-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|  Алексей Козлов
|
|  Дудль Вздул Майдан
 -------

   Дудль Вздул Майдан
   Алексей Козлов


   © Алексей Козлов, 2016
   © Алексей Борисович Козлов, дизайн обложки, 2016

   Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero


   Тогда


   Салют Киплингу


     …Когда обременённый долгой жизнью,
     Узрел в окне творящееся там,
     И с ужасом узнал свою отчизну,
     Как плод гнилой, отдавшийся врагам,
     Когда без слёз не вспомнишь зла былого,
     И новое не волен вдруг простить,
     Когда навек утратил веру в слово,
     Сил не имея дело применить,
     Когда не веришь никому в печали,
     И понял, наблюдая за толпой,
     Что твой корабль от берега отчалил,
     И только буря воет за кормой,
     Когда народ твой – тягловая сила,
     Убит и истомлён в пути чужом,
     И в пчельне – у вампира все кормила,
     А честным насыпают сгнивший жом,
     Когда вокруг все лучшие убиты,
     А худшие размножились давно,
     И в небе меркнут вечные планиды,
     В слизь превращая красное вино,
     Когда твердят безумцы: «Круг – квадратный,
     Удел твой – мореплаванье в бидэ!»,
     И утешают мыслию превратной,
     Что первородство – суть ЛГБТ,
     Когда алмазы заменяют гомны,
     А Солнце подменяет мутный сон,
     Когда подносят одру – яд церковный,
     Наивно полагая – ты сметён,
     Когда вокруг не слышны даже стоны,
     И здравый смысл в безверии угас,
     И служат беззаконию законы,
     Безсилью потакая всякий час,
     Когда в акридах копошатся гниды,
     И доедает пряники беда,
     И лазят по вершине пирамиды,
     Клауны Твидалди и Твидалда,
     Когда безумье полагает браво,
     Что ты как червь земной согнут дугой,
     Тогда, мой юный друг, имеешь право
     Оружье взять свободною рукой!



   Наш стрелок


     Не Кремль Нам силы придаёт,
     Не наш поверженный Народ,
     Не свора избранных ворюг,
     Из Нас сосущих сок,
     А наш соратник, Брат и Друг
     По имени Стрелок!
     Лупи врага! Иди вперёд!
     Весь за спиной твоей – Народ!



   Саксонам нравится править


     Саксонам
     нравится
     править,
     Саксоны любят лукавить
     И плавать верхом по воде.
     Саксонам нравится грабить
     Того, кто спит в хомуте!
     Саксоны – умные шкеты!
     Саксоны любят банкеты,
     Разнашивать модный прикид.
     Саксонам нравится править,
     Едва ли возможно представить
     Таких
     омерзительных
     гнид!



   Последняя речь Камерона


     Ухожу из Единой Европы!
     Жду от Фунта благих перемен!
     Снова минет английские попы
     Озверелый, б…, крупповский член!
     Не нужны нам чужие обеты!
     Нам не нужен Иgilовский гой!
     И под юбкой своей Лизаветы
     Обретём мы навеки покой!
     Ухожу из Единой Европы!
     Увожу канонеркой Биг Бен!!
     Пусть же минет английские попы
     Озверелый, б…, крупповский член!



   Баллада о том, как Шендеровича побили (Скорбная)


     Не знаю уж, в брюхо ли, в око,
     По жопе, иль розе ланит,
     Побит Шендерович жестоко,
     Заступник народный побит!
     Удел его койка и клизма.
     Бандитами взят в оборот
     Борец с среднерусским фашизмом,
     Во шлеме Мамбрина Кихот!
     Рыдает народ до Лопасни.
     Он жёг креатив, ого-го!
     Мы помним прекрасные басни,
     И чудные песни его.
     Его фелетоны прекрасны,
     И слог его дивно остёр,
     Побит, и цветок его красный
     Каратель закинул в костёр
     Гуляют довольные лица
     В день летний – прекрасный такой
     На площади нашей столицы
     Побит Шендерович ногой.
     Трудился он, пажити роя,
     Шёл к людям, напорит и смел,
     Но кривда настигла героя
     В расцвете таланта и дел.
     К полудню над речкою чистой
     Заливисто пели дрозды.
     Поймали его экстремисты
     И вмиг наваляли…
     Два хука, пинок и подножка.
     Он локтем ответил вралю,
     И крошка – случайная кошка
     Безвременно пала в бою!
     Да, люди есть тёмные просто,
     Живут, не пришедши от сна,
     Им по фигу дым холокоста,
     Народа святого не зна…
     Побит Шендерович речистый,
     И гордо построившись вряд,
     Собранья господ сионистов
     Преступников вновь костерят.
     От боли, позора, от скорби
     В начале начальных начал
     Зашёлся в стенаниях Горби,
     И сам Нетаньяху рыдал.
     Исус, Макковей и Иона.
     И каждый подумает тут,
     Что в нашей юдоли закона
     Одних Шендеровичей бьют,
     Гоняют, стреляют, как в тире,
     Ничуть не жалея мусал…
     О лишь бы взрастала сатира,
     О лишь бы он правду писал!
     Они с нами рядом бродили,
     А может – и ныне стоят
     Те, кто Шендеровича били
     Жестоко, толпой, невпопад.
     Глумился над падшим в зените
     Своих неоконченных дел,
     И амбивалентные нити
     Порвать каблуками хотел.
     Так нравилось это сатрапу,
     Он даже не вынул чеки,
     Топтал он фетровую шляпу,
     Давил сапогами очки!
     Замолкла на ветке синица,
     Узревши в пыли сапоги,
     Как будто блевали в криницу
     Отчизны великой враги!
     О что они здесь напороли!
     Как сделать такое могли?
     Как будто н… в престоле,
     Как будто бы будто бы ли!
     Не выйдет такая затея!
     Мы этим щенкам не дадим
     Сорвать это знамя, что рея,
     Незримо трепещет над ним!
     Есть, есть воздаяние в мире,
     Здесь встанет стена, фолкштурмист!
     Здесь каждый четвёртый – сатирик,
     А третий почти что юрист!
     Напористо, дружно и исто
     По мере таланта и сил
     Союз кинематографистов
     Злодеев к столбу пригвоздил.
     Сомкнуты угрюмые брови,
     В лазоревом глазе – весна.
     Жестоко побит Шендерович,
     За дело ль, без дела. Кто зна…
     Летят самолёты в Тамбове,
     Идут в Стантинопль корабли…
     Жестоко избит Шендерович-
     Пророк нашей Русской земли
     Не знаю уж, в брюхо ли, в око,
     По жопе, иль розе ланит,
     Побит Шендерович жестоко,
     Великий российский пиит!



   Английское Tанго


     Вот чего игра в крикет
     Может сделать с девой!
     – «Nam pizdets» и «Deneg net»! —
     Воет Королева.
     Мы дождались наконец
     Золотого Века.
     – «Deneg net» и Im pizdets»
     Голос Человека!



   Наш Ла Манш!


     Няш-Мяш!
     Ла
     Манш!
     Бей
     В пах!
     Дай
     Транш!
     Параш
     Нет!
     Данс!
     Он
     Наш
     Ла
     Манш!



   Настоящий художник


     Надувные Фокановы куклы
     Взволновали, … …, меня:
     Железы, лобки, вальки и букли,
     Ну и в общем – прочая х… ня!
     В детстве я постиг, когда в постельке гукал —
     Надо ближе быть к земле, к сохе,
     Ну а всех Фокановских, …, кукол
     Расстрелять из нового MG!



   Как устроен мир


     ОказалосЪ – мирЪ устроенЪ.
     Но не такЪ, как мыслил воинЪ,
     А какЪ выдумалЪ торгашЪ…
     Да и тодт… давно… не нашЪ!



   Самый Клёвый Человек


     О…в на нашей тризне,
     Стал я просто имярек.
     И приснился мне в отчизне
     Самый клёвый человек.
     Вы его везде найдёте
     В Магадане, на Дону
     Он летал на сомолёте,
     Погружался в глубину.
     Ездил на автомобиле,
     Бил киями по шарам,
     Плавал во море на киле,
     Лазил в горы по горам.
     Разрулил вокруг все беды
     Разгонял от солнца хрень
     Он дарил велосипеды
     Ходокам из деревень.
     Мы его любили очень,
     Неподвластно как уму.
     Наши подвиги и дрочи
     Посвящали лишь ему.
     Иль его отправим с баню
     Наряду с его ворьём
     Иль нас скрутят в рог бараний
     Не мытьём, как катаньём.
     О… в на нашей тризне,
     Стал я просто имярек.
     И приснился мне в отчизне
     Самый клёвый человек.




   Троя


     Ах, бедный Йорик! Помнишь, как с зарею
     Меня кидал ты, когда мы в наперстки
     С тобой играли, а порой в пристенок?


     – Ни в коем случае, а в коем ли бы ни,
     Но я о том, о том, о том, в чем сущность
     Подслушанной за домино трепни!
     Я сам в сад философский, словно в кущи,
     Вхожу и говорю себе: «Верни!»
     – Вернуть? Да никогда!
     – Дурак!
     – Ну, ни во веки!
     – Меня ты рассмешил!
     – Мне не до шуток!
     – Что свойственно, о боже правый, миму?
     – Идем в бардак, где можно скинуть схиму
     Перед очами Марфы и Ревекки!


     * * *
     В часу втором я третий позвонок
     Четвертой власти гладил пятернею,
     А стал шестеркой, когда в день седьмой
     В восьмерку превратилась ось телеги,
     И годы полетели – девять, десять,
     Одиннадцать, ети их всех, но тут
     Двенадцать рыл апостолов явились
     И все на одного, да, все на одного
     Двенадцать месяцев, двенадцать иностранцев,
     Счастливый рой, я был так возбужден,
     Что не заметил следующих чисел,
     А надо бы, но умоисступленье
     Заворожило черного дрозда.
     Да надо бы, бы надо, бы, бы надо,
     Когда б не тот ли, кто там же еще?
     Никто нигде никак не засветился,
     Я потерял дорогу, красоту,
     Земную жизнь прошел до половины
     И в предпоследней трети опочил,
     Чтоб силу инкарнации изведать,
     И вот проснулся скунсом в колесе
     С своею миской, ложкой и струею.
     Ко мне порой приходят пионеры,
     Шахтеры, проститутки, даже бомжи,
     Доцент, два кандидата, академик,
     Русалка, извлеченная из тины,
     Кибальчиши, Плохиш, два Буратино…
     Приходят зайцы с длинными ушами,
     Слоны и рыси, я на них смотрю
     Раскосыми и жадными очами,
     Как гордый Буревестник или змей,
     Потоками Иордана омытый,
     Вблизи Крестителя с его желанной шайкой,
     Да, медным тазом, коий угодил
     На голову Отчизны величавой
     И с ног свалил свирепого колосса,
     Что назван был Империею Зла,
     Иль просто импиреей, в час досуга
     Меня ты, няня, от беды спасла
     Попавшего между враждебных рас
     И в Болдино, старушка, проводила,
     И там я на закорках написал
     Все лучшее, что мыслимо в природе.
     Здесь я бродил по хвое, мху, по водам,
     Как по суху, хотя был мокр от страха,
     За судьбы Родины, меня здесь пристрелили
     Сарданапал-злодей, о той дуэли
     Я в небе вспоминаю… Нет, Ильич,
     Не зря мы шли извилистой дорогой
     И все мы не умрем, и гордый дух
     Заводчика Морозова и Павла
     Все ж в нас живет, как бренная свеча
     В руке у обезьяны павиана.
     Ужо тебе! Ужо тебе! Далила!
     Вблизи Кремля московскими ночами
     Я часто проходил, терзая ноги
     О Мавзолей, где Штирлиц величаво
     Годами охранял от мух святыню
     И духов отгонял своею тростью,
     О злачные притоны, о бараки,
     Черемушки, омоновцев, солдатов,
     О Керасиров, вылезших некстати
     Из-под земли Вальпургиевой ночью
     И о тебя Нерон Цезарионыч,
     Источник столь свирепого пожара,
     Что мне не по себе, скажу по чести.
     И там, вдали от Новгородской Сечи,
     Цепляя фалды Грозного царя,
     Копеечку просил на пропитанье
     И получил по жопе сапогом.
     Да, было все, да было все, да, было,
     И есть что вспоминать: о комсомоле,
     Репейном морсе, сталинских ударах,
     Брижжит Бардо, Кибелле многогрудой,
     О поездах, грохочущих в пустыне
     Своими буферами золотыми,
     Стене Китайской, коей я дарил
     Любимые напевы Шаалиня,
     Ядра Кунфу, Конфуция, от плебса
     Ядреной отделенного стеной.
     Я не забыл, забыл ли я, я помню
     Издательство, где я сточил всю жопу
     Об эти стулья, гвозди и столы
     Труды великих гадов и мерзавцев
     По чести превзошедших Герострата
     В своем маразме чистом и святом.
     Я испытал, мне ли мечтать о лучшем?
     Не мне, не вам, придут другие люди
     И в ясности товарища узрят,
     Который композитором от бога
     Рожден в деревне Синей Ляпеги
     Взрос как крапива, в город занесен
     Монгольскою Ордою Чингиз Хана,
     Чтоб, как Рязань, нас всех испепелить
     Назло туземцам добрым из Борнео,
     Мадагаскара, Чада и Шри Ланки
     Я проклинаю напрочь эти бусы
     Да Гаму и Колумба и Авось,
     Который надругался над Юноной
     И пысал супер-мощною струей.
     Здесь обмелел мой разум и рассудок
     Сгустился над землей, здесь я сточил,
     Я говорил о том, две ягодицы,
     И волчьей ягодой накормлен был сполна,
     До основанья. Пиррову победу
     Я одержал носком от сапога,
     И Крошка Цахес был тому свидетель.
     О нем я помню. Сплав благих народов,
     Честнейший смертный, хулиган и вор,
     Чья мудрость превзошла диван Гафиза,
     Изгнанник, Дантовед и демагог.
     Во дни сомнений тяжких и раздумий
     Я б вырвал, если б мог, его язык
     И сжег в костре далекой Саламанки.
     Его друган – завзятый Вороненок,
     Нахохлившись сидел на облучке
     И карканьем тревожил птицу-тройку,
     Изобретенье русского царя
     Где три богатыря на Черномора
     Идут веленьем русского народа
     И пестуют Антихриста гузном.
     Чекиста три: два добрых и немой
     Встают пред оком ласковым Перуна,
     Готовые на подвиг и на смерть.
     И Крошка Цахес, уцелев случайно
     В горниле испытаний и побед,
     На отдых вызывает Вороненка,
     И вдохновенно чадо двух народов,
     Честнейший смертный, смотрит в небеса.
     От Кнессета судьбою отделенный
     Он здесь осел, и тихо угнездившись,
     Пустив коренья в Северной Пальмире,
     Он был одним из тех, кого люблю.
     Он сеял только доброе, но втуне
     Пошли его деянья всеблагие,
     И проповедь похерена была
     Все семьи одинаково счастливы,
     Ну а в несчастье разница, ничтяк.
     Так он бряцал пред нами фонарями
     Вокруг двух глаз, их не могло быть больше.
     Природа нас такими сотворила —
     Уродами без страха и упрека,
     Лишив навек достоинства и чести,
     Но напоив божественной струей.
     Да, он бряцал пред нами фонарями,
     Бряцал и бряцал, бряцал и бряцал,
     Пока ума бедняга не лишился,
     Даря супруге толоконный лоб
     С индийской мушкой посреди пустыни
     Сократовского лбищи или лба.
     За блуд с позором выгнанный пинками,
     Он моросил слезами по притонам,
     И дочерей свирепых проклинал,
     И сыпал пепел на башку седую,
     Где муторно торчали три сосны.
     Он напоил послушливые стрелы
     Нетрезвых шуток ядом самомненья
     И проклинал Гоморру и Содом.
     Все языки смешал он в Лукоморье,
     Но башня не поднялась у него,
     Поскольку средь зеркал одни Горгоны,
     И кротостью не славятся они.
     Как блудный сын бродил он по вселенной
     И призывал на головы мерзавцев
     Все беды, бури, стрелы и мечи,
     Пока не обносившись, с голой жопой,
     Он не осел в конторе на шесток.
     Мир горний пробуждался по утрам
     Своим Кукареку. Здесь я кончаю
     Историю Ромео и Джульетты
     Которые любили так друг друга
     Что отошли в один и тот же день
     Так пусть же, пусть же, пусть же Конь Троянский
     Струю испустит над челом скитальца,
     Сколь многоумным, столь и всеблагим.
     Кончаю я пред Господом и вижу:
     Гонимые сверкающей звездою,
     Волхвы уже несут свои дары —
     Бочонок рома, ладана и смирны
     И десять пар колготок «Филодоро».
     Нет виноватых! и слеза страдальца
     Струится меж персей у Андромахи…
     Я не могу! Прости, Кизил Троянский
     И прочие бабцы, я ухожу
     Под грозами и бедами Вселенной!


     * * *
     Когда бы лень меня не увлекала
     В свои чертоги, шхеры и палаты,
     Я был бы членом мощного Рот-Фронта
     И делал на досуге шоколадки,
     Купался б в молоке, сусле и пиве,
     И был бы сыром на вершине голой
     Вдали Сизифа злого с кирпичами.
     Я бы воздал величию бесштанных
     Борцов за правду, мытаря Матфея
     Я б переплюнул на олимпиаде
     В амфитеатре спаленной Помпеи,
     Везувий многоротый проклиная.
     Я б дал оценку всякой божьей страсти
     И взвесил на весах дела людские.
     Я был бы там, где жгли Джордано Бруно,
     И мог быть птицей Феникс, коей Фридрих,
     Великий сын немецкого народа
     В свирепой битве обломал рога.
     Иль вру, иль вру, иль вру —
     Франциск Асизский
     Нашептывал стихи Шехерезады,
     Взопрев от многословья. Я б не был,
     Кем быть хотел, и быть бы мог, кем не был!
     Гетерою без страха и упрека,
     Аспазией в разборках меж спартанцев
     И бешеным Атиллой с головою
     Размером с чан пивной, но Медный Всадник
     Мне пересек абсциссу, ординату
     И голову в Борнео потерял.
     Он бродит по лесным холмам Кинтайра
     Как Пол Маккартни, Леннона ища.
     Я остаюсь собой, междоусобье
     Меж пчелами благими проклинаю
     И пью на брудершафт змеиный мед.
     Я удаляюсь. Множась, словно слухи,
     Мои раздумья погребли мой разум
     Под пеплом Антарктиды, и пингвины
     Благословенья просят у меня.


     * * *
     Быть пидором без страха и упрека
     Не мой удел. Стремлюсь я в раже бранном
     Под грозные твои, о Троя, стены,
     Под этот ров и Дантовы спирали,
     Где я надеюсь сотворить подкоп.
     И мужеством свергая неприступность
     Стать твердой лапой у Пяти Углов.
     Уже вдали созвездья Андромеды
     И Сириус и Солнце, все планеты,
     Плывущие в бескрайний океан,
     Заложник штиля, мрака, Кровью Марса
     Я напоен. Все ближе, ближе, ближе
     Твои бока нелепые, Земля.
     Бильярдный шар, попавший в эту лузу
     В потоке света я эфир взрезаю
     Сплотившийся вкруг крупповским железом
     И вот уж над похищенной Европой
     Склонить крыла. Включаю тормоз, чтобы
     Смочь разыскать в провинции Востока
     То место, из-за коего сыр-бор,
     Тот город, вкруг которого вся драка
     Кипит как суп с костями агнеца.
     Уже блестит надменный щит Гектора
     Я отражаюсь в нем небритой рожей,
     Желая поучаствовать в разделе
     Чужих домов и прочего добра.
     Войска истомлены отнюдь не блудом,
     С цветами Рипербана, Монпарнаса
     И чайной церемонией. Отнюдь!
     Пустой желудок вкупе с вожделеньем
     Всетщетно огрызает эти стены,
     Не в силах подступиться. Льется дождь
     Последних стрел и масло из лампады
     Поместной Ярославны, смоль и ядра
     Уже текут на голову мою.
     Струятся вниз. Над силой тяготенья
     Смеется тот, чьи бренные мгновенья
     За пять минут вселенной сочтены.
     Но замысел, созрев плодами ада
     Из-под земли сегодня вырастает.
     Войска уходят, оставляя хлам,
     Костры и пики, но блестит победно
     Схороненный в кустах Троянский конь
     На тонких ножках лживое созданье,
     Подарок черта глупости чужой
     И никого. Из крепости высокой
     Вылазит первым пьяный Чиполлино,
     Поддерживая юных герцогинь.
     Спартак выходит с детскою трещоткой,
     Сицилии дитя, он так любим
     Арийским плебсом, жадным до наживы,
     И деревянный конь уже скрипит
     Суставами, колеса напрягая,
     Чтоб влезть в ворота, где его уж ждет
     Омытая кухарками пивная.
     Внутри коня порядок и покой
     Все затаились, червяки в навозе
     И ждут сигнала, закурить нельзя,
     Не выдав хитрый план, над коим бились
     Монтень и Маркс, Шилькгрубер и Эйнштейн.
     Глаза слезятся камедью и медом.
     Завернутые в старые трусы,
     Мечи не брякнут о базальт обшивки,
     Но Шатл взлетел. Ату его, ату!


     Густее всех чернил, ночная мгла
     Вокруг клубясь и пенясь, окрылила
     Тугую дверь и скрипнула она.
     Война, война, война, война, война!
     Пусть глупый сон узнает силу фальши!
     Пузатой Гаргамелле в тесном стойле
     Покажет силу праздного ума!
     Среди резни, костров, огня и взвивов,
     Солдат, средь лестниц, не найдется места
     Где бы гнездо свилось для тишины.


     Так гордые ахейцы победили!
     Так хитрость, мудрость наглая и злая
     Разделала безумцев под орех!
     Так был затоплен древний Геркуланум
     Святой водицей Марсовой клоаки,
     Так шум времен повертывая вспять,
     Бог Марса показал себя опять!


     * * *
     О бедный Йорик! Череп из бумаги
     Я так любил вращать, предполагая
     Как все могло бы быть, как все стряслось,
     Все изошло и все накрылось крышкой,
     Как вышло все из Гоголевской длани
     Из плащаницы, на которой Бог
     Свой облик отпечатал и отлил.
     Когда приходит черная суббота,
     Двенадцати святошам вопреки,
     В одиннадцать часов нисходит кто-то
     По десяти ступеням у реки.
     Обременен девятым легионом
     Цезарион восьмой бросает в бой
     И семеро следят над ним со стоном
     Свечение планеты голубой
     Пред ликом опрокинутой девятки
     Оставшиеся пятеро бредут
     И с собственной судьбой играют в прятки
     У них в запасе несколько минут.


     И троица над Тройственным союзом
     Смеется двойне нерожденных льдин,
     Но верен дому и вселенским узам
     Корабль, что держит путь во мгле.
     Один.



   Рим


     …Перевалив хребты, я зрел отвалы,
     Какими ограничивался дух
     И самый смысл державы величавой
     Когда-то мощной, чей огонь потух
     Чья гордость величавая была
     Защищена размахом крыл Орла.
     От Инда до Египетских пустынь,
     От скифских копей до пролива бриттов
     Попробуй, варвар, подерзить, низринь,
     В Капуе утверди свое копыто!
     О гаваней паук! Бросая сеть
     К дакийским долам, к докам Альбиона
     Ты иссушил и обескровил лоно
     Родных полей. Кто хочет все иметь
     И пользоваться всем, тот должен знать,
     Как, обокрав весь мир, не потерять.
     Солдаты Рима! Ваш давнишний враг
     Склонён перед пронзающей орлиной
     Клювотворящей и сочащей миной,
     Пред зевами сакральными собак…


     Здесь было запустенье. Грозный смерч,
     Какому трудно подыскать названье
     Рассек богатство, обескровил речь,
     Изгнал народы и обрушил зданья.
     Колосса злого, что еще вчера
     Стоял над миром грозно, как гора.


     Кровавыми грядами нес восток
     Пружины горя, бедствия причины:
     Там дикари Атиллы, как поток
     Ворвались в беззащитные долины
     Как горная лавина, вал и вот
     Все закрутил времен водоворот.


     Орлиный глаз мог различить едва ли
     В обломках колесниц былые оси
     В огромных нишах, где ковали сталь
     И где цвели плоды и смысл ремесел
     Лишь проносились тени тех, чья стать
     Сильнее слов могла о всем сказать.


     О Призрак Величавый! Терн густой
     Овил твой остов неживой и мрачный
     Еще вчера живой, покойник фрачный,
     Напичканный бальзамом и смолой
     Еще хранил былое очертанье
     И уши воздымал, как ротозей
     Изгрызенный мышами Колизей.
     Минуя вид, похожий на рыданье
     И обращаясь к тверди голубой,
     Мы здесь начнем свое повествованье —
     Рассказ печальный о душе живой.


     Как бледен космос пред твоим ярмом,
     Твоими кандалами и бетоном,
     Горячим спором и полдневным звоном,
     Перед владыкой, низводящим гром.
     К бряцанию полночному охраны
     И призрачны ночные великаны
     Хранимые безжалостным орлом.


     Здесь зодчий был. Труды Аполлодора
     Дерзаньями природу превзошли
     Унылые рабы ночами жгли
     Костры средь рытвин, мрамора и сора,
     Здесь раздувал неколебимый стан
     Нерона ослепленный истукан.


     Уж ставни отпирал меняльщик-скряга,
     В лавчонку отправляясь за вином,
     Невыспавшийся в инсуле бродяга,
     Вливаясь на заре в дорожный гром
     Заря уже осваивала небо
     И на Востоке желтый круг вскипал
     Раздатчики считали меры хлеба,
     И ставни открывались у менял.
     В подслушиванье вкладывая силы
     Доноса вдохновенные сыны —
     Одетые цивильные вигилы,
     О их очам доступны даже сны!
     Жонглируя железными шарами
     Заезжий клоун в шапке голубой
     Вздымал кадык. Толпился люд во храме
     И киник был, как пес сторожевой.


     По городу вышагивали алы,
     Чеканя шаг сапожный, и в бреду
     Испуганно текли провинциалы,
     Запахивая тоги на ходу.
     И, тявкая, взирали на столпы
     Бродячие собаки и послы.


     Под портиком уже сидели дивы,
     Взывая к клиентуре, но она
     Разборчива, брезглива, прихотлива,
     Была пресыщена и несколько жадна
     Философы кому давали клички
     Мальчишки, лобызатели харит,
     Сбирались, отложив свои таблички…
     О боги Пантеона! Что за вид!


     Под римским гримом греет струпья
     Жмыха и сора полный хлев
     Горнило замыслов преступных
     Кузница легкомыслых дев.


     Вотема маленького скерцо
     В репертуаре чудака —
     Как совместить влеченья сердца
     С поползновеньем кошелька.
     Агриллий! Смуглый гном – галчонок,
     Чей клюв кривой к губе прирос,
     Дешевизна твоих девчонок
     Меня наводит на вопрос.
     Диалектическая сводня!
     Я должен наперёд узнать,
     Быть благодарным мне сегодня
     Иль завтра громко проклинать?
     Ты либо гений альтруизма,
     В алтарь влачащий чистый дар,
     Или изменник, чья харизма —
     Всучить шуту гнилой товар.


     Чужая жизнь – предмет для осмысленья.
     Через века какой-нибудь схоласт
     Приводит к знаменателю знаменья
     И, глядь, рецепт почившему подаст:
     Здесь – хорошо, здесь – сносно, здесь – не так,
     А здесь кипел в дерзаниях дурак.
     На рыбном рынке так же, как всегда
     Старух скопленье, гомон, визг и драки,
     И чешуя мерцает, как слюда,
     И от стыда в чанах краснеют раки
     В цистерне рачий шествует поток,
     Пока его не просят в кипяток.


     «Учитывая наше положенье,
     Мое письмо, быть может, не дойдет,
     Но добрый Зевс, рассчитывая ход
     Дарует нам другое обретенье,
     Потери компенсируя. Таков
     Закон природы и удел веков.
     Прости мне философские пассажи,
     Ведь близость смерти пробуждает вкус
     К вещам, какие не сыскать в продаже…
     Коль рядом смерть, то слаще голос муз.


     Что нового? Надежда так слаба
     В груди приговоренного раба.
     На мне лежит печать тяжелым гружом,
     Она утяжеляет душу мне
     Мне было легче в поле, на войне,
     Чем в этой гнойной яме, верной музам
     Здесь в Риме, среди белых тог,
     Среди людей я очень одинок.
     По праву первородства нам даны
     К родным холмам и далям отчим тяга —
     Все то, чего лишен бродяга,
     Все то, чему мы так верны.
     Здесь на закланье бросила судьба
     Меня зверью, увы, как каплуна.
     Смотри – в саду ребята, голося
     Рвут яблоки для бедного гуся.
     Мне говорили – спасся Тревильон
     Не знаешь, Кассий, где укрылся он?»


     Когда нечеловеческий поток
     Нас вовлекает в сферу истребленья,
     Прошедшей жизни подводя итог.
     Как собирать плачевные каменья?
     Отчизны уходящей из-под ног.
     Последние свирепые бои
     Мои друзья вели на голых скалах
     Все отраженное во мне, в глазищах впалых
     Я занесу в мемории мои.


     Сражаться в окруженьи, полагать
     Незыблемую смерть уже решенной
     В стране отцов, над колыбельной Роной
     И плен познав, Валгаллу призывать.
     Умели мы, пока был смысл, упорно
     Идти вперед, в долинах ткали мы
     Широкие кровавые полотна,
     Реченьями вождя напоены.
     Мы звали духов предков на подмогу,
     В краю долин, среди безлюдных скал,
     Но вдруг легионер приставил ногу
     И показал ужасный свой оскал.
     Отчаянье мы нежили в кармане,
     Разящим стрелам открывая грудь
     Передо мной мальчишка-латинянин
     Упал на камни, преграждая путь.


     Нас увлекала воля латинян
     Все выше, до конца, пока спиною
     Мы не уткнулись в каменный карман
     Здесь был предел порядку, силе, строю.
     Теряя все средь бешеной резни…
     Мне прорубили кисть, от дикой боли
     Я закричал пленившему: «Казни!
     Смерть – это приз пред обликом неволи.


     Нас резали как блеклый скот, рядами,
     Вокруг, внизу, над нами и во мне
     Орлы темнели. Искры над древками
     Горели в наливающейся мгле.
     Оставшихся погнали вниз с горы
     Легионеры свежего призыва
     И ветераны, ухмыляясь криво
     Бросали хворост в жаркие костры.
     Военный лекарь норовил поспеть
     К кричавшей боли и несли в палатки
     Всех тех, кому загадывала смерть
     Дурацкие Эдиповы загадки.
     Наутро вереницей мы брели
     В молчании и тлене, над страною
     Любви и детства, медленно текли
     Болезненные тучи чередою


     «…Но главное, чтоб мысль была легка
     И в ясности ее зерно всходило
     Осмысленною зеленью ростка,
     В чьем сердце солнце пробуждает силы.
     Я начинаю медленно стареть,
     Печаль – тому свидетельство, однако,
     Кто норовит взглянуть в глазницы мрака,
     Тому еще сложнее уцелеть».


     Душа моя летит от тесноты
     Сырых каморок, веру устремляя
     К вратам небесным,
     К злачным долам рая,
     Где чаянье с отчаяньем слиты.
     Скрепляя берега, поют мосты
     Свои хребты над гладью напрягая.


     О Кассий! Я не сплю от мерзких крыс
     Они мешают сну и тренировкам
     Невыспавшись, смотрю все время вниз
     И меч мой выпадает вниз неловко
     Как глыбы Альп, в руке все тяжелее
     Стремится в землю и немеет шея
     И затекает и болит рука
     Наверно я старею. Голова
     Полна каким-то бредом, звоном, вздором,
     Обрывки детства узнаю в котором
     Надежда теплится, пока еще жива.
     О бедный мальчик! Бедная держава!
     Легко сказать, живя у мертвых вод
     Как херится естественное право
     И правит сволочь, зажигая сброд.
     Ты знаешь, приближая страшный день,
     Бог времени шагреневую кожу,
     Сжимающуюся – подносит к ложу,
     Коптит фитиль, отбрасывая тень.
     Мне было б интересно проследить
     Какою траекторией попали
     Такие же, как я сюда из дали,
     Решившие в застенок угодить
     Я рад, что ты здоров и острый плуг
     Охотно бороздит благое поле
     И главное, мой друг, что ты на воле
     И песнь твоя свободна, лучший друг.


     Все ближе Смерть. Сегодня от древка
     Ребячьего пришли мы к настоящим
     Заточенным, кромсающим и вящим
     Орудиям, легка моя рука,
     Натруженная палкою тяжелой
     О женщины, запахиваясь столой,
     Вы знаете, кто лучший Ваш слуга.
     Все эти перемены – тяжкий крест
     Я знаю, что убить себя позволю,
     Мне даже смерть навек подарит волю
     Мой нос скорбит – о запах отчих мест!
     Последнее письмо. Здесь на чужбине
     Я понял, Кассий, что я был дурак.
     Тебя я обнимаю и отныне
     Забудь меня.
     Твой брат. Твой бедный Франк.


     Я написал. Последнее перо
     Последней мысли вздох – твоя табличка
     Надсмотрщик Крысолов – вот это кличка
     Тебе бы христианское миро
     Пролилось на башмак. Вот время боя
     И ты б споткнулся, как неловкий хряк
     И был бы срублен лезвием как злак.
     Ты б покрутился на арене воя
     Ты смотришь, чтобы я не убежал
     И не унес пудов живого мяса,
     Втыкаясь в нас булавками приказа.
     Концы плетей – острей пчелиных жал.
     Мой мозг распух, не может здравый ум
     Движенье к смерти равнодушно числить
     Побег свершить – не то, что смерть измыслить,
     Как спятив, это сделал старый Юм.
     Он был веселый парень, поначалу
     Он нас бодрил иронией своей
     Бежал, был пойман, увезен к причалу
     И кончил жизнь на брусе, ротозей.


     «Ты должен знать, что завтра страшный пир
     Предвестник смерти в дикой лотерее
     И я зову последний миг. Скорее
     Мне надоел такой жестокий мир.


     В пустых мозгах распущенного Рима
     Рожден, пятная истину саму
     Невыносимый безусловный стимул,
     Других прирезав, выжить самому.
     К кому здесь обратиться за советом
     Сосед мой – каучуковый эфеб
     Уж лижет с всевозможным пиететом
     Свой новый, черствый и кровавый хлеб,
     До вечера насилуя снаряды
     И прыгая в просветах колеса…
     Он, кажется, обрел свою отраду
     И целый день мозолит мне глаза.
     Когда бы смерч сенатора занес
     Сюда и облачил в мои одежды,
     Я б посмотрел тогда в глаза невежды,
     Где безответно затенен вопрос.
     За ослушанье здесь сажают нас
     В бетонный карцер, где царит болото
     И стаи крыс, чья бренная работа
     Косить на пришлеца звериный глаз.
     Ты видишь, как сакральная свинья
     Повержена копьем, влачит утробу
     Под крики тех, чья неизменна злоба.
     В простых понятьях здесь сгниваю я.
     Поставить памятник со шлемом на лице
     И инвентарным номером, а кличку
     Они имеют скверную привычку
     Латинским шрифтом утвердить в конце.


     В конце концов не все ли нам равно
     Где нас встречает воля? Если с нею
     Я собственной судьбой не овладею
     Несчастен тот, кому не суждено…


     Врачи. Массаж. Железный блеск зеркал.
     Мою башку пустую полнят знанья.
     Теленка, чтобы он вкуснее стал
     Отпаивают пивом пред закланьем.
     До нас двух христианок рвал медведь
     В награду за зловредную строптивость.
     А я с мечом, и смерть – моя учтивость
     Для тех, кто любит сверху лицезреть.


     «Сплоти все силы и сомкни уста
     Как весело пред сетью и трезубцем
     Быть под защитой верного щита.
     Все абиссинцы в диком гневе яры
     Я – под защитой радости благой
     Я весело отвечу на удары
     Судьбы надменной. Что мне выпад твой!»


     «Не спрашивать свой мозг! Не обращать
     Зазубрины вниманья на такое
     Что может волю тягостью поднять
     Сомнение – балласт в жестоком бое.


     – Здорово, Член! В надежде соискать
     Нить гибели моей, ты так поспешен
     Что я не знаю, что тебе сказать
     Держись, бедняга, инструмент мой грешен.
     На, бедный дохлик! Избавляю. Кровь
     Из этих мышц и жил уже готова
     В песок уйти. Готов? В ответ ни слова
     И только всхлип, к виску стремящий бровь.


     Ах, боже правый! Как они визжат
     Я краем глаза вижу на галерке
     Румяных самок, что стремят опорки
     И ляжки в небо. Гаже не сыскать!»


     Он оступился. Остановим речь
     Скажи ему: Привет, мой тяжкий меч.
     О боги! Боги! Боги! Бог с тобою
     Я приобрел уверенность в размахе
     О боги! Боги! От такого воя
     В Сахаре дохнут львы в смертельном страхе.


     «Еще один. Прощай же, невезун
     Мы встретимся в аду чрез четверть часа
     Нас ангелы погонят в горло лаза
     За мной, слепыш, любимец солнц и лун!
     Мне было б интересно проследить
     Какою траекторией попали
     Такие же, как я сюда из дали
     Решившие в застенок угодить.
     Страшнее пота нет. Он ест глаза
     И слезы вымогает у бедняги
     Кровавых слез уже пролиты фляги,
     Что стоит моя тихая слеза?
     Ах зеркало, в том нет твоей вины,
     Что вижу я себя со стороны».


     Рублюсь, как никогда. Знай, Ганнимед
     Всегда меня додавливавший зверем
     Мы пишем начисто, давай сейчас проверим,
     Чем начиняет небо наш хребет.


     Я ранен в руку. Не благодарю
     За лекцию кровавого ланцета.
     Ты бился честно. Я тебя люблю
     И твой живот пропоротый – за это.
     Короткий меч за длинные мозги
     Не даст и искры, высеченной праздно
     Лежать в крови, икая безобразно
     И созерцать кровавые куски
     Не для меня…


     Хрипящий друг, ты тоже близок к Раю!
     Дерьмо с косой, ты здесь стоишь, сама
     Надменный победитель, истекаю.
     Круги в глазах! Слепящий холод! Тьма!


     Его тащили за ноги до люка,
     Зиявшего слепящей темнотой
     И два раба, помедлив от испуга
     Столкнули камень, смертью налито.
     Смеркался день. Вставала камарилья
     С дубовых кресел. Золотом храним
     Орлиные распластывая перья
     Кроваво улыбался вечный Рим



   Хорь и Калиныч


     Ты помнишь милые забавы?..


     Есть в нашем крае деревня,
     Не помню названия всё ж,
     Раньше большие кочевья
     Здесь вынимали нож.
     Реки, леса и хаты, —
     Вот наш обычный ландшафт!
     Жили здесь чаще солдаты,
     Списанные на брудершафт.


     Ссыльные в ветхой станице
     Всё то стругали пень,
     Как мне хотелось влиться
     В тихую жизнь деревень!
     В маленькой нашей станице
     Изоб, пожалуй, под сто,
     Любит здесь люд веселиться,
     На дрын повесив пальто,
     Любят бодаться колами,
     Матерный любят частуш,
     Любят дремать под стволами
     Старых, корявых груш.
     Бабы у нас красивы,
     Не вавилонский сброд,
     А парни все как гориллы,
     Добрые наперечёт.
     В этой деревне с обеда,
     Деля и стол и кровать,
     Жили два добрых соседа
     Хорь и Калиныч их звать.
     Хорь и Калиныч с испуга,
     Иль без причины, кто б знал,
     Любили жестоко друг друга,
     Надев эполеты на бал.
     Вместе они в мировую
     Шли на германский редут
     Мстить за отчизну святую,
     Там, где лишь ляхи живут!
     Солнцем овитые нивы!
     Дон в угасании зорь!
     Хорь отродясь белогривый,
     Ну а Калиныч – как смоль.
     Часто упившись в ср. ку,
     Наш неземной кагал
     Весело шёл в атаку,
     А впереди – генерал.
     В Февральскую, когда адом
     Наполнился сельский дом,
     Грабили царские склады,
     Полные вражьим вином.
     Быстро и точно стреляли,
     Бегали, как братва,


     Песню потом запевали
     Стройные голоса два.
     Песня у них величаво
     Часто будила Фому —
     Всё о Фабричной заставе,
     Там, где закаты в дыму!
     Которому Мать не успела
     Даже уж слова сказать,
     Когда за рабочее дело
     Он заспешил умирать!


     Есть в нашей родине слава!
     В белых чулках, на коне,
     Держа под мышкой бухало,
     Скажет комбат, как бывало:
     – Солдат Комсомольцев!
     Ко мне!
     Ко мне! Мы не пыль при дороге!
     И не звериный сброд!
     Знают на небе боги,
     Кто здесь веками живёт!
     И сразу из далей и высей,
     Из сопок и дальних болот
     В ответ донесётся: «Возвысим
     «ОССОВИАХИМ» и Флот!»
     Годами в военном горниле,
     Под вспышками звёздных зорь
     Честно отчизне служили
     Верный Калиныч и Хорь.


     В платье из кошенили
     В чёрных чулках на меху
     Вместе они кружили
     В кавалерийском полку.
     Вместе рубали белых,
     Когда им привелось
     Вдвоём проявляли смелость,
     А не позорный авось!
     Библия – луччая книжка,
     А не …ня-заморочь!
     Сын был у Хоря – мальчишка,
     А у Калиныча – дочь.
     Так бы их сердце и билось,
     Дней уходила чреда,
     Когда б той порой не случилась
     В деревне большая беда.
     С этой тревожной эпохой
     Словно сроднился поэт,
     Должно быть ещё с Еноха
     Не было таких бед!
     Дорогой от барского сада,
     На хутор Колючий Пырей
     Ехала с песней бригада
     Вдоль колосистых полей,
     «Хлеба стране!
     Да скорей!»
     Казалось чего ещё надо?
     В мире большая страна!
     Мы замочили гада —
     Гада меньшевика!
     Мы замочили кадета!
     Тут им не Альбукир!
     Кто нам спасибо за это
     Скажет на весь мир?
     Больше белый не будет
     Гадить с попом заодно,
     Больше кулак не прокутит
     Всё трудовое зерно!


     В это же время за морем,
     В тихой святой стороне
     Стройный Калиныч за Хорем
     Тихо трусил на осле.
     Ах, золотистые дали,
     Солнечный склон на горе!
     Часто на фронте мечтали
     Люди о новой поре!
     Везли они в город на рынок
     Снизку сушёных рыб,
     Пару германских пластинок
     И найденный в поле гриб.
     Вместе они увидали
     Пыльный отряд ездоков,
     Вместе они поскакали
     Встретить троих седоков,
     Спросить их: «Питья не надо!
     Может, ещё чего?»
     А тут из Колхозного сада
     Солнце уже ушло.
     Хмурились донские дали,
     Громко кричали враны —
     А комсомольцы искали
     Спрятанный хлеб страны!
     Обшарили всю округу,
     Тыкали штыком в копну,
     И говорили друг другу:
     «Хлеб спасёт нашу страну!»
     Было его немало,
     И обнаживши сталь,
     Партия их послала
     С заводов и фабрик вдаль!
     Двое – малые ребята,
     Третий – тёртый калач,
     Всем – ничего не свято,
     Плачь ты хоть тут, иль не плачь!
     Долго не стал собираться
     Солдат Комсомольцев вдаль:
     – Мы – коммунисты ведь, братцы,
     А не какая-то шваль!
     Жизнь – не простая штука!
     В ней победит не любой!
     Был командир у них – сука,
     Настоящий Плейбой!
     Калиныч неловко спешился,
     С мыслями: «Ай-яй-яй!»
     Он в этот год отличился —
     Снял неплохой урожай.
     И Хорь не обижен в пьянке,
     Значит расклад таков:
     Снял он с хорошей делянки
     Семьдесят семь мешков!
     Десять мешков толокнянки,
     Динадцать – мака стебли,
     Сою он спрятал в портянки,
     И двести мешков конопли.
     «Вокруг нас ленивые морды,
     Бия баклуши живут!»
     В нём закипала гордость
     За свой, за крестьянский труд!
     Марья была довольна:
     «Купим платок и шаль!
     К Троице треугольный
     Добавим летучий фонарь!
     И заживём, как Саша…
     Мельник! Ты помнишь его?..
     Дом его – полная чаша!
     В доме навалом всего!
     Расчёска – о ней в гордыне,
     Мечтал хитропопый Арон,
     «Библия» в ледерине
     И голубой патефон!
     Теперь душевная рана!
     Перевернулось всё вмиг!
     Наполеоновским планам
     Путиловец сделал кирдык!
     А комсомольцы галдели:
     «Это понятно ежу!
     Вы, товарищ Петелин,
     Не правы, я вам скажу!
     Всякий в пустыне скиталец!
     Вот, что я вижу, старик:
     В рот им засунь только палец-
     Руку отхватят вмиг!
     У каждого хата с краю,
     А хлеба навалом средь дыр!
     Я этот народец знаю!
     Всё закопали в сортир!»
     Вы говорите, не надо
     Вечером драть дышло,
     Мол, из колхозного сада
     Солнце уже ушло!
     Умеет дать подзатыльник
     Мелкопоместный барон!
     Есть у него и будильник,
     И городской патефон!»
     Кто его знает, как встретят
     Нас хуторяне под ночь,
     Не каждый второй из них бредит
     Нам с продразвёрсткой помочь!
     Придётся метелить их горько,
     Приказ командарма таков!


     Хорь и Калиныч тихонько
     Глянули из кустков.
     Переглянулись неловко,
     Руку подали вслед —
     Коль уж идёт перековка,
     То верных рецептов нет!
     Прокравшись по кошенили
     В революционном брэду,
     Путиловцев всех замочили
     В тихом колхозном саду.
     Всех аккуратно разули,
     Ни слова не выдав из уст,
     И на могиле воткнули
     Пышный смородинный куст.
     Долго кукушка рыдала,
     И каждый думал: «По мне!»
     Долго заря полыхала
     В невыносимом огне.
     Жнец уберёт, что посеет,
     Всё справедливо в миру!
     Куст каждый год пламенеет
     В августе на юру!


     Есть в нашем крае деревня,
     С названием Богудож.
     Раньше большие кочевья
     Здесь вынимали нож.
     Вспомнилось старая рана
     Рыжий комбат на коне,
     И голосок из тумана:
     «Солдат Комсомольцев!
     Ко мне!»
     Зимою по горло валило.
     Снежное море в свету.
     Я, вспомнил, когда это было, —
     В тридцать первом году!
     Вспомнилась дева – отрада,
     Пыльное овин и село,
     И как из колхозного сада
     Солнце за гору ушло…



   Старые стихотворения


   Ласточка


     На поезде быстром отправься скорей,
     Оставь в одиночестве дом.
     Пусть чистая ласточка южных морей
     Тебя осеняет крылом!
     О северном парне лишь ветер свистит,
     Да ива пускает слезу.
     Пусть крона платана тебе шелестит
     О тот, что не произнесу.
     Будь умной и ловкой, как можешь одна
     И лучшие сны береги,
     И если не я, то морская волна
     Крепкой коснётся ноги.
     От северных вьюг убегая скорей,
     Оставь в одиночестве дом.
     Пусть юная ласточка тёплых морей
     Тебя осеняет крылом.



   Виргинский лес


     Когда вдали остались наши братья
     И горный склон, точимый темнотой,
     Нам распахнул холодные объятья
     Виргинский лес, огромный и пустой.
     В бездонном одиночестве под древом,
     В недобрый час попробуй разберись,
     Что скрыто за ритмическим напевом
     Мачт, здравым смыслом устремлённых ввысь.
     Минув провалы, топи и коренья
     Низины той, я ясно ощутил
     То смутное, неясное томленье,
     Что ясной мысли прибавляет сил.
     Как червячок, нацеленный к обеду
     Сидящего в берлоге барсука,
     Учитель мой сейчас спешил по следу
     Идущего вперёд ученика.
     Я глаз вручил мельканиям и дырам,
     Мне в форме веток чудился намёк
     На паука, чья сеть царит над миром
     И бренных жизней умаляет срок.
     Он лил слова, я знал, что эта страстность —
     Ответ на страх, страх божеский, но я,
     Я краем сердца чувствовал опасность
     В отсутствии животных и жилья…
     Когда вдали остались наши братья
     И горный склон, точимый темнотой,
     Нам распахнул холодные объятья
     Виргинский лес, огромный и пустой.




   Jack Steal Hut



     This is the hut that Jack steal.


     This is the China Bible
     That grow mouldy in the hut that Jack steal.


     This is the mad rat,
     That ate the China Bible
     That grow mouldy in the hut that Jack steal.


     This is the crazy fat Cat,
     That killed the mad Rat,
     That ate the China Bible
     That grow mouldy in the hut that Jack steal.


     This is the Legless Colonel,
     That worried the crazy fat Cat,
     That killed the mad rat,
     That ate the China Bible
     That grow mouldy in the hut that Jack steal.


     This is the June Judge with the crumpled horn,
     That tossed the Legless Colonel,
     That worried the crazy fat Cat,
     That killed the mad rat,
     That ate the China Bible
     That grow mouldy in the hut that Jack steal.


     This is the Countess dissolute,
     That milked the June Judge with the crumpled horn,
     That tossed the Legless Colonel,
     That worried the crazy fat Cat,
     That killed the mad rat,
     That ate the China Bible
     That grow mouldy in the hut that Jack steal.


     This is the Miser Boss all insolent and predatory,
     That kissed the Countess dissolute,
     That milked the June Judge with the crumpled horn,
     That tossed the Legless Colonel,
     That worried the crazy fat Cat,
     That killed the mad rat,
     That ate the China Bible
     That grow mouldy in the hut that Jack steal.


     This is the False Priest all shaven and shorn,
     That married the Miser Boss all insolent and predatory,
     That kissed the Countess dissolute,
     That milked the June Judge with the crumpled horn,
     That tossed the dog,
     That worried the crazy fat Cat,
     That killed the mad rat,
     That ate the China Bible
     That grow mouldy in the hut that Jack steal.


     This is the fucking Cock that crowed in the morn,
     That waked the False Priest all shaven and shorn,
     That married the man all tattered and torn,
     That kissed the maiden all forlorn,
     That milked the June Judge with the crumpled horn,
     That tossed the Legless Colonel,
     That worried the crazy fat Cat,
     That killed the mad rat,
     That ate the China Bible
     That grow mouldy in the hut that Jack built.


     This is the Crew Farmer sowing his corn,
     That fuck the cock that crowed in the morn,
     That waked the False Priest all shaven and shorn,
     That married the man all tattered and torn,
     That kissed the maiden all forlorn,
     That milked the June Judge with the crumpled horn,
     That tossed the Legless Colonel,
     That worried the crazy fat Cat,
     That killed the mad rat,
     That ate the China Bible
     That grow mouldy in the hut that Jack steal.



   Сенегал


     В диком жарком Сенегале
     Каннибалы, как грачи,
     Меня сетью поимали
     Без ладанки и свечи.
     К баобабу привязали,
     Затворили ворота
     И от радости плясали
     Дикий танец живота.
     Меня в перья облачили,
     Насажали чад кругом,
     Тесаки всю ночь точили,
     Миски драили песком.
     Я оглох от гама, звона,
     И плясала среди них
     Нонна,
     Нонна,
     Нонна,
     Нонна
     …
     Зря я помощь звал из леса,
     Растеряв в кустах порты:
     Где ж ты бродишь, мать Тереза,
     Мать Тереза, где же ты?
     Где же ты, Франциск Ассизский?
     Чем ты всуе обуян?
     Видишь, делают сосиски
     Из румяных христиан?
     Лишь на час оставь больницу,
     Чтобы плакать не пришлось,
     Брось стигматы, плащаницу,
     И сутану тоже брось.
     Зря я кликал мать Терезу,
     И Францисска кликал зря —
     На мой трубный зов из леса
     Прибежали два хоря.
     Я хорей послал к Харону.
     Не увидел я средь них
     Нонну, Нонну, Нонну, Нонну
     ………
     Но узнав, что я савейский
     Правоверный, честный лох,
     От позора вождь индейский
     Завернувшись в плащ, исдох..
     Я побрёл дорогой мглистой
     Среди зайцев и слоних,
     Игуан и пчёл в Тенистый
     Вместе с барышней…
     Так остался без обеда
     Добрый, ласковый народ,
     Вся страна мою победу
     Отмечает каждый год.



   Лава


     Как лава, плавлюсь в судный день стыда
     И возношу молитвы, как барсук,
     Чья искренность, как спелая руда
     На лике мира проступает вдруг.



   Рокки Енот


     Рокки-Енот
     Не узнаёт,
     Где он живёт
     Сначала.
     Рокки Енот
     В стену плюёт,
     Настолько его всё достало.
     Рокки Енот
     Горькую пьёт,
     Мечтает начать всё сначала.
     Обчистили Рокки Енота воры,
     Правил игры не зная,
     Священная книга
     В углу до поры
     Лежит, его поджидая.
     Рокки Енот
     Бога зовёт,
     Бога зовёт,
     Тот не идёт,
     Тот не идёт,
     Хоть знает,
     Как Рокки Енот,
     Рокки Енот,
     Рокки Енот
     Страдает.
     Дом его пуст,
     Ни слова из уст,
     Лежит, как Прохруст,
     Рокки Енот в кровати,
     Рокки Енот
     Горькую пьёт
     И гонит взашей приятелей,
     Рокки Енот
     Горькую пьёт
     Послания шлёт Гайавате.
     Рокки Енот
     Не узнаёт,
     Где он живёт,
     Почему
     Рокки Енот
     Тяжко живёт,
     Никто
     Не поможет ему.



   Частушка на смерть радиозвезды


     Мы вчера в прямом эфире
     Развлекались вдругорядь:
     Пили, пили, пили, пили,
     А теперь идём …ть!
     Чёрный Дрозд
     Смотрю на чёрного дрозда,
     Поющего о смерти
     И запекаются уста,
     Хоть мысль моя как встарь чиста,
     Но не умыты черти.


     Слоны трубят, сирень в цвету,
     Поёт о смерти дрозд,
     Я к… пойду,
     Дней провожая череду,
     И в банк снесу я лебеду,
     Пущу крапиву в рост.
     Чернильницы и гнёзда
     Я очень часто повторял:
     «Не счесть, не тратьте сил,
     Чернильниц, в коих я нырял
     И гнёзд, в которых жил!»



   Свирель


     Для паренька влюблённого
     Я сделаю теперь
     Из прутика зелёного
     Волшебную свирель.
     И палочку чудесную
     Приложит он у к устам.
     И песенку прелестную
     Споёт на радость нам
     Суетна жизнь средь сует,
     Полна она забот,
     Как только он подует,
     Как флейта запоёт.



   Червяки


     Мне это дело не с руки
     И в этом вы не правы
     Пусть копошатся червяки
     В навозной жиже славы!



   Вижу


     На этом свете я живу
     От вас недалеко
     И часто вижу наяву,
     Как жить вам нелегко.



   Два града


     Два города милых во Франции есть,
     Зовётся один Обжимон,
     Там девы блюдут свою доблесть и честь,
     Но чем-то милее Давон.


     Там девы не сыщешь, увы, ни одной,
     Средь злачных давонских полей,
     Как дрозд я летал, но Воронеж родной
     Усталому сердцу милей!


     Пусть фермер французский лелеет ружьё,
     И чистит большой пулемёт,
     И бдит пусть подружку, ведь сердце её
     При слове «Чижовка» поёт.


     Два города в Англии чопорной есть,
     Зовётся один Обжимон.
     Там свято блюдут свою доблесть и честь,
     Но сердцу милее Давон.


     Пусть лорд Эдинбургский храпит на мешке,
     Но дела мне нет до руна,
     Ведь дева британская сохнет в тоске,
     Российскому флагу верна.


     Юбчонкой шотландской, волынкою горд,
     По свету бредёт пилигрим,
     Да, Вена прекрасна, но Гамбургский порт
     На свете ни с чем не сравним.


     Два города в Пруссии чопорной есть,
     Там пиво тягуче, как мёд,
     Мне там хорошо, только смерть, ваша честь,
     Оттуда меня заберёт.


     Там столько традиций, их все перечесть
     Не хватит недели в году,
     И эти места. Я клянусь, ваша честь,
     Я все. Как одно, обойду.


     Пусть Ганс со штыком бродит ночь напролёт
     У дома подруги своей,
     Она далека, её сердце поёт
     При виде посланца степей.


     На глобусе город прекрасный найду
     И в Давон отправлюсь тотчас,
     Там девы честны, будь я проклят в аду
     Четыреста семьдесят раз!



   Русский узор


     Русский узор – петухи
     Вязь бестолкова
     Глаза мои сухи,
     Сердце сурово.



   Один


     В своей квартире я один
     И море чёрное вокруг,
     Кровавый Марс мой господин
     И нежная Венера – друг.
     Марс мне протягивает меч,
     Венера манит в свой чертог,
     Игра. Как будто стоит свеч,
     Удача светит без потуг!
     Как съесть бабушку
     Знакомые мотивы, крокодил
     Ел бабушку, скулил и слёзы лил.
     К финалу
     Стремясь к финалу, мы осуждены
     Былые дни с тоской животной звать
     И содрогаться от своей вины
     И грусть свою из глаз не выпускать.
     И некому ответить нам из тьмы
     И улыбнуться (Это ты?) хоть раз,
     Своим уделом мы осуждены
     Печаль и боль не выпускать из глаз.


     Не докучай удаче, ибо так
     Ты можешь эту девушку смутить
     И друг твой обернёт лицо, и враг
     Покажет лик, который не забыть.
     Того, что невозможно, не желай
     Не спи на двух кроватях сгоряча,
     А если нет, земной покинешь рай
     И побредёшь, котомку волоча.



   Когда же?


     Бандитов бьёт в горах солдат,
     О плиты лбом стучит прелат,
     Лжёт каждым словом депутат
     И небеса молчат сурово,
     Когда же Бог отправит в ад,
     Всю камарилью снова?



   Болтовня


     Господь мой носит балахон,
     Такой, как я ношу во сне,
     Но если голый будет он,
     То что же дальше делать мне?
     Слуга небес, таскает поп
     Из церкви сало, мирру, воск
     И я не знаю, отчего б
     Он мог утратить форс и лоск.



   В пути


     Иду я тихо, путь далёк
     Есть где-то жизнь иная,
     Так одинокий мотылёк
     Летит, куда не зная.
     Всегда чужой улыбке рад,
     Со мной всегда два друга:
     Любовь – мой верный адвокат,
     И грусть – моя подруга.
     Иду я тихо, путь далёк
     Есть где-то жизнь иная,
     Так одинокий мотылёк
     Летит, куда не зная.



   Лондон


     Заключены в вазы осенние розы.
     Пусть в облачном небе гремят револьверы!
     Роняя на Лондон холодные слёзы
     В моём изголовье вздыхают химеры.
     Но слышишь? Раскаты осенние глуше!
     Твой ангел в окне приспособился цепко.
     Пока не просохли осенние лужи,
     Спи крепко!
     Спи крепко!
     Спи крепко!
     Спи крепко!




   Порнодино



     Скажи-ка дядя, что случилось?
     На думу крыша обвалилась?
     Или с небес иная милость?
     Иль в голове пожар?
     К чему бряцанье праздной лиры?
     Не смеют что ли командиры
     Оставить тёплые сортиры
     И выдержать удар?


     – Да, в наше время парни были!
     Крутяк один! Сыны бутыли!
     О них почти уже забыли!
     Да где они теперь?
     Гайдар, Шумейка и Бурбулис,
     На штырь народный натолкнулись
     С Поклонной Горки звизданулись
     И вылетели в дверь!


     Не помню где, в каком же годе
     Мы долго ползали в болоте,
     А вместе с нами Сиси, Клоди,
     Ворчали старики:
     – Сидеть, разнежась, на Рублёвке
     Умеют праздные золовки,
     А ну-ка, братец, где винтовки?
     И ржавые курки?


     Наш командир горланил: «Ну же!
     Неужто тут зане и вчуже?»
     И вот нашли большую лужу
     Расставили редут.
     У наших приключилась шизя —
     Все швы в ширинках разошлися,
     Все изблудились и спилися
     А кризис тут как тут!


     Всё сверзилось и повалилось,
     Всё завертелось, закрутилось,
     Всё мигом вдруг остановилось.
     Царь Тьмы! Уди! Уди!
     Мы папу путали с Траволтой!
     Был царь у нас ударен болтом
     Комбат ужаленный дефолтом
     Не мог себя найти.


     Замечу я не для верлибра:
     Был член огромного калибра
     Чтоб у врага тряслися фибры!
     Всемирный банк, смотри,
     Как быстро восстаём с кровати,
     Как мы умеем воевати,
     Какие тучные тут рати,
     И сопли подотри!


     Забыв позорный день вчерашний,
     Зажав в руках флажки и брашны,
     Неделю мы топтались страшно,
     А в воскресенье – бах
     Сказал полковник: «Ближе к делу!
     А ну врага рванём мы смело!
     Пощупать надо, что за тело!
     И – прочь на всех парах!»


     Каре капрал построил Дубин
     Звучал, гремел победный бубен,
     И я упал, упившись вдупель,
     Всей мордой на лафет,
     Хоть было лето, с воем вьюги,
     Кругом валялися пьянчуги,
     И враг затих вдали в испуге
     И отливал в кювет.


     Но только солнце засветилось,
     Звезда за лесом закатилась,
     Всё сразу вдруг зашевелилось
     Попёр за роем рой
     Полки-шмолки Маразмус, Гудин,
     Чмоналин, Фалин и Егудин,
     Строберифилдс и Диа Пруденс,
     У всех штаны с дырой!


     Как сладит враг с такой напастью?
     «Перегрызу любого пастью!
     Так Ржевский всех поднял со страстью:
     – Нам есть чего терять!
     Мы кто? Под юбкой сладкой барды?
     На лбу Г…о или кокарды?
     Пусть сами думают бастарды!
     Вперёд, е мать!


     Потомки древней Каллиопы,
     Сыны любимые Европы
     На нас нацелив злые жопы,
     На нас точили…
     Но есть ответ! Хороший парень,
     И не француз и не татарин
     С ракетой грозною Гагарин,
     Балет и не балуй!


     Не только тут одни сугробы,
     Француз, чтоб жизнь казалась, чтобы…
     У нас тут есть такие жопы
     На вас смешной редут,
     Как страшно жить французик, боже!
     Довольно вам французских рожек
     Пошлём на вас ещё матрёшек
     Они вас всех порвут!


     Врага узревши, право слово,
     Подняли мы кутью сурово,
     Здорово, брат мусью, здорово!
     А ну иди сюда!
     Пращуры Пушкина, Бирона
     Творцы бунта и самогона,
     Посмотришь, как тут оборона!
     А ну-ка господа!
     Доколь понеже и однако!
     Ты думал здесь раздор и драка,
     Хотел трофей иметь, собака!
     А ну ползи, как краб!
     Не будешь ты головкой трона!
     В твоём гробу сидит ворона!
     Ты хочешь радости и звона
     И вот тебе Приап!


     Что было там? Среди перденья
     Полки бойцов носились тенью
     Француз, предавшийся раденью,
     Попёр на нас стеной.
     Князь тьмы, похожий на чекиста,
     Два кирасира с видом глиста
     И два церковника-хориста
     Ударили в забой!


     Вот был денёк!
     У драной урны
     Гремел ужасный марш бравурны!
     А мы вскочили на котурны
     Фортуна нам дала
     Бумажки с мелкими кружками
     Кармашки с рачьими крюками
     И камера над мудаками
     Трещала как пчела.


     – А ну-ка Ваня прочь от печи!
     Наш капеллан закончил речи,
     И вот настало поле сечи
     Для самых разных рас
     Земля от взрывов задрожала
     Какой аншлюс, какая жалость!
     Сплелось всё в кучу и смешалось,
     И тут уж был атас!


     Ну что задумался, задира?
     Француз уж мялся у сортира
     Была у нас одна мортира
     И пара аркебуз.
     Для нас пример – Улисс в Итаке
     Штыки настроили к атаке
     Лишь громко лаяли собаки
     И тужился француз.


     Сначала нам враги задали
     Мы молча по полю петляли,
     Где выйти из лесу не знали
     Сусанин нам помог
     Он вывел сирых из пучины,
     Видать не умерли мужчины,
     Мы поклялись не без причины
     Платить царю оброк!


     Тем утром, солнцем не согретом,
     Все были рады нашим бедам,
     Конец каретам и обедам
     Атас и караул
     Спец по засекам и засадам
     Наполеон грозил нам адом,
     К нам повернулся толстым задом,
     Захохотал и бзднул.


     Кутузов, где же ты скорее!
     Упали на заставы реи.
     У нас снесло две батареи
     И несколько базук
     Мы ясно видели издали
     Держа в руках свои скрижали,
     Окровавленные лежали
     Раскинув клешни вкруг.


     Мы верность родине хранили,
     И отбежав до третьей мили,
     Мы вне себя от гнева были
     Гурьбой поклялись так
     Хоть я и того и не приемлю
     Стоять пока по шею в землю,
     Прегородив дорогу к Кремлю
     Нас не загонит враг.


     Какие вервия и даты
     Мы были бравые солдаты
     И наш полкан летал поддатый
     Подняв как саблю…
     Конечно, мы их победили
     Конечно, мы их всех побили
     Но нам по шее навалили
     По самый не балуй!


     Да, были всякие засады!
     На порубали сильно гады
     Окончить дело были рады
     Богатыри – не вы!
     Домой пошли без сбережений
     Экс-инженер, поэт и гений
     Когда б не библии и пени,
     Не отдали б Москвы!



   Чаепитие в Мытищах


     Целый вечер ветер свищет,
     Ходят люди без штанов.
     Чаепитие в Мытищах —
     С чашкой пухнет …шов.
     Дует щёки дядя..го
     В фуре с бешеной тульёй.
     Он в беде не бросит друга,
     Охмы-хохмы-ой-ёй-ёй!
     …цин горд своим народом,
     Он издать желает клик,
     Но кремлёвским бутербродом
     Заперт вещий сей язык.
     Оттопырены карманы.
     О шигейла! Шигеллёз!
     Щёки полные румяны,
     Фиолетов пьяный нос.
     В бане чахнет дядя Катин,
     Молодой как антрацит,
     Под столом сидит …тин,
     Громко пукнуть норовит.
     Целый вечер ветер свищет,
     Ходят люди без штанов.
     Чаепитие в Мытищах —
     С чашкой пухнет …шов.



   Песня Путника


     Хочу я отрешиться от ярма
     Тяжёлой и томительной работы,
     Но как пчела, стремящаяся в соты,
     Мечусь бесплодно.



   Горе от ума


     От жизни похудел и сник такой.
     Мой день всегда окончен причитаньем,
     Ты обошёл меня своим вниманьем,
     Господь мой, всем дарующий покой!
     Да, дней моих уныла череда,
     От радостей летучих ни следа,
     По почве зыбкой
     Я б не прошёл среди всех зол и бед,
     Когда б в пути я не был вдруг согрет,
     Мой друг, моя любовь, твоей улыбкой!



   Год печали


     Год печали неизбывной,
     Год, затмивший тьмою свет,
     Ты явился чёрной гривной,
     Пятаком в копилке бед!
     И сижу я, как меняла, в куче старого тряпья,
     Предо мной моя пиала и душа моя темна.



   Партии – слава!


     Партии – слава! Родине – слава!
     Шарик – налево! Шарик – направо!



   На ложе


     На ложе моём караулю того,
     Которого душенька ждёт,
     Я в поиск пустилась во имя того,
     Который вовек не придёт.
     Я слышу, я вижу, я чую его
     Миг, целую вечность и год,
     На ложе моём караулю того,
     Который ко мне не идёт.



   Аргонавт


     Друг милый! Труба аргонавта зовёт!
     Я здесь не оставлю следа,
     Когда гордый «Боинг» меня оторвёт
     От этой земли навсегда.
     Термиты в голове
     В моей алмазной голове
     Термиты проточили путь
     По направлению к сове
     Или ещё куда-нибудь.
     И чистой линии полёт…



   Хорошо учиться


     Хорошо учиться,
     Выгодно жениться,
     Умереть красиво —
     Вот мечта начдива.



   Молошник


     – Где, молошник, ты бывал?
     – Был на шабаше средь скал
     Там всю ночь девчонки
     Пляшут без юбчонки!
     – Где, молошник, ты бывал?
     – Там, где дьявол пировал,
     Под скалою чёрной!
     Парень он проворный!
     Где же ты, молошник был,
     Что увидел оком?
     – Там, где милую любил
     В вереске высоком!



   Кому я давал присягу


     Давая присягу я кому,
     Не вспомню, да и не пойму!
     Я званья вам и почести верну —
     Я присягал не этому …!



   Бедность


     Когда нас бедность облачит
     В лохмотья бедняка,
     И непогода заворчит,
     И вспенится река
     И дрозд полночный закричит:
     Уга! Уга! Уга!
     Нас даже бог не отличит
     От злого дурака.
     Мне приходилось онеметь,
     Вступив в шатёр лесной,
     Пред невозможностью воспеть
     Вот этот рай земной.
     Кукушка говорит куку,
     И филин не молчит,
     Готовит жуткое «Угу»
     И вот он вновь кричит,
     И мышка серая в стогу
     Травою шелестит.



   Сфинкс


     Он твердит, громыхая колёсами:
     «Рай твой, раб, невозможно далёк!»
     И печально смотрю на колосса я,
     Как на месяц лисица фенёк.
     Каменеет в руках его палица,
     Ты не жди никаких перемен,
     И в меня он насмешливо пялится,
     Как в мокрицу глазастый Биг Бен.
     И держу свою фигу в кармане я,
     Потому что в кармане – живой,
     И висит его злое молчание,
     Как топор над моей головой.
     Он уполз, громыхая колёсами,
     Превратив моих спутников в сок,
     И печально смотрел на колосса я,
     Как на месяц лисица фенёк.



   Не допускай!


     Не допускай беду во двор,
     За ней ворвётся стая бед
     И дикий ветер, словно вор
     Затмит отчаяньем весь свет.
     Не замутняй, о, чистоты,
     Пустой надеждой не бряцай,
     Фальшивым золотом мечты,
     Врагу распахивая рай.
     На женщин всуе не смотри,
     Дитю природы не дано
     Без страха и тоски идти
     Туда, где сиро и темно.
     Звезда не светит одному,
     Но проливает свет на всех,
     Она прощает всё ему —
     Слезу отчаянья и смех.
     Не допускай беду во двор,
     За ней ворвётся стая бед,
     И дикий ветер, словно вор
     Заполонит печалью свет.



   Белее снега


     Как чистый айсберг, хочешь ты
     Белее снега стать,
     Но ядовитой клеветы
     Тебе не избежать.



   Слова любви


     Любовь, Достаток, Честный Труд —
     О них мечтаем мы подчас
     И их владельцев узнают
     По неземному свету глаз.
     И я такой же. Как любой,
     Не жду подарков от судьбы,
     И недоволен я судьбой,
     Как, не боюсь соврать, и ты!
     Любовь, что выше гор, на дне
     Поднимет дух и плоть всегда
     Она естественна во мне,
     Как родниковая вода.
     Я здесь в гостях на краткий миг,
     Мне недосуг о том грустить,
     Что даже Будда не постиг
     И не постигнет, может быть!
     Встающий на востоке круг —
     Приятный, радостный сюрприз,
     И даже грусти недосуг
     Мои глаза направить вниз.
     О сыне помню. Каждый миг
     И каждый час, он близок нам,
     Ведь, я потуплюсь, он возник
     Благодаря моим трудам.
     Я преклоняюсь пред Христом,
     И даже думаю – не зря,
     Но он не защитит мой дом
     От диких ветров января.
     На Магомета и Христа
     Я не обижен, из-за них
     Не буду изводить уста
     Я в славословиях пустых.
     Богов мне не за что винить,
     Ведь я не инвалид на дне,
     Хотя им следовало быть
     Чуть благосклоннее ко мне!
     О милой, видит бог, грущу,
     Когда она вдали – верней,
     Но описанье опущу,
     Чем занимаемся мы с ней.
     Зачем, коль некому помочь,
     Слова плодить, тревожить хор
     И воду в решете толочь
     И городить безумный вздор.
     Украсть чужое наяву —
     Иной цель жизни видит в том,
     Ценю я то, что наживу
     Своим, а не чужим трудом.
     Я не богат, но горевать
     О том не буду – суждено
     И много зелени нарвать
     В таком саду мне не дано.
     Отчизны незаконный сын,
     Уже не жду её щедрот,
     Но ей ненужный гражданин
     Слова любви не принесёт.
     Здесь не получится, не вру,
     Тогда покину вас, друзья,
     Свою котомку соберу
     И побегу за солнцем я.
     Лететь, катиться, плыть верней,
     Чем загнивать, врастая в ил,
     Видать не зря Господь корней
     Мне, это зная, не ссудил.
     А перед тем, как отойти
     В страну теней, где ждёт покой,
     Я тем, кто был со мной в пути
     Напосошок махну рукой.
     Любовь, Достаток, Честный Труд,
     О них мечтаем мы подчас,
     И их владельцев узнают
     По неземному свету глаз,
     По неземному свету глаз,
     По неземному свету глаз.



   В сердце прекрасного бога


     Да, я печалюсь немного
     В венце умирающих сплошь,
     Но в сердце прекрасного бога
     Ты одиноко живёшь.



   Ревущая лавина


     Тот, кто имеет крышу и кровать,
     Фортуной защищён наполовину,
     Но будь настороже, не надо спать,
     Чтоб не попасть в ревущую лавину.



   Вместе


     Вместе с бедною страной
     Погружаюсь в мрак забвенья,
     Мозг усталый и больной
     Отметает сожаленья.
     Землю трогаю клюкой.
     Вместе с сирою страной
     Что же делать? Ничего!
     Бисмарк. Лучшее словечко.
     Странник. Посох – дар его.
     Занесу в судьбу навечно.
     Вой – далёко-далеко.
     Что же делать? Ничего!
     Вместе с бедною страной
     Погружаюсь в мрак забвенья.
     Тот, кто предан сатаной,
     Норовит забыть моленья.
     Лунный диск передо мной.
     И пред бедною страной
     Были рощи и поля.
     Был оазис с ключевою
     Жадной влагой, но земля
     Оказалась неживою.
     Мозг усталый и больной,
     Камни, стены и строенья,
     Вместе с бедною страной
     Погружаюсь в мрак забвенья.



   Целая шкура


     За целость шкуры вы могли
     Предать, ограбить и убить,
     Спалить крестьянские стебли
     И утащить у пряхи нить.



   Мяч


     Фанат футбольный, друг, не плачь,
     Коль вдруг когда-то, кто-то
     Забьёт ударом страшный мяч
     В дубовые ворота.



   Моли из Платяного Шкафа


     Ах, Моль! Безжалостен я был
     С тобой, моя бедняжка!
     Я, не подумав, придавил
     Тебя рукою тяжкой.
     Я жизнь не мыслю без вина,
     А ты погибла даже
     За то, что чисто влюблена
     Была в простую пряжу.
     Вся знает, что наступит час,
     Когда средь сна и храпа
     Старуха Смерть придавит нас
     Своей костлявой лапой.
     Ты редко зрела белый свет,
     Твой дом – моя штанина,
     И для тебя страшнее нет
     Приправ из нафталина.
     На свете белом я цвету
     И то ж другим советовал,
     А ты любила темноту
     И не скрывала этого.
     Ну что ж, пускай иная рать
     Себя запретом пичкает,
     Была вольна ты поступать,
     Руководясь привычкою.
     Ах, Моль, безжалостен я был
     С тобой, моя бедняжка!
     Я, не подумав, придавил
     Тебя рукою тяжкой!



   Баон


     В «Баоне» продавали примуса.
     Сидел старик, покрытый звёздной пылью,
     Быть может час, а может три часа
     И проклинал раздор и камарилью,
     Что алые свернула паруса.
     В «Баоне» продавали примуса.



   Весна


     Когда с холмов подтаивает снег,
     И ветер носит возгласы ручья,
     То перед вами новый человек,
     Совсем не тот, что давеча был я.
     Когда природа завершает круг,
     Когда чиста небес голубизна,
     Моей душой овладевает вдруг
     Одна печаль, прозрачна и чиста.
     Когда в лугах цветы весны цветут,
     Когда пчела нашла у них приют,
     То я лежу на травке мягкой. Тут
     Я ощущаю быстрый бег минут.
     Путей не счесть моих, а жизнь одна —
     Невосполнимый и бесценный дар.
     То, что уходит некогда от нас,
     То возвращается печальное всегда.
     Приди ко мне с любовью, лучший друг,
     Приди улыбкой юности сверкнуть.
     Воспоминания в груди живут
     О встрече с той, кого уж не вернуть.
     Путей не счесть моих, а жизнь моя одна,
     Невосполнимый и бесценный дар.
     То, что уходит некогда от нас,
     То возвращается печальное всегда.



   Колокол


     Колокол выстроил звоном
     Звуков серебряный мост.
     В омуте неба чернёном
     Плавали лилии звёзд.



   Песня на досуге


     Бросал я невод в океан,
     но пуст по прежнему карман,
     хоть нет на нём прорехи,
     мне платят на орехи.
     Строгал я доски день деньской
     и не один десяток,
     я не отвечу вам, какой
     я приобрёл достаток.
     Потом таскал в мешках зерно,
     и проклял жизнь такую,
     вот если попаду на дно,
     то ниже – не рискую.
     Когда работал я в порту,
     то остр был вкус дубинки.
     День целый не было во рту
     ни маковой росинки.
     Работать мне не мудрено
     с мозолями до пота,
     на ужин я сварю пшено,
     потом опять – работа.
     Чем больше трудишься, корпишь
     и производишь вещи,
     тем больше получаешь лишь
     ударов и затрещин.
     И этой истиной, друзья,
     что тщетны все потуги,
     хочу закончить то,
     что я надумал на досуге



   Амьенский мир


     Амьенский мир – предвестие войны.
     Глотая рыбий жир, готовься к бою!
     В стремительный поток вовлечены
     Те, кто своим вождям всегда верны,
     Те племена, что призваны к разбою,
     И мы – рабы, мы слабы, невольны,
     Верны рожку, трубе, свистку, гобою,
     Спине врага, лицу страны,
     Но так же превозмочь готов любое
     Амьенским мир – предчувствие войны.



   Трудная жизнь


     Любовь во тьме кромешной
     Сияет, как маяк.
     Люби меня так нежно,
     Один ты знаешь, как.
     Пока ведут нас ноги,
     И час, и день, и год
     Стремимся мы в чертоги,
     Где молоко и мёд.
     И тяжесть нашей доли,
     И ужас, гнавший нас,
     Мы по пути омоем
     Скупой слезой из глаз.
     Любой, устав в дороге,
     Когда-нибудь войдёт
     В небесные чертоги,
     Где молоко и мёд.



   Удачи!


     Я верю в чудесную силу
     Любви без падений и драк,
     Что наши сердца воскресила!
     I wish you!
     I wish you!
     Good luck!


     Дождётесь вы правильной доли,
     И будет всех выше – Дурак!
     Желаю Вам счастья без боли!
     I wish you!
     I wish you!
     Good luck!


     Живите счастливо и лихо
     И пусть же исполнится так
     Любое желанье и прихоть!
     I wish you!
     I wish you!
     Good luck!



   Зимой


     Холодной, вьюжною зимой
     Люблю в вечерний мрак
     Гулять с походною сумой
     Не по делам, а так…
     Приятен леса светлый храм,
     Пусть хладен он – он благ.
     Люблю смотреть по сторонам
     И видеть, что и как
     Душа сиянием полна —
     Сверканьем мира чистого,
     Искристей светлого вина
     Игра ума лучистого.



   Гусеница Катерпила


     Гусеница Катерпила,
     Сидя на сучке верхом
     Вниз на землю уронила
     Портсигар. Раздался гром.


     Катерпила чтит Дебору.
     Старому декану Свиблу
     Портсигар пришёлся впору
     По размеру, по калибру.
     Он упал ему на темя.
     Головой. Был – хуже случай!
     Но признаюсь вынес бремя
     Свибл и даже стал чуть лучше!


     Гусеница Катерпила
     Трубку мудрости набила
     Самым лучшим табаком
     И зелёным башмаком.
     Раскурила, покурила
     Гусеница Катерпила.


     Гусеница Катерпила
     Томный взгляд свой устремила
     На сидевшего внизу
     Кролика, малютку Зу.
     Зу – великий непоседа
     С криком: «Кролики! Горим!»
     Убегает от обеда,
     А обед бежит за ним.


     Гусеница Катерпила
     Майского жука любила
     И ему холсты пряла,
     Что за бабочка была!



   Брат


     Посмотри – в моей квартире
     Стены есть – всего четыре,
     Побелён мой потолок,
     Чтобы чёрт не уволок
     Мою душу, душу в Ад.
     Чёрт вам брат, а мне – не брат!


     Посмотри – на кухне плошки,
     Миски, сковородки, ложки,
     Новшеств – всех не перечесть!
     Скороварка тоже есть!
     У меня дрожат коленки,
     И на кухне те же стенки
     И такой же потолок,
     Вот я всем запасся впрок.
     Чёрт приплёлся – я не рад!
     Чёрт вам брат, а мне не брат!


     Чёрт вам брат, а мне воришка!
     С чайника слетела крышка.
     Крышка чёрту! Я так рад!
     Чёрт вам брат, а мне – не брат!
     Паутина в кошельке
     Стоит в груди моей комок.
     Не будет перемены.
     Я так старался, но не мог
     Пробить глухие стены.
     Другие нежатся в саду
     И преданы фонтану,
     Ну а моя душа в аду —
     Мне рай не по карману!
     Я провожу весь день в тоске
     И есть тому причина:
     В моём дырявом кошельке
     Гнездиться паутина!



   Паб


     Толкутся посетители его,
     Графиня засыпает у прибора.
     Подходит срок, и нету никого,
     Кто избежит природы приговора.
     Всё шире вечность раскрывает пасть,
     И очередь всё ближе, с каждым часом
     Загробье изменяет цвет и пасть
     И тянет руки к праздным лоботрясам.



   Срулил


     Раз сэр срулил в ЭСЭСЭСЭР,
     «Но, сэр, – ему сказали, —
     Какой вы подали пример,
     Что пэрам показали?



   Китайские кастрюли


     В буддизме утонул необразованный слуга,
     Работу бросил, захандрил и впал в каприз.
     Он лестницу на небо сгандобил из кизяка
     И может кушать на пари альпийских крыс.


     Моя любовь прекрасна, но стара,
     Я сам при бадике сижу на стуле.
     В Париже есть огромная дыра,
     И в ней вовсю гремят китайские кастрюли.



   Полянка


     И вот сижу я на полянке,
     А рядом юные крестьянки,
     Под шутки, смех
     Идут к снопам…
     О лесбиянки!
     Вы лучше всех!
     Я молод
     Я молод, пока я не стар,
     Я рву в полях тычинки,
     И рад, что старый мистер Старр
     Печёт свои пластинки.



   Сорвиголова


     …А если ты ко мне придёшь,
     Пока жива, пока жива,
     То ты ко мне не попадёшь,
     Сорви ты голова!
     – С тобою невозможно жить!
     Твои слова, твои слова…
     Нет, буду я тебя любить,
     Сорви ты голова!
     – А у тебя полно девчат,
     Полно девчат, полно девчат,
     Они под окнами стучат,
     Сорви ты голова
     – А если постучит беда,
     Всегда беда, лдна беда,
     Ты не отвертишься тогда,
     Сорви ты голова!
     – Конечно я не отвернусь,
     Когда придёт беда,
     Уйду и ночью завернусь,
     Прощаясь навсегда.



   Нигде и Никуда


     Тебя заставили уйти
     В Нигде и Никуда.
     Я говорю тебе: «Прости!»
     А ты не скажешь: «Да!».



   Из Гёте


     Обман сопровождает нас всегда,
     Но правда невозможная желанна,
     И манит нас высокая нужда,
     И дух стремится к правде постоянно!



   В Небесах, на Земле, и на Море!


     В Небесах, на Земле, и на Море
     Матерям и лакеям врага
     Нанесём мы великое горе,
     Уничтожим врага на века!
     Призывавшие Нас к всепрощенью,
     Отнимавшие Наше добро,
     Будут преданы Нами отмщенью,
     И иного вовек не дано!
     Пусть Земля встанет Крепкой Стеною
     У Границ, у Застав и у Ног!
     Пусть с Небес на них падают, воя,
     Наши Бомбы – Наш Божий Урок!
     Пусть заплачут саксонские ивы!
     Пусть свершится Наш Праведный Суд!
     Пусть в Морях под волною шумливой
     Субмарины им гибель несут!
     Будем мстить вам за Русские стоны,
     И мильоны холодных сердец!
     Мы положим сионскому трону
     И его креатуре – Конец!
     Мы не будем сдаваться старея,
     Будем знать, кто союзник, кто враг!
     Пусть над Русской Империей реет
     Осенённый Победами Стяг!
     В Небесах, на Земле, и на Море
     Матерям и лакеям врага
     Нанесём мы Великое Горе,
     Уничтожим врага на века!




   Песнь Нового Мира


     Юный Друг, восставший в Мире Этом,
     Где всякий час – час битвы на войне!
     Я снова устремлён к тебе с приветом,
     В надежде быть услышанным вдвойне!
     Пусть тучи закрывают Наши Горы
     И гасят Путеводный Свет Звезды,
     Грозя нас превратить в тупую свору
     Немых рабов среди гнилой Толпы!
     Да, обладая Нравом Благородным,
     Когда другие в Пламя держат Путь,
     Ты будешь в своём Выборе Свободным,
     Не смеющим от Солнца отвернуть!
     Когда другими избрано корыто,
     И лживые пред лживыми правы,
     Останься Истинам Веков открытым,
     Пред ложью не склоняя Головы!
     Знай, место Чести не на шатких тронах!
     Столетьями проверено стократ —
     Гнездится пустота в мирских коронах,
     У Золота в грязи – Аристократ!
     Столкнувшись в Мире с мненьями другими,
     Не увлекайся схваткой горячо,
     И Старость не оспаривай в гордыне,
     И Глупость не разубеждай ни в чём!
     Среди с ума сошедших мысли здраво,
     Их всех уже заранее простив!
     Пред свиньями не мечет бисер Слава,
     Алмазы по прорехам распустив!
     Пред Голодом стяни подпругу туже!
     Будь мстителен лицом к лицу с Врагом.
     Нет на Земле рекомендаций хуже,
     Чем Слабость и Доверчивость пред злом!
     Не закрывай насмешливые вежды,
     Когда пучина кроет Невода,
     И тучи страха гасят луч Надежды,
     И Время ускользает навсегда!
     Язык сдержи, давая Право Уху,
     И скопищам потеряным не верь,
     Ведь Правда – не истасканная шлюха,
     Чтоб всякий час ей шляться на панель!
     Будь зорок, как Стрелок с надёжным луком,
     И миражам чарующим не верь!
     Не доверяй распятьям и клобукам,
     В них, как в чужом, таится дикий зверь!
     Пускай неблагодарностью за Благо
     Воздаст уцелевающий пострел!
     Навек запомни: всякая Присяга
     Имеет исполнению предел!
     Будь Офицером верным и Солдатом,
     Простор Морей взрезая кораблём,
     Но если над Тобой стоит Предатель,
     Исполни долг – сравняй его с Землёй!
     Цени того, кто Труд Высокий ценит,
     И прямо к Цели Истинной идёт!
     Не изменяй тому, Кто Не Изменит!
     Он Твой Народ в беде не подведёт!
     В Искусствах Лучшим будь под хохот дикий
     Превыше оценивших высший свет!
     Держи всегда равненье на Великих,
     Чтобы возвысить планку их Побед!!
     Не верь на грош в заоблачное царство!
     Решив сберечь от хищников карман,
     Не доверяй ни слову государства,
     Где всякий час коварство и обман!
     Не мучай Слово образом корявым!
     И не бросай Высокий Ум в вино!
     Знай: Истина скорее с Смыслом Здравым,
     Чем с путаницей тёмной заодно!
     Оружие – Исток любой Победы,
     Но коль Стихии ополчатся вдруг,
     Будь стоек, как Вселенские Планеты,
     И не бросай Оружие из рук!
     Грядущее угадывай заране!
     Но если выше сила и обман,
     Уж лучше Честно пасть на поле брани,
     Чем жизнь влачить, сгибая рабский стан!
     В Дни Радости не будь анахоретом!
     Но беды встреть с сияющим лицом!
     Полночный мрак сильнее пред Рассветом,
     А Свет всего сильнее пред концом!
     Осуществи Намеренья Большие
     И черпай Знанье из немногих Книг!
     Будь Сам Собой, когда кругом чужие,
     И Время примеряет модный лик,
     И правит на Путях Земных измена,
     И ложь на джипах держит в яму путь,
     И страх колеблет Лучшие Колена!
     И, кажется, что силы нет вздохнуть!
     И ничего не видят Ротозеи,
     И сердце равнодушных не болит,
     И ряженые овцами злодеи
     Имеют на мгновенье кроткий вид,
     Когда крадёт подонок знаки чести,
     И хочет преспокойно ускользнуть,
     Законам вопреки, от Честной Мести,
     И Право застит Честным верный путь,
     Когда в Чертогах ничего не свято,
     А свято Невозможное порой,
     И Молодёжь как слабые котята
     Бегут за белым фантиком гурьбой,
     Чтоб ни прошло пред потрясённым взором,
     Не сделай ничего, чтобы потом
     Не быть казнённым тягостным укором
     За свою Землю, Родину и Дом!
     Пусть наизнанку вывернут врагами
     Сам Здравый Смысл, Вселенной вопреки,
     Пусть Хитрецы царят над Дураками,
     И Праздность куролесит у реки,
     Пусть кажется, что Злобе нет предела,
     Чтобы Терпенью – Миг существовать,
     Когда Душа казнит немое Тело,
     И, кажется, Ей нечего сказать,
     И Люди Все, гонимы внешней силой,
     Как брошенные осенью листы,
     Летят под вьюгой над пустой могилой,
     И ждут от Завтра мрака и беды,
     Когда Талантом понукает случай,
     И вместо Бога рулит чепуха,
     И Мир свихнувшись, бьётся, как в падучей,
     И, кажется, Вселенная глупа,
     Знай, и тогда всезряче Провиденье!
     Его дано не всякому понять!
     Оно пройдёт над Миром грозной тенью,
     На всём чеканя Римскую Печать!
     Оно расставит по местам все Сроки,
     Пробудит очарованных и сонь.
     И лживые слепые лжепророки
     Дровами хлынут в бешеный Огонь!
     Верь в неизбежность скорых изменений!
     В иных Богов, в иную Жизнь и Речь!
     И груз тысячелетних заблуждений
     Навек спадёт с твоих поникших плеч!
     Чтоб языком гнилым ни говорили,
     Увлечь пытаясь Всех в картонный Рай,
     Те, кто сегодня в этом мире в силе —
     Ты Нацию Свою не предавай!!!
     Мы все на субмарине в грозных Водах!
     Ты на командном мостике стоишь!
     Будь неустанен в Поисках Свободы
     И любопытен к миру, как Малыш!
     Всё Истинное взыщет Воздаянья!
     Всему есть Время в мире! Наконец
     Настанет Час, и Лучшие Деянья
     Обрящет Космос в Золото Сердец!
     Бог изощрит Расчётом твоё Око
     И даст во власть Неугасимый Свет,
     И Правда, что как Солнце одинока,
     Победно воссияет средь Планет!
     Пройдя через Надежду и Страданье,
     Укор Любимых и Вердикт Судей,
     Ты лишь тогда получишь Основанье
     Остаться Человеком средь Людей!



   Дудль Вздул Майдан



     Вот Мир, который задумал Бог.


     А вот Страна,
     Которая из-за моря видна
     В Мире, который затеял Бог.


     А вот и Рокфеллер,
     Который тачает пропеллер
     В Стране, Руки которой в крови и говне
     В Мире, который построил Бог.


     А вот Проповедник
     Который Талмуд засунул в передник,
     Который как утка Рокфеллера,
     Слюни пустил у пропеллера
     В стране, которая скоро будет на дне
     В Мире, который смастрячил Бог.


     А вот и страна Украина,
     В которой ни плуга, ни блина,
     Куда поскакал Проповедник
     Талмуд свой засунув в передник,
     Он – утка Рокфеллера,
     И хочет пропеллера
     В стране, которая скоро будет на дне
     В Мире, который смастрячил Бог.


     А вот в Украине проклятая
     Крыса – колонна, блин, пятая.
     Купила её конторская Шушера,
     Которой нет жизни без ужина,
     Который Банкир-захребетник
     Швырнул ей брезгливо в передник,
     В то время как ушлый Рокфеллер,
     Купил на заводе пропеллер
     В стране, Руки которой по локоть в говне
     В Мире, который смастрячил Бог.


     А вот похожий на Кубика Рубика
     Увалень странный из Любека,
     Хочет узнать, где проклятая
     Крыса – колонна, блин, пятая,
     Купила конторскую Шушеру,
     Которой нет жизни без ужина,
     Который Банкир-захребетник
     Х…л ей брезгливо в передник,
     В то время как хитрожопый Рокфеллер,
     Лямзил у нищих пропеллер
     В стране,
     Руки которой по локоть в говне
     В Мире, который построил Бог.


     А вот и Бумажка Зелёная —
     Желанное чудо палёное!
     Мечтает похожий на Рубика
     Увалень странный из Любека,
     Чтобы платила проклятая
     Крыса – колонна, блин, пятая,
     Купившая Конторскую Шушеру,
     Которой нет жизни без ужина,
     Который Банкир-захребетник
     Х…л ей брезгливо в передник,
     В то время как хитрожопый Рокфеллер,
     Лямзил у нищих пропеллер
     В стране,
     Руки которой по локоть в говне
     В Мире, который построил Бог.


     А вот и с коктейлем Бутылка
     Уже, б…, в руках у обмылка.
     Готов за Бумажку Зелёную —
     Устроить всем баню палёную.
     Мечтает похожий на Рубика
     Увалень странный из Любека,
     Чтобы платила проклятая
     Крыса – колонна, блин, пятая,
     Сосавшая Конторскую Шушеру,
     Которой нет жизни без ужина,
     Который Банкир-захребетник
     Х…л ей брезгливо в передник,
     В то время как хитрожопый Рокфеллер,
     Лямзил у нищих пропеллер
     В стране,
     Руки которой по локоть в говне
     В Мире, который взлелеял Бог.


     А вот и Глава Государства,
     Проспавший такое коварство
     Узрел, как пылает Бутылка
     В шершавых руках у обмылка.
     Который за папчку Зелёную —
     Устроить всем баню палёную.
     Мечтает похожий на Рубика
     Увалень странный из Любека,
     Чтобы платила проклятая
     Крыса – колонна, блин, пятая,
     Сосавшая Конторскую Шушеру,
     Которой нет жизни без ужина,
     Который Банкир-захребетник
     Х…л ей брезгливо в передник,
     В то время как хитрожопый Рокфеллер,
     Лямзил у нищих пропеллер
     В стране,
     Руки которой по локоть в говне
     В Мире, который смастрячил Бог.


     А вот и Русский Народ,
     Который из лужи библейской встаёт.
     Который спасает Главу Государства,
     Проспавшего, на …, такое коварство
     Узрев, как пылает Бутылка
     В шершавых руках у обмылка.
     Который за пачку Зелёную —
     Устроить всем баню палёную.
     Мечтает похожий на Рубика
     Увалень странный из Любека,
     Чтобы платила проклятая
     Крыса – колонна, блин, пятая,
     Сосавшая Конторскую Шушеру,
     Которой нет жизни без ужина,
     Который Банкир-захребетник
     Х…л ей брезгливо в передник,
     В то время как хитрожопый Рокфеллер,
     Лямзил у нищих негров пропеллер
     В стране, которая скоро будет на дне
     В Мире, который затеял Бог.



   Хроника


     О, как ужасно в век суровый,
     Неблагодарный и пустой
     Пребыть колхозною коровой
     С босой, понурой головой!
     Как грустно видеть в щель сарая
     Топор, ведро, верёвку, пень,
     А там вдали, где птичья стая —
     Ошмётки дымных деревень!
     Бежит по косогору стадо!
     Грустит о добром Ильиче
     Горбун с пропитым в детстве взглядом
     С хлыстом тяжёлым на плече!


     Как жутко муравьём родиться,
     И на горбу таскать бревно,
     Чтоб выжив чудом, возгордиться
     И говорить: «Мне всё равно!»
     Как больно быть пчелой – и мимо
     Лететь неведомо куда!…
     Их участь, впрочем, несравнима
     С ужасной участью совка!


     Не в плавках сила! Сила – в знаньях!
     С тоской посматриваю я
     На повторенья, заклинанья!
     На участь честных средь ворья!
     О, смертнорусская истома!
     Да, наш удел весьма суров —
     Как гости пребываем дома
     Средь нагловатых чужаков!
     Веками – пыль, глупцы и мухи,
     Грязь непролазная дорог,
     И те же нищие старухи,
     Привыкшие латать носок!
     Спит под звездой нерукотворной
     Земля, рождающая дух…
     Дух безнадёжности покорной
     К всевластию Навозных Мух!
     Пусть насмехаются соседи!
     Всем вопреки умеем мы
     Жить без Божественных Комедий
     Комедией своей судьбы!
     Порой средь дикого бедлама,
     Спасаясь чудом от беды,
     Мы смотрим в землю…
     Где же яма,
     В которой кончатся следы?
     Прекрасны плесени узоры!
     Чу, наводняют сирый стан
     Легко линяющие своры
     Попов, бандитов, партизан…
     Кого ещё судьба подкинет?
     О том не знает человек!
     И это он пройдёт, и минет
     Неведомо который век!
     Рабы рабов при слове мёртвом!
     Видать Всевышний нам велел
     Дышать веками духом спёртым,
     Отбросами заморских дел!
     Но как придёт захватчик лютый
     С освобождением своим,
     Рабы в течение минуты
     (Невесть зачем!) кончают с ним!
     Чтобы потом свои сатрапы,
     Забыв об участи рабов,
     Набив карман, потёрли лапы
     И улыбнулись средь гробов!


     Я вижу их! Паны и слуги,
     Запёртые в земную клеть…


     P.S. …Не надо мне бы на досуге
     Немецкой хроники смотреть!



   Сын Демоса – Вася Отсосов


     Не надо наивных вопросов!
     Уймите трагический визг!
     Сын Демоса – Вася Отсосов
     Продался Америке вдрызг!
     Зашёлся в кармическом блуде!
     Хвалить асмодеев всхотел!
     И Шустер глазами из ртути
     На дивное диво глядел.
     Ходил он в советскую школу,
     (Как к счастью и нам довелось)
     Но пить он мечтал «Кока-Колу»,
     И нежить на жо «Леви Стросс».
     Втыкая в английскую тачку
     Набитый икрою живот,
     Он помнил, как первую жвачку
     Засунул в возжаждавший рот.
     Не нравился с детства малютке
     Совковщины лик неживой,
     Савейские грубые шутки
     Над блефом любви половой,
     Быдлятины дух всенародный,
     Обилье трагических рож,
     И Маркс с бородою немодной
     Бросал его в мелкую дрожь.
     Потом запретили колёса,
     И следом – магический мат…
     И этому Вася Отсосов
     Был до омерзенья не рад!
     «Всё было бы в мире прекрасно,
     Коль вовремя Бог замочил
     Всех, всех: Дерьмокрадов и Красных,
     Всех, всех Разноцветных Шустрил!»
     Молитвою детскою с рани
     Василий жужжал, как комар:
     «О, были бы деньги в кармане,
     И был на прилавке товар!»
     Всё это в Руси невозможно!
     Здесь странен саксонский уют!
     В России иль грабят безбожно,
     Иль грабить безбожно дают
     Монголам, Французам, Евреям,
     И Немцам, профукавшим честь.
     Их надо иль вешать по реям,
     Или им славословия несть!
     Подумав над этим вопросом,
     И прокляв мамону и рать,
     Решился Василий Отсосов,
     Как раньше, всегда – отсосать!
     Не надо наивных вопросов!
     Уймите трагический визг!
     Сын Демоса – Вася Отсосов
     Продался Америке вдрызг!




   Бездна



     Воспоминанье иль предначертанье?
     Доставшееся даром станет данью!
     А выгрызенное трудом отменным —
     Чужой добычей иль пожарной пеной!
     Воспоминанье – слабость перед бурей.
     В горланье псов, в далёком свисте фурий,
     В полёте ведьм и в круге на поляне.
     В дупле древес,
     Где птицы и древляне
     Нас нет, пока стальные стрелки
     Не сдвинут жизнь к печенью иль к пучине,
     А остальные будут в клетке белки,
     Раскусывать орехи и причины.


     Да, в старости он стал не Куманеччи!
     Кому такое признавать охота?
     Корсет костей обрушился на плечи,
     Как шлем картонный на виски Кихота.
     Усохший мозг, гораздый на ошибки,
     Белка лишённый и лишённый смысла,
     В размокшем ухе поселил три рыбки,
     И вобла одинокая повисла.
     Они впотьмах беседовали мило,
     Порою жадно раскрывая пасти
     Словами из асбеста и акрила,
     Раскраивая черепа и кроя страсти.
     Из обретений оставалась грыжа,
     Два фонаря под глазом,
     Чирей-ниже,
     И президент какой-то на экране,
     Толь под шафе, а то ли под тиарой,
     Отчизны неземной радетель рьяный.
     Что было сил, долбил на барабане!


     Он к старости стремился к обретеньям:
     Соединился с мыслью, слился с тенью
     И согласился с тем, что в прошлом было
     Ему противно, как ослу кормила.
     Уж в мавзолее был Великий Кормчий.
     Святого на фронтоне били корчи,
     Из красной пасти храма лилось пенье,
     Иезуит внизу боялся порчи
     И лишь грифон крутил столпотворенье.
     Ослабевала воля, страх селился,
     С вопросом древним «Кто ты?» и «Кому ты?»
     На горизонте лёгкий дым клубился,
     Сигнал о скором возвращенье смуты,
     В наросшем шуме и прибывшем гаме
     Детишки волокли бабло кусками,
     Выкрамсывая с древним анекдотом,
     Что скоплено истерикой и потом.
     Исчезли смысл, намеренье и ясность,
     С косой в накидке ковыляла Гласность,
     Как всякий Штирлиц к Гамбургу и Берну,
     Стремившаяся к хаосу столь мерно,
     При этом родину любя без пива.


     – Кому давать? – сказала грустно Рива
     И вдаль ушла, влача платок в овраге.
     В подъезде поселились бедолаги,
     Удачно распростившиеся с ванной,
     Прихожей и гостиной богоданной.
     Их добрый дух попахивал «Шанелью»,
     Залив кончался заводью и мелью,
     А рыбы робой и рабы не мыли
     Губами в синий стойкий вход в бутыли.
     Он иногда спускался к их настойке
     И им сулил последнее с любовью.
     Жакет жены или жилет от тройки,
     Оставшейся от свадьбы как наследство,
     Отсюда путь в утраченное детство.
     Здесь тайные вечери – не попойки!
     Чужое благо – не свинина с кровью!
     Прилепился отважный взгляд к матрасу…
     И участковый с нищенской заплатой.
     Акулий глаз и кобура на крупе
     Мечтал о супе сыну и о супе
     Себе… А как же быть солдату?


     Так был положен тяжкий взгляд на хазу.
     В боярышнике очутившись средь флаконов,
     Он не сдавался, поздний пук гормонов
     Отважно говорил ему: «Опасность!»
     Но надо же учесть напор и страстность,
     Народного артиста и актёра,
     А не слепого шептуна из хора.
     Уверенность бывает самомненьем
     Сирены отвлекали нежным пеньем
     Упорного Улисса от Итаки,
     Он стал хитом на миг в кровавой драке,
     Где выбит мозг, и кто-то выпал, падок,
     То в палисадник, то ли, блин, в осадок,
     И вой сирен сменился соловьями.
     Прекрасно жить с любимыми, друзьями,
     Не зная их имён, фамилий, явок.
     Что фараон египетский без справок?
     Интеллигент без ссылки и отсидки?
     Любой святой всегда висит на нитке!


     – Прорвёмся, братья! – он шептал бывало, —
     Попытка-не быдло, рога не жвала!
     Мы ж не клопы, а гомо, человеки!


     Такое б говорить в иные веки!
     Когда цензура и профорг с очками,
     И рыбный лов сетями ночью в Каме.
     Амбивалентный смысл растаял втуне,
     Риэлтора на ступе звали Дуней.
     Глаза – в глаза! Так говорят с врагами!
     Увлёкшись вдохновенным разговором,
     В котором были дали неземные,
     Забытый мир, дотла набитый честью,
     Пытался ртуть поймать печальным взором,
     Но не поймал.
     Уверенный в законе,
     Как пред удавом, пребывал на месте!»
     Того не зная, рухнул в люк к мамоне,
     В тоннель всё падал, падал, дна не чуя,
     «Где ж мои ножки? Сапоги не жали!
     Кругом летели крышки и пачули,
     Партийные билеты и скрижали,
     Чужие лица и родные пули
     Орали, выли, били и дрожали.
     На вешалку улыбку вешал кролик,
     Монах смеялся и дрожал до колик.
     Из «Шмайсеров» менты стреляли.
     Суки,
     ОМОН и Хаммурапи рвались в Луки,
     От «Мёртвой головы» остались трое,
     Кому изгои, а кому герои.
     Вросли в ледник над хладным пулемётом,
     Роняя кровь над охладелым взводом,
     Так, полагая быть самой собою,
     Пчела дрожит над опустелым сотом,
     И дым кружил над обгорелым дотом.
     Для тех, кто не смеётся над судьбою,
     Прошенье в рай кончается отводом!


     По некоей стезе или причине
     Тут он икринкой вылез из белуги.
     И к Троице, очнувшийся в колхозе,
     В избе без света, в копоти и глине,
     Он протрезвев, вскричал: «Нет, лучше б в бозе!»
     А по углам листы писанья гнили.
     Замена равноценная – квартира
     На развалюху из лиан Вьетнама,
     Там где иконостас – большие дыры,
     И вход без двери, а у входа – яма,
     В которой, судя по виду, вчерась ли
     Или когда, отчёт утрачен из кармана,
     (Доверится такому? Вот и здрасьте!)
     Здесь вверенного богом высшей касте
     Гордейшего пытали партизана?
     Откуда эти тряпки на заборе,
     Свинья с угла и куры на насесте,
     Хорошие соседи – это много!
     Но и такое, говоря по чести,
     Подув на пвльцы и помыслив строго —
     Кусок говна на пыльном Эвересте!
     В трёх метрах пруд с навозом, там когда-то
     Толь ферма, толь дракон с седлом и цепом,
     И часть без цифры, где бичи-солдаты,
     Делились анашою, будто хлебом.


     Россия пламенела на закате
     Бутылки две на скомканной кровати
     Надменно говорили об остатках
     Его квартиры, и во рту так гадко,
     Как будто жаба трахалась с тритоном
     Во рву кремля – паучьем гнездовище!
     Вот так в России можно статься нищим!


     Россия – караульщик ратных грошей,
     И этих жил, намерений и почты,
     Она как бы мечтает о хорошем,
     Но держит в жилах кулака заточки.
     Люблю ли, не люблю ли, вас поздравлю
     С тем, что судьба готовит всем по блату.
     Вот так метаморфозы внидут явью
     тотчас преобразуя сцену в хату.
     Задав вопрос, надменно и сердечно:
     «Что это было Дао или Нечто?»,
     Как уцелеть, не зная крыл защиты,
     Не видя в горизонте дыр дороги,
     Что говорить, когда все карты биты,
     И лишь шуршат исчадия и боги.


     Что вводит рой слепцов в картину Босха,
     В шестнадцатый из камеди и воска?



   Месса


     …Насмешливо весьма и очень кратко
     Бог осветил источники Упадка
     Людской цивилизации, и влез
     В всемирно-исторический Прогресс.
     Обрушившись в отчаянье глубоком
     На скалы Дувра, как на венский стул,
     Бог, обозревши Мир суровым оком,
     Изрек, что виноват во всем Ромул.
     Сорвав покровы с римского гарема,
     Он сбросил в бурный Тибр малютку Рема
     И смёл с Капитолийского Холма
     Когорты, гладиаторов, дома;
     Туда же полетел Водопровод,
     Квинтилий Вар – источник всех хлопот,
     Блудница Рима (будто бы она
     Девицею когда-то рождена).
     Вослед за этим, не смутясь нимало,
     Свалил все наши беды на Ваала,
     На римский блуд, на ханжество святош,
     На Целибат кривой,
     Прямой монгольский нож,
     Досуг султана, Трудовой Мозоль,
     Любви занозу, на Зубную Боль,
     На Градусник, почивший за окном,
     Всесилье богачей, банкротства гром,
     На Солнце, в глаз вонзающее луч,
     Совет Старейшин, допустивший путч,
     Столетнюю войну, и на Блицкриг,
     На Броуна, который всё постиг,
     На Колесо, источник страшных смут,
     На Книги, что к безверию влекут,
     На Порох, на Бумагу и на Хмель,
     Немудрое открытие земель,
     Паломничество в Мекку, на Битлов,
     Употребивших мало умных слов,
     На Гильотину, на Столовый Нож,
     На круг позора, на победы дрожь,
     Предательство друзей, на вражий смех,
     В одежды блага облеченный грех,
     На Воровство шальное, на Чуму,
     На Глупость, неподвластную Уму,
     На Ум Бесчестный, на Неправый Суд,
     На Геморрой, Литературный Труд,
     На Зависть, что ворвавшись в мирный лог,
     Испепелит любого в порошок,
     Бессилье чести, что – у зла в плену —
     Отправиться готово на войну,
     Отставшие часы, Спешащий Век,
     На то, что подл и низок Человек,
     На то, что ничего не изменить,
     На то, что, не помиловав – казнить;
     Реформы в тлене, на Падеж Скота,
     На Даму Пик, Трефового Вальта,
     Или… Валета (черт возьми троих!),
     На Ик нежданный, долгожданный Чих,
     На Ссохшиеся Мозги, на Потоп,
     Безглазый Ров и на Господень Гроб,
     Рожденье не ко времени, Войну,
     Отсутствие законов, на Страну,
     В которой ничего нельзя понять,
     На Гроб большой, Корсет, что правит стать,
     На Брюки, что без пуговиц идут,
     На Гнома в потолке, на Страшный Суд,
     На Шабаш Ведьм, на Иудейский Храм…


     Забыв сказать, в чем виноват Он Сам.



   Вечные как Гибралтар


     Да, кануло в Лету, как грек
     Царапал на стенке вот так:
     Я – мудрый, большой человек,
     А консул Полибий – дурак!
     Вогнал грека в землю удар,
     Сожрали врага жернова,
     Но Вечные как Гибралтар
     Остались на стенке слова.


     II
     Жил Микельанджело – чудак.
     Сникая от зависти, он
     Писал: «Леонардо – дурак,
     Член «Красных Бригад» и масон».
     Мир это не в силах забыть,
     Ведь трижды коллегу прокляв,
     Он искренен был (может быть?!),
     Но был он, конечно, неправ.


     Да Винч не остался в долгу,
     Нашел черный грифель, и вот
     Царапает он на суку,
     Что враг его «бабник и жмот»,
     Что деньги он прячет в сундук,
     Что зол он и жаден весьма
     И от живописных потуг
     Бедняга свихнулся с ума.


     Великих не красит навет,
     Но этого можно простить,
     Ведь Винч не марал туалет
     И стены домов (может быть?!)
     Коллеги втянулись в войну.
     Ножами у римских ворот
     Они измеряли длину
     И качество вражьих бород.


     Идти нужно было домой…
     Как Гении Мира, горды,
     Пошли: Бонаротти хромой,
     А Винчи был без бороды.
     Хватил Леонардо удар,
     Сожрали врага жернова,
     Но Вечные как Гибралтар
     Остались на ветке слова.


     III
     Хоть жили магистры наук,
     Уж страшно сказать, как давно,
     Писал в туалете сэр Гук:
     «Ньютон попивает вино…
     Сухой нарушает закон…
     А эта научная прыть…
     С каких не посмотришь сторон —
     Учение нужно прикрыть!»


     Гук был академиком, он
     Вершил над коллегою суд
     И проклял ньютонов закон,
     Создатель которого – плут.
     Он грифель до корня стесал,
     Забывшись черченьем эпюр,
     Но что он там дальше писал,
     Нельзя привести без купюр.


     На это сказал Исаак:
     – На физике нету креста!
     Всем ясно, что Гукер – дурак! —
     И дегтем измазал врата.
     И века галантного сын,
     Соседям нашептывал он:
     – Тут много, конечно, причин,
     Но Гукер – испанский шпион!
     Ударил Ньютона удар,
     Сожрали врага жернова,
     Но Вечные как Гибралтар,
     Не умерли эти слова.


     IV
     Кто звезды на небе считал?
     Считал их железный секстант.
     Сальери соседу шептал,
     Что Моцарт – большой дилетант,
     Что дом его – сущий чердак,
     Что нищ он, и мог быть богат,
     Поэтому Моцарт – дурак.
     (Сальери был явно предвзят)


     А Моцарт садился играть,
     Искал в композиции прок…
     Что друг его может предать —
     Он даже подумать не мог.
     Да, был выше злобы птенец.
     Не ведает зависти дар.
     Сальери озлился вконец
     И друга отправил в Тартар,


     Промолвив: Конец дураку!.. —
     От Моцарта нет и следа.
     (Жалеть для друзей мышьяку
     Не принято было тогда).
     Ударил Сальери удар,
     Смерть всех остальных забрала,
     Но Вечные как Гибралтар
     По миру гуляют слова.


     V
     Маститый писатель стоит
     Как глыба гренландского льда.
     И вид его всем говорит:
     – Не велено! Кто там? Куда?
     Как Цербер на цепи (точь в точь)
     Твердит он: «Зелен виноград,
     Таланту готов я помочь,
     Да разве же это талант?»


     Творцы от него далеки,
     Совсем как Геракла столпы,
     И щедрой рукой ярлыки
     Он лепит на умные лбы.
     Его не ударит удар,
     Его не сожрут жернова,
     Но Вечные как Гибралтар
     Он очень умножит слова.


     VI
     Да уж кануло в Лету, как грек
     Царапал на стенке вот так:
     – Я – мудрый, большой человек,
     А консул Полибий – дурак…



   Петя и волк


     I
     Вот Вселенная моя,
     Вот вселенские края,
     Чуть левее, где-то тут
     Дыры чёрные снуют.
     И в одной из этих дыр
     Расположен Этот Мир.
     Вот Галактика, у ней
     Нет ни кроны, ни корней,
     Мириадами планет
     Управляет Новый Свет.
     Это Солнце, коим мы
     Избавляемы от тьмы.
     Вот планета Труляля,
     Для землян она – Земля.
     Территория видна,
     Это, блин, Моя Страна —
     Гордость наша… Среди бед
     Мы живём здесь тыщу лет.


     II


     Стольный град Моей Страны.
     Башни за сто вёрст видны.
     Сумасшедший повар Билл
     Это чудо сотворил.
     Это вождь народных масс,
     Давший воду нам и квас.
     Знает бомж и знает мент,
     Это – Новый Президент!
     Говорит, что Патриот —
     Значит, много украдёт.
     Попадёт тщедушный дед
     В нобелевский комитет.
     Будет повод у народа
     Говорить четыре года.
     Это Флаг, а это Герб,
     Но не Молот и не Серп,
     Когти, перья, клюв в крови.
     Господи, благослови!
     Это Новый Кабинет,
     Заправляет коим Шкет
     И Чиновничья Орда.
     Мы им всем сказали «Да».
     Это наш Высокий Суд —
     Клиентуру здесь сосут.
     Это Клуб, и в нём любой
     Или Гей, иль Голубой.
     Вечный Огнь горит, и тут
     Бомжу Крыша и Приют.
     Здесь он песенки поёт,
     Банки гнёт и водку пьёт.
     Фрак, что носит Мойдодыр
     Состоит из многих дыр.


     III


     Вот поля. Со всех сторон
     Помидорный наш Район.
     Это город Друляля.
     Это Улица Моя.
     Вот – Блюститель на посту,
     Обходите за версту.
     Утром бдит, слегка кривой,
     Ночью ходит на разбой.
     Это Мэр – глава ментов,
     Он надменен и суров,
     Честен, нравственен,.. притом
     Держит он Публичный Дом.
     Здесь Музей, и в нём кубы,
     Кляксы, гвозди и гробы,
     В общем – всё, что идиот
     Здесь искусствами зовёт.
     Это – Поп. Идёт к посту,
     Морду видно за версту.
     Бабка, согнута дугой,
     Перед ним трясёт рукой.
     Бабка бедная, и Поп
     Морщит толоконный лоб.
     Он сейчас подскажет ей
     Накупить в подол свечей.
     Вот – народ в водопровод
     Вдоль по улице течёт.
     Вот Пустые Закрома
     И Игорные Дома.
     Остановка. Винный Склад.
     Проститутки здесь стоят.
     Что же им так нужно тут?
     Проститутки принцев ждут!
     Здесь жил Маленький Поэт
     Без надежды и конфет.
     Здесь (аж с фиг каких времён)
     Собирали Батальон.
     Где тот Б., куда пропал
     Я, признаюсь, не узнал.
     Здесь торгуют анашой…
     Бюстик медный небольшой
     Неизвестного Творца,
     Ярь-медянка льёт с конца.
     Тут – Доходные Дома.
     Там пустое Синема.
     Нос, торчащий из норы.
     Ни на понюх детворы.
     Пушкин! Плюшкин! Е-моё!
     Ты у этих «Наше Всё»!
     Пушкин! Сердце не томи!
     Этот Рай благослови!
     Это Я иду домой
     С рынка Улицей Кривой
     Повернул направо —
     Пьяная орава.
     Повернул налево-
     Согнутое древо.
     Это наш Весёлый Дом.
     Мы здесь сорок лет живём.
     И от Дома Моего
     Не осталось Ничего.
     В прошлом был здесь Чудный Двор.
     Погоняет вором вор.
     Клумбы и фруктовый сад —
     На их месте сущий Ад.
     Здесь удобные скамьи
     Для персоны и семьи.
     Где они – не даст ответ
     Даже очень старый дед.
     Подо мной живёт Стукач.
     Надо мной живёт Смехач.
     То, что раньше звал Двором
     Стало Покати Шаром.


     IV
     Папа Пети – Генерал,
     Всех солдат он обобрал.
     Мама – это просто Мать,
     Что о ней ещё сказать?
     В детстве Петенька потел,
     Космонавтом быть хотел,
     Иль Полярником, ведь тут
     Денег куры не клюют.
     Петя вырос, понял Пет,
     Что в яранге денег нет.
     Петя волка изловил,
     Ободрал и ошкурил.
     И заправил в «Мерседес»
     В нём вчера Христос воскрес.
     Хорошо, что в этот раз
     Килер выполнил Заказ!
     Знают все, что нет на свете
     Бизнесмена лучше Пети!
     Чистит зубы, моет руки!
     Нет на свете большей суки!


     V


     Петя волка изловил,
     Ободрал и ошкурил.
     Знают все, что нет на свете
     Бизнесмена лучше Пети.
     Чистит зубы, моет руки!
     Нет на свете большей суки!


     Вот вселенная моя…
     Вот вселенная моя…
     Вот вселенная моя…



   «Воронеж-Париж» и Обратно!


     План на Четверг:
     Нализаться
     В дупель, вплепорцию, в прах,
     Прыгнуть в канализацию
     И вылезть на Елисейских Полях,
     Не удивляясь, как чисто,
     (Франкрейх, ети его мать!)
     Шляпу у трубочиста
     С громкой икотой отнять.
     Это подстава и бяка,
     Это ужасно старо —
     Видеть потомка казака
     В каждом сурке из бистро!
     Вторить церковному ору!
     Выкрасть у бомжа часы!
     Плюнуть в лицо Сальвадору,
     Рвущему Пабле усы!
     Быть по старинке не в духе,
     И проклиная весь мир,
     Смутно надеясь – у шлюхи,
     Выспросить – «Vо la Sortir?».
     Знать – будуар их культура,
     А не плебейский лабаз!
     Точно такие же дуры
     С зенками лазят у нас!
     С думою смутной и вольной
     Как аргонавты в пути,
     В лондонском смоге viv Смольный
     Иль Пикадилли найти!
     Франция! На фиг! Всё враки!
     Карта побита! Я – пас!!
     У Андалузской собаки
     Плачет искромсанный глаз!
     Мимо какого-то Солнца
     С воем слинять без штиблет,
     Долго пытать у гасконца,
     Что по-французски «Минет»?
     Мстить: в Москове до обеда
     Снова крестьян на..ли!
     С крысами на велосипедах
     Дружно рвануть в Тиволи.
     Перепугать франкмазонок,
     Гидов тупизмом взъебать,
     Ночь провести средь картонок
     Склада «Шанель» N5.
     И не дождавшись Шанели
     В Сент-Ориоль-Наблюе
     В кровь, как в России хотели,
     Морду набить Депардье.
     Рядом с воришем горбатым
     – Тебья не дурья губа!
     Быть от-кутюр и поддатым,
     В тютельку, в меру, слегка.


     Смазать все звуки и краски:
     Кадмий, индиго и медь,
     И в инвалидной коляске
     К неграм в «Юнеску» влететь.
     Вон этих негров любитель!
     Родины славной певец!
     Дикой провинции житель!
     Многих частушек отец!
     Вижу цветение века
     В парке Жофри Валуа —
     Вместе троих гомосеков
     И двух троцкистов в боа.
     Хочется мира и драки!
     Что там за крики и звон?
     В этом сияющем мраке
     Дует в трубу Посейдон!
     Хочется в центре культуры,
     От древнерусской тоски,
     Бить вместе с неграми фуры
     И поджигать бутики!
     Хочется спутать им карты,
     Хочется, …твою мать,
     Быть впереди «Лейбштандарта»!
     С знаменем красным шагать!
     Хочется денег и пищи
     От древнерусской тоски,
     И Леонардо да Винчи
     Тут же порвать на куски!
     Петь во весь ор «Марсельезу»
     С «Хорстом» чредуя её,
     Хочется вызвенить мессу,
     Чуть блеванув на неё!
     Рвать с кардиналов гамаши,
     Сколько ещё им вонять?
     С крыши Парижской Мамаши
     В Сену бутылки швырять!
     Крошки пролить из кармана!
     Нет ни сантима! Шалишь!
     Выгнувшись, как гитана,
     Золото лить на Париж!
     Хочется в центре Европы
     Где всё гнило и старо,
     С криком: «Товарищьи! Копы!»
     Скрыться в клоаке Метро.
     Вытянув длинную выю,
     В дредревнерусской тоске,
     Сквозь Скориал в Далузию
     Дико скакать на быке.
     Там столоваться у крысы,
     Больше ста грамм не проси!
     И через Зазер Алисы-
     Снова в клоаку Руси.
     Здесь не промазав ни разу,
     Низом минув города,
     Вылезти из унитаза-
     Фирмы Корбе Леруа!
     Выпить из ящика водки,
     Или пожалуй «Шабли»,
     Прыгать блохой в сковородке.
     Мять между пальцев рубли,
     Видеть в оконных узорах
     Крошку Жужу с Шуази,
     И вспоминать Сальвадора
     Дали стальные усы!



   Франция


     Всем довольны, краснопузы,
     В Сене, Лувре или где,
     Пусть во Франции французы
     Чешут пёстрое. уде
     Я же думаю: на тризне,
     Провожая взглядом гроб,
     Мат – фундамент нашей жизни
     А французы? Мать их в ё.!



   Жаба


     Гудками гимны слагали о Ясноликом
     Патере,
     А там, где коридорами улиц
     Спешили пикапы,
     Собор Парижской Богоматери,
     Как Жаба,
     присел на задние лапы!



   Анусифалос и Фалусианус


     Љ1


     Город Воронеж.
     Четыре часа.
     Его не догонишь, хоть отсоси!
     Люди затягивают пояса
     И вешаются, как повелось на Руси!


     Љ2


     Анекдот:
     «Однажды римского флейтиста спросили:
     Вы хотите быть народным артистом?..
     Или гражданином России?..»
     Убедил, что Рима ему достаточно!
     Умничка!
     Лапочка!
     Спросите, что там, по рации!?
     На парад тебе хочется, дед?
     Провинция любила б покататься,
     Да саночек у неё нет!
     Мелочные затейки.
     Чиновные малыши.
     Она считает копейки,
     Пфенниги и гроши!
     Московские пасторали-
     Песок на её зубах,
     Провинции не до морали!
     Вах-вах!


     Љ3


     Тут тишь благодатная,
     Лопухи и заборы,
     На бугре храмина отвратная
     И к ней – два приора!
     «В парке, где всю жизнь гуляла,
     Пиво пенилось подчас,
     Куполастое бунгало
     Размахнулося на нас!
     Крест на пузе – новый папа!
     Наш ответ тебе – другой!
     Ты ползи отсюда, жаба,
     С волосатою рукой!
     Поп – хитрючая Тортилла!
     Бога верная слуга!
     Нам твои паникадила —
     Свинке пятая нога!


     Љ4


     Нашепчу дружку на ушко —
     Песенку новейших дней,
     Наша новая частушка
     Для девчонок и парней:
     «Две курчавые свиньи
     От Египта оттекли!
     Прихватив сокровища
     Из казны «чудовища»!
     На «хэ"обзываюся,
     По миру скитаются!
     Разведывательно-диверсионная гропа!
     Опа!
     Рассуждают о юдоли,
     Продавая ватерпас,
     Прочь катись, Прекатиполе!
     Отвали скорей от нас!
     «Трупы врагов устилали склоны холма,
     позиции минёров покрылись фонтанами взрывов!
     Мы им дали…
     Обрушились дома… Враги смылись хором
     Браво… и так далее!»
     «Мала Самахвани???»
     Не прерывайся! Продолжай, Рива!
     «Ударная группа драдась и в окружении
     Тяжёлое положенье!»
     А ваши трупы благодаря комиссарам-бездарям
     поля не устлали?
     Ох, мы рыдали-рыдали!
     Левитанисто!
     Смачно!
     Красиво!


     Љ5


     Ждёт-пождёт революционного принца,
     Как принца Гамлета Дания,
     Закомплексованная провинция,
     Изнемогая,
     Чая, кому отдаться!
     Хоть бы вождик какой, а не эти мучные черви!
     Хоть бы валькирия в майском жукове!
     Хоть бы ангелы над грязью вечерней
     Пожжужжали!
     Подежурили!
     Погукали!
     Ворьё-шмарьё
     Забрало власть,
     Теперь решпекта треба!
     Чеку рвануть —
     И в эту муть!
     Чтобы клоками небо!
     Фасции нам и святые дубы бы,
     А не ваши паршивые козни и дыбы!
     Ваша Честь!
     Пыль такая, как пепел Помпеи!
     Патриотизм не горазд произнесть!
     Здесь проходят века, потихоньку курвея!
     Благая весть! Это Помпея и есть!
     Провинциальный город, как город,
     Событие – полёт шмеля на свалку!
     От уродов и их морд
     Хочется податься в избу-читалку!
     Господа!


     Љ6


     Мы кажется остановились на попах!?
     Есть ли что актуальнее поисков подобия Высшего Существа
     Там, где стукачи и братва?
     Как мило!
     Как чудно!
     Ах!
     Карманы отсюда до пола
     Демагогия пенится!
     Какие вам деепричастия и глаголы?
     «Продадим
     Го-о-оспода
     заместо арбидола!»
     Бе-еееее!
     Одно слово!
     Ненакопленцы!
     Они снова не готовы вслух
     Сказать хоть что-то по существу,
     И любят лучшую из показух —
     Облизывать братву!


     Љ7


     Люди – общие места!
     …у Досточтимого Беды!
     Вау!
     Платонов! Мандельштам!
     Лепота!
     И у крота
     Есть понятие цвета!
     Сионский комсомол!
     Там-тарарам-там-там-там-там!
     Там-тарарам-там-там!
     По местам!
     С Маркса быстренько на средневековые бредни пересели
     Жлобьё и спецслужб старатели!
     «Готов служить великим идеалам моисееееееея
     И этой… как её? … богоматери!»
     Водрузили невесть что и – хорош!
     Но даже если ты – вошь
     И любишь
     Живое,
     А не колбасу,
     Знай:
     Только пока ты живёшь,
     Можно ковырять в носу!
     А эти двое уже далеко-далеко,
     У Альфа Центавра или ещё где-то.
     Там не дают за стихи молоко
     И не обзывают поэтом!
     Один смотрит
     Сквозь спасательный круг
     (Хорошее зрение и аппетит!),
     Другой – железнодорожников друг,
     В Децком Парке как сталактит
     Стоит
     И ему
     Недосуг
     Понять, где болото, а где кулик!
     В болоте работа – пили до захода!
     Кулик не велик, да будет кулик!
     C заутрени не допил,
     Заложена его лира,
     А другой в это время в штаны навалил
     Из-за отсутствия в парке сортира.
     У обоих мятые штаны,
     Хранящие бронзовую сперму.
     И если кому-то они нужны,
     То только СионТрахБахШвахКомннтерну!
     Рядом – скамейки для старушечьих пялец.
     Стой, кто идёт?
     Ты, малец?
     Ну, идиот!
     Если в парк закатится неандерталец-
     В обморок упадёт!
     Люди кругом ходят, бродят,
     Сидят на скамейке
     Типа лежак,
     Кто-то от тоски великой почиет в бозе,
     А кто-то свихнётся и так!
     А рядом ещё Высойского поставили!
     Вспомнилась мне как-то байка о Авеле!
     Мать честная!
     Стоит!
     Большая медная голова…
     Я увидел и вспомнил товарища Сталина!
     Хорошо жить на свете, братва!
     Не перечь мне, Ницца!
     Милая милая родина, старая перечница,
     Скажи, скажи, что же сделалось с нами?
     Брови ссуплены яро,
     На колене гитара
     А из гитары как из Ада, бьёт пламя!
     Рядом стоит мент.
     Что плохого, если
     Поставить объединённый монумент
     Мандельштаму и Хорсту Весселю?
     По моему неплохая идея?
     Иде я?
     Живём пресно, неинтересно,
     На заморские яства поглядывая.
     Пусть уж лучше бы бонзы
     Из латуни и бронзы
     Изваяли Большого Бен Ладена!
     Памятник поставлен мило,
     Из бульвара произрос —
     Голова, как у Атиллы
     Посреди чумных берёз.
     Замечательна картина,
     Милой родины края —
     Пушкин – медный Буратино
     И Есенин без …!
     Веселися, пан рогатый,
     Лей весёлое вино!
     Рядом Бунин бомжеватый
     Век жуёт своё Г…о.
     Замер амер в позе брачной
     Затомился, занемог,
     Оказался он собачник,
     И табачник он и фрачник,
     И охотник и стрелок!
     Не у нас, а в Понсе где-то
     Пёсье гурое жуя,
     Пусть стреляет сигареты
     У французских боржуя!
     Думают, вам только нивы,
     Бич коровий, помело?
     А я думаю, будь живы,
     Размахнулись бы в хайло!


     Љ8


     Я паче всех чашек лелею мечту:
     Вот, госсияне, заживём-ка мы наново!
     Поставим же наконец памятник Московскому Менту,
     Скопировавшему себя у Балабанова!
     Порвём острой грудью все мировые ленточки,
     Хотя б и ждала Москву психиатрическая больница,
     Милые мальчики, патриоты, студенты и студенточки,
     Не задумывались,
     Почему нам так грезится Ницца?
     Хватит тешится христовой могилой!
     Верить кремлям, вранью и грабилову!
     Если будешь глупцом и дебилом,
     То побредёшь в могилу!
     Этот город – грязная яма!
     Не прожить тут без пирамидона!
     И если ты климактерическая дама,
     Салютуя времени Оно,
     Пролезь в историю через анус Мандельштама,
     Через фалос Платона!


     Один – ворон,
     Другой – стерх!
     Разными идём путями,
     И всегда да будет так!
     Руку солнцу вместе с нами!
     Руку к Солнцу!
     Шире шаг!



   Квартира


     Сосед всё время прибегал,
     Всё время квакал и икал,
     И распалённый от угроз,
     Всё время головою трёс,
     Как заколдованный матрос,
     И как с ума сошедший зверь,
     Всё время бил рогами в дверь.
     Он, как сбесившийся игрок,
     Всё время вырывал звонок,
     Он с корнем вырывал звонок,
     И чёрт бы со звонком —
     Писал доносы он в ДОМКОМ,
     ДОМКОМ солидной дамы,
     Он дефилировал с совком
     И слал всем телеграммы.
     «Я каждый день едва живой,
     И страшный зверь над головой
     Всё время он топочет,
     Бьёт в потолок большой клюкой
     И нашей смерти хочет!»


     Мы не творили ничего.
     Не беспокоили его,
     Не заливали мы его,
     Не засыпали мы его,
     Не поджигали мы его,
     Не поджидали мы его
     Не сваливали в ямы,
     Не побивали мы его,
     А он твердил упрямо:


     – Я очень важный инвалид!
     Сожжён, заплёван и залит!


     Вот так сосед весь день твердил:
     – Кругом мои солдаты!
     И бил в ведро древком от вил,
     И палкой от лопаты.


     А почему такой аврал
     Торнадо и цунами?


     Сосед был важный генерал,
     И жил как раз под нами…
     Сосед был важный генерал,
     Висел он в большой он раме…
     Сосед был важный генерал,
     Он губы тряпкой вытирал,
     И ел суфле руками!
     Он был изнежен и раним,
     Чего бы нам виниться?
     А нам-то что?
     А… бы с ним!
     Пусть стережёт границу!
     Шпионов ловит он подчас,
     И пусть себе он исто
     Сражается вдали от нас
     С толпой контрабандистов!
     Подумал как-то этот мим:
     «Здесь беднякам не Ницца!»
     И тип сомнительный под ним
     Легко переместится!
     Читатель спросит: «А куда?»
     Туда, где воздух и вода!
     Где все поэты жить должны,
     Где только колья и рожны,
     А не зефир и пряники,
     И для ношения даны
     Зелёные подштаники!
     Наш генерал был очень прост.
     Решил он, что соседи
     Должны переезжать под мост,
     Где свиньи и медведи.


     Играешь в покер у реки,
     Или терзаешь лиру,
     От генералов береги,
     Мой друг, свою квартиру!




   Гип-гип, Фигнеленд!


   Akunin Runaway


     Безлюдный край. Светает.
     На лондо иль такси
     Акунин убегает
     Из путинской Руси.
     Он шепчет: «Я не первый!
     Я не анахорет!»
     Быть может, сдали нервы
     От Путинских конфет?
     Есть, есть в стране изъяны!
     Быть может из-за свар
     Украл редактор пьяный
     Последний гонорар?
     Быть может, били битой?
     Сожгли в деревне дом
     Тамбовские луддиты
     С крюком и долотом?
     Быть может, стал каурым
     Растерзанный народ?
     Жестокая цензура
     Замкнула глиной рот?
     Трудом избито тело!
     Клубится шар проблем!
     Ему всё надоело
     Поболее, чем всем!
     Запас добра растрачен!
     Царюга не такой!
     А бедный Крым захвачен
     Зловещею рукой!
     В зените раз за разом
     Кремлёвский кенар пел!
     Есть, от чего б..разум
     Московский закипел.
     Надежда в небе тает.
     Прёт жопа на ежа.
     Акунин полагает,
     Что нету терпежа.
     Здесь – взяточник нахальный,
     И бездари с дудой,
     Режим нелиберальный,
     И греческий застой!
     Грязь, мухи на котлетах,
     Мент в шляпе «Не балуй!»
     Мороз зимой, а лето
     Размером с птичий…
     Веками снег не тает,
     Кругом одне гробы.
     Акунин размышляет
     О тягости судьбы.
     И в ясную погоду,
     Как должно на Руси,
     Даёт к границе ходу
     На лондо иль такси.
     За что такое горе?
     И присно и кругом
     Прощай, братан Фандорин,
     Прибитый утюгом.
     Писал для нас, за это
     Спасибо на века!
     Трагедия поэта
     Безмерно велика.
     В Америке анальной
     Есть жрачка и постой,
     Режим нелиберальный
     И греческий застой.



   Я тебя полюбила


     Я тебя полюбила,
     А ты – настоящий козёл!
     Я тебе изменила,
     И ты от меня ушол!
     Я стою в подворотне!
     Дайте мне ревеня!
     Жаль, что меня ты не понял
     И ушол от меня!
     Я очень сильно страдаю,
     Тебя не в шутку любя!
     Я тебя лучше знаю,
     Как ты не знаешь себя!



   Письмо Негритосу из Фигнеленда


     Дорогой ты мой негритосик!
     Скучно на свете жить,
     Всюду натягивать тросик,
     На старом мешке ворожить!
     У меня фортуна в осадке,
     Опал её длинный хвост,
     И теперь, отправляясь на бл..ки,
     Тихо бреду на погост!
     Дорогой ты мой негритосик!
     Вид у тебя такой,
     Как будто хочешь вопросик
     Задать на Седмице Святой!
     Что смотришь, ширяя глазёнкой,
     Где ты его откопал?
     Маленький, чёрнай и звонкай,
     Есть у тебя запал!
     Знаю я, ты очень учёный,
     Как все Африки мудрой сыны,
     Ты такой же как я, только чорный,
     Я такой же, но бел, еб..ны!
     Я за отчизну молился,
     И всегда был у родины за,
     Но теперь мой запал прохудился,
     И стала жизнь моя на тормоза!
     Дорогой ты мой негритосик!
     Скучно на свете жить,
     Всюду натягивать тросик,
     На старом мешке ворожить!
     Может, мне нравится Гитлер!
     Но как релевантность забыть?
     Я очень свободен, пойми ты
     Негров свободно любить!
     Дорогой ты мой негритосик!
     Скучно на свете жить,
     Всюду натягивать тросик,
     На старом мешке ворожить!



   «Живи, Фигнеленд!


     Гип! Фигнелендия милая!
     Наша держава великая!
     Чудная, ох, луноликая!
     Светлого бога страна!
     Добрая, духом весёлая,
     Светлая, с реками, с сёлами
     Ты всему миру видна!


     Здравствуй, Фигнеленд!
     Здесь сякому – абсент!
     Матери – крынка!
     Человек – не песчинка!
     Мы не блабла!
     Любим мы тебя!
     Говорим, любя:
     «Фигнеленд наш! Родина моя!»


     Жизнь будет точно достойная!
     Родина люда привольного,
     Всем и повсюду довольного,
     Где воздаётся как встарь,
     Чистой надеждой живущая,
     Ленточки, вервия рвущая,
     А впереди – государь!


     Здравствуй, Фигнеленд!
     Всякому – абсент!
     Матери – крынка!
     Человек – не песчинка!
     Мы не блабла!
     Любим мы тебя!
     Говорим тебе любя:
     «Фигнеленд наш! Родина моя!»


     Здравствуйте, мирные жители,
     Бомжи, священнослужители,
     Киллеры и родители,
     Всем вам великий привет!
     Наше единство прекрасное,
     Доброе, чистое, ясное —
     Лучшего небло и нет!


     Здравствуй, Фигнеленд!
     Всякому – абсент!
     Матери – крынка!
     Человек – не песчинка!
     Любим мы тебя!
     Говорим, любя:
     «Фигнеленд наш! Родина моя!»


     Честная, миру известная,
     Гордая, мелкопоместная,
     Милая, дивно-прелестная,
     Родина лыка, пера,
     Этому царству священному,
     Чистому, о, несомненному
     Скажем гип-гип мы ура!


     Здравствуй, Фигнеленд!
     Всякому – абсент!
     Матери – крынка!
     Человек – не песчинка!
     Любим мы тебя!
     Говорим, любя:
     «Фигнеленд наш! Родина моя!»



   Большая Дора из Фигнеленда


     Как много пальм! На фоне лесосплава
     Прекрасная Мазутная Страна,
     Которой, право, грех не крикнуть «Браво!»
     И вдаль уйти под звук веретена!
     Пускай закат над нами плещет ало,
     Иду вперёд упорней глухаря!
     Так калики Владимирским Централом
     Тревожно шкиндебали от царя,
     Влача на чреслах пыльные котомки,
     В которых угнездилась пустота…
     Пусть ожидают мутные потомки
     Земной беды и страшного суда!
     Пускай дракон пятнадцатью крылами,
     Помашет нам, напившись ревеню,
     Я право видеть птицу с головами
     Дух ящериц с катарсисом сравню!
     При виде бога и мадонн едва ли
     Смогу понять, где здесь е… мать,
     Недаром наши предки задавали:
     «Как быть, что делать и куда совать?»
     Пусть залп большой, граница блещет сталью!
     Мелькают мимо как бы города!
     Болотами иду по «Зазеркалью»
     С Алисой и плешивым Твидалда.
     Люблю я родину, но тихо, издалёка,
     Как гражданин и сын её любой!
     Но если «Мессэршмидтов» нежный клёкот,
     Доносится, я чищу «Шмайсэр» свой!
     Я так люблю рассвет в военкомате,
     Где властвует чернявый, мрачный гном
     Но всё-таки, так жаль, что честный Ади
     Не растоптал всё это сапогом!!!
     Я вижу скрытый смысл событий грозных,
     И краски неизбежных перемен,
     Я не грущу, но всё-таки серьёзно
     Я положил на всё здесь толстый член!
     Пусть он лежит на армии и флоте,
     Парламенте и даже… утаю!
     Враги врагов, когда ж вы от… те
     Ту родину, которую люблю?
     Когда же залп отъявленнейших пушек
     В ночь тихо подкативших под Покров,
     Сотрёт в песок толпу гнилых избушек
     И расстреляет миллиард воров?
     Когда ж опять пройдут заморским мором
     Американский дядя и игрок?
     Натешившись полночным разговором,
     Отнимут у воров награбленное впрок?
     Когда ж под говорок заморских пушек,
     Какой-нибудь китайский Литл Мук
     Родных воров отгонит от кормушек,
     Где слышится веками ладный хрюк?
     Фельдфебель, заряди «Большую Дору»!
     Пошли в подарок грозную чету!
     Я своему отъявленному вору
     Всё ж импортного вора предпочту!
     Нет мне чудесней и родней отрады!
     Вселенная должна стране воздать!
     Когда ж опять народ пивные склады
     Отправится ломами отпирать?
     Когда проснётся старый гном от скуки,
     В которой завтра хуже, чем вчера,
     И потирая сладострастно руки
     В динамик дико прокричит «Хура!»?


     На родине моей одно и тоже,
     И даже морды те ж с одной руки,
     И только бабки тщетно шепчут: «Боже!»,
     Тревожно прибирая медяки!



   Гимн Полиции Фигнеленда


     Мы полицаи великой страны,
     Ранцы и палки далёко видны!
     Всяк у нас с детства мечтает
     Стать неплохим полицаем!
     Оплла-хо, ала-уих!
     Оплла-хо, ала-уих!
     Оплла-хо, ала-уих!
     Слышим каждый стон и чих!
     Не за деньги мы работаем,
     И порядок мы блюдём,
     Если где-то скажет кто-то им,
     Мы на помощь подползём!
     Олла-хо, ала-уих!
     Олла-хо, ала-уих!
     Олла-хо, ала-уих!
     Слышим каждый стон и чих!
     Мы, полицаи порядок храним!
     Наши законы свято мы чтим!
     А тех, кто с законом не в мире,
     Тех мы замочим в сортире!
     Оплла-хо, ала-уих!
     Оплла-хо, ала-уих!
     Оплла-хо, ала-уих!
     Слышим каждый стон и чих!



   Ленин и Печник


     Однажды Ленина зажал в углу Печник!
     Ильич визжит и полный тайной неги,
     Хватается рукой за стопку книг,
     Закупленную им на дальнем бреге.
     И стопка рушится, как прошлогодний снег,
     На пол у печки, беготня в разгаре,
     Ильич летит, и быстр, как человек,
     Не чует острым носом мерзкой гари.
     О будущем тогда Ильич не знал,
     И вот тогда о будущем не зная,
     Ильич зайчишку бедного спасал,
     И сам спасался в норке от Мазая!
     Прошли года
     Швейцарии уж нет,
     А дымный Лондон растворён в тумане,
     И бегает за ним противный дед,
     Держа поллитру полную в кармане!
     Подле стола он делает крюка,
     Печник его в чулан толкает зане,
     Он будет здесь, он будет жить, пока
     Избавится от пылких лобызаний
     Того, кто на диване – сам Прохруст.
     Печник, устав без лютой Пенелопы,
     Коснутся чает бородатых уст,
     Персей усатых
     И небритой ж…
     Расставив кругом грозные клешни,
     Гоняется за Ильичом плешивым…
     О боже! Честь Володи сохрани!
     Убереги его от этой Шивы!
     Обрушен наземь праздничный комод,
     Рояль у той стены припал на ногу,
     Раз пойманный Володя пропадёт,
     И вот в молитве он себя вверяет богу…
     Как муха, та, что вымокла в меду,
     Готова броситься тотчас же в море!
     Я видел мир, я знаю, я найду,
     Все то, что я не знал о нём дотоле!
     Однажды Ленина зажал в углу Печник!
     Ильич визжит и полный неги тайной,
     Хватается рукой за стопку книг,
     За шаткий стол и плуг брутальный…
     Мораль сего поймёт козёл любой:
     На стрёме будь, когда ты голубой!



   Крылатый Гроб Фигнеленда


     Из Крэшска или Петрофлотска,
     Не лапсердак, не сарафан,
     Крылатый гроб во тьме несётся,
     Куда ты, о, Левиафан?
     Куда ты? Мощь свою лелея,
     Тишайше родину любя,
     Уж не свернёшь ли втуне шею,
     Как очень много до тебя?
     Зовут нас в небо самолёты,
     Ведут во тьме твоей, страна,
     Слегка нетрезвые пилоты
     И штурман Витя с бодуна!
     Пират с повязкой на глазницах
     Уж проложил крутой маршрут
     Ему указывают птицы,
     Совет гагары подают!
     Остервенелая маршрутка
     На минном поле когти рвёт,
     Но никому уже не жутко,
     Регата по миру идёт!
     Мне ближе родины рубаха,
     Пусть вдаль нас родина зовёт,
     Когда позеленев от страха,
     Вползу в наш новый самолёт…



   Предречённое


     Если тебе жутко,
     Если одинок,
     Будет тебе дудка,
     Будет и свисток!
     Всё прекрасно будет,
     Мама оживёт,
     Бабушку разбудит,
     Песенку споёт!
     Будет тебе дудка!
     Будет и свисток!
     Будет тебе утка!
     И г… кусок!



   Кто …дит кости моей Краины?


     Скажи-ка тощий,
     Пацан неглавный,
     Кто …дит мощи
     Печерской лавры?
     Нам всем – наука,
     Тебе – засада!
     Не Ты ли, сука?
     Не Ты ли, падла?
     Геть! Нашей злости
     Пылать отныне!
     Кто …дит кости
     В моей Краине?



   Любовь


     Полюбила я шахтёра,
     А он взял и убежал
     Только… торчит из норы,
     Как ведический кинжал!



   Патриотическое


     Здравствуйте, все п..даболы
     Этой великой страны!
     Лучшие все и глаголы
     Родине посвящены!
     Вот вы идёте по свету,
     В сером дырявом трико,
     И ничего у вас нету,
     Это ещё ничего!
     Если пусты карманы,
     Если сухо в бидэ,
     То не страшны обманы
     Партии и тд.
     В Африке есть похуже,
     Прямо скажу, места:
     Гриф там над трупами кружит,
     Жадно смежив уста.
     Скопом бегут бегемоты
     К грязной жолтой реке.
     Если решишь ты кто ты,
     Будет тебе по себе!
     Я тебе не рекомендую
     Под дудку амеров петь!
     Думаешь, шею такую
     Сладко в Ботсване иметь?
     Знаю, что грустные факты
     В груди не пробудят пожар!
     Тех, кому зелень не кактус,
     А деревянный доллар!
     Пусть разглагольствуют твари!
     Думаем мы о другом!
     Там, где родился, парень,
     Там тебе гроб и дом!
     Сколько мы здесь замесили,
     Всякого, чуешь,..вна!
     Если живёшь в России,
     Это – твоя страна!



   Из Нарождающегося


     Вам – хоть Книжки и зонтики рвванные…
     Что в Гридущем достанетца Имм???
     ,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
     И Творцы разбрелись полупьяные
     По заблёваннным кельям своим…
     Что делить нам стакими тетерями?
     Вдохноввенние, неско картин?
     Отчего на расцвете потерянный
     Бродишь ты мкжду мшистых ветрин?
     Отчего ж дажы родина милая
     И её несравненный народ
     Уж не манят нас с прежнию силою,
     А порою совсем наборот?
     Отчего?



   Воронеж


     Что за чудные виражи
     Вытворяет самолёт?
     В нашем городе есть даже
     Губернатор и пилот!
     Баня есть, а также книжки,
     В них анапест и хорей.
     Вы заметили, братишки,
     Сорок сороков церквей?
     Областная есть больница,
     В ней врачует мумиё.
     В общем, как тут не напиться,
     Видя счастие сиё?



   Баня сгорела


     Баня сгорела и старый матрас на шесте
     Мечется в небе подобно победному флагу!
     Сколько я отдал, отмерил пустой суете?
     Сколько я влил в эту грязную, синюю флягу?
     Сколько от жизни я мирной рвануть захотел?
     Сколько я рук испохабил в развратном мазуте?
     Баня сгорела, но клуб подозрительно цел.
     В нём магазин, и товары не наши по сути!
     Думаю, клубу недолго осталось тужить.
     Клубы горят замечательно ярко к обеду.
     Знаешь, товарищ, на свете причудливо жить.
     Ты не жмотись, поскорей вынимай сигарету!
     Думаешь, лучше твой новый сортир-интерьер
     И унитаз твой пока удивительно больше,
     Нет, не с того ты берёшь свой пример,
     Ты посмотри, что творится в Луанде и Польше!
     P.S. Пусть я потерянный, странный, пустой гражданин,
     Пусть не в бомонде я, в чинных носках рассекаю,
     Пусть вечно пьян, пусть в овраг я лечу без штанин,
     Пусть вечно пьян, вечно родины сын,
     Цену себе я при том замечательно знаю!



   Историческое


     Говорят разведки нет.
     Есть другое мненье.
     Комиссар сожрал пакет —
     Снова отступленье!



   Два клоуна


     Один клоун рыжий,
     А другой – брюнет,
     И ведь ты поди же —
     Правят столько лет!



   Влад Чуфанов


     Отсутствие девиц вело к беде…
     Лобзать хотелось даже коромысло…
     Влад тяжко сполз с холодного бидэ…
     Мораль проста…
     Немного в жизни смысла…



   Сам


     Сам Себя Художнег высек
     Сорок восемь раз подряд
     Не раскрыта тема Сисек!
     И рисунок… вяловат!



   Тема


     Тупо я смотрю в корыто,
     И нелюба мне Земля…
     Тема сисек не раскрыта,
     И медведев у руля!



   Наталья с мобилы


     Наталья c Мобилы,
     А с нею – дебилы,
     Гнусит, что есть силы,
     Каков Макаревич герой,
     Но будут, поверьте,
     Снимать с него черти
     Штаны с о… дырой!



   Выборы


     Выборы настали,
     Выборы пришли.
     Нажимай педали,
     Цыганёнок, жги!
     Пусть они попляшут,
     Солнце пусть взойдёт,
     Пока жуть – е. ашит
     В фабрике народ.
     В доску бьёт кувадлой
     Гражданин седой
     Патриот заядлый,
     Ухарь молодой.
     Я уже бездельник,
     Я уже устал,
     Я ползу сквозь ельник
     И несу металл.
     Но найду я силы
     В этот важный день
     Выну из могилы
     Частный бюллетень.
     В дырку эту вставлю
     На виду собак
     Я такой хороший,
     Что не знаю как.
     Пусть девчонка смотрит,
     Видит пусть она,
     Как встают на коврик
     Ноги е. на



   Наши


     Педофил чрез МТС
     К нам в доверие пролез,
     Но его поймали!
     Наши не дремали!



   Муха-Дрозофила


     Муха-Дрозофила
     Весело живёт,
     Крошки собирает,
     Песенки поёт.
     Лётает лучисто
     Знает ничего
     Ни премьер-министра,
     Ни дружка его.
     Мухи по затылку
     Ласково скользят
     Предо мной бутылки
     Стеклоглазый зад
     Подо мной тапки,
     Почему-то три,
     Ты товарищ в лузу
     Щательней смотри!
     Ты товарищ думай
     Головой своей
     О судьбе угрюмой
     Посреди полей
     Прояви старанье,
     Морок поразвей
     Вспоминай названье
     Родины своей!
     Где живут как мухи
     В час по мере сил
     Старики, старухи
     С мордой дрозофил!
     Есть в народе сила
     Выучка и прочь
     Чтоб жужжать нехило
     Сразу всем помочь!
     Если ты который
     Если повезло
     Будешь в церкви Флора
     Биться о стекло!
     В жизни есть препоны
     Тьма, б…, иль число
     Жужелицу в жоны
     Поведёшь в ярмо.
     На кровать положишь,
     В зубы дашь рушник
     Тут и подытожишь
     Выжимки из книг.
     Это надо, дабы
     Уцелеть суметь
     Дрозофилы – бабы
     Им летать и петь!
     Будете в Покровке
     И жужжать и прясть,
     Главное, в верёвки
     Пауку не впасть.
     Дрозофилы скромно
     Лётают дугой,
     Пока я не ё. ну
     По столу рукой!



   Петарда


     И кому это надо,
     И вернуть невозможно назад?
     Залетела петарда
     В тот чарующий, зимний тот сад!
     Покрутилась у ёлки,
     Восхищённая банкой вина
     По зелёным иголкам
     Полетела, смиреньем полна.
     Взглядом строгим и ясным
     Прошерстила носки и халат
     И зигзагом прекрасным
     Повернула в чарующий сад.


     Подлетела к канистре,
     По пути зацепив чью-то дверь,
     Где мы, в Питере, Истре?
     Ах, гори ты, гори всё теперь!



   Пустое


     Рублики считаю,
     Хохлюсь и молчу.
     Никого не знаю,
     Видеть не хочу!



   Свет


     В конце каждой задницы
     Брежжит небесный свет
     Здравствуй, Марфа-посадница,
     Всеблагостнейший привет!
     Галантерейно-Киническая Кантата
     Не о чем тут печалится!
     Стрелка ползёт к полночи.
     Все бабы – страдалицы!
     Все самцы – сволочи!
     Стрелка – медная палица
     Тукает, но без кукова
     Всякий стишок слагается
     Из очень мелких буковок.
     А, Бэ, Нэ, Вау и прочие
     Знаю я их наизустию
     Рифмою, бля, раскорячу их
     С древне-славянскую грустию.
     Можно воспеть хорошее,
     Типа любовь и бубенчики,
     Можно устроить крошево,
     Но этого не любят женщины.
     Падают нежные листики
     На тралала и камлания
     Бабам не нужно истины,
     А шебуршня и мерцание.
     Русь – обезьянку прикольную
     На поводке блин у запада
     Втисну в муру колокольную
     Без очертаний и запаха.
     Думаю часто, не в тигле ль я
     Круговорот не напраслина
     Есть тут святыня библия
     Дай-кость бухнусь от счастия!
     Вывод подобно Сусанину
     Я опьяняюсь мыслию
     Хватит писать писанину
     Лучше пойду пописию
     Глядя в воронку бурную
     Этот Мальстрем бушующий
     Замру как античной урною
     Взор уперев взыскующий
     Вятичи, кривичи, голичи
     Очень прикольно мне нравятся
     Все самцы – гиперсволочи,
     Самки – суперстрадалицы.
     Сколько угодно пялится
     Можно в сбруи и помочи.
     Бабы, хоть бздни, все страдалицы,
     А мужики в е сволочи!
     Армия – все предатели,
     А кое-гле – наушники,
     Все стихотворцы – мечтатели,
     А годы все душные.
     Брошу туда сравнения,
     Этого, да-с, с пипискою.
     Знаю, что будут мнения
     Мне совершенно не близкие.
     Все же не буду печалиться
     И не прошу ничьей помощи.
     Самки такие страдалицы,
     Их отражения – сволочи!



   Велик


     Велик у меня от Ленина
     Ему уже тысячу лет
     Сколько ему отмерено,
     Знает анахорет!
     Есть в жизни хорошее,
     А не позор и чмо!
     Каждую пасху божию
     Еду один в сельпо…



   Солдат


     Ковыряю я в носу
     Пальцем то и дело.
     На х.. вахту я несу?
     Всё давно сгорело!



   Майдашки


     На Майдане шум и гам,
     Светопреставление.
     Мама катит бочку к нам
     Под гудки и пение.
     Варя вари в печке блин
     Для весёлой Милочки,
     Химик Петя льёт бензин
     В разные бутылочки.
     На Майдане хорошо
     И зимой, и летом,
     Ходит-бродит лысый Джо
     С палкой и кастетом.
     На Майдане много лиц,
     И детишек много:
     Воит Вий, горланит Гриц,
     Жжот покрышки Гога.
     Веселятся Ной и Хам,
     Жмётся к будке Беня.
     На Майдане шум и гам —
     Шветопреставление.
     Бьют меня, иль я вобью
     Беркута в какашки,
     Всё равно я пропою
     Разные Майдашки.



   Галантерейно-Киническая Кантата


     Не о чем тут печалится!
     Стрелка ползёт к полночи.
     Все бабы – страдалицы!
     Все самцы – сволочи!
     Стрелка – медная палица
     Тукает, но без кукова
     Всякий стишок слагается
     Из очень мелких буковок.
     А, Бэ, Нэ, Вау и прочие
     Знаю я их наизустию
     Рифмою, бля, раскорячу их
     С древне-славянскую грустию.
     Можно воспеть хорошее,
     Типа любовь и бубенчики,
     Можно устроить крошево,
     Но этого не любят женщины.
     Падают нежные листики
     На тралала и камлания
     Бабам не нужно истины,
     А шебуршня и мерцание.
     Русь – обезьянку прикольную
     На поводке блин у запада
     Втисну в муру колокольную
     Без очертаний и запаха.
     Думаю часто, не в тигле ль я
     Круговорот не напраслина
     Есть тут святыня библия
     Дай-кость бухнусь от счастия!
     Вывод подобно Сусанину
     Я опьяняюсь мыслию
     Хватит писать писанину
     Лучше пойду пописию
     Глядя в воронку бурную
     Этот Мальстрем бушующий
     Замру как античной урною
     Взор уперев взыскующий
     Вятичи, кривичи, голичи
     Очень прикольно мне нравятся
     Все самцы – гиперсволочи,
     Самки – суперстрадалицы.
     Сколько угодно пялится
     Можно в сбруи и помочи.
     Бабы, хоть бздни, все страдалицы,
     А мужики в е сволочи!
     Армия – все предатели,
     А кое-гле – наушники,
     Все стихотворцы – мечтатели,
     А годы все душные.
     Брошу туда сравнения,
     Этого, да-с, с пипискою.
     Знаю, что будут мнения
     Мне совершенно не близкие.
     Все же не буду печалиться
     И не прошу ничьей помощи.
     Самки такие страдалицы,
     Их отражения – сволочи!



   Муза Дальних Странствий


     Где ты скиталась, Муза Дальних Странствий,
     Забыв о нас на многие лета,
     Чтобы опять в классическом убранстве
     Явиться в час магический сюда?
     Последний раз в полдневном Сингапуре,
     Средь бедуинов с бровью у виска
     Ты берегла властителей от пули,
     Дрожащей в тёплом мареве песка.
     Ты появлялась в тени мавзолея
     И затевала петушиный пляс,
     Когда раскаты грозные, алея
     Неслись на запад с пиками у глаз.
     И устремлённый следом за тобою,
     Я прозревал грядущих дней тиски,
     И онемев пред грозною судьбою,
     Сжимал руками бледные виски.



   Хроника


     О, как ужасно в век суровый,
     Неблагодарный и пустой
     Пребыть колхозною коровой
     С босой, понурой головой!
     Как грустно видеть в щель сарая
     Топор, ведро, верёвку, пень,
     А там вдали, где птичья стая —
     Ошмётки дымных деревень!
     Бежит по косогору стадо!
     Грустит о добром Ильиче
     Горбун с пропитым в детстве взглядом
     С хлыстом тяжёлым на плече!


     Как жутко муравьём родиться,
     И на горбу таскать бревно,
     Чтоб выжив чудом, возгордиться
     И говорить: «Мне всё равно!»
     Как больно быть пчелой – и мимо
     Лететь неведомо куда!…


     Их участь, впрочем, несравнима
     С ужасной участью совка!


     Не в плавках сила! Сила – в знаньях!
     С тоской посматриваю я
     На повторенья, заклинанья!
     На участь честных средь ворья!
     О, смертнорусская истома!
     Да, наш удел весьма суров —
     Как гости пребываем дома
     Средь нагловатых чужаков!
     Веками – пыль, глупцы и мухи,
     Грязь непролазная дорог,
     И те же нищие старухи,
     Привыкшие латать носок!
     Спит под звездой нерукотворной
     Земля, рождающая дух…
     Дух безнадёжности покорной
     К всевластию Навозных Мух!
     Пусть насмехаются соседи!
     Всем вопреки умеем мы
     Жить без Божественных Комедий
     Комедией своей судьбы!
     Порой средь дикого бедлама,
     Спасаясь чудом от беды,
     Мы смотрим в землю…
     Где же яма,
     В которой кончатся следы?
     Прекрасны плесени узоры!
     Чу, наводняют сирый стан
     Легко линяющие своры
     Попов, бандитов, партизан…
     Кого ещё судьба подкинет?
     О том не знает человек!
     И это он пройдёт, и минет
     Неведомо который век!
     Рабы рабов при слове мёртвом!
     Видать Всевышний нам велел
     Дышать веками духом спёртым,
     Отбросами заморских дел!
     Но как придёт захватчик лютый
     С освобождением своим,
     Рабы в течение минуты
     (Невесть зачем!) кончают с ним!
     Чтобы потом свои сатрапы,
     Забыв об участи рабов,
     Набив карман, потёрли лапы
     И улыбнулись средь гробов!


     Я вижу их! Паны и слуги,
     Запёртые в земную клеть…


     P.S. …Не надо мне бы на досуге
     Немецкой хроники смотреть!!!



   Частуш #17


     Ба! Дожили! С неба гром!
     Веселится улица —
     Коммунист взасос с попом
     В апсиде целуется!



   Ынтырныт


     Есле часта в Ынтырныт
     Ходешь по бальшому,
     Знай, таварисщ: тута нет
     Ничиво для дому!
     Ни адежды, ни иды,
     Ни игрушык разных!
     Сдесь весят адни диды
     Барышни в маразме!
     Здесь торчат мильоны дев!
     Сотни мужичонкав!
     Их, к примеру, захатев,
     Засмеёжься звонка!
     По сикрету я скажу,
     Ничево, не скрою,
     Всё панятна и ижу,
     Да и нам с табою!
     Даже если это пень —
     Можыт пригадиtsа!


     Я как ты, вишу весь день
     На такой странице!


     Если часта в Ынтырнэт
     Ходишь по бальшому,
     Знай, дивчонька: тута нет
     Ничиво для дому!



   Отец Портинари


     Отец Портинари, набычась сурово,
     Глядел из окна.
     Пред ним проходила большая корова
     С ногами слона.
     И видя предмет, устремлённый к закланью,
     Доенью, еде,
     Отец Портинари проклял своё званье
     На страшном суде.
     Сказал он корове, пуская из ока
     Большую слезу:
     Рогатая дщерь, о, как ты одинока!
     Как прыщ на носу!
     Мне кажется, детка, что Вы – не сорока,
     Но я Вас спасу!
     Отец Портинари, набычась сурово,
     Глядел из окна.
     Пред ним проходила большая корова
     С ногами слона.



   Стансы


     Две тыщи лет отменного обмана
     Направить наши мысли не смогли
     К тому, что пробуждённое столь рано,
     Остаться может в хладе на юру.
     Перед лицом плачевных изменений
     Я острый взгляд с души своей сотру
     На беспорядок, полный трудных бдений
     И лжи зловонной на любом углу.



   Ах, Уилли!


     Геть на рать! Кругом – глухие!
     Им не нужен, ах, Уилли!
     Друг могучей Гайаваты!
     Ах, Уилли – бой из ваты!
     Ах! Уилли Вы не знали
     И поэтому страдали!
     Каждый день (а это вторник)
     Среди скал на пятой миле
     На брегу сидит поморник —
     Караулит, ах, Уилли!
     Ах, Уилли, ах, Уилли!
     Помнишь, вместе мы бродили
     По Гондване, Дагаскару,
     Ах, Уилли, с пылу с жару!
     Помнишь, Илли, несомненно,
     Ох, о, Йена! Ох, о, Йена!
     Ах, Уилли – наша смена!
     Все метели отшумели!
     Помнишь, с трубкой мы сидели,
     Ох, у вяза, ах, у ели
     Трубку мира раскурили
     Мы во славу, ох, Уилли!
     О Гондване говорили
     С гордым братом, ох, Уилли!



   Элита


     Когда по риску недолито
     И топ двуногих за окном,
     Себя Вы чуете… Элитой,
     Или, как водится… Г… ом?



   Песня Солдат


     Привет, Германия моя!
     Во время страшных бед,
     Своей надежды не тая,
     Мы шлём тебе привет!
     Тебе ни в чём пределов нет!
     Печали – нипочём!
     Твои любимые сыны
     Стоят к плечу плечом!



   Пьюшкину!


     О, Зелёный Человечик!
     Разгулявшийся пострел!
     Между гор и между речек
     Ты селиться не хотел!
     Ты хотел в пучину боя,
     В горний стон и горний храп,
     Где снуют машины, воя,
     Где отвёрткой эскулап
     Укроману чинит череп,
     Наплевав вельми в приказ.
     Ах, Матильда, Марта, Черри!
     Заведём весёлый пляс!!
     На краю пустого поля
     Вмиг разложим купола,
     Флейтя, бамбля и виоля,
     Чтобы дрогнула земля!
     Чтобы вихри, злобно воя,
     Потащили, повлекли
     За хероями – хероя,
     Чрез укропы в Куркули!
     Что там? Склера? Паранойя?
     Кризис! Фазис на одре!
     Чу! последнего героя
     Подрумяним на костре!
     От Бреста до Вильно —
     Чужие края!
     Матильда! Матильда!
     Матильда моя!



   Буря


     Буря, ….., опять завыла
     Над Москвою воет смерчь,
     В лоск взрывая все кормила,
     Заикатой сделав речь.
     Муть Москву ласкает дланью.
     Трубы копотью овив
     Медны лики над геранью.
     Не до песен, не до книг.
     Где Воланд и камарилья?
     Где источник зол и бед?
     Некому расправить крылья.
     Некому расправить крылья.
     Ничего на свете нет.
     Склонны к кронному трясенью,
     Ветры свистохвост несут.



   Страна Без названия


     В каких лесах, в каких болотах
     Лежит любимая страна?
     Каких отменных идиотов
     Назло врагу родит она?
     Как долго будет биться в муках,
     Переживая новый крах,
     И вспоминать об этих суках
     С слезой умильной на глазах?..



   Свинья


     Когда дурынды ищут смысла,
     Где смысла никакого нет,
     Я направляю своё грызло
     К воспоминаньям прошлых лет!
     Я рождена в большом загоне!
     Воспоминаний не сотру!
     Летали маленькие пони
     По ограждённому двору!
     Моё трагическое тело
     Чуть помещалось во дворе,
     Но, боже мой, как я хотела
     Принять участие игре!
     Кричал петух, гусак храбрился,
     Мешки несли в пустой амбар
     И часто к нам в корыто лился
     Густой питательный нектар.
     Вон бурундук свалился в яму.
     Мне был неведом божий страх!
     Как хорошо стоять упрямо
     На крепких, маленьких ногах.
     Отец и мать – простые свиньи.
     Любовь их честная верна!
     Они валили мне ботвиньи,
     Как для приличного слона.
     И каждый день, святой и новый —
     Подарок бога самого!
     Гармония была основой
     Существованья моего!
     Но всё минуло, годы пали,
     Ушли родители мои,
     И я, как путник на вокзале,
     Глазами провожаю дни!
     Голодные до снеди венцы
     (О, как подобное снесу?)
     Их повезли в свиной асменцим
     И там пустили в колбасу!
     И я осталась одиноко
     Стоять в загоне абы где,
     Порою направляя око
     К моей единственной звезде!
     Когда дурынды ищут смысла,
     Где смысла никакого нет,
     Я направляю своё грызло
     К воспоминаньям прошлых лет!



   Шершень, волк, оса, змея


     Я в лугах брожу весь день!
     С брюквой и коровой
     И работать мне не лень
     День-делень!
     День-делень!
     Я такой здоровый!
     Оса, собака и змея —
     Вот кто теперь моя семья!
     Но ведь я не буду
     Предаваться чуду
     И колбасить эту лабуду,
     Братья, я конечен!
     В шляпе я беспечен!
     Счастье я в лугах, полях найду!
     Шершень, волк, оса, змея —
     Вот теперь моя семья!



   Камень Флипперстона


     О Камень Флипперстона! В грозный час
     Когда по небу ползали планиды,
     Тогда один ты вдруг мою отчизну спас
     От ярости ужасной Немезиды!
     В тебя летели копья половчан,
     Стрела монгола и праща пирата
     Но ты хранил народный наш карман
     От полного банкротства и разврата…
     В тебе, как в амфоре звучит набат
     Веселья и надежды, знай, бродяга,
     Из нас что каждый тебя видеть рад
     Заместо гимна, ордена и стяга!
     Ты защитил отчизну, как броня,
     Будь милостив, закрой от бед меня!



   Швалдай-Заболдай


     Швалдай-Заболдай сидел на толчке!
     Швалдай-Заболдай висел на крючке!
     Вся королевская гвоздница,
     Вся королевская гать
     Не может с Швалдая,
     Не может с Зболдая,
     Не может с Швалдая-Болтая содрать
     Шкуру его и перчатки,
     Чтоб натянуть их на пятки!
     А с крюка червяка,
     Бандюка-моряка,
     Что напился в печали тройчатки.



   Белая краска


     Если белые строят свой дом,
     Если чужой ушёл,
     Давай свою белую песню споём,
     Всё будет у нас хорошо!
     Белая краска встаёт на войну!
     Прочие краски – прочь!
     Если ты – День, иди на войну
     Чтобы сразить Ночь!



   Франц Грильпатцер


     Франц Грильпатцер,
     Франс Грильпатцер
     На тележечке гонял,
     Франц Грильпатцер,
     Франс Грильпатцер
     В коридоре навонял!
     Отучился он в Сорбонне
     Через жизнь свою пронёс
     Сыр ли в Галле, сор ли в Бонне,
     Иль другое! Не вопрос!
     Нёс он библию на блюде,
     Самострелы и кули,
     А отравленные люди
     Умирали и ползли!
     Лишь Кринаус Альмонецкий —
     Голова и Вельзевул,
     Поднял с пола гвоздик децкий
     И карбонара проткнул!
     На могиле дасурака
     Написали среди роз:
     «Открыватель аммиака
     Франц Грильпатцер-студиоз!



   Старик и Кошка


     Однажды Старик, почесавшись немножко,
     Побрёл в свою чащу беду вековать.
     За ним увязалась Паршивая Кошка,
     Хуля свою родину: " … … мать!»
     На старце одежда – сплошная рванина…
     Что видно тому, кто стоит на горе?
     Куда ни посмотришь – дурная картина,
     Хорошая мина при вшивой игре.
     От всех эти двое весьма отличались:
     Шесть ног, причиндалы и две бороды,
     Со скоростью света изгнанники мчались
     От сильной коррекции – жуткой беды.
     За ними сомненья кровавые гнались…
     И злые собаки искали следы…
     Но их не нашли, ведь следы их кончались
     Средь тёмного леса, у самой воды…
     Когда за советом к Замшелому Гному
     Гонявшие Кошку пришли среди скал,
     То Гном заорал: «Слава! Слава Газпрому!
     Я зелени столько на нём накачал!
     Я буду вовеки слагать ему оды!
     Красивее фишки, товарищи, нет!
     Правительства знают и знают народы,
     Надёжней Газпрома у нас… лишь Балет!
     И… космос!..
     Вы помните, милый, насколько красиво,
     Знакомая с детства нам станция «Мир»,
     Пор небу фигуру свою прочертила,
     Чтоб кануть навеки, как плавленый сыр?
     Газпром – наши Гайки и Песни! На свете
     Нет лучшего вклада всегда и сейчас…
     Когда же обрящетесь, будьте как дети,
     А деньги… вложите… в надёжный матрас!
     Откройте (вы слепы!) прозревшие вежды,
     И совесть свою вопросите на миг,
     Где Кошка, любившая родину нежно?
     Где Родина? Где? Где упорный Старик?
     И если у вас за рабочей заставой
     Есть куши и кэши, …мать,
     То знайте тогда, что парнишка кудрявый
     За Родину с кривдой ушёл воевать!


     Их видели Лохи в далёком Нью-Йорке…
     Далече скитальцев судьба завела:
     Старик собирал у «Макдональдса» корки,
     А Кошка на «Форексе» лохов драла…



   Птица


     Птица горняя летала
     Над разрушенным гнездом
     И тихонько вспоминала
     О гроическом былом.
     Ты о чём летаешь, птица,
     Ты зачем вотще поёшь?
     Здесь любому, как гворица,
     Ёкть, прейставлен к горлу нож.
     У тебя такие гокти,
     Шкура, череп, нозри, торс,
     У меня, увы, увольте,
     Только запор и понос.
     Мы с тобой, как сестры с братом
     Замечательно живём
     В нашем мире волосатом (полосатом),
     Вкупе с просом и жнивьём.
     Ты червей копала рано,
     И жуков по мере сил,
     Но охотник из бердана
     Тебе в небе подстрелил.
     И теперь ты не летаешь,
     И теперь ты не поёшь,
     И теперь одна ты знаешь,
     У кого за пазух нож!



   Буш


     Висит в прихожей лисапед,
     Висит в гостиной тётя Груша,
     А где верёвку взять для Буша,
     Как говорил анахорет,
     Ответа на вопрос сей нет.
     Висят на дереве плоды,
     Хоть не известно их названье,
     Они доводят до беды
     Людей, зверей простого званья!
     И если я, подобно им,
     Подобно вам, или кому-то,
     Забудусь, чем-либо томим,
     Тогда, признайтесь, будет круто!



   Петух


     «Петух на закате кричит: «Кро-ко-ко!»
     За это… его в дышло!
     Есть люди, которые и живут легко,
     И уходят неслышно!



   Остров


     На острове Пасхи
     Жили попы
     И делали пасхи
     При помощи краски,
     Мешка и трубы.
     Пустынно вокруг было.
     Лишь океан
     Как барабан
     Ритмично стучал в облинялые ставни
     Остро-ровитян.
     Саргон, Шаррукин,
     Хорсабад, Мушарапи,
     Аршук, Гамаюк,
     Священный отец, облечённый как яппи,
     И маленький Мук,
     Весь день гарцевавший на пойманном крабе,
     Глюк-блюк,
     Пытались извлечь из больших астролябий
     Божественный звук.
     На острове Пасхи
     Веленьем судьбы
     Жили попы
     Без надежды и ласки
     И делали пасхи
     При помощи краски,
     Мешка и трубы.



   Солдаты


     Вы – герои!
     Вы – солдаты!
     Вы весёлые робяты!
     Вам судьба дана одна!
     Испытай её до дна!
     Вам в атаку будет даден:
     Нерушимый медный складень,
     Свечи,
     Мирра,
     Акафист
     И на гроб поминный лист!
     Вы – герои!
     Вы – солдаты!
     Вы весёлые робяты!
     Вам судьба дана одна!
     Испытай её до дна!



   Песня


     «Он был хорошенький такой,
     Всё время шёл вперёд,
     Пока не пострадал герой,
     Отправившись в поход.


     Его прибили к палке
     Античные весталки.


     Это был Иисус Христос
     В белом венчике из роз!


     Наш Христос – рыбак в Генисарете!
     У него большие невода!
     Любят его взрослые и дети,
     Проходя небесные Врата!


     Иисус, Иисус
     Несёт груз, несёт груз!
     Несёт груз, несёт груз
     Иисус, Иисус!


     Он идёт к нам с милыми дарами,
     С веточкой оливковой в руке.
     Мы его все встретим в божьем храме,
     С ласковой улыбкой на лице.


     Иисус, Иисус
     Несёт груз, несёт груз!
     Несёт груз, несёт груз
     Иисус, Иисус!


     У Христа за пазухой тепло нам,
     Будто вечный огнь во тьме горит.
     Он расскажет правду этим клонам,
     Он вампиров мигом просветит!


     Иисус, Иисус
     Несёт груз, несёт груз!
     Несёт груз, несёт груз
     Иисус, Иисус!


     Наш Христос – рыбак в Генисарете!
     У него большие невода!
     Любят его взрослые и дети,
     Проходя небесные Врата!


     Иисус, Иисус
     Несёт груз, несёт груз!
     Несёт груз, несёт груз
     Иисус, Иисус!


     Наш Христос – рыбак в Генисарете…
     Наш Христос – рыбак в Генисарете…
     Наш Христос – рыбак в Генисарете…
     Наш Христос – рыбак в Генисарете…
     Наш Христос – рыбак в Генисарете…
     Наш Христос – рыбак в Генисарете…
     Наш Христос – рыбак в Генисарете…



   Курица


     Однажды бомба ахнула в курятник.
     Петух погиб, а кура, чуть жива,
     На волю выползла:
     «Кукареку!
     Алкаш!
     Развратник!»
     И дунула в сельпо обтяпывать дела.
     В сельпо сидели Скунс, Моржа и Ёжик,
     Вычерпывая сусло из ведра,
     А тут и репродуктор в чёрной коже
     Завыл о том, что nачалась война.


     Война была и долгой, и ужасной.
     Сначала сьели коз, коров, мышей,
     И как-то раз в день оченно прекрасный
     Все глянули на курьих малышей…


     Им жить осталось ровно две недели…


     В носу копаешь, иль спасаешь Рим,
     Товарищ!
     Знай!
     Чтобы тебя не съели
     Держи куриный порох свой сухим!..



   Что делать?


     Что нам делать без морей,
     Без портов и кораблей?
     На вопрос ответа нет,
     А у «Наших» есть ответ:
     «Отнимать у населенья
     Трудовые сбереженья!»


     Что нам делать, если нет
     Честных и хороших?
     А у наших есть ответ —
     Помолиться боже!
     Мол, не дашь ли, боженька,
     Хлеба на дороженьку?


     Что нам делать, коль война
     Вместо соли и пшена?
     Коль у нас ответа нет,
     У «Идущих» есть ответ:
     «Отправлять на погребенье
     Золотые поколенья!»


     Что нам делать без дорог,
     Пажитей обильных?
     Знает это только Бог,
     Да и то… не сильно!
     Если спросишь у Него,
     Он не скажет ничего!



   Джон


     Однажды Джон Маккормик
     На зонтике летал,
     Но появились корни
     И он на них упал.
     Бока помял и шляпу,
     Тростинку потерял,
     Такого дал он ляпу —
     На зонтике летал!



   Собака


     Ужасно он её любил
     И без неё не мог,
     И потому её убил,
     А сам попал в острог.
     Он отсидел там тридцать лет
     Средь кочек и канав,
     А сам твердил упорно: «Нет!
     Я был, конечно, прав!
     Я как никто её любил
     И без неё не мог!
     И потому её убил,
     Как ту дворнягу – поп!»



   Когда проснёшься!


     Представь, что новый президент
     У нас – зелёный бык!
     Представь себе, что хищный мент
     Прочёл немало книг!
     Представь, что как тростинка поп!
     И руки не в крови!


     Когда проснёшься, об пол лоб,
     Себе не расшиби!



   Поток


     Мир противен и жесток —
     На страну напал поток!
     Смыл корову и быка
     Смыл гнилого лесника,
     Смыл телегу с мужиком,
     И попа с ночным горшком,
     Смыл собор, дорогу смыл,
     Смыл погост с чредой могил,
     Кром он смыл, но я узрел —
     Кол с казнённым уцелел!



   Маленькая Мышь


     О маленькой мыши, плывущей в челне,
     Мой дедушка часто рассказывал мне.
     Грозою разбужен,
     В напёрстке по луже
     Плывёт удалой муравей.
     Но может ли быть —
     Он сможет проплыть
     До Альп или до Пириней?
     Не блохи ль по блюду
     Плывут в Брахмабуту?
     На маленьких чёрных челнах,
     Я точно не буду
     Бренчать отовсюду
     О всех, утонувших в волнах.
     О маленькой мыши, плывущей в челне,
     Мой дедушка тише рассказывал мне.



   Петрарка, Павел и Исус


     Петрарка раз к портовой проститутке
     Зашёл, в гульфе три басни волоча…
     И ну читать!..
     (Плевать, что у малютки
     Осталась предпоследняя свеча!)
     Она зевала томно и потела…
     Немало раз в теченье трёх часов
     Она увлечь пыталась это тело
     Под паланкин из тряпок и трусов.
     Нам не понять влюблённого Петрарку
     И этой проститутки не понять.
     Читатель! Дорогой! Поднимем чарку!
     За Павла, за Исуса и их мать!



   Романс


     Пред ласковым оком экрана
     Сидела она, как в бреду:
     – Ах, милый, не слишком ли рано
     От нас убежал какаду?
     Ты занята чудной игрою.
     В глазах твоих пламень и дрожь —
     Ты принтер ласкаешь рукою,
     Ты клавишу нежно скребёшь!
     На щёчках пылает румянец,
     Искра вдоль хребта, а ещё…
     К чему я молчу, как засранец,
     Повесив главу на плечо?
     На полюсе хладном, на юге,
     Средь льдов и пустынных ветров
     Ты нежишь в душе своей плюгенс,
     К чему я пока не готов!
     О, сколько дано нам судьбою
     Открытий прекрасных и снов,
     Мне кажется, что я завою?!
     Но к этому я не готов!
     Пред ласковым оком экрана
     Сидела она, как в бреду:


     – Ах, милый, не слишком ли рано
     От нас убежал какаду?



   Бородино


     …Когда Москву оставили французы
     И прочая нордическая мразь,
     В ячменном поле, полном кукурузы,
     Она ему на сене отдалась…



   Alfabeth


     А… В нашем новом алфавите это будет буква «А»
     Б… Это «Б» и замолчите – суть её вполне ясна.
     В… «В» – вершина нашей жизни,
     Г… Мы на ней нашли овно
     Д… Дураки живут на тризне и играют в домино.
     Е… Есть ругательное слово
     …«Ж» без «опа» – не предмет
     З… Запудрить всё готово
     И… Зануда и клеврет
     К… Козёл, как ни прискорбно,
     Л… Лохушка,
     М… Мудак,..



   Ночная серенада


     Творить намаз иль сделать обрезанье?
     Сокрылись Вы поспешно от меня
     И тщетно без надежды упованье!
     Я чахну!
     Ну… и прочая …ня!



   В стенах


     В этих каменных стенах
     Звуки родины утихли
     И остался только страх
     Затеряться в диком вихре.
     Затеряться, потерять,
     Истереть, продрать, сродниться.
     Заяц во поле – не птица,
     Заяц – это божий птах!
     Затеряться! Мы в гостях!



   Элегия


     А вот скажи-ка мне, мой брат велеречивый,
     К чему трясёшь своей густою гривой?
     На родину свою взгляни!
     Взгляни на дуб святой с широкошумной кроной,
     На долы и леса страны зелёной
     И ты поймёшь былые, дивны дни!
     Пусть Дуб над головой свою топорит кровлю,
     Неся свободную торговлю
     Эфир довольства… и сполна
     Вмиг под твоею добродушной дланью,
     Всегда столь склонные к рыданью,
     Не кинутые Божьей данью,
     Воспрянут духом племена!



   Лёдчик


     Едет баржа в чистом поле
     А над нею – самолёт.
     Самолёт летит на воле —
     Он отправился в полёт.
     И сидит на самолёте
     Лёдчик Саша молодой.
     Он летает и в полёте
     Видит он туман густой.
     Головы задрали дяди —
     Побросали невода.
     Может он случайно сядет
     А не сядет – не беда!
     По опушке бродят волки.
     Самолёт летит колом.
     Соберём его осколки
     И сдадим в металлолом!
     Не дадим пролиться сплину
     В христианский наш елей
     Может завтра субмарину
     Спустят с наших стапелей!



   Признание


     Куда?
     Куда Вы провалились,
     Мечты Моей златые дни?
     А Мы за Вас зело молились
     Бияся головой о пни!
     Что делать с гордым упованьем
     Души, прекрасной и немой?
     Бог одарил Меня всезнаньем,
     А Вас – неземной красотой!
     Вы так прискорбно лапидарны,
     Вы на Меня не тратьте сил!
     Вы так нежны, вы так коварны!
     Вы… Вы… (немного подзабыл!)
     Мы так чисты и юны… оба!
     Благочестив Я, как Прохруст!
     И знаю Я, что слово». опа»
     Нет, не сорвётся с Ваших уст!
     Вы так насмешливы, ретивы,
     А я?.. Что значу Я для Вас?!
     И стрелы из Моей тетивы
     Уж не настигнут Вас сейчас!
     Да, где бы Вы ни находились,
     Вы для Меня – в кустах из роз!…
     Куда?..Куда Вы провалились???
     Ах, что ещё сказать?!..
     Склероз!!!



   Маква Децкыя


     Дети! Бабушка права!
     Сидя на ракете,
     Вы не верьте, что Маква
     Есть на белом свете!
     Этот город – просто миф!
     Это не столица —
     Там, где правят Ворон, Гриф,
     И иные Птицы!
     Там защиты не ищи,
     Не найдёшь вовеки!
     Там живут одни Клещи,
     А не человеки!
     Все обманщики, воры,
     Жулики, пройдохи
     Здесь уместны до поры,
     Здесь весьма неплохи!
     Этот город – просто смех,
     Он любой ценою,
     Как Вампир тянул из всех
     Кровь и всё такое!
     Как ему уцелевать?
     Кличет на подмогу —
     Он всегда горазд устлать
     Русскими дорогу!
     Ему злое суждено:
     Лишь огонь, да муки!
     Провидение давно
     Точит ему крюки!



   Харэ!


     Если правду говорят,
     То Хэрэ почти воскрес —
     Грешники в аду горят,
     А святоша в рай полез.
     Если прописи не лгут,
     Он мог быть и поплошей.
     Он ходил по водам тут,
     И кормил хлебом бомжей.
     Он поил винами шлюх.
     Оживлял трупов (вопрос)
     И при этом святый дух
     Не зажал руками нос?
     Я, пожалуй, не совру
     (Как же по-другому?)
     Он учил людей добру
     И всему такому!
     Был он парень – ничего!
     Боялись его враги.
     В виде Роицы его
     Занесло к нам в Лепеги.
     Если рядом Роица-
     Можно успокоиться!
     Разделившись на куски
     В массовом сознании,
     Он не околел с тоски
     В нашенской Швамбрании,
     Знал он, как нам надо жить
     И в большом и в малом,
     Знал, как паству ублажить
     Пышным ритуалом.
     Если рядом Роица-
     И шило не колется!
     И уж несколько веков
     Суеты средь сует
     Толпы бедных чудаков
     Чудачков вербуют.
     Если Главный жив пока
     И летает (может быть!),
     Почему же он сынка
     Дал к доске приколотить?
     Почему он не прошёл
     Вдоль капустных грядок?
     Почему он не навёл
     Правду и порядок?
     Кто не верит – виноват!
     В печке, без сомнения,
     Скопом грешники горят
     Жарко, как поленья.
     Если рядом Роица,
     То корова доится!!!



   Горбун Клопшток


     Прекрасный представитель высшей расы,
     Горбун Клопшток, ты был так одинок,
     Что стал на свалке воровать матрасы,
     Лавровый водрузив на лоб венок.
     Хлеб был твоя последняя услада.
     Ты полон был сомнений, мыслей, дум;
     И там, на свалке, в грозный час заката
     Нашёл алмаз персидских шейхов Кракорум.
     Ты вновь зажил как шейх в своей квартире,
     Свою жену фингалом одарив.
     Вы видите, как много чуда в мире?
     Как много гитик среди русских нив?



   Сказка о Брацтве


     Ну что ж, так пусть нас свяжет братство!
     Не буду Я, как был, суров!
     Какое дивное богатство
     Есть в отношениях полов!
     Какая сладость в обещанье
     Рукопожатий, тайных нег,
     В чудесном, трепетном прощанье!
     Всё, всё выносит Человек!
     Тот, кто сейчас торчит на сайте,
     Достоин ласки и добра!
     О, не гоните, не бросайте
     Меня вы! Ах! Et cetera!
     Глафира! Чудное созданье!
     Венец мечтаний и труда!
     Пусть мимолётное дерзанье,
     Пусть дней катиться череда!
     Я Вас люблю! О, не казните
     За чувства пылкие Меня!
     Я благородный населитель
     Планеты с именем Земля!
     Глафира! Я скажу Вам смело —
     Я не возьму Вас на таран!
     Пусть непреклонным взглядом дева
     Влачит партнёра в ресторан!
     Пусть всё пройдёт и канет в Лету!
     Бродить мы будем средь руин!
     Пусть благородному поэту
     Родную длань протянет Сплин!
     Когда пройдёт сезон букетный,
     Конкретный пламенный сезон,
     Настанет час любви конкретной,
     О коей пел ещё Кобзон!
     Ценю я выше строчек ренту,
     Да, быть расчётливым не грех,
     Но как Вы столь амбивалентно
     Презрели мой разящий смех?
     Стою на пыльном полустанке,
     Лишь для того терпя урон,
     Чтобы хорошенькой землянке
     Послать нижайший свой поклон!



   Пушка Дора


     В годину страшного раздора
     И дикой похоти людской
     Одна лишь ты, о, пушка Дора,
     Хранишь стоический покой.
     Ты помнишь страшные сраженья,
     Когда ты рыкала, как лев,
     Когда, не зная пораженья,
     Ты направляла к небу зев.


     Ты спишь, пока мне сладко спится,
     Несёт в душе твои мечты
     Тот, кто всегда с тобой сравниться
     Стремился в бездне пустоты,
     Застыв, как данник пред судьбою…
     Пусть устрашатся упыри,
     Когда закованный бронёю
     Я прошепчу чуть слышно: «Пли!»



   День у реки


     Вчера день целый у реки
     Я с неводом сидел.
     Тут показались огоньки —
     Один из них вспотел.
     То ли увидел он меня
     С залысиной седой,
     То ль испугался он огня
     Красотки молодой —
     Не знаю. Факт же налицо:
     Засунув молоток,
     Я вынул невод и яйцо
     Огромное извлёк.
     Я раскалил сковороду,
     Салфетки разложил,
     Но из яйца неслось «Ду-ду»,
     Там явно кто-то жил.
     Тогда спросил я: «Ваша честь!
     Комбат! Святой отец!
     В яйце к несчастью кто-то есть?
     Откликнись, наконец».
     Помыслив, я сказал: «Козёл!
     Прощайте, малыши!»
     И люд, обидевшись, ушёл
     Молиться в камыши.



   Строка любви


     Это что за фитюлька им правду сказала в глазницы?
     Это что за козёл не позволил им жертву принесть?
     Это что же за хари, за рожи, за морды, за лица?
     Я не вижу впотьмах,
     Я не вижу впотьмах,
     Я не вижу впотьмах,
     Ваша Честь!


     Ваша Честь! Я – свою потерял безвозвратно,
     И искать, где не знаю, быть может когда и пойму.
     Как божественна ты, как умна, как мила, как развратна.
     Я один воздаю красотище твоей и уму.


     Это – женщина наша – надежда, опора, порука
     И прореха на наших, рождественских наших, на венских штанах.
     Где мои вервия, где мой плащ, где мой меч и базука?
     Я люблю тебя так, как никто и нигде, блин, бланах!
     Я люблю твои губы и тень от твоих гениталий,
     Воздаю этой жопе, персям и ушам,
     Нежнокрылым ланитам (щекам) и так далее.
     А чему не воздал, к годовщине победы – воздам!



   Грабитель


     Когда я был ещё незрел,
     Я был ужасно глуп,
     Я посещал лишь фитнесс-клуб,
     В церковном хоре пел.
     Когда я вырос,
     Стал большим,
     (Товарищ! Выручай!)
     То я имуществом чужим,
     Увлёкся невзначай!
     Христу я верю одному,
     А он вчеканил в медь,
     Что дурням вовсе не к чему
     Имущество иметь!



   Децкое


     В домике под розами
     Ляличка жила.
     Всех она вопросами
     До смерти з… ла.


     Маленькой Лялечке холодно зимой
     Дедушка Ляличку уволок домой.


     У весёлой Лялечки
     Грустные дела —
     Ляличка-Ляляличка
     И деда …ла!



   Ёлочные Игрушки


     На одной висим мы нити
     И тачаем сапоги.
     Напишите, напишите,
     Где шпионы и враги!
     Мы к копеечке копейку
     Собираем поскорей,
     Напишите в «Кегебейку» —
     Передачу для детей!
     Напишите нам ребята!
     Адрес страшно наш простой!
     620 Лэйн Ламбада.
     Кэкэбэ! Плаццо де Садо!
     Нам поддержки вашей надо!
     Слава родине святой!



   Мойша


     «Мойшу выгнали из школы.
     Оттого он невесёлый!
     А потом – и из чушка
     За хищенье пирожка!
     Мойша ползает и плачет
     И о Библии судачит.



   Эдмон Дантес


     Эдмон Дантес
     В чердак залез
     Как недоучка-школьник,
     Эдмон Дантес
     Схватил обрез,
     А Пушкин – треугольник.


     Дантес-Эдмон
     Терпел урон,
     Насмешки и тычки,
     А Пушкин Саша —
     Радость наша
     На нос надел очки…



   Огнемёт


     Павлик! Ты уж не малыш!
     Брось в кусты противный книж!
     Огнемёт скорей возьми!
     Кверху дульце подыми!
     И нажми на рычажок!
     Хорошо горит дружок!


     «Мой любимый огнемёт!
     Споразанку песнь поёт!»


     Павлик! Враг перед тобой!
     Встань за родину с трубой!
     Огнемёт скорей возьми!
     Кверху дульце подыми!
     Тронь ручонкою рычаг!
     Хорошо пылает враг!



   Из Данте


     Земную жизнь пройдя до половины,
     И получив трёхпальцевый неуд,
     Увидев то, что рядом снег и финны,
     Ты изменил намеченный маршрут,
     И очутился около дубины,
     Почуяв носом небывалый смрад…
     У нас гранаты с глиняным запалом!
     Бердан, две пушки, арбалет – немало!
     Рекруты в дружный стали ряд!
     И кажется, что нет причины,
     Чтоб в страшный бой полезли вдруг, мужчины,
     А всё валом бредут:
     Корнеты с пёстрыми значками,
     Гусары с острыми крючками,
     Партизаны с колючими сучками,
     Все побывали перед нами,
     Все наблевали тут!
     Полковник наш рождён усатым,
     С высокой грудью, пышным задом,
     Он целый век ходил парадом,
     Он взяток не берёт…
     Не лезь на штырь, а он «Куда там?
     За родину! Вперёд!»
     Разбитым рынком, на вокзале
     Ах, мать его ети!
     Мы долго молча отползали!
     Прекрасно родину мы знали!
     Здесь столько били и кидали!
     Куда теперь ползти?
     Да были люди в наше время!
     Попала им граната в темя!
     Богатыри не вы!
     Плохая им досталась доля,
     Немногие вернулись с поля,
     Не будь НАТО, то божьей волей,
     Не отдали б Маквы!
     Земную жизнь пройдя до половины,
     Я пи… ся. опой о киоск,
     И тихо сам себе сказал: «Дубина!»
     О чём же думал твой линялый мосх?



   Krisis


     Надеждам положил конец
     Экономический …дец!
     На спинах всех земля и мел.
     Банк пионерский прогорел.
     Гнуспром свалился с бодуна!
     Разнефть отчизне неверна!
     Мужская бл. на букву «Б» —
     Под плинтус влезла VDБ!
     Огнём горит моя земля!
     Опять матросы у руля!



   Любовь


     Ужасно он её любил
     И без неё не мог,
     И потому её убил,
     А сам попал в острог.
     Он отсидел там тридцать лет
     Средь кочек и канав,
     А сам твердил упорно: «Нет!
     Я был, конечно, прав!
     Я как никто её любил
     И без неё не мог!
     И потому её убил,
     Как ту дворнягу – поп!»



   Истинное знанье


     Нет, бог велик на этом свете!
     Сам бог и все его сыны!
     Есть говорящие медведи
     И бегемоты-летуны.
     Возможно самовозгоранье
     И дикий громукий ик икон
     Есть в мире истинное знанье,
     Оно – везде! Со всех сторон!



   Басня


     Любимец женщин, гордость профсоюза,
     Борис Смотров отправился на пляж,
     Чтобы у моря греть на кочке пузо,
     Ленивым взором инспектируя пейзаж
     И хлопая рукою по рейтузам.
     Тут, ба, как бы на зло, случился с ним пассаж,
     Что обычно свойственен славянам и французам —
     Злосчастье провиденья? Эпатаж?
     Казалось бы, река была не Вольга,
     Да только…
     Когда он плавал, с кочки спёрли шузы —
     Ботинки то есть…
     тут ещё очки
     Враги отчизны с… дили нежданно
     (В горниле бед исчезли негаданно),
     Пропал прекрасный кожух от баяна,
     Где пребывали спиннинг и крючки.
     Исчезла с свистом пачка сигарет,
     Подшивка «Коммуниста», план района,
     В котором окромя лачужек нет,
     И дивный диск Иосифа Корзона
     С названьем новомодным «Партбилет»…
     Тот арии из опер напевал
     И петушка порою поддавал.
     Борис был архитектор, каких нет.
     В его мозгу кипели совершенства.
     В той голове фильм всегда сменял балет —
     Источник утончённого блаженства.
     Он перспективу знал не понаслышке,
     Выкапывал везде невиданные формы,
     Обдумывал прочитанные книжки
     Искусства ради, а не ради корма!


     Но тут провал был полный, естество
     Такого, нет, не вынесет без муки!..
     «Вот что мне вдохновение дало!!!
     Когда по дури я раззявил руки,
     И уж хотел отправиться домой,
     Штаны и кошелёк украли сцуки!!!
     Где я был сам? П…ц! Ах, Боже мой!
     Жульету обокрали Беверлеи!!
     Кто жрёт теперь мои котелки с колбасой???
     Опять, опять предал меня Косой!
     И вот опять иду домой босой!
     Где я теперь?
     Карету мне, скорее!!!!!»


     И… прикрыв дрожащею рукой,
     Борис, разочарованный людской безжалостной и дикою толпой,
     Чрез вереска побрёл к себе домой
     Дочерчивать Косому Пропилеи.



   Твой дом


     Твой дом покинул твой отец,
     А вслед за ним и мать,
     И ты покинешь наконец,
     Что вечным сном поспать.
     Один, среди пустых сердец
     Остался догнивать…


     Твой дом покинул твой отец,
     А вслед за ним и мать.



   Стансы


     Куда? Куда Вы провалились,
     Мечты Моей златые дни?
     А Мы за Вас ведь так молились
     При тихом лепете весны!
     Что делать с гордым упованьем
     Души, прекрасной и немой?
     Бог одарил Меня лишь Знаньем,
     А Вас – неземной красотой!
     Вы так прискорбно лапидарны,
     Вы на Меня не тратьте сил!
     Вы так нежны, вы так коварны!
     Вы… Вы… (немного подзабыл!)
     Мы так чисты и юны оба!
     Благочестив Я, как Прохруст!
     И знаю Я, что слово».. па»,
     Уж не сорвётся с Ваших уст!
     Вы так насмешливы, ретивы,
     А я?.. Что значу Я для Вас?!
     И стрелы из Моей тетивы
     Уж не настигнут Вас чичас!
     Да, где бы Вы ни находились,
     Вы для Меня – в кустах из роз!…


     Куда… Куда Вы провалились?
     Ах, что ещё сказать?!..
     Склероз!!!
     P.S.
     Убит, убит народный гений!
     (Грусти, плачевная страна)
     Паду пред Вами как Евгений
     Перед Татьяной с бодуна!



   Наши Герои


     Жугашвили – наш герой!
     А Столыпин – молодой!
     Пушкин, Дантес и Романов —
     Все, кто надо! Без обманов!



   Поэт-Шестидесятник


     Он пьёт огромной кружкой виски,
     Кладёт свой взгляд на образа,
     И часто по его сосиске
     Скупая катится слеза.
     Пусть мыши трудятся, работа
     Их – словно факел на песке,
     А в мышеловке капли пота
     На вкусном мамином сырке!
     Дерзайте, юные, дерзайте!
     Ломайте горы на куски!
     Ведь так же – кровью на базальте
     Вотще рождаются стихи!



   Братья, братья, меня как ударили болтом!


     Братья, братья, меня как ударили болтом!
     Я таким разъ… ем, блин, не был вовек!
     То ли родина вновь наделяет странищу бунтом иль дефолтом,
     То ли, блин, обезьяной становится вновь человек?
     Голова моя машет ушами, как страус причёской,
     Ноги яйцами машут, хотя улететь,
     Дуй же вьюга, ударяя нас в задницу хлёстко,
     Ты одна лишь умеешь морозить, посвистывать, еть.
     Вьюга, ты так же как я не получаешь за это получки,
     На носах у замёрзших раскрывая цветы…
     Добрый врач говорит: «Ты допился, родимый, до ручки!
     И ни девки тебя не спасут, ни врачи, ни менты!»
     О, я знаю, я знаю своё, уязвимое место —
     Я от горла бутыли, как вампир, отойти не могу,
     Каждый вечер в кресло моё садится невеста —
     Длинный нос у неё, пятна тлена на лбу и прекрасные ноги в снегу.
     И она говорит, что давно мне и крепко известно:
     «Ты – унылый скиталец и талант у тебя небольшой!
     Я тебя понимаю, конечно, хоть честно,
     Ты – большой негодяй, с беспокойной и глупой душой!
     Умирают в тарелке остывшие крабы,
     Осетров почерневших уже отвергают уста…
     И чего тебе дела до плохой, раскоряченной бабы,
     Когда от деревни твоей не осталось уже и креста?
     Ну что ты, ну что ты мечешься?
     Что терзаешь себя по-пустому, нелепо и зря?
     Суетишься ты что, словно… словно у… минетчица,
     Обонянье у праздных соседок дразня?
     Ничего ты не можешь, ни к чему не способен,
     Огорчаешь свою престарелую мать,
     Заряди свой мушкет и езжай ты в Сахару иль Гоби
     С онанизмом своим и с вселенской тоской воевать!
     Ты растратил всё время на мелочи, так пошло и глупо
     Полагать, что за это дают мармелад!
     Ты как бомж в ожиданье церковного супа
     Бродишь вдоль почерневших оград…



   Страна Безназвания


     В каких лесах, в каких болотах
     Лежит любимая страна?
     Каких отменных идиотов
     Назло врагу родит она?
     Как долго будет биться в муках,
     Переживая новый крах,
     И вспоминать об этих суках
     С слезой умильной на глазах?..



   P.S.


     Ты столь прекрасна, сколь и молода!
     Надменна ты, понятно и ежу!
     Тебе я не скажу, пожалуй, «да!»,
     Но «нет!», пожалуй, тоже не скажу!



   Заповедь Киплинга


     Когда в твоей родной стране
     Влачишь ты жизнь свою на дне,
     Когда твоей родной страной
     Безбожно властвует чужой,
     Когда рука твоя крепка,
     Вздыми оружье на врага!




   Широкое вещание на скотном дворе



     ***
     У ТВ – пятьсот каналов,
     Секс и лавочка на треть,
     Треть – анальные аналы,
     Ни один нельзя смотреть!


     ***
     Что ворчать, коль у ракеты
     Полететь желанья нету.
     Коль они не захотят,
     Никуда не полетят.
     Если ж сами захотят,
     То до Марса долетят!


     ***
     Скотный двор и у кормушки
     Все зверушки собрались:
     Боров жирный, две пеструшки,
     И петух копает слизь.


     ***
     Выпил полную кутью
     Располневший Депардью
     И сказал в каком-то блоге:
     «… – платить налоги!
     Не хочу платить налог!
     Пусть его заплатит бог!»


     ***
     Ходят прапорщик и мент
     Одеваться в секонд-хэнд.
     Где же от Юдашкина
     Модные кармашки?
     На!


     ***
     Православные заныли:
     «В школе снова дьявол в силе!»
     Нету восхищения
     Людям от крещения!
     Нету снов от троицы,
     Что там беспокоиться?


     ***
     Дуров выкатил свинью
     Я за то его люблю,
     Что у дуровских свиней
     Интуиция верней!


     ***
     Век Просвещения потряс
     Замшелых воров рати,
     И ректор получает в час,
     Сколь в год – преподаватель!
     Столь замечательный успех
     Увы, обрадовал не всех!
     Ты не жди красивости
     От ихней справедливости!


     ***
     Думпфелькопф у Вундеркинда
     Попросил на лапы бинта,
     Но не бинта, а бинта…
     Здесь стратегия не та!


     ***
     Сорос выпросил у няни
     Целых ворох сгнившей дряни,
     И назвал всё «грантами».
     Как тут быть с талантами?


     ***
     На зелёную соплю
     Я с сочувствием смотрю,
     А на голубой понос
     Не взираю! Не дорос!


     ***
     Сообщила нам Маланья
     Про успехи там и тут.
     Скорби умножают знанье,
     Но потенцию гнетут!


     ***
     Труд, Справедливость, кругозор,
     Мечты, добро и прочее —
     Такой же несусветный вздор,
     Что им теперь не потчуют!


     ***
     Экономика завыла,
     Нос у биржи клонит вниз.
     Кризис обновляет силы,
     Умножает оптимиз.


     ***
     Век покоя, век надежды
     Окружает нас стеной.
     Что вы плачете, невежды?
     Что кручинишься, блажной?


     ***
     Вор, коль он разумом здоров,
     Если сыт и в силе,
     Горазд подкармливать воров,
     Чтоб те его любили!


     ***
     Ирания зарыта!
     Огонь со всех сторон!
     Акулы с Уолл-Стрита
     Готовы есть планктон!


     ***
     Всё французы на Мали
     Проп…, прое…!
     Вот и хвалят, голые,
     Браки однополые!



   Ракета


     Зачем, куда не зная,
     Храня надменный вид,
     Ракета дровяная
     Летит, летит, летит.
     Лети, лети, посланец
     Совсем иных миров!
     Горит в ракете сланец,
     А может быть, и торф.
     А может, что и лучше,
     Но что-то портит кровь.
     Ракету губит случай,
     И праздная любовь.
     Почему она упала,
     Видя счастие сиё?
     Почему не ускакала,
     Тыча в небо остриё?
     Не нужны ей наши боли,
     Наши беды не важны,
     И кровавые мозоли
     Депутантов не нужны.
     А ракета, может статься,
     Всё мечтает об ином —
     На виду у всех взорваться,
     Осыпая всех Г… ом!


     ***
     Разберёмся, почему же
     (Сам я это не пойму!)
     От ракет остались лужи
     На веленевом лугу.


     ***
     Я проснулся – денег нет!
     Много лжи и грязи!
     Утопи свой во… билет
     В том же унитазе!
     Сбережений больше нет!
     Всё спустили, мрази!
     Утопи свой во… билет
     В том же унитазе!


     ***
     Раз октябрёнок лопатой копал,
     В поле гранату нашёл и запал.
     Вставил в гранату запал и тут – бац!
     В небо взлетели казарма и плац!


     ***
     Жил-был в Толедо один инквизитор.
     Прятал девиц он в походный пюпитр.
     Спрячет, бывало, несколько дюжин,
     Вот и костёр в этом деле не нужен.


     ***
     В детском саду много ласковых нянь,
     Но появилась мерзкая дрянь,
     В ухо вольёт удивительный яд,
     Или же кнопку подложит под зад.


     ***
     Доктор тачал долото и пилу.
     Очень любил он такую игру.
     Жахнет пилой по чужому пупку,
     Или повесит кого на суку!


     ***
     Вам – парады, господа!
     Полдники и трубы!
     Вспоминаю иногда
     Только наши трупы!


     ***
     Гниль и тьма со всех сторон,
     Лживых песен звуки.
     Прилети, Святой Дракон,
     И избавь от скуки!


     ***
     Кризис умножает силы,
     Закаляется народ.
     Что вы плачете, дебилы?
     Что ты ноешь, идиот?



   Крейсер «Ушлый»


     Интересно это разве,
     Когда коцаный народ,
     …уев от безобразий,
     Вдоль по кладбищу ползёт?
     Скучно …diть при народе
     Ветошь старую тайком!
     Хорошо на пароходе
     В белых стрингах босиком!
     Хорошо, ограбив старых —
     И усталых не забыть.
     Утверждать гуманность – яро!
     Богу – хижины дарить!
     И почёсывая репу,
     Всуе про///в войну,
     Хорошо летать по небу,
     Погружаясь в глубину!



   Скрипка и Два Яйца


     Италия трагически пуста!
     Все скрипки проданы, рожки и барабаны…
     Трагически смежив свои уста,
     Гварнери инспектирует карманы…
     В шкафу ни медных труб, ни дудки нет.
     В Сибири они дуют каватину.
     За миллиард ушёл последний флажолет,
     И сломанный смычок за половину.
     В России бум искусств, расцвет и вой виол.
     По городам оркестры бродят лихо,
     И ломится от яств народный стол,
     И олимпийцы отдыхают тихо.
     Как хорошо, когда покой в душе,
     Когда крещендо, хор и каватина,
     И два яйца магистра Фаберже
     Два егеря везут на завтрак господину!..
     Творятся вкруг добро и чудеса!
     Открыты свету окна и люкарны!
     Мы скупим Шаолиня пояса
     И историческую майку Бодхидкармы!
     Италия трагически пуста!
     Все скрипки проданы, рожки и барабаны…
     Трагически смежив свои уста,
     Гварнери инспектирует карманы…



   Новые Децкие Стишки


     Вновь возросшее боярство
     Всех размеров и мастей —
     Поливаю государство
     Я из леечки своей.
     Начав бодро и кроваво,
     Кончив ложкой ревеня,
     Пусть оно растёт во славу…
     Я надеюсь… без меня!



   Улица Карла Марла


     Бог замер у большой деревни,
     Не понимая, что и как…
     Сжимая девочку в кулак,
     Стоял тупой, как фаллос древний —
     Самуил Яколич Маршак!



   «Артлиб» и Пушкин


     Мне приснился, мама, Пушкин,
     Нет, не Пушкин, блин курчавый
     С жирной плешью на макушке,
     С животом и грудью впалой.
     Он писун, несун ли, кок ли?
     Кем рождён – вруном иль вором?
     А из глаз его бинокли
     Лезли, щёлкая затвором.
     Волосины на макушке,
     А на морде прыщ и дума.
     Гоголь, носом шмыгнув: «Пушкин!»
     Пальцем в нос полез угрюмо.
     И в глазах роилась бездна,
     В бездне бесновались люди.
     Пушкин голосом железным
     Прорычал «Атлиб» и Пудель!»
     С жирной плешью на макушке,
     С животом и грудью впалой.
     Мне приснился, мама, Пушкин,
     Нет, не Пушкин, блин курчавый!



   Кишки вора


     Он не додумался с испугу
     Понять, что требует судьба —
     Убить последнего ворюгу
     Кишкой последнего ханжи.



   Песня Пахаря


     Монстры покинули
     Царство Артлибово
     И разбрелись по стерне…
     Где жы ты милое
     Творчество гиблое
     В этой прекрасной земле?
     Где же вы, странники,
     С ликами странными,
     С доброй улубкою так?..
     Здесь на земле —
     Окаянь окаянная,
     Рожица чорная,
     Мордочка пьяная,
     Дума, аптека, кабак.
     Где ж ты, страна?
     Ты такая прекрасная,
     Что не могу я найти
     Солнушко светлое,
     Солнушко ясное
     Между камней на пути.
     С кем сочетаешься
     Братством овеянным?
     Дружбой и сердца теплом?
     С этими добрыми,
     …, бармалеями,
     С феями, реями,
     Гнеями, геями,
     С решкой и пешкой с орлом?
     Монстры покинули
     Царство Артлибово
     И разбрелись по стерне…
     Где же ты гиблое
     Творчество милое
     В этой прекрасной стране?



   Софт Машин


     Машине этой до конца
     Ползти по головам.
     В ней много кадмия свинца,
     Законов, гнили, говнеца
     И всякий прочий хлам.
     Она без глаз и без ушей,
     Но клешни у неё,
     Как пики выдранных корней
     А дуло! А цевьё!
     Её уключины гремят
     Крошатся рычаги
     И гайки в стороны летят,
     Осколки и крючки.
     Мир шестерёнок, вил и кос,
     А сзади – борозда.
     И с визгом все из-под колёс
     Линяют, кто куда.
     Она такая. Не со зла
     Машина – не дурак
     Она всегда по всем ползла
     Она привыкла так.



   Меланхолическое


     В девятнадцатом веке
     Спит во мху президент,
     А вокруг человеки
     Выбирают момент.
     Спят сурки и солдаты,
     Голытьба и народ!
     Впереди тароватый
     Осемнадцатый год!



   Мы – за Трампа!


     Пресса, Наш Детсад и Рампа
     Выступаем горячо!
     Мы за Трампа! Мызатрампа!
     И за Дональда ещё!
     Долы, города и сёлы
     Сердце отдали навек!
     Честный, Добрый и Весёлый
     Трамп – хороший Человек!
     Пресса, Наш Детсад и Рампа
     Выступаем горячо!
     Мы за Трампа! Мызатрампа!
     Мызатрампа! Мызатрампа!
     Мызатрампамызатрампа!
     И за Дональда ещё!



   Сыр и Крюк


     Вот совет тебе, золовка,
     От былого моряка —
     В виртуальной мышеловке
     Нет ни сыра, ни крюка!



   Мой дядя Василий


     Ты Петербург оставил враз
     И форму тесную одел,
     И честно выполнил приказ,
     Хотя и не хотел.
     Заради мира фракских нив,
     И зная цену всей …,
     Пошёл в Брусиловский прорыв
     С тяжёлым ранцем на спине.
     Снаряд немецкий вырвал бок,
     Дав жизни ровно на три дня.
     Твой ранец, страшно одинок,
     Стоит на полке у меня.
     Ты Петербург оставил враз
     И форму тесную одел,
     И честно выполнил приказ,
     Хотя и не хотел…



   Сон Любы


     Любаша зрит с холма крутого —
     Кром вполз, оставив постамен,
     Крутилась как волчок Ростова
     И по небу мотался член.
     Там черти плачут и смеются,
     Там мир рождается в говне.


     Какое счастие проснуться
     В слезах на мокрой простыне!



   Где мы живём?


     (панегирик на смерть свиньи)


     Издохла жирная свинья,
     И вся либерастия
     Зашлась в рыданьях: «О-ля-ля!»
     Мне вспомнилось… Расия…
     Звезду на гроб ей или крест,
     Им говорить не надоест!



   Очередные Мандельштамовские волхвования во Вронеже 2016 года


     Смотреть на вещи надо прямо!
     Ба, снова Сорос оживлён!
     Гнилая кукла Мандельштама
     На бис испустит «Чарлистон»!
     Макаровы их вденут в боты,
     В карманы всунут пачули,
     И глядь, тупые идиоты
     (заморской маммы патриоты)
     Глазеть на это приползли..
     Какой абломен! В серном гаме
     Нас уже век какой подряд
     Тошнит сионскими богами,
     А всё…
     Подкармливают яд!



   Ты Любишь Деньги?


     Деньги любят люди не случайно,
     Потому, что деньги – не христос…
     В них для большинства пребудет тайна
     И волшебный запах Ацких роз…
     И теперь…



   Дибильцывския Стансы


     Хочу котла на ушлой Укре!
     Хочу Дибильцева опять,
     Чтобы свидомники поппухли
     И перестали повторять..
     Хочу пробитой телогрейки!
     Хоччу, хоччу, хоччу Муму!
     Чтобы губастого Яцейку
     За вый повесили в Крыму!
     Чтоб охладели и иссякли!
     Чтобы лишились кирз и губ,
     И чтобы, с…, на спектакле
     Был хоть один реальный трупп!!!



   Этюд


     Ряд телег у пьяного забора.
     За ворота выйди – ничего.
     В этот день случилась у Егора
     Свадьба младшей доченьки его.
     Почему-то было очень жалко
     И себя, и этих пошлых дур..
     Маленький горбун зелёной палкой
     Бил по пню, гоняя тощих кур.



   Негаданное Благородство


     Когда он шёл ограбить нас,
     Он обезьянку в поле спас,
     И в небе спас он карася…
     Ну вот… История уся!



   Кати!


     Умён – кати монету!
     Сплетай цветную нить!
     А глуп – блюди беседу!
     Я буду пособить!
     ,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
     Зайду-ка я к соседу
     Калошыки обить!



   Любимый пёс Николая


     Есть памятник в Виндзоре,
     Под ним собака Дори —
     Любимый пёс царя.
     Для них мы слишком грубы,
     И только наши трупы
     Лежат гдеабы зря!
     Без крестика и меты,
     Забыты, неотпеты,
     Разуты и раздеты
     Спят тихо наши деды,
     Не веря в их суды…
     И ты одна, Природа,
     Там плачешь год от года!
     Одна Природа, Ты!!!
     Есть памятник в Виндзоре,
     Под ним собака Дори —
     Любимый пёс царя.
     Для них мы слишком грубы,
     И только наши трупы
     Лежат гдеабы зря!



   Торт


     «Народ пусть кушает торты,
     Коль нету сухарей!»
     Порою шутка до беды
     Доводит королей!



   Кармическая Битва Ёпурдыха и Свинки Малой


     Раз схлестнулись Ёпурдых и Свинка
     На большом Владимирском пути…
     От Свиньи осталась половинка,
     Епардых не может уползти.
     Граждане! Собратья! С пылу, с дыху
     Дайте орден, оттерев слегка!
     Я надыбал рифму к «Ёпардыху»
     И восславил троля на века!!!
     Можно и деньгами, коль не жалко…



   Питер


     Ехали мы в Питер на баркасе.
     Злая лебеда цвела кругом.
     Раскроили череп дяде Васе
     Киллеры железным утюгом.
     Ах, любимая сторонка,
     Дорогая сторона.
     Стодюймовая воронка.
     Рюмка выпита до дна.
     Ехали мы в Питер без Васюхи.
     Он лежал в осиновом гробу.
     И серьга в его любимом уже,
     Ух-ху-хух-ху-ху-ху-ху!
     Ах, любимая сторонка,
     Дорогая сторона.
     Стодюймовая воронка.
     Рюмка выпита до дна.
     Ехали мы в Питер на баркасе.
     Злая лебеда цвела кругом.
     Раскроили череп дяде Васе
     Киллеры железным утюгом.



   Досуг


     На досуге мы заметим:
     Райский путь приводит в ад!
     В парке строят горки детям,
     А не капище и склад!



   Стальная клешня


     Говорю я тебе, как Зоро,
     Что на зло взирать изнемог:
     «Не видать тебе, чёрный ворон,
     Наших красных, сладких кишок!
     Успокойся!
     Остынь!
     Осмысли!
     Обсуди свой удел с ворьём!
     Из кишок твое его, б…, гризли
     Мы верёвку Европе совьём!
     Так не будет, чтоб на Пикадили
     В Калифорнии или где
     Вы со смехом потом бродили,
     Ухмыляясь нашей беде!
     Нас не тронь!
     Будем стойки, братцы!
     Нам пророчите мир иной?
     Тех, кто нам говорит убраться,
     Мы захватим клешнёй стальной!



   Баллада о том, как Шенделовича побили


     Не знаю уж, в брюхо ли, в око,
     По жопе, иль розе ланит,
     Побит Шенделович жестоко,
     Заступник народный побит!
     Удел его койка и клизма.
     Бандитами взят в оборот
     Борец с среднерусским фашизмом,
     Во шлеме Мамбрина Кихот!
     Рыдает народ до Лопасни.
     Он жёг креатив, ого-го!
     Мы помним прекрасные басни,
     И чудные песни его.
     Его фелетоны прекрасны,
     И слог его дивно остёр,
     Побит, и цветок его красный
     Каратель закинул в костёр
     Гуляют довольные лица
     В день летний – прекрасный такой
     На площади нашей столицы
     Побит Шенделович ногой.
     Трудился он, пажити роя,
     Шёл к людям, напорит и смел,
     Но кривда настигла героя
     В расцвете таланта и дел.
     К полудню над речкою чистой
     Заливисто пели дрозды.
     Поймали его экстремисты
     И вмиг наваляли…
     Два хука, пинок и подножка.
     Он локтем ответил вралю,
     И крошка – случайная кошка
     Безвременно пала в бою!
     Да, люди есть тёмные просто,
     Живут, не пришедши от сна,
     Им по фигу дым холокоста,
     Народа святого не зна…
     Побит Шенделович речистый,
     И гордо построившись вряд,
     Собранья господ сионистов
     Преступников вновь костерят.
     От боли, позора, от скорби
     В начале начальных начал
     Зашёлся в стенаниях Горби,
     И сам Нетаньяху рыдал.
     Исус, Макковей и Иона.
     И каждый подумает тут,
     Что в нашей юдоли закона
     Одних Шендеровичей бьют,
     Гоняют, стреляют, как в тире,
     Ничуть не жалея мусал…
     О лишь бы взрастала сатира,
     О лишь бы он правду писал!
     Они с нами рядом бродили,
     А может – и ныне стоят
     Те, кто Шенделовича били
     Жестоко, толпой, невпопад.
     Глумился над падшим в зените
     Своих неоконченных дел,
     И амбивалентные нити
     Порвать каблуками хотел.
     Так нравилось это сатрапу,
     Он даже не вынул чеки,
     Топтал он фетровую шляпу,
     Давил сапогами очки!
     Замолкла на ветке синица,
     Узревши в пыли сапоги,
     Как будто блевали в криницу
     Отчизны великой враги!
     О что они здесь напороли!
     Как сделать такое могли?
     Как будто н… в престоле,
     Как будто бы будто бы ли!
     Не выйдет такая затея!
     Мы этим щенкам не дадим
     Сорвать это знамя, что рея,
     Незримо трепещет над ним!
     Есть, есть воздаяние в мире,
     Здесь встанет стена, фолкштурмист!
     Здесь каждый четвёртый – сатирик,
     А третий почти что юрист!
     Напористо, дружно и исто
     По мере таланта и сил
     Союз кинематографистов
     Злодеев к столбу пригвоздил.
     Сомкнуты угрюмые брови,
     В лазоревом глазе – весна.
     Жестоко побит Шенделович,
     За дело ль, без дела. Кто зна…
     Летят самолёты в Тамбове,
     Идут в Стантинопль корабли…
     Жестоко избит Шенделович-
     Пророк нашей Русской земли
     Не знаю уж, в брюхо ли, в око,
     По жопе, иль розе ланит,
     Побит Шенделович жестоко,
     Великий российский пиит!



   Основание


     Когда разброд трясёт вселенский дом,
     И все пути срываются в тупик,
     Когда всё то, что ты сбивал трудом,
     Несчастья в пепел обращают вмиг.
     Когда мозги упорных сметены,
     А воля вдруг сама забилась в клеть,
     Когда узнать не можешь лик своей страны,
     А морды прочих нету сил терпеть.
     Когда корону прёт в ломбард любой,
     Не решка, не орло, а на ребро,,
     И множество людей перед тобой
     На чёрное твердят – оно бело,
     И ничего вокруг не изменить —


     Всё это основанье, чтобы жить!



   Пока


     Пока ты молод – ты герой!
     Легко повозку тянешь!
     Пляши и пой! Пляшт и пой!
     Плешивым скоро станешь!



   Рус! Спаси меня!


     Сорок второй! Задул Борей,
     А в мире вновь …ня.
     Опять ползёт к тебе еврей,
     Вопя: «Спаси меня!
     Спаси меня!.. Ну.. можно… дочь…
     А… лучше б… и жену…
     Мечтают… русские… помочь
     Отчаянно… в войну…
     Робки в несчастье пришлецы,
     Застенчивы в беде:
     – Жаль, что для нас тут нет мацы,
     Тфилина и тд…
     Эй, рус, я так тебя люблю!
     Ты – странный человек!
     Спасал меня! Мою семью —
     Бесплатно и навек!
     Я отвалил бы, может быть,
     Златишка, как Ваал…
     Но… ты не стал его просить…
     И я его не дал…
     Ты спас меня от страшных бед,
     Хоть честно, обнамать,
     Я не додумаюсь в ответ
     Потом тебя спасать!
     Я буду благодарен так…
     Ведь дело не в деньгах…
     Но слово нежное «Дурак»
     Забуду на устах…
     Тебе не делал я добра,
     Спасибо – зла не нёс!
     Теперь былое во вчера —
     Водянка и понос!
     Моей бесценной головы
     Да не коснётся нож!
     Я буду жить, а ты, увы,
     Бесследно пропадёшь!
     И мне теперь не нужен ад,
     Где люди – мелкий прах!


     Так все пророки говорят,
     И верещит «Танах»


     P.S. Век 25-й! Вздул Борей,
     А в мире вновь …ня.
     Опять ползёт к тебе еврей,
     Вопя: «Спаси меня!..



   Русская Шипка


     Россия-мать! Твой путь суров!
     Отчаянны дела!
     Остыла кровь Твоих Сынов,
     И Память умерла!
     Твой Лучший Сын за пришлых пал,
     И был смирен и горд!
     Кто в Твой Колодец наплевал,
     Тот будет в прах растёрт!



   Русские Среди Хлама!


     Нет, нет таких прожекторов,
     Чтоб осветил кромешный ряд
     Россия, всех твоих воров,
     И всех твоих врагов подряд!
     Нет в лексиконе верных слов,
     Чтоб точно описать удел,
     И рассказать, какая кровь
     Легла на тяжесть русских тел.
     Нет в Римском кодексе статей,
     Чтоб наказать злодеев всех,
     Кто нас крутил, как асмодей,
     Кто сеял рознь, и жал лишь грех.
     Нет мышеловок и силков,
     Чтоб волей божьей всякий час
     Словили разом всех врагов
     И уничтожили всех в раз!
     Средь этих орд, меж этих тыщ
     Где триста раз оборванная нить
     Нет тестов верных, чтоб козлищ
     От агнцев верных отделить!
     Нет воли в поколеньях зла,
     Что шаг за шагом забрели
     В чащобы гибнуть без числа,
     Укутав голову в кули.
     Слова: Свобода, Правда, Честь стоят,
     И вопреки вопящим вслед
     И в раны сыпящим нам яд,
     Ты должен встать и крикнуть: «Нет!»
     Нет списков тысяч, что твоих
     Вводил в соблазн и убивал,
     И дети избранные их
     Покрыли гомоном причал.
     Нет в мире бога, что любя
     И напряженьем лучших сил,
     О Русский Человек, тебя
     От козней худших защитил!
     И верной памяти в нас нет!
     Кто оборвал, кто портил нить,
     Чтоб, как всегда, в неверный след,
     Ходя по кругу, не вступить!
     Я эти жизни не верну!
     За то, что здесь творил урод,
     Я не люблю свою страну,
     И поминаю свой народ!
     Те, кто вверху, как сор пусты,
     Но грянет час, и век пробьёт,
     И Русский вечные бразды
     Вновь дланью крепкою возьмёт.
     И справедливой силой рать,
     Вобьёт в песок, сотрёт в века
     Кто Русских призывал прощать
     И лоб подставить для щелка!
     Нет! Нет прощения ворам!
     Кто продан десять раз, горя,
     Кто в наши души сеял хлам,
     А сам смеялся втихаря!
     Где вождь твой, где святая речь
     Не проходимца, но вождя,
     Чтоб эти козни вмиг пресечь
     Любой ценою, не щадя!
     Есть много умников, кто б знал,
     Что жизнь свою я проживу
     Среди таких уцелевал,
     Не в сне кромешном – наяву!
     Нет здесь Предвиденья, скажи,
     Кто слуг христовых изобрёл?
     Нет Правды, что пред валом лжи
     Не прятала б глаза в подол!
     Как соляные пни стоят!
     Кто виноват – не мой вопрос.
     Кто позволял саксонский смрад
     Совать открыто в Русский нос?
     Кто наши деньги сторожил,
     Чтоб нас потом отправить в ров?
     Кто в наши души разрешил
     Лить гниль из импортных гробов?
     Кто эти люди, что жуют,
     Кусают яблоко из сил,
     А После руку предают,
     Того, кто их за так кормил?
     Кто Наши очи обманул
     И сделал чёрное белей,
     Чем спины алчущих акул,
     Кишащих в родине моей?


     У Русских будет всё своё,
     От Русских Библий – до Планет,
     И Русский ловкое ворьё
     Отправит как-то на тот свет!



   Песня Таксодермиста


     Путешествовать неплохо
     По истории Вселенской
     Хоть на кончике Еноха,
     Хоть на птичьей,
     Хоть на женской.
     Ты хотел смеяться звонко,
     Рисовать свои сонеты?..
     Не смеши наш мир, мальчонка,
     Век идёт не оперетты!
     Прикрепись, как лоцман, к скату
     И лети на крыльях ветра!
     Отсосси и – стань богатым —
     Вот жемчужный из советов!
     Честный взор из-под картуза!
     Верный курс! Держаться надо
     КГБ, Пробирной Лузы
     Сноса, чёса и отката!
     Впрочем, можно впиться в бога,
     Не снимая феску с репы
     Церковь,…, и синагога
     Ждут тебя, мусоля скрепы!
     Вейся флагом, ширься исто
     Позабудь навек деюры
     И иди в таксодермисты,
     И снимай с прохожих шкуры!



   Призванные править миром


     Когда закончится Режим,
     И Русский станет у руля,
     И отползёт коварный Джим
     С Кодлой Саксонской от Кремля,
     Когда отринет Русский сплин,
     И путь укажет Кораблю,
     И вмиг заправит Бедуин
     Последних Ротшильдов в петлю,
     Когда воздыбится земля,
     Готова выполнить наказ,
     Когда Сионская Змея
     Замрёт, не смея вздыбить глаз,
     Когда мы не позволим вновь,
     Чтоб Смерд Московский лез в карман,
     Когда Вселенская Любовь,
     Сотрёт коварство и обман,
     Когда глаза лишатся уз,
     И мы увидим Отчий Дол,
     И ни один коварный трус
     Не заползёт на наш Престол,
     Когда очистится река,
     И ясный взгляд прожгёт Низги,
     Когда печёнкою врага,
     Закусим мы его мозги,
     Когда мы будем воевать,
     Топить Саксонов в их морях,
     Тогда начнём мы понимать,
     Что эта жизнь прошла не зря.
     Тогда услышим Мы приказ,
     И у морей застынет Рать
     Убитых и Рождённых, Нас,
     Призванных Миром управлять!



   Кровавый триумф саксона


     Пускай туземцем буду я
     В кривом глазу саксона,
     А всё равно саксон – свинья,
     В грязи его корона!
     То – Лев, то – Дудль, то – Кто Невесть
     Нас грабили веками,
     Круша наш мир, отбросив честь,
     Нас сделав дураками!
     Когда горел весь мир – везде
     Мы помогали им в беде!
     Сакс знал науку грабежа,
     И лишь освоил сдуру,
     Как ловко ободрать ежа,
     И снять с России шкуру!
     Чтобы косматая рука
     Всё вынесла отсюда,
     Он выдумал большевика —
     Божественное чудо!
     По трупам к золоту шагал,
     Навесив крест на пузо,
     И запах розовый вдыхал
     Над трупами индусов.
     Кредиты всюду он совал,
     И банки грабил хмуро,
     И очень громко хохотал
     Над тощим телом бура!
     «Максим» его был очень смел,
     И «бог» хранил мальчонку,
     Но чудо – смерд афганский съел
     Саксонскую печенку!
     А что умел он? Что он мог?
     Что он принёс народам?
     На нищих навалил налог?
     Украл у всех свободу!
     Ограбив страны, города
     И нищие юдоли,
     Он не смущался никогда
     Своей пиратской доли!
     Когда горел весь мир – везде
     Мы помогали им в беде!
     Нам было это не с руки,
     Но как? Мы были в силе!
     И мы порой, как дураки,
     Его врагов давили!
     Ликуют саксы и дружки,
     Украв у нас полушку!
     Знай, Мир саксоновы кишки
     Развесит на просушку!
     Пускай туземцем буду я
     В кривом глазу саксона,
     А всё равно саксон – свинья,
     В крови его корона!



   На Смерть Шакала!


     Шакал шакалом был храним!
     Ад разверзается пред ним!
     Тот, кто ограбил мою Мать
     И моего Отца,
     Тот должен очень плохо спать
     До своего конца!
     Для подлых – свят!
     Для нас он – гнусь!
     Там, где вы плачете —
     СМЕЮСЬ!



   Картина


     Зловоние, объявшее весь мир,
     Принадлежало лучшим – в этом деле
     Из гомнеца явившийся кумир
     Был перлом остроумья, в общем – в теле.
     Слепой палач был так тлетворно рад,
     Что с Вудиком он справился так скоро
     И долго щёлкал фотоаппарат
     Услужливого фоторепортёра.
     Всё рушилось. Горел закат в крови.
     Под плинтусом был треск и чьё-то пенье…
     В загоне хряк, мечтавший о любви,
     Копытом рисовал свои творенья…
     Ужель…



   Элтон Джон


     Элтон Джон женился, звонок,
     На комраде из кино…
     Скоро будет Элтонёнок
     Бить клешнями по фоно!



   Коклосрач Пахома


     Пахом, запёршись в халабуде,
     Запором творчества страдал.
     Скисал последний гриб на блюде,
     И за окном ручей жужжал.
     Могли мы насладиться видом:
     Тут был дракула и француз.
     Пахом был окружён синклитом
     Героев всех на всякий вкус —
     Те, кого мы давно обули —
     Хоть повстречать не привелось —
     Все бандерлоги, орки, дули,
     И жук, и кролик, и порось.
     И вот, заглядывая в кружку,
     Молясь о благе, ваша честь,
     …
     Пахом в конце попал в психушку,
     И жил в палате №6…



   Дневные ужастики для Вунчеров


     Девочка объелась как-то мылом.
     Тролик к ней застенчивый пришолл
     Его звали Коля Чикатило…
     Он хотел ей сделать ХОРОШО!



   Санитарка Катя


     Санитарка Катя
     Любит повторять:


     – Здесь у нас в палате
     Полдник ровно в пять!
     А у нас в палате
     Полдник ровно в три!
     Мы разложим скатерти,
     Вынем буквари.
     Есть в кулёчке краски
     И бумага есть
     И ведро не то замазки,
     Не то дёгтя, ваша честь!
     Зонтик мы раскроем
     На чужой манер
     И в саду устроим
     Маленький пленэр!
     Санитарка Катя
     Любит повторять:


     – Здесь у нас в палате
     Полдник ровно в пять!



   Тень и Народ


     Однажды Тень, бродя у вод,
     Не видя ничего,
     Вдали увидела Народ
     И пала на него.
     И оказавшись вдруг в тени,
     Народ смотрел наверх,
     Где буйно колосились пни
     И плавал фейрверк…



   Старики


     Не осталось ни …!
     Страхи и сомнения!
     Двуголовая свинья
     Съела сбережения!



   Шарманка


     Меня Ротшильды обонкротили,
     Отобрали очаг и приют,
     Ничего в кошельке, ни в комоде ли,
     И тупую баланду дают!
     С мамой бедною жил я в Питере,
     Для отсталых, блин, в школу ходил.
     Обобрали меня, …, обидели,
     И брожу я как Нафусаил.
     Ах ты родина, поле чёрное,
     Вороньё посреди берёз,
     Жизнь поправками я перечёркаю,
     Выйду во поле я в мороз!
     Ничего в кошельке, ни в комоде ли!
     И тупую баланду дают!
     Меня Ротшильды обонкротили,
     Отобрали очаг и приют…



   Гиперстансы


     Как тяжела моя работа,
     И как полезна (может быть)
     Из дали мрачной патриота —
     Любить, любить, любить, любить.
     Люблю историю отчизны,
     Её жрецов прикольный ряд,
     Где что ни час, то вой, то тризны,
     То волхвованье, то парад,
     Молчанье, что чревато ором,
     Сопревший домик под горой,
     Понос, венчаемый запором
     И вдохновенный геморрой.
     Люблю творцов, погрязших в лаже,
     Пиитов бедных донельзя,
     Кто восхитительно продажен,
     Витиеват, и вниз скользя,
     Всё ж на зуб знает, что нельзя.
     Люблю рабов своей отчизны,
     Их мутно-стройные ряды,
     Их обретения и клизмы,
     И жажда вечная еды.
     Люблю воров её прикольных,
     Её болот цветущий дрок,
     И гомон слуг самодовольных,
     В последний брошенных хапок.
     Отважно подавив зевоту,
     Люблю потешную пехоту,
     И обожаю, …,
     И нос, и жопу корабля!
     Люблю народ, не чуждый мата,
     Шар красной пыли над полком,
     И вдохновенное сфумато
     Вороньих стай над куполком
     Люблю поляка и француза,
     И немца более всего,
     Его отъявленное пузо,
     Не предвещает ничего.
     Люблю я Грема и Чумайса,
     Когда они вскрывают рот,
     И виртуально, да, их яйса
     На крепость пробует народ.
     Люблю всем сердцем кремль дебелый,
     Люблю кирпичные дома,
     Люблю явлённу в пене белой,
     Тебя, о Русская Зима!



   Апокалипсический Абстолл


     Я смотрел на картинки угрюмо…
     Мне понравилась роза в…
     И лицо, искажённое думой
     Полыхало в холодном огне.
     ,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,.
     На Земле скребутся…
     В виртуальном мире мира нет!!!
     Инопланетяне новой расы
     Захватили жвалами тернет.
     Кровь сосут у чеснога сословья,
     Быт лишают радости и нег…
     Человек воздвиг у изголовья
     Пирамиду склянок из аптек!
     Помоги, Великий Томагучи!
     Ты один спасенье волен дать!
     Добрый Спирт…
     Боярышник Колючий…
     И Настойка Дуба…
     вдругорядь!
     На Земле скребутся …расы
     В виртуальном мире мира нет!!!
     Инопланетяне новой расы
     Захватили жвалами тернет.



   Они


     …
     Хоть нас завидев, все они
     Тотчас спешат загнуться юзом,
     И проклять будущие дни.



   Голос


     Мы шли по степи окаянной,
     По краю кровавой земли,
     И голос румяный и пьяный
     Шальные шатал ковыли.
     Шумело осокой болото
     И ширилась топь резедой.
     И с воем летали пилоты
     Над нашей священной землёй.



   Член союза


     Я размышляю и пишу,
     Пишу и размышляю.
     А как пишу или дышу,
     Или смешу – не знаю!


     ***
     Если б знал я, если б мог,
     То в седьмой календе мая
     Я б заштопал свой носок,
     Нитью бешено играя!



   Янычар из Оксфорда


     Жили мы и наконец
     Получили в ухо:
     Стал глистом один певец
     Именем Андрюха!
     Рослый парень – не урод!
     (О таких мечтали!)
     Пел себе про поворот
     В голубые дали!
     Мог срубать и гопака,
     Оказавшись в доле.
     Пел о том, о чём слегка
     Нахватался в школе.
     Рвался в партию, ей-ей,
     Сухопутный горец!
     Был, однако, иудей
     Этот комсомолец.
     И как всякий иудей
     Торой озабочен,
     Жить не мог он без затей,
     Неприглядных очень.
     Получал он задарма
     Пряники и книжки.
     Наконец сошёл с ума
     Порченый мальчишка!
     Жизнь прошла! Е… мать!
     Как-то раз в июне
     Стал глистами называть
     Свой народ он втуне!
     Что сказать тебе? Бери
     Кипу и папаху
     И из Курска и Твери
     Убирайся на …!



   Кватроченто


     Ревнивый сайтовский Отелло
     От дикой скуки изнемог…
     Был мир велик… Демона пела,
     И дрын болтался между ног…
     Так он ушёл навеки с чата,
     Не взяв ни йоты, ни бразда,
     В мозг мелких клерков отпечатав
     Сию картинку навсегда!
     Ужель…



   Автор


     Кишка, колено, мениск, фалл,
     Вакх, козлики, гурами…


     Сей автор искренне мечтал
     О Предвенечной Даме!
     Устал, ссопливясь средь дорог,
     Отверг вельми измлада
     Всех тех, кто Даму шлёпнуть мог
     По розовому заду!



   Где Люди?


     Сижу во тьме, разинув рот,
     И думаю в печали,
     А где, скажите, мой народ?
     Куда его девали?
     Быть может, он лишился сил?
     Быть может – инвалид?
     Быть может, ящур покосил,
     Или свалил кредит?…
     Всё – раком, задом-наперёд
     И в чёрном жнец и швец!,
     А где, скажите, мой народ?
     Где люди наконец?



   Ранимый человек


     Тот, кто чуть-чуть не углядел
     За языком своим,
     Тот тут же, сразу на кол сел…
     Он очень был раним!



   Хоровод


     Отчего невесело
     Я и не пойму…
     Савченку повесили
     На большом дубу…
     Девочка-припевочка!
     Всё! Тебе – …ец!
     Не летайте девочки
     Вы бомбить Донецк!



   Музыка


     Дух вернётся, сахар – тож,
     И в серебряной звонили
     Ни на что он не похож,
     Кроме рока рокабилли!
     Дух вернётся, сахар – тож!



   Тоска по Родине


     Мне так отвязно, одиноко
     Стоять на берегу крутом,
     Когда так зло белеет жопа
     В тумане моря голубом.



   Художники


     Я истину вполне изгрыз
     И бог сказал сурово:
     «Давайте говорить про крыс…
     Двуногих… колонковых!
     Тогда вас только воспою,
     Когда убьёте гидру!
     И в небо вздыбите струю
     Бранспойтом и клепсидрой!»
     И слыша этот грозный глас,
     Чрез пруд, покрытый ряской,
     Художник бросился тотчас
     К бумажке с жидкой краской.
     Хотел он сотворить добро
     (О как сие знакомо!)
     И юной девушки бедро
     Украсить вновь соломой.
     Оставив у двери ведро,
     Бог молвил: «Смысла нету!..
     Как это нудно и старо!»
     И жахнул вниз кометой.


     ***
     Краеугольная причина
     Вернуться в чудное вчера —
     Фрейд в коконе из кокаина
     Тачает чувствие добра.



   Голубой Епископ из Тосканы


     Я счётов не свожу с своей судьбой
     И веру никому не продаю
     Пусть буду я епископ голубой
     Я господа по-прежнему люблю
     И чести корпорации вполне
     Оставшись верен даже без лосин
     Я знаю чую верую бог мне
     Подскажет сын ли я ему или не сын
     Ведь главное не запах или цвет
     Куда стремятся мысли
     В… ли в…
     А в том, что кроме бога в мире нет
     Прекрасней Истин…
     Я не виноват



   Кость


     Шестая кость. Четвёртая палата.
     Беззубый Зевс. Паннония без сил.
     Суд совести? Суд чести? Шариата?
     Художник на платке изобразил?



   Бы


     Я бы вылез из стакана,
     Я бы выучился, но…
     Только б бросил брат Foканов
     Рисовать своё Г…о!



   Сонет Стервятника


     В своём гнезде, чтоб ни произошло,
     Когда совсем иссохло это древо,
     Не открывай упорное чело
     И голос свой от верного напева.
     Когда лишь враг и тлен со всех сторон,
     А на земле сомн гадов тароватых,
     Не обращай вниманье на ворон,
     С их карканьем, на галок тароватых.
     Не увлекайся местью и виной
     Когда над древом вьётся камарилья,
     Бывает так – до родины иной
     Не донесут стареющие крылья


     Держись небес, бог это изобрёл:
     Ты был стервятник, но уже – орёл!



   Пара


     Нет, эта пара не плоха!
     С монетой дружит кружка!
     Кукушка хвалит петуха,
     А он хвалит кукушку!



   Ода Зелёной Сопле


     Понятно, что надежды мало!
     Свои картины громоздя,
     Художник говорил Эолу:
     – О, ты, Зелёная Сопля,
     Из носа выползшая долу…
     От плинтуса до туеска…
     От пят – до лысины амбала!..
     Сколь ты надёжна, сколь близка
     Испытанному идеалу!?!
     Кому ты нравишься из нас?
     Кому готовишь стол и тризны?
     Сколь зелена ты в скорбный час
     Бед и попрания отчизны?
     Как долго будет злачный век
     Твоих блужданий по шлафроку?
     И как обычный человек
     Способен, потакая року,
     Забыть тебя, и зеленцу,
     И заусенцы голубые,
     Когда струишься ты к концу,
     Виясь змеёй по гордой вые?
     Кто опознает гордый лик?
     И кто перевернёт страницу?
     Способен ль праздный мой язык
     Превратно наблевать в криницу?
     В года сомнений вековых,
     Колами считывая даты,
     Как сохранишь для внуков их
     Все скрепы, пуки и стигматы?!?
     Как ты прервёшь превратный сон
     Заснувшей вечным сном царевны
     И восстановишь связь времён
     И вытянешь себя до Плевны?
     Так пусть настанет горький миг,
     И скорбь ворвётся в назиданье!!!
     Чужой замызганный рушник
     Расплющит вмиг твои страданья!
     Пусть красным пичкают рабов,
     Засохнешь ты, сойдёшь на мели.
     И только в памяти жлобов
     Взгорит неугасимо зелень.



   Доска


     В глазах тоска!
     Пойми его:
     Лоб – как доска —
     И… ничего!



   Этюд в Багровых Тонах


     Художник раз, терзая погремушку,
     Сидел, уныл, на берегу реки,
     Больших, крутых сомов ловя на мушку,
     А над водой скакали светляки.
     Нет в жизни испытания такого,
     Чем лицезреть в тумане огнь звезды.
     Так замирает стельная корова
     Пред ликом совершенной красоты.
     И бор чернел, как шерсть у павиана,
     И волны до бровей вздувал Борей…


     Тогда Художник вынул из кармана
     Гуашь, белила, пару кистеней,
     И ну писать отменные итюды.
     Картонки отлетали вмиг, ей-ей:
     Слон у Кремля, согбенный лоб Иуды
     И банда длиннокрылых журавлей,
     Селяне на гумне, квадрат тижолый,
     Две голых бабы трут веретено,
     Учительница, рот раскрыв, от школы
     Трёх хулиганов гонит на гумно,
     В манишках белых девочки и клерки,
     Лампада, ларь, буханка и маца —
     Всё то, что жизнь свирепым фейерверком
     На смертных извергает без конца,
     Косые избы, церковь и канава,
     Потешный ряд поломанных берёз…


     Он и не понял – став домоуправом,
     Какой урон он Родине нанёс!!!
     Ужо тебе!..



   Волонтёры


     Волонтёры, б…, в окопах
     Досиделись до зимы.
     – Что-то мёрзнут наши Ж…!
     Мыслят хладные Умы.



   Леила


     Ужо тебе, любезная Леила,
     Искусств великих истинная мать
     Когда б судьба к тебе благоволила,
     Когда ты кто упрёк сумел сказать,
     Я б бросился с отмщеньем безнадежным.
     Я б раскидал надменную толпу.
     И взором всё обдал, фатально нежным,
     Так и не поняв, почему…


     ***
     Да не иссякнет в этих нежных жилах…



   Маски сорваны


     Маски сорваны. Попы порваны.
     На востоке горит заря.
     Что кружите вы, чорны вороны,
     Голубую траву куря?



   Троллинг


     Сей полосе я очень рад.
     Здесь волей Имярега
     Впрягли..кановских телят
     В колхозную телегу.



   Война Тролля с Троллями


     Однажды Тролль отправился войной
     На прочих троллей, что сразить их разом
     И думал я: «Что стало со страной?
     И горевал: «Что со страною, зараза!?»
     Жестокий век! Жестокие сердца!
     Ужо! Смотри, комета показалась!
     Вы в Пушкина готовы без конца
     Стрелять, презрев его талант и самость!
     В башку его, и в выю, и в гортань!
     Но кто здесь прокураторы и судьи,
     Способные поднять кривую длань
     На нашу славу – маленького Вуди????
     Он нам несёт неугасимый свет!
     Миры иные и иные святцы…
     О, если с нами Вуди больше… нет…
     Заглохни, Cолнце!..
     Незачем стараться!



   Бешеное Упорство Гения


     Он – воплощение Хайяма.
     В нём все мечты воплощены.
     Привык заглядывать упрямо
     Под юбки, килты и штаны!



   Перекатиполе


     В центре русского мороза,
     В центре русской..еты,
     Что ты плачешь мама Роза?
     Где хоронишь ты мечты?
     Что по кровле обветшалой
     Лупишь праздным молотком,
     Что как путник запоздалый
     В ладный ломишься их дом?
     Или слившись с русским горем,
     Необкатан и ретив,
     Перекати-кати-полем
     В чёрный прыгаешь обрыв.
     Здесь не будешь на гондоле
     По каналу босиком!
     Что гундишь в безлюдном поле,
     Как прибитый долу гном.
     Брат, не брат ты! Ностра-Коза!
     Выдь на мыззу! Взынь в кусты
     В центре русского мороза,
     В центре дикой..еты,



   Орки


     «Тварищ! Ушки – на макушке!
     За проделки и бардак
     Вопросюшке – нашей Хрюшке


     Орки двинули в пятак!»



   Ванильный Петушок


     Вот смотрю на полосу,
     Гэги и затравки…
     Точно петушка сосу
     С бакалейной лавки!



   Городские Стансы


     Как будто прохудились сходни,
     С кошёлкой драной, без штанин
     В вонючей, мрачной подворотне
     Лежит советский гражданин.
     Обоссан, брошен, недоступен…
     Что ему Моцарт, Горький, Щорс?
     И только шмара переступит
     Его забытый богом торс.
     Без божества, без вдохновенья,
     Как будто вестник неземной
     Порой он выдаёт движенья
     Играя жаждущей губой.
     Но брови сжаты и угрюмы
     Не выражая ничего
     И отблеск очень тайной думы
     Лежит на заднице его.
     Пройдут век. От поколений
     Рок не оставит и следа
     Через века вселенский гений
     Опять и вновь придёт сюда
     И он узреет те же сходни
     И эту свежесть без причин.
     Обооссан… кинут… в подворотне
     Опять… недвижен… гражданин.



   Соседи


     Ближайшие соседи —
     Моржи, киты, медведи.



   Однонаправленность


     Слышал я разные мнения,
     Красные, синие, но
     Только в одном направлении
     Движется в жопе Г…о!



   Кукушка


     Люблю защитников дружка,
     Хоть им цена – полушка!
     Кукушка хвалит петушка,
     А тот… кукушку!



   Будущее Украины


     Пусть ветер раскидает все картины
     И яйца все о землю перебьёт.
     О будущем подумай Украины!…
     Как там Махно, галушки и народ?..



   Наплевать!


     Сброд, который наверху,
     Не починит нам соху,
     И не купит шило!
     Пока стол есть и кровать,
     Нам на это наплевать,
     Посмеёмся мило!



   Совет Бывалова


     Путешествовать неплохо
     По истории Вселенской
     Хоть на кончике Еноха,
     Хоть на птичьей,
     Хоть на женской.
     Ты хотел смеяться звонко,
     Рисовать свои сонеты…
     Не смеши ты мир, мальчонка,
     Век идёт не оперетты.
     Прикрепись, как лоцман к скату
     И лети на крыльях ветра
     Отсоси и стань богатым —
     Вот жемчужный из советов.
     Честный взор из-под картуза!
     Верный курс! Держаться надо
     КГБ, Пробирной Лузы
     Сноса, чёса и отката!
     Впрочем, можно впиться в бога,
     Не снимая феску с репы
     Церковь,…, и синагога
     Ждут тебя, мусоля скрепы!
     Вейся флагом, ширься исто
     Позабудь навек деюры
     И иди в таксодермисты
     И снимай с прохожих шкуры!



   Элегия


     Ох балять мои руки балять
     Потаму что я с севера что ли
     В мир пришол чтобы всех оtъяб. ть
     А не vъёбывaть в чистое поле
     Юг – не юг И на юге – пi. дец
     Гречка снова засцохла на взлёте
     Мне сказал прямо в ухо отец
     Я служил в осемнадцотай роте
     Неизвесцна какого полка
     О девизии сведений нету
     Сто вторая кажисць а пока
     Почитай-ка зелёнай газету
     И балванку вставлял я в сапло
     Не к тому чтобы жопу лелея
     Пан ченовнег корёжил еb. о
     И выдрютчивал толстую шею
     Я страну как радную любил
     Не за бабки чины и награды
     Не затем я мазоли набил
     На руках и нагах и где надо
     Не затем не имел ни x.я
     Поднимаясь в атаку и в поле
     Чтобы всуе бугриласць земля
     Чтоп стеною вставали юдоли
     Не к тому я трудился, сыног
     Не к тому отбивал я чичодку
     Чтобы фраер малютку упёк
     За какую-то x. рь за ришотку
     Жизнь – не поле сыног не пizди
     Здесь на каждой заставе – засада
     Коль задуматься, как ни крути,
     В день грядусчий и там впереди
     Ждут сынок нас такие пути,
     Что об этом задуматца надо.
     Но в конце – осиянная даль,
     Коммунизм или лунка у храма.
     Пусть в душе угнездилась печаль
     Жми сыног что есть сил на педаль
     И крути эту штуку упрямо
     Наш колхоз горацким не чета
     Не папасть всем даярам на Кубу
     Мне у женщин знакома черта
     Что так круто проходит по крупу
     Разделяя на секции шар
     Не дано этим бабам иное
     Мы разносим по миру пожар
     И гордимся своей x. етою
     Да, живу я мечтой об аце
     Тру руками пустые карманы
     Ведь у задницы всякой в конце
     Ожидает нас свет осиянный
     Если б всех в этом мире сабрать
     Можно было бы выстроить плаху
     Эх балять мои руки, балять
     Что сказать ещё Ну его на х.й



   Дебил (сонет 666)


     Стек и скрижаль давно увёл дебил,
     И вверг корабль страны в смертельный крен.
     На битву фейков, клонов и шустрил
     Взирает Солнце с Колизейных стен.
     В дверные щели просится мороз
     И нудит совесть отойти ко сну.
     Как хорошо быть клоном в царстве грёз,
     И троллем в нарисованном раю.
     Таксодермист срывает кожу слов
     И вывернув чрез задницу их суть,
     Потом тела их мёртвые готов
     В паноптикум истории вернуть.


     Смотрю на них и думаю с тоской:
     Долг клоуна – потешить род людской?



   Сонет для Г.


     «Пожалуй верно!» – сказано в упор
     «Верни пожалуй!» – отвечает слово
     Глаза застит визжащий мелкий сор
     Изображений разума больного.
     Всё то, что ты считал вчера святым,
     Пред чем клонил все локти и колена,
     Обращено Вселенной в едкий дым
     И на путях земных царит измена.
     Незваным на тарелке подают
     Перо павлина и язык соловий,
     А изгнанные под столом снуют,
     Не находя надёжных изголовий.


     Чтобы изгоя не изгнал изгой,
     Смешайся с гомонящею толпой!



   Красивая Ода Ынтырнэту


     Весь ынтырнэт, как сладкий сон,
     Ибог его простит —
     Г…о летит со всех сторон!
     Г…о, Г…о летит!
     Так всякый миг, и всякый час,
     На нас Г…о летит,
     Г…о планирует на нас,
     Как бодрый «Мессершмидт!
     Ибог (то не его вина),
     Рыдая без конца,
     Нас не спасает от говна,
     Гомнища, гомнеца.
     Навоз предательски забыт,
     И адом среди бед
     Г…о говняное говнит
     Говняный Г… оед
     Он лезет в душу и в штаны,
     В намеренья и в щи,
     И на его лице видны
     Говняные прыщи.
     Весь ынтырнэт, как сладкий сон,
     Ибог его простит —
     Г…о летит со всех сторон!
     Г…о,
     Г…о
     Летит!



   Пир зверей


     Однажды Два Орла и Брат Медведь
     На торжище решили поживиться,
     И ну на люд простой реветь…
     Известно, что Орёл – большая птица,
     Ну а Медведь – гроза чужих лесов…
     И вот созвав на пир Охранных Псов,
     Всё то, что бедняки столетьями копили,
     (в молитвах и слезах)
     Медведь и Два Орла торжественно пропили…
     Ах! Ах!
     Какие клювы! Пиджаки!
     Прекрасные персоны!
     Но как же тут амнистия, законы?
     Международный суд и бденья у реки?
     Где совесть у зверей?
     Где смыслы и пути?
     Где честь и стать Короны?


     Читатель мой! Пожалуйста не бзди!
     У хищников свои законы —
     …т всё то, что встретят на пути!



   Макракевич! Час расплаты!


     Макракевич! Час расплаты!
     Твоим украм – полный швах!
     Украинские солдаты
     Гибнут толпами в котлах!
     Ты не будешь больше в моде,
     И не сможешь петь для Нас!
     На последнем повороте
     Синей птице выбит глаз!



   Немецкий футбол


     Жду от немцев хорошую бучу,
     Опускаюсь до плинтуса ниц.
     Я прошу, умоляю, канючу —
     Опусти лягушатника, Фриц!
     В час заката мечты мои мелки,
     Потому что свои про… и…
     Тузик вздрючен…
     Ошмётки от грелки…
     И судья копошится в пыли…



   Отъезд Макара


     Затыкают правде рот,
     Не пускают к «Яру».
     Перекрыли кислород
     Нашему Макару.
     Птицу скинули с гнезда.
     Поворот закрыли.
     И пришла ему…
     На четвёртой миле.
     Плохо, горестно ему
     С голубою кровью.
     И грозит Макар всему
     Ватному сословью:
     «Заявляю в глаз врагу
     И клянусь де юрой.
     Я отсюда убегу
     С нотной партитурой.
     Утоплю талант в вине.
     В песни вставлю яда.
     Пусть вращаются во сне
     Злые колорады.
     Будет взяточник любой,
     Колупая раны,
     Жалко ползать предо мной
     На коленках драных.
     Чтоб вернулся я сюда
     В белой колеснице
     Биться с кривдой, господа,
     В вашей психбольнице!»
     На Макара посмотрел
     Злой проходчик Паша:
     «Убирайся-ка, пострел,
     К… мамаше!
     Затыкают правде рот,
     Не пускают к «Яру».
     Перекрыли кислород
     Бьедному Макару…



   Пятая колонна


     Как много в России пятой колонны!
     Их возят в колясочках добрые бонны,
     Они же внушают: позволив по левой,
     Ты, русский, и правой подставишься смело!
     Их русский рабочий и русские недра
     Веками кормили надёжно и щедро,
     В ответ эти люди в глаза их кормильцам
     Плюются, рыгаются, дёргают рыльца!
     Как много пятой колонны в России!
     Недаром здесь русских веками месили,
     Лупили и били, предав за полтинник,
     Пока наверху лепетал именинник
     Двуглавый!



   Когда б…


     Когда бы не ограда и канава,
     Когда бы не отец и божий сын,
     Когда бы не обманчивая слава,
     Я б бросился на этот равелин.
     Когда бы не болты скрипели ржаво,
     Гора долгов и ядовитый сплин,
     Когда бы не преступная держава,
     Я б бросился на этот равелин.



   Как дела


      Как дела, сионский шурин,
     Сколько штук, зубов и жён?


     Русский мальчик обмишурен!
     Вокруг пальца обведён!



   Ты мечтал


     Ты мечтал о славе вящей,
     Свете неземных очей
     Перед сворою визжащей
     Горлопанящих свиней?



   Тетр абсурда


     Час седьмой.
     В партере – душно.
     Начинается премьера,
     И на сцене шар синюшный
     Рядом с тачкой землемера.
     Костюмеры, изуверы
     Распрягают символ веры.
     Сверху падает ливретка.
     Внучек Ротшильда и Кобы,
     Прикрывая книгу веткой
     Или ветку сгнившей книгой,
     Уж шинкует небоскрёбы.
     Говорит студент о Босхе,
     И в поллюции немея,
     Топчут Гитлера в суфлёрской
     Еврогейские пигмеи,
     Геи, феи, хасмонеи,
     Основатели борделя.
     На окне опять полоски.
     Что-то в мгле сосут таланты.
     Кивера и аксельбанты
     Украшают строем соски.
     Бью его тетрапентаклем.
     Под синюшным шаром голо.
     Кто там: Вилли или Ники?
     Всё равно – от толуола
     Получаются кирдыки.
     Говори амбивалентно!
     От лопаты смрад могильный.
     Хор юнцов канючит Хорста
     Саксофон выводит стильно
     Интермеццо Фаллокоста
     В Нюрнберге турок с дудкой.
     Пьяный дудочник в Нюрнберге
     Крысам с лапы сыпет крошки.
     Землекопа-изувера
     Глаз валяется в прихожей
     Африканские манеры
     Лягушонок учит бошей.
     Боже! Ужник тща изгноя?
     Появление героя.
     Внук Рокфеллера иль Кобы
     Протаранил небоскрёбы
     В рамках утреннего селфи
     Из пластмассовой бутыли.
     Исполать, зело, вестимо.
     Появление Кинг-Конга,
     Окрыляющего Диму
     Появленьем Анти-Рима.
     За окном из пёстрой колбы,
     Выливают в горло града
     Ох… е от смрада
     …роящие толпы
     Земляков, которых надо
     Иль любить,
     Иль им перечить.
     Что там дальше чёт иль нечисть?
     Прохождение парада.



   Августовский лис


     Двенадцать Мартовский Котов.
     Алиса на кресте.
     Шесты бегут из-под голов,
     И это всё Нигде.
     Со всех сторон стена из пней,
     Хранит всего верней.
     Крюками брызгает Дракон.
     Сова шипит, как змей.
     Нигдефаклэнд,
     Ничтоблинбург,
     Никакакакенплатс!
     Я должен слово «Демиург»
     Засунуть под матрас,
     Я призван слово «Демиург»
     Заклеить за форзац!
     Вокруг толпа Фискальных Карт,
     И устриц Миллион,
     И наш Король идёт в ломбард.
     Продаться хочет он.
     Из-за стола, как идиот,
     Иль предводитель фей,
     Пушистый, рыжий Кот встаёт
     По имени Ушлей.
     Бьют парапаны – тратата!
     Даёт Валет вольта.
     Он говорит, а изо рта
     Несётся Пустота:


     – Когда ты, клоун, возмужал,
     И старым стал, как ёж,
     Ходить ты будешь вдоль кружал,
     Пока ты не умрёшь!


     Здесь Все не здесь, и Всё не так,
     И Всякий не хорош!
     Готов продаться за пятак,
     За неразменный Грош.
     Двенадцать Мартовский Котов.
     Алиса на кресте.
     Шесты бегут из-под голов,
     И это всё Нигде.
     Утробный вихрь в ушах свистит,
     Сто Августовских Лис
     Всё ждут, когда же прилетит
     Их чёрный друг Луис!



   Сон №2022


     «Красная площадь. Лобное место.
     Острый топор. В белом невеста.
     Бывшие члены. Хозяева жизни.
     Жизни свои оставляют на тризне.
     Тот, кто слинял – косточки хруп.
     Над одеялом хмырь-ледоруб.
     Банка куратор. Анус из нано.
     Феска и кипа Давида и Яна.
     Гибнут, сгорая. В задницах флаг.
     Сто негодяев сорвали аншлаг.
     Красные шеи. Руки горой.
     От Иисуса год двадцать второй».



   Тётя Фрося, Что Нам Делать?


     Что нам делать, тётя Фрося,
     В годы тягостных страданий,
     Без норвежского лосося,
     Сыра с плесенью в кармане?
     В грязь падёт опять корона,
     Вечной тьмой заткнутся долы
     Без Айпада и Айфона,
     Без волшебной кока-колы.
     В глубине души коряво
     Мысль отчаянная бросит,
     Что великая держава
     Ничего не производит.
     Всё кругом несправедливо,
     Тут, увы, не Пикадилли!
     И правитель правит криво,
     Как в епархии учили.
     Нету круче патриота.
     С телевизором судачит!
     Раком рубль поставил кто-то,
     Рядом с рядом Фибоначчи!
     Нет, конечно, есть детали:
     Танки, пушки и ракеты,
     Я люблю их, чтоб летали
     Они не у нас, а где-то.
     Их наверно давит жаба
     Сделать здорово, как где-то.
     Вот и смотрит наша баба
     На бутылку спермацета.
     Вы их рядом не найдёте
     Их в кремле искать не надо!
     Ходят дяди, ходят тёти,
     В вечном поиске отката.
     Что мне делать? Я не Ося
     И не тянет в Хайфу тело…
     Что нам делать, тётя Фрося?
     Тётя Фрося…
     Что
     Нам
     Делать?



   Руки и Голова Чубальса


     Отчизна! Грядут перемены!
     На фоне трагических дней
     Чубайс – реформатор отменный
     Лишился обоих клешней!
     Метут голубые метели…
     Как, где приключилося, б…?
     Иль ваучер вырвать хотели?
     Иль нано хотели отнять?
     Неважно! Мы скорчимся в муке!
     Мы даже всплакнём, может быть…
     Починят врачи ему руки!
     Но голову – не починить!



   Если Ты предашь!


     В Донецке пули и гроба,
     И скомканный народ.
     В Донецке Русская Судьба
     Из пепла восстаёт!
     В Донецке бой и раскардаш
     С надеждой пополам
     И если Ты Донецк предашь,
     То будешь предан сам!



   Корней Чуковский и Маршак


     Корней Чуковский и Маршак
     Пошли вдвоём на фронт.
     – Корней Чуковский! Шире шаг!
     – Афронт, мой друг! Афронт!
     – Корней Чуковский! Что стихи,
     Когда бабла впритык?
     – Маршак! Вы были так тихи!
     И вдруг такой язык!
     – Корней Чуковский! Приползём
     И сделаем привал!
     – В груди кирпич, а в горле ком!
     Когда б я так живал?
     – Жевал я часто, и не так,
     Но так я не могу!
     – Я кошек ел и ел собак!
     – Не пожелай врагу!
     Корней Чуковский и Маршак
     По полю поползли.
     – Я говорил: «Да будет так!»
     – Не зли меня! Не зли!
     А то, когда я разозлюсь,
     Я выйду из себя,
     И во все стороны плююсь,
     Надеясь и любя!
     – Маршак! Идите же скорей!
     – Душа моя болит!
     У нашей родины парней
     Изрядный дефицит!
     – Корней Чуковский! Близок час,
     Когда взойдёт заря
     И все увидят контрабас,
     Смычок и глухаря!
     Смотри кругом – горят моря,
     И в колосе зерно!
     Иметь смычок и глухаря
     Теперь запрещено!
     – Маршак! Товарищ!! Час пробьёт
     Когда заря взойдёт,
     И контрабас домой уйдёт!
     – Каков я идиот!
     Корней Чуковский, трах-тах-бах,
     Здесь всё и вся идёт не так,
     И так и сяк, и нету блях,
     Всё наперекосяк!
     – Маршак! Коль скажешь правду мне…
     Скажи её, Маршак!
     За всё, что будет здесь зане,
     Я дам тебе видак!
     – Чуковский! Брось скорее зонт!
     Скажи, зачем сейчас
     Нам этот зонт, и этот фронт,
     И этот контрабас?
     Куда ползём мы? Почему?
     Иметь иль не иметь
     Неясно брюху моему?
     Ответь же мне, ответь!
     – Маршак! Я правду говорю
     Вам прямо в толстый нос!
     Я очень сильно не люблю
     И пенки и допрос!
     – Корней Чуковский! Королю
     Не гоже спать в мороз!
     Я тоже очень не люблю
     И снег, и дихлофос!
     Когда я буду в мире том,
     Где смрадно и темно,
     То проколоть тебя зонтом
     Мне будет суждено!
     – Но вообще своим путём,
     Иль, может быть чужим,
     Скажи, куда мы все идём?
     – О, дай мне лапу, Джим!
     Мне страшно в поле, где звучит
     Таинственная речь,
     И Вечность сонная молчит,
     И ни свечей, ни свеч!
     – Со мной так больше не шути!
     Тут у тебя провал!
     Я в ухо дать могу в пути,
     И тут тебе привал!
     Я видел Лондон и Париж
     – Кабул и Лапсердак!
     – Скажи, когда же ты шалишь?
     Подай рукою знак!
     – Ой, оказался ты драчун!
     Я жутко не люблю
     Глумливый Галл и Злобный Гунн
     И прочий Тюр-лю-лю!
     Между двоих враждебных рас
     Устал я щит держать!
     – Братан, да ты меня потряс!
     – Иль умереть иль ржать!
     – Смотри, окопы, пушки вряд!
     – Кобыле вырван бок!
     – Под ними мёртвые лежат!
     – И курится дымок!
     – Я тоже курицу люблю!
     – Ах, боже, боже мой!
     – Но тут такая тюр-лю-лю,
     Что я хочу домой!
     Я кошек ел и ел собак,
     И торт куска большой
     Скажи мне, кто же я, Маршак?
     Чуковский иль чужой?
     Я кошек ел и ел свинья,
     И нос имел кривой,
     Скажи, Чуковский, кто же я?
     Маршак или чужой?
     Вопрос непраздный! Каждый нас
     Способен рассудить!
     Вот я – Чуковский, ты – Маршак!
     – О как бы не забыть!
     Я тоже вроде сам не свой!
     Вожжа попала в хвост!
     Я свойский парень, ты – чужой!
     – Нет, тут никто не прост!
     Здесь, в абсолютной темноте,
     При взрывах бомб и мин,
     И ты – не мы, и мы – не те,
     И я не армянин!
     – Свои шедевры возлюбя,
     Так трудно честно жить!
     – Да, не могу сам у себя
     Я деньги одолжить!
     Маршак! Лицо своё умой!
     Чуковский! Трость на бок!
     – Возьми свой зонт! Пошли домой!
     Вскипел уж кофеек!
     Корней Чуковский и Маршак
     Пошли толпой назад.
     – Корней Чуковский! Шире шаг!
     – Скорей отсюда, брат!



   Главный завет короля


     Если ты, сынок, подрос,
     Если ты старательный,
     Мой ответ на твой вопрос
     Выслушай внимательно!


     Отправляясь в долгий путь,
     В темноте вечерней,
     Мой завет не позабудь:
     Не ночуй в таверне!
     Окружи себя людьми
     Теми, кто рядами
     Лягут за тебя костьми
     А не языками!
     Много будет рядом тех,
     Кто с зубовной пеной
     Спрячет за улыбкой грех
     Слабость и измену!
     Много тех, кто вслух горя,
     Уворуют пяльцы!
     Обведи их втихаря
     Вкруг большого пальца!
     Пусть безмерен будет грех!
     Велики измены!
     Как раскусишь их орех,
     Шмякни их об стену!
     Не жалей и их детей!
     В прах сотри их речи!
     Семя сгнившее верней
     Полыхает в печи!
     Распознай и там и тут
     Кто играет в прятки!
     Пусть фальшивый лизоблюд
     Лижет чьи-то пятки!
     Тебе это не с руки!
     Пятки лижут воры!
     А свои побереги
     Для прогулок в горы!
     По заслугам будет дань
     Бедняку намедни!
     Никогда ты не кармань
     Их кусок последний!
     Деянья не прославят,
     Не нужен голос муз,
     Коль вкруг бастарды правят
     На свой особый вкус!
     И если кролику дано
     В потраве уцелеть,
     Как уцелел ты – всё равно,
     Ведь главное – суметь!
     Людям мало их досуга!
     Любопытство – их удел,
     Люди смотрят друг на друга,
     Чтоб узнать, что ты хотел!
     Что проведать твои мысли,
     Твои планы распознать!
     Грозен будь, как в чаще гризли!
     На святошу наплевать!
     Ты введи их в заблужденье
     В час отчаянной беды
     Выскажи чужое мненье,
     Скрой водицею следы!
     В час беды засмейся сладко,
     Береги моё кольцо!
     Только так несчастья складка
     Обойдёт твоё лицо!
     В грозный час беды лихой
     И людского гнева
     Ни пред кем не гнись дугой
     Направо и налево!
     Люди судят и рядят,
     Не важны причины!
     Сильного спихнуть хотят
     В чёрную пучину!
     Ладный, складный, дорогой
     На любые мани
     Побогаче справь наряд!
     Из богатой ткани!
     Пусть завистники сопят!
     Пусть тебя спихнуть хотят!
     Брызжут сильным ядом
     Бриллиант в пятсот карат
     Скрой за мирным взглядом!
     Пусть завистники в чести
     Как скала средь моря
     Крепко встань на их пути
     С сильным ветром споря!
     Пусть враги от злобы воя,
     Мечут стрелы там и тут,
     Провидение с тобою!
     Стрелы сами пропадут!
     Если твой наряд дыряв,
     После страшной битвы,
     Сбрось чрез голову стремглав!
     Не твори молитвы!
     Дух Природы уважай!
     Ну а тёмной пастве
     Никогда не обещай
     После смерти Царства!
     Милый мальчик! Знай пока!
     Я опять не струшу —
     Ложь, коснувшись языка,
     Разъедает душу!
     И держись другой рукой
     Не теряя вида,
     Крепко за кошель тугой
     Золотом набитый!
     Хорошо, коль враг молиться
     Начинает чередом!
     Всякой хитрой ягодице
     Покажи свой меч с винтом!
     Пусть враги заходят справа,
     Изрыгая злобный вой,
     Выступай как в поле пава,
     И не трусь перед ордой!
     Если слева, твёрже шаг!
     Главное – не сбиться!
     Твой камзол для них, как флаг,
     Для быка тряпица!
     Чтобы средь толпы угрюмой
     Человеку уцелеть,
     Надо быть хитрее пумы,
     И сильнее, чем медведь!
     Иногда в века иные,
     Модно голову склонять,
     Чтоб главу над гордой выей
     Попусту не потерять!
     В век беспутного изгоя,
     Зацепив за сук пальто,
     Надо выдумать такое,
     Что не выдумал никто!
     Мой завет не позабудь,
     Тяжкий словно гиря —
     Если слаб, то сильным будь!
     Самым сильным в мире!
     И в ответ на Страшный Суд
     Дерзким стань, как Робин Гуд!
     Если ты сынок подрос,
     Если ты старательный,
     Мой ответ на твой вопрос
     Выслушай внимательно!
     Деянья не прославят,
     Не нужен голос муз,
     Коль вкруг бастарды правят
     На свой особый вкус!



   Метаморфозы


     Когда-то Немец был в Крыму,
     И важно им владел.
     Куда он делся – не пойму,
     Наверно, улетел!
     Потом в Крыму по мере сил
     Резвился Басурман —
     Усатый Турок гандобил
     Качалку и кумган.
     Как только он устроил быт,
     То спать пошёл, пока
     Ел… й Катин фаворит
     Не дал ему пинка.
     Потом настало время бед
     И большевистский бал,
     И Врангель бросил эполет
     На пляже и сбежал.
     И снова Немец был в Крыму,
     И снова им владел.
     Куда он делся – не пойму,
     Наверно, улетел!
     На башнях разрастался плющ
     И прочий огород.
     В подол Мазепе лысый Хрущ
     Подбросил лишний плод.
     Вся в лопухах была земля.
     Закрылся в будке мент.
     Мазепа думал: «На…
     Мне Лысого презент?»
     «Чего-то пустоват карман!
     Иссякли все в борьбе!»
     И выпив красного, Иван
     Забрал его себе.
     Когда-то Немец был в Крыму,
     И важно им владел.
     Куда он делся – не пойму,
     Наверно, улетел!



   Письмо Макракевичу от потомственного рабочего – смазчика Ивана Иваныча Иванова


     Макракевич!
     Кончайте фронду!
     Вас настигло небытие!
     Объясните-ка на пальцах бомонду
     Положение сие!
     Макаревич!
     Не грудью впалой
     Слава громко трубит: «Атас!»
     Вы наверно хороший малый,
     Для кого-то!
     Но не для нас!
     Ваши птицы и повороты
     Оказались – такая хрень!
     Убедил мальчишку кто-то,
     Что талант он на целый день!
     Не факир он на час …нный,
     Не ушлёпок, не жлоб, а он —
     Полубитлас с злачённой ванной,
     Открывающий лапой ООН.
     Это здорово – чёсы и дани
     С о… шей публики драть,
     И несуществующую фигу в кармане
     С умным видом пред нами держать!
     Кто из нас судьбой нее распорот
     На виду голубых фонарей?
     Благовещенск – хороший город!
     Поезжайте туда скорей!
     Поспешите, авто минуя,
     Не лупите устриц под дых!
     Посмотрите на жизнь иную
     Без московских б… шальных!
     Вы устали жить без работы!
     Поезжайте!
     Разройте прах!
     Вдруг не вызовет быстрой рвоты
     Добродушный русский феллах!
     Не нужны ему аты быты,
     И окажется – не барабан,
     Перед ним не д…л снобоватый,
     А хороший, простой пацан.
     Вдруг увидите вы, что рядом
     (Это только русский удел!)
     Трёх малышек накрыли «Градом»
     Гуманисты майданных дел.
     Маньяна, как известно – Хаста!
     Лав – любовь, ну а мазер – мать.
     Вы талантливый!
     Вам удастся
     Трёх малышек тела собрать!
     Почему у вас в лапе палка,
     Подобающая господам?
     Ведь когда-то ваш предок жалко
     Сам протягивал руку к нам!
     Сам просил у нас хлеб и селёдку,
     Сам спасибу отваливал за!
     И тогда не плевался, а кротко
     Упирал в чернозём глаза!
     Нам с тобой в аду не креститься!
     Не серпом конопатить рожь!
     Брать придётся тебе водицу
     В том колодце, куда плюёшь!
     Макракевич!
     Кончайте фронду!
     Вас настигло небытие!
     Объясните ль на пальцах бомонду
     Что надумали вы всуе?!



   Пир зверей


     Однажды Два Орла и Брат Медведь
     На торжище решили поживиться,
     И ну на люд простой реветь…
     Известно, что Орёл – большая птица,
     Ну а Медведь – гроза чужих лесов…
     И вот созвав на пир Охранных Псов,
     Всё то, что бедняки столетьями копили,
     (в молитвах и слезах)
     Медведь и Два Орла торжественно пропили…
     Ах! Ах!
     Какие клювы! Пиджаки!
     Прекрасные персоны!
     Но как же тут амнистия, законы?
     Международный суд и бденья у реки?
     Где совесть у зверей?
     Где смыслы и пути?
     Где честь и стать Короны?


     Читатель мой! Пожалуйста не бзди!
     У хищников свои законы —
     Е…т всё то, что встретят на пути!



   1992


     Сбербанк ограбил стариков
     Из лучших поколений.
     Схватил бабло, и был таков,
     И думал, что он гений!
     Но если смысл в Вселенной есть,
     И есть на свете долг и честь,
     И если Провиденье есть,
     Что зиждет смерть и манну,
     И если есть на свете месть
     За дикий вред карману
     Всё передав из рода в род,
     Предел черкнув обману?
     ,… Провидения порвёт
     Сбербанка грязный …!



   Слёзы Камерона


     Прощаясь с Шотландией, гер Камерон
     Слезу испустил из глазницы:
     «С какой не посмотришь, с любой из сторон,
     В глубоком упадке лендлорд и барон,
     Кругом только похоть, резня и урон,
     И древние гнилы границы,
     Какие-то бабы,
     Несут дребедень!
     Сидели б по пабам,
     И пили бы эль!
     Да, древние скотты – любимцы наук,
     Как малые дети, проворно
     За сгнившими килтами лезут в сундук,
     И ищут охрипшие горны!
     Законы забыли, забыли суды!
     И это не скотты теперь, а скоты!
     Намедни я в толстой газете читал,
     Что присно, навеки и ноне
     О Робине Гуде народ возмечтал,
     Устав от старушек в короне!
     Вальсит от корыта, во-во, с Покрова
     Поносит открыто английского льва!
     Мчать хочет на лондо
     В чаду и дыму!
     Налоги для Лондона
     Мерзки ему!»
     С такими словами
     Плюясь, демиург,
     Лесами, полями
     Поплыл в Эдинбург.
     А в городе древнем порядка в обрез,
     Как будто во время Керзона,
     Идут демонстрации в килтах и без,
     Вовсю развернувши знамёна!
     Найдётся флажочек расцветки любой:
     Вот красный, зелёный, а вот – голубой!
     Вздохнул Камерон: «Королева права!
     В ломбарде закрыты солдаты!
     Никто не боится Британского Льва!
     Зубов его, острых когда-то!
     Где те времена, когда Лев был зубат,
     И толстою имперскою палкой
     Индусов гонял то в полымя, то в ад,
     Любуясь улыбкою жалкой
     Добрейшего Будды…
     Где те времена,
     И масло, в котором купалась страна?
     С какой не посмотришь, с любой из сторон,
     Кругом неприятные лица,
     В глубоком упадке лендлорд и барон,
     Кругом только похоть, резня и урон,
     И древние гнилы границы!»
     Прощаясь с Шотландией, гер Камерон
     Слезу испустил из глазницы.



   Стрелок


     Не Кремль Нам силы придаёт,
     Не наш поверженный Народ,
     Не свора избранных ворюг,
     Из Нас сосущих сок,
     А наш соратник, Брат и Друг
     По имени Стрелок!
     Лупи врага! Иди вперёд!
     Весь за спиной твоей – Народ!



   Поэтические Стансы Поэта-Лауреата Единой России Ивана Перца К Моменту Выборов


     На поэтический собраний
     Пришёл хороший гражданин
     Там было много всякой heri
     И очень много славных книг
     Куда мотня Христа носила
     И был ли Санчо голубой
     Но что бы в мире не случилось
     Не bzdi под вольтовой дугой
     Он их читал с большим апломбом
     Он их глотал не разжевав
     Он жил не то чтоб очень долго
     Но и не так чтоб хорошо
     Его Отчизна раздевала
     И нитки на замен не дав
     Спасибо Родина Родная
     За твой незнамо злобный нрав
     За что ты любишь ты Пандеев
     Сопату Доричей Кривлян
     И Мурмолан и Ротозеев
     И гордый дух людей Славян
     За всё спасибо за кидало
     Где всякий час карман пустой
     За то урок нам преподала
     В деснице Стороны Родной
     За эти враки неземные
     Когда в порыве естества
     Ты корчишь морды дак такие
     Что душу держимся едва
     В тебя мы смотрим как в криницу
     Зерцало тайны и труда
     Так гордый егерь ловит птицу
     За зебры или ж удила
     Поэт – не крыша течь не впору
     Он губка впитывает всё
     Что Бог ссыпает на агору
     И всё он знает то да сё
     (Вар: В своей невиданной красе)
     Его встречай Страна Родная
     Он свято верит в Отчий Дом
     И мама-Армия Святая
     И Поп с мешком и утюгом
     (Вар: долотом)
     Здесь жить нам будет вдохновенно
     Здесь гордо вырастет ячмень
     Здесь будет всё столпотворенно
     Когда б не с каждым годом Хрень
     Нет не враги – причина бедствий
     А сам наш Человек Простой
     Который распевает песни
     И тихо гонит Сухостой
     Мы сами отце виноваты
     Мы сами множили Ярмо
     Когда над Гробом куковали
     И поступив нехорошо
     Хотя враги немало сцуки
     Но пограницник на мосту
     Его мороз закорчит в муке
     Как розу или резеду
     Вот так поэт как лист червячный
     Слетев с родного бережка
     Тоскует он по паре фрачной
     И мнёт сомнением бока
     Он видит грудь прекрасной девы
     И часто думает Лафа
     Когда очистим душу все мы
     Тогда войдём под покрова
     Россия Мать Твои напевы
     И мёд и хрен я вопию
     Стоишь ты с видом вроде б девы
     А вроде б с видом тюртюрлю
     Вставай поэт айда за дело
     Отдай полезному часок
     Чтоб чувства в родине кипело
     Заштопай на ноге носок
     Есть в наших странствий много гитик
     Адрес тайны зарыт так
     Что знает впаче твой политик
     Когда ослушался козак?
     Я п??данулся о прилуку
     Под мной был борзый Боливар
     И стало мне мила науку
     И вдохновения пожар



   Чем пах Воронеж


     Воронеж провонял давно
     И превратился в ад,
     Но в нём воняло не Г…о —
     Чиновники подряд.
     Нигде таких не сыщешь лиц!
     Кто жоп таких найдёт?
     Честнее было, когда фриц
     Тачал свой пулемёт.
     Честнее было (вот рука
     В бессилии от стай)
     Когда баскаки степняка
     Топтали здешний край.
     Воронеж провонял давно
     И превратился в ад,
     Но в нём воняло не Г…о —
     Чиновники подряд.



   Вставай!


     Проснись, Народ! Вставай, Народ!
     Иное время к нам идёт!
     Иное время – бить врага!
     Да будет наша сталь крепка!



   Болото и Майдан


     Там, где всегда царит грабёж,
     И пуст любой карман,
     Везде на выходе найдёшь
     Болото и Майдан!



   За Рублёвой Заставой


     За Рублёвой заставой,
     Где туманы всегда,
     Жил парнишка кудрявый
     В доме папы.
     Мама сыну велела
     Архитектором стать.
     За торговое дело
     Он пошёл шуровать.
     Рядом шустрая банда,
     Барабан под столом
     «Тут любой без таланта
     Шустро станет Битлом!»
     Все кошерные дяди,
     И не только они
     На кудрявого глядя,
     Разводили клешни.
     Грозно углились дали…
     Сын у мамы один.
     «Может, поваром станет
     Героический сын?»
     Сына злая идея
     Не понравилась ей:
     «Повар скверный нужнее,
     Чем Битлы без клешней!»
     Мир по-прежнему тесен,
     А Битлы – далеки.
     Сочинил пару песен
     На чужие стихи.
     Ах, когда это было,
     Вспоминать не хочу!
     С головы его смыло
     Золотую курчу.
     Лондон, Чили и Лима,
     Слава псевдобитла
     Не нужны, если климакс
     Расправляет крыла.
     Плачь, отчизна родная!
     Не терпя земляков,
     Русаков презирая,
     Стал он петь для врагов,
     Нашу родину хая.
     Золотая душа!
     А медаль неплохая
     На груди Плохиша!
     За Рублёвой Заставой,
     Где туманы всегда,
     Жил парнишка кудрявый
     В доме папы.



   К Своим Богам!!!


     1
     К Своим Богам всё выше взносим длани!
     Нам Боги говорят:
     «Вы не рабы!»
     На правый бой идут Язычники-Славяне,
     Не слуги, но Хозяева Страны!


     2
     Мы помним всё!
     Мы чтим героев силы!
     Мы отвергаем тлен, обман и плуть!
     С лучащихся небес, не из могилы
     Светило Нам указывает Путь!


     3
     К Своим Богам всё выше взносим длани!
     Нам Боги говорят:
     «Вы не рабы!»
     На правый бой идут Язычники-Славяне,
     Не слуги, но Хозяева Судьбы!


     4
     Наш Белый Вождь в руке сжимает Знамя!
     В единстве Наша Сила велика!
     Железные ряды всех тех, кто с нами,
     Преодолеют Выси и Века!


     5
     К Своим Богам
     Всё выше взносим длани!
     Нам Боги говорят:
     «Вы не рабы!»
     На правый бой идут Язычники-Славяне,
     Не слуги, но Хозяева Судьбы!


     6
     Храним в сердцах мы Отчие Могилы,
     Предателей сметём Мечом Времён,
     Ведь голос Правды, Доблести и Силы
     Победами и Славой осенён!


     7
     К Своим Богам всё выше взносим длани!
     Нам Боги говорят: «Вы не рабы!»
     На правый бой идут Язычники-Славяне,
     Не слуги, но Хозяева Судьбы!


     8
     Во тьме времён всё выше наше Знамя!
     В единстве Наша Сила велика!
     Железные ряды всех тех, кто с нами,
     Преодолеют Выси и Века!


     9
     К Своим Богам всё выше взносим длани!
     Нам Боги говорят:
     «Вы не рабы!»
     На правый бой идут Язычники-Славяне,
     Не слуги, но Хозяева Судьбы!


     10
     Вперёд! Вперёд!
     Поклонников мессии
     Отринем и не пустим на порог!
     Сегодня мы Хозяева России,
     А завтра Мир склонит главу
     У Наших Ног!


     11
     К Своим Богам всё выше взносим длани!
     Нам Боги говорят:
     «Вы не рабы!»
     На правый путь встают Язычники-Славяне,
     Не слуги, но Хозяева Страны!



   Колыбельная песня


     Спи, мой ангел, мир уснул.
     Огонёк вдали сверкнул,
     Прочертил вечерний дрок
     Одинокий огонёк.
     Чрез ограду он пролез.
     Спи спокойно – он исчез!
     За окном поёт метель.
     Я качаю колыбель
     И тебя качаю в ней,
     Звёзды меркнут средь корней.
     Сон твой, если ты уснул,
     Охраняет караул.
     Спит отец давно, а мать
     Тоже очень хочет спать.
     И весёлый соловей
     Спит давно среди ветвей.
     Тишина, покой везде,
     Спи, как ласточка в гнезде!
     Спи, Король Семи Корон.
     Уст твоих коснётся сон.
     Он с небес к тебе слетит.
     Видишь – звёздочка блестит,
     Точно песенка Битла.
     Спи спокойно! Ночь светла!
     Спи, мой мальчик, путь далёк.
     За окном трещит сверчок,
     Пожелаем же в пути
     Всякому своё найти.
     Завтра будет твой вопрос.
     Спи! Дыханье через нос!
     В январе идут снега.
     Расцветут весной луга.
     С изначальности времён
     Небесами дан нам сон.
     Чтобы ты скорее рос,
     Спи, как маленький Христос!
     Спи спокойно, путь далёк.
     Всякий в мире одинок.
     В осенённый богом дол
     Всякий сквозь колючки шёл.
     Кто-то, застонав, упал…
     Спи! Он просто мало спал!
     Спит солдат, пилот, моряк,
     Умный спит и спит дурак.
     На деревьях все подряд
     Птицы тоже крепко спят.
     Только ухает сова,
     Полагая, что права.
     Спи, мой мальчик, сладко, так,
     Чтоб ушёл вечерний мрак
     В ту страну, где тени нет,
     Есть один волшебный свет,
     Тьму ночную он дробит.
     Спи, мой ангел! Всякий спит!
     В мире много есть чудес:
     Оживает дивный лес,
     Под тропическим листом
     Гном добротный строит дом,
     Пусть он хлопает дверьми,
     Ту не бойся! Крепко спи!
     Бьёт Максвелла Молоток.
     Подводить итоги срок.
     Ты, сегодня молодой,
     Будешь слабый и седой,
     Выйдешь голубей кормить —
     Ничего не изменить!
     Ночью улицы пусты.
     Спят чугунные мосты.
     Звякнул колокол вдали
     И вот вьюги замели,
     Завели тоскливый вой.
     Спи! Отец всегда с тобой!
     Пусть падёт на землю суд,
     Всех уснувших понесут,
     Но пока есть жизни срок,
     Будь прекрасным – путь далёк,
     Всё хорошее люби!
     Спи до завтра! Крепко спи!
     Спи, мой славный, путь далёк,
     Ночи чёрный уголёк
     Над твоею головой
     Заметался, сам не свой,
     Ночь светла, горит восток.
     Спи спокойно, как сурок!
     Видишь, ночь в плетёный куль
     Завернула Ливерпуль,
     Лондон, Глазго, Бирмингем,
     И выводит звёзд гарем,
     Сыплет звёзды, как пшено.
     Спи! Уснули все давно!
     Очень крепок сон, когда
     Засыпают города.
     В равновесии весы.
     Бьют старинные часы
     Переливным серебром,
     Им как будто вторит гром,
     В них колёсики скрипят.
     Спи, мой принц!
     Принцессы спят!
     И над башней у моста
     Одинокая звезда
     Светит жалобным огнём.
     Мы к ней, парень, завернём.
     Плохо ей – она одна.
     Спи, мой ангел! Ночь длинна!
     Мачты длинные скрипят.
     Отправляется Синдбад
     На восток в нелёгкий путь.
     С ним проститься не забудь!
     Он вернётся, сделав круг,
     Вместе с мудрой птицей Рух.
     А на ратуше сова —
     Голубая голова,
     Крылья точно серебро,
     Бережёт своё добро
     И задумалась, когда ж
     Будет спать полночный страж?
     Будто ангелы весны
     Машут крылышками сны
     В изголовии твоём.
     Каково им, бедным, днём?
     Чу! То шорох или стон?
     Спи, как маленький тритон!
     И под волнами на дне
     В серебристой тишине
     Ждёт тебя морской конёк,
     Опершись на стебелёк.
     Перламутром дно горит.
     Спи, жемчужина блестит!
     В чистом небе серафим
     Спит под облаком своим,
     Им укрывшись с головой,
     Джинн хранит его покой,
     Он врата ключом запёр,
     Спи, мой сын, не дремлет вор!
     Спи, мой мальчик! На скале
     В синеватой, вязкой мгле,
     Извергая огнь и стон,
     Спит чешуйчатый дракон
     Под мильоном опахал.
     Спи! Дракон за день устал!
     Посмотри, у тихих вод
     Нимфы водят хоровод,
     Изогнувшийся дельфин
     С лучшей девушкой Афин
     Вдоль Европы держит путь.
     Спи! На море нынче муть!
     Светит на небе звезда,
     Освещая три листа,
     Кто-то плачет, где-то стон
     И купается тритон
     В водорослях в темноте.
     Спи, как пчёлка на листе!
     Спи, пока жива душа!
     Спи, пока она свежа!
     Спи, покуда весел ты!
     Спи, и ясные мечты
     Пусть тебя возносят ввысь!
     Спи, любовь! Не шелохнись!



   Жопа и Звёзда


     Хэллоуин – не холокост!
     А скот – не есть очко!
     От жопы – до кремлёвских звёзд
     Ужасно далеко.
     Они пылают, люд поёт,
     И лик на миг возник
     Но если жопа перданёт
     Звезда погаснет вмиг.



   Ну, Здравствуй, Вальпургиева Ночь!


     По бескрайним просторам тернета
     Вдоль избушек, летит и полей
     Троль Володя, затерянный где-то,
     Как блуждающий Вечный Еврей!
     Он охвачен страданием децким.
     Он летит, голося: «Мать их в …!»
     Не затем, чтоб пилотам турэцким
     Врезать чушкой свинцовою в лоб.
     И не к Лыковой в джунгли с пипеткой
     Он торопится, рвя невода,
     Не медведя спасать, не креветку.
     Укрывать епанчой от дождя.
     Он прешолл в эти дебри не с мирром —
     По холстине размазать понос,
     И Не… у с «ПостМост Клавиром»
     Дёргать с силой за творческий нос.
     Он летит над подбрющьем Европы
     И роняет перо под сосной,
     И манят партизанские тропы
     Злого троля мечтой удалой.
     С высоты упирается око
     В этот мир, что похож на кровать.
     Он пришёл в этот мир, чтоб жестоко
     Несогласных лохов покарать.
     По бескрайним просторам тернета
     Вдоль избушек, летит и полей
     Троль Володя, затерянный где-то,
     Как блукающий Вечный Еврей!




   Семь Любовных Сонетов


   Тупик


     Спасенье где от скверной немоты
     И глухоты жестокой? Как узнать
     Места чужие, где был счастлив ты,
     Где ты в беде и маешься опять?
     Кто может объяснить, в чём скрытый смысл
     Всесилья подлых и всезнанья злых?
     Твоя надежда, скатываясь вниз,
     Не трогает сердец ещё живых!
     Где выход из глухого тупика,
     Куда ты негаданно занесён —
     В поляны света, где душа легка,
     Где ясен ум, чист глаз и сладок сон.


     Ты честен был. И не твоя вина,
     Что вдруг из-под тебя ушла страна.



   Эти места


     Не узнаю знакомое давно,
     Не вижу мест, где матерью рождён,
     В моём окне, в моём мозгу темно,
     И только кирпичи со всех сторон.
     Вода в моей реке и я – другой,
     Светляк из детства не моргает мне
     Я спотыкаюсь левою ногой
     О пни деревьев, что шумят во сне.
     В грядущий день вперяю взгляд с тоской,
     И зная эту скучную игру
     Я петли нарезаю день-деньской,
     Чтобы опять попасть в свою нору.


     Я думаю – обманная страна
     Обманщиком в обмане рождена!



   Сказала ты


     Сказала ты: «Окончена игра!»
     Спина у удалившегося гнома
     Смирением и кротостью полна
     И волосы, как спелая солома.
     Сказала ты: «А завтра новый срок!
     И новый смех… И новые забавы
     Готовы оторваться, как листок
     От жизни многолистной, величавой.
     Сказала ты… но, впрочем, утаю
     Последнее услышанное слово
     Лишь потому, что я его люблю,
     Как инквизитор, сильно и сурово.
     И я устал от пёстрой череды
     Того же, от чего устала ты!



   Дитя природы


     Ты женщина и твой прекрасный стан
     Я овивал руками и не раз,
     Хотя ты потрясала мой карман
     За то, что я меж белых лилий пас.
     Сон снов, во сне я видел сон:
     Пастух с бичом свистящим, осмелев,
     Дитя природы, я был потрясён,
     Когда стада свои загнал в твой хлев.
     Ты женщина. Богиней не зову
     Таящую в себе любовный яд,
     Я вижу человека наяву,
     Обозванного ангелом стократ.


     Я не пойму, кто предо мной теперь —
     Создание небесное иль зверь?



   Фантазия


     Не укротить фантазию мою!
     Когда ты мне являешься сама,
     В своих виденьях я не признаю
     Ограниченья частного ума!
     Наверно мне объявлена война,
     Коль стали сны ареной жаркой битвы,
     Но я не трачу время на молитвы,
     Тебя не вижу – в чём моя вина?
     Но просыпаясь, вижу я вокруг
     Ландшафты Марса, а не те ложбины,
     От коих в сердце непрерывный стук,
     И гаснут все мотивы и причины.


     Мой бедный мозг порой пеняет мне
     За то, что ты – моя, но лишь во сне!



   Напутствие монаха


     Когда вы согрешите наяву
     (Я говорю вам нежно, непреклонно)
     Посыпьте пеплом детскую главу,
     Грудь, шею, уши, зад, живот и лоно.
     Презрейте сплетни, слухи и молву
     (Я ожидать вас, ангел мой, не буду)
     Уйдите в монастырь, где наяву
     Во имя Господа предайтесь блуду!


     Мне грусть моя грустна, грустна вдвойне…
     Глухою ночью, вечером, резонно
     Придите исповедаться ко мне.
     Я отпущу вас удовлетворённой.



   Надежда


     Всего достигший пьёт своё вино,
     Играет в карты спит и метит в дамки,
     Но время конфискует всё равно
     Его счета, угодья, замки.
     Копимое рачительной рукой,
     Ярмом торговли и морским разбоем
     Останется другому, и другой
     Всё спустит вмиг один лихим ковбоем.
     Железо заржавеет от дождя,
     Истлеет бархат, оттенявший ножны,
     И потускнеет золото, хотя
     Считается, что это невозможно.


     Останется, как солнце средь могил
     То слово, что тебе я посвятил!
     Улица Карла Марла
     Бог замер у большой деревни,
     Не понимая, что и как…
     Сжимая девочку в кулак,
     Стоял тупой, как фалос древний
     Самуил Яковлич Маршак!
     Где стыли в марееве высоком
     Стройны, жадны, жирны, сильны
     Залитые кровавым соком
     Семибоярщины сыны.
     Трюмо, сработанное грубо
     С кукушкой умершей часы
     Расчёску женину без зуба
     И зубочистку без ворсы.
     Евгений был хороший малый
     Ходил он, радуя Зузу
     Широкой жопой, грудью выпалой
     И ллёгкой засролью в носу.
     Под питером у чёрной речки,
     Где Данте Саше услужил
     В одном запыленном местечке
     Чиновник бедный как-то жил.
     Саше Чорному
     Штормитца. Пол ушёл под плинтус
     И ёлочка с бутылкою бела.
     Облёван в коридоре пьяный свинтус
     И бешено гудят колокола.
     Вещает на экране кто-то мило
     Откладывая куши всякий раз
     Очередную порцию Эгила
     Накрыл в пустыне наш геройский таз.
     Одно и тож навеки и отныне
     Тарелка исторически пуста.
     И плачет в думе хлыщ по Украине,
     Не зная где такая дивнота.
     Упились в мат танцорки и чинуши
     Менты и пограничники вельми
     И бог в дыре оплакивает души
     Всех тех, кого он раньше блёл людьми



   Шлафрок


     Мадам! Я прошу в воскресенье
     Пожаловать к нам в огород.
     Мы  будем есть пальцем чужое варенье
     И мёд из украденных сот.
     У нас будет чисто и сухо,
     И новый шлафрок на горбу.
     Мы будем, я верю, близки, как два уха
     На вашем малюсеньком лбу.
     При виде чарующей стати
     На двор вас к скамье повлеку,
     Я вас повалю, повалю на полати
     Иль около кадки в траву.
     А после под звуки гитары,
     Хоть очень озяб и продрог,
     Я буду вас видеть без, о, пеньюара,
     На кудри набросив шлафрок
     Мадам! Я прошу в воскресенье
     Пожаловать к нам в огород.
     Мы  будем есть пальцем чужое варенье
     И мёд из украденных сот.




   Лицемерные Лимерики


     #1
     В Ватикане, где пичкают Папою
     Жил художник с какою-то бабою
     И все ночи и дни
     Рисовали они
     Подмалёвки, как курица лапою!


     #2
     В море Буром живут Буратины,
     Красят краской холсты и картины,
     То лягушку без ква,
     То церквушку без рва.
     Не хотят на работу детины!


     #3
     Все Веласкесы, баски и парии,
     (Как учебник гласит из Испании)
     Мажут только лишь ню!
     На такую …ню
     Римский Папа даёт им задания!


     #4
     Прыщ приехал в Москву из Бердичева,
     Осовел от кликушества птичьего.
     И давили Прыща,
     И давали леща.
     Не додумались только постичь его…


     #5
     Знаменитый художник из Сочи…
     Или Минска… Бердянска – короче…
     Написал вдруг портрет,
     Но писал столько лет,
     Что мочиться уж не было мочи!