Жан-Батист Мольер
Тартюф, или Обманщик. Мизантроп. Лекарь поневоле. Мнимый больной (сборник)

Тартюф, или обманщик
Перевод М. Донского

Действующие лица

    [1 - Имя Тартюф, сочиненное Мольером, имеет в корне созвучие со старофранцузским словом truffe (обман, плутня). С легкой руки Мольера, слово «Тартюф» прочно вошло во французский язык и стало именем нарицательным, обозначающим ханжу и лицемера.]
   Оргон.
   Госпожа Пернель, его мать.
   Эльмира, его жена.
   Дамис, его сын.
   Мариана, его дочь.
   Валер, молодой человек, влюбленный в Мариану.
   Клеант, брат Эльмиры.
   Тартюф, святоша.
   Дорина, горничная Марианы.
   Господин Лояль, судебный пристав.
   Офицер.
   Флипота, служанка госпожи Пернель.

   Действие происходит в Париже, в доме Оргона. [2 - Первая (трехактная) редакция комедии была представлена в придворном театре в Версале 12 мая 1664 г.; третья, окончательная, – на сцене театра Пале-Рояль 5 февраля 1669 г. Роль Оргона исполнял Мольер. Впервые комедия была издана в 1669 г.]

Действие первое

Явление первое

   Госпожа Пернель, Эльмира, Мариана, Дамис, Дорина, Клеант, Флипота.
   Госпожа Пернель

     Флипота! Марш за мной!.. Уж пусть они тут сами…

   Эльмира

     Постойте, маменька! Нам не поспеть за вами.

   Госпожа Пернель

     Вам прежде бы меня уважить, не теперь.
     Без ваших проводов найду я, где тут дверь.

   Эльмира

     О нет! Вас проводить велит нам чувство долга.
     Но почему у нас вы были так недолго?

   Госпожа Пернель

     А потому, что мне весь этот дом постыл
     И ваши дерзости сносить нет больше сил.
     Меня не ставят в грош, перечат, что ни слово.
     Поистине для них нет ничего святого!
     Все спорят, все орут, почтенья нет ни в ком.
     Да это не семья, а сумасшедший дом!

   Дорина

     Но…

   Госпожа Пернель

           Милая моя! Я замечала часто,
     Что слишком ты дерзка и чересчур горласта.
     Советов не прошу я у нахальных слуг.

   Дамис

     Однако…

   Госпожа Пернель

                  Ты дурак, мой драгоценный внук,
     А поумнеть пора – уж лет тебе немало.
     Я сына своего сто раз предупреждала,
     Что отпрыск у него – изрядный обормот,
     С которым горюшка он досыта хлебнет.

   Мариана

     Но, бабушка…

   Госпожа Пернель

                  Никак промолвила словечко
     Тихоня внученька? Смиренная овечка?
     Ох, скромница! Боюсь, пословица о ней,
     Что в тихом омуте полным-полно чертей.

   Эльмира

     Но, маменька…

   Госпожа Пернель

                            Прошу, дражайшая невестка,
     Не гневаться на то, что выскажусь я резко.
     Была б у них сейчас родная мать в живых,
     Учила б не тому она детей своих –
     И эту дурочку, и этого балбеса.
     Вы расточительны. Одеты как принцесса.
     Коль жены думают лишь о своих мужьях,
     Им вовсе ни к чему рядиться в пух и прах.

   Клеант

     Сударыня!..

   Госпожа Пернель

             А вы, ее милейший братец!
     Ужели тот поток нелепиц и невнятиц,
     Что вы дерзаете за мудрость выдавать,
     Хотите на меня извергнуть вы опять?
     На месте вашего почтеннейшего зятя
     И сына моего, на споры слов не тратя,
     Я перестала бы пускать вас на порог.
     Я не хочу вам льстить. Правдивость не порок.

   Дамис

     Ваш господин Тартюф – ловкач, в том нет сомненья…

   Госпожа Пернель

     Он праведник! Его благие наставленья
     Душеспасительны. Для всей семьи позор,
     Что ты, молокосос, с ним затеваешь спор.

   Дамис

     А что же мне, молчать пред гостем тем незваным,
     Который здесь, у нас, всевластным стал тираном?
     Не сделай ничего, ни слова не скажи
     Без позволения несносного ханжи!

   Дорина

     Послушать проповедь настырного святоши,
     Так плохи будут все, лишь он один хороший.
     С утра до вечера он поучает нас.

   Госпожа Пернель

     И он, конечно, прав. В грехе ваш дом погряз.
     Вас этот человек ведет на путь спасенья,
     И сын мой учит вас питать к нему почтенье.

   Дамис

     Никто мне не внушит, ни даже мой отец,
     Что праведник Тартюф. Он попросту шельмец.
     Стоять буду на том, пускай меня повесят!
     Меня его слова, его ужимки бесят.
     До крайней крайности претит мне этот гусь,
     И я предчувствую, что с ним еще схвачусь.

   Дорина

     Нет, вы подумайте! Уж это ли не чудо?
     Явился бог весть кто, неведомо откуда,
     В отрепьях нищенских, едва не босиком,
     И – нате вам, уже прибрал к рукам весь дом.
     И до того дошло, что, вопреки рассудку,
     Мы все теперь должны плясать под его дудку.

   Госпожа Пернель

     И лучше бы для вас не препираться с ним,
     А жить, как учит он, по правилам святым.

   Дорина

     Святым? Пристало ль вам такое легковерье?
     Да разве святость тут? Одно лишь лицемерье!

   Госпожа Пернель

     Что-что?

   Дорина

                   Его слуга Лоран ему под стать,
     Обоим ни на грош нельзя им доверять.

   Госпожа Пернель

     Мне до его слуги нет никакого дела,
     Но за хозяина могу ручаться смело.
     Нетрудно угадать, чем разозлил он вас:
     Он говорит в глаза всю правду без прикрас.
     Он, лютый враг греха и чистоты радетель,
     Клеймит безнравственность и славит добродетель.

   Дорина

     Вот как? А почему нравоучитель сей
     От дома нашего отвадил всех гостей?
     Неужто их приезд столь неугоден Богу,
     Чтоб из-за этого бить каждый раз тревогу?
     Мы все свои, и я вам истину скажу:
     Он просто-напросто

   (указывает на Эльмиру)

                       ревнует госпожу.

   Госпожа Пернель

     Уж ты не знаешь, что и выдумать от злости.
     Но подозрительны все эти ваши гости
     Не одному ему. Не столь большой секрет,
     Что строй теснящихся под окнами карет
     И вечно у крыльца толкущиеся слуги
     Давно уже глаза мозолят всей округе.
     Пусть эти сборища невинные. Но вы
     Должны понять, что тут есть пища для молвы.

   Клеант

     А вам хотелось бы укрыться от злоречья?
     Положим, болтовню пустую смог пресечь я,
     Отрекшись для того от преданных друзей, –
     Да если б, вашему последовав совету,
     Мы и отважились пойти на жертву эту,
     Зловредным сплетникам заткнули б разве рты?
     На свете нет лекарств противу клеветы.
     Нам надо честно жить и презирать злословье,
     А сплетники пускай болтают на здоровье.

   Дорина

     А кто про нас пустил зловредную молву?
     Нетрудно угадать. Я вам их назову.
     Нет больших мастеров по измышленьям скверным,
     Чем Дафна со своим супругом благоверным.
     Кто сам душой нечист – на кривотолки хват.
     Такие что-нибудь услышат, подглядят,
     С три короба приврут да и распустят слухи,
     В минуту сделают они слона из мухи.
     На что рассчитана их мерзкая возня?
     Порядочных людей пороча и черня,
     Они надеются, что будет им уютней:
     Средь общей черноты не разглядеть их плутней,
     А если не толкать молву на ложный след,
     Придется за грешки самим держать ответ.

   Госпожа Пернель

     Не к месту, милая, разводишь ты рацеи.
     Нет женщин на земле почтенней и святее
     Оранты, а меж тем я слышала не раз –
     Она решительно не одобряет вас.

   Дорина

     Высоконравственна и впрямь сия персона.
     Но какова была она во время оно?
     Ей старость помогла соблазны побороть.
     Да, крепнет нравственность, когда дряхлеет плоть.
     Встарь, избалована вниманьем и успехом,
     Привержена была она к мирским утехам.
     Однако время шло. Угаснул блеск очей,
     Ушли поклонники, и свет забыл о ней.
     Тут, видя, что, увы, красы ее увяли,
     Оранта сделалась поборницей морали.
     У нас таких особ немалое число:
     Терять поклонников кокеткам тяжело,
     И чтобы вновь привлечь внимание, с годами
     Они становятся завзятыми ханжами.
     Их страсть – судить людей. И как суров их суд!
     На совести чужой выискивают пятна,
     Но не из добрых чувств – из зависти, понятно.
     Злит этих праведниц: зачем доступны нам
     Те радости, что им уже не по зубам?

   Госпожа Пернель(Эльмире)

     Так-так… Сударыня! К моим речам вы глухи,
     Предпочитаете вы басни в этом духе,
     Зато ей, пустельге, тут слава и почет.
     Но выскажу кой-что и я вам. Мой черед.
     Мой сын был мудр, когда, по наущенью свыше,
     Благочестивцу дал приют под этой крышей.
     Вам послан праведник, дабы извлечь из тьмы
     И к истине вернуть заблудшие умы.
     Спасительны его святые поученья,
     А то, что он клеймит, достойно осужденья.
     Приемы да балы, и песенки, и смех,
     И шутки вольные, и танцы – это грех,
     Служенье сатане. Хм… «Дружеские встречи»!
     Там произносятся кощунственные речи,
     Достойнейших особ там судят вкривь и вкось,
     Такую говорят бессмыслицу – хоть брось!
     Глупцы блаженствуют, но у людей разумных
     Мутится в голове от этих сборищ шумных:
     Крик, споры, суета – все из-за пустяков.
     Там, как сказал один ученый богослов,
     Стол-по-вторение: такие ж были крики,
     Когда язычники, смешав свои языки,
     Решили сообща разрушить Вавилон.

   Клеант смеется.

     Вам, сударь, кажется, что мой рассказ смешон?
     Досель меня никто не причислял к шутихам.

   (Эльмире.)

     Ну что ж, невестушка, не поминайте лихом.
     Теперь я знаю вас и вдоль и поперек,
     Не скоро я опять ступлю на ваш порог.

   (Дает оплеуху Флипоте.)

     Тебя считать ворон я нанимала, что ли?
     Скажи, пожалуйста, какой набрались воли!
     Я покажу тебе! Ступай за мною, дрянь!

   Госпожа Пернель, Флипота, Эльмира, Мариана и Дамис уходят.

Явление второе

   Клеант, Дорина.
   Клеант

     А я останусь здесь. Мне надоела брань
     Старухи этой…

   Дорина

                 Тсс!.. Ну, сударь, повезло вам!
     Услышала б она, каким ужасным словом
     Назвали вы ее… Старуха? Никогда!
     Она до тыщи лет все будет молода.

   Клеант

     Из-за безделицы, а как раскипятилась!
     Смотрите, до чего Тартюф попал к ней в милость!

   Дорина

     К ней? А к хозяину? С ним свидитесь, тогда
     Понятно будет вам, в ком главная беда.
     Во время наших смут [3 - Во время наших смут… – то есть в годы гражданской войны – Фронды (1648 – 1653).] ум проявил он здравый,
     Стоял за короля. А нынче – боже правый!
     Со дня, когда Тартюф пожаловал в наш дом,
     Хозяин не в себе, помешан он на нем.
     Поверьте, носится он с этим пустосвятом,
     Как курица с яйцом. Его зовет он братом,
     И братца любит он – на грош вам не прилгну –
     Сильней в сто раз, чем мать, дочь, сына и жену.
     Его наперсником стал этот проходимец.
     Такими окружен заботами любимец,
     Каких любимая желать бы не могла.
     За трапезой всегда он во главе стола;
     Он ест за шестерых, а мой хозяин тает
     И лучшие куски к нему пододвигает.
     Тартюф рыгнет, а он: «Во здравье, милый брат!»
     Тартюф – его кумир. Всеведущ он и свят.
     Что он ни натворит – он «совершил деянье»,
     Что ни сморозит он – «изрек он прорицанье».
     Ну а Тартюф хитер, и просто мастерски
     Оргону нашему втирает он очки.
     Нас всех зажал в кулак пройдоха этот лживый,
     Он сделал ханжество источником наживы.
     Да не один Тартюф – его прохвост лакей
     И то повадился учить меня, ей-ей:
     Сует повсюду нос – ну чуть не под подушки –
     И ополчается на ленты и на мушки.
     Увидел в Псалтыре платочек кружевной,
     Так разорвал в клочки – вот пакостник какой!
     И обвинил меня в кощунстве безобразном:
     Святыню, мол, грязню я дьявольским соблазном.

Явление третье

   Те же, Эльмира, Мариана, Дамис.
   Эльмира

     Вы с нами не пошли за ней, и благо вам:
     Здесь было горячо, а что творилось там!..
     Но прибыл мой супруг.
     Мать, к счастью, он не встретил.
     Пройду к себе, пока меня он не заметил,
     И буду ждать его.

   Клеант

                    А я тут подожду.
     С ним поздороваюсь и тотчас же уйду.

   Эльмира и Мариана уходят.

Явление четвертое

   Клеант, Дорина, Дамис.
   Дамис(Клеанту)

     Поговорите с ним о свадьбе Марианы.
     Боюсь, не по нутру Тартюфу наши планы:
     Уж, верно, неспроста так медлит мой отец.
     А речь – о счастии для четырех сердец:
     Коль будет отдана моя сестра Валеру,
     То за его сестру я, по его примеру,
     Посватаюсь…

   Дорина

                     Идет!..

   (Дамису.)

                        Вам лучше помолчать.

   Дамис уходит.

Явление пятое

   Клеант, Дорина, Оргон.
   Оргон

     А, шурин, здравствуйте!

   Клеант

                             С приездом, милый зять!
     Сейчас приятного, поди, в деревне мало?

   Оргон

     Дорина!..

   (Клеанту.)

             Милый брат! Позвольте мне сначала
     Порасспросить, что здесь случилось без меня.
     Ведь был в отсутствии я, шутка ли, два дня!

   (Дорине.)

     Дорина! Расскажи о новостях мне вкратце.
     Что вы тут делали? Здоровы ль домочадцы?

   Дорина

     Да вот у госпожи позавчерашний день
     Вдруг приключился жар и страшная мигрень.

   Оргон

     А как Тартюф?

   Дорина

                      Тартюф? По милости Господней
     Еще стал здоровей, румяней и дородней.

   Оргон

     Бедняга!

   Дорина

             Так у ней болела голова,
     Что госпожа была под вечер чуть жива.
     Хоть вышла к ужину, но вовсе есть не стала.

   Оргон

     А как Тартюф?

   Дорина

                      Тартюф? Наелся до отвала.
     С благоговением окинув взором стол,
     Двух жареных цыплят и окорок уплел.

   Оргон

     Бедняга!

   Дорина

                Госпожа страдала все жесточе
     И не сомкнула глаз в течение всей ночи:
     То жар ее томит, а то озноб трясет.
     И я с ней маялась всю ночку напролет.

   Оргон

     А как Тартюф?

   Дорина

                      Тартюф? С трудом прикончив ужин,
     Решил он, что покой его утробе нужен.
     От всяческих земных тревог себя храня,
     В постели пуховой храпел до бела дня.

   Оргон

     Бедняга!

   Дорина

             Госпожа, вняв общим настояньям,
     Позволила лечить себя кровопусканьем,
     И бодрость прежняя к ней возвратилась вновь.

   Оргон

     А как Тартюф?

   Дорина

                       Тартюф? Когда пускали кровь
     (Ей, сударь, не ему), не двинул даже бровью.
     Желая возместить ущерб ее здоровью,
     За завтраком хватил винца – стаканов пять.

   Оргон

     Бедняга!

   Дорина

             И теперь тут снова тишь да гладь…
     Но вашей поспешу я доложить супруге,
     Как огорчила вас весть о ее недуге.

   (Уходит.)

Явление шестое

   Клеант, Оргон.
   Клеант

     Она же вам в лицо смеялась, милый брат!
     И пусть мои слова вас даже прогневят,
     Но с вами все-таки лукавить я не буду:
     Нельзя не осудить столь странную причуду.
     Как этот человек забрал над вами власть?
     И можно ль под его влиянье так подпасть,
     Чтобы забыть про всех? Я понимал, когда вы
     Кров дали бедняку, но…

   Оргон

                     Шурин! Вы не правы.
     Ведь вы его еще не знаете совсем.

   Клеант

     Не знаю? Может быть. Но видел. А меж тем
     В подобных случаях я доверяюсь глазу.

   Оргон

     Лишь познакомитесь получше с ним – и сразу
     Его приверженцем вы станете навек.
     Вот человек! Он… Он… Ну, словом, че-ло-век!
     Я счастлив! Мне внушил глагол его могучий,
     Что мир является большой навозной кучей.
     Сколь утешительна мне эта мысль, мой брат!
     Ведь если наша жизнь – лишь гноище и смрад,
     То можно ль дорожить хоть чем-нибудь на свете?
     Теперь пускай умрут и мать моя, и дети,
     Пускай похороню и брата и жену –
     Уж я, поверьте мне, и глазом не моргну.

   Клеант

     Да… Это чувство впрямь на редкость человечно.

   Оргон

     Я повстречался с ним – и возлюбил навечно…
     Он в церкви каждый день молился близ меня,
     В порыве набожном колени преклоня.
     Он привлекал к себе всеобщее вниманье:
     То излетали вдруг из уст его стенанья,
     То руки к Небесам он воздымал в слезах,
     А то подолгу ниц лежал, лобзая прах;
     Когда ж я выходил, бежал он по проходу,
     Чтобы в притворе мне подать святую воду.
     Я выспросил его слугу (ему во всем
     Хозяин – образец); он мне признался в том,
     Что бедствуют они: нет средств на пропитанье.
     Тартюфу предложил я вспомоществованье,
     Однако он пенял на щедрость лепт моих:
     Не стоит, дескать, он благодеяний сих;
     И, в скромности своей довольствуясь немногим,
     Излишек отдавал он сирым и убогим.
     Вняв Небесам, приют я предложил ему,
     И счастье с той поры царит в моем дому.
     Тартюф во все дела со мной вникает вместе,
     Стоит на страже он моей семейной чести:
     Ревнивей он, чем я. Чуть кто к моей жене
     С любезностями – он тотчас доносит мне.
     Как добродетелен! Какого полн смиренья!
     Себе же самому вменяет в преступленье
     Ничтожнейший пустяк, безделку, чепуху.
     Вот – за молитвою поймал на днях блоху,
     Так Небу приносил потом он покаянье,
     Что раздавил ее без чувства состраданья [4 - …без чувства состраданья. – Согласно легенде, отшельник Л. Макер, проживший в египетской пустыне шестьдесят лет, убил блоху, за что в наказание присудил себя к шести месяцам жизни нагим и голодным. Чревоугодник Тартюф на подобное самопожертвование, конечно, не пошел бы.].

   Клеант

     Как вам не совестно? Что за галиматья?
     Вы, верно, шутите? Ушам не верю я.
     Так может поступать лишь плут или безумец.

   Оргон

     Опасные слова. Вы, шурин, вольнодумец.
     Вы вольномыслием давно заражены.
     Я вам твердил сто раз, понять бы вы должны,
     Куда вас приведет столь скверная дорога.

   Клеант

     Все вам подобные – а их, к несчастью, много –
     Поют на этот лад. Вы слепы, и у вас
     Одно желание: чтоб все лишились глаз.
     И потому вам страх внушает каждый зрячий,
     Который думает и чувствует иначе, –
     Он вольнодумец, враг! Кто дал отпор ханже,
     Тот виноват у вас в кощунстве, в мятеже.
     Но я вас не боюсь, кривить душой не стану,
     Я предан истине и не слуга обману.
     Лжеправедники есть, как есть лжехрабрецы.
     Бахвальством не грешат отважные бойцы,
     А праведники, те, что подают пример нам,
     Не занимаются кривляньем лицемерным.
     Ужели ж разницы для вас нет никакой
     Меж верой истинной и верой показной?
     Как не сумели вы быль отделить от сказки?
     Как не смогли лица вы отличить от маски?
     Где вымысел, где явь? Где видимость, где суть?
     Как правду спутали вы с кривдою отпетой?
     Червонец подлинный с фальшивою монетой?
     Да в большинстве своем мы, люди, чудаки
     И действуем своей природе вопреки.
     Зачем мы разуму дать не желаем веры?
     И почему нигде, ни в чем у нас нет меры?
     Порой наш замысел прекрасен и велик,
     Но начинаем мы рубить сплеча и вмиг
     Переусердствуем и добрую основу
     Испортим, извратим… Но это так я, к слову.

   Оргон

     Уж где тягаться нам с философом таким!
     Во всем вы сведущи. Ваш суд непогрешим.
     Вы – кладезь мудрости. Пророк. В сравненье с вами
     Все прочие должны считаться дураками.

   Клеант

     Не кладезь мудрости [5 - Не кладезь мудрости… – Монолог Клеанта был своеобразной защитой Мольера против обвинений в вольнодумстве и безбожии.] я, сударь, не пророк,
     Я вовсе не хочу вам преподать урок –
     Не столь уж я учен для этого занятья, –
     Но ложь от истины умею отличать я.
     Из добродетелей всего я больше чту
     Высоких помыслов святую чистоту,
     И благороднее не знаю я примера,
     Чем люди, в чьих сердцах горит живая вера.
     И нет поэтому на свете ничего
     Противнее, чем ложь, притворство, ханжество.
     Не стыдно ли, когда святоши площадные,
     Бездушные лжецы, продажные витии,
     В одежды святости кощунственно рядясь,
     Все, что нам дорого, все втаптывают в грязь;
     Когда стяжатели в соперничестве яром
     Торгуют совестью, как мелочным товаром,
     И, закатив глаза, принявши постный вид,
     Смекают, кто и чем за то их наградит;
     Когда они спешат стезею благочестья
     Туда, где видятся им деньги и поместья;
     Когда, крича о том, что жить грешно в миру,
     Они стараются пробиться ко двору;
     Когда клеветники без совести, без чести,
     Личиной благостной скрывая жажду мести,
     Дабы верней сгубить того, кто им не мил,
     Вопят, что он бунтарь противу высших сил?
     И оттого для нас они опасней вдвое,
     Что приспособили меч веры для разбоя,
     С молитвою вершат преступные дела,
     И стало в их руках добро орудьем зла.
     Таких притворщиков немало в наше время.
     Однако отличить нетрудно это племя
     От праведных людей. А праведники есть.
     И мог бы я легко примеры вам привесть:
     Хоть Аристона взять, Оронта, Периандра,
     Прибавим к ним еще Альсида и Клитандра, –
     Кто может упрекнуть их в чем-нибудь дурном?
     Но не звонят они по городу о том,
     Что только их, мол, жизнь свята и безупречна.
     Нет, добродетель их терпима, человечна,
     И ближних осуждать почли б они за стыд,
     Ведь осуждающий гордынею грешит.
     Они творят добро без показного рвенья,
     Чуждаясь пышных фраз и самовосхваленья.
     У них спесивое злословье не в чести:
     Им в людях радостно хорошее найти.
     Интриги не плетут, не роют ближним ямы,
     Их помыслы чисты, а их сужденья прямы.
     Питают ненависть они, замечу вам,
     Не к бедным грешникам, но лишь к самим грехам.
     Им не придет на ум усердствовать сверх меры
     И ревностней Небес стоять на страже веры.
     Вот люди! Вот с кого брать надобно пример.
     Боюсь, что ваш Тартюф сшит на иной манер
     И праведность его – пустое лицемерье.
     Не слишком ли легко вошел он к вам в доверье?
     Вас обманул его благочестивый вид?
     Не все то золото, поверьте, что блестит.

   Оргон

     Вы все сказали?

   Клеант

                 Да.

   Оргон
   (направляясь к выходу)

                      Тогда – слуга покорный.

   Клеант

     Постойте же! Предмет оставим этот спорный.
     Сейчас я о другом. Я слышал, милый зять,
     Что за Валера дочь хотели вы отдать.

   Оргон

     Да.

   Клеант

             Вы назначили ему день свадьбы, или…

   Оргон

     Назначил.

   Клеант

               Почему ж вы свадьбу отложили?

   Оргон

     Да так…

   Клеант

             У вас другой есть план, любезный брат?

   Оргон

     Гм!.. Гм!..

   Клеант

             Намерены вы слово взять назад?

   Оргон

     Не то чтобы назад…

   Клеант

                        Как будто нет для брака
     Препятствий никаких?

   Оргон

                           Да как сказать…

   Клеант

                                   Однако
     Вы уклоняетесь. Валер меня просил…

   Оргон

     Просил? Я очень рад.

   Клеант

                         Он мил вам иль не мил?
     Что мне сказать, когда придет он за ответом?

   Оргон

     Что пожелаете.

   Клеант

                 Я должен знать при этом,
     Как вы поступите.

   Оргон

                    Мне Небо даст совет.

   Клеант

     Вы слово сдержите? Ответьте: да иль нет?

   Оргон

     Прощайте!

   (Уходит.)
   Клеант

                Ох, боюсь, что этот брак – химера!
     Мне надо сей же час предупредить Валера.

Действие второе

Явление первое

   Оргон, Мариана.
   Оргон

     Дитя мое!

   Мариана

               Отец?

   Оргон

                        Необходимо нам
     Потолковать вдвоем.

   (Заглядывает в соседнюю комнату.)
   Мариана

                       Что ищете вы там?

   Оргон

     Хочу увериться, что посторонних нету:
     Поговорить с тобой мне нужно по секрету…
     Нет никого… Итак, до нынешнего дня
     Всегда безропотно ты слушалась меня.
     В своей отеческой любви границ не зная,
     О благе о твоем заботился всегда я.

   Мариана

     Мне всех дороже благ отцовская любовь.

   Оргон

     Отлично сказано. Лишь мне не прекословь –
     Навеки сохранишь мое благоволенье.

   Мариана

     Об этом лишь, отец, мечтаю каждый день я.

   Оргон

     Так-так… А по душе тебе наш гость, Тартюф?

   Мариана

     Мне? По душе?

   Оргон

                       Свой долг дочерний вспомянув,
     Подумай и ответь правдиво и свободно.

   Мариана

     Не знаю, батюшка. Как будет вам угодно.

Явление второе

   Те же и Дорина (входит неслышно и становится позади Оргона).
   Оргон

     Прекрасные слова. Итак, мое дитя,
     Образчик совершенств в Тартюфе обретя,
     Его вознаградить должны мы по заслугам:
     Его полюбишь ты и назовешь супругом. А?

   Мариана

     А?

   Оргон

            Что значит «а»?

   Мариана

                    Как это?

   Оргон

                         Ты о чем?

   Мариана

     Ведь я ослышалась?

   Оргон

                      Что?

   Мариана

                     Это вы о ком?
     Кого вознаградить должны мы по заслугам?
     Кого я полюблю и назову супругом?

   Оргон

     Тартюфа.

   Мариана

               Но его я вовсе не люблю.

   Оргон

     Полюбишь, дочь моя, раз я тебе велю.

   Мариана

     Но, батюшка…

   Оргон

                     На спор мы только время тратим.
     Женившись на тебе, Тартюф мне станет зятем,
     Мы породнимся с ним. Знай: это мой приказ.
     И по твоим глазам сужу я…

   (Оборачивается и замечает Дорину.)

                         Вот те раз!
     Подслушивать? Ну-ну! Я вижу, любопытство
     Способно довести вас, женщин, до бесстыдства.

   Дорина

     Соседки-кумушки пророчат этот брак,
     Да только, сударь, мне не верится никак.
     Кто это выдумал и распустил по свету,
     Ума не приложу. Привлечь бы их к ответу!

   Оргон

     Не веришь, стало быть, ты этому?

   Дорина

                         Ничуть,
     Хотя б изволили вы даже присягнуть.

   Оргон

     Дай срок, уж я тебя уверю, баламутку!

   Дорина

     Да-да, как бы не так! Вот отмочили шутку!

   Оргон

     Эй! На ветер слова бросать я не привык.

   Дорина

     Да ну?

   Оргон(Мариане)

                  Я не шучу.

   Дорина(Мариане)

                  Ваш папенька шутник.
     Не верьте ничему – он это вам в забаву.

   Оргон

     Кому я говорю?

   Дорина

                 Придумано на славу,
     Да нас не проведешь…

   Оргон

                           Ох, я тебе сейчас!..

   Дорина

     Да верю, верю я… Вот не ждала от вас!
     Мужчина вы в летах – скажу вам не в обиду, –
     С почтенной бородой, такой разумник с виду,
     И вдруг… Я не пойму, как вам на ум взбрело…

   Оргон

     Не стоит, милая, употреблять во зло
     Мое терпение. Ты слишком обнаглела.

   Дорина

     Давайте, не сердясь, обсудим это дело.
     Хотите свадебкой вы насмешить людей?
     Зачем она ему? На что сдался он ей?
     Жениться ни к чему столь рьяным богомолам,
     Им нету времени возжаться с женским полом.
     А вы? Ох, как бы тут расчет вас не подвел,
     Ведь сами знаете, что гол он как сокол.
     К чему же вам такой зятек?

   Оргон

                          Молчи, Дорина!
     Он неимущ, и в том еще одна причина,
     Чтоб уважать его. Богатство что? Тщета.
     И нищета его – благая нищета.
     О достоянии печется он нетленном,
     А потому, забыв о достоянье бренном,
     Поместий он своих и не сберег. Так вот,
     Я поддержу его, он вотчины вернет,
     От них мы вправе ждать немалого дохода.
     К тому ж он дворянин стариннейшего рода.

   Дорина

     Он самолично вам хвалил свой древний род?
     Благочестивцам-то тщеславие нейдет.
     Тот, кто за суету поносит мир греховный,
     Не должен хвастаться своею родословной,
     И кто живет постясь и вознося мольбы,
     Не должен поминать дворянские гербы.
     Гордыня – смертный грех… Но что это? Вы в гневе?
     Не буду. Помолчу о родословном древе.
     Займемся им самим. Ужели не смущен
     Ваш взор? Представьте их вдвоем: она – и он!
     Обдумали ли вы последствия их брака?
     В подобных случаях, увы, бывает всяко:
     Коль девушку ведут неволей под венец,
     Тут добродетели нередко и конец.
     Ведь может быть супруг за честь свою спокоен
     Лишь при условии, что сам любви достоин.
     И если у мужей растет кой-что на лбу,
     Пускай винят себя – не жен и не судьбу.
     Уж ежели тебе жених попался скверный,
     То, как ты ни крепись, женой не будешь верной.
     О том подумали вы, сударь, или нет?
     Пред Небом только вам за все держать ответ.
     Иль вам не боязно взять грех на совесть вашу?
     С пути собьется дочь, а обвинят папашу.

   Оргон

     Я вижу, милая, ты мне даешь урок?

   Дорина

     Неплохо бы, чтоб он пошел вам, сударь, впрок.

   Оргон(Мариане)

     Ты эту чушь, дитя, не принимай на веру.
     Доверься мне, отцу. Я слово дал Валеру,
     Но слышал стороной: игрок как будто он
     И вольномыслием к тому же заражен.
     Увы, не частый гость Валер в Господнем храме.

   Дорина

     А нужно, чтобы он юлил там перед вами
     С молитвой напоказ, как новый ваш жених?

   Оргон

     Довольно! Не прошу советов я твоих.

   (Мариане.)

     А мой избранник чужд забавам легковесным,
     Всегда в общении он с промыслом небесным,
     И это поважней всей прелести земной.
     Тебя, как станете вы мужем и женой,
     Лелеять будет он, что голубок голубку.
     Чего ни пожелай, пойдет он на уступку,
     Вовек тебе не даст он повода для слез.
     А ты…

   Дорина

                  Она ему наставит мигом… нос.

   Оргон

     В уме ты?

   Дорина

                 У него такая, сударь, внешность,
     Что в грех она, ей-ей, введет саму безгрешность.
     На что уж ваша дочь смиренна и тиха,
     А замужем за ним не избежит греха.

   Оргон

     Не прерывай меня. Мне это надоело.
     Я с дочкой говорю. Тебе какое дело?

   Дорина

     Стараюсь ради вас.

   Оргон

                       Ну что ж, я твой должник.
     Но об одном прошу: попридержи язык.

   Дорина

     Я слишком вас люблю, и никакая сила…

   Оргон

     Да не желаю я, чтоб ты меня любила!

   Дорина

     А я люблю! Люблю! Хотя бы вам назло.

   Оргон

     Вот как?

   Дорина

             И до того на сердце тяжело –
     Ведь скоро станете вы притчей во языцех.

   Оргон

     Уймись!

   Дорина

             Уж лучше бы оставить дочь в девицах.

   Оргон

     Ехидна! Кончишь ли ты изливать свой яд?

   Дорина

     Вы злитесь? Ай-ай-ай! Ведь гнев приводит в ад!

   Оргон

     Уж добрый час она мне голову морочит.
     От этих глупостей вся желчь во мне клокочет.
     Ну помолчи, прошу покорнейше тебя!

   Дорина

     Молчу. Но не могу не думать про себя…

   Оргон

     Пожалуйста. Но вслух не смей. Ни звука, или…

   (Мариане.)

     Так вот, дитя мое, мы, значит, порешили.

   Дорина(в сторону)

     И рта нельзя раскрыть! Как каменная стой!

   Оргон(Мариане)

     Доверься мне. Тартюф не блещет красотой,
     Но все ж его лицо…

   Дорина(в сторону)

                      Сказать точнее – рыло…

   Оргон

     …приятно, и когда б ты даже не ценила
     Его души…

   Дорина

                 Души? Да он…

   Оргон оборачивается и слушает Дорину, меряя ее взглядом и скрестив руки на груди.

                       Я говорю:
     Меня б не повели насильно к алтарю,
     А если б вышло так, то – я ведь не трусиха –
     Назавтра бы мой муж узнал, почем фунт лиха.

   Оргон

     Так для тебя мои приказы – звук пустой?

   Дорина

     Не с вами говорю.

   Оргон

                    А с кем?

   Дорина

                       Сама с собой.

   Оргон

     Так, значит, милая, к моим словам вы глухи?

   (В сторону.)

     Придется, кажется, прибегнуть к оплеухе.

   (Собирается дать Дорине пощечину и, говоря с Марианой, смотрит на Дорину, но та стоит молча.)

     Решение отца… одобришь ты, мой друг…
     Я взвесил тщательно… Твой будущий супруг…

   (Дорине.)

     Ну, что же ты молчишь?

   Дорина

                     Я высказала все вам.

   Оргон

     Дополнишь, может быть?

   Дорина

                       Нет, ни единым словом.

   Оргон

     А все-таки?

   Дорина

                Нет-нет! Рехнулась, что ли, я!

   Оргон(Мариане)

     Итак, мой замысел ты знаешь, дочь моя.
     Покорствуя отцу, пойдешь ты к аналою…

   Дорина(отбегая)

     Такого жениха поганой бы метлою!

   Оргон(хочет дать ей пощечину, но промахивается)

     Твоя служанка, дочь, не женщина, чума.
     Она, того гляди, сведет меня с ума.
     Беседовать с тобой я более не в силах;
     Кружится голова, и кровь клокочет в жилах,
     Перечит мне во всем! Все делает назло!..
     Пройдусь, чтобы чуть-чуть от сердца отлегло.

   (Уходит.)

Явление третье

   Мариана, Дорина.
   Дорина

     А наша скромница воды, знать, в рот набрала?
     Я за нее борюсь, а ей и горя мало.
     Услышать о чудном намеренье отца
     И не найти в свою защиту ни словца?

   Мариана

     Не властен ли отец над дочерью своею?

   Дорина

     Вам надо было бы отвергнуть всю затею.

   Мариана

     Но как?

   Дорина

             Должны были папаше вы сказать,
     Что худо, ежели противен тестю зять,
     Но если муж жене противен – вдвое хуже.
     И, коль Тартюф так мил почтенному отцу,
     Пусть с этим женихом он сам идет к венцу.

   Мариана

     Отцу мы никогда ни в чем не возражаем.
     Любой его приказ в семье непререкаем.

   Дорина

     Отец, когда Валер предпринял сватовство,
     Согласье дал ему. Вы любите его?

   Мариана

     Ты смеешь спрашивать? Ах как ты бессердечна!
     Валера одного любить я буду вечно,
     И это от меня ты слышала сто раз.
     С чего бы жар любви в душе моей угас?

   Дорина

     Я слышала слова. Но, может быть, на деле
     К Валеру вы уже порядком охладели?

   Мариана

     О нет! Мои слова и чувства – заодно,
     И сомневаться в них жестоко и грешно.

   Дорина

     Короче говоря, вы любите Валера?

   Мариана

     Всем сердцем.

   Дорина

                      И у вас есть во взаимность вера?

   Мариана

     Да!

   Дорина

               И у любящих заботы нет иной,
     Как только поскорей стать мужем и женой?

   Мариана

     Да.

   Дорина

             А коль замысел отцовский станет былью?

   Мариана

     О! Я скорей умру, чем подчинюсь насилью!

   Дорина

     Умрете? Правильно! Какой простой исход!
     Помрешь – и кончено: ни горя, ни забот.
     Тут все начнут жалеть, оплакивать все станут…
     Тьфу! Вас послушаешь – так, право, уши вянут.

   Мариана

     Ты все стараешься обидеть и кольнуть,
     Но не сочувствуешь чужой беде ничуть.

   Дорина

     Кому сочувствовать должна я? Уж не вам ли?
     Ну нет, сударыня: мне не по вкусу мямли.

   Мариана

     Ты знаешь, что робка с рожденья я была.

   Дорина

     Кто любит – должен тот быть твердым, как скала.

   Мариана

     Поверь: моей любви, Дорина, нет предела,
     Но убеждать отца – мое ли это дело?
     Пускай Валер…

   Дорина

                 Валер? Папаша-сумасброд,
     Влюбившийся в ханжу, помолвку вашу рвет,
     Он унижает вас, судьбу калечит вашу,
     А вы: «Пускай Валер расхлебывает кашу».

   Мариана

     Как возражать отцу? Ведь, пререкаясь с ним,
     Я этим выкажу, как мной Валер любим,
     А чувства обнажать нам не велит обычай.
     Забыть дочерний долг? Забыть свой стыд девичий?
     Ты хочешь выставить на суд людской молвы…

   Дорина

     Да вовсе ничего я не хочу. А вы?
     Чего хотите вы? Сказали бы уж честно,
     Что хочется вам стать мадам Тартюф. Прелестно!
     Ну что ж, пожалуйста, у всякого свой вкус.
     Зачем вам отвергать столь выгодный союз?
     Не лестно ли связать судьбу с таким мужчиной
     И стать Тартюфовой законной половиной?
     Ах, господин Тартюф! Он чересчур хорош,
     Всем взял: и праведник, и крови благородной,
     Немного лопоух, но свежий и дородный.
     Какой приятный смех, какой открытый взгляд!
     Я поздравляю вас: не муженек, а клад.

   Мариана

     О боже!

   Дорина

             А уж как супруга будет рада
     По завершении венчального обряда!

   Мариана

     О нет, не продолжай! Прошу тебя, молчи!
     Но как мне избежать несчастья? Научи!
     Готова я на все, не буду я бояться…

   Дорина

     Нет, что вы! Дочь должна отцу повиноваться,
     Пускай бы хоть козла в зятья он захотел.
     На что вы плачетесь? Завиден ваш удел.
     Вы обвенчаетесь, и сразу новобрачный
     Супругу повезет в свой городок невзрачный.
     И каждый третий там ему иль брат, иль сват –
     Всех надо ублажить. Визиты предстоят
     Вам к сливкам общества. Судейша с важной миной
     На табурет складной укажет вам в гостиной [6 - …На табурет складной укажет вам в гостиной. – В гостиных XVII в. при рассаживании гостей соблюдалась строгая иерархия: кресла, стулья, скамьи, табуреты. Складные табуреты предназначались для лиц самого низшего ранга.].
     А уж веселье-то! Раз в год там карнавал,
     И, может статься, вдруг вас пригласят на бал
     С оркестром музыки из двух губных гармошек
     При дюжине свечей или десятке плошек.
     А может, случаем заедет в эту глушь
     Бродячий фокусник, и разрешит вам муж…

   Мариана

     О нет!.. Спаси меня от доли горькой этой!

   Дорина

     Кто? Я? Служанка?

   Мариана

                     Ах, Дорина, посоветуй!

   Дорина

     Вам в наказание оставим все как есть.

   Мариана

     Ах, душенька!..

   Дорина

                       Нет-нет!

   Мариана

                     Но жизнь моя и честь…

   Дорина

     Завидным муженьком вы насладитесь вволю.

   Мариана

     Я вверилась тебе. Позволь же…

   Дорина

                         Не позволю.
     Вы обтартюфитесь от головы до ног.

   Мариана

     Ну что же, если так твой приговор жесток,
     Придется мне самой искать себе спасенья;
     Мое отчаянье подскажет мне решенье.

   (Хочет уйти.)
   Дорина

     Постойте же! Куда? Я больше не сержусь.
     Не брошу вас в беде. Не верите? Клянусь.

   Мариана

     Нет, чем подвергнуться такой ужасной муке,
     Уж лучше на себя мне наложить бы руки.

   Дорина

     Да что вы! Полноте! Не убивайтесь зря.
     Надеюсь твердо я, по правде говоря,
     Что, действуя с умом… Но вот и ваш желанный.

Явление четвертое

   Те же и Валер.
   Валер

     Сударыня! Сражен я новостью нежданной.

   Мариана

     Какой же?

   Валер

               Говорят, что скоро под венец
     Вас поведет Тартюф.

   Мариана

                       Так хочет мой отец.

   Валер

     Ах, вот как! Ваш отец?

   Мариана

                        Он мне сейчас поведал
     О новом замысле – и возражать мне не дал.

   Валер

     Он говорил всерьез?

   Мариана

                        Всерьез, да еще как!
     И согласиться мне велел на этот брак.

   Валер

     На что ж решились вы? Быть дочерью послушной?

   Мариана

     Не знаю.

   Валер

              Я хвалю ответ столь прямодушный.
     Так вы не знаете, сударыня?

   Мариана

                           Нет.

   Валер

                          Нет!

   Мариана

     Надеюсь я, что вы дадите мне совет.

   Валер

     Совет? Пожалуйста. Примите предложенье.

   Мариана

     Вы думаете?

   Валер

                   Да.

   Мариана

                 Взаправду?

   Валер

                         Без сомненья.
     Завидной партией пренебрегать к чему?

   Мариана

     Так вот какой совет? Что ж, я его приму.

   Валер

     И, вижу, примете, не ощутив печали.

   Мариана

     Да, так же, как его вы с легкостью мне дали.

   Валер

     Хотел, сударыня, советом угодить.

   Мариана

     А я его приму, чтоб вас не огорчить.

   Дорина(отходит в глубину сцены)

     Посмотрим, скоро ли куражиться устанут.

   Валер

     Так вот она, любовь! О, как я был обманут!
     Коварная!

   Мариана

                Кто? Я? Вас не пойму никак.
     Советуете вы, чтоб я вступила в брак,
     Предложенный отцом. Ужели я коварна?
     Я просто за совет весьма вам благодарна.

   Валер

     Итак, сударыня, по-видимому, вам
     Угодно утверждать, что виноват я сам?
     Найти пустой предлог, придраться – и готово:
     Есть оправдание для нарушенья слова.

   Мариана

     Вот именно.

   Валер

                 Теперь я ощутил вполне:
     В вас истинной любви и не было ко мне.

   Мариана

     Что делать! Вы вольны в своих предположеньях.

   Валер

     О да! Я не привык просить об одолженьях.
     Не мните, что меня печалит ваш отказ:
     Свяжу свою судьбу – и даже раньше вас –
     С другой, которая не бросит, не изменит.

   Мариана

     И по достоинству, конечно, вас оценит.

   Валер

     Мои достоинства не так уж велики,
     И все ж не оттолкнет она моей руки
     И сердца моего не оскорбит. Я верю –
     Меня вознаградят сторицей за потерю.

   Мариана

     Потеря столь мала! Подумаешь, беда!
     О, вы утешитесь без всякого труда!

   Валер

     Надеюсь. Если ж нет, не покажу и виду.
     Коль нанесли тебе сердечную обиду,
     Плати забвением – так гордость нам велит;
     Не можешь позабыть – тогда хоть сделай вид,
     Не унижай себя. Нет, не могу постичь я,
     Как можно нежностью платить за безразличье.

   Мариана

     Да, образ мыслей ваш поистине высок.

   Валер

     Надеюсь, сказано мне это не в упрек?
     Иль полагали вы, свое нарушив слово,
     Меня с холодностью меняя на другого,
     Что я своей любви у вас не отниму,
     Останусь верен вам? Что больше никому
     Не вверю сердце я, отвергнутое вами?

   Мариана

     Я полагаю, вы вполне достойной даме
     Его предложите. По мне, так хоть сейчас.

   Валер

     Вас это радует?

   Мариана

                       Могу заверить вас.

   Валер

     Устал, сударыня, я слушать оскорбленья.
     Исполнить ваш совет иду без промедленья.

   (Направляется к выходу.)
   Мариана

     Прекрасно.

   Валер(возвращается)

                 Помните: на этот крайний шаг
     Меня толкнули вы. Ведь так?

   Мариана

                            Пусть будет так.

   Валер

     И пагубный пример мне подали вы сами.

   Мариана

     Я? Пагубный пример? Пусть будет так, бог с вами.

   Валер(направляется к выходу)

     Итак, я поспешу исполнить ваш приказ.

   Мариана

     Чудесно.

   Валер(возвращается)

              Ухожу. Навеки.

   Мариана

                     В добрый час.

   Валер(направляется к выходу и на пороге оборачивается)

     А?

   Мариана

            Что вы?

   Валер(возвращается)

                Вы меня как будто бы позвали?

   Мариана

     Нет, вам послышалось.

   Валер

                            Итак, вы пожелали,
     Чтоб я покинул вас. Прощайте навсегда!..

   (Медленно направляется к выходу.)
   Мариана

     Прощайте!

   Дорина

                  Боже мой, какая ерунда!
     И вам не совестно?

   (Валеру.)

                      Стыдитесь! Вы мужчина,
     А хуже девочки.

   (Удерживает его за руку.)
   Валер(делает вид, что сопротивляется)

                     Чего тебе, Дорина?

   Дорина

     Вернитесь-ка!

   Валер

                      Нет-нет. Мне велено уйти.

   Дорина

     Вернитесь, говорю!

   Валер

                      Так суждено. Пусти!

   Дорина

     Утихомирьтесь!.. Ну! Пожалуйте обратно.

   Мариана(в сторону)

     Мое присутствие ему так неприятно,
     Что лучше я уйду.

   Дорина(оставляет Валера и бросается за Марианой)

                   Ну вот, теперь она!
     Куда же вы?

   Мариана

                  Оставь, Дорина!

   Дорина

                           Вот те на!

   Мариана

     Нет-нет, оставь! Твои старания напрасны.

   Валер(в сторону)

     Противен ей мой вид, и должен я, злосчастный,
     Исчезнуть с глаз ее.

   Дорина(оставляет Мариану и бросается за Валером)

                         Ох! Сущая беда!
     Довольно глупостей!

   (Берет Валера и Мариану за руки.)

                         Пожалуйте сюда.

   Валер(Дорине)

     К чему это?

   Мариана(Дорине)

                  Зачем?

   Дорина

                     Хочу вас помирить я,
     А после сообща обсудим мы событья.

   (Валеру.)

     Не стыдно, сударь, вам? Вы что, сошли с ума?
     Какой мололи вздор!

   Валер

                         Но ведь она сама…

   Дорина(Мариане)

     А вы, сударыня? Ну просто уши вяли!
     Как можно! Ай-ай-ай!

   Мариана

                         Но ведь он сам вначале…

   Дорина

     Вы оба хороши.

   (Валеру.)

                 Для вас лишь одного
     Живет – я вам клянусь – вот это существо.

   (Мариане.)

     Он любит вас одну, и только с вами вместе
     Счастливым будет он, поверьте моей чести.

   Мариана(Валеру)

     Зачем же вы такой мне подали совет?

   Валер(Мариане)

     Зачем же спрашивать, коль ясен так предмет?

   Дорина

     Довольно, говорю! Оставьте эти штуки,
     Вы оба стоите друг друга. Дайте руки.

   (Валеру.)

     Ну, сударь! Ну!

   Валер(подавая руку Дорине)

                      Зачем?

   Дорина(Мариане)

                       Сударыня!

   Мариана(подавая руку Дорине)

                               К чему?

   Дорина

     Ведь вы полны любви!

   (Валеру.)

                           Вы – к ней.

   (Мариане.)

                             А вы – к нему.

   (Обоим.)

     Возьмитесь за руки.

   Валер и Мариана берутся за руки, не глядя друг на друга.
   Валер(обернувшись)

                     Вы против примиренья?
     Вам трудно на меня взглянуть без отвращенья?

   Мариана смотрит на Валера и улыбается.
   Дорина

     О господи! Как все влюбленные глупы!

   Валер(Мариане)

     Увы! Куда б отсель направил я стопы?
     Моим мучениям вы, злая, были рады:
     Обидные слова и ледяные взгляды…

   Мариана

     А вы, упрямец! Вас не сдвинуть ни на пядь…

   Дорина

     Пошли-поехали! Хоть жаль вас прерывать,
     Не время ли теперь порассудить, однако,
     О том, как избежать насильственного брака?

   Мариана

     Ах, посоветуй нам!

   Дорина

                      Да где уж вам самим!

   (Мариане.)

     Чудесит ваш отец.

   (Валеру.)

                     Но справимся мы с ним.

   (Мариане.)

     Насколько я его натуру разумею,
     Отвергнуть напрямик нелепую затею
     Весьма рискованно. Верней окольный путь;
     Смириться надобно для виду, но – тянуть,
     Кто время выиграл – все выиграл в итоге.
     Вам нужно без конца выдумывать предлоги:
     То прихворнули вы, то снился сон дурной,
     Разбилось зеркало, возился домовой,
     То выла на луну соседская собака…
     Ну, словом, мало ли препятствий есть для брака?
     Вот так и действуйте, и эти господа
     Не выдавят из вас желаемого «да».
     Но все же, чтоб дела не обернулись худо,
     Влюбленным лучше бы не видеться покуда.

   (Валеру.)

     Не тратьте времени. Сейчас всего нужней
     Призвать на помощь нам сочувствие друзей.

   (Мариане.)

     За вас и братец ваш, и мачеха – горою,
     Я тоже как-никак чего-нибудь да стою.

   Валер(Мариане)

     Усилья общие пророчат нам успех,
     Но больше я на вас надеюсь, чем на всех.

   Мариана

     Отец не обратит меня в иную веру:
     Я сердцем и душой принадлежу Валеру.

   Валер

     О, счастье без границ! Но если только мне…

   Дорина

     Влюбленным лишь позволь – увязнут в болтовне!

   (Валеру.)

     Ступайте!

   Валер

               Но…

   Дорина

                 Живей! С глухими, что ль, толкую?

   (Валеру.)

     Вы – в эту дверь.

   (Мариане.)

                    А вы, сударыня, – в другую.

   (Разводит их в разные стороны.)

Действие третье

Явление первое

   Дамис, Дорина.
   Дамис

     Пусть гром меня сейчас на месте разразит,
     Пусть несмываемый меня покроет стыд,
     Когда я отступлю перед отцовской властью
     И не пойду на все, чтоб помешать несчастью.

   Дорина

     Ну и горячая вы, сударь, голова!
     Поймите: это ведь пока еще слова,
     И вас без времени тревога одолела –
     Не так-то близок путь от замысла до дела.

   Дамис

     И все же мне пора приструнить молодца.
     Уж я ему скажу два-три таких словца…

   Дорина

     Ну-ну! Один лишь вред от неуемной прыти.
     Нет, лучше мачехе своей все поручите [7 - Нет, лучше мачехе своей все поручите. – Судя по точно продуманному замыслу Дорины, можно предположить, что Эльмира, разыгрывая Тартюфа, действовала по совету служанки.].
     Он к ней благоволит. Я даже так сужу,
     Что он слегка того… влюбился в госпожу.
     Чем черт не шутит, а? Вот нам бы всем потеха!
     Поверьте мне: она могла б не без успеха
     Тартюфа расспросить, разведать, что и как,
     Узнать, как смотрит он на пресловутый брак,
     И объяснить ему, коль сам не понимает,
     Что ежели и впрямь надежды он питает,
     То все домашние увидят в нем врага.
     Я поднялась к нему, да не впустил слуга;
     Хозяин погружен в молитвенное бденье;
     Но скоро выйдет, мол, окажет снисхожденье.
     Ступайте-ка!

   Дамис

                    О нет! Послушать надо мне…

   Дорина

     Нельзя. Им следует побыть наедине.

   Дамис

     Клянусь, я буду нем при их переговорах.

   Дорина

     Вы, сударь? Да ведь вы, как всем известно, порох.
     Вы нам наверняка испортите игру.

   Дамис

     Клянусь…

   Дорина

               Да вот и он.

   Дамис прячется в маленькую комнатку в глубине сцены.

                         Куда? Ой, не к добру!

Явление второе

   Дорина, Тартюф.
   Тартюф(заметив Дорину, обращается к своему слуге, который находится за сценой)

     Лоран! Ты прибери и плеть и власяницу [8 - Власяница – сетка из жесткого волоса, которую «для умерщвления плоти» носили под рубашкой «праведники».].
     Кто спросит – отвечай, что я пошел в темницу
     К несчастным узникам, дабы утешить их
     И лепту им вручить от скудных средств моих.

   Дорина(в сторону)

     Вот мастер разводить цветистые рацеи!

   Тартюф

     Чего тебе?

   Дорина

                Я к вам.

   Тартюф(вынимает из кармана платок)

                    Возьми платок. Скорее!

   Дорина

     На что мне ваш платок?

   Тартюф

                     Прикрой нагую грудь.
     Сей приоткрыв предмет, ты пролагаешь путь
     Греховным помыслам и вожделеньям грязным.

   Дорина

     Неужто же вы так чувствительны к соблазнам
     И вожделение не в силах побороть,
     Нечаянно вблизи узрев живую плоть?
     Вы, как я погляжу, уж чересчур горячий,
     А я – похолодней и чувствую иначе:
     Явись вы предо мной в чем родила вас мать,
     Перед соблазном я сумела б устоять.

   Тартюф

     Твоя несдержанность – одна тому причина,
     Что, кажется, уйти придется мне, Дорина.

   Дорина

     Зачем вводить вас в грех? Сама уйду сейчас,
     Лишь передам словцо от госпожи для вас:
     Она желает, чтоб вы ей не отказали
     В непродолжительном свиданье в этой зале.

   Тартюф

     Какая весть! О нет, я ей не откажу!

   Дорина(в сторону)

     Размяк! Знать, втюрился и правда в госпожу.

   Тартюф

     Когда она придет?

   Дорина

                    Не долго дожидаться…
     Да вот она сама! Счастливо оставаться!

   (Уходит.)

Явление третье

   Тартюф, Эльмира.
   Тартюф

     Ничтожнейший из всех, живущих в мире сем,
     Я к силам всеблагим взываю об одном:
     И ныне и вовек пусть промысел небесный
     Дарит вас бодростью духовной и телесной.

   Эльмира

     Предметом ваших быть молитв – большая честь,
     И я ее ценю. Но, может быть, нам сесть?

   Тартюф(садясь)

     Итак, оправились вы от недуга злого?

   Эльмира(садясь)

     Спасибо, все прошло, и я вполне здорова.

   Тартюф

     Что для Небес мои смиренные мольбы?
     И все ж с усердием молился я, дабы
     Скорей вам Небеса послали исцеленье.

   Эльмира

     Чем заслужила я столь пламенное рвенье?

   Тартюф

     Мне ваше здравие столь дорого, что впредь
     За счастье бы почел я вместо вас болеть.

   Эльмира

     Вот как? Вы далее зашли в своем усердье,
     Чем христианское велит нам милосердье.
     Весьма признательна за вашу доброту.

   Тартюф

     Возможность вам служить за счастие почту.

   Эльмира

     Мне нужно было вам сказать два слова втайне.
     Мы здесь одни.

   Тартюф

                 Польщен доверьем вашим крайне.
     Скрыть не могу от вас, сударыня: и мне
     Столь с вами сладостно побыть наедине,
     Что я давно молил об этом Провиденье
     И дожил наконец до дивного мгновенья.

   Эльмира

     Я буду искренна; жду также и от вас,
     Что сердце вы свое откроете сейчас.

   Дамис приотворяет дверь.
   Тартюф

     О, тут найдете вы во мне единоверца!
     С великой радостью я вам открою сердце.
     Признаюсь сразу же, что если иногда
     Пенял я на гостей, которые сюда
     Слетались восхвалять прелестную особу,
     То вовсе не затем, что к вам питал я злобу,
     Напротив – мыслил я вас уберечь от зла.
     В заботе ревностной…

   Эльмира

                           Я так и поняла –
     В заботе о душе…

   Тартюф(хватая ее за руку)

                   Да, в ревностной заботе
     О вашем благе…

   Эльмира(вырывая руку)

                 Ой! Вы слишком крепко жмете.

   Тартюф

     Простите мой порыв. Увы! Столь велика
     Моя вам преданность…

   (Кладет руку Эльмире на колени.)
   Эльмира

                     При чем же здесь рука?

   Тартюф

     Хотел пощупать ткань. Она весьма добротна
     И так нежна, мягка!..

   Эльмира

                         Простите, мне щекотно.

   Эльмира отодвигает свое кресло, но Тартюф придвигает свое.
   Тартюф(щупает косынку Эльмиры)

     А это! Боже мой, какое мастерство!
     Искусней я досель не видел ничего.
     До чрезвычайности во всем мы преуспели…

   Эльмира

     О да! Но не пора ль потолковать о деле?
     Как передали мне, Валера ждет отказ:
     Мой муж перерешил и прочит дочь за вас.
     Что это – истина или пустые слухи?

   Тартюф

     Он, правда, намекал на что-то в этом духе,
     Однако же другой я жребий предпочту:
     Лелею, признаюсь, я высшую мечту
     И прелестей иных всем существом взыскую.

   Эльмира

     Отвергли, знаю я, вы суету мирскую.

   Тартюф

     Все ж сердце у меня в груди, а не кремень.

   Эльмира

     Святыми мыслями заполнен весь ваш день,
     Земные чужды вам желанья и заботы.

   Тартюф

     Тому, кто возлюбил бессмертные красоты,
     Должна приятна быть и смертная краса:
     Ее на радость нам даруют Небеса.
     Иной раз и в других созданиях прелестных
     Мы видим отблески прообразов небесных,
     Но ваш прекрасный лик нежнее всех стократ,
     Волнует сердце он и восхищает взгляд.
     Едва встречаю вас, как снова я и снова
     Чту в вашем облике Творца всего живого,
     И к воплощенному подобию Его
     Огнем любви мое пылает естество.
     Сначала я считал, что мне бороться надо
     С любовным пламенем, что это козни ада,
     И, как вы ни чисты, как вы ни хороши,
     В вас мнил препятствие к спасению души,
     Но понапрасну я страшился, маловерный, –
     Столь ваша красота чужда житейской скверны,
     Что я, вас полюбив, в грех не рискую впасть.
     Сия не пагубна, но животворна страсть.
     Вам сердца моего теперь открылась тайна,
     И дерзостью своей смущен я чрезвычайно,
     Так недостоин я, я столь ничтожно мал,
     Что не открылся б вам, когда б не уповал
     На вашу доброту. О чудное созданье!
     Что ждет меня теперь: блаженство иль страданье?
     Вершина радостей иль бездна горьких мук?
     Какую я судьбу приму из ваших рук?

   Эльмира

     Признанье пылкое… Но, как оно ни лестно,
     Боюсь, что ваша речь немного… неуместна.
     А я-то думала до нынешнего дня,
     Что ваша набожность – крепчайшая броня
     От искусов мирских, надежная плотина…

   Тартюф

     Как я ни набожен, но все же я – мужчина.
     И сила ваших чар, поверьте, такова,
     Что разум уступил законам естества.
     Отринув суету для радости небесной,
     Я все ж, сударыня, не ангел бестелесный.
     Но, осудив меня за дерзость, часть вины
     На вашу красоту вы возложить должны:
     Она мной сразу же навеки завладела,
     Вам помыслы мои принадлежат всецело;
     Сей безмятежный взор и дивное чело
     Пронзили сердце мне, оно изнемогло.
     К молитве и посту прибег я, но напрасно,
     Я думал об одном: о, как она прекрасна!
     Мой каждый вздох и взгляд твердили это вам,
     И вот я наконец доверился словам.
     Но если тронут вас нижайшие моленья
     И вы подарите свое благоволенье
     Мне, недостойному и жалкому рабу,
     Заоблак вознеся ничтожную судьбу,
     Вам преданность явлю я, мой кумир бесценный,
     Какой не видели доныне во вселенной.
     Коль осчастливите вы своего слугу,
     От всех случайностей я вас оберегу.
     Честь ставят женщины на карту, как мы знаем,
     Доверившись хлыщам, беспечным шалопаям:
     Чуть юный вертопрах чего-нибудь достиг,
     Тщеславье так его и тянет за язык,
     И пошлой болтовней грязнит он без смущенья
     Алтарь, где сам вершит он жертвоприношенья.
     Но я не из таких. Нет, я любовь свою
     От любопытных глаз надежно утаю:
     Ведь сам я многое теряю при огласке.
     А потому мне честь доверьте без опаски.
     Своей избраннице я в дар принесть бы мог
     Страсть – без худой молвы, услады – без тревог.

   Эльмира

     Хотя с начальных слов уже могла пресечь я
     Столь неуместные потоки красноречья,
     Я выслушала вас. Понравится ли вам,
     Коль этот разговор я мужу передам?
     Не охладеет ли он к преданному другу,
     Который соблазнить решил его супругу?

   Тартюф

     Нет! Свято верую я в вашу доброту.
     Пускай в избытке чувств я преступил черту,
     По слабости своей подпав под ваши чары, –
     Ужель столь тяжкие обрушите вы кары
     На грешника за то, что он, увы, не слеп,
     За то, что духом он еще не столь окреп,
     Не защищен вполне от искушений плоти?

   Эльмира

     Другая женщина, как вы легко поймете,
     Могла бы тут куда суровей поступить,
     Но не пожалуюсь я мужу, так и быть.
     С условьем: вы должны – смотрите без обмана!
     Добиться, чтоб была с Валером Мариана
     Незамедлительно обвенчана. Я жду,
     Что отведете вы от их голов беду
     И нас избавите от ваших домогательств.

Явление четвертое

   Те же и Дамис.
   Дамис

     О нет, сударыня! Я волей обстоятельств
     Был здесь и слышал все. Теперь уж подлеца
     Могу я обличить пред всеми до конца!
     Уж раз так повезло, с ним расплачусь теперь я
     За наглость и за спесь, за ложь и лицемерье.
     Я расскажу отцу, как за его спиной
     Злодей амурничать решил с его женой.

   Эльмира

     Спокойнее, Дамис! Попробуем сначала
     Войти в согласье с ним. Молчать я обещала
     И обещания обратно не возьму.
     Не в правилах моих шум поднимать. К чему?
     Мы, женщины, должны обороняться сами,
     И докучать мужьям не стоит пустяками.

   Дамис

     Вы вправе поступать так, как угодно вам,
     Но я уж вырваться разбойнику не дам.
     Вы, верно, шутите? Чтоб я стерпел потворство
     Тому, нахальство чье и гнусное притворство
     Меня до белого каленья довело?
     Доверчивость отца употребив во зло,
     Он внес раздор в семью, разрушил наши планы,
     Попрал любовь мою, Валера, Марианы.
     Но Небо выдало его мне головой.
     Ужель не утолю гнев справедливый свой,
     Ужель я упущу благоприятный случай
     И выхода не дам для ненависти жгучей?
     Держать его в руках – и выпустить? О нет!
     Мне будет совестно глядеть на белый свет.

   Эльмира

     Дамис!..

   Дамис

             Нет, ни за что! Кто на моем бы месте
     Не ощутил восторг от предвкушенья мести?
     Я – не прогневайтесь – оставлю в стороне
     Все ваши доводы. Раз он попался мне,
     Уж будет сорвана с бесстыжей твари маска,
     И я покончу с ним!

   (Увидев Оргона.)

                      Ага! Вот и развязка!

Явление пятое

   Те же и Оргон.
   Дамис

     Как кстати вы, отец! Спешу поведать вам
     О том, чему сейчас свидетель был я сам.
     Вот этот господин – он возымел желанье
     За вашу доброту, за все благодеянья
     Весьма старательно и щедро отплатить:
     Вас, благодетеля, бесчестием покрыть.
     Изобличить хочу я этого злодея:
     Я слышал сам, как здесь, от гнусной страсти млея,
     Признанья расточал супруге вашей он.
     Она скромна, кротка; столь дух ее смущен,
     Что не хотелось ей вам говорить об этом.
     Но, происшедшее оставив под секретом,
     Я от возмездия укрыл бы наглеца,
     Я предал бы тогда честь моего отца.

   Эльмира

     И вновь, Дамис, должна вам повторить я то же:
     Что мы, своих мужей напрасно не тревожа,
     Способны защитить их и себя! Увы!
     С моим суждением не посчитались вы.

   (Уходит.)

Явление шестое

   Тартюф, Дамис, Оргон.
   Оргон

     Что слышу я? Чему мне верить? Боже правый!

   Тартюф

     Верь, брат мой! Я злодей, бесстыдный и лукавый,
     Виновник всяких зол, источник всяких бед.
     Такого грешника еще не видел свет.
     С мерзейшим из существ не смею стать я рядом,
     Вся жизнь моя полна позором, грязью, смрадом,
     В ней скопище грехов и свалка нечистот,
     И Небо поделом мне казнь такую шлет.
     Пускай припишут мне любое злодеянье –
     Смирюсь, не проронив ни слова в оправданье.
     Так верьте же всему! Услышав и узрев
     Все низости мои, обрушьте ярый гнев,
     Гоните прочь меня. Какие бы удары
     От вас ни претерпел – я стою большей кары.

   Оргон(Дамису)

     Как повернулся твой бессовестный язык
     Над праведником так глумиться? Клеветник!

   Дамис

     Что? Этот лицемер кривляется бесстыдно,
     А вы его…

   Оргон

                Молчи, проклятая ехидна!

   Тартюф

     О, пусть он говорит, и верьте вы ему!
     Я поношения безропотно приму.
     Сурово рассудив и нелицеприятно,
     Вдруг вы позорные на мне найдете пятна?
     Доверие ко мне внушают, милый брат,
     Мое открытое лицо, правдивый взгляд,
     Но, может статься, вас обманывает внешность,
     И в сердце у меня порок, а не безгрешность?
     И, добронравием прославясь меж людей,
     На деле, может быть, первейший я злодей?

   (Дамису.)

     Итак, мой милый сын, вот весь я перед вами,
     Клеймите же меня поносными словами:
     Я изверг, лицемер, клятвопреступник, тать,
     Убийца, блудодей, – не стану отрицать.
     Колени преклонив, стерплю я поруганье
     Как по грехам моим от Неба воздаянье.

   (Опускается на колени.)
   Оргон(Тартюфу)

     Мой драгоценный брат!

   (Дамису.)

                      Ну, бессердечный лжец,
     Ты не раскаялся?

   Дамис

                   Да разве вы, отец,
     Не видите…

   Оргон

                  Молчать!

   (Поднимая Тартюфа с колен.)

                        О брат мой, поднимитесь!

   (Дамису.)

     Мерзавец!

   Дамис

                 Я…

   Оргон

                      Молчи!

   Дамис

                     Клянусь, вы убедитесь…

   Оргон

     Замолкнуть велено тебе, клеветнику.
     Еще лишь звук – и я сверну тебе башку!

   Тартюф

     Брат! Ради Господа, себя возьмите в руки.
     Я сам с готовностью отдам себя на муки,
     Чтоб волос не упал с заблудшей головы.

   Оргон(Дамису)

     Ну! Слышишь ты?

   Тартюф

                   Ужель не смилуетесь вы?
     Я за него молю коленопреклоненный.

   Оргон(становясь на колени перед Тартюфом)

     Как можно, милый брат…

   (Дамису.)

                        Гляди: во всей вселенной
     Великодушия такого не найдешь!

   Дамис

     Но…

   Оргон

               Цыц!

   Дамис

               Но я…

   Оргон

                         Молчи! Всё – происки и ложь.
     Он ненавистен вам: моей жене, и детям,
     И даже челяди; вы с праведником этим
     Желаете меня поссорить. Никогда!
     Чем более на то вы тратите труда,
     Тем он дороже мне. Наветам и обидам
     Враз положу конец: дочь за него я выдам
     И этим браком спесь со всех вас я собью.

   Дамис

     Вы обвенчаете с ним силой дочь свою?

   Оргон

     Да-да, бездельник! Да! И нынче ж, без отсрочки,
     Упрямцам всем назло: жене, сынку и дочке.
     Кто здесь глава семьи? Я всех вас, так и знай,
     Скручу в бараний рог. Сейчас же, негодяй,
     Пади к его ногам и попроси прощенья!

   Дамис

     Я? У мошенника?

   Оргон

                   Что? Снова оскорбленья?
     Где трость моя? Где трость?

   (Тартюфу.)

                           Пустите же меня!

   (Дамису.)

     Вон из дому! Слыхал? Чтоб с нынешнего дня
     Тебя не видел я! Иначе будет худо!

   Дамис

     Что ж, я уйду…

   Оргон

                 Живей! Проваливай отсюда!
     Наследства я тебя лишаю, наглеца,
     И получи взамен проклятие отца!

   Дамис уходит.

Явление седьмое

   Тартюф, Оргон.
   Оргон

     Как только наглости хватает негодяю!..

   Тартюф

     Пусть Небеса ему простят, как я прощаю.

   (Оргону.)

     Как горько, милый брат, что вся ваша семья
     Меня преследует! Чем досадил им я?

   Оргон

                                 Увы!

   Тартюф

     Так исказить души моей порывы!
     Обидно… Сколь они ко мне несправедливы!..
     Ужасно!.. Сердце сжал мне холод ледяной…
     Ах, брат!.. Мне кажется, что смерть пришла за мной…

   Оргон(рыдая, бежит к двери, за которой скрылся Дамис)

     Проклятый висельник! Жаль, не хватило духу, –
     Прихлопнуть бы тебя на месте, словно муху!

   (Тартюфу.)

     Очнитесь, милый брат! Прощенья жду от вас!

   Тартюф

     Не надо более об этом… Но сейчас
     Я понял, что в ваш дом раздора внес я семя,
     Жизнь вашу омрачил и что приспело время
     Отсюда мне уйти куда глаза глядят.

   Оргон

     Вы шутите!

   Тартюф

                 Им всем я ненавистен, брат.
     И о моих грехах вам прожужжали уши.

   Оргон

     Но ведь не слушаю я этой дерзкой чуши!

   Тартюф

     Увы, не кончатся наветы их на сем,
     И в следующий раз, устав в борьбе со злом,
     Вы им уступите.

   Оргон

                  Меня не обморочат!

   Тартюф

     Ах, брат!.. Когда жена чего-нибудь захочет,
     То рано ль, поздно ль муж ей сдастся.

   Оргон

                                   Но не я.

   Тартюф

     Нет-нет, уж раз меня отвергла вся семья,
     Позвольте мне уйти!

   Оргон

                        О нет! Разлуки с вами
     Я не переживу.

   Тартюф

                        Подобными словами
     Вы разрываете мне сердце. Я боюсь,
     Что уступлю вам…

   Оргон

                     Ах!..

   Тартюф

                            Ну хорошо, сдаюсь…
     Однако же, дабы не вызывать злоречья,
     Намерен избегать с женою вашей встреч я.

   Оргон

     Да нет, наоборот: я в долг вменяю вам
     Не расставаться с ней назло клеветникам.
     Признаться, для меня милее нет занятья,
     Чем злить глупцов… Легко могу их доконать я
     Созревшим только что решением одним:
     Я назначаю вас наследником своим.
     Помимо всех других! Единственным! Вот так-то!
     Немедленно займусь я составленьем акта:
     Свое именье в дар хочу вам отписать.
     Милей мне верный друг и будущий мой зять,
     Чем сын, жена и все… Вы примете даренье?

   Тартюф

     Могу ль противиться я воле Провиденья?

   Оргон

     Бедняга!.. Ну, идем! Сей акт я сочиню –
     И пусть хоть разорвет с досады всю родню!

Действие четвертое

Явление первое

   Клеант, Тартюф.
   Клеант

     О происшествии распространились вести,
     И этот шум отнюдь не служит к вашей чести.
     Я, сударь, очень рад, что встретились вы мне:
     Хочу вам кое-что сказать наедине.
     Поверьте, что совсем нет у меня желанья
     Вникать в подробности и учинять дознанье.
     Допустим, что Дамис не прав, что без причин
     Он стал вас обвинять. Вы, как христианин,
     Казалось бы, должны простить ему обиду
     И впавшего во грех взять под свою эгиду?
     Как допустили вы, смиренья образец,
     Чтоб сына из дому прогнал родной отец?
     Я повторяю вам: настолько это дико,
     Что все возмущены – от мала до велика.
     Я вам советую уладить все добром,
     Дамису вновь открыть дорогу в отчий дом.
     Давайте кончим-ка все чинно-благородно.
     К тому ж прощать врагов весьма богоугодно.

   Тартюф

     Ах, если бы я мог так дело повернуть!
     Поверьте: на него я не сержусь ничуть,
     Я все ему простил и с радостью душевной
     На помощь бы пришел в судьбе его плачевной,
     Но замыслам Небес тем причинил бы вред,
     Вот почему – увы! – вам говорю я «нет».
     Ведь если бы сюда он возвратился снова,
     Я сам бы должен был сего лишиться крова:
     Проступки юноши, к несчастью, таковы,
     Что я, с ним примирясь, дам пищу для молвы,
     Весьма злокозненных суждений не миную.
     Все скажут: раз пошел я с ним на мировую,
     То сам не без греха; прощаю для того,
     Чтоб этим-де купить молчание его.

   Клеант

     Я вижу, сударь мой, вы ритор прирожденный –
     Столь ваши доводы тонки и изощренны.
     Так вы взялись помочь в отмщенье Небесам?
     Небесный промысел свершит свой суд и сам,
     И грешникам без вас пошлет он воздаянье.
     Не заповедано ль нам свыше состраданье,
     Прощение грехов? И что вам до молвы,
     Коль поступаете по заповедям вы?
     Ужель воздержитесь вы от благого дела
     Из страха, чтобы вас вдруг сплетня не задела?
     Для тех, кто следует велениям Небес,
     Резоны прочие имеют малый вес.

   Тартюф

     Я вам сказал, что, вняв заветам Провиденья,
     Простил я клевету, простил и оскорбленья.
     Но столь я претерпел от этих злобных ков,
     Что Небо не велит мне с ним делить сей кров.

   Клеант

     Но вам оно велит принять без колебанья,
     В обход наследников, чужое достоянье?
     Отвергнуть этот дар – не в том ли долг был ваш?
     Отец рубил сплеча, но как такая блажь
     Отпора не нашла в столь строгом моралисте?

   Тартюф

     Поверьте, сударь: чужд я низменной корысти,
     Вам это подтвердят все, кто со мной знаком.
     Богатство – прах, и я не думаю о нем.
     И тем не менее внушил мне высший разум,
     Что встретить не могу надменным я отказом
     Тот доброхотный дар, что преподносит друг:
     Мой долг – спасти добро от недостойных рук;
     В противном случае наследники именья
     Могли бы дать ему дурное примененье.
     Я ж деньгам оборот весьма похвальный дам
     На благо ближнему, во славу Небесам.

   Клеант

     Как вы находчивы! Что значит проповедник!
     А все ж не лучше ли, чтоб сам прямой наследник,
     Не беспокоя вас, на собственный свой страх,
     Подумал о своих владеньях и деньгах?
     Тогда, окажется он скрягой или мотом,
     Уж вас не назовут бесчестным живоглотом.
     Итак, вы приняли, не совестясь ничуть,
     Подарок? Может быть, попался где-нибудь
     Вам в текстах, мудростью глубокой освященных,
     Предлог для грабежа наследников законных?
     И если промысел небесный так суров,
     Что возбраняет вам делить с Дамисом кров,
     То для такой, как вы, возвышенной особы
     Достойней было бы и натуральней, чтобы
     Не сын хозяина покинул отчий дом,
     А вы, откланявшись, ушли своим путем.
     Мне тягостно сказать, что потеряли стыд вы,
     Но…

   Тартюф

                 Сударь! Три часа. То час моей молитвы.
     Прошу меня простить, что вас оставлю я
     И поднимусь к себе.

   (Уходит.)
   Клеант

                        Уф! Скользкая змея.

Явление второе

   Клеант, Эльмира, Мариана, Дорина.
   Дорина
   (Клеанту)

     Наш, сударь, долг – помочь бедняжке Мариане.
     Зачахнуть долго ли от этаких страданий?
     Так дочку женихом порадовал отец,
     Что после свадебки ей сразу и конец.
     Сейчас он будет здесь. К нему приступим разом,
     А если на мольбы ответит нам отказом,
     На хитрость пустимся, лишь бы он взял назад
     Свою угрозу…

Явление третье

   Те же и Оргон.
   Оргон

                 А! Все в сборе? Очень рад.

   (Мариане.)

     Такую, дочь моя, составил я бумагу!..
     Не бойся ничего – все к твоему же благу.

   Мариана(бросаясь на колени перед Оргоном)

     Отец! Я вас молю! Я заклинаю вас
     Всем, что вам дорого! Пускай на этот раз
     Отцовские права уступят состраданью:
     Впервые вашему противлюсь я желанью.
     Ужели я должна в расцвете юных лет
     Корить судьбу за то, что рождена на свет?
     Ужели эту жизнь, дарованную вами,
     Оплакать суждено мне горькими слезами?
     О, если, вопреки мечтаниям моим,
     Отвергли вы, отец, того, кто мной любим,
     То я молю у вас хотя бы избавленья
     От рук того, кто мне внушает омерзенье!
     Не позволяйте же в отчаянье мне впасть,
     Смирите жалостью отеческую власть!

   Оргон(растроган; про себя)

     Ну-ну, не раскисать! Нужна тут непреклонность.

   Мариана

     Мне ваша ведома к Тартюфу благосклонность.
     Но я вас упрекать не собираюсь в том.
     Отдайте все ему: имущество и дом,
     Мое приданое пускай берет он тоже,
     Коль так угодно вам, но только, правый боже,
     Не самое меня! Позвольте мне взамен
     Окончить дни мои средь монастырских стен.

   Оргон

     В монахини? Так-так! Вот их прием всегдашний,
     Лишь только мы, отцы, вмешаемся в их шашни.
     Довольно! Встань с колен! Все это бредни, чушь!
     А если все-таки противен будет муж,
     Считай, что польза есть и в этом обороте:
     Ниспослан он тебе для умерщвленья плоти.
     Не хнычь, дай мне покой!

   Дорина

                        Но как же.

   Оргон

                         Ты опять?
     Забыла, что тебе приказано молчать?

   Клеант

     Позволите ли мне подать совет смиренный?

   Оргон

     Дражайший шурин мой! Советчик вы отменный,
     И высоко ценю я каждый ваш совет,
     Но у меня сейчас нужды в советах нет.

   Эльмира(Оргону)

     Все, что я слышу здесь, приводит в изумленье:
     Как можно пребывать в подобном ослепленье?
     Вы слишком верите любимцу своему,
     И случай давешний – свидетельство тому.

   Оргон

     Э, нет! Не провести меня вам на мякине.
     Известно мне, что вы в моем беспутном сыне
     Души не чаете. Негодный лоботряс
     Решил оклеветать беднягу, а у вас
     Лжеца изобличить язык не повернулся.
     Да будь и вправду что – уж я б не обманулся,
     Уж я увидел бы, что вы возмущены.

   Эльмира

     Вы полагаете, что женщины должны,
     Услышав вздорные любовные признанья,
     Излить всем напоказ свое негодованье
     С закатываньем глаз, заламываньем рук?
     Такие выходки меня смешат, мой друг.
     Мы разом можем быть и строги и учтивы,
     И, признаюсь, претят мне пылкие порывы:
     Иная женщина так свято честь блюдет,
     Чуть что – и ноготки и зубы пустит в ход.
     Я мерю нравственность совсем иною мерой:
     Быть честною женой не значит быть мегерой.
     Холодной строгостью, не тратя лишних сил,
     Скорее остужу я неуместный пыл.

   Оргон

     Я знаю все, и нет причин менять решенье.

   Эльмира

     Могу лишь повторить: вы в полном ослепленье.
     Но если доказать удастся все же мне,
     Что правда как-никак на нашей стороне?

   Оргон

     На вашей?

   Эльмира

                Да.

   Оргон

                    Вот вздор!

   Эльмира

                     Но если станет ясен
     Вам злостный умысел?

   Оргон

                           Я не любитель басен.

   Эльмира

     Упрямец! Я склонять вас не хочу к тому,
     Чтоб доверяли нам вы больше, чем ему.
     Но если бы сейчас устроить так могли мы,
     Чтоб, сами для него неслышимы, незримы,
     Вы слышали бы, как вас предает ваш друг,
     Что вы сказали бы на это, мой супруг?

   Оргон

     Что я сказал бы?.. Гм!.. Что это невозможно.

   Эльмира

     Пора нам выяснить, что истинно, что ложно.
     Коль убежденьем вас не сдвинуть ни на пядь,
     Вам все воочию придется показать.

   Оргон

     Ловлю вас на слове. Идет!.. Что, присмирели?
     Посмотрим, как-то вы своей добьетесь цели.

   Эльмира(Дорине)

     Зови его сюда.

   Дорина(Эльмире)

                        У этаких пройдох
     Нюх, словно у борзой, – учует он подвох.

   Эльмира

     О нет! Поддался он любовному дурману
     И полн собой – таких влечет к самообману…
     Скажи, чтобы Тартюф тотчас сюда пришел.

   (Клеанту и Мариане.)

     Оставьте нас.

   Дорина, Клеант и Мариана уходят.

Явление четвертое

   Эльмира, Оргон.
   Эльмира

                 А вы пожалуйте под стол.

   Оргон

     Что?

   Эльмира

             Спрятаться должны вы от чужого взгляда.

   Оргон

     Зачем же вдруг под стол?

   Эльмира

                       Ах, боже мой! Так надо!
     Сейчас хозяйка – я, свой у меня расчет;
     Когда все кончится, настанет ваш черед.
     Сидите под столом и до поры – ни звука!

   Оргон

     Боюсь, что больно я покладист, вот в чем штука.
     Однако ж я теперь вошел в азарт и сам:
     Как вывернетесь вы?

   Эльмира

                        Судить об этом – вам.

   (Оргону, сидящему под столом.)

     Итак, должны быть здесь вы недвижимы, немы.
     Еще одно… Коснусь я щекотливой темы:
     Не попрекайте уж свою жену потом,
     Коль в поведении проявится моем
     Не свойственная мне развязная манера –
     Так проще нам сорвать личину с лицемера.
     Пущусь с ним в нежности, приободрю чуть-чуть,
     Чтоб к дерзким выходкам злодея подстрекнуть.
     Но соглашусь внимать признаниям слащавым
     Я только ради вас, дабы открыть глаза вам,
     Чтоб виден стал он вам до самого нутра;
     Лишь вы прозреете – вмиг кончится игра.
     Пускай же мой супруг, когда сочтет уместным,
     Положит сам конец исканиям бесчестным
     И защитит жену, которая – увы! –
     Должна унизиться, чтоб верили ей вы.
     Запомните, что вы – хранитель нашей чести…
     Но чу! Сюда идут. Застыньте же на месте.

Явление пятое

   Те же и Тартюф.
   Тартюф(Эльмире)

     Мне было сказано, чтоб я пришел сюда,
     Что вам поговорить со мной угодно.

   Эльмира

                                  Да.
     Мне нужно кое-что сказать вам по секрету.
     Взгляните: никого поблизости там нету?
     Да затворите-ка плотнее эту дверь!

   Тартюф затворяет дверь и возвращается.

     Не дай бог, как тогда, застанут нас теперь!
     Поосторожнее держаться б не мешало:
     Дамис и так хлопот доставил нам немало.
     Боялась я за вас и не жалела сил,
     Стараясь остудить его ревнивый пыл,
     Но с ним не удалось достичь единогласья.
     По правде говоря, в смущенье не нашлась я,
     Когда стал обличать он вас перед отцом,
     И не смогла в глаза назвать его лжецом.
     Все обошлось, хоть в том и не моя заслуга:
     Вне подозрений вы для моего супруга.
     Вдобавок хочет он, чтоб чаще с этих пор
     Мы с вами виделись молве наперекор.
     Вот почему сейчас могу без опасенья
     Я с вами говорить в тиши уединенья,
     Поведать, сердце вам доверчиво раскрыв:
     Откликнулось оно на жаркий ваш призыв.

   Тартюф

     Не шутите ли вы, сударыня, со мною?
     Давно ли ваша речь была совсем иною?

   Эльмира

     Ужели мой ответ вас в заблужденье ввел?
     Как мало знаете еще вы женский пол!
     Могли бы отличить – вы не юнец зеленый –
     Решительное «нет» от слабой обороны.
     В подобных случаях всегда между собой
     Стыдливость с нежностью ведут жестокий бой.
     Когда веленью чувств готовы мы поддаться,
     Стыдливость нам всегда мешает в том признаться.
     Умейте ж распознать за холодностью слов
     Волнение души и сердца нежный зов.
     Наш долг советует нам так, любовь – иначе,
     И часто наш отказ – лишь предисловье к сдаче.
     Но вы не поняли. Вот почему сейчас
     Стыдливость превозмочь должна я ради вас.
     Припомните, прошу, все с самого начала.
     Да разве пасынка я укрощать бы стала,
     А прежде разве бы я разрешила вам
     Дать волю искренним, несдержанным словам,
     В которых жар пылал, для вас столь необычный,
     Когда бы для меня вы были безразличны?
     И если не могла ваш с Марианой брак
     Одобрить я, – и в том для вас был добрый знак:
     Будь вы внимательней, вам тут и угадать бы,
     Что вас отговорить хотела я от свадьбы
     Затем, чтоб не пришлось сердечный пламень свой
     Вам надвое делить – меж мною и другой.

   Тартюф

     Я ощутил в душе восторг неизъяснимый:
     Рекли благую весть уста моей любимой.
     Мне ваша речь была как сладостный нектар:
     Блаженство без границ обещано мне в дар.
     Приятным быть для вас – предел моих мечтаний,
     И сердце радостью полно от сих признаний.
     Но утаить от вас почел бы я за стыд,
     Что это сердце червь сомнения сверлит.
     Вы не лукавите ль – как было б это больно! –
     Чтоб я от брачных уз отрекся добровольно?
     Так не посетуйте, я с вами буду прям:
     Поверю до конца я ласковым словам
     И вашу прежнюю забуду отчужденность,
     Когда проявите ко мне вы благосклонность
     Не только на словах; чтоб счастлив быть я мог,
     Мне нужен ваших чувств вещественный залог.

   Эльмира(кашляет, чтобы привлечь внимание мужа)

     Как вы торопитесь! Ужель еще вам мало,
     Что я свою приязнь от вас таить не стала?
     Мне эта исповедь далась не без труда,
     Но благодарность вам, как вижу я, чужда,
     И чересчур у вас практическая складка:
     Вам нужно получить все сразу, без остатка.

   Тартюф

     Чем недостойней мы, тем тяжелее нам
     Мечтать о счастии, доверясь лишь словам,
     И приглашению в заоблачные сферы,
     Не очутившись в них, мы дать не смеем веры.
     И я в сомнении, прослушав вашу речь:
     В ничтожестве своем чем мог я вас привлечь?
     Мне верить нелегко в успех моих искательств,
     Не получив тому весомых доказательств.

   Эльмира

     О, как у вас любовь безжалостна! Она
     Не знает удержу. Я, право, смущена.
     Ах, боже мой! Да с ней нет никакого сладу!
     Однако не пора ль ей положить преграду?
     Но вы не слышите? Порыв ваш слеп и глух!..
     Постойте!.. Дайте же перевести мне дух!
     Вы, сударь, чересчур настойчивы! Как можно?
     Вы домогаетесь всего – и неотложно!
     Ужели, пользуясь приязнью к вам моей,
     Вы отдали себя на произвол страстей?

   Тартюф

     Коль преданность мою и впрямь вы не презрели,
     Зачем весь пламень чувств не проявить на деле?

   Эльмира

     Однако, если бы я уступила вам,
     Не бросила ли бы я вызов Небесам,
     Чьи заповеди чтить велите вы так строго?

   Тартюф

     Страшат вас Небеса? Напрасная тревога!
     Тут я улажу все, ручаюсь за успех.

   Эльмира

     Нарушить заповедь – ведь это смертный грех!

   Тартюф

     О, вас избавлю я от самой малой тени
     Столь мучающих вас наивных опасений!
     Да, нам запрещены иные из услад,
     Но люди умные, когда они хотят,
     Всегда столкуются и с промыслом небесным.
     Круг совести, когда становится он тесным,
     Расширить можем мы: ведь для грехов любых
     Есть оправдание в намереньях благих.
     Я тайным сим путем вас поведу умело,
     Не бойтесь ничего, доверьтесь мне всецело,
     Без страха можете вы внять моим мольбам:
     За все последствия в ответе лишь я сам.

   Эльмира кашляет громче.

     А вы изволили, я вижу, простудиться?

   Эльмира

     Да, кашель мучает.

   Тартюф

                     Есть у меня лакрица,
     Позвольте предложить.

   Эльмира

                     Нет, знаю наперед:
     Ни от каких лекарств мой кашель не пройдет.

   Тартюф

     Сколь это горестно!

   Эльмира

                       Представить даже трудно!

   Тартюф

     Итак, сия боязнь, поверьте, безрассудна.
     Подумайте: ну кто раскроет наш секрет?
     В проступке нет вреда, в огласке только вред.
     Смущать соблазном мир – вот грех, и чрезвычайный,
     Но не грешно грешить, коль грех окутан тайной.

   Эльмира(снова кашляет и стучит по столу)

     Боюсь, что для меня иного нет пути,
     Как все позволить вам и до конца идти.
     Лишь этою ценой – убеждена теперь я –
     Смогу обидное сломить я недоверье.
     Конечно, тягостно мне сделать этот шаг,
     Но, видно, иначе не убедить никак
     Того, кому всего услышанного мало;
     Он добивается во что бы то ни стало
     Свидетельств явственных, уже не слов, но дел,
     Что ж, если так, пускай получит, что хотел.
     И если тяжкий грех содеян будет мною,
     Тем хуже для того, кто этому виною,
     Сама я, видит бог, тут буду ни при чем.

   Тартюф

     О да, за все лишь я ответствен целиком!..

   Эльмира

     Но мне сперва от вас нужна одна услуга.
     Взгляните: за дверьми нет моего супруга?

   Тартюф

     Его-то мы всегда вкруг пальца обведем.
     Как сам он пожелал, мы видимся вдвоем,
     Он этим горд весьма, спесь взор его туманит,
     И если даже вдруг он нас врасплох застанет,
     Скорей поверит мне, чем собственным глазам.

   Эльмира

     Взгляните все-таки, спокойней будет нам.

   Тартюф уходит.

Явление шестое

   Эльмира, Оргон.
   Оргон(вылезает из-под стола)

     Ну, я вам доложу… Вот негодяй отпетый!..
     Все не приду в себя. Сражен я сценой этой.

   Эльмира

     Вы вылезли? Уже? Не рано ли, мой друг?
     А может, вновь под стол – там скоротать досуг?
     Мне кажется, что вы торопитесь чрезмерно.
     Боюсь, что будет все для вас недостоверно,
     Пока не доведет он дела до конца.

   Оргон

     Еще не видел мир такого подлеца!

   Эльмира

     Неужто вы сдались? Не чересчур ли скоро?
     Довольно ли у вас улик для приговора?
     Все ль вами взвешено? Все ль вами решено?

   (Заслоняет собой Оргона.)

Явление седьмое

   Те же и Тартюф.
   Тартюф(не замечая Оргона)

     Ну вот! Сама судьба со мною заодно:
     Нет ни души. Я жду счастливейшего мига…

   Тартюф приближается, раскрыв объятия, к Эльмире, но она ускользает, и Тартюф оказывается лицом к лицу с Оргоном.
   Оргон

     Полегче, сударь мой! Какой вы торопыга!
     Позвольте-ка чуть-чуть поохладить ваш пыл.
     Вот это праведник! Уважил! Удружил!
     Возвышенный ваш дух поддался искушенью,
     И вы тогда пришли к похвальному решенью:
     Взять замуж дочь мою и соблазнить жену.
     Признаться, я ушам не верил. Ну и ну!
     Я сомневался, ждал, надеялся… Ох, стыдно!
     Теперь уж я прозрел и все мне очевидно.

   Эльмира(Тартюфу)

     Окольные пути мне, право же, чужды,
     На хитрость я пошла от крайней лишь нужды.

   Тартюф(Оргону)

     Как! Вы поверили?..

   Оргон

                        Довольно пустословья!
     Вон! Живо! А уж там кривляйтесь на здоровье!

   Тартюф

     Хотел я…

   Оргон

                Разговор мы прекратим на сем.
     Извольте сей же час покинуть этот дом!

   Тартюф

     Смотрите, как бы вас не выгнали из дому!
     Нельзя по-доброму, так будет по-худому:
     Дом – мой, и на него я заявлю права.
     Вы мне ответите за бранные слова,
     Вы пожалеете об этих мерзких кознях,
     Замучите себя вы в сокрушеньях поздних
     О том, что нанесли обиду Небесам,
     Мне указав на дверь. Я вам за все воздам!

   (Уходит.)

Явление восьмое

   Эльмира, Оргон.
   Эльмира

     О чем он говорил? Что это за угрозы?

   Оргон

     Да, дело скверное. Уж тут не смех, а слезы.

   Эльмира

     Прошу, скажите мне…

   Оргон

                          Ну и попал впросак
     Я с этой дарственной! Не зря грозился враг.

   Эльмира

     Как! С дарственной?

   Оргон

                       Увы! Но есть еще другое,
     И подозрение гнетет меня…

   Эльмира

                            Какое?

   Оргон

     Все после расскажу. Какой я был слепец!
     Взглянуть, на месте ли заветный тот ларец?

Действие пятое

Явление первое

   Оргон, Клеант.
   Клеант

     Куда же вы сейчас?

   Оргон

                     Ах! Я и сам не знаю.

   Клеант

     Обдумать надобно сперва, я полагаю,
     Нам сообща все то, что здесь произошло.

   Оргон

     Ларец – вот где беда! Вот главное-то зло!
     Все плохо, но ларец меня тревожит крайне.

   Клеант

     По-видимому, речь идет о важной тайне?

   Оргон

     Мне передал его мой бедный друг Аргас [9 - Мне передал его мой бедный друг Аргас… – Аргас, приятель Оргона, вероятно, принимал участие в Фронде и после ее подавления бежал из Франции, передав Оргону свои бумаги.],
     С тем чтоб укрыл ларец я от недобрых глаз.
     В тот день, когда отсель пришлось бежать бедняге,
     Он уложил в ларец важнейшие бумаги, –
     И состояние, и жизнь его сама
     Зависят, мол, от них.

   Клеант

                        Но странно мне весьма:
     Такая вещь – как вы могли расстаться с нею?

   Оргон

     По простоте своей я все открыл злодею
     С доверием к его познаньям и уму,
     И он мне дал совет – отдать ларец ему;
     Что, дескать, ежели потребуют бумаги
     И приведут меня, чиня допрос, к присяге,
     То, не кривя душой, я заявить смогу,
     Что нет их у меня; солгавши, не солгу
     И с чистой совестью дам ложную присягу.

   Клеант

     Сдается мне, что вы попали в передрягу
     Как с этой дарственной, так и с ларцом, увы!
     Столь опрометчиво распорядились вы,
     Что сами недругу оружье дали в руки.
     Да, лучше бы на хвост не наступать гадюке.
     Как ни хотелось вам скорей его прогнать,
     Сдержаться было бы умнее, милый зять.

   Оргон

     Подумать – злая тварь, ничтожная душонка,
     А благочестие разыгрывал как тонко!
     И я, я спас его от нищенской сумы!
     Вот праведники! Жаль, что нет на них чумы.
     Достаточно с меня людей такого сорта,
     Для праведных особ я стану хуже черта.

   Клеант

     Вот так всегда: чуть что – немедля шум и гром.
     Вы быть умеренным не можете ни в чем
     И, здравомыслию чужды, напропалую
     Из крайности одной бросаетесь в другую.
     Сейчас вы видите, что, промах дав большой,
     Связали вы себя с бессовестным ханжой,
     И вот впадаете вы, ради исправленья
     Ошибки сделанной, в другое заблужденье:
     Коль в жизни встретился вам лицемерный плут,
     При чем, скажите мне, все праведники тут?
     Пусть вы на удочку попались шарлатану,
     Пусть благочестие служило здесь обману,
     Но это значит ли, что мерзок целый свет,
     Что вовсе уж людей благочестивых нет?
     Такие выводы оставьте вольнодумцам.
     Нельзя, конечно, быть доверчивым безумцем
     И душу раскрывать пред подлецом до дна, –
     Средина мудрая тут, как во всем, нужна.
     Ваш грех, что чересчур вы были легковерны,
     Но подозрительность есть грех настолько скверный,
     Что, если к крайностям стремится так ваш дух,
     Впадайте сызнова уж в первую из двух.

Явление второе

   Те же и Дамис.
   Дамис

     Отец мой! Правда ли, что негодяй лукавый
     Вам, благодетелю, грозит теперь расправой,
     Что в наглости своей он выковать посмел
     Оружье против вас из ваших добрых дел?

   Оргон

     Да. Я не знал, что есть такие злые души.

   Дамис

     Позвольте лишь – ему я обкорнаю уши!
     Нет, потакать ему никак нельзя, и вас
     От наглых происков освобожу я враз:
     Исколочу его – и струсит он, скотина.

   Клеант

     Так может говорить лишь мальчик, не мужчина.
     По нашим временам насилье не в чести,
     И надобно умней дела свои вести.

Явление третье

   Те же, госпожа Пернель, Эльмира, Мариана, Дорина.
   Госпожа Пернель

     Ну, что у вас? Опять какой-то беспорядок?
     Кружится голова от толков и догадок.

   Оргон

     Всем происшествиям я очевидец сам.
     И слух мне оскорбил и зренье этот срам,
     За все мое добро – постыдная расплата.
     Я бедняка призрел и возлюбил, как брата,
     Под этим кровом он не ведает забот,
     И льется на него поток моих щедрот,
     Я отдаю ему и дочь, и все именье.
     Тем временем злодей без всякого зазренья
     Дерзает посягнуть на честь моей жены.
     Но мною замыслы его обличены –
     И гибелью грозит мне лицемер паскудный,
     А средство для того дал сам я, безрассудный.
     И в нищету теперь мечтает ввергнуть он
     Меня, хоть мною был от нищеты спасен.

   Дорина

     Бедняга!..

   Госпожа Пернель

               И ты мнил, что в небылицы эти
     Так и поверю я? Да ни за что на свете!

   Оргон

     Как?

   Госпожа Пернель

               Мало ли врагов у праведных людей!

   Оргон

     Про что вы, маменька? В толк не возьму, ей-ей!

   Госпожа Пернель

     Про нравы здешние, про то, что все тут вкупе
     От злости истолочь его бы рады в ступе.

   Оргон

     При чем тут злость, когда…

   Госпожа Пернель

                          Тебе я с детских лет
     Внушала, что уж так устроен этот свет,
     Где злые праведным завидуют жестоко,
     Где добродетели житья нет от порока.
     Завистники умрут, но зависть – никогда.

   Оргон

     Какая связь тут с тем, что нынче…

   Госпожа Пернель

                            Ерунда!
     Тартюф пал жертвою бесстыдного навета.

   Оргон

     Но я же вам сказал, что сам я видел это!

   Госпожа Пернель

     Настроил кое-кто тебя исподтишка.

   Оргон

     О, ч… чуть не сорвалось словечко с языка!
     Все это истина. Я был тому свидетель.

   Госпожа Пернель

     Бессильна с клеветой бороться добродетель.

   Оргон

     Что за бессмыслица! Да говорят же вам,
     Что сам воочию я видел все! Я сам!
     Я видел! Видел я! О пресвятая сила!
     Иль, может, маменька, вам уши заложило?

   Госпожа Пернель

     Сам видел? Ну и что? Нельзя судить на глаз.
     Нередко видимость обманывает нас.

   Оргон

     Тьфу, пропасть!..

   Госпожа Пернель

     Род людской так склонен к подозреньям!
     Подчас само добро нам мнится преступленьем.

   Оргон

     Что ж, мне ему вменять в заслугу, не в вину
     Его намеренье… обнять мою жену?

   Госпожа Пернель

     Для обвинения одних догадок мало;
     Тебе бы подождать, чтоб явственней все стало.

   Оргон

     Как явственней? Мне ждать, чтоб на моих глазах
     Он… Фу ты, черт, чуть-чуть не сорвалось в сердцах!..
     Ох, маменька, боюсь, меня вы в грех введете!

   Госпожа Пернель

     Он столь благочестив, столь чужд соблазнам плоти,
     Что недоступно, сын, понятью моему,
     Как мог свершить он грех, приписанный ему.

   Оргон

     Ну, знаете, не будь вы матерью моею,
     Уж я бы вам сказал… Я просто сатанею!

   Дорина(Оргону)

     Возмездие идет за нами, сударь, вслед:
     Вы нам не верили – теперь вам веры нет.

   Клеант

     Мы время попусту проводим в разговорах,
     Не обсуждая мер, при помощи которых
     Могли бы вырваться мы из его когтей.

   Дамис

     Ужель и впрямь вредить осмелится злодей?

   Эльмира

     Не верю. Если в суд придет он с челобитной,
     Сам обличит себя как хищник ненасытный.

   Клеант

     Не обольщайтесь. Он везде найдет ходы.

   (Оргону.)

     Не обобраться с ним вам, милый зять, беды.
     При меньших козырях бессовестным пролазам
     Вершить случалось то, с чем не мирится разум.
     Он столь вооружен, что вам – скажу опять –
     Не следовало с ним так круто поступать.

   Оргон

     И то. Но, увидав всю наглость негодяя,
     Как мог я действовать? Крушил, не рассуждая.

   Клеант

     Ах, если бы связать разорванную нить!
     Иного нет пути: вас нужно помирить.

   Эльмира

     Когда бы знала я, как велика опасность,
     Не получили бы его поступки гласность,
     Не стала б я…

   Оргон(Дорине, видя, что входит господин Лояль)

                 Кто там? Узнай-ка поскорей!
     Вот только мне сейчас недостает гостей!

Явление четвертое

   Те же и господин Лояль [10 - Господин Лояль. – Лояль (loyal) по-французски означает «законный». Мольер умышленно дает это имя человеку, подкупленному Тартюфом.].
   Господин Лояль(Дорине, в глубине сцены)

     Сестрица, добрый день! Сведи-ка, сделай милость,
     Меня к хозяину.

   Дорина

                  А что вдруг приключилось?
     Он занят. Никого не велено пускать.

   Господин Лояль

     Не собираюсь я вам долго докучать.
     Явился я к нему с весьма приятной вестью,
     И примет он меня, я думаю, честь честью.

   Дорина

     Как звать вас?

   Господин Лояль

                      Доложи ему лишь об одном:
     Что господин Тартюф прислал меня в ваш дом
     Для блага общего.

   Дорина(Оргону)

                     Видать, что он плутяга –
     Уж так сладкоречив! Для вашего, мол, блага
     Его сюда прислал сам господин Тартюф.

   Клеант(Оргону)

     Советую принять. Посланца оттолкнув,
     Вы совершили бы оплошность пребольшую.

   Оргон(Клеанту)

     Быть может, хочет он пойти на мировую?
     Что делать мне?

   Клеант

                  Свой гнев смирить вам надлежит
     И выслушать его, приняв любезный вид.

   Господин Лояль(Оргону)

     Желаю здравствовать вам, сударь! Провиденье
     Пускай вам ниспошлет свое благоволенье
     И с вашего пути всех недругов сметет.

   Оргон(Клеанту тихо)

     Начало впрямь сулит спасительный исход.

   Господин Лояль

     Я связан узами приязни с этим домом:
     Ваш, сударь, батюшка мне добрым был знакомым.

   Оргон

     Мне, сударь, совестно, и я готов принесть
     Вам извинения, но с кем имею честь?..

   Господин Лояль

     Меня зовут Лояль. Нормандец по рожденью,
     Себя с младых ногтей я посвятил служенью
     Законности. И вот уж добрых сорок лет,
     Как, правосудию на пользу, злу во вред,
     В палате состою я приставом судебным.
     К вам с предписанием явился я служебным.
     Когда позволите…

   Оргон

                    Как! Вы пришли сюда.

   Господин Лояль

     Тсс!.. Так, с безделицей – с решением суда.
     Имею, сударь, честь вручить вам предписанье:
     Незамедлительно очистить это зданье.
     Всю вашу движимость, всех домочадцев – вон.

   Оргон

     Что? Выселить? Меня?

   Господин Лояль

                           Я крайне огорчен,
     Но ныне – и со мной, конечно, вы согласны –
     Здесь господин Тартюф владелец полновластный
     По смыслу дарственной, которая при мне.
     Законность на его, истцовой, стороне.
     Все правильно. Комар тут носа не подточит.

   Дамис

     Да что этот наглец нам голову морочит?

   Господин Лояль(Дамису)

     Ведь дело, сударь мой, касается не вас.

   (Оргону.)

     Я смею уповать, благоразумья глас,
     Глас осторожности подскажет вам любезно,
     Что правосудию перечить бесполезно.

   Оргон

     Но, сударь…

   Господин Лояль

                   Сколько бы ни стоил этот дом,
     Дороже было б вам прослыть бунтовщиком,
     И вы исполните свой долг перед законом,
     Как людям надлежит почтенным и смышленым.

   Дамис

     Уж больно ревностно блюдете вы закон!
     А если черный ваш судейский балахон
     Я выбью палкою, чтоб было меньше пыли?

   Господин Лояль(Оргону)

     Вы лучше бы сынку язык укоротили.
     Печально было бы, коль в довершенье зол
     Я оскорбление занес бы в протокол.
     Его слова к тому дают мне веский повод.

   Дорина(в сторону)

     Да, пристав к нам пристал, как неотвязный овод!

   Господин Лояль

     Я высоко ценю порядочных людей
     И дельце это взял затем лишь, ей-же-ей,
     Что быть полезным вам мне подвернулся случай.
     Явись к вам кто другой, он поступил бы круче.

   Оргон

     Чего уж круче-то, как честную семью
     Гнать из дому?

   Господин Лояль

                       Но я отсрочку вам даю.
     Хоть мог бы действовать суровей по закону,
     До завтрашнего дня и пальцем вас не трону.
     Но не прогневайтесь: ночь проведу я тут.
     Со мною и мои подручные придут –
     С десяток молодцов. По форме всё, чин чином,
     Сдадите перед сном вы от дверей ключи нам,
     И будем мы нести охрану до утра
     Покоя вашего и вашего добра.
     Зато уж поутру должны свои пожитки
     Отсюда вы забрать, все до последней нитки.
     Стараясь вам помочь по доброте души,
     Молодчиков набрал я дюжих. Крепыши!
     Они вам вынесут домашний скарб за двери.
     Все делаю для вас, ведь люди мы, не звери.
     Покорнейше прошу взять это, сударь, в толк
     И не препятствовать мне выполнять мой долг.

   Оргон(Клеанту, тихо)

     Хотя почти совсем лишен я достоянья,
     Но все же из того, что есть, без колебанья
     Я сотню золотых сейчас бы отвалил,
     Когда б такой ценой мог, не жалея сил,
     Шарахнуть чем-нибудь по этой гнусной харе.

   Клеант(Оргону, тихо)

     Сдержитесь.

   Дамис

                    Нет границ нахальству этой твари.
     Эх, руки чешутся воздать ему сполна!

   Дорина(господину Лоялю)

     У вас, почтеннейший, отличная спина;
     Мне кажется, давно по ней скучает палка.

   Господин Лояль

     Дерзка, голубушка. Тебе себя не жалко?
     К ответу можно ведь и женщину привлечь.

   Клеант(господину Лоялю)

     Ну, будет! Мы хотим обдумать вашу речь.
     Прошу, оставьте нам судебное решенье.

   Господин Лояль

     До вечера! И пусть хранит вас Провиденье!

   Оргон(ему вслед)

     И разразит тебя с Тартюфом заодно!

Явление пятое

   Оргон, Клеант, Дамис, госпожа Пернель, Эльмира, Мариана, Дорина.
   Оргон

     Кто ж, матушка, был прав? Вот то-то и оно:
     Каналья ваш Тартюф! Или еще вам мало?

   Госпожа Пернель

     Все не очнусь. И впрямь, как с облаков упала.

   Дорина(Оргону)

     Чем недовольны вы? Чем рассердил он вас?
     Нам праведность свою явил он лишний раз:
     Ведь пуще, чем себя, своих он ближних любит,
     И, помня, что людей богатство только губит,
     Из сострадания он разорил вас в пух,
     Дабы верней спасти от гибели ваш дух.

   Оргон

     Я об одном прошу: молчи! Вот наказанье!

   Клеант

     Сейчас нам надобно объединить старанья,
     Чтоб выход отыскать.

   Эльмира

                         Пути иного нет,
     Как о его делах оповестить весь свет.
     Не может этот плут не вызвать отвращенья,
     И дарственной тогда не придадут значенья.

Явление шестое

   Те же и Валер.
   Валер(Оргону)

     Мне, сударь, очень жаль, что приношу сюда
     Я горестную весть, но вам грозит беда.
     Один мой близкий друг во имя давней дружбы
     Открыл мне то, о чем узнал по долгу службы.
     О государственной здесь тайне речь идет,
     Но, преданность мою к вам, сударь, взяв в расчет,
     Мой друг решился мне послать уведомленье:
     Вам надобно бежать, не медля ни мгновенья.
     Бесстыдный негодяй, что втерся в милость к вам,
     Отважился донос подать на вас властям.
     Проникнув к королю, ему вручил мошенник
     Ларец с бумагами: бежавший, мол, изменник
     На сохраненье вам ларец оставил сей,
     Вы ж дерзостно его скрывали от властей.
     Короче говоря, указ есть об аресте
     И стража послана за вами. С нею вместе
     Сюда пожалует и сам ваш злобный враг,
     А он-то уж не даст вам ускользнуть никак.

   Клеант

     Он с хладнокровием отпетого злодея
     Все средства в ход пустил. Таким путем вернее
     У вас имущество отнимет он теперь.

   Оргон

     Я вижу – человек страшней, чем лютый зверь.

   Валер

     Нам дорог каждый миг. Послушайтесь совета:
     Бегите. У крыльца нас ждет моя карета.
     А здесь вот – тысяча червонцев. Грянул гром,
     Спасение теперь лишь в бегстве мы найдем.
     Итак, не медлите. Хочу вас проводить я
     И сам доставлю вас в надежное укрытье.

   Оргон

     Заботой вашей я растроган и смущен.
     Отложим наш расчет до лучших мы времен,
     Но буду я о том от сей поры молиться,
     Чтоб счастье выпало мне с вами расплатиться…
     Прощайте! Может быть, удастся повернуть…

   Клеант

     Мы все возможное предпримем. Добрый путь!

Явление седьмое

   Те же, Тартюф и офицер.
   Тартюф(останавливает Оргона)

     Ну-ну, зачем спешить? Повременим немного:
     До нового жилья недальняя дорога.
     Вы арестованы указом короля.

   Оргон

     Как терпит этого предателя земля?
     За то, что я посмел сорвать с тебя личину,
     Ты, подлая душа, мне нож вонзаешь в спину!

   Тартюф

     Мой слух неуязвим для ваших бранных слов:
     Во славу Небесам я все снести готов.

   Клеант

     Да, отрицать нельзя: вы редкостный смиренник.

   Дамис

     И Небеса еще приплел сюда, мошенник!

   Тартюф

     Меня не трогают ни брань, ни ярый пыл.
     Я выполняю здесь мой долг по мере сил.

   Мариана

     О да, почетный долг! Есть чем гордиться, право!
     На этом поприще вас ожидает слава.

   Тартюф

     Славней всего служить на поприще любом
     Тому, чьей волею я послан в этот дом.

   Оргон

     Забыл ты, кто тебя от нищеты избавил?
     Ни благодарности, ни совести, ни правил!

   Тартюф

     Служенье королю есть мой первейший долг.
     Да, я обязан вам кой-чем, и если смолк
     Признательности глас в душе моей смиренной,
     Причина в том, что так велел мне долг священный.
     Тут я не пощажу, все чувства истребя,
     Ни друга, ни жены, ни самого себя.

   Эльмира

     О лицемер!

   Дорина

                  Таких еще и не бывало:
     На грязь чистейшее накинул покрывало.

   Клеант

     Коль вы предприняли столь тяжкие труды
     С похвальным рвением, которым так горды,
     То почему ж оно дремало в вас, покуда
     Вас оскорбленный муж не выдворил отсюда?
     Когда он выгнал вас, вы подали донос.
     Покамест в стороне оставлю я вопрос
     Об этой дарственной на все его именья.
     Однако же и то примите в рассужденье,
     Что, коль, по-вашему, преступен так мой зять,
     Не след бы от него подарки принимать.

   Тартюф(офицеру)

     Я вас прошу меня избавить от нападок.
     Пора, мне кажется, тут навести порядок.
     Так исполняйте же вам отданный приказ!

   Офицер

     Да, медлить незачем, совет ваш в самый раз.
     Я предлагаю вам последовать за мною
     В тюрьму, и там я вас на жительство устрою.

   Тартюф

     Кого? Меня?

   Офицер

             Да, вас.

   Тартюф

                 За что меня в тюрьму?
     Извольте объяснить.

   Офицер

                        Да уж кому-кому,
     А вам не стану я давать тут объясненья.

   (Оргону.)

     Вам, сударь, следует отбросить опасенья.
     Наш государь – враг лжи. От зоркости его
     Не могут спрятаться обман и плутовство.
     Он неусыпную являет прозорливость
     И, видя суть вещей, казнит несправедливость.
     Не подчиняется он голосу страстей,
     Не знает крайностей великий разум сей.
     Бессмертной славою достойных он венчает,
     Но их усердие его не ослепляет,
     И, воздавая им за добрые дела,
     Сурово он следит за происками зла.
     Могли ль коварные уловки этой твари
     Не вызвать тотчас же сомнений в государе,
     Раскрывшем множество и не таких интриг?
     В извилины души злодейской он проник.
     Доносчик, выдав вас, попал в свои же сети.
     Есть правда и закон. Увидев плутни эти,
     Под новым именем узнал в нем государь
     Злодея дерзкого, о коем слышал встарь.
     Давно уж королю дела его знакомы:
     Их грязный перечень заполнить мог бы томы.
     Неблагодарностью, что выказал он тут,
     Монарха прогневил закоренелый плут,
     И переполнилась от этой капли чаша.
     Был послан для того я с ним в жилище ваше,
     Чтоб дать ему дойти в бесстыдстве до конца
     И вслед за тем при вас унизить наглеца.
     Бумаги, что к сему попали негодяю,
     По воле короля вам, сударь, возвращаю.
     Соизволяет он расторгнуть договор,
     Согласно коему задумал дерзкий вор
     Присвоить этот дом и ваше все именье.
     И, сверх того, король дарует вам прощенье,
     Хоть помощь получил от вас мятежный друг.
     Все эти милости вам в честь былых заслуг
     Оказаны теперь, когда вы их не ждете, –
     Пусть знают все, в каком у короля почете
     Благое рвение. Душа его щедра.
     И в правилах его – не забывать добра.

   Дорина

     Ох! Слава Небесам!

   Госпожа Пернель

                      Уф! С плеч гора свалилась!

   Эльмира

     Счастливый оборот!

   Мариана

                        Негаданная милость!

   Оргон

     Попался, негодяй!..

   Офицер уводит Тартюфа.

Явление восьмое

   Оргон, Клеант, Дамис, госпожа Пернель, Эльмира, Мариана, Дорина, Валер.
   Клеант

                     Спокойней, милый зять!
     Не следует свое достоинство ронять.
     К чему сейчас слова? Сдержите пыл свой гневный,
     Оставьте жалкого судьбе его плачевной.
     Не лучше ль пожелать, чтоб, искупив позор,
     Вновь к добродетели он обратил свой взор,
     Чтоб горько осудил он сам свой путь бесславный,
     Чтобы раскаяньем смягчил он суд державный?
     Великий государь столь милостив был к вам,
     Что тотчас вы должны припасть к его стопам.

   Оргон

     Да. Верно сказано. И, преклонив колени,
     Я мудрость восхвалю его благих решений.
     Исполню этот долг первейший, а потом
     О долге предстоит подумать о другом
     И, увенчав любовь победой долгожданной,
     Соединить навек Валера с Марианой.

Мизантроп
Перевод М. Левберг

Действующие лица

   Альцест, влюбленный в Селимену.
   Филинт, друг Альцеста.
   Оронт, влюбленный в Селимену.
   Селимена.
   Элианта, кузина Селимены.
   Арсиноя, подруга Селимены.
   Акаст, Клитандр – маркизы.

   Баск, слуга Селимены.
   Офицер суда маршалов Франции.
   Дюбуа, слуга Альцеста.

   Место действия – Париж (дом Селимены). [11 - Первое представление комедии было дано в Париже на сцене театра Пале-Рояль 4 июня 1666 г. Роль Альцеста исполнял Мольер.Комедия была впервые напечатана в 1667 г.]

Действие первое

Явление первое

   Филинт, Альцест.
   Филинт

     Что с вами? Почему?

   Альцест

                        Оставьте, умоляю.

   Филинт

     Чудачеств ваших я совсем не понимаю.

   Альцест

     Уйдите, говорю, и спрячьтесь поскорей.

   Филинт

     Обычно, не сердясь, хоть слушают людей.

   Альцест

     Сердиться буду я, а слушать вас не буду.

   Филинт

     Печали вашей мне не разгадать причуду.
     Хоть с вами мы друзья, но я готов сказать…

   Альцест

     Друзья? Со счета вам пора меня списать.
     Да, дружбу нашу сам я признавал доселе,
     Но показали вы теперь себя на деле,
     И прямо я скажу: мы больше не друзья;
     В испорченных сердцах не жажду места я.

   Филинт

     Ужель мои, Альцест, так тяжки прегрешенья?

   Альцест

     Должны бы от стыда сгореть вы, без сомненья;
     Нельзя ничем такой поступок извинить
     И чувство чести впрямь он должен возмутить.
     Как этот человек был нежно встречен вами!
     Вы пылкими его осыпали словами,
     И, только весь запас восторгов истощив,
     Объятьем, наконец, скрепили свой порыв.
     Но вот на мой вопрос о господине этом,
     Вы, имя позабыв, промедлили с ответом,
     И кстати (с глаз долой – скорей из сердца вон)
     Признались, что вполне вам безразличен он.
     Постыдно, черт возьми, могу вас в том уверить,
     Наперекор душе так низко лицемерить!
     Будь в прошлом у меня подобное пятно,
     От огорченья я повесился б давно.

   Филинт

     Проступок слишком мал и тяжко наказанье;
     Примите, я молю, все это во вниманье
     И, грозный приговор смягчив хотя б слегка,
     Уж разрешите мне не вешаться пока.

   Альцест

     Плохая острота не достигает цели.

   Филинт

     Но не шутя, Альцест, чего бы вы хотели?

   Альцест

     Чтоб люди честь свою и искренность блюли,
     Чтоб речи их всегда от сердца прямо шли.

   Филинт

     Когда мне человек бросается на шею,
     Как обойду его я ласкою своею?
     Услугой мы должны услугу награждать
     И клятвою скорей на клятву отвечать.

   Альцест

     Нет, низких этих я не выношу повадок,
     Хоть модный свет до них и поголовно падок,
     И даже злейший мне не так противен враг,
     Как вздорная толпа напыщенных ломак,
     Которые ко всем с лобзаньем лезут сразу,
     Всем говорят равно бессмысленную фразу
     И, всех превосходя учтивостью своей,
     Достойных от пустых не отличат людей.
     Ценить ли нам того, кто примет нас сердечно,
     Любить и уважать нас поклянется вечно
     И громко нам хвалу воздаст, а через час
     Другому изольет потоки тех же фраз?
     Нет, ежели в душе высокое таится,
     Она с развратом чувств не может помириться,
     И гордый человек обиды чует яд,
     Когда его в один со всеми ставят ряд.
     Основой добрых чувств я мыслю предпочтенье:
     Не стоит ничего к вселенной уваженье!
     Вы, если модный вас уж заразил недуг
     (Будь проклят я!), войти не можете в мой круг.
     Я в дружбе не приму терпимости широкой;
     Считаю меж людьми я разницу глубокой,
     Хочу, чтобы меня не путали ни с кем,
     И с общим другом мне не по пути совсем.

   Филинт

     Но в свете мы живем, и требуют приличья
     Любезность соблюдать со всеми без различья.

   Альцест

     Безжалостно карать нам это долг велит.
     Позором дружба нас поддельная клеймит.
     Нет, человеком будь! Пускай при каждой встрече
     Из глубины души твои исходят речи!
     Дай говорить душе, правдивых чувств своих
     За маской не тая любезностей пустых.

   Филинт

     Бывает иногда – граница тут известна –
     Такая прямота смешна и неуместна.
     Мы – строгости скажу я вашей не в укор –
     Должны порой идти душе наперекор.
     Как, отдавая день законам обхожденья,
     Всем выражать в лицо действительные мненья?
     И если кто-нибудь противен иль смешон,
     Ужель от нас узнать про это должен он?

   Альцест

     Да.

   Филинт

         Сделали бы вы Эмилии признанье,
     Что ей пора забыть свое очарованье,
     Что в возрасте ее белила режут глаз?

   Альцест

     О да.

   Филинт

               Сказали б вы: «О предках, Дорилас,
     И о себе самом болтая столько чуши,
     Придворным всем давно вы прожужжали уши»?

   Альцест

     Ну да.

   Филинт

                Зачем шутить?

   Альцест

                      Я вовсе не шучу
     И никого щадить отныне не хочу.
     Давно уже мне двор и общество постыли
     И горечью мою всю душу отравили.
     Болею я тоской, грызет меня недуг,
     Как только посмотрю я на людей вокруг.
     Куда ни оглянусь, все малодушно льстивы,
     Корыстны и хитры, подлы, несправедливы;
     Нет сил терпеть, бешусь, и мне один исход –
     Предать презрению людской ничтожный род.

   Филинт

     От философских дум вы впали в исступленье;
     Признаться, мне смешно такое огорченье;
     Когда бы братьев двух достались роли нам,
     Могли бы разыграть и мы урок мужьям,
     Где…

   Альцест

                Без сравнений вы не обойдетесь пресных!

   Филинт

     От выпадов пора отвыкнуть неуместных.
     Как ни старайтесь вы, все тем же будет мир,
     И раз из прямоты вы создали кумир,
     Я прямо вам скажу, что ваш безумный ропот
     Решительно везде уж вызывает хохот.
     Страсть вечно нападать на наши времена,
     По мненью многих лиц, нелепа и смешна.

   Альцест

     Тем лучше, черт возьми! Приятно это мненье.
     Как добрый знак, оно дает мне облегченье.
     Так ненавистны мне людишки все кругом,
     Что не хочу я им казаться мудрецом.

   Филинт

     Вы злобою полны к людскому роду страстной.

   Альцест

     Да, ненавистью я горю к нему ужасной.

   Филинт

     Как? Исключенья вы не обрели ни в ком
     И ненавидеть мир хотите целиком?
     Людей хороших я и в наше время вижу.

   Альцест

     Без исключенья я всех смертных ненавижу:
     Одних – за то, что злы и причиняют вред,
     Других – за то, что к злым в них отвращенья нет,
     Что ненависти их живительная сила
     На вечную борьбу со злом не вдохновила.
     О, эта широта оправдана вполне!
     С мошенником пришлось судиться явным мне;
     Под маскою не скрыть предательского лика,
     Насквозь он виден всем, от мала до велика;
     Его умильный взгляд и вкрадчивая речь
     Приезжих из глуши способны лишь увлечь.
     Мы знаем, негодяй достоин кары строгой;
     Он в общество проник сомнительной дорогой
     И свой успех купил ценою темных дел.
     Всяк возмущался им, всяк за него краснел!
     Позорными давно он заклеймен словами;
     Защитников найти не может между нами;
     Скажите, что он плут, подлец из подлецов, –
     Никто опровергать не станет ваших слов;
     Но терпят между тем везде его кривлянья,
     Добьется он у всех улыбки и вниманья,
     И если в чем-нибудь протекция нужна,
     Не лучшим, а ему достанется она.
     Проклятие! Душа поражена смертельно
     Тем, что у нас порок щадится беспредельно,
     И вспыхивает вдруг порой в душе моей
     Желание бежать в пустыню от людей.

   Филинт

     О боже, так нельзя скорбеть о нравах века;
     Прошу вас, пощадим природу человека.
     Не должен быть наш суд над ближними суров;
     Отпустим людям часть их маленьких грехов;
     Сговорчивой в миру пусть добродетель будет,
     Иначе мир ее безжалостно осудит.
     Всех крайностей велит нам разум избегать
     И даже нравственность лишь в меру соблюдать.
     Мужи веков былых чисты и величавы,
     Их доблести чужды теперешние нравы;
     Мы прежних совершенств не можем воскресить
     И времени должны без боя уступить.
     Безумцем назовем того мы, без сомненья,
     Кто в нашу жизнь внести затеет исправленья.
     За многим, как и вы, я каждый день слежу,
     И многое дурным на свете нахожу,
     Но что бы ни пришлось мне видеть ежечасно,
     Я изливать свой гнев не стану громогласно;
     Какими они есть, привык я брать людей;
     Терпимость к их делам растет в душе моей,
     И разум мне твердит, что и двору и свету
     Философ бы явил не желчь, а флегму эту.

   Альцест

     Изволите красно вы, сударь, рассуждать,
     Но равновесье всем случается терять.
     А если лучший друг изменит вам случайно,
     А если разорить вас затевают тайно
     Иль распустить про вас стремятся злостный слух,
     Ужель невозмутим останется ваш дух?

   Филинт

     Я вижу слабости, что гнев в вас пробудили,
     Но от природы мы все это получили,
     И человеком я не боле возмущен,
     Когда пристрастен, зол или коварен он,
     Чем мыслию о том, что ястреб плотояден,
     Мартышка зла, а волк свирепый кровожаден.

   Альцест

     Я дам себя предать, измучить, разорить,
     Но только… Черт возьми! Что с вами говорить?
     Вся ваша речь меня глубоко возмущает.

   Филинт

     Ей-богу, помолчать, Альцест, вам не мешает!
     Чем преданных людей напрасно обличать,
     О деле б вы своем взялись похлопотать.

   Альцест

     Не буду, повторять мне это надоело.

   Филинт

     Но кто ж отстаивать берется ваше дело?

   Альцест

     Кто? Правота моя, и разум, и закон.

   Филинт

     Намерены ль идти вы к судьям на поклон?

   Альцест

     Нет. Ведь права мои не подлежат сомненью.

   Филинт

     Согласен я, но все ж интриги, к сожаленью,
     Сильны, и…

   Альцест

                  Пальцем я решил не шевельнуть.
     Моя тут правда.

   Филинт

                 Ей легко вас обмануть.

   Альцест

     Не двинусь с места я.

   Филинт

                         С врагом шутить опасно;
     Ведь козни строит он, и, может быть…

   Альцест

                                   Прекрасно.

   Филинт

     Вы ошибаетесь.

   Альцест

                 Хочу узнать исход.

   Филинт

     Но…

   Альцест

              Ради этого пусть дело пропадет.

   Филинт

     Но все же…

   Альцест

                 На суде мне станет очевидно,
     Сколь сердце у людей коварно и бесстыдно,
     Довольно ль скрыто в нем порочности и зла,
     Чтоб там обида мне нанесена была.

   Филинт

     О, что за человек!

   Альцест

                    Иду на пораженье,
     Чтоб только увидать такое представленье!

   Филинт

     Уверен я, Альцест, раздастся дружный смех,
     Когда свои слова вы скажете при всех.

   Альцест

     Тем хуже этим всем.

   Филинт

                        Но безупречность эту,
     Которую в закон вменяете вы свету,
     И эту прямоту на жизненном пути
     Ужель вам удалось в любимой обрести?
     Я очень удивлен; ведь с миром, без сомненья,
     Испорчены у вас навеки отношенья,
     Он ненавистен вам, а между тем и вас
     Влечет в нем только то, что восхищает глаз.
     И – право, ничему я так не изумлялся –
     Сердечный выбор ваш мне странным показался.
     У Элианты к вам правдивой склонность есть,
     Всем Арсиноя вас готова предпочесть,
     Но разделить мечты вам неугодно эти,
     Лишь Селимены вы терпеть готовы сети.
     Кокетства много в ней, зла на язык она,
     Для нравов наших дней как будто создана.
     О, к нравам этим вы безжалостно суровы,
     Но, видно, их сносить в красавице готовы.
     Иль недостатков нет у милой никаких?
     Вы стали слепы к ним? Или простили их?

   Альцест

     Хоть к молодой вдове любовью я пылаю,
     На слабости ее глаза не закрываю,
     И как бы ни велик был мой любовный пыл,
     Я первый их узрел и первый осудил.
     Но все же, каюсь я, напрасны все старанья;
     Я слаб, а у нее есть дар очарованья,
     Дурное в ней могу я видеть и судить,
     Но все-таки ее не в силах не любить.
     Я чарам поддаюсь, и страсть моя, быть может,
     От модных ей грехов очиститься поможет.

   Филинт

     Недаром вы свой труд потратите тогда.
     Так вы убеждены в любви ее?

   Альцест

     О да! Поверьте, я любить не мог бы безответно.

   Филинт

     Но если чувство к вам ее уже заметно,
     Что заставляет вас от ревности страдать?

   Альцест

     Душой ее я льщусь всецело обладать
     И к ней пришел сейчас, чтоб объявить открыто
     Все, что пока на дне моей души сокрыто.

   Филинт

     Когда б сказали мне: «Чего желал бы ты?» –
     На Элианту я направил бы мечты.
     Она к вам сердцем льнет, правдивым и надежным,
     И счастье с ней для вас мне кажется возможным.

   Альцест

     Вы правы; каждый день мне это ум твердит,
     Но пламенем любви не ум руководит.

   Филинт

     Дрожу за ваш я пыл; надежды эти хрупки,
     И…

Явление второе

   Оронт, Альцест, Филинт.
   Оронт

          Элианты нет; узнал я, что покупки
     Вновь увлекли ее, и Селимена с ней.
     Сказали мне, что вы – в числе ее гостей.
     Я поспешил сюда. Признаться мне приятно,
     Что уваженье к вам мое невероятно,
     О дружбе с вами я мечтаю уж давно
     И верю, что сойтись нам ближе суждено.
     Да, должное привык я воздавать заслугам;
     Я пламенно хочу вам быть отныне другом.
     Ведь если о такой заходит дружбе речь,
     Вы ею не должны как будто пренебречь.
     Простите, сударь, но… беседую я с вами.

   В это время Альцест погружен в глубокую задумчивость и не слышит, что Оронт обращается к нему.
   Альцест

     Со мной?

   Оронт

               Моими вы оскорблены словами?

   Альцест

     Нисколько. Удивлен лишь чрезвычайно я:
     Такая честь совсем нежданна для меня.

   Оронт

     Ужель вы от меня не ждали уваженья?
     Вас должен почитать весь мир без исключенья.

   Альцест

     Но, сударь…

   Оронт

                  Выше вас нет никого в стране,
     И доблесть ваша нам уже ясна вполне.

   Альцест

     Но, сударь…

   Оронт

                  Я готов отдать вам предпочтенье
     Пред всем, что мне у нас внушает уваженье.

   Альцест

     Но, сударь…

   Оронт

                  Рухни твердь, когда солгать я мог.
     Позвольте мне сейчас дать чувств моих залог,
     Объятия свои немедленно раскройте
     И дружбою меня ответной удостойте.
     Вот вам моя рука! Мне нужен ваш ответ:
     Вы друг мне?

   Альцест

                    Сударь, я…

   Оронт

                     Как? Неужели нет?

   Альцест

     Огромна, сударь, честь такая, несомненно;
     Но более должно быть чувство сокровенно,
     И если не хотим мы дружбы оскорбить,
     Не следует о ней без толку говорить.
     На выборе ее основаны союзы;
     Вслепую нам нельзя скрепить такие узы;
     Чужими, может быть, друг друга мы найдем,
     И каяться самим придется нам потом.

   Оронт

     Вот это, черт возьми, разумное сужденье:
     Оно, признаться, мне внушило уваженье.
     Поможет время нам скрепить союз такой;
     Пока же целиком располагайте мной,
     И если вам двора желательно вниманье,
     На короля могу я оказать влиянье.
     Он слушает меня, со мною очень мил
     И до сих пор всегда ко мне благоволил.
     К услугам вашим я во всем, без исключенья,
     И, высоко ценя ваш ум и ваши мненья,
     Желая наш союз грядущий поддержать,
     Прочту я свой сонет, чтобы от вас узнать,
     Уместно ли его на суд представить света?

   Альцест

     На это, сударь, я дать не могу ответа.
     Увольте.

   Оронт

                     Почему?

   Альцест

                  Порок есть у меня:
     Немного чересчур правдив бываю я.

   Оронт

     Я правды и хочу; скорбел бы я душою,
     Когда лукавить вы задумали б со мною,
     Решившись утаить хотя бы и пустяк.

   Альцест

     Я выслушать готов вас, сударь, если так.

   Оронт

     «Сонет»… Итак, сонет… «Надежда»… Основанье
     Мне для надежд дает прелестное созданье, –
     Надежда… О, далек от пышности сонет,
     Но есть в нем простота, и негой он согрет.

   (При каждой паузе взглядывает на Альцеста.)
   Альцест

     Посмотрим.

   Оронт

                  Может быть, найдутся недостатки.
     Вполне ль мои стихи отчетливы и гладки?
     Вполне ли я слова уместно подобрал?

   Альцест

     Увидим.

   Оронт

             Впрочем, я их быстро написал;
     За несколько минут творение созрело.

   Альцест

     Не по минутам мы оцениваем дело.

   Оронт

     «Хотя дает надежда облегченье,
     Баюкая тоску несносных дней,
     Ее, Филида, грустно утешенье,
     Когда ничто не следует за ней».

   Филинт

     Отрывком этим я вступительным пленен.

   Альцест

     Как, восхищает вас и в самом деле он?

   Оронт

     «Меня своим дарили вы приветом,
     Но лучше бы его мне не видать,
     А вам не быть такою щедрой в этом,
     Чтобы потом одну надежду дать».

   Филинт

     Ах, сколько вы внесли изящества в отделку!

   Альцест(тихо Филинту)

     Вы смеете хвалить дурацкую безделку?

   Оронт

     «Но если вечно будет ожиданье,
     Мой пыл мне принесет одно страданье,
     И я в могиле обрету покой.
     Меня утешить больше невозможно.
     Прекрасная Филида, безнадежно –
     Всегда гореть надеждою одной».

   Филинт

     Я негою пленен в терцете дивном этом!

   Альцест(в сторону)

     Поди ко всем чертям ты со своим терцетом;
     Хоть нос бы об него ты поскорей сломал!

   Филинт

     Я боле мастерских сонетов не слыхал.

   Альцест(в сторону)

     О черт!

   Оронт

             Вы льстите мне, считая, очевидно…

   Филинт

     Нет, вовсе я не льщу.

   Альцест(тихо Филинту)

                          Предатель, как не стыдно!

   Оронт

     Иначе с вами мы условились сейчас:
     Я отзыва просил правдивого у вас.

   Альцест

     Вы задали вопрос мне, сударь, щекотливый.
     Конечно, нам всегда приятен отзыв льстивый.
     Вот, кстати, некто – я не назову его –
     Стихи мне показал изделья своего.
     Сказал я, что всегда должно быть в нашей власти
     В границах удержать писательские страсти
     И, нетерпенья пыл покрепче обуздав,
     Огласки не давать плодам своих забав.
     Иначе в свете мы, помимо нашей воли,
     Сыграем далеко не выгодные роли.

   Оронт

     Вам кажется, что я неверный путь избрал,
     Желаньем возгорясь?..

   Альцест

                           Не это я сказал.
     Я говорил ему: «Холодное творенье
     Дурное создает о человеке мненье.
     Хоть тысячу заслуг других имеет он,
     Судить его начнут с его дурных сторон».

   Оронт

     Как видно, вы нашли плохим мое созданье?

   Альцест

     Не это я сказал. Чтоб бросил он писанье,
     Я доказал ему, что стихотворный пыл
     Порядочно людей честнейших развратил.

   Оронт

     Похож ли я на них? Ужель пишу я скверно?

   Альцест

     Не это я сказал. Вот речь моя примерно:
     «Какая вас нужда заставила писать?
     Какой толкает черт вас книгу издавать?
     Простим мы бедняку изданье скверной книжки:
     Ведь плохи без нее совсем его делишки.
     Но вы должны соблазн преодолеть такой,
     Не вынося забав своих на суд людской
     И помня лишь одно, что б вам ни говорили:
     Вы при дворе всегда аристократом слыли;
     Но славой вас иной издатель наградит,
     Вам званье дав: смешной, непризнанный пиит».
     Старался я, чтоб он усвоил это ясно.

   Оронт

     Я понимаю вас, и это все прекрасно,
     Но не коснулись вы сонета моего.

   Альцест

     По правде, спрячьте в стол подальше вы его.
     Дурной пример повел по ложной вас дороге,
     Естественности я не вижу в вашем слоге;
     Хотя б: «Баюкая тоску несносных дней»,
     Или: «ничто не следует за ней»,
     Иль: «вам не быть такою щедрой в этом,
     Чтобы потом одну надежду дать»,
     Иль, например: «Филида, безнадежно –
     Всегда одной надеждою гореть».
     Да, вычурен тот стиль, которым вы горды;
     Ему естественность и простота чужды.
     Игрою праздных слов, напыщенностью моды
     Вы рады подменить язык самой природы.
     Безвкусием наш век в тоску вогнать готов;
     При грубом нраве вкус был лучше у отцов,
     И то, что среди вас слывет всего чудесней,
     Я не могу сравнить с одной старинной песней:
             «Когда б король мне подарил
             Париж, свою столицу [12 - «Когда б король мне подарил…» – Хотя эта песенка во французском песенном фольклоре не обнаружена, однако, судя по ее словесной фактуре, стихотворному размеру, ритму и рефрену, она принадлежит к старинным французским песням. (К этому выводу приходят мольеристы Э. Депуа и П. Менар в своем обстоятельном комментарии, помещенном в академическом издании комедий Мольера.)],
             И я за это должен был
             С голубкой распроститься,
             Сказал бы я: «Король Анри,
             Обратно свой Париж бери,
             Милей моя голубка мне, – оге!
             Милей моя голубка мне!»
     Слог песни устарел, и рифма в ней бедна;
     Но, согласитесь, все ж прекраснее она
     Тех пустяков, что ум приводит в исступленье,
     И страсти чистой в ней мы чувствуем горенье:
     «Когда б король мне подарил
     Париж, свою столицу,
     И я за это должен был
     С голубкой распроститься,
     Сказал бы я: «Король Анри,
     Обратно свой Париж бери,
     Милей моя голубка мне, – оге!
     Милей моя голубка мне!»
     Здесь верный облик мы сердечных видим дум.
     Да, смейтесь; во вражде со мной изящный ум,
     Но выше это я ценю огней слепящих,
     Что так в алмазах вам милы ненастоящих.

   Оронт

     Но от сонета я в восторге моего.

   Альцест

     У вас причины есть, чтоб защищать его.
     Но разрешите мне иметь свои сужденья,
     Не испросив у вас на это разрешенья.

   Оронт

     Однако за сонет хвалили все меня.

   Альцест

     Все лгали, но ко лжи не склонен вовсе я.

   Оронт

     Вам кажется, что вы умнее всех на свете.

   Альцест

     Нет, я тогда не то сказал бы о сонете.

   Оронт

     Похвал, поверьте, мне не надобно от вас.

   Альцест

     Придется обойтись без них на этот раз.

   Оронт

     Вот если б в стиле том, хотя б для назиданья,
     Сложили вы стихи такого содержанья.

   Альцест

     Столь скверные стихи я мог бы написать,
     Но людям ни за что не стал бы их читать.

   Оронт

     Однако чересчур ваш тон самоуверен.

   Альцест

     Я фимиам курить отнюдь вам не намерен.

   Оронт

     Милейший, вас прошу переменить я тон.

   Альцест

     Высокочтимый, здесь вполне уместен он.

   Филинт(становясь между ними)

     Нельзя же, господа! Довольно, умоляю!

   Оронт

     Простите, виноват! Я место уступаю –
     И, сударь, от души вам рад всегда служить.

   Альцест

     Имею, сударь, честь слугой покорным быть!

Явление третье

   Филинт, Альцест.
   Филинт

     Вот вам и результат правдивости чрезмерной:
     Возитесь-ка теперь с историей прескверной.
     Я видел, что Оронт хотел от вас похвал…

   Альцест

     Молчите!

   Филинт

              Но…

   Альцест

                     Я связь меж нами всю порвал.

   Филинт

     Позвольте…

   Альцест

                 Не хочу!

   Филинт

                       Я…

   Альцест

                           Что за словопренья!

   Филинт

     Но…

   Альцест

               Я не слышу.

   Филинт

                         Все ж…

   Альцест

                           Опять!

   Филинт

                             Я оскорбленья…

   Альцест

     Довольно, черт возьми! За мною ни на шаг.

   Филинт

     Вы шутите, и я вас не оставлю так.

Действие второе

Явление первое

   Альцест, Селимена.
   Альцест

     Сударыня, сказать дозвольте напрямик,
     Что к обращенью я такому не привык.
     Все больше отдаюсь я горькому порыву
     И вижу все ясней, что мы близки к разрыву.
     Я обманул бы вас, не признаваясь в том;
     Днем раньше, днем поздней к разрыву мы придем.
     И вам хотя б сто раз пообещав другое,
     Едва ли слово я сдержать бы мог такое.

   Селимена

     Насколько вижу я, чтоб ссориться опять,
     Вы вызвались меня сегодня провожать?

   Альцест

     Я ссоры не ищу; но нрав у вас беспечный.
     Стучаться в сердце к вам дерзает первый встречный.
     Поклонников всегда вас осаждает рой,
     И с этим не могу я свыкнуться душой.

   Селимена

     Ужель я за моих поклонников в ответе?
     Могу ли я пресечь мои успехи в свете?
     Иль жаждущих со мной увидеться людей
     Гнать палкою должна я от своих дверей?

   Альцест

     Сударыня, в одном тут только сердце дело.
     Зачем смотреть на всех так нежно и так смело?
     Я знаю, вами все увлечены кругом
     И держит всех в плену ваш ласковый прием.
     Вы, пленников даря приветом и вниманьем,
     Как будто со своим в союзе обаяньем;
     Всех рады окрылить надеждой на успех
     И каждый день бывать здесь приучили всех.
     Когда бы милость вы дарили бережливо,
     Поклонников ряды рассеялись бы живо.
     Вот, кстати, я узнать хотел бы, почему
     Благоволите вы к Клитандру своему?
     Заслугами ль, душой, достойной уваженья,
     Добиться он успел от вас расположенья?
     Мизинца ноготь ли [13 - Мизинца ноготь ли… – У щеголей со времен Людовика XIII была мода отращивать длинный ноготь на мизинце левой руки.] чудовищной длины
     Причиною тому, что вы им пленены?
     Иль отдаете дань, совместно с высшим кругом,
     Вы парика его блистательным заслугам?
     Иль пышность кружев вам поверх чулок мила,
     Иль груда ярких лент к нему вас привлекла?
     Иль обаяньем он своих ренграв [14 - Ренграв – пышная мужская юбка с боковыми разрезами, которая одевалась поверх шаровар; принадлежность дворянского костюма. Названа по имени голландского посла в Париже Ренграв ван Сальма, прослывшего в 1650-е годы во Франции брючным реформатором.] просторных,
     Прикинувшись рабом, побед достиг бесспорных?
     Иль глупый смех его и жиденький фальцет
     Вас тронуть помогли открыть ему секрет?

   Селимена

     О, приуныли вы из-за него напрасно!
     Я ведь любезна с ним – вы знаете прекрасно –
     Лишь потому, что он и все его друзья
     Согласны на суде поддерживать меня.

   Альцест

     На проигрыш скорей вам следует решиться,
     Чем с ненавистным мне соперником мириться.

   Селимена

     Однако вы ко всем готовы ревновать.

   Альцест

     А вы готовы всех приветливо встречать.

   Селимена

     Поддержкою служить должны бы вашей вере
     Те милости, что всем дарю я в равной мере;
     Причины для обид скорее мы найдем,
     Когда заботиться я стану об одном.

   Альцест

     В сравненье с ними я, с умом моим ревнивым,
     Имею ль больше прав назвать себя счастливым?

   Селимена

     У вас сознанье есть, что вы любимы мной.

   Альцест

     Как это доказать моей душе больной?

   Селимена

     Сама об этом я сказала добровольно:
     Признанья моего тут, кажется, довольно.

   Альцест

     Как убедиться мне, что в этот самый час
     Другие тех же слов не слышали от вас?

   Селимена

     Вы языком любви владеете чудесно,
     И ваше мненье мне, бесспорно, очень лестно;
     Однако пусть от вас заботы отлетят:
     Я все мои слова беру теперь назад.
     Вас не обманут, нет! Обманывайтесь сами.
     Довольны вы?

   Альцест

                      Увы, пленен я слишком вами!
     Ах, если б удалось из сердца вас изгнать,
     За счастье б Небеса я стал благословлять!
     Запоров нет на нем, и велики старанья
     Прервать любви моей ужасные страданья.
     Но тщетно я в борьбу вступаю вновь и вновь:
     Мне, видно, за грехи дана моя любовь.

   Селимена

     Вы правы, чувств таких, как ваши, я не знаю.

   Альцест

     Да, миру целому тут вызов я бросаю.
     Непостижима страсть великая моя;
     Сударыня, никто так не любил, как я.

   Селимена

     Считаю вашу страсть ни с чем я не сравнимой:
     Вы любите затем, чтоб ссориться с любимой,
     И можно угадать ваш пыл по злым словам.
     Ворчливая любовь такая внове нам.

   Альцест

     Но успокоить вам ее нетрудно горе.
     Не будем заходить далеко в этом споре,
     Открыто скажем все, и, может быть, тогда…

Явление второе

   Селимена, Альцест, Баск.
   Селимена

     Кто там?

   Баск

             Пришел Акаст.

   Селимена

                            Зови его сюда.

   Альцест

     Как! Вам наедине сказать нельзя ни слова?
     Раскрыться ваша дверь для всякого готова?
     Ужель никак нельзя, хотя б минут на пять,
     Решиться никого в свой дом не принимать?

   Селимена

     Зачем же буду я с ним портить отношенья?

   Альцест

     Такие сильно мне претят соображенья.

   Селимена

     Но этот человек мне в жизни не простит,
     Узнав, что скучным я нашла его визит.

   Альцест

     А вам-то что? Зачем из-за него стесняться?

   Селимена

     Такие люди мне, бесспорно, пригодятся;
     Он и его друзья – не знаю почему –
     Умеют при дворе тон задавать всему.
     Усердно в разговор любой они вступают,
     Услуг бегут, но вред нередко причиняют,
     И, хоть другие нам скорей могли помочь,
     Мы этих болтунов прогнать не смеем прочь.

   Альцест

     Удачно или нет, нашли вы основанье,
     Чтоб поголовно всем оказывать вниманье,
     И осторожный путь, что разум наш избрал…

Явление третье

   Баск, Альцест, Селимена.
   Баск

     Сударыня, Клитандр.

   Альцест(выражает намерение удалиться)

                         Еще! Я так и знал.

   Селимена

     Куда вы?

   Альцест

             Ухожу.

   Селимена

                 Останьтесь.

   Альцест

                             Вот прекрасно!

   Селимена

     Останьтесь.

   Альцест

                  Не могу.

   Селимена

                     Я так хочу.

   Альцест

                             Напрасно.
     Постыла мне давно вся эта болтовня;
     Зачем же ею вы изводите меня?

   Селимена

     Я, сударь, так хочу.

   Альцест

                     Я не могу, простите.

   Селимена

     Тогда свободны вы. Пожалуйста, идите.

Явление четвертое

   Элианта, Филинт, Акаст, Клитандр, Альцест, Селимена, Баск.
   Элианта(Селимене)

     Маркизы оба здесь и просят их принять.
     Известно это вам?

   Селимена

                    Да, кресла всем подать.

   (Альцесту.)

     Вы не ушли?

   Альцест

                   Принять пора бы вам решенье
     И мне иль им отдать открыто предпочтенье

   Селимена

     Молчите.

   Альцест

               Душу вы откроете сейчас.

   Селимена

     Вы сходите с ума.

   Альцест

                    Я правды жду от вас.

   Селимена

     О!

   Альцест

             Выбрать вы должны.

   Селимена

                     Смеетесь вы, конечно.

   Альцест

     Решайте; и мое терпение не вечно.

   Клитандр

     Из Лувра прямо я, там утренний прием.
     Держал себя Клеонт отпетым чудаком.
     Ужель его друзья не могут даже в этом
     Немного просветить его благим советом?

   Селимена

     Он самому себе неловкостью вредит;
     Бросается в глаза его нелепый вид,
     И если с ним потом увидеться не сразу,
     Успеет стать странней он к следующему разу.

   Акаст

     Ну, если говорить о чудаках таких,
     Я только что видал скучнейшего из них:
     С Дамоном-болтуном пришлось, забыв о сроке,
     Мне у носилок час стоять на солнцепеке.

   Селимена

     Он странный человек; способность у него –
     Не выражать в речах длиннейших ничего.
     Суждения его до мозга не доходят,
     И только шум слова как будто производят.

   Элианта(Филинту)

     Начало хоть куда! О, в несколько минут
     По косточкам они всех ближних разберут.

   Клитандр

     Нелепостью Тимант известен чрезвычайной.

   Селимена

     Он с ног до головы сплошной окутан тайной;
     Бросает на ходу он взор на вас шальной;
     Дел никаких, но вид бессменно деловой;
     Все, что он говорит, всегда полно кривлянья;
     Ужимками он всех приводит в содроганье;
     Всегда он перебьет некстати разговор,
     Чтоб на ухо шепнуть невероятный вздор.
     О всяком пустяке трезвонить рад по свету
     И даже «добрый день» бормочет по секрету.

   Акаст

     Ну а Жеральд?

   Селимена

                      Жеральд? Вот скучен-то, беда!
     Аристократа роль играет он всегда;
     Блеск света у него один лишь на помине,
     О герцоге рассказ, о князе иль княгине;
     Он в титулы влюблен, а говорит, чудак,
     Про лошадей одних, кареты и собак.
     На «ты» со всеми он, кто близок высшим сферам,
     И слово «господин» претит его манерам.

   Клитандр

     С Белисой, говорят, он сблизился весьма.

   Селимена

     Сух разговор ее, и мало в ней ума;
     Когда она со мной, терплю я прямо пытку,
     Чтоб поддержать бесед слабеющую нитку;
     Но речь ее бедна, и, что ни миг, у нас,
     Уж смотришь, разговор налаженный погас.
     Желая прекратить безмолвное томленье,
     Я общие места зову на подкрепленье:
     Дни ясные, дожди, морозы, летний зной;
     Мгновенно весь запас исчерпан этот мной,
     А между тем визит невыносимый длится,
     Ужасною тоской душа моя томится,
     Я на часы смотрю, зеваю уж давно,
     И все-таки она – ни с места, как бревно.

   Акаст

     Вам нравится ль Адраст?

   Селимена

                              Гордец то пресловутый,
     Любовию к себе безмерною надутый!
     Он на придворный круг без памяти сердит
     И каждый день его проклятьями клеймит.
     Когда другим дают награду, повышенье,
     Он в этом для себя находит оскорбленье.

   Клитандр

     На вечера свои привлек младой Клеон
     Цвет общества всего. Вам по душе ли он?

   Селимена

     Ведь в поваре его успеха тайны скрыты,
     И гости отдают лишь трапезам визиты.

   Элианта

     Изысканные нам он подает блюда.

   Селимена

     Конечно, но без них была б ему беда.
     Его дурацкий нрав – плохое угощенье:
     Ко всем блюдам оно внушает отвращенье.

   Филинт

     Всех дядюшка его Дамис очаровал.
     Что скажете о нем?

   Селимена

                 И мне он другом стал.

   Филинт

     Вот честный человек и, видно, с головою.

   Селимена

     Претензией на ум он злит меня порою;
     Всегда натянут он, и, судя по всему,
     Остроты нелегко выдумывать ему.
     О собственном уме он мнит безмерно много;
     Ему не угодишь, его сужденье строго.
     Находит в книгах он лишь недостатков тьму;
     Не снизойти к хвалам высокому уму!
     Не могут ускользнуть от знатока ошибки,
     Пристали дуракам восторги и улыбки.
     Ему ли признавать чужих трудов успех?
     Он самого себя считает выше всех,
     Он даже к болтовне относится сурово,
     В пустяшный разговор свое не вставит слово,
     Лишь внемлет свысока и, руки сжав крестом,
     Скорбит о всех речах, раздавшихся кругом.

   Акаст

     Будь проклят я! Портрет исполнен беспристрастно.

   Клитандр

     Искусством этим вы владеете прекрасно.

   Альцест

     Еще, еще! Смелей, милейшие друзья!
     Пощады никому, всем очередь своя.
     Но, если б кто-нибудь из них вошел, замечу,
     К нему со всех бы ног вы бросились навстречу,
     Объятьями скрепив и пожиманьем рук
     Слова: «Клянусь вам быть покорнейшим из слуг».

   Клитандр

     Когда коробят вас такие разговоры,
     К хозяйке отнести вам следует укоры.

   Альцест

     Нет, черт возьми, не к ней! Ваш благосклонный смех
     Желание родит злословить обо всех;
     К иронии растут природные стремленья
     В дурманящем чаду сплошного одобренья.
     Насмешки не дают уму таких услад,
     Когда им похвалы вдогонку не летят.
     Вот почему льстецы всегда за то в ответе,
     Что столь распространен порок на этом свете.

   Филинт

     Из-за таких людей вступать не стоит в спор:
     Охотно бы и вы им бросили укор.

   Селимена

     Как может он не быть в противоречье с нами?
     Распишется ли он под нашими словами?
     Не жаждет ли поднять повсюду громкий шум
     Его от детских лет неугомонный ум?
     С чужим он ни за что не согласится мненьем,
     Отстаивать свое начнет с ожесточеньем,
     И кажется ему, что ждет его позор,
     Когда со всеми он вступить не может в спор.
     В противоречье он такие видит чары,
     Что направлять готов и на себя удары,
     Нисколько не щадя заветных чувств своих,
     Как только вслух при нем заговорят о них.

   Альцест

     Всеобщий служит смех вам верною защитой;
     Терзайте же меня насмешкой ядовитой.

   Филинт

     Действительно, ваш ум всегда готов, мой друг,
     Враждебным быть всему, что говорят вокруг,
     И не мирится он, как вы признались сами,
     Ни с нашею хулой, ни с нашими хвалами.

   Альцест

     Но правых мнений я не слышу никогда,
     И всякий раз моя оправдана вражда.
     О чем бы речь ни шла, одно я вижу ясно:
     Все люди нагло льстят или хулят напрасно.

   Селимена

     Но…

   Альцест

           Согласился б я скорее умереть,
     Чем молча в вас черты подобные терпеть.
     Лелеют люди их, но в этом мало толку:
     Ведь сами же они бранят вас втихомолку.

   Клитандр

     Совсем напрасно ей вы бросили укор:
     Я недостатков в ней не видел до сих пор.

   Акаст

     По-моему, она полна очарованья;
     Я слабостям ее не уделял вниманья.

   Альцест

     Но я-то уделял и не хотел молчать!
     Без устали готов ее я упрекать.
     Чем любим мы сильней, тем менее мы льстивы:
     Прощенью далеки большой любви порывы.
     О, я прогнал бы прочь вздыхателей-льстецов,
     Угодливых рабов и чувств моих, и слов,
     Курящих фимиам терпимостью безвольной
     Всем прихотям моей натуры своевольной.

   Селимена

     Послушав вас, должны влюбленные сердца
     От сладости любви отречься до конца,
     Считая, что тогда лишь чувство совершенно,
     Когда свою любовь они бранят бессменно.

   Элианта

     Едва ли совместим с любовью ваш закон:
     Гордится милой тот, кто истинно влюблен.
     Людская страсть слепа, ей чуждо порицанье,
     Все в милом существе – одно очарованье,
     Порок считаем мы за совершенство в нем
     И для его прикрас слова всегда найдем.
     Любимая бледна – цветет жасмина ветка,
     До ужаса черна – прелестная брюнетка.
     У тощих гибок стан, движения вольны,
     Манеры у толстух величия полны,
     Неряхе – нет черты изящной или нежной –
     Названье мы даем красавицы небрежной,
     Высокая глазам богиней предстает,
     Диковиной небес свет карлицу зовет,
     Гордячку для венца назначила натура,
     Лукавая умна, добра, как ангел, дура,
     В трещотке хвалим мы живой и бойкий нрав,
     А в бессловесной чтим стыдливости устав.
     Для преданной души, любовию томимой,
     И недостатки все пленительны в любимой.

   Альцест

     Но утверждаю я…

   Селимена

                   Пора нам спор прервать;
     По галерее мне б хотелось погулять.
     Как, господа, уже?

   Клитандр и Акаст

                    О, что вы! Нет, понятно.

   Альцест

     Маркизов отпустить вам очень неприятно?
     Когда б вы ни ушли, предупреждаю я,
     Что не удастся вам пересидеть меня.

   Акаст

     О, если вам со мной еще не стало скучно,
     При вас пробуду я до ночи неотлучно.

   Клитандр

     Мне хочется попасть на маленький прием [15 - …попасть на маленький прием… – Имеется в виду вечерний прием короля; круг избранных лиц приглашался королем остаться у него на вечере, после окончания общего приема.],
     Но все же я вполне располагаю днем.

   Селимена

     Смеетесь вы?

   Альцест

                     О нет, хочу я убедиться,
     С кем раньше будет вам угодно распроститься.

Явление пятое

   Баск, Альцест, Селимена, Элианта, Акаст, Филинт, Клитандр.
   Баск

     Какой-то человек вас поджидает там;
     По очень спешным он пришел сюда делам.

   Альцест

     Скажи, что спешной я не удручен заботой.

   Баск

     На складках длинных фалд блистает позолотой
     Его камзол…

   Селимена

                   К нему пойти вам надлежит,
     Иль пусть он сам войдет.

   Альцест

                     В чем дело состоит?
     Прошу вас.

Явление шестое

   Офицер, Альцест, Селимена, Элианта, Акаст, Филинт, Клитандр.
   Офицер

                  У меня к вам, сударь, порученье.

   Альцест

     Я говорить при всех даю вам разрешенье.

   Офицер

     Суд маршалов [16 - Суд маршалов – особый трибунал, учрежденный в 1651 г. для рассмотрения дел об оскорблениях высшего дворянства и военных чинов с целью предотвращения возможных дуэлей.] (от них имею я приказ)
     Потребовал, чтоб я немедля вызвал вас.

   Альцест

     Кого? Меня?

   Офицер

                   Да, вас.

   Альцест

                      Но для какой же цели?

   Филинт

     С Оронтом глупых ссор последствия назрели.

   Селимена

     Как?

   Филинт

                Да. Оронт за то повздорил с ним слегка,
     Что он к его стихам отнесся свысока.
     Историю хотят замять без промедленья.

   Альцест

     О, я не проявлю трусливого смиренья.

   Филинт

     Поскольку есть приказ, вам надо поспешить.

   Альцест

     Как нас заставить мир друг с другом заключить?
     Ужель я изменить могу по приговору
     Мой отзыв о стихах, родивший эту ссору?
     Я подтверждаю то, что прежде выражал:
     Ужасные стихи!

   Филинт

                  Я мягче бы сказал.

   Альцест

     Стою я на своем. Стихи невыносимы.

   Филинт

     В сужденьях вы должны стать более терпимы.
     Пойдемте.

   Альцест

                Я иду. Ничто на свете всем
     Не убедит меня…

   Филинт

                          Поговорим потом.

   Альцест

     Когда не даст король приказ мне самоличный,
     Чтоб о стихах его я отзыв дал отличный,
     Я повторю всегда, что за такой сонет
     Быть должен осужден к повешенью поэт.

   (Клитандру и Акасту, которые смеются.)

     Во имя всех чертей, не думал я доселе,
     Что вам кажусь смешным.

   Селимена

                        Идите, в самом деле;
     Ведь ждут вас.

   Альцест

                      Я иду. Оттуда прямо к вам:
     Окончить разговор необходимо нам.

Действие третье

Явление первое

   Клитандр, Акаст.
   Клитандр

     Душа твоя, маркиз, довольна, это видно;
     Все веселит ее, ничто ей не обидно.
     Не ослепляй себя и прямо мне открой,
     Достаточно ль причин для радости такой?

   Акаст

     Подумав о себе, я отыщу едва ли
     Причину хоть одну для грусти и печали:
     Я молод, я богат, мой благороден род,
     Недаром знатным он среди других слывет.
     Благодаря ему имею основанья
     На все посты питать я смело притязанья.
     А мужество, – ведь нам оно ценней всего, –
     Без похвальбы скажу, я не лишен его.
     Известно в свете всем, что я способен дело
     При случае вести решительно и смело;
     Есть также у меня изящный вкус и ум,
     Способность обо всем судить без лишних дум;
     Поклонник новизны, на первых представленьях
     Являю знатока я вид в своих сужденьях,
     Спектаклю тон даю, и рукоплещет зал
     Тому, что нахожу я стоящим похвал.
     Я ловок и здоров, лицо мое красиво,
     И зубы хороши, и талия на диво.
     Что до одежды – тут, скажу, себе не льстя,
     Едва ли кто-нибудь изящнее меня.
     Почет мне воздают в делах и в разговоре,
     Любимец женщин я, у короля в фаворе.
     Мой дорогой маркиз, да ведь с такой судьбой
     И всякий мог бы быть доволен сам собой.

   Клитандр

     Зачем же от побед, добытых без стараний,
     Уходишь ты сюда для тщетных воздыханий?

   Акаст

     Нет, черт возьми, маркиз, мой нрав тому залог:
     Я не могу терпеть от женщин холодок.
     Пусть люди без заслуг, без внешности прекрасной
     Томятся от любви к красавице бесстрастной,
     Смиренно терпят все, склонясь к ее ногам,
     Готовы прибегать ко вздохам и слезам
     И не ценой заслуг – путем простой осады
     Добиться от нее надеются награды;
     Но людям вроде нас как будто не идет
     Дарить любовь в кредит, платя за все вперед.
     Хоть милая слепит редчайшей красотою,
     Чего-нибудь и я ведь, слава богу, стою.
     Вот почему за честь царить в душе моей
     Приходится всегда расплачиваться ей.
     Чтоб на весах любви стояли ровно чаши,
     Должны мы сообща нести расходы наши.

   Клитандр

     Так веришь ты, маркиз, что близко торжество?

   Акаст

     Имею я, маркиз, причины для того.

   Клитандр

     В большое ты, поверь, впадаешь заблужденье;
     Ты просто льстишь себе. Какое ослепленье!

   Акаст

     Ты прав, я льщу себе; я просто ослеплен.

   Клитандр

     Но почему же ты в успехе убежден?

   Акаст

     Я льщу себе.

   Клитандр

                   На чем ты строишь упованья?

   Акаст

     Я ослеплен.

   Клитандр

                 Твои надежны основанья?

   Акаст

     Нет, заблуждаюсь я.

   Клитандр

                     Признанье, может быть,
     От Селимены ты самой успел добыть?

   Акаст

     В немилости я, друг.

   Клитандр

                        Ответ мне дай правдивый.

   Акаст

     Я вижу лишь отпор.

   Клитандр

                     Оставим тон шутливый;
     Скажи: на чем твои покоятся мечты?

   Акаст

     Ах, неудачник я; удачник – это ты!
     Мне отвращенье здесь такое показали,
     Что удавиться я намерен от печали.

   Клитандр

     Я думаю, маркиз, к согласью мы придем,
     Условье заключив быть заодно во всем.
     Когда один из нас получит знак бесспорный,
     Что Селимены нрав он победил упорный,
     С пути его побед тотчас сойдет другой,
     Чтоб не мешать ему ненужною борьбой.

   Акаст

     Да, черт возьми, твой план действительно прекрасен,
     И следовать ему я от души согласен.
     Но тише!

Явление второе

   Селимена, Акаст, Клитандр.
   Селимена

               Здесь еще?

   Клитандр

                      Любовь пленила нас.

   Селимена

     Внизу коляски стук я слышала сейчас.
     Не знаете ли кто?

   Клитандр

                  Нет.

Явление третье

   Баск, Селимена, Акаст, Клитандр.
   Баск

                       Видеть Арсиною
     Угодно ль вам?

   Селимена

                      О чем ей говорить со мною?

   Баск

     Там Элианта с ней; занять ее спешит.

   (Уходит.)
   Селимена

     Какую цель ее преследует визит?

   Акаст

     Ей в обществе святой готовы дать названье,
     И рвением своим…

   Селимена

                    Чистейшее кривлянье!
     Мужчину подцепить – вот цель ее хлопот.
     Душой она – в миру, но к цели не придет
     И будет лишь следить, от зависти сгорая,
     Как зажигает страсть красавица другая.
     В ней святость никого еще не привлекла;
     Она на «век слепой» шипит из-за угла,
     Стараясь тщетно скрыть под ханжескою маской,
     Что обошла судьба ее теплом и лаской.
     Чтобы спасти престиж бессильных чар своих,
     Она зовет грехом все прелести других.
     Любовник между тем ей был бы очень к месту,
     И нежностью горит душа ее к Альцесту;
     Столь тягостно над ним ей торжество мое,
     Как будто что-то я ворую у нее.
     Кипит все время в ней ревнивая досада,
     Всем под шумок она меня охаять рада.
     Ну, словом, никого не знаю я глупей!
     На дерзости одни всегда нарвешься с ней,
     И…

Явление четвертое

   Арсиноя, Селимена, Акаст, Клитандр.
   Селимена

              О, сама судьба мне счастие послала!
     Сударыня, без вас я прямо тосковала.

   Арсиноя

     Считаю долгом я один совет вам дать.

   Селимена

     Ах, сколь я рада вас сегодня повидать!

   Уходят со смехом Клитандр и Акаст.
   Арсиноя

     Как вовремя они решили удалиться!

   Селимена

     Угодно вам присесть?

   Арсиноя

                          Я не хочу садиться.
     Сударыня, прийти обязан друг тогда,
     Когда в нем есть и впрямь серьезная нужда.
     Превыше мы всего, что в этом мире ценно,
     Благопристойность, честь считаем несомненно.
     Советом оградить хочу я вашу честь
     И доказать, что друг у вас правдивый есть.
     Вчера, в кругу людей возвышенной морали,
     Сударыня, о вас сужденья выражали.
     Ваш образ действий стал предметом для молвы
     И никаких похвал не заслужил, увы!
     Ваш легион друзей уж чересчур заметен,
     Любезность ваша к ним рождает массу сплетен;
     За это каждый вас судил, кто только мог.
     По-моему, был суд чрезмерно этот строг.
     Мое представить вам нетрудно поведенье:
     Старалась отразить я это нападенье,
     Твердила, что у вас не видно воли злой,
     И с радостью за вас ручалась головой.
     Но, даже если есть горячее желанье,
     Иным вещам нельзя придумать оправданья,
     И согласиться я была принуждена,
     Что и на вас лежит тут некая вина.
     Да, вправе свет смотреть на вас неблагосклонно,
     И сплетен, может быть, обилие законно.
     Когда б хотели вы, скандальный этот шум
     Не так бы волновал у посторонних ум.
     Что потеряли вы душою добродетель –
     О нет, не верю я, тому Господь свидетель,
     Но склонны думать мы: «нет дыма без огня»,
     И нравственность блюдем не для одних себя.
     Сударыня, я вас считаю слишком умной,
     Чтоб речи вы могли не внять благоразумной
     И усомниться в том, что верной дружбы пыл
     Единственно душой моей руководил.

   Селимена

     Я благодарна вам за ценную услугу;
     Да, вы себя вели, как подобает другу.
     Но, чтобы за добро не быть у вас в долгу,
     Вам вашу честь спасти я тоже помогу.
     Вы мне надежный друг: я это вижу ясно.
     Трудились передать вы сплетни не напрасно:
     Примером вашим я воспользуюсь сейчас
     И расскажу вам то, что говорят про вас.
     Я в общество одно зашла на днях случайно
     И встретила людей, достойных чрезвычайно.
     О душах речь велась, избравших верный путь.
     Пришлось при этом вас, конечно, помянуть.
     Но набожности пыл и видимость смиренья
     Для них не образец благого поведенья.
     Ваш вид – уж чересчур подчеркнуто он строг;
     Про нравственность и честь бессменный монолог,
     На шуточку в ответ – ужимки, окрик гневный,
     Хоть брошена она и в простоте душевной;
     Почтенье без границ к достоинствам своим,
     Презрительная спесь к людишкам остальным,
     Придирчивая злость нравоучений длинных
     По поводу вещей, казалось бы, невинных.
     Без исключенья все, по правде вам сказать,
     За это стали вас открыто порицать:
     «На что смиренный вид и святость Арсиное?
     В действительности ей ведь свойственно иное.
     Молитве и посту свой жертвуя досуг,
     Она томит в нужде и избивает слуг;
     Во всех церквах ее зовут благочестивой,
     Но белится она и хочет быть красивой;
     Спешит на полотне прикрыть нагую плоть,
     Но в жизни к ней любовь не может побороть».
     О, утверждала я, вас смело защищая,
     Что пахнет клеветой их болтовня пустая;
     Но внять не захотел никто моим словам,
     И было решено, что следовало б вам
     Поступками других поменьше заниматься
     И за свои дела ретивее приняться,
     Что, только заглянув в тайник души своей,
     Имеем право мы судить других людей,
     Что собственный пример, подобно тяжкой гире,
     Перетянуть добро над злом способен в мире,
     Но что верней всего перед лицом нужды –
     Духовникам вручать правления бразды.
     Сударыня, я вас считаю также умной,
     Извольте ж речи внять моей благоразумной,
     Не сомневаясь в том, что верной дружбы пыл
     Единственно моей душой руководил.

   Арсиноя

     За правду часто нас благодарят укором,
     Но не ждала с таким я встретиться отпором.
     Сударыня, теперь сомнений больше нет,
     Что ранил в сердце вас мой искренний совет.

   Селимена

     Напротив, я хочу, чтоб в нашем обиходе
     В обычай мы ввели советы в этом роде.
     Все прямо говоря, как есть, начистоту,
     Мы в каждом бы к себе лечили слепоту.
     Когда угодно вам, условимся друг другу
     Оказывать и впредь такую же услугу
     И сообщать всегда, правдиво, как сейчас,
     Вы – сплетни обо мне, я – мнения о вас.

   Арсиноя

     Сударыня, про вас дурных нет разговоров,
     Тогда как я для всех – предмет одних укоров.

   Селимена

     Все повод нам дает к хуле иль к похвалам,
     И каждый прав, смотря по вкусам и годам.
     Для женщин есть пора услад и неги томной,
     Есть строгости пора и видимости скромной.
     На путь морали нас толкнет прямой расчет,
     Как только увядать цвет юности начнет.
     Она прикроет то, что отнято годами:
     Возможно, что и я последую за вами, –
     Всему своя пора, – но, право, смысла нет
     За добродетель мне цепляться в двадцать лет!

   Арсиноя

     О, ваше хвастовство, сударыня, напрасно!
     Свой возраст восхвалять не стоит громогласно.
     Я старше, может быть, но на такой пустяк,
     Что, право же, смешно гордиться этим так.
     Не знаю почему, в припадке раздраженья,
     Вы вывести меня хотите из терпенья.

   Селимена

     А я не ведаю, сударыня, зачем
     Дурное обо мне вы говорите всем?
     Зачем меня одну винить в своей печали?
     Могу ль добиться я, чтоб и о вас вздыхали,
     Когда внушаю я действительно любовь,
     Когда признанья в ней я слышу вновь и вновь,
     Которые отнять вам было бы приятно?
     Сударыня, уж тут я ни при чем, понятно.
     Я не мешаю вам, и обвинять не след
     Меня за то, что в вас очарованья нет.

   Арсиноя

     Не думаете ль вы, что я полна досады?
     Поклонников своих перечислять вы рады;
     Нетрудно угадать, что в наши времена
     Значительно на них понизилась цена.
     Поверю ль, вопреки теперешнему нраву,
     Что качествами вы пленили их ораву,
     Что святостью одной пылает их любовь,
     Что добродетель в них разволновала кровь?
     Нет, нас не ослепить лукавыми словами,
     Свет провести нельзя; я знаю, между нами
     Есть женщины, вполне достойные любви,
     Но не имеют все ж поклонников они.
     Из этого легко мне сделать заключенье:
     Задатки мы должны давать за предпочтенье.
     Не любит нас никто из-за прекрасных глаз,
     Решительно за все взимают плату с нас.
     На торжество у вас нет никакого права;
     От маленьких побед сияет тускло слава.
     Советую я вам, гордыню обуздав,
     Немного усмирить высокомерный нрав.
     За вашим торжеством мы не следим ревниво,
     Не то бы ваш пример использовали живо.
     Как будто, если честь нисколько не жалеть,
     Так очень мудрено поклонников иметь!

   Селимена

     Попробуйте: хотя б по этаким причинам
     Начнете, наконец, вы нравиться мужчинам,
     И…

   Арсиноя

          Кончить мы должны подобный разговор:
     Уж слишком далеко увел нас этот спор.
     Давно б я прервала сама беседу эту,
     Когда бы не пришлось мне ждать мою карету.

   Селимена

     Пока угодно вам, вы можете здесь быть;
     Ничто вас не должно с уходом торопить.
     Чтоб разговор со мной не превратился в бремя,
     Я в обществе ином оставлю вас на время,
     И этот господин (вот кстати ваш приход!)
     Удачнее меня, пожалуй, вас займет.
     Альцест, я напишу записку небольшую,
     Откладывать ее я больше не рискую.
     Побудьте с гостьей здесь; ручаюсь я вполне,
     Невежливость она простит охотно мне.

Явление пятое

   Альцест, Арсиноя.
   Арсиноя

     Мне – так угодно ей – вас занимать придется,
     Пока за мной карета не вернется;
     И, право, не могла б придумать ничего
     Приятнее она для сердца моего.
     Возвышенной души увидев проявленье,
     Все ощущают к ней любовь и уваженье,
     Но чары сверх того еще присущи вам.
     Сочувствием горю я к вашим всем делам.
     Хочу, чтоб при дворе добились вы вниманья,
     Оценки всех заслуг и должного признанья.
     Несправедлив к вам двор; мне больно каждый раз,
     Как вижу я, что он опять обходит вас.

   Альцест

     Меня? Но каковы же там мои заслуги?
     Двору не оказал я ни одной услуги.
     Какие я свершил блестящие дела,
     Чтобы в обиде быть душа моя могла?

   Арсиноя

     Из тех, кому наш двор дарит свое вниманье,
     Не всякий совершил великое деянье.
     Благоприятный миг важней иных заслуг,
     И качества души, что видят все вокруг…

   Альцест

     Не будем, боже мой, моей души касаться;
     Ужели должен двор всем этим заниматься?
     Как будто у него нет дела поважней,
     Чем поиски заслуг и качеств у людей?

   Арсиноя

     Но блеск таких заслуг бывает виден ясно.
     Вас, например, признать готовы громогласно;
     И слышала вчера я в разных двух местах
     Вам похвалы от лиц в весьма больших чинах.

   Альцест

     Э, полноте! Кого у нас теперь не хвалят?
     В один котел людей, не разбирая, валят,
     И в равной мере нам все качества милы.
     Нельзя считать за честь такие похвалы;
     От них мутит, но мы их щедро дарим свету,
     И даже мой лакей уже попал в газету.

   Арсиноя

     Чтоб общество во весь увидело вас рост,
     Занять бы при дворе вам следовало пост.
     Один намек, – иной не надо нам причины,
     Чтоб с радостью для вас нажали мы пружины.
     Есть связи у меня, и стоит мне шепнуть,
     Как тотчас же ровней ваш сделается путь.

   Альцест

     Какие б при дворе я подыскал занятья?
     Оттуда должен сам навек себя изгнать я;
     Велением Небес мне дан удел другой,
     И я придворный дух не выношу душой.
     Мне кажется, нужны совсем иные свойства,
     Чтоб добиваться там карьеры и устройства.
     Талант единый мой – быть честным и прямым;
     Лукавить с ближним я не соглашусь моим.
     А те, кого нельзя причислить к лицемерам,
     Останутся всегда чужды придворным сферам.
     Вдали от этих сфер – прощай навек почет
     И титулы, что двор так щедро раздает.
     Потери выносить немыслимо без боли,
     Но не должны играть нелепые мы роли.
     Нам, выслушав отказ, не надо падать ниц,
     Иль дифирамбы петь стихам таких-то лиц,
     Иль чары восхвалять таких-то дам прелестных,
     Иль глупости терпеть маркизов легковесных.

   Арсиноя

     Когда хотите, двор оставим в стороне.
     Вас в области любви сердечно жалко мне.
     Хотела б очень я, скажу, забыв стесненье,
     Чтоб лучшее ваш пыл нашел употребленье.
     Заслуженной вполне у вас отрады нет,
     И недостоин вас любезный вам предмет.

   Альцест

     Сударыня, я все ж напомнить вам посмею,
     Что узы дружбы вас соединяют с нею.

   Арсиноя

     Да, но терпеть душой я больше не могла
     Сознания, что вам наносят столько зла.
     Я вижу вашу грусть, я ею огорчаюсь
     И об измене вас предупредить стараюсь.

   Альцест

     Как знак участья, речь бесспорно хороша,
     И благодарна ей влюбленная душа!

   Арсиноя

     Хоть мне она и друг, но сердце в ней, не скрою,
     Не призвано царить над вашею душою,
     И нежность к вам ее – притворства образец.

   Альцест

     Все может быть. Насквозь не видим мы сердец!
     Но поступили б вы, признаться, милосердно,
     Со мною этим всем делясь не так усердно.

   Арсиноя

     Когда приятней вам обман не раскрывать,
     Охотно соглашусь я просто замолчать.

   Альцест

     Нет, но в таких делах нужны не рассужденья;
     Всего другого нам мучительней сомненья,
     И только то от вас узнать бы я хотел,
     В чем убедиться сам возможность бы имел.

   Арсиноя

     К согласью мы пришли; я утверждаю смело,
     Что свет удастся мне пролить на это дело.
     Поверите, Альцест, вы собственным глазам,
     Но проводить меня сперва придется вам.
     Я дома докажу уликой достоверной,
     Как много лжи в душе красавицы неверной;
     И если взор другой дойдет до ваших глаз,
     Мы постараемся в беде утешить вас.

Действие четвертое

Явление первое

   Элианта, Филинт.
   Филинт

     Нет, не встречал души я боле непокорной;
     Суд никогда не вел борьбы такой упорной:
     Старались убедить его со всех сторон,
     Но мненью своему остался верен он;
     И полагаю я, столь редкостную ссору
     Подвергли в первый раз судебному разбору.
     «Нет, господа, тех слов я не возьму назад,
     Хоть в остальном и я прийти к согласью рад.
     Чем я задел его? К чему он поднял дело?
     Позорно ль то, что он рифмует неумело?
     Зачем мои слова превратно толковать?
     И в том ли наша честь, чтоб хорошо писать?
     Иметь она к стихам не может отношенья.
     Считаю я его достойным уваженья,
     Он доблестен и смел, об этом спору нет,
     Он светский человек, но он плохой поэт.
     Не отрицаю я его очарованья
     В манеже, на балу и в зале фехтованья,
     Но вот стихи его… Прошу меня простить!
     Уж если лучших он не может сочинить,
     Пусть разрешат ему писать лишь из боязни,
     По принуждению, под страхом смертной казни».
     И уступить суду он соизволил в том,
     Что, разрешив себя уговорить с трудом,
     Сказал Оронту, тон смягчая свой немного:
     «Мне, сударь, очень жаль, что я сужу так строго,
     И я из дружбы к вам хотел бы всей душой,
     Чтоб о сонете был приятней отзыв мой».
     Обняться судьи им велели на прощанье,
     И было решено окончить заседанье.

   Элианта

     Да, очень странно он подходит ко всему.
     Признаться, отношусь я хорошо к нему,
     И прямота его, прекрасная порою,
     По-моему, вполне бы подошла герою.
     Такие редко нам встречаются черты.
     Хотела б я от всех подобной прямоты.

   Филинт

     Чем дальше, тем сильней мое недоуменье.
     Его любви понять я не могу томленье,
     И самый нрав его я не могу понять.
     Как может он еще любовию пылать?
     Я становлюсь в тупик, гадая над причиной
     Того, что увлечен он вашею кузиной.

   Элианта

     Из этого всего нам ясно, наконец,
     Что зиждется любовь не на родстве сердец,
     И толки про закон взаимного влеченья
     Наглядней не могли найти опроверженья.

   Филинт

     Скажите только мне, любим он или нет?

   Элианта

     На это нелегко вам точный дать ответ.
     Быть может, ею он и впрямь любим, кто знает?
     Ведь чувств она своих сама не разбирает,
     Не ведая о том, любовию горит
     И, вовсе не любя, о страсти говорит.

   Филинт

     По-моему, наш друг, избрав кузину вашу,
     Приговорен до дна испить страданий чашу,
     О, если б сердце я свое ему мог дать,
     Иного счастия он начал бы желать,
     И, верный путь найдя, в то самое мгновенье
     Он ваше б оценил к нему расположенье.

   Элианта

     Не стану с вами я на этот счет хитрить, –
     Мы правды не должны в таких вещах таить:
     Нет, я не отношусь к любви его с враждою;
     Напротив, ей вполне сочувствую душою,
     И, если б их союз зависел от меня,
     С избранницей его соединила б я.
     Но если б – ах, чего на свете не бывало! –
     Любовь ему одно несчастье обещала
     И если бы она другого предпочла,
     Я чувство бы его отвергнуть не могла,
     И то, что ей оно не показалось мило,
     Едва ли бы тогда меня остановило.

   Филинт

     Я тоже возражать не буду ничего
     На то, что вы склонны предпочитать его,
     И сам он сообщить вам может, без сомненья,
     Какие тут ему читал я наставленья.
     Но если б страсть его утешил Гименей,
     И вы б не отдали ему руки своей, –
     Тогда бы к чести я высокой стал стремиться,
     Которой так легко ему теперь добиться.
     О, если б он ее принять не захотел
     И это счастье мне досталося в удел!

   Элианта

     Вы шутите, Филинт.

   Филинт

                      Сударыня, нимало:
     Из глубины души признанье прозвучало.
     Будь случай, я б давно вам руку предложил.
     О, хоть бы этот миг скорее наступил!

Явление второе

   Альцест, Элианта, Филинт.
   Альцест

     Сударыня, сражен обидой я ужасной,
     И верности она сильней моей напрасной.

   Элианта

     В чем дело? Что могло вас так разволновать?

   Альцест

     Хоть умираю я, но не могу понять!
     Не удручало б так меня землетрясенье
     И бунт природы всей, как это огорченье.
     Все кончено… Любовь… Сказать не в силах я.

   Элианта

     Хотя немного вы должны прийти в себя.

   Альцест

     О небо, сочетать всю прелесть обаянья
     С порочностью души ничтожного созданья!

   Элианта

     Но что же, наконец?

   Альцест

                       Мне бедствие грозит!
     Я… Предали меня… Обманут я, убит!
     О, кто поверить мог, что скрыта здесь измена?
     Была мне неверна, лгала мне Селимена!

   Элианта

     Есть данные у вас, чтоб это утверждать?

   Филинт

     Вы склонны попусту ее подозревать;
     Химеру может ум, ревнивый до предела…

   Альцест

     О черт, вам не должно до этого быть дела!

   (Элианте.)

     Нет, слишком убежден в ее измене я!
     Улика налицо: в кармане у меня
     Письмо к Оронту, да! Какие тут сомненья!
     В нем мук моих залог и знак ее паденья.
     Оронт! Казалось, он увлечь ее не мог;
     Соперник этот мне не причинял тревог.

   Филинт

     Но письма не всегда мы понимаем верно,
     И дело, может быть, совсем не так уж скверно.

   Альцест

     Молчите! Во второй прошу об этом раз;
     Заботьтесь лишь о том, что беспокоит вас.

   Элианта

     Должны вы овладеть собой, и оскорбленье…

   Альцест

     Сударыня, от вас зависит излеченье;
     Я помощи искать могу у вас одной.
     Чтоб разлучить меня с несносною тоской,
     Отмстите за меня красавице неверной,
     Не оценившей пыл любви моей безмерной.
     Отмстите за меня, прошу я вновь и вновь!

   Элианта

     Отмстить за вас? Но как?

   Альцест

                       Приняв мою любовь!
     Займите, я прошу, вы место Селимены.
     Я этим отомщу за все ее измены;
     Возмездие она, быть может, понесет,
     Увидев, что полно почтительных забот,
     Готовностью служить любимой ежечасно
     То сердце, что навек отдаться вам согласно.

   Элианта

     Сочувствие во мне рождает ваша речь,
     И сердцем вашим я не в силах пренебречь;
     Но дело это все, пожалуй, поправимо;
     Ужели мстить сейчас уж так необходимо?
     Когда оскорблены мы милым существом,
     Мы строим планы с тем, чтоб их забыть потом.
     Пусть для разрыва мы имеем основанья –
     Любимая всегда достойна оправданья;
     Обида на нее увянет, не созрев,
     А вместе с ней пройдет и весь любовный гнев.

   Альцест

     О нет! Я оскорблен, сударыня, смертельно;
     Я разрываю с ней, настаивать бесцельно.
     Ничто теперь мой план не может изменить.
     Я мщу себе за то, что мог ее любить.
     Она! Мой гнев растет. Она совсем уж близко.
     Скажу я, что вести нельзя себя столь низко,
     И, пристыдив ее, преподнесу вам в дар
     Все сердце, от ее очнувшееся чар.

Явление третье

   Альцест, Селимена.
   Альцест(в сторону)

     О Небо! Как свое мне обуздать смятенье!

   Селимена

     Что означать должно внезапное волненье?
     Что эти вздохи мне невнятно говорят?
     Что хочет дать понять угрюмый этот взгляд?

   Альцест

     Что глубоко порок в душе людей таится,
     Но с низостью такой едва ли он сравнится;
     Ни Небо, ни судьба, ни даже самый ад
     Столь злого существа, как вы, не сотворят.

   Селимена

     О сладостная речь! Нельзя не восхищаться.

   Альцест

     Довольно вам шутить. Прошла пора смеяться:
     По-моему, краснеть должны вы от стыда.
     Измену докажу я вашу без труда.
     Недаром чувством я измучился тревожным:
     Предчувствие души не оказалось ложным;
     Сомнения мои несносны были вам,
     Но помогли они прозреть моим глазам,
     Хоть много было лжи и много ухищрений;
     Мне о беде давно твердил мой добрый гений.
     Но знайте, что теперь вас ожидает месть,
     Что не намерен я обиду перенесть.
     Да, чувством управлять нельзя, как нам угодно:
     Везде, всегда любовь рождается свободно;
     Едва ли сердце кто насильно покорил;
     Вольны мы полюбить того, кто сердцу мил.
     И я бы не роптал, все принял бы покорно,
     Когда б не лгали вы так долго и упорно;
     И, если б с первых слов вы мой отвергли пыл,
     Я в горестях моих одну б судьбу винил.
     Но поощрять меня обманчивым признаньем –
     На низость эту я горю негодованьем!
     Сударыня, для вас достойной кары нет.
     И все дозволить я могу себе в ответ.
     Да, да, теперь за все я отомстить сумею;
     Отдался гневу я, собой я не владею;
     Сразили вы меня ударом роковым,
     Не властен разум мой над бешенством моим.
     Я праведным мой гнев, сударыня, считаю
     И больше за себя совсем не отвечаю.

   Селимена

     Откуда взяться мог столь невоздержный тон?
     Иль, может быть, у вас рассудок помрачен?

   Альцест

     Он вами помрачен – и с первого же взгляда,
     Убийственного я как будто принял яда,
     Поверив, что сулит хоть каплю прямоты
     Изменнический блеск манящей красоты.

   Селимена

     В чем изменили вам? Пожалуйста, скажите.

   Альцест

     О, как двуличны вы! Как тонко вы хитрите!
     Но вас нетрудно мне изобличить во всем.
     Взгляните-ка сюда. Что, почерк вам знаком?
     Полней не может быть вины разоблаченье,
     И вы едва ль теперь найдете возраженье.

   Селимена

     Открылся, наконец, источник всех тревог!

   Альцест

     Не покраснели вы при виде этих строк?

   Селимена

     Зачем же мне краснеть? Вот не было печали!

   Альцест

     Как быстро дерзость вы на помощь лжи призвали!
     Спросите же скорей: «Где подпись тут моя?»

   Селимена

     Нет, от своей руки не отрекаюсь я.

   Альцест

     Не вызывает в вас ни капельки смущенья,
     Что я вам показал улику преступленья?

   Селимена

     По правде, сударь, вас я нахожу смешным.

   Альцест

     О, можно ль пренебречь свидетельством таким?
     К Оронту склонность вы таите, очевидно.
     Ужель не больно мне? Ужели вам не стыдно?

   Селимена

     К Оронту? Кто же мог уверить в этом вас?

   Альцест

     Те люди, что письмо вручили мне сейчас;
     А если не к нему, к кому-нибудь другому, –
     Не так же ль я к письму отнесся бы такому?
     Не так же ль много вы мне причинили б зла?

   Селимена

     Но женщине его я написать могла.
     Виновна ль я тогда? И где тут преступленье?

   Альцест

     Уловка хороша! Прекрасно объясненье!
     Не снилось мне оно, признаться, и во сне.
     Вам удалось меня им убедить вполне!
     О, как на этот раз увертки ваши глупы!
     Ведь, право, далеко не так уж люди тупы.
     Какой же навести хотите вы туман,
     Чтоб истиною мне казался ваш обман?
     Иль объяснение у вас уж наготове,
     Что пыл тут не к нему – к ней виден в
     Позвольте ж веру мне немного укрепить
     И прочитать вам вслух…

   Селимена

                      Нет, этому не быть!
     Однако о себе вы очень возомнили,
     Что дерзостей таких в лицо наговорили!

   Альцест

     Прошу умерить гнев и объяснить сперва,
     Что могут означать подобные слова.

   Селимена

     Не буду объяснять! Все к лучшему! Отлично!
     Что б ни казалось вам, мне это безразлично.

   Альцест

     Я умоляю вас, извольте доказать,
     Что женщине могли вы это написать.

   Селимена

     Не женщине – ему, да будет вам известно!
     Оронт со мною мил, мне это очень лестно.
     Я восторгаюсь им, любуюсь многим в нем.
     Согласна с вами я решительно во всем,
     Помех не ставлю вам; хотите мести – мстите,
     Но больше никогда меня не изводите.

   Альцест

     О Небо! Кто б еще придумать это мог?
     Кто к любящей душе был более жесток?
     Как! Горькие мои заслужены укоры,
     Но им в ответ она со мною ищет ссоры,
     Все делает, чтоб боль сомнений растравить,
     Готова хвастать всем и все мне подтвердить!
     А сердце между тем настолько малодушно,
     Что цепь свою несет по-прежнему послушно,
     И гордого, увы, презрения в нем нет,
     И слишком мил ему любви его предмет.
     Коварная! Со мной бороться вам нетрудно;
     Вы пользуетесь тем, что слаб я безрассудно,
     Что, на свою беду, люблю я страстно вас,
     Сияньем раненный лукавых ваших глаз.
     Но защищаться вы должны от обвиненья;
     Довольно подтверждать несносные сомненья;
     Невинное письмо отдайте мне скорей.
     Любовью я готов вам помогать своей;
     Старайтесь верной мне хотя бы лишь казаться,
     И буду я на вас всецело полагаться.

   Селимена

     От ревности своей безумны вы сейчас:
     Не заслужили вы, чтоб я любила вас.
     Хотела бы я знать, кто б мог меня уверить,
     Что с вами я должна хитрить и лицемерить?
     Ужель, когда другой понравился бы мне,
     Я с вами не могу быть искренней вполне?
     Ужели все мои бессильны уверенья
     Защитою служить от вашего сомненья,
     И на весах они не тяжелей вдвойне?
     Пренебреженье к ним – обида злая мне.
     И если стоит нам усилий чрезвычайных
     Открыться, наконец, в сердечных наших тайнах,
     И если наша честь, враждуя против них,
     Признаний не велит нам делать никаких, –
     Тот, для кого ее нарушили веленья,
     Обязан верить нам во всем без рассужденья.
     Ужели вправе он не доверять словам,
     Которые борьбы тяжелой стоят нам?
     Вы, сударь, привели меня в негодованье,
     Я больше не хочу вам уделять вниманье,
     Глупа я и браню себя за простоту,
     Нельзя к вам проявлять такую доброту;
     Мне следует, избрав кого-нибудь другого,
     Законный повод дать для бешенства такого.

   Альцест

     Изменница! Я слаб по отношенью к вам.
     Напрасно верю я столь сладостным словам,
     Но спорить не могу я со своей судьбою
     И целиком готов вам ввериться душою.
     Да, я на все пойду, чтоб, наконец, узнать,
     Способны ли меня вы все-таки предать.

   Селимена

     О нет, совсем не так меня любить должны вы.

   Альцест

     Ни с чем нельзя сравнить любви моей порывы.
     Открыться всем давно стремится уж она
     И даже против вас идти принуждена.
     Хотел бы я, чтоб вы уж не пленяли боле,
     И рок вас прозябать заставил в низкой доле,
     И Небом были вы во всем обделены,
     Всех почестей, и благ, и денег лишены,
     И я один бы мог, всем жертвуя любимой,
     Веленье побороть судьбы неумолимой.
     Как счастлив был бы я одним сознаньем тем,
     Что мне, моей любви обязаны вы всем!

   Селимена

     Нелепы для меня такие пожеланья.
     Дай бог, чтоб не дала судьба вам основанья.
     А вот и Дюбуа. Какой смешной наряд!

Явление четвертое

   Дюбуа, Селимена, Альцест.
   Альцест

     Что значит этот вид и этот странный взгляд?

   Дюбуа

     Я, сударь…

   Альцест

               Говори.

   Дюбуа

                  Все так необычайно.

   Альцест

     Что?

   Дюбуа

               Плохи ведь у нас дела-то чрезвычайно.

   Альцест

     Да что произошло?

   Дюбуа

                     Сказать?

   Альцест

                         Конечно, да.

   Дюбуа

     Но мы ведь не одни.

   Альцест

                       Вот тянет-то, беда!
     Ты будешь говорить?

   Дюбуа

                         Бежать пора настала.

   Альцест

     Как?

   Дюбуа

             Сударь, во всю прыть и не подав сигнала.

   Альцест

     Но почему?

   Дюбуа

                  Скорей покинем этот край!

   Альцест

     Причины?

   Дюбуа

                Не сказав последнего «прощай».

   Альцест

     К чему затеял ты такие разговоры?

   Дюбуа

     К тому, чтобы тотчас приняться нам за сборы.

   Альцест

     Я голову тебе, бездельник, разобью,
     Когда не объяснишь ты болтовню свою.

   Дюбуа

     Ах, сударь, человек весь в черном, с мрачной рожей,
     К нам заходил сейчас и положил в прихожей
     Бумажные листы, написанные так,
     Что их без колдовства не разобрать никак.
     Конечно, это все касается процесса,
     Но в них бы даже черт не понял ни бельмеса.

   Альцест

     Что общего, скажи, меж бегством, дерзкий плут,
     И извещеньем тем, что посылает суд?

   Дюбуа

     А то, что час спустя явился к нам нежданно
     Тот гость, который к вам приходит постоянно;
     Он видеть вас хотел, взволнован очень был
     И, так как вы ушли, мне тайно поручил,
     Узнав, что я служу вам честно и ретиво,
     Сказать вам… Это был… Ну, как его?.. Вот диво!

   Альцест

     Что в имени его? Рассказывай скорей!

   Дюбуа

     И правда, все равно – из ваших он друзей,
     Проститься вы должны сейчас же с этим местом,
     Иначе может все окончиться арестом.

   Альцест

     Он больше ничего тебе не объяснил?

   Дюбуа

     Нет. Он велел подать бумаги и чернил.
     Я смею полагать, что разъяснит всецело
     Его записка вам загадочное дело.

   Альцест

     Где ж, наконец, она?

   Селимена

                       Какая тайна в ней?

   Альцест

     Не знаю, но узнать мне хочется скорей.
     Ну, что же ты, дурак? Ужель тебе не стыдно?

   Дюбуа

     Я, сударь, на столе забыл ее, как видно.

   Альцест

     Постой-ка, я тебя…

   Селимена

                    Порыв сдержите свой.
     Вам надо поспешить немедленно домой.

   Альцест

     Ах, проявляет рок упорное стремленье
     К тому, чтоб я не мог окончить объясненье!
     Но я хочу над ним победу одержать
     И на исходе дня вернусь сюда опять.

Действие пятое

Явление первое

   Альцест, Филинт.
   Альцест

     Я вам уже сказал, что принято решенье.

   Филинт

     Но все-таки, Альцест, такое заключенье…

   Альцест

     Нет, тщетно вы меня хотите убедить;
     Мой план теперь ничто не в силах изменить.
     Господствует разврат над нашим жалким веком,
     И должен я порвать общенье с человеком.
     Противника давно клеймят со всех сторон
     Порядочность, и честь, и разум, и закон;
     Все говорит о том, что право это дело;
     На правоту свою я полагаюсь смело,
     Но в результате я разбит и посрамлен,
     Процесс проигран мой, хоть за меня закон,
     И плуту прощены постыдные проделки,
     Он торжество купил ценой бесчестной сделки,
     Он, низостью своей само добро поправ,
     Расправился со мной – и оказался прав.
     В кривлянии его все время ложь сквозила,
     Но эта ложь закон и судей подкупила;
     Венчалось торжество решением суда,
     Но счел он, что еще мала моя беда,
     И гнусное издать решился сочиненье, –
     Таких ужасных книг [17 - Таких ужасных книг… – Намек на выпуск парижскими святошами, раздраженными «Тартюфом», некоей «книжонки», сочинение которой было приписано Мольеру. Книга эта, о которой рассказывает первый биограф Мольера, Гримаре, до нас не дошла.] преступно даже чтенье!
     Я книгу бы его без колебаний сжег.
     И вот ее творцом наглец меня нарек!
     А тут еще Оронт поддакнул ядовито,
     Он злую клевету признал почти открыто,
     Хоть при дворе слывет честнейшим из людей.
     Чем я задел его? Лишь прямотой своей!
     Он сам пришел ко мне с мольбой нетерпеливой,
     Оценки о стихах своих просил правдивой.
     И только потому, что честен с ним я был,
     Ни правде, ни ему тогда не изменил,
     Он на меня теперь возводит преступленья,
     И ненависть его полна ожесточенья!
     Не может он простить и не простит, – о нет! –
     Что я не похвалил его плохой сонет.
     Все люди, черт возьми, ему подобны ныне:
     Не ведают они преград своей гордыне.
     Да, правосудья их, и жажды добрых дел,
     И честности самой я разгадал предел.
     Довольно! Видел я от вас одно страданье,
     В разбойничьем гнезде опасно пребыванье,
     Вы все привыкли жить по-волчьи меж собой,
     Предатели! Не жить вам более со мной!

   Филинт

     Решенье принимать нельзя неосторожно;
     Не так страшна беда; ее исправить можно.
     То, что в вину посмел вам ставить дерзкий враг,
     К аресту привести вас не могло никак.
     Доносом ничьего он не привлек вниманья
     И может ждать теперь от судей порицанья.

   Альцест

     Ах, перед этим нет и тени страха в нем!
     Дозволено ему быть явным подлецом.
     Не пострадает он от этого подлога,
     Лишь шире перед ним откроется дорога.

   Филинт

     Однако мало кто значенье придавал
     Тем сплетням, что о вас он злостно распускал,
     И с этой стороны тревожиться напрасно.
     Суд с вами поступил действительно ужасно,
     Но, жалобу подав на действия суда,
     Несправедливость вы…

   Альцест

                            Нет, сударь, никогда!
     Решение суда мне очень неприятно,
     Но я хочу, чтоб он не брал его обратно.
     Их приговор попрал и правду и закон;
     Мы сохраним его для будущих времен,
     Чтоб внукам он служил уликой несомненной
     Всех низменных интриг и злобы современной.
     За это мне не жаль и двадцать тысяч дать;
     Их уплатив, куплю я право проклинать,
     И, зная, какова теперь людская злоба,
     Я ненависть хранить намерен к ней до гроба.

   Филинт

     Но все ж…

   Альцест

                Все ж обойдусь без ваших я забот!
     Какой вы указать мне можете исход?
     Ужель решитесь вы, забыв со мной стесненье,
     Всей мерзости людской придумать извиненье?

   Филинт

     Согласен с вами я решительно во всем:
     Одной корыстью мы и кознями живем,
     Окольные пути ведут людей к удаче
     И следовало б им быть созданным иначе.
     Но если среди них царят порок и грязь,
     Ужели прекратить должны вы с ними связь?
     Помогут, может быть, людские прегрешенья
     По-философски нам оценивать явленья,
     Как добродетель нам разумней упражнять,
     Когда бы все могли мы доблестью блистать,
     Когда бы были все кротки и справедливы,
     Не нужными к добру бы сделались порывы.
     Они нужны затем, чтоб всяческое зло
     Нарушить наш покой душевный не могло,
     И так как человек, воистину прекрасный…

   Альцест

     Вы, сударь, знаю я, оратор первоклассный,
     И доводов полна бывает ваша речь,
     Но лучше б вам слова и время поберечь.
     Велит мне разум мой не быть с людьми в общенье:
     Я не могу держать язык в повиновенье.
     И, если б за него пришлось мне дать ответ,
     На голову свою навлек бы много бед.
     Не спорьте же со мной. Я жду здесь Селимену –
     Моей судьбы она узнает перемену.
     Достаточно ль любви в душе ее ко мне?
     Проверить это я теперь могу вполне.

   Филинт

     Ее прихода ждать у Элианты можно.

   Альцест

     Нет, слишком на душе моей сейчас тревожно.
     Идите вы один, а я найду покой
     Здесь, в темном уголке, вдвоем с моей тоской.

   Филинт

     Ну, общество странней, пожалуй, не приснится.
     Я Элианту к вам уговорю спуститься.

   (Уходит.)
   Альцест прячется в углу комнаты.

Явление второе

   Оронт, Селимена, Альцест (не замечаемый ими).
   Оронт

     Угодно ль будет вам посредством нежных уз,
     Сударыня, навек наш закрепить союз?
     Да, в том, что я любим, мне нужно убежденье:
     Претит в таких делах влюбленному сомненье.
     Когда моя любовь воспламенила вас,
     Об этом напрямик скажите мне сейчас.
     Для веры небольших прошу я оснований:
     Альцест на вас питать не должен притязаний;
     Мне в жертву принести вам следует его
     И тотчас же изгнать из дома своего.

   Селимена

     Но отчего к нему вы сделались суровы?
     Казалось, вы хвалить его всегда готовы.

   Оронт

     Сударыня, нужды нам в объясненьях нет,
     О чувствах вы своих должны мне дать ответ.
     Меж мной и им нельзя вам колебаться доле;
     Решение мое всецело в вашей воле.

   Альцест(выходя из уголка, в котором он прятался)

     Сударыня, он прав, и выбрать вы должны;
     Желанием одним и он и я полны,
     Я тоже вас люблю; я, как и он, в печали;
     Мне нужно, чтоб любовь свою вы доказали.
     Тянуться не должна подобная игра,
     И объясниться вам начистоту пора.

   Оронт

     Я, сударь, затруднять своей ненужной страстью
     Нисколько не хочу дорогу вашу к счастью.

   Альцест

     Ревнив я или нет, но с вами, сударь мой,
     Совместно не хочу владеть ее душой.

   Оронт

     Но если отдает она вам предпочтенье…

   Альцест

     Но если к вам у ней хоть слабое влеченье…

   Оронт

     Клянусь я не искать любви ее тогда.

   Альцест

     Клянусь, что больше с ней не встречусь никогда.

   Оронт

     Сударыня, прошу в ответе не стесняться.

   Альцест

     Вы правды не должны, сударыня, бояться.

   Оронт

     Откройтесь только нам, желаний не тая.

   Альцест

     Решитесь напрямик ответить – он иль я?

   Оронт

     Как? Выбор этот вас приводит в затрудненье?

   Альцест

     Как? В душу допустить готовы вы сомненье?

   Селимена

     О боже, не должны настаивать вы тут.
     Как люди неумно порой себя ведут!
     Да, выбрать я могу, и выбрать мне нетрудно,
     Да, колебанье здесь, конечно, безрассудно,
     И вовсе не мечусь меж вами я душой.
     Я сразу объявить могла бы выбор свой,
     Но, правду вам сказать, претит моей природе
     Такая прямота признаний в этом роде;
     Ведь, как хотите, есть жестокие слова,
     Которые вдвоем произнесешь едва,
     А чувства и без слов вполне красноречивы,
     И резкие совсем нам не нужны разрывы;
     Но, право, кротких слов я сразу не найду,
     Чтобы влюбленный мог понять свою беду!

   Оронт

     Не бойтесь огорчить меня прямым ответом.
     Я к этому готов.

   Альцест

                      А я прошу об этом.
     Я требую, чтоб он и резок был, и прям,
     Чтобы пощады в нем вы не давали нам.
     Всех при себе держать постигли вы уменье,
     Но кончена игра, разрешено сомненье.
     Прямой ответ вы дать обязаны сейчас –
     Приму иначе я молчанье за отказ,
     По-своему его, конечно, истолкую
     И к сведенью приму политику такую.

   Оронт

     За гневные слова я вас благодарю
     И, сударь, хоть сейчас ей то же повторю.

   Селимена

     О, как устала я от ваших приставаний!
     Но нет у вас для них законных оснований.
     Не объяснила ль я, что мне мешает тут?
     Вот Элианта; ей я отдаюсь на суд.

Явление третье

   Элианта, Филинт, Селимена, Оронт, Альцест.
   Селимена

     Чтоб изводить меня, между собой, кузина,
     Скрепили вдруг союз два эти господина.
     Хотят они узнать, являя равный жар,
     Кому из них скорей отдам я сердце в дар.
     На чувства одного, приняв свое решенье,
     Должна я наложить тотчас же запрещенье.
     Скажите, что никто не поступает так.

   Элианта

     Совета в этом дать я не могу никак;
     Вам помощи моей искать не подобает.
     Ведь я всегда за тех, кто мыслей не скрывает.

   Оронт(Селимене)

     Сударыня, призыв ваш бесполезен тут.

   Альцест

     Увертки ваши здесь поддержки не найдут.

   Оронт

     Ответить вы должны; несносно колебанье.

   Альцест

     Вы можете хранить по-прежнему молчанье.

   Оронт

     По слову одному я кончить спор готов.

   Альцест

     А я готов понять вас даже и без слов.

Явление четвертое

   Акаст, Клитандр, Арсиноя, Филинт, Элианта, Оронт, Селимена, Альцест.
   Акаст(Селимене)

     Сударыня, хотя немного это смело,
     Мы выяснить сейчас одно желаем дело.

   Клитандр

     Как вовремя прийти вы вздумали сюда!
     Ведь это все и вас коснется, господа.

   Арсиноя

     Не ждали моего, конечно, вы визита;
     Вот в этих господах его причина скрыта.
     Их жалобу пришлось мне выслушать на вас,
     Но сердцу не внушил доверья их рассказ;
     Уверена я, к вам питая уваженье,
     Что не могли свершить вы это преступленье.
     Мой отвратился взор от худших из улик,
     Размолвку нашу я забыла в тот же миг
     И согласилась к вам пойти без лишних споров,
     Чтоб оправдались вы при мне от наговоров.

   Акаст

     Сударыня, мы вам задать вопрос хотим,
     Нам интересно знать, как справитесь вы с ним:
     Клитандру письмецо вы это отослали?

   Клитандр

     Записку эту вы Акасту написали?

   Акаст

     Вам этот почерк всем известен, господа;
     Ведь славилась она любезностью всегда
     И изучить его дала вам основанье;
     Но стоит вслух прочесть подобное посланье:

   «Вы странный человек: осуждаете мое оживление и упрекаете меня в том, что я бываю особенно весела тогда, когда я не с вами. Нет ничего более несправедливого, и если вы сейчас же не придете просить у меня прощения за нанесенную мне обиду, я никогда вам этого не прощу. Наш долговязый виконт…»

   Ему следовало бы быть здесь.

   «Наш долговязый виконт, с которого вы начинаете свои жалобы, не принадлежит к числу людей, способных мне нравиться; а с тех пор как он на моих глазах три четверти часа подряд плевал в колодец, пуская круги по воде, я уже не могла быть хорошего мнения о нем. Что касается маленького маркиза…»

   Это я, собственной персоной, господа, без всякой рисовки.

   «Что касается маленького маркиза, который вчера долго жал мне руку, то, по-моему, нет ничего более жалкого, чем его особа; все достоинства таких людей сводятся к плащу и шпаге. Что касается человека с зелеными лентами…»

   Кости брошены вам, сударь.

   «Что касается человека с зелеными лентами, он иногда развлекает меня своими резкостями и своей ворчливой тоской, но сотню раз в день я нахожу его самым неприятным существом на свете. А что касается человека в камзоле…»

   Вот и ваша доля.

   «А что касается человека в камзоле, который помешан на изящном уме и наперекор всем желает быть писателем, я не могу заставить себя его слушать, и его проза утомляет меня не меньше, чем стихи. Вбейте же себе хорошенько в голову, что мои развлечения далеко не всегда так приятны, как вам кажется, что в увеселениях, в которые меня втягивают, я замечаю ваше отсутствие больше, чем мне бы хотелось, и что чудеснейшей приправой к вкушаемым удовольствиям служит присутствие любимых людей».

   Клитандр
   Теперь моя очередь.

   «Ваш Клитандр, о котором вы говорите и который так бывает слащав, – последний из людей, способных вызвать во мне нежные чувства. Он безумен, внушая себе, что его любят; а вы безумны, считая, что к вам не питают любви. Во имя благоразумия переменитесь с ним чувствами и встречайтесь со мною как можно чаще, чтобы помочь мне выносить тоску, вызываемую его назойливостью».

     Прекраснейшей души мы видим здесь старанье,
     И этому всему известно вам названье.
     Довольно же! Везде распространим сейчас
     О вашем сердце мы блистательный рассказ.

   Акаст

     Слова нашлись бы, есть канва для обвиненья,
     Но стоите ли вы хотя бы возмущенья?
     О, маленький маркиз еще покажет вам,
     Что не противен он достойнейшим сердцам.

   Оронт

     Итак, вы душу мне напрасно истерзали!
     А помнится ли вам, что в письмах вы писали?
     Поддельным сердце вы украсили огнем
     И в дар его отдать сулили всем кругом.
     Но глупое теперь утратил я доверье,
     На благо мне пошло все ваше лицемерье,
     Отныне сердце мне мое возвращено;
     Его лишились вы – и этим мстит оно.

   (Альцесту.)

     Отныне, сударь, я вам больше не помеха:
     Желаю вам в любви полнейшего успеха.

   Арсиноя

     Поступка мы еще не видели черней;
     Волнения души мне не сдержать своей.
     Нет, с низостью такой едва ли что сравнимо!
     Мне дела нет до всех, пройду спокойно мимо.
     Но он готовил вам счастливейший удел:
     Дух чести в нем всегда и доблести горел,
     Он отдал вам свою любовь и поклоненье,
     А вы…

   Альцест

                 Я одного просил бы одолженья, –
     Во всем, что было тут, я разберусь и сам:
     Усердье бросить вы должны к моим делам.
     Хоть сердце в вас ко мне участием согрето,
     Я не могу ничем вам заплатить за это,
     И не на вас свой взор я обращу, о нет,
     Когда отмстить решу, избрав другой предмет.

   Арсиноя

     Вы этим объяснить могли мое участье?
     Ужели в вас свое я полагаю счастье?
     Ваш дух, я нахожу, гордыней обуян;
     Напрасно льстит ему такой самообман.
     От Селимены мне едва ль нужны остатки;
     По-моему, они совсем не так уж сладки.
     Разубедиться вы немедленно должны.
     Иные женщины, я вижу, вам нужны.
     Уж лучше на нее направьте пыл свой страстный;
     Я жажду посмотреть на ваш союз прекрасный.

   (Уходит.)
   Альцест

     Всему наперекор, я до сих пор молчал
     И высказаться всем по очереди дал.
     Ужель собою я владел не безупречно?
     Могу ли я теперь…

   Селимена

                    Да, можете, конечно,
     На жалобы права бесспорно есть у вас,
     Упреки вправе вы мне высказать сейчас.
     Виновна, каюсь, я; душа полна смятенья,
     Пустого я искать не буду извиненья;
     Презреньем удалось мне встретить гнев других,
     Но в преступленьях вам я сознаюсь моих.
     Укор ваш справедлив, и с вами я согласна.
     Пред вами – знаю я – моя вина ужасна,
     И дружно все твердят вам о моей вине.
     Да, ненависть питать вы можете ко мне,
     И я ее приму.

   Альцест

                     Изменница, ужели
     Все чувство умертвить во мне вы не сумели!
     Хоть страстно я хотел возненавидеть вас,
     Но сердце не взялось мой выполнить приказ.

   (Элианте и Филинту.)

     Так вот к чему ведет слепое увлеченье!
     Хочу я, чтоб мое вы видели паденье;
     Да, это не конец, и, на мою беду,
     В любви моей слепой я до конца пойду.
     Напрасно называть нас любят мудрецами:
     Мы люди; страсть, увы, господствует над нами.
     Коварная, я все забвению предам,
     Оправдываю все и все прощаю вам.
     Дурным чертам даю я слабости названье:
     То наш порочный век имел на вас влиянье;
     Но сердцем вы должны за это мне помочь
     В решении бежать от всех живущих прочь;
     И там, куда бежать намерен я, в пустыне,
     Должны вы обещать со мною жить отныне.
     Лишь это бы в умах от писем стерло след,
     Которыми себе вы причинили вред,
     На тягостный скандал набросило б забвенье
     И снова вас любить дало б мне дозволенье.

   Селимена

     До старости могу ль уйти от света я
     И заживо в глуши похоронить себя?

   Альцест

     Когда у вас душа моим огнем согрета,
     Какое дело вам до остального света?
     Все тайные мечты найдут во мне ответ.

   Селимена

     Уединенье нас пугает в двадцать лет;
     Отсутствуют в душе величие и сила.
     Я никогда бы план такой не разделила.
     Когда моей руки, Альцест, довольно вам,
     Сейчас же в дар ее охотно я отдам,
     И Гименей…

   Альцест

                   Я вас возненавидел сразу:
     Вы этим своему обязаны отказу.
     Раз неспособны вы, соединясь со мной,
     Подобно мне, весь мир откинуть остальной,
     Я отвергаю вас, и это оскорбленье
     От ига навсегда мне даст освобожденье.

   Уходит Селимена.
   (Элианте.)

     В вас качества души затмили красоту,
     И лишь от вас одной я видел прямоту.
     Почтенья моего сумели вы добиться,
     Но разрешите впредь к вам так же относиться.
     На сердце, что полно печали и тревог,
     Оковы все равно надеть бы я не мог.
     Их недостоин я; мне ясно, что природа
     Не создала меня для уз такого рода.
     И был бы чересчур для вас тот дар убог –
     Остатки чувств моих сложить у ваших ног,
     И…

   Элианта

          Мысль свою развить прошу я вас свободно.
     Я руку в дар отдать могу кому угодно,
     И знайте, что ваш друг, не тратя лишних слов,
     По знаку моему ее принять готов.

   Филинт

     О, эта честь была венцом моих желаний!
     Я кровь и жизнь за вас отдам без колебаний.

   Альцест

     Чтоб счастье вы могли глубокое вкусить,
     Желаю я всегда друг друга вам любить.
     Все предали меня, и все ко мне жестоки;
     Из омута уйду, где царствуют пороки;
     Быть может, уголок такой на свете есть,
     Где волен человек свою лелеять честь.

   Филинт

     Испробовать должны мы все без исключенья,
     Чтоб отказался он от своего решенья.

Лекарь поневоле
Перевод П. Гнедича

Действующие лица

   Сганарель, муж Мартины.
   Мартина, жена Сганареля.
   Робер, сосед Сганареля.
   Валер, слуга Жеронта.
   Лука, муж Жаклины.
   Жеронт, отец Люсинды.
   Жаклина, кормилица у Жеронта, жена Луки.
   Люсинда, дочь Жеронта.
   Леандр, влюбленный в Люсинду.
   Тибо, отец Перрена.
   Перрен, сын Тибо, крестьянин. [18 - Первое представление комедии было дано в Париже на сцене театра Пале-Рояль 6 августа 1666 г. Роль Сганареля исполнял Мольер.Первое издание комедии относится к 1667 г.]

Действие первое*

Явление первое

    [19 - Действие первое. – Происходит около леса, где Сганарель обычно работает.]
   Сганарель, Мартина.
   Сганарель. Сказано тебе, что я не хочу работать! Хозяин я или нет?
   Мартина. Так нет же! Будешь жить, как я хочу. Не для того я выходила замуж, чтобы ты надо мной ломался!
   Сганарель. Вот-то мука иметь жену! Прав был Аристотель, когда сказал, что женщина – хуже дьявола.
   Мартина. Вот выискался какой умник со своим дураком Аристотелем!
   Сганарель. Скажешь, не умник! Найди-ка другого дровосека, который мог бы, как я, рассуждать обо всем, который прослужил бы шесть лет у знаменитого доктора и уже в юных годах изучал латынь.
   Мартина. Убирайся, набитый дурак!
   Сганарель. Убирайся, погань!
   Мартина. Будь проклят день и час, когда меня дернуло выйти замуж!
   Сганарель. Будь проклят рогач-нотариус, который заставил меня скрепить подписью свою собственную погибель!
   Мартина. Еще ты смеешь жаловаться? Да ты должен каждую минуту благодарить Господа за то, что я твоя жена! Да разве ты стоишь такой особы, как я?
   Сганарель. Да, уж большую ты мне оказала честь: было чем похвастаться после первой ночи. А, черт побери, не будем об этом говорить. А то придется вспомнить о том…
   Мартина. Что, что такое?
   Сганарель. Хватит. С этой частью покончили! Что знаем, то знаем, и будет с нас! Ты должна быть очень счастлива, что тебе попался я.
   Мартина. Я счастлива, что мне попался ты? Человек, который довел меня до больницы! Потаскун, мерзавец, который все, что у меня было, проел!
   Сганарель. Ну, это ты врешь: часть я пропил.
   Мартина. Все распродал, все вещи, что у нас были…
   Сганарель. Вот она, брачная жизнь!
   Мартина. Даже постель из-под меня продал!
   Сганарель. Раньше будешь вставать!
   Мартина. Ведь у нас в доме ни одной вещи не осталось!
   Сганарель. Легче будет перевозиться…
   Мартина. С утра до ночи только играет да пьет…
   Сганарель. Это я со скуки…
   Мартина. А мне что делать в это время с семьей?
   Сганарель. Да все что хочешь!
   Мартина. У меня четверо малышей на руках…
   Сганарель. Поставь их на землю.
   Мартина….которые просят у меня поминутно хлеба.
   Сганарель. Дай им березовой каши. Когда я хорошо поел и выпил, я люблю, чтобы все в доме у меня были сыты.
   Мартина. И ты хочешь, пьяница, чтоб все так и дальше шло?
   Сганарель. А ты бы, жена, потише.
   Мартина. Чтобы я вечно выносила твою ругань и беспутство?
   Сганарель. Жена, не будем горячиться!
   Мартина. Ты думаешь, я не сумею заставить тебя исполнять твои обязанности?
   Сганарель. Вы знаете, моя супруга, что у меня характер не особенно терпеливый, но зато руки у меня здоровые.
   Мартина. Плюю я на тебя!
   Сганарель. Дорогая моя женка, милочка, у вас, по обыкновению, зачесалась шкурка.
   Мартина. Вот увидишь, что я тебя не побоюсь.
   Сганарель. Моя дорогая половина, вы жаждете получить от меня кое-что?
   Мартина. Ты думаешь, я испугалась твоих слов?
   Сганарель. Сладчайший предмет моих желаний, я вас оттаскаю за уши!
   Мартина. Пьяница!
   Сганарель. Изобью!
   Мартина. Винный бочонок!
   Сганарель. Отдеру!
   Мартина. Подлец!
   Сганарель. Вздую!
   Мартина. Злодей! Нахал! Обманщик! Трус! Бездельник! Висельник! Нищий! Бродяга! Развратник! Мошенник! Вор!
   Сганарель. Ну, вы дождались! (Берет палку и бьет жену.)
   Мартина. Ай! Ай! Ай! Ай!
   Сганарель. Вот единственное средство вас успокоить!

Явление второе

   Робер, Сганарель, Мартина.
   Робер. О-го-го! Что это такое? Что за безобразие? Как ты смеешь, негодяй, так бить свою жену?
   Мартина(Роберу). А ежели я желаю, чтобы он меня бил?
   Робер. О, тогда я согласен от всего сердца.
   Мартина. Чего вы впутываетесь?
   Робер. Виноват.
   Мартина. Ваше это дело?
   Робер. Вы правы.
   Мартина. Извольте посмотреть, что за нахал: хочет помешать мужьям бить своих жен.
   Робер. Беру свои слова назад.
   Мартина. Чего вы здесь не видели?
   Робер. Ничего.
   Мартина. Вам нужно совать сюда нос?
   Робер. Нет.
   Мартина. Занимайтесь своими делами!
   Робер. Да я не возражаю.
   Мартина. Я люблю, когда меня бьют!
   Робер. Очень рад.
   Мартина. Какой вам от этого убыток?
   Робер. Верно!
   Мартина. И вы дурак, что суетесь туда, где вам нечего делать! (Дает ему пощечину.)
   Робер(Сганарелю). Кум, простите меня ради бога! Лупите, бейте, тузите вашу жену, сколько найдете нужным; я вам помогу, если хотите.
   Сганарель. А мне это не нравится.
   Робер. О, тогда другое дело!
   Сганарель. Я хочу ее бить, когда захочу; и я не хочу ее бить, когда не хочу.
   Робер. Превосходно!
   Сганарель. Ведь она моя жена, а не ваша!
   Робер. Без всякого сомнения.
   Сганарель. И совсем не ваше дело мне приказывать.
   Робер. Согласен.
   Сганарель. И не нуждаюсь я в вашей помощи.
   Робер. Прекрасно!
   Сганарель. А вы нахал, потому что мешаетесь в чужие дела. Помните, еще Цицерон сказал, что между пальцем и деревом не надо совать кору. (Бьет Робера и выгоняет его. Подходит к жене и протягивает ей руку.) Давай мириться. Руку!
   Мартина. Да, после того, как ты меня избил.
   Сганарель. Это ничего. Руку!
   Мартина. Не хочу.
   Сганарель. Ну!
   Мартина. Нет!
   Сганарель. Женка моя…
   Мартина. Ни за что!
   Сганарель. Да полно!
   Мартина. Не желаю!
   Сганарель. Ну, поди сюда, поди, поди!
   Мартина. Нет, я хочу злиться!
   Сганарель. Фу, какие глупости! Ну, полно!
   Мартина. Оставь меня в покое.
   Сганарель. Давай руку, говорят тебе.
   Мартина. Ты меня очень обидел.
   Сганарель. Ну, ладно, я у тебя буду просить прощения. Протяни же руку.
   Мартина. Я тебя прощаю. (В сторону.) Но ты мне за это заплатишь!
   Сганарель. Ты глупа, что придаешь этому значение: это пустяки, которые время от времени необходимы при мирном сожительстве; каких-нибудь пять-шесть ударов палкой только разнообразят страсть влюбленных. Ну, я иду в лес и обещаю тебе сегодня сделать больше ста вязанок.

Явление третье

Мартина(одна). Ладно, какой бы вид ты ни принимал, – я тебе этого не забуду! Уж я сумею тебя наказать за то, что ты меня побил… У жены найдется всегда возможность отомстить мужу; только это наказание для моего висельника слишком мягко; мне нужна месть почувствительнее, а за такую обиду мне этого мало.

Явление четвертое

   Валер, Лука, Мартина.
   Лука(Валеру, не замечая Мартины). Вот чертовщина! Взвалили на нас эту дьявольскую заботу; уж не знаю, что мы тут сделаем.
   Валер(Луке, не замечая Мартины). Чего же тебе еще надо, несчастный кормилицын муж! Первым делом, надо слушаться нашего хозяина; а затем и ты и мы оба заинтересованы, чтоб выздоровела хозяйская дочка; теперь ее болезнь затягивает дело, а когда она выйдет замуж, мы кое-что получим. Орас – человек щедрый, расчет у него на женитьбу верный; и хотя она завела что-то такое с Леандром, но ты хорошо знаешь, что ее отец никогда не захочет иметь его своим зятем.
   Мартина(в сторону, думая, что она одна). Как бы мне ему отомстить?
   Лука. И что за ерунду втемяшил он себе в голову, когда все лекари растеряли на этом деле свою латынь!
   Валер(Луке). Знаешь, иногда, когда хорошо поищешь, найдется то, что раньше не находилось, да еще совсем неожиданно.
   Мартина(думая, что она одна). Уж я ему отомщу во что бы то ни стало! Эти палочные удары я запомню; стерпеть этого я не могу и… (Натыкаясь на Валера и Луку.) Ах, извините, господа, я вас не заметила и думала о том, что меня заботит.
   Валер. У каждого на свете свои заботы. Мы тоже ищем кое-что такое, что очень хотели бы найти.
   Мартина. Может быть, что-нибудь такое, в чем я могу вам помочь?
   Валер. Что ж, возможно. Мы ищем такого искусного человека, такого особенного лекаря, который мог бы облегчить болезнь дочери нашего хозяина: она лишилась языка. Уж было много докторов, они исчерпали все свои знания, но ведь иногда находятся люди с секретными лекарствами, только им известными, которые могут помочь там, где другие не могут, – вот мы такого и ищем.
   Мартина(в сторону). Вот сам Господь Бог посылает мне случай отплатить моему висельнику! (Громко.) Вы как раз попали куда надо. У нас есть такой человек – лучше его на свете не найдете для самых отчаянных болезней.
   Валер. Будьте добры, скажите, где же нам его найти?
   Мартина. Вы его встретите вон там. Он забавляется рубкой дров.
   Лука. Как! Лекарь – и рубит дрова?
   Валер. Вы хотите сказать: он занимается собиранием лекарственных трав?
   Мартина. Нет, он чудак, ему это нравится. Он такой строптивый, странный, своенравный! Вы его никогда не примете за то, что он есть. Он так странно одевается, прикидывается иногда невеждой, учености своей не показывает никому и целые дни только и сидит над своими удивительными открытиями по медицине, посланными ему от Бога.
   Валер. Удивительно, что все великие люди имеют всегда чудачества! Всегда к их науке примешивается несколько крупиц странностей.
   Мартина. А уж его странность такая, что просто и не поверите. Ему иногда приходит охота, чтобы его побили, иначе он в своем искусстве и не признается; я вас предупреждаю, что вы от него ничего не добьетесь, и он никогда вам не сознается, что он лекарь, если уж на него найдет такая фантазия, пока вы не возьмете каждый по палке и не заставите его ударами признаться в том, что он от вас скрывает; мы всегда этим способом пользуемся, когда есть до него нужда.
   Валер. Вот странное помешательство!
   Мартина. Да, да, но зато потом вы увидите, каких он чудес натворит.
   Валер. А как его зовут?
   Мартина. Звать его Сганарелем. Да его легко узнать: это человек с большой черной бородой и в желто-зеленом платье [20 - …в желто-зеленом платье… – Зеленый и желтый были традиционными цветами средневековых шутов и членов «дурацких» корпораций.] с широким воротником.
   Лука. Желто-зеленом? Это, должно быть, лекарь для попугаев?
   Валер. Да правда ли, что он так учен, как вы говорите?
   Мартина. Он?.. Чудеса делает! Вот полгода назад тут от одной женщины все доктора отказались: уже шесть часов все считали, что она умерла, и к похоронам все приготовили, когда насильно притащили к ней этого человека. Он, у всех на глазах, пустил ей в рот маленькую каплю уж не знаю чего, и она тотчас же вскочила с кровати и как ни в чем не бывало стала гулять по комнате…
   Лука. А!
   Валер. Это, должно быть, было жидкое золото?
   Мартина. Очень может быть. А вот еще нет и трех недель, как ребенок лет двенадцати свалился с колокольни и расшиб о мостовую голову, руки и ноги; и как только привели к нему этого господина, он растер его такою мазью, которую сам делает, и дитя сейчас же встало на ноги и побежало играть в городки.
   Лука. А!
   Валер. Должно быть, у него есть от всего лекарство!
   Мартина. Ну, конечно!
   Лука. Ловко! Вот такой-то нам и нужен! Идем скорее его искать.
   Валер. Спасибо вам, вы нас очень обрадовали!
   Мартина. Не забудьте только о тех средствах, о которых я вас предупредила.
   Лука. Ну вот! Уж мы обработаем дело… Если все дело в том, чтоб отколотить, так мы возьмем быка за рога.
   Валер(Луке). А мы счастливо с ней столкнулись, – и я предчувствую, что дело сделаем на редкость.

Явление пятое

   Сганарель, Валер, Лука.
   Сганарель(поет за сценой). Ла-ла-ла!
   Валер. Там кто-то поет и дрова рубит.
   Сганарель(входит с бутылкой, не замечая Валера и Луки). Ла-ла-ла-ла! Довольно поработано, ей-богу, пора и выпить! Переведем дух. (Пьет.) От этих чертовых дров солоно приходится. (Поет.)

         Бутылка моя,
         Бутылочка!
         Как люблю я тебя,
         Моя милочка!
     Ах, когда бы постоянно ты была
     Вплоть до верха налита!
         Ах, бутылочка моя,
         И зачем же ты пуста?

   Черт побери, не надо разводить меланхолию!
   Валер(тихо Луке). Это он.
   Лука(тихо Валеру). Верно: мы как раз на него напоролись!
   Валер. Что ж, подойдем?
   Сганарель(прижимая к себе бутылку). Душечка, как я тебя люблю! Милочка ты моя!.. (Начинает петь, но, заметив Валера и Луку, которые за ним наблюдают, понижает голос.)

     Ах, когда бы постоянно ты была…

   (Видя, что они подходят к нему ближе.) Что за черт, что им надо?
   Валер(тихо Луке). Безусловно, это он.
   Лука. Как вылитый. Точь-в-точь как об нем рассказывали…
   Сганарель ставит бутылку на землю; Валер делает ему низкий поклон; Сганарель думает, что тот хочет взять бутылку, и переставляет ее на другую сторону; Лука тоже отвешивает поклон; Сганарель схватывает бутылку и театральным жестом прижимает ее к животу.
   Сганарель(про себя). Они за мной подсматривают и о чем-то совещаются. Какой у них умысел?
   Валер. Сударь, ведь это вас зовут Сганарелем?
   Сганарель. А? Как?
   Валер. Я спрашиваю, не вас ли зовут Сганарелем?
   Сганарель(поворачиваясь то к Валеру, то к Луке). И да и нет, – смотря по тому, что вам от него нужно.
   Валер. Мы хотим с нашей стороны засвидетельствовать ему свое почтение.
   Сганарель. В таком случае, это я, Сганарель.
   Валер. Сударь, мы в восторге от встречи с вами! Нас направили к вам за тем, чего мы ищем, и мы пришли умолять вас о помощи, в которой так нуждаемся.
   Сганарель. Если это, господа, что-нибудь такое, что касается моего скромного ремесла, я готов служить вам, чем могу.
   Валер. О сударь, вы так благосклонны к нам, но наденьте, пожалуйста, шляпу, сударь: вас может обеспокоить солнце.
   Лука. Накройтесь, сударь!
   Сганарель(про себя). Вот церемонные господа!
   Валер. Милостивый государь, ничего нет удивительного в том, что мы приходим к вам; на ученых людей всегда большой спрос, а мы знаем, каковы ваши способности.
   Сганарель. Да, господа, нет другого человека на свете, кто бы так, как я, рубил дрова.
   Валер. О сударь!
   Сганарель. Я это дело тонко знаю и делаю так, что комар носа не подточит.
   Валер. Сударь, не в этом дело.
   Сганарель. Продаю я их, между прочим, по сто десяти су за сотню.
   Валер. Не будем, пожалуйста, об этом говорить.
   Сганарель. Предупреждаю вас, что дешевле взять не могу.
   Валер. Сударь, мы все знаем.
   Сганарель. Если вы все знаете, так вы знаете, почем я продаю.
   Валер. Вам, сударь, угодно смеяться.
   Сганарель. Нисколько я не смеюсь и уступить ничего не могу.
   Валер. Сделайте милость, поговорим иначе.
   Сганарель. Вы можете, конечно, найти в другом месте, но вязанка вязанке рознь; а те, что я делаю…
   Валер. Ах, сударь, оставим эти разговоры.
   Сганарель. Даю вам клятву, что в другом месте с вас возьмут за такие вязанки вдвое.
   Валер. О господи!
   Сганарель. Нет, по совести: вы непременно переплатите. Я вам говорю прямо, – не такой я человек, чтоб запрашивать.
   Валер. Зачем, сударь, такой персоне, как вы, забавляться таким грубым притворством и унижаться до таких речей? Человеку такому ученому, знаменитому врачу, как вы, скрываться от взоров всех и зарывать свои таланты в землю!
   Сганарель(в сторону). Он сумасшедший!
   Валер. Ради бога, сударь, не притворяйтесь больше перед нами.
   Сганарель. Что?
   Лука. Все это ломанье не приведет ни к чему. Что мы знаем, то знаем.
   Сганарель. Что такое? О чем вы говорите? За кого вы меня принимаете?
   Валер. За того, кто вы есть на самом деле: за великого лекаря.
   Сганарель. Сами вы лекарь! Я не лекарь и никогда им не был!
   Валер(тихо). Вот на чем он помешан! (Громко.) Сударь, не отпирайтесь больше, сделайте милость! Не доводите нас до прискорбных крайностей!
   Сганарель. До чего?
   Валер. До некоторых вещей, весьма для нас неприятных.
   Сганарель. Черт возьми, да делайте все, что вам угодно. Никогда я лекарем не был и не знаю, чего вы от меня хотите.
   Валер(тихо). Что же делать, придется взяться за это средство! (Громко.) Сударь, еще одно слово: прошу вас, сознайтесь, кто вы такой.
   Лука. Э, черт побери! Довольно болтать! Признайтесь начистоту, что вы лекарь.
   Сганарель(в сторону). Это начинает выводить меня из себя.
   Валер. Зачем скрывать то, что все знают?
   Лука. К чему эти увертки? Разве это вам поможет?
   Сганарель. Господа, уверяю вас в последний раз, что я совсем не лекарь.
   Валер. Вы не лекарь?
   Сганарель. Нет.
   Лука. Так-таки не лекарь?
   Сганарель. Нет, говорят вам.
   Валер. Ну, если вы непременно хотите, – нам надо решиться.
   Они берут по палке и бьют его.
   Сганарель. Ай, ай, ай! Господа, я буду всем, чем вам угодно!
   Валер. Зачем же, сударь, вы нас заставили прибегнуть к насилью?
   Лука. Зачем же вы заставляли нас надсаживаться, чтобы вас бить?
   Валер. Я готов принести вам какие угодно извинения.
   Лука. Черт побери, мне тоже это неприятно!
   Сганарель. Что же это за дьявольщина, господа? Скажите, что это шутка, или вы просто сумасшедшие: зачем вы хотите из меня сделать лекаря?
   Валер. Как! Вы все не хотите сознаться и отрекаетесь от того, что вы доктор?
   Сганарель. Черт бы меня побрал, если я был им когда-нибудь.
   Лука. И так-таки неправда, что вы лекарь?
   Сганарель. Нет, провал меня возьми!
   Они снова принимаются его бить.
   Ай, ай! Хорошо, господа, если вы этого хотите, – я лекарь! Я даже аптекарь, если вам это угодно. Я предпочту на все согласиться, лишь бы меня не прикончили.
   Валер. Ну вот, сударь, и чудесно! Я очень рад, что вы так рассудительны.
   Лука. Уж так-то я рад, что вы, наконец, заговорили, как надо!
   Валер. Прошу у вас прощенья от всей души.
   Лука. Извините, что мы так вольно с вами разговаривали.
   Сганарель(в сторону). Уж не заблуждаюсь ли я сам в себе и не сделался ли я лекарем, сам того не замечая?
   Валер. Вы не раскаетесь, сударь, в том, что открылись нам, и увидите, как вас за это вознаградят.
   Сганарель. Но скажите мне, господа, не заблуждаетесь ли вы? Вы в самом деле уверены, что я лекарь?
   Лука. Клянусь!
   Сганарель. Твердо уверены?
   Валер. Без сомнения!
   Сганарель. Дьявол меня побери, если я сам об этом знал!
   Валер. Как же! Вы – самый искусный лекарь на свете!
   Сганарель. А!
   Лука. Лекарь, который вылечил черт знает сколько болезней!
   Сганарель. Бог ты мой!
   Валер. Одну женщину считали умершей целых шесть часов; собрались уж ее хоронить, а вы одной каплей чего-то заставили ее встать и ходить по комнате.
   Сганарель. Однако!
   Лука. Ребенок двенадцати лет скувырнулся с колокольни, размозжил себе голову, ноги и руки; а вы какой-то мазью его намазали – он встал на ноги и пошел играть в городки.
   Сганарель. Ловко!
   Валер. Поверьте, сударь, вы останетесь довольны нами и можете получить все, что захотите, если позволите проводить вас, куда нам нужно.
   Сганарель. Я получу все, что пожелаю?
   Валер. Да.
   Сганарель. Ну, тогда я лекарь безо всяких рассуждений. Совсем было из головы вон, но теперь я об этом вспомнил. Но в чем же дело, и куда надо идти?
   Валер. Мы вас проводим. Дело в том, что вам надо осмотреть девушку, которая потеряла дар слова.
   Сганарель. Но я, ей-богу, его не находил!
   Валер(тихо Луке). А он шутник! (Сганарелю.) Ну, идемте, сударь!
   Сганарель. А как же без докторского платья?
   Валер. Это мы достанем.
   Сганарель(отдавая свою бутылку Валеру). Несите это: здесь я держу мое прохладительное питье. (Оборачивается к Луке и плюет.) Вы должны через это переступить! Так приказывает медицина.
   Лука. Ах, черт его подери! Вот лекарь, который мне нравится. Ему, наверно, все удастся, потому что он шут гороховый.

Действие второе

Явление первое

    [21 - Действие второе. – Сцена изображает комнату в доме Жеронта.]
   Жеронт, Валер, Лука, Жаклина.
   Валер. Да, сударь, я думаю, вы будете довольны; мы достали для вас величайшего в мире врача.
   Лука. Да, бес его подери! Этот всех обойдет, другие прочие не стоят того, чтобы сапоги ему снимать.
   Валер. Этот человек совершает чудесные исцеления.
   Лука. Он вылечивает даже тех, кто помер!
   Валер. Он немножко капризен, как я уже вам докладывал; порою на него находят минуты, когда у него в голове мутится, и тогда он кажется не тем, что есть.
   Лука. Да, любит иногда поломаться; а иногда, не во гнев вам будь сказано, он как будто совсем рехнувшийся.
   Валер. Но, в сущности, это сама наука, и очень часто он высказывает самые благородные мысли.
   Лука. А когда разойдется, то словно по книге чешет.
   Валер. Его известность дошла уже и сюда, и к нему все так и валят.
   Жеронт. Я хочу его видеть, – введите его скорей сюда.
   Валер. Я пойду за ним. (Уходит.)
   Жаклина. А по-моему, сударь, и этот будет делать то же, что другие. Все одна и та же канитель; а самое лучшее средство, которое помогло бы вашей дочке, – это, по-моему, молодой, здоровый муж, который бы ей пришелся по вкусу.
   Жеронт. Ах, кормилица, вы путаетесь не в свои дела.
   Лука. Молчите, наша супружница Жаклина: вы суете нос не туда, куда надо.
   Жаклина. А я вам тысячу раз говорила, что ото всех этих докторов никакого проку не будет. Дочери вашей нужен совсем не александрийский лист, а муж; это такой пластырь, от которого проходят все девичьи болезни.
   Жеронт. Разве в таком положении, в каком она сейчас, кто-нибудь захочет взять ее за себя, больную? А ведь когда я ее хотел выдать замуж, она противилась моим желаниям.
   Жаклина. Я думаю! Вы хотели отдать ее за человека, которого она не любила. Отчего вы не предложили ей господина Леандра, который затронул ее сердечко? Вот тогда бы она вас послушалась, и я готова побиться об заклад, что он и теперь ее возьмет, такою, как она есть, если вы только захотите отдать ему ее.
   Жеронт. Леандр – ей не партия; он не так богат, как тот.
   Жаклина. У него есть богатый дядя, от которого он получит наследство.
   Жеронт. Что-то там еще будет, это длинная песня. Верно только то, что в руках держишь; а надеяться на состояние, которое в чужих руках, – дело рискованное. Смерть не всегда трогается мольбами и молитвами господ наследников, и им приходится иногда долго пощелкать зубами, пока они дождутся чьей-нибудь кончины.
   Жаклина. Так ли, не так ли, – а только я всегда слышала, что в женитьбе счастье – превыше богатства. Отцы и матери имеют прекрасную привычку спрашивать: «А сколько у него, а сколько у нее?» Вот наш кум Петр выдал свою дочь Симонету за толстого Фому, потому что у него виноградник на четверть аршина был больше, чем у молодого Робена, в которого она была влюблена; и вот несчастная вдруг пожелтела, как айва, и ничего ей не пошло впрок с этого времени. Это, сударь, для вас хороший пример! Надо же иметь свое удовольствие в жизни, и, по-моему, лучше, чтобы у моей дочери был муж, которого она любит, чем доходы со всей Босы [22 - …доходы со всей Босы. – Боса – река во Франции; омываемые ею долины были столь плодородны, что вошли в поговорку.].
   Жеронт. Госпожа кормилица, вы слишком много болтаете. Помолчите, прошу вас, вы так волнуетесь, что испортите себе молоко.
   Лука(ударяя по плечу Жеронта после каждой фразы). Молчать, черт возьми! Нахалка! Господину не нужны твои рассуждения – он знает, что ему делать. Давай сосать своему ребенку. И никаких рассуждений. Господин – отец своей дочери, он и добрый и умный. И знает сам, что ей надо.
   Жеронт. Легче, легче!
   Лука(еще раз ударяя Жеронта по плечу). Я, сударь, хочу ее поставить на место и научить, как она должна уважать вас.
   Жеронт. Да, но только эти движения совершенно не нужны.

Явление второе

   Валер, Сганарель, Жеронт, Лука, Жаклина.
   Валер. Сударь, будьте готовы, наш доктор идет.
   Жеронт(Сганарелю). Сударь, я в восхищении, видя вас у себя, – вы нам очень нужны.
   Сганарель(в докторском платье, в остроконечной шляпе). Гиппократ говорит, что мы оба должны быть в шляпах.
   Жеронт. Гиппократ это говорит?
   Сганарель. Да.
   Жеронт. Позвольте, в какой же главе?
   Сганарель. В главе о шляпах.
   Жеронт. Ну, если Гиппократ говорит, тогда остается только исполнять.
   Сганарель. Господин лекарь, узнав о самых удивительных обстоятельствах…
   Жеронт. Ради бога, кому вы это говорите?
   Сганарель. Вам.
   Жеронт. Я совсем не лекарь.
   Сганарель. Вы не лекарь?
   Жеронт. Ей-богу, нет.
   Сганарель. Серьезно? (Бьет палкой Жеронта.)
   Жеронт. Ай, ай, ай!
   Сганарель. Теперь вы лекарь. Я тоже не имел никогда другого диплома.
   Жеронт. Что за дьявола вы привели ко мне?
   Валер. Я вас предупреждал, что у него есть некоторые странности.
   Жеронт. Да, но я его выброшу отсюда за эти странности!
   Лука. Не стоит обращать внимания, сударь, – это он ради шутки.
   Жеронт. Ну, мне эти шутки не нравятся!
   Сганарель. Я вас прошу, сударь, извинить меня за некоторую свободу в обращении.
   Жеронт. Я, сударь, к вашим услугам.
   Сганарель. Я чрезвычайно огорчен.
   Жеронт. Ничего.
   Сганарель. Эти палочные удары…
   Жеронт. Это не особенно больно.
   Сганарель….которые я имел честь вам нанести…
   Жеронт. Не будем об этом говорить. У меня, сударь, есть дочь, которая заболела престранным недугом.
   Сганарель. Я чрезвычайно рад, сударь, что ваша дочь имеет нужду во мне; и я желаю от всего сердца, чтобы вы тоже имели во мне нужду, – вы и все ваше семейство, – дабы я мог доказать свою готовность всегда служить вам.
   Жеронт. Я вам очень благодарен за ваше участие.
   Сганарель. Уверяю вас, что все это говорится от души.
   Жеронт. Вы мне оказываете слишком много чести.
   Сганарель. Как зовут вашу дочь?
   Жеронт. Люсиндой.
   Сганарель. Люсиндой? Какое чудесное имя для лечения! Люсинда!
   Жеронт. Я сейчас пойду посмотрю, что она делает.
   Сганарель. А это что за толстая женщина?
   Жеронт. Это – кормилица моего ребенка.
   Сганарель(в сторону). Черт побери, чудесная бабенка!.. (Громко.) О кормилица, восхитительная кормилица! Моя наука – не более как смиренный раб перед вашим способом выкармливанья, и как бы я хотел быть маленьким счастливцем, который сосет молоко из этого прекрасного места! (Кладет ей руку на грудь.) Все мои лекарства, вся моя ученость, все мои способности к вашим услугам, и…
   Лука. Будьте добры, господин доктор, не трогайте моей жены.
   Сганарель. Как! Это ваша жена?
   Лука. Да.
   Сганарель. О, я этого не знал, и я рад выразить мою приязнь вам обоим. (Делает вид, что хочет обнять Луку, и обнимает кормилицу.)
   Лука(оттаскивая Сганареля и становясь между ним и женою). Легче! Легче, прошу вас!
   Сганарель. Уверяю вас, я – в восторге от вашего брака: я ее поздравляю с таким мужем, как вы, а вас поздравляю с такой женой, как она, – красивой, умной и прекрасно сложенной. (Опять делает вид, что хочет обнять Луку; тот протягивает ему руки, он мимо них проскальзывает и снова обнимает кормилицу. Лука опять его оттаскивает.)
   Лука. Черт возьми, очень прошу вас – поменьше любезности!
   Сганарель. Как! Вы не хотите, чтобы я вместе с вами порадовался такому прекрасному супружеству?
   Лука. Со мною – сколько вам будет угодно, а уж с моей женой эти церемонии проделывать не надо.
   Сганарель. Мне одинаково дорого благополучие вас обоих: если я вас заключаю в объятья, чтоб выразить свой восторг, то обнимаю и ее, чтобы и ей выразить то же самое. (Продолжает ту же игру.)
   Лука(оттаскивая его в третий раз). Черт возьми, господин лекарь, бросьте вашу болтовню!

Явление третье

   Сганарель, Жеронт, Лука, Жаклина.
   Жеронт. Сейчас, милостивый государь, к вам приведут мою дочь.
   Сганарель. Я жду ее, милостивый государь, во всеоружии медицинской науки.
   Жеронт. Где же она у вас?
   Сганарель(показывая себе на лоб). Здесь…
   Жеронт. Превосходно!
   Сганарель. Но так как меня интересует весь ваш дом, то мне необходимо попробовать немножко молока вашей кормилицы и освидетельствовать ее грудь. (Подходит к Жаклине.)
   Лука(оттаскивая его и толкая). Ни-ни! Этого нам совсем не нужно.
   Сганарель. В обязанность врача входит осматривать соски у кормилицы.
   Лука. Никаких таких обязанностей знать не желаю, – вот что!
   Сганарель. Ты смеешь противоречить врачу! Вон отсюда!
   Лука. Так сейчас и ушел!
   Сганарель(скосив глаза). Я напущу на тебя лихорадку!
   Жаклина(взяв Луку за руку и поворачивая его). Пошел ты прочь! Что я – маленькая, чтобы не могла сама за себя постоять, если он начнет делать что-нибудь такое, чего не надо?
   Лука. Не хочу я, чтобы он тебя щупал.
   Сганарель. Скажите, туда же! Мужлан – и ревнует свою жену!
   Жеронт. Вот моя дочь.

Явление четвертое

   Люсинда, Валер, Жеронт, Лука, Сганарель, Жаклина.
   Сганарель. Это и есть больная?
   Жеронт. Да, это – моя единственная дочь, и я буду в страшном горе, если ее недуг окажется смертельным.
   Сганарель. Нужно хорошенько беречься. Она не должна умереть без предписания врача!
   Жеронт. Пожалуйста, вот стул.
   Сганарель(садясь между Жеронтом и Люсиндой). Больная преаппетитна: я утверждаю, что всякий здоровый мужчина останется ею доволен.
   Жеронт. Сударь, вы заставили ее улыбнуться.
   Сганарель. Тем лучше: это – отличный признак, когда врач заставляет улыбаться больных. (Люсинде.) Ну-с, в чем дело? Что у вас? Где вы чувствуете боль?
   Люсинда(поднося свою руку ко рту, ко лбу и подбородку). Га-ги-го-гу!
   Сганарель. Ге! Что вы говорите?
   Люсинда(с теми же жестами). Га-ги-го-га-ги-ги-го!
   Сганарель. Как?
   Люсинда. Га-ги-го!
   Сганарель. Га-ги-го-га-га? Ничего не понимаю! Что это за дьявольская тарабарщина?
   Жеронт. Это, сударь, и есть ее болезнь. Она онемела, и вот до сих пор мы никак не можем узнать причины; а между тем из-за этого пришлось отложить ее свадьбу.
   Сганарель. Почему?
   Жеронт. Тот, за кого она выходит замуж, хочет подождать ее выздоровления и тогда уже венчаться.
   Сганарель. Вот болван-то! Он не хочет, чтобы его жена была немая? Кабы Господь послал моей жене такую болезнь, я бы воздержался от ее лечения!
   Жеронт. Ну а мы вас просим, милостивый государь, приложить все старания, чтобы облегчить ее болезнь.
   Сганарель. О, за излечение не беспокойтесь! Скажите-ка мне: она очень страдает от болезни?
   Жеронт. Да, сударь.
   Сганарель. Тем лучше! Чувствует сильные боли?
   Жеронт. Очень сильные.
   Сганарель. Превосходно! А ходит она… знаете… туда?
   Жеронт. Да.
   Сганарель. Обильно?
   Жеронт. Я на этот счет ничего не знаю.
   Сганарель. Но все-таки содержимое хорошего качества?
   Жеронт. Право, ничего не могу вам сказать.
   Сганарель(Люсинде). Дайте вашу руку. (Жеронту.) Да, пульс у вашей дочери указывает на то, что она нема.
   Жеронт. Да, да, сударь, это и есть ее недуг, – вы так-таки сразу и попали.
   Сганарель. Ну да!
   Жаклина. Смотрите, как он угадал ее болезнь!
   Сганарель. Мы, великие медики, сразу видим, в чем дело! Какой-нибудь недоучка встал бы в тупик и наговорил бы вам: «Это вот так, а это этак». А я иду к концу сразу – я вам заявляю: ваша дочь нема.
   Жеронт. Это так, но, ради бога, скажите причину: откуда эта болезнь?
   Сганарель. Нет ничего легче! Это происходит оттого, что она потеряла способность говорить.
   Жеронт. Прекрасно; но – причина, ради бога, почему она потеряла эту способность?
   Сганарель. Все наши лучшие писатели вам скажут, что это – следствие затруднения ворочать языком.
   Жеронт. Но… именно ваше мнение насчет этого затруднения ворочать языком?
   Сганарель. Аристотель говорит по этому поводу… много хорошего говорит…
   Жеронт. Я думаю…
   Сганарель. О, это был великий человек!
   Жеронт. Без сомнения…
   Сганарель. Великий человек, в полном значении слова! (Поднимая кверху руку.) Это был человек вот настолько выше меня! Но, чтобы вернуться к нашему заключению, я утверждаю, что затруднение владеть языком явилось вследствие некоторых мокрот [23 - …вследствие некоторых мокрот… – Согласно «гуморальной» теории схоластической медицины болезни возникали от накопившейся в человеческом организме вредной жидкости (humor – влага).], которые в нашем ученом мире называются вредными мокротами, то есть вредными мокротами… ибо пары, образуемые газами выделений и поднимающиеся в области болезней, доходя… как бы сказать, до… Вы понимаете по-латыни?
   Жеронт. Ни единого слова.
   Сганарель(быстро вставая). Как, вы не знаете латыни?
   Жеронт. Нет.
   Сганарель(с воодушевлением). Cabricias arci thuram, catalamus, singulariter, nominativo haec Musa – муза, bonus, bona, bonum, Deus sanctus, estneoratio latinas? Etiam – да! Quare – почему? Quia substantivo et adjectivum concordat in generi, numerum, et casus [24 - Cabricias arci thuram, catalamus… и т. д. – набор греческих, латинских и псевдолатинских слов.].
   Жеронт. О, зачем я не учился!
   Жаклина. Вот-то ученый человек!
   Лука. Да, это так ловко, что я ни черта не понял!
   Сганарель. Итак, эти пары, о которых я вам говорил, переходят из левого бока, где помещается печень, в бок правый, где помещается сердце, и нередко случается, что легкое, которое мы называем по-латыни аrmуаn [25 - Armyan, nastus, cubile… Ossabandus, nequeys… и т. д. – наукообразные слова, придуманные Сганарелем.], имея сообщения с мозгом, который мы называем по-гречески nаsmus, при помощи полой жилы, которую мы называем по-еврейски сubilе, встречается на своем пути с парами, которые наполняют брюшные полости плечевых костей, и так как эти пары… – внимательно вслушивайтесь в то, что я вам говорю!.. – и так как названные пары отчасти зловредны… Внимательно слушайте, заклинаю вас!..
   Жеронт. Да, да…
   Сганарель….так как они отчасти зловредны, что и составляет причину… Ради бога, будьте внимательны!
   Жеронт. Я внимателен.
   Сганарель….что и составляет причину мокрот, образующихся во впадине диафрагмы, то случается, что эти пары… Оssаbаndus, nequеуs, nеquеr, роtаrinum, quipsa milus. Вот вам действительная причина немоты вашей дочери.
   Жаклина. Ах, как он это хорошо рассказал, муженек!
   Лука. Вот бы мне так молоть языком!
   Жеронт. Конечно, вы превосходно все разъяснили! Одно только мне показалось странным: это насчет места печени и сердца. Мне кажется, вы их разместили не так, как они на самом деле: ведь сердце – на левой стороне, а печень – на правой?..
   Сганарель. Да, это было раньше так, но мы все это изменили и вообще теперь на медицину имеем совсем новый взгляд…
   Жеронт. Я этого не знал, – прошу извинить мое невежество.
   Сганарель. Это ничего не значит: вы совсем не обязаны быть настолько же ученым, как я.
   Жеронт. Совершенно справедливо! Но скажите, сударь, что же можно предпринять против этой болезни?
   Сганарель. Что я думаю предпринять?
   Жеронт. Да.
   Сганарель. Мое мнение – ее надо сейчас положить в постель и вместо лекарства давать ей побольше хлеба, размоченного в вине.
   Жеронт. Это зачем же, сударь?
   Сганарель. Хлеб, размоченный в вине, имеет симпатическую силу заставлять говорить. Разве вы не знаете, что ничего, кроме этого, не дают попугаям, и они, как только этого поедят, так и заговорят.
   Жеронт. Совершенно справедливо! О величайший ученый! Давайте скорей вина и хлеба!
   Сганарель. А я вечером зайду взглянуть на нее. (Жаклине.) Погодите. (Жеронту.) Милостивый государь, вот вашей кормилице следовало бы что-нибудь прописать.
   Жаклина. Кому? Мне?.. Да я чувствую себя здоровее всех на свете!
   Сганарель. Тем хуже, кормилица, тем хуже. Этот излишек здоровья небезопасен, и было бы недурно для уравновешения сделать вам маленькое кровопускание и соорудить смягчающий клистирчик.
   Жеронт. Вот этого способа лечения я, сударь, не понимаю! Зачем пускать кровь, когда нет никакой болезни?
   Сганарель. Именно этот способ очень полезен: ведь пьют же, чтобы утолить жажду, которая еще впереди; также надо пускать кровь, чтобы предупредить болезнь.
   Жаклина(уходя). Ну, нет! Не желаю из моего тела делать аптечный склад!
   Сганарель. Вы против пользования лекарствами, но мы вас на этот счет образумим. (Жеронту.) Позвольте проститься.
   Жеронт. Прошу вас, одну минутку…
   Сганарель. Чего вы хотите?
   Жеронт. Заплатить вам, сударь.
   Сганарель(пока Жеронт открывает кошелек, протягивает руку сзади). Я не возьму, сударь!
   Жеронт. Ну, сударь.
   Сганарель. И не просите!
   Жеронт. Одну минуту…
   Сганарель. Ни за что!
   Жеронт. Но я вас прошу…
   Сганарель. Будет шутить!
   Жеронт. Ну вот, и дело с концом!
   Сганарель. Я против этого!
   Жеронт. Да?
   Сганарель. Я лечу не ради денег.
   Жеронт. О, я вам верю!
   Сганарель(держа в руке деньги). А ведь увесисто!
   Жеронт. О да.
   Сганарель. Я не из числа корыстолюбивых врачей…
   Жеронт. Я хорошо это вижу…
   Сганарель. Я никогда не руковожусь интересами.
   Жеронт. Мне это и в голову не приходило.
   Сганарель(один, смотря на полученные деньги). А, ей-богу, это недурно, лишь бы только…
   Входит Леандр.

Явление пятое

   Леандр, Сганарель.
   Леандр. Я уж давно вас жду, сударь. Я пришел вас умолять о помощи.
   Сганарель(щупая у него пульс). Вот пульс у вас очень плох…
   Леандр. Я, сударь, совсем не болен и пришел к вам по другому делу.
   Сганарель. Если вы не больны, так какого дьявола вы меня не предупредили об этом?
   Леандр. Не в том дело… Я вам все расскажу в двух словах: мое имя Леандр, я влюблен в Люсинду, к которой вас позвали. Так как ее отец не расположен ко мне и я лишен всякого доступа к ней, то я осмеливаюсь просить вас посодействовать моей любви и привести в исполнение маленькую хитрость, чтобы шепнуть ей два слова, от которых зависят и мое счастье и жизнь.
   Сганарель. За кого вы меня принимаете? Как вы осмелились обратиться ко мне, чтоб я помогал вам в любовных делах, осмелились посягнуть на достоинство врача поручениями подобного рода?
   Леандр. Не кричите, ради бога!
   Сганарель(наступая на него). Хочу кричать! Вы невежа!
   Леандр. О, потише, сударь!
   Сганарель. Бестолочь!
   Леандр. Ради бога…
   Сганарель. Я вам покажу, что я на это не способен и что это неслыханная дерзость!
   Леандр(вынимая кошелек). Вот, сударь…
   Сганарель. Считать меня пособником! (Берет кошелек.) Я это не про вас говорю, вы – человек благородный, и я в восторге оказать вам услугу; но есть на свете такие невежи, которые принимают людей совсем не за то, что они есть! Я вам сознаюсь – меня это ужасно сердит.
   Леандр. Извините меня, сударь, за смелость.
   Сганарель. Пустяки! В чем вопрос?
   Леандр. Вы должны знать, сударь, что болезнь, которую вы собираетесь лечить, – притворная. Врачи исследовали ее со всех сторон, и одни говорили, что она происходит от мозга, другие – от кишок, третьи – от селезенки, четвертые – от печени. Но действительная причина ее – любовь. Люсинда выдумала эту болезнь, чтобы избавиться от брака, который ей ненавистен. Однако, из опасения, чтобы нас не увидали вместе, уйдем отсюда, и по дороге я вам расскажу, что мне от вас надо.
   Сганарель. Пойдемте, сударь! Вы вселили в меня какую-то непонятную нежность к вашей любви. Я рискну всей наукой, – и больная либо окочурится, либо будет ваша!

Действие третье

Явление первое

    [26 - Действие третье. – Сцена представляет местность по соседству с домом Жеронта.]
   Сганарель, Леандр.
   Леандр. Я думаю, что сойду за аптекаря. Ее отец очень мало видел меня, и такая перемена платья и парика, полагаю, достаточна, чтобы он меня не узнал.
   Сганарель. Ну конечно!
   Леандр. Теперь бы мне только узнать пять-шесть громких медицинских слов, чтобы украсить свою речь и придать себе вид ученого…
   Сганарель. Оставьте! Ничего этого не надо, – довольно и платья: я сам в этом не больше вашего смыслю.
   Леандр. Как!
   Сганарель. Черт бы меня побрал, если я что-нибудь понимаю в медицине!.. Вы – человек благородный, и я могу довериться вам, как вы доверились мне.
   Леандр. Как! Вы в действительности не то…
   Сганарель. Да нет же, говорю вам! Они сделали меня лекарем насильно. Я никогда до таких степеней не доходил, и мое учение было так… самое начальное. Уж не знаю, с чего это им вздумалось, но когда я увидел, что они изо всех сил хотят меня сделать доктором, я решился им уступить на их собственную ответственность. Но вы не можете себе представить, как это заблуждение распространилось и как каждому хочется видеть во мне знаменитость! Ко мне идут со всех концов, и если и впредь так будет, я такого мнения, что мне всю жизнь надо придерживаться медицины. Я нахожу, что это – самое лучшее ремесло, потому что – худо ли, хорошо ли работаешь – всегда платят одинаково. Плохая работа никогда не оплачивается на нашей спине, и мы обрабатываем наш товар, как хотим. Башмачник, делая башмаки, не смеет испортить ни одного куска кожи, не поплатившись за это, а мы можем портить человека – и это ничего не стоит. Промахи для нас не существуют, и виноваты те, кто умирает. Самое же лучшее в этой профессии, это – что мертвые обладают скромностью и деликатностью, величайшею в мире, и никогда не жалуются на докторов, которые их уморили.
   Леандр. Это правда; покойники на этот счет – преблагороднейший народ!
   Сганарель(заметив людей, идущих к нему). Вот, должно быть, идут ко мне за советом. (Леандру.) Подите и подождите меня возле дома вашей возлюбленной.

Явление второе

   Тибо, Перрен, Сганарель.
   Тибо. Вот, сударь, мы к вам пришли: сынок мой Перрен и я.
   Сганарель. В чем дело?
   Тибо. Да вот его бедная мать, зовут их Парета, лежит уж полгода в постели…
   Сганарель(протягивая руку, как будто за деньгами). Чего же вы от меня хотите?
   Тибо. Желательно нам, сударь, чтоб вы чего-нибудь такого дали, чтоб им полегчало.
   Сганарель. Надо посмотреть, чем она больна.
   Тибо. Их, сударь, залило.
   Сганарель. Залило?
   Тибо. Вот, вот! Она, значит, вся раздулась; говорят, что у ей в теле очень много развелось сырости и что у ей печень, желудок или, так скажем, печенка, заместо того чтоб пускать кровь, пускают воду; и потом у ей через день ежедневная лихорадка со слабостями и болями в ногах. В горле у них такие мокроты, что иной раз совсем их душит; опять же замирания у них и конверсии такие, что вот-вот сейчас кончатся. У нас тут в деревне есть, извините, аптекарь. Уж чего-чего они им не давали; больше двенадцати экю [27 - Экю – старинная французская монета стоимостью в четыре франка.] я пролечил, с позволения сказать, на одни клистиры да на мази, что ее заставляли принимать, на заразные декокты и прочие крепительные. Но все это, так сказать, ничего больше как канитель. Хотел он еще дать ей такого лекарства, что называется рвотное вино; но уж я побоялся, как бы она от этого не преставилась. Сказывают, что известные доктора этим лекарством на тот свет отправляют.
   Сганарель(все протягивая руку). К делу, друг мой, к делу!
   Тибо. Да дело, господин, в том, что мы пришли спросить у вас, что нам делать?
   Сганарель. Ничего не понимаю.
   Перрен. Сударь, моя мать больна, и вот мы принесли вам два экю, чтобы вы нам отпустили какого-нибудь лекарства.
   Сганарель. Вот вас я понимаю. Этот парень говорит ясно и изъясняется как должно. Вы говорите, что ваша мать больна водянкой, что она вся распухла, что у нее лихорадки с болями в ногах, что у нее бывают замирания и конвульсии, то есть, другими словами, обмороки.
   Перрен. Так, так, сударь.
   Сганарель. Я все понял с первого же вашего слова; а ваш отец не понимает сам, что говорит. Значит, вы просите у меня лекарства?
   Перрен. Так точно, сударь.
   Сганарель. Лекарства, которое помогло бы?
   Перрен. Да уж это как водится.
   Сганарель. Вот вам кусок сыра – пусть она его съест.
   Перрен. Сыра, сударь?
   Сганарель. Да. Этот сыр так приготовлен, что в него входят золото, кораллы, жемчуг и много других драгоценных вещей.
   Тибо. Мы вам так признательны, сударь… Сейчас же заставим ее это принять.
   Сганарель. Идите. Да если она умрет, похороните ее как можно лучше.

Явление третье

   Жаклина, Сганарель, Лука (в глубине сцены).
   Сганарель. А, очаровательная кормилица! Кормилица моего сердца! Я в восторге от встречи. Ваш вид для меня все равно, что ревень, соль или александрийский лист, – он прочищает меланхолию моего существования.
   Жаклина. Ей-богу, господин лекарь, это слишком хорошо сказано для меня, но я совсем не понимаю вашей латыни.
   Сганарель. Заболейте, кормилица, пожалуйста, заболейте, – хоть из любви ко мне. Для меня это будет величайшее счастье вас пользовать.
   Жаклина. Нет уж, спасибо: я не люблю, когда меня пользуют.
   Сганарель. О, как я вам сочувствую, прекрасная кормилица, – иметь такого ревнивого и сердитого мужа…
   Жаклина. Что поделаешь, сударь! Это наказание за мои грехи: где коза привязана – там ей и пастись!
   Сганарель. Ужасно!.. Мужик! Человек, который всегда стережет вас, не позволяет ни с кем говорить.
   Жаклина. Вы еще ничего не видали: он при вас своего характера еще не показывает.
   Сганарель. Да неужели? Этот человек так низок, что может дурно обращаться с таким существом, как вы? А между тем, очаровательная кормилица, найдутся люди, и недалеко отсюда, которые будут счастливы поцеловать только кончик ваших сосочков. Возможно ли, чтобы так прекрасно сложенная особа могла попасть в такие объятия? Чтобы такое животное, скотина, тупица и болван… – вы меня простите, кормилица, что я так говорю о вашем муже…
   Жаклина. Я, сударь, знаю: он стоит того, чтобы его так называть.
   Сганарель. Конечно, кормилица, он этого стоит, и он еще достоин того, чтоб вы ему украсили кое-чем лоб, в наказание за все его подозрения!
   Жаклина. Да, скажу вам по правде, если бы я не была ему выгодна, он бы дал себя знать!
   Сганарель. Право, вы бы хорошо сделали, отомстив ему с кем-нибудь. Этот человек вполне того заслуживает, уверяю вас; я был бы так счастлив, очаровательная кормилица, когда бы выбор ваш пал на меня, для…
   В то время как Сганарель протягивает руки, чтобы обнять Жаклину, Лука просовывает голову и встает между ними. Сганарель и Жаклина при виде Луки расходятся в разные стороны.

Явление четвертое

   Жеронт, Лука.
   Жеронт. Эй, Лука, ты не видел здесь нашего лекаря?
   Лука. Да, черти бы его драли! Я видел его и мою жену.
   Жеронт. Куда же он девался?
   Лука. Не знаю, но хотел бы, чтобы он провалился в преисподнюю!
   Жеронт. Сходи-ка посмотри, что делает моя дочь.

Явление пятое

   Сганарель, Леандр, Жеронт.
   Жеронт. А, сударь! Я только что о вас справлялся, где вы.
   Сганарель. А я только что на вашем дворе освобождался от излишне выпитого. Ну, как чувствует себя больная?
   Жеронт. После вашего лекарства ей стало хуже.
   Сганарель. Тем лучше: значит, оно действует.
   Жеронт. Да, но я боюсь, что если так продолжать, то она задохнется.
   Сганарель. Не беспокойтесь: у меня есть средство, которое все исцеляет; надо только подождать агонии.
   Жеронт(указывая на Леандра). Кого это вы привели?
   Сганарель(делая жест, которым хочет показать, что это аптекарь). Это…
   Жеронт. Кто?
   Сганарель….тот…
   Жеронт. Как?
   Сганарель….в ком…
   Жеронт. Ну?
   Сганарель…. нуждается ваша дочь!

Явление шестое

   Жаклина, Люсинда, Жеронт, Леандр, Сганарель.
   Жаклина. Сударь, вот ваша дочка хочет немного прогуляться!
   Сганарель. Это ей здорово! Подойдите, господин аптекарь, пощупайте у нее пульс, а потом мы потолкуем с вами о ее болезни. (Отводит Жеронта в противоположный угол комнаты и кладет руки на его плечи, чтобы помешать ему повернуть голову в ту сторону, где Леандр и Люсинда.) Да, сударь, среди докторов этот вопрос важный и серьезный: легче ли излечить женщин, чем мужчин? Я вас очень попрошу выслушать меня внимательно. Одни говорят «нет», другие говорят «да»; а я, со своей стороны, говорю «и да и нет»; принимая во внимание, что неправильность злокачественных выделений, которые встречаются в естественном телосложении женщины, бывает причиной того, что животная сторона берет верх над чувственной, и неравенство этих положений стоит в зависимости от косвенных движений лунного диска, и как солнце бросает свои лучи на вогнутость земли, так и…
   Люсинда(Леандру). О нет! Я не способна изменить своим чувствам.
   Жеронт. Моя дочь заговорила! О великая сила лекарства! О дивный лекарь! Как я обязан вам, сударь, за это изумительное исцеление! Чем я смогу отплатить вам за подобную услугу?
   Сганарель(прохаживаясь по сцене и обмахиваясь шляпой). Да, эта болезнь стоила мне много труда!
   Люсинда. Да, отец, ко мне вернулся дар слова, но он вернулся затем, чтобы я сказала вам, что у меня не будет другого мужа, кроме Леандра, и что с вашей стороны совершенно напрасно желать выдать меня замуж за Ораса…
   Жеронт. Но…
   Люсинда. Ничто не в состоянии поколебать моего решения!
   Жеронт. Как?
   Люсинда. Вы совершенно напрасно будете представлять ваши доводы.
   Жеронт. Если…
   Люсинда. Все ваши разговоры не приведут ни к чему.
   Жеронт. Я…
   Люсинда. Для меня это вопрос решенный.
   Жеронт. Но…
   Люсинда. Родительская власть не в силах против моей воли выдать меня замуж.
   Жеронт. Но у меня…
   Люсинда. Вы можете употребить все усилия…
   Жеронт. Но…
   Люсинда. Мое сердце не подчинится такому тиранству.
   Жеронт. Это…
   Люсинда. Я скорее закабалюсь в монастырь, чем выйду замуж за человека, которого совсем не люблю.
   Жеронт. Но…
   Люсинда(оглушительно громко). Нет, ни в коем случае! Не настаивайте, – вы только потеряете время! Я на это не пойду, это вопрос решенный!
   Жеронт. О, какая стремительность речи! Ее невозможно остановить! (Сганарелю.) Сударь, прошу вас, сделайте ее опять немой.
   Сганарель. Это совершенно невозможно. Все, что я могу устроить для вашего удовольствия, это – сделать вас глухим [28 - Все, что я могу устроить для вашего удовольствия, это – сделать вас глухим… – Эти слова, а также вся история Люсинды, обретшей дар речи, заимствованы Мольером из утерянного фарса «Немая жена», содержание которого рассказано в романе Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» (кн. III, гл. 34).], если желаете.
   Жеронт. Благодарю вас! (Люсинде.) Прими во внимание…
   Люсинда. Никакие ваши уговоры на меня не подействуют.
   Жеронт. Ты сегодня вечером выйдешь замуж за Ораса!
   Люсинда. Я скорее умру…
   Сганарель(Жеронту). Боже мой, да остановитесь, – позвольте мне излечить и в этом случае; ведь она в болезненном состоянии, а я знаю средство, которое ей поможет.
   Жеронт. Возможно ли, сударь? Вы можете исцелить и страдание мозга?
   Сганарель. Да. Позвольте мне взяться за дело; у меня есть средство против всего, и наш аптекарь поможет нам в этом лечении. (Подзывает Леандра и говорит ему.) Дело ясно. Вы сами видите, что страсть, которую она питает к этому Леандру, совершенно противна воле ее отца, что не надо терять ни минуты времени, что соки очень окислились и что надо тотчас же найти средство против этой болезни, которая от промедления может только ухудшиться. Я, со своей стороны, вижу только одно средство: предпринять очистительное бегство, к которому примешать две драхмы свадебных пилюль. Может быть, она будет слегка упрямиться принять такое лекарство. Но так как вы человек талантливый в своем деле, то вы можете ее уговорить и заставить ее тем способом, какой найдете лучше, проглотить эту штуку. Отправляйтесь теперь, прогуляйтесь с нею по саду, чтобы подготовить ее организм, а я тем временем побеседую с ее отцом, – но, главное, не теряйте времени. И главное, лекарство! Живее, самое действительное лекарство!

Явление седьмое

   Жеронт, Сганарель.
   Жеронт. Что это за лекарство, сударь, что вы сейчас называли? Мне кажется, я никогда таких названий не слышал.
   Сганарель. Это лекарство, которое употребляется, когда нужна быстрая помощь.
   Жеронт. Видели ли вы когда-нибудь подобную дерзость?
   Сганарель. Девушки иногда бывают упрямы.
   Жеронт. Вы не можете себе представить, до чего она врезалась в этого Леандра!
   Сганарель. Жар крови влияет на молодые умы.
   Жеронт. Когда я узнал, насколько эта любовь сильна, я решился всегда держать мою дочь взаперти.
   Сганарель. Это очень умно с вашей стороны.
   Жеронт. И я этим помешал всякому общению между ними.
   Сганарель. Превосходно!
   Жеронт. А если бы я допустил, чтобы они виделись, то они бы непременно напроказили!
   Сганарель. Безо всякого сомнения!
   Жеронт. Я думаю даже, что эта девчонка сбежала бы с ним…
   Сганарель. Это весьма разумный выход!
   Жеронт. Я был предупрежден, что он употребляет все усилия, чтобы увидеться с нею.
   Сганарель. Скажите, какой хитрец!
   Жеронт. Но он напрасно потеряет время.
   Сганарель. Ну да!
   Жеронт. Я помешаю этому свиданию.
   Сганарель. Да, он имеет дело не с глупцом, и вы знаете многие приемы, которых он не знает; такого образцового, как вы, хитреца – другого и не найдешь.

Явление восьмое

   Лука, Жеронт, Сганарель.
   Лука. Сударь, вот так чертовщина, вот так штука! Ваша дочь бежала с Леандром! Ведь это он был аптекарем, а вот господин лекарь и проделал всю эту операцию.
   Жеронт. Как! Я зарезан! Скорей за полицией! Не пускать его отсюда! Предатель! Я вас под суд отдам!
   Лука. И вот увидите, господин лекарь, что вас повесят, – только вы уж не уходите отсюда.

Явление девятое

   Мартина, Сганарель, Лука.
   Мартина(Луке). Фу! Боже мой, насилу нашла этот дом! Скажите мне: ну, что тот лекарь, которого я вам указала?
   Лука. А вот он: его должны повесить.
   Мартина. Как! Моего мужа повесить! Господи, да что же он сделал?
   Лука. А он лишил моего хозяина дочки.
   Мартина. Господи, муженек мой милый, и это правда, что тебя повесят?
   Сганарель. Ты сама видишь! О!
   Мартина. Как! И ты позволишь уморить себя в присутствии стольких людей?
   Сганарель. А что же мне прикажешь делать?
   Мартина. Ну, если бы ты еще перерубил весь наш лес, это было бы для меня хоть некоторым утешением.
   Сганарель. Пошла вон! Ты мне сердце надрываешь.
   Мартина. Нет, я хочу остаться, чтобы ободрить тебя перед смертью. Я не покину тебя, пока не увижу тебя повешенным.
   Сганарель. О!

Явление десятое

   Жеронт, Сганарель, Мартина.
   Жеронт(Сганарелю). Сейчас придет комиссар, и вас засадят в такое место, где мне будут за вас отвечать.
   Сганарель(на коленях). Ах, нельзя ли это заменить несколькими палочными ударами?
   Жеронт. Нет, нет! Правосудие вам пропишет что следует.

Явление одиннадцатое

   Леандр, Люсинда, Жаклина, Лука, Жеронт, Сганарель, Мартина.
   Леандр. Милостивый государь, я являюсь перед вами опять как Леандр и возвращаю в ваше распоряжение Люсинду. Мы решили оба бежать и обвенчаться, но это намерение уступило место поступку более благородному. Я не желаю похищать у вас дочь, я хочу принять ее из ваших рук. Прибавлю к этому, сударь, что я сейчас получил письма, где сообщают, что мой дядя умер и я наследник всех его имуществ.
   Жеронт. Сударь, ваше благородство достойно уважения, и я с величайшей радостью отдаю вам свою дочь.
   Сганарель(в сторону). Медицина ловко вывернулась!
   Мартина. Так как тебя теперь не повесят, то поблагодари меня за докторское звание: это я тебе доставила такую честь.
   Сганарель. Да? Это я через тебя получил столько палочных ударов?
   Леандр(Сганарелю). Но исход всего так хорош, что не стоит об этом вспоминать.
   Сганарель. Ладно! (Мартине.) Я тебе прощаю эти палочные удары за то высокое звание, в которое ты меня возвела; но с этих пор ты должна обращаться с чувством глубокого уважения к человеку, столь важному, как я, и помнить, что гнев лекаря ужасней всего на свете!

Мнимый больной
Перевод Т. Щепкиной-Куперник

Действующие лица*

    [29 - Первое представление комедии было дано не при дворе, как предполагалось первоначально, а в театре Пале-Рояль 10 февраля 1673 г. Роль Аргана исполнял Мольер. Через несколько часов после четвертого представления этой комедии, 17 февраля 1673 г., Мольер скончался.Первое издание комедии вышло в 1673 г.] [30 - Пургон – врач (фамилия происходит от французского purgen – очищать желудок). Бонфуа – нотариус (фамилия его образована от французских слов bonne foi – добросовестность). Полишинель – комический герой французского народного кукольного театра, связанный своим происхождением с итальянским Пульчинеллой. Свою арию Полишинель поет по-итальянски.]
//-- В первом прологе --//
   Флора.
   Климена.
   Дафна.
   Тирсис – предводитель группы пастухов, влюбленный в Климену.
   Дорилас – предводитель группы пастухов, влюбленный в Дафну.
   Два зефира.
   Пастухи и пастушки.
   Пан.
   Шесть фавнов.
//-- Во втором прологе --//
   Пастушка.
   Фавны и эгипаны.
//-- В комедии --//
   Арган – мнимый больной.
   Белина – вторая жена Аргана.
   Анжелика – дочь Аргана, влюбленная в Клеанта.
   Луизон – маленькая дочка Аргана, сестра Анжелики.
   Беральд – брат Аргана.
   Клеант – молодой человек, влюбленный в Анжелику.
   Господин Диафуарус – врач.
   Тома Диафуарус – его сын, влюбленный в Анжелику.
   Господин Пургон – врач, лечащий Аргана.
   Господин Флеран – аптекарь.
   Господин де Бонфуа – нотариус.
   Туанета – служанка.
   Лакей.

Действующие лица интермедий

//-- В первом действии --//
   Полишинель.
   Старуха.
   Полицейские, поющие и танцующие.
//-- Во втором действии --//
   Цыгане и цыганки, поющие и танцующие.
//-- В третьем действии --//
   Обойщики, танцующие.
   Президент собрания медиков.
   Арган – бакалавр.
   Доктора.
   Аптекари со ступками и пестиками.
   Клистироносцы.
   Хирурги.

   Действие происходит в Париже.

Первый пролог

    [31 - Первый пролог. – Речь идет о победе французского оружия в Голландии и триумфальном возвращении Людовика XIV в Париж 1 августа 1672 г.]
   После славных трудов и победоносных подвигов нашего августейшего монарха справедливость требует, чтобы сочинители постарались либо прославить, либо развлечь его. Это мы и попробовали сделать. Настоящий пролог представляет собой попытку прославить государя, а следующая за прологом комедия о Мнимом больном задумана была с целью доставить королю отдых после понесенных им благородных трудов.
   Сцена представляет приятную сельскую местность.
//-- Эклога с музыкой и танцами --//
   Флора, Климена, Дафна, Тирсис, Дорилас, два зефира, пастухи и пастушки.
   Флора

         Покиньте все свои стада!
         Пастушки, пастухи, сюда!
     Бегите все ко мне, в тень молодого вяза,
     Узнайте с радостью из моего рассказа:
         Настала счастья череда!
         Покиньте все свои стада!
         Пастушки, пастухи, сюда!
     Бегите все ко мне, в тень молодого вяза.

   Климена и Дафна

     Не до тебя мне, пастушок:
     Смотри, нас призывает Флора!

   Тирсис и Дорилас

     Пастушка, твой отказ жесток!

   Тирсис

     Ужель ты на любовь ответишь мне не скоро?

   Дорилас

     Ужели от меня блаженства час далек?

   Климена(Дафне)

             Смотри, нас призывает Флора!

   Тирсис и Дорилас

     Скажи хоть слово мне. Ответь, молю, ответь!

   Тирсис

     Ужель мне век страдать без ласкового взора?

   Дорилас

     Могу ль надеяться тобою овладеть?

   Климена(Дафне)

             Смотри, нас призывает Флора!

//-- Первый балетный выход --//
   Пастухи и пастушки окружают Флору.
   Климена

     Известьем радостным каким,
     Богиня, подарит твое нас появленье?

   Дафна

     От любопытства мы горим
     Услышать это сообщенье.

   Дорилас

     Наш дух волнением томим.

   Все

     Вот-вот умрем от нетерпенья!

   Флора

             Внимайте же в благоговенье:
     Настал желанный миг – Людовик с нами вновь,
     С собой он к нам вернул утехи и любовь.
     Пускай смертельный страх вас больше не тревожит:
             Величием он покорил весь свет;
             Теперь оружье сложит:
             Врагов уж больше нет.

   Все

     Ax! Весть великая какая
     Несется, радость предрекая!
     Утехи, игры, смехи вслед за ней
     И вереница ясных дней.
     К нам Небеса быть не могли добрей:
     Ах! Весть великая какая
     Несется, радость предрекая!

//-- Второй балетный выход --//
   Пастухи и пастушки выражают в танцах свою радость и восторг.
   Флора

     Извлекайте из свирели
     Самых сладких звуков рой:
     Возвратился наш герой.
     Петь его – нет выше цели.
     Сто побед стяжав в бою,
     Славу громкую свою
     Мощной он схватил рукою,
     Так устройте меж собой
     Во сто крат приятней бой,
     Чтоб воспеть хвалу герою!

   Все

     Так устроим меж собой
     Во сто крат приятней бой,
     Чтоб воспеть хвалу герою!

   Флора

     Дары из царства моего
     Зефир в лесу в венки уж вяжет.
     Награда ждет певца того,
     Чей голос лучше нам расскажет
     О том, кто выше и светлей
     Всех величайших королей.

   Климена

     О, будь твоей, Тирсис, награда…

   Дафна

     О, победи ты, Дорилас…

   Климена

     Тебя любить была б я рада.

   Дафна

     Тебе навек я б отдалась.

   Тирсис

     О дорогих надежд отрада!

   Дорилас

     О сердцу сладостная речь!

   Тирсис и Дорилас

     Прекрасней где предмет? Прекрасней где награда,
     Чтоб вдохновение зажечь?

   Скрипки играют мотив, воодушевляющий обоих пастухов на состязание. Флора занимает место судьи у подножья дерева, два зефира становятся по сторонам. Остальные в качестве зрителей становятся по обеим сторонам сцены.
   Тирсис

     Когда снега, сбежав, вольются в мощь стремнины,
     Напора грозного бушующей пучины
     Не в силах удержать ничто:
     Всё – люди, и стада, и дубы-исполины,
     Дворцы, селенья, города, плотины –
     Потоком грозным залито.
         Так – но быстрей и величавей –
         Стремит Людовик путь свой к славе!

//-- Третий балетный выход --//
   Пастухи и пастушки из группы Тирсиса под ритурнель танцуют вокруг него, выражая ему свое одобрение.
   Дорилас

     Когда блеск молнии ужасный мрак пронзает,
     Воспламенив пожар в зловещих облаках,
     Невольно трепет возникает
     И в самых доблестных сердцах.
     Но во главе полков внушает
     Врагам Людовик больший страх!

//-- Четвертый балетный выход --//
   Пастухи и пастушки из группы Дориласа танцуют, выражая ему свое одобрение.
   Тирсис

     Сказанья древности, что нам известны были,
     Теперь превзойдены делами чудной были,
     Всю славу дней былых затмив.
     Нас полубоги не прельщают:
     Мы забываем древний миф,
     Нас лишь Людовик восхищает.

//-- Пятый балетный выход --//
   Пастухи и пастушки из группы Тирсиса выражают ему свое одобрение.
   Дорилас

     Возможность дали нам Людовика деянья
     Поверить во все то, о чем гласят преданья
         Давно исчезнувших годин.
         А наших внуков ждет иное:
         Им не докажут их герои,
         Что столько мог свершить один.

//-- Шестой балетный выход --//
   Пастухи и пастушки из группы Дориласа выражают ему свое одобрение. После этого обе группы пастухов и пастушек объединяются. Появляется Пан в сопровождении шести фавнов.
   Пан

     Довольно, пастухи, затею прекратите.
     Что делать вы хотите?
     Пастушеской свирели стон
     Старался б выразить напрасно
     То, что не смел бы Аполлон
     Воспеть на лире сладкогласной.
     Вы слишком на свои надеетесь усилья:
     Не хватит пламени, которое вас жжет.
     Вы рветесь в небеса, но восковые крылья
     Уронят вас в пучину вод.
     Чтоб воспевать дела отваги беспримерной,
     Судьба еще певца не создала;
     Нет слов, чтоб описать монарха образ верно,
     Молчанье – лучшая хвала,
     Которой ждут его дела.
     Его иным путем, ему угодным, славьте,
     Готовьте для него иное торжество,
     Его величие оставьте –
     Утех ищите для него.

   Флора

     Но хоть у вас и не хватило сил
     Воспеть бессмертное величие как надо,
     Награду каждый заслужил.
     Да, вас обоих ждет награда.
         Стремленье важно уж одно
         К тому, что гордо и прекрасно.

//-- Седьмой балетный выход --//
   Два зефира танцуют с венками в руках, которые они потом возлагают на пастухов.
   Климена и Дафна(подавая им руки)

     Стремленье важно уж одно
     К тому, что гордо и прекрасно.

   Тирсис и Дорилас

     За смелый наш порыв как много нам дано!

   Флора и Пан

     Служа Людовику, не трудятся напрасно.

   Обе пары влюбленных

     Искать ему утех – отныне наш удел.

   Флора и Пан

     Блажен, кто посвятить всю жизнь ему сумел!

   Все

     Сливайте ж, юноши и девы,
     Здесь в рощах пляски и напевы –
     Так этот день нам повелел!
     Пусть эхо сотни раз за нами возглашает:
     Людовик выше всех, кто троны украшает.
     Блажен, кто посвятить всю жизнь ему сумел!

//-- Заключительный общий балетный выход --//
   Фавны, пастухи и пастушки танцуют все вместе, а затем уходят, чтобы приготовиться к представлению комедии.

Второй пролог

   Сцена представляет рощу.
   Приятная музыка. Появляется пастушка и нежным голосом жалуется, что не может найти никакого средства против снедающего ее недуга. Несколько фавнов и эгипанов [32 - Эгипаны – мифологические существа, разновидность сатиров.], собравшихся для своих обычных игр, замечают пастушку. Они подслушивают ее жалобы и своими плясками сопровождают их.
   Жалоба пастушки

     Все ваши знания – чистейшая химера,
     Немудрый и тщеславный род врачей!
     Не излечить меня латынью вашей всей –
     Тоски моей безбрежна мера.
     Увы, не смею страстный пыл
     Тоски мучительной любовной
     Открыть тому, кто, безусловно,
     Меня один бы исцелил.
     Не думайте придать мне сил.
     В мое спасение была б напрасна вера:
     Все ваши знания – чистейшая химера.
     Лекарств сомнительных воздействие ценя,
     Им верить в простоте невежество готово,
     Но ими никогда не вылечить меня,
     И может обмануть вся ваша болтовня
     Лишь только Мнимого больного!
     Все ваши знания – чистейшая химера,
     Немудрый и тщеславный род врачей!
     Не излечить меня латынью вашей всей –
     Тоски моей безбрежна мера,
     Все ваши знания – чистейшая химера.

   Все уходят. Сцена превращается в комнату.

Действие первое

Явление первое

   Арган один.
   Арган(сидя за столом, проверяет посредством жетонов счета своего аптекаря). Три и два – пять, и пять – десять, и десять – двадцать; три и два – пять. «Сверх того, двадцать четвертого – легонький клистирчик, подготовительный и мягчительный, чтобы размягчить, увлажнить и освежить утробу вашей милости…» Что мне нравится в моем аптекаре, господине Флеране, так это то, что его счета составлены всегда необыкновенно учтиво: «…утробу вашей милости – тридцать су». Да, господин Флеран, однако недостаточно быть учтивым, надо также быть благоразумным и не драть шкуры с больных. Тридцать су за промывательное! Слуга покорный, я с вами об этом уже говорил, в других счетах вы ставили только двадцать су, а двадцать су на языке аптекарей значит десять су; вот вам десять су. «Сверх того, в означенный день хороший очистительный клистир из наицелебнейшего средства – ревеню, розового меда и прочего, согласно рецепту, чтобы облегчить, промыть и очистить кишечник вашей милости, – тридцать су». С вашего позволения, десять су. «Сверх того, вечером означенного дня успокоительное и снотворное прохладительное питье из настоя печеночной травы, чтобы заставить вашу милость уснуть, – тридцать пять су». Ну, на это я не жалуюсь, я хорошо спал благодаря этому питью. Десять, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать су и шесть денье. «Сверх того, двадцать пятого прием превосходного лекарства, послабляющего и укрепляющего, составленного из кассии [33 - Кассия – слабительное средство.], александрийского листа и прочего, согласно предписанию господина Пургона, для прочистки и изгнания желчи у вашей милости – четыре ливра». Вы что, шутите, господин Флеран? Относитесь к больным по-человечески. Господин Пургон вам не предписывал ставить в счет четыре франка. Поставьте три ливра, сделайте милость! Двадцать и тридцать су. «Сверх того, в означенный день болеутоляющее вяжущее питье для успокоения вашей милости – тридцать су». Так, десять и пятнадцать су. «Сверх того, двадцать шестого ветрогонный клистир, чтобы удалить ветры вашей милости, – тридцать су». Десять су, господин Флеран! «Вечером повторение вышеупомянутого клистира – тридцать су». Десять су, господин Флеран! «Сверх того, двадцать седьмого отличное мочегонное, чтобы выгнать дурные соки вашей милости, – три ливра». Так, двадцать и тридцать су; очень рад, что вы стали благоразумны. «Сверх того, двадцать восьмого порция очищенной и подслащенной сыворотки, чтобы успокоить и освежить кровь вашей милости, – двадцать су». Так, десять су! «Сверх того, предохранительное и сердцеукрепляющее питье, составленное из двенадцати зернышек безоара [34 - Безоар – восточное снадобье, употребляемое в качестве противоядия.], лимонного и гранатового сиропа и прочего, согласно предписанию, – пять ливров». Легче, легче, сделайте милость, господин Флеран; если вы так будете действовать, никто не захочет болеть, довольно с вас и четырех франков; двадцать и сорок су. Три и два – пять, и пять – десять, и десять – двадцать. Шестьдесят три ливра четыре су шесть денье. Таким образом, за этот месяц я принял одно, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь лекарств и сделал одно, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать промывательных. А в прошлом месяце было двенадцать лекарств и двадцать промывательных. Неудивительно, что я чувствую себя хуже, чем в прошлом месяце. Надо сказать господину Пургону: пусть примет меры. Эй, уберите все это! (Видя, что никто не приходит и что в комнате нет никого из слуг.) Никого! Сколько ни говори, меня всегда оставляют одного, никакими силами их здесь не удержишь. (Звонит в колокольчик.) Никто не слышит, колокольчик никуда не годится! (Снова звонит.) Никакого толку! (Снова звонит.) Оглохли… Туанета! (Снова звонит.) Словно бы я и не звонил. Сукина дочь! Мерзавка! (Снова звонит.) С ума можно сойти! (Перестает звонить и кричит.) Динь-динь-динь! Чертова кукла! Разве можно оставлять бедного больного одного? Динь-динь-динь! Вот несчастье-то!
   Динь-динь!

Явление второе

   Арган, Туанета.
   Туанета(входя). Иду, иду!
   Арган. Ах ты, сукина дочь! Ах ты, стерва!
   Туанета(делает вид, что ударилась головой). А да ну вас, какой нетерпеливый! Вы так торопите людей, что я со всего маху ударилась головой об угол.
   Арган(в бешенстве). Ах, злодейка!..
   Туанета(прерывает Аргана). Ой-ой-ой!..
   Арган. Вот уже…
   Туанета. Ой-ой-ой!..
   Арган….целый час…
   Туанета. Ой-ой-ой!..
   Арган….не могу тебя дозваться…
   Туанета. Ой-ой-ой!..
   Арган. Молчи, мерзавка, не мешай мне ругать тебя!
   Туанета. Вот еще, только этого недоставало – за то, что я так расшиблась!
   Арган. Я из-за тебя глотку надорвал, стерва!
   Туанета. А я из-за вас голову разбила, одно другого стоит. Как вам будет угодно, а мы квиты.
   Арган. Что, негодяйка?
   Туанета. Если вы будете ругаться, я буду реветь.
   Арган. Оставить меня одного, злодейка!..
   Туанета(снова прерывает Аргана). Ой-ой-ой!..
   Арган. Ты хочешь, сукина дочь…
   Туанета. Ой-ой-ой!..
   Арган. Значит, я не могу даже доставить себе удовольствие выругаться как следует?
   Туанета. Ругайтесь вволю, сделайте одолжение.
   Арган. Да ты же мне не даешь, подлюга, – каждую минуту прерываешь.
   Туанета. Если вам доставляет удовольствие ругаться, то не лишайте меня удовольствия реветь: кому что. Ой-ой-ой!..
   Арган. Видно, ничего с тобой не поделаешь. Убери все это, мерзавка, убери! (Встает.) Как подействовало мое сегодняшнее промывательное?
   Туанета. Ваше промывательное?
   Арган. Да. Много ли вышло желчи?
   Туанета. Ну уж меня эти дела не касаются! Пусть господин Флеран сует в них свой нос – ему от этого прибыль.
   Арган. Смотри, чтобы готов был отвар, а то мне скоро опять делать промывательное.
   Туанета. Эти господин Флеран и господин Пургон просто издеваются над вами. Вы для них – хорошая дойная корова. Хотела бы я у них спросить, какая такая у вас болезнь, от которой вам дают столько лекарств.
   Арган. Молчи, невежда! Не твое дело вмешиваться в предписания медицины. Позови мою дочь Анжелику, мне надо ей кое-что сказать.
   Туанета. Вот она сама. Словно угадала ваше желание.

Явление третье

   Те же и Анжелика.
   Арган. Подойди ко мне, Анжелика. Ты пришла кстати – я хотел поговорить с тобой.
   Анжелика. Я вас слушаю.
   Арган. Погоди! (Туанете.) Подай мне палку. Я сейчас приду.
   Туанета. Скорей, скорей, сударь! господин Флеран заставляет вас трудиться!
   Арган уходит.

Явление четвертое

   Туанета, Анжелика.
   Анжелика. Туанета!
   Туанета. Что?
   Анжелика. Посмотри-ка на меня.
   Туанета. Смотрю.
   Анжелика. Туанета!
   Туанета. Ну что «Туанета»?
   Анжелика. Ты не догадываешься, о чем я хочу с тобой говорить?
   Туанета. Подозреваю: наверно, о нашем молодом влюбленном. Вот уже шесть дней, как мы с вами только о нем и беседуем. Вам становится просто не по себе, когда разговор переходит на другой предмет.
   Анжелика. Раз ты это знаешь, отчего же ты первая не заговариваешь? И почему ты не избавляешь меня от необходимости наводить тебя на этот разговор?
   Туанета. Да я не успеваю: вы обнаруживаете такое рвение, что за вами не угонишься.
   Анжелика. Признаюсь, мне никогда не надоест говорить с тобой о нем, мое сердце пользуется каждым мгновением, чтобы открыться тебе. Но скажи, Туанета, разве ты осуждаешь мою склонность к нему?
   Туанета. Нисколько.
   Анжелика. Разве я дурно поступаю, отдаваясь этим сладостным чувствам?
   Туанета. Я этого не говорю.
   Анжелика. Неужели ты хотела бы, чтобы я оставалась нечувствительной к нежным излияниям пылкой его страсти?
   Туанета. Сохрани меня Бог!
   Анжелика. Скажи, пожалуйста: разве ты со мной не согласна, что в случайной и неожиданной нашей встрече было некое указание свыше, было что-то роковое?
   Туанета. Согласна.
   Анжелика. Тебе не кажется, что вступиться за меня, совсем меня не зная, – это поступок истинно благородного человека?
   Туанета. Кажется.
   Анжелика. Что нельзя было поступить великодушнее?
   Туанета. Верно.
   Анжелика. И что все это вышло у него прелестно?
   Туанета. О да!
   Анжелика. Ты не находишь, Туанета, что он хорошо сложен?
   Туанета. Без сомнения.
   Анжелика. Что он необыкновенно хорош собой?
   Туанета. Конечно.
   Анжелика. Что во всех его словах, во всех его поступках есть что-то благородное?
   Туанета. Совершенно верно.
   Анжелика. Что, когда он говорит со мной, все его речи дышат страстью?
   Туанета. Истинная правда.
   Анжелика. И что нет ничего несноснее надзора, под которым меня держат и который мешает всем нежным проявлениям взаимной склонности, внушенной нам самим Небом?
   Туанета. Вы правы.
   Анжелика. Но, милая Туанета, ты думаешь, он действительно меня любит?
   Туанета. Гм! Гм! Это еще надо проверить. В любви притворство очень похоже на правду, мне случалось видеть отличных актеров.
   Анжелика. Ах, что ты, Туанета! Неужели это возможно, чтобы он – и вдруг говорил неправду?
   Туанета. Во всяком случае, вы скоро это узнаете: ведь он написал вам вчера, что собирается просить вашей руки, – ну так это и есть самый короткий путь, чтобы узнать, правду он вам говорит или нет. Это будет лучшее доказательство.
   Анжелика. Ах, Туанета, если он меня обманет, я больше не поверю ни одному мужчине!
   Туанета. Вот ваш батюшка.

Явление пятое

   Те же и Арган.
   Арган. Ну, дочь моя, я сообщу тебе такую новость, которой ты, наверно, не ожидаешь. Просят твоей руки… Что это значит? Ты смеешься? Да, правда, свадьба – слово веселое. Для девушек нет ничего забавнее. О природа, природа! Я вижу, дочь моя, что мне, в сущности, нечего спрашивать тебя, желаешь ли ты выйти замуж?
   Анжелика. Я, батюшка, должна повиноваться во всем, что вам угодно будет мне приказать.
   Арган. Отрадно иметь такую послушную дочь. Итак, вопрос решен: я дал согласие.
   Анжелика. Мне надлежит, батюшка, беспрекословно исполнять все ваши желания.
   Арган. Моей жене, твоей мачехе, хотелось, чтобы я отдал тебя и твою сестрицу Луизон в монастырь, она мне твердила об этом беспрестанно.
   Туанета(в сторону). У голубушки есть на это свои причины.
   Арган. Она ни за что не хотела соглашаться на этот брак, но я настоял на своем и дал слово.
   Анжелика. Ах, батюшка, как я вам благодарна за вашу доброту.
   Туанета(Аргану). Честное слово, я вас очень за это одобряю: умнее этого вы за всю жизнь ничего не сделали.
   Арган. Я еще не видел твоего жениха, мне говорили, что и я буду доволен, и ты тоже.
   Анжелика. Конечно, батюшка.
   Арган. Как! Ты его видела?
   Анжелика. Ваше согласие позволяет мне перед вами открыться, я притворяться не стану: шесть дней назад мы случайно познакомились, и предложение, которое вам сделали, есть следствие взаимного влечения, возникшего у нас с первого взгляда.
   Арган. Мне ничего об этом не говорили, но я очень рад – тем лучше, если дело обстоит таким образом. Говорят, что это статный юноша, хорошо сложенный.
   Анжелика. Да, батюшка.
   Арган. Хорошего роста.
   Анжелика. Несомненно.
   Арган. Приятной наружности.
   Анжелика. Разумеется.
   Арган. У него славное лицо.
   Анжелика. Очень славное.
   Арган. Он человек воспитанный, благородного происхождения.
   Анжелика. Вполне.
   Арган. Очень порядочный.
   Анжелика. Другого такого не найдешь в целом свете.
   Арган. Свободно изъясняется по-гречески и по-латыни.
   Анжелика. Вот этого я не знаю.
   Арган. И через несколько дней получит докторский диплом.
   Анжелика. Он, батюшка?
   Арган. Да. Разве он не говорил тебе?
   Анжелика. Право, нет. А кто вам сказал?
   Арган. Господин Пургон.
   Анжелика. Разве господин Пургон знает его?
   Арган. Вот еще новости! Как же он может не знать его, раз молодой человек его племянник?
   Анжелика. Клеант – племянник господина Пургона?
   Арган. Какой Клеант? Мы говорим о том, кого тебе сватают.
   Анжелика. Ну да!
   Арган. Так вот, это племянник господина Пургона, сын его шурина доктора Диафуаруса, и зовут его Тома Диафуарус, а вовсе не Клеант. Мы порешили насчет этого брака сегодня утром: господин Пургон, господин Флеран и я, а завтра отец приведет ко мне моего будущего зятя… Что такое? Ты, кажется, изумлена?
   Анжелика. Да, батюшка. Я думала, вы говорите об одном человеке, а оказалось, это совсем другой.
   Туанета. Как, сударь! Неужели вам могла прийти в голову такая нелепость? Неужели при вашем богатстве вы отдадите дочь за какого-то лекаря?
   Арган. Отдам. А ты что вмешиваешься не в свое дело, бесстыдница, мерзавка?
   Туанета. Потише, потише! Вы прежде всего начинаете ругаться. Неужели нельзя разговаривать спокойно? Давайте все обсудим хладнокровно. Скажите на милость, почему вы склоняетесь на этот брак?
   Арган. Потому что я, чувствуя себя больным и немощным, хочу, чтобы мой зять и его родня были докторами, чтобы они мне помогали, чтобы источники лекарств, которые мне нужны, необходимые мне консультации и назначения врачей находились в лоне моей семьи.
   Туанета. Вот так причина! И до чего же приятно, когда люди так спокойно обмениваются мнениями! Но, сударь, положа руку на сердце, разве вы в самом деле больны?
   Арган. Как, негодяйка! Ты еще спрашиваешь, болен ли я, бессовестная?
   Туанета. Ну хорошо, сударь, вы больны, не будем об этом спорить. Да, вы больны, я согласна, и даже серьезнее, чем вы думаете, – это правда. Но дочка-то ваша должна выйти замуж не для вас, а для себя, и она-то ведь не больна, так зачем же ей врач?
   Арган. Врач нужен мне, а каждая послушная дочь должна быть счастлива, что выходит замуж за человека, который может быть полезен ее отцу.
   Туанета. По чести, сударь, хотите, я вам дам дружеский совет?
   Арган. Какой такой совет?
   Туанета. Забудьте об этом браке.
   Арган. Почему?
   Туанета. Потому что ваша дочь ни за что на него не согласится.
   Арган. Ни за что не согласится?
   Туанета. Да.
   Арган. Моя дочь?
   Туанета. Да, ваша дочь. Она скажет вам, что ей нет дела ни до господина Диафуаруса, ни до его сына Тома Диафуаруса, ни до всех Диафуарусов на свете.
   Арган. Но мне-то есть до них дело, не говоря уже о том, что этот брак очень даже выгоден. У господина Диафуаруса есть только один сын, его единственный наследник. Кроме того, господин Пургон, у которого нет ни жены, ни детей, отдает ему по случаю этого брака все свое состояние, а у господина Пургона добрых восемь тысяч ливров дохода.
   Туанета. Верно, он много людей уморил, если так разбогател.
   Арган. Восемь тысяч ливров дохода – это уже кое-что, не считая состояния его отца.
   Туанета. Сударь, все это прекрасно, но вернемся к нашему разговору. Между нами говоря, я советую вам приискать дочери другого мужа: она господину Диафуарусу не пара.
   Арган. А я хочу, чтобы она за него вышла!
   Туанета. Ах, да перестаньте говорить такие вещи!
   Арган. Как! Чтобы я перестал говорить?
   Туанета. Ну да!
   Арган. А почему мне нельзя это говорить?
   Туанета. Скажут, что вы не думаете о том, что говорите.
   Арган. Пусть говорят что хотят, а я скажу, что желаю, чтобы она поступила так, как я обещал.
   Туанета. А я уверена, что она этого не сделает.
   Арган. Я ее заставлю.
   Туанета. А я вам говорю, что она этого не сделает.
   Арган. Сделает, не то я отдам ее в монастырь.
   Туанета. Вы отдадите?
   Арган. Я.
   Туанета. Ладно!
   Арган. Что «ладно»?
   Туанета. Вы не отдадите ее в монастырь.
   Арган. Я не отдам ее в монастырь?
   Туанета. Нет.
   Арган. Нет?
   Туанета. Нет.
   Арган. Вот это забавно! Я не отдам свою дочь в монастырь, если захочу?
   Туанета. Нет, я вам говорю.
   Арган. Кто же мне помешает?
   Туанета. Вы сами.
   Арган. Я сам?
   Туанета. Да. У вас не хватит духу.
   Арган. Хватит.
   Туанета. Вы шутите.
   Арган. Вовсе не шучу.
   Туанета. В вас заговорит отцовская любовь.
   Арган. И не подумает заговорить.
   Туанета. Одна-две слезинки, нежное объятие, «папочка, милый папочка», произнесенное нежным голосом, – этого будет достаточно, чтобы вас растрогать.
   Арган. На меня это не подействует.
   Туанета. Подействует!
   Арган. Я тебе говорю, что я от своего не отступлюсь.
   Туанета. Пустяки!
   Арган. Не смей говорить – «пустяки»!
   Туанета. Ведь я знаю вас: вы от природы человек добрый.
   Арган(в сердцах). Вовсе я не добрый и могу быть очень даже злым, если захочу!
   Туанета. Тише, сударь! Не забывайте, что вы больны.
   Арган. Я ей приказываю выйти замуж за того, кого я ей назначил.
   Туанета. А я ей приказываю за него не выходить.
   Арган. Да что же это такое? Негодная служанка смеет так разговаривать со своим господином!
   Туанета. Когда господин не думает о том, что делает, здравомыслящая служанка вправе его образумить.
   Арган(бежит за Туанетой). Ах нахалка! Я тебя убью!
   Туанета (убегает от Аргана и ставит стул между ним и собой). Мой долг – помешать тому, что может вас обесчестить.
   Арган(с палкой в руке бегает за Туанетой вокруг стола). Погоди, погоди, я тебя научу, как со мной разговаривать!
   Туанета(бегает от него). Моя обязанность – не давать вам делать глупости.
   Арган(бегает за ней). Собака!
   Туанета(спасаясь от него). Нет, никогда я не соглашусь на этот брак!
   Арган(бегает за ней). Бездельница!
   Туанета(спасаясь от него). Я не хочу, чтобы она вышла за вашего Тома Диафуаруса.
   Арган(бегает за ней). Мерзавка!
   Туанета(спасаясь от него). И она послушается меня скорей, чем вас.
   Арган(останавливается). Анжелика! Неужели ты не можешь унять эту каналью?
   Анжелика. Ах, батюшка, смотрите, как бы вы не захворали!
   Арган(Анжелике). Если ты ее не уймешь, я тебя прокляну!
   Туанета(уходя). А я лишу ее наследства, если она вас послушается.
   Арган(бросаясь на стул). Ах! Ах! Я больше не могу! Я сейчас умру!
   Анжелика уходит.

Явление шестое

   Арган, Белина.
   Арган. Ах, жена моя, подойдите ко мне!
   Белина. Что с вами, мой бедный муж?
   Арган. Подите сюда, помогите мне.
   Белина. Что с вами, голубчик?
   Арган. Ангелочек мой!
   Белина. Мой дружок!
   Арган. Меня сейчас так рассердили!
   Белина. Ах, бедный муженек! Как же это случилось, мой друг?
   Арган. Ваша негодная Туанета стала так дерзка!
   Белина. Не волнуйтесь!
   Арган. Она взбесила меня, ангелочек.
   Белина. Успокойтесь, ненаглядный мой.
   Арган. Она битый час говорила мне наперекор.
   Белина. Успокойтесь, успокойтесь!
   Арган. Она имела наглость мне сказать, что я совсем здоров!
   Белина. Какая дерзость!
   Арган. Ведь вы-то знаете, душенька моя, как обстоит дело.
   Белина. Да, мой бесценный, она ошибается.
   Арган. Радость моя, эта мерзавка сведет меня в могилу!
   Белина. Ну-ну! Ну-ну!
   Арган. Это из-за нее у меня разливается желчь.
   Белина. А вы не сердитесь так.
   Арган. Я давно прошу вас ее прогнать!
   Белина. Однако, мой миленький, все слуги и служанки имеют свои недостатки. Часто приходится терпеть их дурные свойства ради хороших. Туанета ловка, услужлива, проворна, а главное – она нам предана, а вы знаете, как надо теперь быть осторожным с людьми, которых нанимаешь. Эй, Туанета!

Явление седьмое

   Те же и Туанета.
   Туанета. Что вам угодно, сударыня?
   Белина. Зачем вы сердите моего мужа?
   Туанета(вкрадчивым голосом). Я, сударыня? Ах, я даже не понимаю, о чем вы говорите! Я только и думаю, как бы угодить моему господину.
   Арган. Ах злодейка!
   Туанета. Он сказал, что хочет отдать свою дочь за сына господина Диафуаруса. Я ответила, что это прекрасная для нее партия, но что лучше, по-моему, отдать ее в монастырь.
   Белина. В этом нет ничего плохого, я нахожу, что она совершенно права.
   Арган. Ах, душенька, и вы ей верите? Это такая негодяйка: она наговорила мне кучу дерзостей!
   Белина. Охотно верю вам, мой друг. Успокойтесь. Послушай, Туанета: если ты будешь раздражать моего мужа, я тебя выгоню вон. Подай мне меховой плащ господина Аргана и подушки – я усажу его поудобнее в кресле… Вы за собой не следите. Надвиньте хорошенько на уши колпак: легче всего простудиться, когда уши открыты.
   Арган. Ах, моя дорогая, я вам так благодарен за все ваши заботы!
   Белина(обкладывая Аргана подушками). Встаньте, я вам подложу подушечку. Эту мы подложим так, чтобы вы могли опираться с одной стороны, а эту – с другой. Вот эту – под спину, а эту – под голову.
   Туанета(закрывает ему подушкой лицо). А эта пусть вас защищает от сырости! (Убегает.)
   Арган(вскакивает в гневе и швыряет подушку вдогонку Туанете). А, негодяйка, ты хочешь меня задушить!

Явление восьмое

   Арган, Белина.
   Белина. Ну-ну! Что такое?
   Арган(падает в кресло). Ох-ох-ох! Не могу больше!
   Белина. Зачем же так сердиться? Она ведь хотела услужить.
   Арган. Душенька! Вы не представляете себе всей подлости этой бездельницы. Она вывела меня из себя. Теперь, чтобы успокоить меня, понадобится не менее десяти лекарств и двадцати промывательных.
   Белина. Ну-ну, дружочек, успокойтесь!
   Арган. Дорогая моя, вы – мое единственное утешение!
   Белина. Бедный мой мальчик!
   Арган. Душенька моя! Чтобы вознаградить вас за вашу любовь, я хочу, как я вам уже сказал, составить завещание.
   Белина. Ах, мой друг, не будем говорить об этом! При одной мысли мне становится тяжело. От одного слова «завещание» я болезненно вздрагиваю.
   Арган. Я вас просил пригласить нотариуса.
   Белина. Я его пригласила, он дожидается.
   Арган. Позовите же его, душенька.
   Белина. Ах, мой друг! Когда так сильно любишь своего мужа, то думать о подобных вещах невыносимо.

Явление девятое

   Те же и господин де Бонфуа.
   Арган. Подойдите поближе, господин де Бонфуа, подойдите поближе! Присядьте, пожалуйста. Моя жена сказала мне, что вы человек весьма почтенный и вполне ей преданный. Вот я и поручил ей переговорить с вами относительно завещания, которое я хочу составить.
   Белина. Я не в состоянии говорить о таких вещах!
   Господин де Бонфуа. Ваша супруга изложила мне, сударь, что вы намерены для нее сделать. Однако я должен вам сказать, что вы ничего не можете оставить по завещанию вашей жене.
   Арган. Но почему же?
   Господин де Бонфуа. Обычай не позволяет. Если бы вы жили в стране писаных законов, это было бы возможно, но в Париже и в областях, где обычай всесилен, по крайней мере, в большинстве из них этого сделать нельзя, и подобное завещание было бы признано недействительным. Самое большее, что могут сделать мужчины и женщины, связанные узами брака, – это взаимный дар при жизни, да и это еще только в том случае, если у обоих супругов или же у одного из них не окажется детей в момент смерти того, кто первый умрет.
   Арган. Вот нелепый обычай! Чтобы муж ничего не мог оставить жене, нежно его любящей и положившей на него так много забот! Я хотел бы посоветоваться с моим адвокатом, чтобы выяснить, что тут можно сделать.
   Господин де Бонфуа. Надо обращаться не к адвокатам, так как они обычно на этот счет очень строги и полагают, что обойти закон – это ужасное преступление. Они любят создавать всякие трудности и не понимают, что такое сделки с совестью. Лучше посоветоваться с другими людьми, более покладистыми, знающими способы незаметно обойти существующие установления и придать законный вид тому, что недозволено, умеющими устранять всякие затруднения и изобретать хитроумные способы нарушения обычаев. Без этого что бы с нами было? Всегда нужно облегчать ход дела, иначе мы не могли бы работать и я бы давным-давно бросил свою профессию.
   Арган. Моя жена говорила мне, сударь, что вы очень искусный и почтенный человек. Будьте добры, скажите, что я могу сделать, чтобы передать ей мое имущество и лишить наследства моих детей?
   Господин де Бонфуа. Что вы можете сделать? Вы можете выбрать какого-нибудь близкого друга вашей жены и оставить ему формально по завещанию все, что у вас есть, а уж он потом передаст это ей. Или же вы можете выдать недвусмысленные расписки подставным кредиторам, которые в свою очередь на все эти суммы выдадут ей денежные обязательства. Наконец, вы еще при жизни можете передать ей наличные деньги или банковские векселя на предъявителя.
   Белина. Боже мой, да не хлопочите вы об этом! Если с вами что-нибудь случится, мой ангел, я все равно вас не переживу.
   Арган. Душенька моя!
   Белина. Да, мой друг, если случится такое несчастье, что я потеряю вас…
   Арган. О милая моя жена!
   Белина….жизнь утратит для меня всякую цену…
   Арган. Любовь моя!
   Белина….и я последую за вами, чтобы вы знали, как нежно я люблю вас.
   Арган. Бесценная моя, вы надрываете мое сердце! Умоляю вас, успокойтесь!
   Господин де Бонфуа(Белине). Ваши слезы несвоевременны: дело еще до этого не дошло.
   Белина. Ах сударь, вы не представляете себе, что значит иметь нежно любимого мужа!
   Арган. Об одном только я буду жалеть, умирая, мой друг, что у меня нет от вас ребенка. Господин Пургон уверял меня, что он может сделать так, чтобы у нас был ребенок.
   Господин де Бонфуа. Это еще может случиться.
   Арган. Одним словом, душенька, мне надо составить завещание так, как советует господин нотариус, однако из предосторожности я хочу выдать вам на руки двадцать тысяч франков золотом, которые спрятаны в потайном шкафчике моего алькова, и два векселя на предъявителя, которые я получил от господина Дамона и господина Жеранта.
   Белина. Нет-нет, мне ничего не надо! Ах!.. Сколько, вы говорите, у вас в шкафчике?
   Арган. Двадцать тысяч франков, душенька.
   Белина. Не говорите мне о деньгах, пожалуйста. Ах!.. А эти векселя на какую сумму?
   Арган. Один, ангел мой, на четыре тысячи франков, а другой – на шесть.
   Белина. Все сокровища мира, мой друг, для меня ничто, если вас не станет.
   Господин де Бонфуа(Аргану). Угодно вам приступить к составлению завещания?
   Арган. Да, сударь, но нам будет удобнее в моем кабинете. Проводите меня туда, душенька, прошу вас.
   Белина. Пойдемте, мой бедненький!
   Арган, Белина и господин де Бонфуа уходят.

Явление десятое

   Анжелика, Туанета.
   Туанета. Вот и нотариус тут – я слышала, как говорили о завещании. Ваша мачеха не дремлет, и уж это, конечно, какой-нибудь заговор против ваших интересов, в который она втягивает вашего батюшку.
   Анжелика. Пусть он распоряжается своим добром, как ему будет угодно, лишь бы не распоряжался моим сердцем! Ты видишь, Туанета, какая мне грозит опасность? Пожалуйста, не покидай меня в этой крайности!
   Туанета. Чтобы я вас покинула? Да я лучше умру! Уж как ваша мачеха ни старается сделать меня своей наперсницей и сообщницей, нет у меня к ней никакого расположения, я всегда была на вашей стороне. Предоставьте мне только действовать, уж я сделаю все, чтобы услужить вам. Но чтобы услужить вам по-настоящему, я притворюсь перебежчицей: скрою свою привязанность к вам и сделаю вид, будто во всем сочувствую вашему батюшке и вашей мачехе.
   Анжелика. Умоляю тебя: постарайся известить Клеанта, что меня сватают за другого.
   Туанета. Могу поручить это только одному человеку – старому ростовщику Полишинелю, который в меня влюблен. Это будет стоить мне нескольких нежных слов – ради вас я пойду на это охотно. Сегодня уже слишком поздно, но завтра рано утром я пошлю за ним, и он будет в восторге, что…
   Белина(за сценой). Туанета!
   Туанета(Анжелике). Меня зовут. Прощайте. Положитесь на меня.

Первая интермедия

Сцена превращается в город.

Явление первое

   Полишинель приходит ночью, чтобы спеть серенаду своей возлюбленной. Сначала ему мешают скрипачи, на которых он сердится, потом ночной дозор, состоящий из музыкантов и танцоров.
   Полишинель. О любовь, любовь, любовь, любовь! Бедный Полишинель! Какую дурацкую фантазию вбил ты себе в башку! Чем ты занимаешься, несчастный безумец! Ты забросил свое ремесло, и дела твои идут из рук вон плохо. Ты не ешь, почти не пьешь, утратил сон и покой, и все из-за кого? Из-за змеи, настоящей змеи, из-за чертовки, которая водит тебя за нос и издевается над всем, что ты ей говоришь. Но тут уж рассуждать не приходится. Ты хочешь этого, любовь, – и я вынужден безумствовать, подобно стольким другим! Конечно, это не очень-то легко для человека моих лет, но что поделаешь? Нельзя быть благоразумным по заказу. И старые мозги развинчиваются так же, как и молодые. Посмотрим, не смягчится ли моя тигрица от серенады. Иной раз ничто так не трогает, как серенада влюбленного перед запертой дверью его возлюбленной. (Берет лютню.) Вот на чем буду я себе аккомпанировать. О ночь! О милая ночь! Донеси мои любовные жалобы к ложу моей неумолимой! (Поет.)

     Ночью и днем я тебя обожаю,
     «Да» от тебя услыхать я мечтаю.
     Если, жестокая, скажешь ты «нет»,
         Я умру в цвете лет.
         Надежды и муки
         Сердце терзают,
         В томленье разлуки
         Часы проползают.
         Но если, мечтаньем
         О счастье дразня,
         Мои ожиданья
         Обманут меня –
     Умру я, умру от тоски и страданья!

     Ночью и днем я тебя обожаю,
     «Да» от тебя услыхать я мечтаю.
     Если, жестокая, скажешь ты «нет»,
         Я умру в цвете лет.
         О, если не спишь ты –
         Подумай, как больно
         Мое сердце язвишь ты
         Игрой своевольной!
         Но тщетны моленья,
         Мне смерть суждена!
         Свое преступленье
         Признать ты должна –
     И муки смягчит мне твое сожаленье.

     Ночью и днем я тебя обожаю,
     «Да» от тебя услыхать я мечтаю.
     Если, жестокая, скажешь ты «нет»,
         Я умру в цвете лет.

   В окне появляется старуха.

Явление второе

   Полишинель, старуха.
   Старуха

     Любезники хитрые, что взорами лживыми,
         Мольбами упорными,
         Речами фальшивыми
         Сплетают обман,
     Меня никогда не поймать вам в капкан!
     По опыту знаю – вам верность чужда:
         Мужчина обманет
         В любви без стыда…
     Безумна бедняжка, что верить вам станет.
         Но взоры бездонные
         Меня не пленяют,
         Но вздохи влюбленные
         Меня не сжигают –
         В том клятву я дам!
         Любовник несчастный!
         Лей слезы бесплодно:
         Смешон пламень страстный,
         Я сердцем свободна –
         Верь этим словам.
     По опыту знаю – вам верность чужда:
         Мужчина обманет
         В любви без стыда…
     Безумна бедняжка, что верить вам станет.

   (Скрывается.)
   За сценой слышны скрипки.

Явление третье

   Полишинель; скрипачи за сценой.
   Полишинель. Что это за дерзкая музыка прерывает мое пение?
   Скрипки играют.
   Эй, вы там, скрипки! Замолчите! Не мешайте мне изливать жалобы на жестокость моей непреклонной!
   Скрипки играют.

   Да замолчите, говорят вам! Я хочу петь!
   Скрипки играют.
   Довольно!
   Скрипки играют.
   Да что же это такое!
   Скрипки играют.
   Сил нет!
   Скрипки играют.
   Вы смеетесь надо мной!
   Скрипки играют.
   В ушах звенит!
   Скрипки играют.
   Черт бы вас побрал!
   Скрипки играют.
   Я в бешенстве!
   Скрипки играют.
   Да замолчите вы или нет?.. Слава богу, наконец-то!
   Скрипки играют.
   Опять?
   Скрипки играют.
   Чертовы скрипачи!
   Скрипки играют.
   Вот дурацкая музыка!
   Скрипки играют.
   (Поет, передразнивая скрипку.)
   Ла-ла-ла-ла-ла-ла!
   Скрипки играют.
   Ла-ла-ла-ла-ла-ла!
   Скрипки играют.
   Ла-ла-ла-ла-ла-ла!
   Скрипки играют.
   Ла-ла-ла-ла-ла-ла!
   Скрипки играют.
   Ла-ла-ла-ла-ла-ла!
   Скрипки играют.
   Право, мне это начинает нравиться! Продолжайте, любезные скрипачи, вы мне доставите этим удовольствие!
   Скрипки перестают играть.
   Ну продолжайте же, прошу вас! Вот верное средство заставить их замолчать. Музыканты привыкли делать не то, о чем их просят… Ну, теперь моя очередь. Перед серенадой необходима небольшая прелюдия: сыграю что-нибудь, чтобы задать себе тон. (Берет лютню и делает вид, что играет на ней, подражая губами и языком звукам инструмента.) План-план-план, плин-плин-плин-плин! Плохая погода, никак не настраивается лютня. Плин-плин-плин, плин-тан-план! Струны не держат строй в такую погоду. Плин-план!.. Я слышу шум. Приставлю-ка я лютню к двери.

Явление четвертое

   Полишинель; полицейские сбегаются на шум.
   Полицейский(поет). Кто идет? Кто идет?
   Полишинель. Это еще что за черт? Или теперь в моде говорить под музыку?
   Полицейский. Кто идет? Кто идет? Кто идет?
   Полишинель(в испуге). Я, я, я!
   Полицейский. Кто идет? Кто идет? Отвечай!
   Полишинель. Отвечаю: я, я, я!
   Полицейский. Кто же ты? Кто же ты?
   Полишинель. Я, я, я! Я, я, я!
   Полицейский. Как зовут? Как зовут? Говори сию минуту!
   Полишинель(притворяясь очень смелым)

     Меня зовут, меня зовут:
         «Убирайся к шуту!»

   Полицейский

             Сюда, товарищи, скорей!
     Схватить зачинщика предерзостных речей!

//-- Первый балетный выход --//
   Стража ловит Полишинеля в темноте. Скрипки и танцы.
   Полишинель

     Кто идет?

   Скрипки и танцы.

                               Что за нахалы тут шумят?

   Скрипки и танцы.

     Ну что же?

   Скрипки и танцы.

                                      Эй! Где весь мой штат?

   Скрипки и танцы.

     О смерть!

   Скрипки и танцы.

     О кровь!

   Скрипки и танцы.

             Сверну вам всем я шеи!

   Скрипки и танцы.

             Сюда, ко мне, мои лакеи!

   Скрипки и танцы.

         Эй, Баск, Пуатвен, Пикар, Шампань, Бретон!

   Скрипки и танцы.

             Подайте мне мой мушкетон!

   Скрипки и танцы.
   (Делает вид, что стреляет.)

         Пу!

   Полицейские падают, потом встают и разбегаются.

Явление пятое

   Полишинель один.
   Полишинель. Ха-ха-ха-ха! Здорово я их напугал! Вот дураки: боятся меня, между тем как я сам их боюсь! Право, все дело в том, чтобы ловко изворачиваться. Если бы я сразу не изобразил из себя важного господина и не прикинулся храбрецом, они бы меня непременно сцапали. Ха-ха-ха!
   Полицейские приближаются и, услышав его слова, хватают его за воротник.

Явление шестое

   Полишинель, полицейские.
   Полицейские(хватают Полишинеля и поют)

     Ага! Попался наконец!
     Сюда, товарищи! Эй, света, фонарей!

   Сбегается весь ночной дозор с фонарями.

     Так это ты, негодный ты наглец?
     Бездельник, висельник, нахал, подлец, мошенник,
     Плут, жулик, негодяй, мерзавец, вор, изменник!
     Ты смеешь нас пугать, болван?

   Полишинель

         Простите, господа, я пьян.

   Полицейские

         Нет-нет-нет, без рассуждений!
         Надо дать урок ему.
         Эй, в тюрьму его, в тюрьму!

   Полишинель

             Господа, но я не вор!

   Полицейские

                 Нет, в тюрьму!

   Полишинель

             Я почтенный гражданин!

   Полицейские

                 Нет, в тюрьму!

   Полишинель

                 Что я сделал?

   Полицейские

                 Нет, в тюрьму!

   Полишинель

             Отпустите, господа!

   Полицейские

                 Нет!

   Полишинель

             Я прошу вас!

   Полицейские

                 Нет и нет!

   Полишинель

             Э, да что вы?

   Полицейские

                 Нет и нет!

   Полишинель

             Ради бога!

   Полицейские

                 Нет и нет!

   Полишинель

             Господа!

   Полицейские

                 Нет-нет-нет-нет!

   Полишинель

             Отпустите!

   Полицейские

                 Нет и нет!

   Полишинель

             Пощадите!

   Полицейские

                 Нет-нет-нет!

   Полишинель

             Умоляю!

   Полицейские

                 Нет и нет!

   Полишинель

             Заклинаю!

   Полицейские

                 Нет и нет!

   Полишинель

             Ради Неба!

   Полицейские

                 Нет и нет!

   Полишинель

             Я прошу о снисхожденье!

   Полицейские

     Нет-нет-нет, без рассуждений!
     Надо дать урок ему.
     Эй, в тюрьму его, в тюрьму!

   Полишинель. Ах, господа, неужели ничто не может смягчить ваши сердца?
   Полицейские

     О нет, добры мы по природе,
     Растрогать нас легко, в нас человечность есть!
     На водку дайте нам хотя б червонцев шесть –
     И будете сейчас же на свободе.

   Полишинель. Увы, господа, уверяю вас, у меня с собой ни гроша.
   Полицейские

     Ну, если в деньгах недостаток;
     Так что б избрали вы охотней:
     Ударов палочных десяток
     Иль просто в лоб щелчков полсотни?

   Полишинель. Если уж так необходимо и без этого не обойдешься, я выбираю щелчки.
   Полицейские

     Приготовься, подходи
     Да точнее счет веди!

//-- Второй балетный выход --//
   Танцующие полицейские в такт щелкают Полишинеля.
   Полишинель. Раз и два, три-четыре, пять и шесть, семь и восемь, девять-десять, одиннадцать-двенадцать, и тринадцать, и четырнадцать, и пятнадцать…
   Полицейские

     Эй, со счета не сбивать!
     Начинайте-ка опять!

   Полишинель. Ах, господа, моя бедная голова больше не выдержит, вы превратили ее в печеное яблоко! Лучше уж палочные удары, чем опять щелчки.
   Полицейские

     Ну что ж, когда тебе приятней палка –
     Пожалуйста, ведь нам не жалко!

//-- Третий балетный выход --//
   Танцующие полицейские в такт бьют Полишинеля палками.
   Полишинель. Раз, два, три, четыре, пять, шесть… Ай-ай-ай! Больше не выдержу! Вот вам шесть червонцев, получите!
   Полицейские

     Ах, славный человек! Вот в ком геройство есть!
     Синьор Полишинель, синьор, имеем честь!

   Полишинель

     Спокойной ночи вам, примите пожеланья…

   Полицейские

     Синьор Полишинель, синьор, имеем честь!..

   Полишинель

     Всегда готов служить…

   Полицейские

     Синьор Полишинель, синьор, имеем честь!

   Полишинель

     Слуга ваш…

   Полицейские

     Синьор Полишинель, синьор, имеем честь!..

   Полишинель

     До свиданья!

//-- Четвертый балетный выход --//
   Полицейские танцуют, выражая радость, что получили деньги. Сцена превращается в комнату Аргана.

Действие второе

Явление первое

   Клеант, Туанета.
   Туанета(не узнает Клеанта). Что вам угодно, сударь?
   Клеант. Что мне угодно?
   Туанета. Ах, это вы! Вот неожиданно! Зачем вы пришли?
   Клеант. Узнать мою судьбу, поговорить с любезной Анжеликой, увериться в ее чувствах и спросить о ее решении по поводу того рокового брака, о котором меня известили.
   Туанета. Да, но нельзя же так, с места в карьер говорить с Анжеликой: надо действовать тайно. Вам же сказали, что за ней следят, никуда ее не пускают, не позволяют ни с кем разговаривать. Ведь это только случайно, благодаря тетке, охотнице до представлений, нам удалось попасть в театр, где и зародилась ваша страсть. Мы даже никому не сказали об этом приключении.
   Клеант. Потому-то я и пришел сюда не как Клеант, влюбленный в Анжелику, а как друг ее учителя пения, который позволил мне сказать, что он посылает меня вместо себя.
   Туанета. Вот ее батюшка. Выйдите на минутку, я скажу ему, что вы здесь.
   Клеант уходит.

Явление второе

   Туанета, Арган.
   Арган(думая, что он один, и не замечая Туанеты). Господин Пургон велел мне по утрам ходить по комнате двенадцать раз взад и вперед. Вот только я забыл спросить его, как надо ходить – вдоль или поперек.
   Туанета. Сударь! Тут к вам…
   Арган. Не ори, дрянь ты этакая! У меня сделается сотрясение мозга! Тебе мало заботы, что с больными так громко не разговаривают.
   Туанета. Я хотела сказать, сударь…
   Арган. Тише, говорят тебе!
   Туанета. Сударь!.. (Делает вид, что говорит.)
   Арган. Что?
   Туанета. Я говорю… (Опять делает вид, что говорит.)
   Арган. Что ты говоришь?
   Туанета(громко). Я говорю, там один человек хочет вас видеть!
   Арган. Пусть войдет.
   Туанета делает знак Клеанту войти.

Явление третье

   Те же и Клеант.
   Клеант. Сударь…
   Туанета. Не говорите так громко, не то у господина Аргана сделается сотрясение мозга.
   Клеант. Сударь! Я очень рад, что вижу вас на ногах и что вы чувствуете себя лучше.
   Туанета(с притворным гневом). Как это так «лучше»? Неправда! Господин Арган всегда чувствует себя плохо.
   Клеант. А я слышал, что господину Аргану лучше, и я нахожу, что вид у него хороший!
   Туанета. Хороший, по-вашему? Очень плохой. Только какие-то нахалы могли вам сказать, что ему лучше. Ему никогда не было так плохо, как сейчас.
   Арган. Она совершенно права.
   Туанета. Он ходит, спит, ест и пьет, как все люди, но тем не менее он очень болен.
   Арган. Это верно.
   Клеант. Сударь, я в отчаянии! Я пришел к вам по просьбе учителя пения вашей дочери: ему пришлось уехать на несколько дней в деревню, и он попросил меня, как своего близкого друга, продолжить с ней уроки – он боится, что в случае перерыва она забудет все, что уже выучила.
   Арган. Очень хорошо. (Туанете.) Позови Анжелику.
   Туанета. Не лучше ли, сударь, провести господина учителя к ней в комнату?
   Арган. Нет. Пусть она придет сюда.
   Туанета. Но он не сможет заниматься с ней как следует, если они не будут одни.
   Арган. Ничего, ничего!
   Туанета. Сударь! Это только растревожит вас, а ведь вас никак нельзя волновать в таком состоянии: всякое сотрясение вредно для вашего мозга.
   Арган. Нисколько, нисколько: я люблю музыку и буду очень рад… А, вот и она! (Туанете.) Поди узнай, оделась ли моя жена.
   Туанета уходит.

Явление четвертое

   Арган, Клеант, Анжелика.
   Арган. Поди сюда, дочь моя. Твой учитель пения уехал в деревню, а вот молодой человек, которого он прислал вместо себя, чтобы с тобой заниматься.
   Анжелика(узнает Клеанта). О Небо!
   Арган. Что такое? Почему ты так изумлена?
   Анжелика. Дело в том…
   Арган. Что тебя так поражает?
   Анжелика. Тут, батюшка, удивительное совпадение…
   Арган. Какое?
   Анжелика. Мне сегодня приснилось, будто мне грозит великая опасность, и вдруг я вижу человека, похожего как две капли воды на этого господина. Я бросаюсь к нему с просьбой о помощи, и он спасает меня. Судите же сами, каково было мое удивление, когда я наяву увидела того, кто мне снился всю ночь.
   Клеант. Счастлив тот, кто наяву или во сне занимает ваши мысли, и для меня было бы блаженством, если бы вы сочли меня достойным избавить вас от опасности, потому что нет ничего на свете, чего я не сделал бы ради…

Явление пятое

   Те же и Туанета.
   Туанета(Аргану). Право, сударь, я теперь на вашей стороне и отказываюсь от всего, что говорила вчера. К вам пришли с визитом господин Диафуарус-отец и господин Диафуарус-сын. Какой у вас будет прекрасный зять! Вы сейчас увидите такого красавчика, такого умницу! Он успел сказать всего два слова и уже привел меня в восторг! И ваша дочь тоже будет им очарована.
   Арган(Клеанту, который делает вид, что хочет уйти). Не уходите, сударь. Дело в том, что я выдаю замуж мою дочь, и вот сейчас к ней пришел жених, а она его никогда еще не видела.
   Клеант. Ваше желание, сударь, чтобы я присутствовал при таком приятном свидании, – это большая честь для меня.
   Арган. Он сын известного врача. Свадьба состоится через четыре дня.
   Клеант. Очень приятно.
   Арган. Передайте это учителю пения, пусть он тоже придет на свадьбу.
   Клеант. Непременно.
   Арган. Вас также милости прошу.
   Клеант. Чрезвычайно признателен.
   Туанета. Посторонитесь! Вот они.

Явление шестое

   Те же, господин Диафуарус, Тома Диафуарус и лакеи.
   Арган(прикладывая руку к своему колпаку, но не снимая его). Господин Пургон, сударь, запретил мне обнажать голову. Вы сами медики и должны понимать, как это может быть опасно.
   Господин Диафуарус. Наши посещения во всех случаях должны приносить только пользу, а не вред.
   Арган и господин Диафуарус говорят одновременно.
   Арган. Я принимаю, сударь…
   Господин Диафуарус. Мы пришли к вам, сударь…
   Арган….с превеликим удовольствием…
   Господин Диафуарус….мой сын Тома и я…
   Арган….ту честь, которую вы мне оказываете…
   Господин Диафуарус….засвидетельствовать вам, сударь…
   Арган….и желал бы…
   Господин Диафуарус….ту радость…
   Арган….иметь возможность посетить вас…
   Господин Диафуарус….которую вы нам доставляете тем, что оказываете нам честь…
   Арган….чтобы уверить вас в этом…
   Господин Диафуарус….изъявляя желание нас принять…
   Арган….но вы знаете, сударь…
   Господин Диафуарус….в лоно вашей досточтимой…
   Арган….что такое бедный больной…
   Господин Диафуарус….сударь, семьи…
   Арган….которому остается только…
   Господин Диафуарус….и уверить вас…
   Арган….сказать вам…
   Господин Диафуарус….что в любом деле, которое будет зависеть от нашей профессии…
   Арган….что он будет постоянно искать случая…
   Господин Диафуарус….а также и во всех прочих…
   Арган….доказать вам, сударь…
   Господин Диафуарус….мы будем всегда готовы, сударь…
   Арган….что он весь к вашим услугам!
   Господин Диафуарус….выказать наше усердие. (Сыну.) Ну, Тома, подойди засвидетельствуй свое почтение.
   Тома Диафуарус(господину Диафуарусу). Начинать-то с отца?
   Господин Диафуарус. С отца.
   Тома Диафуарус(Аргану). Сударь! Я пришел сюда, чтобы в вашем лице приветствовать, признать, полюбить и почтить второго отца, и притом такого второго отца, которому, смею сказать, я более обязан, чем первому. Первый произвел меня на свет, вы же меня избрали. Он принял меня в силу необходимости, вы же приняли меня по собственному желанию. То, что я получил от него, – это творение его плоти, то же, что я получил от вас, есть творение вашей воли. И чем духовные свойства выше телесных, тем более обязан я вам и тем драгоценнее для меня наша будущая родственная связь, ради которой я и пришел сегодня, дабы заранее выразить вам мои искреннейшие и почтительнейшие чувства.
   Туанета. Да здравствует школа, из которой выходят такие искусники!
   Тома Диафуарус(господину Диафуарусу). Я хорошо говорил, батюшка?
   Господин Диафуарус. Optime [1 - Отлично (лат.).].
   Арган(Анжелике). Поздоровайся с господином Диафуарусом.
   Тома Диафуарус. Мне можно ее поцеловать?
   Господин Диафуарус. Можно, можно.
   Тома Диафуарус(Анжелике). Сударыня! Небо справедливо нарекло вас второй матерью прекрасной девицы, ибо…
   Арган. Это не жена моя, а дочь.
   Тома Диафуарус. Где же ваша супруга?
   Арган. Она сейчас придет.
   Тома Диафуарус. Мне подождать ее прихода, батюшка?
   Господин Диафуарус. Нет, приветствуй пока невесту.
   Тома Диафуарус. Сударыня! Подобно тому как статуя Мемнона издавала гармоничный звук [35 - …статуя Мемнона издавала гармонический звук… – Колоссальная статуя павшего в Троянской войне мифического царя Мемнона, близ Фив (в действительности изображение фараона Аменхотепа III), издавала, по преданию, дрожащие звуки при восходе солнца вследствие прохождения нагревающегося воздуха через трещины.], когда солнечные лучи озаряли ее, так и я преисполняюсь сладостного восторга, когда восходит солнце вашей красоты. И подобно тому как, по словам естествоиспытателей, цветок, именуемый гелиотропом, неизменно обращает лицо свое к дневному свету, так и сердце мое будет отныне всегда обращаться к лучезарным светочам обожаемых очей ваших, как к своему единственному полюсу. Дозвольте же мне, сударыня, возложить сегодня на алтарь ваших прелестей в виде жертвоприношения мое сердце, которое мечтает только об одном счастье: на всю жизнь, сударыня, стать вашим смиреннейшим, покорнейшим и преданнейшим слугой и супругом.
   Туанета. Вот что значит наука! До чего же красно говорят ученые люди!
   Арган(Клеанту). Ну? Что вы на это скажете?
   Клеант. Скажу, что это замечательно. Если господин Диафуарус такой же хороший врач, как и оратор, то быть его пациентом – одно удовольствие.
   Туанета. Еще бы! Это просто чудо, если он так же прекрасно лечит, как и говорит.
   Арган. Скорей сюда мое кресло и стулья всем гостям!
   Лакеи приносят кресло и стулья.
   Ты садись сюда, дочка. (Господину Диафуарусу.) Вы видите, сударь, что все в восторге от вашего сына. Это большое для вас счастье – быть отцом такого юноши.
   Господин Диафуарус. Могу смело сказать, сударь, и не потому, что я его отец: я имею основание быть им довольным, и все, кто его знает, находят, что он добрый юноша. Правда, он никогда не отличался ни пламенным воображением, ни блестящим умом, как некоторые другие юноши, но именно поэтому я ожидал, что у него непременно разовьется рассудительность – качество, необходимое в нашем деле. Он никогда не был резвым и бойким ребенком. Он всегда был кроток, спокоен, молчалив, никогда ни с кем не разговаривал и не играл в так называемые детские игры. Его еле-еле научили читать: в девять лет он толком не знал азбуки. «Ничего, – думал я, – деревья, которые поздно цветут, приносят наилучшие плоды. Чертить на мраморе гораздо труднее, чем на песке, но то, что на нем начертано, сохраняется несравненно дольше. Так и здесь: неспособность к ученью, вялость воображения – все это признак будущего здравомыслия». Когда я отдал его в школу, ему нелегко было учиться, но он мужественно боролся с трудностями, и его наставники всегда хвалили его за прилежание и усидчивость. В конце концов, в поте лица своего, он с честью получил степень, и я могу сказать, не хвастаясь, что в течение двух лет ни один кандидат не отличался на диспутах так, как он. Он на всех навел страх, не проходит ни одного заседания, на котором бы он с пеной у рта не защищал противоположного мнения. Он тверд в споре, непоколебим в своих взглядах, никогда не меняет своих суждений и отстаивает то или иное положение, пользуясь всеми изворотами логики. Но особенно нравится мне в нем то, что, по моему примеру, он слепо верит нашим древним учителям и не желает даже слушать о так называемых открытиях нашего века касательно кровообращения [36 - …о так называемых открытиях нашего века касательно кровообращения… – Речь идет о знаменитом открытии Гервея (1619), вызвавшем яростные нападки со стороны схоластической медицины.] и о прочем тому подобном.
   Тома Диафуарус(вынимает из кармана длинный свиток и подает Анжелике). Против последователей теории кровообращения я написал сей трактат, который, с позволения вашего батюшки, я осмеливаюсь поднести вам, сударыня, как почтительное приношение первых плодов моего разумения.
   Анжелика. Сударь! Для меня это совершенно бесполезная вещь, я ведь в этом ничего не понимаю.
   Туанета(берет свиток). Давайте, давайте, это нам пригодится: повесим на стену вместо картины.
   Тома Диафуарус(кланяется Аргану). Позвольте мне также, с разрешения вашего батюшки, доставить вам развлечение и пригласить вас, сударыня, на вскрытие женского трупа, которое состоится на днях, – я буду там давать объяснения.
   Туанета. Нечего сказать, приятное развлечение! Обыкновенно люди водят своих возлюбленных в театр, но показать вскрытие трупа – это, конечно, гораздо более светское удовольствие.
   Господин Диафуарус. Затем, что касается до свойств, необходимых для супружества и для продолжения рода, то уверяю вас, что, по данным медицины, он всеми ими обладает в полной мере. Способность деторождения у него отлично развита, и темперамент у него как раз такой, какой требуется, чтобы потомство было вполне здоровым.
   Арган. А вы не имеете намерения, сударь, представить его ко двору и там выхлопотать ему место врача?
   Господин Диафуарус. По правде говоря, должность врача, состоящего при великих мира сего, никогда не привлекала меня; мне всегда казалось, что лучше всего для нас, грешных, держаться простых смертных. С ними куда легче. Вы ни перед кем не отвечаете за свои действия: надо только следовать правилам науки, не заботясь о том, что из этого получается. А с великими мира сего это очень хлопотливо: когда они заболевают, они непременно хотят, чтобы врач вылечил их.
   Туанета. Вот забавно! Какие чудаки! Хотят, чтобы ваш брат доктор их вылечивал! Но ведь вы совсем не для этого при них состоите! Ваше дело – получать от них вознаграждение и прописывать им лекарства, а уж они пускай сами выздоравливают как умеют.
   Господин Диафуарус. Это верно. Мы должны только соблюдать правила.
   Арган(Клеанту). Сударь! Пусть дочь моя что-нибудь споет гостям.
   Клеант. Я ждал ваших приказаний, сударь. Чтобы развлечь общество, я решил спеть с вашей дочерью одну сцену из новой оперы. (Анжелике, подавая ей ноты.) Вот ваша партия.
   Анжелика. Моя партия?
   Клеант(Анжелике, тихо). Пожалуйста, не отказывайтесь. Дайте мне возможность объяснить вам, что это за сцена, которую мы будем с вами петь. (Громко.) Голос у меня неважный, но на это хватит. Надеюсь, господа, вы меня извините: ведь я буду петь только для госпожи Анжелики.
   Арган. А стихи хорошие?
   Клеант. Это, в сущности, маленькая импровизация. Вы услышите размеренную прозу, нечто вроде вольных стихов, какие страсть и необходимость могут вложить в уста двух лиц, которые говорят о том, что их волнует, и при этом без всякой подготовки.
   Арган. Прекрасно. Послушаем.
   Клеант. Вот содержание сцены. Один пастух был поглощен приятным зрелищем, как вдруг его внимание привлек шум, раздавшийся поблизости. Он оборачивается и видит, что какой-то грубиян оскорбляет пастушку. Пастух тотчас же становится на защиту того пола, перед которым должны преклоняться все мужчины; затем, наказав грубияна за дерзость, он подходит к пастушке и видит, что из чудных очей этой молодой девушки струятся дивные слезы. «Ах, – сказал он себе, – возможно ли оскорблять такое прелестное существо? Кто тот бесчеловечный, тот варвар, которого не тронули бы ее слезы?» Он пытается остановить эти слезы, которые кажутся ему такими прекрасными, а любезная пастушка в это время старается отблагодарить его за небольшую услугу, и она делает это так очаровательно, так нежно и страстно, что пастух не в силах сопротивляться, и каждое ее слово, каждый взгляд – это пламенная стрела, пронзающая его сердце. «Что может быть достойно, – думает он, – таких милых слов благодарности? Какой услуги не оказал бы всякий, какой опасности не подверг бы он себя с радостью, чтобы только вызвать на мгновение трогательные чувства такой ласковой и признательной души?» Зрелище более не привлекает его, но он жалеет, что оно слишком кратко, потому что конец зрелища разлучает его с обожаемой пастушкой. И с первого же мига встречи, с первого взгляда в его сердце вселяется бурная страсть, какая обычно созревает лишь в течение долгих лет. Он уже ощущает всю боль разлуки, он уже страдает, не видя той, которую видел так мало. Он делает все возможное, чтобы еще раз увидеть ту, о ком днем и ночью лелеет сладостное воспоминание, но ему мешает неволя, в которой живет его пастушка. Сила страсти заставляет его решиться просить руки обожаемой красавицы, без которой он уже не может жить. Он ухитряется переслать ей записку и получает от нее согласие. Но в то же время его предупреждают, что отец красавицы хочет выдать ее за другого и что скоро должна состояться свадьба. Посудите сами, какой это жестокий удар для сердца бедного пастуха! Он охвачен смертельной тоской, он не может представить себе без ужаса, что его любимая находится в объятиях другого. Его любовь, доведенная до отчаяния, подсказывает ему средство проникнуть в дом пастушки, чтобы узнать о ее чувствах и услышать от нее приговор, которому он должен будет подчиниться. Там он наблюдает за приготовлениями к тому, что так страшит его. Он видит, как приходит его недостойный соперник, которого отцовская прихоть сделала помехой его любви. Он видит, как торжествует этот смешной соперник подле любезной пастушки, словно победа уже за ним. Все это рождает в нем гнев, с которым он едва может совладать. Он бросает горестные взгляды на ту, которую обожает: его уважение к ней и присутствие ее отца позволяют ему объясняться только взглядами. Но в конце концов порыв страсти преодолевает все препятствия, и он произносит такие слова. (Поет.)

     Филида милая, страданий слишком много!
     Молчанья разорвем мучительную сеть.
     Откройте сердце мне, скажите, ради бога,
     Жить мне иль умереть?

   Анжелика
   (поет)

     Вы видите, Тирсис, как грустно мне, как больно!
     Перед супружеством немилым я дрожу,
     Вздыхаю, как и вы, в тоске на вас гляжу.
     Сказала я – довольно!

   Арган. Ого! Я и не думал, что у меня дочка такая искусница: так и распевает с листа без ошибки.
   Клеант

     Филида нежная! Ужели
     Невыразимое сулил мне счастье рок
     И в вашем сердце уголок
     Вы дать Тирсису захотели?

   Анжелика

     В моем отчаянье я скромность преступлю:
     Да-да, Тирсис, я вас люблю!

   Клеант

     О, что за слово! Дивный миг!
     Но верно ль я его постиг?
     Скажите вновь его, чтоб отогнать сомненье.

   Анжелика

     Да-да, Тирсис, я вас люблю!

   Клеант

     Еще, молю!

   Анжелика

                      Я вас люблю!

   Клеант

     Еще, еще сто раз, не зная утомленья!

   Анжелика

     Я вас люблю, я вас люблю!
     Да-да, Тирсис, я вас люблю!

   Клеант

     Вы, боги, вы, цари, властители вселенной,
     На мир у ног своих глядящие надменно, –
     Все ваше счастие сравнится ли с моим?
     Филидой я любим! Но мысль одна страшней всего:
     С отчаяньем соперника я вижу…

   Анжелика

     Ах, я его смертельно ненавижу!
     Мне пытка, как и вам, присутствие его.

   Клеант

     Что, если вас отец к замужеству принудит?

   Анжелика

     Скорее я умру, но этого не будет!
     Скорее я умру, скорей умру!

   Арган. А что говорит на это отец?
   Клеант. Ничего не говорит.
   Арган. Ну и дурак же этот отец: терпит такие глупости и ничего не говорит!
   Клеант
   (продолжает петь)

     Любовь моя…

   Арган. Нет-нет, довольно! Эта комедия подает очень дурной пример. Пастух Тирсис – нахал, а пастушка Филида – бесстыдница, раз она так говорит при отце. (Анжелике.) Покажи-ка мне ноты! Стой, стой, а где же слова, которые ты пела? Здесь только ноты.
   Клеант. Разве вы не знаете, сударь, что недавно открыли способ писать слова нотными знаками?
   Арган. Хорошо, хорошо. Будьте здоровы, сударь. До свиданья! Мы прекрасно обошлись бы и без вашей нелепой оперы.
   Клеант. Я думал вас развлечь.
   Арган. Глупости не развлекают… А вот и моя жена!
   Клеант уходит.

Явление седьмое

   Арган, Анжелика, Туанета, господин Диафуарус,
   Тома Диафуарус, Белина.
   Арган. Душенька! Вот сын господина Диафуаруса.
   Тома Диафуарус. Сударыня! Небо справедливо нарекло вас второй матерью прекрасной девицы, ибо на лице вашем…
   Белина. Сударь! Я в восторге, что имею честь видеть вас у себя.
   Тома Диафуарус….ибо на лице вашем… ибо на лице вашем… Сударыня! Вы прервали меня на полуслове, и это меня сбило.
   Господин Диафуарус. Доскажешь в другой раз, Тома.
   Арган. Я жалею, душа моя, что вас сейчас здесь не было.
   Туанета. Ах, сударыня, вы много потеряли! Тут был и второй отец, и статуя Мемнона, и цветок, именуемый гелиотропом.
   Арган. Ну, дочь моя, дай руку твоему нареченному и поклянись ему в верности, как твоему будущему мужу.
   Анжелика. Батюшка!
   Арган. Что «батюшка»? Что это значит?
   Анжелика. Умоляю вас, не торопитесь! Дайте нам, по крайней мере, узнать друг друга. Пусть у нас возникнет взаимная склонность, которая так необходима для заключения счастливого союза.
   Тома Диафуарус. Что касается меня, сударыня, то во мне она уже возникла, мне нечего больше ждать.
   Анжелика. Если вы так спешите, сударь, то я зато более медлительна. Признаюсь, ваши достоинства еще не произвели на меня достаточно сильного впечатления.
   Арган. Ладно, ладно, это еще успеется, когда вы поженитесь.
   Анжелика. Ах, батюшка, прошу вас, повремените! Брак – это такая цепь, которую нельзя налагать на сердце насильно, и, если господин Диафуарус – благородный человек, он, конечно, не согласится на брак с девушкой, которую отдают за него против ее воли.
   Тома Диафуарус. Nego consequentiam [2 - Не вижу в ваших словах никакой последовательности (лат.).], сударыня. Я отлично могу быть благородным человеком и все-таки с благодарностью принять вас из рук вашего батюшки.
   Анжелика. Насилие – дурной способ заставить полюбить себя.
   Тома Диафуарус. Нам известно из книг, сударыня, что у древних существовал обычай насильно увозить невест из родительского дома, чтобы невесты не думали, что они по своей доброй воле попадают в объятия мужчин.
   Анжелика. То были древние, сударь, а мы – люди современные. В наш век притворство не нужно, и, если брак нам по душе, мы отлично выходим замуж без всякого принуждения. Потерпите немного; если вы любите меня, сударь, вы должны желать всего, чего желаю и я.
   Тома Диафуарус. Да, сударыня, но постольку, поскольку это не вредит интересам моей любви.
   Анжелика. Однако высшее доказательство любви – это подчинение воле того, кого любишь.
   Тома Диафуарус. Distinguо [3 - Тут надо различать (лат.).], сударыня. В том, что не касается обладания любимым существом, – concede [4 - Согласен (лат.).], но в том, что касается, – nego [5 - Возражаю (лат.).].
   Туанета(Анжелике). Спорить бесполезно. Господин Диафуарус только что со школьной скамьи, вам за ним все равно не угнаться. И чего вы так упорствуете и отказываетесь от чести принадлежать к медицинскому сословию?
   Белина. Не увлечена ли она кем-нибудь?
   Анжелика. Если б я и увлеклась, сударыня, то, уж во всяком случае, не потеряла бы ни ума, ни чести.
   Арган. Хорошенькую же роль я во всем этом играю!
   Белина. На вашем месте, родной мой, я бы не стала принуждать ее выходить замуж. Уж я знаю, что бы я сделала.
   Анжелика. Я знаю, сударыня, что вы хотите сказать, я знаю вашу доброту ко мне, но все же боюсь, что ваш совет будет не очень удачен.
   Белина. Конечно, такие разумные и добродетельные девицы, как вы, презирают повиновение и покорность воле отца. Это в старину…
   Анжелика. Долг дочери имеет свои пределы, сударыня; ни разум, ни законы не требуют от нас, чтобы мы распространяли его решительно на все.
   Белина. Другими словами, вы только и думаете что о замужестве, но вы желаете выбрать себе супруга по своему вкусу.
   Анжелика. Если батюшка не хочет выдать меня замуж за того, кто мне нравится, то я буду умолять его, по крайней мере, не принуждать меня выходить за того, кого я не могу полюбить.
   Арган. Я, господа, прошу у вас за все это прощения.
   Анжелика. У каждого вступающего в брак есть свои цели. Так как я хочу иметь мужа только для того, чтобы любить его по-настоящему и быть верной ему до гроба, то, признаюсь вам, я отношусь к этому с некоторой осторожностью. Есть такие особы, которые выходят замуж только для того, чтобы избавиться от родительского гнета и получить возможность делать все, что им вздумается. Есть и такие, сударыня, которые смотрят на замужество как на чисто коммерческое предприятие, которые выходят замуж только в надежде на наследство, в надежде, что они разбогатеют, когда супруг умрет. Они без зазрения совести перебегают от одного мужа к другому, чтобы завладеть их наследством. Вот такие особы, по правде говоря, не очень разборчивы, им все равно, за кого выйти замуж.
   Белина. Вы сегодня очень красноречивы. Мне только хотелось бы знать, что вы хотите всем этим сказать?
   Анжелика. Я, сударыня? Что же я могу хотеть сказать, кроме того, что говорю?
   Белина. Вы так глупы, душенька, просто невозможно!
   Анжелика. Вам хочется, сударыня, вызвать меня на какую-нибудь дерзость, но я вас предупреждаю, что вы этого удовольствия не получите.
   Белина. С вашей наглостью ничто не может сравниться.
   Анжелика. Нет, сударыня, что бы вы ни говорили.
   Белина. В вас столько нелепой гордости и глупейшей самонадеянности, что только руками разведешь.
   Анжелика. Всем этим вы ничего не достигнете, сударыня. Наперекор вам я останусь благоразумной, а чтобы отнять у вас всякую надежду добиться того, чего вам хочется, я избавлю вас от своего присутствия. (Уходит.)

Явление восьмое

   Арган, Туанета, господин Диафуарус, Тома Диафуарус, Белина.
   Арган(вдогонку Анжелике). Слушай, ты! Выбирай одно из двух: или ты через четыре дня выйдешь за него замуж, или отправишься в монастырь. (Белине.) Не огорчайтесь, я ее приберу к рукам.
   Белина. Мне жаль вас оставлять, деточка, но у меня неотложное дело в городе. Я скоро вернусь.
   Арган. Идите, душенька. Да зайдите к вашему нотариусу: пусть он устроит то, о чем мы говорили.
   Белина. Прощайте, дружочек мой!
   Арган. Прощайте, моя милочка!
   Белина уходит.

Явление девятое

   Арган, Туанета, господин Диафуарус, Тома Диафуарус.
   Арган. Вот эта женщина меня любит… просто на удивление!
   Господин Диафуарус. Разрешите откланяться, сударь.
   Арган. Скажите, доктор, как вы меня находите?
   Господин Диафуарус(щупая Аргану пульс). Тома! Возьми другую руку господина Аргана: посмотрим, как ты умеешь разбираться в пульсе. Quid dicis? [6 - Что скажешь? (лат.)]
   Тома Диафуарус. Dice [7 - Скажу… (лат.)], что пульс господина Аргана – это пульс человека больного.
   Господин Диафуарус. Хорошо.
   Тома Диафуарус. Пульс жестковатенький, чтобы не сказать – жесткий.
   Господин Диафуарус. Очень хорошо.
   Тома Диафуарус. Непостоянный.
   Господин Диафуарус. Веne [8 - Хорошо (лат.).].
   Тома Диафуарус. И даже немного скачущий.
   Господин Диафуарус. Optime.
   Тома Диафуарус. Что означает расстройство спланической паренхимы [37 - …расстройство спланической паренхимы… – Мнимонаучная диагностика недуга Аргана, данная в терминах средневековой медицины.], то есть селезенки.
   Господин Диафуарус. Прекрасно.
   Арган. Нет, господин Пургон говорит, что у меня больная печень.
   Господин Диафуарус. Ну да. Говоря «паренхима», мы разумеем и то и другое, так как между ними осуществляется тесная связь посредством vas breve [9 - Малого сосуда (лат.).], желудочного прохода и желчных протоков. Он вам, наверно, предписывает есть побольше жареного?
   Арган. Нет, только вареное.
   Господин Диафуарус. Ну да, жареное или вареное – это одно и то же. Он вас лечит прекрасно, вы находитесь в хороших руках.
   Арган. Доктор! А сколько крупинок соли нужно класть, когда ешь яйцо?
   Господин Диафуарус. Шесть, восемь, десять – чтобы всегда было четное число, а в лекарствах – всегда нечетные числа.
   Арган. До свиданья, сударь!
   Господин Диафуарус и Тома Диафуарус уходят. Туанета провожает их.

Явление десятое

   Арган, Белина.
   Белина. Деточка! Я зашла к вам перед уходом, чтобы сообщить вам об одной вещи, на которую вы должны обратить внимание. Проходя мимо комнаты Анжелики, я увидела у нее молодого человека, и как только он меня заметил, так сейчас же убежал.
   Арган. Молодой человек у моей дочери?
   Белина. Да. Ваша маленькая Луизон была там же, она может вам все рассказать.
   Арган. Пошлите ее ко мне, душенька, пошлите ее ко мне! (Один.) Ах бесстыдница! Теперь мне понятно ее упорство.

Явление одиннадцатое

   Арган, Луизон.
   Луизон. Что вам угодно, папочка? Мамаша сказала, что вы меня спрашивали.
   Арган. Да. Поди-ка сюда. Поближе. Повернись. Подними глаза. Посмотри на меня. Ну?
   Луизон. Что, папочка?
   Арган. Да ну же!
   Луизон. Что?
   Арган. Тебе ничего не надо мне сказать?
   Луизон. Если вам угодно, я, чтобы вас позабавить, расскажу вам сказку про ослиную кожу или прочту басню о вороне и лисице, которую я недавно выучила.
   Арган. Это мне не нужно.
   Луизон. А что же?
   Арган. Плутовка! Ты отлично знаешь, что я хочу сказать!
   Луизон. Простите, папенька.
   Арган. Так-то ты слушаешься меня?
   Луизон. А что?
   Арган. Разве я тебе не велел рассказывать мне обо всем, что бы ты ни увидела?
   Луизон. Да, папочка.
   Арган. А ты исполнила это?
   Луизон. Да, папочка. Я всегда рассказывала вам обо всем, что видела.
   Арган. А сегодня ты ничего не видела?
   Луизон. Ничего, папочка.
   Арган. Ничего?
   Луизон. Ничего, папочка.
   Арган. Наверно?
   Луизон. Наверно.
   Арган. Вот как? Ну так я тебе кое-что покажу.
   Луизон(видя, что Арган берет пучок розог). Ай, папочка!
   Арган. Ага, лгунья, ты не пожелала рассказать мне о том, что видела мужчину в комнате твоей сестры?
   Луизон(плача). Папочка!
   Арган(берет ее за руку). Я тебя отучу врать!
   Луизон(бросается на колени). Ах папочка, простите! Сестрица велела ничего вам не говорить, но я вам все расскажу.
   Арган. Сначала я тебя высеку за то, что ты солгала. А там посмотрим.
   Луизон. Простите, папочка!
   Арган. Нет-нет.
   Луизон. Милый папочка, не секите меня!
   Арган. Непременно высеку.
   Луизон. Ради бога, папочка, не секите!
   Арган(замахивается). Ну-ну!
   Луизон. Ах, папочка, вы меня ранили! Погодите, я умираю. (Притворяется мертвой.)
   Арган. Ай! Что такое? Луизон, Луизон! Ах, боже мой! Луизон! Ах, дочь моя! Ах, я несчастный! Моя бедная дочь умерла! Что я наделал! Проклятые розги! Черт бы их побрал! Ах, бедная девочка, моя бедная Луизон!
   Луизон. Ну-ну, папочка, не плачьте так: я еще не совсем умерла.
   Арган. Какова плутовка! Ну ладно, на этот раз я тебя прощаю, но ты должна мне все, все говорить.
   Луизон. О да, папочка!
   Арган. Смотри, говори правду. Мой мизинчик все знает и скажет мне, если ты солжешь.
   Луизон. Папочка! Только вы сестрице не говорите, что я вам сказала.
   Арган. Нет-нет.
   Луизон(посмотрев сначала, не подслушивает ли кто-нибудь). Ну вот, папочка: к сестрице в комнату приходил мужчина, когда я там была.
   Арган. И что же?
   Луизон. Я у него спросила, что ему надо, а он сказал, что он ее учитель пения.
   Арган(в сторону). Так-так. Вот оно что! (К Луизон.) Ну и что же?
   Луизон. Потом пришла сестрица.
   Арган. Ну и что же?
   Луизон. Она сказала ему: «Уходите, уходите, уходите! Боже мой, уходите! Что мне с вами делать?»
   Арган. Ну и что же?
   Луизон. А он не хотел уходить.
   Арган. Что же он ей говорил?
   Луизон. Много разных вещей.
   Арган. Ну? Еще что?
   Луизон. Он говорил ей и то и се, и что он очень ее любит, и что она красивее всех на свете.
   Арган. А потом?
   Луизон. А потом он стал перед ней на колени.
   Арган. А потом?
   Луизон. А потом начал целовать ей руки.
   Арган. А потом?
   Луизон. А потом к двери подошла мамаша, и он убежал.
   Арган. И больше ничего не было?
   Луизон. Ничего, папочка.
   Арган. Однако мой мизинчик что-то шепчет. (Подносит мизинец к уху.) Постой! Что? Ого! Да? Ой-ой! Мой мизинчик говорит мне, что ты видела что-то такое, чего не хочешь мне рассказать.
   Луизон. Значит, папочка, ваш мизинчик – лгун.
   Арган. Смотри!
   Луизон. Нет, папочка, не верьте ему: честное слово, он лгун.
   Арган. Ну ладно, ладно, увидим. Ступай, да замечай все хорошенько. Ступай! (Один.) Ну и дети пошли! Ах, сколько забот! Даже о своей болезни подумать некогда. Право, у меня больше сил нет. (Падает в кресло.)

Явление двенадцатое

   Арган, Беральд.
   Беральд. Ну, братец, как дела? Как вы себя чувствуете?
   Арган. Ах, братец, очень плохо!
   Беральд. Как – очень плохо?
   Арган. Да, у меня ужасная слабость.
   Беральд. Как это неприятно!
   Арган. У меня даже сил нет говорить.
   Беральд. А я пришел, братец, предложить вам хорошую партию для моей племянницы Анжелики.
   Арган(с раздражением, встав с кресла). Не говорите мне, братец, об этой негоднице! Это негодяйка, нахалка, бесстыдница, которую я самое позднее через два дня отправлю в монастырь.
   Беральд. Вот это хорошо! Я очень рад, что силы к вам понемногу возвращаются и мое посещение пошло вам на пользу. Ладно, мы поговорим о деле потом. А сейчас я хочу предложить вам одно развлечение: надеюсь, оно рассеет вашу печаль, и вы придете в расположение духа, более благоприятное для того дела, о котором я собираюсь с вами говорить. Когда я шел к вам, мне встретились цыгане, одетые маврами, они танцуют и поют. Я уверен, что это доставит вам удовольствие и принесет не меньше пользы, чем рецепты господина Пургона. Идемте!

Вторая интермедия

   Брат Мнимого больного, чтобы развлечь его, приводит к нему цыган и цыганок, одетых маврами; они поют и танцуют.
   Первая цыганка

     Пользуйся весной
     Жизни молодой.
         Юность быстролетная!
         Счастьем наслаждайся,
         Вся любви отдайся,
         Юность беззаботная!
     Все наслажденья света,
     Что мы встречаем на пути,
     Не могут счастьем расцвести,
     Когда душа любовью не согрета.
     Пользуйся весной
     Жизни молодой,
         Юность быстролетная!
         Счастьем наслаждайся,
         Вся любви отдайся,
         Юность беззаботная!
     Не теряйте счастливых минут:
     Красота исчезает,
     Ее время стирает,
     Зимний холод сменяет,
     Леденит, убивает –
     И без радости дни настают.
     Пользуйся весной
     Жизни молодой,
         Юность быстролетная!
         Счастьем наслаждайся,
         Вся любви отдайся,
         Юность беззаботная!

//-- Первый балетный выход --//
   Цыгане и цыганки танцуют.
   Вторая цыганка

     К чему же размышленья эти,
     Когда любовь зовет?
     Она сильней всего на свете
     Нас в юности влечет.
     Любовь так сладостно нас манит
     В расцвете юных дней,
     Что спорить с ней никто не станет –
     Не в силах мы: нас так и тянет
     Скорей отдаться ей.
     Но услыхать довольно,
     Как может ранить больно
     Ее опасный дар, –
     И мы бежим невольно
     Любви волшебных чар.

   Третья цыганка

     Как сладко в молодые лета
     Любить того, кто мил, когда в ответ мы видим пыл
     Любимого предмета! Но если нам он изменил –
     Ах, как ужасно это!

   Четвертая цыганка

     Когда любовник изменяет,
     Еще невелика беда,
     Но сколько злобы и стыда
     Невольно нас терзает,
     Коль наше сердце и тогда
     Неверный сохраняет!

   Вторая цыганка

     Ах, так на что ж решаться? Неопытным сердцам?

   Четвертая цыганка

     Ужели подчиняться тирана власти нам?

   Все вместе

     О да! Признаем полновластье
     Любви капризов, мук и счастья,
     Томлений сладостного сна.
     Хотя немало в ней мучений,
     Но сколько милых наслаждений
     В награду нам несет она!

//-- Второй балетный выход --//
   Все цыгане, одетые маврами, танцуют, заставляя прыгать обезьян, которых они привели с собой. Сцена превращается в комнату Аргана.

Действие третье

Явление первое

   Арган, Беральд, Туанета.
   Беральд. Ну как, братец? Что скажете? Разве это не лучше приема кассии?
   Туанета. Гм… Хороший прием кассии – тоже недурная штучка…
   Беральд. Так вот, не пора ли нам поговорить о нашем деле?
   Арган. Одну минутку, братец, я сейчас приду.
   Туанета. Что ж это, сударь, вы забыли, что не можете ходить без палки?
   Арган. И то правда.

Явление второе

   Беральд, Туанета.
   Туанета. Уж вы, пожалуйста, защитите вашу племянницу.
   Беральд. Изо всех сил постараюсь.
   Туанета. Надо непременно помешать нелепому браку, который он вбил себе в голову. Я уж думала: хорошо бы ему подсунуть какого-нибудь лекаря, который был бы за нас и сумел бы отвратить его от Пургона, доказав, что его лечение никуда не годится. Но так как у нас нет для этого подходящего человека, то придется мне самой сыграть с ним одну шутку.
   Беральд. Какую же?
   Туанета. Выдумка забавная. Может быть, она и не очень умна, да, надеюсь, окажется удачной. Предоставьте это мне, а сами действуйте по своему усмотрению… Вот и наш голубчик. (Уходит.)

Явление третье

   Беральд, Арган.
   Беральд. Прежде всего, братец, пожалуйста, не горячитесь во время нашего разговора…
   Арган. Обещаю.
   Беральд. Отвечайте без всякого гнева на то, что я намерен вам предложить…
   Арган. Хорошо.
   Беральд. И обсудите со мной спокойно и беспристрастно то дело, о котором я намерен вести с вами речь.
   Арган. Ну ладно, ладно! Бог ты мой, какое длинное предисловие!
   Беральд. Объясните мне, братец: как это при вашем богатстве, имея только одну дочь, – маленькую Луизон я не считаю, – как это вы дошли до такой мысли, чтобы отдать ее в монастырь?
   Арган. Объясните мне, братец: хозяин ли я у себя дома и могу ли делать все, что мне угодно?
   Беральд. Это ваша жена уговаривает вас отделаться таким образом от дочерей. Я не сомневаюсь, что из чувства милосердия она была бы очень рада, если бы они обе стали благочестивыми монахинями.
   Арган. А, вот оно что! Виновата во всем оказалась моя бедная жена! Она причина всякого зла! И все против нее!
   Беральд. Нет, братец, оставим ее в покое. Я согласен, что эта женщина исполнена лучших намерений по отношению к вашей семье, что она совершенно бескорыстна, что с вами она поразительно нежна, а к вашим детям выказывает из ряду вон выходящую привязанность и доброту, – все это совершенно верно. Не будем о ней говорить и вернемся к вашей дочери. Какие соображения побуждают вас отдать ее за сына лекаря?
   Арган. Те соображения, братец, что мне нужен именно такой зять.
   Беральд. Да, но ей-то он совсем не нужен, а у меня как раз есть другой жених, который гораздо больше ей подходит.
   Арган. Да, братец, но этот гораздо более подходит мне.
   Беральд. Однако, братец, человек, которого она должна выбрать себе в мужья, предназначается для нее или для вас?
   Арган. И для нее, и для меня, братец. Я хочу иметь в своей семье таких людей, которые мне нужны.
   Беральд. Значит, если бы ваша маленькая дочка была взрослой, вы отдали бы ее за аптекаря?
   Арган. Почему же нет?
   Беральд. Неужели вы всю жизнь будете возиться с докторами да аптекарями и не перестанете считать себя больным, наперекор мнению людей и самой природе?
   Арган. Что вы хотите этим сказать, братец?
   Беральд. Хочу сказать, что я не знаю человека, который был бы менее болен, чем вы, я хотел бы иметь такое здоровье, как у вас. Лучшим доказательством вашего здоровья и прекрасного состояния вашего организма является то, что при всем вашем старанье вы до сих пор умудрились не испортить вконец вашей здоровой натуры и не подохнуть от всех лекарств, которыми вас пичкают.
   Арган. А знаете ли вы, братец, что только ими я и держусь? Господин Пургон прямо говорит, что без его забот обо мне я не прожил бы и трех дней.
   Беральд. Смотрите, как бы его заботы не отправили вас на тот свет.
   Арган. Поговорим, братец, серьезно. Значит, вы совсем не верите в медицину?
   Беральд. Нет, братец, и не думаю, чтобы для моего блага мне следовало в нее верить.
   Арган. Как! Вы не верите в истину, установленную всем миром и почитаемую на протяжении многих веков?
   Беральд. Я не только далек от того, чтобы верить в нее, но считаю, что это самая большая глупость, придуманная людьми. И если посмотреть на вещи с философской точки зрения, то я не знаю худшего лицемерия и большей нелепости, чем когда один человек берется вылечить другого.
   Арган. Почему же вы не допускаете, братец, чтобы один человек мог вылечить другого?
   Беральд. По той причине, братец, что пружины нашего механизма – это тайна, в которой до сих пор люди никак не могут разобраться: природа опустила перед нашими глазами слишком плотные завесы, чтобы можно было через них что-либо разглядеть.
   Арган. Значит, по-вашему, доктора ничего не знают?
   Беральд. Знают, братец. Они знают гуманитарные науки, прекрасно говорят по-латыни, умеют назвать все болезни по-гречески, определить их и подразделить, но что касается того, чтобы вылечить их, – этого они не умеют.
   Арган. Но все же нельзя не согласиться, что в этом деле доктора знают больше других.
   Беральд. Они знают, братец, то, что я вам уже сказал, а это не очень-то помогает лечению. Все их преимущество заключается в звонкой галиматье да в вычурной болтовне, которая выдает нам слова за дело и обещания за помощь.
   Арган. Но, в конце концов, братец, есть люди не менее умелые и опытные, чем вы, и, однако, мы видим, что в болезни все они прибегают к помощи врачей.
   Беральд. Это доказательство человеческой слабости, а вовсе не серьезности медицинской науки.
   Арган. Но ведь ясно, что врачи верят в ее серьезность, раз они прибегают к ней сами.
   Беральд. Да, потому что иные врачи разделяют общее заблуждение, из которого они извлекают пользу, а другие хоть и извлекают пользу, но сами не заблуждаются. Ваш господин Пургон, например, вполне чистосердечен: он лекарь с головы до ног, человек, который больше верит в свои правила, чем во все математические истины, и считает преступлением всякую попытку в них разобраться. Он не усматривает в медицине ничего неясного, ничего сомнительного, ничего затруднительного и со всем жаром предубеждения, со всем упорством веры, со всей прямолинейностью здравого смысла и рассудка прописывает направо и налево свои слабительные и кровопускания, ни с чем решительно не считаясь. На него нельзя даже сердиться за то зло, которое он способен причинить. Он отправит вас на тот свет, имея самые благие намерения, и уморит вас так же спокойно, как уморил свою жену и детей, да и самого себя уморил бы, если бы понадобилось.
   Арган. У вас, братец, с давних пор зуб против него… Но к делу. Что же следует предпринять, когда человек заболевает?
   Беральд. Ничего, братец.
   Арган. Ничего?
   Беральд. Ничего. Надо только оставаться спокойным. Природа сама, если ей не мешать, постепенно наводит порядок. Это только наше беспокойство, наше нетерпение все портят: люди почти всегда умирают от лекарств, а не от болезней.
   Арган. Но ведь нельзя же отрицать, братец, что природе можно известным образом прийти на помощь!
   Беральд. Ах, братец, это все выдумки, которыми мы любим себя тешить! Ведь во все времена у людей возникали досужие вымыслы, которым мы верим потому, что они нам приятны и нам хочется, чтобы они были истиной. Когда врач обещает помочь вашему организму, успокоить его, освободить его от того, что ему вредно, и дать то, чего ему не хватает, исцелить его, восстановить его деятельность, когда врач обещает вам очистить кровь, излечить внутренности и мозг, сократить селезенку, наладить работу легких, починить печень, укрепить сердце, сохранить нормальное количество внутреннего тепла в организме, когда он уверяет, что знает секрет продления жизни на долгие годы, он рассказывает вам медицинский роман. А как дойдет до проверки на опыте, то ничего у этого врача не выходит, и вы словно пробуждаетесь после волшебного сна с чувством досады, что всему этому поверили.
   Арган. Другими словами, вся мудрость мира сосредоточена у вас в голове, и вы воображаете, что знаете больше, чем все великие врачи нашего времени?
   Беральд. У ваших великих врачей слово расходится с делом. Послушать, что они говорят, – они умнейшие люди на свете, а посмотреть на деле, так они величайшие невежды.
   Арган. Ого! Вы, я вижу, сами великий врач! Жаль, что здесь нет никого из докторов: они живо разбили бы все ваши доводы и заткнули вам рот.
   Беральд. Братец! Я вовсе не ставлю своей задачей сражаться с медициной: пусть каждый человек на свой страх и риск верит во все, что ему вздумается. Наш разговор должен остаться между нами. Мне бы только очень хотелось вывести вас из заблуждения и ради забавы показать вам какую-нибудь комедию Мольера, затрагивающую этот предмет.
   Арган. Ваш Мольер со своими комедиями – изрядный наглец! Хорош предмет для насмешек – такие почтенные люди, как доктора!
   Беральд. Он осмеивает не докторов, он показывает смешные стороны медицины.
   Арган. Его ли ума это дело – критиковать медицину? Этакий невежа, этакий наглец! Смеяться над советами и рецептами врачей, нападать на медицинское сословие, выводить на сцену таких достойных людей, как доктора!
   Беральд. Что же ему и выводить на сцену, как не различные профессии? Выводят же там каждый день принцев и королей, которые уж, кажется, не ниже родом, чем доктора.
   Арган. Черт возьми! Будь я доктор, я бы отомстил ему за его дерзость. А если бы он заболел, я бы оставил его без всякой помощи. Что бы с ним ни было, я не прописал бы ему ни одного клистиришки, ни единого кровопусканьишка, а сказал бы ему: «Подыхай, подыхай! В другой раз не будешь издеваться над медициной!»
   Беральд. Однако вы на него очень сердиты!
   Арган. Да, потому что он сумасброд; умные доктора непременно так с ним и поступят.
   Беральд. Он окажется еще умнее ваших докторов и не обратится к ним за помощью.
   Арган. Тем хуже для него, если он не прибегнет к лекарствам.
   Беральд. У него есть причины отказываться от них: он уверяет, что лекарства хороши только для людей здоровых и крепких, у которых хватает сил выдержать одновременно и болезнь и лекарство; у него же самого ровно столько сил, сколько нужно, чтобы выдержать только болезнь.
   Арган. Глупейшее рассуждение!.. Послушайте, братец, не будем больше говорить об этом человеке: это вызывает у меня разлитие желчи, я могу снова расхвораться.
   Беральд. Пожалуйста, братец. Итак, переменим разговор. Теперь мне хочется вам сказать, что из-за упорства вашей дочери вам не следует прибегать к таким крайним мерам, как заключение ее в монастырь; при выборе зятя не должно слепо доверять своему вкусу – здесь необходимо до известной степени считаться со склонностью самой девушки, ибо дело идет о всей ее жизни, от этого зависит, будет ли она счастлива в супружестве.

Явление четвертое

   Те же и господин Флеран с клистиром в руке.
   Арган. Ах, братец, с вашего позволения…
   Беральд. Как! Что вы хотите делать?
   Арган. Небольшое промывательное – это очень быстро.
   Беральд. Помилуйте! Неужели вы не можете побыть минутку без промывательных и без лекарств? Отложите до другого раза и посидите со мной спокойно.
   Арган. Господин Флеран! Отложим до вечера или до завтрашнего утра.
   Господин Флеран(Беральду). Зачем вы вмешиваетесь не в свое дело, зачем вы спорите против предписаний врача и не даете господину Аргану поставить клистир? Вы слишком много на себя берете!
   Беральд. Полно, сударь! Сразу видно, что вы не привыкли иметь дело с человеческими лицами.
   Господин Флеран. Нельзя так издеваться над лечением и заставлять меня даром терять время. Я пришел сюда только потому, что получил определенное предписание, и я расскажу господину Пургону, что вы помешали исполнить его приказание и мою обязанность. Вот увидите, вот увидите… (Уходит.)

Явление пятое

   Беральд, Арган.
   Арган. Из-за вас, братец, может случиться несчастье.
   Беральд. Большое несчастье – не поставить клистир, который прописал господин Пургон! Еще раз спрашиваю вас, братец: неужели нет средств вылечить вас от страсти к докторам и вы на всю жизнь так и погрязнете в их лекарствах?
   Арган. Ах, братец, вы рассуждаете как вполне здоровый человек! Будь вы на моем месте, вы бы заговорили по-иному. Легко бранить медицину, когда ты здоров как бык.
   Беральд. Но какая же у вас болезнь?
   Арган. Вы меня выводите из себя! Я желал бы, чтобы к вам привязалась та же болезнь, что и ко мне. Посмотрел бы я тогда, что бы вы запели… А вот и господин Пургон!

Явление шестое

   Те же, господин Пургон и Туанета.
   Господин Пургон. Мне сейчас рассказали, что у вас в доме творится бог знает что: оказывается, здесь смеются над моими назначениями и не желают исполнять мои предписания!
   Арган. Сударь! Это не…
   Господин Пургон. Величайшая дерзость, неслыханный бунт больного против врача!
   Туанета. Это ужасно!
   Господин Пургон. Клистир, который я имел удовольствие приготовить самолично…
   Арган. Это не я…
   Господин Пургон. Клистир, придуманный и составленный по всем правилам науки…
   Туанета. Какое безобразие!
   Господин Пургон. Клистир, который должен был произвести на внутренности чудесное действие…
   Арган. Это мой брат…
   Господин Пургон. Этот клистир отвергается с презрением!
   Арган(указывая на Беральда). Это он…
   Господин Пургон. Чудовищный поступок!
   Туанета. Совершенно верно.
   Господин Пургон. Вопиющее покушение на достоинство медицины!
   Арган(указывая на Беральда). Это он виноват…
   Господин Пургон. Преступление против медицинского сословия, преступление, которому нельзя придумать достаточно строгого наказания!
   Туанета. Вы правы.
   Господин Пургон. Я заявляю вам, что отныне порываю с вами всякие отношения…
   Арган. Но ведь это мой брат…
   Господин Пургон….и что я не желаю больше иметь с вами ничего общего.
   Туанета. Поделом господину Аргану.
   Господин Пургон. Чтобы доказать вам, что все кончено, я разрываю дарственную, которую я составил в пользу моего племянника на случай его женитьбы. (В бешенстве рвет бумагу на мелкие клочки.)
   Арган. Это мой брат все наделал!
   Господин Пургон. Пренебречь моим клистиром!
   Арган. Велите принести, я сейчас же его поставлю.
   Господин Пургон. Еще немного – и я бы окончательно вылечил вас.
   Туанета. Он этого не заслуживает.
   Господин Пургон. Я собирался прочистить ваш организм, изгнать из него дурные соки…
   Арган. Ах, братец!
   Господин Пургон. И мне бы потребовалось не более дюжины лекарств, чтобы довести прочистку до конца…
   Туанета. Он не стоит ваших забот.
   Господин Пургон. Но раз вы не захотели, чтобы я вас вылечил…
   Арган. Да я же не виноват!
   Господин Пургон. Раз вы вышли из повиновения, которого доктор вправе требовать от своего больного…
   Туанета. Это вопиет к отмщению!
   Господин Пургон. Раз вы взбунтовались против лекарств, которые я вам назначил…
   Арган. Да нисколько!
   Господин Пургон. Мне остается только вам сказать, что я покидаю вас и предоставляю вам страдать от вашего дурного организма, от расстройства ваших внутренних органов, от вашей испорченной крови, от горечи вашей желчи и от застоя ваших дурных соков.
   Туанета. Правильно делаете!
   Арган. Боже мой!
   Господин Пургон. Желаю вам, чтобы через несколько дней вы пришли в состояние полной неизлечимости.
   Арган. Помилуйте!
   Господин Пургон. Пусть у вас сделается брадипепсия…
   Арган. Господин Пургон!
   Господин Пургон. После брадипепсии – диспепсия… [38 - Брадипепсия, диспепсия, апепсия, лиентерия, дизентерия, гидронизия… – Наименования (частично устаревшие) различных видов расстройства пищеварения.]
   Арган. Господин Пургон!
   Господин Пургон. После диспепсии – апепсия…
   Арган. Господин Пургон!
   Господин Пургон. После апепсии – лиентерия…
   Арган. Господин Пургон!
   Господин Пургон. После лиентерии – дизентерия…
   Арган. Господин Пургон!
   Господин Пургон. После дизентерии – гидронизия…
   Арган. Господин Пургон!
   Господин Пургон. А после гидронизии – смерть, как следствие вашего безумия.
   Господин Пургон уходит. Туанета провожает его.

Явление седьмое

   Беральд, Арган.
   Арган. Ах, боже мой, я умираю! Братец! Вы погубили меня.
   Беральд. Что такое? Что с вами?
   Арган. Я больше не могу… Я уже чувствую, как медицина мстит за себя.
   Беральд. Да вы с ума сошли, братец! Я бы дорого дал, чтобы никто не видел, что с вами происходит. Ощупайте себя, прошу вас, придите в себя и не давайте воли своему воображению.
   Арган. Вы слышали, братец, какими ужасными болезнями он мне грозил?
   Беральд. Какой же вы простак!
   Арган. Он сказал, что через несколько дней я буду неизлечим.
   Беральд. А какое это имеет значение? Оракул он, что ли? Послушать вас, так можно подумать, что господин Пургон держит в своих руках нить вашей жизни и, облеченный высшей властью, укорачивает или удлиняет ее как ему вздумается. Поймите, что основа вашей жизни заключена в вас самих, а гнев господина Пургона столь же мало способен вас умертвить, как его лекарство – исцелить. Вот вам удобный случай, если бы вы пожелали избавиться от докторов. А уж если вы не в состоянии без них обойтись, то нетрудно, братец, найти другого доктора, с которым было бы не так опасно иметь дело.
   Арган. Ах, братец, он так хорошо изучил мою натуру, так умеет с ней обращаться!
   Беральд. У вас, надо сознаться, тьма предрассудков, вы очень странно смотрите на вещи.

Явление восьмое

   Те же и Туанета.
   Туанета(Аргану). Сударь! Пришел лекарь и желает вас видеть.
   Арган. Какой лекарь?
   Туанета. Такой, который лечит.
   Арган. Я тебя спрашиваю, кто он такой?
   Туанета. Не знаю, только он похож на меня как две капли воды. Если бы я не была уверена, что моя мать честная женщина, я бы подумала, что это мой братец, которого она произвела на свет после смерти моего батюшки.
   Арган. Пусть войдет.

Явление девятое

   Беральд, Арган.
   Беральд. Вам повезло: один врач вас покинул, другой явился на смену.
   Арган. Боюсь я, как бы из-за вас не случилось несчастья.
   Беральд. Опять вы за свое!
   Арган. Видите ли, у меня из головы не выходят все эти неизвестные мне болезни, эти…

Явление десятое

   Те же и Туанета, одетая доктором.
   Туанета. Разрешите, сударь, вам представиться и предложить свои услуги по части всевозможных кровопусканий и слабительных, которые могут вам понадобиться.
   Арган. Я вам очень обязан, сударь. (Беральду.) Вылитая Туанета, честное слово!
   Туанета. Прошу прощения, сударь: я забыл отдать одно распоряжение моему слуге, я сейчас возвращусь. (Уходит.)

Явление одиннадцатое

   Беральд, Арган.
   Арган. Вам не кажется, что это и есть Туанета?
   Беральд. Сходство, правда, очень большое. Но такие вещи случаются, история полна примеров подобной игры природы.
   Арган. Меня это очень удивляет, и…

Явление двенадцатое

   Те же и Туанета.
   Туанета. Что вам угодно, сударь?
   Арган. Что такое?
   Туанета. Разве вы меня не звали?
   Арган. Я? Нет!
   Туанета. Верно, у меня в ушах зазвенело.
   Арган. Побудь-ка здесь, я хочу посмотреть, насколько велико сходство у этого доктора с тобой.
   Туанета. Да как же, есть мне время! Я на него и так нагляделась! (Уходит.)

Явление тринадцатое

   Беральд, Арган.
   Арган. Если бы я не видел их обоих, я подумал бы, что это одно и то же лицо.
   Беральд. Мне приходилось читать удивительные вещи о подобного рода сходстве, и даже в наши дни произошел один такой случай, когда все были обмануты.
   Арган. Я бы, наверно, ошибся и готов был бы присягнуть, что это одно и то же лицо.

Явление четырнадцатое

   Те же и Туанета, одетая доктором.
   Туанета. Покорнейше прошу извинить меня, сударь.
   Арган(Беральду, тихо). Удивительно!
   Туанета. Не сочтите, пожалуйста, за нескромность мое желание повидать такого знаменитого больного, как вы: о вас всюду идет молва, и это может послужить оправданием моей смелости.
   Арган. Я к вашим услугам, сударь.
   Туанета. Я замечаю, сударь, что вы пристально на меня смотрите. Как вы полагаете, сколько мне лет?
   Арган. Мне кажется, самое большее лет двадцать шесть – двадцать семь.
   Туанета. Ха-ха-ха-ха! Мне девяносто!
   Арган. Девяносто!
   Туанета. Да. Вы видите перед собой результат секретов моего искусства, которые дают мне возможность сохранять себя бодрым и свежим.
   Арган. Вот это да! Прекрасный молодой старик для своих девяноста лет!
   Туанета. Я странствующий доктор: переезжаю из города в город, из провинции в провинцию, из королевства в королевство и разыскиваю достойный моего дарования материал – разыскиваю заслуживающих моего внимания больных, на которых можно было бы применять все те великие и прекрасные открытия, которые я сделал в медицине. Я презираю возню с обычными ничтожными болезнями, всеми этими пустячными ревматизмами, воспалениями, всякими там лихорадочками, истериками, мигреньками. Я ищу серьезных болезней: хороших длительных горячек с мозговыми явлениями, хорошего пятнистого тифа, хорошей чумы, хорошей водяночки, хорошего плеврита с воспалением легких – вот это мне по душе, вот тут я могу развернуться вовсю. Я хотел бы, сударь, чтобы у вас были все эти болезни, которые я назвал, чтобы все доктора от вас отступились, чтобы вы утратили всякую надежду и дошли до агонии, тогда я доказал бы вам превосходство моих средств, а равно и мое желание быть вам полезным.
   Арган. Я бесконечно признателен вам, сударь, за вашу доброту.
   Туанета. Дайте-ка ваш пульс. Ну-ну, бейся как следует! О, я тебя приведу в порядок! Вот дерзкий пульс! Сразу видно, что он еще со мной незнаком. Кто ваш доктор?
   Арган. Господин Пургон.
   Туанета. В моем списке знаменитых докторов этого имени нет. Какую болезнь он у вас нашел?
   Арган. Он говорит, что у меня болезнь печени, а другие думают – что селезенки.
   Туанета. Все они невежды! У вас больные легкие.
   Арган. Легкие?
   Туанета. Да. Что вы чувствуете?
   Арган. У меня время от времени болит голова.
   Туанета. Ну конечно, легкие!
   Арган. Иногда кажется, что глаза застилает.
   Туанета. Легкие!
   Арган. Иногда болит сердце.
   Туанета. Легкие!
   Арган. Иногда чувствую слабость во всем теле.
   Туанета. Легкие!
   Арган. А иногда бывает боль в животе, как будто бы колики.
   Туанета. Легкие! Аппетит у вас есть?
   Арган. Есть, сударь.
   Туанета. Легкие! Вы любите винцо?
   Арган. Люблю, сударь.
   Туанета. Легкие! Вас слегка клонит ко сну после обеда? Вам приятно бывает поспать?
   Арган. Да, сударь.
   Туанета. Легкие, легкие, говорят вам! Какое питание назначил вам доктор?
   Арган. Он позволил мне есть суп.
   Туанета. Невежда!
   Арган. Домашнюю птицу.
   Туанета. Невежда!
   Арган. Телятину!
   Туанета. Невежда!
   Арган. Разные бульоны.
   Туанета. Невежда!
   Арган. Свежие яйца.
   Туанета. Невежда!
   Арган. На ночь – чернослив, для облегчения желудка.
   Туанета. Невежда!
   Арган. А главное, велит сильно разбавлять вино водой.
   Туанета. Ignorantus, ignoranta, ignorantum! [10 - Невежественный, невежественная, невежественное! (искаж. лат.)] Вы должны пить чистое вино. А для того чтобы сгустить вашу кровь, которая слишком жидка, вам надо есть жирную говядину, жирную свинину, каштаны, хороший голландский сыр, рисовую и всякую другую кашу и непременно желе, чтобы пища склеивалась и обволакивалась. Ваш доктор – олух. Я пришлю вам моего помощника, а сам, пока я здесь, в городе, буду время от времени навещать вас.
   Арган. Вы очень меня обяжете.
   Туанета. На кой черт вам эта рука?
   Арган. Что?
   Туанета. Я бы на вашем месте сейчас же ее отрезал.
   Арган. Почему?
   Туанета. Разве вы не видите, что она оттягивает к себе всю пищу и мешает той стороне получать питание?
   Арган. Да, но мне нужна эта рука.
   Туанета. Точно так же, будь я на вашем месте, я выколол бы себе правый глаз.
   Арган. Выколоть глаз?
   Туанета. Разве вы не видите, что он мешает другому глазу и отнимает у него питание? Послушайте меня, выколите его как можно скорее, и тогда у вас левый глаз будет гораздо лучше видеть.
   Арган. Это ведь не к спеху.
   Туанета. Ну, прощайте! Мне жаль так скоро от вас уходить, но я тороплюсь на один весьма важный консилиум по поводу мужчины, который вчера умер.
   Арган. Мужчины, который вчера умер?
   Туанета. Да. Необходимо обсудить и решить, что надо было делать, чтобы вылечить его. До свидания!
   Арган. Больные, как вы знаете, никогда не провожают.
   Туанета уходит.

Явление пятнадцатое

   Беральд, Арган.
   Беральд. Это, кажется, действительно очень хороший доктор.
   Арган. Да, только уж очень он скор.
   Беральд. Все великие доктора таковы.
   Арган. Отрезать руку, выколоть глаз для того, чтобы другой лучше видел? Нет, уж пусть лучше он не так хорошо видит. Вот так операция, после которой сделаешься кривым и безруким!

Явление шестнадцатое

   Те же и Туанета.
   Туанета(делая вид, что с кем-то разговаривает). Хорошо, хорошо, покорно благодарю! Некогда мне шутки шутить.
   Арган. Что там такое?
   Туанета. Да вот ваш доктор хотел пощупать мне пульс.
   Арган. Кто бы мог подумать: в девяносто лет!
   Беральд. Ну, братец, раз господин Пургон с вами теперь в ссоре, не поговорим ли мы о том женихе, которого я имею в виду для моей племянницы?
   Арган. Нет, братец. Я решил отдать ее в монастырь, раз она противится моей воле. Я прекрасно вижу, что тут завелись любовные делишки. Я проведал об одном тайном свидании, хотя никто еще не подозревает, что оно мне стало известно.
   Беральд. Ну что же, братец, если даже тут и есть легкое увлечение, разве это уж так преступно? Может ли это вас опозорить, если все клонится к такому честному делу, как брак?
   Арган. Как хотите, братец, а она станет монахиней – это решено.
   Беральд. Вы думаете этим кому-то угодить.
   Арган. Я понимаю, куда вы все клоните: моя жена не дает вам покоя.
   Беральд. Да, братец, уж если говорить начистоту, так действительно я имею в виду вашу супругу. Мне так же несносно ваше помешательство на медицине, как ваша безумная любовь к этой женщине: я не могу видеть, как вы попадаете во все ловушки, которые она вам расставляет.
   Туанета. Ах, сударь, не говорите так о моей госпоже! Право, о ней ничего дурного сказать нельзя: это женщина бесхитростная, и уж любит она господина Аргана, так любит… невозможно сказать, до чего любит.
   Арган. Спросите у Туанеты, как она со мной ласкова…
   Туанета. Истинная правда.
   Арган. Как ее тревожит моя болезнь…
   Туанета. В самом деле!
   Арган. Какими заботами и попечениями она меня окружает.
   Туанета. Все верно. (Беральду.) Хотите, я вам сейчас покажу, и вы сможете воочию убедиться, до чего она любит господина Аргана? (Аргану.) Позвольте мне, сударь, раскрыть ему глаза и рассеять его заблуждение.
   Арган. Каким образом?
   Туанета. Ваша жена сейчас придет сюда. Вытянитесь в кресле и притворитесь, что вы умерли. Вы увидите, как она будет горевать, когда я объявлю ей об этом.
   Арган. Отлично.
   Туанета. Только не давайте ей слишком долго предаваться отчаянию, а то она может умереть с горя.
   Арган. Я сам знаю, что мне надо делать.
   Туанета(Беральду). А вы спрячьтесь пока в этот угол.
   Арган. А не опасно притворяться мертвым?
   Туанета. О нет! Какая же может быть в этом опасность? Скорее вытягивайтесь! (Тихо.) То-то посмеемся над вашим братцем!.. А вот и ваша жена. Лежите смирно.

Явление семнадцатое

   Беральд, Арган, вытянувшийся в кресле, Туанета, Белина.
   Туанета(делает вид, что не замечает Белину). Ах, боже мой, вот беда! Что же это за напасть такая!
   Белина. Что с тобой, Туанета?
   Туанета. Ах, сударыня!
   Белина. Что случилось?
   Туанета. Ваш муж скончался!
   Белина. Мой муж скончался?
   Туанета. Увы, да! Приказал долго жить!
   Белина. Наверно?
   Туанета. Наверно! Об этом еще никто не знает. Я была около него одна, и он тихо испустил дух на моих руках. Вот он, вытянулся в кресле.
   Белина. Слава тебе господи! Наконец-то я освободилась от этой обузы! Какая ты глупая, Туанета, что так огорчаешься!
   Туанета. Я думала, сударыня, что следует поплакать.
   Белина. Полно, не стоит! Подумаешь, какая потеря! Кому он был нужен? Человек, всех стеснявший, неопрятный, противный, вечно возившийся со своими клистирами, лекарствами, постоянно сморкавшийся, кашлявший, плевавший, человек глупый, надоедливый, ворчливый, всех изводивший, день и ночь ругавший служанок и лакеев!..
   Туанета. Вот чудное надгробное слово!
   Белина. Помоги мне, Туанета, привести в исполнение мой план – можешь быть уверена, что без награды не останешься. Так как, по счастью, никто еще ничего не знает, перенесем его на кровать и скроем, что он умер, пока я не улажу свои дела. Я хочу захватить бумаги и деньги: было бы просто несправедливо не вознаградить себя за то, что я провела около него свои лучшие годы. Пойдем, Туанета, возьмем сначала все ключи.
   Арган(внезапно встает). Не торопитесь!
   Белина. Ай!
   Арган. А, любезная супруга, так-то вы меня любите?
   Туанета. Ай-ай, покойник не умер!
   Арган(вдогонку Белине). Я очень рад, что узнал вашу любовь ко мне и услышал прекрасное похвальное слово, которое вы произнесли в мою честь. Это мне наука: вперед буду умнее и осмотрительнее.
   Беральд(выходит из засады). Ну что, братец, теперь вы убедились?
   Туанета. По чести, ничего подобного я не ожидала!.. Но я слышу, идет ваша дочь. Лягте еще разок – посмотрим, как она примет весть о вашей кончине. Ее тоже не мешает проверить: раз уж вы на это пошли, то вот так вы и узнаете, какие чувства питают к вам все ваши близкие.
   Беральд снова прячется.

Явление восемнадцатое

   Беральд, Арган, Туанета, Анжелика.
   Туанета(делает вид, что не замечает Анжелику). Ах, боже мой! Вот горе-то! Какой ужасный день!
   Анжелика. Что с тобой, Туанета? О чем ты плачешь?
   Туанета. Увы, я должна сообщить вам печальную весть!
   Анжелика. Что такое?
   Туанета. Ваш батюшка скончался.
   Анжелика. Мой отец скончался, Туанета?
   Туанета. Да, посмотрите сами. Он только что умер от разрыва сердца.
   Анжелика. О боже! Какое несчастье! Жестокая моя судьба! Увы! Неужели я потеряла отца, единственное, что было у меня в жизни, и, к довершению всего, потеряла в ту минуту, когда он на меня гневался? Что будет со мной, несчастной? Где найду я утешение в таком великом горе?

Явление девятнадцатое

   Те же и Клеант.
   Клеант. Что с вами, прелестная Анжелика? О чем вы так плачете?
   Анжелика. Увы! Я оплакиваю потерю самого дорогого и любимого существа: я оплакиваю смерть моего отца!
   Клеант. О боже! Какое несчастье! Какой неожиданный удар! А ведь я только что упросил вашего дядю сделать за меня предложение и теперь явился к вашему батюшке, чтобы представиться ему лично и попытаться своими мольбами и изъявлениями своей преданности склонить его на то, чтобы вы стали моею.
   Анжелика. Ах, Клеант! Не будем больше об этом говорить. Оставим все мечты о браке. После смерти отца свет потерял для меня всю свою привлекательность, я отрекаюсь от него навсегда. Да, батюшка, если раньше я прекословила вам, то теперь я исполню, по крайней мере, одно ваше желание и тем искуплю свою вину перед вами. (Бросается на колени перед Арганом.) Позвольте мне, батюшка, дать вам этот обет и в знак раскаяния поцеловать вас.
   Арган(встает и обнимает Анжелику). Ах, дочь моя!
   Анжелика. Ай!
   Арган. Подойди ко мне, не бойся, я не умер. Ты моя кровь и плоть, ты моя истинная дочь. Я счастлив тем, что увидел твою прекрасную душу.
   Анжелика. Ах, какая радостная неожиданность!.. Батюшка! Раз, к моему великому счастью, Небо возвращает вас мне, позвольте мне броситься к вашим ногам и умолять вас об одном: если вы не сочувствуете влечению моего сердца, если вы не согласны выдать меня замуж за Клеанта, то заклинаю вас – не заставляйте меня, по крайней мере, выходить за другого. Вот единственная милость, о которой я вас прошу.
   Клеант(бросается к ногам Аргана). Пусть наши мольбы тронут вас! Не противьтесь порыву того прекрасного чувства, которое мы испытываем друг к другу!
   Беральд. Брат! Неужели вы можете перед этим устоять?
   Туанета. Сударь! Неужто вас не трогает такая любовь?
   Арган. Пусть он сделается доктором, тогда я соглашусь на их брак. (Клеанту.) Да, сделайтесь доктором – и я отдам за вас мою дочь.
   Клеант. С восторгом, сударь! Если нужно только это, чтобы стать вашим зятем, я готов сделаться доктором, даже аптекарем, если вам угодно. Это пустяки, ради прелестной Анжелики я готов на все.
   Беральд. А знаете, что мне пришло в голову, братец? Сделайтесь вы сами доктором! Тогда будет еще удобнее: вы найдете в самом себе все, что вам требуется.
   Туанета. И то правда! Это самый лучший способ скоро вылечиться: ни одна болезнь не посмеет привязаться к доктору.
   Арган. Видно, братец, вы надо мной смеетесь. Разве в моем возрасте начинают учиться?
   Беральд. Вот еще – учиться! Вы и так достаточно образованны – многие доктора знают не больше вашего.
   Арган. Но ведь надо уметь хорошо говорить по-латыни, распознавать болезни и знать средства от них.
   Беральд. Как только получите докторскую мантию и шапочку, сразу же все узнаете и станете великим искусником.
   Арган. Что? Стоит надеть мантию – и ты уже можешь рассуждать о болезнях?
   Беральд. Ну да! Когда говорит человек в мантии и шапочке, всякая галиматья становится ученостью, а всякая глупость – разумной речью.
   Туанета. Право, сударь, одна ваша борода уже много значит: у кого есть борода, тот уже наполовину доктор.
   Клеант. Я, во всяком случае, согласен на все.
   Беральд(Аргану). Хотите, мы это устроим сейчас?
   Арган. Как – сейчас?
   Беральд. Да, сейчас, у вас в доме.
   Арган. У меня в доме?
   Беральд. Да. У меня есть много друзей среди медиков, они сейчас же явятся и проделают эту церемонию у вас в зале. И это вам ничего не будет стоить.
   Арган. Ну а мне-то что же говорить? Что отвечать?
   Беральд. Вам все объяснят в двух словах и напишут на бумаге, что вам надо будет говорить. Идите оденьтесь понаряднее, а я пошлю за ними.
   Арган. Что ж, попробуем. (Уходит.)

Явление двадцатое

   Беральд, Туанета, Анжелика, Клеант.
   Клеант. Что все это значит? Кто эти ваши знакомые медики?
   Туанета. Что вы собираетесь делать?
   Беральд. Собираюсь немного позабавиться сегодня вечером. Актеры сочинили маленькую интермедию, изображающую получение докторского звания, с танцами и музыкой. Вот я и хочу, чтобы мы все ее посмотрели и чтобы мой брат исполнил в ней главную роль.
   Анжелика. Однако, дядюшка, мне кажется, вы слишком уж потешаетесь над моим отцом.
   Беральд. Нет, милая племянница, я хочу не столько над ним потешиться, сколько снизойти к его слабости. Это все останется между нами. Каждый из нас тоже может взять на себя какую-нибудь роль и принять участие в комедии. Во время карнавала это разрешается. Пойдем скорее и приготовим все, что нужно.
   Клеант(Анжелике). Вы согласны?
   Анжелика. Да, если дядюшка будет нами руководить.

Третья интермедия

   Она представляет собой шуточную церемонию присвоения докторского звания бакалавру, которого изображает Арган, – церемонию с музыкой, пением и танцами.
//-- Первый балетный выход --//
   Являются обойщики, они украшают зал и расставляют скамьи. Затем собрание, состоящее из восьми клистироносцев, шести аптекарей, двадцати двух докторов, одного бакалавра, восьми хирургов танцующих и двух поющих, входит и занимает места согласно рангу каждого.
   Президент

     Вам, мудриссими докторес,
     Медицине профессорес,
     Аткве и другим месьорес,
     Истинным экзекуторес
     Всех прескрипций факультатис,
     Квихик ныне собиратис, –
     Апотикарии, хирургиани, –
     Вам, всей честной компании, –
     Чести, денег за визитум,
     Атква бонум аппетитум.

     Коллеги! Я пон поссум сатис
     Удивлятис, восторгатис,
     Квалис нам дана концессия –
     Медицинская профессия
     Бен тровата прекрасниссима,
     Медицина иллюстриссима!

     Лишь одним своим названием,
     Сиречь наименованием,
     Совершантур чудесорум,
     Позволентур народорум
     Всевозможнейших родорум,
     В ус не дуя, жить годорум.

     Уби сумус – мы видемус,
     Сколько славы намус всемус
     В целом мире: старус, малус
     Видят в нас свой идеалус.
     Все лекарств у нас искарунт,
     Как богов нас обожарунт,
     Перед нашей компетенцией
     Князь и царь склонят главенции.

     Эрго, нам велит сапьенция,
     Здравус смыслус эт пруденция:
     Не жалея сил, стараре,
     Чтоб из рук не упускаре
     Славу, гонор, привилегию,
     Чтоб в доктриссиму коллегию
     Проникать не допускаре
     Лиц, достойных уважения
     Эт способных занимаре
     Нострум бонум положение.

     Нунк, затем вы конвокати,
     Чтоб в учебном докторате
     Сей ученый муж, которис
     Ищет звания докторис,
     Здесь пройдя экзаменацию,
     Получил квалификацию.

   Первый доктор

     Если домине президентус
     И тотус кворум извинентус,
     Бакалавра эго поссум
     Затруднить одним вопросом:
     Кауза и резонус – кваре
     Опиум фецит засыпаре?

   Бакалавр

     Почтенный доктор инквит: кваре
     Опиум фецит засыпаре?
     Респондэс на кое:
     Хабет свойство такое –
         Виртус снотворус,
         Которус
     Ноте силу храпира
     Натуру усыпира.

   Хор

     Бене, бене, бене, превосходно:
     Дигнус он войти свободно
     В ностро славное сословие,
     Респондендо всем условиям.

   Второй доктор

     С санкции домини президента
     И достойниссиме факультета
     Прошу у бакалавра ответа:
     Какие медикаменты
     И назначения какие
     Подлежат гидропизии?

   Бакалавр

     Клистериум вставляре,
     Постеа кровь пускаре,
     А затем – пургаре.

   Хор

     Бене, бене, бене, превосходно:
     Дигнус он войти свободно
     В ностро славное сословие,
     Респондендо всем условиям.

   Третий доктор

     С санкции домини президента,
     Докториссими собрания
     И всей ученой компании,
     Бакалавра, если поссум,
     Затрудню одним вопросом:
     Как лечить диабетиков,
     Астматиков и табетиков?

   Бакалавр

     Клистериум вставляре,
     Постеа кровь пускаре,
     А затем – пургаре.

   Хор

     Бене, бене, бене, превосходно:
     Дигнус он войти свободно
     В ностро славное сословие,
     Респондендо всем условиям.

   Четвертый доктор

     Бакалавр силен, как немногие,
     В медицине и патологии.
     Да позволит мне домине президентус
     И доктриссиме собрание инквире
     И спросире, как поступире:
     Иери пришел ко мне пациентус,
     Голова у него болидит,
     Бокус у него колидит,
     Кум гранде трудом дышебат,
     Кум пена распиребат, –
     Благоволите сказаре:
     Как илло поступаре?

   Бакалавр

     Клистериум вставляре,
     Постеа кровь пускаре,
     А затем – пургаре.

   Хор

     Бене, бене, бене, превосходно:
     Дигнус он войти свободно
     В ностро славное сословие,
     Респондендо всем условиям.

   Четвертый доктор

     Бакалавр силен, как немногие,
     В медицине и патологии.
     Да позволит мне домине президентус
     И доктриссиме собрание инквире
     И спросире, как поступире:
     Иери пришел ко мне пациентус,
     Горячка не покидает его ни на моментус,
     Голова у него болидит,
     Бокус у него колидит,
     Кум гранде трудом дышебат,
     Кум пена распиребат, –
     Благоволите сказаре:
     Как илло поступаре?

   Бакалавр

     Клистериум вставляре,
     Постеа кровь пускаре,
     А затем – идем пургаре.

   Пятый доктор

     Но если недугус – самус
     Пессимус, упрямус,
     Но вульт уступаре:
     Квид илло поступаре?

   Бакалавр

     Клистериум вставляре,
     Постеа кровь пускаре,
     А затем – идем пургаре.

   Хор

     Бене, бене, бене, превосходно:
     Дигнус он войти свободно
     В ностро славное сословие,
     Респондендо всем условиям.

   Президент

     Юрас: дашь ли с сей минуты
     Клятву соблюдать статуты,
     Медицины все прескрипции,
     Не меняя их транскрипции?

   Бакалавр

     Юро.

   Президент

     Юрас ты ин омнибус
     Консультационибус
     Быть того же семпер мнения,
     Как и древнее учение?

   Бакалавр

     Юро.

   Президент

     Не давать пациенторум
     Новых медикаменторум
     И ничем не пользоватис,
     Кроме средств от факультатис,
     Хоть больной бы издыхантур
     И совсем в ящик сыгрантур?

   Бакалавр

     Юро.

   Президент

     Это кум берето исто
     Доно тиби право клинициста,
     Санкциам и разрешениам
     На всякого рода лечениам:
     Медиканди,
     Пурганди,
     Кровопусканди,
     Вскрыванди,
     Резанди,
     Секанди
     И убиванди
     Безнаказанно всяким манером
     Пер тотам террам.

//-- Второй балетный выход --//
   Все хирурги и аптекари в такт кланяются бакалавру.
   Бакалавр

     Мудриссиме профессора доктрины,
     Ревеню, кассии и рицины!
     Было бы безумиензис,
     Смешиензис и нелепиензис,
     Если б я осмелибатур
     Вас хвалами лаудатор,
     Прибавляндо солнциусу светарис,
     Небосклониусу – звездарис,
     Волнам – океанус косматус,
     Весне – роз ароматус.
     Вместо всех словобилес,
     Коллеги венерабилес,
     Позвольте мне апелляре
     И вобис сик сказаре:
     Вы дали мне, михи, юро,
     Магис, чем отец и натура:
     Натурой и отцом
     Я создан был человеком,
     Вы ж были добрее мекум,
     Сделав меня врачом,
     И за это, доктрисиме кворум,
     В этом сердце живут к вам, кви
     Ин сэкула сэкулорум –
     Чувства благодарности и любви.

   Хор

         Виват, виват,
         Виват ему стократ!
     Виват, докторус новус,
     Славный краснословус!
     Тысячу лет ему кушаре,
     Милле аннис попиваре,
     Кровь пускаре и убиваре!

//-- Третий балетный выход --//
   Все хирурги и аптекари танцуют под пение и музыку, бьют в ладоши и в такт стучат пестиками.
   Хирурги

     Да узрит он скоро
     Свой рецепторум
     У всех хирургорум
     И апотикарум
     Ходким товаром!

   Хор

     Виват, виват,
     Виват ему стократ!
     Виват, докторус новус,
     Славный краснословус!
     Тысячу лет ему кушаре,
     Милле аннис попиваре,
     Кровь пускаре и убиваре!

   Хирурги

     Будь за аннум анно
     К нему постоянно
     Судьба благосклонис
     Своими донис!
     Пусть не знает иных он более,
     Кроме песты, веролес,
     Резис, коликас, воспалениас
     И кровотечениас!

   Хор

         Виват, виват,
         Виват ему стократ!
     Виват, докторус новус,
     Славный краснословус!
     Тысячу лет ему кушаре,
     Милле аннис попиваре,
     Кровь пускаре и убиваре!

//-- Четвертый балетный выход --//
   Доктора, хирурги и аптекари торжественно уходят в том же порядке, в каком вошли.

Жан-Батист Мольер Тартюф, или Обманщик. Мизантроп. Лекарь поневоле. Мнимый больной (сборник)

Тартюф, или обманщик Перевод М. Донского

Действующие лица

Действие первое

Явление первое

Явление второе

Явление третье

Явление четвертое

Явление пятое

Явление шестое

Действие второе

Явление первое

Явление второе

Явление третье

Явление четвертое

Действие третье

Явление первое

Явление второе

Явление третье

Явление четвертое

Явление пятое

Явление шестое

Явление седьмое

Действие четвертое

Явление первое

Явление второе

Явление третье

Явление четвертое

Явление пятое

Явление шестое

Явление седьмое

Явление восьмое

Действие пятое

Явление первое

Явление второе

Явление третье

Явление четвертое

Явление пятое

Явление шестое

Явление седьмое

Явление восьмое

Мизантроп Перевод М. Левберг

Действующие лица

Действие первое

Явление первое

Явление второе

Явление третье

Действие второе

Явление первое

Явление второе

Явление третье

Явление четвертое

Явление пятое

Явление шестое

Действие третье

Явление первое

Явление второе

Явление третье

Явление четвертое

Явление пятое

Действие четвертое

Явление первое

Явление второе

Явление третье

Явление четвертое

Действие пятое

Явление первое

Явление второе

Явление третье

Явление четвертое

Лекарь поневоле Перевод П. Гнедича

Действующие лица

Действие первое*

Явление первое

Явление второе

Явление третье

Явление четвертое

Явление пятое

Действие второе

Явление первое

Жан-Батист Мольер
Тартюф, или Обманщик. Мизантроп. Лекарь поневоле. Мнимый больной (сборник)

Тартюф, или обманщик
Перевод М. Донского

Мизантроп
Перевод М. Левберг

Лекарь поневоле
Перевод П. Гнедича

Мнимый больной
Перевод Т. Щепкиной-Куперник