Только мужчины верят в любовь

Жан Нугер

   Редактор Марина Тюлькина

   © Жан Нугер, 2023

   ISBN 978-5-0056-9427-0
   Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

   Сегодня жуткая жара, в районе сорока по Цельсию. Яркое солнце палит с самого утра. Солнцепёк! Асфальт плавится, я чувствую его обмякшее тело под своими колёсами, гоняя на велосипеде по району. Мне одиннадцать. В этот момент я очень счастлив, поскольку залез на взрослый велосипед и, буквально оседлав свой страх, мчусь на нём. Мои ступни едва дотягиваются до педалей, что говорит о предстоящих неприятностях, когда я захочу слезть с велосипеда, но думать об этом сейчас я не хочу, горячий ветер обдувает мой голый торс – адреналин! – я мчусь на высокой скорости, наслаждаясь жизнью.
   Полуденный зной загнал всё живое по домам, на дорожках ни души, что позволяет мне ехать очень быстро, не опасаясь никого сбить. Не сбавляя скорости, я залетаю в соседний двор, здесь тоже никого. На мгновение расслабляюсь, держу руль одной рукой, как вдруг из ниоткуда под колеса выпрыгивает чёрный кот. От неожиданности я теряю равновесие и падаю прямо на горячий асфальт.
   Очень больно, я приподнимаюсь и сажусь, правое колено всё в крови, жжёт! Кожа сильно ободрана, начинаю на него дуть, и на глаза невольно наворачиваются слёзы. Жалость к себе тут же затмевает весь мир, но тут меня отвлекает звук смешка, я удивленно поворачиваю голову и вижу серые с зеленоватым оттенком глаза.
   Это девочка, она сидит на корточках под большим кустом, буквально в пяти метрах от меня. В тени куста она оборудовала себе игровую площадку: здесь две куклы, лопатка и ведёрко, она мне улыбается. Вместо того чтобы зареветь, как я только что планировал, мои губы безвольно растягиваются в ответной улыбке. Я мгновенно забываю про боль, я околдован, мы сидим и смотрим друг на друга. Из кустов не торопясь выходит тот самый чёрный кот, его появление возвращает меня к реальности. Тряхнув головой, я принимаю важный вид, поднимаю велосипед, запрыгиваю на него – и вперёд!
   Только через пару дворов до меня наконец-то доходит, что я каким-то непостижимым образом заскочил на свой велосипед с земли. Дело в том, что до этого мне всегда приходилось подходить с велосипедом к скамейке, чтобы с неё залезть на него по причине нехватки роста. Мама просила подождать, пока я вырасту, но я всё равно упрямо выкатываю свою громадину из подъезда и катаюсь до самого последнего момента, пока не позовут домой. Остановки – моя печальная история, в эти моменты я сильно жалею, что взобрался на велосипед, но потом чувство полёта и абсолютной свободы, когда ты рассекаешь жаркий воздух июльского лета, перекрывает всё на свете и тебе снова наплевать на то, что будет потом.
   «Как-нибудь выживем!» – думаю я и снова карабкаюсь на свой большущий велосипед. Теперь я буду стараться запрыгивать на него с земли. Теперь я умею!
   Ночью мне приснилась девочка со своими большими, полными бесконечной нежности глазами.
   Этим летом все мои маршруты волей-неволей проходят через соседний двор. Я встречаю её редко, но когда вижу, она всегда мне улыбается, а я как болван тут же отворачиваюсь, делая вид что куда-то спешу. Ретируюсь.

Глава 2

   Этим утром я проснулся от голосов птиц, сладко потянулся в кровати и перевернулся на живот, чтобы посмотреть в окно, которое находится у изголовья. Форточка открыта настежь, поэтому так хорошо слышно улицу.
   За стеклом деревья раскинули свои большие ветви. Они как великаны стоят уверенно и добродушно, лишь утренний ветер, спускающийся в это время с гор, мягко треплет их головы, отчего сквозь листья то и дело проскакивают приветливые солнечные зайчики, отражающиеся от множества окон дома напротив. Переливчатый солнечный свет заставляет меня щуриться и закрываться от него ладошками, тем временем через форточку влетает незваный ветерок, я чувствую его кожей. На вкус он очень свежий, с нотками утренней росы. Я жадно вдыхаю его ноздрями и улыбаюсь новому дню.
   Ещё некоторое время повалявшись, иду умываться. Со стороны кухни уже доносятся голоса. После утреннего туалета вхожу на кухню, всю освещённую утренним солнцем, которое отсвечивает и от поверхности обеденного стола. За столом завтракает моя семья: отец, мать и сестра. Они весело обсуждают вкус пирожных, которые этим ранним утром отец принёс из местного магазина. Что может быть лучше воскресного солнечного утра в кругу семьи, да ещё и с пирожными для мальчика одиннадцати лет?..
   Во время завтрака я заливаюсь смехом, мои щёки перемазаны сладким кремом, и я предвкушаю волшебный день, полный приключений, который ждёт меня за окном. Поблагодарив родителей и быстро одевшись, выбегаю на улицу.
   Выскочив из подъезда и увидев ребят на детской площадке, я бегом направился к ним, но что-то произошло! Я не понял, что именно, но когда я пришёл в себя, то почему-то оказался лежащим на земле. Надо мной было синее небо с белыми, как мягкие перины, облаками, озарёнными утренним солнцем. Засмотреться на эту красоту не дал мне чёрный резиновый протектор шины велосипеда, которая в следующее мгновение оказалась на моём лице, загородив часть обзора. Всё было как в замедленной съёмке: за протектором я увидел удивлённое лицо подростка, у которого был большой синяк под левым глазом. Он смотрел на меня сверху вниз, не понимая, что я делаю под его велосипедом, при этом его колесо медленно ехало по моему лицу. Закудахтали соседки, сидящие недалеко на скамейке, поднялся шум. Меня тут же подняли с земли и понесли в дом. Мне не было больно, я просто не до конца осознавал, что происходит. Меня уложили на диван в зале, взрослые постоянно входили и выходили из комнаты, лишь мама сидела рядом и всё время спрашивала, как я себя чувствую, но я вообще ничего не чувствовал, кроме любопытства. Потом пришел врач в белом халате, и когда он заходил, в проёме двери я увидел отца, который затаскивал в нашу квартиру чужой велосипед.
   И даже через пару часов, когда наконец-то всё улеглось, я так и не понял, почему все так переполошились, ведь ничего страшного не произошло.
   Вечером к нам домой пришли мужчина и женщина, они разглядывали меня, а всё остальное время смотрели в пол, и если что-то говорили, то очень тихо и извиняющимся тоном в отличие от моих родителей, которые кричали и жестикулировали. В какой-то момент мне даже самому стало страшно от того, как мой отец рычал на них. Они всё выслушали, а потом забрали велосипед, который ранее притащил отец, и тихо удалились.
   С тех пор я начал замечать этих людей в её дворе, это оказались её родители. Отец, высокий и худой, и мать такая же худая, чуть ниже отца, а подросток с синяком под глазом оказался её старшим братом. Они тоже стали меня замечать, но в отличие от неё они мне не улыбались, а брат вообще смотрел на меня с нескрываемой враждебностью.
   Уже в следующее воскресенье за завтраком отец похвастался матери, что смог организовать увольнение нашего соседа с работы, сын которого чуть не раздавил меня велосипедом. Ах да, я забыл сказать, мой отец какой-то большой начальник, у него служебная машина, он всегда ходит в костюме и при галстуке и постоянно пропадает на работе, так что вижу я его только по выходным – дома или на даче. В будни, когда я просыпаюсь, отца уже нет, он уже на работе, а когда я иду спать, он с неё ещё не вернулся.
   Виновником начала вражды между нашими семьями я себя не считаю. То, что её родители и брат глядят на меня волком, меня вообще никак не трогает. Меня интересует только она, её глаза, улыбка. Когда я встречаю её – всё вокруг исчезает, а иногда я вообще оказываюсь в другом измерении: когда она смотрит на меня, а я на неё.
   Я до сих пор не знаю её имени!
   Лето подходит к концу, темнеет всё раньше. Теперь мы ужинаем в сумерках, душно, потому что днём всё ещё стоит жара. Отца как обычно нет, обсуждаем житейские вопросы, мама расспрашивает о планах на завтра. Вдруг слышим с улицы шум, крики, а самый громкий голос сильно похож на голос отца. Мы с сестрой выскакиваем из-за стола и бежим к окну. До этого я никогда не слышал, чтобы отец кричал на улице, моё детское сердце непроизвольно сжимается от ожидания чего-то плохого. Мама выключает свет на кухне, чтобы было легче разглядеть, что происходит в тёмном дворе.
   В полутьме мы видим толпу людей, заходящих в наш двор, во главе идёт отец, он в белой рубашке. Кажется, они пьяны и чему-то очень сильно радуются. Когда они оказались в середине двора, отец во всё горло заорал:
   – Жена, встречай! Твой муж «орден» получил!
   С этого момента моя детская жизнь начала меняться не в лучшую сторону.

Глава 3

   «Он опять пришел пьяный», – сказала сестра, войдя в нашу детскую, и внутри меня всё сжалось. Как я ненавижу этот момент, притом что длится он уже ужасно долго, с того самого дня, как отец вошел во двор пьяный и заявил, что получил «орден».
   Теперь он приходит домой гораздо раньше обычного и почти всегда пьяный, а если не пьяный, то всё равно находится кто-то из соседей, кто предложит ему выпить. Сами соседи тоже вдруг сильно изменились, начали уделять нашей семье повышенное внимание. Это даже меня, ничего не понимающего мальчишку, начинает бесить. Бывает, бежишь по своим важным детским делам, а тебя поймает какая-нибудь соседка или сосед и начинают расспрашивать о чём-то, совсем не важном. Я ребёнок воспитанный и не могу послать взрослого человека, поэтому приходится стоять и выслушивать какие-то пожелания, вопросы и, главное, не забыть передать привет отцу от таких-то дяди или тёти. В довершение обязательно тащат меня в продуктовый магазин, который стоит как раз с торца нашего дома, чтобы купить мне мороженое или жвачку. Я этого не люблю и как могу отказываюсь, точнее, мороженое я люблю, но не люблю брать что-то у посторонних мне людей, пусть даже они живут в соседнем подъезде.
   Мама тоже недовольна этими изменениями. Она по природе нелюдима, и пристальное внимание со стороны окружающих её сильно напрягает, вдобавок муж буквально на глазах становится беспробудным пьяницей.
   Недовольство матери выливается в ежедневные скандалы с пьяным отцом. Каждый вечер теперь я засыпаю под их крики. Будь он неладен, этот «орден», и вообще, что это такое – «орден»? Мне толком никто не может объяснить!
   В некоторые дни отец вешает его себе на грудь и ходит будто павлин. Для меня это какой-то блестящий кусок металла, но взрослые странные люди, они уделяют ему столько внимания: в глазах мужчин я вижу зависть, когда они смотрят на «орден», а женщины, наоборот, с каким-то раболепием смотрят на хозяина «ордена».
   Мне же, мальчику одиннадцати лет от роду, «орден» приносит только ненужные переживания. Поначалу я даже начал хвастаться им перед местными пацанами, но потом, когда дома начались из-за него проблемы, перестал это делать и вообще стараюсь обходить этот вопрос стороной.
   Отец же с каждым днём становился всё более невыносимым. Если в первое время он приходил пьяным и старался как-то оправдаться, когда мама начинала ему выговаривать, то сейчас он сам начинал с порога скандалить. Угрозы и даже рукоприкладство заставили маму молчать и бояться. Он чувствует в себе силу, а так как теперь он большая личность, территории своей квартиры ему мало и он начинает наводить порядки во дворе. «Орден» придал отцу авторитет среди соседей, и они воспринимают это как само собой разумеющееся, а он переходит все возможные границы, поскольку в момент наведения своих порядков всегда пьян.
   Дошло до того, что весь двор вздыхает с облегчением, когда с утра в окно жильцы видят, как он уезжает на своей служебной машине. Что скрывать, мы тоже с облегчением вздыхаем, но знаем, что наступит вечер и эта же машина привезёт его обратно. И он снова начнёт приставать к соседям, строить их, потом придёт домой и будет строить нас. Вот так мы теперь живём: днем – жизнь, вечером – ад.
   Все вокруг теперь жалеют нас, поскольку понимают, с чем нам приходится сталкиваться в своём доме. Про неё я совсем забыл и перестал ходить к ней во двор. Для неё в моих сегодняшних бедах не оставалось места.
   Больше всего теперь я ненавижу выходные, на дачу мы совсем перестали ездить, потому что отец с самого утра начинает пить.
   Утро начинается с похода в продуктовый магазин, возле которого стоят две жёлтые бочки, на одной написано «Квас», туда я сам люблю ходить, особенно в жаркий день. А на соседней бочке написано «Пиво», рядом с ней постоянно стоит кислый запах чьей-то блевотины, а иногда там даже кто-то валяется.
   Вот туда-то прямо с утра и ходит мой отец, возвращаясь с трёхлитровой банкой тёмной жидкости, которую пьёт до обеда, а потом приходят либо соседи, либо приезжают друзья и начинается застолье, длящееся до самой ночи. Разговоры за столом только про «орден» и про то, какой замечательный мой отец.
   Иногда по праздникам нас с сестрой одевают в белые рубашки, мы повязываем красные пионерские галстуки, садимся в машину и едем на какое-нибудь большое партийное мероприятие. Нам приходится подолгу стоять, часто прямо под палящим солнцем и то и дело поднимать руку в приветственном жесте пионеров на очередной призыв от какого-нибудь оратора с микрофоном. Жест пионера – это когда поднимаешь руку в районе своего лба и держишь её под небольшим углом. Выглядит это красиво, особенно когда пионеров много и все вместе как один. Мне определённо нравится! Но только это и нравится, поскольку бесконечные речи взрослых о достижениях отца, об его «ордене», о благодарности, которую испытывают партия и люди к моему отцу, мне просто осточертели.
   Каждая такая речь, каждое такое мероприятие меняют отца. Он буквально на глазах превращается в другого человека, совсем чужого, мерзкого, зазнавшегося, смотрящего на окружающих сверху вниз. Ну и, конечно, все эти мероприятия заканчиваются обязательным застольем с тостами и обильными возлияниями до такой степени, что мы с мамой и сестрой уезжаем в конце одни, поскольку отец уже достаточно пьян, чтобы не хотеть ехать домой. Фестиваль продолжается дальше без нас.
   А ещё на этих мероприятиях кому-нибудь обязательно приходит в голову гениальная мысль заставить нас с сестрой сказать тост. Как же я ненавижу этот момент, когда мне и сестре необходимо говорить лживые слова о том, как мы горды за отца, благодарны партии за награждение его «орденом» – как учила дома мама.
   Это неправда! Мы с сестрой ненавидим проклятый «орден».

Глава 4

   Утро, воскресенье. Как обычно, просыпаюсь от чириканья птиц, которые живут на деревьях за моим окном. Сегодня генеральная уборка, что не очень радует, но это лучше, чем какое-нибудь партийное мероприятие. Правда, я вчера надеялся, что родители всё-таки решат поехать в горы на дачу, но мама отказалась, сказала, что нужно прибрать в доме. Я пошёл умываться. За столом на кухне сидит сестра и завтракает, мама что-то уже готовит на обед. Отца за столом нет.
   Я сел, тут же передо мной поставили тарелку с яичницей, бутерброд и чай.
   Хлопнула входная дверь, это отец пришёл со своей любимой трёхлитровой банкой. От него несёт кислым запахом перегара, лицо его выражает недовольство, вид тоже кислый. Я тут же встаю из-за стола и бросаю:
   – Да, – в ответ на мамино: – Ты что, уже всё?
   Быстро бегу собирать паласы, лишь бы успеть побыстрее смыться из дому. Я знаю, когда отец с похмелья, лучше ему под руку не попадаться.
   Свернув все паласы в трубочку, выношу их во двор, где развешиваю на перекладины, специально установленные для этой цели. Другого назначения им нет, по крайней мере, я ни разу не видел, чтобы их кто-то использовал иначе. Установить монументальные бетонные столбы с толстыми металлическими перекладинами ради каких-то паласов – это так по-советски. Скоро я возьму хлопушку и начну выбивать из них пыль, ну а пока решаю размяться: несколько раз подтянусь на турнике, торопиться некуда.
   Только сейчас я заметил в другом конце двора Макса, пинающего мяч о стену соседней пятиэтажки. То левой ногой, то правой. Макс уникальный человек, он не правша и не левша, у него обе руки «рабочие», а в данном случае и обе ноги сильные. Со спортом он дружит, во дворе всегда либо с мячом, либо на перекладине. Он уже умеет на турнике почти всё, и «силовой», и «офицерский выход», и даже может сальто с турника, чему, кстати, учит меня в последнее время. Мне страшно спрыгивать с высокого турника, как Макс, поэтому я пока учусь спрыгивать с низкого.
   – Макс, привет! Пойдём, поможешь мне сальто сделать, – кричу я ему через весь двор.
   Он оглянулся, увидел меня, взял мяч в руки и двинулся в мою сторону. Пока он шёл, я влез на турник, задрал ноги наверх, согнул. Перекладина оказывается у меня с задней стороны колен, я отпускаю руки и повисаю головой вниз. Вижу Макса и весь остальной мир вверх тормашками, Макс подходит, кладёт свой мяч и протягивает мне руки, я берусь за них, и он начинает меня раскачивать: «Раз, два, три», в этот момент я разгибаю колени и лечу с прокруткой к земле. В следующее мгновение я ощущаю безумную боль в районе колен. Я воткнулся ими прямо в землю. От боли я начинаю плакать, Макс не знает, что предпринять, он пытается поднять меня на ноги, но я не могу разогнуть колени и остаюсь сидеть на земле и плакать. Колени начинают опухать и багроветь. Макс садится рядом на пятую точку и начинает оправдываться:
   – В прошлый раз же всё было нормально, ты вчера так три раза прыгал и ничего, а сегодня не докрутил. Я тебя нормально раскачал, ты сам не докрутил, поэтому и воткнулся в землю. Я не виноват!
   Я плачу, но не виню Макса, понимаю, что сам виноват. Он прав, я не докрутил. Так мы просидели возле турника, наверное, с час, а может, и больше.
   Макс забирается на большой турник, исполняет там разные штуки, объясняет мне, как их делать. Я сижу на земле и смотрю, боль потихоньку стихает. Про паласы я напрочь забыл, мы болтаем с товарищем.
   Пришли ещё ребята, я не стал рассказывать им о происшествии с моими коленями, засмеют! Вместо этого я залез на турник, стал делать «полусиловой», он у меня хорошо получается, ребята подбадривают, дальше пытаюсь сделать «офицерский выход», но ничего не выходит, сил маловато. Мы полностью поглощены общением, как вдруг я слышу голос отца и начинаю озираться в поисках его самого.
   Недалеко от нас беседка, вся овитая виноградом, его большие листья почти не пропускают солнечный свет. В ней очень любят сидеть взрослые, особенно в жару, так как внутри прохладнее, чем на улице. В беседке две длинные лавки, а посередине большой прямоугольный стол. Голос отца доносится оттуда, он на один тон громче других мужских голосов. Хоть беседка стоит в двадцати метрах от нас, мы как-то пропустили момент, что в неё кто-то вошел. Приглядевшись, я вижу, что она полна мужчин, между виноградных листьев видно отца, а также несколько соседских дядек и ещё пару мужчин, которые не живут в нашем дворе, но я их знаю – это коллеги отца. Они расселись за столом, на котором стоят несколько трёхлитровых банок с пивом и кружки, они о чём-то громко разговаривают. Был там ещё один человек, но он сидел ко мне спиной, поэтому я не смог его разглядеть.
   Зачем-то я подошёл поближе и с любопытством начал наблюдать за ними: оказалось, они играют в карты. Отец, видно, пребывал в хорошем расположении духа, опохмелился. Он смеётся и подшучивает над сидящими за столом мужчинами, атмосфера дружеская, они то и дело хохочут над шутками отца. Я вернулся к турникам, чтобы меня не заметил отец, а то он обязательно заставит меня здороваться за руку со всеми обитателями беседки. Ни одного ребёнка на свете не привлечёт перспектива здороваться с выпившими, они для нас – мерзкие существа.
   Я снова запрыгнул на перекладину и начал подтягиваться, а потом залез наверх, чтобы посидеть, свесив ноги. При этом я всё равно постоянно поглядываю на беседку. Меня занимает человек, сидящий ко мне спиной, какой-то он был до боли знакомый. Вся его фигура была как будто напряжена, он сидел, втянув голову в плечи, и почти не шевелился.
   Время шло, со стороны беседки то и дело доносился хохот. У нас тоже было не менее весело.
   И вдруг на весь двор раздался рёв отца, двор замер. Все, кто находились у турника, невольно повернули головы в сторону беседки. Между листьев был виден отец, который стоял во главе стола, а все остальные сидели не шевелясь. Он во весь голос рычал:
   – Я же видел, как ты карту скинул, мошенник! Ты мошенник!
   Это было обращено к мужчине, который сидел к нам спиной. Тот сидел неподвижно и что-то тихо отвечал, что именно, не было слышно.
   – Это тебе орденоносец говорит! Я видел, как ты скинул карту. Ты нас здесь обманываешь, тварь! – на весь двор проорал отец. Оцепенение за столом спало, все зашевелились, кто-то выскочил из-за стола, кто-то остался на месте, только постарался отодвинуться подальше от мужчины, которого обвиняли в жульничестве. Мужчина, кажется, опять что-то ответил, но его ответ ещё больше раззадорил отца.
   – Не зря я с твоим начальством поговорил и тебя уволили. Ты же натуральный мошенник! Что? Что ты сказал?! Я тебя сейчас закопаю – отец принялся стучать кулаком по столу. Он не унимался, хотя один из его коллег встал рядом с ним, приобнял и пытался успокоить. Отец его оттолкнул.
   Мы с мальчишками потянулись поближе к беседке. Нам было жутко интересно.
   – Я уважаемый человек, все меня знают! Я в партии на хорошем счету, думай, что говоришь! Я ещё раз говорю: ты мошенник, я видел! Кто мне поверит? Все! А кто поверит тебе, ничтожество? Пойдём выйдем! Я тебе сейчас покажу! А если сам не смогу, то мне друзья помогут! Давай выходи!
   Услышав шум во дворе, на балконах появились соседи. Кто-то даже вышел на улицу посмотреть, что происходит.
   Тем временем отец вышел из беседки на площадку перед ней. Он был весь красный от бешенства, рот его был перекошен, он продолжал орать:
   – Выходи, я тебе говорю! Иди сюда!
   Мужчины повставали, чтобы пропустить незнакомца, который тоже встал и неохотно стал выходить из-за стола. Всё его тело говорило о неуверенности и страхе, в отличие от отца, который стоял, широко расставив ноги, и махал на того рукой, подгоняя и рыча от нетерпения.
   Все мужчины остались в беседке, никто следом не вышел, все наблюдали оттуда. Как только мужчина вышел из беседки, отец принял стойку боксера, только не современного, когда кулаки находятся в районе лица, а боксера из прошлого века, когда руки держали в районе пояса. Сразу было видно, что отец понятия не имел, как драться, что неудивительно, он никогда не занимался спортом. Выглядело это комично, но серьёзный настрой отца не давал этому возможности обратиться в фарс.
   Мужчина зачем-то тоже встал в такую же несуразную позу – отзеркалил. Он, наверное, тоже первый раз дрался во взрослом возрасте.
   Они начали прыгать вокруг друг друга, как бойцовские петухи, не меняя стойки. Неожиданно для всех первым в атаку ринулся не отец, а мужчина. Это был какой-то жест отчаяния. Он наскоком попытался ударить отца в лицо, на что тот, зажмурив глаза и отворачиваясь от удара, интуитивно бросил обе свои руки в сторону соперника, от этого двойного удара-толчка тот потерял равновесие и упал на спину. Отец отскочил на несколько метров. Это было просто бегство от опасности, только когда он осознал, что опасность миновала, отец остановился и развернулся.
   Соперник неподвижно лежал на спине и смотрел на него. При этом он почему-то не пытался подняться. Возникла пауза, отец ждал, что тот поднимется, но он продолжал лежать и смотреть. Прошло, наверное, секунд пять, пока отец не двинулся в сторону мужчины. Он не торопясь подошел и, не встретив никакого сопротивления, наклонился к нему. В этот момент я увидел лицо мужчины и узнал его: это был её отец, в глазах которого метался животный страх, от которого, как мне показалось, он и не мог пошевелиться. Он проиграл духом.
   Тем временем отец, нагнувшись, начал методично бить его по лицу: сильно и точно. После третьего удара из носа и губ мужчины потекла кровь, но отец не останавливался и продолжал бить. Все вокруг, а людей уже, наверное, собралось около сорока, молча наблюдали. Отец, наверное, так бы и бил, если б не прибежала женщина, это была её мама. Она оттолкнула отца, опустилась на колени у головы пострадавшего, обняла его за шею, заплакала, а потом начала орать проклятия.
   Отец, как будто ему наконец-то разрешили больше не заниматься отвратительным для него делом с каким-то облегчением выпрямился, развернулся и пошёл в сторону нашего подъезда. Рука и вся его одежда была в крови её отца.

Глава 5

   Наступила осень, всё зеленое вокруг пожелтело, а местами покраснело. По утрам уже стало довольно прохладно, пару раз я даже видел замёрзшие лужи. Снова хожу в школу. Маршрут на этот раз я проложил через её двор, хоть так идти дольше. Всё зря, не встретил её ни разу.
   После школы в мои обязанности входит ходить в магазин за молоком, и если летом это занимало совсем немного времени, просто приходишь и берёшь с полки пакеты с молоком, то сейчас это превратилось в проблему. Начали появляться очереди, которые я обычно видел только по утрам, когда магазин был ещё закрыт. Очередь занимали бабушки. Зачем им нужно было приходить к самому открытию магазина, никто не знал, я и сейчас этого не понимаю. Теперь стеллажи с молоком в магазине постоянно пустые. Тележка с товаром просто не доезжает до них, всё молоко расхватывается покупателями по пути её следования. Люди теперь дежурят у входа в подсобное помещение, откуда выезжает тележка.
   Как только она появляется из-за дверей, мы накидываемся на неё как звери, все толкаются и ругаются. Оказывается, что когда продуктов мало, а желающих их купить много, воспитанность и хорошие манеры вмиг исчезают. У меня появилось новое самоощущение: когда получалось выхватить заветный пакет молока из-под чьих-то рук, я чувствовал себя настоящим добытчиком.
   В один из таких дней я особенно долго стоял у этой проклятой двери в подсобку, точно не меньше двух часов. Людей скопилось уже довольно много, как вдруг я увидел её мать. Она сильно изменилась за это время: очень похудела, была сильно бледна, в уголках глаз появились морщины. От этой красивой женщины ничего не осталось, она стояла, сутулясь, и смотрела в пол в самом конце очереди. Перемены, произошедшие в её внешности, изумили меня, я даже представить себе не мог, что люди могут так сильно измениться. Может, она заболела? После того как я схватил свои два пакета с молоком из тележки и спешно расплатился на кассе, я не стал уходить, а решил подождать и ещё раз посмотреть на её мать. Её долго не было видно, потом я заметил её у кассы. Ей всё же достался один пакет молока, и она, согнувшись, рассчитывалась с кассиром. Кажется, ей не хватило денег, потому что кассир пересчитал копейки, которые она ему протянула, и запротестовал. Сзади люди начали возмущаться, что очередь задерживается. Она взяла мелочь из рук кассира, оставила пакет с молоком на кассе и направилась к выходу, сильно шаркая ногами. Я двинулся за ней.
   Я шёл за ней до самого их дома. Перед подъездом, где они жили, её встретил мужчина, похожий на бездомного: лицо грязное, волосы взъерошены, поношенное порванное пальто, а в руках бутылка. Увидев его, она расплакалась, и они вдвоем зашли в подъезд. Только тогда я понял, что это был её отец, которого в последний раз я видел летом, когда его поколотил мой отец.
   С тяжёлым сердцем я вернулся домой, где все члены семьи сидели перед телевизором и смотрели какое-то партийное мероприятие, на котором выступал мой отец. Он сидел тут же на диване, довольный, наслаждаясь происходящим на экране, точнее, любуясь собой. В руках у него была газета, где была напечатана его фотография с таким же надменным видом, как и в телевизоре.
   – Ты принёс молоко? – спросила мама.
   Я молча отдал ей сумку.
   – А хлеба не было? – спросила она.
   Я покачал головой.
   – В магазине прилавки с молоком и хлебом постоянно пустые, а когда привозят, то большие очереди, – проговорила мама, глядя на отца. – Ты можешь что-нибудь с этим сделать?
   Отец перевёл взгляд с телевизора на мать. Смотрел на неё некоторое время с таким выражением лица, как будто смотрел на стену, а потом, пожав плечами, снова переключил всё свое внимание на экран телевизора.
   В этот момент впервые в жизни мне захотелось его ударить.

Глава 6

   Теперь уже стою за хлебом не только я, а половина моего района. Очередь стоит, не движется, так как хлеба в магазине нет, ждём подвоза. Я пришел в магазин к восьми утра, но там уже была порядочная очередь. Заняв место, я простоял до самого обеда, пока не настало время идти в школу. Побежал за сестрой, попросил рядом стоящих подержать моё место, хорошо, что живём рядом: привёл сестру и поставил в очередь, сам договорился с матерью чтобы, она сменила сестру через пару часов, если она не вернётся раньше. В надежде, что хлеб привезут, я ушёл в школу. Вернувшись, я не застал домашних дома и опять пошел к магазину. Вся площадь перед магазином была заполнена людьми, их стало в пять раз больше. С большим трудом я нашёл своих, отправил женщин домой, а сам остался.
   Уже смеркается, мы всё ещё ждём. Около девяти вечера появился грузовик, на боку которого большими буквами написано «ХЛЕБ». Сигналя, он расталкивает толпу, пробираясь к магазину. Я никогда ещё в своей маленькой жизни так не радовался. Приезд грузовика с хлебом, который каких-то пару дней назад никем не был бы замечен, теперь встречают чуть ли не овациями.
   Жизнь в стране меняется не в лучшую сторону, даже я начинаю это понимать. Люди стали какими-то злыми и серыми, на улице появилась много пьяниц. Отец тоже всё время пьёт, соседские мужики не отстают от него. Возле магазина наряду с жёлтыми бочками, которые теперь заброшены по причине не сезона, появилась третья, она серого цвета и в два раза больше, на ней нет никакой надписи. Теперь возле неё постоянно кучкуются мужики со всего района, и молодые и старые, с самого утра они держат там смену. Население разделилось на две группы: одна часть людей утром стоят перед магазином, ожидая его открытия в надежде урвать хоть каких-нибудь продуктов, которые могли появится в нём за ночь, и другая часть, в похмелье ожидающая открытия серой цистерны. Часто отцы семейств стоят в очереди к бочке, а их семьи стоят за продуктами. Дети зовут отцов, но те их не слышат, они хотят забыться.
   Мама сказала, что в серой бочке «портвейн», нечто наподобие водки, которую любят пить взрослые.
   У отца есть очень необычная шапка, такой нет ни у кого. Её подарили ему какие-то иностранцы, приезжавшие в наш город и встречавшиеся с ним как с обладателем «ордена». Такую шапку видно издалека.
   Всю зиму я вижу её среди толкучки возле серой цистерны, когда иду в школу или возвращаюсь из неё.
   – Почему ты перестал ходить на работу? Водитель утром приезжает, весь день стоит и вечером уезжает, – спрашивает мать отца, поймав момент, когда тот не пьян в стельку.
   – А что мне там делать? Там нет никакой работы, все просто сидят и ничего не делают – отвечает отец.

Глава 7

   По телевизору сказали, что Советский Союз распался, озлобленный отец сидит и молчит, мать выглядит растерянно. Для меня же это ничего не значит, кроме того, что на второй день мой одноклассник с которым мы сидим за одной партой, пришёл в школу без пионерского галстука и меня заставил снять свой со словами:
   – Да сними ты уже этот ошейник! – и, как будто испугавшись, добавил: – Так папа сказал, когда утром стянул с меня галстук перед школой.
   Не знаю, кто как, а я с удовольствием снял свой галстук. Он мне порядком уже надоел, тем более что каждое утро надо было просить сестру его погладить, а потом ещё и правильно повязать.
   Кстати, учительница, войдя в класс и увидев нас двоих без галстуков, ничего не сказала. Даже сделала вид, что не заметила, хотя раньше всегда делала замечания, когда галстук был криво повязан или помят. До этого дня, для неё варианта, что пионер мог прийти в школу без галстука, вообще не существовало.
   Через урок уже добрая половина класса сидела за партами без галстуков, а на следующий день мало кто вообще пришел в нём в школу.
   Сестра ходила в музыкальную школу и, если честно, я ей завидовал. Красивой игры мы дома от неё никогда не слышали, только повтор разных звуков, это называлось «заниматься дома», но я всё равно захотел ходить туда. В этом возрасте тебе всегда хочется чего-то, чем занимаются люди постарше тебя, и я не стал исключением. Правда, я никак не мог определиться с инструментом, на котором я хотел бы играть.
   Пианино мне нравилось, но так как это был инструмент сестры, казалось, что я должен выбрать что-то другое. Однажды по телевизору я увидел фильм, где главный герой детектив искал украденную скрипку Страдивари. Это кино и стало толчком к выбору инструмента, хотя, тогда я, наверное, должен был сделать другой выбор, а именно захотеть стать детективом, но моя детская логика сделала почему-то совсем иной ход.
   Я начал ходить в музыкальную школу, которая была в нескольких автобусных остановках от нашего дома. Родители думали, что мы будем ездить на занятия вместе с сестрой, но к тому моменту как началась моя учёба, сестра уже благополучно бросила музыкальную школу. Так что я остался один на один с большим маршрутным автобусом, который почти всегда был забит до отказа, поскольку в стране уже бушевал экономический кризис и общественный транспорт первым пострадал от нехватки бюджетных денег в городе.
   У меня было несколько разных предметов: основной инструмент, второстепенный, которым я выбрал пианино, также музыкальная грамота – сольфеджио и предмет под названием «хоровое пение». На него ходили все ученики поголовно независимо от того, на каком инструменте играли. Занятие проходило в большом академическом зале, где все стояли в три уровня и пели песни, которые разучивали дома. На одном из этих занятий я увидел давно позабытую улыбку и полные бесконечной нежности глаза.
   После урока, придя на автобусную остановку, я нашел её там. Она стояла у самого края бордюра и водила резиновым сапогом по поверхности весенней лужи, улыбаясь своим мыслям. Она выглядела такой беззаботной и счастливой. Не знаю почему, но в этот раз я не стал строить из себя делового, а просто подошёл к ней и сказал:
   – Я тебя знаю, ты живёшь в соседнем дворе.
   Она подняла взгляд от лужи и посмотрела на меня своими серыми с зеленоватым оттенком глазами, а потом вдруг, заглянув за моё плечо, обрадованно прощебетала красивым мелодичным голосом:
   – Это наш автобус, пойдём! – Она схватила меня за руку и побежала к началу остановки. Действительно, знакомый автобус тёмно-жёлтого цвета пробирался к нам в потоке легковых машин.
   Странное дело, автобус оказался неполным, даже были свободные места, но мы не стали садиться, а прошли в самый его конец, там была площадка, где можно было стоять и смотреть в заднее окно на дорогу, на лица водителей легковушек, которые то и дело нагоняли автобус и, перестраиваясь влево, обходили его, торопясь по своим делам. Ещё иногда на кочках автобус подпрыгивал, и тебя подкидывало вверх, что было очень весело.
   – Я знаю, ты Ален с соседнего двора, твой папа орденоносец! – сказала она, когда мы встали прямо напротив окна и схватились за поручень.
   – А тебя как зовут? – спросил я.
   – А я Диана – ответила она и почему-то засмеялась.
   У неё был такой заразительный смех, такой открытый и простодушный, что поневоле я тоже начал смеяться. Мы всю дорогу переговаривались и хохотали, пока не обнаружили, что проехали свою остановку. Это нас ещё больше рассмешило…

Глава 8

   Бежали мои беззаботные деньки, утром я был школе, а после обеда играл с ребятами во дворе или шёл в музыкальную школу, где встречал Диану. Наступила уже настоящая весна, зацвели вишня и яблоня. Вокруг всё было в белых и розовых цветочках, которые начинали танцевать в волшебном танце, как только поднимался лёгкий ветерок. Природа обновилась, как и люди, которые будто проснулись после тяжёлой спячки. Зима была длинной.
   Замелькали яркие цвета: красные, синие, зеленые и в этом не была виновата природа. Люди вдруг стали одеваться очень ярко, в цветастую одежду с иностранными надписями. Это было так необычно, ведь до этого в магазинах продавалась одежда только черного, серого или коричневого цветов, а тут такое. Вначале я видел цветастую одежду только на взрослых, но с какого-то момента дети в школе тоже стали так одеваться. Adibas – было написано на куртке моего одноклассника, ему купили её в эти выходные, как он сказал, на барахолке. Что такое «барахолка» мне было неизвестно, но моя тяга ко всему новому тут же побудила желание узнать, что же это за таинственное место и почему оттуда появляется такая сказочно красивая одежда, которую в глубине души я тоже сильно хотел иметь.
   Не откладывая в долгий ящик, я прибежал со школы, бросил портфель и тут же помчался на поиски своего друга и соседа Макса. Долго искать не пришлось, он был у себя дома и грыз кусок хлеба, намазанный маслом и посыпанный сверху сахаром. Он тоже только вернулся со школы.
   – Я слышал от родителей, что эта «барахолка» находится где-то на краю города, и туда идёт сто тринадцатый автобус, – с набитым ртом сказал Макс. Мы понимали друг друга без слов, он всё прочитал в моих глазах, поэтому тут же начал обуваться и натягивать куртку.
   Со всех ног мы помчались на автобусную остановку. Бабушки, сидевшие на скамейке возле подъезда, заулыбались вслед нашим быстро удаляющимся спинам, понимая, что сорванцы опять что-то задумали.
   Еле дождавшись нужного автобуса, мы, как взрослые, с серьёзным видом заскочили в него. Договорились сидеть смирно и смотреть в окно, но разве с Максом так получится? Конечно же, через пару остановок мы ржали на весь автобус и баловались, мешая взрослым думать о своих проблемах.
   В этот день мы проехали на этом автобусе полный круг и вернулись без безрезультатно, так как на наш вопрос о барахолке кондуктор подтвердил, что автобус едет туда, но барахолка работает только по воскресеньям.
   В воскресенье мы сидели в том же автобусе и тот же кондуктор прокричал:
   – Следующая остановка «Барахолка».
   Мы тут же двинулись к двери, посматривая в окна. Там бежала реальность как на экране в кино: люди, машины, дома, деревья, а потом забор, забор, забор и снова люди, люди, люди…
   Когда автобус подкатил к остановке, мы увидели на ней столько людей, сколько я никогда не видел на автобусных остановках даже в самый страшный час пик. Толпа тут же хлынула внутрь автобуса как только открылись двери, а мы каким-то чудом, в самый последний момент смогли протиснуться сквозь людей наружу.
   Барахолка встретила нас шумом и гамом сошедших с ума взрослых, которые куда-то спешили с огромными клетчатыми сумками. Мы, не сговариваясь, взялись за руки и пошли в самую глубь этого людского потока, который тут же подхватил нас как горная река и понёс куда-то в неизвестном направлении, то и дело бросая о прилавки как о горные валуны и ежесекундно пытаясь разъединить наши руки.
   Калейдоскоп лиц, которые то и дело зазывали нас непонятными словами, просто сводил с ума:
   – Мокасины, адидас, слаксы, монтана – кричали люди.
   Кто-то кричал:
   – Грабят! Помогите!
   Здесь кипела жизнь, о которой мы даже не подозревали, живя в своей тихой скучной заводи. В какой-то момент я посмотрел на Макса, он улыбался, и я только сейчас понял, что тоже улыбаюсь, причем, наверное, уже достаточно долго, потому что щёки мои уже начали болеть.
   С тех пор мы ещё несколько раз ездили в это волшебное и странное место, где все люди как будто были не в себе. Особенно это чувствовалось, когда мы возвращались во двор, в котором жизнь текла неторопливо, как в замедленной съёмке.
   Музыкальную школу я прогулял уже несколько раз подряд. Диана, наверное, меня потеряла.

Глава 9

   В воскресную рань кто-то стучит в дверь нашей квартиры, даже не стучит, колотит, ну погоди… уже пинает. Я побежал открывать. Это Макс.
   – У меня идея, пойдём! – улыбнулся он мне во все свои двадцать четыре зуба.
   Я заинтригован, бегу со всех ног в ванну, быстро умыл лицо, почистил зубы. Потом быстро натягиваю на себя что попалось под руку, на ходу обуваюсь и выскакиваю в прохладный подъезд, зябну, руки мои тут же покрываются гусиной кожей. Где-то внизу я вижу луч солнца, эта открыта входная дверь в подъезд, за которой меня ждёт Макс. Надеюсь, не зря он меня так рано разбудил.
   Выхожу на улицу. Оказывается, солнце уже порядочно удалилось от горизонта, апрель, погода отличная. Макса нет возле подъезда, он уже не торопясь идёт посередине двора в сторону магазина, на спине его школьный рюкзак, а в руках вязаная белая сетка. Я окликаю его, он оглянулся и махнул мне рукой, как бы приглашая его догнать. Чёртов интриган, приходиться бежать за ним.
   Когда на самом углу дома я наконец-то догоняю его, он, довольный, вытаскивает из кармана пятирублёвую синюю купюру и показывает её мне.
   – Что это? Откуда у тебя деньги? – озадаченно спрашиваю я.
   – У родителей стащил из их заначки – хитро улыбается он.
   Я остановился. Ему тоже пришлось остановиться.
   – Да не переживай ты, вечером назад верну, они ничего не заметят, – говорит Макс, вдруг став очень серьёзным.
   – А что ты собираешься делать с этими деньгами? – я всё ещё стою и не трогаюсь с места, хотя Макс уже зашагал вперёд.
   – У меня план, пойдём! – он машет мне рукой, в которой у него сумка, в другой руке у него купюра, он на ходу убирает её в карман. Я опять догоняю, Макс говорит:
   – Мы сейчас в магазине купим ящик пепси-колы, она у них по двадцать пять копеек за бутылку, как раз хватит. Затолкаем весь ящик в сумку и рюкзак и поедем на барахолку.
   – На барахолку? Зачем? – автоматически спрашиваю я, хотя уже начинаю понимать задумку Макса.
   – Как зачем? Продадим там всё! Ты видел? Там вообще нет продуктовых магазинов. Сегодня жара будет, я специально прогноз погоды вчера посмотрел.
   Мы так и поступили. Дождались открытия продуктового, купили ящик пепси, растолкали бутылки в сумку и рюкзак и как два навьюченных верблюда потащили наш товар на автобусную остановку. Залезть в автобус с такой ношей было непросто, хорошо хоть в такое ранее утро выходного дня людей было немного, и нам никто не мешал вскарабкиваться по лестнице, только водитель покрикивал, чтобы мы поторапливались. И мы торопились, как могли.
   Приехали мы на барахолку рановато, людей ещё было мало, в основном продавцы, которые деловито раскладывали на прилавках свой товар, предвкушая большой базар выходного дня.
   Мы же, еле волоча свою ношу, принялись ходить по рядам вдоль прилавков, предлагая свой товар продавцам. Но он был никому не интересен, все были заняты своими делами, да и солнышко ещё не так сильно припекало. Так что надо было ждать своего часа, но мы, два маленьких сорванца, этого, конечно же, не понимали и остервенело таскались по рядам и писклявыми голосами предлагали пепси-колу, пока совсем не выбились из сил.
   Мы остановились отдышаться недалеко от шашлычной, которая стояла ровно посередине барахолки. Шашлычник уже разжёг свой мангал и профессиональными движениями раскладывал горящие куски саксаула с помощью самодельных металлических щипцов. От жара мангала шашлычник обливался потом. Оставив рюкзак у ног Макса, который уселся прямо на землю, я пошёл с одной бутылкой к шашлычнику:
   – Дяденька, купите бутылку пепси, вам же жарко! – сказал я почти шёпотом, от накатившей на меня робости конец фразы растворился в воздухе.
   Шашлычник весело посмотрел на меня и с ухмылкой спросил:
   – И почём у тебя лимонад, маленький спекулянт?
   – Я не спекулянт! – оскорбился я, хотя даже не знал значения этого слова, но сразу подумал, что оно обидное.
   – Ладно тебе, не обижайся… Я пошутил, – засмеялся шашлычник. – Так почём лимонад?
   – По пятьдесят копеек! – ответил я, покраснев, и стараясь не смотреть ему в глаза.
   Шашлычник присвистнул:
   – Дороговато! Хотя… давай!
   Он полез в карман своего не совсем белого халата и вытащил оттуда жёлтую бумажку в один рубль. Он протянул её мне, взамен я отдал ему бутылку.
   – А сдача? – тут же спросил он.
   И тут я понял, что сдачи-то у меня нет, и повторно покраснел от смущения.
   – Что, нет сдачи? А ещё есть пепси?
   Я закивал и побежал к Максу, вытащил из рюкзака ещё одну бутылку и побежал к шашлычнику. Отдав ему вторую бутылку, я вернулся к Максу очень довольный собой и показал ему наш первый заработок.
   Это нас так воодушевило, что мы тут же подхватили свои тяжелые сумки и снова пошли по рядам продавать наш позвякивающий товар.
   Безрезультатно! Через час мы вернулись на исходную точку без единой новой продажи.
   Народу значительно прибавилось, ряды уже почти под завязку были забиты народом, да и солнце уже начало припекать. Мы без сил уселись прямо на землю, открыли себе по бутылке и стали жадно пить, а затем принялись разглядывать разношёрстную толпу.
   В этой толпе ходили как совсем оборванцы, так и средний люд. Иногда попадались солидные люди, часто со всем своим семейством. Дефицит смешал все категории общества в одном месте: на барахолке.
   Мы бы, наверное, так и просидели до самого закрытия барахолки, ходить по рядам больше не было ни сил, ни желания, как вдруг из-за людей, которых уже и здесь на площадке толпилось немало, появился не совсем белый халат, и весёлый голос дружелюбно крикнул:
   – Вот ты где! Что ты здесь сидишь, там твой лимонад спрашивают. У тебя ещё есть?
   Я вскочил и показал свой рюкзак, из которого торчали горлышки бутылок. Тут же вскочил и Макс и поднял свою большую сумку, в которой тоже характерно зазвенело.
   Шашлычник подал знак рукой, чтобы мы шли за ним. Протиснувшись сквозь людей, мы подошли к самому мангалу, рядом с которым стояли высокие круглые столики. Каждый столик обступали люди, они ели шашлык и лук, нарезанными кольцами лежавший на тарелках.
   – Кто пить хотел? – крикнул шашлычник в сторону столиков.
   Сразу от трёх столиков откликнулись. К одному пошёл я, а к другим Макс. Каждый за столиком, к которому я подошёл, купил себе бутылку. За раз я продал сразу шесть бутылок и в моём рюкзаке осталась только одна, которую тут же купила проходящая мимо столика женщина своему сыну-подростку, смотревшему на меня с нескрываемой завистью.
   Я вернулся на исходную позицию. Появился Макс, крутя в руках абсолютно пустую сетку.
   – Я всё продал! – радостно сообщил он. – Поехали домой!
   – А ты не хочешь покушать шашлыка? – не знаю, почему я спросил, хотя от этой жары и выпитого ранее пепси есть совсем не хотелось.
   – Да ну, поехали домой, – ответил Макс, но я настоял:
   – Нет, я хочу шашлык! – и с этими словами двинулся в сторону мангала.
   – Ну ладно, возьми и мне тоже – крикнул мне вслед Макс.
   Я встал в очередь: несмотря на жару, желающих отведать шашлыка было хоть отбавляй. Когда подошла моя очередь, шашлычник, глянув на меня с неизменной улыбкой, спросил:
   – А, это ты молодой. Что, всё продали?
   Я, довольный, закивал в ответ.
   – Молодцы! Только в следующий раз не продавайте так дёшево!
   – В следующий раз не продавать так дёшево? – удивлённо переспросил я.
   До меня дошла его мысль, и я невольно улыбнулся.

Глава 10

   Приехав домой, мы с Максом зашли в продуктовый магазин возле нашего дома и поменяли у кассирши нашу мелочь на пять рублей одной бумажкой, чтобы Макс мог вернуть деньги в родительскую заначку, а остальное поделили пополам. И стали ждать следующего воскресенья.
   Неделя шла мучительно медленно, ещё и Диана почему-то перестала приходить в музыкальную школу. Дворовые дела стали нам с Максом теперь совсем неинтересны, мы перестали играть во дворе, а только сидели на скамейке перед подъездом, обсуждая наши планы на воскресенье. Свои заработанные деньги я не стал копить, как Макс, а купил на них в магазине возле музыкальной школы два маленьких игрушечных пластмассовых пианино на батарейках. В нашем районе такое не продавалось, поэтому я с успехом продал их однокласснику и девочке из параллельного класса в два раза дороже. Во мне проснулась предпринимательская жилка, точнее, в те времена это звучало так: во мне проснулся спекулянт. Шашлычник прямо как в воду глядел.
   Когда Макс запаниковал, обнаружив в субботу, что его отец перепрятал куда-то заначку, я с самодовольным видом вытащил из кармана три рубля. У Макса с прошлого раза оставалось полтора рубля, но он быстро сбегал к бабушке и принёс ещё пятьдесят копеек, которые выпросил у неё на мороженое. Теперь мы уверенно смотрели в завтрашний день.
   Без пяти минут восемь мы встретились во дворе, только в этот раз Макс меня не будил, я вышел даже раньше него. В моей руке была мамина сетка для продуктов и школьный рюкзак на спине. Купив и теперь уже опытно рассортировав наш товар по четырём сумкам, мы устремились в своё однодневное путешествие. Вернувшись уже к обеду, мы имели на руках целых двадцать рублей. Спросите, почему так много? Мы просто воспользовались советом шашлычника и стали продавать свой лимонад по рублю за бутылку. Люди даже не возмущались, поскольку барахолка оказалась таким волшебным местом, где люди тратили немалые деньги на покупку одежды и отдать один рубль за бутылку лимонада было в порядке вещей, хоть все знали, что такая бутылка в магазине стоит всего двадцать пять копеек.
   В этот раз мы вернулись с новой идеей и в следующие выходные, обливаясь потом, тащили на центральную площадку барахолки уже два ящика. Один ящик был с пепси-колой, а второй с жигулёвским пивом которое мы без каких-либо проблем купили в нашем продуктовом магазине, хоть и были детьми. Продавщица, взглянув на меня, сплюнула:
   – Наш орденоносец совсем стыд потерял, уже своего малолетнего сына за пивом посылает, ещё и целый ящик! Опять нажрутся в беседке, будут песни горланить. Ну, давай свои деньги.
   Пиво мы продавали с бешеной накруткой – по два рубля за бутылку, и оно уходило быстрее лимонада. Мы уже планировали перейти только на пиво и даже в одно из воскресений так и сделали, но шашлычник, заметив это, нам запретил. Сказал, что здесь нельзя устаивать пивную точку. Мы дети и бегаем тут с бутылками безобидного лимонада и немного пива, но если будет одно пиво, то нас заметит администрация и будут проблемы. Могут вообще выгнать или заставят отдавать половину прибыли. Поняв, что нам этого не нужно, мы вернулись к старой схеме.
   Незаметно закончился учебный год, Диана так ни разу и не появилась в музыкальной школе. Иногда я специально ходил в её двор, высматривал, но подняться и позвонить в дверь квартиры так ни разу не решился, хотя уже знал, что живет она на третьем этаже. В её окнах вечерами не горел свет, но мне всё же казалась, что там кто-то есть, потому что иногда я видел тени и какое-то движение в окнах.
   В начале лета людей на барахолке стало настолько много, что наши бутылки буквально улетали, как только мы заходили на рынок, поэтому мы стали делать два рейса в день. И вот в одно из воскресений, когда мы приехали на вторую закупку товара в наш продуктовый, я неожиданно встретил Диану на крыльце магазина. Она сильно изменилась за это недолгое время, у неё были темные круги под глазами и очень бледный вид.
   – Диана, привет! – радостно окликнул я её, а потом, посмотрев ей в лицо, с тревогой спросил:
   – Что случилось? Ты заболела?
   Никуда её нежный взгляд не делся, несмотря на эти круги. Она тоже обрадовалась нашей встрече и произнесла своим мелодичным голосом:
   – Всё хорошо! Нет, я не заболела.
   – Куда ты пропала? Почему не приходила в музыкальную школу? Преподаватели про тебя спрашивали… – закидал я её вопросами.
   – Я не могла, родители не купили мне проездной на автобус, а пешком ходить очень далеко. Поэтому решила пока не ходить.
   Макс молча стоял рядом, то и дело кладя мне руку на плечо, тем самым намекая, что нам надо торопиться. Я тратил наше драгоценное время.
   – А почему родители не купили тебе проездной? – спросил я, удивляясь и не двигаясь с места, хоть Макс всё настойчивее давил на моё плечо.
   – Папа куда-то уехал, его уже давно нет, мама сказала, что он на заработках, а у нас с мамой совсем закончились деньги. Вот сейчас мы пришли сюда, чтобы попросить взаймы немного продуктов.
   До меня, кажется, долго доходило, потому что я стоял как истукан, Диана даже помахала перед моим лицом ладонью: здесь ли я.
   Я скинул Макса руку со своего плеча и повернувшись к нему, сказал:
   – Дай сюда деньги.
   Макс начал растерянно расстёгивать нагрудный карман своей рубашки, в котором лежали наши деньги на закупку товара. Он протянул мне деньги со словами:
   – А зачем?
   Я взял их и протянул Диане.
   Она, тоже не понимая, спросила:
   – Зачем?
   Я схватил её тонкую руку и насильно втиснул ей в ладонь купюры.
   – Зайди в магазин и отдай эти деньги своей маме, пусть она купит всё, что нужно.
   А сам развернулся и пошёл прочь из магазина в сторону дома, внутри меня полыхало пламя возмущения. Следом за мной бежал ничего не понимающий Макс.

Глава 11

   – Зачем ты кинул в отца дырокол, он же тяжелый, а если бы в голову попал? Что на тебя вообще нашло? – спрашивает сестра, смазывая мне спину кремом.
   Вся спина горит от ударов ремнём, которыми меня наградил отец, после того как я, зайдя домой и увидев его за рабочим столом, схватил со стола железный дырокол и швырнул ему прямо в лицо. Правда, он успел увернуться, и я попал ему только в плечо, но и этого для меня было достаточно, чтобы выпустить пар. Ну а потом в ответ я получил ремнём.
   – Так надо было! – ответил я сестре. Ярость моя прошла и сейчас я даже испытываю жалость к себе от того, что сильно болят спина и задница.
   Кстати, отец дал ремня молча, ничего не спрашивая, а после устроил скандал матери, когда она вернулась из магазина. На её расспросы я тоже ничего не сказал.
   На второй день мама повела меня к невропатологу, который стучал молоточком по моей коленке, отчего моя нога непроизвольно подпрыгивала. Непонятными терминами врач объяснил матери, что в моём возрасте бывают непроизвольные приступы ярости. Знал бы он, что это было не непроизвольно, но я не стал ничего объяснять.
   Вечером, когда стемнело, я направился во двор к Диане и долго смотрел на её окна, в которых впервые за долгое время горел свет, но её я так и не увидел, вообще никого не увидел, хотя штор на окнах не было.
   С этого дня я каждый день стал ходить в соседний двор, я переживал за неё.
   Днём мы с Максом и другими пацанами гоняли мяч либо катались на велосипедах по району. Теперь я вырос и научился хорошо ездить, поэтому падал с велосипеда редко, но, каждый раз, заезжая в соседний двор, где жила Диана, я мечтал упасть и, чтобы, поднимаясь, я мог увидеть её глаза, обращённые ко мне со всей своей бесконечной нежностью и теплом.
   Каждое воскресенье мы, как и прежде, продолжали свой промысел. В каком-то смысле на барахолке мы даже стали своими, нас уже окликали по именам.
   Несмотря на то, что барахолка кишела разными людьми, были там и постоянные обитатели. В основном, конечно, это были женщины, именно они продавали товар за прилавками, мужчин продавцов почти не было. Как я понял, для мужчин этот вид работы не был комфортным. В постсоветском обществе ещё было сильно предубеждение, что торгаши – это низший слой людей, и уважающий себя мужчина никогда не станет заниматься таким делом.
   Была ещё одна постоянная группа людей – крепкие молодые парни. Ходили они группой, все в спортивных костюмах, и никогда в их руках не было никакой-то поклажи. Их называли «рэкетирами», и наш друг шашлычник их очень боялся. Когда они появлялись на горизонте, у него начинали дрожать руки, они это видели и поэтому никогда не платили за шашлык, хотя ели его каждый день. Нам они платили всегда, зачастую даже давали больше, чем нужно, потому что не брали сдачу, если она была в монетах. Монеты они деньгами не считали.
   Главный у них был Сэм. На вид это был простой парень среднего роста. В его команде все были габаритнее него, но в случае с Сэмом не это было главное. Когда ты смотрел на него со стороны, то весь его облик кричал о какой-то запредельной самоуверенности. Как будто за его спиной всегда стоял невидимый великан, готовый растерзать за Сэма кого угодно, и Сэм, зная это, вел себя соответствующе.
   Однажды я увидел Сэма в деле: двое крепких парней, по виду явно не местные, не захотели платить за шашлык. Шашлычник стал звать на помощь. Из толпы вышел Сэм с двумя подручными. Неторопливо подойдя, они начали мирно расспрашивать, что случилось… Буквально через пару минут разговора Сэм вдруг резко ударил одного из парней по лицу, отчего тот упал и лежал не шевелясь. Двое подручных Сэма тут же начали пинать второго как настоящие каратисты – ногами по голове, но такой эффективности, как у Сэма, у них не было. Да, второй парень пропустил несколько ударов и у него пошла кровь из носа, но он был на ногах и закрывался руками, крича:
   – Я всё понял! Мы всё заплатим, не бейте!
   Я хотел досмотреть, чем всё закончится, но Макс потянул меня за футболку:
   – Ну ладно глазеть! Пойдём, нам ещё надо успеть второй рейс сделать. Это не наше дело!
   Я поддался и позволил себя утянуть, но всё равно шел нехотя и оглядывался. Чуть позже я увидел, как тот парень, которого Сэм уложил с одного удара, зашевелился и сел.
   – Значит, не убил, – выдохнул я и переключился на Макса.
   Всю дорогу домой я не мог сосредоточиться, Макс что-то рассказывал, но мои мысли были далеко, я думал о жестокости взрослых и о том, как много плохих вещей они совершают. Неужели этот цветной и сказочный мир настолько суров, что со временем превращает людей в монстров?
   Когда мы вернулись на барахолку с новой партией пива и пепси там как будто ничего и не было. Шашлычник как обычно махал своей картонкой над углями, туда-сюда сновали люди, а Сэм со своими дружками, которых стало намного больше, за дальним столиком ели шашлык. Увидев нас, они радостно замахали руками:
   – Ну наконец-то! Где вы ходите? Тащите сюда свой лимонад!
   Никто из этих молодых людей не подозревал, что следующее воскресенье полностью изменит их жизнь. Больше их на барахолке не будет, кто-то сбежит к себе домой в пригород, кто-то попадёт в больницу и выйдет оттуда уже другим человеком, а кому-то и вовсе не повезёт, и он прямиком с барахолки отправится в морг.
   В следующее воскресенье нам удалось продать только половину товара из своего первого рейса. Где-то ближе к десяти утра на территорию барахолки забежали молодые парни – их было довольно много. В руках они сжимали металлические прутья. Они стали бить ими всех подряд направо и налево. Местные парни и немногочисленные продавцы мужчины пытались отбиваться, но у них ничего не выходило, так как парней было больше, и ещё прутья не оставляли никаких шансов. Покупатели в ужасе разбежались, женщины продавцы попрятались за свои прилавки. Это была настоящая бойня.
   Вдоль рядов бежал одинокий местный милиционер, фуражки у него не было, с головы стекала кровь, а форменная рубашка была разодрана в клочья – он спасался. За ним бежали несколько парней с прутьями, одного из них я узнал, это был тот самый парень, которого неделю назад Сэм сразил одним ударом.

Глава 12

   Теперь всё изменилось. Шашлычника нашего больше не было, вместо него стоял какой-то противный старик, от которого сильно несло перегаром. Он всё время пытался нас согнать с нашей точки, ругаясь и угрожая, но со своего места не двигался, поэтому все его крики мы с Максом пропускали мимо ушей.
   Теперь на барахолке заправляли новые рэкетиры, как я понял, они были не местные, а из другого города. Они матерились, часто били продавцов и брали у нас пиво, в отличие от старых рэкетиров, которые пили только лимонад. Два раза Максу не заплатили и со мной тоже постоянно пытались провернуть тот же фокус, но я цеплялся им за штаны и не отпускал, пока мне не отдавали мои деньги.
   Продавцы были недовольны, так как новые рэкетиры подняли плату, а их самих стало в три раза больше. Приходилось кормить всю эту ораву, но никто не мог ничего с этим поделать. Милицейский пункт с момента большой драки так и не открылся и стоял заколоченным, а последнего милиционера на барахолке я видел в тот самый день, когда он со всех ног убегал весь в крови.
   Следующий месяц был очень жарким, поэтому наш товар расходился гораздо быстрее, и мы даже могли успеть сделать третий рейс, но не стали этого делать и даже не обсуждали такую возможность. Весь азарт и моральный подъём первых дней уже улетучился, начались трудовые будни. Деньги, которым мы первое время так сильно радовались, со временем превратились в то же самое, что и сумка для бутылок или панамка от солнца, то есть в один из инструментов работы.
   Время шло медленно, но всё равно лето потихоньку заканчивалось, однажды, когда один из рэкетиров в очередной раз не захотел платить мне за пиво, я схватил его за штанину и не рассчитал, потянул сильнее нужного. У него сползли штаны, и все окружающие увидели грязные зелёные трусы с цветочками. Толпа начала издевательски смеяться, а он с силой отшвырнул меня в сторону. Я распластался на грязной земле и уже хотел подняться, когда увидел необычно красивого синего цвета кроссовки, такого яркого цвета я ещё никогда не видел. От кроссовок мой взгляд поднимался выше, пока я не увидел очертания девочки, яркое солнце за её спиной слепило мне глаза, поэтому я никак не мог разглядеть её лицо.
   – Какой ты смешной, Ален, что ты здесь прямо посреди базара на земле лежишь? – услышал я знакомый голос.
   Обидчик мой уже куда-то ушёл, а толпа, потеряв интерес, двинулась дальше. Диана протянула мне руку и помогла подняться. Теперь я её разглядел, темных кругов под глазами, которые меня так напугали в прошлый раз, не было. Лицо её порозовело и даже чуть-чуть округлилось, теперь оно сияло здоровьем. Сама она была одета в новую, очень красивую одежду, самую лучшую, которую продавали здесь на барахолке, уж я-то знаю. Эти ярко-синие кроссовки, которых точно нет в продаже, завершали новый образ. Я был очень рад увидеть её снова и убедиться, что у неё всё наладилось.
   – Что ты здесь делаешь, Ален? – спросила она, заглядывая мне в глаза. От этого у меня почему-то побежали мурашки по спине, она была так близко. Я как одурманенный просто смотрел на неё и молча улыбался.
   – А я тут маме помогаю, вон там родители открыли контейнер, теперь продают одежду – мама послала за шашлыком. Первый раз, когда тебя увидела, ты тоже валялся на асфальте, теперь здесь валяешься, – рассмеялась она.
   Вдруг толпа зашевелилась сильнее обычного, дальше по рядам люди начали шарахаться в разные стороны, это привлекло наше внимание.
   – Что там? – спросила Диана.
   По ряду в нашу сторону неторопливо шла группа мужчин в спортивных костюмах, их было человек шесть, люди разбегались, чтобы не попасть им под ноги.
   – А вот и папа! – сказала Диана.
   Я посмотрел на неё, чтобы понять, куда она смотрит, да, смотрела она туда же, куда и я – на эту группу мужчин. Я стал их разглядывать. И действительно, по правую руку от самого рослого, который шел в центре, шел её отец, которого в последний раз я видел у подъезда в старой грязной одежде и с бутылкой в руке. Теперь он был в модном спортивном костюме, лицо его выражало уверенность, если бы не Диана, я бы его точно не узнал.
   Когда они проходили мимо нас, Диана защебетала своим красивым голосом:
   – Папа, папа я здесь! – махала она ему рукой.
   Отец Дианы даже не замедлил шаг, а просто повернул голову и посмотрел в нашу сторону. Он заметил дочь, его лицо озарилось и он улыбнулся ей, потом он обратил свой взор на меня. На секунду он задумался вспоминая где меня видел, и как только вспомнил, его брови тут же сошлись вместе, образовав на лице жирную галочку. Он резко отвернулся. Они двигались дальше, обходя свои владения.
   В следующее воскресенье охрана не запустила нас с Максом на территорию барахолки. Сказали, чтобы мы тут больше не появлялись со своими бутылками.

Глава 13

   Переживали мы недолго. Каникулы закончились, и снова началась школа. Деньги, которые я заработал за лето, я почти полностью отдал матери, так как работу отца закрыли. Если до этого он просто не ходил на работу, но получал зарплату, то теперь он перестал её получать. Да и после очередного запоя он загремел в больницу, так что приходилось теперь по воскресеньям на автобусе с двумя пересадками ездить через весь город, чтобы навестить его. Так что если бы мы даже удержались на барахолке, я бы всё равно не смог ездить туда из-за больницы. Но довольно быстро я нашёл новый заработок. На одной из автобусных остановок, где была очередная пересадка, стоял трёхэтажный дом, на первом этаже которого располагался небольшой магазинчик. От долгого ожидания автобуса, не зная чем себя занять, я зашел в него и совершил настоящее открытие, там продавался самый настоящий дефицит – плакаты и фотографии всех наших кумиров: Арнольда Шварценеггера, Сильвестра Сталлоне, Чака Норриса и Брюса Ли. Их фотографии были жутко популярны и за них пацаны со двора и школы готовы были платить хорошие деньги, я это точно знал. Я покупал фотографии по рублю, а плакаты по пять и продавал в школе и во дворе с нормальной наценкой, так что деньги я не перестал зарабатывать. Ну и магазинчик возле музыкальной школы с его игрушечными пианино на батарейках тоже приносил небольшой, но постоянный доход.
   Диана снова начала ходить в музыкальную школу, и мы, теперь заранее договариваясь, ездили туда вместе. Иногда вместе прогуливали занятия, особенно сольфеджио. Учительница плохо видела, и мы специально садились за последнюю парту. За нашими спинами было большое окно, которое в эти ещё совсем тёплые дни было всегда распахнуто настежь. Когда в начале урока была перекличка, мы отмечались, а потом, когда начинался урок, незаметно для учительницы выпрыгивали в окно. Это был первый этаж, было не высоко и не страшно, даже для девочки. Мы долго гуляли по осеннему городу, я покупал Диане мороженое, мы были безмерно счастливы, держась за руки перебегая улицу в неположенном месте.
   Однажды приехав на автобусе в наш район и войдя во двор Дианы, мы увидели, как с другой стороны двора заехала большая чёрная машина, очень некрасивая, таких в городе я не видел. Машина остановилась возле подъезда и из неё вышли отец Дианы и тот рослый мужчина спортивного телосложения, которого я видел на барахолке.
   – А вон мой папа приехал с дядей – сказала Диана, увидев их.
   – Этот второй твой дядя? Я помню, мы видели его на барахолке. Он там работает? – Да он всё время там, я когда к маме в контейнер прихожу, всегда его вижу. Его зовут дядя Арон, он переехал из другого города, он папин брат. Они вместе работают. Мама сказала, что они сейчас на барахолке начальники.
   Я-то догадывался, кем они на самом деле там работают, но Диане ничего говорить не стал. Зачем?
   – А это его машина?
   – Да, кажется, называется БэМэВэ, дядя её недавно купил, он очень ей гордится. Когда он у нас дома, он такой весёлый, шутит постоянно, подмигивает, но на улице почему-то никогда не улыбается и не разговаривает, всегда молчит. Ладно, я пойду, мне ещё уроки надо делать, – сказала Диана и побежала в сторону машины.
   Там её заприметили, отец обнял её и поцеловал, а её дядя, действительно, даже не улыбнулся, так и стоял с каменным лицом.
   Я тоже пошел домой, хотя мне жутко не хотелось.
   Мама стала работать учительницей в соседней школе, в доме чувствовалась нехватка денег, отец уже давно лежит в больнице и, кажется, не собирается выписываться. Когда мы его навещаем, у него всегда приподнятое настроение и от него пахнет алкоголем, как и от его соседей по палате. Они улыбаются и не могут дождаться, когда мы наконец-то уйдём и они продолжат играть в карты, которые всегда лежат на столе.
   Когда мы уходим, отец нас провожает, берёт маму под руку и тихо ей говорит, чтобы она принесла ему ещё денег, так как нужно покупать лекарства. Мама молча кивает.
   По ночам я иногда слышу, как где-то в доме плачет мама. Я отдаю ей все деньги, которые выручаю с продажи фотографий и музыкальных пианино, но их всё равно не хватает. Потихоньку из дома исчезают вещи. Сначала картины, статуэтки и другие красивые безделушки, которые когда-то дарили отцу на всяких партийных мероприятиях, затем предметы посущественнее: шкафы, кресла, сервант, магнитофон.
   Эту зиму мы пережили очень плохо. На Новый год не было гостей и не было подарков, а под самый Новый год пропал из дома даже телевизор. Так что праздник мы не отмечали, просто поужинали и легли спать. Ночью я проснулся от грохота салютов и радостных криков за окном. Сестра лежала в своей кровати с открытыми глазами и смотрела в потолок, её лицо то и дело освещалось вспышками салютов. По её щеке ползла слеза.

Глава 14

   «Мы с трудом пережили эту зиму, понимаешь?» – говорит мама отцу, который вернулся с больницы и целыми днями не выходит из спальни.
   Кажется, он действительно болеет, потому что алкоголем от него больше не пахнет, а только лекарствами и выглядит он неважно.
   Дома обстановка не очень, да ещё в добавок постоянно нет электричества. Его стали отключать во всём городе каждый день. Включают только утром и вечером на пару часов. Называется это явление веерными отключениями.
   Я шатаюсь по району, не знаю чем себя занять. Вижу машину, от которой разлетаются громкие звуки, за ней бежит толпа ребятни, звук раздаётся из громкоговорителя на крыше. Иногда из окна высовывается рука и разбрасывает какие-то бумажки. Из громкоговорителя звучат какие-то слова, смысла не разберёшь, динамик сильно шипит, из потока слов с большим трудом можно разобрать только: «выборы» и «голосуем». Машина едет по району.
   Когда эта процессия проехала мимо меня, оставив после себя на асфальте чёрно-белые бумажки, я нагнулся и поднял одну из них. На ней было плохо отпечатанное фото отца Дианы и крупное слово «голосуем», дочитать я не успел, так как меня кто-то толкнул. Я поднял голову и увидел, что это одна из наших бабушек соседок:
   – Что встал прям на дороге? Что листовку читаешь? Отнеси лучше отцу, пусть полюбуется, как этот авантюрист в депутаты собрался. Были времена, когда твой отец не был размазнёй как сейчас, а таким вот проходимцам морду бил! Я помню!
   Вот времена пришли, всякая нечисть в депутаты идёт, а наши со двора все рты поразевали и ведь выберут! Он же каждому по десять рублей пообещал, кто за него проголосует. Ужас, куда мир катится… – завершила соседка длинный монолог и пошла дальше по своим старушечьим делам.
   «Почему она называет его авантюристом, когда он рэкетир? – подумал я – И кто такой депутат?».
   Я свернул листовку вдвое и пошел домой показать отцу, как порекомендовала соседка. Лучше бы я этого не делал…
   Через полтора месяца мы с Дианой стояли возле её подъезда. Пожелтевшие и покрасневшие листья клёнов красивым ковром застилали всю землю вокруг. Прямо на входе в подъезд была небольшая лужа, она каждый раз хлюпала, когда в неё наступали ботинки грузчиков: они выносили вещи и грузили их в грузовик, на борту которого было написано «Продукты».
   Сыро и зябко, ещё и небо сизого цвета не помогало поднятию настроения, изо рта шёл пар. Я то и дело шмыгал носом и потирал озябшие руки.
   Диана в смешной шапочке не проронила ни единого слова за всё это время. Я был опустошён. Мыслей не было, я был подавлен и тупо смотрел на погрузку.
   – Я попрошу папу, чтобы по воскресеньям он привозил меня сюда во двор поиграть с друзьями, мы будем видеться, – оправдывающимся тоном сказала Диана, не поворачивая лица в мою сторону.
   – Угу, – только и смог выдавить я. Никогда прежде я не чувствовал себя таким беспомощным.
   Не в силах выдержать этого напряжения, я пошел прочь со двора, шаркая ногами по опавшим листьям.
   – Куда ты? – услышал я вслед голос Дианы, но даже не стал оборачиваться. Диана переезжала куда-то в центр города, где живут все депутаты. Конечно, это не было глобальной проблемой – сесть в автобус и поехать к ней, она же уезжала не на другую планету. Просто почему-то мне было обидно, что она уезжает туда, где лучше, а я остаюсь в этом сером мире.
   Когда я пришел к себе во двор, там гулял Макс, кажется, он одел на себя всю одежду, что была у него дома, по крайней мере, он так выглядел. Он энергично обхаживал каждый угол двора, не зная чем себя занять.
   – О, Ален, ты где был? Я тебя искал, заходил к тебе домой, сказали, ушел…
   – Я провожал Диану, она переезжает с родителями в центр, – жалобным тоном, начал я рассказывать. В тот момент мне хотелось сочувствия, а кто как не друг лучший кандидат на жилетку?..
   Но эти штуки были не для Макса. В этом плане он был бессердечен, пропустил мои слова мимо ушей и с горящими глазами начал рассказывать свою очередную затею с барахолкой.
   Мне было совсем не интересно, я вдруг почувствовал себя непонятым и всеми покинутым. Макс всё говорил и говорил, а я делал вид, что слушаю. Так мы просидели на лавочке где-то с час, пока я не опомнился и не побежал в соседний двор.
   – Я же не записал её новый адрес и телефон, – пульсировало у меня в висках. – Какой же я глупый!
   Машины с надписью «Продукты» у подъезда уже не было, Дианы во дворе тоже. Я как сумасшедший забежал в подъезд и, мигом влетев на третий этаж, начал колотить дверь её квартиры, но мне никто не открыл.
   «Ничего, увижу её в музыкальной школе», – подумал я и успокоился. С тех пор Диана так и не появилась ни в своем своём старом дворе, ни в музыкальной школе, хотя я её очень ждал.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1

   Темно. Что-то тяжёлое на моей груди, отчего мне тяжело дышать. Я открываю глаза и вижу в лунном свете что-то мохнатое, оно ползёт по мне. Непропорционально большое тело, маленькая голова и нос, который, обнюхивая мою грудь, движется к моему лицу – это крыса. Ещё не до конца проснувшись, я на инстинкте бью её кулаком, удар получается резкий и чёткий, спасибо занятиям по боксу. Крыса, даже не успев среагировать, со всего размаху летит в стену и падает куда-то за ящики. Я поднимаюсь и сажусь на лавку, на которой только что спал. Из-за ящиков слышатся частые короткие скрипучие звуки от суетливых лап. Наверное, забирается в свою нору, которых полно на территории склада.
   «Как вы мне надоели! – думаю я и заваливаюсь спать дальше. Надо выспаться, с утра нельзя проспать учёбу. Первая пара очень важная, я готовился к ней несколько дней, у меня доклад.
   Я учусь на первом курсе государственного университета, куда меня взяли только благодаря отцу, ведь я провалил вступительные экзамены по математике и уже морально готовился идти в армию. Но отец надел свой старый потёртый костюм, который чудом уцелел в те трудные времена, когда в доме были проданы почти все вещи, и пошёл решать мой вопрос. Вид, у него, конечно, был непрезентабельный, он и сам это видел в отражении зеркала и даже робел. Впервые в жизни я заметил, что он сам себя стесняется. Всё исправила мама. Она принесла заветную коробочку и вытащила из неё «орден», который незамедлительно нацепила ему на лацкан пиджака. Отец на глазах преобразился, как оказалось, «орден» был его стимулом, он тут же встряхнулся, выпрямился и вышел за дверь совсем другим человеком. Как потом я узнал, он пошёл к ректору.
   В те времена государственные университеты были буквально пропитаны коррупцией, и с каждого желающего поступить в университет ректор получал хороший доход, но отцу по какой-то только ему известной причине решил не отказывать. Наверное, списал на благотворительность. Ректор с отцом были примерно одного возраста, и этот «орден», красовавшийся на груди отца, решил исход дела. Вот так я и оказался в государственном университете. Первый раз в жизни злосчастный «орден» сделал мне что-то хорошее.
   Довольный отец теперь постоянно напоминал мне, как «орден» решил мою судьбу. Вспоминал мне слова, когда я принижал «орден», в то время как он постоянно твердил, что «орден» – наша семейная реликвия, которая возвышает нас над остальными, он ещё послужит не только мне, но и моим детям, внукам и далее до конца времён…
   Я был с этим не согласен, поскольку «орден» был значимым в другом государстве, которого уже не было, но факт оставался фактом: «орден» дал мне дорогу в университет, экзамены в который я действительно провалил. Хотя по мне, экзаменационные вопросы были специально сделаны невозможно сложными, чтобы никто, заранее не зная ответов, не мог на них ответить в отведённое экзаменом время. Коррупция как могла страховалась, чтобы простые абитуриенты не могли залезть на уже оплаченные кем-то места.
   Для страны это была дорога в никуда. Люди с большим потенциалом и интеллектом отбрасывались как ненужные, в университеты набирали только тех, у кого родители имели либо связи, либо деньги, хорошо, что я оказался из этой группы.
   С минуты на минуту придёт работник склада, уже почти восемь утра. Как только он придёт, я побегу домой, чтобы принять душ, позавтракать и успеть к первой паре в университет. Такой у меня график: два раза в неделю я сторожу склад, а в выходные работаю диджеем в ночном клубе: ставлю музыку с одиннадцати вечера до четырех утра. Я даже не считаю это за работу, думаю, я бы это делал абсолютно бесплатно, но директор ночного клуба этого не знает, поэтому платит мне хорошую зарплату, настолько хорошую, что она соизмерима со средней заплатой взрослого человека, который работает целый день.
   Живу я, можно сказать, отлично, правда, я хотел бы ещё машину, как у большинства моих однокурсников, но пока у меня её нет, поэтому езжу на общественном транспорте. Зато в отличие от большинства сверстников веду свободный образ жизни, потому что зарабатываю сам, а не выпрашиваю деньги у родителей.
   Когда мне вечером не надо идти на работу, я стараюсь ходить в боксёрский зал, но получается всё реже и реже. Боксом я увлёкся в последних классах школы, сразу же как закончил музыкальную школу. После тренировок с друзьями слоняюсь по городу, самозабвенно ища, как большинство молодых людей в моём возрасте, приключений на свою задницу и, как ни странно, обязательно нахожу их. Время я провожу очень весело: пьянки, драки, беспорядочный секс постоянно присутствуют в моей жизни. Домой я зачастую прихожу утром и либо сплю до вечера, либо принимаю, как сегодня, душ, переодеваюсь и ухожу. Основную часть заработанных денег я по старой привычке отдаю маме, которая сейчас может меньше работать, так как мои доходы сняли основную нагрузку с её плеч.
   Отец всё так же перманентно болеет, находясь большее время года либо в больнице, либо по какой-нибудь социальной путевке в санатории или доме отдыха. Он был прав, «орден» даёт ему льготы. Я иногда думаю, что именно «орден» всему виной. Если до его получения отец к чему-то стремился и работал не щадя себя, то после его получения как будто купил себе билет в беззаботное будущее – перестал что-либо делать.

Глава 2

   Как обычно, автобусная остановка по утрам полна народу. Пасмурно, асфальт мокрый, местами лужи, на которые я то и дело посматриваю, они – мой индикатор начала дождя, которым ежеминутно грозят нам сверху чёрные тучи. Этот вопрос меня заботит, так как под козырьком остановки всё занято, а у меня ни зонта, ни шапки. Иногда мне в лицо прилетают одинокие капли, это брызги от приезжающих мимо автомобилей, так я себя успокаиваю, но на самом деле это привет сверху, мокрый одинокий солдат, у которого не выдержали нервы и он в одиночку бросился в атаку на город. Мокрая армада готовит атаку сверху в виде холодного осеннего ливня, надеюсь, он начнётся в тот момент, когда я буду уже в автобусе.
   А вот и она, девушка с соседнего подъезда. Я не решил ещё: красивая она или нет, однокурсники считают её очень симпатичной. Что-то, конечно, в ней есть, но не на мой вкус. Увидев меня, она прячет глаза, уже давно понятно, что я ей нравлюсь. Подошла, поздоровалась и встала рядом, но не смотрит. Видно, что волнуется, такая смешная. Она учится на параллельном потоке. Пока ждём автобус, мне становиться совсем скучно и от нечего делать решаюсь, была не была:
   – Приходи ко мне вечером, у меня дома никого не будет, телик посмотрим. – Хоть в данный момент я не вижу её лица, потому что она не поворачивается ко мне, а стоит боком, я буквально нутром чувствую, как она смутилась.
   Она молчит.
   – Ты придёшь?
   – Приду, – еле слышно отвечает она.
   – Ты же знаешь номер моей квартиры? – я пытаюсь заглянуть ей в лицо.
   – Да, да, я знаю, – чуть громче отвечает она.
   Тут подъезжает наш автобус, и я как настоящий джентльмен, пропустив даму вперёд, влезаю сам.
   Вот так нахрапом я беру всех подряд, к кому у меня возникает хоть какой-то мало-мальский интерес, а главное, завтра, увидев её на этой же остановке, после всего того, что будет у нас этой ночью, я сделаю вид, что ничего не было и вообще через какое-то время не только перестану с ней разговаривать, но и здороваться, как будто совсем её не знаю. Я, наверное, страшный мерзавец, точнее, даже не наверное, я настоящий мерзавец. Что поделаешь: жить без любви тяжело…
   В университете я стараюсь посещать все предметы и действительно учусь. Мне нравится учиться, а если преподаватель сильный, знающий свой предмет, я получаю истинное удовольствие. Мои однокурсники делятся на два лагеря: одни интересуются только развлечениями и девчонками, а другие – настоящие ботаники, я дружу с обоими лагерями.
   Вечерами, заступив на смену, я читаю современные журналы по экономике, банковскому делу, предпринимательству. Это продукция местной типографии, которая хранит свои свежие тиражи на нашем складе, они помогают мне в учёбе. Я владею самой актуальной информацией, которой щедро делюсь на лекциях, преподаватели за это меня очень любят.
   Читаю я всегда, эта привычка появилась ещё в те времена, когда в детстве продали телевизор для покупки лекарств отцу или для закрытия его карточного долга, уже не помню… Книг всегда дома было навалом, их не продавали, потому что продать их было невозможно, читающие люди в то время норовили уехать куда-нибудь северо-западнее, поэтому спроса на книги не было совсем. Так что мы с сестрой вечерами, когда включали электричество, валялись на раскладушках и читали всё подряд, в тот момент, когда большинство наших сверстников смотрели по телевизору: «Терминатора», «Рокки», «Тома и Джерри».
   В то время для нас, детей, это была настоящая трагедия, когда утром в школе все обсуждали новый фильм, который показывали вчера вечером по телевизору, а мы не смотрели и чувствовали себя ущербными, но кто бы знал, что в будущем это даст нам большое преимущество. Благодаря многим прочитанным книгам мы стали чуточку умнее большинства наших сверстников, которые кроме телевизора уже ничего и не знали.
   Доклад был вчера, и теперь можно было расслабиться, предметы сегодня были неважные, поэтому я со спокойной душой уже после первой пары покинул свою альма-матер и отправился к Максу, который сегодня вдруг вернулся в город.
   Макс поступил за границей в очень престижный университет, но в самый разгар учёбы почему-то сегодня вернулся. Это был шок для меня, когда утром зазвонил телефон и я, подняв трубку, услышал знакомый голос. Так что я направлялся к нему с легким чувством тревоги, но и с хорошим настроением, ведь мы давно не виделись и я, если честно, по нему жутко соскучился.
   Когда Диана переехала, я затащил Макса в музыкальную школу, только он выбрал класс саксофона. Он был одарённым от природы и у него с ходу начало хорошо получаться, он ловил настоящий кайф от игры на нём. Как, впрочем, и мы, слушая его в парке, когда уже стали подростками и тащили девчонок послушать саксофон. Макс настолько втянулся, что стал мечтать, что после учёбы будет играть на саксофоне в самом лучшем ресторане города. Один из преподавателей рассказал ему, что местные музыканты, особенно саксофонисты, там деньги лопатой гребут.
   – А что, непыльная работёнка! – говорил мне Макс, становясь в этот момент очень серьёзным.
   Музыкальную школу в отличие от меня он закончил на отлично. А потом его планам пришёл конец. Дело в том, что к завершению общеобразовательной школы нужно было выбирать, в какой институт и на какую специальность идти учиться дальше, и если я к этому времени уже стал самостоятельным и никто не вмешивался в мой выбор, то родители Макса, узнав, что он хочет продолжить музыкальное образование и вообще связать свою дальнейшую жизнь с музыкой, схватились за голову.
   Они, не спрашивая, купили билеты и отправили его к тёте за границу. Там уже тётя без лишних слов записала его на подготовительные курсы для поступления в местный университет на юриста. Взрослые решили, что лучше Максу стать адвокатом или судьёй, чем он будет играть на саксофоне в местном ресторане. Они, наверное, были правы, хотя он не был вообще предрасположен к юриспруденции или к другой серьёзной официальной работе. Он был творческой личностью, его интересовала музыка.
   Так вот, вдруг этим утром Макс, будничным тоном по телефону объявил мне, что вернулся. Мы договорились, что он будет ждать меня дома, пока я не вернусь из университета. Вот я и пришёл.
   Долго звонил в старый звонок, измазанный извёсткой, а потом стал стучать в его дверь, обтянутую чёрным дерматином. Глазок то и дело темнел, это говорило о том, что в него кто-то смотрит, но дверь не открывает. Когда я уже решил уходить, я услышал металлический хруст открывающегося замка. Дверь немного приоткрылась, и я увидел заплаканное лицо матери Макса. Уставшим голосом она сказала:
   – А, это ты, Ален, я сейчас позову Максима, подожди! – И тут же прикрыла дверь, отчего я впал в ступор, обычно мне предлагали войти, а тут…
   Через некоторое время дверь открылась, и на пороге появился Макс. Я невольно отшатнулся. Вдруг вспомнилось лицо Дианы, тогда, у магазина. Мертвецки бледное лицо с большими тёмными кругами под глазами. Сказать, что Макс плохо выглядел, это сильно приуменьшить проблему. Всего полгода назад это был молодой, пышущий здоровьем парень, а сейчас передо мной стоял вдруг постаревший лет на десять, худющий, бледно-синеватый Максим.
   – Что с тобой? – невольно выпалил я, не веря своим глазам.
   – Да не буду я выходить! Я с Аленом здесь на лестничной площадке постою недолго. Я никуда не уйду! Я обещаю, мам! – обернувшись, произнёс Макс в свою квартиру, а потом вышел в подъезд и тут же захлопнул за собой дверь.
   Миллион вопросов сразу возникло в моей голове.
   – Давай спустимся на площадку, – предложил он и начал спускаться, я проследовал за ним. Сзади фигура Макса напоминала мне сцену из чёрно-белого документального фильма: военная хроника Второй мировой войны, фигура человека из концлагеря.
   На площадке он, почему-то виновато улыбаясь, засучил рукав кофты на левой руке. Это действие он сопроводил фразой:
   – Не буду ходить вокруг да около. Вот!
   В районе локтевого сгиба у него было большое тёмно-бордовое пятно, которое фиолетовой полосой вверх уходило к бицепсу, а вниз – к кисти. Я был в шоке, от увиденного у меня даже перехватило дыхание.
   – Я на героине – виновато, пытаясь улыбнуться, проговорил Макс.
   Это был финиш!

Глава 3

   После этого я не видел Макса, наверное, месяц, звонил, приходил к нему домой, стучал, но никто не открывал. А потом он как ни в чём не бывало ранним утром четверга появился на моём пороге и с каким-то бахвальством объявил:
   – Меня только что выгнали из дома!
   – Чему ты так радуешься? – удивился я.
   – А что теперь горевать, что ли? Пойдём лучше прогуляемся, на улице хорошая погода.
   – Ну пойдём, – ответил я, хотя мне нужно было на учёбу, но эта необходимость мигом отпала, я был полностью поглощён своим другом и его новым статусом.
   Определенно он ожил с нашей последней встречи, даже речь стала быстрее, не как в прошлый раз, когда он вытягивал все гласные буквы в каждом произнесённом слове.
   – Куда ты запропастился? Я тебе звонил, приходил домой!
   – Да меня родители положили в клинику специальную, для наркоманов. Хотели вылечить. Наивные люди, думают, что наркоманию можно вылечить.
   – А что, нельзя? – я на ходу застёгивал куртку, которую схватил, выбегая из дома, было ещё достаточно прохладно.
   Макс в отличие от меня был в тонкой кофте, при этом было видно, что ему совсем не холодно.
   – Как же! – усмехнулся Макс. – Как ты думаешь, почему они меня из дома выгнали. Кстати, для справки: я сейчас под кайфом, – подмигнул он и, вытащив сигарету, закурил. Было видно, что он в прекрасном настроении, буквально наслаждается жизнью, даже затягивался он с таким смаком, как будто это была самая вкусная сигарета в его жизни.
   – Вчера вернулись из этой чёртовой клиники, ты бы знал, чего мне там только не пришлось натерпеться, – начал жаловаться Макс, но при этом с таким довольным видом, что я поневоле заулыбался.
   – Представляешь, врачи меня под капельницу положили, а мне от неё всё хуже и хуже. Конечно! Меня же отпускает! Заливают в мою кровь какие-то лекарства, от этого наркоты в моей крови всё меньше и меньше, вот меня и начинает подламывать. А я лежу и не показываю им этого, типа заснул. Капельница дело долгое, они уходят из палаты чай пить, а я тут же капельницу вытаскиваю и сигаю в окно, как мы с тобой в детстве, помнишь? В музыкальной школе. Да помнишь ты… – Макс снова затянулся сигаретой и оживленно продолжил свой рассказ. – Ну там правда не первый, а второй этаж, пришлось аккуратно, потом через забор и в соседний двор, а там, как говорится: рыбак рыбака видит издалека. Короче, не бросает меня моё родное сообщество на произвол судьбы. Угощают, я по-быстрому укололся и назад под капельницу. Даже не понял, как сходу на второй этаж заскочил. Они возвращаются и не могут понять, вроде выходили на полчаса, а капельница и половину ещё не закачала, но вроде всё нормально, капает. Пациент спит. Пациенту плевать на их капельницу, пациенту хорошо, – улыбается Макс.
   – Подожди, а как ты капельницу назад-то засунул, там же медсестра нужна.
   – Да это же мелочи. Когда я в процессе поиска дозы, я ещё и не то могу! – Макс засмеялся и запел:
   – Советский цирк умеет делать чудеса, ха-ха-ха.
   – В смысле ещё и не то можешь? – ничего не понял я. – Ну подожди, куда ты так бежишь? – Макс шёл очень быстрым шагом, мне приходилось постоянно его догонять.
   Он сбавил темп:
   – Ты прости, под этим делом батарейка работает чуть лучше, побыстрее хочется жить, понимаешь? Времени мало! Что ты там спрашивал? А да…
   Он стал озираться по сторонам. Мы были в нашем районе, вокруг были серые одинаковые пятиэтажки. Макс, кажется, нашёл то, что искал:
   – А вот смотри, – он стал показывать пальцем куда-то вверх, я задрал голову и посмотрел куда он тыкал. – Вон видишь, там на балконе джинсы сушатся?
   Я увидел голубые женские джинсы, которые висели на веревке на самом верхнем балконе соседней пятиэтажки.
   Вот, например: я сегодня утром проснулся от того, что меня уже начинало подламывать. У меня была доза, поэтому в туалете я спокойно укололся, кстати, родители заметили, поэтому выгнали из дома, но дело не в этом. Если бы у меня дозы не было и денег на дозу тоже, я бы вышел на улицу и, увидев эти джинсы, висящие под самым небом, даже не задумался бы как туда залезу и сниму их с верёвки и насколько это опасно, а думал бы о том, кому их продать в это ранее утро и хватит ли мне этих денег, чтобы купить себе дозу.
   Понимаешь теперь, как я мыслю?
   Или, например, ты сейчас идёшь в магазин покупать продукты, а в магазине я, мне нужна доза. Я смотрю, ты взял у продавца сдачу и положил себе в кошелёк. Этой сдачи мне точно хватит, чтобы купить чек с дозой. Я выйду за тобой из магазина, подниму с земли камень и ударю тебя сзади по голове, заберу твой кошелёк и побегу брать себе дозу. И при этом я ни на секунду не задумаюсь, убил я тебя или просто покалечил, мне абсолютно наплевать на твою судьбу. Я буду думать только о дозе!
   Понимаешь, на что я способен в поиске дозы? Я готов на всё, на любой риск, на любые последствия. А ты мне про капельницу…
   Увидев моё ошарашенное лицо, Макс, улыбаясь, начал смягчать:
   – Ну, разумеется, это всё абстрактно. Что, напугал тебя с утра пораньше? Ты сильно меня не слушай, я же под кайфом.
   – Получается, отсутствие дозы делает из тебя чудовище? Куда мы идём?
   – Да просто идём, живём, наслаждаемся жизнью, общаемся. А тебе куда-то надо?
   – Нужно было в университет, ну да ладно. Пойдём тогда в парк возле школы, там посидим, ещё расскажешь о своей новой жизни. Надо по дороге в магазин зайти, взять чего-нибудь поесть, а то я даже позавтракать не успел. Или это опасно с тобой в магазин ходить? Ещё камнем ударишь…
   Макс даже не заметил моей иронии.
   – Да не, я есть не буду, под кайфом вообще есть не хочется, поэтому я так похудел, – провел пальцами по своим щекам Макс.
   Да, он был жутко худым и даже страшным по сравнению с прежним Максом, которого я помнил.
   – Нет, всё равно зайдём в магазин, я хочу есть, – настоял я, и мы пошли по зелёной дорожке, освещённой желтым утренним солнцем, которое только что появилось из-за гор и осветило просыпающийся город. На окнах домов приветливо засверкали зайчики, теперь Макс отставал от меня. О чём-то размышляя, он не торопясь переставлял свои ноги, разглядывая окрестности.
   Я постоянно оглядывался, боясь потерять его из виду, но кто бы знал, что этот процесс уже начался, и ни я ни он не смогут ему сопротивляться, хотя отдадут все силы и возможности, чтобы его остановить.

Глава 4

   Булочка и глоток кока-колы – то что нужно в этот ранний час. Солнышко начало понемногу пригревать и хоть мы и хотели изначально посидеть на лавочке, всё же не удержались и устроились прямо на лужайке в глубине парка. Вокруг росла густая зелень, её душистый терпкий запах щекотал нос, от чего я даже пару раз чихнул.
   – Ну расскажи, что ты чувствуешь? Как это быть под наркотическим кайфом?
   Макс задумался, отчего между его бровей появились две морщинки, с грустью в голосе он начал:
   – Прямо сейчас хоть я и под кайфом, но я не чувствую себя как-то особенно, у меня нет каких-то волшебных ощущений или, наоборот, я не чувствую себя, например, опьянённым. Я просто человек по имени Максим, которого ты знаешь всю свою жизнь. У меня ничего не болит, мне ничего не надо и в данный момент я просто живу, как жил до наркотиков. Я хотел сказать, что когда люди думают про ощущения «под кайфом», то они по аналогии думают, что это как будто быть пьяным. На самом деле в моём случае, точнее в случае с моим наркотиком, героином, это не так.
   Я уже на таком этапе, когда героин не даёт мне ничего кроме недолгой возможности побыть самим собой, просто побыть нормальным человеком. Потому что когда его действие заканчивается, моя жизнь превращается в ад, у меня начинаются боли, ломка, я не могу ни о чём больше думать, как о том, где найти новую дозу и вернуться обратно в состояние нормального человека. Когда героина нет, я превращаюсь в животное и даже хуже. Мне ничто и никто не важен, важна только доза, я родную мать продам за дозу и тебя на сдачу отдам и даже не задумаюсь об этом. Глаза Макса вдруг заблестели от слёз, было видно, что ему не до шуток.
   – Так зачем ты начал его принимать? Прости, конечно, за прямоту, но это же просто наиглупейший поступок! – я аж вскочил на ноги от негодования и нахлынувших на меня эмоций. – Ты же никогда не был глупым!
   – А ты думаешь, всё так начиналось? Если бы! Всё начиналось совсем по-другому, – брови Макса сложились домиком.
   – Расскажи… – я опять опустился на траву.
   Макс крутанул крышку на своей бутылке с кока-колой, она зашипела, но пена не успела появиться: Макс закрутил крышку. Кажется, он передумал пить, отложил бутылку в сторону.
   – Я же сразу уехал, как сдал школьные экзамены. А там заграница, новый большой город, меня тут же отправили на подготовительные курсы, на которые я пошел на следующий день, как приехал. Как говорится, с корабля на бал. А на этих курсах такие красивые девчонки, я таких никогда не видел. А пацаны все спортсмены, на машинах. Я как бы сразу оказался вторым сортом. Музыкант из глубинки. А там такие девчонки! На неё посмотреть страшно, не то что заговорить, волнуешься, сердце колотится, вот-вот выпрыгнет. И таких – половина курса.
   Как назло в самый первый день сцепился с одним из однокурсников, нечаянно ему на ногу наступил в коридоре. Так он на меня прямо при всех наехал, уверенный такой, один в один как те рэкетиры с барахолки, помнишь? Что я мог ему противопоставить? Я, кто музыкальную школу закончил с отличием. В общем, унизил он меня при всех этих красавицах по полной программе, мои акции, короче, сразу рухнули.
   На второй день я пришел специально позже, чтобы по пустому коридору до лекционного зала дойти и не нарваться опять на него или на другого агрессивного однокурсника. Захожу в аудиторию, извиняюсь и быстро на самый последний ряд, сижу, дух перевожу. Взял ручку, тетрадку, конспектирую. Тут ко мне сосед с соседней парты пересаживается, протягивает руку, шёпотом знакомимся. Вроде на вид нормальный парень, даже сочувствие выразил по поводу вчерашнего инцидента.
   Обсудили девчонок, договорились, что после лекций он мне город покажет, он оказался местным.
   А потом он вытаскивает из рюкзака компакт-диск, а из кармана маленький целлофановый пакетик и прямо на парте высыпает часть содержимого на поверхность диска. Потом вытаскивает из своего кошелька однодолларовую купюру и скручивает её аккуратно в трубочку. Смотрит на меня вопросительно и спрашивает:
   – Ну что, нюхнёшь со мной?
   – А когда Макс отказывался от кайфа? – самодовольно улыбаясь, посмотрел на меня Макс, но тут же осознал момент, его брови снова сложились домиком и лицо стало серьёзным.
   – Он настроил две дорожки: одну себе, а другую мне. Сам нюхнул, а я повторил за ним.
   – И что ты почувствовал? – не удержался я, меня просто распирало любопытство.
   – Как тебе объяснить, понимаешь, героин – это другой наркотик. Ты от него ничего не чувствуешь, нет какого-то опьянения или эйфории. Ты остаёшься таким же, за исключением того, что ты вдруг начинаешь относиться к себе по-другому.
   – По-другому – это как? – удивился я.
   – Ты начинаешь считать себя самоуверенным и бесстрашным человеком, все твои комплексы улетучиваются, тебе всё по плечу. А ещё ты становишься страшно хитрым. Я думаю, самый большой обманщик на земле это наркоман, так обманывать вообще никто не умеет, – опять самодовольно заулыбался Макс.
   – Ну и в чём тут интерес? Не пьянеешь, эйфории нет. Ну, самооценка чуть поднялась, обманщиком стал, не вижу вообще каких-то существенных плюсов, – разочарованно сказал я.
   – А нет, друг мой, ты не до конца понял. Вот смотри, что произошло дальше: как наступил перерыв, я пошёл и нашёл вчерашнего однокурсника, и знаешь, что я сделал? Нет? Я жёстко при всех наехал на него… Не помню, что я ему говорил, но буквально через пять минут он при всех начал извиняться за вчерашнее, а самое главное, в этот момент он дрожал от страха всем своим накаченным телом и после извинений тут же пропал и на курсах больше не появлялся.
   Я же после этого тут же подошёл к самой красивой девчонке на курсе, познакомился и уже через полчаса занимался с ней сексом прямо в подъезде ближайшего жилого дома.
   – Это как? – удивился я.
   – У неё просто не было шансов! Я же говорю, ты становишься ужасно хитрым и бесстрашным, на то время, пока ты под кайфом.
   У меня отвисла челюсть. Макс тем временем продолжал:
   – Я каждый день со своим новым знакомым нюхал героин и пытался учиться. Я переспал со всеми красавицами курса, с кем только хотел, а у пацанов стал авторитетом, поскольку ещё успевал плести интриги между ними и благополучно решать их проблемы. В какой-то момент я стал просто суперзвездой. А потом начались вступительные экзамены, которые я тоже, не напрягаясь, сдал и поступил.
   Начался университет, новые знакомства, подружки, я на коне. Один сплошной позитив! Куча новых друзей, секс с одними богинями, да какой секс, ты под героином просто супермен в постели. Можешь бесконечно и при этом у тебя всё время такой задор, ощущение, как будто вот-вот накроет оргазм, но он всё не приходит и ты делаешь всё, чтобы он наконец-то наступил. Представляешь, что ты вытворяешь при этом? Девушкам очень нравилось, они буквально с матрацами за мной бегали.
   – Ну так ты, получается, с помощью героина стал сверхчеловеком, – с нотками зависти подытожил я.
   – Ну да, наверное, но это было недолго. Начали заканчиваться деньги, которые я копил в школе, как, кстати, и ты, хотя нет, ты же всё либо матери отдавал, либо в оборот пускал, —прищурился Макс. – Кстати, я же поступил на бесплатной основе, умудрился получить очень высокий балл. Родители поэтому отдали мне часть денег, которые они откладывали мне на учёбу, чтобы я снял нормальное жильё на год, не жил у тёти или в общаге. Ну и на одежду там, на учебники, на еду. А мне это всё зачем? Я, конечно, сказал, что снял на год квартиру, а сам всё спустил на наркоту и на всё, что с ней связано. Деньги быстро закончились, буквально за пару месяцев. Потом я под всякими предлогами начал выпрашивать у родителей ещё. Пробовал работать после учёбы, но куда там, наркота и дисциплина в разных измерениях живут.
   Начал экономить, растягивать и однажды один знакомый говорит мне: зачем я перевожу добро понапрасну, просто нюхаю его. Когда гораздо экономнее через шприц. Наркоты в этот момент было совсем мало и денег не было, и я решил попробовать один раз. Он оказался прав, ушло всего ничего, а держало меня не как обычно: четыре-пять часов, а казалось, почти сутки, потому что когда я проснулся на следующий день, я всё ещё был под эффектом. Это было просто круто, и с того дня я начал колоться.
   Есть такое выражение: «Скупой платит дважды», в этом случае я заплатил не дважды и не в сто и даже не в тысячу раз больше. Я заплатил, и буду платить всё время, до конца моей жизни.
   – Это ты о чём? – теперь, наверное, мои брови встали домиком.
   – Просто тот знакомый не упомянул об одном крайне важном моменте: когда ты начинаешь колоть наркотик в вену, то в первый раз тебя держит сутки, а во второй раз чуть меньше и с каждым разом этот временной интервал уменьшается, он может уменьшиться, наверное, до пяти минут, если не увеличивать дозу. А если увеличиваешь дозу, то расход наркоты растёт, получается, буквально через месяц я потреблял уже столько же, сколько до этого нюхал, а время действия наркоты сократилось. Ну и в этот момент я впервые ощутил на себе что такое ломка, что такое, когда вовремя не вводишь в себя наркотик. Поверь, это ужасно! Этого даже описать нельзя! – Макс закатил глаза, вспоминая о чем-то очень неприятном.
   – Да, и самое главное, в какой-то момент в тебе происходит надлом, и ты перестаёшь быть красавчиком, умным и хитрым. Ты становишься обычным, со всеми своими старыми болячками, страхами, комплексами, а потом начинаешь катиться куда-то в пропасть. И только когда ты вколешь в себя очередную дозу, и твоя голова начинает работать, как у нормального человека, ты начинаешь понимать, куда тебя занесло и от страха у тебя сводит зубы. А потом действие наркотика проходит, и ты снова превращаешься в демона.
   Кстати, действие моего наркотика начинает проходить, я думаю, нам надо прогуляться вон до той пятиэтажки, я там тихо в подъезде вставлюсь, а ты постоишь на стрёме.

Глава 5

   Макс переехал к своей бабушке, которая жила в десяти минутах ходьбы от моего дома. Родители поставили на нём крест. Обычно он ждал меня в холле университета и остальное время мы слонялись с ним по городу, нередко в поисках дозы. Зачем мне было это нужно? Сам не знаю! Я не употреблял и даже не планировал, перед моими глазами был живой пример того, что может со мной случиться от этих процедур.
   Даже под кайфом Макс был уже совсем не тот. Весь какой-то потрёпанный, бледный, глаза навыкат, он напоминал свою тень. Оказалось, что вокруг живёт немало ребят, которые пошли по пути Макса, а я ведь даже не замечал этого. Некоторые из них учились со мной в школе, с другими я играл в футбол в детстве. Я как будто жил в другом измерении, не замечая этих людей, но сейчас, когда я оценил величину этого сообщества, я ужаснулся.
   Наркоманами были не только парни, но и девушки. Особенно было жалко красивых девушек, их, кажется, специально подсаживали на эту дрянь, чтобы заполучить их тела, сколько я слышал жутких историй! Макс был прав, когда наркоман в поисках дозы, ему становится просто наплевать на всё, он как робот, идущий к своей цели, мораль или совесть там полностью отсутствуют.
   Макса уже знали на складе, где я работал по ночам сторожем, и в ночном клубе тоже. Он же всегда был очень добрым человеком и хотя наркотики развернули его на чёрную сторону, парадоксом было то, что когда он был под кайфом, то доброта его всплывала на поверхность и люди чувствовали это и тянулись к нему. К тому же он был обаятельным и умел круто рассказывать истории, а ещё Макс не растерял своего таланта фонтанировать бизнес-идеями, как в детстве.
   Теперь мы на складе раз в неделю в мою смену устраивали студенческие вечеринки, на которых Макс продавал напитки и пиво, как без этого? На первую вечеринку пришли только мои однокурсники, ну а потом ребята быстро разнесли весть и у нас теперь был постоянный аншлаг. Оборудование мы таскали из ночного клуба, так как в будни оно всё равно было не нужно. Охранникам мы закидывали сигареты, и они закрывали глаза на странных пацанов с диджейской кабинки, которые любят всё время таскать тяжелые колонки куда-то в ремонт.
   Мы опять, как в старые времена, начали зарабатывать своей смекалкой, теперь это называлось «заниматься бизнесом». Как пошли деньги, мы наняли пару парней, которые таскали нашу технику, и двух женщин, которые прибирались под утро, когда всё заканчивалось, чтобы работники склада не обнаружили, придя на работу, груду пустых бутылок, пепел и другие следы вечеринки.
   Всё было просто отлично и длилось довольно долго, пока в одно утро во время лекций ко мне не подошли сразу несколько моих однокурсников с вопросом: почему мой друг не отдаёт занятые им деньги. Это было очень странно, ведь зарабатывали мы на вечеринках очень неплохо, на дозы, которые нужны были Максу, денег должно было хватать за глаза. На новую одежду или какие-то другие дорогие покупки Макс деньги не тратил, по крайней мере, я не замечал.
   Эти вопросы я хотел задать Максу после учёбы, но он в этот день почему-то не пришел в университет как обычно. Чуть подождав, я поехал домой и там просидел, ожидая его до самого вечера, пока не наступило время ехать в клуб. Была пятница, а значит рабочая смена.
   Когда я пришёл в клуб, в дверях меня встретили охранники. Они тоже начали расспрашивать меня про Макса, оказалось, что он им тоже должен денег. Эта непонятная ситуация меня сильно напрягла.
   – Зачем ему столько денег? – думал я, щёлкая автоматами и нажимая кнопки выключателей, чтобы запустить звуковое и световое оборудование. – И вообще, куда он запропастился?
   Был уже час ночи, дискотека была в самом разгаре, когда я заметил, что у входа в клуб собралась кучка людей, это были охранники, они там кого-то обступили. Их чёрные силуэты скрывали происходящее и даже стробоскоп, который я включил, чтобы рассмотреть, что там происходит, не прояснил ситуацию. В какой-то момент, когда я уже потерял надежду что-то увидеть, из этой чёрной массы, расталкивая всех, вышел Макс. Отойдя от толпы охранников метров на пять, он остановился и что-то начал им кричать, размахивая руками, а те недовольно смотрели на него. Отсюда сверху, из стеклянной диджейской кабинки, которая нависала над всем ночным клубом, я хорошо видел, какая напряженная обстановка была внизу.
   Макс постоял немного, а потом развернулся и буром, расталкивая всех, кто попадался ему на пути, зачем-то начал пробираться в середину дэнс-пола. В какой-то момент он толкнул крупного парня, который стоял спиной почти в самом центре танцевальной площадки, но при этом не танцевал, а тихонько покачивался в своей чёрной майке, странный тип, я ещё до этого его приметил. Когда Макс толкнул его в спину, он развернулся, посмотрел на него изучающе и в следующий момент ударил его в лицо, отчего Макс упал на соседних людей, которые тут же начали расступаться. Ждать, что будет дальше я не стал, мигом выскочил из диджейской и побежал по лестнице вниз.
   Прошло, наверное, секунд двадцать, пока я пробился в середину дэнс-пола, где уже образовалась небольшая круглая площадка от расступившихся людей. Посередине неё стоял великан в чёрной майке, а рядом с ним ещё какой-то тип в спортивном костюме. Они пинали лежащего на полу Макса.
   Недолго думая, я двинулся в их сторону, и, как в замедленной съёмке, заметил, что великан, увидев меня, кидает мне в лицо здоровенный кулак, отчего в один момент перед моими глазами вспыхнули яркие звезды и я упал на пол.
   Музыка оборвалась. Закончился трек, я же не зарядил новый в другой карман, поэтому всё стихло, только потрескивало световое оборудование, которое как ни в чём не бывало мигало своими разноцветными лампами. В абсолютной тишине, которая воцарилась в «ночном клубе», я услышал над собой давно забытый девичий голос:
   – Как тебя ни встречу, ты всегда валяешься на земле!

Глава 6

   – Когда я переехала, родители запретили мне ездить в наш старый район, сказали, чтобы я завела себе новых друзей, – щебетала Диана. Она как обычно разговаривала очень быстро. Уже светало, а мы всё сидели на скамейке у ночного клуба. В руках у меня был пакет со льдом, который я то и дело прикладывал к своему опухшему лицу. Недалеко от нас стояли те два парня, которые били нас с Максом. Оказалось, они были охранниками Дианы. Макса утащили в подсобку, где он спал после ночных потрясений.
   Диана очень изменилась, она вытянулась и была почти одного роста со мной, несомненно, она стала очень красивой девушкой.
   После того как закрылся «ночной клуб», она успела мне рассказать, что произошло, пока мы не виделись: новая школа, новый район, новые друзья. Сейчас она училась в медицинском университете совсем недалеко от моего университета. Она дала мне свой домашний телефон, и мы договорились, что завтра, а точнее уже сегодня, я позвоню ей и мы снова встретимся.
   Я был очень рад её видеть. Когда мы прощались, я сказал ей об этом, она сказала, что это взаимно.
   С трудом растолкав Макса, я потащил его домой к бабушке, пару раз по дороге я пробовал поговорить с ним насчёт денег, но он в ответ что-то бубнил, показывая, что ему больно говорить. Кажется, он не врал, у него действительно сильно опухла челюсть, поэтому на полдороге я поймал такси и повёз его в травматологию.
   Лучше бы я этого не делал, поскольку потом нам пришлось больше часа отбиваться от дежурившего там полицейского, который не хотел от нас отставать, требовал, чтобы мы написали заявление на людей, которые нас избили. Наши ответы о том, что мы просто упали с лестницы его не устраивали, и когда я сказал, что мы подрались друг с другом и у нас нет друг к другу претензий, он наконец-то отстал. Рентген показал, что челюсть у Макса не сломана.
   Выйдя из больницы, мы отправились домой, такси поймать на этот раз не удалось, так как вся наша одежда была в крови, и если в предрассветный час это было не так сильно заметно, то сейчас посреди белого дня бросалось в глаза. Макс очень торопился, его уже давно начало потряхивать, а заначка была у него дома. Поэтому он психовал, что машины не останавливаются, а все прохожие пялятся на нас. Очень быстрым шагом минут через сорок мы наконец-то добрались до дома бабушки Макса.
   Мне бы тоже следовало пойти домой и хотя бы переодеться, но я решил дождаться Макса и поговорить с ним насчёт тех денег, которые он был должен всему моему окружению.
   Тем временем из подъезда выбежал Макс, а за ним его бабушка, которая что-то кричала ему вслед, но у Макса только пятки сверкали. Я побежал за ним, правда он дал такого дёру, что я порядком отстал и просто случайно в самый последний момент заметил, как он нырнул в один из подъездов. Я сбросил темп и не торопясь вошёл вслед за ним. Я нашёл его на самой верхней лестничной площадке, он сидел на корточках, рука его в районе бицепса была перетянута резинкой и он быстро сжимал и разжимал кулак, в другой руке у него был небольшой шприц. Вся кожа на его руке, куда он хотел воткнуть иглу, была сине-бордового цвета.
   – Чёртовы вены, опять прячутся, наверное, уже пора колоть в пах, как делают пацаны, проблем намного меньше, – бубнил себе под нос Макс.
   С последнего раза когда я видел его руку, она почернела вдвое, а самая тёмная область увеличилась, наверное, раза в три.
   – А почему ты не колешь в другую руку?
   – На той руке уже вен не осталось! О, попал! – радостно воскликнул Макс. В следующий момент я увидел, что внутри воткнутого шприца появились капельки крови. Макс тут же нажал на поршень и вся жидкость, находящаяся в шприце, ушла в вену. Он закинул голову и закатил глаза от блаженства.
   – А как ты понял, что попал в вену?
   Макс встряхнул головой и посмотрел на меня, на его лице было выражение явного облегчения.
   – Что? А, вена! Когда я втыкаю шприц в то место, где, думаю, есть вена, я чуть-чуть оттягиваю поршень шприца назад, чтобы втянуть немного жидкости и если внутри шприца появляется капелька крови, то значит я попал куда надо. Пацаны называют это действие «чих-пых», по мне какое-то дурацкое название. Ладно, пошли отсюда.
   Макс резко встал, стянул с локтя жгут и засунул себе в карман, шприц он бросил в угол, где уже лежали два использованных шприца, внутри которых были видны следы запёкшейся крови.
   – Смотри ка, не одни мы облюбовали это место, – улыбаясь, Макс, похлопал меня по спине, и мы начали спускаться по лестнице. Макс ожил, его настроение заметно улучшилось, хотя вид у него был тот ещё, он же так и не переоделся. В дополнение к вымазанной кровью одежде его опухшее лицо стало больше в два раза. Я думаю, у меня вид был не намного лучше.
   Мы спускались по лестнице как в прямом, так и в переносном смысле.

Глава 7

   – Алло, привет! – не знаю почему, но я разволновался.
   – Привет! А кто это? – отозвалась Диана.
   – Как кто? Это же я! – возмутился я.
   – Да я поняла. Что ты прям? Это шутка. Я весь день жду твоего звонка, даже подумала, что ты потерял мой номер, – по голосу было понятно, что она улыбается, отчего внутри у меня потеплело.
   Она не знала, что номер я действительно потерял и последние два часа перебирал разные комбинации цифр, которые запомнил, и всё время попадал не туда. Передо мной лежала тетрадь с номерами, на которые я уже звонил, чтобы случайно не набрать их снова. Как же я был рад, когда знакомый голос зазвучал в трубке, а то я уже почти отчаялся.
   – Ален, сегодня встретиться не получится. Папа сказал, что мы идём на мероприятие в резиденцию мэра, там обязательно нужно быть всей семьёй. Мне очень жаль, давай встретимся завтра. Ты мне позвони ближе к обеду, и мы договоримся, где и во сколько.
   Конечно, я расстроился, но, положа руку на сердце, это было даже кстати, потому что пять минут назад я увидел своё отражение в зеркале, после чего долго смеялся. Одежды приличной тоже не было, единственные нормальные вещи были испорчены, кровь на них засохла и не отстирывалась, вся остальная одежда сейчас казалась мне совсем страшной. Нужно было идти за покупками, но совсем не хотелось, да ещё Макс, который не пошёл к своей бабушке, а увязался за мной и сейчас сидит на нашей кухне и пьёт чай, которым угощает его моя мама. Он сидит в моих вещах, так как его одежду пришлось выкинуть. Когда он под дозой, даже в таком виде, он всё равно очень обаятельный. Когда я зашёл на кухню, он как раз рассказывал, как группа из шести спортсменов решила нас ограбить, когда мы шли с работы домой. Мы отчаянно дрались, но всё равно в последний момент, когда мы раскидали четверых, последние двое исподтишка дали нам сзади по головам и только поэтому мы проиграли и выглядим сейчас как побитые собаки.
   Мама, конечно, не верила ни единому его слову, но ей было весело слушать эту историю и она то и дело перебивала его рассказ репликами: «да ты что!», «и ты прямо так сделал?» «какие вы молодцы!». Потом она ушла заниматься домашними делами, а я сел за стол, посмотрел Максу в глаза и начал разговор, который давно хотел начать:
   – Ну и зачем тебе столько денег? Ты в курсе, что ты уже всему городу должен?
   Макс потупил взор.
   Я перешёл на шёпот, чтобы, не дай бог, не услышала мама:
   – Мы же с тобой нормально зарабатываем, куда ты всё деваешь? Тебе, по моим подсчётам, вполне должно хватать на все твои потребности…
   – Это под твоим подсчётам! – огрызнулся Макс, не поднимая глаз от столешницы.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Моя доза увеличилась с того момента, как мы с тобой об этом говорили. Я тебе объяснял про наркотики: мне постоянно нужно повышать дозу, чтобы чувствовать себя нормально!
   – В смысле повышать? И сколько ты сейчас колешь?
   – Почти грамм в сутки, – ответил Макс и наконец-то нашёл в себе смелость поднять глаза.
   – Это же в два раза больше. Ты с ума сошёл? Ты что, умереть хочешь?
   – Я всё понимаю, но ничего поделать не могу, это сильнее меня. Кажется, ты прав, скоро мне конец. Помоги мне, Ален! Помоги, пожалуйста! – на его лице появилось отчаяние и глаза заблестели от слёз.
   Я говорю тебе это сейчас, пока я ещё всё понимаю, пока я под кайфом. Скоро меня начнет отпускать, и я снова превращусь в это адское существо, которое только и думает, где найти очередную дозу. Что мне делать, Ален? Что мне делать? – Макс заплакал навзрыд, прибежала мама.
   – Максим, что случилось? – удивленно спрашивала она. – Что случилось? Ален тебя обидел? Ты зачем его обидел? – повернувшись ко мне, на полном серьёзе спрашивала она, как будто здесь были малые дети, которые не поделили игрушку. Хотя она, наверное, была права, мы всё ещё малые дети, и у одного из детей большая проблема: он уже наигрался с игрушкой, только вот игрушка не наигралась с ним. «Будем играть до смерти» – говорит игрушка. Макс в ужасе смотрит мне в глаза и, захлёбываясь, повторяет:
   – Помоги мне, Ален! Помоги мне, Ален! Помоги…

Глава 8

   Как Макс успокоился, мы, не откладывая в долгий ящик, поехали в наркологический диспансер, адрес которого я нашел в справочнике. Такси ехало долго, куда-то на самый край города, где я никогда не бывал. Пока мы ехали, погода испортилась, набежали тучи, ветер то и дело швырял на стёкла машины листву. Таксист отказался везти нас до самого адреса, потому что в какой-то момент нормальная дорога закончилась. Дальше была очень плохая дорога, вся в больших ямах и колдобинах, а недавно прошедший здесь дождь добавил ко всему этому грязь. Он оставил нас у старой обшарпанной автобусной остановки, которую использовали, судя по запаху, не по назначению. Там же стоял ржавый указатель, на котором было написано «Наркологический диспансер» и стрелка с направлением, куда нужно идти. Мы пошли по указателю, вокруг стояли одноэтажные покосившиеся дома, старые деревянные заборы, частный сектор. Затем вдали увидели массивное серое здание, обнесенное бетонным забором, скорее всего это и был наркологический диспансер. С мерзким чувством в душе я шёл в сторону здания, моя обувь была уже порядочно измазана рыжей глиной, Макс всё время отставал, чувствовалось, что он вот-вот передумает. Понимая это, я не сбавлял темп, а он, делая остановки, нагонял меня, чтобы потом снова отстать.
   На проходной нас встретил полицейский, который напугал нас, если честно. Он сердито посмотрел на меня, а потом, увидев Макса, подал знак рукой, чтобы мы заходили. Внутри двора он нас проинструктировал, куда нужно идти и почему-то пожелал удачи.
   Искать долго не пришлось, мы быстро нашли дверь приёмного покоя, там за столом сидела женщина в белом халате. В помещении стоял сильный запах сырости, на вид в нём не делали ремонта со времён СССР. Возле стола стояла обшарпанная табуретка, на которую я тут же без приглашения сел. Женщина подняла голову и прошлась по мне безразличным взглядом, как будто я был пустым местом, потом перевела свой взгляд на Макса и остановилось на нём, в её взгляде появилась профессиональная заинтересованность:
   – Какой у тебя стаж? Больше года? – спросила она очень низким, почти мужским голосом.
   – Нет, года ещё нет, – ответил Макс с таким видом, как будто отвечал учителю в школе.
   – А выглядишь так, как будто больше года, – задумчиво сказала она, отвечая то ли ему, то ли своим мыслям. – Героин?
   Макс кивнул и понурился. Тут она наконец-то заметила меня:
   – А ты кто? Брат?
   – Нет, друг, – ответил я и почему-то тоже почувствовав смущение от её строгого тона.
   – Что же ты не усмотрел, друг?
   – Он не здесь подсел, а в другом городе, – начал было оправдываться я, а потом увидев, что это ей совсем не интересно, замолчал.
   Женщина снова обратилась к Максу:
   – Вот анкета, заполни её. Документы с собой?
   Я встал с табуретки, освободив место Максу. Он сел и начал заполнять анкету.
   – А где тут у вас туалет? – спросил я.
   – Войдёшь в ту дверь, – кивнула она в сторону старой, покрашенной в несколько слоёв белой краской двери. – Там иди по коридору прямо до самого конца. Справа будет мужской туалет.
   Действительно за дверью был длинный коридор, по правую сторону которого были видны дверные проёмы. Почти во всех проёмах дверей не было, и только в двух из них стояли двери и то они были распахнуты настежь. Весь коридор был заполнен мужчинами в домашней одежде: халаты, трико, шорты. Всё это напоминало больницу. Не торопясь, я пошёл по коридору, невольно прикрыв нос рукой, так как почувствовал запах немытых тел, смешанный ещё с чем-то неприятным. Пол был старый, деревянный и немного поскрипывал от каждого моего шага. С потолка и стен осыпалась краска, большими пятнами темнела плесень. Ко всему была жуткая влажность, ну а обитатели этого пятизвёздочного отеля были под стать обстановке, я их разглядел: это были алкаши, которых я навидался в детстве возле серой цистерны с портвейном.
   Проходя, я заглянул в первый дверной проём, там была простая комната, точнее палата, заставленная железными кроватями, на которых валялась люди с характерными запойными лицами. На окне была решётка, прямо тюрьма.
   Меня тут же вычислили, что я не местный, хотя рожа моя после вчерашней драки не сильно от них отличалась. Начали подходить поближе, что-то спрашивать. Я игнорировал их, как это делал всю жизнь, и спокойно шел дальше к туалету. Только в самом конце коридора, в последней палате, я увидел молодых ребят. Эти не были похожи на алкоголиков, так что я сразу сделал вывод, что это наркоманы. Они безразлично смотрели на меня, для них я не представлял никакого интереса.
   Уже подойдя к двери, на которой небрежно была написана красной краской буква «М», я сильно задумался, на мгновение приложил ладонь к шершавой деревянной поверхности, но не смог толкнуть чтобы открыть. Мысль о том, что меня там может ждать, захватила меня, поэтому я в нерешительности замер у входа.
   Краем глаза я заметил какое-то шевеление, повернулся, оказалось, что это оживились наркоманы. Они все вышли из своей палаты и смотрели в начало коридора. Там был Макс, он шел в мою сторону. Они ждали его, довольно перекидываясь друг с другом какими-то шутками, улыбались. Когда Макс подошёл к ним, они как старые друзья поздоровались с ним за руку и перекинулись парой дружеских фраз. Макс двинулся дальше, а двое из них пошли за ним следом.
   – Ты в туалет идёшь? – спросил Макс, подойдя ко мне.
   Я отошёл от двери, пропуская его. Он толкнул дверь и зашёл внутрь, за ним проследовали те двое.
   Я не стал заходить за ними, так как из туалета разнёсся ужасный запах. Решил поберечь свою психику, тем более уже перехотелось. Макс пробыл в туалете буквально минуту, вышел чем-то недовольный и быстрым шагом направился назад, я за ним.
   – Ты их знаешь? – поравнявшись с ним, спросил я, нечаянно на ходу толкнув плечом проходящего мимо алкоголика и даже не извинился.
   – Первый раз их видел…
   – Вы так поздоровались друг с другом, как будто лучшие друзья, – не отставал я.
   – Да нет, Ален, я их первый раз вижу. Мы просто друг друга чувствуем. Голяк тут, поехали отсюда, – сказал Макс, ускоряя шаг.
   Мы открыли дверь из коридора, за ней оказалась женщина в халате и два рослых широкоплечих санитара. Сразу было видно, что ребята сильные. Женщина показала пальцем на Макса и сказала:
   – Этого пакуйте!
   Санитары тут же схватили Макса и начали выкручивать ему руки.
   – В чём дело? – возмутился я.
   Женщина удивлённо посмотрела на меня:
   – Вы разве не за этим его сюда привезли?
   Я остолбенел от неожиданности. Ну, в общем-то, да, она была права.
   – Ален скажи ей, нам ехать надо, – услышал я молящий голос Макса.
   Я молчал.
   Женщина подала знак санитарам, чтобы они увели пациента, Макс сопротивлялся и кричал: звал меня на помощь.
   Я не шелохнулся.
   – А вы пойдёмте со мной, заберёте его вещи, расскажу вам, когда можно его навещать, ну и другие инструкции получите.

Глава 9

   Придя домой, я завалился спать и с трудом встал, когда уже надо было идти на работу в ночной клуб.
   – У тебя всё хорошо? – спросила мама, когда я забежал впопыхах на кухню и начал заталкивать в себя бутерброд.
   – Всё ок, а что?
   – Ты что-то так громко вздыхал, пока спал, как будто очень сильно переживаешь или устал.
   Ну да, она была права, я переживал за Макса, но зачем мне ей об этом рассказывать? Поэтому, доев бутерброд и запив его сладким чаем, я убедительно ответил, что всё отлично и побежал на работу.
   Отработав смену, в четыре утра я вернулся домой. Спать совсем не хотелось, я даже немного посидел перед подъездом, пока не вышла на улицу наша пожилая соседка с четвертого этажа выгуливать свою собаку похожую на пушистую белую мочалку с красными глазами. Эту собаку ненавидел весь двор, она постоянно рычала на людей, и это утро не было исключением, поэтому я быстро ретировался. Самое некомфортное в жизни это ложиться спать утром, когда весь мир только просыпается, это против человеческой природы.
   Проснулся я уже после обеда. Не торопясь, пошёл умываться, взглянув на своё отражение в зеркале, остался доволен, отёк на лице почти спал, только потёртая кожа на щеке выдавала пятничный инцидент.
   – Привет, Ален, видишь, я тебя сразу узнала, – залилась звонким смехом Диана – Через сколько? Где? Да я там буду, увидимся… – в трубке раздались гудки, которым я по-дурацки улыбался.
   Сегодня, наверное, был жаркий день, потому что хоть уже клонило к вечеру, но температура была довольно высокая. Она стояла возле фонтанов в лёгком летнем платье и глядела на детишек, которые резвились прямо в них. Она веселилась вместе с ними, смеялась и была такая беззаботная. Даже не скажешь, что вчера был дождливый день, от него не осталось даже воспоминания, такой у нас климат, резко континентальный. Видимо, она почувствовала мой взгляд – обернулась, помахала рукой. Я шёл ей навстречу.
   За то время, пока я не видел Диану, её характер совсем не изменился, она была всё такая же весёлая и задиристая девчонка, при этом внешне она превратилась в очень красивую девушку от взгляда на которую у парней замирает сердце. Длинные стройные ноги, осанка как у балерины, роскошные длинные тёмные волосы, ну и, конечно, очень красивое лицо с этими чарующими глазами, осмысленными, глубокими и чуть-чуть грустными, особенно это заметно, когда она смеётся. Когда она смотрит на меня, её взгляд такой же нежный, как в детстве. И ещё сегодня я заметил, что она необъяснимо вкусно пахнет.
   Мы пошли гулять по городу, жара потихоньку спадала, вечерело. – А ты сегодня без охраны?
   – А ты уже по ним соскучился? – хитро прищурив один глаз, ответила вопросом на вопрос Диана.
   – Ну тебя! – я демонстративно поскрёб щеку, на которой ещё осталась ссадина от пятничного знакомства с её охранником. – У них сегодня, наверное, выходной!
   – Да нет, папа им никогда выходных не даёт, они вечно таскаются за мной… Заколебали! Они сами ребята неплохие, но работа у них дурацкая, дурацкая… Житья от них нет.
   – И куда они делись? – начал я картинно озираться по сторонам.
   – Сбежала я. Заехала на заправку, зашла заплатить за бензин, а сама вышла через задний вход и прибыла к тебе пешком, – просто сказала Диана, как будто это было будничным явлением.
   – Они, наверное, там бегают, ищут тебя.
   – Перестань издеваться над ними, – улыбнулась она. – Пойдём лучше купим мороженое.
   – Ну пошли, – согласился я. Эта ситуация меня позабавила. В следующие часы мы прошли несколько километров, болтая обо всём на свете. Диана такая позитивная и так бессовестно радуется жизни, относится ко всему так просто, этим она меня заражает, заставляя проще относиться к этому миру, мне так не хватало этого в последнее время.
   Знакомое место, я знаю это здание, здесь можно подняться на крышу и насладиться красивой панорамой города. Я предложил, и мы пошли наверх. Уже совсем стемнело, и было хорошо видно ночное небо. Оперевшись на рекламную конструкцию, мы рассматриваем звёзды.
   – А это Большая Медведица, – держа руку Дианы, я указал ей, на какой участок неба смотреть. – Видишь, вон семь ярких звёзд в виде ковша?
   – Да, вижу, – её теплое дыхание обожгло мою шею чуть ниже уха, отчего у меня бешено заколотилось сердце.
   – А вон тххх… – пришлось сглотнуть, так как от волнения я не смог продолжить фразу. – А вон там Малая Медведица. – Я повернул её руку и указал на другой участок неба. – Видишь? – Я повернул к ней лицо, и в этот момент наши лица оказались совсем близко друг от друга. Я чувствовал её нежный запах, и в следующий миг оказался как будто в другом измерении, весь мир закружился вокруг меня. Это было невероятное ощущение. Оно накрыло меня с головой, я стал невесомым, всё кружилось и кружилось, а когда я начал приходить в себя, осознал, что мы страстно целуемся. В следующий момент она оторвала свои губы от моих и на выдохе сказала:
   – Что ты делаешь? У меня от тебя голова кружится… – Диана не успела договорить и сама впилась в мои губы своими жадными, с ума сводящими губами.

Глава 10

   Началась новая стадия моей жизни, от бесконечного счастья я летал будто на крыльях. Я почти не спал, так как с утра бежал на пары в университет, а потом шёл встречать с пар мою Диану. Мы перестали скрываться от её охранников, а просто перестали их замечать, потому что мир вдруг уменьшился до маленького пространства вокруг нас, всё остальное стало совсем неважным.
   Мы всё время были вместе, пока ей не приходилось ехать домой, когда охранники начинали настаивать, но каждую пятницу мы проводили время до самого утра в ночном клубе.
   Днём в выходные мы ездили к Максу. Диана всё-таки уговорила меня взять её с собой, тем более она помнила Макса ещё с детства. Я думал, мрачные картины диспансера ошарашат её, но нет, держалась она молодцом и даже отчасти сама помогала мне проходить это ужасное испытание – посещение друга в наркологическом диспансере.
   Макс выглядел ужасно, безумный взгляд и постоянные просьбы вызволить его из застенков вводили меня в ступор. Ещё он сломал себе два зуба, на мои расспросы он объяснил, что в моменты сильной ломки он грыз спинку кровати так сильно, что сломал зубы. Его мучил мозг, который настойчиво требовал дозу героина.
   Мне было по-человечески жаль Макса, но я не мог его забрать, поскольку, с другой стороны, у меня был дружеский долг перед ним. Сейчас ему очень сложно, больно и невыносимо, но зато это даст ему шанс избавиться от зависимости.
   В этом смысле я был очень наивен, думал, что надо немного потерпеть и Макс вылечится, пока врач не объяснила мне, что вылечиться от героиновой зависимости невозможно. «Кто попробовал слёзы мака хоть раз, тот будет плакать всю жизнь», – вспомнились мне слова Макса, хотя не думаю, что он сам их придумал, наверное, где-то услышал.
   После прохождения процедуры реабилитации человеку нужно держать себя на постоянном контроле до конца жизни, потому что очень легко вернуться к зависимости. Осознанность и никаких слабостей ни на миг, поэтому мало кому удаётся убежать от этой заразы, несущей горе и смерть. Мало действительно сильных людей, но всё же они есть. Я мечтаю, чтобы Макс стал именно таким сильным человеком.
   Он пробудет в диспансере ещё несколько дней, потом его выпишут, и он попытается начать жизнь заново. А мне нужно будет помочь ему в этом.
   – Я тебя люблю! – вырвалось у меня само собой, отчего на мгновение мне стало страшно. Вначале мой мозг, который только что включился, был ошарашен и удивлён от этого нежданного устного выброса эмоций, а потом, зафиксировав факт, смирился. Она посмотрела мне в глаза и ответила:
   – Я тебя тоже люблю!
   Удовлетворённые, мы снова слились в долгом поцелуе, от которого у меня, как обычно, снова закружилась голова.
   После мы ещё долго стояли в обнимку как единое целое. Я нюхал её шею и касался её щекой, буквально тая от нежности. Этот волшебный запах, эта нежная бархатная кожа.
   «Наверное, так пахнут ангелы», – невольно подумал я и улыбнулся своей мысли.
   Из-за угла неожиданно кто-то вышел, мы одновременно повернули головы.
   – Они всё-таки нас нашли, – сказала Диана с нескрываемым разочарованием.
   – Диана, мы вас везде обыскались, поймите, это наша работа, – сказал молодой накачанный парень с военной выправкой.
   – Чтоб вы все под землю провалились, – обреченно отозвалась она, развернулась и, не отпуская моей руки, пошла в сторону парка.
   – Сколько раз я разговаривала с отцом, чтобы он убрал от меня этих мордоворотов, всё бесполезно! Как же они меня достали! Они, наверное, и тебя достали? Да? – злилась Диана, от чего стала ещё более очаровательной.
   – Ну, есть конечно трудности, но что на них обижаться, он же прав, это их работа. Всё дело в твоём отце. Слушай, а давай я поговорю с ним, он же меня знает, если, конечно, не забыл. Может, на время, когда ты со мной, он будет отпускать охрану? Я буду тебя охранять! – я улыбнулся, но в ответ улыбки не увидел, напротив, на лице Дианы появилась озабоченность.
   – Нет, это плохая идея, папе лучше не знать, что мы встречаемся, неизвестно, как он отреагирует.
   Мы так и шли в сторону парка, а вслед за нами шёл уже не только этот парень, но и его напарник, который вынырнул из соседнего двора.
   – Что ты имеешь в виду насчёт того, что он неправильно отреагирует? – удивился я.
   – Ну как тебе сказать? Мои родители часто вспоминают, как плохо жили в те страшные времена и винят в этом твою семью. Они говорят, что именно твой отец постарался, чтобы папу уволили с работы. – При этих словах глаза Дианы заблестели глаза, а голос выдал волнение. Она отвернулась, но руку не выпустила.
   – А я тут причём? – удивился я – Почему ты думаешь, что твои родители ненавидят и меня? Я не увольнял твоего отца с работы.
   – Родители плохо относятся не только к твоему отцу, но и ко всей твоей семье, в том числе и к тебе. Давай закончим этот разговор, просто будем терпеть охранников и жить дальше. – Диана отпустила мою руку и побежала вглубь парка, я за ней и наши ненужные спутники тоже.
   Я потерял её из виду, зелени в парке было много. Остановившись, возле старого дуба, я решил оглядеться, прислушаться.
   – А я тебя люблю, – вдруг услышал я с другой стороны ствола. Я медленно пошёл вокруг.
   – А я тебя люблю, – я снова услышал смешок, ровно с другой стороны и понял, что она тоже пошла вокруг. Я резко обернулся, и у меня тут же опять закружилась голова от поцелуя любимых губ.
   – Я тебя тоже люблю – выдохнул я в интервале и стиснул её изо всех сил, отчего она вся затрепетала.

Глава 11

   – Я тебе ещё раз говорю, если ты ещё раз к ней приблизишься, я тебе башку оторву, – говорит амбал со свирепым выражением лица, он стоит совсем близко ко мне и своим лбом давит на мой лоб. В этот момент у меня поджилки трясутся от страха, но я как могу это скрываю. Глаза не отвожу, и одними губами отвечаю, знаю, будет слышно, что голос мой дрожит. Поэтому неестественно широко открываю рот, чтобы он смог прочитать по губам:
   – А ты рискни!
   – Что ты сказал? А? Не слышу… – мой собеседник брызгает слюной прямо мне в лицо, его морда багровеет.
   – Ты слышал! – уже громко выпаливаю я.
   От злости он со всей силы бьёт кулаком стену возле моей головы. Удар первый, второй, третий, откуда-то сверху сыпется штукатурка, я уже готов наложить в штаны от страха, но пытаюсь никак себя не выдать.
   – Ты понимаешь, что моим ребятам надоело бегать за вами, а если с ней что-то случится? Мне её отец голову открутит, – рычит он. – Ты таскаешь её по всем подворотням, а вчера вы что учудили? Вы ходили в наркодиспансер? У тебя что, с этим проблемы? Или у неё? – вдруг осенило его – Ты что наделал? Ты что, нашу девочку на наркотики подсадил? – Его глаза расширились, зрачки казались чёрными мячиками посреди белого поля. Я понял, что сейчас действительно получу по зубам.
   – Нет, нет, нет! – отчаянно машу я руками. – Мы просто забирали оттуда нашего друга, точнее моего друга. Она просто меня сопровождала, я и сам пожалел, что взял её с собой!
   Кажется, он поверил и опустил руки вдоль своего могучего тела, но кулаки так и не разжал. Он глубоко вздохнул и уже спокойнее произнёс:
   – Пацан, ты не понимаешь, с кем ты связался, это не шутки, если её дядя или отец узнают, они просто вывезут тебя за город и закопают в какой-нибудь яме, где тебя никто никогда не найдёт. Они очень опасные люди, я тебя сейчас официально предупредил, если ты не исчезнешь с горизонта, будет беда.
   Закончив свой монолог, он развернулся и пошёл прочь, при этом он то и дело оглядывается, бросая на меня злобные взгляды.
   – Я не брошу её, – тихо говорю я вслух, при этом понятно, что он этих слов не слышит.
   Я ещё немного постоял, приходя в себя от этого наезда, потом не торопясь пошёл в сторону дома. Дома меня ждёт Макс, мы вчера забрали его из диспансера. Он, наверное, уже проснулся.
   Подходя к своему подъезду и посмотрев на свои окна, я увидел, что на кухне открыта форточка, из которой валит белый дым. Я тут же бросился в подъезд, мигом влетел по лестнице на свой этаж, дёрнул за ручку двери, она распахнулась. Быстро по коридору забегаю на кухню, в которой находится Макс и какой-то наркоша, вместе они варят на плите какую-то гадость, от кастрюли валит густой белый дым. Абсолютно на автомате я сходу левым боковым вколачиваю наркошу в стену, а потом справа даю Максу в табло. Удар получается не акцентированным, поэтому такого урона, как наркоше, Максу я не нанёс. Макс, получив по лицу, хочет броситься в ответ, но, поняв ситуацию, закрывает лицо ладонями и садится на корточки, оперевшись спиной о плиту. Я беру кастрюлю, ставлю её в раковину и включаю кран. Из него большим напором пошла вода – всё зашипело, дым тут же заполнил всю кухню, ничего абсолютно не видно. Прикрывая левой рукой рот, я на ощупь правой рукой нашёл защёлку на окне, дёргаю её и открываю окно настежь.
   Дым начал рассеиваться, я разглядел Макса, он так и сидел на корточках, закрыв лицо руками, наркоши на полу не было. Сбежал.
   На всякий случай я обошёл всю квартиру и закрыл входную дверь, которая была открыта настежь. Хорошо, что родителей дома нет, они с сестрой в ведомственном санатории. Видели бы они, что я здесь творю.
   Я вернулся на кухню, дым почти рассеялся. Закрыл окно, оставив открытой форточку, поставил чайник и сел за стол.
   – Я думал, ты решил бросить. Зачем тогда ты в этом наркодиспансере страдал, если сразу, как вышел, взялся за старое? Я тебя не понимаю…
   Макс отнял руки от лица, на удивление у него было такое выражение, как будто ничего не произошло. Вроде того, что он только что проснулся и пришёл на кухню где встретил своего друга, который хочет поговорить. Никакого сожаления или вины. Он действительно стал совсем другим человеком.
   – Да я дома сидел, тебя ждал, смотрел в окно, а тут он. Я у него сигарет спросил, а он предложил ханку сварить и вмазаться. Я понимаю, что нельзя, но почему-то согласился. – При этом у Макса подозрительно блестят глаза и он такой живой, хотя вчера, когда мы забирали его из диспансера, он еле дышал, а утром даже не встал меня проводить. А тут такое преображение!
   – Ты что, уже успел вставиться? – зарычал я.
   – Нет, ты же видел, мы только варили, ты пришёл, когда мы ещё варили, – И Макс снова закрыл руками лицо, наверное, подумал, что я снова начну его бить.
   – Ну-ка покажи руки!
   Макс начал засучивать рукава и показывать свои исколотые руки. Ничего не поймешь по этим страшным рукам, даже если захочешь не определишь место свежего укола. Эти его блестящие глаза! Может, они у него со страху так блестят? Я начал успокаиваться.
   – Макс, давай поговорим как мужчины, ты попросил о помощи, я как могу тебе помогаю, но если ты возьмешься за старое, имей в виду, в момент нового укола мы перестаём быть друзьями. По рукам?
   Макс поднялся с пола, вытянулся:
   – Я же тебе говорю, я хочу бросить эту заразу…
   – По рукам? – повторил я.
   – По рукам! – и мы обменялись крепким рукопожатием.

Глава 12

   Всю следующую неделю я везде таскал Макса с собой. Я собрал все деньги, что у меня были и начал раздавать его долги, точнее первый взнос, и обещание, что скоро вернём остальное. Так как теперь к этому подключился я, кредиторы охотно шли нам навстречу.
   Мы смогли возобновить наши вечеринки и ещё я смог устроить Макса в ночной клуб, где он взял на себя обязанности эм-си. Это ведущий ночного клуба, который подзадоривает толпу с помощью выкриков в микрофон. У меня получилось убедить директора клуба, что такой формат сейчас популярен в Европе, и что нам надо быть на волне. Директору наплевать, он зарабатывает большие деньги, поскольку конкуренции в городе нет и очередной дармоед, который временами кричит в микрофон, ему не в тягость, он соглашается, выделяя Максу жалованье чуть меньше моего. Я доволен, Макс доволен.
   У Дианы началась сессия, и она как банальная отличница не могла не окунуться в неё с головой. Ей не даёт спуска её черта – делать всё на отлично, но мы всё равно каждый день встречаемся, хоть совсем ненадолго.
   Временами где-то на горизонте светятся недобрые глаза начальника охраны, того верзилы, с которым у меня произошел разговор, но мне плевать. Неужели он думает, что я брошу самого важного человека в моей жизни из-за какого-то страха?
   Когда Диана рядом, я попадаю в другой мир, наш общий с ней мир. Мир, в котором важны только мы. Все люди вокруг раздражают своими мирскими делишками, даже Макс.
   В пятницу, как обычно работая в клубе, уже посреди ночи я потерял Макса из виду. Он всю смену был рядом в диджейской, кричал в микрофон, подбадривал танцующих, но в какой-то момент в районе трех часов пропал. Я подумал, что он пошёл в туалет, но его всё не было и не было, и я начал волноваться. Вглядываясь в толпу сквозь стеклянную стену диджейской, я наконец-то увидел его. Он сидел за самым дальним столиком в компании каких-то парней и девушек, иногда вставал, они тоже, все наклонялись к нему. Стало понятно, что он говорит им тосты. Я успокоился и только временами поглядывал в их сторону, чтобы не потерять Макса из виду. Когда время начало подходить к четырём утра, я зарядил сет из пяти треков с медленной музыкой, предварительно поменяв программу освещения ночного клуба с мигающих лампочек на яркие спокойные огни. Мы всегда так делаем перед закрытием клуба, чтобы посетители потихоньку успокаивались и начинали расходиться. Кстати, это последняя хорошая возможность познакомится с понравившейся девушкой, пригласить её на медленный танец, поговорить, не перекрикивая музыку. Поэтому многие и остаются до последнего, чтобы воспользоваться этим шансом. В клубе много людей, разбрелись по парочкам и танцуют, я же, не торопясь, спустился из своей стеклянной кабинки и, стараясь никого не задеть, стал протискиваться через дэнс-пол к дальнему столику. Когда я подошел, люди, сидевшие за столом, вопросительно посмотрели на меня, Макс стоял ко мне спиной. Заметив взгляды, он обернулся, в руках у него была рюмка с водкой:
   – А, знакомьтесь, это Ален, мой самый близкий друг и по совместительству отвечает здесь за всю музыку, которой вы наслаждались всё это время.
   Девушки за столом захлопали в ладоши.
   – А это мои новые друзья, – Макс был вдрызг пьян, язык у него заплетался. – Смотри, помнишь это лицо? – Макс чуть отодвинулся, за ним оказался парень, сидевший на диване. Макс бесцеремонно взял его за нижнюю часть лица и потрепал:
   – Браааааат! – произнёс Макс, – Смотри, ты помнишь его?
   Парень тем временем отмахнулся от руки Макса и стал внимательно меня разглядывать, а я его.
   Я вспомнил, это было лицо из далёкого прошлого. Вспомнил, как он вопросительно смотрел на меня сверху вниз и колесо велосипеда, которое загородило мне обзор. Хоть он сильно изменился с тех пор, но я всё равно его узнал: это был старший брат Дианы. Лишний вес, без синяков на лице, с которыми он всё время ходил во время школы. Сейчас это был молодой парень, пухлый и слащавый, одним словом мажор.
   Он тоже меня узнал. По выражению его лица стало понятно, что никаких положительных эмоций от этой встречи он не испытал, он был недоволен. Парень кивнул мне и громко сказал Максу:
   – Нет, я не помню твоего друга! Ладно, давайте выпьем, и мы поедем дальше, нас ждут.
   Я развернулся и пошёл обратно в кабинку, уже у самой лестницы меня догнал пьяный Макс:
   – Ну как тебе ребята, а? Помнишь его? Он в соседнем дворе жил, опа, я вспомнил, он же брат Дианы. – От внезапного озарения Макс даже остановился. – Да, да, он старший брат Дианы! —кричал Макс мне на лестнице. – Блин, ты знаешь, кем стал их отец? Ты знаешь? Я остановился перед самым входом в диджейскую, кинул взгляд на панель и увидел, что будут играть ещё два трека, затем повернулся к Максу и ответил:
   – Да, знаю, он депутат.
   – Да, да, он депутат, но ещё он хозяин барахолки, где мы с тобой в детстве пепси продавали, помнишь? Да помнишь, конечно! А ещё он хозяин центрального рынка, вокзала и половины города, в том числе и этого клуба, где мы сейчас с тобой работаем.
   – Не ври, хозяин Алекс, это тот мужик, который взял тебя на работу.
   – Алекс – это человек отца Дианы, мне только что её брат рассказал. Они просто не афишируют, а ещё он сказал, что их отец скоро будет мэром города.
   А ты знаешь, что его брат бандит? – понизил голос Макс. – Вся наркота в городе идёт через него… Мне кореша, с которыми я давно проводил время, ну ты понял, да… рассказывали про этого человека, я просто не задумывался об этом, а сейчас всё сошлось.
   Отец твоей Дианы – депутат, бизнесмен, а ещё родной брат местного наркобарона. Будущий мэр, блин, во дела!
   – Ты слишком пьян, Макс, поехали домой, я устал.

Глава 13

   Сумерки, мы идем по тротуару обнявшись, как единое целое. Люди возвращаются с работы, в домах зажигается свет. У меня отличное настроение, я то и дело наклоняю голову, упираюсь лицом в голову Дианы и принюхиваюсь:
   – Так пахнут ангелы, – шепчу я ей на ушко, она улыбается. Я счастлив.
   Мы опять убежали от охранников и теперь, довольные собой, идём, посмеиваясь, куда глаза глядят. Там впереди стадион. Темнеет, мы пересекаем беговые дорожки, которыми опоясан стадион. Внутри стоит небольшая футбольная площадка с воротами без сетки, рядом площадка с турниками разной высоты, а также брусья, лесенки и другие спортивные конструкции, сделанные из тонких металлических труб, покрашенных тёмно-зелёной краской.
   На площадке никого нет, и футбольное поле тоже пусто, только по беговым дорожкам бегают несколько местных спортсменов из числа жителей соседних домов. Хоть и чувствуется, что лето заканчивается, но всё равно к вечеру всё ещё душно от дневной жары. Мы сели на одну из конструкций из труб и сидим в обнимку, говоря друг другу всякие нежности. Солнце полностью ушло за горизонт.
   Сегодня нет луны, и хотя дома вокруг стадиона излучают свет из окон, но все они расположены боком к стадиону. Поэтому прямого света нет, ещё вокруг стадиона много зелени: деревья, высокий кустарник. На территории стадиона стало темно, хоть глаз выколи. Я уже совсем не вижу Диану рядом собой, просто чувствую её. Временами слышен размеренный топот бегунов, которые каким-то непостижимым образом бегают в этой кромешной тьме, выполняя свой вечерний норматив.
   В какой-то момент посреди нежностей Диана наклонилась совсем близко к моему уху и сказала:
   – Я люблю тебя. – Я с ума сошёл от её горячего дыхания, которое пробудило во мне звериную страсть. Как будто этого было мало, она начала водить своим язычком внутри моей ушной раковины, отчего моя страсть взорвалась и вырвалась наружу. Дальше я уже ничего не соображал, меня накрыло волной, всё было как во сне, я целовал её губы, шею и грудь, мои руки внизу освобождали нас от ненужной одежды, а потом, а потом я зажимал ладонью ей рот, чтобы бегуны не услышали её стоны. Я чувствовал, как она с трудом сдерживается, в какой-то момент она вцепилась зубами в мою ладонь так сильно, что я подумал, она перекусит её пополам. Но я не мог остановиться, я очень медленно брал её со всей силой молодого мужчины, самозабвенно, до конца. Кульминация наступила одновременно, она накрыла нас с головой, а потом наступило полное расслабление и только где-то внутри Дианы что-то пульсировало, потихоньку успокаиваясь. В реальность мы вернулись от звуков пробежавших недалеко ног, бегуны как ни в чем не бывало продолжали бегать, даже не подозревая, что рядом с ними только что взорвалась целая вселенная.
   Мы ещё немного посидели и пошли в сторону дома Дианы.
   – Может, ты меня понесёшь? – предложила она. – У меня ноги подкашиваются и коленки дрожат, – довольным голосом продолжила Диана и оперлась на меня всем телом.
   – Прыгай ко мне на спину, – засмеялся я, подыгрывая ей.
   – Это было очень экстремально, но мне понравилось! – сказала Диана, сжимая мою покусанную ладонь.
   – Мне тоже понравилось, надо как-нибудь повторить, – подмигнул я ей в ответ, отчего она засмущалась и уперлась лицом в моё плечо.
   Ночь была теплая, воздух чистый, мы шли, держась за руки, по родному городу. Уже недалеко от дома Дианы, когда мы пересекали пешеходный переход, из-за поворота вдруг вылетела машина и со страшным визгом затормозила прямо перед нами. Из машины выскочил брат Дианы, он злобно смотрел на нас.
   – Диана, это ты? А ну быстро садись в машину!
   – Что случилось? – Диана сжала мою ладонь.
   – Я сказал, садись быстро в машину! – заорал он.
   Диана поникла. Понурившись, она отпустила мою руку и направилась к машине.
   – Я тебе позвоню, – одними губами произнесла она перед тем, как исчезнуть в чреве автомобиля.
   – А с тобой мы ещё поговорим! – сказал её брат и залез в машину, а я так и стоял прямо перед капотом, ничего не понимая.
   Он посигналил. Я отошёл. Звук резины об асфальт снова оглушил всю округу, брат Дианы с прокруткой стартовал, унося мою любовь куда-то в темноту.
   – Псих какой-то! – сказал я вслух, сплюнул, развернулся и пошёл домой.

Глава 14

   Я проснулся от того, что окоченел. Подумал, что забыл где-то закрыть окно, но все окна в доме были закрыты. Макс, кажется, тоже замерз, он лежал на диване, свернувшись калачиком.
   Взглянув в окно, я увидел, что светает. Дул сильный ветер, от которого сколняются верхушки дубов, он раздувает листья на их массивных ветвях, отчего они красиво переливаются разными тёмно-зелёными оттенками.
   На душе было почему-то очень тревожно. Сильно хотелось позвонить Диане, на часах было пять сорок пять и это, конечно же, было неуместно – будить её в такой ранний час из-за каких-то моих душевных переживаний.
   Я оделся потеплее, пошёл на кухню, включил свет, зажмурился от него, потом поставил чайник, сел на табуретку. На столе лежала пачка сигарет Макса, я достал сигарету из пачки и закурил.
   – Ты же не куришь. – Я вздрогнул от неожиданности, в двери стоял заспанный Макс в майке и ладонью прикрывал глаза от света.
   – Я тебя разбудил?
   – Да нет, я не спал, я вообще перестал спать, как ушел на паузу от хмурого! – ответил Макс и устроился на стуле рядом. «Хмурым» он в последнее время называл героин – слово, которое он принёс с собой из наркодиспансера.
   – Не говори «встал на паузу», – мы же с тобой по этому поводу договорились.
   – Это я просто за врачом повторяю, она сказала, что от героиновой зависимости нельзя избавиться навсегда, просто можно сделать паузу, может на год, может на десять или на тридцать лет и пауза может продлиться до самой смерти. Она сказала, что никогда нельзя расслабляться и помнить об этом, иначе бах! – и ты снова наркоман. В этот момент засвистел чайник на плите, от слов Макса мне стало ещё хуже, так начинался мой новый день…

   ***
   Я даже не стал ждать окончания пар, а уже после второй поехал к Диане в университет. Придя туда, я не смог её найти. Однокурсники сказали, что с утра её видели, но на лекции она не пришла. Я бродил по коридорам, несколько раз заходил в столовую, заглянул даже в библиотеку и в деканат, но Дианы нигде не было. Прождав ещё около часа в центральном холле университета, я поехал к ней домой.
   Я долго звонил и стучал в дверь, но мне никто не открыл.
   Уехал домой, оттуда звонил на домашний телефон каждые пятнадцать минут, а после по дороге на работу снова заехал. В этот раз дверь открыла экономка:
   – А хозяев нет дома.
   – А когда они будут?
   – Ой, не знаю, они с чемоданами уехали, – она с любопытством разглядывала меня через большие очки. – Может, что-то передать?
   – Нет, спасибо, я развернулся и пошёл к лифту.
   – Наверное, что-то семейное случилось и им пришлось срочно уехать – успокаивал я себя, но на душе всё равно скребли кошки.
   Всю неделю я названивал Диане, но никто так и не поднял трубку. Когда заходил, экономка или охранник неизменно говорили, что хозяев нет дома.
   Вечер пятницы, у нас начинается работа в клубе, только сейчас я заметил, что Макса нет рядом, где он? Мои проблемы с пропавшей девушкой полностью выбили меня из колеи, весь остальной мир отошёл на второй план, в том числе и мой друг, о котором я совсем забыл.
   «Макс, наверное, уже в клубе, у него ведь тоже работа», – подумал я и с этими мыслями отправился в клуб. Подходя к нему, я не увидел привычного скопления людей перед входом, как обычно бывает каждую пятницу. Много людей приходили до открытия и занимали очередь, а тут никого нет. Только стоят два охранника и объявление: «Сегодня клуб не работает».
   Ничего не поняв, я обратился к охраннику:
   – А что случилось?
   Тот в ответ лишь пожал плечами и сказал:
   – Алекс сказал, чтобы ты, как придешь, сразу шёл к нему. Я тебя провожу!
   Это было очень странно, я даже начал волноваться. Чем ближе мы подходили к кабинету Алекса, тем громче стучало моё сердце.
   – Привет! Как дела? – Алекс был взбешён и даже не скрывал этого. – Я не знаю, что ты натворил, но ты меня жутко подставил, теперь я не получу прибыль за этот вечер, а может, и за все выходные. Какой же геморрой ты мне организовал и где мне искать нового диджея? Скажи мне, где?
   – Я ничего не понимаю! – выдавил я.
   – Вот и я ничего не понимаю! Звонит мне после обеда акционер и спрашивает: работает у тебя парень по имени Ален? Я отвечаю, что да, диджеем. А он говорит: уволь его прямо сегодня, и чтобы ноги его в клубе больше не было. Дай, говорит, ему пинка под зад, когда будешь выпроваживать. Вот скажи мне теперь, Ален, что ты такого мог натворить, что целый акционер мне говорит, чтобы я тебя прямо сегодня уволил? Он даже слушать не стал, что из-за этого мы сегодня работать не сможем, а может, и завтра тоже, а значит потеряем кучу денег. Это же ужас! И так работаем всего лишь два дня в неделю и то их теряем.
   – Я ничего не сделал! А разве вы сами не хозяин клуба? Я думал, вы хозяин… – ошарашенно начал я.
   – Эх, молодой ты ещё совсем, ничего не понимаешь.
   Меня накрыла обида, я ведь действительно ничего не сделал, за что меня можно было бы уволить.
   – Я не знаю, что ты там натворил! Ты хороший парень, Ален, и хороший работник, никогда не подводил, – начал успокаиваться Алекс, видя, что я действительно ничего не знаю. – Ты всегда ответственно относился к своим обязанностям, но не подчинится я не могу, так что прости, – Алекс полез во внутренний карман своего пиджака, вытащил стодолларовую купюру и положил её на стол. – Вот возьми, это наш расчёт с тобой, сходи в диджейскую забери свои вещи и уходи. И больше сюда не приходи, иначе мне придётся дать тебе по жопе, как того требовал акционер.
   – Дэн, Дэн, – позвал охранника Алекс, – проводи Алена в диджейскую и потом на выход.
   Я встал со стула, забрал купюру и направился к выходу, уже в дверном проёме я вспомнил и, обернувшись, спросил:
   – А вы Макса не видели? Вы его тоже увольняете?
   – Кто это Макс? – наморщил лоб Алекс.
   – Ну друг мой, виджей… ведущий…
   – Виджей… виджей… – повторил Алекс и вспомнил:
   – А, ведущий! Слушай, а он сможет вместо тебя за диджейским станком постоять? Он умеет? Ну, ты понимаешь… – Алекс аж засиял от своей гениальной мысли.
   – Нет! – ответил я и закрыл за собой дверь.

Глава 15

   Выходя из клуба, в дверях я встретил Макса, который в этот момент читал объявление.
   – А вот ты где, я тебя потерял, – обрадовался мне Макс.
   – Макс, мне некогда! – оборвал я его, потому что на перекрёстке увидел автобус, шедший до дома Дианы, я помчался на остановку, чтобы успеть на него.
   Выйдя с автобуса, я быстро зашагал к дому Дианы. Поднявшись на нужный этаж, я позвонил в дверь и стал ждать.
   Дверь открылась. На пороге стоял брат Дианы. Увидев меня, он удивился, а потом обрадовался:
   – А я всё думаю, как бы мне тебя найти. А ты сам пришел.
   Он нахально улыбался, глядя мне прямо в глаза, при этом на ощупь пытался залезть ногами в свою обувь, которая стояла на входе. У него не получалось.
   – Сейчас, подожди…
   – Кто там? – послышался низкий мужской голос из глубины квартиры. Из-за спины брата Дианы появился её отец, он очень изменился за эти годы, стал выглядеть намного солиднее. Можно сказать, что это был другой человек, уверенный, прямой и очень ухоженный. Он сурово посмотрел на меня.
   – Здравствуйте! Диана дома? – обратился я к нему.
   – А это ты, щенок, помню тебя, ты же сын этого недоделанного коммуняки, – и он смерил меня надменным взглядом.
   – Тебя уже уволили с клуба? Ты поэтому пришел? Справедливость искать? За справедливостью иди к своему отцу! Пусть он тебе объяснит, почему ни в чём не повинных людей с работы увольняют. Я бы и его уволил, да только он дома сидит, не работает. Ничтожество!
   В этот момент брат Дианы уже обулся. Он протянул руку и схватил меня за воротник, я не сопротивлялся.
   – Ну пойдём, поговорим!
   – А где Диана? – ещё раз я спросил у её отца. Я не оставил свои мысли о ней, всё остальное меня мало интересовало.
   – Слышь, щенок, оставь мою дочь в покое. Ты не её уровень, коммунистический выпердыш! Сын, спусти его с лестницы, только не надо сильно бить, ещё в полицию пойдёт, а нам сейчас это не к чему. Хотя подожди, там внизу парни в машине сидят, отдай его им, пусть потрогают его где-нибудь за городом, скажи, что их усердие не возбраняется.
   А ты не забудь передать привет отцу! Если у меня будет время я обязательно ему уделю немного своего внимания, хорошо, что ты напомнил о вашем существовании, – подмигнул мне отец Дианы. – Надо отдавать долги, никого не забывать, – уже как бы самому себе напомнил он и, довольный собой, закрыл дверь. Брат Дианы поволок меня к лифту. Я не сопротивлялся.
   – Где Диана? – не оставляя попыток, снова спросил я.
   – Тебе же сказали, забудь про неё, нашелся здесь Ромео. Посмотри на себя, нищеброд, какая Диана? У тебя сейчас совсем другие заботы будут, где достать инвалидную коляску, например. После общения с ребятами тебе она очень пригодится. До конца жизни теперь на ней ездить будешь. – Этой мысли он почему-то так сильно обрадовался, что остальное время пути лифта весело насвистывал какой-то мотивчик.
   Лифт доехал, двери открылись, неожиданно перед дверями оказалось несколько человек: женщина с детьми и пара старичков, наверное, соседи. Брат Дианы на мгновение замешкался, поэтому я резко дёрнулся и прошмыгнул между женщиной и старичком. Брат Дианы хотел проскочить за мной, но я толкнул старичка, отчего тот упал на него. Я развернулся и со всех ног побежал к выходу. Открыв дверь подъезда, выскочил на улицу, огляделся, увидел стоящий справа черный мерседес, в котором отдыхали какие-то мордовороты, я со всех ног кинулся в другую сторону. Добежав до угла дома, я нырнул в закоулок, а оттуда в соседний двор и так далее. Я бежал не оглядываясь, пока не стал задыхаться. Погони вроде не было.
   Я добрался до дома в поту.
   «Где Диана, куда они её подевали? – не оставляла меня мысль. – Где моя любовь? – бил я об стену кулаком, ощущая себя совершенно беспомощным.
   Ночь я не спал, и даже не вспомнил о Максе, который не пришёл ночевать.
   Утром вернулись с отдыха родители с сестрой, у меня не было ни сил, ни желания с ними общаться, поэтому я тут же поехал к дому Дианы и там проторчал до самой ночи, наблюдая за подъездом из укрытия, чтобы меня не заметила охрана её отца, которая дежурила в машине. Несколько раз я видел её отца и брата и ещё того здорового мужика из детства, кажется, Диана говорила, что это её дядя. И если отец и брат были ещё как-то похожи на обычных людей, то дядя выглядел настоящим бандитом. Он подъезжал на одном из двух больших чёрных джипов, вокруг него всегда были здоровенные ребята – под стать ему – Не удивлюсь, если у них в машинах целый арсенал оружия.
   В воскресенье я тоже провел в слежке за подъездом: безрезультатно. Я так переживал, что ничего не ел и не спал.
   – Где ты ходишь? – встретила меня в дверях сестра. – Отца кто-то избил.
   Я разулся и пошёл в комнату родителей. На кровати лежал отец по пояс голый, оба глаза заплыли, голова была больше обычного, она опухла и была вся в кровоподтёках. Всё тело у него было бордово-синим от гематом, кажется, его пинали. Мать сидела у изголовья и столовой ложкой поила отца, он не мог шевелиться и только слегка открывал рот.
   – Кто это сделал? – ошарашенно спросил я.
   – Да какие-то парни, спортсмены, пристали к нам, когда мы в магазин ходили, – задыхаясь от слёз, ответила мама. – Всё передавали привет от какого-то нашего старого соседа, я даже и не помню такого!
   Я всё понял, мне стало тяжело дышать, перед глазами всё вдруг стало размытым, в горле встал ком, я вышел из комнаты в коридор.
   – Есть будешь? – спросила сестра, выглянув из кухни, в ответ я отрицательно замотал головой и опустился на стул в прихожей, переваривая увиденное.
   В проёме кухни опять появилась голова сестры:
   – Ну ты трубку поднимешь или нет?
   – Что?
   – Трубку возьми! – раздражённо ответила сестра.
   Я посмотрел на столик, возле которого сидел, на нём стоял домашний телефон, который звонил. Видимо, я сильно задумался, раз не заметил этого.
   Я поднял трубку:
   – Алло!
   – Любимый, это ты? – услышал я голос Дианы.

Глава 16

   – Да ты тоскуешь! – улыбалась сестра, глядя на меня изучающим взглядом. – И кто она? Кто это заарканил нашего Дон Жуана? – уже не скрывая насмешки, продолжала издеваться сестра.
   – С чего ты взяла, что я тоскую? – ответил я сквозь зубы, уже более-менее успокоившись. Горячий чай, который предложила мне сестра после моего разговора по телефону, понемногу начинал помогать.
   – Да ладно тебе, не обижайся, ты же знаешь, что я тебе плохого не желаю. Она тебя бросила. что ли? – сестра села за стол напротив, ещё раз пригляделась: – Ты посмотри на себя, сам на себя не похож! – уже с серьёзным видом сказала она.
   – Да не бросала она меня, просто родители увезли её из города.
   – Тогда, что ты здесь убиваешься? Пойди на вокзал, купи билет и езжай к ней, – заулыбалась сестра. – У тебя что, денег нет? Давай я тебе дам. Я тут копила, на билет точно хватит!
   – Не хватит!
   – Хватит, хватит.
   – Не хватит, я же сказал, – я стукнул кулаком по столу, отчего сестра даже вздрогнула. – Её увезли в другое измерение! – я вскочил, голос мой срывался, я с трудом сдерживал слёзы.
   – Тише ты, родителей напугаешь. Я вообще ничего не понимаю… – сестра встала из-за стола.
   – Родители увезли её в Лондон, она теперь будет учиться в Англии, – сказал я уже тише. При слове Лондон в моей голове что-то щёлкнуло, я вдруг окончательно осознал, как далеко теперь от меня моя любимая. Я не мог, не мог, не мог… выдохнуть.
   Выйдя из кухни, я на ходу сорвал с вешалки ветровку и вышел из дома.
   На улице уже стемнело. Я шёл, просто шёл, ни о чём не думая, только большая чёрная дыра в моей душе не давала мне дышать, я задыхался. Мне было очень плохо, и я шёл, боясь остановиться. Не знаю, сколько времени я шёл, но когда небо над городом начало потихоньку светлеть, я обнаружил себя на улице, на которой живёт, а точнее жила моя Диана, ноги сами принесли меня именно сюда… Реальность возвращалась болью в ногах, наверное, я прошел не меньше двадцати километров. Мне показалось или впереди я увидел тень, которая двигалась мне навстречу, да, это была человеческая фигура на этой безлюдной улице в предрассветный час. Что-то неуловимо знакомое в этой фигуре привлекло моё внимание. Это был человек, мужчина, вот я вижу в предрассветной мгле светлые брюки с карманами у колен – это Макс. Мы приблизились друг к другу, он тоже меня увидел. И тоже очень удивился.
   – Это ты, Ален? Что ты здесь делаешь? А я иду от, помнишь брата Дианы? Мы тусовались сегодня, у него дома была офигенная вечеринка, – быстро говорил Макс, он был сильно возбуждён и при этом, кажется, очень напуган.
   Эта встреча вернула меня из полубредового состояния в реальность. Я смотрел на Макса и не мог поверить:
   – Макс, ты что, вставился? – вылетело у меня само собой, потому что даже в этой предрассветной мгле его глаза блестели как два прожектора.
   Первая реакция Макса была отрицание, но через пару секунд он понял, что это глупо и всё написано у него на лице… Он тихо и очень серьёзно произнёс:
   – Брат Дианы предложил, а я не мог отказаться, никак, я не смог, прости…
   – Но мы же с тобой договаривались!
   – Да, договаривались. Но ты пропал куда-то, я почувствовал себя никому не нужным, а здесь ребята позвали… – вдруг Макс замолчал на половине фразы. Он всё понял! Он подошёл ко мне и обнял… потом отошёл, протянул мне руку и сказал:
   – Прощай, брат!
   Я пожал ему руку, после чего он развернулся и двинулся по улице. Я же остался стоять на месте и ещё долго смотрел ему вслед, даже когда его очертания исчезли из видимости.
   Солнце вставало из-за горизонта, озаряя светом улицу и моё лицо, по которому в два ручья текли солёные слёзы.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 1

   Я пытаюсь продрать засохшие глаза, они слиплись и никак не поддаются, я потёр их пальцами, вроде открылись. Перед моим взором белый потолок, дальше блуждаю взглядом по незнакомой комнате, ужасно хочется пить. Приподнимаюсь на локтях, вижу, что лежу на кровати, немного кружится голова, я до сих пор пьян. Поворачиваю голову, рядом, отвернувшись, лежит голая девушка. Красивая спина, гладкая кожа, внизу видны не загоревшие ягодицы, я аккуратно укрываю её одеялом.
   «Как же её зовут?» – задумываюсь я, от этого меня тут же накрывает волна боли, которая тисками сдавливает мои виски. Надо срочно выпить воды, иначе сдохну.
   Осторожно, чтобы не разбудить, вылезаю из кровати, иду искать мини-бар. Где же он? В этих отелях он всё время находится в разных местах. Судя по номеру, отель хороший, пятизвёздочный, ах да вспомнил, это «Редиссон-Славянская».
   Да, я в Москве и уже давно, живу и работаю. Даже перевёз недавно родителей, их получилось уговорить после того, как сестра выиграла грин-карту и укатила жить в Америку. В Америку они не захотели.
   «Может, опохмелиться?» – и тут же отгоняю от себя эту глупую мысль. Дел сегодня много, куча встреч, надо ещё успеть заехать в офис, вечером улетаю в командировку.
   После университета я переехал сюда, позвал на работу однокурсник, у которого старший брат, уже давно перебравшийся в Москву, открыл свой бизнес. Правда, вместе мы проработали недолго, так как я быстро освоился. Открыл свою фирму и как-то сразу дела пошли в гору. Всё сейчас отлично, жизнь бурлит, бизнес процветает.
   – А, вот… – я радостно открываю мини-бар, в котором нахожу холодную бутылку «Перье» и с жадностью выпиваю её до дна.
   «Поеду лучше домой, приму душ, надо ещё переодеться». Начинаю собирать разбросанную по полу одежду, одеваюсь, мысленно молясь, чтобы она не проснулась. Не хочу общаться: вчерашнее волшебное время закончилось, а утренняя тыква мне не нужна. Оделся, взял в руки туфли и на носочках вышел из номера, как можно аккуратнее прикрыв за собой дверь. В конце коридора ресепшн, за которым две девушки. Завидев меня, они улыбаются, я протягиваю им банковскую карту:
   – Вы можете через часик организовать в мой номер хороший завтрак и букет цветов, и ещё закажите, пожалуйста, машину, когда девушка из моего номера соберётся выезжать.
   Они забрали мою карту, провели нужные действия и отдали её мне. Я направился к лифту:
   «Да, нужно срочно в душ!»
   Весь помятый и с перегаром через полчаса я стою на пороге собственной квартиры, отец с матерью завтракают и даже не реагируют на меня. Они давно привыкли, что меня нет по ночам и прихожу я только утром.
   После душа пришёл на кухню, на столе стоит яичница и большая кружка с чёрным кофе – именно то, что нужно сейчас в моём состоянии. Родители меня не замечают, уставились в телевизор как зачарованные, они почему-то очень рассерженны, особенно мама:
   – Как это так? Бандит стал президентом… – она закрывает глаза ладонями.
   Отец сидит молча, весь красный, вся его фигура говорит о том, что он сильно нервничает.
   Посмотрев на экран телевизора, я вижу улыбающееся лицо отца Дианы. Он идёт по ковровой дорожке, по краям которой стоят люди и аплодируют ему. Я поперхнулся кофе. Мама на мгновение обернулась и, поняв, что всё нормально, опять погрузилась в просмотр.
   Я сам теперь не могу оторваться от экрана, по которому транслируют инаугурацию президента нашей родной страны.
   «Какой ужас, отец Дианы теперь президент! – думаю я и тут же вспоминаю её. Мгновенно боль иглой пронзает мою душу и мне на миг нечем дышать. Я до сих пор не забыл её, хоть и прошло столько времени с тех пор, как мы расстались тем тёплым осенним вечером возле машины её брата, как будто это было вчера. В памяти всплыло её лицо, серые глаза с лёгким оттенком зелёного.
   – Тебе ещё кофе налить? – оторвала меня от нахлынувших воспоминаний мама. – Смотри, наш бывший сосед президентом стал, помнишь его? Бандит! Ещё людей посылал, чтобы отца избили.
   – Да, помню! Нет, не хочу, мне на работу надо. Я ещё вечером улетаю в командировку на несколько дней, – ответил я и пошёл в комнату одеваться.
   Где-то через два года как Диану увезли, работая в элитном ресторане, где я отвечал за музыкальное оборудование, на столике у входа я увидел глянцевый журнал, на обложке которого была фотография Дианы в свадебном платье, а рядом с ней какой-то парень в смокинге: жених и невеста. Я взволнованно схватил журнал, внутри оказалась статья о прошедшем недавно свадебном мероприятии в столице Великобритании, где поженились двое студентов. Казалось бы, что особенного в столь заурядном мероприятии, что журнал напечатал целый разворот о нём, а фото со свадьбы выставил на обложку. Необычность была в женихе и невесте, они были детьми одних из самых уважаемых людей в нашей стране: премьер-министра и спикера парламента. Ни на одной из фотографий Диана не улыбалась, но, как обычно, была сама красота. Я даже вырезал из журнала одну фотографию, где она была одна, и долгое время хранил её в своей комнате, пока не переехал в Москву.
   Время не лечит…

Глава 2

   Весь день проходил на автопилоте, я ездил со встречи на встречу, успел заскочить в офис подписать нужные бумаги перед командировкой. Уже сильно опаздывая, я приехал домой за вещами. На ходу сунув в рот мамин сэндвич, я с сумкой в руках выбежал на улицу и дал команду водителю гнать к ближайшей станции метро, так как, судя по всему, на машине по вечерним пробкам мне не добраться на рейс вовремя.
   Доехав на метро до Павелецкого вокзала, я выскочил и побежал сквозь толпу на аэроэкспресс и, слава богу, успел на него. Забежав в вагон, я перевёл дух, налил себе воды, взял газету и погрузился в чтение. Постепенно уровень адреналина от недавней гонки снизился, из-за этой суеты и жёсткой ночи, когда получилось поспать всего часа три, моё сознание перешло в эконом режим, я полностью расслабился, предвкушая несколько часов сна во время перелёта до места прибытия. В таком состоянии я вышел из аэроэкспресса на перрон и не торопясь направился в здание аэропорта. На самом входе я вдруг споткнулся об чью-то оставленную прямо на проходе сумку, не удержав равновесия, я растянулся на глянцевом полу. Люди вокруг остановились, я тут же начал подниматься, смущенно озираясь. Заметив знакомое лицо, на автомате здороваюсь:
   – Привет!
   – Привет! – отвечает мне изумлённая Диана. Кто-то из мужчин помог мне подняться с пола. Мы стоим и смотрим друг на друга. Рядом с Дианой две девушки, они всё ещё посмеиваются над моим падением.
   – Как дела? – спрашиваю я, потому что неловкое молчание нужно чем-то нарушить, до моего мозга только начало доходить, что это Диана!
   – Ален! Ален! —послышался откуда-то мужской голос. Подбежал мой партнёр и потянул меня за рукав плаща.
   – Ну что ты здесь стоишь, побежали, мы опоздаем на посадку, нас уже два раза объявляли, – он настойчиво меня тянул, а я стоял и молча смотрел на неё.
   – Ты опоздаешь, лучше дай мне свой номер телефона, я тебе позвоню, – сказала Диана, чуть покраснев. Она вытащила из сумочки свой мобильный и начала набирать, я стал сбивчиво диктовать ей цифры. На последней цифре я позволил своему партнёру себя утянуть.
   В самолёте я совсем не спал, неожиданная встреча с Дианой стала для меня большой встряской, открылось второе дыхание, всю дорогу я прокручивал произошедшее: опять я валялся на земле и тут она… Стюардесса уже устала носить нам стаканчики с виски и просто принесла нам всю бутылку, на радость моему партнеру, который тот ещё любитель заложить за воротник.
   Приземлившись, я с замиранием сердца включил телефон в надежде, что она уже позвонила. Пришло первое сообщение с приветствием от мобильного оператора с информацией о роуминге, потом сообщение о пропущенном звонке от мамы, но больше сообщений не было.
   Уже хорошо поддатые, мы добрались до гостиницы, где я сразу завалился спать.
   Проснулся я уже утром, оттого, что на прикроватной тумбочке вибрировал телефон, катаясь по её гладкой поверхности, он уже норовил упасть. В последний момент я поймал его у самого края, на дисплее отображался какой-то неизвестный номер, я поднял трубку. Из трубки зазвучал знакомый голос из прошлого, он заставил моё дыхание замереть. Я проснулся.
   – Алло, алло, алллллооооо… – смаковал голос эти простые слова. – Ничего не слышно, Ален, ты там? Аллооо…
   – Да, я тебя слышу, – ответил я и почему-то внутренне сжался.
   – Хорошо, что я дозвонилась до тебя, просто мне показалось, что я неправильно номер записала. Как ты? – таким тоном, как будто и не было этих лет, что мы не виделись, начала Диана.
   – Я хорошо!
   – Ты сейчас где?
   – Я в Лондоне на переговорах, – ответил я, на меня, кажется, повлиял этот простой тон, которым говорила Диана, поэтому я понемногу начал расслабляться.
   – А я в Москве, переехала сюда недавно из Лондона. А ты где сейчас живёшь?
   – В Москве. Как твой муж поживает? – непроизвольно выпалил я.
   – У меня нет мужа, – после недолгой паузы ответила она.
   – Как нет мужа? Я видел в журнале фотографии вашей свадьбы.
   – Мы развелись уже как год, – её голос стал серьёзным, простота и весёлость пропали, кажется, она напряглась. А у меня, наоборот, отлегло и настроение заметно улучшилось.
   – Ну рассказывай, как живёшь, чем занимаешься? – глядя на своё отражение в зеркале у кровати, продолжил я разговор после недолгой паузы.
   – Я переехала в Москву пару месяцев назад, работаю в нашем посольстве, как ты уже знаешь, я развелась и теперь живу спокойной жизнью, предоставленная самой себе. Ты как? Женился? – в её голосе опять почувствовались напряжённые нотки.
   Снова повисла пауза.
   – Нет, я не женат, времени нет, работы по горло, как-то не до этого.
   – Это хорошо, – выпалила Диана, потом, спохватившись, перевела тему, но я заметил этот переход от напряжения к расслаблению.
   – Когда ты вернёшься в Москву? Давай встретимся, столько не виделись, – совсем по-простому, как в начале разговора, предложила Диана. – Ой, ко мне тут люди пришли, я же на работе, давай я перезвоню тебе позже, хорошо?
   – Хорошо, – ответил я, и она тут же отключилась. Я пошел умываться, довольный как мартовский кот.

Глава 3

   Пока я был в командировке, мы ещё несколько раз созванивались. Разговоры наши были совсем простыми и, можно сказать, даже дружескими. Как будто Диана была моим старым другом, с которым мы давно не виделись. Моё отношение к ней тоже изменилось, стало совсем другим.
   Я помнил тот наш разговор, когда Диана позвонила мне из Москвы, где она ожидала визу в Англию. Её брат рассказал отцу что мы встречаемся и тот, не откладывая, решил отправил дочь учиться за границу. Всё из-за ненависти, которую он испытывал к нашей семье, но что произошло потом, я не знал, Диана рассказала мне только сейчас.
   Её отец стал совсем большой шишкой и когда она была на последнем курсе учёбы, он заставил её выйти замуж за однокурсника, который был сыном нового премьер-министра. Она не смогла ослушаться отца, таково восточное воспитание. У нас в стране родители до сих пор могут решать браки детей – как в средневековье.
   Ещё я узнал от Дианы, что её брат вместе с Максом сгорели в каком-то загородном доме несколько месяцев назад. К этому времени они оба окончательно снаркоманились, кто-то из них уснул с непотушенной сигаретой, от чего ночью случился пожар: никто не выжил.
   С болью в сердце я встретил эту новость, хотя и был готов к ней уже давно.
   Теперь отец Дианы стал президентом, это ещё существеннее станет влиять на её жизнь. Она и так с трудом смогла развестись, при этом отец запретил ей возвращаться на родину, но и далеко отпускать тоже не хотел, поэтому пристроил её в наше посольство в Москве, где она стала головной болью посла, который до этого спокойно жил вдалеке от начальства, а теперь под его боком постоянно находился человек, имеющий прямой контакт с президентом.
   Через несколько дней после моего возвращения мы договорились вместе поужинать. Выбрали ресторан недалеко от посольства, я приехал заранее, чтобы не попасть в вечернюю пробку, Диана же сказала, что придёт с работы пешком.
   Когда-то давно, когда мы встречались, Диана была ещё совсем юной: угловатая грация вчерашней девочки-подростка, небольшая зажатость, а теперь в ресторан вошла молодая, очень красивая девушка, знающая себе цену.
   Своим появлением она вызвала интерес у всех посетителей и работников мужского пола, кто-то прямо, а кто украдкой провожал её взглядом. Она шла ко мне улыбаясь, её красивое лицо горело румянцем от волнения в отличие от меня. Внутри меня ничто не ёкнуло, я просто порадовался за Диану, что она стала ещё красивее, чем была когда-то, хотя и в то время казалось, что она идеальна.
   Я думаю, в последние годы с момента, когда я увидел глянцевый журнал с фотографиями её свадьбы, во мне поселилась обида. А сейчас, когда она всё объяснила, обида ушла, но вместо неё не вернулась любовь. Во мне переплетались нежность и меланхоличность, нет, меланхоличная нежность к человеку, с которым я когда-то провёл лучшее время в своей жизни.
   Даже не заметив, мы выпили за вечер две бутылки вина, время пролетело очень быстро, пока официант извиняющимся тоном не сказал, что ресторан закрывается. Я подвёз Диану домой, она жила в этом же районе. На предложение проводить её до квартиры она отказалась:
   – Ты совсем забыл, что меня всё время стережёт охрана. Просто в этот раз охранник всего один и я с ним договорилась, чтобы он не ходил со мной в ресторан. Он ждёт в холле, ему надо удостовериться, что я вернулась домой и со мной всё в порядке. Ну всё, я побежала. Поцеловав меня в щёку, Диана выскользнула из машины.
   Теперь мы стали не реже одного раза в неделю ужинать вместе, в какой-то момент это стало традицией. Диану для себя я открывал заново: она всегда была умной девочкой, но сейчас она стала безумно эрудированной и начитанной. Это английское образование сделало своё дело плюс от природы она была очень любознательна и много читала. Мы часто вступали с ней в дискуссии, где я подмечал, что не каждый мужчина может так аргументированно отстаивать свою позицию, как она. В придачу к этому багажу у Дианы были большие планы, она разрабатывала программу реформ для системы здравоохранения нашей страны, основанную на международном опыте, которую хочет презентовать своему отцу, чтобы он мог использовать её для улучшения медицинского обслуживания у нас на родине. В общем, Диана смотрит в сторону больших и структурных вещей, государственного управления, что, конечно, говорит о масштабе её личности. Правда, на работе у неё не всё получается. Она иногда жалуется, особенно на мужчин: пожилые не воспринимают её всерьёз, поскольку она женщина, а помоложе попадают под чары её красоты и во всём с ней соглашаются. Плюс теперь появился самый главный фактор, который мешает больше всего, – статус дочери президента. Он не даёт ей добиваться всего самой, люди перед ней лебезят и стелются, потакая всем её инициативам и поддерживая любые предложения. Это напомнило мне поведение наших соседей в те времена, когда отец получил свой «орден».
   От всего этого у неё порой опускались руки, иногда я мог весь вечер успокаивать маленькую Диану. Эти наши вечера стали для неё отдушиной, где она может побыть слабой, пожаловаться…
   Мои дела идут в гору, мой неуёмный партнер мотается повсюду, заключая по несколько сделок в неделю. Мы уже имеем партнёров на Ближнем Востоке, в Европе, в планах Африка, всё бурлит и развивается. Я забросил кутежи, занялся собой, каждый день фитнес-клуб, больше времени стал проводить с родителями. Жизнь начала устаканиваться. В этот отрезок времени я чувствовал себя цельно и уверенно, пока не наступил этот день.

Глава 4

   В этот день мы закончили отгрузку в Иорданию, и пришли деньги. Таких денег мы ещё не зарабатывали, мы парили на крыльях и уже с обеда начали отмечать прямо в офисе. Вечером меня ждала Диана, столик в ресторане был забронирован. Весь офис решил переместится в какой-нибудь бар, я уехал на встречу с Дианой, мы поужинали, а потом я уговорил её присоединиться к моим коллегам отмечать сделку дальше. Тем временем они уже переместились из бара в ночной клуб, у меня было настроение как следует повеселиться. В клубе отрывались по полной, и в какой-то момент я пошел за дальний бар, потому что там не было людей и можно было быстро взять выпивку, не стоя в очереди. Со мной пошла Диана. Бар почему-то был не подсвечен, наверное, проводка замкнула, так что в этом углу клуба было достаточно темно. Оказалось, что бармена нет на месте. Я развернулся, чтобы идти к другому бару, но оказался лицом к лицу с Дианой, в следующий момент она меня поцеловала, отчего у меня из-под ног поплыла земля. Мы стояли и целовались, в перерывах она шептала:
   – Это я, ты меня не забыл? Это я.
   За баром была дверь в кладовку, мы проникли в неё. Внутри было темно и ничего не видно, плотно закрыв дверь, в кромешной тьме, не зная, что находится вокруг нас, мы снова впились друг в друга губами. Мои руки уже шарили под её платьем, хватая и сжимая её упругие ягодицы. Затем я стянул с неё трусики, а она расстегнула мой ремень и молнию. Словно притянутый магнитным полем, я с первого движения оказался в ней, она напряглась, а потом, расслабившись, выдохнула из себя:
   – Да! – как будто ждала этого очень долго и наконец-то дождалась.
   Нащупав позади Дианы шершавую стену, я прислонил её спиной к ней и начал делать резкие и мощные движения, мне хотелось почувствовать её глубину, обладать ею полностью. Волны басов от большущих колонок пробивали хлипкие стены подсобки и помогали мне держать темп в этом блаженстве. Темп музыки ускорялся, и я вместе с ним, Диана в начале просто стонала, а сейчас стала кричать, разрывая ногтями рубашку на моей спине. Я чувствовал её всю, горячую и скользкую, я был в другом измерении, мой мозг был окутан туманом блаженства, иногда её горячее дыхание обжигало мою шею, отчего из меня наружу лез зверь, который хотел всё больше и больше. Темп вместе с музыкой уже достиг максимума, и вдруг она замерла, вся сжалась, я не успел остановиться, внутри неё пробежала волна, которая непостижимым образом перешла на меня. Волна понесла меня к небесам, на самый пик, достигнув которого, я моментально взорвался. Диана обмякла, растекаясь по стене. Я бережно удержал её, ещё несколько минут мы постояли, переводя дыхание, а потом начали приводить себя в порядок, поправлять нашу одежду. Я приоткрыл дверь, из узкого проёма мигали крупицы света, вокруг никого не было.
   – Я готов. Ты как? – громко, чтобы перебить звуки ночного клуба, спросил я.
   – Сейчас, всё, я тоже, ответила Диана.
   Как хулиганистые подростки, держась за ручки, мы вышли из подсобки в бар, как вдруг сбоку я увидел молодого бармена, он протирал бокалы и удивлённо смотрел на нас и на дверь подсобки, из которой мы только что, пригнувшись, вышли. Я приложил указательный палец к своим губам, подмигнул ему и выпрямился, Диана последовала моему примеру. Мы как ни в чем не бывало направились к нашему столику. Бармен провожал нас изумлённым взглядом, раскрыв рот.
   Мои коллеги были очень удивлены, что мы вернулись без алкоголя, хотя уходили именно за ним. Пришлось наврать им о жуткой очереди и о том, что мы сделали заказ и скоро нам всё принесут.
   – Ты где-то испачкалась, – сказала одна из моих сотрудниц Диане, показывая пальцем ей на спину. – У тебя спина вся белая.
   – Наверное, в туалете, я пока ждала, оперлась на стену, – не растерялась Диана. Как она красиво выкрутилась.
   Пока всё внимание было приковано к Диане, девочки отряхивали ей платье, а мальчики разглядывали её, воспользовавшись официальным предлогом, я поймал проходящего мимо официанта, сунул ему три стодолларовые бумажки и шепнул, чтобы он срочно принес бутылку виски и шампанское, а сдачу оставил себе. Официант тут же убежал.
   Когда с платьем наконец-то было покончено и все опять расселись по своим местам, принесли алкоголь. Диана, сидевшая рядом со мной, наклонилась и сказала в самое ухо:
   – Знали бы они, что я сижу без трусиков.
   Я удивлённо посмотрел на неё.
   Она весело и слегка виновато глядела мне в глаза, потом снова притянула мою голову к себе и шепнула на ухо:
   – Я не смогла найти трусики, там было так темно.
   И тут я вспомнил, засунув руку в карман брюк, я аккуратно, чтобы никто не увидел, вытащил чёрные трусики.
   Мы рассмеялись.

Глава 5

   – Сынок, нас почему-то не пускают пограничники, – спросонья я никак не мог понять, что происходит.
   – Вы уже долетели? – сев на постели, спросил я. Рядом лежала Диана, повернувшись ко мне голой спиной. Я протянул руку и начал гладить её шелковистую кожу, отчего она, не просыпаясь, начала изгибаться как кошка.
   – Да говорю же, что мы долетели, но нас здесь на паспортном контроле не пропускают, – с тревогой в голосе продолжила мать.
   – А отец что говорит? – приходя в себя, я начал вникать в информацию.
   – Да ничего не говорит, он тоже ничего понять не может, они говорят, что нам въезд запрещён.
   – Как запрещён? Дай телефон пограничнику, мам.
   Диана проснулась и хлопала заспанными глазами.
   В трубке на дальнем плане послышалось: «Возьмите, пожалуйста, трубку, с вами хотят поговорить».
   – Они не хотят брать телефон и разговаривать, – ответила наконец мама.
   – А что они вообще говорят, что вам делать, если вас не пускают? – я встал с кровати.
   – Они сказали, что мы улетим обратно на том же самолёте, на котором прилетели. Авиакомпания согласна нас взять.
   – Понятно, – в этот момент Диана потянулась и дотронулась до меня. Одними губами спросила: «Что случилось?»
   Закрыв динамик ладонью, я ответил:
   – Родителей почему-то не впускают в страну, говорят, им запрещён въезд, странно это…
   Диана быстро встала с постели, она была абсолютно голой, но это в данный момент её совсем не волновало, а меня, наоборот, начало волновать. Она взяла свою сумочку, вытащила из неё мобильник и начала кого-то набирать.
   – Мам, я тебе перезвоню, уточню сейчас и перезвоню, – сказал я и отключился.
   – Да, привет, извини, что так рано, у меня тут людей на границе остановили. Да, не пускают, ты можешь срочно выяснить, по какой причине, хорошо, хорошо, сейчас отправлю сообщением, да, жди, – проговорила Диана, потом, повернувшись ко мне, попросила продиктовать данные родителей. Она отправила данные и стала ждать, такая деловая и абсолютно голая, я начал не на шутку заводиться, она это заметила и улыбнулась:
   – Перестань, мне сейчас должны позвонить.
   – Как только мы решим это недоразумение, ты от меня никуда не денешься, – подмигнул я ей в ответ.
   – Да я никуда и не убегаю.
   Зазвонил телефон.
   – Да, да, да, точно, и вы никак? Даже если сошлётесь на меня, никак? Точно? Только если ему звонить? У вас там сколько? Шесть утра? Плохо. Ладно, я поняла, спасибо, – Диана положила трубку и повернулась ко мне с печальным лицом:
   – Их не запустят, они полетят назад.
   – Но почему? – удивился я. Это было очень неожиданно.
   – Они в чёрном списке, они не въездные. Я думаю, ты в нём тоже есть, наверное, отец всю вашу семью в него включил. Я с ним поговорю при первой встрече, звонить бесполезно, его не уговорить по телефону.
   – Неужели он действительно так нас ненавидит? Столько лет уже прошло! Он же ещё людей отправлял, они избили моего отца, разве месть не состоялась? Зачем он так? – удивлялся я.
   – Ты не знаешь моего отца. Хорошо, что вы переехали сюда, если бы вы оставались в стране, он бы вам покоя не дал, – Диана взяла мою руку в свои ладони.
   – Но он же президент, он не должен опускаться до такой низости, – я заглянул в глаза Диане.
   – Не забывай, что он тоже человек и слабости ему тоже присущи. Мне очень стыдно за него, я обязательно с ним поговорю, – Диана сильнее сжала мою руку.
   Не надо с ним разговаривать, обойдёмся, – я освободил свою руку, взял свой мобильный телефон, набрал номер и сказал:
   – Мам, летите назад, я вас встречу.

Глава 6

   Время идёт своим чередом, много работы, много планов, жизнь кипит и как большой железнодорожный экспресс мчится вперёд, издавая гудки приветствия всему новому и тут же забывая обо всём, что осталось позади, изредка мой поезд останавливается на станциях. Эти моменты отдыха и безмятежности мы проводим вместе. У Дианы локомотив не меньше моего, она постоянно участвует в разных мероприятиях и совещаниях, работы у неё тоже много. Оказавшись в постели, мы можем не вылезать из неё все выходные. Иногда мы договариваемся и встречаемся в каком-нибудь городе, где она или я находимся в командировке. Жизнь ускорилась, и мы на волнах прорезаем её вполне успешно.
   Диана, как и обещала, поговорила с отцом, но он начал вспоминать, как ему было трудно в те времена и что он имеет полное право мстить старому обидчику, ведь когда тот был на коне, то вёл себя ещё хуже, а так как разговор этот происходил за семейным ужином, то мать Дианы вспомнила, как сильно мой отец избил её отца, о чём Диана не знала, так как в то время находилась у родственников в другом городе.
   Да, в глубине души я понимал, что какое-то зерно правды есть в их нынешнем поведении, поэтому, рассказывая своим родителям о нынешней ситуации, я как бы вскользь упомянул о том, как когда-то давно сам отец вёл себя по отношению к ним, но он пропустил это мимо ушей и лишь возмущался, что его решили родины и сделало это какое-то ничтожество, которое так бы и пресмыкалось по углам, если бы не наступили смутные времена. Так интерпретировал отец происходящее. Мама поддакивала ему, вспоминая со вздохами то время, когда нашей семье воздавались почёт и уважение. Короче, взаимопонимания между нашими семьями не было никакого, что нас с Дианой, конечно же, сильно огорчало.
   Мы договорились, что не будем об этом думать и даже говорить, нам хорошо вдвоём, а что там родители – это их дело и нас не касается.
   В этот пятничный вечер мы, как обычно, пошли в бар, а оттуда в клуб прожигать жизнь. Там на дэнс-поле, танцуя с Дианой, я в какой-то момент почувствовал, что меня сбоку кто-то толкает. Крупное тело своим плечом медленно, но верно сдвигало меня с места, где я танцевал. Я был уже немного пьян и поэтому не сразу понял, в чём дело, оказалось, что какой-то парень решил занять моё место напротив Дианы. Танцуя, он улыбался и как бы между прочим отталкивал меня от неё. Диана этого не видела, она танцевала с закрытыми глазами, наслаждаясь музыкой. Парень был мощный и весил, наверное, килограмм на двадцать больше меня, поэтому у меня не получалось оттолкнуть его в толпу, откуда он только что появился. Когда наши взаимные, небрежные на вид толчки начали переходить в откровенные, он резко ладонью схватил меня за шею сзади и потянул к себя, нагибая свою голову вперёд. Когда моё ухо оказалось у его рта, он громко проговорил, перекрикивая музыку:
   – Исчезни отсюда, чёрт! Сейчас ударю, голова в трусы провалится! – после этого он отпустил мою шею и этой же рукой толкнул меня в грудь, отчего я потерял равновесие и попятился назад. В этот момент Диана открыла глаза, детина заулыбался ей, пританцовывая, люди вокруг заметили, что что-то происходит и чуть расступились. Этого мне было достаточно, чтобы сделать два быстрых шага к нему и кинуть свой коронный левый боковой в область его подбородка.
   Попал я удачно, точно в бороду. Детина, чуть качнувшись, повалился вперёд, я инстинктивно хотел его поймать, но не успел, он упал лицом вниз. Это был нокаут. Я взял Диану за руку, и мы быстро направились к выходу, пока никто ничего не понял, мало ли, может он был с друзьями. Перед клубом стояла вереница такси, мы прыгнули в самое первое, и машина тронулась. Всю дорогу мы молчали, я протрезвел, адреналин жёг мои вены, меня трясло. Диана сидела рядом, упершись в моё плечо головой и легонько поглаживая мою ногу.
   Войдя в номер отеля, она тут же набросилась на меня, не говоря ни слова. Я не успел ничего понять, как она уже своими руками хозяйничала в моих штанах и хоть руки у неё были холодные, делали они всё правильно, принося мне неописуемые ощущения, от которых хотелось лезть на стену от удовольствия. Потом холод сменился на горячее, это она опустилась вниз. Я с трудом удержался, чтобы сейчас же всё не закончилось. Она решила не оставлять мне ни малейшего шанса. Толкнув меня на кровать, залезла сверху, я почувствовал её, она была очень горячей. Мне оставалось буквально два шага до самого пика, я закусил губу, силой воли удерживая рвавшуюся наружу энергию, от чего я стал ещё больше.
   Я ждал её, как мог, и она не подвела, уже через три толчка она подалась всем телом вперёд, издав громкий стон, туго обхватив меня внутри, замерла, не отпуская. Это не оставило мне ни малейшего шанса, я в один прыжок достиг пика, на который мгновение назад поднялась Диана, я сильно сжал обе её упругие половинки и со всей силы прижал к своему тазу, чтобы оказаться как можно глубже, она громко, как в последний раз, выдохнула, и я взорвался на тысячу осколков.

Глава 7

   Оно вернулось. Уже прошло больше двух лет наших лёгких отношений, без каких-либо планов на будущее, обязательств и всего того, что требует общество от молодых людей, находящихся в длительных отношениях. Никто из близких на нас не давил по одной простой причине – никто ничего не знал, мы скрывали. Мы жили моментом и нам было легко и комфортно в нашем маленьком уютном мире. Не было каких-то ожиданий друг от друга, может быть, поэтому за эти два года мы ни разу не поссорились.
   Жизнь была насыщена и била ключом, мы подогревали друг друга нашими энергиями, движущимися в одном направлении.
   Но сегодня ночью я отчётливо понял, что оно вернулось, я проснулся и смотрел на её спящее лицо с такой нежностью и умилением, что когда ко мне на мгновение вернулся рассудок, я отчётливо понял: оно вернулось… оно вернулось… оно вернулось…
   Я растормошил Диану, она, недовольная, не открывая глаз, с интонацией обиженного ребёнка сквозь сон произнесла:
   – Ну что? Дай поспать…
   От этого непринуждённого, жутко обаятельного недовольства меня накрыла волна бесконечной нежности, и я, нагнувшись к её уху. прошептал:
   – Я люблю тебя, слышишь? Я люблю тебя Диана!
   Она медленно открыла глаза, они были такие ясные как будто она не спала. Долго смотрела на меня, почти не моргая, её зрачки расширились.
   – Я тоже очень тебя люблю, Ален! Ты любовь всей моей жизни! – сказала она очень серьёзно.
   Я поцеловал её. Снова, как в самый первый раз в тот тёплый летний вечер, у меня закружилась голова от всех этих чувств. Почему с ней каждый раз как в первый? Единственный возможный ответ: это всё из-за любви, которая даровала нам саму себя без остатка.
   С этого момента мы с Дианой стали превращаться в единое целое, с одинаковыми мыслями, желаниями и стремлениями. Хорошо это или плохо, покажет время, но сегодня, лёжа под одним одеялом в холодной столице России, мы были безмерно счастливы.

   ***
   – Садись за стол, я сделала твои любимые штрули, – сказала мама, нежно погладив меня по спине. Отец уже сидел за столом, какой-то очень веселый и довольный.
   – Отец сегодня был на мероприятии в посольстве. В кои века про него вспомнили, пригласили, – мама негромким голосом, как будто специально, чтобы отец не услышал, докладывала обстановку, но он, конечно же, всё слышал так как был рядом.
   – Да не могли же они меня вечно игнорировать! Нас орденоносцев осталось на пальце одной руки посчитать. Стыд один, что меня на родину не пускают по прихоти одного недалёкого чиновника, но есть у нас люди, радеющие за родину, уважающие её историю, уважающие старших, особенно тех, кто лучшие свои годы отдал своей стране. – Отец отпил из бокала и продолжил:
   – Мне приятно, что приходит молодое поколение, которое всё понимает и готово идти даже наперекор желаниям одной твари, засевшей в президентском кресле, – он расплылся в улыбке, которую можно было увидеть раз в десятилетие, а в Москве я вообще увидел её в первый раз.
   – А что за мероприятие там было? – спросил я, необычно было видеть отца таким.
   – Да ладно мероприятие, там меня встречала заместитель посла, очень приятная девушка, как же её звали? – нахмурил лоб отец, вспоминая. – Ну да ладно, не запомнил. Так вот она столько приятных слов сказала в мой адрес, я в последний раз такое слышал при той стране, когда ещё уважали труд честных людей. Меня ещё подарками завалили, с трудом в машину поместились, но главное не это… Главное то, что меня встретили, посадили на самое почётное место, столько уважения! Да, наше молодое поколение просто отличное. В хорошие руки мы передаём всё, что создали. Всё, что мы этими вот руками сделали, – отец вытянул вперед руки и несколько раз растопырил и сжал пальцы, глядя на них так, как будто увидел впервые.
   «Да, стареет отец, разговоры уже совсем стариковские», – подумал я. Он порядочно сдал за последнее время.
   – А что ты говорил про заместителя? Самого посла не было?
   – Ой, там такая красавица, ух, как повезёт тому, кто на ней женится. Прямо и умница, и красавица, да ещё как говорили в моё время, комсомолка, – заулыбался отец. – Это всё не для галочки сегодня делалось, я это чувствовал. Ох, порадовали старика, ох, порадовали, – закончил отец. Улыбка во время всего обеда не сходила с его лица. Мне самому тоже было очень приятно.
   Когда я вышел из дома, тут же набрал Диану и просто сказал:
   – Спасибо тебе, любимая!

Глава 8

   Жизнь для москвичей превратилась в серые будни, всему виной была погода. За всё лето в городе была только пара солнечных дней, всё время пасмурно и пробки. Поэтому на улицах почти не встретишь улыбчивых людей, все чем-то загружены, и только я сияю от счастья. Ах, эта любовь и волна, на которой я лечу в будущее, довольный этим миром как никогда раньше.
   Снова эти длинные стройные ноги, сводящие с ума мужчин, показались вдалеке: Диана грациозной походкой буквально плыла в мою сторону. Я по привычке наблюдал, как парни, мужчины и даже старички, неважно, с кем они сидят за столом в это время – с супругой, подругой или любовницей, кто открыто, кто украдкой провожают взглядом эту красивую женщину, которая, ослепительно улыбаясь, движется ко мне с кошачьей грацией.
   Как обычно по пятницам мы ужинаем вместе на веранде ресторана. За стеклом идёт дождь, он уже идёт так три дня, не переставая. Довольно зябко, поэтому рядом с нами поставили газовый обогреватель в виде уличного фонаря, который создаёт вокруг нас уютное тепло. Я съел горячее и уже довольный развалился на диване. Диана сегодня немногословна, она подолгу смотрит в стекло, на капли дождя, стекающие по нему, и думает о чём-то своём.
   – Отец сказал мне возвращаться домой. Он хочет, чтобы я начала политическую карьеру, – сказала вдруг она, даже не повернув головы в мою сторону. – Он предлагает мне возглавить министерство здравоохранения. Точнее, не сразу возглавить, я недолго побуду замминистра, а потом он меня сделает министром, – щёки Дианы пылают, она заметно волнуется.
   От этой внезапной новости я разволновался не меньше неё, сердце начало сильнее стучать в груди. Я залпом выпил бокал вина. Тем временем Диана, продолжая внимательно разглядывать капли на стекле и изредка бросая на меня взгляд, продолжила:
   – Я не могу его ослушаться, ты знаешь… И к тому же я сама хочу эту работу, —её пальцы нервно теребят кулон на шее. – Ты знаешь, у меня много идей, а тут реальная возможность воплотить их в жизнь. – Она сделала паузу, тоже отпила немного вина из бокала. – Это мой шанс показать себя, доказать всем, что я не просто девочка, которой посчастливилось родиться в нужной семье, что и я сама чего-то стою. Ты меня понимаешь?
   Я не знал, что ей ответить. Она огорошила меня своей новостью, я только и смог выдать:
   – А как же я? Как же мы?
   Диана наконец-то собралась с силами и повернулась ко мне, наши глаза встретились:
   – У нас ничего не измениться, мы же с тобой и так только в выходные видимся из-за работы. Я буду к тебе прилетать каждые выходные!
   Чёрная туча накрыла район Москвы, где мы находились, отчего на улице совсем потемнело, хотя до заката было ещё далеко.
   Этой ночью я не смог уснуть, я вдруг понял, что просто физически не смогу без Дианы. Может быть, мы и видимся только в выходные, но я знаю и чувствую, что она здесь, рядом, она со мной. А тут весь мир словно перевернули, я кусал одеяло от бессилия, какие отношения на расстоянии? Вначале она будет прилетать, а потом с её работой это само собой станет реже и реже, пока наши чувства окончательно не угаснут. Нужно было что-то срочно предпринимать, я не мог допустить, чтобы её у меня отняли уже в третий раз.
   На рассвете, глядя в окно на так и не уснувший город, я принял решение.

   ***
   За завтраком я сказал Диане:
   – Нам нужно пожениться!
   – Что? – Диана аж подавилась и закашлялась. Мне пришлось выйти из-за стола и аккуратно стукнуть её между лопаток, пока кашель не успокоился.
   – Ты с ума сошёл! Мой отец никогда не даст разрешение на наш брак, – вытаращив глаза, громче обычного произнесла Диана. Люди за соседними столиками начали на нас оглядываться.
   Я сел за стол:
   – А зачем тебе его разрешение? Ты взрослый человек! Ты выйдешь за меня замуж и останешься в Москве, мы создадим семью, купим большой дом и будем жить вместе.
   – Ты сам знаешь, что так нельзя… Как я пойду против воли отца? – лицо Дианы покраснело, она была очень взволнована.
   – Перестань, ты современная девушка или ты просто не хочешь за меня замуж? – я напрягся.
   Успокаивающим движением она положила ладонь на мою руку и мягко сказала:
   – Конечно, я хочу, – она нежно улыбнулась. – Я очень хочу! – Диана сделала паузу. – Но ты должен меня тоже понять. Это же мой отец и я его тоже люблю и не хочу делать ему больно, – её ладонь погладила мою руку. – Но если всё так, то мы с тобой обязательно что-нибудь придумаем!
   У меня отлегло, я медленно и шумно выдохнул, успокаиваясь. – И ты не уедешь?
   – Ну куда я денусь? – улыбнулась Диана.
   – Принесите нам шампанского! – сказал я проходящему мимо нашего стола официанту.
   – Ты с ума сошел? Сейчас же только начало девятого… – засмеялась Диана.
   – Ничего, нам есть что отметить! Ты скоро станешь моей женой, – улыбаясь, подмигнул я.
   – Да, за это можно выпить!

Глава 9

   – Нет только не она! – кричал разъярённый отец. – Ты не приведёшь её в наш дом!
   – Да я и не планировал приводить, я куплю новый дом и буду с ней там жить. Ты вообще-то говорил, что она тебе понравилась! Сидел тут довольный, улыбался. Сам говорил, что кому-то очень повезёт, кто женится на ней.
   – Я тогда не знал, чья она дочь! – закричал отец, выпучив глаза. Запотевшие стёкла очков, слюна, свисающая с нижней губы, говорили о том, что он разозлён не на шутку.
   – Ну и что, что она его дочь! Я люблю её! Мам, ну хоть ты меня поддержи, скажи отцу! – Я повернулся, рассчитывая на помощь матери, но увидел её строгое лицо, поджатые губы. Она отрицательно покачала головой. Я психанул и выбежал из квартиры, чувствуя себя преданным близкими людьми.
   На душе была обида, я спускался по лестнице и твердил вслух как молитву:
   – Я всё равно на ней женюсь.
   В кармане зазвенел телефон, это была Диана,
   – Привет, – тревожным голосом сказала она. – У тебя всё хорошо?
   – Да, всё хорошо, – ответил я, стараясь себя не выдать.
   Она недолго помолчала, а потом произнесла:
   – Мой отец утром прилетел. Я ему всё рассказала, и он хочет с тобой поговорить. Ты меня слышишь? – ещё более тревожно спросила она.
   – Да, конечно, когда и куда подъехать?
   – У тебя всё хорошо? —переспросила Диана. Как всегда, она меня чувствовала на каком-то непостижимом уровне.
   – Да, всё хорошо! На работе небольшие проблемы.
   – Приезжай в резиденцию посла, ты знаешь, где это? Отец будет тебя ждать в пятнадцать ноль-ноль.
   – А ты там будешь?
   – Нет, он сказал, что хочет поговорить с тобой наедине. Ты не переживай, вроде он нормально воспринял эту новость. Всё обойдётся!
   – Хорошо, я буду в три. Пока! – я нажал на кнопку сброса. Нахмурился и вышел из подъезда Было только половина десятого, на работу идти не хотелось, а до трех ещё очень много времени, надо было как-то его убить.
   Я пошёл по улице, пока не набрёл на станцию метро. Машинально спустился вниз, купил разовый жетон. Когда я оказался в вестибюле, то уже знал, куда поеду, есть одно место, где моя душа успокаивается. Я сел в вагон.
   Солнце ослепило мои глаза, когда я вышел из подземки на улицу, как же давно я его не видел. Правда, через несколько минут оно снова спряталось за серыми тучами. Пройдя несколько сотен метров между зданиями, я вышел к небольшому строению. Со стороны оно казалось небольшим, но я знал, что на самом деле площади в нём достаточно.
   Перед входной дверью слева висит вывеска «Третьяковская галерея». Да, именно здесь моя душа обретает спокойствие, точнее в определённом её месте. Я быстро прошёл по коридорам, не замечая мировых шедевров, висевших на стенах. У меня есть цель: коридор, ещё коридор, потом очень большой зал, сквозь него до самого конца и здесь слева висит мой старый друг, да это он: «Демон» кисти Михаила Врубеля.
   Здесь мне сразу стало очень спокойно. Я устроился на мягком сиденье напротив картины и стал её рассматривать. Что-то неуловимое есть в этом образе. Определённо автор этого полотна, как говорится, продал душу дьяволу, чтобы создать его. Невозможно создать шедевр без потусторонней помощи, либо самому надо быть уж точно «не человеком».
   За свою жизнь я встретил уже несколько таких вещей: в живописи, например, их пока только две. Это «Демон» Врубеля «Вид на крыши Парижа» Винсента Ван Гога – её я нашёл в Амстердаме. Когда приглядишься к тому полотну, то невольно ловишь себя на мысли, что каждый мазок на нём безупречен, простому человеку не дано сделать такое.
   Когда мне надоедало сидеть у картины, я прогуливался по коридорам и смотрел на другие работы, но всё равно через некоторое время ноги сами несли меня обратно к «Демону». Ближе к двум часам я вышел на улицу – спокойный как удав. Вызвал такси и поехал к резиденции посла.
   Надо было выехать пораньше, я совсем не подумал, к кому я еду. Пока прошёл все эти кордоны, где меня каждый раз тщательно обыскивали, я вошёл в резиденцию только в три пятнадцать. Помощник осторожно открыл передо мной массивную дверь кабинета и жестом пригласил меня войти.
   Я оказался в огромнейшем кабинете, в конце которого стоял довольно массивный стол, но он терялся из-за огромной площади помещения, в котором были очень большие окна, длинной шеренгой тянувшиеся по правой стене. В конце зала, кабинетом его трудно было назвать, я увидел постаревшего отца Дианы. Он поднял глаза от документов и сверкнул ими:
   – А, это ты! – громко произнёс он, его голос эхом отразился от крайнего угла зала, поэтому я услышал «ты» дважды.
   – Почему вовремя не приходишь? Заставляешь ждать! Иди сюда! – продолжил он так же громко, при этом выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Я нехотя двинулся в его сторону, протягивая свою руку, и чем ближе я подходил, тем яснее понимал, что никто мне её жать не собирается.

Глава 10

   На улице стало холоднее, смеркалось, я поёжился, на душе было очень противно от разговора с этим человеком. На той стороне улицы я увидел знакомый силуэт, отчего у меня внутри потеплело. Буквально мгновение назад у меня было жуткое настроение, сейчас оно улетучилось – я улыбнулся. Она была как волшебный мираж: в светло-кремовом плаще, пояс которого подчёркивал очень тонкую талию, высокие каблуки, которые удлиняли и так длинные ноги, волосы её были собраны в хвост. Я перешёл улицу и обнял её. На высоких каблуках она была выше меня и мне это нравилось. Я прижал её сильнее, почувствовал её запах и понял, что мы преодолеем любые преграды, которые возведёт этот враждебный мир.
   – Ты давно ждёшь? Замёрзла? – я взял её за руку, и мы пошли вдоль улицы. Хотелось побыстрее уйти отсюда.
   – Как поговорили? Что он сказал? Я сгораю от любопытства, – она сжала мою ладонь. Судя по тому, что её ладонь была ледяной, ждала она давно.
   – В целом много о чём говорили, но суть одна, он не против нашей свадьбы при двух условиях: моя семья в качестве выкупа за невесту должна отдать «орден» моего отца, и мы с тобой должны переехать на родину.
   Диана остановилась, нахмурив лоб, и посмотрела на меня вопросительно:
   – Какой «орден»? Я ничего не поняла! Зачем ему «орден» твоего отца?
   – Да какая разница? Ну хочет он «орден», этот вопрос более-менее решаем, меня беспокоит другое. Он настаивает, чтобы после свадьбы мы жили рядом с ним. Но я этого не очень хочу, разве нам плохо здесь?
   Я пошёл дальше и потянул за собой Диану, но она осталась стоять на месте:
   – Ты думаешь, «орден» не будет проблемой? Разве твой отец захочет его отдать? Это же его «орден».
   – Я завтра поеду с ним договариваться. Главное сейчас, что твой отец не против, это намного важнее. Может, действительно вернуться на годик, а потом свалим? – Я заговорщицки посмотрел на неё, в ответ её рука сжала сильнее мою руку, и мы пошли по холодной улице дальше.
   Я ещё не знал о том, что «орден» действительно превратится в очень большую проблему, из-за которой я потеряю свою семью. Родители меня совсем не поддержат. Я каждый день в течение двух месяцев буду поднимать этот вопрос и каждый раз всё будет заканчиваться скандалом, под конец я даже съеду от родителей. Диану назначат, и она уедет. Я же буду биться и мучиться, пока в один из дней силой не заберу этот злополучный «орден», сломав замок на тумбочке отца. Когда я выходил из квартиры. отец своим телом преградил мне выход, я оттолкнул его, он упал. Не удостоверившись в его состоянии, я вышел из дома в состоянии аффекта. Мать в окно кричала мне проклятья, на что я даже не обернулся, крепко сжимая свой трофей в кулаке.
   Тем же вечером я приехал к послу, он упаковал «орден» и дипломатической почтой отправил его известному человеку. Мне оставалось только ждать.
   Через несколько дней посол позвонил и торжественно заявил, что для меня все ограничения сняты, и я могу хоть сегодня отправиться на родину, что я и сделал, поехав после работы сразу в Шереметьево.
   Родина встречала меня красивым рассветом. Через иллюминатор я увидел давно позабытый пейзаж родного города, небо чуть светлело на западе, предвещая погожий солнечный день. Никаких больше туч!
   У меня защемило внутри, когда, выйдя из самолёта на лётное поле, я вдохнул воздух родной земли. Там возле здания аэропорта прохаживалась туда-сюда знакомая фигура. Эта неуловимая грация и эти длиннющие стройные ноги выдавали её с потрохами. Это была моя любовь, моя Диана.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Глава 1

   – Он сам отдал «орден»? – прищурившись и улыбаясь уголками рта, спрашивает отец Дианы. Он жутко доволен, сидит за столом и внимательно рассматривает свой трофей. За его спиной стоит брат, которого я помню ещё со времён барахолки, кажется, его зовут Арон. Он совсем не изменился, только добавилось немного морщин у глаз и на лбу. Такой же здоровый, лысый, со страшным взглядом. Он стоит не шевелясь, даже не моргая, только его звериные глаза смотрят на меня так, будто в этот момент я его главный враг, от его присутствия мне не по себе. На нём костюм Изайя, о чём свидетельствует значок в форме красного дерева на лацкане пиджака, и галстук Бриони, но эта элитная одежда не может скрыть его бандитскую сущность.
   – Ты хочешь сказать, что этот червяк хочет жениться на нашей принцессе? – вдруг ожил Арон. Отец Дианы повернулся к нему:
   – Ну да, я же тебе говорил, это тот пацан из детства. Ты только его не трогай и не смотри ты на него так, а то он сейчас в штаны наложит, вонять будет. А нам ещё поговорить нужно.
   – И почему его нельзя трогать? Мне он совсем не нравится! Ты разве не видишь: он вообще не подходит нашей принцессе. Вначале тот слюнтяй из Лондона, теперь этот хлюпик. Ей мужик серьёзный нужен, – Арон смотрит на меня с нескрываемой агрессией.
   «Куда я попал?» – мелькает у меня в голове.
   – Ты знаешь. парень, зря ты так уверенно сидишь здесь и смотришь на нас как на друзей. Мы тебе не друзья! Думаешь, привёз нам эту безделушку и сразу стал нам лучшим другом? – отец Дианы вдруг перестал улыбаться и с пренебрежением кинул «орден» на стол перед собой. Встал и начал расхаживать по кабинету с задумчивым видом.
   – Мы с вами договаривались! – произнёс я.
   – Заткнись! – выкрикнул Арон.
   Теперь мне стало страшно, я вдруг осознал, что забрёл прямо в звериное логово и сейчас начинается серьёзный разговор, по итогам которого может решиться вся моя дальнейшая судьба.
   – Это всё принцесса! – посмотрев на брата, как бы оправдываясь, произнёс отец Дианы.
   – Слушай, ну что, здесь мало достойных ребят? У меня, например, есть парень в подчинении, на олимпиаду ездил, из хорошей семьи. Этого, он пренебрежительно указал на меня пальцем, – за пять секунд положит! Или у твоего друга сын, где он? В спецназе? Достойный парень! А этот нам вообще зачем? – не унимался Арон.
   – Да я сам не хочу! Он же не просто так, он же её в Москву увезти хочет… Может? – он остановился и вопросительно посмотрел на брата. Тот тут же сделал движение в мою сторону. – Хотя нет… стой… нет! Она нам этого не простит…
   – Да поплачет и забудет, что ты женщин не знаешь. что ли? Встретит другого, нормального, – вдруг заулыбался Арон и, повернувшись, ко мне подмигнул так, что меня словно окатило ледяным душем. Я буквально на зверином уровне почувствовал, что сейчас мне грозит смертельная опасность.
   – Не занимайся самообманом, ты же её знаешь! – отец Дианы опять сел за стол.
   – Слушай сюда, пацан! Я не знаю, как ты ей голову вскружил, но сейчас ты должен понять, что она не простая девочка, на которой ты захотел жениться, и все тут сразу радостные и в ладоши захлопали. Она единственная дочь президента, а ещё она единственный оставшийся потомок в нашем роду, у моего брата нет детей. В случае вашего брака дочь моя точно не возьмёт твою фамилию, и скажу больше: твоя вонючая фамилия не проникнет в мой род. Не будет твоей фамилии у моих внуков, ты понимаешь?
   – Как это? У моих детей не будет моей фамилии? – это я сказал негромко, и они оба наклонились ко мне.
   – Смотри, какой дерзкий… – опять попытался вмешаться в разговор Арон.
   – Твоя фамилия – это фамилия твоего отца, эту фамилию я по ночам проклинал. Ты думаешь, я позволю, чтобы этот вонючий набор звуков был в именах моих внуков? – перебил своего брата отец Дианы.
   – «Что у них в головах? Они же больные люди!» – эта мысль крепко засела в моей голове.
   Арон резко выпрямился:
   – А я, кажется, знаю, что нужно сделать, – засмеялся он и захлопал в ладоши. Отец Дианы заинтересованно посмотрел на него.
   – Пускай этот слюнтяй возьмёт нашу фамилию. А откажется, я его сейчас отвезу за город и закопаю. Кто за ним приедет? Отец из Москвы? Ха-ха-ха… Его я тоже закопаю! Ха-ха-ха… Ну давай, откажись! Знаешь, какой есть бонус, когда твой родной брат президент? А? Я могу делать всё что захочу и мне за это ничего не будет, ха-ха…
   Видно было, что он не шутит.
   Отец Дианы заулыбался:
   – Да, этот вариант меня устраивает. Я тебя усыновлю! Твой папаша, наверное, сдохнет от злости. Ха-ха-ха, это ты, брат, отлично придумал! И вы после свадьбы никуда не уедете, будете жить здесь! Ты лично вообще больше не выездной, ты приехал сюда навсегда! Понял? Ха-ха-ха, хотел мою принцессу увезти, а вздумаешь бежать, я тебя лично похороню.
   Или ты уже передумал жениться? Ты скажи, мы всё поймём! Поймём же, брат? – подмигнул отец Дианы своему брату.

Глава 2

   Только к вечеру я выбрался из этого логова.
   «Куда я попал? Что в головах у этих людей? Они же больные!» – мысли мои путались, я даже не заметил, как добрался до своего гостиничного номера. Буквально на автомате открыл магнитной картой дверь и вошёл. В прихожей было темно, я потянулся рукой к выключателю, но меня отвлёк тёплый желтоватый свет из комнаты.
   «Почему он там горит?»
   – Ну что ты так долго? – услышал я мягкий и нежный голос Дианы. Она высунула голову из-за угла дверного проёма. Я не мог не отметить, какая длинная и тонкая у неё шея.
   – Я тебя совсем заждалась, – понизив голос до томного, произнесла она и вышла из-за угла.
   Она была в одном нижнем белье и выглядела идеально, как профессиональные модели на рекламных постерах Victoria Secret. Я, даже не сняв обувь и плащ, тут же накинулся на неё, как хищник на жертву. Она не успела опомниться, как мои горячие губы с силой сдавили её рот, а мой язык шарил уже где-то под её языком, в то время как руки методично сдавливали её упругую грудь. Она застонала…
   Я повалил её на пол, хотя в двух шагах от нас была мягкая постель, но мне сейчас она была не нужна. Я так и не снял брюки, а только приспустил их спереди, и трусики её не снял, а лишь чуть сдвинул вбок. В следующее мгновение я резким движением оказался в горячем чувственном лоне, Диана выгнулась от неожиданности. Меня накрыло, я начал громко рычать, делая при этом сильные и жёсткие толчки, пытаясь с каждым толчком оказаться глубже, сделать больнее. Она громко стонала, тем самым провоцируя меня всё больше и больше. В какой-то момент она не смогла, по её телу пробежалась знакомая волна, она сдавила меня очень сильно внутри, отчего я почти пересёк заветную линию, но, собрав всю свою волю в кулак, я остался стоять на месте. Она обмякла. Я воспользовался паузой, отпустил её, быстро встав на ноги, скинул с себя всю мешающую мне одежду. Потом я помог ей подняться с пола и тут же снова впился в её сладкий пьянящий рот. Она сама стянула с себя трусики, я прислонил её к стене и, приподняв её ногу, снова оказался в ней. Она опять вздрогнула и начала потихоньку покачиваться, но меня сегодня это не устраивало. Я резкими толчками начал буквально вбивать её в стену, от чего она снова начала кричать то ли от боли, то ли от наслаждения. Руками сжимая её упругие ягодицы, я поднял её над землёй и стал с силой нанизывать на себя. Волна пробежала снова, она впилась ногтями в мою спину так сильно, что я почувствовал тёплую и липкую кровь под ними, но не остановился. Во мне бушевал зверь. Кто-то начал стучать в стену, наверное, им мешал шум. Я развернул её лицом к стене, а сам прижался сзади и продолжил неистово вбивать в неё себя, она запросила пощады:
   – Пожалуйста… не надо! Я больше не могу… – от этих слов мне окончательно сорвало крышу, мои толчки, не теряя своей силы, набрали дикую скорость, отчего её стоны превратились в один сплошной крик. Когда по ней пошла третья волна, я на мгновение, совсем чуть-чуть переступил черту, на которой стоял всё это время. Этого оказалось достаточно, чтобы мистер экстаз тут же поглотил всё моё тело, которое как жидкий металл вытекло в Диану без остатка. Мы в обнимку сползли по стенке на пол и в такой же позе, полулёжа, полусидя, забылись. Стук из-за стены прекратился.
   ***
   Проснулся я посреди ночи, оттого что замёрз, Диана спала на моём плече, нагая и красивая. Я потихоньку перенёс её на кровать, но она проснулась и, хлопая своими длинными ресницами, разглядывала меня.
   – Хочешь кушать? – спросил я. – Я целый день ничего не ел.
   На столике лежало меню из ресторана при отеле. Я принялся его изучать. Она всё так же бесстыже голая лежала на кровати и внимательно разглядывала меня ниже пояса.
   – Я думала ты меня сегодня убьёшь, в стену вколотишь. Смотри, там даже извёстка осыпалась с потолка, – сказала она. Действительно, весь пол у стены был в крошках извёстки.
   – Ты где так долго был? Я тебя ждала, изнывала от скуки… – глаза Дианы сузились, показались её безупречные белые зубы, отчего лицо приняло хитрое выражение.
   – Я был у твоего отца. У нас состоялся неприятный разговор, – ответил я, внимательно изучая меню. – Ты будешь что-нибудь?
   – Ну ладно тебе дуться, за это ты по полной программе наказал его дочку! – Диана рассмеялась и обняла подушку, у неё было игривое настроение.
   – Ты не понимаешь, нам срочно нужно уезжать отсюда. Я говорю серьёзно, твой отец… – начал я.
   Диана поднялась на кровати, всё так же обнимая подушку:
   – Не продолжай, пожалуйста, не говори больше ни слова… Я вижу, ты хочешь сказать, что-то плохое, но он мой отец, пойми!
   – Нам нужно отсюда уезжать… Ты не понимаешь, чем всё может закончиться! – я положил меню на столик. – Они натуральные бандиты!
   – Я не могу ослушаться отца. Он сказал мне, чтобы я теперь жила здесь. Его слово для меня закон.
   – Он требует от меня невозможного. Это унизительно… – в глазах любимой я не видел понимания.
   – Ты меня любишь? – вдруг спросила она.
   – Зачем ты спрашиваешь об этом сейчас?
   – Потому, что я люблю тебя всем сердцем и хочу быть твоей женой. Я понимаю, что мой отец может быть безумным в своей опеке, но он не желает мне зла, а значит, нам обоим тоже. Ты должен подчиниться ради нашей любви.
   Я решительно не понимал происходящего.
   – Мы же просто можем уехать и жить как мы хотим… – начал я снова.
   – Нет! Я не могу ослушаться отца. Он сказал своё слово! Нам надо подчиниться… Ради меня… Пожалуйста… Ради нас… – она виновато улыбнулась, отпустила подушку, которая упала прямо перед ней на кровать. Её красивая высокая грудь оголилась. Она потянула ко мне свои тонкие руки, как маленькая девочка, просящаяся на ручки. Я как заколдованный бандерлог тут же неосознанно пошёл в её сторону, поднимаясь и увеличиваясь в размерах.
   В эту ночь моё эго впервые дрогнуло и от этого мне стало страшно, я отчётливо понял, что я не могу отказать Диане ни в одной её просьбе, даже полностью потеряв себя.

Глава 3

   Паспорт с новой фамилией мне привез сам Арон буквально через день после нашего разговора. Он забрал мой паспорт и прямо при мне разорвал его на мелкие кусочки. Новый паспорт я так и не открыл, забросил на полку. Поселились мы в новом коттедже в престижном районе города. Я не стал его покупать, а арендовал, всё ещё надеясь поймать нужный момент и, взяв под мышку Диану, ускользнуть из этого королевства кривых зеркал.
   Свадьбу мы делать не стали, провели небольшую вечеринку для галочки, куда позвали родственников Дианы. Родителей я звать не стал по причине безопасности, а другие родственники сами отказались приходить, так как они уже знали о моём предательстве.
   После возвращения я не узнал родной город. Улицы и дома были те же и природа ничуть не изменилась, но город всё же стал другим, изменились его жители.
   Улицы были чистыми и ухоженными и уровень жизни стал заметно выше, чем в девяностые, но всё же жизнь изменилась в худшую сторону. В воздухе ощущался страх и какая-то безнадёга, которых не было даже тогда, когда отключали свет и на полках магазинов не было продуктов. На улице не встретить улыбающихся людей, все какие-то злые и раздражённые, поэтому мне очень неуютно, я стараюсь реже выходить из дома. Диана с самого утра уезжает на работу и возвращается довольно поздно, на обед никогда не появляется, она стала министром, у неё много работы. Я же стал изнывать от безделья.
   Мне нужен был план побега. Самая сложная задача в нём – переубедить Диану, чтобы бежать, но я пока не знаю, как это сделать, поэтому пока решаю проработать детали маршрута, чтобы, когда наступит момент и Диана согласится, мы могли бы без каких-либо трудностей покинуть страну. Поэтому днями напролёт я сижу в интернете в поисках нужной мне информации. В один из дней охранник, который меня охраняет или стережёт, кому как угодно, вдруг простодушно спросил: что я ищу на границе? На мой удивлённый взгляд он пояснил, что может помочь, ведь он хорошо знает тот район, который я так тщательно изучаю в сети, поскольку служил там когда-то на пограничной заставе. Я отговорился, что люблю охотиться и просто ищу хорошие места в интернете. Какой же я наивный, даже не подумал, что они следят за мной и просматривают всю мою информацию.
   Надо было менять подходы: на следующее утро я залез в тумбочку и вынул оттуда свой новый паспорт, который ни разу не доставал. Сегодня моей задачей было арендовать офис в каком-нибудь многолюдном месте, чтобы им было сложнее следить за мной, отслеживать мою информацию. Мне нужна была фирма, точнее ширма. Поэтому прямо с утра я отправился в государственную организацию, которая занималась регистрацией и открытием новых компаний. Сдав все необходимые документы, я поехал в самое большое офисное здание в городе, которое было видно почти с любой точки, так как это был единственный в городе небоскрёб, но там меня ждало разочарование: в администрации сказали, что все офисные помещения заняты и я, оставив на всякий случай свои контакты, уехал домой.
   После обеда мне позвонил человек, представившись хозяином офисного здания, он извинился и объяснил, что произошла ошибка. У них есть целый свободный этаж для меня, на самом верхнем уровне, чтобы я, работая, мог наслаждаться красивым видом на город. Он думал, что мне нужен целый этаж, поэтому я ему пояснил, что хотел бы снять всего лишь один кабинет, так как фирма моя новая и совсем маленькая, без сотрудников, но он всё равно настоял, чтобы я приехал.
   Через час я был на крыльце офисного здания, где меня встретил его хозяин, очень вежливый и воспитанный человек преклонного возраста. Мы тут же поднялись наверх, где рабочие собирали вещи предыдущих арендаторов. Я ещё раз напомнил ему, что мне нужен лишь один кабинет. Он с готовностью показал мне его, это был большой кабинет руководителя компании, который уже освобождали от мебели. Хозяин здания пояснил, что у него на складе как раз есть абсолютно новая мебель для этого кабинета, которую сейчас доставят сюда и уже завтра утром я смогу занять своё новое рабочее место.
   Остальные кабинеты на этаже пока побудут пустыми, пока я не найму сотрудников. Я просто не понимал, что происходит, но хозяин здания был так уверен в своей инициативе, что я попросту не стал ему возражать, чтобы посмотреть, что будет дальше.
   Мы договорились, что я приду утром, а он пока займётся подготовкой моего будущего кабинета. Перед моим уходом он как бы ненароком поинтересовался, кем я прихожусь президенту, я ответил, что женат на его дочери, после этого он долго тряс мне руку, заглядывал в моё лицо и повторял свою фамилию и имя, чтобы я хорошенько запомнил.
   Утром, поднявшись к себе на этаж, я застал там людей, их было много, одни респектабельного вида в пиджаках и при галстуках, другие совсем молодые ребята в джинсах, я испугался, что старые арендаторы передумали уезжать. Хорошо, что снова появился хозяин здания. Он проводил меня в новый кабинет, усадил в массивное и абсолютно безвкусное кожаное кресло, и на вопрос, что это за люди в коридоре, ответил, что это мои первые посетители. Он заверил меня, что я могу к нему обращаться в любое время и удалился.
   Как только он вышел, в кабинет по очереди начали заходить люди, что ожидали за дверью. Некоторые имели простое желание познакомиться, другие с порога просились на работу, расхваливая себя и свои таланты. Третьи предлагали партнёрство в своих новых проектах или долю в уже существующем бизнесе. Я не стал говорить этой новой реальности «нет», решив посмотреть, к чему всё это приведёт, а привело это к тому, что уже к вечеру весь этаж был заполнен моими новыми сотрудниками. Моя новая компания, не успев появиться, уже обзавелась несколькими бизнес-направлениями: экспорт, импорт, производство, продажи, разного рода услуги. От огромного количества информации моя голова пошла кругом, и я вырвался из этого кипящего котла только ближе к десяти вечера. Дома меня встретила удивлённая Диана:
   – Ты сегодня позже меня?
   – Да, я открыл новую фирму. Надоело сидеть дома, решил немного поработать…
   – А я тебе говорила, не продавай свою долю в московском бизнесе. Можно было здесь филиал открыть. Чем будешь заниматься? – она заботливо развязывала мой галстук.
   – Ещё не решил, чем-нибудь займусь… – устало улыбнулся я.
   – Ну что же, разумный подход, – Диана чмокнула меня в лоб.

Глава 4

   Оказалось, что все эти ребята, что пришли ко мне в офис, попросту искали себе «крышу» и это была не крыша над головой. В современной реальности этой страны работать без крыши не получалось от слова «совсем». Как только ты открывал новый бизнес, к тебе приходили все, от налоговиков и пожарников до бандитов, не говоря о том, что на каждом шагу нужно было давать взятки, но моя новая фамилия решала все эти проблемы одним щелчком, открывала пинком дверь в любой локальный бизнес. Хорошие люди с хорошими намерениями в кавычках просто обходили стороной мой офис, а любой чиновник, от очень большого до очень маленького, буквально пресмыкался, узнав фамилию акционера компании. Мы занимались экспортно-импортными операциями, что-то добывали, что-то перерабатывали, оказывали какие-то услуги, в общем, я не заметил, как буквально за год мой бизнес превратился в империю. Каждый день меня звали на какие-то переговоры, встречи и мероприятия. Я оброс кучей советников, помощников и, если приплюсовать к ним мою охрану от государства, то я передвигался по городу целой стаей. Ночами лёжа в постели с Дианой, мы смеялись над всем этим цирком. У неё, кстати, за это время свита сформировалась не меньше моей.
   – Столько работы, ты не представляешь, времени катастрофически не хватает, – глядя в потолок, говорила она, когда мы закончили наши обнимашки и её дыхание унялось. – Даже на тебя времени нет! – она повернулась ко мне лицом, и я почувствовал её дыхание раковиной своего уха, такое приятное ощущение… Я протянул руку и легонько погладил её грудь, которая была ещё влажной от пота.
   – Ой, не трогай, я ещё не успокоилась, – промурлыкала она, опять обжигая меня своим дыханием.
   – Нам нужны новые правила. Это, конечно, хорошо, что у нас работа, но мы должны хотя бы в выходные быть вместе и ни с кем не делить это время, – глядя в потолок, рассуждал я. – Давай так: ты завтра скажешь своим, а я своим, что в субботу и воскресенье, пусть хоть небо упадёт на землю, они нас не ищут. Это будет наше с тобой время и больше ничьё, договорились?
   – Ты прямо прочитал мои мысли, я буквально вчера думала об этом. Если честно, я даже начала от тебя отвыкать. Мы действительно стали мало проводить времени вместе… Мало разговариваем друг с другом… Ты моя любовь… – она начала меня тискать, отчего я громко захохотал. Она тоже смеялась, зарываясь головой в подушки и задевая своими волосами моё лицо, оставляя на нём свой волшебный запах.
   – Так точно пахнут ангелы…

   ***
   – У меня для тебя сюрприз… Ну вставай… – я расталкиваю мою Диану.
   – Перестань, единственный день, когда я могу нормально выспаться. Сколько времени?
   – Уже шесть пятнадцать, мы опаздываем…
   – Ну… Ты что? Шесть утра… Ты с ума сошёл? – ныла Диана. – Я хочу спать… Пожалуйстаааааа…
   Я был непреклонен, поднял её и отнёс в ванную как маленького ребёнка, умыл ледяной водой, отчего она тут же встрепенулась и пришла в себя. Мы быстро оделись и тихо через задний двор нырнули в калитку. которая хоть и была вся заржавевшая, не выдала нас своим скрипом, так как вчера я предусмотрительно смазал её петли. Мы как партизаны, не замеченные охраной, быстрыми перебежками через кусты, побежали на соседнюю улицу, где нас уже ждало такси.
   – Куда мы? – заговорщицки спросила моя любимая, принимая правила игры.
   – Увидишь! Как бы нам не опоздать… – я поторопил таксиста, пообещав ему дополнительную оплату.
   Он привёз нас в самый последний момент, дачный автобус уже отъезжал с автобусной остановки и мне пришлось буквально выскакивать на ходу из едущего автомобиля и по-дурацки размахивать руками, чтобы водитель остановился. Я сунул деньги таксисту, схватил Диану за руку, и мы быстро перебрались в салон автобуса. Заскрежетала с завыванием механическая трансмиссия, автобус тронулся и только после этого со скрипом закрыл за нами дверь.
   – Прикрой лицо платком, – скомандовал я Диане. Салон был не полным, занимали его в основном бабушки и ещё парочка старичков. Мы были необычными пассажирами в это воскресное утро и, хотя были одеты по-походному, всё равно были чужаками, поэтому нас с интересом разглядывали. Здороваясь и улыбаясь, мы прошли в конец салона и уселись на свободные сиденья. Диана была в шоке.
   Она с интересом разглядывала салон старого автобуса, не забывая закрывать своё лицо платком. Соседка рядом то и дело пыталась получше разглядеть её, даже не скрывая своего намерения, наверное, заподозрила, что она где-то её видела.
   – Какого года этот автобус? Такие ещё выпускают? – совсем тихо, со смешком в голосе спросила Диана, когда обосновалась на потёртом сиденье.
   – Этот автобус начал возить меня, когда мне было лет семь-восемь, я был совсем маленький. Это мой автобус, я знаю его всю свою жизнь, – ответил я с ностальгией осматривая салон этого динозавра.
   – Как же он до сих пор не сломался?
   – Это всё благодаря дяде Мише, – кивнул я в сторону водителя. – Он всю жизнь на нём, ухаживает, чинит, наверное, уже с ним слился в единое целое, – ответил я, вытаскивая из сумки, которая всё это время висела на моем плече, сэндвичи и небольшой термос с горячим кофе.
   – Я тебя люблю, – рассмеялась Диана, хлопая в ладоши.
   Старичок автобус, крихтя, не торопясь, забирался в горы, солнце то и дело появлялось из-за верхушек гор и своими тёплыми лучами пригревала зелёную поверхность склонов, отгоняя вниз в город горную прохладу ночи. Природа просыпалась, шумела горная река, текущая вдоль дороги, кофе был крепкий.
   Дачники громко переговаривались, обсуждая сегодняшние планы: предстоящую работу на участке, бытовые проблемы. А мы молча жевали, аккуратно отхлёбывали в те моменты, когда автобус не подпрыгивал на ухабистой дороге.
   Мы перемахнули через очередную возвышенность и оказались на небольшом плоском участке, дальше дорога снова уходила в гору. Здесь на равнине, на этой небольшой площадке размером в пару футбольных полей, стояла строительная техника, рабочие возводили забор.
   – Что это они здесь удумали? – громко спросила одна из дачниц.
   Дядя Миша чуть сбавил ход, весь автобус разглядывал рабочих.
   – Да тут какой-то буржуй виллу собрался строить! – сплюнув, громко произнёс дядя Миша. – Они ещё вчера здесь появились. Я остановился спросил, ведь дорогу перекроют своей стройкой. Как люди на дачи свои попадут?
   – Не страна, а один большой балаган! – в сердцах воскликнул старичок, сидевший во втором ряду.
   – Что значит какой-то буржуй? – подхватила другая старушка. – Понятно же, что это один из этих бандитов, что захватили власть в стране. Очередной дружок нашего президента.
   – Разворовали всё, сволочи, теперь строят себе дворцы, всё нажраться никак не могут, – не унимался старичок.
   Следующие полчаса весь автобус громко хаял власть, рассказывая друг другу разные неприятные истории о действиях властей, с которыми они сталкиваются каждый день. Лейтмотив был один: справедливости в стране нет, творится чёрте что и, разумеется, во всём виноват президент, его обзывали по-разному.
   Диана покраснела и ещё тщательнее стала прикрывать платком лицо. Я чувствовал, как замирает её дыхание, когда она слышит особенно оскорбительные вещи, а мне хотелось просто провалиться под землю. Ситуацию чуть-чуть смягчило то, что в какой-то момент кто-то вспомнил про неё, про дочь президента, и тут бабушки, наоборот, принялись её расхваливать, что она единственный человек из всей этой своры имеет человеческое лицо и действительно хочет и пытается делать что-то хорошее. При этом было особо отмечено, что она сопереживает простым людям и сама очень скромная и красивая женщина. В общем, людям она, кажется, нравится своим отношением к ним и своими поступками.
   Автобус забрался уже высоко в горы, где начались дачи, на остановках он стал выплёвывать маленькие группки дачников и двигаться дальше. К своей остановке мы подползли, когда пассажиров почти не осталось.
   Когда мы оказались на месте, было уже в районе девяти утра, воздух прогрелся, стояла отличная погода.
   – А вот и моя дача! Помнишь, я тебе рассказывал, что в детстве мы часто сюда ездили в выходные.
   Я посмотрел на Диану, она пыталась улыбнуться, но сделать этого не смогла, её глаза были на мокром месте, она села на землю прямо у забора и заплакала.
   Мне защемило сердце.
   – Неужели люди так нас ненавидят? Ты слышал, как они проклинали мою семью?
   Наш романтический пикник в горах, который я несколько дней так тщательно готовил, был безнадёжно испорчен…

Глава 5

   – Я смотрю, ты здесь хорошо обустроился! – с нахальным видом плюхнувшись в кресло напротив меня, произнёс Арон. Он только что со своей бригадой, можно сказать, ворвался в мой офис. Все мои сотрудники разбежались по углам, а люди бандитского вида теперь расхаживали по нему как хозяева.
   «Неприятный ты тип, Арон!» – думаю я, глядя ему в глаза.
   – А я тут мимо проезжал, дай, думаю, зайду, проведаю своего новоиспечённого родственника. Мы ведь теперь близкие, у нас даже с тобой одна фамилия, – нахальная улыбка не сходит с этого квадратного лица, при этом его узкие чёрные глаза недобро смотрят на меня из-под густых бровей. Глаза хищника.
   На людях он не улыбается. А здесь прямо голливудская улыбка.
   – Хорошо, что заехали. Чай, кофе? Может, чего-то покрепче? – я пытаюсь быть гостеприимным.
   – Перестань, ты же знаешь, я верующий, нам нельзя алкоголь и эти кофе с чаем я тоже не понимаю. Изотоник есть? Хотя, наверное, ты даже слов таких не знаешь! Мы ребята спортивные, держим себя в форме. Ты, кстати, тоже приходи к нам на тренировки, научим тебя паре приёмов, чтобы ты племянницу мою мог защитить, если понадобится. Я же не всегда буду рядом, – подмигнул он и принялся вертеть головой, с интересом разглядывая мой кабинет.
   Я молчал.
   – Слушай, в последние полгода я что-то часто начал сталкиваться с твоей фирмой, что не прибыльная история, то это ты. Знаешь, я же курирую в том числе налоговую службу, мне докладывают, что у тебя хорошие обороты. Кажется, ты неплохо зарабатываешь на своём родстве с нашим кланом. – Он перестал осматриваться и перевёл свой оценивающий взгляд на меня. – Жалобы пошли от моих людей на твои структуры, говорят, постоянно дорогу переходишь, раньше нас сливки снимаешь! А ещё поговаривают, что ты начал людей у себя пригревать, которых мы, по их мнению, обидели. На самом деле мы никого не обижаем, ты же это понимаешь? – Он снова хитро заулыбался.
   – Пойми меня правильно, я не против! Твоё благополучие, благополучие моей племянницы, но друг с другом нам лучше сверять часы, чтобы дальше не пересекаться в ненужных местах. У нас же тоже бииии-и-изне-Ееес, понимаешь? – Арон смешно затряс лицом, проговаривая последние два слова, отчего я невольно улыбнулся.
   В компании этого человека было жутко неуютно. Нет, в этот раз я не чувствовал страха, просто он был ужасно противным.
   Глядя ему в глаза, я подался вперёд. В этот момент он перестал улыбаться. Я протянул руку и взял бутылку и стакан, которые стояли у самого края стола, налил воды и протянул стакан ему:
   – Ну от воды же вы не откажетесь?
   Он благодарно принял стакан и сделал большой глоток.
   После недолгой паузы я сказал:
   – Конечно, я не против! Я всегда за сотрудничество! Скажите, у меня есть к вам вопрос: мне по делам нужно иногда выезжать за границу, ну там переговоры, встречи, сами понимаете… Есть хоть малейший шанс, что мне разрешат иногда выезжать? У меня бизнес страдает…
   – Это не ко мне! Решай со своим тестем. Он строго дал команду, что вы с Дианой невыездные.
   Арон поднялся с кресла:
   – Я очень рад, что ты развернул тут хороший бизнес. Чем наша семья будет богаче и могущественнее – тем лучше. Враги не дремлют. – В этот момент его лицо стало серьёзным. – Ты давай, братишка, обращайся. Я здесь за таможню и налоговую отвечаю и весь силовой блок подо мной. Если кто-то что-то, ты только свистни, порвём. Знай, с моей стороны полная поддержка! – он протянул мне свою ладонь, я протянул свою, и он сжал её до боли.
   – Короче, звони, телефон знаешь!
   Он толкнул дверь и вышел. Я стоял и смотрел ему вслед, как он идёт к лифту своей уверенной походкой полубога. Его небольшая армия тоже начала стягиваться изо всех уголков моего офиса за своим шефом, как стая волков за вожаком.
   Опасностью так и веяло от большого мускулистого тела Арона, входящего в лифт.
   ***
   Вечером за ужином я упомянул, что ко мне заходил её дядя.
   – И чего он хотел? – Диана заинтересованно смотрела на меня.
   – Да ничего не хотел, предлагал свою помощь в делах, рассказывал, что он решает вопросы по таможне и налоговой.
   – Из-за него мне приходится каждый день воевать в правительстве, чтобы хоть какие-то деньги выделялись на здравоохранение, бюджет постоянно пуст. От таможни и налоговой поступлений почти нет, он, кажется, путает свой карман и государственный. И ты знаешь, ему хоть бы что, сколько я к нему ходила, сколько ругалась, сколько плакала, рассказывая, что у нас дети в больницах без лекарств, а ему хоть бы что, в глазах полное равнодушие.
   – Скажи отцу.
   – Я ему говорила, но он не может повлиять, Арон всё-таки его старший брат.
   – А твой отец президент.
   – Я знаю, не надо напоминать. Отец на самом деле ко мне тоже не прислушивается. Да и в целом, ты знаешь, что мнение женщин у нас не уважают, меня министром-то назначили только из-за того, что ни одной женщины нет в правительстве, а так сейчас в современном мире не принято. По работе вообще не доверяют, поставили мне в заместители пустоголовых болванчиков, они мне весь кислород перекрыли. Как я могу систему в порядок привести в таких условиях? – Диана отложила вилку и нож, уперлась обоими локтями об стол, ладонями подпёрла своё красивое лицо и как маленькая девочка смотрела на меня безысходным взглядом.
   – А может, ну их всех, давай просто сбежим из этого сломанного мира туда, где люди как люди, – решил я воспользоваться моментом.
   Она, кажется, на миг задумалась, а потом тряхнула головой и ответила:
   – Ну куда мы поедем? Как я брошу отца? Я же всеми силами пытаюсь, чтобы этот режим имел хоть какое-то человеческое лицо. Чтобы хоть на один процент о простых людях думали. Я уеду, они же его сразу съедят, разорвут, ты просто не знаешь, что там каждый день творится, там каждый день война.
   – А я думал, твой отец стоит во главе всего этого, – искренне удивился я.
   – Ну формально да, но там всё не так просто, мой дядя со своей армией головорезов, там есть ещё несколько очень влиятельны людей со своим мнением, и, поверь, никто из них о людях не думает, все под себя гребут. Как я уеду? Пожалуйста, не дави на меня, я знаю, что ты здесь из-за меня и очень ценю это, но пока нужно быть здесь, отцу нужна моя помощь.
   – Хорошо, хорошо, я понял, просто подумал, что ты устала от всего этого, и мы можем обсудить варианты, но если их пока нет, я не дергаюсь.
   Диана встала из-за стола, подошла ко мне, прислонила мою голову к своему животу, обняла и нежным голосом произнесла, как она умеет:
   – Как хорошо, что ты у меня есть!
   Конечно, я тут же растаял.

Глава 6

   Шло время, человек ко всему привыкает, вот и я привык. Будни проходили в работе, точнее в зарабатывании денег, каких-то высших целей не было. По выходным я был с Дианой: мы либо не вылазили из постели, либо куда-нибудь выезжали, иногда у меня получалось уговорить её и мы ехали на мою дачу в горы. Мне там очень нравилось, я отремонтировал наш старенький домик, привёл в порядок участок, всё своими руками, иногда звал на помощь соседей и вообще как-то смог влиться в их дачный коллектив. Участвовал в заседаниях и в целом сдружился с ними. Это были простые люди, в основном пожилого возраста, были даже те, кто помнил моих родителей. С ними было легко, никто от меня ничего не хотел, разговаривали с ними обо всем кроме материального. На даче я отдыхал от всех этих бесконечных просьб и предложений, которые сыпались на меня в городе.
   Теперь ко мне приходили на приём не только по деловым вопросам. Людская молва разнесла, что я могу помочь с решением проблем, которые в больших объёмах производит команда президента. Поэтому я стал иногда обращаться к Арону и просить, чтобы людей не обижали. Довольно часто он отступал, говоря, что не может отказать родственнику. Вот так незаметно для себя я стал миротворцем. Компания моя уже превратилась в корпорацию, стала спонсором строительства больниц, приютов и других социальных объектов по всей стране. Это всё Диана, она легко уговаривала меня ночью, она это умела.
   В это воскресное утро я как обычно встал очень рано, собрал провизию, сварил кофе и, залив его в термос, разбудил Диану. Мы оделись и как два ниндзя незаметно вышли из дома через задний двор.
   Нас, как всегда, ждал старый автобус, на котором мы добрались до нашей дачи. Позавтракав, мы надели трекинговые ботинки и пошли в горы. По плану у нас был однодневный маршрут: как можно дальше с целью изучения окрестных мест. День активного отдыха.
   Мы сразу взяли высокий темп и без остановок углубились в горы. У Дианы на работе были какие-то проблемы, она шла и шла не останавливаясь, погружённая в свои мысли. Только к обеду я уговорил её сделать привал. Мы стали подбирать подходящее место, и тут вдали между сосен я заметил покосившееся строение, мы направились к нему. Оказалось, это старый дом лесника, судя по его состоянию, он был ещё советских времён. В нём никого не было, наверное, лет десять или больше. Было необычно разглядывать покрывшиеся пылью вещи из другой эпохи. Мы перекусили и вышли на поляну возле дома, чтобы поваляться на траве. Странно, почему мы раньше не услышали этот еле заметный звук, наверное, были заняты осмотром дома, но сейчас этот тихий шум привлёк нас, и мы пошли к его источнику. Идти долго не пришлось, через каких-то десять минут, еле протиснувшись сквозь ветви огромных горных елей, которые не хотели нас пускать, мы вышли к каменистому склону. Перед нами открылся вид на водопад. Чёрный водопад, как впоследствии мы с Дианой стали его называть, потому что вода в водопаде не падала с высоты, а мягко стекала по ровной, чуть округлённой поверхности огромного, наверное, этажей в пять в высоту валуна, бок которого был полностью чёрным, как будто блестящий бок огромного чёрного существа. Перед водопадом был небольшой пруд с прозрачной водой, в нём плескалась горная форель.
   – В следующий раз надо взять с собой удочки, – улыбнулся я нашей находке.
   Диана же спустилась к воде, села на корточки и потрогала воду:
   – Холодная… – она обернулась и улыбнулась мне своей неповторимой улыбкой.
   Потом она аккуратно набрала воду в свои ладошки и выпила.
   – Вкусная! Только зубы от холода ломит – она поднялась с корточек, отошла на камни и, стащив с ног ботинки, закатав штаны по щиколотку, осторожно вошла в воду. Я последовал её примеру, кости сводило от холода, но всё равно было приятно, особенно пяткам. Оказалось, что от перехода ноги всё-таки устали и эта спа-процедура неплохо их взбодрила.
   Потом мы вышли из воды и устроились на небольшой лужайке, которую как специально освещали лучи солнца, пробирающиеся из-за веток вековых сосен.
   Было очень приятно валяться на траве, которая была чуть теплая, несмотря на то, что под ней всё же чувствовалась прохлада земли. Вода с ледников давала свой эффект.
   Я потянул Диану к себе и поцеловал долгим поцелуем. Я держал её рукой за лицо, потом потянул её за подбородок вверх, оголяя шею, и начал целовать туда, я знал, что от этого она сходит с ума.
   – Неееет, не надо, я же была вся потная, – запротестовала она, робея.
   Действительно, на языке я почувствовал соль с её кожи.
   – А ты везде сейчас такая солёная? – улыбаясь, заговорщицким тоном спросил я.
   Она дёрнулась в сторону, но было уже поздно, она была в моих сильных руках. Никто в этой глухомани не придёт к ней на помощь, кричи не кричи.

Глава 7

   Я накопил капитал, который уже некуда было девать. Выводить за рубеж я пытался, но получалось это только небольшими суммами и не постоянно. Валютный контроль бдительно отслеживал каждую мою сделку. Я оставался под жёстким колпаком, да что говорить, вся страна была под ним.
   Увеличивающийся поток людей, приходящих ко мне на приём, заставил создать благотворительный фонд, который помогал нуждающимся и попавшим в беду, а таких было немало, бандитское управление государством угнетало в стране всё больше и больше людей.
   Занимаясь вопросами фонда, я участвовал в разных мероприятиях, познакомился с большим количеством людей, с некоторыми из них мне даже было приятно общаться. Незаметно для себя я влился в одну компанию, с которой раз в неделю теперь играл в карты. Компания была разношерстная, в неё входили: хирург, профессор экономики, военный полковник, журналист, несколько бизнесменов и чиновников средней руки, пара инженеров и даже профессиональный спортсмен. Все они оказались очень интересными людьми.
   И, разумеется, там, где собираются мужчины, разговоры рано или поздно переходят к политике. Что только ни обсуждалось за карточным столом: и государственное устройство, и реформы, и отношения с соседями, и международная повестка в целом. И если вначале партнёры по карточному столу опасались что-то говорить о моих родственниках, то после того, как я объяснил им свою позицию, более-менее начали высказываться, конечно, очень тактично, но всё же это была критика.
   Я стал много ездить по стране и видел своими глазами бедственное положение населения, поэтому стал чаще присоединятся к критическим высказываниям по отношению к власти, находя их более чем уместными. Это привело к тому, что однажды за картами я получил от журналиста удар по самолюбию и более чем заслуженно. Когда я в очередной раз поддакнул высказыванию, что команда президента совершила очередное безумие, он прямо заявил, что это двуличие, с одной стороны. сидеть в этой команде и по существу быть соучастником всех тех бесчинств, которые описывались, а с другой стороны, сидя в этой комнате, хаять, как будто не имеешь к этому никакого отношения. Хотя такое можно было бы сказать о большинстве сидевших за столом людей, в том числе косвенно и о самом журналисте, который начинал свою карьеру в проправительственном СМИ, но я всё же принял этот выпад на себя и согласился с доводами журналиста. Я должен был быть либо в команде президента и полностью поддерживать его политику, либо вообще не пользоваться привилегиями, которые дало мне родство с ним.
   Эта мысль начала всюду преследовать меня. Нужно было принимать решение! Действительно, изначально моя цель была только в одном: уехать с Дианой в Москву. Сейчас же меня настолько втянуло, что моя цель куда-то исчезла, я вдруг нашел здесь свой уютный островок Москвы, одним словом, хорошо устроился.
   В один из дней я начал выходить из фирм, в капитал которых меня когда-то любезно пригласили, и с которых я получал свою долю прибыли. Потом я начал выходить из всех остальных бизнесов и через несколько месяцев от моей империи не осталось ничего, кроме благотворительного фонда. Я закрыл свой офис и решил больше никогда не пользоваться своей новой фамилией, теперь на вечера игры в карты я ходил с гордо поднятой головой. Однажды после бурной дискуссии о том, как наш режим уже перешёл все границы и выжимает из населения последние соки, я вышел на террасу проветрить мозги. Вслед за мной вышли двое: мой любимый журналист и полковник.
   Журналист:
   – Мой дорогой друг, пожалуйста, не надо так бурно выражать свою позицию. Её же могут донести до ушей вашего тестя, а может, и доносят. За себя и своего друга я ручаюсь, но существует риск, что в нашей большой компании есть друг режима, мы просто можем о нём не знать.
   – Да перестаньте, здесь нет ни одного сочувствующего режиму человека, иначе бы давно донесли. Я минимум один раз в неделю ужинаю с тестем и думаю, что он уже давно бы выказал мне свою осведомлённость, – ответил я, вытаскивая из хумидора сигару и отрезая её кончик специальным резаком.
   – Вы правы, здесь нет предателей, здесь собираются друзья, – вступил в разговор немногословный полковник.
   Журналист подхватил:
   – Да, на самом деле мы же не замышляем здесь какой-то заговор. Просто языками чешем и в картишки играем.

Глава 8

   Вернувшись домой, я застал свою Диану заплаканной. Она уже успокоилась, но глаза её были красными и опухшими. Было видно, что плакала она долго.
   – Что случилось? – я стал целовать её лицо и прижимать к себе. Она обняла меня и эмоции снова накрыли её, она расплакалась и начала жаловаться через всхлипы:
   – Я думала, это правительство мне бюджет режет, а это отец. Это он! У меня в следующем году не будет денег не только на покупку медицинского оборудования, которое так нужно, но даже не хватит денег на покупку жизненно важных лекарств. Я бы понимала, если б действительно денег не было, но они же есть! Я знаю! Я же вижу, как живут моя мама и тётя. Они уже каждую субботу летают в Париж за покупками. Вся моя родня живёт на широкую ногу, а мне на лекарства детям не хватает, и отец… и отец… – всхлипы не дали ей договорить, она закрыла лицо руками. У Дианы было настоящее горе.
   – А я говорил, что твой отец стоит за всем этим безобразием! – вылетело у меня само собой, о чём я тут же пожалел.
   Она убрала руки от своего лица и сверкнула на меня глазами. Никогда я ещё не видел её такой, она вырвалась из моих объятий, молча ушла и закрылась в ванной. Я не стал её беспокоить, подождал, она не выходила. Уже перед тем, как идти спать, я подошёл к двери ванной, постучал, ответом была тишина.
   – Нам нужно уезжать отсюда, – произнёс я и направился в нашу спальню. Ночью, проснувшись, я пошарил рукой рядом, Дианы не было. Я отправился её искать и нашёл в гостевой спальне, она спала мёртвым сном. Я лёг рядом, обнял её со спины и заснул.
   Утром я проснулся уже после девяти от того, что мой мобильный телефон звонил на весь дом. Дианы не было, наверное, она ушла на работу.
   Добравшись до телефона, я не глянув кто звонит, поднял трубку.
   – Братишка, ты что так долго трубку не берёшь? – услышал я низкий голос Арона. – Я уже думал позвонить твоей охране, тем дармоедам, что у твоих дверей в машине спят постоянно.
   – Да я душ принимал, – сказал я первое, что пришло в голову.
   – Давай подъезжай ко мне, надо срочно поговорить. Сколько тебе времени нужно?
   – А вы у себя?
   – Конечно у себя, где мне ещё быть?
   – Да, я сейчас соберусь и подъеду. Где-то через час.
   – Сразу видно, что в армии не служил. Какой час, давай, через полчаса жду, – ответил Арон и отключился.
   Я быстрым шагом направился в ванну, почистил зубы, душ принимать не стал, оделся и вышел. До офиса Арона ехать двадцать минут.
   Офис у него, как обычно, был полон амбалов в камуфляже. Все вооружены, как будто сейчас идёт война. Чувствую себя не в своей тарелке.
   – Ну, как дела, братишка? Что у тебя нового? Мне тут приходят, жалуются, что ты из бизнеса вышел, не занимаешься совсем. Я попросил проверить. Точно! Везде повыходил. Проекты побросал, что-то случилось у тебя?
   – Да всё хорошо. Просто надоело…
   В его глазах было полное непонимание.
   – Интересный ты человек, приехал, сходу создал, можно сказать, империю, мечту многих тут, а потом «надоело» и всё бросил…
   – Я решил плотно заняться благотворительным фондом! – ответил я, поймав его неодобрительный взгляд.
   – А, ну да, твой благотворительный фонд. Только смотри не приходи ко мне, когда у тебя деньги в нём закончатся, – подмигнул вдруг Арон и захохотал. Эти его перепады настроения постоянно вводят меня в ступор – У нас тут своих дармоедов хватает, которых кормить надо. Видел, когда заходил? Полное здание! Эти что попало есть не хотят, им мясо подавай.
   – Ну ладно, это всё твои дела, не о том я тебя позвал. Скажи, мне тут агенты донесли, что ты в карты играешь в одной компании. Меня в ней интересует полковник, что-то он в последнее время как-то странно себя ведёт, думаем, не переметнулся ли он на сторону нашего противника. Знаешь его?
   – Полковника? Ну да, вчера играли в карты.
   – Полковника, полковника. Скажи, он там разговоры странные не ведёт? Ну там о том, что власть не та или ещё что-то в этом духе?
   – Так они все знают, чей я родственник! Никто там слова лишнего не скажет, – ответил я, и внутри у меня всё похолодело. Арон внимательно сканировал меня взглядом.
   – Брат давно говорит, чтобы я тебя привлекал к делам семьи, вот и прекрасная возможность тебе проявить себя. Полковник человек осторожный, я не могу его в открытую разрабатывать, он опытный, сразу всё поймёт, да и сигнал на него слабый пришёл. Просто мне по долгу службы надо бдеть за всеми, сам понимаешь…
   Ты давай с полковником больше общайся, войди к нему в доверие, по возможности узнай его мысли. Стоит нам опасаться, что он перебежит в стан врага или нет? У него очень ответственное место в нашей системе.
   – А у нас есть враги?
   – Да как таковых нет! Мы со всеми, кто был против нас, уже решили, – опять подмигнул Арон. – Но эти людишки, за ними же смотреть надо, а то всякие там заговоры, покушения, нам это точно не надо. Нам нужно спокойствие. Ты за спокойствие?
   Я кивнул. Замучили они с братом подмигивать постоянно. Это у них семейная традиция, что ли.
   – Ну вот и договорились! Ты давай отработай с полковником, потом мне доложишь. Кстати, ты хочешь посмотреть на одного из наших врагов? Пойдём!
   Он встал и пошёл к выходу, я последовал за ним. Мы спускались по лестнице куда-то вниз, а потом ещё. Никто из обывателей, наверное, и не подозревает, что у этого старого советского здания есть ещё три этажа ниже земли. Мы спустились на самый нижний уровень. Там был длинный коридор с тюремными камерами, даже не камерами, а с вольерами из металлической решётки. В каждом вольере находились люди: голые, грязные, в засохшей крови, лежащие прямо на бетонном полу. От этой картины у меня ком подкатил к горлу.
   Арон прошёл почти в самый конец коридора. Остановился и позвал:
   – Вот иди сюда, полюбуйся! Это один из наших врагов. Поймали его два дня назад.
   Я подошёл и посмотрел, куда он указывал. Там, опершись спиной об решетку, сидел очень толстый, абсолютно голый человек, от лица его не осталось ничего, просто одна кровавая каша. Тело было бордовым от побоев, пол вокруг него был весь в его крови и экскрементах. Запах стоял невыносимый.
   – Это повар брата, представляешь, он многие годы работал у него, ещё со времен, когда брат был депутатом. Такой безобидный весёлый толстяк. И тут выдал! Решил брата отравить!
   Брата ангелы хранят, он что-то почувствовал и дал попробовать этот суп своему управляющему, и что ты думаешь? Тот помер! Ещё так мучительно, врагу не пожелаешь. Вот тварь, да? – он плюнул в камеру в сторону повара. Тот не пошевелился, кажется, он был без сознания.
   – Ничего, эта тварь нам ещё всех выдаст, кто его надоумил, кто ему яд достал.
   Вдруг человек зашевелился и начал говорить. Откуда выходил звук, по крайней мере для меня было загадкой. Голос звучал невнятно, но разобрать слова было можно:
   – Какой же ты тупой, я тебе уже сколько говорю: не было у меня помощников, я рецепт в интернете нашёл и сам все ингредиенты купил, никто меня не надоумил. Кто-то же должен избавить людей от вас, тварей, народ вас ещё на вилы поднимет, вот увидишь.
   Арон развернулся и пошёл назад, я за ним. На лестнице к нам подошёл невысокий человек в форме, наверное, главный по этажу. Арон оглянулся на меня, потом нехотя сказал:
   – Ты давай ещё до вечера хорошенько порасспрашивай, а потом кончай с ним.
   Мы вышли из этого ада на улицу. Мне не хватало воздуха, я невольно начал развязывать узел своего галстука.
   – Вот видишь, какими вещами приходится заниматься, – сплюнул Арон, хотя по его лицу не сказать, что он был этим опечален.
   – Вы сказали, кончай с ним, это как? Без суда и следствия? – начал я приходить в себя от увиденного.
   – А зачем тебе суд? Ты же сам видишь, что он и так во всём сознаётся. Зачем тянуть резину?
   – Но так ведь нельзя!
   – Почему?

Глава 9

   В город с театральными гастролями приехали иностранцы, поэтому мы с Дианой отправились вечером на премьеру балета «Спартак». Сидя в президентской ложе у самой сцены, в партере я в бинокль увидел полковника с женой. Уличив момент в антракте, я предупредил его, что им заинтересовался Арон. Я не хотел, чтобы полковник оказался в том же подвале, где убили повара.
   От этой новости он побледнел и, поблагодарив, тут же раскланялся. В начале второго акта я специально снова посмотрел на места, где сидели полковник с женой. Там уже никого не было.
   Теперь мы играли в карты без полковника, я был счастлив, что он сбежал, но через месяц, когда мы с Дианой, её отцом и всей его свитой были в небольшой поездке на юге страны, я, разговаривая по телефону с одним из партнёров по карточной игре, узнал, что полковник снова появился и как ни в чём не бывало уже третий вечер подряд приходит играть в карты. Теперь мне нужно было подстраховаться: вечером за ужином я рассказал Арону, что полковника долго не было, а сейчас он снова появился, и я продолжу выполнять свою миссию.
   Арон рассмеялся и махнул рукой:
   – Да всё нормально, мы его уже сами проверили. Он показал стопроцентную лояльность! Никаких вопросов к нему больше нет, наоборот, я дал по шее тому доносчику, который оклеветал честного человека. Полковник наш человек до мозга костей, дружи с ним!
   Когда мы вернулись, я с большим нетерпением отправился в клуб, где, уличив момент, мы с полковником вышли покурить на балкон. Там он пожал мне руку и поблагодарил. По его словам, я спас не только его, но и других людей.
   Я поведал полковнику о разговоре с Ароном и узнал, что ему удалось провести операцию, по результату которой он отвёл от себя все подозрения и даже ещё больше вошел в доверие к президенту и его брату.
   Полковник признался, что участвует в заговоре, в котором состоят многие должностные лица из среднего и высшего состава армии и правительства. Все те, кто понимают, какой урон наносит стране команда президента. Они готовят государственный переворот, но им не хватает информации. Им нужен человек из близкого окружения.
   Таким человеком, по их мнению, должен стать я, в обмен на сделку. Сделка состояла в том, что в случае удачного результата я и моя жена получали полную неприкосновенность. Мы могли в любое время выехать из страны и нам давались гарантии, что не будет никакого преследования. Насчёт президента заговорщики придерживались единого мнения, что он получит открытый судебный процесс и будет сидеть в тюрьме, но всё же не до конца жизни. Все без исключения считали, что основное бремя ответственности понесёт его брат и вся его команда. Моё мнение было в принципе солидарным, поэтому я сразу же согласился.
   Полковник смертельно рисковал, раскрывшись передо мной, но в таком деле без риска никак не обойтись. Он хорошо меня изучил, знал о том, что у меня отняли фамилию и что, по сути, я являюсь заложником и не могу выехать из страны.
   Это был мой шанс! Исполнение плана заговорщиков полностью соответствовало моей собственной цели. Уговорить Диану я никак не мог, а если переворот состоится, и вся система рухнет, ей ничего не останется, как уехать со мной. Более того, я договорился с полковником, чтобы нас выслали из страны, это на случай, если Диана решит остаться, чтобы поддержать отца в суде.
   Вариант с переворотом был очень рискованным, но я шёл на него осознанно, мне хотелось принять непосредственное участие в развале этого бандитского режима, а также отомстить за все унижения меня и моего отца.
   Так я по собственной воле вступил в ряды заговорщиков.
   С этого момента я стал намного чаще наведываться к тестю и его брату, участвовать в их мероприятиях, помогать. Они не могли понять моё изменившееся отношение к ним, но это им всё равно нравилось. Я буквально превратился в шпиона, собирая на них информацию и систематически передавая её полковнику.
   Так мы проработали почти год, пока в один прекрасный вечер, когда я пришёл передать очередной пакет с данными, полковник, улыбаясь, заявил мне, что подготовка почти завершена и день икс наступит на следующей неделе. У нас была договоренность, что он предупредит меня заранее, чтобы я успел собрать вещи, всё-таки мы должны были уехать надолго или навсегда.
   После игры, в приподнятом настроении, довольный, я приехал домой. В дверях меня встречала радостная, но неуверенная Диана.
   – Я беременна, – выпалила она мне с порога.

Глава 10

   Незаметно для Дианы я начал потихоньку собираться в дорогу. Взял несколько сумок, в одну сложил все наши документы и наличные, заехал в банк, забрал из ячейки драгоценности Дианы и свои часы, сложил их туда же. Выделил две небольшие сумки для повседневных вещей, никто не знает, сколько времени займёт дорога до конечного пункта, я ещё не решил, где мы в конце концов осядем. Некоторых нужных вещей дома не оказалось, поэтому после обеда я поехал в магазин.
   В магазине как будто совсем случайно я столкнулся с полковником. Я точно знал, что такая случайность исключена.
   – Что-то произошло? – взволнованно спросил я.
   Полковник добродушно улыбался и жал мне руку, со стороны казалось, что встретились два старых знакомых. Моя охрана стояла на почтительном расстоянии и даже не смотрела на нас, они знали полковника и поэтому старичок не привлёк их внимания.
   – У нас возникли сложности, срочно нужны данные, касающиеся брата президента. Он самый опасный член этой банды, а мы не знаем, где он будет завтра. Источник, который должен был предоставить эти сведения, вдруг срочно отбыл в командировку, поэтому я пришёл к вам. Вы должны нам помочь, нам нужен его завтрашний график.
   – Хорошо, я сейчас съезжу к нему и постараюсь достать. Как вам его передать?
   – Давайте к девяти вечера я приеду в наш карточный клуб, там и увидимся.
   – Хорошо, полковник, тогда до встречи! – я сразу же направился к выходу, где стоял мой автомобиль.
   Довольно быстро я добрался до конторы Арона. Он был у себя.
   В приёмной я обратился к его помощнику с вопросом о завтрашнем графике, пояснил, что хочу пригласить его шефа на одно завтрашнее мероприятие, поэтому нужно узнать свободное временное окно. Помощник, с готовностью заглянув в блокнот, продиктовал мне весь завтрашний график с указанием времени и мест, где Арон планировал быть. Я всё записал. Заходить к Арону уже не было смысла, я получил всё, что мне было нужно и уже начал говорить придуманную заранее отговорку, чтобы покинуть приёмную, как вдруг дверь кабинета открылась и из неё быстрым шагом вышел Арон.
   – А, это ты… Что ты тут делаешь? Пойдём, я тороплюсь, по дороге поговорим, – сказал он мне на ходу.
   Судорожно соображая, что ему сказать, я начал что-то неуверенно мямлить, но, слава богу, он сам меня перебил:
   – Представляешь, эти суки всё-таки замутили заговор. Там ребята уже взяли троих. Сейчас поедем поговорим с ними, как мы это умеем, всех остальных выведем на чистую воду.
   Моё сердце бешено застучало.
   Мы зашли в лифт.
   – Почему вы думаете, что их больше? – выдавил я из себя.
   – А ты сейчас увидишь, кто это и сразу поймёшь. У этих много должно быть помощников. Я думаю, минимум десятки, а может, и сотня другая. Братишка, мы раскрыли большой заговор, – и он похлопал меня по спине.
   – Вы думаете, они выдадут своих? – стараясь не смотреть на Арона и ничем не выдать своё волнение, продолжил я его расспрашивать. Мы уже вышли из лифта и быстрым шагом шли к его машине, которая находилась прямо на крыльце, ожидая нас. За ней уже стояла вереница из машин сопровождения, в которую заскакивали боевики с оружием.
   – Ты что, фильмов насмотрелся? Это там люди пытки терпят и не сдают своих. В жизни, как начнешь им писюн ножом отрезать, тут же всё выкладывают. Поверь мне… практика.
   Твой тесть доверчивый человек, поэтому приходится за ним постоянно подтирать. Я считаю так: верить можно только родственникам, остальные всегда продадут.
   Когда я влез вслед за Ароном на заднее сиденье машины, то почувствовал, что моя спина вся мокрая от холодного пота.
   Мы долго ехали в сторону гор, иногда я оглядывался назад. Мы ехали целой армией, хвост нашей колоны был длинным. Может, поэтому я так и не увидел свою машину и машину своих охранников, сколько ни оглядывался. А может, они тупо проморгали момент, когда я вышел из здания и до сих пор кукуют там у входа.
   Мы приехали к большому поместью прямо у склона горы. Участок не меньше тридцати гектаров, в глубине стоит дом. Издалека дом казался маленьким, но на самом деле он оказался громадным. Мы подъехали к его крыльцу, где нас уже ждали вооружённые автоматами люди. Они отдали нам честь и сопроводили внутрь. Там был большой вестибюль, посередине которого стояли на коленях трое. Одного из них я сразу узнал, мы пару раз вместе ужинали у президента. Это был его какой-то старый соратник по партии, очень влиятельное лицо, о нём Диана говорила, что это чуть ли не единственный человек в окружении президента, у которого голова более-менее работает хорошо. Она очень его уважала.
   Арон посмотрел на стоящих, они не поднимали глаз от пола.
   – Кто сработал? – громко спросил он.
   Из соседней комнаты вышел его ищейка, пожилой детектив, которого я уже видел раньше. Профессионал, которому без разницы кому служить, лишь бы давали работу: что-нибудь вынюхивать и искать.
   – Сработал мой внедрённый человек, – ответил детектив, довольный собой. – Ещё один день и было бы поздно!
   – О чём это ты? – удивлённо спросил Арон.
   – Пойдёмте, я покажу, – позвал детектив за собой.
   Мы зашли в соседнюю комнату, это оказался штаб. Там стоял большой стол, несколько досок, на которых магнитами были прикреплены фото президента, Арона и других членов команды. На досках были расписаны планы, на столе валялись документы и схемы.
   – Я тут поверхностно изучил: очень толковый план! И главное, он должен был сработать уже завтра. Кстати, они не планировали вас брать живым, – сказал детектив Арону.
   – Молодец, озолочу и тебя, и твоего агента, – Арон похлопал его по спине. Тут я заметил на столе свои планы резиденции и офиса президента, которые в своё время передал полковнику.
   – Да, кстати, тут есть очень занимательные материалы, – как бы вспомнил детектив. – Вот, например, нарисованная от руки схема резиденции – её им точно дал кто-то совсем близкий к президенту, кто бывает у него дома.
   – Ну, этот и бывал, он, наверное, и нарисовал, – мотнув головой в сторону вестибюля, ответил Арон.
   – Да нет, тут не гость, смотрите, тут и кладовки, и комнаты семьи, куда гость точно попасть не мог. Эта крыса другая, она совсем близко. И план офиса тоже детальный.
   – А это что? – вдруг заинтересовался Арон какими-то бумагами на другом конце стола. – Это уже совсем не смешно! – Он быстро прошёл к нужному месту, взял в руки бумаги и принялся их изучать. – Тут закрытые военные данные, это говорит, что с ними кто-то из высшего военного руководства. – От ярости Арон перевернул стол, выхватил пистолет и двинулся назад в вестибюль. Я не пошёл за ним, а остался осмотреть исписанную доску и бумаги, разбросанные по полу, нет ли где ещё моих следов.
   В следующий момент я услышал выстрел и крик Арона:
   – Ты следующий! Кто с вами из военных? Застрелю!
   Я вышел в вестибюль, один из людей, стоящих ранее на коленях, лежал на полу, из головы его текла кровь, он был мёртв. Другому Арон приставил ко лбу пистолет.
   Человек что-то пытался сказать, но из-за того, что у него от страха очень сильно дрожала челюсть, не было понятно ни слова.
   – Говори! – сквозь зубы прошипел Арон.
   Человек понял, что это его последний шанс, собрал себя в кучу и выкрикнул:
   – Полковник!..
   – Вот сука! Ты говоришь, он кончить меня хотел? – глядя диким взглядом на детектива, крикнул Арон. – Это я сейчас его кончу, по машинам! – Арон побежал к выходу, за ним – почти все остальные.
   Я остался стоять, где стоял.
   В дверной проём я видел, как машины тронулись и весь этот караван в безумной спешке уехал.
   Детектив со своей командой остался и как ни в чём не бывало занялся своей дальнейшей работой, они ушли в соседнюю комнату. Оставшиеся подняли тех двоих и повели на улицу, я пошел за ними. Их усадили в стоящую сбоку машину, и она поехала в сторону выезда, меня никто не замечал, все были заняты своими делами. Я пошёл к выходу. На проходной никого не было, только открытый настежь шлагбаум. Как в тумане я вышел за него и двинулся дальше по дороге, мысли мои путались, я никак не мог собраться.
   Вдруг в моём кармане зазвонил телефон, я вытащил его и посмотрел на дисплей, это был Арон. Моя рука крупно задрожала, и я выронил трубку, а потом побежал от неё как от заразы.
   В ужасе я бежал вниз по улице, если до этого я относился ко всему как к игре, то сейчас до меня дошла истина: меня убьют! Сейчас они возьмут полковника и будут мучить, и он расскажет про меня. Это точно! От этих мыслей мои ноги несли меня ещё быстрее. Люди провожали недоумевающими взглядами бегущего со всех ног мужчину с обезумевшим взглядом.
   Так дворами где-то через час я добежал до дома. Вокруг него уже было много машин и полиция.
   «Нет, туда дороги нет! Они уже всё знают! Диана!»
   Тут я заметил соседку, которая шла по тротуару с собачкой, я подошёл к ней и попросил позвонить, сославшись на то, что мой телефон разрядился.
   – Алло, любимая, ты дома? – спросил я, как только Диана подняла трубку.
   – Да, я дома. Ты сам где? Здесь какие-то люди, полиция… Тебя ищут! Звонил отец, сказал, чтобы я ничего не боялась, он скоро приедет.
   Да нет, они её не тронут… она же ничего не знает. Они её точно не тронут! А меня они убьют – мои мысли начали более-менее структурироваться.
   – Никому не верь, я тебя потом найду! – сказал я Диане и отключился. Поблагодарив соседку и отдав ей телефон, я решил перейти на другую сторону улицы, но тут один из людей возле дома повернул голову, и мне показалось, что он меня увидел. Я попятился и опять побежал. Бежал я долго, дворами, мне всё время казалось, что меня вот-вот догонят. Оглядываясь, я не видел погони, но всё равно бежал. В какой-то момент я очутился в знакомом месте, это заставило меня остановиться. Это была конечная остановка моего дачного автобуса. Темнело. Я вошёл внутрь старой бетонной остановки, там была железная скамейка. Я сел на неё перевести дух, вдруг силы меня покинули, я лёг и уснул.

Глава 11

   Летом ночи тёплые, поэтому я проспал всю ночь как младенец и проснулся только от чьих-то голосов, кто-то разговаривал у входа. Я поднял голову, оказалось, я лежал на железной скамейке, куда вчера присел отдохнуть на пять минут.
   – А, это ты, милок? Мы тут спорим, ты это или не ты, сосед, – сказала одна из двух бабушек, моих соседок по даче. Они стояли у входа и с интересом разглядывали меня.
   – Я смотрю, загулял ты вчера, сынок, – улыбалась вторая бабушка. – Сильно небось на дачу-то захотелось, что с ночи очередь занял, – рассмеялась она, первая подхватила:
   – Ну, получается, мы за тобой будем…
   – Здравствуйте, – только и оставалось ответить мне.
   Я так и не вышел на улицу, по голосам было слышно, что собирается народ. Через некоторое время послышался гул двигателя и скрип тормозных колодок. Это дядя Миша подъехал. Одна из бабушек заглянула:
   – Сынок, автобус приехал, ты же первый в очереди, иди.
   Я пригладил взъерошенные волосы и быстрым шагом вышел на свет, отчего на мгновение потерял ориентацию. Когда зрение сфокусировалось, я увидел открытую дверцу автобуса, быстро вбежал по ступенькам, на ходу поздоровавшись за руку с дядей Мишей. Я сел в самый дальний угол, постарался, чтобы меня не было видно. Дачники начали посадку. В это утро автобус заполнился почти полностью, и мы со скрипом тронулись.
   Осматривая людей в салоне, я подметил, что никого постороннего не было, одни знакомые лица. Это меня немного успокоило, но тревога снова стала меня накрывать, не давала мне полностью успокоиться.
   Я не стал выходить на своей остановке, а доехал до конечной, чтобы как можно меньшему количеству людей попасться на глаза, потом я спустился до своей дачи и где-то около часа наблюдал за ней, прячась в кустах. Вроде всё тихо, может, пока спрятаться на даче? Потом придумать, что делать дальше. На даче нельзя, найдут! Если поймают, Арон меня как того повара посадит в свой вольер на третьем уровне подвала и будет мучить, пока я во всём не признаюсь, а затем пристрелит как собаку. Надо уходить в горы…
   Но с пустыми руками идти никак нельзя. Нужно с дачи забрать всё, что там есть, всё пригодится. Спички, вещи, обувь, продукты. Надо рискнуть!
   Я спустился и, перемахнув через забор, забрался в свой двор, проверил окна – никого!
   Так как ключей у меня не было, пришлось разбить форточку и открыть окно. Я быстро заскочил внутрь и начал носиться по комнатам, на ходу скидывая посередине прихожей всё, что попадалось мне под руку. Бегал я так уже минут десять, полностью поглощённый процессом сбора вещей, как вдруг кто-то кашлянул за окном. Моё сердце ушло в пятки.
   Я поднял нож, который ранее принёс с кухни и который лежал на полу вместе со всеми вещами. Это придало мне немного уверенности. Кто-то опять кашлянул.
   – Кто там? – крикнул я, выставляя перед собой нож.
   Высокий голос подростка ответил мне:
   – Эта Саша.
   Это был внук соседки. Я спрятал нож за спину и, пройдя вперёд, выглянул в дверной проём.
   – Я услышал звон стекла и подумал, что кто-то пришел грабить вашу дачу, – сказал Саня, в руках у него был топор.
   – Ну ты даёшь, – улыбнулся я. А потом, не сдержавшись от комичного вида малолетнего боевика, пришедшего защищать моё имущество с топором, я от души рассмеялся. Это больше походило на истерику с моей стороны, сказалось нервное напряжение последних часов. Саня, глядя на меня, тоже начал смеяться. В конце я дал ему денег на сладости, и он очень довольный убежал в магазин.
   Я собрал всё что мог в рюкзак и сумки, сам переоделся в походную одежду, обул трекинговые ботинки. Хорошо, что я хранил всё это на даче.
   Понятно, куда мне нужно идти, путь неблизкий. Там я надеюсь отсидеться и решить, что делать дальше.
   Как там моя Диана?

Глава 12

   Добравшись до домика лесника у водопада, я пробыл в нём три недели. Пока у меня не кончились консервы, которые я взял с собой. В лесу были ягоды, но на них долго не протянешь, для ловли рыбы или охоты не было удочек и ружья. Голод заставил меня рисковать – снова спуститься в дачный массив. К вечеру я пришёл туда и, засев на ближайшем выступе, до поздней ночи наблюдал за дачами. На вид ничего не изменилось, дачники жили своей жизнью, моя дача стояла в полной темноте и, по-видимому, в ней никого не было.
   Перед рассветом, в районе четырех утра, я спустился вниз и как можно незаметнее стал пробираться к своей даче. Я пошёл с подветренной стороны, но соседская собака всё-таки меня учуяла и начала лаять, ну что поделаешь…
   Перелез через забор, дверь в домик была открыта настежь. Я заглянул внутрь: внутри словно прошёл ураган. Всё разбросано, раскидано…
   Я почувствовал взгляд и повернулся, из-за забора на меня смотрел Сашка, собака не успокаивалась.
   – Это ты, Сашка? Как дела?
   – Здравствуйте! Сейчас собаку уведу, подождите, – его голова скрылась за забором. Было слышно, как мальчишка уводит не унимающуюся собаку куда-то за угол, где она, перестав чувствовать мой запах, успокоилась. Сашка вернулся.
   – Тут полицейские приезжали, их было много. Они вашу дачу всю перевернули, бабушку спрашивали про вас. Ищут вас, короче, – задумчиво сказал Сашка. Мама с города приезжала, сказала, что вас по телевизору показывают постоянно, что вы в розыске.
   Мне не было что ответить ему.
   – Бабушка сказала, что вы всё равно хороший человек, а все эти люди плохие, даже полицейские. Бабушка и все соседи не сказали им, что видели, как вы уходили в горы.
   Я очень удивился этим словам Сашки, ведь я думал, что был совсем незаметным в прошлый раз. Ох и соседи у меня.
   – Понятно! Ты иди спать лучше, ещё же совсем рано, – сказал я Сашке, боясь, что на наши голоса может прийти кто-то ещё.
   – А я уже выспался. Сейчас вам фонарик принесу, а то, кажется, у вас там свет не работает.
   Голова Сашки пропала, потом он вернулся с фонариком.
   Я походил по даче, всё было разнесено, как будто они сильно злились и специально крушили мебель и вещи. Что-то из уцелевших вещей я взял, но самое главное, мне нужны были продукты.
   Я вышел из домика, голова Сашки тут же появилась из-за забора.
   – Сашка, ты можешь купить мне продукты, как откроется магазин?
   – Да, конечно, смогу.
   – Тогда я сейчас напишу тебе список и дам денег, а в восемь утра, как баба Нина откроет свой магазинчик, ты сходи к ней, пожалуйста. Как купишь, принеси вон туда, – я показал пальцем на соседнюю гору. Я буду там тебя ждать.
   – Хорошо, – ответил Сашка. Я взял блокнот, который нашел на полу среди разбитого стекла, и начал составлять список.
   Отдав деньги и список, я, взяв часть нужных уцелевших вещей, пошёл на гору и стал там ждать. В начале девятого появился Сашка с двумя большими сумками.
   Отдавая их, Сашка, запыхавшись, сказал:
   – Баба Нина привет вам передавала.
   – А ты ей сказал, что видел меня? – удивился я.
   – Нет! Когда я расплачивался, она просто сказала передать вам привет. Я думаю, она догадалась по продуктам, которые я покупал. Вы, кажется, можете не прятаться, всё равно здесь все знают, что вы в горах.
   – Если все знают, то почему никто не рассказал полицейским? – моему удивлению не было предела.
   – Я же вам говорил, полицейские плохие, им никто не хочет помогать. Они, кстати, дядю Мишу забрали с собой в тот день, когда приезжали. Бабушка сказала, что он теперь в больнице лежит. Полицейские ему глаз выкололи.
   – Вот сволочи! Извини, Саш, вырвалось…
   – А вы не боитесь свои вещи забирать из домика? Вдруг они заметят?
   – Кто заметит?
   – Ну полицейские, только не первые, а другие: дедушки в очках. Они иногда приезжают, что-то осматривают, что-то записывают. Хорошо, что я тогда вашу городскую одежду забрал к себе, когда вы первый раз в горы уходили. А то бы они догадались, что вы были здесь и ушли в горы.
   – А ты что, мои вещи забрал? Какой ты смышлёный, Сашка!
   – Да, я их забрал сразу после погрома, когда первые приезжали на джипах, злые, здоровые все. Просто дачу разнесли и уехали, а это уже потом умные приехали, всех опрашивали, осматривали.
   – Ты молодец, Сашка. Да, ты прав, они могут заметить, раз уж записывали. Я отдал ему мешок с вещами: Отнеси назад, обойдусь.
   – Вы как в следующий раз придёте, вот там вот разожгите огонь, я дымок увижу и приду на это место. А так хоть все соседи в курсе, что вы здесь прячетесь, но кто знает, вдруг приедут эти с города. – Ладно, я пошёл, мне до жары ещё надо успеть огород полить, —деловито сказал Сашка и, пожав мне руку как маленький мужичок, развернулся и поволок мой с мешок с вещами вниз. Я ещё долго смотрел ему вслед. Какого хорошего и отзывчивого маленького человечка воспитывает моя соседка.
   Что мне делать дальше?

Глава 13

   Мы гуляем по городу в этот тёплый летний вечер, держась за руки. Чтобы люди не узнали Диану, она нацепила медицинскую маску и очки с толстой оправой с прозрачными стёклами. В таком виде её точно не узнать, поэтому мы можем как обычные люди гулять по торговому центру, и никто не показывает на Диану пальцем, она ведь министр и часто выступает по телевидению, народ её знает. Мы снова, как давным-давно, убежали от охраны и теперь наслаждаемся недолгой свободой. У Дианы игривое настроение, она всё время смеется. Дурачиться, оказывается, так хорошо, я уже и забыл, как это приятно.
   Её тёплая ладошка греет, обволакивая теплом мою ладонь, она прыгает совсем как маленькая, на одной ноге, по ступенькам вниз, мы вышли из торгового центра. Впереди светится прогулочная аллея, там много народу, заканчивается воскресенье. Уже совсем темно, безлунно. На нашем пути небольшой сквер, он расправил свои зелёные крылья справа и слева от дорожки. Мы заходим в его левую часть, в самую зелень, и находим там деревянную лавку. Это то, что сейчас нужно, ноги уже ноют от долгой ходьбы. Мы садимся на скамейку, точнее, я сажусь, а Диана спиной садится на меня, у неё полулежачее положение, она как в кресле. Скамейка твердая и спинка немного давит мне на позвоночник, но я не подаю виду, мне хорошо, вечер волшебный.
   Она гладит мою ногу, приятно. Мимо прошёл человек. Кажется, он нас не заметил, мы в тёмном пятне, сливаемся с мраком, ведь я в чёрной футболке и штанах, а Диана в тёмно-синей юбке и черном топе. Проходят ещё люди, они нас тоже не замечают, даже не смотрят в нашу сторону, Диана это видит и тут же делает свои выводы. Её теплая ладонь ловко оказывается в моих штанах, от неожиданности я аж подскакиваю, у меня перехватывает дыхание. В этот момент она оборачивается и ловит своим ртом мой открывшейся рот, рука её не теряет времени, отчего мне так хорошо, что я невольно испускаю стон. Мы тут же замираем и начинаем озираться по сторонам. Вроде мы не привлекли ничьего внимания, место тут достаточно людное, опять небольшая группа проходит мимо нас. Как только они отходят метров на пять, Диана приспускает мои штаны и высвобождает меня на свободу, я стою, покачиваясь от нетерпения, она быстро разворачивает таз и садится верхом на меня, оказалось, что она без трусиков. Теперь она издала невольный стон. Мы снова застыли, я пульсирую внутри неё от перевозбуждения, она это чувствует и еле терпит. В этот миг все усилия уходят на то, чтобы не шевелиться, мимо снова проходят люди. Никто даже головы не повернёт в нашу сторону, нас нет…
   Как только они проходят, она начинает медленно покачиваться на мне, целуя меня и шумно дыша мне в самое ухо. Мы делаем всё очень медленно. Кто-то прошёл снова, но нам уже нет до этого никакого дела. Очень медленное движение позволяет мне почувствовать буквально каждую её клеточку, это сводит меня с ума, как и её, она кусает меня в плечо и задерживает дыхание каждый раз, когда я достигаю дна.
   Наша амплитуда увеличивается, при этом темп всё медленнее и медленнее, я замечаю, что стал ещё больше. Она оторвалась от моего плеча и страстно шепчет мне в самое ухо:
   – Я больше не могу, я сейчас…
   Но это было ошибкой, её горячее дыхание, обдав моё ухо, вызвало взрыв детонатора, который и так был на самой грани, я не выдерживаю и взрываюсь как большая бомба прямо в ней. Опять проходят люди, но нас всё равно не замечают, всё закончилось так же быстро, как и началось. Она всё ещё сидит на мне и начинает бить по моей груди своими маленькими кулачками:
   – Мне чуть-чуть не хватило… Я уже почти всё, но не успела, ты успел раньше… Так не честно! – обиженно и тихо ругается она.
   Мне очень хорошо в этот момент и в то же время очень неудобно перед ней – я вздыхаю очень громко и переворачиваюсь на спину: город, скамейка, Диана, её силуэт расплывается в реальности, передо мной грубый деревянный потолок лесного домика, я лежу на самодельной кровати, воспоминание окончательно рассеивается. Запах сырого леса и звенящая тишина снова здесь. Как же трудно заснуть в этом богом забытом месте.
   Как я боюсь начать привыкать к жизни здесь. Прошло уже несколько месяцев, как я в этих горах. Раз в неделю спускаюсь в дачный массив за продуктами, деньги уже давно закончились, кормят меня уже просто так. Ужасно неудобно, но пока не вижу выхода из этой дурацкой ситуации.
   Сашка рассказывает мне новости, которые ему рассказывают взрослые. Вчера вышел приговор: мне дали высшую меру наказания.
   Да, они провели публичный судебный процесс над участниками заговора, который подробно освещался в прессе. Один из главных участников заговора – это я. Осудили порядочное число людей, меня осудили заочно вместе с ещё двумя людьми, которые тоже успели скрыться. Кстати, есть хорошая новость: мне вернули мою фамилию. В прессе меня везде упоминают под моей настоящей фамилией, меня этот момент даже смешит. Их тоже можно понять, такой громкий процесс на всю страну и тут фигурирует фамилия президента, хотя определённая часть населения всё равно всё знает. В суде я проходил не только как один из лидеров заговора, а ещё как бизнесмен, который занимался незаконными операциями, не платил налоги, мучил своих партнеров и даже убил двоих.
   Мосты сожжены, теперь попадаться в их руки никак нельзя, шансов выжить нет.
   Поэтому сегодня я не могу уснуть, граница далеко, денег нет! Западня!
   Кажется, я наконец-то заснул.
   ***
   Просунулся я ближе к полудню и пошёл к водопаду умываться, день был солнечный, но уже не такой тёплый, как летом. Умывшись, я растянулся на той лужайке, где мы с Дианой занимались любовью. Как это было давно и как же я по ней соскучился. Я лежал, разглядывая небо, которое то и дело поглядывало на меня из-за пушистых ветвей деревьев, чьи длинные иголки как могли скрывали его от меня. Ветви немного покачивало ветром, убаюкивая как сами деревья, так заодно и меня. Я задремал…
   Незнакомый звук заставил меня с тревогой поднять голову и взглянуть в ту сторону, откуда он донёсся. Я медленно перевернулся на живот, готовый к прыжку. Мой слух меня не обманул: из-за деревьев вышел человек. Присмотревшись, я ужасно обрадовался. Это была Диана.
   – Как тебя ни встречу, ты всё время валяешься на земле, – засмеялась она.

Глава 14

   – Я почему-то так и знала, что найду тебя здесь. Хотя все думают, что ты сбежал за границу. Сказали, что ты опять в Москве, там тебя недавно видели. Поэтому ажиотаж с твоими поисками наконец-то спал. Как всё это случилось, меня посадили под домашний арест, отец сразу не поверил, что я причастна, но дядя всё равно настоял. Всё это время мне нельзя было выходить из дому, только неделю назад они сняли арест. Мне даже разрешили вернуться на работу. Кстати, забыла тебе сказать: мы теперь не муж и жена, мне принесли домой свидетельство о расторжении брака, представляешь? Суд, не имея на руках ни твоего, ни моего заявления, без нашего участия просто развёл нас и всё. Посмотреть бы в глаза тому судье. Она подняла голову с моей груди, посмотрела мне в глаза, а потом поцеловала в шею, после прислонилась носом и глубоко вдохнула меня.
   Её увеличившийся живот упирался в мою ногу, это было так непривычно. Она продолжила:
   – А потом вышел этот страшный приговор. Я даже не знаю, как на него реагировать. Ты же ни при чём? Я знаю, ты ни при чём!
   Я молчал.
   Она снова подняла голову и посмотрела на меня вопросительно.
   – У нас не было планов сделать что-то плохое, мы просто хотели отстранить от власти твоего отца и его команду. Ты же сама знаешь всё про них. Этому нужно было положить конец.
   – А если бы получилось? Вы бы убили моего отца, а меня бросили бы в тюрьму… – Диана отстранилась, но я обхватил её и прижал к себе.
   – Нет, мне дали гарантии. Мы с тобой улетели бы первым самолётом, а твоего отца и его соратников судили бы честным, справедливым судом. Мы с тобой никакого отношения не имеем к их преступлениям, поэтому я посчитал правильным именно такое развитие событий. Я защищал свою семью, тебя и моего будущего ребёнка. Всё равно рано или поздно всё закончится свержением режима, а тут хотя бы были гарантии суда над президентом и наш отъезд. Ты же сама видишь, как страдает народ, верхушка как будто специально всё делает, чтобы люди взбунтовались. Будет большая кровь, история в этом смысле однозначно говорит об этом. Других вариантов просто нет! Рано или поздно люди выйдут на улицу!
   – Они уже начали выходить… – тихо сказала Диана.
   – Что?
   – Да, уже несколько дней в городе беспорядки, люди выходят с лозунгами: «Президент, уходи!». Уже есть первые жертвы, всё очень плохо! Я воспользовалась этой суматохой и выбралась сюда, им сейчас точно не до меня.
   Как же хорошо, что я тебя нашла! Мне сейчас наконец-то впервые за долгие месяцы стало очень спокойно.
   – Ты приехала по нашей схеме?
   – Ну да, а как ещё? Я же не могла прийти сюда с хвостом, – улыбнулась Диана, посмотрев на меня как на ребёнка. – Ты всё-таки у меня такой наивный. Гарантии тебе дали, и ты тут же поверил! Но, может, за это я тебя и люблю… – она снова поцеловала меня в шею. Прищурившись, она смотрела на меня укоризненно, но губы её улыбались.
   – Да в чём дело-то? – оробел я. – Ладно, на эту тему мы ещё поговорим, тебе нужно возвращаться, можешь не успеть на вечерний автобус. Я доведу тебя до дачного массива.
   – А ты не боишься? Вдруг тебя увидят? – Диана поднялась с земли.
   – Да все дачники и так знают, что я здесь прячусь. Как ты думаешь, чем я тут питаюсь? Охотник и рыбак из меня никудышный, они кормят меня всё это время. Кстати, ты когда сюда ехала, тебя дядя Миша вёз?
   – Да, он. Только у него теперь чёрная повязка на одном глазу, и он не поздоровался со мной, хотя было видно, что узнал.
   – Арон его пытал, они ему глаз повредили, но он меня не выдал, хотя прекрасно знал, где меня искать. Даже не знаю, как его отблагодарить…
   Я проводил Диану до дач, мы договорились, что я буду приходить к дачам раз в неделю по воскресеньям, и она по мере возможности будет приезжать. Деньги на продукты и другие необходимые вещи она привезёт в следующий раз. Пока у нас нет плана, я буду прятаться дальше, будем ждать удобного момента, чтобы сбежать.

Глава 15

   Стало намного легче как в моральном плане, так и с точки зрения бытовых вопросов. Я закинул депозит в местный магазин, такой, что все дачники теперь бесплатно брали в нём продукты. Это было самое малое, чем я сейчас мог их отблагодарить. С помощью родителей Сашки я закупил необходимые вещи для быта, таскал их пять дней подряд, так как зима была уже близко.
   Диане я запретил приезжать, живот у неё уже стал совсем большим, и эти наши шпионские операции были неоправданно опасны. Поэтому мы договорились с нашими соседями, что при необходимости Диана в городе будет передавать родителям Сашки сообщения, а они уже через бабушку и Сашку – мне. Такой вариант был наиболее безопасным, если это можно так назвать.
   В начале следующего года в тот день, когда мороз был совсем уж жгучим и снег скрипел под моими ногами как открывающаяся старая дверь моего жилища, у которой сроду никто не смазывал петли, я узнал от Сашки, что у меня родился сын.
   Время шло, наступила весна, Диана приехала и познакомила меня с нашим новым членом семьи. Он разглядывал меня своими любопытными глазками, как и я его. Трудно было осознать, что появился ещё один мужчина в жизни Дианы и она любит его не меньше меня, а может, даже больше.
   Я, заросший, с длинной бородой, пугал ребёнка, что очень веселило Диану. Мы совсем расслабились, Диану уже не охраняли, она стала приезжать на дачу прямо на машине, и мы проводили время в нашем дачном домике. В городе шли баталии, люди пытались расшатать режим, и у них это в некотором роде получалось.
   В один из дней её приезда Диана рассказала, что к ней приезжали отец и дядя. Их убедили нанять иностранных консультантов, которые разработали следующий план: надо было сделать вид, что власть идёт навстречу населению и объявляет о демократических реформах. Президент разрешит создавать новые партии, в том числе оппозиционные, и объявит парламентские выборы, по итогам которых всё равно победит провластная партия и президент уже через неё будет править страной дальше. Прогнозировалось, что данное мероприятие несколько снизит протестные настроения, управляемые митинги и агитационная компания позволит снять накал агрессии в обществе, что со временем позволит вернуться на старые рельсы и править дальше.
   Консультанты также провели негласный опрос, который показал, что из всей команды президента население хорошо относится только к его дочери. Поэтому они решили, что новую провластную партию возглавит Диана. Разумеется, её никто не спрашивал, хочет она в этом участвовать или нет, им, как обычно, было абсолютно наплевать на её мнение.
   Диана виновато смотрела на меня, но что мы могли в данное время?
   Всё последующее развитие событий я узнал уже постфактум. Диана больше не смогла приезжать ко мне, всё её время занял предвыборный штаб.
   Через три дня после нашего с ней разговора президент объявил о начале демократических реформ и назначил дату парламентских выборов. Он дал публичные гарантии безопасности диссидентам, некоторые, поверив, тут же вернулись в страну и начали создавать свои партии. Партия власти тоже была создана, но её не возглавила Диана, на руководящий пост поставили непопулярного премьер-министра. Для Дианы же создали новую партию, которая оказалась вне нынешней повестки, бо́льшая часть партии состояла из женщин, которые вроде не поддерживали режим, но в то же время высказывались очень умерено в отличие от действующей оппозиции.
   Пару раз в самый разгар предвыборной гонки оппозиция выводила людей на улицы – ситуация накалялась до предела, но партия Дианы обращалась к женщинам страны с призывом забрать своих мужчин с улиц домой и всё быстро успокаивалось. Нам нужен стабильный транзитный период, говорили они, нам не нужны беспорядки. Диана выиграла выборы с хорошим перевесом над всеми партиями. Её партия получила большинство мест в парламенте. Когда объявили результаты выборов, вся страна высыпала на улицы, люди веселились, танцевали, машины ездили по улицам с национальными флагами.
   На главной площади города собрался стихийный митинг. Толпа звала Диану. Быстро возвели импровизированную сцену, принесли микрофоны. Все ждали, и она появилась. С её появлением вдруг послышался неодобрительный гул, свист и голоса негодования, всё дело в том, что за её спиной стояли отец и дядя. Диана взяла микрофон и замахала руками, прося тишины. Десятки камер уставились на неё своими блестящими объективами. Люди по всей стране, увидев на своих экранах эту картинку, замерли в страхе: неужели их обманули?!
   Не сразу, но Диана добилась тишины: гул толпы стих, и она начала говорить:
   – Нашу страну ждут большие перемены! Мы начинаем реформы, которых так ждал наш народ! Сегодня я и моя партия одержали победу на выборах, здесь президент страны, который пришел нас поздравить, – снова послышался неодобрительный гул толпы. Диана сделала жест, толпа замолчала. – Я как руководитель правящей партии объявляю референдум о смене режима. Мы будем парламентской республикой, в которой не будет властвовать один человек. Стране нужна демократия! Мы её заслужили, – послышался рёв толпы, люди услышали то, о чём долгое время мечтали.
   Чтобы эти люди, – Диана показала рукой на отца, дядю и других людей из команды президента, которые всё это время поднимались на сцену и вставали за их спинами, думая, что это момент их триумфа, – не смогли повлиять на результаты референдума, я попрошу своих сторонников проводить этих господ в то здание. – Она показала рукой на стоящую возле площади гостиницу, в которой я жил первое время, когда вернулся. – Под арест! Охраняйте их тщательно до завершения референдума. Потом их будет ждать суд.
   – Это произвол! – закричал Арон и принялся махать полицейским, которые стояли у сцены. – Схватить её! – но полицейские сделали вид, что ничего не слышат и начали расходиться, то же самое сделала и охрана президента. Президент всё понял, он молча начал спускаться со сцены и, не сопротивляясь, пошёл в сторону гостиницы, Диана направилась вслед за ним. Арон же и его несколько подручных вытащили оружие и приготовились отбиваться. Когда толпа хлынула на сцену, они успели застрелить несколько человек, но это не остановило людей, их просто растерзали на тряпки.
   Диана с отцом и несколькими его приближёнными шла в сторону гостиницы. Вокруг них образовался круг, никто к ним не приближался ближе, чем на три метра, они скрылись в дверях гостиницы.
   Люди запели гимн. Позднее Диана вернулась на сцену и пела со всеми вместе. Она не выглядела счастливой, она плакала…

Глава 16

   Мне не показалось, это точно шум вертолёта. Сколько я здесь нахожусь, вертолёты здесь ни разу не летали. Вертолёт приближался, я начал тревожиться, хотя меня и скрывали ветви вековых сосен и вертолету тут попросту негде было сесть. Приятного в этом было мало. Он всё приближался и приближался. Неужели они меня вычислили? Я встал с кровати, обулся и вышел на улицу, попробовал разглядеть вертолёт. Я его так и не увидел, так как, судя по звуку, он ушёл куда-то в сторону, шум удалился и стих.
   Наверное, какие-нибудь егеря или охотники, а может, селезащита. Успокоившись, я пошёл к водопаду, в моих планах было поймать к обеду рыбу. Интересно, как там Диана и её выборы?
   Не клевало, форель плескалась, но упорно не хотела брать наживку, отчего я начал уже раздражаться, то и дело перекидывая наживку с одного места в другое. За этим занятием я совсем потерял бдительность, и когда на той стороне водоёма вдруг появился человек в камуфляжной форме, для меня это оказалось полной неожиданностью. Увидев меня, он тут же поднял к лицу рацию и громко сказал в неё:
   – Я нашёл его!
   Я тут же бросил удочку и побежал от него.
   – Стоять! Стоять! – услышал я вслед. Я уже набрал ход и со всех ног бежал между елей, я знал здесь каждый кустик. «Не поймаете!» – эта мысль скалой стояла в моём мозгу. Я бежал сломя голову.
   В какой-то момент появилось какое-то тёмное пятно сбоку и прыжком сбило меня с ног, я пытался брыкаться, но противник был сильнее. Он всем телом лёг на меня сверху и, схватив мои руки, прижал их к земле. Я рычал от бессилия. Человек не отпускал, так мы лежали довольно долго, пока я не услышал знакомый весёлый голос:
   – Вот опять ты валяешься на земле. – Мой мозг всё осознал, и я тут же расслабился. Человек сверху это почувствовал и тут же отпустил, он встал и подал мне руку, помогая подняться.
   – Ты не слышал, как я тебе кричала? – смеялась Диана, покрывая моё лицо мелкими поцелуями.
   – Нет, – стараясь успокоить дыхание, отвечал я.
   – А я за тобой прилетела! – она была очень довольная. – Мы летим домой! Ты, наверное, по нему соскучился.
   – Как домой? – не поверив, переспросил я.
   – Домой, домой, наши победили! – смеялась Диана, обняв меня сбоку, и мы пошли за человеком в камуфляже, видимо, в сторону вертолёта. От избытка эмоций я не проронил ни слова до самого дома.
   Дом, милый дом, никогда не подумал бы, что буду так называть этот коттедж, в котором мы до всех событий жили с Дианой. Он мне никогда не нравился, а теперь он мне показался таким родным.
   Мылся я несколько часов, переходя из парной под душ. Потом валялся в ванной, потом снова в парную и так много-много раз, пока моя кожа не превратилась в что-то мягкое и сморщенное, как у старика.
   Я нашёл машинку и сбрил все волосы, в том числе с головы, и вышел в таком виде, как заново родившийся человек. Сын меня не узнал. Вначале он даже испугался, а потом долго разглядывал и трогал моё лицо. Дианы не было, она вернулась глубоко за полночь, уставшая, но для меня это не было помехой.
   Она ушла заниматься вечерним туалетом, а я, полностью раздевшись, ждал её в кровати. Когда она вернулась и залезла под одеяло, я тут же прижался к ней всем телом, упершись в её бедро. Для неё это стало неожиданностью, она машинально опустила свою руку вниз, чтобы убрать то, что в неё упёрлось, но, когда она прикоснулась, она всё поняла.
   В этот раз я был очень нежен, так как мягкая постель и шёлковые простыни просто требовали чего-то волшебного. Я не торопясь целовал её шею, затем грудь, потом её плоский живот, который замирал, когда я проводил по нему языком. Мои руки сжимали её упругие ягодицы, гладили её стройные ноги. Когда я проводил ладонями по внутренней стороне её бёдер, она выгибалась от наслаждения. Я никуда не торопился в отличие от неё, она уже изнывала и начала просить меня больше не затягивать, но я её не слушал, а продолжал сводить её с ума своими нежными и любящими ласками, отчего она уже в первый раз дошла до своего пика.
   После этого она решила мне ответить той же монетой, сводя меня с ума так, что временами я невольно начинал громко стонать, но в отличие от неё на моей стороне была физическая сила и когда я уже был достаточно распалён, я просто использовал силу, чтобы перейти на новый уровень. Мы пошли за вторым Дианиным пиком! Я делал всё так же очень медленно, но иногда, когда она совсем не ждала, делал мощные и быстрые очереди, от которых она кричала, после снова возвращался к очень медленному действию. Такой рваный темп не оставил ей шансов, она снова достигла пика.
   Я не стал ей давать время прийти в себя и пошёл с ней на третий пик – уже жёстко и мощно, как я люблю. На вершину мы поднялись вместе и вместе создали один большой взрыв, после которого появилась новая вселенная, которая вскоре расширится, создав новую жизнь.

Глава 17

   Утром пришел человек из офиса Дианы, он передал ей конверт. Она отложила его, а после завтрака вскрыла, вытащила из него содержимое и протянула мне. Это были два паспорта и одно свидетельство о рождении. Открыв первый паспорт, я увидел, что это мой старый паспорт, восстановленный с фото, где я ещё совсем юный. Второй паспорт был Дианы, и третья корочка оказалась свидетельством о рождении моего сына. Во всех трёх документах стояла моя настоящая фамилия. Я был ошарашен.
   – Ты одевайся, нам надо кое-куда съездить.
   Я пожал плечами и пошёл одеваться. Было дождливое утро, дождик беспощадно поливал лобовое стекло машины, дворники не справлялись, поэтому водителю пришлось ехать медленно и более тщательно вглядываться в дорогу. Я пытался вначале смотреть в окно, но всё было так размыто, так что я бросил это дело и сосредоточился на Диане, прислонив её к себе, всю дорогу нюхал её волосы и гладил, иногда где не следовало бы в этой официальной обстановке.
   Когда мы приехали, дверь машины открылась, и я увидел знакомый парадный вход гостиницы, в которой когда-то жил. Консьерж с зонтом в руках учтиво помог выйти из машины, мы зашли внутрь. Там было много людей: одни сидели на стульях, кто-то ходил взад и вперёд, как будто чего-то ожидая, в углу играли в карты.
   – Президент на втором этаже, в зале переговоров, – сказал человек, который только что спустился с лестницы. – Он вас ждёт. – Я узнал его, это был персональный помощник президента. По его приглашению мы двинулись наверх и зашли в зал, двери за нами закрыли.
   Там в глубине зала на диване сидел отец Дианы. Он посмотрел на нас с какой-то еле уловимой мольбой. Мы поздоровались. Он молча кивнул в ответ.
   – Ты подписал? – спросила Диана.
   Отец Дианы так же, не проронив ни звука, кивком головы указал на стол, который стоял посередине зала, на нём лежала приличная стопка бумаг. Диана прошла к столу, взяла верхнюю бумагу, поднесла к лицу, прочла и удовлетворённо передала мне.
   – Что это? – я взял документ в руки, на нём был цветной герб администрации президента и внизу цветная печать с подписью.
   – Это твоё помилование. Ты больше не являешься преступником и больше ты не в розыске, – пояснила Диана. – Это одно из многих требований, которые он выполняет сейчас, пока ещё является президентом, чтобы смягчить гнев людей.
   – Отец, отдай ему его вещь!
   Было видно, что он не понял, чего от него хотят. Диана продолжала смотреть на него вопросительно, потом до него дошло, он нехотя встал с дивана и шаркающей походкой вышел из зала. Его не было довольно долго, но мы с Дианой так и стояли, молча ожидая.
   Когда он вернулся, в руках у него что-то было. Он подошел к столу и небрежно бросил эту вещь на него. Это был «орден» моего отца, который я когда-то отдал в оплату за Диану.
   – Я же его сам отдал, – вырвалось у меня.
   – Ты отдал его в оплату за меня, а я не вещь, чтобы меня можно было поменять на «орден». Я его возвращаю. «Орден» должен находиться в семье, это семейная реликвия.
   – Зачем ты, доченька, это делаешь? – вдруг заговорил отец Дианы.
   Она перевела взгляд на него, нервным движением полезла в свою сумочку и вытащила оттуда свой новый паспорт. Она раскрыла его и выставила перед его лицом.
   – Вам видно? Видите фамилию? Знаете, почему у вашей дочери в паспорте другая фамилия? Потому что она уже давно является членом другой семьи! Мой сын теперь тоже носит свою настоящую фамилию. – Она вытащила свидетельство о рождении сына и показала его отцу. – Знаете почему? Потому что это его отец, – она показала на меня пальцем, – и у нас с ним своя семья!
   Вы думали, что можете безнаказанно топтать и унижать мою семью? Унижать род моего сына? Забрать и подменить ему фамилию? Нет! Пока я жива, этого больше не будет!
   Диана засунула в сумку паспорт и свидетельство. Не сказав больше ни слова, она вышла из зала.
   Старик проводил её немигающим взглядом. И если когда мы вошли в зал, его взгляд был растерянным и даже молящим, то теперь он смотрел ей вслед довольным взглядом отца, ребёнок которого только что выиграл олимпиаду.
   Когда она захлопнула за собой дверь, он тихо произнёс:
   – Моя дочка!
   Потом он посмотрел на меня и, расплывшись в двусмысленной улыбке, от которой мне стало жутко, произнёс:
   – Ну, удачи тебе, сынок!

Только мужчины верят в любовь Жан Нугер

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Только мужчины верят в любовь

Жан Нугер