повелся я на бесплатный совет бывшего чекиста. А легенда у него классная. Я тоже на первых порах на дыбы встал, а потом подумал. Ведь и вправду никому в голову не придет, что этот бред сумасшедшего сочинили в конторе. Там, конечно, есть идиоты, но не до такой степени.

   – И что мы узнали от твоего агента? НИ-ЧЕ-ГО! – загорячился Марат.– А вот то, что он должен был нам рассказать студент, наверняка, слил человеку в штатском с незапоминающейся физиономией. Теперь вопрос на засыпку, зачем они взяли в агентурную разработку нашу компанию? Думаешь, их интересуют детективы? А может, они хотят раскрыть тайну гибели самолета? Нет. Контора на скандал не пойдет. Им проще обвинить в ошибке погибшего пилота, чем искать настоящую причину трагедии. Я уже это проходил в Крыму после взрыва жилого дома. Тогда чекисты на ушах стояли, чтобы вся история завершилась обвинениями в адрес сантехников, которые незаконно хранили в подвале газовые баллоны, отметая теракт. Потому что по теракту надо работать, искать исполнителей, заказчиков и отвечать за низкий уровень профилактической работы. А сантехники, вот они перед вами, тем более, что они действительно нарушили инструкции и правила хранения газовых баллонов. Значит, виновны.

   – Хорошо. Будем считать, что контора в курсе, кто, куда и зачем. Что дальше?

   – А дальше, мы поедем с тобой на дачу.

   – На какую дачу? Я у себя стол накрыл для дорогого гостя.

   – Мы поедем прямо сейчас на дачу к одному сценаристу. Там тоже накроют стол. Тебе понравится.

Хакер Мустафа

   Первый вопрос, который задал Семен Водкин местным революционерам, был связан с Интернетом.

   – Насколько я знаю, все цветные революции делаются через американские социальные сети. В этой связи у меня вопрос: есть ли в вашей долине хоть один нормальный хакер, способный на все?

   Узкоглазый жгучий брюнет, отвечающий за связь с прессой, церемонно кивнул головой.

   – Я могу его увидеть? Он мне нужен сегодня, прямо сейчас. Времени на раскачку нет. Надо работать! Если мы хотим победить ненавистного врага, – продолжил Семен, покоряя своим напором и темпераментом участников государственного переворота в одной отдельно взятой области.

   – Мы вам можем устроить свидание с этим человеком в тюрьме, – после долгого раздумья выдавил из себя пресс-секретарь изменников Родины.

   – Почему в тюрьме, – возмутился Семен. – Я не хочу в тюрьму. Привезите его в свой штаб, и мы поговорим с ним о том, как при помощи Фейсбука устроить самую настоящую революцию в Узбекистане.

   – Уважаемый господин пиарщик из Москвы, – медленно растягивая слова, продолжил разговор пресс-секретарь. – Мы бы со всей душой выполнили ваше указание, но дело в том, что этот хакер сидит в тюрьме.

   – За государственную измену сидит, или что попроще? – продолжил разговор Семен Водкин.

   – Этот хакер известен в Сети под ником Мустафа, и арестовали его за хищение 50 тысяч долларов со счетов нашего главного банка. Золотые руки и светлая голова у Мустафы, но этот уголовник сидеть будет еще очень долго, – пояснил пресс-секретарь.

   – Если мы проиграем эти выборы (Семен Водкин причислял себя к революционерам), то вас тоже посадят в тюрьму, уважаемый пресс-секретарь, за государственную измену, изнасилование козы или грабеж. Статьи в приговоре будут зависеть только от фантазии следователей, а не от того, что вы совершили во время революции на самом деле. Поэтому я предлагаю прямо сейчас доставить из СИЗО этого хакера вместе с его адвокатом и компьютером, – повысил голос до командирского Семен Водкин.
   – Я вам уже сказал, что хакер Мустафа сидит в СИЗО за ограбление банка, – по второму разу завел одну и ту же пластинку пресс-секретарь заговорщиков.

   – Я думаю, нам стоит прислушаться к предложению московского имиджмейкера, – перебил пресс-секретаря мужчина с решительным выражением лица. – После революции новой власти потребуются специалисты для работы в банках. Думаю, мы могли бы рассмотреть кандидатуру хакера Мустафы на должность одного из руководителей госбанка в связи с тем, что новому демократическому государству нужны будут деньги, и пополнять золотовалютные запасы страны можно будет не только традиционными способами. Доставьте Мустафу сюда немедленно вместе с изъятым у него компьютером и адвокатом.

   «Стопроцентный ЦРУшник», – отметил про себя Семен. Однако вскоре выяснилось, что решительный господин никакой не Джон Ланкастер из ЦРУ, а тот самый наркобарон-кандидат в депутаты. Звали его Николай Иванович.

   Через двадцать минут хакер Мустафа сидел перед Семеном Водкиным с банкой пива в руках.

   – А теперь слушай меня внимательно и запоминай, – поднял вверх указательный палец Семен. – За кражу 50-ти тысяч баксов ты можешь получить от десяти до пятнадцати лет строгого режима. Победа революции в стране освободит всех уголовников, которые нам помогали победить центральную власть. Если мы проиграем, то ты будешь сидеть лет пятнадцать. Это первое. Если ты делаешь правильный выбор и начинаешь работать со мной прямо сейчас, то кроме будущей свободы у тебя каждую ночь будет сытный ужин из ресторана по твоему заказу и две банки пива. Ящик водки получишь после окончания работы.

   – И что я должен делать? – потянув из банки пиво, уточнил хакер.

   – Задание для школьника. Нужно создать в социальных сетях Китая, Индии, Арабских эмиратов, короче, в соседних странах с Узбекистаном, страницы-клоны уважаемых людей для того, чтобы в нужный момент эти уважаемые люди призвали поддержать нашего кандидата и раскритиковали его оппонентов. По сто страниц и столько же почтовых ящиков для рассылки спама, – пояснил Семен.

   – Говно вопрос, – буркнул под нос хакер. – В России тоже сеть создаем?

   – Можно и в России, я сказал, где угодно, главное, чтобы наши статьи доходили до каждого избирателя с подписью уважаемого политика, писателя, поэта, ученого. Но перед тем, как начать работу, ты должен поужинать. – Семен повернулся к охране и скомандовал громко и четко, – запустить официанта.

   В комнату тут же вбежал молодой парень с подносом в руках.

   – Быстро прими заказ у этого уважаемого человека и мухой сюда, – скомандовал Семен.

   – Хакер Мустафа заказал две порции шашлыка, люля-кебаб, окрошку, кусок торта «Пьяная вишня», сигареты и четыре вида закусок.

Встреча с агентом

   Виктор, попрощавшись с новыми друзьями, спустился в подземный переход, подошел к кассам метро и буквально столкнулся с рыбаком, который в руках держал удочки, а в холщевом мешке рыбу.

   – Рыбу не продашь? – спросил Виктор.

   – В этой стране продается все, – глубокомысленно изрек умную мысль рыбак. И тут же, сменив тон, спросил:

   – И что нового вы выяснили?

   – Встретили Марата. Его интересует исчезнувшие Водкин и Полубоярин, – понизив голос, зачастил Виктор.– У меня сложилось впечатление, что Марат мне не доверяет.

   – Он никому не доверяет, – отмахнулся рыбак. – Что Марат говорил про Крым?

   – Ничего. Я могу спросить в следующий раз, – предложил Виктор.

   – Он что-нибудь накопал про самолет?

   – Ничего. На эту тему они при мне не говорили. Его интересовали только эти мошенники.

   – И что ты им выдал?

   – Я сказал, что искать их надо в Турции или на Кипре.

   – А на самом деле, куда подалась эта нечистая пара?

   – Они улетели в Ташкент, через Киев. Я пошарил на их компьютере в офисе. Посмотрел переписку Полубоярина с координатором программы «За честные выборы». Этот координатор предложил им поучаствовать в очередных выборах в Узбекистане на стороне демократов, – пояснил Виктор.

   – Марату говорил об этом, – быстро спросил рыбак.

   – Нет. Команды ж не было, – отрицательно мотнул головой Виктор.

   – И какие же секреты ты еще обнаружил в офисном компьютере Семена Водкина?

   – В нескольких папках собраны методики проведения выборов для разных регионов, Законы о выборах, судебные решения, а в почтовой программе – переписка с координатором программы «За честные выборы».

   – Насколько я тебя понял, они не прятали информацию с этого компа?

   – Семен предпочитает «живой разговор» по телефону. Он даже СМСки не посылает.

   – С тобой все ясно. Про Узбекистан никому ничего не говори. Это гостайна. Пусть сами, своим умом доходят, – протянул сумку с рыбой Виктору рыбак. – Сто рублей давай. А то мы тут заболтались с тобой. Этот Марат мог и хвост за тобой послать.

   Виктор вытащил сотню, протянул рыбаку и, забрав рыбу, стал спускаться в метро.

Привидение Маркуса Крыми

   На дачу к сценаристу Сергей с Маратом приехали около двенадцати. Свет горел только в одном окне на втором этаже. Марат быстро набрал знакомый телефонный номер.

   – Встречай, мы уже у ворот.

   Вскоре скрипнула калитка, и к машине подошел старик в офицерской плащ-накидке.

   – Знакомьтесь, – картинно взмахнул руками Марат. – Привидение Маркуса Крыми, собственной персоной.

   – Так ты жив?! – выскочил из машины Сергей.
   – Нет. Это не я. Это мое привидение. Пошли к озеру. Там можно спокойно поговорить о делах наших грешных, – тихо предложил Маркус.

   – Но почему ты мне ничего не сказал? Я ж волновался, переживал. Как тебе удалось выжить? Там же ни одного живого не осталось.

   – Если честно, сам не пойму. Выпал из самолета вместе с одной дамой в сугроб. Позвонил сценаристу, он приютил.

   – Почему мне не звонил. Я бы решил все вопросы, – продолжал возмущаться Сергей.

   – Решать вопросы надо было в Крыму, а не здесь. Это был теракт. Поэтому я и не стал поднимать волну в Москве. К тому же у тебя в офисе много людей, а про сценариста никто ничего не знал. Я с ним не виделся двадцать лет. А мне нужно было время для того, чтобы самому понять, что произошло на борту самолета. Но мы сейчас не о том говорим, надо решить главную проблему: кто бежит в магазин.

   – Какой магазин в полнолуние. У меня все с собой. Коньяк, водка, закуска. – Сергей открыл багажник и извлек оттуда мини-бар и переносные фонари. – Где пить будем?

   – Для этой цели на берегу озера хозяин дачи своими руками построил беседку-бар «У Алексея», – шагнув в лесную чащу, проговорил Маркус. – Уникальное место для размышлений и любви.

   – Я бы хотел кое-что выяснить, по дороге, на трезвую голову, – продолжил Сергей. – Ашот мне сказал, что следователи дело сведут к ошибке пилота. Самолет был технически исправен, диспетчера сработали в рамках инструкций, следов взрывчатки не обнаружено. Короче, человеческий фактор.

   – А кто спорит. Надо решить вопрос с «человеческим фактором». Этим как раз и занимается Марат.

   – Он много чем занимается, только результата не видно, – недовольно буркнул Сергей. – Зато гонора у этого провинциального журналиста больше, чем надо. До чего дошло, критикует старших товарищей. Стукача я ему не так оформил на работу.

   – Сергей, не бери в голову. Молодой, горячий! Постареет, умным станет, как ты. А вот о результатах расследования мы с него спросим строго и невзирая на лица, – хитро подмигнул Сергею Маркус. – Отчитайтесь, товарищ. Прямо здесь.

   – Результат есть! – гордо сказал Марат. – Я установил подозреваемых, которые «кодировали женщин на смерть».

   – И кто эти террористы? – не сумев скрыть недовольства, спросил Сергей.

   – По документам беженцы и жертвы российских спецслужб. Президент Украины Ющенко несколько лет назад даровал им гражданство Украины, и теперь этих полноправных граждан Украины не вытащить в Россию. Они не подсудны, несмотря на то, что в Чечне за ними куча трупов, взрывы автомашин, налеты на блок-посты, убийства мирных жителей. Но мы решим с ними вопрос, – подражая голосу Сталина¸ проговорил Марат.

   Тем временем мужчины подошли к деревянной беседке, построенной у самой воды недалеко от причала.

   – Тут все продумано. Есть стол, плетеные кресла, электричество и, что очень важно, электрокофейник в тумбочке. Устраивайтесь господа, – тоном хозяина, произнес Маркус.

   Сергей выставил на стол элегантной формы мини-бар. Нажал спрятанную в деревянном корпусе кнопку. Бар медленно отрылся, проигрывая популярную песню с рефреном «Налей».

   – Первый тост за Маркуса, – строго произнес Сергей. – За его второе рождение и чудесное воскрешение из мертвых.

   – Хороший тост, – поддержал Сергея Марат. – Я тоже был поражен, когда услышал в телефонной трубке голос писателя. А перед этим НТВ сообщило о страшной катастрофе, в которой погибли все. Оказалось, что не все. И это меня радует.

   После пятой рюмки и обязательных разговоров о женщинах Сергей вернулся к тому, что его больше всего волновало:

   – Хотелось бы услышать из первых уст подробности авиакатастрофы.

   – А из зала крик, давай подробности, – недовольно пробормотал Маркус. – Больше всего на свете я не хотел играть роль «выжившего в авиакатастрофе». Но никуда не денешься. Начну с того, как я оказался на борту этого самолета.

   Несколько лет назад ехал я в поезде «Евпатория – Москва» в столицу нашей Родины. Купейные вагоны этого поезда были настолько древние и грязные, что описывать их я бы не рискнул в своих книгах, чтобы не испортить аппетит читателям. А тут еще и попутчик водку с клофелином предлагает.

   Я ему говорю, что водку в поезде «Евпатория – Москва» не пью, чтобы не осквернять окружающим интерьером благородный напиток.

   Поездной вор тут же сориентировался и сбегал за чаем. Понятно, что мой стакан с чаем он зарядил клофелином. Из любви к искусству, а я ему в ответ – чекушку водки выставил за дружбу. Но водку пить с ним не стал из-за печени. Она у меня плохо переваривала «сыворотку правды».

   – Что еще за сыворотка правды? – спросил Сергей.

   – Я ж начинал свою карьеру в психушке. Были у нас для особо продвинутых пациентов специальные уколы, которые лучше удавки развязывали язык. Эти лекарства давали самоубийцам для того, чтобы узнать о том, будет ли он вешаться в сортире сегодня или перенесет это радостное событие на следующую смену. Кроме классической «сыворотки правды» были и другие лекарства аналогичного действия. Они, конечно, послабее инъекций, но на безрыбье… Как писал поэт, «он кого-то ругал, оплакивал», а потом рассказал правду о выборах, мошенниках и политтехнологах. Короче, к утру у меня сложилась «книга о выборах». Семен мало что помнил о ночном разговоре, мы с ним обменялись телефонами, и я приступил к работе. Практически, это даже не роман, а простой пересказ ночного разговора. Я доработал сюжет и расставил акценты в нужном месте, чтобы читателю было понятно: куда мы с вами попали и кто управляет этим процессом.

   – И что было потом? – спросил Сергей.

   – Потом началось самое интересное. Я попытался издать эту книгу в России, но ни один издатель не взялся за это дело, потому что свои книги они продают на Украине, а там могут «обидеться на правду» и закрыть им доступ на книжный рынок «незалежной державы». А это деньги, очень большие деньги. Года через два я переслал это жизнеописание Семену Водкину, и вот несколько месяцев назад он объявился и предложил издать книгу в Москве. Единственное условие, которое он выдвинул, – мое обязательное участие в рекламной кампании «Тринадцатой книги». Я согласился, и оказался на борту самолета, летящего в никуда.

   – В связи с вышесказанным созрел тост: «За издателя!» – произнес Марат. – Но есть один вопрос, а зачем это было нужно Семену Водкину. Ты ж его в этой книге просто размазал по стенке.
   – У меня на этот вопрос ответа нет, – покачал головой Маркус. – Поэтому я и попросил Марата взять в руки лупу и изучить Семена.

   – Я это задание передал Сергею, и он его благополучно провалил. Семен сгинул с концами.

   – Маркус, я сейчас этому критику заеду с правой. Мы сделали все, что могли. Я к нему даже писателя внедрил, а Семен сбежал. Я тут при чем?

   – Закрыли тему. Я только обозначил вопрос по Семену. Имел ли он отношение к теракту и какова его роль в гибели пассажиров? От ответа на этот вопрос зависит такая мелочь, как жизнь Семена Водкина и его подельника Вадима Полубоярина. Кстати, этой темой озаботились и товарищи из органов. Есть информация о том, что Семен Водкин не только знаком с массажистами, но и с турком, который после флэш-моба в магазине купил на аукционе последнюю книгу.

   – Маркус, а как ты вышел на бандитов? – продолжил расспросы Сергей.

   – Во время полета моя соседка Лена рассказала кое-что о своей жизни. Засветила массажистов, которые получили ранения в Чечне. Вот я и решил проверить эту информацию.

   – Но ты бы мог рассказать сразу после гибели самолета о своих подозрениях сотрудникам милиции или ФСБ.

   – О чем я б им рассказал?! О свихнувшихся от страха бабах, о кодирование, гипнозе. Да меня в тот же день закрыли бы в психушке. Вот я и решил потянуть время. Позвонил сценаристу Сафронову и предложил снять фильм об этой катастрофе. Второй звонок я сделал Марату, и он стал собирать материал о катастрофе в Крыму. А вот что он там накопал, мы сможем узнать после очередного тоста «За друзей. За верных друзей, которые никогда не предадут!».

Свободу хакерам!

   Мустафа оказался довольно шустрым хакером. Задание своего благодетеля выполнил за пару дней, после чего в Сети стали появляться высказывания уважаемых на Востоке людей в поддержку известного демократа, борца за права порабощенных народов, уважаемого бизнесмена Николая Ивановича Кротова. И что интересно, этого Кротова хвалили все: были среди них афганские авторитеты, религиозные деятели, известные писатели, поэты, премьер министры соседних стран. Короче все, кроме двух. Одним из критиков Кротова оказался лидер местной гей-тусовки, конченый алкаш и педофил, отсидевший свое за изнасилование шестилетней девочки, а второй недовольной деятельностью Николая Ивановича стала дама легкого поведения, состоящая на учете в психбольнице, которая боролась за легализацию домов терпимости.

   Тактика и стратегия избирательной кампании Кротову понравилась, особенно заявления выжившей из ума проститутки.

   – Семен, скажи мне правду, ты как эту сумасшедшую уговорил выступить против меня? – спросил Кротов, угощая столичных имиджмейкеров настоящим узбекским пловом.

   – Чего не сделаешь ради победы! – усмехнулся Семен. – Отымел я ее два раза в гостинице, а потом предложил выступить в защиту женщин. Она и подписала мне чистые листы бумаги под своим воззванием к народу. Но это стоило мне не только моральных страданий, но и тысячу долларов, которые я заплатил этой секс-активистке за клевету и разоблачения.

   Кротов тут же вытащил из кармана тысячу баксов и вручил их Семену.

   – С этой Оксаной я все понял, митингующего педофила с плакатом тоже видел, а что будет, если все эти премьеры, писатели и поэты начнут публично отказываться от своих слов в мою поддержку?

   – А как они откажутся, если эти тексты были опубликованы на их персональных сайтах? Там электронные адреса стоят. Заходи к уважаемым людям на сайт и читай. Мы спрятали нужную нам информацию в разделы сайта, которые они уже давно не посещали. Но эти статьи и хорошие слова в ваш адрес заметили все поисковики от «Яндекса» до ГУГЛА.

Смерть в сортире

   Пока в далеком Узбекистане мошенники поедали настоящий узбекский плов в компании будущего депутата республиканского парламента, на берегу небольшого озера под Москвой продолжали звучать тосты и отчеты о проделанной работы.

   – Я установил подозреваемых, но тут возникла проблема, – продолжил Марат. – Даже если бы следователи доказали теракт, вытащить террористов в Россию мы не смогли б. Они граждане Украины и судить их по этому делу должны будут на Украине.

   – Погоди, но это ж терроризм, а с террористами во всем мире не церемонятся, – прервал Марата Сергей.
   – О том, что они террористы, знаем мы с тобой, а вот следователям этого будет мало. Вот если б этих бандитов задержали с невзорвавшимся поясом шахида в метро или в аэропорту, тогда они террористы со всеми вытекающими последствиями. А в нашем случае они просто массажисты. Главарь банды Ахмет Шакиров – это его официальная украинская фамилия по паспорту, а вот в Чечне его знали по кличкам Саид и «Черный араб». Так вот, эта «жертва российских спецслужб», подлечившись на сакских грязях, отправилась на Южный Берег Крыма создавать массажный салон. В трех санаториях ему отказали, не хотели связываться с «человеком, воевавшим в Чечне», а в четвертом – военном санатории – он смог убедить главврача в перспективности этой идеи. Злые языки говорят, что сразу же после встречи с Ахметом Шакировым главврач обзавелся престижной иномаркой.

   – Ты хочешь сказать, что главврач за открытие в санатории массажного салона получил взятку? – прервал Марата Сергей.

   – Я сказал то, что хотел сказать. Все остальное – твои домыслы. Короче, в санатории открыли не только массажный салон, но и соляную пещеру для астматиков и особо продвинутых пациентов. Работал Ахмет и его коллеги очень хорошо. Говорят, что женщины были без ума от массажа и массажистов. Далее пропускаем известные мне подробности и читаем информационное сообщение «Крымского аналитика», которое редактор выложил на сайт четыре минуты назад.

   Марат сделал мхатовскую паузу.

   – Не тяни, давай дальше говори, а то коньяк выдохнется, – повысил голос Сергей.

   – Сергей, я тебя предупреждал, что в Крыму все будет по закону? Предупреждал. А ты мне не верил, потому что я для тебя не авторитет, а провинциальный журналист. Но я не обиделся, потому что кроме меня в Крыму есть и другие журналисты, которых можно цитировать в полнолуние. Вот сообщение «Крымского аналитика»: «В Ялте, в заброшенном туалете сегодня были обнаружены пять трупов „кавказкой внешности“. У всех пятерых было перерезано горло. Об этом сообщает корреспондент „Крымского аналитика“ из Ялты. Одного покойника уже установили – им оказался массажист военного санатория по имени Ахмет. Фамилию погибшего милиция не разглашает».

   – И когда их убили? – подозрительно посмотрел на Марата Сергей.

   – Нашли сегодня утром. Так вот, я продолжу. Крымская тема закрыта на всех уровнях, – подвел итоги Марат.
   – Красиво излагаешь, Марат, – улыбнулся Сергей. – Я одно не пойму, а без ритуалов кавказских слабо было грохнуть бандитов где-нибудь на пикнике, на берегу моря, чтобы люди последний раз увидели закат.

   – Какой пикник, какое море?! Президент сказал: «Мочить в сортире!». Вот и замочили дорогие гости из Чечни своих кровников. И я к этому делу никакого отношения. Так что «НЕВИНОВАТАЯ Я!» – голосом актрисы из фильма «Бриллиантовая рука» прокричал Марат.

   – А наколка-то твоя была? – не отставал Сергей.

   – Какая наколка? Письмо другу написал, и все. А уж что он с ним делал и кому показывал – это вопросы не ко мне, – Не меняя тон, продолжил Марат.

   – А этому «Крымскому аналитику» верить можно? – не сдавался Сергей. – Журналисты сейчас брешут на каждом углу.

   – Вопрос не ко мне. Этот сайт несколько лет назад создавал не кто иной, как Маркус Крыми.

   – Я там электронные версии своих книг опубликовал, – подтвердил Маркус. – И условия поставил, чтобы никакого вранья в новостях и статьях. Вранье ценится только в книгах.

   – Выходит, что это правда. В этой связи у меня еще один вопрос возник в голове. Я когда тебя встречал, в аэропорту двух чеченцев видел. На твоем самолете прилетели, – подозрительно посмотрел на Марата Сергей.

   – Случайность, стечение обстоятельств. Этим рейсом четверо жителей знойной Армении летели. Они впереди меня в салоне сидели. Серега, надо проверить, а вдруг и твои земляки бандиты? – хитро прищурился Марат.

   – Хорош выдалбываться, – обиделся Сергей. – Мог бы и сразу сказать.

   – Что я тебе мог сказать, когда сам только что узнал о гибели Ахмета из Интернета. Это первое. Второе. Доказать на Украине «теракт» мы бы не смогли. Психологическая бомба – это что-то из области мистики и фантастики. То, что Ахмет зомбировал баб, и они сливали ему свои семейные тайны – не преступление. Даже если эта баба жена украинского министра или генерала. Мало того, из-за этих самых дам бальзаковского возраста Ахмет на Украине – неподсуден. Они б его отмазали, потому что в массажном кабинете Ахмета я обнаружил видеокамеры, которыми неустановленные следствием операторы снимали весь процесс грехопадения украинской номенклатуры. Думаю, что эти записи еще всплывут в Киеве накануне очередных выборов. У Ахмета и его друзей были далеко идущие планы.

   – Но этой пятеркой не исчерпывается список конкретной банды? Наверное, был кто-то еще. Проект кто-то финансировал, – засомневался Сергей.

   – Я всегда говорил, что только у таких брюнетов, как ты, может быть по-настоящему светлая голова. – Громко засмеялся Марат, – я проверил по банкам кредитную историю клиентов, посмотрел переводы, которые они получали. Пятерка Ахмета на Украине – автономная республика. Сам Ахмет – замыкался на какого-то турка. Один человечек его называл курдом, другой – экстремистом из организации «Серые волки». Возможно, это и был спонсор «психологической бомбы» для России. Если б у меня было время, то я бы достал и этого интуриста, но пришлось спешить. Ахмет готовил к делу уже вторую партию старушек для этой же авиакомпании.

   – Почему для сибиряков? – не понял Сергей.

   – Две аналогичные авиакатастрофы с самолетами одной и той же авиакомпании говорят о ненадежности перевозчика, а не о теракте, – пояснил Марат. – В этой пятерке у ребят мозги работали правильно. Поэтому и пришлось рассылать срочные телеграммы ликвидаторам чернобыльской беды. Теперь ты меня всего понял или частично.

   – Всего.

   – Сергей, а я так думаю, что жертвы террора из Чечни к этому делу не имеют отношения, – встал из-за стола с рюмкой коньяка Маркус. – Убитого звали Ахмет. Он работал вместе с друзьями в военном санатории, обслуживал генеральских жен и их подруг. Причем они делали им не простой, а особый массаж, от которого эти дамы были просто счастливы. Мне кажется, что этих массажистов зарезал кто-то из украинских рогоносцев. Ревность – это всепоглощающая страсть.

   – Смелая версия, – опустошив рюмку, произнес Марат. – До рогоносцев я не додумался. А они могли. У них же охрана, стукачи на каждом углу. Зачем жену-блудницу кончать, когда есть конкретные люди, которые совершили неслыханное преступление: совратили генеральшу и поимели ее во всех позах, даже в самых недоступных для генерала. Мне нравится эта версия. Свежо и необычно.

   – Было бы хорошо, если б в руки журналистов сегодня же попали фото, сделанные во время проведения массажа дамам за пятьдесят. Тогда в статье на эту тему появились бы волшебные слова: разврат, ревность, месть. И ни слова про самолет и авиакатастрофу. Я бы не стал нервировать подельников Ахмета.

   – Желание заказчика превыше всего, – кивнул головой Марат. – У меня есть на примете одно скандальное издание. Называется оно «Чемодан компромата». Зарегистрирован этот чемодан на островах в Тихом океане. Местным спецслужбам его не достать, руки коротки, а перепечатать это фото может кто угодно.

   – И еще одна тема есть. На презентации книги была моя давняя знакомая Наташа, – продолжил Маркус. – В Крыму она мне рассказывала о том, как в московском СИЗО издевались над женщинами. Фабриковали уголовные дела и отжимали собственность. У нее есть документы на эту тему. После презентации книги Наташа пропала.

   – С презентации эта Наташа уехала в машине Полубоярина, – перебил Маркуса Сергей. – Еще одна пьяная журналистка ушла с Семеном Водкиным. Мои люди следили за этой нечистой парой. На следующий день после презентации Полубоярин ходил на свидание к памятнику Индире Ганди и там встретил двух женщин.

   – И куда он поехал с ними?

   – Куда, не знаю. Одна была тощая, как селедка, а у второй из примет Армен отметил большую грудь и ничего выдающегося.

   – Наташа на большого любителя, – качнул головой Маркус, – но обзывать ее селедкой бы не стал.

   – Маркус, Армен любит больших женщин килограммов на сто. Так что его селедка может быть и полужирной кефалью.

   – Надо найти Наташу. Это вам обоим задание. Для начала проверьте камеры слежения в районе памятника. Сам памятник и остановка наверняка под контролем.

   – Я сам займусь этим делом. Возьму с собой Армена, пусть смотрит.

   Через полчаса Сергей и Марат, попрощавшись с писателем, уехали в Москву. Маркус поднялся к себе в комнату и лег спать. Он теперь знал, как в кино погибнут террористы. Никаких автоаварий и ДТП: заброшенный общественный сортир с пятью окровавленными боевиками на грязном полу.

Детектив в мягкой обложке

   Семен валялся на кровати, перелистывая детектив в мягкой обложке. Сказать по правде, Семен книг не читал. На зоне он досконально изучил уголовный кодекс РФ, речи русских адвокатов в судах и произведения Ильфа и Петрова.

   – «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» должны стать главной книгой людей нашей профессии, – вещал Семен, размахивая руками перед носом Полубоярина.

   Полубоярин вяло отбивался от Семена. Ильфа и Петрова он не читал. Вадим предпочитал классику. Он знал наизусть многие стихи и поэмы Пушкина, что давало ему возможность изображать из себя дальнего родственника великого поэта. Изучал Вадим и книги по истории Российской державы, геральдике. Он мог поддержать умный разговор о российских царях, царицах, НЛО и падениях метеоритов на землю. Этого было достаточно, чтобы в дворянском собрании Санкт-Петербурга прослыть умным и начитанным человеком.

   – Вот, скажи, Семен, чего ты докопался до меня со своим «телёнком». Это – прошлый век. Сегодня нужны новые идеи.

   – Новые идеи у меня есть, – помахал перед Вадимом детективом Семен. – Закончим окучивать электорат, вернемся в Москву дела делать. А пока я в тюрьму съезжу к Мустафе. У меня к нему вопросы появились.

   Мустафа в тюрьме сидел в одиночной камере. Ему вернули компьютер, и чувствовал он себя там великолепно. Семен привез Мустафе бутылку водки, палку колбасы и рюмки для водки.

   – Что это за внеурочный визит? – удивлённо посмотрел на Семена Мустафа.

   – С шефом разговор был. Он доволен тобой.

   – Что мне от его благодарности здесь, в тюрьме, – буркнул под нос Мустафа.

   – Вытащить из тюрьмы он тебе не сможет. Сменить власть в стране тоже. Максимум, на что может рассчитывать Кротов, – это депутатская неприкосновенность.

   – Я это и без тебя знаю. Выборы закончатся, и меня выбросят на помойку, как использованный презерватив, – неожиданно зло пробормотал Мустафа.

   – Поэтому я и пришел с разговором сюда, а не в наш штаб, – понизил голос до шепота Семен. – Я тебя вытащу на свободу, если ты поможешь мне провернуть одно дело.

   – Какое дело?

   – По твоей прежней специальности. Надо будет провести несколько финансовых операций накануне ваших выборов. Если сделаешь все правильно – организую побег.

   – Так делать то что? – с интересом посмотрел на Семена Мустафа.

   Семен придвинулся к самому уху собеседника и изложил свой план.

Похищение внука

   Крамаров метался по офису, как раненый зверь. Он чувствовал свою вину, ведь именно он дал команду снять охрану офиса и отправить телохранителя дочери на поиски Наташи Волобуевой. За детский сад отвечал телохранитель. Он приезжал ровно в пять часов вечера, расписывался в журнале и забирал ребенка. А тут из-за командировки он позвонил дежурному воспитателю и предупредил, что за ребенком придет кто-то из сотрудников фирмы.

   После этого звонка ребенка и отдали женщине, у которой в руках была визитка Ивана Петровича Крамарова.

   Сразу же после похищения Иван Крамаров устроил допрос с пристрастием воспитательнице, которая отдала ребенка неизвестно кому.

   – Я действовала строго по вашим указаниям. Вначале мне позвонил телохранитель, который сказал, что он уезжает и за ребенком придет сотрудница офиса. Я перезвонила ему по второму телефону. Он подтвердил информацию. Потом пришла женщина. Показала визитку и паспорт на имя Натальи Волобуевой. Я записала ее данные в журнал и отдала ребенка.

   – Это не случайность! – кричал Крамаров оперативнику из райотдела, который первым прибыл по вызову Крамарова. – Они слушали мои телефоны. Это заговор, в котором принимают участие спецслужбы. Но я доберусь до негодяев! Они еще будут жалеть, что стали на моем пути. А вы немедленно объявляйте в розыск Наталью Волобуеву.

   Милиционер кивал головой, заполняя протоколы допросов, обещая принять исчерпывающие меры, но кроме заполнения бумаг ничего не делал. И только через два часа, после того, как Крамаров лично посетил начальника райотдела, участковые пошли по домам опрашивать жильцов многоэтажек, примыкающих к детскому саду.

   Пятеро свидетелей видели женщину с ребенком, направляющейся внутрь микрорайона. Из особых примет отметили, что ее лицо скрывал черный траурный платок. А вот платье у нее было явно не траурное, из хорошей ткани, веселых расцветок. В таком платье вечерами женщины ходят в клубы и рестораны.

   Совещание с охраной и телохранителями началось после их возвращения из Подмосковья.

   – Ты зачем снял охрану с офиса и забрал с собой телохранителя моей дочери? – брызгая слюной, орал Крамаров Майорову. – Кто тебе разрешил снимать охрану?! Что вы там нашли? Где прячется Волобуева?

   – Мы опросили 28 человек за четыре часа. Волобуеву в дачном поселке никто не видел. Я считаю, что мы должны немедленно взять под охрану всех членов семьи, и в первую очередь вашу дочь.

   – Я сказал, сидеть всем, – заорал в истерике Крамаров. – Я хочу, чтобы до вас дошло, что предателям не будет пощады. Телохранителя моей дочери гнать в шею без выходного пособия. Это по его вине похитили из детсада моего внука. Кто тебе дал право звонить в детсад и давать какие-либо указания?! Это вопросы начальника службы безопасности. А может, ты уже посчитал себя членом моей семьи?! Вон отсюда! На мороз!

   Майоров в дискуссию не вступал, но и его насторожил тот факт, что ребенка похитили после звонка охранника в детсад. Первое, что пришло в голову, похищение ребенка было тщательно спланировано. В любом случае, кто-то слушал телефоны охранника или воспитателей детского сада.

Эскорт в Австралию

   О том, что произошло в Москве, Светлана узнала в Австралии. На развороте русскоязычной газеты в разделе сенсации она прочитала о том, что милиция по подозрению в похищение ребенка разыскивает Наталью Сидорову.

   «Похоже, Наташа выполнила свои угрозы, – подумала Светлана. – Крамаров за тринадцатую камеру в СИЗО получил вполне адекватный ответ. Рядом с текстом красовалось заплаканное лицо родной дочери миллионера и пропавший без вести внук. Если это сделала Наташа, то ребенка искать бесполезно. Следующим объектом кровной мести должен стать сам Иван Крамаров».

   Разговор о том, что она убьет Крамарова, Наташа завела после того, как их бросили в подвал.

   – Крамаров убил моего отца, убил моего сына. Его внук ходит в элитный детский сад, а он сам наслаждается жизнью. Скажи, чем я провинилась перед Богом, чтобы в один день потерять все: отца, сына, мужа и оказаться СИЗО по ложному обвинению. Он купил всех: следователей, милиционеров, уголовников. Ты бы видела, что эти твари вытворяли со мной в СИЗО. Я мужа не виню, когда я ему все это рассказала, он не выдержал и сбежал, но я не знала, что они выпустили меня на волю для того, чтоб я повесилась или утопилась. И я, дура, полезла в петлю. Спасибо, сосед спас. Вызвал «скорую», меня отвезли в приемный покой, а оттуда переправили в психбольницу, чтобы свалить на меня убийство отца. Меня ж признали невменяемой, а значит, и виновной во всем. Я убью его, вот увидишь. До последнего дня я надеялась на Маркуса Крыми и его друзей. Они обещали найти доказательства моей невиновности. Мы должны были встретиться на презентации, а тут катастрофа. Но я чувствую, что он жив, я чувствую Маркуса, у меня с ним в Крыму была телепатическая связь. Он смотрел на открытки, а я поднимала ту, которую он держал в руках, находясь в соседнем доме. Восемь из десяти открыток я угадала, и вот сейчас я чувствую, что он выжил и находится где-то рядом.

   Из всего монолога Светлана запомнила только то, что Наташа собирается убить Крамарова. Может ли она убить ребенка после того, что с ней сделали, – вполне. Внук Крамарова ей не нужен, вымогать за него деньги она не станет. А это значит, что внук Крамарова ответил за грехи своего всемогущего деда. Он стал жертвой взрослых разборок. Ее Костя выпустил на волю, чтоб она отомстила «заказчикам». Он умеет говорить с больными на голову. Они превратили Наташу в настоящую убийцу. В монстра. Теперь ей конец.

   Светлана механически перелистала несколько страниц газеты и наткнулась на фотографию из Москвы, на которой были запечатлены ее последние любовники. Трое парней лежали на земле с широко раскрытыми глазами. Сопровождала фото короткая подпись: «Очередная бандитская разборка в Москве, связанная с переделом собственности. Трое жителей Кавказа были убиты охраной в момент покушения на директора одного из московских рынков».

   – Знакомых увидела? – посмотрев через плечо Светланы на фотографии, спросила Мадлен.

   – Я была их последней женщиной, – неожиданно призналась Светлана.

   Мадлен недовольно покачала головой, показав глазами на потолок.

   – Я тоже с ними встречалась в Москве. Эти ребята были в охране одного крупного бизнесмена. Судя по всему, еще те жеребцы. Но ты, надеюсь, с ними не спала?

   – С ними поспишь, – не поняв намека, расплылась в улыбке Светлана. – Я такого кайфа давно не ловила.

   – Наши ВИПы такую активность могут не оценить, – официальным голосом оборвала Светлану Мадлен. – Ты же не проститутка с Тверской, ты замужняя женщина, верная жена, и о подобном даже мечтать не можешь. А теперь поговорим о твоих параметрах. Английский надо подтягивать, над фигурой работать, животик вижу, а это плохо. Завтра едем на природу с местными бизнесменами. С ними «динамо» крутить нельзя. У мужчин самые серьезные намерения.

   По моему сигналу пойдешь в машину, но не торопись раздвигать ноги. Ты не забывай, что вы все замужние дамы из общества, поломайся для приличия. Про мужа-дипломата расскажи, который тебя ждет в Москве, и только после этого покажи, на что способна. Для настоящего охотника главное чужую жену совратить с пути истинного. И не просто совратить, а с оргазмом, с криками и стонами, ты должна показать, что без ума от этого господина. И еще одно запомни, чем выше пост занимает твой муж, тем больший кайф ловит клиент. А вот незамужние свободные художницы здесь никому не интересны. Они их тут же переводят в разряд охотниц за миллионами и ВИП-проституток.

   – Не боись, все будет тип-топ. Я ж профессионалка в этом деле.

   – Ты не въехала в тему. В эскорте работают успешные замужние дамы, которые хотят встряхнуться сами, получить новые ощущения, ну и заработать, конечно. Но для них деньги не главное. Мы проституток сюда не возим. Ты тут оказалась случайно из-за болезни постоянной сотрудницы. Это экскурсия в иной мир, – махнув рукой, открытым текстом заговорила Мадлен.

   – Если это экскурсия, то зачем нас на ранчо заперли и никуда не выпускают, – недовольно спросила Светлана.

   – Из-за тебя и заперли. Костя присмотреть просил. И учти, нашим ВИПам проблемы не нужны. У них дома любимые жены, дети. Разговоры о журналистах и полиции им не понравятся, решать твои проблемы они не будут.

   – У меня нет проблем.

   – А Наташа?

   – Наташа сделала свой выбор. Теперь ей никто не поможет, за убийство ребенка ей светит пожизненная психушка.

   – Ты хотела позвонить в Москву ее друзьям?

   – Может и хотела, а может, и нет. Я не люблю этих сытых и ухоженных наследниц миллионеров. Да и где эта дача, я не знаю.

   – И это правильно. Я тоже своими руками карьеру сделала, и защитилась без чьей-либо помощи на кафедре психологии НИИ психиатрии.

   – Так вы психолог, – удивленно посмотрела на женщину Света. – Я думала, сутенерша, как Костя.

   – Я не работаю с проститутками. Мои дамы едут за границу покорять мужчин, а не отдаваться в подворотне первому встречному. Это должна быть любовь, настоящая красивая любовь, – взорвалась Мадлен.

   – А если клиент урод или извращенец?

   – Мы с такими не работаем. И еще одна просьба, убери газету, чтобы никто ничего не видел. Нам лишние разговоры здесь не нужны. Вернешься на Родину, медитируй на картинки сколько угодно.

   Светлана тут же свернула газету в трубочку и бросила ее в корзину для мусора. Терять такую работу из-за ерунды она не хотела.

   – Погоди, Мадлен. А с Костей ты как познакомилась?

   – Я писала диссертацию в женском отделении психбольницы. Приходилось общаться с весьма опасными больными. Главврач приставил ко мне охрану. Костя одним взглядом мог успокоить любую. Он хороший психолог. Потом мы подружились.

   – И стали любовниками, – продолжила Светлана.

   – И что в этом плохого? Молодой здоровый мужик, не то, что мой бывший. Он в институте преподавал микробиологию. Тяжелей микроскопа в руках ничего не держал. А этот на руках носил, как обнимет – кости хрустят. Настоящий мужик. Потом с мужем разошлась, а в начале девяностых пошли сокращения. Но Костя не растерялся. Организовал свой бизнес. Меня к тому времени тоже сократили, Костя предложил заняться эскортом. Вопросы еще есть?

   – Нет.

   – Вот, и прекрасно. Завтра ты должна влюбиться в клиента, не сыграть, а влюбиться по-настоящему, чтоб он поверил тебе, что ты его любишь. Что ты без ума от этого мужчины, чтоб он тебя видел во сне и звал на свидание в эту гребанную Австралию.

   – Сыграю, не боись. Не впервой. Я твоему Косте такой оргазм демонстрировала, что он от счастья на стенку лез.

   – А мне с Костей играть не надо было, – сверкнула глазами Мадлен. – Ты хотела меня обидеть, опустить до своего уровня. Не выйдет. Вы для Кости – рабочий материал. Перед тем, как отправить к клиенту проститутку, он должен сам убедиться, на что вы способны. Это всего лишь работа. Кастинг. Он вас презирает, дешевок! А меня он любил! По-настоящему любил! И если б не обстоятельства, мы жили бы с ним вместе и сейчас.

Защитники женщин требуют деньги

   Через три дня после похищения ребенка Крамаров по электронной почте получил первое письмо из Индии с фотографией еще живого внука. От Ивана Петровича Крамарова ничего не требовали. Через два часа он получил второе письмо из Китая с призывом перевести на благотворительный счет «защитников женщин от насилия» сто тысяч долларов. Организация эта располагалась в Пекине. Копии писем получила также дочь Крамарова и представители женских правозащитных организаций города Москвы.

   – Они с вас, таким образом, вымогают деньги, – пояснил Крамарову начальник службы безопасности Иван Майоров. – Но платить ничего не надо. С какой стати вы должны перечислять деньги на благотворительный счет «защитников женщин от насилия» в Китае?

   Содержание разговора Крамарова с Майоровым в этот же день стало известно журналистам. Утром интернет был забит сообщениями о том, что начальник службы безопасности Майоров уговорил Крамарова отказаться платить выкуп за внука.

   А в это время в Узбекистане повышенный интерес к этому делу проявил Семен Водкин. Каждый день он заходил в Интернет, чтобы узнать о ходе расследования падения самолета. Он ждал сообщения Правительственной комиссии, которая должна была установить причину аварии самолета. А когда ему на глаза попалась заметка о том, что у Крамарова похитили внука, Семен по скайпу набрал Костю Кривого.

   – Я в Интернете прочитал, что начальник службы безопасности Майоров отговорил хозяина платить вымогателям? – после обязательных приветствий спросил Семен.

   – Они тут землю роют по-взрослому. Вместо того, чтобы заплатить похитителям, Крамаров заплатил ментам.

   – А как к этому отнеслась его дочь?

   – Она поддержала папашу и посоветовала ему обратиться за помощью к бандитам. Они уверены, что ребенка похитила Наташа с сообщниками.

   – Мне кажется, что Майоров совершил непоправимую ошибку, – завершил разговор Семен Водкин.

   Кроме сообщения о похищении внука Крамарова Семен обратил внимание и на зверское убийство во дворе своего дома студента Литературного института, у которого преступники похитили две тысячи рублей. Фамилию пострадавшего милиция не разглашала. Сообщалось только о том, что на студента напали пьяные бомжи.

У Майорова похитили жену

   Майоров даже не мог предположить, чем для него закончится похищение внука Крамарова. Домой он вернулся около полуночи и не обнаружил своей жены. Ее телефоны не отвечали. До часу ночи Майоров звонил подругам и знакомым жены, но ее нигде не было, а в час ночи позвонили ему. Секретарша Крамарова сказала всего четыре слова: «Дочь хозяина облили кислотой».

   Всю ночь вместе с милицией он осматривал место происшествия, собирал улики и опрашивал жителей ближайших домов. Преступник, а точнее, преступница, особо и не пряталась. Звонок поступил с телефона Натальи Волобуевой. Женщина, голос которой оказался весьма похожим на голос Волобуевой, предложила дочери Крамарова приехать за сыном на «Киевский вокзал».

   – Ребенок вас будет ждать на перроне двадцать минут. Советую не опаздывать.

   Дочь Крамарова, набросив плащ, бросилась на улицу. Она бежала к своему гаражу, когда из кустов ей в лицо плеснули серную кислоту. Преступление было очевидным. В пол-литровой банке милиционеры нашли остатки кислоты. На двух камерах видеонаблюдения четко обозначился силуэт женщины, весьма похожий на имеющиеся в деле фотографии Волобуевой. Не нужно было быть великим сыщиком, чтобы обвинить Волобуеву в совершении второго особо опасного преступления.

   Под утро Майоров вернулся домой, но его жены дома не оказалось. Дождавшись восьми утра, Майоров направился в райотдел. Встретили его там весьма прохладно.
   Начальник райотдела, выслушав рассказ своего бывшего подчиненного о пропаже супруги, отправил его к своему заму. Зам. начальника по оперативной работе Закиров с утра страдал головной болью после вчерашнего юбилея, поэтому слова Майорова до него доходили не сразу.

   – Майоров, из твоего разговора я понял, что вчера вечером домой не вернулась твоя молодая жена. Это тебя перевозбудило до такой степени, что ты прямо с утра прибежал в райотдел, требуя объявить ее в розыск. А теперь, подумай, что произойдет, если милиция обнаружит твою супругу в постели любовника и выяснится, что ее никто не похищал, и она просто решила получить райское наслаждение с тем, кто это умеет делать хорошо и долго. Но это еще не все. Если такое произойдет на глазах участкового, то какой моральный ущерб мы нанесем авторитету наших органов. Ты только подумай о том, каким негодяем я буду выглядеть, если испорчу женщине послевкусие от качественного совокупления, – Закиров откровенно издевался над своим бывшим коллегой, который, сорвав джек-пот, получил в подарок красавицу жену. – Я на это пойти не могу. Жди три дня. Если не вернется – будем искать. Есть народная примета и инструкция МВД, которая гласит, что падшая женщина в 90 процентах случаев возвращается к мужу на третьи сутки, когда у ее любовника возникают проблемы с эрекцией.

   – Слушай, Закиров, я тебе уже пятый раз объясняю, что мою жену похитили. Вечером она пошла в булочную за хлебом и не вернулась. Она за хлебом ходила, а не к любовнику. Она мне сама говорила, что идет за хлебом к ужину, – забегал по кабинету Майоров.

   – Не убедил, потому что я еще не слышал ни от одного мужика, чтоб ему его жена перед тем, как сбежать из дома с любовником, заявляла, что идет трахаться с молодым и красивым, – продолжил отбиваться от заявителя Закиров. – Это же элементарно. Жены говорят, что идут в парикмахерскую, на массаж, педикюр или, как в твоем случае, за хлебом. А почему они так говорят, потому что не знают, понравится им у любовника на этот раз, или они вернутся домой сразу же после окончания массажа избранных частей тела.

   – У моей жены нет любовника! – заорал на весь кабинет Майоров. – У нас еще медовый месяц не кончился.

   – Вот ты на меня орешь, как скаженный, потому что не прав. Ну, скажи, с чего это ты взял, что у твоей жены нет любовника. Ты на себя в зеркало давно смотрел? А теперь сравни свое отражение и молодую красивую, стройную, всю в золоте двадцатилетнюю красавицу. Такие женщины замуж за ментов не выходят, они находят себе олигархов или всенародных артистов. Ты подумай своей головой, кто ты в этой жизни, и кто она. Ты бывший мент без пенсии, а она красавица с пятым размером бюста. Да мимо такой женщины ни один нормальный мужик не пройдет. Поэтому мой тебе совет, не морочь голову органам, забери заявление и иди домой, жди, когда она вернется, если вернется вообще. А сюда придешь через трое суток после похищения. Вот тогда мы с тобой подробно обо всем и поговорим.

   – Хорошо. Я тебе найду доказательства, что ее похитили! – продолжал орать на своего бывшего сослуживца Майоров. – Я сейчас всех на уши поставлю и докажу, что мою жену похитили.

   – Майоров, никого не надо ставить на уши. С тобой уже и так все ясно. Вот только что в Интернете неизвестные граждане опубликовали подробности того, почему ты ушел из милиции. Цитирую: «Капитан Майоров по заданию олигархов районного масштаба принуждал арестованных женщин к передаче принадлежавшей им собственности третьим лицам. Те же, кто отказывался это делать, подвергались зверским пыткам. Полученные таким образом деньги Майоров тратил на покупку золотых украшений для своей молодой невесты, которая рассказывала своим подругам, что ради денег готова немного потерпеть этого импотента».

   А ты мне тут уши трешь похищением, когда красавица-невеста спала с тобой исключительно за золото и брильянты. Так что иди, Майоров, отсюда, и не просто иди! Пока против тебя дело не возбудили. Терпила кинет заяву, и привет. Ты теперь для нас всего лишь БЫВШИЙ СОТРУДНИК, ПРОДАВШИЙСЯ ТОЛСТОСУМАМ. А с бывшими в нашей конторе долго разговаривать не любят, потому что мы тут пашем с утра до ночи за копейки, а такие, как ты, за золотые безделушки покупают себе пятый размер бюста.

   Закиров явно не мог успокоиться из-за того, что у двадцатилетней невесты Майорова был пятый размер, а его собственная жена была тощей и плоской, похожей на сушеную воблу. Жена Закирова последние десять лет сидела на французской диете полусумасшедшего экстрасенса Володина. Вырвать жену из этой секты-клуба для похудевших – Закирову так и не удалось, потому что проходимец-экстрасенс окружил себя высокопоставленными пациентками со связями на самом верху, которые его просто боготворили. Чем этот экстрасенс привлек в свою секту сорокалетних дам и что он с ними делал во время лечебных сеансов, Закиров мог только догадываться. После начала лечения супруга Закирова переселилась от мужа в другую комнату, чтобы как можно реже исполнять свои супружеские обязанности.

   Выйдя из отделения милиции, Майоров решил сам начать поиски жены. Он не верил, что она могла поменять его на молодого нищего любовника. За время ухаживаний Майоров подарил своей невесте только золотых украшений на сто тысяч баксов. Почти все, что ему удалось отжать у арестованных баб в СИЗО.

   Поиски своей жены Майоров решил начать с хлебного магазина, но продавщицы в один голос заявили, что женщину с фотографии в магазине не видели.

   – Старухи приходили за хлебом и местные бомжи. Они всегда вечером за хлебом приходят. А еще была женщина с коляской, и все. В восемь вечера мы закрылись.

   Ничего не дал Майорову и просмотр записей камер наружного наблюдения близлежащих магазинов и офисов. Ни на одной из них не было его жены.

   Не добавила оптимизма Майорову и ситуация на работе. Крамаров после нападения на дочь перечислил деньги китайским защитникам женщин, подвергнувшихся насилию. После того, как деньги поступили на счет благотворительной организации, его моментально поблагодарили на китайском за щедрый вклад. А минут через пять Крамарову пришло новое письмо, теперь уже из Индии, в котором иноземцы просили сделать такой же взнос и подвергнувшимся насилию индийским женщинам.

   – Они вас разводят, – попытался отговорить своего хозяина от непродуманных поступков Майоров.

   – Я бы на тебя посмотрел, что бы ты делал после похищения внука, – неожиданно заорал Крамаров. – Вот скажи, какая мне польза от тебя. Ты что, смог предотвратить покушение на мою дочь? А где были твои люди, когда из детского садика уводили моего внука? Я спрашиваю, где? Почему не обеспечили охрану? Ты только и способен баб насиловать в СИЗО!

   – Я никого не насиловал, – возмутился Майоров.

   – Не ты, так твои подручные! И вот результат – дочь изувечили на всю жизнь кислотой, а внук похищен. Кто это сделал? Я тебя спрашиваю, кто это сделал?

   – У нас есть подозреваемая – Волобуева. Она угрожала Вам, находясь в психбольнице, – неуверенно пробормотал Майоров.

   – Волобуева плеснула кислоту в лицо моей дочери, похитила внука и еще твою жену в придачу, – взорвался Крамаренко.

   – Откуда вы знаете про мою жену?

   – Так в Интернете уже полчаса обсуждают это похищение. Ты что, не в курсе? Мало того они выставили в сеть ее откровенные фото в обнимку с разными мужчинами. Она у тебя что, проститутка, развратница, или это клевета? Я понять не могу, зачем Лиза с такой грудью пошла за тебя замуж? Что ты ей можешь дать? То, что ты отжал в СИЗО, для таких блондинок – копейки. Им яхты подавай, устриц из Франции к обеду, личный самолет. Вот они выкатят тебе счет в миллион долларов, и что ты будешь делать?

   – Я не буду платить. У меня нет таких денег. И вам не советую, – тихо произнес Майоров.

   – Ты мне еще советы даешь, когда мой внук оказался в заложниках по твоей вине. И зачем я с тобой, связался. Ведь предупреждали меня умные люди, чтобы я не связывался с тобой психопатом и извращенцем. Да ты знаешь, каких людей ты опустил в СИЗО? Все они входили в первую десятку долларовых миллионеров нашего района, – выскочил из-за стола Крамаров. – И вот результат. А ты вместо того, чтобы землю рыть вокруг похитителей, в своей родной ментовке упрашиваешь дело о похищении супруги возбудить. И это в то время, когда в Интернете ее бывшие друзья пишут, что никакого похищения не было. А в фейсбуке опубликовали ее весьма откровенные фотографии в объятиях десяти мужиков, у одного из которых она сейчас и находится. Мало того, эти негодяи делают ставки, с какой скоростью ты пройдешь весь список, и сможешь ли вернуть свою жену домой. А теперь скажи, чем ты сейчас будешь заниматься: любовниками своей жены или поисками моего внука?

   – То, что у нее были мужчины до меня, я знал, – рассматривая фотографии на компьютере хозяина, произнес он. – Она мне и про фотосессии для мужских журналов рассказывала. Но чтобы столько… – обреченно произнес Майоров.

   – Я тебе задал простой вопрос: ты будешь сейчас заниматься поиском моего внука или кинешься искать любовников своей жены?

   – На этих фото нет ни фамилий, ни адресов, – пробормотал Майоров, – я буду искать любовников моей жены и вашего внука.

   – Уволен! – заорал Крамаров. – И чтоб я тебя тут больше не видел. Тебя эта проститутка развела, как последнего лоха. Что ж ты не пробил ее любовников, пока в конторе работал? Пятый размер помешал, урод!

   Майоров, как ошпаренный, выскочил из офиса Крамарова и помчался домой. Бывший секретарь райкома умел валить вину на подчиненных. Это Крамаров придумал схему выбивания денег у своих оппонентов через СИЗО. Сам Майоров долго сомневался, стоит ли ему ввязываться в этот бизнес, и если б не знакомство с Лизой, он бы ни за что не пошел, на эту авантюру. А тут, на одном из приемов, Крамаров познакомил его с Лизой…

   – Стоп, меня же сам Крамаров с ней и познакомил, а может, он специально подослал Лизу, чтобы втянуть меня в это дело?! Она еще говорила, что до меня в эскорте работала с ВИП-клиентами. В Америку летала, в Канаду, Австралию. А потом Крамаров свадьбу помог сыграть богатую. И я и повелся, такая женщина! А она целый день в его офисе пропадала. Говорила, что работает там начальником рекламного отдела, а «трудовая» ее дома почему-то лежала, и там никакой записи о работе нет, да и рекламы фирмы Крамарова я что-то нигде не видел. Он, наоборот, все по-тихому решал.

   Дома Майоров перерыл все бумаги супруги, перелистал блокноты в поисках адресов ее прежних знакомых и позвонил подругам, номера телефонов которых отыскал в адресной книге ее второго телефона. На все это ушло часа три, но отыскать тех, кто был изображен на фото, не смог.

   Ровно в полдень к нему на «мыло» пришло письмо из Пакистана с просьбой перечислить миллион долларов на счет женской благотворительной организации, занимающейся защитой прав женщин.

   Идти в милицию с этим письмом Майоров не стал. Для Закирова эта спам-рассылка не стала бы аргументом на фоне десятка ее любовников и мутного прошлого. Как оказалось, непорочная невеста Майорова была участницей десятка конкурсов красоты и однажды дошла даже до Всероссийского финала. Майоров был на сто процентов уверен, что путь к победе участницы конкурсов красоты прокладывали не только своими нарядами, красотой и хорошими манерами, но и кое-чем другим. Раньше Майоров об этом старался не думать, но после исчезновения невесты мысли об измене и возвращении Лизы к прошлой жизни все чаще приходили в голову.

   – Нашли они на меня управу. Понадеялся на всемогущего заступника, а они оказались намного хитрее и опаснее. А может, захватить в заложницы тех баб, которые остались живы после СИЗО? – пробормотал Майоров. Мысль, которая вначале показалась ему бредовой, со временем стала обретать некую реальность. Он был уверен, что за похищениями ребенка и жены должны были стоять жертвы ментовского беспредела.

   Поразмышляв еще минут пять, Майоров вышел на улицу и направился к булочной по привычному маршруту. Если б ее хотели захватить в заложники, то увозить должны были на машине. Но в этом случае автомобили попадали в поле зрение видеокамер. А на прилегающих к месту происшествия улицах в это время не было никаких автомобилей.

   Версия вторая: гаражи, подвалы, пустующие или съемные квартиры. Участковые за пару часов могли бы прочесать весь микрорайон, а вот штатскому – это просто не под силу. Можно было проверить подвалы, но одному идти туда опасно, а надежных друзей у Майорова не было. Из опасных объектов Майоров отметил полуразрушенную, готовую под снос хрущевскую пятиэтажку. Она располагалась на полдороги к булочной.

Чеченский след в Москве

   В украинских СМИ реакция на гибель «мирных чеченцев» в Крыму оказалась, мягко говоря, вялой. Об этом ЧП «забыла» сообщить пресс-служба милицейского главка, да и оппозиционные журналисты хранили молчание. Создавалось впечатление, что кто-то всесильный попросил «независимых журналистов» забыть об этом убийстве, подкрепив просьбу изрядной суммой. Маркус, сидя за компьютером, пытался вычислить имя борца со свободой слова.

   – У турка нет таких возможностей, – отмел он возможного организатора теракта. – На журналистов давить могли его подельники или деловые партнеры, связанные со спецслужбами.

   В этот момент в дверь настойчиво постучали. Маркус бросил взгляд на часы. Было около полуночи.

   – Кто?

   – Это я, Лена. Увидела свет в вашей комнате, – произнесла из-за двери женщина.

   Маркус повернул ключ в замке. Лена была в коротком махровом халате, с боевой раскраской на лице и в туфлях на высоких каблуках, которые подчеркивали стройность ее фигуры. Маркус указал рукой на кресло.

   – Не ожидал увидеть меня в своей комнате ночью? Я поговорить пришла, – продолжила женщина.

   – Можно и поговорить, – усмехнулся Маркус. – Я давно мечтал о ночной собеседнице. Что пить будешь?

   – Коньяк, – небрежно бросила женщина.

   – Кофе сделать? – спросил Маркус. Он не знал, как себя вести с Леной. За все время пребывания на даче она заговорила с ним на отвлеченные темы раза два, не больше, демонстрируя всем, что с Маркусом ее ничто не связывает и он ей неинтересен.

   – Потом сваришь, – отрицательно мотнула головой Лена. – Я пришла сюда разговаривать со злобным серийным убийцей, поэтому и говорю тебе «ТЫ».

   – Можно и на «ты». Я еще не такой старый, как показался тебе в самолете, – Маркус пропустил мимо ушей угрожающий тон ночной посетительницы.

   – Сегодня в Крыму убили пятерых чеченцев. И не просто убили, а осквернили их тела после смерти, – зловещим шепотом произнесла Лена.

   – Тебе какое дело до этого убийства? – пригубив коньяк, спросил Маркус.

   – Среди убитых был и Ахмет, массажист из военного санатория. А ты мне обещал, что вы не станете его убивать. Или уже забыл? – повысила голос женщина.

   – Я его и не убивал. И мои друзья его пальцем не тронули, – спокойно возразил Маркус. Он не ожидал такой активности со стороны Лены и был весьма удивлен.

   – Ты не убивал! Ты вообще никого не убиваешь, ты даже муху не станешь лишать жизни, а вот твои друзья, которые слепо выполняют твои команды, способны на все. Скажи мне честно, кто убил Ахмета и его друзей? И почему они надругались над мертвыми? – нервно заходила по комнате женщина. Она держала бокал с коньяком в левой руке.

   – Скорее всего, это сделали кровники Ахмета. Ты же не знаешь, чем он занимался в Чечне? И я не знаю, но могу предположить, что его труп с перерезанным горлом бросили в сортир не случайно, – ровным спокойным голосом ответил Маркус.

   – Да как ты можешь такое говорить?! Ахмет прожил в Крыму много лет, если б его искали в Чечне – его давно бы нашли. Но его никто не искал, значит, на его руках не было крови. А убили его твои друзья, потому что ты бездоказательно обвинил Ахмета в создании «психологической бомбы». А бомбы никакой не было. Приступ страха на борту самолета у трех пассажиров – это случайность, стечение обстоятельств. Неужели это тебе не понятно. Самолет разбился из-за ошибки пилота. Об этом говорят эксперты! – перешла на крик Лена.

   – Я верю экспертам. Самолет разбился по вине командира корабля, который слишком рано пошел на снижение и зацепил кроны деревьев, – подтвердил Маркус. – От меня ты чего хочешь? Чтобы я воскресил Ахмета? Повернул время вспять и забыл о погибших пассажирах этого рейса?

   – Я хочу знать, почему его убили? Кто вам дал право убивать людей без суда и следствия! – подскочила вплотную к Маркусу Лена. Ее распущенные волосы касались его лица.
   Неожиданно Лена взмахнула правой рукой, и Марат увидел опасную бритву, которую она прятала в рукаве халата. В левой руке она по-прежнему держала бокал с коньяком. Еще секунда, и она полоснет бритвой по горлу. Блокировать удар бритвой он уже не успевал, и тут в писателе пробудились навыки санитара психбольницы. Он действовал на автомате. Уход вправо, захват кисти и локтевого сустава и резкий рывок вниз. Из всего, что он должен был сделать, получился только уход от удара. Захватить кисть и выбить бритву Маркус не успел. Лена, резко опустив правую руку, бросила в его сторону хрустальный бокал, и не попала.

   – Коньяк зачем на ковер вылила? – попытался отвлечь женщину Маркус. Внешне он казался совершенно спокойным и даже заторможенным.

   Женщина стояла в трех метрах от Маркуса с опасной бритвой в руке. Зрачки ее были сужены, она тяжело дышала, удивляясь, как Маркусу удалось ускользнуть от смертельного удара.

   Писатель попытался заговорить с Леной, но она никак не реагировала на слова. Она его просто НЕ СЛЫШАЛА! И тут ему в голову пришла страшная мысль – Лена, еще минуту назад взрослая, успешная, разумная женщина, в одно мгновение превратилась в ЗОМБИ.

   – Ее «закодировали на смерть», – сделал вывод Маркус. – Так кодируют женщин-смертниц. Выходит, религия здесь не причем. На роль смертницы могут назначить даже ту, кто ни на минуту не расстается с крестиком и временами посещает православную церковь. Причем «код смерти» тех, кто превратил в зомби успешную бизнесс-вумен, оказался сильнее ее прежнего опыта, моральных ценностей и страха наказания за содеянное преступление.

   Маркус, не мигая, смотрел в глаза женщины. Сейчас главное – выбить бритву из ее рук. На третьей минуте противостояния Лена делает вторую попытку, бросаясь на Маркуса с бритвой в руке, и тут же нарывается на болевой прием. Она даже не поняла, как оказалась на полу лицом вниз с вывернутой рукой. Опасная бритва лежала в пяти метрах от террористки у батареи центрального отопления. Маркус тяжело дышал ей прямо в ухо и чувствовал, как по телу женщины прокатываются волны судорог.

   – Отпусти руку, мне больно, – наконец-то услышал Маркус голос Лены. – У меня болит рука, мне плохо, мне нечем дышать. Ты меня задавил. Отпусти меня, отпусти.

   Маркус встал на ноги, поднял с пола бритву и, закрыв ее, положил в задний карман брюк. Женщина продолжала лежать на полу, не двигаясь. Наконец, она приподняла голову, пошевелила пальцами правой руки, потом согнула ее в локте.

   – Больно-то как, – проговорила Лена, вставая с пола. – А ты сильный старик. Я и не ожидала. Думала, испугаешься, струсишь, убежишь. А ты на бритву – голыми руками.

   – Что на тебя нашло?! – резко оборвал Лену Маркус. Этот разговор ему не нравился, она, похоже, завела его, чтобы отвлечь внимание. Писатель подошел к женщине ближе и бесцеремонно провел руками по халату, груди и волосам.

   – Думаешь, у меня есть вторая бритва? – спросила Лена и, не дожидаясь ответа, бросилась на Маркуса, обхватив его руками так, что он не смог увернуться от… ее поцелуя. Женщина впилась в него с такой страстью, что Маркус на мгновение перестал контролировать ситуацию.

   Лена не выпускала из своих объятий Маркуса несколько минут. В другой бы ситуации – этот порыв страсти непременно закончился постельной сценой, но Маркус никогда не занимался сексом с душевнобольными женщинами и проститутками. Это было незыблемое правило. Маркус Крыми считал, что настоящий мужчина должен завоевывать женщину, а не обманывать или использовать ее беспомощное состояние. А уж покупать любовь за деньги Маркус считал делом низким и противным. Падшие женщины вызывали у него только чувство брезгливости. Неожиданно Лена отстранилась от Маркуса, сбросила халат и предстала перед ним полностью обнаженной.

   – Неужели ты не хочешь меня? Посмотри, какая я красивая, молодая, умная, что тебе еще надо, старик? – продолжила Лена. – Без этой сцены разврата и моего грехопадения твоя книга многое потеряет. Женщинам-читательницам нужна любовь, страсть к молодому, красивому и умному мужчине. Чтобы на месте героини увидеть себя, почувствовать себя желанной и любимой, обуреваемой страстью. Они хотят почувствовать такую любовь, чтоб от нее сорвало крышу, чтобы на пике страсти сорваться в пропасть, упасть на самое дно горящей лавы. Вот что нужно женщине. А в твоей книге главный герой – вздорный старик, который цепляется за свое прошлое, никому не нужные ценности и пустые разговоры о совести, чести и человеческом достоинстве.

   Маркус Крыми монолог женщины пропустил мимо ушей. Он стоял каменной стеной, не двигаясь и не говоря ни слова.

   – Ты хотел знать, какие отношения у меня были с Ахметом? – перешла на крик Лена. – Ахмет был моим любовником. И я чувствовала себя в его объятьях женщиной, настоящей женщиной, не машиной для сбора спермы и зачатия детей. Вот кем для меня был Ахмет. И я знала, что произойдет в самолете. В ресторане на турецком языке они говорили о бомбе, которая взорвет самолет. А я знаю турецкий, я была в Турции и учила язык, чтобы покупать там товар. И когда я прощалась с Ахметом в аэропорту, он мне сказал одну фразу: «Если вернешься живой, мы с тобой устроим такую любовь, о которой ты будешь вспоминать всю жизнь». И я мечтала о новой встрече с Ахметом. А ты убил мою мечту, перерезав им горло. Зачем ты это сделал, Маркус!?

   Лена упала на кровать и, уткнувшись в подушку, забилась в истерике. Маркус внешне был совершенно спокоен, но в душе он был поражен исповедью женщины, которая примкнула к террористам из-за того, что в руках одного из них она почувствовала себя настоящей женщиной.

   Неожиданно Лена вскочила с кровати и набросилась на старика. Схватив его за горло, она душила Маркуса с такой силой и ненавистью, что он стал терять сознание.

Последнее дело следователя Майорова

   Отставной следователь милиции Иван Петрович Майоров уже пятый раз проходил мимо развалин хрущевской пятиэтажки. Местные власти сносить развалины не спешили. Они искали подходящую фирму, которая взялась бы за снос и строительство нового дома. Но надежной фирмы не попадалось. Слухи ходили, что чиновники заломили непомерную цену за оформление нужных бумаг и гарантированную победу в конкурсе. Они хотели слупить с коммерсантов миллион баксов. Но фирмачи закладывать столь высокие траты в смету строительства не желали. Вот и стояли развалины в центре микрорайона, превратившись в логово бомжей, воров и убийц. В старой пятиэтажке, после выселения жильцов, милиция обнаружила несколько трупов. Как правило, погибшими оказывались сами бомжи. Одни умирали от старости, других убивали собутыльники, но попадались и «случайные пассажиры»: ограбленные, обворованные жители микрорайона. И тут вдруг вспомнилось Майорову: год назад участковый инспектор на одном из совещаний доложил начальству о том, что эти развалины облюбовали отсидевшие за изнасилование, «опущенные» в тюрьмах уголовники.

   – Они зазывают себе в гости малолеток из ближайших домов, насилуют женщин.

   Участковый просил два десятка омоновцев для изъятия преступного элемента, но начальство послало автора идеи подальше, резонно посчитав, что подобная публика не повысит их благосостояние, а вони в отделение добавит.

   – Пусть сначала убьют кого-нибудь, вот тогда и займемся, – пояснил позицию руководства начальник уголовного розыска Петренко. Так и жили в параллельных мирах милиционеры, призванные наводить порядок, и «опущенные» бомжи-убийцы, наводившие ужас на жителей района.

   Капитан милиции Майоров где-то в глубине души понимал, что это неправильно и пара ночных рейдов могла бы решить проблему с преступностью в районе, но с другой стороны, появление в отделение одновременно двух десятков бомжей превратило бы его рабочее место следователя в зловонный ад. В конце концов, эстетика победила. Но вот сегодня, когда Майоров из следователя милиции чудесным образом превратился в состоятельного гражданина, отношение к проблеме у него резко изменилось. И это было связано с пропажей его молодой супруги. Он, конечно, не мог допустить даже мысли о том, что его супругу похитили вечно пьяные отбросы общества, но как бывший мент, насмотревшийся на преступления, совершенные опущенными, должен был проверить и эту версию.

   Майоров уже прошел мимо развалин, и вдруг ему показалось, что он слышит женский крик из подвала. Бывший следователь остановился, прислушался и решил осмотреть подвал. У него с собой не было ни фонаря, ни пистолета. Дорогу среди развалин он подсвечивал мобильным телефоном. Неожиданно свет мобильника выхватил из тьмы фигуру человека.

   – А ну, стоять! – заорал Майоров.

   – А я и так стою, чего орешь! – ответил мужчина, шмыгая носом.

   – Милиция! – предупредил бомжа Майоров.– Показывай, кого тут прячете!

   – Никого не прячем, – униженно пробормотал бомж прислушиваясь к шагам на лестнице. Наконец, поняв, что в подвал мужчина пришел один, осмелел и стал приближаться к незваному гостю.

   – Стоять! Я сказал! – скомандовал Майоров, и тут же получил сильнейший удар по голове чем-то тяжелым. Майоров пошатнулся и стал сползать на землю, цепляясь пальцами левой руки за стену. Через минуту окружившие незваного гостя бомжи беспощадно били бездыханное тело ногами. Экзекуция продолжалась минут двадцать, после чего главарь банды подошел к распростертому на земле человеку, обшарил карманы и, подойдя к свету, стал осматривать добычу. После того, как часы и мобильник жертвы перекочевали в карман главаря, он раскрыл паспорт.

   – Майо-ров, – по слогам прочитал бомж. – Знакомая фамилия.

   – Косой, ты сегодня его бабу трахал, – подсказал кто-то из темноты. – Баба та – Майорова из соседнего дома.

   – Точно. У нее в паспорте Майорова написано, – заржал весело Косой. – И чего она в нем нашла. Баба в теле, вся в золоте, а это конченое чмо. Его Шиз с одного удара лопатой завалил.

   – Косой, ты не шибко тут веселись. Мы мента завалили. Он следаком работал, в СИЗО беспредел творил. Менты пронюхают, мало не покажется, – пояснил коротконогий мужчина в дорогой женской куртке.

   – А ты, Карлик, народ не пугай тут – пуганые уже. А то вслед за ним пойдешь!– осадил паникера Косой. —

   – Никто тебя не пугает, – огрызнулся коротконогий. – Нам валить отсюда надо как можно быстрее. Следак в конторе мог сказать, что в этом доме искать свою бабу будет. Не вернется – собак пустят сюда. Я уже побывал в пасти овчарки. На куски живых рвали в подвале на Революции. Там тоже труп мента нашли. Лютовали страшно. Двоих на месте пристрелили «при попытке к бегству», чтобы остальным языки развязать.

   – Да чо они мне сделают. У меня справка с дурки, что больной, – неуверенно возразил Косой.

   – Вот тебя за справку они кончат первым, чтоб не возиться. Справка эта на суде катит, а в камере – никаких привилегий.

   – Не учи ученого. Айда к бабе. Трахнем напоследок и кончим ее на ложе любви, – направился в дальний конец подвала Косой.

   – А с ментом, что делать? – попытался остановить его коротконогий.

   – Шиз, вали за бензином. Ты его завалил, тебе и сжигать, пироман хренов. Жили в подвале, горя не знали, а он сука бабу вначале приволок, а потом это чмо нарисовалось, пробурчал недовольно Косой.

   – Не, ну я тащусь, – заговорил третий бомж. – Шиз ему бабу подогнал на миллион. Да если б не я, ты о такой бабе и мечтать не мог. А теперь я еще и виноват. Мобилу давай, мне звонок другу сделать надо.

   – Какому на хрен другу? – уставился на бомжа Косой. – Откуда у тебя друзья в Москве?

   – Бензин где я тебе возьму? У меня ни канистры, ни бабок. На заправке с моим дресскодом хрен нальют, – пояснил Шиз.

   – На, звони, шиз клятый. Все у него не как у людей. Ему говорят, за бензином вали а он дресскодом виляет, – протянул мобильный телефон Майорова Косой.

   – Косой, дресскод – это не верзоха, а прикид к верзохе, – влез в разговор Карлик. – В кабаке, где я лабал на саксе, у нас тоже дресскод был: белая рубашка, галстук с пальмой и концертные брюки, черные.

   Тем временем Шиз по памяти быстро набрал знакомый номер и, услышав ответ, зачастил скороговоркой: «Бензин нужен, срочно. Сам пришел. Я его лопатой по башке от души!».

   – Клиент, живой? – услышал вопрос Шиз.

   – Вроде, живой. Дышит еще.

   – Короче, слушай и запоминай. Клиента свяжи и положи рядом с бабой. Пусть смотрит, как ее бомжи насилуют. С бензином решу.

   – Чо там решать. Ты сам приходи, тут такая баба, на миллион, а трахнуть ее на глазах мужа-мента – это два лимона.

Откровения Мадлен

   Ярузельский привез Мадлен на свою виллу.

   – Наш богатый гость скоро приедет, а пока приглашаю поужинать со мной.

   Ярузельский усадил Мадлен за накрытым столом, налил в бокал дорогое французское вино и провозгласил тост: «За любовь».

   Мадлен прикоснувшись к бокалу губами, холодно спросила: «Миллионер где?».

   – Я хочу тебя разогреть до его прихода. Ты слишком холодная, как рыба в реке. Расслабься и получи удовольствие.

   – Я последний раз спрашиваю, где миллионер Ярузельский! – повысила голос Мадлен. – Меня разводить не надо.

   – Миллионера не будет. Он поручил мне наказать тебя по всей строгости. Меня очень интересует, как ты удерживаешь в своей постели 24-летнего мужика-спортсмена? Покажи свой «секрет императора», и полетишь на Родину с деньгами.

   – Я с сутенерами не сплю! Миллионера нет, субботника не будет! Я – ухожу!

   Мадлен успела сделать два шага к двери, как на нее с диким воплем набросился озверевший сутенер. Он швырнул женщину на ковер и стал срывать с нее одежду. Мадлен отбивалась, как могла, но силы были не равны.

   Через полчаса Ярузельский поднялся с пола. Грудь и спина его были украшены глубокими царапинами и синяками.

   – Одноразовый Ярузельский перепрыгнул через голову пять раз, – улыбнулась женщина.

   – Почему ты меня считаешь одноразовым? – возмутился сутенер.

   – Этот вопрос доктору своему задай или своей фригидной жене. Собирайся, я не хочу задерживать самолет.

   – Мадлен, не спеши, скажи, а чем ты молодого мужика своего удерживаешь. Тело ведь у тебя уже не то. Сорок пять – это не двадцать.

   – Ты еще не понял, Ярузельский!? Есть золотое правило: женщине не следует самой раздвигать ноги. Мужчина должен добиться ее любви, и чем сильнее она сопротивляется, тем сильнее заводится ее партнер. Я же тебе только что показала, как одноразовый Ярузельский может пять раз перепрыгнуть через голову. Причем два последних – это следы от ногтей на твоем теле.

   – А с этим пацаном-мужем ты как познакомилась?

   – Я его лечила. Он попал в аварию, ушиб мозга, попытка самоубийства. Я занималась с ним аутотренингом, вводила в гипнотический сон. Однажды он признался, что у него никогда не было девушки. Я вначале пропустила это мимо ушей, а на следующий день увидела, как мой Костя с дикой страстью раскрывает двум студенткам тайны профессии. Меня это по-настоящему взбесило, а тут еще аутотренинг с пациентом у него дома. Ну, я и спровоцировала юношу, коснулась его шеи волосами, нежно погладила грудь. Короче, он меня изнасиловал на глазах своей мамочки. Я кричала, сопротивлялась, звала на помощь. Но прибежавшая на крики его мамаша прерывать процесс не стала. Она потом говорила, что испугалась за сына, боялась его напугать. Короче, эта мамаша, которая была на два года младше меня, стояла и тупо смотрела за тем, что вытворяет ее сынок. От пациента на этот раз я ушла вся в синяках, пообещав ему незавидную роль опущенного в зоне. На следующий день чуть свет ко мне домой прибежала его мамаша, предлагала деньги, машину, а потом пришел он, упал на колени, просил простить и предложил руку и сердце. Я его, конечно, послала. Но он проявил настойчивость. Целый месяц в ногах валялся. И я сдалась. Не с сутенером же жить. Родители жениха купили нам квартиру в центре Москвы, но живем мы с ним в разных комнатах, до тех пор, пока в нем не просыпается настоящий мужик. И это длится до утра без остановки. Ролевая игра, Ярузельский. Мужчину надо довести до бешенства, чтоб у него слетела крыша и только тогда дама сможет получить «райское наслаждение». Мне пора ехать.

   – Погоди, ты была восхитительна, у меня и правда слетела от тебя крыша. Поэтому я хочу тебя предупредить. Светлана сработала с миллионером на отлично. Он ей подарил золотой телефон, и она звонила в Москву.

   – Но мы ж договаривались! – закричала Мадлен. – Костя меня убьет.

   – Я ничего не мог сделать, не мог же я сказать миллионеру о том, что его только что обслуживала дешевая проститутка с Тверской.

   – Она работала не на Тверской, на Объездной. Это последний уровень. Ну, я ей припомню и субботник, и телефон, и звонок в Москву. Она кровью умоется.

   – Ты не очень-то зверствуй. Господин Ковальский просил доставить ее к нему на ранчо через три месяца. Он сейчас завершает в судах развод с супругой.

Любовь зла

   Громкие крики на втором этаже разбудили хозяйку дачи. Вначале Анфиса пыталась понять, что нужно было делать с женщиной, чтобы она так дико орала среди ночи. Потом ей показалось, что наверху что-то упало, и началась драка.

   Анфиса разбудила мужа.

   – Ты слышишь, что там творится?

   – Где там? – удивленно посмотрел на супругу Алексей.

   – Лена орала, как ненормальная, а сейчас они затихли.

   – Затихли, значит, уже все позади. Ты от меня чего хочешь, чтоб я тебя так, как Маркус Лену? – Алексей притянул к себе Анфису.

   – Погоди. Я не о том, – оттолкнула мужа Анфиса. – Лена сейчас в таком состоянии, что ей не до секса. Ее надо срочно отправить в больницу. У нее наркотическая ломка, самая настоящая.

   – И ты хочешь, чтобы я вызвал «скорую»?

   – Нет. Поднимись наверх и посмотри, что там происходит.

   – Ну, что там может происходить? Лена пытается оживить «русскую недвижимость», а она не шевелится. Так я ему помочь ничем не смогу – старичку за шестьдесят. Он уже давно на тренерской работе. И если тебе так интересно, то советую дождаться утра и взять интервью у нашего писателя.

   – А если она его задушит? Лена сегодня целый день не в себе была. Мне кажется, она уже знает о том, что произошло в Крыму, – понизила голос до шепота Анфиса. – Мне наш продюсер звонил, просил присмотреть за ней.

   – И что, присмотрела?

   – Я разговаривала с Леной после ужина. При мне она еще крепилась, но, похоже, что ее уже все достало.

   – Давай завтра займемся Леной, Маркусом и его друзьями, а сейчас я хочу спать.

От ненависти до любви – флакон мази

   Маркусу нужна была помощь. Пальцы обезумевшей женщины сомкнулись на его горле. Ему было нечем дышать. В висках молотом стучала артерия. Нужно сразу было гасить ее ударом в горло или бить пальцами по глазам. Эти приемы из его прошлой жизни были отработаны до автоматизма, но он не хотел причинять ей боль, потому что перед собой видел женщину-мать, а не свихнувшуюся от наркотиков бабу. Маркус еще надеялся на помощь Алексея и Анфисы. Но хозяева дачи делали вид, что наверху ничего не происходит.

   Перед глазами у Маркуса пошли красные круги, он понимал, что через минуту он уже не сможет спастись от сжимающих его горло рук. Говорят, что в такие минуты перед глазами человека проходит вся его жизнь, летящая в бездонную пропасть. Маркус вспомнил только один эпизод, а точнее игру, «Добей санитара!». Это была любимая ночная игра санитаров приемного покоя симферопольской психбольницы. На кафельном полу ванной комнаты они устраивали драку между санитарами. Это была борьба без правил. Разрешались любые приемы и удары, но чаще всего они использовали удушающие захваты и удавку. Вафельное полотенце набрасывали на горло противника и тупо его душили. Побеждал тот, кому удавалось отбиться от нападающего и нанести решающий удар противнику. Чаще всего от удушающего захвата и удавки спасал удар по глазам или по горлу. Это были очень опасные удары, которые могли лишить противника зрения, а то и жизни. Но никто об этом не думал. Тяжелые травмы, полученные во время той игры, чтоб не было лишних разговоров, санитары списывали на больных, которых «успокаивал» санитар. Победитель игры «Добей санитара!» получал бутылку пива, а побежденный залечивал раны у дежурной медсестры. Причем оба игрока чувствовали себя настоящими мужиками, способными проявить характер и силу в критической ситуации.

   Теряя сознание, Маркус решился сыграть с Леной в игру «Добей санитара!». Пальцами обеих рук он резко ударил по глазам женщину и отшвырнул ее от себя.

   – Еще не выросла та, которая сможет добить санитара! – прохрипел Маркус зло и страшно.

   Лена лежала на полу, схватившись за глаза, и громко рыдала от боли и бессилия.

   – Ты жалкий дряхлый старик, ты должен был умереть от моей любви, от того, что я позволяю тебе прикасаться к моему телу, целовать меня, – неожиданно забилась в истерике Лена. – А ты меня ненавидишь! Я хочу быть с тобой! Неужели ты не понял, что я хочу твоей любви!

   – Для того, чтобы я полюбил женщину, она должна быть чиста и непорочна. А женщины из притона, проститутки и наркоманки меня не интересуют. Это класс бабочек, который можно изучать и лечить. Лечить и изучать психиатрам, психологам, наркологам, потому что они не пригодны для любви. И мне бы очень не хотелось, чтобы последней женщиной в моей жизни стала порочная и опасная шахидка.

   Маркус усадил женщину в кресло и продолжил зло и громко:

   – На следующий день после катастрофы в аэропорту побывал Марат, и ему рассказали, что ты приехала не на белых «Жигулях», а в черной иномарке с тремя кавказцами, которые, прощаясь, страстно целовали тебя в губы. И я знаю о том, что по телефону у стойки вылета ты врала мужу, рассказывая ему, что приехала в аэропорт на «Жигулях» Ахмета, которые закипели на Ангарском перевале. Так где ты была и что делала перед посадкой в самолет? Мне это очень интересно услышать, потому что в самолете ты обманула меня, прикинувшись невинной жертвой.

   Лена долго молчала, а потом, решившись, заговорила.

   – Ты хочешь знать правду? Хорошо. Я тебе сейчас расскажу правду, всю правду, и после этого рассказа я тебе не позволю тронуть себя. Никогда и ни за что!

   – Говори, а что мне делать с тобой дальше, я решу сам, без тебя и твоих советов.

   Лена сидела в кресле, не открывая глаз. По ее лицу текли слезы.

   – Из санатория я выехала с Ахметом на «Жигулях». В Алуште он поменял машину. В черном «мерсе» было еще два массажиста из нашего санатория. По дороге мы заехали на какую-то поляну… Из-за этой остановки я чуть не опоздала на самолет. Поэтому я приехала в аэропорт вся на нервах. Потом позвонила мужу и прошла в самолет. А там, вместо того, чтоб оказаться рядом с молодым голодным до женщин офицером, я вынуждена была сидеть рядом со вздорным, ни на что не способным стариком, который грузил мой мозг дурацкими историями про людоедов и сумасшедших. Ничего б этого не было, если бы рядом со мной сидел молодой офицер. В гибели самолета виноват ты, и только ты!

   Сказав эти слова, женщина замолкла и провалилась в глубокий сон. Маркус пытался привести ее в чувство, но она уже ни на что не реагировала.

   Ночное происшествие окончательно выбило из привычной колеи Маркуса Крыми. Он переложил Лену к себе в кровать и, накрыв простыней, перебрался в кресло. Спать он не мог. Временами старик брал руку женщины, считал пульс и, не заметив ничего опасного, возвращался в кресло.

   В шесть утра позвонил Марат.

   – Посторонние на даче есть?

   – Нет, а что случилось? – спросил Маркус.

   – Мы Наташу нашли, но она в розыске.

   – Вези. Пока я здесь, ее никто не тронет.

Насильники сгорели в огне

   Наташа с трудом передвигалась, но была счастлива от того, что мучения ее наконец-то закончились. Наташе на втором этаже выделили отдельную комнату с ванной.
   Пока Анфиса оказывала первую помощь пострадавшей, Маркус завел к себе в комнату журналиста.

   – Шанель номер пять и стойкий запах дамских феромонов, а вы шалун, братец, – громко произнес Марат. – Пока я в темном лесу сжигал дачу вместе с таксистом и сторожем, вы тут в тепле и уюте сбивали с пути истинного чужую жену. А как же моральные принципы строителя коммунизма? Неужели вы забыли, что прелюбодейство – великий грех, и всех прелюбодеев в аду ждет геенна огненная?

   – Марат, не тупи, я атеист, – смутился Маркус. Только теперь он понял, что ему нельзя было приводить журналиста к себе в комнату. – Давай, докладывай, что вы там накуролесили.

   – Седина в бороду, бес в ребро, – продолжил ерничать Марат. – У Сергея люди – полные отморозки. Овчарку ножом зарезали. Да и Сергей еще тот доктор. Через забор как пацан перелетел. Короче, докладываю. Мы с Сергеем случайно оказались в Подмосковье на месте взрыва жилого дома.

   – Случайно или…

   – Маркус, не перебивай. Получил я СМСку на телефон с ориентирами дачи, где держат Наташу. На берегу озера, у дачного массива Лесной. Одинокое здание, к которому идет дорога из аэродромных плит.

   До трех ночи мы искали эти плиты. Нашли, стали подходить, а там псы учуяли чужих, подняли лай, забор двухметровый, и тут Серега орет: «В атаку!». Короче, овчарок положили: одну зарезали, двух пристрелили. Бежим к дому, а там два урода пыточную камеру для Наташи устроили. Короче, два трупа – насильники из тринадцатой камеры. Их Наташа положила из ружья.

   – Как к ней в руки ружье попало с патронами? – удивился Маркус.

   – Там, на даче, этих ружей, как грязи, целый арсенал, и что интересно, все они были снабжены полным боекомплектом. Охранник боялся нападения и зарядил все, что стреляло. После чего, наколовшись морфием, он вытащил из подвала Наташу и стал насиловать ее вместе с подельником, а тут мы нарисовались. Эти уроды подумали, что менты, заметались по дому, а Наташа из охотничьего ружья крупной дробью в состоянии аффекта одному в спину, потом другому.

   – И что было дальше?

   – Дальше прошло торжественное предание убиенных Богу огня. Таксиста и сторожа облили бензином и положили на газовые баллоны, а умельцы-десантники организовали короткое замыкание электропроводки. Взрыв газовых баллонов и бочки бензина был похлеще любого салюта на Красной площади в Москве. Короче, дача сгорела до последнего гвоздика. Тут можешь не волноваться, все чисто. Никаких следов и улик, – нервно сплюнув на пол, пояснил Марат. – Все натурально. Там баллонов с пропаном было штук пять, да двести литров бензина в гараже.

   – Зачем им столько баллонов?

   – Резервное отопление на случай отключения электричества плюс две кухни с газовыми плитами. В районе электросети давно не меняли. Нагрузки зашкаливают. Там же деревни были, а сейчас дачные поселки с кучей электроприборов. Сутками зимой света не бывает. Вот и ставят хозяева резервное отопление и аварийные электростанции, работающие на бензине. Так что тут все чисто. Да и искать менты никого не станут. Дача на одного авторитета записана, а авторитет этот в бегах, где-то в Тихом океане на островах банкует. Районным сыщикам совать нос в такие дела по штату не положено. Сгорела дача, и хрен с ней. Это азбука.

   – С этим понятно. А вторая женщина где? – строго посмотрел на Марата старик.

   – Ее на даче не было. Наташа говорит, что ее увезли на следующий день после того, как она обслужила каких-то бандитов с Кавказа.

   – И кто ее увез? – продолжил расспросы Маркус.

   – Неизвестно. Наташа ее больше не видела. Она даже не попрощалась. Просто исчезла, и все. Я так прикинул очки к носу, по всем раскладам, ее мог увезти с собой сутенер с Объездной Костя. Наташа говорила, что утром слышала шум машины у ворот дачи и разговор сторожа с каким-то мужиком.

   – А не могла эта женщина тебе СМСку сбросить?

   – Могла. Светлана ей мой номер телефона продиктовала на всякий случай.

   – Надо найти ее и привезти сюда. Ей угрожает реальная опасность.

   – Маркус, а у тебя перебора с бабами не будет на этой даче? Одну найди, вторую найди. В Крыму еще два террориста жируют, а я проституток искать по Москве буду.

   – Без тебя найдем, если ты такой гордый. А теперь, слушай инструктаж, – сделал официальное лицо Маркус. – Поживешь со мной в этой комнате. К бабам не приставать, даже если они сами начнут вешаться на тебя, как на пальму. Хозяйку обходи стороной. Там тебе ничего не светит, а если Леша узнает, что ты бьешь клинья, – вышвырнет на улицу в момент.

   – В это я въехал, но две другие-то временно доступны. Я видел на видео, что твоя Лена творила в Крыму. Очень симпатичное кино. Да и Наташа после удачного выстрела потеплела душой, и готова приласкать нежного и ласкового. Это я тебе как специалист говорю.

   – Ты сначала ее московские дела закрой с похищением, взрывом дома и кислотным дождем с тяжкими телесными. У меня вся надежда была на эту дачу и свидетелей, а теперь что мы предъявим органам – пепел?

   – Не знаю, алиби и правдоподобные отмазки по твоей части. Пошли в столовую, нас уже хозяйка зовет, – бесцеремонно оборвал Маркуса журналист.

   В девять утра все собрались в столовой. Последней к столу пришла Лена. Она заняла стул напротив Марата и молча принялась за еду. Маркус дождался окончания завтрака и заговорил не спеша, делая долгие паузы между предложениями:

   – Я признаюсь, что допустил серьезную ошибку при написании сценария. Сегодня ночью я понял, как террористы вербуют шахидок. И этой правды никто бы из вас не узнал, если бы «выжившей в авиакатастрофе» удалось полоснуть меня бритвой по горлу. Но она просчиталась, и я сижу перед вами живой и невредимый. Лена хотела убить меня из-за того, что в Крыму неизвестные лица прикончили массажиста Ахмета и его друзей. Она считает, что Ахмет ни в чем не виновен и его убили по ошибке.

   Маркус сделал долгую паузу. Потом, откашлявшись, продолжил:

   – Возникает вопрос, что нужно было делать с женщинами, чтобы они превратились в орудие убийства. В самолете я думал, что их кодировали при помощи гипноза. Но оказалось, что никакого гипноза не было, а было нечто другое. Моему другу Марату удалось достать в Крыму видеозаписи, которые были сделаны в соляной пещере. Марат говорит, что видел очень интересное кино. Я предлагаю посмотреть этот фильм перед тем, как закрывать наш проект.

   – Смотрите видео, наслаждайтесь игрой актеров, – зло проговорила Лена. —Единственное, о чем я жалею, – что не смогла довести задуманное до финала.

   После этих слов Лена, встав из-за стола, хотела уйти, но потом решила посмотреть кино вместе со всеми.

   Марат включил компьютер, отыскал нужный видеофайл, после чего уютную кухню наполнили женские крики, стоны и прочие звуки, сопровождающие подобные сюжеты. Непрерывно работающие четыре камеры показывали Лену крупно во всей красе, подчеркивая детали. Из одежды у нее был только дамский платок, повязанный так, как это делают восточные женщины. Вначале рядом с женщиной был один мужчина в черной маске московского ОМОНа. Минут через десять к нему присоединились еще двое в таких же масках. Причем мужчины за все время съемок не произнесли ни одного слова, не издали ни единого звука. ОМОНовские маски и сексуальное насилие внушало зрителям мысль о том, что беззащитную восточную женщину насилуют где-то на Кавказе русские солдаты, а не уголовные преступники, окопавшиеся в Крыму.

   После того, как последние кадры мелькнули на экране, Маркус предложил обсудить увиденное.

   – Вы сейчас видели, как преступники при помощи наркотиков и феромонов изнасиловали женщину, находящуюся в беспомощном состоянии.

   – Маркус, не передергивай, я сама этого хотела. Он сделал то, что просила я, – оборвала писателя Лена. – Не было никакого насилия.

   – Тебе лучше знать, – не стал спорить Маркус. – Если не было насилия, тогда объясни, зачем ты надела этот платок. В нем ты похожа на мусульманку.

   – Ахмет попросил. Сказал, что ему так будет интереснее. Я не придала этому значения, я же не знала, что они ведут видеосъемку. И еще, запомните вы все. Не было никакого насилия, каждый, кто приходил в пещеру, действовали вполне осознанно. Причем я отдалась ему только после восьмого сеанса массажа. Мужчине этого не понять, я каждый раз покидала массажный кабинет с диким желанием отдаться Ахмету, но он был со мной подчеркнуто вежливый и холодный. Он никак не реагировал на мое обнаженное тело, хотя довольно долго массировал мою грудь и ноги. А на восьмой день я сама положила его руку туда, где хотела больше всего ее ощущать. И только после этого он завел меня в соляную пещеру, уложил на массажный стол и помассировал мое тело так, что я чуть не потеряла сознание от дикого возбуждения и желания. Но даже после этого массажа он мне ничего не предлагал. Инициатива шла от меня, он просто выполнил мою просьбу.

   – И все-таки это было изнасилование с использованием наркотиков и ядов, – покачал головой Маркус.

   – Можете так думать, но все было иначе, – поднялась из-за стола Лена. – Марат, я хотела бы с вами поговорить без свидетелей.

   Журналист молча встал и пошел вслед за Леной.

Сценарий придется переписать

   – Маркус, у нас серьезная проблема из-за этих записей, – недовольно произнес Алексей, направляясь к озеру. – Под угрозой весь проект. Если мы изменим концепцию фильма, переделать придется буквально все. Я выстраивал образ невинной овечки, а она оказалась настоящей волчицей. Вся работа коту под хвост.

   – Нам не нужна ни овечка, ни волчица, мы с тобой зрителям покажем просто женщину, которую международные террористы втянули в преступную деятельность помимо ее воли, – возразил Маркус. – В этой истории главное – наркотик, а уже потом хорошие манеры террористов, феромоны, разврат и секс. Ты расставь правильно акценты, и тогда нам не придется ничего ломать. Я полагаю, что в этой истории вообще ничего не изменилось, кроме наших оценок и отношения к самой пострадавшей. Мало того, если б у нас в руках не было этого фильма, то мы до конца дней своих считали Лену жертвой, а не сообщницей.

   – Кстати, о фильме. Ты обратил внимание, как он смонтирован? У меня такое ощущение, что тот, кто его снимал, учился этому делу не по справочникам. Это или профессиональный кинооператор из ялтинской киностудии, или монтажер, – подсказал Алексей.

   – Постороннему они бы такое кино снимать не доверили. Кинооператор, скорее всего, из боевиков, который прошел специальную подготовку у террористов. Там учат работать с камерами и компьютерами. Теракт ничего не стоит, если о нем не пишет пресса. А для того, чтобы написали, – нужны видеокадры не только самого взрыва, но и того, как закладывали взрывчатку. Полные видеоотчеты боевики передают своим хозяевам, а фрагменты – отправляют в Интернет. Эти кадры потом тиражируют телевидение и информационные агентства всего мира. И тогда подрыв БэТэРа или легковушки в Дагестане моментально становится мировой сенсацией, потому что есть видеокадры. А вот сухая информация «без картинки» о том же БэТэРе не сработает. Ее никто не заметит, – пояснил Маркус. – А это значит, что мы выявили не всех участников и пособников. На свободе остались турок и оператор. Надо будет пропустить компьютерную тусовку Ялты и прилегающих поселков через мелкое сито.

   – Твое мелкое сито – это шестой труп. А если ошибетесь, как воскрешать будете «невиновного пассажира»? – спросил Алексей. Он был противником самосуда и внесудебных расправ.

   – Мертвого не воскресить, тут ты прав. И этих уродов мы бы не стали закатывать в асфальт. Дама с косой рассчиталась с ними за боевое прошлое, а не за мирное настоящее. За содержание притона теоретически им светило не больше пяти, а при той доказательной базе, что накопал в Крыму Марат Барский, группа поддержки из числа баб, получавших от Ахмета «райское наслаждение», развалила бы это дело на стадии следствия. Среди тех, кто лечился в соляной пещере, были и жены высокопоставленных сотрудников МВД. Тут никакое видео не поможет. Пойди, докажи в украинском суде, что под масками московского ОМОНА скрывались террористы. И еще на одну деталь я бы хотел обратить твое внимание. Марат просмотрел изъятые в санатории фильмы. Так вот, все участницы этой ролевой игры были в таких же платках, как и Лена, только с разными узорами.

   – Ты думаешь, что они снимали фильм под рубрику «Зверства московского ОМОНА на Кавказе»?

   – Я не люблю гадать на кофейной гуще, но это первое, что пришло в голову. А если учесть, что в каждом фильме есть эпизоды, скажем так, грубого обращения с женщинами, то можно смонтировать настоящую информационную бомбу для Запада, которая выстрелит в нужное время и в нужном месте, – продолжил Маркус.

   – Похоже, ты прав, – согласился Алексей. – Меня резанула манера оператора, который мельком показывает лицо женщины, в то же время затягивает средний план, на котором главным объектом становится платок, с платка резкий переход на голые ноги женщины и крупно, как ее насилуют. А в перебивках – маска омоновца, губы и глаза под маской. Снова насилие крупно и план – деталь: глаза и губы женщины. И тут опять затянутый по времени кадр. Если из фильма вырезать лицо женщины, оставив только ее глаза и губы, а это легко объяснить тем, что не хотели травмировать родных и близких потерпевшей, то видеофильм ударит в точку – стопроцентное зверство омоновцев на Кавказе. Это настоящая бомба. Причем любой эксперт подтвердит сам факт насилия, который был совершен группой лиц в какой-то пещере.

   Маркус остановился у самой воды.

   – Пора подбивать предварительные итоги. Скорее всего, на первом этапе Ахмет использовал массажный кабинет в санатории для создания образа народного целителя, использующего для лечения больных только натуральные лекарства и мази. Массажист он был хороший, и на него сразу обратили внимание женщины, которые получали удовольствие не только от самого массажа, но и от общения с массажистом. Потом он решил превратить массажный стол в нечто большое и стал получать деньги за дополнительные услуги: взял в аренду соляную пещеру и поставил на поток, скажем так, массаж для ВИП-клиенток.

   – Эта версия ничего не добавила в сценарий. В конце фильма можно озвучить и этот текст. Но я не вижу главного – героиню! Я ее не вижу, Маркус! Тот кошмар, что мы видели сегодня, не для сериала. Героиня и групповуха на массажном столе – это закрытый показ в Доме кино, а мы делаем телесериал для миллионов. Телезрители должны сопереживать героине. Героиня не может быть проституткой! Она не может бросаться на старика с откровенным предложением. Лена – не героиня! Все рухнуло! Ты понимаешь это или нет?!

   – Мне бы твои заботы, Алексей. Героиня этого не может, ведет себя неправильно, а она у нас такая. Это – правда жизни! И другой, выжившей в авиакатастрофе героини, у нас нет.

   – Может, сделаем ставку на ее подруг. Коллективное сумасшествие без интима.

   – Хочешь сохранить лицо героине – убирай подробности.

   – Погоди, не лезь в бутылку. У нас же была классная идея. Там, в пожарной машине, ты за основу «психологической бомбы» предложил взять феромоны. Это нормально, красиво: жучки, паучки, рыбки в аквариуме, настоящий профессор в кадре. Пусть объясняет, что при помощи запаха самец привлекает самку, а запах «тревоги» вызывает панику, и от него нет спасения. Это нормально!

   – Нормально, но в реальной жизни ничего этого не было! И люди погибли не из-за мифических феромонов, а из-за того, что некоторым дамам захотелось погорячей! Они ВИП-клиентки. У них богатые мужья, им скучно, и они желают сумасшедшей любви. Вот где собака порылась, а эти уроды играли на темных инстинктах пресыщенных сук. Я иду домой, ты меня достал своей цензурой и правилами создания телесериалов.

Сообщники Ахмета

   Часа через два в комнату Маркуса без стука вошел журналист.

   – И как успехи? – поднял глаза от компьютера Маркус, – что-то огня в глазах не вижу.

   – Лена мне такую истерику выдала, еле успокоил, – достал из холодильника бутылку пива Марат. – На хрена ты этот открытый просмотр устроил в столовой. Или это твоя ответка за ночной кошмар?

   – А ты как думаешь? Баба на тебя кидается с бритвой, потом устраивает какую-то дикую оргию, и я должен об этом забыть. Нет, со мной такое не проходит. Тень – знай свое место! – зло бросил Маркус. – Со мной женщины себя так не ведут. Узнал что-нибудь? Мне ее стоны не интересны.

   – Она рассказала кое-что про турка. Этот турок, хотя он такой же турок, как я эскимос, имеет свою фирму в Москве. Есть название фирмы и рабочий телефон. В Сети информации ни о хозяине, ни о самой фирме мы не нашли. Песня вторая. В Ялте остался – шестой член банды. Он приходил в санаторий, к Ахмету. Лена его сможет опознать.

   – Она, что, решила сотрудничать со следствием?

   – Правильное решение человек принимает только тогда, когда у него нет выбора. Я сказал, что выложу это видео в сеть, если она не поможет нам выявить всех участников банды, – усмехнулся Марат. – В отличие от тебя я умею убеждать женщин и показывать им ближайшую перспективу.

   – Знаток, твою мать, – недовольно пробормотал Маркус, – я бы посмотрел на тебя в тот момент, когда эта баба достала из рукава опасную бритву. Слушай, а она не пыталась тебя по горлу бритвой или залюбить до смерти на своей кровати? Ведь ты у нее первый подозреваемый в убийстве.

   – После общения с тобой женщинам уже не до секса. Он у них вызывает стойкое отвращение, но крышу у нее сорвало конкретно.

   – Это наркотическая ломка. Лену надо в больницу везти, но она ждет мужа. А теперь о делах наших скорбных. Поиск шестого начни с компьютерных клубов, – встал из-за стола Маркус. – И допиши в карту розыска: «Боевик. Профессиональный видеооператор, фотограф, монтажер с киностудии». Последнее маловероятно.

   – Откуда узнал? – быстро спросил Марат.

   – Алексей подсказал. Он считает, что этот человек операторскому делу учился не по инструкциям. Монтаж фильма профессиональный. Оператор может быть боевиком, который проходил спецподготовку за рубежом, – продолжил Маркус. – Короче, в Москве турком и его фирмой займется Сергей. Ты же лети в Чечню к своему правозащитнику и любым путем получи материалы последнего допроса Ахмета и его дружков. Насколько я знаю, кровники теперь снимают весь процесс на видео.

   – Я тоже об этом думал. И еще, из того, что рассказала мне Лена, – добавил журналист. – У Ахмета был новенький черный «мерс». На «Жигулях» он по санаторию ездил, чтоб не привлекать внимания. Короче, из санатория Лена выехала с Ахметом на «Жигулях». В Алуште поменяли машину. В черном «мерсе» было еще два мужика. Интересная деталь, она говорит, что любовью в пещере она занималась только с Ахметом, а этих двоих она не помнит.

   – Врет, наверное.

   – Нет, какой интерес ей врать. Похоже, что ее накачали наркотиками, и она не понимала, что происходит. Ее же этой мазью измазали с ног до головы. И еще одна деталь. По дороге они заехали на какую-то поляну, где Ахмет и массажисты ее изнасиловали втроем. Лена говорит, что она не хотела, но на этом настоял Ахмет. Причем он был первым, а его дружки подключились потом. Она утверждает, что сопротивлялась.

   – Это все слова, – махнул рукой Маркус. – Меня не интересуют подробности ее грехопадения.

   – Я бы не поднимал сейчас эту тему, но тут одна деталь. Ахмет перед тем, как ее раздеть даже там, в лесу, надел на руки белые перчатки и смазал их мазью, которую называл «Вазелин». Но это был не вазелин. По ее словам, они начали оргию на поляне, а потом поняли, что опаздывают, продолжили в машине, но расслабиться она там не смогла, и тогда Ахмет дал ей какие-то таблетки «от живота». Две таблетки она приняла в машине и еще две – в самолете.

   – И какой вывод? – резко спросил Маркус. Ему было неприятно слушать все эти подробности.

   – Не было никакого гипноза и кодирования. Они с женщинами практически не разговаривали. Это наркотики. Ахмет боялся, что женщина не примет вовремя «таблетки от укачивания», и подстраховал себя мазью с каким-то психотропным веществом. Мазь гарантирует поступление яда в организм через определённое время, после чего у больной развивается острый психоз и наступает временное помутнение сознания.

   – Чертова баба, как она меня развела в самолете. Я был на сто процентов уверен, что передо мной бедная несчастная женщина, верная жена, лишенная мужской ласки, которую злые преступники «закодировали насмерть», – возмутился Маркус. – Внешне и по разговору – жертва гипнотизера.

   – У нее не было выхода. Они заставили Лену лететь, пригрозив, что разместят это видео на порносайтах в Сети. Поэтому ей пришлось ублажать еще и этих двух в машине. Но им нужен был не секс. Все дело в мази. Мазь – это самые точные часы, которые ни от чего не зависят, – продолжил Марат.

   – Но для того, чтобы это сработало, с ними рядом должен был быть фармацевт с высшим образованием, который мог рассчитать время всасывания яда на мазевой основе. Это очень сложно. Там нет точной дозы. Ее считают по формуле на килограмм веса, с учетом состояния организма и приема других лекарств. И превысить дозу нельзя, фаза возбуждения может перейти в торможение.

   – Это когда ты после первого стакана водки веселый и счастливый, а после второго бросает в тоску.

   – Марат, ты, наверное, много пьешь. Если мне не изменяет память, это торпидная фаза алкогольного отравления. С наркотиками то же самое. Надо искать фармацевта или врача! – жестко произнес Маркус.

   – Про аптекаря Лена ничего не говорила, и я первый раз слышу, чтобы в бандгруппе были врачи!

   – Марат, аптекарь – ключевая фигура! Без него ничего бы не случилось! Надо искать в окружении этих уродов настоящего врача или фармацевта. Это не обсуждается!

   – Так, о прошлом поговорили, – закрыл тему Марат, – теперь мне бы очень хотелось узнать у великого писателя о его творческих планах.

   – Я заказал тебе билет в Грозный на 22. 30. Звони своему правозащитнику, пусть встречает. Попробуй вытащить из архивов информацию о банде Ахмета. Нам нужны шестой и седьмой участник банды. И еще, поспрашивай о турецкоподданном. Вдруг он и там засветился с боевиками.

Аптекарь

   После отъезда журналиста Маркус зашел к Лене. Женщина лежала на спине в том же коротком халате.

   – Как самочувствие? – спросил Маркус.

   – Твоими молитвами, – не глядя на него, проговорила Лена.

   – Может, врача вызвать?

   – Завтра прилетает мой муж, и мы все решим сами, без тебя. Я ухожу из проекта. Вычеркивай меня из сценария. Это не для меня. У вас есть кому играть падшую женщину. – Она сделала долгую паузу, а потом продолжила:

   – Ты сильный гипнотизер, но плохой психолог. Ты меня не понял. Я к Ахмету пришла, не для того, чтобы участвовать в его оргиях. Мне нужен был массаж спины. Он оказался хорошим массажистом, таким хорошим, что я вскоре забыла о муже.

   – Он тебе с первого дня втирал в спину мазь?– быстро спросил Маркус.

   – Да, он говорил, что это пчелиный яд, который необходим для лечения. Он втирал эту мазь в нижнюю часть позвоночника. Говорил, что у меня там большие проблемы. Я думаю, что это была не простая мазь. На третьем сеансе я почувствовала неодолимое желание. Мне захотелось, чтобы он меня взял силой. Потом, после массажа, целый день болела голова, а муж не захотел меня ласкать, ему утром надо было куда-то ехать. Это меня дико разозлило, утром я устроила скандал, а потом пошла к Ахмету и все повторилось вновь. Это я тебе рассказала, чтобы ты понял, с чего все началось.

   – Откуда он получал лекарства?

   – Один из его друзей привозил. Они его называли аптекарь, но я его в санатории никогда не видела. Я слышала, что все лекарства им привозит аптекарь. В санатории они лекарства не брали. Ахмет говорил, что у него все натуральное, от производителя, а в аптеках – сплошной фальсификат. А еще он назначал всем своим пациенткам какие-то таблетки, которые можно было купить только у него. Эти таблетки Ахмету привозил тоже аптекарь. Про него я забыла сказать Марату, потому что его никогда не видела. И еще одно. Они не собирались взрывать самолет. Это была репетиция… паники. Ахмет на поляне мне сказал, чтоб я не волновалась. Они просто хотят проверить работу аэропорта. Поэтому и привезли меня за три минуты до конца регистрации. Из-за этого меня и не досматривали, как всех. А в самолете я увидела трех женщин из нашего санатория. Они все лечились у Ахмета. Они – москвички, женщины замужние, состоятельные.

   Кого из женщин еще лечил Ахмет этой мазью?

   – При мне еще две приходили на массаж из города. Теперь все. Интервью окончено. Свободен. Мне больше нечего сказать. Уходи. С завтрашнего дня я начинаю новую жизнь. Надеюсь, что мы с тобой больше никогда не встретимся.

   – После завершения операции мы уничтожим видео. Эту запись больше никто не увидит, а вчерашняя ночь – это всего-навсего болезнь. Острый психоз, вызванный отравлением неизвестным ядом.

   Маркус вернулся к компьютеру. Как все просто у женщин: ласковый нежный массажист на фоне вечно занятого черствого мужа за несколько сеансов массажа становится самым желанным человеком на свете. И дело тут не в мазях и наркотиках. Женщина желала острых ощущений, и она получила эти ощущения в полной мере. Но причина ее падения не в массажисте, а в ней самой. В тридцать лет Лена захотела почувствовать себя любимой женщиной, но от собственного мужа добиться настоящей любви не смогла, и стала искать того, кто станет ею восхищаться, говорить красивые слова. Ничего нового. Таких историй тысячи, и если б не самолет, то об этом бы никто никогда не узнал.

   Маркус сидел за компьютером и вытаскивал из подсознания образ другой Лены. Главная героиня фильма не будет похожа на «выжившую в авиакатастрофе». Серая мышка не заинтересует мужскую аудиторию, такие дамы, как Лена, на большого любителя. И ее проблемы никому не интересны. Выжившей в авиакатастрофе станет фотомодель, молодая талантливая актриса. Молодую и красивую будут жалеть все. Ее обманули, изнасиловали, обесчестили, шантажировали. Главное, чтоб она смогла сыграть любовь и ненависть без фальши!

   Маркус от начала до конца прокрутил в голове сюжет фильма. Вроде все сходится. Часто летающие дамы не вызывают подозрений у милиции. Лена прошла в самолет без досмотра, потому что ей доверяли. Замужняя женщина-мать, бизнес-вумен. Такие самолеты не взрывают. При удачном раскладе Лена и ее подруги могли бы пронести в самолет компоненты взрывчатки, даже не подозревая, что они несут.

   И вдруг Маркус понял, что в его рассуждениях есть какой-то пробел, нестыковка. Паника и бабский бунт на борту самолета не дает стопроцентной гарантии. Летчик может без труда посадить такой самолет. Плюс, сложная подготовка к теракту: мазь, совместная поездка с шахидкой, секс в автомобиле или на поляне и засветка организаторов преступления в аэропорту. Похоже, она права. Это была репетиция. Они не собирались взрывать самолет, потому что были не уверены в результате. Я бы на их месте попытался воздействовать не на пассажиров, а на самих пилотов. Но как это сделать?

Лену тебе не сыграть

   Жена Алексея разбудила Маркуса в девять утра.

   – У тебя дверь открыта была, извини, что вошла без приглашения. Завтрак уже на столе. – Женщина быстро осмотрела комнату, кровать, на которой лежали скомканные простыни.

   – Анфиса, ты кого-то хотела здесь увидеть? – открыв глаза, спросил Маркус.

   – Нет, – смутилась женщина, – просто у тебя свет горел до пяти утра.

   – Хозяйка дома, которую мучает бессонница, могла б и зайти за снотворным. А может, ты хотела узнать, кто сегодня позарился на старика? – поддел Анфису Маркус.

   Мне все равно, с кем ты спишь, – фыркнула женщина. – Я зашла пригласить тебя на завтрак.

   – Это я уже слышал. А что делал сегодня ночью Леша? – спросил Маркус.

   – Что может делать ночью Алексей? Он переписывал сценарий. Это какой-то кошмар, я Лешу еще таким не видела. Весь на нервах. У него сроки. Режиссер кричит, продюсер орет по телефону. Вызвал в студию, – возмутилась Анфиса.

   – Этого и следовало ожидать. Но Леша мужик упертый. Все будет, как надо. Я сейчас приду.

   В столовой в хрустальной вазе стоял букет цветов, явно из местной теплицы, в вазочках лежало три вида варенья собственного изготовления, джем, сыр. Но удивило Маркуса то, что Анфиса рядом с ним усадила Лену, а сама села напротив. Падающий из окон мягкий свет подчеркивал красоту и ухоженность хозяйки дома. На ее фоне Лена сильно проигрывала.

   Во время завтрака Лена объявила, что ее муж вылетел из Симферополя, и попросила Алексея вызвать такси.

   – Зачем такси, я отвезу. Заодно посмотрю, где ты живешь. А на обратном пути заеду на киностудию, – предложил свои услуги Алексей.

   – Вези, если есть время, – пожала плечами Лена. – А жена твоя не приревнует? Мужчин тянет на падших женщин.

   – Лена, ну о чем вы говорите. Мы тут жили как одна семья. Над фильмом работали, —улыбнулась Анфиса. Она не скрывала своего превосходства над Леной и не видела в ней угрозы семейным устоям.

   Проводить Лену вышли все обитатели дачи. Лена махнула рукой, и машина, набирая скорость, направилась в сторону Москвы.

   – Маркус, я бы хотела поговорить с тобой по поводу роли.

   – Говорить мы с тобой будем в твоей спальне, или как? – пристально посмотрев в глаза женщины, спросил Маркус.

   – Можно и в спальне, если тебе там будет удобно, – призывно улыбнулась хозяйка дома, увлекая за собой Маркуса.

   – Так какие у тебя вопросы ко мне? – сев на супружеское ложе, спросил Маркус.

   – Леша сказал, что никаких постельных сцен в фильме не будет. Он собирается сделать из меня целомудренную Мадонну, – жеманно поджала губки женщина.

   – А тебе хочется заняться развратом на глазах всей съемочной группы? – удивленно посмотрел на актрису Маркус. – Ты вообще представляешь, что это такое? И как будет выглядеть юная красавица в объятьях трижды народного и дважды заслуженного героя-любовника прошлого столетия.

   – Я уже вторую ночь вижу себя в объятьях трижды народного. Я думаю, что справлюсь с этой ролью не хуже твоей любовницы Лены, – поддела Маркуса актриса.

   – Подглядывать нехорошо, – покачал головой Маркус. Он стал методично, бесцеремонно рассматривать сидящую рядом на кровати женщину.

   – Я не подглядывала, я читаю все, что вы пишете в своей рукописи. Мало того, я знаю, чем занимается Алексей в соседней комнате, потому что у него постоянно включен Скайп. В нашей домашней сети я администратор, а Алексей– гость, потому что он так и не смог в полном объеме овладеть компьютером. Для Леши компьютер – пишущая машинка. Единственное, что он делает профессионально, монтаж фильмов. Тут он непревзойденный ас, а искать что-то в Интернете не заставишь. Он не знает, как писать запросы поисковикам и где, что надо искать.

   – Хорошо, если ты читала последние главы моего романа, то должна просто отказаться от этой роли. Ты не сможешь сыграть Лену. Я врагу не пожелаю такую роль. Это роль лишенной стыда и комплексов драматической актрисы, готовой не только показать себя всю, но и раскрыть зрителям свою душу, дать им возможность обсуждать и издеваться над самым сокровенным, что есть у женщины. Начиная эту книгу, я не представлял, каким будет финал этой истории. Я писал о несчастной женщине, которую злобные монстры втянули в смертельную игру. Ее образ мне казался чистым, светлым, ничем не запачканным. Я готов был сделать из нее богиню, жертву обстоятельств, закодированную снежную королеву.

   – А себя ты видел смелым рыцарем, который смог снять с нее проклятье злых демонов. Раскодировать Лену, вернуть в семью и сделать ее счастливой? – спросила актриса с улыбкой.

   – Примерно так, не всегда же играть роль убийцы и насильника, – не стал спорить Маркус.

   – После этих слов я еще больше хочу сыграть эту роль, я хочу играть Лену, а не отредактированную Алексеем жертву террора, – горячо заговорила женщина.

   – Вы ее не сыграете, потому что у вас нет подобного опыта, вы слишком молоды, красивы, притягательны, наивны и восхитительны, – перешел на «вы» Маркус. Его поражало упрямство этой сытой и довольной жизнью женщины.

   – Маркус, на вашем месте я была бы менее категорична в оценках, – развернувшись в пол-оборота, чтобы лучше продемонстрировать свои красивые «ножки от ушей», произнесла актриса. – Я много видела в этой жизни. Я с четырнадцати лет участвовала во всех конкурсах красоты, и в двух из них получала корону и гран-при.

   – Какая связь, – скривился от этих слов, как от лимона, Маркус. – Я с 14-ти лет занимался в фотокружке, участвовал в выставках и получал грамоты.

   – Маркус, не тупите, вы же знаете, о чем я говорю. Корону на конкурсе красоты можно получить или за деньги, или вы сами знаете, за что, – широко раскрыв глаза и грациозно сменив позу, с достоинством произнесла актриса.

   – А вот объясните мне, старому и не понятливому, ни разу не образованному, у вас мединститут за плечами, а у меня восемь классов и коридор, вот эти ваши сексуальные позы. Вы намекаете на то, что нам пора переходить к самому интересному в этом фильме, к постельным сценам, или я вас как-то не так понял?

   – Можно и прорепетировать. Я готова. И я вам сейчас покажу, как можно красиво любить мужчину в кино, – с гордо поднятой головой произнесла женщина.

   – В ваших талантах я как раз и не сомневаюсь, но что вы будете делать, если в самый неподходящий момент произойдет эксцесс исполнителя, и то, что мы репетировали понарошку, превратится в нечто большее, – прикинулся тупым крестьянином Маркус.

   – Я готова и к такому повороту событий, – призывно улыбнулась актриса, – для остроты ощущений я хотела бы побывать в объятьях настоящего старика, способного на любой безумный поступок.

   – Я бы вам, может, и подыграл, – сняв очки, близоруко сощурился Маркус. – Но есть проблема. За всю мою долгую и неоднозначную жизнь рядом со мной никогда не было победительницы конкурса красоты. А вы с Лешей, кажется, познакомились, когда он восседал в жюри этого конкурса.

   – Да, он мне вручил корону, а потом повел в ЗАГС. Все было очень торжественно. Благодаря Леше я снялась в пяти его фильмах, а эта история будет шестой.

   – Такому мужу изменять большой грех, – по-стариковски заговорил Маркус.

   – А я не собиралась ему изменять. Мне не нравится то, что вы оба пытаетесь превратить эту проститутку в жертву террористов. Она сама виновата в своих проблемах. Нашла себе любовника. Да я б в сторону такого массажиста и не посмотрела, не то чтобы лечь к нему на массаж. Это ж пародия на мужчину.

   – А ваши массажисты?

   – Молодые, красивые, сильные…

   – Понятно, – медленно произнес Маркус, – но я так и не понял, чего вы хотите от меня, Анфиса?

   – Я хочу играть другую женщину. Необузданную, страстную, красивую, а не это забитое чмо. И я уверена, что режиссер будет на моей стране, он будет требовать от меня настоящую страсть и взрыв эмоций. У режиссеров – это в крови, даже если вы на этот фильм возьмете женщину-режиссера. Они чувствуют зрителя лучше сценаристов и писателей и будут снимать кино для зрителей. Но я не хочу идти на конфликт с Алексеем, поэтому, чтобы раскрыть вам глаза, я и пригласила вас в эту спальню, чтоб прорепетировать главную сцену фильма на моем брачном ложе. И вы напрасно отказались. У нас с вами было бы все красиво и эротично. Я отработала каждое движение, каждый взгляд.

   – Что вы считаете главной сценой фильма?

   – Неудачную попытку убийства. Жертва авиакатастрофы буквально насилует писателя, по вине которого был убит ее любимый мужчина.

   – Я не вижу вас в этой роли. Серую мышь, женщину, познавшая настоящую любовь в тридцать лет, не сможет сыграть фотомодель. Это аксиома. Мужчины и так валяются у ваших ног. Вы же сами сказали, что фотомодель не опустится до массажиста! Зритель вам не поверит. Нам надо либо еще раз переписать сценарий, либо менять актрису на «серую мышь». Поймите, любовь к массажисту была ее последним шансом, а для модели – это всего лишь эпизод, приключение, экзотика. Для того, чтобы вас ввести в этот сериал, придется на роль террористов пригласить настоящих героев-любовников.

   – Я с молодыми чеченцами сниматься в постели не буду. Одно дело трижды заслуженный старик, и совсем другое почувствовать молодое горячее тело горца, – отмахнулась от предложения Маркуса актриса. – Со стариками – это всего лишь игра, интересная, сложная, но безопасная, и совсем другое – молодой необузданный жеребец. Если с ним потом не переспать по-настоящему, то от одних мыслей о нем можно будет свихнуться. А я не хочу уходить от мужа. Актрисы с мужьями расстаются после того, как становятся знаменитыми и популярными в народе, когда их узнают на улицах все. А пока ты никто, ублажай своего любимого спонсора, и рассказывай телезрителям, что такое неравный брак и как хорошо жить с повидавшим очень многих женщин мужчиной.

   Актриса неожиданно схватила Маркуса за шею и с дикой страстью впилась в его губы. Маркус не устоял на ногах, и вместе, как ему показалось, с обезумившей актрисой он упал на ее семейное ложе.

   – Я хочу кричать так, как кричала Лена в твоих руках, я хочу умереть от страсти, не изменяя мужу. Сейчас мы будем репетировать с тобой то, что ты делал с Леной. Только репетировать, это не измена, это работа. Всего лишь работа, – страстно шептала на ухо писателю Анфиса. Маркус чувствовал ее прекрасное тело, от которого можно было сойти с ума. Узкая талия, огромная грудь, и он уже не замечал фальшивых реплик.

   После репетиции с Анфисой Маркус решил переписать историю любви еще раз. В сети массажистов могла попасть не только серая мышь, но и пресыщенная жизнью и удовольствиями любительница острых ощущений. Такая дама могла отправиться в пещеру с местным аборигеном ради экзотики, для того, чтобы было что вспомнить после курорта.

Информация из Грозного

   Марат задержался в Грозном на несколько дней, а когда появился на даче, тут же осыпал комплиментами хозяйку дома и Наташу. Но Анфиса даже не посмотрела в его сторону. От Марата зависело расследование авиакатастрофы, а от Маркуса – новая роль Анфисы. Ему придется заново писать диалоги и дописывать новые сцены в самолете. Теперь не героиня будет завидовать стюардессам, а стюардессы будут смотреть на нее с завистью. И офицер-пограничник подойдет знакомиться с ней в самолете. Вообще все будет, так как она привыкла: восхищенные взгляды, предложения руки и сердца, и слова: «шепните ваш телефон». А истерика у кабины пилотов – это наркотик. Не больше. Отравление неизвестным ядом, феромоны, да что угодно, пусть об этом думают Алексей и Маркус, а она сыграет актрису, фотомодель, красавицу, жертву злодеев.

   Марат поднялся на второй этаж к Маркусу.

   – Что-то изменилось в этом мире, – заговорил он с порога. – От Анфисы – ноль внимания!

   – А что ты хотел от чужой жены, чтобы она тебе на шею кидалась при живом муже? Марат, ты здесь никто, и зовут тебя никак, – подколол журналиста Маркус.

   – Зато у тебя с Анфисой полное взаимопонимание.

   – Ничего удивительного. Я же писатель и автор сценария, а ты мои ноги, глаза и уши. И вообще, вместо того, чтобы охмурять чужую жену, доложи о своих проколах и победах, – посоветовал Марату писатель.

   – Есть запись допроса Ахмета, остальных сразу зарезали на его глазах. Я получил ту часть, которая касалась Крыма. Пришлось делать подстрочник, они говорили, как ты понимаешь, не по-русски. Ахмет рассказал следующее. Во время военных действий раненых боевиков из Чечни переправляли на Украину через Грузию и Турцию. Ахмет приплыл в Крым вместе с мандаринами из Поти. Лечились они в сакских санаториях. Благо денег у боевиков было достаточно. Есть фамилии чиновников из администрации президента Украины Ющенко, которые за деньги делали им гражданство и новые паспорта. Ахмет и его банда убийц по документам – беженцы, мирные жители, жертвы российских спецслужб. На первых порах перед ними была поставлена задача: купить дома, землю, действующие предприятия, рестораны, магазины. Когда стали на ноги, поучаствовали в создании охранных структур, чтобы получить разрешение на хранение оружия. В местные разборки не лезли, но с этими бизнесменами ни чиновники, ни братки старались не связываться. По словам Ахмета, ему известно десять автономных групп боевиков, которые работают в Крыму под прикрытием бизнес-структур.

   – Пока я ничего нового от тебя не услышал, – разлил по чашкам кофе Маркус. – Что Ахмет говорит о себе? Кто ими руководил?

   – Руководили те, кто отправлял наемников в Чечню. Ахмет наемник, он не чеченец. После лечения в санатории легализоваться его группе предложили через массажный салон для ВИП-клиентов. Тайны профессии познавали в Турции и Амстердаме. Из Амстердама наладили поставки специальных мазей, в состав которых входили яды змей, пауков и прочих гадов. Эти мази хорошо снимают боль в позвоночнике. Вторая группа лекарств была экспериментальной. Люди, связанные с террористами, по словам Ахмета, сами создают новые наркотики, которые надо на ком-то испытывать. Экспериментальные лекарства они получали бесплатно. Посредник требовал от Ахмета письменные отчеты о действии этих лекарств на представителей разных возрастных групп. Люди Ахмета специализировались на домохозяйках в возрасте от 30 до 60 лет. Программа, над которой они работали, называясь «Голая домохозяйка». На первых порах надо было создать устойчивую группу испытуемых, которых они лечили ядовитыми мазями, вызывающими привыкание и синдром отрыва. Лечения у Ахмета хватало на два-три месяца, потом начинались сильные боли в позвоночнике, которые снять ни в Киеве, ни в Москве врачи не могли.

   – Это понятно. Шампунь от перхоти, который после отказа от него вызывает усиленное производство перхоти. Узаконенное мошенничество, – перебил Марата писатель.

   – Но это, как ты понимаешь, была только присказка, а сама сказка из Амстердама впереди. После того, как у дамы, вылечившей радикулит, начиналось обострение, которое нормальные врачи не могли снять, она вновь отправлялась в Крым. Ахмет, после осмотра пациентки, говорил ей, что для лечения «очень тяжелого случая» надо втирать новую мазь. Мазь эту массажисты между собой называли «Амстердам» и втирали ее в нижние отделы позвоночника, которые регулируют работу органов малого таза. Это лекарство и вызывало у пациентки повышенную сексуальную активность.

   Ахмет сказал на допросе: «После этой виагры мне давали все на десятый день!». Стопроцентный результат. Но просто так заниматься любовью со старушками они не собирались. Для перехода в третью стадию выработки зависимости от массажистов они вначале незаметно снаружи намазывали этой мазью презервативы, а после того, как мазь начинала действовать, надевали перчатки и уже не скрываясь, вводили ее внутрь испытуемым в большом количестве. Как видишь, никакого насилия и обмана. После этого дамы становились сексуально раскрепощенными, требовали от массажистов особые виды массажа, соглашались на групповуху, которую те снимали на видео для отчета перед создателями чудо-мази. Использовали они это видео и для шантажа тех, кто пытался вывести на чистую воду мошенников. А вот деньги со своих жертв за видео они не вымогали. Боялись нарваться на ответные действия со стороны милиции или криминальных структур. Клиенты-то у них были непростые.

   От подготовки к теракту на допросе Ахмет отбивался руками и ногами. Боялся, что за теракт с самолетом его отправят к «вечно живым» на пожизненное заключение. На вопрос, почему на одном борту оказалось столько его пациенток, сказал следующее: «Нас убедительные люди попросили проверить работу крымского аэропорта и выяснить, как будут действовать пилоты, если в салоне самолета начнется паника или массовые беспорядки». И еще одна деталь, кроме программ «Домохозяйка», «Студентка», по словам Ахмета, уже работает программа «Стюардесса».

   – Похоже, ты нашел ответ, зачем они все это делали, – вскочил с кресла Маркус. – Все сошлось. Вот оно, недостающее звено. Пассажиры могут повлиять на экипаж, но этого влияния может оказаться недостаточно. Феромоны страха, телепатический выброс отрицательной энергии могут заразить тех, кто находится рядом с источником страха. Другое дело, если приступ страха накатит на стюардессу в кабине пилотов или членов экипажа. Тут уж трагедии не избежать. Ошибка пилота гарантирована. Ты бы посмотрел, что вытворяли Лена и ее подруги по несчастью в самолете во время посадки. Если б Лена в тот момент проникла в кабину пилота, она бы разнесла там все оборудование вдребезги.

   – Но для этого надо, чтоб ее впустили в кабину летчиков. Посторонние там находиться не могут. Это нарушение инструкции, – возразил Марат.

   – Это преодолимо в момент. Дама, накаченная «Амстердамом», источает такое количество феромонов страсти и продолжения рода, что у самого отмороженного пилота появится неодолимое желание приласкать стюардессу, не отходя от рабочего места. А если она по доброте душевной займется любовью с летчиками в начале полета, когда самолет летит на автопилоте, то она там и пропишется до самой посадки. Ну, кто откажется на халяву поиметь красивую длинноногую красотку, не отходя от рабочего места? Ты вспомни, кого сейчас берут солидные фирмы на должность стюардессы. Дом моделей отдыхает. Стюардесса выходит к пассажирам, и мужики тут же забывают про своих жен и любовниц, сидящих рядом.

   – Об этом я не подумал, – согласился с версией Маркуса журналист.

   – И защититься от этих массажистов проблематично. Даже если возьмут под контроль всех массажистов, работающих в аэропортах и санаториях гражданской авиации, найдутся еще подобные структуры на железной дороге, в метро, в армии, на атомных электростанциях. А что стоит, скажем, какому-нибудь знатоку народной медицины, открыть массажный салон рядом с ведомственной поликлиникой крупной АЭС. Даю гарантию, что уже через пару дней после открытия врачи и медсестры поликлиники начнут направлять туда за малые деньги своих больных. И закрыть этот массажный салон будет весьма непросто, потому, что на первой стадии массажисты привязывают к себе ВИП-клиентов, которые могут позвонить и защитить.

   – И что нам дальше делать? Зачистить массажные салоны в Москве мы с тобой не сможем.

   – А тебе это и не надо. Отправляйся в Крым. Ищи Аптекаря и Оператора. Надо закончить одно дело перед тем, как браться за следующее, а я в очередной раз перепишу сценарий. И мой тебе совет, оставь в покое Анфису, она порядочная женщина и верная жена.

   – А что ты собираешься делать с Наташей? Она до сих пор в розыске. Ее фото на каждом столбе.

   – Мы с ней много говорили о том, что с ней произошло. У нее бессонница и ночами она практически не спит. Я пытался снять это состояние при помощи гипноза, но ничего не вышло. Ее надо положить в стационар, но мы это сделать не можем. Она – главная подозреваемая в похищении ребенка. Скорее всего, ее опознают, как ту, которая облила кислотой дочь Ивана Крамарова. И отбить результаты опознания в суде не сможет ни один адвокат. У нас нет даже алиби на момент похищения и нападения на дочь Крамарова. Выход только один, надо найти настоящую преступницу и похищенного ребенка. Причем брать ее надо с поличным, с железными доказательствами, чтобы менты навсегда забыли о Наташе.

   – А если ребенка уже убили и сожгли, что мы предъявим? – спросил Марат, закуривая сигарету.

   – Это не тот случай. Ребенок жив и пока ему ничего не угрожает? Но ситуация может измениться в любую секунду из-за состояния самой похитительницы.

   – Маркус, ты что-то темнишь! Если ты знаешь, кто его похитил, то почему мы еще здесь сидим. Садись в машину, и поехали за ребенком! – перешел на крик Марат. Он не любил, когда с ним начинали играть втемную.

   – И ты знаешь адрес, где находится ребенок?– включил электрокофейник Маркус.

   – Я не знаю, но ты утверждаешь, что ребенок жив. Откуда у тебя такая информация?

   – Я проанализировал это дело и установил похитительницу. Ребенка похитила женщина, больная шизофренией. Причем у нее довольно редкая форма болезни. Скорее всего, она ощущает, что ее ежедневно кто-то насилует. Не исключено, что это делает не обычный мужчина, – сделал долгую театральную паузу Маркус.

   – Что ты тянешь кота за хвост? Кто насилует твою шизофреничку? Дьявол, собаки, кошки, слон?! – забегал по комнате Марат. – Он проанализировал дело. Ты его чем проанализировал, головой или…

   – Естественно, тем органом, о котором ты только что подумал. Так вот этот самый орган, я имею в виду свою собственную голову, только что мне подсказал, что женщину эту насилуют инопланетяне.

   – Маркус, что ты тут несешь. При чем тут марсиане. Это же полный бред.

   – На первый взгляд – бред, но такое может быть. Я лично своими глазами видел, как женщину по фамилии Меркурьева (есть еще такая планета Меркурий) насиловали сразу два марсианина прямо на моих глазах. Она подлетала на кровати на полметра, и заканчивалось все это безобразие таким диким оргазмом, что ее не могли удержать три санитарки. Но это еще не все. А теперь, главное. Через девять месяцев женщина рожала ребенка, которого у нее тут же отбирали эти подлые инопланетяне, и она потом годами его искала, и что очень важно, обязательно находила. Потому что добрых людей на Земле больше, чем злобных инопланетян, – закончил свой рассказ Маркус.

   – Ты хочешь сказать, что ребенка у дочери Крамарова похитила сумасшедшая, которую изнасиловали инопланетяне? – уточнил Марат.

   – Типичный пример тупости и подмены понятий. Тебе надо работать в избирательном штабе Тимошенко политтехнологом. Я битый час вбиваю в твою пустую орущую голову информацию о том, что ребенка похитила женщина, которая достает врачей своей мнимой беременностью, родами и похищением ее собственного ребенка, а этот знаток мне начинает нести какую-то ахинею про инопланетян.

   – Я все понял, Маркус. Похитить ребенка могла шизофреничка, которая достает врачей своей мнимой беременностью от инопланетян или хрен знает от кого, – сделав глубокий вдох, произнес Марат.

   – Ни хрена ты не понял. И если прямо сейчас побежишь в психушку искать вечно беременную шизофреничку, то от этой беготни толку не будет, потому что я не услышал от тебя главного: ключевого слова! Ты что, совсем тупой. Как ты ее найдешь без ключевого слова.

   – Какое на хрен ключевое слово? Ты не говорил ни про какие ключевые слова. Нашелся на мою голову: «Сим-сим откройся». Какие слова я должен сказать, чтобы найти эту бабу, – заорал, Марат.

   – Ключевые слова в этой истории ДОБРЫЕ ЛЮДИ, бизон горластый. Повторяю еще раз, ДОБРЫЕ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ПОДСКАЗАЛИ, ГДЕ НАХОДИТСЯ ЕЕ РЕБЕНОК. Теперь ты въехал в тему или будешь и дальше орать белугой, – ухватив за рубашку Марата, прокричал ему в ухо Маркус. – И не ори мне больше в левое ухо!

   – Погоди, ты хочешь сказать, что кто-то навел на этого ребенка шизофреничку, сообщив ей, что это ее ребенок, – спросил Марат.

   – Наконец-то до тебя дошло. Настоящий жираф. Расстояние от головы до задницы пять метров. Пока голова кушает, задница думает, – подколол Марата Маркус.

   – А ты не мог мне вместо всего того бреда про инопланетян сказать одну простую и понятную фразу о том, что «нам надо искать похитительницу среди больных шизофренией, которую на чужого ребенка мог вывести преступник», – зло, посмотрев на Маркуса, спросил Марат.

   – Нет, не мог, потому что ты эту идею отмел бы с порога и стал вываливать на стол еще сто пятьдесят вариантов, кто и за что похитил ребенка. Этим как раз и занимаются сейчас туповатые ментовские сыщики и знатоки из службы безопасности. И каков результат их мозговой деятельности? Нулевой, потому что они не там и не того ищут, – назидательно произнес Маркус.

   – Погоди. Если ребенка похитила шизофреничка, то почему с Крамарова вымогают деньги. Говорят, что он уже пять лимонов перекачал похитителям, – подозрительно посмотрел на Маркуса журналист.

   – Крамаров может перекачать мошенникам с таким же успехом еще сто лимонов, только результат будет прежний. Помни про ключевые слова ДОБРЫЕ ЛЮДИ!

   – Стоп! Что ты мне мозг грузишь всякой хренью. С Крамарова реально вымогали деньги. Он перечислил вымогателям пять лимонов за внука, – напомнил Маркусу журналист.

   – Трудно общаться с людьми, которым лень изучить матчасть. Ваше тупейшество, повторяю в сто первый раз, для особо одаренных: деньги Крамаров посылал не похитителям, а на некий благотворительный счет. И платеж был оформлен как благотворительный взнос. Через пятнадцать минут после зачисления денег на этот счет они попадали в «исламский банк», а оттуда веером разлетались по офшорам. Конечный получатель – фирма-однодневка с моментальной обналичкой всей суммы, – пояснил Маркус. – Типичная банковская мошенническая схема. Без белых банковских воротничков такую операцию провернуть невозможно. И на этом все. Тема закрыта. Тут надо работать, а не языком чесать. Ты должен сейчас рыть землю, чтобы найти внука Крамарова. Это единственное, что может спасти Наташу от тюрьмы.

   – Маркус, а у меня еще одна версия появилась прямо сейчас. Не мог ли какой-то псих, который лежал с ней в психушке, похитить ребенка и свалить это похищение на Наташу?

   – Теоретически может быть все, что угодно. Но ты сейчас думаешь не о том. Твоя задача сегодня накрыть сетью весь город, а не только один район, и перешерстить всех шизофреничек детородного возраста, которые жалуются на то, что их постоянно насилуют и после родов у них крадут детей.

   – Почему только молодых? – быстро спросил Марат.

   Потому что старухи об этом могут только говорить. А молодых шизофреничек гормоны бьют так, что они могут сделать все, что угодно. Запомни, в основе этого бреда лежит гормональный взрыв, который проявляется, прежде всего, гиперсексуальностью.

   – А может, поискать эту бабу на панели среди сумасшедших проституток твоего бывшего коллеги?

   – Нет. Я бы такую бабу к обслуживанию клиентов и на пушечный выстрел не подпустил, потому что у нее не простая, а галлюцинаторно-параноидная форма шизофрении с системным бредом. Откорректировать такой бред невозможно. Этим больным мужчина не нужен, потому что ее постоянно насилуют инопланетяне, черти или кто-то страшный и сильный. И тут самое главное в том, что эти негодяи доводят ее до оргазма не только ночью в постели, но и на улице, на работе, в общественном транспорте. И еще одна деталь, больная стесняется того, что половой акт с ней происходит на глазах сотен людей, которые видят все подробности, как и сколько раз проникает в нее этот негодяй. Эта деталь очень важная: ей неудобно, и она стесняется того, что с ней происходит, потому что она порядочная, хорошо воспитанная женщина. Меркурьева, о которой я тебе рассказывал, работала врачом поликлиники. А теперь, представь ее состояние, когда прямо на приеме больных на доктора набрасывается нечто и совершает с ней такой силы половой акт, что он заканчивается настоящим неконтролируемым оргазмом доктора в присутствии пациентов и медсестры.

   – Да уж, картина маслом, – пробормотал Марат. – И чего только не бывает на этом свете.

   – Но я тебе все это рассказал не для того, чтобы ты крутил в мозгах непристойное кино. Пойми, у разыскиваемой нами женщины нет ни мужа, ни любовника. Скорее всего, она живет одна. Такие больные, чтобы не позорить семью, переселяются подальше от родителей и знакомых. Живут замкнуто и одиноко. У них нет друзей и подруг.

   – А как же добрые люди кого она послушает? – Поднялся из-за стола Марат.

   – А добрые люди, которых она послушает, – это сотрудники психбольницы. Лечащий врач, участковая медсестра в диспансере и вся обслуга стационара, работающая непосредственно с больной.

   – Получается очень узкий круг, – удивился Марат.

   – Вот и фильтруй эту публику. Вначале получи списки больных, потом изучи их контакты. Особое внимание обрати на «любимого врача», медсестру, которым она в праздники приносит угощения. И если таковых найдешь, прессуй по полной. Доказать мы с тобой в суде ничего не докажем, но информацию выбить можно. Если у клиента есть голова – бей головой об стенку. Знатоки утверждают, что эта процедура моментально восстанавливает память и речь. Если перед тобой будет мужик, то необязательно бить его по голове. Есть более радикальное средство. Ты можешь его просто кастрировать, чтобы в будущем он не занимался подобными вещами, – завершил инструктаж Маркус.

   – И последний вопрос, есть ли взаимосвязь между банковскими мошенниками и тем, кто натер уши шизофреничке, – уточнил Марат.

   – Скорее всего, есть, но не прямая. Это два параллельных мира, которые в единое целое может объединить такой человек, как Константин Михайлов. Но это не значит, что только Костя Кривой, и никто иной. Уточняю для особо продвинутых: организатором похищения ребенка может быть деловой, похожий на Костю Кривого, человек. Но идти надо от больной к заказчику, а не наоборот. А теперь звонок к другу: где запись допроса?

   – Как всегда на Яндекс-диске. Пароль сказать? – спросил Марат.

   – Говори.

   – Пароль у меня простой, как автомат Калашникова: число зверя. Ведьма носит прадо, – прошептал в самое ухо Маркусу журналист. – Может, тебе перевод допроса на русский оставить?

   – Зачем он мне. Я не буду твоих переводчиков проверять. Они даже трезвыми на русский переводят неправильно. Но бумагу оставь. Пусть полежит, вдруг они что-то важное скрыли.

   – Ты хочешь сказать, что знаешь турецкий? – удивленно посмотрел на Маркуса журналист.

   – В ответ Маркус выдал длинную фразу на непонятном для журналиста языке.

   – И что ты сказал? – поинтересовался Марат.

   – Ну, что хорошего я могу сказать подобному невежеству. Послал… на, в… и по всем известным тебе адресам.

   – И на каком языке ты это сделал? – удивленно уставился на Маркуса Марат.

   – На родном крымчакском языке. А тот, кто говорит по-крымчакски, всегда найдет общий язык с аборигенами Кавказа и Турции. Надеюсь, что у тебя уже закончились все вопросы, ты прямо сейчас свалишь из этой комнаты и, наконец, займешься делом.

   – Погоди, но ты же пишешь книги на русском. В Википедии тебя называют русским писателем, – стал докапываться до истины Марат.

   – А послать я тебя могу прямо сейчас на 28 языках и диалектах народов СССР на поиски вечно беременной шизофренички, – пригрозил Маркус.

   – Все понял, ухожу, о, мой повелитель ибн-Хоттаб, – стал отбивать дурашливые поклоны журналист.

Светлану отправили на субботник

   На следующий день Сергей Овакимян собрал своих друзей, которые вели слежку за притоном на колесах
   Первым встал из-за стола сорокалетний мужчина с борцовской шеей – Арутюнян. В прошлой жизни он работал в МУРе, потом из-за конфликта с начальством уволился. Сергей Овакимян пригласил его в свою фирму на должность заместителя по общим вопросам.

   – Установлены три факта. Первый: сутенер Костя скрывается от подельников. Мы пробили все известные адреса. Его нигде нет.

   Второй факт. Прилетевшую из Австралии группу женщин встречали четверо бандюков. Они увели одну из них с собой на субботник. Зовут ее Светлана.

   И третий достоверно установленный факт: Костя Кривой несколько раз по скайпу разговаривал с Семеном Водкиным.

   – Они только по скайпу разговаривали? – уточнил Сергей Овакимян.

   – Да. Семен Водкин считает, что разговоры по скайпу невозможно подслушать. Но это иллюзия, если спецслужбы пожелают узнать, о чем вы болтали, то непременно узнают. Но здесь важно не то, о чем говорили Семен Водкин с сутенером, а сам факт разговора.

   – Семена Водкина и Сутенера связывает тринадцатая камера в СИЗО. Они сейчас оказались в непростой ситуации. Взрыв на даче, где вместе с бандитами находилась Наташа, это серьезная проблема. Одно дело, если Наташа погибла вместе с бандитами. О таком варианте они могут только мечтать, и совсем другое дело, если она осталась живой. Я думаю, что будет правильно, если мы вбросим в сеть информацию о трех погибших, одной из которых была женщина по имени Наташа.

   – Сергей, тут есть проблема. Если мы засветим эту информацию, то у них возникает вопрос, что им делать с похищенным ребенком? Пока Наташа была жива и сидела в заложниках на даче, все было понятно. Наташа живет вместе с ребенком в одной квартире или на даче. А вот после ее официальной гибели ребенок остается без надзора. Его надо либо отпускать домой, либо убивать. Я думаю, что подталкивать преступников к убийству ребенка не в наших интересах.

   – Поддерживаю. О взрыве на даче молчим. Если милиция захочет рассказать об этом взрыве, флаг им в руки. Наша задача – найти сутенера, Светлану и похищенного ребенка. Это главное.

Любовь из Амстердама

   Хозяйку дома Маркус обнаружил на спортплощадке с гантелями в руках.

   – Я сражен, – схватился за глаза старик. – Анфиса, у тебя сегодня просто восхитительная грудь.

   – А вчера она была хуже, – улыбнулась женщина.

   – Не знаю. Вчера не пробовал, – обошел женщину по кругу Маркус. – Восхитительна. Нет слов. Беру. Беру на работу прямо сейчас.

   – На какую работу, что вы придумали?

   – Я к тебе пришел как официальное лицо к лицу неофициальному с предложением руки и сердца. Нет, я опять не о том, я хочу, чтобы ты сегодня поступила на курсы стюардесс, получила там справку о том, что ты учишься на этих курсах с начала года. После чего вместе со мной отправишься на массаж к красивому молодому джигиту, чтобы он тебя, как следует, встряхнул перед сном, но в рамках приличий: трусики не снимай, эротические позы не демонстрируй и мужика ни на что лишнее не провоцируй. И еще, в твоей сумочке не должно быть никаких документов, кроме справки с курсов стюардесс. Как тебе мое предложение?

   – Заманчиво. А массажист будет действительно молодой южанин или какая-нибудь неопрятная старуха? Предупреждаю сразу, к бабам я на стол не лягу. Они все испортят, – Сделав капризным лицо, проговорила актриса.

   – Я тебе найду самого породистого джигита. Будешь ходить к нему каждый день, как на работу. Все остальное – после обеда. А теперь пойду, порадую твоего мужа.

   Алексей сидел в своем кабинете и двумя пальцами долбил по клавиатуре компьютера.

   – Пятиминутный перерыв, коллега, – с порога заорал Маркус. – Я беру в аренду твою жену на один вечер.

   – В какую аренду, ты что несешь?

   – Повторяю еще раз для тупых. Только что я уговорил твою супругу сходить на массаж. Массажист – настоящий джигит.

   – Какой джигит, ты что надумал? – возмутился Алексей. – Зачем ей джигит. У нее муж красавец.

   – Кто бы сомневался, – с улыбкой посмотрел на толстого коротышку Маркус. – А теперь, освободи компьютер, пока я введу секретный код.

   Алексей отошел от компьютера и, лениво потянувшись, посмотрел в окно. Анфиса продолжала махать гантелями.

   – Красивая у тебя жена, молодая, и чтобы она не заскучала, перед употреблением временами ее надо встряхивать. А теперь слушай предсмертное интервью Ахмета.

   – Я по-турецки не понимаю, – услышав первые фразы, сказал Алексей.

   – Тебе и понимать ничего не надо. Главное, чтобы я все услышал, – махнул рукой Маркус.

   – Ты что, турецкий знаешь? – удивленно посмотрел на Маркуса Алексей.

   – И турецкий тоже. Все языки Кавказа знаю. Я же крымчак. – Маркус внимательно слушал ответы Ахмета. Неожиданно он, резко взмахнув руками, вскрикнул. – А теперь стоп. Что он сказал? Повтор отсюда. Пошла. Все, класс. Он их сдал. А в подстрочнике этого не было. Короче, в двух словах, сюжет десятой серии. Ахмет перед расстрелом рассказал народным мстителям о том, что международные террористы проводят широкомасштабную операцию по уничтожению гражданских самолетов России. Операцию назвали «11 сентября для русских». С этой целью в районе аэропортов и учебных заведений гражданской авиации они открыли сеть массажных салонов, куда завлекают на лечение летчиков, штурманов и стюардесс. Особое внимание они уделяют женщинам, обучающимся на курсах, и тем, которые уже работают стюардессами. Для обслуживания ВИП-клиенток они привлекают молодых красавцев из Турции, республик Кавказа и Африки. Африканцы должны вызывать своими выдающимися формами и двухметровым ростом особый интерес у, скажем так, у женщин с повышенными потребностями мужской силы. А дальше все то же, что и в Крыму.

   – И ты мою жену хочешь отдать на массаж двухметровому негру с пудовыми кулаками? – посмотрев строго в глаза Маркусу, спросил Алексей.

   – Вы что, сегодня сговорились? Ну и семейка. Анфисе подавай молодого горячего джигита на массаж, Алексею – двухметрового негра. Я тебе сюжет десятой серии рассказал.

   – Погоди, ты хочешь запустить мою супругу в качестве наживки к бандитам? Представляешь, я против этого. Я не хочу рисковать супругой, – не успокаивался Алексей. – Меня уже твой сценарий до печенок достал. Десятый вариант пишу.

   – Алексей, у меня в Москве нет знакомых фотомоделей, способных на все. Для Анфисы это репетиция перед съемкой фильма, а для нас – проверка предсмертной исповеди Ахмета. Он назвал адреса массажных салонов, в которых проходят лечение стюардессы. Я бы, конечно, и сам мог стюардессой прикинуться, но там ноги от ушей нужны, фигура балерины. А у меня проблемы со стандартом 90—60—90. Не вписываюсь! И хватит мне душу терзать твоей женой-красавицей. Ну, нет у меня стюардессы под рукой, нету. А очень надо, для дела государственной важности. Теперь въехал? Да и риска на первых порах никакого. Пойдет в самый обычный официальный массажный салон, чтобы сделать массаж. И все. Никакого секса и разврата с джигитами. Но зато за этот массаж я сейчас тебе сброшу доработанный сценарий, где уже не будет места для «серой мыши». Ее место займет победительница конкурса красоты, фотомодель и просто красавица Анфиса Сафронова.

   – И что ты в этом салоне хочешь найти? – успокоившись, спросил Алексей.

   – «Любовь из Амстердама» – наркотик. А для этого она должна познакомиться со стюардессами, которые там расслабляются в руках массажистов, и сыграть роль актрисы, которая готовится к съемкам нового сериала. Называться этот сериал будет «Стюардессы». И не забудь подать заявку на этот сериал и дать интервью «Крымскому аналитику».

   – Какое интервью? Какой сериал «Стюардессы»?

   – Ну ты и тупой, Сафронов. Скажи мне, может какой-нибудь ваш режиссер по фамилии Пупкин громогласно объявить о том, что он готовится к съемкам сериала «Стюардессы». Готовиться – это не значит жениться. Он, может, сценарий читает, актрис подбирает на главную роль. Думает, наконец, о сериале, – повысил голос Маркус.

   – Думать может.

   – Вот, оказывается, не только Пупкин, но и Сафронов может думать. И вот эту свежую мысль я прямо сейчас запущу в Сеть. Одной строкой: «Режиссер Пупкин готовится к съемкам нового многосерийного фильма „Стюардессы“, и как стало известно корреспонденту журнала „Кино“, в главной роли сериала он видит известную российскую актрису Анфису Сафронову».

   – Ты что, так и напишешь: «Режиссер Пупкин»?

   – Бондарчук, Кончаловский, Иванов, Сидоров. Какая разница, какая там фамилия будет стоять.

   – А этот журнал, «Кино»? Они же завтра все опровергнут.

   – Мне плевать на их завтрашние опровержения, мне надо, чтобы эта информация появилась в Сети сегодня. А завтра вы можете орать что угодно и где угодно. Ты въехал?

   – Погоди, ты что, уже отправил?

   – А чего кота тянуть за хвост. С мобилы прямо на сайт. Через десять минут эта инфа появится в Новостях ГУГЛА и ЯНДЕКСА. А там, по нарастающей.

   – Погоди, а фамилию режиссера ты какую поставил?

   – Кончаловский. Есть такой?

   – Да он вас на куски порвет! Он сериалы не снимает! Это ж клевета.

   – В чем клевета, в том, что он снимает «стюардессу»?

   – Я, конечно, представлял, что ты бандит, но не до такой же степени. Подставить самого Кончаловского.

   – Глотку перерезать пятерым в Крыму – это мелкие шалости, а вот замахнуться на святое, загнать в СЕТЬ левую инфу – это бандитизм, – неожиданно расхохотался Маркус. – А теперь к делу. Версия номер один. Для того, чтобы вписаться в роль и не наговорить всяких глупостей в кадре, Анфиса учится на курсах стюардесс, по окончании которых пройдет практику на международных авиалиниях «Аэрофлота». Программу курсов и пару лекций, я надеюсь, она до вечера выучить сможет? – поднявшись с кресла, спросил Маркус.

   – Легко, она ж актриса. Тексты для нее не проблема. Маркус, а вот ты не мог прийти и объяснить все нормально без джигитов и прочего.

   – Мог, мало того, я уже об этом тебе два часа говорю. А теперь твоя роль. Учитывая, что мой багаж сгорел заживо недалеко от взорванного аэропорта, тебе придется попросить у Славы Зайцева для меня солидный прикид турецкого бизнесмена.

   – Не проблема. И к Зайцеву ехать не придется. На киностудии барахла на любой вкус. Я из тебя не то что турецкого бизнесмена, шейха арабского сделаю.

   – Ну, тогда поехали. Чего сидишь.

   – Не поеду, потому что ты в этом прикиде завалишь операцию. Из тебя турок, как из меня китаец.

   – И что ты предлагаешь?

   – Роль пенсионера из Крыма в турецком прикиде из секонд-хенда. Морда ящиком. Шел по улице, увидел рекламу. Зашел спинку помассировать от радикулита. А стюардесса Анфиса помогла старичку лестницу у входа преодолеть. Твоя роль. Стопроцентное попадание. Это я тебе как профессионал говорю. Нет, во время массажа ты еще, можешь ущипнуть за задницу массажистку, но ничего больше – «русская недвижимость». Пляжный мальчик на пенсии – только глазами! – похлопал по плечу Маркуса Алексей.

   – Сказал бы я тебе что-то, но промолчу, – хитро прищурился Маркус. – Эта «русская недвижимость» еще кое на что способна, но не будем опускаться до рекламной паузы. Короче, собирайся. Мне при любом раскладе новый прикид нужен.

Бывают психи разные…

   Марат в сторону Москвы ехал на белых «Жигулях», которые ему дал Сергей Овакемян напрокат. По дороге он размышлял, как быстрее и незаметно добраться до списков вечно беременных шизофреничек. Можно было б объехать все психоневрологические диспансеры и собрать информацию у врачей. Но этого делать не советовал Маркус, потому что можно нарваться на «ДОБРОГО ЧЕЛОВЕКА» из персонала, который и подговорил больную похитить чужого ребенка. Второй вариант, сделать запросы через ментов. Проблема та же, запрос, скорее всего, попадет к участковому психиатру, который может оказаться «заказчиком» похищения, и тогда ни шизофренички, ни ребенка уже не найти. Следующий вариант база данных психбольниц. Выйти на нее можно через компьютеры Минздрава. Но это сработает только в том случае, если статистики выделяют в статформах тех, кто общается с инопланетянами отдельной строкой, но это – ненаучная фантастика. Скорее всего, эти вечно беременные шизофренички по статистическим учетам проходят как больные галлюцинаторно-параноидной формой шизофрении. И их в этом списке будет тысяч пятьдесят. Жизни не хватит все перелопатить. Надо придумать что-то оригинальное. Но что?

   Марат набрал номер Сергея Овакемяна.

   – Есть одна тема, – услышав голос Сергея, сказал Марат.

   – Произнеси, – быстро ответил Овакемян.

   – Мне нужен срочно список всех женщин Москвы и Московской области, изнасилованных инопланетянами, – сказал в трубку журналист.

   – Марат, у тебя что, крыша поехала с утра, или ты на Марс собрался вместе с американцами? – возмутился Сергей. – Я взрослый человек, трезвый с утра, как стеклышко, и мне такой вопрос задают. Ты еще раз подумай и спроси, что хочешь.

   – Я подумал и говорю для того, кто в танке: мне нужна база данных шизофреничек, которые были изнасилованы инопланетянами.

   – Сейчас, погоди, будет тебе база данных с подробностями. Заходим в Яндекс, делаем запрос «изнасилованные инопланетянами». Все, готово, высылаю. Читай. Только останови машину, – посоветовал Сергей.

   – Я и так стою уже в пробке, – проговорил Марат.
   В письме, которое прислал Сергей, Марат прочитал следующее: «Всего за период с 1995 по 2000 год произошло 211 половых контактов инопланетян с жительницами Санкт-Петербурга и Ленинградской области. В восьми строго засекреченных случаях рождались дети без физических аномалий. Столь редкой форме насилия подверглись четверо мужчин. Причем, как вы догадались, контакты имели гомосексуальный характер.

   В то же время отмечены два десятка случаев, когда мужчин Северо-Западного региона доставляли на борт НЛО с целью принудительной сдачи спермы. Житель Кировского района Геннадий Каин утверждает, что занимается этим каждые полгода.

   Какие здесь наблюдаются закономерности?
   В основном, активность проявляют карлики, но репутацию сексуально ненасытных имеют гиганты от двух метров ростом. Расстегнув плотно прилегающий костюм без швов, пилот НЛО овладевал женщиной с помощью огромного фаллоса из серой или коричневой кожи. Более половины контактов проходили при ярком освещении и, вероятно, записывались на видеокамеру. Одна треть потерпевших утверждает, что теряли сознание или засыпали. Остальные настаивают на том, что энлонавты не требовали от них орального секса. Это наводит на мысль о медицинском характере предпринимаемых действий. Галина Зиновьева утверждает, что на протяжении всего контакта ее голую грудь инопланетянин рассматривал своим одним глазом. Большая часть изнасилований принимала коллективные формы. На женское тело претендовали от трех до восьми существ из иного мира.

   Удивительный случай произошел с Татьяной Беловой. Ее похитили во время ночной прогулки по Таврическому садику. На борту НЛО зеленокожие пилоты предложили горожанке вступить с ними в половой контакт. В случае отказа ее обещали «наказать». Когда молодая женщина ответила категорическим отказом, ее парализовали. Три энлонавта в течение долгого срока удовлетворяли плотские желания.

   Но затем на медицинском столе с магнитной подушкой Татьяну доставили на борт второго неопознанного движущегося объекта! Здесь ее поджидали еще четверо насильников. Обессиленную женщину опустили вблизи охраняемой ограды Таврического дворца».

   – Марат, тебе, может, инопланетянку подогнать с Марса, а через девять месяцев мы посмотрим на результат, – заржал в трубку Сергей.

   – Серега, чего ржешь. Я с тобой о серьезном деле говорю, а ты ржач устроил, – возмутился Марат. – Внука Крамарова могла похитить шизофреничка, которую насиловали инопланетяне. Она внука Крамарова считает своим ребенком, которого у нее отобрали пришельцы. «Добрые люди» из психушки вечно беременной подсказали, где находится ее ребенок, которого она и похитила. Поэтому я не могу обращаться в психбольницу с этой темой. Можно нарваться на организатора преступления, и тогда мы не найдем ни внука, ни этой шизофренички. Теперь, въехал? Эту версию мне набил Маркус, который знает, что говорит.

   – Ну, если Маркус дал указание искать любовницу инопланетян, то придется тебе помочь, – перестал смеяться Сергей. – Пару месяцев назад мне на глаза попало объявление в одной бесплатной газете о том, что в Москве создана специальная служба, которая занимается поисками НЛО и инопланетян. На этот телефон звонили тысячи придурков из Москвы и московской области. И главное, все разговоры с ними были записаны. А это значит, что есть некая база данных телефонных звонков, где изнасилования и похищения детей собраны в одну кучу.

   – И где находятся эти идиоты? – быстро спросил Марат.

   – Не такие уж они и идиоты. Под эти проекты западные фонды деньги дают, а сама база данных может использоваться для отъема квартир у тех, кто общается с инопланетянами. Вывезли инопланетяне твоего соседа на Марс, а на его место в квартире поселили другого, такого же. Думаю, что и на этом телефоне могут сидеть «ДОБРЫЕ ЛЮДИ». Короче, езжай ко мне. Оставишь тут «Жигули», и дальше будешь кататься по Москве с моими людьми на приличной иномарке. А я за это время узнаю все про телефон, и где находится эта контора.

   Сергей встретил Марата у дверей своего офиса. Познакомил с водителем и охранником.
   – Поедешь с охраной, на всякий случай. Публика смурная. У меня есть информация, что за этой конторой стоят черные риэлторы. Короче, телефон функционирует и сегодня, а сама контора находится недалеко от китайского посольства.

Разговор о любви

   Минут через двадцать Алексей, посадив за компьютер Анфису изучать тайны профессии стюардесс, отправился с Маркусом в киностудию за костюмом.

   – Первый раз в город выехал, – улыбнулся Маркус. – А теперь, скажи правду, на хрена ты таскаешь жену по сомнительным клубам? Анфиса призналась, что ты ее «голубым» извращенцам показывал.

   – Маркус, ты человек хороший, но отсталый. Женщине нужны впечатления, а когда я работаю над сценарием, то она ничего нового в жизни не видит. Мы даже гостей не приглашаем к себе, чтоб с ритма не сбивали. Поэтому, когда работа сдана, отрываемся по-полной, – пояснил Алексей.

   – Это-то я понимаю, но женщину можно сводить в театр, на концерт, на премьеру фильма, например. А ты ее к извращенцам тащишь, – возмутился Маркус.

   – Тут ты не прав. Гей-клубы – это особый пласт культуры. Среди «голубых» есть талантливые люди. Да и сама атмосфера вздрючивает.

   – Насмотрелся я на эти таланты. В восьмидесятых годах «голубых» на перевоспитание запихивали в палаты к убийцам, людоедам и прочей особо продвинутой публики. Им ставили диагноз простая форма шизофрении или психопатия. Над этими больными в психбольницах издевались по полной программе. С одной стороны уголовники им проходу не давали, а с другой – санитары демонстрировали классовую ненависть, потому что считали себя правильными мужиками. А сейчас – пласт культуры, гей-парады, элитные клубы извращенцев, наркотики, – возмутился старик.

   Все вопросы на киностудии Алексей решил оперативно. Костюмеры за полчаса превратили Маркуса в настоящего турецкого бизнесмена средней руки, после чего оба отправились на дачу готовиться к спецоперации «Стюардесса».

   – Маркус, а ты можешь мне популярно объяснить, что такое кодирование страхом и можно ли приворожить при помощи кодирования, скажем, чужую жену? – сменил тему разговора Алексей.

   – Попробую объяснить. Вот тебе случай из жизни врача-психиатра. Молодая женщина-психиатр, только из института, мягкая и пушистая отправляется к душевнобольному, отсидевшему свое за убийство, разбой, изнасилование и прочие мелкие шалости. Учитывая биографию и красную полосу на амбулаторной карте больного, доктор берет с собой мальчика санитара. Внешне санитар был похож на не целованного юношу: ни тебе пудовых кулаков, ни роста двухметрового, ни веса. Едут, значит, они в машине, и начинающий психиатр берет шефство над юным санитаром, у которого из оружия – одно вафельное полотенце. Так вот, эта мягкая и пушистая, в накрахмаленном халате, говорит, что в квартиру, где живет больной, она войдет первой и попытается переговорить с ним без санитара, чтобы больного не возбуждать. Это она об убийце и насильнике с протекающей крышей.

   Санитару эта идея сразу не понравилась, он доктора попросил не спешить и «не лезть поперед батька у пекло».

   – А санитара этого звали Марик или как-нибудь иначе?

   – Я вообще-то свои романы пишу от первого лица, – отмахнулся от Алексея Маркус. – Но на этот раз его звали Гарик.

   – Короче, она как завелась, лицо покраснело, из глаз огонь и молнии. Ну, думает санитар, мужика она своего уже затрахала дурной активностью, а теперь и за меня взялась. Пропускаю даму вперед, входим в комнату, и она к больному, мол, как ваше самочувствие, почему на контрольный осмотр не приходите, а я вас ждала, лекарство хорошее хотела выписать. И вся из себя такая женственная, красивая, цветущая, с запахом дорогих французских духов.

   Тут у нормального мужика от такой женщины крыша поедет, а перед нами стоит двухметровый урод, отсидевший пятнадцать лет за изнасилование восьми женщин с особой жестокостью и одно убийство. Одна из его жертв, не выдержав издевательств, умерла. Добавь к этому еще и «крытую» психушку с тюремным режимом и многолетнее турне по отделениям для психохроников, то получается «картина в масле». Понятно, что от появления молодой и красивой в его комнате мужика перемкнуло, и в башке засвербела мысль о том, что надо грохнуть санитара, чтоб он не путался под ногами, и посмотреть, как эта врачиха будет лежать на его кровати. И он бы так и сделал, если б санитар стоял рядом, и все бы у него получилось, но на его пути стоит объект желаний.

   И тогда мужик, недолго думая, хватает из-под тряпок, лежащих на кровати, топор и замахивается, чтобы разрубить докторшу на куски. Это я так оценил его творческий порыв, но он потом объяснял врачам, что врачиху убивать не собирался, она ему нужна была как баба, для любви. При помощи топора он, оказывается, от мужика избавиться хотел, чтоб «ему никто не мешал любить красивую».

   А у меня проблема возникла, подойти к больному невозможно, врач своим организмом проход перекрыла. Еще секунда и, каюк доктору. Я на автомате, это когда без мозгов, хватаю врачиху за волосы и отшвыриваю ее аккурат лицом в ножку стола, а сам лечу головой вперед в брюхо психа. Понятно, что он тут же в ход топор пустил, но не совсем удачно, не попал ни в меня, ни в «белую и пушистую».

   Дальше короткий поединок в духе: Тайсон на отдыхе. Я психу правой – по мужскому достоинству кулаком со всей дури, а левой – в правый глаз, который достать смог пальцами. Пока мужик выбирал, за что ему хвататься за глаз или промежность, я его уже на хомут взял и придушил слегка минуты на три. Мужик хрипит на полу, выпучив глаза, и слюни пускает, а напротив него в полуметре моя докторша на коленках стоит с перепуганными глазами и разбитым носом, и с ужасом смотрит в нашу сторону.

   Я ей говорю, что сеанс окончен, топоры летать по комнате больше не будут. Выходите в народ. А у нее ступор, шевельнуться от страха не может. Минут через пять она все же выбралась из-под стола, а тут другая проблема нарисовалась. У клиента метр девяносто рост, веса за сто кило и желания однозначные: поиметь здесь всех и в разных позах. Короче, затащить в машину такую тушу без удавки нереально, подмоги не дождешься, и я начал его гипоксией лечить. Затяну удавку на четыре минуты, потом отпускаю, даю вдох сделать, потом еще на четыре, и так раз пять.

   Эта процедура вызывает у любого человека, даже у самого отмороженного психа, страх смерти, и парализуют мышцы. Ни один повешенный не может снять себя с петли, хотя и живет еще без кислорода целых пять минут. Но тут другой случай. Клиент воздух глотнул, и тут же норовит в рожу заехать виновнику торжества. Приходится вновь кислород перекрывать и тащить больного практически на удавке. Зрелище со стороны ещё то было: впереди санитар полуголого мужика на полотенце тащит к машине, а сзади врач вся в крови и слезах идет. Короче, привезли мы клиента в приемный покой, накололи его, чем надо, и в палату на вязки. На все про все – полчаса ушло.

   Возвращаюсь я в диспансер, захожу к белой и пушистой. Она уже кровь с лица смыла, нос припудрила, халат окровавленный, в стирку сдала. И давай меня благодарить, мол, жизнь спас. А я дверь на ключ. Подхожу вплотную, хватаю за плечи со всей дури, и на ухо громко, чтоб слышала: «Запомни, мужик в доме хозяин, а не ты!».

   И поцелуй контрольный, как меня бабы научили, страстный и долгий. И все, конец семейной жизни. Она меня с собой потом на каждый вызов к психам брала за компанию, адреналина хватануть и посмотреть, кто кого: санитар – психа, или псих – санитара.

   – И что, из-за тебя она мужа бросила? – спросил Алексей.

   – Ты мыслишь прямолинейно, Леша, – улыбнулся Маркус, – я ж тебе про кодирование сейчас рассказывал, а не про разводы и измены. Это рассказ о том, как можно перекодировать поведение женщины быстро, дешево и на всю жизнь. Она ж все время доминировала над мужем-интеллигентом. Он у нее простой советский инженер был. Понятно, что и на работе по привычке собиралась командовать мужиками, а тут пришел санитар и обломал бабу, и не просто обломал, а наглядно показал, кто в доме хозяин.

   – И что, ты любую бабу можешь вот так, головой об стол, со сменой ориентации? – поинтересовался Алексей.

   – Я так и не понял, это вопрос или предложение? Если вопрос, то ответ на поверхности. Талант не пропьешь. Могу и головой на стол, и головой под стол. Главное, чтобы настроение подходящее было и баба смазливая. И тогда все будет, – улыбнулся Маркус. – Захочу, твою жену закодирую, после чего станет она моей женой, а не твоей.

   – Ты – Анфису? – рассмеялся Алексей. – Ты лучше про врачиху свою расскажи. Было у тебя с ней что-нибудь или нет?

   – У, как глазки заблестели у соглядатая. Конечно, было. И не только все, но и кайф небывалый, который ты в своей жизни никогда не испытывал. Это когда в квартире очередного перевозбудившегося психа-убийцы летит тебе в голову сковородка, ножи и мясорубка, а у тебя за спиной белая и пушистая, в которую и метит этот недоумок. И тут стой и решай, то ли психа мочить, то ли любимую женщину телом прикрыть. Я, конечно, проблему устранял как настоящий английский джентльмен, предлагая любимой женщине самой отбиваться от летящих предметов, пока я метателю мозги вправлял подручными средствами. А потом разбор полетов с восторженными поцелуями и словами, какой ты у меня смелый и опытный.

   – И ты ее тут же за все хорошее прямо на столе в кабинете…

   – Чаем угощаю. А ты уже губу раскатал и представил в деталях, как, куда и сколько. А нам это не к чему было. Обнять в уголке и зажать так, чтоб она почувствовала настоящего и молодого до дрожи в ногах, но не больше. А теперь, вывод для тех, кто в танке. Об этой, белой и пушистой, я помню всё: и слова, и ее помаду на своих губах, и дыхание, и запах ее духов, а вот другие, с физикой тела и полным раскрытием всего потенциала, – ушли безликими колоннами без имен и фамилий.

   – И что было дальше с твоей врачихой? – не утерпев, спросил Алексей. Было видно, что эта простая история взволновала сценариста.

   – Она поступила вполне предсказуемо. Через несколько лет белая и пушистая случайно познакомилась то ли с прорабом из Магадана, то ли со старателем с прииска, мужиком здоровым, плечистым, и навсегда уехала в Магадан.

   Прошлым летом я ее случайно встретил в городе. Приезжала на отдых в Евпаторию с мужем. Мужик в ее новой семье, понятно, главный, но и она уже далеко не белая и не пушистая, а такая, которая и коня на скаку, и водку стаканами, и любому мужику в морду – не глядя. И что интересно, она довольна своей новой жизнью.

   – Я только одного не понял, при чем здесь наши террористы?

   – Дело в том, что это и есть моментальное кодирование со сменой ценностей при помощи психотерапии действием. Вспомни начало истории. Псих с топором, это сильнейший стресс для любого мужика, а тут женщина белая и пушистая, которую санитар швыряет на пол жёстко и зло с ударом о ножку стола. Окровавленный халат, полузадушенный псих и страстный поцелуй настоящего мужчины. И на этом можно ставить точку. Кодирование состоялось. У этой женщины навсегда изменились оценки и стереотипы поведения. Ей уже не нужен муж-интеллигент! У нее в голове появляется новая сверхценная идея. Она готова подчиниться сильному и здоровому мужчине, способному на поступок. В итоге белая и пушистая, бросив ребенка, уехала в Магадан с настоящим мужиком в поисках новых ощущений. А в нашей истории бандиты тупо травят свои жертвы наркотиками и ядами. Это, как говорят в Одессе, две большие разницы. С кодированием можно бороться, используя гипноз, внушение наяву, психотерапию действием, но наркотическую ломку гипнозом не снимешь. Там другая схема: яд – противоядие, специальные лекарства.

   – Если это так, то зачем они «усадили» рядом с Леной гипнотизера? – внимательно посмотрел на Маркуса Алексей. – И не просто гипнотизера, а ученика самого Мессинга.

   – Это всего лишь версия. Скорее всего, я там оказался случайно, и подобной миссии на меня не возлагали. Но если турок меня посадил в самолет в качестве гипнотизера, то за этой дурной идеей стоит телевидение, а точнее фильм, про Мессинга. Организатор теракта, скорее всего, хотел убедить своих спонсоров в том, что у него в руках такое оружие, от которого нет защиты. Это был не теракт, а подготовка к акции устрашения. В пользу этой версии говорят и результаты допроса самого Ахмета.

   – В той ситуации, когда на глазах Ахмета зарезали четверых его подельников, он мог признаться и в убийстве Иосифа Сталина, – покачал головой Алексей. – Лично я бы признался в чем угодно, не думая, лишь бы время потянуть. Кстати, а что если, тебе написать сценарий фильма о кодировании женщин? Не детектив, а «мыльную оперу» для домохозяек, превратив любовную историю врача-психиатра в многосерийное кино.

   – Вот сейчас все брошу и займусь «мылом» с Анфисой в главной роли. Алексей, меня народ ждет с последним словом и высшей мерой социальной защиты. Фотограф и Аптекарь в Крыму, Турок в Москве и еще двое под вопросом.

   – Собираешься прикончить еще пятерых? Ты что, с ума сошел? – ужаснулся Алексей. – Мы с тобой так не договаривались.

   – Я не понял, тебя что, цифра десять не устраивает? Это же детская считалка про десять негритят. Про эту считалку я еще детектив на ТВ смотрел недавно.

   – Их было не десять, а девять, – уточнил Алексей.

   – Кто бы спорил. С десятым можно и подождать. Я пока и сам сомневаюсь, виновен или нет Полубоярин в организации теракта, а вот его друг Семен Водкин высшую меру уже заработал однозначно.

   – Погоди, ты считаешь, что с террористами связаны Семен Водкин и Вадим Полубоярин?

   – Похоже на то. Поймаем, допросим и примем решение. Никаких проблем. Все будет по закону. А сегодня вечером мое сольное представление с Анфисой. Ты не боись. Все будет красиво. Я в турецком прикиде – пенсионер из Крыма, она в нарядах от Зайцева, вся из себя. Изумительная пара. Ну, просто Бони и Клад.

   – Ты, что-то в именах напутал.

   – Ничего не напутал. Анфиса твоя – клад бесценный, а я – Боня или Беня, или просто хрен с бугра. Нормальная бандитская пара.

   – Ну, если ты хрен с бугра, то я не возражаю. Но на дело пойдете завтра.

   – Что так, Алексей? Или ты не успел доложить продюсеру о моих планах? – ехидно спросил Маркус.

   – Я не собираюсь рисковать своей супругой во имя сумасбродной идеи Маркуса Крыми. К визиту в логово бандитов надо подготовиться.

   – Алексей, что ты несешь. Мы с Анфисой идем не в логово террористов, а в массажный салон, официально зарегистрированный в органах власти и местной СЭС, лечить больную спинку.

   – Я все сказал! – повысил голос Алексей. – С моей женой никакой самодеятельности не будет. Возомнил из себя Джеймс Бонда. Да они расколют тебя в два счета, пенсионер хренов. И что тебе в Крыму не сиделось? Первый раз за двадцать лет полетел самолетом в Москву, и на тебе – авиакатастрофа, теракт и антитеррор с перерезанным горлом. Я, вообще—то, под убийствами не подписывался. Мы с тобой кино хотели снять, только кино!

   – Конечно, кино, кто спорит! Только для съемок этого фильма ты почему-то опера из конторы притащил. Алексей, я «цветных» за километр чую.

   – Слушай, ты что мне шьешь?! Да при таком раскладе «с выжившими в авиакатастрофе» любой продюсер моментально в опера превратится, и не пикнет. Это дело государственной важности. Тем более, что вы уже пятерых грохнуть успели.

   – Не мы, а «кровники», – примирительно заговорил Маркус. – А это две большие разницы. Ну, прилетел человек из Чечни в Крым, встретился с кем надо и тут же закрыл тему. Где здесь плакать и рыдать?! Это их проблемы. Людей Ахмету убивать не надо было в Чечне, и его бы никто и пальцем не тронул.

   – Я так понял, что ты меня обвиняешь в связях с «конторой», – напомнил Алексей.

   – Я никого и ни в чем не обвинял. Я просто хотел сказать тебе, что от оперов из «конторы» надо держаться подальше, особенно в таких делах. Государство во внесудебных расправах нам не помощник. Это первое. А на второе, отвези меня на Киевский вокзал. Люди говорят, что там дагестанская мафия цветами торгует.

   – Тебе нужны цветы или мафия?!

   – Оперу своему скажешь, что Маркус Крыми поехал на вокзал за красными революционными гвоздиками.

   – Ты что-то про турка узнал?

   – Странный вопрос. При чем здесь Киевский вокзал. На вокзале можно купить билет на поезд или красные гвоздики на могилку усопшему. А можно просто сесть в поезд и поехать в турецком секонд-хенде по маршруту «Москва – Петушки».

Продюсерское кино

   Через полчаса Алексей вновь появился на киностудии «Мосфильм». Продюсер ждал его в своем кабинете на втором этаже.

   – Сергей Сергеевич, Маркуса я отвез на Киевский вокзал, – доложил Алексей.

   – Зачем?

   – Понятия не имею. По дороге он говорил, что хочет встретиться на вокзале с дагестанской цветочной мафией. Я незаметно проследил за ним. Он действительно подходил к бородатому кавказцу, о чем-то говорил, потом они спустились в подвал, и я его больше не видел.

   – Кавказец его знакомый?

   – Они обнялись с ним по-братски, и Маркус заговорил с ним не по-русски.

   – По-турецки?

   – Маркус говорил, что знает все языки народов Кавказа. А еще он обвинил меня в связях со спецслужбами, а вас назвал «цветным».

   – Так и сказал, «спецслужбы»?

   – Нет. Маркус правоохранительные органы называет «конторой».

   – И куда он поехал? Если Маркус исчезнет, нам всем тут головы поотрывают, – нервно заходил по кабинету продюсер.

   – Похоже, что он вышел на турка. Маркус мне сказал, что его люди собираются прикончить еще пятерых: турка, аптекаря и видеооператора из Чечни.

   – Ты назвал троих. Кто еще у него под подозрением?

   – Семен Водкин и Полубоярин.

   – А Полубоярина за что?

   – За компанию. Но меня сейчас не это волнует. Он собирается идти с Анфисой на массаж в логово бандитов.

   – Эта тема не обсуждается, наверху дали добро, все будет под контролем, главное, чтобы Маркус домой вернулся. А что со сценарием?

   – Маркус переписал полностью самолет и диалоги. Теперь у него соседка-красавица фотомодель, – тихо произнес Алексей. – Он сказал, что Лена не оправдала его надежд и не может быть героиней фильма.

   – Алексей, ты что-то тут крутишь. Вы переписали сценарий под Анфису?

   – А чего ее уродовать в кадре, превращая в «серую мышь», которая по жизни оказалась пособницей преступников и проституткой. После того, как она бросилась на Маркуса с бритвой, он ее перестал воспринимать как героиню. Для него она сумасшедшая наркоманка.

   – Самолет вы переписали, а на даче?

   – Все остается, и бритва, и коллективный просмотр видео.

   – Когда я получу сценарий?

   – По электронке вышлю сегодня вечером.

   – И еще, как появится Маркус, отзвонись.

«Выживший в авиакатастрофе» пропал без вести

   Маркус на даче так и не появился, ни вечером, ни ночью, ни следующим утром. Мало того, с киевского вокзала пропал главарь цветочной мафии Магомед, с которым общался на вокзале Маркус.

   Торговки цветами, услышав вопрос о хозяине, разводили руками: «Вчера был, сегодня нет нигде, даже по телефону не отвечает».

   А ранее судимый грузчик Злобин сообщил бывшему оперу Иванову о том, что хозяина он видел последний раз с каким-то турком.

   – Шмотье у него турецкое, в Москве такое не носят, и говорили они по-турецки. Магомед турецкий хорошо знает, но со своими земляками говорит на родном языке.

   – И о чем они говорили?

   – Хрен их поймет, но не ссорились. Спокойно так говорили. Турок что-то предлагал Магомеду, тот отказывался. А потом, перейдя на русский, сказал: «Ты вообще-то представляешь, кто я и что ты мне предлагаешь?».

   А турок по-русски, посмотрев в мою сторону, сказал громко, чтобы все слышали: «Магомед, никогда не говори никогда. Я так думаю, мы еще встретимся!».

   – Это он с угрозой в голосе сказал? – напрягся Иванов.

   – Нет, чисто по-бандитски. Что было дальше, я не знаю, они спустились в подвал, и больше я их не видел.

   Этот разговор продюсеру не добавил оптимизма, но «поднимать волну» он не спешил. Еще оставалась надежда, что Маркус приедет на дачу за Анфисой.

   Но за Анфисой Маркус не приехал. Вместо него на даче появились двое – Сергей Овакимян и его друг диспетчер взорванного аэропорта Ашот. Ашот бы в тщательно отутюженной форме с нашивками на рукавах.

   – Командир корабля – не иначе, – захлопала в ладоши Анфиса. – Классный маскарадный костюм.

   – Почему маскарад. Я сотрудник «Аэрофлота». Диспетчер, – обиделся Ашот.

   – Тогда аплодисменты вдвойне, – расплылась в улыбке Анфиса.

   – Но это еще не все. Анфиса, мы решили доверить самое ценное, что есть у мужчин, Ашоту. Он будет сопровождать вас в массажный салон. И не только сопровождать, – проговорил Сергей Овакимян.

   – Что значит «не только»? Анфиса в массажный салон должна была ехать с Маркусом. Мы уже и роли распределили.

   – Слушай, какие роли!? – перебил Алексея Ашот. – Маркус идти никуда не может. Он позвонил и попросил заменить его на профессионала высокого класса.

   – А в нашей компании есть только один человек, который работает в авиации. Теперь, о деталях. Ашот и Анфиса поедут на машине Анфисы. Группа прикрытия уже на месте. Так что у меня все под контролем.

   – Все под контролем, говоришь?! А куда вы дели Маркуса? Его могли и террористы опознать, – взорвался сценарист. – Если б он хотел уехать, то мне бы сказал.

   – Ты только что два главных слова сказал, – поднял вверх палец Сергей, – «если бы хотел!». А он уже такой человек, который не хочет даже английскую королеву. И это главное в нашей истории.

   – Слушай, ты что мне мозги паришь!? При чем тут королева, – продолжал возмущаться Алексей.

   – И я тоже сейчас так подумал, зачем ему чужая старуха. Маркус сам по себе, а она по своим делам. Никакой связи. И все почему? Потому что он крымчак, а это самый маленький народ в мире, и он среди них единственный писатель, который может прийти, может уйти, может написать книгу, а может и послать всех. Короче, у нас нет времени. Анфиса, бери в свои руки Ашота, и поехали. В конце концов, мне тоже интересно узнать, правду говорил перед смертью Ахмет или соврал. Если соврал, ему там наверху будет очень больно.

   Анфиса чмокнула мужа в щеку и впорхнула в машину. Ей вдруг остро захотелось почувствовать себя настоящим сыщиком. Да и элегантный Ашот ей сразу понравился как мужчина. Ей захотелось покрутить ему голову.

   Посигналив на прощание, Анфиса выехала за ворота дачи. Следом за ней, соблюдая приличную дистанцию, следовал автомобиль Сергея Овакимяна. По дороге Ашот сыпал красавице комплименты и рассказывал о том, что бывает с самолетами во время взлета и посадки. Недалеко от Москвы Ашот, став серьезным, попросил внести изменения в навигаторе. Наш объект находится во Внуково, а не Домодедово.

   – Погоди, Ашот, ты ничего не путаешь. Все время речь шла о Домодедово. Алексей мне несколько раз повторил, что массажный салон находится в Домодедово, – с подозрением посмотрела Анфиса на Ашота.

   – Вчера и мне говорили про Домодедово. Я даже с Сергеем туда днем ездил, чтобы дорогу посмотреть, а утром они все переиграли.

   – Кто переиграл?

   – Откуда мне знать, кто. Может, Маркус, а может и кто-то другой.

   – Но ведь там будет группа прикрытия.

   – Вот поэтому мы туда и не едем. Маркус не любит, когда у него под ногами кто-то крутится-вертится, как юла. Сергей сказал, что надо работать там, где нас не ждут. Мы с тобой люди из аэропорта. Врач нашей поликлиники посоветовал сходить на массаж и назвал адрес. Вот мы и приехали. И больше никаких слов, одни жалобы: тут болит, там болит. В ногу стреляет. Нет, у тебя не стреляет, в ногу это у меня. А ты, чисто по-женски, голова болит, когда не хочу. У тебя ж такое бывает, когда голова с мужем болит. Вот и скажи им, не стесняйся. Пусть голову лечат. А я за стеной буду. Они не успеют, как я прибегу.

   Массажный салон располагался в двухэтажном особняке, среди многоэтажных домов. Первое, что увидела Анфиса у въезда на автостоянку, старую поржавевшую в нескольких местах давно некрашеную будку с надписью «Цветы». Она стояла прямо на дороге, мешая тем, кто подъезжал к массажному салону. Возле будки стояли несколько человек и что-то говорили тому, кто выглядывал из окошка. Анфиса, с трудом объехав рукотворное препятствие, припарковалась прямо у дверей массажного салона.

   – Ты пока не выходи, я тебе сюрприз буду делать, – сказал Ашот, направляясь к цветочному киоску. Оттолкнув стоящих у киоска мужчин, Ашот протянул сто долларов продавцу.

   – Мне самый красивый букет для самой красивой женщины.

   Продавец, усатый широкоплечий кавказец, тут же засуетился, перебирая букеты, наконец, выбрав подходящий, он стал демонстрировать цветы Ашоту.

   – Кавказский человек вижу сразу, жизнь понимает. Цветы женщине покупает. Денег не жалеет. Смотри, какая красота. А эти пришли, мозг компостируют, не так стоит. А я им говорю, стоит правильно, не шевелится, потому что на асфальте. А на газоне поставили, качалась как пароход в море. А мне тут торговать надо, а не качаться из стороны в сторону.

   – А я тебе говорю, убирай будку. Это наша земля. У меня договор аренды. Тут машины проехать не могут из-за твоей будки. Сейчас из управы приедут, – перешел на крик мужчина в шляпе.

   – Ты чего орешь тут? Пусть управа приедет, я им штраф дам, и весь разговор. Ты своим криком мне покупателей пугаешь. Будешь и дальше кричать, я тебе оштрафую. Ты кто такой, завхоз?! Давай, давай уходи!

   Ашот взял букет, помог выйти из автомашины Анфисе и, вручив ей цветы, направился с ней в массажный салон.

   – А цветы зачем купил? – удивилась Анфиса. Мы так не договаривались.

   – Это знак внимания. Красивую женщину цветы украшают.

   – Может, их в машине оставим? – спросила Анфиса.

   – Зачем, пусть знают, что ты не одна в этом мире тревожном. Но если что, зови на помощь.

Чудеса массажа

   Минут через двадцать после начала массажа Маркус подошел к машине Сергея Овакимяна. Сергей вытащил из уха наушник и открыл дверь иномарки.

   – Баха слушаешь?

   – Массажистов, я бы многое дал, чтобы оказаться на их месте с Анфисой. Мы в букет микрофон засунули на всякий случай.

   – И что эти массажисты говорят ей?

   – Молчат, как партизаны, но ей очень нравится, что с ней делают.

   – Теперь слушай меня внимательно. Как они отъедут отсюда, догоняешь и метров через сто останавливаешь. Заберешь Ашота и поедешь домой, а я пересяду к Анфисе, – распорядился Маркус.

   – Все будет в лучшем виде, – кивнул головой Сергей. – А Марат где? Он же должен был в салоне находиться.

   – Он сделал все, как договаривались. Сходил на массаж в Домодедово. Срисовал прикрытие нашего продюсера. Профессионалы высокого класса, твою мать. Как только поняли, что Анфиса с Ашотом пропали, такой шум подняли. Звонят по телефону Иванову. Никакой конспирации. А потом и сам продюсер там появился. Совещание проводил с теми, кто в засаде сидел.

   – Так ты его во взорванный аэропорт отправил? – удивленно посмотрел Сергей на Маркуса.

   – Конечно. Продюсера проверить хотел.

   – И что, проверил?

   – Он меня больше не увидит до самой презентации.

   – Маркус, ты уже помешался на секретности и конспирации! – повысил голос Сергей. – Ты никому не доверяешь.

   – Американцы говорят: «Богу мы верим, остальные платят наличными!», – недовольно буркнул старик. – В нашей компании о планах никто, никогда и никому не должен говорить. Я тебе уже об этом двадцать раз намекал. Мы занимаемся серьезными делами. А тут – менты на хвосте вместе с оборотнями. Шаг ступить честному человеку некуда: то бандит, то оборотень в погонах. Это какой-то кошмар.

   – Маркус, предупредить хочу, вы только в Москве с Маратом ведите себя прилично. Это не Крым, где можно живых людей по сортирам резать.

   – Сергей, о чем разговор. Марат в Москве никого убивать не будет. Максимум, на что он может пойти, – это ДТП с летальным исходом. Никаких взрывов и никакой стрельбы у стен Кремля. Мы чтим традиции. А теперь, внимание, они вышли. Звони Анфисе, предупреди об остановке. Показания после вертепа брать надо сразу, пока свежи впечатления. Ашота опроси под запись. Тут главное – детали и ощущения. Мы должны понять, что они творят на самом деле.

   Сергей связался по телефону с Анфисой, определив с ней место встречи. Через две минуты Маркус уже сидел рядом с актрисой.

   – На дачу мы пока не поедем. Давай на улицу Горького.

   – На Тверскую, что ли?

   – На Тверскую, это я по старой памяти. У нас там в гостинице «Минск» офис был общества спасения детей от наркотиков.

   – И что мы будем там делать? – поинтересовалась женщина.

   – Не там, а здесь. Говорить о любви и массажистах, – развернувшись вполоборота к Анфисе, произнес Маркус. – Давай, рассказывай: кто, что и как.

   – Массажисты там еще те, – расплылась в улыбке Анфиса. – Я такого удовольствие от массажа ни разу не получала. Со мной работали два молодых парня с Кавказа. Один снизу, другой сверху. Размяли каждую косточку. Это само по себе приятно, но секрет массажа в другом. За полтора часа они выявили все мои эрогенные зоны на стопе, под коленом и даже на правой кисти, о чем я и предположить не могла. А когда массажисты стали вдвоем воздействовать на эти точки, у меня чуть крышу не сорвало. Я такого кайфа никогда не испытывала даже с мужем. А потом один из массажистов стал массировать мне живот. Вот тут-то я уже была готова отдаться обоим.

   – И что тебя остановило? – быстро спросил Маркус.

   – Твой инструктаж. Если б я этот салон выбрала сама, то этим мальчикам оставила бы все свои деньги, – перешла на шепот актриса. – Меня и сейчас всю колотит от возбуждения. Я хочу остановиться. Я не могу дальше ехать, – Анфиса свернула на проселочную дорогу и, пропетляв между деревьями, выехала на пустую поляну.

   – С этим понятно. Перчатки, мазь? – холодно, уточнил Маркус. Ему было неприятно слушать, как Анфису чуть не совратили с пути истинного два массажиста.

   – Работают они без перчаток. Руки смазывают, но это, скорее всего, обычное масло для массажа с приятным запахом. Познакомилась я после массажа и со стюардессами. Они там чувствуют себя, как дома. Похоже, что стюардессы с этими массажистами оттягиваются по полной программе.

   – И откуда такие выводы?

   – Одна из стюардесс, по имени Оля, разговорилась со мной после сеанса. Она из кабинета массажиста вышла сияющая от полученного удовольствия. Так вот, стюардесса Оля сказала, что это лучшее место в Москве, где можно снять стресс после полета. Раньше они в баре сидели с бокалом вина, а недели две назад на предполетном осмотре в аэропорту врач посоветовала Оле пройти курс лечебного массажа в этом салоне. Девица попробовала и, похоже, будет ходить в этот салон постоянно. Она же привела сюда своих подруг. А после того, как Ольга узнала, что я хожу на курсы и пришла сюда с Ашотом, шепнула на ушко, чтоб я не связывалась с летчиками. «Если хоть раз уступишь в полете, то потом до конца своей жизни будешь у них «медсестрой из «скорой помощи». Среди летчиков настоящих самцов, которые могут удовлетворить «женщину над облаками», по пальцам можно пересчитать. В большинстве своем – к стюардессам пристают одноразовые любители «скорострельного секса», от которого весь день ходишь потом с головной болью. А в этом салоне всего за пару тысяч можно оттянуться по полной программе с горячими, как огонь, массажистами».

   – Кто еще там бывает? – уточнил Маркус.

   – Салон посещает несколько экипажей, – продолжила раскрывать тайны заведения Анфиса. – Среди них есть летчики и штурманы, и что интересно, мужиков в салоне обслуживают массажистки модельного типа с ногами от ушей. Мне Ольга рассказала, что штурмана Павлова из ее экипажа так отмассировали перед полетом две красотки, что он еле до машины добрался. Но штурман был доволен, как слон, говорил, что ничего подобного никогда в жизни не испытывал.

   – И чего она с тобой так разоткровенничалась вдруг, – засомневался Маркус.

   – Эта Оля, похоже, на штурмана виды имела, а тут такой облом. После этих массажисток она стала не конкурентноспособной. Вот и слила свое недовольство коллеге по цеху.

   – Молодец, Анфиса. Я не ожидал такого результата. Похоже, что хозяева высоким сервисом и низкими ценами привлекают клиентов к своему заведению. Вот только клиенты у них особые. А советы медицинские дают?

   – Там врач есть. Он осматривает всех, кто нуждается в лечебном массаже. Мази назначает, которые можно купить тут же в аптечном киоске. Так что у них там все по-взрослому. Маркус, а зачем мы на Тверскую едем? Я бы сейчас с большим удовольствием Алексея потискала, а то от этого массажа такой аппетит разыгрался. Эти массажисты у меня до сих пор перед глазами. Как же я себя еще плохо знаю. Анфиса стала целовать Маркуса.

   На даче Сергея Овакимяна Анфиса и Маркус появились часа через три, уставшие и счастливые. Стол был накрыт на четыре персоны. Увидев Анфису, Ашот бросился целовать ей руки, но она этот жест не оценила.

   – Ашот, ты лучше расскажи, как тебя две красотки на столе ублажали и что ты с ними сделал?

   – Клянусь бородой Гургеныча, ничего никому не делал. Они все сами. Тайский массаж, спрашивают, сделать? Я говорю, делай. Они со мной такое делали, что это ни в сказке сказать, ни пером написать, только смотреть глазами можно.

   – Ты же доложен был стойкость проявить, – продолжила Анфиса.

   – Я и проявил стойкость три раза. Потом сказал, все. Мне идти надо. Анфиса ждет. А они смеются и говорят, что Анфисе я уже не нужен после массажа с двумя джигитами. Но я не поверил. Это шутка. Они очень странные массажистки: «Москва – Динамо». Я им деньги предлагал, про любовь говорил, ничего лишнего не позволили, только массаж.

   – Анфиса, в отличие от тебя, Ашот должен был вести себя, как обычный мужик. Соглашаться на все предложения, – вмешался в разговор Маркус. – А теперь расскажи про мазь.

   – Руки они смазывали, но перчаток у них не было. Хотя мазь та не вазелин. Она немножко печет, но не сильно. Возбуждающе. А еще доктор мне таблетки выписал от болей в спине.

   – Таблетки – это интересно. Но скорее всего, сегодня тебе дали нечто безвредное. Сколько таблетки стоят?

   – Ничего не стоят. Я за все – тысячу рублей заплатил. В конце сеанса я массажисткам хотел доплатить, но они сказали, что за все уплачено.

   – Скажи, Ашот, а ты станешь сюда ходить еще или крест на этом массаже поставишь?

   – Какой крест. За тысячу рублей две фотомодели такой массаж сделали. Причем отмассировали руками все без исключения. Вначале я в плавках лежал, а потом они куда-то исчезли незаметно. Но, что обидно только руками массировали, ничего лишнего не позволили. После такого массажа я не только сам буду ходить сюда, я всю «вышку» приведу сюда. У диспетчеров вся работа на нервах, кто ж откажется от такого массажа после смены.

   – Похоже, Ахмет правду говорил, – задумчиво произнес Маркус. – Ашот, а скажи-ка мне, темному человеку, если у диспетчера на вышке после такого массажа крыша поедет, галлюцинации появятся, страх, делать что будете?

   – Отстранят от полетов.

   – А если таких диспетчеров не один будет, а два-три?

   – Перенаправят самолеты во Внуково, Шереметьево.

   – А если и там такая же проблема с диспетчерами, заменить заболевших смогут?

   – Это очень сложно. Одного – двух заменить еще можно, но если начнется массовый психоз, ситуация выйдет из-под контроля.

   – Надеюсь, вы теперь все поняли, что происходит. Достаточно открыть по одному массажному салону возле каждого аэропорта, как ненаучная фантастика тут же превратится в апокалипсис. И что интересно, в данном случае им не нужны наркотики. Качественный массаж с дополнительными SEX-услугами по смешным ценам, и народ к ним пойдет. Мы с вами говорили о летчиках и стюардессах – это гибель одного самолета, а если одновременно свихнутся с десяток диспетчеров, которые начнут громить оборудование и в страхе давать неправильные команды?

   – Проблема есть, – поддержал разговор Ашот. – Среди диспетчеров есть, конечно, и стойкие оловянные солдатики, но в основной своей массе – мало кто откажется от подобной халявы. Взятку – не возьмут, грабить, воровать не пойдут, а вот от фотомодели отказаться не сможет никто. Это однозначно.

   – Ашот, а вот что ты сейчас подумал, – неожиданно спросил Маркус, – не сказал, а подумал?

   – У меня одна мысль теперь покоя не дает, как этих массажисток в полном объеме полюбить, а не частично, как сегодня.

   – Я думаю, что в час Х они сделают все, что вы попросите, – усмехнулся Маркус, а до этого момента – работать будут только руками, чтоб у тебя стимул был приходить сюда и завтра, и послезавтра. Это замануха для мужиков такая. А с женщинами – все наоборот. Они сделают все, что она попросит уже через пару дней.

   – Маркус, меня тоже один вопрос мучает, а вы сами что испытывали в руках массажисток? – неожиданно спросила Анфиса.

   – В отличие от вас я на массаж сходил вчера. И спинку мне лечили не фотомодели, а кривоногая пятидесятилетняя старуха из Херсона. Она в массажный салон пришла по объявлению с украинским паспортом и ее взяли без особых рекомендаций. Посмотрели в работе и все… Пенсионеры и другие жители окрестных домов – это ее клиенты. Только массаж продлился у меня не больше десяти минут. Потом погас свет, и я ушел.

   – Прихватив три флакона мази, – продолжил Сергей.

   – Почему свет погас? – поинтересовалась Анфиса. – У них, что, проводка ненадежная?

   – Это к Маркусу и Магомету из цветочного ларька, – переадресовал вопрос Сергей. – Я только предысторию расскажу. Маркус вчера побывал в районе этого салона. Осмотрелся по сторонам, и мне звонит, чтобы ларек «Цветы» я там установил, прямо на дороге. Я отмазки искать стал, а он кричит в трубку, ставь киоск, хоть умри. Пришлось взять этот старый металлолом и поставить возле массажного салона прямо на дороге. Это не я, он так решил. Но это еще не все. Вчера вечером он потребовал подключить киоск к электроэнергии, причем не просто подключить, но так его подключить, чтобы свет в этом салоне часа на два погас. Я таджика со стройки взял, который себя электриком называл, сказал ему, чтобы он к ларьку времянку кинул от электрощитовой. Ну, он и кинул. Его и просить что-то портить не пришлось. У него само так получилось

   – Представляете, лежу я на массажном столе. Со старухой массажисткой беседу веду, и тут на тебе – тьма египетская. Шум, гам. А в салоне кроме массажистов и кассира – никого. Что делать, не знают. Правда, в соседнем кабинете для ВИП-клиентов время даром терять не стали. Охи и вздохи на весь салон. Но у меня ж в массажистах старушка из Херсона. Пришлось одеваться и выходить.

   – Представляете, выходит этот турецкоподданный кое-как одетый, а в руках у него флаконы с мазью, перчатки, салфетки и какие-то лекарства.

   – И каков результат экспертизы? – перебил Сергея Маркус.

   – Нулевой, ни ядов, ни наркотиков. Нигде даже следа не обнаружили. Напрасно я туда ларек через весь город тащил.

   – Почему, напрасно. Отсутствие результата – это тоже результат. Значит, у них концепция другая. Это будет одноразовая акция. Обработают постоянных клиентов мазью с ядом, и начнется Армагеддон, – покачал головой Маркус. – Они все правильно делают. Москва не Крым. Тут быстро прощелкают наркотики и разврат в массажном салоне. Поэтому там и нет ничего. Что им нужно было узнать – они уже знают. Дозы и время всасывания определили. Теперь дело за клиентами. Им нужны те, кто на массаж перед работой ходит, а не после. Как решат эту проблему, так и начнут.

   – В этом логика, конечно, есть, – продолжил Сергей. – Но мне кажется, у тебя бандиты очень умные. А так не бывает, Маркус. Ты их очень умными придумал, а это не так.

   – Они умные, но не всегда, – наполнил рюмки коньяком Маркус. – Вот, к примеру, вчера на разборки самый главный приезжал. Турок ларек хотел убрать. Кричал среди ночи, ногами топал. А мой джигит послал его далеко-далеко, и все. Потому что участковый, увидев, кто торгует цветами из этого ларька, развернулся и ушел, а турку он сказал, чтобы тот свои «кавказские дела» сам решал с ворами в законе.

   – И кого ж ты в мой киоск посадил? – стал спрашивать Сергей. – Когда мы его ставили и свет отключали во всем микрорайоне, там никого не было.

   – В этом киоске торговал главный по цветам с Киевского вокзала.

   – Сам Магомед? И как ты его уговорил. Это ж цветочная мафия, – удивленно спросил Сергей. – Он же никогда цветы в руки не берет. Вопросы решает.

   – Звонок другу сделал. А друг тут же перезвонил своим правозащитникам в Грозный, те таким же, как они, в Дагестан. Короче, к папе Магомеда в далеком горном селении пришли четверо с автоматами и сказали, что возьмут в заложники всех, если его сын в Москве не выполнит просьбу одного хорошего человека по имени Исмаил. Потом к Магомеду пришел Исмаил и сказал, что он должен делать. Вот и все дела.

   – Маркус, и чем закончилась эта история с Магомедом? – спросила Анфиса.

   – Закончилась очень хорошо. На разборки к массажному салону приехал сам хозяин, и не один, а со своей крышей из московского правительства. Он самого Землемера привез. Поговорили они с Магомедом, и тот увез свои цветы на Киевский вокзал, потому что Землемер «очень большой человек, с которым грубо говорить нельзя. Он все вопросы в Москве решает».

   – И что ты Магомеду сказал после этого? – спросил Сергей, наполняя рюмки коньяком.

   – А что может сказать пенсионер из Крыма главе цветочной мафии Киевского вокзала, только одну умную мысль: «Никогда не говори никогда!».

   – Лихо, Маркус, – восхитилась Анфиса. – Я предлагаю выпить за Маркуса стоя, потому что он настоящий мужчина.

   Анфиса первой осушила рюмку, закусив кусочком лимона.

   – Для меня такие слова большая честь, – расплылся в улыбке старик. – Постараюсь оправдать столь лестную оценку.

   – Теперь вопрос к виновнику торжества, – продолжила разговор Анфиса.– Зачем такие сложности с этим ларьком. Звонить в Чечню, посылать автоматчиков к родителям Магомеда. Не проще ли было посадить в ларек кого-нибудь из друзей Сергея с букетами цветов?

   – Конечно, проще. Только турок со своей крышей к «попке в ларьке» не поехал бы. Этот ларек милиционеры сами бы выкинули на свалку вместе с продавцом. А тут с цветами в ларьке сидит сам Магомед. Главарь цветочной мафии. Ты только тронь его, попробуй. У него в черной кассе миллионы долларов. Любого схарчат. Оборотень в погонах позвонил Турку, рассказал, кто на него наехал. А то, что это конкретный наезд, никто не сомневался. Не будет ТАКОЙ человек торговать цветами в ларьке. Турку посоветовали «закрыть тему лично», потому что за Магомедом стоят серьезные люди – воры в законе. Вот и пришлось Турку показать ворам, что в Москве он тоже не «простой пассажир».

   – Все так и не так, Маркус, – вмешался в разговор Сергей. – У Магомеда и твоего Турка оказалась одна «крыша», поэтому Магомед не стал Землемера на бас брать. Любого другого он бы послал прилюдно. Я Землемера знаю. Цветы и массажные салоны под ним стоят. И его «добро» стоит очень больших денег. Это я тебе как потерпевшая сторона говорю. Я же в Москве свой бизнес с сауны начинал. Открыться он разрешил, а потом такой данью обложил, что через год я закрылся в минусах.

   – Сергей, вам надо было в долю Маркуса брать сразу, и он бы все ваши вопросы решил, – вмешалась в разговор Анфиса.

   – Ничего б он не решил, Анфиса. Марату кровники помогли за наколку. Он им убийц сдал в Крыму, а они его просьбу выполнили: с отцом Магомеда поговорили. Не было б кровников, ничего б он не узнал.

   – Маркус, а правда, что ты знаешь код страха Вольфа Мессинга? – задала неожиданный вопрос Анфиса.

   – Я много чего узнал от Мессинга, – задумчиво произнес Маркус Крыми. – Код страха не самое главное для меня. Есть более серьезные знания и навыки.

   – Ты умеешь предсказывать будущее?

   – Нет. Я не предсказатель, предпочитаю рассказывать о прошлом, потому что без прошлого не бывает будущего, – покачал головой Маркус.

   – Как-то туманно и непонятно, – не отставала Анфиса. – А как ты объяснишь тот факт, что после того, как в твоем романе появляется описание гибели очередного проходимца, уже на следующий день диктор в новостях зачитывает сообщение об очередном ЧП.

   – Я бы назвал это случайностью, – усмехнулся старик. Маркус в разговорах всегда уходил от этой темы. Он и сам не мог понять, почему главы его романов и повестей временами превращались в приговор негодяям, подонкам и убийцам. Он не «заказывал» убийства, взрывы, теракты. Приговор герою в его романе появлялся неожиданно. Просто в какое-то мгновение, он начинал понимать бессмысленность существования в его книге этого литературного героя. Для Маркуса реальный преступник, взяточник и убийца был всего лишь героем эпизода, с которым он делал все, что хотел. Вернее не он, а та сила, которая выстраивала логическую цепочку в его романе. – Анфиса, запомни, человека убивает прошлое. И если в молодости ты был Колей-убийцей, то никакие галстуки и костюмы тебя не изменят. Это клеймо на всю жизнь. Убивает прошлое! И на этом все, закрыли тему. Сегодня полнолуние, а это значит, что ровно в полночь прекрасную принцессу надлежит уложить в постель к мужу, иначе утром она превратится в злую Бабу Ягу. Мы уезжаем, а вы можете продолжить свое чаепитие до первого телефонного звонка.

   Маркус и Анфиса вышли на улицу.

   – Сегодня и вправду полнолуние, – посмотрев на небо, – проговорила Анфиса. – Тебе не кажется, что мы рано уехали? У тебя удивительные друзья.

   – Я не люблю ночные посиделки, да и тебя муж ждет на даче. Ревновать будет.

   – Он тебе доверяет. Пляжный мальчик на пенсии, только глазами, – громко рассмеялась Анфиса. – Знал бы он, на что способен этот дедушка. Как ты говоришь, талант не пропьешь! Маркус, а Марат где?

   – Инопланетян ищет. Найти их можно только в полнолуние.

   – Все шутишь?

   – Нет. Марат отключил телефон. Думаю, что он вышел на след похитителей. Марат сегодня раздобыл список женщин, у которых инопланетяне похитили детей.

   – Ты думаешь, ребенка похитила сумасшедшая?

   – Я не думаю, я в этом уверен, – проговорил Маркус. – Дело в том, что среди эпикризов, обнаруженных в квартире сутенера Кости, мои люди нашли пять адресов, которые Марату за небольшие деньги передал компьютерщик горздрава. Вот эту великолепную пятерку он сейчас и проверяет.

   – А ты не хочешь ему помочь?

   – Нет, каждый должен заниматься своим делом. Если ему понадобится помощь, он позвонит.

   – Маркус, я не хочу ехать домой в такую ночь. Может, покатаемся по ночной Москве? – Анфиса обняла собеседника и поцеловала его.

   В этот момент звякнул телефон. Звонил Сергей.

   – Костя Кривой засветился. Только что он звонил какой-то бабе, обещал приехать в гости.

   – Баба из его притона?

   – Нет. Он по этому телефону никогда не звонил. Мои люди скачали содержимое его телефонов.

   – И где он сейчас?

   – Телефонный звонок был с одной из дорог ведущих в Подмосковье. Сейчас наши спецы пытаются установить, куда он едет и откуда.

   – Абонент, которому он звонил, где находится?

   – Дачный поселок Новый, – проговорил Сергей.

   – Погоди, этот поселок я уже где-то видел. Сейчас проверю список. – Маркус вытащил из памяти телефона список больных женщин. – Сергей, в этом поселке живет одна душевнобольная женщина, у которой два года назад инопланетяне похитили сына. Бери людей и гони в поселок.

   – Минут через пятнадцать подъедут трезвые водители, в нашей компании никто не сможет вести машину. По дороге к поселку десять постов ГАИ.

   Маркус отключил телефон.

   – Тебе повезло, Анфиса. Свидание с нелюбимым мужем отменяется. Ты оказалась единственным трезвым водителем в нашей компании.

   – Что делать?

   – Гнать в поселок Новый. Сейчас я проложу маршрут. Смотри, там действительно десять постов ГАИ. За полкилометра перед гаишниками – снижай скорость. Нам надо пройти этот маршрут без остановок и проверок документов.

   Минут через двадцать в салоне автомашины раздался еще один звонок. На экране высветилось одно слово «Марат».

   – Я нашел объект. Поселок Новый.

   – Ее зовут Матильда?

   – Да, – быстро ответил Марат. – Я у нее буду через десять минут. Только что меня обогнал Костя Кривой. Подстрахуй.

   – Ты все слышала? – спросил Маркус.

   – Слышала.

   – Ну, тогда дави на газ.

   Женщина вывернула на трассу и, сверив маршрут, набирая скорость, понеслась в сторону области. К поселку Новый они подъехали в полной темноте. После двенадцати здесь отключали уличное освещение. Отыскать нужный дом оказалось непросто. Анфиса, плутая по улицам поселка, дважды возвращалась на трассу. Наконец свет фар выхватил из темноты нужный дом. Анфиса, проехав метров двадцать, остановилась за поворотом.

   – Теперь слушай меня внимательно. В этом доме прячут похищенного ребенка. Я пойду на разведку, а ты выходи из машины и стань напротив ворот, но так, чтобы тебя не видели жители дома. Если кто-то побежит в твою сторону, стреляй по ногам. Сергей со своими орлами сейчас подъедет.

   – Нет. Я одна тут не останусь, – поежилась от страха женщина. – Я пойду с тобой. Мне страшно, Маркус.

   – Хорошо. Идешь за мной. А теперь слушай инструктаж. Открыла дверь и стала у входа спиной к стене. У тебя не должно быть никого за спиной. Ты меня поняла? Это главное. Никого, – жестко произнес старик. – И второе, без команды не стрелять.

   Маркус бесшумно открыл калитку, стараясь не шуметь, поднялся на крыльцо старой развалюхи. Неожиданно в прихожей вспыхнул свет, послышался женский крик и тяжелые удары в стену. Маркус вытащил брючной ремень, накрутил его на кисть левой руки и ворвался в дом. Вслед за ним в дом вошла Анфиса. Посреди комнаты стоял сутенер Костя Кривой, а по углам на полу лежали Марат и хозяйка дома.

   – Вот и главарь банды, собственной персоной. Будешь третьим, – заржал бывший санитар.

   Старик, не отрываясь, смотрел на Костю, привычным движением разматывая ремень.

   – Ого, мы еще и при оружии, – продолжал веселиться Костя Кривой. – Ну, подходи, старичок, подходи, сейчас получишь свое.

   Маркус, не говоря ни слова, вышел на средину комнаты.

   – Ну, что, старичок, готов получить пилюлю, сейчас выпишу. А телка у тебя ничего, козырная. Будет с кем победу отпраздновать, – продолжал изгаляться сутенер. Он был настолько уверен в своем превосходстве, что подошел к старику танцующей походкой. Однако первый удар сутенера не достиг цели. Старик, не сдвинувшись с места, легко уклонился от него. Следующий удар, и опять мимо цели. Маркус легко уходил от пудовых кулаков бывшего санитара. Перепуганная Анфиса, зажав в руках пистолет, ждала команду от Маркуса, но он словно забыл о ней. Маркус, не мигая, смотрел на санитара, словно пытался загипнотизировать его.

   – Что вылупился, как удав на кролика! – после шестого промаха заорал сутенер. Чувствовалось, что он теряет самообладание. Но Маркус на реплики сутенера не реагировал. Он продолжал смотреть на него своим тяжелым «гипнотизерским взглядом». Сутенер сделал еще одну попытку вырубить «обнаглевшую рожу» и уже открыто, не таясь, кинулся на старика, размахивая руками. Похоже, этого момента и ждал старик. Резко взмахнув ремнем, Маркус нанес бывшему санитару встречный удар в ключицу. По правой ключице он бил кулаком сверху. От такого удара ключица ломалась в нескольких местах, причиняя сильнейшую боль потерпевшему. Дико заорав, сутенер попытался нанести незваному гостю ответный удар справа, но сделать этого не смог. Его правая рука повисла плетью и не слушалась хозяина. В следующую минуту Маркус нанес сутенеру точно такой же удар по левой ключице

   – Вот и все. Костя. А теперь колись, куда пацана дел?! – закричал Маркус.

   Но Костя колоться не спешил. Продолжая орать, он сделал два шага в сторону Маркуса и неожиданно нанес хлесткий удар ногой своему обидчику. От этого удара Маркус отлетел в дальний угол комнаты.

   – Видел я таких фраеров в своей жизни, – пробормотал Костя Кривой, направляясь к Маркусу. Сутенер намеревался забить его ногами, невзирая на боль в руках. Но выполнить задуманное не успел. Его напугал звук моторов подъезжающих к дому автомобилей. Костя Кривой, посчитав, что к дому приехали менты, бросился к двери, но тут путь к свободе ему преградила Анфиса. В правой руке она держала пистолет.

   – Зашибу сука, – заорал диким голосом сутенер, кидаясь на женщину. Прямой ногой он попытался нанести ей удар в лицо, но тут грохнул выстрел, и пуля из травматика попала ему в ногу. Костя Кривой взвыв от боли навалился на Анфису, пытаясь нанести ей удар головой. Но в этот момент к нему подлетел Маркус и нанес сильнейший удар кулаком в челюсть санитару. Это был стопроцентный нокаут. Костя рухнул на пол и перестал подавать признаки жизни.

   Через минуту в дом ворвались парни из охранного агентства Сергея Овакимяна.

   – Забирайте негодяя, – распорядилась Анфиса, направляясь к пострадавшим. На потерявшего сознание сутенера тут же надели наручники. – Маркус, я даже представить не могла, что ты так дерешься.

   – Этот урод пяткой мне в солнечное сплетение попал, – откашлявшись, пробормотал Маркус.

   Анфиса подошла к старику и никого, не стесняясь, поцеловала его в губы.

   – Помоги Марату, а то он не шевелится, – прошептал Анфисе Маркус.

   Анфиса бросилась к Марату и стала делать ему искусственное дыхание. В этот момент в комнату заскочил Сергей.

   – От твоих поцелуев и покойник оживет, – радостно закричал он. – Марат симулирует свою смерть. Я ему сам сейчас сделаю искусственное дыхание.

   Марат тут же открыл глаза. Анфиса, увидев ожившего журналиста, поцеловала его уже по-настоящему, как любимого мужчину. Марат от удовольствия закрыл глаза.

   – Вы прекращайте это безобразие, – возмутился Маркус. – Анфиса, отпусти Марата. Пусть доложит, как он тут оказался.

   – Наташу нашли? – вопросом на вопрос ответил Марат, после того, как Анфиса помогла ему встать на ноги. – Она за сутенером следила. Вслед за ним на мотоцикле приехала.

   Сергей выскочил на улицу, быстро обошел дом и громко крикнул: «Я нашел ее. Она без сознания!».

   Через минуту он внес в комнату Наташу. Положил ее на кровать. Нащупал пульс.

   – Вроде, жива, – сообщил Сергей. – Дыхание есть, но слабое. Внешних повреждений не вижу. Из машины, аптечку, быстро.

   – Похоже, она нарвались на удушающий захват, – констатировал Маркус. – Коронный прием санитара психбольницы. Проверь шейный отдел позвоночника и горло.

   – Позвонки на месте, – проговорил Сергей, поднося к носу потерпевшей ватку с нашатырем. Наташа закашлялась и открыла глаза. – Как ты себя чувствуешь?

   – Нормально, а где этот урод?

   – Сутенера на улицу вытащили.

   – Убейте его, он не должен жить!

   – Сергей, не спеши. Осмотри клиента и окажи первую помощь. У меня к нему есть вопросы.

   Минут через пять Сергей вернулся в комнату.

   – Анфиса ему мужское достоинство прострелила, – хохотнул Сергей, – мужик к ней с поднятой ногой летел, уже готовый, а она ему из пистолета точно в корень. Жить будет, а любить… Короче, наша Анфиса легким движением руки превратила сутенера-насильника в евнуха.

   – Я ему в ногу стреляла, – смутилась Анфиса. – Это случайность.

   – Конечно, случайность, – согласился Сергей. – Ты заставь Анфису повторить такой выстрел, ни за что не попадет. А теперь, скажите, мне, что здесь произошло?

   – Сутенер Костя приехал за пацаном, – тихо произнес Марат. – Он хотел его утопить в озере, чтобы свалить смерть ребенка на Наташу. Я-то здесь случайно оказался. Сумасшедшая Матильда была в первой пятерке подозреваемых.

   – А тебя что привело в этот дом? – повернулся к Наташе Марат.

   – Там, в подвале, Светлана мне рассказывала про этот поселок. И даже адрес назвала, куда их возили на бандитские субботники.

   – Я ж тебе велел сидеть на даче и не высовываться, – оборвал женщину Маркус. – Ты могла бы мне сказать о своих подозрениях.

   – Ты слишком увлекся Анфисой, – повысила голос Наташа. – Сюда даже с ней приехал.

   – А ты ревнуешь? – улыбнулся старик.

   – А ничего, что она замужняя женщина и ее муж в это время места себе не находит на даче?

   – Алексей мне доверяет. Таким женщинам, как Анфиса, нужны короли и принцы, а я скромный пенсионер из Крыма. Только глазами, – рассмеялся старик.

   – Видел бы он твои глаза, – резко бросила Наташа. – Короче, я решила проверить бандитский притон. Только подъехала, а оттуда Костя Кривой выходит. Довольный, как слон. Похоже, с ним очень хорошо поработали профессионалки. А дальше вы знаете.

   – Все это здорово, но проблемы остались, вмешался в разговор Сергей. – Я не вижу ребенка.

   – Вот об этом мы сейчас и спросим у хозяйки дома, которая уже пришла в сознание и готова нам рассказать всю правду, – подошел к Матильде Маркус, поигрывая ремнем.

   – Матильда, покажи, где ты прячешь чужого мальчика.

   – Это мой сын, ты все врешь! – неожиданно завыла женщина. – Я его никому не отдам. И тебе кислотой глаза выжгу, и бабам твоим.

   – С кислотой мы уже все поняли, – как ни в чем не бывало, продолжил Маркус. – Сына твоего кормить пора. Он проголодался.

   – Я сама его покормлю, – продолжила женщина.

   – Сама и покормишь. Открывай подвал, – согласился Маркус.

   В этот момент отворилась дверь, и в комнату вошли журналисты.

   Пока оператор вместе с корреспондентом и Матильдой спускались в подвал за ребенком, Маркус спросил Сергея: «Что с сутенером?».

   – Матерится и поубивать всех грозит, – сообщил Сергей.

   – Меня ранение его интересует, – продолжил Маркус.

   – Кровотечение остановили. Пришлось накладывать жгут. Если в течение двух часов мы не сможем его зашить, то мужское достоинство сутенера придется ампутировать, – пояснил Сергей.

   – Теперь пойди и объясни этому козлу, чем он рискует, если не расскажет журналистам всю правду о похищении ребенка. Он просто не доедет до больницы. И это не простая угроза. Я знаю точно, что он живым до больницы НЕ ДОЕДЕТ! Надеюсь, ты меня правильно понял, – с угрозой в голосе, проговорил Маркус.

   – Я тебя правильно понял. Ментам мы пока не звоним? – уточнил Сергей.

   – А зачем они нам. Только путаться под ногами будут. Нам кровь из носа нужны показания сутенера, – повторил Маркус.

   – А если он откажется? – спросил Сергей.

   – Для начала снимешь жгут и затянешь его на шее негодяя. Давление от удавки поднимется, кровотечение усилится, и мы начнем звонить в полицию, вызывать опергруппу. Пока те приедут, пока разберутся, вызовут конвой и довезут до больницы, он за это время не только в евнуха превратится, но и сдохнет от потери крови. Надеюсь, я доходчиво изложил свои мысли? – спросил Маркус.

   – Я передам сутенеру твои пожелания, – кивнул Сергей.
   Тем временем внук Ивана Крамарова рассказал журналистам о том, как тетя Матильда увела его из садика и привезла на машине сюда вместе с дядей Костей.

   Маркус, выслушав показания ребенка, вышел во двор перекурить. У ворот дома Сергей продолжал бесплодный разговор с сутенером, который в категорической форме отказывался давать интервью журналистам.

   Маркус подошел к лежащему на земле Косте Кривому и слегка придавил ключицу ногой. От невыносимой боли Костя заорал громко и жалобно.

   – Теперь я представлюсь, – не обращая внимания на крики сутенера, тихим голосом заговорил Маркус. – Я твой коллега. Свою трудовую деятельность начинал санитаром в психушке. К сутенерам, насильникам и таким пидорам по жизни, как ты, у меня отношение сложилось правильное. А это значит, для того, чтобы спасти свою шкуру, у тебя есть только одно решение: чистосердечное признание тележурналистам из программы «Закон и воля». Если ты этого не сделаешь, то до рассвета не доживешь. Травмы не совместимые с жизнью, болевой шок и смерть в страшных муках. Но если ты, не дай бог, выживешь, то на зону уйдет малява, как ты, по указанию следователя Майорова, насиловал в 13-й камере невинных женщин, выбивая из потерпевших для ментов деньги и имущество. За этот беспредел ты будешь тут же опущен, по всем правилам этого искусства со всеми вытекающими последствиями. А теперь, решай, – Маркус резко надавил на вторую ключицу сутенера. От сильнейшей боли сутенер заорал еще сильнее, а потом прохрипел: «Тащи телевидение. Я все расскажу».

   Сутенера тут же поставили на ноги и завели в дом.

   Первым на его появление в комнате отреагировал внук Крамарова:

   – Я с этим дядей из садика на машине сюда приехал. Он мне «чупа-чупс» дал в машине, чтоб я не плакал.

   Оператор, записав показания ребенка, тут же повернул камеру в сторону задержанного cутенера. Костя Кривой, рассказал, как он под видом инспектора санэпидслужбы он побывал в детском саду, поговорил с воспитательницами, медсестрами, нянечками и взял список сотрудников с адресами и телефонами. А дальше стал искать слабое звено. И оно нашлось. Одной из воспитательниц были нужны деньги на ипотеку, и она вечерами принимала у себя на дому мужчин. Костя надел парик и пришел к ней в гости с газетой «Из рук в руки», где было опубликовано ее объявление. Короче, он переспал с воспитательницей, а потом объяснил, кто он такой и на кого она теперь должна работать. Потом подослал в детсад Матильду, воспитательница передала ей ребенка, и Костя привез пацана домой к душевнобольной.

   – А дальше он попытался свалить похищение ребенка на Наташу, которая открыто угрожала Крамарову, и у нее был реальный мотив.

   Маркусу этих показаний было достаточно. Признание сутенера в похищении ребенка автоматически снимало все обвинения с Наташи, и это было главным. Судьба самого Кости Кривого старика не волновала.

Турок заговорил по-русски

   В то самое время, когда Костя Кривой, истекая кровью, рассказывал тележурналистам о похищении внука Крамарова, самого Крамарова допрашивал его новый компаньон. Турок к Крамарову пришел сам, без переводчика, сразу же после звонка Марата.

   – Вы никуда не поедете, – остановил Крамарова Турок. – Это ловушка. Никакого внука там нет. Они вас хотят убить.

   – Я вам не верю. Вы приходили ко мне с переводчиком, говорили, что не знаете русский язык, – подлетел к компаньону Крамаров.

   – Крамаров, сядь, – повысил голос незваный гость. – Твое время кончилось. Ты уже на прицеле. Родственники убиенных тобой женщин не остановятся ни перед чем. Твоего подельника Майорова взорвали в подвале вместе с молодой женой. Грязные бомжи двое суток насиловали его жену в вонючем подвале, причем делали это на его глазах. Иван Петрович, зачем ты отдал свою любовницу Майорову. Тебе нужен был следователь для того, чтобы опустить своих бывших коллег по райкомам и горкому коммунистической партии РСФСР. Не слишком ли высока цена. Ты же любил Лизу, сделал ее королевой красоты, спал с ней. Правда, первым был не ты. Ты ее 15-летней включил в тургруппу девственниц для поездки в Австралию. Это был хороший бизнес. За каждую девочку тебе заплатили по десять тысяч баксов. А в группе было двадцать человек, или я что-то путаю?

   – Не было этого, – забегал по кабинету Крамаров.

   – Двести тысяч долларов – это был твой стартовый капитал, который превратился вскоре в первый миллион. Насколько мне известно, таких групп было десять. Разбогатев на живом товаре, ты стал скупать подвалы и квартиры в Москве. С тебя смеялись местные бизнесмены, называли королем подвалов! Но, опытный партийный работник оказался мудрее и умнее всех этих безродных и ни разу неграмотных предпринимателей. Потому что цены на подвалы и квартиры вскоре взлетели до небес.

   – Чего вы хотите от меня?!

   – Я тебе верну внука после того, как ты перепишешь на меня все свои квартиры и подвалы. Повторяю, все до единого. Список твоего имущества у меня есть.

   – Я этого не сделаю.

   – Тогда прямо здесь получишь пулю в лоб. Снайпер уже на крыше, – подняв штору, указал на соседний дом Турок. – У тебя две минуты, чтобы подписать бумаги. На третьей минуте тебя пристрелят как собаку, после чего в Интернете появятся материалы о том, как ты отжимал бизнес у своих коллег-миллионеров. Но это еще не все. Внука утопят в озере, а дочь бросят в подвал к бомжам.

   Турок раскрыл папку и положил на стол бумаги и авторучку. Но Крамаров ничего подписывать не стал, он попытался спрятаться от невидимого снайпера в комнате отдыха. Но закрыть дверь за собой он не успел. Турок в два прыжка преодолел расстояние, отделявшее его от комнаты отдыха, буквально влетел туда.

   – Какой удобный диван здесь стоит, а что это у вас в шкафу белое? – незваный гость открыл шкаф и вытащил оттуда подвенечное платье. – А, это свадебное платье Лизы. И как оно оказалось у вас? – Ах, да вы же в день свадьбы ее прямо в подвенечном платье в этой комнате, а Майоров ее ждал в машине, внизу. Всего десять минут, вам же много не надо. И на шее у Лизы появилось новое колье с бриллиантами.

   – Этого не было.

   – Почему ж не было, у меня и видеозапись есть твоей скоротечной любви с невестой. А потом она сюда принесла свадебное платье, объяснив мужу, что брала его напрокат. Это была твоя последняя ролевая игра с Лизой. А потом Лизу похитили бомжи, и ты потерял к ней интерес.

   – Так вы следили за мной? – с ужасом посмотрел на турка Крамаров.

   – Мы за тобой не следили. Полгода назад приходил сюда мой переводчик, договариваться о встрече. Он-то и засек видеокамеры в твоем кабинете. Мы просто подключились к этой технике, чтобы посмотреть, чем же ты занимаешься в служебное время в комнате отдыха. Так будешь подписывать бумаги, или мы записи твоего общения с чужой невестой прямо сейчас выложим в сеть и расскажем, как ты уговорил сутенера из Австралии пробудить в 14-летней красавице женщину и подготовить ее к общению с очень богатым дядей в Москве, который может сделать ее королевой красоты. В то время ты боялся быть первым у несовершеннолетней. Тогда у тебя еще был страх перед законом. Это сегодня для тебя законы страны пустой звук. Так вот, я предлагаю тебе забрать внука и вместе с дочерью отправиться в Лондон на ПМЖ. Насколько мне известно, денег у тебя хватит не только на лечение дочери, но и на учебу внука в престижной школе для высокоодаренных детей.

   – Хорошо, я подпишу. Но эти бумаги я отдам после того, как вы мне отдадите внука. Мы едем вместе в одной машине. За нами пойдет машина охраны.

   – Не вопрос, поехали. Только не вздумай меня кидать. Часа не проживешь. «Серые волки» знают свое дело.

Разговор с журналистами

   Минут через пять после того, как Анфису ее друзья «повезли в больницу», к руководителю телегруппы подошел Сергей Овакимян и попросил отдать ему диски с видеозаписями.

   – Это все в эфир пойдет вместе с презентацией книги Маркуса Крыми, – пояснил Сергей. – Кроме этого, у нас есть еще кое-что. Это будет убойное кино, которое взорвет всю Москву. Но нужно выстрелить в лучшее время. А сейчас приедут менты, увезут Сутенера и привезут мать ребенка. Вот это и снимайте в деталях. И еще, покажите работу ментов. Пусть почувствуют себя героями на пару часов.

   – Сергей, а вам не кажется, что вы уже стали командовать телегруппой? – возмутилась режиссер Мария Свиридова.

   – Мадам, в этой жизни мне уже давно ничего не кажется. Вам обещали НАСТОЯЩУЮ СЕНСАЦИЮ для телефильма, и вы ее получили. Это не двухминутная новость, а полноценный фильм, который будут со страхом смотреть сотни тысяч зрителей. От вас требуется одно, слушайте внештатного продюсера, и у вас все будет: кино, мужчины, имя и, конечно же, деньги. Потому что я вам отдаю в руки настоящую бомбу. И эту информационную бомбу взорвать нужно в лучшее эфирное время. Взорвать так, чтобы ни одна телекомпания мира не смогла бы погреться в лучах вашей славы. Подчеркиваю, вашей славы! О том, что в этом доме держат похищенного ребенка, вам рассказал по телефону телезритель. Вы были первыми журналистами, которые оказались на месте происшествия. Вам удалось записать интервью с сутенером и пострадавшим ребенком. А как его задержали и какие травмы получил преступник во время задержания – это дело десятое. Лично я на вашем месте показал бы страдание матери, у которой похитили любимого сына, а потом по указанию преступника облили кислотой. Это главное. Все остальное – информационный мусор.

   – А как здесь оказалась актриса?

   – Случайно. Проезжала по дороге мимо дачи, услышала женские крики, попытались прийти на помощь.

   – Кто был с ней в машине?

   – Может быть, муж, может, знакомый. Это мы уточним завтра.

   – У меня такое ощущение, что вы хотите вывести из этого дела Анфису Сафронову?

   – Я этого не говорил. Для телезвезды любой скандал – бесплатная реклама. Вопрос в том, захочет ли ее муж связывать имя супруги с «преступлением века». Поэтому я вас прошу эту тему пока не светить. У вас есть о чем рассказать в эфире, а после того, как мы согласуем детали, может пойти в эфир и интервью с Анфисой. А диски с записями я хочу у вас забрать на время, чтоб их не конфисковала полиция. Они могут приобщить их к делу в качестве вещественного доказательства.

   – Вы умеете убеждать, – махнула рукой Свиридова. – Забирайте диски. Мы подснимем работу полиции на месте происшествия и сделаем то, о чем вы нас попросили, при одном условии, что этот эксклюзив наш от начала до конца.

   – Мария, не только записи, но и все мужчины, оказавшиеся здесь не по своей воле ваши навсегда! В любое время, по первому требованию. Лично я готов давать вам интервью с утра и до ночи.

Взрыв на мосту

   Пока оператор записывал показания задержанного, Маркус незаметно покинул помещение. Марат стоял у машины в ста метрах от дома и нервно курил. Увидев старика,
   заговорил очень тихо одними губами.

   – Только что сообщение пришло на мобилу. В Москве взорвался и упал с моста «Джип» Крамарова. Пострадали четверо охранников в машине сопровождения и одна блондинка, которая ехала на иномарке по встречной полосе.

   – И чего ты шепчешь, об этом не шептать, а орать надо во всю глотку, – перебил Марата старик. – Собаке собачья смерть!

   – Там два трупа: Крамаров и его бизнес-партнер из Турции.

   – И что в этой истории не так? – подозрительно посмотрел на Марата старик.

   – Все не так. Во-первых, за полчаса до взрыва я разговаривал по мобильнику с Крамаровым и пригласил посетить дом, где удерживают его внука.

   – Ну, говорил, и что? Приглашал заехать за ребенком. Журналист не захотел сам заходить в дом, где держат похищенного ребенка, а милиции-полиции он не доверяет. Не вижу криминала, – пожал плечами Маркус.

   – Тебе бы в адвокаты пойти, – тревожно оглянулся по сторонам Марат. – Это только присказка. Наташа сюда прикатила на мотоцикле в рабочем комбинезоне «Стройтреста».

   – Зачем мне эта информация. Мало ли кто, в чем и куда, – недовольно произнес Маркус.

   – Мотоцикл в угоне, лежит в кустах в ста метрах отсюда. Там же комбинезон, – чуть слышно произнес Марат. – Не нравится мне это все.

   – Погоди, а что произошло? В Москве два негодяя досрочно покинули этот мир. Где я должен рыдать и плакать? – возмутился Маркус. – И какое мне дело до Крамарова и его компаньона. Одним висяком больше, одним меньше. Это не мои проблемы, а полицейских.

   – Не твои, так не твои. А с мотоциклом что делать? Этот мотоцикл видели у офиса Крамарова. Правда, пока милиция ищет двадцатилетнего юношу, а не тридцатилетнюю Наташу, – затушив сигарету, проговорил Марат.

   – С мотоциклом я решу. Забирай Наташу и вези ее на дачу, тут и без вас народу больше, чем надо. Не протолкнуться. Вам не надо светиться перед ментами и журналистами. – Маркус уже хотел уйти, но тут к нему бросилась Наташа.

   – Вы хотите оставить жизнь сутенеру!? За все, что он сделал со мной и Светланой! – закричала Наташа. – Нам нужно отыскать притон, где держат Светлану. Она страдает из-за меня.

   – Сергей, подойди, – подозвал Овакимяна Маркус. – Женщина говорит, что Костя Кривой не доживет до больницы.

   – Он умрет сам от потери крови.

   – Наташа, эту тему закрыли. Сергей уехать отсюда не может. Он должен дождаться ментов. Оставим с ним двоих дружинников, а остальным тут делать нечего. Да и Анфису отдавать ментам на растерзание сегодня у меня нет желания. Пусть вначале показания выучит, чтоб слова от зубов отлетали. Короче, Сергей, мне кажется, что Анфиса уже устала от этой «минуты славы». Я не удивлюсь, если она прямо в кадре потеряет сознание, а в твоей барсетке окажутся диски с записями, которые сделали телевизионщики на месте происшествия.

   – Если Анфиса потеряет сознание, кто поведет ее машину?

   – Мастер спорта по мотокроссу.

   – Маркус, ты мастер спорта по мотокроссу?

   – Нет, подмастерье. Ты кому вопросы задаешь, пацан, – широко улыбнулся Маркус. – Выводи Анфису. У нас нет времени. Светлану могут и убить. У Кости было время для звонка другу.

   В то время, пока тележурналисты и дружинники Сергея приводили в чувство упавшую в обморок Анфису, Наташа пыталась узнать у Сутенера, где он прячет Светлану.
   Костя Кривой на вопросы не отвечал.

   – Молчишь, не хочешь отвечать, – стала заводиться Наташа. – Изображаешь из себя супермена! А ты не мужчина, ты мразь, подонок, убийца!

   Наташа подскочила к закованному в наручники сутенеру и стала с остервенением бить его ногами в живот. – Я просила пощады у тебя! А ты измывался надо мной! Плевал мне в лицо. Сейчас ты у меня будешь кататься в ногах, потому что от моего слова зависит твоя жизнь. Проси пощады, гад, проси, или тебя убьют! Прямо сейчас.

   Костя Кривой молчал, пытаясь ногами прикрыть место ранения. Но Наташе все же удалось пробить его защиту, и после третьего удара в пах он потерял сознание.

   Маркус с трудом оттащил от Сутенера бьющуюся в истерике женщину, усадил Наташу в машину и заставил сделать глоток коньяка. Потом обнял ее за плечи и… поцеловал нежно и ласково.

   – Я тебе помогу. Успокойся. С Сутенером вопрос решим и с остальными разберемся. Где нам искать Светлану?

   – Надо проверить дачу, куда заезжал Костя Кривой. Он там пробыл сорок минут.

Бандитов забросали гранатами

   Тем временем в сторону бандитской дачи неслись две иномарки. Первой управлял Маркус. Сидевшая рядом Анфиса с удивлением следила, за его манерой вождения.

   – Маркус, одной рукой машиной управляют автогонщики. У меня был знакомый чемпион Союза, который точно так управлял машиной. Он носился по Москве, как по стадиону. Но я бы вам советовала снизить скорость. Это очень опасно. Лично я, на такой бешеной скорости не рискнула бы гонять по Подмосковью.

   – Тут дорога выложена из аэродромных плит. Мне приходилось ездить по взлетной полосе запасного аэродрома.

   – Маркус, вы автогонщик?

   – Нет, у меня дома нет даже велосипеда, и на права я никогда не сдавал. По городу предпочитаю ходить пешком.

   – Но вы же прекрасно водите машину.

   – Талант не пропьешь, – усмехнулся Марат. – В армии гонял по взлетной полосе запасного аэродрома на разных машинах. А теперь слушай инструктаж. Я остановлюсь на развилке дорог. Отсюда до бандитского логова двести метров. Во второй машине останется Наташа, а мужики прогуляются со мной по окрестностям. Ты меня поняла? Двигатель не выключать, при малейшей опасности – по газам и на трассу к посту ГАИ.

   Мужчины направились по дороге в сторону поселка, а минут через десять раздались взрывы гранат. Анфиса вместо того, чтобы отъехать подальше от опасного места, развернула машину и понеслась к бандитскому логову. Спецоперация была в самом разгаре. Мужчины с четырех сторон перелезли через забор, бросая на бегу в окна первого этажа свето-шумовые гранаты. Громкие крики «Работает ОМОН!» и взрывы гранат буквально парализовали не ожидавших нападения бандитов. Сбить с ног и надеть наручники на уголовников оказалось совсем несложным делом. Двое афганцев тут же бросились на поиски заложницы и вскоре принесли из подвала жестоко избитую Светлану.

   – Они настоящие звери, – прошептала женщина. – Я таких садистов еще не встречала. Вы бы видели, что они творили здесь с малолетками. После субботника за ними приехала сутенерша и увезла на Объездную, а меня оставила с этими уродами.

   – Суд вопросов не имеет, – моментально отреагировал на слова женщины Маркус. – Тащите их в котельную, я там баллоны с газом видел.

   Пока уголовников привязывали к газовым баллонам, Маркус изучил документы задержанных.

   – На них действительно клейма ставить негде. У каждого в прошлом убийства, изнасилование, разбои и грабежи. И вместо того, чтобы встать на праведный путь и устроиться на работу, эти негодяи создали притон и насиловали на этой даче женщин и подростков. Считаю, что их дальнейшее нахождение среди людей может привести к новым трагедиям. Короче, приговор вынесен.

   – А теперь все ушли, – приказал сапер-афганец Петр. – Машины отогнали на полкилометра. Без меня не уезжать.

   Минут через пятнадцать на даче от короткого замыкания вспыхнул пожар. Вскоре огонь добрался до котельной, где находилась бочка с бензином и газовые баллоны. Взрыв был такой силы, что от дачи практически ничего не осталось.

   – Светлану мы повезем в частную клинику, где работают земляки Сергея, а вы с Анфисой делайте себе алиби, – сообщил Маркусу Петр. – И не забывайте, на въезде в Москву стоят три камеры. Их можно объехать по проселочным дорогам, но это потребует много времени.

   – Спасибо за работу, – пожал руку афганцу Маркус. – Встретимся через пару дней.

   Анфиса и Маркус на даче появились ближе к утру, уставшие и голодные. Женщина на кухне быстро разогрела мясо, достала из холодильника водку и соленые огурчики.

   – Удивительная ночь, – с восхищением посмотрев на Маркуса, проговорила Анфиса. – Столько приключений…

   – Ты молодец, – расплылся в улыбке Маркус. – Телевизионщики просто обалдели от героини нашего времени. Такой женщине можно доверить не только судьбу фильма.

   – Договаривай, Маркус. Ты имеешь в виду себя? – подняла рюмку с водкой Анфиса.

   – Да кому я нужен, старый дед, – смутился старик. – Шестьдесят лет это срок. Большой срок. А ты молодая, красивая. Думаю, что и Леша тебя удержать не сможет. Этот фильм сделает тебя известной, на Анфису Сафронову обратят внимание знаменитые режиссеры, продюсеры и миллионеры.

   – Мне было хорошо с тобой. По-настоящему хорошо, как с мужчиной. В тебе есть что-то дьявольское, то, что притягивает женщин, – перебила Маркуса Анфиса.

   – Приятно слышать такие слова из уст прекрасной дамы. Второй тост за тебя. За будущую телезвезду России. Сегодня я увидел женщину, которая может хладнокровно расстрелять преступника и тут же превратиться в «сестру милосердия». Тебе не хватало адреналина, чтобы сыграть роль террористки, и вот, сегодня ты полностью раскрылась.

   – Я люблю тебя!– горячо зашептала Анфиса, притягивая к себе Маркуса. Старик нежно поцеловал женщину и, показав глазами на дверь, за которой спал ее супруг, отправился к себе в комнату.

Признание Семена Водкина

   В Москву Семен Водкин и Вадим Полубоярин прилетели из Турции. На такси быстро доехали до автостоянки, где стояла все эти дни автомашина Вадима Полубоярина.

   – Все на месте, – осмотрев автомобиль, сообщил Вадим, – даже бензин не слили. Можно ехать на презентацию.

   Заняв место водителя, Вадим посмотрел внимательно на своего спутника и произнес громко и требовательно: «А теперь рассказывай, на хрена мы в Москву летели через Турцию, и что ты делал в стамбульском банке?

   – А чо базарить! Новое дело замутить решил. Для этого и счет в Турецком банке открыл, – замялся Семен.

   – А с Хакером что у тебя за дела были?

   – Хакер сукой оказался, я помог ему бежать из тюрьмы, а он меня на бабки кинул, – зло проговорил Семен. – Поймаю, убью.

   – И на какую сумму ты влетел?

   – На десять миллионов долларов.

   – На десять лимонов, ты что охренел. Откуда такие бабки?

   – Помнишь, внук у Крамарова пропал. Его похищение Костя Кривой организовал. Я ему только идею набил и хакеру предложил открыть счета в Стамбуле с реквизитами благотворительных фондов. Он нашел полудохлые организации, которые защищают права женщин, сделал фальшивые сайты, внеся ошибку в название. Одной буквы хватило, чтобы его фальшивая страница получила законную прописку в Сети. Но это еще не все. В выходных данных, где указан номер счета, куда надо посылать деньги, написал данные нового счета. Как правило, на эти данные владельцы сайтов после того, как начинают поступать деньги, внимания не обращают. Короче, бухгалтер Крамарова вместо того, чтобы перечислять деньги на счета благотворительных организаций, отправляла их на счета открытые хакером. Потом он прогнал эти деньги через офшоры. А обналичить я их должен был в Стамбуле, после того, как устрою ему побег. Я сунулся в банк, и оказалось, что на этом счете нет ни копейки. Я думаю, он и со мной прокрутил тот же трюк, что и с бухгалтершей Крамарова.

   – Ну и лошара же ты, Семен. Да если б ты рассказал про эти дела, я бы консультанта банковского нанял и он бы сходу прощелкал эту схему.

   – Если бы, да кабы во рту выросли грибы. Нормальный, вроде, пацан был, а оказался сукой, но я его найду, он у меня еще умоется кровью!

   – После того, как этот Хакер обналичит десять лимонов, ты его пальцем не тронешь. «Заказать» такого, как ты в Узбекистане можно за тысячу долларов, а у него десять лимонов. Слушай, а твои подельники тебе здесь предъяву не сделают? Кто-то же похищал пацана и бабу его кислотой обливал.

   – Предъявлять некому. Костю Кривого убила какая-то баба, а похитительница ребенка уже в психушке. За эти дела ей светит принудительное лечение. И не смотри на меня волком. Как пришли бабки, так и ушли. Зато здесь тишина: Майоров, Крамаров, Таксист, Сутенер и Турок уже в могилах. А мы с тобой в белом, при черных бабочках толкнем книгу, денег на первое время нам с тобой хватит. Главное, с книгой теперь не лажануться.

   – А с самолетом нас не прихлопнут здесь?– подъезжая к книжному магазину, спросил Полубоярин.

   – С самолетом все чисто. Сам слушал выступление руководителя правительственной комиссии. Ошибка пилота при посадке. Мы с тобой к этому делу никакого отношения. И все остальное – мимо нас. Так что мы самые чистые в этой истории. Хвост трубой, и вперед, только про рожу не забывай. Это вечер памяти нашего погибшего друга Маркуса Крыми, а не дискотека «Авария» с голыми телками на столе.

   В книжном магазине на Арбате за прошедший месяц ничего не изменилось. Между книжными стеллажами бродили немногочисленные посетители, что-то выискивая. Семен подошел к продавцу и потребовал хозяина. Через минуту перед ним предстали хозяин магазина и директор издательства «Гипноз». От них несло перегаром.

   – Пьянку не рано начали?! – недовольно спросил Семен. – Сейчас сюда журналисты привалят, а вы уже готовые.

   – Да мы по чуть-чуть, для настроения, коньячку, – стал оправдываться директор «Гипноза». – Книги на стенде. Полиграфия – выше крыши, на белой бумаге и цена подходящая – 700 рублей. В каждой книге заложена стопроцентная прибыль. Я же под нее тещину квартиру и машину заложил, узнает, убьет.

   – Что с журналистами? – быстро спросил Семен.

   – Все в лучшем виде. По первому списку оповестили всех, а по второму, там, где «Комсомолка» и Первый канал, обещали подумать. – Пояснил директор. – Я хотел, как и в прошлый раз, флешмоб запустить, и артистов нанять каких-нибудь, но ваш кладбищенский Тамада сказал, что художественный свист и чтение некролога берет на себя.

   – Правильно говорит. Не нужны тут артисты. Это вечер памяти о погибшем писателе, а ты уже нажрался, как свинья. Короче, сгинь в подсобку и чтоб я тебя на презентации не видел.

   Семен еще раз прошелся по магазину. Книги Маркуса Крыми стояли на главном стенде и на трех полках. Выглядели они козырно. Белая бумага, черный переплет с кроваво красными: «13-я книга Маркуса Крыми».

   У стенда с книгами стоял древний седой старик, похожий на Толстого, и не спеша листал книгу. Семену показалось, что он не просто ее листает, но и временами углубляется в чтение.

   – Вас как зовут? – неожиданно для себя спросил Семен.

   – Лев Николаевич Толстой, – вздернув вверх подбородок, гордо представился старик.

   – Вы потомок писателя? – продолжил беседу со странным покупателем Семен.

   – Почему потомок, я и есть убиенный вами писатель, – пристально посмотрел на Семена из-под густых седых бровей старик.

   Семену Водкину показалось, что голос этот он уже где-то слышал и раньше, но в этот момент в магазин вкатилась внушительная толпа журналистов, которых подвезли к входной двери на двухэтажном огромном автобусе.

   «Козел, – пронеслось в голове Семена. – Этот баран для журналюг еще и автобус заказал. Во что ж он ему вылился? Могли бы и на метро приехать, не паны великие. Тем более, что мы им тут настоящую сенсацию сейчас выкатим. Ни хрена в коммерции не рубит, а туда же, в директора».

   – Пора начинать, – подошел к Семену Вадим. – Тамада уже готов произнести вступление.

   – Пусть вступает, не будем тянуть кота за яйца. Раньше сядешь, раньше выйдешь, – приказал Семен, направляясь в первый ряд.

   Тамада хорошо поставленным голосом сообщил собравшимся журналистам о том, что ровно месяц назад в этом магазине должен был выступить на презентации своей «Тринадцатой книги» известный русский писатель Маркус Крыми. Но презентация книги не состоялась. Маркус Крыми оказался на борту того злосчастного самолета, который взорвался при столкновении с землей во время посадки во взорванном аэропорту. Мы тогда вынуждены были отложить презентацию этой книги, и вот сегодня, через тридцать дней после гибели писателя, все же решили презентовать «Тринадцатую книгу» Маркуса Крыми журналистам и постоянным покупателям этого магазина. Потом тамада предложил почтить память Маркуса Крыми минутой молчания. Все встали, и только седой дед, представлявшийся Львом Николаевичем Толстым, продолжал сидеть в первом ряду у самой трибуны. Семен хотел поднять и его, но вспомнив о том, что старик этот был явно не в себе, решил его не трогать.

   Отстояв минуту, Тамада предоставил слово близкому другу покойного, его соратнику и издателю, герою этой книги Семену Водкину. Семен говорил громко и вдохновенно. Он рассказал журналистам, какая трогательная дружба связывала его и всемирно известного русского писателя Маркуса Крыми. Потом Семен своими словами пересказал главу из книги, посвященную лично ему, и уже хотел предложить журналистам взять на память по одной книге писателя бесплатно, как его бесцеремонно прервал энергичный мужчина в штатском.

   – Господин Водкин! Я вынужден прервать вас и предупредить господ журналистов о том, что книга эта издана незаконно, с умышленными искажениями, и Замоскворецким судом признана контрафактным изданием.

   После этих слов в помещение магазина вошли судебные приставы и торжественно зачитали решение суда:

   – Книга подлежит изъятию и уничтожению. Весь тираж.

   Наконец-то дошел смысл этого действа до Семена Водкина. Такого удара судьбы Семен не ожидал. Он попытался возражать, стал рассказывать о незаконных действиях суда, требовал от милиции доставить в магазин наследника Маркуса Крыми, а дальше произошло то, чего никто не ожидал. С первого ряда поднялся старик, похожий на Толстого, и заявил, что он и есть Маркус Крыми, который чудом выжил во время авиакатастрофы. После этого заявления старик подошел к сидевшей во втором ряду молодой женщине и представил ее как вторую выжившую.

   Семен Водкин попытался разоблачить проходимца, кричал в зал, что этот негодяй несколько минут назад называл себя Львом Николаевичем Толстым.

   В ответ, старик широко улыбнулся и со словами «Он меня не узнал» стал отклеивать бороду и усы.

   На выживших в авиакатастрофе тут же посыпался шквал вопросов. О такой сенсации журналисты не могли и мечтать. Однако старик на вопросы отвечать не спешил. Он, сделав мхатовскую паузу, величественно взмахнул рукой, и в помещение магазина рабочие внесли пачки книг. Внешне эти книги мало чем отличались от тех, которые были изданы по указанию Семена Водкина.

   – Из этой книги вы узнаете правду о том, почему гибнут пассажирские самолеты и что скрывается за словами «ошибка пилота».

   Журналисты кинулись к рабочим за книгами, боясь, что им не достанется сенсационных разоблачений. Кое-кто из самых шустрых попытался взять автограф у Маркуса Крыми, но он ничего подписывать не стал.

   И в этот самый момент Семен увидел Наталью Волобуеву, ту самую Наталью, которую он со своими подельниками насиловал в СИЗО и на бандитской даче. Мало того, рядом с ней в седьмом ряду сидела еще одна его жертва, Светлана.

   – Это конец, – осознал Семен. – Сейчас его арестуют не только за издание контрафактной продукции, но и за изнасилование. Решение у мошенника созрело мгновенно. Встав на корточки, чтоб его не видели судебные приставы, Семен проскользнул в подсобку магазина, а оттуда, выдавив стекло, – на улицу. Полубоярин удрал сразу же, как увидел в магазине судебных приставов.

   На побег двух мошенников никто не обратил внимание. Журналисты лихорадочно перелистывали книгу Маркуса Крыми и, выхватив оттуда короткие цитаты, передавали в свои редакции мировую сенсацию о выживших в авиакатастрофе. Сам Маркус Крыми, хоть и заметил удирающего из магазина Семена Водкина, задерживать его даже не пытался. Он в обнимку с Леной Шереметьевой позировал фотографам и телеоператорам. Потом к трибуне подошел коротко стриженый продюсер Сергей Сергеевич Иванов. Он рассказал о многосерийном фильме, над которым сейчас работает его съемочная группа, и, включив видео, продемонстрировал несколько эпизодов фильма.

   Пока внимание журналистов было приковано к монитору, Маркус Крыми незаметно покинул книжный магазин. На улице его ждала Анфиса.

   – Маркус, нам надо срочно обмыть презентацию, – улыбнулась женщина. Они сели в машину. Анфиса, быстро развернувшись, по переулкам выехала с Арбата.

   – Обмывать будем вдвоем или с твоим мужем? – спросил Маркус.

   – А зачем он нам. Вдвоем интересней. Ты умеешь драться и покорять женщин. Я давно мечтала о таком мужчине. В тебе есть что-то дьявольское.

   – Алексей твой законный муж. Он моложе…

   – Дело не в возрасте. Алексей умеет скандалить на бумаге, но он не сможет спасти меня от бандита. Ты даже представить не можешь, какой страх испытала я когда эта огромная туша впечатала меня в стену. Еще секунда и он своим каменным лбом пробил бы мне череп. Я не могла сопротивляться. Я умирала от страха. И тут, в сантиметре от моих глаз пролетел кулак. Удар! И двухметровый монстр падает на пол без сознания. Ты меня спас от неминуемой смерти. Я бы не выжила, если б он меня ударил.

   – У страха глаза велики, – нежно обнял женщину Маркус. – Забудь об этом и не вспоминай. А куда ты меня везешь.

   – К себе домой. Мне от бабушки досталась квартира в наследство. Там нам никто не помешает.

   Романтический ужин затянулся до утра. Маркус, оказавшись в руках Анфисы, забыл о своем возрасте. Ему было хорошо и приятно с ней. А утром Анфиса принесла в постель кофе и попросила Маркуса еще раз переписать сценарий.

   – Анфиса, с твоим Алексеем мы написали восемь вариантов сценария.

   – А я хочу, чтобы этот сценарий ты написал вместе со мной, лежа на этой кровати, – стала страстно целовать Маркуса Анфиса. – Я хочу быть главной героиней этого фильма! Красивой, умной, обаятельной – женщиной способной на все!

   – Но на это нужно время. Дня три не меньше.

   – Я не спешу.

   – И что ты скажешь потом Алексею.

   – Скажу, что переписывала с тобой сценарий. Пусть ревнует.

Сценарий телефильма

   НАТ. АЛУПКА. НАБЕРЕЖНАЯ.
   Пятница 13 апреля 2012 года. На море шторм. Штормовой ветер разогнал курортников по домам и барам. На набережной одинокий мужчина журналист Марат Барский в куртке с поднятым воротником. К нему подходит Маркус Крыми. Ему за шестьдесят. В черной кожаной куртке, из-под которой выглядывает украинская рубашка.

   МАРКУС КРЫМИ
   И зачем я тебе понадобился в такую погоду? У меня времени в обрез. Через три часа самолет в Москву.

   МАРАТ БАРСКИЙ
   Звонила Клавдия. Она везет документы из Москвы

   МАРКУС
   Что за документы?

   МАРАТ
   Пропавшие листы ее уголовного дела, книга учета зэков с указанием камер и план допросов арестованных женщин с собственноручными пометками Майорова и начальника оперчасти СИЗО.
   Также она узнала, кто ее насиловал в СИЗО. Все четыре фамилии. Один из них убийца ее отца.

   МАРКУС
   Почему в Ялте встречаешь? Могли бы встретиться в аэропорту.

   МАРАТ
   Она сказала, что за ней следят. По дороге до Ялты надеется оторваться от хвоста.

   МАРКУС
   У твоей Клавдии мания преследования.

   МАРАТ
   В санатории, что-нибудь раскопал?

   МАРКУС
   А там нечего раскапывать. Отряд не заметил потери бойца. После убийства главного акционера и ареста его дочери, здесь ничего не изменилось. Хозяином санатория стал вновь назначенный главврач Иван Петрович Петров. Ни одного увольнения после смены собственника. Я разговаривал с поставщиками овощей, молочных продуктов и хлеба. Говорят, что ничего не изменилось. Цены, количество, качество. Никаких новых требований. Работают с той же аптекой. Список медикаментов – прежний. Даже меню в столовой такое, как и прошлом году.

   МАРАТ
   А новые люди появились?

   МАРКУС
   Новый юрист Клементьева Виолетта Андреевна. К Павлову все бумаги на стол попадают с ее визой.

   МАРАТ
   Это все?

   МАРКУС
   Все. У меня ж кадровичка санатория – землячка с Полтавы. Вареник, а не баба! Так вот, она рассказала, что в ближайшее время санаторий закроют на реконструкцию. Спонсор у них появился богатый из дальнего зарубежья.

   МАРАТ
   А новая юрист местная или тоже из Москвы?

   МАРКУС
   По документам из Киева. Раньше работала в ЗАО «Укрпрофздравница» в юридическом департаменте. Красавица. 90—60—90.

   В этот момент к причалу на большой скорости подъезжает такси. Вышедшая из машины женщина рассчитывается с водителем. В руках она держит красную папку для бумаг. Женщина приветливо машет папкой Марату. Марат и Маркус направляются к женщине. Вдруг на набережную с ревом влетает мотоцикл красная «Ява». Женщина с удивлением оглядывается. Мотоциклист в красном шлеме и черном кожаном костюме резко прибавляет газ. В следующий миг мотоциклист сбивая женщину, выхватывает из ее рук красную папку, проскочив метров десять, разворачивается на месте и стремительно вновь летит на лежащую женщину.
   Маркус и Марат с ужасом смотрят на происходящее.
   Мотоциклист на всей скорости проезжает по шее, лежащей на асфальте женщины, и уносится к выезду с набережной.
   Опомнившись, Маркус и Марат бросаются к бездыханному телу женщины.
   Подбежав, Маркус и Марат невольно отворачиваются…

   МАРКУС
   Вот тебе и мания преследования. Номер запомнил?

   МАРАТ
   Последние цифры 23.

   МАРКУС
   Буквы: КР. Валим отсюда, пока живы. Займись мотоциклом, а я в Москву. Позвоню из аэропорта. Похоже, она говорила правду.

   ИНТ. АЛУПКА. САНАТОРИЙ «ПАРУС». Номер Маркуса.
   Маркус ходит по комнате. Собирает вещи. Укладывает в чемодан. Закрывает чемодан. Надевает кожаную куртку. Кепку «лужковку». Распихивает по многочисленным карманам блокноты, ручки, телефоны, флешки, диктофон, фотоаппарат-мыльницу. Осматривает комнату. Берет со стола какие-то бумаги, засовывает их в один из карманов. Садится на кровать. Несколько секунд сидит неподвижно. Еще раз осматривает номер. Встает. Выходит.

   ИНТ. АЛУПКА. САНАТОРИЙ «ПАРУС». Регистратура.
   Маркус сдает ключи в регистратуру. В поисках своей знакомой из Полтавы открывает дверь в кабинет с табличкой «отдел кадров».

   ИНТ. АЛУПКА. САНАТОРИЙ «ПАРУС». Отдел кадров.
   В кабинете секретарша за компьютером. «Она к юристу пошла, к Виолетте Андреевне», не поднимая головы, бросает секретарша. Маркус выходит в коридор.
   Без стука открывает дверь с табличкой «Юрист».

   ИНТ. АЛУПКА. САНАТОРИЙ «ПАРУС». Кабинет Виолетты.
   За столом сидит очень красивая женщина. Волосы у нее закручены в косу «а ля Тимошенко». Женщина выдергивает шпильки и на глазах Маркуса, коса рассыпается. Очень длинные хорошо ухоженные волосы покрывают спину и грудь женщины. Женщина в брюках, в мужской рубашке на ногах полусапожки на низком каблуке.
   Кроме юриста у самого ярко освещенного окна спиной к двери стоит полная женщина лет сорока.

   ЮРИСТ ВИОЛЕТТА
   (недовольно)
   Стучаться надо! Вы по какому вопросу?

   МАРКУС
   Та, нэма пытань. Я попрощаться с землячкой из Полтавы зашел, Маричкой. Мне сказали, что она к юристу пошла.

   ВИОЛЕТТА
   (облегченно вздохнув)
   Вы хотели попрощаться с начальником отдела кадров Марией Ивановной?

   МАРКУС
   Так и я про цэ ж. Землячка у меня здесь працюе, а я уезжаю. Сейчас такси подъедет. Если побачите, передайте самое сердечно спасибо…

   Стоявшая у окна женщина поворачивается и выходит на середину кабинета.

   МАРКУС
   (картинно всплеснув руками)
   Не впизнав. Балакаю с жинкою, а Маричку свою не впизнав. Багатою будешь. Я ж попрощаться зашел. Такси у ворот. Уезжаю.

   Маркус целует в щеку Маричку. Прощается с хозяйкой кабинета и выходит.

   НАТ. СИМФЕРОПОЛЬ. АЭРОПОРТ
   К международному терминалу Симферопольского аэропорта подъезжают с интервалом в несколько секунд два автомобиля. Первый: «такси» с шашечками. Второй – черный «Мерседес». Из «такси» выходит Маркус. Расплачивается с водителем. Берет из багажника чемодан и отвечает на телефонный звонок Марату.

   ГОЛОС МАРАТА
   «Ява» в угоне. Ищут. Угнали сегодня утром с 6 до 7. Узнай, не видели ли красную «Яву» в аэропорту. Они следили за ней с аэропорта.

   МАРКУС
   Спытаю. Не хвылюйся. А ты с Виолеттой шуры-муры покрути. Гарна дывчина. Путевку купи. А сапожки яки гарны у дивчины. Красные. Я их на набережной бачив на ногах мотоциклетки. Таки ж красивы, доньке купить надо. И фасон подходящий, и цвет. А ты узнай у дивчины справжни сапожки итальянские или китайская подделка. Если итальянские, спитай где купиты точно такие можно.

   Маркус, продолжая говорить по телефону, подходит к сторожу автостоянки семидесятилетнему старику с красной повязкой на руке.

   МАРКУС
   (не выключая телефон, обращается к сторожу)
   Уважаемый. Тут мне посылку должны были передать. Мальчонка такой шустрый на красной «Яве». Не бачив, а то я запызнывся.

   СТОРОЖ
   Не было тут мотоциклистов. Никто, никаких посылок не передавал.

   МАРКУС (возмущенно)
   Як цэ не було. Петро Сына послал на красной «Яве», неужели не бачив?

   СТОРОЖ
   Эта стоянка для приезжающих пассажиров и встречающих, только для легковых автомобилей. Мотоциклы у меня не ставят.

   МАРКУС (в трубку)
   Петро, слыхал. Не було твоего сына. В чем вин був? Ага. (Сторожу): Вин у чорному кожаному костюме мотоциклиста був с красным шлемом и красных сапожках. Балакав отцу, что подарок для меня сторожу автостоянки оставил.

   СТОРОЖ
   Не было тут никаких мотоциклистов ни в красном шлеме, ни в черном.

   Из второго автомобиля дорогого «Мерседеса» черного цвета долго не выходят. Через стекло видно, как водитель целуется с женщиной. Наконец, из машины выходят трое кавказцев, и красивая русская женщина лет тридцати. Один из кавказцев достает из багажника чемодан. Женщина страстно целуется с водителем. Берет чемодан и сама идет в здание аэропорта. Мужчины ей не помогают.
   Маркус смотрит на часы. Машет рукой. Ругается с собеседником по телефону.

   МАРКУС
   Петро. Я ж в Москву сала украинского хотел отвезти друзьям. Настоящего, с чесноком. А может, ты сына не посылал? Вот, сторож балакает, что на стоянке не было мотоциклов. Их сюда не пускают. Стоянка эта для легковых автомобилей. Ну, я пошел на посадку.

   ИНТ. СИМФЕРОПОЛЬ. АЭРОПОРТ. Зал вылета.
   Маркус входит в пустынный зал аэропорта – регистрация закончилась.
   Опережая Маркуса, к стойке регистрации пассажиров на рейс сибирской авиакомпании быстро подбегает красивая женщина из «Мерседеса» – Лена. Багаж уже не принимают. Лена протягивает паспорт и копию электронного билета. Маркус становится следом за Леной. Пока сотрудница аэропорта оформляет билет, женщина звонит своему мужу. Говорит нервно зло.

   ЛЕНА
   Сергей, еле успела. У массажиста в «Жигулях» вода закипела на Ангарском перевале. Надо было с тобой ехать. Еле поднялись на перевал. Это какой-то кошмар. Я вся на нервах. Думала, опоздала. Сейчас билет оформляют. Я тебе из Москвы позвоню. Целую.

   Опоздавшую пассажирку на летное поле выпустили практически без досмотра. Дежурный милиционер протолкнул ручную кладь через рентген установку, а женщину досматривать не стал. Русская дама из Ялты у него не вызвала подозрений.

   Маркуса тоже не стали досматривать, но заметив через рентген установку в сумке маникюрные ножницы и одеколон, милиционер категорически заявляет:

   МИЛИЦИОНЕР
   Или оставляйте это, или полетите следующим рейсом. Самолет мы задерживать больше не можем.

   МАРКУС
   Ни, ни, ни… Я не можу… Я спешу…

   Маркус, поспешно вынимает из сумки ножницы и одеколон, отдает их милиционеру и бежит на поле к самолету…

   НАТ. СИМФЕРОПОЛЬ. АЭРОПОРТ. Взлетное поле.
   На борт самолета, задыхаясь от бега, Маркус поднимается последним.
   ИНТ. САЛОН САМОЛЕТА
   В самолете место Маркуса оказалось рядом с Леной. Лена мельком бросает на старика взгляд: за шестьдесят, седой, с большими залысинами, в темных очках-хамелеон с сильными линзами.
   Маркус вежливо здоровается с женщиной. Лена небрежно отвечает, кидает в рот таблетку от укачивания и демонстративно отворачивается к иллюминатору.

   Маркус, близоруко прищурившись, оценивает даму и тут же теряет к ней интерес. Стюардесса предлагает пассажирам пристегнуть ремни безопасности и отключить мобильные телефоны.
   Маркус достает из карманов куртки два мобильника: разбирает один телефон, меняет украинскую sim карту на московскую и отключает его. А вот, со вторым телефоном случилась заминка. Вместо того чтобы отключить телефон, Маркус случайно нажимает на другую кнопку. Телефон работает в режиме видеозаписи. В кадр совершенно случайно попадает соседка, внешний облик женщины на экране телефона поражает старика – лицо белое, как полотно, губы дрожат, а глаза в страхе мечутся по сторонам.
   Маркус проверяя картинку, бросает взгляд на соседку.
   Лицо Лены становится похожим на посмертную гипсовую маску.

   МАРКУС
   (Недовольно бурчит себе под нос)
   Черт меня дернул, согласиться на этот полет. Лететь в Москву тринадцатого в пятницу – безумие. А тут еще рядом, Кассандра, предсказывающая смерть. Худшее, что может произойти – сбывшееся предсказание ведьмы.

   Женщина на его слова не реагирует.

   Маркус пытается заговорить с Леной, но она ничего не слышит, ни на что не реагирует. Женщина ушла в транс. На ее лице маска страдания и ужаса. Через несколько секунд страшно становится и Маркусу.

   НАТ. АЛУПКА. ОБРЫВ У МОРЯ
   На скале рядом с милиционерами стоит Марат. Внизу водолазы извлекают из воды мотоцикл «Ява». Марат незаметно фотографирует мотоцикл. Подписывает протокол опознания. Эксперт внимательно осматривает мотоцикл. Находит длинный женский волос на мотоциклетном шлеме, который водолазы вытаскивают из воды. Волос упаковывают в полиэтиленовый пакет и вместе со шлемом и мотоциклом отправляют на экспертизу.

   ИНТ. САЛОН САМОЛЕТА
   Расширенные зрачки и посмертная гипсовая маска на лице Лены. Маркус внимательно смотрит на соседку. Женщина не слышит слов, рев двигателей нарастает, еще секунда и самолет взлетит. Маркус пытается разбудить женщину. Трясет ее за плечи. Никакой реакции.
   Лицо Маркуса крупно. Маркус пристально вглядывается в глаза Лены, пытаясь считать ее мысли, видения…
   Крупно наплыв на глаза Лены, расфокус…

   ЭКРАН ТЕЛЕВИЗОРА, КОТОРЫЙ ЗАНИМАЕТ ВЕСЬ КАДР – (ВИДЕНИЕ ЛЕНЫ)
   Диктор ТВ со скорбным лицом рассказывает об авиакатастрофе. На видеокадрах: к месту аварии летит вертолет, спасатели выносят тела погибших, тушат горящие обломки. Журналисты берут интервью у руководителя МЧС. Шойгу рассказывает о последних секундах жизни тех, кто находился в самолете.
   С телеэкрана президент со скорбным лицом говорит о деньгах, которые выделят на погребение, обещает усилить контроль, провести расследование и наказать виновных. Потом, в кадре появляется эксперт, который говорит о том, что авария произошла по вине экипажа. Летчик допустил опасный крен вправо. Зацепил верхушки деревьев.

   ИНТ. САЛОН САМОЛЕТА
   МАРКУС (бормочет под нос)
   Ага, «нажал не на ту кнопку». СТРАХ – НЕ УБИВАЕТ!

   Маркус, продолжает снимать на видео пассажиров, умирающую от страха Лену, стюардесс. Затем устанавливает записывающий телефон с таким расчетом, чтобы в кадре была Лена полностью. Маркус опускает руку на колено соседки. Мышцы у женщины напряжены так, что ее нога мертвецки белого цвета, каменная, холодная. Тело женщины скрутила страшная судорога. Маркус достает из кармана булавку и колет ей в окаменевшую ногу. Лена медленно открывает глаза и смотрит по сторонам. Маркус грубо хватает Лену за подбородок, и заставляет женщину смотреть ему в глаза.

   МАРКУС
   Вы слышите только мой голос. Вы видите только мои глаза. Я буду считать до трех. На счете три – вы заснете. Вы слышите только мой голос. Вас ничто не беспокоит. Не волнует. Вы слышите только мой голос…

   Маркус считает до трех, и женщина покорно закрывает глаза. Маркус, стараясь не привлекать внимание пассажиров, проводит рукой у самого лица женщины. Делает малые пассы и женщина впадает в сомнамбулизм. Маркус проверяет глубину гипноза.

   МАРКУС
   Вы находитесь на поляне, кругом растут цветы, вы собираете их, вы чувствуете божественный аромат розы.

   Лена наклоняется и начинает «собирать цветы» под креслом самолета.
   Маркус довольно улыбается, радостно трет ладони рук.

   МАРКУС
   Молодец. У тебя хорошая память. Ты слышишь только мой голос. Забудь авиакатастрофы! Забыла! Вычеркнула из памяти. Ты слышишь только мой голос! Только мой голос! Ничто тебя не тревожит, не беспокоит.

   Маркус вплотную прислоняется к женщине и шепчет ей в самое ухо секретную формулу Вольфа Мессинга, после чего пересказывает ей детективную историю. Лена ключевые слова детектива тут же превращает в многосерийный фильм.
   Маркус, опустив руку на колено женщине, чувствует ее живую реакцию на «мужское прикосновение».

   МАРКУС
   (бормочет под нос)
   Надо было б ей в мозг загрузить эротический рассказ, а не детектив. Ей было бы приятнее.

   Внешне Лена стала спокойнее, да и у самого Маркуса перестали от страха дрожать пальцы рук.

   ИНТ. АЛУПКА. САНАТОРИЙ «ПАРУС». Регистратура.
   Марат с сумкой на плече, платит деньги в кассу за путевку. Берет квитанцию и направляется в спальный корпус. В полутемном коридоре ему навстречу идет несколько человек начальственного вида. Возглавляет шествие главврач санатория, за ним следует Виолетта, начальник строительного управления и какой-то иноземец.

   ГЛАВВРАЧ
   (продолжая разговор)
   Массажный салон и соляная пещера в санатории – это круглогодичная загрузка здравницы. Вон военный санаторий в Ялте, который раньше работал шесть месяцев в году, сейчас, даже в мертвый сезон, в феврале этого года, принимал до двухсот человек с лечением. Вот, что такое соляная пещера и хорошие массажисты. К ним люди из Москвы и Киева едут. Поэтому, первым делом, которым я займусь, строительство в санатории соляной пещеры. У нас и подходящая пещера есть. Завезем соляные блоки, проведем электричество, оборудуем по последнему слову техники.

   Марат, увидев рядом с собой Виолетту, спотыкается и падает на женщину, обняв ее за шею. Женщина в испуге отскакивает от него. Марат извиняется, становиться на колени, ищет сорванную с ее головы заколку.

   ВИОЛЕТТА
   (возмущенно)
   Еще не поселились, а уже напились. Совсем с ума посходили…

   МАРАТ
   (извиняющимся тоном)
   Виноват, ну виноват, перед красотой не устоял…

   Наконец, он находит заколку, очищает ее от волос и передает Виолетте.

   МАРАТ
   Сами виноваты…

   ВИОЛЕТТА
   (раздраженно)
   Что ж вы еще и хамите… – быстрым шагом догоняет главврача.

   Марат засовывает клок волос к себе в карман и не спеша отправляется в спальный корпус.

   Через секунду появляется Виолетта, проходит в регистратуру и берет в руки журнал учета отдыхающих. Взглянув на последние записи, забирает журнал.

   ИНТ. АЛУПКА. САНАТОРИЙ «ПАРУС». Кабинет Виолетты.
   Виолетта с журналом в руках заходит в свой кабинет. Закрывает дверь на ключ. Открывает сейф. В сейфе много документов, а так же видна красная папка, похищенная на набережной у сбитой Клавдии, на которой лежат: мобильник, sim карта и аккумулятор.
   Виолетта берет мобильник и вставляет в него sim карту и аккумулятор. Набирает номер. Услышав ответ, быстро говорит в трубку.

   ВИОЛЕТТА
   Мустафа, ага. Оборотень прокололся. Сумасшедшая из Москвы добралась до Ялты. Пришлось решить этот вопрос на месте. Папка у меня. Там бомба. Копии очень серьезных документов из СИЗО и уголовных дел. Надо искать оригиналы. И вот вторая тема – свидетели. Один – летит в Москву: старый толстый – Маркус Крыми. Он в 15 часов вылетел из аэропорта «Симферополь» в Домодедово самолетом сибирской компании. Надо встретить и решить этот вопрос, но не так, как с этой сумасшедшей Клавдией. Нужна жесткая команда от вас.

   ГОЛОС ТУРКА
   (из телефонной трубки)
   А другой где?

   ВИОЛЕТТА
   Другой только что поселился к нам в санаторий. В журнале записано Марат Барский. Журналист. Если первый – случайное совпадение, то второй – настораживает. Надо что-то решать.

   ГОЛОС ТУРКА
   (из телефонной трубки)
   Фотографии этих свидетелей у тебя есть?

   ВИОЛЕТТА
   Конечно. Сделаю с камер видеонаблюдения.

   ГОЛОС ТУРКА
   (из телефонной трубки)
   Вот и отлично. Вышли мне их прямо сейчас. Хочу видеть этих джигитов.

   ИНТ. САЛОН САМОЛЕТА
   В салоне стюардессы раздают пассажирам газеты, воду…
   Из репродукторов звучит информация о полете:

   «Наш самолет летит на высоте 10 тысяч метров, скорость – 800 километров в час. За бортом температура воздуха минус 60 градусов. В аэропорту назначения будем через два часа. Можете расстегнуть ремни безопасности».

   Маркус, оглядываясь по сторонам, пытается вывести Лену из состояния гипноза.

   МАРКУС
   Вы слышите только мой голос. Вас ничто не беспокоит, не волнует. Вы чувствуете себя хорошо, Сейчас я буду считать. Пять, четыре, три. На цифре один вы откроете глаза и проснетесь. Два, один.

   Женщина открывает глаза и, тут же скривившись от боли, хватается за живот.

   МАРКУС (испуганно)
   Вам плохо? Я могу чем-нибудь помочь?

   Женщина лихорадочно хватает руку Маркуса и сильно прижимает ее к животу.
   МАРКУС чувствует своей рукой беспрерывное движение мышц, от которого Лена извивается, как змея, не отпуская его руки. Маркус смущенно краснеет, его тяготит поза, в которой он вынужден находиться. Лена, в отличие от Маркуса, не обращает внимания на пассажиров, извиваясь, похоже, ждет активных действий от мужчины, но Маркус продолжает сидеть каменным истуканом боясь пошевелить пальцами. Через секунду спазмы прекращаются. Лена отпускает руку Маркуса и, прикрыв глаза, пытается расслабиться.

   Не зная, что делать дальше с соседкой, Маркус второй раз задает дурацкий вопрос.

   МАРКУС
   «Вам плохо?».

   ЛЕНА (растерянно)
   Вы настоящий мужчина, не воспользовались моментом.

   МАРКУС
   Да ну что вы…

   ЛЕНА
   Спасибо…

   Лена отворачивается к иллюминатору и старается больше не смотреть в сторону старика.

   ИНТ. АЛУПКА. САНАТОРИЙ «ПАРУС». Кабинет Виолетты.
   Виолетта из видеозаписи с камер наблюдения копирует несколько фотографий Маркуса, архивирует их и отправляет по электронной почте Турку в Москву.

   ИНТ. МАССАЖНЫЙ САЛОН. Кабинет хозяина салона.
   В кабинете Турок и начальник охраны – Майоров.
   Турок за столом. На экране компьютера появляется значок НОВОЕ ПИСЬМО.
   Турок скачивает архив и открывает сразу все фото на рабочем столе компьютера и распечатывает их.
   ТУРОК
   Как ты мог упустить эту сумасшедшую! Тебе надоело жить на свободе!? Так они тебя быстро определят в тринадцатую камеру. Вот тебе фото.

   Турок протягивает фотографии Маркуса. Майоров виновато берет и внимательно рассматривает.

   ТУРОК
   Это свидетель из Ялты. Фамилия этого типа Маркус Крыми. Он вылетел из Симферополя в 15 часов самолетом сибирской компании. Если самолет приземлится, найдешь его среди пассажиров и решишь вопрос: разбой, ограбление с летальным исходом. Чистая уголовщина в лесопосадке. Стопроцентный висяк. Потом кинешь ложный след на местных босяков. И запомни. Это опасный свидетель. Если провалишь операцию, как с той сумасшедшей, отправим на корм крабам вместо Маркуса тебя.

   ИНТ. АЛУПКА. САНАТОРИЙ «ПАРУС». Кабинет Виолетты
   Виолетта просматривает видеозаписи с камер – хочет распечатать фотографию Марата Барского. Но Марат, то стоит спиной к камере, то прикрывает лицо бумагами, то вообще оставляет после себя только тень, проскакивая под камерой. Она понимает, что Марат Барский специально прячет лицо от камер наблюдения.
   Виолетта звонит Петрову.

   ВИОЛЕТТА
   Надо срочно встретиться. Прямо сейчас. Хорошо, через полчаса.

   ИНТ. САЛОН САМОЛЕТА
   Лена отворачивается от иллюминатора, с извиняющимся видом придвигается вплотную к Маркусу и горячо шепчет ему в самое ухо.

   ЛЕНА
   Вы меня извините, и не пугайтесь. Это скоро пройдет. Давайте поговорим о чем-нибудь.
   МАРКУС
   Давайте поговорим о вас, Лена.

   ЛЕНА
   Откуда вы знаете, как меня зовут? Я не называла свое имя.

   Лена удивленно рассматривает сидящего в соседнем кресле собеседника.

   МАРКУС
   Это не самое трудное задание в моей жизни. Для ученика Вольфа Мессинга – это первый, низший уровень предсказаний.

   ЛЕНА
   Так вы гипнотизер? – Оживилась Лена. – И как я об этом сразу не подумала. Вы усыпили меня и я стала участницей жуткой истории со взрывами и убийствами.

   МАРКУС
   Это вам приснилось.

   ЛЕНА
   Я боялась лететь в самолете. Мне было так страшно. Вы даже представить не можете, что творилось со мной несколько минут назад.

   МАРКУС
   Вы меня испугали. Мне не доводилось раньше видеть человека, у которого после сеанса гипноза начинались такие спазмы в животе.

   ЛЕНА
   Не знаю, что со мной происходит сегодня. Мне было очень страшно во время взлета, – чуть слышно произнесла женщина.

   МАРКУС
   Если вы хотите, чтоб я вам помог, расскажите о себе. Вы, я так понимаю, сейчас отдыхали где-то в Крыму?

   ЛЕНА
   Да, в военном санатории «Мечта». Но в Крыму у меня и бизнес. Я хозяйка двух крымских ресторанов и я никогда не торговала цветами. Почему вы меня превратили в цветочницу?

   МАРКУС
   Извините, но у меня не было выбора. Вы могли уничтожить самолет. Если бы ваш страх проник в кабину летчиков, то мы погибли бы все. Поэтому я перенес вас на время в Киев, сделав свидетелем нераскрытого преступления. И вы перестали в своем подсознание крутить старые фильмы об авиакатастрофах. Есть версия, что все авиакатастрофы, произошедшие по вине экипажа, связаны с паникой в салоне. Если уровень страха превышает критические цифры, то экипаж начинает делать ошибки. Мне удалось на время отключить КОД СТРАХА в вашем мозгу, превратив вас в участницу детективной истории.

   ЛЕНА
   Никаких фильмов об авиакатастрофах я не смотрела. Мне было просто страшно. Страх накатывал приступами в абсолютной темноте. Я не сумасшедшая и с психикой у меня все в порядке.

   МАРКУС
   Тогда откуда взялся этот страх? Чего вы испугались?

   ЛЕНА
   Я сама не знаю, что со мной произошло на взлете. Просто накрыло волной, и я уже ничего не соображала. А потом мне приснилось, как я в детстве собирала цветы на поляне. Это был гипноз?

   МАРКУС
   Человек, существо управляемое. Его можно закодировать страхом и превратить в неразумного ребенка. Прошлое внутри. Стоит воздействовать на определенный участок мозга, и вы превращаетесь в неразумного ребенка, теряете над собой контроль и забываете свой «богатый жизненный опыт». Таким же образом действуют террористы, которые «кодируя на смерть» женщин вирусом страха, превращают их в шахидов.

   ЛЕНА
   Я ничего не слышала о ВИРУСЕ СТРАХА. Ученым такой вирус неизвестен. Это ваша гипотеза, выдумка. Такого не может быть, потому что причина моей болезни связана совсем с другими вещами. И вы скоро узнаете правду, страшную правду, но будет уже поздно. Запомните, вируса страха не существует! Людей убивает любовь.

   МАРКУС
   Любовь? Вы меня заинтриговали, прекрасная незнакомка. Расскажите, что с вами произошло в Крыму? На вас навели порчу? Вы общались с колдунами, ведьмами? У вас есть тайная соперница?

   ЛЕНА
   (усмехнувшись одними губами)
   Моему мужу не нужна любовница.

   Маркус вспоминает прощание Лены с тремя кавказцами и ее страстные поцелуи.
   Повтор прощания Лены в аэропорту.

   МАРКУС
   Тогда причина в вас. Вы изменили мужу, и чужая жена навела на вас порчу.

   НАТ. МОСКВА. ШОССЕ В АЭРОПОРТ ДОМОДЕДОВО
   По шоссе несутся две иномарки, обгоняя автомобили, нарушая правила движения.
   В одной машине сидят, бывший следователь милиции Майоров и два сотрудника охранной фирмы, больше похожие на бандитов. Майоров теребит фотографии Маркуса. За рулем Вадим Полубоярин.
   В другой едет Сергей Овакемян. За рулем машины его личный водитель Армен.
   Неожиданно движение на трассе останавливается. Автомобили попадают в пробку.
   Водители делают попытки выбраться из пробки, но это им не удается.

   ИНТ. АЛУПКА. САНАТОРИЙ «ПАРУС». Номер Марата.
   Марат, бросив вещи в номере, выходит в коридор, придирчиво оглядывает его…
   Увидев красивую молодую дежурную, очаровательно улыбается и подходит к ней.

   МАРАТ
   Послушайте, составьте мне компанию. Пойдемте сегодня в ресторан, или на дегустацию вин, или, в театр, например…

   ДЕЖУРНАЯ
   (тоже очаровательно улыбаясь)
   Ничего не выйдет. Здесь такой контроль. Засекут с отдыхающим – моментально выгонят с работы. А где в Ялте зимой работать. Круглогодичных санаториев уже нет. Хозяева за три летних месяца отбивают бабки и в сентябре увольняют весь персонал. А в этом санатории работа круглый год, но без секса и ночных пьянок с отдыхающими.

   МАРАТ
   У вас главврач баптист?

   ДЕЖУРНАЯ
   (переходит на шепот)
   Главврач у нас еще тот гусь. Дома жена, а он недавно привез из Киева юристочку 90—60—90. Говорил на планерке, что она тут будет отстаивать интересы новых владельцев. Чтоб мы лишнего не болтали. Неделю отстаивала, а потом засекли их вдвоем в номере «Люкс». Теперь, она его интересы по вечерам отстаивает в постели.

   ИНТ. АЛУПКА. САНАТОРИЙ «ПАРУС». Номер «Люкс».
   В постели Виолетта курит длинную дамскую сигарету. Рядом с ней главврач санатория Иван Петров. Лысый мужчина 55-ти лет. На прикроватной тумбочке красная папка.

   ВИОЛЕТТА
   С журналистом надо решить. Он машинами твоими интересовался. Горничных опрашивал. Я кое-что прочитала из его творений. Редкостный гад. Мочит всех, невзирая на авторитеты. Полный отморозок.

   ПЕТРОВ
   Решим вопрос. Утонул по пьянке. Никто и проверять не станет.

   ВИОЛЕТТА
   И кто поить его будет?

   ПЕТРОВ
   Ты. Сама прокололась – сама и решай. Ты ж их видела на месте автоаварии. Опознала. Похоже, что и они тебя опознали. Первый мог случайно поселиться, а второй по твою душу пришел.

   ВИОЛЕТТА
   Мне только этого еще не хватало. Дел по горло.

   ПЕТРОВ
   А ты отдохни, пригласи к себе в номер. Шампань, коньяк и уголовное дело за попытку изнасилования. Второй вариант: утопление в морской воде. Приведешь пьяного ухажера на набережную ночью, и я все решу, как надо.

   ИНТ. САЛОН САМОЛЕТА
   Стюардессы раздают пассажирам еду. Маркус и Лена приступают к обеду. Пьют сок, едят бутерброды.

   МАРКУС
   Скажите, а вы в санатории к врачам не обращались?

   ЛЕНА (с иронией)
   Ну, вы меня прямо насквозь видите. А для чего еще приезжают в санаторий? К врачам, морю, бассейны, грязи, массажи, экзотика соляных пещер… Не пробовали?

   МАРКУС
   Не пробовал, но много слышал. А что можно получить от этих соляных пещер?

   ЛЕНА
   Соль. Воздух в соляных пещерах насыщен природной солью и одновременно массаж со специальными маслами…

   МАРКУС
   Ну и как?

   ЛЕНА
   Воздействие моментальное. Сеансы релаксации в самой настоящей пещере. Они там установили кушетки для самогипноза. Я вначале в эту бутафорию не верила: «Ваша правая рука тяжелая и теплая. Ваша правая рука тяжелая и теплая». И так повторяешь до тех пока «твоя правая рука не станет тяжелой и теплой». Потом то же самое говоришь для левой руки, а чтобы усилить эффект они подносили к носу флаконы с эфирными маслами. Одни вещества – давали прилив сил, другие успокаивали, а те, кто лечился у сексопатолога, получали специальные духи-феромоны. Женщины рассказывали, что эффект от них потрясающий, но я не рискнула.

   МАРКУС
   Скажите, у вас после этих сеансов не возникало чувства страха, такого как в самолете.

   ЛЕНА
   Такого страха не было, но однажды массажист перепутал флаконы, и я стала замечать за собой слежку. Мне казалось, что меня хотят убить, изнасиловать. Я не спала всю ночь. Утром пошла к Ахмету, он сделал массаж, и все прошло.

   МАРКУС
   А Ахмет – это…

   ЛЕНА
   Врач – массажист. Во время чеченской войны его ранили в Грозном, потом переправили на Украину. Он лечился грязями в Крыму, потом перебрался в Ялту. Он руководит отделением реабилитации. Лечение запахами – это его заслуга. Ахмет наладил поставку ароматных масел из Франции, Бельгии, Африки и Южной Америки. Летом к нему на прием огромные очереди. От женщин отбоя нет.

   МАРКУС
   В вашем санатории лечатся жены офицеров?

   ЛЕНА
   К чему вы клоните. В этом санатории может лечиться любой, у кого есть деньги. Жены офицеров – не самые большие шишки. В июле там собирается весь киевский бомонд: дети министров, крупных бизнесменов, генералов с мамашами, бабушками и тещами.

   НАТ. АЛУПКА. САНАТОРИЙ «ПАРУС». Стоянка автомашин.
   Марат выходит из главного корпуса и направляется к морю. Проходя через железные ворота, обращает внимание на мужика – сторожа в камуфляже. На вид сторожу около пятидесяти. Изображая подвыпившего курортника, Марат обращается к сторожу.

   МАРАТ
   Если ко мне завтра друг подъедет. Могу я его автомобиль тут на ночь оставить.

   СТОРОЖ
   Нет. Эта стоянка для служебного транспорта.

   ИНТ. САНАТОРИЙ «ПАРУС». Лестничная площадка.
   На лестничной площадке второго этажа стоит Петров с фотоаппаратом с мощным телеобъективом и фотографирует Марата. Но Марат быстро уходит за деревья. Петров зло сплевывает и быстро спускается по лестнице.

   НАТ. АЛУПКА. ДВОР САНАТОРИЯ «ПАРУС». Стоянка автомашин.
   Марат подходит к «Мерседесу» и «случайно» облокачивается на него всем весом. Сигнализация не срабатывает.

   МАРАТ
   Этот «мерс» тоже служебный?

   СТОРОЖ
   Отойдите от машины. Этот автомобиль главврача.

   МАРАТ
   И «Лексус» тоже главврача. Что ты мне паришь? Значит, одним курортникам можно тут ставить свои машины, а мне нельзя.

   СТОРОЖ
   Я повторяю – эти автомобили нашего главврача, а для остальных в километре отсюда платная автостоянка.

   МАРАТ
   Ладно, ладно… И часто ваш главврач своего коня из стойла выводит. У него ж «Волга» служебная.

   СТОРОЖ
   То «служебная», а эти – свои. И они у него без дела не стоят. В любой момент приехать может, бдительность проверить охраны или поваров, чтоб не воровали. Слушай, проваливал бы ты от беды подальше…

   НАТ. АЛУПКА. САНАТОРИЙ «ПАРУС». Аллея к морю.
   Плохо освещенная аллея, ведущая к морю. Марат спускается к морю.
   За ним продолжается слежка. Петров на расстояния метров двадцати пытается сфотографировать его лицо.
   Марат замечает Петрова, и продолжает свой путь, обдумывая неожиданную для него ситуацию.

   ИНТ. САЛОН САМОЛЕТА
   За пять минут до посадки самолета у Лены начинается очередной приступ. Лицо Лены становится белым, зрачки расширяются…

   ЛЕНА
   (шепотом, на ухо Маркусу)
   Мне страшно. Мы все сгорим в огне. Я вижу на земле пылающий самолет, осколки фюзеляжа и людей в белых халатах. Там уже все решили.

   МАРКУС
   Перестаньте думать о глупостях. Все будет хорошо. Нас встретят в аэропорту. Я вас отвезу на презентацию своей книги. А потом мы поедем к вам в гости и разберем по винтикам эту запутанную историю.

   Лена судорожно цепляется за рукоятку кресла, тяжело дышит и не реагирует на слова.

   МАРКУС
   Лена я сейчас раскрою вам тайну Вольфа Месинга. Об этом никто не знает, а вы выживете, и расскажете потом, как Вольф Мессинг покидал свое тело на концертах.

   Женщина к этим словам не проявляет интерес. Неожиданно она расстегивает пояс и со словами:

   ЛЕНА
   Пропустите, мне в туалет… – направляется в салон бизнес класса.

   МАРКУС
   Самолет идет на посадку! Это опасно! Остановитесь!

   На этот крик реагируют еще две женщины, которые мгновенно бросаются вслед за Леной к кабине пилота. У этих двух так же, как у Лены от ужаса расширены зрачки: «Спасите! Мы гибнем!». Паника охватывает и других пассажиров.

   Маркус, осознав реальную опасность со стороны обезумевших женщин, бросается вслед за Леной к кабине пилотов. Он хватает ее за руку и пытается увести от кабины. Однако оттащить от двери обезумевшую женщину ему не удается. Не смогли этого сделать и подбежавшие к двери стюардессы. Они пытаются уговорить женщин сесть на место и успокоиться. Но никакие слова на них не действуют. Тогда Маркус, вспомнив свою прежнюю работу, хватает Лену за горло, перекрывает ей кислород, и тащит обмякшее тело в салон.

   МАРКУС
   Душите их! Душите! Иначе мы погибнем!

   НАТ. АЭРОПОРТ ДОМОДЕДОВО. Площадь перед зданием Аэропорта.
   Первыми в аэропорт приезжают Майоров и его сотрудники. Майоров с фотографиями в руках выходит и в сопровождении двоих охранников направляются в здание аэропорта.
   Здесь же останавливается автомобиль Сергея Овакемяна. Выйдя из автомобиля, Сергей оглядывается, поднимает глаза вверх и вдруг видит идущий на посадку самолет, который неожиданно сильно кренится на крыло и уходит за линию леса. Через секунду взрыв и сильное пламя…

   На звук взрыва из дверей аэропорта выбегают человек двадцать встречающих…
   Сергей быстро набирает номер на мобильнике:

   СЕРГЕЙ
   Ашот, это я. Встречаю гостя из Крыма, а у вас здесь что-то дымится. Посмотри, тебе сверху виднее. Рейс из Симферополя сибирской авиакомпании. Вылетел из Симферополя в 15 часов.

   ИНТ. АЭРОПОРТ ДОМОДЕДОВО. Диспетчерский пункт.
   Все диспетчеры, находящиеся в помещении башни, прилипли к стеклянным окнам по окружности диспетчерской.
   Далеко за лесом поднимается густой столб дыма.
   Один из диспетчеров – Ашот, тихо бросает в трубку мобильника:

   АШОТ
   Подожди…

   НАТ. АЭРОПОРТ ДОМОДЕДОВО. Площадь перед зданием Аэропорта.
   Вся толпа встречающих, выбежавшая из здания аэропорта, как по команде, бросается вновь в зал прилета…
   Сергей бежит за ними…

   ИНТ. АЭРОПОРТ ДОМОДЕДОВО. Зал прилета.
   У электронного табло в зале прилета столпилось около сотни встречающих самолет из Симферополя. Многие достают телефоны и начинают говорить по ним…
   Официальной информации о гибели самолета еще нет.
   Сергей по прежнему с мобильником у уха внимательно изучает табло прилета…

   ГОЛОС АШОТА
   (в мобильнике шепотом)
   У нас ЧП! Твой борт из Симферополя не дотянул до аэропорта…

   СЕРГЕЙ
   Спасибо, до связи, – коротко бросает Сергей и быстро направляется к выходу.

   Сергей проходит мимо Майорова с его людьми, которые тоже спешат на площадь перед зданием аэропорта.

   НАТ. АЭРОПОРТ ДОМОДЕДОВО. Площадь перед зданием Аэропорта.
   На площади перед зданием Аэропорта и Сергей, и компания Майрова невольно останавливаются и внимательно смотрят на клубы густого дыма, которые высоко поднимаются над верхушками деревьев.
   Майоров говорит по телефону с Виолеттой:

   МАЙОРОВ
   Ты номер рейса точно сказала?

   ИНТ. АЛУПКА. САНАТОРИЙ «ПАРУС». Кабинет Виолетты.
   Виолетта сидит у компьютера, на экране монитора фотография Марата.

   ВИОЛЕТТА
   Точнее не бывает. Сибирская авиакомпания. Рейс 1584 Вылет из Симферополя в пятнадцать ноль-ноль по местному.

   НАТ. АЭРОПОРТ ДОМОДЕДОВО. Площадь перед зданием Аэропорта.

   МАЙОРОВ
   Тут такое дело. Самолет с клиентом, по-моему, не долетел до Москвы. Грохнулся при посадке, дым на полнеба…

   ИНТ. АЛУПКА. САНАТОРИЙ «ПАРУС». Кабинет Виолетты.

   ВИОЛЕТТА
   Как грохнулся, ты что очумел?

   ГОЛОС МАЙОРОВА
   В лесу грохнулся, вон дым валит… Короче, мы уезжаем…

   ВИОЛЕТТА
   Немедленно на место падения. Своими глазами должен увидеть труп Маркуса.

   НАТ. АЭРОПОРТ ДОМОДЕДОВО. Площадь перед зданием Аэропорта.

   МАЙОРОВ
   Своими глазами?.. Нет, ну ты прикинь. Там же все перекроют сейчас. И что я им скажу. Что мне нужно сделать контрольный выстрел Маркусу в голову.

   Стоявший недалеко Сергей, на имя Маркуса невольно поворачивается в сторону Майорова и прислушивается к дальнейшему его разговору.

   МАЙОРОВ
   Не, ну ты баба, конечно, в теле, но мозг включи. Там уже вся Москва в погонах. МЧС, полиция, ФСБ, прокуроры, и тут я с тремя бандитскими рожами. Я сваливаю.

   ИНТ. АЛУПКА. САНАТОРИЙ «ПАРУС». Кабинет Виолетты.

   ГОЛОС МАЙОРОВА
   Смотри зомбоящик… Дурака нашла…

   ВИОЛЕТТА
   Ты Хозяину сообщил?

   ГОЛОС МАЙОРОВА
   Нет, еще. Сначала уточнил рейс у тебя. Сейчас буду звонить. – Гудки в телефоне.

   Виолетта тоже выключает телефон и в задумчивости произносит:

   ВИОЛЕТТА
   Как интересно… – Нажимает кнопку передачи фотографии Марата Хозяину.

   НАТ. АЭРОПОРТ ДОМОДЕДОВО. Площадь перед зданием Аэропорта.
   Майоров, в сопровождении охранников направляется к своей машине и на ходу набирает новый номер телефона…

   Сергей Овакемян тоже садится в свою автомашину и резко стартует…

   НАТ. МОСКВА. ШОССЕ В АЭРОПОРТ ДОМОДЕДОВО.Салон машины Майорова.
   Майоров разговаривает по телефону с Турком. В руках он нервно вертит фотографии Маркуса.

   МАЙОРОВ
   Самолет с клиентом разбился при посадке. Так, что не встретил.

   ИНТ. МАССАЖНЫЙ САЛОН.Кабинет Хозяина.
   В руках Турка те же фотографии Маркуса.

   ТУРОК.
   Ты проверил, это тот рейс?

   ГОЛОС МАЙОРОВ
   (в телефоне)
   Все срослось. Я звонил в Крым. Виолетта подтвердила время и номер рейса. Тут такая паника. Я уезжаю.

   ТУРОК
   Не отсвечивай себя в аэропорту. Быстро ко мне.

   Турок выключает телефон и небрежно бросает в ящик письменного стола фотографии Маркуса, как отработанный материал. Вдруг он замечает пришедшее письмо. Открывает его – на экране монитора возникает лицо Марата. Хозяин внимательно всматривается в фотографию Марата.

   НАТ. ЛЕС. МЕСТО КАТАСТРОФЫ. Густые сумерки.
   Горящие обломки самолета.
   Беспрерывным потоком к месту аварии идут автомашины МЧС, полиции, «Скорой»… Среди них автомобиль Сергея Овакемяна. Полиция пытается создать оцепление. Задерживают родственников потерпевших.
   Овакемян прорывается к горящему самолету. Ищет своего друга. Плачет. Ни одного выжившего.

   НАТ. ЛЕС. ОБОЧИНА ДОРОГИ В НЕСКОЛЬКИХ КИЛОМЕТРАХ ОТ МЕСТА ПАДЕНИЯ САМОЛЕТА. Густые сумерки.
   Маркус Крыми в сугробе на обочине дороги медленно открывает глаза. Свет еле пробивается откуда-то сверху. Кругом холодный снег. Правой рукой Маркус держит за шею Лену. Лена не подает признаков жизни. Маркус с трудом разжимает руку… Оглядывается, затем трясет Лену, пытаясь привести в сознание… Маркус ищет на шее Лены пульс, и в этот момент ее ресницы шевельнулись… Лена приоткрывает глаза.

   ЛЕНА
   Где я?

   МАРКУС
   В надежном месте.

   Маркус очищает тело Лены от снега. Ощупывает и осматривает ее.

   ЛЕНА
   Что вы делаете?

   МАРКУС
   Переломы ищу.

   Маркус, ощупывает ее позвоночник, потом он добирается до костей таза.

   МАРКУС
   Вроде все на месте. Двигаться можете?

   ЛЕНА
   Мне холодно. Я замерзла.

   Маркус пытается посадить женщину.

   ЛЕНА
   Я сама встану, не надо меня тащить.

   С большим трудом они встают и выбираются на дорогу.

   МАРКУС
   Сейчас набегут журналисты и начнут терзать вопросами: «Где вы находились в самолете? Что вам запомнилось? Почему не погибли?». Нет, это не мое шоу.

   Маркус оглядывается по сторонам. Достает из кармана телефон с московской SIM картой. Включает телефон. Через несколько секунд на экране появляется имя оператора. Маркус быстро определяет, куда ведет дорога и где находится ближайший населенный пункт. После чего, разобрав телефон, вытаскивает аккумулятор и кладет его в карман.

   МАРКУС
   Одну проблему решил.

   ЛЕНА
   Я хочу позвонить мужу.

   МАРКУС
   Позвонишь позже, нам надо скорее уйти отсюда.

   Лена растерянно останавливается.

   ЛЕНА
   Зачем. Нас скоро найдут.

   МАРКУС КРЫМИ
   Конечно, найдут. А ты не забыла, что ты и твои подруги творили в самолете?

   ЛЕНА
   У меня там не было подруг.

   МАРКУСК
   Были. Две таких же, как ты… Люди погибли по твоей вине, и ты станешь главной подозреваемой. Ты готова к многочасовым допросам в ФСБ, к детектору лжи, следственным экспериментам? К камере СИЗО?

   ЛЕНА
   Нет. Мне бы отлежаться пару дней, чтобы забыть весь этот кошмар.

   МАРКУС
   У меня тоже нет желания ходить на допросы, поэтому я предлагаю дойти до садового кооператива, тут недалеко и пока укрыться там.

   ЛЕНА
   Можно и так.

   Маркус протягивает Лене руку, и они идут, поддерживая друг друга по поселочной дороге. Лена красным пятном выделяется среди высоченных деревьев. На ней дорогая кожаная куртка. Маркус тоже одет по-зимнему. Несмотря на плюсовую температуру, в аэропорту Симферополь, Маркус надел поверх костюма турецкую куртку из кожзаменителя с десятком карманов. Неожиданно где-то вдали послышался шум автомобильного двигателя. Маркус хочет увезти Лену вглубь леса, но не успевает. На дорогу выскакивает черный «Джип». Водитель мигает фарами и, резко нажимает на тормоза.

   ВОДИТЕЛЬ МАШИНЫ
   Вы с самолета?

   МАРКУС
   Нет, из «Курортного».

   ВОДИТЕЛЬ МАШИНЫ
   В аэропорту самолет взорвался. Вы что-нибудь слышали?

   МАРКУС
   Я думал, это гром. Мы решили возвращаться на дачу, чтобы не попасть под дождь.

   ВОДИТЕЛЬ МАШИНЫ
   А сами, откуда?

   МАРКУС
   В гости к Ивановым приехали, в «Курортное», на выходные.

   ВОДИТЕЛЬ МАШИНЫ
   Вам помощь не нужна?

   МАРКУС
   Нет, сами дойдем, тут недалеко. Да и вы в другую сторону направляетесь, а я на трагедии с людьми смотрю только по телевизору. Возраст уже не тот, врачи волноваться запрещают.

   Водитель нажимает на газ, и машина скрывается за поворотом.

   ЛЕНА.
   Кто это был?

   МАРКУС
   «Оборотень в погонах» из местной полиции. Нам надо торопиться, – и прибавляет шаг, таща за собой Лену.

   ЛЕНА
   Почему «оборотень»?

   МАРКУС
   Потому что на дорогущем джипе по сельским дорогам катается.

   ЛЕНА
   Может он наследство получил?

   МАРКУС
   От кота Мурзика. Мент этот, не патрульный, не участковый и не гаишник. Скорее всего, борец с экономической преступностью. Отсюда и Джип.

   ЛЕНА
   С чего вы это взяли?

   МАРКУС
   С того, что патрульный, гаишник и участковый разговор начинают с фразы: «Предъявите документы». Это у них в крови, на автомате, потому что они работают на земле. А опера из розыска и ОБХССники всегда шифруются, прикидываются кем угодно, чтобы вынюхать что-нибудь интересное. Отсюда и вопрос про документы у них в конце, а не вначале и то не всегда. А нам с тобой надо поторопиться, потому что этот мент может вернуться.

   НАТ. ДАЧНЫЙ КООПЕРАТИВ «ЛЕСНОЕ». Ночь.
   Минут через десять с дороги они видят дачный поселок.
   Свет горит только в одном окне, все остальные дома погружены во тьму.
   Маркус выбирает, стоящий на опушке леса дом, с покосившейся крышей.

   МАРКУС
   Заночуем здесь.

   Входную дверь чужой дачи ломать не пришлось, она оказалась приоткрытой.
   Маркус входит внутрь, разгоняя полумрак фонарем телефона.

   ИНТ. ДАЧНЫЙ ДОМИК
   МАРКУС
   Похоже, что здесь до нас похозяйничали местные бомжи. Как говаривал классик: «Все украдено до нас!».

   Маркус закрывает входную дверь изнутри на стальной засов. Осматривает помещение. На кухне в фарфоровую раковину капает из крана вода, а на электроплитке стоит эмалированный чайник. Тут же на столе лежат соль, спички и две банки тушенки. Хата оказалась не разграбленной.

   МАРКУС
   Тут лихие люди ночуют, но сегодня, они не придут сюда.

   ЛЕНА
   Почему?

   МАРКУС
   Потому, что прилегающий к аэропорту район оцепила полиция, а близлежащие села сейчас очищают от бомжей и мародеров. Да и старик с дамочкой, наверняка, уже в розыск объявлены.

   ЛЕНА
   Вы думаете, что этот водитель рассказал в полиции о встрече в лесу?

   МАРКУС
   Если дурак, рассказал. Если умный, промолчит. Он же наши документы не проверил, а это серьезный прокол. Дело о падении самолета ФСБ ведет, и они не слезут с ментов, пока те, не доставят на допрос старика с дамочкой в красном. Но тебя эта ерунда не должна волновать. Ты мне лучше расскажи о своих двух подельницах, которые бросились в кабину пилотов во время посадки.

   ЛЕНА
   Не было у меня никаких подельниц. Мне стало страшно, и я побежала к пилотам, чтобы предупредить их о смертельной опасности.

   МАРКУС
   Эту сказку следователю расскажешь. Я же своими глазами видел, что акция спланирована. Вас было трое шахидок-смертниц.

   ЛЕНА
   (истерично кричит)
   Не было никаких шахидок, я никого не знаю, у меня болит голова, мне плохо, выпусти меня отсюда!

   Маркус подходит вплотную к Лене, касается ее лба пальцами левой руки, и тихо произносит:

   МАРКУС
   Спать! Ты слышишь только мой голос! Спать!

   Лена закрывает глаза и безжизненно валится на пол.

   Маркус подходит к лежащей на полу женщине, поднимает ее безжизненную руку и, резко отпустив, говорит жестко и четко.

   МАРКУС
   Ты слышишь мой голос! Ты слышишь только мой голос! Ты в самолете, у кабины пилотов. Рядом с тобой женщины. Опиши их.

   ЛЕНА
   Брюнетка. Грузинка. Она пьет грузинское вино «Цинандали». Черное платье. Золотой браслет на руке. На правой руке. Очень дорогой браслет, стариной работы.

   МАРКУС
   Ты с ней знакома?

   ЛЕНА
   Она приходила в ресторан с Ахметом и заказывала «Цинандали»?

   МАРКУС
   Когда она приходила?

   ЛЕНА
   Три дня назад. Из-за этого вина меня официанты позвали к столику. У нас не было «Цинандали» и я послала шофера в магазин за вином.

   МАРКУС
   О чем они говорили?

   ЛЕНА
   Не знаю, они говорили не по-русски.

   МАРКУС
   Хорошо. Молодец. У тебя хорошая память. А теперь, вспомни, ты ее раньше видела где-нибудь?

   ЛЕНА
   Нет. Она у нас была только один раз.

   МАРКУС
   Хорошо. Молодец. Тебя ничего не тревожит, не беспокоит. Ты слышишь только мой голос. Спи. Продолжай спать!

   Маркус поднимается по лестнице, ведущей на чердак, переворошив сено, возвращается вниз, берет на руки женщину и несет ее на сеновал.
   После чего Маркус, открывает засов и выходит во двор.

   НАТ. ДАЧНЫЙ КООПЕРАТИВ «ЛЕСНОЕ». Ночь.
   Маркус выходит во двор домика, достает из кармана телефон, вставляет аккумулятор, и набирает номер своего московского друга Алексея Сафронова.

   МАРКУС
   Я был на борту взорванного самолета. Есть интересная информация. Приезжай не пожалеешь.

   ИНТ. ДОМ САФРОНОВА. Кабинет Алексея. Ночь
   САФРОНОВ
   Погоди, но там, же все погибли. Только что по телевизору сказали. Ты меня не разыгрываешь?

   НАТ. ДАЧНЫЙ КООПЕРАТИВ «ЛЕСНОЕ». Ночь.

   МАРКУС
   Леша, это не тема для розыгрыша. Мне срочно нужна твоя помощь. Самолет уничтожили террористы. Я нахожусь в районе Домодедово. Заехать надо с области. Сразу за дачным массивом «Курортное», ближе к лесу есть дачный кооператив «Лесное». Я тебя жду в крайнем доме, на опушке леса. Приезжай без звонка, чтобы хвост не тащить за собой. Лучше на «Скорой», «пожарной», или еще на чем-нибудь. Они тут постоянно мотаются. Остальной транспорт досматривают. А я бы не хотел, чтоб о выживших узнали раньше времени.

   Второй звонок Маркус делает в Крым, журналисту Марату Барскому.

   МАРКУС
   Слушай внимательно и не перебивай. Самолет, в котором я летел, взорвали террористы. Я выжил. У меня все в порядке. Твоя задача: прямо сейчас отправляешься в аэропорт «Симферополь». Выкупаешь за любые деньги все записи видеокамер, которые фиксировали подготовку к вылету самолета, оформление документов и груза, прибытие пассажиров в аэропорт, номера машин на которых они приехали. Короче, все записи! Второе, опроси сотрудников аэропорта. Все что выходило за рамки обычного рейса. Любое ЧП, неадекватное поведение пассажиров, особое внимание женщинам. Кто провожал, на чем их привезли в аэропорт, поцелуи¸ багаж.

   МАРАТ
   Хорошо. Сделаю. По санаторию есть интересная информация. На мотоциклетном шлеме нашли волос мотоциклистки. Я выдрал клок волос с головы Виолетты. Натихаря, мои друзья-эксперты сравнили. Один к одному. Думаю, что и анализ ДНК подтвердит ее вину. И еще одна новость. Новый хозяин санатория собирается строить у себя соляную пещеру и открывать там массажный салон. А финансировать эту затею будут иноземцы. Скорее всего, турки. И еще, я снял на видео ножки Виолетты в сапожках, когда ее заколку на полу искал. Сапожки один к одному с теми, что мы видели на набережной. Но торчать в санатории я больше не могу. Они пасут меня на каждом шагу. Ночную фотоохоту устроили. Похоже, что Виолетта меня узнала и теперь пробивает нашу связь. Я сваливаю с концами.

   МАРКУС
   Хорошо. После того, как отработаешь аэропорт, отправляйся на ЮБК в военный санаторий «Мечта». Меня интересует женщина по имени Лена. Фото и видео высылаю. Она хозяйка двух ресторанов. Связи, любовники, муж, короче копай по-взрослому. Особое внимание массажистам и обслуге. Все остальные задания – отменяю. Меня не ищи. Позвоню сам. ВИДЕО отправь на ЯДЕКС. ДИСК. Все, – выключает телефон.

   Маркус оглядывается по сторонам. Вокруг тишина. Маркус быстро вытаскивает из телефона аккумулятор и направляется к домику.

   ИНТ. АЛУПКА. САНАТОРИЙ «ПАРУС». Номер Марата. Ночь.
   Марат собирает вещи. Укладывает их в сумку. В шкафу оставляет рубашку, майку, а в ванной зубную щетку и пасту. Входная дверь в спальный корпус закрыта на ключ. Марат открывает окно в туалете на первом этаже и незаметно покидает санаторий.

   НАТ. ДАЧНЫЙ КООПЕРАТИВ «ЛЕСНОЕ». Ночь
   По проселочной дороге в сторону аэропорта Домодедово движется аварийный УАЗик «Мосводоканала». На опушке леса он разворачивается и подъезжает к дому, где прячутся жертвы авиакатастрофы. На эвакуацию потерпевших уходит не больше трех минут. После чего УАЗик, разворачивается, выезжает на дорогу и несется в сторону Москвы. За рулем сидит Алексей Сафронов. На вид ему лет сорок. Лена крепко спит и не слышит, о чем говорят мужчины.

   АЛЕКСЕЙ
   А теперь, не отвлекаясь на детали, выкладывай, что произошло.

   МАРКУС
   История простая и захватывающая. Кавказец, один из главарей бандподполья разработал новый способ уничтожения гражданских самолетов при помощи «психологической бомбы». И провел успешное испытание нового оружия.

   АЛЕКСЕЙ
   Что такое «психологическая бомба»?

   МАРКУС
   При помощи кодирования и специальных лекарств во время полета у части пассажиров возникают психические расстройства: паника, страх смерти, галлюцинации. Они бегут к кабине летчиков. Это состояние передается членам экипажа, которые во время посадки совершают непоправимую ошибку.

   АЛЕКСЕЙ
   Чисто научный вопрос. Как можно воздействовать на экипаж через металлические переборки?

   МАРКУС
   Еще как можно. Два варианта. Первый – телепатия. Паника у кабины группы людей по определению заразна. Причем этот поток негативной информации может передаваться мозгом, на небольшие расстояния, независимо от человека. Второе – феромоны страха, которые выделяют в воздух жертвы преступников.

   АЛЕКСЕЙ
   Про феромоны я читал. А теперь, главный вопрос – это чистая фантазия или…

   МАРКУС
   Перед тобой два живых свидетеля, но писать заявы на эти темы следователям мы не будем, потому что в ЭТО никто не поверит.

   АЛЕКСЕЙ
   А теперь, внимание! Через два километра – смена транспорта.
   НАТУРА. ОТКРЫТЫЙ ГАРАЖ СПЕЦТРАНСПОРТА
   Алексей подъезжает к воротам открытого гаража. Трижды сигналит. Ворота медленно разъезжаются. Алексей въезжает за ворота и тормозит у стоящего пожилого охранника.

   АЛЕКСЕЙ
   Спасибо, Никитич, выручил.

   НИКИТИЧ
   Ну как?

   АЛЕКСЕЙ
   Твоя тоже не сахар, но все таки проехал. Не застрял. С меня причитается.

   НИКИТИЧ
   Ладно, причитается. Здоровье уже не позволяет. Езжай.

   Алексей ставит УАЗик среди других автомобилей «Водоконала», «Мосэнерго», «Ремонтная» и вся компания быстро пересаживается в иномарку Алексея.
   Иномарка резко стартует и перед воротами коротко сигналит Никитичу в знак благодарности.
   Ворота за машиной Алексея задвигаются.

   НАТ. ДОМ САФРОНОВА
   Из дома выходит красивая женщина модельной внешности. На вид ей 30—35 лет. Алексей знакомит гостей со своей женой.

   АЛЕКСЕЙ
   Анфиса Сафронова – роковая женщина, победительница конкурса красоты…

   Маркус перебивает Алексея:
   МАРКУС
   И классный врач, гинеколог высшей категории. Так что, Леночка, можете смело довериться, – и церемонно целует руку хозяйке.

   Анфиса, внимательно взглянув на Маркуса, с улыбкой обращается к Лене:

   АНФИСА
   Думаю, первое, что вам сейчас хочется – это в ванную. Горячую, душистую ванную.

   Лена благодарно улыбается.

   ЛЕНА
   Мечта. Спасибо…

   Анфиса провожает Лену за входную дверь, но здесь же, на секунду выглядывает из нее.

   МАРКУС
   (быстро, тихо)
   У нее был курс массажа, не исключено, что ей перед полетом втирали в тело мазь с наркотиками. В самолете ее ломало. Обрати внимание на ее женские дела. Сейчас у нее ломка. Заведи «бабский» разговор о любви, мужьях, изменах, любовниках. В общем, всякий доверительный треп. И собери остатки мази со спины и сама знаешь откуда. Отправь ее белье на экспертизу.

   Лена быстро скрывается в доме. Следом за ней поднимаются Маркус и Алексей.

   ИНТ. ДОМ САФРОНОВА. Кабинет Алексея. Ночь.

   МАРКУС
   То, что произошло в самолете, я тебе рассказал. Теперь, твои вопросы.

   АЛЕКСЕЙ
   Вопросы есть. Что ты делал в Крыму?

   МАРКУС
   Отдыхал. Один воздух там уже лекарство. Но в день отлета я должен был встретиться с дочерью моего старого друга – учились вместе. Он адвокатом работал в Москве, а в девяностых – занялся бизнесом. Короче, круто поднялся, и еще круче упал – убили. И в убийстве обвинили его дочь – Клавдию. Бизнес, конечно, отобрали. Дочь недавно выпустили из психиатрической больницы. Так что юридически она превратилась в ненормальную. Но Клавдия не пала духом и накопала какие-то документы по отобранному дому отдыха, принадлежащего ее отцу.

   АЛЕКСЕЙ
   И ты решил помочь.

   МАРКУС
   Не помог я им. Ее на моих глазах убили. Папку с документами выхватили прямо из рук. Лихо. Виртуозно лихо.

   В кабинет входит Анфиса.

   АНФИСА
   Интоксикация неизвестным ядом. Скорее всего, в этой мази присутствовали наркотические вещества, которые вызывают привыкание. Прекращение поступления наркотика в организм вызывает боли в спине и спазмы в животе. Мне удалось уговорить – взять мазки с тела и влагалища. А после всяких страшилок Лена согласилась сдать кровь и мочу на анализ. Завтра, точнее, с утра надо будет отдать на экспертизу.

   АЛЕКСЕЙ
   И какой диагноз?

   АНФИСА
   Предварительно, похоже на кодирование. Схема такая же, как и при «кодировании на смерть» алкоголиков. Больным вшивают «торпеду», дают небольшую дозу алкоголя, который вызывает в организме соматические нарушения и страх смерти.

   МАРКУС
   Спасибо.

   АНФИСА
   Да, пожалуйста, – весело улыбается.

   ИНТ. СИМФЕРОПОЛЬ. ЖД ВОКЗАЛ. Ресторан Макдональдс. Марат сидит за столом, на котором биг-маг, картошка, кока – кола и т. п. Перед ним стоит ноутбук. Он устанавливает связь с интернетом. Перекачивает видео файлы на Яндекс ДИСК. Это занимает много время. Марат не спеша ест.

   ИНТ. ДОМ САФРОНОВА. Комната Маркуса на втором этаже.
   Маркус сидит за ноутбуком. Заходит на Яндекс-диск.
   (Крупно экран). Набирает в английской раскладке русскими буквами на клавиатуре пароль: «Дьявол носит Прадо». С первого раза у него это не получается. Повторяет вслух.

   МАРКУС
   В английской раскладке, набрать по-русски: «Дьявол носит Парадо». Прадо с большой буквы. Последнее «О» с большой. И в конце, число зверя – 666. Задолбал своими шифрами. Ну, просто задолбал!

   ИНТ. ДОМ САФРОНОВА. Комната Маркуса. Утро.
   В комнате на втором этаже за ноутбуком сидит Маркус. Входит Алексей.

   МАРКУС
   Марат только что прислал видеозаписи из Симферопольского аэропорта. Интересное кино получилось. Смотри. Всех женщин, которые истерили в самолете в аэропорт привезли кавказцы. Смотри.

   Алексей внимательно смотрит на видео.

   АЛЕКСЕЙ
   Да, твоя версия со всех сторон подтверждается. Мазки с тела Лены ушли на экспертизу. Если и они подтвердят присутствие наркотиков, можно подключать контору.

   МАРКУС
   И что?

   АЛЕКСЕЙ
   Что, и что?

   МАРКУС
   И что дальше будет. Ты думаешь, что в конторе отнесутся к этому серьезно и начнут рыть землю. Прокурорские закроют гибель самолета – человеческим фактором – ошибкой пилота! Да и твое начальство не станет вешать себе на шею нераскрытый теракт. Я это уже в Крыму видел, когда в Приморске террористы взорвали жилой дом. На смотри, – Маркус нажимает на своем ноутбуке несколько клавиш и на мониторе возникают хроникальные официальные фотографии. – Три десятка погибших. Установили эпицентр взрыва в квартире, которую снимали боевики, извиняюсь, «жертвы спецслужб России», получившие политическое убежище от самого президента Украины Виктора Ющенко. А вот и он сам с Тимошенко, приехал посмотреть на несчастный случай. – Показывает фото. – И что, после того, как эту версию засветила «Комсомолка»? Квартиранты в одно мгновенье исчезли. МЧС и милиции в один голос: «Ошибочка вышла. Не было никаких квартирантов».

   АЛЕКСЕЙ
   Так-то ж на Украине.

   МАРКУС
   А теракт где готовили? В Лондоне или в Париже? Нет, господин хороший, в Крыму, а эти «жертвы российских спецслужб» вне подозрений. Они граждане независимой Украины! И подозревать их в терактах не моги! Тут надо решать вопросы самим. От твоей конторы мне нужна техническая помощь, анализы, прослушка и досье на подозреваемых. Это ты сможешь организовать?

   АЛЕКСЕЙ
   Нема пытань. И я, и Анфиса с тобой.

   ИНТ. ЯЛТА. ВОЕННЫЙ САНАТОРИЙ «МЕЧТА». Регистратура.
   Марат покупает на неделю путевку в санаторий, изображая тяжелобольного человека.

   АДМИНИСТРАТОР
   Что с вами. Может вам врача вызвать?

   МАРАТ
   Не надо никого вызывать. Это радикулит.

   АДМИНИСТРАТОР
   Вам крупно повезло. У нас такие массажисты работают, вам надо показаться Ахмету. Золотые руки у массажиста. За пару дней на ноги поставит. И ничего лишнего платить не надо. Возьмите направление у невропатолога, и они вами займутся. Это лечение входит в стоимость путевки.

   ИНТ. ЯЛТА. ВОЕННЫЙ САНАТОРИЙ «МЕЧТА». Соляная пещера.
   На массажном столе лежит в одних плавках Марат. Общий массаж ему делает молодой парень, выходец с Кавказа. Как и всем больным, он делает его в перчатках.
   На втором столе лежит еще один мужчина постарше.

   ГЕНЕРАЛ
   Три месяца после вашего массажа Ахмет чувствовал себя великолепно. Даже забывать уже стал. И тут на тебе, приступ радикулита, да еще такой, что ни в госпитале, ни в институтской клинике ничем не смогли помочь. Пришлось брать билет в Крым. И вот, то, что не смогли сделать киевские профессора, вы за три дня вылечили. У вас, «золотые руки».

   АХМЕТ
   Это не руки золотые, Господин генерал. Это место золотое. Крым. Здесь все проходит. Любые болячки испаряются. Ветер уносит, вода смывает, один воздух в Крыму чего стоит…

   НАТ. АЛУПКА. САНАТОРИЙ «ПАРУС». Пляж.
   По пустынному пляжу прогуливаются двое Виолетта и главврач.

   ГЛАВВРАЧ
   Ты чего меня на пляж вытащила да еще «без телефона».

   ВИОЛЕТТА
   Разговор серьезный есть. Не для чужих ушей. Во-первых, меня волнует исчезновение журналиста. Марат Барский очень опасный человек.

   ГЛАВВРАЧ
   И чем мне тебе помочь. Официально объявить его в розыск, как без вести пропавшего. Это я могу сделать, но рискованно очень. Барский официальный свидетель ДТП. А вдруг и его вслед за Маркусом убрали. Мы же не знаем, чем занималась эта нечистая пара в Крыму.

   ВИОЛЕТТА
   Ты думаешь, что его замочили за другие дела?

   ГЛАВВРАЧ
   Человек предполагает, а Бог располагает. Но это фантазии на тему. Можно было бы напрячь ментов, но у меня пока нет надежных контактов. А от мании преследования я тебя излечу работой. Бери под контроль работу массажного салона и строительства соляной пещеры. Из Москвы хозяин прислал список массажистов. Пять кавказцев, граждане Грузии. Реши все вопросы с документами, поселишь в отдельном от остальной обслуги корпусе. Кроме этого, за тобой паром СТАМБУЛ – ЯЛТА. Мазь привезут турецкие дальнобойщики. Надо решить вопрос с таможней. Флаконы должны пройти без проверки.

   ИНТ. ДОМ САФРОНОВА. Кабинет Алексея.
   За столом сидят трое: Маркус, Алексей Сафронов и его жена Анфиса.

   АНФИСА
   Прислали результаты анализов Лены: в крови и моче следы наркотиков.

   АЛЕКСЕЙ
   Да, и наркотик называется «Амстердам». В Крыму нечто подобное уже находили таможенники в Приморске при досмотре турецкого парома. Проблема в том, что «Амстердам» не внесен в «СТОП-лист». Поэтому турка, который привез этот яд, сажать не стали. А твой информатор в Крыму чего замолк?

   МАРКУС
   Почему замолк. Он переехал из дома отдыха Виолетты в военный санаторий к Ахмету. И уже побывал в руках массажиста, правда, не Ахмета. Там он украл выброшенный флакон с мазью, которой обрабатывают перчатки массажисты перед массажем. Остатка во флаконе вполне хватило на проведение анализа: в состав мази входит «Амстердам» и никаких посторонних включений. Кроме этого, он прислал результаты анализов мази, которой лечили его – там тоже «Амстердам».

   АНФИСА
   Я консультировалась с наркологами и биохимиками. Напрямую «Амстердам» не вызывает психотических реакций и чувство страха. По своему действию он похож на морфий. Вызывает привыкание и наркотическую ломку. Психотические расстройства появляются во время «ломки» – наркотическая абстиненция.

   АЛЕКСЕЙ
   И ломка эта начинается постепенно с болей в позвоночнике, потливости и бессонницы.

   МАРКУС

   Похоже, что этот «Амстердам» используют в качестве одного из компонентов «кодирования на смерть». Лена говорила, что кодируют женщин «Любовью». А может, так: наркотик, пробуждающий дикую страсть у фригидной дамы, «сумасшедшая ненасытная любовь» к массажисту, полное подчинение его воли и по его команде – нужный результат – самолет врезается в землю…

   ИНТ. ДОМ САФРОНОВА. Комната Маркуса. Ночь.
   Маркус говорит по скайпу с Маратом.

   МАРАТ
   Видео оргий в соляной пещере я только что закачал на диск ГУГЛ+ с приветом от Дьявола. Собрал всю их химию на анализ.

   МАРКУС
   А установочные данные на массажистов?

   МАРАТ
   Тебе они не нужны. ФОТО и ВИДЕО с отпечатками пальцев этих уродов я отправил знакомому правозащитнику в Чечню. У этой пятерке руки по локоть в крови. И никакие они не чеченцы – наемники.

   МАРКУС
   И как тебе удалось достать видео?

   МАРАТ
   Элементарно, Ватсон. Грабеж с проникновением.

   МАРКУС
   Я тебя жду в Москве.

   НАТ. АЭРОПОРТ «ДОМОДЕДОВО».Стоянка автомашин.
   Сергей Овакемян за рулем, рядом прилетевший Марат Барский. Машина отъезжает от Аэропорта в сторону Москвы.

   СЕРГЕЙ
   Тебя вызвали, потому что начинается операция по теракту в самолете.

   МАРАТ
   Так, не было же теракта. Гибель самолета – ошибка пилота. Есть заключение экспертов. Недели через две дело закроют. Нет дела, нет подозреваемых.

   СЕРГЕЙ
   Но ты же понимаешь, что самолет уничтожили террористы?

   МАРАТ
   И что это меняет? Я на сто процентов уверен, что четыре года назад жилой дом в Приморске взорвали террористы, а осудили за взрыв дома сантехника и начальника ЖЭКа.

   СЕРГЕЙ
   А в Крыму, что произошло?

   МАРАТ
   Одна из потерпевших от насильников в СИЗО, привезла в Крым документы, которые могли стать основанием для возбуждения уголовного дела. Но передать их не смогла. Женщину убили на наших глазах.

   СЕРГЕЙ
   И кто это сделал?

   МАРАТ
   Есть подозреваемая, но доказательства слабоваты. Хороший юрист и солидные деньги похерят дело на корню. Украинский суд при «оранжевых» превратился в аукцион «Кто больше даст». Новая власть пытается навести порядок, но судей всех не сменишь. Так, что у меня никаких надежд на «незалежне правосудие». Но судить надо…

   ИНТ. ДОМ САФРОНОВА. Кабинет Алексея. Ночь.
   Великолепная пятерка вся в сборе: Маркус, Алексей, Анфиса, Сергей и прилетевший Марат.

   МАРКУС
   И так, у нас есть ядовитая мазь, массажисты и «Амстердам»?

   МАРАТ
   Массажистов нет. Точнее они есть, но им ничего не предъявишь. Использование ядовитых мазей для лечения больных? Так это ж народная медицина. В соляной пещере работают не врачи, не фельдшера, а народные целители. У Ахмета над массажным столом висит диплом академии естественных наук. Слышали про такую? Нет. И я не слышал, а он, оказывается, не просто массажист, он академик академии естественных наук!

   СЕРГЕЙ
   Ты хочешь сказать, что террористы останутся безнаказанными.

   МАРАТ
   Я этого не говорил. У Ахмета мутное прошлое. Он – убийца, наемник. В Чечню Ахмет заехал из Турции. В его банде были в основном арабы и славяне. Чеченцев он использовал в темную, в качестве проводников и переводчиков. В промежутках между переводами с арабского и поисками лучших дорог, они убивали, семьи своих соседей, женщин, детей. В бандгруппе Ахмета – полные отморозки, у которых нет ни Бога, ни национальности. Они приговорены.

   АЛЕКСЕЙ
   Ты ничего не спутал?

   МАРАТ
   Я отправил видео и фото знакомому правозащитнику в Чечню. Он передал эти фото родственникам, пострадавших от бандитов. Они узнали Ахмета и его подельников.

   АНФИСА
   И что будет с Ахметом и подельниками?

   МАРАТ
   Все будет по закону. По закону гор. Для меня эта тема закрыта. Кстати, – вскидывает руку и смотрит на часы. Мне бы заглянуть в интернет. Уже пора.

   АНФИСА
   Кстати, а мне бы пора заглянуть к Лене. Как она там. – Выходит из кабинета.

   Алексей подходит к компьютеру, включает его.

   ИНТ. ДОМ САФРОНОВА. Коридор дома

   Анфиса, стараясь не шуметь, тихонько идет по коридору.
   Оказавшись у одной из дверей, Анфиса прислушивается, затем бесшумно открывает дверь.
   На кровати безмятежно спит Лена.
   Анфиса закрывает дверь в спальню Лены.

   ИНТ. ДОМ САФРОНОВА. Комната Лены.
   Глаза Лены открываются. Она внимательно прислушивается к удаляющимся шагам Анфисы. Затем Лена встает, набрасывает на себя халат и направляется в двери.

   ИНТ. ДОМ САФРОНОВА. Кабинет Алексея. Ночь.
   В кабинет входит Анфиса и останавливается у двери, не плотно ее прикрыв, облокотившись на стену.
   Марат, не отрываясь от компьютера, продолжает беседу с Сергеем.

   МАРАТ
   Ну, вот и новости о крымской пятерке Ахмета. Но если вы хотите их услышать – коньяк на стол.

   АЛЕКСЕЙ
   (доставая из бара коньяк и конфеты)
   Не тяни, что там, – разливает по рюмкам коньяк.

   В щелке не плотно прикрытой двери появляется лицо Лены.

   МАРАТ
   В Крыму есть сайт «Крымский аналитик». Ушлые ребята там работают. Все знают. Вот, только что выставили информацию о загадочном убийстве в Ялте. «В Ялте, в заброшенном туалете сегодня были обнаружены пять трупов „кавказкой внешности“. У всех пятерых перерезано горло. Одного покойника уже установили – им оказался массажист военного санатория по имени Ахмет. Фамилию погибшего милиция не разглашает».

   Лена с перекошенным от боли лицом, откидывается от щелки и медленно уходит в сторону своей спальни.

   МАРКУС
   И когда их убили?

   МАРАТ
   Нашли сегодня утром. Но это еще не все. Я хочу сообщить Маркусу Крыми и господину Алексею Сафронову, что к этому преступлению я не имею никакого отношения. Мало того, я, как честный человек могу предположить, что к этому делу причастны жертвы террористов.

   МАРКУС
   (довольный, с усмешкой)
   Суд вопросов не имеет. Я думал, процесс затянется до сороковин.

   АНФИСА
   А без ритуалов кавказских, слабо было грохнуть бандитов где-нибудь на пикнике, на берегу моря, чтобы люди последний раз увидели закат.

   МАРАТ
   Какой пикник, какое море?! Сказано: «Мочить в сортире!». Вот и замочили террористов в сортире. И повторяю: я к этому делу никакого отношения не имею.

   СЕРГЕЙ
   А наколка-то твоя была?

   МАРАТ
   Какая наколка? Письмо другу написал и все. А уж, что он с ним делал и кому показывал – это вопросы не ко мне. В Крыму все чисто будет. Очередной глухарь.

   МАРКУС
   У него не было выбора. Что либо доказать на Украине мы бы не смогли. Психологическая бомба – это что-то из области мистики и фантастики. То, что Ахмет зомбировал баб, и они сливали ему свои семейные тайны – не преступление. Даже если эта баба жена украинского министра или генерала. Мало того, из-за этих самых дам бальзаковского возраста Ахмет на Украине – неподсуден.

   МАРАТ
   Они б его отмазали, потому что в массажном кабинете Ахмета я обнаружил видеокамеры, которыми неустановленные следствием операторы снимали весь процесс грехопадения украинской номенклатуры.

   АЛЕКСЕЙ
   Да-а-а… Как у них все продуманно. Думаю, что эти записи еще всплывут в Киеве накануне очередных выборов. Эти записи подтверждают, что у Ахмета и его друзей были далеко идущие планы.

   СЕРГЕЙ
   Но этой пятеркой не исчерпывается список конкретной банды? Наверное, был кто-то еще.

   МАРАТ
   Я всегда говорил, что только у таких брюнетов, как ты, может быть по-настоящему светлая голова. Я проверил по банкам кредитную историю клиентов, посмотрел переводы, которые они получали. Пятерка Ахмета на Украине – автономная республика. Сам Ахмет – замыкался на какого-то турка. Один человечек его называл курдом, другой – экстремистом из организации «Серые волки». Возможно, это и был спонсор «психологической бомбы» для России. Если б у меня было время, то я бы достал и этого интуриста, но пришлось спешить. Ахмет готовил к делу уже вторую партию старушек для этой же авиакомпании.

   АНФИСА
   Почему для этой же?

   МАРАТ
   Две аналогичные авиакатастрофы с самолетами одной и той же авиакомпании говорят о ненадежности перевозчика, а не о теракте. В этой пятерке у ребят мозги работали правильно.
   И еще, может быть самое важное: мои чеченские друзья намекнули, что есть признательные показания Ахмета и его команды. Все записано на пленку, но они ее никогда не вышлют.

   В кабинете зависает долгая пауза.
   Маркус прерывает ее:

   МАРКУС
   Собирайся. Летишь в Грозный.

   Марат тяжело вздыхает.
   МАРАТ
   А выпить можно?

   МАРКУС
   Только немного. А лучше не надо. – И сам выпивает рюмку коньяка.

   ИНТ. ДОМ САФРОНОВА. Комната Маркуса. Ночь.
   Стук в дверь.

   МАРКУС.
   Кто?

   ЛЕНА
   Это я, Лена.

   Маркус поворачивает ключ в замке. Лена в коротком махровом халате, с боевой раскраской на лице и в туфлях на высоких каблуках, которые подчеркивали стройность ее фигуры и пышную грудь. Маркус указывает рукой на кресло.

   ЛЕНА
   Не ожидал увидеть меня в своей комнате ночью? Я поговорить пришла.

   МАРКУС
   Можно и поговорить, я давно мечтал о ночной собеседнице. Что пить будешь?

   ЛЕНА
   Коньяк. – Небрежно бросает женщина.

   МАРКУС
   Кофе сделать?

   ЛЕНА
   Потом сваришь. Я пришла сюда разговаривать со злобным серийным убийцей, поэтому и говорю тебе «ТЫ».

   МАРКУС
   Можно и на «ты». Я еще не такой старый, как показался тебе в самолете.

   ЛЕНА
   Сегодня в Крыму убили пятерых чеченцев. И не просто убили, а осквернили их тела после смерти.

   Маркус с удивлением поднимает глаза на Лену.

   МАРКУС
   А тебе, какое дело до этого убийства? Сейчас убийствами не удивишь.

   ЛЕНА.
   Среди убитых был и Ахмет, массажист из военного санатория. А ты мне обещал, что вы не станете его убивать. Или уже забыл?!

   МАРКУС
   Я его и не убивал. И мои друзья его пальцем не тронули.

   ЛЕНА
   Ты не убивал! Ты вообще никого не убиваешь, ты даже муху не станешь лишать жизни, а вот твои друзья, которые слепо выполняют твои команды, способны на все. Скажи мне честно, кто убил Ахмета и его друзей? И почему они надругались над мертвыми?

   Лена нервно ходит по комнате. Она держит бокал с коньяком в левой руке.

   МАРКУС
   Это могли сделать кровники Ахмета. Ты же не знаешь, чем он занимался в Чечне? И я не знаю, но могу предположить, что его труп с перерезанным горлом бросили в сортир не случайно.

   ЛЕНА
   Да как ты можешь такое говорить?! Ахмет прожил в Крыму много лет, если бы его искали в Чечне – его давно бы нашли. Но его никто не искал, значит, на его руках не было крови. А убили его твои друзья, потому что ты обвинил Ахмета в создании «психологической бомбы». А бомбы никакой не было. Приступ страха на борту самолета у трех пассажирок – случайность, стечение обстоятельств. Неужели не понятно. Самолет разбился из-за ошибки пилота. Об этом говорят эксперты!

   МАРКУС
   Я верю экспертам. Самолет разбился по вине командира корабля, который слишком рано пошел на снижение и зацепил кроны деревьев. От меня ты что хочешь? Чтобы я воскресил твоего Ахмета? Повернул время вспять и забыл о погибших пассажирах этого рейса?

   ЛЕНА
   Я хочу знать, почему его убили? Кто вам дал право убивать людей без суда и следствия!?

   Лена подходит вплотную к Маркусу, ее распущенные волосы касаются его лица. Неожиданно Лена взмахивает правой рукой, и Маркус видит опасную бритву, которую она прячет в рукаве халата. Маркус отскакивает в сторону. Женщина стоит в трех метрах от Маркуса с опасной бритвой в руке. Зрачки ее сужены, она тяжело дышит. Маркус, не мигая, смотрит в глаза женщины – ждет второй попытки. Лена стремительно бросается на Маркуса с бритвой в руке, и тут же нарывается на болевой прием.
   Она лежит на полу лицом вниз с вывернутой рукой. Опасная бритва валяется у батареи центрального отопления. Маркус тяжело дышит ей прямо в ухо и чувствует, как по телу женщины прокатываются волны судорог.

   ЛЕНА
   Отпусти руку, мне больно. У меня болит рука, мне плохо, мне нечем дышать. Ты меня задавил. Отпусти меня, отпусти.

   Маркус встает на ноги, поднимает с пола бритву и, закрыв ее, кладет в задний карман брюк. Женщина, продолжает лежать на полу, не двигаясь. Наконец, она приподнимает голову, шевелит пальцами правой руки, потом, сгибает ее в локте.

   ЛЕНА
   Больно-то как. А ты сильный старик. Я не ожидала. Думала, испугаешься, струсишь, убежишь. А ты на бритву – голыми руками.

   МАРКУС
   Что на тебя нашло?!

   Маркус подходит к Лене ближе и бесцеремонно проводит руками по халату, груди и волосам.

   ЛЕНА
   Думаешь, у меня есть вторая бритва?

   Лена, не дожидаясь ответа, бросается на Маркуса, обхватывает его руками так, что он не может увернуться от ее поцелуя. И, неожиданно отстранившись от Маркуса, сбрасывает с себя халат и оказывается полностью обнаженной.

   ЛЕНА
   Посмотри, какая я красивая, молодая, умная, что тебе еще надо, старик? Ты меня учишь, как нужно правильно жить, с кем спать, кого любить! Скажи, кто тебе дал право лезть в мою личную жизнь? Убивать моего любимого человека?

   Маркус стоит каменной стеной, не двигаясь и не говоря ни слова.

   ЛЕНА
   Ты хотел знать, какие отношения у меня были с Ахметом? Ахмет был моим любовником. И я чувствовала себя в его объятьях женщиной, настоящей женщиной, не машиной для сбора спермы и зачатия детей, а настоящей женщиной. Вот, кем для меня был Ахмет. И я знала, что произойдет в самолете. В ресторане на турецком языке они говорили о бомбе, которая взорвет самолет. А я знаю турецкий, я была в Турции и учила язык, чтобы покупать там товары. И когда, я прощалась с Ахметом в аэропорту, он мне сказал одну фразу: «Если вернешься живой, мы с тобой устроим такую любовь, о которой ты будешь вспоминать всю жизнь». И я мечтала о новой встрече. А ты убил мою мечту, перерезав им горло и бросив на грязный пол общественного туалета. Зачем, ты это сделал, Маркус!?

   Маркус слушает Лену внешне совершенно спокойно, но в душе он поражен исповедью женщины, которая примкнула к террористам из-за того, что в их руках она почувствовала себя настоящей женщиной.

   Вдруг Лена мертвой хваткой хватает Маркуса и валит его на себя.

   ЛЕНА
   Ты же убийца, насильник! Ты убил моего любимого мужчину и теперь, займи его место. Подари падшей женщине минуту счастья! Ну, чего ты ждешь, гнусный старик!?

   МАРКУС
   У тебя началась ломка и я тут ничем помочь не смогу, потому что твой организм нуждается сейчас в привычном для тебя наркотике, а не мужчине. У меня нет мази с наркотиком…

   Маркус проводит рукой по лицу Лены, как будто снимает ее напряжение и, глядя прямо в глаза, тихо произносит:

   МАРКУС
   Мы с тобой пережили смерть… Скажи, ты мне веришь?

   Лена задумывается, затем так же тихо отвечает:

   ЛЕНА
   Верю…

   МАРКУС
   Ты веришь, что я не хочу тебе вреда, который бы я мог причинить тебе уже сто раз.

   ЛЕНА
   Верю…

   МАРКУС
   Ты веришь, что я хочу тебя вылечить, ведь ты больна, и ты сама прекрасно это знаешь. И ты так же знаешь, что ты опасный свидетель, от которого обязательно будут избавляться и тебе надо спрятаться от всех?

   ЛЕНА
   Знаю…

   МАРКУС
   Сейчас я отвезу тебя в очень хорошую больницу, к очень хорошим врачам, где ты вылечишься и будешь в полной безопасности, веришь?

   ЛЕНА
   Верю…

   НАТ. ДОМ САФРОНОВА
   В машину Алексея сажают Лену. Рядом с ней садится Маркус.
   Машина выезжает за пределы дачи.

   НАТ. ГРОЗНЫЙ. АЭРОПОРТ. Ночь
   Марат выходит из самолета.
   Возле трапа стоит военный джип. Рядом с джипом бородатый чеченец. Они тепло приветствуют друг друга. Затем садятся в машину и быстро покидают летное поле.

   НАТ. ДОМ САФРОНОВА. Утро.
   К дому подъезжает машина Алексея. Из машины спешно выходят Алексей и Маркус, поглядывающий на часы. У входа их встречает Анфиса.

   АЛЕКСЕЙ
   Мы отвезли Лену в наш госпиталь ФСБ. У нее началась сильнейшая ломка. В приемном покое – потеряла сознание.

   АНФИСА
   Надо обязательно навестить ее. Переговорить с врачами. Это не Амстердам ее ломает. – Входят в дом.

   ИНТ. ДОМ САФРОНОВА. Коридор.
   Они идут следом за спешащим Маркусом.

   АНФИСА
   Похоже, действует второй неизвестный яд, который вызывал страх смерти в самолете.

   МАРКУС
   Звонил Марат. Обещал что-то интересное. Время выходить на связь…

   ИНТ. ДОМ САФРОНОВА. Комната Маркуса. Утро.
   У компьютера склонились Маркус, Алексей и Анфиса.
   На мониторе изображение Марата по связи скайп.

   МАРАТ
   Все намного хуже, чем можно было предположить. Мне перевели фрагмент допроса Ахмета на русский.

   МАРКУС
   И что рассказывал Ахмет?

   МАРАТ
   Ахмет признался в десяти терактах и расправах над теми, кто покидал банду. А у того, кто отловил его банду в Крыму, Ахмет лично вырезал всю семью. Стариков, детей, всех.

   АЛЕКСЕЙ
   Теперь понятно, почему им перерезали горло в сортире.

   МАРКУС
   Они этого заслужили. Еще Ахмет рассказал, что террористы вначале делали ставку на наркотики, но потом поняли, что «Амстердам» хоть и вызывает чувство страха, но действует нестабильно. Приступ страха может случиться во время полета, а может и позже, после приземления. Поэтому, они добавили к наркотикам яд, вызывающий чувство страха в нужное им время. Теперь, наркотик они используют для кодирования и полного подчинения себе прошедших лечение в соляной пещере. А неизвестный яд вводят в организм потерпевшего за один час до взлета. Но это еще не все. Ахмет во время допроса сообщил, что они сворачивают работу с пассажирами и все усилия направляют на работу с экипажами самолетов. Массовые беспорядки на борту самолета не дают стопроцентной гарантии. У экипажа есть возможность посадить самолет в аэропорту назначения. Им же нужна стопроцентная гарантия того, что в «ЧАС «Х» в небе над Россией разобьется одновременно с полсотни самолетов. Для этой цели они создают целую сеть массажных салонов в крупных городах России в районе аэропортов. Это главное. И еще, нарисовались три человека. Но о них при встрече.

   МАРКУС
   Вылетай. Ждем. Пора работать.

   Маркус отключает скайп и, повернувшись к Алексею, смотрит на него.

   АЛЕКСЕЙ
   Это все слова. Для того чтобы убедить руководство в реальной угрозе, нам нужны доказательства. Предсмертная исповедь боевиков ничего не стоит.

   МАРКУС
   Есть у меня один план. Им то мы и займемся.
   И еще, я прошу тебя о небольшом одолжении: дай мне в аренду Анфису на одну ночь.

   АЛЕКСЕЙ
   Ты что с ума сошел, как это в аренду?

   МАРКУС
   Я хочу сводить ее в массажный салон возле аэропорта «Домодедово». Там такие массажисты работают. Она будет довольна. Да и мне спинку давно никто не массировал.

   НАТ. АЭРОПОРТ ДОМОДЕДОВО. Стоянка автомашин.
   В иномарке за рулем Сергей Овакимян. В машину садится, прилетевший из Чечни Марат. Машина быстро отъезжает со стоянки, набирает скорость и направляется в сторону Москвы.

   СЕРГЕЙ
   Все с нетерпением ждут, что за нарисовавшаяся троица.

   МАРАТ
   В компании у Ахмета оказывается еще три человека: аптекарь, фотограф и турок. Первыми двумя уже занимаются серьезные люди. А вот, турка оставили нам. За ним в Чечне ничего нет. Это наша тема.

   СЕРГЕЙ
   Тебе надо срочно побриться, постричься и, – – кивает на костюмный чехол, лежащий на заднем сидении – переодеться.

   Удивленный Марат поворачивается к костюмному мешку, дергает за молнию…
   В чехле костюм летчика гражданской авиации.

   МАРАТ
   А ванная предполагается?

   СЕРГЕЙ
   Душ предполагается. И вроде бы с горячей водой, а может я чего и путаю.

   ИНТ. МАССАЖНЫЙ САЛОН. Стойка администратора.
   Маркус расплачивается с администратором и, в сопровождении молодой стройной девушки в белом халатике, направляется вглубь коридора.
   В этот момент входная дверь в шумом открывается, и со смехом входят веселые Анфиса с Маратом. Летчик гражданской авиации явно ухаживает за стюардессой.

   ИНТ. МАССАЖНЫЙ САЛОН. Кабина с Маркусом.
   Крупная сорокалетняя симпатичная дама массирует спину Маркусу. Она работает без перчаток.

   ИНТ. МАССАЖНЫЙ САЛОН. Кабина с Анфисой.
   На столе лежит Анфиса. Ей массаж делают сразу два молодых красивых парня с накаченной мускулатурой с Кавказа. Один массирует спину и шею. Другой массажист, занимается ногами и нижним отделом позвоночника. Оба массажиста работают в перчатках, периодически смазывая их мазью.
   Анфиса блаженствует. Глаза прикрыты.
   Массажисты снимают с нее плавки, лифчик. Массаж переходит в нечто большее. Массажисты массируют все ее тело.

   ИНТ. МАССАЖНЫЙ САЛОН. Кабинет хозяина салоном.
   В просторном кабинете, за столом которого сидит и что-то пишет солидный мужчина восточной наружности, на отдельном столике в углу установлены четыре монитора, в каждом из которых, четыре экрана транслирующих изображение с видео камер наблюдения.
   На четвертом мониторе Марат, которому делают массаж.
   Хозяин салона мельком бросает взгляд на мониторы и опять углубляется в бумаги. Но через секунду он замирает. Потом медленно поднимает голову, вскакивает, подбегает к мониторам и внимательно всматривается в мониторы с изображением Марата и Маркуса.

   НАТ. У МАССАЖНОГО САЛОНА
   У массажного салона две машины: в первой Алексей, во второй Сергей.
   Оба внимательно наблюдают за входной дверью массажного салона и иногда переглядываются друг с другом.

   ИНТ. МАССАЖНЫЙ САЛОН. Кабинет хозяина салоном.
   Хозяин салона бросается к столу, долго роется в ящиках, выбрасывая все ненужное наружу, и, наконец, достает листки, полученные им из Ялты от Виолетты с изображением Маркуса и Марата.
   Подбежав вплотную к мониторам, Хозяин сверяет фотографии с лежащими на столах. На секунду задумавшись, решительно нажимает кнопку вызова на письменном столе.
   В кабинет входит Майоров.

   ХОЗЯИН
   Кто это? – раздраженно тычет пальцем в в монитор с изображением Маркуса и Марата.

   Майоров внимательно вглядывается, затем поворачивается к Хозяину. На лице Майорова крупные капли пота.

   ХОЗЯИН
   Это последний твой прокол. Такое не прощается…

   Майоров выскакивает из кабинета Хозяина.

   ДАЛЕЕ СЦЕНЫ БОРЬБЫ КОМАНДЫ МАРКУСА С КОМАНДОЙ ХОЗЯИНА. СЦЕНЫ РАЗРАБОТАЮТСЯ С УЧАСТИЕМ ПОСТАНОВЩИКА ДРАК.
   В ФИНАЛЕ ПОДКЛЮЧАЕТСЯ ВЫЗВАННЫЙ АЛЕКСЕЕМ ОТРЯД СПЕЦНАЗА ФСБ. АРЕСТ ВСЕХ.

   ПАРАЛЛЕЛЬНО В КРЫМУ СПЕЦНАЗ СБУ АРЕСТОВЫВАЕТ ПЕТРОВА И ВИОЛЕТТУ.

   ИНТ. ДОМ САФРОНОВА. Гостиная на первом этаже.
   Вся пятерка в сборе. Алексей, Марат, Анфиса и Сергей хлопочут, накрывая большой обеденный стол.
   По лестнице спускается Маркус.

   МАРКУС
   Можно считать, что наша миссия выполнена. Только что в Сети появилось сообщение о том, что органы наркоконтроля в Москве, Санкт-Петербурге, Сочи, и Волгограде провели обыски в массажных салонах, где были обнаружены ядовитые и наркотические препараты. Среди них и новейший наркотик АМСТЕРДАМ. А что у вас в ФСБ?

   АЛЕКСЕЙ
   (вытаскивая из холодильника выпивку)
   После того, как Турку показали видео допроса команды Ахмета, и их трупы, он признался в подготовке к серии терактов. Кстати, – поворачивается к Марату, – ты не знаешь, кто в Крыму замочил вчера двух кавказцев.

   Маркус тоже поворачивается к Марату.

   МАРКУС
   Им перерезали горло?

   МАРАТ
   Нет. Иномарка, в которой находились Аптекарь и Телеоператор сорвалась с вершины Ай-Петри в пропасть.

   МАРКУС
   Так это ж несчастный случай. Дорога на Ай-Петри из Ялты такая крутая и сложная.

   АЛЕКСЕЙ
   И чего они поперлись на Ай-Петри?

   МАРАТ
   Экзотика. Там так красиво, вы не представляете…

Автор сценария Марк Агатов.13 сентября 2013
Москва

Эпилог

   В зал прилета аэропорта Симферополь Маркус прошел по зеленому коридору одним из первых. На плече у него висела полупустая спортивная сумка с его новой книгой. На обложке нового романа Маркуса Крыми кровавыми буквами на черном фоне было выведено: «Тринадцатая книга Маркуса Крыми». У входа в здание аэропорта стояли трое парней, похожие на горцев. Они говорили на одном из кавказских диалектов. Маркус прислушался к словам, вычленив из длинного предложения, произнесенного молодым брюнетом, слова АПТЕКАРЬ и ФОТОГРАФ. Он говорил о том, как Аптекарь и Фотограф оказались в салоне иномарки, упавшей в пропасть. Маркус поправил сумку на плече и не спеша направился на остановку троллейбуса. Доехав до ЖД вокзала Симферополя, неприметный пенсионер, купил в кассе билет на маршрутку, перекусил в «Макдональдсе», после чего занял место в микроавтобусе у окна. Последние годы старик редко покидал свой родной город и сейчас ловил момент, когда из-за поворота у железнодорожного переезда на подъезде к Приморску, откроется море. Он любил море, и расставаться с ним не хотел, поэтому и сбежал из Москвы.

   Через два часа старик открыл стальную дверь своей квартиры на третьем этаже старой пятиэтажки. В раковине на кухне стояла пустая чашка с недопитым кофе. Самого кофе там уже не было. Он испарился, куда-то, так же, как и вся его жизнь.

   – Приключение окончено, – громко произнес старик.

   Бросив на диван сумку, он включил компьютер и в первой строчке новостей от «Яндекса» прочитал о том, что несколько часов назад с горы «Ай-Петри» сорвалась иномарка. Водитель и пассажир, выходцы из Чечни, погибли. Автомобиль при падении в пропасть взорвался и сгорел.

   Маркус Крыми заварил кофе, достал из холодильника бутылку коньяка и, подняв рюмку, хотел произнести первый тост, но в этот момент зазвенел мобильник и он услышал голос Алексея Сафронова.

   – Как долетел? – спросил сценарист.

   – Не дождетесь! – ухмыльнулся Маркус. – Я тут автоаварию обмываю на Ай-Петри.

   – Думаешь наши? – быстро спросил Алексей.

   – Аптекарь и Фотограф.

   – А в Москве полиция закрыла массажные салоны, в районе аэропортов. Летчикам и стюардессам прививку сделали, засветив один экипаж в получении секс услуг, – и тут же, без перехода, произнес. – Я чего тебе звоню. Я тут пересказал твою историю с белой и пушистой директору киностудии. Она его заинтересовала. Предлагает поработать над сериалом о любви, гипнозе и психиатрах.

   – И что тебе нужно от меня?

   – Киноповесть, а я подгоню эту историю под телестандарты зомби ящика.

   – Я подумаю, – недовольно скривился Маркус, ты меня оторвал от важного дела.

   – Маркус, не спеши. Продюсер передал мне новую версию нашего сценария, Анфиса сказала, что она соавтор.

   – И что тебя удивило?

   – Вы сценарий фильма написали за трое суток?

   – Ты бы сделал быстрее? – вопросом на вопрос ответил Маркус.

   – Нет.

   – Тогда в чем вопрос? А может, ты ревнуешь Анфису ко мне?

   – Нет. Ну что ты, чтобы моя красавица-жена изменила с шестидесятилетним стариком, который может только глазами?!

   – Привет жене. И не забудь Анфису в титры вписать третьим сценаристом.

Код страха Марк Агатов