-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Арина К.
|
| Становление
-------
Вина дьявола
1
Когда я обратил внимание на тёмное облако, которое нависло над нашим небольшим судном, возникло ощущение, что всю команду, состоящую только из меня и одной девушки, ожидает много бед.
– А Вы верите в Бога, Виктор Николаевич? – отвлёк меня от мыслей женский голос. Я повернулся в его сторону и вспомнил, что со мной в каюте сидела одна из моих студенток – Мария Фролова. Эта девушка в свои двадцать три была очень способна в области педагогических наук, которые я как раз-таки и преподавал. Маша отличалась от остальных своим упорством и стремлением к учёбе, которое, к сожалению, в последнее время встречаешь редко.
Её вопрос меня поначалу привёл в недоумение, но через пару секунд я понял, почему она об этом спросила, и ответил:
– Я скептически отношусь ко всяким высшим существам. Родители раньше пытались заставить меня верить в Бога, но у них не получилось. – Увидев, что Маша зафиксировала мой ответ, я добавил: – Ну а ты?
– Я об этом раньше не задумывалась, вот только сейчас решила, – шмыгнула носом она. Из-за холодной погоды в пути она немного приболела, хотя я её предупреждал, что нужно одеваться теплее. – Не верю, скорее всего.
– В таком случае, – вздохнул я негромко, – об этом нам нужно умолчать. Не уверен, что в религиозном поселении нас примут с распростёртыми объятьями, если мы расскажем о нашем мнении насчёт Бога.
Этот маленький городок находился на окраине острове, который был буквально усеян лесом. Про поселение на данный момент времени известно очень мало, поэтому я, заинтересовавшись, решил стать одним из первых, кто сможет открыть тайны этого городка и острова в целом.
Молчаливый капитан грузового судна зашёл к нам без стука через полчаса и объявил, что мы прибыли в пункт назначения. Маша сразу поднялась, поправляя свои русые волосы, и взяла рюкзак.
– Блокнот не забудь, – кивнул я на её вещь, оставленную на стуле, а сам, забрав свой рюкзак, покинул каюту и судно после. Ступив на песчаный берег, я вдохнул свежий и немного непривычный для себя воздух и огляделся, в очередной раз убеждаясь, что вживую всё выглядит в сто раз интереснее и красивее, нежели на фото.
– А мы даже быстро добрались, – спрыгивая с трапа, оценила Маша и посмотрела на часы. – Сейчас только семь вечера.
– А планировали мы приехать во сколько?
– В девять.
Я довольно хмыкнул, кивая головой, и повернулся к капитану, который со своими работниками выносил коробки и ставил их на берег.
– Что в них? – поинтересовался я у одного парнишки, которого успел остановить, взяв за рукав.
– Инструменты, стройматериалы, всякие консервы и ткани, – быстро ответил тот и побежал за другим грузом.
Кивнув и ему, я посмотрел на Машу, зарисовывавшую открывшийся отсюда вид, и, сказав, что нам пора идти, заприметил на невысоком холме церковь, которая, как мне показалось, была сожжена.
Пока я пребывал в своих мыслях, Маша уже успела выйти на тропинку, проложенную из камня, и оглядеть дома.
– Виктор Николаевич, идёмте!
Её голос вновь вывел меня из задумчивости, и я, изредка спотыкаясь о свои же ноги, прибежал к ней и извинился.
– Что так привлекло Ваше внимание? – спросила она. – Та церковь?
– Да, да, – сразу ответил я, оттряхивая коричнево-бежевого цвета штаны от прилипшего песка, – но об этом позже. Нам нужно найти хижину этого… как его зовут-то? – Моя память вновь подвела, и мне пришлось достать конверт с письмом, на которое мне ответил один из жителей городка, любезно согласившийся предоставить нам на некоторое время жильё. – Сафон, точно!
– Это его имя или фамилия? – Маша заглянула в письмо.
– Я и сам не понял.
Я повернул лист бумаги и увидел на обратной стороне криво нарисованную карту, но разобрать её было можно. С её помощью мы должны были найти путь к жилищу Сафона.
– Так, ладно, это как сокровище искать, – усмехнулся вслух я. – Мы вот здесь, на крестике. Получается, нам нужно подняться вверх, повернуть налево, пройти ещё повыше и снова налево. Номер двадцать один.
– Только вот зачем нужна эта карта, если можно было по номерам посмотреть или спросить дорогу у жителей? – Маша поднялась по тропинке чуть выше и, слушая мёртвую тишину, огляделась. – У жителей, которых сейчас нет…
– Может, они в хижинах сидят? Не будем их тревожить.
Маша, казалось, не была согласна со мной, но ничего говорить не стала. Её напрягал и немного пугал факт того, что мы приехали в пустой город. Но буквально через пару секунд на смену её испугу, как бывало у этой особы, пришла неожиданная смелость.
Эта девушка была довольно дотошная, ей всегда нужно узнать обо всём и во всех подробностях, если это возможно. А если и невозможно, ей бы всё равно удалось достигнуть цели. На первый взгляд, Машу можно было принять за ботана (так некоторые в группе и называли её), но, как я считаю, это звучит немного оскорбительно. Она умная, как я упоминал, и я удивлён, что у неё так мало хороших друзей в университете.
С этим заключением мы пошли дальше, частенько останавливаясь с целью рассмотреть красиво обустроенные снаружи хижины и палисадники. Чтобы дойти до жилища Сафона, нам понадобилось около минут двенадцати, и за всё это время мы не встретили ни одного человека, что смутило и напрягло не только Машу, но и меня.
– Надеюсь, они просто спят, – негромко сказала она, стараясь обнадёжить себя.
Я видел, как на её лице мелькает страх, но ничего на этот счёт не сказал, а лишь посмотрел в сторону судна, которое уже стало отходить от берега. Я хотел было побежать, остановить его, но что-то заставило меня стоять на месте.
– Чёрт с ним, – махнул рукой я, – пойдём внутрь.
Я постучал в дверь кулаком сначала негромко и позвал Сафона, но, не услышав изнутри никакого шума, стукнул ещё громче.
– Снова ничего, – пробормотала себе под нос Мария и, подойдя к окошку, не смогла ничего разглядеть, ведь оно было заколочено изнутри. – Странно как-то… И что нам теперь делать?
Я отошёл от входа в хижину на пару шагов и оглядел её, чтобы найти какую-то лазейку, благодаря которой можно было проникнуть внутрь. Пришлось обойти её со всех сторон.
– Вот! – воскликнул я, и Маша сразу прибежала ко мне. – В дыре есть стена. Стоп… Наоборот. В стене есть дыра.
– Я поняла, – кивнула Маша с улыбкой, – но предлагаю пока что не заходить таким образом в дом к чужому человеку… Давайте пройдём по другим домам, может, кто-нибудь откроет.
– Да, твой план звучит получше и полегче, – согласился с ней я и, осмотревшись, пошёл в ближайшую хижину, что стояла напротив, а Маша направилась к другой, чтобы не терять зря время.
Хижина, которая достался мне на осмотр, была по размерам точно такая же, как у Сафона. Я заглянул в одно из окон, которое не было заколочено, и увидел, что внутри пусто. Дверь была не заперта, поэтому я сразу зашёл внутрь и, осматривая помещение, не нашёл ничего примечательного, кроме настенной иконы, на которой был изображён мужчина лет тридцати восьми в оборванном облачении и в сломанных очках. У него были утончённые черты лица и взгляд, заставляющий содрогнуться.
– Виктор Николаевич, – раздался голос Маши за моей спиной, и она быстро зашла внутрь, – в соседних домах никого нет.
Я не мог оторвать глаз от иконы, смотрел, словно был загипнотизирован.
– Виктор Николаевич, – снова обратилась ко мне Маша, уже дёрнув за рукав, – Вы меня слышали?
Только после этого я повернулся к ней и с неуверенностью ответил:
– Да, слышал… Как я помню, здесь тридцать хижин. Давай быстро проверим оставшиеся и вернёмся к Сафону, хорошо?.. – Я протёр лоб, убрав капельки пота рукавом. – Двадцать первый, не забудь.
– Вы в порядке? – настойчиво спросила Маша, прежде чем я вышел из этого жилища.
– Угу, просто задумался немного. Идём уже.
Так, разделившись на некоторое время, мы пошли проверять городок: я занялся западной частью, в которой стояло жилище Сафона, а Маша изучала восточную. Я ни разу не услышал, чтобы в её части раздавались звуки, отличавшиеся от открытия и закрытия скрипучих дверей. Каждый раз я, выходя из очередной хижины, поднимал взгляд на облако, которое нависло над морем и не двигалось. Странно, что именно оно подсказало мне о предстоящей беде, хоть я и не знал, что именно может нас ждать.
Встретившись с Машей у назначенного места, я понял по её лицу, что хороших новостей она, как и я, не принесла.
– Ничего, – сказала она, удручённо садясь на маленькую лавочку, – никого нет…
– У меня такой же результат, – ответил я, скрестив руки на груди и нервно застучав носком ботинка по земле. – Ничего хорошего.
Время уже близилось к восьми часам вечера, а мы с Машей всё так же сидели на улице, не понимая, куда пропали все люди. Конечно, у меня было одно предположение, но оно, во-первых, безрассудное, а во-вторых, непроверенное. Именно поэтому пока что оглашать его я не стал.
– В конце тропинки, вон там, – начал я, показывая на маленькую возвышенность, – есть дом.
– Да, я на него обращала внимание, – кивнула Маша, подпирая голову руками. – Хотите пойти туда?
– Да, хочу… Но явно не сегодня. – Откровенно говоря, я боялся идти сейчас, когда темнота начала брать власть над природой и временем. – Давай мы всё-таки переночуем здесь, а наутро начнём со всем этим тщательнее разбираться.
Маша не видела причины отказываться, и она, шмыгнув носом, поднялась с лавочки и вернулась к той дыре в стене. Передав мне рюкзак, она включила фонарик и, держа его в правой руке, проползла внутрь. Никаких криков ужаса я не услышал, что меня очень обрадовало, и уже через полминуты дверь открылась.
– Спасибо большое, – поблагодарил я её и, зайдя в хижину, зажёг свечку на столике. Поставив наши рюкзаки к стенке, я закрыл дверь, повернув ключ в замочной скважине, который нашла Маша, и помог ей пододвинуть старый комод к стенке, где была дыра. Хоть никого в городе, кроме нас, не было, безопасность соблюдать следовало.
– Ну вот, никто к нам не зайдёт, – подытожила Маша и уселась на стул, осматривая помещение изнутри. Убранство во всех жилищах было примерно одинаковое, отличалось лишь количеством мебели. Абсолютно везде была одна важная вещь, привлёкшая внимание Маши, – иконка. Она смотрела на неё не моргая, и я, сняв эту икону со стены, коротко выдохнул, чувствуя усталость.
– Эта икона есть во всех домах, – сказала наконец Маша, переведя взгляд на меня, и протянула руку.
Я послушно отдал ей иконку, и она, забрав её у меня, рассмотрела и повернула. На задней стороне красивым почерком написано короткое предложение.
– Забудьте Бога, – прочитала вслух она и слегка зажмурилась, почувствовав боль. – Ничего не понимаю.
– Всё, не нагружай голову, – чуть ли не выхватывая у неё эту вещь, ответил я и положил иконку на стол лицом вниз. – Давай уже спать.
2
Как показывали мои часы, было ровно девять часов утра. Проснулся я не по своей воле, а по воле, так сказать, природы. Очень сильный грохот, будто бы на берег с огромной высоты уронили нечто такое, что весило явно больше ста тонн. Казалось, что задрожали все тридцать хижин и даже тот дом на возвышенности от такого удара, наклонились в сторону берега.
Маша, спавшая на кровати, подскочила с подушки в тот же момент, что и я подпрыгнул с кресла; мы испуганно переглянулись.
Я молчал и пытался прислушаться к звукам за стенами хижины. После того грохота в городке наступила тишина, даже птицы замолкли. Только через пару минут я решился отпереть дверь и выглянуть, чтобы оценить обстановку: на улочках так никого и не было, дома стояли на тех же местах, что и вчера, и одно лишь море бушевало.
Я не стал дожидаться Маши и помчался к тропинке, которая шла ровно по центру, уходя немного вверх, и разделяла городок на две равные части, что с каждой стороны было по пятнадцать хижин. Выбежав к нужному месту, я посмотрел на берег и ужаснулся.
– Господь Всемогущий, – вымолвил я и тут же почувствовал, как в груди что-то сдавило.
Буквально через секунд пятнадцать прибежала Маша и выругалась.
– Это… я… – пыталась сказать что-то ещё она, смотря то на меня, то на выбросившегося кита, который послужил нам будильником и причиной небольшого землетрясения.
– Вживую это выглядит намного… хуже, – постарался я подобрать более-менее приемлемое слово для данной ситуации и пошагал к киту. На секунду мне подумалось, что сейчас он откроет пасть и проглотит меня, даже не прожевав.
Рядом с огромным млекопитающим были разбросаны сломанные под его тяжестью коробки, привезённые на грузовом судне вчера. Я поднял одну банку консерв и, повертев в руке, забрал себе.
– Что ж, – начал я, повернувшись к шокированной студентке, – не хочу показаться суеверным человеком, но вот это, – показал на кита, – плохой знак.
– Я понимаю, – кивнула Маша, опустив брови и шмыгая носом. Я не понял, хотела она заплакать или просто её простуда снова стала проявляться.
– Пойдём-ка, – сказал я, положив руку ей на плечо, – нам нужно поесть и продолжить разбираться с происходящим. О ките позаботятся чайки. Или ещё кто-то…
Вернувшись в дом Сафона, я будто по инерции кинул взгляд на иконку и поморщился. Достав из рюкзака термос, я налил в крышку от него горячий чай и передал Маше, которая положила на стол печенье.
– Так вот кто постоянно шуршит на моих парах, – усмехнулся я, чтобы хоть как-то разбавить обстановку.
– Оно очень вкусное, – улыбнулась Маша. – Давайте, пробуйте.
На завтрак нам понадобилось чуть больше семи минут, и мы, полные сил и некоторой уверенности, вышли из хижины со своими вещами, закрыв дверь на ключ.
Тропинка, по которой мы поднимались, имела в своём конце каменные ступеньки, в которых я, по правде говоря, не видел необходимости. Маша, пришедшая быстрее, остановилась перед домом, который отсюда казался ещё больше.
Это здание, что было высотой в два этажа, смотрело на нас с каким-то злом, словно мы пришли совсем не в тот момент. Я машинально оглядел его и повернулся обратно, чтобы проверить, на месте ли выбросившийся кит, который всё ещё не давал мне покоя.
Посмотрев снова на дом, я коротко вздохнул и, потерев переносицу, сказал:
– Как я понимаю, если никого сейчас нет, то нам ничего не сделают за проникновение.
– В принципе, – продолжила за меня Маша, подойдя ко входу, – Вы правы, – и распахнула дверь, которая изначально была чуть приоткрыта. – Идёмте?
– Поражаюсь твоей смелости. Но для начала я бы предложил осмотреть дом снаружи.
– Если хотите, мы можем раздели…
– Ни в коем случае! – сразу прервал я, захлопывая дверь с такой силой, что, казалось, содрогнулись стены этой развалюхи. Прислоняясь спиной ко входу, я услышал изнутри что-то непонятное и отпрянул. – Мы должны держаться вместе. Бог знает, что нас ожидает, если мы разделимся. И…
Я не смог договорить – снова что-то сдавило у меня в груди. Я положил на неё раскрытую ладонь и глубоко задышал, опираясь другой рукой на колонну, с которой давно сползла белая краска. Маша тут же сделала шаг, но я покачал головой, как бы говоря, что всё нормально.
– Это, наверное, сердце шалит, – объяснил я, тем самым соврав девушке, ведь сам не понимал, что со мной происходит. Через полминуты это прошло, и я, выпрямившись, выдохнул. – Как я уже сказал, нужно осмотреть двор, чтобы найти какие-нибудь лазейки или чёрные ходы на случай того, если кто-то или что-то перекроет нам главный вход, когда мы будем нарушать покой дома.
Окинув меня немного взволнованным взглядом, Маша не стала перечить, и мы, отойдя от входа, прошли мимо цветов, посаженных вдоль стен и уходящих вверх по ним лозами, обошли дом. Впереди расстилался наполовину раздетый лес.
У заднего входа стоял небольшой стол и четыре стула, рассчитанных на всю семью. Я осмотрел дом с этой стороны и, приглядевшись, увидел на стене странные следы, ведущие к окну второго этажа. Пара кустов, посаженных под окном, были раздавлены. Видимо, забиравшийся по стене падал вниз, предпринимая попытки достичь верха.
Я взглянул на Машу, которая пыталась что-то отыскать на столе, и, подойдя к испорченным кустам, нашёл верёвку. Я поднял её и, ещё раз взглянув, подошёл к столу.
– Посмотри, – сказал я, протянув Маше найденную вещь.
– Где Вы нашли это? – поинтересовалась она, забрав её из моих рук и осмотрев.
– Вон там, под окном. По ней забирались, чтобы попасть в комнату через окно.
Маша проследила за моим взглядом и повернулась к тому окну.
– Либо вор, либо любовник, – оценила ситуацию она. – А может… всё в одном флаконе.
Я не до конца понял ход её мыслей, потому что сам задумался о том, кому и зачем понадобилось влезать вот так в дом, а потом вспомнил, как мы вчера проникли в хижину.
– Да уж… – усмехнулся я и, кинув верёвку в рюкзак, взглянул на сад, в котором стояли немые каменные люди. Одни смотрели куда-то вдаль, другие направили свой взор к лесу. Всего их было шесть штук, и все до единого были потрёпаны временем.
– Там ещё одна церковь, – показала мне Маша на здание, стоящее чуть дальше какого-то маленького домика.
У церкви был изменённый крест на куполе, я смог его рассмотреть. Сначала я подумал, что лишние части креста были всего-навсего ветками дерева, которые так удачно расположилась у него, но нет.
– Своя религия, – сказала Маша, также присмотревшись и увидев это.
– Тогда позволь задать вопрос, – насторожился я и, подойдя к той стороне дома, откуда открывался хороший вид на старую церковь, кивнул на неё, – почему там обычный крест?
Я видел, как Маша прищуривалась, чтобы разглядеть то, что я хотел показать, и я молча передал ей свои очки. Она быстро надела их и через пару секунд вскинула брови.
– Я… понятия не имею, – неуверенно ответила она, вернув мне очки. – Но сами посмотрите на ту церковь. Она давно сожжена. Видимо, город решил немного поменять свою…
– Ты сама веришь, во что говоришь? – перебил я её без доли ехидства или насмешки.
Маша удручённо вздохнула, покачав головой.
3
Шагая к главному входу дома в объятиях холодного ветра, я украдкой смотрел на Машу и видел её опущенный взгляд. Я не понимал, что она сейчас чувствует, и, поглядывая в небо, спросил:
– Тебе страшно?
Она тут же подняла глаза и нахмурила брови.
– Нет, – бросила она, – просто я озадачена этой ситуацией. Что произошло в этом городе? Где все люди? В кого они верят?
– Спокойно, спокойно, – сказал сразу я, потрепав её по плечу, когда мы остановились у входа, – мы с этим разберёмся. У нас ведь изначально и была эта цель, не так ли? Справимся.
Маша искренне улыбнулась и кивнула, соглашаясь с моими словами. Я же, посмотрев на часы (они показывали 9:40), подошёл к широкой двери и молча открыл её. Солнечный свет, проникший внутрь, сделал пыль видимой, которая, как снег, медленно и не прекращаясь оседала на пол.
Я перешагнул порог и, оказавшись в прихожей и одновременно гостиной, осмотрелся. Просторное помещение, украшенное картинами, выглядело очень прилично. Слева от входа находилась длинная лестница, которая от малейшего дуновения ветра начинала скрипеть. Посередине гостиной стояли диван и несколько кресел, направленные к большому камину, на котором были статуэтки из бронзы и серебра. Чуть правее и дальше отходил коридор, прокладывающий путь к двери, через которую можно было попасть в сад. По правую руку в коридоре была кладовка и кухня (оттуда тоже можно было выйти на улицу). По левую же находилась большая ванная комната.
– Здесь уютно, – оценила Маша, стоя рядом со мной и внимательно изучая помещение. Она нажала на переключатель, и свет в гостиной загорелся. – О, даже электричество есть.
Мы медленно прошли дальше, смотря под ноги и чувствуя страх. На секунду я остановился и посмотрел в коридор, где мне показалась фигура. То была невысокая светловолосая девушка. Я глядел на неё со страхом, но через секунд пять резко повернул голову в сторону заскрипевшей лестницы, на первую ступеньку которой взошла Маша. Вновь посмотрев в коридор, я не увидел никакой фигуры и даже признаков того, что она была там, и выдохнул.
Я стоял, уперевшись спиной в стену, и начал чесать глаза, чуть не уронив очки.
– Виктор Николаевич? – тихо позвала меня Маша, преодолев уже половину лестницы. – Вы в порядке?
Я посмотрел на Машу и, глубоко вдохнув, кивнул ей. Она заволновалась и, спустившись обратно, подошла ко мне, чтобы усадить в кресло.
– Что с Вами такое? – продолжила она, осматривая меня. – Мне совсем не нравится Ваше состояние.
– Просто немного не привык к погоде.
– Вы врёте хуже пятилетнего ребёнка.
Я снял очки и опустил глаза вниз, не желая смотреть ни на Машу, ни в сторону того коридора.
– Мне кое-кто показался, – кратко объяснил я, – а потом пропал. Вот и всё.
– Кто это был?
– Какая-то девочка… Девушка, если быть точнее. В том коридоре.
Не в силах говорить развёрнуто, как это раньше требовали от меня, а теперь я требую этого от своих студентов, я изъяснялся кратко.
– У Вас бурная фантазия, – как к маленькому ребёнку, обратилась ко мне Маша, но всё равно поглядывала в коридор, где никто больше не появлялся. – Посидите немного, а я осмотрюсь. Далеко не уйду.
Я проследил за шагом Маши и, когда она прошла в коридор, напрягся. Я боялся, что сейчас отдам её в лапы смерти, хоть ничего не представляло опасности. Может, она говорила правильные вещи насчёт моей фантазии, но я всё равно насторожился. Моя студентка даже не успела скрыться из виду, как я подскочил с кресла и, буквально подлетев к ней, схватил за локоть. Маша окинула меня не то неодобрительным, не то беспокойным взглядом. Она приподняла брови, как бы задавая мне вопрос, и я сказал:
– Вместе уж пойдём.
Первым делом мы зашли на кухню. Она была обустроена скромно, но очень удобно, как и все остальные помещения в этом доме (как я узнал позже). Включать свет я не видел смысла – достаточно было того, что сочился из окон. В помещении, хоть оно и было достаточно большим, было душно, поэтому я открыл дверь, ведущую наружу, и, стоя у неё, ещё раз огляделся, прислушиваясь к жужжанию холодильника.
– Только у этого дома есть электричество, – заметила Маша, открывая дверцу холодильника. – О, тут еда есть.
– Она там обычно и должна быть, Маш, – усмехнулся я, на что получил качание головой с улыбкой от глупой шутки. – Ты голодна?
– Нет, просто посмотрела, чем тут питаются.
– Явно не людьми.
Маша, захлопнув дверцу, пожала плечами.
– Кто их знает? Может, именно из-за этого город пуст? Все… съедены!
Последнее она сказала как можно страшнее, словно вожатый лагеря, рассказывающий байки своим подопечным, которые от каждого шороха шарахаются.
– Предположение интересное, но… – Я на пару секунд задумался. – Оно маловероятно. Каннибалов не так уж много, их редко где встретишь.
– Ну а вдруг именно здесь они и обитают? – настаивала на своей шуточной теории Маша, хоть мне и казалось, что она уже не шутит, а говорит совершенно серьёзно. – Если прямо сейчас кто-нибудь спустится по лестнице, нападёт – и от нас ничего не останется?
В тот момент я заслышал скрип лестницы и хлопок главной двери, и мы с Машей испуганно переглянулись.
– Вот кто тебя за язык тянул… – прошипел я.
– Вы и тянули, – шикнула она в ответ, и мы смиренно принялись ждать нашей участи.
Простояв в тишине и без движения больше минуты, я осмелился сделать пару шагов к двери. Не проходя в коридор и дальше по нему, можно было увидеть лестницу, поэтому я лишь выглянул, держась за дверной косяк, и посмотрел на злополучную лестницу, где никого не было. Главная дверь была закрыта, и я, поняв причину страшных звуков, выдохнул.
– Это просто ветер, – сказал я, повернувшись к Маше, – бояться нечего.
Она кивнула, что-то ища в рюкзаке, а я тем временем, подойдя к столу, забрал из декоративной корзинки шесть конфет и кинул их в карман, где у меня лежали спички. Я носил их с собой всегда.
– Вы любитель сладкого, как я вижу, – спросила Маша, закрепляя на ремне складной нож.
– Беру на всякий случай. Вдруг пригодятся.
Мы пошли дальше. Кладовка, в которую мы хотели зайти, явно нас не ждала, потому что, как бы я ни старался, дверь не открывалась. Я встал на четвереньки и, слегка нагнувшись, посмотрел в щель между дверью и полом. Кладовка находилась в полной темноте, поэтому я попросил у Маши фонарик и, включив его, посветил. Из комнатки на меня смотрела куча коробок и инструментов для ухода за садом.
Я поднялся на ноги и, вернув Маше фонарик, молча показал на ванную. Маша неспеша открыла дверь и, найдя рукой на стенке переключатель, включила свет. Плитка на полу была разукрашена пятнами крови.
– А вот это мне не нравится… – пробормотала Маша.
– Что там? – спросил я, выглядывая из-за её плеча. Моя студентка была ниже меня сантиметров на двадцать точно, поэтому мне было легко смотреть, когда я стоял за ней. – Оу…
Через пару секунд Маша шагнула вперёд, а я, посмотрев вниз, увидел, что по полу тянулась тропинка из красных пятен до двери в сад и, видимо, уходила дальше.
– Я на минутку, – предупредил я, проходя к выходу по следам. Приоткрыв дверь, я увидел, как они вели в лес. Я пулей вернулся в ванную комнату. – Кого-то сильно ранили, и этот кто-то ушёл в лес.
– Кровь давно засохла, – разглядывая пятна, сказала Маша и встала с корточек. – Ушёл в лес, значит…
– Надеюсь, ты не горишь желанием спасать этого беднягу?
Маша лишь покачала головой и, быстро покинув эту комнату, закрыла дверь. Я услышал, как на улице запели птицы.
– Идём на второй этаж? – спросила она.
Я кивнул и, шагая вперёд, достал одну конфету, протягивая её Маше.
– Будешь?
Она забрала конфету и, поблагодарив, съела. Обогнав меня, она первая пошла по лестнице, а я двинулся следом, осторожно двигаясь наверх. Мне казалось, что, сильно наступив на ступеньку, моя нога просто провалится вниз, поэтому я шёл на носочках.
У Маши же с этим проблем не было. На лёгкость её движений я смотрел как завороженный, словно уже видел подобное раньше.
Задумавшись об этом, я поднимался, не глядя под ноги, из-за чего на последней ступеньке чуть не упал, но вовремя ухватился за перила. Второй этаж, как по мне, выглядел намного уютнее, нежели первый, потому что здесь отсутствовали такие длинные коридоры и нигде не было крови. По крайней мере пока.
– Правильно мы сделали, что не пошли вчера сюда, – сказала вдруг Маша, проходя к одной из комнат. – А то страху было бы…
– Уверен, твой складной ножик спас бы нас от всего, – отшутился я, поправляя очки.
Мы зашли в выбранную Машей комнату и бегло, как воры, осмотрели её в поисках чего-то такого, что могло бы нас заинтересовать. Взгляд моей студентки упал на семейную фотографию, стоящую в поцарапанной рамочке.
– Мама, папа и дочь, – перечислила она людей на изображении.
Я взял фото и посмотрел на него. Мужчина выглядел не слишком строго, у него была добрая улыбка, которая, судя по всему, передалась дочери. От матери же ей передались цвет волос и некоторые черты лица. Младшая в семье стала бы музой для любого художника: фиалковые глаза, встречающиеся очень редко, бархатная кожа (это можно было понять, даже не видя этой личности вживую и не касаясь её), светлые волосы, что были ниже локтя, стройный стан.
Изучив фото, я на секунду улыбнулся этой молодой красавице и с некоторой горечью вздохнул.
– У Вас есть семья, Виктор Николаевич? – заметив мой погрустневший взгляд, тихо поинтересовалась моя студентка.
Я на мгновение задумался и поставил фото обратно.
– Да, есть, – кивнул я, чувствуя, как в горле появляется ком. – У меня… есть дочь.
– Правда? – удивлённо переспросила Маша. – Вы не рассказывали… И как она?
– Она мертва.
4
В комнате повисла тишина. Она, перемешиваясь с ветром на улице, держала моё горло ледяной рукой, крепко сжимая его, заставляя задыхаться. Я быстро пришёл в себя и, прогнав подступающие слёзы, уселся на двуспальную кровать, посмотрев на Машу.
– Ну? Чего молчишь?
– Я просто… удивлена, – пыталась подобрать слова она и села рядом. – Мне жаль. Об этом знает ещё кто-нибудь?
Я покачал головой.
– Я не хотел никому об этом рассказывать, но сейчас оно само как-то вырвалось, – объяснил я спокойно, хотя руки, сложенные в замок, слегка дрожали от накативших воспоминаний.
– Знаете, зачастую нужно разделять ношу с кем-то, чтобы не было так тяжело жить с ней, – сказала мне Маша, глядя в пол. Мы оба не смотрели друг на друга, потому что я не хотел и не мог видеть её грустного лица, как и она моего.
– Где-то я уже слышал подобную фразу.
– Вы говорили её на одной из пар.
Я усмехнулся про себя и наконец поднял голову, мельком взглянув на Машу. Я расстегнул куртку и достал из внутреннего кармана сложенную пополам фотографию.
– Держи.
Маша взяла фото и, развернув его, посмотрела на одиннадцатилетнюю девочку, изображённую на ней. У моей дочки были каштановые волосы и пронзительные голубые глаза.
– Она просто Ваша копия.
Эти слова заставили меня улыбнуться, и я, забрав фото, собрался с силами и начал рассказывать Маше историю.
* * *
После родов моя жена пролежала в больнице около недели и скончалась. Врачи даже не смогли выяснить причину её смерти. В итоге у малышки Сони был только я. Я дал себе обещание, что воспитаю её должным образом, что она не будет ни в чём нуждаться. Я был готов умереть за неё.
Я был заботливым и любящим папой. Соня ценила меня и никогда не задавала вопросов о том, что случилось с её мамой и где она сейчас. Её это не интересовало. Наверное, я должен был рассказать ей об этом, но у меня то ли не хватало смелости, то ли я сам не видел в этом нужды.
Соня была весёлым ребёнком, чувство юмора у неё было отличное. Но при всём при этом она была не очень уверена в своих действиях и поступках. Ещё у неё развивался интерес к моей работе, и как-то раз она сказала, что тоже хочет стать профессором педагогических наук.
До Нового года оставалась буквально неделя, и я после работы пошёл смотреть подарок для Сони. Я немного забеспокоился, потому что близился уже третий час дня, а она мне не позвонила и не сообщила о приходе домой, как делала это обычно; я набрал её. Мне отвечали долгие-долгие гудки, пока в конце концов голос робота не сказал о том, что абонент недоступен. Без подарка я ринулся в сторону дома, и в тот момент мой телефон зажужжал. Я уже обрадовался, думая, что это звонит Соня.
– Виктор Николаевич Волков? – спросил меня строгий женский голос.
– Да, это я, – не раздумывая ответил я.
– Ваша дочь в больнице.
Женщина продолжала что-то говорить, но сильный звон в ушах не дал мне услышать её слов. Трубку сбросили, и я, сев в такси, поехал в единственную в нашем городе больницу, постоянно подгоняя водителя. Когда мы приехали к нужному месту, я выскочил из машины и побежал в здание. Увидев запыхавшегося меня, одна из медсестёр подошла и спросила, кто я такой и что случилось. Я назвался, назвал имя дочери, и медсестра оставила меня ждать. Через минут семь она вернулась с погрустневшими глазами и повела меня в нужную палату.
Приближаясь к ней, я с каждым шагом чувствовал, что за мной по пятам следует какое-то серое облачко, готовое сейчас же поглотить меня. Я, медсестра и это облачко зашли в палату, где я увидел свою дочь, лежащую на койке. К Соне были подключены разные аппараты. Облачко, которое, как я думал сначала, видел только я, устроилось под потолком, прямо над Соней. Я понял, что оно шло сюда не за мной, а за ней.
Заметив меня, она слабо улыбнулась и тихо позвала. Я тут же подошёл к ней и, сев рядом с койкой, взял за руку, обеспокоенно рассматривая её.
– Что с ней случилось? – спросил я у молчавшей медсестры.
– Её сбила машина, – кратко ответили мне.
Вся следующая неделя, которую я провёл в палате, была для меня сущим адом. Я смотрел на свою дочь и молился всем богам в надежде на то, что они смогут помочь. Я до конца надеялся, что Соня пойдёт на поправку, ведь многие люди часто выживали после таких происшествий, но данный случай не был одним из тех. Я каждый день видел, как облачко, нависшее над моей дочкой, темнело и опускалось всё ниже, тем самым приближаясь к ней. У Сони было много сломанных костей, а сердце билось уже не в том ритме, что раньше. Я видел, как моё солнце, свет моей жизни угасает, и ничего не мог с этим поделать.
Вечером 31 декабря, когда я пришёл к ней с подарком, она всё так же лежала и смотрела наверх. Казалось, она рассматривала то облако, которое полностью почернело. Сев рядом с ней, я улыбнулся и погладил её по волосам. Я пытался быть сильным и держаться ради неё, не показывая слёз, но Соня видела меня насквозь. Она положила свою ладонь на мою и легонько сжала мои пальцы. Я видел по её глазам, что она прекрасно понимает, что её ждёт, но ей не было страшно.
– Ты ведь не забудешь меня? – спросила она тихо. Ей было всего лишь одиннадцать лет, но смотрела она глазами взрослого.
Через кончики её пальцев я чувствовал, как замедляется и затихает стук её сердца. Я хотел прямо сейчас умереть вместо неё.
– Никогда, милая, – еле сдерживая слёзы, ответил я.
Соня улыбнулась мне и, закрывая глаза, выдохнула. Облако над ней испарилось, а сердце остановилось.
Я продолжал сидеть рядом с ней, держа её ладонь и пытаясь осознать произошедшее. Лишь через пару минут я заплакал, уткнувшись лбом в её руку. Я плакал очень долго, тихо умоляя неведомые силы вернуть мою дочь к жизни, но никто мне не отвечал. Я проклинал себя и всех богов.
* * *
Я пустым взглядом прожигал дыру в ножке стола, на которую смотрел на протяжении всего рассказа. Маша не двигалась и, казалось, не дышала во время повествования. Только сейчас, когда история стала известна ей, она неожиданно обняла меня, стараясь как-то поддержать, и я обнял её в ответ.
– Спасибо, – сказал я, кладя голову на её плечо.
Мы просидели так без слов минуты три. Я чувствовал, что мне были необходимы этот разговор и эти объятия.
– Спасибо, – повторил я, отодвигаясь от Маши, и окинул взглядом комнату. – Не самое лучшее время и место для исповеди, наверное.
– В самый раз, – ответила она и поднялась с кровати. Я видел, как её поразила история о моей дочке. – Тот человек, который сбил Соню, поплатился за содеянное?
– Да. Отсиживает своё в тюрьме.
Я встал с кровати и, поправив лямки рюкзака, хотел уже пойти осматривать следующую комнату, но был остановлен Машей.
– Виктор Николаевич, – обратилась она ко мне, – простите за такой вопрос, но… Когда я спросила, есть ли у Вас семья, Вы сказали, что у вас есть дочь. Почему?
– Если она умерла, – ответил я без промедления, – это не значит, что она перестала быть частью моей жизни. Она просто стала жить здесь, – я положил ладонь на своё сердце. – Солнце угасло в этом мире, но оно продолжает светить в моей душе.
5
Пережёвывая мои последние слова, Маша шагала за мной в дальнюю комнату. На двери ножом были вырезаны узоры, которые поначалу казались какими-то нелепыми и неуместными, но, присмотревшись, можно было увидеть, как разные линии соединялись, складываясь в единые элементы.
Я несильно толкнул дверь и оказался в заповедном месте, тишину которого никогда нельзя было нарушать, – библиотеке. Она была маленькой, но очень красивой. Все книжные шкафы так и манили меня, чтобы я подошёл и прошёлся пальцами по корешкам книг, что я и сделал через пару секунд.
– Я бы переехал сюда только ради этой комнаты, – мечтательно вздохнул я и, взглянув в самый конец одного из шкафов, увидел торчащую книгу, которая вот-вот могла упасть.
Заинтересованный ею, я пошёл туда и попытался вернуть её в прежнее положение, чтобы она стояла ровно и в одной линии с другими, но не получилось. Я вытащил книгу и посмотрел на мешающий предмет, лежащий у стенки. То была тоже книга, по размеру меньше моей ладони, и я достал и её. Повернув лицевой стороной к себе, я увидел, что это была Библия.
– Уже погрузились в чтение, Виктор Николаевич? – поинтересовалась Маша, нарушая тишину.
– Не особо, – пробормотал я, ставя первую книгу и рассматривая потрёпанную Библию, а если быть точнее – Новый Завет. Было видно, что его несколько раз поджигали, но, судя по всему, быстро спасали от огня. На некоторых страницах были закладки, и я поочерёдно открывал их и остановился на одной из них. – Ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем.
И снова эта боль. Я зажмурился, кладя ладонь на свою грудь, словно пытаясь так избавиться от разрывающего в ней чувства; на пару секунд мне показалось, что моя грудная клетка сейчас сломается. Маша подхватила меня, чтобы я не ударился спиной о стеллаж, и придержала. Мы оба поняли, в чём причина.
– Одно лишь упоминание сопровождается этим, – невнятно сказал я, стараясь выровнять дыхание. – Что это за место… такое…
Маша снова помогла мне дойти кресла, только уже в этой комнате, и я уселся, глубоко выдыхая. Я решил съесть одну конфетку, чтобы немного успокоиться, и принялся листать странички Завета, но уже молча. Маша, стоя рядом со мной, украдкой посматривала на текст. Я поднял взгляд на неё.
– У Вас появились какие-то мысли, Мария Дмитриевна? – спросил я и увидел улыбку от такого официального обращения.
– Да, но они мрачные и не слишком обнадёживающие.
– В нашей ситуации других и быть не может.
Я закрыл Новый Завет хлопком и, поднявшись с кресла, убрал книжку в боковой карман рюкзака, направляясь к последней комнате, которая принадлежала младшей в семье. Я взялся за ручку и, даже не повернув до конца, понял, что дверь заперта. Взглянув на небрежно установленный замок, я приметил, что его разместили здесь относительно недавно.
– Как тебе идея выломать дверь?
– Виктор Николаевич, если никого нет, кроме нас, это не означает, что можно крушить дома людей.
– Ну хорошо, хорошо. – Я прислонился плечом к стене и посмотрел на Машу. – Какие у тебя есть идеи?
– На улице Вы нашли верёвку. Можно попробовать забраться по ней.
– Как тот вор-любовник?
– Как тот вор-любовник.
Мы без промедлений спустились вниз и, выйдя на улицу через кухню, посмотрели на окно, которое, к несчастью, было закрыто.
– Верёвку мы не закинем, – сказал очевидную вещь я и осмотрелся по сторонам в поисках того, что бы нам могло помочь. Взгляд остановился на железной скамье у входа в сад. – Вон, смотри. Перетащим её сюда, я встану на неё, подниму тебя, и ты, возможно, дотянешься до окна, если очень постараешься.
Я понял по её недоверчивым глазам, что план её не очень радует, и цокнул языком.
– Если бы здесь была лестница, я бы её притащил, – буркнул я.
– Просто это немного небезопасно для меня. Упасть ведь с такой высоты могу.
– А ты не падай.
Мы кинули рюкзаки на землю и сняли куртки, чтобы двигаться было удобнее, после чего перенесли скамейку сюда, прислоняя её спинкой к стене дома. Я забрался на скамейку и, поставив руки в бока, посмотрел на Машу, пытаясь придумать, как легче её поставить к себе на плечи. Она тихо усмехнулась с моего задумчивого взгляда.
– Так, я придумал, – спрыгивая со скамьи, сказал я и, поправив свитер, присел на корточки, но спиной к Маше. – Давай.
– Если всё получится, Вы поставите мне зачёт автоматом? – сразу спросила Маша.
– Возможно. Лезь уже.
Она сначала помедлила, стараясь понять, как лучше будет залезть, и через полминуты у неё получилось. Когда она залезла ко мне на шею, я разогнул колени и, медленно вытянувшись, крепко держа её за ноги (ближе к бёдрам), шагнул на скамейку.
– А теперь… дотянись до подоконника, возьмись и а-а-аккуратно встань на мои плечи, – проговорил я негромко. – Я не уроню тебя.
Я услышал, как Маша выругалась, после чего начала подниматься, хватаясь одной рукой за подоконник и другой опираясь на стену. Я стоял ровно, не шатаясь, придерживая её за ноги, чтобы она не упала. Примерно через минуту ей удалось выполнить мои указания, и она принялась открывать окно. С этой стороны сделать это было трудновато, поэтому Маша сняла со своего ремня ножик и воспользовалась им.
Когда окно поднялось вверх и с характерным щелчком ударились верхние ставни, я спокойно выдохнул.
– Молодец, – похвалил её я. – Давай, лезь дальше.
Она сделала это, не дождавшись моих слов. Когда она оказалась внутри, я снова выдохнул, разминая плечи и понимая, что надо бы мне почаще заниматься физкультурой.
– Всё нормально там? – спросил я, подняв глаза наверх.
– Да, – сразу ответила мне Маша, выглянув из окна, – идите сюда.
Забрав наши вещи, я вернулся на второй этаж и зашёл в ранее закрытую комнату, в которой всё перевёрнуто вверх дном. Все ящики и дверцы шкафчиков открыты, если не вырваны с петель. На столе лежали исписанные листы бумаги, на полу – вырванные странички из Нового Завета. Одеяло скомкано, осколки зеркальца покоились на кровати, на обоях были еле заметны капельки крови.
– Тот Завет, что Вы нашли, – начала Маша, поднимая с пола маленькие странички, – был спрятан, так?
– Да, в самом дальнем углу, за книгами, – кивнул я, осматривая беспорядок, и достал Новый Завет. – Видимо, его пытались уберечь. Спасти от кого-то.
– От нового… новых высших сил?
– Скорее всего. Без ведомой на то причины навряд ли кто-то стал бы прятать эту вещь.
Мы осмотрели поле боя ещё раз, и в мою голову начали закрадываться разные варианты того, из-за чего и между кем здесь могла произойти драка, но ни я, ни Маша не были опытными детективами. Мы и детективами-то не были.
– Страшно представить, как проходила эта драка, – сказал я, обращая внимание на сломанную настольную лампу, погребённую у шкафа, и на осколки зеркала. – И это… было лишь из-за Нового Завета?
– Судя по всему, один нападал, пытаясь уничтожить священное писание, а другой всеми силами защищал его.
– А вот это предположение мне нравится больше, чем то, что ты высказала на кухне.
– Про каннибалов?
– Именно про них.
Только сейчас я до конца осознал, в какую ситуацию мы попали. Малоизвестный городок, оказавшийся безлюдным, оставленный гнить на этом острове вместе с выбросившимся китом. Странные происшествия, суть которых мы не можем пока что осознать до конца. И не менее непонятная вера, в основу которой положено полное отрицание Иисуса Христа и ненависть к нему.
Маша продолжала осматривать комнату, и я от неё не отстал. На полу, помимо страниц Завета, были фото, вытащенные из альбома. Одно из них было порвано на две части, и я, соединив их, увидел два знакомых лица. Первое принадлежало человеку, который был главой этого дома, – мужчине с доброй улыбкой. Второе же было изображено не только на этом фото, но и на всех иконах, расставленных в каждом доме и в каждой комнате. Двое мужчин стояли у входа в ту церковь, что находится недалеко от нас, и улыбались в камеру.
Я рассматривал второго, одетого как священник. Хоть на его лице сияла улыбка, взгляд был строгим и пронзительным, как острое копьё, и я от страха даже сглотнул. Найдя на столе скотч и ножницы, я быстро «починил» фото и спрятал его в карман.
Кинув взгляд в окно, я заприметил движущуюся фигуру и понял, что сейчас мне это точно не чудится. Очертания её были точно такими же, что я видел в коридоре. Я высунулся в окно, чтобы рассмотреть бегущую из леса светловолосую девушку, и узнал в ней ту, что была на семейном фото. Она мчалась в городок со всех ног.
– Эй! – окликнул её я, заставив на секунду остановиться, когда она была близко с домом. Она подняла на меня свои испуганные фиалковые глаза и ринулась дальше с ещё большей скоростью.
Понимая, что заходить сюда она точно не будет, я выбежал из комнаты так быстро, что даже Маша не успела схватить меня за руку, и, покинув дом, погнался за девушкой, которая уже ринулась вниз по тропинке.
– Постой же ты! – кричал я ей вслед.
Я бежал, глядя только на неё. Напрочь забыв о существовании чёртовых ступеней тропинки при восходе на холм, я, не посмотрев себе под ноги, пролетел над ними, вдобавок споткнувшись перед этим, и кубарем покатился по пригорку. Все тридцать хижин, мимо которых я так или иначе катился, поднимая пыль, смеялись над этой сценой, ну а я после нескольких ударов головой о камни, которыми была проложена тропинка, отключился.
6
Очнулся, как я понял, только к вечеру. По крайней мере за окном было темно, а мои наручные часы с немного треснувшим стеклом от частых кувырков и ударов о землю показывали десять часов вечера.
Я неспеша открыл глаза, чувствуя сильную головную боль, и увидел, как рядом со мной сидит Маша, придерживая щёку ладонью и, наверное, дремля. Мельком оглядев комнату, я понял, что нахожусь в комнате родителей той девушки, за которой я бежал и которой в этой комнате не наблюдалось.
– Маш… Маша, – пробормотал я, слегка качая девушку за плечо, и её бездыханное тело тут же упало рядом со мной. Я вскрикнул от страха и отполз на другую часть кровати.
После этого я проснулся второй раз с глубоким вдохом, подскочив с подушки и оглядываясь с испуганными глазами. Настоящая Маша, сидевшая на краю, тут же встала и, подойдя ко мне, взяла за плечи, пытаясь меня успокоить:
– Виктор Николаевич, всё нормально, всё хорошо. Вы слышите?
Я дышал через рот, будучи не в силах выполнить её просьбу. Я глядел на неё с испугом и резко взял её лицо в свои ладони, внимательно осматривая.
– Это ты, точно ты?! Ты живая?! – начал я, как полоумный.
– Да, это я, не кричите! – сама повысила голос Маша и отодвинулась. – Да уж… хорошенько Вы ударились.
Я убрал руки и коснулся своего лба, слегка хмурясь.
– Я очень надеюсь, что память Вам не отшибло, – попыталась разбавить обстановку Маша.
– Я не считал, сколько раз перевернулся и ударился, так что вынести вердикт не могу, – повёл плечом я и лёг обратно. – Как ты меня донести-то смогла?
– Мне помогла Влада.
– Влада?
– Влада. Я могу трижды повторить, если у Вас ещё и слух испортился.
– Маша, не язви, – попросил я, глубоко вздыхая. – Объясни, кто это.
– Та девушка, за которой Вы погнались. От Вас все девушки так убегают?
– Ещё одно слово…
– Я поняла, поняла, – засмеялась Маша, вскинув руки, – больше не буду.
– Зачем она помогла тебе и мне, раз уж убегала?
Маша лишь пожала плечами.
* * *
Когда я ринулась за Вами, та девушка стояла в самом конце тропинки и дожидалась, когда же Вы уже закончите свой весёлый спуск. Вы припарковались бы у кита (с такой скоростью катились!), если бы она вовремя не остановила тело.
Я прибежала к ней, немного запыхавшись, и поблагодарила, садясь около Вас.
– Пожалуйста, не убегай, – попросила я её, – ты единственный живой человек, которого мы смогли увидеть здесь. Все остальные… где они?
– Вы не отсюда, – сказала она, не ответив на мой вопрос, – кто вы такие? Как вы вообще здесь оказались?
– Меня зовут Маша, а его…
– С фамилией.
– Что?
– Назови фамилии.
Я была удивлена такому вопросу и не поняла его смысла. В городке не так много людей, можно запомнить всех по лицам и фамилиям, и я, понятное дело, в них явно не числюсь.
– Фролова, – ответила я, – а это Виктор. Волков.
– Ещё один Виктор, – буркнула себе под нос девушка и с каким-то облегчением выдохнула. – Извини за грубость. В нашем городке творятся не самые, мягко говоря, хорошие дела, поэтому я с опаской отношусь ко всем: и к новым, и знакомым лицам. – Она протянула мне руку. – Влада Некрасова. Давай-ка перетащим твоего муженька ко мне домой.
– Он не мой муж, – нервно усмехнулась я, – он преподаватель в университете.
– Вопрос времени.
Я ничего не ответила на это, и мы вдвоём, взяв Вас за руки и за ноги, потащили наверх. Я думала, это будет сложнее, но Вы, к моему удивлению, не такой уж и тяжёлый. Вы вообще что-нибудь едите?
Когда мы принесли Вас в комнату родителей Влады, она начала осмотр на наличие сильных увечий или иных ран, а я продолжила отвечать на её вопросы.
– Мы прибыли сюда, чтобы узнать о вашем городке и острове побольше, но никого не нашли.
– Да уж, счастливчиками я вас назвать не могу, – вздохнула Влада, наклоняясь над Вами, и я увидела на её шее православный крест.
– Ты веришь в…
– Тихо! – тут же закрыла она мне рот рукой. – Вам нельзя упоминать Его.
Влада убрала руку, и я с вопросом посмотрела на неё. Никаких признаков боли на её лице я не увидела.
– Как… Почему ты не чувствуешь этой боли?
Она показала на свой крест и коротко объяснила:
– Я под Его защитой.
– Тебя защищает… этот крест? – недоумённо переспросила я.
Влада мне кивнула и быстро отошла к двери.
– Ждите моего прихода, – приказала она, уже готовясь выйти, – и не упоминайте имя Господа Бога всуе. Я приду и всё вам расскажу. Очень прошу, никуда не уходите.
* * *
Я лежал около полуминуты с выпученными глазами и почти не дыша.
– Задохнётесь так, – вернула меня в реальность Маша. – Скажите что-нибудь.
– Я обдумываю твой рассказ, – объяснил я, с некоторым прищуром посмотрев на неё.
Та, встав с кровати, ушла из комнаты. Я слышал, как она возится в соседнем помещении, а через пару секунд она вернулась с маленькой, уже знакомой нам книжечкой.
– Как я понял, это принадлежит Владе, – вспоминая принадлежащие ей слова и крест на шее, сказал я, забирая Новый Завет у Маши.
– Очень возможно. Я ещё заметила у неё много синяков. Скорее всего, она как раз-таки и дралась с кем-то в своей комнате.
Я на секунду вспомнил священника, но отставил эту версию. Даже если он ввёл какую-то новую религию, как я думал, нападать на невинную девушку он бы не стал. По крайней мере я на надеялся на это.
– Ты ела что-нибудь? – сменил тему я, чувствуя голод.
– Да, пока Вы были в отключке. Хотите поесть?
– Хочу.
Маша не разрешила мне вставать, хоть я и уверял, что не инвалид и могу сам встать и взять себе еду из рюкзака. Как и всегда, она меня не послушала и, принеся наши вещи, открыла тот отсек моего рюкзака, который служил маленьким холодильником. Я взял переданный контейнер с едой и термос с чаем. Когда я предложил ей отужинать со мной, она лишь покачала головой.
– Фигуру блюсти тебе не нужно, ты и так стройна и красива, – отметил я, садясь в удобную позу, чтобы поесть. – Поверь тому, кто поднимал тебя.
– Знаете, я тоже Вас поднимала, – усмехнулась Маша, – кожа да кости, как мне показалось на первый взгляд.
– Вот именно, тебе показалось. Моим мускулам позавидовал бы любой бодибилдер.
Маша недоверчиво обвела меня взглядом и пощупала мою руку.
– Скорее Вы будете завидовать бодибилдерам, – рассмеялась она, заставив меня улыбнуться, – но ладно, Вы не такой уж и тощий.
– И на том спасибо.
Я опустошил содержимое контейнера за минут десять и довольно вздохнул. Прежде чем я захотел подняться, Маша спросила, не кружится ли у меня голова.
– Нет, мне уже лучше, – вставая на ноги и держась за край тумбочки, на которой стояла зажжённая свеча, ответил я и убрал всё вытащенное обратно в рюкзак. Слегка потянувшись и хрустнув спиной, я нахмурился.
– Вам всего-навсего тридцать три, а уже похожи на деда.
– Мне тридцать один.
– Ещё хуже.
Пока мы болтали, в коридоре единожды скрипнула лестница, а после раздались такие звуки, будто кто-то упал на ней. Маша первая выбежала в коридор и, светя фонариком (электричество вырубилось из-за грозы), увидела лежащую на ступеньках Владу, руки которой были от локтя до кончиков пальцев в крови.
– Поднимите её, быстрее!
Я, застывший на секунду от удивления и думающий, что девушка с фиалковыми глазами уже мертва, быстро «очнулся» и, спустившись на несколько ступенек вниз, осторожно поднял её, после чего вместе с Машей вернулся в комнату и положил потерявшую сознание на кровать. Я осматривал её окровавленные руки и терялся в догадках, как эта кровь могла так раскрасить её.
– Сиди пока с ней, – сказал я, стоя в дверях, и помчался на первый этаж с Машиным фонариком. Первым делом я осмотрел гостиную и коридор на наличие посторонних лиц, а после этого запер все три выхода: главный, на кухне и ведущий сад. Ни мне, ни девушкам на втором этаже не нужны были незваные гости.
Пока я бегал туда-сюда, на улице несколько раз прогремело так громко, что я аж чуть не подпрыгивал от страха. Забежав в ванную, я еле как отыскал небольшое ведёрко и, пошарив по шкафчикам, достал оттуда несколько полотенец. Закинув их на плечо, я набрал воды и пошёл наверх.
Маша всё так же сидела в комнате вместе с Владой, которая никак не приходила в себя. Увидев, что крест на её шее не пропал, я с каким-то облегчением выдохнул.
– «Хотя бы она под защитой», – подумалось мне.
Повернувшись ко мне, Маша забрала наполненное водой ведёрко, и я передал ей полотенца. Пока она отмывала руки Влады от крови, я зажёг ещё несколько свечей, чтобы в комнате было посветлее, и прислушался к звукам. На улице не переставало громыхать.
– Как думаешь, что с ней могло случиться? – спросил я, чтобы прервать молчание.
Маша не отвечала около полутора минуты, не отрываясь от своего дела, но потом всё же сказала:
– У меня даже предположений нет, по правде говоря… У неё нет никаких ран. Это явно не её кровь.
Я посмотрел на время: половина одиннадцатого. Обычные люди в это время спят или ходят по барам, ну а я наблюдаю за своей студенткой, смывающей кровь с девушки с фиалковыми глазами – единственной живой души, которую мы встретили за последнее время. Если бы я рассказал это своим коллегам, то есть же другим профессорам, они бы вопросительно выгнули бровь и либо посоветовали бы мне сходить к психиатру, либо сказали, что я мало сплю. А может, и всё вместе.
Убрав всю кровь с её рук, Маша кинула все полотенца в ведёрко и пошла в ванную комнату выливать всё это, а я остался с Владой и через пару мгновений осторожно, словно боясь касаться её кожи, убрал пряди волосы с её лица. Глядя на неё, я понимал, что ещё ни разу не видел такой изящной и милой девушки. Мне было жаль её, ведь, даже не зная полностью её и историю этого городка, можно было догадаться, что судьба у неё сложилась не самая лучшая.
7
Утром следующего дня я проснулся, чуть не упав с края кровати. На другой стороне кровати лежала Маша, но Влады тут не было. Я накрыл Машу одеялом, чтобы она не замёрзла, а сам пошёл в соседнюю комнату, где кто-то громко возился.
– Как себя чувствуешь? – спросил я, стоя в дверях и пытаясь отойти ото сна.
Влада, копавшаяся в тумбочках своего стола, кинула на меня взгляд и слегка прищурилась, словно пытаясь убедиться, что перед ней стоит не враг.
– Всё хорошо, – ответила она наконец. – Спасибо за помощь.
– И тебе.
Я прошёл внутрь комнаты и огляделся.
– Что ты ищешь? – наконец спросил я, когда она в очередной раз пробежала мимо меня к комоду.
– Несколько вещей, – кратко ответила она и продолжила поиски.
– Можно поконкретнее?
– Нельзя.
Я приподнял брови с некоторым удивлением. Поведение и слова этой девушки почему-то заставили меня улыбнуться и чуть ли не засмеяться. Я достал из кармана книжечку и показал ей.
– Это одна из них?
Влада повернулась, и её глаза тут же загорелись как у похитителя сокровищ, нашедшего заветное золото. Она подпрыгнула ко мне и, забрав Новый Завет, отшагнула. Проверяя странички, она иногда посматривала на меня с подозрением.
– Ты плохо прячешь вещи, – объяснил я, пожимая плечом.
– Спасибо на том, что ты не сжёг это.
– Если книгу прячут, то она очень важна. Я не видел смысла уничтожать её, если учитывать все… странности вашего городка. И я очень надеюсь, что ты расскажешь мне обо всём.
– Расскажу. Но чуть позже.
Влада, положив Новый Завет в свой карман, обошла меня и пошла в библиотеку, чтобы найти там остальное, а я двинулся за ней.
– Скажи наконец, что тебе ещё нужно найти, – вымолвил я, начиная немного беситься. Мне не нравилось, когда я не был в курсе дела, к которому отношусь. – Может, я смогу помочь.
– Точно такие же крестики, – показала она на тот, что висел у неё на шее. – Они понадобятся тебе с Машей.
У меня в голове возникла противоречивая мысль: «Но мы с ней не верим в Бога». Влада словно услышала её и, подойдя ко мне, хмуро посмотрела мне в глаза, слегка задрав голову.
– Сейчас совсем неважно, верите вы в Него или нет. Всякий, кто призовёт имя Господне, спасётся.
– Это из Нового Завета?
– Да. Послание к Римлянам, глава 10, стих 13.
– Почитаю на досуге.
Влада, явно не довольная моим ответом, лишь фыркнула и продолжила искать кресты. Я улыбнулся и принялся помогать ей, предварительно спросив, где они могут быть.
– Я их тоже прятала, что, по твоим словам, делаю плохо. Поэтому тебе не составит труда быстро их найти, правда ведь?
Она повернулась и с весёлой ухмылкой посмотрела на меня.
– Ладно, 1:1, – усмехнулся я, и мы продолжили поиски, уже не швыряясь в друг друга колкостями, как камнями.
По прошествии минут пятнадцати нам не удалось отыскать «сокровище», и я, поставив руки в бока, с вопросом обратился к Владе:
– Ты серьёзно не помнишь, куда их спрятала сама? Мне кажется, ты меня обманываешь.
– Думай, как хочешь, – буркнула она на меня, захлопывая крышку какой-то шкатулки. – Я иду в старую церковь.
– В сожжённой что-то могло уцелеть?
– Я уверена в этом.
Она быстрым шагом вышла из библиотеки с ключами от дома, и я, провожая её взглядом, увидел, как она остановилась и повернулась ко мне.
– Со мной пойдёшь?
– Нет, Машу одну я не оставлю, – тут же ответил я, – подожду здесь. Будь осторожнее. И дверь закрыть не забудь.
– Ну а ты смотри под ноги.
Я вернулся в комнату, где ещё сладко спала Маша, и подошёл к окну, следя за тем, как Влада мчится к церкви. Судя по всему, обстоятельства на этом маленьком опасном острове научили её быстро бегать. Очень быстро бегать.
Посмотрев на деревья, я увидел среди них идущего человека, рост которого был примерно метр девяноста. Почувствовав, что я за ним наблюдаю, он остановился и, повернув голову на 180 градусов, посмотрел на меня. Даже на таком расстоянии я узнал этот строгий взгляд, направленный прямо в душу.
Священник невысоко поднял руку и, помахав мне со зловещей улыбкой, вернул голову в обратное положение, шагая дальше. Начиная быстро моргать, я поставил руки на подоконник и прильнул к стеклу, чтобы вновь посмотреть на этого мужчину, но отыскать его не удалось.
Внутри от страха всё сжалось. Я испугался, что он мог скрыться и после зайти в дом, но через пару секунд, вспомнив, что ночью я запер два входа, а Влада закрыла на ключ главную дверь, когда ушла, со спокойствием выдохнул.
Простояв так ещё около двух минут в своих мыслях, я услышал, как на кровати начинает ворочаться Маша, потихоньку просыпает.
– Доброе утро, спящая красавица, – улыбнулся я, садясь рядом с ней.
Та полуоткрытыми глазами оглядела меня и, что-то недовольно пробормотав, перевернулась на другой бок, натягивая одеяло на нос.
– Ма-а-аша, – протянул я со смехом, покачивая её за плечо, – встава-а-ай…
В ответ на все мои уговоры я слышал лишь ворчание и через пару минут понял, что навыки моей дипломатии тут никак не помогут. Я осторожно взял одеяло за один из концов и, как фокусник, показывающий свой номер, резко дёрнул на себя, после чего немедля поднял Машу и перевёл её в сидячее положение. Она с закрытыми глазами и сложенными на коленях руками покачивалась из стороны в сторону, больше склоняясь к подушке.
– Как ты вообще не опаздываешь на учёбу, учитывая то, с каким трудом ты просыпаешься? – спросил я, будучи уверенным, что Маша пропустит половину слов мимо ушей.
– Не злорадствуйте, – ответила она, вставая на ноги и потягиваясь, и закинула назад растрёпанные волосы. Оглядевшись по сторонам, она только сейчас поняла, что в комнате не хватало ещё одного человека. – А где Влада?
– Пошла в церковь искать крестики для нас. Скоро должна вернуться.
– Она не уточнила, как именно? В целости и сохранности или как этой ночью?
Увидев улыбку на её лице, я улыбнулся сам и стал наблюдать за тем, как Маша расчёсывается и вытаскивает некоторые вещи из своего рюкзака. После этого она пошла в ванную комнату, а я, переодев свитер на более тёплый, уселся за стол на кухне, принимаясь раскладывать всё для завтрака.
Пока Маша умывалась, я, следя за минутной стрелкой настенных часов, изумился. Мне показалось, что она двигалась слишком быстро. Я снял очки, протёр их и надел обратно, снова устремляя взгляд туда. Нахмурившись, я посмотрел уже на свои, но ситуация была та же самая.
Подумав, что мне просто кажется, я отвернул голову в сторону и, закрыв глаза, посчитал до десяти, глубоко вздохнув. После этого я вернулся к своим часам, и, понятное дело, ничего не изменилось. Время не шло – бежало. А мои попытки остановить его оказались бесполезны.
Погружённый в свои мысли, я даже не услышал, как за мной открылась дверь и внутрь вошёл человек. Я понял, что нахожусь на кухне не один, когда свет, проникавший из окна позади, закрываемый тенью вошедшего человека, стал уменьшаться. Один длинный шаг – и я почувствовал, как тяжёлая рука легла на моё левое плечо, и оцепенел от страха. Я сразу понял, кто это.
– Здравствуй, Волков, – проговорил голос за мной, и его рука немного сжала плечо. Он наклонился к моему уху и прошептал: – Не подскажешь, где маленькая Некрасова?
– Я понятия не имею, о ком ты говоришь, – ответил я, соврав, ясное дело.
За спиной раздался короткий, но глухой смех, который не понравился бы любому собеседнику. Священник провёл рукой по моим волосам, потрепав их, и отошёл к двери. Я не смел поворачиваться.
– Советую тебе говорить правду в следующий раз, если не хочешь погубить ещё одного человека в своей жизни.
Дверь за мной закрыли на ключ. Я не хотел даже предполагать, откуда у него имеются ключи от этого дома, мои мысли были только о его словах.
– Что он имел в виду?.. Кого он имел в виду?! – кричал я на самого себя, подскакивая на ноги, и стал наворачивать круги по кухне. – Я ведь никого не губил, всё ведь… Ну нет… Он же не про Соню… Он не может о ней знать!
На секунду я остановился и помчался к ванной комнате. Дверь была не заперта, но заходить я не смел, поэтому три раза постучал.
– Маш, всё нормально?
Вода из крана выключилась, и через секунд пять Маша открыла дверь, продолжая чистить зубы на ходу.
– Что-то случилось? – спросила она, возвращаясь к раковине.
Я сделал шаг и осмотрелся по сторонам, дабы убедиться, что вокруг нас никого нет.
– Я видел священника, – лишь через полминуты ответил я, проводя носком ботинка по засохшей крови на полу, – и разговаривал с ним.
Выплюнув зубную пасту, Маша с удивлением посмотрела на меня через зеркало, а я кивнул и пересказал два момента: когда я увидел его среди деревьев и когда он зашёл в дом. Выслушав меня, Маша на пару секунд опешила от последних слов священника перед уходом, которые поразили и напугали меня в несколько раз больше.
– Иди пока что позавтракай, – вздохнул я, хлопая её по плечу.
– А Вы?
– У меня пропал аппетит.
Пройдя в гостиную, я выглянул из окна, опёршись на подоконник, и, остановив взгляд на море, посмотрел чуть выше. То тёмное облако, что преследовало судно, сейчас наблюдало за домом в ожидании момента, когда наконец-то сможет поглотить одного меня или Машу. Я вспомнил ситуацию с Соней и до конца хотел надеяться, что это облако не заберёт Машу. Я не позволю подобному повториться.
8
Приведя свои чувства в порядок, я вернулся на кухню и, увидев, что Маша всё-таки принялась завтракать, пожелал ей приятного аппетита. Она с набитыми щеками кивнула головой в знак благодарности, и я съел одну из печенек, опираясь одной рукой на спинку стула.
– Слушай, Маша, – вдруг сказал я, не желая в этом разговоре смотреть на неё, чтобы не смутить, – тебя кто-нибудь ждёт? Парень, там, или ещё кто-то?
Маша молчала совсем недолго, пережёвывая еду и запивая её чаем, после чего ответила с некоторой грустью:
– Нет, меня там никто не ждёт. Ни семья, ни молодой человек. – Она подняла глаза на меня. – Почему Вы интересуетесь?
Я спрашивал это на случай того, если она погибнет по моей вине и выживу я, из-за чего мне придётся сообщать близким о её смерти и раскаиваться перед ними до конца своих дней, что не смог уберечь её.
– Просто так, – соврал я, тряхнув головой. Я не был уверен, что Маша мне поверила, но облегчённо выдохнул.
Машу немного напрягло моё поведение, это было видно по её лицу: она опускала уголки губ, слегка хмурила брови, а глаза её были по-кошачьи грустными. Однако она ничего более не сказала и, хоть я и не просил, налила мне чая в чашку, одну из которых я достал из шкафчика до её прихода.
– Держите, – протянула она кружку, встав из-за стола и подойдя ко мне.
Я поблагодарил её и отпил немного, коротко выдыхая. Мы простояли в тишине больше минуты, и я, повернув голову к Маше, пересёкся с ней взглядами, после чего мы услышали, как открывается главная дверь, и пошли в гостиную.
Закрывая за собой дверь, Влада протянула мне один из крестиков, и я сразу надел его, пряча под свитер. Увидев Машу, она передала ей второй, и мы оба поблагодарили её за это.
– Благодарить будете, когда я…
Влада оборвалась на полуслове и, принюхавшись, быстро пошла на кухню. Мы с Машей переглянулись и двинулись следом за ней.
– Он был здесь? – поворачиваясь к нам со злостью в голосе, которую она испытывала к этому человеку.
– Ты говоришь про…
– Да, про священника! Про Виктора Колесникова!
– Он приходил относительно недавно, – отозвался я, делая свой голос как можно мягче, чтобы успокоить девушку. – Он поздоровался, назвав мою фамилию, спросил о твоём местонахождении и пригрозил.
Влада, услышав мой ответ, уселась на стул, подпирая голову рукой, и мы с Машей расположились за столом по обе стороны от неё.
– Ты можешь наконец рассказать нам, кто он такой и что происходит на этом острове?
9
На нашем острове уже давно распространено православие. Каждый из нас верит в Бога, без исключения.
Мой отец считается главным в городе. Он человек очень доброй и мягкой натуры, никогда не скажет зла и другим не позволит. В то же время, при всей своей доброте, он не любит, когда его не слушаются и не выполняют его указания, особенно те, что связаны с городом.
Вторым по важности человеком считается наш священник Иосиф. Он каждой клеткой своего тела верил в Бога и о Нём, как мне казалось, знал всё. Это меня немного пугало, но позже я к этому привыкла. Иосиф был благосклонен к каждому жителю, и все очень любили его.
Когда мне было тринадцать или около того, я сидела в саду и услышала, как кто-то шагает в мою сторону. Эти шаги не были похожи ни на родительские, ни на знакомые мне. Я закрыла книгу и, выглянув из-за высокого куста, увидела мальчика на год старше меня, которого нигде ранее не встречала, поэтому отнеслась к нему с недоверием.
Поднявшись со скамейки, я вышла из небольшого укрытия и окликнула его. Услышав мой голос, он повернул голову и с улыбкой зашагал быстрее. Я с опаской сжала книгу в двух руках на случай того, если придётся ударить его, да посильнее.
– Привет, – поздоровался он, подойдя на достаточное расстояние. Это был мальчик с тёмно-каштановыми волосами и светлыми глазами. – Долго же я тебя искал…
– А кто ты такой? – сразу спросила я, немного нахмурившись.
Мальчик выпучил на меня глаза, словно не понял моего вопроса, и неожиданно рассмеялся. У меня уже появилось желание дать ему книгой по голове.
– Тебе не говорили, что мы приедем? – избавляясь от смеха, поинтересовался он.
– Я всё сегодняшнее утро просидела здесь, поэтому никаких новостей не слышала.
– И даже гудок судна?
– И даже его. Зачиталась, видимо.
Мальчик понимающе кивнул и протянул мне руку, представляясь:
– Меня зовут Кирилл Колесников.
– Я Влада Некрасова. Ну, ты знаешь, наверное.
Пожав ему руку, я коротко вздохнула, понимая, что мой покой будет нарушаться чаще, чем мне бы того хотелось.
– Твоя мама попросила привести тебя, чтобы я заодно познакомился с тобой, – объяснил Кирилл, показывая в сторону тропинки, по которой он пришёл.
Я кивнула ему, и мы вместе пошли к моему дому, но более коротким путём, свернув с намеченного пути влево.
– Надо отдать тебе должное, – сказала я, шагая впереди, – ты единственный человек, который смог найти моё тайное место в этом саду.
– А это… как-то само получилось. Сначала у меня была цель найти тебя, но в какой-то момент я забыл об этом и просто бродил, разглядывая цветы и мелких зверушек. И вот пару минут назад, увидев тебя, вспомнил, зачем я вообще пошёл сюда.
– Вот оно как…
Оставшуюся часть пути, занявшую минуты четыре, мы провели в тишине. Я заметила, что у Кирилла было очень тяжёлое и громкое дыхание, и сразу привыкнуть к этому не смогла.
Подходя к столу, что находился снаружи, я увидела своих родителей и мужчину, сидящего ко мне спиной.
– Милая, ты уже здесь, – с улыбкой сказала моя мама, поднимаясь из-за стола. – Вижу, Кирилл тебя нашёл.
Мужчина неспеша повернул голову на все 180 градусов, и я нехило испугалась, понимая, что так обычные люди не могут делать. Он мягко улыбнулся и, встав со стула, подошёл ко мне. Этот человек казался каким-то великаном.
– Маленькая Некрасова, – сказал наконец он, чуть наклоняясь и протягивая мне свою огромную руку.
Никакого доверия мне этот человек не внушил с первого взгляда. Я хотела уже отойти от него, даже не заговорив, но увидела, как на меня смотрит мама, папа и Кирилл, и всё-таки несильно пожала его лапу.
– Прелестно, – проговорил он, и это слово раздалось каким-то эхом у меня в голове. – Меня зовут Виктор Сергеевич Колесников, приятно познакомиться с тобой.
Разжав мою руку, он вытянулся во весь рост и посмотрел на моих родителей.
– У вас очень милая дочь, хочу заметить, – сказал он, словно оценил какую-то вещь в ломбарде перед продажей.
– Влада, Виктор Сергеевич приехал к нам, чтобы поселиться здесь со своим сыном, – начала рассказывать мама.
– У нас ведь нет свободных домов, – тут же ответила я, надеясь, что это как-то поспособствует скорейшему уходу этого человека.
– Мы с Кириллом займём вот тот дом, – не согласился Виктор, показывая на домик, что стоял недалеко от нашего. – Там раньше жил мой отец.
– Отец? Сергей Петрович?
Так звали мужчину, который ещё задолго до моего рождения жил здесь, прежде чем покинуть остров. Многие считали его сумасшедшим, но все относились к нему и его байкам о жизни с уважением и улыбкой.
– У него ведь не было детей, – продолжила я. – И когда он уехал отсюда, возраст у него был преклонный. Явно не тот, чтобы заводить потомство.
Услышав такие слова об этом человеке, каждый показал разную реакцию: отец с мамой выпучили на меня глаза и явно хотели наругать за такую манеру общения с малознакомым взрослым человеком, Кирилл усмехнулся в сторону, а его отец лишь широко улыбнулся, но как-то зловеще. Кажется, это замечала только я.
– Ты права, – кивнул Виктор. – Он меня усыновил. Точнее – подобрал на улице. Законным отцом он мне не считался.
Вероятно, мама смотрела на меня с укором, желая, чтобы я извинилась, но мне даже в мысли это не приходило.
Чтобы хоть как-то разбавить напряжённую атмосферу, мой папа подошёл ко мне и, потрепав по волосам, сказал:
– И теперь тебе будет намного легче учиться. Виктор Сергеевич любезно согласился стать твоим учителем.
– Но я… я ведь прекрасно училась и сама. Мне не нужен никакой…
– Влада… – совсем тихо сказал папа, надеясь усмирить моё нарастающее недовольство. Я не любила расстраивать этого человека, поэтому согласилась только ради него.
– Хорошо, – вздохнула я и посмотрела на Виктора, который закивал головой, довольный ответом. Он положил руку на моё плечо, казавшуюся мне тяжеленной, и вновь улыбнулся.
С момента его приезда прошло около пары месяцев. У нас с Кириллом сложилась достаточно хорошая дружба. Мы почти каждый день гуляли по той части острова, которая не была занята лесом, и постоянно находили что-то новое. Наряду с этим, учитывая наши хорошие взаимоотношения, подружились и наши семьи. Старший Колесников почти всегда приходил к нам на ужин и частенько занимал моё любимое место за столом. Из-за такой мелочи я могла отказаться от ужина, потому что я не хотела, чтобы этот человек становился частью нашей семьи, но это было неизбежно. Виктор часто подавал идеи моему отцу, связанные с улучшением жизни в городке, и начал хорошо общаться с Иосифом. Когда они разговаривали, а я оказывалась рядом, я иногда замечала, как Колесников, увлечённый темой разговора, часто жестикулировал и смеялся даже в тех моментах, когда ничего смешного и не было.
Как и договаривались, Виктор стал моим учителем. Мне приходилось вставать чуть раньше обычного и идти к нему домой, чтобы отсидеть несколько скучных часов за его лекциями. Могу признаться, что не все его уроки были занудными и вызывали желание уснуть. Виктор часто рассказывал о нашем мире, о людях, и я увлечённо слушала. Это единственное, за что он мог получить звёздочку с надписью «лучший учитель».
Спустя полгода я пошла в церковь, чтобы навестить Иосифа. У него в то время было очень плохое здоровье, он начинал бредить и почти не выходил из своей комнатки, которая служила чуланом на втором этаже в церкви. Меня очень смущало его ухудшенное состояние, ведь он всегда был очень бодр и здоров.
Я зашла к нему без стука и увидела, что он лежал под одеялом на спине. Его лоб покрылся испариной, он бормотал что-то невнятное и выглядел на десятки лет старше своего возраста.
– Иосиф? – обратилась я, осторожно подойдя к нему. – Что с Вами такое?
Священник тяжело дышал и неожиданно схватил меня за руку, испуганно посмотрев на меня. Капилляры у него полопались, и глаза залились кровью.
– Дьявол… На острове дьявол… Он всех погубит!..
Голос Иосифа сильно хрипел, и я как никогда перепугалась из-за его слов. Я осторожно сжала его руку другой и смотрел в его заполненные кровью глаза.
– Вы бредете, Иосиф… Всё хорошо, я сейчас… я позову кого-нибудь.
– Он всех погубит… – повторил священник, опуская голову на подушку и ослабив хватку.
Я поняла, что он уже на последнем издыхании, и заплакала. Я быстро побежала вниз, спотыкаясь на ступеньках, и покатилась бы вниз, если бы не схватилась вовремя за перила. Выбегая из церкви, я увидела Кирилла, который шёл навстречу, и ринулась к нему. Заметив мой напуганный вид, он быстро обнял меня, когда я оказалась рядом.
– Влада, что случилось?! – спросил он, слыша, как я плачу. – Что такое?
– Нам нужно позвать кого-нибудь… Быстрее!
Я сбежала вниз по склону и, помчавшись к своему дому, увидела там папу. Я позвала его как можно громче и затараторила, что нужно поскорее идти к Иосифу и помочь ему. Я была вся в слезах и ужасе, боясь за жизнь этого человека, и даже папа не был в силах успокоить меня. Он попросил Кирилла посидеть со мной, а сам, позвав некоторых людей из ближайших хижин, побежал в церковь.
Я тряслась, не зная, как успокоиться. Тогда меня охватил ужаснейший страх, и я села на сырую землю и не переставала плакать, а Кирилл, сев рядом, крепко обнял, чтобы хоть как-то обезопасить меня от всего. Его поддержка была для меня очень значимой в тот момент.
Следующим утром Иосифа похоронили. Весь город собрался у его могилы, и каждый оплакивал его смерть. На похоронах я следила за поведением и разговорами того самого дьявола, о котором говорил Иосиф. Он общался с каждым жителем, говоря, как ему жаль, что такой хороший человек покинул нас, и все верили его словам, его «сожалению».
После похорон, когда собрались наши семьи, я сидела на улице и смотрела на море. Из дома вышел дьявол и сел рядом со мной, сложив руки в замок.
– Кирилл сказал мне, что ты последняя заходила в церковь и позвала после этого других на помощь, – заговорил он.
– Да, это так.
– О чём был разговор?
Я опустила хмурые глаза вниз. Сидя рядом с этим человеком, я испытывала ещё больший страх. Я была уверена на все сто процентов, что из-за него и умер Иосиф.
– Бог оставил своего слугу, – сказал вдруг Виктор, – это плохо.
Не желая вести с ним разговор, я встала с лавочки и вернулась в дом. Я слышала, как на кухне разговаривают родители, пытаясь разрешить поступившие проблемы, связанные с церковью, и коротко выдохнула. Посмотрев в сторону, я увидела сидящего на ступеньках Кирилла.
– Мне кажется, тебя что-то тревожит, – проговорил он не слишком громко и встал на ноги.
– Человек умер, – кратко объяснила я, обходя его и поднимаясь на второй этаж.
– Я не про это.
Он двинулся следом и зашёл со мной в комнату, закрыв дверь на ходу.
– Когда ты вышла из церкви, ты явно была напугана не одним состоянием Иосифа. Что-то ещё повлияло на это.
– Не пора ли вернуться на Бейкер-стрит, мистер Холмс?
Мы уселись на кровать, и я, подперев голову руками, посмотрела в пол, коротко вздыхая.
– Нет. – Кирилл положил руку мне на плечо. – Ты мне доверяешь, Влада?
Я ответила ему кивком.
– Тогда расскажи мне, что случилось в церкви.
Услышав, как в дом зашёл Виктор, я коротко выдохнула и дословно пересказала весь наш короткий диалог, упомянув красные глаза и все свои предположения, относящиеся к старшему Колесникову. Я сказала Кириллу, что его отец пугает меня и кажется очень странным, подозрительным.
– В общем… у меня плохое предчувствие на его счёт, – подытожила я, подняв глаза на моего друга и ожидая от него злости ко мне из-за того, как плохо я отзываюсь о его родителе.
Кирилл очень долго молчал, и я уже подумала, что прямо сейчас он встанет и уйдёт, но он осторожно взял меня за руку и проговорил:
– Не переживай, Влада. Жителям он ничего не сделает. Я, по крайней мере, надеюсь на это…
10
Когда Влада рассказала нам это, я поняла, что это одна из тех частей, положившая начало концу жизни всего города. Я видел на её лице огромную печаль из-за этих воспоминаний, и мне стало жаль её ещё больше. Те слова Кирилла не смогли воплотиться в жизнь.
– Ты думаешь, Иосифа убил Виктор? – спросила наконец Маша, слегка подавшись вперёд.
– Я в этом уверена, – ответила Влада, подняв голову, и вышла из-за стола. – Сейчас мне нужно уйти ненадолго в лес. Мне нужно найти моего папу и Кирилла.
– Может, нам пойти с тобой? Одной будет небезопасно, да и Виктор тебя ищет.
– Не переживай. Он меня не сможет найти, потому что лес умеет прятать людей.
Мы с Машей удивлённо переглянулись и посмотрели на Владу, ожидая пояснений.
– Иосиф раньше рассказывал, что одна девушка из нашего городка сбежала в лес. Все жители её искали днями и ночами, но никак не могли наткнуться на след. Я спросила у Иосифа, как это возможно, ведь лес не такой уж и большой, и он сказал, что если человек сам по себе добрый и хочется укрыться, то лес сможет ему помочь с этим.
– Ничего себе… – пробормотал я, хоть и не до конца поверил в эту историю. – И всё же сохраняй осторожность.
– И вы тоже. В сад не смейте заходитесь, а не то… заблудиться можете. Вы ещё нужны мне, чтобы избавиться от Колесникова.
Влада через секунд десять вышла на улицу через кухню, оставив нас с Машей в гордом одиночестве и раздумьях. Я молчал, разглядывая царапины на деревянном полу, появившиеся со временем. Маша не нарушала тишину, рассматривая каждую конфету в той корзинке, что стояла на столике, за которым мы сидели на протяжение всего рассказа.
– Это… пугает, на самом-то деле, – сказала она, подняв на меня глаза.
Я посмотрел на неё и, медленно кивнув, поднялся из-за стола, обдумывая план действий и пытаясь переварить всё сказанное минутами ранее.
– На месте нам сидеть нет смысла, зря время потеряем.
Мою фразу можно было воспринимать в прямом смысле, если вспомнить о том, какое здесь быстротечное время. Это до сих пор удивляло меня, и я не хотел смотреть на часы, дабы не пугать себя этим.
– И куда предлагаете пойти? – вставая следом, спросила меня Маша.
– В сожжённую церковь и на могилу Иосифа.
– Я думала, мы пойдём домой к Виктору.
– А если он закрыт?
– Это бы нам помешало?
Маша с хитрой улыбкой смотрела на меня, опираясь одной рукой на стол, и я со смехом покачал головой.
– Никак нет. Но пойдём сначала по намеченным мною местам.
– Слушаюсь, капитан.
Дружной командой мы вышли из дома через ту же дверь, что и Влада, и, закрыв вход на оставленные ею ключи, пошли покорять холм. Каждый из нас думал над случившимся с Иосифом, пытаясь понять, как Виктор довёл его до такого состояния.
Поднявшись к церкви, я неспеша обернулся и понял, какой красиво отсюда открылся вид: мрачный, пугающий, но в то же время чарующий. Завороженный, я с небольшой высоты смотрел на городок, чуть приоткрыв рот. Все хижины были так чётко и красиво выстроены в ряды, а дом с садом возглавлял это небольшое войско, возвышаясь над ним.
Маша не смела отрывать меня от наслаждения прекрасным и пошла ко входу в церковь первая. Двери там давно не было, большая часть здания завалена досками, служившими раньше крышей. Маша, насколько позволяли ей силы, отодвинула балку, которая мешала пройти, и вошла внутрь, начиная осматриваться. В стенах зияли дыры, ставшие своеобразными окнами, на полу валялись пострадавшие иконы святых и рамы от них. Некоторые из тех, что смогли спастись от огня, были повреждены уже человеком: лица святых отсутствовали. Судя по всему, человек сильно ударил по этим частям икон ногой, «стерев» лик с изображений. Не трудно было догадаться, кто это сделал.
Я догнал Машу через минуту, пройдя тем же путём, что и она. Мы стояли у обломков лестницы, ведущей на второй этаж. Тот, к нашему удивлению, немного сохранился, но, казалось, он мог обвалится на нас в любой момент, учитывая шаткое состояние здания.
– Откуда у Виктора такая ненависть к Богу? – спросила Маша и тут же закрыла ладонью рот, предвидев возможную боль, но на ту не было даже намёка. Она удивилась и выдохнула с облегчением.
– И правда защищает, – проверяя, что крестик на месте, улыбнулся я. – А что до твоего вопроса… Возможно, у него случилось нечто похожее, что было со мной. Когда умерла Соня, я злился на всех богов, в которых верят люди, ненавидел их. Может, он тоже кого-то потерял?
– Либо жену, либо отца, – предположила Маша, соглашаясь со мной. – Но и всё же это не повод убивать священника.
– У каждого свои моральные устои…
Мы осматривали это место ещё около минут десяти, пытаясь найти уцелевшие вещи, которые бы могли поведать нам историю или хотя бы дать намёк на происходящее здесь.
– Как Влада вообще что-то здесь нашла? – недовольно пробормотал я, зацепившись свитером за торчащий из стены гвоздь.
– Где-то обязаны быть тайники, – совсем тихо ответила Маша, садясь перед какой-то иконой на корточки и рассматривая её.
Рамка немного отходила, и Маша, дотронувшись до её задней стороны, почувствовала что-то тёплое, и сразу отдёрнула руку. Посмотрев на свои пальцы, она увидела, что это была свежая кровь, и тут же подскочила на ноги, делая быстрые шаги назад.
Я вовремя спохватился и поймал её, чтобы она не упала назад на деревянные балки. Я посмотрел на её трясущуюся руку и сглотнул комок в горле.
– Идём отсюда, – сказал я, придерживая Машу и выводя её из этого места. Перед выходом я на миг повернул голову в сторону иконы и увидел, как глаза святого стали красными, залившись кровью.
Покинув церковь и отойдя от неё на метров восемь, я остановился с Машей, всё ещё держа её за локоть, и смотрел, как она пытается дышать ровно. Я понятия не имел, что творилось у неё в голове, но быстро достал из своего кармана маленькую пачку бумажных салфеток и, вытащив одну, вытер кровь с пальцев Маши.
– Всё хорошо, мы туда больше не зайдём, – проговорил я, скомкав салфетку и сжав её в кулак. – Ты в порядке?
– Да, – кивнула она, шмыгая носом, – просто… это было неожиданно и пугающе.
– Больше мы туда не зайдём.
– А если что-то понадобится?
– То пойду я. Не стоит лишний раз пугать тебя.
– Спасибо.
Мы в тишине спустились с холма, и я представлял, как маленькая Влада по этому же пути бежит вниз, натыкается на своего отца и в слезах сообщает о случившемся с Иосифом. Погрузившись в мысли об этом, я чуть не споткнулся о свои же ноги, но Маша вовремя схватила меня за свитер.
– Мне не хочется, чтобы Вы снова сознание теряли, – улыбнулась она.
– Да перестань.
Обойдя дом, мы подошли к саду и, ещё раз оглядевшись, направились к кладбищу. Я решил, что лучше посетить его сейчас, нежели вечером.
То место было окружено невысоким ржавым забором. Как таковой главный вход отсутствовал, на кладбище вели разные тропинки, ветвящиеся и составляющие необычное дерево.
Блуждая вдоль могил, мы разглядывали надгробия. Они все были совершенно одинаковые. Рассматривая их, мы читали имена тех, кто покинул мир живых, и мне стало не по себе. Появилось ощущение, что у каждого домика мёртвого сидел его призрак и, завидев меня, хмурился, стараясь отогнать от своего жилища.
Найдя могилу Иосифа, я посмотрел в сторону, куда ушла Маша, чтобы убедиться, что она в поле моего зрения, и вернул взгляд обратно. Деревянный крест был сломан, его части лежали позади надгробия. В вазе были свежие цветы, которые, как я подумал, положила Влада. Виктор навряд ли бы стал так делать.
Я провел кончиками пальцев по имени этого человека и коротко вздохнул, понимая, что его смерть повлекла за собой медленную гибель всего города. Наверное, Влада ошибалась, говоря, что он был вторым по важности человеком здесь. Без сомнений, его можно было считать первым. На нём и вере в Бога здесь всё и держалось.
Откровенно говоря, я не знал, зачем мы вообще сюда пришли, что хотели отыскать. Я стоял ровно, прицепившись взглядом к одному из цветков в вазе, а в моей голове всплывали картинки, как могли выносить Иосифа из церкви, хоронить его, оплакивать.
– Виктор Николаевич… – негромко и с дрожью в голосе позвала меня Маша.
Взглянув на неё, я увидел в её глазах необъяснимый ужас. Она стояла перед какой-то могилой, прикрыв рот рукой от сильного удивления, и я немедля пошагал к ней, огибая захоронения.
Когда я оказался рядом с Машей, она убрала руку от своего лица и указала дрожащей рукой на могилу. Я перевёл озадаченный взгляд на неё и прочитал имя похороненной, буквы которого были обведены свежей кровью, капельками стекавшей вниз.
– Волкова София Викторовна…
11
Я неподвижно смотрел на эту могилу. ФИО, дата рождения и дата смерти были верными. В тот момент я не понимал, что я испытывал. Наверное, какая-то злость пересиливала страх.
– Виктор Николаевич, – снова обратилась ко мне Маша, дёргая за рукав, – пойдёмте отсюда. Это… это не может быть правдой.
Я не поворачивался к ней и продолжал смотреть. Как я упоминал, ни одна из могил не отличалась внешним видом, и эта не выбивалась из числа остальных. Я прекрасно понимал, что она не может быть настоящей, что моя дочь похоронена в том городе, где и умерла, но какое-то странное чувство овладело мной, а потом…
Я сорвался с места и очень быстро побежал ко входу в сад, где недавно заприметил лопату. Она почему-то была тяжелее, чем я ожидал, но я всё же поднял её и помчался обратно. Маша, всё стоявшая там, увидев лопату, тут же попыталась остановить меня:
– Виктор Николаевич, подождите! Не нужно!
Но я её не слушал. Маша хотела как-то увести меня отсюда, но я оттолкнул её локтем и начал задуманное. Примерно рассчитав, как лучше это делать, я принялся раскапывать могилу, ничего не видя, кроме неё.
Я отбрасывал землю с дикой скоростью, подбавляемой злостью, а Маша, понимая, что сейчас никак не сможет меня остановить, отошла на несколько метров, чтобы не мешать, и уселась на металлическую маленькую лавочку.
Через пару минут, когда я увидел доски деревянного гробика, я сел на колени и голыми руками стал отрывать заколоченную гвоздями крышку. Я чувствовал боль от впивающихся в мои пальцы заноз, но продолжал открывать гробик.
Я смог сделать это и, откинув крышку, ничего внутри не увидел. Только сейчас я понял, что сижу весь в грязи и в слезах. Я увидел, как они упали в яму, и заплакал громче, чувствуя, что сейчас задохнусь.
Маша подошла ко мне и, сев рядом, крепко обняла, а я уткнулся в её плечо и заплакал ещё сильнее, практически не сдерживаясь и только сейчас осознавая, как сильно мне не хватает моей дочери. Она была моим самым близким, самым родным человеком, ради которого хотелось жить.
Я не помню, сколько мне понадобилось времени, чтобы успокоиться. Даже когда моё дыхание пришло в норму, Маша сидела со мной, не выпуская из объятий.
– Я в порядке, Маш, – пробормотал я.
– Я не верю.
И всё же она немного отодвинулась и оглядела меня с беспокойством, пытаясь понять, смогу ли я встать сейчас с земли и не упасть в яму от головокружения или ещё чего-то. Она встала на ноги и подала мне руку, но я отказался и, опираясь на лопату, уже через пару секунд твёрдо стоял на ногах. Я посмотрел на крышку от гробика и пнул её, попав в яму.
– Идём в дом.
Маша ничего не ответила и пошла, не дожидаясь меня. Я поплёлся за ней и, дойдя до входа в сад, кинул лопату там.
Мы зашли в дом через ближайшую дверь, и я сразу повернул в ванную комнату. С трудом вытащив занозы, я умылся, ополоснул руки, прежде долго подержав их в достаточно горячей воде, пока не почувствовал, как вода начинает обжигать кожу. Я открыл глаза и, посмотрев на льющуюся жидкость из крана, увидел кровь. С испугом отшагнув назад, я тряхнул головой и, вновь взглянув на неё, увидел там обычную, хоть и не на сто процентов чистую, воду.
Поднявшись в комнату, я застал там Машу, сидящую на кровати с грустным видом. Мне было не по себе от своего же поступка, и я, ничего не сказав, достал из рюкзака более чистую одежду и, стоя боком к Маше, стал так же молча переодеваться, пытаясь понять хоть что-то.
– Вы меня напугали, – сказала вдруг Маша, подняв голову.
– Я знаю. Я не хотел этого делать, просто… что-то пошло не так и…
Я понял, что мои слова звучат глупо и похожи на какое-то оправдание, нежели объяснение ситуации, и после я промямлил непонятное извинение. Натягивая свитер, я поправил свои волосы и посмотрел на Машу.
– Зачем Колесников сделал эту могилу? Откуда у него вообще так много информации? И… когда он успел сделать это?
– У меня те же самые вопросы, – вздохнула она, подпирая голову руками, и опустила глаза в пол. – Он как-то… играет с Вами.
– И втягивает в это дело тебя, что мне очень не нравится.
– Вы уверены, что не видели его раньше? Ну, хотя бы мельком? Могли Вы насолить кому-то, не подозревая об этом?
Я скрестил руки на груди и, прислонившись к стене спиной, задумался, прокручивая в голове некоторые серьёзные столкновения с людьми, произошедшие из-за моего юного вспыльчивого характера или обычной неосторожности, но никаких воспоминаний, связанных с Виктором Колесниковым мне так и не пришло. Я покачал головой и отлип от стены, подойдя после этого к окну. Взгляд застрял на доме Колесникова.
– Ты всё ещё хочешь сходить туда? – спросил я, повернув одну лишь голову к Маше. – Если нет, я могу один.
– Раз уж приехали вместе, то будем вместе и умирать.
– Звучит мрачно.
– У нас по-другому быть не может.
Я на секунду задержал дыхание и ухмыльнулся, кивая головой в коридор, как бы говоря, что нам уже пора идти. Она встала с кровати и направилась следом за мной.
Дом Колесникова был относительно небольшим. Обычный деревянный домик, который снаружи выглядел бы довольно привлекательно, если бы не голое высокое дерево с острыми, как хорошо заточенные вилы, ветками.
– «Не хватает только цербера у входа», – подумалось мне.
К общему удивлению, дверь была не заперта. Я толкнул её вперёд и, шагнув через порог, очутился в уютном помещении. Справа у окна стоял рабочий стол, на ножках которого было много засечек, сделанных ножом. У левой стены был потрёпанный, но всё ещё удобный диван. Чуть дальше находилась скромная ванная комната, а ещё дальше – малюсенькая кухня и комнаты старшего и младшего Колесникова.
– Не похоже на убежище сумасшедшего убийцы, – сказала Маша, тихо шагая вперёд.
– Ожидала увидеть развешанные на стенах топоры и коллекцию ножей?
– Возможно.
Видимо, у неё появилось такое предположение, что Виктор убил не только Иосифа, но и всех жителей, за исключением Влады. Я бы посчитал это абсурдом, но, наверное, в нашей ситуации всё абсурдное может стать вполне вероятным и верным.
Маша прошла дальше, а я остался осматривать стол. Моё внимание сразу же привлекла раскрытая книга. Буквы, что были выведены изящным почерком, шли под большим правым наклоном. Я недовольно цокнул языком, вспоминая, как от чтения текстов такого вида у меня болели глаза, но всё же взял книгу в руки. Заложив палец меж страницами, чтобы не потерять нужную, я закрыл её и увидел, что на чёрной обложке красными буквами написано: «УЧЕНИЕ».
Хмыкнув, я уселся за стол и, открыв заложенную страницу, уткнулся в текст, подперев голову руками. Как бы я ни старался, как бы я ни приближал его к своим глазам, текст мною не воспринимался, я не мог понять ни единого слова.
Как и ожидалось, я снял очки и почесал заболевшие глаза, сопроводив это недовольным бормотанием и откинувшись на спинку стула.
– Маша, ты где там? – спросил я, посмотрев в глубь помещения.
– В какой-то комнате, – ответил её голос.
– Иди сюда.
Через несколько мгновений Маша уже стояла рядом со мной и с интересом рассматривала лежащую на столе книгу. Она приподняла её и пробежала глазами по названию, вскинув брови.
– Каков твой вердикт? – поинтересовался я.
– На Библию не похоже.
– Безусловно. А если серьёзно?
– Я не могу ничего сказать об этом, если не понимаю содержания и текста в целом.
– Тоже верно.
Мы уселись на диван и попытались разобрать написанное вместе. Слова, сливавшиеся в предложения, были похожи на какую-то паутину, в которую попадали наши глаза.
– Может, это вообще не русский язык? – предположила Маша, подняв голову и посмотрев на меня.
Я задержал взгляд на её лице и покачал головой.
– Не уверен. – Я коротко вздохнул. – Ты помнишь, о каких трёх вещах я говорил, которые всегда должны быть при себе?
– М-м… Да.
– Назови их.
– Спички, ручка и обезболивающее.
– Правильно.
– Почему Вы спрашиваете?
– Мне нужно третье.
Маша с вопросом нахмурила брови, но всё-таки достала из кармана то, что я попросил, и передала мне. Я взял одну таблетку и, проглотив её, вернул пачку владелице.
– Спасибо. Голова заболела.
– А где Ваше обезболивающее? Трактуете правила, а сами их не придерживаетесь.
– Я могу объяснить это тем, что правила созданы для того, чтобы их нарушать?
– Нет.
– Жаль.
Мы посмотрели друг на друга с серьёзными видом и рассмеялись через пару секунд, понимая, как глупо звучал наш диалог.
– Ну всё, всё, – остановился я, – давай дальше читать.
– Мы, по сути, даже не начали. Ни я, ни Вы не можем разобрать это, – она ткнула пальцем в текст.
Я немного подумал и, захлопнув книгу, поднялся с дивана.
– Тогда давай посмотрим, что ещё можно найти в этом доме.
Маша молча кивнула, соглашаясь с моим предложением, и мы ушли осматривать комнаты. Первым делом я повернул направо и оказался в помещении, от которого исходила гнетущая атмосфера. Я сразу понял, что спальня принадлежит Виктору.
– «Как в воду глядел», – усмехнулся про себя я и сжал книгу в одной руке.
Единственным источником света была плохо работающая лампа, стоявшая на прикроватной тумбочке. Положив книгу на кровать, я с опаской оглядел комнату и принялся обыскивать её, слыша, как в комнате напротив ходит Маша и занимается тем же делом, что и я.
Я осторожно открывал все ящики тумбочек и дверцы шкафа, в котором стояла достаточно тяжёлая коробка. Вытащив и поставив её на пол, я заглянул внутрь и увидел небрежно валяющиеся друг на друге фотографии. У большинства из них была треснута или вовсе поломана рамка, и я вспомнил про иконы и нахмурился. Практически на всех изображён Виктор с его сыном, но на тех, что лежали на самом дне, был и третий человек – жена Колесникова и по совместительству мама Кирилла. В своём рассказе Влада ни разу не упомянула её, и у меня появилось предположение, что эта женщина уже давно мертва.
Ко мне зашла Маша с какой-то смятой в руке бумажкой и встала рядом с коробкой.
– Что-то нашли?
– Одни лишь фотографии, – ответил я, показывая ей все имеющиеся.
Она стала рассматривать их более тщательнее под светом фонарика, прежде передав мне бумажку.
– Твоё признание в любви? – пошутил я.
– Читайте уже, – улыбнулась Маша, доставая очередную фотографию.
Я развернул бумажку и пробежал глазами по тексту:
«Нам нужно встретиться как можно скорее. Мне кажется, я скоро стану такой же, как они».
– Это Влада? О чём она говорит? – спросил я, глянув на Машу.
– Я сама не знаю…
Пока мы с Машей пытались понять, о чём говорилось в этой короткой запиской, нас напугали тяжёлое дыхание и резкий свет фонаря, берущий начало за нашими спинами.
– Папа?
12
Я и Маша повернулись сразу же, как только голос сказал это, и увидели перед собой парня с каштановыми волосами, а тот, посмотрев на моё лицо, сделал шаг назад.
– Вы не мой отец.
– А ты не мой сын, – тут же ответил я, немного хмурясь. – Кирилл?
– Кто вы такие? – увильнул от вопроса парень.
Маша хотела отойти от шкафа, у которого мы стояли, но Кирилл тут же вытащил из кармана старый револьвер, который, видимо, принадлежал его отцу, и направил его на Машу.
– Эй, спокойнее… – сказала она, поднимая руки и показывая, что она ничего не собирается делать во вред ему.
– Я вам вопрос задал!
Я слышал, как дрожал его голос, хотя палец уже был готов спустить курок.
– Меня зовут Виктор. Она – Мария. Мы не хотим делать тебе зла.
– А что тогда вы делаете в моём доме?! – перешёл на крик парниша.
Я взглянул на обеспокоенную Машу, в которую прицелился тот, и посмотрел Кириллу прямо в глаза, хмуря брови, отчего он, словно испугавшись меня, опустил оружие и сдался, прекращая быть плохим полицейским.
– Простите, – неуверенно пробормотал он, опуская глаза. – Присядьте, пожалуйста.
Мы с Машей выполнили его просьбу и уселись рядом друг с другом на кровать, не отрывая взгляда от того, кто мог застрелить одного из нас несколько мгновений назад. Он прошёл к шкафу и посмотрел на вытащенную коробку с некоторой грустью.
– Зачем вы здесь? – повторил вопрос Кирилл, поднимая одну фотографию.
– Мы пришли сюда, чтобы узнать побольше о Колесникове, – ответила ему Маша, кладя ладони на колени и нервно поглаживая их. – Влада рассказала нам лишь часть истории.
– Влада? – тут же сказал парень. – Вы видели её? Где она сейчас?
В его вопросах слышались трепет и волнение за упомянутого человека.
– Видели, но она ушла в лес, чтобы найти своего папу и тебя, – объяснил я, чуть подавшись вперёд.
– Я буквально недавно вернулся из него… – огорчённо сказал Кирилл, отводя взгляд. – А что касается вас? Что вы вообще делаете на этом острове?
– Наше пребывание сначала состояло исключительно в исследовательских целях.
– Что вы уже смогли узнать о моём отце и нашем городке в целом? – спросил Кирилл, глядя на нас обоих, и, начав с меня, мы стали говорить по очереди:
– Смерть Иосифа.
– Причастие твоего отца к ней.
– Его странное поведение.
– Недоверие Влады к нему.
– Какая-то другая религия…
– И пропажа людей.
Кирилл смотрел то на меня, то на Машу, понимая, что мы знаем лишь малую часть всего случившегося, и со вздохом уселся на стул, стоящий у стены напротив нас, предварительно приставив его поближе к нам.
* * *
Я всегда знал, что мой отец – не самый здоровый в психическом плане человек. Он часто говорил о вере в другого бога, о котором я никогда не слышал. Отец часто внушал мне, что все люди являются всего лишь материалом к величию бога. Этот бог, по его словам, жил рядом со мной и всегда оберегал. Раньше я не понимал, что он имел в виду, но позже, когда мы перебрались жить на этот остров, я всё осознал. Он говорил про себя.
После смерти Иосифа весь городок помрачнел. Владе казалось, что, потеряв единственного священника, он потерял и всю жизнь. И ведь это было правдой… Многие ходили как мёртвые, их было не узнать. А тем временем мой отец стал осуществлять свой план, о котором я слышал лишь мельком и ссылал это на бредни.
За пару месяцев он смог построить маленький храм недалеко от нашего дома, а после, в одну из ночей, произошёл поджог старой церкви. Тушить её бежала половина города, особенно мы с Владой. Расправившись с огнём, помогающие стали расходиться, перешёптываясь друг с другом о том, что Иисус Христос окончательно оставил всех нас. Я в ту ночь вернулся домой, не ожидая найти спящего отца в его комнате. Я был на сто процентов уверен, что именно он был ответственен за поджог, но тот спал как убитый.
На протяжении долгого времени никто не замечал, как зараза, в лице моего отца, стал распространяться по городку. Он уверял, что прежний Бог, то есть же Иисус, не любит своих преданных рабов, а потому нужно обращаться к другому – Росерту. Никто о нём, ясное дело, никогда не слышал, из-за чего поначалу не верили отцу. Но со временем каждый житель, видя, как отец молится и получает помощь этого бога, стали менять свою веру, предавая Христа. Отец никому не сказал, что Росерт – это он.
Ему понадобилось около года, чтобы вовлечь всех в свою веру, но было одно исключение – Влада. Как бы отец ни старался, усмирить её строптивый характер и заставить отказаться от веры в Иисуса Христа ему не удалось. Даже когда запрещалось упоминать Его, Влада не слушала нарушала правила: она носила православный крест, хранила у себя Библию (отец приказал всем жителям сжечь имеющиеся экземпляры) и ходила в старую церковь, где могла молиться несколько часов подряд. За подобные выходки Влада часто получала от родителей и моего отца, который часто пытался пороть её, но я очень просил его не делать этого.
– Ты же сам видишь, что на неё ничего не работает, – говорил я.
– Ничего, кроме тебя. Я ведь прекрасно вижу, что творится между вами.
– Но ведь…
– Тихо.
Понятное дело, что я не смог никак повлиять на Владу, ведь не хотел этого. Я сохранял глубокую веру в Иисуса, но, оставаясь с отцом, «принимал» его сторону.
Мне понадобилось больше шести месяцев, чтобы понять, как не подчиняться таинственным силам отца, которые он применял для – не побоюсь этого слова – порабощения жителей. Меня он никогда не трогал, потому что во мне текла его кровь, и, по его словам, я должен был перенять его дар и стать сильнее его самого.
Он проникал в сознания людей, очерствлял души и делал их пустыми куклами, которыми можно было спокойно управлять. Люди сами не замечали, что их новый бог находится с ними в одном городе, и, занимаясь иконописью, не понимали, что изображали Колесникова.
Когда город был полностью подчинён ему, отец всё равно не унимался, стараясь впихнуть в ряды верующих Владу. Он понял, что её защищает крестик, и в один из дней, пока я сидел на ужине с её родителями, зашёл к ней в комнату, где с применением силы сорвал оберег с её шеи, пряча его к себе. В тот же вечер он показал мне его и сказал, что настало время. Я спросил, о чём он говорит, но он только улыбнулся и качнул головой.
В ту ночь я не сомкнул глаз. Я видел, как отец, предупредив, что я должен через десять минут следовать за ним, выходит из нашего домика и направляется в сторону леса, куда ходил очень часто, не объясняя мне причины. Я был весь холодному поту, чувствуя, что происходит нечто ужасное, и выглянул в окно. Жители медленно шагали к лесу, идя друг за другом ровненько в строю.
Я не на шутку перепугался, переживая, что среди них окажется Влада, и, вспомнив про её крестик, забежал в комнату отца, надеясь найти оберег. Отыскав его, я со всех ног ринулся к дому Некрасовых, надеясь, что успею. Окно комнаты Влады было открыто наполовину, потому что мы договаривались увидеться этой ночью, и я, закинув верёвку внутрь, увидел, как она натянулась. Я понял, что Влада прикрепила её, и, забравшись наверх, без лишних слов надел на неё крестик.
– Не снимай его никогда, – сказал я, беря Владу за плечи, – ты поняла меня?
Та закивала головой и посмотрела на меня с беспокойством и страхом. Я понял, что она уже видела жителей, идущих в лес.
– С нами будет то же самое?
– Нет, не будет, – отрезал я. – Ты под защитой, с тобой такого не случится.
Мы услышали, как по лестнице стали спускаться её родители, которых не обошло стороной всё это шествие, и я увидел, как Влада начала плакать. Я крепко обнял её, говоря, что всё будет хорошо, но она мне не верила. Я понимал, что мне нужно идти, как говорил отец, и оставить Владу на неопределённый срок. Я поцеловал её, словно в последний раз, и пообещал, что найду её, подсознательно понимая, что увидимся мы нескоро. После этого я покинул дом точно так же, как и пришёл, и побежал в лес.
* * *
Клубок моих мыслей стал постепенно распутываться в единую нить. На секунду я бросил взгляд в окно, за которым было уже темным-темно, и вздохнул.
– С того момента, как я убежал в лес, прошло чуть меньше недели, – тихо проговорил Кирилл, вставая со стула. – Надеюсь, история вам понятна.
– Появилось ещё больше вопросов, – призналась Маша, посмотрев на парня.
– Прежде чем я на них отвечу, скажите вот что: вы поможете мне? Поможете остановить моего отца?
Глядя на Кирилла, я видел перед собой парня, который в душе был намного старше тех лет, чем приписывала ему детская внешность. В свои семнадцать он выглядел на лет двадцать пять.
– Людей нельзя оставлять в беде, – ответила за меня Маша. – Безусловно, поможем.
На лице младшего проскочила кроткая улыбка, и он кивнул нам в знак благодарности.
– В этом случае вам нужно знать ещё кое-что, – добавил он. – Относительно недавно я понял, почему отец так часто уходил в лес. В его глуби есть несколько старых лачуг, которые он использует как склад для людей… Живых и неживых.
– Материал к величию бога… – вспомнил я слова старшего Колесникова. – Как именно он их использует?
– Я не знаю. Той ночью, когда все жители пришли к отцу, я начал помогать ему распределять их по лачугам, а потом сбежал. Отец, наверное, понял, что у меня нет никакой веры и преданности, но ничего делать не стал. Но я точно уверен: если я попытаюсь помешать ему, он меня убьёт, забыв, что я его сын и что у меня есть его дар.
– Так, ладно… А ты сам чувствуешь в себе какие-то… силы?
Я спрашивал об этом серьёзно, хотя глубоко в душе не до конца верил в существование таких сверхъестественных вещей.
– Нет, ничего нет, – покачал головой парень.
– А что насчёт твоей мамы? – неожиданно для нас обоих спросила Маша, протягивая ему одну из фотографий, которую она держала. – Она может быть как-то вовлечена в это дело?
– Не уверен. Она умерла после родов, а отец ничего мне о ней не рассказывал. Я не знаю, какой она была, как она могла влиять на характер своего мужа.
Пока они вдвоём обсуждали это, внутри меня пробежал неприятный холодок, ударив по моим воспоминаниям, ведь моя история была похожей: жена умерла после родов, Соня осталась со мной, и я ничего не говорил о её матери. На секунду я понял, что мы с Колесниковым похожи в некоторых аспектах, но сразу отставил эту мысль, не желая быть таким, как он.
– «Я не объявляю себя богом и не имею никаких сил», – успокоил себя я и посмотрел на Кирилла. – Последний вопрос.
– Спрашивайте.
– Идея стать богом не могла появиться из ниоткуда, – начал я. – Виктора же должен был кто-то подтолкнуть или… намекнуть ему на это?
Кирилл призадумался, приставив пальцы к подбородку и сведя брови.
– Очень даже возможно, что это был его отец – Сергей Петрович, – сказал он наконец. – Этот человек тоже был немного не в своём уме, а под старость лет, наверное, рассказал ему всякое. Возможно, как раз он и заверил его, что Иисус Христос – враг, что именно он виновник всех бед.
– Да уж. Звучит… не очень, – оценила ситуацию Маша. – У тебя есть идеи, как остановить его?
– На самом деле… нет.
– Хочешь брать непредсказуемостью?
– Это вряд ли сработает, – встрял я, – хотя и других идей нет… Виктор знает о нашем пребывании здесь и, скорее всего, догадается, что мы попытаемся его остановить.
Я шагнул к окну и, отодвинув шторку, посмотрел на облако, что стало чуть чернее, нежели было несколько дней назад. Я понял, что это означает, и вздохнул.
– Идём? – спросил я, повернувшись к остальным.
13
Мы покинули дом и быстрым шагом направились в лес. Я повернул голову в сторону кладбища, пытаясь глазами отыскать могилу дочери, но в темноте мало чего смог разглядеть. Маша, увидев, куда я смотрю, дёрнула за рукав, заставив перевести взгляд на неё.
– Не думайте об этом, – прошептала она.
Я лишь пожал плечом и ускорился, догоняя Кирилла, идущего впереди. В его шаге было уверенности больше, чем у меня с Машей.
– Как, говорите, Вас зовут?
– Виктор Николаевич Волков.
– Волков? Странно…
Я с вопросом посмотрел на него, и он показал мне на кладбище.
– Когда я возвращался домой, я проходил там и увидел могилу девочки с такой же фамилией. У нас в городке нет никаких Волковых, и… я просто не понял, откуда взялась эта могила. – Кирилл понял, что его речь звучит как-то несвязно, и удручённо вздохнул. – Кто там должен был быть похоронен?
– Моя дочь. Но она похоронена в другом месте.
– А… то есть…
Он не договорил и прикусил язык, понимая, что не стоит продолжать эту тему, чтобы не сделать хуже. Я почувствовал это и похлопал ему по плечу, как бы говоря, что всё нормально. Обернувшись, я убедился, что Маша от нас не отстаёт, но всё равно взял её за руку и, подтянув к себе, отпустил.
– Иди рядом со мной, – попросил я, обеспокоенно оглядывая её. – Не хватало ещё, чтобы ты пропала.
– Не волнуйтесь так, – ответила она с кроткой улыбкой, – всё будет нормально.
Оказавшись на широкой тропе, ведущей в лес, Кирилл остановил нас рукой и начал объяснять правила:
– Поодиночке мы не ходим. Вы неподготовлены, а потому можете с лёгкостью заблудиться, понимаете? Это не шутки.
Первые десять секунд я внимательнейшим образом слушал его, пока не почувствовал, как моя голова стала раскалываться, как орех. Я зажмурился, и перед глазами всплыли отрывки воспоминаний. Первый показывал, как я захожу в комнату Влады и нападаю на неё; второй – как я быстро спускаюсь за ней на кухню, где она берёт нож; и третий – как я бегу за Владой в ванную комнату, и она ударяет меня ножом в живот, после чего я медленным шагом плетусь по её следам через заднюю дверь, оставляя кровь за собой.
– Боже! – воскликнул я, от страха сделав шаг назад, и споткнулся о камень. Если бы Маша с Кириллом вовремя не подхватили меня, я бы грохнулся.
– Виктор Николаевич, – с волнением сказала Маша, крепко держа меня под локоть, – что случилось?
Проглотив комок в горле, я дотронулся до той части живота, в которую меня ранили в воспоминаниях, и сразу выдохнул, понимая, что ничего там нет. Кирилл, как и Маша, смотрел на меня с явно выраженной озадаченностью.
– Что случилось? – повторила свой вопрос та.
Я ещё немного подышал и смог подобрать слова:
– Какие-то воспоминания. Но они не мои. То есть… я видел их так, словно всё происходящее в них совершал я, но это был не я! Они… наверное, они принадлежат твоему отцу! – Я уставился на парня как умалишённый. – Я… он напал на Владу, и она пырнула его ножом, прямо сюда!
Я ткнул пальцем в живот, безумно глядя то на Кирилла, то на Машу, которая через несколько мгновений закрыла мне рот рукой, заставляя молчать.
– Не кричите Вы так, – шикнула она.
Я чувствовал, как моё сердце ужасно быстро заколотилось, и не мог успокоиться. Маша убрала руку и тут же обняла меня.
– Я с Вами, всё нормально. Вам нужно успокоиться… Всё хорошо.
Она говорила это таким мягким голосом, что я быстро смог прийти в себя. Я положил подбородок на её плечо и выдохнул.
– Дьявол, – сказал Кирилл.
– Что? – переспросил я, освобождаясь из объятий.
– Вами будто дьявол овладел. Или Вы сам…
– Нет, ни в коем разе. Я не дьявол. И… и со мной всё нормально. Наверное, просто воображение разыгралось.
– Не разыгралось, – сказала мне Маша. – Всё, что Вы сказали, может быть правдой. Вспомните те следы крови в ванне и коридоре. Возможно, Влада дралась с Колесниковым, пырнула его и скрылась, а он… пошёл в лес, получается.
Я пытался понять, каким образом я смог увидеть воспоминания Виктора, и на пару секунд потерял дар речи. Мог ли он как-то передавать мне их или наши разумы были связаны?
– Бред, – буркнул я себе под нос и глубоко вдохнул.
– Вы можете дальше идти? – спросил Кирилл, оглядывая меня.
– Конечно. Куда я денусь-то?
Шагая вперёд, Маша всё время держала меня и, даже когда я просил, не отпускала, боясь, что снова произойдёт подобное нескольким минутам назад. Очутившись в окружении деревьев, мы остановились, с удивлением задирая головы.
– Издалека они не казались такими… огромными, – признался я.
– В этом их особенность, – ответил Кирилл. – Но слишком долго не смотрите, а то можете так вечность простоять. Идёмте дальше.
Мы последовали за парнем, стараясь не обращать внимания на красоту деревьев, ставших прутьями клетки, из которой без посторонней помощи неподготовленный и незнающий местность человек навряд ли бы выбрался.
– Сколько в лесу всего лачуг? – поинтересовалась Маша.
– Я знаю лишь о шести. Возможно, в глубине есть ещё больше, но так далеко я не заходил.
– И как мы узнаем, в какой из них прячется Виктор?
– М-м-м… Интуиция?
Я увидел, как Маша нахмурилась, явно не довольная таким решением, и вздохнула.
– Вам нужно хоть какое-то средство самозащиты, – сказал Кирилл, завидев первую лачугу.
– Я не умею обращаться с оружием, – сразу сказал я. – Наверное, Маша тоже.
Парень понимающе кивнул и повёл нас дальше. Я шёл осторожно, смотря под ноги и по сторонам, чтобы ничего не пропустить. Ничего, кроме наших шагов и шума листвы, я не слышал. Иногда мне казалось, что меж деревьями промелькивали тени, и надеялся, что это игра воображения. До некоторых пор…
Приближаясь к лачуге, я почувствовал неладное и стал быстро оглядывать всё вокруг себя. Маша, увидев это, спросила, что случилось.
– Мне кажется, что-то не так… – ответил я шёпотом.
Кирилл пока что не стал открывать дверь и присоединился к нам, слушая звуки вокруг, и в какое-то мгновение мы втроём услышали, как в нашу сторону очень быстро бегут. Кирилл сразу понял, кто это был, и повернулся к источнику шума.
– Влада! – с облегчением и радостью сказал он, заключая девушку в свои объятия. – Боже, ты в порядке?
– Да… да, всё нормально, – пыталась отдышаться та, уткнувшись лбом в его плечо. Придя в норму, она подняла голову и посмотрела на нас. – С вами тоже всё нормально. Это радует…
Влада вытерла пот со лба и, толкнув дверь плечом, впустила всех нас, сразу же захлопывая её. Прислонившись к ней спиной, она бегло огляделась.
Я принялся ходить по помещению, которое напоминало мастерскую или лачугу лесника. Обустройство не было каким-то особенным, и, если закрыть глаза на большое количество крови и вырванных или вырезанных органов на полу, можно было назвать это место уютным и пригодным для жилья. От коробок, стоящих вдоль одной из стен, исходил ужасный запах гнили. Я сумел сдержать рвотный позыв, но не Маша. Как только ей в нос ударил этот смрад, она быстро выбежала из лачуги, и её вырвало. Я увидел на столе бутылку воды, но побоялся предлагать её Маше, боясь, что там могут опасные примеси.
Когда я вышел к ней, она опиралась на свои колени и с опущенной головой дышала через рот. Я положил руку на её плечо.
– Мы можем постоять здесь, чтобы ты туда не ходила, – сказал я.
– Нет, всё нормально… – отмахнулась она, выпрямляясь. – Я в порядке. Вы идите.
– Уверена?
– Просто не закрывайте дверь, я буду на виду.
Я ещё раз оглядел её и всё же вернулся в лачугу, в которой Влада с Кириллом практически всё осмотрели. Люк, ведущий в подвал, открывать они не стали, заранее зная, что там находится.
Влада держала в руках небольшую бумажку.
– Что это такое? – поинтересовался я.
– Карта расположения лачуг, – ответила она, показывая мне. – Благодаря ей мы хотя бы не заплутаем.
Подойдя ко мне, Кирилл вручил мне топор, который он нашёл у одной из коробок.
– На всякий случай.
Я кивнул ему в знак благодарности и, крепко сжав рукоять топора, огляделся. Больше нам здесь делать было нечего, нужно идти дальше.
Покинув эту лачугу, мы подошли к Маше, которая уже более-менее пришла в норму. Влада показала всем карту и нужное нам направление, после чего пошагала впереди. Кирилл сразу поравнялся с ней, ну а мы с Машей пошли рядом друг с другом.
Если бы человек не знал о всей ситуации, творившейся в этом огромном лесу, то он, скорее всего, счёл бы нашу ходьбу за обычную ночную прогулку.
– Только махайте топором не рядом со мной, – сказала Маша, посмотрев на предмет в моей руке. – Не хочу быть с отрубленной конечностью.
– Я сама аккуратность, ты же знаешь.
– Не знаю и не верю в это.
Я улыбнулся и посмотрел на идущих впереди людей. Кирилл держал Владу за руку, радуясь тому, что она жива и сейчас рядом с ним. Хоть и сейчас я не слышал никаких шорохов и не видел опасности поблизости, мне было неспокойно. Я сильнее сжал рукоятку и напрягся. Нужно готовиться к худшему.
Во второй лачуге, кроме горы трупов, нам ничего отыскать не удалось, поэтому мы сразу пошли к ближайшей, что находилась чуть севернее этой. Чем дальше мы заходили в глубь леса, тем было страшнее. Не только мне – всем.
Пройдя почти половину пути, Кирилл почувствовал, как рука Влада ослабила сжатие, и посмотрел на неё. Я поднял голову в тот момент, как она стала падать, и Кирилл её подхватил; мы остановились.
– Эй, Влада, – попытался привести девушку в чувства тот, сидя на коленях и держа её на своих руках. Маша села рядом, стараясь помочь, а я остался стоять, оглядываясь и будучи готовым напасть.
– Что с ней такое? – спросил я, стоя спиной к ним.
– Она потеряла сознание, – констатировала факт Маша, осматривая девушку. – Надо отнести её куда-нибудь… в безопасное место.
Кирилл немного пораздумал и, вытащив из кармана Влады маленькую карту, выбрал лачугу, в которой можно было остаться. Она находилась к северо-востоку от третьей.
– Я был там, когда прятался, – объяснил Кирилл и, передав бумажку Маше, поднял Владу на руки. – Так… Идёмте скорее.
Маша пошла впереди, прокладывая путь, а я замыкал наш небольшой строй, охраняя всех. И так мы с ускоренным шагом добрались до нужной нам лачуги за минуты четыре. Перед входом в неё я на всякий случай прильнул ухом к двери, чтобы проверить, нет ли кого-то внутри, и, убедившись в безопасности этого места, пропустил остальных.
В дальнем углу помещения стоял небольшой диван. Маша убрала с него весь хлам, и Кирилл очень аккуратно положил на него Владу. Сев на краешек, он коротко вздохнул, закрывая лицо ладонями.
– Что будем делать дальше? – нарушил тишину я.
– Нам нужно найти отца, – сразу ответил парень, подняв голову, – но Владу в таком состоянии тащить с собой опасно.
– Я могу посидеть с…
– Нет, – тут же прервал я Машу, кинув на неё хмурый взгляд, – я тебя тут не оставлю. Всякое может случиться.
Оба с вопросом посмотрели на меня, и я не стал ничего больше объяснять.
– Виктор, ну Вы же понимаете, что…
– Я всё прекрасно понимаю! – заткнул Кирилла я. – Но при всём при этом я не могу позволить, чтобы с ней что-то случилось!
Я почувствовал, что перегибаю палку, и посмотрел на свою руку, которая слишком сильно сжала рукоять.
– Господи… – пробормотал я, сразу откладывая топор на тумбочку, и покачал головой. – Простите. Я не понимаю, что со мной…
Кирилл с Машей переглянулись, и та неспеша подошла ко мне. Я взглянул на неё и захотел уже отвернуться, но она, положив руки мне на плечи, успокаивающе проговорила:
– Вы не обязаны так оберегать меня. Со мной всё будет нормально.
– Я не хочу, чтобы из-за меня вредили тебе.
– Вы всё ещё держите в голове слова Виктора?
– «Советую тебе говорить правду в следующий раз, если не хочешь погубить ещё одного человека в своей жизни», – вспомнилось мне.
– Да, – признался я.
– Виктор Николаевич, – со вздохом сказала Маша, – давайте пообещаем друг другу вот что: мы не будем хоронить друг друга и вместе выберемся отсюда.
Я дал ей это обещание, хоть и не сразу, и она спокойно улыбнулась. Мы посмотрели на Владу, которая лежала в том же положении.
– Будь начеку, хорошо? – видя, что Кирилл уже собирается выйти, попросил я и взял топор обратно.
– Обязательно. Осторожнее там.
Я уже хотел было выйти, но остановился и, с секунду поглядев на Машу, крепко обнял её, как родного человека. Она ответила тем же и, отдав мне карту, сказала, чтобы я не творил глупостей, после чего закрыла за мной и Кириллом дверь.
– Вы меня немного пугаете, – начал он, когда мы пошли к маленькой лачуге. – Что с Вами случилось?
– Я просто волнуюсь за жизнь Маши, вот и всё, – тут же ответил я, не желая говорить об этом.
– У Вас, как я понимаю, прошлое не менее тёмное, чем у моего отца.
– Ничего подобного. Я не такой, как он. У нас вообще нет ничего общего, кроме имени.
– Я бы так не сказал.
Кирилл хотел продолжить эту тему, но увидев, что я был не в восторге от этого, замолчал.
– Ты можешь ещё что-нибудь о нём рассказать? – поинтересовался я по прошествии нескольких минут.
– Что именно?
– Что-то важное.
Чуть замедлив шаг, парень задумался вновь, опуская глаза вниз. Мы тем временем уже приблизились к другой лачуге, и я, перед тем как зайти, ждал ответа Кирилла, но тот так ничего мне и не сказал, а лишь шагнул внутрь, с силой толкнув дверь. К несчастью, это место не отличалось от тех, в которых мы побывали ранее, и поэтому я хотел уже развернуться и пойти дальше, пока не услышал громкий кашель вперемешку со стонами от боли.
Мы с Кириллом переглянулись и с подозрением посмотрели на гору трупов. Некоторые из них немного вздрагивали от кашля, и я понял, что нам это не показалось. Я неспеша первым подошёл к телам, которые оказались с дырой в области сердца (судя по всему, его вырывали), и принялся скидывать мёртвых на пол, чтобы найти среди них источник звука. Кирилл не остался в стороне – стал мне помогать.
Когда мы добрались до середины и большое количество трупов лежало у наших ног, я наконец-то увидел живого. Он лежал на животе, его левая рука свисала, а правая была придавлена другими людьми. Я узнал его не сразу, а вот Кирилл, как только увидел его затылок, удивлённо воскликнул:
– Дмитрий Романович!
Мы осторожно подняли человека, который не переставал кашлять и выплёвывать сгустки крови, и посадили к стенке. Его тело было искалечено и изрезано, одежда вся пропиталась его и чужой кровью, а также вонью, царившей здесь. Было понятно, что жить ему оставалось недолго.
Когда Дмитрий посмотрел на нас, я понял, кем он был. В промежутках между приступами кашля на его лице проскакивала слабая, но добрая улыбка.
– «Папа Влады», – подумал я с не меньшим, чем у Кирилла, удивлением.
– Дмитрий Романович, – повторил тот, садясь перед ним на колени, – Вы… Боже мой…
– Кирилл… – пробормотал Некрасов через силу с полуоткрытыми глазами. Моего присутствия он будто не замечал. – Твой отец… Он убил всех. Он…
– Тише, молчите, – попросил я его, понимая, что ему даётся это с огромной болью, и тоже сел перед ним. Только сейчас он будто бы увидел меня, и его глаза с лопнувшими капиллярами наполнились не только кровью, но и страхом, причём настолько сильным, что он вжался в стенку.
– Росерт! – завопил он. – Росерт! Уйди!
Я посмотрел на Кирилла, и он слегка отодвинул меня рукой, чтобы я не находился перед Некрасовым, который чуть ли не бился в агонии от страха.
– Я не Росерт, – попытался заверить его я, но он не слушал. Он закрыл руками лицо, чтобы не видеть меня, и закачал головой.
Время, бегущее очень быстро, вдруг замедлилось в несколько раз, и меня охватила непонятная злость из-за того, что мне не верят и видят во мне другого человека. Я почувствовал, что сейчас случится нечто такое, что я не смогу контролировать, и, вновь подойдя к Дмитрию, наклонился, резко хватая его за руки и делая так, чтобы он посмотрел на меня.
– Я не Росерт, ты слышишь?! – крикнул на него я. – Я – не он!
Если бы я видел себя со стороны, я бы в тот момент ужаснулся, но сейчас я не был властен над собой. Я смотрел на него хищным и опасным взглядом, сдавливая его руки с такой силой, что и без того повреждённые кости сломались. Дмитрий закричал от резкой боли и зарыдал, прося, чтобы я прекратил. В ту секунду меня ещё пытался остановить Кирилл, дёргая меня за руки и туловище, но у него не хватило сил.
Я не помню, как долго это продолжалось. Я пытался внушить Некрасову, что я не был тем, кем он меня назвал, а он, в свою очередь, продолжая кашлять и выплёвывать кровь, умолял меня не трогать его. И в одну секунду время вернуло свою быструю скорость, а я почувствовал, как дрожащие руки в моих перестали двигаться. Дмитрий, откинув голову назад, замолчал, а его тело в мгновение ока упало в сторону.
14
Несколько секунд я держал его руки и, придя в себя, осознал, что сейчас случилось. Я отпустил его и со страхом отшагнул назад, начиная задыхаться. Казалось, вся та вонь, что была в лачуге, стала в разы ужаснее, и меня затошнило ещё и от неё. Пока меня рвало и я пытался заверить себя, что я не сделал того, что сделал, Кирилл стоял как вкопанный и смотрел на тело отца Влады.
– Вы… Что Вы наделали?.. – вымолвил он, когда я всё ещё упирался одной рукой в стенку и старался отдышаться от неприятных масс, только что вышедших из моего рта. Кирилл резко подскочил ко мне и, схватив за шиворот, с силой кинул меня на пол так, чтобы я лежал лицом вверх. Он сел рядом и, вжав мои плечи в деревянные доски, крикнул: – Вы убили его! Вы! Убили! Его!
Я смотрел на него потерянным взглядом, понимая, что он прямо сейчас может начать бить меня, и не противился. В моей голове творилась полная неразбериха. Я понял, что и вправду убил Некрасова, но не владел самим собой на тот момент. В данный момент мне было страшно. Я боялся самого себя.
– Вы дьявол, – процедил Кирилл сквозь зубы и, не нанеся ни одного удара, встал с пола. Он ещё пару секунд смотрел на меня и, ничего не больше сказав, покинул лачугу, прихватив топор, который я положил на пол.
Мне казалось, что лучше бы он ударил меня как следует. Я лежал среди трупов какое-то время, чувствуя себя, как они. В голове повторялся вопрос Кирилла, и я пытался до конца понять, что со мной происходит. Я отрицал то, что заведомо являлось правдой.
Нужно было вставать, чтобы вернуться к достижению своей цели, но тело отказывалось слушаться. Мне понадобилось около полутора минут, чтобы хотя бы встать на четвереньки и не заблевать пространство вокруг себя. Я упомянул Бога больше пяти раз, когда вставал и снова падал.
В конце концов у меня получилось подняться на ноги. Подняв и надев немного треснувшие очки, я посмотрел на все трупы, находящиеся здесь, и поспешно вышел из лачуги, закрывая рот рукой. Я огляделся по сторонам и увидел стоящего у дерева Кирилла, который всё же ждал меня; даже в темноте я различил его недоверчивый и хмурый взгляд.
– Кирилл, послушай… – обратился к нему я, остановившись в двух метрах от него.
– Я не хочу говорить об этом, – бросил он, «отлипая» от ствола дерева и разворачиваясь. – Просто идёмте дальше.
– Пойми, я…
Я осёкся, не закончив фразу, и Кирилл фыркнул, уходя к следующей лачуге. Собравшись с силами, я двинулся за ним и в какой-то момент поднял голову кверху. Помрачневшее облако опустилось ниже, пытаясь спрятаться в листве, и нависло надо мной, хоть и всё ещё находилось на приличном расстоянии.
Я ощутил резкую слабость во всём теле и, проглотив ком в горле, увидел, что Кирилл ушёл достаточно далеко. Я хотел уже было догнать его, но рука, со знакомой тяжестью лёгшая на плечо, остановила меня, и холодное дыхание смерти коснулось моей шеи.
– Теперь ты понимаешь, не так ли? – спросил голос.
Я ему не ответил.
– Если не хочешь, чтобы я застрелил его или, допустим, Машу, – продолжил он, – ты должен пойти со мной.
– Ты собираешься убить своего сына?
– Он меня хочет убить, так что мы на равных, – гулко посмеялся Виктор и сильнее сжал моё плечо, не позволяя мне поворачиваться. – Представь, как в тебе разочаруется Маша, когда узнает, что ты послужил причиной смерти двух человек. А как бы разочаровалась в тебе твоя дочь, будь она жива…
Его хватка не смогла удержать меня, и, когда он засмеялся, я резко развернулся и ударил его по лицу кулаком так сильно, что он отшагнул назад. Впервые я увидел его вживую так близко, некоторые наши черты лица были схожи, но нельзя было сказать, что он моя точная копия.
Когда Виктор засмеялся громче, начиная подниматься на ноги и вытирая при этом кровь, потёкшую от удара из носа, я услышал, как меня зовёт Кирилл, который, видимо, только-только заметил моё отсутствие. Я повернулся в сторону звука и очень пожалел об этом, потому что буквально через секунду получил удар по голове и потерял сознание.
15
Очнулся я, когда занимался рассвет. Это я понял по пению птиц за окном.
Я сидел с трещащей головой в углу плохо освещённого помещения, в центре которого тоже сидел Виктор, глядя на меня. Он поправил мои очки, которые были надеты на его нос, и я, протерев глаза, рассмотрел его, сидящего под тусклой лампой.
– Что ты хочешь сделать со мной? – спросил я, не выдержав молчания и его пристального взгляда.
Виктор согнул одну ногу и, пододвинув её к себе, поставил локоть на колено, с ухмылкой глядя на меня.
– Уничтожить.
Я молчал относительно недолго и осмелился спросить:
– Тогда почему ты не сделал это раньше?
– Зачем же мне утруждаться, когда ты делаешь эту работу за меня?
После этих слов я сильно напрягся, будто меня ударили под дых. Мои глаза нервно забегали по полу и переместились обратно на Колесникова.
– Не отрицай то, что заведомо является правдой, – проговорил он и увидел испуг в моих глазах. Он повторял мои мысли.
– Как ты это делаешь… Кто ты такой…
Виктор, подняв голову кверху, рассмеялся и вновь посмотрел на меня.
– Дьявол. Собственно, как и ты. То есть же… я – это ты.
– Нет, – отрезал я, закрывая глаза ладонями и качая головой, – это ложь! Неправда…
– Ещё какая правда, Волков. Раньше все называли так меня и были правы. Но теперь, когда появился ты… Да ты ведь похуже меня будешь!
– Это неправда… – продолжал я отрицать это, чувствуя, как в животе всё скручивается. – Я ничего не сделал…
– Да неужели? – с насмешкой спросил Колесников. – Посмотри на меня, трус… Я сказал, посмотри на меня!
Я убрал руки от лица и посмотрел на Виктора красными, из-за лопнувших капилляров, глазами.
– Во-о-от, – улыбнулся бог. – Продолжим… Кто проникал в чужие дома?.. Кто вскрыл могилу своей дочери?
– Я не хотел… Я не…
– Кто убил человека, который умолял остановиться?!
– Нет, это не…
– Кто не властен над собой, а?! Скажи мне!
– Я не хотел этого! – вскочив с места, перешёл я на крик, ощущая, как всё внутри разрывается от душевной боли. – Я не контролировал себя!
Когда я кричал на Виктора, я чувствовал ненависть и презрение к самому себе, где-то в глубине понимая, что вру самому себе.
– Я не был властен над собой! – добавил я и почувствовал, как по щекам потекли слёзы. Мои глаза плохо видели из-за крови, наполнившей их. – Я не хотел, чтобы всё так получилось! Я пытался помочь, пытался уберечь! Я… я…
Я почувствовал, что начинаю задыхаться, и схватился за горло, шагая обратно и ударяясь после этого спиной о стену. Я зарыдал, не в силах успокоиться и предпринимая попытки не верить всему сказанному Виктором.
– Я не мог… Я не хотел…
Колесников с непонятными эмоциями во взгляде смотрел на меня. То ли это было отвращение, то ли что-то другое.
– Ты жалок, – процедил он и, кинув мои очки на пол, сломал их ударом ноги. – Таким, как ты, нет места в этом мире. Я заберу и твоё сердце.
В мгновение ока всё переменилось. Виктор зашагал ко мне, и я, ощутив сильный гнев, поднял на него свои красные глаза. Я не хотел сдаваться. Я должен был доказать, что всё сделанное мной не было осознанным, что я могу справиться даже с этим. Моя изначальная цель изменилась: я должен был не убить Колесникова, а спасти его. Если я спасу его, то спасу и себя.
Я вновь поднялся, и Виктор, остановившись, с удивлением и некоторым замешательством взглянул на меня.
– Что это ты делаешь? – поинтересовался он, наклонив голову вбок.
– То, что нужно.
Пространства было достаточно, чтобы оббежать Виктора и покинуть лачугу, что я и сделал через несколько мгновений, неожиданно ударив его, чтобы на пару секунд заставить его растеряться.
Опрометью вылетев отсюда, я уже было ринулся в сторону высоких деревьев, которые были только в начале леса, чтобы прибежать к самым первым лачугам, где, как я надеялся, можно было отыскать остальных, дабы с их помощью схватить Виктора, но моему плану помешал он сам, накинувшись на меня сзади и повалив на землю. Я успел подставить руки и упал на них, смягчив тем самым падение.
Виктор, упав мне на спину, схватил за волосы и ударил головой о землю так сильно, что я почувствовал, как всё внутри неё затряслось, в ушах зазвенело. Я попытался стерпеть боль, после чего у меня получилось скинуть с себя Колесникова. Я был удивлён тому, что он был так слаб. Куда делись все его силы?
Ударив его ногой, я быстро отполз назад и встал с большим трудом, до сих пор чувствуя, как кружится голова, но всё же, преодолев боль, побежал дальше.
– Маша! – закричал я во весь голос. – Кирилл! Влада!
На протяжении всего бега я звал их, надеясь, что они услышат, а Колесников бежал за мной. В какой-то момент ему вновь удалось нагнать меня, и он, схватив меня, бросил на землю и уселся на мой живот, принимаясь бить меня по лицу, и я постарался защититься.
– Да когда же ты подчинишься?! – разозлился Виктор и, начиная тяжело дышать, на пару секунд остановился.
Я оттолкнул его, когда его рука потянулась к той области, где находилось моё сердце, и снова поднялся. Главное – добежать до места назначения. Я собрал все свои силы и помчался, невзирая на ноющую боль в теле.
– Виктор Николаевич! – послышался голос издалека.
– Маша! – узнал я. – Маша, я здесь!
Я ринулся ещё быстрее, спотыкаясь уже не так часто, и периодически разворачивался, убеждаясь в том, что Колесников гонится за мной. Я чувствовал, что могу победить.
Солнце, редкими лучами проникавшее в лес, иногда освещало мне дорогу. У меня не было времени смотреть, виснет ли надо мной облако или нет. В данный момент меня это волновало меньше всего.
Уже через пару минут, когда мне становилось труднее бежать, я увидел среди деревьев три фигуры, которые двигались навстречу мне.
– «Да, это они!» – подумал я с радостью и, немного замедлившись, взглянул назад. Виктора там не оказалось, из-за чего я подумал, что он меня раскусил, но неожиданно он накинулся сбоку, нанося мне сильные удары по животу и спине. Я понял, что снова начинаю задыхаться, и никак не мог дать отпор Виктору.
Прошло секунд пятнадцать – раздался выстрел. Виктор, не увидевший бежавших людей, получил пулю в ногу и перестал сыпать на меня удары, упав рядом со мной и схватившись за раненное место.
– Нет-нет-нет! – начал он. – Такого не должно было случиться!
Я почти закрыл глаза, начиная отключаться, но та троица подоспела вовремя. Кирилл вместе с Владой занялись Колесниковым, стараясь его обездвижить, а Маша села рядом, с ужасом оглядывая искалеченного меня.
– Всё нормально, Виктор Николаевич, сейчас всё будет нормально… – проговорила она, пытаясь аккуратно поднять меня.
С её помощью я встал на ноги, в то время как руки Виктора уже связали и подняли его самого. Он бормотал что-то невнятное, проклиная каждого из нас, и будучи не в силах воспрепятствовать, после чего ушёл в свои мысли.
– Что с ним делать? – спросила Влада, крепко держа его вместе с Кириллом.
– Я не знаю… Но убивать нам его нельзя, – пояснил я, восстанавливая дыхание. – Нужно дойти до дома.
Когда мы добрались и зашли внутрь, Кирилл усадил своего отца на диван, а тот, в свою очередь, странно покачивался вперёд-назад, плача и что-то шепча. Всем стало ясно, что он окончательно обезумел.
– Почему его нельзя убивать? – спросила меня Влада, когда я пытался отойти от случившегося.
Я попытался дать ответ, но не смог. Я затуманенным взглядом смотрел на своих спасителей и лишь покачал головой.
Мы все сидели в тишине, пока её не прервал знакомый гудок. Судно…
– Оно здесь! – воскликнула Маша и посмотрела на меня. – Виктор Николаевич, Вы слышали?
– Да, – с кроткой улыбкой выдавил я, – слышал.
– Нам нужно поскорее к берегу, чтобы успеть! – Она повернулась к Владе и Кириллу. – Вы ведь поедете с нами?
Они переглянулись друг с другом и ответили согласием.
– Виктора мы тоже возьмём, – добавил я, подняв голову.
На это мне никто не ответил, и Маша быстро побежала забирать наши вещи. Схватив рюкзаки, она повесила их на оба плеча и, вернувшись обратно, захотела помочь мне встать, но я сделал это сам. Я не видел, насколько сильно был изуродован побоями, но тело болело неимоверно.
Все вместе мы спустились вниз, когда судно уже причалило. Знакомый капитан молча смотрел на нас, стоя на борту и дожидаясь нашего захода. Я попросил его подойти и помочь. Он выполнил мою просьбу и без лишних слов завёл Виктора на борт, усадив его на деревянный табурет.
Когда я смотрел на Колесникова, судно и капитана, всё казалось мне странным, но я понимал, что смог справиться со всем, и с счастливой улыбкой повернулся к остальным. Те стояли полукругом передо мной.
– Вот и всё, – заключил я, держась рукой за свой живот, и сделал шаг на трап, – пойдёмте.
Все трое как-то слабо улыбнулись, мельком переглядываясь друг с другом, и я не понял, что это значило.
– Виктор Николаевич, – обратилась ко мне Маша, передавая мне мой рюкзак, – нам пора уходить.
– Нам?.. Что ты имеешь в виду?
– Мы достаточно помогли Вам, – продолжил Кирилл. – Вы справились. Вы победили.
От непонятного страха у меня затряслись поджилки.
– О чём это вы? – переспросил я, оглядывая каждого. – Давайте же, идёмте за мной. Мы покинем это место.
Влада покачала головой, выражая отрицание, и тут все трое резко обняли меня.
– Нам и правда пора, – сказала совсем тихо Маша, и я закрыл глаза.
Когда я открыл их, ни одного человека передо мной не было. Я посмотрел на свои руки, дотронулся до лица и глубоко вдохнул, понимая, что я живой и не чувствую никакой боли в теле. Я огляделся по сторонам и, повернувшись назад, увидел курившего капитана. На деревянном табурете никто не сидел.
– Я прибыл ровно во столько, во сколько ты просил, – сказал капитан и, выдохнув дым, взглянул на меня. – Заходи уже. Я не буду ждать тебя вечность.
Я, словно выйдя из транса, быстро взошёл на судно и, встав рядом с капитаном, опустил глаза вниз. Мы стояли в тишине, пока трап не поднялся и судно не двинулось по воде. Я кинул взгляд на городок и удручённо вздохнул.
– Так ты нашёл, что искал? – поинтересовался капитан, когда судно отплыло на достаточное расстояние от острова.
Я положил руку на свою грудь, нащупав там крестик, и вдохнул полной грудь, не ощущая никакой тяжести. Подняв голову, я посмотрел на чистое небо, не увидев там никаких облаков или тучек. Я не чувствовал никакого презрения или ненависти к себе. Я не чувствовал никакой вины. Я чувствовал свободу.
– Да, нашёл.
Смысл существования
Как я помню, это был вторник. Именно в тот день я почувствовал, что что-то пошло не так.
1
Стук в дверь прервал мои размышления. Я глубоко вздохнул и, поднявшись с места, прошёл в прихожую; даже не посмотрев в глазок (потому что по стуку догадался, кто это был), открыл дверь.
– Ты так быстро вернулся, – сказал я.
– А ты так скверно выглядишь, – ответил мой друг. – Можно?
Я отошёл в сторону, пропуская его внутрь, и закрыл дверь на замок, снова вздыхая.
– Ты в зеркало когда в последний раз смотрел? – спросил друг.
Я пожал плечами и, вернувшись к кровати, быстро заправил её, попутно окидывая взглядом помещение. Я жил в квартире-студии, которой мне более чем хватало. Кому-то она могла показаться тесной, но мне служила небольшим мирком, где можно скрыться от чужих глаз.
Я уселся на кровать, а мой друг, Виктор Волков, включил чайник и повернулся ко мне. Этот человек уже давно работает профессором в университете. Он старше меня на пять лет, и я знаком с ним достаточно давно.
– Ты не выходил на связь, – облокачиваясь на кухонную стойку, сказал Виктор с небольшим упрёком, смешанным с волнением.
– Я знаю.
– Почему ты мне не написал?
– Ты ведь куда-то уезжал, – ответил я, пожимая одним плечом, – вот и не тревожил.
– Клим, я приехал сегодня и написал тебе об этом в сообщении, но ты не ответил.
Виктор повернулся и стал хозяйничать, делая себе и мне чай.
– Ну… – начал я. – Я телефон не заряжал. Я даже из дома не выходил в эти дни.
– И какова тому причина?
Я снова пожал плечами, хмыкнув.
– Расскажи лучше, как прошло твоё путешествие на тот остров, – перевёл тему я, почёсывая щёку.
Волков удручённо вздохнул и, размешивая сахар и стоя спиной ко мне, ответил:
– Было тяжело. Я с подобным никогда не сталкивался. Всё было… довольно странно. Но теперь всё хорошо.
Виктор говорил как-то непонятно, и я не до конца понял, что он имел в виду.
– Ну и… каков твой вердикт? – попытался продолжить я. – Интересные там люди?
– А… я не знаю. Там никого не было. Городишко-то совсем пустой.
– Пустой?! И что ты делал там все эти дни?
Он остановил движение ложки по окружности и коротко ответил:
– Да так…
Передав мне чашку чая, он уселся со своей напротив меня, подставив предварительно стул, и улыбнулся. Я понял, что весь его маленький рассказ – история неполная, но докапываться я не хотел. Ну… почему не хотел? Хотел! Но побоялся, что могу как-то навредить Виктору с его-то эмоциональным характером и травмирующими воспоминаниями.
– Ты хотя бы принимал те лекарства, которые тебе прописывали? – сменил тему он, отхлебнув немного чая.
– Принимал. Ну, не всегда, но принимал.
Виктор посмотрел на меня укоризненным взглядом, но ничего не сказал, зная, что я и так прекрасно пойму его.
– Что я тебе говорил насчёт здоровья? – настойчивее и более хмуро продолжил он.
– Перестань, – попытался пресечь его я, – ты мне не мама, чтобы обо мне так заботиться.
– Я твой друг. Сути особой не меняет.
Я не знал, что на это ответить, поэтому просто опустил глаза в пол.
– Ну а что насчёт работы?
– Там картина не самая лучшая, – пробормотал я.
– Тебя уволили?!
– Нет. Я сам ушёл.
Подняв взгляд на Виктора, я увидел, что он был удивлён, и сразу добавил, предотвратив огромное количество вопросов в мою сторону:
– Начальство ужасное. Было очень тяжело сотрудничать с ним.
– Я не сужу тебя, Клим, – тут же ответил Виктор, чтобы отбросить мои лишние мысли. – Я даже рад, что ты ушёл оттуда. Меньше проблем для тебя. А то… ты сам на себя не похож, причём во всех смыслах.
Я вздохнул и, сделав большой глоток чая, поставил кружку на край прикроватной тумбы, пошёл к зеркалу. Виктор, проследив за моим шагом, поправил кружку, переставив её ближе к центру, чтобы она не упала.
Зайдя в ванную комнату, я шагнул к раковине и взглянул в зеркало, но, к моему большому удивлению, не увидел там себя. Нет, я не вампир. Я отражался в зеркале, но вот своё лицо я видел очень-очень плохо. Оно было замылено, и я не мог разглядеть ни единой его черты.
Сначала я подумал, что зеркало просто запотело, и стал протирать его рукавом, но все попытки оказались тщетны. Я смотрел и мог отчётливо увидеть свои волосы, тело, одежду, но не лицо. Я касался его, пытался поправить ситуацию. Ничего не помогало.
Я в страхе отошёл на два шага и вскрикнул, не ожидая, что упрусь в стенку, напрочь забыв, насколько моя ванная комната была узкая.
– Клим? – позвал меня Волков, встав с места, и пошёл ко мне. Я не ответил, из-за чего он ускорил шаг и уже через секунд пять стоял рядом. – Что случилось?
Я смотрел то на него, то на зеркало, судорожно хватая друга за рукав и показывая пальцем в отражение.
– Я не вижу… Я не вижу своего лица! Виктор!
– О чём ты говоришь… – непонимающе спросил тот, придерживая меня другой рукой на случай того, если я упаду. Он попытался подвести меня к зеркалу, чтобы доказать обратное, но я стал рыпаться, не желая подходить к предмету, искажавшему меня. – Клим, спокойно. Просто посмотри туда. Вот, – добавил он, аккуратно поворачивая меня в нужную сторону.
Я всё-таки решился взглянуть в отражение снова. Виктора я видел прекрасно, но вот себя до сих пор не мог разглядеть.
– Нет-нет, – закрыв лицо руками, запротестовал я, – этого не может быть!
Виктор просто-напросто не знал, как мне помочь. Уверен, поначалу он думал, что я решил пошутить так, ведь частенько любил ставить его в неловкое положение или же пугать, но этот случай был правдивый, самый настоящий. Виктор с подозрением осмотрел ванную комнату и, держа меня за плечи, вывел отсюда, закрывая за нами дверь.
Я даже не заметил, как он посадил меня на кровать и вручил кружку с чаем, сказав, что мне надо успокоиться. Только после пары глотков я стал понимать, что вообще происходит.
– Клим, ты меня слышишь? – спросил сидящий рядом Виктор, глядя на меня.
– Слышу, – глухо ответил я, ощущая, как дрожат руки.
Виктор аккуратно забрал у меня кружку и сказал:
– Тебе могло всё это показаться. Может, обычная игра разума или…
– Ты сейчас серьёзно?! – неосознанно крикнул на него я, подскочив с кровати. – Я не вижу самого себя! Я великолепно вижу всё, но не себя! Такого быть не должно!
– Клим… возможно, ты немного устал, всё как-то…
– Не говори так, словно всё знаешь! Ты ни черта не знаешь! Вот скажи, Волков, с тобой случалось такое, что случилось со мной?!
– Нет, но…
– Вот и всё! Поэтому закрой рот и не смей даже…
– Воронов, хватит! – неожиданно для меня громко крикнул Виктор, резко встав и вытянувшись во весь рост. Поняв, что сейчас сам начал повышать голос, он выдохнул, но всё же строго посмотрел на меня, отчего мне стало как-то не по себе. Я, и так сутулившийся, сжался сильнее. – Ты сейчас не в состоянии нормально разговаривать. Тебе нужен сон.
– Но я… я ведь… – ничего не понимая, пытался что-то сказать я, хоть ничего путного из этого не могло выйти.
Виктор вновь взял меня за плечи и рывком посадил обратно.
– Спать, – сказал он хмуро, указывая на подушку.
Я лёг на неё через пару мгновений, не накрываясь одеялом, и моментально погрузился в сон.
2
Мне приснился кошмар, из-за которого моё пробуждение стало тревожным: подскочив и сбросив одеяло, которым, судя по всему, накрыл меня Виктор, я глубоко вдохнул, будто вынырнул из воды.
– Клим! – воскликнул Волков и быстро сел рядом со мной.
Я, откашлявшись, прикрыл глаза ладонью и сглотнул комок в горле, стараясь не думать о моём сне.
– Снова тот кошмар? – знакомый с моими проблемами, тише спросил Виктор.
Я закивал головой, ничего не говоря, ведь он и так прекрасно знал весь его сюжет, о котором я не раз рассказывал. Вообще, мне редко что-то снится, а если такие моменты и бывают, то зачастую это кошмары, причём всегда одни и те же, отражающие прошлое: отец, загоняя меня в угол комнаты, хватает за волосы и кидает на пол; берёт в одну руку жёлтый толстый кабель и, прижимая ногой мою голову к полу, начинает хлестать меня по спине, пока я не потеряю сознание.
Виктор принёс мне стакан воды, и я отпил немного, спокойно выдыхая. Я ощутил на себе беспокойный взгляд друга и поднял глаза на него. После этого я посмотрел на его руку, в которой он держал какую-то фотографию, склеенную скотчем по центру. Я кивнул, спрашивая, что там у него, тем самым переводя тему. Виктор, понимая, что я не собираюсь говорить о кошмаре, передал мне фотографию, на которой были двое мужчин.
– Кто это такие? – поинтересовался я, рассматривая их, и заметил некоторую схожесть между одним из них и Виктором.
– Люди с острова, – глядя то на меня, то на фото, с непонятной улыбкой проговорил Виктор, тряся ногой, явно нервничая.
– С… острова? Но там ведь никого нет.
– Сейчас – да, но вот раньше… Они там были.
– И ты… как-то был с ними знаком или…
Я пытался понять хоть что-то, начиная задавать вопросы, но Виктор лишь качал головой практически на всё.
– Давай-ка вставай и собирайся, – сказал он, забирая из моей руки фотографию. Сложив пополам, он убрал её в правый карман штанов. – Нам нужно сходить кое-куда.
Я знал, что если Виктор говорит «кое-куда», то это явно что-то важное, поэтому не заставил его ждать. Одевшись, я хотел уже взять телефон, но не стал, понимая, что он отключён. Поставив его на зарядку, я пошёл к выходу из квартиры.
Пока мы спускались по лестнице с третьего этажа, я вспоминал, как я выгляжу: короткие русые волосы; на лбу уже показывались морщины, потому что, как говорил Виктор, я очень часто хмурюсь; чуть узковатые светло-голубые глаза, под которыми красовались огромные синяки; нос был чуть вздёрнутым; скулы прямоугольные.
– Так ты расскажешь мне про тех людей? – спросил всё-таки я, когда за нами закрылась дверь подъезда.
– Расскажу, расскажу. Наберись терпения.
Виктор остановился посередине тропинки и повернул направо, где был цветочный магазин. Мы молча дошли до него, и, пока Виктор покупал лилии, я наблюдал за школьниками, идущими домой с весёлыми глазами и улыбками. Я лишь хмыкнул и, повернувшись к другу, увидел, что он уже всё оплатил, и после этого мы отправились к месту назначения, которое, как я уже понял, было кладбище.
– Ты ведь помнишь легенду про сумасшедшего священника? – резко начал Виктор, шагая рядом со мной.
Перед тем как отправиться на тот остров, Виктор многое узнал про городок, находящийся там: о главной семье, о религии, о необычном человеке, который, если судить по той самой легенде, убил старого священника и взял под контроль всё поселение. Виктор изучил буквально всё, но так и не добрался до истины – до конца истории.
– Помню.
– Так вот, – продолжил он со вздохом, – я видел его. Видел Виктора Колесникова, его сына. Младшую Некрасову и её отца.
От таких слов я даже остановился. Я выпучил глаза на друга, но он смотрел на меня совершенно спокойно, хоть и немного отрешённо. И тут я узнал от него почти во всех подробностях, что произошло с ним за всё то время, которое он провёл на острове.
На протяжении часа я слушал Виктора, не смея перебивать, и удивлялся с каждым разом всё больше и больше. Я пытался найти разумное объяснение случившемуся с ним, но постоянно терялся в догадках. Его монолог закончился перед входом на кладбище. Мы остановились, и он, глубоко вздохнув, грустно взглянул на меня, чего-то ожидая.
– Ты считаешь меня сумасшедшим? – спросил он наконец.
– Я… не знаю, – опуская голову, ответил я. – Правда, не знаю… Рассказанная тобой история кажется такой странной… Ты взаимодействовал с настоящими вещами, с живым капитаном судна, с образами нескольких когда-то существующих людей и с одним придуманным тобой. Как это может быть?
Виктор покачал головой, говоря, что сам не может дать ответ этому и многим другим вопросам, хоть он и был рад своеобразному освобождению от всех тех ужасных чувств, что ранее терзали его душу. Безусловно, я тоже радовался этому, ведь Виктор – это мой единственный близкий человек. Собственно, как и я для него.
В гнетущей тишине мы вошли на кладбище и, пройдя по нескольким каменным дорожкам, приблизились к могиле маленькой Волковой. Я про себя поздоровался с ней и, усевшись на скамейку, проследил за Виктором, который, положив лилии на цветник, поправил упавшие вазочки. Оглядев всё это дело, он сел рядом со мной и снова глубоко вздохнул. Я положил руку ему на плечо и ободряюще похлопал, как любил делать это он сам. На его лице проскочила слабая улыбка.
– Ты правда перестал чувствовать вину за произошедшее? – спросил я негромко.
Тот кивнул, добавив:
– Но я хочу приходить сюда. Здесь мне… спокойно.
Я чуть наклонился вперёд, ставя локти на колени и подпирая ладонями голову, прикрывая глаза. Я задумался обо всём случившемся за сегодняшний день и пытался понять, где была реальность и где был вымысел.
К сожалению, одна реальность и ничего более.
3
Не помню, сколько мы просидели у могилы в тишине, но решили уйти, когда начало капать с небо. Виктор посмотрел на набежавшие грозовые тучи и, встав со скамьи, со вздохом открыл большой зонт.
– Иди сюда, ты и так болеешь, – сказал он, кивая в свою сторону.
Я поднялся и пошёл рядом с ним, на секунду с какой-то грустью посмотрев на лилии. В груди сжало от непонятного страха, но я быстро успокоился и отправился к выходу с кладбища. Дождь усилился, я поправил шарф.
Пока мы спокойно шли к моему дому, прохожие без зонтов и капюшонов торопились скрыться от непогоды. Некоторые даже толкались и задевали меня плечом, не извиняясь за это. Я оборачивался на них, окидывая неодобрительным взглядом, и замечал, что все они были одинаковые: злые, уставшие, истощённые, словно это были совсем не люди, а марионетки.
Мимо нас промчалась машина скорой помощи, направляясь в сторону главной площади. Из-за сирены у меня сильно зазвенело в ушах, и я поторопил Виктора, чувствуя, что мне нехорошо. Он же, шагающий до этого момента размеренно, взял меня под локоть, чтобы я не грохнулся на асфальт. В какой-то момент мне показалось, что я умру прямо сейчас.
Но, к счастью одного лишь Виктора, всё обошлось. Когда сирена перестала выть и мы прошли достаточное расстояние, мне полегчало. Людей вокруг практически не было, ведь все уже успели разбежаться по домам или спрятаться на время под крышами чужих подъездов или в магазинах.
– Тебе завтра на работу? – спросил я, подойдя к дому.
– Безусловно, – кивнул Волков. – Я завтра к тебе зайду, проведаю. Не забудь сегодня принять лекарства, завтра тоже.
– Да, мой капитан.
– И телефон держи заряженным, на домофон отвечай. А не то буду бросать камни в твоё окно.
– Вы ужасны, Виктор Николаевич, – ответил я строгим голосом, но всё же смеясь.
Виктор с улыбкой снова кивнул и, пожав мне руку, направился к себе домой. Я около полуминуты смотрел, как он идёт по тротуару и скрывается за углом. Лишь после этого я зашёл в подъезд и поднялся в квартиру.
Скинув пальто, я снял ботинки и поставил их сушиться в ванной, на батарею. Стоя спиной к зеркалу, я чувствовал, как моё любопытство брало верх – я хотел посмотреть на своё отражение вновь, но не стал.
Услышав, как громко стучат часы в коридоре, я немного занервничал. Меня всегда раздражал и слегка пугал этот звук, поэтому, выйдя из ванной комнаты, я быстро включил маленький телевизор, дабы заглушить стук.
Пока телевизор что-то лепетал (я сильно не вслушивался), я искал лекарства. По сути дела, у меня была обычная простуда, но врач сказал, что это, как-никак, нужно лечить. Вспомнив эти слова, я пробормотал их вслух и, найдя упаковки нужных таблеток, прочитал приложенную бумажку, в которой было указано: что, когда и в каких количествах употреблять.
Вскрывая одну из упаковок, я всё же прислушался к этой потрёпанной говорящей машине.
– …так и не удалось. Без вести пропавшую девочку ищут несколько дней, но всё безрезультатно.
Заинтересовавшись, я посмотрел на экран и увидел там фото как раз-таки этой особы. Девочке на вид было лет девять, не больше. У неё были русые волосы до плеч, милое личико, зелёные глаза. Погрузившись в мысли о ней, я не слушал, что говорит ведущий, но, как выяснил я через пару минут, он рассказывал о сегодняшнем пожаре в одной из школ, куда, судя по всему, и спешила машина скорой помощи, которую я видел недавно.
– Да уж… – заворчал я в манере Виктора, – что творится в мире?
Наконец-то выпив эти таблетки, я переоделся в домашнюю одежду и осмотрел помещение, в котором находился. В одну секунду я почувствовал себя одиноко, но тут же забыл об этом, когда улёгся на кровать, раскинув ноги и руки в стороны. Полежав так немного, я дотянулся до телефона и, сняв его с зарядки, включил. Вот как раз высветилось сообщение от Виктора о его приезде.
Отложив телефон, я сделал звук телевизора потише и, ложась на бок, вновь задумался, но уже о себе. Что со мной творится? Почему всё это так странно? Да и кто я вообще такой, чего я добился? Может, я Никто? Так часто любил называть отец в детстве. Возможно ли, что он был прав?
– Ты не человек, пока не совершишь что-то достойное в своей жизни, – говорил он, – поэтому сейчас ты Никто.
Никто? Может, поэтому я и не вижу своего лица… Но почему это произошло именно сегодня, если раньше всё было нормально? А может, никогда ничего и не было нормально? С чего я вообще решил так?
В голове возникали эти и ещё огромная куча вопросов, на которые я не мог дать ответ. Я уже хотел набрать Виктора, поговорить с ним, обсудить всё это, но не стал. Не хотел тревожить его под вечер.
В конце концов, сжавшись, я уснул под шум телевизора, но сон мой продлился недолго.
4
На часах было три часа двадцать три минуты, когда я открыл глаза, чувствуя, как сильно вспотел. Всё тело до ужаса болело, конечности онемели, голова трещала по швам. Ничего страшного мне не приснилось, поэтому я не сразу понял, что со мной случилось.
Привстав, я с прищуром посмотрел в сторону телевизора. Его яркий свет бил в глаза, и я, обругав программу про теории заговора, что транслировалась сейчас, поднялся с кровати. Сняв с себя промокшую одежду, я прошёл в ванную комнату и закинул всё в стиральную машинку, коротко выдыхая.
Сходив в душ, я обтёр полотенцем тело и, накинув одежду, подошёл к зеркалу. Я взглянул на себя, думая, что моё лицо либо стало прежним, либо осталось таким же, что и днём, но нет! Всё было совсем иначе.
Разглядывая пелену, я стал замечать, как лицо необычным образом преображается, приобретая кое-какие черты, и поначалу даже обрадовался. Только вот уже через секунд десять я понял, что эти черты принадлежали совсем не мне. Они были присущи той пропавшей девочке, что я видел по телевизору.
В страхе я отшатнулся и чуть не закричал. Закрыв лицо руками, я замотал головой, чтобы отогнать увиденное. После я опустил взгляд вниз и, включив раковину, умылся холодной водой, но, подняв глаза обратно, понял, что это не помогло. На меня смотрела эта девочка с испуганным выражением лица, и я, проглотив ком в горле, осмелился сказать:
– Что ты… такое…
Я говорил первое, что приходило в голову, лишь бы проверить… а проверить что? Я и сам не знал! Я был напуган до чёртиков! Когда я произносил слова, отражение в зеркале не открывало рта, но это случилось через пару секунд. Я услышал ответ:
– Ты уже видел меня.
На тот момент я правда пытался мыслить здраво. Пытался…
– Что это… это ведь… что…
Я вновь закрыл глаза и уши, как делал это в детстве, чтобы не видеть и не слышать отца, думая, что это как-то спасёт меня от его присутствия в квартире. Но что сейчас, что тогда…
– Пожалуйста, уйди, – попросил я у отражения, – верни мне моё лицо.
Девочка не отвечала. Тогда я поднял глаза и, убрав руки от ушей, получил в ответ:
– Я пришла за помощью…
– Какая помощь?! – крикнул я в замолчавшее отражение. – Я тебя знать не знаю! Я… я вообще не понимаю, что происходит!
Я хотел уже взять ботинок, стоявший на батарее, и кинуть его в зеркало, чтобы оно разбилось к чертям, но понял, что это безрассудно. Разобью единственное зеркало в моей квартире, да ещё и не узнаю, что вообще творится.
Я взял себя в руки и, несколько раз выдохнув, пригляделся к отражению. Оно же смотрело на меня пустыми глазами.
– О какой… о какой помощи идёт речь? – неуверенно спросил я. – Хотя нет, стой! Как ты вообще здесь оказалась?..
– Я не знаю… – сказала девочка. – Я просто шла к Безликому. Мне сказали, что он поможет.
– Что… Безликий? Кто тебе это сказал? Что за бред ты несёшь?! Не медли, объясняй!
Девочка опустила глаза – её черты лица стали исчезать с моего.
– Нет, нет, постой! – затараторил я. – Вернись, вернись обратно!
Она снова показалась передо мной, но более грустная.
– Прости, – сказал я, не веря в происходящее, – я не хотел тебя обидеть. Пожалуйста, расскажи мне хоть что-нибудь.
– Сначала… – неуверенно начала она, – сначала была пустота. Как будто сон. Но потом появилась какая-то дорога… Я пошла по ней и оказалась здесь. Я… тебя ведь зовут Безликий?
– Я… н-нет, я ведь…
Я сильно запинался, пытаясь всё осмыслить, но дельного из этого мало чего выходило.
– «Успокойся ты, идиот», – подумал я про себя.
– Меня зовут Клим, – ответил я девочке. – Почему… кто тебе сказал, что я Безликий?
– Я не знаю… Пока я шла, чей-то голос сказал, что я иду к Безликому и что он мне поможет. Вот я и решила, что ты и есть Безликий.
– Хорошо, давай по порядку, – постарался как можно мягче сказать я. – Как тебя зовут?
– Лена.
– Отлично. Скажи мне, Лена… – я задумался о том, о чём спросить сначала, – что за голос сказал тебе обо мне? Кому он принадлежал?
– Говорю же, не знаю! Голос был строгий, злой, какой-то… очень громкий, эхом разносился!
– Так, хорошо… А что тебе нужно от меня? Какого рода помощь?
– Я хочу вернуться обратно к маме с папой, – тихо ответила она. – Здесь не очень хорошо. Очень страшно и одиноко…
– А вот перед пустотой… – всё же продолжил я. – Что ты помнишь последнее?
– После школы я собиралась идти домой, но забыла дорогу и пошла не в ту сторону, а потом… потом… Какая-то боль. Но сейчас я её не чувствую.
– «Убили», – сразу подумал я и хотел что-то сказать ей, но лицо Лены на мгновение пропало с моего, словно она резко повернулась, и вновь появилось. – Что случилось?
– Меня зовут! Голос говорит, что мне пора отдохнуть.
– Что?! Нет-нет, Лена, ты должна быть со мной!
– Прости, Безликий. Голос разрешил мне прийти ещё! Я вернусь к тебе завтра!
Когда её лицо пропало, я увидел ту пелену, что и раньше. Моих черт не было вообще.
Я простоял у зеркала ещё пару минут, надеясь, что всё-таки Лена вернётся, но никто так и не объявился. Я решил умыться ещё раз и, сделав глубокий вдох, выдохнул весь воздух. Вернувшись в комнату, я окинул взглядом телевизор и грохнулся на подушку лицом вниз. Моё сердце стучало быстро, и я очень хорошо это ощущал.
– Неужели я схожу с ума?
5
После этого случая я не смог уснуть. Я переключал каналы на телевизоре, постоянно ходил по квартире и забредал в ванную комнату, чтобы посмотреть в зеркало и проверить, не появилась ли там Лена. Так прошло три часа.
Было шесть сорок утра, когда прозвонил будильник, который ежедневно должен был будить меня в это время. Отключив его, я почесал глаза и выглянул в окно. На улице было маловато людей, торопившихся на работу. Я вспомнил о Викторе.
Этот человек обычно просыпается где-то в семь часов и уже к восьми приходит в университет. Он жил в десяти минутах ходьбы от меня, поэтому я мог успеть наведаться к нему перед тем, как он уйдёт на работу.
Умывшись, почистив зубы и выпив лекарство (хоть я и чувствовал себя отлично, по настоянию врача и Виктора я всё же принял их и продолжил принимать потом), я переоделся и покинул квартиру, хорошенько замотав шарф вокруг шеи.
Перепрыгивая большие лужи, я быстрым шагом направился к квартире Виктора по выученной наизусть дороге. На одном из поворотов я вспомнил, как иногда забирал Соню со школы, когда её папа не мог выбраться из-за большого завала на работе. Его дочь была очень милой девочкой. Она даже рисовала открытки на мои Дни рождения и всегда интересовалась мной, понимая, что я был близким другом её папы!
Погружённый в приятные воспоминания, я оказался рядом с подъездом и, когда хотел позвонить в домофон, увидел, как открылась дверь. Выходила какая-то милая бабулька, а я, галантно придержав ей дверь, прошёл внутрь и побежал по лестнице на второй этаж.
На лестничной клетке было три квартиры, и дверь справа вела в жилище Виктора. Постучав особым образом – это был наш тайный стук, по которому я как раз и узнал вчера Виктора, – я принялся ждать, и вот уже через секунд пятнадцать мне открыли и впустили.
– Что случилось? – спросил он, проходя со мной вглубь квартиры и застёгивая рубашку. В его голосе отчётливо слышалось волнение, потому что он понимал, что без важной причины я просто так не приду, тем более рано утром.
– Я не знаю, с чего даже начать, – ответил я, усаживаясь за стол, где стояла кружка чая, которая уже была наполовину пуста. Пока я собирался с мыслями, Виктор налил чая и мне. – Спасибо.
Уже где-то через минуту я, прокрутив в голове все события того вечера и этой ночи, принялся рассказывать обо всём. Я даже чуть ли не дословно передал наш диалог с Леной и по ходу повествования наблюдал за реакцией друга. Он слушал меня молча.
– Ещё она говорила про голос, – заканчивал я, – такой пугающий.
Волков хмыкнул, словно что-то вспомнил.
– А ты сам его не слышал?
– Нет.
Виктор, уже полностью одевшись, сидел напротив меня, допивая чай. Я же к горячему напитку не притронулся, даже когда у меня запершило в горле.
– Ну так… что ты думаешь на этот счёт? – спросил я.
– У меня очень много мыслей, и все мне не нравятся, – ответил он, стуча пальцами по краю стола. – Я очень… удивлён. С тобой, получается, разговаривала душа умершей девочки. Она хочет вернуться к своим родителям, даже не зная о своей смерти… Может, этот голос ей всё расскажет?
– Наверное… Я не знаю, как на всё это реагировать. Мне хочется верить, что всё это нереально или происходит не со мной, но… но… – Я поставил локти на стол и, подперев голову руками, покачал ею из стороны в сторону. – Не знаю…
– Клим, послушай, – сразу сказал мне Виктор, встав со своего места, и я поднял на него глаза, – тебе нужно поговорить сегодня с Леной, узнать у неё побольше про голос и про то место, где она была перед смертью. Так ты сможешь понять хоть что-то и найти её при сильном старании. Возможно, если ты ей поможешь, то больше она тебя не потревожит.
– А если всё то, что произошло и происходит со мной, придумано мной… Как это было и у тебя.
– От себя и своих мыслей не скрыться, – хмуро процедил Виктор, – поэтому остаётся только подчиниться и принять их. А там глядишь… что-нибудь получится.
Он посмотрел на наручные часы, стекло которых было чуть треснуто, и добавил, ставя свою чашку чая в раковину:
– Мне пора на работу.
Я кивнул ему и, всё же сделав один глоток, задумался, посмотрев в сторону той комнаты, что раньше принадлежала его дочери. Потом, вернув взгляд на него самого, понял, что он обеспокоен сложившейся ситуацией не меньше меня.
Когда мы вышли на улицу, Виктор немного постоял и сказал мне:
– Позвони, если что-то выяснишь. Ближе к вечеру я приду к тебе.
Попрощавшись, он свернул вправо и поспешил на автобусную остановку, а я же направился в противоположную сторону – к продуктовому магазину. Для решения появившихся проблем необходим сытый желудок и здравый рассудок. Ни того, ни другого у меня на данный момент не было.
Купил я не так много еды, как планировал перед этим, потому что содержимое моего кошелька было невелико. Я подумал, что могу сегодня попросить у Виктора в долг, пообещав самому себе вернуть деньги при первой возможности. Эта возможность, скорее всего, появится, когда я устроюсь на работу. А уже это произойдёт лишь после того, как я разберусь со всем тем, что волнует меня сейчас. Путаница та ещё.
Вернулся домой я ближе к восьми часам. Переодевшись, включил телевизор и, разбирая пакеты, слушал утренние новости более внимательно, надеясь уловить что-нибудь важное. Но, как обычно, в это время телеведущие не рассказывали ничего плохого или пугающего, а говорили о погоде, об этих дурацких гороскопах, не вызывавших у меня доверия, и о еде. Кстати о ней…
Под глупые разговоры из телевизора я принялся готовить завтрак, попутно обдумывая, можно ли будет говорить с Леной без зеркала. Я вспомнил, что в те моменты, когда я отворачивался, она не могла ничего сказать. Да и сегодня, пока я шёл домой, я пытался как-то позвать её, произнося её имя про себя и вслух, но ничего не получалось. Значит, единственные средства общения – зеркала.
Съев яичницу, я, не слишком громко рыгнув, помыл посуду и залез в Интернет, чтобы узнать побольше информации о Лене. Как оказалось, сегодня ночью пропал ещё один ребёнок, только чуть постарше.
– Иван, двенадцать лет, – проговорил я вслух, шагая с телефоном из стороны в сторону. У мальчика на фото был весёлый вид и улыбка, способная заставить смотрящего улыбнуться тоже. У Вани взъерошенные русые волосы и карие глаза.
Рассматривая его, я подумал, что он, скорее всего, уже мёртв, а потому его душа с большой вероятностью может прийти, если голос направит его ко мне, и я буду говорить с ним так же, как с Леной. Но всё же я надеялся, что он жив и в скором времени его найдут.
Время, если считать от девяти утра и до четырёх дня, пролетело для меня незаметно, потому что я спал. Проснулся я от каких-то непонятных звуков, походивший на девичий голос, и поначалу хотел продолжить свой сон, но тут же вскочил с кровати, понимая, что меня могла звать Лена, и поспешил в ванную, ударившись о дверной косяк плечом.
Встав перед зеркалом, я позвал Лену сам. Её лицо появилось на моём; она была грустна.
– Привет, Лена, – поздоровался я, – что-то случилось? Ты плакала?
– Да, плакала… Мне Голос кое-что рассказал…
– Что именно?
– Что меня убили… Получается, я не вернусь к родителям!
Она с хрипом крикнула это и заплакала снова. Я перепугался, не зная, что мне делать в этой ситуации. Если бы она была физически рядом, я бы обнял её, тем самым успокоив так. Но а сейчас-то что делать?
– Лена, милая, – начал я мягко, – это… то есть эта ситуация ужасна, и мне жаль, что с тобой такое произошло. Я… ты ведь приходила ко мне за помощью, так? Я могу… могу попробовать найти твоё тело, сообщить в полицию. Тогда твои родители смогут похоронить тебя.
– Мне… мне Голос сказал, что после твоей помощи он заберёт меня. В хорошее место. Где… где я буду спокойна.
– Вот, это радует… Я сделаю всё как можно скорее, не переживай.
Лена поблагодарила меня, до сих пор всхлипывая, и я спросил имя того, кто привёл её ко мне.
– Его так и зовут – Голос. Ну… он сказал, чтобы я обращалась к нему так.
– Как он с тобой общался? То есть… он был дружелюбен?
– Достаточно, – сказала девочка, опуская глаза. – Мы с ним поболтали после того, как закончился наш с тобой прошлый разговор, и незадолго до сегодняшнего разговора.
– А что было между всем этим? Что ты делала?
– Я… не знаю. В тот раз Голос сказал мне отдыхать, и после этого я ничего не видела и не слышала. Потом мы поговорили вновь, и он сразу отправил меня к тебе.
– Наверное, будет глупо спрашивать, видела ли ты его…
– Ну да, глупо… Я вообще сначала думала, что это Бог, но… как мне кажется, Бог не такой строгий и серьёзный. Он бы не заставил меня сидеть в этой пустоте и грустить.
Я был слегка поражён речами этой девочки, что даже прикусил язык, когда хотел ответить ей. Я запомнил её слова и решил вернуться к другой теме:
– Мне нужно узнать номер твоей школы и место, куда ты пошла после учёбы.
– Школа №10. Когда я вышла из неё, я свернула на ту тропинку, что вела к холму. Я шла и шла, шла и шла… но потом…
– Боль, – закончил за неё я, – помню… Хорошо, я понял. Я пойду туда и найду тебя. Ты сможешь ещё сегодня со мной говорить?
– Если Голос позволит, то смогу.
– Буду надеяться на его благоразумие.
Я хотел уже отойти от зеркала, но Лена остановила меня.
– Что такое? – спросил я.
– Пожалуйста, будь осторожнее, – попросила она тихо. – Вдруг там будет убийца…
– Хм… Да, ты права. Обещаю, буду аккуратен.
Лена пожелала удачи и скрылась где-то в Пустоте, ну а я остался здесь – в Реальности. Подумав, что этот диалог прошёл намного спокойнее и лучше, чем прошлый, я выдохнул и пошёл одеваться. Я хотел успеть всё проверить, пока не стемнело.
6
Десятая школа находилась в двадцати минутах езды от моего дома с одной пересадкой, поэтому я поспешил на остановку. На ней я каждое буднее утро видел одну девушку, которая ехала со мной в одном автобусе, и кивал ей. Традиция эта появилась, когда я, наворачивая круги по остановке, поскользнулся на льду и упал. В тот момент были только мы, и она помогла мне подняться, посмеявшись и сказав, чтобы в следующий раз я был поаккуратнее. Я так и не узнал её имени, но всегда улыбался ей, как и она мне.
Дойдя до этой остановки, я дождался нужного автобуса и поехал, заплатив за билет мелочью. Проезд у нас подорожал. Возмутительно.
Ближе к пяти я уже был у десятой школы. Осмотревшись по сторонам, я увидел небольшой холм, к которому вела тропинка, и пошёл по ней. Фонарей вдоль неё было мало, да и местность впереди казалась безлюдной. Даже если Лена забыла дорогу домой, почему она пошла именно сюда? Мне кажется, она что-то не договаривает. Но зачем ей врать, если ей нужна помощь? Может, она запомнила не всё из последних часов своей жизни?
Обдумывая это и частенько оглядываясь по сторонам, я шёл вверх. Пошарив рукой в кармане пальто, я почувствовал пачку сигарет и достал её. Внутри было всего три штуки. Кинув её обратно, я поправил свой шарф, потому что подул сильный ветер, и ускорил шаг.
Когда я оказался на холме, передо мной расстилался лес. Полуголые деревья угрожали своими ветками, словно кольями, придавая этому месту мрачный и отпугивающий вид. Я ещё раз оглянулся и сделал вдох-выдох, чтобы сильно не нервничать, после чего направился дальше. Надо было немного спуститься, чтобы оказаться перед входом в лес. Хорошо протоптанной тропы здесь не было, поэтому пришлось идти через слякоть, лужи и кусты.
Двигаясь всё глубже, я замечал, как замолкают птицы: их пение становилось тише, пока не прекратилось вовсе.
– «Не к добру это», – подумал я, остановившись в темноте. Мне уже хотелось развернуться, уйти отсюда, дабы не набраться неприятностей, и надеяться, что всё будет нормально. Но, включив фонарик на телефоне, я пошёл дальше, вспомнив про данное Лене обещание. Я должен был сделать хотя бы что-то.
С каждым шагом атмосфера становилась более нагнетающей. Когда я обернулся, деревья перекрыли мне проход, и мне стало страшно. Но после я приглянулся и понял, что мне всего-навсего показалось. После этого, оказавшись на маленькой полянке, со всех сторон закрытой деревьями, я осмотрелся повнимательнее.
Повсюду шуршала опавшая листва, которая лежала красивым ровным ковром, кроме одного места. Чуть дальше, у небольшого дерева, была гора листьев всех оттенков оранжевого цвета. Направляясь туда, я напрягся и, принюхавшись, натянул шарф на нос, чувствуя зловонный запах.
Желая поскорее покончить с этим делом, я ускорил шаг, и меня чуть не стошнило, когда я оказался рядом с этой горой листьев. Стараясь не вдыхать этот запах, я принялся убирать лишние листья в сторону и уже через минуту «откопал» маленькое тело. Русоволосая девочка лежала на спине с закрытыми глазами, а в области её сердца зияла дыра.
Я стоял как вкопанный и смотрел на это. Поняв, что я сейчас вижу, я тут же сделал несколько быстрых шагов назад, и из моего горла вырвался крик. Я испугался этого зрелища так сильно, что не смог нормально дышать.
Шагнув обратно, чтобы поднять выроненный телефон, я упал на четвереньки из-за подкосившихся ног, и меня вырвало. Во всю вышедшую из моего рта массу упали ещё и слёзы, которые градом полились у меня через несколько секунд. Меня сильно трясло около пары минут, после которых я кое-как смог поднять телефон и подняться сам. Вытерев рот платком, давно лежавшим во внутреннем кармане пальто, я кинул его в листву и, смахнув слёзы, побежал прочь, ни разу не оборачиваясь.
Покинув лес так быстро, как только мог, я глубоко вздохнул и направился на остановку, попутно набирая Виктора. Мои руки ещё тряслись, поэтому позвонить удалось не с первого раза.
– Витя… Витя, ответь, пожалуйста, – умолял я, ускоряя свой шаг, и, когда услышал голос друга в телефоне, обрадовался. – Витя! У меня ужасные новости! Я нашёл её, нашёл… нашёл тело Лены… С ней сделали нечто ужасное! Боже мой… Я…
– Тихо, тихо, – сразу сказал мне Виктор, пытаясь успокоить, – глубокий вдох и выдох, Клим, давай.
Я выполнил его указания, пытаясь не заплакать снова, и проговорил что-то невнятное, повторив это более понятно после:
– Я не знаю, что делать… Где ты, скажи мне. Ты уже закончил работу?
– Я в университете, скоро поеду в сторону твоего дома, – ответил он встревоженно. – Клим, где ты сейчас? Где ты вообще был?
– В лесу, недалеко от десятой школы. Боже мой… Поторопись, пожалуйста, я тоже скоро приеду.
Добрался я до дома быстрее моего друга. Сняв с себя всю одежду, я закинул практически всё в стирку и прыгнул под душ, желая смыть с себя всё, что меня потрясло за последние полчаса.
Боясь смотреть в зеркало, я вышел из ванной комнаты и, одевшись, уселся на кровать, закрыв глаза. Мысли крутились вокруг одного трупа. Конечно, я ожидал найти его, но не думал, что так бурно отреагирую, ведь представлял всё иначе.
Где-то через минут восемь пришёл Виктор, точнее, прибежал. Когда я ему открыл, он опирался рукой на дверной косяк и пытался отдышаться.
– Вам трость подать, дедушка?
– Обойдусь, – кинул он, проходя в квартиру.
Я почему-то посмеялся с его ответа, хоть и сейчас нам обоим было не до шуток. Наблюдая, как он разувается и вешает свою куртку на крючок, я вернулся на прежнее место для раздумий. Виктор, наконец выровняв своё дыхание, встал передо мной, требовательно складывая руки на груди.
– Я бежал так быстро, как только мог, – сказал он, когда я поднял глаза и увидел, насколько он был взволнован. – Ну?
Я не мог смотреть на него во время того, как я буду всё это рассказывать, поэтому я опустил глаза обратно и, поставив локти на колени, посмотрел на тапочки, в которых Виктор сейчас был. Этот человек всегда любил ходить в них у себя дома, поэтому я, купив пару, позаботился о том, чтобы в моей квартире ему было комфортно. Но я отклонился от темы.
Я поведал Виктору обо всём, что мне сегодня удалось увидеть, уделив особое внимание увечьям Лены. Во время рассказа мой друг слушал меня спокойно, кивая головой в нужные моменты и медленно ходя из стороны в сторону, но вот когда я сказал про вырванное сердце, он резко остановился и выпучил на меня глаза. Я взглянул на него и пожал плечами.
– Меня это удивило не…
– Подожди, – бросил он и, сделав шаг ко мне, положил руки на мои плечи. От такого неожиданного действия я чуть наклонился назад. – Ты уверен в своих словах? То есть… ты видел именно то, что видел?
– Да и да, – ответил я, с некоторым недоумением глядя на него. Я почувствовал, как его руки задрожали, и перепугался. – Ты… в порядке?
Волков, глаза которого нервно бегали по моему лицу, отошёл на метр и повернулся ко мне спиной, не говоря ни слова. В молчании я долго сидеть не мог, поэтому через секунд десять окликнул друга, и он развернулся так резко, что мне показалось, будто сначала его голова сделала оборот в 180 градусов и уже корпус через мгновение. Я быстро поморгал и решил, что мне правда это почудилось.
– Я ведь рассказывал тебе о Колесникове, – неожиданно начал он, – так?
– Так.
– И я должен был упомянуть, что он делал с людьми.
Я попытался вспомнить этот момент в повествовании, и мне это удалось. В ту же секунду я с ужасом выпучил глаза и вскинул брови вверх, на что получил кивок головой от Виктора.
– Ты хочешь сказать, что он жив? – спросил я, чувствуя, как першит в горле.
– Более того, – увереннее ответил Волков, хоть и со страхом, – он перебрался в город и убивает жителей. Вся та легенда – правда.
7
Я сидел на кровати, практически не двигаясь. Виктор же, более напряжённый, ходил взад-вперёд и, в какой-то момент остановившись, ступил ко мне, вынимая из кармана знакомую фотографию. Он сел рядом и показал на высокого мужчину со строгим взглядом.
– Это и есть Колесников? – спросил я, рассматривая его.
– Да, это он, – сразу ответил Виктор, кивая головой. – Пугающий человек, на самом деле.
– Не могу не согласиться…
Проговорил я это неспеша, изучая внешность этой личности. Возможно, за сегодня я увидел много всего странного, из-за чего у меня уже начинало плыть перед глазами или ещё что-то, но мне казалось, что два Виктора – Волков и Колесников – были схожи в чертах лица и телосложении. Чтобы убедиться, я попросил своего Виктора встать передо мной, и он выполнил просьбу. Я смотрел то на фото, то на него, и так несколько раз. Виктор, понимая, что я делаю, чуть нахмурился, явно не довольный таким сравнениям. Он протянул мне руку, чтобы забрать фото, и я, не желая ссориться по пустякам, которые, опять же, могли быть созданы из-за моей богатой фантазии или же усталости, передал Виктору его.
Убрав фото в карман, он прокашлялся и спросил:
– Что ты собираешься делать теперь?
– Я не знаю, – проговорил я чуть невнятно. – Наверное, нужно пойти в полицию и рассказать о трупе.
– Но они могут решить, что ты убийца. Запросто.
– А как мне иначе поступить? Я не могу просто так оставить всё это дело.
– В историю про безумного священника, возомнившего себя богом, никто не поверит, – настаивал Виктор.
– А что мне остаётся ещё делать?! – прикрикнул я, сильно нахмурившись. Мы пересеклись с ним взглядом, и он смотрел на меня как-то неодобрительно и с подозрением. – Ну, что же?!
Тут я сам осознал, что перешёл на крик, и прикусил язык, чтобы больше ничего лишнего не сказать, потому что понял: я явно обидел Виктора своими выходками и сравнением с этим ужасным человеком.
– Извини, – вымолвил я и, услышав вздох, почувствовал, как рука Виктора легла на моё плечо и похлопала по нему.
– Всё нормально, – сразу сказал тот с каким-то вроде пониманием. Выпрямившись, он снова вздохнул и сказал: – Тебе нужно рассказать Лене об увиденном, а потом посмотреть, что будет.
Согласившись с его идеей, я встал с кровати и хотел уже было пройти в ванную, но Виктор остановил меня, спросив, могу ли я говорить с Леной в его присутствии.
– Не уверен, – ответил я через секунды три. – И проверять лучше не стоит.
– Да… ты прав, – сказал Волков и посмотрел в сторону выхода. – Мне уйти или…
– Ты можешь остаться здесь. Я поговорю с Леной и всё тебе скажу. Возможно, ты даже сможешь услышать наш разговор.
Виктор промолчал, а я, войдя в ванную комнату, сделал вдох и выдох и, подойдя к зеркалу, посмотрел в него. Я позвал Лену, и она появилась через полминуты и, даже не здороваясь, спросила:
– Ты что-нибудь узнал, Безликий?
– Узнал, – кивнул я. – Я нашёл твоё тело в лесу, в сторону которого ты пошла. Совсем не помнишь, как ты там оказалась?
– Совсем.
Я на пару мгновений задумался:
– «Может, Колесников как раз управлял ею? Он ведь мог завладевать разумом человека, если верить рассказу Вити…»
Дальше я стал решать, стоит ли мне сейчас в подробностях рассказать Лене о случившемся или же будет лучше опустить все неприятные моменты. Передо мной был ребёнок, точнее, его душа, поэтому мне нужно было объяснить всё более мягко.
– Я нашёл тебя в том лесу, – начал я. – Убийцы рядом не было, но я хочу найти его, чтобы подобного больше не случалось. Нужно что-нибудь передать твоим родителям?
– Я… – запнулась Лена, – даже не знаю… Наверное, кое-что о моей собаке – о Чернике. Я спрашивала у Голоса, всё ли с ней будет в порядке, и он сказал, что она, конечно же, будет скучать, но потом привыкнет… Передай родителям, чтобы они присматривали за Черникой и не грустили сами. И что я буду по ним скучать, очень-очень! И ещё… чтобы никуда не прятали мои куклы, особенно Снежинку.
– Хорошо. Как только я сделаю это, то тебе сообщу. Ты только никуда не уходи.
– Голос не собирается сейчас забирать меня. Наверное, следующий наш разговор будет последним.
Услышав это, я даже погрустнел и опустил голову. Хоть я и недолго был знаком с Леной, я, так или иначе, волновался за неё. Стало как-то не по себе.
– Хорошо, – сказал я, подняв взгляд, – я тебя понял.
Кивнув, девочка мягко улыбнулась мне, после чего скрылась, а я, снова вздохнув, вышел из помещения. Оказавшись в коридоре, я посмотрел на Виктора, который всё ещё меня ждал.
– Ну, что думаешь? – спросил я, подойдя ближе.
Он пожал плечами.
– Я слышал только твои слова, – объяснил Волков, – и ничьи больше.
Я пересказал ему наш недолгий диалог, закончив это словами:
– Завтра, наверное, поеду в полицейский участок.
– Может, мне стоит пойти с тобой?
– Нет. Полицейские могут решить, что ты мой сообщник. Уверен, плохая репутация тебе не нужна.
Виктор согласился с моей мыслью и, зайдя в прихожую, добавил:
– Напиши мне, когда соберёшься в участок.
– Без этого никак. Буду держать тебя в курсе всех событий. Ну, по возможности.
Накинув верхнюю одежду, Волков улыбнулся и сказал мне о лекарствах, чтобы я не забывал их принимать.
– Да я помню, помню, не волнуйся так. И вообще, я самый здоровый. По крайней мере, нос не заложен, горло не болит, температуры нет.
– Ну тогда поужинай обязательно.
– Витя…
– Да всё-всё, понял. Ухожу.
Мы пожали друг другу руки, и я, почувствовав, что он не злится и хорошо настроен ко мне, даже улыбнулся. Закрыв за ним дверь, я облегчённо выдохнул, но по прошествии минут четырёх мне стало нехорошо. Я не знал, что мне делать до того, как я лягу спать, поэтому, накинув на футболку пальто, которое не отправил в стирку, и не переодев домашние штаны на другие, решил прогуляться.
Выйдя на лестничную клетку, я столкнулся с одной персоной, не сразу увиденной из-за приглушённого света. Я узнал в ней ту девушку, с которой обычно виделся по утрам на остановке.
– А, здравствуйте! – тут же сказал я, но немного неловко. – Я не увидел Вас.
– Всё в порядке, – учтиво ответила она, поднимаясь дальше по лестнице. Видимо, она сначала не узнала меня, но буквально через пару секунд, обернувшись, приподняла брови. – А, так это ты! Давно я тебя не видела. Учился нормально ходить по льду?
От такой резкой смены тона и шутки я почему-то застыл на месте, держа в руках ключи от квартиры.
– Я болел, – ответил наконец я, запирая дверь. – Да и…
Я хотел добавить, что уволился с работы, но промолчал. Моя собеседница, наоборот, посчитала это нужной частью и, опираясь одной рукой на перила, с интересом произнесла:
– Ну? Что «да и…»?
– Ничего, – сразу сказал я, слегка угрюмо и нахмурившись, и между нами повисла бы неловкая пауза, если бы эта девушка не спустилась на несколько ступеней вниз и не протянула мне руку. Стоя выше, она превосходила меня в росте, но это показалось мне смешным.
Я взял её руку и несильно потянул на себя, тем самым сделав так, что девушка спрыгнула со ступеней и оказалась рядом со мной, но уже ниже. Неожиданно для меня она рассмеялась, и я улыбнулся, бегло оглядывая её.
Девушка, как вы уже поняли, была невысокого роста, но хотелось бы добавить следующее: телосложение у неё обычное, плечи узковаты; лицо кругловатое и румяное; светло-голубые глаза смотрели с детским задором и насмешкой; нос маленький, чуть вздёрнут; тонкие розоватые губы, изображающие улыбку; длинные мягкие русые волосы заделаны в немного растрёпанный хвост. Как мне показалось, ей было около двадцати трёх лет.
– Меня зовут Клим, – представился я первым.
– Я Ася, – ответила девушка и, пожав руку, отпустила её. Ася посмотрела на свои часы и кинула взгляд лестницу.
– Торопишься?
– Не особо. Так куда ты, Клим, собрался в таком виде?
Она показала на мои зелёные домашние штаны и усмехнулась.
– Хотел прогуляться перед сном, чтобы потом лучше спалось, – придумал ответ я. – Думаю, людям будет наплевать на то, во что я одет. Особенно в это время, когда все, устав после работы, желают поскорее вернуться домой.
– В этом ты прав. Если хочешь, я могу составить тебя компанию.
Хоть я и не планировал гулять с кем-то, я всё же согласился, а поэтому уже через минуту мы вышли из подъезда и, перепрыгнув через лужу, пошли по тропинке в сторону детской площадки.
– Ты выглядишь совершенно здоровым, – заметила Ася, пряча руки в карманы куртки, – если не брать во внимание твои синяки под глазами и усталое лицо.
– Мне кажется, говорить такое при первом знакомстве не очень-то и прилично, – ответил я, но всё же улыбнулся краешком губ.
– Это тебе так кажется. Да и я не вижу, что ты сильно обиделся на мои слова.
– Ты права.
– Я всегда права.
Посмотрев на неё, я увидел наглую ухмылку и чуть приподнятый подбородок. Видимо, Ася была довольно тем, что смогла так ответить мне и показать себя.
До площадки осталось метров двадцать, и я услышал, как Ася начала что-то напевать. Песенка показалась мне знакомой, но я лишь продолжил слушать и наблюдать за этой девушкой, которая через пару мгновений резко повернулась ко мне и объявила:
– Я знаю причину, по которой ты не ходишь на работу.
– Удиви же меня.
– Тебя уволили. Я уверена в этом на сто процентов.
Я вскинул брови и, разглядывая расставленные по периметру фонари, покачал головой.
– Ну а что тогда? – спросила Ася, усаживаясь и раскачиваясь на качелях.
Я уселся на соседние и, обняв руками цепи, ответил:
– Ушёл по собственной воле.
Ася, наверное, заметила, как угрюмо я сказал это, а потому отвернула голову и продолжила качаться, подлетая вверх и опускаясь вниз, как маятник. Я ничего не добавил.
– А какие на то причины? – всё-таки спросила Ася.
– Были не самые хорошие отношения с начальством, – кратко пояснил я, слегка покачиваясь взад-вперёд, – вот и всё.
– Собираешься устраиваться на работу хоть?
– Собираюсь, но не в ближайшее время. У меня есть другие дела.
Ася чуть присвистнула.
– Загадочный человек, – сказала она и, посмотрев в мою сторону, увидела чуть дальше собаку, у которой было вырвано много клочков шерсти.
Я проследил за взглядом Аси и, посмотрев на собаку, вспомнил момент из моего детства, из-за чего погрустнел. Эта собака подошла ко мне и, сев на землю, начала вилять хвостом. Я аккуратно протянул к ней руку и, дав себя понюхать, погладил. Она прикрыла глаза от удовольствия и ушла через полминуты.
Глубоко вздохнув, я прислонился головой к цепи и зажмурился, стараясь отогнать от себя плохие мысли. Ася, увидев это, спрыгнула с качелей и подошла ко мне.
– Всё хорошо? – тихо спросила она, чуть наклоняясь и понимая, что я что-то вспомнил.
Я поднял голову – наши взгляды пересеклись. Ася сделала шаг назад и, выпрямившись, стала ждать ответа. Быстро поморгав, я подумал, что ничего страшного не случится, если я ей расскажу. Она не выглядела таким человеком, который стал бы смеяться над ситуациями, ранившими собеседника.
– В общем, – начал я, – когда я учился в школе, случилось кое-что плохое. У меня тогда был друг, Макс его зовут. На тот момент я считал его самым близким человеком, которому я мог доверить свои секреты. Он вроде как поддерживал меня, помогал. Я решился… решился рассказать ему о том, что происходит между мной и моим отцом. – На секунду я запнулся, думая об этом человеке. – Я рассказал, что на одних выходных он выгнал меня, из-за чего я ночевал на улице.
Прекратив на мгновение повествование, я посмотрел на Асю, которая, сложив руки на груди и чуть нахмурив брови, слушала меня. После этого я продолжил:
– На следующий день я пришёл позже обычного, но не опоздал. Мальчики, которые сидели за последними партами, посмотрели на меня. Я уселся на своё место и услышал, как кто-то позади меня поскуливает и смеётся. Я повернулся туда и увидел, как мальчики мерзко изображали скулёж, поглядывая в мою сторону. Я не придал этому особого значения, пока мне громко не сказали: «В каком подвале ты ночуешь, псина бездомная?» В тот момент я испугался, но промолчал, а мальчики по очереди продолжали… «Хочешь, мы купим тебе поесть?»; «Тебя скоро упрячут в приют к остальным шавкам!»; «Почесать тебя за ушком?»
Я услышал короткий, но грустный вздох Аси. На секунду мне даже показалось, что она плачет.
– Такие фразы сыпались на меня во время перемен, а на уроках в меня иногда прилетали смешки одноклассников или бумажки с рисунком побитой бездомной собаки, у которой на спине были огромные кровавые полосы. Я не знал, что мне делать тогда. Я проглатывал все оскорбления, выбрасывал эти бумажки.
– А что насчёт Макса? – наконец подала голос Ася.
– Он опоздал на первый урок, поэтому я поговорил с ним на перемене. Спросил, почему он рассказал это мальчикам, ведь это была совсем не та ситуация, над которой можно потешаться и которую вообще стоило рассказать. Он мне сказал, что случайно сболтнул, но сам он не считает меня бездомной псиной. – Почему-то я усмехнулся и покачал головой. – После этих слов я ударил его по лицу… И ударил бы ещё, если бы не учитель, который дежурил в коридоре.
Я встал с качелей и, поправив пальто, посмотрел на Асю, которая стояла с опущенной головой.
– Ну всё, не будем о грустном, – сказал я, похлопав её по плечу, – пошли уже отсюда.
Ася, думавшая о рассказанной мною истории, молча пошла рядом. Наверное, она сожалела о случившемся, хоть и не говорила этого.
– И долго это продолжалось? – спросила через пару минут она, взглянув на меня.
– Около недели, не больше, – пожал плечом я. – Учителя всё же обратили внимание на это дело и немного успокоили мальчиков. Это случилось в тот день, когда самый «умный» из них положил мне на парту потрёпанный ошейник и сказал, что он для меня в самый раз.
– Дети жестоки…
– К сожалению.
В молчании мы дошли до подъезда и, поднявшись на мой этаж, остановились.
– Какая-то мрачная оказалась наша прогулка, – оценил я, – не находишь?
– Есть такое дело, – согласилась Ася, кивая головой.
– Если будет желание, то обязательно приходи в гости. У меня есть чай с вкусным печеньем. Запиши мой номер телефона на всякий случай.
Я продиктовал ей нужные цифры, и она, держа в одной руке свой телефон, улыбнулась.
– Я живу в одиннадцатой квартире, если вдруг тоже захочешь прийти, – сказала она, поворачиваясь к лестнице. – Спокойной ночи, Клим. Спасибо за прогулку.
– И тебе.
Она одарила меня ещё одной мягкой улыбкой, и я спрятал свою улыбку под шарфом. Я дождался, когда Ася, поднявшись на этаж выше и придя домой, закроет за собой дверь на ключ, и уже после зашёл в квартиру.
К своему удивлению, в тот момент я осознал, что во время этой небольшой прогулки с Асей я даже не вспомнил про нынешние проблемы, связанные с сумасшедшим «богом», который убивает людей и забирает их сердца. Я подумал об этом лишь за несколько минут до сна, когда развешивал постиравшуюся одежду, но и то мельком.
8
Утро четверга для меня настало в тот момент, когда я упал с кровати. Я сам не понял, насколько сильно нужно было ворочаться во сне, чтобы под конец грохнуться вниз.
Пролежав на полу около трёх минут, я, опираясь на руки, встал и заправил кровать. На часах тогда было девять двадцать утра, и я, полуоткрытыми глазами осматривая свою комнату, прошёл в ванную. Всё как обычно: сходил в туалет, в душ; почистил зубы. Посмотрев в зеркало, своего лица я так и не увидел, но сейчас меня это не так пугало, как в первый день.
– Чушь, – почему-то бросил я, выходя из ванной, и провёл рукой по лицу. Без телевизора я позавтракал чаем и бутербродами, выпил таблетки и оделся. Выходя из подъезда, я написал Виктору сообщение, что уже поехал в участок, но ответа не получил. Видимо, сейчас он вёл лекцию.
На одной из них, кстати говоря, я присутствовал. Виктор разрешил мне посидеть и послушать, как он преподаёт. Чуть больше часа я с увлечением слушал его и под конец удивился, что всё это может быть таким интересным и даже весёлым. Я бы не отказался вновь посетить его лекции, но сейчас у меня были дела поважнее.
Перед тем как зайти в участок, я продумал в голове речь, которую можно будет преподнести. Оказавшись внутри, я огляделся по сторонам, шагая вперёд, и прислушался к разговорам со всех концов большого помещения. Справа от меня стояла группа, темой обсуждения которой являлись пропажи детей и подростков.
Среди полицейских самым главным, как я понял, был мужчина с папкой в руке. На вид ему было чуть больше сорока лет. Лицо его угрюмо, руки слегка тряслись, речь строгая и правильно построенная. Ещё я заметил, что у него идеальная осанка. Мне бы такую…
Дождавшись окончания разговора, я подошёл к этому мужчине. Он как-то неодобрительно оглядел меня, и я прекрасно понял, что уже не понравился ему.
– Вам что-то нужно, юноша? – спросил мужчина, сделав акцент на последнем слове, да ещё с такой неприязнью, что мне захотелось развернуться и уйти, но я остался.
– Да, нужно, – кивнул я. – У меня есть информация о пропавшей девочке. О Лене.
Маленькие глаза полицейского тут же расширились от удивления, и он, взяв меня под локоть, резко отвёл меня в сторону.
– Что тебе удалось узнать?
– Её местонахождение и…
Не успел я договорить, как мужчина, развернувшись, потащил меня на улицу и почти насильно усадил в полицейскую машину, подальше от лишних глаз и ушей. Сам же он сел на водительское сиденье и, глядя на меня через зеркало заднего вида, прищурился.
– Как тебя зовут?
– Клим.
– Как ты узнал, где находится пропавшая девочка?
– Я… – запнулся я от неожиданности, – я гулял в лесу. Гулял и наткнулся на неё. Но она… уже была мертва.
Мужчина, держа одну руку на руле, опустил голову на неё с огорчённым вздохом, но уже после он вновь посмотрел на меня, но уже с каким-то подозрением.
– Гулял, значит, – сказал он. – И когда это было?
– Вчера, немного позже пяти часов вечера.
– В каком же лесу?
– Который неподалёку от десятой школы.
Полицейский мне не ответил, а лишь завёл машину и запер все двери, чтобы я не выскочил. Я понял, что весь мой продуманный монолог не был воплощён в той форме, в которой я хотел его пересказать.
– Ты ведь знаешь, Клим, – продолжил через минуту мужчина, выезжая с парковки, – что этот лес все в городе стараются обходить стороной?
– Знаю. И это из-за разных страшилок.
– А ты, как я понимаю, совсем не веришь в это.
– Вы считаете меня убийцей? – не выдержав, повысил голос я, после чего услышал неодобрительный «хм» со стороны водителя, но всё же продолжил: – Вы думаете, убийца бы пошёл в участок, чтобы сдать самого себя?
– Ответь мне на такой вопрос, – будто не услышав мои слова, проговорил мужчина. – Почему ты не пришёл вчера? Или хотя бы не позвонил? Зачем дожидался сегодняшнего дня?
– Вчера я испугался. Не каждый день видишь трупы, знаете ли.
Разговор наш строился плохо, и было ясно, что относимся мы друг к другу не очень хорошо. После моей фразы мы просидели в молчании около пяти минут, пока полицейский не сказал:
– Мне поручили это дело. И, по секрету скажу, тебя было бы хорошо оставить в участке и допросить.
– А Вы поступаете очень благородно, запирая меня в машине, – съязвил я.
– Перестань уже. Ничего плохого я тебе делать не собираюсь, Клим.
– Могу я узнать имя такого хорошего полицейского?
– Пётр Андреевич.
– Гринёв? – всё же усмехнулся я.
– Да.
– Серьёзно?
– Нет.
В скором времени он припарковал машину недалеко от школы и, отперев все двери, сказал мне выходить, после чего сам покинул транспорт. Я поправил свой шарф и услышал слова мужчины:
– Веди меня туда, где ты нашёл Лену.
Без лишних слов я направился по нужной тропе, слушая, как за мной ступает Пётр. Под ногами громче обычного шуршала листва, когда мы оказались в лесу. Я, шагая вперёд, вспомнил всю ту картину и ужаснулся снова; стало не по себе – я остановился.
– Что такое? – тут же спросил Пётр Андреевич.
– Ничего, – ответил я через пару секунд и направился вперёд, – идёмте. Тут немного осталось.
Заметив дальше знакомое дерево, я ускорился, почти переходя на бег. Когда мы, как мне казалось, пришли нужному месту, я стал быстро оглядываться, чтобы понять, является ли это место «захоронением» тела Лены или нет.
– Странно… – проговорил я, отходя на несколько шагов назад. – Это ведь… тело должно было быть здесь. Прямо здесь!
Я показал на ковёр из листьев, на котором буквально вчера лежала мёртвая девочка, но сейчас на неё не было даже намёка. Я сильно испугался и попытался что-то придумать, но Пётр Андреевич, стоявший рядом и расчищающий носком ботинка маленькие горки листвы, спросил:
– Твой?
Я посмотрел на вещь, привлёкшую его внимание, и увидел платок, который я выкинул. Я перепугался в два раза сильнее, понимая, что подозрения в мою сторону нарастают с каждой секундой, поэтому, не видя смысла лгать, с некоторой дрожью в голосе ответил:
– Мой.
Пётр Андреевич полностью развернулся и, глядя то на меня, то на пустующее место, спросил ещё:
– Получается, вчера труп девочки был здесь, а теперь его нет?
– Вы… – чуть ли не со злобой ответил ему я, но сдержался, – Вы сами видите, что здесь ничего нет, кроме моего платка. При виде трупа меня вырвало, я вытер им рот, кинул сюда и убежал, потому что не знал, что мне делать.
Мужчина стоял на месте, держа руки скрещенными на груди, и своим строгим взглядом смотрел на меня. Я держал руки в карманах и молчал.
– Что ж, – подытожил Пётр Андреевич, – даже не знаю, что можно тут сказать. Тебя виновным я не считаю. По твоему лицу видно, что ты бы этого не сделал. Да и, скорее всего, тебе это ни к чему. Верно?
– Верно…
– Особого я ничего не узнал, но, если верить тебе на слово, то Лена мертва. Более чем вероятно, что с другим пропавшим ребёнком тоже может такое быть…
– Вы про Ваню? Я видел о нём новости.
– Да, про него. Без зацепок его найти невозможно, а все те места, в которых он мог быть после школы, я уже обошёл с моей командой. Да уж…
Мужчина глубоко вздохнул, и я на секунду задумался о том, чтобы рассказать ему о моей недавно появившейся способности, благодаря которой я и узнал, где была Лена перед смертью. Но я тут же отказался от этой идеи, потому что меня бы сочли за безумца.
И всё же у меня оставалась задача – передать родителям Лены её слова. Если я открыто попрошу адрес у полицейского, он наверняка ничего не скажет, а перед этим ещё и косо посмотрит, поэтому я продумал в голове маленький хитрый план.
– Пойдём уже отсюда, – сказал Пётр Андреевич, поворачиваясь в сторону выхода из леса. – Тебя подвезти?
– Буду признателен.
Мы с ним быстро покинули пределы леса и вернулись к машине. Я, вспомнив, что он положил папку на сиденье рядом с собой, решил сесть туда, пока он курил. Я взял папку в руку и, расположившись на этом месте, оставил дверь открытой.
– Что это такое? – поинтересовался я, про себя догадываясь, что это могло быть.
– М? – повернул голову Пётр. – А, это кое-какие документы, в основном о Лене и её семье. Полистай, если хочешь.
Это я и сделал, понятное дело!
Внутри было много мелких листочков и заметок, нежели полноценных документов. Неспеша всё читая и рассматривая, я отыскал нужный мне адрес и продолжил перебирать бумажки как ни в чём не бывало, а Пётр, не замечая ничего странного, докурил и уселся за руль.
– Итак, куда едем?
– Пограничная 23, – назвал свой адрес я, закрывая папку. Переложив её на заднее сиденье, я пристегнулся, и мы поехали в сторону моего дома, почти ничего не говоря друг другу: Пётр Андреевич следил за дорогой и размышлял, что было понятно по его лицу, а я слушал радио.
И вот как-то так, когда время перевалило за одиннадцать, мы доехали до моего дома, остановившись даже у нужного подъезда. Перед моим выходом водитель передал мне маленькую бумажку с его номером, если я что-то найду, как он сказал, по чистой случайности.
– «По чистой случайности», – проговорил я про себя, передразнив его, но всё-таки взял бумажку и, поблагодарив, покинул транспорт. После этого я сразу же зашёл в подъезд и поднялся к себе в квартиру, но долго там не просидел. Я подождал минут шесть и, убедившись, что Пётр Андреевич уехал, вышел обратно.
Нужная мне Атласная улица находилась относительно недалеко, поэтому я решил пойти пешком. Когда я прошёл почти половину, мне позвонил Виктор и поинтересовался, как у меня обстоят дела.
– Ты не в следственном изоляторе, – сказал Волков, – уже отлично.
– В этом ты прав, – усмехнулся я. – В полицейском участке я поговорил с детективом, который занимается делом о пропаже, и отвёл его на то место, где нашёл Лену. И её там не оказалось.
– Не оказалось?! – подавился чаем Виктор.
– Я был удивлён не меньше, поверь мне. Напуган, если быть точнее.
– Судя по тому, что мы с тобой сейчас разговариваем, детектив тебе ничего не сделал.
– Так-то да… Но, наверное, заподозрил. Дал свой номер телефона, чтобы я ему позвонил, если вдруг наткнусь на что-то ещё.
Ветер, который был сегодня уж слишком холодный, заставил меня сильнее закутаться в шарф.
– И всё-таки из всей нашей поездки можно выделить плюс, – продолжил я, идя спиной навстречу ветру, чтобы хоть как-то приглушить его для Виктора. – Я узнал адрес, по которому проживала Лена и сейчас проживает её семья, и иду именно туда.
– Тебе его сказали?
– Нет. Чуть-чуть хитрости понадобилось, чтобы узнать, и всё.
Я услышал, как Виктор посмеялся.
– В кого же ты такой смышлёный?
– В тебя, – улыбнулся я, уловив очередной смешок от Виктора. – Я наберу, когда поговорю с родителями Лены.
– Удачи.
Повесив трубку, я спрятал телефон в карман и, зайдя в подъезд после того, как её дверь чуть не ударила мне по носу, поднялся на четвёртый этаж. Сделав шаг к девятнадцатой квартире, я сделал вдох-выдох, чувствуя, как в груди появляется неприятный осадок, и нажал на кнопку звонка. Загавкала собака, которая по громкости и тону была похожа на бульдога.
Примерно через минуту дверь приоткрыла женщина чуть старше тридцати лет и окинула меня уставшим и измученным взглядом, спрашивая, кто я такой. Не было времени на раздумья, поэтому я выпалил:
– Помощник детектива. Пётр Андреевич ведь должен был зайти к Вам?
Лицо женщины вдруг озарилось светом. Она открыла дверь пошире, и из квартиры выбежала собака, начиная обнюхивать меня и подпрыгивая.
– Вы что-то узнали? – спросила женщина. – Проходите, проходите.
Она отошла в сторонку, пропуская меня, и я, ощущая, что мне становится как-то дурно, сделал неуверенный шаг внутрь. Разувшись и сняв пальто с шарфом, я повесил их на свободный крючок и прошёл за этой женщиной, которую (забыл упомянуть) зовут Дарья Николаевна.
Она провела меня в гостиную и, предложив сесть на диван, расположилась в кресле напротив. Я сначала отказался, но потом, почувствовав, как начинает кружиться голова, всё же принял её предложение. Черника, радуясь новому лицу, прыгнула ко мне и продолжила обнюхивать. В какой-то момент она всё же угомонилась и, словно почувствовав неладное со мной, положила свою мордочку на мои колени, поднимая блестящие глазки на меня. Я со слабой улыбкой погладил её и посмотрел на Дарью. Взгляд её не только уставший, но и печальный, что неудивительно, но всё-таки в нём была кое-какая надежда, которую мне было очень страшно разрушать. Моё сердце застучало громче и быстрее, я почувствовал стыд.
– Итак, – начал я, скрывая дрожь в голосе, – Дарья Николаевна…
– Скажите, вам удалось найти её? – перебила она меня сразу же. – С ней всё хорошо?
Я почувствовал себя ещё хуже.
– Нет, – ответил я, сжав край своей водолазки, – она мертва.
Не знаю, как бы преподнёс эту информацию настоящий полицейский, но я понял, что так резко говорить было нельзя. В груди всё сжалось намного сильнее, когда я увидел, как Дарья, сначала смотревшая на меня с кое-какой даже радостью, тут же померкла. Её плечи сжались; руки, лежавшие на коленях, задрожали; глаза наполнились слезами. Черника, услышав всхлипывания хозяйки, тут же спрыгнула с дивана и подбежала к креслу.
Я побоялся как-то подходить к ней и успокаивать. Я дал ей выплакаться и, когда она подняла на меня глаза, добавил:
– Есть кое-что ещё, Дарья Николаевна.
– Если это что-то плохое, то не надо, пожалуйста, – попросила она, вытирая слёзы своими дрожащими пальцами.
– Дайте я всё объясню. Я попрошу слушать внимательно.
Женщина взяла на руки собаку, которая всё прыгала вокруг, и, обняв её, чтобы хоть как-то успокоиться, замолчала.
– Дело в том, что я не полицейский. Я вообще не связан с полицией, но я разговаривал с Вашей дочерью.
– Ч-что? – переспросила она, думая, что это какая-то шутка. – О чём Вы вообще говорите?..
– Это будет звучать абсурдно, но примите это.
Я вкратце описал ей то, как через зеркало я разговаривал с её умершей девочкой, как нашёл её тело и как на следующий день не обнаружил его на прежнем месте. Про вырванное сердце, про отсутствие моего лица и про другие вещи, не касающиеся темы пропажи и убийства, я умолчал.
Всё это время Дарья Николаевна не отрывала от меня взгляда. В один из моментов повествования мне показалось, что прямо сейчас она выгонит меня из квартиры, накричав перед этим, но она сидела смирно и по ходу рассказа задавала вопросы. Видимо, она мне поверила.
– И Лена просила передать Вам кое-что, – приближался к итогу я. На секунду я почувствовал, что телефон в кармане завибрировал, уведомив меня о новом сообщении, но сейчас отвлекаться я не стал. – Чтобы вы с мужем присматривали за Черникой, чтобы не грустили сами, что Лена будет по вам очень-очень скучать и… чтобы никуда не прятали её куклы, в особенности Снежинку.
Услышав все эти просьбы, Дарья Николаевна приставила ко рту кончики пальцев и ахнула от удивления. Всё сказанное, судя по всему, совпало с реальными вещами, и теперь она была на сто процентов убеждена в достоверности всей истории.
– Я… я не знаю, что и сказать…
Я не мог в полной мере осознать, какие чувства она сейчас испытывает, но среди них, казалось, было и некоторое облегчение после этих и слов о том, что с её дочерью всё хорошо в том мире, о котором всем нам, как вы понимаете, неизвестно ничего. Но человек готов поверить во что угодно, если это даёт гарантию на хороший исход, даже если всё звучит, как бессмыслица.
– Спасибо, – проговорила она наконец, улыбаясь, хоть и не сильно, – спасибо большое.
Я поднялся с кресла, опираясь руками на его подлокотники и кивая. Ко мне подошла Черника и поставила передние лапки на моё правое колено. Я чуть наклонился и, погладив её, сказал, что она хорошая девочка.
Дарья Николаевна проводила меня до выхода и, прощаясь со мной, выразила очередную благодарность.
– Не знаю, как всё бы обернулось без Вас, правда.
– Я тоже не знаю, – признался я, завязывая шарф, – но я рад, что смог хотя бы что-то сделать в этой ситуации, а не отсиживаться на месте. И, пожалуйста, не говорите о моём приходе Петру Андреевичу, если он вдруг позвонит или наведается.
– Я Вас и никогда не встречала. До свидания.
9
Покинув эту квартиру и подъезд, я со спокойной душой выдохнул и решил покурить, сидя на лавочке с каким-то молодым парнем. Когда я услышал, как он громко и тяжело дышит, я захотел встать и отойти в сторону, подумав, что это у него от сигаретного дыма. Но эта мысль сразу отошла на задний план, когда он сказал, что всё нормально, и попросил у меня сигарету. Я протянул ему открытую пачку, и тот, вытащив одну штуку, закурил тоже, даже ни разу не кашлянув, хоть и дыхание оставалось таким же тяжёлым.
Всё время мы молчали, а под конец, бросив окурки в мусорку, переглянулись. Парень поблагодарил меня за сигарету и предоставленную компанию, кивнув головой, а я же попрощался с ним и, направляясь в сторону дома, решил прочитать сообщение, которое пришло на телефон ещё в квартире Дарьи Николаевны. Оно было написано с незнакомого номера, но по содержанию я понял, что отправителем являлась Ася. Она написала, что сейчас едет домой, также отметив, что ждёт меня в гости.
Добавив номер этой девушки к себе, я, не ожидая такого от себя же, несколько раз перечитал сообщение и прибавил в шаге, в один момент даже подпрыгнув от радости. Сначала я как-то перепугался и стал оглядываться по сторонам, надеясь, что никто этого не увидел, а уже после, прижав шею и спрятав улыбку за шарфом, поспешил к дому.
Перед тем как пойти в гости, я переоделся и решил поговорить с Леной. Подойдя к зеркалу, я позвал её и, увидев девочку, подумал, что она радостная и будто бы счастливая, что оказалось правдой, как я выяснил позже по её задорному голосу. Меня поражало в детях то, что даже в самых ужасных ситуациях они не унывают… видимо, даже после смерти.
– Привет! – поздоровалась она со мной. – Ты уже поговорил с моими родителями?
– Только с мамой. Я передал всё, о чём ты попросила. Она была рада узнать, что ты в порядке.
На лице Лены и на моём, получается, тоже, отразилась улыбка некоего облегчения и спокойствия.
– Ты не представляешь, как я благодарна тебе, – сказала она как-то по-взрослому. – Ты очень помог и мне, и моей семье.
Я, прикрыв глаза, кивнул ей.
– Выходит, – начал я, – всё? Голос забирает тебя?
– Да, уже пора… Мне жаль, что я больше не увижу тебя. Ты очень хороший, Бе… – Она осеклась. – Клим. Мне будет не хватать тебя.
– Не волнуйся, Лена, мы ещё увидимся. Может, не так скоро, как бы нам хотелось, но… в конце концов увидимся.
– Лена, – услышал я, – идём.
– Голос уже зовёт, – тут же сказала девочка. – До встречи! Ещё раз спасибо тебе!
Секунд восемь эта пара слов от Голоса разносилась эхом то ли по ванной комнате, то ли в моей голове. Он правда звучал как-то строго и зловеще – такое первое впечатление произвёл. Но, судя по спокойствию Лены, Голос не был плохим, а наоборот: помогал и отправлял «заблудшие» души куда-то, где им хорошо.
Пока я поднимался по лестнице на этаж выше, в моей голове возникла мысль, что на этом моя работа точно не закончится. Я понятия не имел, сколько ещё ко мне придёт душ, чтобы просить о помощи, но я знал наверняка: оказать им эту помощь я обязан. Буду передавать близким умерших то, что они хотят или хотели сказать, но не успели. Буду делать так, чтобы души спокойно уходили туда, куда их уводит Голос.
Стараясь отогнать эти вещи из головы на ближайшие несколько часов, я постучался в одиннадцатую квартиру и напрягся, когда меня никто не встретил. Дёрнув ручку, я открыл дверь и, с опаской оглядевшись, зашёл внутрь. В прихожей и коридоре не было света, но он горел дальше – на кухне.
– Ася, – позвал я девушку, закрывая за собой дверь. – Это Клим.
Отвечал мне один лишь телевизор, на котором сейчас был включен канал, отведённый под ситкомы. Я попытался прислушаться к другим звукам или шорохам, но громкость телевизора была большая, что мешало мне сосредоточиться. Я подумал, что Ася просто не услышала, как я стучался, и сейчас сидит на кухне. На такой расклад событий я очень надеялся.
Сняв только ботинки, потому что пришёл я без пальто, я тихо зашагал на свет, один раз поскользнувшись на паркете (именно поэтому у меня в квартире постелены ковры!), и одновременно с этим почувствовал небольшой страх. Загудела голова.
Зайдя на кухню, я никого не увидел. Телевизор всё так же играл, на плите стояла сковородка с недавно приготовленной едой. Учуяв этот великолепный запах, я услышал, как заурчал желудок, и, ругаясь на самого себя за то, что не поел нормально утром, через несколько секунд пожалел, что отвлёкся.
– Бу! – резко раздалось у меня за спиной, что я аж подпрыгнул от страха и развернулся.
– Ася!!! – крикнул на девушку я, держа одну руку на груди и опираясь другой на кухонную тумбу, вдыхая и выдыхая. – Ты что творишь?!
Та, в свою очередь, обвив руками живот, вовсю смеялась и надо мной, и над ситуацией.
– Фу-у-ух… – выдохнул я в конечном счёте. – Ася, нельзя так делать! Доведёшь ведь человека до инфаркта.
– Ты пока что живой, как я вижу, – вытирая слёзы, появившиеся от смеха, ответила она.
– Пока что…
Я всё бормотал про себя ругательства, усаживаясь за стол и недовольно качая головой туда-сюда.
– Я тебе это припомню, – сказал я вслух, когда Ася накладывала мне поесть.
– А, вот как? – задала она риторический вопрос и, почти поставив тарелку передо мной, отвернула её. – То есть от обеда ты отказываешься? Я слышала, как твой желудок урчал.
– Я сказал, что припомню! А не что сделаю это прямо сейчас.
Ася рассмеялась и, не желая мучить меня, поставила тарелку, положив рядом столовый прибор.
– Приятного аппетита, – пожелала она, садясь напротив и иногда посматривая на телевизор, что висел за моей спиной и повыше.
– А ты не будешь? – беря в руку вилку, спросил я.
– Не хочется. Ешь.
Я принялся за обед, чувствуя, как от испуга всё ещё колотится сердце. Ася же, подперев кулаком свою щёку, посматривала на меня, думая, что я не вижу этого из-за своих опущенных в тарелку глаз.
– Вот надо вовремя приходить, – вдруг объявила она, – тогда не буду пугать.
Прожевав и проглотив часть, я поставил локоть левой руки на стол и, усмехнувшись, «пригрозил» пальцем:
– Ну уж нет. Ты не указала точное время, а просто пригласила. Так что это так не работает.
– Я думала, что ты сидишь дома, – попыталась оправдаться Ася с улыбкой, – и что ты придёшь очень скоро.
– У меня были дела.
– Какие же?
– Важные.
– Насколько важные?
– Не устраивай тут допрос, – усмехнулся я и проследил за тем, как Ася встала из-за стола и поставила чайник, достав из шкафчика две кружки.
– Я и не устраиваю. – Она повернула голову ко мне и нагло улыбнулась. – Мне просто интересно.
Я продолжил есть, попросив Асю положить мне три ложки сахара в чай, и после окончания трапезы откинулся на спинку стула. Я прикрыл глаза и, совсем позабыв, что нахожусь не один, рыгнул. Услышав смешок за моей спиной, я опомнился, и стало стыдно.
– Прошу прощения, – тут же извинился я, – я обычно ем в одиночестве, поэтому никто не ругает меня за нарушенный за столом этикет.
– Всё нормально, – заверила меня Ася, беря тарелку, и поставила её в раковину. – Зато теперь я точно знаю, что еда была вкусной.
– Очень вкусной, – отметил я. – Давно не ел хорошей домашней еды. Спасибо.
Ася, явно довольная такой похвалой, улыбнулась шире и поставила две чашки чая на стол: одна из них была с котятами в вязаных шапочках, а другая – с лягушками. Мне досталась первая.
– Давай-ка поговорим о твоих делах, – неожиданно, как и Ася некоторое время назад, сказал я. – Ты сегодня рановато пришла с работы. Вчера же ты пришла под вечер… Чего это так?
– Не устраивай тут допрос, – повторила она мою фразу, но после, усевшись обратно, сказала серьёзно: – По четвергам у меня неполный рабочий день.
– Повезло. А где ты работаешь?
Ася уже разомкнула губы, чтобы ответить, но, приставив тыльную сторону сжатого кулака ко рту, покачала головой.
– Попробуй угадать, – отпив немного чая, сказала она. – Интересно, что ты думаешь.
– Ну Ася, – с безнадёгой взмолился я, – у меня голова сейчас не в строю. Все силы уходят на переваривание еды.
– Не ври. Давай думай.
Я вздохнул и, держа чашку двумя руками, согревая тем самым заледеневшие ни с того ни с сего пальцы, объявил первый пришедший в голову вариант:
– В офисе.
– Ты вообще не думаешь, – с прищуром сказала Ася.
– Потому что у меня нет си-и-ил… – протянул я, кладя руку на живот снова. – Но ладно, ладно. Сейчас.
Поправив волосы и убрав их чуть назад, я внимательно посмотрел на лицо девушки, словно её черты могли бы мне подсказать правильный ответ. Ася, не выдержав моего долгого взгляда, смутилась и отвела глаза. Я чуть улыбнулся.
– У тебя добрая душа, как мне кажется, – сказал наконец я. – Может, в ветеринарной клинике?
– Я в детстве мечтала быть ветеринаром, но нет, – ответила Ася. – У тебя есть ещё попытка.
– Что ж… Допустим, в кафе?
Девушка мягко улыбнулась. Я стал замечать, что такая улыбка с её стороны с каждым разом нравилась мне всё больше и больше, отчего я радовался сильнее, но не показывал этого.
– Ты оказался близок, – постучав пальцами по чашке, сказала Ася. – Я работаю в кофейни. Называется «Крокодилы в кепках». Слышал о таком заведении?
– Вроде бы, – кивнул я, хоть и смутно вспомнил это. – Где-то слышал, но ни разу там не был.
– Как так?! – воскликнула она, чуть ли не подпрыгнув со стула. – Не может такого быть.
– Может-может. Я редко посещаю кофейни и подобные заведения.
– Значит, это надо исправлять.
Ася незамедлительно поднялась и помчалась к себе в комнату. Я услышал, как скрипнула дверь шкафа.
– Ты хочешь пойти прямо сейчас? – спросил я, понимая, что мне надо будет зайти за пальто. Поднявшись со стула, я почувствовал сильное головокружение и опёрся на стол, чтобы не упасть. – Ох-х…
– Да, можно ведь сейчас сходить.
Понимая, как сильно я начинаю потеть, я встревожился, ведь в последний раз такое произошло перед первым разговором с Леной. Мои конечности онемели, и я, постояв ещё пару секунд, потерял сознание, грохнувшись на пол.
Помню, как несколько раз я приходил в себя, но через секунд десять отрубался вновь. В один из таких моментов я слышал разговор двух людей, среди которых точно была Ася. В другой раз, когда я удосужился приоткрыть глаза, я увидел размывчатую фигуру. Она была высокая и что-то говорила, но я не мог услышать, что именно. А когда я приподнял голову и посмотрел в лицо незнакомцу, я узнал в нём Колесникова, после чего отрубился, подумав перед этим, что мне конец.
10
Окончательно очнулся я к вечеру. Моя голова всё ещё гудела, хоть и не так сильно, но тело болеть перестало. Я лежал в одних трусах и под одеялом.
Осмотревшись, я понял, что нахожусь в комнате Аси. Сейчас здесь горела одна маленькая лампа, стоявшая на прикроватной тумбочке. Я прислушался к звукам и уловил тихие голоса с кухни: Ася с кем-то разговаривала. Тут я перепугался.
– «А если мне не показалось…» – вспомнил я про Колесникова, поднимаясь с кровати. На спинке стула, стоявшего рядом, я увидел свою одежду и, разглядывая её, как в первый раз, думал насчёт того, что я потерял сознание: – «Не просто же так это случилось… Лена, Лена! Может, ей снова нужно говорить со мной? Хотя, нет… Это тот мальчик. Видимо, и его смогли достать».
Сделав глоток воды из стакана, находившегося на той же тумбочке, что и лампа, я поставил его обратно и тихо пошёл на кухню, не одевшись, потому что до сих пор обливался потом. Когда я остановился в дверном проёме, я понял, что никакого Колесникова здесь не было. Вместо него был Виктор Николаевич, который, сидевший на тот момент лицом к выходу с кухни, встал со своего места. Ася, повернувшись ко мне, оживилась и тоже встала.
– Клим, ты меня до чёртиков напугал! – строго сказал Виктор, подходя ко мне, но я, уловив в нём что-то опасное, отступил назад, словно по инерции, на что он посмотрел на меня с вопросом. Его голос переменился на более строгий и слегка пугающий. – Клим?
Я прикрыл глаза рукой, опираясь плечом на дверной косяк, и зажмурился.
– Клим? – спросила уже Ася, придерживая меня за другую руку. – Что с тобой?
Вновь взглянув на Волкова, я не почувствовал того страха и, спокойно вздохнув, дал другу взять меня под локоть, а он вместе с Асей повёл меня обратно в комнату, где усадил на кровать. Они ничего не говорили до тех пор, пока я не подышал и не успокоился.
Виктор встал напротив меня, а Ася уселась на тот стул рядом с кроватью. Мне показалось, что прямо сейчас меня будут отчитывать.
– Витя, – обратился первым я, – мне нужно к зеркалу. Нужно… ну, ты знаешь.
– Можешь говорить при Асе, – кивнул на девушку тот, складывая руки на груди, – я ей рассказал.
– Что?!
Я перевёл удивлённый взгляд на неё, и она сразу сказала:
– Да, он рассказал мне про то, что происходит с тобой. Хотя бы он ввёл меня в курс твоих дел.
– Какого… что вообще… – Я резко посмотрел на Виктора. – Как ты тут вообще оказался?!
Он поправил свои потрёпанные очки и протянул мне мой телефон.
– Ты обещал перезвонить после разговора с мамой Лены, – неспеша начал Волков, – но так и не сделал этого. Я звонить не стал, думая, что у тебя появились ещё какие-то дела, но через час я всё же набрал тебя, так как заволновался. И тут мне ответила какая-то девушка.
Виктор показал на Асю, и та продолжила:
– Ты в тот момент лежал без сознания около пары минут, наверное. Я пыталась перетащить тебя на кровать и услышала, что тебя звонят. Я ответила на звонок и, узнав, что это твой друг, объяснила ему ситуацию. Виктор Николаевич прилетел сюда пулей, перенёс тебя на кровать и стал хлопотать над тобой.
– Пока я всё это делал, мне пришлось объяснить Асе, что с тобой случилось, потому что она бы меня не выпустила из дома без ответов. Сначала я думал, что она не поверит.
– Поначалу так и было, – прибавила она. – Я не до конца понимаю, как всё это возможно, но на данный момент меня больше волнует твоё здоровье. – Поставив локти на колени, Ася подалась вперёд. – Как ты себя чувствуешь, Клим?
– Отвратительно, – признался я, почёсывая глаза. – Я хочу в душ. Потом поговорю с зеркалом…
– Тебе может стать хуже – ты упадёшь, ударишься головой, – выпалила Ася.
– Я сопровожу его, – сказал Виктор, подходя ко мне, – прослежу, чтобы он не грохнулся.
Ася помолчала и всё-таки кивнула, показав, где находится ванная, и сказав, что чистые полотенца лежат на полке у раковины. Мой друг, державший в одной руке мою одежду, провёл меня в душ и, проверив, чтобы вода была не слишком горячей, отошёл к раковине.
– Я не маленький ребёнок, – проговорил я после этих действий.
– Верно, не маленький, – согласился Виктор, протирая очки, – но ведёшь себя именно так, – и надел их обратно, глядя в зеркало и не поворачиваясь ко мне. – Ты заставил меня хорошо так понервничать. Неужели эта девушка так тебе голову вскружила, что ты забыл обо всём на свете?
– Что за тон, Витя?
Тот хотел ответить на мой вопрос, но осёкся.
– Да, извини, – сдался он, понимая, что начинает язвить. – Но всё же… я прав?
– Ну… – выключая душ, замялся я, – передай полотенце, пожалуйста. Ага, спасибо… Так вот, что же…
– Говори, как есть.
– Возможно.
– То есть ты ещё не уверен в этом?
Я полностью вытерся и, натягивая на себя одежду, ответил:
– Понятия не имею. Я ведь знаком с ней совсем немного, но…
– Но?..
– Она хорошая. С ней интересно болтать, да и сама по себе она очень добрая.
– Пропал, – буркнул себе под нос Виктор, но с улыбкой.
– Что-что?
– Да так, ничего. Я сейчас поеду на работу, надо доделать кое-что, поэтому оставляю тебя на попечительстве у Аси.
Он положил свою руку на моё плечо, которая, к моему удивлению, оказалась какой-то тяжёлой, нежели раньше, и похлопал.
– Удачи, – сказал Виктор и вышел из ванной. После этого он пожелал Асе хорошего вечера и покинул квартиру. Я же, вздохнув, запер дверь в ванну и подошёл к зеркалу, понимая, что сейчас будет.
Простояв чуть меньше двадцати секунд, я не увидел никаких изменений в своём лице и задумался. Никто не появился и в течение пары минут, и вот в тот момент, когда я захотел отойти, ко мне обратился Голос:
– Далеко ты забрался, Безликий. Ждёшь того мальчика?
У меня буквально пропал дар речи. Я отвернулся от зеркала и всё равно услышал:
– К тебе больше не придёт ни одна душа. Я о них позабочусь сам.
– Что ты имеешь в виду?.. – проговорил наконец я. – Я ведь должен был…
– Должен, должен. Но уже нет. У тебя теперь другая задача.
На несколько секунд я остолбенел, даже не зная, что мне думать на этот счёт. Голос говорил со мной напрямую, его слова эхом разносились в моей голове.
– Позволь мне объяснить, – кратко и властно сказал он. – В городе сейчас есть человек, из-за которого количество прибывших душ резко увеличилось. Этот убийца очень настораживает меня.
– Так почему ты просто не уберёшь его? Ты ведь… какое-то высшее существо, разве нет?
– Ты прав, но даже у меня есть ограничения. Я не могу найти этого убийцу, я не знаю, как он выглядит. Он словно… под какой-то защитой, если можно так выразиться. Я могу видеть всех людей, могу знать, что происходит с ними, могу делать с ними абсолютно всё, но вот он… недосягаем.
– И тебе понадобился помощник, чтобы найти его?
– Верно. И ты даже представить не можешь, сколько их было.
– Было… – тихо повторил я. – Что с ними случилось? Их убил этот человек?
– Лишь некоторых, – ответил Голос с усмешкой, – а вот остальные просто подвели меня. Когда я находил моих будущих помощников, я лишал их лица и устраивал им испытание, которое ты, кстати говоря, прошёл. Я предоставлял им душу, которой нужна помощь, и, если у них получалось сделать то, что нужно, я обращался к ним лично. Многие не прошли испытания, другие просто отказались, а последние… сошли с ума. Не выдержали. – Голос на несколько секунд замолчал и вдруг рассмеялся, да так злобно, что у меня всё сжалось от страха. – Но всех объединяет одна вещь: каждый остался без лица.
– Ч-что?! – вскрикнул я. – Почему ты не вернул их?!
– Я не могу принять факт того, что мне не подчиняются. Это им урок, который они обязаны усвоить.
– И… каких же людей ты выбирал? По какому принципу?
– Тех, у кого нет цели, кто проживает свои годы зря. Я предоставляю им возможность почувствовать себя нужными и дарю хоть какой-то смысл существования.
Эти слова ударили по мне, что я даже затаил дыхание. Подумав над ними, я с каким-то огорчением вздохнул, вспомнив то, что мне говорил раньше отец, и провёл ладонью по лицу.
– Ладно, я понял, – сказал я с комом в горле. – Получается, если я смогу найти этого убийцу, то… ты вернёшь мне моё лицо?
– Всё так, – подтвердил Голос. – Я буду помогать тебе и направлять. Только вместе мы сможем достичь нашей цели.
– Твоей. Это твоя цель.
– Нет. Теперь она и твоя тоже, мой дорогой Безликий.
– Не называй меня так, – огрызнулся я в воздух.
– Тебя так обижает то, что я выбрал тебя? Тебя обижает, что в твоей жизни до недавнего момента не было смысла существования? А кто в этом виноват? – Он снова усмехнулся. – Я?
Я глубоко вздохнул, понимая, что он всё-таки прав.
– Вот и всё, – надменно проговорил Голос. – Я позволю отдохнуть тебе до завтрашнего дня.
Подождав немного, я не услышал ничего более и, решив, что разговор на сегодня окончен, вышел из ванной комнаты. Прямо перед собой я увидел Асю, ожидавшую меня здесь после ухода Виктора.
– Ну что там? – сразу спросила она.
– Всё оказалось не так, как я ожидал, – признался я, шагая в прихожую, и, наклонившись, потянулся к своей обуви.
– Стоять! Ты никуда не идёшь сегодня!
Я поднял голову и, исподлобья посмотрев на неё, спросил:
– Почему это?
– Виктор Николаевич попросил последить за тобой до утра, – объяснила Ася. – Он предвидел, что ты ночью можешь куда-то пойти.
– Перестань, Ася, – нахмурился я, до сих пор думая о словах Голоса, и потянул руку к двери, но Ася тут же подскочила и загородила проход, оказавшись лицом к лицу со мной. Разделяло их совсем немного. – Ты серьёзно?
– Да, – грозно ответила та. – Я не выпущу тебя отсюда.
Она отвернулась и, несильно ударив по моей руке, закрыла дверь на ключ, который после крепко сжала в кулаке. Я хотел забрать этот ключ, но Ася, тут же отойдя, побежала его прятать. Поняв, что меня заперли, я не стал противиться, зная, что это, возможно, и к лучшему. Сегодня оставаться одному мне не хотелось.
– Ладно-ладно, – сказал я вернувшейся девушке, скрестившей руки на груди, – я не ухожу. Довольна?
– Весьма, – ответила она, слегка прищурившись, и пошла на кухню. – Это для твоего же блага.
– С чего это такая забота?
Ася сначала молчала, открывая холодильник и вытаскивая оттуда плитку шоколадку, но потом, придумав ответ, огласила его:
– Я ведь уже сказала… Виктор Николаевич попросил.
– «Ну-ну», – подумалось мне.
Я прошёл на кухню и, расположившись там, где сидел Виктор, постучал указательными пальцами по краю стола.
– Всё оказалось не так, как я ожидал, – повторил я свою фразу и рассказал девушке, о чём мы говорили с Голосом. Ася, поделившись со мной шоколадкой, с недоумением выслушала это и нахмурилась, когда я объяснил ей, как это высшее существо выбирает себе помощников.
– Ты тоже считаешь, что до того дня твоё существование было бессмысленным? – спросила она, когда мы съели всю плитку.
– Я об этом даже не задумывался, – честно ответил я, поправляя мокрые волосы, – но после его слов… м-да.
– Не знаю… Я бы не стала ему верить. Думаю, у тебя всё-таки была какая-то цель, но ты её до конца понял или же… что-то ещё.
– Ты меня так ободряешь? – спросил я, с улыбкой взглянув на неё.
– Говорю правду, – совершенно серьёзно ответила та, хоть такой тон ей и не очень-то шёл, как по мне. Чуть помолчав, она добавила: – Тебе надо позвонить Виктору Николаевичу и рассказать о разговоре с Голосом.
– Да… надо бы… – отворачивая голову в сторону, закивал я.
Уловив нотки сомнения в моих слов, Ася слегка подалась вперёд, проговорив:
– Клим?
– Да?
– Ты что-то не договариваешь.
Я сжал пальцы в замок и, немного подумав, встал со своего места; Ася осталась сидеть.
– Он мой близкий друг, – начал я, – единственный друг, без сомнения. Я доверяю ему больше, чем самому себе, но сейчас… я его немного побаиваюсь.
11
Ася с недоумением смотрела на меня, опустив уголки губ.
– Почему это? Он ведь поддерживает тебя, помогает. Он даже с работы ушёл, как только узнал о случившемся с тобой.
– Я знаю, знаю, – складывая руки на груди, ответил я и прислонился к кухонной тумбочке. – Но… тут дело в другом. Он рассказывал тебе про священника?
– Который Колесников?
– Да, он.
– Лишь немного. Про то, что он хотел стать богом и вырывал людям сердца…
– А Витя не показал его фото?
Ася покачала головой, и я прыснул в сторону.
– Если бы ты увидела его, то явно бы заметила сходство с Витей, – пояснил я. – Судя по его рассказу, у Колесникова были странные особенности: он мог поворачивать голову на 180 градусов; у него была очень тяжёлая рука; такой… пронзительный взгляд.
– Я замечала лишь последнее, когда разговаривала с Виктором Николаевичем, – сказала Ася, опуская глаза, словно провинилась. – Он тогда в упор смотрел на меня, хотя был довольно спокоен.
– Ну вот!
– Но ведь это ещё ничего не доказывает. Первый пункт мог тебе показаться, а второй и третий… ну, совпадение.
– Я думаю, в этом случае не может быть совпадением, если творится такое.
Под «таким» я имел в виду убийцу, вырывающего сердца, и самого себя, с котором разговаривает высшее существо. После осознания своего же ответа я задержал дыхание.
– А если… если Витя и есть убийца?.. Если в нём живёт душа Колесникова и повелевает им?! Или… Или… – Я схватился за голову. – Нет, такого ведь не может быть! Только не Витя…
В тот момент я перепугался так сильно, что готов был вскрикнуть. Ася тут же подскочила и, аккуратно сжав мои руки, попросила посмотреть на неё.
– Клим, пожалуйста, подожди, – проговорила она, уловив мой взгляд.
– Нет, не может быть… Он ведь хороший… Он…
– Всё нормально, послу…
– Он не мог… – всё продолжал я, отходя от девушки, и начал шагать взад-вперёд. Мысли, как муравьи, быстро проникали в мою голову и не вылезали оттуда; мне становилось хуже.
– Воронов! – воскликнула Ася, ударив рукой по тумбе, чтобы привлечь моё внимание, что у неё очень хорошо получилось. – Остановись и послушай меня наконец!
Я стоял буквально в метре от неё и, вновь затаив дыхание, смотрел в глаза.
– Нельзя делать поспешных выводов, – продолжила она тише, сделав шаг ко мне, – понимаешь? Я вижу, что ты боишься подобного исхода, но поверь… Тебе правда могли показаться странные вещи. А в связи с последними событиями твоя фантазия сыграла с тобой злую шутку.
Всё это она говорила очень ласково и успокаивающе, что помогло мне прийти в себя и мыслить более-менее здраво. Я со вздохом отвернул голову, немного стыдясь, что дал волю эмоциям при Асе, и та, заметив, что мне неудобно перед ней, улыбнулась про себя и, подойдя ещё ближе, крепко обняла, положив голову на моё плечо.
Поначалу я удивился, не ожидая такого, и стоял несколько секунд неподвижно, не зная, что мне делать. Меня давно никто не обнимал, в том числе и Виктор… Я даже забыл это ощущение спокойствия и кое-какой защищённости, но всё же я осторожно обнял Асю в ответ, глубоко вдыхая и выдыхая.
– У тебя сердце колотится, – заметила она с улыбкой.
– Правда? – спросил я, чуть ли не заикнувшись. – Ну… сейчас успокоится.
Мы простояли так ещё совсем чуть-чуть, потому что Асе позвонили. Она отпрянула от меня и, достав из кармана телефон, ответила на звонок:
– Здравствуйте. Да, всё в порядке. – Она мельком посмотрела на меня. – Он со мной.
– «А, Витя», – подумал я про собеседника девушки.
– Да, сейчас, – сказала Ася и протянула мне телефон.
Я взял его и, приставив к уху, поздоровался с Витей, начиная наворачивать круги по кухне.
– Как себя чувствуешь? – поинтересовался он, щёлкая ручкой.
– Более-менее нормально.
– А что насчёт зеркала? Ты говорил с кем-нибудь?
Я на пару секунд задумался, стоит ли ему говорить правду, и взглянул на Асю, которая слушала нас обоих. Я решил, что она всё-таки была права, и кратко изложил:
– Удалось поговорить только с Голосом. Он обратился ко мне, рассказал про судьбу всех Безликих, про убийцу, которого я должен отыскать.
– Правда? – заинтригованно спросил Виктор, и, как мне показалось по такому тону, он улыбнулся. – Интересно, конечно… Ты уже думал, как найти его?
– Нет, честно говоря. Голос должен завтра утром связаться со мной. Может, поможет как-нибудь.
– Надеюсь, что он тебя не обманет.
– Я тоже… Ты ещё в университете, да?
– Дописываю тут кое-что, уже скоро поеду домой. Допоздна не хочу сидеть.
– Хорошо. Спокойной ночи тебе.
– И вам двоим.
Я завершил звонок и сразу передал телефон Асе, пожимая плечами, говоря, что всё же Виктор меня немного настораживает.
– Возможно, с моей стороны это звучит эгоистично, ведь он столько всего хорошего сделал для меня, а я обвиняю его в таком. Не знаю.
– Клим, – обратилась она со вздохом, – давай сделаем так: остаток вечера и ночь ты проводишь в покое, не думая ни об одном Викторе. О Голосе тоже не вспоминай, тебе с ним только утром говорить. Тебе нужен отдых.
Казалось, я хотел воспрепятствовать её словам, но через пару мгновений понял, что она говорит дельные вещи и что стоит её послушаться.
– Уговорила, – разбавил я атмосферу смешком.
Мягко улыбнувшись, Ася захотела меня обнять, но, переменившись в лице, почему-то отогнала эту идею, как будто боясь, что мне это не понравится. Увидев это, я шагнул к ней и без лишних слов обнял.
– Есть не хочешь? – спросила она, отойдя от меня.
Я покачал головой.
– Только не надо отслеживать моё питание, – попросил я, глядя на девушку. – Мне было достаточно Вити. Помню, когда он узнал, что я не ел больше суток, то так рассердился… Я около месяца жил у него дома, где он заботился о том, что я ем и в каких количествах.
– Он очень заботливый, – оценила Ася, проходя в свою комнату. Она уселась за свой рабочий стол и включила ноутбук. – Пока ты был без сознания, он рассказал мне историю, как тащил тебя с…
– Нет-нет-нет! – чуть ли не покраснев со стыда, перебил я и закрыл лицо руками. – Только не этот случай…
Я понял, о чём говорила Ася. Это произошло одним летним вечером, когда я, перебрав с алкоголем, ждал Виктора, чтобы он меня проводил меня до дома. Он приехал в бар, забрал пьяного меня, а я всю дорогу приставал к нему, лез целоваться и говорил, какой он хороший и замечательный.
Ася тут же рассмеялась.
– Ладно тебе, интересная ведь история.
– Совершенно ужасная, – отрицал я.
– Ну хорошо, хорошо. Не будем о ней. Иди сюда, я покажу, над чем я работаю в свободное время.
Я подошёл к столу и, наклонившись, поставил локти на стол, а на сжатых в замок руках расположил подбородок. На экране я увидел много разных картинок и схем, не очень-то и понимая, в чём суть.
– Я планирую кое-что обновить в интерьере кофейни, – пояснила Ася, уловив мой вопросительный взгляд. – Смотрю разные варианты, проверяю, что с чем можно совместить.
– Это задание от начальства? – повернув голову к ней, поинтересовался я.
– Нет, это моя инициатива. Просто подумала, что было бы неплохо внести изменения.
– Идея хороша, не сомневаюсь. – Я вновь посмотрел на экран и, пробежав глазами по некоторым картинкам, показал на понравившуюся. – Мне вот этот вариант больше по вкусу. Цвет хороший.
– Хм… ну да, тут ты прав.
Наш разговор продолжился. Я, принеся стул с кухни, поставил его на то место, где стоял я, и расположился поудобнее. Вместе с Асей я обсуждал разные идеи и даже предлагал что-то своё, хоть и совсем не разбирался в этой теме. Я говорил то, что, по моему мнению, могло подойти, а руководительница данного проекта уже сама отбирала из предложенных лучшие.
Я часто ходил на кухню, чтобы налить нам чая или достать конфет с верхней полки шкафчика, которая считалась тайником для такого вида сокровищ. Ася прятала их от самой себя, потому что дотянуться дотуда она не могла, а ставить стул и залезать ей было лень.
Было такое, что мы могли отвлекаться, вспоминая какие-то моменты из жизни. В основном их рассказывала только Ася, а я увлечённо слушал её, не скрывая улыбки. По правде говоря, я забыл, как я улыбаюсь, поэтому мысль об этом даже напугала меня. Но уже буквально через пару секунд я забыл про это, когда Ася спросила, не устал ли я.
Из нашего длинного разговора и работы я узнал, что Ася живёт в этом городе чуть больше полутора года. Когда она приехала сюда, то планировала остаться совсем ненадолго, чтобы навестить родственников, но это небольшое тихое место ей так понравилось, что она решила обосноваться здесь.
Ближе к одиннадцати часам вечера мы завершили один из этапов работы. Ася всё сохранила и выключила ноутбук.
– Думаю, нужно укладываться спать, – сказала она, вставая из-за стола и разминая затёкшие конечности.
Повернувшись к двухместной кровати, я немного засомневался. В квартире не было больше мест, где можно уснуть. Я с некоторым волнением оглядел комнату и посмотрел на Асю, думая, комфортно ли ей будет спать рядом со мной.
– Не волнуйся, – ответила она, когда я озвучил свой вопрос вслух, – всё нормально.
Я еле слышно выдохнул и, проследив за тем, как Ася уносит кружки на кухню, вернул стул на прежнее место. Уже после, сняв с себя ненужную одежду, я улёгся на ту половину кровати, где лежал некоторое время назад. Услышав, как за спиной скрипнула дверца шкафа, я понял, что Ася переодевается, и не смел повернуться. Закрыв глаза и не дождавшись момента, когда она ляжет, я пожелал ей спокойной ночи и, получив то же самое в ответ, заснул.
12
Стрелки часов показывали ровно два тридцать пять, когда я, замёрзнув, проснулся. Я чувствовал, как Ася, уткнувшись лбом в мою спину и сместив меня почти на край кровати, глубоко дышит.
Максимально аккуратно поднявшись, чтобы не разбудить её, я увидел, что она забрала всё одеяло, но даже так ей было холодно. И то было ничуть не странно, потому что перед сном она забыла закрыть форточку в комнате.
Я обошёл кровать и, стоя у той половины, на которой должна была спать Ася, потянулся к ручке, но, увидев вдалеке мигалки пожарных машин, пригляделся. Я на пару секунд открыл окно полностью и, высунувшись, понял, куда они спешат. В западной части города горела церковь.
У меня задрожали руки, и я, тут же закрыв окно, взял свой телефон со стола и ушёл на кухню. В темноте я уселся за стол и стал звонить Виктору, но каждый раз автоответчик говорил, что сейчас абонент недоступен. После пятой попытки я отложил телефон и, подперев голову, испугался. Как только я увидел горящую церковь, то сразу вспомнил ту историю, что мне рассказывал Волков.
– «Выходит, он это сделал… – думал я. – Но нет, он же не хотел… Колесников заставил его. Или же…»
В моей голове крутились одни лишь плохие исходы событий.
– «А если вся та история про остров… выдумка?»
Мои мрачные размышления были прерваны Асей, зашедшей на кухню и включившей свет. Я зажмурился.
– Ты чего тут сидишь? – спросила она, стоя у двери.
– Я увидел, как горит церковь, и попытался позвонить Вите, но он не отвечает…
Ася скрестила руки на груди и, оглядев меня, поинтересовалась, считаю ли я, что это сделал он.
– Я боюсь, что всё может оказаться именно так, – откинувшись на спинку стула, признался я, не зная, на чём остановить взгляд, потому что мои глаза бегали туда-сюда из-за волнения.
Ася, видимо, сама подозревала неладное, но не хотела говорить мне об этом, поэтому лишь подошла и, наклонившись, обняла меня сбоку, положив подбородок на моё плечо.
– Тебе надо поспать, – сказала она совсем тихо.
Слушая её заботливый голос и дыхание на своей шее, я молчал, а некоторая дрожь моих рук уменьшилась.
– Спасибо, – негромко проговорил я, случайно коснувшись её мягких распущенных волос. В тот момент, чувствуя в этой девушке что-то родное, я улыбнулся, окончательно понимая, что нуждаюсь в ней.
После этого я поднялся из-за стола и, сделав всего несколько шагов, услышал, как Ася негромко ахнула. Я повернулся и приподнял бровь.
– Твоя спина… – неловко ответила она на немой вопрос, опуская глаза.
Сначала я не понял, что она имела в виду, но буквально через три секунды вспомнил о следах порки. Я дотянулся до одного из них и слабо улыбнулся.
– Потом расскажу, – выключая свет, сказал я и уже через секунд десять лежал на кровати. Я повернулся лицом к окну, наблюдая за тем, как Ася укладывается. Она, расположившись напротив меня, накрыла себя одеялом и, спрятав правую руку под подушку, левую положила рядом с собой.
Когда она закрыла глаза, я посмотрел на её руку и аккуратно коснулся её. Ася, почувствовав это, несильно сжала мои пальцы в свою ладонь, и я увидел, как она улыбнулась. Мне стало спокойнее, и мы уснули.
13
Пятничное утро началось с музыки, игравшей на кухне. Открыв глаза, я посмотрел на место рядом с собой и не увидел Аси. До моих ушей донёсся ещё и звон посуды. Несколько раз проведя ладонями по лицу, я поставил ноги на пол, чувствуя себя отлично, что не могло не обрадовать. Взяв одежду и тихонько пройдя в коридор, я на секунду заглянул на кухню, где Ася, стоя ко мне спиной, готовила завтрак, слегка двигая бёдрами в такт музыки. Улыбнувшись, я прошёл в ванную комнату и, сходив в туалет и умывшись, оделся.
Когда я зашёл на кухню, Ася размешивала чай в кружке, а на столе уже стояли тарелки с завтраком.
– Доброе утро, – поздоровалась она, поворачиваясь ко мне.
– Доброе, – кивнул я, садясь за стол. – Как спалось?
– Очень хорошо, я даже выспалась. А тебе как?
– Ну… кое-кто пинался и пытался всё-таки забрать одеяло, – мягко улыбнулся я, отпив немного чая.
Ася сразу же посмотрела в сторону, как бы будучи не причём.
– Даже не знаю, кто это мог быть, – протянула она, немного смеясь.
– Да я вот тоже, представляешь? Но всё-таки спалось мне хорошо и… спокойно.
Пожелав друг другу приятного аппетита, мы принялись завтракать, болтая о ночном пожаре.
– Ты, наверное, уже проверила все новости, – предположил я.
– Так и есть. – Она быстро включила телефон и, отыскав в нём сохранённую статью, показала мне. – Вот, смотри.
Я чуть прищурился и, прочитав заголовок, удивился.
– Священник устроил акт самосожжения? – переспросил я, поглядев вновь на Асю.
Она закивала головой.
– Судя по твоему лицу, ты не очень-то веришь, – сказала она, беря свою кружку в руку.
– Ну… да. Я всё ещё подозреваю, что это мог быть Витя.
И хоть я говорил Асе правду, на душе скребли кошки, потому что я плохо говорил о своём близком человеке, не имея никаких доказательств, что устроил поджог именно он.
– Он не перезвонил тебе? – спросила Ася, склонив голову вбок.
– Нет. Даже в зоне действия сети не появлялся.
Ася опустила глаза, а я, достав телефон, посмотрел на время.
– Он уже должен был проснуться и поехать в университет. Но… возможно, он уснул прямо там.
– Может, он пошёл куда-нибудь ещё?
– Навряд ли. Куда ему вообще…
И тут меня осенило. Я подскочил со своего места, слегка пошатнув стол, и сказал, что знаю, куда он пошёл. Ася, держа вилку с едой на уровне рта, посмотрела на меня с недоумением.
– Мне нужно скорее к нему, – продолжил я, сделав последний глоток чая. – Извини, что так рано убегаю.
– Всё нормально, – ответила девушка, вставая тоже. – Сейчас открою тебе.
Пока я надевал ботинки, она взяла ключ и отперла дверь. Мы обнялись, и Ася, взяв с меня обещание сообщить, что будет с Виктором, пожелала удачи.
Попрощавшись с ней, я спустился на этаж ниже и забежал к себе. Я подошёл к комоду и, вынув из нижнего ящика конверт, достал оттуда несколько купюр, если вдруг понадобится. Деньги в конверте я откладывал на будущее, хоть и не знал, на что конкретно.
Быстро накинув пальто и шарф, я, совсем забыв о том, что должен поговорить с Голосом, ринулся на выход. На улице было достаточно тепло для середины сентября, но над городом нависали тёмные-тёмные облака. Я расстегнул пальто и побежал к нужному мне месту. По мере того как я приближался к нему, на душе становилось тяжело, гудела голова. Из-за того что я часто переходил на бег, дышать мне становилось всё труднее и труднее, поэтому приходилось останавливаться и немного отдыхать. Таких моментов было не слишком много, да и сами они требовали от силы секунд двадцать.
Чуть больше получаса мне понадобилось для того, чтобы добраться до ворот кладбища. Зная нужную дорогу, я сразу пошёл по ней и увидел его.
Виктор сидел на скамейке у могилы дочери, как я и ожидал, но сейчас он был более мрачный, чем когда-либо. Он, согнувшись, прижал ко лбу сложенный из пальцев замок, и мне показалось, что он молился.
Я неспеша приблизился к нему и только сейчас заметил, как у него дрожат руки. Он, услышав, как я позвал его, поднял на меня совсем красные глаза, в которых отражалась сильная усталость. В тот момент я подумал, что он постарел на несколько лет разом.
Я сел рядом с ним и спросил, что случилось.
– Он преследует меня… – чуть заикаясь, ответил он лишь через минуту. – Он не отпускает.
– Ты говоришь про Колесникова?
От одного его упоминания Виктор задрожал сильнее, сжимая свои волосы, будучи готовым вырвать несколько клочков. Я осторожно убрал руки и положил на его колени, слегка прижимая, чтобы он не навредил самому себе.
– Он снова сделал это, – продолжил Волков, – поджёг церковь. Я чувствую, как он идёт за мной. Он постоянно рядом… Одновременно и в моей голове, и неподалёку.
Виктор поднял голову и бегло огляделся.
– Он совсем рядом, – не унимался мой друг. – Я не знаю, как от него скрыться… Он будто стал сильнее, намного сильнее! Нынешний он не сравнится с тем, что был на острове… – Виктор резко повернулся ко мне и, схватив за плечи, встряхнул. – Ты понимаешь?! Он скоро убьёт меня!
В этой ситуации я не знал, что делать. Волков был похож на сумасшедшего человека: его глаза судорожно бегали по мне, руки всё сильнее сжимали мои плечи, а голос дрожал, становясь то громче, то тише.
– Витя, он тебе ничего не сделает, – попытался объяснить я, сдерживаясь, чтобы не оттолкнуть друга из-за страха и боли от его хватки. – Он… если бы он хотел убить тебя, то сделал бы это ещё тогда.
У меня просто не поворачивался язык, чтобы сказать Виктору, что ему всё это кажется, ведь я сам столкнулся со странностями наяву и порой не мог различить реальность и вымысел.
– Тебе нужно пойти домой, – вставая со скамейки, сказал я и постарался аккуратнейшим образом взять друга под локоть, чтобы он поднялся, но он отдёрнул руку, наотрез отказываясь идти.
– Я не могу оставить Соню! – крикнул он, с новым потоком слёз глядя на могилу. – Я не хочу, чтобы она умерла!
Смотря на всю эту ужасную картину, я почувствовал, как у меня сжалось сердце. Раньше я боялся, что когда-то произойдёт нечто такое, что сведёт его с ума, и сейчас, наблюдая за тем, как он плачет, умоляя Бога, чтобы он помог ему, я осознал, что он сломался. Это единственное описание, которое я могу подобрать. Как игрушка, у которой обнаружили неисправный механизм, стала непригодной к пользованию, так и Виктор, потеряв контроль над своими чувствами и мыслями, не был пригоден к спокойной жизни.
– Витя, пожалуйста, – тихо проговорил я, удачно взяв его под локоть, – пойдём…
– Но ведь она… – чуть ли не захлёбывался в слезах тот, – она…
– Пойдём. С ней всё хорошо. Она… в полном порядке.
Виктор, шмыгая носом, смотрел то на меня, то на могилу, ища подтверждение моих слов и как бы прося остаться здесь.
– Правда… – вымолвил я, кивнув головой, и мне удалось полностью поставить его на ноги.
Он ещё немного осматривал место захоронения и, вытерев своим рукавом слёзы, повернулся ко мне, соглашаясь идти, но всё же, когда я повёл его на выход, он постоянно оборачивался и проверял, не тронул ли кто-то его дочь.
Я медленным шагом шёл к нему домой. На протяжении всего пути он что-то говорил про Колесникова, про сегодняшний пожар и что он не был причастен к нему, потому что спал в это время. Я же ничего не отвечал, а лишь изредка кивал, дав ему возможность всё выплеснуть, и уже под конец нашего пути Виктор перестал трястись и замолчал. Только тогда, когда я довёл его до квартиры, он пробормотал:
– Скоро я усну, как и она. Облако заберёт и меня.
Ничего более не сказав, Волков закрыл за собой дверь и запер её на два замка. Я простоял ещё немного, вслушиваясь в звуки, и пошёл по лестнице вниз через минуту, набирая Асю. Она ответила почти сразу же и спросила, удалось ли найти Виктора.
– Удалось, – сказал я со вздохом, останавливаясь на лестничном пролёте, – но в ужасном состоянии.
– Где он был? Что с ним?
– На могиле своей дочери. Он словно сошёл с ума. Он постоянно говорил про Колесникова, что он совсем рядом, что он намного сильнее, нежели раньше. Очень… очень тяжело видеть его таким. Я не представляю, насколько ему сейчас плохо.
– Почему ты не остался с Виктором Николаевичем?
– По дороге я сказал, что буду сидеть с ним, пока ему не станет лучше, но он ответил, что не впустит меня. Кажется, если бы я воспрепятствовал ему, из этого мало чего хорошего вышло.
Ася немного помолчала.
– Может, тебе стоит поговорить с Голосом? Попросить его о помощи?
– Не уверен, что он согласится, – пробормотал себе под нос я.
– Стоит попробовать. Конечно, я не знаю, как именно он сможет помочь, но всё же.
Я немного поколебался и ответил:
– Да, ты права… Я поговорю.
– Держи меня в курсе.
Как только я убрал телефон в карман, Голос поздоровался со мной.
– Всё настолько плохо, что ты решил обратиться ко мне? – поинтересовался он с усмешкой.
– Ты сам всё слышал, – огрызнулся я. – И помощь нужна не мне, а моему другу.
– Виктор, Виктор… Бедняга. И как же, по-твоему, я могу ему помочь?
– Я-то откуда знаю! – Я был на взводе. – Послушай… Тебе нужно, чтобы я поскорее отыскал убийцу, так?
– Верно.
– А как мне искать его, если я знаю, что Витя буквально на грани смерти? Я не могу оставить его одного. Колесников ведь может и до него добраться!
– Колесников? – недоумевающе переспросил Голос.
– Да, именно он. Ты же слышал наши разговоры.
– Я не слушаю их полностью, потому что мне это неинтересно. У меня и без ваших трагедий достаточно дел.
Я нервно вздохнул и, выйдя из подъезда, уселся на лавочку, закурив.
– Этот человек очень странный… – попытался объяснить я. – Поначалу я думал, что он был лишь плодом воображения Вити, но нет. Он правда существовал, пытался… возвыситься. Видимо, он убил всех людей на том острове, но их оказалось недостаточно, поэтому он переместился сюда за новыми жертвами.
– Занятная история, – задумчиво ответил Голос, хоть услышал лишь краткий пересказ, и неожиданно рассмеялся. – Зато теперь мы знаем, кто стоит за всеми убийствами.
Сделав очередную затяжку, я грустно улыбнулся.
– Так ты поможешь?
– Ты настолько мне доверяешь? – хитро переспросил Голос.
– А что мне остаётся?
Он снова засмеялся.
– Ты прав. Да, помогу. Уж ему-то я знаю, как помочь.
– В плане?
– Со слабыми людьми меньше мороки.
– Он не слабый, – нахмурился я и поднял голову кверху, увидев, что облака понемногу рассеиваются. – Если бы он был таким, то погиб бы ещё на том острове.
В ответ я услышал очередной смешок и, поднявшись с лавочки, направился в сторону остановки, попутно набирая сообщение Асе о том, что Голос согласился предоставить помощь. Ответ не заставил себя ждать: она позвонила и сразу задала вопрос, что я буду делать сейчас.
– Поеду к церкви, найду там что-нибудь, – неопределённо ответил я. – Мне всё же кажется, что эта история с самосожжением – полнейший бред.
– Я тоже думала над этим и… Секунду, Клим. – Она что-то пробормотала, и я услышал, как после она пожелала кому-то приятного аппетита и хорошего дня. – Всё, я тут.
– Я забыл, что ты на работе.
– Ничего страшного. Так вот, о чём я говорила… Я предположила, что раз уж Колесников умел проникать в головы людей, то, вероятнее всего, он сделал так и с тем священником. Заставил его устроить всё это.
Шагая по тротуару, я размышлял над этим вариантом и обсуждал его с Асей, осознавая с каждой секундой, что он очень даже правильный. И мы бы могли говорить об этом ещё, если бы не полицейская машина, припарковавшаяся впереди. Невозможно описать, сколько в моей голове прокрутилось ругательств, когда из транспорта вышел знакомый мне мужчина с прямой осанкой, которой я всё ещё завидовал.
Пётр Андреевич, обойдя машину, открыл дверь и показал рукой внутрь, как бы приглашая меня проехать с ним.
– Я перезвоню, Ася.
14
Усевшись в машину, я глубоко вздохнул и проследил за небыстрым шагом полицейского. Он сел за руль и, положив одну руку на него, повернулся ко мне.
– Ну рассказывай, Клим. Как у тебя дела?
Я с неодобрительным прищуром посмотрел на мужчину.
– Вы для этого за мной следили? – в лоб спросил я, хоть и не знал наверняка, преследовал ли он меня или просто так подвернулся случай. – Чтобы поинтересоваться моими делами?
– Следил? – недоумённо переспросил Пётр Андреевич. – Сдались мне твои дела. Я увидел тебя и остановился, чтобы поговорить. У меня есть кое-какие новости.
– Новости? Для меня?
– Всё так. Но для начала скажи мне… – он завёл машину и поехал, – где ты был этой ночью?
– У девушки.
– У своей?
– Да. То есть нет! – Нельзя было сказать, что я оговорился, но я сказал первое, что пришло в голову, и при упоминании Аси улыбнулся. – Она мне не девушка, мы просто общаемся и…
– Подробностей мне не надо, – посмеялся мужчина. – Тогда такой вопрос… У той девочки, которую ты нашёл в лесу.
– У Лены.
– Да, именно… Если ты правда её видел, то можешь сказать, было ли с ней что-то странное? Ну, с её телом.
– У неё была дыра в области сердца, – тут же ответил я, понимая, что полицейский наткнулся на ту деталь, которая взволновала меня.
Пётр Андреевич закивал головой, подтверждая свои мысли.
– За короткий срок пропало четыре человека, – пояснил он, – а удалось найти лишь одного.
– Как я понимаю, сердце у него отсутствовало.
– Так и было. – Он слегка передёрнул плечами. – Ладно… Куда ты шёл, пока я тебя не встретил?
– В кофейню, – почему-то соврал я.
– Повременишь с этим. Сейчас нам в церковь.
Откинувшись на спинку сидения, я задумался о том, что сейчас с Виктором, и уже захотел обратиться к Голосу с этим вопросом, но понял, что при Петре Андреевиче этого делать не стоит.
Быстро доехав до церкви, я тут же вышел из машины и огляделся. Повсюду было много людей, желающих посмотреть, что осталось от этого священного места. По периметру были разбросаны обломки, вокруг которых ходили полицейские. В саму церковь было сложно пройти – нужно пробираться через поваленные друг на друга огромные доски.
– Боже, – произнёс я с удивлением и тут же вспомнил, как отец ругал меня за упоминание бога всуе. Я чуть тряхнул головой и пошёл осматриваться дальше, не дожидаясь привёзшего меня мужчину.
Близко к церкви меня пустили не сразу. Лишь в тот момент, когда Пётр Андреевич сказал остальным, что я приехал с ним, мне освободили дорогу, но всё же с некоторым подозрением смотрели мне вслед.
Я же, не обращая на них особого внимания, всё внимательно изучал, стараясь найти среди разрухи хоть что-то. Я наворачивал круги, огибая здание, причём сделав это раз шесть, но так ничего и не обнаружил. И всё же я не собирался уйти отсюда с пустыми руками, поэтому продолжил осматриваться более внимательнее.
Остановившись у заваленного заднего входа, я потоптался на том месте, где была дверь, и наступил на что-то. Сначала я подумал, что это был камушек, но нет. Присев на корточки, я айкнул, когда у меня хрустнули колени, и потянул руку к предмету, привлёкшему меня. Это был маленький деревянный крестик.
Повертев его в своей руке, я не увидел в нём ничего примечательного, но решил оставить себе. Сунув его в карман, я отряхнулся и, выпрямившись, проверил, не следил ли кто-то за мной. После слов Виктора о том, что Колесников находится рядом с ним, я решил чаще следить за тем, нет ли кого-то подозрительного поблизости.
Через пару минут я вернулся к машине, у которой стоял Пётр Андреевич и ещё несколько человек. Завидев меня, он кивнул, как бы спрашивая, сумел ли я что-нибудь найти или узнать. Я лишь покачал головой.
– Одна разруха, – всё же добавил я, пряча руки в карманы.
Мужчина недовольно вздохнул. Честно говоря, я не знал, каким образом он собирается искать убийцу, не зная практически ничего. Собственно, у меня была та же проблема, но я только усмехнулся.
Мы попрощались, и я направился в сторону Малой улицы, на которой, если верить сведениям в Интернете, находилась кофейня «Крокодилы в кепках». Как только я вспомнил это название, то улыбнулся, потому что на деле это правда звучало одновременно мило и смешно. Добраться до этого места мне не составило особого труда. Пятнадцать минут ходьбы – и я уже там. Вывеску кофейни можно было увидеть издалека. На ней было написано само название, а рядом – крокодил в розовой кепке. Вблизи это выглядело ещё лучше.
Зайдя внутрь, я оказался в просторном светлом помещении, которое было очень уютным. Приятная спокойная музыка лилась из колонок, расположенных в разных частях. Иногда можно было увидеть мягкие кресла-подушки, а неподалёку от них стояли красивые деревянные столики.
– Клим, – позвал меня знакомый голос, и я убрал свой взгляд с лампы, которая очень заинтересовала меня. Увидев Асю с светло-зелёной одежде и розовой кепке, я умилился и тут же обнял её, когда она подошла. – Не думала, что ты зайдёшь.
– Я тоже, – ответил я, проходя к стойке, за которой оформляли заказы и готовили напитки. Посетители пока что не подходили, поэтому у меня было предостаточно времени, чтобы без спешки изучить меню.
Предварительно повесив пальто и шарф на вешалку, я пробежал глазами по названиям напитков. Ася, облокотившись на стойку, наблюдала за мной и спустя полминуты спросила, может ли она что-нибудь посоветовать.
– Был бы очень рад, на самом-то деле, – кивнул я, подняв на неё взгляд.
– Ну смотри, – тут же сказала она, взяв карандаш, и стала его кончиком показывать на те напитки, что она называла. – Если ты хочешь что-нибудь из холодного, то есть черничный смузи. Очень вкусный. А если что-то из горячего… – она ненадолго задумалась, поджав губы, – то вот это, – и ткнула на нужное название.
– Пряничный латте, – огласил я. – Хорошо, давай его.
Оплатив напиток, я отошёл от стойки и стал смотреть за девушкой.
– Так что там случилось? – спросила она. – Ты резко сбросил звонок.
– Встретил того полицейского, с которым вчера ездил в лес. Он спросил, где я был этой ночью, чтобы узнать, не причастен ли я к пожару.
– И что ты ему сказал?
– Что был у девушки.
Ася стояла ко мне спиной, но я знал наверняка, что сейчас она улыбается.
– Я бы тебе не поверила, будь я на его месте.
– Ну и не надо, – усмехнулся я, располагаясь в кресле-мешке. – У вас есть ещё розовые кепки?
– Они только для работников.
Через полторы минуты она села рядом со мной и протянула напиток. Поблагодарив, я сделал глоток и тут же изумился.
– Очень вкусно, – похвалил я, делая сразу после этого ещё один.
– Аккуратнее пей.
Наслаждаясь горячим латте, я с приятным ощущением в груди выдохнул и даже слегка расслабился.
– У церкви мне удалось кое-что найти, – сказал я и кивнул на вешалку с моей одеждой.
Ася, поднявшись первее меня, подошла к моему пальто и, запустив руку в правый карман, обнаружила там пустую пачку из-под сигарет.
– Не знала, что ты куришь, – сказала Ася и достала крестик из другого кармана. – Ты про это?
Я кивнул, и девушка села обратно, рассматривая вещичку, положив голову на моё плечо.
– Ничего особенного, думаю. Наверное, кто-то выронил.
– Да, с шеи он упасть никак не мог, потому что нить цела, – указал я на неё. – Может, он был в руке, а его владелец выронил его?
– А где ты его нашёл? Ну, в каком конкретно месте?
– У заднего входа.
Когда я ответил, ко мне тут же пришла мысль, но я засомневался.
– Я подумал, что он может принадлежать Колесникову, но… Он же Бога ненавидит. И… если всё же подозревать Витю, то… – Я стал вспоминать некоторые моменты. – Он сказал, что с острова уехал с крестиком на шее, но не показал его.
Я потерялся в догадках и удручённо вздохнул, опуская свою голову на макушку Аси.
– Я не хочу подозревать Виктора Николаевича, – серьёзно сказала она после недолгого молчания, сжимая крестик в руке, – и не буду. Судя по рассказам, прошлое заставило этого человека страдать, а настоящее лишь добивает его.
– Лучшего описания и не подберёшь, – угрюмо ответил я и услышал, как зазвонил колокольчик на двери. Ася сразу же подскочила со своего места и вернулась на рабочее место, приветствуя миловидную девушку.
Честно говоря, ей я не придал особого внимания, потому что зациклил его на Асе. Я слушал её приветливый и добрый голос, смотрел, как она, наклоняясь к меню, обычно лежащему лицом к посетителям, предлагает подходящие напитки, учитывая вкусы пришедшей. Я также наблюдал, как она проводит девушку к одиночному свободному столику и возвращается обратно, принимаясь за работу. Все эти действия, хоть и были совершенно обыденными, вызывали во мне симпатию и улыбку.
Когда посетительница забрала напиток, мой латте был выпит. Я поднялся и, кинув стаканчик в мусорку, повернулся к Асе. Она отдала мне крестик.
– По правде, я не знаю, куда мне дальше идти, – сказал я, надевая пальто. – У меня нет никаких сведений.
Снова облокотившись на стойку, Ася призадумалась.
– Можешь попробовать спросить у Виктора Николаевича, – предложила она. – Думаю, он знает о Колесникове больше, чем мы с тобой.
– Ты права… Но это явно не сейчас. Ему нужно отдохнуть. – Я завязал шарф, не глядя в зеркало, висящее у выхода. – Могу ещё попробовать поговорить с Голосом, но мне кажется, что он навряд ли чем-то сможет подсобить.
Ася пожала плечами.
– Пытаться отыскивать пропавших детей не стоит, как бы грустно это ни звучало.
Я задумчиво закивал головой и, вздохнув в очередной раз, посмотрел на неё.
– Я пойду. Может, что-нибудь придумаю ещё.
– В этом случае позвони, – попросила Ася и обняла меня, выйдя из-за стойки.
15
С момента того разговора в кофейне прошло чуть больше месяца, а никаких результатов у меня не было. Я много искал, разговаривал с Петром Андреевичем, чтобы узнать, есть ли что-то новое или необычное; спрашивал у Голоса, прося каких-то наводок, но от него тоже было мало проку. Кажется, вся эта ситуация вводила в ступор его самого.
Что же касается Виктора, то ему становилось лучше. На первых выходных после того случая на кладбище он позволил прийти, и я был поражён тому, как он спокоен, хоть его бледное лицо, хриплый голос и вздрагивающие руки говорили об обратном. Когда я как бы невзначай спрашивал, как он проводил те дни и как смог более-менее прийти в себя, он лишь пожимал плечами, говоря, что очень много спал и видел хорошие сны.
В последующие дни, после бессмысленных поисков, я приходил к Виктору, чтобы покормить его, потому что сам он этого не делал, утверждая, что он совсем не голоден. Один раз я вспомнил обратную ситуацию, связанную со мной, и как-то погрустнел.
При Викторе я старался меньше говорить о Колесникове и затрагивал эту тему лишь тогда, когда он первый начинал её. К моему удивлению, он говорил об этом человеке намного спокойнее, но небольшой страх в его словах всё же прослеживался. В какой-то из дней я спросил у него, разговаривал ли с ним Голос, на что он мне ответил, что не помнит такого.
– Это правда? – чуть позже спросил я у самого Голоса, когда остался один.
– Правда, – ответил он.
– Но ты ведь общался с ним. Ты… стёр ему память?
– Ему стало лучше?
– Стало.
– Тогда к чему претензии?
Как я уже упомянул выше, все мои поиски оказались безрезультатны, и так мне казалось, пока не наступил вечер субботы.
Тогда я сидел у себя, ожидая Асю. За всё время нашего общения мы с ней очень хорошо сблизились, и во мне всё больше росла уверенность, что наши чувства были взаимны, но ничего ей не говорил. Может, из-за подсознательного страха, что всё пойдёт наперекосяк.
Я всё чаще замечал за собой, как волнуюсь за эту девушку, часто интересуюсь её самочувствием и настроением и даже становлюсь жизнерадостным рядом с ней. Виктор часто спрашивал, что между мной и Асей происходит, и я без стеснительности рассказывал ему обо всём.
Она, кстати говоря, пришла ко мне на минут двадцать позже назначенного времени, но я её и не ругал за это.
– Извини за опоздание, – в который раз сказала девушка, поправляя волосы, заделанные в хвост. – В магазине была очередь.
– Всё нормально, – уверял я с улыбкой. – Проходи давай.
Я повесил её куртку на вешалку и услышал, как Ася поставила чайник.
– На улице с каждым днём холодает, особенно к вечеру, – сказала она, помыв руки.
– Перчатки надо носить.
– Говорит мне тот, кто ходит без них.
– Я руки в карманах держу и не жалуюсь.
Когда чай был разлит по двум кружкам, мы с Асей уселись на ковёр, прислонившись спинами к кровати, и, болтая на не слишком серьёзные темы, чтобы сильно не нагружать голову, пили горячий напиток.
– Тебе удалось сегодня выяснить что-нибудь? – поинтересовалась всё-таки она, взглянув на меня.
– Ничего нового. Знаю лишь, что убийца затаился. Уже столько недель никого не похищает, и меня это настораживает…
– Может, Колесников узнал, что ты ищешь его?
– Вот тут не уверен. Если бы такое и случилось, то он наверняка завладел бы моим разумом при первой возможности.
– А кто знает? – пошутила Ася. – Вдруг ты и вправду уже под его контролем?
– Ну конечно… И прямо сейчас я на тебя нападу!
Я поднял одну руку вверх и чуть подался вперёд, как бы изображая атаку, после чего вернулся в обратное положение, смеясь вместе со своей «жертвой».
– Хорошо. Он, получается, не знает о тебе, скорее всего… Ты думал над тем, как можно его выманить?
– Думал, – кивнул я, – но в голову ни одна идея не пришла. С каждым днём меня это всё больше волнует.
– Почему?
– Много времени прошло, а я не продвинулся ни на шаг. Я побаиваюсь, что, если всё останется так же, Голос просто избавится от меня и найдёт другого человека на роль Безликого, оставив меня вот таким до конца жизни.
Я показал на своё лицо, хоть и понимал, что Ася меня прекрасно видит.
– Если тебя это успокоит, то сейчас ты выглядишь очень даже хорошо, – сказала она, практически опустошив кружку, и переместила свой взгляд на телевизор.
Мы молча смотрели его, и я изредка поглядывал на девушку боковым зрением, решаясь, стоит ли мне сейчас признаться ей или нет. И вот стоило мне только открыть рот, как в моей голове прозвучало:
– Любовник, у меня есть кое-что важное.
Я мысленно выругался, удручённо опуская голову на прижатые к груди колени. Ася повернулась ко мне и спросила, всё ли в порядке.
– Да, просто Голос меня позвал. Нужно с ним поговорить. – Я поднялся с пола и, поставив пустую кружку в раковину, облокотился на кухонную тумбу, стоя лицом к девушке. – Ну что там?
– Я сильно помешал? – с насмешкой и ехидством поинтересовался Голос.
– Сильно. Тебе что-то удалось выяснить?
– Это явно не то, что мы хотели, но это может как-то помочь… Ко мне обратился один из моих прошлых помощников.
– И что он хотел от тебя?
– Не я был ему нужен, – засмеялся Голос, — а ты.
– Что?.. Зачем? Откуда он вообще обо мне знает?
– Конкретно о твоей личности он ни слухом ни духом. Он попросил, чтобы я передал нынешнему Безликому кое-какие сведения.
Я нахмурился, обводя взглядом помещение.
– Он сказал, что хочет поговорить лично, – продолжил Голос, – и чтобудет ждать его у себя дома. Как он сам говорил, есть новые зацепки.
– А адрес сказал?
– Сказал. Но я думаю, ты и без него сможешь прийти в нужное место.
Я произнёс удивлённое «чего?!», заставив Асю встать с пола и подойти ко мне. Она повторила свой вопрос, и я снова ответил ей, что всё в порядке. Пока что.
– Кто бы мог подумать, – более спокойно и медленно сказал Голос, – что ты в семье не один такой без лица.
– В семье? – с дрожью переспросил я. – Ты имеешь в виду…
– Да, твоего отца. Это был он.
Я стоял как вкопанный, слегка приоткрыв рот от удивления. Уже после на моём лице появилась улыбка, но выглядела она жутко и печально. Мне стало страшно.
– Клим? – позвала меня Ася, взяв за руку. – Ты меня слышишь?
– Советую тебе поторопиться.
Мои напуганный взгляд метался туда-сюда и всё-таки остановился на Асе, стоявшей рядом.
– Что он сказал? Что-то плохое?
– Я… и сам не знаю, как это можно расценивать, – пробормотал я, стараясь унять подступающую дрожь в теле.
Заметив это, Ася помогла мне сесть на кровать и расположилась рядом. Вновь взяв меня за руку, она чуть наклонилась и посмотрела на меня, когда я сидел с опущенной головой. Я чуть сильнее сжал её ладонь.
– К нему обратился другой Безликий, – стал объяснять я, проглотив комок в горле, – и это мой отец. Он хочет поговорить с тем, кто на данный момент является Безликим, но не знает, что это я.
– Но почему ты так боишься?
Асин вопрос был вполне понятен, потому что я не рассказывал ей о своём детстве.
– Как-то раз ты увидела мои шрамы на спине.
Этой фразы ей было достаточно, чтобы понять, какие отношения складывались между мной и отцом. Она переменилась в лице и, отпустив руку, крепко обняла меня сбоку.
– Ай… – произнёс я, – задушишь…
И всё же я не отказался от этих объятий и, посидев так чуть больше минуты, подуспокоился. Я радовался, когда эта девушка обнимала меня, тем самым помогая прийти в себя.
– Ждать нельзя, – проговорил я, кладя руки на свои колени. – Нужно сходить к нему сегодня же.
– Может, мне стоит пойти с тобой?
Я слегка удивился такому предложению, что даже повернул голову к Асе, вскинув брови. Та смотрела на меня с сочувствием и заботой.
– Нет, – опустил глаза я, – не нужно. Это будет небезопасно. Лучше останься здесь или иди к себе.
– А если он что-то тебе сделает?
– Не посмеет.
Я встал с кровати и пошёл к выходу. Когда я оделся, Ася подошла и с не характерным ей беспокойством оглядела.
– Мне хочется надеяться, что всё пройдёт хорошо, – сказала она.
– И мне тоже.
– Пообещай, что ты не позволишь ему поднять на тебя руку.
– Я редко даю обещания, поэтому…
Не дождавшись моего полного ответа, Ася неожиданно схватила меня за пальто и, наклонив к себе, поцеловала. Я, до того момента державший руки в карманах, вытащил их и хотел коснуться девушки, но та уже отпрянула. Она всё ещё хмурила брови, но покраснела до кончиков ушей, отводя взгляд в сторону.
Я же, осознав случившееся, почему-то рассмеялся, покачивая головой из стороны в сторону.
– Теперь у тебя есть повод вернуться сюда, – пробормотала Ася, явно смущаясь.
– Он у меня и до этого был, – широко улыбнулся я и, подавшись вперёд, поцеловал её в макушку. – Тогда оставайся здесь.
– Договорились.
Говорила она строго, но я понимал, что внутри она рада произошедшему. А вот насколько же был рад я, просто невозможно описать. Я даже почувствовал, как у меня сильнее застучало сердце.
Взяв ключи, я покинул квартиру и, услышав, как Ася закрыла дверь на замок, спустился вниз. На ступеньках я иногда подпрыгивал, будучи не в силах сдерживать хорошие эмоции.
– Я понимаю, что ты сейчас счастлив, – неожиданно и спокойно произнёс Голос, когда я вышел из подъезда, – но я хочу тебя предупредить. Твой отец припрятал нож под теми бумагами, которые хочет показать Безликому.
– Он намеревается убить того, кто придёт к нему? – слегка ошарашенно уточнил я.
– Я смог забраться к нему в голову, в его мысли. Судя по всему, он хочет поговорить с Безликим, показав ему собранные сведения, и предложить работать вместе.
Одна мысль о том, что мне, скорее всего, придётся достигать цели, идя рука об руку с отцом, приводила меня не то чтобы в ужас. Я чувствовал отторжение и презрение.
– Раз уж он подготовил нож, – начал я, – значит, мирный разговор навряд ли сложится.
– Отец способен убить своего ребёнка? – с интересом спросил Голос, словно что-то вспоминал.
– Наверное. А ты как считаешь?
– Способен, если на то есть причины. Не стоит доверять даже самым близким.
– Как я понимаю, у тебя был плачевный опыт в этом плане, – сказал я без сочувствия, но с какой-то увлечённостью.
Голос мне не ответил, и я понял, что попал в яблочко, хоть и не до конца понимал, как именно сложилась история у него. Об этом существе мне до сих пор мало чего известно, а все попытки узнать что-то новое сводились на нет, поэтому Голос оставался недосягаем.
Погружённый в свои мысли, я добрался до нужного дома где-то за сорок минут и, ожидая, пока кто-нибудь выйдет из подъезда, посмотрел в сторону детской площадки. Она была совсем старой и разрисованной подростками.
Отдельное внимание я уделил закрытой трубе, по которой можно ползти и в которой можно прятаться. Теми ночами, когда отец выгонял меня, она служила мне ночлегом. Было холодно, и поэтому я сильнее закутывался в красный шарф, который сейчас на мне. Тогда он был мне слишком большим, а сейчас – в самый раз.
Когда одна девушка выходила из подъезда, я оказался внутри через пару секунд и поднялся на лифте на шестой этаж, после чего минул один тёмный лестничный пролёт, где курил мужчина, и встал перед дверью в квартиру. Я побоялся заходить сюда, в груди всё сжалось, но я всё же постучался и услышал шаги. Вот только они раздавались не изнутри, а позади меня – на лестнице.
– Юноша, тебе чего?
Я узнал голос своего отца и унял дрожь, поворачиваясь к нему. Посмотрев на него, я даже при глухом освещении заметил, как его постаревшее лицо, но всё такое же злое и напряжённое, приобрело краски удивления спустя секунд семь. Он даже выпрямился и сделал шаг ко мне, после которого я тут же захотел сбежать или отойти на безопасное расстояние, но не мог.
– Клим?.. – спросил он, держа в руках ключи от квартиры. – Ты… это правда ты?
Я слабо кивнул, боясь сказать даже слово. Я понимал его реакцию, ведь мы не видели друг друга больше десяти лет, потому что в пятнадцать я оказался в детском доме, а после никто не хотел друг друга навещать.
– Зайди внутрь, и мы поговорим.
Проглотив комок в горле, я отпрянул от двери и, когда отец открыл её, прошёл в квартиру. Признаться, она ничуть не изменилась, отчего мне стало не по себе. Обычно запах родного дома всегда приятен человеку, вернувшемуся после долгого отсутствия, но меня же начало подташнивать; нарастало желание уйти.
Я не показывал отцу, что мне страшно или неприятно. Ещё в детстве я научился держаться перед ним прямо и со спокойным взглядом, не выражавшем ни одну эмоцию, но всё-таки во время наших стычек, драк или порки, когда я не мог стерпеть, весь мой образ стойкого человека ломался.
Сейчас же я не собирался сдаваться перед ним.
– Ты очень изменился, – сказал он мне, усевшись на диван в гостиной.
– Вырос, – бросил я, не желая садиться рядом с ним и находясь поодаль.
– И стал ещё грубее.
Пока он окидывал меня взглядом, я делал это в ответ. Отчётливо выражались в нём старость и усталость, измученность; его глаза потускнели, появилось большое количество морщин.
– Так зачем ты сюда пришёл? – спросил он. – Я тебя не приглашал, да и думаю, что ты бы просто так здесь не оказался. Тебе что-то нужно от меня?
– Не уверен, что ты можешь предоставить мне что-то хорошее, – осмелился ответить я, и внутри тут же сработал какой-то механизм, заставивший меня напрячься сильнее, потому что в таких моментах за моими словами должен был последовать удар. Я даже вспомнил, что одна драка началась на этом же месте и почти так же: отец сидел на диване, я стоял напротив него и чуть дальше; завязался разговор, я ответил без должного уважения, за что и получил: отец подскочил, что-то рявкнул и, схватив за волосы, кинул на пол. Дальше я вспоминать не стал.
На этот раз отец лишь пожал плечом, но я увидел, что его рука сжалась в кулак.
– Тогда что тебе здесь нужно? – встал с диван он и медленно пошёл на кухню. – Ко мне скоро должен прийти человек по важному делу, поэтому либо объясняй, что тебе, либо проваливай.
Я хотел последовать за ним, но бросил взгляд на ящик потрёпанного комода, в котором обычно лежали разные инструменты и где хранился тот излюбленный жёлтый провод, который не раз рассекал мне спину. Открыв ящик, я не нашёл его там и подумал, куда отец его убрал. Может, выкинул? Или переложил в другое место?
– Важное дело, говоришь? – откликнулся наконец я, зайдя на кухню, и неожиданно решил съязвить, вспомнив слова Голоса: – Неужели у тебя появилась какая-то цель в жизни?
Не знаю, откуда у меня появилась такая смелость. Отец посмотрел на меня хмурым взглядом, видимо, сдерживаясь, чтобы не ударить. Я же позволил себе улыбнуться и опустил глаза на стол, где лежала куча разных бумаг с заметками. Под ними как раз должен быть нож.
– Тебя это не должно волновать, – ответил отец, тоже рассматривая эти бумаги. – Уходи уже.
– Но к тебе же должен кто-то прийти?
– Да! Поэтому проваливай!
Я чувствовал, что ещё чуть-чуть – и он сорвётся, а поэтому неожиданно сказал:
– Так этот человек уже пришёл. Рассказывай мне, что ты выяснил.
Отец обомлел. Его глаза расширились, а рот приоткрылся от удивления. Сейчас, наверное, в его голове металось много мыслей, и его рука потянулась к столу, когда другая приподняла несколько бумаг.
– Не трогай этот нож, – держа руки за спиной, строго приказал я.
– Ты тоже ищешь его?.. С тобой тоже говорил этот… этот…
– Голос. Всё верно.
– Я отказался помогать ему после пройденного испытания. Я думал, что он оставит в меня покое, но… он не вернул мне моего лица. Мне пришлось искать этого убийцу. – Он говорил отрывисто, словно задыхался. – И у меня есть зацепки. И я его найду…
Я шагнул к столу, чтобы всё рассмотреть поближе, но отец, всё-таки сумев взять нож, подскочил и приставил его кончик к моему горлу, с силой хватая меня за плечо другой рукой.
– Нет, – прорычал он, – я не позволю. Я хочу вернуть самого себя. Ты не отберёшь у меня этот шанс.
По мере того как он говорил это, я чувствовал, как он вдавливал остриё. Я стоял неподвижно, понимая, что сейчас он с лёгкостью может перерезать мне горло, и, когда потекла капля крови, я обхватил его запястье и, отдёрнув руку, сделал так, что он выронил нож. После этого я оттолкнул его в сторону, и он сильно ударился о стену. В душе зародилось желание избить его…
Но я сдержался. Наступив на рукоять ножа, я отшвырнул его, и он откатился по паркету в другой конец кухни.
– Тебе это уже ни к чему, – кивнул я на все записи и, подойдя к ним ближе, стал складывать их в одну стопку. Отец почему-то не стал препятствовать: он наблюдал, как я собираю всё в тетрадь, лежащую там же, и закрываю её. – Возможно, теперь ты поплатишься за всё то, что делал со мной в детстве.
Отец, удивляясь, что ему дали отпор, хотел что-то сказать, но я, перейдя на крик, не позволил:
– Ты же помнишь, что ты делал? Как можно было так поступать с ребёнком?! Я ведь был твоим сыном! Сыном, чёрт побери! – Я взмахивал руками, грозно глядя на отца. – Ты ужасен. Ты не представляешь, насколько я презираю тебя. И если ты сгниёшь в этой квартире, так и не увидев своего лица, то я буду только рад.
С этими словами я забрал тетрадь и, быстрым шагом подойдя к выходу, запрыгнул в ботинки, накинул пальто, но шарф не стал завязывать, а просто засунул его в карман. Один конец торчал из него.
Я не услышал, чтобы отец двинулся с места, и, не дождавшись его, покинул эту квартиру, дав самому себе обещание больше не возвращаться сюда.
16
Обратный путь занял у меня немного меньше времени, поэтому ближе к восьми часам я был у себя. Как только я открыл дверь, с порога Ася обняла меня, радуясь, что со мной всё в порядке.
– Тебя долго не было, – встревоженно сказала она, пропуская меня внутрь и закрывая дверь.
– Возникли некоторые трудности, – тихо ответил я, полностью не отойдя от встречи с отцом. – Вот, возьми. Это то, что ему удалось выяснить насчёт убийцы.
Ася взяла тетрадь, в которую было вложено очень много бумаг, и понесла её дальше. Сняв верхнюю одежду и обувь, я прошёл за ней. Та, посмотрев на меня, указала на шею.
– Это кровь?
Я удручённо кивнул и, смыв её водой, помыл заодно руки.
– Отец не хотел отдавать записи и накинулся на меня с ножом, – кратко объяснил я, – но я дал ему отпор, забрал бумаги и ушёл.
– Я… я рада, что он не причинил тебе сильного вреда.
Ася опустила глаза вниз, а я посмотрел на тетрадь. У меня совершенно не было желания сейчас изучать её содержимое, а потому, переведя взгляд на кровать, уселся на неё и похлопал по месту рядом с собой, подзывая Асю. Она быстро села сбоку от меня.
– А знаешь, – вдруг сказал я, – я давно это понял.
У Аси снова покраснели уши.
– Что ты меня любишь, – пояснил я, хоть и она поняла, что я имел в виду.
– С тобой такая же ситуация, – улыбнулась девушка, разглядывая пол. – Ты буквально сиял при виде меня.
– Да ну нет…
– Да-а-а.
– Прямо-таки сиял?
– Именно. Даже Виктор Николаевич может подтвердить.
– А ты… – слегка опешил я, – ты говорила с ним об этом?
– Да. Когда ты не мог к нему прийти и попросил меня, я с ним обсудила то, что я чувствую к тебе. Видел бы ты, как он улыбался. – Тут она подняла голову и посмотрела на меня. – Он очень радовался за тебя.
Пока мы говорили, я всё время думал, происходит ли этот разговор взаправду, потому что не мог поверить в то, что я полюбил кого-то так сильно и это оказалось взаимно.
– Ася, – начал я, поворачиваясь к ней, и взял за руку, – я хочу, чтобы ты знала одну вещь.
Девушка наклонила голову в сторону, как заинтересовавшийся кот.
– Я не дам тебя в обиду, – сказал я после некоторых раздумий, – не позволю, чтобы тебя кто-то тронул.
Улыбнувшись, Ася обняла меня, положив голову на мою грудь, и я осторожно её прижал к себе, совсем не желая отпускать. Почему-то она казалась мне такой беззащитной и маленькой, словно её напугает любой шорох или посторонний звук, хотя сама по себе она была достаточно бойкая и смелая.
Мы просидели так не очень долго, и я услышал всхлипы. Аккуратно отодвинув Асю, я положил ладони на её щёки и поднял, вытирая слёзы, которых явно не ожидал от неё.
– Ну чего ты плачешь, милая?.. – ласково спросил я, кротко улыбаясь.
Та попыталась отвернуть лицо.
– Я не плачу, – немного смеясь, ответила она, – просто глаза сами по себе слезятся.
– Ах, ну конечно… И часто они так?
– Не очень…
Она одарила меня мягкой улыбкой, которую просто обожал, и я осторожно поцеловал её в нос, объясняя, что она может плакать при мне сколько угодно.
– Мне нравятся все твои эмоции в любых проявлениях, – продолжил я, поглаживая её волосы.
Ася, казалось, хотела доказать обратное, но лишь вновь уткнулась лицом мне в грудь, глубоко вздыхая.
– Спасибо, – услышал я бормотание.
Она посидела так ещё немного, после чего встала с кровати и пошла умываться в ванную комнату. Я, чувствуя, как у меня болят щёки от улыбки, попытался убрать её, но она никак не слезала с моего лица.
– Сегодня будешь отдыхать? – спросил вдруг Голос.
– Хотелось бы, на самом деле.
– Хорошо. Завтра займёшься записями.
– Откуда в тебе столько доброты?
– Ты хочешь, чтобы я заставил тебя сломя голову решать дела?
– Нет.
– Значит, не задавай глупых вопросов.
Ася вернулась из ванной и, потягиваясь, зевнула.
– Уже спать хочешь?
– Да, как-то подустала, – ответила она и, поправив свою домашнюю одежду, в которой она пришла ко мне изначально, без лишних слов улеглась на кровать, накрываясь одеялом. Ася всегда делает то, что ей захочется, и не сильно заботится о том, разрешили ей или нет. Это одна из тех вещей, которая мне в ней нравится.
Я выключил весь свет и, приняв душ, улёгся на другой стороне кровати.
– Ася… А-а-ася…
– Что, Клим? – прошептала девушка, поворачиваясь ко мне лицом.
– Я надеюсь, сейчас ты не будешь забирать моё одеяло.
Она рассмеялась.
– Да иди ты, – сказала она и тут же придвинулась ко мне, устраиваясь поудобнее.
Улыбаясь, я поправил её волосы, упавшие на лицо, и пожелал добрых снов.
17
Проснулся я в восемь двадцать пять утра и чувствовал себя очень хорошо. Одеяло, ясное дело, у меня забрала Ася. Я повернулся и увидел, как она полностью закуталась в него и, сжавшись калачиком, негромко сопела.
Только сейчас я услышал, как по подоконнику стучал дождь. Я приподнялся и, посмотрев в окно, застал сильный ветер, раскачивающий деревья. Задёрнув занавеску, я вновь взглянул на Асю и, улыбнувшись, аккуратно поцеловал её в лоб.
Встав с кровати, я оделся, сходил в туалет и умылся. За этот короткий промежуток времени успела проснуться Ася.
– Доброе утро, – сказал я, вернувшись в комнату и усевшись на край кровати, на которой девушка потягивалась, переворачиваясь с бока на бок.
– До-о-оброе, – протянула Ася, почесав глаза.
– Угадай, что ты снова сделала.
– Знаю. Забрала одеяло.
Я кивнул, произнеся протяжное «угу», и она, ещё немного полежав, показала рукой на тетрадь.
– Будем смотреть?
– Давай, – согласился я и, взяв все бумаги, расположился рядом с ней.
Вытащив всё из тетради, я понял, что у меня разбегаются глаза. На большинстве листов слова написаны неразборчиво, невозможно ничего прочитать. Я показал на эти записи Асе, но она качнула головой, как бы говоря, что тоже не понимает. Тогда мы отложили почти половину в сторону и перешли к другим бумагам. Многие заметки мой отец писал дрожащей рукой: буквы скакали вверх-вниз, а некоторые слова были зачёркнуты и написаны по новой. И всё же, несмотря на трудности в изучении, мы с Асей смогли кое-что выяснить: места, которые Колесников мог посещать и в которых он точно был. Я обрадовался полученным зацепкам, но всё-таки мне хотелось узнать намного больше.
– Меня настораживает вот это, – еле слышно сказала Ася, показывая на одно из тех заведений, где был Колесников. Кофейня, в которой она работала.
Я не сразу обратил на это внимание, потому что больше думал о количестве посещённых мест. Когда же Ася мне указала на то, что было сказано выше, я удивился.
– Ты помнишь, чтобы в кофейню заходил мужчина, похожий на Витю? – спросил я, посмотрев на неё.
Она качнула головой.
– Наши посетители в основном состоят из молодёжи, – кратко ответила она, – да и если бывали редкие случаи, когда к нам заходили взрослые, я таких не помню.
– А твои коллеги?
– Я могу спросить у них об этом.
– Будь добра.
Ася взяла телефон и, написав в чат для работников, отправила сообщение с вопросом, интересовавшим нас. Постепенно все стали отвечать: либо не было как таковых взрослых мужчин, либо они не помнили их.
– Может, твой отец ошибся? – предположила Ася, отложив устройство в сторону. – Просчитался?
– Не могу ничего сказать о его внимательности, потому что не имею об этом ни малейшего понятия, – ответил я и подождал секунду. – Хорошо у него получалось только бить.
Я не знал, почему у меня вырвались эти слова, и лишь сильнее нахмурился. Лежавшая рядом Ася молча обняла мою руку:
– Не будем об этом.
Взглянув на неё, я коротко улыбнулся и, поцеловав в лоб, встал с кровати, немного потягиваясь.
– Можем, позавтракаем? – спросила Ася, поднимаясь следом.
– Нет, не хочется.
– Завтракать нужно всегда.
– Это самый важный приём пищи, знаю. От Вити наслушалась?
Ася, приподняв бровь, с небольшим укором посмотрела на меня, и я понял, что лучше молчать. Она всё-таки решила заняться готовкой и попыталась заставить меня поесть хотя бы немного, но попытки её не увенчались успехом.
Когда она помыла за собой посуду, то предложила вот что:
– Мы можем пройтись по тем местам, где был Колесников. Ты пойдёшь в одно, а я – в другое. Так быстрее будет.
– Идея неплохая, – закивал головой я. – Я напишу ещё Вите о том, что нам удалось узнать, но… лучше не подключать его к поискам. Он и так еле оправился от того пожара и воспоминаний.
– Правильно. Можешь сообщить ему, когда мы уже наткнёмся на более… м-м, весомый след. Да, весомый.
После этого мы договорились встретиться на улице через минут пятнадцать, потому что Асе нужно было сходить к себе, чтобы умыться и переодеться.
Когда она ушла, я накинул на себя одежду потеплее и посмотрел в окно: дождь прошёл. Тогда я сложил вдвое ту бумажку, на которую выписал все места, указанные в заметках отца, убрал её в карман и зашёл в ванную, чтобы глянуть на себя. Лицо, как вы понимаете, так же отсутствовало, и я к этому, на самом-то деле, привык.
– Красавец, – сказал я, поправляя волосы, – наверное.
В назначенное время я вышел на улицу и насладился воздухом после дождя. Спрятав руки, я прикрыл глаза и задумался обо всём происходящем. Мысли пугают.
Их быстро отогнала Ася, подошедшая ко мне со спины и негромко назвавшая моё имя. В мою голову сразу пришло сравнение её с солнцем, которое сейчас стало разгонять тучки и радовать людей своим теплом. Я с улыбкой посмотрел на девушку и достал из внутреннего кармана пальто бумажку. Мест, где Колесников точно был, оказалось почти вдвое меньше, чем мест, где он мог быть.
– Начнём с первых, – сказала Ася, проверяя время на телефоне. – Вот с этого, допустим. Заводская улица.
– Дома 32 и 21, – продолжил я, – квартиры 4 и 12 соответственно. Не так уж и далеко друг от друга.
– На этой улице одни аварийные дома. Я помню, их планировали снести и даже почти сделали это, но так ничего и не случилось. Жильцы съехали, а теперь дома пустеют.
– И давно?
– Около полугода, наверное.
Кивнув самому себе, я подал руку Асе, и мы вместе пошли на остановку. Нам предстояло ехать с двумя пересадками, а девушку в сон клонило уже тогда, когда мы просто ждали автобуса. Она упиралась лбом в мою руку, за которую я её держал.
– Мы спали больше восьми часов, – сказал я, заняв места в транспорте и оплатив проезд, – чего ты такая сонная?
– Погода какая-то странная, – всего лишь ответила она, кладя голову на моё плечо.
Положив ладонь на её маленькую руку, я тоже хотел задремать, но не стал, чтобы не пропустить нужную остановку. Всё время я смотрел либо на людей, пытаясь отыскать в каждом что-то подозрительное, либо на Асю, которая, по сравнению со всеми присутствующими и со мной тоже, была просто ангелочком.
Её сон нарушил какой-то человек, прошедший рядом с ней и задевший её рукой. Я посмотрел ему вслед, думая, что это мог быть наш «прекрасный» священник, но нет. Это был светловолосый молодой парнишка, который, судя по всему, спешил занять место, находившееся позади нас. Я смерил его не самым одобрительным взглядом и, когда Ася стала приподнимать голову, опустил её обратно, говоря, что она может поспать ещё чуть-чуть.
Во время второй поездки она рассказывала мне о своей семье, особенно о старшей сестре, которая живёт в том же городе, что и мы. Ася даже предложила познакомить нас, но я пока что отказался, чего-то побаиваясь.
– Почему-то мне кажется, что она примет меня не очень хорошо, – сказал я спустя некоторое молчание.
– Ну нет, не думаю. Она хорошая. Конечно, характеры у нас разные, но ей будет интересно познакомиться с тем, кого я полюбила.
Когда Ася сказала это, на моём лице появилась улыбка, которую я спрятал под шарфом.
– Я всё вижу, – посмеялась девушка.
– Я знаю. Это просто привычка.
Было около половины одиннадцатого, когда мы стояли на тротуаре, осматриваясь по сторонам и распределяя, кто куда пойдёт. Решили, что Ася пойдёт к 32-ому, а мне достанется 21-ый. Попросив быть осторожной, я аккуратно обнял её и пошёл в нужную сторону.
Постепенно приближаясь к 21-ому дому, я понял, насколько этот район был мрачный. Сейчас в здешние дворы даже не проникало солнце, всё было в слякоти и лужах. Ещё и голые деревья с острыми ветками нагнетали обстановку.
В округе не было никого, кроме стаи бродячих собак. Они бежали в противоположном мне направлении, и одна, увидев меня, почему-то остановилась. Я замедлил шаг, и все остальные в стае стали смотреть на меня, отчего мне стало не по себе и даже страшно. Я сделал вид, что так и должно быть, и пошёл дальше. Собаки проводили меня взглядом до выбитой двери и побежали туда, куда планировали изначально. Я со спокойствием выдохнул и, шагнув за высокий порог, вошёл в трёхэтажный потрёпанный дом.
Сыро, холодно и грязно. Много мусора и деревянных досок под ногами, через которые я перешагивал, стараясь не спотыкаться. Полуразрушенные старые квартиры без дверей. Мышиная возня.
В течение десяти минут я ходил по этажам, пытаясь найти 12-ую квартиру, но её просто-напросто не было. На первом этаже находилось 4 квартиры, на втором – 4, а на третьем – 3. Я несколько раз просматривал номера, считал количество имеющихся квартир, но нужной так и не нашёл.
Стоя на третьем этаже, я решил, что нужно уходить, потому что ничего важного здесь не нашёл. Я уже собирался спуститься по лестнице вниз, как вдруг услышал, как в одной из квартир на этом этаже разбилось что-то стеклянное. Испугавшись, я, забыв о всей осторожности и о том, что лестница тут очень хлипкая, рванул вниз, из-за чего где-то на середине моя нога проломила ступеньку, причём достаточно сильно. Нога застряла, и я попытался достать её как можно скорее, потому что позади раздались неспешные, но напрягающие шаги.
– «Ну давай же!» – подумал я, пытаясь высвободиться, и всё же у меня получилось. Тогда я направился вниз чуть медленнее, чтобы не попасть в такую же ситуацию, что и минуту назад. При этом я всегда оглядывался, дабы убедиться, что меня не догоняют.
Когда я преодолел эту чёртову лестницу, я вновь посмотрел назад, продолжая двигаться к выходу, и увидел тень. Не вглядываясь в неё, я ринулся на улицу и, оказавшись там, побежал в сторону дома, в котором должна была быть Ася. Я перепугался, что с ней тоже могло что-то случиться, и наругал себя за безрассудство.
– «Додумался! А если её уже схватили?! Идиот…»
На бегу я позвонил ей, но ответа не поступило. Во рту пересохло, сердце сжалось от страха, и я побежал быстрее. Я старался отогнать все плохие мысли, касающиеся ужасных вариантов развития событий, но они сами лезли в мою голову.
Оказавшись рядом с 31-ым домом, я увидел ту собаку, которая остановилась в той стае первая. Снова взглянув на меня, она повернула морду в сторону 32-ого дома, и я продолжил путь не раздумывая. Когда я прибежал, Ася преспокойно выходила из здания, застёгивая рюкзак.
– Ася! – позвал я, находясь буквально в десяти метрах, и она подняла голову с улыбкой, услышав мой голос, но погрустнела, когда посмотрела на моё лицо. Оно было перепуганное и помрачневшее одновременно. – Где ты… Почему ты… не отвечала…
Говорил я с запинками, стараясь отдышаться, и Ася, видимо, не поняла причины моей долгой пробежки.
– Что такое, Клим? – подойдя ближе и глядя на меня, спросила она, взяв меня за руку, и я тут же её обнял, пытаясь не заплакать. Я стал объяснять ей, что случилось в 21-ом доме, и добавил, как я заволновался. После всего рассказа слёзы сами по себе покатились из глаз.
– Клим… – негромко произнесла Ася, аккуратно убирая эти слёзы, – всё хорошо. Я ведь сейчас рядом. Мы оба живы, ничего не случилось.
– Знаю, знаю, – затараторил я, вдыхая и выдыхая. – Я просто… Ничего.
Ася успокоила меня и рассказала, что в 4-ой квартире ей удалось найти старые фотографии, на которых изображены разные люди. Она пообещала показать их, когда мы сядем куда-нибудь на лавочку, но перед этим, оставив меня на улице, зашла в продуктовый.
Ожидая её, я начал думать, была ли та тень в 21-ом доме обычным человеком, который там поселился, или это Колесников решил так напугать меня. Мой ход мыслей прервал резкий «гав», раздавшийся сбоку. Снова та собака.
Я огляделся по сторонам и решил, что не стоит обращать на неё внимания, но она гавкнула ещё раз, и я присмотрелся. Дождавшись, когда я сосредоточу взгляд, она опустила голову и ткнула носом в бумажный самолётик, упавший к её лапам.
Никто из людей, заходивших и выходивших из магазина, не заметил или не хотел замечать эту собаку. Я подошёл к ней и, дав себя понюхать и убедившись, что она меня не укусит, поднял с тротуара самолётик. В принципе, в нём не было бы ничего примечательного, если бы не сам факт того, что он прилетел точно к собаке, а та указала мне на него. Уже давно надо было понять, что случайности в моей жизни – по крайней мере, в данный её период – точно не случайны.
Раскрыв самолётик, я увидел на нём послание, написанное не слишком большими, но аккуратными красивыми буквами: «Продолжишь в том же духе – вырву сердце и твоей девчушке».
18
Перечитав эти слова несколько раз, я тут же скомкал бумажку и, запихав её в карман, посмотрел на собаку, которая, присев, с каким-то вопросом в глазах глядела на меня. Я аккуратно погладил её, и она, завиляв хвостом, радостно побежала по горке вниз.
Через минуту вышла Ася с недовольным лицом и, подойдя ко мне, начала жаловаться на огромные очереди.
– Из семи касс открыты лишь две, ну что это такое! – до сих пор хмурясь, возмущалась она, но передала мне бутылку воды, за которую я её поблагодарил и сделал несколько глотков.
Дойдя до ближайшего парка, мы уселись на лавочку рядом с большим деревом. Поблизости ходило не так много людей, поэтому я, извинившись, перебил Асю, которая уже начала говорить про найденные фото, и достал скомканный лист. Девушка его забрала и, раскрыв, пробежала глазами по тексту, хмурясь сильнее. После этого она повернула голову ко мне и спросила, откуда это у меня.
– Ещё у 21-ого дома я видел стаю собак, а одна из них, видимо… следила за мной? Когда я подбегал к тебе, она показала мне в твою сторону, а когда ты ушла в магазин, она как бы позвала меня и ткнула носом в самолётик. Я его подобрал, развернул и… вот.
– Так… – проговорила Ася, смотря куда-то вперёд, и сложила лист пополам и ещё раз пополам. – Если Колесников мог проникать в головы людей, то с животными та же история?
– Скорее всего.
Ася закивала самой себе, и я, забрав у неё лист, спрятал к себе, говоря:
– С этим шутить нельзя. Он понял, что мы напали на след, ищем его…
Я встал с лавочки и, слегка подняв голову вверх, обратился к Голосу, но тот не откликнулся. Я позвал его дважды, и уже тогда высшее существо, почему-то смеясь, ответило мне.
– Что тебя так рассмешило? – спросил я, опуская глаза, и пнул камушек.
– Ничего, – ответил он. – Вижу, у вас там проблемки, и ты всё ближе к убийце.
– Почему ты меня не предупредил, что в то доме кто-то был?! А если это Колесников?
– Я уже говорил, что не всегда наблюдаю за тобой. Есть такие ситуации, из которых ты сам в состоянии выкрутиться. Та была одной из них.
– Моего вопроса это не отменяет. Если же это он? Я бы мог поймать его, если бы ты предупредил.
– Позволь спросить, – надменно произнёс Голос, – кто из нас Безликий? Ты или я?
Я недовольно вздохнул, пиная уже какую-то маленькую ветку.
– Я.
– У кого без моей помощи не появился бы смысл существования?
– У меня.
– Ну и последнее! Кто должен отыскать убийцу?
– Я…
– Тогда в чём же проблема, Клим?! – громче спросил Голос, даже напугав меня. Он впервые назвал меня по имени и, не получив сейчас ответа, усмехнулся. – Ты близишься к разгадке. Дальше действуешь сам.
– Что?! Нет, подожди, мы так не договаривались!
– Разговор окончен.
Когда он сказал это, я громко выругался, получив неодобрительные взгляды проходящих мимо бабулек, и сел обратно на лавочку, сразу сказав Асе, что Голос не будет помогать мне.
– Он хочет, чтобы ты сам принял решение, – сказала она как-то серьёзно, но в то же время грустно. – От того, что ты сделаешь, будет зависеть исход всего.
– Это не особо обнадёживает.
– Я знаю. Я и не хотела тебя обнадёживать. – Она взяла мою руку. – Не всегда всё получается так, как бы нам хотелось.
Я посмотрел на Асю и на секунду засомневался.
– Я надеюсь, что ты настоящая.
– О чём ты?
– Когда Витя был на острове, его разум, судя по всему, создал образ девушки, в которой собрались какие-то черты его дочери. И сейчас я надеюсь, что ты…
– Я живая, самая настоящая, – с улыбкой перебила она. – Не знаю, как это можно доказать, но это правда.
Ася поцеловала меня в щёку.
– И всё же, – проговорил я, – в ближайшее время тебе нужно быть очень осторожной. Я не могу бросить решение этого дела, но и не могу позволить, чтобы с тобой что-то случилось. Тем более… – я похлопал по карману, где лежал лист, – чтобы тебя убили.
– Почитаешь мой некролог.
– Ася!
Она увидела, насколько я взволнован, и извинилась за неуместную шутку, кивая головой.
– В ближайшее время тебе нужно находиться рядом только с хорошо знакомыми тебе людьми. Я буду тебя провожать на работу, забирать с неё и, пока ты работаешь, заниматься дальнейшими поисками. – Я немного помолчал и добавил: – Ночью я тоже не могу оставлять тебя.
– Мы можем пожить это время у меня, – ответила Ася, объяснив это тем, что её квартира более просторная, чем моя, и я согласился.
Немного подуспокоившись, мы решили посмотреть фото. Ася вытащила их из рюкзака и положила к себе на колени. Их было всего пять штук.
– Квартира была очень старая и разгромленная, – стала рассказывать девушка. – Везде разбросаны вещи, посуда, заплесневелая еда. Я осматривала все шкафы, комоды, тумбочки, и всё же нашла что-то. В одном из ящиков лежали они.
На первых трёх фото по отдельности были изображены Виктор Колесников, его сын Кирилл и жена священника Анна. Имя каждой персоны написано на задней стороне.
На четвёртом фото была милая светловолосая девушка, и, если бы не её фиалковые глаза, я бы не узнал в ней Владу – ту, кого любил младший.
На пятом же фото они стояли вдвоём, улыбаясь друг другу и, видимо, чувствуя себя самыми счастливыми.
– А Витя правда похож на него, – сказала Ася, показывая на изображение священника. – Это… даже пугает. Они могли быть родственниками?
– Нет. Я тоже так думал, но Витя сказал, что раньше даже никогда не слышал об этом человеке.
Объяснив, кто где находится, и рассказав, что я слышал от Вити об этих людях, я посмотрел на Асю. Она как-то удручённо вздохнула.
– А что произошло с Анной?
– Я и сам не знаю.
– С ней мог что-то сделать Колесников? Поступить так же, как с остальными?
Я немного задумался.
– Зачем ему убивать свою жену?
– Я не понимаю, что у этого человека на уме, – пожала плечом Ася, – так что не могу ответить. Надо бы показать эти фото Вите.
– Тогда поехали к нему.
Я не сообщил Виктору о нашем приходе, поэтому, когда мы звонили в домофон, нам никто не ответил. Мы ждали его около семи минут и увидели, как он подходит к подъезду с пакетами в руках. Даже с моим не самым лучшим зрением я заметил, что мой друг выглядел более живым, а его лицо снова стало задумчивым, но спокойным.
– Вы чего тут делаете? – спросил он без упрёка, с улыбкой.
– Пришли кое-что рассказать, – ответил я и взял один пакет, пока Виктор доставал из кармана ключи.
– Надеюсь, это что-то хорошее.
Когда мы зашли в квартиру, он пошёл разбирать пакеты, а я, повесив мою и Асину верхнюю одежду на одну вешалку, сел за стол на кухне вместе с девушкой.
– Ну так, что за новости? – стоя спиной к нам, спросил Виктор. – Вы встречаться начали?
Мы с Асей переглянулись, и она с запинкой ответила:
– А… ну да.
– Наконец-то, – улыбнулся он, повернувшись на секунду к нам, – я дождался этого.
– Только мы не об этом хотели рассказать.
Ася положила на стол пять фотографий, и Виктор, отпив немного купленного молочного коктейля, рассмотрел их.
– Я видел похожие на острове, – сказал он через секунд десять, – в доме Колесникова. В его комнате я нашёл коробку, и там было много семейных фотографий.
Посмотрев на ту, где был Кирилл с Владой, он, сказав, что не видел её, улыбнулся и взял её.
– Мне жаль их обоих. В юном возрасте пришлось через такое пройти. И я не знаю, выжили ли они в реальности или нет… Кирилл мог спастись, потому что отец не стал бы его убивать даже за то, что их мнения разнились, но вот Влада…
– А разве Колесников не ждал от сына чего-то большего? – перебила его Ася.
– Ждал. Он говорил, что Кирилл станет даже сильнее, чем он, если примет этот дар. Да и он бы, наверное, не смог убить своё дитя, даже если он настолько жесток.
Я на несколько секунд задумался, вспомнив, что уже говорил на эту тему с Голосом, и нахмурился.
– А ты как считаешь, Клим?
Я поднял серьёзный взгляд на Виктора, задавшего вопрос, и ответил:
– Да, может. Мой отец – тому доказательство.
Волков поджал губы и лишь кивнул, понимая, что не стоит продолжать эту тему.
– Ещё что-то вам удалось найти?
– Нет, только это. И впредь нам нужно быть осторожнее, особенно вам двоим, – я показал на него и неё, после чего посмотрел на Виктора, – потому что Колесников стал угрожать, что вырвет сердце Асе, если я продолжу в том же духе.
– Ты видел его?!
– Он написал мне послание и отправил самолётиком.
Виктор хмыкнул, подходя к окну и разглядывая прохожих, будто бы среди них мог оказаться нужный ему человек.
– А вы не думали… – начала Ася, и мы оба посмотрели на неё, – не думали, почему Колесников не убил нас сразу?
– О чём ты говоришь? – спросил я.
– Он ведь запросто может проникнуть в голову любого человека, захватить его разум и повелевать им. Он знает, что мы преследуем его, мешаем достигнуть цели. Так почему он не делает с нами так же, как с людьми на острове?
Мы с Виктором переглянулись, понимая, что она задала очень хороший вопрос, и задумались над ним. Ася постучала пальцами по столу, присоединяясь к нашим раздумьям.
– Может, нас что-то или кто-то защищает? – прервал тишину я. – Голос, например.
– Вероятнее всего, – кивнул Волков. – Помогает тебе.
В итоге, договорившись, что я буду сообщать о всех находках Виктору, я встал из-за стола вместе с Асей. Я ещё раз взглянул на фотографии и, взяв ту, на которой была влюблённая пара, положил в карман. Все остальные, по просьбе моего друга, остались у него.
И в тот момент в мою голову даже не приходила мысль, что встреча с Колесниковым окажется не за горами.
19
Следующая неделя была однообразна: утром и вечером я соответственно провожал и забирал Асю с работы, а между этим, то есть практически весь день, ходил по местам, что выписал на бумажке. Некоторые из них приходилось посещать несколько раз.
За всё это время, к моему сожалению, удалось найти мало чего. В основном это были страницы из какой-то книги, текст которой написан аккуратным и очень красивым почерком. Я показал эти страницы Виктору, и он сказал, что они вырваны из учения, составленного и написанного рукой Колесникова.
– Ты можешь тут хоть что-то прочесть?
Волков лишь качнул головой, ответив, что на острове тоже не смог разобрать ни единого слова. Мы с Асей пытались вместе изучить их, но ничего не получилось. Текст создан на другом языке, который известен одному лишь Виктору Колесникову.
В другой понедельник, когда в моём списке осталось одно место, я удручённо вздохнул, понимая, что с большой вероятностью либо ничего не найду, либо мне попадутся очередные страницы, которые мне никак не помогут, что меня очень расстраивало. Тогда я сидел у себя в квартире, потому что мне надо было забрать кое-какие вещи.
Сидя на кровати и согнувшись, я размышлял насчёт того, что мне делать. Записи отца больше не нужны, а надежда найти что-то стоящее в последнем месте, опять же, пропала.
– Улица Крестьянская, дом 11, квартира 31, – прочитал вслух я и захотел скомкать листик, чтобы после выбросить его, но не стал. Вздохнув снова, я отложил его на кровать и, поднявшись с места, начал расхаживать взад-вперёд, сложив руки за спиной и нахмурившись.
Я стал раздумывать над различными решениями, понимая, что Колесникова нужно найти как можно скорее. Но вот как? Вариантов, на самом-то деле, очень мало, причём вероятность того, что они будут рабочими, крайне мала.
В мою голову пришла ужаснейшая идея. Я вспомнил про угрозу в сторону Аси и подумал, что этим можно воспользоваться, то есть же сделать её своеобразной приманкой. Тогда наш священник найдётся сразу же, вот только нужно быть аккуратнее с этим.
Осознав лишь через минуту, о чём я думаю, я ужаснулся и приостановил шаг. Я был в шоке от того, что решил втянуть сюда своего любимого человека, хотя всё последнее время оберегал его от этого.
– Нет, нельзя так делать, – покачал головой я и пошёл в ванную комнату, чтобы умыться. Посмотрев на себя в зеркало, я добавил: – Лучше уж быть таким всю жизнь.
Разглядывая своё «замыленное» лицо, я заметил, что оно меняется точно так же, как в те разы, когда я разговаривал с Леной. Я решил, что это она и что Голос разрешил ей немного поболтать со мной, но нет. Из зеркала на меня смотрела голубоглазая девочка одиннадцати лет с каштановыми волосами и знакомыми чертами лица, которая осталась в этом возрасте после своей смерти.
– Соня?! – с удивлением произнёс я, поставив руки на раковину и выпучив глаза.
Дочь Виктора тепло улыбнулась мне, а я же, в свою очередь, просто не мог сдержать эмоций. Понимая, что я и слова не могу вымолвить, она начала первая:
– Мне рассказали, что у тебя и папы какая-то беда.
– Беда? – переспросил я. – Ну… да, если можно так выразиться.
Она приподняла брови.
– Он стал чаще приходить ко мне, – сказала Соня. – Он очень задумчивый.
– А ты с ним разговаривала?
– Я пыталась… Но он меня не слышал и не видел. На острове было так же.
– На острове?! Ты… ты была там?
– Да, – кивнула она, – я наблюдала за папой. Всё происходящее с ним было таким странным. Он прибыл туда один и несколько дней провёл там. Там не было ни одной души, если не считать капитана судна. Пап мог смотреть в пустоту и что-то говорить, действовать так, словно рядом кто-то ещё. Но я, например, никого там не видела.
Я стал внимательнее слушать Соню, понимая, что сейчас, возможно, мне дадут ответы на многие вопросы.
– И я обратилась к Голосу. – Она перешла на шёпот: – Я спросила у него, что происходит с моим папой, а Голос ответил, что это его игра с человеком. И ещё он сказал, что…
– Соня! – позвал он её.
Та посмотрела назад и, вернув взгляд на меня, вздохнула.
– Ну вот, он всё равно подслушивает. Мне не нравится.
– Будь аккуратнее, – попросил я и, поняв, что на того рода вопросы она не ответил, спросил вот что: – И… мне надо что-то передать твоему папе?
– Нет. Около полумесяца назад я несколько раз с ним говорила. Он этого не помнит, но ему стало лучше благодаря мне и Голосу. – Она снова обернулась. – Всё, я побежала. Удачи, Клим.
Наш разговор прошёл так быстро, что я и опомнится не успел. Сказанное Соней меня удивило и привело в очередные раздумья.
– Какая ещё игра? – проговорил я, выходя из ванной, и забрал листочек, оставленный на кровати.
До правильного вывода, как я понял потом, можно было дойти очень легко, ведь ответ лежал практически на поверхности, но сейчас я не смог.
Я испугался, когда зазвонил телефон, что чуть не подпрыгнул.
– Я через полчаса освобожусь, Клим, – сказала Ася.
– Хорошо, скоро приеду…
– Всё хорошо? Ты какой-то взволнованный.
– При встрече расскажу.
Занеся в Асину квартиру те вещи, за которыми приходил, я поехал на автобусе, заняв там место в самом конце, чтобы смотреть на всех пассажиров.
В последнее время я много наблюдал за незнакомыми людьми, и если раньше мне казалось, что у каждого всё в жизни одинаковое, то сейчас я так не считал. Ежедневно я видел в каждом из них что-то интересное или необычное, слышал отрывки разговоров. Даже в осенней серости можно найти что-то яркое и завораживающее, как в этих людях.
Зайдя в кофейню, я увидел группу девушек, сидящих за вытянутым столом в углу. Они собирались здесь каждый вечер и обсуждали какую-либо книгу. Всего их было пятеро, и каждая из них увлечённо рассказывала остальным о том, какое впечатление произвело на них прочитанное.
Ася вышла из служебного помещения через минуту.
– Привет, милая, – улыбнулся я, обняв её. – Идём?
Она кивнула и, как только мы вышли из заведения, спросила, что недавно случилось. Я описал всю ситуацию и хотел было что-то добавить, но вспомнил свою идею, связанную с использованием Аси. Я переменился в лице и снова разозлился на самого себя.
– Что такое? – спросила она, аккуратно обняв мою руку.
Я посмотрел на неё и коротко вздохнул, качая головой.
– Просто у меня была одна задумка, – всё же признался я, переводя взгляд вперёд, – не очень хорошая.
– Это связано со мной?
За всё наше общение я заметил, как Ася точно и правильно задаёт вопросы, словно всё чувствует и понимает. И даже если это было нечто плохое, она спрашивала совершенно спокойно, зная, что лишнее волнение ни к чему.
– Да, – наконец ответил я, – но я рад, что отказался от неё.
Возвращаясь домой, мы говорили о том, что я могу найти в последнем месте, куда пойду завтра. Предположения были всякие и не самые положительные. Ася думала, что я найду либо ничего, либо что-то ужасное. Вариант с трупами отпадал, потому что за все поиски я ещё ни разу не наткнулся на «склад», где хранились люди. Колесников, наверное, почти сразу избавлялся от них.
Когда мы пришли и сели ужинать, я не притронулся к еде, хоть и был голоден. Я чувствовал что-то странное: в груди очень сильно всё сдавливало и сжимало, отчего периодически было трудно дышать. Я понимал, что грядёт нечто опасное, и не мог избавиться от страха.
– Клим, – видя, в каком я состоянии, обратилась сидящая напротив Ася, – что не так? Ты что-то ещё хочешь рассказать?
Я поднял на неё глаза и вновь опустил.
– Не знаю. Ощущение, что скоро случится беда… То есть… я уверен, что это связано с Колесниковым, но вот что конкретно?..
Ася без слов встала из-за стола и, пройдя ко мне, приобняла за плечи, ставя подбородок на моё плечо.
– Раньше такое было? – всё-таки спросила она негромко.
Я покачал головой.
– Я думаю, это всё из-за того, что сейчас твоя жизнь буквально построена на этих поисках. Ты не успеваешь толком отдохнуть, мысли забиты этим человеком.
– Осталось совсем немного, – проговорил я. – Нужно дойти до конца, а уже тогда можно будет и расслабиться.
Ася не стала ничего более говорить на эту тему и поцеловала меня в висок.
– Поешь хотя бы немного, – попросила она, когда я посмотрел на неё. – Я пока что в душ схожу.
Кивнув, я вернул взгляд на тарелку с едой и выполнил просьбу девушки. Услышав через пару минут, как включилась вода, я вышел из-за стола и, сложив остатки еды в контейнер, поставил в холодильник, вымыл посуду.
Я попытался привести мысли в порядок, покурив на балконе, но это не помогло. Неприятное и какое-то тяжёлое ощущение в груди напрягало меня и не давало успокоиться. Лишь когда Ася вышла из ванной комнаты и улеглась рядом со мной на кровать, мне стало немного спокойнее. Мы долгое время молчали, не видя нужды разговаривать, но она вдруг прервала драгоценную тишину, выведя меня из полудрёма.
– Давай заведём кошку.
– Ч-что? – переспросил я, не услышав её слов полностью.
– Я предложила завести кошку, – повторила она с улыбкой.
Почесав глаза, я немного подумал и согласился, решив, что это не такая уж и плохая идея.
– Маленькую или взрослую?
– Я хотела бы маленькую, – сразу ответила Ася, рассматривая потолок, и в скором времени стала засыпать. Я погасил свет во всей квартире и, вернувшись к девушке, накрыл одеялом. Я не хотел спать, боясь, что может произойти то, чего я опасаюсь. Мне пришлось ещё раз встать, чтобы проверить, закрыты ли окна и дверь в квартиру. Убедившись в этом, я начал бродить по квартире и попытался занять себя какой-нибудь книгой, чтобы меня не тянуло в сон.
Приблизительно в час ночи я сел на кровать и, поправив подушку Асе, погладил её волосы. После этого мои веки стали опускаться, и я прилёг «буквально» на пару секунд. Снилось мне что-то очень непонятное, поэтому, когда я открыл глаза, разбираться в этом не стал. Чувствуя, что ещё не наступило утро, я повернул голову Асину сторону, но девушки так и не нашёл. Подскочив с подушки, я перепугано огляделся.
– Ася, – принялся звать я, – Ася!
Я обошёл всю квартиру и не нашёл её.
20
Одеваясь на скорую руку, я проклинал самого себя за беспечность и за то, что позволил себе уснуть. Я был до ужаса взволнован. Я прекрасно понимал, что Асю похитил Колесников, вот только как он проник в квартиру? С этим вопросом я разбираться не стал, потому что для меня главным было найти мою возлюбленную и не дать священнику покончить с её жизнью.
Выбежав на улицу, я стал звонить Виктору, но тот не отвечал, сколько бы я ни набирал его. Вызвав такси, я через двенадцать минут уселся в машину и, когда мне задали вопрос, куда мы поедем, застопорился.
– Крестьянская, дом… 11, – ответил я, вспомнив нужное место. Я был на процентов 50 уверен, что Колесников может находиться именно там, потому что, как мне рассказывал Волков, по этому адресу раньше проживала вся его семья: отец, мать и единственный сын. Когда я спросил, откуда он знает об этом, он лишь пожал плечом.
В ночное время пробок, ясное дело, не было, но машина ехала очень медленно, поэтому я стал поторапливать таксиста. Простодушный водитель учтиво кивнул и внял моей просьбе.
Когда мы оказались у 11-ого дома, я оплатил поездку и пулей вылетел из машины. Вбегая в единственный имеющийся здесь подъезд, ещё и открытый, я преодолел несколько лестниц и отыскал 31-ую квартиру. Услышав, как внутри раздался Асин голос, но очень напуганный и дрожащий, я сразу стал дёргать ручку, чтобы войти внутрь, но не смог, потому что дверь была заперта на замок. Когда я попытался выломать её, у меня ничего не получилось.
Я на пару секунд остановился и уловил за своей спиной шаги. Не успел я обернуться, как меня огрели чем-то тяжёлым по голове, а позже я проснулся в холодном помещении, когда меня пихнули в бок ногой.
– Просыпайся, шавка, – сказал мне знакомый мужской голос, обладатель которого закашлял, тяжело дыша.
Чувствуя боль в теле, я еле как привстал и поднял голову на стоящего передо мной человека. Он слегка наклонился, но мне было плохо видно его из-за лампы, висящей за его спиной. Его дыхание заполнило пустое помещение, которое, судя по всему, было подвалом 11-ого дома.
– Куда ты её спрятал… – начиная подниматься, спросил я. Меня начало тошнить и трясти, поэтому я кое-как смог устоять на ногах. – Где Ася?..
Человек рассмеялся и, подойдя ближе ко мне, схватил за шарф.
– Тебе не стоит о ней волноваться. Больше не стоит.
Услышав эти слова, я оттолкнул его так сильно, что он отшатнулся почти на два метра, попав прямо под свет лампы.
– Что за… – проговорил я, выпучив глаза.
Колесников, положив руку на грудь, попытался выровнять дыхание, но начал почему-то смеяться.
– Что такое? – надменно спросил он. – Не ожидал?
Понятное дело, я видел перед собой Колесникова… но не старшего. Впереди стоял его сын, не убирая пугающей улыбки с лица.
– Насколько же надо быть глупым, чтобы не догадаться сразу? – продолжил Кирилл, ступая ко мне. Наблюдая за ним, я вспомнил, каким он был счастливым и милым на фотографиях, и сейчас не мог просто-напросто узнать его. Он стал копией своего отца.
У меня появилась огромная куча вопросов, но прежде всего нужно было разобраться с местонахождением девушки.
– Отведи меня к Асе, – попытался настоять я, – она тут не причём.
– Как я уже сказал, поздно метаться. С ней покончено.
Я издал нервный смешок и закачал головой.
– Не смей так говорить. Просто… просто скажи мне, где она сейчас!
– Ты хочешь посмотреть на её труп? Хорошо, давай! Я тебе покажу.
Кирилл откашлялся, как-то странно размяв шею и сильно выгнув её, и, пройдя к одной из дверей, потянул на себя. Держа её ручку, он кивнул мне на более светлое помещение, нежели то, в котором сейчас были мы, и я увидел Асю, лежащую без движений и лицом к стенке.
– Ну же, – подтолкнул меня Кирилл, – проходи, посмотри на неё. Ты же просил.
– Клим, постой, – сказал мне Голос, – это не Ася. Он сделал это нарочно. Это галлюцинации, Клим!
Прослушав всё это, я быстрым шагом приблизился к девушке и, сев на колени, аккуратно положил одну руку на её плечо. Другой я коснулся щеки, которая была ледяной, и почувствовал, как сильно у меня сжалось сердце. Я повернул её на спину и, увидев дыру в области сердца, с криком отпрянул.
– О Боже… Господи! – воскликнул я, ощущая, как слёзы начинаются литься ручьями.
– Клим, послушай меня! Это не по-настоящему!
– Ну что, нравится тебе зрелище? – поинтересовался Кирилл, стоя у входа.
Встав со слезами, я повернулся к нему и, сделав несколько шагов вперёд, ударил его кулаком в лицо. Кирилл с грохотом упал и, вытирая кровь из носа, удивлённо посмотрел на меня, начиная отползать.
– Как ты… почему ты не подчиняешься мне? – начал спрашивать он и, поняв причину, протянул: – А-а-а… Он тебя защищает, ведь так?
Не ожидая этого, он получил от меня ещё один удар, но уже ногой в грудь, после чего стал задыхаться.
– Ты… да как ты посмел сделать с ней такое?! – крикнул я и уже занёс кулак, но меня остановил Голос:
– КЛИМ!
Позвал он так громко, что у меня зазвенело в ушах, хотя сказанное им обычно звучит лишь в моей голове.
– Не трогай его! Если он умрёт сейчас, то лучше не станет ни для тебя, ни для меня! – Он вздохнул. – Скоро подойдёт Виктор, я тоже. Твоя Ася жива, с ней всё в порядке… Ты меня слышишь?!
– Да слышу я! – гаркнул я в сторону и попытался успокоиться. – Хорошо… Я жду.
Вернув взгляд на Кирилла, я проследил за тем, как он начал вставать, и сжал кулак.
– Только попробуй что-нибудь выкинуть – и я тебя не пожалею, – пригрозил я, после чего младший уселся обратно под лампу, всё ещё держа руку на груди. Видимо, мой удар был неслабым.
Я на секунду обернулся и, не обнаружив тела Аси в той комнате, повернулся обратно.
– Зачем ты всё это делаешь? – начал я, садясь перед Кириллом, который вёл себя тише, понимая, что завладеть моим разумом он не может. – Раньше ты противостоял отцу. Что изменилось?
Кирилл молчал, тяжело вдыхая и выдыхая.
– Ты думаешь, твои действия одобрила бы Влада? – спросил я и тут же заметил, как убийца переменился в лице. Он резко подался вперёд и, схватив меня за ворот пальто, приблизил к себе, а я через секунду постарался убрать его руку, но тот держал крепко.
– Ты ничего о ней не знаешь! – меняясь в голосе, чуть ли не прорычал Кирилл. – Не смей её упоминать!
Он отпустил меня, и я, вытащив из внутреннего кармана пальто их совместную фотографию и крестик, который, как я понял, раньше принадлежал ему, показал. Выхватив эти вещи, Колесников спрятал крестик к себе и рассмотрел фотографию с грустью и огромной тоской.
– Что произошло на острове? – спросил я негромко.
– Я не знаю, рассказал ли он тебе всю историю, но, видимо, ты многое знаешь… В ту ночь, когда наше поселение ушло в лес, отец убил всех людей, кроме меня и Влады: меня он не трогал, а Владу просто не мог достать, потому что она была под защитой Бога… Но… – Его голос сильно задрожал. – Ей не удалось продержаться слишком долго. Отец всё-таки и её догнал. Убил. И исчез… Сердце Влады было последним, и он смог возвыситься.
Я слушал внимательно, но следил за его руками, чтобы он не натворил лишнего.
– Я хочу возвыситься так же, – продолжил он, подняв на меня свирепые глаза и сжав фотографию, – чтобы убить его! Найду Владу… мы снова будем вместе, мы будем… счастливы. Её душа всегда будет со мной!
Он поднял голову кверху и рассмеялся, отчего мне стало страшно.
– Ты ведь не лучше него, – сказал я, и парень опустил на меня взгляд. – Ты действуешь так же, как и он. Сколько ты убил детей!
– Мне нужны молодые сердца! Они наиболее сильные и ещё не испорченные…
– Это неправильно. Это всё равно неправильно!
– Не тебе говорить мне, что правильно, а что – нет! – крикнул он на меня. – Влада была и будет моим смыслом существования, и ты с моим отцом не сможешь мне помешать!
Кирилл ударил меня лбом и, резко поднявшись, побежал через другую дверь. Я крикнул ему и, закрыв рукой окровавленный нос, ринулся за ним, а спустя пару секунд услышал, как его повалили вниз. Прибежав в нужную освещённую часть подвала, я увидел Виктора, вжавшего Кирилла в пол. По взгляду моего друга было понятно, насколько он поражён тем, кто на самом деле оказался убийцей.
– Клим, ты здесь! – воскликнул Волков, заметив меня. – Живой!
– Тебя Голос сюда привёл? Ты видел Асю?
– Он сказал мне, что тебе нужна помощь, и направил сюда. Асю я не видел. Она должна быть здесь? – Он посмотрел на Кирилла. – Лежи смирно! Не рыпайся!
– Отпусти! – кричал он во всю глотку. – Слезь с меня!
Он вырывался, снова начиная кашлять и задыхаться, но через секунд десять резко успокоился, закрыв глаза и потеряв сознание. Виктор встал с него, и сразу же за этим послышались шаги на лестнице. Они были не слишком быстрыми, достаточно громкими.
Из тьмы появились две фигуры, одна из которых была выше другой. Я увидел Виктора Колесникова в человеческом обличии. Он был точно таким же, как на фотографиях, совсем не поменялся. Его взгляд строгий и пугающий, как и описывал его Волков. От него веяло холодом и смертью.
Священник, придерживая её за плечи, вёл вперёд вторую фигуру – Асю. Он неспеша подошёл ко мне и, отпустив девушку, передал её мне, кротко улыбаясь. Я тут же прижал Асю к себе, говоря, что она в безопасности. Та совсем не дрожала, но по её глазам я понял, что она была достаточно напугана.
Старший Колесников повернул голову к Волкову и шагнул к нему. Мой друг не отступил, а лишь смотрел на него с каким-то непониманием, смешанным со страхом и удивлением.
– Наконец-то мы встретились с тобой вживую, – проговорил священник, хлопая его по плечу в манере самого Виктора.
Как только я услышал это гулкое и злое звучание, я спросил:
– Голос?
Колесников медленно повернул голову на 180 и, кивнув мне глазами, так же медленно вернул всё в обратное положение. Подойдя к лежащему без сознания сыну, он сел на корточки и коснулся его лица.
– Мальчик мой, ты так и не смог стать сильнее меня, – проговорил он с какой-то досадой и, встав, посмотрел на нас троих. Он почувствовал, как все мы с ожиданием наблюдаем за его движениями. Как мне показалось, он хотел что-то сказать, но неожиданно тишину нарушил Волков:
– Ты знал. Ты всё знал с самого начала.
Широкая улыбка растянулась на лице старшего Колесникова.
– Ты знал, кто убийца, – продолжил Виктор, не отрывая взгляда от него.
– Почему ты так думаешь? – спросил я.
– Я как-то… подсознательно понимаю и чувствую это …
Мы снова перевели взгляд на священника.
– Ну почти, – сказал он со смешком, как-то растягивая слова. – Когда убийца только объявился, я правда не сразу понял, кто им является. Но вот когда ты вышел из дома мамы убитой Лены и закурил вместе с человеком, я всё осознал. – Он показал на своего сына. – Я удивлён, что ты не сразу понял это.
Пока я вспоминал тот момент, Ася тоже обратилась к Колесникову:
– Зачем ты тогда всё это затеял? Если узнал тогда, то почему сразу не прекратил? Ты ведь мог остановить его в тот же момент!
Виктору, судя по довольной ухмылке, нравились все эти вопросы.
– Пойми, дорогая… мне было весело. Так же как и с тобой, Волков, – он посмотрел на моего друга, – я игрался, но уже с несколькими людьми. Я знал, что у моего Безликого всё должно получиться, – теперь он взглянул на меня, – а поэтому решил, что вмешаюсь лишь тогда, когда поимка будет под угрозой срыва. Вот как сейчас…
– Игрался ты… – повторил я.
– Что было со мной на острове? – тут же спросил Виктор, сделав шаг к священнику. – Что ты сделал?
Тот улыбнулся ему и сказал:
– Когда ты прибыл туда, я почувствовал, что кто-то потревожил мой прежний дом, и стал наблюдать за тобой. Я сразу же узнал, что привело тебя на остров. И нет, это не одно лишь исследование, не лги самому себе.
– Я бежал от людей, – выдал как на духу, глядя в сторону. – Я хотел как-то уйти от всего того, что давило на меня в городе, и унять боль после утраты дочери.
– Я пожелал узнать, что ты будешь делать, и решил немного развлечься, – продолжил Колесников. – Я создал «куклы» нужных людей, в том числе и себя, чтобы контактировать с тобой, и поведал историю острова, хоть и не полностью. Ты был мне очень-очень интересен, Волков, а поэтому я отдал тебе частичку своей души и забрал немного твоей. У тебя остались некоторые мои воспоминания, мы стали немного похожи. После твоей «победы» надо мной эта частичка осталась в тебе.
Волков был в огромном шоке. Он просто не знал, как на такое реагировать.
– Поэтому я всегда с тобой, – подытожил Колесников, поправляя очки Виктора, упавшие с его переносицы. Оба поравнялись взглядом, стоя в метре друг от друга: один из них всё ещё улыбался, а другой хмурился.
Второй переключил своё внимание на меня.
– Мы говорили с тобой про то, может ли отец убить своё дитя. Я сказал, что он способен на это, если имеются причины. Кирилл думал, что я не замечаю, как он пытается уберечь всех от меня. Он не хотел принимать дар и помогать мне… А сейчас он использует его против меня. – Он покачал головой, громко смеясь. – Не-ет… Такого я не потерплю.
– И что ты будешь делать с ним? – спросил я, показывая на младшего.
– Сделаю то, что пытался сделать твой отец с тобой, – ответил Виктор и выдержал небольшую паузу, – убью.
Оглядев нас и поняв, что больше вопросов ни у кого нет, он обратился ко мне:
– Ты выполнил своё задание, Клим. Я верну тебе твоё лицо, как и обещал. – Получив от меня кивок, Колесников посмотрел на Асю и легонько пожал её руку. – Ты очень милая девушка. Будь аккуратнее. – И под конец посмотрел на Виктора: – Мне хочется надеяться, Волков, что мы ещё увидимся с тобой. Мы найдём, о чём поговорить и чем заняться.
Он усмехнулся и, вернувшись к сыну, взял его за руку.
– Я наблюдаю за вами, помните это.
– А тебе разве интересно? – пошутил всё-таки я.
В очередной раз улыбка появилась на его лице.
– Возможно, – ответил он и через пару секунд, когда появилось белое свечение, почти что ослепившее нас, исчез вместе с телом сына.
Мы втроём постояли ещё немного и покинули этот подвал. На улице уже занимался рассвет. Мы молча вызвали такси и разъехались по домам, но перед этим я поблагодарил Виктора, что он подоспел вовремя, и спросил, как он себя чувствует.
– Странновато, если честно, – признался он, – но теперь мне всё стало понятно. Это несказанно радует.
Я знал, что Виктор не лжёт мне, и, пожелав ему отоспаться, поехал с Асей домой. Она за всё время мало чего сказала, в машине всегда сидела рядом, прижавшись ко мне.
Когда мы зашли в квартиру, я сразу посмотрел на себя в зеркало и увидел своё лицо, что сначала было для меня немного непривычным делом, но через несколько секунд я обрадовался и залился счастливым смехом.
Эпилог
С той ночи прошло три с половиной года, и летним утром меня разбудил звонок. Я быстро встал, чтобы ответить на него, и прошёл на кухню, чтобы поговорить там. Облокотившись на подоконник, я сказал:
– Доброе утро…
– Утро? – переспросил меня Виктор. – Точно… Я забыл, что у нас разные часовые пояса.
– Ничего страшного. Ты не разбудил Асю – это главное. – Я посмотрел вниз и увидел, как о мою ногу трётся наша Рыжая, громко мурлыча. – Как долетел?
– Прекрасно, на самом-то деле! Самолёт просторный, всё удобно. – Виктор довольно выдохнул. – Здесь очень красивый пляж, вам с Асей обязательно нужно отдохнуть в этом месте.
– Как-нибудь в другой раз. У нас уже запланирован небольшой отдых.
Рыжая запрыгнула на подоконник, и я погладил её.
– Недавно я снова разговаривал с Виктором, – резко сказал мне Волков. – Он приходил ко мне.
– И что вы обсуждали?
– В принципе… ничего такого. Он рассказывал мне всякие истории, половина из которых, как я понял, были байками. Но мне понравилось.
– Всё же я поражён вашей… дружбе, – попытался подобрать слова я.
– Я бы не назвал это дело дружбой. Скорее… приятельство. Поначалу я и не думал, что всё так сложится, но… как бы это странно ни звучало, нас и наши души уже не разделить. – Послышался голос персонала. – О, ужин готов.
– Приятного аппетита и хорошего отдыха. Звони нам.
Завершив звонок, я взял Рыжую на руки и вернулся на кровать, где сидела Ася, почёсывая глаза.
– Как он там? – спросила она сонно.
– В порядке, – ответил я, кладя Рыжую, которая сразу завалилась между нами и начала нежиться. – Сейчас вот ужинать пошёл.
Ася улыбнулась и, погладив кошку, положила голову на подушку. Я последовал её примеру, и мы уснули втроём.