   Криминальный Нижний
   Расследовано прокуратурой Нижегородской области. 1992—2001
   Сергей Долженко

Вступление

   Эта книга резко отличается от подобных изданий, обычно посвященных войнам криминальных группировок, ворам в законе и тому подобных проявлений организованной преступности.
   Перед нами – панорама расследований так называемых «бытовых» убийств, иных тяжких преступлений, совершенных в Нижнем Новгороде и области на стыке тысячелетий.
   До 35 тысяч умышленных убийств регистрировалось тогда в стране. Не исключением и стал Нижний Новгород, где, к примеру, в Автозаводском районе если ранее совершалось 2—3 убийства в год, то эта цифра подскочила до 50—60, не считая других тяжкий преступлений.
   Автором проделана серьезная работа по изучению множества уголовных дел из всех районных прокуратур Нижнего, отобраны наиболее характерные и типические, представляющие интерес с точки зрения криминологии.
   Все очерки строго документальны, приведенные в них обстоятельства взяты из материалов уголовных дел, дополнены рассказами следователей прокуратуры и непосредственных участников событий.

Убойная сила

   Следователь прокуратуры Нижегородского района Константин Жиляков вез семнадцатилетнюю потерпевшую на место происшествия в курортный поселок Зеленый город. Девчонка утверждала, что ближе к полуночи была изнасилована в лесу неизвестным в камуфляжной форме.
   Уверенности в ее показаниях не было. Уж слишком спокойно она рассказывала, как это происходило, что она при этом говорила, как вел себя насильник… С ее слов, напали на нее сзади, зажали рот, угрожая ножом, повели в лес, там привязали к дереву.
   Деревьев в лесу, как вы сами понимаете, – тысячи. И для себя Жиляков рассчитал так: удастся найти то дерево, какие-либо следы того, что происходило ночью… будут доказательства для уже возбужденного дела по статье 131.
   Однако ни следователь, ни ехавшие с ним оперативники и не подозревали, что буквально спустя несколько минут после осмотра на месте, события примут совершенно неожиданный оборот.

   Нашли то дерево, мало того, рядом нашли отрезки бельевой веревки, перепачканные кровью! Стали фотографировать место происшествия. Оля начала описывать насильника: как он выглядел, во что был одет, рост, телосложение… И как раз в этом месте Жиляков ее прервал.
   – Вы мне описываете того мужчину, который идет вон там.
   А рядом по тропинке проходил мужик в камуфляжной форме, заинтересованно поглядывая на группу людей, которые зачем-то столпились вокруг самого обычного тополя.
   – Похож, – приглядевшись, кивнула потерпевшая.
   – Мужчина, можно вас на минуточку! – окликнули прохожего. Но тот резко заторопился, а потом неожиданно кинулся в гущу леса.
   Догнали.
   – Да это он! – сказала Оля.
   Задержанный протестовал бурно. Я сам бывший работник милиции, много лет проработал здешним участковым… клевета, девчонка мстит за своего отца, которого я когда-то «щемил»…
   – Я ее вообще в первый раз вижу. Любые экспертизы пройду, сам ловил этих подонков-насильников! Я тут знаю еще одного парня в камуфляжной форме…
   Пока Жиляков выяснял у местных жителей, похож ли тот, второй в форме, на подозреваемого, потерпевшая вместе с родителями с вполне объяснимым трепетом наблюдали, как оперативники, которые прекрасно были знакомы со своим бывшим коллегой, присели на травку, оживленно болтали, курили…
   Задержать бывшего участкового Бабаева все-таки пришлось, «как лицо, на которого прямо указала потерпевшая в совершении преступления». А в здании Нижегородского УВД, где на третьем этаже располагается прокуратура района, Бабаева встретил его давний «знакомый» – помощник прокурора Алексей Кузнецов. Именно он в 1993—94 годах, будучи старшим следователем, вел знаменитое дело о «поселковом гестапо». И по этому делу Бабаев проходил не самым последним участником.

   Он действительно работал участковым в Зеленом Городе. Есть в поселке свой отдел милиции, который тогда возглавлял Николай Иванович Курнаков, майор милиции с двадцатичетырехлетним стажем.
   30 ноября на подотчетной ему территории убили почтальона Петрову. Розыск убийц явно не клеился, близился Новый год и «глухарь» портил показатели. Поэтому 24 декабря поселковые сыскари принялись за дело всерьез.
   Сразу после обеда приняли по «соточке» и начальник милиции приказал доставить в отделение некоего Шорникова. Так сказать «для проверки его причастности к убийству Петровой». К семи вечера Шорникова ввели в кабинет Курнакова. Там и начался тонкий психологический поединок с подозреваемым.
   «Курнаков первым нанес Шорникову удар по голове резиновой дубинкой, отчего тот упал на пол. Затем Курнаков с Бабаевым нанесли ему множество ударов ногами и резиновыми дубинками по различным частям тела и головы».
   В своих первоначальных показаниях Курнаков простодушно пояснял:
   – Шорников все отрицал и не хотел признаваться, наши слова до него не доходили. После нанесения очередного удара мы давали Шорникову возможность подумать над нашими вопросами и предложениями. Затем вновь наносили удары, чтобы побудить к признанию.
   Избиение продолжалось около двух часов. Пьяные озверевшие милиционеры забили бы непокорного мужичка, если бы не его сожительница, которая прекрасно знала порядки в отделении и поэтому прибежала в милицию. Звуки ударов и крики истязуемого «Помогите!» настолько были слышны в коридоре, что она ворвалась в кабинет и потребовала прекратить избиение.
   «Правозащитницу» вытолкали взашей, а Шорникова бросили в камеру для временно задержанных. Безо всяких оснований, его фамилию даже не внесли в журнал.
   Допрос несколько утомил офицеров, они уже вчетвером приняли еще по «соточке», затем еще…
   Ну, не хочет признаваться Шорников, и не надо.
   – Кто у нас еще мог убить почтальона Петрову? – спросили они себя, и тут же ответили: – Ермилин, дружок Шорникова! Подать нам сюда Ермилина!
   И ничего не подозревающего местного жителя Ермилина привезли в отдел. Вчетвером, – к работе подключились капитан Аносов и лейтенант Колченов – принялись за него. Кстати, его сожительница Бушуева тоже, как в случае с Шорниковым, немедленно прибыла вслед за Ермилиным. Она увидела, что: «… начальник милиции сидит, склоня голову на стол, сильно пьян. Речь невнятная, галстук на боку. На мои просьбы ответил „Нечего права качать, ты нам не указ“. Курнаков встал, подошел к сейфу, достал пистолет, пытался засунуть его в карман, но дважды промахивался».
   Чтобы Бушуева не путалась под ногами, решили сгонять в магазин за водкой, прихватив задержанного с собой. А ей объяснили, отпустим твоего любимого, отпустим, не переживай…

   Уже на выходе пьяный Бабаев схватил за грудки Ермилина и заорал:
   – Всю ночь сегодня в камере сидеть будешь!
   Это были страшные слова. В той камере еще 16 ноября Бабаев ногами едва не забил восемнадцатилетнего парнишку, требуя признаний в гаражной краже.
   Курнаков скомандовал:
   – В машину его.
   Ермилина усадили между Колченовым и Аносовым, и рванули в сторону города Кстово. Однако по пути начальнику милиции приходит в голову гениальный метод воздействия. Курнаков резко развернул машину в сторону, настолько резко, что машину бросило в кювет. Еле выбрались, подъехали к берегу реки Волга рядом с деревней Зименки. Остановились, вышли из машины, выволокли Ермилина.
   – Не признаешься, скотина, утопим тебя, – капитан и лейтенант остались возле машины, а Курнаков с Бабаевым повели несчастного к проруби, темневшей в ста метрах от берега.

   Тем временем на пульт дежурного Нижегородского РОВД поступило заявление от Бушуевой, что в Зеленогородском ОВД «пьяные сотрудники занимаются допросами граждан…». Для проверки в двенадцатом часу ночи в поселок выехал замначальника Нижегородского РОВД Суродин. Прошелся по этажам, было уже тихо. В кабинете начальника сидели и пили. Спустился в КПЗ, там находились три гражданина.
   – Жалобы есть? – спросил он у Шорникова, который ничком лежал на деревянном настиле. Как потом показала экспертиза «ему были причинены телесные повреждения в виде множественных обширных кровоподтеков рук, ног и спины…».
   – Нет, – тихо ответил задержанный.
   Высокий проверяющий, «не проверив обоснованность и законность задержания граждан», отбыл восвояси, приказав начальствующему составу явиться наутро в РОВД.

   Ермилин, стоя на ветру у проруби под дулом пистолета, был бледен, его трясло, но в убийстве не признавался:
   – Не убивал я Петрову, гражданин начальник!
   И тогда взбешенный Курнаков выстрелил в него. Один раз, второй, третий… Ермилин рухнул лицом вниз.
   Труп расстрелянного пролежал возле полыньи несколько дней. Несколько раз сотрудники милиции приезжали к берегу; издалека, чтобы не наследить, в бинокль разглядывали труп, надеясь, что тело затянет в воду – рядом проходил сток из очистных сооружений. Так оно и произошло. Водолазы потом исследуют дно реки в этом месте, однако особенности течения воды не дадут им возможность обнаружить останки. Тело не найдено и по сей день.
   В 1994 году по приговору областного суда начальник милиции получил восемь лет лишения свободы, участковый три года, остальным соучастникам убийства наказание назначили условно. Мало о чем догадывавшиеся жители поселка писали в прокуратуру Нижегородского района ходатайства с просьбой освобождения Бабаева из-под стражи до суда:
   «…к населению своего участка относился чисто по-человечески и мы рады, что появился такой участковый… делал очень много добра, очень много хорошего…».

   Уже в 1996 году Бабаев на свободе. Устроился неплохо, завел собственную коптильню, пошли денежки… Однако не к добру эти денежки были. Пропил он и собственное дело, и семью, уже в 2000 году жил один, перебивался случайными заработками. И вот новое преступление.
   Ночь в камере на Бабаева подействовала. На допросе стал говорить. Да, была у нас с этой девочкой ночь любви, но, упаси боже, никакого насилия. За деньги. Вы же знаете, какие сейчас времена, какая молодежь пошла, за деньги с любым лягут. А я честно с ней расплатился. Пятьдесят рублей, как договаривались…
   Все его «признания» были добросовестно внесены в протокол. На первом этапе следствия было важен уже сам факт того, что ночью они были вместе. К тому времени у задержанного был изъят нож, которым он угрожал девушке, вскоре будет готов акт заключения судмедэкспертизы, которая зафиксирует следы насилия на теле потерпевшей.
   Пока же Бабаев уверен в себе, дерзит Жилякову и даже, теряя контроль над собой, кричит ему в лицо:
   – Да я тебя убью!
   В ходе следствия начинают выясняться подробности этого мерзкого преступления, и одновременно той удивительной стойкости потерпевшей, которая из множества вариантов поведения под лезвием ножа выбрала один, единственно верный. Она дала насильнику выговорится, сказала, что вряд ли любит своего парня, а уж о милиции даже не заикалась. Расчувствовавшийся Бабаев даже предложил ей выйти замуж за него, а потом расслабленный, «умиротворенный» заснул, когда остался один.
   Эта девушка оказалась действительно сильной личностью, мужественно вела себя на очной ставке, несмотря на агрессивность обвиняемого; отстаивая свою честь и достоинство, ни разу не изменила показаний. Один Бог знает, какой ценой ей это досталось.
   По «некрасивой» статье Бабаев ушел в зону на восемь лет. Говорят, порядки на спецзонах для бывших сотрудников правоохранительных органов не особо отличаются от тех, что царят в обычных лагерях. Даже жестче.

Полуночные демоны

   В деревне Малое Песочное Уренского района ночью первого октября 1999 года занялся огнем дом, где проживали престарелые сестры Сериковы. Пламя распространилось настолько быстро, что сбежавшиеся соседи ничего поделать не смогли. Наутро, на пепелище даже останков не нашли. Хоронили в гробах горсти праха.
   Все это было настолько похоже на неосторожное обращение с огнем, что вначале вынесли отказ в возбуждении уголовного дела. Тогда еще нижегородские правоохранительные органы и не подозревали, что на территорию области с соседней Кировской перешла банда, члены которой с изуверской жестокостью будут убивать и грабить в деревнях одиноких, беспомощных стариков и старух. Банда, за которой полгода будут охотиться лучшие опера, криминалисты и следователи Нижнего. Банда, сплошь состоящая из лиц цыганской национальности.

   На оперативном совещании у прокурора области перед отделом криминалистики и сотрудниками уголовного розыска УВД поставили задачу помочь в раскрытии участившихся грабежей и убийств престарелых жителей северных деревень области. Почерк во многих случаях был схож – выбивали оконные стекла, проникали в дома, пытали, грабили… Случайно оставшиеся в живых свидетели говорили жуткие вещи…
   На станции Ежиха в дом супругов Лебедевых, 1927 и 1925 года рождения, в два часа ночи проникли двое в масках, вооруженных ножами. Один потрясал веревочной петлей перед лицом перепуганной старушки, спрашивая, где они прячут свои сбережения, второй избивал хозяина дома. Старики сказали, что в кухонном столе лишь 550 рублей… Деньги, разумеется, забрали, затем влили обоим в глотки принесенное с собой ядовитое вещество, вновь избили, разбили голову жене деревянной скалкой и затянули на ее горле веревку… Посчитав, что супруги убиты, еще раз «почистили» дом и исчезли.
   Во многих случаях поражало изуверство налетчиков. Пытали изощренно. Раздевали догола беспомощных старух, привязывали к кровати и жгли головы утюгами, выдавливали глаза… Пока одни бандиты орудовали в доме, другие, располагаясь неподалеку, отслеживали обстановку…

   Оперативно-следственная группа выехала на станцию Ежиха. И уже на месте получили новое сообщение о бандитском налете на деревню Тарасята Шахунского района. Жертвами стали хозяева двух домов, стоявших на окраине по соседству. Потом, на следствии, была восстановлена картина происшедшего ночью 11 октября. Вначале пытали и убивали одинокую старушку. Думая, что она умрет, вкололи шприцом в шею и руку ядовитое вещество, и направились к соседям. Поленьями разбили стекла в окнах и открыли огонь из охотничьих ружей. Хозяева, взяли с собой свои крохи – 2000 рублей, и, уклоняясь от дроби, разлетавшейся по комнатам, вылезли на сеновал, где и были обнаружены бандитами.
   Хозяйку убили сразу, выстрелом в голову; ее мужа, избивая прикладом ружья, погнали в дом, требуя выдать сбережения. Денег больше в доме не нашли. Тогда в лицо старику направили стволы и нажали на спусковые крючки. Осечка. Ружье и обрез перезарядили, и еще раз пытались выстрелить – вновь осечка у обоих. Время поджимало, хозяина просто связали и бросили. Жить он остался.
   Оперативную работу возглавил начальник криминальной милиции генерал-майор Петр Сибирев. Жертвы описывали нападавших по-разному. В описаниях удалось выявить общие детали, затем подобрали на рынке похожую одежду, надели на сотрудника милиции и сфотографировали. Полученный таким образом фотопортрет разослали по всем отделениям милиции. Еще одна интересная деталь была отмечена в ходе оперативно-розыскной работы – во время одного из разбоев были похищены конские вожжи. Кому они могли понадобиться? И тут прошла информация – перед налетами в деревнях появлялись молоденькие цыганки, ходили по дворам, предлагали для продажи какие-то вещи…

   Вновь убийство. По своей безрассудной жестокости оно превосходило все границы человеческого понимания. Жертвами стали супруги Каренины из поселка Пижмы Тоншаевского района. Восьмидесятисемилетний хозяин был найден мертвым с выколотыми глазами на полу своего дома. Над ним в петле висела его жена с перебитыми ломом костями.
   Всю Пижму перерыли опера. Они уже знали, кого ищут. Должна быть цыганка. И точно! Жители деревни показали, что накануне побывала одна кочевница. Причем, кто-то из свидетелей даже подсказал, в какой деревне она проживает.
   Взяли цыганку. Вой, причитания, знать ничего не знаю, ведать ничего не ведаю…
   Несколько дней в камере благотворно подействовали на ее память. Да и помнить она должна была все очень и очень хорошо. Одна из активных членов банды Зинаида В. не только выполняла роль наводчицы, но и провозила к месту предполагаемого налета оружие, камуфлированную одежду; когда пытали и убивали, пряталась с другими на улице, зорко следя за обстановкой.

   Выявленные лица были объявлены в розыск. А члены банды тем временем, узнав о том, что следствие вышло на них и арест неизбежен, скрылись с территории Нижегородской области. Местом своей дислокации выбрали город Орск Оренбургской области. Одного из главарей возьмут в мае 2000 года, а пока бандиты готовились к новым налетам. Вооружались – приобретали ножи, кастеты, прикупили пистолет и ружьишко шестнадцатого калибра, вербовали новых членов.
   С февраля «боевые» действия бандитов возобновились. Город Орск сотрясла серия дерзких ограблений. Как и в Нижегородской области, так и здесь жертвами изуверов становились пожилые люди, которые в силу своего возраста и здоровья не могли оказать сопротивления. Обирая стариков и старушек, не брезговали мелочами: попался пуховый платок – взяли платок; несколько килограммов риса – взяли рис…
   Несмотря на арест одного из главарей, второй развил лихорадочную деятельность. Теперь бандиты приторговывали героином, продолжая разбои…
   Между тем в камеры следственных изоляторов попадали все новые и новые члены банды, пока, наконец, в августе прошлого года не был задержан последний из них.
   Показания давали охотно. Единственное затруднение, пожалуй, было в том, что все они были безграмотны и строчки по-русски прочитать не могли. На следствии всплыла тайна сгоревшего дома в деревне Малое Песочное. Пожилых сестер задушили веревкой после того, как они указали, где спрятаны сбережения; сложили трупы на кровать, облили заранее принесенным бензином и подожгли.
   Свои налеты планировали. Выбирали дома на отшибе, выбирали после тщательной разведки, которую проводили торгующие цыганки. Где кто живет, есть ли денежки, кто из соседей может прийти на помощь. К вечеру подъезжали на электричке, хоронились в лесу и ночью, переодетые, в масках, полуночными демонами появлялись на притихших окраинах деревни. Как правило, вначале блокировали входные двери, двери соседей, затем выбивали окна и вламывались…
   Утром, обычной своей толпой, с узлами спокойно уезжали.
   Следствие завершено. Областной суд вынес приговоры. Но это уголовное дело по своим масштабам, по тому необычайному цинизму, с которым совершались преступления в отношении заведомо беспомощных людей, навсегда останется в памяти не только тех, кто так или иначе соприкоснулся с ним, но и в криминальной летописи Нижнего.

Душегуб

   В ночь с 11 на 12 октября 1997 года три человека были зарублены топором в помещении магазина «Юный техник» на улице Коминтерна. Двое сторожей и один рабочий.
   Директор Лосева приехала в 8.25. Бледная, с поджатыми губами она прошла внутрь сквозь начавшуюся собираться толпу. При входе в зал лежал мертвый Рощин. За перегородкой у опрокинутого табурета находился муж Лосевой, оставшийся в эту ночь дежурить в магазине. Он был еще жив и что-то невнятно, в бреду говорил. В торговый зал вела дорожка окровавленных следов. Напротив отдела «Культтовары» лежал в луже крови Малоушкин. Вся голова его была превращена в месиво.
   Потрясло изуверство, с которым было совершено это массовое убийство, совершенно нетипичное для такого относительно тихого и небольшого района, как Московский. Разъяренные убийцы, или убийца, нанесли множество рубленых ран пострадавшим, от которых двое скончались на месте, третий был доставлен в реанимацию.
   Два месяца следствие безуспешно пыталось выйти на преступников. Проверялись связи потерпевших: может, кто из их дружков пошел на грабеж – ведь похищена импортная аппаратура на сумму в 3 620 рублей. Но потерпевшие со всех сторон характеризовались положительно. Значит, в ту ночь в магазине были чужие.
   Шли нескончаемые допросы свидетелей, отрабатывалась оперативная информация. Среди моря свидетельских показаний вдруг промелькнуло сообщение – двое местных парней спешно сбывают аудиотехнику, похожую на ту, что похитили из магазина. Но, увы, одна из примет нашего времени – дешевая китайская штамповка, заполонившая отечественный рынок, не имеет серийных номеров, что крайне затрудняет поиск похищенного, а следовательно, и выход на сбытчиков.
   В ряду нескончаемого потока опрашиваемых промелькнул молоденький невзрачный паренек – Алексей Соколов. Он был несловоохотлив, вяло пожимал плечами и ничего интересного следователям не сказал. Выяснилось, что он употребляет наркотики, родители его сильно пьют. Но за это к уголовной ответственности не привлекают. Однако, на всякий случай, в оперативной разработке его оставили.

   В районной прокуратуре редко бывает, чтобы следователь спокойно и сосредоточенно занимался одним делом, пусть даже таким сложным. Следователь Валерий Бабурин, юрист первого класса, который вскоре получил «зависшее» уголовное дело, также занимался и другими тяжкими преступлениями. В том числе зверским убийством пожилой женщины в доме на улице Победы. Она лежала за обеденным столом с двумя ножами в спине. Добили ее третьим, который валялся рядом. Труп 11 декабря обнаружил Дмитрий Фролов, сын убитой. К этому времени тело пролежало в квартире уже девять суток. О парне было известно, что он не прочь побаловаться наркотой вместе с подружкой Жанной и в друзьях у них все тот же Соколов. Дактилоскопическая экспертиза подтвердила, что отпечатки его пальцев есть в квартире убитой.
   – Ну, и что? – говорил дознавателям Алексей. – Мама моего лучшего друга, я, конечно же, бывал у них в гостях. Что тут особенного?
   Так второй раз скромному обаятельному пареньку, которому едва исполнилось 22 года, удалось ускользнуть от нависшего над ним меча правосудия.
   Ненадолго. 4 января его лучший друг Дима стоял на остановке со своей подругой возле дома покойной матери, когда увидел Соколова, выходящего из подъезда с большим белым мешком. Два таких мешка мать хранила на балконе.
   – Ты откуда, Леша? – заподозрил неладное приятель.

   Соколов замялся, пробормотал что-то несуразное, и, сославшись на спешные дела, ушел.
   Молодые люди сразу же поднялись в мамину квартиру, где обнаружили пропажу некоторых вещей и того самого белого мешка. Дима побежал в милицию.
   В тот же день Алексей Соколов был арестован. Результаты сличения отпечатков пальцев в доме убитой Фроловой и в торговом зале «Юного техника» совпали! Вне всякого сомнения, той роковой ночью Соколов присутствовал при убийстве сторожей.
   Алексея взяли в жесткий оборот.
   Пока он мямлил на допросах, все отрицал и по капле ронял признания, 9 января следователя Бабурина поставили в известность о новой жуткой находке. В одной из квартир дома №37 потрясенные родители обнаружили задушенной свою двадцатилетнюю дочь Настю.
   Ее убили приблизительно 28 декабря. 27 декабря Настя заходила к отцу на работу, красивая в своей новой дубленке, и сказала, что Новый год она встретит со своим женихом у подруг. Подруги заходили к ней, звонили, стучали, ее жених оставлял в двери записки – мол, куда ты пропала, все тебя ждут, надо обговорить, как встретить Новый год. Она была от них всего в нескольких метрах, но уже неживая.
   И опять дактилоскопическая экспертиза нашла в квартире девушки отпечатки Соколова! Теперь у Валерия Бабурина исчезли последние сомнения в том, что перед ним серийный убийца.
   Под давлением неопровержимых доказательств Алексей начал давать показания. Но как! Заглядывая в лицо следователю, просил дать ему любой наркоты, хоть что-нибудь, любых «колес», тогда он все скажет, покажет, кому сбывал вещи – за ним числилось еще две кражи, расскажет о преступлениях двоих своих дружков.
   Все его показания проверялись неоднократно. По делу Соколова пройдет свыше 90 свидетелей, будет проведено около 50 экспертиз!
   И только в результате этого длительного кропотливого труда, в котором принимали участие все следователи Московской прокуратуры, стала в мельчайших подробностях вырисовываться жуткая картина преступлений, содеянных этим тщедушным пареньком.
   11 октября в шесть вечера перед закрытием магазина он прошел в торговый зал. Там шел ремонт, поэтому он без труда спрятался за одним из стеллажей. Продавцы, запиравшие магазин, не удосужились как следует осмотреть помещение, да и чего было опасаться, когда в ночную смену оставались двое сторожей и один рабочий – они решили потрудиться и вечером.
   В 4 утра Алексей выбрался из укрытия и приблизился к радиотоварам. С витрины взял автомагнитолу, но тут его окликнул Малоушкин.
   – А ты чего тут делаешь? – удивился он.
   Соколов понес какую-то чушь, а сам стал лихорадочно соображать, как бы ему выкрутиться. Дальше, в торговой секции, огороженной решеткой, находилось еще двое. Рощин спал на плитах ДСП, Лосев дремал, сидя на табуретке.
   Малоушкин направился к товарищам. Медлить нельзя было ни секунды. Ночной вор схватил с прилавка молоток и сзади ударил сторожа по голове. Тот обернулся, по лицу его текла кровь. В отчаянии он пытался схватить убийцу за руки, но тот колотил и колотил его по голове, по лицу молотком, пока, наконец, Малоушкин не опустился на пол.
   Все произошло слишком быстро, чтобы остальные, уставшие от работы и сморенные стаканчиком водки, смогли прийти в себя и хотя бы спасти свои жизни. Соколов бросил молоток, и взгляд его упал на витрину стройматериалов. Он кинулся к ней, выбрал топор и вбежал к оставшимся.
   Три удара по затылку свалили Лосева, и «мясник» принялся за Рощина, который даже не смог приподняться.
   Когда затих последний стон умирающих, Соколов вернулся к лежащему ничком в луже крови Малоушкину и еще несколько раз хладнокровно рубанул его по голове. Только затем принялся набивать сумки аппаратурой.
   В шесть утра он позвонил в дверь своей квартиры. Открыла мать и опешила от его вида: он был весь забрызган кровью. Оттолкнув ее, он прошел в ванную, там долго мылся, затем простирнул одежду.
   Нервы его были на взводе и, несмотря на ранний час, он поспешил к приятелю Нефедову, рассказал о ночной бойне, потом позвал к себе и дома показал сумки с товаром. На ближайшие недели наркотой они были обеспечены.
   Тайны из своих подвигов Алексей не делал. Похвастался и Димке Фролову, и Жанне. Почти все его друзья знали, кто стоит за бойней в «Юном технике». Разумеется, никто из них не побежал в милицию. Выражаясь их словами, это было бы «западло». Еще пример полнейшего равнодушия. Жанна так отвечала следователю:
   – Слышала, но меня, кроме собственной судьбы, ничего не интересует.
   Да, если бы Дима донес на друга, он был бы стукачом, предателем, все товарищи от него с презрением отвернулись бы. Но если бы он это сделал, его мать была бы жива!
   Второго декабря в десять утра «мясник» заглянул к Фроловой. Не просто так. Дима проговорился, что мать продала свою квартиру в каком-то районе и выручила за нее несколько тысяч баксов. Соколов не знал, что эти денежки друг хранил у себя, он полагал, что они все еще у Надежды Петровны.
   После убийства он обшарил всю квартиру, но долларов не нашел. Тогда скатал два ковра, набрал посуды, не погнушался даже чайными ложками.
   Он вернулся к убитой на следующий день (не пропадать же добру!), заглянул еще через несколько дней. Подыскал покупательницу на холодильник Фроловой!
   Тетка вместе с носильщиками зашла в квартиру, брезгливо принюхиваясь, – пахло тошнотворной гнилью, – прошла на кухню, проверила холодильник, потребовала паспорт на него. Соколов вошел в зал, где за столом все еще лежал труп несчастной, отыскал в серванте документ, вынес его. И счастливая покупательница потащила приобретение к себе.
   В этом юноше с пустыми от постоянного употребления наркотиков глазами уже ничего человеческого не оставалось. Он так и говорил следователю:
   – Если бы меня не арестовали, я убивал бы и убивал. Я перестал бы убивать, если бы только оказался на необитаемом острове.
   Он и убивал. 28 декабря зашел к знакомой Полшковой, ударил ее в лицо и, когда она упала, задушил поясом от ее же халата. А потом ходил к ней в квартиру и выносил вещи.
   Перечень статей, по которым Алексей Соколов привлекался к уголовной ответственности, занял в обвинительном заключении шесть строк! Областной суд приговорил его к двадцати пяти годам лишения свободы. Божий суд оказался куда жестче – врачи признали у него тяжелую форму туберкулеза легких.

«Крестная мать»

   Две сестренки, Юля и Лена, поссорились с мамой и убежали из дома. Жили они в небольшом поселке, а рядом, огромный и богатый, раскинулся город, в котором можно было попытать счастья. Нижний Новгород не принял беглянок. Ночевали они в подъездах, лифтовых, где придется. Попрошайничали, караулили у киосков сердобольных людей, выклянчивая «рубль на хлебушек». Таковы отвратительные штрихи современной жизни, к которым мы, кажется, начинаем привыкать.
   Мир не без «добрых» людей. Как-то познакомились они с симпатичной девушкой Катей, и та взяла их к себе на квартиру. Пожить, пока отношения с мамой у сестренок не восстановятся. Катя работала проституткой и сама себя обеспечивала. Юля с Леной наглядно убедились в том, что для сытой жизни не обязательно хорошо учиться в школе.
   Знаменитое Канавино. Улица Советская – от Московского вокзала до гостиницы «Центральная». Обычный маршрут для этих девчонок, которым не было на тот момент даже четырнадцати. По три-четыре клиента за вечер.
   На допросе Катерина Меленина показала, что «девочки стали куда-то уходить, затем возвращались за полночь с едой и деньгами». Якобы она, невинная душа, понятия не имела, чем ее юные гостьи занимались.
   Очень сильно Катерина испугалась, когда однажды в квартиру постучали пьяные парни и потребовали малолеток. Видно, Лена с Юлей рассказали клиентам, где их можно было aнайти. Меленина была не только симпатичной девушкой, но и умной: мигом сообразила, что эти несовершеннолетние потаскушки подведут ее под статью. И выдворила сестер.
   На том же многолюдном пятачке, вокзал – гостиница, подобным ремеслом занималась и некая Виктория Рудакова. Выйдя из колонии в апреле 1998 года в двадцать семь лет, она осталась без жилья и без работы. Надо было как-то выживать в этом сложном мире, и Вика принялась торговать тем, чем ее наградила природа – своим телом.
   Весна, лето – самый сезон для нижегородских проституток мелкого пошиба. Но и конкуренция в это время высокая. Вика приметила двух замарашек, которые шли нарасхват у мужиков. Познакомилась с ними, благо частенько стояли на одном и том же месте – трамвайной остановке «Сад им. 1 мая». Слово за слово, узнала их нехитрую биографию.
   Сестрам Вика понравилась. Не пьянь какая-то, прилично одета, не курит, с пониманием, в жизни разбирается. В общем – подружились.
   Когда приблизились холода, Рудакова, снимавшая квартиру, пригласила девчонок к себе. И, как значится в показаниях, «путем уговоров, обещаний легкой жизни и материальных благ, используя личный авторитет», Вика предложила им работать совместно.
   Юля с Леной вошли в новую жизнь. Умытые, приодетые, девчонки теперь жили в квартире, это тебе не в подъезде на корточках ночь коротать, питаться стали регулярно. Проблему договариваться с клиентами взяла на себя их «мамочка». Крутая, хваткая. Заплатил, пользуйся, нет денег, проходи мимо.
   Представляете, как дочки порадовали свою маму, когда приехали в свой родной поселок. Рассказали ей, что наконец-то им повезло, устроились на работу распространителями печатной продукции, у них очень хорошая начальница.
   А своим подружкам, которые все еще, дурочки, сидели на уроках, писали сочинения, да решали скучные задачки, расписали все прелести своей новой жизни. Сколько вы имеете? Рупь в день на пирожок в школьном буфете? А я вот и «сникерсов» куплю себе сколько угодно, и кофточку, и даже джинсы. Да не надо было рассказывать, подружки все сами видели. И Наташа Синицына, которая училась в спецшколе с физико-математическим уклоном, тоже решила присоединиться. Только на каникулах, подработать, иначе родители что-то заподозрят.
   «Мамочка» с удовольствием приняла пополнение. Дело раскручивалось с таким успехом, которого она даже не ожидала. Малолетки у пресыщенных мужчин шли с особым успехом. За вечер каждую девочку она продавала по три-четыре раза. Брали в сауны, в офисы, везли на квартиры. Девочки шли по 150—250 рублей за час.
   Вика сняла новую квартиру у метро «Пролетарская». Семья постоянно увеличивалась – появлялись новые семи-, восьмиклассницы, как, например, Евдошина и Развилкина, которые приезжали на два-три дня «подзаработать». Дисциплину «мамочка» поддерживала твердую. На квартире не то что пить, курить запрещала. Никаких мужиков. Работа только на выезде. Девочек деньгами не баловала. Давала немного на личные расходы, на дискотеку, мороженое.
   Гнойное пятно детской проституции расползалось. Следствием твердо установлено пять несовершеннолетних, которые находились «под опекой» Рудаковой. Но были и другие, выражаясь юридическим языком, «неустановленные лица, не достигшие тринадцати лет».
   Вряд ли эти «неустановленные» девочки, как впрочем и установленные, бросили бы свои семьи, школу и кинулись в проституцию. Элементарный страх бы остановил. А что со мной сделают эти дяденьки? А вдруг изобьют, искалечат, а где найти порядочного, чтобы не унизил, заплатил. Тысячи вопросов остановят подростка! А тут приезжают рудаковские воспитанницы и радостно сообщают – беспокоиться не о чем, все культурно, пристойно, отвезли на красивой тачке, привезли обратно, «мамочка» в обиду не даст и заплатит хорошо – хорошо по меркам неизбалованного подростка. Никаких проблем!
   И снимались последние препятствия перед прыжком вниз.
   Проблемы все же возникали.
   На квартиру приехала мама Юли и Лены. Посмотреть, как живут ее доченьки, как они распространяют журналы и газеты. Рудакова не стала обманывать ее, и та сама все увидела. Постучали ребята, зашли, выбрали ее детей и увезли. Девочки вернулись поздно и сразу же легли спать. Мать просидела всю ночь на кухне одна, ничего не сказала. Утром поднялась, постаревшая лет на двадцать, и уехала. Затем, конечно, приезжала не раз, скандалила, но уже ничего не могла поделать с дочерьми, вкусившими «сладкую жизнь» путанок.
   Развилкина Аля стала пропускать занятия в школе, потом пришла с подружкой Евдошиной и сказала маме, что их класс едет на несколько дней на экскурсию в Дивеевский монастырь. Маленькие обманщицы знали, во что уж точно поверит родительница и отпустит. А куда на самом деле отправились детишки, мы догадываемся.
   История притона с несовершеннолетними закончилась в феврале 1999 года. «Крестную» мать вместе с подопечными взяли прямо на остановке около полуночи, когда она предлагала свой живой «ассортимент» проезжавшим мимо водителям. Вика испугалась, назвала вымышленную фамилию, утаила адрес и была помещена в приемник-распределитель для установления личности.
   Назвать себя все-таки пришлось, как и адрес квартиры, которую она снимала для своей «семьи».
   Но она еще долго не понимала, за что ее наказывать. Даже на суде недоумевала. Вытащила девчонок из грязи, обула, одела, кормила, заботилась о них. За что пять лет лишения свободы?
   Все неудачливые путаны теперь живут дома, в своих семьях. Ходят в школу, круглым детским почерком пишут в тетрадках домашние задания. Разумеется, все имена и фамилии нами изменены, чтобы тот позор и горе, которые вошли с легкой руки «крестной матери» в их дома, остались личной тайной и не помешали вернуться им в нормальную жизнь.

Конец банды Серова

   Помещение для охраны оптовой базы на улице Торфяной в Сормовском районе было настолько маленьким, что когда туда ворвались двое бандитов, дежурный милиционер не успел среагировать – он только поднял голову, как мгновенно получил удар ногой в лицо. Вместе со стулом завалился на пол. И тут же в грудь ему влепили дробовой заряд из обреза. Когда пороховой дым развеяло, милиционер приподнялся – на нем был бронежилет, и часть дроби лишь изрешетила плечо. Один из бандитов, Климов, потрошил кассу, – взяли тогда 120 тысяч рублей, – другой, Серов, снял с милиционера автомат, радиостанцию, вынул из кобуры пистолет.
   Климов выскочил из кассы с тяжелой сумкой и крикнул:
   – Добить мента надо!
   Вдвоем они принялись избивать ногами охранника, затем приставили к его голове обрез и спустили курок. Выстрела не последовало – осечка! Потом эксперты подтвердят, что ствол был доработан и вероятность осечки действительно была велика.
   Черт с ним! Выскочили на улицу, где на такси их поджидал сообщник, и скрылись.

   Захваченный автомат потом заработает на набережной Федоровского. И еще как заработает! Но пока бандиты, совершавшие по городу десятки разбойных нападений, были неуловимы и недосягаемы для правоохранительных органов.
   В том трагическом для многих 1999 году в милицейских сводках стали фигурировать эпизоды разбойных нападений во многом схожие между собой. В офисы фирм врывались двое-трое в масках, вооруженные, всегда в тот момент, когда там присутствовала крупная сумма наличности; всех клали на пол, прихватывали деньги и скрывались. Если им приходилось стрелять, то стреляли с беспощадной решимостью, заимствуя приемы из голливудских боевиков.
   Так, при налете на фирму оптовой торговли в Ленинском районе, один из сотрудников, в прошлом военный, пытался оказать сопротивление. Его поставили на колени, лицом к стене и выстрелили из обреза в затылок.

   Кульминацией деятельности банды Серова и одновременно ее концом стало вооруженное ограбление рекламного агентства «Символ» на набережной Федоровского 31 августа 1999 года.
   Готовить ограбление серовцы стали за месяц. Изучали подходы, места отступления. У одного из бандитов в агентстве работал родственник, он то и сообщил информацию, в какие дни поступает в кассу наличность.
   А между тем налетчики и не подозревали, что вот уже как три месяца опера РУБОПа ведут за ними наблюдение. Главарь банды Серов не входил в криминальные структуры Нижнего, не отстегивал деньги в воровской «общак» и по существу являлся, как ныне выражаются, «отморозком». Поэтому впрямую выйти на него было чрезвычайно трудно. Да, его подозревали в организации вооруженных налетов, впрочем, как подозревали и другие криминальные группы.
   Накануне, следовавшие неотступно за Серовым негласные сотрудники потеряли его в лабиринте фирм в многоэтажном здании на Федоровского. Поэтому цель бандитов до последнего часа оставалась неясна.
   Серов не только сам побывал лично на месте будущего налета, на рекогносцировку отправил и своих подчиненных. Некий Малов побывал в «Символе» якобы для того, чтобы сделать заказ на партию визитных карточек.

   Час «Х» настал. Во второй половине дня 31 августа, они подъехали к зданию на машине, вооруженные двумя обрезами и короткоствольным автоматом АКСУ-74. Прошли в цокольный этаж, который занимала фирма, подождали сотрудника, который, ничего не подозревая, открыл кодовый замок двери, и стали спускаться за ним по короткой лестнице, одевая черные маски.
   В коридоре заорали:
   – Всем на пол!
   Поднялась суматоха, люди стали выскакивать из кабинетов, на них обрушивались удары прикладов. Вышли из своих кабинетов президент агентства и его заместитель. И на какую-то секунду они встали на одну линию. Серов, прокладывая себе автоматом дорогу к кассе, ударил одного непокорного стволом и непроизвольно нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел. Пуля, выпущенная с такого короткого расстояния, навылет прошла через президента, пробила запястье заместителя и попала ему в живот, расплющившись о позвоночный столб. Оба рухнули как подкошенные.
   В кассе женщины спешно баррикадировались, однако серовцам удалось выбить дверь. Чтобы припугнуть сопротивлявшихся, Климов шарахнул из обреза поверх голов, и одной из сотрудниц дробь попала в темечко.
   В кассе взяли пять тысяч долларов, три тысячи дойчемарок и пятьдесят девять тысяч рублей! Да еще сняли с сотрудниц золотые украшения.
   В тот же самый час рубоповцы прочесывали окрестности набережной. И один из оперативников проходил мимо окон цокольного этажа. Сквозь стекла он увидел лежащих на полу женщин. Тут из двери многоэтажки выскочили налетчики. Серов был одет в короткую куртку, поэтому автомат он передал Климову, который щеголял в длинном кожаном плаще.
   – Стоять, милиция! – опер выхватил «макаров».
   Бандиты кинулись врассыпную, Климов выхватил из-под полы плаща автомат и ударил в ответ длинной очередью. Однако бесстрашный рубоповец оказался проворнее. Увернувшись, он всадил в бандита пять пуль. Тот, падая, все еще продолжал палить, пока несколько раз рукоятка пистолета не опустилась ему на голову.

   Итог неудачного налета был страшен. Двое убитых, истекающий кровью налетчик, раненые. Несколько человек получили сердечные приступы. Одна за другой машины «скорой помощи» с воем сирен мчались на набережную.
   На месте преступления было арестовано три человека. Климов лежал после тяжелейшей операции в реанимационном отделении и надежды на то, что он придет в себя, было мало. Вскоре прошел слух, что он умер. И тогда Серов принялся вешать на сообщника все убийства.
   Климов не умер, когда он пришел в себя, то от второй операции на ноге, в которую попали две пули, отказался. Тогда Государственная дума принимала закон об амнистии, под которую подпадали инвалиды. Началась гангрена, ногу пришлось ампутировать полностью. Но к тому времени из закона вычеркнули строчку об инвалидах. Жертва оказалось напрасной.
   Бандитов взяли на одном эпизоде. Следствию, которое повела городская прокуратура, удалось доказать причастность новоявленных гангстеров еще к 19 разбойным нападениям!

   Серовцы договорились с одной нижегородской предпринимательницей на сделку в городе Балахне. Там ее завезли на окраину, загнали в пустующую баню и отобрали двадцать тысяч рублей. Дама в слезы, и стала объяснять, что деньги она взяла в долг, и теперь ее за такую сумму убьют. Серов, как настоящий разбойник, оказался сентиментален и вернул предпринимательнице десять тысяч рублей. Правда, он же был и тем бандитом, который разрядил ружье в затылок сотруднику фирмы из Ленинского района. Картечь тогда кучно попала в шею, срезала потерпевшему пальцы на левой руке, но он остался жив и потом на суде давал показания!
   Налетчики сидели по разным камерам и писали явки с повинной. И писали, поскольку не смогли договориться, о разных налетах. Всплыл и тот случай ограбления сормовской оптовой базы, когда был жестоко избит и чудом спасся от смерти сотрудник милиции. Когда следствие стало разбираться с этим преступлением, то обнаружилось, что по тому делу уже арестован человек, дал признательные показания и дело вот-вот будет передано в суд!
   Причем, этого бедолагу не просто запугали и он подписал самооговор, нет! Основанием к обвинению послужили следующие доказательства: на верхней одежде арестованного были найдены продукты сгорания пороховых газов и под ногтями волокна от ткани, которая обтягивает пластины бронежилета…
   Городская прокуратура путем тщательного расследования устанавливает, что куртка была приобретена совсем недавно у одного работяги с вредного производства. А химические испарения там схожи с продуктами сгорания пороха! Что касается следов от броника, так оперативники надели на бедолагу бронежилет и подвергли экзекуции, во время которой он и пытался его снять!
   Надо отдать должное высокому профессионализму следователя. Разрабатывают эпизод разбойного нападения на предпринимателя в Варнавинском районе! Выезжают туда, а там уже давно двое «негодяев» признались в налете и покорно ждут судебного заседания. Привозят под охраной серовцев.
   – Они? – спрашивают ограбленного купца.
   – Нет, те двое, которых я уже опознал.
   И твердо стоит на своем. В рамках дополнительного расследования (а это уже отдельная трудоемкая работа) находят солдатика из Мулинского гарнизона, который обеспечивает железное алиби «негодяям» – он их видел в тот день совсем в другом месте!
   Один из попутных итогов следствия – трое невиновных были выпущены на свободу.
   Пятнадцать месяцев шло следствие. На скамью подсудимых направлено десять человек. Младшему 19 лет, старшему 40. Выявлены межрегиональные связи бандитов. За их плечами налеты и в Ярославской области.
   Срока они получили весомые – от десяти до двадцати лет лишения свободы.

Смерть «националиста»

   Четыре года убийца гулял на свободе, пока, наконец, в июне 2000 года не был осужден на девять лет лишения свободы. Все четыре года о том, что Андрей Белый принимал участие в убийстве, знали все его приятели и соседи, знали в милиции, но доказать не могли. Лишь после того, как в расследование вмешались самые профессиональные следователи Автозаводской прокуратуры, следствие было завершено в месячный срок и направлено в суд.
   Уголовное дело №21116 уникально хотя бы уже тем, что объем обвинительного заключения по нему не меньше, чем по какому-нибудь заказному убийству. А всего-то – два мужика убили соседа по коммунальной квартире…
   Бойтесь коммунальных квартир. В них на «почве личных неприязненных отношений» погибло народу больше, чем в ходе двух чеченских кампаний.
   Этой трехэтажки на проспекте Ильича уже нет. Снесли недавно. А всего лишь четыре года назад жизнь в доме №25 била ключом, особенно в квартире с жутковатым номером 13.
   В трех комнатах проживали пять человек, и все они были достойны друг друга. Никто из них не работал, все любили оттянуться от души, все были гостеприимны, и вся пьянь с округи тянулась в тринадцатую квартиру.
   А 21 июля 1996 года был особый повод. Самый авторитетный из этой компании, каменщик ООО «Стройсервис-2» Андрей Белый получил зарплату, полторы тысячи рублей. Андрей был ранее судим по 108 статье – нанесение тяжких телесных повреждений. Силой мужик обладал неимоверной – вспылил, и так пнул по ноге соседа по двору, что у того нога чуть не отвалилась. В прямом смысле – открытый перелом голени!
   Но его не только боялись, но и нежно любили, поскольку, как говорят, душа у него была «в гармошку» – один не пил, угощал всех. Так и на этот раз: на шесть человек гостей Белый выставил двенадцать бутылок водки.
   Выпивают, закусывают, за жизнь говорят. Ну, а поскольку Белый авторитет, ему на эту самую жизнь стала жаловаться Колосова, мать приятеля Левцова. Приехал сыночек, стал жить у меня, сожителя моего выгнал. Белый за даму всегда готов заступиться. Пригнул голову Левцова и давай щелбаны ему ставить, воспитывать, разъяснять, как с родительницей нужно обращаться.
   И тут на свою голову в воспитательный процесс вмешался сосед Лямкин. Странный тип. Судимый, алкоголик, имел привычку нагишом перед соседями расхаживать. Он же не мог усидеть у себя в комнате, когда в двух шагах от него наливают! Выскочил в трусах, примостился к столу, одну рюмашку выпил. Еще бы одну вдогонку пропустить, а тут экзекуция началась. Ну, по простоте душевной и ляпнул:
   – Хватит вам разбираться, давайте лучше выпьем!
   Все с интересом повернулись к нему: стоит мужику налить, так он уж и командовать начал.
   Белый даже не нашелся что сказать, молча так хватил Лямкина по морде, что тот «из тапочек выпал». Лямкин мигом поднялся с пола и убежал. Но душа у него горела. От того, что не допил, от того, что кулаком по лицу получил. Скинул трусы и стал дефилировать в чем мать родила по коридору. На Белого он ругаться не посмел, а вот на Левцова, который, гад, провинился и тем самым пьянку испортил, разорался:

   – Удмурт проклятый, вас, удмуртов, скоро всех удавят!
   Надо заметить, что Левцов по национальности был действительно удмуртом, и великорусский шовинизм Лямкина его оскорбил. Однако хозяином являлся здесь Белый, который тоже не потерпел разжигания национальной розни. Вывели они вдвоем националиста Лямкина на общую кухню и отдубасили там. Затем Левцов оттащил потерявшего сознание соседа в его комнату и бросил на диван. Все мы живем в многонациональной России и экстремистов не потерпим…
   Били сильно. Переломы ребер, кровоподтеки, и самое тяжелое – разрыв брызжейки тонкого кишечника. Лямкин стал умирать. Жаловался на сильную боль в животе, выполз голым на площадку этажа и там прижался животом к холодному цементу. Его втащили обратно в квартиру и продолжили пьянствовать. В девять утра следующего дня ему вызвали «Скорую помощь». А фельдшеры «скорой» сейчас так же демократичны, как и все государство. Хочешь умирай, хочешь лечись. «Поедешь в больницу?», – вежливо поинтересовались у Лямкина, который медленно погибал от внутреннего кровоизлияния. «Нет». Откуда ему было знать, что он умирал, ведь умирал-то он в первый раз. «Ну, на нет, и скорой помощи нет», – ответили доктора, вкололи ему обезболивающий укол, чтобы не так бедолага мучился, и спокойно уехали.
   Как было отмечено в обвинительном заключении, «не исключается возможность, что при оказании Лямкину своевременной квалифицированной медицинской помощи, жизнь его могла быть спасена». В полдень пострадавший скончался.

   Понятное дело – милиция, следствие. Кто бил, чем бил, как бил. С перепугу вначале все друг друга заложили. А потом оправились, стали трезво размышлять – групповуха ведь получается. Ох, как много дадут. И тогда, словно Кутузов перед сдачей Москвы, Белый, которому сидеть за какого-то алкоголика сильно не хотелось, собирает всех тех, кто был тем вечером в тринадцатой квартире, во дворе на пеньках. И держит речь. Кого Лямкин обзывал? Левцова. Кого видели, как он тащит избитую жертву в комнату? Левцова. Кто у нас приезжий, рос без отца и без матери, сирота, можно сказать? Левцов. Так что, давай Левцов, иди-ка ты паровозом. За групповуху дадут много, а так с учетом всех смягчающих обстоятельств, годика четыре, не больше. Отсидишь честно, а мы тебя встретим, как родного. А так придется сидеть двоим и лет по десять.
   Доводы были настолько убедительны, авторитет Белого настолько непререкаем, что Левцов опустил голову и явился в милицию с повинной. И уголовное дело пошло как по маслу. Тем более, что все свидетели изменили первоначальные показания и стали дружно кивать на Левцова – именно он замочил соседушку.
   На четыре года рассчитывали участники дворового совещания, Левцову «безжалостный» судья влепил по максимуму – десять лет!
   Осужденный был в шоке, когда оправился, стал писать жалобы.

   Дело было запущенным. Был момент, когда прокуратура решила даже отказаться от уголовного преследования Белого. Но отметим работу оперативников Автозаводского угро, особенно капитана милиции Лепешкина.
   В этой компашке оказался один человек, который не топил Левцова, не лгал, который прямо говорил о соучастии и лидерстве Белого в убийстве. Недавний знакомый младшего брата Белого – Басинский, который присутствовал на кухне при избиении. А Басинский не мог солгать. Он неделю назад вышел из зоны, где отсидел много лет за убийство. Он даже на свободную жизнь не успел взглянуть, как влип в такую передрягу.
   Братья Белые устроили за ним настоящую охоту. Избили, чтобы он отказался от своих показаний, угрожали убить. Басинский скрылся. Казалось, реальный свидетель потерян навсегда. И тогда следственная группа вычислила его местонахождение по месту рождения. Точно: он уехал в Сергач, там уже успел за эти четыре года совершить ряд краж и благополучно уйти в зону на вторую отсидку. На зоне его и нашли. Свои показания он подтвердил.
   17 января 2000 года Белый был арестован, и ему было предъявлено обвинение в умышленном нанесении тяжких телесных повреждений, повлекших за собой смерть потерпевшего. Приговорен к девяти годам лишения свободы.

Частная лавочка

   В ночь на 31 января 1999 года в частной сауне в доме на Сормовском шоссе были застрелены 8 человек. Убитых захоронили, а оперативников УВД и работников Московской прокуратуры заинтересовало странное обстоятельство: откуда в жилом доме появилась частная сауна? И не только сауна – к горячему пару подавались не менее горячие девочки. Об этом еще с мая прошлого года знали в УВД, когда оперативники под видом посетителей проникли с видеокамерой в этот притон и зафиксировали его деятельность. Тогда дело о содержании притона как-то заглохло и всплыло лишь в связи с массовым убийством.
   Итак, о хозяевах. По документам квартирой владел некто Чернобровкин, человек сказочного везения. 1 апреля 1996 года он устроился на медленно умирающее оборонное предприятие ОАО «Эра», которое по полгода не выплачивало своим работникам зарплату и треть своих площадей сдавало в аренду, чтобы как-то выжить. 22 апреля Чернобровкин получил трехкомнатную квартиру в Сормове!
   В прокуратуре работают люди, которым по закону положено во всем сомневаться, и этот «счастливый» случай привлек их внимание. Во время следствия, которое вел старший следователь ГУВД по особо важным делам капитан юстиции Н. Козурист, была устроена беспрецедентная комплексная правовая проверка ОАО «Эра», которую возглавили два помощника прокурора Московского района – Елена Базурина и Лариса Козина. Подключили налоговую полицию, отдел по борьбе с экономическими преступлениями Московского РУВД, судебных приставов. Проверили около 700 квартир, принадлежащих «Эре»! Многие из них уже по 7—8 раз поменяли хозяев.
   Картина вскрылась неприглядная, и если у кого из читателей есть раздражение против новых хозяев жизни, то им лучше не читать дальше, чтобы окончательно не впасть в уныние.
   Генеральный директор ОАО «Эра» Помялов по своему характеру не мог пропустить золотого времени безоглядного разбазаривания родной страны. И чтобы собственность «Эры» не присвоили другие, стал присваивать ее сам. Одну из квартир через посредников продал за 8 тысяч долларов, другую вложил в дело с помощью своего ловкого заместителя Никитина. Как-никак сауна давала, по некоторым сведениям, до 30 тысяч рублей дохода!
   Деятельность директората была поставлена широко. В свое время куда-то канул солидный кредит федерального казначейства – проверка обнаружила его так называемое нецелевое использование; большинство заместителей Помялова с его благословения создали свои коммерческие структуры, обосновались на родных заводских площадях и, естественно, с оплатой аренды не торопились. Так задолженность арендаторов на 16 марта 1999 года в 2,5 раза превышала задолженность по зарплате! Причем эти предприятия-должники входят в совет «Эры»! Конечно, если сам себе должен, можно и потерпеть. А то, что 700 работников по их милости вынуждены с хлеба на воду перебиваться, так это замов не волновало.
   Схему типичного обогащения в наши дни можно легко просмотреть, если пристально вглядеться в отношения Помялова – Никитина. Никитин из заместителя вырос в начальника жэка «Эры», и потом создал на его основе ООО «Дом».
   Никитин был настоящим хозяином «Дома» – справедливым, строгим, иногда даже чересчур. Порядки он там установил не хуже, чем на демидовских рудниках XVIII века – в трудовые соглашения включил пункты «за опоздание или преждевременный уход с работы – штраф, за прогул штраф, размер которого (!) определяется администрацией». Работника могли даже запросто уволить за «создание конфликтной ситуации с администрацией, вышестоящими или сторонними организациями». Это шедевр законотворческой деятельности! Никитин либо вообще не знал, что такое КЗОТ, либо его переработал применительно к нашему времени.
   Правила Никитин устанавливал для других, сам же, изнуренный тяжким трудом, получив по сговору со своим патроном «эровскую» квартиру, переоборудовал ее под сауну и неоднократно там отдыхал с Помяловым. С девочками или без – в интимную жизнь удачливых «бизнесменов» мы не лезем.
   Вначале сауна не пользовалась популярностью. С 1997 года по 1998 год доход от нее был небольшой, народ парился редко, видимо, пар не так греет кровь, как горячие девочки. Тогда Никитин с бывшей своей сотрудницей организовал в сауне небольшую дополнительную услугу – к венику клиент мог получить проститутку. Набрали номера телефонов девочек по вызову, дали объявления в газеты, и народ хлынул! Семь проституток на следствии подтвердили свое сотрудничество с притоном. Любопытно признание одной из них: «Я оставила свой телефон, чтобы вызывали только в дневное время, поскольку у меня муж и ребенок».
   На этом «предприятии» был налажен строгий учет и контроль. В особой тетрадке администраторша (кстати, прежнюю жэковскую сотрудницу уволили, а взяли профессиональную сутенершу) фиксировала расходы и доходы, количество клиентов и т. д. Стены сауны были обложены звукоизолирующим материалом, дабы не вводить в смущение целомудренных жителей подъезда и не соблазнять неискушенных подростков, живших через стенку, поэтому претензий со стороны жильцов не было, во всяком случае, в материалах уголовного дела их жалоб мы не нашли.

   Как материальный, так и моральный ущерб, нанесенный мошенниками был велик – не какая-то там кража сумочки с тремястами рублями пенсии. В обвинительном заключении фигурировали 8 тысяч долларов, присвоенных Помяловым за продажу заводской квартиры, организация публичного дома, мошенничество, подделка документов (по делу проходила и паспортистка ООО «Дом»).
   Судья Московского района вынесла «суровое» наказание обвиняемым – три с половиной года генеральному директору, четыре с половиной года Никитину. Условно. Без полной или частичной конфискации имущества. К тому же подоспевшая амнистия полностью реабилитировала подсудимых и погасила их судимости.

На войне, как на войне

   Документ этот правдив и страшен. Это выдержки из уголовного дела №81450, возбужденного по факту обнаружения в районе озера на улице Дьяконова трупа гражданина Бочарова Вадима с признаками насильственной смерти. Гражданин Бочаров, молодой двадцатидвухлетний парень, женатый, являлся сотрудником милиции и служил в конвойном батальоне.
   Его забили до смерти молодые ребята, с которыми он случайно оказался в компании. Забили только потому, что он был милиционером.

   19 августа 1995 года некто Морозов, восемнадцати лет, рабочий автозавода зашел к своим родственникам, которые проживали в доме на улице Дьяконова. Встретил приятеля Ганичева, своего сверстника. С собой у Морозова была бутылка водки. Они распили ее у подъезда и пошли к магазину «Универсам», хотели еще выпить. Когда проходили мимо остановки, то увидели, что там стоит милиционер и разговаривает с двумя мужчинами. Ганичев подошел к ним, Морозов прошел дальше. Когда обернулся, то увидел, что Ганичев идет уже вместе с милиционером. Сказал, что познакомился с ним, и что сейчас они вместе выпьют.
   Морозов встретил своего знакомого и тот пригласил к себе за столик. Подошли Ганичев с милиционером и тоже присели. Все стали выпивать. Ганичев спрашивал у милиционера разрешения посмотреть дубинку, поинтересовался, что у него в кобуре. Милиционер вынул из кобуры наручники. Пистолета там не было. Ганичев взял дубинку, пошел к компании парней, которые распивали неподалеку, показал ее там, вернулся.
   Когда милиционер отошел на минуту, Ганичев стал жаловаться на жизнь, сказал, что милиция ему «жизнь испортила», что он год отсидел. Потом наклонился к Морозову и сказал:
   – Я этих «ментов» ненавижу, я сидел на зоне, меня били «менты».
   И вдруг предложил:
   – Давай, его грохнем?
   Морозов ответил, что лично он в криминал ввязываться не собирается.
   – Испугался, да? Ничего в этом такого нет… Я сейчас его отзову, еще пацаны пойдут…
   Подошел к тем же ребятам, которым показывал дубинку, о чем-то перешептался. Они тут же согласились поучаствовать в охоте на «мента».
   Теперь главное, надо было заманить подвыпившего сержанта в укромное место, за дома, к озеру, в прибрежные кустарники.
   И Ганичев придумал как это сделать. Вернулся за столик и сказал сержанту:
   – Слышь, Вадим, тебя обидели. Тут пацан проходил, посмотрел на тебя и сказал – вам не в падлу с «мусором» пить?
   На «мусора» Бочаров отреагировал мгновенно. И когда ему показали, в какую сторону побежал обидчик, недолго думая, пошел туда, к озеру. Вслед за ним, оставляя недопитое вино, поднялись и ребята.

   Морозов колебался, но тоже пошел за ними. На берегу озера милиционер стоял в окружении парней.
   – Этот, что-ли? – спросил Бочаров и ткнул Морозова дубинкой в живот.
   В ответ Морозов ударил его кулаком в лицо и затем ногой в живот. Ганичев выхватил дубинку у милиционера и стал наносить удары ему по голове. Один из парней закричал:
   – Дай мне дубинку, я тоже ему стукну!
   Ганичев передал ему дубинку и тот тоже стал ею избивать. Затем дубинку взял в руки самый молодой парень и тоже бил милиционера куда попало. Только один из парней не бил и кричал им, чтобы они прекратили избиение. Сколько было нападавших, следствие так и не установит. Много.
   Ганичев снова забрал дубинку и стал бить сержанта, нанес примерно 10—15 ударов и последний с такой силой, что дубинка сломалась. Стали бить ногами. Пинали минут десять. Милиционер, по-видимому, потерял сознание. Был он жив или нет, никто сказать не мог.

   Морозов спросил Ганичева, доволен ли он и предложил допить вино. Они ушли, сержант остался лежать лицом вверх.
   Когда вернулись к «Универсаму», водка оставалась на месте. Выпили, закурили. И тут Ганичев сказал:
   – Что он там будет мучиться, пойдем, сходим, добьем его?
   – У тебя совсем крыша поехала, – сказал один из парней.
   Ганичев поднял с земли пустую бутылку шампанского и сказал:
   – Ждите здесь, я сейчас подойду.
   Минут через пятнадцать Морозов не вытерпел и пошел к тому месту, где лежал милиционер.
   Как потом показал на допросе Ганичев, он вернулся. Склонился над лежащим телом. В темноте он не мог понять, жив или нет милиционер. Бутылкой шампанского он несколькими ударами размозжил ему голову, а когда бутылка разлетелась вдребезги, то ее горлышко несколько раз вонзил в тело сержанта. Показалось мало, нашел большой тяжелый камень и стал бросать на голову несчастного. Подошедший приятель еле оттащил Ганичева от истерзанного трупа.
   Вышли к остановке напротив «Универсама», было около трех часов ночи. Остановили пустой автобус и поехали по домам.

   Это сейчас мы знаем об этом неслыханном по дерзости преступлении все или почти все. Потом Ганичев говорил своим знакомым, как он «мочил мента». Но что в его словах было больше, хвастовства или истерики – неизвестно. Когда слух о том, что у озера был найден труп милиционера, прошел по микрорайону Северный, один из знакомых спросил Ганичева «про убийство сотрудника милиции, то он сразу закричал, что это он убил его, выскочил на улицу и продолжал орать, что это он его убил…».
   Сейчас знаем, а тогда преступление больше месяца оставалось нераскрытым. Лишь благодаря инициативе и настойчивости начальника первого городского отдела милиции Автозаводского района Евгения Клушина в результате оперативно-розыскных мероприятий 28 августа Ганичев и Морозов были задержаны и стали давать признательные показания.
   В 1996 году областным судом Ганичев был приговорен к 13 годам лишения свободы, Морозов к трем годам и двумя месяцам лишения свободы условно.
   Примечание: лица, которые вместе с Ганичевым и Морозовым совершили злостное хулиганство в отношении Бочарова, в ходе предварительного расследования установлены не были. В отношении них уголовное дело выделено в отдельное производство.

Садистки в юбках

   Жила-была одна девочка. Не совсем идеальная. Даст слово и не сдержит его; возьмет у подруги юбку поносить и не вернет; выпросит у другой курточку, пообещает заплатить – курточку носит, о деньгах молчит.
   В профессиональном училище, на одном курсе, в одной группе учились с ней другие девочки. Принципиальные девочки, с повышенным чувством справедливости. Долго они терпели расхлябанность своей подруги, укоряли ее, призывали к совести.
   – Ты либо куртку отдавай, либо бабки гони, – пытались напомнить они ей о чувстве ответственности перед ближним.
   Однако Наташа Василева, нехорошая девочка, особенно не задумывалась о народной мудрости – долг платежом красен. Думала она в то время только о том, как бы накопить денег на эту курточку, поскольку мама наотрез отказалась ее купить. Словом, одни меркантильные мысли бродили в ее юной головке.
   И случилось…
   Чаша терпения у подружек переполнилась. И девочки-цветочки решили… что вы думаете, бойкот ей устроить, вынести общественное порицание, написать коллективное письмо ее матери, совместно с мастером разобрать ее нехорошее поведение? Если вы так подумали, значит, вы полностью отстали от современной жизни и ничегошеньки не знаете о шестнадцатилетних принцессах!
   Подружки решили Наташу «опустить». Как на зоне, как будто все они – матерые рецидивистки. Они разработали свой собственный, девичий ритуал «опускания».
   Инициативная группа из четырех человек – Царева, Думова, Мишенко, Бажова – с утра обсудила план разборок: о них знала, наверное, вся группа, кроме будущей жертвы. Мало того, пригласили и свою знакомую, Сизову, девятиклассницу одной из школ. Так сказать, полюбоваться, поучиться у старших, хватит в куклы играть.
   После второго урока позвали Наташу в туалет; туда же набилось полгруппы (в свидетелях затем недостатка не было).
   Вначале Царева и Наташа поругались, даже пихнули друг друга как следует. Василева и не подозревала о серьезности происходящего – обычная ссора, все из-за той же треклятой юбки, которую она принесла отдавать, да в раздевалке куда-то задевала. По инерции она горячилась, высказалась и направилась к выходу.
   Выйти ей не дали, преградили путь и кинулись избивать. Царева норовила попасть кулаком в висок, Бажова ухватила жертву за волосы и разбила ей все лицо об свое колено, ударив так несколько раз. Прием понравился, Царева тоже намотала волосы несчастной на руку и рубанула об колено. Били все четверо, затем приказали ударить Сизовой, что та с удовольствием и выполнила. Избивали под общее одобрение с визгом и матерными ругательствами около получаса.
   Затем оглушенную истерзанную жертву поставили на колени.
   Слушать обвинительное заключение по этому делу было очень тяжело: «Затем Царева, Бажова, Мишенко, Думова нанесли каждая не менее двух ударов по лицу Василевой, а Сизова нанесла не менее четырех ударов по голове и по лицу. Во время избиения Василева, потеряв равновесие, ударилась несколько раз головой о косяк двери туалетной кабинки. От ударов она пыталась защититься, закрывая руками область груди и живота. Заметив это, Царева приказала Василевой убрать руки, цинично пояснив, что должна ударить ее в грудь. После отказа, Царева с силой опустила ее руки и нанесла удар кулаком в область солнечного сплетения».
   Ритуал «опускания» был завершен, но садистки не унялись: в жертву плевали, в нее тыкали зажженной сигаретой, подносили горящую зажигалку к волосам, и все с матерной бранью. Показалось недостаточно. Думова взяла кольцо у Мишенко, надела его на палец и с размаху ударила Василеву по лицу, чтобы отпечаток остался. Потом вновь избивали, все, по очереди. Так – целый час!
   Может быть, садистки бы еще продолжили, но они сообразили, что пропустили за девичьим развлечением целый урок. Все вместе, прихватив с собой несчастную Василеву, пошли на следующее занятие, как ни в чем не бывало!
   Наташа в тот момент мало что соображала. Как явствует из медицинской экспертизы, у нее было «сотрясение головного мозга, ушиб правого глаза с нарушением кровообращения и функций в левом глазном яблоке, кровоподтеки лица, вызвавшие причинение вреда здоровью средней тяжести». Потом будет больница, амбулаторное лечение.
   Начался урок. Ее мучители раскрыли тетрадки и стали писать. Но только не по теме урока. Они писали Василевой записку, в которой требовали от нее денег. Раз ты теперь у нас «опущенный человек», так плати Царевой тридцать рублей, Думовой – двадцать. Упражнялись в вымогательстве.
   Урок продолжался. Василева сидела за первой, подчеркиваю, первой партой. Учительница потом мило пояснит на суде: «Лицо у Василевой было красное, его она прикрывала волосами. Спросить, что случилось, я не догадалась».
   В двух шагах от педагога сорок пять минут, едва не теряя сознание, сидит избитый человек, а она спросить не догадалась?!
   Не лучшим образом повела себя мастер производственного обучения. Перед пятым уроком она зашла в класс, где находилась эта группа. «Глаза у Василевой были заплаканы. Я спросила ее, что случилось. До меня долетела фраза ее подруг: „Пусть только попробует сказать“. И она мне ничего не сказала». Педагог спокойно уходит.
   После урока Наташа сама подошла к ней и попросилась в больницу, при этом расплакалась и рассказала о случившемся. Вы что думаете, мастер вызвала «скорую помощь», милицию? Нет. Василеву просто отпустили домой, а сами стали искать в раздевалке злосчастную юбку, из-за которой все и началось.
   Разве можно было гарантировать, что несчастная девушка дойдет до дома с сотрясением, не упадет по дороге, не попадет под машину? Как можно было ее оставлять наедине с такой психотравмой, не считая сотрясения? Кстати, вечером Наташа пыталась наложить на себя руки.
   Но в ПУ в тот день не было ни малейшего беспокойства! Я не удивлен, что подобная история случилась именно в этом училище.
   На суде юные садистки плакали, раскаиваясь в содеянном, со всхлипами рассказывали, как все происходило.
   Царева (вину свою признала частично): «Потом мы все стали шутить над Василевой. Думова требовала от нее целовать сапоги и подносила к ее рукам зажженную сигарету, я чиркала у ее волос зажигалкой, при этом не угрожала поджечь ей волосы, ей ничем вообще не угрожали. На колени она сама попросилась встать».
   Мишенко (вину свою признала частично): «От избиения лицо Василевой опухло, на лбу была шишка. Я смеялась над Василевой и шутя просила поцеловать свою ногу. Василеву не оскорбляла, ударила только два раза ладонью по лицу».
   Думова (вину свою признала полностью): «Я попросила у Мишенко кольцо-печатку, сказав, что хочу ударить Василеву по лицу, чтоб остался отпечаток. Василева просила отпустить ее в больницу, так как была сильно избита, но мы с Царевой приказали ей идти вместе со всеми на урок».
   Довольно перечислять. Судебный процесс длился два дня. Даже видавшие виды адвокаты и работники суда были поражены беспрецедентностью уголовного дела, в ходе которого на скамью подсудимых село столько юных девиц! Не воровки, из обычных семей – все по месту жительства характеризуются положительно, – не какие-нибудь уличные, ранее состоявшие на учете. Нет, нормальные дети в самом светлом возрасте – в шестнадцать лет. Будущие жены и любовницы, будущие мамы.

Дело Аллахвердиева

   В последних числах мая далекого уже 1988 года молодой слесарь завода коробок скоростей Ильгар с другом Али-заде спешили в аэропорт, чтобы успеть передать друзьям, вылетающим в Баку, пакет с автозапчастями. Часам к десяти вечера остановили на проспекте Ленина «Жигули». За рулем сидел крепкий молодой человек, рядом его отец. Договорились о цене, и поехали в аэропорт.
   Ильгар три года назад переехал в Нижний Новгород из Баку, в 1987 году женился на симпатичной русской девчонке Альбине и жил вместе с новой родней в многоэтажке на улице Дьяконова в Автозаводском районе. Происходил он из знаменитой бакинской трудовой рабочей династии, среди своих слыл человеком слова, решительным, еще в юности стал мастером спорта по боксу, выигрывал чемпионаты на родине. Но карьеру сломала пьяная драка, в которой он так впечатал обидчику, что тот упал и ударился затылком об асфальт. Насмерть. Ильгара осудили за неосторожное убийство.
   Вот и огни аэропорта. Кавказцы стали расплачиваться. Мало. Привыкшие к щедрости «черных», отец и сын Зыковы обиделись. Да так крепко, что защелкнули дверные замки и, рванув с места, на большой скорости понеслись в поселок Гнилицы, к сосновому бору. Раз не хотят платить, пусть шарахаются по ночному лесу!
   Ильгар и Али-заде перепугались. Кто их знает, этих русских водил, куда везут, зачем?
   Как всякий кавказец, Ильгар не расставался с ножом. Выхватил и всадил Зыкову-младшему в шею. В темноте салона, да в тряске удар оказался неопасным, зато раненый среагировал мгновенно. Откуда Ильгару было знать, что по странному совпадению он столкнулся с одним из боевиков преступного автозаводского «авторитета» Валеры Пикина! Зыков-младший остановил машину, выскочил, открыв дверцу, одним рывком вытащил ошеломленного Али-заде и двумя ударами в переносицу вырубил его. Тот ничком рухнул на землю. Ильгар несколько раз ткнул ножом Зыкова-старшего и бросился на помощь другу.
   На пустынной ночной улице поселка завязалась отчаянная схватка раненого безоружного водителя с рассвирепевшим кавказцем. Ни один из ножевых выпадов не достиг цели. Руки Зыкова покрылись порезами, но рядом был истекавший кровью отец, и он не сдался. Не ожидавший такого отчаянного отпора, Ильгар в страхе бросился бежать. Как потом показала его жена, явился где-то под утро, одежда в крови, перепуганный, дрожал.
   Зыков повел машину в город, но силы быстро покидали его. Он был вынужден попросить прохожего довезти их с отцом до больницы. Но было поздно – от полученных ранений Зыков-старший скончался в приемном покое больницы №13.
   Это было первое умышленное убийство Ильгара. Глупое, случайное, и в то время оно потрясло его. Убивать он будет дальше, но все меньше и меньше переживая по этому поводу.
   Назовем теперь фамилию бывшего слесаря ЗКС – Аллахвердиев. Фамилия эта кровью вписана в криминальную летопись города, и занимает в ней особое место.

   Уголовное дело №51413. Возбуждено по факту убийства членов семьи воровского авторитета Пикина. В ходе предварительного следствия соединено с 3-мя другими уголовными делами. 140 томов, свыше 800 страниц обвинительного заключения! По нему в 1997 году осуждено 25 человек. В начале 90-х годов банда Аллахвердиева была одной из самых крупных в России.

   Первый заметный след в криминальной жизни Нижнего Новгорода Ильгар Аллахвердиев вместе со своим другом Рафаэлем Алиевым оставил, когда начал сотрудничать с бандой Бушуева, разгромленной в 1992 году. Всем жить в те годы становилось все хуже и хуже. Ильгар говорил следователям, что как-то устраивался на работу водителем. Дают старую колымагу, запчастей нет, зарплата мизерная.
   Но наивно было бы думать, что только такие сложности толкнули Аллахвердиева на преступный путь. Вспомним, что он в свое время был боксером, и неплохим. В нашем городе он не оставил занятий спортом, продолжал тренироваться, обзавёлся неплохими связями с местными, и даже выступал на различных соревнованиях в Нижнем. Он пробовал себя в коммерции, торговал цветами, арбузами. Бизнес выгодный, доходный и, как правило, связанный с различными «крышами», как русскими, так и азербайджанскими. У него появились сильные покровители из числа азербайджанцев, которые уже ранее закрепились в автозаводском районе города.
   Бандиты Бушуева, жителя поселка Новое Доскино, специализировалась на вооруженных разбоях. Заранее подыскивались объекты нападений, тщательно планировалась операция, затем звонок в дверь, маски на голову и вперед! В городе они снимали три квартиры, где прятали награбленное, там же собирались и обсуждали детали предстоящих налетов. Вместе с ними и стал активно работать Ильгар со своими ребятами.
   Первую заявку, и очень серьезную, на роль лидера Аллахвердиев сделал во время нападения на армянского торговца Саакяна зимой 1992 года в гостинице Центральная. Там работала некая Чересова, любовница Ильгара еще с 1990 года. Она же делала «наводку» на богатых клиентов. Когда планировался налет, вначале выдвигались более-менее мирные приемы: думали, подложить Чересову под Саакяна, та добавит в вино клофелина и уйдет, оставив дверь номера открытой.
   Получилось иначе. Ворвались в номер, один из бандитов схватил Саакяна и зажал ему рот, а Ильгар тут же нанес ему несколько ножевых ударов в живот. Вычистили номер, и вышли. Однако Аллахвердиев вернулся обратно на несколько минут. Под утро дежурная по этажу обнаружила в ванне труп несчастного с перерезанным горлом и вызвала милицию.
   Ходили слухи, что смертью своей Саакян обязан тем, что месяцем раньше оскорбил одного азербайджанца, и Аллахвердиев поклялся, что не оставит этого. Ильгара уже знали, как человека, который свято держит свое слово. Так это или нет, но в азербайджанской диаспоре в Нижнем его фамилию стали повторять со страхом и почтением.

   Банда Бушуева была разгромлена, областной суд вынес приговор. Однако Аллахвердиев и Алиев сумели скрыться и в августе 1992 года перебрались в Баку, где поселились у сестры Ильгара.
   Вкус крови, денег и власти скоро не забывается. Довольствоваться ролью бедного родственника Ильгар не хотел, и начал деятельно заниматься организацией своей бригады. Он привлёк еще одного Алиева, вызвал из Нижнего Новгорода свою любовницу Чересову и друга Рашидова, приобрёл пистолет.
   Первую пробу сил бандиты сделали в городе Закаталы. Подыскали на улице приличную автомашину, попросили подвезти до Баку. Не доезжая до одного из постов ГАИ, Ильгар хладнокровно застрелил водителя. Двумя выстрелами в голову. Затем это станет его особым почерком, бандитским шиком – выстрел в голову. Отмыли салон от крови и продали машину. Первоначальный капитал на руках. Теперь здравствуй, Россия! Принимай гостей!
   Тем же способом «приобрели» машину «Жигули» для поездки в Нижний. Выстрел в голову, труп на обочину, и можно ехать.
   Так, на ворованной машине с чужими документами и чужими правами проехали полстраны. Правда, на посту ГАИ в Грозном лишились пистолета. Чеченцы взяли золотую печатку, деньги и отпустили путешественников.

   Азербайджанская диаспора в Нижнем Новгороде довольно многочисленна. Одно время ее представители хотели даже выпускать в нашем городе газету на родном языке.
   Есть среди них богатые, есть и бедные. С одной стороны, рыночные торговцы, владельцы магазинов, ларьков, кафе и ресторанов; с другой – выходцы из многодетных крестьянских семей, приехавшие с нищей, разоренной войной родины в надежде сколотить небольшое состояние, накопить денег на свадьбу или покупку дома в родной деревне. Несмотря на общительность и внешнюю открытость, азербайджанская община замкнута, отгораживаясь от чужой среды языковым барьером, живет своими проблемами и обычаями.
   Забегая вперед, скажем, что многие «подвиги» бандитов Аллахвердиева были известны его землякам, да и сам Ильгар для укрепления своего авторитета, для запугивания непокорных не раз о них хвастался.
   Вот почему складывалась парадоксальная ситуация, когда бандиты Аллахвердиева, оставляя за собой трупы и разоренные семьи, беспрепятственно вершили кровавый разгул, оставаясь практически невидимыми для правоохранительных структур города.
   В Нижнем к Аллахвердиеву примкнули многие азербайджанцы. Перечислять всех не имеет смысла, назовем лишь самых активных его подручных – помимо вышеназванных Рафаэля Алиева, Рашидова, Фахратдина Алиева, это Велиев и Асланов, Байрамов.
   Основное место жительства – Автозаводский район. Здесь было проще и дешевле снять квартиру, найти простую русскую девчонку, женить на себе, чтобы иметь легальное обоснование – жилье, прописку. Здесь Ильгар обеспечивал «крышу» кооперативу «Кавказ», одноименное кафе которого располагалось на перекрестке улицы Краснодонцев и проспекта Кирова. Владел им тот же Али-заде. К тому же азербайджанцы на автозаводе, как называют этот район города, традиционно имели довольно сильные позиции как в сфере бизнеса, так и в криминальной структуре.
   На вооружении банды, помимо ножей и кастетов, было четыре самодельных револьвера, пистолеты «ТТ», «Вальтер», «Браунинг». Первостепенное значение уделялось «наводкам» – информации о квартирах, где было чем поживиться. В основном, нападениям подвергались богатые земляки, даже родственники самих бандитов. Хотя страдали и русские, как местные, так и приезжие.

   Первый, зафиксированный следствием, эпизод разбойного нападения датируется маем 1993 года. Налет на квартиру Мироновых. Чтобы не повести «оперов» по кавказскому следу, в ударную группу включили чувашей Волкова и Мочалова. Работали по классическому проверенному сценарию – позвонили, натянули черные маски на лицо; когда хозяин открыл, врезали ему железным прутом по голове. Одни «чистили» квартиру, другие связывали потерпевших, избивали, требуя выдать ценные вещи.
   Позже именно ограбление Мироновых вызовет раскол среди бандитской верхушки и приведет к смертельному конфликту между отдельными ее главарями.
   Перечисление всех эпизодов разбойных нападений займет не одну страницу. Но не везде бандитам удавалось сломить волю жертв к сопротивлению. Им надолго запомнилось ограбление квартиры Рачковых.
   24 июля 1993 года в 5.45 утра в квартиру позвонили. Хозяин открыл дверь и увидел четверых молодых мужчин в масках. Один из них, в черных перчатках, ударил его кастетом в лицо и рассек бровь. Затем прижал к стене, чтобы дать возможность остальным бандитам проскочить в квартиру, и стал избивать.
   Однако хозяин не растерялся и крикнул жене:
   – Оля, держи дверь!
   Та закрыла дверь в свою комнату и навалилась на нее всем телом. Дверь дергалась под ударами нападавших, но открыть ее так и не смогли.
   Сын бросился на кухню за ножом, бандит догнал его, приставил к голове пистолет, и пытался заломить ему руку. Не тут-то было. То ли парень никогда в жизни не видел настоящего пистолета и поэтому не испугался, то ли оказался храбрецом… Во всяком случае на кухне началась настоящая драка.
   Улучив момент, хозяйка выбежала на балкон и стала звать на помощь.
   Встреча с сотрудниками милиции в планы бандитов не входила. Они мгновенно выбежали из квартиры. Сын пытался догнать грабителей, но те уже скрылись на «Волге». Хозяин, зажимая полотенцем рассеченную бровь, побежал к телефону-автомату вызывать дежурный наряд. Вся схватка длилась несколько минут.

   Порядки в банде были жестокими. Могли за непослушание и ухо отрезать, а уж за более серьезный проступок и в землю закопать. В Томске Аллахвердиев решил «наехать» на местных азербайджанцев, и некий Мамедов пытался остановить Ильгара, когда тот принялся махать кулаками. Наутро Ильгар вошел в его квартиру, ударом в голову оглушил, засунул в багажник машины, вывез в лесополосу и там спокойно перерезал ему горло. Неудивительно, что подручные так боялись Аллахвердиева!
   Похищенные вещи уплывали мимо рядовых членов банды, которые жили практически в нищете. Как удрученно признавался один из них на следствии:
   – Слюшай, дарагой, у меня даже собственной кошки нет!

   Ограбление Мироновых привело к серьезному конфликту между Байрамовым и Аслановым, особам, близким к самому Ильгару. Разрабатывали нападение серьезно, долго к нему готовились. «Наводка» шла от самого Аллахвердиева. Однако все награбленные ценности – золото, валюту – Асланов, который был только исполнителем, взял себе.
   Ильгар по-хорошему попросил – поделись, браток, нельзя быть таким жадным. Асланов отказался и ушел в подполье. Охоту на непокорного возглавил Байрамов.
   Вычислили квартиру, где скрывался Асланов, и нагрянули к нему в гости. Сам Асланов ушел через балкон, но вот брата его взяли в заложники. Когда он вышел и хотел поговорить с ними, оглушили монтировкой, отвезли на квартиру и там выместили на нем всю злобу. Избивали, сутками морили голодом, выбили половину зубов, заставили выдать все деньги, которые у него имелись.
   Один раз ему удалось перегрызть веревку зубами, но бандиты обнаружили подготовку к побегу и сильно избили. Он уже понял, что живым не выйдет из плена, поймал обрывок разговора, из которого узнал, что его хотят убить. Помог случай – охранники пригласили девушек, и так нагулялись, что крепко заснули. Пленник смог развязаться и убежал. Уходил из города окольными дорогами: на такси до Дзержинска, потом в Чебоксары и затем к родне в Казань.

   Бригада Аллахвердиева крепла, набирала силу и авторитет на автозаводе и поэтому не могла не влиять на расстановку криминальных сил в районе и городе. Мирному сосуществованию русских и азербайджанских уголовников приходил конец. Из русских автозаводских «авторитетов» можно отметить братьев Пикиных. Старший, Валера, пользовавшийся наибольшим «уважением», умер от передозировки наркотиков. Младший, Владимир, держал воровскую кассу – «общак», куда отстегивали все бригадиры, в том числе и Аллахвердиев.
   С конца 1993 года начинается охлаждение в отношениях Аллахвердиева и Пикина. На московской сходке воров «в законе» было принято решение «щемить» кавказцев, то есть постепенно выдавливать их из криминального бизнеса.
   Ильгар почувствовал это на себе. Он исправно платил долю со своей прибыли в воровской «общак», однако получить что-то для своих не удавалось. Он просил у Пикина три миллиона для того, чтобы выручить родственника, попавшего под следствие в Азербайджане, тот ему отказал. Просил полтора – не дал. У Владимира Пикина не нашлось даже пятисот тысяч для Аллахвердиева.
   Уже одно это унижение способно было взбесить надменного кавказца. А тут еще прошел слух, что вскоре Пикина «коронуют» в воры «в законе» и он под своим крылом соберет все многочисленные автозаводские бригады! Сильный «автозавод» никого не устраивал, тем более азербайджанцев.

   Формальным поводом для кровавой разборки с Пикиным стал конфликт из-за ларька на Комсомольской проходной ГАЗа в январе 1994 года. Торговцы и некий молдаванин Фанарь повздорили между собой по поводу раздела прибыли. Тот обратился к Пикину, авторитет подъехал и наложил на Фанаря штраф. В поисках защиты Фанарь обратился к Рашидову, чей киоск находился рядом. Рашидов сообщил об этом Аллахвердиеву.
   Якобы для того чтобы «развести» торговцев, Аллахвердиев начинает навещать Пикина в его роскошном трехэтажном особняке в поселке Стригино. Он разведывал обстановку.
   В доме автозаводского «авторитета» всегда было многолюдно. Вместе с ним, помимо жены Татьяны и двух детей, проживали его отец, родная тетя. Туда часто наведывалась братва, постоянно дежурили два телохранителя.
   Два раза Ильгар был вынужден отменять свои планы – из ворот дома выходил один из охранников и, ссылаясь на занятость босса, заворачивал кавказцев. В третий раз азербайджанцам повезло – по удивительному совпадению боевики, дежурившие в доме весь день, к семи часам вечера, сославшись на дела, покинули босса.

   На самое кровавое в истории банды дело пошли вчетвером – сам Ильгар, Фахратдин Алиев, Рафаэль Алиев и Рашидов. Прихватили с собой и Фанаря.
   У поста ГАИ на въезд в поселок бандиты притормозили, послали Рашидова попросить гаишников не фиксировать машину. Мы вас не видели, вы нас не видели. Уж как-нибудь отблагодарим.
   Подъехали к дому. Ильгар вышел из машины с пышным букетом цветов. Вторая жена Пикина (первую он убил) Татьяна была на девятом месяце беременности, цветы предназначались ей. Цветы смерти.
   Прошли в дом, разместились на просторной кухне. В этот вечер у Пикиных гостила подруга Татьяны Нестерова Наташа. Налили и ей.
   Хозяину в тот день нездоровилось. У него была «ломка», и он, распорядившись, чтобы гостей достойно угостили, поднялся в свою комнату на третий этаж. Ильгар предложил отнести ему сигарету с анашой, но жена сказала, что Володе это не поможет, нужен более крепкий наркотик.
   – Сейчас привезем, – легко согласился помочь Аллахвердиев. Он уже знал, кто и где находится в доме. Пистолет у него всегда был с собой.
   Вдвоем с Фанарем сели в машину и поехали, только не за наркотой – поехали на автозаправку и набрали полную канистру бензина.
   Вернулись быстро, опять прошли на кухню. Татьяны за столом уже не было, она пошла укладывать детей спать – десятилетнюю Настю и трехлетнего Валеру.
   Хотя решение было принято давно, кровавая бойня вспыхнула неожиданно даже для самих бандитов. Сидели на кухне, курили, смеялись. Аллахвердиев вдруг схватил Наташу за горло и стал медленно душить. Потом выхватил нож и вогнал его в раскрытый от ужаса рот. Бросил обмякшее тело на пол, вытащил из-за спины пистолет и выстрелил ей в голову. Брызги крови, посыпалась посуда со стола. И тут вошла Татьяна. Увидев изувеченный труп подруги, оцепенев, она медленно стала отходить от Ильгара, защищаясь руками, и просила:
   – Не надо этого делать, не надо…
   Камень бы дрогнул в этот момент, но только не Аллахвердиев! Стрелял практически в упор, в голову, один раз, и уже, когда она сползла вниз по стене – второй.
   Ошеломленные Фанарь и Рашидов бросились к выходу.
   – Только вздумайте убежать, – пригрозил им вслед Ильгар, – ждите внизу.
   Кивнул Фахратдину, тот схватил кухонный топорик, и убийцы поднялись на второй этаж.
   Мученической смертью погибли и отец Пикина, и его тетя. Зашли в детскую, но убивать малышей не стали. Рассудили, что и так сгорят в пожаре.
   Подняли ничего не понимающего Пикина с постели, несколько раз саданули по голове рукояткой пистолета, и задали главный вопрос:
   – Где деньги?
   Когда готовились к этой резне, рассчитывали, что «платой» за работу станет воровская казна. Причем аллахвердиевцы предполагали, что сумма будет значительной.
   Однако денег в доме не было. Автозаводский «авторитет» умер страшной смертью. Его избивали молотком, жгли утюгом, резали…
   Когда все было кончено, стали выносить из дома и грузить в машину ценные вещи. Не гнушались ничем, срывали с трупов драгоценности, сам Аллахвердиев, поскольку был с ног до головы залит кровью, напялил на себя пикинскую дубленку.
   Фейерверк задумали небывалый. По лестницам с первого на третий этаж разостлали тюлевые занавески, облили бензином. По замыслу дом должен был вспыхнуть разом, чтобы у детей не было ни единого шанса спастись.
   Подожгли и сели в машину. На обратном пути у поста ГАИ их все-таки остановили. Но не для того, чтобы проверить подозрительных пассажиров. Просто-напросто один из «гаишников» договорился с водителем, который работал у владельца цветочного киоска, чтобы тот сделал красивый букет его жене на 8 марта.
   Прихожая полыхнула ярким пламенем, но тут случилось непредвиденное. Материал, которым она была обита, при горении выделяет столько дыма, что пламя просто задохнулось от недостатка кислорода. Когда дым полез изо всех щелей, десятилетняя Настя, схватив в охапку братика, сумела выбраться из дома и даже вызвала по телефону пожарных.
   Что увидели пожарные, надеюсь, описывать не надо.

   К рассвету у особняка Пикиных стояла кавалькада милицейских машин. Кого только не было: автозаводские сотрудники прокуратуры и уголовного розыска, РУОП, «опера» из второго «убойного» отдела УВД, прокуроры-криминалисты.
   На дело №51413 областная прокуратура бросила одного из лучших своих следователей – старшего советника юстиции, следователя по особо важным делам Геннадия Ивановича Иванова. Он и возглавил штаб по расследованию этого массового убийства.
   Иванов и раньше занимался бандитскими делами. За день до этого еще распутывал криминальные похождения одной борской бригады, но тут чрезвычайное событие. Он тогда даже не предполагал, что отныне его жизнь будет поделена на две части – до дела Аллахвердиева и после; что четыре года с утра до позднего вечера, все свои профессиональные знания и накопленное мастерство он положит на то, чтобы несколько десятков бандитов ушли в лагеря и тюрьмы на долгие годы, чтобы с криминальной карты России исчезло черное пятно аллахвердиевщины и наш город не занял бы печальное соседство рядом с Петербургом или Ростовом-на-Дону.
   Пикины были ограблены, значит, вывозили вещи на машине. В то время по правилам весь транспорт, проходящий после десяти вечера, фиксировался на постах ГАИ. Иванов лично навестил сотрудников, дежуривших в ту ночь.
   – Ребята, только честно, может, забыли кого записать, может, по дружбе кого-то и пропустили, а?
   – Что вы! Все в журнале отмечены, – вежливо отвечали следователю сержанты и честно глядели в глаза.
   Так розыск преступников, который мог бы окончиться в течение недели, затянулся на долгие месяцы.
   Активно разрабатывались различные версии, следствие выходило на кавказский след в этом деле, однако оперативной информации именно на Аллахвердиева не было. Тот сразу же после убийства Пикиных вместе с другими членами банды выехал в Барнаул, затем в Томск, и лишь спустя некоторое время все они обосновались в Казани.
   Три месяца адского труда и впустую. Не обнаружено ни исполнителей, ни заказчика. Следствие приостановилось, Иванов вернулся к борскому делу.
   Между тем русские члены банды продолжали свирепствовать в Нижнем. Хищение из здания спорткомплекса «Ручные игры» в автозаводском районе, налеты в черных масках на квартиры граждан.
   18 августа 1994 года неожиданное продолжение получила история с нечестным дележом ценностей, награбленных в квартире Мироновых. Помните, когда похищали брата Асланова?
   Влиятельный член аллахвердиевской бригады Байрамов нагрянул на квартиру молоденькой сожительницы Асланова. Пригрозил убийством, если Ильхам Асланов не вернет его долю.
   Но Асланов сам горел мщением из-за своего брата. Вдвоем с Велиевым они подъехали к Байрамову. Тот не разобрался, что ситуация несколько изменилась, надменно стал выговаривать Ильхаму и опять сорвался на угрозы.
   – С тебя пять миллионов! – орал он. – Не отдашь в срок, убью!
   Асланов спокойно выслушал, достал «браунинг» и дважды выстрелил Байрамову в голову. Обливаясь кровью, тот упал на стол.
   Предупредили его подружку, чтобы молчала, и ушли.

   27 сентября 1994 года правоохранительные органы Нижнего Новгорода вновь получили подарок от беспокойных аллахвердиевцев – два трупа. В красном «опеле» нашли знаменитого торговца Ахмедова по кличке Миша-Гора с почти отрезанной головой, на улице Лескова ингуша Дзаурова с множественными ножевыми ранениями. Он вывалился из кузова проезжавшей грузовой автомашины и умер, успев прошептать сбежавшимся очевидцам: «Пристрелите меня!»
   Тогда еще не знали, что Миша-Гора подписал себе смертный приговор, вступив в дележку кооператива «Кавказ». Он вложил в его ремонт немалые деньги и надеялся заполучить его. Миша-Гора был влиятельным членом азербайджанской диаспоры, человеком физически сильным, богатым и мог позволить себе поспорить с Аллахвердиевым. Номинальный владелец «Кавказа» Али-заде оказался между двух огней – Ахмедовым, которому он уже был должен немалую сумму, и Аллахвердиевым, который бы терял приличные деньги, которые он взимал с друга за «крышу».
   Денежный спор, как и водится среди бандитов, разрешился кровью. Ахмедов был убит двумя выстрелами в голову в тот момент, когда был за рулем своего «опеля». Его убили те, кого он считал своими друзьями – Алиев и Асланов.
   Алиев придержал руль и выключил зажигание. Труп перекинули на заднее сидение, Ильхам открыл капот, якобы для ремонта машины, а Рафаэль тем временем отрезал голову. В ней застряла пуля, и поэтому голову решили спрятать в другом месте. Однако нож оказался тупым, а нервы были уже на пределе – мимо медленно проехала милицейская машина, она могла вернуться. Загнали «опель» в гаражный сектор на улице Фучика и подожгли, бросив внутрь зажженную тряпку. Но тряпка погасла, и труп был обнаружен.
   Исполнители благополучно вернулись в Казань к Аллахвердиеву. Ильхам Асланов доложил боссу, что дело сделано чисто.
   Тут он был не прав. Из кримлаборатории поступили результаты баллистической экспертизы – убийство Ахмедова и Байрамова совершено из одного и того же оружия. Сожительница Байрамова уже показала, кто и как убивал ее любовника. Ильхама Асланова объявили во всероссийский розыск!

   Не надо думать, что бандиты Аллахвердиева отсыпались в Казани после «подвигов» в Нижнем. Работы у них, как всегда, было много. Прижали одного крупного казанского торговца, тоже азербайджанца, вывезли к себе на базу и там измывались как могли, выбивая из него крупную сумму денег.
   Ни сам Ильгар, ни его подручные не подозревали, что это будет их последнее дело. Родственники коммерсанта обратились в милицию, но безрезультатно. А дальше… дальше начался боевик, и если бы не материалы уголовного дела, можно было подумать, что сюжет выдумывал отчаянный фантазер.
   Родственники сами начали поиски. Когда бандиты приехали к ним с требованием выкупа, они организовали слежку, которая вывела их к частному дому в пригороде Казани. Они немедленно позвонили в милицию и сообщили, что по такому-то адресу незаконно удерживают человека. Два оперативника засунули в кобуры табельное оружие и выехали по указанному адресу, на всякий случай, чтобы от них отстали назойливые просители. Они даже не предвидели, в какое логово попадут!
   Подъехали, вокруг все чисто, спокойно. Прошли через калитку, толкнули незапертую дверь и нос к носу столкнулись с двадцатью вооруженными бандитами!
   Оперативники оказались опытными, толковыми ребятами, не растерялись, выхватили пистолеты и открыли бешеную стрельбу поверх голов. Стрельба перемежалась бешеными криками и руганью. Ошарашенные бандиты попадали на пол, как перезрелые яблоки. Потом, чтобы доставить всех задержанных в отделение, понадобился взвод собровцев и автобус.
   Аллахвердиев в это время находился в дальней комнате, и реакция у него была моментальной. Мигом он отодрал от пола две доски, улегся в образовавшуюся щель, кто-то вбил доски обратно, Ильгар затаился.
   Когда всех бандитов вывезли, в доме оставили вооруженную засаду. Двое суток Ильгар пролежал буквально под ногами оперативников и ничем не выдал себя! Когда засаду сняли, выбрался и через окно ушел.

   Вначале казанские оперативники не подозревали, какая им выпала удача. Задержали толпу кавказцев и задержали, требовалась еще огромная работа по установлению причастности этих лиц к каким-либо преступлениям. О банде Аллахвердиева еще никто не догадывался, но по оперативной информации среди задержанных могли быть люди, так или иначе замешанные в убийствах в Нижнем Новгороде.
   Поскольку убийства были совершены на территории Автозаводского района, для проведения необходимых следственных действий в Казань были откомандированы два оперативника автозаводского РУВД и молоденькая следователь автозаводской прокуратуры Ольга Маликова, которой к тому времени едва исполнилось двадцать четыре года.
   Приехали, стали изучать материалы; обычная проверка, уже собирались домой, и решили напоследок просмотреть видеозаписи допросов задержанных. Ба! Знакомые лица – Ильхам Асланов! Да еще под вымышленной фамилией – Мехтиев Али-оглы.
   Маликова, как говорят между собой следователи, начинает «отрабатывать» Асланова по полной программе!
   Рядовая командировка затянулась, один за другим шли допросы, очные ставки. Наконец, выплывает информация, проливающая свет на самое кровавое преступление 1994 года – убийство членов семьи Пикина! Экспертиза подтвердила, что изъятый у задержанных пистолет «ТТ» «работал» в доме покойного «авторитета».
   На свой страх и риск начинающий следователь взяла всю ответственность на себя и приняла решение этапировать двадцать задержанных в Нижний Новгород для проведения дальнейшего расследования.
   С этого времени в уголовном деле по банде Аллахвердиева произошел резкий перелом. В Нижний Новгород была направлена целая колонна автотранспорта, в которой под усиленной охраной собровцев и оперуполномоченных РУБОПа везли бандитов.
   На допросах в автозаводской прокуратуре всплыли новые фамилии – вдохновителей убийц, сбытчиков награбленного, информаторов, мелких пешек. В соответствии с президентским указом о борьбе с оргпреступностью начались массовые аресты. Всего по делу Аллахвердиева было задержано 48 человек!
   Из сейфов вытаскивались уголовные дела, раскрыть которые казалось невозможным. Перед следствием стали всплывать истинные масштабы деяний аллахвердиевцев. Те подробности, которые приведены в нашем очерке, стали известны благодаря изнуряющему четырехлетнему труду коллектива следователей под руководством Геннадия Ивановича Иванова. Помимо него, постоянно трудился следователь по особо важным делам областной прокуратуры Мочанов, в помощь им на короткий срок придавались и другие, так что в работе было задействовано всегда пять-шесть человек.
   Первая сложность в работе с обвиняемыми – языковой барьер. Все документы надо было переводить на азербайджанский язык. Некоторые бандиты плохо знали русский язык, не могли ни писать, ни читать на нем.
   Второе – на момент задержания сам Аллахвердиев был в розыске, старшим среди арестованных – Рафаэль Алиев. Все боялись мести со стороны босса и молчали, как пеньки, или философствовали, как Ильхам Асланов. Он еще не понял, что попался серьезно и надолго, поэтому говорил Маликовой:
   – Посмотри в окно, видишь, трубы дымят, заводы, фабрики работают, люди туда-сюда ходят. Ничего не случилось, когда я двух черных зарезал. Абсолютно ничего! Отпусти меня.
   Первым, кто понял, что их никто никуда не отпустит, стал Рафаэль Алиев и начал давать признательные показания. Знал, что говорит первым, и поэтому выкручивался, как мог. Хитренько развешивал на всех мокрые дела, грабежи и разбои, брал на себя только неопровержимое.

   В ноябре в Нижний привезли Ильгара Аллахвердиева. Оперативным путем прошла информация, что главарь подцепил в Казани молодую татарочку и живет у нее вместе с ее родителями. На связь ни с кем не выходит, затаился, как мышь. И действительно, Ильгар был просто вне себя от ярости, когда его взяли.
   А взяли Аллахвердиева нижегородские рубоповцы в тот момент, когда он направлялся на почту. Воткнули носом в землю, скрутили, отвезли в отдел и бросили в клетку.
   Как он рвал и метал! Зубами грыз свои руки, пол в клетке весь был залит его кровью. Кровью же написал на стене: «Аллах акбар».
   В Нижнем бледного, перевязанного, обессилевшего от кровопотери Ильгара поместили в отдельную камеру. Боялись, что русские уголовники могут расправиться с ним за убийство Пикина.

   Задержан – не значит виновен. Геннадий Иванович начинает труд, сродни труду художника, который из груды разноцветных каменьев годами выкладывает мозаичное полотно. Необходимо всесторонне и обоснованно доказать вину каждого из бандитов. Кто где стоял, как держал орудие убийства, во что был одет: десятки и десятки вопросов! Следственные действия на месте происшествия. Командировки от Томска до Баку и окраинных деревень южного Азербайджана!
   Денег впритык, приходилось и недоедать. Коллеги из Баку в лицо смеялись русскому следователю Иванову: «Слюшай, если б я такой дело расследовал, я бы деньги на КАМазе возил!»
   Отдельная строка благодарности – РУБОПу. Его сотрудники обеспечивали следствие транспортом, охраной, решали многие организационно-технические вопросы. Один только выезд обвиняемых для проведения следственного эксперимента в особняк Пикиных потребовал усилий, которых бы хватило на постановку драматического спектакля в областном театре! Были декорации, манекены, макеты оружия, были актеры первого, второго плана, правда, в наручниках, статисты, роль которых исполняли собровцы из оцепления. Ведь нужно было одномоментно заснять на видеопленку целый фильм ужасов – как именно убивали Пикиных – для того, чтобы устранить противоречия в показаниях убийц, исключить возможность самооговора и лжи, и тем самым получить реальное доказательство вины каждого.
   За четыре года Иванов несколько раз оказывался на больничной койке. Сердце не выдерживало. Однако всякий раз выкарабкивался. Во избежание утечки информации все детали дела знал только он. Медаль «За заслуги перед Отечеством», которой Геннадий Иванович был впоследствии награжден, им заслужена, как и звание почетного работника прокуратуры Российской федерации.
   В 1997 году двадцать пять бандитов во главе с Ильгаром Аллахвердиевым предстали перед судом и были осуждены на различные сроки.
   Значение разгрома этой банды трудно переоценить. Прокуратура Нижегородской области доказала, что даже несмотря на громоздкость, несовершенство процессуального кодекса, ей по плечу расследования уголовных дел такого масштаба и качественно нового уровня сложности. Главный вывод для общества состоял в том, что российские правоохранительные органы и такие их новые подразделения, как РУБОП, в совместной деятельности оказались способны остановить взлет организованной преступности, пресечь наиболее общественно опасные ее проявления.

Лесные «короли»

   За деревней Шолокши Кулебакского района знойным июльским днем 2000 года десятки человек собрались на краю картофельного поля. Они тихо переговаривались, глядя на зеленеющие всходы. Наконец, подогнали трактор с культиватором, взревел мотор, лемеха врезались в почву, и машина пошла, оставляя за собой вывороченные комья влажной земли и срезанную ботву.
   Однако никто не роптал, все напряженно ждали. И тут лезвие зацепило и выбросило наверх человеческую ногу.
   – Нашли! – закричали мальчишки и гурьбой бросились к страшной находке, остальные жители деревни стали расходиться, и вскоре на погубленном поле остались только те, кому по долгу службы нельзя отворачивать глаза от растерзанной людской плоти.
   Так завершилась дело по раскрытию одного из самых кровавых преступлений в Кулебакском районе.

   Началась эта история тоже со смерти. В деревне скончался владелец небольшой лесозаготовительной фирмы Андрей Степанович Молокшин. Во дворе у него несколько пилорам, дела свои вел не то чтобы с большим размахом, однако продавал свой товар даже в Москву. Оставил после себя не только прибыльное дело, но и солидную наличность. И было кому – помимо вдовы у покойного остались два сына. Оба жили на Дальнем Востоке, но, прослышав, что богатый папаша умер, тут же примчались делить наследство. Вдова, вторая жена покойного, не стала хитрить, была готова отдать наследникам причитающуюся долю.
   Однако сыновья (Виктору 19 лет, Славе 21 год) не стали спешить, осмотревшись, решили стать совладельцами отцовской фирмы и продолжить, так сказать, его дело. Правда, опыту не было, Витя только что вышел из тюрьмы, где отсидел несколько лет за разбой, а Слава нигде и никем не работал, но мечта стать лесными королями завладела обоими.
   Деревня громкое название для Шолокши – двадцать домов близ дороги, да еще двадцать домов располагаются поодаль на окраине леса. Поэтому братья быстро со всеми перезнакомились, и проводили время в ожидании, когда завершится оформление документов на наследство.

   В той же глухой деревушке с недавних пор стала проживать Светлана Коростылева, симпатичная молодая женщина двадцати двух лет. Родом из Кулебак, на одной из дискотек познакомилась с Игорем из Шолокши. До свадьбы дело не дошло, но стали жить вместе у него. Игорь числился в трактористах, однако работал только по сезонам, и было у него одно достоинство – в запой не уходил, как его сверстники. Правда, напившись, мог и руки распустить. Ну, а где сейчас лучшего найдешь?
   Сожительство у молодых не складывалось. Частенько побитая, выскакивала Света из дома и бежала к соседу-бобылю плакаться. Сосед был человек смирный, работящий, пожилой для нее – 45 лет, поэтому ставил на стол самогон и слушал до утра ее рассказы о несчастной жизни.
   Наговорившись, выплакавшись, она возвращалась к сожителю. А куда денешься? Даже белый принц на коне не приедет, поскольку дорога в Шолокши тупиковая.
   Однако принц не принц, но все же сердце Светланино забилось, когда в деревне появились дальневосточные братья. Может, это Бог ей весточку подает, что не все потеряно, что когда-нибудь заберут ее из этой страшной глухомани, из безнадежной нищеты?

   И тут как раз подвернулся случай познакомиться с одним из наследников поближе. Младший брат сожителя собирался в армию, и, как водится, провожать его стали задолго до осеннего призыва, отмечать стали прямо с июля. Вот на такие предпроводы и пригласили младшего из братьев девятнадцатилетнего Виктора.
   Ближе к ночи, когда уже все угомонились, мать Игоря, выглянула из дома.
   Виктор и Светлана сидели на крыльце и негромко разговаривали.
   – Светка, иди домой!
   – Сейчас, иду, – послушно откликнулась невестка.
   Однако в дом она не зашла, ни ночью, ни под утро.
   Молокшин заявил, что через несколько минут, после того, как вышла мать на крыльцо, он попрощался со Светланой и ушел домой.
   Обыскали всю деревушку, поспрашивали соседей. Нет девчонки, пропала, хотя ее вещи на месте. В Кулебаках родители, да и знакомые не видели, чтобы Светка вернулась, да и как бы она вернулась, когда до райцентра двадцать километров, а ночью автобусы не ходят.
   На вторые сутки районная прокуратура возбуждает уголовное дело. К местным оперативникам подключаются оперативник второго убойного отдела ГУВД Валерий Попов и прокурор-криминалист Петр Сергеев. К группе был прикомандирован эксперт-биолог.
   Начальник местного уголовного розыска Хайдар Фархутдинов, мужик толковый, серьезный и обстоятельный, к тому времени со своими операми проделал немалую работу. Были установлены водители всех машин, выехавших из Шолохши. Никто из них не вез молодую пассажирку, и все они на ночь остались в Кулебаках. Версия о совершении преступления проезжими таким образом исключалась. Перетрясли всех гуляк, которые ночью шарахались по деревне за самогонкой. Не причастны.
   Таким образом в круг подозреваемых вошли трое. Сожитель – пил, бил, ревновал; будущий лесной магнат Виктор – его последним видели со Светланой; и бобыль-сосед, к которому молодая женщина бегала жаловаться.

   Расширили круг поиска тела, моделируя возможные действия преступника. И первая находка – неподалеку от дома, где проживала пропавшая, обнаружили укромное место, где была примята трава. Срезали даже дерн в поисках крови – нет ничего. А вот на горбылях, брошенных поверх болотца, через которое проходила дорога в лес, нашли несколько кусочков окровавленной кожи, а дальше на бревнах сруба на лесной опушке большие кровавые потеки. С помощью экспресс-анализа эксперт-биолог устанавливает, что кровь возможно принадлежит человеку.
   У подозреваемых начинаются обыски. Когда зашли во двор к соседу, то первое, что бросилось в глаза – это несколько блестящих остро оточенных топоров. Мужик крайне хозяйственный и свой инструмент держал в большом порядке. Однако при обыске ничего подозрительного.
   А вот при обыске двора и построек Светланиного сожителя в бане, которую на другой день после исчезновения подозрительно быстро протопили и тщательно отмыли, в укромном месте обнаружили белую окровавленную тряпку. Выходит, не так тщательно отмыли?
   Хозяйка долго краснела, отмалчивалась, а потом и выпалила:
   – Это у вас в городе тампаксами пользуются, а мы по старинке…
   Вот тогда взяли в оборот наследничка, младшего Молокшина Тот выбрал четкую позицию – попрощался, ушел, ничего не знаю. Задержанный в порядке 122 статьи УПК (по подозрению в совершении преступления) нанял себе адвоката из бывших прокурорских работников и успешно держал оборону.
   Вот тут-то и начался драматический поединок прокурора-криминалиста и убийцы. Шли к исходу третьи сутки, отпущенные по закону для задержания подозреваемого. Или предъявляй обвинение, основанное на убедительных основаниях, или отпускай. Против ни одной улики, ни одного факта.
   Но Сергеев говорил с наследником, показывая, что твердо убежден в его виновности. И говорил уже не о том, убивал или не убивал, нет, рассказывал, чем отличаются статьи УК об убийстве – умышленное, с особой жестокостью, с целью сокрытия другого преступления, в состоянии аффекта… Сроки то разные, убеждал он преступника, можно пойти на двенадцать лет в зону, можно и на двадцать, от тебя это зависит… Думай, пока не поздно, думай.
   Из отпуска вызвали прокурора района Нину Захарову. Она должна была принять решение об аресте Молокшина. Адвокат стоял на своем – не сдавайся парень, через несколько часов они будут вынуждены тебя отпустить.
   И при Викторе вдруг как обухом по голове слова прокуроров – вызывайте конвой из Нижнего, будем этапировать в СИЗО.
   Вот тут он поплыл и стал говорить.

   Все, что он рассказал, аккуратно записали, а на другой день повели по деревне – показ на месте происшествия. Убийца вывел на то укромное местечко, где была примята трава, (прокурор-криминалист отмечает – есть первое совпадение) вот тут мы с ней целовались, она говорила, что полюбила меня, что я очень хороший, что она меня долго ждала и мечтает выйти замуж за меня. Она отдалась мне на этой траве, а потом сказала, что у нее залетные дни, и, скорее всего, у нас будет ребенок. А родится он – никуда ты от меня не денешься!
   Эти признания в любви взбесили будущего лесного короля. Скоро к его ногам падут самые блестящие красавицы Нижнего, да что там Нижнего, и самой Москвы, а тут вдруг по залету жениться на деревенской простушке!
   Вначале он ее ударил, затем схватил за горло и задушил.
   Вернулся домой, прихватил мешок и топор. Взвалил на себя тело, отнес и бросил на горбыли, притопленные в болотце (второе совпадение). На них разделал жертву на куски, упаковал в мешок. Около сруба остановился отдохнуть (вот откуда там кровавые потеки) и направился в лес. В ближайших от деревни посадках всегда много грибников и они могут невзначай наткнуться на свежевзрыхленное место – лопаты у него не было, а топором глубокую яму не выроешь. К тому же светало.
   Он вытащил мешок на делянки, засаженные картофелем, бережно выкопал растения, закопал свою страшную ношу, а кустики посадил обратно. Расчет был верен – наткнутся только осенью.
   Ошибся. Страшно – при свете ясного дня показывать то, что делал глухой ночью. Вывел оперативно-следственную группу к месту, где закопал одежду убитой, а уж затем повел на поле. Вначале прошлись с щупами, однако ничего не нашли. И потом уже приняли решение боронить.
   P.S. Двенадцать лет лишения свободы получил девятнадцатилетний мясник из Шолокши.

Оптический обман

   Одним из ДТП занимались следователи по особо важным делам прокуратуры города Нижнего Новгорода. И занимались не один месяц.
   Казанский съезд на Нижне-Волжскую набережную (у трамплина). Лето. Дорожное покрытие в идеальном состоянии. Спускается «Волга» с пятью пассажирами. Семья с трехлетним ребенком. И вдруг со стороны набережной на дорогу выезжает «Нива». Экстренное торможение, посетители рядом находящегося кафе с ужасом видят, как «Волгу» заносит влево, она опрокидывается и начинает кувыркаться, как в захватывающем голливудском боевике. Ударилась в откос, завалилась на крышу, из разорванных шлангов стали растекаться струи бензина… Нечаянные свидетели бросили на помощь, успели вытащить всех пассажиров. Чудом обошлось без серьезных трагических последствий – ушибы, переломы. Машина восстановлению не подлежит.
   Подозрение падает на водителя «Нивы» – молодую женщину. Прокуратура Нижегородского района предъявляет ей обвинение – своими действиями поставила под угрозу жизни пятерых человек, нанесен значительный материальный ущерб. Потерпевший рассказывает: «Спускаюсь по съезду со скоростью 40 км в час, вдруг на полосу выскакивает машина и перекрывает дорогу. Расстояние между нами было уже около пяти метров. Чтобы избежать столкновения, я дал по тормозам, машину ударилась в откос и перевернулась».
   Водитель «Нивы» утверждала другое – «подъехала к перекрестку и стала спокойно ждать, пропуская слева идущую машину. И вдруг вижу, как она начинает резко тормозить, её подбрасывает, и она кувырками летит по шоссе».
   Стали опрашивать свидетелей, затребовали даже видеосюжет об этом происшествии с телепрограммы «Вечер трудного дня». Экспертам направляют запрос, в котором дается вводная: вес машины, длина тормозного следа, угол наклона дороги и т. д. Вывод не в пользу потерпевшего – скорость была на момент аварии не менее 61 км. в час. Это еще не признак вины водителя «Волги» – знак ограничения скорости (опасный спуск) на Казанском съезде до 40 км. не обязывающий, а предупредительный.
   Далее высчитали время течения опасной реакции – сколько секунд понадобилось водителю, чтобы, увидев выезжающий навстречу автомобиль, отреагировать, нажав на тормоза. И подсчет показал, что если бы он увидел «Ниву» за пять метров, как он утверждал, то тормозной след начался бы прямо от «Нивы», на самом же деле след обрывался в тридцати метрах от нее.
   Так что же произошло в тот ясный летний день на Казанском съезде? Что заставило водителя резко притормозить еще задолго до того, как возникла реальная опасность столкновения?

   Может, неисправность машины? Следователь выезжает с экспертом в гараж к пострадавшему. Колодки нормальные, тормозные трубки не текут…
   Ставится отдельный эксперимент с женщиной-водителем. Та на своей машине вновь выезжает на развилку, тормозит. Капот машины выдвинут за разделительную линию лишь на сорок сантиметров. Так почему же водитель «Волги» упрямо твердит, что «Нива» перекрыла ему дорогу?
   Вновь проводятся замеры на месте происшествия. И тут следователь обращает внимание на, казалось бы, незначительную деталь – скошенный угол пересечения съезда и дороги на Нижне-Волжскую набережную. Он закруглен, и у водителя, когда он подъезжает к пересечению, угол обзора расширяется. Возникает оптический обман – кажется, что транспорт, который на самом деле терпеливо, у разметки, пережидает, когда ты проедешь, выдвинулся и перекрыл тебе дорогу. Причем, этот эффект возникает при скорости явно выше 40 км. в час!
   Скорее всего, водитель «Волги» шел со скоростью не ниже 80 км. У него просто не хватило времени реально распознать этот обман. Ему показалось, что он вот-вот врежется в «Ниву». Резко выжимает тормоз, и его машина совершает не менее 20 кувырков, побивая каскадерские трюки.
   Позже, специалисты по ДТП из ГУВД по Нижегородской области подтвердят это предположение. С женщины-водителя снимут обвинение, уголовное дело прекратят.

Охота на кровавого лиса

   21 марта 1995 года начальником учреждения АМ-244/2—23 г. Соликамска Пермской области возбуждено уголовное дело по факту совершения побега из мест лишения свободы Баруздиным Сергеем Николаевичем 1967 года рождения.
   17 октября того же года прокуратурой Автозаводского района возбуждено уголовное дело по факту обнаружения в квартире одного из домов пр. Кирова трупа Романова Сергея с признаками насильственной смерти.
   27 ноября того же года следственным отделом Южского РОВД Ивановской области возбуждено уголовное дело по факту хищения имущества из средней школы №19.
   9 февраля 1996 года следственным отделом Чкаловского РОВД Нижегородской области возбуждено уголовное дело по факту проникновения в частные дома на территории этого района и хищения вещей.
   17 июня 1996 года все вышеназванные и ряд других уголовных дел соединены в одно производство под номером 82550.

   Он ушел в побег с безумной неосторожностью. Ранней весной, в тайгу, в половодье, когда многочисленные ручьи и болотца сливаются в одну непролазную топь. Перешел Каму по тающему льду и ушел. За несколько месяцев до своего освобождения, уже будучи расконвоированным и пользовавшимся свободой передвижения.
   На дорогах, где были расставлены посты, он так и не появился. Никто не верил, что без продовольствия, без мало-мальского снаряжения он сможет выжить в тайге.
   Выжил. Неприхотливый, он не боялся ни жары, ни холода, в кармане всегда держал леску с рыболовными крючками и нож. Он стал диким зверем, лисом, который охотился, чтобы выжить, и на которого охотились другие, чтобы запереть его обратно в клетку.
   В ту пору в Южском районе Ивановской области, откуда он был родом, и в соседнем, Чкаловском районе Нижегородской области произошла цепочка странных краж из домов, оставленных хозяевами на зиму. Странные потому, что похищались вещи, которые ни к антиквариату, ни к драгоценностям причислить было нельзя: электрический фонарик, тройник, ведра, ножовки, садовая коляска, плитка, кастрюли, спальный мешок, подушки, одеяла. Казалось, кто-то рачительный и хозяйственный либо собирается в большой поход, либо начинает за счет других обживаться на необитаемом острове. И конечно, продукты питания. Не только консервы: бутылка подсолнечного масла, двадцать килограммов гречневой крупы, вермишель, перец-горошек, молотый перец и прочее.
   Лиса – страшный деревенский вор. Настоящее бедствие для крестьян. Одно за другим сыпались заявления о кражах, о взломанных дверях в местные РОВД.
   Он знал, что объявлен в розыск. В лагерной фуфайке даже по лесу ходить опасно, а как появиться в таком виде в городе? Надо было не только добывать себе пропитание да налаживать быт в баньке полузаброшенного дома, где он обосновался. Нужна была нормальная одежда, нужны были деньги. Из своей норы он рванул в Нижний, к своей родне в Автозаводский район. Дядьке сказал, что отсидел свое, на жизнь зарабатывает рыбалкой.

   Последний для Романова день начался плохо. С тяжкого похмелья. У него вообще с недавнего времени дела пошли неважнецкие. Жена ушла, с работы уволился, денег нет. Словом, наступила черная полоса в жизни. Он понятия не имел, что вскоре она закончится вместе с его жизнью.
   Баруздин и Романов встретились в десять утра у киосков на улице Переходникова. Беглец был со своей двоюродной сестрой и ее дружком. Все были знакомы между собой, быстро сговорились насчет водочки. Дальше все как обычно – чего только не пили и где только не пили. Накануне мать Романова уехала в деревню, оставив ключи от своей квартиры, где быстро сдружившиеся тезки вдвоем продолжили праздник.
   Пили на равных, но Романов еле держался на ногах и поэтому не заметил перемены в своем собутыльнике. А перед ним уже сидел хладнокровный и жестокий зверь.
   Он повалил Романова на пол и принялся забивать его насмерть. Руками и ногами. Тот дергался и хрипел. Тогда Баруздин отыскал на кухне нож и стал колоть лежавшее перед ним тело. Пьяный, он не всегда попадал, куда хотел. Изрезал жертве лицо, руки, и лишь удар в шею, перебивший сонную артерию, оказался удачным.
   На следствии он показал:
   «Романов захлебывался в крови, а я сразу ушел из квартиры. Пошел к родственникам, хотел поговорить с ними, но их дома не было. Вернулся в квартиру, завернул Романова в дорожку и перетащил в ванную. Выкрутил в ванной лампочку, чтоб труп не стало сразу заметно. Замыл кровь в прихожей. Посидел, выпил. Завернул телевизор „Чайка“ в покрывало и вынес его к подъезду. Снова сходил за родственниками. Отдал им телевизор. Опять вернулся в квартиру Романова, допил оставшуюся водку. Забрал с собой кожаную куртку, куртку-ветровку, спортивный костюм, брюки, джемпер, примерно с полкилограмма мяса, 2—3 комка сахара».
   Охота оказалась удачной. Он вернулся домой, в леса, в свою нору…

   Его видели многие. То плывущим в лодке с награбленными вещами по реке Лух; отчим неожиданно столкнулся с ним в бывшей его квартире – разговора не получилось, Баруздин бросил сумку с вещами и убежал. Многие из местных даже знали имя и фамилию зверька, таскавшего вещи и продукты из деревенских домов. Но, скрытный и острожный, он умело ускользал из сетей, расставляемых ему сотрудниками уголовного розыска двух областей.
   Однако на воле он не прожил и года, несмотря на почти звериную изворотливость.
   Как-то раз, навестив свою дачу в поселке Мугреевский, Людмила Михайловна Гранина увидела, что у нее побывали гости и, уходя, кое-что забыли: часы «Маяк», пистолет-ракетницу и три связки ключей от внутренних замков. О находке она сразу же сообщила в милицию.
   Позже двое жителей той же деревни возвращались с охоты. Недалеко от железной дороги они увидели высокого молодого человека в вязаной лыжной шапочке, одетого в длинный брезентовый плащ. Шел он быстро, смотря себе под ноги, и за собой волочил санки с небольшим грузом.
   Вначале охотники подумали, что парень опоздал на двенадцатичасовой поезд на Балахну. Но один из них вдруг припомнил, что у дома Граниной он видел похожую цепочку следов обуви и след от полозьев санок.
   Ивановские «опера» выехали незамедлительно. По предъявленной фотографии охотники сразу же опознали Баруздина, и оперативники пошли по следу. Благо, что не успел выпасть снег. Тот, за кем они так долго гонялись, был от них всего лишь в нескольких километрах.
   Следы привели к крайнему дому в деревне Старая Казарма и закончились у баньки, одиноко стоящей в огороде. Опера окружили её, рассредоточились. На предложение выйти и сдаться Баруздин не отвечал. Подобрались ближе, стали взламывать дверь, запертую изнутри. Дверь выломали, осторожно заглянули внутрь.
   В баньке никого не было! Печка, две лавки… Оперативники вышли, еще раз осмотрелись. Вокруг только те единственные следы, по которым они сюда пришли…
   Не мог же он превратится в дым и вылететь через печную трубу! Еще раз внутрь, простучали половицы, вдруг там подполье? Нет. Да и где можно спрятаться на двух квадратных метрах закопченного пространства?
   Потрясенные сыскари не верили, что хитрый лис опять обвел их вокруг пальца. Два часа они «парились» в той баньке, пока, наконец, один из них не услышал, как нечто зашевелилось в узкой двадцатисантиметровой щели между печью и стеной.
   Чтобы достать Баруздина, пришлось по кирпичику разобрать ту печь и вытащить на белый свет грязного, окоченевшего, перепачканного сажей «зверька».
   Сезон охоты был закрыт.

Золотое колечко

   Поздним вечером тридцать первого октября в подъезде дома по проспекту Октября зарезали женщину, мать двоих детей. Один из жильцов из своей квартиры слышал, как чьей-то женский голос сказал, что нужно уходить; минут через десять он выглянул – на лестничном марше лежало в крови бездыханное тело.
   Личность убитой удалось установить довольно быстро – Басманова Ирина Александровна, проживала в соседнем доме. Она выпивала. Довольно часто. Родственники показали, что с нее сняли норковую шапку и золотое кольцо. Красивое, в виде печатки с гладким рельефом и бледно-розовым камнем. Подарок ее матери, с которым она никогда не расставалась.

   Один за другим потянулись свидетели в кабинет старшего следователя Автозаводской прокуратуры Ольги Маликовой.
   Пересечение проспектов Кирова и Октября на автозаводе – место с нехорошей славой. «Пьяный» перекресток, так называют его жители. В то время там рядами теснились коммерческие киоски, стояли торговки зеленью, водкой, да чем придется… Так что вы представляете, что за контингент приводили к следователю работники уголовного розыска!
   К тому времени было установлено, что потерпевшая и трое молодых людей, в числе которых была невысокая девушка, распивали водку в том злосчастном подъезде. Скорее всего, убийство было совершено кем-то из этой компании. Дело оставалось за «малым» – определить, кто был с Басмановой в последние минуты ее жизни.
   Необходимые сведения добывались в ходе многочасовых опросов по крупицам. Один вроде видел похожую компанию, да точно не смог разглядеть, темно было; другая утверждала, что были двое парней и девушка с ними, покупали у старушки водку, потом к ним подошла женщина в возрасте, что-то говорила, а один из парней вытащил огромный нож, но «я сразу испугалась и забежала за киоск, опознать никого не смогу»; другая свидетельница, совершеннейшая «опойка», жалея молодую следовательшу, говорила:
   – Доча, хочешь, научу тебя жить?
   – Попробуй, – улыбалась Ольга Николаевна.
   – Берешь стаканчик и выходишь на «пьяный» перекресток. Стоишь. Мужики водку возьмут, а стакана у них нет! Куда ж они без стакана? А тут я. Мало того, что нальют, еще пустую бутылку оставят. И сыта, и пьяна.
   В деле о золотом колечке наметился просвет: удалось установить: компания такая была, за киоском выпили бутылку водки, взяли вторую и направились распивать ее в тот подъезд. Мало того, слышали, как одного из парней назвали по кличке Кот. Немедленно были подняты все лица с кличкой Кот в Нижнем Новгороде.
   И вскоре Ольге Николаевне доставили Кота. Того самого, который тридцать первого октября в вышеописанной компании появился на «пьяном» перекрестке, с ножом. К вечеру были задержаны и его собутыльники. Был найден и нож. По длине и ширине клинка вроде бы соответствовавший характеру ножевых ранений. «Вроде бы» потому, что еще не было результатов экспертизы.
   Казалось, круг подозреваемых лиц очерчен. Есть орудие преступления, есть свидетели, которые видели их в подъезде того дома, все задержанные с криминальным душком, судимые. А то, что ни Кот, ни его друзья не признавались, так это нормально, ложь – форма защиты подследственных. И еще одно: по мнению опытных следователей, существует закономерность – компании не меняют. Попросту говоря, с кем поведешься, от того и получишь.
   Но к тому времени Ольга Николаевна отработала в прокуратуре всего лишь четыре месяца после окончания Саратовского юридического института и, к счастью, на эту закономерность просто не обратила внимания и к концу третьих суток выпустила из-под стражи Кота и его дружков.
   Непростое решение. После него всегда остается тягостное чувство – а вдруг это убийца, уходя, машет тебе ручкой на прощание?
   Следствие зашло в тупик. Всю работу пришлось начинать с нуля. С осмотра места происшествия, с опросов жильцов дома и тех, кто находился тем вечером на «пьяном» перекрестке.

   Убийца и его преследователи все эти дни находились почти рядом.
   Утром первого ноября протрезвевший Малахов сказал матери:
   – Мама, я вчера человека убил.
   Оставим переживания матери за рамками нашего рассказа. К обеду пришли подельники – двадцатилетняя Марина и ее сожитель. На кухне за бутылкой водки вспоминали детали преступления. Потом пошли к знакомым, рассказали им все, затем гурьбой направились в тот подъезд, даже пытались расспрашивать жильцов, кто из них слышал о вчерашнем убийстве. На ходу сочиняли сказки о том, кому что говорить, когда их найдут, и почему самодельный тесак внушительного вида, с которым Малахов не расставался, находился у него с собой – говорите «следаку», мол, пошли его продавать за бутылку водки, но никто не купил.
   Впрочем, последние деньки на свободе они проводили как обычно – в запое с утра до вечера, обкрадывали знакомых, друзей, сбывали вещи в киоски, магазины, сбывали за бесценок, лишь бы хватило на вино.
   Многие знакомые знали, какой кровавый след тянется за этой компашкой, но по «02» никто из них, даже анонимно, даже шепотом не сказал, будто убийство сегодня такое же мелкое правонарушение, как курение в общественном транспорте.

   Интуиция, основанная на неточностях в случае с Котом и его дружками, Маликову не подвела – была другая компания! Редчайший случай: в одно и то же время, в одном и том же месте тоже трое молодых людей с женщиной постарше выпивали, и по тому же странному совпадению пили в соседних подъездах одного дома!
   Становилась понятной путаница в показаниях свидетелей с «пьяного» перекрестка – они описывали две разных компании. И в той и другой был нож, в той и в другой была молоденькая девушка.
   Спустя семнадцать дней после происшествия на проспекте Октября Малахов был арестован.
   Обиженная на то, что убийца столько дней заставил ее пробыть в подвешенном состоянии, – помимо дела о золотом колечке в работе еще около десятка дел, тоже требующих изнурительного труда, – Ольга Николаевна спустилась в подвал изолятора временного содержания, чтобы предъявить ему обвинение.
   – Ты понял, за что тебя взяли?
   – Понял, – ответил Малахов.
   – За что?
   И по тому, как он просто и буднично сказал, с нее вся злость слетела. А сказал он два слова:
   – Бабу зарезал.

   Басманову действительно зарезал Малахов, а Марина с дружком Игорем держали ее, пока Ирина Александровна не затихла. Зарезал за то, что добровольно отдать золотое кольцо она не захотела, зарезал за то, что, когда они повалили ее в том подъезде на ступеньки, сразу не смогли стащить кольцо с ее пальца.
   Колечко продали за двадцать пять рублей случайному парню. Норковую шапку толкнули за гроши знакомым, и позже, тем же вечером, напились так, что Малахов очнулся в вытрезвителе.
   Марину Боркину вызвали на допрос как свидетеля. Позже будет установлено, что именно она спровоцировала приятелей на то, чтобы отобрать у случайной подружки кольцо, именно она первой кинулась на Басманову.
   Как она рыдала перед Ольгой Николаевной! Не закрывайте меня, пожалуйста; своего двухлетнего малыша соседке поручила, не вернусь домой к одиннадцати часам, соседка, такая злодейка, выбросит его на улицу.
   Дрогнула неискушенная душа молодого следователя, отпустила она заботливую мамашу. И ближе к полуночи в кабинете раздался звонок из милиции. Сообщили, что Марина задержана.
   – За что?
   – Кража.
   Молодая мама после допроса немедленно ударилась в загул с дружком. Пили у знакомой, а когда та уснула, скатали в трубку ковер и в одиннадцать вечера потащили его продавать. Представляете: ночь, снег и пьяная парочка тащит ковер.
   Первый же патруль их остановил.
   – Откуда вы, молодые люди?
   Перепуганные воры ответили одновременно. Марина сообщила, что ковер несут выбивать, а Игорь – что они его купили.
   Вот и все, пожалуй, по делу о золотом колечке.

Налетчики из Ханоя

   Тихим августовским вечером к подъезду одного из домов по улице Луначарского свернула белая «Волга». В ней – четверка крепких худощавых азиатов. Нам, Фук, Хай и Бинь. Так называемая выездная группа. Старшим Фук. Он нередко бывал на московских оптовых базах, где брали свой товар вьетнамцы и затем развозили по российским городам. Напрасно думали некоторые торговцы, что, уходя с московских рынков, подавшись в какой-нибудь Ярославль или Нижний, они перестанут платить дань «своей» мафии. На то она и мафия, чтобы иметь длинные руки.
   Ван Бака, который вместе с женой и приятелем торговал на Канавинском рынке, бандиты внесли в свой список «должников» давно. И план нападения был отработан. Заранее Фук прихватил с собой одного мелкого торговца, который послушно показал адрес будущей жертвы. Детали еще раз обговорили на квартире, которую снимал вьетнамец, приятель Нама.
   Теперь пришла пора действовать.
   Посидели в машине, выждали минуту, когда во дворе никого не окажется, и по одному скрылись в подъезде. Первый этаж, квартира номер один. Тихо вывернули лампочку, натянули на лица черные маски и прижались к стене.
   Ждать пришлось недолго, дверь открылась, и вышел Шиу, приятель Ван Бака. Бедолаге потребовались гвозди, и по русской привычке он пошел по соседям. Он и понять ничего не успел, как в одну секунду, оглушенный, оказался лицом вниз на бетонной площадке. В одно мгновение налетчики внесли его обратно в квартиру и бесшумно закрыли за собой дверь.
   Ван Бак в это время был на кухне и готовил ужин. Скоро должна была подъехать жена, поэтому он не особенно встревожился, когда услышал шум в прихожей. Но решил проверить, вышел в коридор, где тут же получил удар рукояткой ножа по голове.
   Когда его втащили в комнату, последнее, что он успел увидеть – связанный Шиу, который лежал на полу с заклеенными липкой лентой глазами.
   Ван Бака тоже связали, заклеили глаза.
   И первый вопрос:
   – Где деньги?
   Вымогатели всего мира, как бы они ни назывались – «мафией», «триадой», «бригадой» – удивительно схожи. И то, что затем произошло по улице Луначарского, было и в Нью-Йорке, и в Гонконге, и в Питере, и в Москве.
   Их стали методично избивать, руками и ногами. И снова вопрос:
   – Где деньги?
   Шиу и Ван Бак молчали.
   Тогда Фук приказал сорвать с них одежду и найти утюг. Включили и раскаленной подошвой стали прикладывать к их спинам. По комнате стал распространяться удушливый запах горелого мяса. Если бы у жертв не были заклеены рты, то крики истязаемых разносились бы по всему дому.
   Невероятно, но из уголовного дела следует, что ни торговец, ни его приятель, каким бы бесчеловечным пыткам их ни подвергали, так и не сказали вымогателям, где они хранят деньги. То ли восточное терпение, то ли беспримерная жадность, то ли у них действительно не было крупной суммы.
   Шиу и Ван Бак молчали. Когда с их губ срывали ленту, то говорили, что нет у них ничего.
   Бандиты обыскали всю квартиру, но нашли в тумбочке всего лишь полторы тысячи долларов.
   Тогда взяли провода, сунули в розетку и принялись пытать электротоком. Видно, знали, как и куда надо приложить напряжение, чтобы человек не умер сразу, а долго бился в мучительных конвульсиях.
   Одного международные преступники не учли суровой российской действительности. Это на Западе сорвал какой-нибудь электрошланг и можешь даже электросварку в квартире устраивать, у нас – нет! И, к счастью для пытаемых, перегорели все пробки в предохранительном щитке.
   Но бандитов, которые уже были знакомы с условиями российской глубинки, это не смутило. Зажгли газ, на пламени раскалили свои ножи и продолжили пытку.
   Наверное, Ван Бак молился своему Богу, чтоб жена его, которая должна была сегодня приехать, задержалась в Москве, чтобы опоздала на поезд, что угодно, лишь бы она сейчас не оказалась в этом страшном месте!
   Бог молитвы не услышал.

   Минь Ха подъехала к дому уже в десятом часу. С помощником-вьетнамцем и русским водителем.
   Женщина поднялась по ступенькам. Дверь была немного приоткрыта, но на цепочке.
   – Почему вы не закрылись? – с беспокойством спросила она, просунула руку, сбросила цепочку и вошла.
   Ну, а дальше было все как в страшном сне. Тени в масках, удар по голове, и когда ее связанную и с заклеенным ртом втащили в комнату, то увидела жуткую картину: окровавленного обожженного мужа и его друга в таком же состоянии.
   Кто знает, что дальше пришлось бы им пережить, но одно обстоятельство спасло их. Бандиты из окна увидели, что Минь Ха приехала не одна, и если спустя несколько минут она не выйдет с помощниками разгружать товар, то те поднимут тревогу.
   Но эти несколько минут они использовали полностью.
   Тот же вопрос про деньги Фук задал и ей. Минь Ха сказала, что все, что у них есть, лежит в тумбочке, что больше ничего нет, что деньги вложены в товар… Ее избили и бросили в картонную коробку.
   Взяли все ценное, не погнушались ни карманными деньгами, ни часами, забрали кожаную куртку.
   Водитель, уже теряя терпение, вдруг увидел, как четыре черные фигуры выскочили из подъезда и бросились в сторону Московского вокзала.
   Однако вьетнамские торговцы не выходили. Заподозрив неладное, он подошел к окну квартиры и почувствовал резкий запах газа. Разбив стекло, бросился вызывать милицию.

   Скажем сразу – по горячим следам налетчиков из Ханоя задержать не удалось. Действовали профессионалы, предусмотревшие все, или почти все. Но один из них, Нам, прокололся. Отпечатки его пальцев остались на месте преступления. За дело взялся следственный отдел уголовного розыска Канавинского РУВД. Нашим сыскарям было как-то все равно – из пекинской ты мафии, ханойской или из тамбовской. Статья 162, часть 2, пункты а, в, г, и дело пущено в производство. Сложность оно представляло неимоверную. Ты преступников по России-матушке ищешь, а он где-нибудь в пекинском ресторане собачатиной лакомится. Запуганные вьетнамцы молчат, а русским свидетелям все азиаты на одно лицо.
   Но были зацепки, были. Нам проходил по подобному же делу в Ярославле, но свидетелем. Тогда его привлечь к уголовной ответственности не удалось, но как персону «нон грата» выдворили из страны. Так что кое-какая информация на него была.
   И еще одно. Удалось вычислить любовницу Нама – Ань Тует. Они жили вместе в московском общежитии, затем она уехала в Нижний. Но его не забыла. Звонила ему в Ханой, и по телефону он ей сказал, что вряд ли они увидятся, так как он провернул в этом русском городе одно криминальное дельце. Речь шла как раз о налете на Ван Бака.
   Но, увиделись.
   То ли бандитская любовь тому причиной, то ли дела позвали в дорогу, но Нам вернулся в Россию. Нелегалом, через Пекин. В Москве сделал себе новые документы и вскоре оказался в Нижнем. Их встреча с Ань Тует оказалась последней. 26 марта он был арестован нижегородскими оперативниками. И теперь у него впереди семь лет в колонии строгого режима.

Третий лишний

   Он с детства боялся ножей. У него была какая-то особая неприязнь к узким длинным холодно сверкающим лезвиям. Может быть, в детстве кто-то его напугал ножом, может, вынес это чувство из просмотра кинофильмов – нож самое распространенное орудие киноубийств – неизвестно. Его мама потом говорила старшему следователю прокуратуры Советского района Наталье Прокофьевой, что ее сын питал к ножам суеверное чувство страха.
   Он – это Михаил Сказин, добрый симпатичный мужчина лет тридцати, которому немножко не повезло в личной жизни. В прошлом – два развода, в настоящем – хорошая подружка Катерина Измайлова. Он познакомился с ней в июне прошлого года и с той поры они часто встречались. Катя жила с мамой в доме по улице Нартова; веселая, общительная, талантливая – на музыкальные вечера, которые она устраивала, собирались все ее друзья. Многие знали о той трагедии, которую ей пришлось пережить – совсем молодым погиб ее муж.
   В нашей стране нет рецептов, как переживать подобное горе. Это на Западе предложат немедленно пройти курс психотерапии, сделают все, чтобы восстановить вашу психику, подлечат пошатнувшуюся нервную систему. У нас единственная психотерапия – водка. Молодая женщина стала выпивать, опустилась, стала неразборчивой в своих связях. Однако пела и играла на фортепиано по-прежнему прекрасно.
   Был и третий, тот самый, который должен был уйти. Павел Соколов, девятнадцатилетний рослый красавчик, сын довольно состоятельных родителей. У него была любимая девушка, правда, ей не было еще восемнадцати, но они довольно серьезно обсуждали свою предстоящую свадьбу. Отец-коммерсант денег на свадьбу не давал, сказал, сам должен заработать. Свадьбу Саша хотел сыграть настоящую, а где ему столько денег найти?
   Вот с такими проблемами наши герои дожили до теплого сентябрьского денечка 1998 года, который разом решил многие вопросы. Одному теперь никогда не понадобиться жена, у второго свадьба отложена на много-много лет.

   Катя шла домой от Сказина, у которого провела ночь, и решила зайти в кафе, чтобы пропустить там стаканчик винца. За стойкой увидела Соколова. Они как-то раз встречались в какой-то пьяной компании. Катя пригласила его к себе. Или домой одной было возвращаться скучно, или была другая причина, по которой она затащила девятнадцатилетнего юнца к себе в гости, об этом мы не знаем. Паша охотно воспользовался ее приглашением посидеть у нее дома за бутылочкой красного вина.
   Посидели они славно. Шутили, смеялись, она играла на пианино, он слушал. Дома была лишь мама Измайловой. В жизнь дочери она не вмешивалась, считала ее взрослой, сама только следила за порядком и чистотой в доме.
   Быть может, этот вечер завершился бы так же хорошо, как и начинался, но тут в прихожей прозвучал звонок.
   Пришел Сказин. Не один, с друзьями. Можно понять его недоумение, когда у своей любовницы, с которой он расстался всего лишь несколько часов назад, он видит какого-то молоденького паренька!
   Трое – классический любовный треугольник. Выходить из него интеллигентно, с достоинством не все еще научились.
   – Тебе чего здесь надо? Ты кто такой? – с порога налетел Сказин на Пашу.
   Катя заверила, что между ними ничего нет, просто в гости зашел, сказала то, что обычно говорят женщины, попавшие в такую неловкую ситуацию. Тут бы Соколову надо было немедленно ретироваться, да какой там, мужское самолюбие не позволило. Катя могла подумать, что он испугался. И Паша остался.
   Друзья Сказина сидели недолго, выпили и ушли. Они остались втроем. Третий, как вы понимаете, всегда лишний. Кто-то из мужчин должен был уйти.

   Мирной обстановка была недолго. Мама Катерины услышала шум ссоры, на пол полетел журнальный столик с закусками. Пару раз они врезали друг другу. Сказин остановился и предложил выйти на улицу, там во всем разобраться, чтобы не устраивать бардак в квартире.
   Но дойти ему было суждено только до прихожей.
   Когда мама Измайловой, не вытерпев, бросилась в прихожую на шум странной возни, все было кончено. Михаил сидел на корточках, безвольно склонив голову, над ним с окровавленным ножом стоял тяжело дышащий Соколов. Женщина отняла у него нож и вызвала милицию.
   Миша Сказин не зря всю жизнь боялся ножей. Несколько ударов оборвали его жизнь! Третий должен был уйти, и он ушел – в очень далекий от нас мир.

   Родители заплатили бешеные деньги, чтобы нанять дорогого адвоката. Как же так, парень только жизнь начинает, и ее лучшую часть должен провести в тюрьме?!
   Павел Соколов пошел в суд почти ангелом. Никакого убийства, занимался исключительно самообороной. Взбешенный Сказин стал избивать его на глазах Измайловой, затем предложил разобраться на улице, и когда Паша одевался, тот заскочил на кухню, схватил там нож и бросился на парня. Спасая свою жизнь, Паша смог выбить из рук нападавшего нож, взял его и стал размахивать перед собой. Как в известном анекдоте, злодей бросился на лезвие, и так семь раз.
   Адвокат, умело строя защиту, утверждала, что так оно и есть, что Соколов, придя в незнакомое место, не знал расположения комнат и поэтому не мог в горячке сбегать на кухню за ножом и умышленно убить Сказина. Основной пункт был в местонахождении ножа. Утверждали, что находился он на кухне. Но кто его оттуда взял?
   У судьи Доброгорской, у государственного обвинителя Чекмачевой возникли серьезные вопросы и поэтому было решено обратиться к фототаблице, прилагаемой к протоколу осмотра места происшествия. И там привлекли внимание бурые пятна на паласе, которым был застлан пол в зале. Немедленно назначили физико-техническую экспертизу.
   Результаты были ошеломляющими: «Пятна, обнаруженные на паласе, являются каплями крови и образовались в результате свободного падения с высоты 50 сантиметров и более». Вывод – человек, которому были нанесены ранения, передвигался!
   То есть, Павел напал на Сказина прямо в зале, едва тот позвал его на улицу. Парень перепугался, что сейчас тридцатилетний мужик начнет его мутузить, поэтому схватился за нож в комнате. Уже смертельно раненный, Михаил бросился вон из комнаты, Соколов догнал его и в прихожей добил!
   Образ светлого ангела растаял в зале судебного заседания. Молодой убийца пойдет на много лет в лагерь особого режима. За ним еще две судимости. Одна за кражу, вторая за угон автомобиля. И тут третья – за особо тяжкое преступление. Невеста его не дождется. Паша просил следователя разрешить ему свидание с ней, но, когда получил отказ, настаивать не стал.

Нелюди

   Эта банда квартирных разбойников отличалась особой жестокостью по отношению к своим жертвам. В течение последних двух лет они терроризировали жителей микрорайонов Кузнечиха и Кузнечиха-II. Впрочем, делали налеты и на другие районы. Они ничего не боялись. Двое из этой зловещей троицы были почти мертвецами – больны СПИДом в одной из последних стадий. Все ранее судимы, все больны наркоманией в самой тяжелой форме – опийная, героиновая зависимость.
   Кубик героина, который надо было раздобыть любой ценой, на черном рынке стоит 600—800 рублей. Такая сумма требовалась ежедневно.
   О всех преступлениях этой банды рассказать невозможно – суд рассматривал свыше двадцати установленных и полностью доказанных эпизодов.
   Белые перчатки, черные маски из лыжных шапочек, резиновые дубинки, скотч, веревки – полный арсенал зарубежных «героев». Их налету часто предшествовала тщательная разведка. Распорядок дня будущей жертвы, сложность проникновения в квартиру, возможные пути отхода… Источником информации служили дворовые компании подростков, которые, как правило, хорошо знали, как живут родители их сверстников.
   К примеру, готовя налет на одну из нижегородских фирм, бандиты вычислили, где и как отдыхает ее директор – тот любил выезд на природу, шашлыки и рыбалку. Вступили с водителем в преступный сговор, во время гулянки выкрали ключи и, пока предприниматель расслаблялся, ворвались в его офис. Насмерть перепуганного старого сторожа привязали к стулу и долго избивали. Так, на всякий случай, чтобы даже если что и запомнил, никому не рассказал.
   Пытки, избиения, издевательства они применяли ко всем жертвам без исключения – запугивали на будущее.
   Бандиты долго готовились к налету на квартиру одной богатой женщины. Из источников, заслуживающих доверия, они узнали, что скоро она привезет домой двадцать тысяч долларов.
   Наступил этот день. Они позвонили и предложили ей купить по низкой цене ящик сливочного масла. Та обрадовалась, согласилась, назначила день и час, когда к ней можно было подъехать.
   На масло расчетливые налетчики поскупились. Набили ящик тряпьем, землей и выехали.
   Стали подниматься по подъездной лестнице и, надо же такому случиться, перепутали этаж!
   В квартире, куда они позвонили, проживала семья, которую даже по нашим скромным меркам, нельзя было назвать богатой.
   Мамы дома не было, дверь пошла открывать дочь. Спрашивает через дверь:
   – Кто?
   – Лену можно?
   Вежливая девочка стала открывать – хотела объяснить, что Лена живет этажом выше.
   Бандиты в масках ворвались в квартиру, связали дочь и отца.
   – Где двадцать тысяч баксов?
   Представляете ситуацию? Бедные жертвы такие деньги только в кино видели! Но преступники, одурманенные наркотой, и слышать ничего не хотели. Били, пытали, девчонка ревела и кричала, что даже рублей у них нет! Тогда садисты сорвали одежду с ее отца, включили паяльник и предупредили:
   – Если не скажешь, засунем эту раскаленную штуку ему куда поглубже!
   Бог знает, чем бы закончилась пытка, но, видно, в голове у неудачников что-то прояснилось, они осмотрелись и по обстановке поняли, что попали не в ту квартиру. Уходя, они забрали все, не погнушались даже дешевой девичьей бижутерией.
   Владелица долларов, к своему великому огорчению, так и не дождалась дешевого сливочного масла.

   На следующий объект навел двоюродный брат одного из бандитов – на квартиру своего одноклассника Павлика, родители которого были бизнесменами. Проследили за ними, осмотрели дверь. Она оказалась сложной, с хитроумными запорами. Пока такую взломаешь, весь дом всполошится. Тогда налетчики разработали гениальный план.
   Мальчишка, условно назовем его Гаврошем, договорился с Павликом, что в такой-то час придет к нему послушать музыку, попить пивка. Пиво принесет с собой.
   Договорился. В условленный час бандиты подъехали на машине к подъезду, приготовили маски, дубинки. Гаврош постучал, ничего не подозревающий одноклассник впустил его.
   – А ты чего без пива пришел?
   – Забыл, – простодушно ответил Гаврош, – ты пока не закрывай дверь, я сейчас!
   И вышел. Через несколько минут, которых бы хватило ему вернуться с пивом, в дверь позвонили. Уверенный, что вернулся его друг, Павлик открыл дверь и тут же был отброшен ударом кулака обратно в квартиру.
   Пока одни «чистили квартиру», другие избивали паренька – показывай, где отец прячет деньги. Павлик ничего им не сказал. Сцепив зубы, молча снес побои и издевательства.
   Грабители недолго задержались в квартире – поджимало время. Подхватив узлы и сумки, исчезли. Однако Павлик высвободился от пут и подбежал к окну. Он сумел запомнить цвет и модель легковой машины, на которой уехали бандиты. Тут же позвонил в милицию. Там выслали оперативную группу и объявили операцию «Перехват». Может быть, спустя несколько часов негодяи были бы задержаны.
   Но! В дверь снова позвонили, и на пороге возник Гаврош. С пивом.
   Еще не придя в себя от шока, Павлик рассказал о налете, рассказал, что запомнил приметы машины налетчиков и что сейчас здесь вот-вот будет милиция.
   Понимая, что сообщники могут быть схвачены, Гаврош напустился на одноклассника – ты все перепутал, я как раз заходил в подъезд и видел, что они скрылись на другой машине, на «иномарке».
   Прибывшие оперативники поверили смышленому «свидетелю» и сменили ориентировку: на городских постах ГИБДД стали тормозить «иномарки».

   Судебный процесс длился полгода. Дело не в количестве эпизодов. ВИЧ-больные подхватывали то одну инфекцию, то другую. На суде, по словам помощника прокурора Советского района Н. В. Чекмачевой, которая выступала государственным обвинителем, подсудимые вели себя «безобразно» – запугивали свидетелей, отрицали любой, даже доказанный факт. Приговоренные самим Небом к высшей мере наказания, на земле они зверствовали, как могли.
   Один бандит как-то проявил милосердие к старушке, которая попросила его донести до квартиры мешок сахарного песку. Через два месяца он вспомнил об этом, разыскал ту квартиру, ворвался в нее, уложил одним ударом несчастную пенсионерку на пол в зале, пошел на кухню, выбрал там самую увесистую скалку, вернулся и несколькими ударами размозжил ей голову. Затем начал спокойно «чистить» квартиру.
   Пожилая женщина выжила, но стала умственным инвалидом.
   В нашем законодательстве плюс на плюс дает минус. За пять грабежей, шесть разбойных нападений и множество краж зловещая троица получила от 12 до 13 лет лишения свободы каждому. Добавим, что некоторые лица, наводчики, осведомители, пособники бандитов так и не были установлены следствием. Два раза судья возвращал дело на доследование, пытаясь привлечь к ответственности смышленого «мальчика», который сбил с верного следа оперативников и по существу помог в ограблении своего одноклассника. Но привлечь его к уголовной ответственности не удалось. Спутал мальчонка, ошибся, горя желанием помочь милиции, и вообще его визит и бандитский налет – простое совпадение.

Нет повести печальнее на свете…

   Вся судьба молодого честного хорошего парня уместилась в три странички обвинительного заключения. Жизнь его, мечты, надежды и желания были оборваны сухой строкой судебного приговора. Если он выживет на зоне, если сохранит в себе того Сережу Петровского, которого знали и любили его родные и близкие, каким запомнили его сотрудники прокуратуры, разбиравшиеся в его деле, то произойдет чудо – как правило, от таких ударов судьбы ломается даже очень сильный человек.
   Родной квартал, двор, подъезд, свои ребята, свои девчонки, первая сигарета, первый стакан вина. В шестнадцать лет кажется, что ты уже совсем взрослый. Но взросление не происходит мгновенно. Привычки все те же, детские, вот только ответственность наступает уже иная. Подошли к одному пареньку, отобрали рубль. В десять лет – это проступок, да и только. В шестнадцать – уже грабеж, ст. 161. А если ты еще был со своими друзьями, то по ч. 2 – «группой лиц, по предварительному сговору». Вот этого наши шестнадцатилетние дети не понимают, не замечают ту маленькую границу, жестко очерченную уголовным кодексом.
   Так и попал в колонию Петровский первый раз, по недомыслию, не заметив, как пересек эту границу.
   Зона ему не понравилась. Не тот он был человек, который свою жизнь мечтал провести за решеткой. Спустя полтора года за примерное поведение был освобожден условно-досрочно. Время в неволе зря не терял, учился, получил профессию. И на свободе не стал делать «пальцы веером и сопли пузырями», мол, я все в жизни видел, я сидел, вы мне все должны и обязаны, надо отдохнуть, найти прибыльное дельце. Поумнее был некоторых своих сверстников. Сразу же устроился работать слесарем на автозавод. Ушел подальше от пьянок, от наркотической травки. Словом, зажил нормальной обычной жизнью. Конечно, ему в этом помогли. Одна очень хорошая девочка. Она верила в него, скучала, писала письма в колонию, и она его дождалась. Тут еще его мать вышла замуж, и Сережа стал полноправным хозяином родительской квартиры.
   На этом бы и закончить сказку со счастливым концом. Мол, стали они жить-поживать, да добра наживать.
   Так бы оно и было, если бы не ряд зловещих совпадений.
   Был у Петровского родственник, Алексеев. Несчастный человек, погубивший свою судьбу в автомобильной катастрофе. Покалечился, стал инвалидом. Сломался, запил. Есть такая народная мудрость: не водись с чужим горем, сам от него заболеешь. А как бросить родню в беде? Навещал его Сережа, по праздникам, по выходным.
   В тот погожий сентябрьский денек 1999 года, когда буквально за один вечер вся жизнь Петровского была сброшена под откос, Алексеев был рядом.
   Выпивали, закусывали у знакомых в поселке Мостоотряд, и тут в гости к этим знакомым ввалилась некая Мальцева.

   «Гадкая женщина» – это самое мягкое выражение, которое можно было допустить в ее адрес. В ее квартире в доме №34 был настоящий притон. Все местные алкаши собирались там и по праздникам и по будням. Баба была злобная, скандальная, с больным мозгом – состояла на учете в Автозаводском психдиспансере как шизофреничка и алкоголичка второй степени. Назвать ее человеком, в привычном для нас понимании, было трудно. Вечно пьяная, задиристая. От нее сбежал муж, сбежала дочь. Дочь, правда, когда вышла замуж и уехала на Украину, даже пригласила ее к себе жить, но потом отказалась от нее и выпроводила. Мальцева вернулась на автозавод.
   Непонятно, почему психиатры не изолировали ее от общества. От таких больных, с таким дьявольским сочетанием диагнозов – шизофрения и алкоголизм – в любое время можно ждать чего угодно.
   И дождались. Усевшись за общий стол, Мальцева после рюмки-другой, вдруг начала орать на Петровского, что он украл у нее деньги. Оскорбляла, поносила парня самыми последними словами.
   Вы помните, Сережа был освобожден условно-досрочно. При одной мысли о том, что вновь начнется тот кошмар, когда приедут, наденут наручники, спустят в подвал, в душную завшивленную камеру… пойдут допросы, а судимому какая вера? Потом, конечно, выяснится, что больная лжет, но как это ему дорого обойдется! Он принялся убеждать ее, что не брал денег, что в первый раз видит. Вместо того, чтобы рассмеяться в лицо да уйти, стал оправдываться. Мальцева, почуяв слабинку, как взбесилась – украл и все тут! С тем и ушла, крича на весь поселок, что вызовет милицию. Больная, а точно попала в самое уязвимое место в душе Петровского.
   Ушла. Может, этим случайным скандалом дело бы и обошлось. Но тут подсуетился Алексеев. Пойдем к ней, говорит, разберемся, выясним все до конца. Может, она эти проклятые деньги дома потеряла?
   Благими намерениями вымощена дорога в ад.
   Пошли. Мальцева сидела и пила в одиночку. Прежний скандал повторился. Брань, крики. Алексеев, видя, что дело плохо и гнев затмил Сережин рассудок, взял и убежал. Он не стал разнимать их, не стал уговаривать Петровского уйти и забыть зловредную бабу, просто ушел.
   Через некоторое время истошная брань из квартиры Мальцевой стихла – вне себя от ярости, Петровский схватил нож со стола и несколькими ударами в шею заставил ее замолчать.
   Труп пролежит в квартире около месяца. Соседи, счастливые от того, что шумный притон наконец замолчал, долго не будут замечать зловония, распространявшегося из квартиры. Останки Мальцевой похоронит на Сормовском кладбище городской морг и на ее могиле нет креста – одна табличка с номером. Ни один из ее родственников не явится ни на суд, ни на похороны.

   Нет повести печальнее на свете, чем повесть о двух влюбленных, разлученных судьбой. Сергей не отпирался, сразу рассказал, как все произошло. Одна лишь просьба была у него к следователю – разрешить свидание с любимой.
   На суде прокурор Маликова О. Н., известная своей жесткостью и бескомпромиссностью, требовала для Петровского самый минимальный срок – девять лет. Судья Тонких присудила ему двенадцать!
   Двенадцать лет в лагере общего режима, и каким бы примерным заключенным ни был Сергей, на свободе он окажется не раньше 2008-го года! Суд выносил решение точно по букве закона. Отягчающим обстоятельством была непогашенная судимость. Условно-досрочник совершил убийство – особо тяжкое преступление. Судебный процесс длился шесть часов, и разве за это время можно было разглядеть человека, понять, что в данном случае имеешь дело не со злостным рецидивистом, кому, как говорится, тюрьма – мать родна, а с человеком, с которым случилось несчастье?
   – Одно меня будет мучить, – сказал на следствии Петровский, – за убийство какой мрази я буду сидеть?!

Кровавый мальчик

   Искали убийцу 30 лет, физически развитого сильного мужчину, владеющего навыками рукопашного боя. Обе его жертвы были найдены с разницей в одну неделю на окраине города в районе 43 квартала убитыми ударами в шею. Обе жертвы были избиты и ограблены. Пострадавшие не были связаны между собой ни по работе, ни в личной жизни.
   Допрошенная в качестве свидетеля Кролева показала: «… что 30 июля 1999 года около 23 часов 45 минут находилась дома, смотрела телевизор. Ее квартира располагается на первом этаже. Она находилась в зале, когда услышала на улице разговор. Это был громкий разговор двух мужчин. Один из них требовал деньги, а второй отвечал, что у него нет больше денег. Она испугалась, но разговор тут же прекратился. Потом она услышала звук удара и голос второго – что ты делаешь! После чего последовали множественные удары. По звукам она поняла, что бьет только один, удары не прекращались.
   Подошла к окну и увидела мужчину, пинавшего человека. Потом нападавший присел на корточки и стал осматривать карманы лежавшего на земле человека. Нашел он что-либо или нет, не видела. Потом он стал добивать потерпевшего, прыгал на нем, удары наносил преимущественно ногами по груди. Ударов было не менее пяти, прыжок был очень сильным. Она видела, как нападавший отвел руку потерпевшего и нанес ему удар ногой по шее.
   Она поняла по действиям нападавшего, что тот совершает убийство, и решила вызвать милицию. Сбегала на улицу к телефон-автомату. Потом подошла к потерпевшему. Он хрипел. Подошла ближе к потерпевшему, пытаясь его опознать, но не смогла. Позднее она узнала, что это Нехлюдов Валера из соседнего дома. Ранее Валеру она знала, но в день происшествия она не смогла его опознать, так как он был сильно обезображен».
   Валера работал служащим на заводе. Жил с родителями. Собирался жениться. Никогда не был замечен ни в чем предосудительном – молчаливый, спокойный, работящий парень. Вечером пришел от невесты, решил выпить бутылку пива. Спустился из дома, дошел до ближайшего минимаркета…

   Убийца на допросе удивленно говорил следователю:
   – Он даже не сопротивлялся. Я ему говорю, дай денег. Он – у меня нет. Я врезал ему по морде. Он вынул пятнадцать рублей, больше нет, говорит. Вторым ударом я его свалил и стал топтать…

   7 августа находят обезображенный труп мужчины в кустах неподалеку от ДК «Строитель». Почерк тот же самый – избит, скончался от похожей травмы – перелом хрящей гортани.
   Для правоохранительных органов большая неприятность – два однотипных убийства. Если неведомого убийцу не остановить, жди еще трупы и тогда городские газеты заговорят о серийном убийце в Автозаводском районе.
   Однако во втором случае информации было намного больше. Убитый, Владимир Шадрин, проживал вместе с подругой около пяти лет, временно не работал. В тот день выпивали, вышел на улицу покурить. Стоит, курит, свежим воздухом наслаждается, отличное настроение. Видит, паренек идет, малолетка, грустный, озабоченный какой-то.
   – Что, малыш, грустишь, пойдем ко мне, посидим, выпьем, – предложил Шадрин. Когда было хорошее настроение, он, наверное, хотел, чтобы и весь мир радовался вместе с ним.
   Завел незнакомого паренька себе в дом, угостил его хорошенько, тут подошла сожительница вместе с подругой.
   Женщины послали Владимира и Сергея, так звали молоденького паренька, еще за бутылкой. Мелких денег не было и Владимиру сунули пятисотку.
   Они ушли. Было часов восемь вечера. С тех пор живым Шадрина не видели.
   Начинается поиск Сергея. Свидетель он или убийца, покажет время. Тем временем оперативники отрабатывают тот самый 43 квартал. Идут нескончаемые опросы жильцов.
   Проходит информация, что некий паренек в пивных этого квартала хвастается знакомым и незнакомым, как он «мочил» мужиков. Происходит нечто невероятное – убийца мало того, что убивает в одном и том же месте, да еще в двух шагах от места преступления потом пьет водку и во всеуслышание объявляет о своих зверствах!
   Ситуация прояснилась, когда Сергей Черемисов был арестован. Брали его в деревеньке под Бором, куда он сбежал, когда понял, что слишком разболтался.
   В прокуратуре ждали взрослого тренированного мужчину, владеющего приемами рукопашного боя, а под утро привели шестнадцатилетнего мальчишку!
   Стали спрашивать мальчика, и мальчик не отпирался, просто, буднично стал рассказывать, что в квартире они немного повздорили с Володей, это его разозлило…
   «Когда (купив бутылку водки) стали возвращаться к дому, он повалил Шадрина на землю возле трамвайной линии, тот упал. Стал бить его преимущественно руками, присев возле него. Шадрин пытался раза два ударить его кулаком по лицу. Но это еще больше его разозлило, и он продолжал бить Шадрина. Когда увидел, что Шадрин стал синеть, понял, что убил его. После этого нашел у него в карманах брюк 20 рублей, взял бутылку водки, стянул с него кофту и ушел…».
   Это об обстоятельствах второго убийства.

   Действительно странный мальчик. Образование пять классов. Сидел за партой, сидел… потом надоело. Пришел домой и честно маме сказал – я не понимаю, что на уроках говорят. Я лучше дома посижу.
   И странная у него мама. Разрешила сыночку сидеть дома. Нет, Черемисов не из бомжовской семьи. Приличные родители, простые рабочие на автозаводе. Отец недавно ушел из семьи, но отношения с сыном поддерживал.

   Если человек не стремится к свету, он падает в тьму. Сережа дома скучал. И пил, пил и пил. По заключении судебно-наркологической экспертизы Черемисов страдает алкоголизмом первой стадии (!) и в свои шестнадцать уже нуждается в принудительном лечении.
   Тяжело было следователю с ним. Каждое слово приходилось вытягивать из него, и не потому, что что-то скрывал. Говорить не умел. Туп, как пробка. Да… нет… ну, бил, а че он мне денег не давал…
   – Это тот самый случай, когда видишь, как необходима наша работа, – рассказывала Татьяна Гурьянова, старший помощник прокурора Автозаводского района. – Меня, как следователя, поражала позиция матери убийцы. Другие мамы при следователе хотя бы показуху устраивают, причитают – зачем, сыночек, ты это сделал… Сережина мама винила во всем пострадавших – сказали Нехлюдову, дай денег, надо было дать, сам во всем виноват… И Шадрин не прав, зачем он Сережу обидел?
   Она была права, Сережу обижать не следовало. Сережа, избив свою жертву, отходил от нее на шаг и бил ногой по горлу. Он знал, что удар этот смертелен.
   Десять лет дал Сереже областной суд. Несовершеннолетний, больше нельзя.

Алая роза смерти

   В заснеженном поселке Ревезень Перевозского района с 27 на 28 декабря 1998 года в доме Кудряшовых было совершено двойное убийство. Смерть приняли хозяева, муж и жена, Иван и Галина.
   Сам хозяин, здоровенный мужик ростом под сто восемьдесят лежал целехонек и невредим, лишь левый глаз его был налит кровью. Зато над супругой его поиздевались – голова ее была изрублена на тонкие мелкие пласты, скрученные как распустившаяся роза…

   Уже на следующий день, утром в 9.00 на оперативном совещании у начальника второго «убойного» отделения ГУВД в помощь Перевозскому РУВД был откомандирован один лучших оперативников по раскрытию умышленных убийств капитан милиции Иван Березин, в чьей зоне ответственности и находился этот самый злополучный поселок Ревезень. От областной прокуратуры, как и водится в случае убийства двух или более лиц, был направлен прокурор-криминалист Алексей Шаров.
   В районной прокуратуре их ввели в курс дела. На руках у следствия уже было заключение судмедэксперта Красавина. Причина смерти Кудряшова – сильный удар в область головы, точнее, в глазную впадину. Смерть Галины наступила от множественных ударов острого с тонким лезвием топора.
   Осмотрели место происшествия. Добротный дом, приличный двор, хозяйственные постройки – хозяева все делали на совесть, надеясь на долгую счастливую жизнь.
   Личность убитого была известна правоохранительным органам – ранее судим за убийство, и круг его криминальных знакомых мог бы вывести на интересную информацию. Тем более, что по способу совершения преступления легко было догадаться, среди кого искать убийц. Конечно же среди ранее судимых, конечно же среди тех, у кого неплохо поставлен удар – десантники, боксеры, каратисты.

   Обычно заключения судмедэкспертов пишутся с крайней осторожностью – смерть могла наступить от такой-то причины (а могла и не наступить от этой причины) … не исключена вероятность… в общем, формулировки очень обтекаемы. В этом случае было проще – удар в глаз одному, топориком по голове другой.
   Ну, все поехали. Месяц шла в районе напряженная работа. У всех ранее судимых изымались топоры, разыскивались умельцы по разделыванию мяса, благо что неподалеку находится целый конно-племенной завод. Топоры в районную прокуратуру приносили ящиками. По спискам, затребованным из райвоенкомата, поднимали десантуру, отслуживших в спецназе, воевавших в горячих точках. Убийца был пареньком серьезным – одним ударом в глаз лишил жизни здоровенного, матерого мужика. Ведь на теле покойного Кудряшова не было найдено ни кровоподтеков, ни царапин, свидетельствовавших бы о борьбе, какой-то самообороне. Перетрясли все секции единоборств, спортсменов – безрезультатно.
   И хотя предварительной информации было, казалось, предостаточно, расследование зашло в тупик. Недаром в шутливой памятке «убойщиков» написано кратко, но емко – старый труп лучше новых двух.

   В январе 1999 года из Выксы поступает трагическое сообщение. При разбойном нападении на минимаркет убит сотрудник милиции. Преступник, вооруженный обрезом ружья шестнадцатого калибра, ворвался в киоск, продавец успела нажать кнопку вызова вневедомственной охраны. Машина с милиционерами прибыла быстро, но один из сотрудников получил смертельный заряд дроби в упор. Район происшествия был блокирован, убийца задержан. Но одна интересная деталь заинтересовала оперов. Задержанный, Борис Анохин оказался жителем Перевозского района, в прошлом судимый за тяжкое преступление. В Выксу выехал начальник криминальной милиции Перевоза Александр Муравьев. Проверить на причастность к убийству Кудряшовых.
   И прямо с порога бросает задержанному – ты, что хулиганишь? Здесь завалил, у нас двоих завалил.
   Тот «поплыл», начал простодушно рассказывать, что да, застрелил, дескать, супругов из обреза…
   Анохина слушали, но ему не верили. Какой обрез, мужик, ты чего горбатого лепишь? В Перевозе топориком ты работал, топориком.
   Нет, говорит, из ружья стрелял.
   И тогда задержанного отрабатывают по полной программе. Отправляют спецконвоем в СИЗО Нижнего Новгорода, вновь к работе подключается второй «убойный» отдел, капитан Березин в камере один на один с Анохиным. Несколько лет работы с убийцами делают из офицера милиции такой детектор лжи, что рядом с ним любая новейшая машина проигрывает в определении – уходит человек от истины или говорит одну только правду.
   Вывод был ошеломительным – Анохин действительно расстрелял супругов Кудряшовых из обреза. На совещании в областной прокуратуре мнения по ходу следствия разделились. Судмедэксперт имеет тридцатилетний стаж работы, и сомневаться в его заключении нет основания. Но с другой стороны в показаниях убийцы все сходится – не лжет.
   И тогда было выдано разрешение на эксгумацию обоих жертв. Долбили ломами мерзлый грунт, вытаскивали еще не тронутые порчей гробы…

   Да, потом тот же эксперт обнаружил в мозговом веществе Кудряшова обломки пули, пороховые частицы на теле его жены… Это потом, а пока вернемся в те предновогодние дни, ставшие последними для двух жителей поселка Ревезень.
   Они не были праздничными для Кудряшовых. Два дня назад умер их младший сын. Погиб от передозировки наркотиков. И тут как снег на голову сваливается знакомый, Анохин. Только что откинулся с зоны, пришел, просил поддержки в криминальном мире, хотел, чтобы Иван достал ему «волыну», то есть оружие. Видно, серьезно мужичок хотел устроиться на свободе. Обрез ему Кудряшов достал. Но в тот день ему было явно не до друзей, они повздорили… Обрез между тем лежал на столе. За него и схватился Анохин. В стволе был вставыш под мелкокалиберный патрон на 5,45 мм. При выстреле пуля угодила в краешек глаза и попала в мозг. Смерть была мгновенной.
   Анохин выбрасывает вкладыш, вбивает в ствол патрон на шестнадцать и направляет в лицо хозяйке:
   – Бабки где прячете? Золотишко?
   Ловко застегнул на запястьях наручники, повел по квартире – показывай, мол…

   Женщина стала умолять его:
   – Денег нет, все ушли на похороны сына.
   Затем уже с полного отчаяния пригрозила, что друзья мужа расправятся с ним за такое злодейство. А впрочем, чтобы она там ни говорила, в живых Галину Анохин оставлять не собирался. Он действительно боялся дружков Ивана, – тот на зоне был бригадиром, – знали его и в Нижнем…
   Он выстрелил ей в голову. Стрелял с пояса. Разлетевшись, дробь причудливым образом рассекла череп несчастной так, что впоследствии только «тонким лезвием топора» можно было и объяснить эти страшные раны.

   Признания убийцы, повторное заключение судмедэксперта, кропотливый труд оперативников и следователей прокуратуры легли в основу обвинительного заключения – убийца трех человек приговорен областным судом к значительному сроку заключения.

Смертельная инъекция

   2 марта 1999 года в четыре часа пополудни в дежурную часть Советского РУВД поступило сообщение о том, что в частном доме по улице Разаева обнаружен труп Румянцевой Анастасии Николаевны, 1912 года рождения. При визуальном осмотре признаков насильственной смерти не обнаружено, при вскрытии судмедэксперты ахнули: по бедной бабушке словно трактор проехал – черепно-мозговая травма, массивные переломы ребер… читать жутко заключение медиков.
   По указанному в донесении адресу немедленно выехала оперативно-следственная группа во главе со следователем Советской прокуратуры Оксаной Климиной.
   В доме несколько чистых опрятных комнат, заплаканная женщина сорока с лишним лет, невестка погибшей Рукавишникова Татьяна. Работала она официанткой в одном из нижегородских кафе, со свекровью под одной крышей проживала лет семь, ухаживала за ней, так как Анастасия Николаевна была инвалидом, самостоятельно не передвигалась. Со слов невестки выходило, что дома она не ночевала, а когда вернулась, то увидела свекровь лежащей в коридоре уже мертвой.
   Начался осмотр места происшествия: из помойного ведра были извлечены четыре шприца, перепачканные кровью, кровь была найдена на постельном белье. Для непосвященного в тайны следственной практики было довольно трудно догадаться, что в действительности произошло. И тут, видимо, по характеру вопросов следователя и «оперов» Рукавишникова поняла, что не верят ей, и неожиданно для самой себя с испугом сказала:
   – Это я грех на душу взяла.
   И простодушно стала рассказывать невероятную историю, будто бы она попросила свою подругу убить свекровь, так как сама не может поднять на нее руку; будто бы подруга согласилась помочь и рекомендовала в качестве киллера собственную дочь, строителя-высотника из автосервиса ГАЗа. Та легко, всего за тысячу рублей согласилась на убийство и по совету заказчицы сделала смертельную инъекцию парализованной бабушке.

   Бред какой-то! Как из плохого кино. Если все так, то кто-же тогда перемолотил старушке все кости?
   К вечеру был задержан весь круг лиц, находившихся с вечера 3 марта в доме по улице Разаева. Сама Рукавишникова, строитель Строкина, ее мать и Климычева, их общая знакомая.
   Тетки, в общем, долго не запирались, и подозреваемые, и свидетели рассказали, как убивали бабушку Анастасию. Впоследствии, их показания, подкрепленные многочисленными экспертизами, и легли в основу обвинительного заключения. А само преступление вошло кошмарной страницей в уголовную летопись нашего времени.

   Жизнь у Рукавишниковой Татьяны не сложилась, это уж точно. Милая, обходительная, приятная в общении официантка в молодости потеряла мужа. Тот долго мучился сердцем, а незадолго до смерти его парализовало. Был такой период, когда Татьяна ухаживала за двумя лежачими больными – мужем и свекровью. Затем осталась в доме одна со свекровью. У той уже старческое слабоумие, но на язычок была вредной, скандалы через день. Все выговаривала, все учила, как жить. Татьяна стала выпивать. Нет, человеческий облик не потеряла, не опустилась, но без винца уже не могла жить.
   Любому терпенью приходит конец. И в то злосчастное мартовское утро она встретила на улице Строкину, которая торговала рядом с остановкой возле автопарка на улице Республиканской. Раньше она ее не знала, но, видимо, так нуждалась в душевном сочувствии, что разговорилась с ней и пригласила к себе выпить бутылочку «Анапы».
   За стопкой вина поведала о своей несчастной жизни, да и что было рассказывать, когда новая подружка и сама все увидела. И уже потом, когда они переместились в дом Строкиной, Татьяна призналась, что сил никаких нет терпеть свекровь, убила бы ее, да рука не поднимается. Вот если бы кто укольчик смертельный сделал бабушке, чтобы та тихо и спокойно ушла на Небо.
   Видимо, мысль об этом зрела давно, раз Рукавишникова уже и способ придумала! И где-то в кино подсмотрела, благо сейчас по телевизору 1001 способ, как отправить на тот свет, продемонстрируют.
   И так разжалобила новую подружку, что Строкина и говорит: «Давай мою дочь попросим это сделать, а ты ей заплатишь».
   Поговорили с самой Ольгой Строкиной. Сошлись на сумме в 1000 рублей. Может, кому-то эта сумма покажется и маленькой, но речь ведь шла о престарелой женщине.
   – Сделаем, – пообещала Ольга, – а лекарства у тебя есть?
   – Полный холодильник, – ответила Татьяна.
   На том и порешили. И в тот же день, к семи часам вечера, вышеназванной компанией и вернулись в дом к приговоренной.
   Сели на кухне, выпили. Пора браться за дело. Если бы не смерть человека, то можно было бы посмеяться над наивностью убийц. Они и понятия не имели, какое лекарство, куда вводить, чтобы умертвить человека. По телевизору ведь не все показывают.
   Взяли перицитам в ампулах, набрали в шприцы, киллерша склонилась над бабушкой – сейчас сделаем укольчик, и тебе легче станет. Сделала четыре укола и вернулась к столу. Выпивают, ждут, когда Танина свекровь скончается.
   Через полчаса заходят к ней, а бабушка сидит на кровати, розовая, вся похорошела.
   – Ты как себя чувствуешь? – ошарашенно спросила «медсестра».
   – Ой, спасибо, доченька, лучше мне!
   – Ах, тебе лучше!? – разъярилась «доченька» и давай молотить несознательную бабушку кулаками. А дальше началась кровавая вакханалия. Описание нанесенных травм в обвинительном заключении заняло 11 строк! Когда устала бить, залезла на старушку, стала душить руками, затем по совету Рукавишниковой надела на голову жертвы целлофановый пакет (тоже ведь приемчик из кино).
   Свою тысячу рублей Строкина отработала – Анастасия Николаевна умерла.

   Не поймешь, чего в поведении убийц было больше – наивности или обыкновенной тупости. Наутро Рукавишникова побежала к соседям – у меня бабушка скончалась, помогите обмыть. Из показаний соседки Микуловой: «Я увидела, что Румянцева лежит на своей кровати раздетая, чуть прикрыта одеялом. Все лицо было темно-синее, в кровоподтеках и ссадинах».
   – Что-то она у тебя больно синяя, – выразила сомнение соседка.
   – Упала с крыльца и ударилась, – быстро ответила Рукавишникова, но соседка, заподозрив неладное, ушла.
   Приехал внук. Татьяна предложила ему, давай похороним бабушку на кладбище возле церкви, в морг возить не будем.
   – Да что-то она у тебя вся синяя, – сказал внук. Он увидел, что все лицо Румянцевой «представляет один большой синяк, и было ощущение, что у нее сломана челюсть».
   Бабушку повезли в морг. Что произошло дальше, вы знаете. Следствие, суд. Рукавишинкова и Строкина были приговорены к восьми и девяти годам лишения свободы соответственно.

«Рыцари» конца ХХ века

   Кардинал Ришелье запретил дуэли, но их количество не уменьшилось. У мужчин забрали кинжалы и шпаги, но для них слова «честь», «достоинство» не потеряли своего значения. Количество оскорблений тоже не уменьшилось. Хамят на каждом шагу. То кто-нибудь в «маршрутке» на ногу наступит, то пьяный матом обложит, то сосед оскорбит. Рука автоматически тянется к поясу, но шпаги там нет, и честь приходится защищать подручными средствами.
   А если дело посерьезней, чем пьяные матюги? А если, не дай Бог, поиздевались над вашей девушкой или женой? Лично вы что предпримете – дадите пощечину, побежите к участковому для составления протокола или с горя напьетесь?
   Серьезная проблема. И, судя по уголовным делам, количество смертельных поединков не уменьшается.

   Василия Бажова тяжело оскорбили. Какой-то пьяный идиот высунулся из окна и матом обложил его жену.
   – Где это было? – спросил он.
   Марина рассказала, что это случилось не в первый раз, раньше она просто молчала, не говорила, чтобы его не заводить, но уже надоело. А матом кроет дружок ее двоюродного брата.
   На то и муж, чтобы защитить свою жену. Василий оделся:
   – Пойдем, покажешь, в какой квартире.
   Подошли к подъезду, он попросил ее остаться, сам поднялся наверх. Порыв-то был благим: поговорить с обидчиком, заставить принести извинения. Никакого криминала.
   Но в той квартире его ждал «сюрприз». Обидчик был не один. С ним еще двое крепких пареньков. Все пьяные.
   Дверь открыл Игорь Сухов.
   – Ты че пришел?
   – Поговорить надо. Это ты мою жену доставал?
   Пошел между ними мужской разговор. Прошли в комнаты. А там суховские дружки. Они не поняли такой наглости – какой-то мужик заваливает, начинает какие-то разборки вести. Один из них, по кличке Локоть, занервничал.
   – Слушай, Игорек, кто он вообще такой? Может, завалим его, а?
   Давая понять, что не шутит, вытащил из-под дивана топор.
   Дело приняло серьезный поворот. Топора Василий не ожидал. Но и идти на попятную не собирался. Смелости ему всегда хватало. К тому же внизу ждала жена. Что он ей скажет, как посмотрит ей в глаза, если убежит?
   Локоть, поигрывая топориком, продолжал ходить вокруг, то ли в шутку, то ли всерьез предлагал:
   – Игорек, нечего с ним говорить, отойди, я валить его буду.
   Марина не выдержала, знала самолюбивый характер мужа, испугалась, что может случится страшное, и побежала по ступенькам вверх.
   Обошлось. Бажова вытолкнули из квартиры, следом вышел Игорь:
   – Ну, извини, перепутал твою жену с другой девчонкой. Ладно, забудем.
   Локоть еще из квартиры орал что-то, но его никто не слушал.
   Супруги ушли. Казалось, справедливость восторжествовала, извинения, хотя и сквозь зубы, были принесены. Но простить то, что минуту назад какой-то наглец хотел убить его, угрожал, поносил всякими словами, Василий не смог.

   Проводив Марину до дома, он бросился к своим товарищам, которые гуляли на квартире одного из них.
   – Мужики, на меня наезжают, – сообщил он и рассказал, как было дело: в квартире Локоть с топором, еще двое, говорил, что такие вещи без ответа оставлять нельзя.
   Мужики переглянулись. Понятное дело, конечно, поддержим. Василий добавил, что разберется с Локтем сам, друзей попросил для подстраховки постоять в подъезде.
   Пошли. Тем временем стемнело, когда они добрались до места, была уже половина одиннадцатого вечера. Василий все время помнил, что обидчик вооружен, и поэтому забежал к тетке, жившей неподалеку, и прихватил молоток. На всякий случай.
   В квартире на Мончегорской уже укладывались спать. Сухов с подружкой ушли в спальню, его друзья улеглись на диване.
   То, что затем произошло, мало напоминало благородную дуэль. Скорее всего, налет одной банды на другую. Дверь открыл Игорь. Но сейчас не он был нужен Бажову. Василий оттолкнул его, и «мушкетеры» ворвались в комнаты. Несколькими ударами в лицо Локтя разбудили, он приподнялся и тут же получил два сильнейших удара молотком по голове. Обливаясь кровью, Локоть упал. С криком выскочила подружка Сухова, ее втолкнули обратно.
   Завязалась общая драка. В темноте кто, кого, за что – уже неважно, только успевай уворачиваться. Бились в тесноте малогабаритной квартиры насмерть. В прямом смысле. Ожесточенная схватка продолжалась всего пятнадцать-двадцать минут. «Мушкетеры» одержали полную победу. Поруганная честь была восстановлена. Один из обидчиков лежал на диване с расколотым черепом, второй в луже крови умирал на полу.
   Выбрались на улицу. По дороге выбросили молоток и разошлись по домам.
   Василий в восторг от своей победы не пришел. По показаниям свидетелей, он вернулся домой в подавленном состоянии. На следующий день за ним приедет милицейский «воронок», и в РУВД он напишет явку с повинной.
   Через полчаса после побоища в квартире на Мончегорской уже было полно народу – милиция, следователи, врачи скорой помощи. Когда Сухова стали перевязывать, он скончался. Второго пострадавшего повезли на операционный стол – ушиб головного мозга, вдавленный оскольчатый перелом костей свода черепа.
   Что ж, времена для дуэлянтов прошли, теперь они не празднуют победу где-нибудь в трактирчике, а сидят в камере следственного изолятора.

Проститутки

   – Когда я резал, не мог остановиться, поскольку от этого получал наслаждение, – сказал на допросе Николай Савельев, несостоявшийся убийца, в июле 1999 года едва не отправивший на тот свет двух молодых женщин-проституток с улицы Горького. Одну из них спасли врачи ГИТО, вторую врачи первой городской клинической больницы.

   Две взрослые, умные серьезные девочки, самостоятельные, студентки коммерческих вузов, упорно штудирующие английский язык, Вероника и Светлана остро нуждались в деньгах. Светлана была замужем, воспитывала дочь, на семье повисли долги; Веронике необходимо было оплачивать свое обучение… да мало ли по каким причинам людям нужны деньги. Нужны, и все.
   Решили заняться проституцией. Сняли квартиру, стали давать объявление по нижегородским газетам. Будущие экономисты рассчитали, что если просто предлагать то, чем природа наградила, то конкуренток у них хоть отбавляй. Стали рассчитывать коньюктуру рынка, перебрали все человеческие пороки и остановились на садомазохизме. Поработали на компьютере, отыскали в сети «Интернет» пособие для шлюх, которые практикуют подобное… – все по науке, не вот тебе, хлопнуть стакан вина и отдаться под забором клиенту. Уровень!
   Изучили теорию, приобрели садомазохисткий инвентарь – плетки, ремни, ошейники, всякие спецприспособления и приступили к работе. Клиент пошел – чиновники, директора, люди пожилые, ослабленные, для того, чтобы им возбудиться, как раз и требовались всякие пикантные штучки. Труд тяжелый, нужно было умело использовать боль, чтобы вызвать у пресыщенного старичка сексуальную прыть семнадцатилетнего юнца, зато и оплачивался неплохо. Клиенты были серьезными, платежеспособными, постоянными и не хулиганили.
   Под крышей ни у кого не были. Только братва вычисляла девиц, пыталась «законторить», как они тут же меняли дислокацию.

   Коля Савельев, частный строитель двадцати семи лет, обожал свою жену. Сам был из очень порядочной семьи, любил маму, младшую сестру; отец инвалид, Коля видел, как мать самоотверженно ухаживает за ним. В порядочности и честности женщин не сомневался. Жену носил на руках, пылинки сдувал. А не дай Бог, если кто случайно заденет ее на улице, так мог и в драку полезть.
   На допросе Савельев признался старшему следователю Нижегородского РУВД Ольге Остряковой, что потянулся к проституткам только потому, что с ними он мог делать в постели то, что не мог с женой. Правильно, жена для него была идолом, кумиром, на нее он молился и позволить с ней то, что позволительно с обычной женщиной, конечно не мог. Это одна точка зрения, другая… при проведении комплексной психолого-психиатрической экспертизы у парня нашли признаки психического расстройства в форме психопатии «мозаичного круга», хотя и признали вменяемым. Нам, обычным людям, это ни о чем не говорит. Мы обычно называем это «странностями», «чертовщинкой». О том, что действительно Савельев был странноватым пареньком, мы увидим по его поведению во время совершения преступления.

   24 июля 1999 года Николай позвонил по телефону, найдя его по газетному объявлению. Подругам понадобилось заработать побольше, вот они и отошли от обычной практики работы с постоянными клиентами и дали телефон снятой квартиры в газету. Эти умнички, будущий цвет российского бизнеса, страховались. Вначале назначали встречу с будущим клиентом на улице, чтобы определить, возникнут ли неприятности. Парень вроде бы ничего, высокий, статный, не бандит и не бомж. Была еще одна мера предосторожности – в сумочке Вероники был аэрозольный распылитель слезоточивого газа типа «Удар».
   Встретились на улице Горького у магазина «Интерсвет» в четыре часа пополудни – девочки работали днем, поскольку, извините, у Светланы муж, ребенок… Света удостоверились, что клиент приличный и лишь тогда повела на квартиру. Там уже была ее подруга Вероника.
   Савельев заплатил за час удовольствия и удовольствие это ему было оказано. Вероника в это время была на кухне, баловалась пивком.

   Неизвестно, что ожидал от приключения Николай, но удовольствие было сомнительным, половая близость его не удовлетворила. Света предложила заплатить еще за час, поскольку она получала деньги за время, а не за то, чтобы клиент испытал оргазм.
   А пока нагишом прошли на кухню, Савельев дал денег на пиво, девушки вызвали знакомого паренька Володю, который был все время на подхвате – бегал в киоск за разными мелочами, оказывал мелкие услуги.
   Вероника, тоже голышом – а вдруг клиент раскошелиться на двоих, пошла в комнату. Светлана мирно стала беседовать с Савельевым. А тому все интересно. Романтик вдруг столкнулся с откровенным цинизмом – то, к чему он относился с таким трепетом, здесь было выставлено на показ, на торг. И, по выражению проституток, он «полез в душу» – стал расспрашивать, а как вы до такой жизни докатились, как это вы можете… А душа у шлюх обычно нежная, ранимая, чтобы оправдать себя в занятии столь позорным ремеслом, они такое понавыдумывают: и что все женщины шлюхи, и что они приносят счастье мужчинам, которые со своими дурами-женами расслабиться не могут, договорятся до того, что они своим «передком» мир спасают…
   Вот когда Светлана до этой фразы дошла, что все женщины в душе шлюхи, Коля изменился в лице.
   – Все? – переспросил он. – И моя жена, и моя мать?
   – Конечно, все, – сгоряча высказалась Света.
   Савельев вышел из кухни на мгновение, вернулся и, держа что-то спрятанным в ладонях, попросил отвернуться.
   – У меня для тебя сюрприз, – торжественно сказал он.
   Та решила, что клиент растрогался и решил сделать маленький презент, отвернулась.
   – Зажмурь крепче глаза. Еще крепче.
   Савельев левой рукой взял ее за плечо и успел четыре раза всадить ей нож в спину, прежде чем Светлана поняла, что происходит. Боли от шока она не чувствовала, ей показалась «что он бьет ее кулаком. От неожиданности я развернулась к нему, увидела у него в руке нож и в этот момент он нанес мне еще один удар в левую сторону груди…».
   Она закричала, на помощь выскочила Вероника, которая столкнулась с Савельевым в коридоре. Ей досталось больше всего – около четырнадцати ножевых ранений. Бил ножом в лицо, в грудь, в живот, изрезал ей руки, которыми она пыталась прикрыться. По собственному признанию Савельева, он не мог остановиться, поскольку вдруг ощутил в себе наслаждение.
   Наконец, Вероника рухнула на пол. Савельев прошел в комнату, оделся, заглянул на кухню. Там, обливаясь кровью, Светлана набирала номер телефона своего мужа…
   Ничего не сказав, Савельев взял окровавленный нож и… вышел из квартиры. Как расскажет на следствии «я и не хотел никого убивать, хотя мог бы».

   Оперативники Нижегородского РУВД раскрыли преступление в две недели. При задержании Савельев был спокоен. Своему следователю он сказал:
   – Я вас ненавижу.
   – А меня то за что, – удивилась Острякова, – я просто веду твое дело.
   – Я все равно вас всех ненавижу.
   Серьезных отклонений в его психике не нашли, маньяком не признали. По окончании следствия Савельева направили в суд. За умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, в отношении двух лиц… романтика Савельева приговорили к пяти годам лишения свободы.
   Две его жертвы теперь начнут жить строгой праведной жизнью. Светлана и Вероника настолько напуганы, обезображены шрамами, что путь в проституцию им заказан.

Ссора

   Возможно, они даже любили друг друга. Он – Власов Сергей Александрович, сварщик, бездетный, мужик положительный, спокойный, работящий, она – Митина Марина Алексеевна, тоже бездетная, восемь лет назад потеряла своего единственного сына, работала электрообмотчицей на механическом заводе №1. До того черного для обоих дня, они вместе прожили около двух лет. Марина жила вместе с мамой и папой, там же поселился и Власов.
   Сошлись во всем. Сверстники, обоим под сорок, жили дружно, разве что когда выпьют, поссорятся, не без этого.
   А 25 мая 1996 года Сергея Александровича зарезали. У пивной, неподалеку от дома. Когда Марина открыла дверь, окровавленный Власов упал к ее ногам. Только успел прошептать, что рядом с пивнушкой получил удар ножом в грудь. Когда приехала «скорая помощь», он уже был мертв.
   На допросе у начальника I ГОМ Автозаводского РУВД Евгения Клушина безутешная Митина так искренне переживала свое горе, в ее глазах было столько отчаяния, что сердце опытнейшего «опера», который переловил сотни убийц, дрогнуло и даже он почти поверил Марине Алексеевне. И уже просто, чисто формально, так на всякий случай, применил нехитрый милицейский прием:
   – Ладно, хватит сказки рассказывать. Мы прекрасно знаем, что ты его зарезала…
   И тут Митина вскинула голову:
   – А вы докажите, что это я убивала!
   И Евгений Леонидович, еще без всяких доказательств, понял, что перед ним сидит «наш» человек.

   Пока Митина в милиции плела небылицы о бедном любовнике, который с четырьмя ножевыми ранениями в сердце дотащился от пивной до квартиры, старший следователь Автозаводской прокуратуры Валерий Павлов проводил предварительный осмотр трехкомнатной квартиры Митиных. Ни капли крови не было обнаружено ни в подъезде дома, ни в кабине лифта, ни на лестничной площадке, хотя кровотечение у пострадавшего было обильным. Зато крови, и сколько угодно, было на полу в застекленной лоджии, мазки окровавленных пальцев на косяке балконной двери.
   Престарелые родители Митиной стояли за родную дочь горой – сами ничего не видели, шума никакого не слышали, Марина никого не убивала.
   Опрашивать свидетелей у местных пивнушек не пришлось, когда Павлов с данными предварительного осмотра подъехал в I ГОМ, Митина уже давала признательные показания.
   Наши следователи уже привыкли к тому, что горожане убивают друг друга по поводу и без повода. Но в данном случае мотив убийства был просто потрясающим. Митина убила своего любимого сожителя только потому, что еще больше она любила свою работу!
   Но обо всем по порядку. Марину Алексеевну выпустили под подписку о невыезде. Ее возьмут под стражу в зале суда, а пока она приходит в прокуратуру и дает чистосердечные показания Валерию Павлову.
   «В воскресенье встали около восьми часов утра, позавтракали, прибрались в квартире, затем она пошла по магазинам. Пришла домой с двумя бутылками водки, так как в этот день ее рано умершему сыну исполнилось бы восемь лет и восемь месяцев. Помянули вместе с родителями, потом разошлись по комнатам и заснули. Проснулись часов в семь вечера. Сергей сказал, что у него болит голова и попросил денег еще на бутылку водки. Попросил по-хорошему, без скандала, ласково…».
   Свидетели потом в один голос говорили следователю, что Власов таким и был «по характеру спокойный, молчаливый и тихий». Не ругался, и любил свою Марину.
   Он взял деньги и пошел в магазин. Она в это время приготовила салат, пожарила печенки. Выпили.
   «Я ему сказала, что если он допьет всю бутылку, то завтра на работу пойдет с больной головой. Он не послушался. Я убрала со стола, помыла посуду и села смотреть телевизор. Сергей в это время находился на лоджии».
   Еще за пять минут до кровавой драмы никто из ее участников и не предполагал, что один умрет, второй станет убийцей! Мирная семейная идиллия…
   Митина работала электрообмотчицей и часто брала заказы на дом. На лоджии стоял стол, шкафчик с инструментами. На столе находился двигатель от стиральной машинки, у которого обмотка была закончена и вложена в корпус. Оставалось только собрать его.
   «Власов был на лоджии и спросил, будет ли она делать двигатель? Я ответила, что на улице уже темно, работа тонкая, а при свете работать тяжело. Он взял нож с черной рукояткой и сказал, что сейчас всю обмотку перережет…».
   Шутил ли Власов, на нервах ли Марины хотел поиграть, неизвестно. Митина вскочила как ошпаренная и с руганью бросилась на лоджию.
   – Ты что, чокнулся? Я в этот двигатель столько труда вложила!
   Героическая женщина даже руку подставила под нож, которым Власов размахивал над обмоткой. И порезалась. Да тут еще он смахнул со стола этот движок, и вся ее кропотливая работа полетела на пол. У другой женщины это сошло бы с рук. Другая подумала бы, что мужик перепил, хулиганить стал, да еще как-то по ребячьи. У другой, но только не у Митиной.
   Марина врезала ему раз, другой, стала его пинать. «Ударила его из-за злости, за то, что бил ее, обзывал, оскорблял, двигатель хотел испортить. Все это у меня накопилось, и я ударила его ножом».
   Быстро у нее накопилось, если учесть, что всего лишь за несколько минут до этого в комнате царила мирная тишина. Выхватила из рук Сергея нож и четыре раза всадила ему нож в область сердца, и ни разу не промахнулась. Била с такой остервенелой силой, что лезвие по ходу раневого отверстия сломало ребро.
   «Ударила из-за того, что Власов вывел меня из терпения, он ударил рукой по двигателю и двигатель поехал по столу, а ей было жалко свою работу, так как обмотка могла ободраться и все нужно было бы начинать сначала. Да еще руку порезал и стал обзываться».
   Это она так терпеливо поясняла следователю, почему ей пришлось убивать своего мужика. И все никак не могла понять, почему следователь не сочувствует ей! Наверное, сам никогда не перематывал двигатель.
   В себя Марина пришла, когда Сергей стал оседать и захрипел. Она обхватил его руками, с трудом перетащила обмякшее тело через порог в комнату и положила на пол. Крикнула отцу:
   – Папа, Сережа умирает!
   Тот выбежал из своей комнаты:
   – Дура, что ты наделала?!
   Вдвоем перетащили умирающего в ванную, там Марина стала промывать ему грудь, пыталась перевязать. Отец положил ему под голову подушку, Сергей открыл глаза, еще успел сказать:
   – Отец, мне плохо, вызови скорую…
   И умер.
   На суде Митина Мария Алексеевна, 1958 года рождения, была приговорена к шести годам заключения. Лишь один раз на следствии она призналась:
   – У меня двойная боль. Одна за то, что придется сидеть, и вторая за то, что потеряла Сережу.

Убийцы

   Светлым весенним деньком трое молодых людей пили водочку в Автозаводском парке. День был по-настоящему светлым – 8 марта. Праздник весны и женской красоты. Отметить этот день хотелось по-хорошему. Подарить любимым девушкам цветы, посидеть с ними за бутылочкой винца, в общем, порадовать нашу вторую и лучшую половину человечества.
   Молодых людей звали Юра, Игорь и Валентин. Одному пятнадцать лет, второму – семнадцать, третьему – двадцать. И заправилой в их компании был Юрий Геращенко. Выглядел он намного старше своих пятнадцати – рослый, широкоплечий, бывший спортсмен. Красивый, дерзкий, самоуверенный. Ну, а Валентин Кузнецов тот вообще настоящий волжский богатырь. Косая сажень в плечах. Служил охранником в ОВО.
   Выпивали они, закусывали, праздничный вечер планировали. Как бы своих девчонок поздравить. Но, как всегда, маленькая закавыка – денег маловато. Юра у своих родителей выпросил, больше не дадут. Об Игоре говорить нечего – у него дома сплошная нищета, у Валентина тоже голяк.
   В таких раздумьях вернулись к своему дому. Выпили в подъезде еще одну бутылочку, Игорька сморило, он тут же на ступеньках уснул. А тут вышли любимые девушки. И смотрят с укоризной: что-то, мальчики, праздника не ощущается.
   Мальчики переглянулись.
   – Сейчас все будет, – пообещали они и двинулись в сторону перекрестка улицы Краснодонцев и проспекта Кирова. Шел седьмой час вечера.
   Пошли вдвоем – Юра и Валентин. Рослые, крепкие ребята, накаченные алкоголем. Папа с мамой денег не дали, придется самим зарабатывать. У киосков на том перекрестке полно пьяных мужичков, может, у кого-нибудь в кармане лишний «полтинник» завалялся?
   Подошли к одному, попросили по-хорошему – поделись «бабками», праздник срывается. Мужик попался скупой, денег не дал. Тогда ребята подхватили его и завели за ближайший дом.
   Первый же удар в голову свалил его на землю. Приподняли за шиворот:
   – Бабки гони!

   Тот медленно приподнял забрызганное кровью лицо, открыл глаза и, усмехнувшись, плюнул Валентину в лицо. Взбесившись, наш богатырь с правой так влепил несчастному, что тот, глухо стукнувшись затылком о стену дома, стал медленно оседать. Валентин добавил ему еще два раза ногой в живот. Жертву с черепно-мозговой травмой найдут позже, и нейрохирурги из сороковой больницы еле спасут ему жизнь, но он на всю жизнь останется инвалидом.
   Обыскали, в карманах нашли лишь двухрублевую зажигалку.
   Вот с таким трофеем, обозленные, они и вернулись к девочкам. Те послушно ждали их в подъезде.
   – Обули одного, да он, гад, без бабок оказался, – раздраженно сказал Юра, – придется еще раз идти.
   Игорек проспался и теперь присоединился к друзьям.
   Молодые, попробовавшие вкус первой крови волки, разъяренные первой неудачей, вышли на свою страшную охоту. Еще одного пьяненького мужичка они приметили у трамвайного кольца на улице Строкина. Поехали за ним, но на 52 квартале потеряли из виду. Тогда вернулись на тот же перекресток, с которого и начали. Теперь никаких упрашиваний.
   Юра подлетел к намеченной жертве и со всей силы ударил мужчину по голове. Тот как подкошенный рухнул на асфальт, Игорь и Валентин подхватили его под руки и потащили за угол дома. Там, на краю заплеванного тротуара ему и предстояло умереть мучительной смертью.
   Сняли куртку, вытряхнули все карманы – ничего. Ни копейки! Второй облом за вечер! И ребята отвели на нем душу: били ногами, стараясь попасть в голову, прыгали на нем. Они в буквальном смысле этого слова размозжили ему череп, сломали шейные позвонки. Уходя, Валентин споткнулся о руку мертвеца, и это привело его в такую ярость, что он снова принялся пинать безжизненное тело.

   Когда вернулись к дому, девочки уже разошлись. Праздник был безнадежно испорчен. Пошли по домам и друзья. Поужинать, пожелать папе с мамой спокойной ночи, тайком отстирать одежду от крови.
   Один Геращенко не успокоился. Неудачи больно задели его обостренное самолюбие. Не может быть такого, чтобы он не смог кого-нибудь «обуть»! Плотно поужинав, он вышел на улицу. Домой живым он больше не вернется.

   Постучал к Игорю, но тот уже спал. Тогда Юра решил пойти один.
   И вновь тот же перекресток. И вновь у киоска стоит, качаясь, какой-то пьяненький.
   «В третий раз должно повезти», – подумал Геращенко и пошел к нему, вынимая кулаки из карманов.
   Дальнейший ход событий в точности восстановить не предоставляется возможным. Свидетели видели, как выбежала из киоска пьяная баба, как она размахивала ножом, защищая своего кавалера от нападения пятнадцатилетнего убийцы. Достоверно известно одно – баба не промахнулась. Всадила нож точно в сердце Геращенко. Смертельно раненный, он успел перебежать дорогу и упал на обочине. Скончался Юра по дороге в больницу в машине «Скорой помощи».
   За свои пятнадцать он успел прожить жизнь, которая и не снилась иному старику. Подавал большие надежды в спорте, был любимцем в семье, привлекался к уголовной ответственности в связи с попыткой изнасилования, грабил, убивал и был сам убит.
   Когда Кузнецова арестовали, он признался во всем. Послушно рассказывал и показывал на местах преступления под объективом видеокамеры. Но затем его взялись защищать два опытных адвоката. Линия защиты строилась на одном – убивал убитый Геращенко. Валили все на мертвого. Ему, дескать, все равно. А его старшие друзья, мол, только хватали садиста за руки и просили бить помягче и понежней.
   Валентин изменил показания – никого не трогал, дал только пощечину и все. Оперативники смотрели на здоровенные кулачищи Кузнецова и иронично улыбались. Одной такой «пощечиной» он мог свалить быка. «Как же твое признание?» – спрашивали его. И Валя отвечал: «При задержании я испытал большое нервное потрясение, поэтому и оговорил себя». То есть, когда он крушил черепа направо и налево, то чувствовал себя превосходно, но как только грубые оперативники подняли его с теплой постели и защелкнули наручники на его запястьях, так сразу нервишки сдали.
   Момент истины наступил в кабинете Боровкова, прокурора Автозаводского района. Александр Павлович выяснил у Кузнецова, что жалоб на следствие у него нет, недозволенных методов к нему не применяли, и потом просто, по-человечески спросил:
   – Валя, скажи честно, ты бил?
   И, сам не зная почему, Кузнецов, отвернувшись, ответил:
   – Бил.
   Признание признанием, а то, что в убийстве принимали участие все трое, было доказано и экспертизами, в том числе и такой сложной, которая определила наличие ворсинок ткани потерпевших на одеждах ребят.
   На дорогих адвокатов у матери Игоря Воронцова денег не нашлось. Он и не запирался. По мнению следователя Романа Нестерука, у него, единственного, нашлось мужество честно взглянуть на ужас содеянного.
   Суд приговорил Кузнецова к четырнадцати годам заключения, Воронцова к десяти. Женщина-убийца в розыске.

Драма на улице Коминтерна

   К материалам уголовного дела из прокуратуры Московского района нельзя добавить ни единого слова. Перед вами подлинный документ с рабочего стола следователя Сергея Куландина. Тщательность, с которой он восстановил все детали происшедшей драмы, провел допросы потерпевших и свидетелей, позволила нам привести дословно выдержки из следственных материалов.

   Дело №73593 по обвинению Короленко Виктора Николаевича в совершении преступления, предусмотренного ст. 105 ч. 1 УК РФ.
   Настоящее уголовное дело возбуждено по факту обнаружения 11.07.98 года в доме по улице Коминтерна трупа гражданки Короленко Татьяны с признаками насильственной смерти.
   Из заключения судебно-медицинских экспертиз:
   «Смерть Короленко Т. В. наступила от аспирации крови, которая явилась следствием резаного повреждения в области шеи».
   «У обвиняемого Короленко В. Н. имелись: огнестрельное пулевое непроникающее ранение правой височной области головы и сотрясение головного мозга. Выстрел был произведен в упор».
   Из показаний обвиняемого Короленко:

   «В последние два года жена стала изменять мне с разными молодыми людьми. Причем, если вначале она хоть как-то пыталась скрыть свое аморальное поведение, то в последние несколько месяцев окончательно потеряла всякий стыд и открыто поддерживала интимные отношения с очередным дружком, которого зовут Владимиром. Я несколько раз встречался с ним и просил порвать их отношения. Владимир каждый раз давал такие обещания, но все продолжалось по-прежнему. Я очень любил свою жену, несмотря ни на что, и прикладывал все усилия, чтобы сохранить семью. Но из-за постоянных конфликтов, выяснений отношений нервы у меня были всегда на взводе. В конце концов мы решили в августе подать в суд на развод. О сложной ситуации в семье, изменах Татьяны знали родители, ее отец. За две недели до случившегося у меня возникли мысли о самоубийстве, потому что дальше терпеть измены жены было уже невозможно. Я специально для этой цели приготовил сигнальный револьвер, переделанный под патрон 5,6 мм.
   11 июля мы с утра съездили за грибами и вернулись домой около 13 часов. Под предлогом покупки сигарет жена ушла и больше не возвращалась. Я дважды ходил к ней на работу, в магазин, подозревая, что Татьяна ушла к любовнику – он работал там же, грузчиком. Но безрезультатно. В третий раз я пошел туда к шести вечера.
   Барашин Владимир, любовник Татьяны:
   «…подтверждаю, что в течение нескольких месяцев поддерживал интимные отношения с Татьяной Короленко. Пару раз муж приходил ко мне и настойчиво просил прекратить отношения с его женой. Я, в общем-то, готов был порвать с ней, но она почему-то вешалась мне на шею и все продолжалось по-старому.
   11 июля Татьяна пришла ко мне в магазин, мы выпили и целовались до тех пор, пока не появился супруг. Короленко был трезв, но взбешен. Таня заперлась в туалете, а мы вышли поговорить. Я посоветовал Виктору разобраться со своей женой. Затем все вместе пили в садике. Кто и зачем предложил пойти к Короленко домой, я не помню.
   Как только мы зашли к ним в квартиру, Виктор схватил топор и замахнулся на меня. Я вовремя подставил руку, и удар пришелся вскользь – лезвие топора прорезало ткань рубашки на груди и поранило левую руку. При желании Короленко мог ударить еще раз, но он не стал этого делать, он истошно кричал: «Уходите, а не то я убью ее!». Я понял, что Короленко под угрозой убийства жены добивается того, чтобы мы с другом ушли.
   Когда Короленко закрыл за нами дверь, мы стали звонить соседям и объяснять, что Виктор хочет убить свою жену».
   Из показаний Короленко:
   «После ухода ребят, мы с женой вышли на лоджию, закурили и стали разговаривать. Татьяна заявила, что все равно уйдет от меня. Я просил ее остаться. Постепенно мы перешли на крик, и жена стала оскорблять меня. Уже плохо понимая, что делаю, я схватил лежащий на подоконнике кухонный нож и пригрозил жене, что сейчас ее зарежу».
   Сосед, Краев В.:
   «Около половины девятого нам позвонили. Открыв дверь, я увидел двух незнакомых мужчин. Я догадался, что они вышли из квартиры Короленко, расположенной напротив. Дверь самой квартиры была открыта, в прихожей стоял Виктор и одной рукой прижимал к себе жену. В другой руке у него был кухонный нож с очень длинным лезвием, который Короленко приставил к шее жены. Татьяна крикнула мне: «Василий, не уходи, он меня зарежет!». Короленко спросил меня: «Почему мне жена изменяет?» Затем он попросил выгнать из тамбура этих ребят и закрыть за ними дверь.
   Я заверил, что ребята уже ушли и дверь за ними закрыта, прошел к ним в квартиру и стал уговаривать Виктора, чтобы он убрал нож и успокоился. Короленко действительно отвел нож от шеи жены, но продолжал держать ее за пояс. Татьяна стала просить прощения у мужа. Но потом обстановка стала накаляться, Виктор снова прижал нож к ее шее и повел на лоджию. После этого я пошел к себе».
   Из показаний обвиняемого Короленко:

   «После ухода соседа я снова привел Татьяну на лоджию и пытался уговорить ее остаться. Но Татьяна не желала меня слушать, снова стала оскорблять меня и заявила: «Ты можешь меня убить, но я все равно уйду!». Когда жена собралась выходить, я чисто механически ударил ее ножом по горлу. У Татьяны хлынула кровь, она упала на колени и стала твердить, что любит меня. Потом она стала просить убить ее, чтобы она не мучилась, и я еще раз шаркнул ее по горлу. Татьяна успела выбежать в прихожую. Там упала, привалившись спиной к стене.
   Хотел зарезаться, но конец ножа был тупой и не вошел в тело. Тогда я от злости ударил им в стену так, что клинок погнулся, затем взял пистолет и дважды нажал на курок. Только с третьей попытки произошел выстрел, и я потерял сознание. Когда очнулся, жена была мертва.
   Хотел еще раз выстрелить себе в голову, но ствол револьвера разорвало».
   Тесть Короленко:
   «Подтверждаю, что в последние два-три месяца отношения моей дочери Татьяны и зятя Виктора резко испортились. Виктор рассказывал, что Татьяна стала изменять ему и даже по несколько дней не ночевала дома. Я лично советовал зятю «поучить» жену, но тот каждый раз говорил, что любит ее и не может поднять на нее руку.
   11 июля в половине десятого вечера ко мне пришел слегка пьяный Короленко. Едва войдя, он тут же упал передо мной на колени со словами: «Папа, прости, я зарезал Татьяну!». Я ничего не понял и стоял ошарашенный, думая, что зять слегка перебрал. Заметив, что он вытирает кровь с правого виска, я поинтересовался: «Кто так тебя?». Виктор объяснил, что хотел застрелиться, но ничего не получилось.
   После этого зять ушел, сказав на прощание, что сейчас выпрыгнет с девятого этажа. Я считаю, что он был отличным мужем и семьянином, и если бы моя дочь не изменяла ему, то ничего подобного бы не произошло».

   Чердаки ближайших девятиэтажек были заперты, и несчастный убийца не смог покончить с собой – убийство, четыре попытки самоубийства исчерпали его душевные силы. Вечером того же дня он пришел в Московское РУВД.
   Суд определил ему наказание в восемь лет лишения свободы. Семилетнюю дочь взяли на воспитание родители покойной жены.
   Еще одно дело о кровавом разводе ушло в архив.

Электронный мошенник

   В июле прошлого года сотрудники второго отдела РУБОП проводили секретную операцию по задержанию необычного преступника. В офисе одной из компьютерных фирм, где в два часа дня должна была состояться встреча подозреваемого с милицейским агентом, установили видеокамеру, закрепили подслушивающие устройства. Однако поблизости не прятался вооруженный до зубов СОБР, не торчали с крыш стволы снайперских винтовок.
   Незачем. Подозреваемый, двадцатитрехлетний Владимир Маслов, бывший студент Волго-Вятской академии государственной службы был тихим и спокойным интеллигентным мальчиком. Приличные родители, всегда жили в достатке. На учете у психиатра и нарколога никогда не состоял, работал менеджером в одной фирме и даже был зарегистрирован в качестве индивидуального предпринимателя. Увлекался компьютером с двенадцати лет и уже года как три серьезно интересовался пейджинговой связью.
   Вот этого тихоню и компьютерного гения собирались вязать грозные рубоповцы.

   А двумя днями ранее к начальнику отдела защиты информационных технологий НБД-банка подошел скромный молодой паренек и предложил купить за 500 долларов ни более ни менее как систему перехвата пейджинговых сообщений (!!). Вначале начальник подумал, что ослышался. Нет. Четырехканальное устройство, как сообщил Маслов, осуществляет негласный перехват пейджинговой информации компании «Радуга-Поиск». Дурить он никого не собирается, деньги получит лишь после того, как продемонстрирует способности своего прибора.
   Начальник отдела ЗИТ встревожился. Он прекрасно знал, что правительством запрещена безлицензионная деятельность, связанная с разработкой, производством и реализацией технических средств, предназначенных для негласного получения информации. А лицензию на осуществление подобной деятельностью в Нижегородской области ФСБ еще никому не выдавало. Дело пахло нарушением уголовного законодательства.
   Встречу, по подсказке сотрудников РУБОПА, назначили в вышеупомянутом офисе на улице Алексеевской.
   Маслов пришел на час раньше. Он попросил 800 рублей на приобретение пейджера «Моторола Адвайзер», который имеет технические возможности для подключения к компьютеру. Денег ему дали. Он принес этот пейджер, разобрал его, подключил к нему переделанный FM приемник и все это подсоединил к компьютеру.
   Спустя несколько минут система заработала, и в тот же момент умелец был задержан!

   На следствии, которое вел Андрей Балалаев, старший следователь прокуратуры Нижегородского района, Владимир Маслов отказался давать показания в соответствии со статьей 51 Конституции РФ. Отказался вежливо, корректно. При обыске в его квартире не то что паяльника, даже компьютера не нашли. Видимо, загодя припрятал.
   От авторства на изобретение системы перехвата пейджинговых сообщений скромно отказался, мол, все эти схемы можно найти в Интернете.
   Под стражу его не брали, не та статья, чтобы в камеру с бандитами прятать. И так же скромно выслушал свой приговор – два года условно.

Любовь трансвестита

   В этой уголовной истории все запутано и перемешано, впрочем, так и бывает в жизни. И смех, и грех, и кровь, и слезы, и любовь.
   Молодой парень Алексей Самохвалов решил немного расслабиться и двинул с приятелем на Покровку. В одном из кафе (на ловца и зверь бежит) увидел симпатичную девочку, худенькую, с короткой стрижкой. Она заметила его восхищенный взгляд, повернулась к нему, они разговорились. Ее звали Ирина, была она совсем не гордой, и не отказалась пропустить с Лешей стаканчик вина.
   Вспомним верную, хотя и несколько пошловатую мужскую примету: раз курит, значит, пьет, раз пьет, значит… Точно. Ирина не отказалась продолжить вечер в комнате Самохвалова (он проживал в коммунальной квартире). Окрыленный Алексей купил бутылочку, закуску и повел девушку к себе.
   Ирина вела себя так, будто она влюбилась в него с первого взгляда. И даже не кокетничала, как некоторые девочки: вот мой телефон, может быть когда-нибудь встретимся, а завтра ты не сможешь зайти?.. А шлюха она или нет, это мало волновало Самохвалова, у которого намечалась такая чудесная ночь!

   Распаленный вином и эротическими мечтами, Алексей шепнул на ушко Ирине:
   – Ты раздевайся пока, – кивнул на кровать, – устраивайся как дома, а я сейчас, до ближайшего киоска сгоняю.
   Он вернулся с бутылкой водки. На улице холодный февраль, а дома тепло, тихо шепчет музыка, и в холостяцкой постели его ждет очаровательная шатенка! Что еще нужно желать от жизни?!
   Алексей быстро разделся и нырнул к Ирине под одеяло.
   С каким воплем выскочил он оттуда! Будто обнаружил в своей постели ядовитую змею. Но лучше бы это оказалась змея!
   На ощупь Ирина оказалась стопроцентным мужчиной!
   От такого можно сойти с ума. Ирина бросилась перед ним на колени и призналась, что она это не она, а он; ее, то есть его, зовут Сашей, но что он давно уже не он, а она, поскольку с самого рождения чувствует себя женщиной, и что, увидев его, она, то есть он, полюбил, то есть полюбила Алексея всем сердцем, она, то есть он, давно мечтала встретить такого парня.
   – Не прогоняй меня, любимый, я не смогу без тебя жить, если ты меня бросишь, то я наложу на себя руки!
   В некоторые мгновения признания Ирины-Александра Алексею казалось, что он спит и видит мерзкий, кошмарный сон.

   И все-таки это была она. В областной больнице имени Семашко Александру К. был поставлен диагноз – транссексуал. В нашей стране жить нелегко и мужчинам, и женщинам, а уж тем несчастным, которые, будучи женщинами, родились мужчинами, или наоборот, подавно. Ирина, так для ясности будем называть Александра, не имела определенного места жительства, подрабатывала танцами в ночных клубах и мечтала о большой и настоящей любви. Но цивилизация в России еще не достигла таких высот, чтобы любому человеку, будь тот он или она, он или оно, нашлась уютная ниша.
   Многое можно было сказать на тему «Сексуальные меньшинства в России», но мы пишем все-таки криминальный очерк. А криминала той ночью на улице Ванеева хватило с лихвой.
   Алексей приказал Ирине одеться и стал осыпать ее оскорблениями. Та устроила истерику, и нервы у Самохвалова окончательно сдали. Как записано в следственных материалах, «…удерживая жертву одной рукой за волосы, другой стал наносить удары в область лица и тела». Затем, схватив пустую бутылку, он вдребезги разнес ее о голову несчастного транссексуала и горлышком нанес множественные резаные раны лица и тела.
   Ирина-Александр, отбиваясь попавшим под руку чайником, еле вырвалась из рук озверевшего любовника. Вся залитая кровью, она бросилась стучать к соседям, к одним, к другим.
   – Телефона нет, ничем помочь не можем, – заспанные жильцы в четыре часа утра разводили руками и закрывали перед жертвой дверь.

   Да, телефона в той коммунальной квартире не было, был телефон-автомат на углу дома. Но наш суровый и стойкий к чужим страданиям народ не очень склонен к сочувствию. И хотя можно и нужно было помочь несчастному молодому человеку, к тому же по пояс голому, никто из соседей Самохвалова не откликнулся на просьбы о помощи.
   Ирина выбежала в зимнюю стужу и попыталась остановить машину, чтобы добраться до травмпункта. Куда там! Притормозят, глянут – полуголый человек, в крови, – и по газам.
   Ситуация – хуже некуда! Замерзшая, и от холода, и от потери крови, Ирина вернулась в злосчастную квартиру, вошла в ванную, налила горячей воды, чтобы согреться, легла.
   Утром у дверей ванной комнаты стал скапливаться народ. Всем надо зубы чистить, на работу спешить, а там кто-то без очереди засел и не открывает. Когда выбили дверь, ахнули: в мутной от крови воде плавало тело молодого человека.

   Вот тут-то вызвали и «скорую помощь», и милицию.
   Потом было следствие, а вот судебное заседание состоялось не скоро. Не могли найти Ирину-Александра. Оправившись от полученных ранений, Ирина исчезла. Думали, что ее никогда не найдут. В ее истории болезни были зафиксированы суицидальные попытки. Долгое время старания милиции по поиску пострадавшей были безрезультатны, только недавно Ирину привели в зал суда. Она была задержана за кражу в одном из районов нашей области.
   – С тех пор, как произошло это несчастье, – говорила Ирина, – я получила ужасные шрамы, потеряла работу танцовщицей, меня перестали любить мужчины, и, чтобы как-то прокормить себя, мне пришлось воровать.
   Возник судебный казус – считать ли шрамы на теле и лице Ирины-Александра обезображивающими? От этого зависело, по какой статье будут квалифицированы преступные действия Самохвалова и кто будет платить за пластические операции. Если он – она, то для женщины это трагедия, если же она – он, то пара шрамов только украсят мужчину и уж во всяком случае не обезобразят.
   Но юридически, по всем документам Ирина – мужчина! И суд не признал, что эти шрамы его обезобразили и тем самым искалечили ему – ей – всю жизнь.
   А каким оскорбленным считал себя Самохвалов! Он, понимаешь ли, снял девушку, вложился в нее – на водку, закуску, на что-то надеялся, а в результате получил такой подлый обман и психическую травму! Обнаружить у себя в постели голого мужика, да от такого на всю жизнь импотентом станешь!
   Как мрачно шутили работники милиции – налицо нарушение закона о потребителе: купил одно, получил другое.
   С тем и развела жизнь обоих униженных по разные стороны – один осужден по статье 115 УК РФ, которая предусматривает ответственность за умышленное причинение легкого вреда здоровью, другой, вернее другая, ждет суда за кражи.

Шизофрения как она есть

   Шмаков задушил своего младшенького брата и спрятал в шифоньере, закидав труп подушками и одеялами.
   – Зачем ты это сделал? – добивались от него ответа следователи.
   – Я избавил его от этой гнусной жизни…
   Шмаков был болен и тяжело – шизофрения. Об этом узнали лишь после того, как произошла эта трагедия.

   На момент совершения убийства Алексею Шмакову было двадцать лет. Рос и воспитывался в обычной городской семье. Мама, папа и трое сыновей. Был и четвертый, но умер в раннем возрасте от воспаления легких. Алексей окончил автомобильный техникум, немного поработал на автозаводе и в 1997 году был призван в армию. Там ему пришлось туго. В детстве его напугала собака и он слегка заикался. Да, и видно, не соображал так быстро, как требовалось. Естественно, «деды» стали бить. В начале 1998 года он попадает в Московский окружной военный госпиталь на психиатрическое обследование. Когда уже собирались отправить обратно в часть, Алексей вскрыл себе вены. И был немедленно комиссован.
   Вернулся, устроился на прежнее место работы. Говорил, что работать ему тяжело, его изматывает монотонный труд. И уже в июле 1999 года бросил автозавод.
   Медленно и неотвратимо страшная болезнь делала в его душе черные изменения.
   Из свидетельских показаний его друга Малова С.
   «К учебе Алексей относился равнодушно, интереса не проявлял, в техникум пошел учиться, так как надо было получить профессию. Из армии он прислал ему письмо, полностью состоявшее из нецензурных слов. Я понял, что Алексею плохо. Он заикался, и его били. Если до армии равнодушно относился к жизни, то по возвращении домой у него была полная апатия. Работать прекратил, особых интересов не было. Летом 1999 года сжег документы, кассеты, книги, которые покупал, сделал попытку отравиться таблетками…».
   В семье не могли понять, что с ним происходит. Для матери он был любимчик и другим детям она ставила его в пример. Даже когда сын отравился таблетками и попал в больницу №33, она полагала «…из-за того, что хочет все попробовать» (!!)». Воистину, материнская любовь слепа! Она даже скрыла этот факт от своего мужа, сообщив в семье, что Алеша отравился арбузами. Отец же думал, что странные состояния сына связаны с тем, что он тайком употребляет наркотики. Однако ни травку, ни таблетки у него не находили.
   Дальше – хуже. Алексей все дни проводил дома. Молчал, ни с кем из близких не разговаривал, лежал на своем диване и на всю громкость слушал рок-музыку. Вечером, когда все собирались дома, его могли застать в том же положении, в каком его видели утром.
   Бедным родителям и догадаться не могли, какие страшные мысли роятся теперь в голове их любимого сына.
   «В последнее время мне все надоело, я считал, что родители и братья живут неправильно, что так жить не надо. Меня раздражало их поведение. Я считал, что так жить, как они живут, это только причинять себе мучения. Я решил облегчить их жизнь, и совершить убийство. А то, что убил первым младшего брата – получилось случайно…» – из показаний Шмакова на следствии.

   Кого действительно любил Алексей, так это своего девятилетнего брата Валеру. Давал ему денег, когда тот получал хорошую оценку в школе; вместе с ним часами играл в компьютерные игры. И хотя потом говорил, что убил Валеру случайно – вряд ли это была случайность… Именно того, кого он любил, он попытался избавить от мук этой жизни.
   «4 ноября 1999 года я нашел веревки в ящике в тумбочке, которая находится в коридоре, отрезал кусок, положил в карман. 5 ноября я проснулся в два часа ночи, был весь на нервах, считал, что не справлюсь с задуманным убийством. Утром родители ушли на работу и я остался с младшими братьями…».
   Отец очень удивился, когда поднявшись в пять утра на работу, увидел, что старший сын не спит, как обычно, а слушает музыку. Ну, ладно, мало ли какие причуды у молодых… Ушел на смену, затем ушла на работу и мать.
   Как раз были каникулы и Валера проснулся поздно, в половине восьмого и прошлепал босиком в туалет. Когда возвращался обратно, сонный, его позвал из своей комнаты старший брат. И девятилетний мальчик послушно вошел к нему.
   Живым из комнаты своего старшего брата он уже не выйдет.
   Где-то в девятом часу проснулся средний брат Паша. Сразу включил телевизор и стал смотреть. Затем побежал в туалет, но дверь зала была заперта. Он стал стучать и лишь через час ему открыл Алексей.
   – А где Валерка? – сразу спросил Паша.
   – С друзьями пошел гулять, – ответил брат и сразу же послал его в магазин.
   Паша быстро вернулся, и Алексей снова дает ему денег и выпроваживает из квартиры.
   «Меня удивило, что Алексей дал мне денег, чего раньше не было. Поскольку ключей у меня не было, я вернулся домой быстро. Звонок двери был отключен, на стук никто не открывал. Я попал домой только в пять часов вместе с родителями, которые вернулись с работы».
   К тому времени Валера был давно мертв. Тем утром, когда он вошел к Алексею, тот сразу же повалил его, сонного, недоумевающего на пол, связал ему руки, обмотал ноги скотчем, приговаривая:
   – Сейчас мы с тобой играть будем!
   «Потом вытащил веревку и стал Валеру душить. Удушил быстро, за две минуты. Проверил за ушами брата пульс, убедился, что он мертв, после чего положил его труп в шкаф за подушки».

   Горе от того, что родители увидели, описывать не будем. И ту страшную сцену отчаяния, когда из шифоньера был извлечен труп худенького бледного мальчика, тоже. Без слов ясно.
   Когда с убийцей стали работать следователи, Алексей был еще адекватен и мог кое-что рассказать.
   – Все надоело, все тупые, глупые. А хуже всего на свете – моя семья. Они не могут выбраться из нищеты, денег у них нет, хуже того, у них нет ума, чтобы заработать эти деньги.
   Все стало ясно. Перед следователем сидел глубоко больной человек. И действительно, согласно заключению стационарной судебно-психиатрической экспертизы Шмаков признан страдающим шизофренией простого варианта с непрерывным течением. Следовательно, нуждается в применении мер медицинского характера. То есть, в помещении в психиатрический стационар специального типа. Что и было сделано по приговору суда.

Деревенская месть

   Эта уголовная история, недавно завершившаяся суровым приговором в областном суде, началась в поселке Чистое с глупой мелкой кражи. Тихой зимней ночью семнадцатого января 1999 года некто Василий Лунин решил умыкнуть со склада два мешка торфа, оцененных впоследствии всего в 6 рублей 24 копейки!
   Слегка поддав, кто же у нас трезвым на преступления ходит, вооружившись гвоздодером, к восьми вечера тракторист вышел на исходную позицию к складу готовой продукции. Еще прихватил с собой ножик, как потом объяснял, для того чтобы осколки стекла из рамы выковыривать. Все учел.
   Взломал ставни и проник внутрь. Но тут на его беду мимо проходил сотрудник поселкового отделения милиции Невзоров. Когда надо, не дозовешься, когда не надо, тут как тут. О чем они говорили первые пять минут встречи – понятно: один предложил пройти в отделение, благо что оно совсем недалеко, другому вдруг срочно понадобилось домой, к жене и детям.
   Не договорились. Вот тогда Лунин схватился за нож. Но в скоротечной схватке Невзоров обезоружил упрямого воришку и повел в отделение.
   Пустяковая кража превращалась в серьезнейшее дело – применение насилия либо угроза применения насилия в отношении представителя власти! Статья 318 УК РФ – до пяти лет лишения свободы.

   На этой статье Василий долго не задержался и перешел к следующей. Попозже.
   На задержанного был составлен рапорт, и по распоряжению следователя Тихоновской Лунина отпустили домой, обязав явится ранним утром.
   В злейшей обиде Василий вернулся домой. Из-за двух мешков дерьма вляпаться в такую историю! И «менты» сволочные, вместо того, чтобы отпустить с миром, дело «шить» начали. Да еще свои, местные ребята, которые его хорошо знают!
   Дальше Василий, как говорят, начал беду творить. Вытащил ружьишко, загнал в стволы патроны, еще парочку патронов сунул в карман про запас и двинулся в поселковое отделение милиции.
   Той ночью на дежурстве находились трое – офицер Соколов и двое сержантов из ППС Артюхин и Прытков. В три часа к ним постучали. Открывать пошел Артюхин. Если бы он знал, что ждет его за дверью!
   Когда открыл, то в грудь ему глянули два ружейных ствола.
   – А теперь я вас мочить буду! – выкрикнул обезумевший Лунин и спустил курок.
   Промахнуться он никак не мог, поскольку целился с расстояния меньше чем в полметра, в упор! Через долю секунды изувеченный труп милиционера вбросило бы в коридор отделения, но… сухо щелкнул боек, выстрела не последовало. Осечка!
   Артюхин моментально захлопнул дверь и отлетел к стене.
   Что затем случилось в мозгу Лунина, то ли внезапно протрезвел от того ужаса, который он собирался содеять, то ли, обескураженный неудачей, понял, что если он ввяжется в перестрелку с тремя вооруженными профессионалами, ему несдобровать. Факт остается фактом – он вдруг резко развернулся и… пошел домой. Спать. Так просто, выстрелил – не получилось, подумал, что «не судьба», и пошел обратно.
   В душе осталась горечь: все провалилось, все, что задумал! Полез воровать – заметили; хотел ножом припугнуть – нож отобрали и лицом в снег положили; пальнуть хотел – осечка. За такие неудачи свободно можно в книгу рекордов Гиннесса записывать.
   Теперь мы расскажем о том, что произошло впоследствии и сколько потом из-за сельского неудачника было сломано копий, как в ходе судебного заседания, так и после него. Трактористу Лунину и невдомек, сколько умных и серьезных людей от города Бора до Москвы будут заняты подробнейшим анализом его простеньких ночных похождений.
   Обвинение в областном суде поддерживал молодой прокурор Константин Моисеев. Во-первых, он подверг сомнению факт нападения с ножом. На первых допросах милиционеры говорят лишь о краже удобрения, нож появился в их показаниях позже, когда выяснилось, что стоимость похищенного недостаточна для привлечения Лунина к уголовной ответственности. Тогда же вдруг обнаружилось, что во время схватки тракторист пытался ударом ноги в колено свалить Невзорова и тот явился в отделение прихрамывая. В ходе судебного разбирательства выяснилась еще одна любопытнейшая деталь – Невзоров не сразу доставил преступника в отделение: после того, как обезоружил, он вместе с ним зашел к своим родителям, а уж затем повел его в отделение. Это нелогично для милиционера, схватившего вооруженного вора, который только что хотел его убить.
   Прокурор попросил Невзорова показать, как именно он обезоружил преступника. Тот рассказал, что в то время, когда Лунин отвел нож за спину, приемом самбо он выбил у него оружие из рук. Нелепица получалась явной – зачем Лунину надо было вытаскивать нож, чтобы тут же его спрятать за спину, и как можно выбить оружие, которое ты не видишь?
   Житейская логика подсказывает, что Невзоров с Луниным во время своего чересчур длинного пути в отделение о чем-то не договорились, и за то, что последний взялся за ружье, ему и навесили все, что можно было навесить.
   Может показаться, что здесь прокурор вдруг выступил в несвойственной ему роли защитника подсудимого. Но это не так. Позиция Моисеева была предельно ясной – каждый преступник должен сидеть только за то, что он сделал. Не больше, но и не меньше.
   В другом эпизоде, с находкой ружья ранним утром, когда вязали невыспавшегося тракториста, прокурор обнаружил, на его взгляд, несоответствие закону: был оформлен протокол о добровольной выдаче ружья. И как следствие, решением суда Лунин был освобожден от уголовной ответственности за незаконное им владение.
   Это могло стать опасным прецедентом! Преступник берет АКМ, стреляет куда хочет, его хватают, надевают наручники, а он может добровольно сдать автомат, который лежит рядом с ним, чтобы избавится от лишнего довеска к сроку.
   В примечании к статье 222 УК ничего не говорится о выдаче орудия преступления, лишь о добровольной сдаче оружия, да и то, если в действиях этого лица нет иного состава преступления.
   Мы не для того здесь приводим юридические тонкости разгоревшегося на процессе спора, чтобы подчеркнуть правоту судьи или прокурора. Наша задача скромнее – описать, какие последствия наступили после того, как в далекой деревеньке пьяный мужичок тихим зимним вечером пытался стащить из амбара два мешка удобрения ценой в шесть рублей.
   Послесловие в этом деле напишет Верховный суд Российской федерации, куда ушел протест прокурора. Областным судом Лунин был признан виновным в совершении посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа и применении насилия в отношении представителя власти. Приговорен к семи годам и шести месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима.

Афера

   Эту невероятную, почти фантастическую историю рассказал мне помощник прокурора Автозаводского района Владимир Никонов, который поддерживал государственное обвинение в процессе по этому уголовному делу. И если бы не официальные документы, если бы не достаточно серьезный приговор, вынесенный по настоянию обвинения подсудимым, то вам, дорогой читатель, эта история показалась бы предновогодней шуткой.
   Начнем с постановления от 19 марта 1999 года о привлечении в качестве обвиняемых Кержач Елены и Фетулиной Ирины.
   «Кержач Е. в период с апреля 1998 года по 17 августа 1998 года, действуя совместно и согласовано с Фетулиной И., которой она предложила совершить преступление по разработанному заранее плану, предварительно распределив роли».
   Итак, жила одна женщина с прекрасным сердцем и добрым характером – Валентина Лисовская. Продала свою квартиру на Бору и перебралась с взрослой дочерью в Нижний. Пока присматривала себе новое жилье, сняла комнату в коммуналке. Соседкой оказалась не менее отзывчивая и не менее добрая женщина Елена Кержач, молдаванка по национальности, восемь классов образования, работала в местном жэке дворником.
   Приходит как-то она к Валентине и говорит: «Ты такая красивая, хорошая и одна. Тебя мужчина один видел, Поцепулько Григорий Николаевич, ты ему до безумия понравилась. Мужчина из себя видный, торгует на Канавинском промтоварном рынке, богатый. Давай-ка я вас познакомлю».
   Загорелись в одиноком женском сердце уже позабытые надежды на счастье!
   Свидание назначили на ближайшую пятницу. Лисовская приготовилась, нарядилась, стол накрыла, бутылочку коньяку достала. Сидит, ждет, волнуется.
   Время идет, а жениха все нет. Вдруг вбегает встревоженная Кержач и говорит: «Знаешь, такая история неприятная произошла! У этого Поцепулько есть компаньон. Он весь товар себе забрал, деньги возвращать не хочет, в общем, кинул его. А чтобы не расплачиваться, натравил на него своих дружков из РУБОПа. Теперь Поцепулько в СИЗО-1 сидит, ему так неудобно перед тобой, ведь он только о тебе и думал. И просьбу передал, разреши, говорит, переписываться с тобой».
   Валентина была растрогана до слез. Человек в тюрьме, а все о ней думает. Конечно же, будем переписываться! Кержач добавляет, тем более у меня «мент» знакомый есть, он письма передавать будет.
   Лисовская пишет письмо, отдает его соседке, а та бежит к своей знакомой Фетулиной и уговаривает ее написать ответ, сама-то неграмотная, мол, таким образом разыграем Лисовскую.
   Надо заметить, что гражданин Поцепулько Григорий Николаевич и в самом деле существовал и преспокойно торговал себе на Канавинском рынке, не подозревая о том, что он уже сидит в СИЗО-1.
   Фетулина ловко строчит ответ, знает на какие сердечные струнки надо надавить, чтобы заныло бедное женское сердце.
   Таким образом между Поцепулько и Лисовской завязывается самая оживленная переписка, в ходе которой оба влюбляются друг в друга на всю оставшуюся жизнь.
   Кержач, которая естественно стала поверенной Валентины в этой любви, намекает ей, что в тюрьме сейчас голодно, холодно. Намек был понят мгновенно, и Лисовская собирает милому огромную посылку. В обвинительном заключении список продуктов занимает не одну страницу. Шесть банок тушенки из свинины, шесть из говядины, две банки кофе «Нескафе», майонез, сахар, колбасы, фрукты, овощи, несколько кусков мыла, шампуни – да чтоб все так жили в тюрьме! Стоимость первой посылки суд потом оценил в 623 рубля 60 копеек!
   Фетулина, которая писала за Поцепулько, спрашивала Елену – а продукты тебе зачем? Но та отшучивалась, розыгрыш, мол. И просила написать – спасибо, все было очень вкусно, если можешь, еще присылай, а я как выйду из тюрьмы, все с лихвой отдам, человек я богатый, заживем с тобой в полном достатке!
   Спустя месяц в «тюрьму» уходит еще одна посылка на сумму в 397 рублей 50 копеек. Таким образом, посылки шли до августа месяца.
   Влюбленная Лисовская и не подозревала, что на самом деле эти царские подарки шли за стенку, к соседке. Кержач отъелась, похорошела, разве она могла бы себе позволить так питаться на дворницкую зарплату в 360 рублей! Обнаглев, просит Фетулину написать: «Дорогая, любимая, если ты передашь мне 3000 рублей на адвоката, то в скором времени я смогу выйти из СИЗО и наконец тебя обнять!».
   Господи, всего-то три тысячи рублей отделяют ее от любимого! Лисовская передает эти деньги Елене Кержач, которая так много сделала для того, чтобы у нее появился избранник, и такой любящий.
   Первой не выдержала дочь Лисовской, и стала попрекать мать: «Ты этого человека даже в глаза не видела, а уже столько денег на него извела!» Валентина напустилась на дочь, мол, ты мне мешаешь личное счастье строить, эгоистка, привыкла, что мать только для тебя. И пошло-поехало. Дочь этим не ограничилась, взяла письмо Поцепулько и показала знакомым милиционерам. Проверьте, пожалуйста, числится ли в СИЗО-1 такой гражданин? Друзья проверили и отвечают, что такого нет в рядах арестантов. Получив нежданное сообщение, Лисовская побежала к Кержач. Та недоуменно поводит плечами и обещает узнать, куда исчез Поцепулько. На следующий день прибегает радостная и говорит: «Конечно же, его нет в СИЗО, ты же ему передавала три тысячи рублей на адвоката, и тот его отмазал. Теперь Поцепулько перевели на зону, в ИТК-5. Жди от него письма».
   Ох, и досталось Лисовской-младшей за неверие, за попытку разбить мамино счастье. Тем более, что вскоре «приходит» письмо от несчастного коммерсанта. «Спасибо тебе, любимая, выручила, о деньгах не беспокойся, выйду на свободу, отдам сторицей. И если у тебя найдется 2500 долларов, то меня, безвинно осужденного, освободят. Целую, люблю, верю».
   Какие тут деньги, когда речь идет о большой и чистой любви! И Лисовская спешит к Кержач и просит передать эти доллары. Отзывчивая дворничиха охотно соглашается оказать подруге эту услугу. Соседи заметили, что Кержач приоделась, отремонтировала свою комнату, зажила по-человечески. Сама Елена объясняла это тем, что вкалывает сразу на трех работах. Как-то Валентина зашла к подруге и увидела на богато накрытом столе свои продукты, но Елена смущенно и чистосердечно призналась, что решила попробовать немножко.
   Настырная дочь не успокаивалась. Опять через своих знакомых попыталась узнать, как там в ИТК-5 живется Поцепулько. Те отвечают, нет на этой зоне такой фамилии. Опять скандал, опять упреки в том, что дочь пытается разрушить мамино счастье. Опять Лисовская бежит к подруге. Та очень обижается, мол, я столько для вас с Поцепулько сделала, а ты меня подозреваешь. Кержач побежала к Фетулиной. На другой день пришла к Валентине с письмом и потрясающим известием: «Конечно же нет твоего любимого в ИТК-5. Ты передавала ему 2500 баксов, да? Так вот, его выпустили, и, чтобы избежать мести компаньонов и рубоповцев, он вынужден бежать в Турцию, там сейчас покупает дом на берегу Средиземного моря, где вы будете жить долго и счастливо».
   О том же писал и сам Поцепулько, с тоской признаваясь, как ему не хватает Валентины, что вскоре он пошлет ей приглашение и она выедет к нему и забудет в его объятиях все несчастья. А деньги, фу, какая мелочь, если уж срочно ей нужны, он немедленно вышлет.
   Прочитав письмо, Валентина Лисовская убедилась в коварстве дочери, в ее черной зависти. Подозрения стихли, и, счастливая, она стала ждать приглашения от жениха.
   Ждала долго. Только в январе 1999 года поняла, что на самом деле нет и не было у нее жениха. Это было тяжелым ударом для доверчивой женщины. Лисовская обратилась в Автозаводский РУВД. Когда она рассказывала эту историю, милиционеры от хохота падали под столы. Дружно смеясь, отказали в возбуждении уголовного дела.
   Отказ попадает на стол первому заместителю прокурора Автозаводского района Валерию Акифьеву, который осуществляет надзор за законностью действий милиции. Опытный прокурор сразу усматривает состав преступления в этой якобы невинной шутке. С резолюцией «…возбудить уголовное дело и провести следствие в полном объеме» бумага возвращается в следственный отдел РУВД.
   На суде прокурор Владимир Никонов, хотя и сам иногда улыбался, повел обвинение таким образом, что Елену Кержач – она была под подпиской о невыезде – взяли под стражу прямо в зале суда: два года в лагере общего режима. Дали бы за такой «розыгрыш» и больше, но на ее иждивении несовершеннолетняя дочь. «Писательница» получила два года условно. Обе мошенницы обязаны возместить потерпевшей ущерб в сумме шестьдесят тысяч рублей.

Три ножа для Хозяина

   По сообщению дежурного Ленинского РУВД, в погребе одного из домов по улице Дачной был обнаружен труп неизвестного молодого мужчины с признаками насильственной смерти. Насильственная – мягко сказано. Молодой человек был буквально изуродован множественными ножевыми ранениями, словно подвергся нападению нескольких убийц.
   В тот же день постановлением следователя прокуратуры Ленинского района Андрея Владимировича Барышева было возбуждено уголовное дело, расследование которого высветит темные закоулки современной жизни.
   Но это потом. Вначале был труп, как удалось установить, ранее судимого Владимира Свиягина и почти сразу же – подозреваемые: Воронцов и Бронников, двоюродные братья.
   Воронцов был хозяином квартиры, которую снимал Свиягин, и для допроса был извлечен из бабушкиного сундука, куда он спрятался, когда к нему пришли милиционеры.
   В убийстве признался легко, охотно рассказал Барышеву, что вместе с брательником пришли к квартиранту, который задолжал ему за несколько месяцев, тот отказал, началась ссора, в ходе которой «Воронцов, достав из кармана куртки нож, ударил Свиягина ножом в живот, затем в шею. Потом этим же ножом ударил потерпевшего два раза в спину, после чего Бронников стал добивать Свиягина, ударяя его головой об пол».
   На очной ставке Бронников от всего отказался, мол, чего ты городишь, это когда мы с тобой кого убивали? Но Воронцов стоял на своем и даже при проведении следственного эксперимента продемонстрировал на манекене, как именно он это делал.
   Признание признанием, но против кающегося грешника играло то обстоятельство, что у него и ранее была ссора с квартирантом из-за денег – это подтвердили соседи; да еще на одежде была обнаружена кровь; пытался прятаться от «оперов» – достаточно для того, чтобы предъявить обвинение. Причем на Воронцова не давили – следователю прокуратуры, который своей головой отвечает за каждую строчку обвинительного заключения, даром не нужен запуганный фигурант: и дело в суде развалит, и настоящего «жулика» прикроет.

   Однако профессиональная интуиция подсказывала Андрею Владимировичу, что не все так легко и просто. И не только интуиция. Когда Воронцов показывал на манекене, как именно он бил ножом в спину Свиягину, который в этот момент стоял, следователь был уже знаком с результатами судмедэкспертизы – врачи писали, что ножевые ранения в спину были нанесены лежащему человеку, веером. Добавим, что к тому же подозреваемый состоял на учете в психдиспансере по поводу легкой формы умственной отсталости.
   В то же время следствие отрабатывало другие версии. Жильцы утверждали, что частенько видели в той квартире малолеток, которые даже проживали вместе с покойным. Поэтому на рынках города начались облавы на юных беспризорников.
   Истекали последние часы времени, отведенного законом для предъявления обвинения. Уже был вызван адвокат, из областного СИЗО доставлен подозреваемый. И тут Барышеву позвонили из РУВД:
   – Андрей Владимирович, а тебе еще одного убийцу Свиягина не надо? Есть у нас тут один паренек – Русанов Дима.
   Семиклассника Диму взяли на Канавинском рынке, где он вместе с друзьями промышлял карманными кражами. С убитым Свиягиным был в близких отношениях, а в одно время они даже стали по уголовной традиции кровными братьями – резали руки и мешали кровь. Добавим, что потом крови между ними станет слишком много.
   Барышев возмутился:
   – Ты зачем вину на себя брал? – спрашивал он Воронцова, но тот испуганно втягивал голову в плечи и твердил:
   – Не знаю, не знаю…
   Трудно с больными, никогда не догадаешься, в какой момент и на чем их замкнет!
   – Домой иди, убивец.
   Выпустив из-под стражи братьев, Андрей Владимирович занялся мальчишкой.
   Мы часто видим этих пацанов на улице – дешевые спортивные брюки, кроссовки, настороженный исподлобья взгляд, и обязательно стаей. Они околачиваются возле крупных универмагов, на рынках, вокзалах, брошенные родителями, забытые государством. Подзаборные, иногда ядовитые цветы жизни. Они на полном самообеспечении – что вырвут у жестокого и равнодушного к ним мира, то и съедят. Грабят на улице своих сытых ровесников, терроризируют бабушек-торговок, воруют. Дерзкие, наглые, со смертельной обидой на весь белый свет.
   Дима командовал своей бригадой из мальчишек и девчонок десяти-пятнадцати лет. Занимались карманными кражами на Канавинском рынке. Причем в бригаде все роли были расписаны. Один тащит, другой за обстановкой следит, третьи отвлекают жертву. Выручка иногда доходила до семисот рублей в день!
   Им не до роскоши. На ворованное покупали лимонад, шоколадки, колбасу, всякую вкуснятину. На ночь уходили в депо у Московского вокзала, веселились там, «трахали» своих девчонок и спали.
   Однажды на рынке, когда они грелись у костра из горящего мусора, к ним подошел молодой человек, по виду настоящий урка. Не побрезговал покурить с ними, поговорил за жизнь. Неискушенные малолетки подумали, что перед ними крутой блатной, чуть ли не авторитет. Если бы они знали, что перед ними совсем не авторитет, а так, «шестерка», хуже того, из самой низшей касты – на «зоне» был «опущенным»!
   Свиягин, это был он, предложил снять для них квартиру, обещал защищать от других бригад, работающих на рынке. За это, естественно, они будут делиться с ним частью выручки. Пацаны согласились.
   Таким образом в доме на улице Дачной появились новые жильцы.

   Вначале бригада малолеток не могла нарадоваться новым хозяином. На деньги, которые они приносили, Свиягин кормил их, одевал, с Русановым даже побратались.
   Счастье бывает изменчивым. Постепенно хозяин стал зажимать выручку, придирался, что мало приносили, стал избивать пацанов. Отношения с кровным братом резко ухудшились, теперь и Дима летел на пол от кулаков «авторитета».
   Свиягин понимал: чтобы полностью контролировать малолеток, надо задавить их лидера, изничтожить, сломать его волю. Он стал унижать, избивать Русанова постоянно. При всех.
   Ночью, отирая с лица кровь, под храп пьяного хозяина Дима думал только об одном – как ему избавиться от этого кошмара. Сбежать? Куда? И жить с позором в душе, презираемым своими друзьями?
   И Русанов нашел «выход».
   Дня два обдумывал, решился. В первом часу ночи, когда остальные пацаны ушли на «дело» и в квартире они остались вдвоем, Дима дождался, когда Свиягин уснул.

   В комнате было темно. Мальчик вынул складной нож и склонился над хозяином, который спал и видел свои последние сны. Дима рассчитывал одним ударом избавиться от кошмара своей жизни и с маху ударил Свиягина в голову, в висок.
   Но кошмар только начинался. Окровавленный «авторитет» с торчащим из головы ножом приподнялся и с изумлением уставился на малолетнего убийцу. Тот попятился на кухню. Свиягин встал и медленно пошел за ним. От подобной картины можно было спятить!
   Русанов уже не помнил, как отыскал на кухне второй нож. Когда нашел и обернулся, оживший «мертвец» стоял рядом, опираясь на холодильник. Дима стал беспорядочно наносить ему удары в голову, шею… второй нож погнулся, и только третьим ножом он прикончил Свиягина.
   Остаток ночи убийца мыл полы, прятал в подполе труп. Ножи выбросил за окно в палисадник, где потом их нашли оперативники.
   На допросах не врал, рассказал все, как было, видимо, те восемь лет лишения свободы, которые ему присудили, не так пугали, как недавнее прошлое.

Ангел смерти в родильной палате

   Речь пойдет о редчайшем в следственной практике преступлении – обвинение было предъявлено сразу трем врачам сормовского роддома по статье №109 часть 2 УК РФ: причинение смерти по неосторожности.
   Ввиду исключительной общественной значимости расследование уголовного дела было поручено городской прокуратуре, старшему следователю по особо важным делам Анатолию Слуцкому.

   В семье Лариных ждали ребенка. Двадцатидевятилетнюю Наталью 28 октября 1997 года ставят на учет в женскую консультацию. 11 ноября того же года по данным гинеколого-акушерского анамнеза выявляют, что при родах возможно кровотечение.
   15 июня 1998 года в связи с отягощенным анамнезом женщину направляют в роддом для наблюдения в стационаре. Муж отвез Наташу в больницу в 9.30, вечером навестил ее, купил необходимые лекарства.
   16 июня в отделении паталогии беременных Наталья была осмотрена врачом Кузьминой.
   17 июня Наташа Ларина позвонила в восемь утра своей матери, пожаловалась, что уже отходят воды, но на нее никто не обращает внимания. Мать срочно выезжает в роддом, где врач Патлина ей сообщает, что Наташа уже переведена в предродовой бокс. Мама остается ждать счастливого исхода, к пяти вечера подъезжает муж Наташи, которому родные сказали, что Наташа вот-вот родит.
   В 9.00 Ларину осматривает заместитель главного врача Широкова. Зная о том, что при родах возможно кровотечение, полагает, если и возникнет критическая ситуация, опыта и необходимых средств хватит. В 13.00 на дежурство заступает Кузьмина, обследует Ларину. Больная беспокойства у нее не вызывает.
   17.20. Наташа рожает здоровую хорошенькую девочку. Врач Патлина спускается к родным и сообщает радостную весть – у вас девочка, разрывов во время родов не было. За ней выходит Кузьмина и повторяет то же. Счастливые родные разъезжаются по домам.
   17.30. У Лариной начинается кровотечение.
   17.45. Кровопотеря 200 миллилитров. Давление 90 на 60. Пульс 88 ударов в минуту. При осмотре нашли разрывы, наложили швы. Второго разрыва нижнего сегмента, как выяснится впоследствии, врачи не обнаружили!
   18.30. Кровотечение продолжается. Врач-анестезиолог выставляет диагноз – гемморрагический шок. Кузьмина и Патлина вызывают заведующую отделением. Срочно требуется переливание эритроцитарной массы. И тут выясняется, что у больной, угроза кровотечения у которой была выявлена еще 11 ноября прошлого года, в больнице даже не удосужились определить группу крови! Врачи срочно пытаются определить группу крови, но у них не получается – результат не сходится с тем, что указан в карточке, с которой Ларина поступила.
   19.30. Кровотечение продолжается. Завотделением принимает решение об операции.
   19.40. Операция. Давление падает. 70 на 40, затем 60 на 20. Началась тахикардия – пульс 120—130 ударов в минуту.
   21.40. Начались телефонные консультации с центром изосерологических стандартов областного центра крови, и, спустя четыре часа (!!) после начала кровотечения, врачи Патлина и Кузьмина наконец выяснили, что нужно переливать, чтобы спасти пациентке жизнь. Делают заказ на эритроцитарную массу. Заказ принят.
   22.00. Мать Лариной звонит в роддом, но ей отвечают, что врачи заняты.
   22.20. Операция завершена. Кровопотеря достигла трех литров!
   22.30. Чрезвычайная ситуация. В больницу приезжают главный врач, его заместитель Широкова и врач, ответственная за трансфузионную терапию.
   23.00. «Скорая помощь» доставляет в роддом необходимый раствор. Слишком поздно.
   В 0.05 следующего дня в наркозной карте появляется запись:
   «У больной наступила биологическая смерть. Реанимационные мероприятия прекращены».
   1.15. Группа крови Лариной установлена точно.

   В 7.00 18 июня маму Лариной Наташи на машине главного врача привозят в роддом, где объявляют, что ее дочь мертва.
   19 июня 1998 года прокуратура Сормовского района по заявлению родных Лариной возбуждает уголовное дело, которое затем передается в прокуратуру Нижнего Новгорода. Экспертизы, заключения почти всех светил нижегородской медицины в области акушерства и гинекологии. Их выводы легли в основу предъявленного обвинительного заключения, которое едва уместилось на двадцати восьми страницах: «При родоусилении неправильно оценен характер родовой деятельности, вовремя не диагностирован гемморрагический шок, возмещение крови начато недопустимо поздно». Одна ошибка, вторая, третья.

   В прокуратуре понимали, что врачебная деятельность сложна, от ошибок никто не застрахован, и сами ошибки врача к уголовной ответственности еще не ведут. И задача следователя была в том, чтобы найти те из них, которые непосредственно повлекли за собой смерть потерпевшей. Не были проведены элементарные мероприятия – больную доставили за день до родов и никто «невиновным» не мешал определить группу крови и заказать ее в областном центре. Ведь любой квалифицированный медик знает, что заранее прогнозировать скорость и объем кровопотери нельзя.
   Наказание по 109 статье грозило обвиняемым лишением свободы до пяти лет. Врачи говорили, что переживают, ночами не спят, но вину свою ни в чем не признавали – мы делали все правильно.
   Следствие также выявило в медицинской карте умершей многочисленные изъяны – подчистки, исправления, вырезаны и вырваны листы. Однако по уголовному законодательству такие манипуляции врача с больничной карточкой, оказывается, самостоятельного состава преступления не образуют, поскольку лечащий врач должностным лицом не является! Но эти подчистки наглядно свидетельствовали, что лечащий врач Кузьмина позже вносила заведомо ложные данные, «стремясь скрыть свое недобросовестное отношение к исполнению профессиональных обязанностей».
   Любопытно, как отнеслись сами врачи к действиям своих коллег. На заседании межобластной аттестационной комиссии ограничились лишь тем, что сняли с завотделением первую категорию и в заключение пожурили: «Вам, как заведующей отделением, нужно организовать более четкую работу с персоналом и усилить контроль».
   Последнее слово, и самое значимое в этом уголовном деле, должен был сказать суд. Однако 22 июня 1999 года Государственная дума принимает акт об амнистии, и сормовский народный суд выносит решение: «Данное уголовное дело прекратить вследствие акта амнистии».

Дело, которого могло и не быть

   Этого уголовного дела вообще могло не быть. Какая-то пьяная девчонка сдуру выбросилась из окна шестого этажа на улице Мончегорской. Осмотр злосчастной квартиры проводили участковый и «оперы» из второго отдела Автозаводского РУВД. Взяли объяснительные, в том числе и у ребят, гулявших вместе с самоубийцей. Криминала не нашли, а нет дела, нет и подозреваемых по делу. Гуляли вчетвером – Жаров и Маленина, Ляхова и Кравцов. Когда одна пара ушла, в квартире осталась пятнадцатилетняя Наташа Ляхова и двадцатилетний Михаил Кравцов. Он прилег в зале, задремал, а когда проснулся, все было закончено: в спальне разбито окно, внизу труп.

   Утром следующего дня сводку происшествий как обычно рассматривали в автозаводской прокуратуре. Почему-то прокурору не понравилось это довольно заурядное для наших дней происшествие. Что-то в нем было не так. Девочке пятнадцать лет, красивая, здоровая, всегда улыбчивая, мечтала стать фотомоделью, а, надо признаться, все данные у нее для этого были; и двадцатилетний парень, ранее дважды судимый.
   Прокуратура принимает решение возбудить уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ст. 105 ч. 1 УК РФ.

   Время, когда можно было собрать и закрепить доказательства, уже прошло. После того как у Кравцова взяли объяснительную, он вернулся в квартиру, тщательно убрался, вымыл полы. Так что криминалистам там делать было нечего: ни фотографий, ни вещдоков. В руках следствия лишь один подозреваемый, который рассказывает, что он уснул в зале на диване. Проснулся он примерно через два часа и увидел, что дома никого нет. Зашел в спальню и увидел разбитое стекло. Посмотрел вниз и увидел на земле силуэт человека. Он оделся, спустился вниз посмотреть, увидел, что на земле лежит Ляхова, она не дышала, была мертвая. Он пошел к Жарову и Малениной, рассказал им о случившемся. Посовещавшись, пошли вызывать милицию и «скорую помощь». Жаров и Маленина пояснили ему, что когда они уложили его спать, то сразу ушли из квартиры, а Ляхова осталась у него дома в туалете. Ляхову он знает около полутора месяцев, она часто употребляла спиртные напитки, гуляла с наркоманами, девушка легкого поведения.
   Судебно-медицинская экспертиза приносит первый «сюрприз» – незадолго до наступления смерти девочка была лишена девственности. Начинаются допросы всех лиц, которые могли бы иметь хоть какое-то отношение к трагической смерти. Таких ребят и девчонок тринадцати-пятнадцатилетнего возраста набирается множество.
   В тот день Кравцов вернулся из Москвы, родителей дома не было. Знакомая Маленина приглашает на вечеринку – малолетки собрались погулять на квартире, набрали восемь бутылок дешевого винца.
   Во дворе Кравцова боялись – дважды судим, по характеру крут, неуправляем. Перед ним трепетали, его дружбы искали. Бывшая подруга Кравцова, которая с ним ходила около двух лет, признавалась на следствии, что «он жестокий человек, избивал ее, обзывал», что он уже давно, как говорится, «положил глаз» на красавицу Ляхову. Только слишком уж они разные были – чистенькая домашняя девочка и местный уркаган.
   Народу на вечеринке было много, и там действительно веселились: танцевали, пили вино, много смеялись. Но Кравцов довольно взрослый человек – главное не то, как начинается вечер, а как он заканчивается. Он подзывает к себе Маленину и просит ее уговорить Ляхову продолжить вечер в интимной обстановке у него на квартире.

   Надо обязательно сказать несколько слов о Малениной. Девчонки во дворе ее побаивались. Могла и врезать хорошенько, если начнешь ей перечить. Распущенная, властная, подчас жестокая, она крепко держала в руках малолеток. Так что совсем не зря Кравцов именно Маленину попросил «уговорить» Ляхову.
   Та отзывает Наташу в сторону. Какой именно разговор между ними произошел, можно только догадываться. Скорее всего: «От тебя не убудет, если посидишь там, пообнимаешься, никто тебя не тронет, если сама не захочешь», и так далее.
   Кравцов нагло врал на следствии, что Ляхова гуляла с наркоманами и была девушкой легкого поведения. Будь она такой, не испугалась бы она ни Маленинной, ни самого Кравцова, а если уж согласилась бы, то с большим удовольствием.
   Итак, вчетвером они оставляют вечеринку, и, прихватив пару бутылок вина, отправляются на квартиру Кравцова. Там сидят, выпивают, болтают о том, о сем…
   Но то, что произошло дальше, станет понятным из дальнейших, уже признательных показаний Кравцова. Вино они выпили на четверых, после чего он позвал Ляхову в маленькую комнату для того, чтобы склонить ее вступить с ним в половую связь. Она ему отказала, но они стали целоваться, затем он запустил свои руки ей под юбку… Ляхова стала его отстранять. Через несколько минут Маленина позвала их на кухню, назвав любовниками. Жарову и Малениной было известно, с какой целью он повел девчонку в комнату. На кухне Маленина его спросила: «Ну что, у вас получилось?» – на что он ответил: «Нет, облом». Они продолжили распивать спиртное, во время чего между девушками произошел конфликт, и Маленина увела Ляхову в ту комнату, где раньше с ней был Кравцов. Маленина вернулась минут через 20—30, сказав, что избила Ляхову за то, что та разозлила ее своим поведением. Ляхова укрылась в туалете и закрыла за собой дверь на внутренний запор. Маленину это еще больше разозлило. Они с Жаровым пытались вскрыть дверь в туалет с помощью топора, но им это не удалось».
   В этом деле, даже после вынесения приговора, многое остается загадкой. Хотя в 1999 году Кравцов был осужден на двенадцать лет лишения свободы за покушение на изнасилование, повлекшее тяжкие последствия, финал этой драматической истории с житейской точки зрения неясен.
   Жаров и Маленина ушли. В конце концов у них есть личная жизнь, и вся эта нервотрепка с упрямой девственницей, которая глупо цепляется за свою девичью честь, им надоела. Ляхова и Кравцов остаются одни. Затем звон разбитого стекла; находится свидетель, который утверждает, что, проходя мимо дома в этот момент, он видел девушку, которая цеплялась руками за оконный карниз и потом отпустила руки.
   Посмертная психиатрическая экспертиза дала заключение, что суицидальными наклонностями Наташа не страдала и бегство в смерть, даже из самой тяжелой ситуации, для нее нетипично. Так и было записано в заключении: «Психологическое состояние Ляховой Н. на момент событий не являлось предрасполагающим к самоубийству». То же подтверждали и многочисленные свидетельские показания – девочка веселая, добрая, уравновешенная. Есть еще один странный момент. Если принимать во внимание, что Кравцов в эти роковые мгновения спал в соседней комнате, а Наташа решилась выброситься из окна, то зачем ей понадобилось разбивать оконные стекла? На шум парень мог вскочить и помешать ей.
   Увы, к приезду криминалистов и следователей прокуратуры комнаты преступником были тщательно убраны. Если и были дополнительные доказательства, которые могли бы пролить свет на обстоятельства смерти несчастной пятнадцатилетней девчонки, то от них не осталось и следа. Благо, что вообще это «самоубийство» стало предметом уголовного дела, дела, которого могло и не быть.
   Лишь к вечеру следующего дня Кравцов был арестован и препровожден в следственный изолятор. О том, как он изворачивался на допросах, вы уже узнали. В суде, например, заявил, что признательные показания дал под пыткой, адвокаты даже ходатайствовали о возбуждении уголовного дела в отношении работников милиции. Не помогло. Кстати, с первого захода областной суд осудил его на пятнадцать лет именно за убийство. Адвокатура ловко использовала уязвимые места в обвинении, посыпались многочисленные жалобы, повторный суд и переквалификация статьи. Но и по новой статье он получил двенадцать лет плюс три года не отбытого им наказания за ранее совершенное преступление.

Обращение к Сатане

   В Автозаводском районе 9.09.99 года в своей комнате двумя своими старшими друзьями был зверски убит тринадцатилетний мальчик. Убийцы и его жертва входили в группу поклонников Сатаны.
   Известие о кровавом преступлении мигом облетело город. Во многих нижегородских газетах появились сообщения, где соседствовали реальность и вымысел. Говорилось о том, что якобы убийцы – наркоманы и хулиганы из неблагополучных семей, будто один из них гонялся за матерью с топором, что религиозный мотив в трагическом происшествии вторичен, квартира была ограблена.

   «Могли ли мы еще недавно представить, что в канун 2000-летия Рождества Христова, в наш цивилизованный век, возродится древнее идолопоклонство, причем в самых зловещих, дьявольских, кровавых формах?».
   Елена Васильевна Шевцова, мать убийцы, в шоке. Она хорошо знала покойного Игоря, его родителей. Жили в соседних подъездах. Теперь она дома бывает редко, переехала к своей матери. Передачи в следственный изолятор не носит. И в который раз прокручивает свою жизнь, пытаясь ответить на самый мучительный вопрос – что, что она сделала неправильно? Почему ее сын оказался способен на такое?!
   – В семь лет на его глазах умер дед. Алексей безумно любил его. Он долго еще ходил и плакал – а кто теперь будет чинить мои игрушки? Ведь его отец бросил нас и практически не навещал, хотя работаем вместе, живем на одной улице. Мальчик рос непростым, как говорят, с тонкой нервной организацией. В школе долго скрывал, что нет отца. Я все делала для него. Рос нормальным парнем. За пропусками следила строго, знала всех его учителей. Единственно, слабым был, не мог постоять за себя, частенько его во дворе поколачивали; то долги на него навесят, то какую-нибудь вещь отберут. Шпаны автозаводской полно кругом, а в пятнадцать лет такими проблемами с мамами неохотно делятся… Зачем он это сделал!? Лучше бы это его убили!

   «…они (подростки) часто жаждут „сверхъестественных“ способностей или пытаются утвердить свое „я“ в культе сильного человека».
   – Серьезные проблемы начались, когда появился на нашей площадке новый сосед. Лагерник с сорокалетним стажем. Последний раз сидел за убийство. Пообещал Леше защиту от хулиганья, стал ему вроде как покровителем. И сын мой стал у него пропадать. Заметила, что начал курить, алкоголь попробовал. Личные вещи стал из дома таскать, как я потом догадалась – продавал и своему защитничку деньги на водку давал. Сколько я пережила, сколько нервов и сил потратила, чтобы отвадить его от этого уголовника!
   Когда закончил девятый класс, сказал мне твердо – учиться больше не буду. Тогда устроила его в учебный центр ГАЗа, чтобы там получил рабочую профессию, затем перевела в один из цехов УКЭР, грузчиком. Работать ему нравилось, свои деньги появились, на книги очень много тратил. Отошел от соседа-уголовника; придет с работы, сидит дома, либо телевизор смотрит, либо книжки читает. Квартира у нас однокомнатная, так он вечером, чтобы нам (я полтора года назад сошлась с одним хорошим человеком) не мешать, запирался в ванной и читал там, читал.
   Читал он и раньше. С раннего детства – Маршак, Барто. Любил Пикуля, «Гардемарины, вперед!». Потом в его библиотеке появились детективы: Леонов, Корецкий. И уж затем бульварщина: «Братва-1», «Братва-2». «Алеша, не забивай себе голову этой чепухой», – убеждала я его. «Мама, какая же это чепуха, если печатают, продают», – отвечал он.
   С начала 1998 года перешел к мистике. Как же, интересно, другие миры, переселение душ, как стать сверхчеловеком!..
   Я человек верующий, в сентябре 1998-го возила его в Благовещенский монастырь, службу стояли. Он часто выходил на улицу, мол, душно мне в храме, плохо… выйдет, снова зайдет. Потом, конечно, я уже не смогла его уговорить сходить в церковь. Я подозревала, что зло, неверие идет от книг, которые он читает. Некоторые из них тайком выбрасывала. Молилась за него, чтобы Бог очистил его душу от скверны, ночью, на спящего, брызгала святой водой. Зимой, в начале 1999 года, собрал он целую сумку этих сатанинских книг, а их было рублей на триста, отвез их с приятелем за город и сжег. Вернулся такой возбужденный, говорит: «Мам, ты знаешь, самые черные из них даже гореть не хотели. Все, покончил я с этим». В своем дневнике написал: «Я должен жить честно и правильно. А Магия – способ решения проблем чужими руками. Магия – против Бога». Я подумала, что переболел он мистикой.

   «Действительность последних лет показывает, что нельзя быть сатанистом „немножко“. Сатанизм – это смерть, которая захватывает свою жертву целиком».
   – Боялась за него. Боялась, что выпьет и попадет в милицию, что побьют. Но такого не ожидала. Летом с ним начало твориться что-то неладное. Стал нервным, беспокойным, вспыльчивым. Принес домой Кроули (выпускник Кембриджа, оккультист и автор ряда магических книг Алистер Кроули, именовавший себя зверем). Я его спрашиваю, зачем ему это надо. «Познакомиться с ним хочу», – отвечает. Иконы у нас дома, так он их вида не мог переносить, переворачивал образами к стенке. Стал прогуливать: выходим вместе на работу, дойдет до остановки и вдруг поворачивает обратно – не пойду и все. С Женей (соучастник убийства, 16 лет) и девочками ходил куда-то на МЖК. Я стала настаивать, что к Богу надо обращаться, он поможет. Алеша вдруг разъярился, смахнул иконы на пол, плюнул на них и стал кричать: «А что тебе Бог дал? С утра до вечера вкалывать на заводе, нищенскую зарплату, однокомнатную халупу?!». Это было за десять дней до трагедии. Утром девятого сентября сказал мне: «Мама, больше за меня ты переживать не будешь».
   Вечером к нам пришла милиция.
   «Сатанизм – это не фантазия, не очередная игра повзрослевших детей, а многовековая религиозная доктрина сознательного поклонения Злу».
   Бедная мать, отчаянно сражавшаяся в одиночку за душу своего сына, многого не знала. Не знала, что Алеша как самый просвещенный, в кругу друзей и подружек практиковал порчи, сглазы, проводил под книжным руководством обряды и ритуалы черной магии; все вместе они приучали себя к смерти, пытая и наслаждаясь видом мучений животных, таким образом проходя ступени посвящения в сатанисты – убитый мальчик был «сатанистом» третьей степени, в то время как сам Шевцов «достиг» двенадцатой.
   09.09.99 трезвые, в ясном сознании пришли к своему юному подопечному домой и в двенадцать часов дня принесли свою самую кровавую жертву Сатане. Даже опытные следователи и криминалисты ужаснулись увиденному в той злосчастной квартире.

   В книге «Отрекаюсь от тебя, Сатана», изданной по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, цитаты из которой приведены в нашей статье, сказано жестко: «На молодого человека, находящегося в таком состоянии, положительное влияние, способное серьезно и надолго изменить его в лучшую сторону, уже не сможет оказать никто из взрослых. Изменить его теперь может только Бог». Это не из проповеди, это свидетельство тех, кто сейчас работает в московских и петербургских реабилитационных центрах по спасению детей-жертв сатанистских сект.

   «Незнание наше или стыдливое замалчивание, или даже отрицание бытия этой страшной силы делает нас перед ней совершенно безоружными».
   Этого преступления могло не быть. Дело не в том, что в обществе, где исчез духовный стержень, царит «мерзость запустения». Уйдем от высоких слов. Самодеятельные кружки поклонников дьявола существуют повсюду в городе. Хотя уже накоплен трагический опыт – множество детей было убито или искалечено в России последователями изуверских сект – в Нижнем Новгороде многие пребывают в благодушном настроении. О какой борьбе с «сатанизмом» можно говорить, когда интерес к демоническому поощряется руководством некоторых школ. Так в автозаводской школе-лицее №165 (директор В. Пичугин, завуч Н. Созинова) с большой помпой ежегодно отмечается Halloween (праздник ведьм). В 1999 году, например, лицейский режиссер поставил сценки по фильму ужасов «Музей восковых фигур», где юные лицеисты, разукрашенные под демонов и вампиров, «убивают» своих сверстников.
   Докатились. Демонопоклонству уже учат в школе.
   При встрече с автором этого очерка лицеисты с жаром говорили о том, как нравится им этот праздник, когда даже младшеклассники, размалеванные под кровь губной помадой, бегали по коридорам, как в зал по инициативе самих детей внесли свечи и зажгли их, расположив под сценой, и уж в этом полумраке «демоны» магическими пассами убивали своих жертв, и потом, под крик петухов, весело с ними танцевали. Из всех праздников, проводимых в лицее, старшеклассники назвали три любимых – День лицея, День святого Валентина и Halloween. Диву даешься, куда подевался весь русский праздничный календарь?
   Их родители были категоричнее. Если б они пришли с работы и застали дома своих детей разукрашенными под покойников, то одной затрещиной бы не обошлось. Они и так озабочены тем, как оградить своих детей от насилия, крови и мистики, потоком хлещущих с телеэкранов, присмотром за тем, чтобы, не дай Бог, ребенок не посмотрел ужастик или тайком не увлекся каким-нибудь Кроули.
   По личному опыту общения с оккультистами, который приобрел в ходе подготовки этого материала, знаю, они не разобщены. Стихийно возникающие кружки белых или черных магов не только подпитываются литературой с лотков, устанавливаются связи с московскими и питерскими коллегами, наезжают из центра с лекциями высокопоставленные маги и колдуны.
   В управлении ФСБ по Нижегородской области признали, что до лета 1999 года активной работы по выявлению групп экстремистов, проповедующих насилие в подобных формах, не велось. Лишь два случая – шабаш сатанистов на Новосормовском кладбище и убийство несовершеннолетнего в Автозаводском районе заставили обратить серьезное внимание на эту проблему. Хотя и раньше обсуждались возможности законодательного запрещения хотя бы на областном уровне литературы, пропагандирующей насилие – черных «библий», руководств по черной магии и т. д., но все упиралось в то, что принятые законы противоречили бы федеральным законам о свободе слова.
   Автор встретился с начальником инспекции по делам несовершеннолетних Галиной Повереновой и участковым инспектором Ольгой Петруниной из второго отдела Автозаводской милиции. Ничего утешительного они не сообщили. В результате тяжелой кропотливой работы был выявлен весь состав группы поклонников Сатаны, которым руководил убийца. Это около десяти мальчиков и девочек из пятьдесят восьмой и двадцатой школ. Умненькие, начитанные дети. Их и на учет поставить нельзя – не хулиганы, не наркоманы и не алкоголики. Раскрывались очень тяжело, только потом осознали, что каждый из них мог оказаться жертвой, ведь по законам сатанистских сект ты либо должен убить, либо быть убитым. Мне вспомнился лицеист, который недоуменно разводил руками – есть у моей знакомой девчонки друг-сатанист, и ничего, оба живы-здоровы.
   Работа с детьми не закончена. Прибежище сатанистов в недостроенном доме на МЖК и сейчас не пустует, как бы ни гоняли одурманенную молодежь участковые инспектора. Значит, жди беды.
   – Всю эту бесчеловечность пресекать надо. Много черноты вокруг, антихристианского по телевидению, в фильмах, а вот теперь уже и в школах, – говорит отец Николай, настоятель Гнилицкой церкви, авторитетнейший священник в Автозаводском районе. У него самого двенадцать детей. Нескончаем к нему поток людей за советом, душевной помощью, в беде и в радости. К нему за утешением обращалась и мама убитого сатанистами мальчика.
   – А чернота она, как вода, по капельке точит душу, точит-точит, а потом и прорвется, как вот в этих мальчиках, помешавшихся на служении Сатане. Вся история человечества – борьба зла с добром, Сатаны с Богом. Теперь новый виток, новое обострение – возрождается неоязычество. Духовный вакуум в России, и потому спешат к нам всякие сектанты, плодятся сатанисты, различного рода оккультисты. Что могу сказать? Пытались уже без Бога Рай построить…

Любовь на кончике ножа

   Когда пятнадцатилетней Наталье Ладыгиной предъявили обвинение, она заплакала и отказалась говорить. Можно было и не говорить, статья 51 Конституции дает такое право – не свидетельствовать против самого себя. Да и следствие, которое вела прокуратура Автозаводского района, к тому времени располагало необходимым и достаточным набором доказательств. Признание своей вины желательно, но в данном случае уже ничего решало. Ладыгина обвинялась в умышленном убийстве и вина ее была бесспорна.
   Маленького ростика, круглое личико. Девочка как девочка. Нормальная семья: папа, мама, младшая сестренка. В 1999г. закончила девять классов, прошла медкомиссию и устроилась на рынок продавцом. Как показал на допросе ее отец: по характеру она упряма, но не до конца. Она не вредная, не жадная, любит слушать музыку, читать. Отца слушается. Раньше Наташа уходила из дома, из-за того, что он строго к ней относился, не давал ей допоздна гулять.
   30 января 2000 года Наташа хотела после работы пойти к знакомой девочке на празднование дня рождения, сказала, что в этот день придет поздно. Должна была придти вечером домой, но не пришла, отец с матерью сидели, ждали до полуночи, искать не ходили, так как почти привыкли к тому, что Наташа может и не придти ночевать.
   Пришла рано утром, дверь ей открыла мать. Дочь сказала, прости, мама, я зарезала мужика. Была очень нервной, говорила взахлеб, ничего нельзя было разобрать. Сказала, что её изнасиловали, и она этого мужика зарезала. Потом вызвали милицию… На насильника, который оказался с ножевыми ранениями в больнице №40, завели уголовное дело.
   Как рассказывала мать девочки «первое время Наташа сильно переживала о случившемся, даже приходила к ней в кровать спать. Боялась, что её обвинят, что она не так сделала. Сейчас немного успокоилась. Последнее время сидит дома, говорит, что ей надоели гулянки, хочет поступать учится».

   Запомнили, да, что боялась, что что-то не так сделала, что ей надели гулянки, что хочет дальше учиться… Так и хочется сказать – бедный ребенок!
   С ее слов выходило, что «…познакомилась с Сергеевым у подруги. Он ей говорил, что раньше сидел в тюрьме по малолетке. Затем Сергеев в начале января 2000 года принял ее к себе на работу продавщицей на рынке по улице Дружаева. И вечером 30 января она оказалась в компании у него на квартире. Выпили – отмечали день рождения одной девчонки, – она устала, пошла в зал прилечь на диван, а потом «проснулась от того, что с неё кто-то снимает кофту, это был Сергеев. Она пыталась сопротивляться, оттолкнуть его, но он удерживал её за руки. Сергеев сказал, что её хочет. Она кричать не пыталась, так понимала, что её никто не услышит. Понимала, что в квартире с Сергеевым одна, от того, что происходило она была в шоке… Попыталась вырвать руку, но у неё не получалось, тогда она схватила сковородку, которая лежала на тумбочке, и ударила ему по голове. Он не отпускал, тогда она схватила нож, лежавший там же, и ударила им в туловище. Сергеев закричал, вскочил с кровати, у него потекла кровь. Тем не менее продолжал удерживать её руку, поволок на кухню. Там он случайно задел табуретку, при этом выпустил её руку, в этот момент она ударила его ножом в живот. Сергеев отпустил руку и стал наваливаться на неё телом, она сумела отскочить и ударила ему ножом в спину. Сергеев стал падать на пол и упал при входе в комнату».
   Жуткая сцена!
   Окаянный насильник с множеством ножевых ранений был доставлен в больницу. Наташа отомстила за свою поруганную девичью честь!

   В ее рассказе верны только первые четыре строчки. Да отмечали день рождения, да были на квартире Сергеева, да, выпивали… Все! Девичью честь она не защищала, поскольку защищать уже давно было нечего. Половой жизнью Наташа жила с четырнадцати лет, и к тому времени у нее был уже не один мужчина.
   Итак, январским вечером прошлого года у четверых молодых людей все начиналось хорошо. Выпили немного, решили продолжить, было еще рано, около девяти часов. У Наташи было превосходное настроение и Сергеев ей, по-видимому, давно нравился, и тут – вот он рядом, да еще идут к нему на квартиру. Однако что-то на нее он совсем не обращал внимания. Все ухаживал за ее подругой, с которой она же, дура, и познакомила его в этот вечер. Мало того, «при этом Сергеев говорил подруге, что поженится на ней… ну, когда приедут к нему домой…».
   В квартире Сергеева выпили еще водочки, тут хозяина так развезло, что он только и мечтал, как бы добраться до постели. Словом, ему было совсем не до любви. Он покинул компанию и завалился спать. Наташа сидела рядом, тормошила его, целовала… тот уже ничего не слышал, а спал крепким глубоким сном.
   Однако Ладыгина не теряла надежды. Видимо, она как-то наивно полагала, что если в эту ночь Сергеев переспит с ней, то уже тогда точно будет привязан к ней, тем более, что она малолетка, уже просто так не отвертишься…
   Она выпроваживает вторую парочку. Те поняли, что девочка настроена серьезно и послушно ушли, предупредив, чтобы завтра молодые не опаздывали на работу.

   Сергеев не проснулся от ласки пятнадцатилетней девочки, он проснулся от того «что услышал хруст и почувствовал боль. В этот момент он лежал на кровати на боку, спиной к стене. Он увидел, как Ладыгина бьет его ножом в грудь и в живот. Вскочил с кровати, стал кричать, что она делает, пытался вырвать нож. Когда не получилось, бросился на кухню. Ладыгина в это время прыгала вокруг него с ножом, нанося ещё удары. На кухне он упал лицом вниз…».
   В диком припадке обманутой надежды она его стала убивать. Когда он еще спал, выволокла с кухни сковороду и этой сковородой нанесла ему несколько сильных ударов по голове. Сковороду найдут потом с покореженным днищем. Вот от этого хруста он проснулся. И тогда она принялась колоть его ножом. Как парень выжил, об этом могут знать только хирурги больницы №40. Были задеты многие жизненно важные органы.
   Он еще смог очнуться в луже собственной крови на кухне, каким-то образом поднялся, вышел, шатаясь на лестничную площадку, стал звонить по соседям. Те, перепуганные, долго не открывали. Тут силы окончательно оставили его и очнулся он только в реанимационном отделении. Доставили бы его в больницу десятью минутами позже, вряд ли бы его вернули с того света!
   Но первые минуты его пробуждения были не самыми приятными. Когда он смог говорить, то его допросили оперативники Автозаводского РУВД. Мол, как ты, такой-сякой, пытался насиловать пятнадцатилетнюю девочку? Ведь к тому времени по заявлению Ладыгиной было возбуждено уголовное дело. Уж она была уверена в том, что прикончила неверного возлюбленного и правда о том, что на самом деле тогда произошло ночью между ними, вместе с ним уйдет в могилу…
   Не получилось. Дело о покушении на убийство ушло в суд и ревнивица получила шесть лет лишения свободы.

Щупальца квартирной мафии

   Слежку за собой Юрий Алексеевич Варанов не заметил. Да и совершенно не подозревал, что он, обычный сормовский рабочий, вскоре окажется втянутым в такую чудовищную историю, которую раньше мог видеть только в кино. Да и не до кино ему было в последнее время. Развод с женой получил окончательное оформление – разменяли квартиры, и в свои пятьдесят он оказался один. Квартиру разменяли удачно: получил приличную однокомнатную на проспекте Кораблестроителей, свез туда старенькую мебель и зажил жизнью пожилого холостяка.
   Прописаться еще не успел, все откладывал на потом, да на потом, и единственным документом, удостоверяющим его право на владение квартирой, был договор обмена.
   Как-то под вечер к нему постучали. Открыл. Двое парней.
   – Мартиросян здесь живет?
   – Какой еще Мартиросян? Нет здесь такого.

   – Тогда дай, отец, водички попить, – вежливо, но настойчиво попросили они и бесцеремонно прошли в квартиру.
   Юрий Алексеевич принес воды, дал гостям напиться, и те ушли. Этот стакан воды обошелся ему дорого. Вместе с гостями исчез из тумбочки договор обмена и паспорт.
   Паспорт на другой день обнаружил сосед в почтовом ящике. В той комбинации, которую разыгрывали квартирные мафиози, паспорт должен был еще сыграть свою роль.
   Затем Варанов еще некоторое время ходил на работу, встречался с друзьями, жил как обычно, и невдомек ему было, что вскоре кое-кто попытается вычеркнуть его из нормальной жизни.
   Этот день настал.
   К нему зашли четверо – трое в штатском и милиционер.
   – Ваши документы, – потребовали они.
   – В чем дело? – перепугался Юрий Алексеевич.
   Они вежливо объяснили, что на территории Мордовии совершено некое преступление и надо проехать с ними для разбирательства. Вежливыми гости оставались недолго. Запихали в машину, надели наручники. Затем накрыли рот тряпкой с хлороформом. Усыпить Варанова не удалось, тогда влили ему в горло бутылку водки. На тот случай, если остановят на посту ГИБДД. Так поступают похитители в Чечне, Дагестане, так же произошло и в Нижнем Новгороде.
   Ехали долго. Остановились в поселке Сатис Дивеевского района. Там втащили в дом и приковали наручниками к батарее отопления.
   Бить не били. Два раза в день в комнату заходили люди в масках и приносили еду, как собаке. И так неделя за неделей, месяц за месяцем. Несчастный был в полном неведении, что за судьба ему уготована. Может, завтра придут, повалят на пол и прирежут, как барана; может, отпустят за выкуп, хотя какие у него деньги. И не понимал бедолага, что деньги у него были, и огромные – его квартира. Юрий Алексеевич пытался бежать. Его поймали и в наказание, в декабре месяце, оставили на ночь в промерзшей баньке. Остался жив, но все же под чужой фамилией похитителям пришлось поместить его в районную больницу. Забит и сломлен был настолько, что даже с соседями по палате боялся словом перекинуться.
   Через шесть месяцев его отпустили. В никуда, поскольку жилья у него уже не было.

   Уголовное дело, возбужденное по признакам статьи 126 ч. 2 – незаконное лишение свободы, совершенное способом, опасным для жизни и здоровья потерпевшего и сопровождающееся причинением ему физических страданий, поступило в производство прокуратуры Сормовского района поздно. Прошло немало времени, прежде чем дети Варанова догадались, что с отцом происходит что-то неладное, и в его квартире живут посторонние люди, которые утверждали, что купили ее на законном основании.
   Начались аресты.
   Орешкин, Сахаров, Фрутов, Кремнев – четверка похитителей. Один из них действительно работал в милиции г. Сарова. Перед следователем Игорем Арефьевым, юристом второго класса, который повел дело, стала раскрываться удивительная картина.
   Не было никакого похищения. С Варановым Орешкин познакомился в Щербинках за кружкой пива. Бедный сормовский алкаш был на грани истощения, оставленный женой и детьми. Чуткое сердце Орешкина дрогнуло, он не смог равнодушно пройти мимо чужой беды. Стал ездить к бедолаге, привозить ему продукты, одежонку. Ухаживал за ним, как за малым ребенком. Тот ему плакался в жилетку, мол, погибну я в городе, увези меня в деревню, на свежий воздух, там займусь здоровым крестьянским трудом, брошу пить, стану человеком. Решил помочь новому другу, продать его квартиру, купить ему домик в деревне. А что приехали вчетвером, так боялся, что его друзья бомжи, добровольно не отпустят его. Почему приковывали наручниками? У Юрия Алексеевича белая горячка, мог себе в приступе что-нибудь повредить. Ради его здоровья приковали к батарее. И вообще, за что меня держать в тюрьме рядом с нехорошими людьми, за то, что раз в жизни пытался оказать благотворительность?
   Кремнев делал большие наивные глаза и говорил, что просто катался в машине с друзьями; Сахаров, что был какой-то дед, но он его плохо помнит, поскольку всю дорогу проспал. Сержант Фрутов поехал по просьбе Орешкина защищать Варанова от преступных элементов.
   Послушав товарищей, только и оставалось, что принести им извинения, вручить памятную медаль губернатора за милосердие и благотворительность и отпустить с почетом по домам.
   У следователя оказалось «черствое» сердце. И после очных ставок, на которых было установлено, что Варанов и его похитители никогда прежде не встречались, множества экспертиз, одна из которых подтвердила, что белая горячка Юрию Алексеевичу не грозит, стала выплывать иная картина.
   Трое задержанных компаньонов были привлечены Орешкиным для разовой работы. Сам Орешкин занялся продажей квартиры. Подделал паспорта, один на себя, другой на знакомого человека пожилого возраста, дал объявление в газету и через посредников из агентства по недвижимости продал ее. За семь тысяч долларов и две тысячи рублей.
   Орешкин защищался мастерски, признавал себя виновным лишь в неопровержимо доказанных следствием эпизодах, был вежлив и обаятелен, сетовал на несправедливость судьбы и не выдал ни одного из сообщников.
   – Где взял чужие паспорта?
   – Купил по случаю у незнакомого парня на площади Лядова.
   – Где вырученные деньги за продажу квартиры?
   – Тратил на личные нужды, не приобретая ценных вещей.
   – Кто те люди в черных масках? Кто дал наводку на квартиру Варанова?
   – В соответствии со статьей 51 Конституции РФ я не буду отвечать на ваши вопросы.

   Мастерство уверток не помогло. Молчание тоже. И Орешкин ушел в лагерь общего режима на пятнадцать лет.
   Юрий Алексеевич вернулся домой. Осторожно постучал в дверь своей квартиры. Открыли незнакомые люди, приветливые, порядочные, показали документы на право владения. Варанов покивал головой и ушел. Стал жить в подвале своего, теперь уже бывшего дома. От соседей узнал, что его вещи новые хозяева выставили на улицу, где их быстренько растащили.
   Бомжевал Варанов до тех пор, пока люди из правоохранительных органов, совсем не разбирающиеся в благотворительности, не вернули ему квартиру. А люди в ней поселились действительно порядочные, не знающие о судьбе ее хозяина. Семья из Ульяновска, двое детей. Продали все, что было у них, и переехали в Нижний. Теперь они по милости квартирных мафиози остались без крова.

Ликвидатор

   Данное уголовное дело было возбуждено прокуратурой Ленинского района Н. Новгорода 19 января 1998 года по факту обнаружения в квартире ул. Попова, трупов Кудряшова А. и его дочери Кудряшовой М. Трупы были обнаружены бывшей женой Кудряшова Галиной Петровной, которая, обеспокоенная отсутствием дочери, около 18-ти часов 19 января 1998 года пришла в вышеназванную квартиру.
   Галина Петровна открыла своим ключом дверь и вошла. В прихожке горел свет, и, оцепенев от ужаса, она увидела окровавленное тело бывшего мужа. В квартире было тихо. Она позвала дочь, но ей никто не откликнулся. Сделав несколько шагов, она увидела и Марину. Полураздетую, лежащую у детской кроватки с красным пятном на груди. Она была тоже мертва. Ее сын, двухлетний Кирилл, пропал.
   Утро следующего дня старший следователь Ленинской прокуратуры, младший советник юстиции Петр Сергеев встретил в морге. Характер телесных повреждений, размер и направление раневых каналов – эта информация много что говорит профессионалу. Судмедэксперт подтвердил предположение, что перед смертью Кудряшова была изнасилована.
   Смущало одно обстоятельство – убитый Кудряшов долгие годы работал на Камчатке начальником следственного отдела одного из тамошних РУВД, мастер спорта по самбо, неоднократный призер чемпионатов СССР. Марина пошла по стопам отца и училась уже на пятом курсе юридического института. Криминальные разборки? Может, кровавый след уходит в прошлое Кудряшова-старшего?
   Гадают гадалки, следователи строят версии. Их появилось сразу несколько. Опрашивая мать покойной, Сергеев очень внимательно отнесся к ее сообщению о том, что последнее время Марина сожительствовала с неким Булановым. Странный у них был союз – красавица-студентка и сорокачетырехлетний таксист предприятия «Нижегородец», правда, высокий, крепкий, но ни умом, ни внешностью не блещущий. Он оставил семью в деревне под Краснодаром, приехал в Нижний на заработки. Портили его ожоги, но, по его словам, он получил их, когда выбирался из горящего танка в Афганистане. Там он будто бы служил в спецчастях профессиональным убийцей – ликвидатором.
   Тут же «Нижегородец» навестили оперативники. Им сообщили, что сегодня Буланов на смену не вышел. В Краснодар, по месту прописки, ушел спецзапрос.
   Уже ночью, когда пошли вторые сутки с момента совершения двойного убийства на улице Попова, в кабинете Сергеева раздался звонок. Краснодарцы отреагировали быстро – Буланова взяли в тот момент, когда он входил в дом своей настоящей жены, раненный ударом ножа в живот. И самое главное известие – с ним был двухлетний малыш. Живой, здоровый и невредимый!
   Сам «ликвидатор», перепоясанный окровавленным бинтом, объяснял свое неожиданное появление в родных местах довольно невразумительно: легли с Мариной спать, в то время когда стали заниматься любовью, в прихожей послышался странный шум, он привстал, увидел какие-то черные тени, получил удар ножом, очнулся только в багажнике едущей машины.
   С деньгами в прокуратуре плохо, но на этот раз добро получили быстро, и уже в шесть часов вечера следственная группа во главе с Сергеевым на милицейской «Волге» выехала в Краснодар. Гнали быстро, когда уставал водитель, старший следователь подменял его. Всегда допускаешь возможность, что главный подозреваемый на этот час может оказаться совсем непричастным к убийству, и вполне допустимо, что виновны те «черные тени». Хотя еще один следователь остался в Нижнем заниматься другими версиями, терять времени не хотелось.
   Буланов находился в отдельной охраняемой палате. Рана у него оказалась несерьезной, врач даже высказал предположение, что он, оттянув кожу на животе, проткнул ее ножом. Во всяком случае он мог спокойно передвигаться и здоровью его ничто не угрожало.
   Однако допрос Буланова Петр оставил на потом. Вначале побеседовал с его матерью, потом с женой. И лишь затем вошел в палату к больному.
   Дальше в присутствии адвоката состоялся интереснейший разговор. Поговорили об Афгане, как-никак Петр Сергеев служил в армии, майор, под его началом была рота, сплошь состоящая из фронтовиков той войны. Тут-то «ликвидатор» и стал путаться. Из всех афганских городов знал лишь Кабул, да и характер ожогов был сомнительным (потом выяснилось, что обжегся в детстве кипятком). Глазки у него забегали, испугался. Однако Сергеев, приняв доверчивый вид, добродушно заносил показания «ликвидатора» в протокол.
   – Да, не повезло тебе, мужик! А когда ты встал с постели, как тебя ткнули ножом?
   Успокоенный Буланов изобразил тычковый удар. Если бы он немного знал судебную медицину! От такого удара все внутренности бы вылезли, а у него ни один орган не задет – ранение-то касательное. Петр и это занес в протокол. Сомнений в том, что перед ним убийца, оставалось все меньше и меньше. Следователь тепло попрощался с ним, ушел.
   В гостинице, а с собой привезли бабушку похищенного мальчика, пообедали все вместе. Когда один из оперативников достал нож, чтобы порезать колбасу, малыш, вытаращив глазки, зашелся в истошном крике. Негодяй убивал мать на его глазах. Убить ребенка «ликвидатор» не решился и взял его с собой, чтобы тот не поднял крик, оставшись с мертвыми родными наедине.
   На другой день Буланов встретил следователя вопросом:
   – Ну как, нашли этих сволочей?
   – Ищем, ищем, – озабоченно ответил Сергеев. – Давайте еще уточним некоторые детали. Вот вы говорите, что вас везли в багажнике, а экспертиза показала, что волокон тканей вашей одежды в машине не обнаружено. А? Ударили по голове, а медики говорят, что гематом у вас нет.
   Одна такая неувязочка, вторая…
   На пятый день группа, прихватив с собой Буланова, выехала домой, в Нижний. Двадцать часов бок о бок с убийцей. И тот, к своему ужасу, по искусно вставленным репликам следователя, оперативников, стал убеждаться, что с ним просто-напросто ваньку валяли. И знают эти ребята все или почти все.
   Когда подъезжали к городу, Буланов мрачно спросил:

   – И сколько мне дадут?
   Забегая вперед, скажем, что дали ему 23 года. Было за что.
   В тот вечер к Кудряшовым пришли гости. Буланов тогда жил у них. Отец долго сопротивлялся их связи, словно понимал, какие несчастья могут свалиться на них. Сама Марина говорила маме, что боится своего любовника, тот угрожает ей смертью, если она попытается с ним порвать. Но уговорила отца, чтобы тот пожалел несчастного афганца и пустил пожить. Чужая душа – потемки, женская в особенности!
   Когда отец вышел провожать гостей, между Булановым и Мариной состоялся неприятный разговор. Он просил ее не уходить к матери, у которой она обычно ночевала – интимная близость между ними была крайне редка. Она была настроена против, за дочь вступился вернувшийся отец. Взбешенный ликвидатор схватился за нож. Его нападение было столь стремительным, что мастер спорта, пропустив несколько ножевых ударов, уже не смог противостоять убийце. Но по тому, как все руки у него были изрезаны, можно судить, как отчаянно он боролся за свою жизнь. И проиграл.
   Что может сделать хрупкая девушка против взбешенного зверя? Сорвал с нее белье, изнасиловал и одним ударом ножа прикончил. На глазах двухлетнего сына.
   Потом он будет писать письма Сергееву, жаловаться на излишнюю суровость приговора. На зоне ему разъяснили «спецы» по уголовному праву, что мог бы закосить под ревнивца, мол, находился в невменяемом состоянии, глядишь, и «червонец» бы скостили. Пожалел себя, любимого. Хотя вряд ли он и за двадцать три года отмоет свои руки от невинной крови.

Домашний палач

   Семьи Брагиных больше нет. Один из Брагиных в могиле, остальные разменяли квартиру и выехали из города. Навсегда.
   Папа, мама и взрослый сын. Обычная семья со средним достатком. Но то, что происходило между ними, тщательно скрывалось от посторонних глаз. От стыда, от бессилия что-либо изменить, от вечного страха. Восемь лет мама с папой провели будто в пыточной камере, где в роли палача выступал их собственный, горячо любимый сын.
   Из свидетельских показаний:
   «Игорь всегда отличался вздорным и неуравновешенным характером. Родившийся слабым и очень болезненным, он всегда находился под пристальным родительским вниманием, никогда ни в чем не знал отказа, поэтому вырос законченным эгоистом с очень обостренным чувством собственного достоинства: если чье-то мнение расходилось с его собственным, это выводило его из себя и могло послужить поводом для грандиозного скандала. Причем, объектами своих нападок он выбирал обычно людей физически слабее себя, поскольку по натуре был трусливым. Если чувствовал чье-то физическое превосходство, то старался особенно „не выступать“. Именно поэтому свой дурной характер Игорь почти всегда демонстрировал на своих родителях, зная, что они в силу своей мягкости и исключительно доброжелательного к нему отношения никогда не дадут ему достойного отпора, не скажут слова против».
   Они только плакали и просили его успокоиться.
   Игорь был женат. Потом его бросили. Кому нужен рядом такой скандалист? До откровенных драк между ним и женой не доходило. Но вот походя ткнуть кулаком в бок, злобно пнуть но ноге, неожиданно толкнуть… В порывах ярости несколько раз рвал на ней халат, разбил телефон… и пьянки, пьянки, пьянки.
   Вернулся к родителям, он их вообще не забывал: мать и отца избивал нещадно. Измываясь над беззащитными, любящими его людьми, он получал то, что не давал ему мир – власть, покорность.
   Как показала его бывшая жена: «Постепенно родители мужа смирились с таким положением вещей и старались выполнить любые его прихоти, лишь бы он успокоился, прекратил орать и бросаться на всех с кулаками».
   Старший брат садиста, который живет далеко отсюда, уже потом, когда наступила неожиданная кровавая развязка, признался следователю: «Во время телефонных переговоров мать иногда проговаривалась, что Игорь снова их избил. Отец, человек очень спокойный и миролюбивый, абсолютный противник любых конфликтов, всегда старался всех помирить и был готов на что угодно, лишь бы все было тихо и спокойно. И, как следствие, ему доставалось больше всех. Во время драк отец никогда не давал сыну сдачи, только пытался защититься руками от ударов и просил: «Игорь, иди поспи!».
   Из свидетельских показаний:
   «Практически каждый день он устраивал скандалы – хорошо было слышно, как он кричит на родителей, оскорбляет их нецензурной бранью. Скандал мог учинить в два, в три часа ночи. Было слышно, как Игорь что-то бросает, а родители только плачут и просят его успокоиться. Сами Брагины никогда не жаловались на сына, но мне приходилось видеть мать с забинтованной головой. Его самого неоднократно видела лежащим пьяным на лестничной площадке».
   Скандал скандалу рознь. На следствии выяснится в деталях кошмарная картина тех издевательств и пыток, в прямом смысле этого слова, которым молодой изверг подвергал своего отца, инвалида второй группы.
   Это длилось не день, не месяц, а годы. Недаром потом психиатр напишет в заключении, что «Брагин-старший находится и находился в состоянии затяжной невротической депрессии на фоне сосудистого заболевания головного мозга».
   23 мая 1998 года сынок учинил очередной скандал. Разбив бутылку, ударом горлышка в лоб свалил отца на пол, затем загнал его пинками в комнату, закрыл за собой дверь и принялся методично избивать ногами. Сломал ему два ребра, повредил голень правой ноги. Затем уселся на него, преспокойно закурил и тлеющим огнем сигареты стал прижигать ему голову, приговаривая: «Я тебя сделаю настоящим инвалидом, ты у меня ползать будешь».
   Досталось несколько ударов и матери, которая умоляла сына прекратить пытку. Натешившись, утром садист вышвырнул обоих родителей из квартиры.
   Знакомые, к которым 24 мая пришли несчастные родители, рассказывали: «Алексей Васильевич выглядел очень плохо, буквально валился с ног от изнеможения и постоянно держался за правый бок. Брагина поведала, что вчера Игорь снова избил отца и прижигал его сигаретой. Мы нисколько не удивились, поскольку знали, что Игорь вполне способен на такие выходки, и в который раз посоветовали разменять их квартиру, предложив воспользоваться услугами общего знакомого».
   Чтобы узнать, что произошло дальше, лучше воспользоваться протоколом допроса самого Алексея Васильевича Брагина.
   «В пятницу к трем часам к нам пришел родственник со своим знакомым, работающим в сфере недвижимости, чтобы обсудить варианты размена их квартиры. Это решение созрело давно, поскольку терпеть ежедневные побои и издевательства со стороны сына стало невозможно. Игорь в это время находился дома и был уже изрядно пьян – три раза бегал за водкой. Но при посторонних вел себя пристойно. В пять часов гости ушли, а жена пошла за хлебом. И тут сын стал возмущаться предложенным вариантом размена и затеял очередной скандал. В конце концов полностью потерял контроль над собой, схватил меня за шиворот рубашки, несколькими пинками загнал в комнату и бросил на кровать. Сел сверху и несколько раз ударил кулаком в лоб, именно в то место, куда он несколько дней назад нанес удар горлышком бутылки, стал дергать за волосы, рвал и выкручивал ухо. Одновременно наносил удары по правому боку, в котором было сломано два ребра, хотя прекрасно знал, что я испытываю сильную боль, передвигаюсь с большим трудом и даже дышать мне тяжело. Сопротивления я не мог оказать, поскольку сын сидел на мне сверху и нельзя было даже пошевелиться.
   В какой-то момент моя рука случайно наткнулась на лежащую под кроватью полуторакилограммовую гантель. Отчетливо понимая, что в таком бешеном состоянии сын запросто может меня убить, и не видя больше другой возможности, чтобы защититься, я схватил гантель и несколько раз ударил сына по голове. Смутно помню, что сын несколько раз набрасывался на меня и я вновь наносил удары.
   Очнулся только в тот момент, когда увидел сына, лежащего на полу в прихожей. Он лежал в луже крови и уже не дышал».
   Мать опоздала всего лишь на несколько минут. Когда вошла, все было кончено. Рядом с трупом сына стоял Алексей Васильевич в окровавленной одежде. Затем он быстрыми шагами направился к распахнутой двери на балкон. Его еле удалось удержать. Усадила в кресло, на все вопросы муж ничего не отвечал и явно находился в невменяемом состоянии.
   Потом было следствие, затем суд. Вынесенный приговор не предусматривал наказания в виде лишения свободы, и Брагины-старшие уехали из города.

«Черный плащ»

   Обвинительное заключение по уголовному делу №82187 по обвинению Шаталина Алексея Валерьевича по статьям 144 ч. 2, 149 ч. 2, 210, 146 ч. 2 пункты «с, д», 207, 218 ч. 1, 149 ч. 1, 102 пункты «б, г» и 112 ч. 2 УК РФ было утверждено самим прокурором области. Человек, которого собирались судить по множеству статей, за свои деяния был прозван следователями «Черным плащом», как главный герой одного мультсериала, который объявил войну преступному миру.

   Алексей Шаталин объявил себя мстителем. Он собирался убивать и убивать – истреблять криминальную нечисть. Тридцатилетний поклонник боевых искусств Востока и мастер ушу; неудачливый грабитель, за плечами которого две ходки, выйдя в очередной раз на свободу, был потрясен историей, которую поведал ему лучший друг Сергей Кразов. Тот связался с одним из главарей автозаводских бандитов по кличке Ржавый и прокололся – задолжал тому кругленькую сумму. Вернуть долг не смог, и в откровенной беседе ему мягко намекнули, что придется расплатиться квартирой. Так это было на самом деле или не так, но факт – Сергею с семьей пришлось съехать в бревенчатый домишко под Кстовом.
   – Будем работать, – усмехнулся в ответ на эту историю Шаталин. Тогда Кразов и не подозревал, к каким чудовищным последствиям приведет «работа» его друга.
   Шаталин был довольно интересной и своеобразной фигурой нижегородского криминального мира. Он прославился тем, что, приняв участие в крупнейшем ограблении продовольственного склада на улице Поющева еще в 1982 году, при задержании и на следствии не сдал ни одного из своих сообщников. Вел себя дерзко, вызывающе, пытался совершить побег из СИЗО. Капитану милиции, который вел допросы, нагло заявил – мы еще встретимся, друг, и, поверь, тебе никогда не быть майором! И как в воду глядел – несколько лет спустя, только капитан прикрутил себе майорскую звезду, как был уличен в убийстве своей тещи. Они встретились – в «автозаке», когда их этапировали в Автозаводское РУВД! Шаталин похлопал своего бывшего «следака» по плечу: я же говорил, что встретимся!
   Он никому не доверял, не входил ни в одну из нижегородских бригад, не лез к другим, но и к себе не подпускал. Те немногие знакомые, которые были «осчастливлены» его дружбой, боялись и почитали его. То и дело он вскользь, мимоходом бросал: «Я этого козла пришил, я того гада замочил, в болоте теперь гниет». И как было ему не поверить: как-то вместе с Кразовым они совершили кражу из магазина по проспекту Кирова, прихватив с собой мальчонку. Пацан исчез, даже был объявлен в розыск как без вести пропавший! Шаталин объяснил другу: «Убрал я пацана, в лицо нас знает».
   Выйдя на свободу после второй отсидки, Шаталин сразу принимается за дело. Первое – отомстить оперу, который его засадил. Энергичный, неутомимый – и на зоне продолжал совершенствовать свои навыки рукопашного боя, – он выходит на след сотрудника уголовного розыска, который к тому времени поменял не одно место работы. В его руках оказывается домашний адрес и телефон оперативника. И только последнее задержание предотвратило покушение на его жизнь.
   Параллельно с этим Алексей занимается «оперативной» разработкой Ржавого, который посмел наехать на его лучшего друга. В течение двух с половиной месяцев он вычисляет связи автозаводского «авторитета», состав его бригады, где он живет, есть ли у него охрана, обычный маршрут его передвижений. Ржавый потом с изумлением узнает от «оперов» и старшего следователя Автозаводской прокуратуры Вячеслава Игошина, что смерть буквально ходила за ним по пятам. Жена Ржавого не раз говорила, что такой-то человек несколько раз расспрашивал о нем. По описанию это был Шаталин.
   Получив необходимую информацию, мститель переходит ко второй части своего плана. Необходимо было добыть огнестрельное оружие. К тому времени пути-дороги с Кразовым у него стали расходится. И дело Ржавого Шаталин собирался довести до конца уже не из-за того, чтобы отомстить за лучшего друга. Нет! Все было гораздо глубже – Алексей уже горел мечтой о мщении всему преступному миру! Распоясались, нет для них ни преград, ни законов. Запуганное общество молчит, милиция, прокуратура и суды бездействуют. Кто спасет мир? Он – Алексей Шаталин.
   Пришел к матери Кразова, у которой, по его сведениям, дома находилось ружье. Вежливо поинтересовался, одна ли она в квартире. Та безбоязненно впустила его. А дальше, свалив бедную женщину на кровать, защелкнул на ней наручники, вытащил шило и приставил к ее горлу: где ключ от сейфа, в котором хранилось ружье? Перепуганная, та отдала ружье, коробки с патронами. Но на этом ее мучения не закончились. Шаталину нужно было, чтобы она молчала.
   На машине приятеля, послушно исполнявшего все его приказания, вывез Кразову на свою дачу, где позже он устроит пыточную камеру, там запугал ее до полусмерти, заставил написать расписку, что, дескать, ружье она передает ему добровольно и безвозмездно, а уж затем смилостивился и отпустил домой.
   Из ружья он потом сделает обрез и пристреляет его в ближайшем лесочке.
   Итак, все было готово. Безумную идею мщения пора было воплощать в жизнь. Недаром тонкий знаток психологии, старший следователь Вячеслав Игошин окрестил своего подопечного «Черным плащом». Этот черный плащ ненависти накрыл Шаталина с головой, и он уже просто ничего вокруг себя не видел. Вернее, видел, но только одного человека, которого собирался убить – Ржавого.
   Однажды вечером, возвращаясь домой, он увидел на лавочке пьяного мужчину в модной тогда камуфлированной одежде, которую любил носить автозаводский «авторитет». Как он мог перепутать? Ни комплекцией, ни ростом несчастный прапорщик одной из нижегородских воинских частей Андрей Буслаев, который по зловещей случайности оказался на пути мстителя, не походил на намеченную жертву.
   Шаталин решил, что час «Х» наступил и судьба привела к нему в руки самого Ржавого. Поболтав о том, о сем, Алексей предложил «главарю мафии» пойти к нему домой, выпить, затем проехать на дачу, где они смогут всласть отдохнуть. Тот, конечно, с радостью согласился, недоумевая, почему новый друг иногда называет его странной кличкой.
   Мститель срочно, среди ночи, звонит приятелю, тот приезжает на машине, и втроем они едут на дачу к Шаталину.
   Приказав приятелю ждать в машине, осторожно поддерживая накаченного водкой Буслаева, мститель ввел его в домик. Очнулся гость уже на полу в наручниках, сбитый с ног ударами страшных кулаков мастера ушу. Пытал «востоковед» изощренно – Буслаев признавался в самых страшных криминальных делах. И хотя Алексей понял, что перед ним не тот, за кем он охотился, останавливаться не собирался. Наполнив пластмассовый таз водой, за волосы топил в нем голову истязуемого. Тот уже рассказал, что воровал армейское снаряжение целыми вагонами, сбывал ящиками оружие преступным элементам, чего только на себя не наговорил, чтобы понять, чтобы его отпустили. Но чем больше он говорил, тем больше мститель убеждался в том, что «преступника» надо казнить. Шаталин приговаривает прапорщика к смерти путем отсечения головы.
   Палач так долго окунал Буслаева в таз с водой, что тот потерял сознание. Затем выволок жертву из домика и отвез его на берег небольшого пруда.
   Насмерть перепуганный приятель, находившийся за рулем, видел только, что Шаталин вернулся один, с большой сумкой, в которой находился «какой-то круглый предмет, издававший неприятный запах».
   У мстителя уже зрел другой план, более кровавый и изощренный. Он заспиртовал в водке голову убитого прапорщика и упаковал ее в коробку. Хотел нагрянуть к «авторитету» и показать ему наглядно его будущую смерть. Кто знает, до чего бы он еще додумался, каких бы безумств ни натворил, если бы не случайная ссора.
   Спустя три дня после убийства он на улице стал избивать в чем-то провинившегося перед ним Кразова. Понимая, что вот-вот разъяренный мастер ушу прибьет его, перетрусивший дружок вызвал милицию и тут же в отделении, когда их рассадили по камерам, с потрохами сдал Шаталина, даже указав местонахождение головы – тело уже было найдено оперативниками Автозаводского РУВД.
   Областной суд на пятнадцать лет отправил мстителя в лагерь строгого режима, к тем, кого он так стремился убивать и убивать.

Добрая фея

   Так в перерыве между судебными заседаниями окрестила обвиняемую помощник прокурора Советского района Наталья Прокофьева, выступавшая государственным обвинителем по делу о мошенничестве.
   А судили за мошенничество пожилую добрую женщину, пенсионерку шестидесяти шести лет, ласковую, обаятельную Альбину Яковлевну Жаворонкову, много лет проработавшую в ГИСИ. И влепили ей почти верхний предел наказания, который предусмотрен этой статьей уголовного кодекса – восемь лет лишения свободы.

   Главный бухгалтер спорткомплекса ГИСИ Альбина Яковлевна в 1998 году попала под сокращение. На одну пенсию в наши дни если и прожить можно, то только в убогой нищете. Альбина Яковлевна на нищету не согласилась. Это только кажется, что в шестьдесят шесть лет жизнь прожита. У кого-то может быть и прожита, а у Жаворонковой только начиналась.
   Итак, самый больной для наших дней вопрос – где взять деньги? Вязать носочки и торговать ими на рынке? Нет, прибыль не та… Сесть на шею двум взрослым дочерям – совесть не позволяла, сами едва перебиваются… И тут Альбина Яковлевна вспомнила свой прошлый опыт. Как никак, у нее в прошлом две судимости и обе за мошенничество. В 1972 была приговорена к пятнадцати годам (!) лишения свободы за подстрекательство к даче взяток. Брала у доверчивых граждан крупные суммы, якобы для того, чтобы в их интересах дать взятку работникам УВД, райисполкома. Повезло, спустя два года вышла по амнистии. Неугомонная, за подобное преступление в 1981 году была приговорена к десяти годам лишения свободы, из которых отсидела уже семь лет.
   Риск был огромен, в случае провала по статье 159 УК РФ за мошенничество в крупном размере, лицом ранее два или более раза судимым за хищение либо вымогательство, она могла быть наказана лишением свободы на срок от пяти до десяти лет с конфискацией имущества или без таковой!
   Жаворонкова рискнула, и с июля 1997 года по июнь 1999 года она сумела «заработать» 18 тысяч долларов! Десять из них, правда, пришлось вернуть, но вот восемь тысяч потерялись в ее карманах навсегда.

   На первом же деле добрая фея выручила 25 тысяч рублей. Своей знакомой Воронцовой предложила купить бар. Хороший, действующий, в магазине ОАО «СК Центр» в Сормовском районе. Воронцова работала с дочерью Жаворонковой в кондитерском цехе и ей в голову не могло придти, что мать ее подруги может так нагло ее провести!
   Приехали в тот бар, походили, посмотрели. Много посетителей. Место людное. На всю жизнь можно себя обеспечить. Правда, почему-то с хозяином не удалось переговорить, занят был. Так что вернулись на квартиру Воронцовой и та с радостью вручила Альбине Яковлевне пять тысяч задатку.
   Хорошо, что хозяин бара не подозревал, что его заведение уже продано, иначе его бы хватил инфаркт.
   Жаворонкова играла свою роль посредника гениально. Ходила с покупательницей к нотариусу, задержку объясняла тем, что в бар пришло много вино-водочных изделий, которые надо реализовать, а уж потом заключать договор о купле-продаже. И в итоге так убедила Воронцову, что та уже в декабре 1997 года передала ей остальные двадцать тысяч рублей.
   Дело пошло.

   Самой блестящей авантюрой неугомонной старушки можно считать эпизод с продажей квартиры на площади Ленина.
   Внаглую вошла в агентство недвижимости «Ключ-НН» и предложила по дешевке купить трехкомнатную квартиру в доме, где гостиница «Центральная» на площади Ленина. Без удостоверения личности, без единого документа или справки. Опытные агенты насторожились, но старушка была так напориста, так убедительна, что одна из сотрудниц вызвала своего клиента, хотя и предупредила его, что есть большой риск.
   Клиент тут же приехал и Жаворонкова повезла его смотреть квартиру. Ну, что, показала. Издалека, правда, с площади. Затем свозила его в Канавинскую администрацию, усадила в коридорчике на стул, сама заглянула в приемную. Дело кончилось тем, что Альбина Яковлевна сказала, что надо кое-кому дать взятку в шесть тысяч долларов. Замороченный клиент выплатил старушке требуемую сумму.
   За один день работы шесть тысяч баксов!

   Венцом деятельности гениальной авантюристки стала эпопея с продажей пять квартир, естественно, вымышленных, через посредника. Был у нее старый добрый знакомый Мокроусов, коллега по прежней работе в ГИСИ. Знал он ее, как женщину необыкновенной честности, порядочности и интеллигентности.
   В январе 1999 года мошенница обратилась к нему с необычной просьбой. Мол, есть возможность сбыть пять квартир по льготной цене через знакомого из администрации Канавинского района. Если найдешь покупателей, шестую квартиру я сделаю тебе, бесплатно.
   Только дураку не нужна бесплатная квартира. Мокроусов нашел пять покупателей. Единственное условие – по тысяче долларов предоплаты с каждого. Вроде бы немного в сравнении со стоимостью квартиры. И покупатели выложили деньги. Конечно, все под расписку, причем расписывался сам Мокроусов, ведь его клиенты Жаворонкову не знали, и как люди умные, а среди них был даже оперативник РУБОПа, доверяли только ему.
   Надо ли говорить, что квартир доверчивые клиенты так и не увидели.
   И вот надо отдать должное мастерству Жаворонковой-психолога. От клиентов не пряталась, устраивала с ними собрания, на которых показывала какие-то приходные ордера, где была прописана сумма, подробно рассказывала, с какими трудностями ей приходиться сталкиваться и после таких собраний люди расходились успокоенные и начинали думать о покупке мебели и прочих приятных и волнительных мелочах переезда на новое место жительства.
   Мало того, если клиент начинал волноваться, Жаворонкова легко возвращала часть денег или брала на себя обязательство, в случае задержки, платить за каждый просроченный день штраф в десять долларов.

   Сгорела мошенница на следующей афере, когда ей отказали чувство меры и даже собственной безопасности. Когда обстановка стала вокруг нее накаляться, она решается на беспрецендентный шаг. Мы упоминали о том, что в числе ее клиентов был некий опер из РУБОПа. Так вот, она пишет заявление в эту организацию, что просит привлечь к уголовной ответственности ее сотрудника за то, что он взял у нее двадцать тысяч долларов и не возвращает! Не больше, ни меньше!
   В РУБОПе отправили ее заявление в Советский РУВД, и тут следственная машина закрутилась. Арест грозил Альбине Яковлевне со дня на день. Жаворонкова исчезает, на полгода. Все это время числится в федеральном розыске.
   У нас долго не побегаешь, тем более в шестьдесят шесть лет. Взяли старушку под белы рученьки и препроводили в следственный изолятор.
   Больше всех в этой истории досталось Мокроусову. С работы он был вынужден уволиться, каждый день ему звонили обманутые клиенты, спрашивали свои денежки, угрожали и т. д. С четырьмя клиентами он рассчитался сам, влез в долги, брал деньги под большие проценты и бог знает еще сколько времени ему понадобиться на то, чтобы выбраться из этой передряги. Денег ведь у Жаворонковой не нашли! Бесследно сгинули восемь тысяч долларов за ничего не значащей формулировкой – «потратила на личные нужды».
   На суде защищалась отчаянно. На каждый вопрос у нее находился ответ, да еще какой ответ!
   – За какие преступления у вас судимости?
   – Нет у меня судимостей, в тюрьме я сидела по заданию ОБХСС!
   Советским районным судом Жаворонкова была приговорена к восьми годам лишения свободы.

Смерть по переписке

   «Привлекательный, романтичный парень, без в/п, с ч/ю, желает познакомиться с доброй, хорошей девушкой, умеющей разделять чужие радости и печали. Ваш возраст и красота не главное. Главное душа! Пишите, отвечу всем без исключения. Нижегородская обл., Вадский район, п. Анненково, УЗ 58/11, 3 отряд…».

   С одним таким романтиком, Колей Ходыревым, отбывающим свой второй срок за кражу, согласилась переписываться красивая бойкая семнадцатилетняя девушка Светлана Кузина. О том, какие письма они слали друг другу, догадаться несложно. Он – что твердо встал на путь исправления, что никогда больше не попадет в тюрьму, устроится на работу, две судимости – глупая случайность, непутевые друзья подвели. Она – что хотела бы найти твердую опору в жизни, что он, такой хороший и умный, судя по письмам, достоин более счастливой жизни и, если он захочет, она всегда будет рядом.
   «Солнце мое, я так мечтаю, чтобы ты всегда была рядом со мной, моя любимая, моя хорошая!» – писал влюбленный заключенный.
   Через месяц отважная девушка приехала к Николаю в ИТК. А дальше было все как в кино – пламенные объятия, нежные поцелуи, клятвенные обещания в вечной любви. И Светланино сердце дрогнуло. Тем более, что Коля, не колеблясь, предложил ей руку и сердце. Хотя сидеть ему предстояло еще два года, Кузина согласилась. И немного позже они прямо на зоне расписались, став мужем и женой.
   Ходырев вытянул свой счастливый лотерейный билет, и в его серой лагерной жизни появился яркий просвет. Передачки теперь пошли не только от родителей, но и от жены. Света приезжала к нему теперь на законном основании, день-два он мог отдохнуть от тягот заключения в постели с молодой женой. Что еще нужно молодому зэка?
   Наступила весна 1995 года, а с ней долгожданная свобода! Мама с папой, друзья, родные улицы, на которых полным-полно красивых девчонок, и рядом жена. Целый месяц он честно пытался с ней прожить. Отдельной квартиры у них не было, ночевали то у его родителей, то у ее. На работу Коле некогда было устроиться, то одно отвлекало, то другое. Женушка оказалась с упрямым характером, стала проявлять недовольство. Пошли скандалы, взаимные упреки в измене. Лагерная любовь разлеталась на глазах. Да и не нужна ему была Света на воле.
   Бросить он ее бросил, но иногда похаживал к ней, переночевать. Когда с другими не получалось.
   А в октябре Света Кузина пропала. 11 числа она не пришла домой ночевать, и с тех пор о том, где она, никто не мог ничего сказать. Родители забили тревогу, обратились в милицию. Сами предприняли розыски. Безрезультатно.
   Подозрения сразу же пали на Ходырева. Парень только недоуменно разводил руками: а я откуда знаю, не живу я с ней. Так твердил оперативникам, так говорил и родне без вести пропавшей. Родня не верила. Один раз даже вывезли Колю в укромное место и с пристрастием допросили. Он молча снес побои, но ни в чем не признался.
   Прошел год, второй. Жизнь продолжалась, Ходырев отправился на зону в третий раз, приговоренный к четырем годам лишения свободы за кражу.
   Между тем Светлана не сбежала с любовником в другой город, не пряталась от мужа и своих родителей, поскольку ни того, ни другого физически сделать не могла. Светлана была мертва, и ее труп все эти годы находился неподалеку от родного дома – обвязанный железками, покоился на дне сточной канавы.
   Кто только не знал, что она убита! И Ходыревы-старшие, и сестра Коли, и друзья его, и родные друзей. Сестренка убийцы, узнав, что братик задушил Свету, бегом отправилась к ней домой и забрала свои вещи, которые давала поносить несчастной родственнице! Знали все, кроме убитых горем родителей и милиции.
   Но смертный грех навечно не спрячешь. Информация о преступлении прошла среди оперативников. 19 марта 1997 года прокуратура Автозаводского района возбудила уголовное дело по факту безвестного отсутствия Светланы Кузиной.
   В один из мартовских дней Коля Ходырев, находясь на лагерных нарах, и не подозревал, что из-за него в редких лесопосадках на обрывистом берегу глубокой канавы с мутной загаженной водой собралось большое количество людей. Хмурые понятые, которым было явно не по себе от предстоящего действия, старший лейтенант уголовного розыска Лепешкин в белой рубашке и галстуке, элегантный в своих модных затемненных очках, два эксперта-криминалиста, старший следователь автозаводской прокуратуры, другие…
   Лепешкин натянул резиновые перчатки и с багром спустился к воде, вдвоем с помощником подтянул к берегу нечто продолговатое с торчащими желтыми ребрами.
   Из свидетельских показаний: «В Оке топить неудобно – там будет у берега плавать, – вдумчиво рассуждал Николай. – И одежду с нее надо снять, чтобы по ней не опознали труп».
   Когда следственная группа на служебной «Волге» выехала в ИТК, где отбывал свой срок Ходырев, в уголовном деле имелось уже достаточно материалов, чтобы предъявить безутешному вдовцу обвинение в умышленном убийстве.
   Добираться пришлось по весенней распутице долго, машина тонула в грязи по самые стекла. Наконец, металлические ворота, охрана. В присутствии капитана из лагерной оперчасти встревоженный Ходырев давал показания – не был, не видел, не знаю. И так несколько часов. Не был он дураком, чтобы вот так запросто десяточку к своему сроку пририсовать.
   Темнело, пора в город возвращаться, и тут лагерный капитан не выдержал:
   – Разрешите мне, – и, дружелюбно обернувшись к «отказнику», ласково сказал: – Коля, не расстраивай наших гостей, которые такой долгий путь проделали. Они ведь уедут, и тогда мы будем говорить с тобой на эту тему.
   Ходырев мгновенно начал давать признательные показания.

   Этот романтик-рецидивист, умело строчивший любовные письма молоденькой девчонке, умевший так трогательно клясться в любви, вечером 11 октября, «нарезавшись», пришел к ней ночевать. Света сказала твердое «нет»: «Мы с тобой не живем, и мама мне постоянно выговаривает, и вообще, я тебе нужна только для определенных целей». Эта правда, брошенная ему в лицо, вывела Колю из себя. В подъезде избил Светлану, повел за пивнушку, которая находилась у края лесопосадок, повалил на мерзлую землю и голыми руками задушил.
   Сбегал за подмогой, и уже вдвоем с ошарашенным приятелем утопил в сточной канаве свою вечную любовь.

Покушение на убийство

   Эти молодые парни из шестой роты полка патрульно-постовой службы, собственно говоря, настоящими милиционерами и не стали. Прослужив несколько месяцев, даже присягу не успели принять. И судя по беспрецедентной наглости, с которой они средь бела дня в нескольких минутах ходьбы от Ленинского РУВД убивали женщину, никогда и не собирались быть служителями закона.

   Это, наверное, самое глупое и бездарное преступление последних трех лет. Панков и Сафонов были задержаны своими коллегами всего лишь спустя несколько часов после того, как они решились на убийство. Их раздражало то, что вкалывая по двенадцать часов, работая со всякой нечистью – бомжами, дебоширами, уголовниками, обеспечить себя так, как хотелось, не могут. Ну нет в милиции таких зарплат, чтобы стильно одеться, сводить свою девочку в хороший ночной клуб. А рядом полно людей, которые делают деньги, и большие, почти из ничего, из воздуха. Перепродают турецкое золотишко, шмотки импортные возят и рассовывают нашим гражданам втридорога – обнаглели, спекулянты проклятые.
   Ну и решили ребята, что пришла пора торгашам поделиться с ними хотя бы частью прибыли. Так просто наехать – нельзя, постовые всегда на виду, вдруг жертвы опознают, заявление напишут. Никаких свидетелей! Из кинобоевиков они выучили, что хороший свидетель – мертвый свидетель.
   Поэтому, выйдя на свое первое крупное дело, Панков прихватил с собой хороший кухонный нож.

   Погожим августовским днем две подруги, жительницы Бора Лена Куприна и Татьяна Ефимова, расположились со своим товаром в переходе у кинотеатра «Канавинский». Татьяна торговала золотыми цепочками, крестиками, кулонами. Товар по нынешним временам не особо ходовой и, главное, хлопотный. У крутых коммерсантов магазины, охрана, банковские сейфы, а уличной торговке золотом ох какую бдительность нужно иметь! Вокруг полно шпаны, ведь золотую цепочку выхватить гораздо легче, чем, скажем, ковровую дорожку утащить, да еще ребята покруче достают, им отстегивай за место. Собачья работа. Но то, что сегодня она окажется смертельной для нее, в голову не приходило.
   Утром Панков выпросил у отца машину – «Волгу» голубого цвета, «универсал». Взял служебное удостоверение, спрятал в салоне наручники, нож и заехал за напарником, который надел милицейскую форму.
   В одиннадцать дня они подъехали к Канавинскому рынку, спустились в подземный переход и подошли к одной из торговок. Разыграли небольшую сценку – вы нарушаете правила торговли золотыми изделиями, садитесь в машину, поедем в отделение милиции. То, что говорила им Ефимова, их не волновало, для них она уже была мертва.
   Власть есть власть, с ней не поспоришь. Сафонов сел за руль, Панков с задержанной – на заднее сиденье. Они поехали в сторону Ленинского района. Было полдвенадцатого дня, и Татьяна ничего страшного для себя не ожидала. Составят протокол, оштрафуют. Может, просто специально давят, чтобы она откупилась от них золотой цепочкой, это на худой конец.
   – Сейчас будем протокол составлять, – улыбнулся Панков. Напарник передал ему наручники, он защелкнул их на запястьях Ефимовой и достал из-под сиденья нож с черной пластмассовой рукояткой.
   Если и была у Татьяны мысль в первые мгновенья, когда она увидела нож, что сейчас ее начнут запугивать, то она тут же прошла. Панков, как неопытный мясник, стал бить этим ножом несчастную торговку в грудь, в живот…
   – Не убивайте, – закричала она, пытаясь защититься руками, скованными наручниками, – возьмите все золото, только не убивайте!
   – Молчи, сука! – хладнокровно ответил ей убийца и продолжал всаживать в нее нож. Как потом записали врачи: «Ефимовой были причинены колото-резаное ранение грудной клетки справа, комбинированное колото-резаное ранение, проникающее в грудную и брюшную полости с повреждением диафрагмы».
   Не знаю, откуда пришла в голову Татьяне в эти страшные минуты спасительная мысль – после очередного удара она притворилась мертвой! Захрипела и, будто теряя сознание, обмякла и завалилась к дверце.
   Оборотни свернули на улицу Балакирева – это в нескольких минутах ходьбы от Ленинского РУВД – и подъехали к краю дороги. Сняли с Ефимовой серьги, сорвали с шеи золотую цепочку, обчистили карманы, вытащили «труп» и бросили в кусты. Татьяна была в полном сознании. Сколько же нужно было мужества, чтобы не застонать, не дрогнуть. Только в «мертвом» молчании можно было надеяться на спасение.
   Но это было не все испытание, которое ей определила судьба.
   Сафонов засомневался:
   – Может, она еще жива? Может, ударить ее ножом в шею, чтобы наверняка?
   Панков протянул нож:
   – Давай!
   Сафонов вошел в кусты, склонился над несчастной женщиной и двумя ударами перерезал ей горло.
   После этого напарники уехали. Один из них домой, другой на берег Оки, чтобы отмыть от крови салон.
   Некая Елистратова из окна своей квартиры видела, как по улице проехала голубая «Волга-универсал». И почему-то в ту же минуту решила вынести мусорное ведро. Эту женщину и увидела Ефимова, которая на несколько минут пришла в сознание. Она смогла поднять руку и сделать несколько движений. Елистратова вызвала «скорую помощь» и милицию, теперь уже настоящую.
   Напарников взяли в тот же день.
   Ввиду исключительной важности этого необычного уголовного дела его расследование было поручено старшему следователю Ленинской прокуратуры Александру Белову. На него не давили, звонков от милицейских чинов, чтобы как-то спустить это дело, мол, повредит авторитету правоохранительных органов, не было. Напротив, в милицейской среде к оборотням отнеслись с презрением. И это было понятно Белову, который до работы в прокуратуре семь лет прослужил в милиции.
   Но эмоции хороши лишь для отношений с любимой женщиной, в следовательской практике они недопустимы. Ни Панков, ни Сафонов на чистосердечное раскаяние способны не были – хладнокровные, жесткие ребята, которые знали, на что идут. Только неопровержимая, четко выстроенная система доказательств могла вынудить их сознаться в содеянном. И если на первых допросах Сафонов свою вину не признавал, якобы замысла на убийство не было, предварительного сговора не было, он находился за рулем, слышал сзади возню, но не придал этому значения, то впоследствии, после грамотно проведенной очной ставки с потерпевшей, с ее подругой по торговле, припертый выводами различных экспертиз, вынужден был говорить правду и только правду.
   Дело, как говорят профессионалы, прошло в суде с первого захода. Сафонов выйдет на свободу через одиннадцать лет, Панков через тринадцать.

Ядовитый ящер

   Под утро 15 июня 1998 года на пост ГАИ у Канавинского моста выскочили две голые девчонки лет восемнадцати, завернутые в окровавленные простыни. То, что они сбивчиво рассказали, повергло в шок милицейских сержантов. Якобы они чудом вырвались из рук бандитов, выпрыгнув со второго этажа дома по улице Героя Попова, будто их парни зверски убиты.

   Две машины блокировали район указанного дома. С площади Горького спешили, поднятые по тревоге оперативники УВД, дежурный Ленинского РУВД звонил следователю прокуратуры. С оружием в руках милиционеры поднялись на второй этаж. Из-под двери девяносто пятой квартиры бил резкий запах газа.
   Девчонки не соврали. В комнатах беспорядок, следы борьбы, на кухне, где были вывернуты до отказа краники газовой плиты, догорала на полу свеча. В ванной, связанный по рукам и ногам, лежал труп полуголого юноши.
   Тут же на место преступления прибыли прокурор Ленинского района Людмила Земскова и старший следователь Петр Сергеев. Двойное убийство и двойное изнасилование – чересчур даже для нашего криминализированного города. Дело под контроль взял первый заместитель прокурора области Муравьев.
   Из показаний потерпевших вырисовывалась следующая картина. Нападение двух неизвестных на юношей и девушек произошло где-то после двенадцати в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое июля, когда те вышли на берег Оки после купания. Нападение было столь внезапным и жестоким, что парни не то что девчонок защитить, себя не сумели спасти. Антон получил удар бутылкой по голове и был в оглушенном состоянии, Романа убили и сбросили в реку. Потом троих отвели на квартиру, где незадолго до этого студенты отмечали день рождения своей подруги, и там уже в ванной связали и задушили Антона. Затем, насытившиеся насильники хотели прирезать как ненужных свидетелей и девчонок, но те сумели спастись бегством.
   Жуткая картина, до неправдоподобности. Что за нелюди решились на подобное? И нет ли преувеличения в показаниях потерпевших?
   Первая хорошая новость – из реанимационного отделения травматологии. Антон жив (!) и к вечеру придет в сознание. Будет жить или нет парень, вернувшийся с того света, врачи гарантий не давали.
   Сергеев терпеливо ждал у кровати пострадавшего.
   Тем временем шли работы по поиску тела Романа. Его найдут к концу вторых суток. Медицинская экспертиза показала, что юношу утопили. Это было довольно странно, так как среди друзей он считался очень хорошим пловцом и, если бы захотел уйти от пьяных убийц вплавь, то смог бы это сделать без труда.
   Чудо, которого ждали родители Антона, его близкие, следователи, свершилось – к нему вернулось сознание и он заговорил. Еле слышно. Но он дал Сергееву бесценную информацию – рассказал, что в то время, когда убийцы вели их к дому, мимо проезжала милицейская «Волга» с бортовым номером 0—57.
   Несмотря на поздний час, была поднята на ноги криминальная милиция города. Найден и опрошен экипаж той патрульно-постовой машины. Сержанты подтвердили, что видели двоих охранников из частной фирмы, по приметам похожих на подозреваемых. Остальное для оперативников было делом техники.
   Санькова Александра взяли на даче, где он с перепугу решил отсидеться. А вот со вторым убийцей, Савеловым Михаилом, пришлось изрядно повозиться. Когда старший следователь получил на него информацию, то был немало удивлен, какой серьезный паренек ему попался. Двадцать пять лет, рост сто восемьдесят, бывший морской пехотинец из батальона специального назначения. Из тех самых ребят, которых два года учат убивать на земле, на воде и под водой из всех видов стрелкового оружия, ножами и просто голыми руками. Особая примета – татуировка на бедре в виде ящерицы. Знак морпехов.
   Оперативников бывший спецназовец не стал дожидаться. С чужим паспортом махнул в Брянские леса, там познакомился с еще одним беглецом и затем нашел себе убежище в глухой сибирской деревушке.
   Но от всероссийского розыска трудно спрятаться даже в тундре. Спустя полгода, то есть уже в 1999 году, из Сибири приходит оперативная информация. Мол, живет тут у нас один паренек из Нижнего, у которого та самая ящерица на бедре. Уточнились, поскольку проживал под другой фамилией, и тогда лишь послали факсом санкцию на арест.
   Пока Савелов возвращался в общем этапе на родину, Петр Сергеев готовил ему встречу. В отсутствие показаний главного обвиняемого следствие построило свою работу на так называемых «немых свидетелях» – были проведены десятки различных экспертиз, тщательно выстроена система доказательств.
   На первом же допросе бывший морпех поспешно заявил:
   – Я псих, ничего не помню.
   Старший следователь ободряюще улыбнулся:
   – Ну, тогда расскажи, что помнишь.
   И тот в присутствии адвоката понес околесицу. Шли с другом по берегу реки, на них напали. Еле отбились, затем какие-то девчонки пригласили их с Александром к себе в квартиру, там они славно погуляли.
   После того, как Савелов расписался под собственным враньем, Сергеев сказал:
   – Давай теперь я расскажу, как вы «славно погуляли».
   Рассказ этот был правдив и страшен.
   Весь день четырнадцатого июня два друга-охранника «квасили», и к часу ночи им нестерпимо захотелось женской ласки. Вышли на берег Оки. Там встретили Антона и Романа с девчонками и попросили оставить им своих подружек. Те, понятно, ни в какую. Савелов пил вино из бутылки. Когда допил последний глоток, то неожиданно для всех резко ударил бутылкой по голове Антона. Роман бросился бежать к реке, надеясь на то, что он хороший пловец, и ему удастся уйти вдоль берега и позвать кого-нибудь на помощь. Откуда ему было знать, что за ним погнался человек, которого когда-то учили убивать в воде! Савелов легко настиг Романа, утащил его под воду и выплыл уже один. Две-три минуты под водой он мог продержаться свободно.
   Отжав на берегу одежду, Савелов с дружком, который во всей этой мерзкой истории играл роль подручного, подхватили полуоглушенного Антона и повели к дому, где до этого студенты отдыхали. Когда он спросил, где Роман, ему ответили: «Лежит на берегу, связанный, в кустах, с кошельком во рту вместо кляпа». Шутили так. По дороге говорили, что если будет себя вести хорошо, то останется живым. Тут, на свою беду, их догнали девчонки. Антон отдал им ключ и сказал, чтобы они уходили домой. И мгновенно свалился на асфальт от удара в солнечное сплетение.
   – Никуда они не пойдут, – ухмыльнулся убийца.
   Чуть позже рядом с ними притормозила милицейская «Волга» с бортовым номером 0—57. Но Антон не позвал на помощь, боялся, что милиционеры ему не поверят, уедут и тогда уж точно не миновать ему смерти.
   Савелов клятвенно обещал, что дома у них он только высушит одежду, и они сразу уйдут. Однако в квартире взял кухонный нож с белой рукояткой и сказал многозначительно: «Если Антон сглупит, то длины лезвия хватит». И добавил, что его товарища уже больше нет.

   – Это правда?
   – А зря что ли Миша купался! – рассмеялся в ответ Саньков.
   И чтобы студент не мешал им развлекаться, стянули ему руки ремнем и бросили в ванную.
   В комнату к перепуганным девчонкам Савелов вошел с ножом. Чтобы те сразу оценили ситуацию и не «ломались».
   Под утро осоловевшие бандиты принялись заметать следы. Зашли в ванную комнату, заклеили рот несчастному студенту скотчем, и в то время, когда Саньков держал ноги, спецназовец душил его жгутом. Затем, посчитав, что с жертвой покончено, Савелов решил зарезать девушек. И хотя его друг, уже протрезвев, умолял не делать этого, вошел в спальню.
   Редко когда жертва, подвергшаяся многочасовому насилию, парализованная ужасом, решается хотя бы на маленькое сопротивление, хотя бы на побег. Но подруги завернулись в простыни, распахнули окно и прыгнули со второго этажа. Одна из них подвернула ногу, но они все-таки сумели добраться до поста ГИБДД.
   Остальное вы знаете. Добавим, что убийцы перед уходом не забыли забрать ценные вещи и приготовили поджог квартиры.
   – Дайте мне сутки на раздумье, – попросил Савелов.
   – Думай, – согласился старший следователь, – только учти, дураков у нас нет.
   Через сутки обвиняемый стал давать показания. Но до самого суда все пытался уйти от эпизодов, связанных с изнасилованием. Сидеть ему предстояло очень долго, и ему не хотелось уходить в зону насильником.
   Двадцать лет получил Савелов и тринадцать Саньков за то кошмарное «веселье», которое они устроили в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое июня.

Выстрелы в «Ладье»

   Они прозвучали в ночь с 9 на 10 сентября 1999 года в ночном клубе «Ладья», расположенном в микрорайоне Щербинки. В три часа ночи неизвестный, то ли сотрудник милиции, то ли военный открыл стрельбу из револьвера на поражение в фойе ночного клуба при большом стечении народа.
   На место происшествия выехал автопатруль ППС. Стрельба была нешуточной. Один посетитель легко ранен в голову, охраннику заведения пуля попала в грудь. Возбужденный народ, осколки разбитой стеклянной двери, сам стрелявший, крепко избитый, находился тут же. Из карманов его пиджака были извлечены мелкокалиберные патроны 5,6 мм и два удостоверения. На одном из них он в военной форме, на другом в милицейской.
   Позже выяснится, что документы липовые.

   Руководство оперативно-следственной группой было возложено на старшего следователя прокуратуры Приокского района Олега Кучерова. И с первых же шагов следствия начались сюрпризы. Большей частью неприятные. Задержанный Игорь Геращенко не был ни ментом, ни военным. Четырежды судимый, он работал на автозаводскую группировку криминального авторитета Захара. Однако стрельба в ночном клубе не была связана с криминальными разборками. Вся правда о ночном происшествии выяснится позже, пока же Геращенко рассказывал старшему следователю потрясающе интересную и драматическую историю.
   Когда Геращенко в первый раз ввели в кабинет Кучерова, он с порога начальственно бросил следователю:
   – Так, короче, быстро выпускай меня под расписку!
   Тот снисходительно ответил:
   – У нас, парень, прокуратура, а не рынок, у нас не торгуются.
   Тогда преступник мгновенно сменил тактику: присел, вздохнул и начал рассказывать жалостливую историю.
   Вечером того злополучного для него дня он с женой подъехал к кафе напротив ночного клуба «порешать кой-какие вопросы с деловыми партнерами». Жене стало скучно, она отпросилась на ночную дискотеку.
   Когда все проблемы были решены, он пошел за женой. Охрана в клуб его не пустила, он вышел за двери и тут его обступили семеро рослых ребят. Их намерения были явно угрожающими.
   – Гони бабки и «мобильник»!
   Однако Игорь не дрогнул. Началась схватка. Нескольких он успел положить на землю, но тут на шум драки выскочила его жена. Один из негодяев схватил ее и приставил к ее груди револьвер.
   – Если будешь дергаться, я ее кончу!
   У него отобрали сотовый телефон, пейджер. Четверо бандитов повели его жену на дискотеку. А тот парень с пистолетом остался и теперь держал его на прицеле. С тремя справиться было легче. Геращенко обезоружил бандита, вырубил остальных негодяев и с револьвером бросился на выручку жене.
   В подтверждении этого захватывающего боевика адвокат Геращенко потребовал возбудить уголовное дело по факту избиения и ограбления своего клиента.

   Начнем с того, что у Геращенко жены не было. Была сожительница, с которой он решил оттянуться в ночном клубе. Настроение ему испортили при входе. Он попытался пройти по своему липовому удостоверению, однако охранники заставили его заплатить за билет.
   Там прилично выпили. И пошел пьяный кураж. В кармане пушка, четыре ходки за плечами… короче, я здесь самый главный! Как говорится языком протокола «стал приставать к гражданам». Дело дошло до того, что в половине третьего возле стойки бара Геращенко уже успел съездить кому-то по физиономии.
   В ту ночь на дежурство заступили два охранника – Сальников и Дум. Не простые охранники, а курсанты второго курса юридического института МВД. Вот они и стали выводить из зала распоясавшегося хулигана. Уже в фойе он еще кого-то зацепил кулаком, потом попытался ударить Сальникова, но тот заблокировал удары.
   И хотя Геращенко орал, цеплялся, но все же его вытолкнули. Может, на свежем воздухе придет в себя.
   Пришел в себя. Выхватил револьвер и с криком «Я вас всех сейчас убью!» ввалился в фойе. Там как раз было многолюдно, подуставший народ подтягивался к выходу.
   Может быть на Западе при появлении человека, размахивающего пистолетом, народ послушно бы повалился на пол и притих, но у нас… то ли к оружию мы привыкли, то ли русского человека ничем не запугаешь… В общем, никто так особо на Геращенко и не обратил внимания.
   А вооруженный не шутил. Игорь действительно принялся убивать. Сразу выстрелил в голову рядом стоящему мужчине. И хотя стрелял в упор, то успел отстраниться, и пуля лишь рассекла ему бровь. Затем стрелок увидел охранника Сальникова и два раза выстрелил в него. Первый раз промахнулся и пуля развалила стеклянную дверь, вторая пуля угодила охраннику в грудь.
   Тут народ опомнился и навалился на стрелка. Геращенко выскочил из клуба. За ним погнались. Он еще раз выстрелил в преследователей и бросился к остановке у сельхозинститута. Там его догнали. Подобрали револьвер, который он успел выбросить в траву и крепко намяли бока. Затем приволокли обратно в фойе клуба.
   Сальников не сразу понял, что тяжело ранен. Еще успел дать показания подъехавшим милиционерам и сам (!) добрался домой в четвертом часу ночи. Когда жена стала его раздевать, то увидела под лопаткой на спине кровоточащую рану. Вызвала «скорую помощь». В больнице рентген показал, что прострелено правое легкое.

   Следствие шло тяжело. Сказались ошибки, допущенные сотрудниками ППС при задержании Геращенко. Протокол оформили лишь в дежурной части Приокского РУВД, так что получился сплошной анекдот. Мол, задержав подозреваемого, в дежурной части изъяли у него револьвер. Выходит, привезли его в милицию с оружием! Как только он по дороге всех не перестрелял… Не установили личность первого потерпевшего, раненого в лицо. Парень отер кровь, сказал, что с ментами он связываться не будет, поскольку ранее судимый, и скрылся. Так что выходит, что пострадал лишь один охранник.
   Отличалась напористостью и защита подследственного. Когда не удалось привлечь следователя к уголовной ответственности за то, что он якобы пытался скрыть такое преступление, как избиение и ограбление бедного Геращенко, адвокат позвонил Олегу Кучерову и предложил ему десять тысяч долларов (!) за то, чтобы он отпустил подследственного под подписку о невыезде.
   Сумма неплохая, но следователь попался какой-то бескорыстный и лишь рассмеялся в ответ. Тогда буквально через полчаса его вызвал к себе прокурор района Виктор Непогодьев и сказал, что только что звонил адвокат Геращенко и жаловался, что следователь вымогал у него три тысячи долларов и женщину (!?).
   – Нелогично придумано, – ответил Кучеров, – если мне дадут три тысячи долларов, то уж в женщинах недостатка не будет!
   Дело выстояло и дошло до суда. Геращенко и его защита были уверены, что сделано все для того, чтобы приговор был мягким и освобождение из-под стражи состоялось прямо в судебном зале.
   Когда объявили, что Игорь Геращенко приговорен к шести с половиной годам заключения в колонии строгого режима, осужденный хлопнулся в обморок прямо на скамье подсудимых.

Полное затмение

   До этого дня они никогда друг друга не встречали: Лосев работал столяром, имел семью. Мужик как мужик, любил иногда зайти с приятелем после работы на Гордеевский пятачок, так называют место конечной остановки трамваев №6 и №7 на Московском вокзале, выпить пивка или что-нибудь покрепче; Наталья Петровна, о которой мы почти ничего не знаем, кроме того, что у нее отзывчивое на чужую беду сердце, в тот вечер разговорилась с подругой, которую встретила; ну, а пятеро молодых ребят и девчонок вечером тридцатого октября 1999 года мучились всегдашней для них проблемой – где бы отдохнуть и кто бы угостил.
   Совсем скоро они сойдутся вместе во дворе экономического колледжа, и результаты этой встречи долго будут разбирать паталогоанатомы и старший следователь Канавинской прокуратуры К. Фатехов.

   Может быть, молодые герои нашего очерка когда-то и были розовощекими младенцами и с чистой ясной улыбкой взирали на мир, может, когда-то и мечтали о чем-то светлом и хорошем, может быть, но после тех событий, о которых мы расскажем, их людьми назвать будет трудно – зверьки, хищные, хитрые, вечно голодные, кровожадные, шныряющие в кирпичных джунглях нашего города.
   Вадику четырнадцать лет, Диме тринадцать, Мише стукнуло девятнадцать. Они слонялись тем вечером в районе Московского вокзала. Кое-как насшибали денег на бутылку, распили, а дальше, при полном безденежье, не было никаких перспектив красиво закончить этот вечер. Красиво – «ужраться» где-нибудь в кустах и пьяными в дым разойтись по домам.
   Это сытые с трудом ворочают мозгами, голодные – соображают. У Миши уже зрела классная идея. И когда на остановке они встретили знакомых девчонок Опурову Наташу и Свету Путину, план сложился окончательно. Самый легкий и быстрый способ разбогатеть хотя бы на час – «обуть» пьяного мужичка где-нибудь в укромном месте. Но как его затащить в это укромное место? И ребята нашлись.
   Отвели в сторону девчонок и посвятили их в свой план.
   Тем временем подвыпивший Лосев уселся на деревянную скамеечку остановки. Приятель, с которым они выпивали, ушел, и теперь надо было ехать домой. Кстати, приятель потом на допросе показал: Лосев говорил, что иногда на «пятаке» он знакомился с бабенками легкого поведения. Может быть, поэтому он не спешил домой и был приятно удивлен, когда к нему подсели две молоденькие девицы – Света и Наташа.
   – Мужчина, у вас закурить не найдется?
   Конечно, найдется! Спустя несколько минут выяснилось, что у девочек есть две бутылки водки, закуска (!) и им абсолютно не с кем пить. Такое везенье бывает только в сказке!
   Девчонки взяли его под руки и, мило щебеча, повели в укромное место, во двор экономического колледжа. Счастливый Лосев и не заметил, как вслед за ними направились в сгущающихся сумерках три тени.
   Охота на живца началась.
   Едва теплая компания расположилась у труб теплоцентрали, едва Лосев открыл первую бутылку, как якобы совсем неожиданно перед ними возникли Вадик, Дима и Миша, «обрадованные» тем, что встретили знакомых девчонок. Те пригласили их к «столу», ребята присели – еще бы, как отказаться, если они сами эту водку покупали!
   Догадался ли бедный столяр, что попал в ловушку – не знаю, и никто сейчас не узнает. Но заплатить за дармовой ужин в обществе юных девушек ему пришлось самой высокой ценой!
   Ужин был закончен. Официант в облике смерти предъявил Лосеву счет.
   Миша вежливо попросил мужика отдать деньги и куртку, получив отказ, ударил его в лицо. Упасть Лосев не смог – Вадим подхватил его подмышки. Ловко стащили куртку и обыскали. Нашли лишь шестьдесят рублей, сигареты, зажигалку. Столяр очнулся, стал вырываться.
   Юные дамы отбежали в сторону, ко входу во двор, чтобы проследить на тот случай, если кто-нибудь зайдет. А зверьки всерьез принялись за жертву. Били в полную силу, не жалея кулаков. Когда он пытался приподняться, пинками опрокидывали его на землю. Били так, чтобы он никогда не смог подняться. Судмедэксперты потом устанут считать травмы изувеченного тела: закрытая черепно-мозговая травма, раздробленная грудная клетка, множественные разрывы печени…
   Теперь вспомним Наталью Петровну, о которой мы упомянули вначале. У нее действительно оказалось отзывчивое сердце, и когда она случайно увидела, что юнцы избивают какого-то мужчину, то бросилась к убийцам. Она кричала:
   – Что вы делаете, я сейчас вызову милицию!
   Во множестве уголовных дел эта фраза оказывалась последней для того, кто ее говорил. Никогда не пугайте милицией! Если уж решились и видите, что дело серьезное, бегите к телефону и вызывайте патруль. Но упаси вас Бог стращать милицией – преступники действительно ее боятся и попытаются сделать все, чтобы вы не набрали заветное «02».
   Однако Света и Наташа не растерялись. Тут же вцепились в Наталью Петровну.
   – Ни с места! Постоишь рядом с нами.
   Они не дали ей уйти, и та в ужасе наблюдала, как молодые убийцы ломали кости столяру. Лосев уже не делал попыток встать – он умирал.
   Убедившись, что с ним покончено, звери направились к оцепеневшей от ужаса женщине.
   – А теперь ты, сука, гони бабки! Что у тебя в пакетах?
   И без лишних предисловий один удар по голове, второй. Наталья Петровна упала, у нее тут же отобрали сумочку, пакеты с вещами. Опять ничего стоящего не нашли. Несчастная свидетельница вскочила, побежала от них, ее догнали, стали избивать, и второй изувеченный труп лег бы на стылую землю, но тут появились люди, а поскольку пацаны поняли, что всех перебить не удастся, то нехотя отступились от нее.
   Добыча была невелика – часы, куртка, шапка дешевая, в пакетах оказались ношеные вещи: платье, блузка, носовой платок. Поделили, бабьи тряпки отдали Путиной, часы Опуровой. Пацаны пошли к таксистам, загнали товар в четверть цены, «затарились», обосновались в знакомом подъезде, где встретили еще одну негордую девочку по кличке «Вертолет», выпили.
   Света с Наташей тоже времени зря не теряли. Сдали часики, встретили друга Назикова, тоже взяли бутылочку. Конечно, рассказали, как мочили мужика и одну наглую бабу, которая попыталась вмешаться.

   И повели Назикова на экскурсию! Зашли в тот двор, показали Лосева, тот еще дышал, хрип вырывался из его груди. Выпили рядом ту бутылочку. Назиков обшарил столяра, может, ребята не все забрали, но те сработали чисто. Тогда он стянул с умирающего брюки и сунул себе за пазуху. В девять вечера разошлись по домам.
   В половине десятого на место преступления вернулись и ребята. Не одни. С дружком Лохиным, которому взахлеб рассказали о том, как они круто одного мужика «сделали». Как сухо записано в протоколе допроса: «Вошли в тот двор с целью вступить в половую связь с девушкой по кличке «Вертолет».
   Показали Лохову столяра и сами удивились тому, что тот еще жив. Один из них втащил шлюху в кусты и, понятно, чем занялся; другие принялись добивать Лосева. Особенно старался Лохов, который пропустил самое начало. «Лохов бросил белый кирпич ему на голову, раздался неприятный звук, мужик застонал», – писал в показаниях Вадим. Они перевернули его на живот, прыгали по телу.
   Дьявольское, другого слова не подберешь, «веселье» продолжалось еще полчаса, до тех пор, пока жертва окончательно не испустила дух.

   Да, преступники были схвачены, получили различные сроки, иначе бы мы никогда не узнали подробностей этой страшной истории. Все так. Но… если бы эту кровавую вакханалию устроил один человек, маньяк, еще можно было бы что-то понять, но здесь мы видим нескольких человек, хуже того – детей от тринадцати до восемнадцати лет. Что же произошло с нашей страной, если в ней вырастают такие дети?
   Один умный человек сказал – все толкуют о конце света, что он вот-вот наступит, но когда читаешь подобную историю, то кажется, что конец света уже наступил и мы сейчас живем при полном затмении.

Маньяк еще вернется

   Марину Светлякову нашли спустя три дня после того, как однажды вечером она не вернулась домой. Нашли на крутом обрывистом склоне городского парка «Швейцария». Задушенную собственным шарфиком и с выколотыми глазами.
   Родители, обзвонившие все городские морги и больницы, наконец, увидели свою дочь.

   А предыстория этого жуткого уголовного дела, как ни странно, уходит в далекий 1990 год. Тогда одним зимним вечером весь райотдел милиции Советского района был поставлен на ноги. Неизвестный молодой парень в районе улицы Бекетова за несколько часов совершил три попытки изнасилования. Одна из девчонок вырвалась из его рук только благодаря тому, что ее мать случайно увидела из окна, как дочь преследуют, и выскочила ей навстречу. Несостоявшегося насильника помогли задержать студенты одного из общежитий, когда тот повалил их сокурсницу в сугроб и принялся избивать, срывая одежду.
   Тогда молодому человеку не удалось вменить именно покушение на изнасилование, и на зону он ушел по 206 статье, как злостный хулиган. На три года и шесть месяцев. Исправно отсидел свой срок и больше в поле зрения правоохранительных органов не попадал.

   Вернемся в тот серый апрельский день, когда криминалист снимал жертву, место преступления, когда «опера» из убойного отдела, установив личность потерпевшей, молоденькой медсестры из больницы имени Семашко, стали отрабатывать ее связи. С кем она могла находиться в ту ночь, которая стала для нее последней?
   Вскоре перед следователем прокуратуры стал вырисовываться по часам вечер восьмого апреля.
   Начинался он просто замечательно. Светлякова со своей подругой заглянули в четыре часа дня в кремлевский бар «Кладовая башня». Поболтали, выпили пару коктейлей и там же познакомились с двумя приятными молодыми людьми. Ребята были при деньгах, а один из них, Владимир, вообще крутой, сын известного нижегородского коммерсанта и депутата. Его ждала машина с водителем, так что девчонкам и в голову не могло прийти что-то подозрительное. Затем перекочевали в другой бар – «Эдем». Ну, а потом сами собой возникли мысли о продолжении вечера. Крутой паренек предложил заехать в ресторан «Охотник», который принадлежит его отцу, но подруга Марины отказалась и ушла. И тогда Марина со своими новыми друзьями поехала на квартиру одного из них, потом заехали к друзьям в общежитие в Щербинках. И вроде бы как у Марины стали складываться неплохие отношения с Романом, приятелем Владимира. Однако Светлякова была не столь легкомысленной, чтобы запросто улечься в постель с человеком, с которым только что познакомилась. Около полуночи, видимо спеша избавиться от назойливости Романа, ушла. Спустя несколько минут Роман поднялся, оделся и тоже вышел.
   На этом все свидетельские показания обрывались. Догнал он девушку, или разминулись – неизвестно, никто не мог утверждать, что видел их ночью вместе, в парке.
   Задержали того Романа. И тут же выяснилось, что это тот самый хулиган, который терроризировал девчонок зимой 1990 года. Как говорится, «ранее судимый, на путь исправления не встал».
   И взяли его в плотную разработку. Все сказал, как миленький: как шли вместе от улицы Батумской к кинотеатру «Электрон», как избивал, душил шарфом, как смывал кровь в ледяной окской воде. Одновременно допрашивали его мать, которая чистосердечно рассказала, что сын явился в шесть утра промокший насквозь, путано объяснил, что, дескать, провалился под лед, и тут же лег спать.
   Объяснял убийца в видеокамеру, чтобы у следствия хлопот потом в суде не возникло. Одного не сказал подонок – зачем издевался над жертвой, выкалывая ей глаза.
   Казалось, хлопот у следствия не будет. Однако вынесение приговора растянулось на долгие полтора года. Обвиняемого под опеку взял умный и ловкий адвокат. И обвинение он валил красиво.
   Спустя три дня после ареста Роман отказывается от данных ранее показаний. Били меня, говорит, «менты» по голове, вот со страху себя и оговорил.
   Прокуратура назначает медицинскую экспертизу. Из повреждений лишь ссадина на голени. И потом, бить убийцу не было никакого смысла. Когда он рассказывал оперативникам, что душил Светлякову шарфом, сами допрашивающие понятия не имели, каким образом была умерщвлена жертва – данные вскрытия поступили лишь несколько часов спустя после допроса.
   Обвинение предъявляет данные экспертизы – на верхней одежде убитой ворсинки ткани пальто Романа. Защита парирует – ничего удивительного, вместе из бара выходили, в обнимку. Еще одна экспертиза – те же ворсинки ткани обнаружены и на внутренней стороне юбки Светляковой. Ну, да, когда ехали в машине, подзащитный залез ей под юбку, оба люди молодые, горячие, не сдержались. Однако водитель и второй гуляка показывают, что, когда ехали в машине, никто никому под юбку не лазал, не было еще между ними таких отношений, чтобы Роман мог позволить себе такую вольность.
   Мы для того приводим такие подробности, чтобы наглядно показать, что, даже в точности зная, кто, как и где убивал, иногда чрезвычайно сложно отправить убийцу за решетку.
   По кассационным жалобам адвоката суд возвращает дело на доследование. И вновь допросы свидетелей, экспертизы, заключения психиатров, психологов. Доказательства собирались по крупинкам.
   В итоге по первому приговору – 10 лет лишения свободы, по второму, вынесенному областным судом – 15 лет, Верховный суд определил меру наказания в 10 лет. В десять лет суд оценил жизнь молодой женщины, у которой осталась сиротой маленькая дочь.
   На прощание убийца сказал женщине-следователю, которая начинала следствие:
   – Ждите. Я вернусь, и мы еще встретимся.

Жулье в милицейских мундирах

   Я бы давно ушел из милиции, если бы так не любил цирк!
Из признания опытного «опера».

   Когда оперуполномоченного уголовного розыска Автозаводского РУВД Олега Лыкова повели вниз, в подвал, то единственная просьба у него была – не надевать на него наручники. Сотрудники изолятора временного содержания глазам своим поверить не могли – тот самый Лыков, которого многие знали, к которому хорошо относились, который только что сам доставлял и оформлял задержанных, теперь, пряча глаза, послушно выворачивал карманы, стоял лицом к стене, когда отпирали камеру.

   В его виновность долго не могли поверить коллеги, да и сам Лыков твердо стоял на своем: нет, не виновен, меня подставили из управления службы собственной безопасности УВД, ведь арестовали как раз накануне Дня милиции, им просто галочки в рапортах были к празднику нужны.
   Некоторые верили ему, ведь в милицейских кругах УССБ шепотом называют «отделом по борьбе с личным составом». Однако виновность или невиновность – не вопрос веры для сотрудников автозаводской прокуратуры, которым было поручено это уголовное дело. Этих серьезных людей, которые в основном ходят в штатском, интересуют «скучные» прозаические вопросы – что случилось, когда, при каких обстоятельствах…
   А случилась самая обыденная история. Инспектор ДПС на улице Пермякова задержал пьяного паренька за рулем автомашины. Автомашина не его, а брата, Разина. Составляют протокольчик и препровождают в отделение. Затем материал передают для проверки Лыкову, в обязанности которого входило пресечение и предупреждение краж и угонов автомототранспорта. Тот вызывает братьев к себе в кабинет.
   Разговор состоялся деловой и краткий.
   Бабки на стол – и оба свободны. Если заплатите сейчас, то 2 штуки, попозже – 2,5. Он как бы еще и счетчик включил.
   Нет, значит, нет. Обоих в подвале запру и клопов там покормите 15 суток. Вопросы? Если вопросов нет, свободны. Пока. Вечером я буду у Дворца культуры ГАЗ, там со мной и рассчитаетесь.
   Вышли братья, почесали в затылке. Сумма не маленькая. К тому же машина на штрафной стоянке. И там тоже счетчик крутится. И денег жалко, и сидеть не хочется.
   Набрали 850 рублей и до семи вечера прождали его у Дворца. Лыков не подъехал. Мы не знаем, как в голову бедолагам пришла светлая мысль обратиться в УВД, в службу собственной безопасности. Но так они и сделали. Оперативники вручили им купюры, специально помеченные ультрафиолетом. А дальше началась спецоперация по задержанию жулика в милицейской форме. Как в кино. На тело одного из братьев прикрепили крохотный радиомикрофон. Запись с вымогателем осуществляли на магнитофон находящиеся поблизости уэсбэшники. А то был случай, когда один участковый инспектор требовал денег, взяткодателя проинструктировали и сунули ему в нагрудной карман футболки диктофон. Дело было летом, тот накинул на футболку легкую курточку, однако когда садился к участковому в машину, полы куртки распахнулись и милиционер заметил жужжащий агрегат.
   Лыков знал обо всех этих штучках, сам «опер» и поэтому страховался как мог. Когда в обеденный перерыв зашел к нему Разин, то вначале Лыков стал задавать ему странные вопросы – при каких обстоятельствах передал управление машиной своему брату, где работают его родители, признается ли он в совершенном правонарушении, есть ли у него колюще-режущие предметы, велел снять одежду и тщательно обыскал его. Увидел деньги, пересчитал, вернул обратно. Потом стал писать какую-то бумагу, спрашивал, на какие деньги купил машину, дубленку.
   То ли подвох чувствовал, то ли таким образом пытался прикрыться. Ведь где брал взятку? Средь бела дня, в родном управлении! Думал, всех перехитрит.
   Вывел Разина из кабинета, куда-то пошел. Как перенервничали оперативники УССБ, когда время шло, а разговоров о взятке на пленке еще не было!
   Наконец, Лыков, по всей видимости убедившись, что клиент чист, отвел Разина в фойе и шепотом спросил:
   – Нашел деньги?
   – Да, но всего пятьсот рублей.
   – А я у тебя при обыске еще 350 видел.
   – Это за стоянку.
   – Иди за мной.
   Завел обратно в свой кабинет и приказал положить деньги в ящик соседнего стола. Разин выложил меченые 500.
   – И те тоже.
   Разин добавил еще 350, получил свои документы, написал расписку и вышел.

   Несколько минут спустя Лыкова арестовали.
   Вину свою не признавал до конца, до судебного приговора. Но старшему следователю Вячеславу Игошину, который вел расследование, это и не требовалось. Роль играют объем и неоспоримость доказательств вины, а признание больше всего необходимо самому подследственному как смягчающее обстоятельство в суде.
   Лыков наотрез отказался подписать рапорт об увольнении из правоохранительных органов. Беспрецедентный случай – так и сел на скамью подсудимых милиционером. Ведь, как правило, первым просыпается отдел кадров, и в суд идут безработные или, как говорят, бывшие сотрудники. Доходит иногда до смешного: задерживают в служебной машине, в форме и с пистолетом на боку, а по бумагам – уволен из органов за сутки до совершения преступления!

   В связи с тяжелым материальным положением прошу перевести меня в ГИБДД.
   Из заявления сотрудника милиции.

   Совсем недавний случай. Приговор был вынесен в два года лишения свободы старшему сержанту милиции ДПС ОГИБДД Автозаводского РУВД Игорю Гладышеву областным судом в декабре 1999 года.

   Экипаж дорожно-патрульной службы в составе трех человек – Гладышева, лейтенанта Зимина и старшины Разуваева в первом часу ночи 14 июня в районе поселка Нагулино останавливает ГАЗ-3121, которую из Москвы в Нижний перегоняли братья Шахраевы. Вроде бы те превысили скорость. Догнали, началась обычная процедура – ваши документы, пройдемте в машину, заполнение бланка протокола…
   Тут водитель потерял лицо, как говорят англичане, «стал спрашивать милиционеров, что им нужно, чтобы они вернули его права. Предлагал им деньги (у него с собой было 70 рублей), предлагал привезти им банку сока, т. к. других денег у него с собой не было».
   Такой наивный, думал, что банкой сока отделается! Гладышев посмеялся, и снизошел – ладно, гони три тысячи рублей и верну я тебе твои права! Привези «бабки» в шесть утра в кольцо автобуса у Нагулино!
   И хотя помимо Гладышева в милицейской машине было еще двое, будем строго придерживаться обвинительного заключения. А в нем фигурирует один лишь взяточник. Так получилось, что во время совершения преступления на лейтенанта Зимина навалился крепкий неудержимый сон и все самое интересное он проспал, старшина Разуваев в это время бодрствовал, но как-то не понял, о чем там говорит напарник с водителем, о каких деньгах речь шла, словом, был не в курсе.
   Что такое лишиться водительских прав профессионалу, который этим делом семью кормит, объяснять не надо. И хотя Шахраев так до конца не понял, почему за превышение скорости он должен быть сурово наказан, рванул к сестре за деньгами. Поднял ее в три ночи, но та наскребла лишь полторы тысячи.

   Требуемых денег не было, времени оставалось в обрез. И Шахраевы с отчаяния поехали на площадь Горького в УВД искать защиту от милицейского произвола.
   «Отдел по борьбе с личным составом», к счастью, работает круглосуточно. В четыре часа ночи сотрудников УССБ подняли с постели. Дежурная по отделу сообщила, что приехали заявители, необходимо принять срочные меры. До момента передачи взятки оставалось всего два часа.
   Подготовившись к операции, ровно к шести утра вся группа была на месте. Шахраев сел в машину к «гаишникам», передал деньги, Гладышев сунул их в бардачок, и как только «взяточник» вышел, резко рванул с места. Но уже через несколько минут ему дорогу преградила серая «Волга» с «операми» из УССБ.
   На следствии Гладышев пошел в отказ. Никакой взятки я не вымогал, а просто срочно нужны были деньги, и я попросил три тысячи у Шахраева в долг.
   – В час ночи? – изумился Игошин.
   – Да!
   – А как вы думаете, почему водитель побежал среди ночи занимать для вас деньги?
   – Ну, значит, такое у него ко мне хорошее отношение.
   Злые языки утверждали, что жадность погубила сержанта Гладышева, попросил бы рублей пятьсот, ну, тысячу, и одним бы уголовным делом на сотрудника милиции было меньше. А выходит, сел несчастный лишь за то, что на пустынной ночной дороге ему попался сердобольный водитель, который за честь посчитал дать в долг три тысячи рублей!

Основной инстинкт

   В семь утра по лестнице многоквартирного дома по улице Ванеева спускался мужчина с собакой. Дверь соседа из квартиры №22 Михаила Быстрова была открыта, а по площадке сиротливо слонялся ухоженный пушистый белый кот. Вообще-то сосед пуще глаза берег своего любимца и ни за что бы его не выставил из квартиры.
   Сосед осторожно прошел в комнаты, позвал его по имени, однако никто не откликнулся. Неприятно пахло свежим сырым запахом. Заглянув в спальню, он невольно попятился назад – рядом с постелью, залитой кровью, лежал связанный изрезанный труп.

   Зарезала Михаила Быстрова двадцатилетняя Ольга Шемякина, нижегородская проститутка. Обычно в таких случаях пишут «занималась проституцией». Ничем она не занималась, просто работала проституткой и все тут. Пока идут пустые и детские по своей сути разговоры – нужно ли легализовывать проституцию, допустимы ли публичные дома… давным-давно в этом бизнесе у нас в городе задействованы тысячи и тысячи людей. Менеджеры, то бишь сутенеры, водители, охранники, рекламные агенты, директора по хозчасти, и, наконец, сами чернорабочие – проститутки.
   Был бы спрос, а предложение всегда найдется. Тридцатичетырехлетний предприниматель Быстров был неженат, да, видимо, и не собирался. Женщин на ночь он заказывал в проститутских конторах – так проще. Не надо никаких отношений, цветов, поцелуев, провожаний до подъезда, полюбит не полюбит, нравлюсь не нравлюсь… плати две сотни и целый час тебя будут любить так, как ты захочешь.
   Ольгу Шемякину он знал давно и постоянно ее «заказывал». Оля приехала в Нижний из Ворсмы. Девушка к своим двадцати жизнь повидала. В сентябре прошлого года была приговорена Павловским городским судом к двум годам условно за кражу. И к моменту совершения тяжкого преступления работала проституткой в одной из контор на улице Головнина.

   Смерть часто приходит, когда ее совсем не ждешь. Не предполагал Быстров, накручивая в ту ночь диск телефона, что приглашает к себе в гости самую нежеланную женщину в мире.
   Да и Ольга, садясь в машину на заднее сидение, не думала вот так точно, определенно, что спустя несколько часов она хладнокровно зарежет человека. Все было как всегда.
   Обратимся к свидетельским показаниям:
   Андронникова М. «Я являюсь хозяйкой проститутской конторы. Девушки называют меня Оксаной, так как я называлась этим именем, еще когда работала проституткой. 29 мая 2000 года на автомашине с водителем, я, Ольга, две других девушки поехали сначала на улицу Суетинскую по вызову, но девушек я там не оставила, потом отвезла Ольгу к Михаилу на улицу Ванеева. В половине первого ночи вместе с Ольгой поднялись в квартиру, Михаил расплатился, попросил подвезти пива, сигарет, водки, продуктов. Подвезла. Ольгу я должна была забрать в половине третьего. Однако когда приехала, Михаил попросил девушку оставить до утра, и соответственно заплатил. Мы уехали».

   Вторгаться в частную жизнь мы не будем и что происходило до четырех утра опустим.
   Потом они сидели на кухне курили, болтали. Ольга в рубашке Михаила сидела у него на коленях, и тут совершенно неожиданно ей приходит в голову мысль – сможет ли она убить человека! Ну, да. Одним приходят мысли, как, например, заработать денег, другим – жениться, третьим как обустроить Россию, а вот Оля задалась вопросом – хватит ли у нее духу зарезать человека! Мало ли какие дурные мысли приходят в голову, но редко кто дает им ход.
   На столе лежали три ножа.

   – Хочу проверить, какой из них самый острый, – капризно заявила она, натянула ткань на рукаве рубашке и стала поочередно пробовать на ней лезвия. Средний из них по размерам, с черной пластмассовой рукояткой, оказался самый острый.
   Чтобы не думали, что это невероятное происшествие выдумано автором, приводим выдержки из протокола допроса убийцы:
   «Я сказала Михаилу, чтобы он пошел мыться в ванную, и когда он ушел, взяла со стола на кухне нож и спрятала его под матрац в спальне. Когда он вышел из ванной и лег вместе со мной, я спросила, быстро ли он засыпает, так как хотела убить спящего, но Михаил сказал, что долго не может заснуть».
   И тогда эта бестия вспомнила один знаменитый кинофильм «Основной инстинкт». Сознательно или бессознательно, но повторила один трюк вслед за ее зловещей героиней.
   – Знаешь, я могу доставить тебе неслыханное удовольствие. Я люблю заниматься сексом, когда мужчина связан!
   Новшество Быстрову показалось интересным, он сказал, что веревки она может взять в комнате на антресолях.
   Шемякина связала ему ноги, затем руки. Михаил не сопротивлялся, с удовольствием предвкушая необычные наслаждения. Оля встала с постели, включила погромче телевизор и вновь вернулась обратно.
   Поцеловала его и медленно достала из-под матраца нож.
   «Михаил, увидев нож, стал просить и умолять не трогать его, но я стала наносить ему удары ножом в шею и грудь. Сколько нанесла ударов, не помню, хотела быть уверенной, что точно убью Михаила, поэтому и наносила ему много ударов. Он сначала пытался схватить меня за руки, но это у него не получалось, так как он был связан. Когда я ему наносила удары, он скатился с постели и так остался лежать».
   Игра закончилась. Думать, воображать одно, убивать – совсем другое. С Ольгой случилась настоящая истерика. Голая, в крови, она рыдала, билась перед ним на коленях, просила у него прощения. Это подтверждает и свидетельница, жившая через стенку. Среди ночи она проснулась от громких сладострастных женских стонов, а затем не могла уснуть от крика и причитаний.
   Впрочем, душераздирающая сцена выпрашивания прощения у мертвого тела длилась недолго. Минут двадцать.
   Следующие шаги Шемякиной показывают, что она вполне пришла в себя, оправилась от горя и стала действовать довольно практично. Поскольку была перепачкана кровью, свою одежду одевать не стала, нарядилась в свитер Михаила, сунула ноги в его ботинки и на ходу придумала версию для правохранительных органов. Решила разыграть сцену ограбления. В спальне взяла видеомагнитофон, выставила его на пол в прихожей, якобы грабители торопились и забыли одну из вынесенных вещей. Взяла большой магнитофон «катушечник», и позвонила на сотовый телефон хозяйке конторы.
   – Срочно за мной приезжайте!
   Ситуации на такой работе часто бывают чрезвычайными, хозяйка примчалась мигом.
   Когда, уже в машине, ее спросили, что случилось, Ольга тут же взахлеб выложила, что зарезала своего постоянного клиента. Тоже она повторила своим подругам в конторе. Ее разговорчивость была подтверждена на следствии.
   «В коридоре (конторы) я услышала Ольгин визг, она вбежала в светло-зеленом свитере, в мужских ботинках, ее ноги были в крови. С собой она принесла магнитофон старой модели, большой. Она рассказала, что решила себя испытать, сможет ли убить человека. Связала Михаила веревками, а потом у нее как будто глаза кровью налились и она стала наносить ему удары ножом… Потом Ольга вымылась и мы с ней поехали в Ворсму». Это из показаний ее коллеги.
   Взяли убийцу оперативники Советского РУВД быстро. На второй день. В записной книжке жертвы нашли ее телефон. И хотя арестованная Шемякина ничего не скрывала и «активно способствовала раскрытию преступления», было проведено немало экспертиз, которые вместе со свидетельскими показаниями нарисовали точную картину убийства, которую мы вам и воспроизвели.

   Вина была определена в полном объеме, областной суд приговорил Ольгу Шемякину к шестнадцати годам лишения свободы.

Чисто русское убийство

   Ранним майским утром 1996 года возле дома №50 по улице Южное шоссе Автозаводского района нашли изувеченный труп мужчины средних лет с ножевыми ранениями. На первый взгляд казалось, что жертву садистки избили, а уж затем нанесли не менее 14 ударов ножом.
   Личность потерпевшего установили сразу. Житель этого же дома нигде не работавший Виктор Красин, выпивоха, но безобидный. Накануне он получил расчет, около 2 тысяч рублей, ходил по двору, раздавал долги, угощал друзей. Последним его видел знакомый. Виктор сидел на лавочке пьяненький, жаловался на судьбу, что жить стало плохо, вспомнил о своих детях.
   О том, что у него с собой была крупная сумма денег, рассказала мать Красина. Да об этом знал, наверное, весь квартал. Мужик был добрый, в последний свой вечер охотно давал взаймы.
   Оперативники уголовного розыска принялись отрабатывать связи покойного. Пивнушки, которые тот посещал, дружков, с которыми пил, перетряхнули «учетников» – словом, в дело пошел весь комплекс обычных оперативно-розыскных действий.
   Заранее скажем, что весь этот труд был бы напрасен и смерть Красина так бы и осталась загадкой, если бы не заключение Вадима Видутова, судмедэксперта Автозаводского отдела БСМЭ. Ближе к вечеру он позвонил старшему следователю прокуратуры Валерию Павлову.
   – Комплекс посмертных переломов позволяет сделать вывод, что труп был сброшен с высоты примерно шестого этажа. Ищите, откуда сбросили.
   Следственная группа вновь выезжает на место преступления. Уже начало темнеть. С самого начала было странным, что вокруг трупа не было следов борьбы, брызг крови. Когда подъехали и разбрелись у дома, кстати, он оказался пятиэтажным, в окне на пятом этаже колыхнулась штора. Следователи направились в ту квартиру. Звонили, звонили, и через полчаса им, наконец, соизволили открыть.
   Никаких криминальных данных на жителей этой квартиры не было. Снимали ее Вера Радунова с сожителем Юрием Савельевым. Не судимы.
   Радунова, толстая тетка, и втроем не обхватишь, заспанно щурилась, Савельев лежал в трусах на матраце, раскинутом на полу, и смотрел телевизор. Семейная идиллия и только.
   – Чего надо-то? – спросила, зевая, хозяйка.
   – Делать нам нечего, вот к вам решили на огонек заглянуть, – не остались в долгу опера.
   Пригласили понятых, начался обыск квартиры. Савельева долго не могли поднять с матраца.
   – Я заплатил за квартиру, где хочу, там и лежу! – упорствовал он.
   Даже если и предположить, что убийство было совершено именно здесь, то никаких следов не было. В комнатах чистенько, видно, что хозяйка не ленивая, убираться любит. Еще когда участковый ранним утром делал поквартирный обход, заметил, что хозяева усердно намывают полы. Заметил, да не придал этому значения.
   И вот следственная группа четыре с половиной часа «шмонала» ту квартиру. Поняв, что незваные гости полежать спокойно не дадут, Радунова с Савельевым перешли на кухню, отварили пельмешков, выставили на стол запотевшую бутылку водочки и с аппетитом принялись ужинать, посмеиваясь над измученными «ментами», издевательски комментируя каждое их действие.
   Пока шел осмотр, хозяева так пару бутылок и приговорили.
   Но и следователи зря времени не потеряли. Обратили внимание на окна. Балконное и кухонное немытые, а вот в другой комнате, окном как раз на ту сторону дома, где нашли труп, стекла чистенькие, как к первомайским праздникам. Открыли створки и между рамами увидели свежий кровавый отпечаток ладони!
   Ох, как засуетился Савельев!
   – Меня подставили! – кричал он. – У меня много врагов, это провокация, я жаловаться буду.
   Радунова тоже оказалась неплохой актрисой.
   – Что же это делается! – причитала она. – Я знаю, знаю, кто это мог подстроить!
   Забрали с собой обоих. И там, в прокуратуре автозаводского района, в кабинете Павлова начался настоящий концерт.
   Подозреваемые долго рассказывали о каких-то знакомых с Московского вокзала, которые, оказывается, им угрожали и вчера приезжали на разборки. Слушать этот пьяный вздор не было никакого смысла, и сожителей отправили в камеру.
   Утром они уже протрезвели, спали с лица и принялись каяться.
   Чистейшей воды корыстное убийство. Заманили в квартиру и там преспокойно зарезали.
   Еще часов в восемь Радунова подошла к Красину и попросила в долг десятку. Тот, божья душа, дал червонец, затем вынул из кармана пачку пятидесяток – может, еще? Нет, и этого хватит, поспешно сказала Радунова и поднялась к себе наверх. Дома они обговорили, как бы это попроще сделать. И решили, мы, люди простые, выделываться не будем. Зазвали Красина в гости, давай-ка, еще по пятьдесят пропустим. Сели в комнате, выпили, тут Савельев сходил на кухню за ножом, вернулся и зарезал доверчивого соседа.
   Едва труп стукнулся об пол, немедленно вывернули ему все карманы. Нашли деньги, еще в горячей крови. Радунова тут же их перехватила, вымыла под краном на кухне и села за стол считать «выручку». Разложила на кучки; ту, которую побольше, решила спрятать у знакомой, а которую поменьше – израсходовать, так сказать, на семейный бюджет. Так увлеклись финансовыми подсчетами, что о трупе вспомнили под утро.
   Тоже долго не думали. Открыли окошко и выбросили вниз. Кто может догадаться, что он свалился из их квартиры? Вот такая прямая идиотская логика. Но самое интересное, что она едва не сработала! Никто не видел, чтобы Радунова с Савельевым общались с Красиным, так что сети, раскинутые угрозыском, скорее всего, просто бы их не захватили. Как признались мне профессионалы, не один год имевшие дело с убийцами, на раскрытие этого преступления никто не дал бы больше одного процента!
   Деньги Радунова отнесла знакомой Тае, торговке квасом. Та ничуть не смутилась, что едва отмытые купюры пахли свежей кровью, и припрятала. Правда, выдала деньги мгновенно, как только к ней заявились милиционеры.
   На следствии и суде убийцы держались с «достоинством» и долго не могли понять, за что к ним так сурово относятся. С самым серьезным видом объясняли, что денег у них не было, надо как-то питаться, к тому же квартиру снимают, серьезный напряг с финансами, и поэтому не убить они просто не могли. У него же были деньги, а у нас нет! Железная мотивировка.
   В психушке, дожидаясь экспертизы, Радунова сидела рядом с еще одной такой же простой русской женщиной, мотальщицей с завода электромоторов. Та занималась работой, а в это время к ней с нежностями пристал ее хахаль, все обнять норовил. И так ее этим несвоевременным приставанием достал, что в гневе схватила ножичек и насмерть припорола мужика. Радунова успокаивала ее – не бойся, много тебе не дадут, а вот меня раскрутят на полную катушку.
   Савельев получил восемь лет лишения свободы, Радунова четыре.
   Спустя некоторое время после завершения судебного разбирательства в кабинет Валерия Павлова заглянула мать Савельева за изъятыми в свое время вещами сына.
   – Восемь лет за то, что сыночек мой покушать захотел, – всхлипнула она.

Нехороший дом

   Умирала Мария Федоровна Лапшина 1927 года рождения долго и страшно. Умирала в полном одиночестве целый месяц в комнате пансионата, принадлежавшего благотворительному фонду «Надежда», которому она отдала свою квартиру в обмен на пожизненное содержание. 18 сентября 1997 года ее «обнаружили» мертвой в своей комнате. По заключению судебно-медицинского эксперта смерть пожилой женщины наступила от острой сердечно-сосудистой недостаточности в результате ишемической болезни сердца. Кроме этого у нее выявлен «оскольчатый перелом левого плеча с образованием свища и выходом из него костного отломка. Давность этого перелома в пределах 2—6 недель до смерти». Она кричать должна была от боли в гниющей руке, но вместо элементарной медицинской помощи ей, по всей видимости, вкалывали лишь отупляющие психотропные препараты.

   В 1994 году ряд граждан зарегистрировали общественное объединение с самой гуманной целью: оказание помощи пострадавшим в результате стихийных бедствий, экологических, промышленных и иных катастроф, социальных, религиозных конфликтов, жертвам репрессий, беженцам и вынужденным переселенцам (из свидетельства о регистрации).
   Мы ничего не знаем о стихийных бедствиях и религиозных конфликтах в Нижнем Новгороде, зато стали известны цели этого объединения. Фонд «Надежда» заключал с престарелыми гражданами договор. Пенсионер отдавал свою жилплощадь, взамен фонд гарантировал ему следующее:
   – благотворительное пожизненное содержание и социальное обслуживание гражданина, предоставляя для проживания меблированную комнату в негосударственном пансионате для одиноких престарелых граждан;
   – оплачивал все расходы по переезду гражданина на новое место жительства;
   – осуществлял соответствующий уход в зависимости от состояния здоровья;
   – выплачивал ежемесячное денежное пособие в размере 100 рублей;
   – обеспечивал бесплатный завтрак и ужин».
   Как писал председатель правления В. Власов прокурору Приокского района старшему советнику юстиции В. В. Непогодьеву:
   «Для ухода за жильцами пансионата фонд „Надежда“ принял на работу 64 человека обслуживающего персонала, в том числе квалифицированных врачей, сестер милосердия, нянечек, прачек, поваров, уборщиц – людей, пришедших ухаживать за престарелыми по велению сердца. Почти на каждого старика приходится один сотрудник фонда. Ни в одном подобном учреждении города нет такого соотношения. Все жильцы фонда обеспечены двухразовым (по просьбе большинства стариков) питанием, некоторым сотрудники фонда готовят пищу в третий, а иногда и в четвертый раз».
   Такой рекламе поверили многие пенсионеры. Несколько десятков стариков и старушек, волею судеб оказавшихся на склоне лет без родных и близких, страдая от голода, болезней и одиночества, сдавали свое жилье фонду и с надеждой на спокойную и сытую старость переселялись в пансионат. Никому из них даже в голову не приходило, что ждет их за дверьми дома №16 по улице Горной.
   Мы не знаем, приходило ли в голову учредителям фонда действительно заняться помощью жертвам «экологических» и иных катастроф, но по совокупности фактов в их действиях довольно прозрачно просматривается жесткая бесчеловечная коммерция на смерти. Сданные квартиры стоимостью в десятки тысяч долларов легко пустить в оборот, а старичков под опеку брать милое дело, не успеет он съесть пару мисок манной каши, как сам собой преставится, упокой его душу. Бизнес этот отработанный, недаром газеты пестрят объявлениями: «Возьму на себя заботу о пожилом человеке в обмен на право на его жилплощадь».
   А если кто и заживется на белом свете, так и цианиду не надо подкладывать в кашу, достаточно дверь в комнату закрыть, чтобы старушка при сердечном приступе немножко отдохнула в одиночестве и постараться не беспокоить ее пару недель.
   Так и делали.
   3 ноября 1998 года еще одна смерть. Умирает С. В. Варакина 1921 года рождения. Простудилась на сквозняке, долго кашляла. При огромном количестве обслуживающего персонала Светлана Васильевна заболевает воспалением легких и начинает умирать. Из акта судебно-медицинской экспертизы следует, что у Варакиной «выявлена правосторонняя нижнедолевая острая гнойная пневмония, грубые болезненные изменения сердца. Указанные заболевания сопровождались интоксикацией и легочно-сердечной недостаточностью, что и привело к смерти. Кроме этого, на трупе обнаружены значительно выраженные пролежни ягодиц и пролежни конечностей, проникающие до клетчатки». Последняя фраза выявляет весь кошмар ее последних дней. Лежала долго, гнила заживо. Боли при таких пролежнях настолько сильны, что крики несчастной должны были быть слышны в соседних домах. Однако она не кричала. Ее мозг, подавленный одурманивающими уколами, уже слабо на что реагировал.
   Позже, по поручению приокской прокуратуры отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков произвел проверку в пансионате. Из акта следует, что никакого контроля за учетом психотропных веществ в пансионате не велось. Среди подобных неучтенных лекарств – галоперидон, аминазин, ампититрилин.

   2 февраля 1999 года подобная участь постигла и Кошелеву Е. Я.
   А как же квалифицированные врачи, штат опытных медсестер? Медсестры были, дежурили, а вот врач был один, и тот приходящий, терапевт по договору на полставки. Придет, подмахнет справку об очередной смерти и направит старушку в морг. А раз нет специального указания, кто там с телом будет разбираться!
   Нельзя сказать, чтобы деятельностью «благотворителей» не занимались правоохранительные органы. С первого года существования частного пансионата деятельность его руководства оказалась под пристальным вниманием районной прокуратуры. Первый директор фонда уже сидит за финансовые махинации, второй, Д. Исаев, находится в следственном изоляторе, и вскоре над ним состоится суд. Он еще и беззастенчиво обирал и так ограбленных пенсионеров. Ему инкриминируется хищение имущества пансионата на сумму свыше 240 тысяч рублей, ненадлежащее исполнение договора с пенсионерами – вместо обещанного проживания по одному, в комнаты заселяли по два-три человека.

   Отсутствие элементарного порядка привело даже к убийству в пансионате.
   Выдержка из уголовного дела, возбужденного 3 ноября 1997 года.
   «Кобин В. (житель пансионата, 1953 (!) года рождения, ранее неоднократно судимый), находясь в состоянии алкогольного опьянения, зашел в комнату №67, где проживали Китаева и Серышева. Между последними в это время происходила ссора. Кобин вмешался в ссору, а затем толкнул сидящую на кровати Китаеву, отчего она ударилась головой об стену и упала на кровать. Из носа и рта у нее пошла кровь. Кобин взял платок-косынку Китаевой, намочил водой, затянул вокруг шеи последней и стал ее душить. Через несколько минут Китаева перестала хрипеть, и у нее посинели губы. Он снял платок и, предупредив Серышеву о том, чтобы она никому о происшедшем не говорила, из комнаты №67 вышел».
   Таковы были порядки в этом маленьком филиале Освенцима.
   По жалобам граждан прокуратура Приокского района проводила также проверку по законности в деятельности нижегородских общественных благотворительных фондов поддержки нуждающихся граждан «Наш дом» и «Надежда». Результаты были ошеломляющи!
   «Фонды не имели лицензии на предоставление социальных медицинских услуг, отсутствует даже первичная медицинская документация, финансовых нарушений более чем достаточно. Из-за отсутствия документов нельзя даже понять, какие денежные средства крутились через фонд. При нем работал бар, выручка из которого в кассу не поступала».
   Из ответа директора департамента здравоохранения И. А. Переслегиной на представление прокуратуры: «Отсутствует первичная медицинская документация проживающих в пансионате лиц. В результате этого оценить качество медицинского обслуживания не предоставляется возможным. Также невозможно проанализировать причины смерти умерших Лапшиной М. Ф., Варакиной С. В. и Кошелевой Е. Я.».

   Власти, районная, городская администрации, долго не вмешивались в кошмарную ситуацию, что сложилась в пансионате на Горной, 16. Частное владение, как можно беспокоить хозяев! Забыв при этом, что российские законы распространяются на любую форму собственности.
   Представления прокуратуры по выявленным нарушениям и расследуемым уголовным делам, наконец, возымели действия: были проведены совещания с заинтересованными инстанциями, в результате которых решением главы городской администрации пансионат был передан в муниципальную собственность, в ведение специально созданного предприятия «Мыза». Но механизм передачи пенсионеров под государственную опеку забуксовал. Необходимо было решение арбитражного суда о разделе имущества.

   Тем временем люди продолжали умирать. С октября по декабрь 1999 года умерли еще пять человек (!). Была ли их смерть мученической, как у тех троих, или легкой, опять «невозможно проанализировать».
   Последний директор благотворительного фонда В. Жуков, чувствуя, как горит под ним кресло, стал сворачивать деятельность, потихоньку увольнять оставшийся персонал, а 31 декабря вообще потерял голову, прислав в администрацию района телефонограмму, в которой объявлял, что в 24.00, в первую минуту 2000 года прекращает обеспечение стариков, то есть, отменяет завтраки, обеды и ужины, отключает тепло и свет!
   Лишь прокурорское предостережение о том, что действия В. Жукова подпадают под статью 125 УК РФ (заведомое оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни или здоровья состоянии), отрезвило зарвавшегося хозяина и помогло предотвратить массовую катастрофу, ведь в пансионате немало пожилых людей, которые находились после операции или в тяжелом состоянии.
   Остается добавить, что в начале 2000 года пансионат перешел в муниципальную собственность и обманутыми людьми занялись районные власти.

Заказное убийство

   В 7 утра в подъезде дома №2 по улице Усилова два раза негромко хлопнуло, из двери выскочили два молодых человека, пригнувшись, нырнули в «жигуленок», который тут же тронулся с места.

   В 7.30 в квартиру Безменовых позвонила соседка и сказала хозяйке, что ее муж лежит на площадке второго этажа. Когда та спустилась, то увидела, что ее муж действительно лежит ничком, «…правый глаз у него в крови, он хрипел, и по телу шла дрожь».
   Борис Безменов, бывший опер из УВД, владелец охранной фирмы «Надежда», скончался в машине «Скорой помощи» от огнестрельного ранения в голову.

   Отработка мер оперативно-розыскного характера мало что дала. В 7.10 жилец этого подъезда видел на лестничной площадке двух молодых людей, но лиц, каких-либо примет не запомнил. Удалось лишь в точности восстановить, как именно происходило убийство. Один из киллеров поднялся на четвертый этаж (убитый проживал на третьем), установил в дверях лифта спичечный коробок. Безменов подумал, что лифт не работает, стал спускаться с собакой вниз по лестнице, где на втором этаже его поджидал второй киллер. По пуле и гильзе тип оружия установить не удалось, как не удалось установить цвет и марку автомобиля, на котором скрылись преступники.
   Из протокола совместного оперативного совещания прокуратуры Нижегородского района и Нижегородского РУВД, одного из многих, видно, какой нелегкий труд был предпринят следователями и оперативниками: «отработка в утренние часы жителей микрорайона, опрос собаководов… в администрации района… изымалась вся документация по фирме «Надежда», была затребована справка из УВД по последним годам работы Безменова – требовалась информация по конфликтам с представителями уголовного мира…», и так далее. К работе подключились сотрудники РУБОП.
   Безрезультатно. Убийство произошло 19 января, а 19 марта уголовное дело приостанавливается в связи с отсутствием лиц, которым можно было бы предъявить обвинение.
   Однако был в биографии покойного один эпизод, которым сразу же заинтересовалось следствие. Из архива было извлечено не успевшее покрыться пылью уголовное дело – в 1994 году Безменова судили за неосторожное убийство и приговорили к 2 годам и 3 месяцам лишения свободы. Но обо всем по порядку.
   11 октября 1993 года охранники сормовского водоканала увидели в прибрежных водах на глубине около метра новенькую зеленую бочку. С помощью рабочих подняли ее и вытащили на берег. Каков был их ужас, когда в ней они обнаружили труп молодого человека, залитый цементным раствором. О жуткой находке охранники тут же сообщили в милицию. Тело несчастного было изрублено топором, в черепе пулевое отверстие.
   Уже 18 октября по подозрению в убийстве некоего Рудакова задерживают братьев Безменовых, Бориса и Михаила, владельца ресторана «Сормовская слободка».
   Задержанные признались в совершенном преступлении. По их показаниям дело выглядело так.
   Рудаков, который являлся давним другом семьи Безменовых, собирался перейти на работу в фирму Михаила. С прежними компаньонами у него возникли финансовые проблемы, и братья помогали решать их. 5 октября «забили стрелку», однако Рудаков не пришел на встречу, а подъехал уже вечером прямо к ресторану. Во дворе увидел Бориса, подошел.
   – Ты почему на стрелке не был? – поинтересовался Борис.
   – Мне теперь никто не страшен! – усмехнулся Рудаков. – Я себе ствол хороший достал, – и похлопал по черному дипломату.
   – Покажи!
   А далее, якобы Рудаков достал из дипломата пистолет Макарова, протянул стволом вперед к Борису, и тот, как бывший опер, стал учить, как правильно надо подавать оружие: схватился за пистолет, неловко вывернул его, раздался выстрел, и пуля попала прямо в глаз Рудакову. Коммерсант был убит наповал.
   Затем Борис труп втащил в хозпомещение и побежал в ресторан к брату. Михаил вышел и убедился, что действительно Рудаков мертв. Вдвоем разрубили тело топором, «закатали» в бочку, замесили раствор и залили цементом. Затем попросили ничего не подозревающих рабочих вывезти бочку к Волге и сбросить в воду.
   Такая вот история. Неправдоподобна от начала и до конца. Однако сомневаться в ней не имеем права. Жизнь часто бывает фантастичней любого вымысла.
   То, что Михаил рубил труп топором и втискивал его в бочку, в уголовном законодательстве называется укрывательством. А по закону граждане не подлежат уголовной ответственности за ранее не обещанное укрывательство, если являются близким родственником лица, совершившего преступление. Судили одного Бориса и, как мы упоминали, приговорили к двум годам и трем месяцам лишения свободы. Спустя год его вообще выпустили из тюрьмы «в связи с плохим состоянием здоровья».

   В зале суда лишь один человек бурно протестовал против мягкого приговора. Эта была Галина Петровна Рудакова, несчастная мать убитого коммерсанта. Сама много лет проработавшая в торговле, она была сыну не только любящей матерью, но и наставницей в его коммерческих делах. Была в гостях у Безменовых, с которыми дружил ее сын.
   Если мы с вами с трудом верим истории о «несчастном случае», то несчастная, раздавленная горем женщина, и вовсе ей не поверила. Заказчиком убийства она посчитала Михаила, а то, что под суд попал Борис, так только потому, что «бывшему менту легко вывернуться». Спустя два месяца к ней подошел молодой человек и рассказал, что это он застрелил ее сына и нанял его Михаил. «Киллер» сказал, что если она заплатит ему, то он уберет заказчика ее сына. Неизвестно, договорилась ли она с ним, но еще через два месяца этот молодой человек внезапно погибает в автомобильной катастрофе.
   Еще в зале суда она поклялась отомстить убийцам сына. Может, действительно Галина Петровна решилась на это?
   Эту версию оперативники тщательно проверили. Но два обстоятельства мешали считать ее основной. Первое – убит был не Михаил, а Борис, к которому она не имела претензий; второе – в момент убийства Рудакова находилась в Греции, в очередной «челночной» командировке.

   Если бы не умно и красиво проведенная операция оперативников УВД, детали которой мы не имеем права разглашать, вряд ли бы удалось получить оперативную информацию, которая позволила следствию раскрыть это заказное убийство.
   Короче говоря, Галина Петровна проболталась. На магнитофонную пленку удалось записать ее откровения: «Я хотела не Бориса, мне Мишу хотелось. Увезти бы его в лес, закопать и пусть гниет. Расстрел-то отменен, мне все равно ни фига не будет. Посадят – отсижу и вышла».
   В ночь с 4 на 5 сентября начались аресты. Удалось взять всех. К тому времени уголовное дело было передано в городскую прокуратуру, старшему следователю Александру Бубнову. Опыта ему было не занимать, в прокуратуре с 1983 года, ему и раньше доводилось вести следствие по бандитским делам. Среди арестованных три паренька с автозавода – Крюков, Марков и Шемякин. Не такими себе представлял Бубнов киллеров. Перед ним предстали чистенькие, домашние мальчики, сытые, прилично одетые. Их родители потом завалят различные инстанции жалобами, так до конца и не поверив, что их дети – наемные убийцы.
   Следствие со своей задачей справилось блестяще. Картина преступления стала ясна во всех деталях.
   Рудакова действительно не отказалась от своих намерений. Попросила свою лучшую подругу, бывшего сотрудника одного из РУВД, майора милиции познакомить с крутыми ребятами, вроде как для охраны, поскольку она торговала на Чернопрудном рынке. И немного погодя к ней подошел Крюков. За убийство Михаила Безменова Галина Петровна предложила пять тысяч долларов. Передала ему фотографию Михаила.
   Крюков втягивает в дело своего брата Шемякина и приятеля Маркова. Начинающие киллеры подходят к работе профессионально. Организуют слежку за Безменовым, достают самодельный револьвер, заряженный мелкокалиберными патронами. Чтобы точно установить жертву – оба брата были схожи друг с другом, оба носили бороду и усы, – морозным декабрьским утром киллеры вместе с Галиной Петровной в 7.00 на «Волге» с тонированными стеклами подъехали к подъезду дома №2 по улице Усилова.
   В это время из дома вышел бородатый мужчина с овчаркой на поводке.
   – Он? – спросил Крюков.
   Рудакова стала всматриваться, но еще не рассвело, и к тому же темные стекла машины мешали ей.
   – Вроде бы он…
   – Уходим, – приказал Крюков водителю, – а то срисует.
   Галина Петровна ошиблась, и к смерти был приговорен Борис Безменов.
   19 января 1996 года, в годовщину освобождения Бориса из тюрьмы, он был убит точно так же, как и Рудаков – выстрелом в глаз.
   Чтобы избежать подозрений, Галина Петровна в момент совершения преступления находилась за границей, водитель Марков вскоре продал машину «ВАЗ-2105», боялся, что она «засвечена».
   У Александра Бубнова к началу следствия на руках находились записи невольных признаний заказчицы да признания Крюкова. На допросах наемный убийца торговался, просил в обмен на признательные показания вывести из дела своего брата Шемякина, утверждал, что орудие преступления выбросил с моста в реку Оку.
   Тот допрос, на котором Крюков сам выдал место, где хранилась сумка с револьвером и одежда, в которой он шел на убийство, можно смело считать образцом высокого профессионализма следователя.
   Бубнов просил обвиняемого вновь и вновь вернуться к рассказу о том, как происходило преступление, каждый раз мимоходом, вскользь задавая вопрос, как будто и сам забывал ответ на него – а пистолет-то где оставил? Крюков – я же говорил, в реку бросил. А, вспомнил, терпеливо соглашался следователь, а теперь, пожалуйста, снова, поподробнее – подъехали, дальше что? И в десятый или двенадцатый раз перегруженное сознание преступника не выдержало и в ответ на тот же внезапно заданный вопрос Крюков с досадой воскликнул: «Да в гараж я другу забросил».
   Спохватился, да поздно. На следующий день утром произвели выемку сумки преступника из гаража Автозаводской районной администрации. Вряд ли бы операм пришло в голову там искать орудие убийства!
   С этого момента судьба преступников была предрешена.
   Заказчица Рудакова Галина Петровна была приговорена к пяти годам лишения свободы, исполнитель Крюков к двенадцати годам, водитель Марков к пяти годам. Избежал приговора лишь Шемякин. Перед началом судебного заседания вдруг явилась целая толпа его родных и друзей, которые стали утверждать, что в тот роковой день Шемякин находился в деревне на семейном празднике.
   Это было одно из первых заказных убийств в Нижнем Новгороде, расследованных в полном объеме. Недаром прокурор города Владимир Шевелев внес представление руководству УВД о поощрении сотрудников, принимавших участие в его раскрытии:
   «Объем оперативно-розыскных мероприятий, их сложность требовали высокого профессионализма, настойчивости, инициативы и четкого взаимодействия служб УВД и прокуратуры».

Несостоявшийся Чикатило

   Судебный процесс по делу Белоусова был закрытым. Судили преступника, который совершал насилие над детьми.

   Правоохранительным органам города повезло. Подружка одной из жертв случайно запомнила несколько цифр из номера серой «Волги», на которой преступник увозил за город ребенка. Если бы не это везение, вполне вероятно, что в Нижнем Новгороде появился бы свой Чикатило.
   «2 августа 1999 года около 17 часов Белоусов зашел в центральный сберегательный банк на проспекте Октября, узнал курс доллара, и после того, как вышел оттуда, решил зайти в автозаводский универмаг, но у киоска „Мороженое“ на площади перед универмагом задержался, так как увидел группу девушек, на вид 15—16 лет, остановился и около двух минут смотрел на них, так как испытывал к ним сексуальный интерес. Это произошло внезапно, как только он их увидел, но никаких действий, чтобы познакомиться с ними, не предпринимал. В этот момент увидел, как из здания универмага выходила ранее не знакомая ему девушка. Как он узнал во время предварительного следствия, ее фамилия Романова Н., на вид ей было около 14—15 лет, у нее были подведены глаза и накрашены помадой губы. Почувствовал к ней сексуальный интерес и решил с ней познакомиться, после чего подошел к ней, спросил, как ее зовут. В этот момент ощутил желание потрогать руками ее тело, для этого хотел отвезти ее куда-нибудь на своей автомашине и совершить с ней эти действия, хотел уговорить ее, заплатить ей за это».
   Как вы поняли, вышеприведенный текст не что иное, как собственные признания преступника.

   К своим сорока годам Николай Юрьевич ничем особым не отличился. Проработал шестнадцать лет администратором зала в заводской столовой, имел жену, двух детей. Работу оставил и в последнее время подвизался в качестве рекламного агента при одной фирме. Внешность имел неяркую, как говорят – человек толпы, увидишь, и тут же забудешь. Особых конфликтов в семье не было, воспитывал двух малолетних детей, и никто, даже из близких и родных ему людей, не догадывался о том темном и страшном, что росло в его душе.

   «Поэтому, для того, чтобы она согласилась сесть с ним в автомашину, сказал ей, что он, якобы, хочет устроить ее рекламным агентом в фирму. Его автомашина стояла на проезжей части перекрестка проспектов Молодежный и Октября. Они подошли к машине, Романова Н. села на переднее сиденье, он ей сказал, что необходимо написать заявление о приеме на работу, что она и сделала. Потом сказал, что это заявление необходимо подписать у директора фирмы, для чего надо проехать на улицу Фучика. Они проехали к дому напротив аптеки, где находятся офисы большого количества фирм. Он просто зашел туда, и сразу же вышел, сказав Романовой Н., что директора на месте нет и необходимо съездить к нему на дачу, которая находится за поселком Стригино. Отвез Романову Н. к тому месту, которое указывал в ходе следственного эксперимента, остановил машину. После этого предложил Романовой Н. позволить ему потрогать руками ее тело, за что пообещал ей 100 рублей. Она отказалась».

   При умелом ведении следствия, обвиняемый, желает он того или нет, он сам, его поступки, его прежняя жизнь становятся настолько прозрачными, как будто его раздели догола при ярком прожекторном свете. И то, что мы назвали «темным и страшным» в душе Белоусова, следователь автозаводской прокуратуры Александр Изосимов обозначил как «педофилические переживания»:
   – Вероятнее всего, толчком к преступным действиям послужили проблемы с потенцией. Любовниц у него не было, взрослых женщин избегал, боялся, что с ними не получится нормальных сексуальных отношений, а вот с детьми, которые еще мало что понимают… Я не знаю, мог бы из него выйти второй Чикатило, но в специальной литературе описано, что именно так начинали все маньяки. И в подобном поведении есть закономерность – требуются все более и более сильные ощущения.

   К первой своей жертве Белоусов отнесся «мягко». Девственности не лишил, совершив развратные действия, предлагал ей деньги – 100 рублей, извинялся перед ней, потом подвез Романову к ее дому и высадил там. И, удовлетворенный, вернулся домой. К жене и детям.
   В следующий раз Белоусов вышел на охоту спустя две недели, 16 августа. Познакомился с девочкой все тем же способом – не хочешь ли подработать? Гениальнее наживки в наше время не придумаешь. Какой еще предлог можно изобрести, чтобы не вызвать испуг у ребенка, чтобы он позволил заманить себя в ловушку? Девочка в работе не нуждалась, но дала телефон своей подруги, которая, может быть, и согласится.
   Белоусов звонит ученице седьмого класса Ананьевой Насте, договаривается о встрече, и на следующий день на своей «Волге» серого цвета подъезжает к остановке на улице Лескова. Настя была со своей подругой Таней.
   Тут бывший администратор столовой проявил такую хитрость и изворотливость, которую трудно было заподозрить в «сером и неприметном» человеке. Ничем не выразив своего неудовольствия, посадил обеих девчонок в машину, сказал, что необходимо съездить в офис на Фучика. Там прошел с Татьяной в помещение, усадил ее на диван и сказал, что сейчас придет женщина в зеленом костюме и даст клей, объявления, а сам быстро ушел. Таня прождала около тридцати минут, но к ней так никто и не подошел.
   Самой Насте вручил в машине заранее подготовленный бланк заявления, и ничего не подозревающий ребенок старательно заполнил его.
   – А теперь подпишем у директора. Сейчас он на даче в Стригино, проедем туда, это недолго.
   О том, что вытворял маньяк со своей жертвой, сказать, разумеется, нельзя, да и ни к чему. Достаточно того, что Настя и по сей день не может прийти в себя от случившегося. Чтобы не травмировать и так покалеченную детскую психику, ее даже не вызывали на допрос в прокуратуру, а работали по первоначальным показаниям.
   Счастье, что Белоусов до крови не дошел и обе жертвы остались живы.
   На Александра Изосимова преступник произвел удручающее впечатление. Безвольный, аморфный, мнительный, весь занятый исключительно собственными переживаниями. В СИЗО от своих сокамерников он мог скрывать свои похождения до тех пор, пока ему не предъявили для ознакомления обвинительное заключение, где расписано все очень и очень подробно. Такой день настал, а как говорят сведущие люди, по традиции обвинительное заключение читает вся камера. И с тех пор, жаловался он следователю, жизнь стала невыносимой, его всячески обижают, хотя он ничего плохого девочкам не сделал.
   – Я же их не бил! – причитал Белоусов.
   На что Изосимов искренне изумился:
   – Может, тебе медаль дать за это?
   На свидании с женой плакался, говорил, что теперь она его бросит, что он для нее отрезанный ломоть, уверял, что сильно переживает, ночами не спит. И как ни странно, его родные и близкие, всеми силами стараясь оградить себя от мысли, что их родной человек совершил такое отвратительное преступление, тоже считали, что свои деяния Белоусов совершил как бы в невменяемом состоянии, как будто некая сила руководила им.
   Судебно-психиатрическая экспертиза подтвердила, что Белоусов психически здоров, а поскольку медали за подобные подвиги у нас в стране не вручают, он был приговорен к восьми годам лишения свободы.

Слепая любовь

   Светлана Горячева жила с мамой в трехкомнатной квартире. Ей исполнилось двадцать семь лет, подруги давно обзавелись семьями, уже детишек своих в школу готовят, а она все одна и одна. Стеснительная по характеру, неброская внешность – но разве только красивые и бойкие замуж выходят? И вот кто-то надоумил ее дать объявление в газету. А что, нормальный цивилизованный способ найти спутника жизни для тех, кто уже покинул дискотеки и ночные клубы, кому претят автобусные знакомства.
   И вскоре в одной из нижегородских газет под рубрикой «Брачные знакомства» появилось скромное объявление: «Молодая порядочная женщина без в/п и без ж/п познакомится с мужчиной не старше 40 лет. Одинокое сердце жаждет любви, может, ты меня, любимый, сможешь найти».

   На указанный в объявлении абонентский ящик пришло несколько писем. В одном из них просто, искренне тридцатишестилетний бизнесмен из Москвы сетовал на то, что личная жизнь его не сложилась, несмотря на высшее экономическое образование, завидное материальное положение, несмотря на интересную работу, связанную с поездками по стране, по заграницам. Ему так и не удалось найти женщину, с которой он бы, наконец, обрел семейное счастье. В конце письма прилагался домашний нижегородский телефон.
   Бизнесмены сейчас в рядах самых престижных женихов. И Светлана отдает ему предпочтение. Звонит, они договариваются о встрече.
   И вот они вместе идут по улице Большая Покровская. Из показаний потерпевшей:
   «Дмитрий Субботин рассказал о себе, что он москвич, снимает в Нижнем квартиру. Здесь он представляет интересы фирмы „Спектрум“, работает ревизором. Окончил институт имени Плеханова, восточное отделение, имеет квартиру в столице. Его родители живут в Финляндии, в пригороде Хельсинки. Отец – известный хирург, работал в институте имени Склифосовского, мать перед отъездом была директором ткацкой фабрики».
   И вот такой человек идет рядом со скромной безработной нижегородкой в очках с тяжелыми стеклами (у Светланы очень слабое зрение), у которой всех то достоинств – трехкомнатная квартира на площади Комсомольская напополам с мамой-пенсионеркой. Дмитрий внимателен, нежен, заботлив, обещает трудоустроить в свою фирму.

   Они встречались два месяца. Светлана познакомила со своей мамой. Жених очень понравился. Дмитрий говорил, что хочет создать семью, обещал быть верным мужем ее дочери, заботиться о детях.
   Он часто отлучался по делам своей фирмы. А когда приезжал, то говорил, что вернулся из Москвы, Финляндии или Испании.
   Конечно, что у дочки, что у матери закрадывались сомнения. Человек с таким положением, связями, богатством (правда, богатства они еще не видели), и вдруг такой выбор!?
   Как рассказала мама Светланы:
   – Субботин крестился, говорил, что ничего плохого не сделает, клялся здоровьем матери, говорил, что родители не простят ему, если что-то он сделает нехорошее по отношению к нам; говорил, что подлости он не может совершать, как другие люди. Я сама вдова, так он даже поехал на могилу моего мужа с дочкой за сто километров. А главное, он сказал, что у моей дочери «душа какая!», за душу, говорит, и люблю ее.
   Как-то возвращается из очередной командировки (как позже выяснится, у него еще одна такая бесценная душа в Москве приют ему давала), и выкладывает массу интересных новостей. Фирма, в которой он работал ревизором, закрылась, больше ему в Нижнем Новгороде делать нечего.
   Известие как громом поразило бедную невесту. Неужели, вот сейчас они расстанутся и будут только перезваниваться, да изредка навещать друг друга, пока судьба не разведет их окончательно? Неужели, вот-вот налаживающееся семейное счастье рухнет, и вечерами на кухне до поздней ночи только матери она будет изливать свое сердце?
   Да и мама, которая все последние месяцы была счастлива за дочь, встревожилась. Столько ночами молилась, чтобы у ребенка было все так же, как и других – любящий муж, дети, и вдруг все прахом?
   Но Дмитрий и на этот раз доказал, что слова любви и привязанности он говорил не зря. Оказывается, у него все было рассчитано, и с недавно обретенной семьей он расставаться не собирался. Они все вместе едут в Москву! Да! Со Светланой они будут жить в его квартире, а матушку поселит в своей двухэтажной подмосковной даче. Но это временно. Поживут немного, он доделает свои дела в России, и они переедут на постоянное жительство в Финляндию, к родителям. Ну, а что здесь делать? Пока в этой стране наведут порядок, вся жизнь пройдет. То воды у них горячей нет, то холодной… А в Хельсинки, как и в Греции, есть все…
   Тянуть не стоит, предупредил Субботин. Надо срочно приватизировать квартиру, распродать крупногабаритные вещи и вперед, к счастливой жизни.

   Сияющие Горячевы принялись за хлопотливую подготовку к переезду. Одна из старинных подруг принялась наставлять их, мол, вначале бы надо просто съездить к будущему зятю, пожить немного, чтобы как-то яснее представлять будущую жизнь. Но Горячева-старшая отмахнулась. Во-первых, боялась оскорбить Диму недоверием, во-вторых, решено так решено.
   Квартиру приватизировали, подыскали покупателя. О цене не беспокоились. Субботин сказал, что две-три тысячи долларов, которые они могут выгадать, если будут искать, как продать подороже, для него роли не играют. Поэтому, когда нашелся армянин и предложил десять тысяч долларов, то сразу же согласились. Часть мебели продали, часть роздали.
   Вырученные деньги решили положить на валютный счет на имя матери. Пачку банкнот спрятали в опустевшей спальне под линолеум, и сели отмечать сделку.

   А дальше начался постыдный и мерзкий эпилог этой драматической истории. Деньги не исчезли из-под линолеума. Иначе Субботин оказался бы заурядным воришкой. Нет. На следующий день поехали класть деньги в «Внешторгбанк» вместе со Светланой. Она сделала робкую попытку спрятать деньги в сумочку, но Дима отговорил. Дескать, порежут в общественном транспорте, лишитесь всего нажитого в одночасье. Рассовал по карманам, и поехали. Перед поездкой оформили Наташе загранпаспорт.
   Банк оказался закрыт на обеденный перерыв. Во всяком случае, так сказал Субботин, позвонив в фойе по внутреннему телефону. А пока, он предложил, давай тоже пообедаем. Они прошли к кафе «Черный пруд», заняли столик у стойки. Дима был щедр, заказал дорогие напитки, обед. Через двадцать минут жених отлучился, чтобы позвонить. Вернулся, посидели еще немного. Затем он подошел к барменше, о чем-то с ней переговорил, затем сказал, что ему надо опять выйти.
   В одиночестве она сидела около часа. Затем подошла к барменше и спросила, о чем они говорили. Та ответила, что посетитель оставил ей 500 рублей, сказал, чтобы девушка за тем столиком ни в чем себе не отказывала, и ушел.
   Горячевой стало плохо. Она вышла из кафе и несколько часов бродила по улицам, ничего не соображая. Затем вернулась в кафе, спросила, не приходил ли ее жених. Но Диму здесь больше не видели.
   В оглушенном состоянии вернулась домой. Мать сказала, что Дмитрий звонил пару часов назад, спрашивал, где Светлана, говорил, что скоро придет. Вечер, ночь прошли в томительном ожидании. Под утро стали звонить по моргам, городским больницам…

   Тело московского бизнесмена не было найдено ни в морге, ни в реанимационной палате. Живой и здоровый Дмитрий Субботин покинул Нижний с десятью тысячами долларов в кармане. Его объявят в федеральный розыск, спустя несколько месяцев снимут с поезда и под конвоем доставят в Нижегородский РУВД. По факту мошенничества в крупном размере суд отправит его в лагерь общего режима на шесть лет. Денег при нем не найдут.
   Но это будет позже. А сейчас новый владелец квартиры Горячевых снимет им за свой счет квартиру в Автозаводском районе, чтобы самому въехать, а потом городская администрация выделит потерпевшим комнатку в общежитии. Мать Наташи попыталась покончить жизнь самоубийством, но ее спасли. Трехкомнатную квартиру вернуть невозможно – сделка была добровольной.

Мясник с проспекта Ленина

   Иные деяния даже трудно назвать преступлением – либо эпизод из фильма ужасов, либо сцена из жизни насекомых, в которых они пожирают себе подобных. И в тупик становишься: мог ли это человек сделать, и вообще, как назвать человеком существо, которое могло сотворить преступление, о котором пойдет нижеследующий рассказ.

   Вечером 20 мая 1998 года на топком берегу Шуваловского канала рыбак, пожелавший остаться неизвестным, нашел объемистый эмалированный бачок, перетянутый автомобильными ремнями безопасности. Когда опрокинул на бок, из него вывалился кусок человеческого туловища с руками.
   К десяти вечера оперативная следственная группа под светом автомобильных фар стала прочесывать берег, начался опрос жителей близлежащего дачного поселка. Следственные действия были продолжены утром, однако успеха не принесли, и в распоряжении следователя Ленинской прокуратуры Михаила Чурбанова осталась лишь одна эта жуткая находка. Нашли следы автомобильных протекторов у этого места, однако, как установили потом, они принадлежали машине телестанции «Сети-НН».
   Большой объем работы лег на плечи сотрудников криминальной милиции Ленинского РУВД. В подобных случаях отрабатывается вся городская картотека пропавших без вести, найденных неопознанных трупов. Сличение данных останков человеческого тела с приметами исчезнувших людей не принесло результата.
   «Расчлененка» – так называют подобные дела. Тут уместно будет привести еще один случай, который произошел лет шесть назад. Тогда в конце октября на откосе у Политехнического института был найден вмерзший в лед торс человеческого тела. Следователь Нижегородской прокуратуры направил участковых инспекторов на поквартирный обход близлежащих домов. Те обошли дома, но ничего ценного для дела не отыскали. Их вновь направили по тем же адресам. Роясь в стопке объяснительных, которые после обхода писали участковые, следователь нашел любопытный факт – один жилец рассказал, что к нему подошел сосед сверху, желчный вредный старикан и вдруг заботливо поинтересовался, не капала ли у тебя кровь с потолка, а то я мясо разделывал. Старикана взяли и выяснили, что в тот день он разделывал собственного сына!
   Так и нашему уголовному делу не суждено было стать «глухарем». 9 июня, двое пацанов, которые купались все в том же злосчастном канале, нашли увесистый пакет. В нем, помимо четырех кирпичей, были человеческие ноги. Судмедэкспертиза показала, что когда-то обе находки составляли единое целое.
   Вскоре Чурбанову позвонили оперативные работники и сказали, что личность погибшего установлена. Левин Александр Николаевич, бригадир с первого мукомольного завода. 27 февраля после обеда получил в кассе 6300 рублей, зарплату на всех членов бригады. С тех пор его на работе не видели. Был опознан сестрой по характерному сколу ногтя на пальце руки.
   А дальше как обычно – установили круг общения потерпевшего, по часам расписание его последнего дня. И 19 июня по повестке был вызван в прокуратуру некто Абраменко. Слесарь автотехсервиса. В последнее время без работы. Друг и собутыльник Левина.
   Пришел к следователю вовремя, сел на стул, спокойный, уверенный в себе. Перед тем, как начать заполнять протокол допроса, Чурбанов побеседовал с ним. Но это не был разговор ознакомительного характера. К тому времени, как говорят профессионалы, «на Абраменко уже кое-что было». Как показали свидетели, именно он был последним, с кем общался Левин в тот последний для него вечер. Это первое совпадение. Второе – ремни безопасности, которыми был обвязан бачок с останками. И третье – 27 февраля к пяти вечера он заходил к своей сожительнице и передал ей четыре тысячи рублей. Кстати, они тут же потратили эти деньги – купили телевизор и приставку «Сега» с игровыми картриджами.
   Пока продолжался неторопливый разговор в угловом кабинете на третьем этаже Ленинского РУВД, где размещается прокуратура района, опера тоже зря времени не теряли и опрашивали сожительницу Абраменко. Позже она выдаст ценнейшую информацию —
   4 марта она навестила сожителя в его квартире. Самого дома не застала, заглянула в ванную комнату, где увидела «почерневший труп мужчины в трусах». Пока же она скажет лишь одно, что перед тем, как идти в прокуратуру, Абраменко попросил ее, чтобы она солгала, сказав, что 27 февраля он весь вечер был с ней.
   Оперативники тут же позвонили Чурбанову и сообщили этот факт.
   Но следователь и сам уже видел, что Абраменко сидит и нагло врет ему.
   – На какие деньги купил телевизор?

   – Да я за неделю могу в своем сервисе 10 тысяч заработать!
   Стал путаться в показаниях, мол, еще на улице расстался с Абраменко и с тех пор его не видел. Короче, совсем заврался.
   Вот тут-то ему вежливо сообщили, что есть основания задержать его по 122 статье УПК на трое суток. И еще ему уверенно сказали – если уж натворил, то будь мужиком, расскажи как было.
   Абраменко посидел и, когда на его запястьях щелкнули наручники, тихо проговорил:
   – Позвоните матери, что я не приду.
   И его повели вниз, в подвал.

   Абраменко еще долго не придет к своей матери. В январе 1999 года областным судом он был приговорен к девятнадцати годам лишения свободы. И было за что.
   Денег ему явно не хватало. В последних числах февраля он узнает, что его друг Саша должен был получить зарплату на всю бригаду. В тот день, когда это случилось, он буквально по пятам стал следовать за ним, и после обеда вытащил его сонного и пьяного из гостей и привез к себе домой. Выпили, так сказать «на посошок». Ну, а потом просто задушил своего лучшего друга. Труп втащил в ванную, и бегом отправился к подруге тратить «заработанные» деньги.
   Убивал в первый раз. И, по-видимому, совсем растерялся и не знал, куда спрятать труп. С того дня он перестал ночевать дома, жил у Циликовой, своей подруги. Пил страшно. До обморока, до сердечного припадка. Циликова даже вызывала ему платного врача, чтобы оборвать запой. Причину жестокого пьянства она поняла позднее, когда обнаружила в его квартире почерневший труп.
   Надо было на что-то решаться, страшный запах полз по квартире, и вот-вот могли встревожиться соседи.
   Взял водки и принялся за дело. Рубил, резал уже разлагавшееся тело. Не выдерживал, выбегал, хватал стакан водки и снова «работал» – упаковал части в бачок, расфасовал по пакетам.
   Затем вывез «это» с другими вещами к себе на дачу у Шуваловского канала.
   Уже посидев в СИЗО, Абраменко пошел в глухой отказ. Валил на своего друга, изворачивался как мог. Помогла следствию третья страшная находка – рабочие с дебаркадера на берегу Оки выловили пакет с головой. И тогда медики точно установили причину смерти несчастного Левина.

Как это делается в Нижнем

   Есть преступления, которые редко выплескиваются на телевизионные экраны, на страницы газет. Уж слишком много в них задействовано заинтересованных лиц, которые реально влияют на нашу сегодняшнюю жизнь. И уголовные дела по ним, по сути, представляют собой лишь эпизоды из той необъявленной войны, которую органы правопорядка и днем и ночью ведут против силы, сплоченной железной дисциплиной, обладающей деньгами, оружием, транспортом, широкими связями во всех слоях общества – против организованной преступности.
   Бандитам платят все. Покупая цветы любимой женщине, вы и не подозреваете, что часть ваших денег идет в «общак» воровской кассы; рабочий нижегородского завода, месяцами не получающий зарплату, не понимает, что в это время его денежки крутятся в криминальном обороте, проценты с которого спокойно получает какой-либо «авторитет» или вор в законе; не исключено, что даже пирожок, который вы купили, пробегая по Большой Покровке, принесет реальный рубль «крыше», которая опекает этого торговца.
   Есть другая, не праздничная карта города, о которой понятия не имеет рядовой житель или турист, глазеющий на башни Нижегородского Кремля. Карта, густо расчерченная на территории и сферы влияния тех или иных бандитских группировок.
   Иной вид коммерции вообще немыслим без воровской «опеки». Особенно там, где есть наличные деньги. Бизнесмен, как бы он ни был честен и порядочен, выходя на какой-то определенный уровень, рано или поздно сталкивается с ребятами «оттуда».
   Даже если на него не вышли, то порой он попадает в такую ситуацию, что сам бегает по знакомым в поисках надежной «крыши».

   Наш герой, вполне приличный господин, директор ПКТОО «Сфера» Михаил Лосев вышел на завод «Красная Этна» с деловым предложением. Завод испытывал большие затруднения с «живыми» деньгами, поскольку его поставщики расплачивались с ним товарной продукцией, а не российским рублем. А у Лосева были компаньоны из Хабаровска, молодые ребята, владельцы АОЗТ «ХабаровскУАЗавтоцентр», которые могли реализовать у себя эту товарную продукцию.
   Немножко скучно, зато самое интересное впереди.
   Словом, наладили эту цепочку Нижний Новгород – Хабаровск и стали ждать прибыли. Хабаровчане набрали продукции на два с половиной миллиарда рублей (старыми), но расплачиваться не спешили.
   Лосев попадает в чрезвычайную ситуацию. Задолженность велика, на него давит «Красная Этна», ей с работягами надо расплатиться… Лосев едет в Хабаровск, а там вдруг выясняется, что ребята расплатиться не могут, тут еще кириенковский «дефолт», бешеный скачок доллара. И вдобавок Хабаровский арбитражный суд принимает решение объявить эту фирму полным банкротом!
   Куда только не тыкался бедный Лосев – по закону он не смог получить с должников ни копейки!
   Узнав, что хабаровский компаньон, бывший директор «ХабаровскУАЗавтоцентр» Павел Литвинко приехал по делам в наш город, Лосев обращается в последнюю инстанцию – к своей «крыше».
   А «крыша» у него, как выяснилось на следствии, которое провела городская прокуратура, оказалась очень серьезной.
   На квартиру Литвинко выехали Лосев и заместитель начальника отдела одного из РУВД города подполковник милиции вместе со своим сотрудником-стажером.
   Литвинко отвозят в РУВД и в кабинете этого замначальника отечески внушают, что долги платить надо, что он нанес городской экономике большой ущерб, что если он вернет деньги, то жизнь у него будет долгая и светлая, а если нет…
   Как мне пояснили в Нижегородском УБОПе, несчастный Литвинко не был жуликом и аферистом, во всяком случае негативных данных на него не поступило. Обыкновенный разорившийся делец, к тому же молодой, почти студент. И этих двух миллиардов у него не было, как не было их и у его хабаровского компаньона.
   Разговор в милиции окончился ничем. Строптивого должника усадили в машину и повезли в офис Лосева. А вот там гостя ждала живописная компания.
   Заместитель начальника второго отдела УБОП Владимир Мольков положил на стол передо мной цветную фотографию. На берегу Волги группа товарищей. В центре полный улыбчивый грузин обнимает двух своих друзей, на переднем плане немолодые ребята вполуприсядку и рядом здоровенный черный пес с наглухо сжатой пастью. А лица – таких товарищей ни с кем не спутаешь.
   – Грузин – вор «в законе» Зура, левой рукой обнимает «авторитета» Серафима, главного фигуранта этого уголовного дела, – говорит Мольков. – Теперь вы имеете представление, к кому именно привезли коммерсанта. На другом фото подельник Серафима Александр Лукоянов среди настоящих и бывших воров «в законе». Бригада довольно серьезная. А то, что они попались, закономерность. Потеряли чувство меры, забыли, что такое слово «боюсь». Как бы «мудры» ни были, наглость и безнаказанность лишает инстинкта самосохранения. Речь ведь шла о двух миллиардах! А жулики обычно просят от 10 до 50 процентов выбитой суммы. Хотя надо сказать, слово свое не всегда держат. Были такие случаи, когда и всю сумму присваивали. Одно слово – жулики.
   Так Литвинко и угодил в объятия бригады Серафима. Уголовники умеют пугать. В УБОП приходили люди, которые от пережитого рта раскрыть не могли, хотя и не подвергались избиениям.
   Хабаровчанина усадили, затем к нему приблизился Серафим, в миру Сергей Козлов, и, повертев в руках консервный нож, сказал:
   – Если ты должок не вернешь, мы тебе вскроем череп, как консервную банку.
   Как потом сказал заместитель городского прокурора Леонид Денисов, ведший следствие по этому делу:
   – Жулики на удивление корректно себя вели – не пытали, не били. Вели переговоры. Прямо джентльмен на джентльмене.
   «Джентльмены» заставили Литвинко позвонить компаньону в Хабаровск, затем увезли на одну квартиру, потом на другую. Обчистили как липку. Не погнушались даже карманными деньгами и кожаной курткой потерпевшего.
   – Бежать не пытайся, ногу сломаем, – предупредили его.
   Но Литвинко терять уже было нечего. И он, выждав момент, когда охранники заснули, вырвался из плена.
   Бежал, не останавливаясь, до родного Хабаровска и только там уже обратился в местный УБОП.

   Ранним утром 18 августа 1998 года несколько групп вооруженных людей разъехались по городу. Убоповцы к тому времени оперативным путем установили адреса членов серафимовской бригады. Брали сразу всех одновременно, стаскивали с теплых постелей и везли в камеры. Операция была настолько тщательно подготовлена, что никаких сюрпризов не было. Лишь пришлось немного повозиться с металлической дверью в квартиру неудачливого бизнесмена Лосева.
   Следствие, суд. Козлов был приговорен к шестнадцати годам заключения в колонии среднего режима, Лукоянов – к пятнадцати годам. Осуждены и другие члены этой бригады. Двое в розыске. Директор ПКТОО «Сфера» Лосев приговорен к шести годам условно.

Интеллигентные убийцы

   Из спецдонесения:
   «20 октября 2000г. в 18 час.45 мин. в дежурную часть Краснобаковского РОВД поступила информация об обнаружении в своей квартире №13 по ул. Больничная в поселке Шеманиха трупа Равунова Александра Анатольевича, инженера по охране и защите леса. При судебно-медицинском исследовании обнаружено, что у потерпевшего имелась закрытая черепно-мозговая травма. В ходе первоначальных следственных действий лиц причастных к совершению преступления не установлено…»

   И установить их было крайне сложно. Дом, в котором проживал покойный вместе с женой, находился неподалеку от железной дороги на окраине большого пустыря. Жены на тот момент дома не было – ездила к дочери в Нижний. На двери висел замок. Ни следов обуви, ни следов взлома, ни одного чужого отпечатка в квартире не нашли. Хозяина убили сразу же, как он только открыл дверь. Закрытая черепно-мозговая травма – это по-медицински звучит довольно спокойно. На самом деле головы не было вовсе – двадцать четыре удара превратили ее в мессиво, и кровью были забрызганы все стены в прихожке. Убийцы вынесли ценные вещи – аппаратуру, золото и 800 долларов, и скрылись так же незаметно, как и вошли.
   Покойный, лесник, жил довольно небедно. Выяснилось, что он торговал самогонкой, а ведь само по себе занятие это довольно небезопасное. День ли, ночь – стук в дверь «Дядь Коль, налей в долг, как родного прошу!». Представляете, сколько недругов могло быть у него? Да пол-поселка! Добавьте к этому, что в Шеманихе проживает большое количество отбывших срок заключения и осевших там после выхода на свободу.
   Но тогда еще никто не подозревал, что беспощадными убийцами окажутся не рецидивисты в синих наколках, а тихие интеллигентные мальчики, умные, дети серьезных и влиятельных в районе родителей!

   Подобные преступления криминалисты называют как «преступления, совершенные в условиях неочевидности». Никто никого не видел, никто ничего не знает.
   На следующий день в помощь местному следствию из Нижнего была направлена оперативно-следственная группа из четырех человек во главе с прокурором-криминалистом областной прокуратуры. Выдвинуты версии, шаг за шагом началась их отработка.
   Последний раз к Рябову заходили два мужика в 20.10. Проверили мужиков – чисты. Замок на дверях видели уже утром. Значит, убийство произошло либо вечером, либо ночью. Так были установлены временные интервалы поиска.
   В это время со станции Шеманиха отправлялись три электрички. Оперативники под руководством начальника Краснобаковского РУВД Царькова проделывают титанический труд – устанавливают личность всех местных жителей: кто приезжал и кто уезжал на этих рейсах. Ни одной зацепки!
   Поднимают данные на всех зэка, сидевших за тяжкие и особо тяжкие престлуения, и проживающих на тот момент в Шеманихе. Нет, и здесь ничего нет.
   Повторный осмотр места происшествия. И… и казалось удача блеснула в глаза сыщикам. Найдены следы легкового автомобиля. Ну, машина не иголка, ее водитель отыщется. Разыскали свидетеля, который видел эту машину, и разыскали ее хозяина!

   Найти – нашли, а никакого толку. Да, парень привез свою девушку на пустырь и спокойно занимался с ней любовью!
   В «штабе» по розыску убийц висела так называемая пространственно-временная схема – карта станции, на которой делались отметки: кто, когда, в какое время и что видел из свидетелей, касательно этого преступления. Она уже вся была исчерчена, а следствие было все так же далеко от истинных виновников трагедии.
   Работать по полной программе, так работать. Берут в разработку все криминально настроенные группы как в Шеманихе, так и в Красных Баках. И попадают на троицу молодых пареньков. Студенты местного техникума, а тратят по буднях и по выходным в местном кафе так, словно взрослые обеспеченные мужики. Правда, ребята приличные: семнадцатилетний Хромов – сын главы Шеманихинской администрации, Ковалев, 19 лет, – сын управляющего делами администрации Краснобаковского района, двадцатилетний Лубянский вообще сын сотрудника милиции.
   Допрос Хромова проводил прокурор-криминалист Петр Сергеев. Собственно говоря, вначале даже не допрос, а так небольшой разговор. Где был тем вечером, что делал… Хромов-младший жил в квартире в Красных Баках. Квартиру ему купил отец, чтобы сын не маялся в общежитии и не хватал дурных примеров.
   – Ночью был дома, – упрямо повторял Хромов, – папа с мамой могут подтвердить.
   Была на эту группу информация, что ребята занимались в свободное от учебы время кражей аппаратуры с автомобилей. Кстати, потом она подтвердилась. «Кражи – да, может быть, но вот убийца – вряд ли», – думал про себя советник юстиции Сергеев, в свое время немало отработавший следователем.
   И почти закончилась беседа, как вдруг ему захотелось осмотреть одежду подростка. Пригласили понятых, сняли с Хромова пиджачок, вывернули карманы и нашли чек с автозаправки, на котором по дате было видно, что заправлялся он бензином как раз в ту ночь!
   Все ясно, наш человек! Сразу пригласили адвоката и начался настоящий допрос.
   – Не вешайте на меня убийство, – проникновенно просил паренек, – я никого не убивал!
   – Где же ты тогда был той ночью?
   – С папой зерно воровал, – тихо признался парень.
   Смеялись все – ничего лучше не мог придумать, как сказать, что он с папой, главой администрации, зерно ночью воровал!
   Смеялись напрасно. Так оно и было. Между 11 и 12 часами ночи на принадлежавшем папе москвиче они действительно ездили воровать зерно… А вот потом, когда приехали, разгрузились, и папа пошел спать, сынок вновь сел за руль и выехал к станции, где в укромном месте его поджидали двое друзей, прибывших ранее из Красных Баков на электричке.
   Они взяли с собой биту. Тщательно обмотали ее скотчем. Кровь впитается в дерево и биту придется выбрасывать, а вдруг ее хватятся? Скотчем же обмотали обувь и ноги до колен, на всякий случай – а вдруг кровью зальет рубашки – прихватили с собой чистую одежду.
   Натянули перчатки и поехали убивать.
   Поставили «москвич» на пустыре, пошли к самогонщику. Они действительно убили его сразу, как только после долгих упрашиваний Рябов открыл дверь. Бил Лубянский, как физически самый сильный из троих. В темноте прихожей не мог сразу увидеть, что жертва уже мертва, и поэтому молотил битой по голове без устали. Затем аккуратно вынесли вещи, загрузили в машину и поехали в дальнюю деревеньку, где спрятали их на чердаке заброшенного дома. Окровавленную одежду (ребята все-таки перепачкались) положили в пакет, сунули туда же кирпич и утопили в реке.
   Голословное признание – это еще не доказательство для суда. На следующий день поехали за вещами. Поднимаются на чердак, а похищенных вещей нет! И по реакции Хромова было видно, что сам он не ожидал такого поворота.
   Тут же последовала команда на задержание поддельников. И выяснилось, что как только Хромова увела милиция, Лубянский тут же рванулся перепрятывать вещи! Вычислили его легко. Парень взял мотоцикл (это в ноябре месяце) и на нем укатил в дальнюю деревеньку. Когда вернулся, его уже ждали.
   Родители до конца следствия не верили, что их дети, чистенькие, ухоженные, сытые пошли на тягчайшее преступление – убийство. И кражи с автомобилей, которые они совершали, – тоже не выдумка милиционеров, которые якобы довесили на мальчиков «глухари». Воровали мальчики с выдумкой. Снимали аккуратно лобовое стекло, брали на руки самого маленького Хромова и держали его на весу (чтобы сигнализация не сработала на качок), пока он выворачивал автомагнитолы.
   Областной суд приговорил Хромова, Лубянского и Ковалева к различным срокам заключения. Путешествуя по этапу, ворочаясь бессонными ночами на лагерной шконке, осужденные, наверняка, винили в проколе тот самый завалявшийся в кармане чек с автозаправки. Если бы не такая досадная случайность, это тщательно спланированное, «грамотно» проведенное убийство могло бы остаться безнаказанным…
   Вряд ли. На эту группу оперативники уже выходили с другой стороны. Слишком мелкими оказались ячейки у раскинутой сети, чтобы убийцы могли ускользнуть.

Расстрел

   Началось все со скучных ревизионных актов. Компания НОРСИ-ОЙЛ проводила ревизию в дочерней фирме и наткнулась на интересный факт – фирма проплатила за московскую нефть 50 тысяч долларов, однако нефть в Нижний из Москвы не пришла. Прежнее руководство сменили, назначили по конкурсу управляющего. Тот захотел вернуть либо деньги, либо нефть. Исчерпав все законные средства и методы, которые ни к чему не привели, решил вернуть добро старым испытанным способом: поручить это дело крутым ребятам, которые умеют выбивать «баксы» из должников. Любой бизнесмен знает таких. Знал и наш управляющий четверых молодых, подающих надежды парней. Все они состояли на спецучете в РУБОПе, нигде официально не работали, но были при деньгах, при машинах, крутились в основном рядом с дилерскими фирмами ОАО «ГАЗ», там, где пахло наличкой.
   Сейчас трудно установить, где кончается бизнес и начинается криминал. Наверное, уже в порядке вещей, что служащий солидной компании обращается за помощью к криминальной бригаде.
   Однако, вознаграждение было обещано, наверное, солидное, и четверка рьяно берется за дело. Обращаются к своему знакомому Катышеву, солидному предпринимателю, учредителю ряда фирм, в том числе охранной – «Ратибор». Об его уровне может сказать тот факт, что начальником службы безопасности у него был заместитель директора «Фонда ветеранов войны в Афганистане», бывший офицер ФСБ, в свое время успешно работавший в отделе внешнеэкономической контрразведки. Именно с его участием потом была разработана операция по ликвидации всех четверых вымогателей.
   Катышев берется решить эту проблему и в свою очередь обращается к одному человеку в Москве. Тот соглашается, но просит пять тысяч долларов для так называемой раскрутки. Бригада собирает эти деньги, передает Катышеву, тот отвозит их в Москву, но ни денег, ни помощи от того человека он больше не увидит.
   Возникает неприятная ситуация, мало того, единственная в своем роде – коммерсант, выходит, кинул крутых парней на пять штук баксов! Кто же их после этого будет бояться, как они дальше будут трудиться на вымогательском фронте? Весь город будет смеяться над такой бригадой!
   Деньги Катышев, разумеется, вернул, но было поздно. Взбешенные бойцы вешают ему штраф в 200 000 долларов. Посчитали все – и урон деловой репутации, и моральный ущерб, и упущенную выгоду (они надеялись крупно заработать на нефти).

   Директор «Ратибора», несмотря на своих охранников, перепугался. Хуже того, начал платить, по 200, 300 долларов, платил, зная, что ему до конца своих дней не погасить такую сумму. Влез в долги, но платил. Рано или поздно, но ситуация должна была зайти в тупик, рано или поздно у Катышева должны были кончиться деньги даже на карманные расходы.

   17 и 18 июня 1999 года милиция находит две брошенных машины в Автозаводском районе, одну в Канавинском и еще одну в Ленинском. В одной из них на полу в салоне обнаружена кровь.
   18 июня в милицию приходят четыре женщины и кладут на стол заявления одного типа – три дня назад мой муж ушел из дома и не вернулся. Был одет. На пэйджеры им сбрасывали сообщения: «Пожалуйста, позвони домой», – однако абоненты не отвечали. Да и никто бы не услышал сигнал пэйджера сквозь полутораметровую толщу земли…
   Одна из жен рассказала оперативникам, что ее муж 15 июня собирался к семи часам вечера на встречу с неким Катышевым. Встреча должна была состояться на автобазе у Комсомольской проходной автозавода.
   Это была серьезная зацепка, и оперативно-следственная группа, в которую помимо «оперов» УВД, УБОПа, Автозаводского уголовного розыска, входили несколько следователей Автозаводской прокуратуры и прокуратуры города, занялась разработкой этой версии. Выяснилось, что директор и его друзья уже были замечены в криминальных разборках. С некоей предпринимательницы Вознюк требовали вернуть 33 тысячи долларов. Требовали свое, однако Вознюк заупрямилась, и, в качестве наказания, у нее увели два довольно дорогих автомобиля.
   И едва только на оперативном совещании проходит эта информация, как тут же неизвестные лица подогнали эти две пропавших «тачки» к дому пострадавшей. Но информатор оказал медвежью услугу своим благодетелям. Подозрения в отношении Катышева и его группы превратились в уверенность.
   В ходе дальнейших оперативно-розыскных действий Катышев, Болдырев и охранник Сурков были задержаны, и спустя 24 часа Катышев делает жуткие признания. Из его слов выходило, что все четверо молодых парней убиты и захоронены на лесной поляне под городом.
   На указанном месте в сорокаградусной жаре начинаются раскопки и вскоре над зеленой травой поплыл тяжелый трупный запах – тела убитых к тому времени пролежали уже восемь дней…
   Характер заказного убийства подтверждается: расстрелянные не ограблены, золотые цепи, золотые кресты в полпуза, личные вещи при них… часть вещей найдут в болоте, там, где указали задержанные. Начинается грандиозный обыск на территории автобазы площадью в тысячу квадратных метров! Здесь следователей и криминалистов ждал неприятный сюрприз – в кабинете, где, по словам Катышева происходил расстрел, был уже произведен ремонт. Прежняя мебель вывезена на свалку, новые обои, пол застлан новым линолеумом. Чисто. Не совсем: на батарее отопления находят засохшую каплю бурого вещества, в коричневых разводах ножка напольного вентилятора, то же вещество на дверном наличнике. Экспертиза покажет, что коричневое вещество является человеческой кровью.
   В данном случае следствие сработало настолько тщательно, что арестованным ничего не оставалось делать, как говорить правду, правду и только правду. Куда выбросили гильзы, где спрятали номера от брошенных машин и так далее…

   «Они заметались, как куропатки», – так хладнокровно говорил на допросе киллер Сурков, неоднократный призер городских и областных соревнований по пулевой стрельбе.

   Начальник службы безопасности Болдырев в это время находился во дворе автобазы – он должен был включить сигнализацию в машине, чтобы заглушить звуки выстрелов и крики умирающих.
   Ребят пригласили в кабинет, завели с ними разговор. Сурков вышел на минуту, снял предохранитель со своего «ТТ», вновь зашел и попросил выйти Катышева под предлогом, что тому позвонили. Едва директор пересек предполагаемую линию огня, как Сурков выхватил пистолет и открыл огонь на поражение.
   С полутора метров пули прошивали несчастных насквозь. Стрелял киллер плохо. Когда прекратился грохот выстрелов, на полу остались трое тяжелораненых и один убитый наповал. Двоих выстрелом в голову прикончил Сурков, третьего выстрелом в затылок добил Катышев.
   Окровавленные тела завернули в заранее закупленные парниковые пленки, погрузили в машину и вывезли за город.

   Когда к делу допустили адвокатов, у них опустились руки – обвиняемые столько наговорили опытным следователям, что защита не смогла опровергнуть ни один из доводов обвинительного заключения.
   На завершившемся в апреле 2000 года заседании областной суд вынес убийцам приговор – 20 лет лишения свободы Суркову, 16 лет – Катышеву, 8,5 лет – Болдыреву.

Казнить нельзя помиловать

   Четверо обвиняемых в убийстве готовились в СИЗО принять суровый приговор. Спустя полгода прокуратурой Канавинского района была доказана их невиновность, несмотря на то, что двое из подследственных сделали признание и рассказали, как и где они убивали…

   Начало этой невероятной истории уходит в темный вечер 17 декабря 1998 года, когда у своего дома по улице Березовской был зверски избит доктор технических наук, преподаватель Строительной Академии Алексей Бирюков. Два дня в реанимации больницы №39 дежурили оперативники, надеясь, что профессор придет в себя и сможет что-либо рассказать. Однако к исходу вторых суток пострадавший скончался, не приходя в сознание. В тот же день было возбуждено уголовное дело, которому суждено было стать одним из самых памятных в истории следствия нижегородской прокуратуры.

   Оперативно-следственная группа быстро вышла на след предполагаемых убийц. Профессора хорошо знали в том районе, где он жил. Была у него странная для нынешних времен причуда – любил ходить в народ. Наберет закуси, водки и пьет с любым, кто нуждался в ста граммах. Местные бомжи очень его уважали. Трое свидетельниц видели с ним двоих молодых ребят и даже точно запомнили, как зовут одного из них – Миша. Продавец коммерческого ларька, которая также хорошо знала Бирюкова, за несколько минут до убийства видела его в обществе четырех молодых людей. Он купил водку, пиво, лимонад, крабовые палочки. Рядом с киоском выпили, закусили, профессор, который и так был «под шафе», покачиваясь, пошел к дому. Молодые ребята тут же пошли вслед за ним. Продавец честно предупредила, что в лицо опознать никого не сможет, было очень темно.
   Оперативным путем вычислили одного из ребят – Дмитрия. Задержали, но он пошел в отказ. Вскоре задержали и его друга, затем и третьего. Ни у кого на тот вечер не было алиби. Вскоре доставили в милицию четвертого, ранее судимого, имя которого было – Миша. Ростом и телосложением чрезвычайно похож на того Мишу, о котором упоминали свидетельницы. И тоже ничего не смог толком рассказать о том, где был вечером 17 декабря.
   За парней взялись всерьез. У Дмитрия в кровь были сбиты костяшки пальцев. Эксперт установил, что повреждения задержанный получил в то же время, когда произошло убийство. На брюках другого обнаружили кровь, кровь также была найдена в рантах его обуви. Кровь совпадала с кровью потерпевшего. Вышли на местного алкоголика Парамонова, который показал, что в ту ночь, которая последовала за убийством Бирюкова, эта четверка пила у него на квартире. Они хвастались, что избили профессора. Парамонов еще тогда сказал им:
   – Зачем били хорошего человека? Теперь вас точно поймают.
   Допросили младшего брата одного из подозреваемых, двадцатиоднолетнего Егорова. После того, как отсидел сутки в клетке, он стал давать показания. Он уверенно рассказал, что избивали Бирюкова его старший брат, и трое его приятелей, при выезде на место происшествия показал, как били, чем, где.
   Под тяжестью предъявленных доказательств двое признались во всем. Двое подельников продолжали отпираться.
   Спустя десять дней всем было предъявлено обвинение в умышленном убийстве. Довершить следствие поручили следователю Канавинской пролуратуры Дмитрию Ходаку.

   Все было хорошо и казалось, что вот-вот правосудие восторжествует. Ходак еще и еще раз просматривал дело, даже не столько просматривал, так как все оно – от постановления об аресте до беседы с незначительными свидетелями – было у него в голове, сколько пытался разрешить те неувязочки, которые мешали ему направить дело в суд.
   Первое – где похищенная с убитого шапка? Хорошая, кустарного производства, такую ни с чем не спутаешь. Обвиняемые дали аж десять адресов «шинков», куда они якобы ее продали. Все десять адресов были отработаны – шапки не было. Не было как раз той самой единственно возможной улики, которая развеяла бы все сомнения.
   Второе – не верилось в искренность младшего брата Егорова. Труслив, на него стоит голос повысить, как он тут же во всем признается, даже в покушении на папу римского. И уж больно уверенно он валит своего брата, с которым он не был особенно дружен. Проверка личности показала, что Егоров был уволен из армии из-за попытки суицида. Ходак свозил его на экспертизу, но психиатры признали его вменяемым.
   Третье – киоскерша никого не могла опознать, ни в профиль, ни в анфас. Она вспомнила, что у одного из них была собака, то ли питбультерьер, то ли дог. Проверили, точно, у одного из парней была собака.

   Ну все против них, все… Даже одна из характеристик, выданная подследственному – «…мерзкий тип, для него ничего святого нет, единственно, что есть в нем положительного, так это водительские права».
   Следователь вновь и вновь навещает киоскершу – она единственная, кто хотя бы мельком видел убийц.
   – Может быть, еще раз вспомните, – чуть ли не умоляет ее Дмитрий.
   – Нет, вроде бы все сказала, – пожимает плечами она.
   Шел пятый месяц следствия, все начальственные инстанции давили – давай, закругляйся с этим делом. По закону оставался последний месяц для проведения следствия. Дальше, либо продлять срок в Генеральной прокуратуре, либо направлять в суд.

   – Ты же невиновен, – говорил Ходак подследственному, – зачем берешь на себя срок?
   Даже адвокат не выдержала:
   – Ты в третий раз подписываешь признательные показания, по опыту знаю, что бы ты в суде ни сказал, будет поздно!
   – Убивал, – упрямо говорил арестант.
   И вновь следователь едет к киоскерше, наверное, в двадцать первый раз. И не зря!

   – Видела я одного из тех парней, которые тогда пили с профессором. Недавно опять с собакой гулял, – сказала продавщица.
   Вскоре взяли того любителя собак, Ляпунова, благо что он жил в двухстах метрах от места происшествия, в малосемейном общежитии.
   – Да, пил с профессором, – неохотно признался Ляпунов, – брали на закуску крабовые палочки, лимонад, водку. Со мной были двое ребят, я их вообще не знаю.
   Предъявили ему на опознание группу, которая уже пять месяцев «парилась» в СИЗО. Нет, не они. По всем городским РУВД провез следователя, уверяя, что сразу же опознает собутыльников. Безрезультатно. Впоследствии выяснится, что Ляпунов прекрасно знал, где находятся те двое – один из них муж его сестры, другой – его приятель Шеблов, сидел в Городецком изоляторе за жестокое убийство своей сожительницы. Оба из Городца. Свояка Ляпунова звали Миша.
   Взяли Мишу, который, оказывается, отсидел за разбои и грабежи шесть лет. На свободе недавно. Миша пошел в отказ. И лишь спустя несколько суток «поплыл» – стал давать частичные показания, хотя валил все на Шеблова, на того, который уже находился под следствием. Редчайший случай – в одно и то же время две группы подследственных добровольно признавались в убийстве одного и того же человека!
   Надо было делать выбор. Брать Ляпунова под стражу, значит, надо выпускать тех четверых, хотя вина Ляпунова и его компании не доказана. А выпустить придется тех, чья вина формально полностью обоснована! Вот с такими вопросами и пришел Дмитрий Ходак к прокурору Канавинского района Юрию Ивановичу Андропову. И хотя Андропов двадцать два года прокурор, но впервые столкнулся с подобным казусом. Неизвестно в деталях, о чем говорили тогда в кабинете прокурора, но Андропов поверил молодому следователю и под свою ответственность подписал два постановления – одно о прекращении уголовного преследования в отношении ранее обвиняемых, другое – о взятии под стражу Ляпунова.
   И прокурор и следователь понимали, что вскоре последует за таким поворотом в деле об убийстве Бирюкова. Многочисленные проверки из вышестоящих инстанций будут досконально проверять профессионализм следователя, обоснованность его решений, законность методов проведения следствия и так далее. Вообще-то ЧП – продержать невиновных под стражей!
   И такие проверки пошли волна за волной. Мало того, прокуратурой города было возбуждено уголовное дело в отношении работников милиции, которые проводили оперативно-розыскную деятельность. Может, они пытками вынудили парней взять на себя чужую вину?
   Нет, не пытали. Давление, конечно, было, но один из подследственных так рассказал, почему он признавался в убийстве:
   – Я подумал, что все равно ничего не докажешь и поэтому стал оговаривать как можно больше человек, чтобы на суде потом разобрались!
   Выяснили потом, откуда кровь на брюках, в рантах ботинок – в тот вечер эти ребята тоже кого-то избили, а вот кого – не помнят, пьяны были. Так что, не совсем зря сидели, получается.
   Когда на следующий день бывшие подследственные пришли за паспортами, все они были «под мухой». Один вообще еле на ногах держался. Я, говорит, как вышел из СИЗО, двадцать километров по городу отшагал, так ходить хотелось.
   Неопровержимой уликой в обвинении Ляпунова и его компаньонов оказалась профессорская шапка, та самая, кустарного производства. Шеблов дал адрес городецкого механизатора, которому они ее продали. С Канавинского рынка принесли шесть похожих шапок, хотя для чистоты эксперимента хватило бы и трех. Пригласили вдову профессора, и та сразу же опознала шапку своего мужа, которую она подарила ему на день рождения!
   Областным судом разбойники были приговорены от семи до восемнадцати лет лишения свободы. Что же касается невиновных, то один из них уже сидит, тоже за разбой.

Подвальный властелин

   Восьмилетнего Мишу Лаптева нашли спустя пять дней после его исчезновения в подвале дома по улице Южное шоссе в коматозном состоянии, голого, связанного проволокой, с разбитой головой.
   Неизвестные садисты подвергли ребенка чудовищным пыткам, изнасиловали, затем бросили умирать. Двадцать дней он был на грани жизни и смерти. Лишь невероятными усилиями врачей больницы №40 удалось вытянуть его с того света. На вопросы следователя ничего не мог ответить, только плакал и говорил: «Это Степа, он бил меня кирпичом по голове!».

   Кажется, чем еще можно поразить следователя прокуратуры, который едва ли не каждую неделю сталкивается с кровавыми порождениями криминального беспредела, который творится в квартирах и на улицах города. Обезглавленные, расчлененные, застреленные. Статья 105 (умышленное убийство) одна в уголовном кодексе, но какое творческое разнообразие вносят в нее убийцы! Как бы ни гордился следователь своей выдержкой и хладнокровием, бывают преступления, от которых холодеет сердце. Особенно, когда жертвой становятся дети.
   При чтении заключения медицинской экспертизы становится не по себе – ушиб головного мозга тяжелой степени, множественные переломы костей свода черепа, порезы, ссадины туловища и рук, ожоги головы и промежности. Да что за изверг мог сотворить такое с восьмилетним ребенком!
   И вот, в кабинет старшего следователя прокуратуры Автозаводского района Татьяны Гурьяновой ввели это чудовище.
   Маленького росточка хрупкий мальчишечка, которому и четырнадцать лет не дашь. Красивые голубые глаза, круглое личико. Тот самый Степа, который «бил кирпичом по голове». Приличная семья, папа и мама хорошие работящие люди, сам Степан Дмитриев, ученик 9 класса на учете в ИДН не состоял, в кражах и в хулиганстве замечен не был.

   Однако на ангела Степа тянул только внешне. Еще за три месяца до описываемых событий на него было возбуждено уголовное дело по факту неоднократного совершения насильственных действий сексуального характера в отношении одного восьмиклассника.
   Мерзкая, отвратительная история. Некий Алеша тринадцати лет убежал из дома от родительской строгости. Жил в подвале. Подружился с этим Дмитриевым и его компанией. У Дмитриева дружки были будь здоров. Одному пятнадцать лет, второму, шестнадцать, а третьему и вовсе семнадцать. Здоровые, рослые ребята. Но силой влияния на них Степа обладал просто магической. Боялись они своего крохотного лидера пуще ножа, и всюду следовали за ним, выполняя все его приказания.
   Вначале Степа даже опекал Алешу, продукты подбрасывал беглецу. А потом стал за провинности избивать, унижать. Властью над своими дружками он и так обладал огромной, но чего-чего, а власти, как и денег, всегда мало. Его извращенное воображение требовало большего. И тогда он стал насиловать своего подданного. Насиловал сам, заставлял своих компаньонов насиловать Алешу. Вряд ли можно говорить об удовлетворении именно сексуальных притязаний, поскольку в силу своего возраста и физического развития их в полной мере у Дмитриева еще быть не могло. А вот поставить на колени, ощутить дикий страх жертвы и вдоволь насладиться безграничным унижением человека – этот мотив и был определяющим в черных похождениях подвального властелина!
   Не раз и не два повторялась эта мерзость, а целый год с апреля 1998 года по апрель 1999 года. Избивал, заставлял красть из дома вещи, продукты. В уголовном деле около двадцати эпизодов вымогательства. Мальчик каждый раз сопротивлялся, и тогда к его горлу приставляли нож, грозили вилкой выколоть глаза.
   До суда несовершеннолетних оставили на свободе. И напрасно.

   Родственники Дмитриева на следствии признались, что и дома Степа был неограниченным деспотом. Желания Степы для его родителей были законом. Он вообще не терпел противления своей воли, что и привело его к следующему преступлению, тому самому, последствия которого ужаснули очевидцев.
   10 августа 1999 года пьяный Степа в час дня зашел к своему другу, и теперь подельнику, но того дома не оказалась. Открыла мать. И высказала ему все, что думала о нем!
   Разъяренный Степа, неограниченный властелин подвалов и подворотен своего квартала, в долгу не остался. Ответил матом. Его даже не смутило то, что перед ним мать его друга. Как ошпаренный выскочил из своего подъезда – его посмели обозвать! Да и что он мог сделать против здоровенной тетки. Нет, кое-что он может сделать! Он не стерпит оскорблений, она за все ответит. У нее есть еще и младший сын, восьмилетний Миша. Вот будет беситься, когда я его замочу…
   И этот дьяволенок немедленно привел в действие свой план мести. Миша как раз вышел поиграть со своей подружкой, трехлетней Ириной.
   – Пойдем в подвальчик, поиграем! – предложил он ничего не подозревающему мальчику. Миша часто видел его со своим старшим братом и поэтому доверчиво пошел за ним в подвал.
   А дальше, как сухо сказано в обвинительном заключении, он «раздел М., связал его проволокой и, действуя с особой жестокостью, выразившейся в причинении большого количества телесных повреждений в течение длительного времени, а также желая сокрыть совершаемое преступление путем убийства потерпевшего, стал наносить М. множественные удары руками и ногами по голове и телу, прижигал ему голову и промежность, затем взял строительный кирпич и нанес множественные удары по голове. Потом Дмитриев оставил обнаженного и беспомощного М., находившегося в коматозном состоянии, в холодном подвале, полагая, что он мертв».
   В тот же день родители пропавшего мальчика забили тревогу, вместе с ними искал своего младшего брата и лучший друг Степы. Пять дней мучительной тревоги, пять дней ада, которых и врагу не пожелаешь. Затем его нашли. План Дмитриева удался. Отомстил. Мишу выписали из больницы через полтора месяца, но лечить его придется всю оставшуюся жизнь.
   Когда Степу привезли из СИЗО в прокуратуру на допрос, следователь разрешила ему увидеться с мамой. Та спросила:
   – Степа, как у тебя дела?
   Круглое лицо мальчика светилось от радости.
   – Мне так в тюрьме понравилось! Там такие братаны сидят! Вот если бы еще гулять пускали, вообще было бы классно!
   Перспектива провести следующие десять лет на зоне его вообще не пугала. Он попал в свою родную среду, в настоящую семью. У старшего следователя Гурьяновой было такое впечатление, что Степа достиг наконец и цели и смысла своей жизни. Родители его страдали, наняли платного адвоката, таскали огромные передачки, а сын их был счастлив, вот если бы еще «гулять пускали».

   Областной суд «пошел навстречу» желаниям Степана Дмитриева – десять лет лишения свободы, максимальный срок наказания, предусмотренный для несовершеннолетних. Старший брат жертвы, проходивший почти во всех эпизодах насилия и вымогательства, получил восемь лет. Еще двое их подельников были приговорены в соответствии со своими заслугами к шести и четырем с половиной годам лишения свободы.

Семейка Адамс

   Давнее дело. Омерзительное. Два года висело «глухарем» на следователях приокской прокуратуры. И лишь сейчас стало возможным приоткрыть завесу над тайной смерти супругов Вольновых, трупы которых были найдены в прибрежных водах Оки в июле 1995 года.

   Обоим было под шестьдесят, жили в четырехкомнатной квартире в доме по улице Жукова с дочерью Наташей и зятем Сергеем. Пить – пили, но сказать, что были совсем уж опойными – нельзя.
   Следствие отработало три версии. Вольновы приторговывали на рынке разным барахлом – может среди тамошних знакомых возник конфликт; вторая – летом им довелось подработать на даче и якобы хозяева так им и не заплатили; ну, и конечно – родственники, соседи по подъезду. Полный ноль. Масса экспертиз, горы протоколов допросов, и безрезультатно. Нет, один результат был. Родня стала писать жалобы на следствие во все инстанции: мол, не хотят преступников ловить, цепляются к детям покойных, которым и так тяжело было в одночасье потерять обоих родителей.
   Прошло два года. В судьбе Сергея и Наташи ничего не произошло. По-прежнему жили в той же квартире, воспитывали дочь и ухаживали за 99-летней бабушкой.

   Однажды ночью старшего следователя Олега Кучерова, который вел это дело, подняли с постели.
   – Явилась Наталья Пухова и, кажется, хочет рассказать кое-что интересное, – сообщили из милиции.
   Пришлось срочно выехать на работу. И не зря. Наташа действительно стала говорить и наговорила такого, что в ту ночь были арестованы еще трое человек – ее муж и два его приятеля.
   Все два года Наташа прекрасно и во всех подробностях знала, кто, как и когда убил ее папу с мамой. Еще бы не знать, когда она сама присутствовала при убийстве и принимала в нем самое деятельное участие!
   Мы еще вернемся к тому, какое обстоятельство вынудило Пухову пойти на явку с повинной. Теперь вернемся в ту кошмарную ночь, которая стала последней для Вольновых-старших. Наталья утверждала, что отца с матерью задушили бельевой веревкой ее муж Сергей с другом Андреевым. Еще один друг, Пьянцов, как и обещал, подъехал к подъезду на автобусе, куда загрузили трупы, завернутые в красный палас, и вывезли к Оке.
   Пьянцов признался сразу и во всем – был, видел, помогал. Привлеченный и допрошенный по делу в качестве обвиняемого Сергей Пухов вину свою не признал и от дачи показаний отказался, сославшись на статью 51 Конституции РФ.
   «Куй железо, пока горячо», – эту пословицу в прокуратуре любят и умело используют в интересах следствия. Тут же следует очная ставка Пухова с Пьянцевым. Последний повторяет свои показания, Сергей слушает безучастно, так как будто его это не касается. Но на словах Пьянцева «Когда мы на автобусе везли трупы Вольновых у реки Ока, Сергей сказал мне, здесь остановись…» Пухов не выдержал и перебил» Это не я тебе сказал, а Андреев!». Момент истины был настолько очевиден, что один из адвокатов подпрыгнул на месте:
   – Что, дурак, прокололся?!

   Итак, перед следователем четверо обвиняемых. Теперь важно выяснить степень участия каждого из них в двойном убийстве. Детали преступления, раскрытые в ходе следствия, были не так уж и любопытны в следственном отношении. Зато дали омерзительную картину человеческого разложения.
   Прикончить тестя и тещу Сергей Пухов решил еще за несколько месяцев до того, как это произошло. Ну, не нравились они ему. В прописке отказывали, частенько выпивали. Хотелось пожить в четырехкомнатных хоромах одной своей семьей. Поговорил с приятелем Андреевым, пообещал ему приличное вознаграждение. Тот согласился, мол, нет проблем. Посоветовался с женой Наташей, ничего, если я твоих предков на тот свет отправлю? И жена была не против, ей тоже к тому времени мама с папой надоели.
   И теплым летним вечерком Пухов и Андреев тормозят на остановке у сельхозинститута в микрорайоне Щербинках пассажирский автобус, за рулем которого их общий друг Пьянов. Мило так пообщались «… в ходе разговора предложили ему вывезти на автобусе трупы тестя и тещи. Также он понял, что Вольновы еще живы, но убить их собираются в этот вечер». Мужская дружба превыше всего, тем более что Пьянов был должен Сергею 250 рублей.
   К одиннадцати часам подъехали к дому. Вошли втроем. Наташа была дома, папа с мамой, подвыпив, уже спали. Руками душить тошно, послали Наташу за бельевой веревкой. Та срезала с балкона веревочку и принесла мужу.
   Первым разбудили папу. Вывели в зал, налили стакан водки. Когда тот выпил, Пухов и Андреев «…набросили на шею веревку и стали душить, тянув ее в разные стороны. Лицо и пальцы Вольнова посинели, и когда последний упал на пол, не подавая признаков жизни, стали избивать его ногами».
   С мамой пришлось повозиться, совсем пьяненькой была. Да еще зятек так распалился, что избил ее до потери сознания. И когда стали приподнимать несчастную, чтобы накинуть веревку, то тело беспомощно валилось на постель. И тут любимая доченька подсуетилась «…после этого (избиения) она по указанию Андреева подняла голову своей матери, а тот набросил на шею Вольновой веревку и при помощи Пухова задушил ее. Та перестала двигаться, и она поняла, что ее мать мертва».
   Затем мужчины завернули тела в палас, вынесли из дома, закинули в автобус и поехали к Оке. И по удивительному стечению обстоятельств, ни один из жителей той многоэтажки по улице Жукова не видел этой сцены!

   Андреев не получил обещанного вознаграждения, Пьянову простили долг в 250 рублей, а Пуховы стали, как говориться, жить-поживать и добро наживать. Наташа ухаживала за почти столетней бабкой, растила дочь. Мы просто не понимаем, почему и бабушку не отправили в темные окские воды. Может от того, что надеялись на ее быструю естественную кончину?
   И все было б хорошо, да водка сгубила. Проболтались супруги Пуховы своим друзьям по пьянке, как они быстро, за пару часов решили свою жилищную проблему. Те принялись шантажировать смертельную парочку и так всерьез, что дело дошло до того, что Пуховы едва не продали квартиру, чтобы отвязаться от вымогателей. Но тут Наталья вскипела, я за эту квартиру папу с мамой порешила, так настрадалась, что фиг вам, а не квартиру! И в горячке бросилась в милицию, чтобы заявить на шантажистов (!?). Так и сказала, мы прибили родителей, а знакомые, прознав об этом, нагло требую с нас денег!
   Нет, вы только не подумайте, что Пухова состояла на учете в психдиспансере, только ее муж, да и то с легким диагнозом «бытовое пьянство». А так нормальная, психически вменяемая парочка.
   Утвержденное прокурором области обвинительное заключение по этому «семейному» делу ушло в суд. Сергей Пухов изолирован от общества на 14 лет, Андреев на 11, Наталья Пухова и Пьянцов получили по восемь лет. Так что единственно владелицей квартиры осталась столетняя бабка, да и то неизвестно, жива она сейчас или нет.

Трое в желтых масках и белых перчатках

   Начиналась эта история с сообщения в Ленинский РУВД о необычайно дерзком разбойном нападении. Трое грабителей в желтых масках и белых перчатках ворвались в двухэтажный щитковый домик по проспекту Ленина, позвонили в квартиру на втором этаже, где муж и жена, люди довольно пожилого возраста мирно играли в карты. Когда женщина им открыла, то они с ходу вогнали ей в живот нож, связали ее мужа и обчистили квартиру.
   «Скорая помощь» не успела доставить потерпевшую, Антонину Семеновну Цапину, 1928 года рождения, пенсионерку, в больницу. Умерла по дороге. Дело было уже ночью и старшего следователя Ленинской прокуратуры Александра Бубнова вызвали прямо в морг. Да, ножевое ранение в брюшную полость…
   Утром к нему привели единственного свидетеля этого происшествия. Мужа, Цапина Анатолия Ивановича. Его уже допросили оперативники, и Бубнову он повторил только то, что уже сказал ранее.
   «20 октября 1998 года вечером я со своей женой находился дома. Смотрели телевизор, сериал «Черная жемчужина», а затем на кухне играли в карты, в подкидного дурака. В 20.45 к нам позвонили, и жена пошла открывать. В это время я ножом намазывал на хлеб масло. Тут услышал, как жена вскрикнула. Вышел в прихожую и увидел там троих мужчин. Жена лежала на полу, один из них закрывал ей рот ладонью. Тогда я пошел на кухню, взял там сапожный нож, и, когда вернулся в прихожую, двое на меня напали, выхватили нож, вывернули руки. Я трижды успел вскрикнуть «Караул!».
   После этого мне зажали рот, а руки за спиной завязали веревкой. Надели на голову мою же рубашку, которую связали на шее поясом от халата. Руки развязали и снова завязали, но уже спереди. Все преступники были в желтых масках, только прорези для глаз, и в белых нитяных перчатках.
   Они спрашивали, где деньги, стали рыться в вещах, искали около одного часа. Затем спросили, где ключи от входной двери. Нашли их и выбежали, заперев за собой дверь.
   Услышав, что парни ушли, я зубами развязал узел на руках и освободился от веревок. Выйдя в прихожую, увидел, что жена лежит на полу, на левом боку у нее кровь. Я подложил на нее телогрейку. Потом жена попросила сводить ее в туалет. После этого я снова положил ее на телогрейку в прихожей.
   Затем нашел второй ключ, отпер дверь и пошел вызывать милицию… До приезда врачей жена лежала на полу и ничего не говорила. Только сплюнула изо рта свои зубы в коронках. Было два маленьких зуба. Я отнес их в ванную, положил в пепельницу и подтер пол. После этого стал прибираться в квартире.
   Свою жену я не убивал. С моих слов записано верно, замечаний нет. Подпись».

   Одно безутешному вдовцу было непонятно. Почему после его показаний, вся городская милиция не бросилась на улицы искать зловещую банду в желтых масках, почему до сих пор не введен план перехвата «Сирена» и автоматчики не оцепили вокзалы и аэропорт?
   Эти «бездельники» в синих мундирах даже не тронулись с места! А стали задавать каверзные вопросы:
   – Дедуля, а почему они сначала руки тебе завязали сзади, а потом спереди?
   – Стали искать деньги. Я потихоньку, потихоньку стал развязывать руки. Увидели, тогда связали руки впереди бельевой веревкой. Чего тут непонятного?
   – А скажи, дедушка, как ты развязал узел, если голова твоя была обмотана рубашкой?
   – Легко! – твердо обрубил Анатолий Иванович.
   Тем временем опрашивали родственников, соседей. Один пацаненок весь тот вечер просидел в подъезде, однако никаких людей, ни в синих, ни в желтых масках не видел. Далее, окна квартиры Цапиных выходят на внутренний двор. Был вечер, окна освещены и какими надо быть отморозками, чтобы залететь в квартиру, где есть люди? Далее, у Цапиных в красной папке в стенке лежали 250 долларов. Не свои, соседи оставили на хранение. И спустя час после налета, Анатолий Иванович приносит и возвращает доллары. Целый час рылись бандиты и ничего не нашли. Что-то уж очень плохо рылись.
   Родная сестра покойной рассказала следователю массу любопытных вещей, имеющих прямое отношение к преступлению.
   Поженились они в 1951 году. И с первого дня пошли у них ссоры. С маленьким ребенком на руках Антонина бегала по соседям, прячась от мужниного гнева. Он набрасывался на нее с кулаками по малейшему поводу, много раз угрожал зарезать, даже кидался на нее с ножом.
   Ножей Антонина страх как боялась. Прятала их, когда муж выпивал. Всю свою жизнь думала, что когда-нибудь он ее зарежет. А когда сестра спрашивала, что ж ты не разводишься с ним, она отвечала – если даже я перееду, он все равно найдет меня и зарежет. А потом как-то печально добавляла – видно, судьба у меня такая!
   Странное дело – сам Цапин никогда не сидел, никого не грабил, но за нож хватался как последний урка. Конфликтный, мстительный, он своими выходками держал в страхе всю родню. Ни один праздник не обходился без скандала и драк.
   Лет пять назад повздорил с сыном. Была драка, Анатолий Иванович схватил нож и бросился на него. Вызвали милицию, их растащили, слава Богу, обошлось без увечий и ран. Но Антонине Семеновне досталось больше всех. Он всю ночь простоял над ней с ножом, измывался за то, что будто бы это она вызвала милиционеров.
   Однажды несчастная женщина не выдержала, и когда в очередной раз муж поднес лезвие к ее лицу, с треском разорвала одежду на груди и крикнула ему:
   – Режь, гад!
   Он опешил, повертел в задумчивости ножом и сказал:
   – Ты у меня так просто не умрешь!
   Дело дошло до того, что даже внучок рассказал на следствии, как дедушка пугал его ножом!

   Хороший дедушка. Умненький! Сколько раз рассказывал о бандитах в желтых масках и ни разу не сбился! И плевать ему было на противоречия в своих показаниях.
   – В желтых масках?
   – Да.
   – В белых перчатках?
   – Да.
   – Ты ее в туалет сводил, а потом зачем опять на пол в прихожую положил? Ей что, на телогрейке приятно было лежать?
   – Да, приятно…
   Как он являлся на допросы (был под подпиской о невыезде): еле доковыляет до кабинета, отдувается, откашливается, отсмаркивается, кажется, вот-вот и упадет без сил. Артист! Оперативник поведет его вниз, так дедок так прытко по лестнице бежит, что молодой за ним не угонится.
   Умер дедушка. Во время следствия. Ненадолго пережил свою несчастную жертву. Нашли его мертвым в собственной ванной на полу. Видимо, от сердечного приступа. Точную причину смерти врачи установить не смогли, слишком долго труп пролежал, пока его не обнаружили.
   А тех троих в белых перчатках и желтых масках уже никогда не найдут. Рожденные живым воображением Цапина, они и умерли вместе с ним.

Оборотни

   17 июня 1997 года в кабинет начальника криминальной милиции Советского РУВД вошел старший оперуполномоченный ОНОН (отдела по незаконному обороту наркотиков) майор милиции Никишев.
   – Есть информация, что в районе площади Сенной назначена встреча наркоманов. Там будут ребята, которых мы так долго разыскиваем. Мне нужно подкрепление.
   Начальник СКМ тут же связался с дежурной частью – время было около одиннадцати утра – и Никишеву была выделена группа немедленного реагирования: трое сержантов в бронежилетах, на вооружении автомат и пистолеты ПМ.
   – Будьте все время на связи, – предупредили Никишева. – Экипаж может потребоваться в любую минуту, да и чтобы мы не беспокоились.
   Милицейский «уаз» с четырьмя вооруженными милиционерами отбыл в 11.15.
   В 14.15 связь с машиной была потеряна.

   Старший следователь городской прокуратуры Сергей Минигулов положил передо мной пухлую стопку листов обвинительного заключения.
   – Дальше произошло вот что. Когда выехали на боевое задание, Никишев проинструктировал экипаж. Сказал, что совместно с сотрудниками Волго-Вятского РУБОПа готовится задержание крупных сбытчиков наркоты. Операция сверхсекретна, вам нужно делать только то, что прикажут. Когда рубоповец передаст коробку с товаром, вы на машине вылетаете, отрезаете преступникам путь к отступлению и кладете всех на землю.
   Городская прокуратура потом в точности установит то, что затем произошло в ясный полдень 17 июня 1997 года.
   Вскоре к «уазу» присоединилась рубоповская «восьмерка», в которой находилось трое в штатском. В таком составе прибыли на территорию базы «Трансэкспедитор» на Московском шоссе.
   В 13.00 туда же въехала «ауди» наркодельцов. В салоне двое. К ним подошли рубоповцы, поговорили. Затем один из них не спеша вынес из восьмерки картонную коробку и передал ее парням из «ауди». А дальше начался крутой полицейский боевик. Из-за стоявших на стоянке авторефрижераторов вылетел милицейский «уаз» и резко притормозил возле «ауди». Бравые сержанты выпрыгнули из машины. Крики «Стоять! Руки!», милицейские стволы уперлись задержанным в затылок, защелкнулись наручники на запястьях задержанных.
   Группа немедленного реагирования со своей частью задания справилась блестяще. Дальше в дело вступили оперативники. И само дело приняло совершенно неожиданный оборот. Никишев командует водителю, чтобы тот отвез их в лесополосу в двух километров от автобазы, в безлюдное место.
   Задержанные, Точилин и Умаров, оказались настолько ошеломлены, что долго не могли понять, в чем дело. В наручниках, головы пригнуты к коленям, в бок упирается ствол пистолета… Кошмар какой-то!
   Вообще они приехали на встречу со своим знакомым, чтобы заключить обычную коммерческую сделку. Тот обещал им продукты питания по низкой цене. Точилин прихватил 4 тысячи долларов, которые он собирал на покупку автомашины, Умаров привез 22 тысячи рублей, которые у него остались от продажи машины. Хотели вложить деньги в дело, а тут: «Руки в гору, где наркота!?».
   Когда машины заехали в укромное место, ничего не подозревающим сержантам приказали отойти в сторону. Никишев, и его приятель Игнатьев, бывший опер, со знанием дела принялись «колоть» задержанных. По всему видно, что приемчики были у них наработаны. В руку Умарова вложили пистолет.
   – Теперь ты понял, что влип. На стволе твои отпечатки, да ты в тюрьме сгниешь!
   Этого спецам показалось мало. Задержанным сунули под нос белый лист бумаги с рассыпанным порошком.
   – Наркоту храним? Теперь ребята вы влипли серьезно!
   Задержанные стали кричать: «Отвезите в отдел милиции, там разберетесь».

   В ответ им рассмеялись:
   – Там у нас вы вообще здоровья лишитесь, и тачку вашу угробим.
   Опера не только давили на психику. Лупили кулаками по головам, по спине. Кто-то ловко выхватил из заднего кармана Умарова доллары, затем Точилин признался, что у него в машине 22 тысячи рублей. «Опера» забрали и эти деньги. Больше денег у задержанных не было.
   – Повезло вам ребята, живите, – сказали подобревшие оперативники. – Сейчас снимем наручники, вы тихо посидите в своей тачке. Кто поднимет голову, пришьем сразу.

   Посадили обобранных как липку коммерсантов в их машину, открутили золотники на колесах, сели в милицейский «уаз» и отбыли. Все-таки один из задержанных, несмотря на запрет, поднял голову и запомнил регистрационный номер машины. До них уже дошло, что их просто-напросто ограбили!

   Да, не было никаких рубоповцев, как не было никакой секретной операции. Настоящая милицейская операция была позже, когда на стол начальнику УБОПа полковнику Макарову легли два заявления от потерпевших. Настоящими рубоповцами был взят Никишев, затем Игнатьев, позже задержали остальных налетчиков.
   А люди-то все достойные. Игнатьев за несколько месяцев до совершения преступления уволился из органов, где неплохо себя зарекомендовал. Никишев закончил высшее военно-инженерное училище, за время прохождения службы в правоохранительных органах зарекомендовал себя только с положительной стороны. О доблестных сержантах и говорить не будем. Их круто подставил старший офицер. Лишь когда началось следствие, ребята узнали, что, сами того не подозревая, участвовали в вооруженном налете! А наверное, уже дырки в пиджаках для орденов крутили…
   Вечером того же дня налетчики встретились на Гребном канале и честно поделили деньги. Никишеву досталось пять тысяч рублей. Когда он вернулся в управление, то объяснил начальству, что от Сенной они гнались за жуликами до Мещерского озера, потом машина сломалась. Выкрутился, а ребятам из группы поставил бутылку коньяку. Мол, за хорошо проделанную работу.
   Майор как раз торопился в отпуск, и лишние деньги ему не помешали. Правда, отпуск у него теперь продлится девять лет! Разумеется, без сохранения заработной платы.
   По девять лет получили и другие участники разбоя.

Классический метод

   Странное заявление поступило поздней осенью 1999 года от учащейся 11 класса Ольги Ковалевой. Она утверждала, что была изнасилована двумя неизвестными в неизвестной квартире. Сам факт изнасилования не помнит совершенно. Как попала в ту квартиру тоже не помнит.
   Таких заявителей в правоохранительных органах боятся как огня. На любой стадии расследования, даже в зале суда потерпевшая может отказаться от своих показаний, и уголовное дело, на которое тратиться несколько месяцев напряженного труда и десятки сложнейших дорогостоящих экспертиз, просто развалится как карточный домик.
   Однако закон есть закон, и следователь прокуратуры принимается за дело. Первое: установить личность потерпевшей. Кто она такая? То ли шестнадцатилетняя шлюха, которую вывезли на «субботник», попользовались, не заплатив, выбросили по дороге из машины, и теперь она пытается использовать прокуратуру как «крышу» для «наезда» на обидчиков; либо ребенок, который сам того не подозревая, по детской наивности попал в руки негодяев; или может сама спровоцировала своего паренька и теперь пытается как-то оправдаться перед родителями… Вариантов здесь множество.

   Итак, следствием было установлено, что в тот ноябрьский слякотный день Оля поехала на подготовительные курсы. По дороге встретила одноклассницу Вику. Подружка была не в пример Оле разбитная, что такое девственность, уже забыла и вообще не понимала, зачем ехать куда-то учиться, когда можно спокойно посидеть в кафе за бутылочкой пива. Уговорила Олю.
   В баре на пересечении улиц Дьяконова и Бусыгина девочки сели за столик и взяли себе пивка, по бутылочке «Балтики №9». Тот, кому доводилось пробовать это пиво, знают, что на пиво оно мало похоже, и по силе воздействия его бутылка равна хорошему стакану водки.
   Выпили, хорошо стало. Слишком хорошо. Девчонки явно переоценили свои силы. Как потом было установлено, одна из них страдала нервным расстройством, вторая, наша отличница, и вовсе болела – сахарным диабетом, постоянно подкалывалась инсулином.
   Как говорят, «спьянились» быстро. А рядом примостилась компашка из двух парней с девушкой. Парни были солидные, лет по двадцать пять, оба работали на автозаводе, женаты, они довольно четко себе представляли, чего хотят. У одного из них была свободная квартира. Родственнику он делал ремонт, и ключи от нее в данный момент находились у него в кармане.

   Пригласили к себе за столик «веселых» девчонок, налили им дешевого винца… а дальше, все как обычно.
   На допросе официантка этого заведения показала, что была такая компания. Двух девушек она запомнила хорошо, поскольку им стало так плохо от выпитого, что одна из них едва на пол не свалилась, села на корточки, пока какой-то парень не поднял ее и не выволок на улицу.
   На пустующую квартиру приехали вчетвером, втащили по подъездной лестнице легкую добычу и… Дальше начинаются расхождения. Вика рассказала, что сидела на кухне и курила, знать ничего не знает и претензий никаких не имеет. Олю, мол, занесли в комнату, положили на ковер, поскольку там никакой мебели не было, и, вроде бы как ребята по очереди заходили туда.
   Затем парни вывели девчонок из дома и отпустили на все четыре стороны. Оля очнулась лишь в подъезде своего знакомого мальчика – это в десяти минутах ходьбы от того дома, где ее изнасиловали. Мокрая. Перед тем как отпустить, парни вымыли ее под душем.
   Судмедэкспертиза подтвердила наличие разрыва девственной плевны. На этом все.
   Семья у потерпевшей порядочная, и дед, и отец Оли люди заслуженные, уважаемые в городе. Ни о каком прощении, откупе насильников не могло быть и речи. Папа вел себя корректно, ни на следователей, ни на «оперов» не давил, просто предупредил: не докажите вину негодяев, я обоих расстреляю из своего табельного оружия.

   Тяжесть установления состава преступления легла на плечи городской прокуратуры.

   Обвиняемые, естественно, от всего отказывались. Вывели девок из дома, поймали тачку, заплатили водителю, а что он потом вытворял с несовершеннолетней, и кто, что с кем вытворял, они не знают, и не могут знать.
   Однако на белье потерпевшей была обнаружена сперма, совпадающая по группе со спермой одного из обвиняемых. Точную принадлежность могла дать лишь генетическая экспертиза. Ее стоимость 15 000 рублей. На все экспертизы в год областная прокуратура получает лишь 20 000 рублей. Спонсоров найти не удалось.
   Прокурор города Владимир Шевелев на совещании поставил вопрос ребром – что было бы, если бы геномную экспертизу еще не изобрели, отпустили бы насильника? Так что давайте доказывайте, если была вина, классическим методом.
   Предупредим, что к тому времени остался лишь один подозреваемый и одна потерпевшая. У второй пары, видимо, все сложилось удачно, или они действительно сидели на кухне и курили.

   Нет тайного, которое бы не стало явным. Бесспорно доказывать нужно было пять пунктов. Действительно ли потерпевшая находилась в бессознательном состоянии? Кто точно находился в квартире в то время? Могли ли в те десять минут, которые Оля добиралась до дома знакомого, ее изнасиловать? Был ли в квартире половой акт? И была ли потерпевшая девственницей?
   Главные специалисты города по неврозам, отравлениям, сахарному диабету вынесли заключение, что действительно при малой алкогольной интоксикации потерпевшая могла впасть в бессознательное состояние.
   Осмотрели в ультрафиолете шубу потерпевшей – на ней обнаружили капли ее крови – насиловали в одежде. При следственном эксперименте выяснили, что пешком от квартиры насильника до подъезда Олиного знакомого десять минут ходу, машина бы довезла ее быстрее, если, конечно, была машина.
   Сам факт нахождения в квартире с несовершеннолетними насильник не отрицал.
   Вот с таким набором доказательств началось судебное слушание. Обвинение было настолько убедительным, что на первом же заседании обвиняемого взяли под стражу в зале суда – до этого он находился под подпиской о невыезде. Суд у нас побогаче, и судья назначает ту самую генетическую экспертизу, которая дает точный ответ.
   Результатов экспертизы ждали с нетерпением обе стороны – и обвиняемый, и сотрудники городской прокуратуры. И в мае этого года из Москвы приходит положительное заключение – все-таки «наследил» обвиняемый. 30 июля Автозаводским районным народным судом насильник был приговорен к семи годам лишения свободы.

Неучение – тьма, а учение – смерть

   Полубезумный плотник – то ли в шутку, то ли всерьез называли между собой в Автозаводской прокуратуре подследственного по делу №510277 – Козлова Анатолия Ивановича, жителя деревни Выболовка Богородского района. Жена его, впрочем они расписались лишь недавно, проживала в доме по улице Львовской вместе с дочерью. И хотя мужем и женой они были не только перед Богом, но и по паспорту, с семьей Анатолий Иванович жил редко. Все больше обитал в родной деревеньке, где плотничал. В город ездил не только с новой семьей повидаться, но и набрать заказов.
   В Выболовке хорошо знали ершистого хулиганистого мужичка. Как было по-деревенски мудро написано в характеристике, данной по месту жительства – «Ходит орет, ко всем пристает».
   Два раза он уже доорался – и дважды был судим за хулиганство.
   Одно надо признать – мужик неравнодушный, горячо принимался за любое порученное дело. И за падчерицу взялся крепко. О его неродной дочери Оксане, к сожалению, мало что можно сказать хорошего – в свои тридцать пила безбожно, нигде не работала… Что, естественно, служило почвой для постоянных скандалов в семье.
   Исчерпав все обычные методы воспитания, Анатолий Иванович стал выдумывать нестандартные решения. Чтобы образумить распоясавшуюся падчерицу, стал связывать ее, иначе, как объяснял Козлов простодушно следователю «…как сильно пьяная, орет, порывается куда-то идти, а отпускать ее нельзя, так как она приведет с собой весь „Северный поселок“…».
   Первый зарегистрированный милицейским протоколом скандал в семье Козловых значится 31 декабря 1999 года. К шести вечера и отчим, и падчерица были пьяны, как и полагается в предновогодний вечер. «…Козлов орал на Осокину, но она все равно с ним пререкалась. Потом он загнал дочь и мать к балкону, принес топор из ванной, стал говорить: «Сейчас отрублю ей голову, клади голову на табуретку». Жена и падчерица перепугались всерьез. Мог и отрубить – плотник, руки к топору приучены.
   Тогда все обошлось, вызванный наряд милиции вмешался в педагогическую деятельность Анатолия Ивановича, и Осокина сохранила свою голову.
   Ненадолго.
   В конце января 2000 года, а именно 24 числа в доме Козловых и разыгралась та дикая сцена, редкая даже для нашего больного времени.
   Вечером жена Козлова пришла с работы домой. «…Дома находился муж, который был выпимши, и дочь, которая сидела на диване и плакала, – а муж этого терпеть не может, – он говорил ей:
   – Ты так и не поняла?
   Затем он стал распутывать какие-то белые веревки в ванной. Потом подошел к дочери, силой завернул ей руки за спину, стал связывать руки за спиной, связывал за кисти, приговаривая:
   – Я тебя проучу, я тебе сейчас и ноги свяжу, чтобы ты не дергалась.
   На просьбу жены не делать этого, он сказал:
   – Я ее воспитаю.
   Потом он связал ей ноги за щиколотки. Дочь начала кричать, просила ее отпустить, говорила, что ей больно. Козлов стал говорить ей:
   – Сейчас привяжу тебя к батарее, чтобы ты не дергалась, продержу тебя так до 8 утра, чтобы ты поняла.
   А жену предупредил:
   – Ты не бойся, я тихонько привязал, припугнуть хочу.
   При этом муж обмотал шею Осокиной каким-то черным проводом, как кабелем от телевизора, один раз перехлестнув его, другой конец привязал к батарее. Дочь лежала у батареи, на животе.
   Муж сказал жене:
   – Нечего тут стоять, иди в магазин, ничего ей не будет.
   Она ушла, вернулась около 18.30 час. Дома больше никого не было, кроме их троих. Когда пришла, увидела, что Осокина была жива, находилась в такой же позе, ерзала по полу. Просила Козлова ее отпустить, говорила, что ей больно, не ругалась, никого не оскорбляла.
   Муж сказал, что хочет проучить Наталью, чтобы не пила вино.

   Потом муж с женой, как ни в чем не бывало, сели обедать. Пока они кушали, в комнату, где связанная по рукам и ногам, с петлей на шее сидела у батареи отопления Наталья, пришла смерть. Видимо, Осокина-младшая пыталась высвободиться и при каком-то неловком движении потеряла точку опоры. Петля была изготовлена искусно, узел свободно скользил по шнуру и поэтому мгновенно сдавил горло.
   Будто что-то подсказало Козлову, что в той комнате случилось неладное. Выскочил из кухонного стола, бросился к падчерице, затем вернулся, схватил нож и обратно. Когда следом вбежала его жена, то увидела: «…что дочь лежит на полу без признаков жизни, а Козлов делает ей искусственное дыхание, говоря при этом:
   – Она должна ожить!
   Мать побежала за знакомым дочери, тот тоже стал делать Наталье искусственное дыхание, потом поднялся и удивленно так сказал:
   – Она ведь у вас удавленная!
   Мать стала звонить на станцию «скорой помощи», а Козлов сам позвонил в милицию».
   В следственный изолятор Анатолий Иванович сел и потрясенный смертью падчерицы, и оскорбленный в лучших отцовских чувствах одновременно. Он же ради нее и старался. Связал ради ее пользы:
   – Была пьяная, орала, что ей надо добавить еще вина, кричала, чтобы пустили ее на улицу, – возмущенно говорил он следователю. – Я решил связать Осокину, чтобы никуда не убежала. Зачем ей в пьяном виде «рисоваться» по автозаводу, еще кого-нибудь приведет в дом…
   В принципе, он своего добился. Падчерица теперь и вина не выпьет, и в дом посторонних не приведет.
   За незаконное лишение свободы, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшей, Козелков Анатолий Иванович 1958 года рождения в июле 2000 года был приговорен к четырем годам лишения свободы.

Гори, гори, моя любовь!

   Старшему следователю, а ныне помощнику прокурора Советского района Наталье Прокофьевой пришлось в процессе следствия по одному уголовному делу знакомиться с результатами трагической любви. Был в ее практике случай дикой ревности, когда муж нанес жене тридцать ножевых ранений и затем перерезал ей горло, но вот подобное тому, что произошло в мае 1999 года… нет, не встречалось.

   Это была внезапно вспыхнувшая любовь, которая в одночасье разрушила сразу две семьи. Оба были уже немолоды. У Скрябина Алексея Васильевича, двое взрослых детей, две дочери, восемнадцати и девятнадцати лет, были и внуки. Человек крайне порядочный, как его характеризовали: общителен, вежлив, уравновешен. Пользовался авторитетом среди рабочих, которыми руководил, будучи бригадиром в «Ремспецмонтаже», занимался отделкой помещений под евроремонт. Зарабатывал прилично. Казалось, в пятьдесят лет уже жизнь настолько сложилась, что уже дальше идти будет легко, как по накатанным рельсам.
   Казалось…
   Елена Парамонова была моложе, жила с мужем, старше ее на несколько лет, воспитывала восьмилетнюю дочь, торговала на рынке.

   Пути их пересеклись роковым образом в октябре 1998 года. Сказать, что между ними вспыхнула страсть – мало. Они действительно помешались друг на друге. Они бросили свои прежние жизни, как будто им было по семнадцать лет. Сняли квартиру, забыли даже о детях. А когда не было возможности снимать квартиру, вдвоем даже жили в гараже Скрябина. Домой Лена приходила раз в неделю, через неделю, чтобы только проведать свою дочь.
   Естественно, родня и с той, и с другой стороны встала на дыбы. Сколько было уговоров, крику и шуму. Ничего не помогало. Как рассказал на следствии законный муж Елены: «…о том, что она встречается со Скрябиным, узнал от нее самой. Лена часто не ночевала дома, но затем приходила, просила прощения и ради ребенка он ей прощал».
   Но потом она вновь убегала к Скрябину. Тот тоже сильно изменился. Стал нервным, беспокойным, стал чаще прикладываться к бутылке. Когда приходил домой, мог наорать на свою первую жену, даже ударить ее. Но больше всего он боялся потерять Лену. Когда она возвращалась домой, он ей устраивал дикие сцены ревности, бил ее, и даже однажды пригрозил сжечь ее.

   И это крайне шаткое состояние умопомрачительной любви, ревности, постоянной неопределенности длилось шесть месяцев. Новую семью построить явно не удавалось. Лена металась между дочерью с мужем и Скрябиным, и все никак не могла сделать выбор.
   Тогда выбор сделал Алексей Васильевич. Страшный выбор. В последнее время они жили в гараже, спали в машине. 5 мая со своим приятелем Скрябин помогал соседу по гаражам выгружать щебень, затем приятель предложил пойти к нему домой. Взяли две бутылки красного, и вчетвером поехали. С Леной.
   В гостях, видимо, перебрали лишнего, Лена уснула, а Алексей Васильевич ушел в свой гараж ночевать.
   Туда же утром пришла Елена, раздосадованная тем, что Скрябин бросил ее в гостях. Это и послужило формальным поводом для трагедии, которая вскоре и произошла.

   Бывают такие совпадения, которые не выдумает даже самый изощренный детективщик. 6 мая днем жена Скрябина «… проезжая на троллейбусе по улице генерала Ивлиева заметила около своего гаража дым. Рядом стояли пожарные машины. Я подошла к гаражу, рядом лежала Парамонова. Одежда на ней обгорела. Скрябин находился около нее и помогал врачам».
   Из показаний другого свидетеля «…находясь в своем гараже, услышал женские крики „Помогите! Помогите!“. Выбежав на улицу, увидел Елену. Она горела. Мы накрыли ее войлоком и оттащили от гаража. Затем вбежали к Скрябину в гараж. Он пытался тушить машину, но у него ничего не получалось. Узнав, что в баке есть бензин, мы выбежали из гаража, боясь, что сейчас будет взрыв».
   Опираясь на работу, проделанную прокуратурой Приокского района, теперь можно с уверенностью сказать, как разворачивались предшествующие события.

   Они долго ссорились. Лена упрекала его за то, что он оставил ее ночевать; Алексей Васильевич был уверен в том, что она специально осталась ночевать, что она шлюха и т. д.
   Парамонова пыталась успокоить его, обнимала его, хотела поцеловать, просила, чтобы он сейчас, здесь переспал с ней… Но остановить любовника было уже невозможно. Она бросила свои попытки, села на заднее сидение, взяла сигарету, попросила:
   – Дай мне прикурить.
   Он кивнул головой, подошел к стеллажам, взял небольшую канистру с растворителем и плеснул в салон. Затем чиркнул спичкой по коробку:
   – Если ни мне, тогда никому!
   И бросил огонь под ноги оцепеневшей от ужаса Елене.

   Она успела выскочить из объятой пламенем машины. Но выскочила живым факелом. Когда ее доставили в ожоговый центр НИИ травматологии и ортопедии, у нее были ожоги 1,2 и 3 степени пятидесяти процентов поверхности тела. Находилась в крайне тяжелом ожоговом шоке, задыхаясь, однако еще в машине «Скорой помощи» успела сказать медсестре, что ее облил бензином и поджег знакомый мужчина.
   Алексей Васильевич пришел к ней в больницу, клялся в том, что искупит свою вину, хлопотал о лекарствах. Спустя три дня Елена потеряла сознание и неделю пролежала в коме. Какими словами, какими делами он мог искупить то, что совершил, непонятно.
   А тем временем 10 мая дознавателем Советского РУВД было возбуждено уголовное дело по статье 167, ч.2, в которой говорится об умышленном уничтожении имущества, повлекшим по неосторожности тяжкие последствия…
   Однако в деле стали прорисовываться иные обстоятельства, те, о которых уже прознали все родственники потерпевшей и 19 мая оно перешло в ведение прокуратуры. 9 мая сестра Парамоновой узнала от Лены, как случилась трагедия и кто в ней виновен. Скрябина перестали пускать к больной.
   Состояние Парамоновой все ухудшалось и ухудшалось, началось общее заражение крови и 26 мая она скончалась.
   Алексей Васильевич не стал дожидаться ареста и скрылся у знакомых в Кстовском районе.
   Три недели оперативники разыскивали убийцу. Под наблюдением находилась его квартира. И вот, наконец, Скрябин совершил промашку – заехал домой переодеться, взять кой-какие вещи. Тут его и взяли.
   Общее правило – сидеть никому не хочется. Алексей Васильевич уверял следователя, что никаких зажженных спичек не бросал, а облить ее хотел водой, которая стояла в точно такой же канистре…

   Сейчас это уже не суть важно. Страсть сгорела в настоящем огне, сгубив обе жизни навсегда. Скрябин был осужден на семнадцать лет лишения свободы.

Горбатовский потрошитель

   Иногда, даже в самом злодейском преступлении промелькнет подлинное человеческое чувство – жажда справедливости, ревность, месть, любовь. Но в этой истории человека даже близко не видно. В прокуратуре Автозаводского района нашли для главного фигуранта уголовного дела №510072 лишь одно, необычное для следовательской практики определение – «демон».

   Автору довелось видеть лично это порождение ада. Ничего интересного. Маленького росточка щупленький паренек. Алексею Соловкову двадцать четыре года, но на вид не дашь и восемнадцати. Обращали на себя внимание лишь глаза на востроносом личике – с лихорадочным блеском, смотрящие как бы в одну точку. В зимних ватных брюках и телогрейке он выглядел нелепо даже среди разношерстной уголовной публики Автозаводского ИВС.
   Соловков жил в поселке Горбатовка в деревянном домике с мамой, которая и по сей день работает на автозаводе. Мама в нем души не чаяла. Заботливый, хозяйственный, и кушать приготовит, и воды натаскает. Сынок с грехом пополам окончил ПТУ, но потрудиться не успел – был осужден в 1992 году за кражу условно, а в 1995 совершил еще одну кражу и ушел в зону на три года. Вернулся, жил одиноко, без друзей и подруг. Абсолютно контактен, вменяем, лишь одна маленькая деталь в прошлом настораживает – в юности был токсикоманом, клей нюхал.

   Необычным в этом двойном преступлении было все – начало его, совершение и окончание. 11 октября вечером он встречает на улице подругу своей матери с мужем из поселка Новое Доскино, Варавкиных, и неожиданно приглашает их в дом попить самогончику. Те были любители этого дела и с радостью принимают приглашение. Мать Алексея в это время была на работе.
   Сидят на кухоньке, выпивают. Варавкин быстро нагрузился и вышел в зал и заснул там на диване. Дальше по уверениям самого Алексея между ним и Варавкиной разгорелась ссора, но скорее всего Соловков возжелал женщину, судя по тому, что из кухни они переместились в спальню, и повалил ее на кровать. Фокина была женщина шумной, сильной, стала сопротивляться.
   Далее из показаний самого убийцы «…Он в себе сил не чувствовал, как будто это был не он, свои действия видел как бы со стороны, поделать с собой ничего не мог. Накинулся на Варавкину, набросил подушку ей на лицо, затем стал душить руками… Варавкина не сопротивлялась. Затем, чтобы наверняка, он накинул ей на шею веревку, перехлестнул и затянул, тянул в разные стороны, затягивал минуты 2—3. Воронкова не двигалась уже, пульса у нее не было, он понял, что она умерла. После этого обмотал труп этой же веревкой и на желтом с рисунком покрывале со своего дивана оттащил труп в подпол».
   Муж Варавкиной в это время крепко спал в зале. Несколько слов о веревочке – «перехлестнул и затянул». Веревочка под ногами не валялась. Когда Варавкина потеряла сознание, душитель спокойно отыскал ее в серванте и уж затем, чтобы наверняка, затянул ее на шее жертвы.
   Затем Алексей разбудил мужа.
   – Ленка твоя ушла домой, и ты иди тоже.
   Тот спорить не стал, поднялся и вышел.

   Убийца так устал, что сам тут же лег спать. Наутро опохмелился, и вспомнил, что у него в подполе тело лежит. Взял тесак, спустился в темное сырое пространство… В том, что он сделал далее никакой необходимости не было. Зачем он это делал, объяснить он впоследствии не мог. Тесаком отрезал голову, отрубил ноги, руки, отрезал груди. Не успокоился, вырвал все внутренности и сложил их в покрывало. Все части тела выволок в огород и закопал там.
   Половицы в подполе настолько пропитались кровью и могли сгнить, да и запах шел жуткий, и поэтому он залил подпол известью.
   Через денек Алексей пришел с бутылкой самогона к Варавкину. Тот недоуменно разводил руками:
   – Ленка моя пропала.
   – Не переживай, найдется, – успокоил его Соловков.
   Выпили, разошлись.

   Следующая неделя для горбатовского потрошителя прошла спокойно. А вот 16 октября к нему в гости нагрянул зять, муж его сестры Сергей Воронцов. Отношения у него с женой были натянутыми, и Алексей стал ему выговаривать: «… я не люблю отцов, которые своих детей бросают, надо на семью работать, жену свою уважать». Мы же говорили о том, что изувер-убийца был заботливым домохозяином!
   Тот в драку полез:
   – Ты на зоне петухом был, а меня, сосунок, пытаешься учить!
   Что правда, то правда, на зоне Соловков был опущенным.
   Но в драке этот щуплый обиженный паренек так вцепился в горло своему зятю, что тот обмяк, захрипел. Тогда Алексей вынул снова из серванта свою уже опробованную веревочку и задушил его.
   Выволок тело в сарай, там не удержался и «расчленил тело потерпевшего, при этом нанес им множественные колото-резаные раны правого бедра, правой голени, правого голеностопного сустава, резаную рану правого бедра…».
   На следствии он упорно утверждал, что также отрезал и член своей жертве, однако при осмотре останков это не подтвердилось.
   После чего выкопал яму на своем огороде и спрятал тело убиенного.
   Соловков был задержан лишь 10 января 2000 года. До этого вел жизнь спокойную и размеренную. Естественно, всех родственников и знакомых его матери волновали неожиданные исчезновения Варавкиной Елены и Сергея Воронцова. Судачили об этом при встречах. Соловков долго не молчал, видимо, его забавляли различные предположения, которые при этом высказывались.
   Один потрясенный свидетель рассказал на следствии, что «где-то в конце октября или ноября 1999 года у него опять зашел разговор с Алексеем о муже его сестры Воронцове, и тот стал утверждать, что он убивал Сергея. Свидетель спросил Соловкова: «Ну и как ты мог убить Воронцова?». Алексей спокойно ответил: «Ножом». Потом зашел в курятник, вынес оттуда большой нож длиной 50 сантиметров, клинок шириной 7 сантиметров, рукоятка была замотана синей изолентой. И сказал: «Вот этим ножом убил».
   Думаю, что когда свидетель узнал, что на самом деле делал этим ножом его собеседник, то об этом разговоре он уже вспоминал с большим трепетом.
   Был еще один случай, это уже из показания другого свидетеля, вернее свидетельницы «…сидели за столом, выпивали. Разговаривали о пропаже Елены и Сергея, общих знакомых, говорили, куда же это они делись? Тут Алексей сказал: «А чего их искать, вон они на нашем огороде закопаны».

   Когда взяли горбатовского потрошителя, то на руках оперативно-следственной группы были лишь его собственные признания. И поэтому пришлось до истины докапываться в прямом смысле, да еще с помощью экскаватора и гидромолота. Земля была промерзлой, лопата грунт не брала. И пришлись раскопки аккурат на самый главный следовательский праздник – День российской прокуратуры. Признания Соловкова подтвердились. Из под земли были извлечены изуродованные останки его несчастных жертв.
   Казалось, история заканчивалась, но она только начиналась. Судейские чиновники потребовали освободить горбатовского потрошителя! В прямом смысле – выпустить его на свободу. Дело в том, что как раз Государственная дума объявила амнистию, да еще какую широкую – немедленному освобождению подлежали помимо орденоносцев преступники, больные туберкулезом, даже совершившие тяжкие и особо тяжкие преступления! А Соловков был болен туберкулезом. Дело собирались вернуть в прокуратуру, чтобы там потрошителя потихоньку отпустили домой.

   Прокуратура встала на дыбы, не только Автозаводская. Это уголовное дело легло в доклад Генеральному прокурору России Устинову, с которым он выступил на заседании в Госдуме. И ему удалось убедить депутатов ввести поправку к закону об амнистии. Депутаты у нас, конечно, не очень, но ведь не настолько же идиоты, чтобы позволить вурдалакам свободно разгуливать среди людей!

   По приговору областного суда Соловков исчез из жизни общества на девятнадцать лет.

Смерть артиста

   Первым эпизодом в длинной цепи уголовных преступлений, совершенных неким Сергеем Бурденко, стала подделка документов. Еще в 1997 году он приобрел бланки удостоверений, вырезал из плотной резины поддельную печать налоговой полиции, вклеил в бланк удостоверения свою фотографию, поставил оттиск печати и вымышленный номер, вписал вымышленные данные.
   Самое странное, что документы сотрудника налоговой полиции он сделал не для того, чтобы действительно предпринять какую-то аферу. Этим удостоверением, напившись, он пугал продавцов коммерческих киосков на станции метро «Автозаводская», за что был тут же задержан постовым милиционером.
   Эта страсть к притворству, к перевоплощению была у него в крови. Может в нем действительно жил артист, может быть сцена потеряла одного из великих лицедеев. Неизвестно. Бурденко мертв. Во время следствия погиб в камере при странных обстоятельствах.

   Но пока он еще жив, ему двадцать четыре года, он полон творческой энергии и только-только начинает разворачиваться.
   У него появляется любовница, порядочная женщина с высшим образованием, при деньгах и немного старше его, Наталья Стрекалова.

   Он не мог просто так брать у нее деньги, ему нужны были не просто деньги, а большие деньги. А деньги у нее после продажи родительской квартиры были. Воровать у Стрекаловой и раньше воровал, по мелочи, но Бурденко решил «обуть» любовницу по полной программе. И начал Большую Игру!
   Готовил жертву долго. Придет в гости, начинают выпивать, он исподтишка подсыпет в бокал то клофелину, то оксазепам. Наталья отключится, ничего не помнит на другой день, а он ей страсти всякие рассказывает, что она вытворяла. Словом, убедил, что когда она выпьет, то совсем невменяемой становится!
   И вот одним утром Сергей рассказывает ей, что Наташа «… находясь в состоянии опьянения, попросила заказать в организованной преступной группировке огнестрельное оружие, что он по ее просьбе и сделал. И теперь требуется оплатить заказ. В случае отказа ее изобьют и убьют».
   – Сколько нужно? – в ужасе воскликнула она.
   – Три тысячи баксов!
   В конце концов любовник «расщедрился» и сказал, что поможет ей, часть денег за нее заплатит сам.
   Наталья расплатилась. Однако на этом ее кошмар не закончился, все только-только начиналось…

   Бурденко понимал, какие перспективы перед ним открываются со столь податливой жертвой и, раскручивал свою игру дальше. Спустя неделю он споил ее, опять подсыпал в вино зелье, а на следующий день…
   – Даже не знаю, как тебе сказать, – начал он, приведя с собой друга Канашова, которого научил, как надо подыграть.
   – Что опять я натворила? – похолодела от страха Наталья.
   И тут Сергей поведал невероятную жуть. Будто бы она вчера «…вступила в ряды «Партии русских националистов», и поссорилась с руководителем «партии», который теперь желает отомстить ей за причиненную обиду и с этой целью направит к ней и к ее родственникам» киллеров».
   – Тихо! – прервал он свой рассказ, прислушиваясь к какому-то шуму под окном. – Кажется, они уже здесь!

   И решительно:
   – Наташа, ты оставайся на месте, даже не двигайся, а мы с Колей посмотрим с балкона.
   Мужчины выскочили на балкон, Стрекалова осталась в комнате. Может быть в тот момент она еще и думала, что это какой-то дурацкий розыгрыш, но… тут действительно началась под окнами бешенная пальба, которая вскоре стихла. В комнату ворвался окровавленный Канашов, за ним Сергей.
   – Коляна ранили, надо перевязать. Они ушли, но еще вернуться, если ты не заплатишь. Ну, и влипли мы из-за тебя!
   Рана оказалась пустяковой, так царапина… Но вы можете себе представить, какое шоковое впечатление оказала на запуганную женщину вся эта мастерски разыгранная сцена!
   На самом деле (приводим выдержки из протокола допроса): «… с целью оказания психического воздействия взорвали петарду, имитировав стрельбу по окнам, при этом пояснив, что стреляют члены националистической партии, что подтвердил и Канашов, пояснившей, что из-за Стрекаловой в него стреляли и причинили огнестрельное ранение…».
   Улаживание конфликта с РНЕ Стрекаловой обошлось в три тысячи долларов.

   Жертва оказалась в полной власти вымогателя. На руках Бурденко были расписки Натальи в том, что она находится в преступной связи с националистами, что заказывала оружие у преступных группировок и еще целую кипу позорящих документов она заполнила под воздействием клофелина…
   Действия преступников, теперь их уже было двое, приняли уже откровенный наглый характер.
   2 декабря в половине пятого утра с балкона квартиры Стрекаловой Канашов «…имитировал выстрел из принесенного с собой неисправного пневматического ружья, взорвав при этом петарду, отчего раздался хлопок, похожий на выстрел, после чего Бурденко и Канашов приложили руки Стрекаловой к оружию и пояснили, что из него только что убили человека и она будет нести за это ответственность, если откажется выполнять их требования».
   Требования были просты. Выдать под расписку загранпаспорт, а потом выкупить его за шесть тысяч рублей!
   – Если откажешься, то… сделаем особый укол и закроем на всю жизнь в психушке, – пообещали вымогатели.
   К тому времени, не выдержав длительного психического насилия, доведенная бывшим любовником до помрачения рассудка, бедная жертва уже действительно нуждалась в лечении. Еще бы немного, и ее сознание бы просто не выдержало.
   Идти в милицию… да кто тебе поверит в то, что тебя преследуют киллеры РНЕ, что ты не убивала никого из ружья, когда на нем твои отпечатки и так далее…
   А Бурденко не медлил. Он явился к ней на работу.

   – Если не заплатишь, я тебя на иглу посажу! – пообещал он.
   Денег у Стрекаловой уже не было. И тогда она делает, быть может самый решительный шаг во всей этой безумной истории. То, что надо было сделать с самого начала. Обращается с заявлением в управление по борьбе с организованной преступностью при УВД Нижегородской области.
   Честно говоря, ей там вначале не поверили. Уж слишком все запутано, уж слишком близко соседствуют реальность и вымысел. По сводкам 2 декабря не было убитых из винтовки в Автозаводском районе, в спецкартотеке УБОПа киллеры РНЕ тоже не значились… Одно достоверно можно было понять из рассказа потерпевшей, это что у нее некий Бурденко вымогает немалую сумму.

   Этот факт и подтвердился вечером 5 декабря, когда Бурденко был арестован на квартире Стрекаловой при получении денег от потерпевшей.
   На следствии потом выяснилось множество других эпизодов этого уголовного дела. Один перечень статей УК РФ занимает несколько строк в обвинительном заключении. Следствие подходило к концу, главный фигурант со своим поддельником должны были вскоре предстать перед судом. Но внезапно Бурденко умирает в камере от тяжелого поражения печени. По официальным документам помер от… желтухи. Коварная болезнь. Только что сидел перед следователем румяный, здоровый, знакомился с материалами дела… и вот, летальный исход. Божий суд свершился гораздо скорее чем земной. И приговор был его куда страшней.

Дети в подвале играли в гестапо

   На самом деле история вовсе нешуточная. И то, что вы прочитаете ниже, на самом деле не «страшилка», а обыденное, оформленное надлежащим образом уголовное дело, по которому в начале ноября 2000 года Автозаводским районным судом был вынесен приговор. Трое ребятишек, самому старшему из которых шестнадцать лет, получили каждый по десять лет лишения свободы.

   Они убили финна. Вы правильно прочитали – финна. Туулукененна. Впрочем, в самой Финляндии вряд ли об этом узнали, потому что это был наш финн, который к тому же к моменту своей смерти уже и не помнил своей национальности, поскольку давным-давно бомжевал.
   Бродяжки – так назвали ребятишек в прокуратуре Автозаводского района следователи, знакомые с этим делом. У двоих мальчиков Почайнина и Шаблина в семье совсем было плохо. Шаблин воспитывался бабушкой, поскольку родители в непреходящем запое, да и сама бабушка тоже крепко увлекается этим делом. Почайнина взяла под опеку старшая сестра, да не смогла с ним справится. Третий фигурант – Зимин, из семьи крепкой, хорошей, да что толку! Беглец. Вместе со своим друзьями в основном проживал в подвале на улице Челюскинцев. Там и спали, туда стаскивали добро, ворованное с рынков, магазинов и у частных граждан.
   Девочки с ними дружили, лет пятнадцати. Симпатичные мордашки, взрослые фигурки. Ира и Юля. Ну, о девочках потом. Вначале о мальчиках. Была у них такая страсть – нравились им металлические коронки из желтого металла, фиксы по простому. Ну, чтобы улыбнуться и блеснуть якобы золотым зубом. И был у них даже свой зубной техник Миша, который эти коронки им ставил.
   Наворовали как-то денег и пошли к нему зубы золотить. Приходят, а тот в трауре. Пьяный и плачет.
   – Поделись горем, – наперли на него пацаны.
   – Вот, кошку у меня съели. Любимую… Бомж тут в соседнем подвале поселился, он взял ее, родимую, и на шашлык пустил.
   Ну, ребятишки, хотя и в природоохранительном кружке не состояли, обиделись за невинное животное. Да тут еще Миша показал подвал, где этот самый бомж проживал. Рванули туда втроем, подвыпив для храбрости, конечно.

   А Туулукененн и в самом деле мирно проживал в том подвале. Не то что национальности своей, он свое имя даже не помнил. Когда-то, еще при Советской власти был судим за тунеядство. Во время отсидки лишился квартиры, и вышел из зоны на улицу, где и жил последние несколько лет. Это потом следствие с трудом восстановит его подлинную фамилию.
   Туулукененн доходил. Дистрофия, истощение, он ведь не со зла скушал ту кошку. Посмертный анализ крови показал, что выпил он в тот день немного, но при таком физическом состоянии, ему многого и не надо было, чтобы забыться на холодном подвальном полу. Когда пришла смерть в образе трех молодых недоумков, он ее даже не заметил.
   Ребята открыли дверь, слабый свет проник в темное грязное помещение. Кошкоед лежал и спал. Пнули его пару раз, пытались с ним заговорить, тот никак не отреагировал. И тут детишки позабавились. Втроем стали прыгать на нем. Хлынула кровь, залив все помещение.
   Натешились, Почайнин сказал:
   – Пойдем отсюда, что-то мне противно.
   Но Зимин, это тот из благополучной семьи, уже не мог остановиться.
   – Я, – говорит, – убить его хочу.
   Подобрал железный прут, приставил его к грудной клетке Туулукененна и надавил. Тупой конец с трудом входил в тело. Тогда навалились вдвоем на прут и все-таки пригвоздили поверженного. Понравилось, повторили. Затем притащили деревянную доску и ею размозжили голову несчастному.
   Довольные, пошли в свой подвал.

   Девчонки увидели своих кавалеров, забрызганных кровью. Те скромно умолчали о свих подвигах, зато рассказали, что неподалеку в подвале лежит убиенный. Девочки завизжали от любопытства и побежали смотреть.
   У Иры и Юли семьи были хотя и половинные, но порядочные. Мамы работящие, заботились о них как могли, но девочки чувствовали себя вполне самостоятельными. Учебу давно забросили, могли пропасть на неделю, а потом объявиться. Участвовали в кражах вместе со своими кавалерами. Пришла как-то Ира к своему дедушке, пока тот внучке по карманам конфеты рассовывал, Ира стащила ключи от дедушкиного гаража. Потом со своими дружками вынесли из гаража автозапчасти и загнали их на рынке. Юля, узнав, что Ирины родители во второй смены, а сама Ира гуляет, навела на подружкину квартиру друзей. Влезли через форточку, выпили, закусили, что нашли в холодильнике, затем вынесли старенькие вещи. Так и жили.

   Вернемся к эпизоду убийства этого сложного многотрудного дела, подготовленного к судебному разбирательству следователем прокуратуры Автозаводского района Сергеем Антоничевым и старшим помощником прокурора Татьяной Гурьяновой.
   Побежали девушки, значит, смотреть. Точно, лежит в луже крови обезображенный до неузнаваемости мужик! Позвали на это зрелище своих подружек, друзей. Скоро на улицу Челюскинцев началось настоящее паломничество окрестной детворы. Пока, наконец, об этой кровавой экскурсии не прознали взрослые.
   Оперативно-следственная группа довольно быстро определила, кто же все-таки первым узнал об убитом. Зимин, Почайнин, Шаблин.
   Ребятишки не стали запираться. С удовольствием, со всеми подробностями рассказали, как это они делали… И с таким же удовольствием отправились в СИЗО. Мало того, когда из городского изолятора их привозили знакомиться с томами уголовного дела, даже жаловались, что их сорвали с такого приличного места!
   Однако девочки перепугались. И хотя проходили всего лишь по эпизодам, связанным с кражами, ударились в бега. Целый месяц скрывались от правосудия. И все-таки явились домой! По самой банальной причине – вши заели. Терпеть уж мочи не было, вот и прибежали к мамам за помощью.

   Надо отдать должное следствию, которое самым тщательным образом проверяло подноготную обвиняемых. Казалось, что тут такого, трое бродяжек забили бомжа. Бомжовские разборки, нас, нормальных, порядочных людей не касается, мы по подвалам не лазаем… Верно, мы с вами в подвальную тьму не спускаемся, зато эта тьма в любой момент может настигнуть нас, в любом месте. В ходе следствия всплыло разбойное нападение, которое совершил Шаблин. Гуляли как-то все той же веселой компанией, и вот наш пятнадцатилетний герой решил выйти на улицу просвежиться. Вышел, но топорик зачем-то с собой прихватил. Мимо шла женщина с работы. И Шаблин, ни говоря ни слова, даже не пытаясь припугнуть ее, чтобы завладеть ее сумочкой, молча так хватил ее обухом по затылку, подобрал сумку, в которой был лишь носовой платочек и дешевая косметика, да и вернулся к друзьям.

Черный ангел в белых одеждах

   От этой истории сразу запахло резким криминальным душком. Житель дома №2 по улице Дьяконова некто Суворов 6 ноября 1998 года подписал доверенность на право продажи и доверенность на право приватизации собственной квартиры, и уже 7 ноября скоропостижно скончался.
   В начале 1999 года в Нижний приезжает дальняя родственница покойного. Дверь ей открыла совершенно незнакомая женщина, которая представилась новой хозяйкой квартиры. И выяснились странные нелепые детали. Будто в декабре она купила эту квартиру у самого Суворова, но не у него лично, – поскольку тот в этот момент был в Красноярском крае, – а у его родственника по доверенности.
   Мало того, нотариус, которая оформляла сделку, заявила, что Суворов никак не мог 7 ноября помереть, поскольку 10 ноября он к ней явился лично, дурно одетый, с сильным алкогольным запахом, с посредниками и подписал все документы на продажу и приватизацию.
   Мистики в этом деле не было. Суворов действительно скончался седьмого ноября от ишемической болезни сердца. В Нижнем проживала его падчерица, и соседи покойного позвонила ее мужу Андрею Семенцу. Бывший военный, ныне предприниматель, сломя голову примчался к отчиму своей жены. Не то, чтобы он его сильно любил, нет. За покойным осталась квартира, да еще не приватизированная, а поскольку в ней был прописан только Суворов, то после его смерти она и была должна отойти в муниципиальную собственность. Жалко.
   В квартире, где на кровати лежал умерший, Семенец перевернул все – искал паспорт. Затем дверь запер на ключ и побежал искать варианты – как бы эту самую квартиру продать. О покойнике вспомнили спустя неделю, не до него было, поскольку как раз закрутились события!

   О Ирине Бугровой ходили легенды. Будто бы в разгар перестройки она была бедной лоточницей, кутаясь в дрянную шаль, торговала фруктами, мылом, мерзла на рыночках… А затем, а затем счастье посадило ее на свою колесницу. Занялась недвижимостью, улучшила свои жилищные условия, затем условия другим; будто бы она в одиночку расселила весь знаменитый серо-бусыгинский квартал в Автозаводском районе. Там, в сталинках, в семи-восьми комнатных квартирах ютилась в коммунальной тесноте автозаводская беднота. Она распихивала их по другим коммуналкам, а затем уже продавала целыми квартирами новым русским. Представляете, какие денежки она зарабатывала, не имея даже лицензии на риэлторскую деятельность!
   Ходила во всем белом. Любила этот цвет. Белые волосы, белые одежды. Ее джип «Паджера» знали многие влиятельные лица – от криминальных авторитетов до чиновников из районной и городской администрации. Репутация у нее была исключительно высокой. Жилищные вопросы, те самые, которые Советская власть за семьдесят лет решить не смогла, Бугрова решала в две-три недели.

   Вот к ней и бежал Семенец, сжимая в руках паспорт умершего отчима.
   – Не кипятись, – выслушав, властно сказала Бугрова. – Сейчас праздники, а вот десятого ноября с утра займемся этим вопросом.
   10 ноября 1998 года некий Курганов будет помнить всю жизнь. Бедный опойка с утра был в страшнейшем похмелье, лаялся с сожительницей и вдруг, как в сказке скрипнула дверь. И вошла блистательная снежная королева, то бишь Бугрова, вывела его под грязну рученьку, самолично налила стакан портвейна, посадила в свой роскошный джип и повезла. Куда? Да какая ему разница!
   Он и не подозревал, что таким счастьем обязан тем, что имел отдаленное сходство с умершим Суоровым. Вот его, выдавая за хозяина продаваемой квартиры, и повезли к нотариусу.
   Как затем показала нотариус: «У мужчины был паспорт. Она сверила личность. У нее не возникло сомнений, что мужчина и паспорт соответствуют. Набрала доверенности на компьютере, спросила мужчину, все ли ему понятно. Мужчине все было понятно. Он расписался в доверенности и реестре».
   Хотя мужчине далеко не все было понятно. Он потом на судебное заседание явится с мешком кукурузы. То ли в тюрьму так приготовился, то ли суд спутал с родным колхозом. А тогда, в кабинете нотариуса, он просто не дышал, боясь спугнуть свое счастье. И не спугнул. Его довезли до магазина на том же джипе и выдали на прощание аж сто рублей!
   Довершить сделку Бугрова доверила своей любимой ученице Светлане Глыбиной.
   Подыскали покупательницу Мочалину. Сторговались с ней за 12 500 долларов. Деньги Мочалина выплатила, а дальше:
   «20 декабря, аккурат перед новым годом, пришла в квартиру, которую приобрела, чтобы поменять замки. В квартире мебели не было, она пришла к соседке, спросила, приехал ли Суворов из Красноярского края. Соседка сказала, что Суворов умер 7 ноября. Ей стало плохо, она все поняла, сразу же связалась с Бугровой, та уверяла, что не может быть. Но когда пришла в домоуправление, то у нее забрали все документы и сказали, что сделка недействительна. Она стала просить Бугрову и Глыбину вернуть деньги, а договор расторгнуть. Ей сказали, что денег нет».
   К делу подключаются оперативники ОБЭПа Автозаводского РУВД. На мадам Бугрову были сведения оперативного характера, и тут такой прокол со стороны опытной махинаторши!
   Дело само по себе было уникальным и редким в правоприменительной практике. Обычно квартирные махинации тщательно продуманы, многоплановы, в них участвуют проверенные люди и редко когда удается отследить всю цепочку. Отследить может быть и удается, но вот закрепить доказательно, да еще и отстоять в суде!
   Следователи быстро наложили арест на имущество Багровой. Квартира ее была обставлена импортной техникой и дорогими мебелями. Джип не успели описать, проворный муж успел его продать.
   Бугрову берут под стражу.

   Следствие, суд. Четверо обвиняемых – сама Бугрова, ее ученица Глыбина, инициатор продажи муниципальной квартиры Семенец, ничего не понимающий опойка с мешком кукурузы. Первый приговор – Бугровой восемь лет с конфискацией имущества, Семенцу пять лет, Глыбиной тригода с конфискацией имущества, опойке пять лет условно. Следуют кассационные жалобы…
   Пока суд да дело, от Бугровой уходит муж к другой женщине.. Когда судебные пристава приезжают за описанным имуществом на квартиру, то застают в пустом помещении бабюушку и двоих несовершеннолетних детей. Имущество испарилось.
   На суде Бугрова заявляет:
   – Товарищи судьи и прокуроры! Если вы меня отпустите, то я возмещу ущерб. У меня деньги так спрятаны, что только я одна могу их отыскать.

   Ее не отпустили, а, услышав суровой приговор, махинаторша через своих адвокатов все же раскрыла тайну местонахождения своих сокровищ, и Мочалиной ущерб был возмещен, что положительно сказалось на втором приговоре, который вынес областной суд. Бугровой пять с конфискацией, Глыбину и Семенца освободить из-под стражи в связи с амнистией.
   Это еще не все. Внезапно приходит известие, что задержаны за разбойное нападение муж Бугровой и ее несовершенолетний сын. Избили прохожего и ограбили его. Факты подтверждаются, отец осужден на два года лишения свободы, сын на семь лет. Словом, сидят все. Дворец благополучия был построен на песке, и как был легко построен, так же был легко сметен.

Когда ждут смерть, она приходит

   Из видеозаписи допроса обвиняемого Мокшина Анатолия Николаевича:
   «Помятый жизнью тридцатитрехлетний мужчина. Поникший, растерянный… Голос тихий, неуверенный.
   – Я подошел, наклонился к теще и сдавил ее шею двумя руками. Она не пыталась меня оттолкнуть. Как-то приподняла руки… Отпустил горло тещи, когда у нее упали руки. Я понял, что теща умерла, закрыл ее одеялом и пошел звонить жене. В содеянном раскаиваюсь. Прошу строго не наказывать…».
   Просил напрасно. Отягчающим обстоятельством при вынесении приговора было «совершение преступление в отношении престарелого лица, находящегося в беспомощном состоянии». Теща уже как тринадцать лет была парализована.

   Раздоры в семье Мокшиных начались не тогда, когда вдруг родственники с Тульской области привезли к ним мать жены, шестидесятидвухлетнюю Анастасию Алексеевну. Намного раньше, когда в жизни преуспевающего инженера ОАО «ГАЗ» закончилась полоса везения. На работе карьеру он делал семимильными шагами. К тридцати годам он уже был начальником цеха. Женился второй раз по большой любви, у них родился сын.
   Однако запил. Крепко. С женой начались раздоры. Близкие отмечали, что трезвым был спокойным, вежливым, но как выпьет, то «становился непредсказуемым, не контролировал себя».
   Словом, и так в семье было плохо, а тут подарочек – теща приехала. Да не приехала, а привезли ее на носилках. Анастасия Алексеевна уже много лет не двигалась. Как рассказывала ее дочь Светлана:
   – Не вставала, не ходила. Она понимала, что происходит, знала их по именам, могла что-то попросить… Никаких конфликтов между моей матерью и мужем, пока мы жили вместе, не было. Мама и не могла ругаться или как-то агрессивно вести себя, поскольку была сильно больным человеком.

   Двухкомнатная квартира. Пришлось потесниться. В одной тяжело больной человек, который нуждался в постоянной помощи, в другой комнате собралась вся семья. Светлана разрывалась между матерью и мужем, однако надолго ее не хватило. Был скандал, муж стукнул ее, она подхватила четырехлетнего сынишку и ушла к любовнику, с которым поддерживала отношения уже около двух лет.
   Вот такой поворот! Как говорят, бывает хуже, но реже. И Анатолий остается один в квартире со своей неподвижной тещей. К тому времени его выгнали с работы, на что жил, непонятно, а тут еще такой удар.
   Светлана со своим любовником каждый день навещала маму. Приходила после работы, помоет мать, накормит и уходит.
   И так два месяца. Каждый день видеть свою жену с другим, каждый вечер слушать хрипы и стоны из соседней комнаты… – от такой жизни с ума сойти можно было. Обида и злость щемили сердце Анатолия. Одни раз не выдержал. Подскочил к теще, схватил ее за горло и стал душить. Когда у нее полезли глаза из орбит, не выдержал, отпустил руки. Она закашлялась, он стал отпаивать ее водой, просить прощения…
   Первый раз у него не получилось. Но мысль, что теща есть первопричина его нынешней ужасной жизни осталась, как и осталась обида на нее. Ей и так недолго оставалось жить, но она, грех, конечно, было так думать, хотя все так и думали, всё не умирала и не умирала.

   18 декабря жена с любовником и сыном пришла вечером, как обычно. Как рассказал на допросе сам убийца:
   – Она ухаживала за матерью. Потом сказала, что она ничего не ест, ничего не говорит, что матери стало хуже. Надо готовить ее к смерти, обмыть ее… нужно будет где-то заказывать гроб, памятник и так далее. Мне Света наказала, чтобы на следующий день я почаще заглядывал к матери, смотрел, как бы она не умерла. Если умрет, то позвонить ей на работу. После этого они ушли.
   Утром я проснулся около восьми часов. Заглянул к ней. Теща была живая. Никак не отреагировала, просто лежала и все. Потом каждый час, в девять, в десять я тоже заходил. Она просто лежала, молчала и ничего не просила. Мне стало обидно за себя. Обида взяла на жену, что накануне была здесь, знала, что мать вот-вот умрет, но сама ушла с другим… а мне наказала, чтобы я следил за матерью, когда она умрет. Мне было обидно, что Светлана живет с другим. Все как-то накопилось.
   Когда я в следующий раз подошел к теще, она лежала на спине. Глаза у нее были открыты, одеяло спущено до середины груди. Я подошел, наклонился и сдавил ее шею двумя руками…
   – Когда я понял, что теща умерла, закрыл ее одеялом и пошел звонить жене.
   Анатолий вызвал «Скорую помощь». Прибыла также милиция. Смерть старушки никого не взволновала и казалось такой естественной. Однако при осмотре трупа была выявлена крохотная царапина на шее. Из-за нее и возникли подозрения в отношении Мокшина. Его допросили, однако свою причастность к смерти тещи он категорически отрицал. Утверждал, что когда зашел в комнату, она была уже мертва.
   Судмедэкспертиза дает заключение – смерть наступила вследствие пневмонии. Уголовное дело не возбуждали, оснований не было. Лишь одна эта царапина не дала покоя сотрудникам прокуратуры Автозаводского района. Назначается повторная экспертиза, более сложная – гистологическая.
   Ее результат станет известен 5 марта. Два месяца Анатолий Мокшин будет спокойно жить в опустевшей квартире и даже забудет о том, что произошло утром 19 января. Планы строил на будущее, ведь теперь он мог и жизнь новую начать, жениться… Мы не знаем, о чем мечтал убийца – в материалы уголовного дела мечты обвиняемых не вносятся.

   5 марта на стол следователя ляжет заключение гистологической экспертизы – смерть Анастасии Алексеевны наступила от механической асфиксии. В тот же день Анатолий Мокшин был задержан по подозрению в убийстве своей тещи, а на следующий день дал признательные показания.
   Что его так подвигло на быстрое чистосердечное признание – неизвестно. С одной стороны, несомненно тщательно организованное, грамотно предъявленное обвинение; с другой стороны, Мокшин не был профессиональным киллером, которому человека убить, что комара прихлопнуть, и на нормального человека сам факт убийства давит и давит…
   Как мне сказали в прокуратуре, иногда и сам следователь не знает, что сработало на этот раз. Факт остается фактом – Мокшин заговорил. Потом он от своих первоначальных показаний откажется. Потом, когда побывает в СИЗО, когда «специалисты» в камере начнут его учить, как надо за свою свободу бороться…

   Но для суда это уже будет иметь мало значения. Мокшин Анатолий Николаевич будет приговорен к тринадцати годам лишения свободы.
   Бывшая жена его, Светлана, попросила взыскать с него две тысячи рублей, которые она затратила на похороны своей мамы.

Считать мертвой…

   Дело, которое приняло к производству помощник прокурора Кулебакского района Нижегородской области Марина Лапаева могло стать сюжетом для голливудского фильма ужасов, но к несчастью для нашей нижегородской действительности это просто уголовное дело, довольно пухлое по объему, в коричневой казенной обложке.

   А начиналось оно 25 февраля этого года, когда дочь Светлана из Кулебак решила навестить свою мать Мурашову, которая проживала в поселке Первомайский того же района. Постучала в дом, но ей никто не открыл. Обегала все окошки… стучала, стучала, – в ответ полная тишина. Мать проживала не одна, а со своей престарелой сестрой Бобровой. Не могло же с ними обеими случится несчастье? С помощью соседа взломали дверь и вошли в комнаты. Первое, что их поразило – холод, жуткий холод, как минимум двое суток нетопленой избы. Обе бабушки лежали на полу в бессознательном состоянии, почти окоченелые.
   Картину происшедшего можно было восстановить лишь приблизительно – у Мурашовой случился инсульт, сестра бросилась ей на помощь, но так неловко, что тяжело ударилась коленками об пол и в свою очередь потеряла сознание. Косвенно об этом свидетельствуют показания судмедэкспертов о наличии повреждений у обоих потерпевших.

   Была вызвана машина скорой помощи.
   Проблемы начались сразу – в машине находились только одни носилки. Фельдшер Дрягова была категорична – берем только одну бабульку. Еле уговорили везти двоих – Боброву на носилках, а Мурашову в одеяле на коленях у родственников.
   Из показаний медперсонала центральной районной больницы Кулебак:
   «По приезду обе женщины были еще живы. Фельдшер Дрягова спустя минут 15—20 обнаружила, что Мурашова умерла и констатировала ее смерть. Дежурная врач Яблокова, как обычно, подчеркиваем это слово – как обычно, потому что в данном случае оно имело решающее значение, по признакам «отсутствия дыхания, отсутствии реакции зрачков на свет, пульса на сонных артериях, реакции на болевые раздражители, отсутствия сердечной деятельности» констатирует смерть и сразу из машины направляет умершую в морг.
   Бобровой повезло больше, ее отправили в реанимацию.

   И все было бы обычно грустно в этой истории, если бы не то, что произошло дальше. Чтобы не было никаких сомнений в подлинности нижеприведенных строк, просто выпишем из уголовного дела показания дочери потерпевшей:
   «Врач вышла из машины, мы довезли маму до морга и вдвоем с фельдшером, положили на стол, закутанную в одеяло. В том же помещении лежал труп мужчины.
   Я была в шоке, сама толком не понимаю, что делаю. Мне просто не верилось, что моя мама умерла и что ее надо в морг. Я не хотела везти ее в морг, но меня просто заставили… заставили шофер, который стал ругаться, что он еще долго будет сидеть; а фельдшер просто сказала, чтобы я выходила из машины.
   Через час мы приехали с сестрой, может, про себя я еще до конца не верила, что моя мама умерла. Морг был не заперт, дверь была просто прикрыта. Мы зашли с сестрой и подошли к маме. Мы увидели, что она дышит – двигалась грудь, открывался и закрывался рот, как будто она что-то хотела сказать. Сестра побежала за знакомой санитаркой, она пришла и увидела, что мать жива».
   Они уже не верили врачам, они бежали за знакомой санитаркой!
   «Я и моя сестра – (заметьте, как будто ни одного человека не было в тот зимний вечер во всей районной больнице!) – на носилках понесли маму в реанимацию. Ей поставили капельницу, ей стало немного лучше, у нее порозовели щеки, и она уже явно дышала».
   Воплотился в жизнь черный русский анекдот:
   – Доктор, может, в реанимацию!
   – Врач сказал, в морг, значит, в морг!
   Как выяснилось в ходе расследования уголовного дела, никто из врачей ЦРБ Кулебак, находившийся в данный момент на дежурстве, не знал другой инструкции определения биологической смерти Минздрава России, которая как раз касается больных замерзших, с пониженной температурой тела, где обычные, вышеперечисленные констатации не действуют!

   Дальше начинаются непередаваемые картины, ужаснейшие по своему смыслу:
   В показаниях дежурный врач Яблокова пишет, что когда она спустилась в морг, то увидела «странные движения челюстью у Мурашовой и велела нести в реанимацию». Там оказалось, что у больной есть пульс, есть и дыхание.
   Свидетельствует медсестра реанимации Симакова:
   «25.02.2001 года из морга (!!!) была доставлена в агональном состоянии Мурашова. В течение тридцати минут у нее наблюдалось поверхностное симптоматийное дыхание. По истечении еще пяти минут дыхание стихло совсем и она, не приходя в сознание, скончалась. Причина смерти Мурашовой – переохлаждение».
   Третьего марта умерла от обморожения и Боброва.

   Пусть не имеем мы права на достойную жизнь, но по воле некоторых врачей не имеем права просто на достойную смерть. Во всех тех же медицинских предписаниях указано – даже если была точно констатирована биологическая смерть, умерший (ая) должны еще как два часа находится в больничном учреждении.
   В защиту кулебакских врачей рьяно выступил областной департамент здравоохранения. С 1по 10 июля 2001 года было получено заключение служебной проверки. «Мурашова была мертва, а то, что наблюдали, это был выход остаточного воздуха».
   Прокуратура Кулебакского района долго билась за то, чтобы привлечь виновных к ответственности за халатность. Увы. Корпоративность медицинских работников столь велика, нормы в этой области столь расплывчаты, ситуации столь неоднозначны, что на основании лишь одной статьи Уголовного кодекса к наказанию врача не привлечешь. Тем более, что сущестоввавший нормативный акт о правилах констатации смерти был недавно упразднен Минздравом России. И нет теперь такой нормы права, по которой можно было бы осудить виновных.
   Дело было прекращено.

Смерть за смерть

   Это самое обыкновенное, едва ли не типичное для наших дней уголовное дело, поражает своей безысходностью. Отчим лишил жизни своего пасынка. Ножом почти отсек ему голову.
   Но не спешите изумляться изуверству убийцы. Пройдя вслед за старшим следователем городской прокуратуры Сергеем Минигуловым по темным закоулкам истории семьи Мироновых, мы поймем, почему стало возможным это дикое преступление, почему в 1999 году Автозаводский районный суд определил для убийцы наказание всего лишь в четыре года лишения свободы.

   В 1993 году Виктор Васильевич Родинов вышел на пенсию, после того как честно и добросовестно оттрудился на автозаводе положенное время, и в том же году второй раз женился. Первую жену свою он похоронил, дети взрослые, живут своими семьями, а под старость надо бы с кем-то остаток жизни прожить. Вряд ли он подозревал, что второй брак для него завершиться жуткой трагедией – двумя смертями и тюрьмой в шестьдесят шесть лет. Что он, человек, миролюбивый, спокойный и работящий, вдруг окажется убийцей?
   Нет, конечно. Напротив, Виктор Васильевич был счастлив. Переехал к новой супруге в двухкомнатную квартиру на Южном шоссе. Его не смущало даже то обстоятельство, что в том же 1993 году из лагеря вернулся ее взрослый сын Андрей и стал жить с ними. Судим он был два раза, последний раз за нанесение тяжких телесных повреждений.
   Естественно, на работу не пошел. Тут же пристроился к пенсиям и матери, и отчима.

   Год от года обстановка в семье Мироновых ухудшалась. Долгожданный покой так и не шел к Виктору Васильевичу. Андрей был женат, имел двоих детей. Жена, такая же выпивоха, убежала от него к своей матери. И внучата оказались между двух огней – отцом-алкоголиком и матерью-алкоголичкой. Счастье, что новый дедушка заботился о них, как о родных. Особенно относился хорошо к старшей дочке Андрея. Той вообще часто доставалось от папы. Бабушка с дедушкой купили ей шубку, а папочка снял с дочки эту шубку и на рынке продал.

   Андрей пил зверски, все пытался из родительской квартиры притон устроить, водил своих дружков, пьянки, ругань за полночь. Мать его и просила, и ругала, все бесполезно. Он так и не устроился на работу.
   И в этом аду Виктор Васильевич, нежно относящийся к своей новой жене, прожил шесть долгих каторжных лет.
   Трудно понять, почему не ушел, не сбежал. На следствии говорил, что любил жену, не мог ее оставить в таком бедламе одну, любил внуков, которые сиротами жили при живых отце и матери…

   19 октября 1998 года Миронова после очередного скандала с сыном-дебоширом на машине «скорой помощи» была доставлена в больницу №24, где спустя четверо суток скончалась в неврологическом отделении. Хотя она давно страдала сахарным инсулинозависимым диабетом, врачи прямо сказали, что если бы не тот роковой скандал, она бы еще пожила. Вот так, оказывается, зарезать можно и без ножа.
   Прошли похороны, затем отметили девять дней, все это время Виктор Васильевич находился в шоковом состоянии. Остался один, в пустой квартире, с этим несносным пасынком, которого даже смерть матери ничуть не изменила. Он, кажется, вообще не заметил, что ее нет дома. Те же пьянки, те же друганы… Вот только на отчима стал наезжать внаглую, нахрапом.
   Родинов готовился съехать с квартиры, которая так и не стала ему родным домом. У него же была своя квартира, в которую он и хотел вернуться. Задержался, может ждал сорока дней, может медлил, все еще не отойдя от своей катастрофы.
   Неизвестно. Факт тот, что 26 октября он все еще находился в той квартире.

   В тот день Миронов закатил пьянку в двенадцать дня. Пришла его жена с дочерью, сам он приволок двух товарищей.
   В это же время домой вернулся и Виктор Васильевич. Он даже не стал заходить на кухню, где пили водку, а прошел в большую комнату и прилег на диван отдохнуть.
   Компания напилась довольно быстро и уже к половине второго все разошлись. Жена Миронова подхватила под руки незнакомых ей ранее парней и ушла с ними. Сам Андрей… Впрочем, приведем дословно выдержку из допроса Родинова:
   «…Андрей оставался один на кухне и начал что-то невнятно кричать. После того, как он вошел на кухню, то увидел, что Миронов находится в состоянии сильного алкогольного опьянения и вся его одежда была облевана. Он поинтересовался, что с ним. Тот стал ругаться, выражаться в его адрес нецензурной бранью, и, взяв со стола кухонный нож, направил на него. Ему пришлось забрать нож и убрать его в стол…».
   Вообще-то Виктор Васильевич хотел с ним поговорить. Может, добраться до человеческого, которое в этом алкаше было спрятано так глубоко; может, надеялся, что память о умершей матери хоть что-то всколыхнет в его душе. А напоролся на мат, угрозу убийством.
   Он вернулся в комнату. Уже давно ему в голову приходила мысль, что Андрей и есть фактический убийца его жены, человек, который разрушил его последнюю надежду на счастье.
   И тут такая бешенная ненависть к Андрею овладела им, что он вытащил из-под шифоньера молоток и вошел с ним на кухню. Пасынок сидел за столом, привалившись спиной к стене.
   Тут началось убийство, долгое, кошмарное. Начинающие душегубы, порой даже не представляют, как непросто лишить человека жизни. Четырьмя ударами молотка он разбил Миронову голову. Хлынула кровь, Родинов подумал, что все кончено, пошел в ванную комнату, вымыл молоток. Вернулся. Андрей был жив. Тогда он достал кухонный нож, маленький, остро оточенный, и два раза всадил ему в шею. Андрей все равно не умирал, хрипел, пытался приподняться. И тогда, уже вторым ножом Родинов, схватив пасынка за волосы, несколькими ударами рассек шею последнего до позвоночника.
   Вымыл орудия убийства, переоделся. Время было 15.00. Спокойно вышел из квартиры. Встретившейся соседке сказал, что убил Миронова и теперь идет в милицию.
   Так и сделал. Зашел на стационарный пост милиции и заявил сотрудникам роты ППС о убийстве.

   На следствии Виктор Васильевич твердо заявил:
   – Я устал от него. И том, что сделал, не жалею.
   Работать с ним было легко. Ничего не скрывал, да и скрывать ему было нечего. Со свидетелями со стороны потерпевшего было сложней. Алкаши, так сказать, профессиональные, кто, чего говорил, вообще не помнят. Когда привезли жену Миронова, следователю пришлось открыть окно и дверь в кабинете. Вонь от дамы, прошу прощения, шла невыразимая.
   Следователь городской прокуратуры выполнил свой служебный долг. В суд была предоставлена полная и достоверная картина, как произошло убийство и какие обстоятельства привели к нему. Вот почему столь неожиданно мягким оказался приговор суда.

Прирожденные убийцы

   Они любили друг друга, хотя он был мальчишкой, а она взрослой женщиной с восьмилетним ребенком на руках. И дело не в возрасте по паспорту: Андрею – двадцать три, а Ирине – двадцать семь. Он действительно был пацаном, который не знал свободной жизни – попался на глупой краже в пятнадцать лет, отсидел три года, затем опять кража и еще несколько лет в колонии. Год при нашем недостроенном капитализме пропустить – и то окажешься в незнакомом мире, а тут шесть лет! Ни элементарных школьных знаний, ни профессии…
   Освободился он в сентябре 2000 года, хотел устроиться на работу, об этом ему говорили в милиции, об этом каждый вечер твердила мать. Тут приличным людям с образованием и стажем трудно пристроится, а где уж судимому за кражу! Стал присматриваться, искать… а в ноябре к нему пришла любовь.

   Ирине было двадцать семь и в этой жизни она видела все или почти все. Родилась в Германии, в семье советского офицера, затем переехали в Питербург. Совместная жизнь у родителей не сложилась, мама вернулась в Нижний, откуда родом, отец остался в Питере. Ирина еще в девятнадцать родила прелестную дочку, и с ней на руках вела рассеяную светскую жизнь, не обремененную заботами. Последний ее любовник оказался наркоманом, сам «сидел» на игле плотно и ее «подсадил». К счастью или к несчастью милиция взяла обоих и ей даже пришлось сильно поволноваться, но отделалась лишь условным сроком за хранение наркотиков. Решив больше не поддаваться соблазнам северной столицы, взяла дочку и махнула в тихий, как ей казалось, патриархальный Нижний.
   Для невзрачного паренька с автозавода питерская «штучка» показалась ослепительной светской дамой. Многое знала, многое умела, и, после того, как они вместе провели ночь, он уже был влюблен наповал. Влюблен настолько, что сразу же привел домой и сказал маме, что они будут жить вместе. Дочь Ирина благоразумно оставила пока у своей матери. На будущую свекровь Кудряшова произвела положительное впечатление, сказав, что в Санкт-Питербурге она работает юристом в коммерческой фирме. А то, что она старше и с ребенком, так даже за Андрея и спокойнее будет – меньше глупостей наделает, чем, скажем с глупой смазливой девчонкой.

   Мама ошиблась. Глупостей, кровавых и страшных, эта влюбленная парочка натворила столько, что даже видавшим виды оперативникам станет не по себе.
   Но это позже. А пока близился новый 2001 год, время дарить подарки и время их получать. А денег не было, не то что на подарок, достойный любимой женщины, а просто не было денег, ни на что. Они же оба не работали.
   Ирина понимала, что Андрей переживает, и однажды мягко намекнула, что у нее есть знакомая предпринимательница, Елена Коробейщикова, которая собирается покупать квартиру. И деньги в доме у нее должны быть приличные.
   – И как она пустит к себе? – заинтересовался Андрей.
   – Давай, сделаем так – я скажу, что у меня к ней деловое предложение, надо переговорить. Меня Лена знает, как юриста, ничего не заподозрит, пригласит в гости, ну, а там…
   Что будет там, Ирина не договорила, не маленький, сам знает, а не знает, так придумает.
   – Кто-нибудь с ней живет?
   – Дочь лет десяти Лиза, у нее день рождения 24 декабря, как у моей Анечки. Но она все время у бабушки.
   План был готов. Ирина позвонила Коробейщиковой, молодой женщине, удачливой предпринимательнице из Советского района, и сказала, что приехал знакомый коммерсант из Москвы, торгует радиаппаратурой, есть кое-какие предложения, надо обсудить. Лена согласилась, только сказала, что тут день рождения чередой идут, у дочери, затем у нее самой 26 декабря, и встречу назначила к самому Новому году, на 28 декабря.
   Так Елена Коробейщикова сама назначила свой день смерти, ту дату, которую затем выбьют на ее кладбищенской плите.

   28 декабря Ирина и Андрей к 10 утра вышли из троллейбуса на улице Б. Корнилова. Он немного волновался. Главных слов между ними не было сказано, но оба прекрасно понимали, что Лену надо убить.
   Ирина крепче прижала его под руку, и тут в рукаве его куртки нащупала твердый предмет – это был тяжелый газовый ключ, которым обычно пользуются сантехники.
   – Дочка точно у бабушки? – переспросил Андрей.
   – Конечно, она все время там, – успокоила любимого Ирина, хотя не вполне была в этом уверена. Но не поворачивать же обратно!
   Позвонили, Лена им открыла, пригласила на кухню. Оба разулись, разделись, прошли. Хозяйка налила гостям кофе, стали разговаривать на общие темы.

   Дочь Лиза была дома. Девочка спала в своей комнате, или притворялась, что спала, дабы подольше понежиться в постели. Но о девочке Андрей уже не думал, газовый ключ он спрятал в прихожке, когда раздевались, и мысли теперь крутились только в одном направлении – как быстрее разделаться с женщиной, которая сидела напротив. Кажется, она уже стала догадываться, что разговор пустой…
   Кудряшова извинилась, сказала, что ей необходимо в туалет, Андрей выскочил следом, схватил ключ и попросил:
   – Ты не заходи сейчас на кухню, посмотри, чтобы девчонка не проснулась и не помешала.
   К тому же Андрей не хотел, чтобы его любовь видела, как он это делает, он хотел уберечь ее от этого зрелища.
   Ирина осторожно заглянула в комнату к девочке – Лиза уже не спала. Тогда она прошла, включила телевизор, сделала звук погромче и стала с ней болтать. У самой такое же дитя.
   А в это время Кошурников разбивал голову ее матери газовым ключом. Полетела на пол посуда… девочка вскрикнула, заплакала, стала вырываться из рук чужой тети, Андрей зло крикнул из кухни:
   – Успокой ее, уведи куда-нибудь!
   Сам взял кухонное полотенце, склонился над лежащей Еленой, из головы которой толчками била кровь, пропустил полотенце под горлом и крепко сдавил…
   Из показаний матери потерпевшей:
   «На следующий день она стала звонить дочери около 10 часов, но трубку никто не брал. Она решила, что они еще спят…»
   И тут в прихожей зазвонил телефон. Он звонил долго, взвинчивая нервы убийцам.
   Андрей быстро прошел в зал, где на диване сидела Ирина, крепко прижимая к себе перепуганную девочку.
   – Все нормально с твоей мамой, – даже попытался улыбнуться Андрей, нашел какие-то пояски от халата, связал Лизе ручки, ножки, и они вдвоем с Ириной стали бегать по квартире, разыскивая, где же Корабейщикова могла прятать деньги на квартиру.
   Денег не нашли, время шло, тот, кто звонил, мог придти в любую минуту и застать их вдвоем. Запихали в сумки две дубленки, сапоги, автомагнитолу. Ирина прикрепила к себе на пояс пейджер Корабейщиковой.
   Девчонка! Они даже на какое-то время, в беготне и суете забыли о ней, сжавшейся в комочек, лежащей на диване со связанными руками и ногами.
   Андрей подхватил ее на руки:
   – Ира, открой дверь в ванную!
   Прошел туда, поставил девочку на колени перед ведром с замоченным бельем…
   Из показаний матери потерпевшей:
   «Потом снова стала звонить около 12 часов, но к телефону по-прежнему никто не подходил. В 13 часов она сама решила к ним сходить и проверить.
   «Подойдя к двери, она сразу обратила внимание, что дверь в квартиру приоткрыта. Войдя, увидела, что окна были занавешаны и в квартире было очень тихо. Дверь на кухню была закрыта. Когда открыла дверь, то увидела, что на полу в луже крови лежала дочь. Она была мертва. В ванной комнате она обнаружила связанную Лизу, голова которой была опущена в ведро с водой.
   Дальше уже помнит все как в тумане…».

   Убийц взяли быстро. 31 декабря оперативники Советского РУВД задержали Кошурникова, а 11 января 2001 года из Санкт-Питербурга привезли сбежавшую туда Кудряшову. Андрей выгораживал свою любовь как мог, тем более, что в СИЗО получил от нее «маляву», будто она беременна от него. Ложь, конечно, и она ни в чем не помогла Ирине. Старший следователь прокуратуры Советского района Валерий Мансуров, возглавивший оперативно-следственную группу, скрупулезно восстановил всю картину похождений кровавой парочки.
   Двадцать пять лет лишения свободы получил Кошурников, десять – Кудряшова. Как смягчающее обстоятельство ее вины суд признал наличие малолетнего ребенка. Ее дочке всего восемь лет.

Золото

   Перед тем, как убийцу, нижегородского казака Павлова, повели вниз, в подвал, следователь автозаводской прокуратуры Александр Изосимов поинтересовался:
   – Чем вы занимаетесь в казачьем обществе?
   – В Бога верим, – подумав, ответил Павлов.
   – А кроме этого?
   – Сатанистов гоняем, в церквах порядок поддерживаем… Жалко что не платят нам за это.
   – Вот ты в Бога веруешь, а на грабеж пошел.
   – А в Библии ничего о грабежах не написано, там только про кражи.
   Вряд ли тридцатилетний уроженец города Балахны Григорий Павлов был настоящим казаком, хотя именно казачья община впоследствии наняла для него адвоката. В поисках работы, настоящей жизни он приехал в Нижний в начале 90-х. Крупный, рослый, этакий «шкаф» под два метра, он, как и многие его сверстники, в период расцвета дикого капитализма надеялся занять свое место под солнцем. Крутился как мог, торговал обувью на рынке у станции метро «Заречная» и к концу 1999 году разорился вконец. Да еще пару тысяч долларов остался должен крутым ребятам.
   В марте месяце этого года Павлов оказался в отчаянном положении. Уже несколько раз приходил хозяин квартиры и грозился вышвырнуть его вон за неуплату.
   И тогда в голову ему приходит гениальный, как ему казалось, план. Весь план его основывался на большом черном пистолете, который хранился у него дома. Оружие было боевым, – переделка из газового пистолета «орел» под стрельбу девятимиллиметровыми патронами ПМ. Как он оказался у Павлова, неизвестно. Не будем же пересказывать его сказку о том, как он однажды вечером нашел пистолет в снегу и прямо на днях собирался отнести в милицию.
   Вот с помощью этого пистолета Павлов и собрался заработать быстро и большие деньги. Он вспомнил, что как-то в электричке познакомился с одним мужичком, ювелиром по золоту. Если взять и предложить ему купить золотишка, забить встречу, тот придет с бабками, он наставит на него свой большой пистолет и… будет счастлив. Что делать потом с ограбленным ювелиром Павлов пока не придумал, а если и придумал, то страшную эту мысль гнал от себя. Вдруг обойдется и без стрельбы…
   17 марта он встречается с ювелиром Кандамировым и говорит, дескать, знает одного человека, тот хочет быстро сбыть семьсот граммов золота, поскольку ему очень нужны деньги.
   Кандамиров мужичок тертый и ввел в сделку еще одного паренька, Смирнова, ранее судимого, который вращался в полукриминальной среде и знал, что почем. И на встречу с Павловым поехали вдвоем. Это обстоятельство и спасло ювелиру жизнь. Встреча с продавцом золота планировалась на квартире у Павлова.
   Когда Павлов подъехал к станции метро «Пролетарская» и увидел, что ювелир не один, он резко изменил свой план. Сказал, что сделку придется отложить, поскольку продавец на связь не вышел.
   Договорились на следующий раз.
   И вот он сидит 23 марта в квартире со своим пистолетом и ждет, когда приедут покупатели. И тут случилось непредвиденное. Вошел хозяин квартиры. Разговор был бурным, но коротким. Хозяин просто выставил вон нерадивого квартиранта.
   Время неумолимо близилось к двум. Павлов в раздумье побрел по улице Лескова, затем вышел на улицу Афанасьева. И там случайно увидел укромное место, тупичок среди сараев и гаражей. Выстрелы здесь никто не слышит, а уйти можно будет легко, либо на Южное шоссе, либо на Лескова.
   И он спешит на условленное место встречи – к станции метро «Пролетарская».
   Готовились к встрече и покупатели. Кандамиров ждал Смирнова у метро. С собой Смирнов прихватил лишь двадцать тысяч рублей – ведь золота они еще и в глаза не видели. Накануне Смирнову позвонил его брат, который был в курсе намечавшейся сделки.
   – Давай, подстрахую, – предложил он.
   – Да, проблем не должно быть. Павлов свой парень, друг Кандамирова, – отказался от помощи Смирнов.
   Пока покупатели ждали Павлова, который опаздывал, они успели договориться с знакомым водителем Кротовым, чтобы тот подвез их к дому Павлова.
   – Не нравится мне это, – сказал Смирнов. – Вначале Павлов говорил, что золото он скидывает, теперь, будто золото не его, а одного знакомого… И потом, если ему нужны срочно деньги, то почему он переносит встречи?
   Запыхавшийся Павлов прибыл в 14.30. Сказал, все в порядке, встречаться будем в условленном месте – продавец должен туда подъехать.
   Погрузились в машину Кротова и выехали. Да, именно в тот самый сарайный тупичок на Афанасьева.
   Заехали в гаражи, встали. Мобильник Смирнова запищал. Его брат, словно предчувствуя беду, позвонил:
   – Ну, как у тебя дела?
   – Нормально. Подъехали, ждем.
   Ждал и Павлов, который сидел на заднем сидении с левой стороны. Прошло две минуты, три, четыре. Водитель Кротов в это время рассказывал анекдот.
   «А я чего жду?!», – дошло до Павлова. Медленно вытащил из-за пазухи пистолет и, приставив к голове водителя, нажал на курок. Грохот выстрела потряс салон, Кротов дернулся и обмяк. Смерть была мгновенной, ошеломленный Смирнов увидел, как пистолет развернулся на него и Павлов вновь нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало. Убийца не знал, что от выстрела место крепления ствола пистолета разорвало, ствол перекосился, и только резкие щелчки раздавались, когда он нажимал на курок.
   Уже через секунду покупатели очнулись. Из показаний Смирнова: «сидя на своих сиденьях, мы схватились за руки Павлова, стали выкручивать их, чтобы вырвать пистолет. Потом оказались на улице, завязалась борьба, которая продолжалась около 15—20 минут, мы удерживали руками Павлова, который сопротивлялся, пытался вырваться, наносить удары руками. Кандамиров удерживал его за руку, в которой был пистолет, так как Павлов пытался направлять его на нас…».
   Они не смогли скрутить убийцу. Лишь отобрали пистолет и встали так втроем, тяжело дыша. И тут Павлов рассмеялся:
   – Придурки вы! Ствол в руках держали? Держали! На нем теперь ваши отпечатки пальцев, моих нет, так что вам придется отмазываться от убийства таксиста! Давайте, лучше договоримся! Дайте мне уйти, а потом уже идите в ментовку и давайте любые показания!
   – Водилу за что грохнул?
   Ответ Павлова потряс своей холодной расчетливой циничностью.
   – А если бы я с вас начал, он бы по газам и мог уехать…
   Смирнов вызвал по мобильнику своего брата, тот подъехал и помог доставить Павлова в милицию. Убийца крутился до последнего. Поняв, что дело плохо и с тремя он не справится, предлагал им «замочить» любого, на кого они покажут.
   Дело к производству принял следователь прокуратуры Автозаводского района Александр Изосимов. Выводы первых экспертиз не утешали. Прозорливый убийца был прав – на пистолете его отпечатков пальцев не нашли, так же не нашли и следов пороховых газов на его одежде и руках. Как обрадовался Павлов, когда был ознакомлен с этими результатами. Грабеж признавал, убийство нет. Однако выручили эксперты из отдела сложных экспертиз при БСМЭ, а также криминалисты из центральной лаборатории при Минюсте России.
   Гильза, найденная в салоне машины, находилась в том месте, куда ее отбросило именно при выстреле в голову Кротова с заднего левого сиденья, там, где и находился Павлов.
   Владимир Павлов областным судом был приговорен к девятнадцати годам лишения свободы.

Опасный ночлег

   Дело молодое, две двадцатилетние девушки загулялись в Нижнем и опоздали на последний автобус на город Кстовско. Денег на такси не было, знакомых, у которых можно было переночевать, тоже. Стояли до последнего на станции метро «Пролетарская». Близилась холодная ночь, и вариант был один – пешком по Мызинскому мосту, а там, может, кто из водителей и сжалится, подбросит до родного города.

   И тут к ним подвязывается пьяненький добродушный мужичок.
   – Какие проблемы, девчонки! У меня хата свободная есть, я дам вам ключ, вы там одни переночуете, завтра ключ вернете моему знакомому, и все дела!
   Добрый дядечка. Не к себе позвал, а решил свободную квартиру предоставить. Девушки подзабыли одну истину, что бесплатным сыр бывает только в мышеловке. Но выбор был маленьким – или пешком до города Кстова (кстати, неизвестно, кто еще пристанет к ним по дороге), либо воспользоваться добротой неизвестного, ведь не к себе же зовет переночевать…
   Согласились.
   Дядечка был вовсе не добрый. Квартира у него свободная, действительно, была на Южном шоссе, сам он с сожительницей жил на Ленинском проспекте. Звали сорокалетнего благодетеля Геннадием Болдиным. Был трижды судим (!), в том числе за совершение изнасилования, и в тот момент разыскивался Приокским РУВД «как скрывшийся от предварительного следствия по обвинению по ст. 213 ч. 1 УК РФ (действия, начатые как сексуальное домогательство со стороны Болдина в отношении незнакомой ему женщины, переросли в хулиганские).
   Так что, Вера с Мариной и близко не подозревали, что за человек встретился им тем злосчастным вечером.
   Приехали на Южное шоссе, поднялись на десятый этаж. Болдин открыл дверь, чтобы показать им квартиру. Оставив девчонок одних, сам побежал за водкой.
   Прошли на кухню, были голодные, усталые. Нашли на полке банку какао, вскипятили чайник. Сидят, пьют. Вернулся благодетель, суетливо расставил три стопки, налил водочки.
   На этом красивая сказка о добрых людях закончилась.

   Девчонки пить отказались. Болдин обиделся, стал выговаривать, что «ведете себя неправильно, меня не поддерживаете…». Чтобы не обидеть гостеприимного хозяина, Марина с Верой, воспользовались тем, что Болдырев вышел на минуту в зал, поменяли водку на воду и выпили, когда он вернулся. Затем Марина ушла в зал и прилегла на диван. Вера осталась на кухне с благодетелем, надеясь, что он вот-вот уйдет, как и обещал. Не тут то было.
   Болдырев пил и нес всякую чушь, то плакал, то орал, что он русский и его за это все уважают. Он свирепел прямо на глазах.
   Вера поняла, что надо бежать, жди беды. Однако ключ от входной двери Болдырев спрятал, о чем демонстративно заявил. Вера пошла на хитрость:
   – Ты хотел к соседям сходить, которые тридцатку тебе должны.
   Наивная, надеялась сбежать в то время, когда он выйдет.
   Болдырев развернулся и с маху влепил ей пощечину с такой силой, что она головой стукнулась об стену.
   Вбежала подруга. Хозяин отшвырнул ее к окну, схватил кухонный нож и навис над ней. Еще мгновение и он бы пырнул ее! Он стоял над ней с ножом и трясся.
   – Гена, Геночка! – закричали девчонки. Вера дрожащими руками стала разливать водку по стопкам. – Все будет хорошо, – твердила она. Еле-еле они уговорили его бросить нож.
   Болдырев опустился на колени и заплакал:
   – Гляньте на руки, они трясутся, со мной такого никогда еще не было.
   Вроде отошел, выпили. Казалось, само страшное позади, но, увы, самое страшное только начиналось.
   Отвел Веру в зал, толкнул на разложенный диван.
   – Раздевайся, ложись спать.
   Ушел к Марине на кухню.
   Вера и не думала ложиться, она сидела в оцепенение на краешке дивана и слышала умоляющий голос подруги:
   – Гена, пожалуйста, прекрати, не надо!
   Несколько раз Вера подходила к кухонной двери, но не решалась войти, а когда вошла под предлогом выпить воды, Болдырев прямо на полу насиловал Марину. Не вставая, он ногой ударил по двери так, что Вера еле успела отскочить.
   В зале было слышно хорошо, что творилось на кухне. А там подонок разорялся – я устал так трахаться, я твою подругу поимею по всякому, я из вас всю дурь вышибу; если не хотите выпрыгнуть с десятого этажа, делайте все, что скажу.
   Попавшие в западню девушки уже понимали, что угрозами Болдырев не бросался – едва не заколол Марину. Если бы они еще знали, что в квартире преступник прятал еще самодельное огнестрельной устройство, и вполне мог бы не только зарезать, но и пристрелить.
   Надругавшись над Мариной, Болдырев выключил свет и вошел в зал:
   – Я тебе сколько раз говорил, чтобы разделась!
   Сорвал кофточку, бросил на диван и сдавил ей горло. Несчастная захрипела:
   – Не надо, Гена, все сделаю.
   Описывать весь этот мрак тяжело, но необходимо только для того, чтобы показать как реально складывалась обстановка, в которой затем произошло убийство.
   Вера боролась за свою честь, а возможно и за свою жизнь, до конца.
   – Принеси мне воды и будет все, как ты захочешь.
   Болдырев встал, вышел на кухню. Тысячи вариантов, наверное, промелькнули в голове девушки. И уже с полного отчаяния подбежала к столику, на котором стоял телевизор, выдернула из-под него тяжелую коробку стабилизатора и подошла к двери. Когда та открылась и насильник вошел, Вера с маху бросила в него эту железяку. Удар пришелся ему в голову, но подействовал мало.
   – Я тебе горло перережу! – заорал Болдырев и бросился к Вере. Свалил, схватил за горло, стал избивать. Все происходило в темноте. Девушка кричала:
   – Марина, помоги!
   Ей удалось подняться, какой-то цветочной полкой, попавшейся под руку, ударила Болдырева по голове. Он свалился, и Вера на мгновение подумала, что он упал от ее удара.
   Но тут зажегся свет. Болдырев лежал на полу, дергался, под его левой лопаткой расплывалось красное пятно. А над ним с кухонным ножом стояла оцепеневшая Марина.
   Не веря в то, что произошло, Вера повторяла:
   – Марина, убегаем, он сейчас поднимется!

   Затем было следствие, проведенное Автозаводской прокуратурой. Тщательно, скрупулезно проверялись показания девушек, сопоставлялись данные судебно-медицинских, судебно-психологических экспертиз, подробнейшим образом была исследована личность погибшего…
   Цитируем подлинный документ: «Таким образом, в ходе расследования установлено, что в момент совершения деяний в отношении Болдырева Г. А., обвиняемые М. и В. находились в состоянии необходимой обороны, пределы которой ими превышены не были».
   И пятого марта 1999 года следователь вынес постановление – расследование по уголовному делу №57136 – прекратить в связи с отсутствием в действиях М. и В. состава преступления».

Порождение ночной тьмы

   Она ждала своего мужа до трех часов ночи. Наверное, уже и перестала ругать, что с дружками загулялся допоздна; хотела только одного – чтобы с ним ничего не случилось. Выбегала на балкон при каждом звуке голоса во дворе, один раз даже показалось, что послышался голос Андрея, но разговор так же быстро прекратился, как и начался.
   В три ночи не выдержала, спустилась по подъездной лестнице, открыла дверь и… едва не наступила в лужу крови. Кровью было залито все бетонное покрытие подъездного крыльца. Ее муж лежал ничком, с размозженной головой, и сожженая одежда на нем еще горела и дымилась… Едва не сойдя с ума, она ладонями потушила огонь и бросилась вызывать «скорую помощь».

   Двадцативосьмилетний житель Автозаводского района Андрей Евсеев, отец двоих детей был зверски убит у своего подъезда не за то, что он кому-то задолжал, кого-то обманул или принадлежал к какой-либо преступной группировке… Он был убит только за то, что осмелился ночью пройти по своему двору.
   Уже через полчаса во дворе многоквартирного дома по улице Минеева было светло от фар милицейских машин. Убийство произошло предположительно в два часа ночи, к пяти утра оперативниками убойного отдела Автозаводского РУВД была установлена компания парней, распивавших неподалеку от места происшествия спиртные напитки, и все они были задержаны. Круг подозреваемых был сужен до двух человек – под подозрение попали четырнадцатилетний мальчик Алеша Жуков и его семнадцатилетний друг Николай Цвилев.
   Когда все разошлись, именно они вдвоем направились в этот двор, поскольку проживали в соседнем доме.
   Мать Цвилева, плача, рассказала, что ее сын пришел домой в третьем часу ночи в шоковом состоянии и сказал:
   – Мама, у меня руки черные, я тушил горящего человека!

   Она ему не поверила, потому что дальше он стал рассказывать какую-то ужасную неправдоподобную историю о том, что его друг Алеша убил человека и поджег его. Видно было, что сын крепко выпил и она его уложила спать, хотя он и порывался вызвать милицию.
   Взялись за четырнадцатилетнего Алешу. Четырнадцать лет ему можно было дать только по паспорту. Крепкий рослый парень, не учился, работал грузчиком в мебельном магазине.
   Вот о нем надо бы рассказать поподробнее. Как показало изучение личности обвиняемого, Жуков не судим, на учете в наркологическом и психоневрологическом диспансерах не состоит. По месту жительства характеризуется положительно, жалоб от соседей никогда не поступало – со слов жильцов мальчик добрый, отзывчивый и трудолюбивый.
   Дальше мы подробно опишем, что этот добрый и отзывчивый сотворил со своей жертвой, но убийство он совершил 12 сентября 1998 года, а до этого в 1995 году был отчислен из школы №124 и переведен в школу №58, где закончил седьмой класс с неудовлетворительными оценками и был переведен в восьмой класс условно, за нарушение дисциплины и пропуски уроков был поставлен на учет как трудный подросток. А когда получил аттестат, то его и вовсе отчислили из школы.
   Не хотел Алеша учиться, в семье было трудновато с деньгами, вот он и пошел работать. Самое ошеломительное заключение дала врачебная комиссия – Жуков хронический алкоголик и нуждается в принудительном заключении. Хотя по внешнему виду нельзя было сказать, что паренек пьет. Всегда подтянутый, прилично одетый, всегда умеет держать себя в руках.
   – Да, я убивал! – свободно и легко признался Жуков. – Я хотел показать всем, что я из себя представляю!
   Обычно пишут, что мол, на следствии или суде обвиняемый раскаялся, стал переживать о содеянном. А Жукову раскаиваться было не в чем. Он хотел убить, он убил. И говорил об этом с гордостью.
   Цвилев и Жуков возвращались домой после попойки в кафе «У друзей» во втором часу ночи. К своему дому торопился и Андрей Евсеев, тоже навеселе и тоже от друзей. Как и почему они сцепились, что именно послужило поводом для ссоры – абсолютно неизвестно. Неизвестно не потому, что убийца хотел скрыть, а свидетель не знает, нет, между ними произошло настолько незначительное, что помнящий все убийца не мог припомнить, из-за чего именно они схватились!
   Началась драка и Евсеев попал Жукову кулаком по лицу.
   – Меня нельзя бить, – упрямо потом твердил на следствии Алеша.
   Это точно. Обозленный Жуков несколькими ударами вырубил взрослого молодого мужчину. Тот присел на корточки, задыхаясь от боли. Тогда Жуков стал избивать его ногами и все норовил ударить в голову.
   Цвилев, хотя и был пьян, понял, что его друг не дерется, нет, он просто пытается забить прохожего насмерть. Принялся оттаскивать его, наконец, ему это удалось, Жуков вроде бы успокоился, отошел в сторону. Цвилев приподнял окровавленного Евсеева, прислонил к перегородке между подъездом и мусоропроводом. Голова избитого безвольно склонилась на плиту бетонного крыльца.
   Они не ушли, еще с минуту где-то стояли, курили. Вот в эту минуту Жуков и решил доказать и себе, и всему миру, что он человек необыкновенный, что он способен на такое, отчего все ужаснуться и вечно будут его боятся, как друзья, так и враги.
   Выбросил сигарету, отыскал неподалеку здоровенный кусок бетона килограммов на пятнадцать, приподнял, и направился с ним к Евсееву.
   Старший следователь городской прокуратуры Сергей Минигулов показал мне на смятую алюминиевую банку из-под лимонада, лежавшую на его столе:
   – Вот то же самое убийца сделал с головой своей жертвы.

   Из показаний Цвилева: «… Видя большое количество крови, и находясь в шоке от увиденного, я попросил Жукова прекратить свои действия, но тот на мои слова не реагировал. Затем Жуков со словами „Надо его сжечь“, вынул газовую зажигалку и поджег брюки Евсеева. Когда пламя было уже большим, Жуков пошел домой и позвал меня с собой. Однако я задержался, чтобы потушить пламя…».
   Согласно акту амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы следует, что «…обвиняемый Жуков А. психическими расстройствами не страдает, во время совершения инкриминируемых ему деяний не обнаруживал признаков временного болезненного расстройства психической деятельности, а был в состоянии простого алкогольного опьянения, что не лишало его способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими…».
   Для общества было бы лучше, если бы Жуков оказался психически больным, тогда еще можно было бы как-то объяснить и беспричинность совершения преступления, и невероятную жестокость, и глумление над трупом. Однако здоров. Все что он сделал, он хотел сделать и сделал.
   Он мечтал напугать всех окружающих, и напугал. Только не собственной силой, а тем, что еще в четырнадцать лет, еще даже не став человеком, можно уже стать ночным кошмаром…
   Максимальный предел наказания для несовершеннолетних – десять лет. За умышленное убийство совершенное с особой жестокостью из хулиганских побуждений судья приговорил его к восьми годам лишения свободы.

Неблагодарный гость

   Если бы рассказ убийцы транслировали по телевидению, то в этот момент были бы забыты все боевики и мелодрамы:
   «…между ними завязалась драка в зале квартиры. Царев взял лежавший на столе нож, а он – стоявший на полке шкафа утюг. Тот два раза махнул перед ним ножом, пытаясь нанести удар, но он увернулся и нанес Цареву удар утюгом по голове..
   Затем, когда Царев стал падать, нанес еще два удара утюгом. Царев упал на диван и тогда он ударил еще раз. От последнего удара утюг раскололся и он отбросил его в сторону. Затем сел на Царева, коленом нажал на руку, в которой он держал нож, и выхватил его, заломив кисть руки. Тот схватил его за горло и он сразу ударил Царева ножом в грудь, в спину, сколько раз – не помнит…
   Происходящее начал осознавать позднее и увидел, что сидит на полу возле дивана в луже крови. Студент в это время приподнялся и сел на диван ближе к окну. Некоторое время он еще дышал, потом вздохнул и умер.
   Он сидел на прежнем месте около двадцати минут, держа в правой руке окровавленный нож…».
   Однако камер телевидения перед убийцей, Юрой Чкаловым, не было. И этот жуткий рассказ спокойно слушал старший следователь приокской прокуратуры Олег Кучеров. Поинтересовался:
   – Из-за чего началась ссора?
   – Мы купили бутылку водки, пива. Я стал готовить на кухне закуску. Вошел Царев, мы стали болтать на сексуальную тему, в это время он предложил мне вступить с ним в половую связь. Я в ответ нецензурно выругался, он ударил меня в глаз, и началось…
   Следователь дал Чкалову расписаться в протоколе и отправил убийцу в камеру. Кучеров уже тогда считал, что обвиняемый дает недостаточно правдивые и полные показания, пытаясь смягчить ответственность за совершенное преступление.
   Но истинная картина преступления выяснится позже. Пока шли допросы свидетелей, назначались экспертизы, та самая рутинная следовательская работа – скучная, тяжелая, кропотливая…
   Однако именно она позволит в конце концов увидеть ясно и отчетливо, во всех мельчайших деталей – кто, из-за чего и как убивал несчастного студента в его собственной квартире.
   Саше Цареву, как ни печально сейчас это звучит, повезло в этой жизни. Папа был большим начальников в объединении «Якутзолото», и когда сын изъявил желание учиться в Нижнем Новгороде, купил ему квартиру в Щербинках, обставил ее, приобрел для сына компьютер, не жалел денег на его обучение. В общем, неплохие стартовые условия для сына обеспечил.
   1 сентября, как раз, когда начались занятия в университете, вечером Саша с приятелем поехал попить пивка на Московский вокзал. Там они на автобусной остановке знакомятся с еще двумя молодыми людьми – Чкаловым и Соломиным. О Соломине ничего нельзя сказать, потому что он промелькнул на следствии как свидетель, то о Чкалове нужно сообщить следующее. Двадцати шести лет, уроженец города Воркуты, не судим, в нашем городе был проездом, словом из тех людей, которым «надо попить, а то так кушать хочется, что переночевать негде».
   В общем, парни сдружились, вечер продолжили у Царева, там и заночевали. То ли Царев действительно был добрым, отзывчивым человеком, то ли скучно ему было, но с неприкаянным Чкаловым он сдружился и безо всякой задней мысли сказал ему – Ночуй у меня, что ты будешь на лавках Московского вокзала ютиться.
   Новый приятель охотно принял приглашение. У него не только жилья не было, но и денег тоже. Пили, ели на деньги Царева. Мало того, Соломин показал на следствии, что 5 сентября Чкалов показал ему компьютерную игрушку «Тетрис» – я, мол, позаимствовал ее у Царева, давай, пропьем?
   Чкалов сразу понял, что ему повезло, напал на лоха, которого крепко почистить можно. Однако понимал, что такое везение долго длиться не может, и решил пойти до конца.
   В тот вечер, 7 сентября, он долго не мог решиться на убийство! Ночью, когда его благодетель уже заснул на диване, Чкалов взял нож, повертел его в руках и отложил. Он никогда никого не резал, и ему просто стало страшно. Взял с полки утюг, думал, одного удара в висок будет достаточно! Два раза подходил к спящему студенту и два раза отступал от него. Видно потом, как по Достоевскому – «я человек или тварь дрожащая», подскочил и стал со всей силы наносить удары утюгом по голове.
   К ужасу убийцы, Царев вскочил и крикнул «Юра, за что ты меня!». Не менее двадцати пяти ударов получил несчастный юноша, пока утюг не разлетелся на куски. Тогда Чкалов схватил нож и несколько раз ударил Царева в грудь, пока тот не упал в лужу собственной крови. Еще несколькими ударами в спину он добил его.
   Эта кошмарная сцена может показаться нереальной, но именно так все и происходило. Часто, ужасающая жестокость, с которой убийца отправляет свою жертву на тот свет, признак неопытности и страха перед своим деянием.
   На следующий день потрясенный Чкалов за бутылкой водки расскажет своим знакомым об убийстве и воскликнет:
   – Каким он был живучим!
   Дальше Чкалов приподнял труп юноши с пола и усадил его на диван; схватил две простыни, одной накрыл лужу крови на полу, второй прикрыл труп. Нервы его настолько сдали, что он не мог видеть эту кошмарную сцену. Потом сорвал с себя одежду, бросился в ванную и долго мылся.
   И уж затем он приступил к тому, из-за чего и затеял это преступление.
   Оделся в одежду убитого, взял калькулятор, часы, карманные деньги, немного, около 70 рублей, в отдельную сумку положил водку, пиво, сосиски, хлеб, лук – несостоявшийся ужин, и ушел в ночь. Ключи от квартиры выбросил в мусорный контейнер.
   Он надеялся тут же скрыться из города. Взял билет на Москву, там наделся сесть на воркутинский поезд. До отхода поезда еще оставалось время, закрыл сумку с награбленными вещами в камере хранения и пошел прошвырнуться. И тут встретил прежнюю компанию.
   Рассказал им как на духу – за что и как убил парня. И когда рассказывал, вдруг вспомнил, что в горячке вынес из квартиры студента лишь самую мелочевку – какой-то дешевый калькулятор, часы. А ведь там оставался и компьютер, и музыкальный центр, куча лазерных дисков, да еще где-то были спрятаны полторы тысячи рублей, о которых проболтался доверчивый Царев!
   Надо же так опростоволоситься! И Чкалов предложил ребятам наведаться на квартиру и прибрать все к рукам. Соломин отказался сразу, второй – Дмитриенко вроде бы согласился. Но вот незадача, ключи он, дурак, выбросил!
   И вот они роются в том мусорном бачке. Безуспешно.
   – Ладно, – пойдем туда, дверь я ногой вышибу, – сказал Чкалов. Пришли. Дмитриенко струхнул сразу. Он стоял внизу, пока Чкалов выбивал дверь. Да и сам налетчик боялся, что на шум выбегут соседи. Спустился вниз.
   – Ну, что, дверь почти поддалась, пошли?
   На свое счастье напарник отказался, и оба пошли прочь. Потом уголовное дело в отношении Дмитриенко будет прекращено в связи с добровольным отказом от совершения преступления – кражи со взломом. А так бы сидеть парню и сидеть.
   9 сентября приятель Царева утром звонил к нему в квартиру. Вышел сосед, и оба убедились в том, что дверь открыта. Осторожно прошли, в нос им ударил трупный запах. Сосед остановился, а приятель прошел в комнату и сразу же выскочил оттуда.
   – Он там убитый сидит!
   До Воркуты Чкалов так и не доехал. Его взяли в поезде. Областной суд приговорил его к 12 годам лишения свободы.

Участок

   История началась с того, что участковый Канавинского района капитан милиции Волков решил подработать на квартирной сделке. Население своего участка знал хорошо – кто, как и с кем живет, какие проблемы у кого…
   И в поле его зрения попалась одна бабушка. Жаловалась на сына: пьет, привел сожительницу, вдвоем гуляют, шумят. Не жизнь, а каторга. Хочется разъехаться и пожить одной.
   Волков – человек хваткий, с коммерческой жилкой, раньше в ГИББД работал, говорит, ладно, бабка, могу помочь с разъездом. Тебе квартиру сделаем, сыну квартиру сделаем. Поживешь на старости лет спокойно.
   Чтобы все было по закону, обратился к знакомому риэлтору, дабы оформить сделку через агентство недвижимости.
   Мы так понимаем, небольшой процентик хотел срубить на этом. Знакомый не смог найти подходящих вариантов, и Волков приходит к бабушке:
   – Мать, сразу разъехаться не получается. Квартиру твою продаем, поживешь пока у меня. Сынка твоего определим, не переживай. Что-нибудь для него найдем, где-нибудь в пригороде комнатенку купим. А там и тебя пристроим.
   Не вот проходимец с улицы золотые блага обещает, а человек серьезный, ответственный, в погонах. Как говорится, солдат ребенка не обидит. Согласилась.
   Сразу скажем, бабуля денег не увидела. Один раз в руках пачку долларов подержала, когда продажу в агентстве оформляли. Волков тут же сунул себе в карман брюк эту пачку.
   Его собственная квартира пока пустовала – недавно развелся с женой, и сейчас жил с матерью. Вот в эту квартиру и вселил бабульку, строго наказав, чтобы сына ее там не было.
   Юридически участковый был прав. Сын не был прописан в квартире матери и поэтому претендовать на жилплощадь или на долю от проданной квартиры не мог.
   Но, тем не менее, он был. Он вообще с самого начала портил всю картину. Приставал к участковому, требовал, чтобы тот немедленно предоставил ему жилплощадь, удивлялся, почему тот деньги себе забрал… вообще, какой-то беспокойный был.
   Волков преспокойно тратил бабушкины доллары, а с самой бабулькой почти договорился. Пропишу тебя, живи у меня, сколько хочешь, ухаживать за тобой буду до самой смерти; если заболеешь, помогу в хорошую больницу устроить. А как помрешь, похороню достойно, а уж в ответ на эту заботу, ты мне квартиру оставишь.
   Она как бы согласилась, тем более что нашла себе старичка и жила у него.
   Но вот этот тридцатилетний сынок, неработающий, пьющий… путался под ногами. И хотя участковый предупредил, чтобы сына на квартиру не пускала, тот со своей сожительницей перебрался к маменьке. А куда же еще ему было деться?
   И это участковый вытерпел. Только все время ходил туда, следил, как они с жильем обходятся.
   В глупую историю вляпался участковый: деньги отдавать не хотелось, в его квартире жили какие-то алкаши. Тупиковая ситуация. С бабкой то нормально получилось – даже если бы она в самом деле была готова сесть ему на пожизненное содержание, то сколько ей жизни оставалась? Маялась старушка сердцем, немного с головой не в порядке. На крайний случай можно было бы в коммуналку вселить.
   Но этот сыночек…
   23 февраля, Волков со своим коллегой, майором милиции Неклюдовым, тоже участковым, выпили на работе в честь праздника и собрались продолжить вечер в баре. Неклюдов – человек положительный, с высшим образованием, по работе характеризовался хорошо, отец троих детей. Он знал, в какую историю вляпался его друг, сочувствовал ему, но ничем помочь не мог.
   Решили перед тем, как заехать в бар, наведаться в квартиру Волкова, посмотреть, как эти алкаши себя ведут.
   Время было позднее.
   Из показаний потерпевшей Митрофановой:
   «Около 12 часов ночи раздался стук во входную дверь, но мы сразу открывать дверь не стали. Через некоторое время Аркадий открыл дверь и в квартиру зашел Волков. Ни слова не говоря, он нанес удар ногой по животу Аркадия, от которого последний упал на пол кухни. Волков подошел к нему и нанес не менее 5 ударов ногами».
   Помочь сожителю Митрофанова не смогла. Неклюдов ее держал.
   «Затем она услышала, что Аркадий перестал стонать, потерял сознание. После этого Волков подошел к ней и сказал: „Вот теперь займемся тобой“, стал выкручивать руки, повалил ее на пол и вместе с Неклюдовым начали наносить ей удары ногами по голове и по телу».
   Чувствуя, что сейчас ее просто-напросто забьют до смерти, несчастная захрипела и притворилась, что потеряла сознание.
   Неклюдов сказал: «Все, кажется, готова. Пойдем, добьем этого щенка и закопаем обоих».
   Участковые потащили окровавленное тело Аркадия на лоджию и там стали молотить его ногами.
   Несчастная, воспользовавшись тем, что на нее перестали обращать внимание, вскочила с пола и бросилась на лестничную площадку. С какой-то звериной хитростью, она сообразила, что не надо выскакивать на улицу, где ее преспокойно могут догнать, и никто не вмешается, ведь за ней бежали бы милиционеры! Поэтому она спряталась в подъезде за мусоропровод.
   Так оно и случилось. Участковые выбежали на улицу, но найти Митрофанову не смогли. Вернулись в квартиру, вдвоем подняли Аркадия, вынесли его и загрузили в салон волковского «Опель-Кадета».
   Аркадий умирал. Убийцы сломали ему грудину и жить ему оставалось совсем немного. Харкающего кровью, его выбросили на обочину шоссе, ведущего в Бор. Сняли с него верхнюю одежду и кинули голого на снег.
   Ну, а затем поехали гулять в тот самый бар, в который и намеревались попасть.
   Утром наступило тяжкое похмелье. Убивали, залитые водкой до самых краев. Зачем выбросили на трассе? Куда делась Митрофанова? Да еще квартиру оставили, всю обрызганную кровью. Юристы, называется.
   Впрочем, поведение убийц в последующем юридически грамотным тоже не назовешь. Поехали на трассу.
   Аркадий был мертв, тело его находилось на том же месте, куда они его бросили. Засунули тело в багажник и привезли в гараж, принадлежавший Волкову. Еще через день вывезли труп в Павловский район и закопали его в лесочке близ милицейского санатория, в котором когда-то отдыхал Волков.
   Попросили любовницу Волкова, чтобы та прибралась в квартире. Бедная женщина три раза смывала потеки крови.
   Затем вернули часть долларов бабульке, а Митрофановой дали десять тысяч рублей, чтобы та помалкивала. Словом, наследили, где только могли. Даже спешная продажа «опель-кадета» не помогла. Впоследствии в салоне разысканной машины найдут кровь Холостова и волокна с его джинсов.
   Вот здесь драматическая часть истории завершилась и началась комическая. Десять тысяч участковые вручили Митрофановой в присутствии матери убитого. Когда они ушли, между женщинами началась драка. Бабушка требовала деньги себе, поскольку она потерпела ущерб от продажи квартиры, а Митрофанова упирала на то, что ей сломали ребра и едва не убили.
   В схватке бабулька так избила сожительницу сына, что та еле ноги унесла. Мало того, по дороге на Митрофанову напали грабители и выхватили из ее рук сумочку с деньгами.
   Она побежала в РУВД Нижегородского района писать заявление. Когда оперативник стал ее расспрашивать, а сколько денег у вас, гражданка, было, то Митрофанова сказала – десять тысяч рублей. Тот чуть со стула не упал. Опойного вида тетка уверяет, что носит с собой десять тысяч рублей!
   – Откуда у тебя такие деньги?
   – А мне милиционеры дали, чтобы я никому не рассказывала, что они убили моего сожителя.
   Озадаченный опер звонит Волкову и спрашивает, ты десять тысяч некоей Митрофановой давал? Тот говорит, да, давал. На этом телефонный разговор с участковым закончился. Остальные разговоры с ним были уже в камере СИЗО.
   Областной суд приговорил Неклюдова к двенадцати, Волкова к тринадцати годам лишения свободы.

Нашествие

   Оперативные сводки УВД осенью 1999 года свидетельствовали о том, что север Нижегородской области подвергся нападению крупной банды. Положение жителей небольших деревень, разбросанных в глухих лесах, лишенных телефонной связи, с редкими автобусными сообщениями было нелегким. Каждую неделю устный «телеграф» доносил о новых жертвах.
   Бандиты врывались к пожилым людям ночью – доской по оконной раме, и вместе с летящими на пол осколками стекла в комнате появлялись двое в черных масках. Что они вытворяли с одинокими стариками – в подробностях рассказать невозможно. Когда криминалисты на следующий день осторожно ходили между трупов, то кровь стыла в жилах даже у самых бывалых – выдавленные глаза, разможженые головы, перебитые ломом кости…
   Как указано в официальном документе пресс-службы РУБОПа, к тому моменту, когда к расследованию этих преступлений подключились сотрудники угрозыска УВД, оперативники Волго-Вятского РУБОПа, «среди местных жителей царила паника. С наступлением темноты улицы вымирали, войти к кому-либо в дом было проблематично. Двери и окна буквально баррикадировались изнутри».
   Не помогало. 22 ноября бандиты совершили новый налет в поселке Пижма Тоншаевского района. Ночью, в то время когда грохотал по рельсам ночной поезд, выбили раму в доме престарелых супругов Клешниных, впрыгнули в комнату и пинками свалили их с кровати. Они не шарили по дому в поисках денег и ценных вещей, они ударами рукояткой ножа, кулаками, обухом топора методично ломали кости – сами скажут. На глазах жены один из бандитов всадил нож в грудь хозяину, а затем стал вырезать ему глаза. Бедные жертвы выдали место, где они прятали 3000 рублей, все имеющиеся у них сбережения.
   Забрав деньги, изуверы замолотили обоих ломом. Показалось мало. Накинули петлю на шею хозяйке, закрепили на деревянной перегородке и выбили из-под нее стул. Удавленную, висящую над трупом мужа – такой и найдут ее утром соседи.
   Оперативную работу возглавил начальник криминальной милиции областного УВД генерал-майор Петр Сибирев. Еще ничего не было известно. Ни о том, что между убийствами пожилых людей в разных районах имеется какая-то связь, ни даже о том, что у нас объявилась банда. Дьяволы в масках действовали изощренно. Они знали, что вскоре за ними начнется настоящая охота и со звериной ловкостью заметали следы. В одном случае, оставляя жертву в живых, вскольз бросали замечание, что на них вывела их знакомая; к другим ворвались и первым делом залезли в фотоальбом, где ткнули в фотографию сына и сказали, что он им должен крупную сумму денег. В других случаях с охотой демонстрировали камуфляжную форму с нацепленными медалями и орденами, упирая на том, что они омоновцы…
   Жертвы описывали нападавших по-разному. В описаниях удалось выявить общие детали, затем подобрали на рынке похожую одежду, надели на сотрудника милиции и сфотографировали. Полученный таким образом фотопортрет был разослан по всем отделениями милиции.
   Начинается работа над всеми версиями, могущими иметь отношение к разбоям и убийствам. Камуфляжная форма наталкивает на мысль, что бесчинствуют дезертиры… невероятная жестокость, изощренные, бессмысленные пытки говорят о том, что убийцы психически нездоровы… Иногда нападавшие требовали мак – возможно наркоманы… И так далее, и так далее. Целый ряд взаимоисключающих версий. Но работать приходилось по всем из них.
   Но все-таки, по некоторым совпадениям милицейские аналитики «делают выводы, что ряд совершенных преступлений имеют одинаковый почерк».
   Милиция Тоншаевского, Уренского, Шахунского районов добросовестно и методично отрабатывает свою территорию. В непрерывных разъездах оперативники РУБОПа, «убойщики» УВД, сотрудники отдела криминалистики областной прокуратуры.
   Есть первая зацепка. Выяснилось, незадолго до налетов в домах многих жертв побывали цыганки. Предлагали купить какие-то вещицы, интересовались жизнью. Словоохотливые, любопытные молодые женщины.
   Сразу же после их визитов, в дома, которые они навещали, приходила смерть.
   В деревне Тарасята Шахунского района жертвами стали хозяева двух домов, стоявших на окраине по соседству. На следствии будет восстановлена картина происшедшего ночью 11 октября. Вначале пытали и убивали одинокую старушку. Думая, что она умрет, вкололи шприцом в шею и руку ядовитое вещество, и направились к соседям. Поленьями разбили стекла в окнах и открыли огонь из охотничьих ружей. Хозяева, взяли с собой свои крохи – 2000 рублей, и, уклоняясь от дроби, разлетавшейся по комнатам, вылезли на сеновал, где были обнаружены бандитами.
   Хозяйку убили сразу выстрелом в голову; ее мужа, избивая прикладом ружья, потащили в дом, требуя выдать сбережения. Денег больше не нашли. Тогда в лицо старику направили ружье и нажали на спусковой крючок. Осечка. Тогда попытались выстрелить из обреза, и вновь осечка. И так шесть раз. Время поджимало, хозяина связали и бросили.
   – Ладно, значит тебе суждено жить, старик, – выругались пораженные мистикой бандиты и скрылись.
   Жить семидесятитрехлетний пенсионер будет недолго. Спустя месяц от перенесенных страданий он скончается в районной больнице.
   Круг поиска сужался. Основной версией становится предположение, что эти разбои и убийства дело рук цыган. Тогда еще не подозревали, что один из главарей банды некто Акимов, в ходе проверок уже задерживался милиционерами. Дважды судимый, последний раз за вооруженное сопротивление сотрудникам милиции, он отсидел семь лет и только что вышел на свободу. Однако ни одной улики против него не было, и его отпускают.
   Теперь опера знали уже, кого ищут. Должна быть цыганка. И точно! Жители деревни Пижма показали, что накануне налета побывала одна кочевница. Причем, кто-то из свидетелей даже подсказал, в какой деревне она проживает.
   Взяли цыганку. Вой, причитания, знать ничего не знаю, ведать ничего не ведаю…
   Несколько дней в камере благотворно подействовали на ее память. Да и помнить она должна была все очень и очень хорошо. Один из активных членов банды Зинаида В. не только выполняла роль наводчицы, но и провозила к месту предполагаемого налета оружие, камуфлированную одежду; когда пытали и убивали, пряталась с другими на улице, зорко следя за обстановкой.
   Итак, названы первые лица: один – Семен Мигунов, сорока восьми лет, пастух, житель Уренского района, авторитетнейшая личность среди соплеменников, приближенный цыганского барона; второй – тот самый Акимов, о котором мы уже упоминали. Тут же идет команда на задержание. Поздно! Как только Акимова выпустили из милиции, он, предупредив остальных членов банды, скрылся со своим семейством.
   Учитывая межрегиональный характер цыганской банды, оперативное обеспечение по ликвидации преступной группы ложится на плечи сотрудников РУБОПа. Более года оперуполномоченные по особо важным делам Василий Евграфов и Андрей Задорожный будут жить этим уникальным уголовным делом. Разосланы ориентировки в Татарстан, Оренбург, Пермь, Актюбинск, Марий Эл… Выявляются все возможные связи беглецов.
   Однако бандиты особо так и не скрывались, мало того, Акимов по приезду в город Орск Оренбургской области вновь активно разворачивает деятельность, вербуя новых сторонников, запасаясь оружием. И с февраля 2000 года «боевые» действия бандитов возобновились. Город Орск сотрясла серия дерзких ограблений. Как и в Нижегородской области, так и здесь жертвами изуверов становились пожилые люди, которые в силу своего возраста и здоровья не могли оказать сопротивления. Грабя стариков и старушек, не брезговали мелочами: попался пуховый платок – взяли платок; несколько килограммов риса – взяли рис…
   В мае в Нижний Новгород доставляют Семена Мигунова. По ориентировке его взяли прямо на свадьбе в одном из поселков республики Мари Эл. Признаваться он будет плохо, с трудом, выставляя себя лишь подневольным Акимова. Однако именно Мигунов был мозгом, интеллектом и идейным вдохновителем разбоев и убийств.
   На следствии начинают раскрываться преступления, о которых никто не мог подумать, что они каким-то образом вообще связаны с этими полуночными демонами. В деревне Малое Песочное Уренского района ночью первого октября 1999 года занялся огнем дом, где проживали престарелые сестры Сериковы. Пламя распространилось настолько быстро, что сбежавшиеся соседи ничего поделать не смогли. Наутро, на пепелище даже останков не нашли. Хоронили в гробах горсти праха. Случай настолько был схож на неосторожное обращение с огнем, что в возбуждении уголовного дела было отказано.
   Но спустя несколько дней в ста метрах от погорельцев находят домашнюю тапочку одной из сестер. Находка настораживает, уголовное дело возбуждают, и спустя несколько месяцев приоткрывается страшная тайна этого «глухаря».
   Бандиты пожилых сестер задушили веревкой после того, как они указали, где спрятаны сбережения; сложили трупы на кровать, облили заранее принесенным бензином и подожгли.
   В Орске Акимов прижился. Городок вообще настолько криминальный, что там даже в местной гостинице висит объявление «В случае вымогательства денег обращайтесь в администрацию».
   Он налаживает небольшую сеть по розничной торговле героином и, как следствие, попадает в поле зрения местных правоохранительных органов. А уж затем по приметам, указанным в ориентировке, его возьмут сотрудники РУБОПа. Возьмут настолько чисто, что он даже не успеет схватиться за оружие, которого у него было в изобилие. Имелось даже самодельное взрывное устройство.

Последнее расстрельное дело

   В личном архиве прокурора следственного управления Генеральной прокуратуры по Приволжскому округу Валерия Павлова я нашел одно из последних расстрельных дел, датируемое 1995 годом.
   30 апреля в школе №129 Автозаводского района был обнаружен труп сторожа с признаками насильственной смерти. Окоченевшее окровавленное тело пожилого человека лежало в приемной директора школы. Несколько ножевых ранений в спину, горло перерезано до шейного позвонка. Оперативно-следственная группа во главе со старшим следователем Автозаводской прокуратуры Валерием Павловым приступила к работе. Тем временем работники школьной столовой сообщили, что дверь взломана, пропало сорок килограммов сливочного масла и другие продукты.
   Составили список хулиганов из числа нынешних и бывших учащихся школы, стали его отрабатывать. Забегая вперед скажем, что направление было выбрано верное, убийца когда-то действительно учился в этой школе, но очень давно.
   Однако розыскная машина не успела раскрутиться на полный ход. Уже пятого мая оперативники Автозаводского РУВД доставляют в «подвал» двадцатилетнего Митина Марата. Доставляют по подозрению в умышленном убийстве своего соседа Владимира Мухина. Это такая обтекаемая юридическая формулировка – по подозрению в совершении…
   Как убивал Марат несчастного Мухина видела цела куча народа. Средь бела дня выволок из квартиры во двор, бил ногами в голову, в живот, бил смертным боем. И попрыгав на нем для верности, удалился в ту же квартиру, где отмечалось чье-то день рождение.
   Когда задержанного начинают оформлять, дежурные по ИВС вспоминают, что этот паренек вышел от них только вчера, так как третьего мая был доставлен работником милиции за хулиганство на остановке «Магазин Продукты» по улице Лескова.
   Просто неугомонный какой-то. На допросе следует обычная в таких случаях проверка на причастность к другим преступлениям, и Марат признается, да я был в 129 школе, да, пришил сторожа. Признание признанием, мало ли, вдруг нечаянно упал со стула в милицейском кабинете и слишком сильно ударился об пол. Выезжают с обыском на квартиру к его сожительнице и… вот тебе сливочное масло, огромнейший кусок!
   Митин знал, что его расстреляют. На допросы его приводили закованным в наручники, поскольку в его деле стояло – «склонен к побегу». Терять ему было нечего, и признавался он во всем, охотно и равнодушно рассказывал, как бил и чем резал.
   В октябре 1994 году он вышел на свободу. Сидел пять лет за изнасилование несовершеннолетней. Сошелся с одной молодой гражданкой Судаковой, муж которой еще отбывал срок, поселился у нее на квартире. Гулял, осматривался, устроился было на работу, да вылетел за прогулы. И как-то ближе к весне 1995 года у него с подружкой состоялся печальный разговор.
   «Я стала высказывать, что если он со мной живет, то хотя бы денег приносил, что человек взрослый, должен понимать, что денег на прокорм не хватает… Марат ответил, что он только что освободился, что деньги ему самому нужны, и вообще его мать ругает, что он со мной связался. Потом добавил, не переживай, если что случится, он поможет».
   Видно его задели за живое слова Судаковой. И он немного погодя предложил: можно сходить в школу №129, в этой школе он раньше учился, знает, что школу много раз грабили, и ничего, все нормально обходилось.
   Уговаривать девицу долго не пришлось. Сходили, удачно. Принесли домой кур, прихватили зачем-то поднос с куриным жиром, пять буханок хлеба, сыра и немного масла. И еще Марат прихватил огромный столовский нож для разделки. Так, на всякий случай.
   Нормально, есть на что неделю пожить. Как доели, еще раз пошли за пропитанием. На этот раз Марат хотел запастись основательно, а сторож, находящийся в приемной директора, мог бы ему помешать. Поэтому, забравшись по козырьку над входом в кабинет химии, спустился со второго этажа прямо к бедному старичку. Тот крепко спал. К тому же был немного глуховат. Наверное, можно было всю мебель из здания вынести и он бы не проснулся. Словом, никаких оснований для убийства не было.
   «Я посмотрел на сторожа и ударил его два раза в спину ножом. Он лежал на животе, повернул голову и сказал: „Ты что делаешь?“. В этот момент я несколько раз ударил его в горло. Он захрипел, а я вышел к Судаковой».
   Милая парочка, и следующая сцена напоминает кадры из фильма «Прирожденные убийцы».
   Впустил подружку, та боязливо спросила:
   – А сторож есть?
   Он, улыбнувшись, ответил:
   – Пойдем, посмотрим.
   Завел ее в приемную и показал на мучающегося в агонии пенсионера. Подошел к нему и на глазах милой перерезал несчастному горло.
   Затем они обчистили столовую. Взяли этот здоровенный кус масла, три кило дрожжей и несколько кило репчатого лука. Все, больше ничего не нашли.
   Вообще, Митин был каким-то хронически голодным. Школу они брали 29 апреля, а 3 мая на вышеупомянутой остановке он выхватил у лоточницы банан. Та не растерялась и отобрала свой банан. В злобе Марат разбил ей весы, но тут был задержан сотрудником милиции.
   О его задиристом, неуправляемом характере говорили многие свидетели. Второе убийство он совершил при большом стечении народа. По пустякому поводу поссорился на праздновании дня рождения приятеля с таким же гостем, как и он сам. Бить начал в квартире, затем выволок на улицу и уже там прикончил. Родители-пенсионеры убитого остались без последней опоры в жизни.
   По словам следователя, подрасстрельный был оторван от всего мира и на мир смотрел волчонком. Ни любви, ни друзей, ни душевных привязанностей. Когда пришла его мать и попросила встречи с сыном, сын от встречи отказался. Он и на допросах, когда многих подследственных тянет пообщаться, излить душу, молчал и говорил только по существу. Ни тени раскаяния. Пуля еще не продырявила ему затылок, а он уже был мертв для всего белого света.
   Областным судом Митин Марат Михайлович был приговорен к высшей мере наказания – к расстрелу.

Вместо послесловия

   Утром четырнадцатого сентября 1999 года началась моя командировка в прокуратуру Автозаводского района. До этого был много наслышан о росте преступности, о том, что следователи перегружены работой, что преступления все чаще и чаще совершаются с беспримерной жестокостью и пугающей бессмыслицей.
   Пять дней я провел вместе со дежурным следователем. Неделя выпала не самая тяжелая, так, серые заурядные будни. Но том, что когда-то в районе совершалось два-три убийства в год, в кабинетах прокуратуры сейчас вспоминают как о каких-то невероятно давних, почти мифических временах. Сегодня 50—60 только убийств в год, не считая других тяжких преступлений – разбоев, поножовщины, изнасилований.
   Идет самая настоящая гражданская война и поэтому нижеследующее смело можно считать фронтовыми записками.
   Толком поговорить со следователем Романом Нестеруком, которому меня представили, не удалось. Вызвали на автозавод. Там рядом с одним из производств была задержана женщина с гниющим трупом младенца в пакете.
   На машине заводской милиции минуем проходную и останавливаемся у небольшого скверика. К металлической оградке прислонен черный полиэтиленовый пакет, поодаль милиционер с автоматом и невысокого роста женщина с низко опущенной головой.
   По рации сообщают, что судебмедэксперт занята в Канавинском районе и будет через час. Вместе с задержанной поднимаемся в металлический закуток рядом со сборочным конвейером. Женщина на вопросы следователя и криминалиста отвечает тихо, не поднимая головы.
   Четыре дня назад во время ночной смены почувствовала схватки. Ребенок вышел быстро, но не кричал; подумала, что родился мертвым, завернула в бумагу и закинула его за трубы. Сегодня почувствовала запах, решила вынести труп и где-нибудь припрятать.
   Понятые, два крепких мужичка в синих халатах брезгливо смотрят на нее.
   Заполняется протокол предварительного осмотра места происшествия – где, рожали, точно покажите это место; куда выбросили плаценту, чем резали пуповину, покажите… В мусорный контейнер? Где он находится, покажите дорогу, которой шли… помогали ли вам кто при родах… задаются десятки вопросов вежливо, но с мягкой и непреклонной настойчивостью.
   Страшное, унизительное переживание задержанной: вновь, но только уже при дневном свете и при народе, публично, шаг за шагом восстанавливать то деяние, о котором, думалось, никто на земле не узнает.
   Наконец подъезжает эксперт. Из машины выпрыгивает симпатичная длинноногая улыбчивая девушка с потертым чемоданчиком в руках. С Нестеруком здоровается как с родным. Еще бы, сколько раз работали вместе на местах происшествия.
   Начинается самое неприятное. Эксперт натягивает резиновые перчатки, понятых просят пройти ближе…
   Я избавлю вас от дальнейшей сцены. Но от картин растерзанной, изуродованной, гниющей человеческой плоти никто не может избавить сотрудников прокуратуры. Как лежал, во что одет, какие видимые повреждения, все, вплоть до мельчайших синяков и царапин должно быть осмотрено и занесено в протокол. При этом нет ни респираторов, ни дезинфицирующей жидкости в случае попадания трупного яда на руки. Надышался ядовитых испарений – твои проблемы, молоко за вредность не положено.
   Исписана пачка бумаг, вместе с подозреваемой садимся в машину. Та, наконец, подымает голову и робко спрашивает:
   – Скажите, меня арестуют?
   Нет, ее не арестовали и на следующий день она вышла на работу. Обвинение будет предъявлен позже. Ждем заключения медицинской экспертизы, которая должна ответить на два главных вопроса – был ли доношен ребенок и нет ли на нем телесных повреждений.
   – Во сколько обед у вас? – спрашиваю Романа Юрьевича, как только оказываемся в его кабинете.
   – Вообще, с часу до двух, но…
   Он не успел докончить фразу – опять на выезд!

   Убийство на улице Мончегорской. Молодой парень выкинул из окна третьего этажа пожилую женщину. Пьяный убийца задержан сотрудниками ППС и уже доставлен в изолятор.
   Вместе с операми из убойного отдела садимся в машину и едем на место преступления.
   Серая панельная девятиэтажка. У подъезда две милицейских машины и масса любопытствующих граждан – около сотни человек толпятся вокруг трупа полуголой седой женщины с окровавленным лицом. Такое ощущение, что мы приехали на ярмарку или другое народное гулянье. Сержанты обращаются к народу:
   – Отойдите назад, не видите, что мешаете работать?
   Куда там! Едва он поворачивается к ним спиной, как граждане вновь тесным полукружьем обступают потерпевшую.
   – Телевидение ждут, – со злостью роняет оперативник. – В эфире «Сети НН»… Самый кайф потом посмотреть на себя в ночном выпуске.
   Труп описывать будем позже, когда приедет эксперт, сейчас поднимаемся в квартиру. В нос бьет резко узнаваемым «бомжовским» запахом. Мебель в квартире разбита, но уже давным-давно. На засаленном диване хозяйка квартиры – старуха с высокой копной немытых волос. Криминалист со следователем проходят на кухню, опер расспрашивает хозяйку. Та, пьяная до невозможности, всхлипывает:
   – Взял Ниночку, вот так, – показывает две сложенных ладони, – и выбросил.
   – Ты же говорила – Наташу!
   – Да, да, – кивает она болванчиком, испугавшись, что разозлила приличного молодого человека, – Наташечку… взял ее, родимую, – опять показывает две сложенных ладони, – и выкинул.
   – Так как ее звали – Наташа или Нина?
   – Да, Наташа или Нина, – опять кивает она.
   – Часто пьешь?
   Опойка кокетливо, как молоденькая девочка, улыбается:
   – Что вы, одну, две бутылочки в день, но мы закусываем всегда хорошо…
   Видя, что разговор с ней бесполезен, ее оставляют в покое.
   Кухонный стол вымыт, окно со сломанными стеклами закрыто, на подоконнике два стакана. Кровь мелкими брызгами находится лишь на внешней стороне окна. Впечатление, будто кто-то тщательно пытался уничтожить следы преступления. Обманчивое. Забегая вперед, скажу: когда Дима выкинул тетку из окна, то он еще выпил на посошок с хозяйкой, затем побежал вниз, посмотреть на жертву, а хозяйка, понимая, что сейчас будут гости, по неистребимой женской привычке прибрала бардак на столе. Просто и примитивно до отвращения.
   Все вроде бы понятно, убийца патрульным сознался, кажется, что нам тут вообще делать нечего. Но только кажется. На самом деле ничего неизвестно: кто убил, кого убили. То, что какой-то Дима выкинул из окна какую-то Нину или Наташу – еще ничего не говорит. И мы торчим в этом притоне для местных алкоголиков еще четыре часа. С трудом в грязных ящиках серванта находим паспорт и пенсионное удостоверение хозяйки. Оперативники, производившие опрос свидетелей на улице, говорят, что вроде бы потерпевшую опознали, сама она не местная, но в соседнем доме у нее живет дочь. Послали за ней, но та заявила, что подойти не сможет, занята с детьми. Опознание откладывается на завтра, труп отправят в морг как неопознанный.
   Одна из понятых, принимая меня за следователя, отводит в сторону и, вся дрожа от нетерпения, сообщает на ухо, что Дима вряд ли мог скинуть эту тетку, поскольку он дурачок. А вот сын хозяйки, который живет этажом выше, часто сюда наведывался, вот он скорее всего и есть убийца. Скинули вдвоем с матушкой и свалили все на дебила.
   Я благодарю ее за «помощь следствию».
   Роман Юрьевич улыбается:
   – Да, да, сейчас столько версий подкинут, что неделю будешь разбираться.
   Сам он, с пачкой исписанной бумаги и с ручкой, серьезный и сосредоточенный, больше похож на бухгалтера, который срочно должен сдать балансовый отчет, чем на привычный киношный образ следователя, с лупой ползающего по квартире. Все обстоятельства, все детали, вещи, могущие иметь хоть какое либо отношение к происшедшему должны быть подробно зафиксированы в протоколах, да не в одном экземпляре. Убитая в ночной рубашке. Почему? В чем была одета, вы говорите, в кофточке и в юбке? Какой юбке, где она? И роются оперативники среди бомжовского мусора, отыскивая вещи убитой. Эта кофта? Записываем… шерстяная, с поперечными белыми и коричневыми полосами. Пуговицу нельзя изъять с места происшествия без того, чтобы не описать ее и составить на нее протокол выемки!
   Подъезжает наша медкрасавица – эксперт. Злая.
   – Что творят, пообедать не дадут! Только-только пельмени сварила и на тебе, опять на автозавод!
   Народное гулянье вокруг трупа не прекращается, подходят новые зеваки, охают, ахают… а дети – такое впечатление, что в соседней школе прервали занятия и всех их отпустили сюда на экскурсию.
   – Рома, убери толпу, – просит эксперт, – я что, при них тетку раздевать начну?!
   Крики милиционеров «Разойдись!» не действуют. Приходится загонять милицейские «газели» на газон и ставить их таким образом, чтобы хотя бы частично спрятать место осмотра от зевак.
   В толпе пробегают крики – приехали телевизионщики. Юная красавица с фигурой фотомодели и с микрофоном в руках протискивается к обезображенному трупу.
   Гласность. Не знающая ни моральных пределов, ни этических границ. И в то время, когда следователь пишет под диктовку эксперта, оператор жадно ищет объективом кровь, склоняется над застывшим лицом; какая-то железка рядом с головой убитой портит ему кадр и он небрежно пинает ее в сторону.
   Опера вежливо отгоняют прессу. Они бы с удовольствием выматерили назойливых телерепортеров, но боятся, что так с матом и попадут в эфир. Собираем вещдоки – осколки стекла с кровью, вещи покойной, – положить их не во что, какие там полиэтиленовые пакеты с фирменными наклейками! – в одном углу коробку картонную нашли, там тряпку выпросили. Забираем с собой пьяную хозяйку и едем в прокуратуру.
   – Куда? – вежливо интересуется опойка, – в прокукру…
   Да, для большинства нашего населения из всех правоохранительных органов есть только милиция. Иногда следователи для простоты объяснения так и представляются – из милиции. Проще, доступнее, и не надо время тратить на юридический ликбез среди бомжей.
   Но и в прокуратуре нет времени на то, чтобы даже стакан чая выпить. Нужно срочно спускаться в подвал, так называют ИВС, оформить задержание доставленных, исписать кучу бумаг… допросы придется отложить на завтра, поскольку подозреваемые пьяны в стельку.
   Об дном мечтает дежурный следователь после такого дня – чтобы ночью никого не грохнули – дали бы, сволочи, выспаться.

   Повезло. Выспались. Утром – тьма работы. К следователю очередь: вчерашняя роженица, женщина с жалобой на милиционеров, родственники погибшей, две девушки с заявлением об изнасиловании, жена и мать убийцы, без очереди врывается отец, у которого пропал сын и вот уже три недели уголовный розыск не может найти никаких следов… Я не говорю уже о том, что в сейфе Нестерука восемь предыдущих уголовных дел – несколько человек арестованных ждут не дождутся, когда с ними начнут разбираться… Его кабинет к концу дежурной недели завален пакетами и коробками с вещдоками, которые необходимо отправить на экспертизу.
   Если и было у меня представление о некоей романтике следовательской работы, то оно исчезло напрочь.
   Около семидесяти процентов следовательского состава районных прокуратур – молодежь с опытом работы в два-три года. Тот, кто продержался пять или шесть лет – ветеран. Психоэмоциональные нагрузки настолько велики, что многие уходят из-за того, что просто-напросто срабатывает инстинкт самосохранения. Те, кто остается, либо сделаны из железа, либо представляют собой какой-то новый тип человека – гомо прокуратурус.
   Им не платят – две тысячи рублей не деньги, когда почти ежедневно перед тобой смерть, да еще в самом неприглядном виде; пайковых они не видели давным-давно; с них дерут подоходные налоги, в отличие от милицейских работников и судей; они в нищете – даже за скрепку или шариковую ручку платят из своего кармана, а повестки иногда разносят сами, поскольку почта требует оплаты за каждый отправленный конверт!
   Они горды, поскольку являются надзорной инстанцией за исполнением законов Российской федерации и координатором всей деятельности правоохранительных органов, и если уж они, работники прокуратуры, начнут брать взятки, то завтра никто из нас, обывателей, не будет чувствовать себя в безопасности – ни дома, ни на улице. И эта гордость не позволяет им иметь спонсоров и заниматься коммерческой деятельностью.

   В кабинете Нестерука вчерашний убийца – съежившийся парень в сером свитере. С собачьей преданностью он смотрит нам в глаза. Психбольной с детства, инвалид второй группы.
   – Дима, ты за что тетку из окна выкинул?
   – А пусть не обзывается, – обиженно говорит он.
   Кто лишил его лечения в психдиспансере, кто оставил его без посильного труда, чтобы даже с невысокими умственными способностями он был бы занят полезным делом; кто выбросил его на улицу – беззащитного и одновременно агрессивного?
   – Ты что, не понимал, что она разобьется насмерть?
   – Я же прыгал с третьего этажа и ничего, только ногу сломал, – защищается он.
   Ему зачитывают обвинение: «… по статье 105, часть первая, то есть причинение смерти другому человеку…».
   Дима протестует:
   – Я не убивал другого, я только Наташку!
   Он уйдет в зону на многие годы, вслед за ним другие – убийцы, насильники, разбойники и воры. И наш, нормальный человеческий мир станет немного чище. Немного.

Криминальный Нижний Расследовано прокуратурой Нижегородской области. 1992—2001 Сергей Долженко