Константин Дмитриевич Ушинский
Четыре желания

Сказки

Волк и собака

Толстый и сытый дворовый пёс, разорвав верёвку, побежал за город прогуляться. В соседнем перелеске он встретился с волком, да таким худым, поджарым – кости да кожа. Сытый пёс взглянул на него более с сожалением, чем со злостью. Ободрённый таким приёмом, волк пустился в разговор с собакой и стал ей жаловаться на своё худое житьё. Сжалилась собака над волком и говорит ему:

   – Ступай жить к нам, у нас хозяин добрый и за ничтожную службу даст тебе тёплую конуру и хороший корм.
   Обрадовался бедный волк такому приглашению и побежал с собакой в город; но дорогою заметил, что у его спутницы на шее вытерта шерсть.
   – А это что у тебя? – спросил волк. – Отчего недостаёт шерсти на шее?
   – Это так, пустяки! – отвечала собака с неудовольствием.
   – Однако же? – пристаёт волк.
   – Вздор! – ворчит собака. – Это от верёвки, которою меня привязывают на ночь, чтобы я не убежала.
   – Так тебя привязывают на верёвку?
   – Иногда… Вот видишь ли, нельзя же…
   – Э, нет, мой милый! – сказал тут волк, останавливаясь у городских ворот. – Ни верёвка мне не нужна, ни твоя тёплая конура, ни твоя сытная пища, ни твой добрый хозяин. Прощай! – И помчался назад в лес.

Петух да собака

   Жил старичок со старушкой, и жили они в большой бедности. Всех животов у них только и было, что петух и собака, да и тех они плохо кормили. Вот собака и говорит петуху:
   – Давай, брат Петька, уйдём в лес: здесь нам житьё плохое.
   – Уйдём, – говорит петух, – хуже не будет.

   Вот и пошли они куда глаза глядят; пробродили целый день; стало смеркаться – пора на ночлег приставать. Сошли они с дороги в лес и выбрали большое дуплистое дерево. Петух взлетел на сук, собака залезла в дупло, и – заснули. Утром, только что заря стала заниматься, петух и закричал:
   – Ку-ку-ре-ку!
   Услыхала петуха лиса; захотелось ей петушьим мясом полакомиться. Вот она подошла к дереву и стала петуха расхваливать:
   – Вот петух так петух! Такой птицы я никогда не видывала: и пёрышки-то какие красивые, и гребень-то какой красный, и голос-то какой звонкий! Слети ко мне, красавчик.
   – А за каким делом? – спрашивает петух.
   – Пойдём ко мне в гости: у меня сегодня новоселье, и про тебя много горошку припасено.
   – Хорошо, – говорит петух, – только мне одному идти никак нельзя: со мной товарищ.
   «Вот какое счастье привалило! – подумала лиса. – Вместо одного петуха будет два».
   – Где же твой товарищ? – спрашивает она. – Я и его в гости позову.
   – Там в дупле ночует, – отвечает петух.
   Лиса кинулась в дупло, а собака её за морду – цап!.. Поймала и разорвала лису.

Умей обождать

   Жили-были себе брат да сестра, петушок да курочка. Побежал петушок в сад и стал клевать зеленёхонькую смородину, а курочка и говорит ему:
   – Не ешь, Петя, обожди, пока смородина поспеет!
   Петушок не послушался, клевал да клевал и наклевался так, что насилу домой добрёл.
   – Ох, – кричит петушок, – беда моя! Больно, сестрица, больно!..
   Напоила курочка петушка мятой, приложила горчичник – и прошло.
   Выздоровел петушок и пошёл в поле; бегал, прыгал, разгорелся, вспотел и побежал к ручью пить холодную воду; а курочка ему кричит:
   – Не пей, Петя, обожди пока, простынешь!
   Не послушался петушок, напился холодной воды, и тут же стала бить его лихорадка; насилу домой курочка довела. Побежала курочка за доктором, прописал доктор Пете горького лекарства, и долго пролежал петушок в постели.
   Выздоровел он к зиме и видит, что речка ледком покрылась; захотелось Пете на коньках покататься, а курочка и говорит ему:
   – Ох, обожди, Петя, дай реке совсем замёрзнуть; теперь ещё лёд очень тонок, утонешь.

Не послушался петушок сестры; покатился по льду, лёд проломился, и петушок – бултых в воду! Только петушка и видели.

Проказы старухи зимы

Разозлилася старуха зима: задумала она всякое дыхание со света сжить. Прежде всего стала она до птиц добираться: надоели ей они своим криком и писком.
Подула зима холодом, посорвала листья с лесов и дубрав и разметала их по дорогам. Некуда птицам деваться: стали они стайками собираться, думушку думать. Собрались, покричали и полетели за высокие горы, за синие моря, в тёплые страны. Остался воробей, и тот под стреху* забился.

Видит зима, что птиц ей не догнать: накинулась на зверей. Запорошила снегом поле, завалила сугробами леса; одела деревья ледяной корой и посылает мороз за морозом. Идут морозы один другого злее, с ёлки на ёлку перепрыгивают, зверей пугают. Не испугалися звери: у одних шубы тёплые, другие в глубокие норы запрятались; белка в дупле орешки грызёт; медведь в берлоге лапу сосёт; заинька прыгаючи греется; а лошадки, коровки, овечки давным-давно в тёплых хлевах готовое сено жуют, тёплое пойло пьют.

* Стре́ха, застре́ха – нижний край крыши, образующий навес (здесь и далее прим. ред.).

Пуще злится зима – до рыб она добирается; посылает мороз за морозом, один другого лютее. Морозцы бойко бегут, молоточками громко постукивают: без клиньев, без подклинков по озёрам, по рекам мосты строят. Замёрзли реки и озёра, а только сверху; а рыба вся вглубь ушла; под ледяной кровлей ей ещё теплее.
«Ну постой же, – думает зима, – дойму я людей», – и шлёт мороз за морозом, один другого злее. Заволокли морозы узорами оконницы в окнах; стучат и в стены, и в двери, так, что брёвна лопаются. А люди затопили печки, пекут себе блины горячие да над зимой подсмеиваются. Случится кому за дровами в лес ехать, наденет он тулуп, валенки, рукавицы тёплые, да как примется топором махать, даже пот прошибёт. По дорогам, будто зиме на смех, обозы потянулись; от лошадей пар валит; извозчики ногами потопывают, рукавицами похлопывают, плечами передёргивают, морозцы похваливают.

Обиднее всего показалось зиме, что даже малые ребятишки – и те её не боятся! Катаются себе на коньках да на санках, в снежки играют, мороз кличут: «Приди-ка подсобить!» Щипнёт зима со злости одного мальчугана за ухо, другого за нос, те даже побелеют; а мальчик схватит снега, давай тереть, – и разгорится у него лицо, как огонь.

Видит зима, что ничем ей не взять: заплакала со злости. Со стрех зимние слёзы закапали… видно, весна недалёко!

Теремок мышки

   Лежит в поле лошадиная голова. Прибежала мышка-норушка.
   – Терем-теремок! кто в тебе живёт?
   Никто не отзывается. Вот мышка стала жить да поживать в лошадиной голове.
   Пришла лягушка-квакушка:
   – Терем-теремок! кто в тереме живёт?
   – Я, мышка-норушка, а ты кто?
   – А я лягушка-квакушка.
   – Ступай ко мне жить.
   Прыгнула лягушка в теремок, и стали с мышкою вдвоём жить.
   Прибежал заяц:
   – Терем-теремок! кто в тебе живёт?
   – Я, мышка-норушка, да лягушка-квакушка; а ты кто?
   – А я на-горе-увёртыш.
   – Ступай к нам.
   Стали жить втроём.
   Прибежала лисичка-сестричка:
   – Терем-теремок! кто в тереме живёт?
   – Мышка-норушка, лягушка-квакушка, на-горе-увёртыш; а ты кто?
   – А я везде-поскокиш.
   – Иди к нам.
   Стали четверо жить.
   Пришёл волк:
   – Терем-теремок! кто в тереме живёт?
   – Мышка-норушка, лягушка-квакушка, на-горе-увёртыш, везде-поскокиш; а ты кто?
   – А я из-за-кустов-хватыш.
   – Иди к нам.
   Стали пятеро жить.
   Вот приходит медведь:
   – Терем-теремок! кто в тереме живёт?
   – Мышка-норушка, лягушка-квакушка, на-горе-увёртыш, везде-поскокиш, из-за-кустов-хватыш; а ты кто?
   – А я всех вас-давиш!
   Сел медведь на лошадиную голову и раздавил всех.

Козлятки и волк

   Жила-была коза; сделала себе коза в лесу избушку и наплодила деток. Каждый день уходила коза за кормом в бор. Сама уйдёт, а деткам велит крепко-крепко запереться и никому дверей не отпирать. Воротится коза домой, постучит рожками в двери и запоёт:

     Козлятушки, детятушки,
     Отомкнитеся, отопритеся!
     Ваша мать пришла,
     Молочка принесла.
     Я, коза, во бору была,
     Ела траву шёлковую,
     Пила воду студёную;
     Бежит молочко по вымечку,
     Из вымечка по копыточкам,
     А с копыточек во сыру землю.

   Козлятки услышат мать и отопрут ей двери. Она покормит их и опять уйдёт пастись. Подслушал козу волк и, когда она ушла, подошёл к дверям избушки и запел толстым-претолстым голосом:

     Вы, детушки, вы, батюшки,
     Отопритеся, отворитеся!
     Ваша мать пришла,
     Молока принесла…
     Полны копытцы водицы!

   Козлятки выслушали и говорят:
   – Слышим, слышим! Не матушкиным голосом поёшь: матушка поёт тоньше и не так причитывает, – и не отворили дверей волку.
   Волк так и ушёл, несолоно хлебавши. Пришла мать и похвалила детей, что её послушались:
   – Умницы вы, деточки, что не отпёрли волку, а то бы он вас съел.

Колобок

   Жил-был старик со старухой. Вот и просит старик:
   – Испеки мне, старая, колобок.
   – Да из чего испечь-то? – муки нет.
   – Эх, старуха, по амбару помети, по сусечкам поскреби, – вот и наберётся.
   Старушка так и сделала: намела, наскребла горсти две муки, замесила тесто на сметане, скатала колобок, изжарила его в масле и положила на окно простынуть.

   Надоело колобку лежать: он и покатился с окна на завалинку, с завалинки на травку, с травки на дорожку, и покатился по дорожке. Катится колобок по дороге, а навстречу ему заяц:
   – Колобок, колобок! Я тебя съем.
   – Нет, не ешь меня, косой, а лучше послушай, какую я тебе песенку спою.
   Заяц уши поднял, а колобок запел:

     Я колобок, колобок!
     По амбару метён,
     По сусечкам скребён,
     На сметане мешён,
     В печку сажён,
     На окошке стужён.
     Я от дедушки ушёл,
     Я от бабушки ушёл:
     От тебя, зайца,
               не хитро уйти.

   И покатился колобок дальше: только его заяц и видел.
   Катится колобок по тропинке в лесу, а навстречу ему серый волк:
   – Колобок, колобок! Я тебя съем.
   – Не ешь меня, серый волк, я тебе песню спою.

     И колобок запел:
     Я колобок, колобок!
     По амбару метён,
     По сусечкам скребён,
     На сметане мешён,
     В печку сажён,
     На окошке стужён.
     Я от дедушки ушёл,
     Я от бабушки ушёл,
     Я от зайца ушёл:
     От тебя, волка,
                 не хитро уйти.

   Покатился колобок дальше: только его волк и видел.
   Катится колобок по лесу, а навстречу ему медведь идёт, хворост ломает, кусты к земле гнёт:
   – Колобок, колобок! Я тебя съем.
   – Ну, где тебе, косолапому, съесть меня! Послушай лучше моей песенки.
   Колобок запел, а Миша и уши развесил:

     Я колобок, колобок!
     По амбару метён,
     По сусечкам скребён,
     На сметане мешён,
     В печку сажён,
     На окошке стужён.
     Я от дедушки ушёл,
     Я от бабушки ушёл,
     Я от зайца ушёл,
     Я от волка ушёл:
     От тебя, медведь,
                  полгоря уйти.

   И покатился колобок: медведь только вслед ему посмотрел. Катится колобок, а навстречу ему лиса.
   – Здравствуй, колобок! Какой ты пригоженький, румяненький!
   Колобок рад, что его похвалили, и запел свою песенку, а лиса слушает да всё ближе подкрадывается:

     Я колобок, колобок!
     По амбару метён,
     По сусечкам скребён,
     На сметане мешён,
     В печку сажён,
     На окошке стужён.
     Я от дедушки ушёл,
     Я от бабушки ушёл,
     Я от зайца ушёл,
     Я от волка ушёл,
     От медведя ушёл:
     От тебя, лиса,
                не хитро уйти.

   – Славная песенка! – сказала лиса; – да то беда, голубчик, что я стара стала, – плохо слышу. Сядь ко мне на мордочку да пропой ещё разочек.
   Колобок обрадовался, что его песенку похвалили: прыгнул лисе на морду, да и запел:

     Я колобок, колобок!..

   А лиса его – гам! – и съела.

Петух и кот

   Жили-были кот да петух, жили они дружно. Кот ходил в лес на промысел, а петуху наказывал дома сидеть, дверей не отпирать и в окошко не выглядывать: не унесла бы воровка-лиса. Ушёл кот в лес, а лиса тут как тут: подбежала к окну, да и поёт:

     Кукуреку, петушок,
     Золотой гребешок,
     Масляна головушка,
     Шёлкова бородушка!
     Выгляни в окошко:
     Дам тебе горошку.

   Захотелось петушку посмотреть, кто так сладко поёт: выглянул он в окно, а лиса его цап-царап! и потащила. Несёт лиса петуха, а петух кричит:

     Несёт меня лиса
     За тёмные леса,
     За высокие горы,
     В далёкие страны!
     Котику-братику,
     Отыми меня!

   Услыхал кот знакомый голосок, нагнал лису, отбил петушка и принёс домой.
   – Смотри же, Петя, – говорит кот, – завтра я пойду дальше, не слушай лисы, не выглядывай в окно, а не то – съест тебя лиса, косточек не оставит.
   Ушёл кот, а лиса опять под окном и поёт:

     Кукуреку, петушок,
     Золотой гребешок,
     Масляна головушка,
     Шёлкова бородушка!
     Выгляни в окошко:
     Дам тебе горошку,
     Дам я зёрнышков.

   Долго крепился петушок, не выглядывал, хоть очень уж хотелось ему посмотреть, какие там зёрнышки у лисы. Видит лиса, что не выглядывает петух, принялась опять петь:

     Кукуреку, петушок,
     Золотой гребешок,
     Масляна головушка,
     Шёлкова бородушка!
     Вот бояре ехали,
     Пшено рассыпали,
     Некому подбирать.

   Тут уж не вытерпел петушок, захотелось ему посмотреть, какое там бояре пшено рассыпали, – выглянул, а лиса петушка цап-царап! и потащила.
   Кричит опять петушок:

     Несёт меня лиса
     За тёмные леса,
     За высокие горы,
     В далёкие страны!
     Котику-братику,
     Выручи из беды!

   Далеко был кот, едва услыхал знакомый голосок, однако же побежал в погоню, догнал лису, отбил петушка и притащил домой.
   – Смотри же, петушок! завтра я ещё дальше уйду, не слушай лису, не выглядывай в окошко, а то и будешь кричать, да не услышу.
   Ушёл кот, а лиса под окно и запела:

     Кукуреку, петушок,
     Золотой гребешок,
     Масляна головушка,
     Шёлкова бородушка!
     Выгляни в окошко,
     Погляди немножко:
     Как у Карпова двора
     Поукатана гора,
     Стоят сани-самокаты,
     Они сами катят,
     Сами ехать хотят.

   Хочется петушку хоть одним глазом взглянуть на санки-самокатки, да думает себе: «Нет! не выгляну: уйдёт лиса, тогда погляжу!»
   Запела было опять лиса свою песню, а петушок ей и говорит:
   – Нет, не обманешь меня больше, лиса, не выгляну!
   – А мне что тебя обманывать? – отвечает лиса; хочешь – гляди, хочешь – нет. Прощай! мне домой пора.
   Отбежала лиса, да и спряталась за угол. Не слышит петушок лисы, захотелось ему посмотреть, а в самом ли деле она ушла, – выглянул, а лиса его цап-царап! и потащила.
   Сколько ни кричал петушок, котик его не услышал, очень уж далеко был.

Страшная коза

//-- 1 --//
   Жили себе дед да баба, а у них была дочь. Купил себе дед козу и велел дочери пасти. Вот дочь пасла целый день, вечером напоила и гонит домой, а дед сел у ворот и спрашивает у козы:
   – Коза, моя козочка! Ела ли ты, пила ли ты?
   А коза ему в ответ:

     Нет, дед, не пила я и не ела!
     А как бежала через мосточек,
     Ухватила кленовый листочек;
     А как бежала через гребельку [1 - Гребе́лька – пруд.],
     Ухватила воды капе́льку:
     Только пила я и ела.

   Рассердился дед на дочь, прогнал её из дому, а на другой день велел своей жене козу пасти. Пасла баба козу до самого вечера, а вечером напоила и гонит домой. Дед опять сидит у ворот и спрашивает:
   – Коза, моя козочка! Ела ли ты, пила ли ты?
   А коза опять запела в ответ:

     Нет, дед, не пила я и не ела!
     А как бежала через мосточек,
     Ухватила кленовый листочек;
     А как бежала через гребельку,
     Ухватила воды капе́льку:
     Только пила я и ела.

   Рассердился дед на бабу, прогнал её из дому. На другой день пошёл дед уже сам козу пасти; пас целый день, вечером напоил и погнал домой, а сам забежал вперёд, сел у ворот и спрашивает у козы:
   – Сыта ли ты, козочка? Сыта ли, моя милая?
   Коза сдуру и ему ту же песню запела:

     Не пила я, дед, и не ела!
     А как бежала через мосточек,
     Ухватила кленовый листочек;
     А как бежала через гребельку,
     Ухватила воды капе́льку:
     Только всего пила я и ела.

   Рассердился тут дед на козу, привязал за рога к воротам и стал козу резать. Резал, резал, – ножик иступил; побежал в кузницу точить, а коза оторвалась и убежала в лес. Бежит коза, назад не оглядывается, видит – заячья избушка стоит. Вбежала коза в избушку, а зайца-то дома нет. Забралась незваная гостья на печь, да там и засела.
//-- 2 --//
   Прискакал зайчик домой, слышит, кто-то на печи ворочается. Вот заяц и спрашивает:
   – Кто, кто в моей избушке?
   А коза с печи:

     Я коза-дереза!
     Полбока луплена,
     За три гроша куплена.
     Тупу-тупу ногами,
     Сколю тебя рогами,
     Ножками затопчу,
     Хвостиком замету!

   Испугался заяц, думает: что за зверь такой, невиданный, на печи сидит?
   Убежал заяц из дому, сел на берегу и плачет.
   Идёт волк и спрашивает:
   – О чём, заинька, плачешь?
   Так и так, говорит заяц:
   – Поселился в моей избушке неслыханный зверь: негде мне, зайцу, жить теперь.
   Волк и говорит:
   – Не плачь, зайка! Я этого зверя тебе выгоню.
   Подошёл волк к избе и спрашивает:
   – Кто, кто в зайкиной избушке?
   А коза с печи:

     Я коза-дереза!
     Полбока луплена,
     За три гроша куплена.
     Тупу-тупу ногами,
     Сколю тебя рогами,
     Ножками затопчу,
     Хвостиком замету!

   Испугался волк, давай бог ноги. Вот опять сидит заяц под берёзкой и плачет. Идёт мимо медведь:
   – О чём ты, заинька, плачешь?
   Заинька рассказал и медведю про своё горе, а медведь и говорит:
   – Не плачь, заинька! Я этого зверя тебе выгоню.
   Пошёл к избе и рявкнул:
   – Кто, кто в зайкиной избушке?
   А коза с печи:

     Я коза-дереза!
     Полбока луплена,
     За три гроша куплена.
     Тупу-тупу ногами,
     Сколю тебя рогами,
     Ножками затопчу,
     Хвостиком замету!

   Испугался медведь (никогда о таком звере он не слыхивал!) и убежал в лес. Сидит опять заяц под берёзкой и плачет.
   Идёт мимо петушок, масляна головка, шёлкова бородушка:
   – Кукуреку! Зайка, о чём ты горюешь?
   Заяц и петушку рассказал про свою беду.
   – Не плачь, зайка! – говорит петушок, – я тебе этого зверя выгоню.
   – Где тебе выгнать, петушок! Волк гнал – не выгнал: медведь гнал – не выгнал, где уж тебе, петуху, такого неслыханного зверя выгнать!
   – А вот я-то и выгоню, – отвечает петух.
   Влетел в избу, стал на пороге, да как гаркнет во всю мочь:

     Кукуреку! кукуреку!
     Иду на ногах
     В красных сапогах!
     Несу, несу косу,
     Тебе голову снесу
     По самые плечи —
     Полезай-ка с печи!

Перепугалась коза, брякнулась с печи на пол – и убилась; а зайчик с петушком поселились в избушке, стали жить да поживать, да добра наживать.

Гуси

   Жил старичок со старушкой; были у них дочка да сынок маленький. Собрались старики в город и приказывают дочке:
   – Мы пойдём, дочка, в город: принесём тебе булочку, купим платочек, а ты будь умна, братца береги, со двора не ходи.
   Ушли старики; девочка посадила братца на травку под окном, а сама побежала на улицу и заигралась. Налетели гуси, подхватили мальчика и унесли на крылышках.
   Прибежала девочка, глядь, – нет братца! Кинулась туда-сюда, – нету! Кликала девочка, кликала братца, не откликается. Выбежала в чистое поле: вдали метнулось гусиное стадо и пропало за тёмным лесом. «Верно, гуси унесли братца!» – подумала девочка и пустилась гусей догонять.
   Бежала девочка, бежала, видит – стоит печка.
   – Печка, печка! Скажи, куда гуси полетели?
   – Съешь моего ржаного пирожка, скажу.
   А девочка говорит:
   – У моего батюшки и пшеничные не едятся!
   И побежала дальше.
   Бежит девочка дальше и видит – стоит яблоня.
   – Яблоня, яблоня! Куда гуси полетели?
   – Съешь моего лесного яблочка, тогда скажу.
   – У моего батюшки и садовые не едятся! – сказала девочка и побежала дальше.
   Бежит девочка и видит: льётся молочная речка – кисельные берега.
   – Молочная речка – кисельные берега! Скажи, куда гуси полетели?
   – Съешь моего простого киселька с молочком, тогда скажу.
   – У моего батюшки и сливочки не едятся!
   И побежала девочка дальше.
   Долго бы пришлось бегать девочке, да попался ей навстречу ёж. Хотела девочка ежа толкнуть, побоялась наколоться и спрашивает:
   – Ёжик, ёжик, куда гуси полетели?
   Ёжик и показал дорогу девочке. Побежала девочка по дороге и видит – стоит избушка на курьих ножках, стоит-поворачивается: в избушке сидит баба-яга, костяная нога, морда глиняная; сидит и братец на лавочке у окошка, золотыми яблочками играет. Подкралась девочка к окну, схватила братца и побежала домой, а баба-яга кликнула гусей и послала их за девочкой в погоню.

   Бежит девочка, а гуси совсем её нагоняют. Куда деваться? Прибежала девочка к молочной речке с кисельными берегами:
   – Реченька, голубушка, укрой меня!
   – Съешь моего простого киселика с молочком.
   Похлебала девочка киселика с молочком, тогда речка спрятала девочку под крутой бережок, а гуси мимо и пролетели.
   Выбежала девочка из-под бережка и побежала дальше, а гуси её увидали и опять пустились в погоню. Что делать девочке? Прибежала она к яблоньке:
   – Яблонька, голубушка, спрячь меня!
   – Съешь моего лесного яблочка, тогда спрячу.
   Нечего девочке делать – съела она лесного яблочка. Яблонька закрыла девочку ветками: гуси и пролетели мимо.
   Вышла девочка из-под яблони и пустилась бежать домой. Бежит, а гуси опять её увидали и ну за ней! Совсем налетают, крыльями над головой машут. Чуть-чуть добежала девочка до печки:
   – Печечка, матушка, спрячь меня!
   – Съешь моего ржаного пирожка, тогда спрячу.
   Поскорей съела девочка ржаного пирожка и залезла в печь: гуси пролетели мимо.
   Вылезла девочка из печки и пустилась домой во весь дух. Гуси опять девочку увидали и опять погнались за нею. Вот, вот налетают, крыльями по лицу бьют, того и гляди, братца из рук вырвут, да изба-то была уже недалеко. Вбежала девочка в избу, проворно двери захлопнула и окошки закрыла. Покружились гуси над избой, покричали, да так ни с чем и полетели к бабе-яге.

Пришли домой старичок и старушка, видят – мальчик дома, жив и здоров: подарили девочке булочку и платочек.

Рассказы

Спор животных

   Корова, лошадь и собака заспорили между собою, кого из них хозяин больше любит.
   – Конечно, меня, – говорит лошадь. – Я ему соху и борону таскаю, дрова из лесу вожу; сам он на мне в город ездит: пропал бы без меня совсем.
   – Нет, хозяин любит больше меня, – говорит корова. – Я всю его семью молоком кормлю.
   – Нет, меня, – ворчит собака, – я его добро стерегу.
   Подслушал хозяин этот спор и говорит:
   – Перестаньте спорить по-пустому: все вы мне нужны, и каждый из вас хорош на своём месте.

Спор деревьев

   Заспорили деревья промежду себя: кто из них лучше? Вот дуб говорит:
   – Я всем деревам царь! Корень мой глубоко ушёл, ствол в три обхвата, верхушка в небо смотрится; листья у меня вырезные, а сучья будто из железа вылиты. Я не кланяюсь бурям, не гнусь перед грозою.
   Услышала яблоня, как дуб хвастает, и молвила:
   – Не хвастай много, дубище, что ты велик и толст: зато растут на тебе одни жёлуди, свиньям на потеху; а моё-то румяное яблочко и на царском столе бывает.
   Слушает сосенка, иглистой верхушкой качает.
   – Погодите, – говорит, – похваляться; вот придёт зима, и будете вы оба стоять голёшеньки, а на мне всё же останутся мои зелёные колючки; без меня в холодной стороне житья бы людям не было; я им и печки топлю, и избы строю.

Пчёлки на разведках

   Настала весна, солнце согнало снег с полей; в пожелтевшей прошлогодней травке проглядывали свежие ярко-зелёные стебельки; почки на деревьях раскрывались и выпускали молоденькие листочки.
   Вот проснулась и пчёлка от своего зимнего сна, прочистила глазки мохнатыми лапками, разбудила подругу, и выглянули они в окошечко – разведать: ушёл ли снег, и лёд, и холодный северный ветер?
   Видят пчёлки, что солнышко светит ярко, что везде светло и тепло; выбрались они из улья и полетели к яблоньке.
   – Нет ли у тебя, яблонька, чего-нибудь для бедных пчёлок? Мы целую зиму голодали.
   – Нет, – говорит им яблонька, – вы прилетели слишком рано, мои цветы ещё спрятаны в почках. Попытайтесь у вишни.
   Полетели пчёлки к вишне:
   – Милая вишенка! Нет ли у тебя цветочка для бедных пчёлок?
   – Наведайтесь, милочки, завтра, – отвечает им вишня, – сегодня ещё нет на мне ни одного открытого цветочка, а когда откроются, я буду рада гостям.
   Полетели пчёлки к тюльпану, заглянули в его пёструю головку, но не было в ней ни запаху, ни мёду.
   Печальные и голодные пчёлки хотели уже домой лететь, как увидели под кустиком скромный тёмно-синий цветочек: это была фиалочка. Она открыла пчёлкам свою чашечку, полную аромата и сладкого сока. Наелись, напились пчёлки и полетели домой весёленьки.

Лошадка

   Конь храпит, ушами прядёт, глазами поводит, удила [2 - Удила́ – металлические стержни, вкладываемые в рот упряжного животного.] грызёт, шею, словно лебедь, гнёт, копытом землю роет. Грива на шее волной, сзади хвост трубой, меж ушей – чёлка, на ногах – щётка; шерсть серебром отливает. Во рту удила, на спине седло, стремена золотые, подковки стальные.
   Садись и пошёл! За тридевять земель, в тридесятое царство!
   Конь бежит, земля дрожит, изо рта пена, из ноздрей пар валит.

Козёл

Идёт козёл мохнатый, идёт бородатый, рожищами помахивает, бородищей потряхивает, копытками постукивает: идёт, блеет, коз и козляток зовёт. А козочки с козлятками в сад ушли, травку щиплют, кору гложут, молодые прищепы портят, молоко деткам копят; а козлятки, малые ребятки, молочка насосались, на забор взобрались, рожками передрались.
Погоди, ужо придёт бородатый хозяин, всем вам порядок даст!

Петушок с семьёй

   Ходит по двору петушок: на голове красный гребешок, под носом красная бородка. Нос у Пети долотцом, хвост у Пети колесцом; на хвосте узоры, на ногах шпоры. Лапами Петя кучу разгребает, курочек с цыплятами созывает:
   – Курочки-хохлатушки! Хлопотуньи-хозяюшки! Пёстренькие-рябенькие! Чёрненькие-беленькие! Собирайтесь с цыплятками, с малыми ребятками: я вам зёрнышко припас!
   Курочки с цыплятками собирались, раскудахталися; зёрнышком не поделились – передралися. Петя беспорядков не любит – сейчас семью помирил: ту за хохол, того за вихор, сам зёрнышко съел, на плетень взлетел, крыльями замахал, во всё горло заорал: «Ку-ку-ре-ку!»

Васька

   Котичек-коток – серенький лобок. Ласков Вася да хитёр, лапки бархатные, ноготок остёр.
   У Васютки ушки чутки, усы длинны, шубка шёлковая.
   Ласкается кот, выгибается, хвостиком виляет, глазки закрывает, песенку поёт, а попалась мышка – не прогневайся! Глазки-то большие, лапки что стальные, зубки-то кривые, когти выпускные!

Мышки

   Собрались мышки у своей норки, старые и малые. Глазки у них чёрненькие, лапки у них маленькие, остренькие зубки, серенькие шубки, ушки кверху торчат, хвостища по земле волочатся.
   Собралися мышки, подпольные воровки, думушку думают, совет держат: «Как бы нам, мышкам, сухарь в норку протащить?»
   Ох, берегитесь, мышки! Ваш прия-тель Вася недалёко. Он вас очень любит, лапкой приголубит; хвостики вам помнёт, шубочки вам порвёт.

Орёл и кошка

   За деревней весело играла кошка со своими котятами. Весеннее солнышко грело, и маленькая семья была очень счастлива.
   Вдруг, откуда ни возьмись, – огромный степной орёл: как молния спустился он с вышины и схватил одного котика. Но не успел ещё орёл подняться, как мать вцепилась уже в него. Хищник бросил котёнка и схватился со старой кошкой. Закипела битва насмерть.
   Могучие крылья, крепкий клюв, сильные лапы с длинными кривыми когтями давали орлу большое преимущество: он рвал кожу кошки и выклевал ей один глаз. Но кошка не потеряла мужества, крепко вцепилась в орла когтями и перекусила ему правое крыло.
   Теперь уже победа стала клониться на сторону кошки; но орёл всё ещё был очень силён, а кошка уже устала; однако же она собрала свои последние силы, сделала ловкий прыжок и повалила орла на землю. В ту же минуту откусила она ему голову и, забыв свои собственные раны, принялась облизывать своего израненного котёнка.

Гусь и журавль

   Плавает гусь по пруду и громко разговаривает сам с собою:
   – Какая я, право, удивительная птица! И хожу-то я по земле, и плаваю-то по воде, и летаю по воздуху; нет другой такой птицы на свете! Я всем птицам царь!
   Подслушал гуся журавль и говорит:
   – Прямой ты гусь, глупая птица! Ну можешь ли ты плавать, как щука, бегать, как олень, или летать, как орёл? Лучше знать что-нибудь одно, да хорошо, чем всё, да плохо.

Пчела и мухи

   Позднею осенью выдался славный денёк, какие и весною на редкость: свинцовые тучи рассеялись, ветер улёгся, солнце выглянуло и смотрело так ласково, как будто прощалось с поблёкшими растениями. Вызванные из улья светом и теплом мохнатые пчёлки, весело жужжа, перелетали с травки на травку не за мёдом (его уже негде было взять), а так себе, чтобы повеселиться и порасправить свои крылышки.
   – Как вы глупы со своим весельем, – сказала им муха, которая тут же сидела на травке, пригорюнясь и опустив нос. – Разве вы не знаете, что это солнышко только на минуту и что, наверное, сегодня же начнётся ветер, дождь, холод, и нам всем придётся пропасть.
   – Зум-зум-зум! Зачем же пропадать, – отвечали мухе весёлые пчёлки. – Мы повеселимся, пока светит солнышко; а как наступит непогода, спрячемся в свой тёплый улей, где у нас за лето много припасено мёду.

Лиса Патрикеевна

У кумушки-лисы зубушки остры, рыльце тоненькое; ушки на макушке, хвостик на отлёте, шубка тёпленькая. Хорошо кума принаряжена: шерсть пушистая, золотистая; на груди жилет, а на шее белый галстучек.
Ходит лиса тихохонько, к земле пригибается, будто кланяется; свой пушистый хвост носит бережно; смотрит ласково, улыбается, зубки белые показывает.

Роет норы, умница, глубокие: много входов в них и выходов, кладовые есть, есть и спаленки; мягкой травушкой полы выстланы.
Всем бы лисонька хороша была, хозяюшка, да разбойница лиса: любит курочек, любит уточек, свернёт шею гусю жирному, не помилует и кролика.

Не ладно скроен, да крепко сшит

   Беленький, гладенький зайчик сказал ежу:
   – Какое у тебя, братец, некрасивое, колючее платье!
   – Правда, – отвечал ёж, – но мои колючки спасают меня от зубов собаки и волка: служит ли тебе так же твоя хорошенькая шкурка?
   Зайчик вместо ответа только вздохнул.

Трусливый Ваня

   Замесила мать Вани тесто в квашне и поставила на печь киснуть, а сама ушла к соседке.
   В сумерках пришёл Ваня домой, окликнул – никого в избе нет. Вот и хотел он огоньку вздуть, как слышит: кто-то на печи пыхтит. «Видно, домовой!» – подумал Ванюша, затрясся от страху, выпустил из рук лучину – да бежать. Впотьмах наступил Ваня на кочергу, а она его по лбу!
   – Ай-ай, батюшки, помогите! Помогите! – завопил Ваня и хотел было вон из избы. На ту беду разулся у него лапоть, и Ванюша прихлопнул дверью оборку от лаптя: растянулся в сенях и вопит благим матом: – Ай, батюшки! Ай, соседушки! Помогите! Отымите! Держит меня домовой!
   Прибежали соседи, подняли Ванюшу ни жи`ва ни мёртва; а как узнали, в чём дело, то стали над ним смеяться. Долго потом всё дразнили Ванюшу и расспрашивали его: как это он испугался теста в квашне, кочерги в углу, лаптя на своей ноге?

Играющие собаки

   Володя стоял у окна и смотрел на улицу, где грелась на солнышке большая собака Полкан.
   К Полкану подбежал маленький Мопс и стал на него кидаться и лаять; хватал его зубами за огромные лапы, за морду и, казалось, очень надоедал большой и угрюмой собаке.
   – Погоди-ка, вот она тебе задаст, – сказал Володя. – Проучит она тебя.
   Но Мопс не переставал играть, а Полкан смотрел на него очень благосклонно.
   – Видишь ли, – сказал Володе отец, – Полкан добрее тебя. Когда с тобою начнут играть твои маленькие братья и сёстры, то непременно дело кончится тем, что ты их приколотишь. Полкан же знает, что большому и сильному стыдно обижать маленьких и слабых.

Четыре желания

   Митя накатался на саночках с ледяной горы и на коньках по замёрзшей реке, прибежал домой румяный, весёлый и говорит отцу:
   – Уж как весело зимой! Я бы хотел, чтобы всё зима была!
   – Запиши твоё желание в мою карманную книжку, – сказал отец.
   Митя записал.
   Пришла весна. Митя вволю набегался за пёстрыми бабочками по зелёному лугу, нарвал цветов, прибежал к отцу и говорит:
   – Что за прелесть эта весна! Я бы желал, чтобы всё весна была.
   Отец опять вынул книжку и приказал Мите записать своё желание.
   Настало лето. Митя с отцом отправились на сенокос. Весь длинный день веселился мальчик: ловил рыбу, набрал ягод, кувыркался в душистом сене и вечером сказал отцу:
   – Вот уж сегодня я повеселился вволю! Я бы желал, чтобы лету конца не было!
   И это желание Мити было записано в ту же книжку.
   Наступила осень. В саду собирали плоды – румяные яблоки и жёлтые груши. Митя был в восторге и говорил отцу:
   – Осень лучше всех времён года!

Тогда отец вынул свою записную книжку и показал мальчику, что он то же самое говорил и о весне, и о зиме, и о лете.

Леший

   Жители одной уединённой деревни были в большом беспокойстве, особенно бабы и ребятишки. В ближнем любимом их лесу, куда мальчики и девочки поминутно шныряли то за ягодами, то за грибами, завёлся леший. Как только настанет ночь, так и пойдёт по лесу хохот, свист, мяуканье, а по временам раздаются страшные крики, точно кого-нибудь душат. Как зааукает да захохочет, волосы становятся дыбом.
   Дети не только ночью, но и днём боялись ходить в свой любимый лес, где прежде только и слышно было что пенье соловьев да протяжные крики иволги. В то же время чаще прежнего стали пропадать по деревне молодые куры, утки и гусята.
   Надоело это наконец одному молодому крестьянину Егору.
   – Погодите, бабы, – сказал он, – я вам лешего живьём принесу.
   Дождался Егор вечера, взял мешок, ружьё и отправился в лес, несмотря на просьбы своей трусливой жены. Целую ночь пробродил он в лесу, целую ночь не спала его жена и с ужасом слушала, как до самого света хохотал и аукал леший.
   Только уже утром показался Егор из лесу. Он тащил в мешке что-то большое и живое, одна рука у Егора была обмотана тряпкой, а на тряпке видна была кровь. Весь хутор сбежался на двор к отважному крестьянину и не без страха смотрел, как он вытряхивал из мешка какую-то невиданную птицу, мохнатую, с ушами, с красными большими глазами. Она кривым клювом щёлкает, глазищами поводит, острыми когтями землю дерёт; вороны, сороки и галки, как только завидели чудище, так стали над ним носиться, подняли страшный крик и гам.
   – Филин! – крикнул тут один старик. – Ведь я ж вам, глупые, говорил, что это всё филин проказит.

Константин Дмитриевич Ушинский Четыре желания