-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Лелия Свон
|
| НАШ ТЁМНЫЙ РАЙ
-------
Лелия Свон
Лелия Свон
До того, как все проснулись, я уже приняла решение. Нужно было купить вертолёт, забить его топливом и всем необходимым! Звучит нереально для женщины с ребёнком и мужем со среднестатистической зарплатой, который ни на что подобное не согласится, но жизнь и будущее дочери не оставили мне выбора.
До того, как все проснулись, я уже приняла решение. Нужно было купить вертолёт, забить его топливом и всем необходимым! Звучит нереально для женщины с ребёнком и мужем со среднестатистической зарплатой, который ни на что подобное не согласится, но жизнь и будущее дочери не оставили мне выбора.
наш тёмный рай
наш тёмный рай
1.
Моя жизнь мало чем отличалась от жизни других женщин: быт, домашние дела, дети. Здесь присутствовала только каждодневная размеренность, предсказуемость и, зачастую, полная апатия. Я точно не считала себя счастливой или любимой. Даже не знаю, что такое быть любимой. Есть ли устоявшиеся признаки того, что ты кем-то любима или любишь сама? Сложно ответить, да и зачем. В целом, меня всё устраивало. Успокаивала себя тем, что у многих всё было намного хуже. Вот такая я, зловредная!
Меня зовут Анна Рэдич. Я живу в небольшом городке необъятной страны. Иногда, считаю себя красивой, а иногда просто потрёпанной кобылой, заюзанной жизнью. Зависит от настроения.
По бытовому сценарию я провожу дни со своим мужем вот уже восьмой год. Мы успели обзавестись квартирой, работой и, самое главное, родили дочь.
Отдушиной по выходным был дачный участок, практически без нормальных условий для проживания, но ночевать было можно. Нашей семье это даже в радость, учитывая замкнутое пространство квартиры, и дочке очень нравилось. Так и проводили время, до тех пор, пока однажды ночью не случилось кое-что странное и пугающее!
2.
Вечер на даче не предвещал ничего особенного. Как обычно, мы поужинали. Потом дочка немного поиграла, и все легли спать. Перед сном я успела принять свои витамины для обмена веществ, так как возраст был не молодой, 28 лет всё-таки, и организм уже подавал давал сигналы к неким оздоравливающим действиям.
Мне иногда снятся разные сны, бывают страшные, бывают обычные, а бывают вещие… Да, скрывая ото всех свою чуткую интуицию, астральные прогулки по ночам и самоконтроль сновидений, где я могу осознанно избавляться от прицепившихся сущностей, я уже знала по одному навязчивому и постоянному признаку, что это был вещий сон. Обычно, прогнозы их исполнения были размытыми, но все предвещали будущее. Некогда приятные или не очень, вещие сны вскоре сбывались, и после этого я облегченно вздыхала, потому что больше не приходилось ничего ожидать. Не всегда удавалось предотвратить что-то плохое, как, например, падение ребенка с горки или ДТП по пути на работу, в школу, не важно куда; невозможно было знать наверняка, когда и что случится, но что-то сделать получалось.
Однажды, я не пустила дочь на общий школьный праздник во дворец культуры, потому что мне приснился взрыв на его территории. Взрыв действительно там случился. Пострадали дети, ещё несколько человек, в том числе учителя, погибли люди. В городе была трагедия. Меня не допрашивали следователи, потому что накануне мероприятия я соврала учителю, что дочь заболела, но муж всё-таки спросил:
– А почему Северия не поехала, только не говори, что тебе опять приснилось…
Я уже знала, что он не поверит, потому тоже соврала, что ей просто не здоровилось.
Он часто смеялся над моими рассказами, но я привыкла, что это моё личное пространство и уже смирилась с таким «Фомой неверующим»; превратила все эти события в отдельную жизнь внутри себя.
Тем самым отличительным признаком обычного сновидения от вещего сна, была разного рода музыка. Мелодии были легкими, запоминающимися, ненавязчивыми. Я уже знала, опять жди, предугадывай, страхуйся!
Вернусь к событиям того вечера на даче.
Вот такой сон мне приснился ночью:
«Как обычно, утром, я встала готовить завтрак, дочь ещё спала, муж лежал на кровати. Проходя мимо окна, я заметила вдалеке что-то похожее на дымовую завесу цвета пустынного песка. Когда пригляделась, в моём сознании поселился ужас. Завеса оказалась землёй, которая, как ударная волна, выбивалась из недр и заслоняла собой всё небо, с огромной скоростью двигаясь прямо на наш дом. Стало полностью темно и понятно, что сила этого смертоносного глобального землетрясения всё сметала на своём пути, не оставляя никому возможности спрятаться или убежать, возможности выжить. От страха голос пропал, тело онемело. Чуть погодя, смогла растолкать мужа и с этой неподдельной немотой, указать ему пальцем на окно. Он сразу же вскочил и кинулся к дочери в детскую комнату. Завеса двигалась с такой скоростью, что невозможно было успеть вообще что-либо сделать. За окнами были слышны какие-то непонятные звуки, похожие на крики, а самое страшное и неприятное, в процессе всего этого громко звучал похоронный марш.»
От ужаса я проснулась вся в поту и больше не смогла уснуть. Марш звучал еще очень долго в моей голове, а всё, чем мне теперь предстояло заняться, это спасением своей семьи, ведь масштаб катастрофы был такой глобальный, что выжить практически было невозможно, если только не взлететь высоко в небо. Я догадалась, что это уже касается не меня лично, а моего супруга тоже, ведь у нас общий ребёнок. Очередные смешки по поводу сказок, которые мне приснились, я слышать уже не хотела. Не такая это была уж сказочка и не для слабонервных. Предвкушение смерти, когда она почти около тебя и твоих близких, вообще явление страшное, а некоторых и с ума может свести.
До того, как все проснулись, я уже приняла решение. Нужно было купить вертолёт, забить его топливом и всем необходимым! Звучит нереально для женщины с ребёнком и мужем со среднестатистической зарплатой, который никогда ей не поверит и ни на что подобное не согласится, но жизнь и будущее дочери не оставили мне выбора. Сроков реализации задуманного тоже не было! Судя по времени исполнения таких снов, вертолёт нужен в семью ещё «ВЧЕРА»! Сон мог исполниться в любое время. Я знала, что это будет утро 2021. Как правило, такие сны исполнялись в том же году. Глупо надеяться и ждать, что здесь вселенная сделает для тебя исключение, даже учитывая масштаб будущей катастрофы. Спасибо уже за то, что мне вообще была дана возможность увидеть, а значит, и был шанс что-то сделать, спастись, чтобы прожить ещё хоть какой-то срок. О том, чтобы кому-то рассказать, не могло быть и речи; уж очень не хотелось провести остаток дней в психиатрической больнице с перспективой лишиться семьи, ребёнка.
3.
Оставшись дома одна, я стала покорять просторы интернета и пробовать разные практики, по типу гипноза, медитации и астральные перемещения. Это было не просто и требовало много больше запланированного и имеющегося времени, но здесь я не выбирала и не решала, просто делала. Терять было уже нечего, страшнее погубить семью, дочь. Чувствуя прилив крови и стук собственного сердца, чувствуя страх и, одновременно, мёрзлую лихорадку, скачками переходящую в беспощадный жар по всему телу, я задумала ограбить банк.
С точки зрения психологии, считаю себя вполне разумным человеком. Со стороны, более безрассудным выглядит попасть в тюрьму и именно таким образом, погубить нашу жизнь, а вовсе не тот факт, чтобы вынести деньги из банка ради жизни дочери, ведь невменяемой меня ни один опытный врач потом не признал бы. Кем бы меня не представили после всего этого, если бы поймали, в любом случае, в заточении ничего уже нельзя было сделать.
Также страшно быть запертой в палате, когда государство под видом лечения забирает твои способности и избавляет общество от потенциально опасных персон, способных перевернуть ход истории и повлиять на политику. Взять, например, шамана, который пошёл к президенту в 2019. Вся страна знает о его точке зрения, что было ошибочно с его стороны, но и убить его тоже не могут, ввиду того, что он пребывает на глазах всего общества. Принудительное лечение, это его диагноз и, одновременно, пожизненное наказание.
Пройдя практику гипноза, дождалась мужа с работы. Поводив подвеской с часами у него перед носом под видом заигрываний, удалось, таки ввести его в непонятное состояние. Он рассказал обо всём, о чем спрашивала, делал всё, что говорила, но, блин, не было у него любовницы! Придя в себя, он и не понял, что случилось. Осталось пройти ещё практику перемещения, чтобы попасть в банк незаметной. Смешно, но вне физического тела я ничем не рисковала. Если и не получится, то есть другие пути, по типу набрать на всех кредитов во всех банках.
Параллельно, дни напролет, я изучала литературу по управлению вертолётом, смотрела видео на ютуб и даже пыталась нажимать кнопки в специально скачанной онлайн игре. На занятие с инструктором тоже денег накопила и запланировала его на следующий же день.
Все эти ночи, пока я проходила домашнюю подготовку по выживанию, мне вообще не снились никакие сны. Это было не удивительно после того, что довелось узнать.
Как всегда, в 7.30 звонок будильника, семья разъехалась, а я взяла большую сумку и вышла на улицу, полностью, морально и физически подготовленная, с заранее выношенным планом.
4.
Прошло три дня. Утро казалось не добрым.
Земля грохотала, муж был в замешательстве, дочь плакала. Я выбежала во двор и завела вертолёт, полностью набитый топливом и едой.
– Бегом, все бегом, в чём есть, на улицу, в вертолёт, быстро….
Семья бросилась к выходу. Земля вокруг начала проваливаться и уходить из-под ног. Мы взлетели, увидев, как наш дом поглотила лавина пыли.
Я не успела научиться пользоваться рацией, поэму не отвечала ни на какие вызовы и приёмы, мы могли только слушать переговоры пилотов непонятных воздушных судов. Видя вдалеке похожие объекты, старалась уйти с маршрута, боясь, что наш вертолёт могут подбить. Топливо было на исходе, муж трясущимися руками молча ел бутерброды. Ставить систему в режим автопилота я научиться не успела. Боялась им сказать, что не умею приземляться и вместо этого начала рыдать.
В состоянии аффекта и неполном рассудке помню только удар и большой скрип, после чего сознание меня покинуло.
Очнулась от холодной воды, что вылил на меня муж. Рядом сидела, слава богу, живая дочь.
Вокруг была какая-то яма, но неглубокая, а за ней, трава и лес…
– Ты отключилась в вертолёте, когда призналась, что не можешь совершить посадку, мне пришлось взять штурвал и лететь до тех пор, пока, видимо, топливо не закончилось. Я что-то нажимал, но вышло то, что вышло, увидел зелень и направил вертолёт туда. Ты лежала несколько часов, еды не осталось после аварии, вот чуток воды дочке и тебя в чувство привести. Ты прости меня, что тебе месяц назад не поверил и накричал из-за этого вертолёта. Пойми, это звучало удивительно и безрассудно, я не понял, когда увидел такую технику у нас во дворе, а теперь ты нам жизнь спасла…
– Я ваши жизни чуть не погубила. Слишком мало времени было подготовиться.
– Я, когда ещё после увиденного вертолёта, нашёл ту сумку с деньгами, всего ожидал, думал, уйти от меня собираешься, дочь забрать, не решался на разговор, решил подождать. Я подумал ты разума лишилась, всю ночь накануне пытался придумать, как тебя вылечить, откуда деньги эти и вообще всё это, ты же домохозяйка… А тут с утра такое. Я только теперь всё понял, прости ещё раз, Анна.
– Давай потом об этом. Надо пойти посмотреть, что там за лесом и не осталось ли людей, рацию попробовать послушать, что вообще в мире делается, и где мы находимся.
– Пойдём только все вместе, тут рискованно оставаться. А по рации одни помехи. Может других людей найдём и всё у них узнаем.
5.
Немного отойдя, дочь вдруг спросила нас:
– Мама, папа, а с какой мы планеты?
Муж засмеялся, а я почувствовала неладное и решила выяснить в чём тут дело.
– Северия, доченька, а разве вам в школе не говорили, что мы живём на планете Земля?
– Нет, я не про это, мама. Положение человека в космосе может быть разное, мы же можем перемещаться в пространстве, и, например, мы ведь умнее зверей? Ты же кроме того, что заботишься о нас, стараешься дать нам ещё более лучшую жизнь, уберегла нас от гибели. Так и мамы зверей заботятся о своих детях, защищают их, но они ведь не могут управлять вертолётом и разговаривать на разных языках, а мы умнее, мы можем всё, мы эволюционируем, а мамы зверей нет, они остаются лишь на одном биологическом уровне.
– Анна, в каком наша дочь классе, я запамятовал?
– Матвей, она только во второй пойдёт, что она ела пока я была без сознания? Северия, милая, кто тебе такое сказал?
– Дядя из леса.
Мы с Матвеем были в замешательстве, и, в то же время, было смешно, хотелось всё это списать на детскую фантазию, но я подумала, что все события только начинаются и расслабляться точно сейчас не стоит.
– А что ещё тебе рассказал тот дядя?
– Анна, ты что, дура!
– Знаешь, Матвей, не лезь. Я уже была дурой за день до того, как ты увидел деньги, потом вертолёт, потом меня в больницу сдать собирался, а теперь мы здесь живые и невредимые, и ты не хочешь ничего больше знать, ты хочешь, чтобы на этом всё закончилось, а я не собираюсь бросать всё на пол пути и умирать после того, что нам пришлось и ещё придётся пережить. Если наша дочь говорит такое, значит это может быть не просто так, и ей могло что-то присниться. Я, в последнее время, снов совсем не вижу, а она видит. Может мой дар к ней перешел?
– Ты что ведьма, какой такой дар, ты же тоже жива. Куда он денется твой дар? Если он вообще есть.
– А как ты объяснишь тот факт, что восьмилетняя девочка рассуждает об основах антропологии?
– Я не знаю.
– Тогда не мешай мне общаться с дочерью!
– Северия, папа пошутил, мы просто хотим тебя спросить про того дядю из леса. Он к тебе приходил, расскажи о нём, что он ещё тебе сказал?
– Дядя сказал, что они любят природу, а мы чужие и жалкое её производное.
– А они, это кто?
– Они живут здесь рядом, кушают яблочки на деревьях и варят супчик из других дяденек, тётенек и деток.
Матвей побледнел у меня на глазах. Казалось, что он сейчас упадёт в обморок и я протянула ему пустую флягу, думая, что там оставалась вода, потом, сразу же побежала к вертолёту, искать средства защиты, на случай встречи с лесными каннибалами.
6.
Не успев дойти до вертолёта, услышала истошный крик Матвея с хрипом в голосе. Успев взять в руку какую-то кочергу или железку, сразу же метнулась к семье. Вдалеке показались фигуры нескольких здоровых и мускулистых мужчин с ружьями в руках. Страх снова сковал тело. Машинально, закрыв дочь собой, взяла мужа за руку, но Матвей выдернул мою руку, выхватил из неё что-то и встал впереди нас.
Мужчин было трое. Они были похожи на крестьян. Одежда чудная, свободная, не увешана шкурами; не бритые, бородатые, но лысые. По выражению их лиц можно было уже начинать читать «Отче Наш» перед тем, как отправиться всем семейством на тот свет.
Муж, похоже, вник в ситуацию после случая с вертолётом и рассказа дочери и начал разговор первым, а я даже рот открыть сразу не смогла. Всю сковало. Меня частенько сковывало, поджаривало, трясло. Онемению от страхов я уже не удивлялась, может привыкла.
– Мы из 2020. Там конец света, наш вертолет разбился. Мы не знаем где мы и куда идти. Это моя семья, жена и дочь. Мы здесь случайно и без злых намерений, we are from 2020…
– Слышишь, мужик, все тут свои. Нам, вообще, всё равно кто вы и из какого года, мы тоже не из 1800. Также как и вы в 2021 проживаем своим сообществом и не пускаем к себе чужаков, понял! И про какой там конец света ты несешь не знаем, вы, часом, не сектанты а, семейка придурков?
– Дядя, а где ваш вождь со сказочными красивыми глазами, которые светятся?
– Северия, замолчи!
Я одернула ребенка и прикрыла ей рот рукой…
– Погоди ка…
Мужчина, кто изначально говорил, отодвинул моего мужа, откинув его двум своим товарищам. Они, держа его за руки, поволокли подальше от нас. Потом он подошёл и присел возле меня и дочери.
– Не тронь её, кто бы ты ни был. Она маленькая и ни в чем не виновата. Мы не хотели сюда соваться, и я бы ещё век тебя и таких как ты не видела, если бы не это землетрясение. Странно, что вы ничего не знаете.
– Помолчи пока, мамашка. А лучше скажи, откуда твоя дочурка про нашего Альфреда знает? Впрочем, не важно. Мы поняли, что вы такое из себя представляете, но с чем вас съесть, решим потом.
Матвея отпустили к нам. Семью обступили с трёх сторон, и мы покорно последовали за ними.
7.
Мы шли сквозь лес около двух часов, по очереди несли дочь на руках, потом свернули на какую-то узкую тропинку и вышли на поляну с невзрачной вывеской СНТ «Каннибалка». Меня чуть не стошнило тогда. Как и во всяком СНТ, кстати, похожем на наше, недалеко висела доска объявлений. На ней красовался всего лишь один лист с нечёткой фотографией какого-то человека, почему-то с дырками вместо глаз. И тут до меня дошло, про кого дочь говорила. Это был то самый Альфред, и, видимо, он пропал. Я решила придержать эту информацию на потом, а до тех пор, узнать, обстановку и как обстоят дела у этих чудо-дачников с ружьями.
Через несколько минут тропинка перешла в глиняную дорогу, которая была вся в ямах, а вдоль неё пошли жилые дома, если их можно было так назвать, жилые, скорее они походили на какие-то самодельные вагончики, чего не скажешь о самих приусадебных участках. Такое впечатление, что этих людей интересовали больше не их дома и внешний вид, а земля и то, что на ней росло. Голодали, наверное, подумала я и опять чуть не вырвала от мысли о человечине.
Утешая себя саму, я предположила, что дочь могла ошибиться, и эти люди не едят друг друга, а просто живут своим сообществом и вместе охотятся на животных, а после охоты поровну делят добычу и устраивают совместные дачные ужины на природе.
На самой широкой части дороги уже собралось много народу. Они что-то бормотали и переговаривались в пол голоса. Нас попросили пройти в середину. Моё сердце билось так сильно, как никогда в жизни. Пульсация проходила сквозь вески, и я, параллельно, чувствовала её в венах, на ступнях, у шеи, собирая, при этом, в кулак все силы для защиты потомства. Свой нос я уже представляла стальным клювом, а остатки ногтей– острыми и цепкими когтями. Ощущения в руках походили на будущую схватку с диким зверем, готовым меня разодрать на части, а я, не чувствуя этой мучительной боли его когтей и зубов и запуская руку в его кадык, выдирала кишки через громадную шею и наматывала себе на кулак. Говорить в этот момент или что-то спрашивать не хватало разума, потому что ресурсы были задействованы на оборону. Вся сущность настроилась на природный инстинкт самовыживания и защиты. Уж не знаю, в каких диких облаках тогда пребывала, но кто-то дернул меня за плечо и привёл в некое сознание. Это был один из тех мужиков, что нас нашли. Оказывается, он уже достаточно давно ко мне обращался, а я ничего не слышала, только, как выяснилось, пробила его нутро диким животным взглядом. Это стало понятно позже по его речи.
– А посмотрите, товарищи садоводы, огородники, мясоеды…ха-ха-ха
Он так смеялся, словно специально подшучивал надо мной.
– Эка львица, я пока на неё смотрел, думал сам окоченею от страха, а мы таких уважаем, да? Природные инстинкты должны быть на первом месте, а потом уже можно и социум создавать, когда пожрать и попить вдоволь добыто. Ну, что, будем этих бродяг принимать в члены садоводства или съедим на досуге?
Все начали смеяться и выкрикивать кто что, типа, сожрём лучше и забудем или пусть пребывают, капусту сажают. Мой Матвей опять побледнел, а я не стала дожидаться пока они примут решение нас в котёл закинуть.
– В какие члены вы нас принять хотите? Вы, вообще, кто товарищи, это какая планета, эпоха или век, нашу Землю то вчера пылью завалило, уж не знаю, кто там выжил, а вы тут жрёте на поляне да переговариваетесь, кого в члены принимать, а кого сварить. А нас вы спросили, хотим мы вы в ваши члены, пока вы тут друг друга не пожрёте вместо своих огурцов. У нас в СНТ такая же картина: собирается кучка огородников и обсуждают, кого принимать в члены, а кого от трансформатора отключить, а кого исключить за неуплату взносов. И лица у них такие все дурные и безумные, как будто мама в детстве даже читать не учила, и страшно подумать, получали ли они разрешение на ношение и хранение оружия или нет; а то ведь придут такие и дом вынесут всё вместе с парником, под предлогом разметки территории у забора и порежут как свиней, не взирая на пол и возраст. Ненавижу Вас всех, убогих. Приезжают нормальные люди хозяйство благоустраивать, детей к угодиям приобщать, а такие вот быдла как появятся со своими порядками и всё, падает сразу вся система. Сама хочу из того же ружья их всех положить, да дочь сдерживает.
– Ах ты ж, тварь холёная, ах ты ж гадина, сожрать её!
– Да, порвите меня прям здесь и сейчас, подойди кто смел, да порви. Только я за себя не ручаюсь если тронете мою дочь. Что успею с мясом выдеру, зубами выгрызу и выплюну, сама тварь.
Я огрызнулась я на местную бабу, выскочившую из толпы. Та сразу на меня кинулась, но её удержал тот мужик, кто первым тогда начал разговор. Мой Матвей уже на ногах не стоял, а сидел на траве, ещё чуть-чуть и лёг бы, а я всё не унималась.
– Погоди, жрать. Пожрать всегда успеем. Не видите, она ж у нас вон какой идеолог и будущий председатель прямо, только вот этикет страдает изрядно. Выражаетесь, сударыня, ух, выражаетесь. А мы тут все люди воспитанные, и ежели и едим мясо, так не от прихоти своей, а от голода, и то сразу после смерти наших товарищей. Как говорят, пока свежо. А тебя то сварим, не бойся, сначала мужа твоего, амёбу, потом отпрыска, чтоб ты смотрела, коль будешь выше нас себя мнить, а потом уж и тебе будет всё равно, на суп или на жаркое, да? Чего молчишь?
Мой Матвей уже упал в обморок. Мужик продолжал говорить.
– Я просвещу тебя сначала, чтоб ты без ведома не в тот портал не попала. Мы ведь люди обычные, простые, просвещенные. Давно мы тут и много таких как ты повидали, случайных, залётных вертолётчиков и самолётчиков. Всё учить нас пытались, быдлом называли, а знаешь ты, что мы за быдло? Каждый тут по несколько языков знает, ценностей побольше да по выше ваших шмоток, у этих людей. Тут доктора, кандидаты наук, просто начитанные люди, и жили мы всегда и как все, своим товариществом, пока в один прекрасный день не началась эпидемия или третья мировая, я не знаю…
Я слушала, открыв рот, какая мировая, да ещё третья, какие учёные из людоедов, но ничего не говорила, хотела понять. Он продолжал:
– Китайцы секретно разработали бактериологическое оружие и случайно выпустили вакцину из лаборатории, не доведя исследование до конца. Никто ничего не знал об этом, но люди стали звереть на глазах, проявлять агрессию, считать, что им всё дозволено. У некоторых, при совершении того или иного правонарушения, стали брать кровь на анализ, до суда. Вот и выяснилась закономерность, адреналин в крови превышал отметку в 0,90 мкг в сутки, при чем с примесью эпинефрина, который поступал в организм человека через обычный дефинил, обработке которым подвергались почти 80% магазинных продуктов, а в дефинил этот, эпинифрин попал единожды по воздуху из молекулы китайского вируса, искусственно выращенной в лаборатории. Реакция происходила мгновенная. Присутствуя в воздухе, сам вирус опасности не представляет, а вот если начинается обработка, то всё. Здесь и сейчас он тоже есть, но нет дефинила, поэтому мы и выращиваем всё своё. Животных в округе осталось мало, а мясо жизненно необходимо. Мы стали есть себя же, ради того, чтобы выжить. Нам пришлось отделиться и замкнуться, когда люди вокруг стали громить всё, не раздумывая. Мы их сначала убивали, стреляли по ним, потом их никого не стало и земли не стало, а мы выжили, благодаря Альфреду. Это сверхчеловек, который изобрёл искусственный портал и закрыл его от внешнего мира, оставив нам всем для жизни этот кусочек живой земли с растительностью. В него никто не может проникнуть и покинуть просто так. Мы питаемся тем, что здесь есть, стараемся беречь природу, выращивать и размножать растения, беречь посевы и просто выживать. Он сам куда-то пропал пару дней назад, а вы появились каким-то образом. Мы без него не можем. Он поддерживает наш дух. Нужно его найти. Хотя, у нас тут тоже не так всё гладко. Люди раз в пол месяца бесследно пропадают. Поговаривают, что нечистая сила завелась. Местные жители даже огонь в ночи раз в две недели видят где-то вдалеке, за окнами, но никто ещё подойти не решился.
Я была в недоумении от его рассказа и пыталась связать произошедшее, но тут вдруг, раздался громкий выстрел. Это был Матвей. Он каждое утро стрелял из своей винтовки со второго этажа по мишеням, которые вешал у березы через дорогу. От испуга, я чуть не упала с кровати и случайно смахнула с тумбочки банку со своими витаминами. Неужели это мне всё приснилось, быть не может, или это был такой огромный за всю мою жизнь астральный выход? Какого же было удивление, когда спустился Матвей и достал большую сумку из-под кровати.
– Аня, я хотел поговорить. Не знаю, что у тебя в жизни происходит, но вчера я нашёл вот это.
Он кинул сумку мне под руку. Я приоткрыла и чуть не лишилась рассудка, там были деньги.
– Ты только на развод не подавай, хорошо, я обещаю быть хорошим мужем и отцом, и я клянусь, мы купим тебе вертолёт.
– Какой вертолёт, Матвей?
– Ты во сне уже третью ночь кричишь, семье нужен вертолёт!!! Аня, ты четвёртый день с температурой после прогулки той ночью. Я тебя везде искал по двору, но не нашел, а утром вот эту сумку увидел. Ты ещё три дня болела, ничего пить не хотела.
8.
Не скрою, изумилась. Первой мыслью прошло скрыть от близких и, быть может, от себя самой своё безумие, но при этом я понимала чётко, что таких совпадений не бывает. Нужно было рассуждать логически и понять, разобраться в произошедшем и ещё происходящем.
Во-первых, астральный выход получился. Деньги были дома. Телевизор включать не хотелось. Так же, как и не хотелось вообще ничего знать о событиях внешнего мира, которому, как я считала, осталось не долго. Именно этому миру, не другому. Я убедилась, что порталы и параллельные миры существуют, и с одним из них я уже начала налаживать какую-то связь, какую, пока не понятно. А может, я сама, вообще, сейчас не там, где должна быть, и именно эта жизнь, не моя. Мир с садоводами был точно из будущего, потому что на сегодняшний день ещё не было адреналинового вируса.
Я вспомнила, что говорил тот мужчина из Каннибалки. Он ведь ничего не утверждал о разрушениях или землетрясениях. Просто, их Альфред изобрёл портал и закрыл часть земли от внешнего мира, в котором началась адреналиновая разруха. Логично, если портал был закрыт, то они и не могли знать о конце света 2021.
Откуда деньги, мне было понятно, но вертолёта не было в поле зрения. Когда ждать земляной лавы? Размышления прервал Матвей.
– Аня, может мне теперь уволиться? Я бы по дому помогал, с дочкой, по хозяйству. Какой смысл мне ездить на работу, если у нас теперь есть деньги. Заметь, я не спрашиваю откуда они.
– Матвей, а тебе не страшно? Вдруг к нам в дом внезапно ворвутся полицейские и меня арестуют, а ты останешься с ребёнком без работы и средств к существованию. Ты что-то говорил про развод? Так вот, что я тебе скажу, и, пожалуйста, послушай, если ты действительно не хочешь, чтобы получилось так, как я только что предложила. У меня нет нервного расстройства, я не больна, и за этими деньгами не придут, потому что никто не видел и не мог видеть, как они мне достались. Я не буду тебе сейчас рассказывать, потому что ты никогда мне не верил, но эти деньги не для нашей безбедной жизни, а как раз для того, чтобы мы остались живы, и я не бредила ночами, вертолёт действительно нужен, и ты мне его купишь на эти деньги, а если нет, то я подам на развод, потому что без вертолёта мы все умрём.
– Анечка, ты знаешь, я тебя люблю, я тебе никогда не верил, но может тебе просто нужно отдохнуть? Может у тебя расстройство? Только послушай себя со стороны. Мы обычная, не богатая семья. Впервые в жизни я обрадовался, увидев столько денег, а ты, вместо того чтобы со мной эту радость разделить, бредишь каким-то вертолётом и выживанием. При этом хочешь, чтобы я успокоился и поверил тебе. С какой стати я должен уподобляться всякой чепухе, которая тебе снится. Ты чуть не умерла от жара, запретила вызывать врачей. Что я должен был думать? Я не могу нести ответственность за нас обоих. Ты взрослый дееспособный человек, и у нас дочка. Я волнуюсь, и да, я уже боюсь остаться один с ребёнком на руках.
– Так, мне всё понятно. Собирайся. Едем к адвокату!
– Стой, прости, я не хотел. Просто был откровенным.
–Нет, ты хотел. Ну, пожалуйста, подумай, если я не в себе, то откуда здесь деньги?
–Я не знаю. Тебя не было прошлой ночью, то есть ты была, но странно, мне показалось, ты вышла во двор подышать воздухом, а потом я уснул. Аня, я не знаю. Мне уже всё равно. Рассказывай дальше.
– Мне приснился вещий сон. Скоро землю накроет пылью, никто не выживет, но есть другие порталы, там жизнь. Они разные, нам могут и не подойти. В одном из них я была, и мне не понравилось. Я бы не хотела, чтобы наша семья туда попала. У этих порталов есть проводник, и его ищут не очень дружелюбные люди. Если мы с тобой найдём его раньше них, то он мог бы нам поведать и про другие места, где мы можем жить счастливо и ничего не бояться. Эти люди думают, что проводник исчез, а я уверена, что он просто ушёл в другой портал и не хочет возвращаться к этой стае людоедов.
– Стае кого?
– Не обращай внимания. Матвей, ты мне веришь?
– Аня, я тебе не сказал ещё. Ты прости меня ещё раз, но я вызвал скорую. Я боюсь за тебя.
– Что?!!!
– Меня это достало, тебе надо лечиться, а эти деньги пойдут на твою реабилитацию, обещаю, всё будет хорошо.
– Ты не можешь так со мной поступить, нет.
– Ты поправишься, и я смогу приводить к тебе дочь.
– Куда приводить, Матвей.
– В клинику.
– Ты что в дурку меня решил закатать?
– У меня нет выбора, ты реально больная.
То, что случилось потом, я помню смутно. Мною руководил очень туманный разум. Я не могла допустить, чтобы моя дочь погибла, потому что муж мне не поверил. Может, он и прав, и я действительно больная, но мне не хотелось это выяснять, рискуя жизнью дочери. Время не позволяло много думать, и я вынуждена была предать близкого мне человека. Это был его выбор. Я спешно встала и пошла на кухню, взяла тяжелую сковородку и, с разбегу, ударила ею мужа по голове, потом ещё несколько раз. Когда он отключился, собрала всё документы, взяла машину, деньги и уехала за дочерью. Проехала мимо машины скорой помощи, которая должна была меня забрать в психбольницу. Я уже не собиралась прощать Матвея. Он выбрал свою судьбу, и его поглотит лавина, а я с дочкой попытаюсь выжить.
По пути невольно пришлось обдумать некоторые вещи. Конечно, мне не хотелось терять тогда сознание в вертолёте и доводить ситуацию до крушения. Я просто и чётко должна была знать куда и зачем я двигаюсь. На земле место для посадки вряд ли удалось бы найти. Даже если бы я дождалась, пока пыль осядет и приземлилась, то мы бы не выжили в этой новой пустыне без еды и воды. А нужен ли вообще был этот вертолёт при таком раскладе? И тут я поняла, что сначала мне нужен был Альфред. Единственный способ выжить, это поменять время, вернуть свою настоящую жизнь, желательно до того, как начнётся весь этот ужас.
9.
Меня могли искать, и муж уже подал машину в розыск, заявитл о похищении ребёнка сумасшедшей матерью. Необходимо было срочно спрятаться. Если бы только удалось найти Альфреда раньше, чем поменять документы и транспорт. Ситуация могла развернуться непредсказуемо.
Вдруг я вспомнила, что Северия могла знать где он. А вдруг она ничего не знала, и её знания и дар лишь моё воображение, а вдруг я действительно больна и подвергаю её опасности. На миг я задумалась вернуться домой и пройти курс лечения, потом испугалась, ведь деньги видела не только я, но и мой муж.
Мы с дочкой выехали за город и пересели на сельский автобус. Куда он ехал, я не знала. Вышли на конечной остановке. Предположительно, меня могли найти по месту брошенной машины. Не сложно было догадаться, что мы уехали на автобусе в деревню по маршруту. Оставались максимум сутки. Потом, скорее всего, меня найдут и отправят на принудительное лечение.
Свернув с придорожной тропинки и зайдя в деревню глубже, я постучалась в первый попавшийся домик. Дверь открыла пожилая женщина. С порога я протянула ей стопку тысячных купюр и попросилась переночевать. Она молча отступила от двери, и мы зашли в дом.
– Проходите. Я Элла. Местная жительница.
– А что это за место?
– Это деревня Эхорицы. Я вас покормлю немного позже, если хотите.
– Я бы из вежливости отказалась, но у меня дочь, и она точно голодная. Если вас это не обременит, то мы с удовольствием поедим. Спасибо большое.
– Конечно. Сегодня вы мои платные гости. Здесь в деревнях тяжело с деньгами. Вы меня очень выручили и, что интересно, накануне, я долго молилась, чтобы у меня появились деньги из неоткуда. А тут пришли вы. Я так рада, что Бог услышал мои молитвы. У меня сын болеет. Год уже в коме, или это не кома, я не понимаю врачей. Кома, это когда на аппаратах, а он просто спит. Врачи ничего сказать не могут. Ставят капельницы, поддерживающие жизнедеятельность, он питается через трубку, я каждый день ухаживаю. Всё так дорого. Продавать уже нечего. Спасибо вам большое.
– А где ваш сын?
– Он в соседнем гостевом домике, может видели на заднем дворе. Муж построил, когда был жив.
– Нет, не обратила внимания.
Я достала ещё пачку пятитысячных купюр из сумки прямо при ней.
– Я не думаю, что в вашей ситуации вы будете спрашивать откуда эти деньги и почему я их даю, это не важно. Просто возьмите их и пусть ваш сын поправится. Я понимаю, сама мать.
Элла ещё долго плакала и благодарила меня. Я слышала это за дверьми комнаты, куда мы с Северией сразу зашли, чтобы отдохнуть. Позднее, хозяйка позвала нас поужинать.
10.
Элла, несмотря на свои проблемы, выглядела и держалась весьма достойно. В свои лет 50, так мне показалось, я постеснялась спрашивать, она была худощавой, со светлым, слегка морщинистым, но ухоженным лицом. За ужином, ненароком, разглядывая её, я подумала, что у тут есть какой-то секрет народной действенной маски, ведь здесь некуда ходить и негде делать процедуры, кроме как дома, и денег у неё не было. Очень хотелось спросить компоненты, уж очень понравился мне её внешний вид, не чета моему неряшливому с мешками под глазами, но я не решилась. Да и зачем, всё равно было совсем не до того. Удивительно, как я вообще смогла на чём-то акцентировать внимание под страхом смерти и происходящих событий. Так как сегодня спешить уже было некуда, терять тоже было нечего, я решила расспросить о её сыне. Хотелось узнать его историю, спросить, как получилось, что он целый год находится в таком состоянии. Я кушала и думала, с чего начать, но начинать не пришлось.
– Анечка, вы можете оставаться здесь сколько потребуется.
– Спасибо, я бы рада, только обстоятельства складываются не в мою пользу.
– Расскажи, что случилось, ты можешь мне доверять, такое добро сделала для меня и моего сына, может я смогу чем-нибудь помочь?
– Простите, я не знаю, мне кажется, что тут уже ничем не поможешь.
– Мама, спроси тетю про дядю со сказочными глазами. Они были яркие, а стали совсем красные.
– Северия, кушай молча. Тетя не знает таких сказок. Я расскажу тебе другую потом, перед сном.
– Какое красивое и необычное имя у вашей дочки. И сама она необычная.
– Что вы имеете ввиду?
– Да нет, не важно. Я заговорилась уже от волнения.
Элла махнула рукой и улыбнулась, отведя голову в сторону, как будто собиралась всплакнуть.
– Элла, скажите, мне, как матери, интересно знать, чем так необычна моя дочь. Бывало, на улице незнакомые люди подходили и здоровались с ней за ручку, а когда я задавала вопросы, они тоже говорили, что девочка не обычная. Сначала я не обращала внимания, но сейчас уже хочу знать мнение со стороны.
– Аня, это только моё мнение, но мне кажется, ваша дочь не просто так сейчас задала этот вопрос про дядю с глазами.
– При чём тут это. Она же ребёнок.
– Было бы не при чём, но есть одно обстоятельство. Боже, прости меня, грешную…
Элла закрыла глаза руками, резко надавив на них тыльной стороной ладони. Потом отпустила.
– Давно хотела с кем-нибудь поделиться, но, вот чувствую, именно сейчас пришла та самая пора. Всё сходится. Аня, не сочти за безумие.
– Говори, Элла. Меня уже мало чем можно удивить.
– Мне же сынок мой не родной, вовсе. Я его подобрала неподалёку отсюда ещё грудным ребёнком, а мать его нашли мёртвой рядом с тем же местом. Она только родила и умерла сразу, а дитё кричал, бедненький всё это время. Мы с мужем бездетные из-за моих проблем по-женски, но он всегда любил меня и ничего не требовал взамен. Мы и без деток хорошо жили. Я тогда подумала, вот он, наш шанс. Ребёнка взяла и убежала как безумная. Что с мамой его потом было не знаю. Нашли, наверное. Нас это точно не волновало. Мы смогли его на себя оформить. Здесь глушь у нас. По врачам мало кто ходит, вот я и пришла в поликлинику с дитём, плакала, клялась, что, мол, на учёт не встала, дома родила, боялась, что врачи ребёночку навредят. Я думаю, что врач тогда догадалась, уж больно слухи разлетелись о мёртвой женщине в лесу, которая тоже родила, но та пошла нам на встречу и помогла. Мир не без добрых людей, таких как ты, Анечка и как она, врач эта. Рос наш сынок здоровым и, на редкость, красивым ребёнком. Питался в меру, но чувствовала я, что-то не так было с ним уже тогда, с малых лет. В три года мы нашли котёнка на полу дохлого и худого. Алик тогда смотрел на него и молчал, только улыбался. Подумала, маленький, ничего не понимает. Вынесли животину, закопали. Потом через год ситуация с собакой соседской странная произошла. Нашли её под нашей калиткой дохлую и худую. Я спросила сына, может видел что-нибудь. Он сказал, что она вкусная и он хочет ещё. Я в шоке была. Утешая себя как мать, отпустила ситуацию, не сказала никому, даже мужу, списала на впечатлительный возраст ребёнка. Потом, с годами, скотину дохлую начали находить у соседей, в деревнях соседних. Меня вопросы эти не волновали, я занималась только сыном и не хотела вникать. Любила его безумно и люблю до сих пор. Он у меня неземной красоты вырос. Всё в один момент поменялось, когда муж заболел. Иссох на глазах и умер очень быстро. Врачи руками развели, мол хворь не понятная, на сердце списали, как это обычно делается, а Алик исчез в тот же день. Анечка, заподозрила я, что сынок мой был исчадием. Не известно ведь о его родителях ничего. Плакала о муже, злилась на сына, уверена была, он его выпил, дьявол. Побоялась тогда с ума сойти, успокоилась. Время шло, сына не было. Лет 10 так прожила вне памяти, как безумная. Другой своей частью любила Алика сильно, ждала, уже и простила давно. Всё готова была принять, лишь бы вернулся. Год назад ночью меня разбудил стук в дверь. Открыла, Алька мой на пороге почти без сознания, весь порезанный непонятно чем, то ли когтями какими-то, то ли чем ещё. Снесла я его тогда в дом гостевой, врача вызвала. Раны обработали, он глаза открыл в себя пришёл. А глаза красные, страшные, сосуды в них лопнули. Успел только слово сказать, прости мама, и снова в себя ушел. Так и не возвращался по сей день. Твоя дочь про глаза сказала, я себе и надумала сразу, сумасшедшая, что она про сына моего, про Альфреда.
У меня в тот момент, когда Элла его полное имя назвала, всё в голове затуманилось. Показалось, что опять психическое расстройство, что конец мне, привиделось опять что-то, пора сдаваться и дочь мужу отдавать, но сразу решила повременить и дальше разобраться. Всё-таки, логика в голове присутствовала. Виду Элле я не подала, что знаю про Альфреда что-то, хотя толком и не слышала ничего. Нужно было выяснить кто он, и при чём тут Северия. Мелькнула догадка про вампиризм, но я мало знала об этом. Только из книг и фильмов. В голове родилась идея дать ему крови, чтобы он пришёл в себя. Ночью, когда все уснули, вышла на улицу и направилась в тот гостевой дом. Дверь, как и предполагала, оставалась не заперта. Медлить было нельзя, времени мало. Нас моги найти в любой момент. В соседней комнате я увидела его.
11.
Подойдя ближе, стала долго его разглядывать. При лунном свете эта внешность показалась волшебной. Больная худоба никак не отразилась и не перекрыла мраморной, гладкой, молодой кожи, чётких красивых губ, нереальной красоты лица с длинными ресницами у закрытых глаз. Тело было прикрыто пледом. Как завороженная, я захотела погладить его лицо, но вспомнив цель визита, достала из кармана украденный кухонный нож и провела им по запястью, скорчившись от неприятной боли. Пошла кровь, и я прислонила запястье к его губам. Таким образом, продержала руку около трёх может более минут, не чувствуя ничего. Кровь просто растекалась по ним. Я уже было отчаялась, стало смешно от такого поступка, как вдруг произошло то, отчего замер мой дух. Губы Альфреда стали втягивать кровь, как бешеные. Я чувствовала пульсацию по венам, что меня реально пьют. Ощущения были непередаваемые: слабость, потрясная лёгкость, и, одновременно, как будто испытывала оргазм. Я не хотела останавливаться и убирать руку, готова была отдать выпить себя до последней капли, лишь бы эти ощущения не заканчивались. Я желала отдать себя всю этому вампиру, забыв про белый свет.
12.
Очнулась уже утром на носилках. Тело было зафиксировано стягивающими ремнями. Врачи везли меня через двор. Там же стояла машина скорой помощи и полиции. Приподняв голову, я также увидела на пороге рыдающую Эллу и свою дочь, сидящую в полицейской машине. Мне хотелось крикнуть, спросить её, где Альфред, но не успела и не смогла. Врач в машине ввела укол, и я снова потеряла сознание.
Пришла в себя в больничной палате, совсем одна. Окошко было небольшим, поэтому света проникало мало. Ненадолго показалось, что я в тюремной камере, из-за решетки на том же окне и маленького круглого окошка в двери, потом поняла, что, всё-таки, в палате, потому что в углу стояла вешалка, и на ней весел какой-то белый халат. Голова очень болела и кружилась. Стало совсем страшно; предстояло сопоставить все события, связать их в последовательную историю, прежде всего для самой себя, ведь я живу в 21 веке, и такого не бывает. Боязнь неизвестного приглушали сладкие мысли об Альфреде. Удивительно, что только о нём, а не о дочери. В какой-то момент подумала, что кроме него меня больше ничего не волнует, и, моя жизнь очень круто поменяется, что у меня другая судьба, которая жестоко приводит меня туда, где я должна была быть с самого начала. Возвращает меня в другой мир, о котором никто не знает, и тот мир мало кому открывает свои двери. Я ощутила себя избранной и, внезапно, начала смеяться:
– Хороша избранная! Сначала грабит банк, потом летит на вертолёте и попадает к каким-то людоедам, крадёт дочь, оглушает по башке мужа и хочет заняться сексом с больным вампиром!
Смех поглотил меня так сильно, что я не могла остановиться. Стало тяжело дышать. Казалось, что он переходил в истерические рыдания, от осознания того, что таких как я, сумасшедших, тысячи, и все думают, что они избранные сверхлюди, умирая при этом в запертых палатах среди таких же дураков. Моя личность раскололась на две части. При этом я была уверена, что абсолютно нормальная, и понимала, что этот мир не даст мне прожить мою «нормальную-ненормальную» жизнь, заточив меня здесь до самой смерти. Я могла контролировать свои мысли полностью и осознавала, что хочу продолжения, что ничто меня не удержит, даже если придётся играть роль депрессивной, вышедшей ненадолго из ума домохозяйки, которая всё поняла и жаждет только одного, вернуться домой. Естественно, ни один врач здесь не узнал бы моих истинных намерений увидеть Альфреда, узнать всю правду до конца, познать сверхъестественное для окружающих людей и уже почти естественный мир, предназначенный именно мне.
Мысли прервал вошедший медработник, наверное санитар.
– Уже смеётесь, это хорошо! Как самочувствие? Ничего не употребляли накануне?
Тут я поняла, что всё совсем плохо и мне трудно будет выйти отсюда, если вообще удастся.
– Пойдём со мной, мамаша. Врач ждёт.
Как меня бесило это слово «мамаша». Оно у меня ассоциировалось со словами «клуша», «старушка», «курица», «баба», а я чувствовала себя молодой девушкой, сейчас даже и без материнских инстинктов. Обращение санитара на «ТЫ» только прибавило уверенности к моим догадкам о степени попадания сюда. Мы шли по широкому коридору. С двух сторон располагались палаты, с которых доносились разные непонятные звуки.
13.
– Проходи, Анна, садись. Пришло время выяснить что ты здесь делаешь.
Доктор выглядел ещё надменнее санитара. Сразу стал тыкать. Его тон выдавал тысячи съеденных таких как я пациентов, которых он здесь держит и даже не собирается лечить или узнавать, как всё было на самом деле. Ему уже надоело слушать Наполеонов или новорожденных наследников Ванги и прочих провидцев, которые считали, что спасут мир, а их незаслуженно привезли сюда. У меня было мало времени на выбор тактики. Пришлось импровизировать на ходу.
– Здравствуйте. Я не знаю. Помню только, муж сказал, что я болела, с температурой лежала дня 4 и что он вызвал мне скорую.
– А дальше помните?
– Доктор, я подозреваю, что не в терапии, а в психиатрической больнице, потому как это, видимо, не всё. Вы не могли бы мне сказать, как я сюда попала. Проснулась, болит голова, всё смешалось.
– Может тогда перенесём нашу беседу. Пойдёте в палату, ещё отдохнёте.
– Нет, я не смогу отдыхать в неведении. Буду переживать. Скажите пожалуйста в двух словах. Я, конечно, в свою очередь, буду тоже стараться вспомнить. Не думаю, что у меня амнезия. Может стресс. Я надеюсь только на Вас.
– Что ж. Времени у меня не много, а пациентов предостаточно. Я сам всегда заинтересован в быстром их выздоровлении. Ты болела, это так, и муж вызвал скорую, но не поэтому. Он считает, что ты была не в себе. Сказал, что ты принесла домой чемодан денег, собираешься купить вертолёт, потому что скоро конец света и все умрут, а ещё ходила к каким-то людоедам. Потом ты его ударила по голове, взяла деньги и дочь и скрылась в неизвестном направлении. Честно говоря, история захватывающая, да, и на сумасшедшую ты не похожа особо. Мы взяли все анализы. Будем обследовать, проверять.
– Доктор, какой ужас. Мы с ним ссорились в последнее время, но сказать такое. Да, я вспомнила, мы повздорили, он хотел специально от меня избавиться, поэтому и придумал всё это. Я домохозяйка. Откуда у меня чемодан денег, какие людоеды? А на вертолёте я никогда в жизни не летала. Может у меня и был провал из-за стресса, но всё, что я могла, это, максимум, забрать ребёнка и уехать.
– Да, действительно, никаких денег при тебе не нашли, и хозяйка дома, у кого ты ночевала, тоже ничего об этом не знает. Она сказала, что ты попросилась переночевать с дочкой, что тебя выгнали из дома и некуда было идти, а она, из жалости, пустила вас к себе безвозмездно. Только вот почему-то тебя нашли в гостевом доме с перерезанными венами у кровати с медицинским оборудованием, которая там пустовала после болезни и смерти мужа хозяйки. Ты что же, лунатизмом страдаешь, пришла туда поспать среди ночи и пыталась себя убить?
– Доктор, я сейчас не могу ответить. Можно я пойду в палату. Правильно будет выспаться и обследоваться. Я вам клянусь, что я нормальная.
– Аня, я вижу, вижу, не волнуйся. Иди, конечно. Разберемся. Время покажет.
Последняя фраза меня насторожила, но многое из его слов помогло мне разобраться. Спасибо Элле, которая ничего им не сказала про сына. Ну ещё бы, за такие-то деньги… Хранить их до моего возвращения она точно не будет, хотя, кто её знает. Вроде показалась порядочной. Да и чужие деньги для меня сейчас не имели никакого значения. Это меньшее, о чём я думала.
14.
Когда-то давно мне на глаза попадалась литература о психиатрической больнице, я даже что-то успевала прочитать, между делами. Сейчас чётко вспомнила, что пока мне не поставят диагноз, держать будут в палате-одиночке, что очень на руку. Не хотелось к придуркам. Ещё вспомнила, как прятать таблетку и делать вид, что ты её выпил, а таблетки какие-то мне процентов 90 скоро принесут. Меньше всего желаю притупления сознания и потерю своего не совсем ещё понятного дара, а, может, вовсе не дара, а возможности видеть и узнать то, что не доступно обычным людям, ну и, конечно, увидеть Альфреда. Я себя чувствовала, как зачарованная, не в силах сопротивляться его зову. Меня пугало реальное восприятие действительности, как нереальное. Я забыла о дочери, о муже и готовилась уйти в другой мир, потому что этого мира хлебнула сполна. Отказываться от таблеток было нельзя, иначе начали бы колоть, а уколы никуда не спрятать.
Мои инстинкты сохранения потомства, которые я испытывала в СНТ, поменялись на сексуальные, тем более, потомство было в безопасности. Я забыла о возможном конце света и утешалась мыслью, что этого не случиться, и мои видения указывали мне совсем на другое место, а портал и каннибалы только приблизили предвкушающую, интересную развязку.
Через время, как и предполагала, начали носить таблеточки, которые я исправно глотала, а когда медсестра уходила, вынимала и смывала в унитаз. Доктор не вызвал и на следующие сутки. Наверное, дали ещё время прийти в себя, чтобы не ошибиться с диагнозом и лечением. Очень обрадовалась такому повороту. Было время подумать и насладиться своими мыслями. Я осознавала, что в каком-то бреду, потому что стремлюсь к сказке, а не назад в семью; готовилась убежать и открыть непознанное, не беспокоясь о том, где нахожусь, не боясь умереть в чужом мире. Это разве было похоже на мысли и поведение нормального человека? Нет! Ненормальная замужняя женщина в годах, с ребёнком, уходила в мир фантазий без планов и, может, даже без будущего.
Окошко палаты открывали, чтобы проветрить помещение, полы мыли, еду носили. Спи себе и кушай успокоительные таблеточки. Уже хорошо отдохнув, я не могла уснуть следующей ночью, долго ворочалась, почему-то опять начала сильно болеть голова и появился шум в ушах. Предположила, что от стресса и перегрузки мыслей.
Проснувшись рано утром, я потеряла покой. Альфред приходил ко мне во сне с чёткими инструкциями, говорил, что думает обо мне и хочет вытащить отсюда, чтобы показать настоящую жизнь и свободу. Естественно, восприняла всё буквально и решила немедленно действовать. Я должна была попросить врача о встрече со своим двоюродным братом, который должен прийти завтра после девяти вечера, так как в городе проездом, и другого времени у него не будет. Откуда я об этом узнала? Муж сказал по телефону, ведь он мне звонил раз в день, мы общались, и я даже врала, что всё хорошо, и что я потихоньку успокаиваюсь. Бред, но мне было всё равно, я верила Альфреду и готова была на всё, чтобы выйти отсюда, понимая, что останусь здесь надолго, если опять мои ощущения меня подвели, и сон был не вещим.
Всё получилось с точностью да наоборот. Доктор мне покивал, обещал сообщить и попросил вернуться в палату. Это был опытный врач, и я, со своей сверх интуицией, не смогла понять стоит ли ему верить. Всё стало ясно, когда часов в семь вечера сестра пришла делать мне укол, сказав, что врач позвонил мужу, после того как я просила о свидании с братом. Приняв меня за безумную и заподозрив, что таблетки я не принимала, они решили поставить курс уколов.
Я сопротивлялась, говорила, что не хочу, отодвигала её руку. Так и не дав себя уколоть, сестре пришлось выйти. Я знала, что сейчас она может вернуться с санитарами, и мне введут какую-то дрянь. Дальше началось невообразимое.
15.
Дверь за сестрой захлопнулась, а за нею, внутри моей палаты стоял он. Альфреда было не узнать. Из худощавого бледного парня он превратился в обворожительного мужчину, с телосложением, о котором можно было только мечтать. Волосы были зачёсаны назад, чёткие контуры светлого красивого лица и манящих ярких глаз пристально смотрели на меня из-под капюшона чёрной удлинённой толстовки на молнии, сверху которой красовался белый врачебный халат. Толстовка была немного расстёгнута. Из-под неё выходила хлопковая футболка полупрозрачной ткани. Эта неземная внешность сковала меня. Как немая рыбка, я разглядывала каждую деталь его образа от самой макушки до пят. Глаза, на удивление не были красными, как писали в сказках или показывали в фильмах. Они были зелёными, как у обычного человека, только ярко блестели, будто звали подойти ближе.
– Ждала брата? Только не бойся и не кричи.
Потом всё произошло быстро. В палату зашла медсестра и два санитара. Альфред молниеносно ударил одного из мужчин сзади куда-то в область шеи, сестра тут же сама потеряла сознание, за ней упал и санитар. Одновременно, он схватил голову второго и ударил об своё колено, совсем не напрягаясь, как будто давил букашек. Дальше происходили отвратительные вещи. Выпив кровь одного, он сразу принялся за другого, взял не шею, а руку сестры и также пил оттуда кровь, жадно глотая эту красную жидкость, как воду. Бросив руку девушки, вытащил из кармана нож и сделал широкие надрезы всем троим там, где кусал их. Это тройное убийство произошло очень быстро и очень тихо. Я, как мне было иногда свойственно, опять онемела от безумного страха.
– Меня здесь видеть не должны. Фактически, убийца ты. Тебя или посадят пожизненно или тут сгниёшь, но ты умна, я знаю, и сейчас подашь свою руку, чтобы уйти отсюда. Поверь, иначе, ты отсюда никогда не выйдешь, а тебе прописана другая жизнь.
От вида его ладони у меня тоже пульсировала кровь и чувственно приливала к голове. Хорошо, что внутри меня, а не наружу, как у тех несчастных. Стук сердца изнутри полностью заглушал слух. Только шумы и его мужской мягкий голос, ничего больше.
Молча я подала ему руку, и мы вышли из палаты.
В одной больничной рубашке, растеряв тапочки в коридоре, совсем босая, я следовала за ним так, словно летела, ненадолго закрывая глаза, потом снова открывала их. В сумерках, почти ничего не видя, не наткнулась ни на одну яму, не укололась ни одной веткой. Бег был похож на полёт, холода совсем не чувствовалось, только легкость и невесомость, как в сонном астрале дома, ещё когда я была с семьёй. Не понимая сон это или реальность мы очутились в лесной зоне. Молча оглядевшись вокруг, я слышала только звук совы, шелест листьев деревьев, хруст веток, жадно вдыхала свежий и чистый воздух. Луна немного освещала небо и макушки высоких елей, звёзды, в свою очередь, украшали этот ночной пейзаж ещё больше. Я проникла, как мне здесь спокойно и хорошо, забыла обо всём на свете. Алик, так мне хотелось его называть на более современный лад, как будто растворился, дав мне сполна насладиться этой красотой и ожидая момента, когда я немного успокоюсь, и мы начнём наше общение. А выяснить предстояло очень многое. У меня уже появилось много вопросов, по мере того как я стала приходить в себя и ощущать перепады температуры. Встретив его яркие глаза в этом безумно красивом сумеречном свете, я первая начала разговор.
– Алик, надеюсь ты не против, что я так тебя называю, расскажи мне всё. Мы оба понимаем, что сумасшедших тут нет, поэтому, прежде чем я начну спрашивать, лучше скажи сам. Таким образом, я уже заведомо избавлю тебя от многих вопросов.
– Я скажу, но ты можешь услышать не то, что ожидаешь. Только, я не любитель долгих разговоров. Болтать не делать. Для дел нужно ценное время, а оно не вечно, даже у меня.
Он посмотрел в этот момент на меня так, как будто дал понять, что именно он любит больше, чем эти самые разговоры. Конечно, со своей фантазией, я могла понять так, как чувствовала, и это могло не означать, что наши желания совпадают, а как хотелось, чтобы совпали. Меня опять пробило от этого чувства возбуждения, как девственницу накануне первого раза. Я очень желала близких отношений с ним, но где-то глубоко понимала, что именно оказывает на меня такое влияние, и не стоит так скоро ему поддаваться.
– Ты уже успела понять, что живёшь не в том мире, который видят все остальные люди. Есть и наш мир. Мы такие же люди, точнее тоже живые организмы, но другие. Рядом со мной ты сейчас находишься не просто так. Мы много видим, знаем и, за надобностью, привлекаем своих. Ни один индиго не будет жить среди людей, а, узнав о нас, и вовсе, не захочет жить так, как раньше. Скажу тебе коротко, чтобы сразу поняла: ведьмы, телепаты, колдуны, русалки, демонические существа, просто сущности, которые питаются человеческим подсознанием, вампиры, это мы, все мы реально существуем.
–Мы!!!???
– Не перебивай, я просил. Года два назад ты вызвала к себе инкуба, женского демона ночи и похоти. У тебя давно не было близких отношений с мужем и желания их иметь, тебя разозлила дочь накануне вечером. Со всей этой злобой ты легла в постель в отдельной комнате и втайне стала мечтать о сексуальных утехах. Это длилось недолго. От усталости ты заснула, и к тебе пришел инкуб, совсем незнакомый и очень красивый мужчина. После знакомой цепочки событий, которую они могут воспроизводить и визуализировать, тебе показалось, что вы были знакомы раньше, и ему не составило труда перейти границу дозволенного и приняться за более раскрепощенную область. Вы целовались, но дальше поцелуя не зашло, и он не мог позволить себе большего, потому что ты сама ещё сомневалась из-за супружеской связи. Инкубы не делают ничего без разрешения, желания и согласия жертвы. От поцелуя ты раззадорилась так, что чуть не кончила, уже было хотела отдаться ему, но проснулась, потому что позвала дочь. О ней я расскажу отдельно чуть позже. Этот инкуб исчез, но не временно. После ваших поцелуев он планировал за неделю оставить от тебя лишь аморфный кусок мяса без желаний и сил в реальной жизни, так как вместе с утехами высосал бы всю твою жизненную энергию. Через год у тебя должен был быть диагностирован рак, а потом ты должна была умереть, если бы не большое НО. При очередной ночной прелюдии, он увидел тебя изнутри как раз в тот момент, когда снова позвала дочь. Северия словно чувствовала опасность и спасала тебя. Кстати, это не ребёнок твоего мужа.
– Ты что, спятил?
– Слушай до конца, если не хочешь тут одна сгинуть. Ты родила от инкуба. Твоя дочь, это результат одной из ночей, которую ты провела с таким же демоном, когда была ещё не расписана с мужем, но вы активно встречались и готовились к свадьбе. Он ночевал у матери, а ты провела ночь с тёмным. В тот раз у вас всё было. Ты помнишь это до сих пор. Такое тяжело забыть. Конечно, когда ты забеременела, у тебя не было сомнений, что дочь от мужа, ведь в реальности ты ни с кем не встречалась. После свадьбы демоны прекратили посещение замужней женщины, тогда вполне довольной жизнью. Девочка родилась с даром, а ты открыла себе портал в потусторонний мир, когда рожала её. Вы связаны. Благодаря ей ты сейчас здесь и ещё жива. Все мы имеем связь друг с другом и знаем всё друг о друге. Часть из нас материальна, как например мы, вампиры, или русалки, ведьмы, часть не материальны, это инкубы, сущности, духи. Их люди не видят, но это не значит, что их нет, и что они не живые. В воспроизведении человеческого зрения, конечно, их нет и не будет. После рождения дочери ты уже могла выходить в астрал, видеть вещие сны, контролировать свой разум и принимать свои дары правильно, не выставляя на показ. Инкубы зажрались похотливыми бабами, у них нет недостатка, чего не скажешь о нас. Мы в последнее время очень нуждаемся в партнёршах, партнёрах, живых, в жилах которых течёт кровь, в таких как мы сами. Партнёрство продлевает жизнь и даёт поддержание баланса жизни потустороннего мира. Когда чего-то в избытке, а что-то в недостатке возникают хаос и войны. Достаточно на сегодня. Я устал говорить.
– Нет, Алик, пожалуйста, расскажи. Ты же знаешь, вопросов просто море. Ты не можешь вот так взять и замолчать. Это не честно.
– Аня, ты снова не чувствуешь холода и тебе хорошо.
– Это тоже вопрос, один из многих.
– Хорошо. Я расскажу, сегодня ещё не много. Скоро тебя накроет сон, но расскажу только в том случае, если сейчас ты сядешь ко мне на колени. Обхвати меня ногами, прижмись, не стесняйся.
Алик стрелял очень метко, похлеще инкубов, выворачивающих самые низкие частицы твоего подсознания. Он достал из глубин то желание, которое я сама стеснялась вынуть наружу. Мне самой очень этого хотелось. Я понимала, что если сяду ему на колени, то этим может не закончится. Было поздно разбираться. Его зов перечеркнул все сомнения, его голос заставил забыть всю цепочку событий и вопросов, а его взгляд закружил голову. Я молча подошла к нему и села на колени, мягко обняла красивый, плотный торс и сразу же уткнулась головой ему в грудь. Тотчас у меня загорелось всё тело, а щека сама повелась к губам. Указательным пальцем он приподнял мне подбородок и нежно провёл им по скулам.
– Я знал, что не ошибся. Всё было не то, пустое, но ты другая, ты моя.
Желание и страсть в этот момент перечеркнули всё остальное, но я понимала, что не могу вот так взять и отдать себя вампиру, которого вижу второй раз в жизни, нет, это не повод, могу… Так что же меня держит больше, желание правды и разобраться во всём, особенно на счёт дочери, или эта сумасшедшая страсть. Вторая точно не держит.
– Не ошибся в чём? – ответила я полушёпотом, воркующим мягким голосом. Этот тембр шёл изнутри меня, он не говорил, а пел любовью, оттягивая столь желанный момент.
16.
– Когда-то давно все обитатели тёмного потустороннего мира были обязаны взаимодействовать друг с другом по мирному соглашению, заключенному после долгих войн нашего главного Колдуна Вантенероса и Духа мира нематериальных сущностей Берака. Обе стороны всегда стремились к главенствующим позициям в использовании энергетических ресурсов природы и человека. Духи хотели оставить нам леса и животный мир, а сами наслаждаться цивилизацией и людьми, питаясь их слабостями, изувеченным подсознанием, подбитой аурой. Мы тоже не собирались оставлять столь важный объект, не считали себя поддавшейся скотиной, вторым сортом, который довольствуется дичью и прыгает по деревьям. Даже охотников и туристов нам не было дозволено трогать. Берака мог вызвать такую стихию, что всё разом стерлось бы с подвластного ему гектара земли. Так он мог рушить гектар за гектаром, убивая нас, и никто бы не заподозрил ничего сверхъестественного, списывая потери на торнадо или потоп. Вантенеросу надоело просто наблюдать за таким разгулом конкурента. Долго молчав, он пустил в ход свой дар и начал буквально пачками выжигать сущностей Берака, маня их в портал вечности, другими словами в ад, откуда они уже не могли вернуться, потому что он обрезал путь назад, сразу после того как они проходили определенную им ступень. Приманкой могло быть что угодно. Адовы ступени казались сущностям забредшими душами, которые они так любили поглощать, или просто людьми, готовыми расстаться с жизнью. При этом, духи не видели реального и истинного пути, а лишь тот, что показывал им Вантенерос. Таким образом, эти двое, со своими способностями могли уничтожить всех нас с обеих сторон, и тёмный мир вообще перестал бы существовать. Поняв, чем грозит такая вражда, вожди заключили перемирие и скрепили его следующим договором с печатью вечности: каждый представитель тёмных мог быть там, где он захочет, мог питаться теми кем он хочет, если это его добыча, будь то человек или зверь, или душа, если эту добычу он достал первый. Если кто-то брал чужое, то перемирию мог прийти конец.
– Как они или вы могли знать, что это чужое? И вообще, что это значит. Если вы такие сильные, правите миром, то почему главные тут обычные живые люди, которые всего этого даже не видят. Какой смысл скрываться и жить вот так, подпитываясь чем придется, при этом обладая силами, неведанными человеку?
– Ответы простые. Все мы, не зависимо от формы существования, связаны общими видениями. Если русалка присмотрела человека, часто приходящего к её месту обитания и визуализировала его мысли об утоплении или о грусти, спланировала забрать его себе и решить, оставить ли подле себя в воде или просто взять душу и насытиться ещё на многие годы, тогда бы утопленник всплыл мёртвым, а в первом случае пропал бы бесследно. Так вот, если она его приметила, а демон пришёл к нему в ночи, почувствовав пробоину или шаткую ауру, он сразу увидит, что это добыча русалки и оставит его, а русалка увидит, что он приходил и ушёл. Так баланс не будет нарушен и каждый получит то, что ему положено. Аналогично было и с тобой. Инкуб побыл с тобой, потом ты сама отрезала ему канал, так как вышла замуж. Он подпитался, но не успел забрать полностью, выпить тебя всю. Потом ты родила ему дочь и открыла себе путь в этот мир. В тот момент ты выполнила своё предназначение и снова стала свободной и полной сил. Я нашел тебя через тот вещий сон, куда ты попала в астрале со своей семьёй, то есть в СНТ. Накануне я вынужден был покинуть это место, и меня стали искать спасённые садоводы, но я наблюдал за всеми твоими действиями и поведением, как ты защищала дочь, как держала себя в этом убитом временем обществе. Я заинтересовался сразу, решил узнать тебя получше, потому что на половину, ты уже принадлежала нашему миру. Так, заведомо, ты становилась моей.
– Тогда почему меня приняли за сумасшедшую в моём мире, если всё это было правдой.
– На самом деле этого не было в реальности, повторюсь, ты попала в астрал, и всё это было там. Скажем так, на время перешла в параллельный мир будущего.
– А сейчас я в каком?
– Сейчас ты в реальном, который и должен быть по часам вселенной, но можешь увидеть и зайти в любой параллельный. Их очень много. Один из таких СНТ. Всё дело во временных отрезках. Жители СНТ из 2060. В нём действительно случится адреналиновый вирус, и я закрыл их от гибели, потому что мне нужно было ускорить события и встретиться с тобой. Я уже не могу выносить эту разлуку и одиночество.
– Алик, я не понимаю.
– Тебе сейчас тяжело понять всё и сразу, но инкуб тоже все эти годы наблюдал за тобой, потому что ему нужно забрать свою дочь.
– Что ты сказал! Я не позволю.
– Не спеши. Северия не выживет в реальном времени. Сейчас её болтовню не воспринимают, потому что она ребёнок. Дальше станет опаснее для неё. Она видит события на опережение и в нескольких мирах сразу, где присутствуют её близкие люди. Рано или поздно, её могут закрыть в больнице, потому что муж твой, я так понял, никому не верит. Он слишком приземлённый.
– Бывший муж.
– Хорошо, бывший, но ты ведь ещё не развелась официально.
Алик сказал это с таким сарказмом, но, одновременно, его голос звучал настолько сексуально и притягивал, что всё внимание было переключено на него, а не на смысл сказанных им слов.
Я ответила полу тихим голосом и со смешком.
– Ну, после того как я поубивала столько народу в больнице, сбежала, сошла с ума и нахожусь в розыске, он, наверное, уже успел оформить полную опеку над дочерью и без моего согласия, что уж тут развод. Это проще всего. Матвей не захочет себя связывать с чокнутой и опасной тётей вроде меня. Как ты себе представляешь Северию с папой инкубом? Я его даже не знаю, а она не увидит, он же сущность.
– Северии не нужно быть с ним. Там в портале ты была ещё свободна от наших, и я успел заявить, что ты моя. Теперь инкуб не должен прийти, а Северию буду воспитывать я, имея на то основания. Ему так выгоднее. У него всегда будет односторонняя связь с ней, он будет её видеть и всё знать, а она будет видеть и знать меня. Его тоже увидит, если он пожелает. У твоей дочери теперь две защиты от Вантенероса и от Берака. Счастливая, однако, девчуля, хоть и родилась тёмная.
Алик снова посмотрел на меня неоднозначно, и я решила возразить.
– Почему ты заявил на меня права, не спросив меня, хочу ли я быть с тобой?
Он подошёл ближе, прижал меня к дереву. Почти вплотную поднёс свои губы к моим и тихо спросил:
– А разве не хочешь?
Мне показалось, что я уже получаю удовольствие, не начав никаких ответных действий. Эти непередаваемые ощущения можно было вспомнить только несколько лет назад, считанные разы, и они были не такие бурные и яркие. Выше моих сил было сопротивляться ему, самой себе.
– Ответь, ты хочешь?
Голова кружилась, а лесной ветерок уносил мой разум ещё больше. Если я и была не совсем нормальным человеком, то его воздействие было настолько нечеловеческим, что мне простительно было не устоять. У меня не было на это ни сил, ни шансов.
– Да, я хочу!
Мы стали целоваться с такой страстью, что парить в небесах показалось мне менее увлекательным. От его прикосновений к моему телу пробивало в жар и холодило резкими скачками. Развернув меня задом и обхватив руками, он медленно вошёл в меня, я сразу почувствовала жгучую боль на шее и пульсацию крови по жилам. Вампир пил мою кровь и доставлял мне неземное удовольствие. Я готова была расстаться с жизнью за все эти волшебные ощущения, но не хотела, чтобы это случилось слишком быстро. От мысли, что это может быть наш первый и последний раз становилось плохо. Несмотря на такие сомнения, я доверилась ему целиком. Пусть как он решит, так и будет. От очередного приятного толчка внутри себя, я улетела окончательно, потеряв реальность. Последнее, что ощутила, это пиковую точку удовольствия, которую ещё не способна была перенести, находясь в этом сказочном ночном мире, в своём новом обличии и рядом с неземной тёмной любовью. Эта любовь полностью отличалась от тех примитивных чувств, которые я испытывала «там», встречаясь с разными мужчинами. Здесь было то, что ни с чем не перепутать, один раз и навечно, до смерти, как в кино про вампиров, которые я иногда смотрела. Ещё и удивлялась, как там могут жить по тысячи лет с одним и тем же партнёром. В этот момент я усомнилась в фантазийном происхождении таких фильмов. Быть может, авторы сами всё это испытали, ведь я реальный человек и нахожусь сейчас здесь в лесу, занимаюсь любовью с вампиром, который пьёт мою кровь, и я не чувствую ничего, кроме блаженства и желания жить именно так, жить очень долго, черпая неиссякаемую энергию, чувствуя прилив сил, молодость и красоту, не зная мигреней, ощущения холода, слабости и прочих недостатков человеческого организма!
17.
Я проснулась, вернее пришла в себя, уже под утро, почувствовав холодок. Это пальцы Алика поглаживали мне спину. Сквозь заросли деревьев пробивались солнечные лучики. Он лежал рядом и смотрел на меня, улыбаясь.
– Расскажи, как ты себя чувствуешь?
– Я чувствую себя великолепно только уже потому, что ты рядом и так на меня смотришь.
– Рад.
– А общие ощущения?
– Мне тепло, хочется взлететь, ещё хочется воды. Кстати, почему-то нет аппетита. И я хочу ещё кое– что…
Он схватил меня за руки и стал щекотать, я смеялась и легонько отбивалась от него. Потом он резко положил меня на спину, поднял мне руки и вдавливая их в землю выше головы, снова стал страстно меня целовать. Я чувствовала всё его тело. Всё то, что испытывала вчера, вернулось снова. Со звериным инстинктом, я стала стаскивать с него одежду, чуть ли не разрывая её.
– Ого; – прошептал он
– Я не могу остановиться, что это, сколько мы тут ещё пробудем, я хочу тебя бесконечно.
– Наслаждайся.
И опять эта невыносимая улыбка, вызывающая ураган страстей. Секс с ним интересовал меня куда больше всех нерешенных вопросов, на которые он так не успел мне ответить. В этот раз я не планировала отключаться, хотела испытать всё полностью, до конца, смотря ему в глаза и получая удовольствие, слившись с ним воедино.
Всё это продолжалось до глубокой ночи, без еды и воды, с небольшими перерывами. Голод появлялся не на пищу, а на незабываемый кайф, который я получала от него снова и снова. Чем больше я насыщалась, тем, чего мне не хватало половину моей жизни, тем больше я начинала хотеть ещё. По нему было видно, что всё взаимно, и он тоже меня хотел. Я вспомнила его слова о том, сколько времени он пробыл один и пытался найти себе партнёра. Неужели существовала такая линия судьбы, чтобы тёмный обитатель и вампир нашёл себе партнёра среди людей на светлой стороне?
Снова переведя дыхание, Алик начинал ласкать моё лицо, потом тело. Желание не заканчивалось и снова это торнадо эмоций, стонов и бурного секса.
– Я не умру от такого бесконечного удовольствия?
– Не беспокойся, я не позволю тебе умереть. Давай ещё разочек, иди ко мне, а потом я расскажу тебе, что происходит.
Он засмеялся, а мне стало безумно интересно послушать его дальше, но перед этим исполнить его желание и ещё раз прижаться к нему, испытать всё сначала, ведь наши желания совпадали. Приближалась ночь. Я боялась уснуть, как малое дитя, не дослушав сказку на ночь. Хотела получить всё, и его тело, и его истории, хотела получить весь мир!
– Кто бы ты ни был, спасибо тебе за всё то новое, чувственное, приятное и интересное, что ты открываешь для меня. По заповедям, я уже конченная грешница, и пусть реальный ненавистный мне мир подождёт. Я чувствую, что ты мой, и я тебя люблю.
– Я знаю. Ты тоже дорога мне, и я чувствую то же самое, что прежде не испытывал за свои 25 лет жизни.
– Что, тебе 25. Так я на 3 года тебя старше.
– Теперь тебе не грозит состариться быстро. Ты молода и выглядишь ещё моложе. Я развею обще устоявшийся миф о вампирах, которые живут тысячи лет, боятся солнца и пьют только кровь. Это не правда. Когда Элла нашла меня, я был обычным младенцем, как и все другие ел, пил и развивался как другие дети. Про свою настоящую мать я ничего не знаю, кроме того, что её нашли подле меня мёртвой. Когда я был уже взрослый, то узнал всё что мог. Мне для этого не нужно спрашивать человека напрямую, всё увижу и так. Вскрытие ничего не показало. Они поставили смерть от потери крови, но эксперт, с которым я говорил, знал много более. Её убили, а меня не тронули. Может Элла помешала, не знаю, но мою мать допили до самого конца.
– Что значит допили?
– Аня, вампиры, это такие же люди с таким же организмом, плотью и кровью, только с совсем незначительными изменениями. Если в тебе присутствует жажда крови, то это один из признаков, что ты вампир или можешь им стать.
– А ими можно стать?
– Можно. Если во время близости с вампиром, он тебя укусил.
– Алик, так ты…
– Да, я хочу быть с тобой более отведенного тебе срока. Я давно искал тебя, я ждал. Все женщины с кем я был, отличались. Я не чувствовал отдачи, а они не чувствовали моего зова. Это был просто секс, не более. Ты спасла мне жизнь там у матери, когда дала свою кровь. Ты чувствовала меня, а я тебя, еще задолго до нашего реального знакомства. Мать с детства подозревала, что я не обычный, когда рядом стали пропадать животные, но мы часто не знаем того, чего знать не хотим. Она отпустила ситуацию, потому что очень меня любила, думала, что лечит, когда я, якобы, был в коме. Я тогда просто восстанавливался, отдыхал после долгих скитаний. Я знал, что ты должна появиться, но не знал когда и должен был ждать.
– И ты ждал целый год?
– Не зря. Я понял это сразу ещё до того, как ты дала кровь, а сразу как вошла в дом. Когда ты дала деньги матери, не нужно было лишних слов. Я ей благодарен, она любит меня, вырастила, как своего, но я не могу ответить ей тем же. Она светлая, а я нет.
– Ты так и не рассказал, кто такие светлые и кто такие вампиры.
– Всё не так сложно. Светлые, это все обычные приземленные люди без какого-либо дара. Мы их называем божьи. Их защитники Ангелы, а главный Архангел, эту часть все знают, и это правда. В канонических книгах Библии архангелом непосредственно назван только лишь Михаил, но, согласно традициям Церкви, архангелов восемь. Люди с дарами: гадалки, колдуны, экстрасенсы, телепаты, это связисты между нашим миром и миром светлых. Они плохие связисты, потому что зачастую не могут использовать свой дар правильно. Из-за них, в основном, страдают светлые, а мы лишь забираем то, что они сами отдали, обратившись к связистам. Таких не защищают Ангелы, потому что желание связаться с тёмной стороной возникает своевольно. Если сущность полезет к светлому человеку сама, это другой вопрос. Ангелы её уничтожат, молитва светлого добавит им сил, а мы не будем защищать, это против законов и нарушает баланс. Связисты нужнее нематериальным сущностям чем нам, поэтому их никто не трогает, чтобы сущности могли питаться дарами светлых.
– А кто же вы, то есть мы, я не знаю уже?
– Говори, мы, Анна. Ты становишься как я. Твой организм перестраивается. Сначала начинает не чувствовать холода. Теперь он будет держаться только в той температуре, которая комфортна тебе. Зимой она может быть сорок и выше. Так он отдаёт тебе тепло. Это не скажется на твоём здоровье. Второе изменение, предпочтения в еде. Ты сможешь употреблять пищу, любую, но будешь хотеть её редко и мало. Бывают даже те, кто совсем отказывается. Основная наша пища, это кровь. Животная позволяет нам комфортно жить, а человеческую мы употребляем только по случаям, например, недуги из-за высоких нагрузок, или, как было у нас в палате тогда. Мне пришлось их убить, чтобы забрать тебя, но зачем просто убивать, если можно получить пользу и убить, выпив кровь. Хуже от такого никогда не будет, напротив, организм запасается и чувствует себя гораздо лучше. Мы, в принципе, могли бы пить человеческую кровь постоянно, но это риски обнаружить себя и перевернуть видение реального мира. Никому из наших это не нужно. Ты спрашивала, почему главные люди, а не мы со своими силами, вот и ответ. Главные мы, а живут и думают, что главные, только люди. Так должно быть. Сильные не показываются, а правят тайно. Давай о тебе. Третье изменение, твоя внешность. Ты становишься более подтянутой, молодой. Клетки начинают работать по-другому и перестраивают процессы организма как бы назад, в твои самые лучшие, здоровые и крепкие молодые годы. Отсюда больше сил, энергии, выносливости. Вампиры тоже изнашиваются и умирают, но это происходит не через 80 лет, а через 200, может даже 300 лет. Наш организм, это всё лучшее от организма человека плюс тёмные дары, в виде этих изменений. Четвёртое и самое приятное, твои желания, конкретно плотские, сексуальные. Если мы находим, в кавычках, своего партнёра, это потом невозможно остановить обоим. Так я проверял и искал свою женщину. Конкретно, я знал, что все, с кем я был, не мои, но отсутствие желания последующего раза мне это снова доказывали. Физическое удовлетворение лишь наполовину похоже на то, что испытываем сейчас мы с тобой. Оно без душевного полёта, ярких красок, страстей и бури эмоций. Я так говорю, потому что уже успел это узнать за два дня пока был с тобой впервые, и такого не было в моей жизни прежде. Это лучшее. После и не мечтай от меня избавиться.
– Я и не думала.
– И не думай!
– А когда я захочу есть, то есть пить. Я смогу выпить кровь?
– Подожди ещё дня четыре, ты сама почувствуешь. Когда тебе не будет страшно или дико прогрызть шкуру животного, считай, что час пришёл. Ты не только начнёшь пить кровь, но и обретёшь связь со всеми нами. Когда сама захочешь, ты сможешь видеть и слышать сущностей, русалок, остальных, просто закрыв глаза, только тех, кто в радиусе не более нескольких километров, но не читать их мысли. Можно вместо этого их визуализировать. Ты поймёшь меньше, чем если бы могла считывать. Нас мало, потому что попасть сюда не просто. Мы не берём людей просто с дарами, хотя они рвутся, мы подбираем тех, кто действительно наш, и эти люди точно ничего такого не планировали.
– Как похоже на меня.
– Ты права. Это твой случай.
– А сущности спят?
– Нематериальные нет, а мы да. Только нет определённого времени суток. Когда сами решим. Этого не чувствуешь, можно вообще не спать, но для организма нужно иногда, хотя бы пару раз в неделю.
– А где вы живёте, моетесь, как одеваетесь, где берёте деньги? У нас могут быть дети.
– Аня, что за вопросы, тебя и правда сейчас это волнует?
Меня не волновало ничего кроме Алика, но хотелось помыться и снять с себя эти больничные тряпки, посмотреться в зеркало, понравиться себе, чтобы ещё больше понравиться ему. Потом я неожиданно подумала о дочери, как и когда мы её заберём.
В тот самый момент мыслей о дочери, что-то сломалось внутри меня, из неоткуда возник образ инкуба, с которым я провела ту давнюю роковую ночь. Он коснулся моего лица и улыбнулся. Я почувствовала бешеное биение сердца, возбуждение, жар и такой страх потерять Алика, что пошатнулась и упала на землю. Алик тут же подбежал ко мне, но ничего не спросил. Я догадалась, что он увидел и ждала самого страшного, ревности и того, что он может уйти. Я хотела кричать, реветь, держать его что было сил, но не могла из-за моего вечного спутника, онемения, вызванного такой неожиданностью и страхом. Немного погодя, ноги начали ко мне возвращаться, челюсть тоже. Я могла контролировать своё тело, движения и импульсы.
– Алик, помоги мне, я не понимаю, что происходит, я видела его, он приходил и хотел что-то со мной сделать. Я боюсь, что ещё вернётся ко мне. Это из-за дочери, да? Ты только не уходи. Я не переживу, не хочу тебя потерять.
– Успокойся, я всё видел. Я никуда не денусь, потому что сам не смогу без тебя. Ты не всё знаешь. То, что было с тобой, это вхождение в наш мир. Ты начала видеть других, но здесь иной случай. Рэм, так зовут твоего инкуба, почувствовал тебя сразу, естественно, он ничего не забыл. Увидеть тебя здесь со мной после стольких лет было для него приятной неожиданностью. От удивления он забыл про субординацию. Потом ему пришлось так же быстро исчезнуть, как и появился, из-за меня. Это не последний его визит. Он попробует снова взять права на тебя, а чтобы всё получилось, ты должна ему разрешить.
– У него не получится. Я не позволю.
– Всё не просто. Ты уже позволила. Ты не сможешь это контролировать, и я не смогу. Он был с тобой, у вас дочь. Он сможет тебя получить, если захочет.
– Что ты такое говоришь, ты же не позволишь ему? У нас с тобой другие планы, и этот Рэм туда не входил.
– Здесь в нашем мире такое возможно. У одного тёмного может быть два, но не более предназначенного ему партнёра, и с этим ничего нельзя сделать. Нам это не подвластно. Я могу почувствовать кого-то и не смогу устоять, и ты тоже. Это сейчас только что произошло. Не бойся. Если появляется второй партнёр, то это не означает, что первый уходит. Без меня ты тоже не сможешь, а я без тебя.
– Алик, я не хочу тебя ни с кем делить.
– Ты и не делишь. Второй партнёрши может совсем не быть. Я не знаю этого. Я не чувствую этого, не чувствую никого другого кроме тебя. Чего о тебе не скажешь. Ты в этом не виновата. Это стечение обстоятельств, и ты не устоишь перед Рэмом. Ты разрешишь ему, и он не нарушит закон. Нам придётся быть втроём, но не всегда. Нематериальные сущности не привязаны ни к кому, даже к предрешенным партнёрам, так, как мы. Если они находят своих, то им намного лучше с ними, чем просто пить энергию из людей. Из своих они ничего не пьют, а просто получают удовольствие. Здесь тройной интерес: дочь, он тебя пил, а теперь ты своя и его, он тебя нашёл, и нам придется быть втроём тогда, когда он этого захочет, когда он придёт. Я могу не давать ему брать тебя одному, пока ты сама не попросишь меня об этом, и я вынужден буду ждать. Анна, может быть по-всякому. Ты будешь хотеть нас обоих, и никто из нас не сможет ничего с этим поделать.
– Ты так просто возьмёшь и позволишь ему?
– Ты сама позволишь.
– А если нет.
– Ты не сможешь.
– Не говори за меня. Я попрошу его, и он оставит нас.
– Боюсь, не оставит. Если он и уйдет, то попросит у тебя дочь взамен, но перед этим, он обязательно тобой воспользуется, хотя бы раз.
– Я не отдам ему Северию. А их можно убить?
– Можно. Сможешь ли ты убить того, кого будешь желать также как меня, да ещё и отца своей дочери.
– Ему всё равно на дочь.
– Ему не всё равно. Все эти годы он был рядом с ней, косвенно. Он всегда будет рядом с ней. Он уберёт любого, кто причинит ей боль. Если Северия сможет жить в реальном мире, то человек, причинивший ей боль или заболеет, или высохнет за считанные месяцы. Здесь он тоже не даст её в обиду, и здесь для неё безопаснее. Её не станут обижать. А там опасно. Слишком много людей будет умирать при загадочных обстоятельствах вокруг неё, параллельно тому, как она будет расти. Подумай, прежде чем принимать такие решения.
– Как его убить? Здесь Северию защитим мы сами, и там её не оставим.
– Это опасно для тебя. Ты можешь быть с ним и параллельно прочитать молитву Архангелу. Он его не просто прогонит, а уничтожит, но ты уже почти стала тёмной, потому можешь умереть вместе с ним. В итоге, никак. Рэм сейчас здесь. Он всё слышал, ты его пока не видишь.
Я удивилась такому повороту. Стало немного неловко за свои слова и мысли об убийстве. Слишком громко всё звучало, не многообещающе. Решив немного сгладить обстановку, я обратилась к Рэму.
– Рэм, мне всё равно, что ты сейчас слышал. Я не вижу тебя, и это неправильно. Я пока не готова принимать решений и знаю, ты можешь принять его за меня, но это будет мне неподвластно. Я хочу тебя видеть, а уже потом всё решу. Алик, как я могу его видеть?
– Тебе нужно окончательно стать тёмной, начать пить кровь. Всё придёт. Неделя, и ты сможешь его видеть. Может даже ранее.
– Рэм, дай нам неделю, не приходи. Так будет честно. Потом мы поговорим, обещаю, а до тех пор не приходи. Если мне суждено быть с вами обоими, а не только с Аликом, я это пойму и разрешу тебе. Это будет ясно позже, но не сейчас. Сейчас ты берешь верх над моим разумом, манипулируешь моими чувствами так, как выгодно тебе. Уходи и не появляйся рядом с нами неделю.
– Алик, он ушёл?
– Ушёл. Через неделю он появится снова, а сейчас не будет видеть и слышать нас. Признаться, я удивлён, что он тебя послушал. Видно, очень хочет, чтобы ты сама согласилась быть с ним.
– Я сказала, что подумаю, но это не значит, что я соглашусь. Я сделаю всё, чтобы справиться, и чтобы он больше не приходил.
– Анна, когда ты станешь тёмной, ты увидишь его и почувствуешь, твой он или нет. Если он твой, такой же, как и я, ты не прогонишь его. Кроме тебя не знает никто. Нужно ждать. Я видел, ты переживала из-за своего внешнего вида. Пойдём со мной, приведешь себя в порядок.
17.
Алик взял меня за руку. Почувствовав тепло его тела, я немного успокоилась и решила отпустить ситуацию ещё на одну неделю, просто забыть о Рэме и быть только с Аликом. Кто знает, быть может, эти предстоящие семь дней будут последними в нашей жизни, когда мы сможем с ним быть только вдвоём. Сейчас я искренне бы этого не хотела, потому что мечтала быть только с ним, навсегда. Вход третьего человека в наш союз казался мне не правильным, быстрым, каким угодно, но не таким, потому что я не была к этому готова.
Мы заходили в лес всё глубже. Тропы становились непроходимее. Мне было всё равно куда меня ведёт мой любимый, даже если бы он убил меня прямо здесь в глуши, я не обиделась бы на него. Очень трудно было представить себе ситуацию, если бы он сам вдруг привёл девушку и сказал, что она его, принадлежит ему до конца дней, и мне необходимо было бы делить с ней кров, еду, постель и любимого мужчину, нет, проще умереть и не видеть всего этого. Тяжело такое переживать, как же он держался? Он восхитителен, он настоящий, он лучший!
Пройдя еще примерно с километр зарослей, мы вышли на расчищенную полянку, совсем небольшую. Её со всех сторон закрывали высокие деревья. Я увидела маленький кирпичный дом в меру современный, не старый. Домик был привлекательным, что выигрывало на фоне его размера. Не сложно было догадаться, что размер был задуман, чтобы как можно более скрыть строение. Это ведь тайное жилище вампира, а не дачный дом соседям на показ.
Алик протянул мне ключи.
– Этот дом я построил сам, не так давно. Материалы мне доставляли и выгружали далеко отсюда, где мы проводили с тобой время. Мне пришлось всё носить самому, чтобы скрывать строение от посторонних глаз. Мне жильё не было нужно, но ты знаешь, что я ждал тебя. Дом твой. Там есть всё, что ты хотела, даже одежда. Не обижайся, если что-то не подойдёт, но я старался.
– Алик, спасибо. Я люблю тебя. Я обещаю, что об этом доме будем знать только ты и я.
– Не обольщайся, он всё равно узнает.
– Пусть знает, но дверь будет закрыта. Я не хочу говорить о нём. У нас с тобой неделя, а дальше, как рассудят обстоятельства. Пусть эта неделя принадлежит только нам двоим. Давай отдохнём, мы столько скитались и заслужили ванну, чистую одежду и мягкую постель.
– Звучит очень заманчиво. Я просто не имею права отказаться от такого предложения. Иди, я подойду позже.
Он поцеловал меня. Поцелуй был долгим и страстным, похожим на прощальный, но в тот момент я меньше всего могла подумать о том, что он исчезнет и оставит меня здесь одну.
Внутри приятно пахло деревом. Всё было сделано со вкусом. Всего два помещения, ванная комната и спальня. А больше и не было нужно. В кухне и коридоре не было необходимости. В спальне стояла большая мягкая кровать и небольшой шкаф-купе. Я сразу пошла в ванную. Хотелось помыться, полежать, а потом одеть чистую одежду и ждать его. В доме были установлены все системы, отопление, горячая вода. Понятно, что это было нужно больше для вещей, чтобы они не покрывались плесенью от сырости. Я предположила, что скважину Алик тоже делал сам, а для электричества он просто использовал генератор. Это был благородный труд, учитывая расположение дома. Вряд ли у него был даже адрес, да и какое это имело значение. С этим мужчиной можно было обойтись и без дома, с ним везде было хорошо и тепло, он сделал меня похожей на него, тёмной, молодой, энергичной. Возможно, я всегда об этом мечтала, но не предполагала, что есть такая реальность, есть наш отдельный мир, где мы настоящие хозяева.
Вещей в шкафу было немного. Всё как я люблю, мягкое и удобное: из белья я нашла очень привлекательные трусики чёрного моего любимого цвета, а вместо неудобного бюстгалтера надела облегающую майку. После начавшихся изменений грудь пришла в былой тонус, заметно подтянулась, а соски стали привлекательно торчать и просвечивать даже из в меру плотной ткани. Я любовалась своим телом и любила себя всё больше. Удивительно было также найти в бельевом ящике чёрные тонкие чулки ден в двадцать и мягкое облегающее темно синее платье чуть выше колена. Алик здорово пофантазировал, угодил мне и себе. Нам моём лице прошла еле заметная улыбка. Вторым комплектом в шкафу лежали серые облегающие джинсы и коротенькая курточка немного утепленная, однотонная, чёрная, клетчатого покроя. Внизу шкафа стояли ботинки на шнуровке выше щиколотки. Всё как я люблю, как он догадался, откуда знал. Чего же мне было ещё желать, я имела всё, так мало и так нереально много. Во втором отсеке шкафа я нашла небольшой, со вкусом подобранный гардероб Алика, а на нижней полке небольшой железный сейф. Он был закрыт. Стало безумно интересно, где он берёт деньги, ведь работы у него не было. Хотя, он же вампир. Для таких как мы достать деньги не было проблемой. Все эти вопросы дурно подмешивали в мою голову тумана. За окном потемнело. Надев чулки и платье, расчесав длинные до лопаток волосы и оставив их распущенными, я упала на кровать, с блаженной улыбкой ожидая его. Средств связи в доме не было, поэтому оставалось только отдыхать и мечтать. Мою эйфорию прервал звук внезапно хлопнувшей двери. Я радостно привстала, готовая кинуться к нему на шею, но всё изменилось за долю секунды.
18.
Лампочка затрещала, будто перегорала, свет замигал и сразу погас. В полутьме лунного света у двери отражалась мужская фигура, но это была другая фигура, не Алика. Она была шире, мощнее в плечах и мускулистее, выше и страшнее. Страшнее только оттого, что не знакома мне. Фигура приближалась. Я уже способна была разглядеть черты лица незнакомца. Теперь зрение намного лучше и чётче воспринимало темноту. Темнота нравилась мне больше, чем свет, и это не удивительно. С каждым днём я сама становилась всё более тёмной. Он был невероятно красив. Светлое лицо с зачесанными назад и убранными в хвост красивыми светлыми волосами. Такие же, как и у Алика зелёные яркие глаза будто пронзали насквозь моё тело, чувственные губы уже визуально шептали мне слова любви. Я была как под гипнозом. За минуту мой страх сменился эйфорией. Он протягивал свою руку, и я уже было готова была подать свою в ответ, как вдруг внезапно пришла в себя. Меня окатило как ведром ледяной воды. Чужак! Он не входил в мою жизнь, в мои планы, я не любила этого чертовски красивого, притягательного, но совсем чужого мужчину.
– Не подходи, не вздумай! Я знаю кто ты.
Отпрыгнув на край кровати я вытянула руки вперёд, чтобы он не мог до меня дотронуться.
– Ты не имеешь права пока я не разрешу. Уходи.
– Анна, я не собирался тебя трогать.
Внезапно зажегся свет, и я увидела его более чётко. Это было ещё тяжелее, чем тогда в лесу, когда он появился, улыбнулся и исчез. Невыносимо было смотреть и ровно дышать. В горле пересохло, воздуха не хватало, вместо подготовленных заранее слов, одна хрипота. Голос пропал, но рука всё также была вытянута и показывала ему, чтобы не подходил ближе. Я собрала как можно больше слюней во тру и с трудом всё это проглотила, чтобы смягчить горло. Голос стал возвращаться, а возбуждение усиливаться. Я чувствовала себя озабоченной похотливой и беспринципной сукой, которая вошла в дом к одному мужчине, чтобы через несколько часов кувыркаться в его постели с другим. Такой расклад давал мне шанс не сдаваться сразу и потянуть время, попробовать что-то сделать и прекратить это издевательство над своим телом.
– Зачем ты пришёл, ты же видишь, что мне плохо. Я была с тобой, у нас дочь, я люблю другого, неужели этого недостаточно. Ты можешь получить любую женщину любого мира, самую красивую, она будет желать тебя каждую ночь и отдаст всю себя пока ты не насытишься, зачем тебе я, зачем рушить наш с Альфредом союз?
– А что если это должен был быть наш союз или наш общий союз, что, если мы созданы друг для друга и мне также не жить без тебя, как и ему?
– Это не правда. Тебя не было столько лет, а сейчас ты внезапно понял, что не можешь жить без меня?
– Я не мог подойти. Ты была замужем и каждую ночь спала возле мужа. Ты не звала и не желала меня, ты забыла меня. А сейчас ты свободна, ты почти стала тёмной. Я хочу тебя ещё больше, не могу пройти мимо тебя.
– Я не свободна. Я люблю Альфреда.
– Ты и меня любишь. Дай руку.
Он взял мою руку так быстро и ловко, что я не успела отказать ему, а вырвать её уже не хватало сил. От прикосновения его руки я почувствовала, как румянец покрыл моё лицо, осознала, что всё, мне конец. А вдруг это судьба и он и правда мой спутник, ведь не просто так произошли все те стечения и жизненные события. Держа руку, он подвинулся ближе и запустил вторую мне под платье. Нащупав чулки, громко вздохнул.
– От тебя можно сойти с ума…
Его губы приблизились к моим.
– Нет-нет.
Я слегка ударила его по лицу и отскочила в сторону.
– Алик, где ты, пожалуйста вернись.
– Я здесь. Анна, я здесь, не волнуйся.
Алик подошёл ко мне с другой стороны, обнял сзади.
– Она же сказала, что не хочет.
– Она хочет, но боится признаться даже себе. Смотри.
Рэм приблизился к моим губам ещё раз, в то время как Алик держал меня за талию сзади. Такого невозможно было выдержать молодой женщине с недавно развитым чувством сексуальности. Быть между двух тёмных красавцев, от которых кружится голова, между вампиром и инкубом, выше всех сил. В тот момент я уже почти кончала, и это набирало обороты. Алик поднял моё лицо выше, а Рэм стал целовать, одновременно Алик залез мне под платье. От удовольствия я закатила глаза, и мы втроём переместились на кровать. Я не помню сколько дней длился этот гипнотический сон. Они имели меня по очереди, вместе, в разных позах, имели несколько дней, не останавливаясь. Я тоже не могла остановиться. Каждое новое прикосновение их рук доводило меня до оргазма снова и снова. Среди двух тел, я чувствовала себя богиней, обладала ими двумя стонала, любила их, а они любили меня. Я не жалела себя и гордилась своей тёмной сущностью в этом забытом богом гнезде разврата. Теперь я, Анна Рэдич, обладаю двумя самыми прекрасными темными демонами на земле, я самая красивая и самая лучшая, потому что самые лучшие мужчины выбрали меня для любви, потому что они без ума от меня. Они дали мне всё, о чём можно было только мечтать. Эту сладкую идилию ничего не должно было нарушить. Я точно знала, что если когда-нибудь черту переступит другая женщина, я убью её, даже если всё потеряю и мне придётся умереть самой.
– Не мечтай, Анна, другой не будет, по крайней мере, у меня; – шепнул Алик мне на ушко.
– А ты не мечтай, что я теперь уйду, кровосос. Мне тоже никто не нужен кроме неё.
– Мальчики, не ссорьтесь! После того что у нас было, я тоже очень боюсь потерять кого-либо из вас. Такого мне даже присниться никогда не могло.
– Так значит ты признаёшь, что любишь меня?
– Рэм, я не могу устоять перед тобой, но люблю я Альфреда.
– Отлично, Рэм, тогда может тебе стоит найти свою Инкубку, или как там ваших называют.
– Наших называют так же, как и ваших, Анна.
– Ну ты же не вампир, как мы и им никогда не будешь.
– Это не мешает нашему союзу. Я не в восторге от тебя, но без неё тоже не могу, поэтому тебе придётся смириться. Если бы я не был для неё, то она бы смогла устоять.
– Твоя правда.
– Рэм, я не испытываю к тебе того же, что к нему.
– Ты не была со мной наедине. Ты ещё этого не знаешь. Слишком мало времени прошло. Алик, ты должен позволить нам остаться вдвоём, так будет справедливо. Ей нужно полностью разобраться в своих чувствах и всё понять.
– Алик, не оставляй меня, только не сейчас. Я хочу крови, я чувствую, я смогу, я прорву зубами шкуру любого животного.
– Она почти уже тёмная. Доведи начатое до конца. Я вернусь через два дня.
– Рэм, ты уходишь? Я думала мы теперь не будем расставаться, никогда.
– Ты не будешь никогда расставаться со своим вампиром, Анна, а мне нужно набираться сил. Моя кровь, это человеческие женщины.
– Я была права, когда сказала, что не люблю тебя! Самое лучшее, что ты можешь сделать, это не возвращаться.
– Ты не о том думаешь, ревнуя. Я не могу позволить себе умереть от энергетического голода, не побыв с тобой наедине. Ты новенькая и знаешь то, что Альфред успел рассказать, это не всё. Я тебе не рассказывал о моём мире. У нас дочь, которая скоро окажется рядом с тобой, с нами, и много вопросов нужно будет решить.
Рэм подходил ближе, пока договаривал эту фразу. Дойдя до меня, он продолжал двигаться, прижимая моё тело к тому же шкафу. Положив руку мне между ног, он было хотел меня поцеловать, но резко отошёл.
– Я подожду пока мы останемся вдвоём.
Секунды мне хватило, чтобы вновь захотеть его, но я была вынуждена расстаться с мыслями об очередном наслаждении. Он должен был идти, чтобы выжить, и мне тоже нужно было найти пропитание и начать вкушать все нюансы жизни вампиров. Алик подошёл ко мне и снова прижал к тому же шкафу. Он говорил в пол голоса.
– Ты ещё хочешь? Его?
Одновременно, он проводил рукой по моим волосам и с силой ухватил заднюю их часть. Я чувствовала его ревность, злобу и своё желание. Невозможно было выбирать между ними.
– Тебя; – шепнула я в ответ прямо в его ухо. Он откинул меня на кровать и принялся делать то, чего желал эти несколько дней, чего желал и Рэм, быть со мной наедине. Через несколько часов, когда мы закончили, я вновь почувствовала, что хочу крови. Альфреду не пришлось об этом говорить, потому что он заговорил сам. Он знал обо всём что мне было нужно.
– Мы с тобой сейчас пойдём в лес, и я расскажу тебе как добывать еду.
Я быстренько переоделась во второй комплект одежды, который приготовил мне Алик. Подошла к нему сзади, кинулась на шею и поцеловала.
– Спасибо тебе, мне очень понравились вещи, и я очень люблю тебя и твой дом.
– Наш дом, Аня. Запомни, нам не жить друг без друга.
– Я знаю. Мне не жить без тебя. Прости меня, что я причиняю тебе такую боль.
– Тебе не за что просить прощения. Если бы ты могла, ничего бы этого не случилось, но не всегда мы решаем то, что нам предназначено нашей тёмной судьбой.
– А на это кто-нибудь может повлиять?
– Если бы я знал, то не делил бы тебя с ним в нашей постели, а давно попытался бы положить этому конец.
– Мы же можем узнать?
– А ты уверена, что тебе это нужно?
– Алик, когда на меня нет сексуального воздействия и рядом нет его, я могу рассуждать нормально. Я не сомневаюсь в моих чувствах к тебе, но сомневаюсь в чувствах к нему, почему? Он не вампир, как мы, но я ему предназначена, а он мне, почему? Что за тайны он скрывает? Я могу узнать, он расскажет сам, но перед этим мы не оторвемся друг от друга минимум суток двое. Вопросов много. Неужели тебе не интересны ответы?
– Сейчас мне интересно, чтобы ты не голодала, поэтому выдвигаемся. Что по поводу ответов, всё слишком сложно, и ты не первая в мире тёмных, у кого есть вопросы. Нам не ведомо знать всего. Это опасно. Тот, кто единожды явится к Бераку, чтобы задать наболевший вопрос, может уже не вернуться назад.
– Почему к Бераку, а не Вантенеросу?
– Вантенерос свёл нас с тобой, и я не буду спрашивать зачем. Слишком высока цена остаться без тебя. С Рэмом тебя свёл Берак, и Рэм не пойдёт к нему, потому как прикипел к тебе. Он не будет рисковать.
– Значит, я пойду к Бераку!
– Я тебя не отпущу и Рэм тоже. Если умрёшь ты, умрём и мы. Я точно умру. Пойдём!
Мы вышли из дома. В лесу была тёмная ночь. Я всегда любила звук ночных сверчков, или просто думала, что это сверчки. Такое приятное стрекотание, а особенно, если полная луна и звёздное небо. Ночь была загадкой. Она всегда звала меня, что хотелось взлететь и раствориться в ней. Кажется, моё желание исполнилось. Зов ночи сыграл свою роль, и я получила намного более того, о чём мечтала.
19.
Ночной мир был удивительно красив. Увидев его в другом ракурсе зрения, более чётким и светлым, я стала прикипать к нему больше. Как можно было жить среди дорог, пыльных городов, людей и болезней при дневном душном свете, раздражающем глаза и говорящим только о том, что пора ехать на работу. Вспоминая свою прошлую жизнь мне становилось не по себе, и я благодарила ночь и её мир за такой подарок: за лесной свежий воздух, за Алика и Рэма, за молодость, здоровье, красоту, неиссякаемую энергию и предстоящее долголетие.
– Анна, благодарить мало, важно выжить. Не всё так прекрасно как кажется. У нас тоже есть свои опасности, и мы тоже умираем.
– Я не собираюсь ничего нарушать.
– Тебе и не нужно нарушать. Мы можем не справиться с дикими животными, попасть в заточение к людям, под пули, обстрелы, взрывы. Мы с тобой материальны и тоже уязвимы. Рэму тоже не просто. Если связисты не найдут очередную жертву самообмана, он может не получить вовремя свою порцию энергетической подпитки. Несколько таких раз чревато полному растворению сущности, то есть его смерти. А если во время подпитки жертва вдруг сумеет проконтролировать сновидение и начнёт молиться, то его и вовсе уничтожат архангелы прямо на месте, и будут правы. Они могут защитить тех, кто ошибся, но осознал и вновь обратился к Богу. Поэтому сейчас слушай меня внимательно. Сначала теория о нашем питании, потом практика. Мы с тобой вдвоём порвём этот лес. Ты готова?
– С тобой на что угодно.
– Ты сейчас рискуешь остаться без еды. Твой голос вместе с высокими фразами действует на меня неоднозначно, и я могу перевести тему, затолкать тебя обратно в дом, например, в нашу кровать…
– Не продолжай, иначе я умру от истощения, потому что не смогу отказать тебе. Я слушаю, говори, я хочу кушать.
Алик засмеялся. Мне было так приятно слышать его смех. Он был для меня самый лучший, добрый, защитник и наставник, самый горячо любимый человек. Трёхсот лет в такие моменты мне казалось мало, я хотела вечности с ним. Другой жизни для себя не желала.
20.
– Анна, сейчас ты сильнее и намного быстрее, чем была до того, как перешла на нашу сторону. У тебя очень хорошая реакция, и ты можешь намного лучше управлять своим телом, но это ты уже знаешь.
Он опять чертовски хитро улыбнулся.
– Я тебя сейчас укушу, не боишься. Я шутливо набросилась на любимого и стала пытаться сорвать поцелуй его шеи. Он сам несколько раз поцеловал меня, то в губы, то в шею, но ни разу не дал мне этого сделать.
– Вот видишь, как многому ещё предстоит научиться. Пока ты не была вампиром, я ещё мог пить твою кровь, чуть-чуть. Я бы никогда не позволил себе лишнего, а сейчас наша кровь не годиться в пищу друг другу, поэтому ты будешь ловить, например, волка.
– Я боюсь волков и всегда боялась, хотя иногда представляла, как по ночам я превращаюсь в волчицу.
– Я уже понял, что твоему воображению нет предела. Ты и есть волчица, но в человеческом обличии. Ты сильна, проворна, у тебя хорошая реакция, уникальный слух; сейчас ты это поймёшь. Волки тебя сами боятся. Пойдём.
Мы прошли несколько километров от дома. Опять чаща леса становилась непроходимой. Я услышала вой волков.
– А теперь иди одна, а я буду рядом. Не бойся ничего. Чем ближе ты будешь подходить, тем больше твоя природа сделает за тебя. Ты разберёшься на месте, как подкрадываться, ловить и пить их кровь. Ты удивишься движениям своего тела, реакции и ловкости. От твоего взгляда с растерзанным волком в зубах и его кровью у тебя лице, стая уйдёт, хотя, секундой ранее, они были готовы разорвать тебя. В твоих глазах они увидят свои страхи и твою силу, которая могла бы порвать их всех, но ты утолишь жажду только одной осыбью и не возьмёшь больше. Волчья кровь и кровь всех хищников отличается от крови травоядных. Травоядными ты просто утоляешь голод, а с хищниками, обретаешь силу. Тебе сейчас нужны силы как никогда, и поэтому твоей первой добычей должен быть именно хищник.
– Как же я смогу поработить хищника сейчас, когда я совсем обессилена?
– Сейчас у тебя первая жажда, ты чувствуешь это, поэтому будешь сильна, как никогда. Иди и ничего не бойся. Лес доведёт начатое, ты пойдёшь на звук, шорох, запах. Если что-то будет не так, я помогу. Тебе ничего не угрожает, я буду рядом.
Я медленно пошла вперёд, вспоминая свои ощущения, когда убегала с Аликом из больницы: лёгкость ног, дальние прыжки, быстроту, силу и выносливость, отсутствие усталости. По мере моего приближения к вою волков, а я слышала всё, как никогда, хорошо и чётко, я начала чувствовать те же ощущения, мои шаги ускорились и переросли в лёгкий, почти летящий, очень быстрый бег; запах крови волков начал врезаться мне прямо в нос, как будто я уже пила её взахлёб. Я слышала пульсацию их вен и чувствовала тепло их крови. Стая держалась вместе. Они были на голой открытой поляне. Подойдя к последнему кусту, за которым ещё можно было спрятаться, я приготовилась к прыжку. Не долго думая, и с неведомой мне силой, я выпрыгнула из-за куста и, прямо на лету, схватила одного волка. Оседлав его, словно лошадь, вцепилась ногтями ему в загривок, вонзив туда зубы. Кровь хлынула мне в рот такой струёй, что действительно можно было захлебнуться. Волк выворачивался что было сил, пытался искусать меня, разодрать, но я была сильнее, как человек, с маленьким котёнком в руках, которого можно было взять и отфутболить ногой, сломать ему шею, сделать с ним что угодно. Я жадно глотала стекающую мне в рот красную жидкость. Силы прибывали. Казалось, всё происходило долго, но на самом деле прошло не более пяти секунд. Стая кинулась на меня, но внезапно остановилась и окружила нас. Я откинула дергающееся тело их собрата и стала мысленно выбирать, кто следующая жертва. Они все для меня тогда были как котята, которых без труда можно было раскидать в стороны. Мои глаза впивались в каждого из них и отпугнули всех по очереди. Волки развернулись и стали медленно отходить, начав долго и протяжно выть. Я осталась на поляне одна с моей добычей. Могла бы попить ещё, но уже совсем не хотела.
– Ты не возражаешь?
Алик подошёл незаметно, наклонился над волком и допил его до конца.
– Спасибо за трофей. Ты выглядела очень эффектно. Я бы составил тебе компанию, но сыт. В следующий раз обязательно устроим парный прыжок на перегонки, как тебе идея?
– Алик, это великолепно. Я не ожидала от себя такого.
– Поздравляю, теперь ты полностью стала тёмной. Завтра или может послезавтра, если ты пожелаешь, мы выйдем на прогулку, ты закроешь глаза и увидишь, услышишь всех, кто будет находиться рядом, как я и рассказывал.
– А что, если мы с тобой занимаемся любовью, а кто-то, например, в этот момент захочет посмотреть и послушать рядом находящихся, а это окажемся мы.
– Здесь есть общий запрет. Избегать наблюдения личных сцен. Ты почувствуешь, что нашла любовников и обойдешь взглядом, смотря и слушая далее. Это трудно объяснить, но ты поймешь. Если же они поймут, что им мешают, то имеют права пожаловаться главному, тогда тебя лишат одного из даров. Могут забрать силу, или дар видеть, любой твой дар, изменение. Самое опасное наказание, они забирают сексуальное влечение. После этого тебе расхочется жить. Это крайняя мера и её применяют, когда произошло что-то серьёзное.
– Когда ты убил тех несчастных в больнице, это не было серьёзным?
– Я не полез ни к светлым, ни к тёмным. Убийства происходят в мире людей часто ими самими же. За это с меня не спросят. Я не отнял чью-то жертву.
– Они же были светлыми, быть может даже не обращались к связистам и молились.
– Эти были атеисты, а медсестра часто ходила к гадалке. Здесь некого было защищать, не тот случай. Даже если бы это было не так. Архангелы не могут уничтожить материальных. Мы можем пить кровь людей и убивать их. Главное условия, чтобы скрыть следы способа убийства, а лучше саму жертву. Иначе нас накажет сам Вантенерос. У них тоже договорённости с Архангелами. Мы не имеем права себя показывать, и желательно не жить среди людей. Радует то, что нам и не нравится жить среди них, а вот у русалок, например, этого не получится при всём желании. Когда я должен был вернуться к матери, чтобы дождаться тебя, я специально имитировал комотозное состояние. Не хотел общения ни с кем. Просто давал организму спать, принимал лечение, вынимал капельницы и выливал их, потом ставил котектор обратно. Сложно, но хуже для меня общение с людьми. Ты тоже это почувствуешь, когда мы пойдём за Северией. Тебе будет трудно. Таким образом, баланс держится вокруг всех нас, не нарушая пространства сторон и наши личные пространства.
21.
– Когда я смогу увидеть дочь и забрать её?
– Не раньше, чем через 4 года. Ей будет 11 лет. Как раз тот возраст, когда люди могут обратить внимание на её слова. Для неё уже будет более опасно находиться в нормальном обществе, но видеть её ты сможешь, когда пожелаешь.
– Дар Северии не даст ей преимуществ выживания здесь. Она ведь человек. Она не сможет в лесу.
– Я думал об этом. Решение за тобой. Когда она будет более разумна, тебе нужно будет встретиться с ней и попробовать всё объяснить. Быть может ей не придётся уходить от привычного мира, если она сможет это скрывать. Конечно, будет тяжело, но не тяжелее чем жить в лесу. Ещё вариант для неё прийти к нам позднее и стать вампиром.
– Тогда ей нужно полюбить вампира, чтобы она была для него.
– Я рад такой спокойной реакции. Специально так выразился, чтобы проверить. Анна, у неё уже есть вампир, и он будет ждать до её совершеннолетия. В 16 лет она с ним познакомится, а в 18 уйдёт к нам. До тех пор тебе придётся раскрыть ей многие тайны, а нам следить и защищать.
– Кто он. Расскажи мне о других?
У нас с тобой ещё 4 годика в запасе, давай позже.
Алик молча отошёл от растерзанного волка и сел, отвернувшись от меня, как будто обдумывал что-то серьёзное.
– Алик, завтра придёт Рэм и попросит оставить нас, я этого не хочу.
– Давай не будем об этом. Анна, иди домой. Мне нужно побыть одному.
– Я не хочу расставаться с тобой.
– Я прошу, пожалуйста.
Не сумев ему отказать, я медленно направилась к дому. Он имел на это полное право, потому что я причиняла ему слишком много боли. До завтра оставались считанные часы. Мне было стыдно ждать Рэма в нашем с Аликом доме, поэтому я решила сменить курс и просто убежать, куда глаза глядят. Сил было предостаточно, а его грусть разбивала мне сердце за двоих. Я бежала долго, далеко, не оглядываясь; бежала сквозь поля и лесные чащи. Пейзажи менялись, начинало светать. Былые места сменились не знакомыми. Теперь я без труда могла найти точку возврата, но не хотела ничего планировать, чего-то ждать, снова причинять боль. Чтобы не подвергнуть себя опасности, я решила попробовать поспать. День был мне не мил, а сна не было уже около недели. Забравшись в какую-то яму и накинув на себя ветки и сухие листья, я закрыла глаза. Ветки, яма, листья, лес, моя температура тела, одежда и самочувствие были реальностью, и я с уверенностью могла сказать, что нахожусь не в очередном астрале, и с головой у меня всё в полном порядке. Знать происходящее в прошлом мире я наотрез отказывалась и для себя самой решила, что не стану делать того, что не хочу. Начать встречи с дочерью я запланировала немного позднее, когда разберусь в своих чувствах и ситуации в целом. В размышлениях я не заметила, как уснула. Сон новой меня немного отличался. Я знала, что сплю и видела всё вокруг себя. Возможно это очередное изменение в виде самозащиты, спать и видеть всё вокруг, как в энергетическом коконе, куда будет тяжело проникнуть посторонним, не обратив на это моего внимания. Снов не было. Это самое меньшее из-за чего я могла бы расстроиться. Вещие сны мучили меня при жизни там, и я была даже рада лишиться всех снов целиком и полностью.
–Анечка, подъём.
Голос показался до боли знакомым. Как же я могла его пропустить, ну точно углубилась в сон. В следующий раз стану выбирать место безопаснее или попрошу Алика спасть по очереди.
– Рэм, а ты не поторопился?
– Торопиться нужно тебе! Я извёлся пока ждал нашей встречи, а в итоге её придётся отложить.
– Что случилось, что-то с Аликом?
– С ним как раз всё в порядке. Ты сейчас должна сказать мне спасибо за то, что я пришёл сначала к тебе, а не к нему. На самом деле, я планировал встречу ещё вчера, когда Алик прогнал тебя, но неожиданно задержался и стал свидетелем вашего последнего разговора о дочери, и увидел то, что сейчас не могу описать словами.
– Можно к делу?
– Нет, не получится. Я не дам ему просто так сломать мне долгожданное свидание.
– Свидания не будет, пока ты мне всё не расскажешь.
– Время есть, Анна, а мне действительно нужно успокоиться. Тебе тоже я рекомендую отвлечься. Хорошо, не хочешь меня, давай просто поговорим.
Рэм подал мне руку, и мы выпрыгнули из ямы. Он отвел меня недалеко от места сна, и пейзаж полностью сменился. Такой контраст! Всего пару метров, и вместо дремучей ямы прозрачная речка, красивые желтенькие листья на деревьях, журчание ручья. Настроение поменялось на романтическое и мне захотелось просто с ним поболтать, а потом уже спросить, что же такого ужасного он узнал от Алика.
22.
Я подошла к Рэму и присела рядом. Он приобнял меня за талию.
– Правда красиво? А представляешь ночной вид?
– Да, ночью мне бы понравилось больше. Я же увижу это ночью?
– Если ты пожелаешь, то сможешь видеть это хоть несколько ночей подряд. Ты уже забыла о нём, я чувствую. Это хорошо. Я хотел тебе кое в чём признаться. Помнишь нашу первую ночь, когда ты была ещё не замужем? С тех пор я не мог забыть твоё лицо. Когда я питался женщинами, то представлял именно твоё лицо. Запретный плод был ещё слаще, и я поклялся тебе, что обязательно увижу тебя снова, при любых обстоятельствах. Несмотря на то, что ты материальна, а я нет, я хочу любить тебя постоянно. Мне тяжело питаться чужими. Они не возбуждают меня. Ты другая. Сейчас ты думаешь, что попала в тёмный рай, но знай, в каком бы мире ты не жила за всё хорошее придётся платить высокую цену, потому ты можешь пожалеть обо всём этом и о том, что ты не осталась просто светлой человеческой женщиной.
– Зачем ты говоришь мне всё это сейчас, когда уже нет пути назад? К чему ты меня готовишь.
– Пути назад у тебя нет, а выбор есть всегда.
– О чём ты, чёрт возьми, Рэм, хватит уже.
– Я уже понял, что свидания не будет ещё со вчерашней ночи.
Мне стало немного даже жаль его. Он был таким красивым, тёплым, другим. Я не видела ничего коварного в его настроении. Он что-то хотел сказать, но переживал, и это что-то явно касалось меня. Я положила ладонь ему на лицо и тихонько развернула к себе. Глядя в его гипнотические глаза, коснулась его щеки своей щекой, одновременно прижав его к себе и по дружески обняв.
– Расскажи мне всё, пожалуйста. Я обещаю, что наше свидание состоится, но сначала нужно всё решить иначе нам обоим будет плохо.
– Анна, пообещай, что ты не двинешься с места после моих слов и останешься здесь со мной у реки, как мы и хотели.
– Ну всё, я уже не могу. Обещаю, говори.
– Я буду краток. Запомни у нас есть много времени принять решение. Тот вампир, который должен быть с нашей дочерью, это Алик.
Не помню, что нахлынуло на меня в тот момент, но я забыла обо всём, что обещала держаться, выслушать, обращать на что-то внимание. Моего внутреннего зверя уже было не унять. Рэм предвидел такое, поэтому заранее обхватил меня руками. Он слышал все пошлости ада в перерыве со звериным рычанием и истошным криком. Меня рвало из его объятий, но он был сильнее. Так я буйствовала около получаса. Температура зашкалила, наверное, за все 50 градусов. Я почувствовала, что даже могу полыхнуть огнём. Понимая, что мне не вырваться, стала дышать медленнее, понемногу отпуская рывки и унимая свою звериную силу. Рэм ослабил оковы рук, и я начала рыдать. Рыдать истошно, громко, выть как те волки, брата которых я растерзала на части. Всё это время Рэм молчал и гладил меня по спине. Он ждал пока я полностью успокоюсь. Стало вечереть. Слёзы почти закончились, и я поняла, что нам нужно спокойно поговорить. Было сложно начать произносить речь после такого. Челюсть ещё находилась в тонусе и болела от напряжения. Первое время удавалось только открывать и закрывать рот. Наконец, ко мне вернулась связная речь.
– Ты же понимаешь, что, если ты меня обманул, нашему союзу конец. Ты можешь меня потом иметь сколько угодно и когда угодно, но клянусь, что я не поверну при этом головы в твою сторону.
– Я бы тоже хотел тебя обмануть. Твоё невнимание легче вынести, чем принять такую правду. Алик сам не знает, что ему делать. Он этого не хотел. Он не рассчитывал на вторую спутницу, а тем более на твою дочь, а ты тем более не ждала соперницу в лице нашей девочки. Ты не сможешь убить Северию и не сможешь тронуть своего любимого. Мне жаль тебя, Анна, и себя мне тоже жаль. Я помню наш секс втроём, и нашей дочери там делать нечего. Нужно что-то решать. Мы все не сможем так жить. Всё начнётся тогда, когда Алик впервые увидит её. Он будет любить, мечтать, ждать её совершеннолетия и созревания, параллельно предаваясь ласкам её матери. Это пошло, это невозможно принять, но так похоже на наш тёмный мир, который ты ещё недавно считала
Раем.
– Я чувствую, что мне проще умереть самой, чем осознавать, ждать и тем более видеть всё это. Может быть впервые в своей жизни я не знаю, что делать. Ты был прав, у Рая одна сторона, светлая, но я не жалею о своём выборе. Там я бы умерла от горечи раньше, чем попробую найти выход здесь.
– Выхода нет. Ей придётся стать вампиром и быть с ним. Уж лучше он, чем кто-то чужой. Мы знаем его, ты любишь его. Северия будет самая счастливая женщина на этой планете. У неё будем мы, будет Алик. Ты привыкнешь, вот увидишь.
– Рэм, ты не понимаешь. Я люблю его, а она ещё слишком маленькая. Мы с Аликом не сможем друг без друга. Я не сумею разделить его со своей дочерью. Это даже невозможно назвать соперничеством. Я не знаю, как такое вообще назвать. Он готовился стать отцом для нашей дочери, а в итоге будет её любовником, и своей уже тёмной душой я понимаю, что его не в чем упрекнуть. Ну почему именно она и он, почему?
– Тёмные силы не ищут лёгких путей. Все предугадано за нас.
– Я не смогу жить в ожидании этого, я завяну и не знаю, что могу сделать с собой. Для меня всё это слишком серьёзно. Для меня Вы оба и есть жизнь, мой Рай во тьме, а наша дочь как воздух, которым я дышу. Всё это сломается в один миг, потому что кто-то что-либо предрешил. Этого не будет. Если я и погибну, то лучше попытавшись исправить ход судьбы, а не пассивно сгнив в лесу и ожидая таких ранимых для всех нас событий.
– Подумай о дочери, а не о себе. Ты можешь скрывать от неё правду о ваших с Аликом отношениях, пока они не сблизятся, а до тех пор мы будем жить, как и жили.
– Как жили уже не получится. Может я развратна, может грешна, но я останусь достойной своей тёмной стороны, и не стану её гнусной тенью, предавая родную дочь по углам, скрывая правду о нас с её будущим возлюбленным. Если она когда-нибудь узнает, я перестану существовать как личность, это убьёт меня. Рэм, куда не посмотри, со всех сторон один выход для меня, смерть, но в одной двери такого лабиринта есть шанс выжить. Это дверь Берака и Вантенероса. Если они решат, что я не достойна просить или оспаривать события, то так тому и быть. Я приму то, что предназначено, приму свой конец. Иного не дано.
– Ты не можешь принимать такие решения одна.
– Я не стану тебя впутывать. Ты имеешь полное право выбора уйти или умереть со мной, быть может быть с той, кто не хочет жить, а просто существует. Я стану не нужна тебе такая, потому что не буду нужна себе самой.
– Я не хотел сегодня говорить об этом. У нас есть 4 года на принятие решения.
– Рэм, как ты думаешь, как, для сравнения, может жить онкобольной, зная, сколько ему осталось жить? Он будет веселиться или плакать, любить или ненавидеть, а может сделает что-то ещё, например, поедет далеко-далеко, примкнёт к паломникам и будет молиться до самого конца, в глубине души надеясь, что произойдёт чудо, и он излечится. Я тоже не смогу забыть, любить, веселиться, может только плакать. К паломникам мне не пойти, я отказалась от своего света, а вот к своим тёмным командирам, в самый раз. Может они помогут, пожалеют, изменят что-то в этой уже почти пропащей жизни.
– Они не примут тебя, а если примут, то, чтобы не послушать твои мольбы, а посмеяться. Ты плохо понимаешь тёмный мир. Мы никогда не были приверженцами добра и целомудрия, а ты, хоть и состоишь в отношениях с нами двумя, эту черту ещё не растеряла. Так на что ты рассчитываешь, что кот отпустит мышь лишь потому, что та жалостно пикнула? Нет. Чтобы выжить мышь не станет высовываться из своей норы. Анна, ты должна чем-то платить за этот тёмный Рай, и это плата твои душевные принципы. Тебе, как никому, должно быть известно, что у тёмных не может быть души. Твою забирают каждый день по чуть-чуть, с каждым твоим сексуальным вздохом или насыщением кровью, с каждой твоей охотой и приливом сил, ты отдаёшь кусочек души. Мне больно, я чувствую, я люблю тебя и дочь, но я желаю ей своего счастья, того, что лучше для неё. Не стен больниц и осуждающих людей, не болезней и стрессов, а искренней любви, удовольствий, долголетия и всего того, что испытываем мы с тобой здесь на этой стороне. Да, я уже бездушен, но чувственен. Сейчас я хочу только одного, чтобы ты меня поняла и услышала. Подумай, просто подумай обо всём ещё раз. Твоя личность не исчезнет. Ты останешься собой и станешь своей среди уже тебе не чужих, как ребёнок становится гражданином той страны, куда переезжает в раннем детстве, даже в отрочестве, и заговаривает на их языке, как на родном. Он сливается со средой и становится своим, начинает жить своей предназначенной ему жизнью со всеми чувствами и событиями, которые ему суждено испытать.
– Для матери и дитя даже здесь должно существовать исключение. Мы с ней обе принадлежим Бераку и Вантенеросу, и им не выгодно просто нас развести или уничтожить. Я хочу просить не для светлой, а за нас обеих, тёмных. Мы из их лагеря, мы одна кровь и, возможно, они захотят помочь женщинам своего мира.
– Помочь спастись да, помочь уничтожить светлого, да, посоветовать про врага, да; но не в вопросах любви и назначения. Даже если мы устроим открытую оргию в лесу и при этом твоя дочь ещё будет несовершеннолетняя, они и глазом не поведут, чтобы это остановить. Конечно, всё будет не так, но в тёмном мире это считается нормальным.
– А как всё будет?
– Я пока не готов ответить.
– Я могу остаться одна и всё обдумать.
– Тебе лучше и безопаснее сделать это дома.
– Я пока не хочу видеть Алика.
– Обещаю, мы тебя не побеспокоим.
23.
Зайдя в дом, я действительно никого там не обнаружила. Очень много полезного сказал мне Рэм на берегу той речушки. Он сказал то, над чем действительно стоило задуматься: об обмене души на плотские удовольствия, красоту и здоровье; о том, что я в любом случае останусь собой и моя дочь всё-таки будет счастлива. Я ведь не была хорошей. Если посмотреть со стороны, то я распутная девка, реальная эгоистка, которую только и волнуют мужики, и ей жаль отдать одного из них дочери. Абсурд какой-то получался, но мне действительно было больно подумать о том, что мой Алик для неё. Неужели моя райская жизнь на этом заканчивалась. Я боялась Вантенероса и Берака, боялась умереть больше, чем остаться без Алика, ведь у меня же был Рэм. Хорошо, Рэм уходит к другим по ночам, но он и не предлагал мне себя вместо Алика, а просто признался в своих чувствах. Как же поступить, чтобы это было достойно и правильно, хотя, слово «достойно» здесь мало уместно. Всё, что нужно было сделать, это пересмотреть свои отношения с Альфредом и дождаться дочери и их счастья, а я уже задумала геройствовать, рисковать жизнями ради того, чего во мне уже почти не осталось, это моей души. Оставался последний вопрос: можно ли было всё изменить и вернуть назад, забрать душу и принять свою дальнейшую, уже точно не известную мне судьбу. Что для меня дороже: душа и родное дитя, хоть и от демона или дальнейшее похотливое времяпрепровождение со своими любимыми мужчинами? Я знала наверняка, что есть Бог и есть Дьявол, и мой путь лежит по одной из двух дорог, на одну из которых я уже свернула и назад путь мне заказан, но даже у самых пропадших и юродивых есть шанс. Шанс нужен всем для того, чтобы осознать, понять, покаяться, исправить. Сложно убить в себе тёмную сущность со всеми вытекающими из неё прелестями жизни, и вопрос, а надо ли? Я окончательно запуталась. Так я просидела на подоконнике около нескольких часов, а потом решила прогуляться в лесу, вкусить его запах, свежесть воздуха, красоту. Быть может скоро мне будет не суждено это увидеть.
Пройдя несколько километров, я вышла к поляне, где поймала первую добычу. Все ощущения всплыли, как будто это происходило минутой ранее; вспомнила улыбающегося Алика. Это была последняя его улыбка, которую я видела, с тех пор как он меня прогнал, и ему больно было думать о том, что нам предстоит пережить. Естественно, он всё узнал и пожелал остаться один, зная, что мне предстоит свидание с Рэмом. Этим я прибавила ему боли. Я легла на траву и полностью расслабилась. В конце концов, здесь у меня есть любимые люди, защитники, наставники, скоро я увижу дочь, и она тоже наша, а что ждало меня там: тюрьма, презрение и отвращение к земным мужчинам, в частности к бывшему мужу или доктора, которые заколят до смерти? Я почти решила, что пока отпущу ситуацию, ведь 4 года, это не маленький срок, и что-нибудь может поменяться.
Рэм стоял позади моей головы, и он снова появился неожиданно.
– Аня, у нас проблемы. Алик в опасности. Он тоже тяжело переживал ситуацию и решил пожертвовать собой ради вас с дочкой. Он вызвал Вантенероса. Всё может случиться в любую минуту, нам нужно срочно его найти.
В тот момент я вообще не думала об опасности, а восхитилась Аликом ещё больше. Он готов был отдать свою жизнь ради нас, не то, что я, эгоистка. Не важно, что могло случиться с нами дальше, ясно было то, что все мои решения пустые, а балом правят только обстоятельства.
Мы бежали что есть сил. Я в тот момент пожалела, что не поймала ещё пару хищников накануне. Сейчас для меня исчезло всё из поле зрения. Главное было найти и спасти жизнь Алику. Рэм бежал впереди. Он видел Алика и знал место, где он ждёт Вантенероса. Я тоже это увидела. Хотя, и без видений было понятно, что Алик пойдёт туда, где мы с ним провели наши первые ночи.
24.
– Папа, учительница спрашивает, почему ты не заходишь в школу и не посещаешь родительские собрания?
– Северия, ты же знаешь, папа работает и не успевает. Не переживай, я сам позвоню твоей учительнице и решу с ней все вопросы, а сейчас беги, Эмма тебя покормит.
– Я не хочу есть! Папа, почему эта Эмма живёт с нами, где моя мама?
– Доченька, я тебе объяснял, что Эмма наша новая мама. Мы с ней теперь будем жить вместе, а мама обязательно скоро вернётся и будет тебя навещать.
– Мне она не нравится, она меня не любит и не хочет, чтобы я жила с вами, говорит, что я ей только мешаю.
– Не обманывай пожалуйста. Эмма не могла такого сказать. Она очень хорошо к тебе относится. Мама сама решила уехать и оставить тебя, а Эмма желает тебе только добра и будет рядом.
– Не правда, мама на решала, это ты нас поймал и отдал маму в больницу, а она не болела, поэтому она оттуда ушла и скоро придёт за мной. Эмма злая. Она тащит меня в какой-то дом, где пахнет свечками и звенит колокольчик. Мне там тошнит. Скажи ей, чтобы она меня не трогала.
– Северия, хватит. Иногда я думаю, что Эмма права и тебе стоит пойти учиться в закрытую школу, а по выходным я буду забирать тебя.
Девочка заплакала, убежала в свою комнату и хлопнула дверью.
– Матвей, я случайно зашла и слышала ваш разговор. Вот возьми.
– Что это?
– Это анализ ДНК, твой и Северии.
– Ты опять, я же просил. Северия моя дочь. Как ты могла, заняться что ли нечем?
– Как это 50 на 50. Что это значит?
– Это значит, что ты ей не отец и твоя Аня ребёнка нагуляла.
– Здесь какая-то ошибка. Аня не могла.
– Ошибки быть не может. Это уже третья клиника и везде одно и то же. Прежде чем принести тебе результаты, я сама усомнилась и поэтому пересдала их ещё в двух местах.
– Тогда почему ты говоришь, что я ей не отец. 50 процентов ведь…
– Везде врачи сказали, что такого не бывает и они не знают в чём дело. Это уникальный случай. Они не могут объяснить.
– Прекрати, это просто ошибка или что-то с биоматериалом. Мы с Аней всегда были преданы друг другу, и я уверен, что это моя дочь.
– Как знаешь. Моё дело показать тебе. Кстати, идея с закрытой школой мне понравилась. Хочешь, я займусь устройством девочки?
– Буду тебе благодарен, только, пожалуйста, будь с ней помягче и прекрати брать её с собой в церковь. Она не выносит запах воска.
– А может дело вовсе не в запахе? Может она вообще от чёрта, раз анализ так показывает.
– Эмма! Я и так проявляю терпение ко всей этой ситуации. Не смей трогать мою дочь, иначе нам придётся расстаться. Ещё одной сумасшедшей я не вынесу.
– Ты прав, прости меня. Я погорячилась. Конечно, пойду искать ей лучшую школу. Теперь мы можем себе это позволить. Может и стоит сказать спасибо твоей Ане? С тех пор как с ней всё это случилось, ты изменился и стал зарабатывать денег, как никогда раньше.
– А ещё я, наконец, обратил внимание на тебя. Мы столько лет работаем вместе, а увидел я тебя только после этих событий. Поэтому, прошу, не разочаровывай меня.
– Не буду, любимый!
25.
Недалеко от дома неподвижно сидел Алик. Мы с Рэмом встали позади него, отдышавшись, собирались подойти ближе, как вдруг почувствовали жгучую боль и перестали чувствовать конечности. Мы с ним не могли двинуться. Алик обернулся. Увидев нас, он не проявил никаких эмоций. Его лицо оставалось твёрдым и печальным. Он обратился к кому-то, точно не к нам.
– Вантенерос, они не при чём. Отпусти их, забери меня. Ты знаешь я всегда верой и правдой служил нашей стороне, был жестоким и беспринципным убийцей, хитрым и лукавым помощником, соблюдал баланс и никогда не нарушал законов. Я не считаю, что я что-то заслужил, и это повод обратиться к тебе, я знаю, я не достоин даже разговора с тобой, но сейчас речь не обо мне. Я не хочу и не буду любовником этой замечательной тёмной девочки, дочери моей любимой. Я уверен, что для неё найдется более молодой, лучший и достойный её кандидат. Я люблю её мать и даже готов принять другую спутницу, только чтобы не делать Анне так больно. Я готов принять всё, что ты мне уготовишь, пожалуйста, не делай этого со мной и с девочкой, которая ещё маленькая и только готовиться прейти на нашу сторону, которая ни в чём не виновата и так мало понимает.
Как только Алик закончил говорить, я увидела яркую вспышку рядом с ним, как будто молния ударила о землю и снова исчезла в небе. Всё стихло и меня отпустило, Рэма тоже. От яркого света мы не сразу заметили, что Алик лежал на земле и не двигался. Я подбежала к нему и начала трогать, кричать, приводить его в чувство, но он молчал. Мы отнесли его в дом и положили на кровать. Я сидела возле него и не могла ничего выговорить. Мне хотелось умереть, потому что без него не жить. Неужели вот такая цена за всё те счастливые моменты, что мы пережили. Почему приобретая дочь, я вынуждена лишаться любимого человека. Безумие стало накрывать меня.
– Рэм, что делать, он не дышит. Сделай что-нибудь. Я не переживу.
– Давай подождём. Возможно, он просто ещё не пришел в себя. Анна, это был Вантенерос, и он не разговаривает с такими как Алик и все мы. Он просто молча решает и делает то, что считает нужным, даже если это противоречит мнению большинства. Кто он и кто Алик! Вызвав Вантенероса, он знал на что идёт и этого тоже ожидал. Я сейчас попробую посмотреть, погоди. Не думай ничего плохого, я попробую всё узнать. В последнее время, я тоже им восхищаюсь. Он готов пожертвовать самым ценным, что у него есть, своей жизнью, ради нашей дочери и женщины, которую любит. Выйди пожалуйста на улицу.
– Что ты собираешься делать?
– Что бы я не делал, я не смогу сделать ничего, если ты не оставишь нас наедине. Не входи, пока я не позову. Хотя, постой, нет. Останься. Возможно твоё присутствие мне даже поможет. Возьми его за руку и смотри в зеркало шкафа, только не мешай мне.
Я взяла Алика за руку, а Рэм положил свою сверху наших рук. Он закрыл глаза и сидел неподвижно. Внезапно я услышала гул в своей голове, потом она резко закружилась, и я почувствовала сильное энергетическое давление. Астральное тело стало отрываться от физического. Рэм встал, взял меня за руку, и мы с ним прошли сквозь то самое зеркало шкафа. Я не могла в такое поверить, а вдруг мы тоже умерли вместе с Аликом, было нереально страшно. Вдруг я почувствовала удар по своему лицу. Это была пощечина. Я пришла в себя и увидела перед собой Матвея.
– Как ты могла? Я верил тебе, а ты меня предала. Это не моя дочь, вернее моя лишь наполовину. Как такое возможно, с кем ты встречалась, когда мы поженились?
– Матвей, где я? Что случилось.
– Она ещё спрашивает. Ты лежишь тут в больнице без сознания с тех самых пор, когда тебе вкололи успокоительное. Показатели в норме, а ты без сознания. Врачи не знают, что и думать. Медсестра, что тебя колола и два санитара бесследно исчезли, просто не вышли на работу и всё, их нигде не найти, а ты вот в таком состоянии. Я не знаю, что тебе вкололи, но анализ ничего не показал. Да и какое это теперь имеет значение. Я с тобой развёлся и у меня другая, а ты тут лежишь и не думаешь приходить в себя после всего содеянного. Я не сдержался, ударил. Прости за это. Ты сошла с ума, украла нашу дочь, деньги, и вообще всё это. Я сдал анализ ДНК, и он показал, что Северия моя на половину.
Я поняла в чём дело. Я в портале настоящего, в той психушке и просто была без сознания после того укола, который, по его словам, мне всё-таки сделали. Это не дало мне права сомневаться в существовании моих мужчин. Я вспомнила, кто я есть и не собиралась сдаваться, где бы не решил оставить меня Вантенерос.
– Матвей, какие деньги, тебе показалось. Может мы и тебя обследуем? Ты нашёл деньги, ого, поделишься? Да, Северия не твоя, я тебе изменяла с другим. Я его люблю, и, как только встану на ноги, мы сразу уедем из страны, и дочь я заберу. Кстати, наверное, в ДНК ошибка. Там должно быть 99 на один процент. Вероятность твоего отцовства один процент. Я желаю тебе счастья с возлюбленной. А сейчас, будь добр, уйди, а то ведь я могу ответить на твою пощёчину.
После того как я закончила говорить, лицо Матвея заметно поменялось. Он смотрел на меня злобно, но больше удивлённо. Мне хотелось поставить на место его челюсть, которая малость отвисла.
– Аня, а ты изменилась. Дочь я не отдам, она всё равно моя.
– Тогда приготовься к суду. Я биологическая мать, и я здорова, любая экспертиза это признает. Я всем расскажу про домашнее насилие и стрессы, которым подвергалась все эти годы. Мне поверят, меня пожалеют, и я закрою это недоразумение с помешательством, а дочь я увезла от тирана. Матвей, подумай, а надо ли тебе всё это. Ведь можно и срок за такое получить. Я тебе ещё раз повторяю, оставь меня и мою дочь в покое, иначе ты сильно пожалеешь об этом.
Матвей резко поднялся и ушёл. Я думаю, что я и мои слова произвели на него впечатление и пошатнули его мужскую самоуверенность и чувства собственности, которое он неоднократно ко мне проявлял, когда мы жили в браке, а эта встреча с ним просто шанс ещё раз всё обдумать и сделать выбор в пользу своего человеческого светлого существования. Только как можно было сделать выбор в пользу такого вот светлого, когда крещенный муж хуже вампира, отдавшего себя за чужого ребёнка, когда здесь я больная и мне предстоит куда судебных тяжб и жалкое выживание с ребёнком, а там я ничего не испытывала кроме счастья и любви. Нужна ли мне душа здесь в этом мире, если там без неё намного лучше, и мне не придётся думать о благополучии дочери с её настоящим отцом. У Северии, заведомо, всё уже было. Я заговорила сама с собой, так бы показалось окружающим, если бы меня услышали, но я сама точно знала к кому и зачем обращаюсь.
– Вантенерос, спасибо за шанс, но я продолжу свой тёмный путь там, где мне было так хорошо. Прими меня обратно, выведи отсюда, верни моих спутников, теперь я полностью уверена и готова.
Не знаю, как произойдёт моё возвращение назад, умру я в мире живых или мне просто отключат систему жизнеобеспечения, или я бесследно исчезну из палаты. Мне было всё равно. Теперь я знаю чью сторону хочу принять, и почему я хочу это сделать. Закрыть глаза и ждать, это слишком примитивно, я встала и, уверенная в том, что всё ещё ловко прыгаю и быстро бегаю, открыла окно палаты.
26.
–Стой, не смей. Это самообман. Здесь и сейчас ты погибнешь. Этого и добиваются тёмные, забрать твою душу сразу, чтобы ты вечно горела в аду. Такие тоже нужны главным для услужения своему Богу. К нам в тёмный Рай ты больше никогда не попадёшь. Отойди от окна.
Я резко развернулась открыла глаза, но никого не увидела. Это был голос Рэма, предупреждающего об опасности, и, естественно, сам не мог мне показаться здесь. Он ведь сущность, инкуб. Я присела на кушетку и решила просто с ним поговорить вслепую.
– Рэм, я хочу вернуться. Здесь всё не моё, не для меня.
– Всё будет, потерпи. Я нашёл Алика у здания, куда твой муж и любовница запихали нашу дочь. Это закрытая школа примерно в трёх ста километрах отсюда. Мы должны забрать её уже сейчас. Долго ей там не прожить. Работники школы начнут прислушиваться к её словам и вскоре отправят её на принудительное лечение, ведь вы так и не встретились, ты не объяснила ей.
– А что там делал Алик? Неужели уже время, ты говорил у нас есть четыре года. Это невозможно.
– Алик на самом деле жив. Он ушёл в этот портал раньше нас, вернее его отправил Вантенерос. Алик всё понял. Ему нужно было взглянуть на Северию, чтобы понять, пощадил его главарь или наоборот ускорил события, разозлившись на то, что тот осмелился его вызвать. Ты тоже здесь не просто так, тебе был дан шанс вернуться к светлой жизни. Когда ты отказалась, тёмные решили перехитрить тебя, чтобы ты совершила грех самоубийства, думая, что вампир и обладаешь навыками таких прыжков и так избавиться от ненужного навсегда. Это была бы их месть мне и Алику за самоуправство.
– Зачем им двойная месть. Он и так страдает. Они же отправили его к моей дочери прямо сейчас.
– Ты ошибаешься. Алик увидел Северию и ничего не почувствовал. Он не станет ей спутником. Так решил Вантенерос. Его пощадили, а взамен хотели забрать твою жизнь и твою душу. Ты слишком идеализировала себя и этот мир в последнее время. Это бесит главных.
– Что же теперь будет со мной, с дочерью, с Аликом, вообще с нами? Похоже оба мира от меня отказались. Может зря ты меня остановил а, Рэм? Никчёмные бесполезные жизни должны так и заканчиваться. Природа создала всё не просто так, а с задумкой. Даже букашка, которая живёт сутки, приносит пользу круговороту, потому что является пищей другого живого существа, а кто я? Метаясь между мирами и думая только о себе, я потеряла себя, стала никому не нужна.
Не дождавшись окончания его рассказа, я, с разбегу, выпрыгнула в окно, специально не открыв его, чтобы почувствовать жгучую боль от порезов. Потом услышала удар своего тела, а далее была полная темнота. Я так долго ждала просто темноты, она расслабляла мои глаза, уставшие от дневного света в этой больнице. Я устала метаться, бороться и искать решений. Слишком много событий произошло за последнее время, а теперь нет ничего, вообще ничего. Тогда почему мысли ещё гуляют в этой тьме? Может это остатки души, которую они не успели отнять у меня полностью? Мечтая о нашем вечном тёмном Рае, я получила лишь осколки своей души, остатки выпитой личности, полное одиночество.
27.
На улице было солнечно и слышен церковный звон колоколов. Я долго не могла смотреть на себя в зеркало, а он вёз мою коляску по направлению из храма. Там я поставила свечи за здравие своё, своего ребёнка и наших родственников. Я была не способна ходить, а он два года вымаливал прощение за все страдания, сомнения и предательства, говорил, что любит и всегда любил только меня одну, что я самая лучшая, самая настоящая женщина с большой и доброй душой.
После того падения, когда меня откачали врачи, Матвей выгнал Эмму из дома, забрал дочь из школы домой и сидел у моей кровати два месяца, пока я не пришла в себя. Он помог мне пройти курсы реабилитации и оплатил все операции. Новый анализ ДНК на удивление показал сто процентное его отцовство, а мне ещё предстояла одна самая главная операция в моей жизни за границей. Если она пройдёт удачно, то я снова смогу ходить.
Северия была счастлива и очень рада моему возвращению, и больше никогда мы от неё не слышали никаких странностей. Возможно, девочка росла и понимала, что не должна показывать себя, понимала кто она, так как была очень умна. Я тоже знала, что она не изменилась, что её отец оставался Рэм, а результат анализа проделки её покровителей. Рэм даже мог встречаться с ней, чтобы всё это объяснить. Мне никто ничего не говорил, но я всё чувствовала. Спасённая жизнь, звон церковных колоколов и свечи давали мне понять моё предназначение, указывали на жизнь, которую нужно вести, но не помогли забыть тёмный рай, не закрыли и не залатали мятежную душу, которая снова туда втайне стремилась, вожделенно мечтала, всё ещё любила…
Параллельно всем изменениям, я глубоко занялась наукой и как раз заканчивала свою разработку в области заменителя дефинила, не говоря никому для чего я это делаю. Смешно, но я не хотела адреналинового вируса в 2060. Здесь, на светлой стороне нужно было быть полезной светлым людям, помочь им, предотвратить возможные опасности, видеть которые мне, в своё время, помогла тёмная сторона и тот портал. Они больше делали это и для себя. Одно без другого существовать не могло. Вся наша семья снова была вместе.
С порога новых дней и новой жизни, я больше не видела никаких снов. Помню только, что в той непроглядной тьме холодного асфальта на пороге моей смерти, два некогда любимых силуэта помахали мне рукой и растворились там навсегда. Каждый день я была готова увидеть их снова и вернуться без угрызений совести, а ни не были готовы принять назад меня такую: всё ещё наглую, беспринципную и, почему-то, уже светлую. Мыслей приходило много, что ещё не время, что нужно закончить научную разработку именно на этой стороне рая, что, рано или поздно, они всё равно позовут, и я пойду. Пережив смерть больше её не боишься, но жизнь начинаешь ценить много больше в любых её обстоятельствах и проявлениях. Каждому даётся второй шанс, и мне он тоже был дан. Этот временной отрезок без Алика и Рэма, всего лишь линия судьбы, и она обязательно сомкнётся.
Меня зовут Анна Рэдич, и я стала больше верить в Бога, потому что Бог показал мне стороны обоих Миров, направил и помог сделать правильный выбор. Я проживу в ожидании своих слабостей, быть может, ещё не много лет, но проживу душевно и целомудренно, оставаясь собой, оставаясь матерью, оставаясь личностью.
28.
Прошло ещё 4 года. Я, наконец, встала на ноги и привела в порядок своё лицо, пройдя через мучительные пластические операции. Годом ранее, Матвей попал в автомобильную катастрофу и погиб, а Северия уже через месяц после этого, обещала меня познакомить со своим парнем. Сказала только, что его зовут Алик. Я не была удивлена, но терзалась сомнениями, смогу ли искренне поддержать дочь. С другой стороны, была даже рада, что хотя бы ей суждено быть счастливой в некогда моём, тёмном Раю. В отличие от залётной меня, за неё можно было быть спокойной с такой защитой, а в искренней и преданной любви Алика к дочери можно было не сомневаться.
Как бы сильно трепетало моё сердце перед этим долгожданным и роковым знакомством, если бы за неделю до этого, я сама не встретила красивого мужчину. Его звали Рудольф, но он просил называть его просто Рэм. Знакомое до боли было у него лицо… Когда я с ним сближусь, то обязательно пошучу, не жил ли он когда-либо в каком-нибудь сказочном мире, и почему сейчас такой же человек, как и я. Мы оба чувствовали, что нас что-то связывает, но карты пока были скрыты. Наш тёмный Рай возвращался, но уже на территории Светлых!
Завтра у нас первое, как мы оба думаем, свидание. Что же будет дальше?
-дочь
–Подробнее о порталах
–его история и история рэма
–другие вампиры и его другие знакомые