   Все бабы – …
   Книга о любви и ненависти
   Сергофан Прокудин

   Весь мир – бардак,
   Все бабы – бляди.

   Вильям Шекспир,
   из черновиков комедии
   «Как вам это понравится»

   Штирлиц шёл по улице.
   Навстречу ему шли бляди.
   – Штирлиц, – подумали бляди.
   – Бляди! – подумал Штирлиц.

   Юлиан Семёнов,
   из неопубликованного никогда

   © Сергофан Прокудин, 2016

   ISBN 978-5-4483-2535-9
   Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

   Моим учительницам, ученицам, возлюбленным, подстилкам, а также всем прочим женщинам-соавторам этой книги, которых я забыл упомянуть в своём сладком перечне —

   ПОСВЯЩАЕТСЯ:

   Тане Шурыгиной, царствие ей небесное, которую я познал летней ночью у подножия водонапорной башни, и которая впервые открыла мне ворота в рай;
   Гале Золотаиной, которой я обязан первой мужской любовью и первыми настоящими стихами;
   Нинке Тараниной, замарашке, которую я драл прямо в груде зерна на городском элеваторе;
   Рите Щербаковой, странному существу с кошачьими глазами и гибкой мальчишеской спиной;
   Людмиле Марковой, моей первой жене и матери моего сына;
   Наде Шнидровой, которая первой показала мне, насколько хороша может быть женщина в постели;
   Людке Смирновой, царствие ей небесное, с которой мы перепихивались прямо на её рабочем месте, взрослой женщине с большой грудью;
   Ленке-дурочке, которой я впердолил стоя в больничном подвале, и моложе которой в жизни у меня не бывало;
   Вальке Студенковой, глупой тётке, к которой я ходил трахнуться лишь ради облегчения, когда сперма начинала уже капать из ушей;
   Ленке Кузнецовой, поэтичной бляди в очках, которую дождливую летнюю ночь напролёт я пежил на чердаке студенческой общаги в Томске;
   Ирке-цыганке, маленькой, худой и горячей самке;
   Любке Гутниковой, лживой неимоверной бляди с беспонтовой претензией на незаурядность;
   Наде, большеротой и замужней бабёнке, которую я, провожая домой, оттянул встояк поздним вечером на школьном дворе;
   Тане, поэтессе и художнице, которую я полночи уламывал в её гостиничном номере, потому что у девчонки была течка;
   Ирке Смирновой, спортсменке-лыжнице, которая умела прикольно сокращать мышцы влагалища;
   Ирке по прозвищу «Дядька», большой и глупой рыжей тёлке, вспоминая секс с которой, я потом долго ржал, потому что своей менструальной кровью она ухитрилась вымочить целое полотенце, которым подтиралась;
   Гале Шевень, бывшей зечке, женщине с самой прекрасной в мире грудью;
   Наташе Пелих, с которой мы трахались исключительно в её ночные дежурства на троллейбусной электроподстанции;
   Флюре Вильдановне Прокудиной, забавной восточной женщине, у которой в спальне стояла круглая кровать;
   Наташе Кесаревой, толстой белобрысой и очкастой страшиле, от звуков голоса которой у меня всё переворачивалось внутри от возбуждения;
   Татьяне Шумиловой, цветущей красавице-медику, с которой мы странно встретились и странно разошлись;
   Тане Урванцевой, моей несбывшейся судьбе, которую я бросил сам и о которой сожалею до сих пор;
   Светке Смелянцевой, которую я полюбил в пять лет, но которую трахнул лишь спустя двадцать лет;
   Ленке Тейбиш, мировой девке и алкашке, пившей даже лосьон после бритья;
   Светке Южиковой, моей студентке, нахальной, глазастой и с неимоверно длинными ногами;
   Маринке Бородач, дикой и религиозной бабе с поэтическими наклонностями;
   Ире Ерёминой, худенькой женщине, которая имела всё, и которую я вспоминаю с почти братской благодарностью;
   блондинке Наташе с улицы Суворова, которая помогла мне в постели заглушить сердечную боль и тоску по другой женщине;
   Вальке Зуевой, грязной бичёвке, которую я напоил брагой, а потом из озорства всего за полчаса кинул ей три палки и дополнительно дал за щеку;
   Ире Василенко, которую я трахнул среди картофельных кустов на дачном участке;
   Таньке Жижиной, студентке культпросветучилища, у которой была кунка размером с мышиный глаз;
   Ире Маслюковой, большой женщине, которая присылала мне хорошие стихи, плохо еблась и была влюблена не столько в меня, сколько в мой виртуальный образ;
   безымянной тётке, которую я случайно встретил в зимнем Новокузнецке на улице, завёл в подъезд да оприходовал ко взаимному удовольствию;
   Тане Богиной, возбуждающе худой блондинке с Урала, моей мимолётной и горькой любви, с которой мы встретились и расстались в Москве;
   Людке-официантке из кафе «Встреча», простой девчонке, которая любила ходить ко мне, чтобы потрахаться и принять ванну;
   безымянной девке из общаги, которая почему-то не хотела давать мне по пьяни, пока я не перекрыл ей кислород, схватив за глотку;
   Лизе с Телецентра, с которой мы случайно очутились в одной компании и в одной постели;
   Ларисе Цаберт, блондинистой, холодной и высокомерной немочке, которая ужасно стеснялась своего низкого происхождения;
   Лерке Рощиной, моей второй жене и матери моей дочери;
   Рае, учительнице из Осинников, которая бодро отсасывала у меня в гостиничном номере;
   Ленке Огородовой, крупной блондинке и театральному администратору, которая приехала из Забайкалья с театром на гастроли да попала под меня;
   Лене Маисей с молококонсервного завода, которую я дрюкнул прямо на полу в туалете гостиничного номера, и которая очень хотела родить ребёнка от меня;
   Ольге, мировой худой девке, злоебучей в постели, которая, к сожалению, позже спилась;
   Оле чёрненькой, жизнерадостному и вечно улыбающемуся существу с тремя детьми;
   Лене Волковой, художнице по керамике, с которой мы провели всего одну, но о-очень забавную ночь;
   Оле Веклич, уборщице из гостиницы, которая была бесподобна в постели;
   татарке Соне, знойной женщине, инвалиду на коляске, которая обоссалась подо мной;
   безымянной девушке с родины Василия Шукшина, которую я снял на одну ночь в грязной и пьяной бийской гостинице;
   Людмиле Мельниковой, занесённой каким-то ветром из Белоруссии женщине-зубному технику, которая называла меня «птичкой»;
   Наташе, студентке, подрабатывавшей уборщицей: я поимел её, пользуясь своим служебным положением;
   Жанне Латош, школьной подруге моей сестры, милой, нескладной и ужасно невезучей в личной жизни женщине;
   Гале Маркушиной, студентке-математику с красивым голосом, по уши влюблённой в меня, с которой мы на скорую руку перепихнулись всего однажды во время одного из корпоративов;
   Гале Крижевских, жившей в коммуналке нежной женщине-товароведу с тонкими чертами лица;
   Лиде с Бульвара, эффектной длинноволосой самке, которая вместо КГБ смешно выговаривала «кэкэбэ»;
   Лиле Герус, художнице, рафинированной сучке, с которой мы любили пить тёмное пиво, слушать «Where The Wild Roses Grow» и трахаться в морозы;
   Вике Ануфриевой, упёртой женщине-Тельцу, которая беззаветно любила меня, и перед которой я жестоко виноват;
   Любе с завода, простой рабочей тётке, пережившей смерть своего ребёнка: мы познакомились по переписке и провели вместе всего одну ночь;
   Вальке Бастрыгиной, преподавательнице горного техникума, решительной и блядовитой бабе;
   безымянной юной побродяжке, с которой по пьянке я познакомился на улице зимним вечером и выебал её прямо на ступеньках в подъезде;
   Свете с улицы Инициативной, которую я почему-то совсем не помню, но которая, тем не менее, присутствует в моём перечне – ну и пусть будет;
   Оле из села Мохово, которая так возбудила меня, что я кинул ей за одну ночь восемь палок;
   Вальке, настоящей грузинке, работавшей начальником РЭУ, что ничуть не делало её хуже в постели;
   Наташке с улицы Металлистов, глуповатой девке, которая любила трахаться сидя верхом на мне;
   милой скрипачке Наташе из симфонического оркестра, возвращаясь от которой, я в зимнем трамвае приморозил себе простату;
   Ленке Басаргиной, примитивной деревенской тёлке, с которой единственный раз в жизни я ощутил весь ужас импотенции;
   Ленке Кисляк, близорукой библиотекарше, с которой, потрахавшись, мы смотрели в телескоп на звёздное небо;
   похожей на актрису Вию Артмане высокомерной безымянной бабе, которую я драл целый час не переставая;
   Наташке Богдановой, мировой девке с самыми маленькими сиськами, которые мне доводилось щупать;
   Ленке Воеводовой, тайной алкашке, которую я транспортировал домой с корпоратива да по случаю и отхарил, бухую;
   Ольге Тепцовой, которой я присунул по тихой грусти, когда после пьянки спал с двумя бабами в одной постели;
   Светке Сагаре, на которой я от неудовлетворённого вожделения едва не сломал свой хуй;
   Вале Гапоненко, деревенской дурочке с недоразвитым, но ужасно вонючим влагалищем;
   Ленке Сухих, маленькой рыжей бляди, которую я любил, как никакую другую женщину в жизни;
   Лариске Филипповой, мировой бабе и хорошей журналистке, которую я жарил раком в кустах парка, и которая наступила там в чьё-то говно;
   Наташке, тупой и флегматичной деревенской девке, приспавшей своего новорожденного ребёнка;
   Татьяне, чем-то похожей на певицу Анну Герман школьной директрисе с распущенными белокурыми волосами: с ней мы еблись ветреной сентябрьской ночью, бросив матрас на пол посредине моей пустой берлоги;
   Наташке-воспитательнице из спецшколы, с которой мы вдвоём обожрались водки, а потом ночь напролёт ебли и облизывали друг друга;
   поварихе Оле Рябухиной, которую пьяненькой я снял на остановке зимним вечером, и пары палок с ней мне вполне хватило;
   Ленке Липуновой, толстой заводчице фиалок и матери Терезе для бездомных псов, которая любила, похрюкивая, трахаться, но совершенно не умела этого делать;
   эпилептичке Насте, которая безудержным онанизмом испортила себе всё своё естественное либидо, а мне – удовольствие;
   Вале Сухотериной, которая боготворила меня и в просторах Горного Алтая упорно сосала мой хуй, да только мне она на хуй была не нужна;
   Оксанке Федотовой, странной смуглой девчонке с большими и дурно пахнущими ногами, одержимой карьерными фантазиями и желанием постоянно получать дополнительное образование;
   Таньке с «Радуги», крупной тёлке, которая любила стоять у моего окна и смотреть на улицу, тогда как я старательно обрабатывал её сзади;
   Ленке-банкирше, ездившей на Subaru и писавшей стихи огромной тётке, по которой я ползал со своим хуем в страшную грозовую ночь;
   Ленке Кшнякиной, которая влюбилась в меня девочкой-школьницей, но попала в мою постель лишь через двадцать лет – уже очень забавной тёткой б/у;
   Наденьке Рубцовой, светленькой девочке, перенёсшей несколько операций по поводу рака, у которой в спальне стоял огромный металлический сексодром из Малайзии и с которой мне едва не удалось построить некое подобие семейной жизни;
   Ленке-рекламистке из газеты «Кузнецкий край», здравой и много хапнувшей в жизни горя бабёнке без иллюзий, с которой мы как-то раз после пьянки завалились в мою берлогу и практически по-дружески прокувыркались полночи;
   дневной красавице Юльке, страшненькой, но очень ебливой девке, которая любила среди рабочего дня потрахаться втайне от своего мужа на съёмных квартирах;
   программистке Натали, которая любила анальный секс и таки неплохо занималась им;
   продавщице пива Оксанке Пушенко, у которой все бёдра были в шрамах от операций после автокатастрофы, и которую я от души поимел на сидении своего авто;
   маленькой и худенькой скорпиошке Оксане Проскуриной, у которой, тем не менее, была широкая пизда с закоулками, а также горячее стремление вырваться за пределы своей примитивной жизни с мужем-алканавтом;
   Лариске Шереметьевой, дочери моего бывшего работника, женщине, перенёсшей два брака с урками, которая в перерывах между еблей сутки напролёт курила в постели и рассказывала мне всю свою жизнь;
   Ольке Ивановой, студентке мединститута, крупной девке с детским лицом и не по возрасту циничным характером, которая очень любила ебаться и забавно именовала меня «заей»;
   Ольге Дрёмовой, понемногу спивающейся медичке, амбициозной и заносчивой бабе, у которой были очень красивое лицо и уже расплывающееся дряблое тело с никакушенькой пиздой;
   Нюрке, большой тёлке, продающей мясные полуфабрикаты и пишущей очень хорошие стихи, предавшей своего ребёнка и обладавшей неуёмной жаждой новых впечатлений;
   Катерине Гордиенко, маленькой сисястой училке из деревенской школы, которая приезжала в областной центр на сессию в университет и поебаться, а ещё очень любила слушать музыку;
   Насте, работнице пекарного цеха, не жалевшей себя разговорчивой бабёнке с модельной внешностью и шикарными стройными ногами, с которой мы ночь напролёт жрали коньяк и безжалостно еблись;
   Женьке Самохиной, менеджеру в компании сетевого маркетинга, крупной тёлке с мировым характером, которой я, ебясь со всей дури, порвал яичник, и баба едва не завернула ласты в больничке;
   Лариске Лапиной, худруку студенческого театра, забавной клоунессе с тонкими чертами лица и мальчишеской фигурой, которая безуспешно пыталась уползти и спрятаться от меня, а я настигал её и драл на всех предметах интерьера, даже под столом;
   Ольге Крамор, предпринимательнице, милой и забавной, но очень толстой бабёнке: чтобы добросовестно выебать её несколько раз, мне пришлось собрать всю силу воли;
   Свете-Солярис, замужней беспутной бабе с мощным крупом, большой любительнице лошадей и человеческих жеребцов для жёсткой ебли;
   Ленке Глоба, социальному работнику, трогательной в своей неудачливой личной жизни бездетной женщине, у которой густыми волосами заросла не только пизда, но и бёдра, и живот до самого пупка;
   Светочке Майбуровой, врачу «скорой помощи», миниатюрной и худенькой самочке с неимоверно гибким телом и с очень сильно переломанной психикой, настолько безнадёжно, что даже сказочный секс не смог спасти наши отношения;
   Таньке Литош, безработной и беззаботной тёлке с крупными сиськами, которая перепугалась оттого, что в пылу ебли я слегка придушил её, и в панике сбежала от меня посреди ночи;
   Гале Кожевниковой, замужнему бухгалтеру из деревни, которая приехала ко мне на выходные, и мы беспрестанно трахались, несмотря на месячные у девочки, так что в итоге безжалостно изгваздали кровью весь мой сексодром;
   Ирке, частному юристу и бывшей спортсменке, загорелой и энергичной самке с мускулистой и жёсткой мандой, оставившей меня равнодушным;
   Ленке Тулуповой, стилисту с жидовскими наклонностями в характере, первой в жизни увиденной мной бабе с крупными сиськами, но совершенно не имеющей жопы;
   Светлане, работнику управления железной дороги, замужней и романтичной, но блядовитой миниатюрной бабёнке, с которой мы ужинали и еблись при свечах, а потом она отсасывала у меня в моей машине прямо у своего дома;
   Инночке Курковой, секретарше института культуры, крупной и смешной бурятке-метиске, которую я оттрахал исключительно из этнографического любопытства, но ничего особенного в сексе с ней не оказалось;
   Наташке Бруй, безработной стареющей бабёнке с корявыми понтами, которая не только жила с бывшим мужем в одной квартире, но и временами поёбывалась с ним;
   Маринке Протасовой, хозяйке мехового салона, маленькой и худенькой рыжей бабёнке, из пизды которой невыносимо воняло псиной;
   Ольге Конгаровой, технологу пищевого производства, неглупой и весёлой узкотелой хакасочке со взрывным характером и сладкой пиздёнкой;
   Ленке Ермошиной, заочнице сидящего урки, матери двоих детей, девчонке с невинным личиком и развратными бёдрами: я снял её по пьянке буквально за бутылку пива, приволок к себе, выебал дважды, не снимая кружевных чулочек, и отвёз обратно;
   Ирине Трекиша, парикмахерше из Новокузнецка, маленькой рыжей женщине с вкусной кункой и профессионально стоптанными варикозными ногами; я приехал у ней вматину пьяный поздним зимним вечером, и мы провели почти сутки, не вылезая из постели и непрестанно ебясь;
   Дине Филиной, чиновнице областной администрации и бывшему работнику прокуратуры, борзой и самоуверенной полужидовке с белым рыхловатым телом;
   Юлии Аносовой, преподавательнице вуза, бедному и толстому закомплексованному существу; она оказалась в постели сущим бревном, и если бы не банка замечательных солёных помидоров и обжаренных в меду рёбрышек, которые бабёнка привезла ко мне с собой, – мне бы нечем было более вспомнить её;
   Ленке Левиной, медику, которая надумала наставить рога невнимательному мужу и сделала это со мной: мы варили глинтвейн, пили его под фильм Альмодовара и прикольно еблись, а у неё оказалась уникальная попка, вся покрытая лёгким пушком, как персик;
   Светке Кротовой, администратору магазина, длинноногой и совершенно эгоистичной болтливой блондинке, с которой мы пару раз встречались без особых затей, чтобы выпить вместе пива, потрепаться и перепихнуться;
   Ольге Архипенко, маленькой сисястой скорпиошке и налоговому инспектору: её врождённое стремление доминировать и контролировать скоренько убило наши отношения, даже несмотря на вполне себе приличную еблю;
   Насте Перевозчиковой, бывшей детдомовской сучке, которая прославилась на всю страну тем, что за несколько месяцев до нашего знакомства увезла зимой одного из своих двоих детей, больного ДЦП, в соседний город и там бросила его в подъезде жилого дома; впрочем, я об этом не имел ни малейшего понятия и преспокойненько ебал её уютную пизду; а если бы даже и знал – это ровно ничего не изменило бы в наших отношениях;
   Юле, медсестре роддома, очень странной и очень закомплексованной высокой рыжеволосой девчонке, которая возникла в моей жизни ниоткуда, долго колебалась, прежде чем единственный раз, но очень решительно выебаться со мной, а потом снова исчезла в никуда; так до сих пор и не знаю, с какой целью она выбрала меня в любовники;
   Оксане Кротовой, главному бухгалтеру хер знает чего; совершенно бесцветной бабе и в жизни, и в постели, так что лишь благодаря этой записи она и осталась в моей памяти;
   Элеоноре Герц, продажнице из рекламного агентства; хотел бы я посмотреть на самца, который не загорелся бы желанием выебать молодую рыжую тёлку с таким именем и такой фамилией; а ещё у девки была течка, чего я по пьянке не заметил и утолкал хуем тампон к самым её гландам;
   Катьке Мурашкиной, живущей в одной из самых биндячных общаг города продавщице с несколько быдловатыми манерами, а на самом деле – порядочной, самостоятельной и глубоко внутри нежной бабёнке, ебущейся с мужиками исключительно от тоски и одиночества.

   (to be continued…)

Бугага, Гумберт!

    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

   По наивным представлениям большинства россиян, педофил – это некий бомжеватого вида утырок, безумный эксгибиционист в длинном плаще и без штанов либо недавно откинувшийся из зоны урка. Сидит вся эта публика в кустах или тёмных подворотнях и днями напролёт ждёт, когда мимо пройдёт невинный ангелочек, чтобы наброситься на него и хуем лишить детства золотого.
   Однако статистика показывает, что большинство так называемых педофилов – это граждане, приятные во всех отношениях, не судимые, а то и вполне полезные и известные всем члены общества. До 40% сексуальных домогательств к детишкам происходит в семьях, а ещё в 15% случаев малолеток натаращивают на шишку друзья семьи, которым излишне доверяли родители жертвы.

Изда ровесников не ищет

   Я, например, лет с десяти мечтал, чтобы меня трахнула какая-нибудь взрослая тётка, но, увы, педофилок в нашем Зажопинске не водилось. Утверждают, что общение с педофилом наносит незрелой детской психике травму на всю жизнь. Я бы не отказался быть травмированным в детстве ненасытной дамочкой, но, увы, пришлось постигать азы полового опыта собственными нелёгкими усилиями и со сверстницами. Был, правда, случай, когда я совокупился с 38-летней женщиной и был крайне горд этим, но мне тогда уже исполнилось двадцать, и признать меня малолеткой не согласился бы даже самый неразборчивый педофил.
   Знаменитый исследователь ебли Игорь Кон, царствие ему небесное, однажды провёл опрос среди юношей и девушек, которые в детстве имели половую связь с педофилами. И офигел от результатов: 50% оценили этот опыт отрицательно; более 30% опрошенных ответили, что вспоминают секс со взрослыми как один из приятных моментов своей жизни, а ещё около 20% респондентов сказали, что им по фигу – ебля с педофилом никак не повлияла на их дальнейшую сексуальную жизнь и личностное развитие.
   Как-то не совпадают эти данные с той мазью, которой нас изо дня в день мажут со страниц и экранов масс-медиа, а также с думских трибун, и потому я решил провести собственное изучение проблемы. Пора уже, наконец, поставить точку в извечном вопросе: «Трахал Виктор Цой восьмиклассницу из своей песни или это – аллегория?»
   Тут-то и оказалось, что насчёт педофилии в мозгах россиян царит такая каша, что я не удивлюсь, если общественность, сегодня испытывающая оргазм от осуждения украинской бандеровской хунты и отечественной пятой колонны, в ближайшее время примется так же дружно линчевать педофилов и подвешивать их за хуи к деревьям.
   С научной точки зрения, педофилия – это сексуальное расстройство, болезнь, которая проявляется в постоянных эротических фантазиях и действиях в отношении детей и подростков. «Ещё недавно гомосексуализм считался заболеванием, сегодня же любого, кто назовет гея больным, самого сочтут психом. С педофилией та же история. „Лечить“ педофилов – то же самое, что лечить гея от гомосексуализма: у вас просто ничего не выйдет. Мы должны с пониманием отнестись к педофилам и научить их сдерживать свои сексуальные желания. Их не стоит воспринимать как преступников. Это люди, которым нужна помощь», – считает канадский профессор психологии Хуберт Ван Гиджсегхем.
   Большинство педофилов никогда не решается вступить в непосредственные контакты с мальцами: их вполне устраивает фантазировать и по тихой грусти дрочить на фотографии с детской эротикой. Это – как и в случае с обычными мужиками: я могу страстно мечтать о какой-нибудь взрослой телухе, что вовсе не означает, будто при встрече я непременно наброшусь на объект своего вожделения и начну рвать трусы на бабёнке. Срабатывает семейное воспитание, наставления гуманных русских классиков и элементарное опасение получить в глаз от её мужа либо попасть под уголовную статью.
   Далеко не все педофилы склонны к преступлениям на сексуальной почве. Те же из них, кто всё-таки решается предпринять конкретные действия, скорее всего, ограничатся поглаживанием или вылизыванием детских писек. Реальное половое сношение взрослых с детьми встречается достаточно редко. Если имело место насилие, сопровождающееся словесными угрозами или причинением физической боли, то – как всякое нормальное человеческое существо – жертва чувствует страх и омерзение. Однако в тех случаях, когда педофил ведёт себя осторожно, прикасается к ребёнку ласково и говорит ему приятные слова, негативной реакции может и не возникнуть: объект будет расценивать секс как приключение с приятными ощущениями – не более.
   Хуже того, некоторые созревающие девочки осознанно или неосознанно, сами провоцируют педофилов на сексуальный контакт, чтобы получить опыт и удовлетворить своё любопытство. Так, вовсе не Гумберт Гумберт набросился на 12-летнюю Лолиту, а сама девочка совратила его в гостиничном номере: «Она приложила рот к моему уху – но рассудок мой долго не мог разбить на слова жаркий гул её шёпота, и она его прерывала смехом, и смахивала кудри с лица, и снова пробовала, и удивительное чувство, что живу в фантастическом, только что созданном, сумасшедшем мире, где всё дозволено, медленно охватывало меня по мере того, как я начинал догадываться, что именно мне предлагалось».
   У нас в Кемерове несколько лет назад был случай, когда одна бабёнка нашла на мобильнике своего мужа видео, где тот красовался на кровати со спущенными штанами, а снимала его, хихикая, восьмилетняя падчерица. Мамка полетела с хоумвидео в полицию, чтобы сгноить педофила в тюряжке, однако девочка на допросе призналась: ей было очень интересно, что делают друг с другом взрослые люди, а потому она сама попросила папу объяснить ей, что такое секс, показать, чем мужчина отличается от женщины, и посмотреть вместе какой-нибудь порнофильм. Впрочем, 28-летнего мужика от суда это не спасло…
   Спору нет, сексуальное насилие над детьми случается, но не так часто, как нам это пытаются представить в последнее время. Кроме того, не всякий преступник, изнасиловавший малолетку, болен педофилией. Согласно уголовной статистике, около 90% сексуальных преступлений против детей совершается не педофилами, а недалёкими психами либо просто бухими самцами, которым безразлично, кому присунуть. У всех на слуху эти персонажи криминальных хроник: отчим, по пьянке порвавший целку падчерице; чурка, удовлетворивший свои половые потребности с проходящей мимо школьницей; озлобленный лузер, для которого месть всему миру – это выебать первоклассницу, а затем свернуть ей шею. Все перечисленные эксцессы не имеет ровно никакого отношения к педофилии.
   И, кстати, не только психически больные люди испытывают сексуальное возбуждение от детского тела. Установлено, что приблизительно у 15% вполне нормальных мужиков встаёт хуй при показе им фотографий обнажённых девочек. Можете поставить этот забавный эксперимент и над собой: а вдруг ненароком узнаете о себе что-то новенькое?

Фабрикация педофилии

    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

   В человеческой истории понятия педофилии не существовало до конца XIX века. Она – такое же изобретение человеческой мысли, как религия или целлюлит, сводящий с ума баб. Этнические сообщества древних людей не заморачивались моральными категориями: главным для каждого мужика было – выжить самому и продлить свой род. Следовательно, всякая самка, достигшая половой зрелости (то есть та, у которой растут грудь и волосы на лобке, а также начались месячные), считалась уже вполне ебабельной. Для девочек этот возраст находился в интервале приблизительно 12—14 лет, а в южных странах, где тёлки вызревают под солнцем быстро, их жизнь половая начиналась ещё раньше.
   Законодатели вообще не вмешивались в этот процесс – он считался делом сугубо внутрисемейным. Только в Древнем Риме при правлении императора Августа в I веке нашей эры был издан закон, устанавливающий минимальный брачный возраст для девочки – 7 лет. Если у новобрачной ещё не было месячных, муж не имел права трахать её до начала менструаций, но органов опеки, которые следили бы за каждой супружеской постелью, тогда не было, так что народишко ебался как бог на душу положит.
   Знаменитый пророк Мухаммед, когда ему был уже 51 год, заключил помолвку с шестилетней Аишей, а вступил в половые отношения с ней, как только девчонке исполнилось 9 лет. Большинство современных исламских богословов утверждает, будто Аиша оставалась девственницей до наступления у неё месячных, однако свечку над своим пророком они точно не держали и окровавленные затычки Аиши не исследовали. А я так просто уверен, что старый перец втихушку поёбывал свою крохотную жёнушку. По крайней мере, я бы так и сделал. Известно, что Умар, один из ближайших сподвижников пророка, также женился на Умм Кульсум, когда ей было 10 лет, а по некоторым источникам – она и вовсе была пятилетней.
   Малютка Джульетта до сих пор считается в мировой литературе образцом страстной и беззаветной любви. Никого не обламывает тот факт, что героине шекспировской пьесы всего 13 лет, а она уже ебётся вовсю, как швейная машинка. И хотя Шекспир выбрал местом действия «Ромео и Джульетты» итальянскую Верону, пьеса, скорее всего, отражает реалии современной драматургу Англии. 26-летняя мать Джульетты (кстати, тоже из молодых да ранних!) даже стремает свою дочку за то, что она – едва ли не старая дева:

     Так о замужестве пора подумать.
     В Вероне многие из знатных дам
     Тебя моложе, а детей имеют.
     Что до меня – в твои года давно уж
     Я матерью твоей была.

   Короче говоря, девиц на протяжении человеческой истории начинали использовать по их прямому назначению, руководствуясь исключительно принципом биологической целесообразности.
   Первая атака на общественное мнение была предпринята лишь в 1885 году, когда Уильям Томас Стед, редактор консервативной газеты Pall Mall Gazette, опубликовал серию статей о детской проституции в Лондоне. В статьях Стеда, написанных в стиле мрачной порнографии, бедные детки покупались, истязались и насиловались развратными аристократами. В одной из своих статеек журналюга даже похвастал, что всего за пять фунтов сумел купить для ебли у одного трубочиста его дочь Элизу, 13-летнюю девственницу. Короче говоря, Стед стал одним из основоположников жанра журналистского расследования. В наши дни его эстафету продолжил знаменитый тележурналист Аркаша Мамонтов, тоже страстный борец с педофилией, вот только у Мамонтова, поборника православия и народности, не хватило фантазии или смелости для того, чтобы купить по дешёвке целку, выебать её и показать это в одной из своих разоблачительных передач.
   Однако вернёмся к Стеду, который нагнал на лондонских обывателей такой жути, что в британской столице начались массовые беспорядки. Организованные горожанами «группы чистоты общества» сжигали «непристойные» книги, уничтожали изображения обнажённого тела, нападали на «рассадники разврата» – мюзик-холлы и театры. Парламент был вынужден отреагировать на истерию толпы принятием поправок к уголовному законодательству. Возраст совершеннолетия был поднят с 13 до 16 лет, а полиция получила дополнительные полномочия против малолетних уличных проституток и держателей публичных домов.
   Вот так Уильям Стед впервые показал своим последователям, как тема педофилии сплачивает вокруг себя общество в поисках общего врага. С тех пор всё и закрутилось…

Госкапкан в форме манды

   Старый принцип «И невинность соблюсти, и капитал приобрести» рулит в нашей стране сегодня так же безукоризненно, как и во все времена.
   Смотрю в новостях мимимишный сюжет о том, как в одном из российских городов (безразлично в каком: это – массовое явление) прошёл очередной чемпионат по гонкам младенцев на скорость. Бедные спиногрызы не понимают в сплошном визге и оре, чего от них хотят, а мамки ёрзают перед ними, соблазняют погремушками и манят к финишу, мечтая, чтобы именно их малыш приполз первым к заветной черте. Подобное жёсткое детское порно я запретил бы устраивать и без сожаления заменил его собачьими или петушиными боями, которые куда честнее в моральном отношении.
   Бэбикам эти тараканьи бега – глубоко по фигу, но их мамаши наверняка не раз кончают за время соревнований. Не добившиеся ни хера в своей собственной жизни, прозябающие в засранных хавирах с нелюбимыми мужиками, глупые бабы только и мечтают, чтобы их отпрыски любой ценой получили свой счастливый лотерейный билет. Потому они, с одной стороны, порицают педофилию, а, с другой стороны, ссутся от счастья, если их дочерей отбирают на кастингах детских конкурсов красоты или для съёмок в рекламе.
   Кто не видел на разворотах глянцевых журналов юных королев красоты с невинными личиками, которые размалёваны косметикой до состояния хищной эротики? Для чего делать из ребёнка сексуальный объект – маленькую женщину, которую хочется трахнуть? Полагаете, что это опять тайные педофилы воду мутят? Да нет же – элементарное желание черни выебнуться. Сами граждане выставляют своих дочек на продажу с младых ногтей, эксплуатируют их свежесть и невинность, делают их малолетними секс-символами ради будущей красивой жизни или собственной выгоды, а потом возмущаются, что педофилы дрочат на их маленьких красавиц. Где логика?
   Практически во всём мире существуют два понятия: брачный возраст и возраст согласия. В первом из них можно уже официально создавать ячейку общества и размножаться, во втором – просто начинать ебаться по собственному усмотрению. В странах, где на жизнь смотрят реально, возраст согласия приближен к физиологическому созреванию. Так, в Йемене он составляет 9 лет, в Анголе, Мексике и на Филиппинах – 12 лет, в Аргентине, Испании, Южной Корее и Японии – 13 лет, в Австрии, Болгарии, Бразилии, Венгрии, Германии, Италии, Китае, Литве, Португалии, Чили, Эстонии и многих других – 14 лет. Тамошние разумные законодатели понимают: лучше не идти поперёк природы и предоставить малолеткам право выбирать себе партнёров в постели. Иначе всякое дерево, которому не дают нормально развиваться, вырастет кривым. Ну и обучение контрацепции – это само собой, чтобы не множить орды выблядков.
   В Советском Союзе действовал Уголовный кодекс образца 1960 года, в котором понятие «возраст согласия» отсутствовало. Сажали за «совершение полового сношения с лицом, не достигшим половой зрелости», а в судебной практике возрастом этой самой зрелости считались 14 лет.
   В современной России возраст согласия менялся несколько раз. Очередной из поправок в законодательстве он был повышен в 2003 году до шестнадцати лет и с тех пор не менялся. По мне, так эта планка установлена с бааальшущим запасом. Будь я законодателем – определил бы её в зависимости не от возраста, а от степени зрелости девки. Начались у неё регулы – пусть нацепляет на одежду какой-нибудь символ вроде значка с красной розочкой и – вэлком в мир взрослых игрищ.
   Ну посудите сами: нынешние школьницы, вскормленные продуктами с содержанием ГМО, уже в 11—13 лет смотрятся вполне пригодными для ебли – с сиськами по пуду и пердильниками, которые не прикрыть коротким юбочкам. Живя в тесных квартирках или общагах, они уже с детства видели или слышали, как ебутся их родители, и уверены, что это приятно. У меня язык не повернётся – назвать ребёнком таких тёлок. И если при взгляде на них мой хер начинает топорщиться – это не проявление педофилии, а нормальная реакция самца на сформировавшееся и привлекательное женское тело. Однако трахни такую девчонку или просто начни заигрывать с ней – и ты автоматически попадаешь в легион педофилов, один из самых угнетаемых сегодня в России.
   Мне думается, государству выгодно подогревать эту истерию, ведь проблема педофилии способна стать для кого-то мощным рычагом в достижении политических целей. Можно, как на хую галопом, въехать в госдуму в ореоле защитника невинных деток. Можно из обычных адвокатишек прыгнуть в детские омбудсмены и поймать на этом свою личную птицу счастья завтрашнего дня. Можно – без предъявления особых доказательств – объявить своего противника педофилом, моментально сделав его изгоем и мишенью для плевков. Да мало ли что ещё может придумать изворотливый ум политика, а народ, уже надроченный журналюгами, с удовольствием поддержит травлю.
   Всё тот же дедушка Кон, уже упомянутый мной, как-то сказал: «Во всём мире под флагом защиты детей нередко выступают малограмотные и сексуально озабоченные лица, вызывающие в обществе массовую истерию, когда люди начинают подозревать в педофилии всех и каждого». Это старый подметил тонко.
   Ненависть к педофилам – ещё одна из масок фашизма, которому всё равно, к чему вызывать ненависть в тупой и малообразованной массе. Быдлу всегда проще найти врага, нежели изменить собственную жизнь. Куда приятнее думать, что не ты сам – причина собственной дерьмовой жизни, а тебе просто не дают жить либералы, бандеровцы, геи, педофилы и жидомасоны.

То, чего не может быть

   Хитромудрый Жванецкий предлагал спорить о вкусе устриц с теми, кто этих устриц сроду не едал. Позиция беспроигрышная в любой дискуссии. Давайте пообщаемся на предмет парапсихологии, каковая, вероятно, имеет место быть, но пощупать которую невозможно. А ещё давайте ебать друг дружке мозги насчёт йети, который как бы существует, но которого почему-то не видал никто. И давайте потолкуем о женской логике, в конце-то концов!

   …Девушка была хороша собой донельзя, и я завоёвывал её по всем канонам военно-половой науки: забрасывал комплиментами по самое не балуйся, скакал перед ней тряпочным зайцем и даже заунывно читал вирши, которые в те времена пописывал. А она молча глядела сквозь меня в даль светлую своими русалочьими глазами и в итоге спросила задумчиво: «А что, хорошо платят за публикации стихов?». Генерал Карбышев, которого фашисты поливали ледяной водой из брандспойта, и то находился, наверно, в меньшей степени изумления, чем я, услышавший такое. Любовь задрыгала ножками в агонии и тут же преставилась.
   Нет, драгоценные мои, эта девушка не заканчивала спецшколу для дебилов и не нуждалась в таблетках от жадности – просто она была Женщиной. Я по-настоящему нравился ей, и, благосклонно глядя на мои прозрачные потуги впечатлить, она наверняка размышляла о том милом семейном гнёздышке, которое в потенциале мы могли бы свить и завести там пару хорошеньких бэби, а в отпуск ездить к самому Чёрному морю. Вот тут-то она спохватилась и подумала: а хватит ли моих поэтических гонораров на всю ту шикарную жизнь, которая намечталась ей под таким звёздным небом? И тогда она спросила…
   Хотя, может быть, я ошибаюсь. Возможно, на самом деле извивы её мыслей были ещё более прихотливы, чем полёт птицы в небе. Увы, следует констатировать: женщин, с которыми мы живём десятилетиями и тела которых знаем до мельчайших родинок, женщин, которых награждаем детишками и сединой, – по-настоящему мы не знаем совсем. Что и откуда берётся в их милых головках – нам не понять никогда. Известно, что даже мыслим мы разными полушариями мозга, а это куда как серьёзнее различий в первичных половых признаках.
   Когда-то человек был одним большим чувствилищем. Он жил инстинктом, пробуя мир на язык, вбирая его в себя глазами, ушами, своей волосатой шкурой. И было это хорошо. Огромное и глубокое подсознание управляло нами, даря необыкновенные прозрения и понимание всего сущего. А потом – то ли дарвиновская трудолюбивая обезьяна подгадила, то ли космическая радиация виновата – но та фитюлька размером с орех, что внутри черепной коробки, начала разрастаться на манер раковой опухоли, и мы обрели возможность сравнивать, анализировать и составлять бизнес-планы. Счастья людям это не прибавило, да и порядка на свете больше не стало.
   Надо признать, что мужики мутировали куда сильнее, выдвинули из своих рядов Иммануила Канта и принялись перестраивать Землю по линеечке, то бишь по образу и подобию своему. Зачем это было надо – неведомо, ведь всем давно уже стало ясно: ни космические полёты, ни джакузи не смогли одарить нас состоянием гармонии и внутреннего согласия.
   Вообще, понятие «мужская логика» – это тавтология, которая масло масляно. Только мужчины и владеют стандартной логикой: это обязательный атрибут, необходимый им для представления мира в простых и понятных категориях. А уж если попадается задача, которая состоит более чем из трёх элементов, настоящий мужик начинает ругаться матом и размахивать тяжёлыми предметами, приводя Вселенную в состояние равновесия.
   Не такова истинная женщина. Её внутренний мир эфемерен и текуч, разноцветные колибри порхают в её джунглях, а прекрасные принцы скачут на нефритовых единорогах. Услышанные в детстве волшебные сказки, куклы Барби и стишки в блокнотиках сделали своё чёрное дело. Женское сознание полно химер и податливо на приукрашивание окружающей среды. Даже самая прожжённая рысь, которая мотается челноком по странам третьего мира, курит папиросы и хрипло понужает подчинённых трёхэтажным матерным русским, глубоко внутри – белая и пушистая. Настройся на её иллюзии, угадай её скрытые желания, нажми на эту плюмпочку, и на тебя прольётся золотой дождь, как из игрового автомата, на котором сорвали джекпот. Профессиональные сутенёры, впрочем, так и делают.
   При этом женщина никогда не скажет тебе прямо, чего хочет, а бесконечно будет вить лисьи петли, щебеча ни о чём, ежесекундно взглядывая из-под ресниц и разворачиваясь для бегства вместо того, чтобы броситься тебе на шею. Это всё идёт не от хитрости, не от ханжества или беспросветного лицемерия, – так она видит и чувствует.
   «Почему вы избегаете находиться в одной компании с мужчинами?», – спросили одну старую деву. «Так ведь они голые!», – возмущённо ответила та. «Но помилуйте: они же все в одежде! Как же так?» «Ну да. А под одеждой-то мужчины всё равно голые!», – резонно сказала старая дева. И так во всём.
   Был у меня когда-то уморительный попугай Гриша. При том, что являлся он типичным мужчиной рода попугаичьих, имел Гриша свойство характера чисто женское, заставлявшее меня просто покатываться со смеху. Предположим, идёт Гриша по своим попугайским делам, серьёзный и целеустремлённый. Как вдруг что-то в стороне – неважно, привлекательный звук или яркий предмет – семафорит его чувствам. Всё! Гриша незамедлительно забывает о цели своего похода и резко меняет курс на новый раздражитель.
   А уж если до упора проводить параллели с миром братьев меньших, то зоологи поставили как-то показательнейший эксперимент. Если кот трахается со своей кошечкой, и в этот момент мимо них пробегает мышка, – самец даже усом не поведёт, продолжая своё сладкое занятие, а вот киска вывернется из-под него и ринется за добычей. Не потому, что голодна, а потому, что она – женщина.
   Мужчины, которым как-то надо всё-таки определить прекрасный пол в ясных для себя понятиях, традиционно считают весь род Евы хитрым. Куда там! Редкая женщина обладает стратегическим мышлением и неспособна просчитать даже близлежащие последствия своих поступков. Можно привести сколько угодно примеров того, как дама собственными руками из прихоти или в состоянии аффекта разрушает то, за что ещё недавно боролась зубками и наманикюренными ногтями. Знавал я одного несчастного мэна, которого после свадьбы жена тиранила как раз за те же самые качества, которыми восхищалась и за которые боготворила его в период брачных игр. По природе своей женщина непоследовательна и крайне суетлива. А уж сердце красавицы и вообще склонно к неадекватным половым поступкам, в чём убеждает нас герцог Риголетто и прочие сокровища мировой культуры.
   Если на что действительно способны наши подруги, так это на скромные бытовые хитрости, как старуха Шапокляк – на мелкие гадости. Забавно выклянчить покупку какой-нибудь безделушки, под приличным предлогом улизнуть к приятельницам, заставить хотя бы номинально уважать свою тошнотворную мамочку, – это всегда пожалуйста. И если у неё хватило мозгов на логические построения нижнего уровня, женщину начинает колбасить от гордости и заносить на поворотах. В особо запущенных случаях она даже восстаёт против образа действий своего мужчины и принимаемых им решений.
   Однако стоит ситуации принять серьёзный оборот – и бабёнка теряется, начинает бестолково метаться и прятаться за мужскую спину, апеллируя к собственной слабости и глупости. Как в подобных случаях говорят мудрые евреи: «Она сама себе не знает, шо ей делать». Даже моя пятилетняя племянница, до мозга костей маленькая женщина, попав в переплёт, садится на пол и начинает лупить себя по голове с криком: «Ой, дура я дура!». Уже сейчас она понимает: повинную бабу ни меч, ни муж не сечёт.
   Парадокс физики: мы живём с женщинами, как параллельные вселенные, и всё-таки постоянно пересекаемся, получая кучу взаимных удовольствий в любви, но порождая и воз недоразумений – в повседневном общении, ведь самое тяжкое для мужика – это уловить своими линейными мозгами ход мыслей своей подруги, ибо женщина никогда не задумывается о том, что говорит в настоящий момент, потому что как раз тогда она мечтает совсем о другом, причём не в обычных мыслительных формах, а в виде целого пучка разноцветных аллегорий. Уфф!
   Впрочем, существуют наиболее устойчивые мыслительные комбинации, которые несмотря ни на что сумели за жизнь закрепиться в женском сознании, как у Жучки, которую долго дрессировали с помощью палки и кусочка сахара. И если всё-таки прожить рядом с женщиной достаточно долго, эти комбинации ты научаешься просчитывать. Тогда ты господу подобен в своих предвидениях, читая, как с листа, бегущую строку на её хорошеньком лобике. Ах, если бы только это ещё и облегчало жизнь, ведь добытые знания только приумножают твою скорбь!
   «А что, женщин у вас на корпоративе вчера было много?», – невинным голоском интересуется она. И ты, ещё не начав отвечать, уже мысленно просчитываешь псевдологическую цепочку её рассуждений: ну вот, там ты непременно напился, как животное, а в таком состоянии ты готов залезть на любую, и уж если баб было много, то обязательно нашлась какая-нибудь страшная дура, которая согласилась пойти с тобой. «Гад! Скотина!» – и она поворачивается к тебе жопой. И ощущаешь ты себя совсем как в старом анекдоте о железной логике, согласно которой, если женщина ест солёную рыбу, она непременно должна быть блядью.
   Вообще горячо любимый в народе Шерлок Холмс со своей дешёвой дедукцией выглядит просто дилетантом в сравнении со среднестатистической домохозяйкой. Только она по степени замутнённости твоего хрусталика может достоверно определить количество выпитого тобой, а по длинному рыжему волосу на твоём рукаве – сложить из одних междометий душераздирающую поэму о мужской подлости. Есть, правда, одно маленькое условие: чтобы видеть тебя насквозь, до самого ливера, женщина должна быть неравнодушна к тебе. Тогда она для тебя – мать, прокурор, одалиска и боевая подруга в одном флаконе. В противном же случае ты представляешь для неё интереса не больше, чем пробегающие по небу облака или бродячая собака, задравшая ногу у забора.
   В завершение сформулирую то, ради чего городился мной весь этот цветастый огород. Логика женщине неведома. Несмотря на любые закидоны эволюции, она продолжает жить инстинктами и эмоциями. И это здорово, потому что лишь благодаря женщине наш мир не превратился в одну большую казарму, где воняет грязными портянками. Между нами есть одно существенное отличие: если мужчина – просто дикий, то женщина всего лишь близка к природе. Этим можно бесконечно восхищаться, за одно это её стоит любить, но подступаться к женщине с мерками традиционной логики – всё равно что лезть с рулеткой к радуге.
   Давайте будем снисходительны к нашим подругам. Время их цветения недолговечно, как жизненный цикл бабочки на лугу. Их надо не препарировать, а принять такими как есть и дать им побольше драгоценного времени. Может быть, тогда они дадут нам взамен хоть немного свободного пространства…

   Продукты женской логики
   Да. – Нет.
   Может быть. – Нет.
   Нам нужно. – Я хочу.
   Извини. – Ты должен попросить у меня прощения!
   Делай, как считаешь нужным. – Попробуй только сделать так!
   Ты меня любишь? – Мне грустно, плохо и одиноко.
   У меня толстая попа? – Скажи, что я самая красивая!
   А ты любишь меня больше всех? – Я сделала кое-что, что приведёт тебя в тихий ужас.
   Я знала, что тебе это наверняка понравится. – И попробуй только скорчить ебало при виде моего подарка!
   Одну минуточку, и я буду готова. – Займись пока чем-нибудь: почитай, посмотри телевизор, можешь немного вздремнуть или даже вздрочнуть.
   Хочу повесить новые шторы. – Хочу новые обои, ковёр, унитаз, мебель, шубу, машину, квартиру и вон те хорошенькие серёжки.
   Женщины, наверно, любят таких мужественных, как ты. – А, может быть, ты всё-таки вымоешься и побреешься?
   Если бы нам с тобой можно было всё начать сначала… – Какая же я идиотка, что вообще с тобой связалась!
   Авторизованный перевод с женского

Невыносимый запах женщины

   Расстреляйте меня из рогатки, но и, умирая, я буду твердить одно: фетишисты – не извращенцы, а последняя ниточка, связывающая человека с его истинной природой.

   В годы оны, ещё будучи молодым и красивым, я как-то забрёл по вполне естественной нужде в кусты городского парка имени главного массовика-затейника СССР Максима Горького. Вдумчиво посвятив себя процессу, я вдруг случайно повернул голову в сторону и остолбенел. Метрах в трёх от меня на траве валялась разноцветная россыпь женских трусов. Нет, это было не изысканное кружевное бельё, каким фемины сегодня раскаляют добела вожделение своих воздыхателей. Советские женщины тех баснословных лет в массе своей носили мощные панталоны однотонной расцветки, перехваченные резинками где-то в районе колен.
   Обнаруженное мной скопище трусов было бельём не только что из магазина и даже не похищенным с бельевой верёвки, насколько я мог судить по жёлтым разводам, украшавшим некоторые экземпляры. Трудно сказать, бросил ли сей клад бежавший в панике фетишист, которого я спугнул своим появлением, или же я случайно набрёл на капище, в котором неизвестный дядька периодически предавался своим разнузданным жертвоприношениям. Я незамедлительно представил, как он в экстазе катается по этим предметам женского туалета, как погружает свой нос в узоры, оставленные мочой безымянных тёток, и меня едва не вывернуло наружу от отвращения.
   Прошло с тех пор ужасно много лет. Я немало попробовал, ещё больше повидал, с годами моя брезгливая терпимость к фетишистам сменилась пониманием и где-то даже восхищением. Естественно, что я не имею в виду экстремалов, собирающих на помойках использованные тампаксы или похищающих у восьмидесятилетней бабки ночную сорочку, пропитанную замшелыми и удушливыми старческими флюидами. Выпьем за отчаянных фантазёров, чьё изощрённое воображение вызывает к жизни целые стаи соблазнительнейших женских кадавров!
   Вы задумывались когда-нибудь над тем, почему в человеческом языке нет слов, обозначающих запахи? По мере необходимости люди прибегают либо к лексическим единицам, предназначенных для других органов чувств (кислый запах, резкий запах), либо сравнивают обонятельные ощущения с уже известными (запах мёда, запах гари). Почему же с запахами всё сложилось так скромно у болтливого человечества?
   Ответ, в общем-то, лежит на поверхности. Нос человека, очевидно, был одним из самых древних источников информации об окружающем мире. Лёгкий оттенок жасмина в ветерке, прилетевшем из-за дальних гор, или стойкая вонь кабаньего стада, прошедшего на водопой позавчера, давали пищу интуиции, которой и пользовался человек в повседневной жизни, а вовсе не разумом – новомодным изобретением эволюции. С развитием трудовых навыков, с появлением второй сигнальной системы – речевого аппарата, с глупым стремлением анализировать всё, – ценность обоняния начала отходить на второй план. И к моменту, когда, согласно библейской версии, человек принялся давать наименования всему сущему, необходимость называть запахи специальными словами, в общем, отпала.
   Впрочем, интуиция по сей день часто посрамляет разум, и обонятельные центры, залегающие в самой древней коре головного мозга, способны вызывать очень сильные и острые ощущения, на чём, собственно, и построена вся парфюмерная индустрия. Идёшь ты себе по вечерней городской улице, никого не трогаешь, как вдруг пахнёт на тебя чем-то старинным из подворотни, или от встречной дамочки повеет едва уловимым ароматом, и ты уже замер весь: господи, вот точно так же пахло в одна тысяча восемьсот сорокнадцатом году, 30-го ноября, и шёл густой снег, и фонари отбрасывали косые тени, а её милые глаза глядели на тебя снизу вверх из-под вязаной шапочки… И – всё. Простое сцепление молекул запаха опрокидывает тебя глубоко в прошлое, и ты ощущаешь, как крыша на твоей голове неумолимо заваливается набок.
   Согласитесь, что в вашей жизни хотя бы единожды случалось такое? Вот вам и демоническая сила запахов.
   Фетишист – живое ископаемое тех незапамятных времён, когда самец за сто вёрст раздувающимися ноздрями чуял выделения самки в течке и ломился сквозь кустарник, с фаллосом наперевес, рыча и скрипя зубами, – только бы овладеть женщиной и так ненадолго усмирить бушующую в нём злую силу. Современный фетишист может быть тихим, скромным человечком и вообще носить шляпу, но в его организме спусковая кнопка возбуждения напрямую соединена не просто с женским объектом, а всего лишь с намёком на него. Встречаются, конечно, уникумы, которым, кроме намёка, уже ничего больше и не надо: они годами готовы рукоблудствовать над драными колготками. Но это – тупиковая ветвь фетишизма, замкнутая сама в себе. Истинный фетишист западает на благую весть о женщине лишь тогда, когда почему-либо не может взять объект страсти в его натуральном выражении.
   Арсенал фетишиста не исчерпывается запахами. Тут тебе и тембр голоса, и предметы дамского туалета, обувь, одежда, всякие безделушки, – да что угодно, лишь бы оно ассоциировалось с женщиной и нажимало кнопочку внутри.
   Всякий фетишист – истинный Шерлок Холмс. Симбиоз основного инстинкта и аналитических наклонностей даёт дедуктивный инструмент устрашающей силы, с помощью которого фетишист по обрывку запаха, волоску с интимного места или заношенному лифчику может воссоздать цельный и искусительный женский образ. Плевать, что, возможно, сам оригинал не идёт ни в какое сравнение со своим фантомом: главное – в силе ощущений, работающих на топливе воспалённого мужского воображения.
   Помнится, в старших классах школы был я влюблён в симпотную девицу по имени Нина, каковую всячески идеализировал и наделял в мыслях ну просто небесными качествами. Однажды в летнюю ночь, впав в особенно экстатическое состояние, я стибрил с крылечка дома своей возлюбленной её туфельки и приволок трофей к себе домой. Представляя, как в эту обувь периодически упаковываются её белые ножки, я предавался грёзам над туфельками, целовал их и, сколько мне помнится, даже укладывал к себе в постель. Чуть позже выяснилось, что произошла накладочка: я стянул обутки не девушки моей мечты, а её матери, стрёмной и кривоногой кошёлки, с препоганейшим нравом, к тому же. Ну и что с того? Понятно, что стоптанные галоши я, плюясь, сей момент выкинул на помойку, но моего любовного пыла это ничуть не убавило.
   Любопытную разновидность фетишизма представляет обожествление различных частей женского тела. Сексологи, например, вычислили, что хорошим спросом, кроме стандартного набора «сиськи – ноги – зад», отчего-то у фетишистов пользуются ступни. Общеизвестный факт: Квентин Тарантино дал актрисе Уме Турман роль в «Криминальном чтиве», как только увидел её большие ступни сорок второго размера. Не вижу никакого эроса в лиловых пятках Умы, широких, как у туркменского верблюда, но вот Тарантино убеждён, что большие ступни женщины – очень сексуально. И это его право, болезного. Впрочем, оставим здесь простор для предположений хитроумным фрейдистам.
   Некоторые мужчины западают лишь на женщин с определёнными параметрами или изъянами, даже если с эталоном красоты эти тётеньки близко не валялись в самых нахальных своих мечтах. Мужик по природе своей склонен к выстраиванию иерархий и размещению всех явлений по ранжиру. Было ему хорошо в постели с грудастой женщиной – он помечает этот отличительный пунктик галочкой в сознании, а уже потом из любой толпы бессознательно выхватывает взглядом исключительно сисястых дев. Так формируются стереотипы и выстраиваются топ-листы.
   Столь подробно я говорю о фетишистах-мужчинах потому, что женщины в подобных шалостях особо не замечены. Во всяком случае, похитительницы мужских семейных трусов в милицейских сводках не встречаются, а получить какое-либо удовольствие от обнюхивания грязных мужских носков способна лишь самая отвязанная гурманша, любительница вонючего сыра камамбер. Вся штука в том, что женское воображение неспособно достичь глубинных сексуальных пластов, а ограничивается более лёгкой эмоциональной сферой. С умилением улыбнуться сухому кленовому листку, в счастливый миг три года назад заложенному в блокнот, или всплакнуть над пачкой любовных писем, перевязанных розовой ленточкой, – на это женщина ещё способна, но вот содрогнуться, как от удара током, от мгновенного и всепроникающего сексуального импульса, сворачивающего кровь, – это вам фигушки!
   Часто женщины проявляют интерес, схожий с фетишистским, к каким-то деталям мужского организма, имиджа или гардероба: к усам, бороде, мускулам – то есть к тому, чего у дам просто нет по определению. И то это любопытство не носит интимного оттенка: скорее, объясняется банальной завистью (вот так тётки завидовали-завидовали – да и узурпировали такой ценный мужской атрибут, как брюки).
   Помню, в своё время меня возмутили данные социологических исследований, согласно которым женщина при встрече с мужчиной на улице обращает в первую очередь внимание на его ягодицы, а потом уже – на всё остальное. «Подумать только, что за чушь!!», – орал, как потерпевший, я, раб хуя своего. И лишь впоследствии понял: это – тоже от зависти. В силу особенностей физиологического строения и осанки, мужской зад с годами оплывает куда медленнее, чем женский. Даже лядвеи старика способны поразить своей упругостью и подтянутостью, тогда как женская жопа и в самом цветущем возрасте её хозяйки – зачастую не что иное, как аморфная масса, центральное хранилище целлюлита. Потому-то, повстречав мужика, леди первым делом завистливо пялится на его гуттаперчевые булки: эх, мне бы такие!
   Не удивительно, что с таким потребительским отношением к атрибутике противоположного пола женщины не могут адекватно воспринимать и бескорыстный мужской фетишизм, а по степени своей отвратительности слово «фетишист» располагается для них где-то посерёдке между жабами и пауками. До брезгливых дамочек не доходит, как это можно балдеть от выделений из кожных пор и иных отверстий человеческого тела.
   Соответственно в языке запахов женщины ориентируются кое-как и усиленно мажутся французскими духами лишь в силу модных поветрий либо потому, что кто-то популярно растолковал им: мужик клюёт на запах (самые известные в истории парфюмеры – мужчины, не правда ли?). И напрочь игнорируют глупые лахудры мнение великого женолюба Ивана Бунина о том, что просто чистая женщина пахнет свежим яблоком. Впрочем, и естественный запах немытой женской плоти – это тоже нечто особенное, не зря ведь Буонапарте перед возвращением из своих военных походов в своих письмах строго-настрого запрещал Жозефин принимать ванну. Он-то понимал всю мощь кайфа, когда окунаешься в густые джунгли сочных и настоявшихся женских ароматов.
   Я – мен, и ничто мужское мне не чуждо, в том числе и здоровая доля фетишизма. Порой ночами, в вынужденной разлуке, я по-звериному принюхиваюсь к пододеяльнику, под которым совсем недавно сворачивалась калачиком моя маленькая подружечка, вбираю в себя крупицы её цветочного благоухания, клочки её энергетических полей, и моё сознание уносится в иные сферы, неподвластные времени, расстояниям, оковам.

Слёзы ангелов и крокодилов

   Мой друг детства частенько говаривал, что – стань он президентом России – незамедлительно издал бы два декрета. В соответствии с первым все красивые женщины не имели бы права выходить замуж, а принадлежали бы всем желающим мужчинам. Согласно второму декрету, страшным женщинам под страхом смерти запрещалось бы появляться в общественных местах.

   При всей спорности принципа разделения женщин на красавиц и чудовищ («А что тогда такое красота?», – занудно интересовался классик), под этими постулатами подписалось бы великое множество мужчин.
   Сейчас, слава богу, не послевоенное время, когда мужики находились в дефиците, а вполне приличные и в полном соку женщины оставались безмужними. Но и сегодня, куда ни кинь пытливый взор, сплошь и рядом натыкаешься на дам, которых, будь они мужеска пола, можно было бы именовать старыми холостяками. Впрочем, эпоха рыночной экономики добавила к категориям «синих чулок» лишь одну новую – самодостаточных бизнес-леди. А вообще проблема стара как мир.
   Проистекает она всё из той же неравноценности женских организмов в природе. Если обычные среднестатистические женщины, чьи тела и фейсы укладываются в рамки приличий, без проблем находят себе пару, выходят замуж и живут долго (а, по возможности, – даже счастливо), то обитающим на полюсах красоты – от ангельского до крокодильского – не всегда приходится сладко.
   Любой мужчина, увидев красавицу, подумает: «Ну, уж у неё-то всё в личной жизни всё устроено правильно: море ёбарей, муж-качок и все прочие блага материальной культуры». А вот и хуюшки! Сплошь и рядом девушки редкостной красоты прозябают втуне именно поэтому. Встретив сногсшибательную фемину, всякий мужчина мысленно к извечному заклинанию самцов «Все бабы – бляди» прибавит «…а красивые – вдвойне» и, на всякий случай держа кукиш в кармане, обойдёт угрозу по другой стороне улицы. Почему-то в мужской среде считается, что более скромных внешних качеств женщины – и более верные (из-за своей меньшей востребованности, что ли?), хотя это вовсе не является научно доказанным фактом. А рогов мужики, при всей виртуальности этого украшения, боятся со страшной силой.
   Кроме того, подавляющий процент самцов весьма мнителен по части своих внешних, духовных и половых ресурсов, а потому мужчинки сидят в сторонке со своими комплексами неполноценности либо рубят сук (это – именительный, а не родительный падеж!) по себе. Незацикленными являются исключительно тупые мачо и конченые подлецы, в лапы которых и попадают в итоге красотки. Типичный пример – Мерилин Монро, которой её сверхъестественные внешние данные ничего, окромя безвременной кончинушки, не принесли. Поразительно, но факт: чем женщина симпатичнее, тем меньшим выбором своей второй половины она располагает. Природа-то хотела-то как лучше…
   Нехорошо! Красавица – тоже человек! Я не знаю, читают ли мои опусы мужчины, но если таковые найдутся, настоятельно попрошу: брат, не оставляй в беде женщин невиданной красы – им также хочется от жизни простых радостей: суп тебе сварить, своим детишкам козу показать, на железной дороге костыль в шпалу забить. Они же не виноваты, что безжалостная эволюция выдала им внешность, в комплект к которой годится бандит, Борис Абрамович или просто Абрамович. Однако – как ни велико у нас число бандюганов и олигархов – всё же красавиц в России больше. Ну не туркам же с японцами их нам отдавать на еблю и поругание, в конце-то концов!
   Но это бы ещё полбеды. Те худо-бедно пристроены…
   Была у меня когда-то знакомая девица, даже отдалённой родственницей приходилась одно время. Всем удалась: лик ангельский, тело изящное, душевные качества и бытовые навыки – всему вышеозначенному под стать. Была у неё фишка: сядет вечером в своей комнате, свечу зажжёт, пластинку Брамса поставит и сидит, стихи декламирует. То по книжке, а то вслух по памяти примется. Полный апофеоз!
   В нашем небольшеньком городишке за ней увивалось множество молодых человеков. Кто с серьёзными намерениями, а кто так – поебаться. Однако поползновения их были тщетны, и безутешные поклонники валялись по улицам штабелями. Татьяна (а именно так звали родственницу) цену себе знала и не собиралась вот так взять и отдать себя первому попавшемуся на пути работяге, каковой никаких высокодуховных устремлений не имеет. Если уж выходить замуж – то исключительно за человека, во всём достойного. При этом она никуда – даже в областной центр – не выезжала, предполагая, очевидно, что слух о ней и так прошёл по всей Руси великой, и вот-вот прынц заявится за ней в наш Мухосранск – аккурат на белом коне. Тем временем менее духовные и простенькие личиком девицы выскакивали замуж, катали колясочки с младенцами и жили прочей реальной жизнью. Бабий век, как у кавалергардов, недолог, и Татьяна не сразу спохватилась, что толпа обожателей незаметно рассеялась напрочь, а личико покрылось сеточкой морщин и всё более стало напоминать обезьянью жопку.
   Этим летом я встретил её, и душа моя уязвлена страданием стала. Татьяна шла с садового участка и пёрла на себе ведро вишни. Вид – на свой возраст, фигура поплыла, а ноготки и позабыли о том, что такое маникюр. Мы остановились, потрындели. Она была всё так же мила и участлива, могла поддержать разговор обо всём на свете, но как-то устало, и такая тоска была в её глазах, что сразу ощущалось – да по херу ей Брамс при свечах! Сейчас хоть какого-нибудь мужичка бы рядом, для опоры, для обретения смысла жизни – а нету…
   На самом деле эта ситуация не так уж уникальна. Замените читку стихов вслух любой другой иллюзорной процедурой, мало связанной со стандартным и скоротечным супружеством, и вы увидите ловушку, в которую девушки попадают сплошь и рядом. Когда девица хороша и молода, да ещё и поёт на кухне иногда, у неё развивается «синдром Чейза», будто бы весь мир – в её кармане. Тогда она, не оглядываясь на опыт своих предков по женской линии, считает, что будет цвести всегда и проживёт в таковой кондиции сто лет, а потому копается в кандидатах на свою руку, как в мусорной куче. И поскольку женский мозг располагается в любом месте её тела, только не в голове, а живёт она эмоциями, бабёнка зачастую пропархивает тот пограничный столб, у которого ей неплохо было бы прийти в себя.
   Объясните мне, тупому, какое практическое применение имеют женская гордость и самомнение, если в финале не остаётся ничего, что придавало бы смысл прошедшей женской жизни – ни детей, ни старичонки, на плечо которому можно было бы преклонить седую голову. Если девушка хороша собой, скачет по вечеринкам и замуж не торопится – дай ей бог здоровья. Это образ жизни. Но если пожилой кошёлке вовсю перевалило за сорок, и зима катит в глаза, а она всё туда же – это уже диагноз. От таких тёток я лично стараюсь держаться подальше: в постели они со своим прежним азартом, но с отвисшими персями, выглядят потешно, в супружеской жизни от них не больше толку, чем молока от мифического козлища.
   А теперь о совсем печальном. О золушках большого секса, о девушках, имеющих огромный нос, но обделённых сиськами, о бедных уродинках, осмеиваемых подругами и самцами с самого детского сада – и до гробовой доски. Описание их судьбинушки достойно Шекспира, а не моего жалкого пера.
   Когда я ещё был школьником, парой классов ниже меня училась вполне себе симпатичная девочка, обладавшая одним-единственным изъяном – на левой скуле у неё, как мохнатая коричневая гусеница, угнездилась большая бородавка. Девчонка жутко стыдилась этого и всегда ходила, до упора склонив голову к левому плечу, чтобы хоть как-то скрыть своё уродство. Пластических операций тогда в Советском Союзе ещё не знали, бюстов не надставляли, а уж бородавки не устраняли тем более. Наверняка у девочки в будущем ещё и сформировалась шея, как у лебёдушки, – такая же кривая. А уж о её личных терзаниях и искривлениях души я просто умолчу.
   И вот ведь в чём вся штука: чаще всего самые добрые, отзывчивые и понимающие женщины – именно некрасивые. Они способны лучше понять чужое страдание, потому что их души облагорожены собственным. В этом отношении красотки, которые кладут жизнь на то, чтобы вырастить в себе самомнение небывалых размеров, и рядом не стояли с любой из замарашек. Если бы у мужиков было чуть больше мозгов, им бы стоило выбирать себе жену именно из совсем уж неказистых девушек: такая до смерти будет пылинки с тебя сдувать, почитать, ноги мыть и воду пить, закармливать антрекотами, безукоризненно обихаживать дом и детей.
   Но мужчины – как большие дети, не переболевшие новогодними праздниками. Им всё кажется, что под глянцевыми упаковками с бантиками как раз и скрывается их счастье. Женятся, откроют – а там вонючая какашка лежит. Бросают и тянутся к другой праздничной коробочке. Особо тупые успевают проделать эту процедуру раз по пять-шесть за жизнь.
   В чём-то я их понимаю. Есть старый анекдот, как к одному попу пришла страшная женщина и попросила переспать с ней. Поп резонно возразил, что больно уж она страшна, и, пожалуй, ничего у них не получится. Продолжая настаивать, дама выдвинула контраргумент: такой, мол, её создал бог, и тут ничего не попишешь. Тогда поп облегчённо кивнул на своё высшее начальство и сказал: «Вот пусть бог тебя и ебёт!».
   Мне жаль некрасивых женщин, но я ничем не лучше этого попа и всех прочих мужиков. Зная, что жизнь моя коротка, и мне предстоит прожить её в унылых городах, в никудышных бытовых условиях, я предпочту иное: пусть хотя бы у себя дома я забуду о хищных вещах века, пусть вечерами передо мной мелькает и щебечет нечто цветастое, миленькое, обладающее мягкими округлостями и солнечной улыбкой.
   Но ведь уродинам тоже хочется обставить свою жизнь мужчинами достойной фактуры! А этого по определению не происходит никогда, и они замыкаются, как черепаха в панцирь, как устрица в свою раковину, придумывают себе воображаемые миры, тайно фанатеют от звёзд эстрады и заглядываются на чужих детей. Они бросаются в панику при первом же приближении менопаузы и стараются успеть понести от ближайшего проезжего молодца. Сейчас у них это называется «родить для себя». (Интересно, смекаю я себе, а обычно для кого женщины рожают детей – для партии и правительства, что ли?) И хорошо ещё, если проезжий молодец был хотя бы в меру пьян и положительно повлиял на генотип потомства. А ну как родится копия мамы?!
   Да и в любом случае это воспроизводство обречено на неудачу: может ли воспитать достойную и уверенную в себе личность одинокая закомплексованная страшила? Скорее всего, получится дубликат несчастной судьбы, своим рождением обречённый на это. Нельзя рожать детей для себя! Это вам не игрушки – лучше Бобика заведите, твари! Детей надо рожать для них самих, желательно в полной семье и в нормальных бытовых условиях.
   Короче, проблема личного счастья дурнушек глобальна хлеще, чем озоновые дыры и афганские талибы, вместе взятые. Учёные дебилы, вместо того, чтобы упрямо клонировать овечек, лучше бы озаботились тем, как с помощью генной инженерии сбалансировать генофонд человечества. Чтобы девы были поголовно блондинисты и сисясты, а мужи – брюнетисты и мускулисты. Может быть, тогда мы не высаживались бы по этому поводу и больше задумывались о душе друг друга…
   А пока золушки обходятся подручными средствами. Есть в психологии такой здравый термин – сублимация. Говоря проще, если грыжу зашить в одном месте, она вылезет в другом, но, может быть, с меньшим вредом для организма. Неистраченная и незадействованная любовная энергия перерабатывается в другие её виды, и тогда страшные женщины становятся бизнесвуменками, спортсменками и общественными деятельницами. Присмотритесь повнимательнее к телетрансляциям соревнований либо заседаний госдумы, и вы убедитесь в правоте моих слов: уродина среди депутаток – каждая первая. Есть, конечно, всякие там хакамады, но они – лишь исключения, подтверждающие общее правило. И это нормально: природа не терпит пустот и хотя бы таким способом извлекает пользу из своих внешне неудачных творений.

Сломанная ветка женской эволюции

   Животное я домашнее, но иногда специально захаживаю в пивняки и дешёвые кафешки, чтобы сжевать там под пивко румяного цыплака и поглазеть на забавных муфлонов рода человеческого, кучкующихся и галдящих за столиками. А ещё то и дело там я встречаю их – жалкое и душераздирающее зрелище, как выразился бы ишак Иа-Иа…

   По сколько человек обычно собираются в кафе дамы за одним столиком? По одной? Мимо! Общего места всех вестернов – шикарных грудастых блондинок, в одиночестве скучающих у стойки бара и доёбывающихся до таких же одиноких ковбоев, в Сибири не бывает – тут вам не Америка. Если за столиком доверительно склонились друг к другу две женщины – это либо одинокие подружки пересеклись в большом городе, чтобы на скорую руку обменяться новостями, либо молодые жёны на часок сбежали из своих семей – ностальгически вспомнить дни свободы. А вот женские компании от трёх до шести единиц – больше обычно не встречается – это тема для особого разговора.
   Они берут на всю толпу одну бутылку водяры и каких-нибудь не сильно вредоносных салатиков, громко говорят, громко хохочут и поминутно бегают курить на улицу. Беседа их, как правило, вертится вокруг общих знакомых или ежедневных драматических перипетий офисной жизни. Всё это – одинокие тётки, стая гиен, которые сбежались поглядеться друг в друга, как в зеркала, и лишний раз убедиться – они не единственные уроды на свете.
   Женское одиночество XXI века устроено принципиально иначе, чем в былые времена. В 40—50-е годы прошлого столетия мужиков, выбитых войнами и геноцидом, попросту не хватало. Одна из моих тётушек – тётя Таня – всю жизнь хранила верность погибшему на войне жениху и не вышла замуж до самой смерти. Другая тётушка – тётя Аня – молодой девчонкой в одиночку поднимала большую семью, потому что их отца забрали в тридцать седьмом на целое десятилетие. В 60—70-е годы на одиноких женщин ещё смотрели косо, как на ущербных, матери-одиночки по определению слыли шлюхами, и даже честным разведёнкам не всегда удавалось снова отрегулировать свою семейную жизнь. Большинство их так и проскиталось до пенсии по общагам и чужим углам. А вот реформенные девяностые – эпоха массового рождения челночниц и баб-начальников – поманила женщин шансом: самостоятельно вылепить свою жизнь. Возможность свободно снять жильё и зацепиться зубами в мегаполисе исковеркала жизни многим.
   Но капралов множество, а наполеонов – единицы. Так и прозябают до сих пор эти тётки – растиньяки, страдающие месячными, – в съёмных квартирах, не выйдя в звёзды первой величины, дослужившись, в лучшем случае, до менеджеров среднего звена. Их жизненная колея: работа – дом – работа. Впрочем, дом – это слишком громко сказано: просто место, где они ночуют, чисто прибранное, без мебельных излишеств (а вдруг на другую квартиру срочно переезжать придётся?), без признаков уюта. Это как раз тот случай, когда бытие определяет сознание: уровень зарплаты не позволяет обзавестись собственной крышей над головой или жить на широкую ногу, и они зависают между небом и землёй. Или болтаются, как говно в проруби, – если это сравнение кажется вам более подходящим.
   В личной жизни подобные женщины инфантильны, потому что – изуродованные безбашенным и неустроенным бытом студенческих общаг – не привыкли принимать на себя ответственность за другого человека. Инфантильность эта обычно маскируется расхожей фразой: «За кого выходить-то? Мужиков вокруг нет!». Им никогда не понять – хоть сотню раз тычь пальцем в экран – сентенцию из классического фильма: чтобы быть женой генерала, надо выйти замуж за лейтенанта и помотаться с ним лет двадцать по глухим гарнизонам. Вот так и в жизни семейной – надо годами лепить из молодого человека, с которым ты пошла в загс, главу семейства, умеющего брать на себя ответственность. Одинокие женщины этого не хотят и не умеют: как так? ведь пока будешь заниматься воспитанием мужа, огни большого города ждать не станут! В своём одиноком быту кое на что они способны: современные стиральные агрегаты дают возможность без особых усилий содержать в порядке своё бельишко, а система малосъедобных полуфабрикатов – скоренько приводить желудок в состояние сытости. Редкая одиночка будет заморачиваться кулинарными выкрутасами, если можно закинуться бутербродиком. А если нет разницы, зачем платить больше? Впрочем, на большее ни желания, ни времени, ни средств и не хватает.
   Будьте уверены: то, в чём они сидят где-нибудь в людном месте, – лучшее из нарядов. Всё остальное – это тщательно варьируемое изо дня в день среднее арифметическое женской одежды, вне времени и моды. То же касается и досуга: в силу недоступности дорогих забав – пафосных ресторанов или горнолыжных курортов – одинокие женщины тусуются в киношках, на концертах и в кафе, где я и наблюдаю порой их забавные популяции.
   Впрочем, популяции эти не так уж и безвредны. Широко известен агрессивный пиар пидоров: они не только совокупляются меж собой, но ещё и совращают недалёких пацанят, проповедуя однополую любовь и пропихивая на эстрадные подмостки своих идолов – в качестве образцов для подражания. Одинокие женщины ничем не лучше. Всем своим вызывающим поведением в однополых компашках они как бы орут: смотрите, мы умеем обходиться без мужиков, мы красивы, веселы и успешны!
   Немало тому способствуют россказни в прессе и на TV о самодостаточных бизнес-леди и звёздах, а также шумный успех гламурных блядей Ксении Собчак и Оксаны Робски – вкупе с героинями сериала «Секс в большом городе», вещающих на каждом шагу о том, что все мужики – сво.
   Вот так и сидят волчицы-одиночки в кафешках, балдея от бутылки водки на пятерых, хохоча и боясь раньше времени встать и разорвать этот круг, потому что идти им некуда и не к кому – разве что в недостроенные гнёзда с чужого плеча, где не воняет мужиками и не звучит детский смех.
   Дети – это особая тема. Конечно, одинокие бабёнки тайно и завистливо наблюдают со стороны за чужими свадьбами и детскими колясочками, но и пальцем не шевельнут для того, чтобы добиться аналогичного результата в своей жизни. Некоторые из них – и это самые умные – так и остаются бесплодными смоковницами, осознавая, что реально дать своему ребёнку они не смогут ни хуя – ни духовно, ни материально. Другие, когда понимают, что период потенциального размножения приближается к критической отметке, начинают судорожно метаться в поисках осеменителя и либо выскакивают замуж за первого встречного (с которым через год разведутся – опять-таки из-за неумения сосуществовать в паре), либо рожают от того, кто всё равно никогда не женится на них. Плоды этих связей – изначально несчастные существа. С пелёнок брошенные на бабушек и нянек – ведь теперь женщине надо колотиться вдвойне, чтобы прокормить себя и выблядка, – детишки эти встречаются со своими мамками лишь по вечерам да по выходным. Они видят загнанных тёток, которых пристрелить некому, оценивают их нищету и убогие одежды, осознают их полную дезориентированность в реальности. Детные мамки уже более не ходят в театры и на концерты, довольствуясь по вечерам дебильными юмористическими передачами в цветном стеклянном ящике. Как вы полагаете, дети возлюбят тех, кто не дал им в детстве ни налаженного быта, ни душевного тепла, ни твёрдых жизненных ориентиров, ни стартового капитала? Почти наверняка они спихнут своих одряхлевших мамаш в дома престарелых, где те встретятся со своими бездетными подругами молодости – блядями, потому что финал у тех и других един – одинокая старость и медленное вымирание.
   Копаясь в земле, археологи там и сям находят не только типовые черепа наших отдалённых предков, но и кости ублюдочных представителей человеческой расы, которых принято именовать тупиковой ветвью эволюции. Существует даже гипотеза, будто грубые, тупые и неуклюжие неандертальцы – как раз такой тупик. В силу их малой приспособленности к меняющейся реальности неандертальцы выпали из потока. Приличные женщины им попросту не давали, так что дебилам приходилось совокупляться лишь с такими же тупыми тётками, продуцируя собственное убожество и медленно вымирая.
   То, что одинокие бездетные бабы вымрут – горе невелико: народу на Земле и так расплодилось до хуя, так что небольшое естественное прореживание демографии не повредит. Гораздо хуже ублюдочное потомство одиночек: усвоив ущербные стандарты своих матерей, они тщетно будут пытаться социализироваться и создавать семьи, вместо этого привнося в мир лишь ещё больше одиночества, невротичности и отчуждённости…

Оправдание концлагерей

Скажу сразу: для жидов, которые – мацой их не корми – при слове «концлагерь» готовы незамедлительно завести свою нудную песню про ужасы холокоста, ничего интересного в этом тексте не будет. У человечества имеется куда более серьёзная проблема, с которой уже надо что-то незамедлительно делать.

Дамскiй адъ и Израиль

   В юные годы любил я почитывать Оноре нашего де Бальзака и постоянно удивлялся тому, как логично был устроен человеческий мир во времена писателя. Родители начинали вывозить своих зацветающих самочек в свет, когда тем исполнялось 15—16 лет, и на эти бутончики вполне мог положить глаз какой-нибудь вертопрах с состоянием, способный принести своей хорошенькой жёнушке графский титул, состояние в несколько миллионов ливров и возможность развлекаться с неограниченным количеством ёбарей вне супружеской постели.
   В таком вихре балов, светских раутов и любовных интрижек дамочка вращалась добрый десяток лет, пока её молодое гибкое тело жаждало новых впечатлений, ярких нарядов и мощных хуёв. Наступившее тридцатилетие становилось для женщины подобным последнему удару часов, с которым карета одномоментно превращается в тыкву, а шикарное платье Синдереллы – в замарашкины лохмотья. Ибо тридцатник – это пиздец: конец активной женской жизни. Тридцатилетняя женщина – а именно так назывался один из бальзаковских романов – удалялась в сельское поместье, начинала разводить бегонии, занималась воспитанием своих графьят, молилась в часовенке и терпеливо дожидалась прихода смертного часа.
   Цивилизация поставила всё с ног на уши. Всяческие притирания и инъекции, глютеопластика, блефаропластика и прочие тому подобные ухищрения искусственно удлинили бабий век на десяток лет, давая бабёнкам возможность несколько раз выскочить замуж, выстроить какую-никакую карьеру да помотаться по египтам с турциями. Однако – как ни наёбывай природу – рано или поздно возраст берёт своё, и после сороковника начинается безостановочное падение женщины в старость. Редкие уникумы, которые умудряются после этого возраста сохранять товарный вид, – не в счёт, ибо являются исключениями из правила.
   У мужиков – даже самых безнадёжных – переход от зрелости к старости проявляется всё-таки постепенно и не выглядит столь отталкивающе. Они стареют более достойно, хоть и живут недолго. Бабам же в качестве компенсации природа даёт более долгий век, но это – слабое утешение: кому же хочется сморщенным стручком существовать ещё лет сорок, не имея возможности утолить свои самые насущные потребности.
   Если баба в 35 лет живёт одна, имеет всё необходимое и сделала хорошую карьеру, так у неё самомнения – выше крыши. Мужики таких самодостаточных особей не любят: им по сердцу молоденькие дурочки с гибким телом, которых нужно обеспечивать, защищать и удивлять. Достаточно этакую девчушку прокатить на трамвае, чтобы она смотрела на тебя широко раскрытыми глазами. А потому бабы в возрасте к сорокету интересуют только альфонсов или уж совсем полных подкаблучников, которым терять нечего. Но такие, в свою очередь, не нужны самостоятельным женщинам. В итоге – полное разочарование в мужиках и одинокое дожитие длинного бабьего века на лавочке – с такими же бабками.
   Замужние тётки в возрасте от сорока до шестидесяти – это вообще печальное зрелище: их хватил климакс, молодыми и красивыми быть они перестали, а до амплуа трогательных старушек пока далековато. Активно зажигать уже не получается, а возиться с садовыми участками им ещё кажется стремноватым. Вот они и маются в зависшем состоянии. По умолчанию женщина создана аллахом для секса и деторождения. Не имея того и другого в достаточном количестве, она скоротечно теряет смысл жизни.
   Постепенно реостат женского организма переводится в положение «выкл.», и течки, периодически обновлявшие кровушку, сходят на нет. В какой-то момент баба с ужасом обнаруживает, что её пизда пересохла, как колодец в пустыне Гоби, так что всякая попытка потрахаться доставляет страдания вместо блаженства, и надо запихать в манду с полфунта вазелина, чтобы фрикции хотя бы перестали быть неприятными. Мужики сразу чувствуют это на генетическом уровне и начинают искать более узкие и естественно скользкие влагалища.
   Да ладно бы, если бы всё дело только было в некомфортной ебле: мужу достаточно взглянуть на свою супружницу без макияжа, чтобы его елдак беспомощно обвис в страхе и ужасе. Вот сидит это бесполое создание с отвисшими щеками и сиськами, свисающими до пояса; бока, подобно нагару со свечи, стекают на ватные бёдра, а состояние паховой области как нельзя более точно описывает меткая мужская поговорка: «Пока до такой пизды доберёшься – в ляжках наебёшься». Нет уж, лучше сунуть хер в жопу симпатичному пидору, чем ебать такого левиафана!
   Вместе с постельной невостребованностью наступает и полная ненужность постаревшей матери своим детям. Те уже выросли, в мамкиной титьке не нуждаются, а пургу, которую назидательно несёт их бестолковая и недалёкая мамаша, попросту пускают мимо ушей. Им уже хочется самостоятельно попробовать жизнь на зуб, и любые родительские нотации воспринимаются подросшим поколением на уровне летописных сказаний Древней Руси.
   Баба охуевает от подобного жестокосердия судьбы. В конечном итоге выходит, что в ней нуждаются только работодатели – да и то до наступления пенсионного возраста. Ах, да, по дому тоже надо метнуться – убрать, приготовить, постирать. Попросту говоря, нежный и удивительный женский организм превращается в нехитрое бытовое устройство, на манер робота-пылесоса или мультиварки. Такая несправедливость мачехи-Природы приводит тётку в состояние бешенства, и она от бессильной злобы начинает потихоньку жрать своих ближних, превращая их жизнь в филиал ада.
   И такая вот херня продолжается 15—20 лет, до тех пор, пока женский мозг окончательно не примирится со своим старушечьим организмом и перейдёт на следующий закономерный уровень дамского квеста. Правда, за это время она успеет до основания выесть мозг своему мужу и выпить всю кровь у своих повзрослевших детей. Так оборотень, корчащийся на лесной поляне в муках перерождения, видит, как его руки превращаются в лапы, заросшие шерстью, а лицо вытягивается в зубастую пасть.

У меня есть мечта…

   По справедливости говоря, бабе после сорока лет можно уже заворачиваться в простынку и своим ходом медленно ползти на кладбище. Однако это было бы негосударственным, нехозяйским отношением к пожилым женщинам. Если всех их пустить под нож, страна опустеет на треть, и некому будет въёбывать в народном хозяйстве. Поэтому у меня есть шикарная законодательная инициатива, которую я хочу предложить нашим госдумцам. Они за последние годы приняли столько ереси, что моя идея – ничуть не хуже их безумных законопроектов.
   Я всегда считал, что женская зона – это антигуманное изобретение. Только представьте себе: толпы молодых бабёнок детородного возраста чалятся за колючей проволокой. Им бы трахаться во все щели да короедов вынашивать, так нет же – ходят строем в бесполых одёжках и имеют друг дружку чулками, набитыми горячей кашей. Так мы никогда не решим демографической проблемы в стране! Будь моя воля, я бы давал реальные срока исключительно дето– и мужеубийцам, а также наркоторговкам. Остальным – выписать серьёзные штрафы и пинками под жопу выгнать за лагерные ворота.
   Но вот концлагеря для женщин в возрасте от 40 до 60 лет я ввёл бы обязательно. Если уж отстреливать климактерических тёток нецелесообразно, я на это двадцатилетие отправлял бы их в специальные зоны: пусть существуют себе там, глупые, растолстевшие, жесткомясые, нарядившиеся в нелепые тряпки. Пусть работают там в промзонах по десять-двенадцать часов, производя множество полезной продукции для российской экономики. Пусть – за неимением иных объектов – лаются между собой хоть круглосуточно, выплёскивая злую энергию. Мужиков им всё равно уже не надо, а те из тёток, у кого ещё сохранились остатки либидо, пусть вылизывают или тычут друг друга деревянными страпонами.
   Но это – ещё полдела. После того, как баба отстоит свою смену у станка или за швейной машинкой, нельзя давать ей много досуга, иначе мозг будет размягчаться от жалости к себе. В нерабочее время с лагерницами должны работать психологи, постепенно приучая их к мысли о том, что переживаемые физиологические процессы являются естественными, и с этим надо смириться. А ещё в обязательном порядке бабёнки должны посещать самые разные курсы: по вязанию носков, по правильному повязыванию платочка, по варке сорока видов варенья или рассказыванию сказок. Это им ещё пригодится, когда они вернутся к вольной жизни в виде бабушек.
   Надо вам сказать, что бабушка – это не статус, а образ жизни. Недостаточно обзавестись внуками для того: при ранней активности современных пубертатов стать бабушкой – дело нехитрое. Нет, в какой-то момент своего пожилого существования баба – на манер просветлённого буддиста – начинает ощущать себя бабушкой. Вот в изоляции от человеческого общества она и должна естественным путём прийти к этому состоянию, освоившись в своём одряхлевшем теле и усмирив немотивированные выбросы злобы, обретя милые старушечьи ямочки на щеках и добрую улыбку.
   Вот она выходит на свободу в свои золотые 60, и у лагерных ворот её встречают взрослые дети и умилительные внучата. Мужья за это время уже передохли или нашли себе молодок – ну и хуй с ними! Зато теперь трогательная бабушка будет истинной опорой своей семьи: на неё можно и детишек временно оставить, и по бытовым вопросам посоветоваться, а уж какие блины бабуля умеет печь!
   Таким образом, мы вернём эволюцию в её нормальное русло, временно изымая из социума слабое звено и возвращая его обратно уже усовершенствованным. При этом – заметьте! – никаких лагерных печей и голода, никак абажуров и кошельков из женской кожи. А премию, которую мне присудит нобелевский комитет, я готов охотно пожертвовать на обустройство первых концлагерей для пожилых тёток. Иногда я бываю сказочно щедрым, так что аплодисментов – не надо!

Лицензия на изнасилование

   Изнасилование – это нехорошо, и спорить с данным постулатом вряд ли кто-то будет, разве что садюга по убеждению. Лично не по мне занятие – пужать до поноса молодых девиц и приступать с ножичком во мраке ночи к замужним дамам. Я не страдаю комплексом неполноценности и уверен в своих возможностях, а потому предпочитаю женщину в комфортном душевном состоянии, расслабленную и морально подготовленную к любовному акту комплиментами, цветами и нашёптываниями на ушко всяких милых глупостей. Уж она тогда не останется в долгу и выдаст в постели фейерверк таких ощущений, по сравнению с которыми барахтанье в кустах на скорую руку и в предчувствии блюстителя порядка покажется просто пародией на секс.

   Но я сегодня о другом. Что там ни говори, изнасилование имеет под собой древнейшие корни: оно замешано на вековечном охотничьем инстинкте, помноженном на стабильное желание мужиков-халявщиков вкусить запретного плода, не прилагая к тому никаких душевных и финансовых усилий. И бороться с этим явлением можно с равным неуспехом как до построения коммунизма, так и до второго пришествия Христа, если только унисекс ещё раньше не вытеснит в нас здоровые плотские влечения.
   Однако для меня всегда было загадкой, как и почему женщины реагируют на сам факт насилия.
   Предположим, что вы – женщина, приятная во всех отношениях. И вот идёте вы домой вся в предвкушении встречи с семьёй, приятного вечера с чаепитием и прочих аналогичных мероприятий. Как вдруг из кустов на вас с лаем выскакивает пёс размерами с телёнка. Испугаетесь? Само собой. Что будете делать дальше? Одно из восьми: броситесь наутёк либо попытаетесь ласковыми словами и кусочком пирожка задобрить зверюгу. И это правильно. И никогда вам не придёт в голову стыдить животное, угрожать ему карой в виде собачника или, хуже того, броситься врукопашную, чтобы защитить свою новую юбку.
   Тогда почему, скажите мне, попадая в лапы насильника, женщины в первую очередь начинают царапаться и грозить маниаку дяденькой-милиционером? А потом статистика удивляется: и чего это такое количество трупов остаётся после сексуальных преступлений? Да так уж наших женщин воспитали семья и школа. Что-то воочию я не видел ещё ни одного изнасилованного мужчины, потому что брат наш и так всегда согласен поебаться, если, конечно, физически состоятелен. Женщины же, как существа эмоциональные, к процессу соития относятся не в пример трепетней. Ещё в нежном возрасте девчонки катают в альбомчики псевдоцитату из Бальзака: «Умри, но любви без поцелуя не давай». И ведь, случается, погибают по причине гипертрофированных понятий о гордости и чести. А того не понимают, что насильники делятся на две одинаково противные категории: либо тупая скотина, видящая в женщине исключительно аппетитный кусок мяса, либо несчастный извращенец, в обычных условиях ни на что в постели не способный. И уж ежели они вышли на тропу войны, то так просто не остановятся, потому что ими управляет бейсик инстинкт, а не мозги. Следовательно выбор невелик – молча покориться либо попытаться ублажить самца должным образом.
   Милые дамы, я не призываю вас с готовностью раздвигать ноги перед каждым встречным-поперечным, покусившимся на вашу честь. Однако прагматичные американцы придумали не только гнусный термин «харрасмент». Они ещё и мудро указали, составляя для своих гражданок инструкцию о том, как вести себя при угрозе изнасилования: «Если вы чувствуете, что изнасилование неизбежно, постарайтесь расслабиться и получить удовольствие».
   Вы возмущены? Тогда поступайте иначе: не заводите случайных и сомнительных знакомств, не шляйтесь в тёмное время суток по пустынным местам, а если уж надумали выйти полюбоваться звёздами, обопритесь на надёжную руку своего мужа (ёбаря, друга, партайгеноссе – нужное подчеркнуть). Предпринимайте разумные меры предосторожности, да не изнасилованы будете.
   Но я опять-таки сегодня не о том. Оставим за рамками нашего исследования девочек-подростков, честных жён и радеющих о своей душе старушек. Для всех них изнасилование – действительно как нож вострый. Психологическая травма, кошмары по ночам, источник будущих комплексов и всё такое.
   Однако как говаривал Джордж Оруэлл: «Все животные равны, но некоторые – равнее». Разговор у нас пойдёт о трёх категориях женщин, на изнасилование которых в извращённых формах я бы с удовольствием выдавал лицензии всем желающим.
   Рассмотрим на примере.
   Задумали мы как-то с корефаном Аркашей оттянуться по полной программе. Была у нас квартира, хорошая музыка, море водки и приятный осенний вечер, располагающий к мечтательности и женской ласке. А вот женщин в наличии как раз и не было. Мы пошерстили наши телефонные книжки, но все знакомые фемины, как назло, либо ушли замуж, либо просто находились вне пределов физической досягаемости.
   И тогда пришла мне в голову здравая идея пригласить в гости Светку Федорскую, девушку сколь симпатичную, столь же и блядовитую. Сказано – сделано. Позвонили Свете, та оказалась свободна, как китайский народ, да и подруга Марина тут же отыскалась при ней. Ещё через полчаса девушки прибыли с ближайшим автобусом, и разгул начался. Всё было сказочно красиво, с танцами в полумраке, с мимоходом сорванными поцелуями, и кульминация вечера уже близилась. Мы с Аркашей то и дело удалялись на кухню, где, как полководцы над картой театра военных действий, совещались, кому какая из тёлок достанется и как наиболее рационально поделить спальные места в квартире.
   Облом подкрался незаметно. Конопатенькая девица Марина пошепталась в уголке со своей подругой, после чего обе встали в позицию хороших девочек – губки поджаты, ручки сложены на куночках – и сообщили, что уже поздно, им пора домой, мамы будут грозить пальчиками, и вообще у Марины страшно разболелась голова. От такого неожиданного поворота событий мы с Аркашей не нашлись что ответить и только, по-ослиному кивая головами, проводили прошмандовок до дверей, а сами остались в осиротевшем помещении, среди пустых бутылок, недоумённо пуча глаза друг на друга и разводя руками.
   Марина оказалась из породы девиц-динамщиц, приходящих в гости поесть-попить-повеселиться, а в нужный момент – «прокрутить динамо» и таинственно исчезнуть на манер сказочной Золушки. Это не проявление целомудрия, это – стиль жизни: попользоваться и технично соскочить на ходу. Не буду говорить о съеденном и выпитом: нехорошо как-то попрекать дам такими пошлыми материями. Но если уж тебя с подругой пригласили в гости на ночь глядя два молодых самца, наивно было бы думать, что будет устроен мини-чемпионат по игре в шашки или громкая читка вслух философских трудов Монтескье.
   Динамщицы прекрасно понимают мужскую природу и используют её в своих корыстных целях. Отчасти их извиняет лишь то, что корысть эта не рассчитана на глобальные масштабы, а распространяется на невинное желание набить собственную кишку и весело провести время. Мужик же, подсознательно всегда настроенный на отношения купли-продажи с женщинами, воспринимает подаренное даме изобилие бухла и внимания как инвестицию в отношения на физическом уровне: «Я эту девушку гуляю, я её и танцевать буду!». Мужчины, обманутые в самых лучших своих ожиданиях, иногда даже поколачивают динамщиц, однако в самых криминальных ситуациях могут и изнасиловать. И это сермяжная правда жизни: горшок, повадившийся ходить за водой, имеет все шансы закончить свою жизнь херово.
   Другая, не менее отвратная категория женщин – профессиональные провокаторши. Это они трогательны и сексапильны одновременно, это они улыбаются вам, как родному, из-за соседнего столика в кафе, выглядывают в пеньюарах из окон по утрам и соблазнительно потягиваются. Это их можно встретить одних в больших мужских компаниях, это они всегда не прочь рассказать там непристойный анекдот или исполнить эротический танец. Для провокаторш мир лишь тогда начинает вращаться и сверкать огнями, когда они имеют возможность опасно флиртовать с мужчинами и поощрять их на продолжение банкета, в надежде на то, что на самом краю постели можно будет остановиться и сказать: ах, противный, да я же не то имела в виду.
   Да откуда же мужчине это знать? Ему надавали недвусмысленных авансов, провели более чем полпути по тропе любви, так что уже хуй стоит и башка не варит. А ведь стоит перейти узенькую грань, отличающую джентльмена от самца, – и вернуться обратно будет просто невозможно. Иногда провокаторши промахиваются на этой грани, и тогда их насилуют, а порой ебут даже целым мужским хором.
   И, наконец, самая злостная категория женщин, совмещающая в себе худшие черты первой и второй из вышеперечисленных. Когда дама строит глазки начальнику и недвусмысленно приглашает его к адюльтеру в надежде получить повышение по службе и зарплату на несколько тысяч побольше – это противно, но естественно. Когда проститутка зазывает клиента позабавиться – это ещё понятнее: товар – деньги – товар. Но бывает и такое, когда дама упорно провоцирует партнёра на половой акт, чуть ли не навязывается, а, добившись своего, назавтра бежит в полицию и пишет заявление об изнасиловании. Партнёр в шоке: «За что, милая?! Всё ведь вчера было так хорошо, ты сама же говорила!». А кто эти слова вчера записывал? Так устроена наша государственная система, что в половых коллизиях всегда веры больше женщине, чем мужчине: есть сперма на трусиках – изнасилование, порван воротник блузки – имело место покушение на изнасилование. И никто не докажет невиновность бедного мужчинки, разве что ангел-хранитель, державший накануне свечку над совокупляющимися. Но ангел может свидетельствовать разве что на Страшном суде, а до тех пор мужичка ждёт другой суд, не менее неприятный.
   И вот тут, когда злой карачун вплотную подступил к жопе несчастного, мнимая жертва насилия предлагает: а подай-ка ты мне денег (или квартиру, машину и иные материальные ценности), тогда я пойду в отделение полиции и заберу обратно своё слёзное письмо. Половая шантажистка действует наверняка: поступиться частью материального имущества проще, чем вычеркнуть из своей краткой жизни пять-семь лет. Посему предложение, которое невозможно отклонить, с облегчением принимается. Вот так, затейливо используя природой созданную вкусную мышеловку, дама бодро шагает по жизни, и пожалеть её в качестве жертвы насилия мне показалось бы святотатством. Таких баб, к счастью, немного, но они страшнее сифилиса и гнойной ангины, вместе взятых.
   Когда я читаю разделы полицейской хроники о совершённых то там, то сям актах изнасилования, я делю эту информацию на шестнадцать: не всё укладывается в чёрно-белые рамки, и далеко не всегда та, кого поимели, является невинной жертвой.

Мирное сосуществование со стервами

   Да простят меня мужчины, но речь опять пойдёт о женщинах. Так, кажется, говаривал классик. Вот и я, поскольку всю жизнь занимался наблюдениями за сим прекрасным и своенравным полом, настрою свой трёхструнный комуз, благословясь, поклонюсь в стороны и начну.

   Я спою вам не про истинных стерв, похожих на скаковых лошадей: жилистых, самоуверенных, высоких и стройных, на которых макияж и загар лежат там, где надо. Их я чётко определяю по сволочному выражению лица и особой манере держать сигарету. Они постоянно не замужем и перманентно в поисках жертвы. Каждая хороша, как богиня, но я просто опасаюсь связываться с ними, потому что после пары часов общения с такой женщиной возьму да пристукну её по причине гипертрофированной мужской гордости и сяду на десяток лет. А мне оно надо?
   Настоящая стерва ни одного существа мужского пола ни в хуй не ставит и искренне полагает, что все мужчинки произведены на свет исключительно ради удовлетворения её естественных и неестественных потребностей, а права голоса по определению не имеют. Потому стервы по призванию давят со страшной силой на любимую нашу мозоль – мужицкое самолюбие, штуку порой виртуальную, но нежно лелеемую нами. Побеседовав с талантливой стервой с полчасика, уже ощущаешь себя кастрированным, потому что главный её психологический метод – бить ниже пояса и почаще. Нет уж, увольте, пусть с ярко выраженными стервами ходят под ручку новорусские кошельки с ушками, ежели у них имеются в наличии неублажённые мазохистские комплексы.
   Стервы по определению – объект для изучения неинтересный: их инстинкты и манеры всегда на виду. Мимикрия профессиональным стервам неведома, и если в мужской башке осталась хоть капелька масла, мужик самостоятельно сообразит – западать ему на стерву или дешевле будет обойти её стороной.
   Я же сегодня остановлюсь на менее изученном, но ещё более актуальном аспекте темы: о стервах бытовых, сиречь наших жёнах и подругах. О тех, которые рожают нам детей, встречают нас с работы, мурлычут или похрапывают ночами под боком.
   Все они – стервы. И против этого открытия не попрёшь, ибо критерием истины является практика.
   Стервозность заложена в женщинах генетически. Это их секретное оружие страшной созидательной силы. А иначе как? Женщины – существа слабые, потому что природа пожалела на них мускулов, когтей и клыков. Но выживать как-то надо, ведь всякая женщина отвечает за программу-максимум: зачать, выносить и родить ребёнка, а потом ещё прокормить его до половозрелого возраста. Стало быть, нужно на всех этих этапах иметь под рукой крепкий рычаг.
   Мужчина для женщины – как раз такой аллахом посланный и идеально устроенный рычаг. Всякий мужик примитивен до отвращения: у него, как у машины с автоматической коробкой передач, только две педали – газ и тормоз, – так что достаточно подобрать верный порядок их нажатия, и эта волосатая колымага будет безоговорочно слушаться тебя. Есть у всякого мужчины ахиллесова пятка (если, конечно, можно назвать это место так): он, конечно, может ночь напролёт блажить серенады под балконом дамы сердца и обещать ей всякую херь с небес, но по большому счёту всякий самец одержим одним-единственным желанием – завалить и присунуть. На этого живца его можно ловить сотни раз – безо всякой боязни осечки.
   Самое интересное, что женщина прекрасно осознаёт глубинный смысл всех мужских поползновений, но даёт возможность соискателю растопыривать перья, блистать чешуёй на солнце и вообще максимально показывать товар лицом и прочими эрогенными зонами. Тут действует жёсткая биологическая необходимость: женщине нужно выбрать наиболее подходящего с социальной и физиологической точки зрения самца – отца её будущих детей.
   Так и ставят они тысячи лет капканы друг другу в джунглях мегаполисов или в посёлках городского типа. Конца этой взаимной охоте нет, с той только разницей, что женщина видит её в перспективе.
   Это уму непостижимо: никто их этому специально не обучает, а они уже знают всё. Вспоминаешь себя пятнадцатилетним и свою первую девчонку. У тебя в голове всякая там дурацкая романтика, прогулки под луной и желание наконец-то поебаться. А она уже чётко расписала в своей юной головёнке всё про подвенечное платье, квартиру и детей. Аккурат как в том анекдоте: «Милый, а вот в этом углу мы поставим холодильник…».
   И только потом, когда она таки захомутала тебя с помощью одного из сорока трёх тысяч хитроумных методов охмурения самцов (истерика, бескрайняя забота, нежданная беременность и т. д. – нужное подчеркнуть), начинается методичное и многолетнее, если у тебя хватит терпения, кровососание. Причём высасывается буквально всё: сперма, деньги, здоровье и лучшие годы жизни. Бабы поглупее откровенно обдирают мужика, как липку, а те, что поумнее, поддерживают его кислотно-щелочной баланс десятилетиями и чередуют кнут с лаской, однако – при всём разнообразии методик – финал одинаков.
   И эта технология на всех этапах отлажена до изумляющей степени совершенства. Возьмите нашу систему образования. Где у нас мужчины – учителя и наставники на жизненном пути будущих мужчин же? Где менторы и, извиняюсь, алкивиады? С младых ногтей всякого мальчонку тиранит в школе Марьиванна и прививает ему чувство вины и неполноценности перед женщиной. Редкому мужику удаётся сделать шаг в сторону из общей колонны обречённых и припустить через флажки – к спасительной свободе. Немногие выжившие холостяки уже имеют на нервной почве болезни сердца, печени и прочих внутренностей, не говоря о внешностях. Свобода – она даром не даётся.
   Хочу быть понятым правильно: я – не престарелый импотент, который забился в неуютный, засиженный мухами угол и оскаливает остатки зубов на всех женщин без исключения. Я вполне ещё ничего самец, бицепсы с трицепсами сжимаются и разжимаются нормально, а всё, что следует, выпирает должным образом (это я не про брюшко). Поэтому, при всей их циничности, рассуждения мои достаточно объективны. В принципе, всю свою жизнь я был счастлив с женщинами, и они мне попадались только хорошие, а заключённые с ними браки были удачными. Но это до тех пор, пока чуть-чуть на дистанции – вот тогда они белые и пушистые. Как только ты подпустил её к себе на расстояние сердца, хуже того – разделил с ней кров, так аллес капут: она выпускает коготки и начинает подминать тебя под себя. Этакая борьба нанайских мальчиков и девочек, вековечная схватка полов.
   Если позабавиться поэтическими сравнениями, то мужчина – это путь, дорога, дао, а женщина – колея. Предположим, тебя тянет лазить по горам, летать к звёздам, свершать боевые подвиги либо трахать всех симпатичных кошечек подряд, – будь уверен, дружок, что женщина быстро обтешет твои острые углы, вставит тебя в жёсткие рамки и укажет на прямой жизненный путь, гениальный, как формула Карла Маркса: дом – работа – дом. И ходить тебе по этой колее, как слепому коню на мельнице, пока не упадёшь, поскольку женщине всегда мало: вдруг ни с того, ни с сего она решает, что вот именно этой веточки не хватает для полного счастья в уютном семейном гнёздышке. И если она внутри себя решила, что это хорошо и правильно, женщина начинает внедрять свою программу в жизнь с устрашающим упорством. А ты, будь добр, сука, воротись, поклонись рыбке!
   Тёщи – это вообще особая тема для разговора. Такое ощущение, что у них с твоей женой телепатическая связь на расстоянии. Только ты наладишься в выходной куда-нибудь по своим делам: к ребятам знакомым зайти или пивка испить – так жена уже губочки надула, потом смотрит в окошко и говорит: «А вон к нам ма-ама в гости идёт». И впрямь, старая тварь эта тащится к вам через весь город, и такое ощущение, что лишь для того, чтобы твой законный отдых обратить в тихий ужас, состоящий из терпения, почёсываний и вежливых улыбок мамочке, больше похожих на гримасы прокажённого.
   Иногда мне приходит в голову, что тёщи – это специальная субстанция, изобретённая богами для того, чтобы обучать мужчин терпению, спокойствию и осторожности. Достаточно в период романтических ухаживаний глянуть на маман твоей пассии и отношения в их семье, чтобы решить: продолжать свои происки дальше или спасаться, пока не поздно. Через какое-то время то же самое, уверяю, будет в вашей семье, а твоя жена незаметно, но всё больше своими повадками и внешностью будет смахивать на свою мать, ибо яйца от курицы падают недалеко.
   Есть, конечно, трогательные примеры женщин-подруг, которые понимают мужчину и стойко прикрывают его тылы. Жёны декабристов поехали за своими мужьями в Сибирь, разводили там картошку и не жужжали. Надежда Константиновна Крупская вела себя аналогично, её аж базедова болезнь на этой почве хватила. Но я предположу (и, думаю, учёный мир сможет подтвердить это на цифрах), что данная категория женщин относится к тем, у кого уровень мужских гормонов в организме завышен по сравнению с их стандартными сёстрами. Соответственно и с мужчинами они разговаривают на взаимно понятном языке, потому что гормонально настроены на мужскую волну. Все научные открытия либо гениальные прозрения в искусстве принадлежат женщинам с мужским складом ума и темперамента. Никто, например, не сможет убедить меня, что Марина Цветаева – не замаскированный самец с твёрдыми яйцами, потому что уровень тестостерона в её стихах зашкаливает всякие разумные пределы.
   Ну, а теперь подведём итог нашему скромному малонаучному исследованию. Признаюсь, он неутешителен. Дуальная пара мужики-козлы и бабы-стервы – это forever. Поскольку стервозный пол изначально дан нам хоть и во множестве особей, но без возможности радикального выбора, остаётся примиряться с неизбежностью и примеряться к бабским взбрыкам.
   Альтернативы нема, пацаны!

Слово о тотальной проституции

   Господи, как примитивно и гениально был устроен мир раньше! Мы хохочем над неандертальцами, считая их недочеловеками, а уж они-то знали толк в отношениях. Загнал ты, скажем, мамонта в ловушку, принёс с охоты большой кусок парного мяса, кинул его к ногам приглянувшейся самки – и она твоя. В крайнем случае, если имеется конкурент, стыкнулись с ним в честном бою. Проломил супротивнику черепушку дубиной, взял самку за руку и потащил к своей благоустроенной пещере. В итоге все довольны и все смеются. От хитрых и сильных рождается здоровое потомство, а недотёпы вымирают как класс. Жизнь проста и удивительна.

   Наверно, вы будете смеяться, но и любви-то промеж мужчиной и женщиной раньше не было. В нашем современном её понимании, конечно. Древнегреческие философы таки исхитрились вычленить любовь эротическую (секс, короче), любовь братскую (агапе) и любовь родительскую. Тем и ограничились. Несколько позже появилось ещё понятие любви к родине, сиречь патриотизм, каковой требовал от гражданина безвозмездно возлюбить своё отечество во что бы то ни стало.
   Следует отметить, что задолго до рождения Карла Маркса между мужчиной и женщиной уже вовсю господствовали капиталистические отношения, то бишь сугубо прагматические, не зря же проституция по достоинству стала древнейшей из существующих на свете профессий. Женщины ещё на заре цивилизации смекнули, что природа снабдила их товаром длительного пользования, практически не изнашивающимся от употребления. Причём на женский товар существует спрос устойчивый, в прямом смысле этого слова.
   Мужчина изначально устроен как разбрасыватель семени, и сам этот процесс доставляет ему максимальное удовольствие (лишь значительно позже алкаши и наркоманы ухитрились обмануть эволюцию). Когда с горных круч на мужика налетает изменчивый Эрос, венец творения начисто теряет способность соображать, с видом идиота трясёт багровым фаллосом и готов пообещать женщине всё что угодно, лишь бы та подпустила его к источнику кайфа.
   Гениальная жиганская песня «Мама, я жулика люблю!» иллюстрирует эти цикличные процедуры исчерпывающе. Всякий из потенциальных возлюбленных героини песни, – будь то повар, делающий котлеты, лётчик, получающий много денег, или доктор, посылающий на курорты, – что-то производит либо занимает достойное положение в общественной иерархии. Девушка же взамен всех этих благ предоставляет им в пользование свою розовую, вечно конвертируемую валюту. Тем и живёт.
   И это правильно. Закон сохранения энергии неопровержимо доказывает нам, что ничего из ниоткуда не происходит, на каждый чих должно существовать своё «здравствуйте», а в нашей стране любой труд почётен. Короче, проституция пышно расцвела у всех народов.
   Мужчины, конечно, догадывались о несправедливости, которая выпала на их долю: всё-таки в ебле удовольствие получают обе стороны, расплачивается же за него только одна. Ещё древнегреческий поэт Архилох жаловался своим согражданам: «Так бывает: копишь деньги, копишь долго и с трудом – да в живот продажной девке враз и спустишь всё дотла!», Но тут уж ничего не поделать: кому сильнее приспичило – тот и платит. (В конце концов, даже старушки, бросающиеся с пачкой купюр на молоденьких жиголят, тоже имеют право на свою пенсионную пайку сладострастия.)
   Впрочем, уже на заре цивилизации умные головы придумали, как подкорректировать недалёкую природу. Если бы дядьки в шкурах только и делали, что бегали по блядям с куском мамонтового мяса под мышкой, некому было бы строить города, плавить металл и запускать ракеты. Процесс получения кайфа необходимо было усложнить и затруднить, а потому был учреждён институт брака с его логическим завершением – брачным контрактом. Там-то всё было упорядочено, как в прописях первоклассника: муж предоставляет жене то и другое, пятое и десятое, даёт денежку на воспитание детей и обязуется прилично вести себя в обществе, а жена за всё это даёт ему возможность невозбранно распоряжаться её шахной. За исключением критических дней, понятное дело.
   Всё. Точка. Проституция узаконена и поставлена на службу обществу. Да и то сказать, проституция – сильнейший рычаг, какой Архимеду и не снился в самых смелых грёзах. Я всерьёз полагаю, что идея легализации проституции и официального открытия бардаков является образцом российского государственного мышления. Если поставить эту силу на службу обществу, наша казна обогатится такими налоговыми поступлениями, прикидывая размер которых нефтяные магнаты удавятся от чёрной зависти и зелёной тоски.
   Вообще я думаю, что идею осуждать проституцию подали всё-таки замужние женщины. Очень уж неловко им было наблюдать со стороны, как секс, который они обёртывают в разноцветные бумажки любви, долга и добродетели, уличные женщины продают честно, открыто и по более чем умеренным расценкам. Тогда, стремясь устранить нахальных и диких конкуренток, женщины домашние начали загонять их в гетто красных фонарей, всячески срамить в периодической печати и клеймить жёлтыми билетами. За что, право? Просто фашизм какой-то! Мужчины в этом отношении куда более терпимы к шлюхам, не зря ведь и бордели они назвали домами терпимости. Даже ас Пушкин милость к падшим призывал, а он-то в интимных делах знал толк.
   И в конце концов, как венец всего этого паскудства, в девятнадцатом веке русские придумали любовь, чтобы не платить женщинам, а уже из этого зловонного корня выросли: «Я встретил вас, и всё», тургеневские барышни и ублюдочная поэзия Эдуарда Асадова.
   Вот на такой жизнерадостной ноте позвольте от исторического экскурса перейти непосредственно к реалиям наших дней.
   А ничего, собственно, не изменилось. Да и почему должно было что-то меняться, если по-прежнему услуги оказываются, а плата за них добросовестно взимается, как по электросчётчику? Только сегодня путь от страстного влечения, внезапно вспыхнувшего в гипоталамусе мужского мозга, до самого факта соития настолько плотно ограждён частоколом препятствий, что, право, легче пойти и просто напиться. Уж не в этом ли лежат корни нашего повального пьянства и модной педерастии? Со своим-то братом проще договориться…
   Древний новгородец царапал своей соседке берестяную грамоту: «Аз тобе хоцу, а ты мене». Ну и всё, и сладили дело, стало быть. Я же, чтобы затащить понравившуюся мне деву на ложе страсти, должен в течение двух-трёх месяцев показывать ей разнообразные зрелища – от синематографа до цирка, много и красиво говорить, таскать совершенно непригодные в хозяйстве охапки цветущих растений, а ещё периодически водить её туда, где люди едят на виду у других людей. Естественно, ей это необходимо, поскольку женщину питают эмоции и шампанское. Но мне-то оно зачем? И не денег жалко: я, может быть, за бездарно убитое время совершил бы гениальное открытие, которое со страшной силой облагодетельствует человечество. Ан нет!
   Так вот посмотришь на всё это, и в памяти встаёт незабвенный поручик Ржевский, который подкатывал к смазливой барышне и конкретно заявлял ей: «Мадам, разрешите вам впендюрить!?». Да, грубо и цинично, зато вызывает невольное уважение своей прямотой, не завуалированной рюшками и духами. Тем более, что, как свидетельствует история, впендюрить поручику удавалось частенько…
   Далее – везде, на всех этажах нашего общества проституция, маркированная другими этикетками, живёт и здравствует: девушки едут кататься на дорогих иномарках, зная, что в конце пути придётся рассчитаться; секретарша делает минет своему шефу в надежде на повышение зарплаты и особое положение в коллективе; жена поворачивается к мужу спиной в постели, шантажируя его отлучением от ебли, ежели благоверный не купит ей новую шубу.
   Существуют так ловко закамуфлированные формы проституции, что всякий, указавший на их наличие, незамедлительно будет избит дамскими зонтиками. Одна моя знакомая вознамерилась познакомиться с настоящим немцем, то есть таким, который непосредственно живёт в Германии и является гражданином оной. «Буду переписываться с немцем, – оживлённо щебетала она, – и восстановлю свои навыки в немецком языке, который я основательно подзабыла с институтских времён». Я благоразумно не стал интересоваться, на хера освежать в памяти дойч, не востребовавшийся дотоле ею энное количество лет.
   Дама запустила в просторы Интернета свой виртуальный фантом, и вскорости на него пришёл отклик. Правда, клюнувший на призыв оказался всего лишь австрийцем, к тому же нашим эмигрантом, да ещё и с фамилией Баранов, явно далёкой от тевтонского происхождения. Однако мою знакомую сей факт не смутил. «Ну и что, – делилась со мной планами она, – будем переписываться, он станет рассказывать мне о городах Австрии, её природе и обычаях, может быть, даже пригласит погостить…».
   Не знаю, стоило ли ей городить огород в виде языковых и географических резонов, ведь в каждом её слове и интонации сквозила вековая тоска Ваньки Жукова: «Милый мой дедушка Ганс Фрицевич, подавись моим телом и ласками, только забери меня отсюдова: я не могу и не хочу жить в этой стране!». Впрочем, евреев и немцев как средство передвижения через границы СССР мы уже давно проходили…
   Лучшие друзья девушки – бриллианты. Это общеизвестно. Однако они, как и все прочие материальные блага, находятся в руках правящего класса – мужчин. Феминистки уже два столетия лезут из кожи вон, чтобы самим захватить командные высоты общества, однако этому упорно препятствует разница в устройстве мозга. И потому женщинам удалось пока лишь завоевать право стоять у станка (типа – «Подруги, на трактор!») либо таскать шпалы на железной дороге. Всем же прочим тёлкам остаётся идти в услужение к самцам, в обоюдное рабство законного брака.
   Брак – это вообще очень сильно затянувшийся половой акт: хотел попробовать чуть-чуть и для удовольствия, а попал в капкан, как минимум, на несколько лет. Было бы замечательно – сохранись у нас патриархальная семейная модель с её чётко установленной иерархией и ролями, за столетия отрепетированными до мелочей. Да вот нет её! Распад традиционной семьи движется во всём мире семимильными шагами: она всё больше замещается сожительством, в котором обязанности сторон прописаны слабо, а, стало быть, к исполнению не обязательны. И вообще – приветствуется партнёрство в отношениях. Вот баба, на манер спарринг-партнёра, и пытается постоянно на семейном татами вылезти из-под мужика и сесть сверху, навязав ему свою волю и мировосприятие.
   Когда сиреневый туман сексуального помрачения и взаимовозвышения влюблённых закономерно рассеивается, муж, почесав в затылке, начинает задумываться (вот когда только!): а правильно ли поступил я, променяв обилие легкокрылых и недорогих фемин на тяжкий хомут единобрачия? И слава богу, если жене достаёт терпения, понимания и душевного благородства, если она способна разнообразить быт и постель, – тогда супруги имеют шанс прожить долго и счастливо. Но обычно женщина действует по мозговым лекалам хуёвого коммерсанта, вкладывающего рупь и мечтающего получить на этом миллионные барыши.
   Тут-то брак и обращается для мужчины в проституцию самого низкого пошиба, как в гастрономе советских времён: или отдай свои кровные за единственную на витрине колбасу из туалетной бумаги, или пшёл на хуй голодным. Времена, правда, уже не те, за супружескую измену не судят и в партком не потянут, а потому неудовлетворённый муж, выполнив перед женой все предписанные этикетом приседания и пожертвовав ей часть кровных денег, включит левый поворот и пойдёт к работящим девчонкам, которые со знанием дела и затейливо потрудятся под ним. Тоже за деньги, само собой. Тупой платит дважды.
   А что же делать одиноким бабам, не имеющим возможности проституировать на законных основаниях? Небольшая часть их подаётся в бизнес, возит ширпотреб из Китая, открывает турбюро и агентства недвижимости, короче, трудится, как порядочная ломовая лошадь. Такая самодостаточность делает им честь, но в психике деловой женщины, если она строит свой бизнес настоящим образом, через некий период времени проявляется всё больше маскулинных признаков: в материальном плане такая дама имеет всё, однако мало нуждается в семейном тепле, а самца услады ради может просто прикупить на ночь. Налицо – регрессивный процесс обращения трепетной лани в коня педального.
   Женщины же менее талантливые и для бизнеса непригодные (коих большинство), но с теми же потребностями, заводят себе ёбаря-содержателя, который на их птичьем мимикрическом сленге именуется спонсором. Как правило, это дядя много выше среднего – в летах, и сильно ниже среднего – в половых возможностях. Но у него, кроме большого живота, имеется ещё и большой кошелёк, искупающий все прочие недостатки. Спонсоров стесняются, в тесном женском кругу смеются над ними и гиперболизируют их недостатки, но стоит нужде костлявой рукой стукнуть в дверь одинокой дамы, как та моментально припоминает ласковые прозвища своего текущего спонсора и начинает вызванивать его по всем каналам связи.
   При кажущейся необременительности связи такого рода, она однозначно недолговечна: спонсор платит деньги лишь до тех пор, пока женщина ему не приелась. Вообще любой мужик – при всей ограниченности его душевного устройства – подобные вещи чувствует чётко, и если видит, что женщину интересуют исключительно его материальные возможности, – никогда не возьмётся строить с ней серьёзных отношений.
   Мораль сей басни такова: если весь смысл человеческой цивилизации состоит в том, чтобы обставить удовлетворение самых естественных потребностей необычайным количеством условностей, душевных и материальных затрат, то дайте мне шкуру, и я удалюсь в свою пещеру…

Муж жене – не товарищ. Не друг и не брат

   Дотошные этнографы, шарясь по амазонской сельве, сделали прелюбопытнейшее открытие: существуют, оказывается, племена, находящиеся на первобытной стадии развития, в которых мужчины и женщины одного племени разговаривают на двух совершенно разных языках.

   И это – не просто научный казус, а факт, демонстрирующий, что на самом деле водораздел между полами намного глубже, чем мы могли бы предполагать. Конечно, за бездну лет, зияющую между австралопитеком и гомо сапиенсом, человечество сформировало общедоступные языки для ведения переговоров, но сути дела это не меняет. Женщины впереди уже хотя бы в том, что речевые центры в их мозгах развиты в два раза сильнее, чем у тормозных самцов. А если сюда присоединить ещё и тончайшую интуицию, да владение диалектом жестов, сленгом взглядов и жаргоном вздохов, – то приходится с горечью констатировать: уровень понимания между мужчиной и женщиной ничуть не изменился с допотопных времён.
   Именно поэтому, когда мне толкуют о возможности истинной дружбы между представителями разных полов, я совершенно неприлично ржу в лицо говорящему. «Но Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись», – писал по схожему поводу Редъярд Киплинг. Предполагать реальным наведение прочных мостов между организмами, принципиально по-разному устроенными, – то же самое, что пытаться совокупить друг с дружкой марсианина и венерика – извиняюсь, венерианца, – существующих в антагонистических природных средах. И хотя мы, мужики, бултыхаемся с бабами в одном и том же воздушном океане, наши духовные сферы страшно далеки друг от друга.
   Вот ведь какая штука: женщина дышит, как человек, ходит, как человек, и даже спит, как человек, являясь при всём том совершенно иной субстанцией. Чудеса мимикрии – да и только!
   Говорю об этом не ради дешёвого эпатажа. Согласитесь же: в большинстве языков мира «человек» и «мужчина» суть одно и то же слово. А вот для женщины придумано сугубо иное звуковое обозначение.
   Однако вернёмся всё-таки к дружбе и – как любят говорить юристы – определимся в терминах, поскольку дружба мужская и дружба женская – куда как не тождественные понятия.
   В годы молодые свой трудовой путь я начинал в сугубо мужицком шахтёрском коллективе. Было это непросто, грубо и сурово, но отношения в мужской среде подкупили меня своей прямотой и готовностью прийти на помощь. Если твой напарник в чём-то не устраивает тебя, ты не дуешься на него по углам, а общедоступным русским языком объясняешь ему всё и посылаешь его на хуй, как по нотам. Если на вербальном уровне конфликт себя не исчерпал, оппоненты пару раз заезжают друг другу в ебало, после чего между ними снова воцаряются мир, дружба и жувачка.
   Право же, мужику с мужиком договориться всегда легче, в силу одинакового душевного устройства и посконных взглядов на жизнь. Послушайте только, о чём на досуге беседуют между собой мужчины: автомобили, футбол-хоккей, рыбалка, охота, бизнес, – всё это темы, связанные с миром внешним, с самовыражением самца. За столетия мало что изменилось, лишь выпали из тематики ставшие неактуальными лошади и рыцарские турниры. Женская тема если и всплывает в разговоре, то как бы не всерьёз, на уровне физиологическом: с какой тётей перепихнулся, сколько раз и удалось ли дать ей за щеку.
   Мужчина всегда ориентирован на завоевания во внешней среде, зачастую враждебной. По природе своей он брутален, скрытен и немногословен, потому что без допинга не может связать двух слов. От дружеских отношений мужик ожидает прежде всего крепкого плеча рядом и понимания с полуслова. Здорово эту особенность подметил дедушка Хэмингвей, в прозе которого герои-мачо, беседуя за виски, процедят с интервалами в полчаса по фразе-обрубку, но за этим – пожар страстей и шквал эмоций, замурованных в суровой мужской душе…
   Спустя несколько лет я очутился в педагогическом коллективе, исключительно женском. Первые два-три месяца я пребывал в перманентном шоке, а через полгода мне стало не хватать кислорода. Дамы интриговали против всех и вся, причём с завидным упорством и совершенно непедагогическими методами. Преподавательницы распускали сплетни друг про дружку, каждая из них делала мелкие подлянки завучу, а та строила козни директорше, пытаясь спихнуть её с трона. Временные коалиции и военные союзы создавались и рассыпались, на мой взгляд, совершенно хаотично, напоминая броуновское движение жиринок на поверхности супа. При этом каждая из многочисленных воюющих сторон прибегала ко мне, единственному мужчине в коллективе, ища во мне жилетку, ретранслятора слухов и союзника в одном флаконе. Через год я быстрее лани позорно бежал оттуда, божась, что больше никогда и ни ногой. Было полнейшее ощущение того, что я, как индийский факир, провёл вечность в банке с ядовитыми кобрами.
   Психологи давным-давно установили: если мальчик дёрнет девчонку за косичку, любая другая девочка бросится ей на выручку, даже если они и не подруги. Но вот к подростковому периоду девчачья солидарность иссякает бесследно, и в каждой особи своего пола женщина видит, прежде всего, потенциальную соперницу в красоте, любви, умении жить. И если мужчина ориентирован на борьбу с окружающим миром, то женщина наполняет враждой свой ближний круг. А поскольку внутренний женский мир причудлив и витиеват, выяснить отношения напрямую фемины органически неспособны, и их тропы войны хитростью посрамят любого краснокожего.
   То, что обычно понимают под женской дружбой, – это временный союз рептилий. Подруги умилительно улыбаются друг дружке, могут пострекотать на общедоступные дамские темы – мода, косметика, дети и домашнее хозяйство, – однако связи эти носят поверхностный характер и ни к чему серьёзному не обязывают. Ни одна баба не взойдёт за другую на плаху и не отдаст за подружку всю кровь по капле. Зато из зависти увести у товарки самца и гордо увенчать свой боевой шлем ещё одним краденым хуем – своего рода распространённая женская доблесть.
   Общаясь по деловым вопросам со множеством таких вот валькирий, я приметил одну забавную особенность: ни одна женщина не даст стопроцентно объективной характеристики женщине же. Сначала она выпятит её слабые стороны, и если даже соорудит огромный медовый чан лестных рекомендаций – в итоге не преминет с обворожительной улыбкой ляпнуть туда ложечку говна.
   С мужиками подобные игрища у дам не проходят, хотя бы вследствие разности весовых категорий. Мужчина при встрече со слабым полом автоматически скидывает бронежилет, но если уж видит, что его стараются объебать и подставить, – просто разворачивается и уходит либо ставит коварной бланш под глаз и опять-таки удаляется. Поэтому дианы-воительницы, исключая самых безбашенных, остерегаются сходиться в бою с крупным зверем и предпочитают интриговать на хорошо изученной ими территории.
   Когда же разные полы встречаются на иной, мирной платформе, этому подбирается другое обозначение: родственные отношения, любовь, дружба. Первые два понятия мы выведем за скобки нашего исследования, а вот женско-мужскую дружбу рассмотрим под микроскопом.
   Для мужчины все женщины делятся на две категории: тех, с кем он готов потрахаться, и тех, кого ебать он не собирается ни за какие коврижки. С последними джентльмен сохраняет ровно-нейтральные отношения, поддерживает знакомства и оказывает необременительные для себя знаки внимания, но, по большому счёту, эти особи находятся где-то на периферии его сознания, откуда извлекаются лишь по большой нужде. А вот к дамочкам, обладающим сексуальной привлекательностью, самцы всегда готовы проявить интерес: ходить пред ними гоголем, рассказывать в меру пошлые анекдоты и говорить топорные комплименты. Предлагать дружбу, наконец. Будьте уверены: если мужчина заговорил с женщиной о дружеских отношениях – значит, он прикидывает, как половчее затащить её в койку.
   У дамы нема крепких плеч, а её фееричное сознание просто неспособно совместиться с глыбой мужского, и потому всерьёз воспринимать женщину как потенциального и надёжного дружбана не придёт в голову ни одному здравомыслящему мужику. Для него слово «дружба» применительно к женщинам означает лишь краткий переходный период между «ничего» и «всё».
   Был в моей жизни период работы на телевидении, где я трудился в паре с женщиной-режиссёром. Милой женщиной и талантливым режиссёром. В творческих вопросах мы прекрасно понимали друг друга, и вот настал момент, когда мой угол зрения слегка сместился, я взглянул пристальнее, углядел в режиссёре женщину и вполне логично задался вопросом: «А не трахнуть ли мне Галку?». Я, кажется, сделал даже пару галантных телодвижений, подобающих ситуации, и намекнул режиссёрке о более дружеских отношениях. Правда, у меня хватило ума остановиться. «Что ты делаешь? – вопросил я себя. – Какова она в постели – ты понятия не имеешь. Так стоит ли совращать её, рискуя вместо замечательного режиссёра получить посредственную любовницу?». И я нажал на тормоз. Так мужская логика и воля победили даже либидо.
   Замечу попутно: если в подобной ситуации в интимные отношения пускается женщина, у неё мгновенно перемыкает все контакты, и профессиональные навыки отходят на второй план. Уайльдовский Дориан Грей полюбил Сибилу Вэйн как непревзойдённую театральную актрису, но стоило девушке ответить герою взаимностью и сменить жизненные приоритеты – куда только подевались все её сценические данные, и обалдевшему вьюноше явилась глуповатая тёлка, мечтающая лишь о здоровой и крепкой аглицкой семье.
   Женщина воспринимает всех мужчин как возможных кандидатов на её внимание, общество и дельфинье тело. Ты можешь быть одноногим крокодилом преклонного возраста, но если умеешь играть на гитаре или хотя бы шевелить ушами – шанс охмурить этими талантами с десяток дур у тебя имеется. Как бытовая техника в положении sleep, женщина всегда находится в состоянии чуткого ожидания, и стоит лишь из толпы козлоногих фавнов кому-нибудь кинуть призывный взор, как дама очертя голову летит навстречу. Ни дать, ни взять – курица в броске к россыпи проса. Бежать она ради заманивания может и от мужчины, но непременно с головой, развёрнутой назад.
   А всё почему? Женщина по определению – существо слабосильное и к самопрокорму малоспособное. Посему она норовит, на манер плюща, оплестись вокруг могучего мужского торса и начать пить соки. При этом ей желательно делать всё это с меньшими эмоциональными и физическими затратами для себя. Вот тогда идеальным приспособлением для дамского энергосбережения служит как раз понятие дружбы. Это – стопор, это – шлагбаум перед раздувающим ноздри самцом: да, вы небезразличны мне, да, мне приятно ваше общество, но, ах, не надо заваливать меня на это канапе – давайте пообщаемся как две равноценные личности, лучше узнаем друг друга и продлим этот сладостный миг дружеских взаимоотношений.
   Мужик тупо и согласно кивает башкой, после чего бежит менять потную рубаху, мыть яйца и обрубать ногти на ногах. Ещё бы: он услышал слово «дружба», значит, за этим вот-вот последуют постельные ристалища. Откуда ему знать, что женская дружба – такая же долгая, как и построение коммунизма в отдельно взятой стране. Для самца лишь начинается длинная череда турпоездок, походов в кафешки, киношки и ночные клубы, куда рвётся его охочая до впечатлений подруга. Имеют место и прямые денежные вспомоществования, на которые мэн идёт охотно: ещё бы, ведь он инвестирует в скоропостижную смерть дружбы и пришествие здоровых и сочных интимных отношений. Куда там! – редкая женщина согласится легко променять на пыхтение в простынях постоянный приток материальных благ.
   А существуют ведь ещё и блага морального толка: это и энергетический вампиризм – поплакаться своему могучему другу на тяжёлую женскую долю, на козла-начальника и подружку-змею; это и множество мелких услуг типа «сходи туда, не знаю куда». Так что в постель пусть быстренько ныряют глупые девчонки и влюблённые дурочки: для истинной женщины «Дружба» – название стабильно и прибыльно работающего предприятия.
   Заметьте, кстати: если женщина говорит мужчине: «Давай останемся друзьями», это означает: «Никогда (больше) я с тобой спать не буду». И даже имея любовника, женщина в своём кругу стыдливо именует его «другом», как бы подчёркивая: девки, это ведь у меня не всерьёз, хоть мы периодически и ебёмся. Вот вам пример того, как в одно и то же слово разные полы вкладывают совершенно противоположную семантику.
   Конечно, рано или поздно мужичок раскусит игру и либо испарится, подобно джинну, либо поставит вопрос ребром: дашь или не дашь? Вопрос серьёзный, гамлетовский, и всякая дама разрешает его по-своему. В тонкости этого выбора я вдаваться не хочу. Скажу лишь, что с широким распространением общедоступных вакханок понятие дружбы сильно девальвировалось: зачем дружить с этой женщиной, если с иной можно достичь искомого, но с минимальными затратами времени и денег. Да и мужик пошёл другой – мелкий и неблагородный.
   Один американский президент обмолвился как-то, что хватается за кольт, едва лишь слышит слово «демократия». Что касается меня, то я хватаюсь за шапку, если женщина начинает лепетать мне что-то о дружбе, а потом иду дружить и общаться на вечные темы с семидесятилетними старушками. Они бескорыстны, да и зубы у них уже все выкрошились…

Пять писем в прошлое

За давностью времени и длительностью пространства имею право сказать сегодня: из множества женщин своей жизни я могу по пальцам рук пересчитать тех, кого вспоминаю с особенным теплом, и ты – одна из них. Хотя мне тут пришла в голову абсурдная мысль: если период жизни, прожитой мной на данный момент, считать за сутки, то получится, что из них мы были с тобой вместе всего-то пару минут…

Письмо первое. Меж двух времён

   В какой-то момент своего писательства я понял: всякие придуманные сюжеты искусственны и отчасти лицемерны, ведь всё равно человек пишущий кроит их из кусочков реальных событий и чёрточек реальных людей, «из собственной судьбы выдёргивая по нитке». Потому будет честнее описывать свою жизнь, ведь в ней – даже самой скучной и малоинтересной – всегда найдётся событие, на которое откликнется сердце хотя бы одного человека на свете, и, значит, ты уже не зря упорно, как дятел, долбил клавиатуру вечерами.
   А ещё я пытаюсь остановить, зафиксировать своё житьё-бытьё, увековечить его в прозрачных словах, как муху в янтаре, чтобы и через сотню лет какой-нибудь неведомый мне лошара прочёл мой текст, и его продрал по шкуре тот же самый мороз страха или восторга, который продирал меня век назад.

   Реальность бьёт с ноги в лицо
   Не знаю, кой чёрт толкает меня под руку в моём желании писать тебе, Таня. Я не уверен даже, что хотел бы встретиться с тобой лично, поскольку покойный Дрюн Вознесенский призывал не возвращаться к былым возлюбленным: через много лет разочарование от личной встречи может напрочь перекрыть и уничтожить все хорошие воспоминания.
   Пару лет назад мне передали, что мои бывшие одноклассники, с большинством из которых я не встречался со времён окончания школы, решили устроить вечер встречи и собирают всех, кто может приехать. На приглашение я ответил, не раздумывая: на хуй, на хуй! Не хочу никакого вечера встречи. Не хочу приехать в родной город и обнаружить в снятой на вечер кафешке толпу лысеющих мужиков и опоросевших тёток: в них мало что осталось от ребятишек, с которыми я бегал в школу. Не хочу бухать со старпёрами вечер напролёт, обсасывая замшелые воспоминания из конца семидесятых. Пусть уже в памяти моей навсегда сохранятся смешные пацаны в синих школьных костюмах и юные соечки с растущими грудками. Не хер пытаться снова материализовать в реальности товарищей своей юности, ибо зрелище кадавров, разросшихся в их поношенных телах, способно разве что погрузить тебя в тотальную депрессию.
   А ещё был у меня такой печальный опыт. Четверть века назад, во времена работы на Кемеровской студии телевидения, переписывался я с 16-летней девочкой-школьницей. Ничего личного, ничего эротического, – я даже в реальности с ней не встречался ни разу. Просто увидела девочка Оля на экране телезвезду местного розлива и решила написать. Переписка наша длилась несколько месяцев, а потом как-то сама собой сошла на нет, и в дальнейшем о моей бывшей адресатке доходили до меня лишь какие-то случайные обрывочные сведения.
   И вдруг несколько лет назад она меня находит! Девочка давно выросла, стала малоизвестной полуэстрадной скрипачкой и живёт в Москве, но свою детскую переписку со мной отчего-то не забыла и решила меня разыскать. Мы обменялись по электронной почте несколькими письмами, а потом у неё приключились небольшое выступление на презентации иномарки в одном из автосалонов, и скрипачка прилетела в Кемерово живьём. Мы пообщались полчаса за столиком в кафе, потом я побывал на её выступлении, и всего этого мне хватило, чтобы пожалеть о случившемся.
   В памяти у меня проживало юное создание с широко распахнутыми глазами, которое я помнил по единственной имевшейся у меня фотографии. В кафе передо мной сидела 37-летняя поношенная тётка, в достаточной степени пустоголовая, переполненная стандартными столичными понтами и заблуждениями, бросившая некогда любимого человека ради того, чтобы уехать в столицу, не имеющая ныне ни семьи и ни детей, живущая одним своим затраханным творчеством, востребованным лишь на корпоративах да мелких праздниках. Мама дорогая! – подумал я – на какую хуйню эта девочка угробила лучшие годы своей жизни! Для чего нужна была эта встреча? Чтобы скрипачка могла почесать свою давнюю ностальгию, а я мысленно грохнул ещё одну мою крохотную иллюзию прошлых лет? Я вдогонку написал Ольге в Москву парочку злобных писем, где честно изложил свои впечатления от встречи, и на этом наше общение скончалось. Думаю, уже навсегда…

   Десантирование в Вавилон
   В августе 1989 года меня вызвала к себе моя начальница Тамара Яковлевна Маслова, главред редакции художественного вещания, и сообщила, что студия телевидения направляет меня в Москву – учиться на двухмесячных курсах при Гостелерадио СССР. Поездка в столицу была тогда для меня настоящим прыжком вверх. Недавний шахтёр, уголовник и поэт, которого совсем недавно пригласили на телевидение из провинциального Ленинска-Кузнецкого, успел за год освоиться в совершенно новой для себя телевизионной среде, сгенерировал какие-то собственные творческие замыслы и заработал – по тогдашним меркам – кучу денег. Однако мне остро требовался приток свежего воздуха в голову, а потому предложение поехать на учёбу я воспринял с радостью. И с облегчением.
   Летом того года я расстался с женщиной, которую мучительно любил в течение двух лет. Мы жили в разных городах на расстоянии ста вёрст, переписывались и перезванивались, а один-два раза в месяц непременно мотались друг к другу. Она была медиком, врачом-офтальмологом, и жила с пятилетней дочкой в старой однокомнатной квартирке, доставшейся ей после развода. Я, пожалуй, и рвался-то работать на областной студии телевидения лишь для того, чтобы быть ближе к ней. Но вместе мы прожили всего полгода, после чего я ушёл.
   Парадокс, казалось бы. Но лично для меня ничего парадоксального не было. Дело в том, что у нас с ней были дети одинакового возраста, только мой пацан от первого брака был старше её дочери на несколько месяцев. Всю жизнь я ощущаю себя Скорпом до мозга костей, а один из очень важных скорпионьих принципов заключается в том, что имеют право на жизнь и поддержку с моей стороны только мои родные люди, мой ближний круг. Всё, что находится за его пределами, может разрушиться или сдохнуть сегодня либо завтра – безразлично. И потому у меня тогда (да и сейчас это было бы точно так же) никак не могло уместиться в голове: какого хера я должен любить и воспитывать девчонку, выскочившую каплей спермы из письки чужого и ненавидимого мной заочно мужика, в то время как мой родной пацанёнок остался жить без отца?
   Эта мысль подтачивала меня всё сильнее, раздражение выливалось в бестолковые семейные ссоры, так что в какой-то момент я понял: правильнее будет уйти от своей женщины. Решил и ушёл, хоть ломало меня несколько месяцев, как наркошу. Короче говоря, в Москву я уезжал, оставляя позади сожжённые мосты и съёмную комнатёнку у совершенно чужих людей, которую я делил на двоих с неряшливым, постоянно пердящим стариком.
   Имперская столица была страшной в ту осень, как зверюга, чующий опасность: мрачной, грязной и очень неспокойной. Буквально через несколько месяцев после меня в столицу прилетел из Парижа Эдвард Лимонов, который тогда не был ещё полубезумным престарелым политиканом, а мускулистым самцом-писателем подживал в самом сердце французской столицы с дикой кобылицей Наташкой Медведевой (царство небесное покойной дырке!) и писал хорошие книжки. В Москву Лимонов приехал, чтобы выступить на вечерах газеты «Совершенно секретно», только-только созданной Юлианом Семёновым, подписать несколько договоров с редакциями журналов да отыскать следы своей неуправляемой блядищи, бежавшей от него в СССР. Обо всём этом он написал книгу-репортаж, и когда значительно позже я прочёл роман «Иностранец в смутное время», то подивился тому, насколько сходные нутряные ощущения у нас с Лимоновым вызвала в ту осень Москва.
   «На Калининском важны были не крупные архитектурные сооружения, но мелкие киоски. Здания советских небоскрёбов, обветшавшие и заметённые пожелтевшими сугробами, выглядели нежилыми. К киоскам же присосались очереди. Из киосков сквозь узкие окошки поступали к жителям абсолютно необходимые им мелочи: пирожки, исходящие паром, стаканчики, яблоки, мандарины, пакеты, содержащие чулки, носки, лифчики. Из киоска „Союзпечать“ в упор глядел плакатный Ленин на плакатного Майкла Джексона в окне киоска „Видео“. Очереди перегораживали тротуар здесь и там. Выгружались из неопрятных старых фургонов ящики и бочки. Подземный переход от ресторана „Прага“ к кинотеатру „Художественный“ был затоплен грязной водой и залит человеческими массами. В переходе не было киосков, но торговали мелочами с ящиков и с рук. Сушёными грибами, нанизанными на нитки, хреном в баночках, кочанами капусты и очевидно дефицитными газетами».

   Провинциал в кишечнике истории
   Но я влился в огромный город совершенно естественно, безо всякого страха или тревоги. Мне нравилась вся эта бесконечная движуха. Учёба меня интересовала постольку-поскольку: куда больше пищи уму, сердцу и телу давало то, что было вокруг неё: бесконечные прогулки и поездки по Москве, общение с любопытными людьми, прикосновение к истории, которая тогда, казалось, фабриковалась за каждым углом. Всё было для меня жутко интересным, и я хватал эту новую жизнь всеми своими порами, стремясь успеть вобрать в себя как можно больше.
   Я записался на занятия в воняющую потом подвальную качалку где-то на Таганке и дважды неделю ездил туда тягать железяки на примитивных тренажёрах. На Рижском рынке, который тогда уже представлял собой круговерть павильончиков, ларьков и торговых лотков, я любил шататься среди торгашей, напёрсточников, бандюганов, всматриваясь в новую для страны реальность. Там же я купил себе ярко-синие джинсы-варёнки и такую же куртку, что сделало меня совершенно неотличимым от столичных аборигенов.
   Ранним утром я выходил из общаги Гостелерадио на Октябрьской улице, шёл к остановке, по пути заходил в молочный магазин, покупал плотный картонный тетраэдр со сливками, отгрызал уголок пакета и жадно всасывал в себя вкусную желтоватую влагу. Потом ехал в троллейбусе по Сущёвскому валу – мимо кинотеатра «Гавана» и театра «Сатирикон» – до проспекта Мира, спускался в метро и отправлялся – в зависимости от того, где проходили занятия – на Шаболовку или в Останкино. Либо просто клал хуй на учёбу и ехал туда, где было веселее и происходило что-то, интересное лично для меня.
   Одним из осенних вечеров я побывал неподалёку от Лужников на митинге в поддержку гонимого Бориса Ельцина. В сентябре 89-го опальный член ЦК КПСС полетел в Америку, где прославился двумя вещами: обоссал колесо самолёта в аэропорту Балтимора да ещё в дугу пьяный выступил в институте Джеймса Хопкинса. Центральное телевидение СССР злорадно демонстрировало фрагмент ельцинского выступления, в котором лыка не вяжущий партийный диссидент рассказывал америкосам о том, как он дважды облетел вокруг статуи Свободы и стал в два раза свободнее. Мне показалось забавным поехать на митинг, чтобы в свете прожекторов, под пронизывающим ветром послушать толкающих речи известных тогда политиков и журналистов, имён которых память моя не сохранила, а вихри истории – давно уже напрочь сдули с карты моей страны.
   В другой раз в проливной дождь я попёрся куда-то на окраину столицы, в небольшую библиотеку, где известный московский сумасшедший, именовавший себя Я Зелёный, проводил сбор подписей в защиту Александра Новикова. За пять лет до этого свердловский музыкант выпустил скандальный альбом «Вези меня, извозчик», получил за него на рога десятку по экономической статье УК и поехал чалиться в лагерь. Собравшиеся в библиотеке полторы калеки выслушали леденящий душу рассказ о коммунистическом режиме, искалечившем жизнь певца, сочувственно попялились на любительские фотки Маши, жены Новикова, и поставили свои автографы под безграмотно составленным воззванием, требующим немедленного освобождения узника совести из ивдельской зоны.
   Я полюбил бывать на московском ипподроме, где жуковатые азартные старики лихорадочно теребили программки скачек, а по окончании каждого заезда неслись к кассам получать свои выигрыши, зажав счастливые билетики в потных кулаках. Чего уж там, я и сам играл там по маленькой, без особой удачи, впрочем.
   Однажды я покатил на «Мосфильм», где меня взяли в массовку фильма «Паспорт», снимавшегося тогда Георгием Данелией. Студийный автобус, в который набилась пёстрая массовочная публика – старухи культурной внешности, юные шлюшки, испитые мужики неопределённого возраста и такие любопытные дебилы, как я, – покатил в Шереметьево. В гулком здании аэропорта ассистенты раздали нам разнокалиберные чемоданы и велели ходить туда-сюда, изображая отъезжающих пассажиров. Добросовестно мы пробродили по залу ожидания пару часов, после чего массовку загрузили в автобус и отвезли обратно в Москву. Легендарного Данелию увидеть живьём мне так и не довелось, но вот с актрисой Натальей Гундаревой, мелкой женщиной в тёмно-синем плащике-разлетайке, рядом постоял. Сколько потом я ни вглядывался в кадры, занимающие в «Паспорте» несколько секунд, себя в людском муравейнике разглядеть так и не смог.
   Как-то совершенно случайно я познакомился на улице с юной девчонкой, практически моей ровесницей. Та вышла из гастронома, а из прохудившегося в авоське пакета на тротуар белым следом тянулось за ней молоко. Полюбовавшись сзади на стройные ноги девчонки, я догнал её, указал на аварию и спас таким образом скромный девичий ужин, потому что была девушка студенткой, жила в общаге ГИТИСа, и звали её Юлей Силаевой. Несколько лет назад она приехала из провинции в столицу, училась на последнем курсе института и активно пробивалась локтями в плотной актёрской массе. Мы встретились пару раз и однажды даже ходили вместе на междугородный переговорный пункт, откуда Юля звонила своим родителям в Куйбышев, но охмурить будущую звезду синематографа мне так и не удалось. Её только что взяли в труппу театра имени Маяковского, о чём Юлька говорила взахлёб и всё своё свободное время проводила за кулисами театра. После нескольких сорвавшихся из-за этого свиданий я понял, что занять место театральной сцены в девчоночьей душе не смогу, махнул рукой и забросил бесперспективную затею. Через пару лет Юлька стала достаточно активно сниматься в кино, ненадолго мелькнула яркой звёздочкой в фильмах постперестроечного кооперативного кинематографа и бесследно исчезла с экрана моей памяти.
   Но всё это была ещё не ты…

Письмо второе. «Я не увижу о тебе счастливых снов»

    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

   Ты появилась в моей жизни как-то исподволь, но вошла в неё так прочно, что фактически осталась в памяти одним-единственным реальным человеком из того времени. Хотя признаюсь честно: среди множества людей, окружавших меня осенью 1989 года, я не сразу разглядел тебя.

   Елевидение и радиопищание
   Где-то в дальнем углу моих архивов – среди отживших своё документов и сраных почётных грамот – завалялось свидетельство Института повышения квалификации при Гостелерадио СССР, в котором указано, что я окончил соответствующие курсы и получил специальность ведущего телевизионных программ. Не сказать, что эти корочки принесли мне счастье и богатство: после возвращения из Москвы я отработал на Кемеровской студии телевидения ещё два года – до осени 1991-го – и ушёл оттуда, чтобы уже никогда больше не вернуться.
   Я уже упоминал о том, что наше обучение шло в телецентрах на Шаболовке и в Останкино. Куда больше мне нравилось старое, довоенной ещё постройки здание на Шаболовке, за которым возвышалась Шуховская башня, изящная и эротичная, как женская нога в ажурном чулке. Большинство наших учебных классов располагалось именно там, в лабиринте уютных коридорчиков и закоулков, технических помещений и павильонов, в которых производились детские и научно-популярные телепрограммы.
   Забавно, что Шаболовка в первую очередь ассоциируется у меня с диктором ЦТ Игорем Кирилловым, который вёл у нас практические занятия по работе в прямом эфире и был милейшей души человеком. Игорь Леонидович, казалось мне, родился и вырос прямо здесь, в старом шаболовском телецентре, так что уже неотделим от него, на манер сиамского близнеца. Кириллов был добрее и домашнее, что ли, в противовес, например, европеизированному Владимиру Познеру, который как-то провёл у нас одно из занятий. До бронзы загорелый и стройный Познер, голову которого тогда ещё не покинули волосы, вошёл к нам бодрым шагом и всё время, пока шла беседа, то и дело поглядывал на часы. То ли понтовался перед нами, изображая делового человека, то ли и впрямь куда-то спешил. Говорил он иронично и кратко, мысли формулировал точно и динамично, прямо-таки символизируя собой репортажное будущее телевидения. Не зря, наверно, и встреча с Познером проходила в останкинском телецентре, в этом начинённом аппаратурой огромном 13-этажном параллелепипеде.
   Останкино мне не нравилось всегда. Не зря же говорят, что оно построено на месте нескольких кладбищ и языческого капища, на котором приносились человеческие жертвы, а потому Останкино проклято навеки. Если учесть, какие колоссальные потоки говна производятся сегодня в этом монструозном здании и через цветные экраны специальных устройств изливаются практически в каждое российское жильё, я охотно поверю в то, что древнее проклятие действует в полный рост.
   Как-то однажды в коридоре останкинского телецентра я лоб в лоб столкнулся с Александром Масляковым, свиноподобным вурдалаком с лиловой мордой (видимо, в тот день чувак зело болел с похмелья), и подивился тому, насколько телеэкран способен искажать реальность, трансформируя любые существа из потустороннего мира в весёлых и находчивых живчиков.
   Зато в Останкино были шикарные столовки с разнообразной жраниной. Приехав в столицу из мест, где сахар и чай выдавали по талонам, а из-за дефицита курева шахтёры устраивали стихийные забастовки, я охерел от того, насколько кучеряво живут и питаются работники идеологического фронта. На период учёбы у меня имелся временный пропуск во все здания Гостелерадио, и, попав как-то по случаю в главное здание на Пятницкой, 25, я был шокирован выбором блюд в тамошней столовой, где ценники в меню отчаянно стремились к нулю. После этого – если хотелось похавать от души, и у меня имелся свободный часок – я просто ехал до метро «Новокузнецкая» и предавался пищевому разврату в храме Гостелерадио, назвать общепит которого столовой у меня с трудом поворачивается язык.

   Пир духа на Октябрьской
   А вот праздником для души была общага в Марьиной Роще, где мы жили тогда. Тихая улица Октябрьская уводила в сторону от суеты Сущёвского вала, пересекала несколько Стрелецких переулков и проездов Марьиной Рощи, в финале своём утыкаясь в бесконечную тоску железной дороги. Где-то там во дворе торчала 16-этажная свечка, в которой общежитие (а, может, это даже называлось гостиницей) Гостелерадио занимало пару этажей. По сторонам длинного – во весь этаж – коридора размещались жилые секции: совмещённый санузел и две небольшие комнаты, объединённые общим тамбуром.
   Поскольку существовать самостоятельно и зарабатывать на жизнь я начал рано, мне пришлось учиться всю жизнь заочно, так что общежитского быта в полной мере хапнуть не довелось. А тут я окунулся в настоящую студенческую среду: все мы, приехавшие на курсы, были приблизительно одного возраста, все вырвались из своих городов и городишек в столицу, все жаждали новых ощущений.
   У нас была весёлая и шумная секция. Хорошо помню, как дружно мы жили с парнями, как вместе ездили на занятия, а вечерами бухали в комнате и спорили обо всём на свете. Родная бухгалтерия Кемеровской студии телевидения исправно отправляла мне переводы с суточными и гонорарами, которые я получал на почте неподалёку, так что в столице не бедствовал. Но когда случались периоды безденежья, и финансовые потоки временно иссякали, по ночам мы с мужиками спускались по лестнице сверху донизу и собирали у мусоропроводов пустые бутылки, чтобы назавтра сдать их и прикупить хотя бы самой необходимой жратвы.
   Что характерно, большинство из тех, с кем я жил и учился, выпали из моей памяти напрочь. Так получилось, что в нашей секции только я оказался с телевидения, а остальные пацаны были радийщиками. Помню по именам лишь твоего земляка – свердловчанина Славку Буторова да Генку Николаева с красноярского радио, потом были ещё безымянные ныне два парня – из Калуги и Якутска. С тобой в комнате тоже жила какая-то девка, но – хоть убей меня сейчас из рогатки – я не помню ни её имени, ни лица.
   Ты время от времени забегала в нашу комнату, чтобы пообщаться со своим бородатым зёмой Славяном, а заодно – иногда проконтролировать его моральный облик. Славка уже в те годы был бухнуть совсем не дурак, и ты то и дело, как строгая мамаша, стремала его за пьянство, а Буторов покорно выслушивал тебя и похуистически кивал головой, чтобы пятью минутами позже приняться за организацию очередной пьянки. Несколькими годами позже Славка вырос-таки во взрослого мальчика и даже стал директором «Студии Город», одной из радиокомпаний Ёбурга.
   Не стану нести бреда про солнечный удар и любовь с первого взгляда. Лишь постепенно, с третьего или четвёртого твоего посещения, я начал присматриваться к тебе. Ты была очень трогательна. Беленькая, худенькая, в очочках, в спортивных штанах и красной, кажется, футболке (смешно, но я больше не припомню ничего другого из того, во что ты одевалась той осенью: вижу тебя или в этом, или вовсе без одежды), ты стояла и выговаривала Славке, что он приехал сюда учиться, а не водку пить. До сих пор я помню твой голос, до сих пор у меня непроизвольно вздрагивает сердце, когда я случайно услышу где-то ваш уральский говорок – с «а», редуцированным в «ы».
   На тот момент у меня и мысли не возникало, что между нами может быть что-то настоящее, – ничего особенного, это всего лишь Танька в очередной раз к Славяну по-соседски забежала. Мне нравилось смотреть на тебя, и в этом наблюдении не было никакого эротического подтекста: ты просто радовала глаз – своим изяществом, тонкими линями рук, обаятельной улыбкой. Ты была тёплой, ты была живой и естественной – эти качества я ценил в людях всегда. В женщинах – вдвое.
   Ах, да! И ещё тебя звали Таней, как звали ту, с которой я только что расстался. В жизни не бывает случайностей, и меня часто поражало, как судьбинушка то и дело глумливо прикалывается надо мной, подставляя мне обломки старых зеркал и аукаясь в моих новых женщинах именами и чертами лиц женщин бывших.

   Важнейшее из искусств
   А началось у нас по-настоящему вот когда – в тот день, когда мы с тобой пошли в кино на «Крёстного отца». Я ведь активно шакалил по всей Москве, совал нос в разные закутки столичной жизни и со своей любовью к кинематографу откуда-то пронюхал, что в одном из ДК будут показывать этот фильм, не шедший в широком прокате. Мог ли я пропустить подобное событие?
   Я мало что знал о «Крёстном отце» тогда и даже роман Марио Пьюзо прочитал годом позже. В голове блуждала лишь щемящая мелодия да невесть откуда застрявшая информация о том, что Коппола, делая окончательную сборку фильма, решил – наряду с гриффитовским параллельным монтажом – применить научные достижения. Психологи вывели, что колебания человеческого внимания имеют волнообразную природу: заинтересовавшись чем-то, вы способны удерживать свой взгляд на объекте лишь какое-то время, после чего концентрация внимания снижается, если её не подогреть чем-то. Так вот, режиссёр «Крёстного отца» будто бы учёл это, и в момент, когда человек начинал отвлекаться от киноэкрана, делал резкую монтажную склейку или менял ракурс съёмки, так что зрительское внимание находилось в напряжении до самого конца фильма. Не знаю, правда ли это (а сам Фрэнсис Форд Коппола ни в одном из своих интервью не упоминает о своей монтажной новации), так что, возможно, красивое предположение – пиздёж, не более.
   А ещё был у меня когда-то в знакомых бандюган, который за два трупа получил вышак и три с половиной года провёл в подвальной одиночке, ежедневно ожидая расстрела. В 1997 году Россия вошла в Совет Европы и ввела мораторий на смертную казнь, так что высшую меру уголовнику заменили на четвертак. Он переселился в обычную тюремную камеру, где судьба и свела нас. За жизнь бандит прочитал всего с пяток книг, но одной из них был именно роман «Крёстный отец», и по лекалам семьи дона Корлеоне урка выстраивал свою мафиозную карьеру. Весьма успешную, кстати. Может быть, поэтому «Крёстного отца» он всегда цитировал с придыханием, как поп – Евангелие.
   Но всё это было намного позже, а в тот сентябрьский день мы с тобой, хоть и учились в разных группах, встретились случайно после занятий в учебном корпусе на Шаболовке, поболтали о том и сём, вместе вышли на улицу. И вот тут я впервые ощутил это – оживший энергетический канал меж нами. Я почувствовал, что мне охренительно хорошо вот так просто стоять с тобой на улице, болтать ни о чём и смотреть на тебя. И мне очень не хотелось сказать «ну, пока», чтобы побежать дальше по своим пацанским делам. Но самое удивительное, что я откуда-то знал в тот момент: и ты испытываешь то же самое, и тебе не хочется уходить. Как люди понимают это друг о друге без единого слова – кто бы знал? Это не было страстью – это было теплом, которое тягучим мёдом потекло между нами, и благодаря которому я пишу сейчас эти строки.
   И вот как раз тогда я предложил тебе пойти на «Крёстного отца», а ты легко и просто согласилась. Вечером мы поехали в кино куда-то в район Шаболовки – Новокузнецкой. Точнее не помню и места этого даже не возьмусь сегодня сыскать на карте Москвы. Лишь вижу мысленно, как по дороге обратно мы шли по тёмной улочке мимо фабрики Гознака и что-то шутили по поводу производства дензнаков.
   Кинозал был большим и переполненным до отказа. Фильм показывали не как обычно, а с помощью видеопроектора, что тоже было очень непривычно для меня. И по херу, замышлял или нет Коппола свой хитрый монтаж: кино до того захватило меня, что на два с лишним часа я напрочь выпал из реальности. Позже ещё несколько раз пересматривал «Крёстного отца», но то первое впечатление было самым сильным.
   А ещё я настолько гордился тем, что показываю этот фильм тебе, как будто сам же и снял его. Мне всегда было неинтересно, например, путешествовать и разглядывать всякие там чудеса света в одиночку. Куда сильнее греет то, что ты идёшь рядом с любимым человеком и показываешь ему всё это великолепие, и рассказываешь, и ощущаешь себя открывателем мира для него.
   Лишь позже ты призналась мне, что, оказывается, фильма так и не увидела, потому что весь киносеанс тихой мышкой проспала у меня на плече, пока члены семейства Корлеоне мочили своих врагов, как бог черепаху. Что ж, всё – совершенно логично: мальчикам – тайны и стрелялки, девочкам – крепкое и тёплое плечо, на котором можно прикорнуть.
   А ещё ты рассказала потом, что необъяснимый животный ужас отчего-то охватил тебя, когда мы возвращались обратно, двигаясь дворами и тёмными переулками к станции метро. Ни до, ни после в жизни ты не ощущала такого страха, как в тот момент, и сама не могла понять – откуда это?
   Но либо ты хорошо скрывала свои чувства, либо я, пребывая в эйфории от твоего присутствия рядом, не различил этого страха в тебе. Да и чего мне было бояться? И тогда, и сейчас я могу шататься в самых тёмных закоулках городов безо всякого страха, твёрдо зная, что со мной ничего не случится, что Большие пацаны там, наверху, уберегут меня от любых неприятностей. Более того, встречая на своём пути какую-нибудь мутную компашку, я не огибаю её стороной на полусогнутых, а смело пру прямо по центру и раздвигаю быдлаганов в стороны, потому что уверен: как собаки бросаются на труса, лишь стоит им почувствовать выброс адреналина в его крови, так и любые отморозки послушно расступаются в стороны, видя, что ты их не боишься.
   А тогда я был ещё и с тобой: значит, вдвойне сильнее. Никому я не позволил бы коснуться пальцем светлой девочки, идущей рядом со мной, и случиться с тобой могло бы что-нибудь лишь в том случае, если бы им – неведомым супостатам – сначала удалось бы вырубить или убить меня.

Письмо третье. Поэма смятых простыней

   Я не помню, как скоро это произошло у нас с тобой, как много времени должно было пройти после нашего культпохода на «Крёстного отца», сколько километров смогли мы намотать, гуляя по вечерним московским улицам, прежде чем для каждого из нас стал очевидным секс как неизбежность.

   Касание как предчувствие
   После того вечера в кинозале прошло сколько-то дней, содержания которых я опять-таки не помню. Знаю лишь, что всё это время мы много бродили с тобой вечерами по столице, и мне хотелось неотвязно быть рядом с тобой: узнавать тебя всё больше, просто разговаривать, ненароком касаться тебя и жить в этом ощущении радости и покоя.
   За давностью лет я не помню, конечно же, деталей тех прогулок, наших разговоров и твоих рассказов. В голове остался слабый след твоего домашнего адреса: ты жила в Свердловске на улице с каким-то чрезвычайно пролетарским названием – Карла Маркса, что ли? К тому времени ты успела неудачно сходить замуж и вернуться обратно – уже с маленьким сыном.
   Помню, что ты любила рассказывать о своих консерваторских годах, о том, как после консерватории попала по распределению в музыкальную редакцию местной студии телевидения, где работала под началом матёрого редактора Германа Беленького. Ты была хорошо знакома с семьёй свердловского кинодокументалиста Сергея Мирошниченко, который годом раньше снял фильм «А прошлое кажется сном…» о писателе Викторе Астафьеве.
   А ещё врезалась в память крохотным осколком история о каком-то из брошенных тобой мужчин, от которого ты ушла, а он несколько десятков метров полз на коленях за тобой по снегу (прикидываю, насколько крепко мужик успел измочить в снегу свои штанишки) и умолял вернуться.
   Но – самое главное – от наших встреч у меня осталось послевкусие, ощущение, которого забыть не можем ни я, ни ты… Я странно читаю книжки и смотрю фильмы. По прошествии некоторого времени могу не припомнить имён героев и напрочь позабыть даже сюжет, но это – не главное. Куда важнее, что во мне останется то самое послевкусие какого-то произведения или события, и я буду перебирать его пупырышками языка ещё долго, когда от самого первоисточника в памяти ни хера и не осталось уже. Поэтому я могу не помнить твоей одежды, наших разговоров или своих постельных ощущений, а вот состояние тепла, понимания и головокружительной близости – помню.
   Меня всегда забавляло то, как большинство мужчин в командировках считают едва ли не своей священной обязанностью завести лёгкую интрижку и перепихнуться с кем-нибудь на скорую руку до возвращения домой. Едва зарегистрировавшись в гостинице, они уже бегут в сомнительные забегаловки или до поздней ночи блуждают по улицам незнакомого города в надежде встретить тётеньку без особо суровых моральных принципов и засадить ей. И со мной неоднократно случалось такое, но только не в сентябре 1989-го.
   Это был не тот случай, когда клин расставания с одной женщиной специально пытаются вышибить клином отношений с другой, или просто потому, что сперма булькает в ушах, и ей необходимо найти выход. Я катастрофически влюбился в тебя той осенью. Не было никаких сиюминутных или стратегических выгод в моём чувстве. Я относился к тебе так трепетно, как не относятся к случайным знакомым женщинам, имени которых не могут припомнить на следующее утро. Мы так удачно совпали друг с другом, что, казалось, и зазора между нами уже не остаётся. Его и в самом деле вскоре не осталось.

   Какая барыня ни будь…
   Это случилось в пасмурный выходной день, в вашей комнате, когда твоя сокамерница отсутствовала по своим делам, и мы разговаривали о чём-то с тобой. Совершенно на трезвую голову. Для нас тогда уже была очень важной потребность как можно чаще и как можно дольше быть вместе, всё равно – болтая обо всякой чепухе или рассказывая друг другу какие-то существенные подробности своей жизни.
   Не знаю, не помню, кто из нас сделал первый шаг навстречу, кто первым коснулся другого, да это, в общем-то, сейчас и неважно уже. Главное, что мы оба этого очень хотели. В памяти у меня не отпечатались ни наши первые захлёбывающиеся поцелуи, ни то, как я раздевал тебя. Когда я вглядываюсь отсюда в тот день, я уже безо всякой прелюдии вижу себя на тебе, в тебе – и острые коленки твоих согнутых и подтянутых к животу ног.
   В постели ты оказалась совсем другой, и это ошеломило меня. Я впервые увидел тебя без очков, и твоё лицо оказалось без них иным, инопланетным даже – с неузнаваемыми чертами, с удлинёнными к вискам глазами, которые ты закрыла, прислушиваясь к тому, что я делаю с тобой. Меня поразили ярко-молочная белизна твоего тела и его острый горьковатый запах. Забавно, правда? – я не помню своих осязательных ощущений и того, насколько хорошо мне было в тебе, а вот картинку и запах помню, причём настолько ярко и чётко, что, закрывая глаза, могу пережить эти ощущения снова. Память, сучка такая, очень избирательна почему-то. Знаю лишь, что ты не разочаровала меня, и мне сразу же захотелось повторения пройденного.
   А ещё помню наш священный ужас, когда мы поднялись с постели и вдруг обнаружили, что не закрыли изнутри дверь, так что все те час-полтора, пока кувыркались голыми на твоей общежитской кровати, мы не были застрахованы от того, что кто-нибудь случайно войдёт в комнату и обнаружит нас. Но обошлось.
   Зато не обошлось чуть позже, когда я уже оделся и ушёл от тебя. В нашей комнате бездельно торчали Славка Буторов и парень из Калуги, которые с ехидцей поинтересовались, где это я болтался, выйдя на пять минут, так что они никак не могли отыскать меня. Я наугад назвал какое-то место, и они дружно заржали, потому что вернулись оттуда только что и меня там, естественно, не видели. Штирлиц прокололся по-глупому. Даже будучи раскрытым разведчиком, я всё равно не сказал им ни слова о тебе, но, думаю, моя блаженная рожа наёбшегося самца и не требовала никаких дополнительных разъяснений либо комментариев.
   К чести наших мужиков, они восприняли наши с тобой отношения не как лёгкую интрижку, и я не припомню ни единого случая, когда они попытались бы шутить по поводу нас с тобой. Не знаю, как это бывает у женщин, но мужчины очень чётко отличают настоящее чувство от бытового траха и относятся к нему серьёзно, с молчаливым уважением, что ли.
   Потом мы ложились в постель ещё многажды – ко взаимному удовольствию. Но – вот удивительное дело – память моя не сохранила больше ни одного интимного воспоминания. По твоему собственному признанию, после секса тебе до одури нравилось лежать, вжавшись в меня, прикрыв глаза и слушая мой голос – независимо от чуши, которую я в тот момент нёс. Ещё долго после каждого расставания ты пальцами помнила ощущение моей кожи и чувствовала где-то около своей сонной артерии моё дыхание. Мы вибрировали тогда в унисон, и эта щемящая вибрация не отпускала тебя даже тогда, когда мы были порознь, а уж тем более – когда оказывались рядом.

Письмо четвёртое. Минет на грани тьмы и света

   Мир переполнен насмешкой над самонадеянным человечишкой. Никогда не знаешь, за каким углом тебя может ёбнуть по голове кирпич, свалившийся с крыши. А случайно купленный по пьяни лотерейный билет способен в мгновение ока сделать тебя миллионером. И мог ли, скажите мне, хоть чуть-чуть задумываться маленький мальчик из Сибири о том, что когда-нибудь рядовое сосание хуя станет для него лакмусовой бумажкой отношений?

   Времена вурдалаков
   Пару месяцев перед отъездом в Москву на учёбу я прожил на съёмной квартире у двоих неряшливых, бедно живущих пенсионеров. Ежеутренне старуха-хозяйка набирала в кухне пару трёхлитровых банок воды из-под крана и, кряхтя, волокла их в комнату, где ставила на стол перед телевизором. Затем, почёсывая дряблую жопу в синих штанах с начёсом, включала ящик и садилась поближе к нему, благоговейно приговаривая: «Сейчас Алан Владимирович нас лечить будет».
   Полуседой и очкастый, благородной внешности Чумак возникал из серой мути на экране чёрно-белого телевизора и молча начинал совершать пассы. Шевеля губами, как будто он пережёвывал хлебный мякиш, целитель несколько минут хаотично вращал кистями рук, после чего извещал телезрителей о том, от какой хворобы он только что излечил их.
   Довольная бабка подрывалась с места и неслась поить заряженной водой своего старика, который, похоже, вообще мало что понимал в происходящем. Под бдительным наблюдением грозной половины дедок, давясь, выпивал несколько кружек целебной воды, а потом в течение дня то и дело шарил костлявой рукой под кроватью, где у него стояло ведро для мочи. Остальную волшебную влагу из банок старушенция выдувала самостоятельно, набираясь силы и здоровья, чтобы назавтра снова наполнить стеклянные ёмкости халявными микстурами кудесника Чумака.
   Ты помнишь, что те годы стали временем расцвета полнейшего мракобесия? Как это случается в любые эпохи перемен и революций, с самого дна общества поднялась грязная муть, быстро заполонившая площади городов, страницы газет и телеэкраны. Чуть позже всё это назовут нарождающейся демократией. А ещё стало понятно, что атеизм, который государство 70 лет столь тщательно прививало советским гражданам, оказался фикцией, и на самом деле всякий обыватель продолжал втихушку верить в разного толка богов, ведьм, леших и домовых. Человек по определению слаб и ленив: ему проще поверить в сверхъестественные силы, которые нежданчиком вывалятся из пространственно-временного континуума и дадут лошаре всё, что тот только пожелает: здоровье, деньги, любовь и карьерный успех. Потому меня нисколько не удивляет широко рекламируемое сегодня возрождение плакатного православия – того же ебаного мракобесия, только в иной обёртке.
   А тогда, в конце восьмидесятых, как по мановению волшебной палочки из небытия вылезли фельдшерша иранского происхождения Джуна Давиташвили, тележурналюга Алан Чумак, актёр-недоучка Юрий Лонго, прославившийся оживлением жмуров, и ещё какие-то упыри, имён которых я уже и не упомню. Всех их я считаю наглыми жуликами, в той или иной степени овладевшими навыками манипулирования внушаемой публикой.

   Гений телевизионного злодейства
   Особняком ото всех экстрасенсов стоял психотерапевт Анатолий Кашпировский, славу которого тогда можно было сравнить разве что с гагаринской. Брутальный мужчина с пронзительным взглядом и с чёлкой, фасон которой позже переймут все российские бандюганы, наводил священный ужас на малолеток, старух и разведёнок Советского Союза. Он говорил сурово и уверенно, жестикулировал скупо и гипнотизировал пациентов своим голосом, как удав Каа, то понижая, то повышая его тональность. Не зря весь 1990-ый год телепередачи с участием Кашпировского транслировались во Вьетнаме: я думаю, что носители тональных языков – типа китайцев или вьетнамцев – должны писаться от счастья, слушая завораживающую речь волшебника.
   Кстати, с писающихся мальчиков и началась глория мунди психотерапевта, который в 1988 году исцелял короедов от энуреза в передачах украинского телевидения. Затем был ещё один забавный телемост: в ходе него Кашпировский с помощью гипноза дистанционно обезболил из Киева пациентку, которой в Москве удаляли опухоль сиськи в режиме онлайн. Ход операции позже показали по телевизору, и всяк, кто жил в те времена, запомнил на своих экранах хмурое лицо психотерапевта, заговаривающего зубы тётке, и беззаботную улыбку женщины, мясо которой в этот момент терзали скальпелями хирурги.
   Но настоящая вакханалия началась с октября 1989 года, когда Центральное телевидение СССР запустило целую серию передач с участием Кашпировского. Для этих телесеансов не пожопились даже предоставить концертную студию «Останкино», в которой доселе выступали лишь известнейшие писатели, певцы и артисты. Раз в две недели, по воскресным вечерам, под гитарные переборы Франсиско Гойи в этом зрительном зале начиналось действо, по ходу которого у зрителей сами собой вращались головы, размахивались руки и рассасывались рубцы, а у писающихся детишек включались так называемые будильнички.
   Задумай он в то время пойти в политику и замутить собственную партию – Кашпировский без проблем стал бы президентом СССР, легко победив Мишаню Горбачёва, мужчинку приятного во всех отношениях. Кстати, интимные отношения телечародея с политикой всё-таки состоялись. Говорят, пробиться Анатолию Михайловичу на Центральное телевидение помог толстожопый мошенник Алексей Митрофанов, в будущем – один из бонз ЛДПР и матёрый ренегат. Может быть, для того, чтобы отблагодарить благодетеля, Кашпировский вступил в ЛДПР и в 1993 году даже был избран депутатом Госдумы от партии, но уже через пару лет ему пришлось свалить из партийных рядов. Видимо, Жирик решил, что сразу двое манипуляторов в ЛДПР – это слишком до хера.
   Но всё это – позже, а пока в 1989 году Кашпировский собирал многомиллионные телеаудитории, и некому было напомнить охуевшим гражданам СССР завет апостола Павла: не участвуйте в бесплодных делах тьмы. Вождей партии и правительства, которые в то время больше заботились о том, чтобы удержать власть в своих трясущихся руках, видимо, нисколько не ебло то, что после сеансов Кашпировского у детишек-эпилептиков начинались мощные припадки, у многих людей обострялись хронические болезни, а некоторые адепты мага и вовсе съезжали с глузду, плавно перемещаясь от телеэкранов в психушки.
   Кстати, с Кашпировским был связан один мой давнишний моментальный и неконтролируемый страх, о котором я до недавних пор никому не рассказывал. Уже вернувшись из Москвы с учёбы, я поехал навестить родителей и воскресным вечерком задремал над диване под звуки очередного сеанса телемага. Тут-то и приснился мне кошмарик, после которого я проснулся в холодном поту: Кашпировский, засунув мне в анус свой длинный, холодный и крючковатый палец, выворачивает мои внутренности наизнанку, и я испытываю просто охеренную боль. Было ли это мимолётным проявлением моей латентной гомосексуальности – ни до, ни после не обнаруживавшей себя – или воплощением моего подсознательного отвращения ко всякого рода чародеям и колдунам – хуй знает. Однако с тех пор любое упоминание психотерапевта в СМИ вызывало во мне лёгкое чувство омерзения, как будто маг и чародей в самом деле когда-то покушался на мой священный анус.
   Этот страх я благополучно изжил в себе, и когда Кашпировский несколько лет назад снова вернулся в телевизор, я специально посмотрел пару передач с ним, не ощущая ничего, кроме иронии, при виде постаревшего инфернального клоуна.

   Проверено – минет
   Вспоминается забавный анекдот тех времён. Перед началом сеанса, как водится, Кашпировский зачитывает перед залом отклики исцелённых масс: «Уважаемый Анатолий Михайлович! После вашего лечения у нашего дедушки рассосались шрамы от сабельных ран, полученных им ещё на Гражданской войне». Зал глухо ревёт от восторга. Следующее письмо: «Дорогой Анатолий Михайлович! Когда вы проводили свой сеанс по телевизору, у моего умершего мужа рассосались трупные пятна». Зал в экстазе. А вот радиограмма с борта теплохода «Украина»: «Анатолий Михайлович! После ваших телесеансов у нас на судне рассосался кок: если раньше он отсасывал только у капитана и боцмана, то сейчас преследует своими приставаниями всю команду».
   Вот, собственно, об этом – о заявленном в заглавии минете – я сейчас и расскажу.
   Что такое минет, я знал с детства. Правда, исконное, французское звучание этого термина стало мне известно лишь в подростковом возрасте: в наших пацанских компаниях большее хождение имели смачные эвфемизмы типа – ввалить лысого за щеку, сыграть на жилистой флейте, завафлить, дать на клык, хапнуть вялого, стрельнуть в башню, – и тому подобные затейливые выражения. Приблизительно ко второй или третьей своей женщине я набрался храбрости и таки засунул свой хер за щеку партнёрше. Особого восторга у меня эта процедура не вызвала, и до настоящего времени скрежету зубовному, шершавому языку и жёстким ротовым мышцам я предпочитаю истекающий молоком и мёдом вязкий омут вагины.
   Так вот, если отталкиваться от сохранившегося графика телесеансов Кашпировского, то первый минет случился у нас с тобой вечером 22 октября 1989 года, когда маг из телевизора в очередной раз силою внушения лечил на расстоянии рак у советских людей и заводил внутренние будильнички их ссущимся детишкам.
   Ты же помнишь, что в нашей общаге было оборудовано что-то вроде красного уголка: обычная комната, в которой стояли телевизор и с десяток стульев. В ней вечерами собирались скучающие курсанты и курсистки, у которых не нашлось компании выпить либо не выдалось каких-то более важных дел в городе. Тогда, впрочем, было модно смотреть в вечернем эфире всякие актуальные телепередачи общественного звучания (вроде «Взгляда»), а потом бурно обсуждать их, в красном уголке постоянно кто-то толкался, и потому меня до сих пор удивляет, что в тот вечер мы с тобой отчего-то оказались в нём лишь вдвоём.
   Как раз шёл очередной телесеанс Кашпировского, и на экране творились его обычные чудеса, когда – не знаю уж, почему, наверно, повинуясь своим внутренним желаниям (вряд ли это было экстрасенсорным воздействием чернокнижника) – ты встала передо мной на колени, потянула вниз резинку моих спортивных штанов, взяла в рот брата моего меньшого и принялась сосать его. Я сидел дурак дураком, оцепеневший и совершенно ошеломлённый. Не потому, что меня шокировало сделанное тобой. Не потому, что в красный уголок на мерцание телеэкрана мог влететь непрошеный свидетель. И не потому даже, что я пережил небывалые эротические ощущения. Просто в эти мгновения я почувствовал, до какой степени дорог тебе. Этот неосознанный жест с твоей стороны стал проявлением доверия, максимальной открытости и нежности, когда уже не знаешь, как можно ещё ближе к себе сделать родного человека, когда всего его хочется вобрать в себя, не задумываясь ни о чём и не помня себя. Именно тогда я и понял, до какой степени влюбился сам в хрупкую девочку из Свердловска, так что мне даже страшно стало.
   В мире зверином и мире человеческом существует забавная особенность организмов: иногда первоначальные чувства или образы внешнего мира могут быть настолько сильны, что способны повлиять на всю последующую жизнь существа. Так первый же движущийся предмет, даже неживой, который видят только что вылупившиеся из яиц утята, они считают своей мамой-уткой и толпой бегут за ним. Учёные – а проблемой в разное время занимались сам дедушка Фрейд и старый нарколыга Тимоти Лири – дали этому парадоксальному явлению название импринтинга, или, говоря по-русски, запечатления.
   Увы, после того телепросмотра минет так и не приобрёл в моей жизни особого сексуального значения. Зато всякий раз впоследствии, когда мне хотелось проверить на прочность и искренность мои отношения с какой-нибудь женщиной, я непременно пихал ей за щеку свой шлямбур и прислушивался – почувствую ли снова внутри себя те самые флюиды нежности и доверия. Смешной индикатор для определения любви, правда же?
   За прошедшую четверть века я и сам стал изрядным манипулятором. Теперь без особых проблем я могу приболтать в койке любую Мотрю или убедить человека действовать в соответствии с моими желаниями, а потому имею полное право дать тебе на расстоянии установку на счастье, как делал это когда-то старина Кашпировский.

   Один. Дано тебе будет легко переходить опасные перекрёстки, чётко соображать даже с похмелья и хорошо спать ночью.
   Два, три. Да не посетят тебя сомнения по поводу сделанного, уныние в любой форме и зависть к злым сердцам.
   Четыре, пять, шесть. Да обойдут тебя стороной болезни, недобрые люди и бродячие собаки.
   Семь, восемь, девять. Пусть легко ты отнесёшься к тому, что я сейчас выдаю наши с тобой военно-половые тайны: всё равно любые сроки давности по ним истекли.
   Десять. Сеанс завершён.

   Будь счастлива, Танечка.

Письмо пятое. К разным берегам

   Согласно Борхесу, жизнь каждого человека похожа на сад расходящихся тропок, когда на каждом, даже самом микроскопическом перепутье своей судьбы он вынужден делать выбор направления, в котором пойдёт. И никому (самому человеку – в первую очередь) не известно, насколько правильным был этот выбор и куда он заведёт в итоге судьбу выбирающего.
   Лишь потом, спустя целую кучу времени и уже будучи старым пердуном, индивидуум может запоздало спохватиться и помечтать: «Эх, если бы я смог заново переиграть какие-то моменты своего прошлого, тогда ого-го как круто повернулась бы моя планида…» А вот хуй! Жизнь пишется сразу и набело, без эскизов, так что каждому остаётся только надеяться и веровать в то, что существуют мириады параллельных миров, в части из которых его жизненный путь сложился намного удачней, а где-то, возможно, – даже идеально.

   Откровения пятижёнца
   Когда у меня интересуются, сколько раз я был женат, а я отвечаю, что пять, граждане, не избалованные разнообразием блюд в своей семейной жизни, делают брови домиком и говорят тривиальное «О!». Однако стоит разъяснить им, что я понимаю под этим сакральным числом, как нездоровый интерес к моей персоне отчего-то быстро улетучивается.
   Бабы – те очень неровно дышат по отношению к законному браку. Предложение, сделанное коленопреклонённым самцом, марш Мендельсона в загсе, белое платье и фата (даже если новобрачную сопровождает целый выводок детишек от предыдущих браков), а также букет невесты – это полный набор придуманных человеками условностей, от которых, тем не менее, у любой девки сносит крышу в произвольном направлении. Синяк, отштампованный загсовой тёткой в паспорте, означает для женщины свидетельство о праве собственности, которое, как она надеется, привязывает к ней её мужчину хлеще, чем купчая – крепостного мужика.
   Понимание обычно приходит много позже. Насчёт того, что свидетельство о браке – не более чем одна из многих глупых бумажек, нафантазированных цивилизацией. Насчёт того, что от дверей загса никого не забирают прямиком в рай архангелы, а всего лишь начинается новый этап жизни, не всегда пряничной и исполненной перманентных праздников. Насчёт того, что мужа, когда он по-настоящему хочет уйти из семьи, не смогут удержать ни угрозы самоубийством, ни общие короеды, ни даже хата, купленная в ипотеку.
   Я, дважды за жизнь сходив с бабами в загс, уяснил для себя, что официальный брак – не более чем ловушка, созданная государством для своих подданных. Даже обычно выдвигаемые сторонниками брака в качестве аргумента дети и нажитое имущество не имеют никакого значения при нашем законодательстве: короеду в свидетельстве о рождении можно написать любую хуйню, а раздача барахлишка усопшего легко регулируется своевременно написанным завещанием. Поэтому, если раньше в брачный капкан загоняли суровой плёткой в виде налога на бездетность (метко названный в народе налогом на яйца), то сейчас заманивают коврижкой, именуемой «материнский капитал». Фактически же всё, что требуется от регистрации брака государственной машине, – это посчитать своих хомячков, живущих парами, и связать их круговой порукой, ибо человек семейный обременён множеством обязанностей, так что не кинется бузить на площадях, ниспровергать власть и делать прочие неприятные для неё вещи.
   Лично я под браком понимаю достаточно длительный период жизни, который проживаю по любви с одной-единственной женщиной. Естественно, что в этот период мы с ней не только ебёмся, но ещё и трогательно заботимся друг о друге, ведём общее хозяйство и строим совместные планы на будущее. Под мою трактовку брака равным образом попадают как традиционная регистрация жизни в паре, так и то, что у мусоров именуется казённым словом «сожительство», а у малограмотных обывателей – гражданским браком. Поэтому, по моим подсчётам, за жизнь я был женат пять раз, вот только два последних брака официально не фиксировал, чтобы не оставить государству шансов поймать меня,«яко посреде хожду сетей многих».
   Всё остальное – спонтанная разовая ебля, непродолжительные интрижки или почки любовных отношений, по тем или иным причинам так и не распустившиеся в полноценные цветущие ветви.
   Последнее – это о тебе.

   Двухфигурный эндшпиль
   Спустя два десятилетия после нашего расставания в одном из своих писем ты спросила: «Никак не могу вспомнить, что я такое сказала или не сказала, сделала или, наоборот, не сделала, что расстроило тебя в наш предпоследний день?». Ровным счётом – ничего. Наш разрыв был просчитан мной, как шахматная партия, и это было одним из многочисленных случаев в моей жизни, когда я осознанно расставался с женщиной, которую любил.
   Время нашего пребывания в Москве завершалось. В начале ноября слушатели курсов должны были разъезжаться по своим городам и весям огромной империи, которая развалится всего через два года. И мне надо было всерьёз делать для себя выбор: остаюсь с тобой или иду дальше своим путём в одиночку. Всю последнюю неделю я бродил по столице и бессчётное количество раз анализировал ситуацию.
   Мне было некуда звать тебя: в областном центре я прожил к тому времени всего год, обитал на съёмной квартире у вонючих стариков, а на студии телевидения только-только успел закрепиться по-настоящему. Срывать тебя с ребёнком из родного города, где ты прожила всю жизнь, в Сибирь, в неизвестность, в неуют – было бы слишком жестоко, тем более, что чуйка сигнализировала мне: страну нашу ожидают очень непростые времена. А в очередной раз менять место проживания самому и переезжать на Урал, снова стремиться зацепиться – но уже там, в совершенно чужой для меня среде, оставляя далеко позади своих родных и шестилетнего сына, в воспитании которого я наивно надеялся участвовать, – не хотелось мне. Было, от чего сломать башку.
   Но самым главным аргументом против возможности нашего союза был твой сын Женька. Предыдущие отношения чётко научили меня тому, что в паре «мать и ребёнок» всякий посторонний мужчина будет третьим лишним всегда. Как ни старался я стать незаменимым для своей прошлой женщины (второй моей жены, к слову сказать), как ни клялась она в любви ко мне, но всякий раз – стоило возникнуть между нами её маленькой дочке Насте – и материнское внимание сразу же переключалось на родную кровиночку, а я ощущал себя выброшенным на обочину чужой семьи, что в конце концов и подкосило нашу совместную жизнь, не успевшую даже толком начаться. Это сейчас девочка Настя выросла во вполне себе ебабельную бабёнку средних лет, а тогда она была маленькой вредной пиздюшкой, немало помотавшей нервы мне.
   И вот сейчас мне предлагалось заново пройти тот же самый квест в виде семьи с уже готовым ребёнком. А самая изощрённая гадость судьбы заключалась в том, что наших сыновей звали одинаково, и были они практически ровесниками. Это не помещалось у меня в голове: как это я смогу заместить в своём сердце лично сделанного мной пацана на чужой симулякр, который – если даже я выращу его – никогда не станет моим настоящим сыном? Да и станет ли кем-то вообще: если зачастую даже родные дети забивают хуй на собственных родителей, то сложно было бы ждать какой-то благодарности от отпрыска чужого мужика.
   В итоге рассудив, что дважды на грабли способны наступать только дебилы, я решился порвать с тобой. Мне надо было улетать домой, а ты ещё на несколько дней должна была остаться в Москве, чтобы утрясти какие-то свои дела. Наша с пацанами жилая секция моментально опустела, и на последнюю ночь, остающуюся нам с тобой, я переселился к тебе в комнату.
   Когда-то давно я прочёл повесть Людмилы Петрушевской «Свой круг», крепко запавшую мне в память своим сюжетом. Героиня, знающая о своей смертельной и неизлечимой болезни, одна воспитывает сына, недалёкого парнишку, ссущегося в постель. Отцу, у которого другая семья, нет нужды до мальчишки, так что после смерти матери пацанчик ожидаемо тронет в жизнь через тернии интернатов. Понимая это, героиня собирает у себя в гостях весь разношёрстный круг своих заклятых друзей, в том числе бывшего мужа и его новую бабу, а потом устраивает беспричинный скандал и при всех смертным боем мудохает в кровь своего сына. Ну, тут всеобщее возмущение, натюрлих, а отец прилюдно орёт, что забирает сына у матери-ехидны. И героиня отныне спокойна: она знает, что – когда умрёт вскоре – о её ребёнке позаботятся.
   Нечто похожее для нашего прощания задумал провернуть и я, без мордобоя, правда. В тот вечер я был мрачен, груб с тобой, в довершение ко всему ни с того, ни с сего сорвался, наорал на тебя, а потом театрально надулся, так что в одну постель мы легли вместе, но спинами друг к другу. Мне необходимо было, чтобы ты напоследок запомнила меня злобным неадекватом, о разрыве с которым и грустить не стоит. Ты будешь ещё несколько недель сердиться на меня, а потом, когда это пройдёт, уже слишком поздно станет исправлять что-то: мы будем слишком далеко друг от друга, и рано или поздно рана в том месте, где был я, зарубцуется.
   Наутро я собрал вещи и молча тронул на выход. Ты поехала было со мной, чтобы проводить меня до последней станции метро – «Юго-Западной», откуда шёл рейсовый автобус до аэропорта «Внуково». Мы стояли на движущемся вниз эскалаторе «Рижской», который ещё помнил наши поцелуи на виду у москвичей, и ты глазами, полными слёз, вглядывалась в моё лицо, не понимая, что же произошло. Внизу, на платформе, когда подкатил очередной метропоезд, я резко вырвал свою руку из твоей, сказал, что дальше провожать меня не надо, вскочил, не оглядываясь, в вагон и уехал, оставив тебя одну. Ни своего рабочего телефона, ни адреса я не оставил тебе, да и не было у меня его тогда, постоянного адреса.
   Я прилетел в Кемерово и проехал по погруженному в темноту вечернему городу, который – даже после мрачной Москвы – показался мне ещё более нищенским и пришибленным. Но это был уже мой город и мой путь, который я выбрал добровольно.
   Через пару дней мне удалось договориться с руководством студии телевидения о том, чтобы мне выделили койко-место в небольшой гостиничке при студии, и с облегчением съехал от хозяев-стариков. Ещё через пару месяцев жизнь моя развернулась тугой спиралью и швырнула меня вперёд, в девяностые – то залихватские и преисполненные надежд, а то нищенские и уркаганские. Через некоторое время я официально женился, но ещё долго вспоминал тебя и нашу короткую московскую осень. Не знаю, насколько удалась моя неуклюжая хитрость с расставанием (спросить тебя об этом впоследствии я так и не набрался духу), но очень хочется, чтобы разрыв этот дался тебе малой кровью.

   Заглядывая в зеркала
   Давным-давно, настолько, что я и не упомню, когда это было, мой выросший сын уехал жить в Новосибирск, напыщенно именующий себя столицей Сибири. Там он успешно не закончил институт, поскитался по множеству съёмных хат, перебрал некоторое количество девок, пробуя их в качестве подруг жизни, пока наконец не остепенился, завёл небольшой бузинесс, сводил в загс некую тётку на несколько лет старше себя и благополучно размножился посредством неё.
   Изо всех подружаек его юности с наибольшей теплотой я вспоминаю Наташку, маленькую раскосую татарочку родом откуда-то из Омской области. С ней мой сын прошёл самые трэшовые жилища: студенческие общаги, а потом – даже жизнь в подъезде. Нет, бля, я не прикалываюсь: какое-то время они с Наташкой снимали комнату, представлявшую собой отгороженный от прочих жильцов дома кусочек проходного подъезда на первом этаже, в котором имелись вода и батарея отопления, ванная, совмещённая с кухонькой, и даже крохотная спаленка, где в качестве кровати на полу валялся матрас. Помню, как от подобного аскетизма прихуел я, когда приехал в Сиб навестить молодую пару, а юные голубки представились мне двумя беззащитными детишками, которые прижались друг к другу в мрачных джунглях мегаполиса.
   Но это всё – лишь пролог к истории, которую я хочу рассказать тебе. В ту поездку мы не только блуждали по городу, рассматривая немногочисленные блевотные достопримечательности Сиба. Я очень хотел заехать в гости к одной из своих дальних родственниц, тёте Тане Трофимовой. С незапамятных, однако, ещё довоенных времён она жила в Новосибирске, работала на авиационном заводе имени Чкалова, но за всю трудовую жизнь не получила от ебаного государства ничего, кроме комнаты в коммуналке. Единственный её жених погиб в Великую Отечественную, более тётя Таня замуж выйти не пыталась, так и просуществовав одиночкой до самой смерти в восемьдесят три, а последним, кто скрашивал её дни, была глупая мелкая собачонка, лающая на всех подряд и ссущая где попало.
   Тётю Таню любила вся наша родня. Один раз в году – в положенный ей отпуск – она не ехала на моря или в дома отдыха, а отправлялась на свою историческую родину, где методично обходила всех родственников, останавливаясь в каждой семье на несколько дней, и каждый мечтал, чтобы тётя Таня оставалась у них чуть подольше. С ней в жизнь приходил праздник: невиданные новосибирские сладости – для детей, хлопоты на кухне и долгие застолья – для взрослых. Однако самым любимым занятием тёти Тани была игра в карты. Не в вист, покер или преферанс – в обычного дурака. Не на деньги – просто на интерес. Но эту игру она освоила в совершенстве и играла божественно. Тётя Таня, как гроссмейстер, ведущий партию вслепую, чётко помнила, какие карты уже вышли из игры, какие ещё остаются в колоде и на руках у других игроков. Оставить её в дураках было совершенно невыполнимой миссией, и время, проводимое за карточным столом, становилось звёздными часами моей тётушки.
   Будучи в гостях у сына и его Наташки, я потащил их в гости к тёте Тане. По пути мы купили пошлый тортик и бутылку вина. Надо было видеть, как обрадовалась тётушка нашему приходу! Она уже очень сильно болела, плохо передвигалась, один глаз у неё не видел совсем, а другой – видел лишь отчасти, но тётя Таня тут же засуетилась и начала накрывать на стол, выставляя всякую вкуснятину, какую только могла позволить её микроскопическая пенсия.
   Когда пообедали и выпили, мне захотелось сделать тётушке приятное, и я предложил сыграть в карты, от чего она просияла, как девушка на выданье. Сели за стол, и тётя Таня попросила нас: «Ребята, я вижу совсем плохо, так что вы говорите, какую карту бросаете в игре, чтобы я ориентировалась». И что же? Играли мы долго, несколько часов: за это время мы с сыном остались в дураках по несколько десятков раз, хитренькая Наташка смогла ограничиться несколькими разами, и только тётя Таня не проиграла ни разу.
   Уже вечером, когда сын с подругой отправились жить в свой подъезд, я остался заночевать у тётушки. Мы гоняли с ней чаи и беседовали о родственниках, я рассматривал её фотоальбомы, как вдруг тётя Таня – вне всякой зависимости от темы нашего разговора – вдруг выдала мне такое, чего я до сих пор забыть не могу и не забуду до самой смерти: «Знаешь, Серёжка, я иной раз подойду к зеркалу, смотрю в него и недоумеваю: что за старая и страшная образина глядит на меня оттуда? Это не я. Я-то знаю, что по-прежнему молодая и красивая, только меня зачем-то запихали в эту сморщенную шкуру». Через пять лет она умрёт…
   Спустя двадцатилетие после нашего с тобой расставания в московском метро я отчего-то пренебрёг правилом не возвращаться к былым возлюбленным и начал искать тебя. Наверно, в тот период жизни мне было особенно тяжело, и я хватался в своём прошлом за любые выступы, которые помогли бы мне уцепиться ногтями за край и подтянуться обратно – подальше от бездны. Я чудом нашёл тебя в социальных сетях, написал, и ты ответила мне. Затем – уже по электронной почте – у нас завязалась переписка, продолжавшаяся несколько месяцев, и мы обменялись пятью-шестью посланиями. Я узнал, что ты, пережив некоторое количество любовей разной степени страстности, более ни разу не вышла замуж, вырастила сына, сменила несколько квартир, около двух десятилетий работала на телевидении, а потом ушла в редакторы одного из журналов, где и трудишься посейчас.
   Постепенно наша переписка сошла на нет, даже нескольких кратких телефонных разговоров оказалось недостаточно для того, чтобы тоненькая ниточка восстановленной связи стала толстым оптоволоконным каналом. Возможность быть вместе осталась далеко позади, на одном из перепутий сада расходящихся тропок, откуда мы двинулись к разным берегам и за двадцать лет прошли слишком большие индивидуальные пути в сторону смерти, чтобы попытаться сделать крюк и вернуться к точке отсчёта.
   Но как в каждом человеке до самого последнего его дня крохотным семечком остаётся ребёнок, которым он был когда-то, так и у нас не отнять нашего совсем краткого общего прошлого в осенней Москве 1989 года. Мне совершенно шизофренически кажется порой, что бэушные скафандры седого дядьки и пожилой тётки, надетые на нас сегодня, однажды развалятся к ебеней матери, и на свет, хохоча, выберемся мы настоящие – молодые и красивые, потому что внутренне, к счастью, мы не изменились. Пусть даже это случится лишь у той черты, где любые тропки сходятся в одной точке…

Ария ловца на живца

   «Уважаемый Сергофан! Периодически читаю Ваши тексты в интернете. С какими-то из высказываний соглашаюсь, против чего-то как женщина активно протестую, но речь сейчас не о том.
   Хотелось бы спросить: если вы такой умный и опытный мужчина, почему бы Вам не задействовать свой мозг в мирных целях вместо того, чтобы брызгать ядом и желчью в сторону бедных женщин?
   Вот ситуация, с которой я хочу обратиться к Вам. Уже два года встречаюсь с молодым человеком, всё у нас прекрасно, и он говорит, что любит меня, но вот до официального оформления наших отношений дело никак не дойдёт.
   Какой метод Вы посоветовали бы использовать мне, чтобы я наконец-то смогла приобрести статус замужней женщины?
   Надеюсь, что, отвечая, Вы обойдётесь без Вашего обычного ехидства.
   С уважением – N.»

   Сестрёнка (да позволь мне обращаться к тебе так), я пребываю в огромном затруднении. Давая мне свою вводную, ты была лаконична настолько, что суровые спартанцы в сравнении с тобой кажутся пошлыми болтунами. Женщина и мужчина, любовь, два года отношений – вот и всё, никаких дополнительных сведений, чтобы можно было выдать совет, адекватный ситуации. А посему попытаюсь изложить универсальные рекомендации, подходящие для большинства дам. Что касается более редких и изысканных приёмов – это, как модно говорить сейчас, предмет индивидуальной консультации. Трепещу от одной только мысли о том, что теперь уже мужчины за раскрытие наших уязвимых мест сочтут меня гнусным ренегатом, и я рискую попасть под раздачу обоих полов. Но чего только не сделаешь ради женщины…
   Начну с разумных сомнений. А вообще тебе это надо? И для чего? Наверняка ты и сама не раз повторяла сакраментальное: «Браки совершаются на небесах». Откуда же такое маниакальное стремление непременно пришлёпнуть крылышко ангела лиловой печатью горзагса?
   Пока у вас с твоим молодым человеком всё прекрасно и удивительно: вы видитесь один раз в несколько дней, ходите в театры и рестораны, а после задыхаетесь в постельных восторгах. Возлюбленный твой бел и румян, лучше десяти тысяч других; щёки его – цветник ароматный; живот его – как изваяние из слоновой кости, обложенное сапфиром, ну и всё такое прочее. Ты видишь его исключительно с иголочки одетым, чисто выбритым и практически трезвым. Он таскает тебе цветочные веники, катает тебя на трамвае и вообще не жалеет наличности на твои милые женские капризы. Ты понятия не имеешь, как выглядят, а, самое страшное, – как воняют его нестираные носки.
   И всю эту идиллию ты хочешь враз порушить замужеством?!
   Я всегда знал, что у женщин плохо обстоит дело с логическим мышлением: они живут эмоциями, а потому им чудится, что с началом семейной жизни праздник станет не эпизодическим, а перманентным. И когда реальность жестоко обламывает их, бедняжки несутся просить пардону обратно в загс (а при наихудшем раскладе – в суд) с криком: «Эх, не о таком браке мне мечталось!».
   На днях прочёл в газете любопытную информацию о положении с разводами в небольшом сибирском городишке Белово. Ежедневно в среднем ПЯТЬ замужних женщин приходят в тамошний городской суд с заявлениями о разводе, причём у большинства из них стаж семейной жизни – от пары месяцев до нескольких лет. Одна прихватила мужа в постели сразу с двумя чужими тётеньками, у другой муж мало зарабатывает, у третьей, наоборот, много пьёт и имеет обыкновение из ревности постёгивать до синяков свою суженую.
   И что, до оформления брака все эти мужья были идеальными, а хвост и копыта выросли у них в одночасье? Никогда не поверю. Просто так замуж невтерпёж было девочкам, что они прикрывали глаза на симптомы, которые бы встревожили не только психиатра и нарколога, но и всякого здравомыслящего человека. «А, притрётся со временем…». Нет, не притрётся, скорее наоборот: в повседневной жизни, как под лупой, в первую очередь повылазят и разрастутся именно те гадкие качества, которые твоему возлюбленному удавалось маскировать в период эпизодических встреч. Ну право же, только редкостный дебил не найдёт в себе сил пару вечеров в неделю побыть щедрым, умным и обаятельным соблазнителем!
   А, может, ты просто не хочешь оказаться белой вороной среди своих замужних подруг, и вообще для тебя давно подошло время размножаться?
   Скажи, сестрёнка, что реально даст тебе твой замужний статус кво, если у нас давно не осуждаются добрачные интимные отношения, былое сожительство без штампа в паспорте сейчас гордо именуется гражданским браком, и даже на суразят, сиречь бастардов или выблядков, рождённых без мужа, никто уже не показывает пальцами. Демократия выдала тебе все права: хочешь – меняй сексуальных партнёров через день, хочешь – просто живи с любимым в одном помещении, а хочешь – роди самостоятельно ребёночка и воспитывай его так, как считаешь нужным.
   Юридическое оформление отношений оправданно лишь в том случае, если твой избранник – олигарх, который со временем оставит своей вдове и наследникам заводы, газеты и пароходы. Но это скорее исключение, нежели правило, потому что подавляющее большинство российских мужиков – обычные работяги, способные передать по наследству лишь своё доброе имя, не раз штопаные штаны и кухонный гарнитур одна тысяча девятьсот бородатого года.
   Ах, сестрёнка, ну конечно же: он у тебя не такой, как все, он единственный и неповторимый, а я всего лишь клевещу на институт брака. Хорошо, верю, что на самом деле ты искренне намерена сменить свою изящную девичью фамилию на какую-нибудь там Вертибутылкину, мечтаешь ежедневно и еженощно видеть любимого рядом с собой, и чтобы дети ваши воспитывались в полной семье, а на старости лет можно было бы сесть рядом со своим божьим одуванчиком и кряхтя вспоминать былые радости. Верю.
   Ну, давай тогда начнём заманивать его в сети брака.
   Только определимся сначала, к какому типу дичи, милая моя Диана-охотница, относится твой самец, чтобы выкопать ловушку подходящего размера и достойно вооружиться.
   Одно из восьми: либо он маменькин сынок, боящийся оторваться от одной юбки и прицепиться к другой; либо законченный индивидуалист, не желающий принимать на себя ответственность ещё и за другого человека; либо закоренелый холостяк, который уже запамятовал, что вообще возможны какие-то формы совместного существования мужчины и женщины, кроме спорадического перепихона пару раз в месяц.
   Есть ещё вариант, когда твой избранник – вполне самостоятельный мужик, да только вот ты не устраиваешь его как возможная жена по причинам духовного или физиологического характера, и он просто вожжается с тобой до поры до времени, за неимением лучшей кандидатуры. Но скажи честно, нам такой козёл нужен? Ты же не будешь ломать свою тонкую натуру, чтобы подстроиться под его явно завышенные требования и жить смиренной овцой. Со слезами на глазах отпусти его, пусть идёт пастись на других лужайках.
   Итак, самое главное правило для девушки, мечтающей о замужестве, – не дави на него лобовой атакой, как танк «Фердинанд»! Если ты будешь изо дня в день канючить молодому человеку: «Ну когда же мы поженимся?», «Ребёночка хочу!» и аналогичные этому занудства, будь уверена – через месяц-другой он дематериализуется на манер сказочного джинна. А всё почему? Мужик, даже самый лоховатый, убеждён внутри себя, что серьёзные решения он должен принимать самостоятельно. Ты же не даёшь ему возможности ощутить, что идея о браке и ребёнке осенила именно его, а потом он сам воплотил её в реальность да ещё и тебе объяснил, дурочке. Действовать по-женски – значит тонко подвести его к принятию решения.
   Постулат нумер два. Никогда не удастся тебе добиться чего-нибудь, прививая своему партнёру отрицательные эмоции. Любой человек, независимо от пола, падок на похвалу, лесть, одобрение, искреннее участие. Поэтому количество скандалов, устраиваемое тобой возлюбленному, всегда будет обратно пропорционально достижению искомого, то бишь обручального кольца на твоём безымянном пальце. Самое эффективное – дать осознать мужчине простую вещь: с тобою ему хорошо и удобно так, как без тебя не будет ни с кем и никогда. Приёмов достижения этой кондиции у самца несколько, и они общеизвестны, но почему-то не общеупотребительны женщинами. А зря.
   Самый основной приём – внеси порядок и покой в его хаотичный мир. Он живёт один – прекрасно: прибегай в его холостяцкую берлогу на манер доброй феи, этакой барышни-крестьянки, выбрасывай бутылки из-под пива, мой засранные полы, разглаживай воротнички его застиранных рубашек. Если приходит к тебе – он должен попадать в мягкий и пушистый рай занавесок, пуфиков, халатов и разноцветных простынок, где ты царишь натуральной гурией (не спутай с фурией!). И постоянно корми, корми это животное побольше и повкусней, не давая ему прийти в себя и припомнить: а как же там эти блюда готовит его мамочка? Если удалось насытить зверя – первый раунд тобой выигран: с сытым мужиком уже можно работать безо всякой страховки.
   Вторая метода самая приятная – это постель. Не буду расписывать, что и как делать тебе там – девчонка ты взрослая, а пособий на сей счёт у нас сейчас вороха, даже для пионэров, извиняюсь – скаутов. Но вот одним секретом поделюсь непременно. Если ты видела хотя бы один немецкий порнофильм (а немцы – большие затейники по этой части), наверняка припомнишь, как при одном только взгляде на причиндалы своего партнёра порноактриса незамедлительно начинает вопить как резаная: «О, дас ист фантастиш!». И никакая это не гипербола, а точный расчёт: ведь даже всякий обладатель миниатюрного краника для пи-пи убеждён в душе, что обладает железным и безжалостным фаллосом. Да не разуверяй ты его в этом милом заблуждении, а лучше при всяком удобном случае восхищайся: «Какой же он у тебя большой и сильный!», даже если с трудом различаешь то, о чём ведёшь речь.
   Следующий метод труден, скажу честно. Мужчина, основные инстинкты которого удовлетворены, сразу же начинает думать о самореализации, о карьере или бизнесе. С этим ничего не поделать: самой природой своей мужик ориентирован на внешний мир, мечтает с дубиной в руках понестись всё равно куда и завоевать чего-нибудь важного для него. Тут ты не зевай откровенно, а прояви интерес к его интересам, пусть они и бесспорно тупые. Разинь пошире рот и слушай, слушай, слушай. Даже если вся эта бредятина не помещается в голове – периодически сбегай в туалет и веди там конспекты на клочках туалетной бумаги. Запомни по именам его друзей и коллег, научись поддерживать разговор про автомобили, попросись сходить с ним на хоккей, то есть постоянно давай ему понять: ты не просто так – погулять вышла, а верная боевая подруга.
   Комбинируя вышеописанные препараты в разных сочетаниях, их надо применять от трёх месяцев до года, в зависимости от степени тупости мужчины. На каком-то временном отрезке он с удивлением должен обнаружить, что со всех сторон окружён тобой и твоими заботами, более того – представить невозможно, как же до сих пор он обходился безо всего этого великолепия. И вот тогда он прижмёт твою руку к своей груди и скажет…
   А, может, и не скажет. Просто привыкнет к уюту, вкусной кормёжке, качественному сексу и начнёт воспринимать их как должное, не переводя в брачную плоскость. Тут ты должна задействовать эффект контрастного душа: в одну из встреч веди себя, как женщина его мечты (см. выше), а в другую – дуйся без причины, демонстративно игнорируй его интересы и отказывай самцу даже в самых невинных его желаниях. И вот так бросай его то в жар, то в холод своим необъяснимым поведением.
   Результатов будет два. Во-первых, он реально уяснит, что милая и заботливая ты куда лучше, и таковое твоё состояние необходимо поддерживать любой ценой. Во-вторых, это поубавит его самоуверенности и вселит в душу первый холодок страха за то, что ваши отношения могут и оборваться, если их не зафиксировать должным образом.
   Дополнительной жути можно нагнать на возлюбленного и старым как мир способом – вызвать в нём дикую ревность. Время от времени таинственно исчезай, отменяй назначенные свидания, ссылаясь на важные для тебя встречи. Идеально, если у тебя есть хороший и видный собой знакомый, которого можно как бы случайно продемонстрировать избраннику. Остальное воспалённое воображение самца дорисует – будь уверена. При этом вовсе не обязательно доводить дело до рукопашной между настоящим и мнимым любовниками (хотя зрелище это впечатляющее, поверь мне) или между делом наставлять рога своему тормозному женишку (таких возможностей и в грядущем браке у тебя найдётся ещё предостаточно).
   И вот когда избранник будет выведен тобой из состояния равновесия и шкурой ощутит ужас возможной потери, в один прекрасный день он прижмёт твою руку к своей груди и скажет…
   А, может, и не скажет. Ну, тут уже одно из восьми: либо ты неосмотрительно пытаешься связать свою судьбу с дауном, либо возлюбленный твой – тайный буддист, часами медитирующий в позе лотоса, и из состояния душевного равновесия вывести дешёвыми трюками его невозможно.
   Остаётся последний способ. Жёсткий и прямой, как удар кувалдой в лоб быку на бойне. В одну из встреч, пряча глаза и убавив регулятор громкости голоса до минимума, пожалуйся ему на то, что красный конь, ежемесячно пасущийся на твоей лужайке, на сей раз почему-то проскакал мимо. Через недельку вернись к разговору и сообщи, что побывала у врача, сдала анализы, а они не оставляют сомнений в беременности.
   Опаньки! Тут даже супермен побледнеет, покраснеет и хорошо если не напустит лужу, не сходя с места. Это рискованный ход. Субъект с психикой послабее может назавтра же выписаться с места проживания и укрыться от тебя на краю географии, поэтому беременность всё-таки лучше изобразить виртуальную, не то останешься в пиковой ситуации: хитрая, такая хитрая, но при этом – мать-одиночка. Если же он может достойно держать удар, то, как благородный человек, непременно предложит тебе руку и сердце. Уфф, высота взята…
   Что касается беременности, то после регистрации брака ты вольна избрать любой из сценариев: либо на самом деле скоренько залететь и произвести на свет чадо, которое, я уверен, будет обожаемо вами; либо сымитировать ошибку медицины, выкидыш и всё прочее, что подскажет тебе твоя неуёмная фантазия. Раз уж ты сумела провернуть столь сложную стратегическую операцию по заведению самца в стойло, то выйти и из этой ситуации будет для тебя семечками.
   Не удержусь от последнего предупреждения. Если ты наивно предполагаешь, что жизнь твоя завершится в момент регистрации брака, и ангелы возьмут тебя на небеса непосредственно от дверей загса, это убеждение может существенно осложнить твоё будущее.
   Видишь ли, сестрёнка, мир дуален, и всякому палачу в нём соответствует жертва, преступнику – тюремщик, а палочке – дырочка. И, расставляя силки своему возлюбленному, ты волей-неволей тоже попадёшь в ловушку – задашь стандарты собственного качества и поведения в браке. Тебе придётся соответствовать им в семейной жизни, более того – совершенствовать и разнообразить их. В противном случае твой теперь уже муж очень скоро начнёт предпочитать тебе работу, водку, друзей или женщин, которые будут напоминать ему тебя до брака. А там – один шаг до развода и статуса покинутой дуры. Я же хочу, чтобы вы жили долго и счастливо, наплодив множество короедов и померев в один день.
   Поэтому серьёзно задумайся, сестрёнка, прежде чем взять на вооружение мои советы. Но решившись – иди до конца. И успеха тебе!

Мрачные тайны, сокрытые под фатой

   Когда я был ещё зелёным салабоном лет восьми, мой отец, прикола для, показал мне как-то любопытную картинку-перевёртыш. На ней было изображено премилейшее юное существо в кудерьках и с большими доверчивыми глазами. Подпись гласила: «До свадьбы». Переворачиваешь картинку, а на ней торчит противная кочерыжка, всклокоченная и с вампирическим взором. Надпись уведомляла, что это – уже после свадьбы. Я похихикал над живописной забавой, тем дело и кончилось. Эх-ма, не понял я по малолетству папенькиной аллегории…

   Энное количество лет спустя я сходил в армию и вернулся оттуда, сжираемый стандартной болезнью молодого самца, озверевшего от однополого окружения. Хотелось праздника для души. И не просто так, чтобы сунул, вынул и ушёл, а чего-то светлого и чистого, так, чтобы розы – под ноги и сердце – к ним в довесок. Потому мысленно я отмёл с десяток доармейских подружек и вспомнил одну милую и наивную девушку, которой из рядов Советской армии даже отписал несколько эпистол.
   «А не наведаться ли мне к ней?», – спросил я своего другана Юрку, и дальше изложил всё ту же лабуду про розы и сердце под ноги. Юрка однако был парнем прагматичным и философски проворчал: «Иди-иди, дембелям все бабы дают». И в один прекрасный вечер милая девушка бросилась мне на грудь, а дальше всё было, как в сказке: с розами, звёздами, стихами и иными безумными дарами страсти. Она-то и стала первой из моих жён.
   Сейчас, озираясь в прошлое, я недоумённо вопрошаю себя: ну и куда всё это подевалось? Нешто истеричная неряшливая тётка с пронзительным голосом и есть то воздушное создание, которое я когда-то вынес на руках из загса (знал бы – тут же занёс бы обратно)? Почему обоюдное искреннее желание – жить долго и счастливо, а потом откинуть дряхлые копытца в один день – вылилось в истерики, скандалы и полнейшее непонимание друг друга?
   И вот что я думаю по этому поводу.
   Во всём, как всегда, виноваты феминистки-заразы. Это, конечно, утрированно, но от истины недалеко.
   Мы и женщины устроены совершенно по-разному. С этим ничего не поделать, к тому же на половые различия накладывается влияние среды, своеобразие воспитания и образования. В итоге каждый человек – самостоятельная и где-то даже самодостаточная планета, тусующаяся по мирозданию и воображающая себя пупком Вселенной.
   Всякую любовь можно сравнить с космическим катаклизмом глобального масштаба. Идёшь это ты себе по жизни, нюхаешь цветы и всё такое прочее, как вдруг на тебя нападает нечто похлеще поноса, разом меняющее вектор твоего существования и даже тебя самого. Когда любовь сравнивают с помрачением сознания, с амоком – я этому охотно верю. Когда Луи де Фюнес в старой кинокомедии касается губами руки любимой женщины, и его бьёт электрической дугой – это опять-таки истинная правда.
   Ещё евангелист Павел говаривал, что любовь долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Можете примерить это к вашим отношениям – на предмет их соответствия евангельским канонам.
   Сами любовные отношения есть эталон взаимных уступок, желания сделать как можно больше добра любимому, раствориться в нём, уберечь его от любых бед и огорчений. Однако, если жить на таком накале чувств достаточно длительное время, – это же свихнуться можно! Всякий школьный учитель физики забожится вам: если подать на лампочку напряжение большее, чем это положено, она быстро перегорит.
   А потому природа – не дура, и, добившись конкретного результата любовных отношений в виде орущего плода любви, она начинает выкручивать регулятор в обратную сторону: не надо, мол, так, ребята, – охолоните.
   Мы же, в силу поганого устройства нашего душевного механизма, ей в этом активно помогаем.
   В пору ухаживания, когда особям надлежит показывать друг дружке красоту оперения, мы тщимся изо всех сил, меняя носки по несколько раз на дню и добровольно мучая себя щипцами для завивки кудрей неправдоподобной красоты. Потом, когда свадебные пиры отшумят, и крики «горько!» незаметно начнут переходить в просто горько, как-то от природной лени забирается в голову нехорошая, но вполне логичная мысль: ну вот, теперь она моя (мой) навеки, так что же теперь, прикажете всю эту вечность ходить с накрашенным фейсом либо в отутюженных брючках? Не пора ли мне немножечко расслабиться?..
   Тут-то и начинается потеха. А чьи это грязные и дырявые носки стоят в углу? А чьи кружевные трусишки и лифчики заполонили ванную? А кто это слоняется по квартире нечёсаной и в драном халате покойной бабушки? А кто не закрыл крышку унитаза, сделав своё обычное пи-пи?
   Но это всё – пока лишь невинные цветочки.
   Хорошо ещё, собрат по несчастью, если твою избранницу мамаша вразумила хотя бы готовить яичницу. Тогда жизнь твоя будет относительно легка. Но это редкость, ибо девиц в наше время всё больше учат играть на фортепьянах, гутарить по-аглицки и танцевать бальные пасадобли, как будто поголовно готовят их к бракам с английскими и американскими послами. Милые мамки, да на ваших дочек столько иностранцев не напастись, даже если к ним присовокупить всех австралийских антиподов! И потому девушки заранее, воспитанием своим, обречены жить и мучиться с нашими ваньками, которые хотят просто прийти вечером с работы, нормально поесть, выпить пива, попялиться в телевизор, перепихнуться от души, а утром надеть чистые трусы. Хотя бы время от времени.
   В викторианскую эпоху всякий юный английский джентльмен сперва получал классическое образование, потом ехал путешествовать по миру и лишь ближе к тридцатнику, повидав всякого и помудревши, со всей ответственностью обзаводился семейством. И это правильно. В России молодых людей традиционно женили рано, чтобы не избаловались, да и в огромные крестьянские хозяйства всегда были нужны лишние рабочие руки. Традиция жениться ни свет, ни заря у нас сохранилась (а как же – гормон-то играет!), но вот со всем остальным – совсем никак, ни по-русски, ни по-иноземному.
   Домоводство девчонкам в наших школах, ежели не ошибаюсь, более не преподаётся. Слово «домострой» с советских времён ходит у нас в ругательных, и из всего этого великого письменного памятника русского средневековья мы запомнили лишь одну фразу и тупо повторяем её: «Да убоится жена мужа своего». А то, что в «Домострое» давались женщинам советы, как вести хозяйство, принимать гостей и воспитывать детей, – об этом как-то позабыли. А то, что вся душа семьи держится на женщине, – похерено раз и, боюсь, навсегда. Молодые жёны в компании подруг попивают пиво на бульварной скамеечке и не озадачиваются особо-то по поводу своей высокой миссии: «Всё равно он при мне, так чего ради высаживаться изо всех сил?! Я-то ведь тоже человек и хочу пива!». Да не человек ты, маленькая, – ты куколка пиноккио на шарнирах, учёная обезьянка в разноцветных одёжках. С момента, когда ты потребовала себе прав, не предусмотренных аллахом и природой, традиционная семья начала рушиться, погребая под обломками всех нас.
   Не я делил человечество на два пола. Не я придумал семейное разделение труда: мальчики охотятся на мамонтов, а девочки поддерживают огонь в очаге. Так было тысячелетиями и так перестало быть сейчас. В сравнении с торжествующей эмансипацией, ядерная бомба – не страшнее, чем пукание младенца.
   Я никогда не был сторонником демократии в государстве. Между властью народа и властью толпы – практически незаметная грань. И точно так же не может быть демократии в семье, иначе она становится похожа на мифического Тяни-Толкая, на котором безрезультатно пытался прокатиться доктор Айболит. Семейное согласие – да, способность понять точку зрения другого – да. Но в семье, как в армии, должно быть единоначалие, а окончательное решение всегда принимает мужчина и держит за него ответ. Сварливых жён же, перечащих своим мужьям по поводу и без оного, я по субботам перед баней драл бы вожжами. Чисто для профилактики.
   Но всё-таки самое страшное – даже не вышеописанные ужастики: в какой-то момент совместной жизни, по охлаждении любви, наши «я», до того дремавшие в мутной тине на дне души, начинают оживать и заявлять свои права на существование, на первенство, на главенство. Тогда вся эта херня, весь взбаламученный коктейль врождённых и привнесённых индивидуальных дефектов расцветает в полной красе. И – пошла сшибка двух личностей, двух самолюбий, двух гордостей. А чем гордимся? Переделать другого человека – это дохлый номер: даже если внешне он вам покорился, его полузадушенное эго так или иначе будет давать непредсказуемые выбросы в виде запоев, походов налево и немотивированных истерик. Поэтому лучше или сразу приспособиться ко всем острым углам, выпуклостям и впуклостям другой своей половины, или вообще не затеваться с этой сомнительной авантюрой под названием «брак». Браком он, в конце концов, и вылезет.
   А семейные войны – это те боевые действия, в которых победителей не бывает. Остаются лишь руины в виде разворошённого семейного гнезда, распиленного пополам ножовкой шкафа и тоскливых глаз плодов любви, оставшихся полусиротами. Они, в свою очередь, на подсознательном уровне усвоят эту линию поведения в семье, а затем воспроизведут её в своих семьях, и начнётся у нас тиражирование такого вселенского одиночества, что лучше загодя вздёрнуться, лишь бы не видеть потом эту срамоту.
   Кстати, о птичках. С той самой милой девушкой я развёлся через несколько лет. Без отца остался маленький пацан…
   Когда разваливается любая семья, в этой ситуации нет правых: виновны оба. Но женщина – всё-таки больше.

Истина бунтующего суслика

   Не знаю доподлинно, как там у них, в европах, но российский мужик – одно из самых загнанных жизнью животных. Жупел в образе тупого и эгоистичного мачо, которому любые обязательства – по барабану, специально придуман бабами, чтобы лишний раз вызывать в мужчине чувство вины. На самом же деле он, исполняющий кучу ролей, навязанных ему социумом, и волокущий тяжесть самых разных нош, усиленно хлопочет перед многими и не может угодить никому…

   Так уж повелось, что Советская власть семьдесят лет нагибала мужчин всеми удобными ей способами, и потому лучшая часть сильного пола была выкошена, а в живых остались лишь самые осторожные, трусливые и хитрые. От них и пошла аналогичная поросль, к тому же изрядно подпорченная системой воспитания, в которой все ключевые посты занимают женщины. Уже с детсадовского горшка морально кастрированный бабой, малец воспринимает дамское иго как данность. Достигнув половой зрелости, юноша скоренько переходит из материнских рук в цепкие женские объятия и готов тащить в дом свою трудовую копеечку в обмен на секс сомнительного качества, стираные трусы и тарелку борща.
   Жена требует от мужчины исполнения супружеского и отцовского долга, начальник на работе окучивает его за служебные промахи, и даже единороссы грозят ему перстом, напоминая, что он – патриот и гражданин России. Так и мечется между молотом и наковальней несчастное существо, которому как бы в насмешку приделали хуй. «А куда это подевались настоящие мужики?», – наивно недоумевают женщины. Да вымерли, как бизоны, и вы, родные мои, приняли в этом непосредственное и посильное участие.
   Однако глубоко на дне даже самого зашуганного семьянина живёт генетическая память о временах, когда самец был господином мира. И как птицы по осени тревожно носятся в небе, собираясь в стаи, так и в каждом мужчине периодически оживает смутная тревога, не называемая по имени. Рано или поздно эта пружина распрямится, и тогда мужик срывает хомут, вылетает из натоптанной колеи и мчится удить рыбу у проруби, до хрипоты орать на стадионе или, на худой конец, бухать с корефанами в гараже. Отдельные лихие бунтари даже могут подраться по пьянке или дрюкнуть случайную бесхозную пизду. Главное для них – ощутить себя, пусть на время, вольным зверем, азартным и беспощадным. Не зря же все хобби мужчин – это трансформированная ипостась охоты или гонки на конской спине по полю битвы.
   Увы, длится эксцесс недолго, в пределах длины цепи, отпущенной на время. Рано или поздно муж обречённо вернётся в стойло, к своему борщу. Он уже слишком одомашнен. Нет, он не выбьет пинком дверь в три часа ночи и не загонит своим рыком тёщу под диван. Слышите?! – кто-то робко похрустывает в замочной скважине ключом и крадётся в прихожей. Мужчина знает, что ожидает его, и готов к заслуженному, как мнится ему, возмездию: в лучшем случае – скоротечный скандал и пара оплеух от разъярённой супружницы, в худшем – планомерная распиловка мужа и снятие с него стружки в течение недели.
   Краткий выброс адреналина иссяк, электрический разряд произошёл, и теперь ослабевшего самца можно брать голыми руками, безнаказанно вымогая из него очередные бытовые бонусы. Завтра он побреется, наденет чистые трусы и поплетётся на работу – заниматься бестолковым трудом, периодически чмокая начальника в жопу.
   Лишь иногда, где-нибудь в курилке, мужчина забудется на мгновение, и глаза его подёрнутся дымкой ностальгии. Так старый мерин, вращающий на мельнице жёрнов, изредка замирает и видит себя рыжим жеребёнком, беззаботно взлягивающим по росной траве…

Бойтесь дары приносящих

   Мужчину, выбирающего подарок своей половине, зачастую сложно отличить от заурядного полового маньяка. Вот он скитается по отделу женского белья, как будто бы забрёл туда случайно, исподтишка вскидывает безумный взор на развешанные в витринах кружевные возбудители и озирается в страхе: а не видит ли случайно его кто-нибудь из знакомых…

   Я подозреваю, что боги создали женщину специально для того, чтобы мужик мог гордиться своим происхождением: эвон я какой – крутой, волосатый, не страдающий целлюлитом и понятия не имеющий о критических днях! То, что мужчины и женщины устроены по-разному, – стало уже настолько общим местом, что и рассуждать-то об этом лишний раз не хочется. В физиологическом плане сконструированные практически идентично, два пола напрочь различаются мыслительным аппаратом и прочими рецепторами восприятия окружающего мира.
   И всё бы оно ничего, да вот только беда: мы вынуждены сосуществовать в одном пространстве и отвечать за развитие человеческой цивилизации. Поистине насмешка судьбы: свести вместе две несопоставимые сущности и заставить их сотрудничать между собой. Наверное, со стороны мы похожи на ебущихся ёжиков, которые колют друг друга иголками, плачут от боли и всё-таки продолжают своё занятие. То-то забавляется аллах, наблюдая эту ржачную картинку!
   Мир пронизан ячейками и иерархиями – это тоже знает всякий. Куда ни плюнь – повсюду то семейный клан, то производственный коллектив, то, извиняюсь за выражение, политическая партия. При этом каждая из ячеек иерархична, в каждой идёт деление на кумиров и отверженных, плетутся интриги и создаются традиции. И ничего, что эти традиции порой откровенно глупы, ведь считается, что именно они-то и цементируют морально ячейку.
   К чему я завёл разговор об этом, спросите вы? Да потому, что к самым дебильным традициям отношу специально отмечаемые мужские и женские дни. Этим как бы подразумевается, что всё остальное время можно не считать представителей иного пола за людей и топтаться по ним, как по половым коврикам, зато единожды в год достаточно воспеть оду в честь мужчин или женщин, преподнести им подарки и тем самым получить отпущение прошлых и будущих грехов. Идея иезуитская, но достаточно изящная. Углубляться в её изучение мы не будем: всё-таки каскад славословий и растянутые в лицемерных улыбках ебальники – это на любителя. А вот о подарках потолкуем.
   Ещё доктор Чехов всласть поиздевался над этой милейшей традицией, когда за некоторое время до искомой даты мамаша как бы невзначай интересуется у папаши, что бы тот хотел получить в подарок. Папаша как бы шутейно говорит, что мечтает о ружье, а мамаша просит у папаши на расходы некоторую сумму, как бы случайно совпадающую со стоимостью того самого ружьеца. В праздничный день мамаша торжественно преподносит папаше ружьё, купленное за его же деньги, а папаша добросовестно изображает экстаз от того, что мамаша так удачно угадала его мечты. Вся семья ликует…
   Мамаша, описанная Антоном Палычем, ещё была не круглой дурой, потому что хотя бы загодя узнала у одариваемого супруга, что он хочет получить в подарок. Обычно женщины такими вещами свои головушки не забивают, а идут и покупают то, что, по их птичьим понятиям, мужчины спят и во сне видят. В этот краткий перечень входят: хороший парфюм, принадлежности для бритья, носки, галстуки, ремни для брюк или что-нибудь из одежды.
   Наверняка у всякого мужика найдётся полочка, до отказа забитая туалетными водами, которые из самых лучших побуждений натащили ему в дар разные тётки. Воспользоваться всем этим – жизни не хватит, выкинуть – жалко, да и будет сей жест воспринят как святотатство. Я уж не говорю про тряпки, которые женщины преподносят, имея самое отдалённое понятие о том, что их мужчине модно, практично и удобно носить. Если вас одарили носками и семейными трусами – молите бога, что так легко отделались: эти предметы хотя бы можно спрятать под одеждой. А вот рубахи дурацкого покроя и расцветки, всякие там шорты, бейсболки и сандалеты – это просто полный атас!
   Ещё, думаю, ни одной женщине не пришло в голову подарить своему мужчине набор слесарного инструмента, импортный спиннинг или автомобильный насос, то есть вещи, по-настоящему необходимые ему в жизни. Да бутылку здравого коньяка Hennessey, хотя бы! А всё почему? Да потому, что женщине по большому счёту по хую, чем живёт её самец, какие мысли занимают его голову, и каким богам он по-настоящему предан. Зарабатывает парень деньги для неё – вот и замечательно, а чем – куёт чего-то железного или продаёт чего-то съедобного – это дело десятое. Потому дамочки, воспринимая лишь физический облик своего мэна, и приобретают в подарок то, чем можно симпатично декорировать его. В кукол Барби все не наигрались в детстве, видите ли…
   Мужчина, надумавший выбрать достойный подарок своей возлюбленной, сразу становится в тупик. Ему-то, ясное дело, нравятся вещи сугубо утилитарные и прагматичные, но попробуй-ка заявиться домой с тефлоновой сковородкой или мощным пылесосом – моментально будешь объявлен эксплуататором женского труда, услышишь в свой адрес массу монструозных определений, придуманных феминистками на досуге, а то и схлопочешь этой самой сковородкой по ебалу.
   Пойти женским путём и приобрести что-либо, делающее дамскую красоту ещё более убийственной, – дело невыносимо сложное и неблагодарное. Ни один мужик, будь он хоть трижды академик, не удержит в голове все возможные названия и оттенки бальзамов, помад, кремов и лаков. А выбрать из этого хаоса нечто подходящее своей половине – и вовсе нереально. Тогда мужчина направляет свои стопы в магазин дамского белья: если в модах и нарядах он не разбирается, то всякий самец, посмотревший за жизнь хотя бы пару порнофильмов, мнит себя знатоком дезабилье. Это в теории. А на практике посмотрите и пожалейте его: вот он, с великим трудом и на пальцах объяснив то, что ищет, стоит, красный от стыда, и пытается выбрать что-нибудь адекватное из грозди дамских трусиков, которую продавщица щедро вывалила на прилавок. В итоге супермен останавливает свой выбор на чём-то настолько шлюшечьем, что однозначно будет подвергнут дома самому жестокому остракизму: «А на ком, ты, гад, видел вот такое!?». И трусами – по морде. Господи, лучше бы я купил сковородку…
   Что же, и выхода нет из этого тупика? Спокойствие, бедные братья мои, только спокойствие. Есть беспроигрышный вариант подарка, перед которым не устоит даже самая привередливая из дамочек. К нашему счастью, женщины – существа романтичные и сентиментальные. Каждая из них подсознательно мечтает о чём-нибудь этаком, вычитанном в любовных романах. И по фигу ей, что гусары ебли крепостных девок да вспарывали саблями животы врагам на войне. Ах, они такие душки: красиво ухаживали за дамами, говорили по-французски и пили исключительно шампанское!
   Вот вам и выход – стоит лишь пойти путём гусаров и выкинуть что-нибудь этакое, что способно потрясти слабое женское воображение. Это обойдётся вам значительно дешевле норковой шубы или серёжек с брюликами, зато повергнет вашу половину в состояние глубочайшей прострации, а рассказов для подруг ей хватит до следующего Восьмого марта.
   Песню про миллион алых роз слышали? Ну, миллион не миллион, а сотни розочек будет вполне достаточно. Притащите вязанку этого добра домой и раскидайте по полу перед возвращением вашей женщины домой. Шок гарантируется.
   Вариант, не менее гусарский: наполните ванну шампанским, накидайте туда лепестков всё от тех же роз и предложите даме вашего сердца выкупаться в ней. Это ничего, что после купания от неё за версту будет нести сивухой, зато с каким энтузиазмом она будет подмахивать вам этой ночью!
   Короче, алгоритм действий вам понятен: пусть подарок с позиций здравого смысла будет совершенно бессмысленным, главное – побольше романтики, цветов, свечей, шампанского и прочей дребедени. Её подружки от зависти искусают локотки, а вы сможете облегчённо вздохнуть до следующего праздника, когда снова придётся ломать голову над выбором подарка.

Глянцевая ересь

   Женщины устроены подобно сорокам. Всё блестящее, яркое и медоточивое они с превеликой охотой волокут к себе в гнездо и где-то даже пытаются встроить в свой собственный быт. Пытливые предприниматели, которые преимущественно являются мужчинами, давно прочухали особенности женской психологии и развернули для дамочек тотальное производство всяческой любопытной продукции, зачастую бесполезной в хозяйстве, но однозначно привлекательной на вид. И не замечают самодовольные самцы, что тем самым роют себе глубокую яму…

   Чего хочет от жизни среднестатистическая российская женщина? Чтобы дети были здоровы, а муж не являлся алкашом и полным идиотом. Чтобы сама она была всем обеспечена, чертовски хороша и окружена неприкрытым восхищением. Чтобы здесь и сейчас всё было красиво и романтично, но с капелькой роковых страстей. С младых ногтей девица вынашивает сии трогательные желания, читая сказочки про принцесс, играя с Барби и Кеном, разглядывая отношения между мамой и папой, которые далеки от идиллических и вызывают лишь намерение когда-нибудь обустроить в своей семье всё совсем иначе.
   И что? Приходит взрослая жизнь, расставляет реалии по местам и больно бьёт бедную женщину по голове. Действительность угловата, отчасти сурова, а семейные отношения молодая жена подсознательно кроит по лекалам родительского семейства, поскольку иных механизмов она просто не знает. В итоге дама, по её ощущениям, возвращается к тому, от чего попыталась было убежать. Муж – грубый недалёкий самец, которому надо лишь пожрать и примитивно потрахаться безо всяких чувств и постельных прелюдий. Дети никак не хотят становиться вундеркиндами и допоздна табунятся в подъезде с себе подобными. А квартира – увы и ах! – не имеет ни малейшего сходства с дворцом, и, чтобы привести её в мало-мальский божеский вид, нет ни денег, ни желания.
   Ко всему прочему – то ли от переживаний, то ли от элементарной лени – двигаться хочется всё меньше, а жрать тянет всё чаще, так что прямо на глазах плавные изгибы и соблазнительные девичьи выпуклости затекают жирком. Опля! – и перед нами очередная стандартная кошёлка, русская баба, затурканная заботами и большая, как тюрьма.
   Так что же теперь ей, отравиться во цвете лет, что ли? Да будь так – у нас пол-России вымерло бы в один присест! Однако, слава богу, человеческая психика устроена таким образом, что старается всё нехорошее вытеснить за пределы активного сознания, заткнув опустевшее место чем-нибудь приятным. Самое простое – пойти купить и схомячить шоколадку, подсластить себе жизнь. Однако сладкое только усугубляет всяческие там целлюлиты и вытекающие из них комплексы неполноценности.
   Вот тогда-то женщина – пусть неосознанно – создаёт себе виртуальный мирок, существующий параллельно с обыденным. И в этом ей активно помогают сериалы, любовные романы, дамские журналы и прочая аналогичная белиберда, своего рода слабодействующий наркотик. Всей этой продукцией фемины активно интересуются, обмениваются и обсуждают в своём кругу. Говоря научным языком, видео и печатные издания образуют в комплексе своеобразное энергетическое поле впечатлений, к которому дамы жадно приникают и подпитываются уверенностью в себе, любимых.
   А иначе-то как жить? Если у тебя всё – никак, то надобно хотя бы убедиться в том, что судьба несправедлива лишь к тебе, а где-то существуют успешные женщины, посещающие фитнес-клубы, летающие загорать на Канары и щемящие своих мужиков под высоким каблуком. Трудно сказать, чего больше кроется здесь – чисто дамского любопытства или попытки самовнушения. Вот так же ёжик, сидящий в тумане и трясущийся от страха, тщетно уговаривал себя, что он ни за что не пукнет.
   Типичные и самые древние представители женской наркоты – любовные романы. Они, как правило, издаются в мягкой обложке и карманном формате, чтобы читательницы могли без проблем уместить их в своих сумочках. Картинка на обложке всегда одна и та же, символическая – дядька, держащий в объятиях тётьку. У символов может быть разный цвет волос, наряды и угол поворота корпуса, но сюжет обложки остаётся непокобелим, как место встречи изменить нельзя. Думаю, издатели делают это специально, чтобы нестабильный женский ум не метался лихорадочно по книжным лоткам, а сразу выхватывал искомое из разноцветья обложек.
   Сюжетных вариантов в любовных романах тоже не больше, чем пальцев у однорукого бандита.
   Самый типичный – это когда герои начинают всячески любить друг дружку чуть ли не с первой страницы, но потом жестокая судьба разлучает их, раскидывает в пространстве и времени, так что героиня должна пройти испытания, достаточно рискованные для её целомудрия и красы, чтобы слиться с возлюбленным в финальном поцелуе.
   Есть вариант сюжета и от противного. Герои встречаются в ситуации, невыигрышной для одного из них или даже для обоих. Возникает стойкая взаимная неприязнь, в ходе различных перипетий постепенно замещающаяся амором. Эту тему от души поэксплуатировал в своё время Эльдар Рязанов в фильме «Ирония судьбы», где герои, первоначально задыхающиеся от отвращения друг к другу, в хэппи энде соединяются в нежнейших объятиях под заклинание «С любимыми не расставайтесь!».
   Время действия в любовных романах не имеет ровно никакого значения. Персонажи просто выступают архетипами мужчины и женщины, а если даже иногда носят кринолины и парики – так это чисто для антуражу. Характеры героев тоже изысками не страдают. Женщина, если поруганная, то честная; если непонятая, то хотя бы остроумно оценивающая мир; если страшненькая, то в финале расцветающая в белую лебедь; если блядовитая, то исключительно под давлением обстоятельств. Типичный пример – Анжелика во всех её ипостасях. Мужские же персонажи просто делятся на три категории: или герой-любовник на все времена, или полнейший гад, или нахальный самец, который ближе к развязке осознаёт и перевоспитывается, читай: послушно плетётся за героиней на верёвочке как козлёнок братец Иванушка. Иного не дано. Полутона отсутствуют.
   Телевизионные сериалы произошли от любовных романов, и это достаточно ублюдочное дитя, потому что книжку всегда можно украсть у жены, выкинуть на помойку и не признаться в этом, зато разноцветный монстр, стоящий в красных углах наших жилищ, орёт с утра до полуночи и мелькает соблазнительными картинками. Попробуй заткнуть его – и ты наживёшь злейшего врага в лице своей подруги.
   Сериалы плодятся на всех телеканалах неполовым путём и в геометрической прогрессии: не успеваешь досмотреть до конца один – как не успеваешь досмотреть и другой. Остаётся удивляться тому, как женщины находят время изо дня в день следить за многочисленными сюжетными линиями и не запутаться в экзотических именах всяких там Жануарий и Гумерсиндо. Короче, в этих туманных мирах надо пребывать всерьёз, пусть и в ущерб своей реальной жизни.
   Моя матушка на дух не выносит туповатого зарубежного кинематографа, да и о многих российских фильмах последних лет она невысокого мнения. А вот сериалы – это что-то особенное в её жизни. Ежедневно, занимаясь домашним хозяйством, безо всякого таймера она вспомнит, что через несколько минут начинается очередная серия, и поспешит к телевизору. Ей по барабану, что действие сериала происходит сто лет назад в заокеанской Бразилии, полной диких гомесов. Герои и их разборки так же близки матушке, как мучения соседки Клавки Андреевой с внуком-наркоманом. Добрый, но не шибко везучий парень Тони, его жена-еврейка, папенька, бацающий на пианино в бардаке, – это практически члены семьи. Вот только у них сначала всё плохо, а потом становится исключительно хорошо, то есть без пьющих мужей, возрастных болезней и мизерной пенсии.
   Когда-то точно так же матушка ходила в кино на индийские фильмы, на всякие там «Цветок в пыли» и «Сын прокурора», а, возвращаясь домой с ещё мокрыми глазами и покрасневшим носом, довольно приговаривала: «Какой хороший фильм, уж так наплакалась!». Типичное для женщин стремление сопереживать переплетается здесь с наивным желанием поверить в счастье навсегда, даже если оно неправдоподобно, как и все сказки.
   Плевать, что сериалы и любовные романы отличаются полнейшим пренебрежением к правде жизни и элементарной логике. Только в них разлучившиеся влюблённые могут не видеться лет двадцать, а встретятся почти не изменившимися внешне, и любовь всё так же кипит в их грудях, и все органы вздымаются где надо и как надо. А уж амнезия героев – это такое проходное место, на котором не отметился только самый ленивый производитель сериалов. Ситуация «тут помню, а тут не помню» настолько захватывающа, что зрительницы подпрыгивают в своих креслах и орут в экран: «Узнай же его, глупый, ведь это твой брат!».
   В рекламных прорехах такой вот чепухи, по дамскому воображению, и без того воспалённому сериальными страстями, начинают ездить рекламодатели и рисуют мир ещё чудесней: там летают и машут крылышками волшебные прокладки, шампуни превращают жидкие волосёнки в роскошную гриву, а стиральные порошки отстирывают добела старые простыни, изгвазданные жиром, кровью и углём. О, дивный новый мир вечной весны и красоты! Естественно, на фоне воспринимаемой как реальность любовной истории, женщины не жуя заглатывают рекламные предложения и уже на следующий день бегут по магазинам, опустошая кошельки и подсекая под корень семейный бюджет.
   Апофеозом продукции для женских умов являются дамские журналы, самое вредное из изобретений аналогичного толка. Это чтиво воспитывает в наших подругах ничем не обоснованное чувство собственного превосходства перед мужчинами и окончательно уводит дам из мира реальности. Если книги и фильмы рассказывают о неких посторонних героях, то женский журнал адресуется непосредственно к читательнице: ты – самая красивая, самая умная, самая сексуальная, как и все мы, женщины, а если эти козлы не понимают очевидного, то мы и без них обустроим свою жизнь, как надо. Ответь на вопросы вот этого тупого теста, и – как бы ты ни ответила, – результат будет всегда положительным для тебя.
   Дамские журналы тонко маскируются под помощника женщины в её повседневной жизни. Ты считаешь себя продвинутой мамашей – вот тебе бездна советов по воспитанию отпрысков. Ты мечтаешь стать замечательной хозяйкой – получи с десяток сногсшибательных рецептов. Что-то не в порядке с фигурой и здоровьем – а сделай-ка вот эти упражнения, и у тебя разгладятся морщины даже на жопе. Решение любой проблемы кажется плёвым – достаточно лишь взять в руки своё любимое издание, советчицу и подружку.
   Вот эта-то кажущаяся простота и доступность в устранении препятствий, на которые обычно принято класть силы и время, дезориентирует женщин до полной потери пульса. О какой же лёгкости тут можно толковать, если, согласно проведённым недавно исследованиям, две трети россиянок вообще не занимаются спортом ни в каком виде. Зато читательницы дамских журналов, как гласит та же всезнающая статистика, показывают своим мужчинам зубы в 3,72 раза чаще, чем их менее грамотные подруги.
   В одном моём знакомом семействе жена была помешана на всякого рода рецептах, независимо от того, касались ли они гастрономических изысков или симметричного им процесса похудания. В шкапчике у неё лежали пухлые папки с массой вырезок из дамских журналов, где на картинках, сделанных фотомастерами, красовались этакие шикарные блюда, что только глядя на них уже можно было захлебнуться слюной. Самое любопытное – папками своими тётка реально пользовалась раз-другой в году, перед большими праздниками. Тогда на свет божий извлекалось содержимое папок, по полдня тщательно изучалось, и лишь затем выбирался какой-нибудь суперэкзотический рецепт, который на кухне, в силу отсутствия дорогостоящих продуктов, подвергался сугубому секвестрированию, так что конечный результат сильно отличался от первоисточника. В оставшееся время года муж своей жены питался стандартным картофельным пюре и окорочками имени американского президента Буша.
   Все эти рецепты и упражнения, лежащие в укромном месте до второго пришествия Христа – своего рода женская индульгенция перед самой собой: да, я толстая и ленивая, времени мне ни на что не хватает, но стоит захотеть – и я грациозно выгнусь в упражнениях, омоложусь чудодейственными масками и брякну на обеденный стол этакое! Увы, не выгибается, не омолаживается и брякать не спешит…
   Для мужчины всякий женский журнал представляет собой дикую мешанину из мелко нарезанных и совершенно бесполезных сведений, в которой плавают красиво снятые фото. Чтобы заставить мужчину читать это, надо, как минимум, засунуть его на пожизненное заключение в одиночной камере, потому что женское чтиво – невыносимая скукотища, ну, может быть, кроме публикаций о сексе. И то читаешь – и диву даёшься: в общей идеологии интимных отношений либо в конкретных постельных советах дамочкам отводится резко агрессивная и доминирующая, на худой конец – равноправная роль в сексе, а мужчина представляется неким неодушевлённым фаллосом, к которому по недоразумению кто-то прикрепил руки, ноги и эту – как её там? – голову. Боюсь, начитавшись на полном серьёзе подобных пособий для начинающих активных лесбиянок, женщины станут набрасываться не только на бедных мужиков, но и на себе подобных.
   В качестве итога этого аналитического обзора можно отметить, что вся псевдодуховная продукция, ориентированная на женское восприятие, является очень вредной ересью и разносит по свету заразу феминизма. С ересиархами во времена оны инквизиция разбиралась конкретно и круто: чуть что вылезло за установленные рамки – колпак на голову и пожалуйте на аутодафе, в костерок.
   А теперь всё это безнаказанно цветёт и пахнет, ведь женская субкультура – отличная рыночная ниша, которая приносит доходы, сравнимые с оборотом оружия. Так-то оно так, только оружие это – обоюдоострое: ну как придёт в головы каким-нибудь окончательно сбрендившим феминисткам идея приватизировать эту сферу масс-культуры и объединить женщин не на реальной, а на виртуальной основе женского фашизма! Правда, добиться этого им будет трудненько, ведь у дам цепей куда больше, чем у угнетённого пролетариата начала ХХ века, но, как говаривал отец пропаганды, незабвенный доктор Геббельс, врите покрасивее и почаще – что-нибудь да и задержится в головах. В женских – уж точно.

Милая мама – преступная мать

    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

   Вот он впервые явился в ваш дом – розовый и пузатый пупс, важно пускающий слюни, по-дельфиньи улыбающийся беззубым ртом крохотный царёк мира сего. И ты без ума от своего произведения. Акт рождения поднял тебя, обычную женщину, до звания творца, создавшего новую живую сущность. И ты в упоении сюсюкаешь что-то своему младенцу, записываешь на память смешные словечки малыша, а ещё с умилением делаешь всё новые и новые фото на память. Идиллия полнейшая и безоговорочная… Скажи мне тогда, куда потом девается всё это? Откуда тогда являются в нашу жизнь наркоманы и отморозки, чьи это дети сдают своих матерей в дома престарелых? И почему богомазы во все времена изображали мадонну с младенцем, а не с подростком?

   Начну с подведения неутешительного итога всем нам, себе – в том числе.
   Сознаёшь ли ты, что твоя жизнь не удалась? Нет, я говорю не о материальной стороне её: ты можешь намазывать на батон чёрную икру слоем толщиной в два пальца и одновременно ощущать себя опустошённой и до отвращения одинокой. Мы и так, как на тараканьих бегах, задыхаясь, ежедневно мчимся незнамо куда, водим дружбу с нужными людьми, которые совершенно безразличны нам, стараемся урвать лишнюю копейку либо откусить кусок уха зазевавшемуся ближнему. А мира и покоя в душе нет как нет, и рано или поздно это начинает сопровождаться чувством глубокой неудовлетворённости.
   Помнишь, девочка, свои школьные бантики и полудетские ещё мечты – стать балериной или космонавтом, поехать в дальние страны либо облагодетельствовать человечество нетленными поэтическими шедеврами? Объективная реальность, данная нам в ощущениях, скорректировала наши мечты с педантичностью дядьки Прокруста, без сомнения отрубавшего конечности тем, кто не помещался на его диванчике. Банты облетели осенними листьями, школьные тетрадки с набросками шедевров валяются на антресолях, а вместо Аргентины ты едешь по выходным на свой дачный участок – корячиться над грядками, уставившись пятой точкой в зенит.
   Если повезло – ты стала высокооплачиваемой путанкой или держишь небольшой, но сытный бизнес. В подавляющем же большинстве случаев, ранним утром, когда настоящие женщины, согласно анекдоту, ещё спят, ты давишься в переполненном автобусе по дороге на нелюбимую работу, считаешь копейки от получки до получки и проживаешь с не шибко любимым мужем в облезлой квартире, на ремонт которой недостаёт ни средств, ни желания.
   Вечная память вам, дальние страны! Другого глобуса нет, и тебе суждено прожить и окончить свой короткий женский век на этом фрагменте географической карты, в холодных неуютных городах с подъездами, воняющими мочой. Почему так получилось? Придумай сама что-нибудь, ты же у меня умная, а человек всегда исхитрится найти оправдание себе, со ссылкой на плохих людей или неблагоприятное стечение обстоятельств.
   И тут является он! Твоя кровиночка, твоё продолжение и отпущение твоих грехов. Он просто обязан быть лучше и красивее всех других детей, потому что он – твой ребёнок. Он сделает в своей жизни то, на что тебе не хватило ума или силы воли, станет балериной, космонавтом и т. д. (перечень смотри выше), а ты положишь все свои силы и средства на то, чтобы он вырос успешной личностью. Правда, в понятие успешности каждый из нас вкладывает своё: для кого-то это наличие матёрой бибики, для кого-то – возможность пройти по жизни не сподличав и не изменив себе. Но это – тема отдельной сказки, мы же вернёмся к нашим барашкам, то бишь невинным агнцам.
   Стоит ребёночку выйти из младенческого возраста, как его принимаются начинять умениями и ремёслами самого разного толка: сызмальства заставляют спикать на иностранном языке, когда он и родного ещё толком не разумеет; таскают его неокрепший скелетик на фигурное катание или гимнастику; заставляют до опупения упражняться за бегемотообразным фортепьяно. А как иначе? Ребёнка ведь надо должным образом подготовить к тараканьим бегам: чем раньше он выйдет на старт, тем быстрее доберётся до белых батонов с чёрной икрой. Но это мы пишем в уме. Вслух же говорится много красивых слов о необходимости воспитать разносторонне образованного человека.
   И пусть даже мы опустим фактор физиологического развития и смиримся с тем, что ребёночек, загруженный целый день, как «Боинг», не имеет возможности подышать свежим воздухом, побегать босыми ногами по земле или полазить по деревьям. Но ведь и о развитии его души мало кто заботится. Школа – не в счёт; у учительницы – тётки, тоже замотанной собственными семейными заботами, – таких огольцов в классе штук тридцать, и дай ей бог успеть хотя бы напичкать их неструктурированным хламом знаний, семьдесят процентов из которых так никогда и не будет востребована.
   Где ещё удобрят детскую душу жизненными принципами и добрыми наставлениями, как не в семье, с её атмосферой любви и доброжелательности? Кто ещё прислушается к первым робким движениям просыпающегося «я» будущей личности и поддержит их, как не родители, желающие своему детищу счастья? Увы, так бывает в редких случаях. Мечтать о блестящем будущем своего ребёнка – это запросто: дурень, как известно, думкой богатеет. Куда труднее ежедневно заниматься процессом воспитания человека. А папы и мамы поглощены собственной жизнью, добыванием копейки, и когда вечерами, усталые или пьяные, они возвращаются домой, то уже ни петь, ни лаять не способны. Куда уж там сеять в ребёнка разумное, доброе, вечное – добрести бы до постели и забыться. Да и способны ли они на этот труд? Вон, педагогов специально натаскивают в институтах на работу с подрастающим поколением, и то они спотыкаются сплошь и рядом, как конь о четырёх ногах.
   Тысячу раз благодарен я своим родителям за то, что они ничего не пытались специально вылепить из меня, что отпустили поводья и дали пацану возможность свободно развиваться и нащупывать свой путь. Посему везде, в секцию борьбы или в литобъединение со своими полудетскими виршами я шёл сам, и мордой по батарее отопления от разочарований тоже ездил самолично. Мог бы стать бандюганом или ботаником, но стержень, заложенный в семейном кругу, упас от крайностей.
   Из детства вспоминается анекдотичный случай, ставший легендой: младшая сестрёнка упросила родителей отдать её в музыкальную школу. Несколько месяцев ходила она сражаться с фортепьяно, пока поняла, что это – не её. Но признать своё поражение было не в характере девки, и однажды сестра хитро заявила дома: «Я, наверно, в музыкальную школу больше ходить не буду – слишком уж много они там за обучение берут» (месячная плата в музыкалке составляла в те блаженные времена несколько рублей). Отец с матерью посмеялись над такой трогательной заботой о семейном бюджете, но неволить девчонку не стали. В итоге выросла она налоговым инспектором, а «Калинку-малинку» от российского гимна, кстати, до сих пор отличает с трудом.
   Сплошь и рядом родители задают своим детям жизненный сценарий, не заморачиваясь вопросом: а надо ли это их отпрыскам? а какие начатки лучше развивать в них? Я глубоко убеждён, что теория переселения душ верна, и каждый человек уже рождается с готовым характером, с готовым потенциалом для того или иного самовыражения. Угадай его – и получишь гармонично развитую и счастливую личность, начни навязывать своё – и заложенное в ребёнке от природы всё равно пробьёт себе путь, как река – запруду, либо уйдёт глубоко внутрь организма, то и дело проявляясь в виде всяческих взбрыков характера и отклонений от нормы. То ли мало у нас спившихся спортсменов или посредственных музыкантов, мечтающих ночами о карьере компьютерщика?
   Есть ещё один существенный момент, упомянуть о котором я просто обязан. Когда-то утописты, описывая государство будущего, провозглашали обобществление детей. Изготовил ты спиногрыза, сдал его в приют, и на этом твои родительские функции закончились: каста государственных менторов выкормит младенчика и воспитает его достойным гражданином и специалистом. Жутковатая картинка, правда? Безликая серость, тернистый быт интернатов, детки, не имеющие понятия о родительских любви и тепле. Выморочное общество…
   А всё-таки, как поразмыслишь, – есть доля сермяжной правды и в идеях сен-симонистов. Я имею здесь в виду не матерей, которые спаивают своих сыновей, и не отцов, растлевающих дочерей. Я имею в виду тебя и себя, и всех нас, таких добрых и милых людей. Каждый из нас представляет собой достаточно вонючий клубок комплексов, тайных страхов и противоречий, которыми мы уже ухитрились раскурочить собственную жизнь до состояния руин. И исключительно из добрых побуждений, делясь житейским опытом, разъясняя, что есть хорошо, а что низзя, – мы впихиваем ограничители судьбы в своих детей, зомбируем их, и вся эта муть уходит прямиком в детское подсознание, которое на самом деле и управляет человеком всю его жизнь. Показательный пример из телевизионной рекламы: мама с малых лет втюхивала дочке идею о необходимости мыть голову только шампунем «Шаума», и вот уже вполне взрослая девица боится даже на шаг отступить от маменькиных заветов.
   Одна моя знакомая страдает массой болезней, добрая половина которых по мнительности придумана ею самой. Она ведёт откровенно растительное существование, валяясь на диване дни напролёт, а количество её вредных привычек находится за гранью добра и зла. При этом по врачам знакомая моя принципиально не ходит, зато горстями ест таблетки при малейшем намёке на приступ очередной хвори. Её дочь-школьница целыми днями, читая книжки, сидит в душной квартире, не владеет самыми простейшими бытовыми навыками – чай вскипятить или пол там помыть, – а от любого сквозняка начинает кашлять и температурить, пропуская ежемесячно не менее недели школьных занятий. Родительница при этом добросовестно ухаживает за ней, ставит градусники и от души пичкает лекарствами. Но скажи такой мамке, что она проецирует собственный комплекс неполноценности на будущее своего ребёнка, делая его несчастным, – и возмущённая мамаша вцепится тебе в горло.
   Маленькие дети любят нас безо всяких условий и слепо доверяют нам. Мы для них – несомненные авторитеты, а каждое наше слово – истина в последней инстанции. И лишь став взрослыми, они осознают, какой бездной предрассудков и психологических стопоров наградили их любящие родители. Негативное воздействие близких людей, в силу своей длительности и незаметности, настолько сильнее и разрушительнее, что колдун Кашпировский, с его установками на рассасывание рубцов и трупных пятен, будет просто рыдать от бессилия и зависти.
   Но это всё-таки тот случай, когда в силу материнской любви женщины не ведают, что творят. А есть ведь ещё масса ситуаций, когда матери вполне сознательно, для достижения собственных целей или ублажения своих инстинктов, внедряют в зелёные мозги ребятишек ту или иную программу. Особенно в таких случаях свирепствуют одинокие мамки, которые настраивают детей против отцов-подлецов. «Он бросил меня, стало быть, не дам ему, гаду, возможности встречаться и общаться с ребёнком», – решение столь же далёкое от всякой логики, сколь убийственное для ребёнка, и так уже очутившегося в ущербной семье.
   Из душещипательных заклинаний, из материнского диктата выковываются бронзовые заблуждения столетий типа «Все мужики – сволочи». Оттуда же берутся девицы, изначально запрограммированные на развал своих будущих семейных отношений, и парнишки, отбившиеся от материнского берега, но так и не прибившиеся к отцовскому, мужскому.
   В силу ярко выраженной гетеросексуальности, я мало общался с пидорами, но те, которых доводилось мне знавать, поголовно вышли из неполных семей с властными матерями. Был у меня знакомый педераст Валера Куприенков, умнейший человек, защитивший в университете дипломную работу на английском языке, пишущий верлибры, собравший огромную личную библиотеку, – но всякий раз, как я заходил в гости к нему, среди разговора он то и дело понижал голос и опасливо прислушивался к звукам в соседней комнате, где сидела его престарелая, разбухшая, как колода, мамаша.
   Впрочем, сколько не воспитывай детей – они всё равно вырастут похожими на своих родителей. И всё, что мы можем сделать – это постараться не испортить своими слоновьими движениями божественное начало, заложенное в каждое чадо. Ребёнок – это ведь не наша собственность, он принадлежит себе и миру.
   Отец валяется на диване с газетой, маленький сынишка играет рядом на полу. «Пап, а пап, почему солнце светит?» «А хрен его знает, сынок». «Папа, а ветер дует, потому что деревья раскачиваются?» «Да хрен его знает, сынок». Мать не выдерживает и кричит с кухни: «Хватит приставать к отцу, видишь – он занят!». «Оставь, мать, – важно говорит папаня, – если не я, то кто же ещё объяснит пацану, как устроен мир».
   Вот и я туда же со своими россказнями…

Суки на соломе

Босая, грязная и голодная, она бродит по городу в поисках места, где можно было бы укрыться от холода. Родители давно отвернулись от неё, чужие жестокие дети бросаются в неё камнями, а полицаи при всяком удобном случае пиздят за бродяжничество. Кто она? Да всего лишь женщина, которая разошлась со своим мужем, а вместе с разводом лишилась детей и имущества…

Выбраковка брака

   Увы, эта картинка, милая сердцу всякого мужика-шовиниста, настолько же непредставима сегодня, как давно уже стал немыслимой утопией Город Солнца, придуманный затейником Кампанеллой. Нравится нам это или нет, но мир движется в определённом направлении, и восставать против этих тенденций – всё равно, что выссаться против ветра. Куда разумнее – правильно обустроить свою личную жизнь и вовремя избегать ловушек социума.
   Брак человечество придумало тогда, когда появилась собственность – это известно всякому. В один прекрасный миг мужчины, которые диктовали правила игры в обществе, призадумались: если я официально не закреплю за собой право на свою женщину и зачатых мною детей, одному богу будет ведомо, кому эта фемина начнёт подставлять свою манду, и чьи выблядки унаследуют имущество, нажитое мной потом и кровью.
   Так и повелось: замужняя женщина имеет социальный статус, пользуется собственностью мужа, сберегая и приумножая её, а также воспитывает детей. Это освящено обществом и религией. Стоит бабёнке сделать шаг влево – её с позором изгоняют изо всех приличных домов, лишают барахла и детишек. Сумела показать зубы господину своему – дальше крутись сама, как можешь: мир велик.
   А теперь скажите мне, господа хорошие: на хера мужику жениться сегодня? Хочешь потрахаться без обязательств – свободно блуждающей шлюхоты полно. Хочешь семьи – найди подходящую тебе бабу и живи с ней. Вот только избегай официальной регистрации, как чёрт ладана. Если раньше церковь, освящая брак, делала легитимным право мужчины на свою жену и детей, то сегодня институт брака – не более, чем юридическая ловушка, выгодная тёткам.
   Как только созданную тобой ячейку общества зафиксировали в загсе – ты попал. Отныне на защиту твоей жены встаёт весь карательный аппарат государства. В случае развода – неважно, по чьей вине он произошёл – баба получает на руки твоих детей и половину, как минимум, общего имущества. Поскольку морально общество уже не стремает одиноких женщин, а зарабатывает иная дамочка даже поболее мужиков, ей невыгодно держаться за брачные узы. Зато мужик на долгие годы обретает ошейник раба-данника, а общественность указует пальцем на очередного лоха и требует от него неукоснительной выплаты алиментов.
   При оформлении развода суды особо не вникают в причины происходящего, двигаясь по накатанной колее. А вот если бы зажравшаяся или слабая на передок жена вплотную оказалась перед возможностью лишиться всего, она сто раз подумала бы, прежде чем кропать заявление на развод.
   Впрочем, государству выгоднее институт семьи, поставленный с ног на голову. Вон, уже и во Франции разрешили брак человека с человеком, без уточнения половой принадлежности. Следующим шагом, видимо, будет возможность жениться на свинье или резиновой игрушке из секс-шопа.

Героин Жиделёв

   Недавно в Московии произошёл инцидент, который можно было бы назвать рядовым, если бы не обстоятельства, сопровождавшие его.
   Алексей Жиделёв не жил со своей семьёй уже пять лет, причём инициатором развода была жена. Как водится, суд оставил с матерью дочь Ирину, а отцу милостиво предоставил право – платить алименты и встречаться со своим родным ребёнком раз в неделю: с 15 часов субботы до 20 часов воскресенья. Но, видимо, мамка Ольга и это сочла излишеством. По крайней мере, сотрудники общественной организации, которая борется за равенство прав разведённых родителей, утверждают, что Жиделёв ранее обращался в суд с заявлением об обеспечении порядка общения. Значит, препятствия в контактах с ребёнком всё-таки имелись. При этом недополученные дочерью материальные признаки отцовского внимания мать не забывала скрупулёзно подсчитывать, жалуясь впоследствии: «Ни цветов на первое сентября, ни подарков ко дню рождения Ира от папы не получала».
   Мамка Ольга с говорящей блядской фамилией Лункина ощущала себя в шоколаде: за эти годы она уже начала подживать с другим мужиком, благополучно получала алименты с Жиделёва и вполне могла считать операцию «Развод» удавшейся.
   Большинство мужчин в подобной ситуации или смирились бы с положением вещей, махнув рукой, или униженно выклянчивали бы у своих бывших жён права, положенные им уже самим фактом отцовства. Но не таким, к счастью, оказался Алексей Жиделёв.
   Ранним субботним утром, когда мамка вела дочь в школу, шестеро мужчин встретили их в безлюдном месте, силой забрали десятилетнюю девочку и увезли в машине. Может, и не было никаких шестерых человек, а Лункина придумала это, чтобы покрасивее спиздеть и вызвать побольше жалости к себе. По мне, так достаточно и одного мужика: ёбнул от души былой супруге по рогам, и пока она валяется без сознания, забирай дочку.
   В тот же день Жиделёв позвонил кудахчущей жене и сообщил, что Ирина находится у него, и что он будет заниматься воспитанием самостоятельно, скрывая местонахождение дочери до её шестнадцатилетия. Баба ринулась в мусарню с заявлением, но правоохранители уголовное дело заводить не торопились: всё-таки девочку увёз не чужой дядька, а родной отец, следовательно, термин «похищение» здесь, мягко говоря, неуместен.
   А когда всё-таки приступили к оперативным розыскам, выяснилось, что к своему шагу Алексей Жиделёв готовился заблаговременно и планомерно: он уволился с работы, продал жильё, а в довершение ко всему сменил номер сотового. Что тут скажешь? – молодец мужик, действовал в лучших традициях Штирлица, защищая свои отцовские права. Если у него ко всему вышеперечисленному ещё хватило ума купить себе новые документы и уехать с дочерью жить подальше от столицы – хуй мамке придётся торжествовать когда-либо!
   Главный защитник всех российских детей Павел Астахов обратился было к волонтёрам с просьбой помочь в поисках Иры Жиделёвой, но те завуалированно адресовали Пашу на хер. Видимо, среди волонтёров тоже имеются оскорблённые отцы и здравомыслящие люди, понимающие: нечего лезть чужим людям во внутрисемейный конфликт и травить отца-героина, как дикого зверя.
   От себя добавлю: если запутывающему следы Алексею Жиделёву когда-нибудь понадобится практическая помощь, я всегда готов подставить этому мужику своё плечо. Таких, как он, к сожалению, единицы. Если бы все российские мужчины, насильно лишённые отцовства, действовали аналогично, их жёны-разведёнки оглядывались бы на каждом шагу и призадумывались не на шутку.

Гражданин за пятак

   Вообще государство всё больше суётся в дела семьи и узурпирует право решать, что ребёнку хорошо, а что вредно. Недавнее принятие людоедского закона, запрещающего америкосам усыновлять российских ребятишек, выявило такие гниющие язвы, что впору нос зажимать.
   Оно, конечно, разумно: зачем сплавлять короедов за бугор, если держава нуждается в росте демографии? А то ведь выходит совсем нелогично: платить матерям по четыре сотни косарей за второго рождённого ребёнка и в то же время – задаром отпускать маленьких россиян в калифорнии и техасы.
   Но чтобы запрещать это, сначала примите, суки, закон о принудительной стерилизации алкашек, наркоманок и спидоносок, бесконечно плодящих сироток, сначала обеспечьте нормальное существование и развитие этим самым сироткам!
   Недавно Счётная палата проверила исполнение субъектами Федерации обязательств по обеспечению жильём детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей (все они имеют право на внеочередное получение жилья по договору социального найма). И выяснилось, что, например, в 2011 году жильём были обеспечены только 22,2 тысячи детей-сирот (23,8% из тех, кто стоит в очереди на получение квартир). Надо отметить, что в некоторых регионах этих детей-сирот селили в дачные домики, в коммуналки и в недостроенные дома. Остальные 72,3 тысячи сироток и вовсе обломились с квадратными метрами.
   Вот вам, бляди, непаханое поле деятельности: стройте для сирот жильё эконом-класса, развивайте формат семейных детдомов, стимулируйте усыновителей экономически! Так нет же, государство лезет туда, где и без того всё обстоит нормально.
   Получается забавная ситуация: дав бабе одноразовую подачку по беременности и родам, а потом кинув ей символическое пособие на подкормку ребёнка, государство таким образом задёшево покупает себе гражданина и начинает навязывать семьям собственные правила, для видимости пиздя о духовных скрепах. Короче говоря, вы рожайте плод любви, тряситесь над ним бессонными ночами, одевайте, кормите и воспитывайте его, но он – не ваш. Если раньше право собственности на ребёнка безоговорочно принадлежало его родителям, то теперь он – раб государства, будущий налогоплательщик и маленький гражданин, за нарушение прав которых власть скоренько надерёт жопу отцу и матери.
   На Западе пащенков давно уже надрачивают стучать на своих родителей по поводу и без оного. «Папа трогал меня», – и отца тянут в тюряжку, «Мама отшлёпала меня», – и маманька автоматически подвергается остракизму. Ёбнутым на демократии европейцам как-то даже не приходит в голову делать поправку на незрелый детский разум и помнить о том, что дети не всегда могут адекватно оценивать баланс своих прав и обязанностей. А вот личный опыт очень многих россиян показывает: вовремя и к месту выданные подрастающему поколению пиздюли вполне способны придать мыслям отпрыска верное жизненное направление.
   Впрочем, и в нашем обществе уже давно назойливо проталкиваются нормы ювенальной юстиции, а правительство даже внесло в Госдуму закон о социальном патронате. Этот документик даёт органам опеки и попечительства право забирать детей у родителей и отправлять их в детдома и приюты. Прикиньте, только: какие-то госпидоры и толстожопые тётки в климактерическом периоде получат право совать своё рюхло во вполне благополучные семьи и проводить мероприятия, «направленные на обеспечение надлежащих условий жизни, воспитания и развития несовершеннолетнего в семье». А уж что такое «ненадлежащие условия», чиновники определят сами: нормальные родители, по мнению государства, – это те, кто делает кучу прививок и сдаёт своих детишек в детсады.
   Далеко за примерами ходить не будем: прошлой зимой какие-то любопытные утырки в Магадане, проходя мимо припаркованного «Крузера», услышали детский плач. Заглянули туда, увидели младенца и принялись названивать в службу МЧС. По сигналу оперативно прилетели спасатели, полицаи и даже пожарные. Хором они разъебашили стекло в машине, достали спиногрыза и утартали его в больницу. В этот же день они раззвонили о своём подвиге во всех СМИ и сообщили, что разыскивают безалаберную мамашу ребёнка.
   Впрочем, сенсация быстро захлебнулась: отец с матерью явились в больницу, батяня послал всех на хуй и мальца забрал. Всем желающим глава семьи доходчиво пояснил: с рождения они приучают младенца спать по несколько часов на холоде, закаливая его таким образом, поэтому сон в запертой машине для четырёхмесячного пацана – это обычное дело.
   Всё, что, по мнению государства, выходит за рамки устоявшихся мифов и стереотипов, есть нехорошо. В восьмидесятые годы прошлого века прославилась обычная советская семья Никитиных, применявшая нестандартные методы воспитания своих детей. Те сызмальства бегали босоногими по снегу и не болели, полноценно выполняли хозяйственную работу по дому, играли не с буржуйскими микки-маусами, а с логическими головоломками, и, повзрослев, влёгкую побеждали на различных школьных олимпиадах. Думаю, если бы такие Никитины появились сейчас, органы опеки и попечительства вконец заебали бы их своей опекой и попечением.
   Короче говоря, всё, что творится у нас в Расеюшке последние десятилетия, размывает традиционную патриархальную семью до полной неопределённости. Осталось ещё разрешить педрилам и лесбиянкам усыновлять детей, чтобы процесс получил своё завершение. Общественная иерархия окажется подорванной на самом низовом своём уровне, и вместо наполненных мёдом крепких сот мы получим восковые пустышки, в которых одинокие особи воспитывают изначально неполноценных личностей. Спору нет, управлять ими государству будет значительно проще, но вот вывозить страну – в случае какого-нибудь ахтунга – с таким народцем вряд ли получится.

Прелесть мордобоя

   Первая из моих жён была большой затейницей по части семейных скандалов. При возникновении мало-мальски конфликтной ситуации она устраивала красочные истерики с визгом и обмороками, при этом клялась незамедлительно покончить с собой самыми разнообразными способами – от пошлого отравления до гибели в пучине вод. Удивительно, но она жива до сих пор. Правда, уже в отсутствие меня. И дай ей аллах долгих лет жизни: ведь это именно она впервые показала мне, как скандалить нельзя.

   Другая моя жена была не менее забавной. Флегматичная и даже ленивая по натуре, она не относилась к породе скандалисток, так что зачастую ей проще было согласиться с моим мнением, чем доказывать собственную правоту. Но уж если ссоры касались вопросов принципиальных – в квартире надолго повисала гробовая тишина. Как СССР и США в годы холодной войны, мы, поругавшись, переставали разговаривать друг с другом, причём периоды великой немоты порой могли затянуться даже на месяцы. Всё это не мешало семейному быту – за исключением супружеской ебли – развиваться в скорбном молчании своим чередом до тех пор, пока у кого-нибудь первого не сдавали нервы. Он открывал рот и выдавливал любое попавшееся на язык слово (да хоть «фуфайка»), что было равнозначно признанию своего морального поражения в ссоре. Конфликт благополучно рассасывался. И всё бы ничего, но с течением времени такие паузы становились длиннее и длиннее, пока не пришло осознание банальной истины: мы молчим потому, что уже больше и сказать-то друг другу нечего, а наилучшим решением проблемы было бы просто разбежаться в разные стороны.
   Два приведённых выше примера – это крайние полюса, между которыми лежит широченный диапазон способов, которыми можно пользоваться во внутрисемейных конфликтах. Вот только имеет ли это смысл? Поговорки «Милые бранятся – только тешатся» и «Бьёт – значит, любит» придумали явные маньяки, всякие там садомазохисты, которым спокойно никак не живётся на свете. С подобной философией недолго и до каннибализма докатиться. Читал я об одном таком случае, когда муж в качестве последнего аргумента в ссоре тюкнул свою жену по темечку и даже успел порядочно отъесть от её трупика, пока стражи порядка не связали ему белы рученьки.
   Семейная свара – далеко не лучший способ выяснения отношений, поскольку она базируется на эмоциях и аргументах типа «сам дурак». В таком конфликте стороны и не пытаются установить истину или найти выход из ситуации: просто одному необходимо подмять другого под себя. Кроме того, для натур холерических громкий скандал – это отличный способ отполировать кровушку и поднять в ней уровень адреналина. Правда, такие игры безобидны до поры до времени. Скандал – как наркотик: в какой-то момент наступает привыкание, и, чтобы получить качественную дозу кайфа, надо превысить порог чувствительности. Если же степень драйва не рассчитать – можно нарваться на кулак оппонента и горько сожалеть потом о своей запальчивости.
   Единственная, пожалуй, положительная сторона скандала в том, что он представляет собой своеобразный момент истины. Если хорошенько раскочегарить супротивную сторону, можно услышать о себе множество нового и интересного, в том числе – и чистую правду. Только доведя супругу до белого каления ты имеешь шанс заполучить признание в том, что она тихо ненавидит тебя последние три года либо наставляет тебе рога с лучшим твоим врагом. Но ты уверен, что тебе хочется это знать? Услышишь вот такое – и сиди потом, чеши затылок в рассуждении: что же делать-то с полученной информацией?
   Наилучшая стратегия в скандалах – выдерживать холодно вежливый тон и не поддаваться эмоциям. Сколько раз я сам видел, как женщина, нарываясь на полнейший похуизм партнёра в отношении предмета ссоры, приходила в недоумение, а потом просто начинала рыдать от собственного бессилия. Таким поведением, брат, ты сохранишь своё душевное равновесие и не дашь втянуть себя в конфликт. Хотя попробуй тут не дай, когда твоя половина, отлично зная географию уязвимых мест твоей психики, точно и дозированно заливает тебе сала под шкуру. Женщины по части медленных моральных убийств – вообще доки: в этом они практикуются на своих подругах ещё со школьных лет.
   Вообще причины, побуждающие ввязаться в ссору, совершенно различны для каждого из полов. Женщины, которые подсознательно ощущают собственное физическое и социальное несовершенство (а иначе для чего бы им было выдумывать феминизм?), видят в скандале прежде всего средство одержать верх над самцом, пусть даже на короткое время, и навязать ему свою линию поведения. Ворчливых мужиков на свете немного, а вот сварливыми жёнами, методично проедающими плешь мужьям, переполнены анекдоты, рекламные ролики и эстрадные миниатюры. Мужчина, как правило, в ссоре представляет собой лениво обороняющуюся сторону, поскольку и так убеждён в собственном превосходстве, либо молча признаёт свою вину. А уж если семейную заварушку затевает мужик – так это от стремления навести порядок в мире. Он может внутренне долго возмущаться несовершенством окружающей жизни, молчать и недовольно сопеть, но когда критическая масса полезет через край – настоящий мужик стукнет кулаком по столу и такое скажет! Или залезет в табло своей супружнице, не прибегая к лишним словопрениям.
   Сразу оговорюсь: я осуждаю так называемых кухонных боксёров, которые по поводу и без повода ухитряются устраивать ринги на наших крохотных кухнях. Конечно, существуют психанутые мужья, которые отрываются на ближних своих только потому, что их на работе отлаял шеф, или в троллейбусе им на ногу наступили. Там они проглотили обиду и засунули язык в жопу, а приходят домой – и начинают распускать остатки перьев перед своей половиной, раздавая ей зуботычины. Таковых козлов мы обсуждать просто не будем, тем более что в Уголовном кодексе для них давно отведено подобающее место.
   Но кто, положа руку на сердце, точно проведёт грань между мужским сволочизмом и законным возмущением оскорблённого самца? Таких маркшейдеров наши вузы не готовят, чем женщины и пользуются: сначала затевают скандалы, провоцируют супругов на асимметричные ответные шаги, а потом сами же пишут на мужей заявления в милицию или создают мужеубежища для тёток, подвергшихся семейному насилию.
   Я нисколько не порицаю тех, кто по уважительной причине отвесит волшебного пенделя – не женщине! – бабе (у нас всё-таки равноправие – правда ведь, феминистки?), да и сам посчитаю за святую обязанность – поставить на место зарвавшуюся самку парой хороших оплеух. Мусульмане – так те вообще пользуются в подобных случаях изысканным диалектическим принципом: «Когда бьёшь свою жену – не объясняй, за что. Она сама знает».
   Все женщины знают ругательное слово «домострой» и пользуются им, как щитом, в семейных ссорах, а того не знают, что на самом деле «Домострой» – умнейший памятник русской словесности – детально расписывал права и обязанности супругов, в том числе и регулировал поведение сторон во всякого рода спорах. Само собой разумеется, женщине вообще не разрешалось разевать ебало на своего мужа. Удивляет другое: «Домострой» был написан в XVI веке, а насколько добрейшей души люди жили уже в те времена: «За любую вину ни по уху, ни по глазам не бить, ни под дых кулаком, ни пинком, ни палкой не колотить, ничем железным или деревянным не бить». Это сказано о том, каким образом мужу запрещается потчевать жену за проступки. Ну вообще ничего нельзя! Как единственно позволительный физический метод вразумления, «Домострой» предлагает наказание плетью, которое «и вразумительно, и больно, и страшно».
   Да и то – постегать супругу дозволяется не потому, что её муж попросту встал утром не с той ноги. Чтобы муж взял в руку плеть, его зарвавшейся половине надо вести себя ну в высшей степени неприлично: «Если жена по мужнину научению и наставлению не живёт и всего, как положено, не исполняет, и сама порядку не знает – тогда должен муж жену свою наказывать и вразумлять наедине страхом, а, наказав, и пожалеть, и приласкать, и с любовью наставить; и всё – по рассуждению, при том мужу на жену не гневаться, а жене – на мужа». Улавливаете императив? Не понимает она человеческого языка – накажи за дело, но после обязательно пожалей – ведь это же твоя родная жена, половинка твоя!
   «Как это, нас, нежных и удивительных, плетью – да по розовым попкам?!», – прочитав мои слова, закричат женщины и кинутся долбить меня дамскими сумочками по загривку, что лишний раз указывает, насколько бесповоротно изменилось всё в мире. «О, времена! О, нравы!», – вопил по поводу римских беспорядков Гораций. Послушал бы я, сколько ещё всяческих «О!» смог бы выпалить он, попав в наше время. А монах Сильвестр, автор «Домостроя», так тот вообще с горя обстригся бы наголо и подался в бомжи.
   Вон, в Америке сегодня не только что плетью, – по жопе женщину поощряюще хлопнуть не моги – сучка затаскает потом тебя по судам. Да и у нас ситуация не лучше. А всё потому, что мало кто из наших мужиков вообще способен поступить по-мужски, по-домостроевски. Как Маугли, выкормленный волчьей стаей, мог только бегать на четвереньках и рычать, нынешние мужчины, с роддома до женитьбы взращённые в окружении женского пола, перенимают его характер, привычки и образ действий, становятся слизняками, стыдливо именуя свою слабость гуманизмом или толерантностью.
   Конечно, по большому счёту, применение физической силы – проявление слабости. Если ты не сумел убедить половину в своей правоте на словах – грош тебе цена. Вон, даже страны садятся за стол переговоров, а люди, когда-то объединившиеся на почве взаимной любви, сделать этого не могут. Просто не слышат друг друга. А виной всему – гипертрофированная гордость каждого, самомнение. И феминизм, само собой.
   В некоторых деспотических азиатских странах прелюбодеев наказывали тем, что привязывали друг к другу и оставляли так надолго. Жара, мошкара и запах испарений от плотно прижатых тел доводили былых пылких любовников до такого состояния, что любой из них готов был от ненависти впиться зубами в горло товарищу по несчастью. В память о любви, изошедшей в ссорах на нет, я бы тоже на часок связывал скандалящих супругов в общий штабель, но с иной целью: чтобы у них было время остыть и пообщаться шёпотом в положении «глаза в глаза».
   Крёстный отец Дон Корлеоне тем именно и прославился в своих специфических кругах, что в совершенстве владел наукой договариваться с людьми. Потому не валяйте дурака: не дуйтесь, не размахивайте кулаками и тяжёлыми предметами, не вопите, как оглашённые, – на вас смотрят и у вас учатся ваши дети. Просто сядьте рядышком и выясняйте отношения уравновешенно, по-деловому, с уважением к партнёру или хотя бы в память о той любви, которая некогда свела вас вместе.
   И уж самое последнее дело, скажу я вам, – прибегать к акту половому в качестве акта примирения. Конечно, поначалу это даже некую пикантность придаёт отношениям, когда, чтобы заключить мирный договор, продираешься к сексу сквозь ожесточённое сопротивление и слёзы. Но человеческий организм очень быстро вырабатывает стереотипы поведения, и где гарантия, что у вас вообще что-либо будет получаться в постели до тех пор, пока вы не перебьёте с десяток тарелок или от души не похлещете друг друга по мордасам?

Делёжка куколок и тряпочек

   А всё-таки жаль иногда, что обрядовая сторона развода до сих пор не выработана недальновидным человечеством. Понимаю – раньше как-то и необходимости в этом не было: что аллах соединил, то человек да не разъединит. Обвенчавшись, люди жили в радости и печали, в достатке или нужде, в здравии или болезни, – до тех пор, пока смерть не разлучала их. Существовали, конечно, эксцессы разводов, но обставлены они были таким количеством препятствий и позором этакого масштаба, что право, не стоило и затеваться. Сегодня же в статистических отчётах разводы успешно борются с браками за первенство, а вот как правильно и красиво обставить распад семьи – не ведомо никому.

   Представьте себе такую душевную картину: из загса или суда, где только что состоялась процедура развода, к ресторану, в котором нетерпеливо тусуются родные и близкие, подъезжает старый горбатый «Запорожец», знаменующий собой полный развал супружеской жизни. Из него выходят разведённая в чёрном платье, символизирующем молодые годы, загубленные мужем-сволочью, и разведённый в белом костюме, радостно повторяющий на ходу текст надгробной эпитафии негритоса Мартина Лютера Кинга: «Свободен! Наконец-то свободен!».
   Возмущённо визжат и рвут на себе волосья подруги и сослуживицы разведёнки; восторженно вопят друзья, собутыльники и любовницы разведённого. Те, кто перестал только что быть мужем и женой, выпивают по гранёному стакану водки и под крики гостей «Сладко!» от души лупят друг друга по морде…
   При всей забавности нарисованной картинки, дилемма «Разводиться или нет?» рано или поздно встаёт перед многими из нас, доставляя терзания похлеще, чем у принца Датского. Естественно, что почти никто, торопясь под венец, не тешит себя внутренне гнилыми соображениями насчёт недолговечности своей семейной жизни. Всяк старается вступить в брак один раз и на всю оставшуюся. Чаще же получается, как всегда.
   Сейчас скажу совершенно очевидные вещи, о которых почему-то никто (в том числе и я) не вспоминает в самый нужный момент. Институт свах был ликвидирован ещё советской властью за ненадобностью и социальной вредностью. В школах тому, как правильно выбирать себе подругу или спутника жизни, не учат, зато на ура проходят основы половой жизни и методы предохранения. В итоге у молодого человека играют гормоны, и он всегда готов на женитьбу, – лишь бы постоянно иметь рядом свою лучшую в мире трахальщицу. А девушку привлекают цвет волос, форма ушей избранника либо его сходство с Брэдом Питтом, и этого уже достаточно, чтобы волочь полюбившуюся игрушку в загс. Психологическая совместимость характеров и общность взглядов на жизнь просто не берутся в расчёт, заслонённые хоть и привлекательными, но лежащими на поверхности резонами. А когда угар проходит и глаза потрясённо раскрываются – уже поздно пить боржоми, поскольку почки всё равно отвалились, то бишь растут детишки.
   Вот я открываю интернет и читаю на сайте знакомств типичное объявление: «Ищу хорошего мужа для себя и заботливого отца – для моего ребёнка». Сука, где же были твои глазоньки раньше?! Почему же ты сперва не нашла достойного мужа и отца, а уж потом рожала бы от него желанное дитя? Перевёрнутый вверх ногами порядок семейного обустройства вызывает в памяти древний анекдот о вырезании гланд автогеном через жопу.
   Но вернёмся к насущному. Уйти или остаться? Плюнуть или смириться? Бросить деток сиротами либо мучиться с опостылевшей половиной ещё энное количество лет жизни, данной тебе ненадолго и, увы, в единственном экземпляре? Что лучше: вырастут твои создания в неполной семье или долгие годы будут свидетелями родительских скандалов, откладывая в своих головёнках калечные стандарты семейного поведения? Всяк разрешает сию коллизию в меру собственного разумения и набора моральных принципов.
   Как-то недавно за пивом разговорился я со знакомым стариканом Василием Ивановичем. С женой они просуществовали в браке около пятидесяти лет, вырастили детей. Сейчас живут вдвоём в большом доме, но без нужды практически не общаются между собой, а в вопросах стирки белья или походов за продуктами применяют принципы хозрасчёта. При этом супруга ест поедом своего мужа по поводу и без повода на протяжении всей совместной жизни.
   Когда тёзка легендарного комдива по ватерлинию залился пивком, и его потянуло на откровения, он вздохнул и выдал изречение, которое я повелел бы выбить на каменных скрижалях в назидание потомкам: «Эх, не учили нас, дураков, всем этим вещам! Я вот недавно только задумался и понял: пожизненная стервозность моей Анки происходит оттого, что она наглухо фригидна и ни разу не осталась удовлетворённой. Пойми я это смолоду – бросил бы её на хуй и нашёл себе другую, нормальную бабу. А сейчас куда уже подаваться – жизнь к финишу идёт…».
   Для него прозрение припоздало. Многие же делают подобное открытие чуть раньше: оказывается, самый любимый для меня человек – это я сам, и гробить свою судьбу ради кого-то или чего бы то ни было – слишком дорогостоящее и глупое мероприятие. Вот тогда просветлённый начинает сучить ножонками, прикидывая, как бы это половчее – с моральными и материальными потерями по минимуму – обстряпать официально развал ещё одной ячейки общества и зажить с чистого листа.
   За отсутствием обрядовых процедур, как я уже упомянул, процесс развода проходит бурно и скандально, с битьём столовых принадлежностей и выливанием друг на друга сорока мешков грязи. Причин тому множество: от ущемлённого самолюбия бросаемой половины – до её же нежелания менять устоявшийся семейный быт, даже если он ничего, кроме перманентных унижений, давно не приносит. Вот ведь как: и страстям пришёл полный кирдык, и узаконенная государством ебля в лучшем случае вызывает лишь слабое раздражение слизистых оболочек, – а всё как-то жутковато взять и выскочить из колеи.
   Но всё-таки рано или поздно решаться надо, потому что первый шаг к разводу делать должна заинтересованная сторона. Однако лучше и не пытаться разрубить узел одним махом и решить все вопросы разом. Представьте себе по аналогии, что будет, если спящему человеку залепить в лоб поварёшкой. Он вскочит, будет хаотично размахивать руками и затейливо материться, но договариваться с ним в этот момент о чём-либо – смысла нет.
   Так и с разводом. Как бы хреново ни обстояли дела в семье, сообщение об окончательном разрыве всегда будет шокирующей новостью. Вот им одним и ограничьтесь, потому что дальше на волне эмоций полетят лишь тяжёлые предметы и непарламентские выражения. Не поддавайтесь на провокацию, уклонитесь от дальнейшего разговора, в крайнем случае – на несколько дней уйдите пожить к родным или знакомым. Дайте возможность оставляемой половине выпустить пар, свыкнуться со своим новым статусом и подобрать аргументы для дальнейших переговоров.
   А когда почувствуете, что вас уже могут услышать и воспринять головным мозгом, пора переходить к следующему этапу развода, хорошо известному всем ещё по детским играм: «Возьмите ваших куколок – отдайте наши тряпочки!». Поскольку брачные контракты пока приживаются в России слабовато, выбирать приходится между одним из двух зол: поделить барахло полюбовно или потащить друг дружку на утомительный судебный правёж. Первое зло предпочтительнее, хотя бы за счёт меньших потерь времени и нервов. Да и приличнее всё-таки поделить своё грязное бельишко, не потрясая им перед официальными лицами. Так что садитесь и договаривайтесь, соблюдая политес и демонстрируя уважение противной (даже если очень противной) стороне.
   Но вот тут всякий мэн сталкивается с парадоксальным женским ожиданием того, что уж ей-то, слабому существу, при разводе должно достаться всё, а супостату – одна только свобода без границ. При дележе имущества эмансипация почему-то не котируется. Тут, как правило, коса и натыкается на камень. Вот раньше, в социалистические-то времена, выглядеть благородным идальго мужчине было куда как просто: да оставь ты себе, сука, наш продавленный диван Мухосранской мебельной фабрики и подслеповатый чёрно-белый телевизор «Изумруд»! Такого-то добра я себе ещё вагоны наживу! А квартира – та и вовсе принадлежала государству. В рыночную же эпоху, когда пролетарию брачных отношений уже есть что терять, окромя цепей Гименея, он начинает требовать материального равноправия и симметричной сатисфакции. Не всякий индивидуум, правда.
   Был у меня давным-давно коллега, простецкий мужичок с диковинным именем Альберт. Как-то раз, не то жалуясь, не то похваляясь, он обмолвился о том, что за жизнь собрал три личных библиотеки. Однако заинтриговало меня не количество библиотек, а вопрос: куда же все они девались? Погибли в пожаре, что ли, на манер Александрийского книгохранилища? Я поинтересовался. «Да бабам оставлял, – просто сказал Альберт. – Люблю я книжки читать. И вот живу с очередной женой, прикупаю книги, собираю библиотеку. А кончается семейная жизнь, и мы хлоп жопой об жопу – кто дальше прыгнет. Я собираю носки и трусы в чемоданчик, сажусь в такси и делаю тёте ручкой. Всё им оставлял: квартиры, дачи, мебель. И голова не болит ни о чём. Книг вот только жаль…».
   Скажу сразу: я тоже отношусь к породе мужиков, которые уходят из семьи в одних трусах и с зонтиком. Однако мне и в голову не придёт как-то осуждать тех, кто настаивает на справедливом дележе нажитого. Всё-таки можно понять меркантильность былых мужей: они корячились, тащили копейку в дом, методично прикупали барахлишко, что в наши жёсткие времена очень даже непросто. Ну так и пусть имеют свою сиротскую долю! Единственно, при дележе надо соблюдать меру и приличия, не деля поштучно столовые приборы и не распиливая мебель ножовкой.
   Однако материальные заморочки – при любой цене вопроса – всё-таки мелочи, сфера презренного металла. Куда серьёзнее, когда речь заходит о живых душах – о наследниках. Они-то, в силу душевной неиспорченности, никак не осознают, насколько достала мама папу вечными претензиями и истериками, не возьмут в толк, чем лучше их папы новый дядя, которого привела мамка. Да и не попилишь детишек по живому ножовкой, как шкаф. Когда-то мудрый царь Соломон так и вычислил истинную мать, предложив двум претенденткам на ребёнка разодрать его пополам за ножки – да и дело с концом.
   Современные мамки производят эту жутковатую процедуру на раз-два. Плоды любви – заложники воюющих сторон и шикарный материнский козырь в торге при разводе: не сделаешь так, как хочу я; не оставишь мне то-то и то-то, – забудь, пидор, дорогу к детям и наблюдай за их жизнью лишь издалека. А я за эти годы настрою их против тебя так, что тебе, козлу, в старости корку хлеба никто не пожуёт и воды не подаст! И обалдевшие короеды наблюдают широко раскрытыми глазёнками, как их маменька, на манер камлающего шамана, кружит по квартире и шлёт проклятия отцу-предателю, который – хрестоматийный упрёк казаков Стеньке Разину – «нас на бабу променял!».
   Вообще странно как-то повелось в российской бракоразводной практике, что дети всегда остаются со своей мамашкой, независимо от того, способна или нет она прокормить и воспитать их. Чтобы ребятишек передали отцу, надо всего лишь, чтобы бывшая жена являлась бомжихой в последней стадии алкоголизма, предающейся содомскому греху с представителями животного мира.
   Справедливости ради надо отметить, что и среди мужчин тоже найдутся лишь единицы уникумов, готовых забрать детишек с собой в новую семью и на манер птицы пеликана питать их собственной плотью. Вот прийти время от времени в гости, покачать своего короеда на коленях и сунуть ему чупа-чупс – это всегда пожалуйста. Мужиков после развода, как правило, больше занимает обустройство своих новых гнёзд, нежели методичный интерес к развитию оставленных ими детей, поэтому термин «воскресный папа» обречён на вековечную актуальность. По выходным дням отцы челночным методом обходят свои семьи: пошёл, скажем, я в свою былую семью повидаться с сыном, а в мою новую семью тем временем заявился и принёс гостинцев своей дочке её папашка. Круговорот отцов в природе – да и только!
   Короче, при любом раскладе сил, дети – это вопрос вопросов. Думаю, что степень порядочности бывших супругов можно измерить по тому, насколько мирно смогли они расстаться, учесть все интересы своих отпрысков при разводе и после него.
   А в завершение своей не шибко весёлой саги я дам разводящимся несколько декларативных, но вполне актуальных советов.
   Во что бы то ни стало сохраняйте душевное равновесие в процессе развода. Защищая собственные интересы, старайтесь понять доводы другой стороны и общайтесь с ней, выказывая максимально возможное в этой ситуации уважение. И не забывайте об ушедшем совместном прошлом: ведь не одно же лишь примитивное желание перепихнуться толкнуло вас друг к другу некоторое время назад.
   Вообще исходите из того, что жизнь кончается только со смертью. А развод – это не тупик: это всего лишь одна из станций на жизненной магистрали. Сделайте всё возможное для того, чтобы, встретившись через несколько лет на параллельных путях, вам не стыдно было поглядеть друг другу в глаза. Хреновое забывается, хорошее остаётся. Не допустите, чтобы забылось всё…

Похвальное слово лядям

   Однажды я услышал фразу, поразившую меня своей откровенностью и глубинной правотой: «Блядью становятся однажды – и на всю жизнь». И впрямь, подумал я, это – аналогично эдемскому грехопадению, как невозможность войти дважды в одну и ту же реку. Не зря раньше существовал обычай – вывешивать окровавленную простыню после брачной ночи: Рубикон пройден, и девушка стала женщиной, вступив во взрослую серьёзную жизнь. Сейчас, конечно, наука умеет много гитик и целки дамочкам восстанавливать способна неоднократно, но суть остаётся сутью: впустив в своё тело несколько мужских хуёв за короткий промежуток времени, женщина становится блядью, как обычный волк становится волком-людоедом, лишь единожды распробовав сладкого человечьего мяса.

   Когда-то у моего отца была сучка Альфа, сидевшая на цепи во дворе. Периодически она приходила в охоту, и тогда потыкаться с ней сбегались самые разнообразные кобелишки со всей округи: от здоровенных зверюг – до карликовых самцов, даже по росту своему неспособных достать до предмета вожделения. У нас, пацанов, была любопытная забава – устраивать засады на кобелей. Как только они окружат толпой Альфу, а особо предприимчивые даже начинают пристраиваться к ней сзади, – откуда ни возьмись, появляемся мы и начинаем швырять в героев-любовников палки и камни, тем самым безнадёжно ломая им кайф. Бедные псы щемились от нас во все стороны, недоумённо огрызаясь на бегу: за что же такая напасть на нас – за вполне естественное дело?!
   Нечто похожее в течение долгого времени было и у людей: скованные цепями морали и нравственности, а также нерушимостью уз церковного брака, мужики, чтобы самовыразиться по части секса, тайно заводили себе любовниц, с риском быть пойманными и закиданными камнями, или же крались в публичные дома – оазисы половой свободы. Сейчас же наступил истинный ренессанс в смысле потрахаться. Даже проститутки – при всей их востребованности ленивыми олигархами и закомплексованными дрочилами – кажутся нынче неизжитым атавизмом. И впрямь – зачем заморачиваться поисками платной шлюхи, если вокруг и так яркими стайками летают бляди, то бишь современные девушки. И не надо никаких особых инвестиций: своди её в кафе и прокати на трамвае – она тебе потом такой минет сделает, что от кайфа ноги оторвёт! Её на это женские журналы предварительно натаскали почище всякой бандерши. А утром встал с постели, поцеловал эту сучку в щёчку и – свободен, возвращайся к обычной жизни.
   Мужчина, если он нормально устроен, чувствует настоящую блядь нюхом, как кобели за несколько километров по флюидам в воздухе находят истекающую соком суку. Поэтому бляди всегда пользуются популярностью, вокруг них постоянно вьются те, кому хочется непритязательных отношений по принципу «наше дело – не рожать: сунул, вынул и бежать». Женщина же серьёзная – даже если у неё нет обручального кольца на безымянном пальце и мужа в пределах досягаемости – способна в три счёта отшить разового самца: взглядом, интонациями, да просто холодным игнором. Всякий кобель мужского пола, если он не безнадёжно туп, ощутит чуждые ему эманации женской верности и обойдёт бесполезную для себя особу за семь вёрст.
   Не стану лицемерить – бляди необходимы мужчинам как солнечный мимолётный праздник жизни, как отдушины в серых буднях, как нотка разнообразия в бытовом супружеском сексе, как резервуары для слива спермы и дури. И потому возблагодарим природу за изобретение ею блядей, как в своё время индусы придумали специи, без которых любой кулинарный изыск будет просто едой.
   А вознеся благодарности на минутку вспомним и о самих блядях. Они ведь тоже человеки, хоть и специфические. Вот только современным блядям, бедняжечкам, выпало жить в переломную эпоху. Им уже не мажут ворота дёгтем, не вываливают в пуху и не обривают наголо, но никто и не торопится пока поклониться бляди и поставить её с собой на одну доску. Бляди возмущены подобной дискриминацией, бляди упорно лезут из грязи в княгини и исподволь готовят новую идеологическую платформу в общечеловеческом сознании, сочиняя любовные романы и снимая сериалы типа «Секса в большом городе». Рано или поздно они, как негритосы, конечно же добьются признания своих прав, легализовав разврат и окончательно опрокинув мир в бездну мрака и ужаса, но пока блядям ненавязчиво дают понять, что их место – на уровне мужской ширинки. Не выше.
   Человеческий мозг (женский – тем более) горазд на поиски самооправданий, и тогда он придумывает эвфемизмы, обозначающие вроде бы то же самое, но в более приличном для себя свете. Достаточно представиться «Я – женщина в поиске», и оправдать тем самым собственную половую неразборчивость и хаотичную смену ёбарей. А то ещё поубедительнее произнесёшь «Ну я же современная девушка!», и под этим подразумевается некая индульгенция: не надо каждодневно заниматься обустройством своего семейного гнезда и брать на себя кучу серьёзных обязательств перед мужем и детьми, можно вечера напролёт сидеть по пивнякам с такими же современными девушками, строить карьеру или бестолково шляться по свету, глазея на коловращение чужой жизни. Для блядей слово «современность» обозначает тотальный эгоизм и свободу ото всего.
   Однако, как бы ни менялся мир, и куда бы ни двигалась цивилизация, человек в сущности своей – плохо это или хорошо – остаётся тем же самым. Понятие современности затрагивает лишь какие-то поверхностные слои человеческой жизни – уровень бытового комфорта, модные веяния, достижения науки и техники, – не касаясь её глубин. Поэтому, каким бы навороченным коммуникатором не пользовалась ты и на какой крутой бибике не ездила бы – блядская сущность блядской и останется, хоть трижды заверни её в самые симпатичные обёртки. В простом народном языке имеется короткое звучное слово «блядь» – как гвоздь, на всю жизнь припечатывающий женщину к позорной стене. А дальше – пытайся обманывать себя и других, но обозначение для тебя уже найдено.
   Хорошо, если блядь правильно самоидентифицирует себя и смиряется со своей сущностью. Тогда она получает удовольствие от проживаемой здесь и сейчас жизни, порхая с цветка на цветок и не задумываясь об одинокой старости в хосписах, воняющих старушечьим говном. Да и что, в конце-то концов, париться: бабий век короток и надо успеть насладиться внешними впечатлениями от европ и азий, солнцем и морями, сладкими винами и разнообразием хуёв.
   Гораздо сложнее живётся блядям с претензией. Претензия – это когда ты загибаешь шлюху раком, а она тебе читает Бодлера на языке оригинала. Вот так и некоторым блядям чудится в мечтах, что на самом деле они – белые и пушистые, а в самом ближайшем будущем их ожидает тихая семейная пристань, очаровательные короеды в колясочке, простые радости типа шашлычка на лужайке у собственного домика. Надо лишь отыскать среди множества мужских особей того самого идеального мужчину, с которым не стыдно будет обменяться кольцами и вместе проехать семь мостов в свадебном платье.
   Вот тогда блядь начинает ощущать некоторую раздвоенность своей жизни и неудовлетворённость ею. Порой она даже слегка терзается угрызениями совести, особливо с похмелья или после очередного аборта. С одной стороны, яркая и быстротекущая жизнь вполне устраивает блядь, но вон ведь – бывшие школьные подруги давно вышли замуж, самозабвенно вошкаются со своими детишками и пополняют фотками толстые семейные альбомы, а ты существуешь иллюзорной жизнью, как на вокзале или в гареме, когда знаешь, что выебут обязательно, но точно не известно – когда. Тогда блядь, как алкаш в состоянии ремиссии, пытается заниматься домашним хозяйством, примерной девочкой проводить вечера у телевизора или даже покупать – с прицелом на мифическое будущее – детские игрушки и ползунки. А ещё она становится слезливо мечтательной, вот только в блядских грёзах мужчина её жизни – не работяга из соседнего подъезда: он на манер Бэтмена прилетает из другого города или страны и – как дедушка Константин Макарыч чеховского Ваньку Жукова – забирает её отседова, в прекрасное будущее.
   Такие рефлексирующие бляди, особенно подвыпив, любят вещать о том, как они уважают и разделяют семейные ценности, как они мечтают завести детей и просыпаться каждое утро с одним и тем же мужчиной – до самой старости. Вот только не стремитесь особо развешивать уши, слушая эту пьяную блевотину: в особенно трудную для вас минуту или когда её поманит очередной шанс, ещё вчера кажущаяся верной блядь моментально переобуется на бегу и трижды успеет продать вас, прежде чем вы осознаете это кидалово.
   Конечно, существуют на свете бляди-рыси. Такая и мужика из семьи уведёт на три счёта, и забрюхатеет в нужный момент, и так охмурит глупого самца, что он, не представляя своей жизни именно без этого сладкого тела, приползёт на карачках и сам предложит бляди все мыслимые материальные блага. Плохо или хорошо, но таких рысей – меньшинство. И это понятно: в бляди подаются не только те, у кого постоянно чешется между ног, но и те, кто не приучен к упорному жизненному труду, кому проще плыть по воле волн, решая все серьёзные проблемы бегством от них, те, у кого в словарном запасе слово «разнообразие» превалирует, а слово «преданность» – отсутствует напрочь и толкованию не поддаётся.
   В даосской философии есть понятие женщины Переменчивого ветра. Люди Востока с их поганым свойством никогда не давать однозначных ответов весьма горазды придумывать цветистые и аллегорические выражения. У них и примитивная блядь стала женщиной Переменчивого ветра (а тут из меня вылезет русский ванька и грубо гаркнет: «Ну да, в поле ветер – в жопе дым!»). Так вот, даосы рекомендуют мужчинам воспринимать подобных женщин как кратковременный дар судьбы, как аромат быстро отцветающей сакуры – его нужно вдыхать полной грудью, наслаждаясь им и не зацикливаясь на его быстротечности, ведь завтра женщина Переменчивого ветра унесётся к другим берегам, и бессмысленно останавливать её.
   Гораздо хуже, когда мужчина не понимает этого и наделяет свою возлюбленную качествами земной женщины, вовсе ей не свойственными, и ожидает от неё поступков боевой подруги. Увы, рано или поздно он обречён очень болезненно грохнуться жопой об дорогу. В особо тяжёлых случаях мужчины с жёсткими жизненными стандартами и ярко выраженными понятиями о чести и долге могут покалечить неверную или даже убить её. Ну не глупые ли люди?
   Впрочем, каким бы тупым и слабохарактерным ни был современный мужик, он вряд ли свяжет свою судьбу с блядью. Периодически спариваясь с быстроногими феминами, для жизни вдолгую, для надёжного тыла ты выбираешь всё-таки серую мышку с преданными глазками, которая и ужин приготовит, и ребёнка обиходит как надо, и с тебя, бухого, ботинки в прихожей снимет. А вечный праздник? – да хер с ним, с праздником! Если карнавал становится перманентным, очень быстро захочется пойти и вздёрнуться.
   Хотя встречаются и уникумы, считающие иначе. Таких я обычно беру доверительно за локоть, отвожу в сторонку и с чувством говорю им: если, ты жаждешь сильных, с кровью, впечатлений, брат, если ты горазд периодически биться рогами в запертые перед тобой двери и оказываться в одиночестве, если ты готов с завидным постоянством стаскивать со своей женщины ёбарей и бить им морды, если ты хочешь овладеть наукой подслушивать, подсматривать и проверять записи в мобильнике твоей возлюбленной, всё глубже погружаясь в чёрные пучины паранойи, – вэлком, дружок, добро пожаловать в твой персональный, исключительно для тебя оборудованный ад!

В рогах правды нет

   Как мужчина, многократно наставлявший рога своим женщинам, заявляю: я – яростный противник измен. Для того, чтобы прийти к этому убеждению, мне пришлось прожить ужасно много лет, наделать массу ошибок и поставить сотни половых опытов. А потому верьте мне, люди, ведь умные тем и отличаются от дурней, что учатся на чужих, а не на собственных промахах.

   Есть старый анекдот о том, как апостол Пётр сортировал умерших дамочек перед райскими вратами. Тестом на вшивость было предложение – сделать шаг вперёд женщинам, хотя бы раз в жизни изменившим своим мужьям. Тётки, кроме одной, дружно шагнули вперёд. «Все в ад!», – дал им отмашку апостол. Потом посмотрел на единственную, оставшуюся на месте, и заорал: «А ты, глухая, хули стоишь столбом? Беги, догоняй своих блядских подружек!».
   Понравится вам это утверждение или нет, но все мы – прелюбодеи. Да-да, и ты, милая, наманикюренным ноготком перелистывающая страницы гламурного журнала, не кричи мне возмущённо, что, кроме мужа, не познала в жизни никого. Ты ничем не лучше меня, старого кобеля. Если верить Библии, всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своём. И если твой глаз соблазняет тебя – вырви его и забрось в кусты.
   Каждый из мужчин хотя бы единожды зависал в движении где-нибудь на улице и, рискуя свернуть себе шею, таращился на ноги и жопу просквозившей мимо фемины. У женщины половое любопытство выражено не столь явно, но на окружающих её самцов она поглядывает не менее пристально. Правда-правда, я узнавал. И проблема ведь не в том, что ты готова лечь в постель с каждым встречным симпатичным мальчиком, а в том, что, глядя на чужого самца с вожделением, ты внутренне уже допускаешь возможность секса с ним. Потому, что он – иной, нежели твой мужчина, потому, что он – на расстоянии, как бы из другой реальности. И ты ведь тоже не лишена воображения, правда? Давай вырвем твой глазик как источник дьявольских соблазнов?
   Увы, тяга к разнообразию в человеке непреодолима, а соображения моды или потребность в адреналине подталкивают его к реальным действиям. И тогда начинаются поиски запасного сексодрома, тайные СМС-переписки, встречи в парках и подъездах, бесконечные поездки к вымышленным подругам и прочие конспиративные игры, будоражащие кровь. Хорошо, если муж просто туп и носит свои панты в трогательном неведении. Хуже, когда он сам заражается шпиономанией: втихушку обнюхивает нижнее бельишко супруги, пытается накрыть прелюбодеев с поличным или – ещё прикольней! – сам начинает, в качестве мести, лихорадочно покрывать первых попавшихся ему дамочек, как подорванный.
   «Чудовище с зелёными глазами, глумящееся над своей добычей», как затейливо выразился про ревность старикан Шекспир, не даёт человеку шанса остановиться и трезво оценить ситуацию. Тысячу раз уже говорилось о том, что ревность – нехорошо, что это – проявление частнособственнических инстинктов и неуверенности в себе, а то и своего рода половая жадность, недостойная цивилизованного человека. Но упрямая криминальная статистика продолжает твердить: большинство убийств и тяжких телесных повреждений совершается непременно по пьяни или из ревности. Зачастую ревность бывает совершенно беспочвенна, но не менее разрушительна, чем имеющая под собой основания.
   Рассказали тут мне одну забавную историю. Некая жена безумно ревновала мужа ко всем посторонним женщинам. Однажды, увидев его стоящим внизу под балконом с незнакомой девицей и окончательно потеряв контроль над собой, она бросилась с балкона девятого этажа вниз: уж мстить – так от души! Представляю себе потрясение мужа, которому мокрой жабой плюхнулся под ноги студень из его супруги. Однако несправедливей всех пострадала очевидица самоубийства, которая безо всякого полового умысла остановилась поболтать с сослуживцем, и которую после происшедшего бравые санитары утартали в психушку. Эксцессы, случающиеся там и сям на почве ревности, выглядят особенно весело и абсурдно, когда смотришь на них взором стороннего наблюдателя.
   Сам я, вглядываясь в своё бурное прошлое, тоже вижу всякие весёлые картинки: то я бегал из ревности за кем-то с ножом, то бил кому-то морду… Обсыпьте меня сейчас пряниками с ног до головы, но я не сделаю ни единого телодвижения, чтобы выйти биться с соперником, особенно если моя подруга сама раздаёт ему авансы и поощряет на бой. Я давно уже убедился: лишь родители и дети даются человеку на всю жизнь, а бабы – существа приходящие и уходящие. Господь-то в любом случае не оставит без присмотра моё буйное либидо: не станет этой сахарницы – появится другая, неизмеримо краше и сексапильней. Так что забери ты её себе, милок, без ненужных кровопролитий и используй по назначению. Я, может быть, даже ещё и приплачу тебе за грядущий моральный ущерб: она предала меня – и тебя так же пустит мимо кассы, рано или поздно.
   У татаро-монголов в древности существовала пословица насчёт трёх удовольствий, доступных каждому человеку: есть мясо, ездить на мясе и совать мясо в мясо. Не правда ли, есть в этом нечто потешное: ревновать кого-то за то, что один кусок мяса запихали в другой? Согласие – как ни крути – есть продукт обоюдного непротивления сторон. Ну, сходила бабёнка налево, прополоскала затем свои внутренности, подкрасила наружность, и дальше жизнь с супругом продолжается во всей её полноте. Правильно?
   Ни хуя не правильно.
   Скажи я принародно, что мужик может и должен изменять своей женщине, – наверняка вызову шквал возмущения. И мы хотим симметричных прав, завопят продвинутые дамочки, жаждущие равноправия во всём, даже в тех сферах, которые заказаны им силами небесными.
   Если мужчина изначально задуман как сеятель, разбрасывающий по свету горошины из своего стручка, то женщина по природе своей предназначена быть хранительницей генофонда и традиций рода, недаром ведь мудрые евреи определяют национальность ребёнка по матери, а не по отцу. Мало ли от кого ей там ветром надуло… А теперь представьте себе, что женщина принялась подпускать к себе кого ни попадя. Учёные вычислили, что в одной порции качественной мужской спермы содержится от 50 до 250 миллионов сперматозоидов. Будь все они гипотетически пристроены по назначению, мужичок среднего пошиба за один заход смог бы без затей заселить народом всю Россию, и ещё на Европу осталось бы кое-что. Только женщина способна поставить барьер демографическому взрыву, сказав твёрдое «нет».
   Мужчина – передатчик генетической информации, женщина – её приёмник. И если этот приёмник вместо одной правильной волны жадно ловит все пиратские радиостанции подряд, то ремонтная мастерская тут не поможет – только на помойку! О каком генофонде нации можем мы толковать, если тёлка начинает перепихиваться со всякими ботанами, нарками и парнишами, у которых родители не вылезают из психушки?
   В пользу супружеской и прочей сексуальной верности имеется очень серьёзный аргумент, о котором подозревает редкая из женщин. Когда в советские времена у нас в стране впервые проходил международный молодёжный фестиваль, многие любвеобильные москвички, падкие до всякой экзотики, охотно баловались интимом с негритосами, этакими ласковыми мерзавцами. Уже через несколько лет после фестиваля девицы остепенялись, выскакивали замуж за вполне белых людей, наших советских граждан, но – вот штука! – в браке от законных мужей у них начинали вылупляться негроидные детишки. Откуда бралось это генетическое эхо, чтобы ни в мать, ни в отца – а в чёрного молодца?
   Сидя на берегу океана знаний и беспечно кидая в него камешки, человек до сих пор не познал толком себя самого. Осознаём ли мы, что ещё оставляет мужчина в женщине, кроме нескольких капель своей слизи, каким до поры невидимым изменениям подвергает он всю её структуру? Однако наука по-прежнему умеет много гитик и способна объяснить очевидным даже самое невероятное. Существует, к примеру, телегония, объявленная одной из лженаук. Она начинала с практических опытов животноводов над скотиной, а потом переключилась и на изучение людей. Так вот, телегонисты утверждают, что на потомство женщины влияют все её предыдущие половые партнёры. Особливо – первый мужчина, который ломает целку и тем самым закладывает генофонд потомства каждой женщины, независимо от того, когда и от кого она потом будет рожать детишек. Наглядно выражаясь: кто шкатулочку взломал, тот в ней всё по-своему и раскладывает. Теперь-то до вас дошло, что старинное выражение «испортить девку» – это вовсе не аллегория?
   За несколько десятков тысяч лет гомо сапиенс недалеко ушёл от обезьян, братьев наших. Мня себя венцом природы, мы забыли: весь культурный глянец на нас – лишь тоненькая плёночка, и если по призыву Пушкина тщательнее поскрести ногтем русского человека, то глубже обнаружится не только татарин, но и австралопитек. А посему перелистаем страницы учебника биологии и вспомним сказки дедушки Дроздова. Вот вам типичная весенняя картинка: самцы грызутся между собой на лесной поляне, а самка в сторонке терпеливо ожидает победителя. Резон природы прост: женская особь должна совокупляться лишь с самым достойным самцом из имеющихся в наличии. Займись она сексом с лузерами животного мира – и вырождение популяции неизбежно.
   У мнящих себя разумными млекопитающих давно не в чести генеалогические деревья. Мировая культура со всеми её тристанами и изольдами внушила нам, будто любовь оправдывает любую измену, и это убеждение надёжно владеет неустойчивыми женскими умами. Помните лишь об одном различии: любовь разжигает пламя в сердце, тогда как индикатор похоти располагается значительно ниже. Прислушайтесь к себе: может быть, это у вас в животе просто начинают шуршать бабочки?
   Любой собаковод или просто собаколюб знает, что в элитных клубах собаководства существует правило: если породистая сука забеременела вне клуба, то на этом родословная её потомства заканчивается – нечего в будущем ждать щенков голубых кровей от сучки, единожды согрешившей на стороне. И ведь какая любопытная параллель напрашивается для сравнения: в элитном собачьем мире бережно растят генеалогические деревья и не допускают случайной вязки своих питомцев, а в мире людей всяк ебётся, как придётся, по своему недалёкому разумению. Неужели после всего этого мы вправе запрещать своим детям ковыряться в носу?!
   И ладно бы, что этот самый нос моего ребёнка подозрительно схож по форме со шнобелем соседа, так ведь и внутренние качества личности передаются точно так же! А если учесть, что на беспорядочные половые связи особо падки всякие асоциальные типажи, то держите ухо востро – уроды в семье не берутся ниоткуда: если ваш ребёночек вырастает наркоманом, вором или просто придурком – не спешите корить себя. Сошлюсь опять-таки на библейских авторитетов: Бог наказывает детей за вину их родителей до третьего и четвертого колена. Так что, папаша, получите привет из давнего прошлого вашей законной половины и нянькайтесь с этим приветом до гробовой доски.
   А теперь я уже оставлю в покое изменщиц коварных и обращусь с советом к собратьям-кобелям: девства ради помедлите, о, мужчины! Если вы не уверены в чистоте своей родословной, страдаете припадками или пошлым триппером – не лезьте лапами в трусики к юным и невинным девицам. На свете полно блядей по призванию, своего рода биологических помоек. Вот в них и ковыряйтесь своими кривыми отростками.
   Собираясь же наставить ближнему своему рога, помните: какой бы страшной на вид собственной супругой вы ни владели – эффект бумеранга может сработать и на вас. Потому, возвращаясь из командировки, отправляйте домой две телеграммы, на тот случай, если первая не дойдёт, а прежде чем достать что-либо из платяного шкафа – сначала вежливо постучитесь в дверцу. И отворят вам.
   Муж и жена есть единое целое, две сущности, прилепленные друг к дружке и живущие уже не абы как захочется каждому из них, а исключительно с учётом семейной стратегии. Проще это можно пояснить на примере, которым некий мудрый муж наставлял свою жену: мы – одна семья, и если я кого-то выебал по случаю, то это мы с тобой поимели кого-то, но уж если тебя трахнул кто-то – значит, выебли нас обоих – и позор всей семье.
   Семья изначально задумана природой как союз двух разнополых особей для продолжения рода, и роли в этом союзе чётко расписаны: самец во внешнем мире обеспечивает питание и защиту, самка обустраивает гнездо и выкармливает детёнышей в мире внутреннем.
   Если мужчина-воин, скачущий за добычей для семьи, и присунет в пылу боя какой-нибудь блудливой фемине – факт этот неприятен, но извинителен, ибо самец просто поддался голосу своей природы. Тётка же, впускающая в семейную спальню чужого мужика, подобна предателю, раскрывающему перед врагом ворота осаждённого города: входи, супостат, разграбь моё тело белое, разбрызгай сперму по супружеской постели, напяль на свои потные ноги тапочки моего мужа.
   Потому особенно отвратительна женская измена, что она противоестественна. Вспомните из курса школьной биологии: живая клетка состоит из внешней оболочки и внутренней цитоплазмы. Если цитоплазма загниёт – клетке кирдык. Вот так же и семья.
   Задумывались ли вы, почему великий и могучий насчитывает десятка два оскорбительных обозначений для женщин, неразборчивых в половых связях, тогда как для гулящих мужиков их и пяти не наберётся? Потому что женщина своей изменой способна уничтожить душу семьи – доверие. А доверие – птаха хрупкая, и убить его можно одним неосторожным движением. Нагадьте по-крупному словом и делом в душу вашему любимому, и вы махом окажетесь в положении мальчика-вруна из детского рассказа, который надорвал глотку, призывая помощь от волков, но никто не пришёл ему на выручку. Потому что попросту уже не верили.
   Не кину камня в женщину, которая, устав жить с алкашом и тунеядцем, нашла себе толкового мужика, чтобы строить с ним новую семью. Но если он, самый лучший мужчина на свете, уже есть у тебя, вцепись в него всем, чем можешь, и не коси лиловым глазом в сторону, сука!
   Эй, дядя, скажете вы, от твоих слов воняет заплесневевшим домостроем, а времена сейчас другие, и сами мы – девчонки гламурные, успешные и самодостаточные! Ну да, ну да. Тогда откуда столько в мире одиноких баб, брошенных детей и забытых в хосписах стариков? Ситуация обрела необратимый характер, когда человек пошёл против своей природы, и конец света не так далёк, как это представляется нам. Открою вам страшную тайну: он уже наступил, но мы его случайно проспали. С кем-то.

Совсем маленькая сказка

   Некий прынц, странствуя по свету, набрёл на заброшенную пещеру, где в хрустальном гробу, висящем на золотых цепях, спала вечным сном заколдованная красавица. Она была настолько качественно заколдована, что случайные прохожие, забредавшие в пещеру пописать, вылетали оттуда с воплями, забывая о своих естественных намерениях. Однако прынц увидел в серых кудряшках и маленьком личике, сморщенном, как печёное яблоко, неземную красоту. Недолго думая, он разбил мечом гроб и поцеловал красавицу в её сильно усохшие уста. Девушка открыла глаза, они оказались большими и серыми. С кудрей слетела пыль, и стало видно, что они потрясающего апельсинового цвета. А когда прынц, потрясённый эффектом своего поцелуя, жадно обнял красавицу за худенькие плечи, она проснулась окончательно и улыбнулась ему…

   Вот только беда: там, где сказки заканчиваются, жизнь имеет сволочное обыкновение продолжаться, и наш прынц, снова вскочив на коня, помчался в дальние края, где гнусные сарацины нахально притесняли беззащитных людей. А что же ему оставалось делать? – ведь он был воин и мужчина. А что же оставалось делать ей? – красавица была теперь жива и слишком любопытна для того, чтобы целыми днями глядеть из своей светёлки на дорогу да писать своему возлюбленному романтические послания.
   Она была молода, она хотела простых радостей и для сказок совсем не годилась. Это только в длинных и очень волшебных историях можно ждать человека и год и другой, не говоря уже о десятилетии. В нашей же совсем маленькой сказочке красавица решила поискать прынцу временного заместителя, принялась составлять брачные объявления и носить их по редакциям газет – авось и пропечатают, авось и прискачет ещё кто на взмыленном коне, пусть не прынц даже, а генералишко какой. Опасения девушки нам вполне понятны: сарацины – народишко вредный, возьмут да и кокнут почём зря возлюбленного, или набредёт он по пути с войны ещё на какую-нибудь прикемарившую дурочку. Вон сколько пещер по свету, а жизнь-то идёт…
   И вот так красавица блуждала и блуждала по редакциям со своими резюме, пока все редакторы не начали издалека узнавать её в окно по траченному молью меховому беретику и стали приказывать своим швейцарам гнать её взашей. Бедная, бедная красавица… А недавно, говорят, её заметили у придорожного кафе, где она предлагала свои услуги дальнобойщикам.
   Может, лучше всё-таки прынцу было бы видеть её в гробу?

Самое длинное поздравление для самой любимой ляди моей

   Грустная участь бляди —
   платить за минутные удовольствия
   огромными потерями и постоянными унижениями…

   Братья Вайнеры,
   «Петля и камень на зелёной траве»

Как я потерял интернет-невинность

   В ту осень я пинал балду в одном из учебно-деловых центров, который занимался организацией бизнес-семинаров и разнообразных краткосрочных курсов. Моей же задачей было рекламировать всю эту байду в газетах и на радио, а также время от времени пропихивать в СМИ пресс-релизы и статейки. Труд был не пыльным, но и оплачивался не по перебору.
   Впрочем, на сей раз счастье моё крылось не в деньгах. На этом тёплом месте я без проблем пережил под крышей зиму, вращался в дружном и весёлом коллективе, по преимуществу женском, но самое главное, что в моём распоряжении оказался доступ в Интернет, тогда ещё не шибко распространённый в нашем Кикиморове.
   В этот год по весне окончательно и бесповоротно рухнула моя семейная жизнь, и мы с женой существовали обособленно – в разных комнатах большой квартиры. Если бы не возможность ежедневно видеть дочь и общаться с нею – такое подвешенное состояние было бы совершенно невыносимым для меня. Я был тотально одинок, и спорадические бездушные поебушки с женскими телами лишь усугубляли это одиночество. Спасался от него я только в Инете: задерживался на работе часов до десяти вечера, чтобы вернуться домой лишь для ночёвки, и в пустом кабинете дёргал за ниточки всемирной паутины, блуждая с сайта на сайт. Русскоязычные ресурсы были тогда не особенно велики, но мне вполне хватало их.
   Между делом я набрёл на сайт Германия.Ru – для русскоязычных немцев, сваливших за бугор. Он показался мне любопытным, и я долго перелистывал странички сайта. Крайне удивил меня раздел знакомств, увиденный впервые в жизни (какая там в жопу Mamba – её тогда ещё и в проекте не существовало!). Ух ты, думаю, это же ведь можно взять и найти себе родственную душу на другом краю географии – одним кликом мышки. Вот до чего техника дошла: вашу маму – и тут, и там.
   О своей находке по простоте душевной я рассказал тёткам, работавшим вместе со мной. Эх, какого же джинна я нечаянно выпустил из компа! Ко мне началось форменное паломничество, как ко гробу святого: дамы тащили свои фотки и накарябанные на каких-то подтирках завлекательные (по их мнению) тексты, чтобы я разместил их в Инете и нашёл каждой из бесхозных фемин какого-нибудь обеспеченного потомка фашистов. Ежели бы мне пришла в голову идея стричь на этом купоны, я бухал бы не просыхая. Однако битлы завещали, что любовь нельзя купить, и потому свои обязанности интернет-сводника я исполнял совершенно бескорыстно – для души.
   Самой преданной моей клиенткой была Алексевна. Её жизнь клонилась к полтиннику, дочь вышла за немчика советского розлива и укатила вслед за ним на историческую родину мужа – в дойчландский Франкфурт. Алексевна мечтала – пока её товарный вид ещё окончательно не потерян – выскочить замуж за какого-нибудь – пусть даже поношенного – немца и поселиться ближе к дочке с внучкой. И какие только фоты Алексевны я не вывешивал на досках, и какими только изысканными призывами не подманивал немчуру – всё было напрасно.
   В один из вечеров, заколачивая на сайт очередной портрет Алексевны с обнажённым пожухлым плечиком, я вдруг подумал: бля, а что же это я мух-то ебалом ловлю? Как это так – сидеть у воды и не напиться? Отчего бы и мне не испробовать свой шанец в виртуальном разврате? Я забил в поисковик на германском сайте параметр «Кикиморово», и инет выплюнул мне с десяток-другой моих землячек, пытавших судьбинушку в виртуальных безднах. Бегло просмотрев фотографии, я скривился: пытаться с такими рожами продать себя на экспорт было для тёток верхом нахальства.
   Но одно фото зацепило меня, хотя ничего особенного в нём и не было: какая-то мутная любительская фотка, к тому же вырезанная из группового снимка. Молодая телушка в чёрной маечке смотрела в объектив слегка иронично. Была она рыженькой и явно тощей, но что-то в её простеньком личике – какая-то беззащитность, что ли – вызвало во мне желание обнять девчонку, взять её на руки, закрыть собой и защитить от мира. «А окажется дурой – так просто выебу», – с присущим мне прагматизмом подумал я.
   На следующий вечер тщательно продуманное письмо было отправлено мной по электронному адресу девчонки, указанному на сайте. И как же я офигел, когда она ответила мне! Признаюсь, до тех пор я считал интернет дорогой с односторонним движением: ты шаришь в этой массе информации, но она – неживая и не может ответить тебе. А тут вдруг мыслящий океан Соляриса вспенился и выбросил на берег – прямо к твоим ногам – женщину, о которой ты мечтал долгими одинокими месяцами.
   Впрочем, в полной мере я понял это лишь потом, через пару месяцев, когда мы встретились в реале и действительно выеблись в первый же вечер, но секс оказался не самым главным: я понял каким-то звериным чутьём, что нашёл свою женщину, такую, какая даётся мужчине всего один раз в жизни. С этой девчонкой за несколько лет я пережил многое, познал самое настоящее счастье и самое неподдельное отчаяние. А ещё она оказалась пустоголовой сукой, не единожды предавшей меня. Но это уже – сейчас скажу пошлость – совсем другая история.
   Собственно, мораль-то сей басни какова? Просто я впервые в жизни познакомился с женщиной в Интернете, потеряв тем самым свою виртуальную невинность в сорок лет. А иначе зачем, как бы вы думали, я городил тут всю эту херь?

Жизнь до грехопадения

     Прости меня именно
     За то, что я выменял
     Тебя на одну минуту прошлого.
     За что на мою свалилась голову
     Внезапная эта ностальгия?

   Недавно твой нынешний ёбарь написал мне, что я смешон со своими дневниковыми интернет-излияниями трёхлетней давности. И я подумал: хули, я действительно способен вызывать только хохот окружающих. Благодаря тебе я столько раз за последние восемь лет ставил себя в идиотское положение, что даже начал находить в этом какое-то мазохистское удовольствие. А раз так, неужели я откажу себе ещё в одной маленькой радости – если это невозможно сделать в реальности, так хотя бы виртуально поздравить любимую женщину с днём рождения, тем более, что дата особенная – 33 года: время расцвета женской привлекательности, когда все нормальные тётки уже по десятку лет пребывают замужем и растят ребёнка, а то и не одного. Ты же, родная моя, всё ещё болтаешься по жизни, как цветок в проруби, не в состоянии пристать к какому-либо твёрдому берегу.
   Твой очередной ёбарь, очевидно, так и воспринимает тебя – как яркий цветок, нежное создание и практически девственницу. Ему это простительно: он ещё переживает первый, самый романтический период ваших отношений, идеализирует тебя и ебёт при каждом удобном случае. Бедный придурок, он ведь не знает столько лет тебя, сколько знаю я, и ты пока ни разу не успела предать его. У чувачка всё это ещё впереди, и я ему сочувствую.
   Ты рассказывала мне, что была целкой до девятнадцати лет. Как ни странно, в этом я тебе верю: у тебя юной ещё имелись в наличии какие-то зачатки совести, идеалы и настоящие чувства. Ты была влюблена в своего одноклассника – хоть и оленевода, но, судя по всему, неглупого парнишку, любимца публики и тёлок. Несколько лет ты вздыхала по нему и была потрясена, когда он всё-таки обратил своё внимание на тебя – гадкого рыжего утёнка. Ваши отношения длились несколько лет, а в свой девятнадцатый день рождения ты запланировала и решилась преподнести самой себе царский подарок – живой хуй любимого мужчины. После романтического вечера вдвоём он и заломал тебе целяк. Какое-то время вы учились в одном институте краевого центра, недолго пытались жить вместе, и в какой-то момент неопытный парнишка даже обрюхатил тебя – впервые в твоей жизни. Вряд ли, подзалетев, ты думала тогда всерьёз о материнстве. Может, и родила бы по залёту, как многие другие дуры, если бы не мамка, которая едва ли не под конвоем погнала тебя на аборт. Возможно, тогда ты и совершила своё первое настоящее предательство? Себя, своего парня, своего нерождённого ребёнка.
   О мамке твоей и о семье твоей я должен обязательно сказать здесь пару слов, ибо в моём поздравлении и то, и другое появится не однажды. Ещё на совсем молоденькой, на будущей мамке женился её бывший школьный учитель. Насколько я могу судить (с ним живым встретиться мне, к сожалению, не удалось), отец твой был здравым мужиком, порядочным, добрым, любящим. Я видел толстые пачки писем, которые он писал своей молодой жене из армии все два года – так может поступать только по-настоящему влюблённый мужчина. У них родилась ты, а через несколько лет – сын. И всё было бы прекрасно в этой обычной советской семье, если бы твой отец не любил выпить. Дальше – больше, это переросло в алкоголизм. Зная множество подобных случаев, я уверен: вина за судьбу мужа-алкоголика в немалой степени лежит на твоей мамке. Женщина, которая любит самоотверженно, не даст своему мужчине поддаться болезни, она зубами будет каждодневно вытягивать его из трясины. Твоя же, мамка, судя по всему, занятая текущими заботами и своими фантазиями, которыми всегда была полна её бедная голова, позволила процессу прогрессировать. Более того, она принялась блядовать на стороне, найдя себе женатого коммерсанта. В итоге родители твои развелись. Увести коммерсанта из семьи мамке ума не хватило, но он хотя бы несколько лет подогревал её саму и её детей в материальном плане. Для девяностых годов это было актуально. Отец же твой за десятилетие одинокой жизни деградировал всё больше и больше, пока в один из декабрьских дней его сердце не остановилось в пустой квартире, где он жил, оставленный и забытый бывшей женой и своими детьми.
   Ты не считаешь, что это было твоё второе предательство? Ты предала человека, который произвёл тебя на свет, который возился с тобой, маленькой пиздюшкой, и внёс в тебя столько хорошего, что я часто поминал его добрым словом. Мёртвый отец твой пролежал в запертой тёплой квартире, самое малое, недели две. Я приезжал вместе с тобой хоронить его синий раздутый полусгнивший труп. Мне было искренне жаль покойного, а мамка твоя брезгливо воротила нос от неприятного запаха.
   Интересно, считала ли она, что твой отец воняет, когда шла с ним в загс, ездила отдыхать на моря или кувыркалась в постели? Просто всё это было прочно забыто ею, ведь чувство благодарности за сделанное вам добро никогда не было характерно для членов вашей семьи. Кстати, у сестры твоей мамки история повторилась один в один: она тоже разошлась со своим мужем, который впоследствии запился и умер в полной нищете. Интересно, это ваше родовое проклятие или семейная склонность к предательству, расплачиваются за которую, увы, другие?
   Но вернёмся к тебе. Когда твой парень сорвал пломбу на твоей пизде, такое ощущение, что сорвались ограничители и в твоих мозгах. Или тебя понесло уже после аборта? Как-то однажды мамка по турпутёвке за счёт своего коммерсюги отправила тебя отдыхать на Кипр. Там ты познакомилась с обезьяноподобным индонезийцем – в обнимку с ним ты красуешься на своих старых фотографиях. Ты всегда утверждала, что у вас с ним были чисто платонические отношения, но бережно хранила пару золотых вещиц, подаренных этим гориллой. Стал бы мужчина дарить золото не выебанной им девице, а просто так – по доброте широкой индонезийской души? Сомневаюсь. Скорее, это была косвенная предоплата за еблю либо благодарность за неё – после ебли.
   С оленеводом твоим у тебя мало-помалу всё пошло наперекосяк. Причины этого мне неведомы, а добиться правды от тебя всегда было дохлым номером. Кто знает, может он первым из твоих мужчин понял твою человеческую ненадёжность, может, прихватил тебя на каком-то предательстве, может, ему просто разонравились твои худосочные прелести. Как бы то ни было, парниша схлестнулся с другой вашей бывшей одноклассницей, обладавшей большими сиськами и мощной жопой, женился на ней и заделал ребёнка. Вот так впервые не ты кого-то, а тебя кинули всерьёз.

     Вверх да по лестнице – так безмятежно
     Плещется небо, да нам не летать.
     Знаешь ли, милая, жизнь неизбежна.
     Хватит мечтать, знаешь, хватит мечтать.
     Вниз под алтарь закатилось колечко.
     Милость, немилость, да нам не достать.
     Знаешь ли, милая, ты не любила.
     Хватит мечтать, знаешь, хватит мечтать.

   Ты была в полном шоке, тебе было хуёво, у тебя даже опухоль на груди начала расти. И тут ты опробовала сценарий, который потом проигрывала в своей жизни неоднократно – при возникновении всякой сложной проблемы. Ты уговорила мамку, и та отправила тебя завершать высшее образование в Кемерово. Бежать от проблем не только внутренне, но и физически, в пространстве, постепенно стало для тебя привычкой.
   Ты окончила институт, устроилась бухгалтером в небольшую контору и сняла крохотную комнатку в общежитии. Однако жить обычной жизнью, какой живут все девчонки, тебе было скучно: хотелось приключений, и манда чесалась. Ты нашла где-то объявление молодого итальянца, желавшего познакомиться с русской девушкой, и какое-то время переписывалась с ним, видимо, памятуя о своём романе с индонезийцем. Я видел у тебя забавную бумажку: готовясь к телефонному разговору с итальяшкой, ты записала кучу своих возможных ответов на английском – в зависимости от того, куда двинется ваша беседа. Однако окучивать иностранцев, находясь во глубине России, было делом утомительным и дорогостоящим, поэтому ты переключилась на соотечественников. Ты размещала свои объявления в газетах и переписывалась с мужчинками из разных городов, переживая эпистолярные романы на бумаге. Быстро ты поняла, что такие отношения не дают ничего реального, и ещё более сузила ареал своих поисков. Вскоре у тебя был уже первый (известный мне, по крайней мере) кемеровский ёбарь – женатый сотрудник КГБ, который время от времени наезжал потаптывать тебя втайне от своей бабы. У меня есть забавная фотка, снятая тобой: наёбшийся довольный кэгэбушник сидит голый в кресле, с хуем наперевес. Потом ты нашла ещё одного урода – усатого врача-гинеколога. Тот то ли окончательно ёбнулся на почве своей профессии, то ли от постоянного созерцания голых баб потерял способность к обычному сексу и промышлял по городу тем, что лизал пизды всем желающим женщинам, находя их по объявлениям. Нашёл и тебя, ведь куннилингус тебе нравился всегда.
   Этих мужиков тебе, видимо, казалось мало, и ты не оставляла своих поисков. Я нашёл твоё объявление случайно на одном из иностранных сайтов и написал тебе. Так мы познакомились. Кстати, через какое-то время я обнаружил твои анкеты ещё на парочке уже российских ебальных досок, висящих в интернете. Отлов мужиков ты вела массированно, как настоящий артиллерист, хотя, честно говоря, все эти твои лихорадочные и бестолковые поиски новых ёбарей кажутся мне смешными и вызывающими только жалость. Ты не выбирала обычного мужчину из тех, что рядом, ты жила фантазиями: точно так же твоя постаревшая и сморщившаяся, как обезьянья жопа, мамка через десяток лет будет мечтать о поездке в Москву на передачу «Давай поженимся» – в поисках мужа…

     Я пишу вам письмо, а под каждой строкою – аккорды.
     Я расклею его по задворкам вечерних газет.
     Вы прочтёте, и, может быть, этот мир, неоправданно твёрдый,
     Улыбнётся и вдруг даст нам взлёт на одной полосе.

   Два месяца мы с тобой переписывались по Интернету, и все два месяца я жил этими письмами. Одичавший от того, что у меня долгое время не было по-настоящему близкой мне женщины, на которую я мог бы выплеснуть всю накопившуюся во мне заботу и ласку, я увидел эту женщину в тебе. Сегодня, когда я перечитываю свои письма того периода, видно, насколько безоглядно искренним и доверчивым по отношению к тебе я был в них.
   Мы увиделись в реальности, и всё закрутилось. После первой же ночи с тобой я понял, что случилось чудо: химия, которая, я уверен, определяет 90% любви, сработала, и мне по хую уже были твои жалкие одёжки, грудь минус первого размера и недетская пустоголовость. Я всерьёз влюбился в тебя.

     Из грязи, из болота я
     Тащил тебя, вытаскивал.
     Тобой занялся плотно я,
     Всё мыл да ополаскивал.
     А стала полнокровная,
     Как за углом пельменная,
     Я думал: ты – любовь моя.
     А ты – обыкновенная.

   Ты в те годы и впрямь была очень забавна: без нескольких зубов во рту, крашеная в дебильный апельсиново-рыжий цвет, безвкусно и бедно одетая, в громоздкой зелёной (!) шубе и вытертых на коленях колготках. При всём том, что ты очень миленькая, красавицей ты никогда не была (ну, разве что сразу после секса). Мыслить какими-то стратегическими категориями на будущее ты была тотально неспособна. Да что там – в твоей голове до сих пор не держатся имена, названия и прочая история с географией. Но для меня ни тогда, ни сейчас это значения не имело: меня с головой накрыла любовь. У меня даже изменился стандарт женской привлекательности. Боюсь, что навсегда: я до сих пор торчу от худых пигалиц с определённым типом лица, похожим на твоё.
   Жизнерадостная, лёгкая, добрая, покладистая, хрупкая до беззащитности, – ты внесла в мою жизнь полноту, свет и смысл. Я любил гладить тебя и носить на руках, как маленькую. Я обожал гулять с тобой по улицам, называл тебя дочей и лолиткой, а ты меня – папочкой. Я и заботился о тебе совсем по-отцовски: водил по театрам, приносил книжки, помогал перевозить вещи с одной съёмной квартиры на другую. Мы были голыми и невинными, как Адам и Ева до грехопадения. Так продолжалось около полугода, пока не прозвенел первый звоночек, который я в своём любовном ослеплении проигнорировал.

Жизнь после смерти

     А в год, когда по пятницам
     Опять пошли свидания,
     Я думал: всё наладится,
     И плакал на прощание.
     Любимая, желанная,
     Родная моя, верная,
     Я думал: ты – жена моя.
     А ты – обыкновенная.

   Меня посадили. Ещё с середины девяностых в отношении меня тянулось длинное и запутанное уголовное дело, вины своей в котором я не признавал. До этого я уже два года пробыл в тюрьме, потом на пару лет меня выпустили на волю, но судебные процессы всё тянулись и тянулись, выматывая меня. На одном из таких заседаний судья, которому я показал зубы, вспылил и взял меня под стражу. Я сумел сообщить тебе, что меня отправляют в тюрьму. Там я пробыл недели три, и всё это время вдвойне тосковал о свободе, потому что на свободе осталась ты. Мы обменялись с тобой парой писем. Я с удивлением прочёл в твоём письме, что ты со своими подружками-блядёшками весело проводишь время в моё отсутствие: вы пили пивко, любовались фейерверками на городском празднике, а потом поехали к кому-то на дачу – отдыхать в бане. Тогда во мне впервые слабо шевельнулся ужас: я не мог себе представить, что девушка, у которой посадили – хорошо, пусть не любимого, но в чём-то дорогого – человека, способна назавтра отряхнуться, как ни в чём не бывало, и податься на поиски развлечений. Хули, время декабристских жён минуло.
   Впрочем, меня быстро выпустили, и я на радостях легко простил тебе твою оплошность, списав это на молодость и неопытность. Всё понеслось дальше: прогулки по городу, купания на летнем пляже, незабываемый для меня секс. Кстати, именно тогда я научил тебя кончать нормальным образом. До того времени ты испытывала лишь клиторальный оргазм, плохо чувствуя вагинальный, но я исправил ситуацию – на радость будущим твоим ёбарям.
   Осенью меня посадили опять и осудили уже окончательно. В ожидании рассмотрения кассационной жалобы и отправки в зону я несколько месяцев пробыл в тюрьме. Всё это время ты приезжала ко мне с передачами, и мы очень плотно переписывались с тобой. В этой переписке я честно рассказывал тебе о себе, о своих взглядах на жизнь, на семью, пытался выяснить твои представления обо всём этом. Я уже знал – и писал тебе об этом прямо, – что хочу быть с тобой и, освободившись, обязательно заберу тебя в свою жизнь.

     Не надо думать, что всё обойдётся.
     Не напрягайся, не думай об этом.
     Всё будет круто, всё перевернётся.
     То, что тебя касается,
     То, что меня касается, —
     Всё только начинается…

   Это мне удалось через полгода. Я окончательно вышел на свободу, заехал в свою бывшую квартиру лишь для того, чтобы помыться и переодеться, а потом ушёл к тебе. Жить. Для меня это было естественным продолжением наших отношений – проводить вместе с тобой 25 часов в сутки: есть, спать, гулять, разговаривать, выпивать, ходить по магазинам за покупками. Я мечтал о жизни с любимой женщиной, и я её обрёл. Меня не интересовал карьерный рост, я не стремился заработать кучу бабок, мне не нужны были какие-то кореша, я и думать позабыл о том, что на свете существуют другие женщины, ведь у меня была ты. Правда, для тебя самой не всё было так радужно. Поселившись с тобой, я невольно ущемил твою личную свободу, как ты её понимала, ведь тебе надо было соотносить свою жизнь с моей, в чём-то ограничивать себя, чем-то поступаться. Ты рассказывала потом, что первое время даже бегала поплакать в ванную. Но потом всё наладилось, и несколько месяцев мы жили душа в душу.

     Любимая! Как, и ты?
     За что, скажи, за что же?
     Да, я ходил, да, я дарил цветы.
     Я же из ящика не выкрал серебряных ложек!

   А потом из шкафа, точнее, из тумбочки вывалился скелет. Как-то в твоё отсутствие я полез в эту тумбочку и наткнулся там на страшное. Оказывается, пока я парился в тюряжке, ты – параллельно сочиняя тоскующие письма мне – вновь принялась за старое, развешивая свои объявления в интернете и отыскивая себе ебарей. Я нашёл твою переписку с парочкой из них. С одним самцом ты даже встречалась в реале и, возможно, еблась, хотя утверждала обратное. Когда я спросил у тебя, почему ты так подло поступила со мной всего через два месяца после того, как меня посадили, ты невинно ответила: «Но ведь между нами не было никаких серьёзных отношений, и ты ничего конкретного не предлагал мне». Сука ебаная, а что, по-твоему, я каждую выловленную на улице блядёшку вожу знакомиться с моими родителями, как возил к ним тебя?! А не тебе ли я писал открытым текстом, что люблю тебя и хочу быть с тобой? А что реального мог тебе предложить в тот момент я, над которым висел потенциальный срок лишения свободы? Безграничное доверие, которое я испытывал к тебе, дало в тот момент первую серьёзную трещину.
   Помнишь, как поступила в этой ситуации ты? Ты обладаешь замечательным даром: в случае возникновения проблем решать их самым дебильным способом изо всех существующих. В тот раз ты побежала в почтовое отделение и начала по межгороду жаловаться мамке на меня. Та отреагировала оперативно, уже на следующий день прибыв в Кемерово. Она не стала стыдить дочку-блядь, она не попыталась разобраться в проблеме и нащупать точки примирения между нами – она попросту начала выбрасывать мои вещи за дверь, угрожая милицией. Конечно же, я ушёл с баулами в свою бывшую квартиру, встречаемый ироничной улыбкой уже разведённой со мной жены, и устроился спать на отдельное койко-место. Позор был страшный. Вдвойне страшный потому, что меня предали и изгнали. Я решил тогда, что пошлю тебя на хуй и буду прав.
   Однако через несколько дней, как только твоя мамка уехала, ты начала звонить мне на работу, предлагать встретиться, говорить, что растерялась, испугалась моей яростной реакции на случившееся и пошла на поводу у своей матери. Действительно, мамка твоя всегда была способна управлять тобой дистанционно, прививая тебе шизу даже по телефону, но ведь не она же вынуждала тебя расклеивать объявления на ебальных интернет-досках?

     Я помню: белые обои,
     Чёрная посуда.
     Нас в хрущёвке двое —
     Кто мы и откуда?
     Задвигаем шторы.
     Кофеёк, плюшки стынут…
     Объясните теперь нам, вахтёры,
     Почему я на ней так сдвинут?

   Я простил тебя. Я вернулся в твою комнату, и мы снова зажили вместе. Об этих двух годах можно было бы рассказывать долго и подробно. Для меня (надеюсь, и для тебя) это было очень счастливое время. Я не жил – я летал. Я до безумия полюбил наши вечерние посиделки вдвоём, когда мы ужинали, болтали, пили пиво, занимались любовью или просто смотрели по мутному чёрно-белому телевизору всякие дебильные сериалы. И всё это было счастьем. Я везде пишу «я», «я», потому что могу твёрдо утверждать что-либо лишь относительно себя. Ты тоже часто клялась мне в любви, осыпая меня ласковыми именами и прозвищами, но всякий раз, когда от тебя требовалось подтвердить слова конкретным поступком, ты ловко уходила в сторону, прикидываясь дурочкой.
   Бывало всякое. Иногда я несправедливо обижал тебя своим тяжёлым характером. Иногда ты выходила из себя и орала свои любимые фразы: «Я всё равно никогда не буду жить с тобой!» или «Собирай свои вещи и уходи!». А у меня и не возникало подобных мыслей: я нашёл свою женщину, с которой мечтал жить и умереть. Меня огорчало лишь то, что, когда я начинал заговаривать с тобой о перспективах дальнейшей жизни, об обустройстве прочного семейного гнезда, о том, что заводить детей в съёмной комнате, – преступление, ты лишь легкомысленно отмахивалась. Тебе нравилось гулять со мной, участвовать в корпоративных и дружеских увеселениях, ездить куда-то в поисках новых впечатлений. Ты была далека от моих занудных разговоров о семейном строительстве. Я помирился с твоей мамкой, и несколько раз мы ездили в гости к тебе на родину. После похорон твоего отца я даже сказал твоей матери, что в ближайшее время хочу жениться на тебе и завести с тобой детей.
   Вектор жизни в тот момент был для меня ясным и прямым. А вот для тебя – вряд ли. Казалось бы, что ещё нужно девке: есть мужик, который любит тебя до безумия, согревает своим теплом, заботится о тебе, носит на руках, готов жениться и воспитывать ваших будущих детей. Держись за него зубами, сука! Однако, похоже, в то время подобная перспектива мало интересовала тебя, и встречи с подружайками за кружкой пива ты сплошь и рядом предпочитала времени, проводимому со мной. Ещё ты очень любила говорить о том, что тебе надо расти профессионально, и потому то и дело торчала на работе до позднего вечера. А я сидел в пустой комнате, ожидая тебя, тосковал да глушил пивас в одиночку. Чутьё подсказывало мне, что ситуация складывается тревожная, шкурой я ощущал: ты готовишь очередное предательство. И я не ошибся.

     Но ведь она не твоя, хоть с тобой она даже иногда и бывает,
     Она не твоя. Как глоток вина – так тебя она выпивает.
     Она не твоя. Ты играешь с ней, а она – с тобой,
     Потому что знаешь ли ты, что таит в себе женская любовь?

   Через пару лет я узнал, что той весной ты активно переписывалась по электронной почте со своим первым мужчиной-оленеводом и договаривалась о встрече с ним в ближайший же твой приезд на родину. Кстати, это тоже одна из твоих характерных черт: уже имея нового мужчину, не оставлять попыток поебаться с теми, с кем ты рассталась.
   А тут у твоей мамки приключился юбилей, на который мы собирались отправиться вместе. Но две недели перед этим мы были в ссоре из-за твоих бесконечных задержек на работе, и я сказал, что никуда не поеду. Ты собралась и уехала поездом одна. Я спохватился, что теряю тебя (заметь, о твоих сепаратных переговорах с оленеводом я и понятия тогда не имел), прыгнул в автобус и поехал другим путём, стремясь нагнать тебя. Я приехал даже чуть раньше, чем ты, на исходе ночи, и пришёл в дом твоей матери с огромным букетом роз. Я надеялся, что по-семейному мы обсудим вместе сложившуюся нездоровую ситуацию и сообща придём к примирению. Блядь, ну не дебил ли? Твой текущий ёбарь определённо прав, уссываясь надо мной.
   Кто-то из великих сказал, что всё в истории повторяется: сначала в форме трагедии, потом – в виде комедии. У нас с тобой тоже постоянно дублировались одни и те же ситуации, но всякий раз – достаточно трагично. Безмозглая мамка твоя на сей раз не выбрасывала мои шмотки в коридор. Она просто сказала тебе, приехавшей чуть позже, что не хочет видеть меня в своём доме лишь потому, что мы приехали порознь. Сказать, что я охуел, – значит, не сказать ничего. Однако, не говоря ни слова, поднялся и ушёл. А ты наверняка в тот же вечер выеблась со своим оленеводом, хотя, как любят говорить у вас, блядей: трахнуться со своим бывшим – за измену не считается.
   Как обосранный, я вернулся в Кемерово и тут же съехал из твоей комнаты в другое жильё. Я надеялся, что, приехав, ты обнаружишь моё отсутствие, ужаснёшься этой потере и кинешься возвращать меня. Да вот хуй-то угадал! Наоборот, ты сочла себя оскорблённой моим уходом, будто это не меня, оплёванного, а тебя выставили за дверь. Зато на сей раз я уже знал, где искать твой след. Через неделю я вошёл на самый известный в интернете сайт знакомств и без труда обнаружил твою анкету – с предложением поебаться. Ты пошла хорошо знакомой тебе тропой интернет-блядства и приглашала ёбарей в постель, которая ещё не успела остыть после моего ухода. Я зарегистрировался от чужого имени и написал тебе. Ты охотно вступила в переписку, и уже через несколько посланий изъявляла малознакомому мужчине готовность приехать к нему в гости – как бы далеко он ни жил. Мне стало очень противно, и я прекратил эту игру. А ещё через пару недель ты взяла отпуск на работе и в компании подружки укатила на море – в Анапу. В народе это называется: завей горе верёвочкой. А, может, никакого горя в нашем расставании для тебя и не было? На некоторых фотках, привезённых тобой с отдыха, ты весело хохочешь на руках какого-то негритоса, занесённого судьбой на Черноморское побережье Кавказа. Нет-нет, это были исключительно дружеские отношения, конечно же. В то же самое время я валялся на драном матрасе в полупустой комнате и не мог никак взять в толк: за что ты опять так стрёмно поступила со мной?

     А ты вернулась с моря – я вчера видел,
     Словно прошлой жизни посмотрел видик:
     Видик про разлуку, про твоё лето,
     А лето – это маленькая жизнь.

   Всё было и впрямь, как в песне: высчитав время твоего прилёта, издалека я наблюдал, как подъехало такси, как ты, загорелая, вышла из него, как на крыльце общаги – бывшей нашей с тобой общаги – тебя встречал твой брат. Его, начинающего алкаша и злобного распиздяя, откомандировала с тобой в Кемерово мамка. Ей было тяжело справляться с непрестанными загулами сыночка, скрывавшегося, к тому же, от призыва в армию, и она освободила себя от хлопот, пустив сынка в свободное плавание, а заодно и обеспечила присмотр за тобой. Забегая вперёд, скажу: хуёво твой братец контролировал тебя – ебаться напропалую тебе это не помешало нисколько.
   Ты вернулась с морей и начала исподволь приближать меня к себе: то глупыми СМСками, то невинными звонками, то предложениями просто встретиться и поболтать. Изнемогающий от любви к тебе, я сразу же откликнулся. Менее чем через месяц мы уже снова еблись в моей грязной забушлаченной комнате. Мы даже прожили вместе целую неделю, имитируя нашу былую жизнь, хотя на самом деле всю эту семидневку я лишь неустанно развлекал тебя, ласкал и кормил затейливыми блюдами, а ты благосклонно принимала мою заботу.
   Дальше началось непонятное для меня, не укладывающееся в голове: ты не захотела возобновить со мной настоящие отношения. Иногда, когда тебе хотелось вкусно поебаться, ты звонила мне, прилетала в мою комнатушку и, получив своё, наутро убегала снова – на неделю, на две, на месяц, лишь время от времени звоня мне или кидая СМС. А я тупо ждал, пока ты образумишься. Тюрьма научила меня терпению и науке ждать. Я не пытался искать ещё кого-то, чтобы поебаться, просто жил ожиданием наших кратких постельных праздников. Что характерно, я всегда шёл тебе навстречу. Если же у меня начинала дымить шляпа, и я приглашал тебя в гости, ты в подавляющем большинстве случаев начинала вертеть мандой и придумывать отговорки.

     Любимая, мой ребенок, моя невеста,
     Мой праздник, моё мученье, мой грешный ангел,
     Молю тебя, как о милости – возвращайся,
     Я больше ни дня не вынесу без тебя.
     О Господи, сделай так, чтоб она вернулась,
     О Господи, сделай так, чтоб она вернулась,
     О Господи, сделай так, чтоб она вернулась,
     Ну что тебе стоит, Господи, сделать так!

   У посторонних людей, читающих это поздравление, может сложиться ложное впечатление, будто оно написано слюнтяем, способным лишь на то, чтобы дрочить в одиночестве и плакать в воспоминаниях о несчастной любви. Но мы-то с тобой знаем, что это не так. Ты в курсе, что я – достаточно жёсткий и в чём-то даже страшный по своей натуре мужик, очень работоспособный, умеющий ставить перед собой цели и добиваться их. Я не нуждаюсь в дружеских отношениях, я могу долгое время жить в автономном режиме, легко переносить нужду и лишения. У меня есть лишь одно уязвимое место: моя ахиллесова пята – потребность в женском тепле, в любви, в верной и преданной подруге. (Естественно, к ебле шлюх это никакого отношения не имеет.) Ирония судьбы ли это или небывалое счастье, но я нашёл женщину, которую искал всю жизнь, и эта женщина на 99,9% подходила мне, да оказалась блядью.
   В конце того года ты – случайно ли, осознанно ли – повстречала своего бывшего ебарька, того самого, с которым познакомилась, пока я сидел. Он к тому времени уже успел жениться, а его баба была на сносях. Естественно, что он, как всякий мужик, испытывающий дефицит секса при беременной жене, хотел поебаться – аж визжал. И тут ваши интересы совпали. Вы начали встречаться и перепихиваться. При этом тебя нисколько не смущала нравственная дилемма: как можно ебаться с женатым мужчиной, когда его жена носит ребёнка? Безграничный эгоизм всегда был присущ тебе.
   Я ничего не знал об этом. Я по-прежнему жил нашими редкими встречами. Узнал совершенно случайно, когда ты, наебавшись со своим женатиком до стёртой спины, на следующий вечер заявилась трахаться ко мне, и я обнаружил на твоём копчике бесспорное доказательство твоего блядства. Что характерно, сначала ты даже пыталась делать большие глаза, отпираться, и лишь потом призналась. Я думал, что небо рухнуло на меня. Попытка слепить наше семейное счастье снова закончилась ничем. Вскоре после этого ты опять махнула на родину, где, убеждён, поеблась со своим бывшим оленеводом либо с его другом-ментом. Я ещё не знал тогда, что параллельно по интернету ты нашла себе другого потенциального ёбаря – из Новокузнецка, который чуть позже начнёт время от времени наезжать в Кемерово, чтобы подрючить тебя.

     Не уходи, моя бесценная любовь.
     Не уходи, посланник призрачной надежды.
     Не выключай, как свет в прихожей, небо надо мной.
     Не уходи, не уходи, не уходи.
     Когда наступит осень в сердце у тебя,
     Во мне найдёшь любовь и трепетного друга.
     Ты будешь жить в любви и даже не любя —
     Не уходи, не уходи, не уходи.

   Что характерно, ты никогда не была суперженщиной и в сексе так и осталась недоучкой с начальным образованием: в постели ты, как правило, просто лежишь и прислушиваешься к ощущениям внутри себя. Пизда твоя маломощна: как правило, бросив тебе три-четыре палки подряд, я стирал её в кровь, а ты несколько дней после этого ходила нараскоряку и ныла, что я изверг. Периодически на кунке у тебя вскакивали какие-то прыщи неизвестного происхождения, которые мы, смеясь, именовали кутикулами, а ты любила, расшеперившись на кровати, наставить на манду зеркальце и созерцать их. Когда ты ебёшься с одним и тем же человеком продолжительный период времени, это перестаёт по-настоящему возбуждать тебя, и пизда твоя становится сухой, так что даже присунуть тебе удаётся с трудом. Для чего со всеми этими проблемами ещё и пытаться наращивать количество ёбарей – не понимаю? Для повышения самооценки? Для увлажнения манды путём частой перемены партнёров? Это уж совсем не по-женски, а скорее по-скотски.
   Нет, правда, давай рассудим по чесноку: какова истинная блядь, достойная если не уважения, то восхищения? Из неё прёт во все стороны жизненная сила и энергия, так что за утехи своей манды она готова поступиться всем и искать этих утех где угодно. Она умеет затейливо и упоённо ебаться и видит в этом занятии своё жизненное призвание. Она ночь напролёт прокряхтит от удовольствия под целым взводом солдат, а на рассвете начнёт охмурять ещё и комвзвода. Что ж ты, не умея и не имея всего этого, позоришься со своей жалкой пиздёнкой на блядском рынке?
   Не буду скрывать: в тот период времени я неоднократно пытался освободиться от тебя. Я несколько раз находил баб, с которыми можно было попытаться выстроить отношения или просто поебстись. Но ты сладким ядом сидела во мне, и всех потенциальных сучек я воспринимал прежде всего через призму восприятия твоего тела как идеального для себя, а найти женщину подобного стандарта очень непросто. Кроме того, у тебя замечательно работало чутьё: стоило мне вплотную подобраться к какой-нибудь бабе, так что оставалось лишь завалить её, как ты присылала очередную СМС или заявлялась ко мне самолично, и я моментально бросал потенциальную любовницу, воспринимая твоё появление как попытку вернуться к серьёзным отношениям. Увы, увы.

     И в тишине моей квартиры,
     Расплывшись тенью по стене,
     Ты под спиртное ассорти
     Расскажешь правду обо мне.
     И будет радость плыть по лицам,
     И будут слёзы вгорячах,
     И я узрю мою Калипсо в твоих простых речах.
     Ты поведёшь меня чёрными тропами
     По бесконечным ущельям Москвы
     И по пещерам с цепными циклопами.
     И от натуги моей тетивы
     По всем дорогам завоют сирены,
     И мы им всем раздадим по рублю,
     И я скажу: «Дорогая Елена,
     Я так тебя беззаветно люблю».

   В то лето ты много пила и еблась напропалую налево и направо, как минимум с троими ебарями в один период времени (и после этого ты будешь возмущаться, когда я называю тебя блядью?). Очень часто ты звонила мне по ночам и, разбудив меня, бухим голоском то клялась мне в любви, то поносила на чём свет стоит. Я не оставался в долгу, обличая тебя в неуёмном блядстве. Тем не менее, периодически мы славливались где-нибудь – у меня дома или у тебя, в отсутствие братца – и еблись ночи напролёт, сладко и ожесточённо. Я знал, что в то же время ты методично охмуряешь своего женатого ебарька, вынашивая идею – увести его из семьи и женить на себе. Ты не любила его. Впоследствии ты жаловалась мне, что он был неряшлив: ездил на грязной машине, носил нечищеную обувь и – это добавлю уже от себя – совал в тебя немытый хуй. Однако в тот год у тебя появилась идея-фикс: обязательно выйти замуж и родить. Ты подобралась к тридцатнику, твои подружайки в большинстве своём давно были замужем и имели детей. Даже самые отвязные блядёшки и то ухитрились родить в одиночку от заезжих молодцов. И тебе хотелось того же: семейного статуса и материнства. Мамка решила посодействовать тебе: на деньги, вырученные от продажи квартиры покойного отца, она сделала первый ипотечный взнос, самолично приехала в Кемерово и купила тебе жильё – двухкомнатную хрущёвку, убитую, со скрипящими прогнившими полами. Вы провели в хате косметический ремонт, обставили её мебелью, и ты стала девушкой с приданым. Тут же ты притащила своего ебарька – будущего мужа – знакомиться с мамкой. У меня есть это фото, снятое довольной мамкой: над столом с тортиком возвышается толстое свиное ебало твоего потенциального мужа, а к нему нежно прильнула ты, вся в предвкушении грядущего счастья.

     Была нам жизнь, да вышла вся —
     Конец петлёю вышился.
     Давай же, блядь, души меня!
     Я знаю наперёд:
     Тебя погубит алчная
     Душа твоя барачная,
     Ну, а меня отчаянность
     К добру не приведёт.

   Меня ты в тот период – не считая нашей совместной периодической ебли – на дух не переносила. Сколько я ни пытался разубедить тебя, сколько ни писал тебе умоляющих писем, – всё это оказывало лишь прямо противоположный эффект. Иногда во время ссор твой голос становился неприятно скрипучим, как у твоей мамки, и я понимал, чьи установки срабатывают в этот момент в твоей бестолковой головёнке. Это ещё одно из твоих поганых качеств: когда у тебя в жизни всё складывается хорошо, тебя несёт, ты не видишь берегов и осыпаешь оскорблениями того, кто любит тебя. Но стоит случиться траблу и перемене участи, как ты приплетаешься побитой собачонкой, ласкаешься и неловко пытаешься оправдаться за ту гниль, что ещё недавно потоками лилась из тебя.
   Я устал. На работе я ушёл в очередной отпуск и уехал в Горный Алтай. Там, среди рек и гор, где даже время течёт по-иному, я остыл, поразмыслил и решился наконец-то отпустить тебя из своей жизни, о чём и сообщил тебе в СМС. Насильно мил не будешь, рассудил я. Сколько же ещё можно унижаться перед блядью, которая не способна оценить ни твоих чувств, ни усилий? Вернувшись в Кемерово, я не пытался звонить тебе или искать с тобой встреч – просто зажил тихой, в чём-то даже растительной жизнью.
   А у тебя как раз приключилась перемена участи. Твой ебарёк, жена которого к тому времени давно разрешилась пацаном, видать, призадумался. Уходить из семьи, бросать маленького ребёнка и делить имущество ему показалось не в жилу. Поэтому он несколько сбавил обороты и свёл ваше общение к одной лишь ебле без обязательств. Ёбарь новокузнецкий наезжал только изредка, и ты ощутила вакуум в своей жизни. О ком же было и вспомнить тебе тогда, как не о ёбаном старом клоуне Сергофане, всегда готовом исполнить твой любой каприз. Ты позвонила мне и пригласила в гости – типа посмотреть свою квартиру, о приобретении которой до того момента я не имел и представления. А уже через неделю, после совместной поездки в лес на пикничок, мы ожесточённо еблись с тобой на голубом мохнатом паласе в твоём гнёздышке.
   Казалось, что-то опять начинает складываться по кирпичикам. Ты была мила и ласкова со мной, я проводил у тебя по несколько ночей в неделю и снова начинал мечтать о том, что у нас сможет всё-таки получиться жизнь вместе.

Смерть после смерти

     Золушка танцует танго при дворе,
     Золушке к лицу её алмазное колье.
     Счастие со страхом, суть – бурлящая река,
     Обернётся крахом, но это в полночь, а пока…
     А пока будь нежной, верь, живи наоборот:
     Счастье очень редкий зверь и долго не живёт.
     Отражаясь в лицах каплей чистою росы,
     Счастье испарится, но лишь когда пробьют часы.

   Вот только время от времени ты заявляла, что в гости меня не приглашаешь, что тебе хочется посвятить время себе, любимой, и я понимал: в эти дни у тебя назначены свидания с твоим ебарьком (о новокузнецком ёбаре я тогда не подозревал и в самых страшных фантазиях). Вот только на свой юбилейный день рождения ты демонстративно меня не пригласила, и я понимал – почему: в гости ожидался твой параллельный хуй. Я всё-таки купил подарок и цветы и заявился рано вечером, с приходом первых гостей, чтобы поздравить тебя. Наряженная в красивое платье, как у Золушки на королевском балу, ты встретила меня в прихожей и пришла в замешательство: а вдруг я начну напрашиваться за праздничный стол? Вот будет гросс шкандаль! Впрочем, ничего подобного делать я не собирался и, вручив принесённое, откланялся. В спину мне била весёлая музыка и ржали бляди.
   В тот период мне было всё равно. Я настолько изголодался по тебе, что меня устраивало ебать тебя по графику с другим ёбарем, тем более, что я понимал: и я, и он нужны тебе в этот период жизни лишь для того, чтобы твоя кровушка играла веселей, да пизда от перемены хуёв была повлажней.
   В январе следующего года у тебя сорвало крышу. Ты стала доёбываться до меня с бесконечными предложениями заделать тебе ребёнка. Я был в недоумении: о каком ребёнке может идти речь, если, кроме качественной ебли, у нас не намечается никакого совместного настоящего и будущего? Естественно, я отказался. Для меня приемлемо рождение ребёнка лишь в настоящей семье, скреплённой любовью и верностью. А по скоренькой наебать пиздёныша, как собачки в подворотне, – увольте. Ебарёк же твой оказался более покладистым и однажды по пьянке законопатил-таки тебе дырку.

     И первый приступ тошноты
     Сменяет ужас пустоты.
     Это всё сменяет радость,
     Что в постели – только ты.
     А в голове – бокал вина,
     А за окном – твоя страна
     Цвета мокрого асфальта,
     Обалдевшая от сна.

   Об этом ты узнала через месяц и сперва перепугалась. Ты попыталась было рассказывать мне сказки, будто этот выблядок – мой, но я быстренько поставил тебя на место. После этого известия твоя жизнь в моей жизни закончилась для меня. Твоё перманентное предательство завершилось большой и жирной кляксой. Сильнее ёбнуть меня мордой в грязь было просто невозможно. Я предложил тебе лишь один приемлемый выход из ситуации: ты делаешь аборт, потом мы всерьёз обсуждаем все вопросы, после чего начинаем жить вместе – по-настоящему, по-человечески, потому что воспитывать отрыжку чужого немытого хуя для меня было попросту невозможно. Но тебя заусило. В безумных мечтах ты уже была мамочкой, а ебарёк наконец-то уходил к тебе из своей семьи, и потому ты попросту послала меня. Я поднялся и ушёл.
   Та весна и то лето были чёрными для меня. Я много пил и ебал всё, что попадалось под хуй. Мне хотелось только одного – забыться самому и забыть тебя, чтобы продолжить жить как-то дальше. Признаюсь, это я сдвинул ситуацию с мёртвой точки, сообщив жене твоего ебарька о том, что вы ебётесь за её спиной. Баба охуела и начала битву за мужа. Слабовольный ебарёк, который и без того уже давно не горел желанием бросать семью, и которого ты донимала требованиями исполнять данные тебе обещания, – вовсе сдулся, предал и бросил тебя. Ты снова вспомнила обо мне, пару раз встречалась со мной, понимая, что сделала неверный выбор, и осознавая всю необратимость ситуации. Ты даже трогательно подарила мне рубашку своего покойного отца. Однако тебе, беременной чужим выблядком, я уже ничего не хотел и не мог обещать.

     Золушка рыдает дни и ночи напролёт:
     Отчего звезда любви в кармане не живёт?
     Отчего зимою мир любовью не согрет?
     Отчего в сердцах порой любви и вовсе нет?

   Помню, как-то однажды, крепко выпив, я заехал к тебе в гости без предупреждения. Ты неподдельно обрадовалась моему появлению и начала суетиться на кухне, чтобы накормить меня какими-то лепёшками, которые пекла тут же. Маленькая, брюхатая, с узлами варикозных вен на тоненьких ножках, ты была потерянной и беззащитной настолько, что у меня скулы сводило от сожаления. Вечером ты постелила мне на диване, а, когда я лёг, пришла ко мне, опустилась на колени и долго сосала мой хуй, а я изо всех сил сдерживался, закусив губу, чтобы не разрыдаться от жалости к тебе.

     Знать бы хотя бы – где ты, с кем ты?
     Тепло ли там, на твоей планете?
     Слать бы тебе конверты – «Кай – Герде»:
     Кубики изо льда, прямиком в никуда.
     Знать бы хотя бы – с кем ты, как ты?
     Честно кормлю кота, поливаю кактус.
     В гости к тебе идти по парапету
     И не верить бреду, что тебя нету.

   Всё закончилось, и надо было как-то собирать себя по кусочкам, чтобы жить дальше. После череды беспонтовых попыток я нашёл себе маленькую и худенькую девчонку, даже младше тебя по возрасту, с которой у нас всё замечательно получалось в постели, и в квартире которой я стал проводить все ночи напролёт. Это не было любовью с моей стороны – это было попыткой выбраться из затянувшегося морока. У девчонки были определённые странности в характере, но с этим (особенно после твоих-то закидонов!) можно было свыкнуться, и мы с ней уже всерьёз обсуждали моё знакомство с её родителями, а я готовился переехать к ней – чтобы попробовать жить вместе.
   За пару дней до этого, готовясь ко сну в её спальне, я получил СМС от тебя. Ты извещала о том, что потеряла ребёнка и проклинала меня как его убийцу. За месяц-полтора до родов твой выблядок перестал шевелиться в тебе и сдох. Доктора забрали тебя в роддом, вызвали искусственные роды, и ты исторгла из себя синий дохлый ошмёток мяса. Что примечательно, ты не захотела посмотреть на своего мёртвого ребёнка, не захотела забрать и похоронить его – ты просто собралась и ушла. Это очень показательно. Более того, через пару недель ты собралась и поехала по турпутёвке в Питер – развеяться и полюбоваться историческими достопримечательностями. Вполне знакомая и предсказуемая реакция на любую серьёзную проблему – физическое бегство.

     Это был неравный бой
     Между небом и людьми,
     Между сердцем и судьбой —
     Под названьем «се ля ви».
     Победитель будет прав,
     Проигравший – просто жив.
     Остальное – лишь игра
     Под названьем «се ля ви».

   Что случилось тогда в твоём организме – неизвестно. Возможно, твоему тщедушному тельцу не хватило жизненных сил на полноценное вынашивание ребёнка. Возможно, ты переволновалась в ходе разборок с женой твоего ебарька, и это смертельно отразилось на плоде. Я склонен объяснять всё иначе: бог просто отомстил тебе за меня, брякнув тебя изо всех сил об хуй. Он лишил тебя того, к чему ты так стремилась, идя по головам и предавая любящего тебя человека. Закономерный и вполне справедливый результат, я считаю.
   А что сделал я? Я провёл ту ночь без сна, не прикоснувшись в постели к своей девчонке, а утром поднялся и ушёл от неё. Навсегда. Больше ни разу я её не видел. Это – поступок. Чтобы совершить его, надо было иметь твёрдые яйца и по-настоящему любить тебя. Вот сейчас, прямо сейчас я говорю тебе, что люблю тебя и готов на всё, лишь бы снова быть вместе с тобой! Выставишь ли ты назавтра своего ёбаря за дверь, чтобы сделать шаг навстречу мне? Очень сомневаюсь. Точнее, даже не сомневаюсь: ты этого не сделаешь.
   Я же на тот момент не имел в активе ничего, кроме этого известия и твоих бессвязных проклятий. Но я сразу понял, что пытаться выстраивать жизнь с другой женщиной, любя тебя и получив опять единственный шанс из тысячи на то, что мы сможем быть вместе, – станет нечестным, так что лучше порвать это сразу и навсегда. Я снова уселся в своей конуре и начал ждать тебя. Через пару недель ты прислала мне СМС со своей стандартной просьбой – поебаться, и я пригласил тебя. Ты приехала ко мне поздно вечером, жалкая, опустошённая, и мы, не зажигая света, легли в постель. Произошло то, на что я и не думал надеяться – ты вернулась ко мне, и даже твоя раздавшаяся вширь, хлюпающая после родов пизда не вызывала во мне неприятных чувств.

     Буду с тобой в радости
     И в минуты слабости,
     Буду без тебя грустить
     И в любви, и в ярости.
     Как же тебя отпустить?
     Если что не так – прости.
     Буду с тобой, кем захочешь, —
     Только не уходи.

   Случилось то, что бывало всегда. Пережив очередной крах, ты метнулась к тому, кто – ты знала – примет тебя и простит, даже после всей грязи и предательств. Ты не ошиблась. Мы снова начали встречаться, то у тебя, то у меня, и я понемногу возвращал тебе уверенность в себя, ощущение того, что ты по-прежнему красива, желанна и любима – всё то, чего тебе так не хватало в этот тяжёлый период жизни. Ты сама начала говорить мне о том, что раскаялась в своём беспутстве, что ты крестилась и была на исповеди, что ты хочешь жить со мной и быть мне верной любящей женой, родить ребёнка только от меня. Не скрою, для меня это было огромной радостью, но, как пуганая ворона, боящаяся любого куста, я уже остерегался оказаться спиной к тебе. Я поставил условие: год мы живём просто так, без загса, без детей, и всё это время я наблюдаю за твоим поведением. Если ты реальными поступками докажешь мне свою любовь и преданность – у нас будет всё. Ты согласилась, добавив лишь, что в будущем не станешь жить со мной, если мы не заведём ребёнка, и я понял, что идея-фикс в твоей голове после потери только окрепла.
   Тогда я думал: неужели и после этого она неспособна остановиться и жить по-человечески? Ведь такое потрясение наконец-то должно было образумить её! Если и сейчас она не будет готова на всё ради нашей семейной жизни – значит, я имею дело с выродком человеческим, с уёбком в женском обличии. Такого рода умозаключения убедили меня в том, что стоит взять тебя в свою жизнь. Я не собирался издеваться целый год над тобой и унижать тебя, я не держал в уме, чтобы ты делала мне ежедневно минет с проглотом, мыла каждый вечер мои ноги и пила эту воду. Я просто должен был ежечасно видеть твою любовь и заботу, верность и преданность мне, нашей общей семье. Более – ничего.

     Нужно ль говорить о том, как жизнь моя текла
     Через дни, и каждый день был светел.
     Нужно ль говорить, что цепь событий привела меня
     В дом, где я тебя случайно встретил.
     Нужно ль говорить о том, как я тебя любил,
     Нужно ль говорить, какие муки
     Каждый миг в объятиях твоих мне приносил,
     Каждый миг отчаянной разлуки.
     Нужно ль говорить о том, что жизнь моя свелась
     К ожиданью мига, где, возможно,
     Или встречу смерть, или утихнет в сердце страсть —
     И второе было безнадёжно.

   После некоторых, признаюсь, непростых колебаний я собрал свои вещи и переехал жить к тебе. Этот год с копейками, прожитый вместе, стал для меня неподдельным и всепоглощающим счастьем. Каждое утро, просыпаясь, я не мог поверить в то, что мы вместе, что это ты посапываешь на моём плече. Материальные средства в тот период позволяли мне это, и, потеряв работу, я не стал устраиваться никуда, а просто жил тобой. Я как будто предчувствовал, что счастье не продлится долго, и стремился прожить каждый день с тобой, как последний, не отвлекаясь ни на что постороннее. Я впервые в своей жизни купил автомобиль. Для меня он был знаком стабильности, залогом нашего крепкого будущего, средством для того, чтобы помогать моим родителям, чтобы ежедневно возить тебя на работу и встречать вечерами с работы. Я готовил для нас изысканные кулинарные ужины, чтобы порадовать тебя, усталую после рабочего дня. Летом мы поехали на авто в гости на твою родину, а потом – в Горный Алтай, и я был счастлив, что именно я показываю тебе этот замечательный край, который полюбил. Я снова носил тебя на руках и ебал, как подорванный, навёрстывая потерянное за времена твоего предательства.
   Какое-то время тебе звонили и писали твои бывшие ебаря, но ты демонстративно извещала их о том, что живёшь со мной. Долго ещё я опасался подходить на звонки городского телефона, чтобы не услышать в трубке мужского голоса. Я не пытался контролировать твою электронную переписку, общение в «Одноклассниках» и по аське, понимая всю бесполезность этой затеи. Я не копался в твоих бумагах, старался не заглядывать в твой телефон – лишь бы не нарушить возникшего хрупкого равновесия в нашей жизни. Хотя не обошлось и без неприятных моментов. Однажды я увидел, как в твоём дворе разворачивается машина твоего женатого ебарька. Прижал тебя к стене, и ты призналась, что тот пишет тебе письма по электронке, и на одно из них ты даже неосмотрительно ответила. Я надавал тебе пощёчин, начал вызванивать ебарька, устроил разборки, едва не закончившиеся кровопролитием, и наконец изгнал пидора со своей территории. Я видел в тот момент, что наши отношения действительно необходимы тебе, и был готов защищать их любой ценой.
   По правде говоря, тот год ты прожила честно. Хочется верить в это, по крайней мере. Впрочем, если вдуматься, ты ничего не потеряла со мной, а лишь приобрела: ты осталась жить в своей квартире, а не переехала в мою бедную неустроенную берлогу, ты продолжила после выхода из декретного отпуска работать в хорошо знакомой тебе конторе, ты обрела постоянного любящего мужчину, ебущего тебя семь дней в неделю, ты сохранила всех подружаек, в гости к которым периодически таскала меня. Я тихо ненавидел их, почти всех. Я знал, что, по большому счёту, им по хую твоя судьба, что их привлекает лишь лёгкое и ни к чему не обязывающее общение с тобой, что в непростые минуты выбора ни одна из них не дала тебе дельного совета, наблюдая со стороны за твоей беспутной неразборчивой еблей и брюхатостью. Большинство из них было при мужьях и при детях, так что их наверняка прикалывали твои одинокие бестолковые метания по жизни, как мы смотрим комедии, чтобы поржать над теми, кто глупее нас. Ни одна из них в трудные моменты твоей жизни не поддержала тебя конкретным поступком, зато на всякого рода совместные пьянки-гулянки они охотно слетались, как мухи на свежее говно. Все эти суки из «Одноклассников», именуемые друзьями, горазды только слать тебе приветики и каментить твои фотки. А ещё я знал, что, улыбаясь мне в глаза, они точно так же улыбались и всем прочим твоим ебарям, с которыми ты знакомила их, а потом наверняка хихикали за моей спиной над старым идиотом, который после всего случившегося вновь принял тебя. Я был вежлив с ними, но был готов убить любую. Я предпочёл бы, чтобы ты перечеркнула все свои предыдущие контакты и начала всё с чистого листа, заведя наших общих друзей, но понимал, что для тебя это непредставимо, и смирился. А зря…

Смерть после жизни

     Милая моя, взял бы я тебя
     В дальние края, когда бы знал,
     Что онемеешь, как и я.
     Есть лишь два пути меня найти —
     Идти за мной, но только молча, или вовсе не идти.

   В ноябре мы с тобой устроили то, о чём я мечтал долгие годы – настоящее празднование моего дня рождения. Мы пригласили моих родных, и они собрались у нас из разных городов. Несколько лет до этого я праздновал свои днюхи то в одиночку, то вдвоём с тобой, то ездил сам в гости к родителям. А тут мы приняли всех в нашем доме, наготовили всяких вкусностей, и праздник удался как нельзя лучше. Для меня же главным была не сама тусовка – это был знак, символ, демонстрация всем: теперь у меня есть полноценная семья с любимой женщиной, и мы вдвоём – сила, стена, пример для подражания.
   Год пролетел по-сказочному быстро, и, наконец, в новогоднюю ночь, которую мы провели с тобой вдвоём у наряженной ёлочки, я исполнил своё обещание. Я сказал тебе, что год испытательного срока ты выдержала достойно, что я, как и прежде, люблю тебя и готов прожить с тобой всю оставшуюся, что я очень хочу от тебя ребёнка, которого мы вырастим вместе. В моих словах не было и грамма лицемерия. Я просто сказал тебе то, что готов был сказать и два, и три года назад, но только сейчас мне показалось, что ты прочувствовала сказанное.
   А с начала года я перешёл и к конкретным действиям. Я взялся практически заниматься предпринимательской деятельностью, чтобы зарабатывать много денег для нас, начал мотаться по городу, встречаться с потенциальными партнёрами, и у меня стали появляться первые наметки для будущего успеха. Я относился очень серьёзно к появлению нашего ребёнка: мы выбирали имя ему и читали книги о воспитании детей, мы прошли медицинские обследования, проконсультировались у самого опытного в городе, на мой взгляд, врача-акушера и в феврале приступили к первым попыткам зачатия. Они оказались неудачными, но я не видел в этом никаких препятствий для дальнейшего. Наступивший год был моим годом – годом Тигра. Родившимся в этот год он обещал серьёзные жизненные перемены, и я был готов к тому, чтобы по-настоящему строить нашу большую и дружную семью.
   Всё рухнуло вмиг. В начале марта одна из твоих блядских подружаек пригласила нас в гости. Я, как обычно, отправился с тобой безо всякой охоты. После долгого застолья на кухне мы перешли в комнату, чтобы посмотреть фотки в компьютере. И вот тут – то ли преднамеренно, то ли случайно – подруга твоя щёлкнула кнопкой, и я увидел это фото: на диване в своей квартире ты сидишь с каким-то мудаком, и он держит тебя за жопу. Я вопросительно посмотрел на тебя. Ты побледнела, заблеяла что-то невразумительное, и я тут же понял, что это – пиздец.
   Я увёз тебя из гостей и дома спросил прямо: что за хуйня? Ты продолжала малоинформативное блеяние: что-то о хорошем знакомом, с которым у тебя была просто дружба – и больше ничего. В последующие несколько дней ты стрёмно торговалась со мной, отказываясь отвечать на прямые вопросы и продолжая врать. По крупицам я извлёк из тебя достоверную информацию: это оказался тот самый новокузнецкий ёбарь, с которым ты снюхалась по интернету. Вскоре после твоего заселения в купленную квартиру он приехал на одно из нескольких новоселий, которые ты устраивала для родных и знакомых, поздравил тебя и наверняка выебал, а одна из твоих подружек-пидорасок щёлкнула вас во время застолья на диване – для истории.
   История получилась стрёмная. И дело-то в том, что мне было хуй положить на пидора из Новокузнецка, с которым ты еблась более двух лет назад, – я простил тебе и более страшные предательства того периода. Но меня убило не прошлое, а настоящее. Ты не повинилась честно передо мной за давние события, ты не сказала: хочешь, пойди и убей этого гондона – он мне не нужен, а нужен ты; хочешь, глушани и эту прошмандовку, подсунувшую тебе фотку – мне по хую! И я бы понял: за нашу общую жизнь ты порвёшь любого, кто помешает нам. А ты хроманула и снова предала. Всех – не только меня. Нашего ребёнка, которого мы мечтали родить. Моих родных, которые уже считали тебя моей женой и очень хорошо относились к тебе. Наше будущее – в целом. И ради кого?! Чего?

     Кому-то жаль душевной тишины.
     Кому-то мало скомканного тела.
     Ты не сумел, она не захотела. Любовь.
     И если жить, то, верно, для неё.
     И если быть, то, верно, уж не с телом.
     Вы не сумели быть вдвоём. Какая смелость!

   Я понял, что так будет всегда, что из шкафов, тумбочек и шкапчиков то и дело станут вываливаться древние и совсем свежие скелеты, что ты – глупая, лживая и вероломная блядь, которая снова и снова будет предавать меня, несмотря ни на какие жизненные уроки. Я впал в чёрный стресс, какого не переживал, может быть, за последние лет десять. Я видеть не мог тебя. Я забросил свой бизнес, месяц лежал на диване пластом, снова и снова проворачивая в голове тяжёлые мысли. Для тебя же как будто ничего не изменилось: подумаешь, мелочь какая-то – ничего страшного. Ты порхала по квартире, время от времени предлагала мне поебаться, приглашала в гости очередных подружек-блядёшек, и вы весело распивали на кухне вино. Наконец я принял решение и сказал тебе, что ухожу. Ты не разрыдалась, не бросилась мне в ноги, упрашивая остаться с тобой – ты надела коротенькую юбочку, белые гольфы и полетела на работу: вы тогда как раз весело и корпоративно отмечали День дурака. Мой день.
   Ещё месяц мы прожили в одной квартире, пока я собирал свои вещи и начинал постепенный переезд в родительский дом. Мне стало чуть легче, я начал понемногу разговаривать с тобой и даже перебрался с дивана на кровать. Но решение своё я не подвергал сомнению, хотя и сожалел о нём уже в тот момент, когда объявлял его тебе. Я и сейчас считаю, что поступил правильно: мужику нельзя до такой степени позволять вытирать ноги о себя. За несколько дней до окончательного отъезда чаша моего терпения переполнилась ещё раз, когда ты как-то перед сном проболталась мне, что на работу к тебе приходил твой бывший ебарёк-женатик, и ты сообщила ему о нашем с тобой расставании. Ещё не успев расстаться со мной, ты уже подавала сигналы мудаку, который менее двух лет назад предал тебя. Я озверел и отхлестал тебя по щекам. Ты кинулась в истерику, крича, что это было случайной встречей, что не нужны тебе никакие ёбари, и что ты очень сожалеешь о том, что я ухожу от тебя.
   Мне стало жалко тебя. Я почувствовал твою искренность. Я простил тебя: сильные должны идти навстречу слабым, а я по-прежнему любил тебя, несмотря ни на что. Накануне отъезда я предложил тебе ещё раз сесть и поговорить о сложившейся ситуации, однако ты встала в позу и начала орать: уходя – уходи. Вот так я и ушёл от тебя этой весной.

     «Сука» и «блядь» – это больше, чем слова.
     В тебе эти слова никак не делятся на два.
     Зачем ты врала? Вся жизнь твоя – ложь.
     Но меня ты больше не наебёшь!
     Ты права в одном, в том, что я – дебил.
     Дебил – потому что с тобою жил-был.
     Но теперь я ушёл и иду по лужам,
     И мне наплевать, что я тебе так нужен.
     Мне не нужно никаких, блин, половин:
     Я теперь себе сам и янь, и ин.
     Как хорошо, что я теперь один, —
     Я не видал, таких, как ты, блядин.
     Пускай подохну я, пьяный, вот в этой луже:
     Как сейчас, всё равно уже не будет хуже.
     Я не видал, таких, как ты, блядин.
     Как хорошо, что я теперь один.

   Я не буду рассказывать тебе о том, как тяжело прожил это лето, каких трудов стоило мне заработать деньги на возвращение в Кемерово. Ещё трижды – по разу в месяц – я приезжал в твою квартиру для того, чтобы вывезти свои вещи. И всякий раз по два дня мы проводили в постели, ебясь, как и прежде. Мне было очень тяжело без тебя. В самых своих чёрных мыслях я представлял себе, что мог бы жить с тобой, несмотря ни на что, периодически сопровождать тебя на встречи с твоими ёбарями и ждать где-нибудь на лавочке у подъезда, пока ты выйдешь расслабленная, наёбшаяся, и мы вместе, вместе вернёмся домой. Понимаю, что такого не было бы никогда, что первому же ёбарю я свернул бы челюсть набок, но в своих отчаянных мечтах я тогда был готов на всё.
   Я решился было сделать тебе кардинальное предложение: начать всё в наших отношениях, как с чистого листа, и ни разу – ни словом, ни взглядом – не напоминать тебе о прошлом. Я бы смог сдержать это слово, лишь бы только видел и ощущал: тебе это по-настоящему нужно. Отнюдь: в первый мой приезд ты просто проеблась со мной два дня, и тебя это вполне устроило, во второй раз потащила меня в гости на дачу к одной из своих подружек, так что я понял – ничего-то тебе не надо, и ты рада неожиданно свалившейся на тебя свободе от семейных обязательств. Для чего же тогда мне стоило тогда метать перед тобой бисер, свинья? А потом я и вовсе узнал, что ты сгреблась и утащилась за границу – к своим обосновавшимся за рубежом подругам, пробежаться по Германии и Франции – галопом по европам. Всё у тебя завращалось по знакомому кругу снова и снова: бегство от проблем, завей горе верёвочкой.
   В августе я вернулся в Кемерово, снял жильё и начал обосновываться в своей одинокой жизни. Впрочем, не совсем так – какое-то подобие отношений между нами ещё продолжалось: я устранял в твоей квартире недоделки, оставленные строителями после летнего ремонта, и ездил с тобой в магазин – выбирать тебе пуховик к зиме. Когда ты внезапно заболела, я ухаживал за тобой – ставил горчичники и поил тебя горячим молоком. Ещё в конце августа ты сосала мой хуй так, что у тебя за ушами трещало, ещё в начале сентября я ебал тебя в хвост и в гриву. Как вдруг…

     Знаешь ли ты, о чём молчит она, о чём её мечты?
     Знаешь ли ты, что говорит она, когда не рядом ты?
     Знаешь ли ты, когда уйдёт она, куда она идёт?
     Знаешь ли ты и веришь ли вновь, чтоб удержать её?

   Проезжая через пару недель вечером мимо твоего дома, я увидел, как на твоём балконе какой-то утырок смолит цигарку. Шекспировский Гамлет стремал свою мать за то, что после смерти мужа та снова вышла замуж, и пары башмаков не износив. Ты притащила к себе в дом очередного ёбаря, не постирав и пары своих грязных трусов после нашей последней ебли. В своих предательствах ты осталась неизменной.
   Я не знаю, начала ты отыскивать себе нового ёбаря ещё с весны (как это водится у тебя, по интернету), узнав от меня о нашем предстоящем расставании, либо по скоренькой сыскала его уже в сентябре. И то, и другое – одинаково позорно. В принципе, ты прикольно придумала: найти ёбаря – моего тёзку. Для такого не надо придумывать новый набор ласковых имён и прозвищ – всё уже отработано на мне, и не надо опасаться того, что оговоришься, назвав другого моим именем. Вот только интересно: строишь ли ты и перед ним целку из себя или всё-таки усвоила урок жизни со мной и нашла в себе силы быть честной по отношению к нему? Во второе, к сожалению, мне верится мало.

     Жизнь устала переплетать нас.
     Учить нас безрезультатно
     По лицам и по родам.
     Мы – не сотканные куплеты,
     Без цвета, зимой и летом,
     По странам и городам.

   Осенью я уже не искал встреч с тобой, не пробовал как-то восстанавливать наши отношения, не звонил и не писал тебе. Ну, нашла себе какого-то мудака – и живи с ним в своё удовольствие. Тем огорчительней был твой звонок мне во второй половине октября: мамкиным скрипучим голосом ты заверещала, чтобы я забрал свои немногие остававшиеся в твоей квартире вещи (пара горшков с цветами да дорогая мне книжка, которую я дал тебе почитать ещё весной), а то они якобы мешаются у вас под ногами, и твой ёбарь собирается выкинуть их на помойку. Ты была категорична, говорила не «я», а «мы» и устанавливала конкретный день и время, в которые я должен приехать за вещами. Со мной нельзя разговаривать в таком тоне – и ты знаешь это. Чего ты хотела добиться своим нахальным звонком? Может быть, того, что я в бешенстве тут же прилечу в твою квартиру, и мы с новым ебаришкой устроим гладиаторские бои? На хуй, на хуй. Я готов биться за любящую меня женщину, на которую посягает какой-нибудь хер с бугра, но устраивать кулачную потеху лишь ради того, чтобы на минутку от возбуждения увлажнилась твоя сухая пиздёнка – поищите другого лоха, плиз. Я забил на вас, тварей, и не стал забирать ничего.

     Ветер веет с юга,
     И луна взошла.
     Что же ты, блядюга,
     Ночью не пришла?
     Не пришла ты ночью,
     Не пришла ты днём.
     Думаешь, мы дрочим?
     Нет! Других ебём!

   Я не видел твоего ёбаря ни разу в жизни, не считая того случая с курящим силуэтом на балконе. И не хочу его видеть. Я не ощущаю ни злобы, ни ненависти по отношению к нему. Это просто ещё один бестолковый хуй, по недоразумению временно внедрившийся в твоё тело. Общеизвестно: сучка не захочет – кобелёк не вскочит. Мне достаточно сознавать, что всякий раз, целуя свою голубку в дёсны, он одновременно целует и мой хуй, ведь ты так любила отсасывать у меня.
   Для чего ты так оперативно выволокла его из небытия, притащила и поселила в своей квартире? Что это, невъебенная любовь с первого взгляда? Хорошо зная тебя, сомневаюсь. А, может быть, это феномен природы, и у него хуй с двумя залупами? Нет, думаю, всё обстоит значительно проще: чувствуя, что твой репродуктивный период становится опасно коротким, ты уцепилась за первый же попавшийся хуй с ножками, который способен заделать тебе ребёночка. Или, хуже того, после прошлой неудачной беременности ты боишься того, что вовсе не сможешь забрюхатеть, и хочешь побыстрее убедиться в обратном. Ты уже привила текущему ёбарю свою шизу насчёт ребёнка? Ты уже уговорила его повести тебя в загс? Торопись, пока он ещё не разобрался, что к чему.

     А правда ли, что есть на свете зверь,
     Который погибает от разлуки?
     А правда, что ты больше не моя?
     Что ты Вовкина теперь?
     Как жаль, как жаль все эти годы…

   Ты спросишь, а зачем в своём поздравлении я ещё раз пересказал всю историю наших отношений, которую ты и без того хорошо знаешь? Зачем я вообще пишу всё это? Я перечислю тебе несколько возможных вариантов, а ты – в меру собственной испорченности – выбери наиболее устраивающий тебя.
   Недавно я посмотрел фильм «Овсянки», нашумевший на кинофестивалях. Жёсткое и правдивое мужское кино. В нём двое мужиков везут в машине тело умершей жены одного из них, и муж рассказывает попутчику, в сущности, совершенно чужому человеку, о том, как он ебал свою покойную супругу, о том, что все три её дырки были рабочими, и это он самолично распечатал их. А за кадром поясняется: такое неприлично говорить о живом человеке, но рассказывать подобные вещи о покойнице – допустимо. Этим человек как бы очищается от своего прошлого, чтобы жить дальше.
   Ты опять умерла для меня. Такое повторялось уже несколько раз, когда ты предавала меня, и я решал больше не впускать тебя в свою жизнь. Но ты возвращалась и стучалась своей пушистой лапкой в моё сердце, и тихой сапой вновь забиралась в него. Помнишь, когда я опять сошёлся с тобой после первого твоего предательства, я назвал это возвращение жизнью после смерти? Я стараюсь никогда не говорить «никогда», в отличие от тебя. Я и сейчас не уверен, что история опять не пойдёт по кругу, и в один чёрный или прекрасный день ты не позвонишь мне снова. И я знаю, что – несмотря на все твои предательства – я, скорее всего, пойду тебе навстречу и прощу тебя в очередной раз.
   Может быть, в таком случае это поздравление – попытка отчураться от тебя, начертить круг оберега, чтобы ты не смогла пересилить себя и переступить через выставленную напоказ правду о нашем прошлом? Может быть, таким образом я очищусь от былого, отпущу его и пойду по жизни дальше? Иногда я мечтаю о будущем, когда смогу пройти мимо тебя на улице – и не узнать тебя в чужой прохожей бабе. Слишком уж невыносимо жить с тобой в одном городе, зная, что ты ходишь, дышишь и улыбаешься без меня на одной со мной территории.
   А, может быть, это моя изощрённая месть тебе? Ты всегда была очень лицемерна, стремясь предстать в глазах окружающих лучше, чем ты есть на самом деле, и боясь, что кто-то увидит тебя в истинном свете. Я же всегда готов показать окружающим свои недостатки и язвы – да, я такой, и такова жизнь, проживаемая мной. Мне ведь не в чем упрекнуть себя за все годы нашей совместной жизни: я не выеб ни одну левую бабу, я не присовывал втихушку своим бывшим, я не заводил виртуальных шашней в интернете. В минуты наших ссор ты любила упрекать меня в том, что я всегда говорю одно и то же. Ну да, у меня во рту – всего один язык, а не два, и сегодня я могу сказать тебе те же самые слова, что говорил и лет пять назад. Это – мои убеждения. Зато, по другому моему глубочайшему убеждению, блядям счастья в личной жизни не полагается, так что пусть твой новоявленный ёбарь обладает высшим знанием о тебе. Так честнее.
   А, может быть, мой рассказ призван всколыхнуть в тебе воспоминания обо всём хорошем, что было у нас ещё так недавно, и придать тебе душевных сил для того, чтобы выгнать очередного ебаришку и попытаться воссоединиться со мной? У нас таких общих воспоминаний – вагон и маленькая тележка. Припоминаются какие-то милые и глупые мелочи: о том, как в томской студенческой гостинице меня приняли за отца, который привёз дочку поступать в институт; о том, как на Томской писанице мы стояли у деревянной церкви над замёрзшей рекой; о том, как в Горно-Алтайске ночевали прямо в машине, и я не сомкнул глаз, охраняя твой покой. Ты была и остаёшься самой любимой женщиной моей жизни. Я по-прежнему люблю тебя так же сильно, как и восемь лет назад, а мой хуй торчит колом при воспоминании о твоём теле так же, как и в первую ночь с тобой. И я очень сильно ненавижу тебя сейчас. Не знаю, как во мне уживаются эти два разнонаправленных вектора, и как они не порвут меня на части, – но это есть.
   А, может быть, моё поздравление – это внутренняя потребность рассказать наконец-то всем, как оно было на самом деле? Наверняка твои подружайки считают меня монстром, несправедливо обижающим хорошую девочку. Вон, и моей сестре ты рассказала сказку, будто бы я бросил тебя за то, что приревновал к прошлому. Врёшь, блядь, я бросил тебя за совершённое тобой в настоящем. Если ты станешь утверждать, что я вру в своём поздравлении и пишу о том, чего не бывало никогда, лучше сразу, сука, убей себя об стену. О таком не врут!
   Этот мой горький рассказ будет жить долгие годы, и всякий желающий сможет ознакомиться с ним. Может быть, кто-нибудь вынесет из него урок для себя и научится беречь и защищать свои отношения с любимыми на чужом отрицательном примере?

     Ты Галатею целовал, мальчик.
     Ты, девочка, произнесла вот что:
     «У нас – любовь, а у него – маски.
     Мы живы жизнью, он лишь труд терпит.
     Другую девушку – он мэтр, мастер —
     Ему нетрудно, он ещё слепит».

   Мне очень жаль напрасно потраченного на тебя времени. Я ощущаю себя Пигмалионом, которого предало его творение. За восемь лет я вложил в тебя столько сил, нервов, крови и спермы, что из всего этого можно было бы создать ещё одного меня. Ты, возможно, не замечаешь, насколько до сих пор в тебе живут и прорываются наружу мои мысли, идеи, просто словечки. Наверняка ты спишь со своим ёбарем в постели с той же стороны, с какой спала и со мной. Наверняка вы ужинаете не на кухне, а за стеклянным журнальным столиком (купленным, кстати, мной) в комнате – как приучил тебя я. А по утрам ты ещё обливаешься холодной водой, подражая мне, или уже забросила это занятие? А вставляешь ли в свою розовую попку для определения периода овуляции электронный термометр, подаренный тебе мной? Да привести можно ещё массу примеров! Твой бравый ебаришка выбросил на помойку мои комнатные цветы, стремясь под корень извести все следы моего пребывания в твоей жизни и в твоей квартире, так почему бы ему не стащить на свалку и тебя, истыканную моим хуем от макушки до пяточек? Отчего же он не выкинул тот самый журнальный столик или твой портрет в спальне? Возможно, он и не подозревает просто, что этот портрет подарил тебе на прошлый день рождения я? Эту идею я вынашивал месяцами, долго работал над обработкой фотографии, сделанной во время нашей поездки в Горный Алтай, и вложил в подарок всю свою любовь к тебе. Мне мнилось, что твой портрет, как у Дориана Грея, будет стариться, а ты до самой смерти останешься юной и красивой. Сейчас этот портрет, в котором аккумулирована энергия моей любви, висит над твоей кроватью и иронично наблюдает за вашей смехотворной кроличьей еблей.
   Бля, какое замечательное получилось у меня поздравление – просто литературно-поэтическая композиция какая-то! И неважно, что все гости прикемарили бы, произноси я его за праздничным столом – главное: я сказал в нём тебе всё, что хотел. В последнее время ты, то ли демонстрируя новому ёбарю свою любовь и лояльность, то ли опасаясь собственных немотивированных поступков, заблокировала свой мобильный номер и скрыла либо удалила свою страничку в «Одноклассниках». Лучше бы ты всё это сделала раньше – ради укрепления наших отношений, а не ради какого-то случайного мудака. Неужели ты всерьёз полагаешь, что я не смогу найти достаточно надёжного способа, чтобы доставить тебе это поздравление? Ты не поздравила меня с моей днюхой – так что ж, это лишний раз свидетельствует о твоём чувстве благодарности ко мне и останется на твоей совести. Хотя о чём это я?
   Ну, а теперь перейдём непосредственно к пожеланиям, как это водится в подобных случаях. Говорят, чтобы пожелания сбывались, необходимо произносить их искренне, от всего сердца. Можешь быть уверена – так оно и есть.

   Я желаю тебе, чтобы в твоей жизни каждый следующий ёбарь бросал тебя ещё более жестоко и стрёмно, чем предыдущий.
   Я желаю тебе, чтобы ты пережила полное одиночество и свою ненужность, воя от тоски, как шелудивая собачонка, которую пинают прохожие.
   Я желаю тебе, чтобы в постели ты больше не получила удовлетворения ни с одним мужчиной, а вспоминала добрым словом лишь мой хуй.
   Я желаю тебе, чтобы твоя блудливая пизда покрылась коростой снаружи, сгнила заживо изнутри и доставляла тебе при ебле лишь страшные мучения.
   Я желаю тебе, чтобы все твои выблядки, зачатые не мной, по-прежнему издыхали в твоей проклятой утробе, не появляясь на свет.
   Многократно преданный тобой, я заслужил это право на проклятие.
   Будь ты проклята.
   С днём рождения тебя, девочка моя!
   Я люблю тебя.

Забвение

   В старом советском фильме «Романс о влюблённых» герой, преданный любимой девушкой, никак не может поверить в это и мечется по железнодорожной платформе в чужой человечьей толпе, и надсадно кричит от раздирающей его грудь боли, пока не падает замертво. В следующем кинокадре, вмиг ставшем из цветного монохромным, герой уже сидит в заводской столовке и безразлично жуёт перловку в окружении бытовых запахов и звуков. Думалось, вот так и должен выглядеть ад для живого мертвеца с разорванным сердцем: стены, до половины выкрашенные снизу казённой тёмной краской, мелькающие вокруг грязные спецовки и ощущение застывающего на нёбе скользкого слоя комбижира, на котором жарят общепитовские котлеты.

   Когда я расстался с тобой, то первое время тоже ощущал себя андроидом, по инерции движущимся среди людей на остатках отработанного топлива. В своём личном бездушном аду я жрал всякую херню, не осознавая её вкуса, спал, где придётся и с кем ни попадя, а будущее наглухо было зашторено от меня пыльным чёрным занавесом. Конечно же, господа хорошие, я изначально был неправ, придавая такое огромное значение отношениям с женщиной. Кто спорит? Мужик не должен ставить свою жизнь в зависимость от слабого сучьего племени и тем более – не воздвигать на этом мягком камне церковь свою.
   Как я уже понял потом, огромным благом для меня оказалось то, что, бросив тебя, я одновременно остался ещё и без крыши над головой, без работы и денег. Потому весь следующий год стал для меня непрекращающимся стремлением остаться в живых, выстоять, удержаться на плаву. У меня не было возможности рассиропливаться в соплях, мне некогда было бухать, оплакивая несбывшееся счастье, – на карту было поставлено слишком многое: самосохранение и самоуважение. Через полгода я понял, что выжил, ещё через полгода начал подниматься на ноги, зарабатывать приемлемые деньги, обустраивать свой нехитрый быт, со смаком ебать девок и баб, особо не фиксируясь ни на одной из них. Жизнь стала обретать запахи и краски. Выбросы тоски происходили всё реже и реже, как правило, по пьянке (помню, как-то утром, проснувшись с похмелья, я обнаружил, что накануне пытался в беспамятстве дозвониться до тебя, а в другой раз нашёл в своём мобильнике злобную СМС, отправленную тебе), пока наконец подсознание не успокоилось и стало даже показывать мне сны с твоим участием, не опасаясь более за моё душевное здоровье. В очередной раз время оказалось наилучшим медработником для всех, скорбных душой.
   Вроде бы наша с тобой история и приблизилась к своему логическому концу, но чего-то не хватало – какой-то коды, финального аккорда, точки в последней главе долгого романа. Этой жирной точкой неожиданно стал багровый глаз светофора, когда вечером пятницы в громыхающем музыкой салоне машины я спешил после работы на долгожданную встречу. Тормознув у ограничительной черты, я мельком глянул на часы и терпеливо принялся ждать, пока редкие крестьяне пробредут предо мной с одного берега асфальтовой реки на другой.
   По пешеходному переходу двигалась семья, на которую я сразу не обратил внимания: мало ли народу шастает серыми тенями на периферии моего сознания. Высокий дрищ толкал впереди себя детскую коляску, а за ним семенила маленькая худенькая бабёнка. Сфокусировал я взгляд на них лишь тогда, когда заметил, как женщина приостановилась и начала вглядываться в меня сквозь лобовое стекло машины. И тут до меня медленно начало доходить, что я вижу тебя, что тощий мужик – и есть тот самый осчастливленный тобой ёбарь, и что в коляске угнездился пиздёныш, которым тебе наконец-то удалось разродиться.
   Ступор длился доли секунды, за которые я успел разглядеть тебя. Роды и сожительство не очень-то пошли тебе на пользу: сиротская зелёная курточка, замученное худое лицо, волосы, потерявшие свой красивый каштановый цвет и ставшие серыми. Так выглядит недавно ощенившаяся сучка, сосцы которой до полного изнеможения затеребили голодные кутята. Спохватившись, ты кинулась догонять своего опездола, начала толкать его кулачком в спину и указывать на меня, что-то торопливо объясняя. То ли наше расставание хоть чему-то научило тебя, и ты оперативно информировала своего нынешнего самца о появлении бывшего, пусть даже он и обрисовался на горизонте совершенно случайно. То ли ты хотела живьём продемонстрировать ёбарю бросившего и опозорившего тебя на весь свет монстра. Впрочем, сожитель твой не сразу въехал, чего от него хотят, обернулся и вытаращился на меня, по-идиотски скосоротившись. Потом отмахнулся и покатил дальше коляску, в которой копошилось его пускающее пузыри наследство.
   Вы пересекли проезжую часть и остановились на тротуаре, всё так же безмолвно глядя на меня. Это до смешного походило на то, как семья нищих приходит на вокзал и торчит на перроне, уставившись в проносящиеся мимо окна международного экспресса и мечтая умчать на нём в иные палестины. Что означало это безмолвное разглядывание, так и осталось непонятным для меня. Может, вы ожидали, что я выберусь наружу и спляшу джигу прямо на крыше своего авто? Или кинусь к вам с поздравлениями в честь благополучного разрешения от бремени? Или начну прямо на асфальте биться в смертных конвульсиях, пуская горлом кровь и пену?
   Я лишь описываю происходившее так долго. На самом деле вся ситуация длилась полторы-две минуты, не более, пока перпендикулярный поток машин пересекал перекрёсток. За это краткое время я успел рассмотреть живую картинку, прислушаться к себе и удивиться: при виде тебя я не ощущал ни любви, ни печали, ни даже злорадства. Там, где когда-то пульсировал внутри меня огненный болевой комок, было тихо и спокойно. И тогда я понял, что получилось всё, о чём я так долго мечтал: мне удалось избавиться от наркоманской зависимости, я более не испытываю ломки без твоего тела и уже не мечтаю до дрожи сунуть в него хуй.
   Молодец, ты нашла-таки свою пристань и уцепилась за неё лисьим усилием воли. Последняя попытка женского естества, уже начинающего неумолимо ссыхаться от времени, увенчалась успехом: ты исхитрилась завлечь и удержать молодого самца, а потом ещё и добиться, чтобы тот обрюхатил тебя. Надеюсь, в итоге ты всё же обрела личное счастье, иначе для чего тогда были все эти годы твоих блужданий по жизни и бестолкового блядства, череда глупых ошибок и стрёмных предательств? Во мне самом, когда осыпалась ненужная шелуха переживаний, осталось лишь тёплое воспоминание о смешной жизнерадостной девочке, заполнившей своим щебетом и светом почти восемь лет моей судьбы. Теперешняя ты не имела ничего общего с ней, и это было к лучшему для меня.
   Я оказался избавлен от печальной необходимости каждодневно наблюдать твоё резко ускоряющееся старение, как у каждой женщины, впервые родившей в возрасте глубоко за тридцать. Я почувствовал даже какое-то подобие чувства благодарности к ёбарю, который добровольно принял на себя мою карму, еженощно делил теперь ложе с твоим костлявым тельцем, а ещё до самой смерти был обречён толкать впереди себя колесницу своего отцовства. Я облегчённо выдохнул оттого, что лежащий в коляске спиногрыз – не мой: тебе удалось напоследок не только убить во мне жалость к женщинам и порушить понятия о целесообразности семейной жизни, но и ликвидировать всякое желание иметь ещё детей. С течением времени монада перевернулась с точностью до наоборот, и, при всех моих душевных потерях, получилось, что мне повезло, и я вовремя соскочил с отношений, не имевших перспективы. Когда короста неимоверного отчаяния и непрекращающейся боли засохла и отвалилась, оказалось, что я выбрался из этой передряги ещё более свободным, жёстким и энергичным зверем. Воистину: всё, что не убивает нас, только прибавляет нам сил для движения дальше – вперёд и вверх.
   Один из несбывшихся возможных вариантов моей жизни стоял на дорожной обочине и смотрел на меня двумя парами глаз. Зажёгся зелёный огонь светофора, и я тронул машину дальше по улице, всё сильнее нажимая педаль газа. Был вечер пятницы, и за бутылкой вина меня ожидала приятная встреча с девушкой примерно такого же возраста, какой был у тебя, когда мы познакомились почти десять лет назад. Смеркалось, и я, скалясь, летел весёлым мефистофелем на своём авто по апрельским улицам, уезжая от своего прошлого. Навсегда.

Очень личное и совсем зимнее

   Зима – непростое время. Особенно – для живущих в Сибири. Особенно – по утрам, когда температура зашкаливает за минус тридцать, и двор наполняется бессильными матерками автовладельцев, которые не смогли вызвать к жизни своих железных коней.

   Нам с марушкой повезло. Несколько раз прогретый ночью двигатель натужно гудит, но сдвинуть с места бибику он готов. Верной бибике тяжко, как похмельному мужику, решающему уравнение, но она неспособна обмануть мои ожидания. Пока я сметаю с машины налетевший за ночь снег, моя маленькая марушка стоит рядом, ёжась от стужи и ещё досматривая обрывки своих тёплых снов.
   По окостеневшим от наледи дорогам, мимо забитых народонаселением остановок, под оранжевым светом фонарей, как яичный желток, плавающих в морозном тумане, мы едем по утренним тёмным улицам. Клубы вонючего пара вырываются из выхлопных труб попутных авто, плотно окутывая дорогу, так что приходится двигаться практически наощупь, на малой скорости, чтобы, как в банной парилке, ненароком не стукнуться о чью-нибудь голую жопу.
   Нам весело. В салоне машины тепло, и мы по-детски непосредственно смеёмся, радуясь тому, что ещё один день начинается удачно. У нас давно уже скопился целый арсенал общих словечек и шуток, мы любим слушать в пути одни и те же радиостанции, а ещё вполголоса ругаем дуэтом тупых водил и полоротых пешеходов. Животные с годами всё больше начинают походить на своих хозяев. Живущие долго вместе люди постоянно ловят себя на общей схожести, на системе кодов, понятной только им двоим.
   На нашем пути, в определённом месте города, практически изо дня в день я вижу одну и ту же картинку: женский силуэт в шубе, озябшей обезьянкой под занесёнными снегом пальмами ожидающий свою маршрутку. Я ничуть не удивлён этой встречей: по меркам мегаполисов наш городок невелик – чуть более полумиллиона жителей, так что все мы фактически спим под одним огромным одеялом.
   Когда-то стоящая на обочине женщина значила очень многое для меня. Давно, в одной из прошлых жизней. С тех пор я успел умереть и заново родиться, и уйти вперёд по другим дорогам, оставив её где-то далеко позади. Я не знаю, что с ней стало потом, когда я выпустил её руку из своей руки, я ни разу не искал встречи – даже случайной – с кем-то из наших общих знакомых и не узнавал никогда, как и с кем она жила после. Умерла так умерла. Но вот почти уже сорокалетняя бабёнка возникает по утрам среди сугробов у дороги, как верстовой столбик, – назойливым напоминанием о пути, пройденном когда-то вместе с ней.
   Я всегда задумывался над одним забавным парадоксом. Любишь женщину, живёшь с ней и думаешь про себя: «Как же я мог не знать её раньше, такую родную? Каким пустым было моё существование до неё!» И не представляешь себе, что она вдруг возьмёт и исчезнет из твоей жизни, а внутри всё холодеет оттого, что это может произойти. Но когда отношения давно завершены, и проходит десяток лет – а то и не один, – ты вспоминаешь свою давнюю любовь с лёгкой усмешкой, повторяя про себя: «Как же хорошо, что всё это закончилось – однажды и навсегда!».
   Мне кажется порой сегодня, что все мои прошедшие годы были только прологом к моей маленькой подружечке. Надо было методом антинаучного тыка пройти огромное количество уровней эротического квеста, через нагромождение сисек и душные лабиринты вагин, чтобы в итоге получить заслуженную награду – моё юное счастье, которое с широко распахнутыми глазами сидит рядом и щебечет что-то на своём девчачьем языке, поминутно касаясь моего плеча.
   Мне сладко жить с ней. И днём, в клубке бытовых забот, и по ночам, когда наши ноги переплетаются под одним одеялом. Я всегда мечтал о таком союзе мужчины и женщины – в полном согласии и готовности на взаимные уступки, без ссор и выяснения отношений, без недомолвок и измен. Мечты сбываются, и «Газпром» тут не при чём.
   Мы останавливаемся на светофоре. В ожидании зелёного света я беру в свою руку её тонкие пальчики и пожимаю их. Марушка непонимающе вскидывает взгляд, ведь я ещё ни разу не сказал ей об ежеутренних нечаянных встречах с прошлым, чтобы даже мимолётно не огорчить её. Мы в сотый раз за это утро улыбаемся друг другу, и по скользкой дороге я трогаю машину дальше.
   Где-то позади, в клубах выхлопных газов, остаётся моё давно прошедшее время – женщина-плюсквамперфектум. И я знаю, что никогда уже мне не суждено подобрать её с обочины моей жизни.

Сергофан Прокудин

   Живёт в Сибири, где и полагается жить всем Прокудиным.
   Литератор и урка. Настоящий блогер и бывший поэт.
   Не участвовал и не состоял, но привлекался.
   Писать начал раньше, чем читать.

   Сергофан Прокудин был и остаётся одним из самых малоизвестных и недооценённых русских литераторов: для эпохи развитого социализма он был слишком нестандартным и вызывающе антисоветским, а современные самозваные цензоры пребывают в шоке от активного употребления им обсценной лексики в своих текстах. Исключением стало лишь участие автора в сборнике современной новеллы «Станция Рай», вышедшем в 2011 году крайне ограниченным тиражом.
   Кроме уже опубликованного, в творческих запасниках Сергофана Прокудина имеются несколько романов и повестей, сборник стихов, а также анти-путеводитель «Моя Хакасия. Странствия распиздяя».

   Охуеть от публицистических материалов Сергофана Прокудина вы можете в авторском блоге на страницах Живого Журнала – по адресу: http://sergofan_prok.livejournal.com.
   Предложения о сотрудничестве и издании своих книг автор принимает по электронной почте: sergofan2006@rambler.ru.

Все бабы – … Книга о любви и ненависти Сергофан Прокудин