   Теория выбора и случайностей
   Часть 2. «Кто есть кто, или Долой маски!»

   Дарья Быстрицкая

   Корректор Мария Сергеевна Миронова

   © Дарья Быстрицкая, 2023

   ISBN 978-5-0056-9616-8 (т. 2)
   ISBN 978-5-0056-8892-7
   Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

   Все события, персонажи, имена и фамилии вымышлены, любые совпадения являются случайными.

Глава 1

   Сентябрьское солнце проникало в окно библиотеки города Сибирска. Его лучи касались белых волос девушки, сидевшей за столом спиной к окну и заполнявшей карточку посетителя.
   Закончив, та протянула её читателю вместе с ручкой. Её губы при этом изогнулись в вежливой улыбке. Пожилой мужчина улыбнулся в ответ, быстро расписался и, поблагодарив, покинул библиотеку. Она красивой рукой с аккуратными ногтями взяла карточку и положила на место. Той же рукой блондинка откинула свои тяжёлые длинные волосы на спину и прислонилась этой спиной к спинке стула.
   Её звали Анжелика Нестерова. Обыкновенный библиотекарь с обыкновенной низкой зарплатой, но с необыкновенной внешностью и известной в городе Сибирске фамилией. Она была красива и приходилась младшей дочерью самому успешному бизнесмену города – Николаю Нестерову. Правда, внебрачной, но зато признанной официально.
   Однако простым библиотекарем она была только для людей, а для тех, кто к их числу не относился, она была ведьмой из Общества Дьявола по прозвищу Ангела. Самой сильной ведьмой Сибири. Хранительницей Сердца Змеи.
   Лика на мгновение прикрыла глаза, вспоминая, сколько всего случилось за прошедшие с бала в честь Посвящения два месяца.
   Леонид Бархатов стал полноправным членом стаи. Андрей был им очень доволен. Парень влился в их компанию, со всеми подружился и даже привёл к ним ещё одного волка, который стал его близким другом – Романа. Такой выбор несколько удивил его новых друзей, потому что сам Лёня оказался вполне общительным и жизнерадостным, однако паренёк умудрился найти подход к вечно мрачному Роме, и вскоре черти заметили, что Роман меняется в лучшую сторону под влиянием Бархатова, становится более весёлым и общительным, хоть и не в большой степени.
   Ольга и Фёдор продолжали встречаться. Иногда Жуков приглашал девушку куда-нибудь на свидание, иногда они проводили время у него дома, а иногда – в компании друзей. Оба они выглядели счастливыми и от этого своего счастья сияли.
   Федя брал Олю с собой, когда друзья ходили в гости к вампирам, и со всеми её познакомил. Ведьма уже была знакома с несколькими вампирами, но тех, с которыми общались Ангела и Волк, не знала, да и о Максимилиане Ахмедове слышала только по чужим рассказам. Максу и его ребятам Ольга понравилась, они были рады, наконец, с ней познакомиться.
   Кира и Ярослав расстались. Они пришли к выводу, что не подходят друг к другу, и решили остаться приятелями.
   Миша Самойлов переехал от родителей. В наследство от бабушки и дедушки по отцовской линии ему достался дом, в котором он теперь поселился. Также он купил машину, потому что дом находился не очень близко от центра города и от места его работы. С Мишей же этим летом произошёл необычный случай.
   Как-то раз в августе друзья в полном составе, да ещё с Олей, Петей и Игорем, шли по городу. Они о чём-то оживлённо беседовали, проходя по аллее, на которой всегда собиралась молодёжь. Неожиданно Михаил остановился. Проследив за его взглядом, черти увидели Катю, его младшую сестру.
   Она была недовольна, раздражена и, судя по выражению лица, желала уйти. Рядом с ней находилась изрядно набравшаяся девушка и четверо не более трезвых парней. Брата Катя не заметила, потому что была слишком занята своими эмоциями и прощалась с подружкой. Она попробовала уйти, но один из парней схватил её и усадил к себе на колени, тут же принимаясь лапать. Екатерина стала вырываться. Она была в бешенстве.
   – Эй, парень! – воскликнул Михаил дрожащим от ярости голосом. – Сестру мою отпусти. И руки свои при себе держи!
   Вся компания на него оглянулась. Самойлова в ужасе посмотрела на изменившееся от гнева лицо брата. Пьяный парень просьбу проигнорировал, и его рука нагло скользнула по ноге девушки под юбку. Катя дёрнулась, а волки рванулись вперёд. Наглец тут же убрал руки от девушки, и она подскочила, как ужаленная. Остальные трое парней призвали волков к спокойствию.
   Анжелика тогда не на шутку испугалась. Мишу было сложно разозлить, потому что от природы он был спокойный и рассудительный, но в тот день он по-настоящему вышел из себя. Его глаза были прикованы к лицу обидчика сестры, и в них отражалась жажда убийства.
   – Катя, пошли домой, – сказал он, по-прежнему глядя на парня. Он явно едва себя контролировал.
   – Ладно-ладно, – развязно протянул пьяный паренёк. – Иди домой, крошка!
   И он шлёпнул Екатерину по попе. Волки разозлились, но почему-то гораздо больше испугались реакции Самойлова. Мишины же глаза сию минуту вспыхнули жёлтым светом. Пьяные парни и девушка сочли это игрой воображения, но испугались всё равно, а Катя смотрела в землю, красная и униженная. Курганов положил другу руку на плечо, чтобы привести в чувство, и глаза того мгновенно приобрели нормальный, карий цвет.
   – Извинись, – прошипел Михаил.
   Парень расхохотался.
   – А если не извинюсь? Вы все меня заставите, да? Не по-пацански как-то: всей толпой на одного.
   – Ребята, отойдите, пожалуйста, – попросил тихо Самойлов.
   Все черти понимали, что парень, конечно, в одиночку драться с их другом не станет – привлечёт приятелей, но и знали, что Миша способен справиться со всеми четырьмя.
   Члены Общества Дьявола кивнули и отошли. Никто из них не подумал о последствиях, кроме Ангелы: как только ситуация стала заруливать в опасном направлении, она скрыла их восьмерых с картины мира.
   Драка была красивая. Михаил всегда уступал своим друзьям в скорости, но техника у него была лучшая, и эту самую технику он продемонстрировал. Екатерина потрясённо смотрела на брата во все глаза, волки и ведьмы поддерживали друга соответствующими выкриками, Краснов и Смирнов, дежурившие на участке, подошли ещё во время ссоры и теперь с удовольствием за происходящим наблюдали, также Самойлова поддерживая. Когда Миша закончил, неподалёку кто-то зааплодировал и засмеялся. Все повернулись и увидели Макса и Влада, стоящих возле автомобиля с улыбками на лицах. Ахмедов показал Михаилу большой палец, Рудаков просто улыбнулся, и они оба, посмеиваясь, сели в машину.
   Самойлов в тот момент был не в состоянии ни улыбнуться, ни посмеяться, ни порадоваться своей победе – ему стоило больших трудов остановиться и не забить парней до смерти. Он молча взял за руку сестру, приветственно кивнул Саше и Коле и направился к друзьям. Те были довольны, улыбались, а Лёва даже радостно похлопал друга по плечу. Катя поздоровалась со всеми еле слышно и ни на кого старалась не смотреть.
   Миша через некоторое время опомнился и схватился за телефон. Волки и Ольга, увидев этот жест, вспомнили о Законе и испугались. Ангела тихо засмеялась.
   – Виктор не позвонит, – спокойно сказала она с улыбкой.
   Все взгляды тут же обратились на неё.
   – Это была потрясающая драка, Миша, – продолжила девушка. – Считай, что это мой тебе подарок.
   – Спасибо, подруга, – с чувством поблагодарил её Самойлов.
   Друзья с облегчением выдохнули.
   Михаил потом позакомил сестру с Олей, Игорем и Петей. Она, кстати, благодарила его горячо за защиту, когда в себя пришла, и оправдываться пыталась, но Миша оправдания слушать не желал: он и так знал, что его сестра не стала бы по собственному желанию проводить время в такой компании.
   Об этой драке в Обществе Дьявола не узнал никто – зато узнали все в Обществе Максимилиана. Саша и Коля позаботились о том, чтобы всем стало известно, какой Миша – герой.
   Анжелика невольно улыбалась, вспоминая, как они все в тот день Самойловым гордились, и какое удовольствие им доставляло Катино удивление. Надежда Семёновна косила на улыбающуюся Нестерову прищуренными и недовольными глазами, поэтому та схватила несколько книг и отправилась их раскладывать.
   Когда она закидывала магией на верхнюю полку книгу, ей вспомнилось, как в самом начале сентября она днём заглянула в книжный магазин. Она тогда ни на кого не посмотрела и сразу же направилась к полкам. Лика как раз рылась в одной книге, когда вдруг сделала шаг в сторону и с кем-то столкнулась. С извинениями она оторвала взгляд от страниц и подняла голову. И тут же замолкла: тем вторым, который тоже принялся извиняться, оказался Волк. Они потом долго хохотали, оценивали выбор друг друга и, в конце концов, Ангела предложила другу брать книги в её библиотеке. Он быстро согласился, и они в тот же день отправились в библиотеку, где ведьма завела карточку на Андрея и помогла ему выбрать книгу.
   Недавно Туманов закончил ремонт в своём доме, и как раз сегодня, в пятницу, он пригласил друзей к себе, на новоселье. Они собирались пожарить шашлыки и таким образом отметить это событие.
   Кое-как Анжелика дотерпела до окончания рабочего дня и, наконец, поехала к Волку домой. Он хотел отпроситься у Лёши пораньше и всё приготовить к приезду гостей, но те ему это запретили. Мужчины настаивали на том, чтобы готовить ужин всем вместе, потому что вожак стаи был мастер жарить шашлыки, и его подчинённые не желали, чтобы он отвлекался на остальные блюда и испортил основное.
   Когда друзья вошли во двор, огонь в мангале пылал вовсю. Андрей вышел встречать гостей. Сегодня они были в привычном составе, впятером. Ольга не смогла прийти, Игорь и Петя дежурили в лесу, а Лёня обещал помочь родителям.
   Обменявшись приветствиями с Тумановым, ведьма с тоской посмотрела на опустевший огород. Урожай уже давно был убран, потому что на дворе стоял конец сентября. В то самое время, когда Волк собирал урожай, Лика находилась на сессии, которая закончилась в прошлое воскресенье. Недостатка в овощах девушка никогда не испытывала, потому что Лёва и Андрей всегда выращивали их больше, чем могли съесть и делились с подругой. В этом году овощами снабжать Нестерову обещал вожак стаи, а Курганов делился урожаем с Мишей, который вырастить свой не сумел по причине позднего переезда в новый дом.
   От мангала приятно тянуло дымом. Ангела с удовольствием принюхалась, а потом проследовала с друзьями к дому.
   – Кошку ты не запускал, да? – поинтересовалась ведьма у друга.
   – Нет. Где мне её взять было?
   – Можно сейчас запустить, – предложил Лёва. – Чисто для протокола.
   – Кошки нет.
   – Может, тогда волка вместо кошки первым впустить? – улыбнулась девушка, пытаясь втолкнуть в дом первым Туманова.
   – Нет, – спокойно ответил тот. – Вместо кошки первой впустим женщину.
   И втолкнул подругу в дом. Она рассмеялась и, обернувшись, наградила мужчину весёлым взглядом. Но как только Анжелика принялась осматривать дом, все посторонние вещи вылетели у неё из головы. Комнаты были прекрасно отделаны, мебель приобретена, естественно, у Ахмедова. Везде было светло, и чувствовался стиль.
   Гостиная была просторная, без лишних нагромождений. Кухня – мечта любой хозяйки. Спальня – уютная, с огромной длинной кроватью. Ванная – аккуратная, строгая.
   Присутствовала в этом доме и ещё одна комната, в которой не было ничего, кроме небольшого, раскладывающегося диванчика и маленькой тумбочки.
   – Для чего эта комната? – спросила ведьма, оборачиваясь к вожаку стаи, стоявшему в проёме и прислонившемуся плечом к косяку. Волки ещё разглядывали спальню, поэтому друзья находились в комнате вдвоём.
   – Пока для гостей, – тихо сказал Волк. – А вообще это… детская. Если у меня когда-нибудь будут дети.
   – Если? – воскликнула Ангела и, стремительно приблизившись к мужчине, крепко обняла его. – У тебя обязательно будут дети, Волк. Не сомневайся. Ты ведь сам не интересовался девушками, потому что тебе некуда было их привести. Разве не так? Теперь у тебя есть дом, и ты можешь заняться поиском девушки. Всё будет хорошо. Не грусти. Ты же – оптимист!
   – Оптимист, – согласился Андрей. – Но иногда мне становится страшно. Мне двадцать девять лет, Лика! До тридцати уже недалеко. Я боюсь ничего не успеть.
   Девушка рассмеялась.
   – Не тебе бояться не успеть! Ты ведь мужчина, а мужчине жениться никогда не поздно. Вы даже с возрастом ценнее становитесь!
   Туманов расхохотался, и всю его тоску как рукой сняло.
   После того, как осмотр был закончен, трое мужчин выпроводили Лику и Андрея из дома. Вожак стал жарить шашлыки, а ведьма просто сидела рядом, чтобы ему не было скучно – так решили Федя, Лев и Миша, которые остались в доме готовить гарнир из подготовленных хозяином продуктов.
   Нестерова немного посидела около друга, а потом встала, потому что он всё равно был занят, пристраивая на мангал шашлыки, и в её компании пока не нуждался. Она прогулялась по двору и вышла в огород. Там, на одном из заборов, сидела красивая чёрная пушистая кошка. Девушка её подозвала. Та грациозно спрыгнула с забора и приблизилась. Анжелика взяла кошечку на руки и принялась гладить, возвращаясь к Волку и мангалу. Пушистый комок на её руках довольно замурлыкал. Ведьма села на лавочку. Животное, которого она прижимала к груди, отчего-то напряглось.
   – Ты чего это, милая? – ласково осведомилась у кошки Ангела и почесала её под подбородком. Та тут же расслабилась и снова стала мурлыкать.
   Туманов закончил возиться с шашлыками и присел на лавочку рядом с подругой. Как только он повернулся к ней, его глаза впились взглядом в кошку. Заметив этот напряжённый взгляд, девушка сказала:
   – Тебе надо было просто попросить меня, и я бы мигом достала кошку. Кстати, ты кошек любишь?
   – Не знаю, – медленно ответил мужчина. – Раньше, кажется, любил, а теперь они меня не любят.
   – Почему?
   – Потому что я – волк, а домашние животные диких зверей не любят. И кошки, и собаки теперь меня терпеть не могут. Ведьм, кстати, домашние питомцы тоже не жалуют, за исключением кошек.
   – Да ты что?! – воскликнула Лика и расхохоталась. – А я-то думала: почему когда я по улице иду, все собаки лаять начинают?! Из-за меня получается?
   – Да.
   – Надо же… – Девушка призадумалась. – Если ты вдруг захочешь завести кошку, то скажи мне: я попробую её к тебе приучить.
   – Хорошо.
   Нестерова покосилась на друга.
   – А эту погладить хочешь?
   Он внезапно смутился.
   – Не знаю… Я не помню, когда последний раз гладил кошку… А ты от когтей этого пушистого зверя не пострадаешь?
   – Нет. – Ведьма посмотрела кошке в глаза, продолжая поглаживать. – Милая, расслабься. Он не причинит тебе вреда. Он – хороший, очень хороший. Самый лучший на свете.
   – Это ты обо мне что ли? – фыркнул мужчина.
   – О тебе, о тебе. Давай руку.
   – А, может, не надо?
   – Надо. Давай.
   Волк протянул руку. Ангела ухватила его за запястье и положила его ладонь на спину кошке. И кошка, и оборотень одновременно вздрогнули, но девушка прижала ладонь друга к телу пушистого зверёныша, накрыв своей, и стала пальцами поглаживать голову кошки. Через несколько мгновений та расслабилась, и Анжелика убрала свою руку с руки Андрея, предоставив ему свободу. Со смущённой улыбкой на лице он с наслаждением гладил домашнее животное.
   Лика внимательно наблюдала за лицом вожака стаи, на котором застыло нежное выражение. Она вдруг задалась вопросом: а целовала ли его в детстве мама? Гладила ли по голове? Обнимала ли? Вообще, знаком ли он с нежностью? Конечно, Волк иногда проявлял нежность, мог обнять и утешить, но отчего-то девушке казалось, что в те моменты он руководствовался не своим жизненным опытом, а каким-то внутренним чутьём. Душу Нестеровой затопила жалость к этому красивому, но недолюбленному мужчине.
   Она задумалась, по-прежнему прижимая кошку к груди. Рука Туманова нечаянно соскользнула с кошки и коснулась груди ведьмы, открывающейся в вырезе кофточки. Мужчина мгновенно отдёрнул эту руку. Скулы у него покраснели. Ангела тихо рассмеялась.
   – Не смеши, друг! Не собираюсь я тебе пощёчину влеплять за это.
   Она вернула его руку к кошке.
   – По-моему, ты ей понравился, – подытожила девушка.
   – С чего ты взяла, что это она?
   – Ни с чего. А что, это он?
   – Ну, да. И я всё ещё ему не очень-то нравлюсь. Похоже, он видит во мне соперника. – Вожак поглядел коту в глаза. – Приятель, из нас двоих ты – гораздо пушистее, поэтому здесь мне тебя не обойти, но когда дело дойдёт до еды… ты точно проиграешь. Что ты можешь предложить даме? Мышь или китикэт? А я буду кормить её шашлыком. Что ты на это скажешь?
   Андрей продолжал разговаривать с котом, между делом занимаясь шашлыком. Анжелика давилась смехом. Кот косил в сторону мужчины сердитым глазом.
   Когда Федя, Миша и Лев вышли из дома, у Нестеровой от смеха уже более живот. В присутствии четырёх оборотней кот заметно обеспокоился, и девушка была вынуждена его отпустить. Трое мужчин, в отличие от Ангелы и Волка, были довольно серьёзными и задумчивыми, поэтому ведьма поинтересовалась, в чём дело.
   – Я просто узнал, что Аня недавно замуж вышла, – ответил Михаил.
   – За кого? – осведомился Туманов. – Ты его знаешь?
   – Да. К сожалению. – Самойлов вздохнул. – Вряд ли она будет с ним счастлива. Он – обычный смазливый козёл.
   Волки понимающе кивнули, а Лика неожиданно рассмеялась.
   – Мишка, про смазливых-то говорить осторожнее надо – здесь такие тоже имеются!
   Мужчины рванулись возмущённо в её сторону, а она подскочила с лавочки и отбежала в сторону.
   – Ты, кстати, тоже к их числу относишься! – продолжила ведьма, посмеиваясь. – Только ты у нас, Миша, – необычный смазливый козлик!
   Самойлов, запрокинув голову, расхохотался во всё горло. Жуков, Курганов и Туманов вскоре не выдержали и присоединились к другу. На том тема была закрыта.
   Друзья принялись выносить еду, так как ужинать планировали во дворе. Через несколько минут они уже сидели на лавочках и с наслаждением поглощали сочный, ароматный шашлык. Поначалу говорили о работе, о прошедшей неделе, но постепенно перешли на Общество Дьявола.
   Сложившаяся в нём ситуация сильно огорчала ведьму и волков. Помимо Лёни в стае было ещё два «новичка»: Валера и Серёжа, которые сразу же прибились к компании Никиты. Стычки и конфликты в стае стали делом обычным. Но если бы проблемы были только среди волков! Положение ведьм было не намного лучше: их притесняла Группа внутреннего порядка. Правда, та же Группа притесняла и стаю. На волков вообще давили со всех сторон, но у них в отличие от ведьм было более развито чувство общности, они были настоящим коллективом, единым целым, а у ведьм этого преимущества не имелось. Владимир Петрович делал вид, что ничего не происходит, и никаких мер не предпринимал. Вожак стаи и сын Дьявола контролировали ситуацию, насколько хватало сил. У Андрея это получалось более продуктивно, потому что он, как вожак, имел над нерадивыми подчинёнными кое-какую власть, да и умел привлечь стаю себе в помощь. Лёша на Группу внутреннего порядка повлиять никак не мог, поэтому ему оставалось лишь поддерживать своих ведьмочек и при любом удобном случае самому отражать удар.
   – Чем мы лучше людей? – спрашивал Лёва. – У нас так же есть своя группировка, которая всех терроризирует. И у нас полно никчёмных работников, которые нарушают все мыслимые и немыслимые правила, Законы, но которых никто не выгоняет из Общества. Зачем Дьявол их держит? Из жалости? Ведь это у людей сложно кого-то уволить без серьёзного повода, а у нас – всё гораздо проще. Да и поводов, тот же Назин, дал предостаточно!
   Друзья активно кивали головами, соглашаясь с мужчиной.
   – Неужели же Владимир Петрович ничего не замечает? – воскликнула Анжелика.
   – Да всё он замечает, – отмахнулся Федя. – Просто делать ничего не хочет.
   – А мне кажется, что он вообще сумасшедший, – вставил Курганов.
   – Ты что, Лёва?!
   – Я серьёзно! Когда я его первый раз увидел, мне показалось, что у него с головой не всё в порядке. С психикой то есть. Не понимаю, как Лёха с ним живёт.
   – Кстати, о Лёхе, – встрял Волк. – Он стал, как тень: не видно, не слышно.
   – Мне кажется, он похудел сильно за последнее время, – поделилась мнением девушка.
   – Пожалуй, – согласились мужчины.
   – Интересно, а как он вообще раньше жил? – полюбопытствовал Федя. – Он всегда был такой добрый? Хотел бы я знать, каким Лёха был лет в пятнадцать.
   – Да таким же и был, – спокойно ответил Миша.
   – Откуда ты знаешь?
   – Он тоже учился в нашем педе. Правда, всего один год: потом от вечерней школы экзамены сдал, аттестат получил и уехал учиться в университет.
   – Ух ты! – восхитилась Ангела. – Вы были знакомы до Общества?! А вы в одной группе учились?
   – Нет. У нас на первом курсе было три группы: первая – спортфак, вторая – это где я учился и в третьей – Лёха и Аня. Аня, кстати, обожала Лёшу. Впрочем, все девочки в их группе были от него в восторге.
   – А вы общались? – спросил Жуков.
   – Первые полгода – совсем нет. Все, конечно, знали, что в той группе учится сын Владимира Чернова, и в лицо его знали, но общался он в большинстве своём только с одногруппниками. Я был в курсе, что девчонки из их группы его обожают, и парни вполне уважают. Учителя его любили, потому что он был умный в отличие от многих парней.
   – А когда вы общаться-то начали?
   – В феврале. У нас в педе ко Дню Защитника Отечества каждый год устраивали не то строевой смотр, не то соревнования для парней. Участвовало всегда пять команд: четыре из них – это группы спортсменов со всех курсов, а пятая – сборная со всех остальных отделений. Вот мы и оказались в одной команде, где и познакомились. Помню, когда мы к конкурсу готовились, выбирали того, кто стрелять из пневматического ружья будет, Лёха сразу вызвался, а учитель сомневался, но как только Лёха показал, на что способен, все сомнения сразу отпали. Он уже тогда умел из любого оружия стрелять. – Миша улыбнулся. – Непосредственно на самих соревнованиях, когда дело дошло до ружья, и Лёху вызвали, все парни со спортфака на него со снисхождением смотрели. А после того, как закончил, высокомерия у них заметно поубавилось: он ни разу не промахнулся. В тот день количество его поклонниц ещё больше выросло: тогда девушки со всех групп от него в восторге были.
   – Его внешность тому способствовала, да? – усмехнулась ведьма.
   – Точно! – рассмеялся Самойлов. – И его уже в пятнадцать щупленьким назвать было нельзя.
   – А после соревнований вы как общались? – осведомился Курганов.
   – Здоровались, могли перекинуться парочкой слов, но не более того. Лёха уже тогда добрый был и вряд ли бы был против, но я сам как-то не стремился. Стеснялся, наверное.
   – Ясно, – протянула Лика.
   Затем друзья перешли на другие темы, а Нестерова подумала о том, что они все ничего толком не знают о Лёше, его жизни и в особенности – об их с Дьяволом отношениях.

Глава 2

   В летнем зале было светло и тепло. Ведьмы и волки лениво слонялись по помещению. Некоторые стояли в определённых компаниях и разговаривали, а другие переходили от одной к другой, ненадолго прибивались, а потом продолжали путешествие по залу.
   Мужчины были преимущественно в костюмах, за редким исключением, а женщины – как разноцветные бабочки. Их наряды отличались богатым разнообразием: кто-то был в платье, кто-то – в юбке и кофте, а кто-то – в брючном костюме. Платья были длинные и короткие, светлые и тёмные, простые и со сложным кроем. По каждому из них можно было судить о вкусе хозяйки. Редко у какой ведьмы или волчицы наряд был безвкусный. К числу тех женщин, у которых вкус к одежде определённо имелся, принадлежала Ангела.
   В данный момент она находилась в компании ведьм, куда её привела Ольга. Среди прочих здесь присутствовали Кира, Оксана, Лиза, и даже с краю приклеились Марго с Алиной.
   Сегодня блондинка надела строгое тёмно-синее платье, которое удачно оттеняло её голубые глаза. Вообще, девушка всем цветам в одежде предпочитала чёрный, и он никогда не ассоциировался у неё с трауром. Об этом она не думала – он просто ей шёл и всё.
   Женщины обсуждали самые разнообразные темы. Одной из них, конечно же, были мужчины.
   – А у тебя с Лёвой роман? – спросила Полина ведьму по имени Виктория.
   – У меня?! Нет, конечно. С чего ты это взяла?
   – На днях видела, как он от твоего дома отъезжал.
   – Ах, это!.. У меня пробки выбило, а я в электричестве ничего не понимаю – вот и позвала Лёву.
   – А благодарить как будешь?
   – Я уже поблагодарила. Сказала «спасибо».
   – И всё? – с сомнением подняла бровь Полина. – И ничего у вас не было?
   – Не было. Лёва не из тех, с кем нужно расплачиваться, да тем более таким способом.
   – Ну и что? Ни за что не поверю, что у вас ничего не было. И ты зря так ершишься: ничего зазорного в этом нет. Все знают, что перед Кургановым устоять невозможно. Он только улыбнётся, и ты уже готова всё ему позволить. К тому же, в отличие от многих мужиков он умеет доставить женщине удовольствие. У всех девчонок, у которых с ним был роман, потом самооценка значительно повысилась. Потому что Лёва с каждой обращается так, словно она первая красавица на белом свете. Он умеет это внушить.
   – Хм, – задумчиво хмыкнула Вика. – Во-первых, Лёва – не лгун: если он говорит тебе, что ты – первая красавица, значит, он искренне так считает, а во-вторых, с твоей стороны не очень умно обсуждать его в такой компании. Оля-то тебе это, может, и простит…
   – И то вряд ли, – буркнула Ольга.
   – … а от Ангелы ты вполне можешь получить. Она Лёву любит, и я, кстати, тоже. Но не как мужчину, а как брата, если ты вдруг вздумаешь придраться к слову.
   – Как брата?
   – Да. Яна, – обратилась ведьма к приятельнице, – скажи ты ей, что Лёва мне, правда, как брат! Мы с ним на одной улице выросли. Через два дома друг от друга жили. Я его семью знала, и брата я Лёвиного обожала!
   – У Курганова был брат? – удивились многие женщины.
   – Ага, младший. Кирюхой его звали. Такой мальчишка хорошенький был! В веснушках весь. Солнечный ребёнок. Улыбался всегда во весь рот. Я больше Лёвы его любила: он добрее всегда был. Правда, теперь я понимаю, что Кирилл в отличие от Лёвы и благодаря ему с реальностью сильно не сталкивался. Его беды не касались – все проблемы решал Лёва. Даже удивительно, что Лёва сумел остаться таким добрым и весёлым.
   – А что за страшная жизнь у Курганова была? – с иронией осведомилась Оксана. – Я ничего о нём не знаю.
   Многие ведьмы её поддержали. Виктория замялась, не хотела рассказывать, но была вынуждена, так как сама уже разожгла любопытство у собеседниц.
   – У Лёвы родители алкаши были. К ним домой бичи и такие же запойные алкоголики толпами ходили. Правда, периодами: иногда у Лёвы терпение кончалось, и он устраивал родителям бурный скандал, выводил их из запоя, но это уже позже было. Наверное, после того, как Кирилл родился. Кажется, нам с Лёвой тогда было лет по девять. А до этого Курганова ситуация сильно не беспокоила. То есть… он делать ничего не пытался. – Вика тяжело вздохнула. – Его уже в начальных классах проблемным ребёнком считали. Он к какой-то не очень хорошей компании прибился, пакостил вместе с ними. В милиции на учёте состоял. В общем, он и сам потом курил, пил. По пьянке подраться с кем-нибудь мог. Впрочем, и не по пьянке запросто мог. Девчонки всё равно от него тащились: он обаятельным быть умел, да и плохая репутация делала его более привлекательным. А вот мальчики связываться побаивались: Лёвка был агрессивный, легко мог по морде дать – никого и ничего не боялся, ни перед кем не лебезил, не пресмыкался. Такие же, как он, его уважали.
   – А его родители работали? – спросила Кира.
   – Нет.
   – На что же они тогда жили? – удивилась Полина.
   – Мать его пенсию по инвалидности получала. Отец изредка, когда Лёва в чувство его приводил, мог подработать. Но это очень редко случалось. А Лёва бутылки сдавал, за физическую работу брался, когда постарше стал.
   «И подворовывал», – подумала девушка, но вслух не произнесла.
   Ангела эту её мысль услышала и была ей очень благодарна за то, что не высказала её вслух и не очернила Курганова. Сердце Лики тоскливо сжалось, когда она в полной мере осознала, какую жизнь Лёве приходилось вести. Никто не вправе его судить: он выживал, как мог.
   – Лёва огород сам сажал, – продолжала Виктория. – Пытался у матери деньги отобрать, когда она их только получала, чтобы не пропили, но это ему нечасто удавалось. Проще говоря, Лёва крутился, как только можно было, и всё для Кирюхи.
   – Почему его родителей не лишили родительских прав? – поинтересовалась Оля.
   – Потому что как только к ним домой являлся кто-нибудь из соответствующих органов, всё тут же становилось едва ни идеально. Лёва всегда каким-то непонятным образом чуял, когда к ним нагрянут, и начинал суетиться, родителей в чувство приводить. А мы, соседи, молчали в тряпочку, потому что однажды кто-то брякнул что-то, куда не надо, и к Кургановым домой пришли. В самый неудачный момент пришли. Лёву с Кириллом в приют забрали, хотя и ненадолго. А потом Лёвка узнал, что это кое-кто из соседей лишнее сболтнул, и устроил грандиозный скандал. С тех пор в их дела больше никто не лез. Да и вообще лишить родительских прав очень сложно.
   – А почему Лёва был против лишения родителей прав? – спросила Лиза.
   – Наверное, боялся, что их с Кириллом по разным детдомам распихают: всё-таки большая разница в возрасте – девять лет. Да Кирюха сильно не страдал от всей этой ситуации – больше Лёва, а он был привычный. Кирилл, мне кажется, даже не понимал толком, что происходит. Если в доме устраивался дебош, а Лёвы дома не было, он к нам прибегал. Это я его всегда приваживала – нравился он мне. Мы с родителями его чаем поили. – Виктория улыбнулась задумчиво. – Помню, когда Кирюха первый раз из дома сбежал к нам, а Лёва домой пришёл и его не обнаружил, он был в панике. По всем соседям стал бегать и искать братика. А потом уже всегда его у нас искал. Мои родители и его пытались вечно чаем напоить, а он всегда отказывался: гордый был. Но вообще-то Кириллу нечасто приходилось у нас перекантовываться: Лёва старался его не бросать и, когда чувствовал, что дома очередное сборище намечается, брал его с собой. Они по улицам таскались, а летом даже где-то ночевать умудрялись. С Лёвой Кирюха был, как за каменной стеной.
   – Стоп! – нахмурилась Оксана. – А почему мы о Кирилле всё время в прошедшем времени говорим?
   – Потому что его больше нет. Он погиб. Родители Лёвы вместе с Кириллом в аварию попали. Никто не выжил. – В глазах у рассказчицы блеснули слёзы. – Ближние к Кургановым соседи слышали, что у них скандал был днём. Родители хотели взять Кирилла с собой на речку, а Лёва был против, запрещал. Потом его минуты на две из дома вызвали приятели какие-то, а когда он вернулся, их уже и след простыл. Лёвка по домам бегал, спрашивал, кто и что видел. Он был в отчаянии. А вечером сообщили, что трагедия случилась. Я помню, какое у Лёвы было лицо, – я видела. Соседи потом, конечно, с похоронами помогали, со всей организацией, потому что Лёва был не в состоянии: он вообще ушёл сразу и в доме закрылся. Бедный… Он так Кирюху любил! Заботился о нём. А на смерть родителей ему плевать было – он их ненавидел. Вот так-то. И ничего, Полина, у меня с Лёвой не было и не будет: я к нему по-родственному отношусь.
   – Я бы на твоём месте не зарекалась, – заметила Полина. – Чем чёрт не шутит… ой!..
   Вся компания расхохоталась над этим выражением.
   – Да не будет, не будет! – стояла на своём Вика. – У меня парень есть.
   – Да ты что?! – хором воскликнули женщины. – И кто же это?
   – Вампир, – покраснев, призналась девушка.
   – Как зовут? – осведомилась Полина.
   – Володя, Вова. Но всего его почему-то Владом называют.
   – Рудаков?! – в один голос вскричали Оля и Лика.
   – Да, – смутилась Виктория.
   – А кто он? – полюбопытствовала Оксана.
   – Лучший друг Максимилиана, – ответила Нестерова. – Его зам и правая рука. Кстати, успокоить Макса, привести в чувство может только Влад.
   – Он умный, спокойный, добрый, – добавила Ольга. – И чертовски хорош собой.
   – Ничего себе! – рассмеялись ведьмы.
   – А почему его Владом все зовут? – поинтересовалась Оксана, глядя при этом на Анжелику. Той и пришлось отвечать:
   – Это Макс первый начал. Он ненавидит имя Владимир, не переносит сокращений «Вова», «Володя», поэтому переделал его. А за Ахмедовым и все остальные стали Рудакова Владом звать. Хотя некоторые зовут Вовой или Володей – кому как нравится.
   – Вот как…
   Блондинка кивнула. Её взгляд переместился на Викторию, смущённо смотревшую на неё.
   – Я и не знала, что у Влада девушка есть, – улыбнулась Ангела. – И давно вы встречаетесь?
   – Полгода.
   – Полгода?! А он молчит! Сволочь. Что ж, я за вас очень рада. Влад – хороший парень. Ты не пожалеешь – это точно.
   – Я знаю, – с тихой улыбкой сказала Вика.
   Некоторые женщины вновь принялись беседовать, но беседа отчего-то не клеилась. А Лика в это время вспоминала, как Лёва рассказывал ей о своей жизни, когда они только начали дружить. О своём брате он тогда говорил не очень подробно, даже можно сказать, что упомянул вскользь, и девушка была уверена, что с братом они общались не очень тесно. Но теперь поняла, что ошибалась. Курганов лишь пытался делать вид, что произошедшая трагедия его уже не трогает. Он почти не рассказал ничего о брате, потому что, получается, на тот момент всё ещё не пережил его гибель. Потому что она по-прежнему причиняла ему боль.
   Анжелика и так любила Лёву, знала, что он способен на глубокие чувства, а теперь убедилась в этом на конкретном примере. И стала любить его ещё больше.
   – Кстати, Полина, – очнулась вдруг Виктория, – а почему ты так Лёвиными романами интересуешься? У тебя что-то с ним было?
   – Нет. Он не предлагал.
   – А, если бы предложил, то ты бы согласилась?
   – Если бы не была замужем и не любила так сильно своего мужа, то да. В молодости это вряд ли бы случилось: я была раньше стеснительная. А вот теперь многим девчонкам завидую, потому что у них есть возможность связаться с Лёвой. С какими-то парнями роман опустошает и создаётся ощущение, словно тебя грязью облили, да и вообще унижает как-то, а с Лёвой – напротив. Он хоть и бабник, но добрый, хороший и совсем не подлый. В нём нет никакой пакостности и мерзости. Мне кажется, с ним весело. И можно много положительных эмоций получить… Спасибо тебе, Вика: я-то боялась, что Лёва так и будет у нас, как бабочка порхать, а теперь выясняется, что он вполне способен преданно любить. Да-а… повезёт той, которую он полюбит.
   Больше о Лёве не было произнесено ни слова. Все переваривали полученную о нём информацию.
   Нестерова переживала из-за того, что о жизни Лёвы узнали многие ведьмы, хотя и понимала, что даже если бы она остановила Вику сейчас, женщины всё равно вытянули бы из неё эту информацию позже. К тому же, из собравшейся компании никто не посмеет использовать услышанное против мужчины: ведьмы присутствовали только достойные – одна Алина, по мнению Ангелы, к их числу не относилась, но, как чувствовала ведьма, она испытывала к Курганову определённую симпатию, несмотря ни на какие трения между стаей и Группой внутреннего порядка. Дополнительно ко всему, Лика питала надежду, что Маргарита не позволит своей подружке как-то навредить Льву.
   Анжелика, Ольга и Кира снова стали беседовать с коллегами, однако продолжалось это недолго: вскоре к компании женщин приблизился Лёва.
   – Оленька, милая, – обратился он к девушке, – что-то ты совсем пропала. Федька, между прочим, без тебя там уже с ума сходить начинает. Ты не могла бы ему хотя бы ручкой помахать, чтобы он успокоился?
   – Да мы сейчас вернёмся уже, наверное. Да, девочки?
   Кира и Лика кивнули.
   – Хорошо, – довольно подытожил Курганов и только теперь заметил, что все женщины на него уставились. Он смутился. – Ой, а что на меня все так смотрят? Я тут лишний в женской компании, да? Прошу прощения. Сейчас исчезну.
   – Нет-нет! – в разнобой вскричали ведьмы, опомнившись.
   – Вика, оказывается, с Владом Рудаковым встречается, – с весёлой улыбкой сообщила другу Ангела.
   – Да ты что?! – Лев посмотрел на Викторию. – Серьёзно? Даю тебе своё благословение!
   – Спасибо! – расхохоталась девушка.
   – А вы, правда, на одной улице выросли? – спросила Оксана.
   – Ну, да, – спокойно ответил Курганов.
   – Лёва меня, кстати, со всеми в Обществе знакомил, когда я пришла! – сказала Вика с гордостью. – Да, Лёва?
   – А как же! Соседям помогать надо… Ну что, пошли? – обратился мужчина к подругам.
   – Пошли, – согласились те, и они вчетвером вернулись в компанию волков.

   * * *
   Субботним вечером, четвёртого октября, Ангела стояла в переполненном людьми зале особняка Нестерова. Сегодня у её отца был юбилей – 55 лет. Её, естественно, позвали, и она уже даже поздравила отца с праздником. Теперь же девушка просто прислонилась к стене и наблюдала за происходящим.
   Саша Петрова разглядела её в толпе и поманила к себе. С неохотой Анжелика оторвалась от стены и подошла к девушке. Они немного поговорили, а после Александра удалилась. Ведьма осталась стоять одна среди снующих туда-сюда людей.
   – У тебя, как всегда, шикарный вырез, – раздался рядом весёлый, очень мужской голос.
   Лика не повернулась, но её губы против воли растянулись в улыбке. Всем существом она почувствовала, что Максимилиан тоже улыбается.
   – Не знала, что ты здесь будешь. С чего вдруг? Прежде вы с моим отцом друг друга несильно-то жаловали.
   – И сейчас не жалуем, но нравится твоему отцу это или нет, считаться ему со мной придётся. Кажется, теперь он это понял.
   – Что ж, тогда добро пожаловать в этот дом и сумасшедшее сборище местных бизнесменов.
   – Благодарю, – в голосе Ахмедова послышался смех.
   Со стороны казалось, что эти двое просто стоят рядом, и они оба эту иллюзию поддерживали, стараясь говорить так, чтобы никто не увидел.
   – Уверена, что наше знакомство не стоит афишировать? – спросил Макс.
   – Если тебя это обижает, то я не против его обнаружить, но считаю, что это неразумно.
   – Желание дамы для меня закон…
   В компании бизнесменов велись скучные разговоры о бизнесе, которые Ангеле приходилось слушать последние полтора часа. Она едва сдерживала зевоту.
   Максимилиана с ней уже «познакомили», и это был самый забавный момент за весь вечер. Его тёмные завораживающие глаза не раз обращались на неё, но этим всё и ограничивалось. Говорить с ним девушке не было положено по роли, потому что, во-первых, в разговоры о бизнесе она никогда не вмешивалась, а во-вторых, все знали, что она не жалует такой тип мужчин, к которому принадлежит Максимилиан, а именно бабника.
   Бизнесмены пытались на Ахмедова нападать, но тот отражал удары без видимых усилий, как бы шутя. Чувствовал он себя легко, и ничто не могло его ни смутить, ни испугать – так Макс был в себе уверен. Среди гостей было много женщин: молодых и не очень, но на которых одинаково положительно действовала энергетика Максимилиана, что в свою очередь способствовало хорошему расположению духа Ахмедова и сдерживало бизнесменов. Те вели себя осторожно, не желая попадать в немилость к своим женщинам.
   Сложившаяся ситуация самую малость веселила Анжелику, но в большинстве своём она изнывала от скуки и уже жалела, что поддалась на уговоры отца остаться в этом доме ночевать. С каким бы удовольствием она уехала отсюда сию минуту!
   Кристине, по всей видимости, Максимилиан приглянулся, но тот в отличие от Андрея (который по своей природе был вежлив и не мог обойтись с женщиной грубо, унизить её) вполне спокойно давал ей понять, что она его совершенно не интересует. Его насмешливый и снисходительный взгляд, обращённый к Кристине, говорил сам за себя: она была ему глубоко безразлична и вызывала лишь лёгкое презрение. Однако Кристине не хватало ни ума, ни сообразительности понять это, и лишь смутное подозрение, возникшее на задворках сознания, шептало, что что-то в обращении этого красавца с ней не так. Но та его почти не слушала, уверенная, что никто не может устоять перед ней, дочерью Нестерова. В принципе, это убеждение было не безосновательно, потому что мужчин к Кристине всегда тянуло, чего не понимала никогда Ангела. Ей казалось очевидным, что сестра – пустышка, к тому же, не очень красивая. Она сама мужской пол не слишком-то жаловала и хорошо относилась лишь к единицам, но всё равно ей было интересно, почему практически все мужчины западают на Кристину и совсем не подходят к ней, Лике, хотя она гораздо красивее. Это оставалось для ведьмы загадкой и вызывало лёгкое недоумение.
   Беседы в кругу бизнесменов велись наискучнейшие и, по большей части, пустые. Нестерова-младшая искренне старалась заинтересоваться хоть чем-нибудь, но не удавалось. Постепенно её мозг отключался, но совсем отключиться у него так и не получилось.
   – Кстати, все слышали последние новости? – осведомился Петров. – Станислав Сергеевич, раз уж вы здесь, то, может, поясните, что это за слухи ходят?
   – Вы об Ангеле и Волке?
   Лика едва сумела удержаться и не вздрогнуть. Взгляд Ахмедова мгновенно обратился на неё, приказывая, заставляя держать лицо. Она подчинилась.
   – Да-да, – подтвердил Петров. – Именно о них. Что на сей счёт думают правоохранительные органы?
   – Да думать здесь можно всё, что угодно. Кажется, там говорится о некоем Обществе Дьявола, к которому они принадлежат? Что тут сказать: это может быть и организованная бандитская группа, и, например, секта. Но всё это только сплетни. Нет страшных преступлений, никаких подозрительных дел в городе не творится, никто ни о чём не заявлял. Кто-то что-то подслушал, и мы даже не знаем кто!
   – А что это за сплетни? – ровным, спокойным голосом умудрилась поинтересоваться Анжелика.
   – Ты не слышала?! – удивились многие из присутствующих.
   – Нет.
   – Какая-то женщина случайно услышала, как двое парней говорили об Ангеле и Волке из Общества Дьявола, которые творят какие-то непонятные дела в городе, – пояснил Петров. – Кстати, они говорили и о том, что Ангела и Волк дружат с главой Общества Максимилиана.
   Все взоры обратились на Ахмедова.
   – Максимилиан, вы единственный человек в городе с таким необычным именем, – заметил ядовито Серов-старший. – Что скажете по этому поводу?
   Макс тихо рассмеялся.
   – Уж и не знаю, кто из моих ярых «поклонников» додумался назвать меня и моих подчинённых Обществом Максимилиана. Это довольно забавно. Но всё это лишь слухи и, как заметил Станислав Сергеевич, кто является источником, неизвестно. К тому же, зная склонность людей приукрашать увиденное и услышанное, дополнять его своими собственными фантазиями, я бы не стал полагаться на полученную информацию, потому как её достоверность вызывает сомнения. Этот разговор прошёл через множество людей, и, как он выглядел в своём первоначальном варианте, мы уже никогда не узнаем.
   – Всё верно говорите, Максимилиан, – согласился Петров. – Но у вас всё же есть такие друзья? Я имею в виду Ангелу и Волка.
   Ахмедов улыбнулся.
   – Врать не стану: есть. Но об Обществе Дьявола я слышу впервые и могу поручиться, что мои друзья не состоят ни в какой секте и уж тем более – бандитской группировке. И должен упомянуть, что мою подругу прозвали Ангелой, потому что она похожа на ангела и внешне, и внутренне. Поэтому мне довольно обидно слышать подобные вещи о моих друзьях: они склонны помогать людям, а не наоборот.
   – Вот как? – задумчиво протянул Николай Нестеров.
   – Да, именно так.
   – А вы не могли бы нас с ними познакомить? – полюбопытствовал Серов. – На сегодняшний день они самые известные в городе люди.
   «Не люди», – мысленно поправила его Ангела.
   – Не вижу в этом необходимости, – холодно ответил Макс. – Мои друзья не горели желанием получать подобную известность, а потому и открываться кому бы то ни было не намерены. Ни к чему усложнять им жизнь.
   Вскоре эту тему оставили, и ведьма на пару с вампиром вздохнули свободно. Лика долго не могла прийти в себя после пережитого потрясения. У неё кружилась голова. Через какое-то время она решила, что полезно будет выйти на воздух. Нестерова покинула зал.
   Когда она вышла на крыльцо, оказалось, что кто-то её уже опередил и занял то самое место, о котором она мечтала.
   С крыльца можно было спуститься по центральным ступенькам и по боковым, которые располагались вдоль дома справа и слева. Вдоль боковых ступеней шли перила, на которые удобно было облокотиться. Шторы на окнах фойе были закрыты, отчего по обе стороны от входа создавалась тень, в которой можно было спокойно устроиться и подумать.
   По правую сторону от Анжелики, облокотившись на перила в той самой тени, стоял кто-то, кто, видимо, испытывал в данный момент потребность в одиночестве. Девушка растерялась и попятилась назад, не желая нарушать чьё-то уединение, но каблуки, хоть и тихо, однако предательски застучали. Голова человека резко повернулась. Ангела тут же узнала его: это был Дмитрий Горлов, сын Станислава Сергеевича. Ведьма была с ним немного знакома: несколько раз Станислав Сергеевич приходил в дом Нестеровых вместе с ним. Старшую дочь Горлова Лика тоже знала, и та даже с ней всегда здоровалась при встрече.
   Дима был примерно на год старше Ангелы. Его нельзя было назвать красавцем, но в его лице было что-то приятное, когда он улыбался. Впрочем, и серьёзное выражение, которое чаще всего присутствовало на его лице, тоже выглядело весьма приятно.
   – Извини, – тихо произнесла ведьма. – Я помешала, да? Я сейчас уйду.
   – Нет-нет! – воскликнул парень. – Не надо. Если хочешь побыть одна, то я могу уйти.
   – Да нет. Я просто вышла подышать воздухом.
   – Если ты не против, я останусь.
   Анжелика рассмеялась.
   – Мне кажется, что это я должна спрашивать твоего разрешения: всё-таки первым это место занял ты.
   – Но это твой дом.
   – Уже нет. И не говори, что Станислав Сергеевич тебе об этом не говорил.
   Дима смутился.
   – От того, что ты переехала жить отдельно, этот дом не стал тебе чужим. Ведь родительский дом всегда остаётся своим.
   – Вообще-то для меня родительским является именно тот дом, в который я переехала жить.
   Девушка улыбнулась собеседнику, чувствуя, как ему неловко затрагивать эту тему. Она постаралась дать ему понять, что не намерена переносить своё раздражение и обиду с отца на сына. Горлов-младший немного расслабился. Ангела приблизилась и, прислонившись поясницей к перилам, посмотрела на парня.
   – И давно ты здесь торчишь? – поинтересовалась она и тут же поняла, как глуп этот вопрос. Хлопнув себя по лбу, она рассмеялась. – Впрочем, зачем я спрашиваю? Ведь и так ясно, что давно. Я не видела тебя в зале с самого начала вечера.
   Дима виновато опустил глаза. Его губы тронула слабая улыбка. Что нужно сказать в своё оправдание, он не знал. А ведьма и не думала его упрекать или отчитывать.
   – Светские развлечения не для тебя? – с лукавой улыбкой спросила она.
   На этот раз парень улыбнулся более искренне.
   – Я – простой смертный и среди богатых и сильных мне не место. Отец чувствует себя здесь как рыба в воде, а я – нет, несмотря на то, что нахожусь в подобном окружении не впервые. К сожалению, общительность никогда не была моей отличительной чертой.
   – Хм. Боюсь, в подобной компании никакая общительность не поможет. Для того чтобы стать своим среди них, нужно совсем не иметь ни мозгов, ни души, ни нравственных принципов…
   Её речь оборвал весёлый смех Димы.
   – Ты со мной не согласен? Или хочешь что-нибудь добавить?
   – Могу добавить: чтобы стать своим среди них, нужно иметь массу высокомерия, быть самовлюблённым и уверенным в своей собственной неповторимости, не имея на то никаких оснований и вообще ничего из себя не представляя на самом деле.
   Лика расхохоталась.
   – Поддерживаю тебя во всём. Такая она и есть эта богатенькая молодёжь. Их родители помешались на деньгах, но они эти деньги хотя бы сами заработали, а их дети в этой жизни ничего не добились сами, да и не намерены делать этого, так как родители преподносят им всё уже готовым.
   – Я всегда удивлялся тому, что ты в их обществе умудрилась не испортиться. Тебе ведь было четырнадцать, а это самый подходящий возраст для того, чтобы поддаться чему-нибудь не очень хорошему.
   Девушка пожала плечами.
   – Мне кажется, возраст здесь ни при чём. Если у тебя есть твёрдые моральные принципы и представления о том, что хорошо, а что – плохо, то ты никогда не поддашься. А если их нет, то ты поддашься в любом возрасте.
   – Пожалуй, – согласился Горлов.
   Они помолчали.
   – Отчего ты такой грустный, Дима? Кстати, где ты сейчас? Ты ведь вроде юридический заканчивал?
   – Да, закончил. Сейчас в нашем отделе работаю. Участковым уполномоченным.
   – Нравится?
   Парень помедлил с ответом.
   – Нет. Но я искренне надеюсь, что по тому, как я работаю, этого не видно. Мне кажется непростительным плохо работать. Несмотря ни на какие условия.
   – Интересная мысль, – задумчиво заметила Нестерова. – Но почему ты тогда поступал на юридический?
   Дима поёжился, и по тому, как он неловко прятал глаза, она догадалась, в чём причина.
   – Ага… Станислав Сергеевич настоял?
   Парень вздохнул.
   – У отца тяжёлый характер. То есть… властный. Впрочем, с иным характером он не стал бы заместителем начальника ОВД.
   – Да уж.
   – Меня бесит, что все знают, что меня пристроил отец. Он собирается ещё засунуть меня в уголовный розыск, когда на пенсию уходить будет. А юридическая работа не для меня. Мне это неинтересно, да ещё сверху начальство постоянно давит… В общем, нервы на этой работе портят основательно. И мне в ней чего-то не хватает. Смысла, наверное. Всё слишком приземлённо, и бумаг ненужных очень много. Да и не моё это совсем! Мне бы хотелось чего-то более… спокойного, может. Или высокого. Я не об искусстве, конечно! Но… хотелось бы, чтобы можно было приобрести… мудрость. Да, пожалуй, мне хотелось бы именно этого. А на моей нынешней работе вместо мудрости получишь ненависть к миру и к людям, в частности: слишком много грязи приходится видеть.
   Ведьма улыбнулась ему по-доброму. Дима посмотрел на неё.
   – Я тобой восхищаюсь. Ты сделала всё так, как хотела, и ничего не побоялась. И моего отца ты совсем не боишься: он на тебя злится, а ты его игнорируешь. Я видел вас в начале мероприятия. У тебя сильный характер, Анжела. А вот мне в своё время твёрдости отказаться от учёбы в юридическом не хватило.
   – Но ты ведь всю жизнь с отцом прожил! Странно было бы ожидать, что ты проявишь суперсильный и волевой характер, когда столько времени подчинялся отцу.
   – Хотел бы я иметь волевой и сильный характер.
   – Но почему ты решил, что у тебя его нет?! – воскликнула Анжелика. – Это совсем не обязательно так. Ты можешь быть сильным и волевым во всех отношениях, но пасовать перед отцом. И тебе нечего здесь стыдиться: ты беззащитен перед отцом именно потому, что любишь его. Любовь делает нас уязвимыми.
   – Возможно.
   Девушка сжала его плечо.
   – Не расстраивайся, Дима. Возможно, у тебя получится когда-нибудь противостоять отцу. Знаешь, один мой друг тоже всю жизнь не мог противостоять своим родителям. Ему это удалось меньше полугода назад. Ему двадцать восемь лет. Так что какие твои годы? Я думаю, у тебя тоже однажды получится. Но на это нужно время. Прояви терпение: не всё сразу.
   Дима улыбнулся ей.
   – Спасибо, Анжела.
   – Не за что.
   Парень внезапно рассмеялся и покачал головой.
   – Сам себе удивляюсь! С чего вдруг я всё это тебе выложил?
   – Ни с кем больше это не обсуждал?
   – Нет. Ни с кем и никогда.
   – Ну, с кем-то же нужно поделиться своими бедами. А я рада помочь. Надеюсь, что тебе хоть немного стало легче.
   – Стало. Гораздо легче. Спасибо.
   – Всегда пожалуйста, Дима. И не бойся: я не склонна обсуждать чью-то личную жизнь с посторонними. Я никому не скажу.
   – Я даже не думал об этом. Не сомневаюсь в тебе.
   – Спасибо. Мне приятно.
   – Рад был с тобой пообщаться, – сказал Горлов и протянул ей руку.
   – И я с тобой, – с чувством ответила ведьма и крепко пожала руку.
   Они улыбнулись друг другу.
   – Наверное, я слишком явно игнорирую мероприятие. Пожалуй, пойду.
   – Иди. И ни на кого не обращай внимания, – посоветовала Ангела.
   – Хорошо.
   Парень помахал ей на прощание рукой и исчез в доме.
   «Да, – подумала про себя девушка, – у каждого свои проблемы».
   И ей тут же вспомнилась её проблема: сплетни о ней, Волке и Максимилиане. Словно повинуясь её мыслям, в дверях дома показалась высокая фигура Ахмедова. Он приблизился.
   – Прости, что не предупредил тебя, – тихо сказал вампир. – Я думал, что ты тоже слышала эти сплетни.
   – Не слышала. И Волк с ребятами, похоже, тоже не слышали: иначе бы мне сказали. Боюсь, в нашем Обществе об этом никто не знает.
   – Знает, – жёстко возразил Макс. – Тот, кто эти сплетни и распространял. Те, чей разговор «случайно» подслушали.
   – Почему ты уверен, что это кто-то из нашего Общества?
   Мужчина вздохнул.
   – Из рассказа гостей у тебя могло создаться неверное впечатление об этих сплетнях. На самом деле, они были преимущественно обо мне и моём Обществе, а вы с Волком упоминаетесь вскользь. Там говорится о том, что я творю какие-то дела в Сибирске, а вы мне помогаете. Просто мужчины постеснялись повторять всё, что слышали в моём присутствии. Из деликатности, так сказать. Кто-то мстит мне, а вам – заодно. Поэтому у меня не возникает сомнений, что это кто-то из членов Общества Дьявола.
   – Ясно. Но мы вряд ли узнаем, кто это.
   – Можно догадаться.
   – Намекаешь на Группу внутреннего порядка? Если бы можно было подозревать только их, то ответ был бы очевиден: это Марат и Боря.
   – Почему не Виктор? – удивился Макс.
   – Если Виктор ненавидит кого-то, то говорит об этом прямо. Его ненависть открыта, откровенна, и такой подлый поступок не в его стиле. Женя такой же, как и Виктор, и даже лучше. Поэтому его подозревать тоже не имеет смысла.
   – Но ты сказала: «Если бы можно было подозревать только их». А кого ещё?
   – В стае целых девять парней, которые тоже ненавидят и вас, и нас.
   – Точно! Я о них и забыл. Уже девять?
   – Да.
   – Плохо.
   – Хуже некуда, – со вздохом согласилась Лика.
   – Вам с Волком надо вести себя осторожней с этими прозвищами.
   – Я уже поняла. Придётся быть осторожными. А у тебя проблем из-за этих слухов не будет?
   – Нет. Станислав Сергеевич же сказал: это только сплетни. А сплетни не основание обвинять меня в чём-то.
   – Верно. И на том «спасибо».
   Ахмедов негромко рассмеялся. Ведьма ему улыбнулась, но её улыбка стала постепенно увядать, когда она заметила его странный взгляд. Она отступила на пару шагов.
   – Что с тобой? – тихо спросил мужчина.
   – А с тобой? О чём ты сейчас подумал?
   – О том, что мне тридцать два года, и пора бы уже жениться.
   – Но не собираешься же ты на мне жениться?! Почему ты тогда так странно на меня смотришь?
   – А почему бы нет? – осведомился он, отстраняясь от перил и направляясь к девушке. Она выбросила перед собой руку и попятилась. – Мы могли бы попробовать.
   – Нет. Это невозможно.
   – Почему?
   – Я тебя обожаю, Макс, но по-дружески и только!
   – Дай мне минут пять, и я попробую убедить тебя, что может быть иначе.
   – Нет.
   – Да почему?! Меня тянет к тебе.
   – Извини, друг, но тебя тянет ко всему женскому полу в принципе!
   – К тебе тянет сильнее, чем к другим! – со смехом возразил Максимилиан.
   – Нет. Ты вбил себе эту чушь в голову. Мы – друзья. Тебе нравится дружить со мной.
   – Не сомневаюсь и в том, что мне понравится заниматься с тобой любовью.
   Его грудь коснулась ладони Анжелики, а она в свою очередь коснулась спиной стены дома. Отступать было больше некуда. Внутри девушки билась паника. И вдруг… время для неё остановилось.
   Она увидела ситуацию со стороны и осознала всю её абсурдность. Она ведь не героиня любовного романа!
   Ангела неожиданно разозлилась. Она не позволит ему испортить их дружбу! Она не собирается бояться его, шарахаться! Она не примет участие в этой глупой игре!
   – Стоп! Хватит! – вскричала ведьма и твёрдо оттолкнула его двумя руками. Её глаза вспыхнули красным огнём. – Прекрати, Макс. Мы – друзья и точка! Давай не будем начинать снова. Мы это уже проходили.
   Он смотрел на неё с восхищённой улыбкой.
   – Но мы с тобой так интересно познакомились! А вдруг это судьба?
   Лика фыркнула.
   – По твоей логике я должна была со всеми знакомыми парнями переспать или же за всех и сразу выйти замуж. Так же можно сказать, что и с Саней Красновым у меня судьба, и с Колей Смирновым, и с Лёней Бархатовым, а с Волком так вообще судьба судеб! Я и не отрицаю, что судьба, но судьба подружиться, Макс. Мы и подружились. Всё верно.
   – А если не подружиться?
   – Именно подружиться, – твёрдо сказала девушка. – Мы не подходим друг другу, как мужчина и женщина. Тебе нужна какая-то другая жена. Наверное, она должна быть похожа на Свету, но не на меня. Я бы тебе быстро наскучила.
   – О, нет!
   – О, да!
   – Нет. Ты – ведьма и не можешь наскучить. Когда в тебе просыпается ведьма, меня тянет к тебе ещё сильнее.
   Нестерова горько рассмеялась и покачала головой.
   – Нет, Макс, как раз с ведьмой во мне ты смириться не сможешь. Я – самая сильная ведьма Сибири, забыл?
   – Нет, но это не так уж и явно ощущается. То есть… ощущается по твоей энергии, но и только.
   – Ты просто не очень тесно со мной общаешься. Моя сила имеет видимые проявления, но мало кому приходится с ними сталкиваться. Больше всех сталкивается с ними Волк, пожалуй. И ему хватает мудрости относиться к моей силе спокойно, а у тебя, Макс, этой мудрости нет – уж извини. Тебе нужно быть сильнее женщины, могущественнее, богаче. Тебе нужно быть выше. Тебе нужно восхищение от женщины и даже, быть может, поклонение. У тебя властный характер, Макс. Я могу тобой восхищаться и восхищаюсь, но на поклонение я не способна. Это было бы лицемерием: я слишком отчётливо вижу твои недостатки. Тебе нужна женщина как твоя мать: которая будет видеть только достоинства и не будет замечать недостатки. И это не я. Мне нужно, чтобы мужчина был меня во многом выше, но при этом властный мужчина мне не подходит. Может, моя мечта несбыточна. Пусть так. Найду так найду, а нет… значит, нет. Я, в принципе, не сильно-то и рассчитываю на это.
   Ахмедов потрясённо молчал.
   – Как тебе это удаётся? – вымолвил он чуть погодя.
   – Что?
   – Так ловко раскладывать всё по полочкам.
   – А разве бывает по-другому?
   Мужчина улыбнулся, а потом рассмеялся. Ведьма немного расслабилась: она боялась, что он обидится на неё. А Максимилиан внезапно притянул её к себе. Он улыбался соблазняющей улыбкой, был неотразим, но Ангела совсем не испугалась ни его самого, ни его манёвров.
   – А поцеловать тебя можно? – тихо спросил он.
   – Нет, – с улыбкой ответила девушка.
   Она взяла его за подбородок, повернула лицом в сторону и, приподнявшись на цыпочки, чмокнула в щёку, а затем легко выскользнула из его рук. Макс рассмеялся над тем, как ловко она оставила его ни с чем. Лика улыбалась ему лукаво.
   – Кстати, – обратилась она к нему лёгким тоном, – тебя совсем не заинтересовала моя сестра, Кристина?
   – Ой, извини, подруга, но я не люблю явных шлюх.
   У ведьмы челюсть отвисла от такого откровенного ответа.
   – Мне гораздо больше нравишься ты, – продолжил вампир. – В тебе есть смысл, содержание, а в Кристине нет ничего. Именно поэтому большинство мужиков на неё западает – ты для них слишком сложна, да и напрягаться им лень, а иначе тебя не заполучить. К тому же, по тебе видно, что ты не спишь со всеми подряд, а для большинства мужиков это минус. Гораздо проще с Кристиной: она только для этих целей и годится. Извини за резкость.
   – Да ничего, – медленно проговорила Анжелика. – Ты кстати, ответил на один вопрос, ответ на который давно меня интересовал. Ах, да!.. Давно тебя не видела, Макс. Была рада встрече.
   Она протянула ему руку, которую он тут же крепко пожал.
   – И я был рад.
   – Что ж, я пошла первой.
   – Иди. – Макс пристально посмотрел ей в глаза. – Ангела, ты… непостижима для меня.
   – Мне ты тоже непонятен, – призналась девушка и вошла в дом.
   «Да, – мысленно продолжила она, – мне никогда не понять, как ты можешь быть таким хорошим другом и при это таким неразборчивым и равнодушным в связях с женщинами. Мне никогда не понять, как можно спать со всеми подряд и спокойно это воспринимать, словно в этом нет никакой грязи. Для меня физическая близость неотделима от духовной, первая невозможна без второй. Для меня физическая близость есть способ наиболее полно достичь духовной близости».
   С этими, почему-то грустными, мыслями Лика вернулась в зал.

Глава 3

   Когда почти все гости разъехались, выяснилось, что кое-кто тоже остаётся ночевать в этом доме, и Ангела должна будет ночевать в одной комнате с Ильёй. Распределяла гостей по комнатам Марина Нестерова, и ведьма никак не могла понять, что ей за радость от этой пакости.
   Обычно Анжелику нельзя было назвать капризной: она умела мириться с неудобствами, но на сей раз она решила этого не делать. Марина Сергеевна делала вид, что не понимает, чем возмущена падчерица, а той в свою очередь хотелось смеяться. Уж кого-кого, а её, зная её характер, поместить в одну комнату с парнями – а помимо Ильи там было ещё два молодых человека – было довольно странно.
   – Но все машины разъехались вместе с гостями! – воскликнул Николай. – Ждать их назад придётся долго. Ты не сможешь сейчас поехать домой.
   – Я могу вызвать такси, – возразила спокойно девушка. – Есть у кого-нибудь номер такси?
   – Нет, – твёрдо ответил мачеха.
   Лика еле удержалась от смеха над этой наглой ложью: в доме был телефон, а соответственно должен был быть и справочник. Однако указывать на это ведьма не стала: ей вдруг пришло в голову другое решение этой проблемы. Она взялась за мобильный телефон под внимательными взглядами всех присутствующих.
   – Анжела… – начал было Юра, но Ангела прижала палец к губам, призывая его к молчанию: она слушала гудки и ждала, когда ответят.
   – Да, подруга? – раздался в трубке бодрый голос Льва.
   – Привет, Лёва! Я тебе не помешала? Ты не спишь?
   – Нет-нет.
   – Ты один? То есть… у тебя там «дамы» случайно нет?
   – Нет! – рассмеялся мужчина. – Что ты хотела?
   – У меня тут возникла небольшая проблема. Ты не мог бы отвезти меня домой… или пустить к себе ночевать? Я тут недалеко.
   – Ах, точно! Ты же у Нестеровых сегодня. Юбилей у папочки, да?
   – Верно.
   – Ну-у… отвезти не смогу: машина в ремонте как раз, а переночевать пущу с удовольствием. Мне прийти за тобой?
   – Нет, спасибо. Я сама дойду.
   – Я выйду тебе навстречу.
   – Не надо, я…
   – Я выйду тебе навстречу, – твёрдо повторил Курганов.
   Анжелика рассмеялась.
   – Хорошо: навстречу так навстречу. Спасибо, друг.
   Она положила трубку, ещё раз обняла, поцеловала и поздравила с днём рождения отца и, помахав всем рукой, направилась к выходу.
   – Анжела! – окликнул дочь Николай. – Может, тебя хоть кто-нибудь проводит? На улицах ночью опасно.
   – Нет-нет. Ничего не нужно. Я сама – ходячая опасность.
   Девушка улыбнулась и вышла из дома, попрощавшись со всеми. Стук от её каблуков эхом отдавался в ночной тишине. Эти каблуки были удобные, устойчивые, не тонкие, как шпилька, и при этом не уродливые. Платье на Ангеле было чёрное, с завышенной талией, а поверх него был надет светлый плащ. В таком виде ведьма пошла по ночным улицам города Сибирска.
   Первые минуты две она двигалась вполне спокойно, а потом свернула за угол и лицом к лицу столкнулась с тремя не очень трезвыми типами мужского пола.
   – Опа! – воскликнул один из них, и Лика сразу поняла, что пройти ей они не дадут.
   Она огляделась по сторонам. Вокруг были тёмные сонные дома и заборы. Ждать помощи не приходилось, да девушка и не для того оглядывалась.
   – Ух ты! Надо же! Какая красивая детка нам попалась, – медленно сказал всё тот же тип.
   – М-м-м, – равнодушно протянула Нестерова. – Ну, спасибо, что оценил, малыш.
   – Ой, а у нас ещё и язычок длинный! Укоротить бы надо.
   – Ну, попробуй.
   – Дерзишь, детка. Плохо тебя мамочка с папочкой воспитывали.
   – А ты, значит, спец по воспитанию?
   То ли парень, то ли мужчина раздражённо поморщился, но вскоре его лицо исказила довольная ухмылка.
   – Ладно, на первый раз прощаю, детка. Сейчас поближе познакомимся.
   – Ага… – протянули его приятели довольно.
   – Да уж, – тихо согласилась ведьма. – Придётся, по-видимому.
   Самый разговорчивый из этой тройки сделал шаг вперёд и поднял с плеча Анжелики прядь волос. Девушка в свою очередь сделала шаг назад и вырвала свои волосы из его руки. Одновременно с этим она опустила глаза и скрыла себя с картины мира.
   – Ты раздевалась бы, – посоветовал второй то ли парень, то ли мужчина.
   Все трое сделали ещё один шаг вперёд, а Ангела попятилась, расстёгивая «послушно» плащ. Но когда она закончила, то сразу остановилась, обманув ожидания мужчин. Те самую малость насторожились. Ведьма им улыбнулась и… ей хватило полторы минуты, чтобы отправить их «на отдых».
   Она спокойно подняла свою сумку с земли и поправила одежду на себе.
   – Уже всё что ли? – раздалось позади.
   Лика обернулась и увидела Егора Пьянкова, который удивлённо разводил руками. Она улыбнулась ему и смущённо пожала плечами.
   – Ну, ты даёшь, Ангела! – рассмеялся вампир.
   – Только раз вышла на улицу ночью и уже вляпалась! Это надо же!
   Нестерова и Пьянков оглянулись. Неподалёку от них стоял возмущённый Курганов.
   – Я же предлагал: давай зайду!
   – Но ведь всё в порядке!
   – С тобой-то в порядке, – усмехнулся Лёва. – А с ними, по-моему, не очень. – Он взял за волосы одного из хулиганов и приподнял его голову. – Боже! Ты отправила его в нокаут.
   Девушка расхохоталась и направилась к другу, но, проходя мимо самого разговорчивого из несостоявшихся насильников, не удержалась, притормозила и сказала тихо:
   – Ну, вот и познакомились, малыш.
   Друзья попрощались с Егором и пошли домой ко Льву. Всю дорогу они по большей части молчали, изредка обмениваясь короткими репликами.
   Ангела и Лёва вошли в дом. Мужчина включил свет.
   – Раздевайся, разувайся, – сказал он, идя на кухню. – Есть будешь?
   – Только если ты составишь мне компанию.
   – Составлю, если ты хочешь есть.
   – Хочу, – призналась девушка со смущённой улыбкой.
   – Отлично!
   Анжелика прошла на кухню вслед за другом. Скоро они оба уже сидели за столом и за обе щеки уплетали макароны по-флотски.
   – Почему ты ещё не спишь? – поинтересовалась ведьма. – Уже довольно поздно.
   – Завтра воскресенье – можно себе позволить. А сегодня настроение у меня какое-то… не очень хорошее.
   – Почему?
   – Не знаю. Из-за погоды, наверное. Как-то мрачно на улице, и мысли поэтому приходят в голову не самые лучшие.
   – Не о самоубийстве, надеюсь?
   – Нет. – Курганов усмехнулся. – С тех пор, как я вступил в Общество Дьявола, мысли о самоубийстве мне в голову не приходили ни разу.
   – А о чём же тогда твои мысли?
   – Да так… обо всём подряд.
   Лика поняла, что друг ненавязчиво просит её не лезть не в своё дело, и послушно отстала. Во время трапезы она попутно рассказала Льву о сплетнях, о которых только сегодня и узнала. Он тоже был этой новостью ошарашен.
   – Отчего-то мне кажется, что это всё-таки были Боря и Марат, – признался он по окончании разговора.
   Нестерова ничего не ответила: она не хотела пока подозревать кого-то конкретно. Затем Лёва стал готовить подруге постель. Во время этого занятия до его сознания дошло, что она наверняка захочет осуществить некоторые гигиенические процедуры, и он сказал ей, где взять полотенце. Девушка вошла в его комнату и стала искать полотенце в указанной тумбочке. Когда Лика выходила, она напоследок окинула помещение прощальным взглядом и неожиданно заметила на стене фотографию «солнечного ребёнка». Хорошенький, веснушчатый мальчишка с каштановыми волосами и карими глазами улыбался во весь рот. Словно находясь под гипнозом, ведьма приблизилась к фотографии и замерла. Она не могла оторвать взгляд от этого какого-то светлого ребёнка. В нём и его улыбке действительно было что-то солнечное.
   – Ну, всё, Ангела. Можешь… – Лёва осёкся, увидев подругу у фотографии брата.
   Ангела резко обернулась и тут же покраснела от неловкости. Ей вдруг подумалось, что она не имела права смотреть на эту фотографию.
   – Прости, друг, – еле слышно сказала девушка. – Я просто раньше никогда не видела фотографию Кирилла.
   Курганов кивнул сначала, а потом вдруг нахмурился.
   – Я вроде не сообщал никогда тебе его имени. Я вообще его никому и никогда не говорю.
   – Прости… Вика на последнем балу Полнолуния упомянула, что жила с тобой на одной улице и знала твою семью – вот наши ведьмы и попросили её рассказать о тебе. Я не стала её останавливать: не в тот вечер, так в другой, они всё равно бы вытянули из неё информацию. А тогда компания была вполне приличная: все эти ведьмы к тебе хорошо относятся. В другой раз могло получиться хуже, да и я хотела слышать, что именно она о тебе скажет. Несмотря ни на что, она всё перевела скорее в похвалу, чем наоборот. Ты обижаешься?
   – Да нет, – спокойно ответил мужчина. – Кому интересна моя жизнь?..
   – Наверное, тем, кто тебя любит. – Анжелика прерывисто вздохнула. – Вика сказала, что ты очень любил Кирилла. Когда ты рассказывал мне о своей жизни, то как-то обошёл этот момент стороной. Впрочем, можно было догадаться.
   Лев хмурился, но хмурился не раздражённо, а так, как хмурятся, когда пытаются справиться с какой-то эмоцией. Ведьма почувствовала, что друг борется со слезами.
   – Неужели ты всё ещё сильно переживаешь? – тихо спросила она. – Ведь столько времени прошло.
   – Разве много?
   – Семь лет, Лёва. Моя мама умерла на год раньше. Пора уже смириться с его смертью. Я не прошу тебя совсем о Кирилле забыть, но переживать это так остро нельзя.
   За это время Лика близко подошла к мужчине. Он смотрел на неё с мукой.
   – Я не должен был позволять им увезти его, – прошептал Лёва. – Я не должен был уходить из дома ни на минуту. Я ведь знал, что однажды всё этим может кончиться.
   – Лёва… – выдохнула девушка и обняла его. Он попытался вырваться:
   – Не надо!
   – Надо, – твёрдо произнесла Нестерова, потому что всем существом ощущала, что ему нужно это утешение. Курганов замер, а спустя миг обнял её в ответ и расслабился. Ведьма гладила его по голове, по спине.
   Минуты через две мужчина отстранился. На его лице не было слёз, но были видны следы от них на щеках. И ресницы были немного мокрые.
   – Ты не должен винить себя, Лёва. Это невозможно было предугадать. Если бы он не умер в тот раз, то умер бы в другой. Таков был его выбор. И, возможно, смерть для него лучше: смог бы он жить после того, как столкнулся бы с реальностью? А ведь ты не смог бы всегда быть рядом и оберегать его от неё. Вика говорила, что Кирилл не совсем понимал, что происходит. С ним было что-то не так?
   – Он не был умственно отсталым, если ты на это намекаешь, – хрипло заговорил Лев, – как это ни странно. Он был нормальный. Просто жил в каком-то своём мире. Кирилл был необычным ребёнком. Мне всегда рядом с ним становилось легче, жить хотелось. – Мужчина замолчал ненадолго, а потом признался: – Я столько раз думал, как всё могло бы быть, если бы родители разбились вдвоём. Я бы в Общество попал: Дьявол уже тогда меня выбрал, до того, как случилась авария. Я бы вырастил Кирилла! Я работать бы перешёл к Черновым, он ещё пенсию получал бы, наверное, – мы бы справились!
   – Лёвочка, это невозможно! Кирилл выбрал смерть и ничего нельзя с этим поделать.
   Курганов кивнул.
   – А раньше я боялся, что он вырастет. Боялся, что он начнёт понимать что-нибудь и осознает, какой его брат урод. А для него я всегда был героем. Если бы он только понимал, что за жизнь я вёл… Он разлюбил бы меня. Этого я боялся больше всего. Я бы тогда сдох. Он один меня любил. Не родители. Конечно, нет. И я их ненавидел. Ничего хорошего из своего детства не помню. Родителям не было до меня никакого дела. Они могли бросить меня где-нибудь и забыть. Часто нечего было есть, а если и была еда, то не очень съедобная. Когда родители напивались, я начинал раздражать их одним своим существованием. Они орали – я прятался где-нибудь. Их собутыльники, бичи всякие лезли ко мне часто со своими пьяными приставаниями. Фу! Ненавижу эти пьяные сюсюканья… Дома был беспорядок, бичёвник постоянный. Помню, что всё детство чего-нибудь боялся.
   – А потом ты родителей стал периодически в чувство приводить из-за Кирилла, да?
   – Да. Он пьяных людей боялся и сборищ этих. И я его пугал.
   – Ты?! – удивилась Ангела.
   – Да, я, – тихо подтвердил Лёва. – Я ненавидел родителей и всегда желал им смерти. И часто хотел их убить. А однажды я чуть не убил отца. Не знаю, каким чудом не убил.
   – Не думаю, что ты убил бы его.
   – Убил бы, – твёрдо сказал мужчина, глядя ведьме в глаза. – Я способен на убийство, Ангела.
   Анжелика поёжилась от его прямого взгляда и тона, каким была произнесена последняя фраза. В этом тоне не было гордости или хвастовства, напротив – стыд, обречённость, ужас перед самим собой и уверенность в собственной чёрствости.
   – А по какой причине ты хотел убить отца? – нерешительно поинтересовалась девушка. – Что произошло?
   – У нас в доме была очередная попойка. Когда я зашёл домой, то увидел, как один из этих алкашей лапает моего брата. – На лице Льва даже теперь отразилась ярость. – Конечно, можно всё списать на плохую координацию из-за большого количества выпитого алкоголя, он мог просто обнимать Кирилла, но я подумал самое худшее. Пьяных мужиков вообще к детям лучше не подпускать. И трезвых-то иногда нельзя, а уж пьяных… Припоминаю, что и ко мне бывало лезли, когда я был в том же возрасте, что и Кирилл. Но я в отличие от него был более просвещённый и знал, что можно позволять посторонним, а что – нет. – Оборотень вздохнул. – Этот урод приставал к Кириллу, а родители ничего не делали, никак ему не мешали. Я всегда побаивался, что с ним что-то могут сделать, и сразу разозлился. Алкашу этому я нос разбил, всю компанию их разогнал и на родителей наорал. Папаша возмущаться начал. Как же! Я ведь его приятелю по лицу надавал! А что было дальше, я уже не помню. Говорил я ему, кажется, что-то. Всё как в тумане было. Кирилл испугался тогда очень: плакал, кричал. Вот от его крика я и очнулся. У меня нож в руке был. Папаша побледнел аж от страха и даже как будто протрезвел. Я еле остановился. Даже после того, как очнулся и понял, что делаю. Из-за Кирилла, наверное. Если бы он не смотрел на это, то я бы, скорее всего, всё равно отца убил бы. Но только не у Кирилла на глазах. До сих пор помню это чувство. Как ненавидел отца в тот момент и как хотел его убить. Мне тогда было шестнадцать.
   – Пожалуй, тебя можно понять. Ты и так, по-моему, проявил чудеса терпения, прожив с родителями столько лет.
   Лёва грустно рассмеялся и пожал плечами.
   – Я вообще удивляюсь, как ты умудрился к Кириллу привязаться, – призналась Лика. – Ведь у вас такая разница в возрасте была. Обычно маленькие дети детей постарше раздражают. Особенно если они плачут и кричат.
   – Поначалу он меня тоже раздражал. То есть… родители вдруг пить бросили перед тем, как мама забеременела, и всю беременность она не пила. И когда родила, первые месяцев пять-шесть тоже не пила. Они оба так носились с Кириллом, радовались, сюсюкались, а я злился. Тогда ещё ревновал их к нему. На меня родители по-прежнему внимания не обращали, а вокруг него порхали как бабочки. За это Кирилла я невзлюбил и не подходил к нему, даже старался лишний раз на него не смотреть, чтобы не беситься. А когда Кириллу было почти полгода, родители опять сорвались и запили. Я пришёл тогда домой, увидел всю эту компанию снова и не удивился совсем. Я знал, что так будет, и иллюзий никаких не питал. Потом я вошёл в комнату, а там Кирилл в кроватке ревел, надрывался. Меня разозлило это сначала, я подошёл к нему, рявкнуть что-нибудь хотел, а он, как только увидел меня, сразу замолчал. Уставился на меня, смотрел очень внимательно, а потом вдруг заулыбался. – Курганов тоже улыбнулся при этом воспоминании. – И я в него неожиданно влюбился. До этого дня я его почти не видел, потому что избегал смотреть на него, и даже не знал, как он выглядит, а тут увидел, и он понравился мне ужасно. Хорошенький он был и не капризный совсем. Ещё мне его жаль стало. Я тогда вдруг вспомнил, как мне всегда было обидно, что никому на этом свете нет до меня дела, и подумал о том, что Кирилла ждёт то же самое, но я могу его от этого избавить. Я подумал, что глупо заставлять его переживать то же, что я пережил когда-то сам. Тем более что я ещё хорошо помнил тогда, как было на этом месте. И я решил, что буду заботиться о нём. И заботился, как мог.
   – А почему ты делал всё, чтобы родителей не лишили родительских прав? – спросила Ангела. – Боялся, что вас по разным детдомам распихают?
   – Да, но это была только первая причина. Я боялся не только, что нас разлучат, но и что Кирилл в детдоме не выживет. Я бы выжил, где угодно, а он – нет. Кирилл был беззащитный, доверчивый и совсем неприспособленный к жизни. В этом, наверное, моя вина. А, может, он был такой от природы? Не знаю даже. Но Кирилл никогда не умел за себя постоять, а я бы не смог его защитить. На него даже кричать нельзя было, и я не кричал ни разу в жизни. И по поводу воспитания мы с ним никогда не ссорились: я только говорил ему, что так делать можно, а так – нельзя, и он именно так делал. Он всегда меня слушался. И я только один раз как-то разозлился на него – голоса даже не повысил! – а он уже расстроился. После этого я всегда старался говорить с ним мягко, и если мне где-нибудь настроение портили, я ему своего раздражения не показывал, потому что он сразу начинал беспокоиться и думать, что это я на него рассердился. Пожалуй, у него страхов в детстве было не меньше, чем у меня. Ни от чего я не смог его уберечь.
   – Неправда! – мягко возразила ведьма. – Ты был ему хорошим братом.
   Друзья замолчали.
   – А как ты всегда умудрялся почувствовать, что к вам вот-вот нагрянут с проверкой? – поинтересовалась Анжелика через минуту.
   – Я понимал это по лицам нашего инспектора ПДН и её подружки-завхоза. Они как-то так особенным образом начинали на меня смотреть, что я чуял опасность. Приходил домой после школы и начинал суетиться…
   Для Кирилла он превращал это в игру. Лёва умел создавать настроение и своим энтузиазмом заражал брата. Поначалу, когда Кирилл был ещё совсем маленький, он только бегал вокруг старшего брата, пока тот наводил в доме чистоту, а когда подрос, стал помогать. Он старался изо всех сил, которые у него только были, сосредоточенно выполнял все небольшие поручения, которые давал старший брат, и всегда очень забавно при этом кряхтел, чем невероятно веселил Лёву. Для Кирилла Лев был добрый, а с родителями он был иным.
   Родители его боялись. В пьяном состоянии они могли что-нибудь учудить, как-то повести себя грубо по отношению к старшему сыну, но будучи трезвыми, они беспрекословно его слушались. Одного его взгляда было достаточно, чтобы они тут же выполнили то, что он приказал. В трезвом состоянии они никогда Лёве не грубили, боялись сказать лишнее слово и старались его не раздражать. Они знали, каким агрессивным и непредсказуемым бывает порой их старший сын. Они чувствовали его ненависть.
   Приводил их в чувство Лев довольно грубо и бесцеремонно, но зато действенно. Он легко мог каждого из них окунуть головой в воду или сделать что-нибудь другое в этом роде. Потом он пытался довести до их сознания очень простую мысль: скоро к ним в гости может прийти милиция. Выражений при этом он не выбирал.
   Зато когда к ним являлись «гости», дома всё было вполне прилично. Лёва при этом частенько косил под дурачка: мол, у нас всё хорошо и мы нормальная семья. В результате, когда Лев пошёл учиться в техникум, все считали, что в семье Кургановых неблагополучный только старший сын. А пьянки, которые устраивали дома родители, всегда проходили тихо благодаря Лёве, и соседи никогда на них не жаловались.
   Но однажды, ещё когда Лев учился в девятом классе, все его старания чуть было не пошли прахом. Это было в середине мая. В тот день в доме Кургановых намечалась грандиозная пьянка, остановить которую Лёве было уже не под силу. Ночевать в доме не представлялось возможным. Недолго думая, Лев взял несколько старых одеял и Кирилла, и они ушли в один заброшенный дом неподалёку: благо в том году был тёплый май, что в Сибирске вообще-то случается нечасто. Это была пятница, и Лёва решил, что вполне может себе позволить прогулять субботу, тем более что он и так никогда не мог похвастаться стопроцентной посещаемостью.
   Они положили пару одеял на пол, легли на них и сверху накрылись оставшимися. Кирилл устроился у старшего брата под боком, тот его приобнял, и вместе они спокойно заснули, даже не подозревая о том, что в данный момент к ним домой пришла неожиданная гостья.
   Гостьей этой была классная учительница Лёвы, Татьяна Александровна. В последнее время у Льва, как впрочем и всегда, были проблемы с успеваемостью, да и с поведением, о чём Татьяна Александровна решила побеседовать с его родителями. В толпе пьяных мужчин и женщин она едва сумела найти и узнать Курганову-старшую, которая пару раз являлась на родительское собрание. С отцом она не была знакома вовсе. Ни мать, ни отец Лёвы не были в состоянии с кем бы то ни было беседовать о серьёзном.
   В сильной растерянности Татьяна Александровна вышла на улицу. В доме она не обнаружила Льва, и это её обеспокоило. Она не знала, как поступить. И в тот самый момент, когда она стала склоняться к мысли, что нужно об увиденном сообщить, мимо проходили три подростка.
   – Ой, а вы к Кургановым что ли? – воскликнул самый высокий из троих. – С ними сегодня бесполезно – они в ударе.
   – Вообще-то я – классный руководитель Льва…
   – Так вам Лёвка нужен? – встрял второй мальчишка. – Они с Кириллом свалили вон в тот заброшенный дом. У них сегодня всё равно не уснуть.
   – Да, – поддержал приятеля третий. – Они всегда там перекантовываются, когда у них дома такая гуляночка.
   Спящий Лёва не подозревал и об этом разговоре, и о том, что Татьяна Александровна к дому подходила, смотрела на них двоих через окно. Лёва так никогда и не узнает, что в тот вечер Татьяна Александровна увидела его с иной стороны, чем видела всегда. Она увидела его, как любящего брата. Она увидела, как доверчиво прижимается к нему Кирилл, и как он сам крепко обнимает его. И решила пока ничего никуда не сообщать.
   Утром Лев и Кирилл вернулись домой, где ещё не до конца протрезвевшая мать сообщила им о приходе Татьяны Александровны. Лёва перепугался тогда не на шутку и тут же бросился в школу. Явился он уже под звонок с урока. Одноклассники выходили из кабинета, а он никак не мог решиться в него войти. Несмело он встал в дверном проёме. Татьяна Александровна его взгляд на себе ощутила и повернулась. Две одноклассницы, что задержались в кабинете, наконец, его покинули, а учительница и ученик, не отрываясь, смотрели друг на друга в полнейшем молчании.
   Татьяна Александровна была удивлена, когда поняла, что сегодня он предстал перед ней без своей обычной маски агрессивного хама и хулигана. Впрочем, лично ей он не хамил никогда.
   Перед ней был взрослый, серьёзный пятнадцатилетний юноша, и она с интересом ожидала, что же он ей скажет.
   – Мама сказала, что вы были у нас вчера.
   – Была, – спокойно ответила она.
   Лёва прерывисто вздохнул, но решился и мрачно спросил:
   – Сообщали куда-нибудь уже?
   – Нет.
   – Не сообщайте. – Татьяна Александровна хотела было что-то сказать, но он умоляющим тоном добавил: – Пожалуйста. Вам ведь ничего не стоит промолчать. А я каждый день в школу буду ходить – обещаю. И я в техникум уйду на следующий год: у вас больше не будет проблем со мной.
   – Хм. Интересная логика. А что будет с твоим братом? В каких условиях он вырастет? Ведь это, я так понимаю, не единичный случай?
   Курганов медленно кивнул.
   – Я позабочусь о Кирилле – не беспокойтесь. До этого времени я вполне справлялся и дальше справлюсь. Я его не брошу.
   – А кто о тебе позаботится, Лёва?
   Этот вопрос вызвал у Льва горький смех.
   – Обо мне никто и никогда не заботился и ничего, как видите. Я до сих пор живой.
   – И давно они пьют? Я имею в виду вообще.
   Лёва тогда долго смотрел на учительницу и думал, стоит ли отвечать честно. И всё-таки ответил, пожав плечами:
   – Я их трезвыми почти не помню.
   Татьяна Александровна тяжело вздохнула, опустившись на стул, и он понял, что правду говорить не стоило. Она устало взялась за лоб.
   – Лёва…
   – Не говорите никому! Прошу вас: не говорите! Ну, хотите, я на колени встану? – Лев с ужасом осознал, что вот-вот разрыдается от отчаяния. Он еле сумел прошептать: – Умоляю… У нас с Кириллом такая большая разница в возрасте. И ему нельзя в детдом.
   Преподавательница заколебалась.
   – Приходите к нам в понедельник. Уверяю: всё будет нормально.
   – А что за будущее тебя ждёт, Лёва? Ты об этом думал? Как ты станешь жить? Так же, как и родители?
   – Я не собираюсь становиться таким, как они.
   – Многие не собираются, Лёва, а потом всё равно становятся.
   – Проживу как-нибудь.
   – «Как-нибудь» не хотелось бы, Лёва.
   Курганов улыбнулся.
   – Приходите к нам в понедельник, – повторил он уже окрепшим голосом.
   – Хорошо.
   – Спасибо. – Лев попятился к выходу. Он ощущал невероятное облегчение. – Спасибо, Татьяна Александровна. Спасибо вам.
   Лёва всегда хорошо относился к своей классной учительнице, а с того дня стал любить её в миллион раз сильнее.
   А Татьяна Александровна в тот момент, когда он выходил из кабинета, молила Бога, чтобы обстоятельства не сломали Лёвину судьбу и его самого окончательно. Лев всегда казался ей непонятным. У неё никак не укладывалось в голове, как он может быть то агрессивным и злым, то обаятельным и добрым. В нём словно уживалось два человека. У неё было много вопросов, связанных с ним, и за одни лишь сутки она получила ответы сразу на несколькие из них.
   В понедельник Татьяна Александровна пришла домой к Кургановым, и в этот раз всё было совершенно наоборот. Семья выглядела вполне нормальной. Но лишь на первый взгляд: она всё же заметила, какими ледяными взглядами Лёва награждал родителей, когда они начинали делать что-то не так. Однако она заметила и как Кирилл любит старшего брата, как тянется к нему и как тот его обожает в ответ.
   Кирилл с удовольствием ел торт, посматривал на трезвых родителей и радовался, что у них всё хорошо. Он предлагал торт брату, у которого сидел на коленях и который отчего-то был не очень весел. Лёва с улыбкой отказывался, радовался, что Кирилл счастлив, но мучился от того, что это всего лишь очередной спектакль, а младший брат принимает всё за чистую монету.
   Не один раз в тот вечер взгляды ученика и учительницы встречались, и они оба понимали, как искусственна эта сцена.
   Потом, уже когда Лёва попал в Общество Дьявола, он как-то раз явился на встречу одноклассников. Он немного опоздал и на собрание в актовый зал не попал, но, когда оно закончилось, вошёл в класс. По изумлённым взглядам одноклассников Курганов догадался, что увидеть его они не ожидали. Их мысли, которые парень слышал, это подтверждали: они все были уверены, что он либо сидит в тюрьме, либо БОМЖ, либо умер. Но назло всем и всему Лев был жив-здоров и при этом отлично выглядел: наставления Андрея не прошли даром. Как-то между делом ему пришлось упомянуть, что он не курит, и это ещё больше удивило одноклассников, потому что курить он начал лет в двенадцать-тринадцать, и все об этом знали.
   Позже, когда все уже поделились информацией о своей настоящей жизни, было решено пойти в кафе и отметить встречу. Лёва отказался идти вместе со всеми, пояснив, что не пьёт. Татьяна Александровна также идти в кафе отказалась: ей казалось неуместным пить вместе со своими учениками, да и любителем гулянок она не была. В итоге, Лев и его учительница остались в кабинете вдвоём. Курганов тут же предложил отметить встречу тортом и чаем. Женщина с радостью согласилась и добыла в учительской кружки, заварку и кипяток, пока её ученик ездил за тортом.
   Вместе они побеседовали о жизни друг друга более подробно. Татьяна Александровна тогда призналась Лёве, что очень рада видеть его хорошо устроившимся в жизни, здоровым и в какой-то мере успешным. От своих знакомых она слышала о трагедии, которая случилась с его семьёй, и очень ему сочувствовала. Лев в свою очередь повторно поблагодарил её за то, что тогда не выдала его.
   Когда они оставили серьёзные темы, Курганов предложил учительнице обсудить некоторые литературные произведения из школьной программы. Татьяна Александровна была учителем русского языка и литературы, которым в своё время Лёва почти не уделял внимания, но которым он уделил внимание, когда подружился с Андреем, Мишей и Федей. Они вдвоём весело провели время, поедая торт и споря по поводу произведений.
   После Лев отвёз женщину домой и дал свой телефон, умоляя позвонить ему, если ей что-нибудь понадобится. Через год Татьяна Александровна пересилила себя и позвонила ему. Он тут же примчался и помог ей. С тех пор Татьяна Александровна знала, что в случае чего ей есть к кому обратиться за помощью. А Лёва периодически звонил ей и справлялся о её делах. На встречу же одноклассников он больше не ходил ни разу, потому что на ту единственную встречу пришёл именно для того, чтобы увидеть свою учительницу.
   О своей жизни до Общества Дьявола Курганов старался вспоминать как можно реже, да и, говоря о ней с Татьяной Александровной, он пытался делать вид, что ничего страшного в ней не было. Но в душе самому себе признавался, что это наглая ложь: лёгкой она не была ни в коей мере.
   Уже будучи взрослым двадцативосьмилетним мужчиной, Лёва с ужасом вспоминал своё детство и отрочество, когда он не мог быть уверенным в том, что ждёт его завтра. Он помнил, как ему практически всё время приходилось беспокоиться о том, чтобы было что поесть, а иногда и где спать. Если бы у него не было Кирилла, он мог бы запросто сбежать из дома и жить на улице: он бы нигде не пропал. Но из-за брата ему приходилось поддерживать иллюзию нормальной жизни и исходить из того, что у него есть.
   Именно поэтому Льву приходилось выращивать огород: это была хоть какая-то гарантированная еда на целый год. Продуктовых наборов, которые выдавала соц. защита, хватало ненадолго, а денег, чтобы покупать всё это, у них в семье не было. Впрочем, денег у них не было совсем: родители почти всё пропивали, а Лёве ещё нужно было ходить в школу, на это тоже требуются кое-какие деньги. А воровать Курганову мешала совесть, хотя он всё же и делал это по необходимости. Но после каждого раза совесть его и грызла, и кричала на него, и билась внутри.
   Как и казалось Татьяне Александровне, в Лёве действительно уживалось двое. Он сам характеризовал одного, как хорошего, а второго – как плохого. Первый всегда тянулся к Кириллу, а второй – к приятелям. Лев до сих пор помнил, как эти двое всё время боролись в нём.
   Он мог делать что-нибудь в огороде, Кирилл бегал вокруг него, развлекал его, и вдруг просыпался тот, второй, и начинал требовать пойти и развлекаться с «друзьями». Иногда второй мог выиграть и, закончив все дела по-быстрому, Лёва убегал, но, когда он возвращался потом к брату, совесть грызла его и, в конце концов, победа оказывалась за первым. Любовь к Кириллу всегда была сильнее.
   Все счастливые воспоминания из детства у Лёвы были связаны с Кириллом, а самым счастливым, пожалуй, было о том, как они вдвоём возились в огороде. Несмотря на то, что кое-какой труд для юного Льва был непосильным и очень тяжёлым, воспоминания оставались светлыми. Потому что рядом был Кирилл. Поначалу он просто находился рядом и развлекал старшего брата своей болтовнёй, а потом стал помогать. Они могли вместе полоть грядки, сажать что-нибудь или собирать.
   Великим огородником Лёву назвать было нельзя, но он делал всё, как мог. Советами ему помогали соседи, которые на него не обижались и его ситуацию понимали. Огород Кургановых, может, и не был аккуратным, но зато всё росло, и это было главное.
   С Кириллом же было связано и воспоминание, которое для Льва было самым неприятным. Это воспоминание было о том, как он попробовал наркотики. Лёва мог бы стать наркоманом, потому что это было легко, но не стал. Из-за Кирилла.
   Когда Лев пришёл домой в тот день, он всё ещё слегка находился под действием наркотика. Дома была очередная гулянка. Кирилла он нашёл в их комнате, под кроватью. Кто-то из нетрезвых гостей затеял драку, она сильно перепугала маленького Кирилла. Он плакал и прижимался к старшему брату, который обнимал его, но при этом был далёк и от него, и от этого дома. Лёва в тот момент думал о том, как устал от жизни, устал за всё отвечать, и как ему хотелось бы, чтобы кто-нибудь хоть раз в жизни позаботился бы о нём. Ему хотелось плакать, но он утешал Кирилла и знал, что, не смотря ни на какую жалость к самому себе, никогда в жизни больше не станет принимать наркотики, потому что кроме него о Кирилле больше никто не позаботится.
   Ни один «приятель» Льва не посмел ему сказать ни слова, когда он в следующий раз от наркотиков отказался. Во-первых, все знали, что у него есть своё собственное мнение и на «слабо» его не возьмёшь, а во-вторых, злить Курганова было делом опасным. С его вспышками агрессии они были знакомы не понаслышке, и рисковать не стали бы ни при каких условиях.
   Драки и другие проявления агрессии для Льва были способом хоть как-то выплеснуть свою злость на жизнь, и они ему действительно помогали. Вспыльчивость, к тому же, была заложена в нём самой природой и, пусть теперь его жизнь уже давно была иной, он по-прежнему мог легко выйти из себя.
   Как и у всех детей из неблагополучных семей у Лёвы имелись соответствующие пороки. Помимо пристрастия к сигаретам, алкоголю, агрессивности имела место и половая распущенность. Свою половую жизнь Курганов начал лет в тринадцать, и чаще всего он даже не мог потом вспомнить с кем именно спал: происходило это в большинстве случаев по пьянке. Уже взрослый и просвещённый в этом плане Лев мог сейчас только удивляться, каким чудом он умудрился ни разу не подцепить какую-нибудь венерическую заразу.
   Идеальным Лёва не был никогда, да и не считал себя таковым. Но порочной являлась только одна его часть. Другая же была любящей, доброй, чистой и даже в какой-то степени невинной. Наиболее часто она проявлялась рядом с Кириллом.
   Жизнь наложила свой отпечаток на Льва, но совершенно не касалась Кирилла. Он оставался, таким же наивным, милым, добрым и непонимающим мирскую грязь. Лёва смотрел на подрастающего брата и только диву давался: он был другим.
   Когда Льву подошла пора уходить в армию, он был в панике: обстоятельства вынуждали его бросить Кирилла наедине с родителями и реальным миром на целых полтора года. Но и эту проблему он решил: Кургановых-старших он принудил закодироваться и изрядно запугал так, чтобы хватило на эти полтора года. В армии Лёва познакомился с другой жизнью – где всегда есть еда и место для сна. Не было грязи и пьяных криков. Это дало ему надежду на другую, нормальную жизнь, отличную от той, что вели его родители, да и он сам. С этим настроем Курганов вернулся домой.
   Родители продержались ровно полтора года, пока его не было, и с Кириллом всё было в порядке. Но вырваться из обстоятельств Лёве так и не удалось: он сделал неосознанный выбор, и они сами его «выпнули» в новую жизнь. Они отняли у него самое дорогое в жизни – Кирилла, а взамен дали Общество Дьявола и друзей, настоящих друзей.
   Лев тогда был уверен, что всё организует себе сам: он прошёл курсы и стал работать охранником. Они с Кириллом начали жить более или менее по-человечески, и родители даже вели себя почти хорошо. Всё было практически идеально по представлениям Курганова – вот только работа ему не слишком нравилась, но к большему Лёва и не стремился: он прекрасно понимал, какое место занимает в этом обществе. Однако эта «идиллия» была вскоре нарушена: Кургановы-старшие всё же сорвались.
   В тот момент, когда Лев понял, что родители увезли Кирилла с собой, он почувствовал, что больше никогда его не увидит. Это ему говорила интуиция, та самая, которая когда-то помогала понять намерения инспектора ПДН по его лицу. И он действительно в следующий раз увидел Кирилла уже мёртвым.
   Когда ему сообщили о гибели брата и родителей, он ушёл в дом и там, первый и последний раз, не учитывая детство, плакал навзрыд. Но слабым Лёва не был никогда и не позволил себе утонуть в жалости к себе: вскоре он вышел из дома и занялся всеми необходимыми в таком случае делами. Соседи ему тогда очень помогли, и он первый раз по-настоящему ощутил, что не одинок в этом мире, что есть кому-то до него дело, как это ни странно. Прежде ему казалось, что не одинок он только благодаря Кириллу, но Жизнь его в этом разубедила.
   С тех пор отношения с соседями у Льва сложились хорошие. А на могилу к Кириллу он ходил периодически, хотя и знал, что в этом нет никакого смысла. Но ему, как и многим, становилось от этого легче, каким бы глупым это кому-то ни казалось.

   * * *
   В воскресенье друзья в полном составе сидели в резиденции Дьявола. Все заметили, что между Лёвой и Ангелой что-то произошло. Те тоже установившуюся между ними близость ощущали, но разговор, который вели накануне, не обсуждали. В этом не было нужды.
   Лика уже поняла, что именно мысли о Кирилле и прошлой жизни беспокоили Льва весь вечер. Также она чувствовала, что было что-то ещё, чего ей знать не положено, то, что знали Андрей, Федя и Миша, но не знала она. Что ж, она с этим смирилась и своё любопытство сдерживала. Они с Кургановым проговорили допоздна, и Анжелика много нового узнала о своём друге. И у неё прибавилось поводов его любить.
   О сплетнях об Обществе Максимилиана, ней и Волке ведьма друзьям поведала. Никто из них ни о чём таком не слышал. Все были удивлены. Туманов посмеивался:
   – Бандитская группировка? Мы?! Мы с тобой?!..
   Друзья не знали расстраиваться им или смеяться.
   Они провели в резиденции около часа, когда в комнату вошёл Владимир Петрович. Комната была проходная, и по стремительной походке Дьявола было видно, что задерживаться здесь он не намерен. Однако Лика всё-таки его остановила.
   – Владимир Петрович! – окликнула мужчину она. – Не уделите мне минуту?
   Он замер и повернулся к ней лицом.
   – Да, Ангела?
   – Вчера был юбилей у моего отца, и там я узнала, что по Сибирску ходят слухи. Об Обществе Максимилиана, о том, что Максимилиан занимается некоей преступной деятельностью вместе со своими друзьями, Ангелой и Волком. Вы об этом слышали?
   – Да, немного. Тебя это беспокоит?
   – Да, беспокоит. Учитывая, что сплетни в большинстве своём об Обществе Максимилиана, то не вызывает сомнений, что их распространяет кто-то из нашего Общества. Кроме нас и вампиров об этом Обществе не знает никто.
   – А те, кого Максимилиан выгнал из своего Общества? Ведь выгонял же он кого-то?
   Ангела удивилась, что ему это известно, но виду не подала: ведь это могло быть всего лишь предположение.
   – Выгонял, но они бы не рискнули появиться в городе. Максимилиан обещал им в этом случае, что мигом отправит их на тот свет. Сплетни распространяет кто-то из членов Общества Дьявола, Владимир Петрович.
   Мужчина пожал плечами.
   – Ну и что? Никто не знает, что Ангела и Волк – это вы с Андреем. А то, что говорят об Обществе Максимилиана, меня не интересует. Это проблема Максимилиана.
   Дьявол повернулся, чтобы уйти, но Анжелика не отстала:
   – В этих сплетнях упоминается, что мы с Волком – члены Общества Дьявола.
   – Не вижу в этом ничего страшного, – отмахнулся Чернов и вновь собрался продолжить путь.
   – Но разве это не нарушение второго Закона?! – изумлённо вскричала ведьма. Прежде она говорила очень спокойно. – Ведь нам запрещено кому бы то ни было рассказывать об Обществе Дьявола! Или я чего-то не понимаю?
   – Никто из людей не знает, что такое Общество Дьявола, – начиная злиться, сказал Владимир Петрович. – Им это ни о чём не говорит, а если бы и говорило, то это было бы даже неплохо: о нашем существовании людям забывать не стоит. Там упоминается лишь название, а о сути Общества Дьявола не сказано ни слова.
   – Пока не сказано, Владимир Петрович, – подчеркнула Нестерова. – Никто не знает, что они скажут в следующий раз.
   – Ничего не скажут.
   – Вы не станете выяснять, кто это? – тихо спросила девушка.
   – Нет, Ангела.
   – Но… – Лика прерывисто вздохнула, ей тяжело было говорить. – Мы с вампирами из одного теста. Как бы вы к ним ни относились, Владимир Петрович… Разве можно так подставлять друг друга? И если даже вам плевать на вампиров, то неужели же вам безразлично, что и членов вашего Общества называют бандитами?
   – Это ты, Ангела, считаешь, что мы с вампирами из одного теста – я же придерживаюсь иного мнения. А то, что говорят о вас с Андреем… Что ж, вас никто не заставлял связываться с вампирами. Сами виноваты. – Дьявол твёрдо посмотрел подчинённой в глаза и холодным тоном осведомился: – Надеюсь, теперь всё?
   Ангеле понадобилась вся её сила воли, чтобы не показать, как же ей больно видеть его таким. Совершенно чужим. Это был не тот Владимир Петрович, который когда-то звал её перемывать всем косточки, который обо всём подряд беседовал с ней и Волком, который приглашал её на вальс. В этом Дьяволе не было и тени того, прежнего.
   Девушка не нашла в себе сил говорить – просто с достоинством ему кивнула. Взглядом она проводила мужчину, который быстро покинул комнату, а потом только удивлённо развела руками.
   Когда Чернов-старший скрылся из виду, по комнате прокатился вздох то ли облегчения, то ли потрясения.
   – Ничего страшного? – воскликнула немолодая ведьма по имени Тамара. – Да он с ума сошёл!
   Члены Общества Дьявола зашумели. Анжелика стояла как оглушённая. Она оглянулась и увидела, как Лёва скорчил лицо в адрес «босса» и многозначительно почесал висок.
   – По-моему, подруга, ты немного перегнула палку, – заметил Фёдор.
   – Вот именно! – воскликнул Волк и, дёрнув ведьму за руку, заставил сесть на диван. Он крепко схватил её и, глядя в глаза, стал шутливо трясти за плечи. – Зачем ты наезжать на него начала? Разве ж так делают? Ты что?! С такими властными мужиками, как Владимир Петрович, так нельзя! Ты знаешь, какое у них болезненное самолюбие?
   Лика слабо улыбнулась, понимая, что друг старается её поддержать и развеселить, но против воли на глаза ей навернулись слёзы, и она тихонько всхлипнула.
   – А вот этого не надо, – предупредил мужчина.
   – Чего?
   – Реветь из-за этого не надо.
   Но девушка не справилась с собой и расплакалась, уткнувшись лицом в плечо друга.
   – О-о-о… – ласково протянул Андрей, обнимая её.
   Все присутствующие в комнате тут же кинулись её успокаивать. Со всех сторон раздавалось:
   – Ангела, ты что?..
   – Ангела, не плачь…
   – Не расстраивайся, Ангела…
   Нестеровой вдобавок стало стыдно, что она плачет у всех на глазах, поэтому она ещё глубже зарылась в плечо друга. Вожак стаи догадался о её чувствах.
   – Не обращайте на нас внимания, – шутливо попросил он всех. – Мы плачем. Сейчас поплачем и успокоимся. – Волк крепко прижимал девушку к себе и ласково поглаживал по голове. Он чуть наклонил голову к её уху. – Милая моя подруга, не плачь. Я понимаю, что обидно, но оно того не стоит.
   Лёва, который сидел рядом с Ангелой по другую сторону чем Андрей, тоже приобнял её и стал гладить по плечам и спине, успокаивая на свой лад, приговаривая что-то утешительное. Вскоре двое мужчин совместными усилиями достигли своей цели: ведьма успокоилась и отстранилась от спасительного плеча Туманова.
   – Ну, что ты, Ангела? – мягко спросил Федя.
   – Не знаю. Я не узнаю его. С ним что-то не так.
   – Пожалуй, – вздохнул вожак. – Начинаю думать, что Лёва прав, и у него действительно что-то не в порядке с головой.
   – А, по-моему, ребята, мы все просто-напросто попали в чёрный список, – усмехнулся Курганов.
   – Верно, – согласился Миша.
   – Из-за Общества Максимилиана? – осведомилась Ольга. – Но это же глупость какая-то! Что за сумасшедшая ненависть к вампирам? Кому и что плохого они сделали? Они помогают людям!
   – Как всё это достало! – сквозь зубы процедил Лев. – Что происходит в нашем Обществе? Куда мы катимся? Как бы я хотел, чтобы это изменилось! Всё бы за это отдал!..
   – Наше Общество загнивает, – тихо сказал Волк, – и это закономерно: всегда так бывает. Это как у людей и у русских в частности. – Друзья вопросительно на мужчину посмотрели, и ему пришлось пояснить: – Жил народ плохо, устроил революцию и добился свободы. И то поколение полученную свободу ценило, потому что это им было плохо и это они столько сил положили на создание другой жизни, новой. В Великой Отечественной войне так же: то поколение побеждало, то поколение страдало и погибало. А с каждым новым поколением достигнутое ценят всё меньше. Каждое новое поколение всё дальше от той жизни, оно ни за что само не боролось и не способно понять важность совершённого предками. Сейчас ведь даже некоторые говорят, что лучше бы советские воины фашистов не побеждали: мол, мы бы тогда сейчас жили хорошо, как немцы. Дураки! Кому мы нужны бы были?! Большую часть населения убили бы, а остальные рабами стали бы – вот вам и вся хорошая европейская жизнь! – Туманов фыркнул. – Да и как говорится: что русскому хорошо, то немцу – смерть. И наоборот тоже. Нам нельзя жить, как это делают другие народы: мы на них не похожи. Мы сами-то себя не понимаем, а уж другим нас тем более не понять.
   – Это точно! – рассмеялся Жуков.
   – Так вот у нас в Обществе произошло то же, что и у людей. Первый Дьявол ценил то, что получил от Венеры, а каждый следующий Дьявол – уже меньше, потому что воспринимал это, как данность. Вроде как по-другому и быть не может. И членов Общества они подбирали под себя, и те перенимали у них высокомерие по отношению к людям. Многие теперь ощущают своё превосходство над людьми и совсем не ценят то, что получили.
   – Нет!.. – протянул Федя. – Мы же ценим! И многие из чертей ценят. Не из последних, конечно.
   – Ну, да. Ты прав, Федька. Значит, наш Владимир Петрович не такой уж и плохой. Это последних он только плохо подобрал.
   – А меня? – жалобно спросил Лёня.
   – Тебя мы с Ликой предложили, а не он нашёл, – отмахнулся Андрей. Бархатов удивился и обрадовался, он был польщён. – Значит, сейчас с Владимиром Петровичем действительно что-то происходит. И Лёха такой притихший и загруженный, потому что знает, в чём причина.
   – И Лёха, кстати, – вставил Лёва, – не такой, как отец и его предки, а, судя по Чёрной книге, они были не очень хорошими.
   – Да Лёха – это тот ещё экспонат! Как он такой хороший уродился – непонятно. Не в отца, да и явно не отцом воспитанный. То ли он от природы такой, то ли Вера Ивановна всё это в него вложила… Лёша действительно отличается от предыдущих Дьяволов и будет, наверное, самым лучшим Дьяволом. И, надеюсь, хорошо воспитает своего сына: ведь именно в плохом воспитании причина загнивания общества, как нашего, так и человеческого. Те, кто устроил революцию, кто победил в войне, плохо воспитали потомков, не уделили этому должного внимания, не донесли до них важность достигнутого, не научили ценить это. И первые Дьяволы – тоже! Они должны были объяснять своим детям, что им повезло, раз они получили эти способности и целое Общество в подчинение. Должны были объяснить, что это – подарок, а не нечто само собой разумеющееся! А они этого не сделали! Поленились, наверное. Надеюсь, что Лёхе на это ума хватит.
   – Значит, будем ждать, когда Лёха Дьяволом станет, – с улыбкой подытожил Курганов.
   – А когда он им станет? – с горечью спросил у друга Самойлов. – Лёше двадцать девять лет, и не похоже, что Владимир Петрович собирается уходить на отдых. Иногда я вообще начинаю сомневаться, что это когда-нибудь произойдёт. Мне кажется, Вера Ивановна была права, когда намекала на то, что Владимир Петрович – властолюбец. Я думаю, он будет тянуть с уходом до последнего. Может, даже до самой своей смерти. И не факт, Лёва, что к тому времени от Общества вообще что-то останется!
   – Тоже верно, – сник Лев.
   – Да и изменения если будут, то ой как нелегко они произойдут! – глухо воскликнул вожак стаи. – Вспомни из истории, каким образом всё меняется, когда что-то начинает приходить в упадок.
   – На революции намекаешь?
   – Ага. Подобные изменения так просто не происходят. Это всё очень сложно.
   – Хочешь сказать, что нас ждёт катастрофа? – поинтересовалась Оля.
   – Почти, – с улыбкой ответил Туманов. – Но при условии, что изменения вообще происходить будут.
   – Что: и умирать за Общество придётся? – хохотнул Фёдор.
   – Может, и придётся, – улыбнулся в ответ Андрей.
   – Ну, значит, будем умирать! Я, кстати сказать, готов.
   – Я – тоже, – поддержал друга Лёва.
   – И я, – вставил Михаил.
   – Что за пессимизм, мальчики? – со смехом вскричала Ольга.
   – Да! – согласилась с подругой Кира. – Что это вы вдруг о смерти заговорили?
   – Ой, а почему наш «босс» молчит? – полюбопытствовал Игорь. – Я, например, тоже готов за Общество умереть. А ты, Андрей?
   Все посмотрели на вожака стаи.
   – Пожалуй, я не привык во что-то вмешиваться, – сказал он. – Не люблю кого-то к чему-то понуждать и насильно что-то создавать не стал бы, наверное. В том числе и изменения. Мне кажется, что если нужно, то всё произойдёт само. Я не готов умирать сейчас же и за что-то непонятное, но если так сложатся обстоятельства, то умру без сожаления. Хотя… возможно, за какие-то мифические изменения, которые рано или поздно сами произойдут, я умирать не стал бы. Не за них.
   – Но за тех, кого любишь? – предположил Миша.
   – Да, верно. За тех, кого люблю, я бы умер. Но всё-таки постарался бы выжить, если бы им это было нужно.
   Внутри у Ангелы что-то тоскливо сжалось. Она покосилась на Волка. Он выглядел задумчивым и каким-то грустным.
   – Не говорите о смерти, прошу вас, – тихо попросила она волков. – Не надо.
   Друзья замолчали. Отчего-то всем вдруг стало как-то не по себе от разговора о смерти, хотя он и был шутливый.
   – Наверное, мы так и остались суеверными, словно люди, – произнёс Федя, отвечая на мысленный вопрос, который задавал про себя каждый из них.
   Разговоры в помещении возобновились лишь спустя минут десять, все присутствующие в комнате члены Общества Дьявола хоть и не вступали в беседу друзей Ангелы, но слышали её, и их впечатление от неё было таким же, как у самих беседующих.
   Вскоре в дверном проёме показался Алексей Чернов. Он явно направлялся куда-то далее, но, увидев друзей, в нерешительности остановился. Те его поприветствовали и подозвали к себе. Он приблизился и сел на диван, стоявший напротив другого, на котором располагались Лика, Андрей, Лёва и Миша. По неведомой его друзьям причине он держался несколько скованно. Нестерова встала со своего дивана, подсела к сыну Дьявола и взяла его за руки.
   – Что с тобой, Люцифер? – спросила тихо ведьма. – Ты какой-то подавленный.
   Лёша уставился на свои руки, за которые она его держала, а потом перевёл взгляд на неё. Он вздохнул и слабо улыбнулся.
   – Вы все тоже не выглядите особо весёлыми.
   Молодые волки и ведьмы фыркнули от смеха, и Чернов немного расслабился.
   – Ты похудел сильно за последнее время, – заметила Оля.
   – Что за диета? – воскликнула молоденькая ведьмочка Ира, сидевшая неподалёку.
   Алексей усмехнулся и ответил:
   – Нервная.
   Все, кто был в комнате, коротко рассмеялись.
   – Ты о сплетнях слышал? – осведомился Миша.
   – Да, – ответил зеленоглазый ведьм, – от трёх наших клиенток. Причём все говорили разное. Простите, что вам ничего не сказал: замотался что-то.
   – Слышал уже, что Владимир Петрович делать будет? – поинтересовался Лев.
   – Слышал: ничего.
   – Ага, – хором сказали друзья и так же хором вздохнули.
   – Это плохо, – сказал Игорь. – Всем не по себе от того, что делает Владимир Петрович.
   – Мне не лучше других, Игорь, – заметил Алексей. – Это ведь всё-таки мой отец. – Мужчина потёр лицо руками. – Был бы я хорошим сыном…
   – Разве ты – плохой сын?! – в один голос вскричали Оля, Лика и Кира.
   – Пожалуй.
   – Неправда!
   – Ну, ладно: был бы я более умным сыном.
   – Извини, Лёха, – встрял Волк, – но обвинить тебя в отсутствии ума как раз нельзя.
   – А в отсутствии мудрости? – тихо и с какой-то печалью в глазах спросил сын Дьявола. – Был бы я мудрее, то знал бы, как…
   Он замолчал. Ведьмы и волки чуть в разнобой полюбопытствовали:
   – Что?
   Мужчина очнулся от задумчивости и поднял глаза.
   – Ничего, – поспешно ответил он и так же поспешно встал с дивана. – Прогулки у вас сегодня не будет? – осведомился Лёша, пытаясь сменить тему.
   – А ты нас выгоняешь? – в ответ спросил, улыбаясь, Лёва.
   – Нет-нет! Что вы? – Чернов посмотрел в окно. – Разве можно в такую погоду? Не пойми что: то ли солнце, то ли всё-таки дождь.
   На улице дул сильный и даже ураганный ветер. С утра и до обеда уже несколько раз сменилась погода: то начинало светить вовсю солнце, то ветер приносил тучи и солнце исчезало. Несколько раз что-то капало с неба, но дождём это сложно было назвать. А ветер всё дул и дул.
   Такие ветры на юге Сибири и именно в Сибирске были делом обычным. Они дули круглый год: и зимой, и весной, и летом, и осенью. Бывало, этим сильным ветром срывало крыши с многоэтажных домов. Поэтому в Сибири если строишь дом, то строй на совесть!
   – К вечеру установится дождь, – сообщил Андрей.
   – Оу, – протянул Люцифер. – Давно дождя не было. Я даже соскучиться успел.
   Все как по команде на него уставились. Мужчина фыркнул и, закатив глаза к потолку, сделал кислое лицо, что говорило о том, что он шутит.
   Радоваться дождю в Сибирске мог только сумасшедший: почти всё лето и так лил дождь. В Сибири люди каждый год ждут тёплого солнечного лета и практически каждый год его не получают. Но сибиряки упорно ругают дождь, сокрушаются по поводу холодного и дождливого лета и надеются на тёплое, хотя давно пора бы смириться с тем, что лето в Сибири редко бывает хорошим. Пожалуй, самая сильная вера в Сибири не в Бога, не в любовь, а в хорошую погоду.
   Лёша через минуту попрощался с друзьями и покинул комнату, оставив у всех какое-то странное неприятное чувство. Все ощущали, что что-то нехорошее происходит, о чём знает Алексей, но не знают они.

Глава 4

   Миша и Лёва вышли из машины. Они должны были сегодня дежурить с членами Общества Максимилиана и в данный момент направлялись к обговорённому заранее месту встречи. Было около половины девятого часа. Развод уже состоялся, и вампиры дежурили на участках.
   На том месте, к которому шли волки, стоял вампир по имени Витя. Это был мужчина лет тридцати. Внешностью он обладал приятной, но красавцем его было не назвать. Вампиры Витю любили, но всегда посмеивались над его манерой строить из себя взрослого и серьёзного мужика. Он именно строил, потому что это чувствовалось. Витя был хорошим мужчиной, несмотря на то, что держался часто высокомерно и прохладно, и ему эту прихоть прощали.
   – Девочки сейчас подойдут, – проинформировал он двоих членов Общества Дьявола после обмена приветствиями.
   – Девочки? – удивился Лёва.
   – Да. Влад решил, что вы не откажетесь присмотреть за нашими девочками. Они сегодня дежурят по сокращённой форме – до утра.
   – Не откажемся, – спокойно согласился Миша.
   Спустя пять минут появилась Настя. Волки были с ней знакомы и с радостью её поприветствовали. Анастасия приходилась девушкой Вячеславу Зыкову, и черти слышали, что поговаривают об их скорой женитьбе.
   – Ксюха сейчас придёт, – сообщила девушка Вите в ответ на его вопросительный взгляд. – Как поживаете, мальчики?
   – Да ничего, – ответил Михаил. – Живём потихонечку.
   – Лучше всех! – воскликнул Лев, бросая на друга весёлый взгляд. – А ты как, Настенька? Правда, что вы со Славой женитесь?
   – Правда, – улыбнулась Анастасия.
   Курганов с девушкой принялись беседовать на тему скорой свадьбы, а Самойлов смотрел на них с улыбкой. Скоро он уже не слышал их разговор: он глубоко задумался. Очнувшись спустя какое-то время, мужчина отвернулся от друга и вампирши и… увидел её.
   На некоторое время сердце Миши остановилось, замерло, а затем забилось в сумасшедшем, бешеном ритме. Оно выделывало немыслимые выкрутасы в его груди, грозя выскочить наружу.
   Девушка была довольно высокая, стройная, с короткими чёрными волосами, стриженными под каре. Кончики этих волос были вывернуты наружу, а не внутрь, как это бывает обычно. Её средние по размеру глаза отличались красивым тёмно-зелёным цветом. В её походке, да и во всём облике, ощущалось что-то весёлое и лёгкое. Она шла очень грациозно, и эта грация была не отработанная, а природная. Гибкая её походка завораживала.
   Глаза у девушки весело блестели, губы изогнулись в лёгкой улыбке. Энергия же, излучаемая ею, сообщала о жизнерадостности.
   Она была уже довольно сформировавшаяся, но всё равно молоденькая, не ровня Михаилу по возрасту. Об этом можно было догадаться не только по её внешности, но и по тому, как она была одета. А одета девушка была следующим образом: чёрные обтягивающие брючки, стильные сапожки, чёрная маечка, а поверх майки – курточка, тоже чёрная; она была не из кожи, но из какого-то скользкого блестящего материала. Куртка эта была определённо модная, но совершенно непрактичная: короткая и при поднятии рук должна была хорошенько задираться, открывая поясницу.
   Двигалась по направлению к ним девушка быстро, задорно, засунув руки в карманы. Приблизившись, она остановилась и со всеми поздоровалась, но Самойлов этого не услышал. Он был потрясён. Он был заворожён. Он был поражён, однако не красотой – а девушка была красива – но её лёгкой, радостной энергетикой. Миша глядел на неё во все глаза, у него даже рот немного приоткрылся. А эта нереальная, воздушная девушка посмотрела спокойно на Лёву и Настю и только после этого заметила его. Губы её вновь улыбнулись, а брови удивлённо и весело приподнялись. Она смотрела на него, все уже смотрели на него. Михаил неимоверным усилием воли вырвался из этого странного состояния. Он моргнул, чуть мотнул головой, покраснел, поняв, что как дурак пялился на неё всё это время.
   – Извините: задумался, – сказал он твёрдым голосом.
   Мужчина больше не смотрел на неё. Ему было и смешно, и стыдно за своё глупое поведение. Никогда он ещё не бывал в таком неловком положении. Лицо его пылало.
   Лев бросил на друга короткий, изумлённый взгляд и представился девушке. Она пожала ему руку.
   – Ксюша, – назвалась красавица-вампирша и протянула волку руку для пожатия.
   – Михаил Самойлов, – представился он, чем вызвал у неё лёгкую, насмешливую улыбку.
   Из всех присутствующих только Витя ситуацию проигнорировал, остался серьёзным, не считая нужным обращать внимания на такие мелочи. Он дал им указания относительно дежурства, проинформировал обо всём необходимом и вампирш, и оборотней, а затем ушёл. Четвёрка дежуривших двинулась по улицам города.
   Лёва с Настей разговаривали, Ксюша иногда что-то вставляла, а Миша молчал, шагая рядом с другом. Он был смущён своим поведением и растерян. Однако вскоре ему всё-таки пришлось в беседу включиться: Курганов начал его втягивать, да и сам он понял, что ведёт себя, как молоденький застенчивый парень, каким никогда не был и не является сегодня.
   Вчетвером молодые волки и вампирши ходили с час, а потом было решено разбиться на пары. И Миша должен был идти с Ксюшей, согласно этому делению. Самойлов мог бы подумать, что его с Ксюшей пытаются свести и праведно негодовать, если бы решение не имело под собой такой чистой и понятной логики.
   То, что разбивались на пары «мальчик-девочка», было разумно. Если бы мужчины бросили девушек вдвоём, то с их стороны это было бы совершенно негалантно, да и вообще не по-мужски. А то, что Настя захотела идти с Лёвой, было естественно. Анастасия и Лев были хорошо знакомы, общались, а Мишу вампирша знала едва-едва и вряд ли выбрала бы себе в сопровождающие. С Ксюшей же не был знаком Курганов, и ему тоже не было никакого резона идти с ней.
   Впрочем, если бы Михаил и стал негодовать по поводу деления, то только от того, что его подвох бросался бы в глаза, и Ксения могла о нём догадаться. Но подвоха не было, и черноволосая вампирша не могла насмехаться над Самойловым и тем сводничеством, которое им невольно устраивают. А Миша в глубине души был рад, что всё сложилось именно так: он хотел получше познакомиться с девушкой.
   Лёва и Настя пошли прочь. Двое оставшихся проводили их взглядами. Ксюша повернулась к Михаилу и посмотрела в глаза.
   – Ну, пошли, Михаил Самойлов, – с усмешкой сказала она и двинулась по улице.
   На лице мужчины промелькнула улыбка, и он последовал за девушкой.
   Оба молчали, и никто не стремился заводить разговор. Миша чувствовал, что завести разговор бы надо, да и заводить его нужно ему в силу возраста, но никак не мог подыскать тему. К тому же, он задумался, и говорить пока желания не испытывал.
   Никогда в своей жизни Самойлов не пялился на девушку с открытым ртом и не чувствовал себя таким дураком, как сегодня. Вдобавок к этому, он давно уже не заинтересовывался девушкой.
   С тех пор, как Аня предала его, он стал шарахаться от женщин. Он не ненавидел весь женский пол, но побаивался его и связывать не хотел. Миша по-прежнему был вежлив с девушками, но избегал даже дружеского общения, а уж если дело шло к чему-то большему, то и вовсе бежал сломя голову. Первой девушкой, с которой он стал общаться с тех пор, как попал в Общество, была Ангела. Как-то сразу она вызвала у него доверие. Она была общей подругой, и её бояться не было смысла, и Миша не боялся. Ангела была ему приятна, и он не избегал её никогда.
   Анжелика была первой, а после неё ему стало проще общаться и с другими девушками. И хотя он всё так же не желал никаких близких отношений с женщинами, он начал с ними общаться. Просто общаться.
   Друзья его отношение к женскому полу видели и пытались это исправить, каждый на свой лад. Лёва сам общался с девушками вовсю и втягивал в это Михаила, заставлял его и даже пробовал сводить с женщинами. Курганов был уверен, что несколько мимолётных, ничего не значащих связей вернут ему уверенность в себе и помогут перестать так болезненно переживать предательство Анны. К тому же, Лев считал, что совсем прерывать общение с женским полом нельзя и нужно начинать хотя бы с лёгких, коротких связей, чтобы морально подготовить себя к более серьёзным.
   Федя пробовал шутить на тему отношений с Аней, дабы заставить Самойлова относиться к этому менее серьёзно.
   Андрей с Мишей пытался об этом говорить. Он старался объяснить другу, что женщин на свете много и не все такие, как Аня. Он пытался убедить Михаила, что предательство одной не повод думать плохо обо всём женском поле.
   Миша своих друзей обожал и был им благодарен за помощь и поддержку. Но помочь ему сразу забыть обо всём, связанном с Анной, было невозможно: он любил её. Он любил её даже после того, как она его предала. Он солгал Ангеле, говоря, что всё ушло вместе со старой жизнью. Это было не так. Любовь так быстро не проходит. И убить её в себе для Михаила было непосильным трудом.
   Его любовь к Ане после её предательства просуществовала ещё три года, а затем стала помаленьку утихать, исчезать и к тому времени, когда в Общество Дьявола пришла Ангела, испарилась вовсе.
   А друзья, даже зная о его любви к Ане, не сдавались. И когда она прошла, продолжали в том же духе. Они пробовали обратить его внимание на нескольких девушек, казавшихся им хорошими и подходящими ему, но Михаил в каждой находил кучу недостатков и кандидатуру с облегчением отвергал.
   – О, сколько можно?! – восклицал возмущённо Лёва. – Ты в каждой одни недостатки и ищешь! А идеальных, друг, не бывает!
   Это Курганов говорил Самойлову около полугода назад, когда его терпение кончилось. Федя с Андреем его поддержали, но после длительных споров вожак сказал Льву:
   – Успокойся, Лёва. Не ищи ему больше девушек: это бесполезно. Так всё время будет. Но… – и он повернулся к Мише, – … однажды ты встретишь девушку и не увидишь в ней недостатков, хоть они там и будут, или же они покажутся тебе незначительными. Поверь, так случится. И никуда ты тогда не денешься, Самойлов: побежишь за ней, как миленький. А пока этого не случилось, пожалуй, нет смысла зря тратить энергию и сотрясать воздух: искусственно это не создаётся и случается само по себе, независимо от наших желаний. Будем ждать – что нам ещё остаётся?
   С тех пор парни действительно перестали его беспокоить, и он расслабился, уверенный, что предсказание Туманова не сбудется. Однако сегодня оно, похоже, начало сбываться.
   Миша тихонько хмыкнул себе под нос, понимая теперь, как был глуп. Ведь когда-то точно так же он был уверен, что никогда более дружить ни с кем не станет. Предательство Ромы тоже не прошло бесследно: он и с парнями общаться старался, как можно реже и менее тесно. Он тогда всё пытался существовать в одиночестве. Но как-то само собой получилось, что он общался с Андреем Тумановым. Самойлов уверял себя, что в этом нет ничего такого: они просто вместе пришли в Общество и поддерживают приятельские отношения, потому что почти никого в Обществе не знают. Но со всеми вскоре он уже был знаком, однако общаться с Андреем продолжал.
   Они могли бы стать лучшими друзьями, но Михаил дружить не хотел, и Туманов это чувствовал. И не настаивал ни на чём: не в его правилах было навязываться кому бы то ни было. А с Федей они легко сошлись, потому что оба к дружбе были готовы, расположены, да и подходили друг другу по характерам: оба любили повеселиться и покопаться в себе. К тому же, их объединяла работа и любовь к ней.
   С Кургановым Миша дружить также не стремился и даже больше: от Лёвы ему бежать хотелось. Андрей казался парню понятным, похожим на него, а Лев – легкомысленным и совершенно непохожим. Дополнительно ко всему, Лёва практически преследовал его! Он таскался за Самойловым повсюду, порывался втянуть в разговор, навязать своё присутствие. И в глазах у него Михаилу что-то виделось странное.
   Гораздо позже, уже когда они дружили, Миша понял, что это было такое – интерес. Глубокий, искренний интерес. И желание общаться. Тогда Самойлов не был в состоянии понять, что Курганову был интересен его внутренний мир, загадочный, непохожий на его. Миша жил другой жизнью, чем Лев, отличной от его. Миша никогда не бил никому морды в пьяном угаре, не пробовал наркотики, не воровал, не спал по пьянке чёрт знает с какими девицами. Его жизнь была чистой, спокойной, у него была хорошая, нормальная семья, его любили, о нём заботились. Курганов всего этого не знал, но хотел бы знать, хотел бы жить так, как живут нормальные, благополучные люди. И в Лёве, несмотря на весёлый лёгкий характер, была глубина.
   Эту глубину Миша постепенно начал замечать, но поверить в неё боялся: когда-то он был так же уверен, что они с Ромой похожи, но ошибся. Ещё Михаил скоро обратил внимание на то, что именно с Лёвой может по-настоящему посмеяться. Только Лёве удавалось в то время его рассмешить. Он начал замечать, что когда Курганов перестаёт за ним таскаться, ему становится скучно, грустно и одиноко. Только когда Лев был рядом, ему было весело, хорошо, и жизнь переставала казаться мрачной. Без Лёвы появлялось чувство, что чего-то не хватает. Против воли Самойлов к Курганову начал привязываться.
   Он снова почувствовал себя защищённым, и мир перестал казаться руинами. А однажды Лев его и вправду защитил, кинулся на Мишиного обидчика, словно сторожевой пёс, хотя Михаил и сам смог бы защититься.
   Окончательно сдался Самойлов, перестал противиться предлагаемой дружбе, ближе к середине августа. В тот день, когда твёрдо убедился в наличии глубины в Курганове.
   А день был вроде обычный вполне, но Лёва вёл себя очень тихо, не шутил, как всегда, ходил какой-то грустный и задумчивый. Когда рабочий день закончился, все пошли по домам, а Миша задержался немного. Уже собираясь уходить, он вдруг с удивлением обнаружил, что Лев в отличие от многих домой не ушёл и с грустным видом остался сидеть за цеховым столом. Равнодушно уйти Михаил, конечно, не смог и поинтересовался, в чём же дело. Оказалось, что в тот день было ровно 40 дней с гибели его семьи. О случившейся трагедии Самойлов не знал, да и никто в Обществе не знал, потому что все черти, участвующие в Ночи Посвящения, собирались по этому поводу за полторы недели до неё. В то время вся семья Льва ещё была жива, и о случившемся никто не был осведомлён.
   Лёва тогда, сидя за цеховым столом, многое Мише о себе рассказал, хотя и не всё. В большинстве своём он говорил о Кирилле, и по его лицу, манерам, поведению Михаил понял, как он любил брата, и весь Лев со своими странностями стал для Самойлова ясным. И он попробовал помочь Курганову на свой лад: предложил отправиться в лес, но не в Тёмный, где выплеснуть тоску в волчьем вое. Для волков это был верный способ спастись от хандры и депрессии.
   Вместе Миша и Лёва поехали в лес и повыли там вдвоём от души. С того дня они были связаны дружбой.
   Михаил своего друга уважал, осознавая, что в то тяжёлое для него время, он в отличие от него, Миши, не дал себе утонуть в отчаянии; Лев вытягивал себя из депрессии за шкирку, шутил, улыбался и изо всех сил старался жить дальше. Несмотря на то, что из них двоих старше был Самойлов, сильнее, пожалуй, был Курганов, и именно у него жизненный опыт был богаче. И Миша это признавал…
   Ксения в это время деловито шагала рядом с Михаилом и думала о своём.
   Ей вспоминался восхищённый взгляд, которым Миша на неё смотрел. Ещё никогда ни один парень так не смотрел на неё. И ей было невероятно приятно. Вдвойне приятно было от того, что так смотрел на неё именно он.
   Из пятерых друзей Ксюша знала только Ангелу и Волка. Оба они ей нравились.
   Ангела была доброй, не высокомерной и чуточку наивной. Вампирше нравилась её дружба с четырьмя волками, искренняя, тёплая.
   Андрей Туманов ей тоже был симпатичен. В нём было что-то забавное. Однажды они столкнулись в магазине. У Ксении тогда было несколько полных, тяжёлых пакетов, которые однако ей, при её-то силе, нести было легко. А вожак предложил ей помощь, от которой она с усмешкой отказывалась. Он всё же помог ей нести эти пакеты и до дома довёз, а когда они прощались, рассмеялся и сказал, что никогда не женится на вампирше. Она удивилась тогда, не знала, что это значит, и нужно ли ей обижаться. Он же пояснил, кивая на пакеты, которые она держала в руках:
   – Зачем я тогда вообще буду нужен? Моё самолюбие такого удара не переживёт.
   Ксюша тогда долго смеялась, и Волк ей понравился окончательно и бесповоротно.
   Фёдора Жукова она видела мельком несколько раз, и их даже, кажется, представляли друг другу. Федя с ней здоровался, но они не разговаривали ни разу.
   Со Львом девушку не знакомили, но она знала его в лицо и многое о нём слышала. О Мише же она не знала практически ничего. Она видела его несколько раз издалека, знала, как он выглядит. И при ней его много раз обсуждали.
   Михаил Самойлов нравился многим девушкам из Общества Максимилиана. Он был непонятен. Он не стремился общаться с девушками, заводить романы. Он явно шарахался от женщин.
   Лёва болтал с девушками, шутил, заигрывал, а Миша просто стоял рядом и молчал. Даже улыбался редко. Он не заинтересовался ни одной девушкой, а ведь среди желающих встречаться с ним были и те, что имели колоссальный успех у парней!
   Он был любопытен многим. Однажды он заинтересовал вампиршу по имени Алла – местную «Клеопатру».
   Алла спала со всеми парнями подряд. Это было основное занятие в её жизни. Ей нравились только те парни, на которых её чары действовали, которые с ней спали, а тех, что не желали, она ненавидела лютой ненавистью и всячески над ними насмехалась. Парней Алла, можно сказать, коллекционировала. Как говорится, слаба.
   Всех парней, что с Аллой спали, Ксюша не уважала. По её мнению связь с такой девушкой, как Алла, унижала. Парень с чувством собственного достоинства с такой девушкой спать не может. Ксения не понимала, как можно спать с девушкой, с которой спали едва ли не все, да ещё зная, что об этом будут знать все! Ксюша не уважала тех парней, которым безразлично к какой девушке между ног лезть.
   И вот это самая Алла объявила, что хочет переспать с Мишей! Ксения была в ужасе. Миша ей тайно нравился, но вся её симпатия к нему могла мигом испариться, если б он с Аллой переспал. Без уважения не может быть симпатии. Но он не переспал.
   Алла потом всем рассказывала, сокрушалась. Она ему и так, и сяк намекала о своих желаниях, а он не отреагировал. Он абсолютно точно её намёки понял, но не пожелал иметь ничего общего и прикинулся, что ничего не понял. Со злости Алла попробовала соблазнить Лёву. Но, к радости Ксюши, и Лёва связываться с ней не пожелал. Курганов был бабником, но спал только с хорошими девушками, не опускался до связи со шлюхами вроде Аллы. Для Ксении это была большая радость, потому что как говорится: скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты.
   Миша нравился Ксюше. Она часто посматривала на него издалека, когда видела, как они с Лёвой с какими-нибудь членами Общества Максимилиана разговаривают, любовалась им. Он был хорошенький, а девушке даже красивым казался: было в нём что-то необычное.
   Ей нравилась его серьёзность, нравилось, что он такой взрослый и загадочный. Он не обратил внимания на лучших девушек из их Общества, и Ксения даже никогда и не надеялась, что он заметит её. Она была уверена, что уж у неё-то точно шансов нет никаких. А он, похоже, обратил. И даже с отрытым ртом на неё смотрел, словно в ней есть что-то особенное.
   До чего же он ей нравился, этот вечно серьёзный парень!
   Ксюше вдруг вспомнилось, как Миша этим летом подрался с несколькими парнями, защищая свою сестру. Саша и Коля об этом все уши прожужжали. И девушка Самойловым гордилась, хотя и не имела к нему никакого отношения.
   Ксения улыбнулась своим мыслям и покосилась на Михаила. Он тут же повернулся и тоже на неё посмотрел. Они долго глядели друг на друга серьёзно, а потом отвернулись, но более не задумывались ни о чём: они вернулись в реальный мир.
   – Настя со Славой женятся и, я так понимаю, будут жить вместе, – заговорил, наконец, Миша. – Ты теперь одна жить будешь?
   Вампирша легко пожала плечом.
   – Не знаю. Может, одна, может, кто-то ко мне подселится, а может, я перееду назад к остальным ребятам. В доме есть свободное место – не думаю, что Макс мне откажет в крыше над головой.
   – Да уж. Он не откажет.
   Михаил стал задавать Ксении различные вопросы на отвлечённые темы, но разговор никак не клеился. Тогда мужчина обратился к той теме, к которой всегда обращаются при знакомстве с вампиром.
   – Как ты стала вампиром?
   Девушка прыснула от смеха.
   – Я как раз хотела тебя спросить, как ты попал в Общество Дьявола.
   – Я спросил первый.
   – А зачем спросил? Потому что так принято?
   – И принято, и мне интересно.
   – Интересно? Ну, ладно.
   – Расскажешь?
   – Хорошо, расскажу, – сдалась Ксения. – Но рассказывать здесь сильно нечего. Я жила в городе Новокузнецке Кемеровской области. Слышал о таком?
   – Слышал. А как же?
   – Молодец. Итак, я училась в Академии. Мы с девчонками номер к студ. весне готовили. Сначала в Академии готовили, а потом поехали к одной домой. Провозились допоздна. Домой я ехала уже по темноте. Вышла из автобуса и пошла к дому. Район у нас был не очень хороший в плане безопасности, и я как-то обычно по вечерам на улицу не выходила, чтобы не нарваться на приключения. Фонари у нас на улице плохо горели, лишь местами, и шла я практически на ощупь. Ну, там на меня вампир и напал. Схватил, оттащил в сторону от дороги, на землю повалил. Я думала насиловать будет, а он кровь пить начал. Я решила, что лежу в своей постели дома и просто вижу кошмарный сон. Но это была реальность! – Вампирша рассмеялась звонко. – А потом он убежал вдруг. Я не знаю, почему. Мне и самой до сих пор интересно, что его спугнуло. Ну, а дальше… было очень больно. Наверное, я никогда в жизни больше так не орала, как тогда. А закончилось всё довольно резко и неожиданно, и я увидела эту женщину.
   – Какую? – растерялся Самойлов.
   – Ну, ту, которую все видели. – Ксюша посмотрела на мужчину и увидела его удивлённое лицо. – Неужели никто о ней не упоминал?
   Михаил отрицательно помотал головой.
   – Обалдеть! Как так?! По-моему, это самый интересный момент. Ну ладно, рассказываю. Женщина эта очень красивая. Волосы у неё чуть-чуть кудрявые и цвета… – Она пощёлкала пальцами, но так и не смогла подобрать подходящее слово. – В общем, они не рыжие и не жёлтые, а… цвета золота. Да! Именно! Цвета золота. Глаза у неё не то сиреневые, не то светло-фиолетовые, но очень красивые.
   – Не бывает таких глаз, – нахмурился волк.
   – Ну, так она тоже нереальная! Её же нет: это просто видение.
   – Тоже верно. И что дальше было? Ты её просто увидела и всё на этом?
   – Нет. Она улыбнулась как-то по-доброму и сказала: «Всё будет хорошо, Ксюша». Многим она так говорила, но не всем. Некоторым она просто улыбалась.
   – Вот как? – улыбнулся Миша. – Интересно. И кто она?
   – Я не знаю, она не представилась, – фыркнула девушка.
   – А дальше?
   – Дальше? А дальше нечего рассказывать. Я пришла домой, прожила там ещё дня два, прежде чем поняла, что хочу крови. Бросаться на кого-то меня не тянуло. Но я ушла из дома. Месяца два слонялась по Сибири, встречала других вампиров, которые мне про Сибирск рассказывали и Общество Дьявола, а потом встретила вампира, который сообщил мне об Обществе Максимилиана. Я явилась сюда, ходила по городу в надежде, что меня заметят вампиры из Общества. И меня заметили – Саня Краснов. Вот и вся история.
   – А с семьёй ты связь поддерживаешь? – осведомился Самойлов.
   – Нет. Зачем?
   – Зачем?! – воскликнул он изумлённо. – А что у тебя за семья?
   Ксения расхохоталась.
   – Господи! Что за вопрос?! Так обычно дяденьки и тётеньки спрашивают: «Девочка, а где ты учишься? Кто твои родители? Чем они занимаются?» – передразнила она.
   – Намекаешь, что я – старый? – усмехнулся мужчина.
   – Да нет. А сколько тебе лет?
   – Почти двадцать девять.
   – Ого!
   – Что? Всё-таки старый?
   – Взрослый, – поправила его вампирша. Она ждала, что он спросит в ответ, сколько ей лет, а потом догадалась, что он, как интеллигентный и воспитанный парень, об этом спросить не посмеет, и сообщила сама: – Мне двадцать три года.
   – М-м-м… – протянул Михаил. – Молодая совсем. Ну, а всё-таки: что у тебя за семья?
   Ксюша весело улыбнулась, но ответила:
   – Старший брат – наркоман, отец – алкоголик, мать тоже выпить любит. И мужиков любит – сам понимаешь, как. В общем, семейка у меня ещё та. Не то, что у тебя.
   Миша хмыкнул и улыбнулся.
   – Когда-то в детстве я считал, что все в мире живут так же, как и я. Но эта иллюзия давно уже исчезла. Мне с семьёй повезло.
   – Но ты же всё-таки попал в Общество Дьявола, а я слышала, что просто так туда не попадают. А как ты попал?
   – Как и все: в ночь на Ивана Купалу.
   – Ну, это и так понятно! – рассмеялась девушка. – А по какой причине? Ведь что-то же у тебя в жизни произошло. Ты хотел покончить жизнь самоубийством?
   – Хотел, но чёткое решение сделать это ещё не принял.
   – А из-за чего?
   Самойлов тяжело вздохнул.
   – Это довольно скучная история, – сказал он. – Всего-то навсего моя девушка переспала с моим лучшим другом.
   – Что? – поперхнулась Ксения. – Разве так бывает?
   – Как видишь, бывает.
   – Но что это за друг такой? Лучшие друзья так не поступают. Это просто невозможно.
   – Я считал его лучшим другом, – пояснил волк стаи, – но это вовсе не значит, что он был им. Это была моя иллюзия.
   – Ужасно… И девушка… как могла? Как можно было так поступить? Да тем более с тобой.
   Михаил резко остановился и посмотрел на вампиршу.
   – Почему «тем более со мной»?
   Ксюша тоже остановилась и, неуверенно глядя на него, спросила в ответ:
   – Она была красивая?
   – Что?
   – Она была красивая? Имела успех у парней?
   Мужчина глубоко задумался. Впервые в жизни он пытался оценить Аню объективно, без этой своей безумной любви. И был удивлён ответом, который вынужден был дать своей собеседнице:
   – Нет.
   – На какой вопрос?
   – На оба.
   – Ну, вот именно. Что же тебе тогда непонятно? Вряд ли она могла рассчитывать на какого-то особенного поклонника, но получила тебя.
   – А я, значит, «особенный поклонник»? – фыркнул Самойлов.
   – А разве нет? Такие интеллигентные, как ты, сегодня редко встречаются. Ты ведь наверняка ухаживал за ней, как это делают правильные, серьёзные парни из хороших семей?
   Он расхохотался:
   – А как это делают неправильные парни из плохих семей? Кто знает: может, я от них не отличаюсь?
   – Мне кажется, что отличаешься. Ну да ладно, пошли, – скомандовала девушка, начиная движение вперёд. – Мне очень жаль, что они так с тобой поступили.
   Миша усмехнулся и признался:
   – А мне – нет.
   – Нет?!
   – Многие люди только в конце жизни обнаруживают, что те, кого они считали на себя похожими, оказывается, на них совсем не похожи. Они верят, что у них есть друзья, и обнаруживают, что их нет, когда менять что-то и заводить новых уже поздно. Мне повезло: я расстался с иллюзиями и так называемыми розовыми очками довольно рано.
   – «Розовыми очками»? – скептически нахмурилась Ксения. – Мне казалось, что это выражение обычно употребляют, когда говорят о том, как девушки расстаются с иллюзиями о своих парнях.
   – Разве? Но даже если и так, то, по моему мнению, мы все эти очки до определённого времени носим.
   – Может быть. Но как ты можешь не жалеть?! – воскликнула вампирша. – Ведь с тобой так по-свински поступили! Разве ты… не страдал?
   – Это было неприятно – не спорю, но зато эффективно. Я перестал судить всех по себе и понял, наконец, что другие живут и мыслят по-другому.
   И Миша вдруг вспомнил, как всё это было. Вспомнил того наивного двадцатилетнего Мишу Самойлова, который был без ума от своей девушки Ани и верил в своего друга Рому…
   В тот летний день, когда молодой и наивный Михаил Самойлов умер, Рома просил своего друга прийти к нему домой после обеда и помочь. С чем он должен был Роману помочь, Миша теперь уже и не помнил. Он тогда был вынужден другу отказать: после обеда его просили прийти в местное ОВД, куда он устраивался на работу.
   До этого Самойлов четыре месяца проработал в банке, но к тому времени уволился, потому что эту работу прямо-таки ненавидел: у него даже мигрени начались, которые оставляли его в покое только в выходные дни. Теперь Миша подрабатывал грузчиком, пока не поступил на новую работу.
   Поэтому друзья, в конце концов, договорились на вечер. Однако часа за два до обеда Михаилу позвонили из ОВД и попросили явиться, как можно скорее, что парень и сделал. Все вопросы с отделом кадров Миша разрешил к обеденному времени и, не сумев дозвониться другу, поехал к нему домой. По словам Ромы, помощь ему была очень нужна и чем быстрее, тем лучше, поэтому Самойлов принял решение не откладывать визит до вечера, желая другу угодить.
   Дверь квартиры Романа оказалась не закрыта. Миша, как и все, кто смотрит детективы, знал, что незапертая дверь означает, что внутри ты найдёшь нечто страшное и, вероятнее всего, даже труп. И Михаил испугался за друга. Испугался так сильно, что потерял способность говорить. Эта способность вернулась к нему, когда он уже был на кухне, перед которой заглядывал в гостиную. Парень стал звать друга, а через пару секунд вошёл в спальню.
   Его взгляду предстала довольно красноречивая картина. Голый Рома, чуть прикрытый одеялом, лежал на кровати и курил. При появлении друга он лишь немного приподнялся на локтях. А Аня, прижимавшая одеяло к груди, сидела и испуганно на него смотрела.
   Это то, что Миша успел увидеть за короткое мгновение, после чего резко отвернул лицо и машинально извинился. Он быстро отступил и пошёл к выходу из квартиры. Аня его окликнула. Михаил же, покидая жилище Романа, прокричал со смехом:
   – Простите, что помешал!
   Но он и сам в этом своём смехе услышал что-то истерическое.
   Самойлов бегом преодолел лестничные пролёты подъезда, но, выйдя на улицу, перешёл на быстрый шаг. Он не желал улепётывать как нашкодивший кот, тем более что он-то как раз не совершил ничего постыдного.
   Следующие два часа из памяти Миши выпали. Он до сих пор не мог вспомнить, что всё это время делал, где ходил.
   Очнулся он в городском парке. Медленно шёл к лавочке, ступая по дорожке из старого, уже разваливающегося асфальта. Кажется, его делали ещё в советское время.
   Отчего-то в тот момент его мысли зацепились за эту тему, и он начал рассуждать об асфальте, о советском времени, и сам не зная, зачем.
   Михаил сел на лавочку и, закончив ненужные рассуждения, запрокинул голову. Он прислушивался к шелесту листьев, жужжанию пролетавших насекомых, смотрел на чуть пошатывающиеся от ветра деревья: молодые берёзки, крепкие тополя, изящные сосны и мрачные ели. Солнце было всё такое же яркое, небо – голубое, трава – зелёная, а Миша Самойлов – другой. Ему казалось невероятным, что весь мир остался прежним, а он – нет. Его внутренний мир был растоптан, разрушен. Ещё никогда в жизни он не чувствовал себя таким потерянным. Все его убеждения, знания о мире разлетелись в пух и прах, они оказались негодными и совершенно лживыми, неправильными. И его дружба, его любовь оказались никому ненужными. Миша был разочарован в себе, чувствовал себя несостоявшимся в этой жизни.
   А его прежний мир был таким чистым, таким ясным и понятным! Куда всё исчезло? Более в этой жизни не осталось ничего понятного и ясного.
   Самойлов раньше считал глупыми песни о любви, в которых практически всегда употреблялось слово «боль». Оно казалось ему нелепым, неуместным. Какая тут может быть боль? Больно может быть физически, а морально, духовно – неприятно, обидно.
   А теперь он сидел на лавочке и мысленно спрашивал:
   – Боже, отчего же так… больно?..
   Больно, больно… – другого слова ему было не подобрать. Неприятно? Обидно? Нет, всё это о чём-то досадном, но вполне терпимом. А ему было нестерпимо больно.
   Михаил тогда, обхватив голову руками, рыдал тихо, еле слышно. Ему хотелось не верить, что Аня и Рома его предали, но не верить было невозможно. И он верил, признавал это, хоть правда его и убивала.
   Домой он вернулся после ужина. Есть отказался, солгав, что уже поужинал, у Ромы. Не ел он ничего с самого утра, но, как ни странно, и не хотелось. Мама передала, что Аня несколько раз звонила, просила перезвонить. Он солгал, что перезвонит, не собираясь этого делать, не допуская об этом и мысли: он ещё не был готов. Слишком рано. Он не в силах говорить с ней.
   Его мобильный телефон, к счастью, был выключен, и, по всей видимости, он выключил его в то время, когда находился в забытьи. Оно было и к лучшему. Включать его Миша не стал. Он лёг на кровать и тупо уставился в потолок.
   Катя его состояние, кажется, заметила, но с вопросами не приставала. Она к экзаменам готовилась, за помощью к нему обращалась, уточняла что-то. Он отвечал ей и отвлекался немного, благодарил её мысленно за эту невольную помощь. По крайней мере, его научные знания были верными, надёжными. Это успокаивало.
   Ближе к ночи вновь позвонила Аня. Когда мама заглянула в комнату, Михаил притворился спящим и сумел избежать разговора. Утром он не мог заставить себя подняться с постели. Он чувствовал себя ослабевшим: сказывалось голодание предыдущего дня и переживания. Но кто бы что о Самойлове ни думал, слабаком он не был. Он заставил себя встать с постели, он сказал себе, хоть и без энтузиазма:
   – Соберись, тряпка.
   Перекусил немного потом, что далось не без труда, и отправился к бабушке и дедушке. Планировал парень прийти к ним в пятницу, но пошёл в тот день, хотя на дворе стояла среда.
   Целый день он делал то одно, то другое и не позволял себе думать о том, что произошло вчера. Физический труд ли, общество дедушки и бабушки ли, но что-то ему помогло. Он ожил немного, духом воспрянул.
   Миша искренне улыбался, смеялся и поел нормально, по-человечески, как ел прежний, здоровый и телом, и душой Миша. Правда, бабушка спросила про Аню, но он быстро солгал, что всё хорошо, не позволив мыслям задержаться на этом предмете.
   Так же он провёл следующие два дня: с утра уходил к бабушке и дедушке, потом шёл на работу, а к ужину возвращался домой. Аня звонила каждый день, и он продолжал лгать матери, что перезвонит ей. Морально он всё ещё не был готов к разговору.
   Собеседование в ОВД Михаил прошёл и теперь ожидал результата. Родители видели, что их сын стал нервный, но списывали всё на ожидание звонка работодателей.
   В субботу за завтраком снова позвонила Аня. Мама как раз проходила мимо и подняла трубку. На этот раз Самойлову пришлось подойти к телефону: мать явно уже была на него сердита за постоянные пустые обещания перезвонить.
   Внутри что-то мелко дрожало в тот момент, когда он подносил трубку к уху.
   Аня умоляла выслушать её, просила прощения, оправдывалась, а Миша слушал её голос и любил его и ненавидел одновременно. В сердце или же в душе тупо пульсировала боль.
   Он дал ей высказаться, но ни одно её слово не облегчило его муки. Его нервная система вдруг словно перешла в состояние торможения. Им овладело равнодушие.
   – Мне кажется, здесь нечего обсуждать, – тихо сказал он. – Я видел достаточно. Ты выбор сделала – я понял.
   – Ничего ты не понял, Миша! – вскричала Анна. – Он просто… он так долго и настойчиво меня доставал. Вот я и… Это ничего не значит.
   Тут нервная система Михаила перешла в состояние возбуждения.
   – Что?! Что ты сказала?! Хочешь сказать, что тебе просто не хватило силы воли послать его? Так?
   – Миша…
   – Лучше бы ты этого не говорила! – заорал он, как раненый зверь. – Меня целых полтора года не было! Почему вы не сделали этого, пока я был в армии? Как бы я хотел не знать, а особенно – не видеть этого!.. Почему ты мне не сказала, что он пристаёт к тебе? – уже тихо спросил он, обессилев.
   – Я люблю тебя и не хотела расстраивать. Не хотела, чтобы ты разочаровался в своём друге.
   – Если бы любила, то сказала бы. Если бы любила, то постаралась бы избавить меня от такого друга-урода. Или, по-твоему, лучше было позволить ему и дальше поступать со мной по-свински?.. И ты бы сказала всё мне, если бы не хотела спать с ним.
   – Ты бы мне не поверил.
   – Я всегда тебе верил, – глухим голосом возразил парень, – и ты это знаешь. Не звони мне больше. А с Ромой вам совет да любовь.
   Он положил трубку и долго стоял, опершись о маленький столик под телефоном. Он вдруг мысленно поблагодарил Бога за то, что застал их «после», а не в процессе. Иначе бы его, наверное, вырвало.
   Он чувствовал, что ему не хватает воздуха. Весь мир давил на него. И этот их разговор. Внутри словно на месте леса, богатого растительностью, образовалась холодная, пустынная тундра со своей вечной мерзлотой.
   Как каменный Миша вернулся на кухню и с невозмутимым выражением лица продолжил завтрак. Родные глядели на него во все глаза. Они давно не слышали, как он кричит: его спокойной уравновешенной натуре можно было позавидовать. В комнате работал телевизор, поэтому никто из Самойловых не разобрал, что он говорил и кричал, но зато слышали, как он кричал. Убавить же в телевизоре звук им не позволила совесть.
   – Аня беременна? – осведомилась Татьяна Леонидовна.
   До того, как был задан вопрос, Михаил не поднимал глаза, хотя ощущал на себе их взгляды. Но также он чувствовал, что снова находится на грани истерики. И тут неожиданно на него снизошло отупение, и он спокойно поднял глаза на свою семью.
   – Вроде нет. Я не знаю.
   – Что значит «не знаю», Миша? Сначала ты не хочешь с ней разговаривать, а потом орёшь на неё, как ненормальный. Я так понимаю, что ты с ней расстаёшься? Уж не от того ли, что она залетела от тебя?
   Катя даже подавилась из-за того, что мама так прямо и откровенно выразилась. Отец помрачнел. Миша же был невозмутим.
   – Нет. А если Аня и беременна, то совсем необязательно от меня.
   – От кого же ещё?!
   – От Ромы, например. У них там… любовь… или секс – я не знаю точно: не выяснял. Спасибо, мама.
   Такой же каменный Миша встал из-за стола, ополоснул кружку и ушёл в комнату.
   Родители его не поддерживали, и он знал, в чём причина. Они отчего-то решили, что всё это несерьёзно. Они вбили себе в голову, что он ещё мал, и не допускали мысли, что он Аню любил по-настоящему. Михаилу это было смешно, ему хотелось их спросить: «А во сколько, по вашему мнению, бывает любовь? В тридцать? Сорок? Пятьдесят?». У многих первая любовь случалась лет в пятнадцать-шестнадцать. Ему тоже тогда, когда она возникла, было 16 лет. А теперь было двадцать – самый подходящий возраст для любви. Но родители этого не понимали. Или не хотели понимать. Или им было лень помочь ему.
   Он употребил слово «секс», но родители всё равно не поняли, что именно случилось. Зато Катя поняла. И потом назвала его тюфяком. Он не обиделся. Как раз от неё он не ждал поддержки, но какую-никакую поддержку ему оказала именно она. Тем, что вела себя с ним, как ни в чём не бывало. Тем, что не убеждала его в том, что его проблемы ничтожны. Тем, что всё понимала. И вроде бы Катя ничего не делала, а какую-то незримую её поддержку он чувствовал.
   Миша собирался разобраться с Ромой, но никак не мог настроиться на встречу с ним. Прошла неделя, а за ней началась другая. В понедельник он возвращался домой с работы и у подъезда встретил Аню.
   Она всё так же продолжала звонить и, кажется, даже приходила к нему домой, когда его не было. Мама её жалела, думала, что Миша просто ревнует, и настаивала на примирении. Михаил с матерью к тому времени уже успел поругаться, чего с ним прежде не случалось. Он первый раз в жизни повёл себя жёстко и даже не пожелал Самойлову-старшую слушать. Он сам считал, что это невежливо, но она мучила его своими разговорами, и он просто-напросто сказал ей:
   – Нравится тебе Аня – живи с ней сама, люби её, сколько тебе будет угодно, – и вышел из комнаты, закончив тем самым разговор.
   И вот теперь Аня подкараулила его у подъезда. Бежать, как трус, он не хотел. Она смотрела на него своими грустными глазами, а он старался на неё не смотреть вообще и остановился на расстоянии метров двух-двух с половиной.
   Вежливость в нём была заложена с детства, поэтому он всё-таки с ней поздоровался. Она ответила и, заговорив, сделала шаг к нему.
   – Не подходи ближе, – твёрдо попросил Самойлов.
   Она подчинилась и замерла. И снова стала просить прощения. Он её почти не слушал и только смотрел на это любимое лицо.
   Как же ему хотелось сделать то, о чём она просила! Как бы ему хотелось простить, притвориться, что ничего этого не было. Хотелось любить её и снова быть любимым ею. Хотелось забыться. Но гордость и рассудок не позволяли. Миша понимал, что уже никогда не сможет ей доверять так, как прежде, понимал, что всё время будет бояться, что ему вновь вонзят нож в спину. Понимал, что это нехорошо по отношению к самому себе.
   Он так любил её! И от этого злился на себя. Он смотрел на неё, и ему хотелось схватить её за плечи, трясти, трясти и спрашивать: «Ну, зачем? Зачем ты это сделала?!».
   Михаил не подозревал, до чего же страшно было в тот момент смотреть на его лицо, в больные глаза, которые выдавали все его чувства.
   – Миша, прости меня, – в который раз сказала Аня.
   – Я… хочу. Но не могу, Аня. Не могу. Прости.
   – Миша…
   – Аня, я прошу тебя, – тихо произнёс Самойлов. – Если ты ещё хоть немного меня любишь, то, пожалуйста, оставь в покое. Не звони мне больше, не приходи. Ну, не мучай ты меня!
   По щеке у него потекла слеза, и он злился на себя за это, хотя и понимал, что строить из себя равнодушного и гордого нет смысла: они оба знают, что это не так.
   – Уходи, – прошептал он. – Пожалуйста. Уходи. Уходи.
   Он стремительно прошёл мимо неё в подъезд и уже там позволил себе перейти на бег. Миша пулей взлетел по лестницам, миновав свой этаж. Он встал у окна и вцепился в подоконник, чтобы не вернуться туда, к ней. Он боролся с собой из последних сил. Аня пошла прочь, и Михаил стиснул челюсти, чтобы не завыть во весь голос. Ему так хотелось побежать за ней…
   Домой он вошёл через некоторое время, когда пришёл в себя. Он чувствовал себя слабым, обессиленным после этой яростной борьбы с собой. И внутри всё болело сильнее прежнего от встречи с ней.
   Миша, снова ощущая себя каменной глыбой, сидел за столом вместе с семьёй и ужинал. Мама сообщила, что Аня приходила, и спросила, видел ли он её. Михаил солгал, что нет. Катя на него покосилась, словно знала, что он лжёт. Но он не поднял глаз, не посмотрел на неё. Он не знал, что она видела или слышала, и знать не хотел.
   А на следующий день Самойлов отправился к Роме. Он хотел набить своему другу морду, но не был уверен, что сделает это: подобный поступок был не в его стиле. Однако когда он увидел Романа, то тут же решил, что всё-таки побьёт его. Но не побил.
   Когда его дорогой «друг» заговорил, у Михаила тут же отпало желание к нему прикасаться, ему стало противно. Миша с ужасом обнаружил в Роме такие качества, о каких прежде и не подозревал. Он не сумел их разглядеть из-за своей доверчивости, наивности. Зато увидел теперь.
   Самойлов, наконец, понял, что они были похожи с Ромой когда-то давно, ещё в детстве, и это он, Миша, остался верен тем ценностям, тем понятиям о «хорошо» и «плохо», которые в них закладывали учителя и родители, а Рома стал подстраиваться под мир. Для него более не существовало никаких ценностей, кроме собственного удовольствия.
   Михаил с отвращением и разочарованием смотрел на этого чужого ему человека, который столько лет попросту пользовался им. Он не стал с ним ни драться, ни ругаться, ни спорить – только посмотрел снисходительно и сказал:
   – Мне тебя жаль, Рома. Всего хорошего.
   После чего развернулся и ушёл. Больше он Романа не видел никогда.
   После встречи с Аней и разговора с Ромой в Мише росло желание быть мёртвым, чтобы больше ничего не чувствовать. По ночам ему снились кошмары, и виделась та перепуганная Анна, прижимавшая к груди одеяло. Эта сцена часто являлась ему и мучила. У Самойлова началась глубокая депрессия, которая должна была неумолимо привести к самоубийству, если бы не Общество Дьявола…
   – А как ты со своей девушкой познакомился? – спросила Ксюша, заставляя Мишу вернуться в реальный мир.
   Мужчина протяжно вздохнул, собираясь с мыслями.
   – Мы учились в педучилище. Со второго курса группы формируются по специальностям, и мы попали в одну группу.
   – Что за специальность?
   Он ответил.
   – Она у тебя списывала? – с улыбкой полюбопытствовала вампирша.
   Михаил рассмеялся:
   – Было дело.
   – А что ты в ней вообще нашёл?
   Этот вопрос вызвал у оборотня новый приступ смеха.
   – Теперь уже сложно сказать. Мне она казалась хорошей. И, пожалуй, странно было от неё ожидать большой верности: ей никто и никогда не был верен. Отец сбежал, когда ей было года два, мать почти не уделяла внимания, ездила в командировки, и Аня часто оставалась одна.
   – Аня? – тихо переспросила Ксения. – Дурацкое имя. Но ты-то ведь был ей верен. Или не был?
   Тёмно-зелёные глаза впились в его лицо испытующим взглядом. Миша улыбнулся и спокойно ответил:
   – Был, но это совсем другое. Мы берём практически все понятия и знания о мире из семьи. А в семье никто не подал ей соответствующего примера. Но я не думаю, что она мне всё время изменяла. Тешу себя надеждой, что это был единственный раз. И, несмотря ни на что, Аня была хорошей. Мне было с ней хорошо.
   – А как вы с ней дружили? Гуляли под ручку по улице и сидели в училище за одной партой? Ведь интеллигентные мальчики из хороших семей не позволяют себе лишнего.
   Мужчина расхохотался во всё горло.
   – Интересное же у тебя представление об «интеллигентных мальчиках из хороших семей»! Если хочешь знать, спал ли я с ней, но стесняешься спросить, то отвечаю: да, спал. Когда мы впервые стали с Аней близки, мне было лет семнадцать или семнадцать с половиной.
   Он хорошо помнил, как это случилось. Он часто ночевал у Ани дома, когда её мама уезжала в командировки, но у них никогда ничего не было, кроме поцелуев, хотя Миша и испытывал желание. Но он не смел его навязывать.
   А однажды ночью ей привиделось что-то в темноте, она испугалась и его позвала. Он успокаивал её. Потом они целоваться начали и как-то незаметно пошли дальше. Оба были молоды, невинны и влюблены друг в друга.
   – Она беременела от тебя когда-нибудь? – осведомилась Ксюша, внутренне корчась от тех картин, которые рисовало ей воображение.
   – Нет.
   – Уверен? Может, она тебе просто не сказала?
   – Сказала бы. Когда мы спали с ней в первый раз, она вполне могла забеременеть, но этого как-то не вышло.
   – А если бы забеременела? Что бы ты делал?
   – Женился бы. С радостью женился бы на ней. Тогда я этого очень хотел. Я устраивался на новую работу и планировал, что после этого мы поженимся, и будем жить вместе.
   – Вот как? Многого она, однако, лишилась.
   – Может, оно и к лучшему для нас обоих. Значит, не нужно было нам жениться, раз не получилось. А ты? Ты беременела когда-нибудь?
   – Это… – Девушка осеклась. Она хотела сказать, что это не его дело, но поняла, что и сама всё это время лезла не в своё дело, а он не сказал по этому поводу ни одного слова против, удовлетворив её любопытство. И сочла, что справедливо будет ответить. Да и ей хотелось знать сразу, примет он это в ней или нет. – Честно?
   – Честно.
   – Да, однажды.
   – Аборт делала?
   – Да, делала.
   – Бесплодие не приобрела?
   – Нет. У меня был удачный аборт, если такое вообще может считаться удачей. Я вполне могу иметь детей.
   – А-а… где был отец ребёнка?
   – Отец? Я уже не помню. Но неужели ты полагаешь, что он стал бы мне помогать? Я не наивная идиотка, чтобы рассчитывать на это. Беременность – это моя проблема, и никому до неё нет никакого дела. И тогда не было.
   – Ты ему даже не сказала?
   – Нет.
   – А вдруг он захотел бы этого ребёнка?
   – О, не смеши, Миша! – воскликнула вампирша. – Это ты считаешь, что беременность – проблема общая, а все остальные парни думают иначе! Ты опять судишь всех по себе.
   – Нет, – сказал Самойлов, останавливаясь и глядя ей в глаза. – Мне просто неприятно осознавать, что кто-то мог так поступить с тобой. Что кто-то мог спать с тобой, не желая от тебя ничего большего.
   Мужчина развернулся и пошёл дальше.
   – Ты всё ещё переживаешь из-за этого?
   – Из-за чего?
   – Из-за аборта.
   – Да, – призналась Ксюша, – немного. Но, пожалуй, я не хотела бы ребёнка от того парня, да и одна с ребёнком не протянула бы и дня.
   Михаил поморщился как от боли. Ему хотелось бы её поддержать, утешить как-нибудь, но он не смел к ней прикасаться, да и не знал, как к этой девушке подойти.
   – Мне… мне очень жаль, что так вышло, – выдавил он из себя. – И что никто тебе тогда не помог.
   Ксения тихо улыбнулась сама себе и сказала:
   – Хороший ты парень, Миша.
   Они продолжили ходить по своей части участка в молчании. Минут через десять наткнулись на группу подвыпившей молодёжи, среди которой начал зарождаться конфликт. Миша их махом разогнал, используя лишь твёрдый учительский тон. Ксюша над этим долго хохотала. После этого инцидента у молодых нелюдей вновь завязался разговор. Говорили обо всём подряд, спорили, смеялись. Отчего-то им вдруг стало легко в обществе друг друга.
   Благодаря Мише их разговор не переходил в пустую болтовню, в нём оставался смысл, а стараниями Ксюши он не становился удручающе серьёзным и тяжёлым.
   В Ксении была какая-то приятная лёгкость и радость жизни, несмотря ни на какие обстоятельства, и эта радость передавалась Михаилу, он заражался ею от собеседницы.
   Вампирше же нравились серьёзность волка, его спокойствие, не переходящее в аморфность, и надёжность. Рядом с ним было как-то безопасно и очень уютно. Как за каменной стеной. Он вызывал доверие. И его уверенность в себе была приятна, потому что не граничила с самоуверенностью. Он был правильный, положительный, каких прежде она не встречала.
   Они шли вдвоём по полутёмной улице, как вдруг Ксюша прислушалась и остановилась. Она нахмурилась, а потом потащила Мишу за собой.
   – Прыгай через забор! Быстрее! – шёпотом скомандовала девушка, перемахивая через забор.
   Он удивился, но подчинился. Оказавшись по ту сторону забора, мужчина спросил:
   – А что…
   Но договорить не успел: вампирша зажала ему рот и потянула вниз, к земле. Он присел на корточки вместе с ней. Она прижала палец к губам, призывая к молчанию. Но оборотень продолжал на неё вопросительно смотреть, ожидая объяснений, поэтому Ксения переместилась поближе и потянулась к его уху.
   – Сюда идёт Вова Токарев, и он явно сегодня выпил. Когда он напьётся, то обязательно подерётся, если кого-нибудь встретит. А если не встретит, то придёт домой, завалится и проспится. Ему до дома всего ничего осталось.
   Михаил кивнул. Через щели в заборе оборотень и вампирша смотрели на улицу, ожидая Токарева. Девушка, сидя на корточках, пошатнулась и, чтобы не потерять равновесие, ухватилась за колено мужчины. Вернее, чуть выше колена. Он уставился на её руку.
   «Надо скинуть её руку, потому что… надо убрать её, пока…».
   Здесь мысли Самойлова начали путаться. Он с удивлением ощущал, как кровь начинает быстрее течь по сосудам, как сердце принимается биться чаще. Он уже и забыл, когда в последний раз испытывал к девушке желание.
   Аня была его первой женщиной и единственной. После неё у него не было никого, поэтому с тех пор, когда он последний раз испытывал желание, прошло 8 лет. Лёву это ужасало, а Миша ничего не мог с собой поделать: другие девушки его не привлекали.
   Но Ксения привлекла. Михаил с радостью вспоминал, как это: хотеть девушку, всю, целиком. Она нравилась ему невероятно. Ему нравился её лёгкий, жизнерадостный характер и нравилась её внешность, нравилась её энергетика и нравился её облик. Всё в ней было новое, незнакомое и отчего-то казалось ему чистым. Рядом с ней и он чувствовал себя более живым, весёлым, лёгким.
   Самойлов собирался убрать её руку, но когда взялся за неё, Ксюша на него посмотрела, и он не нашёл в себе сил сделать это. Его пальцы непроизвольно сжались, удерживая её руку. Мужчина поднял глаза на девушку. Он хотел её поцеловать, но в его голове было заложено, что целоваться в первый день знакомства нельзя, слишком быстро. И он подавлял это желание, считая это правильным.
   А Ксюша такой уж правильной не была и, решительно положив ему ладонь на затылок, поцеловала его сама. Михаил же, получив разрешение, плюнул на все свои правила. Он встал на колени и обнял девушку, прижал её к себе всю. И теперь вспоминал с удовольствием, как же это приятно – целовать девушку, которая тебе нравится…
   Ксения всегда считала, что поцелуи – это что-то лёгкое, весёлое, приятное, но не очень-то и важное. Всех парней, которые её целовали, больше интересовало то, что за ними следует, и самим поцелуям они особого внимания не уделяли. И девушка была уверена, что так и должно быть.
   Её вообще не тянуло ни на поцелуи, ни на объятия, ни, тем более, на занятие любовью. Все эти любовные штучки её не интересовали, ей это казалось ненужным. От них у вампирши остались не очень приятные впечатления. Но Мишу она поцеловала. Потому что её тянуло к нему духовно, и она думала, что, может быть, с ним ей всё это не покажется неприятным и отвратительным. Так и вышло.
   Ещё никто и никогда так её не целовал! И не обнимал, не прижимал к себе так крепко. Ей было очень тепло в его объятиях, и она чувствовала себя нужной ему, необходимой. И целовал он очень серьёзно, основательно, крепко и чуточку медленно, вытягивая из неё своим поцелуем всю душу. Она вцепилась в него изо всех сил, чтобы не упасть. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание.
   Целовал Михаил, как говорится: с чувством, с толком, с расстановкой. Так словно от этого поцелуя сейчас зависит вся его жизнь. И никогда ещё поцелуй не казался Ксюше таким важным.
   В этом поцелуе ощущались страсть, эмоции и… опыт. Отчего-то вампирша чувствовала, помнила, что её целует взрослый, опытный, серьёзный мужчина.
   А Миша действительно был опытным, пусть в его жизни и была всего одна девушка – Аня. Но ведь «опытный» не значит, что спал с множеством женщин! Можно переспать с сотней женщин, но так и не научиться понимать что-либо кроме собственного удовольствия. Опыт получает тот, кто хочет его получить. Знания приобретает тот, кто желает учиться. И Миша был из тех. Потому что любил свою Аню.
   Он не хотел, чтобы близость с ним была для неё неприятной обязанностью. Он хотел, чтобы ей это было приятно так же, как ему. Он заботился о том, чтобы и ей было хорошо с ним. Он думал о том, чтобы доставить удовольствие ей, потому что это в свою очередь доставляло удовольствие ему. Он хотел учиться, получать опыт и делал это. Он наблюдал, что ей нравится, а что – нет, где стоит прикасаться, а где – нет, как следует целовать, а как – нет. Его на это толкала любовь…
   Когда сил целовать Ксюшу у Миши не осталось, он отстранился, по-прежнему обнимая её. Он хорошо видел её растерянное лицо, покрасневшие скулы, слышал неровное дыхание. Она же его лица не видела – только поблёскивающие в темноте глаза, как у кошки.
   – Мне кажется, он уже зашёл домой, – прошептал Самойлов.
   – Мне – тоже, – тоже шёпотом ответила Ксения.
   – Пошли?
   – Пошли.
   Они оба медленно выпрямились. Девушка первой перепрыгнула через забор, мужчина последовал за ней. Фонарь, который всё время то загорался, то гас, снова осветил улицу. Вампирша встала на светлую часть дороги, и оборотень был вынужден подойти туда же.
   Ксюша внимательно всматривалась в его лицо. Миша подошёл вплотную. Ей пришлось немного запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза: он был выше неё на полголовы. Его глаза сейчас были тёмными, почти чёрными, как у вампира, и глядели на неё серьёзно, напряжённо и даже испытующе.
   Неожиданно на лице Михаила отразилось смущение.
   – Разве так можно? – спросил он.
   – Как?
   – После трёх часов знакомства.
   Ксения решила, что он обвиняет её в легкомыслии, и, нахмурившись, стала думать, что ответить. Когда ответ был готов, и она открыла рот, чтобы его озвучить, мужчина вдруг положил руку ей на шею и, погладив её по щеке большим пальцем, сказал, глядя в глаза:
   – Ты мне нравишься.
   Вампирша опешила, а затем расхохоталась:
   – Миша, что за странные переходы? То ты как будто бы обвиняешь меня в распущенности…
   Тут произошёл ещё один переход, и оборотень принялся её целовать. Ксюша обвила его шею руками и отдалась поцелую, думая про себя, что поцелуи и объятия ей начинают нравиться.
   Миша целовал её и руками прижимал к себе. Эти руки вскоре принялись скользить по голове и спине девушки с целью прижать ей к себе, как можно теснее и крепче. Они доползли до поясницы, которая оказалась оголённой, потому что задралась куртка. Мужчина положил на эту голую кожу ладони, чтобы согреть: на улице становилось прохладно, и, когда они говорили у фонаря, изо рта шёл пар.
   Самойлов возмущённо замычал что-то, продолжая Ксюшу целовать. Через несколько мгновений они оторвались друг от друга.
   – Что ты сказал? – растерянно осведомилась она.
   – Боже! Ну, что за куртка у тебя?!
   – Тебе не нравится?
   – Красивая, тебе идёт – не спорю, но у тебя половина спины голая и холодная!
   – А у тебя руки тёплые, – промурлыкала зеленоглазая вампирша, жмурясь от удовольствия, которое испытывала из-за этих тёплых ладоней.
   – Замёрзла?
   – Нет. С тобой замёрзнешь. Как же!
   – Ну, да. С нами, волками, трудно замёрзнуть.
   – Я не об этом! – рассмеялась девушка. Михаил, наконец, понял, что она имела в виду, и немного смутился. – Даже удивительно, что ты так можешь… целоваться! Ты всегда такой спокойный, серьёзный и не улыбаешься почти. Я наблюдала за тобой со стороны.
   Мужчина обнял её и уткнулся лицом в волосы, не желая комментировать её реплику, но всё-таки сказал вскоре:
   – С тобой мне всё время хочется улыбаться.
   Он продолжал её обнимать и постепенно принялся целовать в висок. Ксюша млела в его объятиях.
   – Замёрзла? – снова спросил Самойлов, чувствуя, как она иногда вздрагивает.
   – Немного.
   – Несильно это поможет, но всё же… – пробормотал он, снимая пиджак.
   – Ты что?! С ума сошёл? – воскликнула девушка.
   Миша был одет в голубые джинсы, белую футболку и чёрный пиджак, который только что снял. Её испуг вызвал у него насмешливую улыбку.
   – Неужели думаешь, что я замёрзну? – с иронией осведомился он, подставляя ей пиджак. – Надевай.
   Вампирша послушно засунула руки в предложенный пиджак. Мужчина запахнул его на ней и, снова обняв её всю, поцеловал.
   Потом он вдруг внимательно и очень серьёзно на неё посмотрел. Она этого взгляда почему-то испугалась, чувствуя, что он скажет сейчас что-то, что она слышать бы не хотела.
   – Мне жаль, что тебе пришлось делать аборт, – произнёс Михаил, наконец-то. – Я хотел бы тебе помочь, но не знаю, как.
   Ксения ощутила, как на глаза наворачиваются слёзы, и собралась было что-то сказать, но он ей не дал, продолжив:
   – Не переживай из-за него. Если так вышло, значит, это было нужно! У нас в Обществе Дьявола не верят в случайности, поэтому всё получилось, как должно было получиться. Забудь и не переживай больше. Ты ни в чём не виновата. Ты не сделала ничего плохого.
   – Но… – она запнулась из-за слёз, которые душили её, – … говорят, что это убийство. У него уже могла быть душа.
   – Даже если она и была, это ничего не меняет. Ты не виновата. Ксюша, ну разве было бы лучше, если бы ты отдала его в детдом? Или если бы вы выживали? Если бы вы оба были несчастны. Разве ж это гуманнее? Кому от этого было бы лучше?
   – Никому, – жалобным тоном ответила Ксюша.
   – Вот именно, – сказал он, обнимая её.
   – Спасибо.
   – Не за что. Хотел бы я помочь тебе… – Он вздохнул, а потом неожиданно развеселился. – Пожалуй, как это обычно говорится в книгах, я мог бы подарить тебе нового ребёнка взамен того!
   Девушка нахмурилась и отчего-то стала вырываться, подумав, что только это ему и нужно, как и всем остальным. Самойлов же обнял её ещё крепче, не давая вырваться, и рассмеялся.
   – Да я же пошутил! Дурочка… маленькая дурочка…
   Она мгновенно успокоилась и, когда подняла на него глаза, на самом деле ощущала себя маленькой и ничего не понимающей в этой жизни. Рядом с ним можно было быть слабой.
   Миша ласково смотрел на неё, улыбаясь, а потом поцеловал в лоб и повёл дальше по дороге.
   – Мы с тобой совсем совесть потеряли, – заметил он. – Про участок-то забыли!
   Ксения рассмеялась.
   В обнимку они продолжили ходить по своей части участка. На улицах было тихо и пустынно – только собаки изредка перелаивались друг с другом, да ветер шумел.
   Когда время стало подходить к часу ночи, вампирша и оборотень направились к тому месту, где договаривались встретиться с Лёвой и Настей. Тех ещё не было видно, и Миша с Ксюшей, остановившись, стали их ждать.
   Самойлов повернулся к девушке, уткнувшейся носом в его пиджак. Незаметно для него она с удовольствием вдыхала запах его одеколона и его самого, которыми пиджак был пропитан насквозь.
   – Ксюша, – тихо позвал он.
   – Что?
   – Можно я тебе позвоню?
   Ксения улыбнулась:
   – Позвони.
   – А телефон свой дашь?
   – Дам. У тебя мобильник с собой?
   – Нет, дома оставил. У меня ручка есть! Правда, листочка нет…
   – Не проблема, – отмахнулась она. – Давай ручку.
   Михаил вытащил её из внутреннего кармана пиджака и протянул вампирше. Она решительно выхватила у него ручку, взяла его за левую руку и крупно написала свой номер на его предплечье.
   Он улыбался. С детства он был правильным мальчиком и никогда ничего не писал на своём теле, потому что знал, что это нехорошо. Теперь же это доставляло ему удовольствие. Он чувствовал себя очень легко.
   Ксюша закончила писать и протянула ему ручку. Миша прочитал цифры три раза и запомнил. Когда он поднял глаза, оказалось, что она внимательно и с улыбкой наблюдает за ним. Мужчина улыбнулся ей в ответ и положил ручку обратно в пиджак.
   – Тебе в нём не теплее? – спросил он, кивая на пиджак.
   – Теплее. По-моему, моя куртка греет не лучше, чем он.
   Тут она решила, что пора бы пиджак уже вернуть, и начала его снимать.
   – Нет-нет! – воскликнул Миша. – Не снимай! Тебе ещё всю ночь дежурить. Оставь. Я как-нибудь потом заберу, – с улыбкой глядя ей в глаза, добавил он.
   – Хорошо, – улыбнулась Ксения. – А ты не замёрз?
   – Нет.
   Они долго смотрели друг другу в глаза и не сразу заметили Лёву и Настю, направлявшихся к ним.
   – Спокойная сегодня ночь, – сказала Анастасия, когда они приблизились. – Давно нам так не везло.
   – Да уж, – согласилась Ксюша, по-прежнему глядя Самойлову в глаза и будучи не в силах от них оторваться.
   – Ой, а я смотрю, Миша тебя приодел! – хохотнула вампирша. – Я ведь говорила тебе: «Не надевай ты эту куртку!». Толку от неё никакого. Ну что, прощаемся? Спасибо вам, мальчики.
   – Вам спасибо, – ответил Миша. – За хорошую компанию.
   – Верно! – поддержал друга Лев. – Спасибо.
   – Всего хорошего, – попрощалась Настя, беря под руку подружку.
   – До свидания, – тихо и с улыбкой сказала Ксения, лишь мельком посмотрев на Курганова, но твёрдо и прямо поглядев в глаза Михаилу.
   – До свидания, – так же тихо произнёс в ответ мужчина.
   – Пока! – весело прокричал девушкам вслед Лёва и повернулся к другу.
   Мишино лицо с тихой, смущённой улыбкой и мечтательными, блестящими глазами говорило само за себя.
   – Мишка, – протянул Лев, – ты влип. Ой, как ты влип-то!
   Самойлов очнулся от задумчивости и посмотрел на друга своими светящимися глазами.
   – Думаешь, это плохо?
   – Не знаю. Нет, наверное. Не думаю. Она вроде хорошая девушка.
   Михаил прерывисто и счастливо вздохнул. Курганов весело фыркнул.
   – Пошли, Ромео, – сказал он, улыбаясь и обнимая Мишу за плечо.
   Друзья пошли прочь: один – думая о той, в которую влюбился, а другой – радуясь и боясь за своего друга.

   * * *
   В воскресенье, часам к двенадцати, друзья собрались в полном составе в резиденции Дьявола. Все оживлённо беседовали поначалу, но постепенно Ангела, Волк и Федя стали внимательнее присматриваться к Мише и вскоре заметили, что с ним что-то не так. Его глаза стали более живыми, яркими, да и всё лицо заметно поменялось: оно не было слишком уж серьёзным.
   – Миша, ты – влюбился, – констатировал Жуков.
   Все, кто ещё не пялился на мужчину, теперь посмотрели на него. Самойлов вздрогнул, огляделся и, смутившись от пристальных взглядов друзей, слегка порозовел.
   – Это так заметно? – спросил он с робкой улыбкой.
   Черти дружно расхохотались. Обрадовавшись, они стали заваливать его вопросами. Михаил растерялся.
   – Давайте по очереди! – предложил Лёва, перекричав всех остальных. Он довольно улыбался: с самого начала встречи он ждал, кто первым заметит состояние его друга.
   – Мне кажется, что отвечать придётся тебе, Лёва, – заметила Лика.– По-моему, Миша не в состоянии: он летает в облаках.
   Все рассмеялись.
   – Есть немного, – со смехом согласился Самойлов.
   – Первый вопрос: кто она? – это произнёс Фёдор.
   – Вампирша из Общества Максимилиана, – сообщил Лев, получив разрешение в виде кивка от друга. – Зовут Ксюша.
   – Ах, точно! – тихо воскликнул Андрей. – Вы же вчера дежурили.
   – Ага.
   – Ксюша? – уточнила Анжелика. – Это случайно не подруга Славиной Насти?
   – Она самая.
   – Хорошая девушка, – практически в один голос сказали Туманов и Нестерова.
   – О, нет! – простонал Федя.
   – Что такое? – осведомилась у него Оля.
   – Я просто понял, о ком идёт речь.
   – И?
   Жуков осторожно покосился на Мишу.
   – Что? – не выдержал тот.
   – Она – хорошая, хорошая – ничего не говорю, – поспешно вставил Фёдор. – Но я просто слышал о ней от ребят из Общества Максимилиана кое-что. Они говорили, что она не жалует мужской пол. То есть… чисто по-дружески со всеми общается, а как только к ней клинья кто-то начинает подбивать, сразу злая становится. Ребята рассказывали, что когда она только в Общество к ним вступила, у неё вроде роман был с кем-то из людей, но всё закончилось быстро, и она, вероятнее всего, разочаровалась в мужиках окончательно. Один вампирчик ухаживать за ней пробовал, на свидание позвал и, кажется, обнять её попытался, а она сразу психанула и ушла. Многие парни недотрогой её зовут.
   Закончив, Федя посмотрел на Самойлова и тут же расхохотался над его вытянувшимся от удивления лицом.
   – Так… – смеясь, подытожил Жуков. – Значит, тебе она недотрогой не показалась?
   Миша смущённо опустил глаза и, поджав губы, чтобы не рассмеяться, отрицательно помотал головой. Теперь смеялись все.
   – Ну, тогда я спокоен, – улыбнулся Фёдор. – Кстати, а недостатки у неё есть?
   Михаил усмехнулся и снова помотал головой.
   – А Андрюха тебе ведь говорил, что так будет…
   В три часа дня Самойлов подошёл к дому, где жила Ксюша. Он звонил ей утром, когда только проснулся, и назначил свидание. Теперь он ждал её, чувствуя себя отчего-то полным кретином с букетом цветов, который держал в руках. Вскоре она вышла.
   Сначала они посидели в кафе Валентина Щербакова, а потом отправились гулять. Долго просто шли рядом и разговаривали, постепенно снова расслабляясь в обществе друг друга. Им было весело, легко.
   Спустя какое-то время Миша преодолел появившееся непонятно откуда смущение и взял девушку за руку. Она не воспротивилась и крепко сжала его руку в ответ.
   Они гуляли по улицам города с час, а затем вошли в городской парк. Там устроились на лавочке, вокруг которой вся земля была усыпана жёлтыми, оранжевыми и красными листьями. Продолжили беседу, начатую ещё до входа в парк. О времени они забыли совсем.
   Когда Михаил пришёл в себя, оказалось, что Ксюша уже давно сидит у него на коленях, они целуются, а на улице темнеет. Закончив ещё один весьма горячий поцелуй, они рассмеялись.
   – По-моему, мы с тобой всё делаем неправильно, – сказала Ксения.
   – Может быть, – согласился мужчина. – Но я многое в своей жизни делал правильно, и ничего хорошего теперь в этом не вижу. Наверное, плохо, когда всё слишком правильно.
   Он принялся целовать её в шею. Девушка затаила дыхание.
   – Ой!.. – выдохнула она. – Что ты делаешь?
   Он прекратил своё занятие и засмеялся, уткнувшись ей в шею лицом. С большим трудом Самойлов справился с собой и своими желаниями. Он отстранился и посмотрел Ксюше в глаза.
   – Кажется, это называется «теряю над собой контроль», – ответил оборотень на её вопрос, смущённо улыбаясь и немного розовея.
   Она улыбнулась, глядя на него с нежностью.
   – Федя сказал, что ты от всех парней бежишь, – тихо произнёс Михаил. – От меня ты тоже убежишь?
   Ксения прижала его голову к своей груди и, целуя его в волосы, еле слышно призналась:
   – От тебя мне не хочется бежать. Напротив – хочется бежать к тебе.
   Уже ближе к восьми часам вечера они, наконец, снова подошли к дому, где жила вампирша. Там в окнах горел свет, и было хорошо видно, что толпа девушек из Общества Максимилиана прилипла к стеклу и смотрит на них.
   – Боже! – выдохнула Ксюша. – Откуда они все взялись здесь?..
   Миша рассмеялся и посмотрел ей в глаза.
   – Спасибо за хороший вечер и… день.
   Он глянул на девушек, с жадным любопытством и безо всякого стеснения наблюдавших за ними, и отступил, собираясь уйти, но не выдержал и, оттащив девушку в сторону, где их не было видно, нежно её поцеловал.
   – Надеюсь скоро снова увидеть тебя, – сказал мужчина.
   – Значит, увидишь, – улыбнулась она весело.
   – Спокойной ночи, Ксюша.
   – Спокойной ночи.
   Он улыбнулся ей и, развернувшись, пошёл прочь. Девушка проводила его спину глазами и, чуть помедлив, вошла во двор, а затем и в дом. Когда она появилась в комнате, все, кто в ней находился, на неё уставились. Ксения же молча прошла к своей кровати, села на неё и только потом счастливо рассмеялась.
   – Девочки… – протянула она с широкой улыбкой на лице, – кажется, я влюбилась…
   И, сказав это, девушка вдруг разревелась, сама не зная, отчего. Наверное, от любви, о которой давно уже перестала мечтать.

Глава 5

   Восемнадцатого октября Анжелике исполнилось 23 года. Это был солнечный, на удивление тёплый день. Всю неделю было холодно, и падал снег, который тут же и таял, но вдруг на радость жителям города Сибирска суббота выдалась хорошая.
   Для большинства сибирцев это был просто удачный в плане погоды выходной день, а для Ангелы и её друзей – праздник.
   С самого утра ведьма готовилась к приходу гостей. Вскоре пришла подмога в лице Ольги и Киры. Втроём девушки быстро управились со всеми делами и стали ожидать мужчин.
   Лика, когда ей исполнялся 21 год, советовалась с парнями, где лучше отметить день рождения: в кафе или дома. Волки в один голос утверждали, что лучше дома. Причина была в том, что они любили вкусно поесть, а домашняя еда всегда лучше, чем та, которую готовят в кафе или ресторане. Впрочем, это зависит от совести владельца заведения.
   Пришли мужчины практически одновременно. Миша и Лёва появились первыми, а за ними подоспели Андрей, Федя, Лёня и Рома. Игорь и Петя прийти не смогли, Лёша тоже был вынужден отказаться и ограничился поздравлением по телефону.
   Друзья вручали подарки, крепко обнимали Нестерову, а Волк ещё и расцеловал её в обе щёки. По неизвестной девушке причине с приходом гостей она стала испытывать лёгкое волнение, которое не прошло с их уходом. Это волнение было приятным, от него лишь немного кружилась голова.
   Не прошло оно и на следующий день. Ангела сидела в резиденции Дьявола рядом с друзьями и в большинстве своём молчала. Туманов стал замечать, что подруга не такая, как всегда, и вопросительно на неё посмотрел.
   – Не обращай на меня внимания, – попросила она его. – Я сама не знаю, что со мной.
   Скоро было принято решение поехать в Тёмный лес на прогулку. Друзья поднялись с диванов и Лика в том числе. Но сделать она сумела только один шаг.
   В следующее мгновение её словно со всей силы ударили в живот. На доли секунды ведьма задержала дыхание, и вдруг комната резиденции Дьявола вместе со всеми, кто в ней находился, исчезла. Анжелика стояла на дороге. И эту дорогу она знала: то была дорога, соединяющая город Сибирск и посёлок Сосновый. Перед девушкой простирался Тёмный лес. Это было почти начало леса, где заканчивался первый участок и начинался третий, второй был далеко за третьим.
   Тут на небе начали собираться тучи. С огромной скоростью они слетались к лесу, зависая над ним. Ударила молния, и в то короткое мгновение, когда её вспышка осветила лес, Ангела увидела высокий забор из острых кольев, который стоял вокруг первого участка, отделяя его от всего остального леса. Очень мрачный и зловещий забор.
   Затем всё вокруг снова погрузилось в темноту. Но продлилось это недолго: тотчас тучи рассеялись. Девушка опять видела перед собой Тёмный лес, величественный и безмолвный.
   И вновь последовал удар. Анжелика начала падать назад, но так и не упала: она почувствовала, как чья-то рука легла на её спину, поддерживая. Другая рука, которая, видимо, принадлежала тому же, кому и первая, держала её руку в своей. Через пару секунд её усадили на что-то мягкое.
   «Наверное, это диван», – подумала ведьма, титаническим усилием воли заставляя себя открыть глаза.
   Слева от неё сидел Волк. Одна его рука по-прежнему обнимала её за спину, а другая всё так же крепко держала её за руку. Вокруг было множество лиц, и на всех застыл испуг. Это были не только её друзья, но и другие члены Общества, которые, кажется, тоже до этого находились в комнате.
   Нестерова перевела взгляд на вожака стаи и тихо спросила:
   – Что это значит, Волк?
   – О чём ты, Лика? – осведомился он в ответ. – Что с тобой произошло?
   – Да! Что это было? – поинтересовался Лёва. – Ангела, чёрт побери! Ты перепугала нас до смерти!
   – Я и сама испугалась.
   Она с силой сжала руку Андрея. Эта рука сейчас была ей жизненно необходима. Ей становилось легче от того, что она за неё держится.
   – Ты как себя чувствуешь? – спросил Лёня.
   – Кажется, нормально.
   – Лика, что это такое было? – потребовал объяснений Туманов.
   – Не знаю. Я не понимаю. Вроде видение… Но прежде было не так!
   – Что такое? Что с моей подчинённой? – громко осведомился Лёша, стремительно входивший в комнату. За ним плелась Лиза, которая, по всей видимости, его и позвала.
   Сын Дьявола подсел к ведьме и, взяв за подбородок, повертел её лицо туда-сюда.
   – По-моему, ты уже вполне очухалась, – решил он. – Я так понимаю, что у тебя было видение?
   – С чего понимаешь? – растерялась Лика.
   – Лиза сказала, что ты смотрела на что-то. Это было видение?
   – Кажется. Но в первый раз это произошло во сне. И всё было так понятно! У тебя когда-нибудь были видения, Люцифер?
   – Были и тоже во сне. Подобные видения самые распространённые и ясные, а то, что ты видела сейчас, предполагаю, должно быть чем-то вроде загадки или символа. Что ты видела?
   – Лес. Тёмный лес. Тучи… они стали собираться над ним. А потом сверкнула молния, и я увидела… – Она перевела дыхание. – Я увидела забор. Высокий, как будто из сказки про Бабу-Ягу. Он отделял первый участок от всего остального леса. А потом снова стало светло, и Тёмный лес… он был такой же, как всегда, без забора.
   Все задумались. Алексей нахмурился.
   – Значит, получается, – заговорил он, чуть погодя, – первый участок будет отделён от всего остального леса, появится некий несуществующий материально забор. Зачем и по какой причине? Любопытно. Конечно, я могу ошибаться, но иначе истолковать твоё видение лично у меня не получается.
   – Разве это возможно? – тихо спросила Ангела. – Ведь лес един. А, может, это намёк на разделение в стае? Но при чём здесь именно первый участок?..
   – Всё станет ясно, когда оно сбудется.
   – А оно обязательно должно сбыться? – поинтересовался Волк.
   – Лично мои видения всегда сбывались, – ответил Чернов. – А твои, Ангела?
   – У меня было только одно, и оно сбылось.
   – Чаще всего они сбываются, но, возможно, конкретно это видение не сбудется. Будущее имеет свойство меняться, но если изменить что-то одно, то изменится и всё остальное. И неизвестно, что лучше. Может выйти ещё хуже.
   – Спасибо за оптимизм, Лёха, – недовольно пробурчал Лёва.
   Сын Дьявола рассмеялся:
   – Я не запугиваю вас, а просто информирую. – Он встал с дивана. – И, кстати, Ангела, прекрати ломать пальцы Андрею.
   Анжелика посмотрела на свою руку и тут же разжала пальцы. Оказалось, что всё это время она сжимала его руку изо всех сил.
   – Прости, – со смехом сказала девушка.
   Члены Общества Дьявола рассмеялись.
   – Да ничего, – таким же весёлым тоном ответил Волк, двигая онемевшими пальцами. – А ты у нас сильная девочка.
   По комнате прокатился смех. Лёша улыбнулся.
   – Не думайте об этом и не расстраивайтесь. Если этому суждено сбыться, то оно сбудется, хотите вы того или нет. Лучше езжайте в лес на прогулку: Ангеле будет полезен свежий воздух.
   Друзья кивнули и встали со своих мест. Лике подняться помог Туманов. У неё немного кружилась голова, и друг поддерживал её, пока они шли к автомобилю.
   Когда они проезжали мимо того самого места, которое привиделось девушке, она не выдержала и попросила друга остановиться. Без особой охоты он выполнил её просьбу. Нестерова вышла из машины и направилась к тому месту. Когда она встала на ту точку, на которой стояла в видении, ею вновь овладело волнение.
   – Что ты надеешься там увидеть? – спросил Волк, стоявший за её спиной. – То, что ты видела, вряд ли найдёт отражение в реальности до тех пор, пока не сбудется. Если сбудется.
   – Я чувствую, что сбудется, – сказала ведьма, повернувшись к другу и посмотрев ему в глаза. – Мне страшно, Волк, – прошептала она.
   Мужчина обнял её.
   – Пожалуйста, Лика, последуй совету Лёхи и не думай об этом сейчас. В этом нет смысла. Поехали.
   Ангела кивнула, и они вернулись в машину.

   * * *
   В гостиной наступила тишина. Беседа, которую Ангела и Волк вели с вампирами, исчерпала себя. Изредка кто-то обменивался короткими репликами, но разговор завести не удавалось никому.
   – Мент родился, – сказал кто-то.
   По комнате прокатился приглушённый смех, а потом все снова продолжили задумчиво молчать.
   – Кстати, Влад, – очнулся Андрей, – Миша просил передать тебе благодарность от его имени.
   – За что? – растерялся вампир.
   – За то, что ты поставил их с Лёвой дежурить с вашими девочками.
   – Извини, Волк… он серьёзно меня благодарит или же это… издёвка?
   – Конечно, серьёзно, Влад! – воскликнул Макс. – Ты что, ничего не слышал?
   – Чего я не слышал?
   – Что наша Ксюша, которую все считают недотрогой, влюбилась в Самойлова. Она на свидания с ним ходит и, как поговаривают наши девочки, вполне-таки позволяет ему себя и обнимать, и целовать. Уж и не знаю, как много она ему позволяет, но от него не убегает, взбесившись, – это факт.
   – А Мишка что?
   – Миша тоже влюблён в неё по уши, судя по его лицу, – ответила Лика.
   – За это он тебя и благодарит, – добавил Туманов. – Если бы ты их с Лёвой не поставил с ними дежурить, то ещё неизвестно, как скоро бы они друг с другом познакомились, да и познакомились ли вообще.
   – Вот как? – улыбнулся Рудаков. – Что ж, рад помочь. Никогда не думал, что сыграю роль Купидона.
   Все, кто сидел поблизости, рассмеялись, и опять наступила тишина. Анжелика задумчиво рассматривала свои ногти. Внутри неё двигалось, вздыхало, а потом замолкало, волнение. Миновала неделя с того дня, как оно возникло, но проходить оно так и не проходило. Девушку это не слишком беспокоило: она уже начала к нему привыкать. Однако сегодня оно взбунтовалось с новой силой.
   Ангела чуть повернула голову в сторону и посмотрела на Волка. Он сидел, задумчиво уставившись в одну точку. Мысленно ведьма для себя решила, что ей нравится, как он сидит.
   Многие мужчины имеют привычку сидеть, широко раздвинув ноги, словно намерены сесть на шпагат. Нестерову это всегда раздражало, она не понимала, зачем они это делают. Уж не для того ли, чтобы продемонстрировать некий орган, находящийся между ног? Вожак стаи сидел не так. Он не расставлял широко ноги, но и не сжимал колени, словно перепуганный ребёнок. Его колени были чуть-чуть раздвинуты, поэтому поза не выглядела вызывающей – в ней было достоинство, а не бросающаяся в глаза самоуверенность.
   Ведьма думала, что он слишком глубоко задумался, чтобы почувствовать её взгляд, но ошиблась: его голова вскоре повернулась в её сторону. Мужчина вопросительно кивнул снизу вверх. Лика смущённо помотала головой отрицательно: ей нечего было ему сказать, потому что глядела она на него без какой-либо конкретной цели.
   – Ты какая-то странная в последнее время, – заметил Андрей.
   – Я знаю.
   – Надеюсь, ты сейчас не о видении своём думала?
   – Нет! – Анжелика рассмеялась. – Мои мысли были совершенно о другом.
   – Что за видение? – встрял Саша. – О чём вы сейчас говорили?
   Макс, Влад, Коля, Саша и многие другие с любопытством ожидали ответа на вопрос. Девушка была вынуждена всё им рассказать. Попутно она и Туманов снова поспорили о том, могут ли видеть будущее волки, и опять оба остались при своём мнении.
   – Не знал, что у вас бывают видения, – признался Владимир.
   – Ангела, а как ты сама считаешь, что оно означает? – спросил Смирнов.
   – Пожалуй, я согласна с тем, как истолковал его Люцифер.
   – А откуда он там взялся? – осведомился Максимилиан. – Вы же вроде говорили, что он в последнее время с вами почти не общается.
   – Насколько я поняла, его привела Лиза.
   – Да, – подтвердил Волк. – Когда все перепугались за тебя, она побежала за Лёхой. За кем же ещё бежать? Не за Владимиром же Петровичем!
   – А почему именно за ним? – не отстал Ахмедов. – Он что, великий умник?
   – Да, Люцифер разбирается в магии лучше всех, – пояснила Лика. – Он ведёт первое занятие и знакомит ведьм с магией. К нему можно обратиться с любым вопросом о магии: Люцифер компетентен в своей работе. Он даже людей иногда лечит, хотя Дьяволам это и не полагается! Владимир Петрович его за это ругает. Впрочем, он нечасто попадается, а точнее – никогда, но Виктор как-то об этом узнаёт. Умел бы Люцифер врать, его бы никогда не поймали.
   – Ангела, ты – его фанатка.
   – Да, я – фанатка своего начальника и не отрицаю это. Все ведьмы фанатки своего начальника, как и большинство волков – фанаты своего. Не фанаты – только дураки.
   Вожак стаи покосился на подругу.
   – Не льсти мне.
   – Я и не льщу. Всего лишь констатирую факт. Кстати, Макс, за что ты так нашего Лёшу не любишь? Жаль, что вы не знакомы: он бы тебе понравился.
   – Это ещё почему? – воскликнул Макс недовольно.
   – Он всем нравится. Такие добрые, как он, не могут не нравиться. Не любить Люцифера сложно. Зря ты так злишься: Лёша не похож на отца совсем. Ни внешне, ни внутренне.
   Анжелика и Андрей ещё рассказали ему о Чернове-младшем, но скоро девушка заметила, что чем больше они о нём говорят, тем больше злится Ахмедов. Поэтому постаралась тему закрыть.
   Говорили на отвлечённые темы. Неожиданно Нестерова широко улыбнулась Максимилиану.
   – Макс, а всё-таки…
   – Что?
   – Откуда ты кровь берёшь?
   Её всегда интересовал ответ на этот вопрос. Прошло уже два года с тех пор, как они начали дружить с вампирами, поэтому она решила снова попробовать выведать ответ: вдруг теперь им эту тайну откроют?
   Ахмедов откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди. Его взгляд показался девушке странным.
   – А вы так и не поняли? – тихо спросил он.
   Ангела тоже откинулась на сидении. Она ждала, что он объяснит, что это всё значит, но вдруг поняла по его взгляду, что сама должна догадаться. Он ждёт, что она догадается. И она внимательно присмотрелась к нему. Столько времени они общались, и она ни о чём не задумывалась, а теперь посмотрела на него словно со стороны. И поняла, что с ним действительно что-то не так, и в тот день, когда они познакомились, у неё не «просто болела голова»! Она видела то, что видела, и больная голова была здесь ни при чём!
   – У тебя странная энергия, – медленно сказала ведьма. – Не как у других вампиров. Вроде и вампирская… – Она замолчала на мгновение, а затем потрясённо выдохнула: – Ты – мутант, смесь сущностей. Вампир ты на треть, на вторую – человек, а на третью ты…
   И Лика уже начала понимать, что за треть у него последняя, когда Волк произнёс это вслух:
   – … Дьявол. Ты на треть Дьявол. Чёрт, чёрт, чёрт!.. У тебя ведь энергия, как и у Лёхи…
   – Неужели вы не догадывались? – удивился тихо Максимилиан.
   – Чёрт! – в который раз выругался Андрей. – Я сразу заметил, что ты похож на Владимира Петровича, но… подумал, что это невозможно! Мало ли на свете похожих?!
   – Так вот почему ты так не любишь имя Владимир, – поняла Анжелика. – А отчество у тебя какое?
   – Владимирович, – с ядовитой улыбкой ответил вампир.
   – Ясно. Значит, кровь ты создаёшь при помощи магии. И сам её не пьёшь.
   – Откуда знаешь?
   – Так написано в одной книге о магии, – пояснил Туманов. – Мутант, в котором смешались вампир и ведьм, не пьёт кровь. Его магию и его энергию сложно отследить. Получается, ты приехал в Сибирск, чтобы…
   – … позлить своего папочку, – закончил за него Макс. – Хотел помозолить ему глаза и потрепать нервы.
   – Он знает, что ты – его сын? – осведомилась девушка.
   – Конечно, знает. Фамилию моей матери этот ублюдок ещё не забыл.
   – Вы встречались с ним?
   – Нет. Один раз он позвонил мне. Естественно, чтобы попросить меня убраться из города.
   – Ты говорил, что твоя мать – вампирша, – сказал вожак стаи.
   – Да. Мой дорогой папочка терпеть не может вампиров, но спать с вампиршей он не побрезговал. Впрочем, когда она от него залетела, он, кажется, все свои принципы вспомнил.
   – Стоп! – воскликнула Ангела. – Вампиры же с трудом заводят детей. Как твоя мама умудрилась забеременеть?
   – Ну, папаша же – Дьявол. Магия…
   – Магия здесь ни при чём! На вампиров она не действует.
   – Но ты же…
   – Моя магия действует, но и только! Магия Дьявола на вампиров не действует. Разве мама тебе этого не говорила?
   – Говорила, – сдался мужчина. – Но я думал, что иначе тот факт, что она от него забеременела, объяснить нельзя.
   Андрей и Лика переглянулись. Они оба вспомнили теорию, которую строил на сей счёт Волк.
   – Твоя мама была влюблена во Владимира Петровича? – осведомилась ведьма.
   – Была, – с горечью ответил Ахмедов. – По уши. Не понимаю, что она в нём нашла…
   Нестерова расхохоталась, а Туманов улыбнулся.
   – Ты же – вылитый отец, – заметил мужчина. – Что тут непонятного? Он был в молодости, как ты, и в плане внешности, и в плане любви к женскому полу. В этом ты тоже пошёл в него.
   – А твоя мама выходила замуж? – поинтересовалась девушка.
   – Нет. Она ни разу замужем не была. И кроме этого ублюдка у неё никого никогда не было, хотя мужикам она всегда нравилась. Её замуж много раз звали, и я был только «за», а она ни в какую. Волк, а тебе откуда известно, что ваш Дьявол раньше бабником был? Или он и сейчас за бабами бегает?
   – Нет, не бегает. Мне просто Лёха об этом говорил. – Вожак стаи вдруг запнулся и впился взглядом в лицо Макса. – Лёха… У тебя есть младший брат. Ты не пытался с ним познакомиться?
   – Нет. Зачем? Он наверняка знает, кто я, но желания познакомиться что-то не изъявлял.
   – Он не знает, – твёрдо сказала Ангела. – Если бы знал, то познакомился бы с тобой непременно.
   – Да, конечно! – презрительно фыркнул мужчина. – Всё он знает – просто не желает иметь со мной ничего общего!
   – Что? – выдохнул со смехом растерянности Волк. – Что за глупости? Откуда эта чушь взялась в твоей голове?
   – Это не чушь, а умозаключение, Волк.
   – Не вижу логики.
   – Если ваш дорогой Дьявол не желает меня знать, то его сыночек – тем более. Кем он воспитанный? Папочкой, естественно.
   – Это не так. С чего ты это решил?
   – Волк, ну что ты пристал?! «С чего да с чего»? С того! Зачем ему брат-вампир?
   – Прекрати. Это бред, Макс. Ты не можешь знать.
   – Могу и знаю! Наверняка ваш Люцифер такой же чистоплюй, как и папочка! На кой чёрт ему такой родственничек, как я? Ни к чему мараться…
   – Заткнись! – заорал Туманов.
   Все вздрогнули и замолкли. Максимилиан потрясённо уставился на мужчину. А тот смотрел на него, не отрываясь. Его глаза горели жёлтым светом. Он был в бешенстве.
   – Заткнись, Макс, – произнёс Андрей уже тише, но всё так же голосом, вибрирующим от ярости. – Ты Лёху не знаешь. Ты ничего о нём не знаешь. Он никогда бы так не поступил.
   – Откуда тебе знать? – зло спросил Ахмедов. – Что-то я не заметил от него большого желания познакомиться с нами.
   – Он хочет с вами познакомиться, но ему запретил Владимир Петрович!
   – Тем более! Папочка сказал, а сыночек – послушный, вот и наплевал на меня.
   – Лёха – мягкий, но когда дело доходит до принципов, он всегда стоит на своём. Он умеет настоять, когда это требуется. И его мягкость здесь ни при чём! Дело в другом. Все знают, что отношения Лёши и Владимира Петровича держатся только на Лёшином терпении. Если бы не Лёха, то они уже давно бы друг с другом не общались. Это Лёха постоянно уступает, всё прощает Владимиру Петровичу, на горло себе наступает всё время. Поэтому он не идёт против отца. Он всё ждёт, когда Дьявол немного успокоится. Он поступает так из осторожности. Если бы он знал, что ты – его брат, то плюнул бы на всё. Он бы обязательно с тобой познакомился.
   – Да откуда ты это знаешь?!
   – Макс! – вскричал вожак стаи. – Я знаю Лёху уже восемь лет. Поверь, я могу судить, на что он способен, а на что – нет. Да и ты бы это понял, если бы провёл в его обществе хоть пять минут. Ты бы сразу понял, что не прав.
   – Волк! До чего же ты наивный. Что ты можешь о нём знать? Ты ведь сам как-то говорил, что у него полно тайн. От тебя, Волк. О каких доверительных отношениях между вами может идти речь? Он тебе не доверяет…
   – Я́ ему доверяю! – перебил мужчина Максимилиана. – Я́ доверяю, Макс. И этого достаточно. Лёша не способен ни на что плохое.
   – Да, Макс, – подтвердила Ангела. – Волк прав. Если бы ты только был с ним знаком… Ты не можешь судить о нём. Ты его не знаешь. Он даже врать не умеет. Он – хороший.
   – Конечно! – язвительно воскликнул Макс. – Он – идеальный! Самый лучший на свете! У него ещё случайно нимба над головой нет? Нашли святого!.. Врать он не умеет… можно подумать! Наверняка врёт в тысячу раз лучше тебя.
   – Да, не умеет! – подтвердил таким же громким тоном Волк. – На такой низкий поступок, который ты ему приписываешь, Лёша не способен.
   – Да почему вы так ему доверяете?! Невозможно быть уверенным ни в ком на сто процентов. Я не верю, что он ничего не знает.
   – Макс! – Вожак стаи едва себя контролировал. – Это не я – наивный, а ты – упрямый осёл! Ты можешь ненавидеть Владимира Петровича и обижаться на него, сколько влезет, но Лёха здесь ни при чём. Не переноси всё это на него. И не смей говорить гадости о Лёхе! Не смей! – Он перевёл дыхание. – Нам лучше уйти, иначе я сейчас тебя побью, а потом жалеть буду. Всего хорошего!
   Андрей пошёл прочь из комнаты. Лика посмотрела на Ахмедова.
   – Ты не прав, Макс, – сказала она, слабо и несмело улыбнувшись ему. – Всем пока.
   Ведьма развернулась и покинула помещение вслед за другом. Она догнала его во дворе, и в машину они садились вдвоём. Оба молчали до тех пор, пока не свернули с улицы.
   – Боже! – выдохнула Анжелика. – Поверить во всё это не могу. Макс – сын Владимира Петровича. Это ж надо…
   – Могли бы мы и раньше догадаться, – вздохнул Волк. – Ну, Макс и дурак! Как можно судить вот так? Просто решил всё про Лёху сам себе и плевал на то, как всё в действительности. Бедный Лёха! А он всю жизнь мечтал о брате… О старшем, кстати.
   – Откуда знаешь?
   – Он сам говорил. Ему в детстве было… одиноко. Дьявол почти не уделял ему внимания. Одна только Вера Ивановна с ним и была всё детство. На его улице было мало детей его возраста. Он всё Владимира Петровича о брате просил, когда маленький был. И даже, кажется, спрашивал, нет ли у него где-нибудь брата. А Владимир Петрович говорил, что нет. Врал…
   – Да уж, бедный Лёша. Что с ним будет, когда он всё узнает?
   – Не знаю. И даже думать об этом боюсь.
   Они опять замолчали. Туманов по-прежнему не мог успокоиться. Он всё нервно стучал пальцами по рулю. Нестерова смотрела на него.
   – Успокойся, Волк, – попросила она.
   – Не могу, – сквозь зубы ответил мужчина. – Мне за Лёху обидно.
   – Мне тоже.
   Вновь наступила тишина.
   – Получается, что Владимир Петрович любил маму Макса, – сказала Ангела. – Иначе бы Макс не родился.
   – Наверное. А маму Лёши он не любил.
   – Почему ты так решил?
   – Лёха так считает. И Вера Ивановна. Да и все члены Общества, когда он женился, придерживались мнения, что он делает это только для того, чтобы она ему родила наследника, будущего Дьявола. Она сама была ему безразлична, и её смерть – тоже.
   – Мы ведь расскажем всё Лёше?
   Андрей кивнул.
   – Сначала нужно спросить Владимира Петровича, – заметила ведьма.
   – Нет.
   – Но мы должны! Это ведь их семейные дела. Мы не можем лезть без разрешения.
   – Можем и должны. Дьявол столько времени молчал и не захочет, чтобы мы рассказывали это Лёхе. Если он этого сам не сделал, то и нам тем более не позволит!
   – Но, Волк! Может, он передумает, раз об этом уже и мы знаем. Да и подумай: вдруг мы сможем изменить его отношение к вампирам? Ну вдруг, Волк? Мы могли бы попробовать его переубедить.
   – Лика!
   – Волк!
   Они посмотрели друг на друга и в один голос громко вздохнули.
   – Волк, пожалуйста… Если не спросим, то разозлим Владимира Петровича. Мы не имеем права вмешиваться в их отношения и тайны без разрешения.
   – Считай, что Макс дал нам разрешение. – Мужчина посмотрел на подругу и застонал. – О'кей, подруга. Но ты об этом потом пожалеешь – поверь.

   * * *
   Поздним утром Ангела и Волк плечом к плечу шли по направлению к летнему залу. Оба были настроены весьма решительно и немного мрачно. По крайней мере, выглядели они так.
   Федю, Лёву и Мишу они уже просветили на тему происхождения Максимилиана. Те тоже были шокированы новостью. Остальных информировать пока не стали.
   Из летнего зала вышли Виктор и Женя. Друзья переглянулись, а потом одновременно посмотрели на двустворчатую дверь, ведущую в зал. Андрей громко постучал и распахнул одну из дверей.
   – Владимир Петрович! Можно с вами переговорить?
   – Заходите, – без радости разрешил мужчина. Весь его вид говорил о том, что их визит его раздражает.
   Лика посмотрела на друга. Её взгляд спрашивал: «Может, отложим?», но мужчина отрицательно помотал головой и пошире распахнул дверь, пропуская девушку вперёд. Вместе они прошли на середину зала и остановились.
   – О чём говорить собираетесь? – осведомился Дьявол. – Уж не о сплетнях ли?
   – Нет, – спокойно ответил Туманов и, поглядев мужчине в лицо, пояснил: – О ваших сыновьях.
   Чернов замер. Его взгляд, направленный в пол, медленно поднялся к глазам вожака стаи. Тишина, наступившая в зале, оглушала.
   – Так, – тихо произнёс Владимир Петрович. – Значит, проболтался. Впрочем, я думал, он быстрее расколется. Ну и что конкретно вы собираетесь здесь обсуждать?
   – То, что один из них не знает о существовании другого. Вы ведь Лёше не говорили?
   – Нет. И не собираюсь.
   Дьявол откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Это Анжелику поразило. Точно такую же позу вчера принял Максимилиан, когда они затронули эту тему. Только теперь ведьма заметила, до чего же они похожи! На лице главы Общества застыло такое же упрямое выражение, которое они часто видели на лице своего друга, Ахмедова. У этого седовласого мужчины тоже были тёмно-карие глаза, и в них тоже была видна страстность, да и само лицо было практически такое же, как и у Макса. Оно лишь немного поменялось с годами, но весьма незначительно. Такое же красивое.
   – Не собираетесь? – очнулась Нестерова. – Как?
   – А вот так.
   – А вам не кажется, что Лёша имеет право знать о Максимилиане? У него есть брат. Они могли бы общаться, – заметил Волк.
   – Нет. Они не могут и не будут общаться.
   – Почему?
   – Потому что я так решил, – жёстко сказал Владимир Петрович.
   На несколько секунд наступила тишина, и собеседники только сверлили друг друга взглядами.
   – Вы терпеть не можете Общество Максимилиана, – тихо начала Ангела. – Но как же так? Ведь во главе этого Общества стоит ваш сын. Как вы можете ненавидеть своего собственного сына?
   – Тебя это не касается, Ангела. Это не твоё дело.
   – Но это Лёшино дело! Это касается его. И Макса. Они – братья! Если вы не желаете поддерживать связь с Максом – дело ваше, но Лёша мог бы. Он стал бы общаться с Максимилианом.
   – Он не станет. Я не позволю. Не лезь не в своё дело, Ангела! Вы оба не лезьте, куда вас не просят!
   – Лёша имеет право знать о своём брате!
   – Нет. Он не узнает. Никогда, – отрезал Чернов. – Зачем вы пришли? Впрочем, это уже не важно. Разговор окончен.
   – Но…
   – Я сказал: окончен! Я не собираюсь говорить об этом Лёше, и вы не скажете. Кто ещё знает, кроме вас двоих? – Взгляд мужчины впился в лицо Андрея. – Жуков, Самойлов и Курганов. Отлично.
   По тому, как с досадой Туманов отпустил глаза, Лика поняла, что ответ Дьявол получил из его мыслей. Глаза Владимира Петровича, смотревшие на вожака, вспыхнули на пару секунд красным светом.
   – Ты никогда и никому об этом не сможешь сказать, – недобрым тоном сообщил мужчина своему заму. – На Жукова, Самойлова и Курганова я тоже наложу магию. А на тебя, Ангела, я наложить магию не смогу, но предупреждаю: попробуешь с них снять магию или расскажешь об этом кому бы то ни было, а особенно Лёше, я вас пятерых выгоню из Общества, а Максимилиана с его подчинёнными вышвырну из города. Мне это ничего не стоит сделать. Не хотите, чтобы у ваших друзей-вампиров были проблемы – держите язык за зубами. Только посмейте заикнуться об этом… и я вам устрою «весёлую» жизнь.
   Чернов резко встал и, не попрощавшись, вышел из зала через вторую дверь, ведущую в другой коридор. Ангела и Волк остались стоять, словно оглушённые.
   – Ты вот такое предполагал? – спросила еле слышно девушка.
   – Что-то в этом роде. Пошли.
   Друзья развернулись и пошли к выходу. Когда дверь за ними закрылась, они с облегчением в один голос выдохнули. Очень медленно они двинулись вперёд.
   – Знаешь, – заговорил Андрей каким-то надсаженным голосом, – не люблю сравнивать себя с собакой, но чувствую себя сейчас именно как побитая собака.
   – Я – тоже, – призналась Лика и с удивлением обнаружила, что у неё голос не лучше, чем у друга.
   – Прекрасно.
   – Что прекрасного?
   – Мы с тобой одинаково думаем.
   – Может, присядем?
   – Давай. Было бы неплохо.
   На диван они оба попросту рухнули. Каждый думал о своём.
   – Прости, Волк, – негромко сказала ведьма. – Ты был прав. Не нужно было к нему идти.
   – А вот я теперь придерживаюсь мнения, что права была ты.
   – Что?!
   – Мы сказали о том, что всё знаем, и получили предупреждение. Мы знаем, какими будут последствия, если проболтаемся. Если б мы сказали всё Лёше сразу, ещё неизвестно, что было бы тогда и какими были последствия нашего поступка. Всё могло выйти гораздо хуже.
   Повисло молчание. Туманов сидел, скрестив ноги в щиколотках, а руки – на груди. Глаза его были чуть-чуть прищурены. У Анжелики в голове образовалась какая-то странная пустота, поэтому она просто повернула голову и стала смотреть на красивое сосредоточенное лицо друга.
   Он о чём-то думал. Долго думал и серьёзно. А затем чуть повернул лицо и поглядел на девушку.
   – Что ты делаешь? – спросил он.
   – Смотрю, как ты думаешь.
   – М-м-м… Любопытное занятие.
   – Весьма, – согласилась она. – Что ты надумал? Что делать будем?
   – То, что нам сказали: держать язык за зубами.
   – Как?! Но… почему? Я ведь могла бы…
   – Рано или поздно всё вылезет само по себе. Всё тайное однажды становится явным. Я думаю, это случится довольно скоро, но мы к этому отношения иметь не будем. Мы не должны иметь к этому никакого отношения, и тогда никто не пострадает. И это действительно не наше дело. – Вожак замолчал на несколько секунд, а потом продолжил: – Остаётся вариант, что Макс познакомится с Лёхой и сам ему обо всём скажет. Но это очень и очень сомнительно, учитывая упрямство Макса. Он – осёл. И ты знаешь, подруга, с какой-то стороны даже хорошо, что они сейчас не познакомятся. Я так считаю. Макс пока недостоин быть знакомым с Лёхой! Он не заслуживает такого… – Мужчина запнулся, и ведьма догадалась, что наложенная магия не даёт ему произнести слово «брат», – … в общем, сама знаешь кого! Чёрт! Чёрт! У меня теперь язык связан!.. Да и, пожалуй, я не стал бы знакомить Лёху с Максом. Это нехорошо по отношению к Лёше: Макс с ним знакомиться не желает, и для Лёхи это будет только лишнее унижение. А ведь он побежит за Максом, если узнает сейчас!
   – Да, – тихо согласилась Ангела, – наверное. Но что-то мы должны сделать! Ведь мы с Люцифером всегда обсуждали своё общение с вампирами и Максом. А как теперь?! Мы будем врать ему в лицо, а даже если врать не придётся, то всё равно будем чувствовать себя последними лгунами! Он – наш друг, а мы должны от него такое скрывать!.. Может, попробуем свести их? Подстроим встречу или что-нибудь в этом роде.
   – Думаешь, Дьявол об этом не узнает? – горько усмехнулся Волк. – Нет, к их знакомству мы не будем иметь отношения. Да и если столкнуть их, как поведёт себя Макс? – Он вдруг снова разозлился: – Какой же Макс всё-таки осёл! Столько лет живёт в Сибирске – он давно мог бы познакомиться с Лёхой! Но он почему-то ждёт, что первый шаг сделает Лёша! В конце концов, кто из них двоих старше?!.. Впрочем, возраст не обеспечивает мудрость. Наверное, из них двоих умнее и мудрее всегда будет Лёша. Не Макс – это точно.
   – Да уж. И если Владимир Петрович и Максимилиан когда-нибудь помирятся, то только с Лёшиной помощью. Только у него хватит мудрости и такта на это. И терпения.
   – Согласен. Пойдём.
   – Куда?
   – К Лёше.
   – Зачем?
   – Кое-что мы сделать можем. Идём.
   Лика пошла за Андреем. Она едва поспевала за ним: шёл мужчина быстро, решительно. Сына Дьявола они нашли выходящим из библиотеки.
   – Привет, друг! – поприветствовал его Туманов.
   – Привет, ребята, – ответил Алексей. – А чего вы такие поникшие?
   – Да так… день «хороший». Слушай, Лёш, а ты ещё не надумал с Максимилианом познакомиться?
   – Я… – Чернов-младший опустил виновато глаза. – Не думаю, что сейчас подходящее для этого время. Отец категорически против и… боюсь, его решение изменится нескоро. А злить его с моей стороны будет крайне неумно.
   – Тебе надо с ним познакомиться, – твёрдо и серьёзно сказал вожак стаи.
   – Андрей…
   – Тебе надо с ним познакомиться. Просто прими это к сведению. Я не заставляю тебя идти к нему сию же минуту, но предупреждаю об этом.
   – Я тебя не понимаю… – растерянно пробормотал Лёша. – Почему? Что произошло?
   – Ничего. Но вам необходимо познакомиться. Это важно.
   – Да почему?
   – Не могу сказать. Если бы мог, сказал.
   – А почему не можешь? Андрей, пожалуйста, объясни! Я ничего не понимаю. Ты меня пугаешь.
   – Прости, Лёха, но я, правда, не могу.
   – Я могу… – робко вставила Анжелика.
   – Нет, не можешь, – возразил Волк. – Иначе многие наши друзья пострадают.
   – Боже! – вскричал зеленоглазый ведьм. – Да что происходит-то?!
   – Ничего, – упрямо повторил Андрей. – Только когда представится возможность, познакомься с Максимилианом. Обязательно. Он, конечно, бывает иногда редкостный кретин, но, я уверен, тебе понять его хватит и мудрости, и терпения. – Мужчина вздохнул и уже тише добавил: – И не говори потом, что мы тебя не предупреждали. О'кей?
   Изумрудно-зелёные глаза смотрели то на Нестерову, то на Туманова. В них отражались растерянность и беспокойство. Сын Дьявола вздохнул тяжело.
   – Ладно. Я ничего не понял, но от вас я внятного ответа, видимо, не получу.
   – Боюсь, более внятно у меня не получится, – со слабой улыбкой ответил вожак стаи.
   – Что ж, нет так нет. Ребята… у вас проблемы? Я могу чем-нибудь помочь?
   – Всё нормально. Пока.
   Волк, обхватив рукой талию подруги, потащил её за собой. Девушка рядом с ним семенила ногами, чтобы успеть.
   – Хватит, Волк! – воскликнула со смехом Ангела, отшвыривая его руку и останавливаясь, когда они почти достигли выхода из здания.
   – Извини, – так же смеясь, сказал Андрей.
   Ведьма улыбнулась ему и задумчиво опустила глаза.
   – Мефистофель… – пробормотала она.
   – Что?
   Лика посмотрела на друга и, неуверенно улыбнувшись, пояснила:
   – Лёша – Люцифер, Макс – Мефистофель, а Владимир Петрович – Вельзеву́л.
   Туманов расхохотался.
   – Ну что за любопытная фантазия у тебя, Лика?!
   – Нормальная фантазия, – пожала плечами девушка.
   Друзья посмотрели друг другу в глаза.
   – Ну и денёк сегодня, – заметила грустно Анжелика.
   – Нормальный, – отмахнулся мужчина. – Не расстраивайся. Не всё так страшно.
   И, обнявшись, Ангела и Волк вышли из резиденции Дьявола.

Глава 6

   Тишина давила на Максимилиана со всех сторон. Она давила на его мозг, давила на лёгкие, не давая вдохнуть полной грудью. От этой густой тяжёлой тишины звенело в ушах. Звенело так сильно, что он даже не слышал биения собственного сердца. В такт назойливому звону в мозге пульсировала боль.
   Ахмедов откинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза. Чтобы отвлечься от боли, он попробовал сосредоточиться на какой-нибудь мысли, но все они ускользали от него. Пытаться поймать хоть одну из них было так же безнадёжно, как и поймать птицу за хвост. Впрочем, были в его голове мысли, имеющие отношение к одному эпизоду, которые ловить не нужно было: они лежали совсем рядом – стоит только протянуть руку. Но Максимилиан делать этого не хотел, как раз от этих мыслей он старался отвязаться. Но как только он пытался поймать какие-нибудь другие мысли, он натыкался на эти и отдёргивал своё сознание от них, словно руку от горячего предмета.
   Вот уже несколько часов он боролся со своим сознанием, которое так и норовило обратиться к неприятным для него мыслям. Борьба эта была изматывающая, и силы Макса, в конце концов, закончились. С тихим стоном, застрявшим где-то в горле, он сдался и утонул в этих мыслях.
   Перед своими вампирами он делал вид, что вчерашний разговор с Ангелой и Волком его не трогает, и те ему верили. Лишь немногие из них чувствовали, что это не так, а Влад знал точно. Он видел друга насквозь, и высокомерное и равнодушное лицо того не могло его обмануть. Но помочь он не мог по той простой причине, что Ахмедов эту помощь отвергал. Отвергал из гордости, граничившей с глупостью.
   Макс и сам понимал, что это есть глупость, но не желал никому показывать свои чувства, считая, что со всеми проблемами нужно справляться в одиночку. Иное, по его мнению, является слабостью. Он даже не догадывался, что и это его убеждение есть очередная глупость.
   Максимилиан боялся того дня, когда правда о его происхождении вылезет наружу. Он и хотел, чтобы это произошло, как можно скорее, и не хотел этого, желал оттянуть момент. Но, независимо ни от чего, всё выяснилось.
   Он и не подозревал, что это вновь разворотит всю его душу. Впрочем, успокоилась она не так уж и давно. Поначалу Ангела, Волк, Федя, Лёва, Миша своим присутствием мучили его. Они напоминали ему о том, кто он есть. Он был и рад общаться с ними, узнавать что-то об Обществе Дьявола и не рад, потому что в их рассказах непременно фигурировал Дьявол, его отец.
   Душа Максимилиана была разделена надвое: одна её часть ненавидела отца, была обижена на него за то, что он бросил его мать и его самого, а другая – мечтала о нём. Мечтала всё детство. Она надеялась, что он опомнится, найдёт их с матерью, и все они будут счастливы. Эта часть нуждалась в отце и никогда не теряла надежду обрести его.
   Решение приехать в Сибирск принадлежало обеим частям души Ахмедова. Одна из них хотела позлить отца, помозолить ему глаза и показать, каким он стал, продемонстрировать, на что способен. Другая же надеялась, что отец узнает о нём, одумается и, быть может, будет… гордиться. Да, он надеялся, что отец станет гордиться им. Глупо, конечно, но любовь, к несчастью, не всегда разумна.
   Так он и не дождался ничего, кроме единственного телефонного звонка. Мысли мужчины медленно поплыли в эту сторону, но он вновь стал сопротивляться. Вспоминать этот разговор ему не хотелось. Поэтому, хоть и не без труда, он перекинул своё сознание на вчерашний разговор.
   Разговор был весьма неприятный, как показалось Максу. Реакция Ангелы и Волка оказалась не такой, какой он ожидал. Хотя… он боялся быть отвергнутым ими, но его страх не сбылся. Может, всё вышло не так уж и плохо?.. Но радоваться Ахмедов не мог: как только он вспоминал, с каким усердием они защищали Алексея Чернова, в нём закипала злость. Во-первых, он не верил ни в доброту своего «младшего брата», ни в его наивность, ни в его искренность, ни в его неосведомлённость в вопросе их родства, а во-вторых, он ужасно, невыносимо ревновал. Максимилиан ревновал к Алексею Чернову Волка.
   Андрей Туманов вызывал у него восхищение, и он ничего не мог с этим поделать. Например, ему нравилось отношение Волка к женщинам. Макс уважал свою мать, он уважал всех её подруг, коллег, но это уважение распространялось только на тех женщин, которые на возрастной лестнице стояли с его матерью на одной ступени или же выше. Всех женщин, что находились ниже, он уважал или не уважал, исходя из своих отношений с ними. Редко какую женщину он искренне уважал. Большинством он пользовался. Однако следует упомянуть, что так было до знакомства с Волком.
   Максимилиану нравилось спать с женщинами и это всё, что его интересовало. Он думал, что женщины сопротивляются близости из чистого упрямства или же из желания разжечь больший к себе интерес. «Мне приятно, тебе приятно – что же тут плохого?», – думал он, искренне не понимая, зачем женщины всё время сопротивляются. Теперь же, после знакомства с Волком и Ангелой, он начал понимать, что многим женщинам нужен повод вступить в подобные отношения и повод такой: любовь. Его это удивляло, но он принимал это.
   Андрей Туманов, по всей видимости, о женщинах это всегда знал и потому так оберегал Ангелу, зная, что и она такая же. А Ахмедову нравился секс, нравился процесс соблазнения, «охота», и на всё остальное он плевал. Ему это нравилось, и о чувствах соблазняемой он не думал. Прежде не думал, но стал думать теперь: он начал, наконец, замечать, что все женщины разные и что у каждой из них есть свой внутренний мир. Макс стал немного в них разбираться и мог теперь определить, внутренний мир какой женщины подобные отношения приемлет, а какой – нет. И Ангела совершенно точно принадлежала к последним, и Волк в отличие от Максимилиана это знал так же, как знал о наличии внутреннего мира у каждой женщины. Он уважал этот мир, он с ним считался, а за ним стал пытаться делать так же и Ахмедов.
   Андрей хорошо относился к женщинам, всегда был с ними вежлив и, как подозревал Макс, не способен был оскорбить хоть одну из них, даже если его довести. Это умение держать себя в руках, быть корректным и вежливым в любой ситуации восхищало Максимилиана. Он же мог сказать женщине всё, что он о ней думает, не выбирая выражений, под влиянием минутной ярости. Так же он мог обойтись и со всеми остальными. Его вспыльчивость всегда должна была получить выход, и чужие чувства, эмоции здесь не учитывались. Он мог насмехаться над кем угодно, если имел на то повод, он был способен на издёвку и не важно, кто перед ним: мужчина или женщина.
   Ещё в Волке Ахмедову нравилось безразличие к мужской солидарности. Он защищал Ангелу, потому что она – его друг, потому что её пытались обмануть, а она по своей доверчивости и наивности не понимала этого. Он плевал на то, что весь процесс соблазнения на обмане и строится, плевал на солидарность – ему важна была лишь справедливость. Интересы своих друзей он защищал независимо от их пола. Для него имели значение только его принципы. И Макс был ему благодарен за то, что он уберёг его от ошибки.
   Дружба с Ангелой ему была очень полезна, и потерять её ему бы не хотелось. Конечно, в последнее время он стал сомневаться в том, что им нужна дружба, решил, что это могла быть «судьба», как он ей говорил, но она ловко всё расставила по своим местам. А разрешения поцеловать он потом просил из чистой вредности и был рад, что она не позволила. Под влиянием минутной слабости он мог возжелать её, но на холодный рассудок понимал, что это неприемлемо. Целоваться с другом – чистое сумасшествие, и мудрая Ангела сумела этого сумасшествия избежать.
   В Волке так же Максимилиана восхищало равнодушное отношение к собственной внешности. Макс знал, что он красив, он сознавал это каждую минуту и мог этим воспользоваться при случае. Андрей же следил за своей внешностью, но словно частенько забывал обо всех её достоинствах. Он никогда ею не пользовался, и, похоже, всё, что его беспокоило, – это чтобы окружающим не было неприятно на него смотреть.
   И вот этот Волк, чьё одобрение и преданную дружбу Ахмедов мечтал заслужить, защищал до хрипоты Алексея Чернова! Чем, интересно, сын Дьявола сумел заслужить такую преданность и такое доверие к себе? Как он умудрился сделать так, что сам Волк им восхищался? Эти вопросы сводили Максимилиана с ума. Он чувствовал себя, как обиженный ребёнок, у которого выхватили из рук его игрушку. Он мечтал, чтобы когда-нибудь Волк мог так же поручиться за него, что он – хороший.
   Макс глубоко и тяжело вздохнул. Что бы ни говорили Ангела и Волк, он не верил, что Алексей Чернов ничего не знает. Пожалуй, его это не сильно беспокоило: в брате он не нуждался. Он и не видел его почти: так, издалека и мельком, а потому никаких братских чувств к этому мужчине не испытывал.
   Мысли Ахмедова снова стали путаться, теперь они переплелись в тугой комок, в котором ничего нельзя было разобрать. Единственное, что мужчина чувствовал, так это горечь. Горечь эта осталась от разговора с друзьями. Главной причиной её появления был тот факт, что Ангела и Волк оказались на стороне Алексея Чернова, а не на его. От этого было обидно.
   Максимилиан обхватил голову руками и сел, поставив локти на колени. В комнате ему опять слышалась звенящая тишина. Через пару минут её нарушил тихий стук в дверь. Он оглянулся. В дверном проёме стояла Света.
   – Здравствуй, Макс.
   – Привет.
   – Можно войти? Я понимаю, что, наверное, не вовремя…
   – Ты всегда приходишь вовремя, – возразил мужчина с едва заметной улыбкой. Она от его слов приободрилась и продолжила:
   – Я слышала о вчерашнем разговоре с Ангелой и Волком… Я хочу, чтобы ты знал: я всегда буду на твоей стороне, даже если ты не прав. Я могу тебе помочь?
   Тёмно-карие глаза долго на женщину смотрели, а потом губы всё-таки шевельнулись и тихо произнесли три заветных слова:
   – Посиди со мной.
   Красноволосая вампирша с облегчением улыбнулась и, затворив за собой дверь, вошла в комнату. Она села рядом с Ахмедовым на диван и обняла его. Он положил голову ей на грудь и прикрыл глаза. Её руки крепко и вместе с тем ласково обнимали его. Её губы поцеловали его в макушку. Поцеловали по-матерински. Теперь тишина казалась Максимилиану доброй, уютной и спокойной.
   Связывали ли когда-нибудь этих двоих иные отношения, кроме дружеских? Нет. Никогда. Было время, когда Макс желал Светлану, но оно прошло, а желанию этому он выхода не дал. Для него Света всегда была чем-то святым. Он не хотел осквернять её своими прикосновениями и ни разу не позволил себе ничего лишнего. Она напоминала ему его мать, и он уважал её, как не уважал ни одну женщину, кроме своей матери. Их отношения в какой-то мере напоминали отношения родителя и ребёнка. Роли же частенько менялись: то он был отцом, а она – дочерью, то наоборот. Эти двое были связаны крепкой дружбой, они понимали друг друга без слов.
   Света всегда хорошо относилась к Максимилиану, она любила его, как брата, которого у неё никогда не было. Они просто общались, но никогда не делились друг с другом ни тайнами, ни мыслями. А потом вдруг их отношения изменились, хотя они по-прежнему не обсуждали друг с другом ничего сокровенного. Это случилось после года знакомства. С бизнесом у Макса тогда возникла проблема, но он решал эту проблему в одиночку. Как-то раз Света вошла в его кабинет – кажется, пыль протереть – и не заметила, что он там сидит на диване. Она попятилась потом, уйти хотела, а он, не поворачивая головы, тихо сказал:
   – Не уходи, Света. Посиди со мной.
   Она не понимала тогда, какой ему от этого толк, но послушно посидела с ним рядом. С тех пор он часто её об этом просил. Она же вскоре догадалась, что ему требуется поддержка, которую он чувствовал от неё. Потому что мысленно она всегда его поддерживала и хотела помочь.
   Сначала она просто сидела рядом с ним, потом начала брать его за руку, а постепенно стала обнимать его и гладить по голове, как сына. Это была их маленькая традиция.
   Максимилиан один нёс за всё ответственность, и порой ему становилось тяжело от этого груза, но делить его с кем-то он не желал. Макс не говорил со Светой о своих проблемах – лишь просил её побыть с ним немного.
   Теперь, рядом с ней, всё перестало казаться таким уж страшным. Мысли распутались, и голова больше не болела. И он мог почти равнодушно вспомнить единственный в жизни разговор с отцом.
   Ахмедову тогда было года двадцать три или двадцать четыре. Он сидел в комнате, которая заменяла ему кабинет. Был очень занят, разбирался с какими-то бумагами, и тут зазвонил телефон. Он поспешно взял трубку.
   – Ахмедов. Слушаю вас.
   – Ну, здравствуй, Максимилиан.
   Макс рылся в бумагах, его мысли были заняты другим, поэтому он раздражённо ответил:
   – Здравствуйте-здравствуйте. Говорите – я слушаю вас.
   – Не узнаёшь?
   – Нет, – с досадой сказал вампир. – Кто это?
   – Владимир Чернов.
   Вот тут-то Максимилиан замер. Сначала его бросило в жар, а потом сразу в холод. Его рука с силой вцепилась в телефонную трубку, он медленно встал со стула. И хотя ему хотелось в ужасе вскричать: «Кто?!», он надел на себя маску и медленно пропел:
   – Владимир Чернов… Владимир Чернов… Нет, боюсь, это имя мне ни о чём не говорит. Мы знакомы? Напомните мне, пожалуйста.
   На том конце провода раздался тихий смех.
   – Поздравляю. Неплохой спектакль, сынок. Молодец.
   – Ну, спасибо за оценку, папочка. Что-то нужно от меня?
   – Зачем ты приехал в Сибирск?
   – Приехал, да и приехал – тебе какое дело? – холодно осведомился Ахмедов.
   – Уезжай.
   – Это что – приказ?
   – Да, приказ.
   – Кто ты такой, чтобы мне приказывать?
   – Твой отец.
   Макс ядовито рассмеялся:
   – Неужели? Свои отцовские права, дорогой Владимир Петрович, надо было раньше качать – теперь поздновато. И уезжать отсюда я не собираюсь. Мне нравится этот город. Вдвойне он мне нравится от того, что именно здесь вы заделали меня моей матери.
   – Ах, ты…
   – Отличный город! – со смехом воскликнул вампир, не давая собеседнику выругаться. – Я в восхищении. Больше вопросов ко мне нет?
   – Заносчивый ублюдок, – прошипели ему в ухо.
   – А ты – похотливый козёл!
   Он тогда с яростью бросил трубку и без сил рухнул на стул. Ему было и больно, и обидно. Он обхватил голову руками и сам себе вполголоса сказал:
   – Ты – идиот, Максимилиан! Какой же ты всё-таки идиот!..
   Все его мечты и надежды рухнули, с грохотом разбились о жестокую реальность. В тот момент ему даже хотелось рыдать от обиды, как ребёнку. Ему больше не на что было надеяться. По крайней мере, так казалось Максимилиану тогда. Но не зря говорят, что надежда умирает последней: вскоре неприятное впечатление от этого разговора изгладилось в памяти, и он снова стал надеяться.
   Однако в тот день он не догадывался о том, что надежда позже вспыхнет вновь, и лишь сидел, обхватив голову руками, и страдал. Но даже боль и обида не лишили его отличного слуха, а потому он отчётливо расслышал, как скрипнула половица под ногами того, кто пытался незаметно отойти от двери. Ахмедова прошиб пот, но, несмотря на это, он сумел твёрдым голосом произнести:
   – Влад, зайди.
   Звук повторился: стоявший за дверью парень надеялся уйти. Он, видимо, решил, что Макс называет имя наугад, не зная ничего наверняка, и хотел удалиться, чтобы оставить впечатление, что за дверью никого нет и не было. Но глава Общества не гадал – он знал точно – и повторил громче:
   – Зайди, Влад!
   Рудаков стремительно вошёл в комнату и, глядя в бумаги, стал что-то говорить. Он усердно объяснял Максимилиану какие-то вещи, связанные с бумагами, и, как понял Ахмедов, пытался сделать вид, что подошёл к двери только под конец разговора. Или же был так увлечён содержанием бумаг, что ничего не услышал из разговора. Но Макса провести ему не удалось.
   Вампир не слушал то, что говорил ему друг, не смотрел в бумаги, которые тот просил его подписать – он глядел ему в лицо и с каждой минутой всё больше убеждался в том, что слышал тот много. Потому что первый раз в жизни эти всегда спокойные голубые глаза избегали на него смотреть.
   – Как много ты слышал? – тихо спросил Максимилиан, перебивая собеседника.
   Однако тот вопрос проигнорировал и договорил всё, что собирался, после чего в который раз протянул бумаги со словами:
   – Подпиши, пожалуйста. Я с Васькой их отправлю.
   Ахмедов вырвал бумаги у Владимира из рук и швырнул их на стол. Глаза его по-прежнему смотрели на друга.
   – Влад, сделай одолжение: посмотри мне в глаза. Я здесь стою, а не на полу валяюсь, куда ты смотришь.
   Рудаков поднял глаза. Чувствовалось, что ему так и хочется их опустить. Макс смотрел на него твёрдо, но твёрдости внутри не ощущал: ему было страшно. Он боялся до ужаса. Боялся, что друг его отвергнет. Боялся его реакции. Боялся потерять друга.
   – Как много ты слышал? – повторил глава Общества.
   Влад снова опустил глаза, но ответил честно:
   – Начиная с того, как ты спросил: «Кто это?».
   – То есть… – выдохнул Максимилиан, – … ты слышал всё.
   Он опустился на стул, чувствуя, как страх пожирает его изнутри. Теперь уже он избегал смотреть на Владимира.
   – Ну и что ты обо всём этом думаешь?
   – Ты – сын Дьявола. Я правильно понял?
   – Да, верно.
   – И он просил тебя уехать из города?
   – Да.
   – Вот же сволочь. А что ещё он сказал?
   – Назвал меня заносчивым ублюдком.
   – А ты его похотливым козлом? – улыбнулся Рудаков.
   – Верно, – улыбаясь в ответ, сказал Макс. – И ещё он похвалил мой спектакль.
   – Когда ты притворился, что тебе не знакомо его имя и он сам? – смеялся уже в открытую зам. – Это действительно было забавно. По-моему, получилось довольно натурально.
   – Правда? Спасибо.
   Друзья смотрели друг на друга и улыбались. Былое напряжение сдуло как тучу ветром.
   – Значит, ты приехал сюда из-за отца? – осведомился Влад.
   – Да, хотел его позлить.
   – Неправда. Ты приехал не только позлить. Надеялся на что-то, да?
   – Я – идиот? Впрочем, я и сам знаю, что идиот.
   – Нет, ты не идиот, Макс. Знаешь, даже я иногда надеюсь, что родители мне позвонят, хотя и знаю, что они никогда этого не сделают.
   – Серьёзно?
   – Да. Бывает такое со мной. Правда, редко. А что ты теперь делать собираешься?
   – Ничего. Уезжать из Сибирска я не намерен, да и невозможно это теперь. А ты… не обижаешься на меня?
   – За что? – удивился Владимир. – За то, что ты родился тем, кем родился?
   Ахмедов горько рассмеялся.
   – Ну, да. За это и за то, что я тебе ничего не говорил.
   – Твоё право. Кстати, а мне тоже никому об этом говорить нельзя?
   – Да, пожалуйста, не говори.
   – Хорошо. Как скажешь.
   С тех пор это была их общая тайна. А потом из Общества ушёл Ваня Куликов вместе с несколькими вампирами, и Максимилиан принял решение рассказать о своём родстве с Дьяволом всем членам Общества. И никто, как ни странно, не предъявил ему никаких претензий, никто не был возмущён или оскорблён – все ему только сочувствовали и были на его стороне…
   Макс поднял голову и посмотрел Свете в глаза.
   – Как думаешь: они ещё придут?
   – Ангела и Волк? Думаю, да. А почему нет? Что такого произошло? Вряд ли они перестанут с тобой общаться из-за того, что ты – тоже сын Дьявола. Они могут обидеться на тебя за Чернова-младшего, но это не повод совсем прекращать общение.
   – Верно, – согласился мужчина. – Ты права. Ты права.

   * * *
   Вечером того же дня Лика и Андрей пришли домой к вампирам. Они могли бы отложить визит до следующей недели, но им хотелось обговорить всё произошедшее, разрешить вопросы, затронутые накануне, чтобы закрыть тему совсем.
   Ведьма была в мрачном расположении духа, несмотря на попытки друга приободрить её. Оптимистический настрой Волка к вечеру тоже испарился, и внутри него опять стала тлеть ярость. Эта ярость была направлена на Владимира Петровича и Максимилиана.
   Двое друзей вошли в дом. В молчании они двигались по комнатам, изредка здороваясь с встречающимися на пути вампирами. Наконец, они вступили в гостиную. В то же мгновение там наступила гробовая тишина. Ахмедов, стоявший у окна, повернул к ним лицо и замер. Его тёмные глаза были прикованы к вошедшим.
   – Всем привет, – сказал Туманов.
   – Привет, ребята, – вполголоса произнесла Анжелика.
   Вампиры вразнобой ответили. Макс повернулся и тихо поприветствовал друзей:
   – Привет.
   Члены Общества Дьявола прошли к свободному дивану. Мужчины пожимали вожаку руку.
   – Разрешите? – с улыбкой кивнул Андрей на диван.
   – Конечно, – улыбнулся Максимилиан и тоже сел, покинув своё место у окна. Влад устроился рядом с ним. – Отчего такие мрачные?
   Ангела и Волк переглянулись.
   – Да… – начал было мужчина, но запнулся. Наложенная магия не давала ему произнести то, что он хотел. Стараясь сохранять спокойствие, он ответил, изменив задуманную фразу: – Да Дьявол нам его немного попортил с утра.
   – Дьявол? – удивился Ахмедов. – А зачем вы к нему сегодня ходили? Ведь не просто поболтать?
   – Нет, – вздохнула Нестерова. – О-о-о… какая же я дура!
   – Ты что, Ангела?! – воскликнул Юра.
   – Мы ходили к Владимиру Петровичу поговорить о тебе, Макс, и спросить разрешения говорить с Лёшей!
   – Чья это была идея? – поинтересовался Саша.
   – Моя! – вскричала девушка с досадой.
   – И вы получили отказ? – предположил Коля.
   – Не совсем, – ответил Андрей. – Мы получили предупреждение.
   – Какое?
   Вожак стаи посмотрел на подругу. Он произнести это вслух не мог.
   – Если мы заикнёмся об этом кому-нибудь, а особенно – Лёше, то вылетим из Общества, – пояснила Лика. – А ты, Макс, вместе со своим Обществом – из города.
   – Вот как? – протянул Ахмедов.
   – Да. И, кстати, Лёше Владимир Петрович ничего не говорил. Он сам в этом признался.
   – Да ну?
   – Да, Макс.
   – Ты мог бы познакомиться с Лёшей сам, – заметил Туманов. – Хотя ты можешь побояться вылететь из города вместе со своим Обществом, но, мне кажется, на это нет оснований: угроза имеет отношение к нам и нашему участию в вопросе вашего знакомства. Мы ничего не можем сказать Лёше, но ты – можешь.
   – Волк, ну не смеши! – презрительно усмехнулся Максимилиан. – Можно подумать ему это нужно! Да и не верю я, что Дьявол ничего не сказал своему сыночку.
   – Макс, но он ведь сам так сказал! – воскликнула ведьма.
   – О! А я должен ему верить? С какой стати?
   – Макс… – протянул Волк. – Ты – осёл. Честное слово. Характером ты точно не в мамочку пошёл.
   – Это ещё почему?
   – Потому что ты такой же упрямый баран и такой же эгоист, как и… Вы оба только о себе и думаете, а на Лёшу – плевали. В чём только Лёха провинился, я никак не пойму?!
   – Да не верю я, что он ничего не знает!
   – А я не верю, что знает!
   Мужчины уставились друг на друга. Они сверлили друг друга гневными взглядами. Но из двоих умнее был Андрей, а потому он первый и прекратил это бессмысленное занятие, громко вздохнув и откинувшись на спинку дивана.
   – Знаешь, что меня больше всего бесит в этой ситуации? – тихо спросил он.
   – Нет.
   – Что, в конце концов, больше всех пострадает Лёха! Потому что отец всю жизнь ему врал, а ты не пожелал иметь с ним ничего общего! О-о-о… – Вожак постарался успокоиться. – Ты вряд ли уже приобретёшь отца, но брата ты мог бы иметь. И какого! Лёха бы тебя обожал и тоже всё бы тебе прощал. Когда мы сказали ему, что вам нужно познакомиться, он решил, то у нас с Ликой какие-то проблемы. Он ничего не понимает, Макс. И ты… вроде умный мужик, а ведёшь себя… глупо, по-детски.
   – Конечно! – разозлившись, воскликнул Ахмедов и вскочил с дивана. – Ваш Лёха – идеальный, а я – кусок дерьма!
   И круто развернувшись, мужчина в бешенстве покинул гостиную. Туманов зажмурился и тихонько застонал.
   – Лика… – еле слышно прошептал он.
   Она всё поняла без слов и тоже вскочила с дивана. На выходе из гостиной пара вампиров попробовала её остановить, но она умоляюще вскричала:
   – Отойдите, пожалуйста!
   Мужчины тут же расступились, и девушка выбежала в коридор. Макс был уже практически в конце. Она окликнула его, но он не остановился – лишь сбавил темп ходьбы. В итоге, догнала его Анжелика уже на втором этаже.
   – Стой, Макс! – воскликнула она, упираясь руками в его плечи.
   – Да я уже всё понял! – Он пытался вывернуться, пройти.
   Нестерова поняла, что он очень обижен, и обняла его, несмотря на сопротивление. Она желала его утешить и смягчить нанесённую ему обиду.
   – Да не надо меня трогать! – кричал мужчина, но вскоре всё-таки перестал вырываться.
   Ведьма гладила его по голове и ласково приговаривала что-то, успокаивая, словно ребёнка. Когда она подняла голову, то увидела, что Максимилиан хмурится. С такой гримасой на лице он и вправду был похож на обиженного ребёнка. Их глаза встретились.
   – Волк не хотел тебя обидеть, Макс. Он просто зол из-за того, что Владимир Петрович наложил на него магию. И на него, и на Федю, и на Мишу, и на Лёву – больше мы никому ничего не успели сказать. Знаешь, всё это было очень неприятно.
   – Что? – агрессивно осведомился вампир.
   – Разговор с Владимиром Петровичем. Не твоё родство с ним, конечно! Мы тебя любим, Макс. Ты неправ, и это всё, что мы хотели тебе сказать. Это не значит, что мы перестанем тебя любить. Мы любим тебя по-прежнему. Ты нам дорог. Мы не хотели тебя оскорбить. Пожалуйста, вернись в гостиную.
   – Вряд ли Волк сожалеет.
   – Сожалеет, Макс. Вот увидишь. Пойдём.
   Ангела потянула его за руку. Нехотя он всё же подался и пошёл за ней.
   – И за Люцифера Волку обидно, – продолжила девушка. – И мне – тоже. Я не упрекаю тебя – ты не думай, но ты многое теряешь, лишая себя общения с ним. Он бы тебе понравился. Такие, как он, тебе всегда нравятся: положительные, правильные, потому что сам ты любишь правила нарушать. А Люцифер – правильный. Добрый, положительный, вежливый. Ты, наверное, его стал бы защищать.
   – От кого?
   – От Владимира Петровича. Да, – задумчиво подтвердила она, – от Владимира Петровича.
   Они вошли в гостиную. Там было очень тихо, и лишь редкие вампиры коротко переговаривались между собой. Андрей сидел, склонив голову и упершись локтями в колени. Глаза его были закрыты. Лика и Макс проследовали к диванам. Когда сидение под ведьмой прогнулось, вожак тут же это почувствовал и поднял голову. Взгляды мужчин перекрестились.
   – Извини, Макс, – твёрдо сказал Туманов. – Оскорбить тебя я не хотел. Похоже, я перестарался.
   Максимилиан кивнул, по-прежнему глядя Волку в глаза. Тот также взгляда не отводил. Анжелика переводила глаза с одного на другого. Наконец, Ахмедов улыбнулся, прищурившись как-то хитро. Волк тихо рассмеялся.
   – Но это не значит, что я отказываюсь от своего мнения, – заметил Андрей. – Я лишь извиняюсь за оскорбление.
   – Другого я от тебя и не ожидал, – усмехнулся вампир.
   – Знаешь, Макс, ты можешь упрямствовать, сколько тебе угодно, но подумай, пожалуйста, что ты почувствуешь, если вдруг окажется поздно что-то менять. Если с Лёшей что-то случится, а ты потом узнаешь, что был не прав. Будешь ли ты жалеть? По-моему, нет ничего ужаснее сожалений в конце жизни о том, что ты чего-то не сделал. Но это твоё дело, конечно. Думай сам…
   После этого разговоры в комнате возобновились. Нестерова и Туманов немного поспрашивали своего друга о его единственном разговоре с отцом, о том, как он создавал своё Общество, об отношении его матери к этому, а потом оставили эти темы и перешли к обыкновенным в таких случаях разговорам. Когда через полтора-два часа гости прощались с хозяевами, вожак стаи крепко пожал Максимилиану руку, а ведьма сказала:
   – Доброй ночи, Мефистофель.
   Макса это развеселило, и, когда они уходили, он улыбался. А двое друзей покинули здание и сели в машину в каком-то странном настроении. Оба молчали. Машину водитель на заводил.
   – Спасибо, Лика, – еле слышно произнёс Волк и положил голову на руки, покоящиеся на руле.
   – Что с тобой, Волк? – воскликнула Лика.
   Он помотал головой:
   – Ничего. Просто… всё это плохо кончится.
   Девушка погладила друга по кудрявой голове и ласково ему улыбнулась, когда он на неё посмотрел.
   – Странно слышать такие пессимистичные речи от тебя, Волк. Ты просто устал. Завтра утром встанешь, и всё покажется не таким уж и страшным.
   Андрей весело рассмеялся.
   – Забавно, что ты меня утешаешь.
   – А почему бы нет?
   – Не знаю, – он пожал плечами. – Пожалуй, я и вправду немного устал. От всего устал.
   – От чего «всего»? – удивилась ведьма.
   – От борьбы с собой.
   – А по какому поводу ты с собой борешься?
   Туманов усмехнулся, помотал головой и завёл машину.
   – Наверное, мне весь день хочется набить кому-нибудь морду. И я никак не могу решить, кому больше: Владимиру Петровичу или Максу.
   Друзья расхохотались и уже в лучшем настроении поехали домой.

Глава 7

   Волнение по-прежнему не оставляло Анжелику. Оно ёрзало внутри каждый день, каждый час, каждую минуту. В какой-то мере девушка с ним смирилась, но её беспокоило то, по какой причине оно появляется. Она для себя связывала его со всеми невероятными событиями, которые происходили в последнее время с ней и её друзьями, а поэтому ожидала чего-то ещё в этом же роде, потому как исчезнуть волнение не соизволило.
   Ангеле хотелось бы с кем-нибудь о нём поговорить, но с людьми обсуждать это было невозможно, а с друзьями она не могла. Её самым близким другом был Волк, и именно с ним она всегда могла обсуждать свои мысли и чувства, но на сей раз отчего-то не делала этого. Ведьма пробовала заговорить о своих ощущениях, но что-то её в самый последний момент останавливало, словно инстинкт самосохранения.
   Римма замечала состояние коллеги, спрашивала о нём, а та лишь улыбалась, отшучивалась. И хотя внутренне убеждала себя в том, что волнение имеет происхождение мистическое, что-то шептало ей, что она ошибается, что оно принадлежит к какому-то иному роду. Временами это чувство казалось ей знакомым, но когда она начинала вспоминать, откуда знает его, и была почти у цели, безумный страх останавливал её. А, успокоившись, она снова оказывалась далека от разгадки. При этом девушка испытывала глубокое чувство вины за свою трусость, потому что она почти явственно слышала, как внутренний голос шептал ей: «Ты знаешь ответ, но боишься услышать его. Потому что тогда лишишься своего спокойствия».
   Всё это мучило Ангелу, и она не находила себе места. Однако, к радости девушки, она отыскала себе пациента. Теперь её мысли были направлены на предстоящий сеанс, и думать о волнении времени не находилось.
   Это был последний пациент в текущем году. Остальных она вылечила ещё до осени, и когда обнаружила, что осталось вылечить лишь одного, стала тянуть время. Ведьма не хотела исчерпать свой лимит задолго до окончания года: без работы ей было скучно, а потому она принялась более придирчиво подбирать последнего пациента. Тех, кого были способны исцелить и другие ведьмы, она отвергала и ждала человека с более серьёзным недугом. И, наконец, нашла мужчину, больного СПИДом, спасти которого было не под силу никому, кроме неё.
   Вечером в пятницу они с Волком приехали к тому домой, где Анжелика и восстановила его иммунную систему, почти не испытав боли, но потратив много энергии. Как и всегда, девушка отключилась. В себя она пришла ночью.
   В помещении было темно. Нестерова села. Она всё ещё находилась в состоянии полузабытья и мутным взглядом обводила комнату. Совсем незнакомую комнату. Эта мысль невероятно перепугала ведьму, и она вихрем взлетела с кровати и даже умудрилась пробежать половину пути до двери. Но тут у неё закружилась голова, и в глазах зарябило. Едва сознавая саму себя и своё тело, Лика замахала руками в поисках опоры. Сквозь какой-то туман до её слуха дошёл звук открываемой двери, и в следующий миг чьи-то руки обхватили её за талию, не давая упасть. Тотчас девушка всё поняла: что держит её Волк, и что она находится у него дома, в его спальне.
   – Ты что, Лика? – послышался тихий голос Андрея. – Ты у меня дома.
   – До меня дошло, – еле ворочая языком, ответила она.
   Вновь наступила тишина. Туманов продолжал держать подругу за талию, ожидая, когда у неё прекратится головокружение. Очень медленно Ангела приходила в нормальное состояние. Однако, как только закончилось головокружение, с ведьмой начало происходить что-то странное.
   Во-первых, к ней вернулось нормальное зрение, и она увидела, что Волк в одних только брюках. Конечно, она и прежде видела друга без рубашки, когда они ездили на речку, но в этот момент словно узрела его впервые. Торс вожака стаи произвёл на Анжелику не меньшее впечатление, чем когда-то произвела его спина.
   Андрей вообще не принадлежал к типу волосатых мужчин. Основная часть его волосяного покрова находилась на голове. Волосы были у него и на руках и на ногах, но негустые, короткие и русого цвета, который не бросался в глаза. Грудь же его и спина были безволосыми. Совершенно. Кожа была гладкая, упругая и в свете фонаря, который едва-едва проникал в окно спальни с улицы, отливала серебром.
   Туманов не был излишне накачанным, и все его мышцы были рабочие, развитые. Тело этого мужчины говорило об активном образе его жизни, о постоянных физических нагрузках. Его грудь тоже об этом говорила: на ней было множество впадин и выпуклостей, виден был пресс, каждая мышца скульптурно выделялась. Такими же скульптурными, как и грудь, были его руки, бицепсы, за которые держалась в данный момент ведьма. В общем, Волк был живая древняя скульптура, воспевающая красоту человеческого тела.
   Во-вторых, Лика начала испытывать желание… очень странное желание… прикоснуться к нему. Ей хотелось пошевелить пальцами и погладить его бицепсы, хотелось прикоснуться губами к его груди, которая была как раз напротив её лица. Ей хотелось гладить его тело, хотелось, чтобы он обнял её. Его бицепсы, за которые она держалась, его руки, которые обнимали её за талию, жгли ей кожу. Девушке пришлось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы не двигать пальцами, чтобы он не понял её состояния, её желания, но она всё равно почти физически ощущала, как её дыхание касается его груди.
   Андрей прерывисто вздохнул и чуть отстранился.
   – Голова не кружится? – спросил он.
   – Нет. Я в порядке. – Нестерова с трудом соображала. – Извини, что разбудила. Я не узнала твою спальню в темноте и отчего-то перепугалась.
   – Ничего страшного. А-а… я понимаю, что ты, наверное, спать не хочешь, но сейчас два часа ночи, и я бы поспать ещё не отказался.
   – Два часа какого дня?
   – Воскресенья.
   – А-а-а… – протянула ведьма, – твой единственный выходной. Я тоже, пожалуй, поспать не откажусь.
   – Хорошо. Только… есть одна проблема.
   – Какая?
   – У меня есть всего два набора постельного белья. Один из них в той кровати, на которой ты лежала, а на втором я сплю на диване в гостиной. Проще говоря, я спал на обоих. Прости. Просто я не подумал, что ты можешь очнуться среди ночи: раньше такого не случалось. Я могу предложить тебе лечь в моей постели здесь, если ты не брезгуешь, или положить тебя сверху под пледом, как ты лежала сейчас. Понимаю, что это не гостеприимно…
   – Я не брезгливая! – оборвала его Анжелика. – В отношении тебя, по крайней мере. Я лягу здесь, если ты не против.
   – Не против, естественно, – усмехнулся вожак стаи и поднял её на руки, посадив затем на стул, стоявший рядом с кроватью.
   Он снял с кровати покрывало, откинул пододеяльник, который оказался пустым. Потом поискал что-то в шкафу и извлёк оттуда, как оказалось, одеяло.
   – Тебе вставить его или ты сверху им можешь накрыться? – осведомился Туманов.
   – Накроюсь сверху, – рассмеялась Ангела. – А ты что, совсем без одеяла спишь?
   – Ну, да. Мне под одеялом всегда жарко.
   В его голосе послышалось смущение, которое позабавило девушку. Волк подошёл к ней, поднял на руки и перенёс на кровать.
   – Спасибо, – тихо произнесла она. – Спокойной ночи.
   – Спокойной ночи, Лика.
   Ведьма проводила его сильную и высокую фигуру взглядом и стала раздеваться. Спать в одежде неприятно, невыносимо, и Лика решила зря не мучиться. Снимая бюстгальтер, она вдруг смутилась, хотя никто не мог её видеть: она слышала, как скрипнул под Андреем диван, когда он на него ложился. Раздевшись побыстрее, девушка нырнула под пододеяльник. Немного подумав, она пристроила свой бюстгальтер под брюки, на случай если другу что-то понадобится в комнате, и он в неё войдёт. На том успокоившись, Нестерова легла в холодную постель и накрылась ещё сверху одеялом.
   Сначала её беспокоило лишь то, что она замёрзла, но как только она стала согреваться, с ней опять начало происходить что-то странное. Девушка повернула голову на подушке и вдруг почувствовала, что та пахнет… Волком. Это был тот самый специфический запах, про который Туманов говорил ей меньше, чем полгода назад. Подушка пахла им самим и немного его одеколоном. Такой родной запах, такой знакомый… Анжелика уткнулась носом в подушку. Теперь она чувствовала, что вся постель пахнет Андреем, и этот запах сводил её с ума. Ей было невообразимо приятно, что она чувствует этот запах, что он повсюду. Ещё ей была приятна мысль, что в этой постели спал Волк. Она гладила руками подушку, простыню, и ей казалось, что гладит она того кудрявого мужчину, который спит в соседней комнате.
   «Извращенка», – сказала Ангела себе мысленно, но избавиться от этого наваждения не могла.
   Ей было хорошо в его постели. Запах Андрея будоражил её душу. Все мысли теперь были о нём. Ей вспоминались те сумасшедшие мысли, которые приходили в голову, пока она стояла с ним рядом, вспоминался его голос, которого поначалу она так боялась, а потом полюбила. Как назло, ей стало вспоминаться, какие на ощупь его волосы, как это, когда он приобнимает за плечо, как это: кружиться с ним в танце. Ей вспоминались его насыщенно-карие глаза, широкая улыбка. От всех этих мыслей и воспоминаний у ведьмы снова стала кружиться голова. Но это странное гипнотическое состояние не проходило, и тому способствовали запах, исходящий от постели, и осознание того, что Волк в ней спал.
   С мыслями о вожаке стаи Лика и заснула. Утром, когда она открыла глаза, оказалось, что солнце уже светит вовсю, а хозяин дома делает что-то на кухне: слышно было, как гремит посуда, и течёт вода из крана. Голова у девушки была тяжёлая и немного побаливала: сказывалось то, что она долго не могла заснуть.
   Неожиданно Ангела припомнила, какие именно навязчивые мысли не давали ей заснуть этой ночью, и густо покраснела. Ей стало стыдно. Теперь, при свете дня, всё это казалось минутным помешательством.
   Ведьма встала с постели и оделась. В гостиной послышались тихие шаги Туманова. Анжелика пришла в ужас от мысли, что он увидит её вот такую неумытую и непричёсанную, хотя раньше её это так не беспокоило. Но ей повезло: мужчина вскоре снова ушёл на кухню. Беспокойно озираясь, девушка пробежала в ванную. Там она умылась, очень критически осмотрела себя в зеркале, попробовала расчесать волосы руками, но должного результата не добилась.
   Бегом же она вернулась в спальню. Ей хотелось, как можно скорее привести себя в порядок, но её взгляд упал на разобранную постель, и она не смогла пройти мимо. Заправляла её Ангела торопливо. Закончив, она приблизилась к туалетному столику, на котором лежала расчёска. Воспользоваться ею без спроса ей мешала совесть, но без расчёски с её волосами справиться было невозможно.
   Раздался стук в дверь, от которого ведьма вздрогнула. Она так глубоко задумалась, что не услышала шагов друга и испугалась. Испуг выдавала рука, прижатая к груди.
   – Прошу прощения, – послышался голос Волка, вслед за которым в дверном проёме появилась его кудрявая голова. На лице мужчины растянулась широкая весёлая улыбка. – Испугал? Прости. – Он вдруг рассмеялся: – Ты забавная какая-то сегодня. Такая резвая с утра пораньше. Бегаешь, как…
   Девушка смущённо улыбалась после того, как он назвал её забавной, а когда он осёкся, не закончив сравнение, развеселилась тоже:
   – Как кто?
   Андрей стушевался и чуть покраснел.
   – Вообще-то женщину принято сравнивать с ланью, но мне в голову пришло другое сравнение.
   – Какое?
   – Неважно.
   – Важно! Говори.
   – Нет. Не буду. Ты обидишься. – Против воли он улыбался.
   – Скажи, Волк. Я не обижусь.
   – Хорошо: ты бегаешь по дому, как перепуганная зайчиха. Прости, подруга: у нас попросту лани в лесу не водятся – только зайцы.
   Лика хохотала. Туманов улыбался:
   – Если бы я был поэтом, то все женщины бы от меня разбегались, чтобы я не написал про них стихи и не сравнил с чем-нибудь не очень поэтичным.
   – Неправда. Мне нравится твоё сравнение. Всё лучше, чем быть ланью.
   – Спасибо, что успокоила. – Он опять улыбнулся. – Ах, да! Привет, подруга!
   – Привет, друг, – улыбнулась в ответ ведьма.
   – Завтракать будешь?
   – Да.
   – Хорошо. Если ты не против, то я составлю тебе компанию: завтракал я уже давно и опять хочу есть.
   – Я никогда не буду против такой компании, как ты.
   – Отлично. Тогда я тебя жду.
   – Волк! – окликнула его Анжелика.
   – Да, Лика? – спросил он, вновь появляясь в проёме.
   – А можно твоей расчёской воспользоваться?
   Андрей улыбнулся подруге с ласковым укором.
   – Зачем ты спрашиваешь? Конечно, можно.
   – Спасибо! – прокричала она ему вслед.
   Девушка по-прежнему улыбалась, хотя друг уже ушёл. От короткого разговора с ним у неё поднялось настроение, и губы не могли прекратить улыбаться, отражая внутреннее состояние своей хозяйки.
   Ангела взялась за расчёску. Её глаза тут же зацепились взглядом за несколько кудрявых русых волосков, оставшихся в ней. И её вновь охватило это странное чувство близости к Волку. Она сердито замотала головой, отделываясь от наваждения, и принялась яростно чесать свои длинные волосы. Потом девушка быстро вытащила из расчёски свои волосы, оставшиеся в ней, и пошла прочь, как можно скорее, убегая от этой расчёски, словно в ней таится какое-то зло.
   Она вошла на кухню, снова чувствуя себя смущённой, то краснея, то бледнея. Однако ей казалось, что ведёт она себя как обычно, не замечая, что всё делает иначе, чем всегда.
   Они сели пить чай. Лика внезапно стала стесняться есть при Андрее. Ей мерещилось, что она всё делает не так: кусает, чай пьёт. Она краснела и старалась на друга не смотреть. Он же улыбался. Вскоре ведьма, несмотря на своё смущение, заметила это.
   – Отчего ты такой счастливый? – полюбопытствовала она.
   Туманов опустил глаза, не в силах стереть с лица улыбку. С ответом он немного помедлил, но всё-таки поднял глаза и, чуть смущаясь, пояснил:
   – После того дня, когда мы отмечали окончание ремонта, ты первый гость в моём доме.
   – Серьёзно?
   – Да, с тех пор никто ко мне домой ни разу не приходил. Так что я очень рад тебе, как моей первой гостье. Впрочем, ты всегда желанный гость в моём доме.
   – Спасибо, Волк. – Нестерова улыбнулась. – А ты давно завтракал?
   – Сразу как приехал из леса. Около восьми часов примерно.
   – Кошмар! Неужели ты каждый день так рано встаёшь? Ты ведь никогда не высыпаешься!
   – Отчего? – удивился вожак. – Во время отпуска я часто на пересмену не являюсь. А вообще я привык. И я из тех, кого называют жаворонками.
   – Всё равно это ужасно, – вздохнула девушка. – Ну, а как там в лесу? – спросила она, отвлекаясь от грустных мыслей.
   – А как может быть в лесу? Всё хорошо. Правда, сегодня на дежурство заступали Серёжа и Валера, но даже их рожи не способны мне испортить настроение: сегодня хороший день, солнечный, хотя и прохладно. А ты как себя чувствуешь?
   – Нормально. Полный порядок.
   Волк пристально посмотрел подруге в глаза:
   – Точно?
   – Да точно, точно! – рассмеялась Анжелика. – В какой-то степени СПИД лечить проще, чем многие болезни. От заразы избавлять больно, а восстанавливать иммунную систему – совсем нет.
   – Не обманываешь меня? – прищурился мужчина.
   – Нет. Клянусь.
   – Ладно. Тогда пойдём дальше: как спалось?
   Ведьма расхохоталась.
   – А что, у нас какая-то определённая программа?
   – Нет. То есть у меня в голове – да. Так как?
   – Что? Спалось? Хорошо. Знаешь, я снова успела привыкнуть к квартире и забыла, как хорошо спится в частном доме. Такая тишина! Никакие соседи не орут, собаки не скребутся когтями по линолеуму, не слышен ничей телевизор. В доме какие-то другие звуки, они совсем иного характера.
   – Да, – согласился Андрей, – в своём доме полно звуков, но это другое. Не представляешь, как я рад, что съехал из квартиры! Вообще не понимаю, как люди в них живут. Я всю жизнь прожил в частном доме, и квартиры мне невыносимы. Да и с волчьим слухом там с ума сойти можно! Всех соседей слышно.
   – Представляю!
   Друзья звонко рассмеялись. Потом они немного помолчали, продолжая улыбаться.
   – А ты с соседями познакомился? – осведомилась Ангела. – Они, наверное, удивляются тому, на какие деньги ты купил себе такой огромный дом. Да и денег столько в него вложил! Даже в двадцать девять лет это почти никому без помощи родителей не удаётся.
   – Может, и удивляются, но мне об этом не говорили. Я познакомился только с теми соседями, с которыми соприкасается мой огород, и познакомился, именно работая в огороде. А пару недель назад ко мне приходил участковый, чтобы познакомиться. Кстати, его фамилия Горлов. Он случайно не…
   – Дима?! – в восторге вскричала Лика. – Дима Горлов? Твой участковый? Поверить не могу!
   – Это сын Станислава Сергеевича?
   – Да. Хороший парень, правда?
   – Согласен. На отца совсем не похож – так сразу и не скажешь, что его сынок. Ответственный паренёк. Ты с ним знакома?
   – Немного. Мне он нравится. Бедняга: он свою работу не любит.
   – Серьёзно? – удивился Волк. – А не скажешь. Я ни на одной квартире своего участкового не знал, да и в родительском доме – тоже, а этот сам пришёл знакомиться. Удивил меня приятно. Кстати, он любопытствовал, на какие средства я умудрился дом купить.
   – И что ты ему ответил?
   – Правду. Сказал, что работаю на Владимира Чернова, и зарплата позволила накопить деньги. Ну, и везучий я, конечно.
   – Почему это?
   – Потому что нашёл этот дом. У нас редко такие большие дома строят, тем более редко продают – всё больше халупы всякие. Даже выбирать не из чего.
   – Но ты так много в него вложил!
   – Хорошо, что было, куда вкладывать! – рассмеялся вожак стаи.
   – И то верно, – сдалась всё-таки Нестерова.
   Они задумчиво замолчали. Девушка грустно вздохнула.
   – Отчего грустишь? – спросил Андрей.
   – Это был мой последний пациент в этом году. Жаль. Отчего так мало людей требуется вылечить? Впрочем, я не права. Тем ведьмам, которые имеют семью и детей, такого количества достаточно. Это мне одной, наверное, занять себя нечем.
   – Значит, выходи замуж, чтобы не скучать.
   – Не рано ли?
   – В двадцать три года? Нет, в самый раз. Это мне уже становится поздновато жениться, а тебе – самое время.
   – Да? А я не думала что-то о замужестве совсем.
   – Значит, пришла пора подумать, – улыбнулся Туманов.
   Анжелика неуверенно улыбнулась и ничего не ответила. В душе её было смятение, и мысль о замужестве была почему-то неприятна. Друг на неё внимательно смотрел, и она почувствовала себя неловко. Ей даже страшно стало, что он со своей проницательностью и мудростью поймёт её состояние.
   – А ты по-прежнему боишься не успеть жениться? – осведомилась ведьма, желая отвлечь Волка.
   – Не особенно.
   – Но всё же боишься. Отчего? Боишься, что через пару лет облысеешь? Ведь многие говорят, что те, у кого густая шевелюра в молодости, в зрелости её теряют совсем.
   Мужчина улыбнулся, убирая кружки со стола. Ангела хотела встать и помыть их, но хозяин дома взглядом приказал ей сидеть.
   – Конечно, причёску нового русского мне не очень хотелось бы, – сказал он, ополаскивая кружки под краном. – Но я надеялся, что в магии существует какой-нибудь способ это предотвратить.
   – Да, думаю, существует. И мне даже кажется, что я знаю, как это делается. Обращайся, если что.
   – Спасибо, обращусь. Но пока что, к счастью, со мной всё в порядке. – Андрей обернулся. – Лика, мы ведь сегодня в лес собирались. Едем же?
   – Едем, едем.
   – Сначала к тебе едем, чтобы ты переоделась, да? Вряд ли ты будешь гулять по лесу в таком официальном костюмчике.
   – Да, ты прав.
   – Отлично. А сейчас я переоденусь. Подождёшь?
   – Конечно.
   Он вышел из кухни.
   – Ой, Волк! – вскричала, опомнившись, девушка. – А с кем едем-то? С Лёвой?
   – И с Мишей, – ответил вожак, появляясь вновь на кухне. – У его Ксюши сегодня какие-то дела, и свидания не получается. Так что едем вчетвером. А Федя с Олей идут как раз на свидание и к нам не присоединятся.
   – Ясно. Спасибо.
   Мужчина кивнул и ушёл переодеваться. Минут через десять друзья уже ехали к дому Лики. Девушка всю дорогу сожалела, что у неё нет времени зайти в ванную: чувствовала она себя кошмарно грязной и мечтала лишь помыться.
   Наверх они поднялись вдвоём.
   – Разувайся, Волк, – сказала Ангела, когда они вошли в квартиру, – проходи. Я не такая шустрая, как ты, поэтому придётся немного подождать. Но не бойся: я не слишком долго.
   – Лика! – окликнул Туманов её, находившуюся уже на полпути к своей комнате. Она остановилась и обернулась, вопросительно подняв брови. – Мы никуда не торопимся. У нас есть время, поэтому если ты хочешь сделать что-то ещё, то делай: думаю, полчаса у нас найдётся.
   На лице ведьмы появилась счастливая улыбка, в которой она сама себе не отдавала отчёта. Мужчина, увидев эту улыбку, тихонько фыркнул себе под нос от смеха.
   – Кажется, я угадал твои мысли.
   – Ты угадал моё желание. Я бы не отказалась зайти в ванную. Ты это предполагал?
   – Именно.
   – Но… как ты догадался?
   Волк улыбнулся.
   – Во-первых, исхожу из того, что сам бы чувствовал на твоём месте, во-вторых, кое-что знаю о твоём характере, а в-третьих, ты сегодня спала в чужой постели – не удивительно, что тебе хочется помыться.
   – Я чувствую себя грязной, но совсем не от того, что спала в твоей постели.
   «А из-за тех мыслей, которые приходили мне в голову, пока я там спала», – мысленно закончила фразу Анжелика, проходя в свою спальню.
   Мылась она быстрее, чем обычно, и при этом против воли всё время думала о том, что Волк совсем недалеко, что их разделяют считанные метры. Она чувствовала, как он близко.
   Девушка тщательно вытерлась, но если тело после этого стало сухим, то волосы – нет. Они были очень густые и длинные, и на их естественное высыхание обычно уходило несколько часов. Однако сегодня их у Нестеровой не было в наличии, а потому она просто воспользовалась магией: стоит только встряхнуть головой, и волосы абсолютно сухие.
   Одевшись во всё свежее, ведьма вышла из ванной. Андрей повернул голову на звук, и его брови при виде подруги удивлённо приподнялись.
   – Ты мыла голову? – с сомнением в голосе спросил он.
   – Да.
   Из горла мужчины вырвался смешок, а губы изогнула улыбка.
   – Неплохо же быть ведьмой.
   Лика широко улыбнулась ему, соглашаясь, и прошла в комнату. Там она воспользовалась дезодорантом, духами, ещё раз расчесалась и после этого вышла совершенно готовая.
   – А всё-таки ты – шустрая, – заметил вожак стаи, одеваясь. – Я готовился к более длительному ожиданию.
   Друзья приехали в резиденцию Дьявола. Полчаса они общались с членами Общества, а затем вчетвером, как Туманов и обещал, отправились в Тёмный лес.
   Они ехали в машине, Лёва оживлённо что-то рассказывал, и все улыбались, слушая его. Но неожиданно Ангела почувствовала тревогу, и улыбка с её лица сползла. Она чуть повернула голову и посмотрела на Волка, который сидел рядом и вёл машину. Его брови тоже оказались нахмуренными, и это абсолютно точно не имело отношения к процессу вождения.
   Внезапно в автомобиле раздался шум от звонивших телефонов. Четверо чертей вздрогнули.
   – Это чей? – спросил Курганов.
   Каждый потянулся к своему телефону и обнаружил, что он звонит. И так уж вышло, что кнопку принятия вызова друзья нажали одновременно.
   – В течение получаса требуется прибыть в резиденцию, – разлился голос Владимира Петровича по джипу. – Общее собрание в летнем зале.
   В машине наступила тишина. Члены Общества Дьявола сидели, как оглушённые. Медленно, всё ещё находясь в состоянии шока, они убрали свои телефоны. Вожак стаи развернул автомобиль и направил его назад, к городу.
   – Извините, ребята… – тихо сказал Лев, берясь руками за спинки передних сидений и пододвигая свою голову к Ангеле и Волку. – Может, это прозвучит немного по-женски, но: у меня плохое предчувствие.
   – Не у тебя одного, – так же тихо заметил Андрей.
   – Да уж, – поддержал друга Миша.
   Анжелика просто кивнула, присоединяясь к волкам: сил говорить не нашлось. Внутри неё установился какой-то холод, который определённо не предвещал ничего хорошего. Девушка в панике и отчаянии схватила Туманова за предплечье, словно хотела попросить его не ехать в резиденцию, и она действительно этого хотела, но вслух не произнесла ни слова. Он же, по-видимому, понял всё без слов.
   – Мы не можем не ехать, – вполголоса сказал мужчина. – По Закону мы обязаны являться по первому зову.
   Нестерова кивнула и убрала руку. Её ладонь горела от прикосновения к его телу, но она этого уже не осознавала. Беспокойство всё больше разрасталось в её груди.
   – Ни разу нас ещё не собирали, – пробормотал себе под нос Самойлов. – За все восемь лет.
   В мрачном молчании друзья въехали во двор резиденции и, с трудом отыскав место, припарковались. Многие члены Общества уже прибыли, другие – как раз прибывали. Четверо чертей вышли из автомобиля. Каждый из них старался справиться со своим страхом.
   – Влезли в чужую тайну, и теперь будем вздрагивать от любого шороха, – заметил Лёва.
   Друзья замерли и посмотрели на его мрачное лицо. Мысленно они все с ним согласились: если бы они не знали ничего лишнего, то и поводов бояться этого собрания у них бы не было. Зная характер Владимира Петровича, который за последнее время катастрофически, к тому же, испортился, они боялись мести с его стороны, но не признавались в этом даже себе самим.
   Тяжело вздохнув, волки и ведьма двинулись ко входу в здание, вливаясь в общий поток чертей.
   – Судя по вашим лицам, вы тоже считаете, что ничего хорошего нас там не ждёт, – сказал Федя, догнавший их вместе с Олей.
   – Да, именно так мы и считаем, – ответил за всех Миша.
   Когда уже шестеро друзей вошли в резиденцию, их догнали Кира, Игорь, Петя, Лёня и Рома. Все были встревожены. На половине пути до летнего зала Волк вдруг резко остановился. Ведьмы и волки, шедшие с ним, тоже прекратили идти и посмотрели на него, повернувшегося к ним.
   – Волк, что случилось? – спросила Лика.
   – Когда к резиденции подъезжали, видели, кто находился в зале с Владимиром Петровичем?
   – Нет, – ответил Лёва. – А кто?
   – Никита, Жора и Эдик. – Взгляд вожака стаи переместился на блондинку. – Мне просто кажется, что я начинаю понимать, в чём смысл твоего видения.
   – В чём? – сдавленно прошептала ведьма.
   Мужчина помотал головой, отказываясь отвечать, и только коротко приказал, снова начиная идти:
   – Пошли.
   Ангела от него немного отстала. Ей стало ещё страшнее, и, как никогда, она нуждалась в поддержке. Кира схватила её за руку и потащила за собой.
   – Пошли, Ангела. Нужно идти.
   Анжелика посмотрела на девушку с отражавшимся в глазах страхом. Та её приобняла, пытаясь поддержать. Вместе они подошли к летнему залу. Двери были закрыты, и вся толпа стояла в коридоре. На лицах членов Общества Дьявола отражались смятение и испуг.
   Из зала вышел Алексей. В его руках были два листка бумаги. Он со всеми поздоровался и подошёл к Андрею. Один листок Люцифер вручил вожаку и прошептал ему что-то быстро на ухо. Тот кивнул, давая понять, что всё уяснил. Миша взял отходившего сына Дьявола за плечо и спросил что-то – Лёша в ответ лишь растерянно пожал плечами. Нестерова догадалась, что спрашивал его Самойлов о цели собрания.
   «Значит, и Люцифер не знает, в чём дело», – подумала она.
   Туманов и Чернов стали оглядывать толпу и делать какие-то пометки в листочках. Сквозь страх девушка умудрилась понять, что они проверяют наличие своих подчинённых. Глазами она отыскала Виктора и увидела, что у него в руках тоже находится листочек, но он в нём уже ничего не отмечает. Вскоре закончили и Андрей с Лёшей.
   Сын Дьявола забрал листочки у вожака стаи и главы Группы внутреннего порядка и исчез за дверью. Спустя короткое мгновение он распахнул эту двустворчатую дверь и скомандовал всем входить.
   Группа внутреннего порядка потянулась ко входу вместе с ведьмами и волчицами. Волки же мужского пола не шелохнулись, дожидаясь, когда в зал войдут женщины. Невольно Лика улыбнулась: волки постарше так были воспитаны, а остальные переняли пример своего начальника, который никогда не обойдётся с женщиной негалантно.
   Ведьмам было велено встать на одну сторону зала, а волкам – на другую. Никита, Жора и Эдик и вправду находились в зале, как Волк и говорил. Это заставило Ангелу напугаться ещё больше, и ей не стало легче, потому что только Жора и Эдик встали к стае – Никита остался стоять рядом с Владимиром Петровичем.
   Когда все, наконец, вошли в зал, и каждый нашёл себе место, наступила тишина. Бессмысленное ёрзанье, разговоры и обеспокоенные перешёптывания прекратились. Все взгляды были прикованы к Дьяволу.
   – Всем добрый день, – сказал мужчина, оглядывая собравшихся. – Думаю, сегодня обойдёмся без длительных вступлений. Итак, несколько волков не желают работать под началом нынешнего вожака. Один из них предлагает себя на эту роль.
   Члены Общества ахнули и посмотрели на Андрея. Его лицо было невозмутимо, ни одни мускул не дрогнул. Он продолжал спокойно глядеть на Чернова.
   – Мало ли чего они не хотят, – произнёс вполголоса Лёша. – Кого это волнует?
   – Меня волнует, – ответил спокойно Владимир Петрович. – Что ты на это скажешь, Андрей?
   – А что я могу сказать? – ровным голосом спросил Волк. – Вы можете поступать так, как считаете нужным. Вы – Дьявол, а потому можете назначить вожаком, кого вам будет угодно.
   – Это я и сам знаю, но чтобы Никита стал вожаком всех волков, нужно устроить ему испытание. А волков созвать может только вожак. Ты это сделаешь?
   – Право избрать одного из волков нашей стаи на должность вожака и предложить его кандидатуру волкам, чтобы ни случилось, остаётся за мной, поэтому созывать волков я отказываюсь. Рекомендовать Никиту на эту должность я не намерен ни сейчас, ни в будущем.
   По залу прокатился испуганный вздох. Туманов оставался невозмутимым. Дьявол прищурился:
   – Что ж, тогда придётся обратиться к предыдущему вожаку стаи.
   – Ни один из предыдущих вожаков не имеет над волками власти, – заметил Никита.
   Андрей бросил на парня снисходительный взгляд.
   – Я рад, что хоть это-то ты знаешь, – тихо оборонил он.
   – Вот как? – воскликнул дрожащим от ярости голосом Владимир Петрович. – А ты, значит, отказываешься?
   – Да, отказываюсь. Во-первых, на пенсию мне ещё рановато, да я и не собираюсь, а во-вторых, то, что делает Никита, у людей называется «подсиживать». Помогать ему в этом я не намерен. Даже странно, что с подобным вопросом вы обращаетесь ко мне, Владимир Петрович. А злитесь вы зря: созывайте волков сами, раз вам так угодно. Вы на это право имеете.
   – Они не станут слушать меня.
   – Станут. Они обязаны подчиняться любому члену Общества.
   – Обязаны, но не так. Да и как я, по-твоему, должен с ними разговаривать?
   – Вы обладаете магией, – спокойно пояснил Волк. – Вам ни к чему уметь разговаривать на их языке.
   – Верно, но… – Мужчина осёкся. – Я думал, что ты согласишься. Припоминаю, что прежде ты не желал быть вожаком. А теперь что? Власть понравилась?
   – Власть здесь ни при чём. Никита, я так понимаю, недоволен тем, как я работаю?
   – Да, именно так.
   – Что ж, тогда и я буду откровенен. Я считаю, что как рядовой работник Никита справляется со своими обязанностями плохо, а потому награждать его ещё большей ответственностью, не вижу смысла. К тому же, я не доверю Никите ни стаю, ни тем более лес. И, раз уж вы предлагаете нарушить правила и назначить нового вожака до окончания срока нынешнего, то, думаю, будет уместно спросить на сей счёт мнение всех членов стаи. Если большинство волков и волчиц желает иметь другого вожака, то я подчинюсь и созову волков. У меня всё.
   Повисла тишина. Дьявол посмотрел на волков и волчиц, спрашивая взглядом, желают ли они нового вожака. Большинство отрицательно помотали головами. А Туманов не обернулся. Он не смотрел, каково мнение членов стаи. Сердце у Ангелы сжалось: она понимала, как сейчас плохо её другу. Гордость не позволяла ему повернуться и узнать, каков вердикт, и он лишь стоял прямо и ждал, когда этот вердикт озвучат. Ответ большинства волков и волчиц вызвал у ведьмы слёзы, которые она едва смогла сдержать. Их верность её другу, своему начальнику, порадовала девушку.
   – Нет так нет, – пробормотал Чернов и уже громче сказал: – Тогда я предлагаю разделить стаю.
   Черти вновь потрясённо ахнули. В наступившей затем тишине отчётливо послышалось ошарашенное восклицание Алексея:
   – Разделить стаю? Что? Как… это?
   – Очень просто, – спокойно ответил ему отец.
   – Нет. Это невозможно. Стая одна – так было всегда. На свете может быть только один вожак и никак иначе.
   – Ничего страшного в этом не вижу: среди ведьм тоже есть разделение.
   – Какое ещё разделение?!
   – Группа внутреннего порядка. Основная часть ведьм находится под твоим руководством, а остальная – под руководством Виктора.
   Лёша медленно распрямил плечи и повыше поднял голову. Никто не видел его лица, но голос был холодный и твёрдый:
   – Группа внутреннего порядка – это не деление среди ведьм. Группа должна состоять из членов Общества Дьявола, а члены Общества – это не только ведьмы, но и волки. В Группу внутреннего порядка всегда входили и те, и другие. Так было до Георгия Дмитриевича. То, что сейчас Группа состоит только из ведьм, не есть правильно. Так быть не должно. И со стаей это сравнивать нельзя. – Мужчина набрал в лёгкие побольше воздуха и продолжил: – За тысячу лет существования Общества Дьявола стая никогда не разделялась, она всегда была едина. Лес – один, и стая – одна. По-другому быть не может. Властью вожака награждается только один – таков закон магии. Иначе сделать не получится даже при большом желании. И в Чёрной книге об этом ни слова: как Венера создала Общество, так оно и существует. Она никогда не давала разрешения уродовать стаю.
   – Но и не запрещала.
   – Да невозможно делить стаю! Это немыслимо. И для чего? Чтобы удовлетворить амбиции Никиты?
   Люцифер горячился, и все понимали, почему. Все знали, что сын Дьявола не страдает никакими «националистическими» убеждениями и любит волков не меньше, чем ведьм. Всем были ясны и понятны его боль, ярость и изумление по поводу сделанного Черновым-старшим предложения.
   Никто и никогда из членов Общества не слышал, чтобы Алексей спорил с отцом, тем более – спорил так горячо и настойчиво. Многие в какой-то мере за него испугались – они испугались реакции Владимира Петровича.
   Задав последний вопрос, зеленоглазый ведьм, наконец, посмотрел на вожака стаи. И увидел предупредительный взгляд. Андрей глазами просил его прекратить спорить, предупреждал, что это бессмысленно.
   Лёша осёкся, замолчал. У него было ещё полно аргументов, но он оставил их при себе. Изумрудные глаза скрылись за чёрными ресницами. Мужчина более ни на кого не смотрел – особенно не смотрел на отца, не желал. Он пытался сдержать себя, и с ужасом ощущал, что тонет в пучине отчаяния.
   Дьявол бросил взгляд на сына и понял, что отвечать не требуется. Глаза его переместились на Туманова.
   – У тебя будет какое-нибудь предложение по поводу того, как нам разделить стаю?
   – Для начала я хотел бы знать, с кем имею дело.
   – То есть? – не понял мужчина.
   – Могу я попросить тех, кто не желает работать со мной, но желает работать с Никитой, отойти в сторону и встать с рядом с Никитой?
   – Да, конечно.
   Главы Общества и стаи одновременно посмотрели на волков и волчиц. Те поняли команду. Волки стали выходить из общего строя и становиться рядом с Никитой. Там были «новички» – Серёжа и Валера, естественно, были Жора и Эдик; за ними подошли к Никите Данил и Антон, Гена и Виталя. Многие решили, что это всё, но, чуть помедлив, из общего строя вышла Виолетта.
   Толпа потрясённо ахнула. Летта ещё больше сжалась от реакции чертей, но всё же приблизилась к группе Никиты и встала рядом с Данилом. Тот ей улыбнулся и, чтобы подбодрить, обнял за плечо.
   Все в ужасе смотрели на волчицу, а потому не заметили, как зажмурился на мгновение Андрей. Он знал, зачем она это сделала, понимал. И Ангела это поняла: Виолетта хотела перестать быть его подчинённой, чтобы иметь право на его любовь.
   Туманов с мукой посмотрел на кареглазую девушку и сокрушённо покачал головой, словно хотел ей сказать, что теперь роман между ними тем более невозможен. Лика вскоре догадалась, что именно это он и хотел ей сказать: он не имел права подвергать её опасности, а Никите и его приятелям могла не понравиться их связь. Его враги могли отыграться на ней, если она будет иметь к нему хоть какое-то отношение. Сама того не сознавая, Летта стала от него ещё дальше чем прежде.
   Нестерова и многие другие ведьмы подумали, что уж теперь точно всё, но Волк словно ждал чего-то. И дождался: из толпы вышел тридцатисемилетний волк по имени Вадим. Анжелика, Оля, Кира и ещё несколько молодых ведьм, стоявших рядом, удивились, но не удивился никто из волков, которым было за тридцать. На их лицах было написано понимание. То же понимание отражалось на лицах Андрея и Миши.
   Ангела повернулась к Ольге:
   – А Вадим-то почему?
   Зеленоглазая ведьма пожала плечами: её тоже интересовал ответ на этот вопрос. Давняя подруга Нестеровой по имени Ира придвинулась к ним поближе.
   – В своё время Вадим должен был стать следующим вожаком стаи, – зашептала Ирина. – Все думали, что он им будет, и сам Вадим на это рассчитывал, но Олег выбрал Андрея. Так что дело в неудовлетворённых амбициях, девочки. И, кстати, поначалу Вадим доставал Андрея, проблемы ему создавал: сам подчиняться не хотел и других на это подбивал. Нервы он Андрею попортил, но все остальные волки потом успокоились, смирились и полюбили Андрея, а Вадим, видимо, нет.
   Ведьмы обменялись понимающими взглядами и снова повернулись к «трону» Дьявола.
   – Всё? – спросил вожак, обращаясь к оставшимся стоять за ним волкам. – Или кто-то ещё хочет?
   Те твёрдо помотали головами: их решение было окончательным.
   – Дальше что? – осведомился Владимир Петрович.
   – Если вы позволите, я бы хотел переговорить со своими подчинёнными: мне нужно знать их мнение по поводу того предложения, что у меня есть. Мы выйдем ненадолго?
   – Хорошо.
   – Благодарю.
   Туманов стремительно пересёк зал и открыл дверь, кивком головы призывая волков и волчиц покинуть помещение. Члены стаи подчинились. Последним из летнего зала вышел Волк и закрыл за собой дверь.
   Ведьмы сначала зашумели, но скоро опомнились и замолчали: Дьявол-то был тут. До того, как волки вышли, Лику мелко трясло изнутри, теперь же всё её тело крупно дрожало. Наконец, происходящее дошло до её сознания со всей ясностью. Это была не шутка и не сон: её любимую стаю вот-вот разорвут на части. Девушке показалось, что и её сейчас разорвёт. Она никак не могла охватить мозгом эту мысль, что стаи как таковой с минуты на минуту не станет, что всё будет иначе. Она с трудом верила в происходящее.
   Глаза у Анжелики наполнились слезами, которым она не позволяла пролиться, которые из последних сил сдерживала. Оля и Кира её состояние заметили.
   – Ангела, не вздумай плакать, – прошептала блондинке на ухо Ольга. – Он на тебя смотрит.
   «Он» означало Дьявол. Нестерова выпрямилась и подняла голову выше, не желая выглядеть побеждённой. Теперь она почувствовала на себе взгляд Владимира Петровича, но смотреть в ответ на него не могла: в глазах по-прежнему стояли слёзы, которые выдавали её душевное состояние полностью.
   Дверь в зал распахнулась. Волки прошли на свои места. Андрей встал впереди волков.
   – И каково твоё предложение? – осведомился Чернов-старший.
   Вожак стаи твёрдо посмотрел ему в глаза. Голос его тоже был твёрдый.
   – Я могу… – на мгновение его взгляд метнулся к Лике, – … отдать Никите и его подчинённым первый участок.
   Кое у кого из ведьм с губ сорвался потрясённый возглас. Это были те, кто о видении Ангелы слышал. У самой же Ангелы по щекам потекли слёзы. С мукой во взгляде она, не отрываясь, глядела на Волка.
   – Только при условии, что вы на нашу часть леса заходить не будете, – сказал Никита, подумав.
   – Прекрасно. Тогда в ответ прошу вас не заходить на нашу часть.
   – Идёт.
   – Но учти: с настоящими волками и лесником ты будешь общаться через меня. Если такая необходимость возникнет, но я думаю, что это вряд ли.
   – Вот и договорились, – заметил Дьявол. – Итак, Андрей, твои подчинённые дежурят до семи часов понедельника, а затем ты распределяешь своих волков уже по семи участкам. Никита же занимается своим участком.
   – Хорошо, – согласился Туманов и посмотрел на Никиту. – Смотрите не опоздайте, а то ваш участок останется без присмотра.
   – Это уже наше дело.
   – Ошибаешься: тогда это станет делом Группы внутреннего порядка.
   Невольно взгляды многих обратились на Виктора, и только теперь все заметили, с каким холодным отвращением смуглолицый мужчина смотрит на Никиту. Когда он почувствовал, что все на него глазеют, тут же прекратил глядеть на новоиспечённого начальника и отвернулся.
   – У твоих волков, Андрей, есть сорок минут, чтобы вернуться на свои посты, – сообщил Владимир Петрович. – Через сорок минут я свою защиту с леса снимаю.
   Вожак стаи кивнул.
   – Собрание окончено, – объявил мужчина. – Всем всего доброго.
   Члены Общества стали покидать летний зал. На этот раз волки, дежурившие в лесу, вышли первыми, чтобы успеть вернуться на свои места за отведённые им 40 минут. Ведьмы замешкались, поэтому члены стаи ушли из зала вперёд: им всем хотелось уйти из этого зала как можно быстрее. Кира и Ольга поволокли Анжелику из помещения. Сама она едва осознавала, что происходит. Слёзы больше не текли по её лицу, но в голове образовалась пустота.
   Черти выходили из зала в полнейшем молчании. Ведьмы переживали за своих мужей, парней, друзей и не знали, как им помочь. Все с трудом верили в то, что единой стаи больше не существует.
   Оля, Кира и Лика нашли комнату, в которой находились вожак и большая часть его подчинённых. Здесь же было несколько ведьм, стоявших рядом со своими мужьями. Многие смотрели на Андрея.
   – Вы уж простите меня, – тихо сказал он волкам.
   – За что?! – удивились те.
   Насыщенно-карие глаза смело поглядели на всех.
   – Просто Владимир Петрович мстит мне. Иначе бы этого не было.
   – И мне, – громко произнесла Ангела.
   Все изумлённо оглянулись на неё.
   – А нам? – хором спросили Миша, Федя и Лёва.
   – Нет, – спокойно ответил Волк. – Это мы вас втянули. Вы ни при чём, и Владимир Петрович это понимает. Месть имеет отношение только к нам с Ликой.
   – За что? – воскликнула Оля. – За что вам мстить? Ничего не понимаю. Кто, кого и во что втянул?
   – Мы не можем сказать, Оля, – объяснил Курганов. – Да и теперь это уже не имеет значения.
   – Почему не можете? – поинтересовался Лёня.
   – Потому что не можем и всё.
   – А в чём дело? – осведомился волк по имени Саша. – Что вы не так сделали?
   – Мы просто узнали чужую тайну, – пояснила Нестерова. – Нечаянно. А потом посмели заикнуться об этом… По моему мнению, ничего такого уж плохого мы не сделали.
   – Тогда извиняться здесь не за что, – сказал Стёпа.
   – Верно, – поддержала его Ася. – И вообще-то так даже лучше. Тебе же легче, Андрей: не придётся больше следить за этими ленивыми тупоголовыми ублюдками.
   – Не лучше, Ася, – возразил тихо вожак стаи. – Тёмный лес здесь ни при чём. Все наши конфликты его не касаются. Он – один, а мы разрываем его не части. И вот этим самым ленивым ублюдкам мы доверяем целый участок!
   – Но ты ведь не просто так отдал им именно первый участок? – поинтересовалась Кира.
   – Нет, не просто так. Первый участок прилегает к городу, там меньше леса. И вековых деревьев там нет, только молодняк.
   – Вот и прекрасно, – подытожила Оксана. – Молодняк не жалко.
   – Жалко, Оксана. Эти деревья тоже имеют право однажды стать вековыми. И настоящей границы между участками нет, а потому, если загорится у них, то легко перекинется и к нам.
   – Не загорится, – твёрдо сказала Анжелика. – Мы, ведьмы, этого не допустим. Тёмный лес не сгорит. Никогда.
   Волки с благодарностью посмотрели на девушку. Туманов ей слабо улыбнулся.
   Постепенно все стали расходиться. Последними распрощались и вышли Оксана и её муж по имени Женя. Остались только самые близкие друзья. Все молчали.
   – Погулять по лесу сегодня обязательно нужно, – заметил Федя. – Хоть напоследок по первому участку пройтись.
   – Да, надо, – согласился Лёва. – Но только не сейчас. Давайте уже после обеда.
   – Давайте, – вздохнули все остальные, принимая предложение.
   Медленно и как-то печально волки и ведьмы стали покидать комнату. Федя и Оля ушли, крепко взявшись за руки, Миша и Лев за ними, после – Лёня, Рома, Игорь, Петя, Ярослав и Кира. Ангела и Волк остались вдвоём. Их глаза встретились.
   – Не могу в это поверить, – прошептала ведьма, приближаясь к другу. – Не могу поверить, что это действительно происходит с нами. Мне жаль. Мне так жаль, Волк…
   Она обняла его, желая утешить, но вдруг сама расплакалась. Андрей обнял её, осторожно поглаживая по спине. Девушка тихонько рыдала, крепко прижавшись к нему. Её руки тоже гладили его по спине и немного – по кудрявым волосам. Долго они стояли, обнявшись, и молчали.
   Спустя несколько минут Анжелика почти справилась с собой и отстранилась.
   – Прости, – сказала она, всхлипнув. – Утешитель из меня никакой.
   Он ласково улыбнулся.
   – А мне и не требуется утешение: я не такой впечатлительный, как ты. Всё не так уж и плохо.
   – Неправда! Это было отвратительно… всё, что он говорил тебе… Я в какой-то момент подумала, что ты возьмёшь и откажешься от должности в пользу Никиты.
   – Я бы, может, и отказался, но только не в его пользу. Хотя… нет, наверное, нет. Это свинство: я уже согласился на эту должность и должен довести дело до конца, хочется мне того или нет.
   – Что же теперь будет? – тихо спросила Нестерова.
   – Не знаю. Наверное, всё будет почти так же, как и прежде. Мы скоро привыкнем.
   – Привыкнем?
   – Да, Лика, ко всему можно привыкнуть. И мы привыкнем – куда мы денемся?
   Ведьма присмотрелась к другу повнимательнее.
   – Может, ты и прав. Но тебя что-то мучает. Что?
   Туманов опустил голову.
   – Тебе стыдно, – поняла вдруг она. – Но из-за чего? Ты можешь собой гордиться! Ты потрясающе держался! И Владимир Петрович не сможет считать себя победителем! Я тобой горжусь.
   Он улыбнулся слегка.
   – Спасибо, подруга.
   – Волк, в чём дело?
   Насыщенно-карие глаза посмотрели на блондинку неуверенно.
   – Мне перед Тёмным лесом стыдно, – пояснил Волк негромко. – Я не знаю, правильно ли я поступил. Может, существует какое-нибудь лучшее решение? Мне казалось, что ничего другого предложить нельзя. А вдруг я ошибся? Вдруг было более правильное решение, а я его не увидел, упустил?
   – Нет. Ты всё сделал правильно. Ничего другого ты не мог им предложить.
   – Думаешь?
   – Да, не сомневаюсь. И перед Тёмным лесом тебе нечего стыдиться: ты ни в чём не виноват. Если кого и можно обвинять в чём-то, то Владимира Петровича, а не тебя. И вообще: Тёмный лес тебя обожает!
   – С чего ты это взяла?
   – Я это знаю, – твёрдо сказала Лика.
   Она не лгала: она была в этом твёрдо уверена. Она чувствовала любовь леса к Волку, и он сам не раз говорил ей об этом. Тёмный лес был благодарен вожаку за заботу.
   Девушка вздохнула и несмело подняла на друга глаза:
   – Прости меня, Волк.
   – За что?! – опешил он.
   Она замялась. Против воли слёзы вновь навернулись ей на глаза. Голос её дрожал, когда она заговорила.
   – Если бы я не сказала, что нужно спросить разрешения у Владимира Петровича… если бы мы не пошли к нему… Прости меня! Я не думала, что всё так кончится!..
   – Лика…
   – Не надо было идти к нему! – вскричала Ангела. – Не надо было спрашивать ничего у Макса!.. Зачем я спросила?!.. Это я, всё я!.. Прости, Волк…
   – Лика! – оборвал Андрей подругу, прижав к себе её содрогающееся от рыданий тело. – Прекрати. Хватит. Что за глупости ты несёшь? При чём здесь всё это? Какая теперь разница, кто, что и кому сказал? – Его руки ласково гладили её по голове. – Всё, успокойся. Давай не будем искать виноватых, о'кей? В этом нет никакого проку. И я уже говорил тебе: ты была права. Мы правильно сделали, что пошли к Дьяволу, иначе было бы хуже.
   – Но я спросила у Макса…
   – Правильно, что спросила! Мы давно должны были спросить. Рано или поздно это всё равно бы вылезло. Так какая разница сейчас или потом? Никто ни в чём не виноват. Вышло так, как вышло.
   Туманов посмотрел с нежностью на ведьму и мягко рассмеялся. Его рука легла на её щёку и изгиб шеи, поворачивая её лицо к нему.
   – Ну зачем ты пытаешься сделать себя виноватой? – со смехом воскликнул он.
   А её вдруг снова словно ударило током. Из-за этой его тёплой ладони. Всё началось по новой: она опять чувствовала его запах, чувствовала тепло, исходящее от его тела. Она ощущала на себе его ласковый взгляд, видела его улыбку. Ей захотелось накрыть его руку своей и покрепче прижаться к ней. Ещё захотелось повернуть лицо и поцеловать эту большую шершавую ладонь. А, может, просто уткнуться в неё носом…
   Все эти мысли и желания промелькнули в голове Анжелики, и она резко опустила глаза, чтобы друг ничего не понял. На её щеках появился румянец. Девушка уткнулась лицом в плечо Андрея на пару секунд, а потом быстро отстранилась, справившись с собой.
   – Поедешь обедать домой? – торопливо спросила ведьма, не глядя на мужчину.
   – Да. И ты со мной. Или, если хочешь, завезу тебя на квартиру, а сам поеду к себе.
   – Нет, – она отрицательно помотала головой, – обедать будешь у меня. Завтракали у тебя, значит обедать будем у меня. Так будет справедливо.
   – Лика… – рассмеялся он.
   – Мне проще приготовить, чем тебе, – добавила Нестерова. – И у меня всегда больше свободного времени. Уговорила?
   – Уговорила, – усмехнулся Волк. – Тем более я обожаю твою стряпню.
   Они поехали к ней домой и там пообедали борщом. Во время трапезы девушка внимательно смотрела на друга. Он был задумчив, но не печален и не мрачен. По лицу было видно, что он просто обдумывает те проблемы, которые встали перед ним в связи с изменениями. Он думал о проблемах, а она – о нём и тех странностях, что происходят с ней.
   Лика чувствовала, что в душе её что-то творится, но что именно она пока не совсем понимала. Ей было страшно от тех мыслей, что приходили на ум, от тех желаний, что возникали. Ей было стыдно перед другом, хотя он и не ведал о том, что происходило в её душе.
   Девушка смотрела на Волка, ей было приятно смотреть на него, и она не могла не смотреть. Она не могла ничего с собой поделать.
   Смешно, но ей нравилось, как он ест. Ей нравилось, и она любовалась тем, как он это делает. Он не чавкал, не сопел, не причмокивал, но и не держался напыщенно. Андрей просто и спокойно ел, не издавая лишних звуков и не изображая из себя аристократа. Он держался с достоинством, как делал это всегда.
   Мужчина ел с аппетитом, а потому не было ничего странного в том, что Ангеле нравилось на него смотреть: когда кто-то хорошо ест, на это всегда приятно посмотреть. К тому же, он не отказался от добавки, что ещё больше порадовало ведьму как хозяйку. Правда, при этом он немного смутился, как будто в том, что он ест больше неё, есть что-то постыдное.
   Девушка смотрела, как друг уплетает вторую порцию, и думала о том, как много энергии он всегда тратит. Ей думалось о его тяжёлой работе кузнеца, о каждодневных пробежках по Тёмному лесу и о том, что он всегда бодрый, несмотря ни на что. В нём словно был неиссякаемый источник энергии.
   Он сам был полон энергии и других заражал ею. Рядом с ним хотелось двигаться вперёд, развиваться и просто жить. А Анжелика ещё и чувствовала себя защищённой. Прежде она ощущала себя защищённой рядом с мамой, а потом это ощущение потеряла вместе с ней, но вновь обрела его, когда стала дружить с Волком. Для девушки Андрей был, как каменная стена, за которой можно было укрыться от всех бед, и она часто укрывалась. А он, похоже, не был против.
   Сегодня беда случилась в первую очередь у него, а он не просил никого о помощи и даже словно не нуждался в ней. Пожалуй, его спасал оптимизм.
   – Жаль, что мы не разгадали моё видение раньше, – тихо сказала Лика.
   – А если бы и разгадали, то что? – спросил вожак стаи. – Что случилось бы? Мы ничего бы не смогли ни изменить, ни предотвратить. Нет смысла даже думать об этом.
   – Наверное, ты прав, – вздохнула она.
   Через полчаса Ангела, Волк и все их друзья были уже в Тёмном лесу. Первоначальный шок прошёл, и теперь они злились. Злились на Владимира Петровича, на Никиту, на всех его приятелей. Они были обижены за вожака, за те претензии, которые ему предъявили, гордились им и твёрдо стояли на его стороне.
   Когда черти вступили на первый участок, ими овладела грусть. Они с тоской смотрели на эти знакомые до боли деревья, кустики, тропинки и мысленно прощались с ними, но в душе надеялись, что всё это ненадолго. И молили об этом Бога и Венеру.
   Друзья почти не разговаривали и только впитывали эти картины, чтобы сохранить их в своей памяти. Анжелика шла вместе со всеми, испытывала те же чувства, что и они, но помимо прочих было ещё одно чувство, которое испытывала она одна – страх. Это был страх перед Дьяволом.
   Девушка начала понимать, насколько не ограничена власть главы Общества. Она осознавала теперь, что он может сделать всё, что ни пожелает, и что никто не сможет ему в этом помешать. Он имеет абсолютную власть над всеми и всем. И никакие Законы, никакая Группа внутреннего порядка не смогут его остановить. Никто его не контролирует.
   Правда, она, Ангела, Дьявола сильнее. Но от этого ведьме становилось ещё страшнее. Её огромная сила есть и огромная ответственность. Теперь она осознавала это в полной мере. И при этом понимала, что не знает, как остановить Владимира Петровича при необходимости. Понимала, что, несмотря ни на что, не сможет причинить ему вред.
   Вдыхая морозный ноябрьский воздух полной грудью, Нестерова засунула руки в карманы куртки и повернулась к друзьям, остановившись у молодой осины. На лицах ведьм и волков была написана грусть. Чтобы отвлечь их от переживаний, она спросила про Вадима.
   Члены Общества стали делиться мнениями обо всех ушедших. Как оказалось, никто из присутствующих волков Вадима не любил и о его уходе не сожалел. Расставание со многими членами стаи сожаления не вызывало, но Ярослав заметил, что не думал, что из стаи уйдёт Данил. Туманов признался, что никакого конкретного мнения – плохого или хорошего – о Даниле у него так и не сложилось.
   Ангелу это удивило: сама она парня не любила и твёрдо относила к числу плохих. Сомнения Волка на его счёт её изумляли, но не изумляли слова Ярослава: девушка часто видела, как Данил и Ярослав хорошо и по-дружески разговаривали. И понимала, что Ярослав испытывает к Данилу дружескую симпатию, хотя это и вызывало у неё недоумение.
   Скоро беседа перешла на Виолетту. Её уходом были шокированы все без исключения. Никто не понимал мотивов, которыми волчица руководствовалась при принятии этого решения. Но о них догадывались и Лика, и Андрей, и Федя, однако вслух ничего не произнесли. Туманов только признался, когда его спросили, что боится за Летту.
   Через пару часов друзья покинули первый участок и Тёмный лес. Ангела, уходя, обернулась и бросила на первый участок прощальный взгляд. И в тишине ей померещился тяжёлый вздох, прокатившийся по лесу.

Глава 8

   Стая начала функционировать в новом ритме. На первый взгляд всё было так же, как прежде, но проблема состояла в том, что никто из волков основной стаи не знал, что творится на первом участке. Правда, там всё-таки кто-то дежурил, и это всех успокаивало.
   На следующих выходных после тех, когда стая была разделена, Анжелика не увиделась с друзьями совсем: в субботу – работала в библиотеке, а в воскресенье – была у Нестеровых.
   Не было никакой вечеринки, никакого праздника, но в доме Нестеровых всё равно находилось множество гостей. Одни гости приходили, другие уходили – в этом доме не было покоя и тишины. Одним из постоянных гостей здесь был Станислав Сергеевич, и сегодня он как раз присутствовал. Блондинка и была рада видеть Горлова, и не была, и никак не могла определиться, чего же испытывает в его присутствии больше.
   Она не совсем понимала, что делает в этом доме и зачем вообще пришла. Отец позвал – она явилась. К концу визита ведьма пришла к выводу, что отец просто хотел её видеть и ничего больше.
   Николай спрашивал её о работе, о том, как она живёт, всего ли ей хватает – в общем, интересовался ею. Ангеле это было приятно, и она даже почувствовала, что соскучилась по отцу. Девушка полюбопытствовала в ответ, всё ли хорошо у него, и внимательно его выслушала. У неё создалось ощущение, что никому в этом доме нет никакого дела ни до него, ни до его проблем. Ему словно не с кем было поговорить.
   Отец и дочь проговорили пару часов, пообнимали друг друга и, в конце концов, оба остались довольны встречей. Впечатление от посещения Нестеровых у Лики осталось хорошее, но был один эпизод, который отчего-то запал ей в голову. Это была глупость, мелочь, но она не выходила у девушки из головы несколько дней.
   Дело было в следующем: один из отпрысков бизнесменов города Сибирска, присутствовавший в доме Нестеровых, назвал Кристину красоткой. Он сделал ей несколько комплиментов по поводу её внешнего вида, когда она спустилась, принарядившись, чтобы куда-то ехать. В тот момент Анжелика поняла, что её никто и никогда в жизни не называл красоткой, и вдруг засомневалась в том, красива ли она, хотя ей не раз об этом говорили друзья.
   Девушка пришла домой и стала разглядывать себя в зеркале. Она и так, и сяк на себя смотрела, но никак не могла решить, нравится ли себе. То ей казалось, что внешне она вполне ничего себе, то внезапно начинала сомневаться в этом, бросалась к зеркалу и делала вывод, что нехороша. Её стал мучить вопрос: как видят её мужчины? Нравится ли она им? Привлекает ли?
   В пятницу вечером в резиденции Дьявола Ангела неожиданно снова начала сомневаться – а утром она решила, что всё-таки недурна – и подошла к зеркалу. Она склонила голову набок и принялась себя рассматривать. Ведьма настолько глубоко задумалась, что совсем забыла, где находится.
   – Что ты там пытаешься увидеть? – вырвал её из раздумий голос Волка.
   Лика резко повернула голову и посмотрела на него. Мужчина сидел и удивлённо на неё глядел. Он был одет в чёрные брюки и сиреневую рубашку в тонкую полоску того же цвета, но на тон темнее. Руки его были скрещены на груди, а губы чуть изогнула улыбка.
   В комнате они были вдвоём: все остальные куда-то разбежались. Андрей же ждал Алексея, к которому у него был разговор по работе. Подъехать сын Дьявола должен был с минуты на минуту.
   Девушка вздохнула и опять поглядела на себя в зеркало.
   – Волк, скажи мне честно… – Она повернулась к нему и твёрдо спросила: – Я – красива?
   Туманов поперхнулся от удивления, рассмеялся, но спустя несколько мгновений всё-таки ответил, посмеиваясь:
   – Да!
   – Нет, Волк, не как друг! – вскричала ведьма с досадой. – Как мужчина! Посмотри на меня, как мужчина!.. Я – красива? Не бойся меня обидеть: я хочу получить честный ответ.
   – Красива. Конечно, красива, Лика! Какие тут могут быть сомнения?
   – А ты уверен?
   – В чём?
   – В том, что я красива.
   – Я говорю тебе своё субъективное мнение: здесь не может быть точного ответа. Это дело вкуса, подруга.
   – Но ты уверен, что действительно так считаешь? – допытывалась Нестерова. – Может, ты просто привык ко мне и уже не замечаешь моего уродства?
   Вожак стаи расхохотался.
   – Я уверен, что считаю тебя красивой, – сообщил он с улыбкой. – Теперь твоя душа спокойна?
   – Относительно, – вздохнула девушка.
   – Отчего тебя вдруг взволновал этот вопрос?
   Она неуверенно посмотрела на друга, но всё-таки рассказала всё, чуть поколебавшись. Она перечислила ему все комплименты, которые парень сделал Кристине, опустив лишь слово «красотка».
   – Хм. – Андрей улыбнулся. – Я догадываюсь, с какой целью он ей это говорил.
   – В надежде, что тогда она охотнее с ним переспит? – предположила Ангела.
   Мужчина удивился.
   – Да, – растерянно подтвердил он. – Откуда знаешь?
   – То есть ты тоже считаешь, что по Кристине видно, что она переспит с любым?
   – Пожалуй. А кто ещё так считает?
   – Макс. Он так сказал мне, когда был у отца на дне рождения.
   – Я с ним согласен. Своим поведением она демонстрирует свою суть.
   – А я?
   – Ты тоже демонстрируешь, но на твою суть приятно посмотреть.
   Ведьма слегка покраснела и улыбнулась.
   – Спасибо, Волк.
   – Пожалуйста, – мягко улыбнулся Туманов. – Но почему тебя вдруг забеспокоило, красива ты или нет? Почему тебя это так волнует?
   – Не знаю.
   – Должна быть какая-то причина.
   Что-то кольнуло Анжелику внутри. Она знала причину, но даже себе о ней не говорила.
   – Я просто засомневалась в своих… достоинствах. Внешних. – Она дёрнула плечом от неловкости. – Разве это не естественно, когда хочется быть красивой?
   – Не знаю. Наверное, естественно. А сама ты себя считаешь красивой?
   – Ещё не решила. Но моё мнение здесь имеет малую цену.
   – Почему? – удивился Волк. – Кому тебе ещё нужно нравиться, как не себе?
   – Окружающим. В частности, мужчинам.
   Мужчина рассмеялся.
   – Отчего ты смеёшься? – набросилась на него Лика. – Что я такого сказала? Да, мне хочется нравиться мужчинам. Что тут такого? Все хотят нравиться представителям противоположного пола. Разве нет? Неужели же тебе не хочется нравиться женщинам?
   – Нет.
   Девушка с сомнением подняла бровь.
   – Врёшь. Так не бывает.
   – Нет! – повторил вожак стаи. – Мне не нужно нравиться всем женщинам… – Он запнулся и после короткой задержки закончил фразу: – … достаточно нравиться лишь одной.
   Ангела встрепенулась. По его лицу было видно, что он нечаянно проболтался, сказал то, что говорить вслух не собирался.
   – Одной? – переспросила она. – Какой? Ведь она существует? – Андрей смутился. – Она существует! Кто она? Волк, ты влюбился?
   – Да, пожалуй. То есть… абсолютно точно.
   – Ты влюбился! – в восторге вскричала ведьма. – Поверить не могу! Это… это… это прекрасно! Я рада за тебя.
   Она и вправду была счастлива. Она помнила, как он всегда мечтал жениться, а для этого нужно было влюбиться. И это свершилось. Анжелика понимала, что реже будет видеться с другом, когда у него появится девушка, но не могла жалеть об этом, зная, как друг будет счастлив.
   В душе у девушки потеплело. Она чувствовала себя так хорошо, словно влюбилась сама. По её лицу расползлась широкая улыбка.
   – Кто она? – спросила Нестерова. – Волк, скажи, кто она! Скажи, пожалуйста! Мне так интересно…
   Она даже подпрыгивала от нетерпения, любопытства и восторга. Расширенные её глаза уставились на мужчину. Тот расхохотался.
   – Волк! – с весёлым упрёком воскликнула Лика. – Ну, скажи. Я же умру от любопытства, если не узнаю! И мне так интересно, какая девушка умудрилась привлечь твоё внимание… Но кто бы она ни была, она тебя недостойна – говорю сразу.
   Туманов снова рассмеялся.
   – Я так не считаю, – с улыбкой возразил он.
   – Конечно, не считаешь. Ты не можешь оценить объект своей симпатии беспристрастно. Но я могу. Скажи, кто она. Пожалуйста!
   – Ладно.
   Посмеиваясь, Волк встал с дивана, приблизился к девушке вплотную и с широкой улыбкой сказал ей прямо в лицо:
   – Не твоё дело.
   Она ахнула от удивления и возмущения. Размахнувшись, Ангела хотела шутливо ударить его, но он увернулся и, рассмеявшись, пулей вылетел из комнаты. Ведьма выскочила вслед за ним, тоже смеясь.
   На мгновение она растерялась: коридор был пуст, и из него вело множество дверей в разные комнаты. Но интуиция подсказала ей, в которую из них войти.
   Андрей говорил Лёве что-то на ухо, глядя на вход. Анжелика подозрительно прищурилась, когда поймала его взгляд. Он же отвернулся, скрывая улыбку.
   – Конечно, ты красива, Ангела! – воскликнул Курганов. – Естественно! Ты у нас самая красивая. Правда, ребята?
   Девушка стояла и растерянно смотрела на него, густо покраснев.
   – Да, ты у нас – красавица, – поддержал друга Федя.
   – На тебя мужики постоянно пялятся, – заметил Миша. – Особенно на пляже. Не пристают только потому, что нас побаиваются.
   – Ты – настоящая красотка, Ангела, – вставил Лёня. – Здесь не может быть никаких вопросов.
   – А уж когда ты наденешь свой чёрный кожаный костюмчик… – протянул Лев с хитрой улыбкой, – … то прямо-таки «секси»!
   Все расхохотались. Нестерова, красная от смущения, с улыбкой сказала, просмеявшись:
   – Спасибо, мальчики. – Её взгляд переместился на вожака. – Ты – сволочь, Волк!
   – Отчего? – сделав невинное лицо, спросил мужчина. – Разве тебе не нужен был точный ответ? Теперь у тебя есть мнение ещё четырёх представителей противоположного пола. Можешь смело делать выводы.
   – Спасибо за совет. Обязательно сделаю. Но ты отвлёкся от темы: мы говорили о тебе. Ты так и не ответил на мой вопрос.
   – Неправда, – улыбнулся он. – Я ответил.
   – «Не твоё дело» – это неправильный ответ! – недовольно сказала Ангела, но против воли ей хотелось улыбаться.
   – А о чём это? – поинтересовался Бархатов.
   – Волк влюбился, а в кого – не говорит.
   Она скрестила руки на груди и с вызовом подняла бровь. Волки удивлённо посмотрели на своего вожака. Тот широко улыбнулся и весело шевельнул бровью. Глядя на Лёву и чуть к нему наклонившись, он шёпотом пояснил:
   – У меня не было выбора: иначе бы она решила, что я – гей.
   Мужчины рассмеялись. Ведьма улыбнулась над тем, как невозмутимо и ловко он вывернулся. В комнату заглянул Лёша.
   – Всем «привет»! Мама Вера сказала, что меня кто-то искал.
   – Да, я тебя искал, – ответил Андрей и двинулся к нему.
   Остальные волки тоже стали вставать со своих мест. Всё вокруг пришло в движение. Среди этой суматохи Лика остановила Туманова, взяв за руку повыше локтя.
   – Так я не поняла: ты влюбился или нет? – тихо осведомилась она.
   Волк улыбнулся и, ничего не ответив, вывернулся. Его тихий смех достиг ушей ведьмы. Она задумчиво нахмурилась. Ей было непонятно, кому он сказал правду: ей или волкам. И никогда она не видела, чтобы он так вилял при ответе на вопрос! Это вызывало удивление и недоумение.
   Ангела посмотрела на свои руки. Одна из них словно горела. Этой самой рукой она прикасалась к Андрею, как припомнила девушка через несколько мгновений.
   «Что со мной?», – спросила она себя.
   Но ответа у неё не было, а рука продолжала пылать. Щёки у ведьмы покраснели. Словно издеваясь над ней, сознание подкинуло воспоминание о том, какие твёрдые мышцы у Волка на руках. Она ощутила это, пока держалась за его бицепсы.
   Анжелика обхватила голову руками.
   «Господи, что происходит? – воскликнула она мысленно. – Я ничего не понимаю. Не понимаю…».

   * * *
   На следующий день так вышло, что совместной прогулки у друзей не получилось. Лёва дежурил в лесу, у Феди и Оли были свои планы, Миша же готовился к ужину с Ксюшей, который устраивал у себя дома. Андрей, как обычно, работал, но в обеденный перерыв собирался посетить Тёмный лес и проверить волков. Лика вызвалась подвезти его туда: ехать одной в лес не хотелось, а поехать очень даже требовалось.
   Все мысли в голове у девушки перепутались. Она никак не могла разобраться в себе, в своих чувствах и отправлялась в Тёмный лес в надежде, что природа и свежий воздух помогут ей всё прояснить.
   Ангела подъехала к цеху около половины первого. Через пару минут она увидела, как Волк вышел из сооружения и направился к её машине. Сердце у ведьмы забилось чаще, и унять его никак не получалось. Дыхание сбилось, и внутри воцарилось волнение. Голова начала немного кружиться.
   Как загипнотизированная Анжелика глядела на то, как стремительно Андрей приближается. Где-то на задворках сознания появилась мысль о том, что ей нравится его уверенная походка. И его высокая фигура.
   Дверь распахнулась, и в «БМВ» влез Туманов. Одет он был в осеннюю куртку.
   – Привет, подруга! – поздоровался он с улыбкой.
   – Привет.
   Губы её несмело улыбнулись. Смутившись от его взгляда, девушка чуть порозовела и поспешно отвела глаза, одновременно с этим поворачивая ключ зажигания. Автомобиль мягко тронулся с места.
   – Мы торопимся или можно ехать нормально? – спросила Нестерова, чтобы скрыть своё состояние.
   – Можешь ехать так, как тебе хочется: я не тороплюсь.
   – Не боишься опоздать с обеда?
   – Нет. Вечером задержусь ровно на столько, на сколько опоздаю с обеда. Я всё отработаю – не беспокойся.
   – Об этом я как раз не беспокоюсь. А ты уже обедал?
   – Нет, пообедаю, когда вернусь.
   – Значит, ты – голодный?
   – Не настолько, чтобы думать только о еде, – усмехнулся вожак стаи.
   Лика улыбнулась, глядя на дорогу. На своего пассажира она старалась не смотреть. Душа её была в смятении.
   Ведьма думала, что если не будет на Волка смотреть, то волнение пройдёт, но ошиблась: оно не проходило. Она слишком остро ощущала его присутствие, его близость и ощущала не физически, а духовно. Так бывает, когда находишься с кем-то наедине в одной комнате. Ты можешь даже не знать этого человека или нечеловека, но чувствовать, как его душа соприкасается с твоей и словно вторгается в неё. Это может раздражать, когда человек незнаком или враждебно настроен, а может и быть приятным, когда к нему хорошо относишься. И Ангеле было приятно, что его душа так близко, что она прикасается к её душе. Они были вдвоём в этой машине, и их души просто не могли не соприкасаться.
   Ещё Анжелика ощущала взгляд Андрея, который скользил по её лицу, волосам, рукам, держащимся за руль. Он редко смотрел в окно – всё больше на неё, и её это и радовало, и смущало. Она слышала его голос – он говорил ей что-то – и чувствовала, как по спине бегают мурашки. Но теперь дело было не в страхе – ей нравился его голос, он волновал её. От этого необычного голоса всё внутри у девушки вибрировало. Больше не было ей покоя рядом с вожаком стаи.
   Ей следовало огорчаться, наверное, но огорчения Ангела как раз не испытывала. Она была рада тому, что он здесь, с ней. Эти насыщенно-карие глаза смотрели на неё, эти губы улыбались ей, и она ощущала себя… счастливой. Лика чувствовала внутри лёгкость, невесомость. И её душа как будто увеличилась в размерах, стала шире.
   Окружающий мир теперь ей казался особенно добрым и уютным, светлым. Она улыбалась невольно, будучи не в силах сдержать свою радость, свою любовь к этому миру.
   Они подъехали к Тёмному лесу, остановились. Андрей отправился проверять волков, а Ангела, выйдя из «БМВ» и накинув на голову капюшон шубки, стала бродить между деревьями. Волк ушёл, но с его уходом это странное состояние не исчезло. Ведьма по-прежнему улыбалась, чувствовала себя счастливой. Ей было жарко, и она прислонилась пылающим лбом к холодному стволу высокой сосны. Её распирало изнутри от этого необычного, непонятного счастья, и отчего-то она рассмеялась. А потом покачала головой, удивляясь самой себе, и пошла дальше.
   Снег, лежащий на земле плотным слоем, скрипел под ногами. Ноябрьский воздух был холодным и слегка обжигал дыхательные пути. Солнце светило ярко, но уже по-зимнему, так, как светит только в морозный день. Лика шла, улыбалась и щурилась от ослепляющего света солнца, отражающегося от чисто-белого снега.
   Небо было ярко-голубым, чистым, без единого облачка. Девушка периодически погладывала на него, двигаясь по Тёмному лесу. Направлялась она к участку, где дежурил Лёва. По дороге она встретила двух волков, в которых признала членов Общества, и поздоровалась.
   Через несколько минут Анжелика вступила на участок Курганова. Ей пришлось идти ещё минут пять, прежде чем среди деревьев показался четвероногий зверь, бдительно стоявший на своём посту. При её появлении его острая морда повернулась в её сторону. Он медленно и грациозно двинулся по направлению к гостье.
   Девушка улыбнулась, любуясь гибким хищником, приближавшимся к ней. Он подошёл. Она наклонилась, по его взгляду понимая, что погладить себя он разрешает. Её руки то скользили по короткой мягкой шерсти от головы и до конца позвоночника, то трепали голову зверя, то касались его ушей. Хвост Лёвы в обличье волка мотался из стороны в сторону, сообщая об испытываемом им удовольствии. Ангела тоже наслаждалась процессом и улыбалась, и посмеивалась.
   – Ох уж мне эти ведьминские нежности! – услышали они недалеко от себя весёлый голос Андрея и обернулись.
   Туманов стоял, прислонившись плечом к дереву и скрестив руки на груди. Глаза его блестели, губы улыбались. Лёва превратился в человека, вытянувшись во весь рост. Ведьма тоже выпрямилась.
   – Андрюх, поверь: ты многое теряешь, лишая себя этого удовольствия, – с довольной улыбкой сказал Курганов. – Это классно, когда тебя гладят.
   Вожак стаи фыркнул от смеха и, отстранившись от дерева, пошёл к ним. Лика покосилась на Льва, широко улыбаясь, и потрепала его по голове уже в обличье человека. Тот зажмурился и едва не замурлыкал, как кот. Все трое рассмеялись.
   Они поговорили минут пятнадцать, прохаживаясь по участку Лёвы, после чего распрощались. Ведьма и оборотень двинулись по лесу в сторону трассы. Поначалу они оживлённо беседовали, но вскоре замолчали. Анжелика шагала рядом с другом, про себя жалея о том, что совсем позабыла о цели визита в лес и так ни в чём не разобралась. Она была в таком странном настроении, что даже ни разу не вспомнила, зачем приехала сюда, и лишь наслаждалась своим непонятным счастьем.
   Теперь же память вернулась к девушке и всё потому, что рядом с ней снова был Волк. Ей было хорошо с ним и молчать, но страх шептал, что она выдаёт себя, не заводя разговор. Мысли метались в её голове, она лихорадочно искала тему для разговора. Наконец, память подкинула воспоминание о вчерашних странностях в поведении Туманова, об их разговоре, о неотвеченном вопросе, и она вцепилась в него, так как ничего другого ей не оставалось.
   – И всё-таки, Волк… – неуверенно начала Ангела, – … ты влюблён или нет?
   Он помолчал немного, продолжая идти вперёд, а потом ответил вопросом на вопрос:
   – А я могу не отвечать?
   – Нет, – весело улыбнулась ведьма. – Сказал «А», значит, говори и «Б».
   – Допустим.
   – Допустим? – поперхнулась смехом Нестерова. – Это ответ такой? И что он означает? Что ты не уверен в том, что влюблён?
   – А как ты думаешь?
   – Думаю, что это означает «нет».
   Андрей резко остановился, повернулся к ней и, серьёзно глядя в глаза, произнёс:
   – Неверно.
   – То есть всё-таки влюблён? – уточнила девушка.
   – Да. Именно так.
   Лика твёрдо смотрела ему в глаза и молчала. Она получила, наконец, честный ответ, но чувствовала себя неприятно от того, что так долго его добивалась. Её хорошее настроение не испортилось, однако в душе появилось глухое раздражение на него за то, что он столько времени мучил её, вилял, водил за нос. И она не смогла справиться с желанием чуть-чуть его подразнить.
   – Хм, – легко и немного насмешливо хмыкнула ведьма. – А я тебе не верю, – с широкой улыбкой заявила она мужчине и пошла дальше.
   Он, похоже, растерялся.
   – То есть как? – воскликнул Волк, идя за ней. – Почему?
   Анжелика весело пожала плечом, продолжая улыбаться, не сбавляя шагу и не останавливаясь. Она самую малость наслаждалась тем, что теперь не она наивная дура, не её водят за нос.
   – Мне ты сказал, что влюблён, а ребятам – что боишься, что я посчитаю тебя геем, – пояснила Ангела. – Вот я теперь и думаю над той мыслью, которую ты сам мне подкинул.
   – Над какой? – не понял Туманов.
   – Что ты – гей.
   – Что?! – расхохотался мужчина.
   – А почему ты смеёшься? – серьёзным тоном поинтересовалась девушка. – Ведь это интересная мысль. Отчего она мне самой в голову ни разу не приходила?
   – Не смеши, Лика, – отмахнулся вожак, но в его голосе еле заметно послышалась злость.
   – Я серьёзно, Волк, – сказала Нестерова. Его глаза прищурились, и в этом выражении тоже проскальзывала злость, но ведьма не испугалась и не остановилась. – Ну, сам посуди: тебе двадцать девять лет, ты – молод, красив, энергичен, а у тебя уже, как минимум, три года нет женщины. И ведь больше, чем три года! У тебя и до того, как мы начали общаться, девушки не было… сколько? Полтора года? Это много, друг. Может, ты и вправду гей? Может, ты просто этого не осознаёшь?
   – Прекрати, – ровным голосом попросил он. – Это чушь.
   – В этом нет ничего страшного, Волк! – воскликнула она. – Тебе нечего стыдиться. Поверь. Сейчас это воспринимают более спокойно, чем прежде. И ты ведь не виноват, что тебя тянет к мужчинам, а не к женщинам!
   Андрей расхохотался. Лика хотела продолжить свою речь, но он хохотал, не останавливаясь, и хохотал довольно долго.
   – Лика, я не понял! – смеясь, заговорил он. – Ты что, пытаешься убедить меня в том, что я – гей?
   – Я вовсе не пытаюсь тебя ни в чём убедить, – своим мягким тоном психотерапевта ответила девушка. – Я просто пытаюсь тебе сказать, что буду продолжать с тобой дружить и дальше, даже если ты – гей. Я приму тебя любым, Волк. Ты можешь ничего не бояться. И скрывать от меня ничего не нужно.
   Улыбка Туманова немного померкла, но всё же не исчезла совсем.
   – Пошутили и хватит, подруга, – вполголоса сказал мужчина. – Прекрати. Мы уже достаточно подробно обсудили мою ориентацию.
   – Если не хочешь говорить об этом, то больше не будем, – согласилась Анжелика, но таким тоном, словно не сомневается в том, что он – гей, и закрывает тему лишь для того, чтобы не травмировать его душу.
   – Лика! – самым настоящим образом рявкнул Волк. – Я сказал: «Хватит»! Какая муха тебя укусила?
   – О чём ты? – наигранно удивилась она. – Ведь я же согласилась закрыть тему! Что тебе не нравится?
   Он недовольно поджал губы. Ноздри его немного раздувались, а на щеках заиграли желваки. По всему было видно, что он едва держит себя в руках.
   – Лика, я – волк, – тихим, мягким на удивление голосом произнёс Андрей. – Среди зверей, насколько мне известно, нет и никогда не было геев и лесбиянок. Это у людей случаются отклонения от нормы, но не у зверей.
   – Но ты ведь не родился волком, – заметила ведьма. – Ты был человеком с рождения. Не думаю, что тебя не взяли бы в Общество только потому, что ты – нетрадиционной ориентации.
   Мужчина громко, во весь голос, вздохнул с раздражением.
   – Тебе что, доказательства нужны? – осведомился он.
   Ангела издевательски мягко улыбнулась ему и похлопала по плечу со снисхождением.
   – Это невозможно ни доказать, ни проверить. Расслабься. Просто оставим эту тему. Хорошо?
   – Нет, не хорошо! – воскликнул вожак стаи. – Ты хочешь доказательств?
   Она не понимала, почему не может остановиться. Он был прав, и с шуткой давно пора было завязывать, но у неё это никак не получалось. Она видела, что Волк уже давно зол, что продолжать в том же духе даже опасно: всякому терпению есть конец, но ничего не могла с собой поделать.
   «Отчего я веду себя, как злобная тварь?», – спрашивала девушка себя, но словно какой-то бес подталкивал её вперёд, не давал прекратить дразнить Андрея, и она поддавалась, не в силах сопротивляться.
   – Я же сказала: это невозможно доказать, – ответила Лика, отворачиваясь и идя дальше.
   – Ошибаешься! – резким тоном возразил Туманов.
   Ведьма обернулась.
   – Ты хочешь доказательств? – повторил он опасно-тихим голосом.
   Нестерова видела, что мужчина в ярости, но совсем не боялась этой ярости. Ей стало любопытно, каким образом он станет это доказывать. Мысли в голове роились, как пчёлы. Ей подумалось, что из этого может выйти интересная игра.
   – А ты можешь это доказать? – с восторженной улыбкой полюбопытствовала она.
   Андрей не улыбнулся в ответ. Его глаза пристально и как-то холодно глядели на неё.
   – Могу, – ответил он, чуть помедлив. – Но ты уверена, что хочешь это доказательство получить?
   Раздумывала Ангела всего лишь мгновение, а потом смело сказала:
   – Хочу.
   Она готова была рискнуть. Что-то ей подсказывало, что как только он выплеснет свою ярость, спор исчерпает себя, а ей хотелось поскорее с этим фарсом покончить.
   – О'кей, – тихо сказал Волк. – Ты получишь своё доказательство.
   Ведьма открыла было рот, чтобы спросить, что они будут делать дальше, но не успела произнести и слова: в следующий миг руки мужчины с силой схватили её за плечи и дёрнули не себя. Лика ахнула от неожиданности. Автоматически она выбросила руки перед собой, но её это не спасло: Андрей был сильнее, и эти руки оказались прижаты к его груди так, что оттолкнуться ими возможности не было.
   Капюшон чуть было не слетел с головы девушки от резкого движения, но рука Туманова в последний момент легла на её затылок и не дала капюшону упасть. Вторая его рука оказалась на спине Анжелики и крепко прижала её к себе. Всё это произошло за доли секунды. А затем губы вожака впились в рот подруги поцелуем.
   Что это был за поцелуй! Горячий, страстный, крепкий. Всё в душе у Ангелы всколыхнулось от этого поцелуя. Весь мир провалился куда-то, исчез, и ничего и никого в нём не осталось кроме них двоих. Несмотря на мороз, ведьме стало жарко.
   Таким образом её точно никогда не целовали. Её вообще кроме Ильи, не считая Виктора с его насильственным поцелуем, никто больше не целовал, а поцелуи Ильи в сравнении с этим были безликими и даже, можно сказать, посредственными. В них словно отсутствовало что-то очень важное. В них словно не было самой сути. Этот же поцелуй был иным: он был наполнен чем-то. Чем-то незнакомым девушке.
   Это был бешеный, дикий, звериный поцелуй. Однако, как ни странно, грубым его назвать было нельзя.
   Поначалу Лика была безучастна. Она была ошеломлена и только позволяла себя целовать. А потом рука Волка надавила на её затылок. Эта рука заставляла, вынуждала её ответить на поцелуй. Мужчина как будто говорил ей этим жестом: «Ты хотела получить доказательство? Так бери его!». И Анжелика подчинилась. Но вовсе не потому, что он заставлял: о ссоре она успела позабыть – но потому, что хотела этого. Она хотела ответить и ответила.
   После этого их обоих закрутило в вихре этого поцелуя. Они целовались, как сумасшедшие, позабыв обо всём на свете. Они всё целовали друг друга и целовали. Сердце Ангелы билось очень быстро и очень громко. Ей казалось, что звук его биения разносится по всему Тёмному лесу. Сердце Андрея тоже билось, как ненормальное, – девушка ощущала это сердце под своими руками, прижатыми к его груди.
   Голова у Лики начала кружиться. Её пальцы изо всех сил вцепились в края полурасстёгнутой куртки Туманова. Правда, она всё равно бы упала, если бы он не держал её так крепко.
   Дыхание у обоих сбилось, стало поверхностным. И когда ведьме показалось, что она вот-вот задохнётся, вожак стаи, наконец, прекратил её целовать.
   И он, и она громко втянули в себя воздух, который им не удавалось вдохнуть полными лёгкими последние несколько минут. Они находились в полубессознательном состоянии и некоторое время просто стояли, прислонившись друг к другу лбами. Глаза у Анжелики были закрыты, и сил открыть их она в себе не находила: веки казались безумно тяжёлыми. Губы у девушки горели от поцелуя, а дыхательные пути – от холодного, зимнего воздуха, который она с жадностью вдыхала.
   Волк тоже очень тяжело дышал, как слышала ведьма. И сердце его билось практически в том же ритме, что и во время поцелуя. Оно лишь немного сбавило частоту биения.
   – Я тебя убедил или мне продолжить? – задыхаясь, спросил Андрей.
   И только теперь к Ангеле вернулась память. Она, наконец, вспомнила о ссоре, о том, что всё это было фарсом. И о том, что этот поцелуй – всего лишь доказательство. Что ж, она не могла не согласиться с тем, что геи так не целуются.
   – Не надо, – слабым голосом попросила девушка. – Я всё поняла. Ты убедил.
   – Отлично.
   Тон мужчины был лёгким. Добившись от неё ответа, он тут же отстранился и отступил. По всему было видно, что он относится к этому поцелую так, как и должно: как к ничего не значащему эпизоду. Это был спор и ничего больше.
   Но Лика так не могла. Для неё поцелуй не был «ничего не значащим эпизодом». Она больше не могла врать самой себе: она целовала Волка не из-за спора, а потому что хотела его целовать. Ей нравилось его целовать, ей нравилось, когда он целовал её, когда обнимал. И её душа в этом поцелуе принимала самое непосредственное участие! Она целовала его, как мужчину, который ей нравится.
   Ужас Анжелики от осознания собственного отношения к Волку был огромен. Ей стало невероятно тяжело от этого осознания.
   – Никогда не называй мужчину традиционной ориентации геем, – сказал Туманов довольно холодно. – Иначе это может плохо кончиться. Радуйся, что мы – друзья, потому что в другом случае я бы доказал это тебе… ещё более неприятным способом.
   Не сразу она поняла, что он имеет в виду, а когда поняла, подняла на него глаза, хотя до этого момента духу сделать это у неё не хватало.
   – Лжец, – жёстко бросила Нестерова. – Ты бы никогда этого не сделал. Ты не способен на насилие, Волк. И не пытайся убедить меня в обратном! Даже в приступе ярости ты не посмеешь так обойтись с женщиной. И пьяный – тоже вряд ли.
   Насыщенно-карие глаза долго и внимательно смотрели на блондинку. Через несколько секунд губы вожака стаи тронула мягкая улыбка.
   – Наконец-то ты говоришь то, во что действительно веришь.
   Перед ней был прежний Андрей, такой, каким он был с ней всегда: добрый, умный, надёжный. Ангела тяжело вздохнула и опустила глаза.
   – Можешь мне больше ничего не говорить: я и так всё поняла. Признаю, я это заслужила. Мне очень жаль, что так вышло.
   – Нет. Ты этого не заслужила. Я сильно разозлился и… пожалуй, перегнул палку. Прости.
   – Не за что. Я сама виновата.
   Туманов несогласно помотал головой, но вслух ничего не сказал и только поглядел куда-то в сторону.
   – Вопрос о моей ориентации, надеюсь, закрыт? – поинтересовался он спустя минуту.
   – Да.
   – Тогда пошли.
   Он развернулся и продолжил путь. Лика медленно поплелась за ним. Взгляд её по-прежнему был направлен в землю и лишь изредка обращался к широкой спине вожака стаи. Между делом девушка осторожно прикоснулась к своим губам, которые казались какими-то чужими и все ещё ощущали на себе его поцелуй.
   Когда они почти достигли машины, Волк завёл разговор. Этот разговор члены Общества продолжили в «БМВ», но Ангела едва улавливала его суть. Она плохо соображала. Все её силы были сосредоточены на том, чтобы не выдать свои чувства. И смотреть на собеседника она избегала, что тоже отнимало силы и мешало вести разговор.
   Автомобиль остановился у цеха. Андрей попрощался. Анжелика тоже попрощалась и даже улыбнулась, но на оборотня так и не посмотрела. Глаза она подняла только тогда, когда он вышел из машины и направился к цеху. Взглядом она проводила его высокую фигуру, а потом завела «БМВ». Проехала девушка недалеко, после чего съехала на обочину и громко застонала во весь голос, уронив голову на руки, покоящиеся на руле.
   Наконец-то всё в её душе и голове встало на свои места. Теперь она всё понимала. И должна была признать, что не зря поехала в Тёмный лес: она хотела разобраться в своих чувствах и разобралась. А чувства её таковы: она любит Волка. После всего произошедшего в лесу это стало кристально ясно для Нестеровой.
   Она сидела в машине и вспоминала о волнении, которое так её беспокоило. Ей казалось, что в нём было что-то знакомое, и она не ошиблась: любовь она и есть любовь. Конечно, любовь к матери или отцу это совсем другое, чем любовь к мужчине, но основа у них общая. И вот это общее, похожее она узнала в испытываемом ею волнении, да и в Илью ведьма когда-то считала себя влюблённой, а потому, хоть и немного, но была знакома с этим чувством.
   Лика осознавала теперь, что волнение не было связано ни с чем мистическим, со странными событиями, происходящими в последнее время, – оно было связано с одним лишь Волком. Оно появлялось, когда он оказывался рядом. Оно утихало в будние дни, потому что Андрея она не встречала, и усиливалось в выходные, потому что он был близко, он был с ней. И девушка вспомнила, наконец, когда волнение возникло: после того, как Волк поздравил её с днём рождения и расцеловал в обе щёки. Причина была только в этом.
   Ангела выпрямилась на сидении и посмотрела в окно машины, обращённое к домам. Вокруг неё было много мужчин, но полюбила она именно Волка. Почему?
   Ведьма нахмурилась, рыская в своей голове в поисках ответа, но при этом несильно-то в нём и нуждаясь. Её не удивляло, что полюбила она именно Волка. Никого другого она полюбить не могла. И не полюбить Волка не могла.
   Поддерживая это её убеждение, память подкинула Анжелике воспоминание о том, что Андрей был для неё идеалом мужчины с тех пор, как они познакомились. Она всегда говорила себе, что полюбит только того, кто будет хоть немного похож на Волка. И полюбила самого Волка. Впрочем, она и прежде его любила, но по-дружески, то есть любила его, как личность.
   Ангела любила его доброту, которая, по её мнению, в первую очередь должна присутствовать в мужчине. Она любила его интеллигентность, вежливость. Любила его оптимизм, ум и некоторую мудрость. Ей нравилась в нём чистоплотность, нравилось его трудолюбие, самостоятельность, уверенность в себе. Она любила все его твёрдые нравственные принципы. Она любила его душу, уважала его и восхищалась им. Так было всегда.
   Теперь же Лика любила его не только, как личность, но и как мужчину. Она любила всю его душу по-прежнему, но уже любила иначе. Она любила Андрея как того, с кем хотела бы провести всю свою жизнь. И начала воспринимать его на физическом уровне, а не только на духовном.
   Нестерова стала видеть в нём мужчину, а не просто лучшего друга. Ей начала нравиться его фигура, хотя она и прежде ей нравилась, но не так. Ей нравилась теперь его улыбка, нравился его запах, нравилась его походка, нравился его голос, его смех. Всё в нём нравилось ей.
   Анжелика тяжело вздохнула и отвернулась от бокового окна.
   Ей больше не было нужды лгать самой себе, и она не лгала, а честно признавалась во всём. Она знала, почему её так стало волновать, красива она или нет. Пожалуй, ей тоже не хотелось нравиться всем мужчинам – лишь одному Волку. А он сказал, что находит её красивой.
   Девушка улыбнулась. Ей вообще теперь всё время хотелось улыбаться. А ещё – плакать.
   Она припомнила, что Волк влюблён в какую-то девушку. Кто она? Из Общества Дьявола ли? А, может, вампирша? Или же человек?
   Улыбка Ангелы стала грустной. Во-первых, он влюблён в другую, а во-вторых, даже если бы это было не так, то у неё всё равно не было бы никаких шансов. И их нет.
   Нравственные принципы Андрея не позволяли ему завести роман с подчинённой – приемлют ли они роман с другом? Нет. Определённо, нет.
   Ведьма откинулась на сидении и запрокинула голову. Одна проблема – это то, что её любовь безответна и никогда не будет иметь никакого продолжения, а другая заключается в том, что эту свою любовь ей придётся скрывать. Они с Волком – друзья, и её любовь к нему неуместна. Если Туманов об этой любви узнает, то она потеряет и его дружбу.
   Лика прикрыла глаза.
   Она ни в коем случае не должна выдать себя. И ведь ей даже поделиться этим не с кем! Свои сокровенные тайны она доверяла только Волку, но как раз с ним она говорить об этом не может.
   Теперь ведьма поняла, как плохо, что у неё нет подруги-женщины. Ей совсем не с кем поговорить о своей любви к Волку.

   * * *
   К вечеру этого же дня пошёл снег. Огромные пушистые белые хлопья мягко опускались на землю. Ксюша и Миша всю трапезу любовались этим снегом через окно дома Самойлова.
   Михаил в этот раз пригласил вампиршу к себе на ужин, который полдня старательно готовил. Мужчина не был лишён некоторых умений в области кулинарии и поэтому решил удивить свою девушку. И, кажется, удивил.
   Они оба то оживлённо беседовали, то молчали, улыбаясь и глядя друга на друга. Им было тепло и уютно на этой кухне. К этому, к тому же, располагала погода, которая придавала вечеру особый шарм.
   Приглашая Ксению к себе домой, Миша не задумывал ничего «такого». Ему казалось, что они к этому ещё не готовы, да и не видел смысла торопиться. Однако, несмотря на его мысли, всё вышло иначе.
   Он и не успел ничего понять или сообразить, а они уже целуются, как ненормальные. Его руки скользили по её телу, крепко прижимали её к нему, и он чувствовал, что теряет над собой контроль. Он всё шептал: «Остановись… остановись…», но и сам не знал, кому это говорит: себе или ей?.. Миша не помнил уже, кто первый начал. Кажется, всё-таки он.
   Остановить то, что между ними разгоралось, было теперь невозможно. Хотели они того или нет, но оказались в спальне Самойлова, на его постели. Оба боялись, и обоим было тяжело бороться со своими страхами. Однако любовь всегда была и будет сильнее любого страха.
   Михаилу казалось, что он совсем не помнит, как обращаться с женщиной, но стоило ему только начать, и любовь всё напомнила. Он думал, что то, что происходит между мужчиной и женщиной, всегда и у всех одинаково, но очень скоро убедился в том, что это не так: с Ксюшей всё было иначе, да и он сам уже был другой.
   Любви в Мише накопилось очень много, и он даже едва охватывал её размеры сознанием. Но ему было страшно. Страшно опять впутываться в это. Этот страх до некоторого времени омрачал всё, что происходило между ним и Ксюшей, но вскоре он заметил страх в глазах вампирши. Она не сопротивлялась, хоть и боялась.
   В тот момент, когда Миша это понял, время для него замерло. Он осознал, наконец, что не его одного предавали, что не он один боится. Он представления не имел о том, что пережила Ксюша, какие разочарования в любви постигли её, какие раны ей наносили и насколько они глубоки. Тему отношений с мужчинами Ксения с ним никогда не обсуждала, избегала обсуждать. Но, несмотря ни на что, она ему доверилась. Эта мысль обожгла Самойлова. Все его страхи в одно мгновение рассеялись, отступили. Он последовал её примеру и доверился в ответ, позабыл обо всём.
   Больше он не помнил никакой Ани и никакого Ромы – была только Ксюша, она одна. Миша перестал думать о себе, не сосредотачивался лишь на своих чувствах – теперь его волновали чувства Ксюши и только.
   Самойлов видел, как Ксения волнуется, и пытался ей помочь. Он успел заметить, что ей становится легче, когда он целует её и именно в губы: она тогда забывается – и он целовал, тем более что ему это нравилось. Его больше не сковывали страхи, и вся его любовь выплеснулась наружу мощным потоком. Девушка даже растерялась от силы этой любви. Никогда она не чувствовала себя такой желанной, любимой, и никогда с ней так не обращались, словно с чем-то очень хрупким.
   А Миша целовал её всюду, гладил, крепко прижимался к ней, но ему всё было мало, мало. Он самым настоящим образом сходил от неё с ума. Ксюша же то забывалась и тоже гладила и целовала его, то начинала стесняться и терялась. Мужчина старался не давать ей стесняться и делал всё, чтобы о стеснении она забыла. И скоро девушка перестала стесняться вовсе…
   Михаил поцеловал её в губы в очередной раз и, отстранившись, посмотрел в глаза. Ксения взгляда не отвела. И он почувствовал, что тонет в этом зелёном омуте, в который смотрит. Они оба тонули. Они словно были под водой. Весь мир со своим шумом и страхами остался на поверхности, а они были внизу и только вдвоём. Ничего они более не боялись и не стеснялись – просто любили друг друга. Им было тепло, им было уютно. Та атмосфера, в которой они находились, была полна абсолютной любовью, словно солью морская вода…
   Когда они вернулись в реальный мир, то не сказали друг другу ни слова. Они просто крепко обнялись и заснули, после того как Самойлов поцеловал вампиршу в лоб.
   Утром Миша встал в удивительном настроении. Ксюша ещё спала, и он тихо и осторожно вылез из постели. Ему вдруг захотелось подарить ей цветы, и он отправился за ними в магазин.
   Мужчина чувствовал себя удивительно лёгким, и ему казалось даже, что он может взлететь. Он ощущал себя невероятно живым. Прошлое отступило и больше не трогало его совсем. Он стал свободен окончательно. Михаилу показалось даже, что он гораздо более живой, чем был всегда. Он улыбался во весь рот, и редкие прохожие и продавщицы в магазине изумлённо смотрели на него и улыбались ему тоже, будучи не в силах остаться равнодушными.
   Самойлов вернулся домой и обнаружил, что Ксения ещё спит. Он разделся и лёг рядом, но через минуту перекатился на бок и, подперев голову рукой, стал смотреть на спящую девушку. Он любовался ею и прислушивался к её ровному дыханию. Его распирало изнутри от любви, ему нужно было выражать эту любовь всевозможными способами, но он вынужден был сдерживаться.
   Миша долго смотрел на Ксюшу, очень долго, а потом терпение его кончилось, и он стал осторожно целовать её лицо. Он касался губами щёк, закрытых глаз, лба, уха. Он гладил её плечо нежно, ненавязчиво. И неожиданно она улыбнулась. Медленно поднялись чёрные ресницы и открыли тёмно-зелёные глаза. Мужчина улыбнулся, глядя в эти глаза, и тихо сказал:
   – Доброе утро.
   – Доброе утро, – хриплым сонным голосом ответила вампирша.
   Оборотень подался вперёд и, не встретив сопротивления со стороны дамы, поцеловал её. Она ответила.
   – Прости, что разбудил тебя, – произнёс он, отстранившись. – Хочешь ещё поспать?
   – Нет, – улыбнулась она, – больше не хочу.
   – Тогда будем завтракать.
   Михаил вылез из постели и пошёл готовить всё к завтраку, пока Ксюша умывается, приводит себя в порядок. Минут через десять-пятнадцать девушка появилась на кухне. Тут мужчина вспомнил про цветы.
   – Ой! Подожди минутку, пожалуйста.
   Ксения удивлённо улыбнулась, когда он быстро прошмыгнул мимо неё, и стала смотреть в окно. Скоро она почувствовала, что Самойлов позади, в дверном проёме, и обернулась. Как только взгляд её коснулся алых роз в его руках, улыбка её померкла. Взгляд этот показался оборотню странным.
   – Это… плата? – с запинкой спросила вампирша.
   У Миши создалось ощущение, словно кто-то острым ножом провёл по его сердцу. Она ранила его, но он догадался, что сделала она это несознательно: её просто мучил какой-то страх.
   Голос его, когда он заговорил, был немного надтреснутый:
   – Только не говори, что все мы – проститутки и друг другу всё время за что-то платим. Не выношу этого. Слушать это не желаю. Может, для кого-то это и верно, но не для меня, не для нас. Мне захотелось подарить тебе цветы, и я тебе их дарю – вот и всё. Я просто не знаю, как выразить то, что к тебе чувствую. Пожалуйста, возьми цветы.
   Ксюша медленно протянула руку и взяла букет. Она с нежностью посмотрела на розы и осторожно, любовно прижала их к себе. Губы её улыбались несмело.
   Михаил посмотрел на эту испуганную девушку и осознал, что в данный момент ему требуется не только выразить то, что он к ней чувствует, но и высказать. Ему казалось, что сложно будет произнести эти слова снова, но неожиданно понял, что ошибался. Он взял в ладони её лицо.
   – Ксюша, посмотри на меня.
   Девушка неуверенно подняла глаза.
   – Я люблю тебя.
   Улыбка её вновь померкла, но Миша отступать не собирался.
   – Мне не нужно много времени, чтобы понять это, – продолжил он. – Мне знакомо это чувство, и сомнений я не испытываю. Я люблю тебя, Ксюша.
   В глазах Ксении отражались растерянность и страх. Она боялась в это поверить. А он не торопил её. Он просто мягко улыбнулся, поцеловал её в лоб и сказал:
   – Давай завтракать.
   Самойлов развернулся, чтобы пройти к столу, но сделал лишь шаг, после чего с громким шелестом цветочной обёртки его обхватили сзади. Ксюша обняла его, зажав между ними букет, и тихонько произнесла на ухо:
   – И я люблю тебя, Миша…
   Больше она не смогла сказать ни слова. Миша услышал её сдавленное рыдание и резко развернулся. Цветы он отбросил прочь и крепко прижал к себе содрогающееся тело вампирши.
   – Я люблю тебя, Миша!.. Я так люблю тебя… – рыдала она, а Михаил обнимал её и гладил по спине.
   – Почему ты плачешь? – спрашивал он. – Это так плохо? Так плохо любить меня?
   Ксюша отрицательно мотала головой, говорила «нет» и смеялась. Потом она уткнулась лицом в его шею и через минуту справилась с собой. Подняв к нему своё лицо, девушка ответила:
   – Я просто слишком сильно люблю тебя, поэтому мне страшно. Я не знаю, как это контролировать.
   – А контролировать ничего не нужно, – пояснил он. – Ты просто люби и всё. И спасибо, что доверилась мне вчера. Я… это много значит для меня.
   Ксения улыбнулась дрожащей, но широкой, улыбкой.
   – Ещё ни разу в жизни я не просыпалась с таким удовольствием, – призналась она. – Никогда мне не было так приятно открывать утром глаза.
   – И мне, – тихо ответил он. – Надеюсь, что тебе всегда будет приятно находиться рядом со мной.
   – Так и будет, – твёрдо сказала она, глядя ему в глаза. – Я знаю.
   Миша ласково улыбнулся девушке и крепко обнял её. Она обняла его в ответ, доверчиво прильнула. Он сам себе улыбался, прижимая Ксюшу к себе, и понимал теперь, что любить снова не так уж и страшно.

Глава 9

   Ангела вышла из подъезда. Обогнув здание, она встала и принялась ждать Лёву.
   Ещё накануне друзья договорились, что будут гулять по городу. Подобное предложение поступило от Миши, который хотел всех познакомить с Ксюшей поближе. Черти были рады пообщаться с его избранницей.
   За Ликой должен был заехать Лёва вместе с Игорем и Петей.
   Снег валил с неба по-прежнему. Девушка, ожидая волков, любовалась этим снегом. Она подставляла руку и смотрела, как снежинки ложатся на ладонь и тают. Улыбка не сходила с её лица.
   Анжелика всегда любила снегопад. Такой, как сегодня – с крупными хлопьями – ей нравился особенно. Ведьма любила наблюдать за тем, как снег кружится и падает на землю. По её мнению, подобное зрелище завораживает. Она могла подолгу смотреть на этот снег, и скучно ей не становилось. Ещё ей нравилось ощущать, как снежинки касаются лица, как ложатся на ресницы, на волосы. Это было очень приятно. Вообще в такую погоду мир казался сказочным.
   Только вчера Волк своим поцелуем заставил Лику понять, что она к нему чувствует, и сегодня она немного волновалась перед встречей. Она не знала, как себя вести с ним, боялась, что выдаст нечаянно все свои чувства. Их поцелуй не выходил у неё из головы, она даже не отдавала порой себе отчёта в том, что думает об этом поцелуе. С мыслями о нём она встала и сегодня.
   Минуты через три подъехала машина Курганова. Ведьма села и поздоровалась с друзьями. Своей болтовнёй они развлекали её всю дорогу, и о волнении перед встречей с Волком она ненадолго позабыла.
   Скоро черти прибыли на место. Встретиться они договорились у дома Ахмедова. Федя, Оля и Ярослав уже были там, а через пару минут подъехали и Андрей с Кирой, Лёней и Ромой.
   Друзья только успели друг с другом поздороваться, как подошли Миша и Ксюша. Мужчина стал знакомить свою девушку с теми, с кем знакома она ещё не была.
   – Очень приятно, – сказал Бархатов, пожимая вампирше руку, и добавил, чуть подумав: – … князь. Князь – очень приятно!
   Последнее предложение уже все волки произнесли хором. Отчего-то всем на ум одновременно пришла фраза из известного кинофильма. Компания рассмеялась. Ксения улыбалась, но чуть скованно: видимо, боялась не понравиться друзьям Миши. Но черти были рады с ней познакомиться и старались это показать, чтобы она расслабилась. Лёва, к тому же, рассказывал ей про каждого, с кем она знакомилась, и всячески веселил её, а Самойлов обнимал за талию, оказывая моральную поддержку и защиту.
   Ксюша через несколько минут, наконец, поняла, что враждебности со стороны друзей Михаила не встретит и никогда бы не встретила, потому что является девушкой Миши, а для этих ребят этого достаточно, чтобы быть вежливыми и добрыми.
   Друзья немного поговорили, а потом решили начать прогулку, но не успели они отойти от дома вампиров и на пять метров, как их окликнул Максимилиан.
   – Привет! Давно вы к нам что-то не заходили. – Взгляд мужчины упал на Ксюшу. – О! У вас, значит, в семье пополнение, да?
   Члены Общества Дьявола рассмеялись и подтвердили его предположение.
   – Растёт наша семейка, растёт, – согласился Лев, улыбаясь.
   – Ну, молодцы-молодцы, – похвалил друзей Макс. – Расширяйте свой клан. – Лицо его стало серьёзным. – Случайно услышал, что у вашего Дьявола крыша совсем съехала: стаю он решил поделить.
   – Да, – подтвердил Лёня, – разделили стаю.
   Ахмедов тяжело вздохнул.
   – Сожалею. Я не хотел вас подставлять. Простите. – Вампир посмотрел на Андрея. – Прости, Волк.
   Туманов громко расхохотался.
   – Боже! – воскликнул он. – Ну, почему всем так и хочется сделать себя виноватыми?! Уже и Лика извинялась и эти трое, – ткнул мужчина в Федю, Лёву и Мишу. – Лика-то ещё ладно: мы всё-таки в это вдвоём ввязались, но эти три дурака вообще при чём?! И ты туда же, Макс!
   Трое волков стояли смущённые и смотрели в землю, ведьма покраснела слегка. Макс был растерян.
   – И что больше всего меня забавляет, – продолжил вожак стаи, – так это то, что все почему-то извиняются передо мной! Может, вы уже найдёте себе кого-нибудь другого для извинений?
   – Но стая…
   – … принадлежит Обществу, а не лично мне, – оборвал мужчина Максимилиана. – От разделения страдает Общество, а не конкретно я. У меня нет никаких таких амбиций, которые были бы разделением затронуты.
   – Нет? – улыбнулся Макс.
   – Нет, – с улыбкой подтвердил Волк.
   – Ну, тогда ладно. Но я всё равно вам сочувствую.
   – А вот за сочувствие спасибо.
   Ахмедов собирался идти своей дорогой, а компания – своей, но тут на улицу вышла вампирша Алла и, поздоровавшись, двинулась к ним.
   Все девушки вздохнули себе под нос и напряглись. Ни одна приличная девушка не способна относиться нормально к женщине подобного типа, а потому они все её не любили. Ксюша думала, что одна страдает острой неприязнью к Алле, но по лицам ведьм поняла, что не одинока в этом плане. Кира Аллу не знала, но интуитивно почувствовала в ней хищницу, и её отношение к этой женщине стало таким же, как у подруг.
   Всё в Алле говорило о её натуре: кошачья походка, призванная завлекать мужчин, игривая улыбка с оттенком пошлости. И тот факт, что представительниц своего пола она не замечала в упор, словно предметы мебели, тоже об этом говорил.
   Ольга непроизвольно крепче взялась за Федю. Он, вздохнув, повернулся к ней, потёрся носом о её висок и прошептал:
   – Начинается… Теперь надолго застряли…
   Девушка удивлённо посмотрела на мужчину. Она желала удостовериться, что правильно его поняла, и его взгляд сказал ей, что она не ошиблась. Оля улыбнулась ему скромно. Жуков тоже улыбнулся и, поцеловав ведьму в висок, покрепче прижал к себе. Они оба игнорировали Аллу и её присутствие.
   Ксюша была раздражена приходом Аллы. Она была бы раздражена ещё больше, если бы Миша уделил Алле хоть немного внимания, но он, как только та подошла, сразу заскучал, едва не начал зевать и повернулся к своей девушке.
   – Не замёрзла? – поинтересовался он, поправляя её пуховик на шее.
   – Нет, – улыбнулась она, понимая его манёвры.
   Лёва с завистью покосился на эти две парочки. У него девушки не было, а потому и повод отвлечься отсутствовал просто потому, что не на кого. И он был такой не один.
   Алла щебетала, стараясь сконцентрировать всё мужское внимание на себе. Между делом она обсудила и обсмеяла какого-то прохожего парня.
   Ангела бесилась. Эту любовь к унижению и оскорблению человека только за его физические недостатки она ненавидела. Ещё её сильно выводило из себя то, что Алла игнорировала всех присутствующих девушек. И обратила свои чары на Волка.
   Алла говорила что-то, глядела на Андрея и улыбалась ему так, словно прямо сию минуту приглашала его в свою постель. Потом она стала его обходить, проводя рукой по плечу, спине.
   – Новые джинсы?
   Рука вампирши скользнула вниз по спине и совершенно точно стремилась к тому месту, что ниже спины. Туманов развернулся и успел перехватить её руку, вцепившись в запястье. Сделал он это быстро, но как-то нерезко и спокойно.
   – Старые, – ответил мужчина, презрительно-насмешливо улыбаясь.
   Взгляда его Лика не видела, но поняла, что что-то этот взгляд Алле сказал. Она улыбалась по-прежнему, отходя от него, но чувствовалось, что просто держит лицо. Далее свои чары женщина обратила на Лёню.
   Тот мучился, не знал, как от неё отвязаться. Алла обратила бы своё внимание и на Рому, но у того было очень мрачное и холодное лицо, да и ни одной её шутке оборотень даже не улыбнулся.
   Из вежливости разговор с ней поддерживали только Игорь, Петя и Ярослав. Андрей, Федя, Лев и Миша от Аллы за время дружбы с вампирами устали. Туманов только из четверых друзей ещё мог ответить на какую-нибудь реплику Аллы, когда иное становилось явной невежливостью.
   – Пошли уже, – сказал Курганов, когда терпение его иссякло.
   Вампирша определённо пошла бы с ними, если бы не Макс. Он заметил, что Алла всех раздражает и уволок её с собой. Со вздохом облегчения друзья отправились на прогулку.
   Опять пошёл крупный снег. Дорога выглядела надёжно, но иногда оказывалось, что под слоем свежего снега кроется лёд. На одном из таких участков Анжелика поскользнулась, но не упала: Волк, идущий рядом, схватил её под руку и удержал. Она поблагодарила и улыбнулась, посмотрев на него. Ей всё время хотелось смотреть на него, но она боялась делать это, сдерживалась.
   Через несколько метров Ангела снова чуть не упала, и опять удержал её Андрей, после чего предложил держаться за него, на что та согласилась. Идти рядом с ним, и держась за него, девушке было невероятно приятно. Прохожие думали, что они – пара, но теперь Лику это не раздражало: ей хотелось лишь, чтобы так было на самом деле.
   Вскоре вся компания вошла в городской парк. И началось… Несмотря на то, что все были уже давно не дети, началась игра в снежки. Черти и кидали друг в друга снег, и падали в снег, и смеялись, и визжали. Они все вывалялись в снегу.
   Под конец Туманов, разлёгшийся на снегу, никак не мог встать: снег стремительно таял под ним. Нестерова помогала ему: тянула за руку, используя магию. В конце концов, она подняла его. Ведьма боялась только, что он её после этого в снег закинет.
   – Я не такой неблагодарный, – сказал вожак стаи, догадавшись о её мыслях, и широко улыбнулся.
   Улыбкой этой Ангела залюбовалась. Она не выходила у неё из головы ещё долго. И даже когда они уходили из парка, высушившись при помощи магии, девушка всё ещё вспоминала красивую улыбку Волка.

   * * *
   Всю следующую неделю Лика прожила в странном настроении. Она то чувствовала себя очень счастливой, то ей начинало казаться, что она глубоко несчастлива. За эту неделю она передумала множество мыслей, но выхода из сложившейся ситуации так и не нашла и осталась на том же месте, где и прежде.
   Как-то раз в будний день Волк позвонил ей. Пока они разговаривали, девушка чувствовала, что отчаянно краснеет, и, когда положила трубку, заметила, как дрожит рука. Её это огорчало: прежде рядом с Андреем она всегда была спокойна и могла расслабиться; притворяться ей было не нужно, и она могла быть самой собой. Но не теперь. Ангела испытывала бы лишь лёгкое волнение, если бы не боялась быть уличённой.
   Ещё ведьме было стыдно перед другом за свою любовь. Ей было стыдно, что теперь её дружба с ним корыстна, не совсем искренна. Конечно, корысть её была не такая уж страшная: всего-то навсего ей хотелось быть рядом с ним, но, по её мнению, это омрачало их дружбу.
   Однако поделать с собой Анжелика ничего не могла и продолжала его любить, и думать о нём, и мечтать. Целыми днями Волк обитал в её мыслях, да и ночью не покидал их.
   Ей вспоминалось, как она впервые увидела его, как он смотрел на неё тогда удивлённо и как вечером появился в доме Нестеровых. Девушка отчётливо помнила, как он глядел ей в глаза, как руку пожимал и посмеивался потом, делая предложение вступить в Общество. Ей приходили на ум эпизоды из второй их встречи в Тёмном лесу: о том, как Андрей отходил от неё с поднятыми руками, как убеждал вступить в Общество.
   Лика помнила, какой Волк был красивый, когда ждал её у машины перед балом в честь Посвящения, помнила их уроки уличного боя, быстрой езды. Она посмеивалась себе под нос, припоминая, как он насильно пересаживал её с водительского места на пассажирское. И мечтательно улыбалась, вспоминая, как Туманов учил её стрелять из пистолета, как приобнимал её, стоя сзади.
   Память подкидывала Нестеровой едва не каждую его улыбку, взгляд, объятие. И она вспоминала всё это с наслаждением.
   Иногда Ангела начинала рассуждать обо всяких глупостях. Например, девушка могла думать о его глазах. Они были средние – не маленькие и не слишком большие, и ей нравилась их миндалевидная форма. И цвет этот насыщенно-карий очень нравился. Ведьма никак не могла решить, на что похож этот цвет. На янтарь? Ореховое дерево? Мёд? Или на карамель, как она думала с самого начала?
   «Пожалуй, всё-таки на карамель, – решила, в конце концов, Анжелика. – Только текстура у них другая».
   И губы его ей нравились очень: не полные и не тонкие сильно – средние или даже меньше, чем средние. Рот у Андрея был большой, и улыбка всегда получалась очень широкая. А зубы, которые она открывала, были не слишком крупные, ровные, белые.
   Часто на этой неделе Лика думала и о своей собственной внешности. Хоть Волк и назвал её красивой, она порой думала, что неплохо было бы ей иметь губы пополней, да и формы поинтересней, но Бог не наградил её губами ни пухлыми, ни чувственными. Глаза её иногда ей тоже казались недостаточно большими и цвета довольно скучного. Правда, несмотря на все эти рассуждения Нестерова признавала в душе, что внешностью своей вполне довольна и менять ничего не стала бы…
   В субботу друзья решили припомнить искусство обращения с мечом. Андрей присоединился к ним только в обеденный перерыв. С большим удовольствием Ангела стала противником Волка и прекрасно провела в его обществе это короткое время. В воскресенье все собирались погулять по Тёмному лесу. Андрей ещё накануне обещал Анжелике, что подвезёт её, и они договорились о времени.
   Девушка вышла на улицу. Ровно через минуту чёрный джип въехал во двор её дома.
   Она знала, что Волк непременно выйдет из машины, чтобы открыть перед ней дверь и помочь сесть, поэтому бегом бросилась к двери джипа, когда он начал вылезать из автомобиля. Ангела не хотела его лишний раз заставлять суетиться. Однако задумку свою ей осуществить не удалось: у самой двери сильные руки обхватили её сзади и, приподняв над землёй, отставили в сторону.
   – Эй! – рассмеялся Туманов. – Что такое?
   Ведьма тоже смеялась, глядя на его весёлое лицо. Он открыл дверь машины и протянул ей руку.
   – Какая строптивая ты дама! – заметил мужчина.
   – Вовсе нет! – горячо возразила Лика. – Я просто не хотела, чтобы ты суетился, беспокоился.
   – Боже! Ну, что за странный вы народ, женщины?! Какая тебе разница, суечусь я или нет? Это моя проблема. Вот вы жалеете мужиков, а потом удивляетесь: почему они вам на шею садятся?.. Тебя, подруга, не должно интересовать, причиняет мне это неудобство или нет. Ясно? И вообще: мне, может, нравится суетиться вокруг тебя!
   Девушка с улыбкой смотрела на него.
   – Правда?
   – Разве плохо, когда вокруг тебя суетятся мужики? – Его пальцы чуть-чуть приподняли её подбородок. – Ты заслуживаешь, чтобы вокруг тебя суетились, Лика. Поверь.
   – Ты так считаешь?
   – Считаю. И хочу, чтобы другие тоже так считали.
   Улыбка Анжелики стала ещё шире. Андрей тоже улыбнулся, глядя ей в глаза, и снова подал руку. Она с удовольствием вложила свою руку в эту тёплую ладонь и села в машину. Напряжение вдруг отпустило её. Она опять, как и прежде, чувствовала себя легко и уютно рядом с вожаком стаи. Он влез в джип и улыбнулся ей мимоходом. Они оба пристегнулись. Ведьма всё ещё кожей ощущала прикосновение к его руке.
   Автомобиль тронулся с места. Ангела расслабилась и откинулась на сидении. Она спокойно смотрела в окно. День был солнечный и морозный, но температура точно не опустилась ниже тридцати градусов. Снег искрился на солнце. Деревья были в инее и тоже сверкали, словно сказочные.
   – Ты должен бросить меня в лесу, – сообщила Нестерова другу. – Может, я там встречу Морозко.
   – О'кей. Если он даст тебе хорошее приданое, то я на тебе женюсь.
   Девушка расхохоталась. Андрей улыбнулся, не отрывая взгляда от дороги. Она смотрела на него, но вскоре вынуждена была одёрнуть себя: почувствовала, что вся любовь к нему видна в её глазах. Лика отвернулась. Взгляд её упал на автомагнитолу. Она нажала кнопку, и по машине разлилась красивая музыка из известного балета, от которой будто сказка тихой поступью вошла в салон. Ведьма знала, что Волк не любит попсу, да и в принципе музыку слушает редко. А, если слушает, то классику или что-нибудь из того, что было популярно в его детстве. Ещё в его автомобиле можно было услышать несколько современных исполнителей авторских песен, но это уже гораздо реже.
   Как только заиграла музыка, друзья рассмеялись и переглянулись.
   – Хорошая музыка, – произнесла Анжелика, на что мужчина лишь молча улыбнулся.
   До выезда из города было уже недалеко. Оживлённые улицы остались позади. Музыка продолжала играть, а автомобиль – ехать. Ехать спокойно и медленно. Эта мысль вдруг дошла до сознания девушки.
   – Почему ты сегодня едешь так медленно? – спросила она.
   – Не знаю, – тихо ответил Волк. – Отчего-то мне сегодня не хочется торопиться. Но если ты против…
   Его рука потянулась к рычагу переключения скоростей. Ангела схватила эту руку, останавливая.
   – Не надо. Я только «за». Мне тоже не хочется никуда торопиться. Наши настроения совпадают.
   – Ладно.
   Джип продолжил двигаться с той же скоростью. Ведьма как загипнотизированная смотрела на левую руку Туманова, к которой только что прикоснулась. Она думала о том странном чувстве, которое зарождалось в её груди каждый раз, когда она оказывалась рядом с ним. Ей хотелось обнимать его, хотелось гладить, хотелось дать ему то, что, как казалось ей, не дали его родители. Это была какая-то смесь чувств: любви, нежности и немного жалости. Что-то тоскливое было в этой смеси.
   Вдруг Лика словно очнулась. Она увидела на указательном пальце у Андрея огромный тёмный синяк, а у основания среднего и с внутренней стороны – порез.
   – Что это? – воскликнула девушка, хватая его за руку. Теперь она видела, что порез тянется через всю ладонь, и он довольно глубокий.
   – Да-а… – протянул мужчина с улыбкой. – Это вчера был не мой день. Сначала в цеху я промахнулся и себе по пальцу заехал, а вечером картошку в руке резал и опять… В общем, неудачник я.
   – Бедный, – тихо сказала Нестерова, разглядывая его раны. – А ты одной рукой же можешь вести машину?
   – Эй! Не вздумай!
   Он попробовал вырвать у неё свою руку, но она крепко в неё вцепилась. Вожак отвлёкся на пассажирку, чтобы высвободить руку. Машина вильнула.
   – Чёрт! – негромко ругнулся он, выравнивая автомобиль и снова сосредотачиваясь на дороге. – Лика, не нужно…
   Но Анжелика уже справилась и с синяком, и с порезом. Это заняло всего несколько секунд.
   – Вот и всё, – подытожила девушка. – И это совсем не больно. Я почти ничего не чувствую, Волк. Это мелочь, и мне это ничего не стоит сделать.
   – И всё равно не нужно, – вполголоса упрямо сказал он. – Я не хочу, чтобы ты тратила на меня силы. В этом нет необходимости.
   – Болван! – ласково улыбнулась она. – Может, мне нравится тратить на тебя силы!
   Мужчина недовольно поджал губы и покосился на подругу, которая широко ему улыбалась. Губы его против воли улыбнулись в ответ. Он тихо рассмеялся и покачал головой, отворачиваясь. Лика опустила взгляд, продолжая улыбаться, и посмотрела на его пальцы, за которые до сих пор держалась. Внутри что-то дрогнуло и сжалось. Желание гладить эти пальцы, целовать вспыхнуло в душе неожиданно и очень сильно, его едва удалось сдержать. Девушка зажмурилась. Ей плакать хотелось от того, что желание исполнить нельзя. Она собиралась отпустить, наконец, его руку и вдруг легонько погладила его пальцы, не осознавая этого. Но в следующий миг Ангела очнулась, поняла, что сделала. От ужаса её бросило в жар. Волк посмотрел на неё – она это почувствовала. В какой-то момент ведьма подумала, что всё пропало, однако отчаяние пробудило в ней актрису, которая всегда просыпалась во время танца, и она спокойно отпустила его руку. Вздохнув, Анжелика откинулась на сидении и посмотрела на друга. Всё в её поведении говорило о том, что ничего особенного не произошло.
   – Спасибо, – поблагодарил её Волк и отвернулся.
   Про себя девушка едва не упала в обморок от облегчения, но внешне была невозмутима. Взгляд её скользил по его профилю, она любовалась им. Мысли её опять потекли в направлении любви к нему. Она снова думала о его детстве.
   – Мама целовала тебя в детстве? – вырвалось у Лики. – Обнимала? Гладила по голове?
   Андрей удивился вопросу, но игнорировать его не стал. Его брови чуть нахмурились, выдавая задумчивость. Через полминуты он ответил:
   – Нет, я такого не помню. Может, в очень глубоком детстве? И то вряд ли.
   – Учитывая, что ты был нежеланным ребёнком, это и впрямь весьма сомнительно. – Ведьма с сожалением покачала головой. – Жаль. Это… ужасно. Как можно?..
   Туманов усмехнулся как-то горько и выключил музыку.
   – А тебя? – осведомился он.
   – Да, конечно. Мы всегда с мамой целовали друг друга на ночь. И утром друг друга целовали. Я могла запросто подсесть к маме на диван, и она гладила меня. Мы обнимали друг друга и по поводу, и без повода. Мне с мамой повезло.
   Они замолчали. Джип выехал из города. Только лёгкий шум соприкосновения шин с асфальтом, да автомобиля с воздухом, сопровождал тишину, стоявшую в машине. Ангела любовалась снежным лесом через окно.
   – До чего же лес красивый зимой!.. – вздохнула она. – Впрочем, он в любое время года красивый.
   – Согласен, – улыбнулся Волк.
   Девушка повернулась к другу и успела заметить тоскливый взгляд, брошенный им на лес.
   – Что с тобой? О чём ты сейчас подумал?
   – О доме.
   – Доме?
   – Да. Я думал о том, что волком быть хорошо: у тебя два дома – тот, в котором ты живёшь, и лес. И этот дом, – он кивнул в сторону леса, – у тебя никто не отнимет. То есть… пока я – волк, любой лес – мой дом, и я не пропаду.
   – Ты и так нигде не пропадёшь. Ты – сильный, Волк, и живучий. Ленивый и неприспособленный к жизни может пропасть, а ты – нет.
   Андрей слабо улыбнулся и ничего не ответил. Нестерова засмотрелась на него. Его серьёзное, задумчивое лицо очень нравилось ей. И как спокойно он вёл машину, как руки его крутили руль расслабленно – тоже нравилось.
   – Почему ты так смотришь на меня? – внезапно спросил он.
   Ведьма немного растерялась. Никакая подходящая отговорка не приходила ей на ум, поэтому она выдала честный ответ:
   – Красивый ты, Волк.
   Его ошеломлённое лицо заставило Анжелику расхохотаться. Немного погодя, Туманов улыбнулся, хотя и не совсем уверенно.
   – Боже!.. – смеялась она. – Оно того стоило!.. У тебя такое потрясающее лицо сейчас было!..
   – Что это было? – осведомился вожак стаи.
   – Я сказала то, что первое пришло на ум, – пояснила девушка с весёлой улыбкой. – Пожалуй, мне нравится тебя шокировать. Это довольно забавно.
   Мужчина фыркнул, но всё равно вскоре улыбнулся. Кажется, её выходка его позабавила. Лика похихикивала себе под нос, поглядывая на него.
   – А кто ещё с нами сегодня гуляет помимо Оли, Феди и Лёвы? – поинтересовалась она.
   – Все.
   – Кто «все»? Лёня, Рома, Кира, Игорь и Петя?
   – Да, а ещё Ярослав, Миша и Ксюша.
   – Ксюша? – удивилась ведьма сначала, а потом в ужасе вскричала: – Ксюша?! Ксюша в Тёмный лес?! Она – вампир! Ты с ума сошёл?
   – Нет. Что-то имеешь против вампиров?
   – Не увиливай, Волк! Я хорошо отношусь к вампирам, и ты это знаешь!.. Зачем ты это делаешь? Миша тебя попросил?
   – Нет! А что такого в этом?
   – Не делай вид, что не понимаешь меня! Тебя убьют за это!
   – Прямо-таки убьют? – улыбнулся Андрей.
   – Волк! – Ангеле было не до смеха.
   – Лика, Тёмный лес не принадлежит Обществу Дьявола совсем. Люди имеют право там находиться, звери – чем вампиры хуже? Лес – это не частная собственность. Эта планета принадлежит всем.
   – Я это знаю! Но Владимиру Петровичу и Виктору на это плевать! Ты хоть понимаешь, что с тобой за это сделают?!
   – Что? – с вызовом спросил Туманов. – Ну что, Лика?
   – Виктор тебя достанет.
   – Это не нарушение Закона. Такого Закона не существует, Лика.
   – Владимиру Петровичу это будет безразлично. А если он тебя выгонит?
   – Если Владимир Петрович захочет меня выгнать, то выгонит и ничто мне не поможет, даже будь я паинькой.
   – Я понимаю, но… – Анжелика тяжело вздохнула. – А волки? Они не против?
   – Нет, я интересовался.
   – Боже! – девушка схватилась за голову. – Давай я скрою её с картины мира.
   – Нет.
   – Но, Волк…
   – Нет!
   – А тебе не кажется, что разумней…
   – Может и разумней, но мне что-то не хочется вести себя разумно. Хоть раз я могу поступить неразумно?
   – Из принципа?
   – Да, Лика, из принципа. Посмотрим, что будет.
   – Пожалуйста, Волк, позволь мне…
   – Нет, Лика, – мягко сказал вожак стаи. – Ксюша просто пойдёт с нами, и ничего скрывать не нужно.
   – Я боюсь за тебя, – тихо призналась Ангела.
   – Не бойся. Я не боюсь.
   Губы ведьмы изогнулись в улыбке. Друзья переглянулись. Мужчина ободряюще ей улыбнулся.
   – Всё будет нормально. Не беспокойся. Ты ведь не скроешь Ксюшу с картины мира?
   – Как я могу? – пробормотала Лика. – Ты же не разрешаешь.
   – Обещаешь?
   – Обещаю. Разве я могу так подло поступить с тобой?..
   – Спасибо, Лика, – с чувством поблагодарил её Волк.
   Скоро они приехали. Кое-кто из друзей уже был не поляне, а кого-то пришлось подождать. Ксения побаивалась идти в лес, и Миша беспокоился о последствиях, а Андрей – нет. Он страха не испытывал, и Нестерова гордилась им.
   Они гуляли по лесу, болтали, смеялись, а Ангела всё думала о том, что теперь каждая минута, проведённая рядом с Волком, стала для неё в миллион раз ценнее. Каждая минута была подарком и счастьем.

   * * *
   Лёвы отчего-то не было. До начала бала Полнолуния оставалось всего 5 минут, а он так и не пришёл. Друзья стали волноваться. Миша несколько раз звонил другу, но тот не брал трубку. Тогда за телефон взялся Андрей. Довольно долго ему пришлось слушать гудки, после чего запыхавшийся Курганов сказал ему в ухо:
   – Иду я, иду…
   Черти переглянулись и рассмеялись. Теперь беспокойство немного отступило, хотя и не исчезло совсем.
   По залу прокатился изумлённый вздох. Друзья тоже повернулись ко входу в зал, куда смотрели все члены Общества. Там находился Лев, который и вызвал своим появлением такую бурную реакцию. Дело было в его внешнем виде.
   Лёва никогда не носил костюм и только на бал в честь Посвящения пиджак с брюками надевал ввиду особенного случая. Сегодня же он был в строгих чёрных брюках в тонкую белую полоску и таком же жилете. Белая его рубашка, по всей видимости, была накрахмалена, потому что воротник аккуратненько стоял, несмотря на то, что верхние пуговицы были расстёгнуты. Лаковые туфли с остренькими носами сверкали. На голове у Льва была настоящая гангстерская шляпа, а на изгибе локтя висела трость.
   Многие ведьмы и волки смотрели на него с открытыми ртами и Ангела в том числе. Выглядел в таком наряде Курганов потрясающе.
   Медленно, но уверенно, он двинулся к своим друзьям, ловя на себе восхищённые взгляды чертей. Губы его улыбались еле заметно, пока он шёл, а когда приблизился, улыбнулись широко и открыто.
   – Что это значит? – запинаясь, спросила Кира.
   Лёва легко пожал плечом с хитрой улыбкой на губах.
   – Ты это серьёзно? – тихо поинтересовался Миша.
   – А ты как думаешь? – в ответ спросил Курганов.
   Тут часы пробили двенадцать, и всем пришлось отвлечься от своих разговоров. Когда Владимир Петрович закончил свою речь, Лика повернулась к Волку:
   – Что это с Лёвой?
   – Даже не знаю, как тебе сказать… – Мужчина вздохнул. – Лёва… поспорил.
   – С кем?
   – С Никитой.
   – На что?
   Вожак стаи помотал головой, улыбаясь, и не ответил. Девушка нахмурилась, но даже предположить не могла, в чём суть спора. Можно было подумать, что только в необычном наряде состоит суть, но взгляды, которыми обменивались Никита и Лев, говорили о том, что спор ещё не выигран и не проигран.
   Прошло 20 минут. Ничего не происходило. Анжелика внимательно следила за Кургановым, однако он вёл себя, как обычно, и лишь спокойно разговаривал с друзьями, да флиртовал с женщинами. Но минут через пять мужчина прекратил свои обыкновенные занятия и стал медленно двигаться к центру зала. Между делом он посмотрел на Алексея. Тот, поймав его взгляд, твёрдо кивнул.
   Лёва прекратил движение вперёд и остановился. И тут произошло неожиданное: он начал… танцевать. Музыку ему включил Люцифер. Все замерли и, отвлекшись от бесед, стали смотреть на волка. Первоначальная неловкость от несвоевременности и неуместности танца прошла, и теперь члены Общества с интересом наблюдали за Львом, который, надо признаться, танцевал отлично.
   Никто не знал, что это за танец. Это была какая-то смесь стилей и направлений, и даже как будто было что-то от американского короля поп-музыки. Но главное: танец был по-настоящему крутой.
   Лёва то красиво кружился на месте, то выделывал нечто невероятное ногами. Трость в танце тоже принимала участие, а за шляпу он иногда держался по-мужски изящно. В этом танце Курганов выступал в роли настоящего гангстера, сногсшибательно красивого и опасного.
   Когда танец закончился, от криков и аплодисментов можно было оглохнуть. Все были в восторге, и даже Владимир Петрович не остался равнодушным и присоединился к своим подданным. Лев улыбнулся как-то насмешливо-довольно. Чуть приподняв шляпу, он легонько наклонил голову, а затем выпрямился, расправил плечи и неторопливо двинулся к Никите. Взгляды всех членов Общества Дьявола были прикованы к нему. Он приблизился к парню и прекратил движение. Взгляды их перекрестились. Некоторое время они молча сверлили друг друга глазами. Все затаили дыхание.
   Уголки губ Курганова слегка приподнялись в улыбке с оттенком презрения.
   – Я выиграл, – вполголоса спокойно произнёс он. – Не так ли?
   В прищуренных тёмно-рыжих глазах, в улыбке, да и во всём облике Лёвы таилась угроза. Оспорить его слова было делом рискованным, и Никита и его приятели это понимали.
   – Всё справедливо, – негромко сказал Никите Эдик. – Он сделал, как договаривались.
   Нехотя Никита кивнул и полез в карман. В следующий миг он извлёк оттуда шесть тысяч рублей.
   «Ничего себе», – подумала Ангела.
   Лев повертел деньги в руках и вздохнул.
   – Доллары надо давать, Никита. Доллары…
   По залу прокатился приглушённый смех. Российские рубли Курганову сейчас и вправду не шли. Мужчина развернулся и пошёл к друзьям.
   Дело, конечно, было не в деньгах и не в смелости – имело значение лишь противостояние двух частей стаи. Несмотря на то, что спорили на деньги, на самом деле, отстаивалась честь вожака и его части стаи. Осознавал это каждый член Общества.
   Разговоры понемногу возобновились в зале, пока Лёва шёл к своим. Уже приблизившись, он широко улыбнулся и немного лукаво осведомился у Андрея:
   – Ну что, «босс», ты мной доволен?
   – Ещё бы, – усмехнулся Волк. – Я всегда тобой доволен.
   Друзья в один голос весело рассмеялись. Курганова, естественно, поздравляли с успехом и хлопали по спине или плечу.
   – Когда ты успел? – спросил Туманов у друга, чуть погодя. – Вы ведь только вчера поспорили.
   – Уже позавчера, – поправил Федя, указывая на часы.
   – Да, позавчера, – согласился вожак. – Ну, так как?
   – За ночь. Всю ночь тренировался, – улыбнулся Лев.
   – Вот это да! – воскликнула Кира и расхохоталась.
   Все были удивлены и поражены.
   – Надо же, – покачал головой Игорь. – Ну, ты даёшь.
   – Лёва, однако, в тебе пропал талант, – заметил Андрей.
   – Да, – с жаром поддержал начальника Курганов, – именно: он во мне протух!..
   Ещё долго друзья обсуждали и спор, и танец, и внешний вид Льва. Лёша фотографировал мужчину в таком наряде, а потом и всех остальных, кто мерил его шляпу. Андрею шляпа шла не хуже Лёвы, он тоже походил на гангстера. И Феде она была к лицу, и Пете, и Лёне, а Игорю, Мише и Роме – совсем нет. Лёша долго мерить отказывался, потому что был уверен, что ему шляпа не пойдёт, но здорово ошибся: ему тоже было очень и очень неплохо. Ангела его с удовольствием сфотографировала. После этого шляпу надели на голову ей.
   – Тебе круто, – оценил Курганов.
   – Это точно, – согласился Волк. – С твоим костюмчиком смотрелось бы отлично.
   – Верно! Даже жаль, что ты сегодня в платье.
   Девушка слегка покраснела и посмотрела на себя в зеркало на противоположной стене. Ей и вправду шла шляпа. Анжелика улыбнулась и повернулась к друзьям. Андрей на неё внимательно смотрел.
   – Нравится? – неуверенно спросила она.
   – Весьма, – тихо ответил он.
   – Ангела, – позвал ведьму сын Дьявола, после чего быстро щёлкнул и сфотографировал. – Тебе очень идёт.
   Улыбка Алексея была доброй и искренней.
   – Спасибо, – смутилась Лика и вернула шляпу владельцу. – Где ты её достал?
   – Лёха помог, – пояснил Лёва. – Мне требовалось лишь описать то, чего я хочу, а он сделал.
   Друзья посмеялись, а потом стали просто беседовать, как делали это всегда. Курганов всё ещё оставался центром внимания, на него часто поглядывали. Его это мало волновало: быть «звездой» его не тянуло никогда.
   Бал продолжался. Ничего особенного больше не произошло, и только Ангела заметила нечто странное. Это была одна маленькая странность, которую увидела девушка нечаянно – взгляд Лёвы.
   Лика просто посмотрела на друга, бесцельно: мимоходом взгляд на него упал и только. А он на кого-то глядел. Вот это был взгляд! Пристальный. Страстный. Так смотрят на женщину, которую очень сильно желают. Такой взгляд, который был в тот момент у Лёвы, мог сразить наповал, соблазнить одним махом. Такой взгляд был откровенным признанием. Страсть сжигала его изнутри. Испепеляла.
   Но на кого этот взгляд был обращён, Анжелика уловить не успела. Курганов словно очнулся и понял, что совершает ошибку. Быстро опустил глаза, отвернулся. В том направлении, куда Лев смотрел, находились ведьмы и волки, но все мужского пола. Нестерова с опозданием осознала, что глядела не совсем туда, чуть-чуть ошиблась, но было уже поздно: теперь там находились лишь ведьмы, которым было под 40 лет – прежде в том месте народу было больше, девушка это помнила. Боковое зрение её не обманывало: толпа была больше, но, кто в неё входил, оно подсказать не могло.
   Лика посмотрела на Льва. Он слушал Мишу, улыбался. На мгновение его взгляд метнулся в ту сторону, а потом быстро вернулся к Самойлову. Становилось ясно, что той, на которую он тогда смотрел, там уже не было. В следующий миг тёмно-рыжие глаза глянули на Ангелу. Каким-то шестым чувством она умудрилась такой поворот предугадать и вовремя опустила глаза. Про себя она размышляла о том, что улыбка Лёвы показалась ей грустной…

Глава 10

   В последнюю неделю ноября друзья отправились на лыжную базу и там вдоволь накатались. В воскресенье Лика Волка не увидела: он дежурил в лесу, а потому она одна пошла к вампирам в гости, где весело провела время в компании Саши, Коли, Егора и Димы.
   Второго декабря Самойлову исполнилось 29 лет. Отмечали это событие в полном составе в кафе Валентина Щербакова. Весь вечер Ангела просидела рядом с Андреем, ощущала его запах, любовалась его улыбкой. Они часто переглядывались, как делали это всегда, и ведьма чувствовала себя самой счастливой на свете.
   На этой неделе Анжелика нашла себе ещё одного пациента. Это было уже сверх меры, поэтому ей пришлось спросить разрешения у Алексея. Тот без колебаний его дал. Дело было в том, что все ведьмы, берущиеся за болезни посерьёзнее, своё уже в этом году отработали, а пациент мог до следующего года не дотянуть. Решено было, что Нестерова его вылечит, но скрыв себя с картины мира.
   В пятницу Туманов дежурил, и договорились друзья, что сеанс ведьма проведёт в субботу днём во время обеда. Так они и сделали. Лика вырубилась.
   Очнулась она, когда за окном было довольно темно. Свет в некоторых комнатах горел, что наводило девушку на мысль, что ещё вечер. Однако Волка в доме почему-то не оказалось. Лишь на кухонном столе лежала записка: «Лика, если захочешь есть, то в холодильнике суп и плов». И ни слова о том, где он. Возможно, записка была написана днём, а это значило, что он скоро должен приехать.
   «Наверное, поехал в лес», – решила Ангела и поставила разогревать суп. Есть хотелось ужасно. Ведьма не удержалась и уничтожила свою порцию, не дождавшись хозяина дома.
   Она посидела ещё минут десять, ожидая, что Волк вот-вот приедет, но вскоре терпение её кончилось. Он уже давно должен быть дома. Наверное.
   Анжелика вернулась в спальню и нашла свою сумочку. Мобильный телефон показывал, что на дворе уже ночь: начало одиннадцатого часа. Она испугалась не на шутку и позвонила Андрею. Как только пошли гудки, в гостиной заиграла музыка. Девушка пошла туда и обнаружила сотовый друга, одиноко лежащим на диване. На дисплее светилось четыре буквы: «Лика» и её фотография. Эта фотография была и у неё, Лёша распечатывал ей такую. Он часто фотографировал членов Общества, а уж на самом первом балу, в честь Посвящения, – тем более. На этой фотографии ведьма была в чёрном платье, это был её самый первый бал.
   Лика отключилась, и фотография с именем сменились на надпись: «1 непринятый вызов». Девушка нежно погладила телефон большим пальцем и поднесла к лицу. Он пах одеколоном Волка. Несильно, но ощутимо. Ведьма вздохнула и положила его на диван, а потом сама тоже устроилась на диване. Сосредоточившись, она открыла перед собой картину мира. Искать пришлось недолго: Туманов был в цеху и спал, о чём сообщала его энергия. Ангела улыбнулась с нежностью, а потом решительно взялась за телефон.
   Такси приехало минут через пятнадцать. Ведьма к тому времени уже оделась и вышла на улицу. Дом и ворота она закрыла при помощи магии. Доехали быстро, «с ветерком». Расплатившись, она покинула машину и медленно пошла к цеху.
   Андрей спал, но у Анжелики не возникало сомнений, что как только она войдёт, он проснётся. Слух у оборотня был отменный, а потому и сон чуткий. А ей очень не хотелось пугать его и будить таким способом. Немного подумав, ведьма воспользовалась магией, чтобы притупить его чувства, и тихонько вошла в цех.
   Волк спал в той комнатке, где они обычно обедали. Спал он сидя, положив голову на руки, покоящиеся на столе. Перед ним стояла кружка, а в ней – пакетик с заваркой. Всё говорило о том, что он собирался выпить чаю и заснул, пока в чайнике грелась вода.
   «Неужели он даже не ужинал? – воскликнула про себя Лика, но тут же вспомнила, что днём шёл снег, а двор у Андрея был идеально вычищен, когда она выходила к такси. – Значит, был дома, но потом зачем-то поехал в цех. И ведь после суток! Не выспавшийся, уставший, а всё равно не дома…».
   Девушка присела на корточки рядом с ним и заглянула ему в лицо. Он был расслабленный, спокойный и… такой красивый. Ангела залюбовалась им и со смущённой улыбкой впитывала его черты. Она замерла, забылась, потеряла счёт времени и только смотрела на него и прислушивалась к его размеренному дыханию.
   Через какое-то время ведьма очнулась и, оглядевшись по сторонам, словно совершила какое-то преступление, ласково погладила Волка по щеке. Он тихо вздохнул и открыл глаза. Взгляды их встретились. Анжелика собиралась сказать что-нибудь, пошутить, а слова не шли с языка. Эти насыщенно-карие глаза смотрели на неё пристально, в них было что-то завораживающее, и она не могла оторваться. Они удерживали её взгляд, не давали отвести, и она послушно смотрела. Они оба долго глядели друг на друга, не двигались, не говорили – просто смотрели.
   Очень медленно, словно сквозь туман, до сознания ведьмы дошло, что её ладонь всё ещё лежит на щеке Андрея. Осторожно она эту руку убрала. Мужчина легонько вздрогнул, ресницы опустились и скрыли яркие глаза от неё на мгновение. Когда в следующий миг Лика их увидела, что-то в них погасло, исчезло, словно было всего лишь миражом.
   – Сколько времени? – спросил Туманов хриплым голосом.
   – Почти одиннадцать, предполагаю.
   Он кивнул, принимая ответ.
   – Я проснулась, а тебя нет, – торопливо начала девушка объяснять. – Я думала, что ещё вечер, а потом как время увидела, испугалась. Звонить тебе стала, а ты телефон на диване забыл. Через картину мира тебя искала… На такси приехала.
   Он улыбнулся, как-то странно глядя на неё.
   – Ты быстро пришла в себя.
   – Ну, да. Я ведь теперь всегда так.
   – Нормально себя чувствуешь?
   – Более или менее, – пожала Ангела плечами. – Спать только хочется.
   – Надо было спать дальше.
   – А ты бы всю ночь здесь провёл? Ну, уж нет!
   – А что такого? Ничего страшного.
   – Ничего страшного? – удивилась ведьма и твёрдо взяла друга за плечи. – Волк, у тебя завтра единственный выходной. Разве тебе не хочется выспаться в своей кроватке?
   – В моей кроватке сегодня будешь спать ты.
   – Почему? Я думала, ты меня домой завезёшь.
   – Прости, Лика… но из нас двоих сейчас более надёжный водитель ты. Я не доеду. Если хочешь, возьми мои ключи и езжай домой, а я здесь останусь.
   Нестерова пригляделась к вожаку стаи и поняла, что он прав: вид у него был неважный, он мог запросто заснуть за рулём.
   – Ладно, – сдалась она. – Поедем к тебе. Я не настолько хочу спать.
   – Сейчас, я только переоденусь.
   Анжелика кивнула и поднялась. У двери она обернулась, собираясь сказать, что подождёт его на улице, у машины, но слова застряли в горле. Расстёгивать пуговицы на рабочей рубашке он начал, ещё когда говорил, а теперь стянул её через голову прямо у неё на глазах. Видимо, терпения расстегнуть все пуговицы у него не хватило. От вида его голого торса и спины девушку бросило в жар, она смутилась и пулей вылетела из комнаты. Про себя она молилась, чтобы он ничего не увидел и не услышал.
   Вышел Андрей минут через пять-семь. Молча протянул ей ключи и подал руку, открыв дверь. Прикосновение к его руке вновь согрело её изнутри.
   Ехали они в полной тишине. Теперь за рулём была Лика, а Волк сидел рядом и смотрел на неё. Скоро его взгляд она уже не чувствовала: его глаза закрылись, он спал. Осторожно девушка остановила машину в гараже, открывшемся по велению её магии. Туманов прекращение движения ощутил, но не осознал и глаза не открыл.
   Ангела смотрела на него. Всё внутри у неё сжималось от какой-то острой, болезненной нежности. Ей хотелось поцеловать его в лоб, но пришлось ограничиться прикосновением к лицу. Наверное, правильно было опять погладить его по щеке, но ведьма почему-то провела по носу пальцем сверху вниз, легонько, два раза.
   «Боже, что я делаю?!» – вскричала ведьма про себя. Она чувствовала, что всё время делает всё не так. Куда девался её самоконтроль? Прежде она лучше умела держать себя в руках.
   Ресницы Волка дрогнули, губы тронула улыбка. Он открыл глаза. И снова они гипнотизировали Нестерову, удерживали в своей власти.
   Почему он так действует на неё? В чём причина? Может, дело в том, что он – сонный?
   «Нет, – твёрдо сказала девушка себе, – это здесь ни при чём. Да, он нравится мне вот такой сонный и расслабленный, но всё дело в его глазах. Он как-то смотрит не так, и его сонное состояние здесь не играет никакой роли. Что-то творится у него в голове. Что?..».
   – Мы приехали, – делая над собой титаническое усилие, прошептала Анжелика.
   Глаза его по-прежнему её не отпускали.
   – Волк?..
   Он улыбнулся и опустил глаза. Испытав одновременно и облегчение, и сожаление, девушка вылезла из машины. Вдвоём они пересекли двор и вошли в дом, погасив свет на улице.
   – Ты в ванную, наверное, пойдёшь? – осведомился Андрей.
   – Хотелось бы, но лучше ты – первый. А то не дотянешь и так заснёшь.
   – Нет. Иди ты. Я бы перекусил пока.
   – Тебе поставить разогреваться суп? – предложила Лика.
   – Нет, я бы лучше чаю.
   – Пойдём, – скомандовала ведьма, чувствуя, что сам он сейчас не в состоянии налить себе и чаю. Впрочем, ещё ей просто хотелось о нём позаботиться.
   Она привела его на кухню и усадила на стул. Очень скоро перед ним уже стояла кружка горячего чая и всё, что к нему прилагается.
   – А теперь ешь, – весело улыбаясь, приказала Нестерова.
   – Спасибо, Лика. – В его взгляде и улыбке снова было что-то странное. – А ты хорошо ориентируешься здесь.
   – У тебя всё так удобно расположено… Прости, что я хозяйничаю…
   – Нет-нет!.. Мне нравится. – Он опустил глаза ненадолго, а потом быстро их поднял. – Знаешь, у меня созрело предложение.
   – Да ну? – улыбнулась Ангела. – И какое?
   – Если в ближайшее время никто из нас с тобой не найдёт себе пару, то давай жить вместе. В смысле… просто жить. Тебе пошло бы быть хозяйкой в этом доме.
   «Странное предложение. Более чем странное. И последняя фраза произнесена каким-то непонятным тоном…», – думала девушка. Ещё её смущал взгляд Волка – пристальный. Он словно пытался что-то прочесть в её лице, понять. А она вообще ничего не понимала. Он ввёл её в ступор.
   На несколько секунд Лика впала в оцепенение, а потом только и смогла растерянно рассмеяться.
   – Я… – она не знала, что сказать, поэтому ответила честно: – Пожалуй, с тобой жить было бы неплохо. По крайней мере, я знаю все твои недостатки, – с лукавой улыбкой добавила она.
   – Прямо-таки все? – прищурился вожак стаи.
   – Он у тебя один.
   Мужчина поперхнулся чаем.
   – Вот как?.. По-моему, ты меня приукрасила, подруга.
   – Вовсе нет.
   – Значит, один?
   – Один.
   – Интересно-интересно… Какой?
   – Ты – неисправимый трудоголик, – с широкой улыбкой заявила она.
   Туманов расхохотался.
   – Нет! Это не так!
   – Так! И не спорь со мной.
   – Буду спорить. Потому что ты не права.
   – Тогда скажи мне, Волк, какого чёрта ты сегодня делал в цеху? – Улыбку с его лица как ветром сдуло. В глазах мелькнуло что-то непонятное: то ли стыд, то ли страх. – Ты отдежурил сутки, потом проработал день, вычистил во дворе снег и зачем-то опять поехал в цех. Разве это не трудоголизм?
   Андрей самым настоящим образом уставился на неё. Своим вопросом она как будто завела его в тупик.
   – Я вовсе не… ты неправильно… я… то есть… – Он на мгновение прикрыл глаза рукой, собираясь с мыслями, после чего ответил: – Мне стало скучно дома.
   – Ты мог бы поспать, – заметила ведьма.
   – Я поспал. На диване. Поэтому телефон забыл… там.
   – К тому времени должна была как раз наступить ночь. Ведь так?
   Мужчина опять замер, глядя на собеседницу.
   – Почти ночь, но не совсем, – пробормотал он, опустив глаза. – Около того.
   Ангела недоумённо нахмурилась. Было совершенно очевидно, что он виляет. Это было очень не похоже на Волка, хотя в последнее время и случалось всё чаще.
   – Волк, что за…
   – Это не трудоголизм. Нет. Дело в другом… Мне просто нужно было уехать – вот и всё.
   – Зачем?
   – Надо было. Это не приступ трудоголизма. Поверь.
   – Ладно. – Они оба почувствовали неловкость. – Я пошла в ванную. Приятного аппетита, Волк.
   – Спасибо, Лика.
   Странное поведение Туманова не выходило у неё из головы. Она нежилась под горячей водой и всё думала о его необычном взгляде и непонятной реакции на простой вопрос. Что могло заставить его, хозяина дома, сбежать в цех? Ведь он сказал, что надо было «уехать», то есть из дома, а не в цех. Значит, работа здесь и впрямь была ни при чём.
   Выходя из ванной, ведьма заставила себя обо всех странностях позабыть, так как догадаться о мотивах Волка ей всё равно не суждено. Она прошла в спальню, чтобы оставить там кое-что из одежды, и обнаружила, что постель для неё готова. Бельё было свежее, приятно пахло порошком, а край одеяла был соблазнительно откинут, приглашая расслабиться и окунуться в мир снов.
   Анжелика удивилась. Мылась она довольно торопливо и предполагала, что времени прошло немного. Но, как ни странно, засыпающий на ходу Волк умудрился приготовить ей постель. Она развернулась и пошла на кухню. Андрей попивал чай.
   – Я смотрю, ты немного ожил, – растерянно сказала Нестерова.
   Он повернулся. Глаза его чуть-чуть прояснились. Однако вместо пелены сна там теперь появился какой-то лихорадочный блеск. Фигура его была немного напряжённая, и в движениях наблюдалась непривычная резкость. Ему словно мешало что-то или энергия переполняла и требовала выхода.
   – Я просто вижу, что ты тоже хочешь спать, – пояснил вожак стаи. Голос у него сел. – И как хозяин я должен позаботиться о своей гостье. Иди спать, Лика: ты устала. Тебе пришлось потратить много энергии.
   – А ты?..
   – Не беспокойся обо мне. Ложись спать.
   – Х-хорошо… Спокойной ночи.
   – Приятного сна, Лика.
   В голосе Туманова проскользнули необычные интонации, от которых по спине у ведьмы пробежали горячие мурашки. И они были далеко не от страха. Глаза и улыбка мужчины тоже притягивали девушку, ей было сложно преодолеть это притяжение, но пришлось: интуиция подсказывала ей, что Волк не осознаёт своего воздействия на неё. На дрожащих ногах, которые в одно мгновение стали чужими и грозили её подвести, Ангела покинула кухню.
   Поначалу она просто лежала в своей прохладной постели без сна, а потом мысли о Волке стали мелькать в её голове, метаться, путаться и, в конце концов, с этим клубком мыслей она провалилась в сон.
   Проснулась Лика в 10 часов. В доме стояла тишина. Никто не ходил по комнатам, как это бывало обычно, не гремел посудой. Значит, хозяин дома всё ещё спал, что ему было очень даже полезно. Девушка обрадовалась, что он спит, хотя не могла знать этого наверняка, но отчего-то она чувствовала в этом твёрдую уверенность.
   С трудом Нестерова заставила себя подняться. Ей хотелось полежать ещё, но она ощущала, что это будет уже лишнее, и может разболеться голова. Поэтому пришлось насильно вытащить себя саму из мягкой тёплой постели.
   Ведьма медленно нацепила на себя одежду, при этом попеременно то зевая, то потягиваясь. У зеркала она на всякий случай пригладила волосы, оглядела себя критически, глаза прочистила, а точнее – продрала самым настоящим образом.
   По-прежнему сонная, летающая в неведомых мирах Анжелика прошлёпала в ванную. Там благодаря холодной воде она окончательно проснулась. Вышла девушка, чувствуя себя посвежевшей и бодрой. А в гостиной её ожидал маленький сюрприз. Впрочем, не очень-то он был и маленький, этот дикий зверь, спящий на полу.
   На миг Ангела окаменела, испытав привычный человеческий страх, но быстро опомнилась: перед ней был её друг, который для неё опасности не представлял. Он спокойно лежал, пристроив морду на передние лапы, и спал. Вполне себе мирный пушистый волк. Но всё-таки не безобидный.
   Ведьма улыбнулась, глядя на этого красивого спящего хищника, и осторожно подошла ближе, чтобы рассмотреть получше. Нравилось ей смотреть на волка вблизи, любовалась она им с огромным удовольствием. Его сильное гибкое тело вызывало восхищение.
   У Лики руки так и чесались погладить зверя, но пришлось ограничиться рассматриванием. Она внимательно осмотрела его длинные и стройные лапы, острую морду, влажный нос, усики и длинный хвост разглядела. Неожиданно волк повёл ухом: по всей видимости, он услышал лёгкое движение рядом с собой. Глаза он не открыл, как ожидала девушка – зато позевал, разинув пасть и продемонстрировав прекрасные зубы, которыми легко мог оторвать кусок тела.
   – Отличные зубки, – сказала она. – На твоём пути лучше не оказываться: ощутить их на себе не хотелось бы.
   Зверь открыл глаза и уставился на неё, а потом опустил морду на пол и положил сверху лапы, словно пытался в смущении прикрыть глаза. Нестерова рассмеялась.
   – Ты смущён? Или вставать не хочешь?
   «Кажется, я забыл о правилах приличия», – услышала она в своей голове голос Андрея.
   – Ничего страшного, – отмахнулась девушка, посмеиваясь. – У тебя прекрасные зубы – есть, что показать. И зверушкам можно: это даже мило.
   Хищник тихонько зарычал: видимо, милым ему быть не хотелось. Анжелику это тоже развеселило.
   – Не злись, Волк: обещаю, больше не называть тебя милым. А можно всё-таки тебя погладить? Пожалуйста!..
   С замиранием сердца ведьма ждала ответа. И спустя полминуты его получила:
   «О'кей. Так и быть. Но за ухом меня чесать не вздумай! Поняла? Иначе покусаю…».
   Ангела хихикнула. С широкой улыбкой она сказала:
   – Обещаю, не чесать. Спасибо, Волк…
   Терять времени она не стала из страха, что он передумает. Руки её тут же принялись наглаживать его голову, туловище. Она потрогала его лапы, ощутила каждый позвонок на спине, и даже хвост пощупала. Морду волка девушка погладила особенно, прижалась к ней, потёрлась об неё лицом, смеясь от радости. Когда рука её коснулась ушей, хищник мотнул головой, выражая неудовольствие. В следующую секунду он сделал резкое гибкое движение, и его лапы оказались на её плечах. Лика стояла на коленях, и теперь его морда находилась как раз напротив её лица.
   «Тебе ещё недостаточно? Я ведь всё-таки не твой домашний питомец…».
   – Пусть и не домашний, но такой пушистый… – довольно протянула ведьма. – Не представляешь, как мне нравится тебя гладить!..
   Она обняла его всего. Её руки снова гладили его туловище, она вся прижалась к нему, словно к человеку. Такое чувство было, словно она обнимает большую мягкую игрушку. Вот только игрушка эта была живая и довольно опасная.
   «Посмотрим, как это тебе понравится, когда ты поймёшь, что вся в моей шерсти…».
   – Я же ведьма, – ответила Нестерова другу вслух, – для меня это не проблема.
   И продолжила его гладить. Рука девушки скользнула на живот зверя. Она помнила, что у животных там шерсть всегда мягче, и предполагала, что это и есть тот самый подшёрсток, который согревает зимой всех волков. Ей хотелось его потрогать, но как только её рука коснулась живота хищника, он ей в самое ухо зарычал. Она вздрогнула.
   – Извини, Волк. Как скажешь: больше не буду…
   Анжелика убрала руку, но, по всей видимости, сделала это слишком медленно, отчего рычащая морда волка оказалась прямо перед её лицом. В какой-то момент девушке показалось, что она – сумасшедшая, потому что обнимает дикого зверя, который сейчас раскроет пасть и вцепится ей в лицо. Он оскалил зубы и был так близко, что ведьме вдруг стало страшно, и сердце у неё ёкнуло. Вот только хищник тут же перестал рычать.
   «Не бойся, подруга, – раздался в её голове голос Андрея. – Разве ж я могу тебя обидеть?.. Не надо меня бояться».
   – Я всё-таки наполовину человек, – дрожащим голосом сказала Ангела. – Был бы ты на моём месте, может, тоже испугался бы.
   «Я тебя не упрекаю…».
   Его морда ткнулась ей в щёку.
   – Как будто чмокнул в щёку, – заметила она с улыбкой.
   «Вроде того. Ты только не бойся…».
   – Я и не боюсь… особенно когда ты разговариваешь со мной.
   Зверь вдруг зашевелил носом и стал принюхиваться к её рту. Ведьма слышала, как он принюхивается. Она рассмеялась.
   «Пастой пахнет…».
   – Естественно: я только что почистила зубы.
   «А шея духами почему-то. Ты и там мажешь?».
   – У меня духи с пульверизатором. Да, брызгаю. А что, плохо?
   «Нет. Почему? Пахнет очень приятно…».
   – Спасибо, Волк.
   Лика погладила его по морде, глядя в насыщенно-карие глаза. Эти глаза всё время на неё смотрели, пока она гладила его. Очень внимательно смотрели и немного смущали девушку. Пожалуй, её смущение было порождено и чувством вины из-за того своеобразного обмана, которым было то, что происходило между ними сейчас. Нестерова чувствовала себя последней обманщицей, хотя когда она просила разрешения погладить, она думала лишь о том, что давно об этом мечтала. Сейчас же ей казалось, что она просто воспользовалась возможностью прикоснуться к нему. Пока он был в человеческом обличье, ей было недозволенно прикасаться к нему, а в волчьем – пожалуйста. Конечно, всё её подозрения к самой себе были ошибочны, неверны, и душой ведьма это понимала: ей просто нравилось гладить волков, да и с Андреем ещё оказалось довольно забавно общаться, пока он – зверь.
   – Спасибо, Волк, – повторила Анжелика с широкой улыбкой. – Ты исполнил мою мечту.
   Она убрала от зверя руки, и он, оттолкнувшись от неё, встал на четыре лапы, отошёл в сторону и только после этого превратился в человека. Глаза его горели жёлтым светом.
   – Тебе не нравится, когда тебя гладят? – спросила девушка.
   – Я ещё не решил, – с улыбкой ответил Андрей.
   – А почему ты на полу спал? И в волчьей шкуре.
   – Так уж вышло, что у меня хватило сил только зубы почистить, а потом… всё. А в постель меня что-то ложиться покоробило.
   – Ясно. – Ангела присмотрелась к мужчине получше и в восторге вскричала: – У тебя щетина!
   – Естественно! – фыркнул Туманов.
   – Никогда тебя с щетиной не видела! Ну да, ты же всегда раньше меня встаёшь… А у тебя, наверное, была бы кудрявая борода?
   – Предполагаю.
   – А тебе бы пошла недлинная борода…
   Вожак стаи удивлённо приподнял брови. Ведьма им любовалась.
   – Мы чай пить будем?
   – Ну, наверное. Почему ты у меня спрашиваешь? Ты ведь хозяин дома.
   – А ты нальёшь?
   – Конечно.
   – Прекрасно! Я скоро.
   Лика рассмеялась тихонько. Андрей пошёл в ванную.
   – Волк!
   – Что? – Он обернулся.
   – Если бы у тебя была человеческая жена… и она обнаружила бы однажды в своей гостиной целого волка, то… было бы весело.
   Мужчина засмеялся и, покачав головой, продолжил путь. Ведьма отправилась наливать чай. Через 15 минут Волк появился на кухне. Он успел и побриться, и почистить зубы, и даже помыться. Волосы у него были немного влажные и зачёсанные назад. Тело местами тоже поблёскивало от воды: похоже, вытирался он торопливо.
   – Жаль, – пробормотала Анжелика.
   – Ты о чём? – не понял Туманов.
   Она провела пальцем по его гладкому подбородку.
   – Хотела бы я посмотреть, как ты выглядишь, когда хотя бы день-два не бреешься.
   – Такого со мной не случается.
   – Неужели каждый божий день бреешься?
   – Конечно.
   – И даже если идти никуда не надо?
   – Да! А что такого?
   – Хм. Надо же. А другие мужчины не бреются, когда, например, в отпуске находятся.
   – Их дело. По-моему, это глупо.
   Они сели пить чай.
   – Я тебя разбудила, да? – осведомилась девушка.
   – Нет. Я ещё часов в восемь проснулся, потом то засыпал, то просыпался. Слышал, как ты в ванную шла.
   – Выспался?
   – Да, вполне.
   – На пересмену не являлся?
   – Нет, я со Стёпой договорился. Ещё вчера.
   – Хорошо.
   Друзья замолчали. Ангела смотрела на Волка. От его близости она испытывала лёгкое волнение и радость. С лаской во взгляде ведьма рассматривала его длинные пальцы, обхватившие кружку, его свежевыбритый подбородок, чуть сонные карие глаза, влажные кудрявые волосы. Она стала представлять, как бы он выглядел, если подстригся бы короче, как большинство мужчин.
   Андрей спокойно жевал печенье, когда ощутил на себе задумчивый взгляд подруги.
   – Что такое?
   – Тебе пошла бы и очень короткая стрижка. Раньше ты, наверное, носил другую причёску.
   – Ну, да, – ошалело пробормотал мужчина. – Раньше, бывало, коротко стригся. А что?
   – Ничего. А почему теперь отращиваешь?
   – Так теплее зимой… без шапки. Да и… не знаю. Просто так.
   Лика кивнула, принимая ответ, и опустила глаза. Её мучило чувство вины, и не о причёсках она хотела говорить, но о том, о чём хотела, никак не могла. Туманов внимательно всматривался в её лицо.
   – Лика, что с тобой? В чём дело?
   Девушка нерешительно посмотрела ему в глаза, кусая губы.
   – Волк, ты обижаешься на меня?
   Мужчина опешил.
   – За что?!
   – За то, что я испугалась тебя, когда ты… зарычал.
   – Нет.
   – Но вас же, волков, чужой страх обычно обижает.
   Он вздохнул.
   – Лика, на твоём месте любая бы ведьма с криком убежала, когда увидела меня на полу. А ты подошла, разглядывать стала.
   – Ты почувствовал? – в ужасе вскричала Нестерова и тут же покраснела, увидев его весёлый взгляд, говоривший сам за себя.
   – Я слышал, как ты дышала надо мной. И, кстати, ты наоборот меня порадовала сегодня. Ты смелее многих, милая моя подруга.
   – Я вас, волков, обожаю. Ничего поделать с собой не могу: нравитесь вы мне. Жаль, что я не волчица.
   Вожак улыбнулся. Девушка прищурилась.
   – А почему по животу гладить нельзя?
   – У зверей это как-то непринято.
   – Но ты же не зверь.
   – Я – волк. Когда я превращаюсь, волка во мне гораздо больше, чем человека. У меня остаётся человеческая память, симпатии, мой разум, но инстинкты волка очень сильны. Сильнее, чем всё человеческое. Волчью половину приходится подчинять, контролировать. Поначалу это сложно, со временем – легче. Но совсем её очеловечивать нельзя: нам нужно оставаться зверями, чтобы дежурить в лесу, чтобы чувствовать природу, других животных. И волку во мне, Лика, не нравится, когда трогают его живот. Ясно?
   – Да. А почему? Собаки, насколько я знаю, позволяют гладить живот тому, кому доверяют. Ты мне не доверяешь?
   Андрей встал из-за стола, собрал кружки и подошёл к раковине. Ангела наблюдала за тем, как он моет кружки, ожидая ответа.
   – Я тебе доверяю, Лика, – сказал он, наконец. – Но я не собака. И я уже сказал: волку во мне это не нравится. Если хочешь, то можешь погладить меня по животу сейчас, раз уж это тебе так важно.
   Волк закончил мыть кружки и вытер руки о полотенце. Ведьма встала и приблизилась. Ей почему-то и вправду казалось, что это есть символ доверия, так сложилось в её голове, и ей хотелось проверить, насколько мужчина ей доверяет.
   – Не зарычишь на меня?
   – Зарычу, конечно, – улыбнулся он.
   Лика несмело протянула ладонь и осторожно погладила друга по плоскому животу. На его лицо она не смотрела, а потому волчий рык, ударивший по ушам, оказался неожиданным. Девушка весело взвизгнула и отскочила. Туманов хохотал.
   – Ты рычишь! – смеялась она. – Рычишь, как самый настоящий волк!
   – Но я и есть волк! Или ты думаешь, что волчья половина исчезает совсем, когда я в человеческом обличье? Это не так. Ты ведь сама меня Волком прозвала. И не зря, поверь.

Глава 11

   Воскресенье друзья провели за стрельбой из пистолета. Миша привёз с собой Ксюшу, Федя – Олю. Ещё были Кира, Лёня, Рома, Игорь и Петя. Один Ярослав отсутствовал.
   Ксения стрелять не умела, и Миша вместе с остальными учил её. Более опытные стрелки соревновались в меткости и, в конце концов, победу разделили Ангела и Волк. Их бурно поздравляли.
   В памяти у Анжелики тот день остался, как счастливый эпизод её жизни. Было весело, морозно, солнечно, и замёрзнуть не давали горячий чай да тёплая компания. С блаженной улыбкой девушка вспоминала тот день, сидя в библиотеке. А в среду почувствовала, что соскучилась по друзьям, особенно по Волку, и вечером отправилась в резиденцию Дьявола. Конечно, не было гарантии, что она встретит кого-нибудь из друзей, но ей хотелось увидеть хоть кого-то из таких, как она. И ей повезло: там были и Андрей, и Федя, и Лёва, и Миша.
   Несколько минут Лика поговорила со всеми четырьмя, а потом Жуков, Курганов и Самойлов куда-то отошли. Остался только Волк. Он сидел на диване и самым настоящим образом засыпал. Как раз накануне мужчина дежурил в Тёмном лесу и невыносимо хотел спать, но ему было нужно переговорить с Лёшей – так они договаривались.
   Девушка сидела рядом с Тумановым на диване и с сочувствием смотрела на его слипающиеся глаза. Он устало вздохнул.
   – Хочешь, поспи сейчас, а я разбужу тебя, когда Люцифер появится, – предложила Нестерова.
   – Правда, разбудишь?
   – Конечно.
   – Спасибо тебе большое, Лика, – пробормотал мужчина, кладя свою голову на предложенное ему плечо.
   Ведьма ласково посмотрела на любимую кудрявую голову, покоящуюся на её плече. Ей так хотелось пристроить сверху свою и просто молча сидеть! Но нельзя, и она это понимала.
   От кудрявых волос исходил знакомый запах, родной, любимый. Тоска защемила сердце, ей захотелось обнять его, прижаться к нему. Ей хотелось, чтобы он крепко обнял её, да ещё бы знать при этом, что он тоже её любит… Ангела желала сию минуту получить хоть немного его доброты и ласки, чтобы он по голове погладил, поцеловал, пусть даже и в щёчку. И самой тяжело было сдерживать свою любовь! Была б её воля, она бы тут же всё его лицо исцеловала… и руки. Гладила бы по голове, да к сердцу её прижимала.
   Девушку на куски разрывало почти физически. Слёзы навернулись на глаза. Рыданье едва не вырвалось наружу, но она успела зажать себе рот, оставив это рыданье глубоко внутри. Тело её дрогнуло от усилия.
   – Лика?.. Ты плачешь?
   Слёзы текли по щекам, а Лика этого уже не замечала. Она из-за своей тоски даже не обратила внимания на то, что голова Андрея так и не потяжелела, дыхание не выровнялось – он не заснул. Теперь мужчина пытался её обнять, спрашивал, в чём дело, а она мотала головой, зажимала себе рот, чтобы не рыдать во весь голос. Не могла же она сказать, что плачет от любви к нему! Что приехала в резиденцию, потому что за три дня соскучилась.
   Волк прижал её к себе, обнял. Она тихо рыдала.
   – Тихо-тихо… – приговаривал он. – Ты что? Произошло что-то?..
   Анжелика опять отрицательно мотала головой, плакала и не отвечала. Её желание осуществилось: Андрей обнимал её. И она словно сорвалась. Льнула к нему, по голове его рукой исступленно гладила. И он её гладил по спине, крепко-крепко прижимал к себе. Конечно, не знала она, что он любит её, а вернее – знала, что не любит. Зато она его любила. И ничего больше не было нужно.
   Ведьма уткнулась ему в шею, вся растворилась в его объятиях, отдалась невероятному чувству обволакивающего тепла снаружи и изнутри. Мира снова для неё не существовало – только Волк.
   Она могла бы провести вот так, в его широких объятиях, целую вечность, но её вечность всё-таки закончилась. Мужчина отстранил её, посмотрел в заплаканное лицо.
   – Что случилось? Расскажи – может, я помогу.
   – Нет. Ничего, – поправилась Ангела. – Ничего не случилось. Это просто… настроение такое. Нашло на меня.
   – Настроение? – тихо удивился Туманов. – Разве от плохого настроения рыдают, словно трагедия случилась?
   – Я… – она замолчала не в силах ни правду сказать, ни лгать ему в лицо. – Это неважно.
   Он глядел ей в глаза – как могла она ему нагло соврать?!
   – Я могу тебе помочь, Лика?
   – Ты уже помог. Спасибо.
   Волк смотрел на неё с мукой.
   – Что с тобой?
   Лика помотала головой, широко улыбаясь. Они глядели друг другу в глаза, их лица были совсем рядом. Во взгляде вожака стаи по-прежнему отражалась мука. Он стал осторожно большим пальцем стирать с её щеки слёзы, нежно касаясь. Как загипнотизированный Андрей смотрел на её лицо, водил пальцем по её щеке, гладил. Сердце у девушки забилось как бешенное от этого прикосновения, от взгляда. Их глаза вновь встретились, их словно приковали цепью. Они серьёзно смотрели друг на друга, не мигая. Смотрели и смотрели…
   В коридоре послышались голоса друзей. Ангела и Волк вздрогнули, очнулись. Они быстро отвернулись друг от друга, словно только что совершили нечто постыдное. Ведьма покраснела и переместилась на своё прежнее место на диване, опершись о колено мужчины, потому что никакой другой опоры не нашлось.
   Федя, Лёва и Миша ворвались в комнату.
   – Андрюх, Лёха приехал, – сообщил Жуков.
   Анжелика сидела, опустив глаза в пол, она была придавлена смущением и не поняла, что Туманов на реплику друга не отреагировал; мучилась стыдом и происходящее в помещении не воспринимала.
   – Ангела, – позвал её Курганов.
   Девушка подняла глаза.
   – Что?
   Мужчина не ответил, но показал на что-то глазами. Она проследила за его взглядом и обнаружила, что её рука по-прежнему лежит на колене вожака, который смотрит на эту руку, как на ядовитую змею.
   – Прости.
   Нестерова отдёрнула руку. Андрей не шелохнулся, взгляд его оставался прикованным к колену.
   – Всем «пока», – ни на кого не глядя, сказал он, резко встал с дивана и широким шагом покинул комнату.
   Уход его был неожиданным и стремительным. Девушка проводила его фигуру изумлённым взглядом, после чего посмотрела на друзей. Фёдор замялся:
   – Я… м-м-м… тоже пошёл. Пока, ребята.
   И быстро ушёл вслед за другом. У Ангелы рот раскрылся. Она не понимала, что ужасного совершила, а создавалось ощущение, что совершила. Из-за своего потрясения ведьма не заметила усмешки, которую Лев старательно прятал.
   – Что это с Волком? – растерянно спросила она.
   – Чёрт его знает, – не менее растерянно пробормотал Самойлов.
   – Да ничего, – отмахнулся Лёва с непонятной улыбкой. – Перегрелся.
   – Перегрелся? – удивилась Лика. – Где?
   – Да-а-а… в цеху. Езжай домой. Он просто Лёху заждался, вот на радостях и убежал.
   Курганов лгал, и девушка это почувствовала. Он явно выдумывал аргументы на ходу, но поймать его на обмане она не решилась.
   – Ладно, – сдалась Нестерова. Щека её всё ещё хранила прикосновение Волка. – Пока, черти.
   Почти у самого выхода из здания она увидела Алексея. Туманова с ним не было, а потому становилось ясно, что не к нему он так быстро убежал. В полной растерянности ведьма покидала резиденцию Дьявола.

   * * *
   Ангела медленно шла по тротуару. Снег поскрипывал под ногами. Небо было затянуто пеленой серых облаков, и солнце едва-едва проникало сквозь них.
   Изо рта шёл густой пар. На улице был мороз: температура опустилась ниже сорока. Влажный воздух тяжело было вдыхать. В Сибирске воздух всегда был влажный, и тридцатиградусный мороз здесь был равносилен сорокаградусному где-нибудь в степной зоне.
   Девушка уже промёрзла до костей, но продолжала идти неторопливо. Ей нужно было подумать, а в квартире отчего-то не думалось.
   В субботу она работала, а в воскресенье всей компанией они гуляли в Тёмном лесу. Ксюша с ними снова была, но на этот раз Анжелика скрыла её с картины мира: Виктор после первого раза Волка вызывал на допрос, и после этого, к счастью, его удалось уговорить не рисковать.
   С того вечера, когда Андрей по непонятной причине стремительно покинул комнату, не удостоив никого и взглядом, Лика с ним ни разу не разговаривала и не виделась. В воскресенье мужчина лишь поздоровался с ней, и больше они не сказали друг другу ни слова. Смотреть на девушку он избегал.
   Она шла в общей гурьбе, Кира держалась рядом, и Лёня что-то рассказывал, а Туманов был где-то впереди с Федей, Лёвой и Мишей. Впервые они не шли рядом, и Ангела чувствовала себя одинокой, хотя была далеко не одна.
   Вожак говорил что-то, улыбался кому-то, смеялся, а ведьма слушала его голос, смех и сходила с ума от тоски по нему. Теперь она отчётливо понимала, как это будет страшно: лишиться его дружбы! Да, она не боялась одиночества, но догадывалась, что если не будет Волка, то исчезнет и какая-то часть её самой.
   Он словно наказывал её за что-то. Какую ошибку она совершила? Что не так сделала? Неужели выдала себя?..
   С другой стороны Лика думала, что не одна она странно вела себя в тот вечер: Андрей тоже смотрел на неё, как и она. Они оба делали что-то не то. Зачем он гладил её по щеке? Утешал? Наверное. Понял что-то? Вряд ли. Если бы понял, что она к нему чувствует, то уже бы всё ей высказал и дружбу их разорвал. Не в его правилах трусить и избегать серьёзных разговоров.
   Отчего же он тогда избегает разговаривать с ней?! И смотреть на неё не желает! Почему? Почему, Боже?..
   Волк создал между ними какую-то стену и упорно её удерживал. Он держал девушку на расстоянии. Она чувствовала это и мучилась.
   Вся компания прогуливалась по Тёмному лесу и веселилась, а Ангеле было совсем не до веселья, но она старалась улыбаться и смеяться вместе со всеми.
   Кира тогда вдруг поскользнулась, упала, и Лёня бросился её поднимать. Вот только выяснилось вскоре, что истинной его целью была не помощь девушке – напротив: он не давал ей встать. Кира вырывалась, кричала: «Лёнька, гад!», а Бархатов продолжал вываливать её в снегу, да и подмога ему подоспела быстро в лице Ярослава, Игоря и Пети. Девушка стала звать на помощь Олю, которую вместе с Федей в итоге тоже втянули во всё это. Лёва, немного подумав, сам в компанию влился, с визгом упав в снег. Стоять и наблюдать за этой кучей-малой со стороны остались пятеро: Миша с Ксюшей, Рома, Андрей и Анжелика.
   Ведьма, как и все, улыбалась, глядя на веселящихся друзей. Какой-то глупый порыв заставил её обернуться и посмотреть на Туманова. Тот улыбался, но взгляд был задумчивый и вряд ли воспринимал происходящее. Ощутив на себе взгляд подруги, он тоже поглядел на неё. Недолго они смотрели друг на друга – Лика вскоре отвернулась, не желая вести себя, как преданная собака, жаждущая получить хоть крупицу внимания хозяина. Ей было тяжело отводить взгляд первой, но она это сделала: всё-таки и у неё есть гордость.
   Глаза её мимоходом наткнулись на Романа, и, как ни удивительно, он ей улыбнулся. Робко немного улыбнулся, но всё же сделал это, чего прежде не случалось: если этот парень улыбался, то обычно не кому-то конкретно, а в пространство, и чаще вслед за Леонидом и рядом с ним. Эта смущённая улыбка была чудом, и ведьма широко улыбнулась в ответ, радуясь, что Рома перестаёт её бояться. Это, пожалуй, был самый светлый момент за весь тот день: всё остальное было омрачено тоской и болью из-за того, что Волк игнорирует её. Впрочем, он её не игнорировал так уж явно и неуважительно, а просто был далеко, и казалось, что становится всё дальше и дальше. В полной мере Анжелика теперь осознавала весь ужас, который случится, если она выдаст свои чувства и потеряет Андрея. И она клялась, что впредь будет более сдержанна и ни словом, ни поступком не покажет своей любви.
   До сих пор внутри всё ныло при воспоминании о том дне, словно это было вчера, а не пять суток назад. И даже сейчас на сорокаградусном морозе ей плакать хотелось от обиды, отчаяния и страха.
   Самое болезненное в её любви было не отсутствие взаимности, а необходимость сдерживать свою любовь, скрывать. Самое тяжёлое было в том, что приходилось себя контролировать, что нельзя было его ни обнять, ни поцеловать, когда этого так хотелось. Она желала подарить ему немного любви и ласки, хоть бы и дружеской, но трудно было не давать себе переходить границы дозволенного, а нужно было. Её не мучил почти тот факт, что её любовь и ласка никому не нужны: она была счастлива от одного того, что любит, любит Волка.
   Ангеле никогда даже в голову не приходило, что Андрей ответит ей взаимностью. Для неё он был нечто недостижимое. Конечно, у неё не было заниженной самооценки, и она понимала, что не страдает ни отсутствием нравственности, раз уж Венера наградила её такой силой, ни отсутствием внешности, учитывая, что сам Волк считал её красивой, но один стереотип, сложившийся в её голове, заставлял её верить в то, что она Андрея не заслужила. Раз уж её прекрасная, добрая мама так и не встретила своего хорошего мужчину, то на что она вообще может надеяться?! Разве такой потрясающий мужчина, как Волк, может достаться ей? Нет, он – недосягаем. Он – слишком хорош, и девушка у него должна быть соответствующая.
   Лика остановилась посреди улицы. Душевная боль, как наркотик, притупляла все её чувства, а теперь отступила. И девушка поняла, что невыносимо замёрзла. Ногам в сапогах стало тесно, он ныли от боли; руки онемели, её всю колотило. Нестерова в отчаянии огляделась по сторонам. Ей срочно требовалось зайти в какое-нибудь тёплое помещение, иначе она просто сойдёт с ума. Самый ближайший магазин находился метрах в ста, но это был всего лишь ларёк. Ведьма едва не завыла от досады и всё-таки устремилась вперёд, потому что ничего другого не оставалось. Каждый шаг причинял ей боль.
   Позади с визгом затормозила машина. Анжелика оглянулась и не поверила своим глазам: это был до боли знакомый чёрный джип.
   – Ты – сумасшедшая?! – воскликнул Андрей, хватая её и толкая к автомобилю. – Садись в машину. Сейчас же.
   Судя по его напряжённому взгляду, выглядела она не самым лучшим образом. Оказавшись в джипе, девушка, наконец, почувствовала, что на её лице отражается мука. Мышцы на лице немного свело, чего она прежде не ощущала.
   Мужчина забрался в автомобиль.
   – Какого чёрта ты пешком попёрлась?! Или автобусы в нашем городе уже не ходят?
   Ангела смотрела на него, не мигая. Она не могла поверить, что это вправду он, что он рядом, да ещё и разговаривает с ней. Она-то уже решила, что потеряла его навсегда, что никогда больше не будет так, как прежде. А он смотрел на неё встревоженно своими насыщенно-карими глазами и, кажется, говорил что-то. Она с трудом соображала, мысли текли как-то медленно.
   – Раздевайся, – приказал Туманов.
   – Что? – растерялась ведьма.
   – «Раздевайся» я сказал. Шубу свою снимай. Быстро. Сколько времени ты там провела?
   – Я… не знаю. Не помню.
   – От библиотеки шла?
   – Да.
   – Сумасшедшая! Ты и вправду сумасшедшая! – Он стал помогать ей расстёгивать пуговицы на шубе. – И никуда не заходила погреться?
   – Нет, – выдохнула Лика, заворожённо глядя на него.
   Откуда-то потянуло теплом, и девушка поняла, что вожак стаи включил печку.
   – Я сама, – спокойно сказала она, самостоятельно расстёгивая шубу. – Только вообще-то я и так замёрзла – зачем меня ещё раздевать?
   – Надо так, – отрезал он, стягивая с себя куртку и закидывая её на заднее сидение.
   Пальцы едва слушались ведьму, поэтому расстёгивала пуговицы она долго. Волк к тому времени уже снял с себя куртку и, схватив её за ноги, положил их себе на колени, после чего стал избавлять её от обуви.
   – Волк, что ты… – начала было возмущаться Анжелика, но мужчина оборвал её:
   – Расстёгивай и молчи.
   Сапоги полетели на пол под её сидение. Из шубы она умудрилась вылезти, а Андрей снял с неё шапку и тоже зашвырнул её на заднее сидение.
   – Пригнись, – коротко скомандовал он и, подняв её с сидения, усадил себе на колени, умудрившись ни обо что при этом не ударить.
   Тело мужчины было очень тёплым, почти горячим, и девушка даже немного вздрогнула, когда оказалась у него на коленях, и тихонько охнула. Одной рукой он обхватил её за спину, а во вторую взял её ступни, что слегка смутило Нестерову. Она млела от тепла, которое теперь было повсюду, отогреваясь постепенно, и только окоченевшие руки не знала, куда девать. Туманов это через полминуты заметил и, отпустив её ноги, расстегнул побольше на груди рубашку, куда впоследствии пристроил её руки.
   – Грейся, – сказал он, но когда её руки коснулись его груди, невольно охнул и выругался: – Чёрт!.. Ты себя совсем заморозила.
   Ангела сложила голову ему на плечо, а он сверху положил свою, чтобы ей было теплее. Она чувствовала, как под её руками бьётся его сердце и гоняет по сосудам горячую кровь, и прислушивалась к ритму. Спину её согревала рука вожака и тёплый воздух из печки.
   – Зря ты печку включил: тебе жарко будет, – пробормотала девушка.
   – Потерплю, – отмахнулся он.
   Очень скоро ведьма начала отогреваться, и новая, гораздо более сильная волна боли захлестнула её. Она заскулила.
   – Больно…
   – Знаю, – тихо произнёс Волк. – Знаю, что больно, но придётся потерпеть: иначе никак.
   Ногти Лики впились в грудь мужчины, она вся начала ёрзать, желая как-то увернуться от боли: ей трудно было просто сидеть и терпеть. Девушка стонала от боли, чуть не плача, и всё двигалась, пытаясь облегчить свою боль. Рука Андрея крепко держала её ступни, которые больше всего болели, не давая вывернуться и продолжая согревать. Вторая его рука гладила её по голове, утешая: он сочувствовал ей, но помочь никак не мог.
   Постепенно боль стала отступать. Нестерова больше не ёрзала и терпела молча. Мужчина по-прежнему гладил её по голове. Она старалась наслаждаться тем, что сидит у него на коленях, что руки её лежат на его груди, ощущают под собой его сердце, а его рука ласково гладит её по голове. Это были драгоценные минуты счастья. И он снова был рядом, а стена исчезла, пусть даже ненадолго.
   В машине повисла тишина. И ведьма, и оборотень молчали. Минуты тянулись медленно.
   – Ты как? – через некоторое время спросил Туманов.
   – Нормально, – ответила Анжелика. – Уже согрелась. Спасибо, Волк. Ты – ходячая «Скорая помощь».
   Он рассмеялся. Девушка подняла голову с его плеча и посмотрела ему в лицо, которое было совсем рядом. Насыщенно-карие глаза глядели на неё ласково, по-доброму, как прежде, и она почувствовала себя… как дома. Уютно, тепло, спокойно. До чего же легко на душе, когда он ведёт себя как обычно и не держит её на расстоянии!
   Лика улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ.
   – Тебя домой отвезти или в какой-нибудь магазин ещё надо?
   «Мой дом там, где ты», – чуть не вырвалось у неё, но вслух она произнесла:
   – Домой, если можно.
   – Конечно, можно, – усмехнулся Волк и аккуратненько пересадил её на пассажирское сидение.
   Ведьма надела шубу и обула сапоги, а шапку заставила прилететь прямо в руки, да там её и оставила.
   – Откуда ты взялся? – поинтересовалась Ангела.
   – Из леса ехал.
   – Как понял, что я замерзаю?
   – Нетрудно догадаться, – фыркнул мужчина. – Кстати, что на тебя нашло? Почему ты именно в такой мороз пошла пешком? Это что, попытка самоубийства?
   – Нет, я… я думала.
   – Думала она… О чём, интересно?
   – Много о чём. Надеюсь, я не обязана отчитываться перед тобой?
   Андрей удивлённо на неё покосился.
   – Разве я когда-нибудь лез в твои мысли? Не хочешь – не говори. Я не настаиваю.
   – Ладно, – присмирела девушка. – Извини меня. Я не хотела обижать тебя.
   – Я и не обиделся.
   Лика не поверила и посмотрела на него. Туманов весело улыбнулся ей. Она не выдержала и робко улыбнулась тоже.
   Скоро автомобиль остановился во дворе её дома. Мужчина вылез из джипа и помог выйти ей.
   – Спасибо, Волк…
   – Я ещё не закончил. Давай ключи от квартиры.
   Ведьма удивлённо улыбнулась, но просьбу выполнила. Они поднялись в её квартиру.
   – Быстро переодевайся во что-нибудь. И потеплее. Носки тёплые у тебя есть?
   – Есть, – с запинкой ответила Анжелика.
   – Надевай. – Девушка продолжала на Волка смотреть, и он добавил: – Мигом!
   Она рассмеялась и побежала исполнять приказ. Когда всё было сделано, в стену постучали – дверей в квартире не было.
   – Ты готова? – осведомился вожак стаи.
   – Да-да.
   Он вошёл с кружкой дымящегося чая в одной руке и тёплым пледом в другой. Кивнув на кровать, Андрей скомандовал:
   – Ложись.
   – Волк…
   – Сейчас же!
   Ангела, улыбаясь, залезла на кровать. Мужчина сел рядом на краешек и поставил кружку на тумбочку. Он помог ей укутаться в плед и всучил чай. Чай этот был горячий и с малиновым вареньем.
   – Ведь я уже согрелась!.. – протянула ведьма.
   – Лишним не будет.
   – Но ты…
   – Молчи и пей, – оборвал Волк. – Я, конечно, в данный момент тебя больше жалею, чем злюсь, но завтра я выскажу тебе всё, что думаю о твоём поведении. И лучше не болтай, а то я сейчас тебе всё скажу. И учти, что спокойно я с тобой буду разговаривать завтра, а сегодня я пока ещё злой. Так что не рискуй и пей чай.
   – А, по-моему, ты очень даже добрый, – возразила Лика.
   Он фыркнул и повторил:
   – Пей.
   Она улыбнулась и подчинилась.
   – Я уже и забыла, что у меня малиновое варенье есть, – заговорила девушка через минуту. – Нашёл же ты его.
   – Ничего себе! Забыла? – изумился Туманов. – А у меня всего две банки осталось.
   – Возьми у меня! Я всё равно…
   – Нет уж! Ты и так себе меньше всех оставила! Столько времени и сил на него потратила и всё раздала практически. Кстати, спасибо: было вкусно.
   – Пожалуйста, Волк. Я рада, что тебе понравилось. Интересно, а Лёва нас и в следующем году в свой огород пустит?
   – Думаю, пустит. Жаль, что у меня ничего такого в огороде нет.
   – У тебя черёмуха была, – заметила Ангела, – а ты её срубил. Зачем?
   – Затем, что не хочу в своём огороде разводить тлю, а на черёмухе её всегда полно.
   – И клопов тоже, – скривила лицо ведьма.
   – Вот именно! А ты ещё спрашиваешь: «зачем?». Мне, конечно, дерево жалко было, но что поделать? Оно было полумёртвое, к тому же. Уж лучше бы ранетка там росла что ли…
   – Посади малину тоже.
   – Если ты будешь варить мне варенье, то с удовольствием посажу, – широко улыбнулся Волк. – Ну ладно, поехал я домой. Есть хочется ужасно.
   – Поешь у меня…
   – Нет-нет! Я поехал. Закрой за мной дверь, подруга. Пока.
   – Пока, – погрустнев, попрощалась Анжелика.
   Мужчина улыбнулся ей на прощание и покинул квартиру. Девушка осталась одна. Тяжело вздохнув, она отпила сладкого, ещё тёплого чаю.
   «Странный день…», – подумалось ей.

   * * *
   В субботу Анжелика не захотела никуда идти. Она решила, что останется дома и просто почитает книгу, сидя на диване, чего давно уже не делала.
   Днём ей позвонил Федя и спросил о её планах. От прогулки она отказалась. Жуков посокрушался, посокрушался и пожелал, в конце концов, ей приятного отдыха. А ближе к вечеру позвонил Волк.
   – Как себя чувствуешь, подруга? – осведомился он.
   – Хорошо. А что такое?
   – Точно? Голова не побаливает? А горло?
   – Нет, Волк, – рассмеялась Ангела. – Всё отлично. Ты из-за вчерашнего беспокоишься? Зря: я в порядке.
   – И всё-таки… Значит так, Лика, ты сегодня пойдёшь в баню.
   – В какую баню? – опешила девушка.
   – В мою, – невозмутимо сообщил Андрей. – Я за тобой заеду часов в семь вечера. Хорошо? Возьми с собой полотенце, чистую одежду, халат, если таковой имеется, ну и свои какие-нибудь женские штучки… если нужно. Шампунь и всё остальное у меня возьмёшь. Договорились?
   – Волк! Зачем мне в баню? Я в ванной нормально помоюсь. В чём проблема?
   – Хочу, чтобы ты сегодня прогрелась так же, как вчера промёрзла. Для профилактики. На всякий случай. Всё, я заеду в семь. До вечера.
   – Но… – сказать ничего Лика не успела: мужчина бросил трубку.
   Она с удивлением посмотрела на телефон. Ничего подобного она не ожидала. Мысль о том, что она будет мыться в бане Волка, отчего-то заставляла ведьму краснеть и смущаться. Ближе к вечеру Нестерова начала волноваться.
   С половины седьмого часа она уже ждала Андрея. Волнение с каждой минутой нарастало. Без десяти в дверь раздался звонок. Девушка подпрыгнула с дивана и бросилась к двери. Туманов невозмутимо поздоровался и спросил:
   – Где груз?
   Всё в его поведении сообщало, что отговорить его нет никакой возможности. Анжелика сдалась окончательно и протянула ему пакет.
   Добрались они скоро. Сначала Андрей привёл девушку домой и выполнил своё обещание – высказал всё, что думает о её вчерашней выходке. Говорил он спокойно, но строго. По окончании этой воспитательной тирады мужчина напомнил подруге, что она тоже вполне может себе отморозить какую-нибудь часть тела, несмотря на то, что не является человеком, а потом ушёл в баню подготовить что-то к её приходу.
   Спустя 5 минут он вернулся и повёл её за собой. В бане оказалось непривычно жарко. В первый момент Ангеле показалось даже, что воздух обжигает лицо, но скоро адаптировалась. Волк ей всё быстро объяснил, посоветовал посидеть и прогреться как следует, а если станет сильно жарко, приоткрыть дверь или просто спуститься на пол.
   Лика осталась одна и осмотрелась. Баня была обыкновенная, деревянная, но довольно просторная. От большой печки исходил жар. Оглядываясь по сторонам, девушка повесила принесённые вещи на крючки, прибитые к стене. Раздевшись, она села на лавочку. В тазике была уже налита вода. Нестерова её потрогала и осталась довольна температурой.
   Она понятия не имела, сколько прошло времени. Капельки пота выступили на коже по всему телу. Некоторые из них стекали вниз. Анжелика никогда не предполагала, что может так потеть. У неё даже с кончика носа падали капли!
   В тёплом воздухе бани было уютно. Он был повсюду, приятно обволакивал. Ведьма нежилась, прикрыв глаза. Ни разу в жизни она не была в бане, но с каждой минутой всё больше склонялась к мысли, что ей это нравится.
   Через какое-то время Ангела принялась мыться. Постепенно она обнаружила ещё один плюс в мытье в бане: здесь не нужно было беспокоиться о том, что прольёшь куда-то не туда воду. В бане можно было лить воды, сколько угодно и куда угодно.
   Девушка вымыла голову и, запрокинув её, заставила мокрые волосы упасть на спину. Она всегда мечтала так сделать и теперь счастливо смеялась. В ванне-то так нельзя: все стены забрызгаешь, а тут можно всё!
   Конечно, к жаре Лика не была привычна и под конец мытья мечтала выбраться из бани как можно скорее. Но всё-таки она была довольна. И ещё порадовалась, что в бане не мёрзнешь и не стучишь зубами от холода, когда вытираешься: вокруг по-прежнему обволакивающее тепло.
   Оказавшись на улице, Анжелика испытала облегчение. Медленно она побрела к дому, с удовольствием вдыхая холодный зимний воздух. С каждым новым вдохом ей становилось лучше.
   – С лёгким паром! – сказал Волк, когда девушка вошла в дом.
   – Спасибо, – выдавила она из себя.
   Он отобрал у неё всё, что она держала в руках. Ангела в это время повернула голову и посмотрела на себя в зеркало. Лицо было розовым. Ведьма смутилась из-за своего непрезентабельного вида. Мужчина потащил её за собой и усадил на диван. Ненадолго он исчез, а потом появился со стаканом холодного кваса.
   – Выпей, – посоветовал Андрей. – Полегчает.
   Лика подчинилась. Стакан она осушила за несколько секунд. Скоро на самом деле стало легче.
   – Живая? – усмехнулся вожак стаи.
   – Угу, – только и пробормотала девушка, после чего закрыла лицо полотенцем, стесняясь.
   Туманов тихо рассмеялся.
   – Ладно-ладно, не буду тебя смущать. Не теряй меня: я пошёл в баню.
   Он ушёл. Ангела продолжала сидеть на диване. Скоро она пришла в себя. Ощущала себя девушка невероятно чистой, словно вся грязь в этой бане вышла из всех пор.
   Она оделась и собрала свои вещи. Через несколько минут пришёл Волк. Он был в длинном халате, с мокрыми волосами и розовым лицом. Только вот его вид не показался ей непрезентабельным: такой он ей тоже нравился и казался очень даже милым.
   Ведьма также сказала ему:
   – С лёгким паром!
   Он с широкой улыбкой поблагодарил её и сел на диван со своей кружкой кваса. Андрей в отличие от неё своего вида не стеснялся и спокойно встречал её взгляд. А она любовалась им вот таким простым и расслабленным.
   Мужчина откинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза. Лика продолжала на него смотреть.
   – Я чуть попозже тебя отвезу, – сообщил Волк, не открывая глаз. – Или ты торопишься?
   – Нет, Волк. Отдыхай.
   Он открыл глаза и посмотрел на неё.
   – Федя сказал, что ты гулять сегодня не захотела. Дома сидела?
   – Да.
   – А почему?
   – Захотелось так. А как твой рабочий день?
   – Нормально.
   Они замолчали. Разговор получался какой-то глупый. У ведьмы создалось ощущение, что не она одна что-то скрывает. Они друг друга явно не понимали. И, кажется, опять становились дальше друг от друга. Стена выросла между ними снова.
   Туманов стал что-то спрашивать у Анжелики, она отвечала, но беседа не клеилась. Девушка никак не могла понять, что произошло, отчего они вновь стали чужими друг другу.
   Мужчина переоделся и повёз её домой. Когда они уже прощались у машины, Ангела заметила странный взгляд Волка. И почувствовала, что из них двоих он точно знает, что происходит с ними.

Глава 12

   Приглушённый свет разливался от люстры в гардеробе. Три ведьмы и два волка негромко беседовали у входа. Кто-то из них пошутил, и все пятеро рассмеялись. Стук каблуков в фойе заставил членов Общества повернуться и посмотреть на приближавшуюся девушку.
   – Здравствуйте, – сказала та.
   – Привет, Ангела, – практически хором ответили черти, всё ещё улыбаясь после приступа веселья, предшествовавшего её приходу.
   Она тоже улыбнулась и проследовала в гардероб. Не без труда Лика отыскала свободный крючок и повесила свою шубку, а затем медленно приблизилась к высокому неширокому зеркалу на стене и неуверенно посмотрела на себя.
   Наряд на ней был новый. Платье было длинное, до пола и из непрозрачной плотной ткани, приятной на ощупь. Спереди одеяние начиналось, как два полотна, спускающихся с плеч, обтягивающих затем грудь и скрещивающихся под ней. На бёдрах в виде пояса располагалась вставка из того же материала, только свёрнутого в два раза. Ниже этого лже-пояса шла длинная юбка, на которой с одной стороны имелся разрез почти во всю длину ноги.
   Сзади те полотна, что спереди были расправлены и прикрывали тело, были собраны и тянулись слева и справа, оставляя спину открытой. Только у основания шеи полотна соединялись тоненькой цепочкой золотистого цвета, благодаря чему «лямки» не соскальзывали с плеч. Длинный откровенный вырез платья на спине заканчивался поясом, от которого дальше вниз шла юбка.
   Это новое платье было яркого кроваво-красного цвета. С цепочкой на спине хорошо сочетались золотистые босоножки, обутые ведьмой. Волосы Анжелика собрала шпильками в небрежный пучок. Выглядела она сногсшибательно, но побаивалась, что спина слишком открыта, и кто-то может посчитать наряд излишне вызывающим. Немного повертевшись у зеркала, девушка успокоилась и, решительно расправив плечи, вышла из гардероба.
   Оказавшись в зимнем зале, Ангела чуть-чуть помедлила и поискала глазами друзей. Федя и Оля, стоявшие в их компании с краю, первыми её заметили и замахали руками, подзывая к себе. Ведьма улыбнулась и устремилась к ним.
   Члены Общества оглядывались и смотрели ей вслед.
   – Привет, нечисть, – поздоровалась со всеми Лика.
   Ведьмы и волки вразнобой ответили.
   – Повернись-ка, – попросил Жуков.
   Девушка замялась, но просьбу всё же выполнила.
   – Вау, – протянула Ольга. – Тебе идёт. Крутое платье.
   – Спасибо.
   – Выглядишь впечатляюще, – добавил Фёдор.
   Ангела улыбнулась мужчине, потрепала его по голове и тоже поблагодарила. Тут вдруг чей-то взгляд скользнул по ней, обжёг её, но кто это был, ведьма не уловила. Она огляделась по сторонам, но никто в её сторону вроде бы не смотрел.
   Анжелика поглядела на Волка, но тот оживлённо спорил с Лёвой и не обращал на неё никакого внимания. Она тихонько разочарованно вздохнула себе под нос: ей бы хотелось, чтобы это был Андрей, да надежда была весьма призрачная. Неожиданно её осенила мысль: Виктор мог смотреть на неё! Однако когда девушка поглядела на вход, то выяснилось, что Виктор и Марго только что вошли в помещение. Нестерова нахмурилась сначала, а потом раздражённо мотнула головой и отбросила бессмысленные размышления…
   Бал протекал вполне спокойно и мирно. Лика как всегда общалась с друзьями – только Волк был от неё очень далеко. Не физически, конечно.
   Владимир Петрович внезапно приблизился к их компании.
   – Ангела, Волк, может, исполните что-нибудь для нас? – предложил он.
   Мужчина и девушка переглянулись.
   – Что-нибудь быстрое, подвижное. Если мои пожелания учитываются, конечно.
   – Конечно, учитываются, – спокойно произнёс вожак стаи. Его взгляд обратился к партнёрше. – Что предпочитаешь? Или ты сегодня не в настроении?
   – Да нет, в настроении, – медленно ответила Ангела. – Самбу, наверное, предпочту.
   – Отлично.
   От голоса Андрея по телу ведьмы проходили вибрации. Она заволновалась. Оказаться в его объятиях было и страшно, и весьма желанно. В голове у неё словно появился туман.
   Школу танцев они бросили ещё летом. Им было нечему там больше учиться, и они решили закончить занятия, тем более что Волк занимался ремонтом и не желал тратить время на что-то постороннее: ему хотелось переехать в свой дом как можно скорее. Поэтому девушка уже давно не танцевала с ним и боялась, что разучилась играть и быть просто партнёршей по танцам, а ей это умение теперь было необходимо как никогда прежде.
   Через несколько коротких минут они оказались на середине зала. Волк снял пиджак и остался только в чёрных брюках и кремовой рубашке. На ногах у него сегодня были не туфли, а сапоги, высокие, чёрные.
   Он стоял очень близко. Одна его рука лежала на её голой спине и обжигала кожу, а другая сжимала её руку. Лика смотрела ему в глаза, и он отвечал тем же.
   Зазвучала музыка. Они начали движение. Танец был действительно быстрый, как Дьявол и заказывал. Партнёры не останавливались ни на мгновение. Глаза их были прикованы друг к другу. А когда танец вынуждал их оторвать взгляды, они это делали, но потом снова находили глаза друг друга.
   Рука Анжелики легла на шею Андрея, а его рука – на её талию. Они закружились на месте, взгляды их скрестились. Мир смазался для девушки. Она не замечала зрителей: ей казалось, что они в этом зале остались вдвоём…
   Нестерова не могла оторвать взгляд от насыщенно-карих глаз своего партнёра, а он, как ни удивительно, не пытался противиться ей. Туманов тоже смотрел ей в глаза и тоже искал её взгляд. В его глазах также было что-то странное, непонятное, загадочное.
   Это был особенно страстный танец, и нужно было ему соответствовать. Страсть, конечно, в их танце присутствовала, однако Ангела на этот раз не играла. Её страсть была настоящей. Ей и вправду хотелось прикасаться к нему и приходилось сдерживаться. Каждое прикосновение обжигало и заставляло её сходить с ума.
   Самба была просто создана для соблазнения, и Лика соблазняла Андрея, как могла. Её гибкие движения привлекали внимание, будоражили. Взглядом она увлекала Волка за собой. В непритворном порыве её руки сильно сжимали его плечи.
   Мужчина тоже изображал страсть прекрасно, лучше, чем всегда. Играл он так хорошо, что хотелось верить, что не играет.
   Анжелика запрыгнула на вожака. Её ноги обвили его талию, и она отклонилась, удерживаемая им, прогнулась…
   Они скользили по залу, ноги двигались очень быстро. Воздух, казалось, потрескивал, словно наэлектризованный. Ангела никого и ничего не видела, кроме Андрея, и не чувствовала ничего, кроме бешеной, горячей страсти к нему.
   Музыка заканчивалась. Танец подходил к завершению. Как и в самый первый раз Лика закинула одну ногу на бедро мужчины, обвивая его шею рукой. Он резко наклонил её к полу, и неожиданно шпильки вылетели из её волос. Тяжёлой массой рассыпавшись, волосы частью повисли, а частью легли на пол. Одна рука Волка жгла голую спину ведьмы, а другая лежала на её оголившейся ноге у самого бедра. Они оба тяжело дышали и серьёзно смотрели друг другу в глаза.
   Медленно Андрей выпрямился, не отпуская её ни физически, ни взглядом. Члены Общества им аплодировали, и кое-как они очнулись. Мужчина убрал руку с её бедра, а девушка выскользнула и отступила. Владимир Петрович их хвалил, выражал своё восхищение, утверждая, что в этот раз они танцевали как-то особенно. Так, что глаз не оторвать. И на самом деле никто не смог оторваться от зрелища. Никто не начал танцевать – все только смотрели.
   Анжелика слабо улыбалась в ответ на похвалу, про себя жалея о том, что магия этого танца больше не действует на Волка, что всё закончилось. Она не сказала ни слова – раскрыла ладонь и подождала, пока шпильки, подчиняясь её магии, прилетели в руку, а потом вернулась к компании друзей, не посмотрев на Андрея.
   Но среди друзей ей не стало лучше. Она чувствовала себя неловко, хотя никто из зрителей и не понял, что на самом деле только что происходило у них на глазах. Никто не догадался, что она пыталась соблазнить своего партнёра. А она испытывала разочарование и унижение от того, что потерпела крах, от того, что ничего у неё не вышло, всё было зря.
   Не выдержав, Ангела пошла прочь. Ей хотелось побыть одной. Она вышла из зала через вторую дверь, ведущую в какой-то коридор. Плотно закрыв за собой эту дверь, ведьма медленно двинулась по тёмному тихому коридору и подошла к окну, выходящему во двор.
   Глупо было с её стороны пытаться соблазнить Волка. Теперь Лика себе это говорила прямо. Если бы этот мужчина подчинялся в первую очередь телу, то не отказался бы от романа с Виолеттой. А он отказался. Потому что душа имела гораздо большее влияние на его решения и поступки, чем тело.
   Впрочем, ей никогда в голову и не приходило воздействовать на Андрея таким образом. Девушка искренне не понимала, что на неё нашло. Наверное, это ведьма в ней проснулась. Только ведьме могло такое прийти на ум.
   Ангела вздохнула и переложила свои тяжёлые длинные волосы на левую сторону тела. Здесь в коридоре было прохладно, поэтому она обхватила себя руками. Её бессмысленный взгляд был прикован к окну.
   На мгновение коридор осветился. В дверном проёме появилась высокая фигура. Дверь закрылась – осталась лишь маленькая щель, от которой на пол падала узенькая полоска света. Андрей приблизился к девушке. Его грудь почти касалась её спины.
   – Что случилось? – тихо спросил он.
   – Ничего, – был ему короткий ответ.
   Мужчина помолчал, раздумывая.
   – Тогда зачем ты сюда пришла?
   – Хотела побыть одна.
   – Понял.
   – Нет, не понял! – поспешно воскликнула Анжелика. – Я не прогоняю тебя. Я в принципе уже обдумала всё, что хотела. Останься, если хочешь.
   – О'кей.
   По телу девушки прошёл озноб. Она повела плечами и посильнее обхватила себя руками.
   – Замёрзла? – поинтересовался Туманов.
   – Немного.
   Он обнял её сзади и крепко прижался к ней, согревая своим телом. Про себя Нестерова громко застонала.
   «Боже! Волк, ну что ты со мной делаешь?!» – воскликнула мысленно ведьма, но вслух не возразила ничего и только откинула назад на его плечо голову, ухудшая тем самым своё положение. Глаза она прикрыла и вздохнула. Ей было удобно вот так стоять с ним. В его широких объятиях было очень уютно и надёжно.
   – Лучше? – осведомился Волк через какое-то время.
   – Да, – не открывая глаз, ответила тихо Лика. – Спасибо, Волк.
   – Угу.
   Он обнял её покрепче и пристроил свой подбородок на её макушку. Они молчали. Тишина и темнота коридора успокаивали.
   Девушка открыла глаза. В окне почти ничего не было видно – там отражались только они двое. Ангела смотрела на эту пару, и что-то внутри неё тоскливо сжималось.
   Вожак стаи убрал подбородок с её головы. Его глаза посмотрели на её отражение.
   – Ты сегодня была потрясающа, – ни с того, ни с сего заявил он ей.
   – В каком смысле?
   – В прямом.
   Анжелика рассмеялась:
   – Ничего не понимаю! О чём ты?
   – О танце. Ты потрясающе сегодня танцевала. Да и вообще…
   – Что «вообще»?
   – Хорошее платье, – пояснил Андрей, чуть помедлив. – Тебе очень идёт красный цвет.
   – Спасибо.
   Голос у ведьмы дрогнул. Она не ожидала, что он начнёт хвалить её наряд. И на душе стало и легче, и теплее от того, что танец ему понравился. Значит, он всё-таки не остался равнодушным. Теперь Ангела не чувствовала себя такой уж униженной и разочарованной.
   Она сделала движение, чтобы отстраниться, несмотря на то, что ей нравилось, когда он обнимал её. Волк отпустил её. Девушка развернулась и посмотрела ему в глаза.
   Туманов некоторое время тоже смотрел ей в глаза, а потом опустил взгляд. Рукой он приподнял её волосы с талии и взвесил.
   – Тяжёлые, – улыбнулся мужчина.
   Лика продолжала смотреть на него. Заметив её пристальный взгляд, он перестал улыбаться и выпустил её волосы.
   – Тебе идут распущенные волосы, – серьёзно сообщил Андрей. – Впрочем, тебе всяко хорошо.
   Ведьма отступила на шаг и обхватила голову руками.
   – Боже мой! Волк, что происходит?
   – Где?
   – С нами! Я ничего не понимаю. Я тебя не понимаю! Мне раньше казалось, что я хорошо тебя понимаю. Я видела логику в твоих поступках, словах, а теперь не вижу! Ты как закрытая книга. По-моему, мы оба перестали друг друга понимать. Всё стало так странно…
   Мысленно Ангела упрекнула себя. Ей ли предъявлять претензии? Она ведь сама последняя лгунья! Всё время врёт, изворачивается, лишь бы он не понял, что она на самом деле к нему испытывает.
   – Прости… – прошептала виновато девушка. – Зря я к тебе пристала. Мне просто в последнее время кажется, что я осталась одна. Хотя я, наверное, это заслужила.
   – Вовсе нет! – воскликнул Волк, хватая её за плечи. – Что за глупости? Ты – не одна! У тебя много друзей.
   – Ты – мой лучший друг, а я перестала понимать тебя.
   Мужчина сглотнул.
   – Всё нормально, – сказал он безжизненным голосом. – Это пройдёт. Это временно. Считай, что у нас с тобой… кризис.
   – Кризис?
   – Да, – уже обычным тоном подтвердил вожак стаи. – Кризис трёх лет.
   Анжелика нахмурилась.
   – Как у ребёнка? – с сомнением спросила она.
   Он еле сдерживал смех.
   – Нет. Как в браке. И, кстати, если мы будем с тобой расходиться, то ты вполне можешь предъявить мне счёт.
   – Какой ещё счёт?
   – За обои. Ты клеила в моём доме обои. Помнишь?
   – Помню. Но это были твои обои!
   – А клеила-то их ты!
   – Вместе с тобой.
   – Я только помогал – главная была ты.
   Ведьма широко улыбнулась.
   – А я могу потребовать вместо денег комнату в твоём доме? В качестве компенсации?
   – Можешь. А какую?
   – Спальню. Кровать мне твоя нравится. У меня такой большой нет. К тому же, тебе не привыкать спать на диване.
   Улыбка сбежала с лица Волка. Из его горла вырвался нервный смешок.
   – Кровать?.. Кровать – это хорошо. – Он быстро обернулся на вход. – Может, пойдём уже? Или ты ещё хочешь побыть одна?
   – Да нет. Пойдём.
   Нестерова растерялась. Настроение Андрея изменилось совершенно неожиданно: он вдруг резко помрачнел. В чём причина, девушка не понимала. Она была удивлена тем, что ему изменило обычное чувство юмора, и послушно шла с ним к друзьям. Когда они приблизились, мужчина коснулся горячей рукой голой спины подруги, пропуская её вперёд. Она вздрогнула, садясь на диванчик, и стараясь на спутника не смотреть.
   Черти тут же устроили им шутливый допрос, а потом вернулись к своим разговорам. Ангела сидела на диване с краю, рядом стоял Туманов. Ещё на диване располагались три немолодых ведьмы, Кира и Федя с Олей на коленях. Прежде Фёдор тоже стоял около своей девушки, но той через некоторое время надоело запрокидывать голову, чтобы посмотреть на мужчину, и она заставила его сесть на диван, после чего сама устроилась у него на коленях.
   Ольга сидела к Жукову боком, и его лицо было скрыто в её волосах с одной стороны, а с другой – прикрывалось её шеей. Пока никто не видел, Федя ведьму в эту шею целовал. А ещё иногда шептал ей что-то на ушко.
   Две их руки покоились на коленях у зеленоглазой девушки, и волк стаи, тоже осторожно, по-тихому, чтобы никто не заметил, большим пальцем нежно поглаживал руку Оли. Ведьма в это время млела, вздыхала и посматривала на него своими глазищами, гипнотизируя. Эти зелёные глаза по-прежнему сильно действовали на Фёдора, и Ольга это знала. Мужчина стеснялся от того, что её глаза имеют над ним власть, и краснел, и пытался отворачиваться, делать вид, что у неё ничего не получается, но впоследствии всё-таки сдавался и влюблённо смотрел в её глаза. Олю это забавляло. Ей нравилось его смущать, хотя она и сама от его взгляда потом начинала смущаться и шептала ему, как любит его.
   Пройдя все эти этапы, парочка немного сменила позу: девушка сложила голову Жукову на плечо и прикрыла глаза. Кира рассказывала подруге про какой-то случай, та ей поддакивала, слушала внимательно, и Федя тоже слушал, вставлял что-то. Между делом Оля, убедившись, что на них никто не смотрит, быстро поцеловала мужчину в шею. Он вздрогнул, покраснел, возмущённо прошептал её имя, а она тихонько рассмеялась.
   Лика этой парой любовалась. Их обмена нежностями она не видела, но на одно то, как любовно они друг на друга поглядывали, как бережно Фёдор придерживал Ольгу, было приятно посмотреть.
   Рассказ Киры девушка слушала, как и все, кто находился поблизости. Андрей пошутил как-то – многие рассмеялись и Анжелика в том числе. Запрокинув голову, она посмотрела на друга. Он улыбался, улыбался красиво и широко. Этой улыбкой невозможно было не залюбоваться.
   Ведьма, конечно, очнулась через несколько секунд и поспешно отвела от Волка глаза. Опуская их, она вдруг наткнулась на предупредительный взгляд Марго. Та в ужасе смотрела на неё и глазами сообщала ей, что она себя выдаёт. Ангела испугалась и, как можно скорее, надела на лицо маску равнодушия. На Андрея она больше старалась не смотреть.
   Скоро девушка снова стала замерзать. Но как только она обхватила себя руками, на её плечи накинули пиджак. Она оглянулась. Конечно же, это был Туманов.
   – Спасибо, – тихо сказала Лика.
   – Не за что, – с лёгкой улыбкой отмахнулся мужчина.
   Это была настоящая пытка. Пиджак всё ещё хранил его тепло. И этот запах! Девушка едва с ума не сходила от того, что пиджак насквозь пропах Волком. И одеколон его ей очень нравился: запах был ненавязчивый, лёгкий, в большинстве своём воздушный, свежий, но чуть-чуть терпкий и как будто древесный. Андрею такой запах очень подходил, иначе этот мужчина пахнуть просто не мог.
   Анжелика укуталась в пиджак получше. Аромат одеколона и самого вожака стаи обволакивал её, и она радовалась этому, наслаждалась каждой минутой, стараясь при этом лишь сделать так, чтобы никто ничего не заметил.
   Девушка постепенно согрелась. Физически её согревал пиджак, а духовно – любовь к его владельцу и благодарность за заботу.
   Волк смеялся чьей-то шутке, а Ангела слушала его смех. Смех этот она обожала. Впрочем, она всё в Андрее любила. И даже его принципы, которые делали его для неё недоступным, недостижимой мечтой.
   Неожиданно ведьме опять стало плохо. Ей захотелось скрыться с чужих глаз, и она поднялась с дивана.
   – Спасибо, Волк, – пробормотала Нестерова, отдавая ему пиджак. – Я уже согрелась.
   Она двинулась по залу, не замечая восхищённых взглядов, обращённых на неё. Лицо её ничего не выражало.
   Минуты через полторы девушка уже находилась в женском туалете. Убедившись, что кроме неё здесь больше никого нет, Лика, наконец, расслабилась и позволила себе снять маску. Теперь её лицо было печальным. Еле заметно в голубых глазах отражались боль и тоска. Со всей силы ведьма вцепилась в каменную столешницу с несколькими раковинами и посмотрела своему отражению в зеркале в глаза. Мысленно она приказывала себе держаться и держать лицо. Иначе она слишком многое потеряет.
   Дверь в туалет резко распахнулась, и в помещение вошла Маргарита. Стремительно приблизившись к Анжелике, черноволосая ведьма сначала опасливо оглянулась на дверь, а потом посмотрела на блондинку и спросила:
   – Ангела, ты это серьёзно?
   – Что?
   – К Туманову. Ты так на него смотрела…
   Нестерова молчала. Врать Рите в глаза у неё язык не поворачивался, тем более что она уже прокололась, но и правду сказать было страшно.
   – Впрочем, не говори, – вдруг попросила Марго. – Это не моё дело. Не знаю, зачем лезу.
   Одним ловким движением девушка запрыгнула на столешницу. Сидела она теперь прямо напротив Ангелы и смотрела на неё.
   – Значит, ты действительно пыталась соблазнить Туманова в танце? – поинтересовалась она.
   Хранительница Сердца Змеи вспыхнула и испуганно поглядела на собеседницу. Та догадалась о её чувствах и успокоила:
   – Не бойся: никто не понял. Все думают, что этот так полагается по танцу. И я так думала. А танцевала ты круто. Все наши мужчины слюни пускали. – Ведьма улыбнулась. – Я удивляюсь, как Туманов не упал к твоим ногам прямо посреди танца. Или не потащил тебя к ближайшей постели. Взгляд у тебя был… Странно, что ты не сразила его наповал. Хотя, может, и сразила, а он просто виду не подаёт.
   – Не сразила, – тихо произнесла Лика. – Волка таким образом не соблазнить. Он не из тех, кто идёт на поводу у тела. Но танец ему вроде понравился.
   – Ещё бы! – фыркнула весело Маргарита. – Если бы не понравился, то я бы решила, что он – гей.
   У блондинки из горла вырвался истерический смех.
   – Волк? Гей?! Нет. Поверь, нет.
   – Ладно, верю. Впрочем, это и так понятно. Кстати, а почему ты из зала после танца ушла?
   – Почувствовала себя последней шлюхой, – со вздохом призналась Анжелика. – И расстроилась, что Волку все мои старания оказались безразличны. На него я не произвела желаемого впечатления.
   Рита расхохоталась:
   – С чего ты это взяла?! Ты ведь на него даже ни разу не посмотрела после танца!
   – Почувствовала.
   – Не верю, что он остался равнодушным.
   – Он и не остался. Я же сказала: ему понравилось.
   – Я не об этом. Я имею в виду мужскую реакцию.
   Ангела улыбнулась и тихо рассмеялась. Девушки смотрели друг на друга.
   – Как ты умудрилась втюриться в Туманова?
   – А, по-твоему, в Волка невозможно влюбиться?
   – Нет-нет! Я не это имела в виду. Туманов – неплохой парень. И хорош собой, конечно – влюбиться несложно. Я просто думала, что вы дружите. Столько времени вы общались…
   Лика внимательно смотрела на Марго. Ей вспомнилось, как недавно она спрашивала Волка о ней, и он сказал, что считает Маргариту хорошей девушкой. Ему было безразлично, что сама черноволосая ведьма его недолюбливала: он всё равно нормально к ней относился и говорил, что её умение любить и быть очень преданной и верной в любви весьма похвально. Ещё тогда в душу Нестеровой закралось подозрение, что объект любви Андрея – Маргарита, а теперь оно вспыхнуло с новой силой.
   – Мы и дружили, – пояснила блондинка, наконец. – Это я в последнее время перестала относиться к нему по-дружески. А Волк по-прежнему дружит со мной. Между прочим, мне казалось, что ты Волка не любишь.
   – Было дело. Я думала, что Туманов неискренний, что он хорошим только притворяется, а потом поняла, что он такой и есть: беззлобный, умный, дружелюбный. Он – своеобразный парень. Я его сразу не поняла.
   Анжелика кивнула. Она задумалась, и в какой-то момент до её сознания дошло, что она только что призналась Марго в том, что влюблена в Волка. Её прошиб пот.
   Брюнетка смотрела на неё и, заметив её испуг, понимающе хмыкнула:
   – Что, Ангела, тебя Жизнь тоже учила держать язык за зубами?
   Самая сильная ведьма Сибири кивнула.
   – Не беспокойся: ни слова никому не скажу. Не имею привычки распускать сплетни.
   – Я в тебе не сомневаюсь, Марго, – призналась вдруг Лика. – Просто не понимаю, что на меня нашло.
   – Считай, что сработал эффект попутчика. Мы ведь почти чужие друг другу.
   – Я тебя чужой не считаю.
   Маргарита долго всматривалась в лицо собеседницы. Вскоре губы её несмело улыбнулись.
   – Спасибо, Ангела. Я думала, что ты считаешь меня своим врагом и обижаешься за Туманова.
   – Вовсе нет. Мне такое даже в голову не приходило. И спасибо тебе: мне совсем не с кем поговорить было.
   – Всегда пожалуйста. Рада быть полезной.
   Улыбка Риты была широкой. Так улыбалась прежняя, нормальная Рита, а не та зомбированная, которая появилась на её месте. Ангела улыбнулась Марго в ответ и покинула туалет. В зале всё было по-старому: очень тесно и очень шумно. У дивана, где сидели Федя и Оля, шёл оживлённый разговор. Девушка юркнула на своё прежнее место. За этим последовали расспросы о том, где она была. Лика сумела отшутиться.
   Через какое-то время ведьма отыскала глазами Маргариту. Та молча стояла рядом с Виктором, но взгляд «попутчицы» на себе ощутила и, поглядев на неё, улыбнулась. Нестерова тоже улыбнулась.
   Весь остаток бала у девушки было странное настроение. Она старалась вести себя как обычно, но ей мешали взгляды Андрея и Феди. Отчего-то они всё время бросали на неё непонятные взгляды. Ей из-за этих взглядов начинало казаться, что она делает что-то не так. Её это пугало, однако мужчины, несмотря на все странности, улыбались ей и разговаривали, как ни в чём не бывало. Так Ангела и не поняла, что означали эти взгляды.

   * * *
   Утром Анжелика позвонила Максимилиану и поздравила его с тридцатитрёхлетием. Он, конечно, звал её и всех друзей вечером к себе на ужин. Или хотя бы на чай. Девушка без раздумий согласилась.
   Подарок она ему приготовила заранее, потому что догадывалась, что приглашение поступит, да и независимо ни от чего, подарки она друзьям всегда дарила. Подарком этим был шар в подставке с подсветкой. Он гонял воду и представлял собой что-то вроде водопадика. Лика знала, что Макс такие штучки любит, поэтому остановила свой выбор на нём.
   День пролетел быстро. Как ни удивительно, но после балов Полнолуния ведьме хотелось спать только поначалу, а потом она стала замечать, что когда на небе светится полная луна, спать не хочется совершенно.
   Вечером они всей компанией ввалились домой к Ахмедову. Он от внимания к своей персоне сиял. Всем подаркам мужчина был очень рад и каждого горячо благодарил, а Ангелу, ко всему прочему, смачно и крепко чмокнул в губы. Она смеялась, естественно. Они оба знали, что в этом поцелуе нет и оттенка чувственности – просто Максимилиан обойтись без подобной выходки никак не мог. Однако окружающие могли этого не понять, и это Нестерову чуть-чуть смущало.
   Волк, как и все остальные, над поведением старшего сына Дьявола посмеялся и смотрел на них двоих с мягкой улыбкой. Анжелика не знала радоваться ей этому или огорчаться. С одной стороны ей хотелось бы не такой доброжелательной реакции, чтобы появилась надежда на его неравнодушное к ней отношение, а с другой – знала, что выходка Макса безобидна, и бурная реакция здесь неуместна.
   Порой Лике казалось, что Андрей тоже стал относиться к ней иначе, что его тоже тянет к ней, но и понимала при этом, что это всё может быть лишь её фантазией. Это она видела всё через призму собственной страсти, а он мог руководствоваться только дружеским к ней расположением. Он ведь и прежде помогал ей во всём, утешал, проявлял нежность, но было это по-братски и никак иначе. И всё же слабая надежда тлела внутри. Волк сам её невольно породил своим странным поведением. Иногда Ангеле, несмотря ни на что, мерещилась страсть в его взгляде или движении, или фразе, или улыбке.
   Конечно, ведьма с самого начала знала, что взаимность со стороны Андрея невозможна, что нет никакой надежды, но росла и крепла её любовь, а вместе с ней и зарождалась надежда. Видимо, без надежды, пусть даже и очень слабой, любовь не существует. Да и мечтать никто не сможет запретить. Разве влюблённая девушка не имеет права помечтать о том, чтобы её любовь оказалась взаимной? И Лика мечтала. А эти мечты иногда были похожи на реальность или перекликались с ней и порождали надежду. Мечты питали надежду, убеждали, что возможно невозможное.
   Бывало, Анжелика вспоминала их с Андреем разговор о первой любви. Он говорил тогда, что, может, ей повезёт в первой любви. И теперь она мысленно говорила ему: «Я могу попасть в это число счастливчиков, которым повезло в первой любви. Это зависит только от тебя, Волк. Ты можешь сделать так, чтобы повезло. Так сделай же, чёрт тебя побери! Всё в твоих руках…».
   Девушка сидела с Тумановым рядом, пока они праздновали день рождения Максимилиана. Она старалась смотреть больше на вампиров, но чувствовала на себе изредка взгляд Волка, а часто – Феди. Жуков улыбался ей неуверенно и словно с какой-то надеждой. Ангела терялась в догадках, что всё это значит.
   Когда и гости, и хозяева наелись и наговорились, все перешли в гостиную. Там ведьма сначала посидела с друзьями, потом отошла к окну, постояла у него немного и, в конце концов, села на пустой диван, оказавшийся поблизости. Спустя минут пять к ней подсел Макс.
   – Что такое, Ангела? – поинтересовался он.
   – Ничего. Всё нормально.
   – Да ну? А почему ты тогда здесь одна? С каких это пор ты не хочешь сидеть с друзьями?
   – Я вовсе не «не хочу»! – воскликнула Нестерова, улыбаясь. – Просто такое… настроение.
   – С тобой сегодня что-то не так.
   – Макс, у тебя праздник! Не обращай на меня внимания, пожалуйста. Я не хочу тебе его портить.
   – О! Отличная отмазка, ведьма.
   Девушка расхохоталась и шутливо толкнула Ахмедова. Он ей обворожительно улыбался.
   – Ну? Колись, Ангела! Что с тобой происходит? Может, ты себя плохо чувствуешь?
   – А как себя чувствует тот, кто стоит на краю обрыва? – тихо пробормотала Ангела.
   – Что-что? – не понял мужчина. – О чём это ты?
   – Ни о чём, – улыбнулась ведьма. – Отстань от меня, Мефистофель. Я всё равно ничего тебе не скажу.
   – До чего же ты скрытная! – весело фыркнул Макс и приобнял её. – Может, тебе не хватает мужской ласки? – томно прошептал он. – Тогда я готов предложить свои услуги…
   Лика во всё горло расхохоталась. Вампир улыбался, довольный тем, что удалось её развеселить. Она поблагодарила его признательным взглядом. Вскоре они вернулись к остальным.
   Волк переводил взгляд с одного на другого. Но в его взгляде не было ни злости, ни ревности – только интерес. Максимилиан этот взгляд заметил.
   – Ревнуешь? – спросил он.
   – Очень, – с широкой улыбкой ответил Андрей.
   Анжелика внимательно на него смотрела. На мгновение их взгляды встретились.
   У девушки сердце ёкнуло. Ей померещилось или в его глазах действительно отражалась тихая грусть?

   * * *
   Новый год Ангела встречала в резиденции Дьявола. Миша и Ксюша отмечали его вдвоём дома у Самойлова, а Федя и Оля присоединились к остальным друзьям.
   Все чокались бокалами, поздравляли друг друга с Новым годом. Оживлённые разговоры не затихали ни на минуту, было много шуток и смеха. Черти веселились вовсю.
   Лика была в коротком серебристом блестящем платье и на высоких каблуках. Лёня заявил ей, что она классно выглядит. Она посмеялась.
   Лёша включил музыку, но не современную, а для бальных танцев. Многие пошли танцевать, и первыми были Федя с Олей. Анжелику пригласил Лёва. Валентин Эдуардович Щербаков, который тоже присутствовал на празднике, пригласил Веру Ивановну. Андрей танцевал с Кирой.
   Следующим пригласил Нестерову Бархатов. Парень делал ей комплименты, а она улыбалась, благодарила. Потом разговор перешёл на школу. Они были ровесниками и пытались припомнить, не встречались ли где-нибудь до той драки. Леонид был очень оживлён: это был первый Новый год, который он встречал вне дома.
   Родители Лёней, как знала ведьма, были недовольны. Работу его они находили непрестижной, хотя заработная плата была немаленькой. Они были несколько разочарованы, что умственному труду их сын предпочёл физический, но любить его от этого не перестали, как в своё время побаивался Бархатов.
   Члены Общества продолжали танцевать. Ангела подсела к Андрею, Фёдору и Ольге. Вскоре, когда прошло ровно полчаса после того, как пробили куранты, зеленоглазая ведьма начала засыпать, и они с Жуковым поехали домой. Лика и Волк остались за столом вдвоём. Вожак стаи вдруг заговорил о Максимилиане и припомнил тот недавний поцелуй. Сама не зная, зачем, девушка осторожно намекнула, что поцелуй был шутливый.
   Затем многие снова вернулись за стол. Возобновились беседы. Анжелика больше слушала, чем говорила. Она с любовью смотрела на друзей и думала о том, как же она их всех обожает. И даже Владимир Петрович на этот раз был такой же как прежде: душа компании. Члены Общества с ним разговаривали свободно, позабыв о былых разногласиях – один Алексей оставался напряжённым.
   Туманов стал неотрывно глядеть на Ангелу. Она чувствовала его взгляд и оборачивалась, однако он пристальный напряжённый взгляд не отводил. Девушка недоумевала и старалась не обращать внимания на друга, ведущего себя весьма странно.
   Очень скоро ведьма перестала замечать что-либо вокруг: у неё разболелась голова, она хотела спать. Чуть позже, уже находясь в состоянии полусна, Нестерова почувствовала, как чьи-то сильные тёплые руки подняли её и осторожно понесли в неизвестном направлении.

   * * *
   Андрей вошёл в дом в сопровождении морозного воздуха, который, превратившись в белый пар, пополз по комнатам, стелясь по полу. На улице был сорокаградусный мороз.
   Мужчина вошёл в гостиную. Там поперёк дивана лежали Игорь, Петя и Ярослав. Из троих больше всего места занимал Игорь, а Петя и Ярослав спали, плотно прижатые друг к другу. Вожак стаи посмотрел на них и едва сдержал смех.
   В комнате, которая однажды могла стать детской, на малюсеньком диванчике спали Рома и Лёня, а Лёва уехал к себе домой ещё ночью, из резиденции Дьявола, взяв на ночёвку Киру.
   Туманов миновал гостиную и вернулся в спальню, которую покинул недавно, чтобы растопить печку. Здесь, на широкой кровати, мирно спала Лика, прикрытая пледом. Мужчина замер в нерешительности. Устраиваться на полу, где он и так провёл всю ночь, ему не очень хотелось. К тому же, Анжелика лежала лишь на одной половине кровати, вторую оставив свободной. Немного подумав, Волк всё-таки забрался на кровать, стараясь не разбудить девушку, и сел, прислонившись спиной к изголовью. Ноги он вытянул и скрестил в щиколотках.
   Ангела спала на боку, повёрнутая к вожаку лицом. Он посмотрел на это спокойное нежное лицо, на белые волосы, частью укутавшие её, а частью разметавшиеся по постели. Это был облик доброй милой девочки, а не ведьмы, способной разнести всю Сибирь. Она скорее напоминала добрую фею, но, пожалуй, так было, только пока она спала или улыбалась своей обычной улыбкой, человеческой. Вообще, её внешность нельзя было назвать исключительно нежной – она могла быть и дерзкой, холодной или опасной. Эта девушка умела улыбаться неестественно сладко, так, что у не самых храбрых сдавали нервы, и мурашки по коже бегали, наверное.
   Андрей припомнил, как однажды его подруга улыбалась таким образом Яну Рихтеру, и как тот явно был испуган не на шутку, что даже угрожать ей начал. Вряд ли он тогда и вправду о мести думал.
   С Яна мысли оборотня переместились на Максимилиана.
   Лика сказала, что Макс был бы не Макс, если бы не учудил что-нибудь вроде того поцелуя. Может быть. А, может, дело вовсе не в характере Ахмедова.
   Сколько раз Волк думал, что не стоило ему ещё тогда вмешиваться! Правда, потом каждый раз он сам же себе говорил, что на тот момент Макс не был способен оценить такую девушку как Ангела. Зато способен теперь. И, наверное, они будут хорошей парой.
   Нет, не будут! Анжелика не влюблена в Максимилиана. Это видно. Да и сказала она об этом практически прямо.
   Туманов вздохнул и скрестил руки на груди.
   Последняя пара месяцев была настоящей пыткой. Весь мир словно был против него. Казалось, Жизнь испытывает его выдержку. И всё-таки он ошибся и не один раз, хотя старался изо всех сил. Страх питал эти силы.
   Теперь же всё как будто поменялось. Появился небольшой просвет, и то, что прежде казалось недостижимым, сейчас могло стать реальностью. Конечно, это ощущение может оказаться самообманом, но стоять на распутье всю жизнь тоже невозможно. А он стоял. Целый год.
   Он мог либо потерять всё, либо приобрести и тоже всё. Правильного решения он не знал и всё осторожничал. Андрей никогда не принадлежал к числу тех, кто принимает решения поспешно, под влиянием порыва, но и трусом назвать себя не мог. И собственная длительная нерешительность его раздражала. Хотя, в принципе, ему поначалу не нужно было принимать никакого решения. Никто никуда его не торопил, и он мог довольствоваться тем, что имеет. Он мог остаться на месте, но это было тяжело: часто приходили в голову мысли типа: «А вдруг повезёт?», да и его энергичной натуре претило оставаться на одном месте, и определённость была гораздо приятнее. А теперь ещё надежда появилась. Пусть даже она окажется ложной – он всё равно рискнёт! Иначе он просто умрёт.
   Волк посмотрел на Ангелу.
   «Только не сегодня», – подумал он.
   Ведьма зашевелилась, задрожала: ей было холодно. Находясь по-прежнему в мире снов, она инстинктивно стала укутываться в плед получше. Мужчина протянул руку и помог, накрыл её основательнее. Она затихла сначала, а потом вдруг вытащила руки из-под пледа и обхватила его ногу практически у самого основания, явно собираясь к этой ноге подтянуться. Вожак стаи охнул и поспешно оторвал её руки от своей ноги, после чего со стоном сполз к ней на кровать. Руки Лики он выпустил, и они тут же оказались на его груди, куда через полминуты легла её голова. Девушка, по всей видимости, бессознательно искала тепло. И нашла.
   Андрей не знал, куда девать свои руки, и всё-таки приобнял подругу левой рукой, желая помочь ей согреться. Она немного поёрзала головой у него не груди и опять заснула. Мужчина улыбнулся, глядя на неё. Осторожно поправив плед, он расслабился…
   Сквозь сон Анжелика слышала однообразный знакомый звук. Он раздавался под самым её ухом. Девушка принялась вырывать себя саму из сна, чтобы понять, что это за звук. Медленно она возвращалась в реальность.
   Нестерова пошевелила рукой и провела ею вниз по чему-то очень тёплому. Это что-то напряглось, и она прекратила движение. Теперь она почувствовала, что то, на чём лежит её рука, то поднимается, то опускается. Звук под её ухом стал повторяться чаще. Девушка сосредоточилась и в тот же миг осознала, что слышит биение сердца. Глаза её распахнулись. Она смотрела на чей-то живот.
   – Ой!.. – вырвалось у неё невольно.
   Ангела приподняла голову и повернула её в сторону. Взгляд её наткнулся на насыщенно-карие глаза. Мужчина чуть улыбнулся.
   – Доброе утро, подруга.
   – Доброе утро, – прошептала ведьма. – Прости, что я…
   – Ничего страшного, – оборвал Волк её. – Ты искала место потеплее – я понимаю.
   – Надо было вернуть меня на место.
   – Я не хотел разбудить тебя.
   Лика несмело улыбнулась в ответ. Наконец, мозг её проснулся окончательно, и она поняла, что выглядит сейчас, наверное, не самым лучшим образом. Смутившись, девушка стала приглаживать волосы. Андрей остановил её, взяв за руку.
   – Прекрати. Ты нормально выглядишь.
   Она покраснела ещё гуще. Вожак стаи тихонько засмеялся.
   – Ещё рано, – проинформировал он её. – Можешь ещё поспать.
   – Не хочу.
   – Тогда просто полежи или посиди. Поверь, вылезать из-под пледа сейчас не очень приятно. Дом ещё не нагрелся как следует.
   – Хорошо.
   Анжелика стала приподниматься, чтобы сесть, но Туманов взял её под мышки и одним движением усадил у изголовья кровати, после чего заботливо прикрыл пледом.
   – Чаю хочешь? – спросил он.
   – Лучше расчёску, – пробормотала ведьма.
   – Только расчёску? – усмехнулся мужчина.
   – И чаю, если можно.
   – О'кей.
   Пока Волк наливал чай, Ангела расчесалась и привела себя в порядок. Он вернулся и, вручив ей чай, снова залез на кровать. Мужчина был в старых рубашке и джинсах, а ноги его были совершенно голые. На эти ноги, которыми он ходил по холодному полу, девушка всё время с ужасом смотрела.
   – Тебе не холодно? – поинтересовалась она, кивнув на его ноги.
   – Не особенно, – пожал Андрей плечами.
   Лика отхлебнула чаю и всё-таки не выдержала: набросила край пледа на его ноги. Он рассмеялся:
   – Я же сказал: «не холодно».
   – Ты сказал: «не особенно». И мне за тебя холодно, Волк.
   Вожак стаи улыбнулся и подчинился: подвинулся к ведьме поближе и накрылся пледом. Теперь они сидели, прижавшись друг к другу боком.
   Девушка опустила одну руку под плед и нащупала его ступню, которая оказалась холоднее, чем всё остальное его тело.
   – Эй! – дёрнулся Туманов.
   – Ну, вот! А ты говоришь, что не холодно. Замёрзли у тебя ноги, друг.
   Она убрала руку. Мужчина смотрел на неё странно – впрочем, он всё утро глядел как-то загадочно. А Анжелика в это время думала о том, что раньше считала, что трогать чьи-то ноги неприятно, а уж мужские – особенно. Где-то когда-то она слышала, что у татар принято, что жена должна мыть ноги мужу, и девушке это казалось ужасным и даже унизительным. Но прикосновение к ногам Волка не вызвало у неё отвращения, ей не было неприятно: это ведь были ноги Волка, а не кого-то другого. В нём она всё любила и, прикасаясь к нему, испытывала лишь нежность.
   Нестерова и Туманов сидели в полнейшем молчании, изредка переглядываясь. Под пледом было тепло, и чай приятно согревал изнутри. Ангела отпила чаю и, бросив на друга неуверенный взгляд, протянула ему кружку. Он улыбнулся, усмехнулся и, взяв кружку, тоже отпил.
   Так они и сидели вдвоём, укутавшись в плед, попивая чай и ожидая, когда все проснутся.

Глава 13

   С пятого января Анжелика уехала на сессию. Сессия эта была последней и длилась две недели. За это время девушка часто разговаривала с друзьями по телефону: то просто так, то по поводу.
   Андрей звонил ей нередко, спрашивал, как дела, хотя раньше они так часто не созванивались. Ангелу это радовало: она скучала по нему невыносимо и счастлива была услышать его голос. Пару раз она осмелилась позвонить ему сама, и мужчина, судя по его тону, был этому рад.
   Одногруппницы над ней посмеивались и интересовались, с кем это она разговаривает, а Лика, не смущаясь, отвечала, что с самым прекрасным представителем мужского пола. Она искренне так считала.
   Домой Нестерова вернулась ещё в пятницу. Не выдержав, в тот же вечер она отправилась в резиденцию Дьявола. Там она встретила многих друзей, ещё раз поздравила с днём рождения Федю и вручила ему свой подарок, пообщалась со всеми, однако Волка так и не увидела.
   Когда девушка, вернувшись из резиденции, уже собиралась ложиться спать, Туманов ей позвонил. Узнав, что она заглядывала в «преисподнюю», а его там не оказалось, он немного расстроился, но, в конце концов, друзья договорились, что на следующий день мужчина заедет за ней в свой обеденный перерыв и свозит в Тёмный лес на прогулку, а заодно они и увидятся.
   Наступила суббота. Обеда Анжелика ждала с нетерпением. Поесть она толком так и не смогла: от волнения кусок в горло не лез. Дождавшись назначенного часа, ведьма оделась и вышла на улицу.
   Ровно через минуту во двор въехал чёрный джип. Волк вышел из машины. Ангела пошла ему навстречу. Когда они почти достигли друг друга, мужчина вдруг с ходьбы перешёл на бег, подскочил, резко обнял её, приподняв с земли, и закружил. Девушка взвизгнула и засмеялась. Он поставил её на землю и, улыбаясь во весь рот, отступил.
   – Привет, Лика. Я по тебе скучал.
   – Привет, Волк. Я тоже скучала.
   Улыбка вожака стаи стала менее широкой, зубов не открывала – теперь она казалась немного хитрой. Он склонил голову набок. Глаза были прищурены.
   – Как учёба, студентка? Всё сдала?
   – Конечно, – улыбнулась Анжелика. – Я же молодец.
   – Молодец, – согласился оборотень, погладив её рукой по голове, а потом надел ей на голову свалившийся минуту назад капюшон. – Поехали?
   – Поехали.
   Всю дорогу по городу они оживлённо беседовали, а, выехав на трассу, замолчали. Ведьма бросила короткий взгляд на первый участок и повернулась к водителю.
   – А что там… на первом участке? – спросила она.
   – Понятия не имею, – вздохнул Туманов. – Когда утром на пересмену приезжаю, то мне часто кажется, что там никого нет. Но утверждать бы я не стал. А вечером всегда кто-то есть.
   – Они что-нибудь нарушали?
   Мужчина немного помедлил с ответом.
   – За последние два месяца не было ни одного суда.
   – Как?! – ахнула Ангела.
   – Вот так. Ведьмы в принципе Законы редко нарушают, среди моих волков тоже нарушителей нет, но и Никита со своими приятелями пока ничего не нарушили. Наверное, дело и вправду было во мне: им, похоже, не нравилось подчиняться конкретно мне.
   – Быть такого не может. Не верю!.. А Группа внутреннего порядка лес с проверками посещает?
   – Посещает.
   – И ничего не выявила? – с сомнением подняла бровь девушка. – Нет. Что-то тут не так. А Люцифер что об этом думает?
   Андрей негромко рассмеялся.
   – Лёша? Что тут сказать… он уверен, что они нарушают Законы, а Владимир Петрович всё спускает на тормоза. Лёха не сомневается, что, например, Назин просто не способен чего-нибудь не нарушить за целых два месяца. И ещё ему кажется, что Виктор в последнее время ходит злой, и он предполагает, что всё дело в том, что Дьявол не даёт ему привлекать к ответственности нарушителей.
   – Пожалуй, я с ним согласна. Другого объяснения я не вижу. Не думаю, что дело в тебе: ты – хороший начальник.
   – Это ты так считаешь.
   – И я уверена, что права.
   Друзья посмотрели друг на друга и улыбнулись.
   Скоро они приехали в лес. Федя сегодня дежурил, и Лика отправилась к нему на участок, пока Волк проверял остальных подчинённых. Минут через пятнадцать на участке Жукова они были уже втроём. Какое-то время они беседовали, смеялись, а потом Нестерова и Туманов медленно пошли прочь, к машине.
   На улице было не слишком холодно – всего 28 градусов ниже нуля. Небо плотно затянуло серыми облаками. Вообще, такая погода к большой жизнерадостности не располагает и даже больше – любое хорошее настроение мигом заглотит и не подавится. Однако двоим друзьям, идущим по Тёмному лесу, ей испортить настроение не удавалось: они были слишком рады видеть друг друга.
   Лика и Андрей шли рядом, разговаривали, улыбались друг другу. Вдруг мимо них прошмыгнул зайчик – они остановились, проводили его взглядами и продолжили путь. Теперь у них завязался спор: девушка была уверена, что волка легко заметить в лесу зимой, и по следам на снегу найти несложно, а мужчина убеждал её, что это не так. В итоге, они решили это проверить.
   Туманов обратился в волка и бросился прочь. Анжелика должна была найти его по следам или же просто увидеть среди деревьев, но без использования магии. Задача эта оказалась невыполнимой.
   Поначалу ведьма была уверена, что справится: ровная дорожка волчьих следов трудностей не предвещала. Однако привела эта дорожка к целой куче непонятных запутанных следов, которые кружили вокруг деревьев, возвращались назад и так ни к чему и не привели. В конце концов, Ангела сдалась.
   Она остановилась на месте и беспомощно огляделась по сторонам. В Тёмном лесу было довольно тихо и, казалось, что Андрея рядом нет. Но это ощущение было обманчивым: с ошеломляющей скоростью мужчина выскочил непонятно откуда и прижал девушку к дереву.
   – Ну и как, легко? – выдохнул он ей в лицо.
   Она засмеялась:
   – Нет. Сдаюсь, ты был прав.
   Друзья улыбнулись друг другу, а затем рассмеялись. Глаза их были прикованы друг к другу. Одна рука вожака лежала на плече подруги, а вторая – на изгибе шеи и частью – на щеке. Лица их были совсем рядом.
   Они улыбались друг другу, но в какой-то момент улыбка с лица Волка сползла, и взгляд у него стал странный. Анжелика тоже улыбаться прекратила, она отчего-то испугалась.
   Взгляд Туманова опустился к её губам. Большим пальцем руки, лежавшей на её щеке, он осторожно погладил её губы, мягко, нежно. Смотрел он на эти губы словно заворожённый. Девушка в свою очередь с замиранием сердца, не отрываясь, глядела на него.
   Андрей посмотрел ей в глаза, снова на губы, а потом наклонился, но в последний момент остановился. Он давал ей возможность воспротивиться, однако она только ждала. Ждала, что поцелует. И он поцеловал.
   Сердце у Лики забилось как сумасшедшее. Она поддалась, позволила ему всё. Мужчина крепко прижал её к дереву и принялся целовать, как и в тот, первый раз, – дико, страстно.
   Сначала все мысли улетучились у девушки из головы, а потом забилась только одна: «Он целует меня! Целует безо всякого спора…». И тогда она ответила, обняла его за шею.
   Они целовали друг друга. Целовали, целовали и целовали. Всё стало неважным, кроме этого поцелуя.
   Они вцепились друг в друга. Они пытались поцеловать друг друга как можно крепче, как можно сильнее. Оба рвались друг другу навстречу.
   Душа Ангелы билась внутри. Ей плакать хотелось от счастья. Ей дали волю, и она восполняла то, чего была лишена всё время, но желала отчаянно.
   Эти двое тяжело дышали, их сердца бились очень быстро, едва не вырываясь наружу, но остановиться они не могли. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Волк тихонько то ли застонал, то ли заскулил и отстранился.
   Глаза у ведьмы были закрыты, она уткнулась лицом в шею мужчины. Рядом с собой она слышала его тяжёлое дыхание и ощущала бешеное биение сердца.
   Внезапно Анжелику обожгла мысль, что он мог сделать это несерьёзно, а она только что выдала себя с головой. Мысль была абсурдной, но глаза девушки резко распахнулись. Она подняла голову и посмотрела на Андрея. Он стоял с закрытыми глазами, но, почувствовав её взгляд, открыл их и поглядел на неё, а потом тут же с досадой прикрыл их и отступил на шаг. Теперь в его глазах отражался тихий ужас.
   Неожиданно Ангела догадалась, что именно такое лицо было бы у неё в тот момент, когда она нечаянно погладила пальцы Волка, но она тогда сумела притвориться. Этот поцелуй был желанием Андрея, которое он не смог сдержать, как она в тот раз не смогла сдержать своё.
   Туманов схватился было за голову, но вдруг легко опустил руки и рассмеялся. Словно разговаривая сам с собой, он сказал:
   – Впрочем, какая теперь разница? Может, оно и к лучшему. Решил ведь уже.
   Лика с непониманием и страхом одновременно смотрела на него, ожидая объяснений. Он улыбнулся:
   – Больше не могу делать вид, что ничего не происходит. Потому что происходит. – Мужчина серьёзно поглядел ей в глаза: – Я люблю тебя, Лика. Я больше не хочу быть твоим другом. Мне мало быть твоим другом.
   Анжелика была потрясена и растеряна. Она не верила своим ушам. Боялась верить. Но он и вправду сказал, что любит её. И это был не сон.
   Девушке дышать было нечем. Дар речи она потеряла и только смотрела на Волка, не мигая. А он продолжал:
   – Я очень долго думал, что мне нужна такая, как ты. Пока, наконец, не понял, что мне уже давно никто не нужен – только ты сама. – Вожак стаи горько усмехнулся. – А потом Виктор вклинился. Сказал, что мне пора менять моё положение. Забавно даже: я ведь как раз думал о том, чтобы его сменить! Он как будто мысли мои читает.
   – Но это же было почти год назад, – выдавила из себя кое-как ведьма.
   – Да. Я честно дружил с тобой два с половиной года. Не последний год. Нет. Ты уж извини. – Он помолчал немного. – Я привык всё обдумывать, прежде чем принимать какое-то решение, и никак не мог решить, что лучше: довольствоваться твоей дружбой или же рискнуть и либо потерять и её, либо приобрести нечто большее. Если ты твёрдо уверена, что ответ твой «нет», то позволь мне хотя бы остаться твоим другом. Поверь, я не стану тебя беспокоить. – Мужчина чуть-чуть помедлил и всё-таки добавил с хитрой улыбкой: – Но это только если твоё «нет» действительно твёрдое, а если это не так, то, честно признаюсь, я от тебя не отстану до тех пор, пока не получу твёрдое «нет» или «да». Не отстану, пока не пойму, что шансов у меня нет, а я это пойму: не дурак всё-таки. И, хотя я не страдаю излишней самоуверенностью, мне почему-то кажется, что шансы у меня есть. – Андрей вглядывался в её лицо. – Лика, если ты не собираешься мне сейчас сказать «нет», то могу я попросить тебя… я, конечно, понимаю, что по заказу не бывает, но… не могла бы ты попробовать полюбить меня? Я вроде не самый последний…
   Насыщенно-карие глаза внимательно смотрели на Нестерову, искали что-то в её лице, а она просто глядела на него и молчала. Туманов выдохнул с мукой:
   – Пожалуйста, Лика, ну скажи хоть что-нибудь…
   Тут девушка наконец-то очнулась, поняла, что это она только всё знает и счастлива от этого, а он пока мучается неизвестностью. У Ангелы голова кружилась от нереальности происходящего, ей казалось, что она от счастья сейчас в обморок хлопнется. Её любовь, более не сдерживаемая ничем, вышла из берегов, разлилась. У ведьмы было такое чувство, словно она парит над землёй.
   Она улыбнуться хотела, но вместо этого по щекам потекли слёзы. Девушка обхватила голову руками.
   – Боже! Я поверить в это не могу! Я думала, что это невозможно, несбыточно… – Лика всё же улыбнулась сквозь слёзы. – Можешь начинать приставать ко мне прямо сейчас, Волк. Я не против.
   Мужчина медленно двинулся к ней. По его лицу было видно, что он не до конца уверен в том, что правильно понял её. Он подошёл вплотную.
   – Почему ты плачешь? – спросил Волк, ласково стирая рукой слёзы с её лица.
   – Потому что всегда хочется плакать, когда сбываются мечты.
   Вожак стаи прерывисто вздохнул. Его губы осторожно, несмело улыбнулись. Он взял в руки её лицо, став серьёзным, и наклонился, чтобы поцеловать. За секунду «до» Ангела прошептала ему в губы:
   – Я люблю тебя, Волк.
   И целовал её Андрей, улыбаясь.
   Свидетелем же их признаний был только Тёмный лес.

   * * *
   – Я не могу! – воскликнула Анжелика и резко развернулась, но врезалась в Андрея. Его руки тотчас обняли её и крепко прижали.
   – Ну, что такое, Лика? – улыбаясь, осведомился он. – В чём проблема? Я не понимаю.
   – Что они скажут? Как отреагируют? – с отчаянием в голосе спрашивала девушка. – А если им это не понравится?
   Вожак стаи мягко рассмеялся. Рукой он осторожно приподнял её подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. На его губах застыла ласковая полуулыбка.
   – Лика, поверь, это не стоит твоих переживаний. Что такого уж страшного они могут нам сказать?
   – Что им это не нравится. Что они в нас разочарованы.
   – Ну, что тут можно сказать… Во-первых, мне плевать, разочарован кто-то во мне или нет, и тебе это тоже должно быть безразлично, а во-вторых, если кому-то что-то не нравится, то это их проблема, а не наша. Мы не сможем из-за чьих-то недовольств снова стать друзьями и перестать любить друг друга. Ведь так?
   – Так, – мрачно пробормотала Ангела.
   – Вот и ладно. Но нас вряд ли ждёт такая реакция, о которой ты сейчас думаешь. Не бойся: всё будет хорошо. Это наши друзья, Лика, а не враги. Они нас поймут. Или ты сомневаешься в наших друзьях?
   – Нет-нет! Но…
   – Разве бывало такое, что друзья нас не поддерживали?
   – Нет.
   – Вот именно, моя перепуганная зайчиха.
   Ведьма весело рассмеялась, уткнувшись ему в шею. Когда она посмотрела на Волка спустя несколько секунд, глаза её уже блестели, и страха в них не наблюдалось. Мужчина ей улыбался.
   – И если тебя это успокоит, то сообщаю: Федя уже всё знает.
   – Он с самого начала знал, да?
   – Что я люблю тебя? Да, конечно. Мне же нужно было с кем-то поделиться. Да Федька, к тому же, сам не слепой. Он знает, и он не против. И остальные не будут. Поверь.
   Лика кивнула, глядя ему в глаза. Туманов приобнял её за плечо, и они продолжили путь к резиденции Дьявола. Девушка всё равно немного волновалась, но, к счастью, это была уже не бесконтрольная паника.
   Вдвоём ведьма и оборотень вошли в здание и проследовали в гардероб. Андрей помог Анжелике снять шубу и повесил её вместе со своей курткой. Блондинка в это время поправляла волосы у зеркала. Мужчина приблизился и обнял её сзади. Она улыбнулась, посмотрев на его отражение.
   Туманов тоже улыбнулся. Их взгляды встретились в зеркале, и некоторое время они не могли оторвать их друг от друга. Сделав над собой усилие, кое-как вожак отвёл глаза от зеркала и посмотрел на макушку девушки, находящуюся прямо перед ним, после чего быстро поцеловал эту макушку и уткнулся в неё носом. Он взъерошивал носом волосы, которые Ангела только что поправила, но её это совсем не огорчило и не раздосадовало, потому что делал он это нежно, ласково.
   – Что-то там вынюхиваешь? – со смехом спросила ведьма.
   – Угу, тебя. – Волк поглядел её в глаза. – Мне нравится, как ты пахнешь.
   – Это духи, наверное.
   – Нет. Я знаю, где духи, а где – нет. И это не духи. Это ты сама.
   Лика слегка покраснела от его прямого взгляда. Он тихонько рассмеялся и, поцеловав снова – на этот раз в затылок, сказал:
   – Как же я тебя люблю…
   Девушка подняла руку и погладила его по голове, что было непросто, учитывая, что стояла она к нему спиной.
   – И я тебя люблю, – прошептала Нестерова с улыбкой.
   Мужчина улыбнулся было, но в следующую секунду повернулся ко входу и прислушался.
   – Сюда идут, – сообщил он и разжал руки.
   Анжелика ещё раз поправила волосы, и они пошли прочь из гардероба. В дверях пара столкнулась с Борей и Маратом. Не здороваясь, члены Общества только посмотрели друг на друга, и каждый продолжил свой путь.
   Пока они с Волком двигались по комнатам резиденции в поисках своих друзей, Ангела вспоминала предыдущий день.
   Они ещё долго стояли там в лесу, у дерева, смотрели друг на друга, улыбались. В блаженном молчании они шли к машине, а когда сели, их словно прорвало. Они снова могли чувствовать себя свободно в обществе друг друга, и восполняли недостаток общения, признавались друг другу во всём. И у дома Лики в джипе сидели, взявшись за руки. Глядели друг на друга и всё расстаться никак не могли. Ей домой не хотелось, а ему – на работу.
   Потом у подъезда Андрей обнимал ведьму, но поцеловать её ему так и не удалось: постоянно кто-то ходил мимо, а Туманов, как выяснилось, тоже не был любителем показухи. Излишне нежничать на виду у людей он терпеть не мог и вынужден был ограничиться поцелуем в лоб. Зато сегодня утром в машине вожак стаи долго и нежно целовал свою девушку и восполнил-таки вчерашний пробел.
   Теперь же они шли по резиденции Дьявола. Рука Волка покоилась на спине Анжелики, но подобным образом они ходили и прежде, а потому ни у кого не возникало и мысли, что отношения между этими двумя изменились.
   Наконец, они нашли ту комнату, где находились друзья. Как ни в чём не бывало, ведьма и оборотень приблизились к дивану, поприветствовали всех и сели. Федя, глядя на них, улыбался чуть смущённо, но глаза его ярко блестели от счастья, что говорило само за себя. Остальные вели себя так же как всегда, ничего не заметив.
   Ангеле было неловко, она волновалась. Андрей обнял её за плечо, желая поддержать. С одной стороны ведьме действительно стало лучше: теперь она ощущала его поддержку и защиту, а с другой – этот жест сообщал об изменившихся между ними отношениях и заставлял Лику нервничать ещё больше. Конечно, они и раньше могли ходить или сидеть в обнимку, но тогда это было по-дружески и выглядело по-дружески, а сейчас – нет.
   Ведьмы и волки о чём-то с интересом беседовали, однако всё-таки постепенно Лёва отвлёкся от разговора и стал на парочку поглядывать. В конце концов, на его губах растянулась хитрая улыбка, а это означало, что он обо всём догадался. Анжелика его взгляда не выдержала и, покраснев, со стоном уткнулась в плечо Волка.
   – Лёва, прекрати… – пробормотала страдальчески она.
   Курганов, Жуков и Туманов рассмеялись по-доброму. Нестерова тоже смеялась, но от плеча своего мужчины оторваться не могла, по-прежнему смущаясь.
   – Лика, ты что? – ласково осведомился вожак стаи.
   – Пусть он прекратит на нас пялиться…
   – Что такое? – поинтересовался Лёня. – Что происходит?
   – Да, что случилось? – поддержала парня Кира.
   Лев покосился на них, явно не понимая, как можно ничего не заметить, а потом снова посмотрел на пару.
   – Ребята, вы чокнулись! – с широкой улыбкой заявил он. – Сначала Федя с Олей, потом Мишка, а теперь и вы! Я вас поздравляю!
   – Спасибо, – усмехнулся Волк.
   – О чём это вы? – встрял Игорь.
   – Игорёк, ну что тут непонятного?! – воскликнул Курганов. – Неужели же ты не видишь, что у этих двоих на лбах крупными буквами написано: «ВЛЮБЛЁННАЯ ПАРОЧКА»?
   Тут до всех, наконец, дошёл смысл происходящего. Они расхохотались.
   – Прямо так и написано? – фыркнул Андрей.
   – Да! Очень чётко.
   Пару принялись поздравлять. Отвечать на поздравления приходилось Туманову, потому что от взглядов друзей Лика снова засмущалась и уткнулась в его плечо.
   – Ангела, терпи, – сказал Федя. – На нас тоже пялились, и на Мишку пялились, и на вас будут. И мы тоже будем!
   – Да, верно, – присоединился к другу Лёва. – Кто-нибудь из нас влюбится, вы так же на нас пялиться будете. Это что-то вроде обряда. И его не избежать.
   Анжелика отстранилась от плеча вожака и выпрямилась. Щёки её были всё ещё розовые, но выражение лица – невозмутимое. Она смело смотрела на друзей, а потом повернула голову к Волку. Её рука крепко обняла его за плечо. Вновь поглядев на ведьм и волков, девушка с широкой улыбкой заявила:
   – Мой!
   Все рассмеялись. Ангела неуверенно посмотрела на Андрея, но он тоже улыбнулся её шутке и крепко обнял в ответ.
   – Должен признаться, в глубине души я всегда об этом мечтал, – произнёс Лёва. – Вы друг другу подходите идеально. Порознь вас даже представить сложно. И, кстати, я как-то раз говорил вам о том, что рад буду видеть вас вместе.
   – Что-то я такого не помню, – заметил Миша.
   – А я – помню! – воскликнул Федя. – Лёва предлагал Андрею жениться на Ангеле, потому что против такой «мамочки» он не будет.
   – Точно! – подтвердил Курганов. – Молодец, Федька! Ну и память у тебя…
   Через четверть часа друзья рассаживались по машинам. Они планировали съездить за посёлок Сосновый и пострелять. Ангеле и Волку позволили ехать вдвоём: все понимали, что им хочется побыть наедине. Пассажиров набирать на этот раз пришлось Лёве и Феде с Олей, а Миша отправился за Ксюшей.
   Лика и Андрей на выезде из города от друзей немного отстали. Девушка сидела рядом с мужчиной, повернувшись вполоборота и глядя на него. Он улыбался, ощущая на себе её влюблённый взгляд, но продолжал смотреть на дорогу, не смея отвлечься. Они, в большинстве своём, молчали. Лишь в начале, когда ещё ехали по городу, обсудили реакцию друзей. Ведьма испытала облегчение: наконец всё было позади. Теперь её счастье не омрачал никакой страх, и она этим наслаждалась.
   Какое-то время Анжелика просто любовалась Тумановым, а потом, не выдержав, протянула руку и погладила его по голове. Он вздохнул с улыбкой и посмотрел на неё, но вынужден был тут же отвернуться. Девушка покосилась на его руки.
   – А ты можешь вести машину одной рукой? – спросила она.
   – Могу. А что?
   Вместо ответа Ангела просто взяла его левую руку. Сначала она её рассматривала, а затем стала гладить пальцы, ладонь и, в конце концов, перешла на поцелуи. Ведьма нежно целовала его пальцы с внешней стороны, каждый, по очереди. Вскоре её внимание переключилось на ладонь. Её Лика тоже целовала и носом в неё утыкалась, и к лицу прижимала. Она прикрыла глаза, прижав его руку к своей щеке, и улыбнулась.
   – Лика… – выдохнул вожак стаи.
   Машина вдруг остановилась. Девушка открыла глаза: оказалось, они съехали на обочину. Андрей повернулся к ней и положил вторую руку на другую щёку. Его пальцы ласково поглаживали её лицо. Глаза их были прикованы друг к другу.
   – Мы с тобой не доедем, – прошептал мужчина с улыбкой. Он был не в силах оторваться от неё.
   Ангела стала пальцем водить по его щеке. Он зажмурился и рассмеялся, одновременно с этим счастливо вздыхая. Его взгляд заставил сердце ведьмы сжаться: всё говорило о том, что прежде никто не гладил его по лицу. Волк замер, затаил дыхание, словно боялся, что она прекратит, если он пошевелится. Лика подалась вперёд и нежно поцеловала его в лоб, потом – в кончик носа, что их обоих развеселило, а затем – в уголок губ. Как только она отстранилась, мужчина потянулся за ней и поцеловал в губы.
   Целовал он всегда с чувством, с душой. В каждом поцелуе ощущалось его неравнодушное отношение, и каждым поцелуем Андрей увлекался так, что на всё постороннее ему становилось плевать. Поцелуй его мог быть нежным или диким, но всегда наполненным горячей страстью и любовью, которым он весь отдавался и душой, и телом.
   Когда её целовал Туманов, Лика чувствовала себя любимой, важной для него, а не просто собственностью, как бывало с Ильёй.
   – Мы так никогда не доедем, – повторил Волк, оторвавшись от неё.
   – Отчего? – улыбнулась ведьма.
   Её глаза вспыхнули красным светом, и автомобиль покатился по дороге. Вожак стаи весело рассмеялся, и девушка вместе с ним.
   – И далеко мы так уедем? – поинтересовался он.
   – Так далеко, как потребуется.
   Он не испугался. Страх в его глазах не отразился ни на миг. Её сила его не смущала. В который раз Ангела этому удивлялась и любила Андрея от этого сильнее.
   Она накрыла его руку своей и, повернув лицо, снова поцеловала ладонь. Он вздрогнул.
   – Не надо, – тихо попросил Волк.
   – Что «не надо»?
   – Целовать руки.
   – Почему?
   Мужчина замялся.
   – Это как-то… не знаю… Руки всегда царям целовали, и в этом есть что-то… рабское. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя моей рабыней.
   – Я и не чувствую, – прошептала Нестерова. – Я просто люблю тебя, и мне хочется выражать это таким образом. Мне нравится целовать твои руки. Ведь лицо же можно целовать – чем руки хуже?
   – Ничем, – согласился Андрей. – В таком случае…
   Он взял её руку и поднёс к своим губам. Глядя ей в глаза, он осторожно стал целовать эту руку. Сердце у Анжелики глухо забилось внутри от его проникновенного взгляда. Она вырвалась и крепко обняла его. Его руки тоже обхватили её и прижали.
   Они замерли. Ничего не говоря друг другу, они долго сидели, обнявшись. Их души соприкасались, и они это чувствовали. И наслаждались этим ощущением близости друг к другу.
   Джип катился вперёд по асфальту. Фыркнув от смеха, Волк покосился на Лику. Они обменялись улыбками. Немного подумав, он примерился и со всего размаху смачно чмокнул её в губы. Ведьма от удивления рассмеялась. Взгляды их были прикованы друг к другу.
   – Через пару месяцев мы друг другу надоедим, да? – спросила вдруг Ангела.
   – Через пару месяцев? Не думаю. Мы ведь больше трёх лет дружим и пока друг другу не надоели.
   – Но быть друзьями – это другое.
   – Согласен. И всё-таки не думаю, что мы быстро друг другу надоедим.
   – Веришь, что уж наша-то любовь точно вечная?
   Мужчина рассмеялся:
   – Верю. Пусть это наивно, но я верю. Я слишком долго тебя искал. Я всю жизнь ждал, что встречу тебя, и не хочу думать о том времени, когда любви не станет. – Он склонил голову набок. – Говорят, что любовь – это работа. Если это так, то будем работать над ней. И если однажды почувствуем, что устали друг от друга, то попробуем реже общаться или даже поживём отдельно, но что-нибудь мы обязательно придумаем. Мы сумеем это сохранить, если действительно захотим этого.
   – Думаешь?
   – Уверен. И, к слову, мы – не люди, а потому остаётся надежда на то, что нас человеческие проблемы не коснутся.
   Они рассмеялись, глядя друг на друга. Через пару минут Туманов вернулся к управлению автомобилем. Приехали они, естественно, позже всех, из-за чего пришлось стерпеть несколько многозначительных взглядов. Впрочем, чужие взгляды им несколько часов приходилось терпеть: периодически кто-то из друзей любовался ими, наблюдал, а Кира даже заявила, что они – классная пара. Ксюша их тоже поздравляла, и радовалась искренне.
   У Феди с лица улыбка вообще не сходила, и иногда он просто подходил и приобнимал их обоих. А один раз, пока все на что-то отвлеклись, он приблизился к Анжелике и тихо сказал ей на ухо, обнимая:
   – Я так рад, Ангела!.. Ты на самом деле Андрея любишь?
   – А ты сомневаешься? – удивлённо улыбнулась она.
   – Нет. Наверное, нет. Просто… побаиваюсь. Он тебя очень любит и никогда не обидит. И заботиться он о тебе будет!
   – Я знаю. Я тоже постараюсь заботиться о нём.
   Жуков кивнул и улыбнулся. Вожак заметил, что друг к ведьме подходил, но не задал ни одного вопроса, догадываясь, что беспокоило того.
   Друзья продолжили стрелять. Самыми меткими оказались Ангела, Волк и Лёня.
   – Это потому, что вы – пара, а я – ваш сын, – заявил им Бархатов.
   – Ну, да, – согласился с парнем Ярослав. – Он же ваш подопечный!
   Все смеялись, а Леонид якобы обиженным тоном сказал паре:
   – Я же спрашивал вас: «Вы – пара?», а вы?!.. «Нет, друзья». Наврали вы мне!..

Глава 14

   Ангела стояла в компании ведьм. Суть разговора женщин девушка едва улавливала и всё поглядывала на высокого красивого мужчину, из компании волков. Его насыщенно-карие глаза тоже часто обращались в её сторону. Отвести от них взгляд было делом сложным, но Лике через некоторое время это удалось. Она повернулась к ведьмам. Оправив юбку своего платья персикового цвета, приобретённого ещё в первый год работы в Обществе, она постаралась сосредоточиться на беседе.
   Говорили женщины о детях. Точнее, о младенцах. О том, как своих детей кормили, купали, спать укладывали. Этот разговор не был интересен молодой Нестеровой: детей у неё ещё не было, а потому и добавить было нечего, да и вообще о детях она пока не думала.
   Девушка покосилась на Олю, стоящую рядом на пару с Кирой. Чуть подавшись вперёд, она прошептала зеленоглазой ведьме на ухо:
   – По-твоему, это интересно? У меня детей нет, и в ближайшее время как-то не планируются. Зачем ты всё время идёшь к ним в компанию, когда могла бы быть с Федей?
   Ольга неуверенно поглядела на блондинку и всё-таки наклонилась к её уху:
   – Я боюсь раствориться в Феде. Я хочу, чтобы хотя бы часть моей души принадлежала только мне, и стараюсь существовать отдельно от него. Мне это нужно. И обычно разговоры здесь ведутся поинтереснее – это только сегодня так. Я люблю их послушать.
   – Ясно, – улыбнулась Ангела. – А мне терять нечего: я и так всегда только с волками общалась.
   Девушки обменялись улыбками.
   – Носом чую, нам сейчас будут говорить: «Слушайте, девочки, наматывайте на ус», – поделилась мыслями Кира, наклонившись к ним. – А если слово против скажем, то придётся выслушивать длинную нудную нотацию, хотя я поспорить готова, что они, когда рожали своих деток, ничьих советов не слушали.
   Три ведьмы тихонько рассмеялись.
   – А что если я вообще детей не хочу? – добавила Кира.
   – Не хочешь? – удивилась Оля.
   – Я тоже ещё не хочу, – призналась Лика. – У меня даже мыслей об этом пока не возникало.
   – У меня бы, может, и возникло, да не от кого пока, – заметила кареглазая девушка.
   – А я от Феди с радостью бы родила. Но рано ещё: мы меньше года встречаемся, да и в принципе такое решение вместе нужно принимать.
   – Это верно, – согласилась Анжелика. – Но Федя, я думаю, был бы счастлив, если бы ты родила ребёнка.
   – Волк тоже.
   – Я ещё не готова.
   – Как забеременеешь, так сразу и окажешься готова.
   – Да мы пока не… – блондинка покраснела и осеклась.
   – Оу! – воскликнула тихо Кира. – Неужели Волк тебя в постель ещё не тащил? Надо же… Вот это классный парень!
   – Но говорили об этом уже, наверное? – предположила Ольга.
   – Нет! Мы же только начали встречаться – какая может быть постель?! Волк мне ни слова не сказал пока.
   – Первый раз в жизни встречаю такого тактичного парня, – с завистью сказала кареглазая ведьма. – Другие обычно требуют, словно от одного их признания мы им тут же что-то становимся должны. Приятно встретить исключение из правил. – Она повернулась к подруге: – Не то что твой Федя!
   – А что мой Федя?!
   – Как «что»?! Только в любви признался и сразу же в постель тебя затащил! Мог бы тебе времени немного дать.
   – А мне не нужно было время! И что за слово такое – «затащил»? Меня никто никуда насильно не тащил. Это было по доброй воле. Я хотела Федю! Если я, конечно, правильно понимаю значение этого слова. И вообще, он спросил разрешения, а я ему это разрешение дала. Вот и всё!
   – Спросил разрешения? – удивилась Ангела.
   – Ну… не словами. – Оля покраснела. – В общем, мы с ним друг друга поняли. И прекрати нападать на моего Федю!
   – Да я люблю Федьку, но… конкретно эта его выходка мне не понравилась, – призналась Кира.
   – А мне очень даже понравилась! – воскликнула Ольга и снова покраснела. – Его решительность мне понравилась гораздо больше, чем равнодушие.
   – Припоминаю, Макс, когда услышал о той его выходке, всё спрашивал у Феди: нет ли у него случайно восточных корней?
   – Серьёзно? – уточнила зеленоглазая ведьма у блондинки, и девушки рассмеялись.
   Делали это приятельницы тихо и говорили шёпотом, стесняясь. Теперь они огляделись по сторонам, чтобы убедиться, что никто их не подслушивает, и вновь склонили головы друг к другу.
   – Знаешь, Кира, – заговорила опять Оля, – я поняла, что тебя беспокоит. Мы все, когда с парнем в постель ложимся, боимся, что отдадим ему всю душу, а в ответ получим лишь пинок под зад, что нами попросту попользуются. Но я с Федей не боялась, потому что он – мой мужчина! Когда встретишь своего, то сразу это поймёшь. И бояться ничего не станешь. Рада будешь ему всё отдать. Потому что любить будешь.
   Лика и Кира улыбнулись друг другу, переглянувшись. Им ещё пока не было знакомо это желание всё отдать, но Ольге они верили охотно. А та в это время бросила взгляд на Жукова.
   Фёдор её взгляд поймал и улыбнулся. Она застенчиво улыбнулась в ответ и не сразу отвела взор от этих влюблённых карих глаз. Щёки у девушки слегка порозовели от откровенного признания в любви, светившегося в глазах мужчины. Она тоже его любила. Всей душой.
   Анжелика их обмен взглядами уловила. И не только любовь она заметила во взгляде Феди, но и грусть. Он тосковал по Оле, ему её не хватало. Он хотел, чтобы она была рядом, но уважал её желание быть независимой от него, и предоставлял свободу. Потому что любил её.
   Их переглядывания и застенчивые улыбки заметила не только Ангела, но и Эдик. Его взгляд, полный ненависти, был обращён к Жукову. Блондинка это увидела и поняла, что к Ольге Эдуард всё ещё не остыл. И поражение пока не пережил.
   – А я думала, что Эдик уже успокоился, – прошептала Лика приятельнице. – Он на тебя, кажется, пялился. Не чувствовала?
   Девушка Феди усмехнулась.
   – В отличие от некоторых, Ангела, я всё вокруг замечаю. Конечно, я ощущала, что он смотрит на меня, а вот ты взгляды своих поклонников вряд ли почувствовала.
   – Каких ещё поклонников?
   – Ну, во-первых, Виктора. Он каждый бал тебя глазами поедает. Во-вторых, Назина.
   – Витали?!
   – Ага, – фыркнула от смеха Кира. – Он уже давно на тебя запал. Спит и видит, как ты окажешься в его постели. И всем подряд плетёт, что это случится очень скоро, и ты сама к нему прибежишь.
   Не удержавшись, Анжелика громко расхохоталась, а за ней и две ведьмы. Многие на них покосились, слегка осуждая такое бурное веселье. Девушки поспешили вновь принять серьёзный вид.
   – Это всё? – осведомилась Нестерова. – Или вы ещё что-то интересное мне расскажете?
   – Даже не знаю, как тебе сказать… – довольно протянула Оля. – Есть у тебя ещё один поклонник. Правда, его интересуешь не только ты, но и Марго и даже в большей степени Марго. Ты нравишься ему, потому что красива, непонятна для него и находишься на стороне его главного соперника. – Блондинка задумчиво нахмурилась, и ведьма пояснила: – Это Никита.
   У Ангелы челюсть отвисла, что невероятно рассмешило двух подруг.
   – Он иногда поглядывает на тебя, – продолжила речь подруги Кира, – но гораздо чаще на Марго. Её он взглядом пожирает. Однако Маргарита для него ещё более недосягаема, чем ты. К ней ему даже подойти поздороваться не позволят – Виктор. Он Никиту ненавидит и прикоснуться ему к Марго не даст, пусть даже её и не любит.
   Лика посмотрела на Риту. Та выглядела потрясающе, как всегда, и держалась отлично. Но внимания Никиты к себе не замечала. Впрочем, она никого и ничего не замечала вокруг, кроме Виктора.
   – Понимаю, почему Никита на неё запал, – тихо произнесла Анжелика, любуясь черноволосой ведьмой.
   – Да, – согласилась Кира, – она весьма сексуальна. В ней что-то есть такое… горячее. И природная грация. В тебе тоже есть сексуальность, но в Марго её выше крыши.
   Ангела улыбнулась. Маргарита действительно излучала особенную энергетику и делала это совершенно бессознательно. Она напоминала кошку. В её движениях были гибкость и мягкость одновременно, как и у приручённой хищницы, которой она была подобна. Все её движения завораживали и привлекали внимание мужчин. Такая себе красивая пушистая кошечка, но при этом очень опасная для мужского спокойствия.
   Она не отдавала себе отчёта во влиянии, которое оказывала на представителей противоположного пола. Марго и не делала ничего из ряда вон выходящего: она просто стояла, улыбалась, двигалась, но в её исполнении это приобретало особую притягательность. В начале их знакомства с Ликой это не так бросалось в глаза, но теперь… теперь это было видно невооружённым глазом.
   – Кое-кто ещё имеет виды на Марго, – озвучила блондинка результат своих наблюдений. – Маратик. И он хочет Марго конкретно в постельном плане.
   – Совершенно точно, – согласилась Ольга.
   – Да они все хотят вас, девочки, только в плане постели, – заметила Кира.
   – Не все. Виктора Ангела интересует не только так.
   Анжелика промолчала.
   – Ну, раз уж мы начали обсуждать наших врагов, – заговорила снова кареглазая ведьма, – то давайте поговорим и о Жоре. Он тоже интересуется одной ведьмой.
   – Какой? – полюбопытствовала Ангела.
   – Александровой!
   – Неужели?!
   – Да, – подтвердила Оля. – Жора положил на Лизу глаз. Он – наглец по типу личности, а потому ему нравятся такие застенчивые как Лиза. Но Жорику тоже ничего не светит: если нас прикрывают волки, то её – Лёша. Люцифер ни одну свою ведьму никому в обиду не даст, стоит только попросить о помощи или показать, что в ней нуждаешься…
   А в это время недалеко от трёх ведьм, в компании волков, Лёва рассказывал Андрею какую-то занимательную историю. И если начало Волк слышал, то всё остальное – нет. Так уж вышло, что его взгляд в тысячный раз за этот вечер упал на Лику, и слышать и видеть что-либо кроме неё он перестал.
   Через какое-то время до его сознания дошёл голос Курганова:
   – Андрей, ты меня вообще слушаешь или нет?
   Туманов очнулся. На мгновение он зажмурился, а потом повернул к другу своё пристыженное лицо и простонал:
   – Прости, Лёва… Нет.
   Оглушительный хохот волков услышали во всех концах зимнего зала. Лев и Фёдор смеялись громче всех, вожак стаи тоже смеялся, но не слишком громко, потому что был придавлен чувством вины и смущением. Прочие члены Общества Дьявола косились на ухохатывающихся оборотней с недоумением и удивлением.
   Громкий смех мужчин привлёк и внимание Анжелики. Стоило ей ещё раз посмотреть в сторону Волка, как она тут же бросила борьбу с собой и решила вернуться к нему и друзьям.
   – Не знаю, как ты, Оля, но я больше не могу, – призналась она. – Я возвращаюсь.
   – О чём вы там всё шепчетесь, девочки? – вдруг спросила их Полина-ведьма.
   – Ни о чём, – с улыбкой отмахнулась Ангела и, развернувшись, направилась к Андрею. Ведьмы провожали её взглядами.
   Шла девушка неторопливо, красиво. Члены Общества, и в первую очередь мужского пола, оглядывались ей вслед. А она ничего не замечала: их с Волком глаза встретились, и видела теперь Лика только его одного.
   Ведьма подошла к вожаку стаи вплотную. Его губы тронула улыбка, а рука обняла её за талию. Прижавшись боком к его тёплому телу и обняв его в ответ за талию, Анжелика почувствовала себя счастливой.
   – Над чем смеётесь, черти? – спросила она.
   – Он меня вообще не слушает! – с широкой улыбкой на лице воскликнул Лёва. – Только на тебя и пялится!
   – Я уже извинился, – вставил Туманов.
   – Извини, Лёва, – мягко произнесла блондинка. – Мы с удовольствием тебя выслушаем…
   Многие члены Общества наблюдали за этой парой, и то, как они в обнимку стояли, как девушка поправила его серую рубашку на груди, как они посмотрели друг другу в глаза, говорило о том, что дружбе между ними пришёл конец. И ведьмы, и волки наконец-то всё поняли, хотя эти двое старались слишком уж не демонстрировать свою любовь друг к другу.
   Перешёптывания раздавались по всему залу. Ведьмы за спиной Ольги и Киры тоже не обошли вниманием открывшуюся им правду. Две подруги с весёлыми улыбками оглянулись на коллег, а затем последовали за Ангелой к волкам.
   Лицо Феди заметно преобразилось, когда его девушка к нему подошла. Руки его тут же крепко обняли её. Счастливая улыбка растянулась на его губах и вызвала ответную улыбку у зеленоглазой ведьмы.
   – Выкладывай свою байку, Лёва, – скомандовала Кира.
   Все приготовились внимательно слушать, и Курганов приступил. После его рассказа ещё многое обсуждали, а потом кареглазая девушка вдруг заявила:
   – Ребята, я готова влюбиться!
   Все удивились и рассмеялись.
   – Вот смотрю на вас, – продолжила в это время она, глядя на Ангелу и Волка, – и чувствую, что готова влюбиться. Я хочу влюбиться! Вот в кого только?.. – Её хитрый взгляд стал обводить пространство вокруг, задерживаясь на каждом мужчине, что всех веселило. – В кого бы влюбиться? – приговаривала в это время Кира.
   – Только не в Лёву, – предупредил Миша.
   – Это почему ещё? – удивилась ведьма.
   – Он прав, – сказал Лев. – Я – безнадёжный вариант.
   – Жаль, – притворно вздохнула Кира.
   Курганова это позабавило, и он расхохотался. Девушка к нему присоединилась. Эти двое отчего-то хорошо друг друга понимали.
   Лика стояла рядом с Андреем, остро ощущая его горячую руку на своей талии. И его нежный взгляд на своём лице. Они переглядывались иногда, обменивались улыбками, но и без этого хорошо ощущали любовь друг друга, соприкасаясь душами.
   Радостный взгляд девушки периодически шарил по залу и однажды наткнулся на голубые глаза Маргариты. Та ей широко улыбнулась и одними губами сказала: «Поздравляю!». Анжелика тоже улыбнулась и тем же манером ответила: «Спасибо». Однако её радость была немного омрачена мученическим лицом Виолетты, старавшейся изо всех сил не показать своей боли и не смотреть в их сторону. Судя по лицу Волка, он муки волчицы тоже заметил и переживал из-за этого, хотя не был виноват в том, что не мог её любить и полюбил Лику. Так уж устроена жизнь.
   За этой красивой влюблённой парой, как и все, наблюдал Алексей. Его изумрудно-зелёные глаза искрились от радости за двоих друзей, нашедших любовь. Он ласково улыбался, глядя на них, и думал. Повинуясь мыслям, его взгляд обратился на рыжеволосую ведьму по имени Лиза. Тоска отразилась в этих красивых глазах.
   Боковым зрением Лёша почувствовал, что отец поворачивается к нему, и поспешно вернул взгляд к Ангеле и Волку. Сердце его невольно забилось быстрее.
   – Рад за них? – спросил Владимир Петрович.
   – Да, – с искренней улыбкой ответил мужчина, не глядя на отца. – Очень.
   – А я думал, что они – друзья. Ангела мне так говорила.
   – Но не вчера же она это тебе говорила!.. Прежде они и вправду были друзьями, но всё меняется.
   – Возможно. А ты на неё никогда видов не имел?
   – В плане любви и брака? Нет.
   – А мне казалось, что имел.
   – Тебе показалось, – с нажимом произнёс Люцифер. – Это ты верно сказал.
   – Тебя вообще интересуют женщины?
   – Намекаешь, что я – гей? Нет, это не так.
   – Ладно. Но неужели у тебя никогда не возникало желания затащить Ангелу в постель? Будь я на твоём месте, у меня бы возникло.
   – А у меня не возникло! – чуть подрагивающим от ярости голосом воскликнул сын Дьявола.
   – И почему, интересно? – насмешливо осведомился Чернов-старший.
   – Потому что Ангела – мой друг.
   – А кто тогда из женщин тебя интересует?
   – В данный момент никто.
   – Да ну? – опасно тихим голосом спросил Дьявол и отошёл к Виктору.
   Лёша осторожно выдохнул и тут же жадно вдохнул воздух, которого ему не хватало последние две минуты из-за того, что он затаил дыхание. Сердце билось, как ненормальное. В изумрудно-зелёных глазах, скрывшихся за чёрными ресницами, отражался страх.

   * * *
   Воскресенье выдалось солнечным. Температура на улице опустилась не слишком низко, что было необычно для конца января. Погода идеально подходила для катания на лыжах.
   Ангела и Волк, выспавшись после бала Полнолуния, встретились на лыжной базе и отправились кататься. Все остальные должны были присоединиться к ним позже.
   Снег красиво искрился на солнце. Воздух был свежим и морозным. Тишина, стоявшая в лесочке, где они катались, приятно успокаивала и расслабляла. Окружающие пейзажи впечатляли. Деревья в инее выглядели царственно и сказочно. На снегу местами виднелись следы зверей: собак, зайцев, лисов.
   Лика и Андрей наслаждались активным отдыхом. Девушка каталась гораздо лучше, чем в первые разы: наставления Феди не прошли даром. Теперь она не падала через каждые пять метров, у неё не разъезжались ноги и не перепутывались между собой лыжи. Конечно, до Феди ей всё ещё было далеко, но с ним она сравниться не стремилась. Жуков, можно сказать, был профессионалом, а не любителем, как Нестерова и все остальные, а потому и соревноваться с ним было глупо, но перенять кое-что следовало, чем все и занимались.
   Туманов катился чуть впереди, ведьма плелась за ним. По пути они иногда переговаривались. Когда Анжелика сильно отставала, вожак стаи останавливался и дожидался её.
   Впереди наметилось препятствие, каких здесь было полно: небольшие спуск и подъём. Андрей преодолел его легко и молча, а Лика – с визгом. И дело было не в том, что она не умела – напротив: она хорошо это умела, знала, как правильно всё сделать и всегда благополучно добиралась до ровной дороги, но почему-то каждый раз волновалась, словно делает это впервые.
   Мужчина над ней хохотал, она ему весело улыбалась. Хорошее настроение не покидало их ни на минуту, пока они нарезали круги по базе.
   Прошло уже не меньше часа, а пара продолжала без устали кататься и преодолевать препятствия. Они обсуждали прошедший бал и ехали по ровной дороге, когда Ангела нечаянно сделала неловкое движение и лыжами столкнулась с Волком. Естественно, равновесие они потеряли оба и начали падать, держась друг за друга. Виновницей «ДТП» была девушка, да и равновесие она потеряла первой, а потому в сугроб падала спиной. Однако Андрей, как галантный и быстрый оборотень, сумел развернуться вместе с ведьмой в воздухе и приземлился в снег спиной сам, а его «дама» очутилась лежащей на нём.
   Оказавшись в вертикальном положении, эти двое рассмеялись. Лыжи их теперь были безнадёжно перепутаны.
   – Я думала, что волки всегда приземляются на четыре лапы, – бессовестно усмехнулась Анжелика.
   – Верно. Однако исключение составляют случаи, когда в их руках оказываются ведьмы, не способные устоять на двух ногах.
   Девушка расхохоталась, будучи не в силах притвориться возмущённой. Мужчина широко улыбался, глядя на неё.
   – Извини за аварию, – с мягкой улыбкой сказала Ангела.
   – Ничего страшного. Наверное, мы бы многое потеряли в этой жизни, если бы прокатались на лыжах несколько часов и ни разу не упали. В этом всё удовольствие!
   – Согласна.
   Их смех снова нарушил тишину и вспугнул пару птичек. Людей поблизости не было. Ведьма чуть приподнялась на вожаке стаи и удостоверилась в этом, после чего поглядела на своего мужчину. Он понял её намерение и улыбнулся. Более ни о чём не задумываясь, Лика наклонилась и поцеловала Андрея. Он ей с готовностью ответил.
   Целовались они долго, но звук человеческих голосов заставил их вздрогнуть и оторваться друг от друга. Однако оказалось, что это всего лишь ветер принёс им эти голоса, и поблизости так никого и не было.
   Тут вдруг что-то под ними подалось, и они немного опустились вниз. Снег под тёплым телом Туманова стал таять и проваливаться. Мужчина и девушка рассмеялись, продолжая при этом понемногу тонуть в сугробе.
   Нестерова сделала движение, чтобы подняться, но насыщенно-карие глаза просили её… поцеловать его ещё раз. Она улыбнулась и, вновь осмотревшись по сторонам, выполнила его молчаливую просьбу. Поцелуй их перемежался со смехом, так как проваливаться в снег они не перестали.
   Потом они стали выбираться из сугроба. Лыжи их не сломались, к счастью, но распутать их было делом невыполнимым, поэтому пришлось снимать их, причём с помощью магии. Выбравшись из снега, ведьма и оборотень помогли друг другу привести себя в порядок и экипироваться вновь, после чего продолжили кататься.
   Минут через сорок Ангела и Волк вошли в кафе, где собирались все лыжники. Девушка заняла столик, а мужчина отправился добывать еду. Время было как раз обеденное.
   – К вам можно? – осведомился незнакомый мужчина с припасами еды в руках.
   Ему было на вид лет тридцать с небольшим. В наличии у него имелся пивной животик, да и в принципе выглядел он несколько обрюзгшим. Однако и взгляд, и улыбка незнакомца яснее ясного говорили, что мнения о своей наружности он очень высокого, чему способствовал выпитый им алкоголь: мужчина был подшофе.
   Мест за столиком имелось предостаточно, поэтому Анжелика не могла сказать «нет»: это было бы нехорошо, как бы он ей ни был неприятен, и как бы ни хотелось побыть с Андреем вдвоём.
   – Да-а… – неуверенно протянула она.
   – Садитесь, если хотите, – разрешил вовремя подошедший Волк. – Места здесь полно.
   Слова и тон были вежливыми и доброжелательными, но не выражение лица. Лицо Туманова казалось немного неприязненным и словно говорило мужчине, что остаться с ними он точно не захочет. И действительно: незнакомец при виде вожака как-то заметно сдулся и, беглым взглядом обведя помещение, отказался:
   – Нет-нет, вижу свободное место. Не буду вам мешать.
   И ушёл. Андрей на него почти не обратил внимания и сел, разложив еду на столе. От чая шёл густой пар, что говорило о том, что это только что согретый кипяток. Ещё мужчина принёс пару-тройку беляшей, салат, шашлыки и пюре.
   – Мы столько не съедим, – изрекла Лика, обведя всё взглядом.
   – Да ну? – Весёлый взгляд мужчины сообщал, что уж он-то с этой задачей непременно справится. – Осторожно только: всё очень горячее. Особенно чай.
   – Хорошо, – улыбнулась ведьма, которую приятно согрела изнутри его забота.
   Они принялись за обед. Говорить эти двое были не в состоянии: слишком уж они проголодались. Изредка пара обменивалась улыбками, но в отличие от других парочек оборотень и ведьма не прикасались друг к другу у всех на виду, не заигрывали друг с другом, чтобы не смущать окружающих. Объятия и поцелуи для этих двоих были делом личным и недемонстративным.
   Взгляд Ангелы упал на подходившего к их столику мужчину. Откинувшись на спинку стула, она посмотрела на Волка.
   – Знаешь, по-моему, это было не очень вежливо.
   – Что?
   – Как ты обошёлся с тем мужчиной.
   – Разве я что-то не так сказал? – искренне удивился Туманов.
   – Сказал-то ты всё хорошо, но что у тебя было с лицом? Он ведь ничего плохого не сделал.
   Мужчина фыркнул.
   – А какое у меня должно быть лицо, когда какой-то мужик подкатывает к моей девушке?
   – Он всего лишь спросил, можно ли к нам.
   – Он спросил, можно ли к тебе. Он думал, что ты одна и намеревался к тебе клеиться.
   – Вовсе нет! Тебе показалось.
   Андрей снисходительно в упор поглядел на Лику.
   – Наивная ты моя. Скажи: я похож на ревнивого дурака?
   – Нет, – сдалась девушка. В необъективности и неадекватности обвинить Волка было невозможно.
   – Ты хотела бы, чтобы он сидел с нами?
   – Нет! – в ужасе воскликнула Анжелика.
   Они рассмеялись, глядя друг на друга.
   – Тогда прекрати переживать из-за всяких глупостей.
   – Ладно. – Взор ведьмы вновь обратился к мужчине. – А он правильно сделал, что ушёл.
   – Почему?
   – С тобой ему не сравниться. Ни в чём.
   – И тебя он недостоин. Есть я или нет меня.
   Ангела со смущённой улыбкой опустила глаза.
   – Один его животик чего стоит, – пробормотала она.
   Вожак стаи расхохотался.
   – А вдруг у меня такой же? Откуда тебе знать?
   – Я его сто раз видела. И трогала. Помнишь, я гладила тебя по животу?
   – Помню, – улыбнулся он.
   Девушка повертела стакан с чаем в руках и всё-таки спросила:
   – А что для тебя будет символом доверия с моей стороны?
   Андрей чуть отвёл глаза в сторону и как-то задумчиво улыбнулся.
   – Я знаю, что будет символом, – тихо произнёс он. – Я как-нибудь потом тебе скажу. И это не символ в принципе – это будет символом в твоём случае. Я знаю, какой твой поступок будет означать, что ты доверяешь мне.
   – То есть я ещё не сделала этого?
   – Нет.
   – Я люблю тебя.
   – Я знаю. И я люблю тебя, Лика.
   Нестерова нервно провела рукой по волосам. Ей вдруг стало страшно, что она никогда не догадается и не сделает того, чего он от неё ждёт. И потеряет его любовь, обидит его, сделает ему больно.
   – А если я не буду догадываться, что нужно сделать, ты подскажешь мне? – обеспокоенно осведомилась ведьма.
   Туманов мягко и ласково улыбнулся.
   – Конечно, подскажу. Не бойся.
   Лика немного расслабилась и тоже улыбнулась. Их взгляды встретились, и они замерли, глядя друг другу в глаза и улыбаясь.
   – Привет, ребята! – воскликнул Федя, идущий под руку с Олей. – Уже и поели?
   – Конечно, – ответил Волк. – Вас же не дождёшься.
   – Мы отсыпались после вечеринки.
   – Сколько уже было этих вечеринок… – начал было вожак стаи, но вдруг осёкся и резко перевёл тему: – Беляши здесь вкусные: мяса хозяева не жадничают. Попробуйте. Стоят недорого.
   – Ладно.
   Федя выяснил, чего желает его девушка, и отправился делать покупки. Когда он отходил, Ангела заметила, что щёки у него слегка порозовели. Ольга тоже выглядела немного смущённой, но обдумать, что всё это значит, ведьма не успела: приблизились Лёва, Миша и Ксюша.
   – Вы уже и накатались, и наелись? – поинтересовался Лев.
   – Да.
   – Вы не останетесь?!
   – Почему? – удивилась Анжелика. – Конечно, мы с вами тоже покатаемся.
   – Ну, слава Богу! – с облегчением выдохнул Курганов. – А я уж было испугался, что вы уедете. Кстати, мы сегодня к Максу и ребятам обещали зайти. Ой, а Федька за едой пошёл что ли? – обратился мужчина к Оле и хмыкнул, получив утвердительный ответ. – А я только что пообедал. Есть совсем не хочется.
   – Мне тоже, – присоединился к другу Миша. – А тебе?
   – Н-нет, – не совсем уверенно ответила Ксения.
   – Хочет она, хочет – не слушай её, – посоветовал Лёва. – Врёт она всё.
   – Ксюша? – вопросительно поглядел Самойлов на вампиршу.
   – Ну-у… перекусить немного не отказалась бы.
   – Будет сделано, – с улыбкой сказал Михаил, отодвигая стул для своей девушки.
   Ксюша села, а Миша пошёл за едой. Вместе с Федей они принялись что-то оживлённо обсуждать у прилавка. Анжелика чуть-чуть понаблюдала за ними, а потом опять повернулась к друзьям.
   – А где остальные? – спросила она.
   – Лёня с Кирой, как обычно, о чём-то спорят, – пояснил Лев. – Скоро подойдут.
   – А ты почему раньше не приехал? – полюбопытствовал Андрей.
   – Да у меня на заднем дворе снег не вычищен. Давно уже. Вот совесть и заела. – Мужчина вздохнул. – С девяти утра как встал, так и провозился до обеда. А снег-то слежался уже, тяжёлый стал… зараза.
   – Всё надо делать вовремя, Лёва, – заметил подошедший Фёдор.
   – Согласен. Но ведь лень-матушка!
   Друзья рассмеялись. Федя, Оля и Ксюша принялись за еду. Наконец, в кафе вошли Игорь, Петя, Ярослав, Кира, Рома и Леонид.
   – А почему все здесь едят? – расстроенно осведомился Бархатов. – Я с собой еду брал.
   – Ах, точно! – тихо воскликнул Лев. – У тебя же какой-то пакет с собой был…
   – У меня сало есть. Мама солила. Целый кусок мне отвалила.
   – Везучий, – заметил Игорь.
   – Ага!.. – довольно протянул Лёня. – Я же единственный ребёнок в семье.
   – Я тоже единственный, – вздохнула Кира. – Только вот обо мне всё равно никто не заботится.
   – А хочешь, я попрошу моих родителей тебя удочерить? Братом и сестрой будем…
   – Эй-эй! – громко вскричал Курганов. – Осторожно! Это опасный симптом. Кое-кто тоже когда-то мечтал быть братом и сестрой.
   Указательные пальцы мужчины оказались направлены на Ангелу и Волка. Они рассмеялись.
   – Интересно, – заговорил Миша, – а вы всё ещё считаете, что «в мире произошёл какой-то глюк», когда вы рождались на свет?
   – Нет, – в один голос ответила пара.
   – Вот именно! – с видом мудреца воскликнул Лёва. – Никогда не грешите на Жизнь, ребята: она лучше вас знает, кто, где и когда должен родиться.
   – Абсолютная истина, – изрёк Федя, пытаясь улыбаться с набитым ртом.
   Когда все наелись, друзья отправились кататься. Группка их была шумной и привлекала к себе много внимания, но не недовольного, а доброжелательного. Окружающие улыбались, глядя на их дружную и весёлую компанию.
   Покатавшись часа два, черти сдали лыжи и двинулись к машине Лёвы, где с удовольствием наелись сала с хлебом. Все они от души похвалили маму Бархатова, которая посолила сало на славу.
   А через несколько часов они встретились у дома Ахмедова, исключая Киру и Ярослава. Вампиры, ведьмы и волки тепло поприветствовали друг друга и завели беседу. Члены Общества Максимилиана изменений в отношениях между Ангелой и Волком не заметили, поэтому Лёва решил всё прояснить, зная, что сами влюблённые этого не сделают.
   Он подошёл к ним, сидевшим на диване, сзади и, облокотившись на спинку, обнял за шеи, словно впоследствии намеревался задушить.
   – Ребята, в нашем семейном клане произошли небольшие изменения, – начал мужчина свою речь. – Объясняю: у Андрея появилась девушка, а у Ангелы – парень. Проще говоря, Ангела теперь наша общая волчья мамочка.
   – Спасибо за объявление, – пробормотал вожак стаи.
   – Так вот почему вы оба были такие странные в последнее время! – воскликнул Макс. – Это, оказывается, завязывался ваш маленький миленький романчик.
   – Не такой уж он и маленький, – заметил Федя. – И всего лишь «миленьким» его вряд ли можно назвать. Я думаю, это надолго.
   – А ты и рад, я смотрю.
   – Ну, да. А почему бы мне не радоваться?
   – А ты в курсе, что я всегда хотел переспать с Ангелой? – несколько агрессивно осведомился Ахмедов. – Я хотел затащить её в постель, но теперь все мои планы рухнули. Теперь я туда не сунусь: всё-таки моя жизнь мне дорога! Тебя не огорчает тот факт, что вся моя жизнь пошла прахом?
   – Нет, – усмехнулся Жуков.
   «Злой» взгляд Максимилиана ненадолго впился в лицо кареглазого весёлого оборотня.
   – Уберите от меня своего верного дружка, – сквозь зубы процедил вампир, обращаясь к паре.
   – Не обижай Федю, – с улыбкой попросила Лика и потрепала довольного мужчину по голове.
   Ахмедов покосился на него и отвёл взгляд в сторону, но через минуту всё же повернулся и поинтересовался:
   – Вот чему ты радуешься? Объясни мне.
   – Я рад за своего лучшего друга.
   – Значит, Волк – твой лучший друг? А я – кто? Прыщик на подбородке?! – Мужчина перевёл дыхание. – Ты хоть понимаешь, как сильно я мечтал переспать с Ангелой? Тебя не огорчает, что теперь это никогда не случится?
   – Нет, – совершенно серьёзно ответил Фёдор.
   – Почему?!
   – Потому что Ангела – тоже мой друг, и я ей тебя не желаю.
   – И чем я так плох, интересно? – пробормотал Макс, откидываясь на спинку дивана и поворачивая лицо к Владу. На губах Рудакова застыла улыбка, обращённая к Ангеле и Волку. – Чего ты лыбишься?! В этом доме вообще хоть кому-нибудь есть дело до того, что я расстроен? В моей жизни случилась трагедия, а все счастливы! – Взгляд Максимилиана упал на Анжелику, и тон тут же стал ласковым и соблазняющим. – Я не теряю надежды, Ангела, милая моя…
   – Не твоя, – подал голос Андрей, включаясь в игру. – Попридержи свои зубы, вампир.
   – Ой, как грубо!
   Все, кто находился в комнате, рассмеялись. Ахмедов улыбнулся паре.
   – Я так за вас рад, ребята, – искренне признался он. – А вот я уже старый чёрт, и у меня до сих пор нет женщины.
   – Да у тебя их полно! – усмехнулся Коля.
   Макс метнул в мужчину «раздражённый» взгляд и объяснил:
   – Здесь имеется в виду постоянная женщина, Колян.
   – А они все у тебя постоянные. Ты спишь с ними с определённой периодичностью… Правда, я ещё не вычислил, с какой, – подмигнув, поделился со всеми Смирнов.
   Старший сын Дьявола закатил глаза к потолку. Угрожающе поглядев на Николая, он предупредил:
   – Осторожнее, парень!.. Вот найду твою Таню и закадрю.
   – Да нужен ты ей! – фыркнул Смирнов.
   – Как и ты! – парировал мужчина.
   – Что верно, то верно, – сдулся Коля.
   – А что случилось? – поинтересовался Лёва.
   – Да… Таня устроилась на работу в городе, а эти сволочи, – он указал на вампиров, находящихся в помещении, – не говорят мне, где она работает, когда и куда ходит. Видите ли, Таня их об этом попросила! Они все знают, но не говорят мне.
   – Я тоже не знаю, – вставил Саша.
   – Да кто ж тебе скажет! – воскликнул Дима. – Ты же тут же ему всё передашь!
   – Совершенно точно. А вы не скажете не потому, что Таня так попросила, а потому, что многие из вас виды на Таню имели в своё время, а сейчас вы радуетесь, что у Коли ничего не получилось. Надеетесь, что у вас теперь шанс появился? Чёрта с два! Таня – девочка привередливая и на многих из вас не посмотрит, даже если уже не занята.
   – Ангела, а ты не могла бы отыскать её на картине мира? – полюбопытствовал Смирнов.
   Ведьма тяжело вздохнула.
   – Извини, Коля… Не обижайся на меня, но если она этого не хочет… я не могу нарушить её свободу выбора. И, к тому же, ты это заслужил. Ведь так?
   – Так, – с горестным вздохом согласился мужчина. – Я – осёл.
   – И Танька – девушка с характером, – заметил Максимилиан. – Так просто она тебе твою глупость не простит. Это твоё наказание. Терпи.
   – Ага.
   – Я думаю, она простит тебя, – сказала вошедшая в гостиную Света, ведя за руки двоих своих детишек. – Но это при условии, что ты найдёшь её и извинишься перед ней, прежде чем она влюбится в кого-нибудь другого.
   Все ахнули при виде детей и подпрыгнули со своих мест. Ахмедов направился к крёстникам, вовсю умиляясь. Вслед за троицей в комнату вошёл счастливый папаша.
   – Вот именно, – пробормотал себе под нос Коля.
   – Не бойся, Колян, – ободрил мужчину вампир по имени Сергей. – Ни в кого она не влюбится. Кто ещё сможет усладить её слух своими картавыми речами?
   – Зараза, – выругался Смирнов, не выговорив букву «р».
   Все расхохотались.
   – Зря вы так, ребята! – с улыбкой произнесла Лика. – Я думаю, что как раз своими речами он её и завоевал. У него это получается очень даже мило.
   Николай от комплимента разомлел и со счастливой улыбкой захлопал ресницами.
   – Спасибо, Ангела.
   – Осторожно, Волк, – предупредил мужчину другой вампир по имени Алексей. – А то он уже начал услаждать слух Ангелы своими картавыми речами.
   – Отстаньте от его речей! – взмолилась Нестерова. – Болваны!.. – Она повернулась к Андрею. – До чего же злыми бывают мужские шутки…
   – Коля не обиделся, Лика, – успокоил её вожак стаи. – Он уже давно привык к этим шуткам и не реагирует на них.
   – Ну, ладно, – улыбнулась девушка.
   Оставшуюся часть вечера друзья провели, в большинстве своём, общаясь со Светой, Пашей и их детьми.

Глава 15

   В течение рабочей недели Ангела и Волк ежедневно созванивались по вечерам, около девяти часов. Они оба не были любителями телефонных разговоров, но друг с другом беседовать им почему-то нравилось. Они сначала делились новостями, а потом говорили на различные темы, желая оттянуть минуту, когда надо будет сказать друг другу «Спокойной ночи» и распрощаться. Этих разговоров они оба весь день с нетерпением ждали. Это было их время.
   В субботу вечером друзья старым составом договаривались вновь посетить вампиров. К их обычной пятёрке добавилась только Ольга.
   После ужина Андрей заехал за Ликой. У подъезда они долго обнимались, соскучившись друг по другу за шесть дней. Потом, в машине, мужчина целовал девушку, выплёскивая всю тоску, которая накопилась в нём за то время, что они не виделись.
   У дома Максимилиана пара встретилась с друзьями. Уже всей компанией они вошли в логово вампиров.
   В гостиной было вполне много народу, и даже присутствовала Света. Она расположилась на диване с чьей-то рубашкой в одной руке и иголкой с ниткой в другой. Рядом с ней находилась стопка всевозможных рубашек, маек, футболок, брюк, носков, требующих починки.
   Обменявшись приветствиями с друзьями-вампирами, члены Общества Дьявола расселись на диванах неподалёку от Светланы, которая поздоровалась с ними, не поднимая головы. Естественно, черти с удивлением за ней наблюдали. А за это время к Свете подошёл ещё один вампирчик с рубашкой в руках.
   – Светик, милая, зашей, пожалуйста: у меня тут порвалось немного, – умоляюще протянул он.
   Красноволосая женщина подняла голову от работы, взяла в руки рубашку парня, осмотрела её и, в конце концов, кивнула:
   – Оставляй.
   – Спасибо тебе, Светик! Ты – чудо!..
   Вампирша бегло улыбнулась, положила рубашку под всё остальное и продолжила пришивать пуговицу.
   – И оно тебе надо, Света? – поинтересовался Волк.
   Светлана оторвалась от шитья и, улыбнувшись, пожала плечами.
   – Не знаю. Я уже привыкла. И я сама их разбаловала, так что винить мне некого кроме себя. – Наклонившись, она отгрызла нитку от законченной работы. – Знаешь, Волк, так же было и дома. Я и там всем была «мамочкой»: собственным родителям, сестре. Но я этого не выбирала: всё как-то незаметно легло на мои плечи. Я не хотела, но сбросить всё с себя тоже не получалось. А здесь я сама так захотела. Это был мой выбор. Я, наверное, создана для роли «мамочки». И, пожалуй, мне нравится всем помогать, всех опекать. Так я устроена.
   – Значит, всё-таки оно тебе надо? – усмехнулся вожак.
   – Верно, – с весёлой улыбкой согласилась вампирша и вернулась к своему занятию.
   Друзья ещё немного посмотрели на неё, поулыбались, попереглядывались, да и оставили её в покое.
   Костя, Юра и Макс развлекали их беседами с полчаса, а потом в комнате появился Влад в полурасстёгнутой рубашке и с галстуком в руках. Он приблизился к Коле Смирнову и стал его о чём-то спрашивать. Мужчина нахмурился на мгновение, слушая друга, а затем принялся завязывать галстук у него на руке, попутно ему что-то поясняя.
   В другом конце комнаты зазвонил телефон. Витя, находившийся рядом, взял трубку.
   – Дом Ахмедова, слушаем вас… Кто? – В гостиной было очень шумно, поэтому мужчина раздражённо нахмурился и, зажав второе ухо, переспросил: – Кто вам нужен, простите? Я не расслышал… А-а… секунду. – Вампир вытянул шею, оглядывая народ в комнате, и крикнул, зажав микрофон телефона: – Колян! Тебя.
   – Кто? – отрывисто бросил Смирнов, не оборачиваясь.
   – Мужик какой-то.
   – Сейчас.
   Николай закончил объяснять Владу, как завязывать галстук, и направился к телефону. Взяв трубку в руку, он посмотрел на Витю и вопросительно кивнул снизу вверх. Тот лишь развёл руками в ответ, поэтому кареглазый вампир сам себе легко пожал плечами и поднёс трубку к уху.
   – Смирнов, слушаю… Да, это я… – Коля улыбнулся растерянно и ответил собеседнику: – Нет, не узнаю. А вы кто?.. – Улыбка вдруг сбежала с лица мужчины, и каким-то глухим, безжизненным голосом он переспросил: – Кто?..
   Ответ звонившего заставил Смирнова побледнеть. На пару секунд он крепко зажмурился. Трубка выскользнула из его руки и с глухим стуком ударилась об пол. Коля нервно и часто задышал. Руки его затряслись, и одной из этих дрожащих рук он сделал движение к горлу, словно что-то душит его.
   – Что это с ним? – тихо осведомился у друзей Лёва.
   Ответить никто ничего не успел: состояние друга заметил Краснов, стоявший от него в нескольких метрах.
   – Коль, ты чего?..
   Смирнов никак на вопрос не отреагировал, продолжая невидящим взглядом смотреть в пол.
   – Да кто звонил?!
   Ресницы Николая взметнулись вверх. Поглядев Саше в глаза, он каменным голосом ответил:
   – Отец…
   Александр в тот же миг изменился в лице.
   – Не слушай его… не разговаривай с ним… пошли его куда подальше… – говорил вампир, медленно идя к другу.
   – Не подходи ко мне, – еле слышно попросил Коля.
   – Коля, не психуй… успокойся… пошли его к чёрту…
   – Не подходи ко мне! – заорал мужчина и резко оттолкнул руками приблизившегося друга в грудь.
   Краснов пролетел по воздуху метров пять. Многие вампиры возмущённо повскакивали с мест.
   – Коля, ты что?! – воскликнул Саша, снова направляясь к нему. – Это же я!..
   Тут вдруг, резво перемахнув диван, к Николаю бросилась Света. Члены Общества Дьявола удивились, не ожидая такой скорости от этой спокойной женщины, хотя и знали, что она – вампир. А та в это время подлетела к Смирнову и быстро обняла его. Вдвоём они упали на колени. Продолжая мужчину прижимать к себе, вампирша оглянулась и предупредила:
   – Саша, не надо! Не сейчас!..
   Краснов замер. Его мученический взгляд был прикован к другу, которого Светлана ласково, успокаивающе поглаживала по голове.
   Многие члены Общества Максимилиана были возмущены поведением Коли.
   – Какого чёрта он устроил? – восклицал кто-то. – Чего это он на Саню кидается? Озверел совсем!..
   – Отстаньте от него, – отмахнулся Александр, не глядя на возмущённого мужчину. – Замолчите.
   – Что тут случилось? – громко осведомился Макс, входя в гостиную, которую покинул пару минут назад.
   Вампиры, перебивая друг друга, затараторили. Глава Общества нахмурился, слушая ответы, и выудил-таки, в конце концов, нужную ему информацию.
   – Кто ему звонил? – спросил мужчина, глядя на Сашу.
   – Его отец, – сквозь зубы процедил вампир.
   В глазах Ахмедова промелькнул страх. Его взгляд обратился к Свете, обнимающей Колю, а потом вернулся к Краснову.
   – Тебе и вправду сейчас лучше его не трогать, – мягко сказал старший сын Дьявола. – То, что мы с тобой принадлежим к мужскому полу, сейчас не в нашу пользу. И Света справится. Поверь.
   Александр кивнул. Светлана гладила Колю по голове и что-то шептала ему на ухо. Брови мужчины были нахмурены, он плакал. Таких крупных слёз Лика не видела никогда в жизни. Смирнов нервно глотал слёзы и кивал Свете.
   Судя по лицам вампиров, никто из них ни разу ещё не видел Николая плачущим, что было неудивительно, учитывая его, в принципе, жизнерадостный характер. Сейчас же Коля выглядел очень несчастным и беззащитным. Его огромные прозрачные слёзы заставляли сердца окружающих, и в первую очередь женского пола, сжиматься от жалости и сочувствия.
   Максимилиан потянул за провод и извлёк с пола трубку телефона. Прижав её к уху, он монотонно проговорил:
   – Алло, алло, алло… Ой, вы ещё на связи! – Голос мужчины стал более живым, но на лице появилась слабая и не совсем искренняя улыбка. – Смирнов-старший, я так понимаю?.. Здравствуйте. Меня зовут Максимилиан Ахмедов. Я – владелец этого дома и начальник вашего сына. Знаете, я хотел вам сказать… не звоните сюда больше. Ни к чему это… Нет, он не будет с вами разговаривать… Он и не хочет и не в состоянии сейчас. С чего вы вдруг вообще о нём вспомнили? Столько лет ведь прошло. И, кажется, Коля говорил, что вы живёте за границей… А что так? – издевательским тоном осведомился Макс. – Плохо там за границей?.. Нет. Я уже сказал: Коля с вами разговаривать не будет. И не вздумайте больше звонить в мой дом… Нет, приезжать сюда тем более не надо. Держитесь от Коли подальше. А если вы всё же посмеете, то обещаю: я мигом превращу вас в неопознанный труп. Мне это ничего не стоит сделать. Вас никто и никогда не найдёт… Вы правы. Я забыл упомянуть: я – друг Коли, так что… Да мало ли чего вы хотите!.. Да, – опасно тихим голосом сказал Ахмедов, – я знаю. И я даже знаю, как именно вы это делали. – Он выдержал многозначительную паузу и осведомился: – Дошло?.. Вы и так ему жизнь испортили. Имейте совесть: оставьте его в покое… И вам всего доброго. Прощайте.
   Вампир спокойно положил трубку. Чуть наклонившись вперёд, он осторожно спросил:
   – Коль, ты очухался?
   Смирнов в это время несмело улыбался Свете, которая что-то говорила ему тихонько, поглаживая его при этом по голове. Голова эта была склонена и так, а когда раздался вопрос, мужчина опустил её ещё ниже, но ответил:
   – Угу.
   – Он больше не позвонит сюда, но… насчёт «приехать» я ничего обещать не могу.
   – Спасибо.
   – Выпить не хочешь?
   Николай обернулся. Ни на кого кроме Макса он не смотрел, по-видимому, стесняясь тех эмоций, которые проявил. Его распахнутые от удивления карие глаза, обрамлённые мокрыми ресницами, выглядели очень мило.
   – Ты что, Макс? Я же не пью.
   – Ну, я подумал, что после сегодняшнего можешь захотеть. И Сане точно надо, а в одиночку он пить не станет.
   Коля повернул голову и посмотрел на Краснова. Они оба испытующе глядели друг другу в глаза. Наконец, склонив голову на бок, кареглазый мужчина зажмурил один глаз и осведомился:
   – Тебе, правда, надо?
   – Не отказался бы.
   – Тогда ладно. – Смирнов опять повернулся к Максимилиану. – А что есть-то?
   – Водка.
   – Водка?! Зачем тебе водка? Ты же не пьёшь.
   – Я настойку делал из трав. По совету Ангелы и Оли.
   – Ты чем-то болен? – удивился Егор Пьянков.
   – Нет. Я для Влада её делал. У него кости периодически ноют. Особенно рука, которую ему его вампир вывихнул.
   – Ну и как? – полюбопытствовал Николай. – Ему помогло?
   – Да. Так что: пить будете?
   – Будем. Гони свою водку.
   – Пошли.
   Смирнов улыбнулся скромно Свете и встал, после чего помог подняться ей. Саша к нему приблизился и, обняв по-дружески за шею, повёл за собой. У выхода из гостиной Коля остановился и обернулся. Оглядев всех собравшихся, он тихо сказал:
   – Извините меня.
   И вышел из комнаты вслед за Александром. В молчании они втроём добрались до кухни. Два друга сели за маленький стол, заняв места в противоположных концах. Макс порыскал в холодильнике и извлёк оттуда две бутылки. Одна из них была с водкой.
   – Саня, у тебя рожа такая злая, – заметил Ахмедов и, зубами вытащив пробку из второй бутылки, протянул её ему. – Выпей.
   Не протестуя, Краснов взял бутылку и сделал большой глоток её содержимого. Глаза его почернели. На губах осталось немного крови, но он тщательно вылизал губы. Эта была старая привычка – выпивать всю кровь до последней капли. Из тех голодных времён, когда крови всегда не хватало.
   Глаза Саши вновь приобрели нормальный цвет. И клыки больше не мешались во рту. Он спокойно поглядел на друга.
   Максимилиан поставил бутылку водки на стол.
   – Я две бутылки покупал, – пояснил он. – На случай если настойка с первого раза не получится, но вторая бутылка мне так и не понадобилась.
   Потом мужчина полез в шкаф и достал две рюмки. Открыв бутылку, он налил водку в рюмки и пододвинул их мужчинам.
   Коля взял рюмку и поднёс её к носу, но отдёрнул его из-за резкого запаха спирта.
   – Гадость какая. Ненавижу водку, – признался он. – И пить я совсем не умею, так что извините меня…
   И скоро мужчины поняли, за что должны его извинить: зажав нос пальцами, Смирнов запрокинул голову и залил спиртное себе в рот. Со спокойным лицом он вернул рюмку на стол, но в следующее мгновение его глаза расширились и, поставив локти на стол, он руками закрыл лицо. Из-под ладоней послышалось тихое и протяжное «Фу!».
   Макс и Саша с приглушёнными смешками переглянулись. Потом лицо Краснова снова стало серьёзным. Он поглядел на рюмку с водкой.
   – Отвратительный день, – изрёк вампир и быстро опрокинул в себя содержимое рюмки.
   Он почти не поморщился. Ахмедов удивился.
   – А ты прямо алкаш, Саня.
   – Почти. Я не святой, Макс. Было время, я бухал.
   – Надо же. Этот эпизод твоей жизни я как-то пропустил. – Мужчина посмотрел на Колю, который лицо так и не открыл. – Слушайте, у вас такие лица были, что мне даже интересно становится, какая она на вкус, эта ваша водка.
   – А ты что, никогда не пробовал?
   – Нет. Я же не пьянею, Саня, а вкус у этой водки явно пренеприятнейший – какая мне радость пить её? И запах у неё… резковат.
   Александр с весёлой улыбкой поднял бровь. Макс сдался.
   – Пожалуй, попробую. А то иностранцы не поймут: мол, русский, а водку никогда не пробовал. Позор!
   Глава Общества налил себе водки в Колину рюмку. Задержав дыхание, он выпил и вернул рюмку на стол. В следующий миг он рукой зажал себе нос и воскликнул:
   – Фу! Ну и мерзость!..
   Саша и Коля расхохотались. Максимилиан скоро к ним присоединился, а потом, улыбнувшись, оставил их вдвоём.
   Мужчины смотрели друг на друга. Обоим вспоминался их откровенный разговор после года дружбы.
   В тот день у кого-то из парней был день рождения, и Егора, Диму и Славу, живущих с ними в одной комнате, пригласили, а Краснов и Смирнов остались одни – спать под грохот музыки в другом конце дома. Они всегда спали вдвоём на двухместном диване как и Дима с Егором, а Слава спал один как самый крупный и тяжёлый из пятерых.
   Друзья лежали в темноте и мучились без сна. Наконец, Коля признался:
   – Сань, я не могу заснуть.
   – Я тоже. Сна ни в одном глазу.
   – Тогда, может, поговорим?
   – Давай, – согласился Краснов, включая торшер над головой. – Вот только о чём?
   Смирнов прищурился от яркого света, непривычного после темноты, и попросил:
   – Расскажи о себе. Мы почему-то совсем не обсуждали свою жизнь до того, как стали вампирами. Я только знаю, что ты жил в Иркутске…
   – Я там учился, – поправил друга Александр, – а родился и прожил большую часть своей жизни в маленькой деревне под Иркутском. Название её я даже упоминать не стану: оно всё равно тебе ничего не скажет. Обыкновенное захолустье, где живут практически одни старики да алкаши. Моё поколение было последним более или менее многочисленным, да и то никто в деревню жить не вернулся.
   – А семья у тебя какая была?
   – О-о-о… – протянул, смеясь, Саша. – Ты, наверное, мне не поверишь.
   – А что такое?
   Парень опять рассмеялся, а потом всё-таки ответил:
   – Мои родители – религиозные фанатики. Нас в семье было двенадцать детей и это если считать только живых, а вместе с мёртвыми – шестнадцать. Выкидыши, которые бывали у матери, не учитываются. Я среди выживших по счёту девятый, а с мёртвыми – тринадцатый.
   – Ты это серьёзно?!
   – Ага. Видишь ли, Коля, религия считает, что пользоваться презервативами – это грех, делать аборты – тоже грех. Так отец говорил. Я его всегда терпеть не мог. По-моему, он к старости возомнил себя Богом.
   – А мать?
   – Мать?.. К ней я, в принципе, всегда был равнодушен. И немного мне было её жаль. Она была измученная жизнью женщина.
   – Она умерла?
   – Нет. И она, и отец ещё живы. Вроде бы. – Саша усмехнулся. – Семейка у нас была просто супер. Мы молились перед каждым приёмом пищи, мы молились на ночь, ездили в церковь в соседнее село. Естественно, мы исповедовались, причащались, соблюдали посты, отмечали все православные праздники: Пасху, Рождество, Троицу и всё такое. Папаня нас вечно поучал. А я всю свою семью ненавидел: и братьев, и сестёр. Я ни с кем из них не общался толком – только с Надькой.
   – Это кто?
   – Сестра моя. Она меня на пять лет старше, и из девочек она последняя была – потом одни мальчики пошли. Вот с Надей мы дружили. Я её обожал, а она меня опекала. Только с ней мы и были близки. А когда ей было семнадцать лет, и осенью предстояло ехать в Иркутск учиться, папаня стал к ней клеиться. Он залезть на неё пытался, а я его с неё стаскивал. Я вроде как спас её тогда от изнасилования. Отец, оказывается, давно начинал к Надьке по мелочи приставать, а она мне не говорила: почему-то боялась, что я скажу что-то вроде: «Ну, дай ему, да и дело с концом!». Но я ей так не сказал! Отец зол был на меня, нотации читал, но этим и ограничился: побаивался он меня всегда. А за Надей я стал присматривать: всюду сопровождал её и спать она начала со мной. Я обычно с Петькой-малолеткой спал, а потом мы взяли, да и выселили его на Надино место, а она ко мне перебралась. Нам обоим так было спокойнее. И целое лето мы с ней продержались, а потом Надя учиться уехала в университет. В первый год она домой иногда приезжала, я её охранял от отца. Потом ей восемнадцать лет исполнилось, и приезжать она перестала. Из института её после второго курса отчислили, и она выскочила замуж. Я думал, что за какого-нибудь болвана, но потом оказалось, что ошибся. Они год в Иркутске прожили, а затем исчезли на три года. Как выяснилось позже, муж её был геодезистом. У него в семье несколько поколений мужчины геодезистами были, и он – тоже. Уезжали они с Надей на Север, денег много заработали: раньше там хорошо платили, а сейчас, кажется, как и везде, в чём нет никакой справедливости. Так вот когда они приехали, то дом сразу купили и машину. Валерка, конечно, и сейчас в командировки ездит: работа такая. Ну а мы с Надей, когда они в Иркутск вернулись, общаться стали постоянно.
   – Ясно. Слушай, Сань, а мать ваша не замечала что ли, что отец к Наде пристаёт?
   – Ха! – громко воскликнул Краснов. – Всё она замечала! Извини за грубость, Коля, но отец её самым настоящим образом затрахал! Ей, по-моему, было уже плевать, к кому он лезет – лишь бы не к ней. И, кстати, после того как она Лазаря родила, у неё случилась какая-то неправильная беременность – я в этом не разбираюсь – и матку ей удалили. Думаю, она была рада, когда узнала, что больше никогда не забеременеет.
   – Да уж. Представляю. А про себя ты что-нибудь расскажешь?
   – А про кого я тебе тут, по-твоему, разглагольствую?
   – Про свою семью, – невозмутимо ответил Коля.
   – Ну, да. Ладно. В семнадцать лет я окончил школу и тоже поехал в Иркутск учиться. Как только оказался в Иркутске, сразу же выкинул свой крестик в мусорный контейнер. Вроде как прощайте «Отче наш» и «Святая Дева Мария»! Я ненавижу религию. Пусть меня простят люди верующие, но я ненавижу религию. Я ненавижу молитвы, иконы, посты, православные праздники – всё ненавижу! Меня от этого тошнит. А ты случаем не верующий?
   – Нет. Меня не крестили, и в Бога я даже не верил.
   – Какое счастье! Я рад это слышать, и ты даже не представляешь, насколько!
   – Догадываюсь, – усмехнулся Смирнов.
   Александр ему улыбнулся и продолжил:
   – На первом курсе я ухо проколол. Так сказать, в знак протеста. Ещё я хотел татуировку сделать, но решил, что в старости об этом пожалею, и воздержался. Домой меня сильно не звали, поэтому исчезновение крестика отец обнаружил не сразу. Нотации он мне, конечно, читал, но без толку. Из-за серёжки в ухе тоже скандал был, но забрать её отец у меня не забрал. И прекратить содержать меня они с матерью не могли: я всё ещё был несовершеннолетний, поэтому всё осталось на своих местах. На первом курсе я был вполне приличный парень, если не считать серёжку в ухе. Учился нормально, вёл себя хорошо и с парнями почти не пил. Ещё я общался с одним пареньком, который, кажется, каратэ увлекался. Я к ним в школу немного походил, но не остался, а парень этот мне кое-что показывал и рассказывал. Я научился у него некоторым приёмам. А на втором курсе я стал бухать. Пил я немало, а зачем?.. Сам не знаю. Ещё я решил восполнить пробел в своей половой жизни. – Коля усмехнулся и Саша вместе с ним. – Да-да, тогда мне это казалось очень важным. Дружить с одной девочкой я начал ещё в конце первого курса, а на втором у нас завязался вполне полноценный роман. Мы с ней несколько месяцев встречались, но всё-таки расстались: она меня бросила, потому что я пить много стал. А я её любил! Помучился какое-то время, да и пережил. А потом однажды по пьянке (и это был единственный раз в моей жизни) я переспал с одной девушкой и подцепил от неё какую-то заразу. Три месяца после этого лечился.
   Смирнов во всё горло расхохотался. Краснов улыбнулся.
   – Что, ты был лучшего обо мне мнения?
   – Ну… не ожидал такого.
   – Я сам от себя не ожидал. Это было мне уроком.
   – Ты что, не предохранялся?
   – Да не помню я! Предохранялся вроде, но утверждать не стал бы. Чёрт знает!
   – А дальше?
   – Потом у меня ещё одна девушка была, но недолго: меня отчислили, и забрали в армию. Там я начал курить. Когда через полтора года вернулся, меня Надя нашла, и мы начали общаться снова. Она же помогла мне восстановиться в университете: летнюю сессию я закрыл. А на третьем курсе я с сигарет перешёл на траву.
   – Наркотики?!
   – Да. Я наркоманом был. Курили мы, конечно, то, что лёгким наркотиком считается, но… какой он к чёрту лёгкий?! Я в тот год со всякими психами общался, даже к готам чуть не прибился. А ближе к концу третьего курса я в той компании, где к наркотикам приобщился, увидел со стороны, как у одного парня крышу снесло от наркоты. Так вот это зрелище мне не понравилось. Плохо мне стало, и я решил бросить. Но не тут-то было! Я уже привык, втянулся, хотя такой уж страшной ломки у меня не было. Я старался не курить, но иногда срывался. Уже позже я узнал, что крышу сносит как раз, когда резко бросаешь, так что моя слабая сила воли меня спасла. Курить я постепенно стал меньше, но один раз, когда я почувствовал, что вот-вот опять в который раз сорвусь, я вскрыл себе вены. Я решил, что лучше умру сейчас, чем потом от передозировки в какой-нибудь канаве.
   – Так вот откуда у тебя шрамы! А все думают, что это ты вены резал, чтобы от голода избавиться.
   – Нет, – улыбнулся Саша. – Те шрамы сразу зажили как и у всех вампиров. Эти шрамы старые.
   – Ничего себе.
   – Мне это помогло. В больнице лучше стало, и когда я вернулся оттуда, больше не курил. Траву, естественно. Видок у меня в то время был прекошмарный: рожа бледная и круги под глазами. В университете от меня все шарахались, но отчислить снова не отчислили: всё-таки я умудрился удержаться на плаву. Лето я прожил у Нади: родители ещё до армии меня выгнали и в денежной поддержке отказали. Валерке не очень нравилось, что я у них живу, но Надя была с пузом, и я вроде как за ней присматривал. За это меня терпели.
   – На что же ты жил тогда целый год?!
   – На социальную стипендию. Ещё мне Надя деньгами помогала, хотя видела, что я уже наркоман. Жалела меня, наверное.
   – Хорошая у тебя сестра.
   – Да, это верно, – согласился Саша. – Потом, в августе, Надя вдруг захотела поддерживать связь с семьёй и отправила меня в деревню. Я думал, что только её поручение выполню и тут же вернусь. Раздал телефон Нади соседям, чтобы докладывали ей, все ли живы и здоровы, а потом пошёл домой: маме телефон дать. Меня, как ни странно, не выгнали: на два дня оставили, просто так. Благо шрамы мои не заметили! Помню, что мама тогда на меня с жалостью смотрела. Она́ смотрела на меня, а не я́ на неё! Меня это ужаснуло, но зрелище я представлял в то время и правда жалкое, хотя и у неё вид по-прежнему был потасканный. Своей жалостью она меня подстегнула. До этого я был потерянный, когда из больницы вернулся: просто просыпался по утрам, а вечером засыпал, и не знал, зачем всё это! А тут я решил взяться за себя. Надька меня за лето к чтению вдруг приобщила, и я стал читать книги. Вернувшись из деревни, я перешёл от художественной литературы к несколько специфичной. Я начал изучать восточные учения: про фэн-шуй читал, но меня он не заинтересовал, про чакры. Я пытался их открывать, йогой занялся, медитировать пытался. Ещё я увлёкся здоровым питанием: стал готовить себе нормальную еду, от алкоголя отказался совсем и курить начал бросать. Вегетарианцем я, конечно, не стал, как настоящие йоги: во-первых, без мяса я жить не могу и всегда голодный без него, а во-вторых, ещё одно моё увлечение с вегетарианством никак не вязалось. Дело в том, что я занялся боксом.
   – Боксом?! – охнул Коля. – Что-то бокс как-то не вяжется с йогой и медитациями.
   – Согласен, но я хотел, чтобы там из меня выбили всю дурь. Правда, в итоге я из других дурь выбивал.
   – Ты прямо из крайности в крайность бросался.
   – Это точно, но я такой и есть: вечно чем-нибудь увлекусь. Надя, конечно, была не в восторге от моих новых увлечений, но я хотя бы не пил и траву не курил, поэтому она не возражала. А потом ей стало не до меня: в октябре она Ваньку родила – племянника моего. Надя была счастлива и я, честно сказать, тоже. Я навещал их часто, помогать ей пытался и деньгами в том числе: подрабатывать стал, и родители вновь помогать мне начали. Наверное, это Надиных рук дело. Ещё я в волонтёрский отряд записался: мы ездили по детским домам и старикам помогали. В общем, я встал на путь исправления.
   – А девушки у тебя были?
   – В начале третьего курса одна была недолго, а на четвёртом – нет. Я же исправлялся! Поэтому предпочёл воздержание. Где-то читал, что это полезно, да и решил не потакать телу.
   – Ну и как это тебе?
   – Совсем несложно. Я, оказывается, не такой уж… нуждающийся в регулярном сексе. Меня его отсутствие совершенно не беспокоило. Даже вдохновляло!
   Парни рассмеялись. Смирнов потребовал:
   – Дальше!
   – Исполняю: в начале июня, незадолго до окончания университета, я решил отправиться за город. Я хотел помедитировать, полюбоваться огнём и… поесть сосисок, жареных на костре! Сосиски – это было главное, ради чего я туда поехал, – с улыбкой признался Краснов. – Вышел я, чёрт знает где, и от дороги направился вглубь леса. Устроился неподалёку от реки, развёл костёр, пожарил свои сосиски, наелся, помедитировал и сидел, любовался огнём. Тут мужик какой-то идёт. Ну, идёт да идёт – мало ли вокруг отдыхающих? Я не обратил на него внимания, тем более что красть у меня было нечего.
   – А он напал на тебя.
   – Да. Это был вампир. Я не ожидал. Во-первых, не ожидал, что нападёт, во-вторых, не ожидал, что кровь пить станет. И он ведь со звуком это делал!
   – С каким звуком?
   – Даже не знаю, как объяснить. Ну… причмокивал, мурлыкал что ли, постанывал… от удовольствия! Ему в кайф было кровь мою пить. Проще говоря, процессом он наслаждался вовсю. А я не мог вырваться: он был очень сильный. Моё увлечение боксом совсем не помогло: всё равно мои силы с его не шли ни в какое сравнение – но помогли знания, которые я почерпнул на первом курсе у парня, занимающегося… каратэ, если я ничего не путаю. Я знал многие болевые точки и на них стал воздействовать. Ощущение боли, как у человека, так и у вампира, одинаковы, и болевые точки на одном и том же месте. Конечно, физически он был сильнее человека, но чувствовать боль от этого меньше человека не стал. И тут уже не важно, с какой силой ты будешь на болевые точки воздействовать: с человеческой или вампирской. Разница лишь в том, что удар человека вызывает боль и некоторую временную парализацию, а удар вампира – смерть от болевого шока. Я, конечно, тогда всего этого не знал, но выбора у меня не было: это был последний шанс спастись. Мне оставалось лишь молиться Богу, чтобы у этого неизвестного мне на тот момент чудища не оказалось какой-нибудь драконьей пуленепробиваемой кожи. И мне повезло: я сумел вытащить руку настолько, насколько было нужно, и ударил его. Он отпрянул: больно гаду стало, а я начал бить и по другим точкам. Он упал. Я побежал к реке.
   – Почему к реке, а не к трассе? Почему не к людям?
   – На это было несколько причин. Во-первых, он выпил много моей крови, и меня изрядно заносило, поэтому далеко я убежать был не в состоянии, тем более что не знал, надолго ли сумел его обездвижить. Во-вторых, я уже успел понять, что бежать к людям и звать их на помощь нет смысла, учитывая его огромную физическую силу, которой даже я, молодой и здоровый боксёр, не мог противостоять. И, в-третьих, я догадался, что так просто от этого психа мне не избавиться, и у меня возникла идея, как это сделать. Вампир мои ожидания оправдал и побежал за мной; нагнал он меня как раз у реки, повалил на землю и продолжил пить мою кровь, хотя я и так уже был полутруп. Тогда я столкнул его в реку. Там как раз было что-то вроде небольшого обрывчика: до воды с земли метра два-три было – нормальный вход в воду отсутствовал. Одно только мой план не учёл: что вампир крепко в меня вцепится, когда кровь пить будет. В итоге в воду мы полетели оба, но я в отличие от него к падению был готов лучше. Воды в Байкале в том году было много, и течение в Ангаре было довольно сильное. Вампира унесло, а я умудрился схватиться за какой-то валун и выбрался на него. В воде я ещё немного крови потерял, но количество, к счастью, оказалось не смертельное. А на камне я начал превращаться. Орал как резаный.
   – Женщину ты тоже видел?
   – Видел. И мне она как и многим сказала, что всё будет хорошо. И по имени назвала. Потом я кое-как до берега добрался, костёр затушил и побежал от этого места так быстро как мог. А дальше ты знаешь почти всё: и про то, как вены резал, как пса задрал. Я ещё полгода по стране шастал, и где бы я ни был, меня не оставляло чувство голода. Я мог только что убить зверя и выпить всю его кровь до последней капли, но голод меня не оставлял – лишь слабел. Я чувствовал, что крови мне мало, мало, мало! Наверное, это было что-то психологическое: из-за осознания того, что завтра крови может не быть. Это осознание заставляло меня чувствовать себя голодным заранее. А когда я сюда попал, и всем выдали по стакану крови в качестве подарка за вступление в Общество, Макс отвёл меня к себе в комнату и дал целую бутылку. Видимо, у меня были очень голодные глаза. Я выпил бутылку, а он спросил: «Ещё?». Я ответил: «Давай!», и он мне ещё одну дал, а потом сказал, что у каждого из нас своя доза, и если мне будет мало, я могу взять столько, сколько нужно. После этого чувство голода исчезло, потому что теперь я знал, что крови всегда предостаточно.
   – А университет ты окончил?
   – Да, я после окончания уже сбежал.
   – А из своих родственников ты связывался только с Надей?
   – Ага. Мы с ней общаемся. А если из остальной семьи с кем-то что-то случится, то Надя узнает и мне скажет. Ну что, ты во мне разочарован?
   – Ха! Ничуть. А ты что, жалеешь о том, как прожил эти годы?
   – Нет. Совсем нет. Я многое попробовал и теперь точно знаю, что мне подходит, а что – нет.
   – Так я и думал, – улыбнулся Коля. – А йогой ты всё ещё занимаешься?
   – Да, я не бросил. И бокс – тоже.
   – И медитируешь?
   – Бывает, – рассмеялся Александр. – Ну, всё: хватит обо мне. Я твою просьбу выполнил – теперь твоя очередь. Рассказывай о своей семье и о себе.
   – Ладно, – сдался Смирнов. – Жил я в Томске, как ты уже знаешь. Мама моя работает главным бухгалтером на заводе, а отец раньше был преподавателем в госуниверситете, кандидатом наук.
   – Ты говорил, что он в России больше не живёт.
   – Да. Мои родители развелись, когда мне только-только исполнилось семь лет. Инициатива была мамина: у отца была любовница – молодая студентка университета, дочка богатых родителей. Они после развода укатили то ли в Швейцарию, то ли в Новую Зеландию – я не знаю. Мы с мамой вдвоём остались, и нам было хорошо вместе. Мы с ней всегда отлично понимали друг друга, не ссорились – в общем, жили, что называется, душа в душу. Мама у меня самая лучшая на свете, и я её очень люблю. Когда развод оформили, я вроде как остался за мужика в доме. Конечно, был я ещё маленький, но маме пытался помогать. Я её всегда слушался, учился хорошо, старался не огорчать. К маминым родителям мы ездили огород сажать каждый год, да и бабушке с дедушкой я потом тоже помогал, когда подрос немного. Я хотел облегчить маме жизнь и пытался быть ей опорой настолько, насколько это возможно. Я был спокойный, правильный мальчик из хорошей интеллигентной семьи, уравновешенный, незлобный – обыкновенный. Как и все. Одна у меня только всегда была проблема – провалы в памяти, из-за которых я чувствовал себя ненормальным, сумасшедшим. Их было всего-то два. Первый и довольно большой появился в шесть лет. То есть… я отлично помнил себя пятилетним, помнил отдельные эпизоды своей жизни из того времени, когда мне было четыре года и даже три, но совершенно, абсолютно не помнил целый год, пока мне было шесть лет. Я не помнил ничего, ни одного дня. Я не помнил, как мама объявляла о том, что подала на развод, как ушёл отец, но сам развод помнил – мне тогда уже исполнилось семь лет. После этого провала остались лишь… твёрдая уверенность в том, что я не желаю видеть своего отца, и страх перед ним. Несильный, но всё же страх. Мама думала, что я не желаю видеть отца, потому что злюсь, что он бросил меня. Но на самом деле я был рад, что он бросил меня, хотя и не знал тогда об этом. – Коля сам себе покачал головой и продолжил: – Второй провал появился в тринадцать лет. Всё, что я запомнил перед провалом, – это лица знакомых мальчишек, которые не были моими одноклассниками и даже не учились со мной в одной школе. Я к ним подходил – это я помнил, а потом… темнота. Я очнулся на незнакомой мне улице и кое-как добрался до дома. Мы с ними о чём-то разговаривали – в этом я сомнений не испытывал, но о чём… я не помнил. После этого провала в памяти я точно знал, что ненавижу своего отца. Ненавижу всей душой.
   – Ты не спросил у них, о чём был разговор?
   – Нет. Мне было стыдно из-за этих провалов. Я стеснялся их и чувствовал себя психом, поэтому признаться им в этом не решился. А дальше всё в моей жизни было спокойно. Я отучился четыре года в архитектурно-строительном университете и ушёл в армию. Когда вернулся, устроился работать в одну фирму. Потом, ближе к лету, парни, с которыми я служил, решили встретиться. Мы собрались у одного из них на даче, некоторые пришли с девушками – у меня девушки не было. Все пили, а я – нет. Дело в том, что мой организм совсем не переносит алкоголь. Я однажды выпил бокал вина, и меня потом всю ночь выворачивало наизнанку, а наутро я встать с постели не мог. Это моя слабая сторона, поэтому пить я никогда особо не пил. Я очень легко пьянею и контролировать себя в таком состоянии не умею. Я, наверное, от одного запаха опьянеть могу, да и всё равно меня пить никогда не тянуло: алкогольным гурманом я не являюсь и ни вкуса, ни запаха алкоголя не люблю и не понимаю. В общем, пить я не умею, и мне это даже противопоказано. А ребята там на даче напились. Кто-то с кем-то драться начал, а один со своей девушкой прямо у всех на глазах начал совокупляться…
   – Господи прости! – вырвалось у Краснова.
   – Согласен. Пьяные – что тут ещё скажешь?.. Меня стошнило от них, конечно, и я ушёл. Было ещё светло и даже до шести часов время не дошло: ребята собирались два дня гулять – и я рассчитывал успеть на вечерний автобус и добраться домой. Я шёл себе спокойно и природой любовался. Там рядом с дачами располагалась, кажется, небольшая зона отдыха или лагерь какой-то, и лес был красивый: в одном месте берёзовый, в другом – кедровый. Ещё там местность неровная очень: обрывы всякие. Итак, я шёл, любовался, а тут смотрю – мужчина под деревом лежит. Выглядит он прилично: вроде не БОМЖ и не алкаш, и я решил, что ему, может, плохо стало. И подошёл.
   – Это был вампир.
   – Да. Как раз такого дурака как я он и ждал. Я наклонился к нему, а он как схватит меня! На землю бросил, сам сверху навалился и начал кровь пить. Я был в шоке. В какой-то момент я даже решил, что пьян, но когда день в уме перебрал, то понял, что трезв. Трезв как стёклышко! И тогда начал вырываться. А он меня сильно не удерживал. Вампир мне попался некровожадный – ему и так хватило, поэтому он меня отпустил. Я побежал от него и в обрыв свалился. Там в вампира стал превращаться и тоже орал громко. Как и все, Её видел: мне она тоже улыбалась, по имени называла, говорила, что всё будет хорошо. Потом я в себя пришёл. – Смирнов улыбнулся: – До сих пор помню это ощущение. В мире вдруг оказалось столько звуков! Я раньше этого не знал. И видеть я стал больше, чем прежде. Классные были ощущения. Но тут… пробелы в моей памяти восстановились. То, что моя психика когда-то услужливо вышвырнула из памяти, я вспомнил. А вот это было неприятно. У меня был истерика. Я орал, как ненормальный, и последними словами материл своего отца. Я минут двадцать там просидел, пытаясь смириться с воспоминаниями, которые теперь у меня были, но с такими воспоминаниями невозможно смириться ни за двадцать минут, ни за час, ни за день. Может, и за всю жизнь нельзя. – Николай перевёл дыхание и продолжил: – Я поймал попутку и добрался домой. Мама в тот день должна была задержаться на работе, и дома её, к моему облегчению, не оказалось. Я взял паспорт, медицинский полис, немного вещей и написал маме короткую записку. Что-то вроде: «Со мной всё в порядке. Я тебя люблю, но должен уехать. Позвоню позже». А потом пошёл, куда глаза глядят. Всю ночь шёл, а утром сел на какую-то электричку. Денег у меня было немного, но я умудрился пару раз подзаработать. Через неделю я оказался в Красноярске и оттуда вечером позвонил маме. Конечно, она была обижена на меня, я ей сделал больно тем, что уехал так неожиданно. У нас всегда были хорошие отношения, мы доверяли друг другу, а тут я взял и уехал, ничего не объяснив. Но мне нужно было уехать, нужно было побыть одному. Мне было плохо, и я не смог бы скрыть это от неё, а объяснить, в чём дело, не мог тем более. Я не винил её ни в чём. Я не обвинил её ни на мгновение: понимал, что она ни при чём. Такое сложно заметить. Да и кто бы мог подумать, что преподаватель университета, кандидат наук сделает то, что он сделал! Подозревать его было немыслимо, догадаться невозможно. Никому такое и в голову не придёт.
   Александр с непониманием поглядел на друга и осторожно спросил:
   – Что?
   Коля тяжело вздохнул и, сглотнув, ответил:
   – Когда мне было шесть лет… – Он опять вздохнул, мотнул головой и заговорил более твёрдым голосом: – Мой садик закрыли, а в другой меня устроить родителям не удалось. Я оставался дома один: всё-таки большой уже вроде был. Соседка-пенсионерка только по маминой просьбе приходила в обед и кормила меня, а во второй половине дня отец возвращался с работы: у педагогов же не такой длинный рабочий день как у других. И практически полдня мы проводили с отцом вдвоём. – Парень замолчал было, но заставил себя продолжить: – Так вот однажды он пришёл ко мне в комнату и сказал, что я должен идти мыться. Что он будет меня мыть. Я удивился. К тому времени я уже давно делал это самостоятельно и только голову раз в неделю мне мыла мама. Но отец сказал, что так надо, и мне пришлось подчиниться. В общем, это продолжалось целый год. Он мыл меня каждый день, исключая выходные и праздники. Он вёл меня в ванную, раздевал, разглядывал, мыл… лапал, естественно. Потом он стал раздеваться передо мной сам, гадости всякие делать заставлял. – Смирнова передёрнуло, но он всё-таки сказал: – Например, потрогать его где-нибудь просил. Мне было шесть, и я ничего не понимал. Мне даже в голову не приходило, что отец может заставить меня делать что-то плохое, неправильное. Родители же всегда пытаются воспитать нас хорошими, взрастить в нас всё лучшее и говорят нам, что – хорошо, а что – плохо. И подталкивают нас к хорошему, не посоветуют неправильного. Отец просил меня, и я делал. Потому что я был… – и он с отвращением выдавил это ненавистное ему слово: – … послушный. Я был послушный! Он одобрял мои действия, и я их совершал, чтобы заслужить его одобрение. Потому что думал, что это хорошо, тем более что он хвалил меня. Но постепенно это всё начало меня смущать, возникли смутные подозрения, потому что, во-первых, мама так никогда не делала, а во-вторых, ей об этом мне было запрещено говорить. Отец запретил – я не говорил. Ещё мне стало неприятно, что он меня трогает. Я не хотел, чтобы он меня трогал, и пытался как-нибудь от мытья увернуться, отказаться, но он приказывал, и мне приходилось подчиняться. К тому же, он стал меня трогать и помимо мытья. Пока никто не видел, он мог схватить меня за что-нибудь невзначай. За то, за что обычно не трогают, и так, как этого обычно не делают. Мне это было неприятно, отвратительно даже немного. Я зажимался, но возражать не смел: мне казалось, что это то же, что делает и мама. Она могла, проходя мимо, по голове погладить, по спине, поцеловать куда-нибудь, обнять. Я думал, что и отец делает то же самое, но по-своему. Я думал, что это у него такое проявление любви, пусть даже оно мне не нравилось, но ведь бывает раздражает, когда взрослые начинают лезть с поцелуями и объятиями, а ты терпишь. И я отца терпел, считая нелепой мысль о том, что он делает что-то неправильное.
   Краснов с ужасом смотрел на друга, не в силах пошевелиться. В глазах Николая сверкали слёзы, пока он говорил, а на лице застыло выражение стыда. Александр глядел на умолкшего друга и боялся заговорить, но всё же задал этот страшный вопрос:
   – Он тебя… насиловал?
   Наступил гробовая тишина. Коля молчал, и от этого молчания Саше с каждой секундой становилось всё страшнее. Прищуренные глаза друга с напряжением уставились в потолок. Казалось, мысленно он сейчас не здесь, а в своём детстве. Губы его слегка задрожали, и из глаз потекли слёзы.
   – Один раз… он попробовал, – тихо ответил Смирнов. – Он только начал – не закончил. – Парень снова замолчал, пытаясь справиться с эмоциями, которые душили его, и заставил-таки себя говорить дальше: – Он не заставил меня в тот день мыться, и я был счастлив. Я уже не помню, как он уговорил меня лечь на кровать: кажется, сказал, что будет делать какой-то массаж. Я не любил сеансы мытья, но не боялся его. Я доверял ему. Он раздел меня, и я лёг на живот, а потом… – Из горла вырвалось рыданье, но Коля резко втянул в себя воздух, чтобы справиться с этим, хотя слёзы вовсю текли из глаз. Губы он упрямо сжал, а затем улыбнулся той неискренней улыбкой, которой всегда улыбаются, когда рассказывают нечто ужасное сквозь слёзы. – Я заорал, естественно. Я до сих пор помню, как кричал ему: «Папочка, мне больно! Что ты делаешь? В чём я провинился перед тобой?». Я думал, что разозлил его чем-то, и он меня наказывает. Он пытался продолжить, но я орал и вырывался, и он всё-таки остановился. Он бесился, но остановился. Я ревел. Ревел во весь голос, как сумасшедший. Он меня успокаивал. Бубнил что-то про то, что пытался мне помочь. М-м-м… – со стоном протянул Смирнов и отвернулся к стене. Тихие рыдания рвались наружу, и он пытался их сдерживать из последних сил, хотя и не очень успешно. Но через минуту он справился с собой и нормальным голосом продолжил рассказывать: – Маме он, конечно же, сказал ничего не говорить, и я не сказал, хотя мне очень хотелось. Но я боялся, что она скажет, что так надо, и я должен потерпеть, как бывает, когда тебя ведут к стоматологу вырывать больной зуб. Вроде как обязательная процедура и избежать нельзя: нужно потерпеть. Я немного шарахался от отца и вокруг мамы весь вечер вертелся. Она улыбалась мне, по голове гладила, в волосы целовала, спрашивала, как прошёл день, и хорошо ли я поел. Она всегда была добрая и ласковая, как бы ни уставала на работе. А спать меня укладывал отец, и он сказал мне на прощание, что… когда он завтра будет делать мне массаж, мне не будет больно. Я заснуть не мог от страха. Боялся следующего дня. А утром пришла бабушка и провела со мной весь день. Я всё спрашивал её, можно ли не делать мне массаж, а она интересовалась, болит ли у меня что-нибудь. Я отвечал, что нет, и она говорила, что тогда делать необязательно. Бабушка была наивная и ничего не понимала, даже не догадывалась. Отец же пришёл в обычное время, и я жался к бабушке. Но он так и не подошёл, что наводило меня на мысль, что что-то тут не так. Я боялся, что на следующий день бабушка не придёт, и мы опять с отцом будем вдвоём. Но вечером мама сообщила, что подала на развод. Отец ушёл. Я испытал облегчение и засыпал счастливым. А наутро я проснулся и ничего не вспомнил. Весь год выпал из моей памяти, словно его и не было. Одно изменилось: маме и бабушке я позволял к себе прикасаться, а деда сторонился. Я всех взрослых мужиков стал немного опасаться. И мыться я стал полностью сам, никого к себе в ванную не пускал. А у бабушки и дедушки, когда в бане мылись, я с дедом идти отказывался и к маме просился. Дед, да и другие родственники мужского пола надо мной посмеивались, издевались даже немного, а мама меня жалела и отказать не могла. До девяти лет примерно я мылся в бане с мамой, а потом меня стали пускать одного. В итоге так вышло, что я всю жизнь предпочитал женское взрослое общество мужскому. А в тринадцать лет мальчишки говорили как раз о таких извращениях, об инцесте, и я вдруг всё вспомнил и понял, что то, что делал со мной отец тогда, не было ни правильным, ни нормальным. Я был в ужасе и в каком-то беспамятстве ходил по городу, пока мне вновь не отшибло память. – Коля слабо улыбнулся. – А там, в обрыве, я думал… не знал, что лучше: не помнить и считать себя психом из-за провалов в памяти или помнить и осознавать, что меня чуть не поимел собственный отец. Вернее, всё-таки поимел… Когда я звонил маме из Красноярска, она плакала. И мне плакать хотелось от того, что я её расстроил. И от того, что не могу сказать правды. Она у меня хорошая, чистая, и такое дерьмо, которое делал отец, ей бы в голову не пришло; она, наверное, и не знала, что такое бывает: в то время об этом не говорили по телевизору, не писали во всех газетах и журналах. О таком знали только те, кому лично пришлось с этим столкнуться. Мне ещё повезло. Повезло, что мама с ним развелась: иначе бы неизвестно до чего он дошёл, а не отстал бы он от меня точно. Наверное, я бы в результате стал геем и именно «девочкой», которую бы все имели.
   – Ты так и не сказал матери? – тихо спросил Саша.
   – Нет.
   – Почему?
   – Как я могу? Ты представляешь, каково ей будет узнать, что её муж у неё под носом делал с её сыном такое? Я не представляю. Боюсь представить. И я не могу ей сказать. Просто не могу и всё тут! – Он помолчал немного и осведомился с кривой улыбкой: – Ну и как тебе, Саня: противно, да?
   Краснов молчал, не в силах осознать всё услышанное. Голос у него пропал, но он всё-таки пересилил себя и ответил:
   – Твой отец? Да. Он мне противен. Но не ты. Поверить не могу, что всё это правда. Может, ты шутишь?
   – Нет, Саня. Не шучу, – опустив глаза, серьёзно сказал Коля.
   Александр сам себе покачал головой.
   – Я думал, что у меня сумасшедшая семейка, но, оказывается, в интеллигентных семьях может быть и хуже. Это настоящий кошмар. Не буду говорить, что понимаю тебя, потому что твоих чувств мне не понять, раз уж я через такое не проходил. Надя бы, может, смогла, но не я. Я сочувствую тебе, Коля. Ты рассказывал об этом ещё кому-нибудь?
   – Нет. Только тебе.
   – Почему?
   Смирнов пожал плечом.
   – Говорят, это можно рассказать тому, кому доверяешь. Тебе я доверяю.
   – Почему?
   – Не знаю. У меня такое чувство, словно мы с тобой…
   – … знакомы сто лет? – продолжил за друга Саша.
   – Да, именно такое.
   – У меня, честно сказать, тоже.
   Парни улыбнулись друг другу.
   – Хотел бы я тебе помочь, Колян, но не знаю как. Не понимаю, как можно сделать такое с ребёнком, да тем более с собственным. Как отцу такое вообще может прийти в голову?.. Впрочем, мой отец был не лучше. Сволочи они все. И твой… педофил!
   – Это не педофилия, Саня. Он – не педофил. Я читал немного потом про это в Интернете. Единственное, что понял так это то, что у таких как мой отец комплекс неполноценности. У него, наверное, были проблемы с женщинами в постели, и, может даже, он был импотентом. Он пытался избавиться от этого комплекса с моей помощью. Он пытался почувствовать себя мужиком за мой счёт. Такие не всегда насилуют, но мой до этого дошёл. Вот так-то, Саня. У моего отца просто съехала крыша на почве секса.
   – С ума сойти! – воскликнул Краснов. – А у тебя с женщинами проблем нет?
   – Нет! – рассмеялся Николай. – Если бы я всё помнил с самого начала, то, может, и были бы, а так… нет. – Он опустил глаза и вздохнул. – Я ненавижу его. Ненавижу, ненавижу! И себя ненавижу за то, что подчинялся ему во всём!
   – Ты что, Коля? Как можно? Ты был ребёнком. В шесть лет родители для нас центр мира, мы им доверяем как никому другому. И я доверял в шесть лет! И тем более нас в детстве учат слушаться взрослых. Не слушаться просто нельзя: иначе ты – плохой ребёнок. И как можно что-то понять в таком возрасте?!
   – Я знаю, Саша. Я миллион раз себе об этом говорил, но не помогает. Не помогает, Саня. Совсем. Мне всё равно противно и стыдно, что я в этом участвовал.
   Саша вздохнул и обнял по-дружески Колю за шею.
   – Я не знаю, как тебе помочь. Мне кажется, ты должен перестать стыдиться, тем более что тебе – совершенно нечего. Тебе надо научиться говорить об этом спокойно. Это мнение постороннего. И ты – хороший парень, Коля.
   – Спасибо, – рассмеялся Смирнов.
   – Пожалуйста. А если бы ты встретил его сейчас, то что бы сделал?
   – Не знаю. Наверное, у меня случилась бы истерика. Ну что, спать будем?
   – Заснёшь тут после такого…
   Года через полтора вампирша по имени Анна устроила что-то вроде собрания или сеанса для жертв сексуального насилия и инцеста. Максимилиан это одобрял, потому что таких в его Обществе было немало. Он помог Анне всё организовать, и именно его была инициатива: вампирша высказала вслух идею, а он её поддержал.
   На собрание можно было попасть не только будучи жертвой, но и если с этой проблемой приходилось сталкиваться: кто-то из родственников или знакомых стал жертвой. Саша напросился, ссылаясь на свою сестру Надю. Колю он уговорил организаторов пустить вместе с ним: сам Смирнов туда бы ни за что не попал, потому что признаться в том, что стал жертвой инцеста, не мог, отчаянно стыдился.
   На этом собрании они много подобных Колиной историй наслушались. Абсолютно все жертвы были девушками – мужчин на собрании практически не присутствовало кроме них двоих: пришёл ещё один вампир, чтобы просто поддержать свою жену, явившуюся на сеанс, и Макс с Владом. Николай был очень подавлен, выслушав всех жертв, и постоянно опускал глаза, ощущая их стыд и ярость как свои собственные. Кто-то из женщин подумал, что он их презирает, и сказал об этом вслух.
   – О, нет! – тихо ответил на обвинение Смирнов. – Не презираю. Ничуть.
   – Что с тобой, Коля? – осведомился Ахмедов, чувствуя, что что-то с душевным равновесием вампира происходит.
   Но парень не ответил на вопрос и поглядел на лучшего друга.
   – Ты советовал мне об этом говорить. И притащил сюда.
   – Не хочешь – не говори, – мягко сказал Александр. – Твоё право.
   Коля опустил глаза и всё же произнёс, пересилив свои чувства:
   – Мне тоже есть о чём вам рассказать…
   Он сумел сделать это без эмоций и слёз – спокойно. Однако на вопрос «насиловал ли он тебя?» вампир не смог ответить честно и солгал:
   – Нет. Никогда.
   Уже после собрания, когда друзья остались вдвоём, Смирнов спросил у друга:
   – Осуждаешь меня? Что признаться не смог?
   – Нет, Коля. Как я могу? Если не можешь, то не говори. Не издевайся над собой.
   – Они сильнее меня – девочки. Я так не могу как они. Мне духу не хватает.
   – Может, у тебя просто было меньше времени, чтобы свыкнуться с этим?
   – Может быть. Но всё же они очень сильные.
   Собрания проходили ещё не раз, жертвы пытались друг другу помочь и поддержать. У Коли это хорошо получалось: он здорово помогал девушкам. Впрочем, все очень старались и Саша, Макс и Влад в том числе.
   Шло время, Общество становилось многочисленнее, и количество посетителей собрания тоже увеличивалось. Все члены собрания бережно хранили секреты друг друга.
   Николай про то единственное изнасилование так и не рассказал, но Максимилиан его ложь распознал сразу и однажды спросил об этом. Они были тогда впятером: Коля, Саша, Влад, Макс и Света, которая также собрания посещала, хотя не была жертвой. Смирнов долго медлил с ответом, но всё же признался. Подробности он опустил и просто изложил факты.
   Прошло несколько лет, и постепенно Коля привыкал к этим неприятным для него воспоминаниям. Столкновения с отцом он не ожидал даже по телефону.
   Теперь же они сидели с Сашей и просто смотрели друг на друга. Во взгляде Краснова, обращённом к Николаю, отражалось сострадание.
   – Ты как? – поинтересовался он.
   – Нормально. Извини, что я на тебя набросился. Не знаю, что на меня нашло. Нахлынуло вдруг всё. Надеюсь, ты не ушибся?
   – Нет-нет! Я в порядке. Ничего страшного. Я понимаю.
   – Спасибо. – Несмелая улыбка появилась на лице Смирнова. – Я же говорил, что будет истерика…
   В гостиной за это время народу заметно поубавилось. Помимо членов Общества Дьявола в комнате осталась лишь Света. Она с ожесточением вновь принялась за работу, между делом роняя слёзы. Черти недоумённо переглядывались между собой. Они поняли, что у Коли случился самый настоящий припадок из-за звонка отца, и догадывались, что там кроется нечто страшное.
   В помещении появился Макс.
   – Ого! – вырвалось у него. – Куда все подевались?
   – Обсуждают ссору Саши и Коли, – ответила угрюмо Светлана.
   – А-а… Ну и пусть обсуждают. Светка, ты что, ревёшь?
   – Макс, Коля плакал! – Вампирша всхлипнула. – Он так страдал! Бедный.
   – Когда я уходил, он был вполне весёлый. Смеялся. Над тем, как я водку пить не умею.
   – Ты пил?!
   – Да, немного. Попробовал просто.
   Он подул на женщину. Она замахала руками, отгоняя принесённый им запах.
   – Фу, Макс! Ну и вонь.
   Ахмедов расхохотался и сел рядом со Светланой на диван. Его взгляд обратился к членам Общества Дьявола.
   – Извините, пожалуйста. Вышло некрасиво – понимаю. Хозяин я не очень гостеприимный. Каюсь. Но я должен был как-то Коляну помочь.
   – Мы не предъявляем претензий, Макс, – заметил Волк.
   – Спасибо. Я просто… в шоке. Не думал, что папаша Смирнова когда-нибудь объявится. И позвонить ещё посмел… сука! – Все вздрогнули, услышав мат из уст Максимилиана, и он тут же покаянно произнёс: – Прощу прощения, дамы… и господа. Но иначе этого урода не назовёшь. И, Светка, прекрати реветь, а то я тоже начну.
   – Ты? – удивлённо моргнула вампирша.
   – Да. Я, знаешь ли, с годами сентиментальным становлюсь. Так что кончай слёзы лить, моя дорогая.
   В гостиную вошёл Влад. Он был одет в серые брюки, такой же жилет и светло-голубую рубашку. На шее был аккуратно завязан серый с отливом галстук. Рукой Рудаков застёгивал пуговицу на манжете рукава. Выглядел он подтянуто и стильно.
   – На свидание с Викой собираешься? – усмехнулся Макс.
   – Завидуй молча, – отмахнулся Владимир, сосредоточенно застёгивая пуговицу. – Я нормально выгляжу?
   Ольга и Анжелика, на которых он вопросительно смотрел, хором ответили:
   – Отлично, Влад! Просто сногсшибательно.
   Владимир смущённо улыбнулся и чуть покраснел.
   – Спасибо, девочки.
   – Выглядишь и вправду хорошо, – согласилась Света. – Собрался Вику соблазнять?
   – А что, думаешь, у меня нет шансов? – увернулся от ответа мужчина.
   – Нет, Володя. Я думаю, что у тебя их полно.
   – Галстук тебе Коля завязал? – поинтересовался Ахмедов. – Ты опять забыл, как вяжется тот узел?
   – Да. Кстати, зачем я пришёл-то?.. Что там с Колей? Все говорят, что они с Сашей поссорились.
   – Нет. Коле просто позвонил отец.
   Влад замер.
   – Шутишь?
   – Нет. Он в порядке. Они с Сашей водку на кухне пьют. Можешь их навестить: не думаю, что они тебя прогонят.
   – Ладно. Заранее всем «пока».
   – Удачного свидания! – крикнула вслед Владимиру Света.
   – Вику не обижай! – добавил Лёва.
   – Ни в коем случае, – улыбнулся Рудаков. – Спасибо!
   Все проводили мужчину взглядами.
   – Макс, – заговорил Андрей, – нам, я так понимаю, ты ничего не объяснишь?
   – Да, Волк. Извините меня, но это право Коли, а не моё.
   – О'кей.
   В дверном проёме очень скоро появились два друга: Краснов и Смирнов. Последний нетвёрдо держался на ногах, и его рука покоилась на плече Александра. Вдвоём мужчины прошли в гостиную и рухнули на диван напротив гостей.
   – Это я всех распугал? – растягивая слова, осведомился Коля у членов Общества Дьявола. – Извините меня. И за спектакль извините, и за мой пьяный вид – тоже.
   – Коля, ты ещё пил? – спросил Максимилиан.
   – Нет! Всего рюмку.
   – И это с одной тебя так развезло?
   – Ага. Я же говорил, что легко пьянею. А ночью я ещё рыгать буду! Надеюсь, туалет будет свободен…
   – А ты сколько выпил? – обратился к Саше глава Общества.
   – Три рюмки.
   – И ни в одном глазу!
   Николай сложил голову другу на плечо и закрыл глаза.
   – Коля, что это с тобой было? – осведомился Федя.
   Мужчина открыл один глаз и поглядел на Жукова, а потом закрыл его и сказал:
   – Пусть Макс расскажет.
   – Ты уверен? – воскликнул Волк. – Ты же пьяный и с трудом соображаешь.
   – Ошибаешься, Волк.
   Максимилиан тяжело вздохнул и исполнил волю Николая, предварительно обратившись к Ангеле с просьбой оградить их магией от чужих ушей. Закончив, он добавил:
   – Он может приехать сюда, Коля, если твоя мать даст ему адрес. Тебе не кажется, что пора ей всё рассказать?
   – Может быть. Но по телефону такое не рассказывают.
   – А я по телефону и не предлагаю. Я отпущу вас с Сашей дня на два-три. Съездишь в Томск и всё расскажешь маме. Саша поедет с тобой на случай встречи с любимым папочкой.
   – Спасибо, Макс.
   Шестеро друзей всё ещё находились в оцепенении. Услышанная история с трудом укладывалась у них в головах. Они растерянно переглядывались между собой. Неотступный взгляд Саши преследовал их.
   – Не повезло же тебе, Коля, – еле выдавил из себя Фёдор.
   – С отцом – да, – согласился вампир, – а с мамой очень даже повезло.
   – Ну, хоть какая-то компенсация, – пробормотала Оля.
   – Как интересно всё в жизни!.. – тихо сказал Андрей.
   – Что? – не понял Краснов.
   Туманов улыбнулся и пояснил:
   – Когда в принципе о таком слышишь, то кажется, что это очень далеко и не так страшно, но когда это происходит с кем-то из близких тебе, то осознаёшь в полной мере, насколько это ужасно. И я всю жизнь думал, что мне не повезло с семьёй, потому что меня там не замечали, а теперь понимаю, что это даже везение. Это лучше, чем… В общем, теперь я считаю, что у меня было прекрасное детство. Пожалуй, только в сравнении что-то можно оценить. Спасибо, Коля. И… сочувствую. Ты только не зацикливайся на этом и не думай, что это что-то в тебе его к этому подтолкнуло. Ты ни при чём. Это в нём полно дерьма было.
   – Спасибо, Волк, – с чувством поблагодарил Коля.
   – Не за что. И, думаю, с мамой тебе полезно будет поговорить. Возможно, тебе станет легче. Не откладывай поездку домой.
   – И постарайся осознать, – добавил Лёва, – что ты уже вырос, всё понимаешь и способен себя защитить.
   – Спасибо, ребята, – сказал Смирнов, как всегда чуть-чуть очаровательно картавя.
   Ангела смотрела на него и представляла его маленьким мальчиком. И не понимала, как с этим хорошеньким ребёнком, который мило картавит, можно было сотворить то, что сотворил его отец. Не понимала, как он мог так предать доверие своего доброго, послушного сына, безоговорочно ему доверявшего. И как можно было позвонить ему со спокойной совестью после всего – тоже не понимала.
   Ведьма не выдержала и, подсев к Николаю, погладила его по голове.
   – Бедный ты, Коленька… – тихо прошептала она. – И как у него только совести хватило!..
   Коля отчего-то весело рассмеялся. Лицо его озарила открытая улыбка.
   – До чего же вы забавный народ, женщины! – воскликнул он.
   – Почему?
   – Всех пожалеть любите.
   Присутствующие в комнате по-доброму рассмеялись. Смирнов бегло улыбнулся и, откинувшись снова на плечо Саши, вздохнул.
   – Найти бы Таню…
   – А ты ей рассказывал? – спросил Лёва.
   – Нет! Разве девушкам такое рассказывают?
   – Если сильно любят и собираются бок о бок прожить всю жизнь как самые близкие друзья, то – да, – сообщила Оля.
   – Хорошо. Я подумаю об этом.
   – Хочешь, чтобы я нашла её на картине мира? – осторожно осведомилась Лика.
   – Совсем нет. Ты права в том, что не должна так делать. Я найду её, когда придёт время. Наверное.
   – Ангела, познакомь меня с какой-нибудь девушкой, – вдруг попросил Саша. – У меня самого ничего не получается: всё не то, что надо. Ты же, наверное, знаешь много хороших, таких как ты и Оля.
   – А сама Ангела тебе никогда не нравилась? – поинтересовался Максимилиан.
   – Она – хорошая девушка и всегда мне нравилась.
   – Не так.
   – Она уже занята.
   – А если бы не была занята?
   Краснов призадумался, а потом с улыбкой ответил:
   – Не-а. Не потянул бы. Мне бы девушку чуть-чуть попроще: не такую всемогущую. Я весьма самолюбив, и гордость у меня чувствительная.
   – К чему вы вообще об этом рассуждаете? – полюбопытствовал Волк. – Макс, ты хочешь меня разозлить?
   – Чуть-чуть, – лукаво улыбнулся Ахмедов.
   – Я не ревнив, тем более что Лика уже и вправду занята.
   – Ангела, познакомишь? – вернулся к беспокоящему его вопросу Саша.
   – Все знакомые мне девушки – ведьмы.
   – Ведьмы? Это просто отлично! У меня как раз не клеится ни с нашими девушками, ни с человеческими. Попробую с ведьмами. Познакомишь?
   – Я подумаю, что здесь можно сделать, – с мягкой улыбкой ответила Ангела, крепко обняла Колю, погладила его по голове и вернулась на своё место рядом с Андреем.
   Вожак стаи ей ласково улыбнулся и приобнял за плечо, словно хотел защитить от этого мира, где порой надо опасаться и собственных родителей.

Глава 16

   Лика, Оля и Кира вышли из резиденции Дьявола, беззаботно болтая. Их голоса и смех эхом отдавались в морозном воздухе, а снег как-то жалобно скрипел под каблуками сапог. Время близилось к обеду.
   Ангела приходила в резиденцию, чтобы поговорить с Лёшей: с начала года прошёл месяц, а пациента она себе найти не смогла и беспокоилась. Ведьма надеялась, что сын Дьявола сможет чем-нибудь помочь и не ошиблась: мужчина любезно предложил ей список потенциальных клиентов на выбор. Теперь она знала почти наверняка, что в следующие выходные предстоит сеанс лечения.
   Солнце ярко светило и поддерживало жизнерадостное настроение трёх девушек, согревая их своим теплом. От вчерашнего рассказа о Колиной жизни впечатление за ночь изгладилось, но не до конца. Остался неприятный осадок, однако вместе с ним и сильнее разгорелась любовь к Смирнову и его преданному другу Краснову. Анжелика теперь с горьким смехом вспоминала, как чувствовала себя несчастной, живя у Нестеровых, и понимала, что все её беды не идут ни в какое сравнение с тем, через что прошёл Коля. Но вместе с этим девушка помнила, что где-то слышала о том, что каждому даются такие трудности, с которыми ему по силам справиться. Это немного успокаивало Нестерову.
   Ольга как раз рассказывала Кире о вчерашнем визите к вампирам. Естественно, историю о Коле она опустила, не смея раскрывать тайну, не принадлежащую ей, но там было о чём рассказать и помимо этого. Например, о Свете, зашивающей одежду всех парней подряд, о Владе, готовящемся к свиданию с Викой.
   Кира до сих пор не была знакома с вампирами. По крайней мере, с теми, с кем общались Ангела и Волк, – точно нет. Девушка отказывалась идти с друзьями домой к Ахмедову, потому что не хотела никому навязываться. Она была убеждена, что её просто будут терпеть как подругу Ольги, и не желала, чтобы до неё снисходили. Кира всегда говорила, что это не её друзья, а потому и делать там ей нечего.
   Когда-то этого же мнения придерживалась и Оля. Зеленоглазая ведьма тоже в своё время была уверена, что её будут воспринимать как часть Феди, которую без Феди не станут замечать вовсе. Однако вскоре ей пришлось признать, что она ошибалась на счёт вампиров: они воспринимали её как отдельное существо и полюбили как своего друга. Но Киру убедить познакомиться с вампирами не удалось. Девушка оказалась очень упряма, поэтому всем пришлось смириться. На время.
   Ведьмы распрощались у одного перекрёстка: Оля осталась ждать Федю, который должен был заехать за ней, Кира – пошла на остановку, а Ангела – направилась к дому Волка, до которого было примерно 20 минут ходьбы.
   Свернув на узенькую пустынную улочку, Лика наткнулась на Колю. Они оба удивились при виде друг друга и рассмеялись.
   – Привет, Ангела!
   – Привет, Коля! Что ты здесь делаешь? Неужели дежуришь?
   – Дежурю.
   – Как так? – удивилась ведьма. – Вы же с вечера на дежурство заступаете, а ты вчера весь вечер дома провёл.
   – Ну, Макс же нас отпускает с понедельника на пару дней – вот мы и решили с Саней за ребят днём подежурить и следующую ночь, а они за нас в понедельник днём отдежурят. Это чтобы совсем уж не наглеть.
   – Ясно. А как ты себя чувствуешь после вчерашнего? Ночью плохо было?
   В глазах Смирнова мелькнуло веселье. Его губы изогнула чуть смущённая улыбка.
   – Как тебе сказать?.. Всю ночь выворачивало. Проще говоря, ночь я провёл в обнимку с унитазом.
   Анжелика рассмеялась.
   – Бедняга… А сейчас нормально всё?
   – Голова болит жутко. Припоминаю теперь, что после того единственного раза в жизни, когда я пил водку, мне было так же плохо.
   – Хочешь, я тебя избавлю от головной боли?
   Мужчина замер и удивлённо на неё воззрился.
   – А ты можешь?
   – Конечно, могу, – мягко улыбнулась девушка. – Я же ведьма.
   – Тогда хочу.
   – Закрой глаза, – велела Нестерова и, подойдя к нему ближе, обхватила его голову руками. Свои глаза она тоже прикрыла.
   Один лёгкий порыв магии заставил ведьму испытать мгновенную боль, но избавил от боли Николая. Он охнул.
   – Вот это да! Я ничего не чувствую. Ангела, ты – настоящая волшебница! Спасибо тебе огромное. Ты мне так помогла!..
   Его радости не было предела. Мужчина счастливо улыбался и глядел на подругу с признательностью. Она тоже улыбнулась.
   – Пожалуйста, Коля. Обращайся, если что. – Тут внутренний голос шепнул кое-что Ангеле, заставив её вздрогнуть от неожиданности. – А Саша с тобой ведь дежурит? Где он?
   – На Первой Лесной. А что?
   – Нужен он мне. Спасибо, Коля. Желаю тебе удачно съездить домой.
   – Спасибо, Ангела.
   Вампир и ведьма крепко пожали друг другу руки и с улыбками расстались. Девушка бегом бросилась назад. Её осенила идея.
   Оля по-прежнему стояла и ждала Федю. Лика крикнула ей издалека:
   – Оля! Позвони Кире и попроси её вернуться, если она ещё не уехала! Пожалуйста!
   Зеленоглазая ведьма удивилась, но не задала ни одного вопроса и просто выполнила просьбу. Запыхавшись, блондинка к ней подошла.
   – Ну что?
   – Сейчас придёт. Ещё не уехала. А что случилось?
   – Хочу выполнить одно своё обещание.
   – Догадываюсь, какое, – хитро улыбнувшись, сообщила Ольга.
   Ангела тоже улыбнулась и вздохнула. Через пару минут в начале улицы показалась фигура Киры. Поглядев на эту миниатюрную девушку, приближавшуюся к ним, ведьма сама себе одобрительно кивнула. Да. Это то, что нужно.
   Кира принадлежала к тому редкому типу женщин, которые всегда выглядят моложе своих лет. Когда она вступала в Общество, ей можно было дать лет пятнадцать-шестнадцать. Теперь она выглядела примерно на восемнадцать.
   Миниатюрные женщины вроде Киры, по мнению Анжелики, кажутся очень хрупкими, женственными и юными, отчего непременно должны вызывать у мужчин желание защитить их, и пробудить в них все мужские инстинкты. Кира выглядела как самая настоящая куколка.
   Всё в этой кареглазой девушке было миниатюрное и от того прелестное. У неё была небольшая грудь, но будь она полней, то выглядела бы нелепо и неуместно по отношению к остальному телу. Её грудь по своему размеру подходила ей идеально, хотя и не впечатляла объёмом. Талия у Киры была тонкая, бёдра – узкие, но сама по себе попа была очень аккуратная и выпуклая в меру. Ноги же у ведьмы представляли собой зрелище весьма приятное, загляденье просто.
   В её облике особенно бросались в глаза свежесть и юность.
   – Автобус уехал перед самым моим носом, – с улыбкой пояснила Кира. – До следующего целый час – времени у меня теперь полно. Что ты хотела, Ангела?
   – На последнем балу Полнолуния ты сказала, что хочешь влюбиться, но не знаешь, в кого. Это так?
   – Да, я серьёзно говорила.
   – Могу тебе предложить кое-кого. Дело в том, что один парень вчера попросил меня познакомить его с хорошей девушкой, и я ему это пообещала. Можно, я вас познакомлю? Тебя это ни к чему не обязывает: не понравится – расстанетесь.
   Подруга Оли выглядела ошарашенной. Она растерянно рассмеялась.
   – Ладно, я не против. Пожалуй, сама я сейчас встретить кого-то нового не смогу: кроме своих всё равно ни с кем не общаюсь. А кто он?
   – Вампир из Общества Максимилиана. Саша Краснов.
   – Ангела… – начала было Кира, но Лика её перебила:
   – Я знакомлю тебя с ним с определённой целью: ему нужна девушка. Я знакомлю тебя с ним не как нашу подругу, а как просто красивую девушку. Если расстанетесь, то, возможно, останетесь друзьями, но это будут уже лично твои друзья и друзья твоего бывшего парня, если ты с ними познакомишься. Мне казалось, что ты всё-таки хочешь познакомиться с вампирами.
   – Хочу.
   – Такой повод для знакомства тебя устраивает? Твоё самолюбие не ущемлено?
   – Нет, – улыбнулась девушка.
   – Отлично! – воскликнула Ангела. – Тогда пошли!
   Ведьмы двинулись на Первую Лесную улицу. Идти было около семи минут. Практически всю дорогу девушки молчали и лишь растерянно посмеивались иногда, а у самого поворота Кира резко остановилась.
   – Стойте! – воскликнула она. – Подождите. Расскажите мне хоть что-нибудь о нём.
   – Я тебе много чего говорила о вампирах, – заметила Оля.
   – Да! Но не так. Прежде это были безликие существа, до которых мне, по правде говоря, не было никакого дела. Я не сильно-то старалась разбираться в их характерах и особенностях.
   – Она права, – поддержала девушку Нестерова. – Только, честно сказать, я даже не знаю, что тебе о нём рассказать… Ну, он по возрасту примерно как Лёша, так что старше тебя лет на восемь.
   – А вообще? Какой он в принципе? Опиши его каким-нибудь эпитетом.
   – Ну, Саша… он… он… – Анжелика никак не могла подобрать слово, которое отразило бы суть Краснова. На ум ей приходило лишь одно, которое, по мнению девушки, полностью описывало мужчину. – Он – классный, – произнесла, наконец, ведьма. – Да, классный. Иначе никак не скажешь.
   – Пожалуй, – согласилась с ней Ольга.
   – Странное слово ты выбрала, – пробормотала Кира. – Но меня это интригует. Показывай своего классного парня.
   Лика улыбнулась и свернула на нужную улицу. Две подруги последовали за ней. Долго искать мужчину им не пришлось.
   Александр, одетый очень тепло и обутый в валенки, стоял рядом с каким-то мужчиной, валявшимся в его ногах. Одним движением вампир поставил человека на ноги и немного грубо толкнул того в плечо, этим жестом приказывая ему идти. Едва-едва Лика уловила обрывки его реплики:
   – Вали отсюда и побыстрее, если с ментами пообщаться не хочешь… На глаза мне больше лучше не попадайся…
   Ведьмы направились к мужчине. Когда они находились метрах в восьми, он обернулся. Его лицо озарила широкая улыбка. Он тепло поприветствовал девушек, после чего его взгляд остановился на одной только Кире. Как заметила Ангела, глаз у него определённо загорелся. В его внимательном взгляде читался явный интерес.
   – Саша, знакомься: это Кира, – сказала ведьма.
   – Кира? Очень приятно. Давно мечтал познакомиться, – улыбнулся Краснов.
   – И мне приятно, – тоже с улыбкой ответила девушка.
   Они пожимали руки и пристально при этом друг друга разглядывали. Взгляды их были оценивающими и изучали друг друга очень медленно. Руки они так и не разжали.
   Наконец, Саша очнулся и отпустил руку Киры, улыбнувшись. Улыбка его была чуть хищной. Он абсолютно точно счёл её стоящей добычей, как догадалась Лика. Всё его обаяние выплеснулось наружу.
   – Прощу прощения за нескромный вопрос, Кира: сколько вам лет?
   – Почти двадцать один год.
   – Молоденькая какая. Надо же. Впрочем, на вид вам двадцать один не дашь.
   – А вам сколько? – осведомилась в ответ девушка.
   – В этом году исполнится тридцать лет. Для вас немного староват, пожалуй. И всё же: парень у вас есть?
   – Нет.
   – Отлично! А я на эту роль сгожусь?
   – Надо посмотреть, – усмехнулась Кира.
   – Но посмотреть готовы? – с лукавой улыбкой полюбопытствовал Краснов.
   – Вполне.
   – Рад это слышать.
   – Саша, – заговорила Анжелика, – мне казалось, что ты не таскаешься за девушками в рабочее время.
   Мужчина рассмеялся.
   – Ты права, Ангела. – Его взгляд вновь обратился к Кире. – Телефончик свой не дадите?
   – Отчего?
   – Прекрасно.
   Александр протянул ведьме свой мобильный телефон. Пока она набирала номер, Лика завела непринуждённую беседу, а мужчина с лёгкой улыбкой разглядывал лицо новой знакомой своими светлыми зелёно-карими глазками. Кира чуть покраснела от этого внимательного взгляда и вернула ему телефон.
   – Спасибо, Кира. Я обязательно позвоню.
   – Звоните, – мягко улыбнулась девушка, с трудом отрывая свои глаза от его. – Мы, наверное, пойдём.
   – Тогда до скорой встречи. Я рассчитываю на это.
   Кира тихонько рассмеялась и кивнула. Ольга попрощалась с Красновым и Нестеровой, после чего вместе с подругой развернулась и пошла прочь. Ангела тоже попрощалась с вампиром и двинулась дальше – в сторону, противоположную той, в которую отправились две ведьмы. Однако сделала блондинка лишь пару шагов: в следующее мгновение сильные руки крепко обхватили её сзади.
   – Ангела, это то, что я думаю? – спросил весёлым голосом Саша.
   – Да. Ты не ошибся.
   – Спасибо тебе. Я – твой должник.
   Ведьма развернулась и невольно расхохоталась над его довольным лицом. Он хитро улыбался, как охотник, просчитывающий в уме ходы для поимки своей добычи и уверенный при этом в успехе.
   – Это то, что нужно? – осведомилась Лика.
   – Да. Чувствую, что да. Спасибо.
   – Всегда пожалуйста. Удачного тебе дежурства.
   С улыбкой девушка продолжила свой путь. Мысленно она вспоминала весь разговор Саши с Кирой и посмеивалась себе под нос. А минут через пять ей позвонила Оля и смеялись они уже вместе. Их обеих повеселила реакция Краснова на Киру. Сама же кареглазая девушка в разговоре с подругой назвала Александра напористым, но её это не оттолкнуло, а напротив – привлекло. Как призналась Ольге Кира, чаще всего ей в жизни попадались слизняки, пассивные до тошноты, поэтому Саша её заинтересовал.
   Ангела была рада состоявшемуся знакомству. Она очень надеялась, что эти двое поладят друг с другом. К тому же, девушка не любила затягивать с выполнением обещаний, а потому ей ещё и стало легче, раз обещание своё она выполнила.
   Андрей ожидал ведьму, стоя у ворот. При виде этого родного лица Анжелика заулыбалась и ускорила шаг. Мужчина также устремился ей навстречу. Скоро они уже крепко обнимали друг друга.
   – Пойдём в дом, – сказал мужчина после обмена приветствиями. – Ты, наверное, замёрзла.
   Он забрал у неё пакет и повёл за собой. Через полминуты они оказались внутри дома. Волк помог девушке снять шубу и даже разул, усадив предварительно на стул. Лика ласково улыбалась, глядя на то, как заботливо он избавляет её от обуви.
   Закончив, вожак стаи протянул ей руки, куда она послушно вложила свои. Он помог ей встать. Они с улыбками смотрели друг другу в глаза.
   Туманов взял в руки её лицо.
   – Такие розовые… – с тихой улыбкой протянул он, поглаживая пальцами её щёки. – Замёрзла?
   – Чуть-чуть, – смущённо пролепетала Ангела, опустив глаза.
   Мужчина обнял её, пристроив свой подбородок на её макушку. Он улыбался, ощущая, как её руки гладят его по спине. Взгляд его наткнулся на принесённый девушкой пакет.
   – Ты принесла то, что я просил? – осведомился Андрей.
   – Да.
   – Хорошо, но это потом: сейчас время обеда. Есть будем?
   – Будем, если у тебя что-то имеется на этот случай.
   – Обижаешь! – усмехнулся мужчина.
   Держась за руки, они прошли на кухню. На столе всё было готово к трапезе: стоял какой-то салат и открытая баночка сметаны, лежал нарезанный хлеб и ложки, а также имелись тарелки, но они были пустые. Усадив ведьму, Волк налил в тарелки дымящийся борщ, источавший аппетитный запах. Вскоре пара вовсю уничтожала еду.
   Между делом Анжелика поведала вожаку об устроенном ею сегодня знакомстве Саши и Киры. Туманов повеселился, слушая о поведении Краснова.
   – Знаешь, – сказал он девушке, – я думаю, что Саша – это то, что нужно Кире. Она у нас девочка своеобразная, и Саша соответственно парень непростой. Они даже чем-то похожи.
   – Может быть, – согласилась Нестерова.
   Покончив с едой, ведьма и оборотень переместились из кухни в гостиную, на диван. Волк приобнял Ангелу, а она устроилась у него под боком, и вместе они взялись за просмотр фотоальбомов. После недолгих споров всё же решили первыми изучить альбомы, принадлежащие девушке, а уже потом взяться за те, что принадлежат вожаку стаи.
   Сложно описать, с каким нежным выражением на лице Андрей рассматривал фотографии своей девушки, как он умилялся, глядя на неё, когда она была ещё совсем маленькой. Они вместе смеялись над теми фотографиями, где Лика была немного нелепой или забавной. Ведьма подробно рассказывала мужчине обо всех, кто появлялся на фото, и о событиях, которые были на них запечатлены.
   – Ты всегда была такая светленькая… – вздохнул Туманов, обнимая Анжелику крепче и целуя в волосы. – Моя маленькая блондиночка.
   Девушка рассмеялась, чуть краснея под его влюблённым взглядом. Согнув руку в локте, она нежно погладила его по щеке и улыбнулась, глядя в любимые глаза. Мужчина бросил короткий взгляд на фотографии и снова посмотрел на свою ведьму.
   – Если нам с тобой суждено завести детей, – тихо заговорил Волк, – то я очень хочу дочь. И хочу, что она была похожа на тебя. Такую же светленькую, голубоглазую и добрую.
   – Если у неё при этом будут кудрявые волосы как у тебя, то я не против, – улыбнулась Ангела.
   Вожак рассмеялся, и ведьма вместе с ним.
   – Но у тебя обязательно должен быть сын, – заметила она, когда они просмеялись.
   – Почему?
   – Такие хорошие парни как ты – настоящие мужчины – сейчас большая редкость. Природа просто не может лишить мир ещё одного такого же, которого ты мог бы воспитать.
   – Ну, знаешь… хороших девушек на свете тоже не так уж много. Поэтому дочь у тебя непременно должна родиться.
   – Ладно. Уговорил: если будем заводить детей, то рожаем мальчика и девочку.
   – Как будто нас кто-то спросит! – фыркнул мужчина.
   Они расхохотались над этой нелепой беседой и не менее нелепыми и смехотворными планами, которые строили относительно своего будущего потомства. Успокоившись, пара продолжила просматривать фотоальбом.
   – Мама у тебя действительно была красивая, – произнёс задумчиво Андрей, когда они дошли до того жизненного этапа девушки, в котором она пошла в школу. – Ты на неё очень похожа.
   – Надеюсь, что не только внешне, – грустно вздохнула Лика.
   – Уверен, что нет. Думаю, ты взяла от неё всё лучшее, что только можно было. Хотел бы я с ней познакомиться.
   – Я тоже хотела бы, чтобы ты знал её, пусть даже недолго. Я думаю, вы бы понравились друг другу. Ты бы ей очень понравился – я уверена. Она бы тоже полюбила тебя, как и я.
   – Я был бы рад, если бы это и вправду случилось так. – Он поцеловал ведьму в висок и снова поглядел на фотографию, где мать и дочь были вместе. – Понимаю, почему Нестеров запал на твою мать. Нельзя пройти мимо такой женщины. И мне повезло, как и ему, не пройти мимо тебя. Вот только не пойму, что она нашла в нём. Ты тоже, наверное, не понимаешь?
   – Да нет, – тихо ответила Анжелика. – Кажется, догадываюсь. Раньше не понимала – это да, но сейчас… Знаешь, Волк, в нём есть что-то. Он нуждается в любви и всегда нуждался. В любви и доброте. Боюсь, Коля прав: женщины любят жалеть, и моя мама – не исключение. Она жалела его, наверное, и стремилась дать ему то, чего у него не было. К тому же, в отце всё же есть что-то хорошее, и, думаю, маме удавалось пробуждать в нём это. Но, к сожалению, его окружение оказалось сильнее…
   – Надеюсь, ты меня любишь не из жалости? – с улыбкой спросил Туманов.
   – Нет! Нет. Я люблю тебя, потому что не любить не могу. Ты – самый лучший. Хотя ты тоже нуждаешься в любви и доброте. И ещё в заботе. Никто и никогда о тебе по-настоящему не заботился. Юрий Степанович, наверное, только. Не могу представить, как это… не получить всего: любви, доброты, ласки, заботы, внимания. Это… страшно. Мне жаль, что всё так сложилось.
   – Это не страшно, когда награда – ты, – возразил вожак стаи. – Я не жалею. Оно того стоило.
   В глазах у Ангелы стояли слёзы. Брови у неё был чуть сведены, и с этим выражением муки она гладила мужчину по щеке, глядя в его насыщенно-карие глаза. Он смотрел на неё с застывшей на губах полуулыбкой. Вздохнув, Волк наклонился и крепко поцеловал её. Девушка ему ответила, вложив в свой ответ всю душу. Пальцами она осторожно поглаживала его сильную шею.
   Андрей отстранился и улыбнулся, глядя ей в глаза своими яркими и искрящимися. Склонив голову на бок, он предупредил Лику с весёлым выражением на лице:
   – Ты только осторожнее.
   – С чем? – не поняла она.
   – Не говори, что я – лучший, а то зазнаюсь ещё.
   Ведьма мягко рассмеялась и покачала головой.
   – У тебя в жизни было столько поводов зазнаться, Волк, но ты этого так и не сделал.
   Они улыбнулись друг другу. Туманов покрепче прижал к себе Анжелику и продолжил листать альбом.
   Девушка показала ему каждого одноклассника, про которого уже рассказывала прежде, и одногруппников тоже показала. У неё было также много фотографий, сделанных в доме Нестеровых и на различных вечеринках. Присутствовала пара фотографий с Ильёй, на которых Ангела выглядела не слишком счастливой, что было заметно для того, кто хорошо её знает.
   – Он тебя не стоил, – тихонько пробормотал Волк. – И что он с тобой сделал? У тебя лицо такое несчастное…
   – Я его немного опасалась. И расслабиться в его обществе не могла. Теперь понимаю, что не была в него влюблена ни минуты.
   – И ты держала с ним дистанцию.
   – Верно.
   – Это видно. Он не заслужил ни секунды, проведённой рядом с тобой. Сволочь. Хорошо, что ты так и не доверилась ему. Ты – молодец.
   – Спасибо, Волк, – улыбнулась ведьма.
   Мужчина усмехнулся и поцеловал её в щёчку, перелистывая страницу. На глаза ему попалась фотография, сделанная на вечеринке Саши Петровой в честь Ивана Купалы. Лика эту фотографию не прокомментировала, но Андрей сам догадался.
   – Ух ты! – воскликнул он. – Это же вечеринка в Ночь Посвящения! Да?
   – Да. Как ты догадался?
   – Кажется, я узнаю твой наряд. Припоминаю, что именно так ты была одета.
   – Но вы же, мужчины, на одежду никогда внимания не обращаете.
   – Почему не обращаем?
   – Я имела в виду, что вы её обычно не запоминаете.
   – Ну, да. Только я почему-то запомнил. Хорошая была ночь…
   Пара рассмеялась.
   – Согласна!
   Они рассмотрели фотографии с того бала, когда ведьма вступила в Общество Дьявола, да и с других балов фотографий у Ангелы было полно. На большинстве из них она была рядом с Волком.
   На одной такой фотографии был запечатлён момент, когда они друг на друга уставились, недовольно поджав губы, – видимо, о чём-то спорили. Имелись фотографии, где они переглядывались, а на других они просто стояли рядом. Были и те, где они обнимали друг друга и улыбались, глядя в кадр.
   На каком-то балу Полнолуния они все фотографировались с бокалами вина. Лёша тогда сказал, что настоящие ведьмы и оборотни обязательно должны быть с алкоголем в руках, потому что люди представляют чертей распущенными и непременно пьющими. Друзья решили в тот вечер восполнить пробел и фотографировались, только держа в руке что-то из напитков. Где-то Анжелика была одна, где-то – с друзьями, а на одной фотографии она и Лёва делали вид, что пьют на брудершафт.
   Были у девушки и фотографии с Алексеем и даже с Владимиром Петровичем. Имелись и заснятые в резиденции Дьявола, где они частенько бывали в выходные дни.
   Также в альбоме присутствовало множество фотографий, сделанных во время прогулок по Тёмному лесу или во время стрельбы из пистолета недалеко от посёлка Соснового, а ещё с мечами в руках. Имелась фотография, сделанная летом, где ведьма расположилась на траве в компании друзей-оборотней, принявших обличье волков. Она мечтала иметь такую фотографию, но стеснялась попросить об этом парней, а они сами ей однажды предложили.
   Были, ко всему прочему, у Ангелы фотографии с вампирами у них дома. С кем только девушка ни фотографировалась: и с Владом, и с Сашей, и с Колей, и с Егором, и с Димой, и со многими другими. Имелась и фотография с Максимилианом – она была особенно удачной: Макс на ней был необычайно красив и улыбался обворожительно. Вообще, Ахмедову фотогеничности было не занимать.
   Среди прочих фотографий была и с бала Полнолуния, на котором она и Андрей впервые танцевали. Имелась и такая, где они, сидя в резиденции Дьявола, фальшиво улыбались в кадр, наставляя при этом друг другу рожки.
   Находились в этом альбоме ещё фотографии с той знаменательной шляпой: там были отдельно Лика, Лёва и Волк. На них фотоальбом и заканчивался.
   – И зачем тебе я в этой шляпе? – фыркнул Андрей.
   – Тебе она идёт. И твоих фотографий у меня почти нет. То есть… там, где только ты. Надеюсь, что теперь их будет больше. Я скопирую у тебя что-нибудь.
   – Ха! Тогда предлагаю обмен: я тебе – свои, а ты мне – твои. Идёт?
   – Идёт. А сейчас давай свои фотоальбомы. Как же мне любопытно!..
   Мужчина рассмеялся и вручил ей первый альбом. С трепетом ведьма его открыла.
   Младенцем Волк был очень симпатичным и часто улыбался. Однако чем старше он становился, тем реже на его лице появлялась улыбка. Лишь на одной фотографии из его дошкольного детства Андрей улыбался: на ней он обнимал кота. Обнимал так бережно, что становилось ясно – этот мальчик кошек за хвосты не таскал.
   Ангела была удивлена, когда обнаружила, что вожак стаи был очень серьёзным ребёнком. Он был очаровашкой в детстве, как девушка себе и представляла, но этот очаровашка почти не улыбался. Серьёзность ему тоже шла, однако вызывала у Анжелики грусть. Она понимала, что такой невесёлый он был от отсутствия любви со стороны родителей, и ей невыносимо хотелось погладить этого мальчишку по его кудрявой голове. Она вглядывалась в умные карие глаза шестилетнего мальчика, запечатлённого на фотографии, и сознавала, что эти глаза остались прежними.
   Лика погладила Андрея по голове, заглядывая ему в глаза. С болью она выдохнула:
   – Какой же ты был серьёзный!.. Бедный мой Волк…
   – Почему сразу «бедный»? – улыбнулся он. – Не думай, что это только из-за семьи я такой. Я сам по себе был серьёзный. От природы.
   – Но сейчас-то ты повеселее. Гораздо веселее.
   – Характеры с возрастом меняются. В этом нет ничего необычного.
   – Ну, не знаю. – Девушка вздохнула. – Я люблю тебя, Волк. Ты такой милашка был в детстве. Мне никогда не понять твоих родителей…
   Она крепко обняла его, целуя в щёку. Его тёплые руки тоже обняли её сильнее.
   – Лика, умоляю: не расстраивайся. Это всего лишь фотографии. В жизни я веселее был: просто фотографироваться не любил, поэтому создаётся неверное ощущение.
   – Оно верное. Я знаю.
   Ангела с чувством чмокнула мужчину в губы, чем вызвала у него громкий мечтательный вздох, и уже с улыбкой вернулась к просмотру фотографий.
   Туманов показал ей свою любимую учительницу, одноклассников: тех, которых любил, и тех, которых терпеть не мог, а также Анжелу – его первую партнёршу по танцам. Далее на фотографиях появился Юрий Степанович, и Волк стал на них веселее. Теперь его улыбающееся лицо можно было встретить чаще. Однако среди этих попадались фотографии, сделанные дома у Туманова, на которых Андрей никогда не улыбался, и это создавало неприятный контраст, грустный. Ни родители, ни брат, ни сестра мужчины Анжелике не понравились – один только Волк и был приятный из этой семьи. Его лицо было не только красивым, но и каким-то осмысленным, умным, чего нельзя было сказать о членах его семьи.
   После смерти Юрия Степановича внешность Волка поменялась: в его лице словно что-то погасло. К тому же, он заметно похудел.
   С Викой и недолговечными приятелями у вожака была всего одна фотография. Внешне Виктория оказалась девушкой симпатичной, что удивило Лику.
   Следующими шли фотографии с выпускного в техникуме. Получив диплом об окончании техникума, Волк заметно повеселел: на той фотографии, где он держит в руке диплом, стоя рядом с одногруппниками, его губы чуть-чуть изогнулись в почти улыбке. Становится ясно, что перспектива взрослой самостоятельной жизни его радует.
   На фотографиях из армии парень выглядел ещё более счастливым, ожившим. В форме Андрей, кстати, отлично смотрелся, и даже без копны кудрявых волос он всё равно был красивым.
   За этими фотографиями следовали те, где Андрей находится на своём балу в честь Посвящения. С тех пор прошло почти 9 лет, поэтому разница между нынешним Андреем Тумановым и тем двадцатилетним бросалась в глаза.
   – Боже!.. – выдохнула Ангела. – Какой ты был… совсем молодой!
   Мужчина расхохотался.
   – А теперь старый?
   – Нет! Просто тогда ты был молодой парень, а теперь… мужчина. Ты расширился, вес набрал, и лицо у тебя повзрослело заметно.
   На той фотографии Волк был довольно худой – особенно для своего роста – и не такой мускулистый. Волосы его были подстрижены коротко, но всё равно начинали виться от самых корней. Лицо парня было юное и какое-то чуть нежное, хотя и оставалось мужественным.
   Ведьма покосилась на вожака стаи, сидевшего рядом с ней. Пальцами она легонько погладила его по щеке и сказала:
   – А ты изменился, Волк.
   Он мягко улыбнулся.
   – Ты тоже изменилась за три года. В Общество ты вступала совсем ещё девчонкой. Мы все меняемся, Лика. Разве это плохо?
   – Нет. Ты мне любой нравишься.
   – Ты мне тоже.
   На фотографиях с бала в честь Посвящения попалось и лицо Миши Самойлова. Тот Михаил напоминал лишь тень нынешнего: в то время он был невероятно худой и бледный. Его измождённый вид яснее ясного говорил, что предательство Ани и Ромы не прошло даром – оно оставило чёткий след на его внешности, который со временем, к счастью, изгладился.
   Владимир Петрович тоже выглядел заметно моложе на фотографиях, сделанных в первый год работы в Обществе Андрея. Лёша также с тех пор изменился, и только изумрудно-зелёные глаза остались прежними. Все члены Общества Дьявола на тех фотографиях были более молодыми.
   Наконец-то, Анжелика увидела, как выглядел Олег – прежний вожак стаи. Этот мужчина не был красавцем, но был приятным всё равно: обаяния он имел массу, и оно ощущалось даже через фото. Его расположение к Туманову бросалось в глаза на всех фотографиях, где они находились рядом.
   На последующей фотографии Волк был с незнакомой Нестеровой девушкой. Девушка эта была симпатичная, но и только.
   – Кто она? – спросила Лика. – Твоя девушка? Та, о которой ты упоминал как-то вскользь?
   – Да.
   – Как её зовут?
   Андрей замялся. Ему явно не хотелось о ней говорить, но он всё же ответил:
   – Лариса. Она – человек. Мы познакомились, когда я проработал в Обществе полгода. Она училась в столице области и приезжала в Сибирск только на выходные, поэтому виделись мы редко. Естественно, в её характере я разобрался не сразу. Она была эрудированной девушкой, много знала, да и чувством юмора Бог её не обидел. С ней было интересно и весело. Встречались мы целый год.
   – Дальше, – потребовала Ангела с откровенным любопытством.
   Волк фыркнул от смеха и, уже чуть-чуть расслабившись, продолжил:
   – Летом она приехала в Сибирск, и мы провели его вместе. С ней было неплохо. Правда, она иногда выпивала. В основном – пиво. Я с ней не пил, конечно, но и тот факт, что она изредка выпивает, меня не смущал. Я как-то не обращал на это внимания: она мне нравилась. Я видел всё её недостатки, но она всё равно мне нравилась. Не знаю, почему.
   – А что за недостатки у неё были?
   – Ну… нравственность её была не слишком высокой. Она часто висела в Интернете и в чате каком-то сидела. В столице немного помешалась на моде и распродажах. Ещё клубы часто посещала, и в Сибирске ей было скучновато. Лариса была настоящим жителем большого города, а я – нет. Мне большие города никогда не нравились, и Сибирск я люблю за его близость к природе и немногочисленное население. Впрочем, не такое уж оно немногочисленное.
   – Ну, да, – согласилась девушка. – Кажется, кто-то недавно говорил мне, что у нас около семидесяти пяти тысяч жителей. И это не считая район.
   – Если было бы поменьше, то я бы не расстроился. Так вот в этом с Ларисой мы были разные, да и во многом другом – тоже. У нас были разные ценности и цели в жизни, но, несмотря на это, мы встречались. А потом, осенью, мне довелось подвозить её с какой-то пьянки. Напилась она очень хорошо, и, как я узнал позже, такое для неё было делом обычным. Напивалась она редко, но метко. В общем, вела она себя безобразно. Материлась не хуже Лёвы, пока он был человеком, да и в принципе…
   – Клеилась к тебе, – догадалась Анжелика.
   Мужчина рассмеялся и от неловкости потёр висок указательным пальцем.
   – Да. Моё впечатление о ней немного подпортилось, но она уезжала учиться, и всё позабылось понемногу. Однако через полгода я всё-таки бросил её.
   – Почему?
   – Она стала считать меня своей собственностью. Решила, что имеет право лезть во все мои дела, требовать отчёта о каждом дне и каждом часе. Мне вообще такое не нравится, а, уж учитывая, что я как член Общества Дьявола не мог ей обо всём докладывать, это было вдвойне неприятно. Лариса даже пыталась указывать мне, как жить. А я – зверь свободолюбивый и люблю, когда у меня есть свобода выбора. Просто возможность выбора меня успокаивает.
   – Ясно. Она, значит, решила, что ты от неё уже никуда не денешься.
   – Вроде того.
   Ведьма ещё раз поглядела на Ларису.
   – Она не красавица, конечно, но шарм в ней какой-то есть. У тебя неплохой вкус.
   – Прекрати! – отмахнулся Андрей. – Ты – лучше всех.
   Сердито он перевернул страницу. Лика негромко рассмеялась себе под нос. Вожак обхватил её шею согнутой в локте рукой и чуть-чуть надавил, чем вызвал у неё приступ веселья. Теперь они оба улыбались.
   После фотографий с Ларисой шли фотографии со второго бала в честь Посвящения в жизни Волка. Здесь уже встречался Федя: он был слегка растерянный и застенчивый. Вид Лёвы Курганова, только вступившего в Общество Дьявола, Ангелу ужаснул. Таким измученным и потухшим она его никогда не видела. Но, независимо ни от чего, что случилось в его жизни, парень на фото улыбался, как и Федя. Они выглядели всё же радостно.
   Фотографий с друзьями у Туманова было полно. На них он улыбался всегда. А потом вдруг попались три пустые ячейки. Девушка удивилась.
   – Что здесь было? – осведомилась она.
   – Не помню, – ответил мужчина, но Анжелика почувствовала, что он лжёт, и положила руку, не позволив ему перевернуть страницу. Вскоре её осенила догадка:
   – Здесь были фотографии с Наташей! Зачем ты убрал их?
   – Не знаю, – вздохнул Андрей, сдаваясь. – Подумал, что тебе будет неприятно. К тому же, ты её терпеть не можешь.
   – Но с Ларисой же ты фотографии не убрал!
   – Ты её не знаешь, поэтому и не убрал. Для тебя она – никто, а Наташа – член Общества, и ты часто её видишь.
   – Ну и что! Ты знаком с Ильёй, но я не стала убирать фотографии с ним, потому что они ничего для меня не значат. И я знаю, что ты это знаешь. Ты ведь не ревнуешь?
   – Нет.
   – Вот именно. Верни фотографии сюда.
   Вожак стаи вздохнул, но выполнил просьбу. Вставив фотографии на место, он покосился на свою девушку. Она внимательно разглядывала фотографии.
   – Вы и вправду хорошо смотрелись вместе, – задумчиво сказала Лика и, переворачивая страницу, призналась: – Я немного ревную, кажется.
   Волк мягко рассмеялся.
   – Зря. Поверь.
   Ведьма посмотрела ему в глаза виновато. Улыбнувшись, она получше прижалась к нему и пообещала:
   – Ладно. Больше не буду.
   Мужчина с улыбкой погладил её по голове и поцеловал в волосы. Далее на фотографиях они всё чаще встречались вместе. Множество таких фотографий было и у Ангелы, но не последние: там был запечатлён танец, который они исполнили на декабрьском балу Полнолуния. Фотографий было две: на первой они кружились, глядя друг другу в глаза, а вторая увековечила финал их танца, где они пристально смотрели друг на друга, наклонившись к полу.
   – Господи! – вскричала Ангела, выпрямившись на сидении. – Где ты их достал? И когда успел?
   – Лёша фотографировал и мне об этом потом сказал. А когда ты уехала на сессию, я их у него выклянчил. Ты потрясающе и выглядела, и танцевала.
   – Я хотела понравиться тебе как женщина, – с тихой улыбкой призналась девушка. – Хотела привлечь твоё внимание. Это было что-то вроде попытки соблазнения, честно говоря.
   – Да? – удивился Волк и лукаво улыбнулся. – Что ж, попытка была вполне удачная. Ты меня едва не добила.
   Лика твёрдо посмотрела ему в глаза, и он взгляда не отвёл. Время для них остановилось. Они долго в полнейшем молчании глядели друг на друга.
   – Хочешь, чтобы я пригласил тебя на танец? – тихо спросил Андрей.
   – Хочу, – без раздумий ответила Анжелика.
   Он встал с дивана и, установив диск, включил музыку. Неотрывно глядя ей в глаза, мужчина приблизился и протянул руку. Девушка ухватилась за эту руку, поднялась с дивана и оказалась в его объятиях.
   Танцевали они сначала вальс. Несомненно, оба были неподходяще одеты, хотя ведьма была в юбке, и не обуты, да и пространство комнаты ограничивало движение, но всё равно они получали удовольствие.
   Со всей ясностью Ангела ощущала свою руку, лежащую в большой и тёплой руке Волка. Ощущала его твёрдое и надёжное плечо, на котором покоилась вторая её рука. Видела его глаза, словно заглядывающие ей в душу.
   Она следовала за своим партнёром, подстраивалась под задаваемый им и музыкой ритм и чувствовала себя необычайно лёгкой. Она как будто порхала, как бабочка, почти не касаясь пола. Они оба стали невесомыми, словно утратили тела, сохранив лишь души.
   Затем заиграла музыка для пасадобля. Тут ведьма и оборотень вдруг развеселились. Они танцевали, со смехом преодолевая всеразличные препятствия в виде дивана, кресла, журнального столика. Лика могла пробежать по дивану, держась за руку вожака стаи, а потом опять прыгнуть к нему в объятия. Они похихикивали, слыша, как звенит посуда во всех шкафах из-за их слишком бурного и быстрого передвижения по комнате. Они широко улыбались друг другу, делая безуспешные попытки сыграть страсть. Однако следующей на диске была музыка для танго.
   Стоило мелодии только начаться, как всё веселье мгновенно испарилось. Анжелика и Андрей сразу же стали серьёзными. Страсть, которую им никак не удавалось изобразить в предыдущем танце, сама вспыхнула с невероятной силой безо всяких усилий с их стороны. Ничего не осталось кроме этой страсти. Каждое прикосновение они теперь ощущали очень чётко словно ожог. Их взгляды встретились, и оторвать их друг от друга больше не было никакой возможности.
   На этот раз они страсть не играли и оба об этом прекрасно знали. Никаких препятствий в комнате для них более не существовало – всё померкло, кроме них двоих. Они видели лишь друг друга, чувствовали лишь друг друга, слышали лишь друг друга.
   Ангела полностью положилась на Волка, и он вёл её за собой, кружил, прижимал. Его руки легко, но волнующе, скользили по её телу, однако и она в долгу не оставалась: со всей бушующей в ней любовью и страстью она сжимала его руки, плечи, лицо. Здесь не было зрителей, и они могли, ни о чём не задумываясь, выражать свои чувства и эмоции так, как им этого хотелось. Они не отступали от правил танца, но и себе не отказывали в желаемом. Если они и забывались, то ненадолго.
   Лишь тут, в комнате, где кроме них двоих не было никого, партнёры могли замереть на несколько мгновений, обжигая друг друга открытыми, откровенными взглядами. Лишь тут Андрей и Лика могли тесно прижаться друг к другу, едва не касаясь губами губ. Всё было можно здесь, наедине. И когда музыка закончилась, и они замерли, прижавшись друг к другу боком и глядя друг другу в глаза, Волк не выдержал и, не раздумывая ни секунды, смело подался вперёд и поцеловал ведьму. Она так же безоглядно прижалась к нему всем телом, обвивая руками его шею. Одну руку Ангела запустила в его волосы и отдалась этому поцелую всем существом.
   Уже давно играла музыка для следующего танца, но ни девушка, ни мужчина этого не слышали. Они оба растворились в этом горячем, невероятно эмоциональном поцелуе. Они позабыли обо всём и только выплёскивали до конца ту страсть, что не сумели излить в танце. Осталась всего лишь крупица, но этой крупицы хватило на один незабываемый, бешеный поцелуй.
   Оторвавшись друг от друга, они едва не рухнули на пол и прильнули друг к другу, тем самым избежав падения. Прикрыв глаза, они стояли, обнимали друг друга и ждали, когда окончательно утихнет буря, вызванная танцем. Постепенно их сердца возвращались к нормальному, спокойному ритму.
   Забытье прошло, и в какой-то миг пара резко вынырнула на поверхность, в реальность. Сразу же они оказались в целом океане звуков этого мира. Звучала музыка, где-то на кухне гудел холодильник, совсем рядом тикали часы, а на улице шумел ветер, и сигналила чья-то машина. Казалось невероятным, что они сумели на несколько минут выпасть из этого шумного мира и погрузиться в иное пространство, похожее на вакуум.
   Удивлённо и растерянно Анжелика и Андрей смотрели друг на друга, оглядывались по сторонам. Они словно по новой узнавали эту комнату, этот дом.
   С изумлённым смешком девушка выдохнула:
   – Такое чувство, как будто нас не было здесь сто лет.
   – Да уж, – согласился вожак стаи. – Вот только за эти сто лет здесь совершенно ничего не изменилось.
   Поглядев друг на друга, они улыбнулись и звонко рассмеялись. Навеселившись вдоволь, пара в смущении переглянулась. Ангела, щёлкнув пальцами, выключила музыку.
   – Оказывается, танцевать с тобой – это опасно.
   Мужчина виновато опустил голову и негромко рассмеялся, но всё-таки ответил ей:
   – Не надо всё сваливать на меня одного. Виноват не только я.
   Взявшись за руки, они покинули гостиную, в воздухе которой по-прежнему витала их страсть. Дышать в таком помещении можно лишь будучи единым организмом. На кухне же воздух оказался прохладным и лёгким.
   Не говоря друг другу ни слова, ведьма и оборотень принялись готовить всё к чаепитию. Анжелика поставила сладкое на стол и, обернувшись, посмотрела на широкую спину Волка, заваривавшего чай. Не сумев сдержать порыв, девушка подошла и обняла его сзади. Он замер. Его рубашка была чистой, и от неё всё ещё исходил аромат порошка, который Лика почувствовала, когда уткнулась в неё носом. Потершись щекой о его спину, она улыбнулась и тихо сказала:
   – Ты всегда такой тёплый…
   Ведьма не видела лица Андрея, но всем своим существом почувствовала, что он улыбнулся. Мужчина накрыл её руки, покоящиеся на его животе, своими и повернул голову в сторону, а потом и повернулся сам. Их взгляды перекрестились. Не спрашивая друг у друга ничего, они крепко обнялись. Ангела легко вздохнула, уткнувшись в шею Волка, и осознала, что никогда в жизни не чувствовала себя так спокойно и уютно как с ним. Он был той самой второй половиной, которую многие ищут всю жизнь и так и не находят. Но она нашла. В этом сомнений она не испытывала. Только с Андреем она могла по-настоящему расслабиться и быть самой собой. С ним не нужно было притворяться. С ним было воистину хорошо.

   * * *
   Из Сибирска Коля и Саша выехали очень рано утром. В Томск они прибыли как раз к ужину. Мама Смирнова, Лидия Вячеславовна, их ожидала. При встрече мать и сын долго обнимали друг друга, целовали. Их радость была бурной и чуть-чуть мокрой из-за слёз, от которых Смирнова-старшая не смогла удержаться.
   Когда эмоции поутихли, Николай познакомил маму с другом. Те были наслышаны друг о друге и теперь с интересом разглядывали один другого. Александр фотографии Лидии Вячеславовны у Коли видел, а вот Лидия Вячеславовна видела Краснова впервые. Представляла его она себе чуть иначе, но разочарована не была ни в коей мере.
   После знакомства хозяйка усадила гостей за стол. Накормила она их от души. Беззаботные разговоры за столом не прекращались. После ужина они втроём переместились в гостиную и там продолжили обмен новостями, однако вскоре Смирнов почувствовал, что пора переходить к цели приезда. Саша, получив знак от друга, оделся и покинул квартиру. Ещё по дороге мужчины договорились, что Александр посидит в машине, пока Николай будет беседовать с матерью.
   Уходу Краснова Лидия Вячеславовна удивилась и впервые с того момента, как сын позвонил ей и сказал, что приедет и объяснит, почему не желает видеть отца, она ощутила беспокойство.
   Для начала Коля с разрешения Максимилиана сообщил матери, что стал вампиром. Она ему, естественно, не поверила, поэтому мужчина был вынужден показать ей своё истинное лицо. Что его порадовало, так это то, что Смирнова не испугалась его ни на мгновение. Испытав облегчение и почувствовав себя более свободно, Николай рассказал ей об Обществе Максимилиана, об их настоящей работе и о том, как стал вампиром.
   Лидия Вячеславовна была слегка растеряна, узнав о сыне правду, но любить его меньше не стала. После этого Смирнову пришлось приступить к самой неприятной для него части разговора. Он признался матери, что уехал тогда неожиданно, потому что провалы в его памяти восстановились. Признался, что в тот же миг возненавидел этот город, эту квартиру, потому что до сих пор помнил, как выглядела в то время их ванная, и помнил, где стояла та самая кровать.
   Смирнова-старшая недоумевала, и Коля заставил себя начать говорить. Ему было невероятно тяжело делать это, но он делал. Ей Николай не смог рассказать всё сухо и спокойно: эмоции переполняли его, и он не в силах был их сдержать. Лидия Вячеславовна была ему самым близким, самым дорогим на свете человеком, и перед ней он не держал лицо, не притворялся равнодушным. Он плакал. Даже больше: он рыдал, рассказывая то, что так мучило его. Она рыдала тоже. Невозможно описать её шок, когда правда открылась ей.
   Лидия Вячеславовна обнимала своего сына, плача, и утешала, как делала это всегда, когда её сын страдал. Она страдала вместе с ним.
   Коля испытал колоссальное облегчение, признавшись матери во всех этих мерзких, постыдных на его взгляд вещах, которые делал с ним отец. Они с матерью долго сидели в гостиной в обнимку и молчали.
   А потом Лидия Вячеславовна ласкала сына неистово, со всей своей материнской любовью, и они в который раз за эту жизнь признавались, как сильно любят друг друга.
   Саша и Коля переночевали у Смирновых в квартире, а следующий день, в большинстве своём, провели за осмотром достопримечательностей вместе с Лидией Вячеславовной, взявшей ради приезда сына отгул. Краснову мама друга очень понравилась, и он к ней даже успел привязаться.
   А вечером Смирнов осознал, что чувствует себя легко как никогда, словно с души свалился огромный и тяжёлый камень. Ощутив в себе прилив сил, он выпросил у мамы адрес нынешнего проживания отца и поехал туда. Александр увязался с ним.
   Встреча с отцом у Николая получилась довольно эффектная. Он нажал на звонок и, склонив голову, принялся лениво рассматривать свои ногти. Когда открылась дверь, мужчина спокойно поднял голову и, с улыбочкой поприветствовав отца, которого всё же узнал, несмотря на прошедшие годы, заехал ему кулаком по лицу. Подождав, пока тот придёт в себя, вампир объяснил, что этот удар ему за целый год жизни, который он ему, Коле, испортил. После этого он сообщил отцу, что матери всё рассказал, и попросил никогда их больше не беспокоить, с чем Смирнов-старший быстро согласился. Саша пришёл под конец их разговора, не выдержав ожидания внизу, и врезал отцу Смирнова от себя, чем удивил Николая. Ушли оттуда мужчины вдвоём.
   Половину ночи они провели за откровенными разговорами вместе с Лидией Вячеславовной. Такие разговоры прежде были обычными для матери и сына, и теперь они вновь последовали этой хорошей традиции.
   Утром вампиры тепло распрощались со Смирновой-старшей и вернулись в Сибирск.

Глава 17

   Во вторник друзья отмечали юбилей Игоря: ему исполнилось 25 лет. За три с половиной года, проведённых в Обществе Дьявола, парень изменился и внешне, и внутренне: он заметно возмужал и поумнел, повзрослел. Всей своей дружной компанией черти бурно поздравляли Игоря.
   В субботу Лика планировала провести сеанс лечения, но по графику она должна была работать в библиотеке. Андрей ей предложил перенести этот сеанс с обеда субботы на вечер, так они и сделали.
   Когда девушка очнулась, на дворе уже была ночь. Согласно цифрам на дисплее её телефона, доходило без четверти двенадцать. Вздохнув, она положила телефон на тумбочку и откинулась на кровати. Вдруг до её сознания дошло, что она слышит рядом с собой чьё-то ровное дыхание. Ангела медленно повернулась.
   Рядом лежал крепко спящий Волк. Он был одет, а его руки находились в скрещённом положении. Создавалось впечатление, что он прилёг рядом, ожидая, когда его девушка придёт в себя, да так и заснул, не дождавшись.
   Анжелика улыбнулась, глядя на него. Он был очень умиротворённый, расслабленный и тихонько дышал во сне. Ведьме хотелось погладить его по лицу, но она знала, что тогда разбудит его, и воздержалась. Ещё немного полежав, блондинка осознала, что невыносимо хочет пить. Она осторожно повернула голову и покосилась на Андрея. У неё не возникало сомнений в том, что как только она попробует встать, он проснётся. Поэтому ей не осталось ничего другого, кроме как применить магию.
   Магия, притупившая чувства вожака стаи, не была такой уж сильной, но отдалась в голове Лики пульсирующей болью. По всей видимости, её тело и душа, только восстановившиеся после небольшой встряски, были категорически против такого скорого возвращения к использованию магии. Однако девушка так же была против пробуждения Волка, а потому проигнорировала сигналы своего существа и не отказалась от магии.
   Она осторожно вылезла из-под пледа и на цыпочках прошла на кухню, где выпила два стакана воды. Возвращаясь в спальню, Ангела заметила, что диван в гостиной разложен, и постель готова. Это придало ей уверенности в своей правоте: Андрей действительно нечаянно заснул, ожидая её пробуждения. У входа в спальню ведьма замерла в нерешительности.
   Она могла бы остаться здесь, в гостиной, а не возвращаться на кровать к Волку. Это было бы разумно, наверное, но Анжелику неумолимо тянуло в спальню к мирно посапывающему во сне Туманову. Она не была готова к физической близости с ним, но в то же время очень хотела просто поспать рядом.
   Ещё немного подумав, девушка всё-таки вошла в спальню. Про себя она решила, что Андрей всё равно никогда не узнает, что она ночью просыпалась и видела, что у неё есть выбор, а потому не сочтёт это согласием на что-то. Ей очень не хотелось давать ему ложную надежду.
   Стараясь двигаться бесшумно, Лика приблизилась к кровати. Мужчина по-прежнему спал. Очень тихо выдохнув с облегчением, ведьма осторожно села на краешек кровати, а затем вытянулась во весь рост рядом с вожаком стаи. Чуть помедлив, она накинула край пледа на него и только после этого отключила магию, которая лишала её сил. Вскоре она провалилась в сон.
   Этой ночью Ангела просыпалась ещё один раз. Это произошло очень рано утром, когда на улице едва-едва начинало светать. Андрей к тому времени уже обнимал её сзади, прижавшись всем своим телом и уткнувшись лицом в её волосы на затылке. Осознав это, девушка только улыбнулась и накрыла своей рукой его руку, касавшуюся её живота.
   В следующий раз Анжелика проснулась уже около десяти часов. Солнце светило тускло, еле пробиваясь сквозь плотную пелену серых мрачных облаков. Сильный ветер кружил мелкие крошки снега. На улице была метель.
   Заметила всё это ведьма в краешке окна, когда повернула в ту сторону голову лишь на несколько градусов. После этого она снова повернулась к тумбочке, где лежал её мобильник, и поморгала глазами, желая окончательно проснуться.
   Нестерова прислушалась, пытаясь определить, где находится Андрей, но не услышала ничего – в доме стояла тишина. Впрочем, при желании он мог двигаться совершенно бесшумно. Девушка вздохнула и повернулась к окну.
   Она была уверена, что Волк давно проснулся, и не ожидала увидеть его рядом с собой на кровати. Даже не надеялась. Но увидела!
   Он действительно давно проснулся, был умыт и причёсан, но лежал на кровати рядом с ней, вытянувшись во весь рост, повернувшись на бок и подперев голову рукой. И смотрел прямо на неё с тихой улыбкой на губах.
   – Ой!.. – пискнула Ангела и резко отвернулась назад. – Волк!..
   – Я напугал тебя? Прости меня, пожалуйста. Я не хотел. – Его рука коснулась её плеча. – Лика, прекрати, наконец, стесняться. Ты прекрасно выглядишь. Ты – самая красивая на свете!
   – Только не тогда, когда я с заспанной рожей, – пробормотала она.
   Туманов негромко рассмеялся и, твёрдо взяв её за плечо, вынудил повернуться. Его рука мягко схватила её подбородок и повернула её лицо к нему. Он смотрел ей в глаза, ласково улыбаясь.
   – Это самая прелестная заспанная рожица, которую мне когда-либо доводилось видеть.
   Лика растерянно засмеялась, а Андрей в это время, не отпуская её подбородок, поцеловал её в каждую щёку по очереди один раз, а затем ещё один раз. Девушка смущённо глядела на вожака стаи, а он улыбался, поглаживая пальцем её бровь.
   – Я тебя любую люблю, Лика. Не надо меня стесняться.
   – Хорошо. Я постараюсь.
   Мужчина снова улыбнулся, а потом чмокнул её в губы и всё-таки встал с кровати и покинул комнату. Анжелика посмотрела ему вслед и сама себе счастливо улыбнулась. Она и не знала, что так приятно начинать утро с Волка.
   Пока ведьма приводила себя в порядок, Андрей наливал чай. Лёгкая улыбка не сходила с его лица. Ему вспомнилось то, как он проснулся этим утром. А просыпался он, окутанный запахом Лики, который знал на клеточном уровне. Мужчина и не помнил уже, когда успел её обнять, но это было не главное – главное было то, что её рука лежала на его руке, обнимающей её. Почему-то ему показалось, что этот жест был сознательным. И это его обрадовало.
   Вожак стаи ещё долго потом смотрел на спящую девушку, не смея вытащить свою руку из-под её. Но всё же вытащил потом и, не удержавшись, нежно поцеловал Ангелу в щёчку. А после этого сам себя немедленно выгнал из спальни. И уже когда съездил в лес на пересмену, всё равно не пускал себя туда, пока не почувствовал, что на этот раз всё не так и он может на себя самого полностью положиться. Потому что в тот прошлый раз не мог и вынужден был сбежать в цех.
   Волк до сих пор отчётливо помнил тот вечер. Он приехал тогда с работы как обычно, заглянул в спальню и убедился, что Лика ещё не пришла в себя, поужинал, вычистил снег и даже подремал немного. А потом… какой-то неведомой силой его повлекло в спальню, и он сел на край кровати рядом с девушкой и стал на неё смотреть. Очень долго смотрел, позабыв обо всём. Через некоторое время он взял её за руку, немного подержал эту руку, а затем наклонился и легонько коснулся губами её щеки. И вот тут очнулся, понял, что делает что-то неправильное. Он осознал, что не имеет права прикасаться к ней, когда она не может ему это ни запретить, ни разрешить. Он сам себе стал тогда противен.
   Туманов просто посидел с Анжеликой рядом ещё чуть-чуть, но вдруг почувствовал, что не может доверять себе. Он испугался самого себя и, быстро собравшись, уехал в цех, лишь бы быть от этого дома, от этой спальни, от этой кровати, как можно дальше. И в цеху он с остервенением принялся за работу, выплёскивая всю любовь и страсть к Ангеле, которые горели в его крови.
   А когда той же ночью она напомнила ему, по какой причине он был вынужден покинуть свой дом, всё началось заново. Ему тогда едва хватило выдержки, чтобы спокойно отправить её спать и не пойти за ней самому.
   Вспоминая это сейчас, Андрей покачал головой. Ему по-прежнему было не до смеха: он знал, что и сегодня запросто может оказаться в точно таком же положении.
   Лика вошла на кухню. Её лицо озаряла широкая улыбка. Мужчина тоже улыбнулся при виде неё и приблизился. На этот раз девушка сама поднялась на цыпочки и поцеловала его. Поцеловала его первой, без раздумий и, не спрашивая разрешения, чего ещё ни разу не случалось. Туманов крепко обнял её и с чувством ответил.
   Они почти закончили пить чай, когда мужчина спросил:
   – Во сколько ты очнулась?
   – Около двенадцати.
   Он кивнул.
   – Прости, что нарушил твоё личное пространство, – сказал вожак стаи, помедлив. – Мне просто показалось, что ты скоро очнёшься, и я хотел дождаться, но… заснул.
   – Да ничего, – улыбнулась Ангела. – Одно только плохо.
   – Что?
   – Спать с тобой жарко. У меня даже почти вспотела попа.
   Волк расхохотался во всё горло.
   – А представляешь, каково мне жить, когда у меня самого попа с подогревом!
   – Не представляю!
   Они ещё посмеялись несколько минут, а потом успокоились. Ведьма посмотрела в окно.
   – Кажется, наша прогулка в Тёмном лесу накрылась медным тазом.
   – Нет, – уверенно возразил мужчина. – К обеду ветер поутихнет. Мы успеем нагуляться.
   И он оказался прав. После обеда друзья созвонились друг с другом и договорились о месте встречи. Андрей завёз Лику домой, где она быстро переоделась потеплее, и тогда они уже поехали в лес.
   Поздоровавшись, черти двинулись вглубь леса. Они делились новостями, шутили, смеялись. После часа прогулки Лёва обратился к Кире:
   – Как прошло твоё с Сашей свидание?
   Девушка засмеялась над его лицом, на котором было написано любопытство. Щёки её слегка порозовели, но она всё же ответила беспечным тоном:
   – Хорошо. Просто отлично.
   – Что делали?
   – В кафе ходили.
   – Всего-то!..
   – Всего?! – возмущённо вскричала ведьма. – Да я кроме как на ваших днях рождения в кафе вообще никогда не была!
   – Как?! – в ужасе воскликнули Лёва и Миша.
   – А вот так! И мне понравилось. С Сашей разговаривать очень интересно. Да и в принципе он – парень необычный. Любопытный тип. И его серёжку в ухе я при знакомстве не заметила!
   – Разочарована? – спросила Ангела.
   – Нет! Ему идёт эта серёжка. Он действительно классный.
   – Ярослав, – повернулся к парню Лев, – ты что, «даму» в кафе не водил?!
   Оборотень смутился и от стыда поджал губы.
   – Виноват. Учту на будущее.
   – Учти. Обязательно учти.
   Когда позже девушки немного отстали от мужчин, которые, превратившись в волков, устроили себе пробежку, Кира о свидании поведала подробнее. Выяснилось, что они друг с другом наговориться никак не могли, их словно прорвало. Ни с кем из парней больше ведьма никогда не чувствовала себя так легко.
   – Мы когда позже у машины разговаривали, он всё волосы мои трогал почему-то, – говорила Кира. – А потом как схватит меня за затылок и поцелует!
   – Ну и наглость! – возмутилась Ксюша, против воли улыбаясь. – И что ты ему после этого сказала?
   – Что он – смелый.
   Ведьмы и вампирша расхохотались.
   – А он что ответил? – полюбопытствовала блондинка.
   – Что я ему нравлюсь. И я сказала, что он мне – тоже.
   – Он и вправду тебе нравится?
   – Да. Очень.
   Через пару часов друзья вернулись к машинам и перекусили. После они погуляли ещё час-полтора, а затем были вынуждены прогулку окончить: ветер поднялся вновь. На улице резко потемнело, и видимость катастрофически ухудшилась. Ехали Лика и Андрей на небольшой скорости, так как плохо было видно, что впереди. Людям приходилось ещё хуже: они магией пользоваться не могли и видели лишь пару метров перед машиной, отчего двигались по трассе как черепахи.
   Добрались до дома Туманова ведьма и оборотень через полчаса. На улице было так темно, как будто уже наступила ночь. Пришлось в доме включать свет.
   Было начало шестого часа. Вожак стаи взялся за приготовление ужина. Ангела хотела помочь, но он от помощи наотрез отказался и лишь позволил посидеть ей за столом, около него. Однако сидеть сложа руки для ведьмы оказалось задачей непосильной: она то и дело пыталась ему помочь. В итоге, по истечении двадцати минут Волк выставил её из кухни.
   Возмущённо пошипев себе под нос, Анжелика, в конце концов, разлеглась на диване. Устроилась она на боку, лицом к спинке и, подперев голову рукой. От входа в гостиную диван располагался сразу слева, и получалось, что девушка находилась практически лицом к вошедшему.
   Ещё минут пятнадцать-двадцать она пролежала, прислушиваясь к звукам, раздававшимся из кухни, и ощущая ароматные запахи. Рукой она задумчиво поглаживала мягкую обивку дивана.
   В дверном проёме появился Андрей. Лика намеренно его игнорировала, делая вид, что не замечает его присутствия. Он немного постоял, опершись плечом о косяк, а потом залез на диван и улёгся вдоль его спинки прямо напротив девушки и лицом к ней, приняв позу, подобную её. Его глаза внимательно изучали её лицо. Нестерова сдалась и несмело, исподлобья поглядела на него. Губы мужчины чуточку изогнулись.
   – Ты есть хочешь? – спросил он.
   – Нет. Ещё нет.
   – Поедим минут через двадцать?
   – Да, пожалуй.
   Еле слышно Туманов усмехнулся над её короткими ответами, демонстрировавшими нежелание разговаривать. Ведьма недовольно на него зыркнула, чем вызвала у него широкую улыбку.
   – Бессовестный! – тихо воскликнула она, толкая его в плечо.
   Вожак стаи расхохотался и, взяв её за подбородок, коротко поцеловал в губы. Ангела изумлённо моргала глазами.
   – Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь кухаркой, – объяснил он свой поступок. – Я хочу, чтобы ты отдыхала. Я хотел сделать тебе приятное.
   – Мы могли бы готовить этот ужин вдвоём и провести это время вместе, – упрямо сказала девушка.
   – Ладно. Возможно, ты права. В следующий раз сделаем так. А сегодня я хотел приготовить этот ужин для тебя.
   Анжелика покаянно улыбнулась и в качестве извинения горячо поцеловала его. Мужчина по окончании поцелуя широко улыбался, глаза его блестели.
   – Мне нравится, когда ты так делаешь, – признался он.
   Ведьма рассмеялась. Рукой она ласково погладила его по щеке. Они улыбались, глядя друг на друга. На какое-то время они забылись, видя перед собой только глаза друг друга.
   Волк отвёт глаза в сторону и посмотрел на белую косу, покоящуюся на боку девушки. Он осторожно приподнял её.
   – Ой, какая коса тяжёлая у тебя! И как ты с ней таскаешься?.. И длиннющая! – Он улыбнулся. – Де́вица ты моя. Красна де́вица.
   – А ты, значит, добрый мо́лодец?
   – Добрый оборотень, скорей.
   Лика закусила губу, глядя на него. Андрей продолжал щупать её косу с тихой улыбкой на губах.
   – Ты в школе девочек за косы дёргал? – спросила она.
   – Да! Я и сейчас могу.
   В подтверждение своих слов он легонько потянул девушку за косу. Её голова немного запрокинулась, а тело отклонилось назад. Она смеялась. Мужчина осторожно поцеловал её в шею, которая оказалась прямо перед его лицом. У Анжелики по спине пробежали мурашки. Он отпустил её косу, и они снова оказались лицом к лицу.
   Ведьма сделала движение, чтобы выровнять положение тела и снова оказаться на боку. Взгляд её в этот момент упал на вырез блузки, который, как выяснилось, открывал слишком много. Она нахмурилась и постаралась запахнуть блузку получше, когда опять оказалась на боку.
   Ангела подняла глаза на Волка и тут же подозрительно прищурилась, заметив на его лице какое-то чуть хитрое выражение.
   – Ты заглядывал туда? – осведомилась она.
   Мужчина поджал губы, стараясь не рассмеяться. Глаза он мечтательно закатил.
   – Ну… даже не знаю, как сказать…
   – Волк!
   – Да! Да! – Он хохотал. – Сложно удержаться, знаешь ли. И там всё так красиво…
   Ведьма возмущённо накинулась на вожака стаи, а он со смехом отбивался от неё. Между делом он умудрился несколько раз беспорядочно чмокнуть её в лицо. В конце концов, Туманов схватил её за руки и взмолился:
   – Прекрати! Прекрати! Я больше не буду!..
   – Зато я буду! – воскликнула Лика, вырывая свои руки у него. – Я, знаешь ли, мстительна.
   И, не медля, она рукой оттянула одну полу его рубашки и заглянула внутрь. Картина её взору предстала, конечно, потрясающая. Невольно девушка смутилась и покраснела. А мужчина ей отчего-то не сопротивлялся. Она поглядела на него, чуть запрокинув голову. На его весёлом лице растянулась лукавая улыбка. И Анжелика поняла, что он опять заглядывал ей в вырез блузки, который вновь открывал больше, чем следовало.
   – Ты опять смотрел туда, – насупившись, констатировала она.
   – Не «опять», а «снова», – со смешком поправил её Андрей. – По-моему, там какие-то кружева у тебя. Можно я ещё посмотрю? Не успел разглядеть как следует…
   Ангела попробовала соскочить с дивана, но Волк вцепился в неё. Долго они боролись, смеясь и визжа. Оборотень изворачивался, чтобы заглянуть девушке в вырез, а она яростно сопротивлялась и всё-таки сумела вырваться и вскочить с дивана. Она отбежала на безопасное расстояние и выкинула перед собой руку, предупреждая:
   – Не смей! Не смей, Волк. Хватит.
   Но вожак широко улыбнулся, весело шевельнув бровями, и бросился к ней. В конце концов, он обнимал её сзади и, заглядывая в вырез, комментировал:
   – Да, точно: кружева. Я был прав. Кружева белые. Красивые. И бантик какой-то…
   Ведьма возмущённо рычала и топала ногой в бессильной ярости. Туманов расхохотался и резко развернул её лицом к себе, после чего совершенно неожиданно взял её лицо в руки и страстно поцеловал девушку. Лика совсем растерялась от силы этой страсти и даже испугалась чуть-чуть, но не ответить не смогла. А мужчина целовал её всё крепче, всё сильнее, и его руки скользили по её спине, прижимая теснее и теснее. Вот тут девушка запаниковала. И даже больше не от его действий, а от собственной реакции: ей стало невероятно жарко. Ей хотелось поддаться ему, не сопротивляться и пустить всё на самотёк, но с другой стороны она знала, к чему ведут такие поцелуи, и понимала, что не готова зайти так далеко.
   Анжелика попробовала отвернуть лицо, но рука Андрея тут же легла на её затылок, не давая этого сделать. Поцелуй стал более… проникновенным, горячим. Теперь ведьма испугалась по-настоящему и надавила руками на его грудь в бесплодной попытке оттолкнуть его. Она чувствовала ужас от того, что остановить его не получается.
   «Волк, остановись! – послала ему в голову мысль Ангела. – Пожалуйста. Остановись!..».
   Он вздрогнул и отпрянул от неё. В его взгляде отражалась растерянность.
   – Прости… – выдохнул Волк. – Прости, Лика… Я не хотел пугать тебя…
   – Ничего, – дрожащим голосом ответила девушка, нервно проводя рукой по волосам. – Всё нормально.
   Он пристыженно опустил глаза.
   – Боишься меня?
   – Нет, – неожиданно для себя самой призналась ведьма. – Не боюсь. Я знаю, что ты не причинишь мне вреда. Я люблю тебя, Волк.
   Мужчина поглядел ей в глаза.
   – И я люблю тебя, Лика. Я забылся, прости. Не знаю, что на меня нашло.
   – Не страшно, – отмахнулась она, ласково беря в руки его лицо и поглаживая его пальцами.
   Андрей взял её за запястья и нежно погладил пальцами кожу. Его губы неуверенно улыбнулись. Лбом он прислонился к её лбу. Анжелика прикрыла глаза и тоже улыбнулась.
   Скоро они пошли ужинать. Еда была вкусной, и девушка хвалила мужчину от души, но он улыбался в ответ слабо. Волк заметно притих. Ангела чувствовала себя виноватой. Ей казалось, что он обижен на неё за то, что она не готова пойти дальше. Она думала, что причиняет ему боль своим отказом, хоть и косвенным.
   Глаз ведьма больше не поднимала, мучаясь совестью. Внезапно Туманов протянул руку и пальцами мягко приподнял её подбородок.
   – Лика, – заговорил он странно-надтреснутым голосом, – я злюсь на себя, а не на тебя. Я не хочу, чтобы ты шарахалась от меня, словно я маньяк какой-то.
   – Я и не собираюсь шарахаться!
   Лика взяла его руку и поцеловала. Мужчина прерывисто вздохнул. Пальцами он нежно погладил её по щеке.
   – Де́вица моя, мне так не хочется разочаровывать тебя. Но боюсь, я устроен не так высоко, как тебе хотелось бы.
   Она сокрушённо покачала головой. Её огорчал тот факт, что она внушает неуверенность этому всегда уверенному в себе мужчине.
   – Волк, я тебя люблю таким, какой ты есть. Я люблю тебя любым. Никто другой мне не нужен.
   Вожак стаи тихонько рассмеялся и наконец-то улыбнулся широко и весело. Ведьма тоже улыбнулась. Уже в нормальном настроении они продолжили ужинать.
   После ужина у них вышел небольшой спор по поводу того, кто будет мыть посуду. Победа осталась за Волком, и Ангела вновь была выставлена из кухни. В гостиной она покосилась на диван, но так на него и не села: решила остаться стоять.
   Ждать мужчину пришлось не слишком долго. Когда он вошёл в комнату, девушка это почувствовала и обернулась. Он подошёл. Анжелика обвила его шею руками и посмотрела в глаза.
   – Знаешь, Волк, а я теперь понимаю Наташу.
   – В каком плане? – растерялся Андрей.
   Ведьма улыбнулась, не торопясь с ответом. Он ждал.
   – Если ты меня бросишь, то я тоже буду всё время смотреть на тебя несчастными глазами. Буду смотреть постоянно, надоедать тебе.
   Вожак стаи от удивления рассмеялся.
   – Нет. Во-первых, уж я-то точно тебя не брошу, а во-вторых, гордость тебе не позволит. А вот если ты меня бросишь, то я буду поедать тебя глазами и выть под дверями твоей квартиры.
   – А в человеческом обличье или в волчьем? – едва удерживаясь от смеха, полюбопытствовала Нестерова.
   – Я ещё не решил. Узнаем, если ты меня бросишь.
   – Не брошу, – улыбнулась она и прижалась щекой к его груди. – И тебе гордость тоже не позволит, Волк.
   Её руки спустились с его шеи на грудь. Он обнял её, его руки покоились на её спине. Ангела закусила губу, чтобы не выдать своего веселья, и медленно продвинула руку к тому месту, где рубашка расстёгнута. Осторожно, как бы невзначай, она оттянула полу рубашки и, чуть извернувшись, заглянула внутрь. Туманов не двигался сначала, словно не заметил её манёвр, а потом резко, но не сильно, оттолкнул её.
   – Ах ты, хитрая ведьма! – в весёлом возмущении воскликнул он. – Ну, я тебе сейчас устрою!
   Лика с визгом бросилась прочь.

   * * *
   В пятницу тринадцатого вечером друзья собрались дома у Лёвы. Пожарив на мангале мясо, они от души наелись, а потом отправились немного потрепать нервы людям. В этот вечер волчий вой можно было услышать в любом уголке города. Ангела с ведьмами добавили к этому лёгкий туман, в котором словно скрывались страшные тени. Повеселились черти неплохо.
   На следующий день Волк работал, и никакого сборища на вечер не планировалось, поэтому увидеться ведьме и вожаку стаи не было суждено. Однако Лика мириться с этим не захотела и поехала к мужчине домой около четырёх часов. Войдя при помощи магии и оставив машину во дворе, она взялась за приготовление ужина для любимого мужчины. Единственное, что омрачало её радостное настроение, так это страх, что у Андрея на вечер какие-то свои планы и сюрпризу он не обрадуется. Но она всё равно очень старалась и вкладывала в ужин всю душу.
   Когда и ужин был готов, и время подошло, Анжелика выключила свет во всём доме и стала ждать.
   Туманов подъехал к гаражу и вышел из автомобиля.
   – Здорово, Андрей! – окликнули его. Он обернулся.
   – Здравствуйте, Дмитрий Валентинович
   – Хороший у тебя сегодня день, – с непонятной интонацией произнёс сосед.
   Молодой мужчина замер. Его лицо осветила растерянная улыбка.
   – Не понял: вы спрашиваете или констатируете?
   Однако тот вместо ответа лишь рассмеялся. Волк хмыкнул себе под нос и двинулся к воротам. Он открывал дверь ключом, как вдруг замер и принюхался. Ему почудился запах Лики – так он решил, когда немного подумал: запаху было неоткуда взяться. Вожак стаи покачал головой, мысленно посмеиваясь над самим собой, и вошёл во двор.
   Тут смех из его мыслей улетучился сразу же: во дворе красноречиво стоял чёрный «БМВ». Андрей поморгал глазами, думая, что ему это снится, но автомобиль не исчез. Мужчина покосился на дом, тёмные окна которого выглядели как обычно, и всё-таки понял, что Ангела здесь, в его доме: иначе «БМВ» во дворе не стоял бы. Сердце его забилось быстрее.
   Бегом преодолев двор, Волк открыл дверь в гараж, быстро включил свет и открыл двери, чтобы загнать джип. Сосед всё ещё находился на улице и добродушно расхохотался, увидев, как торопливо мужчина загоняет машину. Туманов бегло ему улыбнулся и, закрыв гараж, устремился к дому, уже не сдерживая счастливую улыбку.
   Лика взволнованно поднялась со стула, услышав, как топает в сенях вожак стаи, сбивая с обуви снег. Нервным движением она поправила волосы, но выйти из кухни навстречу мужчине так и не решилась.
   Андрей вошёл в дом, теперь отчётливо ощущая запах своей девушки. Торопливо он избавился от обуви, куртки и замер, ожидая, что ведьма вот-вот появится. И дождался: её фигура показалась в коридоре. Мужчина, будучи оборотнем, хорошо видел её саму и её смущённое лицо, а Анжелика вглядывалась в темноту, с трудом улавливая зрением его фигуру. Переборов смущение, она щёлкнула пальцами и включила свет в гостиной.
   Теперь они оба видели друг друга. Девушка закусила губу.
   – Привет, Волк.
   Он не ответил. Он потерял дар речи от радости и просто подскочил к ней и оторвал её от пола, обхватив руками её тело под ягодицами. Нестерова ухватилась за его плечи и рассмеялась, когда он закружился вместе с ней на месте.
   – Привет, Лика, – всё же поздоровался Волк, широко улыбаясь, и поцеловал её в живот, который находился как раз напротив его лица. – Я рад тебя видеть. Ты не представляешь, как я рад тебя видеть!..
   – И я рада тебя видеть, – тихо ответил ведьма. – Устал?
   – Когда ехал домой, чувствовал себя уставшим, а теперь – нет.
   Ангела внезапно почувствовала себя неловко. Ей пришло в голову, что он может принять её приход за желание провести с ним ночь. Но вожак стаи словно прочитал её мысли и рассеял все сомнения:
   – Я ни на что не рассчитываю, Лика. Я просто рад тебя видеть. – Он улыбнулся, рассмеялся и пошёл на кухню с девушкой в руках. – Пригнись, девица моя.
   На кухне Андрей, наконец, спустил Лику на пол. Они улыбались и смотрели друг на друга. Мужчина погладил ведьму по щеке и, наклонившись, поцеловал её. Она с удовольствием обвила его шею руками и ответила на поцелуй. Потом они просто обнялись и замерли.
   – Хотя мы и виделись вчера, я соскучился по тебе, – признался Туманов.
   – И я по тебе, – улыбнулась Анжелика, отстранившись. – Я приготовила ужин. Есть хочешь?
   – Очень! Я голоден. И пахнет всё вкусно…
   – Переодеваться будешь?
   Волк посмотрел на неё, на себя и отрицательно помотал головой.
   – Нет. Ты такая красивая, нарядная, а я буду в домашнем? Нет уж. Хочу тебе соответствовать.
   – Тогда садись за стол. Я буду накладывать.
   Он тихо улыбнулся и послушно выполнил приказ. Девушка разложила еду по тарелкам и тоже села. Переглядываясь с улыбками на лицах, они принялись за ужин. Андрей то и дело постанывал от удовольствия, вздыхал, хвалил блюда: картофель по-французски, салат с говяжьим языком. Лика посмеивалась, про себя радуясь, что ему всё понравилось. За столом они беззаботно поболтали обо всяких глупостях.
   Когда с ужином было покончено, девушка выставила мужчину из кухни и быстренько вымыла посуду. Вдвоём потом они устроились на диване. Туманов хотел сесть рядом с Анжеликой, но она заставила его лечь на диван, положив голову ей на колени. Он подчинился, хотя и неохотно, потому что не понимал, зачем это нужно. А Ангела принялась гладить его по голове. Левая её рука гладила его макушку, перебирала кудрявые волосы, а правая – касалась лица, нежно поглаживала.
   Наклонившись, ведьма ласково поцеловала вожака стаи в гладкий лоб. Он зажмурился на мгновение с улыбкой на губах. Его карие глаза странно глядели на неё, не отрываясь. Нестерова улыбнулась и чмокнула его в губы. Он тихонько рассмеялся.
   – Не хочешь рассказать, как прошёл день? – поинтересовалась Лика.
   – Нет, – тихо и каким-то срывающимся голосом ответил Волк. – Расскажи мне лучше что-нибудь сама.
   – Что с тобой, Волк? Отчего ты такой грустный? Я что-то делаю не так?
   Он старался улыбнуться, но улыбка выходила какая-то печальная. Глаза он теперь старательно прятал. Из его груди вырвался негромкий вздох. Вместо ответа Андрей взял её руку, гладившую его лицо, и поцеловал в ладонь.
   – Ты всё делаешь очень даже так. Мне просто хорошо… с тобой. Мне никогда не было так хорошо. Пожалуйста, продолжай. Мне нравится. И расскажи мне что-нибудь, – попросил он, прикрывая глаза. – Я хочу слушать твой голос.
   – Хорошо, – прошептала девушка, чувствуя, как всё внутри сжимается от жалости и любви к нему.
   Она пересказывала ему весь свой день и продолжала гладить его по голове, любуясь им при этом. Поначалу он лежал с закрытыми глазами, а потом открыл их, стал отходить и даже улыбался ей, глядя на неё своими блестящими насыщенно-карими глазками. Ангела тоже улыбалась, перебирая пальцами его мягкие кудрявые волосы.
   – Кстати, чуть не забыла! – весело воскликнула она, закончив свой рассказ. – Главная новость дня: Кира снова перекрасила волосы в фиолетовый цвет.
   – Что?! – со смехом вскричал Туманов, приподнимая свою голову с её колен. – Когда она успела? Ведь ещё вчера с нормальными волосами была.
   – А вот! Успела как-то.
   – Но… зачем?!
   – Думаю, она хочет быть под стать Краснову, – улыбнулась ведьма. – Его серёжка в ухе неплохо сочетается с её фиолетовыми волосами. У него свой протест, а у неё – свой.
   – В этом есть смысл, – задумчиво хмыкнул вожак стаи. – Пожалуй, ты права. Но её родителям это не понравится, да и преподавателям в университете – тоже.
   – Ну, на это, я думаю, она плевала. К тому же, мне кажется, что ей идёт этот цвет. Она ведь всё равно красивая. Разве нет?
   – Ну… – протянул Волк, – … пожалуй. Да. Признаю, ты права. А уж Саше, предполагаю, её выходка понравится.
   – Почему ты так решил?
   – Не знаю. Но уверен, что так будет. Носом чую.
   – Вот этим самым носом? – ласково осведомилась Анжелика, беря пальцами его за кончик носа и чуть водя им из стороны в сторону. Мужчина рассмеялся, отпихивая её руку от своего носа:
   – Прекрати!
   – Какой милый носик…
   Наклонившись, она легонько чмокнула его в кончик носа, а потом пальцем погладила этот нос, проводя от основания до кончика. Андрей тихо и смущённо улыбался. Его глаза, не отрываясь, глядели на неё с тоской и нежностью одновременно.
   – Может, всё-таки расскажешь, как у тебя прошёл день? – попросила Лика. – Я тоже люблю слушать твой голос. И мне рассказывать больше нечего.
   – Хорошо. Как скажешь.
   И он послушно подробно пересказал ей свой день. Потом они замолчали, затихли. В полной, но какой-то уютной, тишине они просидели минут пятнадцать, лишь переглядываясь между собой и улыбаясь.
   На улице вдруг пошёл снег, крупный, пушистый. Девушка любовалась им, продолжая поглаживать Волка по голове. Вскоре он поднялся и сел рядом, обняв за плечо. Вдвоём, не говоря друг другу ни слова, они просто сидели и смотрели, как мягко снег огромными хлопьями ложится на землю.
   – Там сейчас как в сказке, – тихо сказала Ангела с улыбкой.
   – Тогда будет страшным грехом пропустить эту сказку, – заметил Андрей. Она обернулась к нему. – Хочешь прогуляться?
   – Да. Очень хочу.
   В молчании они оделись и вышли на улицу. Воздух был очень свежим и лёгким. Небо казалось совсем чёрным, и белый снег появлялся из него словно по волшебству. Улыбнувшись, ведьма и вожак стаи посмотрели на небо, а затем вышли за ворота и, взявшись под руки, не спеша побрели по тихой ночной улице.

   * * *
   Автомобиль плавно катился по асфальту. Члены Общества Дьявола ехали в Сибирск с прогулки в Тёмном лесу. В большинстве своём они разговаривали.
   Помимо Ангелы и Волка в джипе находились Лёва и Кира. В беседу не вступала только блондинка. Она улыбалась, но думала о своём.
   Ей вспоминалась их с Андреем вчерашняя ночная прогулка. Это было нечто невероятное. Они оба как будто растворились во всём остальном мире, слились с ним, стали единым целым. Они не говорили друг другу ни слова и просто шли, любуясь красотой, окружавшей их. Мир казался добрым, уютным, гостеприимным. Лика чувствовала себя в полной безопасности, несмотря на то, что шла по ночной улице. Потому что рядом был Волк. Не только падающий снег делал этот мир добрым, но и мужчина, идущий с ней под руку. В те минуты девушка ощущала удивительную близость к Андрею, и ей казалось, что он испытывает то же самое к ней.
   Вернувшись в реальность, Анжелика повернула голову и посмотрела на Туманова. Он улыбался тому, что говорил Лёва, но её взгляд ощутил сразу и тоже поглядел на неё. Ведьме отчего-то показалось, что он догадался, что она вспоминает. Она улыбнулась ему тихонько и откинула голову на подголовник сидения, не отворачивая лицо от него. А вожак стаи был вынужден вернуться к созерцанию дороги.
   Курганов продолжал что-то рассказывать, Андрей слушал, кивал, иногда поглядывал на друга в зеркало заднего вида и улыбался. Однако улыбка его теперь относилась не к повествованию Льва, а ко взгляду Ангелы, обращённому к нему. Они оба об этом знали.
   Девушка смотрела на кареглазого мужчину и улыбалась. В какой-то момент она забыла, где находится, и, протянув руку, погладила его по голове. Его взгляд метнулся к ней, губы улыбнулись лёгкой улыбкой.
   – Ой, любовь-любовь!.. – протянул Лёва, заставив пару очнуться.
   Лика отдёрнула руку и отвернулась к окну, густо покраснев. Андрей тоже отвернулся и постарался сосредоточиться на дороге. Он также был смущён, о чём говорили чуть покрасневшие скулы.
   – Лёва, гад! Ты им весь кайф обломал! – возмутилась Кира добродушно. – Особенно Волку.
   – Это точно, – согласился с ней Туманов.
   – Простите меня грешного…
   До города оставалось ехать ещё минут пять, когда водитель вдруг резко сбросил скорость. Все пассажиры одновременно к нему повернулись.
   – С чего это ты вдруг? – осведомился Лёва.
   – Гаишники поблизости, по-моему, – пояснил мужчина.
   – Откуда ты знаешь? – удивилась Анжелика. – Окна ведь закрыты – ты не можешь их учуять.
   – Интуиция подсказывает. Конечно, я могу ошибаться, но перестраховаться не помешает.
   Меньше, чем через полминуты, друзья миновали экипаж ДПС, провожавший их внимательными взглядами.
   – Ну, ты даёшь, Андрей! – восхитился Курганов.
   Девушки рассмеялись, разделяя восторг оборотня. Джип въехал в город на той же скорости, что и миновал милиционеров. Все молчали.
   – Скажите, – начала Ангела, – действительно ли существует некий список всех членов Общества Дьявола, нынешних и бывших, который лежит у начальника ОВД города Сибирска?
   – Да, – в один голос подтвердили волки.
   – И имена тех, кто находится в этом списке, знают все сотрудники ОВД?
   – Не совсем, – ответил Лёва. – Но можно на него сослаться и тебя поищут в списке.
   – И нас запрещено трогать?
   – Да.
   – Ничего себе! – воскликнула ведьма. – Мне кто-то про него говорил, но я подумала, что это миф.
   – Нет, – спокойно сказал Волк. – Он и вправду существует. Все начальники ОВД знали, что Сибирск принадлежит Черновым. Их об этом предупреждали.
   – Кто?
   – Предыдущий начальник ОВД. Никто нас не трогает, потому что один начальник подумал, что мы – некая бандитская группировка, и решил «вывести нас на чистую воду». Тот Дьявол был вынужден показать ему своё истинное лицо, а он, этот начальник, своему преемнику потом сказал, что мы – хуже, чем бандиты. С тех пор эта байка передаётся от одного начальника к другому. Нас побаиваются.
   – А как выглядит этот список?
   – Первый в списке, конечно, Владимир Петрович, – заговорил Лев. – Потом – Лёша, затем – Андрей, следом – Виктор и ты, Ангела. Следующая секция имён и фамилий – это нынешние члены Общества, они просто расположены по алфавиту. А дальше ещё одна секция – бывшие члены Общества. Вот и всё. Каждый год, утром двадцатого июля, этот список обновляется.
   – Ясно, – бодро произнесла Лика. – Значит, по идее, мы можем делать всё, что заблагорассудится, и никто ничего нам за это не сделает?
   – Вроде того.
   Девушка хмыкнула себе под нос. Теперь она понимала, что означали слова Станислава Сергеевича о Туманове на последней вечеринке в честь Ивана Купалы. Он знал, что Андрей есть в списке и причём в самом его начале! Поэтому он назвал его «крутым». Однако она, Анжелика, тоже была в начале списка, но Горлов об этом, похоже, не был осведомлён, так как иначе понял бы, как они с Волком между собой связаны. Видимо, к списку он последний раз обращался довольно давно.
   Ангеле стало не по себе. Она понимала, что когда-нибудь Станислав Сергеевич узнает, что она есть в списке, и их отношения тогда испортятся окончательно. Тогда Горлов станет о ней ещё худшего мнения.
   – Вот это да! – восхитилась Кира. – А я и не слышала про этот список… Но тогда я не понимаю, Волк: зачем ты сбросил скорость? Ведь ты в начале списка, и, увидев твои документы, они бы сразу нас отпустили!
   – Ты действительно хотела бы, чтобы я так сделал? – осведомился Андрей.
   Ведьма выдержала его взгляд в зеркале, но затем всё-таки широко улыбнулась и откинулась на сидении. Негромко она рассмеялась.
   – Ладно. Не хотела бы. Но ты всё-таки мог бы…
   – Мог бы, но никогда не сделаю. Если, конечно, это будет не вопрос жизни и смерти. А так… нет. Зачем? Я не люблю унижать кого-то. Мы работаем в некотором смысле на людей, а подобный поступок попахивает явным неуважением к людям. Это как-то низко: демонстрировать своё сомнительное превосходство над людьми и пользоваться данной нам властью. Нас не для того ею наградили. К тому же, на трассе гаишники редко встречаются: можно напрячься раз в полгода. Не так уж это смертельно.
   – А в городе?
   – В городе я обычно не гоняю – больше на трассе: здесь пешеходов нет.
   Кира вздохнула.
   – И кто ещё смеет быть тобой недовольным? Ты – просто образцовый член Общества, Волк.
   Вожак стаи расхохотался:
   – Ну, ты загнула, Кира!
   Нестерова ласково посмотрела на него и тихо улыбнулась.
   – А я с ней согласна… – вполголоса сказала она.
   Мужчина покосился на неё с мягкой улыбкой.
   – Ты всегда слишком хорошо обо мне думаешь. Что бы я ни делал.
   – А что такого плохого ты сделал?
   – Ну… есть несколько вещей. К примеру, на прошлой неделе. Кружева и бантики – помнишь?
   Теперь пришла очередь ведьмы разразиться хохотом. Туманов улыбался. Лёва недоумённо нахмурился.
   – Какие такие кружева и бантики? – полюбопытствовал он.
   – Никакие! – хором воскликнули Ангела и Волк и дружно рассмеялись…
   К четырём часам вечера Анжелика была готова. Ей оставалось только сидеть и ждать звонка в дверь.
   Они с Андреем собирались сходить в кино. Приглашал девушку мужчина несколько растерянно. Он признался ей, что стал совсем старый, и всё, чего ему хочется, – это сидеть около неё в своём доме. Однако о её желании сходить в кино он осведомился и получил утвердительный ответ. Ведьму в кино не водили ни разу, поэтому ей было любопытно.
   Она, несомненно, потом засомневалась, стоит ли туда идти, если вожаку стаи это неинтересно, но он быстро рассеял все её сомнения. Ему было безразлично, куда идти, если с ней. Так они и договорились.
   Вскорости раздался звонок в дверь. Лика подпрыгнула с дивана и кинулась к двери. Волк ей улыбнулся после приветствия и остался стоять за дверью, однако ведьма схватила его за грудки и втащила в квартиру, чтобы хоть один раз за этот день поцеловать его от души. И ей это удалось.
   Мужчина был в смятении после их горячего поцелуя и молча наблюдал за тем, как Ангела одевается. Когда она повернулась к нему, её лицо освещала широкая улыбка. Невольно такая же улыбка расцвела на лице вожака стаи. Уже весьма счастливые они вышли из квартиры Нестеровой.
   Фильм был фантастический. Поначалу пара смотрела внимательно, но как ни старалась, заинтересоваться так и не смогла. В конце концов, мужчина и девушка заскучали.
   Андрей поцеловал Лику в висок и прислонился головой к её голове.
   – По-видимому, кино – это не для нас, – вздохнул он.
   – По-видимому, – согласилась Анжелика.
   Они помолчали, бессмысленно глядя на экран.
   – Что будем делать? – спросил Туманов. – Есть ли что-то, чем ты хотела бы заняться? Подумай.
   Ведьма подчинилась и стала перебирать в голове варианты. Вскоре она нашла то, что искала.
   – Есть, но это опять стоит денег, а ты уже сегодня потратился.
   – Давай, о деньгах буду думать я, а не ты. О'кей? Выкладывай.
   Лика улыбнулась мечтательно.
   – Ну… у Инги и Марка сегодня танцевальный вечер…
   – Танцы? Хочешь танцевать?
   – Да, пожалуй. А ты не хочешь?
   Вожак стаи призадумался. Девушка с замиранием сердца следила за выражением его лица, ожидая ответа. Наконец, он широко улыбнулся.
   – Хочу. Тоже не откажусь, но есть одна проблема: в последний раз, когда мы это делали, тебе не понравилось.
   – Вовсе нет! Мне понравилось. Только… зашли мы далеко, но сегодня нам этого не позволят: мы будем в зале не одни.
   – Ты права.
   Они покосились на экран, а потом вновь поглядели друг другу в глаза.
   – Тогда пошли отсюда? – предложил Волк.
   – Ага.
   И, взявшись за руки, пара покинула кинотеатр. Дома у мужчины они поужинали, после чего переоделись и отправились в танцевальную школу. Инга и Марк были рады их видеть и вдвойне они были рады тому, что теперь эти двое уже были не друзьями, а парой.
   В школе, как ни удивительно, было много народу. Подавляющее большинство танцующих составляли люди зрелые и пожилые. Из молодёжи представителей насчитывались единицы. Присутствовали даже подростки, которые, к сожалению, сидели на лавочках, расположенных вдоль стены.
   Оглядев всех собравшихся, Ангела и Волк переглянулись, а затем смело влились в ряды танцоров. Заиграла музыка для самбы. В итоге, конкурентов у этой пары в данном зале не оказалось. Они попросту взорвали зал. Все присутствующие были в восторге, и даже скучающие подростки заинтересовались. Танцевали Лика и Андрей этим вечером, что называется, до упаду.

Глава 18

   В преддверии Дня Защитника Отечества, в пятницу, Ангелу, как и многих, отпустили с работы пораньше. Незадолго до того как она покинула библиотеку, ей позвонила Ольга. Они вместе собирались отправиться за подарками для своих мужчин. Кира должна была пойти с ними. От автомобиля они отказались.
   Закончив все дела, девушки двинулись к машине Анжелики. На одной из улиц они столкнулись с дежурящими Сашей и Колей. Краснов познакомил Киру с другом.
   – Какое имя у вас неудобное для меня, – смущённо улыбнулся Смирнов.
   – Почему? – не поняла ведьма.
   – Коля с трудом выговаривает букву «р», – пояснил Александр.
   Кареглазая девушка посмеялась по-доброму над мужчиной. Несколько минут вампиры и ведьмы поговорили, а потом неожиданно Николай замолчал на полуслове, замер и уставился в одну точку за собеседницами. Все проследили за направлением его взгляда и увидели красивую – даже эффектную! – девушку с зелёно-карими глазами и тёмно-русыми волосами. Она шла мимо них, была задумчива и наблюдающих за ней не заметила.
   – Колян, очнись! – негромко воскликнул Саша, тормоша друга, который в оцепенении глядел на девушку. – Иди же за ней! Иди! Упустишь ведь!..
   В тот же миг Коля сорвался с места и бросился за девушкой, которая, как заметила Лика по её энергии, была вампиршей. Он обогнал её и встал на пути. Она остановилась.
   Смирнов тяжело дышал и не сразу сумел выговорить:
   – Привет.
   Таня внимательно смотрела на него, пытаясь принять равнодушный вид и не показать своего смятения. Секунд через десять она ответила:
   – Привет, Коля.
   И предприняла попытку обойти его, которую он моментально пресёк, сделав шаг одновременно с ней и вновь оказавшись на пути. Руками он взял её за плечи.
   – Прости меня, Таня. Прости. Я… даже не знаю, что сказать.
   – И не надо, – не слишком добрым тоном отмахнулась вампирша и опять попробовала уйти.
   – Постой!.. – взмолился Николай. – Ну, что мне сделать, чтобы ты меня простила? Хочешь, я сто раз скажу, что я – дурак? Я – дурак, дурак, дурак, дурак…
   Эту тираду прервал весёлый смех Татьяны. В его исполнении подобная речь получалась совсем не уничижительной. Девушка улыбалась теперь.
   – Не надо, Коля. У тебя это несолидно как-то выходит.
   – Солиднее я не могу.
   – Я знаю.
   Коля глядел на неё, не отрываясь. Ему было страшно, что это любимое лицо, которое являлось ему и во сне и наяву вот уже три года, исчезнет, если он ненадолго отвлечётся. Он неуверенно переступил с ноги на ногу.
   – Мне говорили, что ты нашла в городе работу. Куда устроилась?
   – В соц. защиту. Пенсии кое-какие оформляю, да льготы. Зарплата маленькая, но зато хоть какое-то разнообразие в жизни. Я в этом нуждаюсь.
   – Тебе скучно в деревне?
   – Не то чтобы скучно, но… мне необходимо быть в гуще событий, чтобы вокруг что-то происходило и менялось постоянно. Я – житель всё-таки городской. Размеренность деревенской жизни не для меня.
   – Вряд ли в русской деревне может быть размеренная жизнь.
   – Может, если там живут одни старики, – усмехнулась Таня. – Наша деревня заброшенная и никому не нужная.
   – Вот как? Значит, ты живёшь гораздо дальше от Сибирска, чем я думал.
   – Да, довольно далеко. Дальше посёлка Соснового.
   – Так далеко искать я не додумался, – с досадой признался Смирнов.
   – А ты искал меня?
   – Пытался, насколько это было возможно. Твои верные дружки мне постоянно мешали. Я уже несколько раз почти находил тебя, а они мне в последний момент всё портили. Сволочи. Ты ведь их об этом попросила, да?
   – Нет, – растерянно ответила девушка. – Я просила не говорить, где я работаю и живу. И только, Коля.
   Мужчина закатил глаза к небу, и вампирша поняла, что он в бешенстве. Однако он постарался поскорее со своими эмоциями справиться и вновь посмотрел на неё.
   – Куда сейчас идёшь? – осведомился он спокойно.
   – На остановку.
   – Можно с тобой?
   – Можно, – разрешила тихо Татьяна.
   Вампир несмело забрал у неё из рук пакет, боясь, что его помощь она всё же отвергнет, но этого не произошло. Девушка продолжила путь вперёд, а он бросил взгляд на Александра, который ему кивнул и махнул рукой, разрешая идти. Николай другу улыбнулся как-то растерянно и последовал за вампиршей. Ведьмы заметили, как необычно заблестели глаза мужчины, и поняли, что у него пока всё хорошо, хотя разговора их с Татьяной не слышали.
   Двое вампиров почти не разговаривали, идя к остановке, а если и говорили, то на темы отвлечённые. Однако когда цели они достигли, Таню прорвало: она высказывала ему всё, что накопилось на душе, то, что её так обижало. Коля слушал, мучаясь от угрызений совести и мысленно соглашался с каждым упрёком.
   В конце концов, девушка плакала и повторяла:
   – Три года, Коля! Три года…
   Смирнов обнимал её, гладил по голове и шептал:
   – Прости меня, Танечка… Прости меня, пожалуйста…
   Скоро они уже исступленно целовались, надев на головы капюшоны и наплевав на окружающих. Ничего не осталось важного в этом мире, кроме их тоски и любви друг к другу. Они оба так соскучились! И измучились.
   Они не знали, как выразить то, что чувствуют, и просто стояли, обнявшись, и изредка перешёптывались. Но никакие слова не могли передать их чувства в полной мере, однако это им и не требовалось: Коля и Таня понимали друг друга в эти минуты безо всяких слов.
   Свой автобус девушка, несомненно, пропустила.

   * * *
   Недалеко от посёлка Соснового ведьмы, волки и вампиры тренировались в стрельбе. Свой обычный состав друзья из Общества Дьявола разнообразили присутствием четырёх мужчин: Саши, Коли, Влада и Макса.
   «Новенькие» стрелять, конечно же, совсем не умели и с интересом осваивали это искусство. Остальные им помогали. Между делом все успели хорошенько и пообщаться, и посмеяться.
   Когда настало время перекусить, оружие было отложено. Нелюди открыли двери в машинах и расселись на сидениях. Некоторые остались стоять. Все уничтожали припасённую еду.
   Ангела устроилась на колене Волка. Рукой он бережно придерживал её за талию. У ведьмы тоже была свободной только одна рука: второй она обнимала вожака за шею. Бутерброды, которые они ели, лежали на другом колене мужчины, а кружка с чаем висела в воздухе, подчиняясь магии блондинки. Пили они из неё по очереди.
   Заметив, что Рома съел очень мало из какого-то непонятного стеснения, Лика заставила один из бутербродов подлететь к нему. Он смущённо улыбнулся и взял бутерброд.
   – Спасибо, Ангела.
   – Пожалуйста, Рома. Чего ты стесняешься, я не пойму?
   – Действительно, Ромка! – присоединился к подруге Лёня, тиская парня по-дружески. – Что ты как неродной?
   Зеленоглазый оборотень сжался от излишнего к себе внимания. Кира поспешила отвести от него взоры всех друзей.
   – Волк, попробуй вот это, – сказала она, заставляя двинуться к нему по воздуху какой-то затейливый бутерброд. – А то у вас с Ангелой, я смотрю, почти ничего не осталось.
   – Спасибо, Кира, – улыбнулся Туманов.
   Ведьмы здесь вовсю пользовались магией, да и волки с вампирами могли не скрывать свои сущности. Только Максимилиану приходилось скрывать вторую магическую половину, так как здесь присутствовало много непосвящённых в его тайну.
   Федя с Олей дурачились. Мужчина сидел на снегу, а девушка на нём. У них завязалась небольшая шутливая драка, и Жуков громко хохотал. Делал он это так забавно, что заражал своим смехом всех остальных.
   Увалив на снег, Ольга пыталась его ударить, а он изо всех сил уворачивался и иногда вытягивал губы, делая вид, что надеется получить от неё поцелуй. Вывалялся в снегу он изрядно, но веселья у него от этого только прибавилось.
   Все посмеивались над парочкой, как вдруг услышали рядом с собой волчий вой. Ахмедов вздрогнул.
   – Кто это? – спросил он, напрягшись.
   – Федька! – хором ответили ему волки.
   А Жуков продолжал хохотать и, в конце концов, пока никто не видел, получил долгожданный поцелуй от своей зеленоглазой ведьмы.
   В это время Лёва с лукавой улыбкой поглядел на главу Общества вампиров.
   – Что, Макс, волчьего воя боишься?
   Тот не успел ничего ответить, как многие оборотни, запрокинув головы, громко завыли. Оставшиеся оборотни и ведьмы рассмеялись. Макс улыбнулся, хотя за его улыбкой скрывался страх, как почувствовала Анжелика. Волчий вой был ему не привычен.
   Ангела и Волк переглянулись. Девушка улыбнулась и легонько погладила его костяшками пальцев по чуть зарумянившейся на холоде щеке…
   Распрощались все на поляне: члены Общества Дьявола, включая Ксюшу, решили ещё прогуляться по Тёмному лесу. Саша сначала отказался, но потом всё-таки передумал и увязался за чертями. Кира была рада.
   Первоначально друзья шли всей гурьбой, но постепенно разбились на парочки и группки. Лика, Андрей, Федя, Оля и Лёва гуляли одной компанией. Иногда они перекидывались парой слов с остальными.
   Погода была хорошая, как и настроение. Не спеша и преимущественно в молчании друзья шли по лесу. Анжелика брела рядом с Тумановым под руку. Одну руку она засунула в свой карман, а вторая, которая была у мужчины, согревалась в его кармане и руке. Так они и гуляли.
   А вечером, ближе к шести часам, Ангела сидела, одетая в вечернее платье, и ожидала Волка. Скоро в дверь позвонили. Девушка поднялась с дивана и торопливо приблизилась к двери. Первое, что она увидела, когда её распахнула, это букет крупных ярко-малиновых роз, источавших лёгкий нежный аромат.
   Лика ахнула. От удивления рот у неё слегка приоткрылся. Букет к ней приблизился – знакомая рука его протянула. Несмело ведьма его взяла и улыбнулась.
   – Привет, Лика, – с полуулыбкой на губах сказал вожак стаи.
   – Привет, Волк, – растерянно ответила та. – Спасибо. Спасибо, они – очень красивые. Зайди, пожалуйста. Можно, я их в вазу поставлю?
   – Конечно.
   Мужчина вошёл, прикрыв за собой дверь. Анжелика отправилась вглубь квартиры, чтобы поставить цветы в вазу. При этом она их бережно к себе прижимала и наслаждалась ароматом. Закончив, девушка вернулась к Андрею и, поднявшись на цыпочки, поблагодарила его поцелуем. Он её благодарность с готовностью принял.
   Отстранившись, Нестерова запрокинула голову и поглядела на своего мужчину. Пальцами она потрогала одну его мягкую кудряшку. Она улыбалась. Туманов тоже улыбался, глядя ей в глаза. Одной рукой он нежно поглаживал её по плечу.
   Ведьма широко улыбнулась и, приподнявшись, крепко и со звуком чмокнула его в губы. Вожак рассмеялся, а она стала одеваться.
   – Ты прекрасно выглядишь, – тихо сказал Волк. – Впрочем, ты всегда хороша.
   Ангела удивлённо обернулась. Чуть подумав, она приблизилась к нему и обняла его за шею. Ласково её рука погладила его по щеке.
   – Ты тоже всегда великолепен. А особенно – когда улыбаешься. – Против воли мужчина улыбнулся. Он пытался подавить улыбку, но безуспешно. – Да, – задумчиво подтвердила девушка, – именно так.
   И, приподнявшись, поцеловала его в уголок улыбающихся губ. Он замер в тот момент, когда её губы коснулись его. Глаза его странно глядели на неё. Она отошла к зеркалу, продолжив процесс одевания. Вожак стаи подал ей шубку – их взгляды вновь встретились, в зеркале. Про себя Лика подумала о том, как же сильно любит его умные насыщенно-карие глаза.
   Вместе они вышли из квартиры и сели в джип. Ведьма с наслаждением смотрела на Андрея, сосредоточенного на процессе вождения, но всё равно улыбавшегося. Пораздумывав какое-то время, она поинтересовалась:
   – Почему ты выбрал малиновые розы? Обычно все дарят красные или белые.
   – Не знаю, – растерянно ответил мужчина. – Мне кажется, что они тебе подходят. Правда я долго колебался, какие выбрать: бледно-розовые или ярко-розовые. А что, ты предпочитаешь красные?
   – Нет, – улыбнулась Анжелика. – Мне нравятся малиновые. Ты угадал.
   – Правда?
   – Правда. Они прекрасны. Твой вкус мне нравится. И пахнут замечательно.
   – Я рад, что тебе понравились цветы. Вообще-то я не мастер делать подарки.
   – Ошибаешься, – твёрдо возразила девушка. – Ты всегда делаешь хорошие подарки. Да ты и сам по себе – отличный подарок.
   – Я – не подарок.
   – Подарок. Ещё какой.
   – Хм. – Туманов прищурился, о чём-то размышляя. – А если я вдруг стану дарить тебе себя, то как это должно будет выглядеть?
   – Ну… – хитро протянула Нестерова, – … я бы сняла с тебя рубашку, а на шее повязала бы бабочку. А, может, ещё бы маслом тебя натёрла – кажется, так обычно делают?.. Видишь ли, у тебя такое тело, что… в общем, если бы ты поехал в какой-нибудь большой город, то тебе была бы прямая дорога в стриптиз-клуб. Ты бы там имел большой успех.
   Вожак стаи громко расхохотался. Ведьма смеялась вместе с ним.
   – Вот уж никогда не думал, что моя милая невинная девушка скажет мне, что моё место в стриптиз-клубе!..
   Переглянувшись, они обменялись улыбками.
   – Кстати, я крупноват для подарка, – заметил он.
   – Чем больше подарок, тем лучше, – пошутила Ангела.
   – Серьёзно? Тогда я и вправду неплохой подарок.
   – Ага. Ещё и с подогревом, к тому же.
   – Да, у меня много функций. – На его губах растянулась озорная улыбка. – А ты, между прочим, тоже хороший подарок.
   – Не особенно. Размером я похвастать не могу, да и функций у меня немного.
   – Немного? Это-то у самой сильной ведьмы Сибири?!
   – Ладно. Но я целенаправленно тебе себя ещё не дарила. Я вообще тебе ничего не дарила… – с грустью закончила она.
   – Неправда, – спокойно сказал Волк. – Сегодня ты мне даришь целый вечер в твоём обществе, а до этого ты, ко всему прочему, сюрприз мне делала.
   – Это не подарок.
   – Как это? Разве подарок – это обязательно какой-то предмет? Я не согласен: подарки бывают разные. И этот сюрприз был потрясающим подарком. Ты в принципе всё время мне что-то даришь. Даже больше, чем я тебе.
   – Нет!
   – Да. – Он посмотрел ей в глаза и повторил: – Да, Лика. Ты сделала мне уже не один подарок.
   – Ты – тоже.
   – Надеюсь.
   – Так и есть.
   Они тихо улыбнулись друг другу и взялись за руки. Другой рукой Андрей вёл машину. Вскоре они приехали.
   В кафе-ресторане Валентин Эдуардович приблизился к паре, как только её увидел. На его лице растянулась широкая тёплая улыбка.
   – Рад вас видеть, – признался мужчина после обмена приветствиями, пожимая вожаку стаи руку. – Прошу вас. Прошу. Проходите.
   Место у них было уединённое – не в общем зале, обо всём заранее договорился Волк. Их столик отделялся от всего остального помещения деревянной перегородкой. Свет в этой части зала был слегка приглушённый.
   Анжелика первый раз в жизни находилась в подобном заведении на свидании. Прежде она посещала кафе-ресторан только с друзьями и исключительно по поводу чьего-то дня рождения, поэтому сейчас чувствовала себя чуточку неуверенно и неловко. Андрей же был уверен в себе как всегда, ничто его не могло смутить. Понемногу его уверенность передавалась и ведьме.
   Сделав заказ, они стали ждать. Рука Лики лежала на столе. Туманов некоторое время просто смотрел на неё, а затем мягко взял её в свою руку. Пальцами он нежно поглаживал кожу на тыльной стороне её ладони, длинные аккуратные пальцы. Девушка затаила дыхание, очень остро ощущая его прикосновение. Взгляды их перекрестились.
   – До чего же вы красивая пара, ребята! – воскликнул Валентин Эдуардович, заставляя их вернуться в реальность.
   Ведьма и оборотень смутились и слегка покраснели из-за того, что их застали за нежностями. Искренне они поблагодарили хозяина заведения за комплимент и за принесённые блюда. Одарив их широкой улыбкой, мужчина удалился.
   Ангела и Волк принялись за еду.
   – Вкусно, – изрекла через пару минут девушка.
   – Согласен. Это не то, что готовим мы дома. Хотя попробовать можно было бы.
   – Ты прекрасно готовишь. У тебя получилось бы не хуже.
   – Спасибо, – улыбнулся мужчина. – У тебя – тоже.
   Они продолжили есть в молчании, иногда запивая еду виноградным соком. Через некоторое время Андрей поглядел на Лику.
   – Не понимаю, – пробормотал он.
   – Чего?
   – Почему так долго? Почему мы столько времени были друзьями? Почему не сразу? Ты-то был не готова из-за Ильи – это ясно, но я?! Как я мог не влюбиться в тебя сразу же?
   – Может, из-за Наташи?
   – Нет. Мы с ней к тому времени давно расстались.
   – Тогда… – задумчиво протянула ведьма и вдруг замолчала. На её лице растянулась широкая улыбка. – Я знаю, почему.
   – И почему же?
   – Потому что ты не доверял женскому полу. Никогда. Ты был придирчив к женщинам и сомневался во всём, что они делали и говорили. Тебе нужно было узнать меня получше, чтобы довериться мне.
   – Пожалуй, ты права, – медленно сказал Туманов и улыбнулся. – Но это звучит так, словно я – какой-то обиженный непонятно на что болван.
   Анжелика хихикнула.
   – Вовсе нет! Я тоже раньше была не слишком снисходительна к твоему полу. Так уж сложилось. Нам с тобой просто не повезло.
   – А, по-моему, нам очень даже повезло, – с широкой улыбкой возразил он.
   Девушка мягко рассмеялась.
   – Да, ты прав. Нам повезло…
   Постепенно их разговор перешёл на отвлечённые темы. С удовольствием они вели беседу и наслаждались обществом друг друга. Время пролетало незаметно.
   С небес на «грешную» землю их заставил вернуться испуганный человеческий вскрик в основном зале: какому-то мужчине стало плохо.
   – Инфаркт, – мгновенно определил вожак стаи. – Извини меня, Лика.
   Он встал из-за стола и направился к человеку. Ведьма за ним наблюдала.
   Кто-то кричал, что нужно вызвать «Скорую». Официанты растерянно метались между столами. Андрей спокойно шёл вперёд.
   – Не нужно «Скорую», – твёрдо сказал он, присаживаясь рядом с мужчиной на корточки. Расстегнув рубашку сверху, он положил руку «пациенту» на сердце и успокоил его: – Не бойтесь: всё с вами будет в порядке.
   Глаза мужчины были опущены к полу, и никто не мог увидеть, что они сменили цвет с карего на жёлтый. Нестерова этого тоже не видела, но ощущала, как его магия, пульсируя, перетекает в человека. Вскоре тот вновь приобрёл нормальный вид и стал дышать ровнее. Окружающие с напряжением следили за этой сценой.
   Волк убрал руку.
   – Вы как? Лучше?
   – Да, – сглотнув, ответил мужчина. – Спасибо, парень. А что ты сделал? Целитель ты что ли?
   – Нет, – фыркнул Туманов. – Но кое-что, кажется, могу. И к врачу вам обратиться всё-таки стоит. Хотя, пусть я и не врач, могу сказать и так: бросайте пить, начинайте нормально питаться. И заняться спортом вам не помешало бы. Хотя бы маленькая несчастная зарядка…
   Человеку совет мужчины пришёлся не слишком по вкусу, но нагрубить своему спасителю он не посмел. Вожак, услышав его мысли, сокрушённо покачал головой.
   – Люди-люди… и чего вы хотите?! Ведь сами же своё здоровье гробите, а потом удивляетесь… Впрочем, дело ваше.
   Андрей поднялся и направился к своему столику. Валентин Эдуардович, мимо которого он проходил, сказал:
   – Спасибо, Андрей. Хорошая реакция. А я, боюсь, все навыки растерял.
   – Не думаю. Уверен, вы бы справились и сами, – усмехнулся он. – Но этот случай всё-таки по моей части.
   Ангела улыбалась, когда Волк вернулся на своё место за столиком. Он вопросительно поднял бровь.
   – Молодец, Волк. Жаль только, что на твой совет он плевал.
   – Жаль, но он имеет на это право. Он может заболеть и умереть, если так желает. Никто не имеет права выбирать за него.
   – Верно.
   Они покосились на посетителей заведения, перешёптывающихся между собой. «Пациент» растерянно ел и только кивал своим приятелям, когда те обращались к нему.
   – Они считают, что ты производил на меня впечатление, – заметила девушка.
   – М-м-м… Ну и как? Произвёл?
   – Несомненно. Ты всегда производишь на меня впечатление. Что бы ни делал. – Она ослепительно ему улыбнулась. – Вот только этих людей я всё равно не понимаю. Если исходить из их же логики, то они должны осознавать, что, чтобы произвести на девушку впечатление, тебе не нужно делать абсолютно ничего. Достаточно одной твоей внешности.
   – Но тебе недостаточно.
   – Нет. Как и тебе.
   – Да, – согласился Волк с мягкой улыбкой, – как и мне.
   Анжелика взялась за бокал с виноградным соком. Взгляд мужчины метнулся к бокалу. Брови его весело шевельнулись.
   – А знаешь, Лика, во всех книгах и фильмах, когда пьют, провозглашают какой-нибудь тост. Обязательно пьют за что-то. Например, «За нас», «За тебя», «За меня»…
   Эту речь не слишком уважительно прервал смех ведьмы. Оборотень также засмеялся, ничуть не обидевшись.
   – Ну, так что? – не сдался Туманов. – За что пить будем? «За нашу любовь»? – наигранно вдохновенным тоном предложил он.
   Лика расхохоталась ещё громче и закрыла лицо руками. Она даже представить не могла, чтобы они стали пить за что-нибудь из того, что предложил вожак. Подобная мысль казалась нелепой.
   Кое-как девушка взяла себя в руки и посмотрела на Андрея. От взгляда на его весёлое лицо её едва не прорвало снова, но она сумела подавить новый приступ смеха, который был на подходе. Сохраняя на лице серьёзное выражение, Ангела заговорила:
   – А это обязательно – пить за что-то?
   – Конечно! – якобы возмущённо воскликнул мужчина. – Если мы не сделаем этого, то нарушим все правила и каноны.
   – Вот как? Тогда будем пить. Может быть, «За нас»?
   – Верно. За нас. Лучший тост на свете.
   Они чокнулись бокалами, но пить не стали – улыбнулись друг другу. Ведьма склонила голову на бок и тихим, уже серьёзным голосом спросила:
   – А если бы мы и вправду стали пить за что-то… что бы ты выбрал?
   – Кажется, я знаю, за что, но это не менее банальная чушь, чем та, над которой мы сейчас смеялись.
   – И всё же? Скажи.
   Волк сглотнул и заставил себя ответить:
   – За крепкую дружбу, которая однажды перетекает в нечто большее. Или за вечную любовь, в которую многие верят. Особенно те, кому нет тридцати. Наверное, люди постарше, которым за сорок, сказали бы нам сейчас, что мы глупы, раз верим, что она бывает вечной. А ведь так хочется верить!..
   – Так давай верить, – прошептала Анжелика. – Вдруг сбудется.
   – Давай, – прошептал в ответ Андрей. – Только тогда нам с тобой нужно пить за наивность.
   – Значит, пьём за наивность, – улыбнулась девушка. – За наивность, без которой мир не был бы таким светлым. Без которой не существовало бы таких понятий, как доверие, дружба и любовь.
   – Идёт. За наивность, – провозгласил вожак стаи, чокаясь бокалом с ведьмой.
   Улыбнувшись друг другу и глядя в глаза, они выпили соку.
   – Ну, вот, – подытожил Туманов. – Мы соблюли с тобой все правила.
   – Ага.
   Пара рассмеялась. Их веселье, однако, скоро прервал Валентин Эдуардович: он приблизился к столику с подносом, на котором дымились две чашки чего-то очень ароматного.
   – Это вам от меня, ребята, – пояснил он. – Чай моего собственного изобретения. Попробуйте, пожалуйста. Считайте, что это благодарность за спасение моего посетителя. Я бы предложил вам вино или шампанское, но вы же не пьёте.
   – Спасибо, Валентин Эдуардович, – поблагодарил его Волк. – Чай – это гораздо лучше, чем вино или шампанское.
   – Присоединяюсь к Волку, – улыбнулась Лика.
   Чай они оценили по достоинству.

   * * *
   Ангела захлопнула дверь автомобиля и по снегу двинулась к Тёмному лесу. Здесь, перед ней, первый участок граничил с третьим. Когда-то именно эта часть леса ей привиделась в видении.
   Спокойно, без лишней суеты, ведьма шла по третьему участку, на котором сегодня дежурил Волк. Был понедельник, двадцать третье февраля. День Защитников Отечества. Время – около одиннадцати часов дня.
   Андрей, как и трое его друзей, был уверен, что этот день – совсем не его праздник. Объясняли это мужчины тем, что членам Общества Дьявола воевать запрещено, а потому, в случае чего, Родину свою они защитить не смогут. Девушки им, конечно, возражали: а сейчас, каждый день, разве они не защищают никого? Но оборотни упрямствовали и стояли на своём. Ну а ведьмы, естественно, на своём.
   Несмотря на возражения Анжелика подарок вожаку стаи приготовила. Вручить его она намеревалась позже, не здесь, поэтому на некоторое время мужчина мог оставаться в уверенности, что его возражениям вняли.
   Хитро улыбнувшись себе самой, Нестерова продолжила свой путь.
   Медленно, где-то глубоко внутри неё, начинало зарождаться волнение. Оно росло по мере приближения к мужчине. Невольно девушка стала ярче и отчётливее осознавать всё, что её окружает, всё, что происходит в этот конкретный момент. Каждый прожитый миг гораздо лучше запечатлевался теперь в её памяти, как это бывало обычно в подобных обстоятельствах.
   Именно по этой причине она хорошо помнила, как вчера они с Волком долго сидели в ресторане, попивая необычный чай и беседуя обо всём на свете. Помнила, как весь вечер любовалась его блестящими карими глазами и ласковой улыбкой. Они потом расстались ненадолго, а к двенадцати часам явились в резиденцию Дьявола на бал Полнолуния, где опять встретились со своими друзьями.
   Конечно, Лика и Андрей находились в состоянии эйфории, но это не означало, что они не замечали ничего вокруг. А не заметить, какой напряжённой становится ситуация в Обществе, было невозможно. С каждым балом неприязнь между двумя частями Общества увеличивалась. Всё сложнее было делать вид, что они все – единое целое. Впрочем, похвастаться единством черти не могли никогда, вот только прежде конфликт не был таким многочисленным и всеобъемлющим, как теперь. Раньше многие делали вид, что никакого конфликта вообще нет, но ныне мало было тех, кто оставался в стороне и считал, что всё происходящее его не касается. На этот раз каждый член Общества выбрал чью-то сторону. Однако никто из членов Общества не знал, чем всё это кончится и кончится ли вообще. Никто не видел выхода из сложившейся ситуации, и некоторых это начинало беспокоить. Однако все упорно старались не поддаваться мрачному настроению и поддерживать нормальную атмосферу. На балах это делать было гораздо проще, находясь в компании друзей, поэтому держаться в какой-нибудь группке теперь стало особенно актуально.
   Тем, у кого кроме друзей ещё была вторая половина, переносить сборища было легче во много раз. Поэтому Ангела на них чувствовала себя практически хорошо.
   Тёплая ладонь Волка лежала на её талии, да и сама она почти находилась в его широких объятиях, а потому ей всё было нипочём. У Феди и Оли ситуация была похожая, а остальные спасались, как могли.
   После бала Андрей отвёз Анжелику домой и проводил до дверей квартиры, чтобы в подъезде с ней ничего не случилось. Они оба упорно старались не думать о балу Полнолуния – предпочитали вспоминать ужин в ресторане. Однако вожак стаи всё же не удержался и выпалил:
   – Добром это не кончится. Обязательно что-то случится, но вот что?.. Думать об этом не хочу. Боюсь, что произойдёт нечто непоправимое.
   – Куда подевался твой обычный оптимизм? – слабо улыбнулась девушка тогда.
   – Не знаю. Кажется, изменяет мне с кем-то… кобель.
   Они посмеялись всё-таки, и Туманов, поцеловав ведьму в щёчку, подтолкнул её к открытой двери квартиры.
   – Иди. Тебе пора спать. Спокойной ночи.
   – Спокойной ночи. – Нежный аромат роз каким-то чудесным образом дошёл до Лики из гостиной. – М-м… – протянула она, – как же вкусно пахнут эти розы… Жаль, что они скоро погибнут. Они могли бы расти себе где-нибудь…
   – А что ты хотела бы получить в подарок в таком случае?
   – Мне нравятся розы, Волк! Я вовсе не…
   – И всё-таки, Лика, – перебил её мужчина. – Что бы ты хотела получить? Что бы тебя не огорчило?
   Девушка растерянно закусила губу. Внимательно она вглядывалась в лицо Волка, пытаясь понять, обидела его или нет. Но в его глазах не было и намёка на обиду – только искренний интерес.
   – Мне тоже жаль срезанные цветы, если честно, – признался он. – Я не люблю насилие над природой. Особенно учитывая, что, будучи оборотнем, довольно остро ощущаю себя её частью. И я хочу знать, что тебя порадует.
   – Может, цветок в горшочке? – неуверенно предположила Нестерова. – Или что-нибудь другое, отчего останется какая-то память: цветы в букете засыхают, и их приходится выкидывать.
   Мужчина улыбнулся задумчиво и, чмокнув её в губы, пообещал:
   – Я подумаю над твоими словами.
   Ангела улыбнулась, вспомнив этот поцелуй, и прибавила шагу. Очень скоро среди деревьев показался грациозный дикий зверь, идущий ей навстречу. Похоже, он давно почуял её присутствие на своём участке.
   Когда хищник находился примерно в трёх метрах от ведьмы, он превратился в человека, и, сделав следующий шаг, Анжелика оказалась в его объятиях. Внутри неё значительно потеплело, несмотря на мороз.
   Поздороваться нормально, «по-человечески», они смогли лишь через некоторое время.
   Около получаса пара провела, прогуливаясь по участку, разговаривая, смеясь, обнимаясь. Горячо поцеловавшись, они расстались. Андрей вернулся на свой обычный пост, а Лика покинула третий участок…
   Она протянула руку к двери автомобиля, но внезапно замерла. Шестым чувством она ощутила чужое присутствие и медленно развернулась. Её голубые глаза встретились с карими глазами Виолетты.
   Волчица стояла чуть поодаль, замерев в нерешительности. Её глаза были прикованы к ведьме, но ни ненависти, ни злобы в них не отражалось. Блондинка тихонько выдохнула с облегчением.
   – Здравствуй, Виолетта.
   – Здравствуй, Ангела.
   Они замолчали, разглядывая друг друга. Анжелика думала о том, какая же Летта красивая девушка, и удивлялась, как Волк умудрился в неё не влюбиться. И снова чувствовала себя виноватой перед ней.
   – Ты действительно его любишь? – спросила волчица.
   Ангела едва удержалась от истерического смеха. Почему она должна всем это доказывать? Неужели и так не видно?
   Видимо, всё это отразилось на её лице, потому что Виолетта вдруг попросила прощения:
   – Извини. Я не хотела оскорблять тебя, но… я просто не всегда понимаю, когда ты – искренняя, а когда – нет.
   Ведьма удивлённо заморгала глазами.
   – А я всегда думала, что у меня на лице всё написано…
   – Это не так.
   Повисло неловкое молчание.
   – Так ты любишь его или нет?
   – А разве его можно не любить? – тихо спросила блондинка.
   Такой ответ Летте пришёлся по душе. Она понимающе покивала головой.
   – Ты права. Не любить невозможно. – Волчица грустно улыбнулась. – Ты люби его, пожалуйста, как можно сильнее. Он заслуживает этого.
   – Я знаю. Буду любить так сильно, как только смогу. Впрочем, иначе у меня всё равно не выйдет. Я постараюсь не сделать его несчастным.
   – Спасибо, – прошептала Виолетта со слезами на глазах.
   – Не за что. Знаешь, Летта, так крупно мне, наверное, ещё не везло. И… прости, что повезло мне, а не тебе.
   Кареглазая девушка отрицательно помотала головой, не в силах говорить.
   – Я рада, что он достался тебе, а не кому-нибудь другому, – пояснила она всё-таки. – Он достоин всего самого лучшего.
   – Я – не лучшая, – возразила Лика.
   – А он уверен, что лучшая. Это видно. И это главное: так ли это на самом деле, значения уже не имеет. Важно лишь, что он – счастлив. Прости, что заняла твоё время.
   Лета развернулась и побрела прочь. Анжелика тоже было развернулась, но один вопрос вдруг всплыл в её голове, и она бросилась за волчицей.
   – Летта! Стой!
   Девушка остановилась и вопросительно на ведьму поглядела. Та приблизилась к ней вплотную. Её глаза загорелись красным светом: с помощью магии она изучала окружавшее их пространство на наличие непрошеных наблюдателей.
   – Если бы можно было вернуться в основную стаю, ты бы вернулась?
   Виолетта опасливо оглянулась назад, на первый участок, а потом беззвучно, одними губами ответила:
   – Да.
   – Я передам ему, – так же беззвучно пообещала ей Ангела.
   Волчица кивнула со слабой улыбкой на губах. Развернувшись к лесу, она сделала прыжок и в этом прыжке приняла обличье зверя.
   Ведьма глазами проводила эту гибкую хищницу.

   * * *
   Чёрный «шевроле» с номерами «666» двигался по трассе. Посёлок Сосновый остался далеко позади, и вдоль дороги шёл обычный лес с молодыми деревьями. В салоне автомобиля стоял лёгкий шум от быстрого, но размеренного движения машины по асфальту.
   Водитель «шевроле» в тысячный раз поглядел в зеркало заднего вида и убедился, что слежки за ним нет. Впрочем, он знал это и так: от своего «хвоста» он отделался задолго до выезда из города. Однако осторожность никогда не помешает.
   Автомобиль показал поворот, хотя поблизости не было ни одного человека, и свернул на узенькую заснеженную дорожку. Летом гравий на этой дороге шуршал под колёсами, но сейчас всё замёрзло и замело снегом, поэтому привычного шуршания не было слышно. Но всё-таки, бывало, какой-нибудь мелкий камешек вылетит из-под колёс и ударится о железо машины, словно в приветствии, заставив улыбнуться.
   Душа постепенно расправлялась и становилась шире. Сердце билось быстрей и веселей, а лёгкие вмещали в себя с каждым вдохом всё больше воздуха. От избытка кислорода, взявшегося непонятно откуда, чуть-чуть кружилась голова, но это ощущение вызывало лишь радость. Улыбка несмело, застенчиво расцветала на губах.
   Машина уже ехала по улицам небольшой деревеньки, спрятавшейся посреди леса. Из труб домов уютно шёл дым, зазывая в тепло жилища. Солнце светило ярко с чистого голубого неба, перекрашивая своим светом всё вокруг в цвет радости.
   Ворота одного из домов чуть приоткрылись, и в узенькую щель высунулось старушечье лицо. Как и обычно, на этом лице было написано любопытство. Странноватая, конечно, старушка, но такая привычная, что вызывает лишь улыбку. И Лёша улыбнулся.
   Осадков не было, поэтому он не надеялся во дворе другого дома узреть старичка, бодро чистящего снег и машущего ему костлявой рукой. Но хоть снега не было, старичка он всё же увидел: тот стоял на крыльце и покуривал сигаретку. Рукой он гостю помахал, и тот посигналил ему коротко в ответ.
   У ворот большого ухоженного дома автомобиль остановился. Алексей вышел из машины как раз в тот момент, когда мимо него проходила эффектная девушка с зелёно-карими глазами и тёмно-русыми волосами. Одета она была особенно красиво, что наводило на мысль о свидании с мужчиной.
   – Привет, Таня.
   – Привет, Алёша. А тебя ждали раньше, да ещё вчера.
   – Вчера не получилось, и сегодня обстоятельства мне едва не помешали. А ты куда такая красивая собралась? Уж не на свидание ли?
   Вампирша покраснела и рассмеялась.
   – На свидание, – довольно промурлыкала она.
   – Неужели? – улыбнулся сын Дьявола. – С кем это? Неужто с Колей?
   – С ним, с ним.
   – Одумался он, значит?
   – Да! Одумался мой любимый болван. Как же я по нему скучала! Я так счастлива, Алёша! Ты себе не представляешь…
   – Я вижу. Желаю тебе удачи, Таня. Надеюсь, что на этот раз он тебя оценит.
   – Оценит, я думаю, – тихо проговорила Татьяна. – Он искал меня! Ему мешали. И он повзрослел, изменился. Прощения просил. Я простила. Мне очень его не хватало, и я даже не понимала, как сильно! Он – такой родной, Алёша…
   Они уже держались за руки. Мужчина сжал её ладони, пытаясь этим жестом передать свою радость за её счастье. Она поняла и улыбнулась. Покачав головой, она весело рассмеялась.
   – Пойду я. Не хотелось бы опоздать.
   – Ты пешком?
   – Конечно! Тут идти-то… несколько километров. Не проблема для вампира. Я успею вовремя. И ты иди: тебя уже заждались.
   – Хорошо, Танечка. Иду. Удачи тебе.
   – Спасибо, Алёша. Тебе того же.
   Лёша проводил взглядом бодро шагавшую девушку и повернулся к дому. На крыльце его уже ожидала высокая черноволосая вампирша. Настоящая красавица.
   – Здравствуй, братец Алёшенька, – сказала она, улыбаясь.
   – Здравствуй, сестрица Алёнушка, – в тон ей ответил Чернов.
   Забавно, но она и вправду считала его своим братом и относилась к нему как к брату. Дело было в наличии у них обоих азиатской крови и не слишком широкого разреза глаз.
   Девушка эта была красивой метиской. В ней смешались кровь русская и казахская, о чём говорили густые чёрные волосы и узкие карие глаза, имевшие при этом всё же европейский тип разреза. Мать её была русской, а отец, соответственно, казахом. Люди это были хорошие и дочь сумели воспитать прекрасную, за что им были благодарны все, кто с нею сталкивался.
   На самом деле, родственниками Лёша и Алёна не были ни в какой степени: даже азиатская кровь в них текла разная. Казахские гены в Алексее вряд ли присутствовали: скорее монгольские, бурятские, да и множество других. Кроме русской в нём было много крови татарской, и он об этом знал. Однако это не мешало ему испытывать к Алёне братскую любовь.
   Он улыбнулся, направляясь к жилищу.
   – Иди в дом, Алёнушка: замёрзнешь.
   – Иду-иду. И ты иди: мы тебя очень ждали.
   Лёша вошёл в дом, и там они с вампиршей крепко обнялись и поцеловались.
   – Раздевайся, Алёша. Сейчас своего богатыря позову.
   – Простите, что опоздал. Так уж вышло.
   – Ничего, мы понимаем, – ласково произнесла она и, открыв окно в другом конце дома, прокричала: – Иванушка! Алёша приехал! – Она закрыла окно. – Сейчас придёт.
   Сын Дьявола смущённо кивнул, стискивая пальцами спинку стула. На кухонном столе стояла вазочка с конфетами. Мужчина смотрел на неё, прислушиваясь к топоту в сенях.
   Дверь распахнулась, и в дом вошёл крупный мускулистый блондин с широкой улыбкой на лице. Вешая фуфайку, он громко возмущался:
   – Мы ждали тебя к обеду! И вчера ждали… И на прошлой неделе!.. – Вампир появился на кухне. – Что произошло с твоей пунктуальностью?
   Алексей улыбался, глядя на возмущённого гиганта. Когда он заговорил, голос его был очень мягким.
   – Кажется, она погибла под гнётом обстоятельств.
   Иван смотрел на него, смотрел, а потом расхохотался. Он энергично тряс руку ведьма и улыбался.
   – Привет, Алёша! Я по тебе скучал!..
   – Привет, Иванушка…
   Вампир, в конце концов, не отпуская руку Чернова, крепко его обнял. Тот ответил на объятие.
   – Ой, ты стал ещё сильнее!.. – прокряхтел Лёша.
   – А ты похудел ещё больше.
   – Неправда.
   – Правда-правда. За две недели ты похудел. Именно поэтому ты пиджак не снимаешь: боишься, что мы увидим.
   Сын Дьявола покраснел. Его манёвр был разгадан верно.
   – Ага, – пробормотал Куликов, – вижу, что угадал. От тебя, дорогой друг, скоро останется один скелет. Надо тебе к нам переезжать: мы тебя откормим, приласкаем.
   Зеленоглазый ведьм фыркнул от смеха.
   – Ну… в «аду» тоже кормят неплохо, да и с задачей «приласкать» мама Вера справляется как и всегда.
   – Мама Вера – это да, но мы ведь знаем, кто именно должен тебя приласкать…
   Алексей опустил глаза. Ваня обошёл его и сел за стол.
   – Кстати, как он?
   – Хуже. Гораздо хуже. В нём полно Тени, а его самого практически нет. Раньше хоть иногда случался какой-то проблеск… сознания что ли, а теперь… это уже не мой отец. От него ничего не осталось. И все его поступки об этом говорят. Он игнорирует все правила и Законы: Никита со своими приятелями делают всё, что заблагорассудится.
   – А Андрей это видит? – спросила Алёна.
   – Догадывается, по-моему. Но всех масштабов не осознаёт: они с Ангелой сейчас находятся в каком-то своём мире. Оно и к лучшему для них обоих. Хоть заняты друг другом и обо мне не вспоминают: не хотелось бы мне их отталкивать, но иначе для них же будет хуже. Отец зол на них, а я не хочу ухудшать их положение. Лучше мне пока держаться от них подальше.
   – Всё ещё думаешь, что это как-то связано с Максимилианом? – поинтересовался блондин.
   – Да, уверен. Только не понимаю как.
   – Может, всё-таки познакомишься с ним?
   – Нет. Ангела с Андреем говорили что-то про то, что многие могут пострадать. А если я вмешаюсь, всё может выйти ещё хуже. Максимилиан ведь неплохой парень, и я не хочу, чтобы он из-за меня пострадал. Поэтому предпочитаю пока что не дёргаться.
   – Как хочешь, Лёша. Но я, честное слово, не представляю, что Андрей имел в виду. Не понимаю, как вы с Максом можете быть связаны.
   – И я не понимаю. Но в ближайшее время узнать это мне не светит: отцу только хуже становится. А я как обычно не знаю, что делать. Бестолковый я сын.
   – Неправда. Ты делаешь всё, что в твоих силах: он мог ещё раньше с катушек слететь, если бы не ты. Лёша, ты столько времени вёл себя как пай-мальчик…
   – И вот уже три года тайно езжу сюда, – возразил Чернов. – Я не слишком-то слушаю отца, верно? Хоть он об этом и не знает. Для него я по-прежнему веду себя как паинька, но что толку? Ему хуже. У него очередной припадок, который, к тому же, сильно затянулся. Вряд ли на это раз всё кончится благополучно.
   – А раньше «благополучно» заканчивалось? – язвительно осведомился вампир. – Ну, да. Как это я не понял? Ведь «благополучно» значит, что страдаешь ты один.
   – Ты тоже пострадал. И по-прежнему миришься с моей неспособностью решить эту проблему.
   – Ты меня предупреждал, что в открытую мы дружить не будем. И я согласился, поэтому твоей вины тут нет. Я предпочитаю иметь друга, пусть даже и тайно, чем не иметь вообще.
   – Спасибо, Ваня.
   – Может, чаю попьём? – предложила Алёна.
   Мужчины посмотрели на неё, а потом переглянулись.
   – Конечно, попьём, Алёнушка, – согласился блондин. – Мы ведь его к обеду ждали, так теперь хоть чаю вместе попить.
   Вампирша улыбнулась и стала готовить чай. Муж ей кинулся на помощь. Между делом они загадочно перешёптывались, что от сына Дьявола не ускользнуло.
   Когда всё было готово, и Куликовы уселись за стол вместе с гостем, последний спросил:
   – Ребята, что за тайны?
   – А у нас не может быть тайн? – надменно осведомился Иван.
   – От меня? Нет, конечно!
   Пара рассмеялась. Взявшись за руки, они посмотрели друг другу в глаза.
   – Кто скажет: ты или я? – поинтересовалась Алёна.
   – Говори ты.
   – Хорошо. – Она поглядела на Алексея. – Дело в том, Алёшенька, что мы… скоро станем мамой и папой! Я – беременна!
   Сын Дьявола обомлел на несколько мгновений, а потом рассмеялся от радости. Куликовы к нему присоединились.
   – Неужели? – восклицал Чернов. – Неужели правда? У вас получилось?!.. Я за вас рад! Поздравляю!..
   Они молчали, смотрели друг на друга и улыбались.
   – Значит, станете родителями?.. – тихо сказал Лёша. – Не представляю, как это.
   – Да, Лёшка: тебе скоро тридцать лет, а ты по-прежнему один, – грустно произнёс Ваня. – Как там твоя Лиза поживает?
   – Вроде нормально. Видел её сегодня. Поговорили даже, хотя и недолго. Кажется, у неё всё хорошо.
   – Всё такая же красивая? – усмехнулась девушка.
   – Да, красивая, добрая, наивная, скромная… самая лучшая. – Тут ведьм очнулся и, положив руку на сердце, покаянно произнёс: – Прости, Алёнушка… Я вовсе не…
   – Я поняла! – расхохоталась Куликова. – Она – самая лучшая для тебя. Так и должно быть. Я не обиделась.
   Иван сжал её ладонь в своей руке.
   – Ты у меня самая лучшая, Алёнушка, – заявил он, целуя её в щёку.
   – Ну, конечно, – улыбнулась она, всё-таки краснея.
   Они пили чай. Все были увлечены сладким, приготовленным хозяйкой на славу. Она сияла от похвал от мужчин.
   – Кстати, почему ты опоздал? – спросил вампир через некоторое время. – Опять Анечка помешала?
   – Ну… да, – неловко поёжился Алексей.
   Ваня возмущённо цокнул языком и посмотрел на жену:
   – Где это видано, чтобы девушка парня по углам зажимала? Она случайно тебя ещё облапать не пыталась?
   Лёша припомнил, что какое-то такое движение она делала, и густо покраснел, но воскликнул:
   – Нет!
   – Да! Ты покраснел – врать совсем не умеешь. Она тебя лапала.
   – Нет! Мне… показалось, что пыталась. Не думаю, что это и вправду так.
   – Не понимаю, почему она так себя ведёт, – вздохнула Алёна. – Если бы ты с ней переспал, а потом бросил, то ещё ладно, а так… Наверное, ты ей очень сильно нравишься.
   – Сам я не интересую её вообще, – сообщил Чернов.
   – Не может быть, Алёша. Ты просто скромничаешь.
   – Я слышу её мысли. Ей не нужен я сам – она мечтает занять место жены Дьявола и только. Это всё, о чём она мечтает.
   – То есть то, что ты – такой красавец, ей тоже безразлично?
   Лёша шевельнул бровями, проглатывая смех.
   – Ей плевать на мою внешность.
   – Она глупа.
   – Нет, она дальновидна.
   Девушка рассмеялась, сдаваясь. Сын Дьявола улыбался. Ваня переводил глаза с одного на другую.
   – Ну всё, хватит! – воскликнул Алексей. – Хватит о грустном и обо мне. У нас же событие: вы станете родителями. Ваня, ты знаешь, что нужно потакать беременной женщине во всём? Алёнушка, может, ты чего-нибудь хочешь? Заказывай.
   Вампирша оживилась. Закатив глаза к потолку, она раздумывала и при этом радостно улыбалась.
   – О, нет! – простонал Иван. – Опять твои фокусы…
   – Иванушка, ну зачем нужна магия, если от неё никакой радости? – осведомился зеленоглазый ведьм. – Ну что, придумала?
   – Да! – Глаза Алёны возбуждённо блестели. – Я хочу дыню.
   – Дыню? Хорошо. А можешь представить себе именно такую, какую хочешь?
   – Да.
   Чернов протянул ей свою ладонь и попросил:
   – Тогда подумай о ней.
   Куликова вложила свою руку в раскрытую перед ней ладонь и закрыла глаза. Она выполняла просьбу. Глаза Лёши при этом приобрели красный цвет: он сосредоточился на том, чтобы получить от девушки сигнал. Вскоре его губы тронула улыбка.
   Вампирша открыла глаза и с надеждой на мужчину поглядела. Он прикрыл ненадолго глаза, а потом пошевелил руками в воздухе, словно прикасался к чему-то вытянутому и объёмному. Красный свет переливался в его ладонях и, в конце концов из ниоткуда под его руками появилась бледно-жёлтая длинная дыня. Алёна захлопала в ладони от восторга как маленькая. Ваня рассмеялся.
   Лёша улыбнулся и лёгким движением руки заставил дыню распасться на несколько ровных тоненьких кусочков. Один из них он протянул девушке.
   – Пробуй, – скомандовал он. – Хочу знать то ли это, о чём ты думала.
   Куликова с трепетом взяла в руки дыню и откусила небольшой кусочек. Вскоре послышался стон наслаждения.
   – Алёшка, ты – волшебник! – воскликнула Алёна. – Она именно такая, о какой я мечтала! Спасибо тебе! Ванька, попробуй.
   – Ладно, – блондин не сопротивлялся. Чуть погодя, его стон присоединился к стонам жены. – Действительно потрясающая дыня. Никогда такой не пробовал…
   Алексей внимательно вглядывался в их лица, пытаясь уловить хоть малейший признак лжи, но так и не увидел. Глаза Алёны сияли от неподдельного счастья, поэтому он постепенно расслабился. Ему дыню тоже предлагали, но он отказался. Иван доел свой кусочек и более не взял ни одного, не желая обделять любимую жену. Девушка счастливо улыбалась, поедая дыню.
   – Как тебе это удаётся? – спросил Ваня. – Ведь она – вампир, ты не мог прочитать её мысли. Ты сам говорил, что по всем законам магии это невозможно.
   – Я не читал её мысли, – заметил Лёша. – Я всего лишь считал тот образ, который она себе представила. И я не знаю, как это у меня получается. Может, дело в том, что Алёна делает это добровольно? Понятия не имею, в чём причина. Отчего-то я чувствую вампиров. Возможно, из-за тебя?
   – Вряд ли, но мне приятно будет так думать.
   Следующие полтора часа прошли за беседами и шутками. Куликовы и Чернов переместились из кухни в гостиную. Пиджак сын Дьявола всё-таки снял, и Алёна с Ваней после этого ещё несколько минут сокрушались над его худобой.
   Вампиры помечтали на тему своего не рождённого ребёнка и того светлого будущего, в котором все они смогут жить спокойно и ничего не бояться. Особенно это касалось жизни Алексея, который вынужден был держать все свои эмоции под замком.
   Алёна и Иван о чём-то шутили, когда Лёша вдруг перестал улыбаться и задумался. Ему вспомнилось нечто, что его очень беспокоило. Веселье от одного лишь воспоминания мгновенно испарилось.
   – Алёша?.. – тихо воскликнула вампирша, привлекая к себе его внимание. – Что с тобой? О чём грустишь?
   Он долго смотрел на неё изучающе. Было видно, что он не может решить, стоит говорить или нет.
   – С четверга на пятницу мне сон приснился, – сказал Чернов всё-таки. – Ужасный сон.
   – Кошмар?
   – Не совсем.
   – О чём? – осведомился Куликов. – О чём сон?
   – Сначала… я выбегаю из дома и сажусь в машину. Я очень тороплюсь и боюсь опоздать, но чувствую, что опаздываю. И внутри всё… как-то странно.
   – В каком смысле?
   – Пусто, – объяснил Алексей. – Чего-то не хватает. И ещё такое ощущение, как будто я – совсем один… Я еду. Перед глазами только асфальт мелькает. Потом перед внутренним взором пробегает что-то мутное, и я чуть не разбиваюсь: едва успеваю увернуться от какого-то автомобиля и съезжаю на обочину. Долго стою там. Мне очень плохо.
   Затем я резко оказываюсь на какой-то дороге. Я иду пешком. Ищу что-то и хочу найти это и одновременно не хочу, боюсь. А внутри чувствую безысходность, знаю, что всё кончено, и я опоздал. Мне хочется упасть на землю и остаться там навечно: никуда не идти, никого не искать, ничего не видеть, не слышать, не чувствовать. Но я иду, хотя осознаю, что в этом нет никакого смысла. Я двигаюсь вперёд, почти сгибаясь пополам: сверху что-то очень сильно на меня давит. У меня колени подгибаются из-за этой тяжести. Наконец, я дохожу до какой-то незнакомой мне площадки. Кажется, вокруг деревья – я слышу шелест листьев. На площади всё в запустении. Там полная разруха. И там находится то, что я искал.
   Во сне что-то давит мне на веки, и я не могу раскрыть глаза и посмотреть на искомое, но точно знаю, что оно здесь. Впрочем, я не слишком-то и хочу смотреть: я боюсь. И мне очень плохо. Внутри как будто что-то рвётся. Я поднимаю глаза…
   – И? – с замиранием сердца спросил вампир.
   – И сон обрывается. Это всё. Может, со стороны это кажется глупостью, но осадок от этого сна остался неприятный, и впечатление он производит угнетающее. Словно случится нечто ужасное и непоправимое.
   Алёна поёжилась и обхватила себя руками, словно замёрзла. Ваня её обнял, пытаясь согреть и защитить.
   – Простите меня… – покаянно произнёс Лёша. – Не надо было мне говорить про этот дурацкий сон. Мне просто…
   – … больше некому о нём рассказать, – закончил за друга Куликов. – Мы понимаем. Ничего страшного: это ведь всего лишь сон.
   – Только сон? – воскликнула брюнетка, испытующе глядя на гостя. – Это только сон, Лёша?
   – Конечно, сон. Просто сон. Не бери в голову, Алёнушка.
   Она кивнула и с облегчением выдохнула. Поглядев на мужа, она сложила голову ему на плечо и расслабилась.
   Ещё несколько минут вампиры и дьявольский сын побеседовали о своих делах и делах прочих жителей этой деревеньки, а потом девушка вспомнила, что обещала зайти к Марине Сезовой – соседке, и оставила мужчин, пообещав передать «привет» от Лёши.
   Как только её шаги затихли в сенях, голубые глаза Ивана впились в лицо ведьма пристальным взглядом.
   – Это ведь не просто сон, да?
   Алексей опустил глаза и тяжело вздохнул.
   – Да, Ваня, это не просто сон. Такие сны называются видением будущего.
   – Господи! Значит, это сбудется?
   – Вероятнее всего, да. Мои видения всегда сбывались. Они редко случаются и обычно не обманывают.
   – То есть ты в реальности будешь вот так идти и что-то искать?
   – Да. Наверное, да. И буду чувствовать безысходность и отчаяние, буду ощущать себя одиноким…
   – Ты не будешь один, – твёрдо возразил Ваня. – Мы с тобой – ты же знаешь.
   – Да, я не испытаю этого чувства, пока с вами всё в порядке. Это-то меня и беспокоит.
   – Лёша…
   – Я серьёзно, Ваня! – с чувством вскричал Чернов. – Сейчас не самое лучшее время! Давайте, я не буду ездить к вам хотя бы несколько месяцев. Пожалуйста, Ваня… Мне страшно. Я боюсь вас подставить.
   – Что за глупость? Как ты можешь нас подставить?
   – Если он узнает о том, что мы общаемся, у вас будут проблемы! И я не знаю теперь, как далеко он может зайти! Сегодня я от «хвоста» отделался, а завтра – могу ошибиться и привести их сюда! Неужели не понимаешь?!
   – Ну и что?
   – Как «что», Ваня? С вами могут что-нибудь сделать…
   – Что?! Убить?
   Сын Дьявола застыл и с тоской поглядел на друга.
   – Я не удивлюсь, если и так, – еле слышно прошептал он.
   Иван вздохнул.
   – Лёша, ты преувеличиваешь.
   – Ты его не видел, – тем же шёпотом заметил Лёша. – А я вижу его каждый день. Невозможно угадать, что творится у него в голове. Он может сделать всё, что угодно. А если он всё же перейдёт грань, то остановить его потом будет уже нельзя. Я не смогу жить дальше, если вы пострадаете из-за меня. Подумай хотя бы об Алёне и ребёнке. Ты не можешь рисковать их безопасностью из-за меня.
   Вампир заколебался было, но упрямо мотнул головой и ответил:
   – Мы сто раз с Алёной это обсуждали. Она хочет, чтобы ты к нам ездил, несмотря ни на что. И я хочу того же. Чем бы нам это ни грозило. И ведь это нужно и тебе.
   – Что за чушь вы выдумываете? Я как-нибудь обойдусь.
   – Кому врёшь, Чернов? Сам себя спроси. Больше нет места, где ты мог бы расслабиться и отдохнуть. Только у нас дома ты по-настоящему живой. Здесь ты волен быть самим собой. И знаешь это не хуже нас с Алёной. А ещё Алёна – весьма суеверна, и если ты бросишь к нам ездить, она обо всём догадается и станет нервничать. Я не хочу её пугать.
   – Лучше напугать её сейчас, чем потерять потом вообще.
   – Прекрати! Если нам суждено умереть, то мы умрём, что бы не предпринимали. Ведь так? И ты сам говорил, что жизнь – вечна. Значит, начнётся новая, если оборвётся эта. Смерть не страшна на самом деле. И это – твои слова! Скажешь «не так»?
   Алексей горько рассмеялся и сокрушённо покачал головой.
   – Ваня-Ваня… Легко быть мудрым, когда это не касается тебя. Можно говорить, что смерть – это прекрасно, если умер кто-то далёкий и незнакомый, а не близкий тебе человек. Я не настолько высоко развит, чтобы спокойно отнестись к вашей смерти. Меня не утешат тогда никакие умные слова. Всё это рассыплется в пыль и потеряет для меня смысл, если что-то случится с вами, мамой Верой, Лизой и многими дорогими мне… существами. Наверное, я – глуп, приземлён, эгоистичен…
   – Это не так. Но я понял тебя: ты мог свободно рассуждать обо всём, пока это… было далеко. Что ж, я такой же. Я не представляю мир и жизнь без тебя, Алёны… Я понимаю, Лёша, но мнения своего не изменю: я хочу быть твоим другом и хочу помогать тебе в тяжёлые времена, а не прятаться в подполье и бросать тебя одного. Пойми меня, пожалуйста. Мы ведь уже расставались – кому от этого было хорошо?
   – Никому, – вынужден был согласиться зеленоглазый ведьм.
   – Вот и всё, говорить больше не о чем, – подытожил Иван. – И, кстати, мог бы для разнообразия включить оптимизм и понадеяться, что папаша придёт в себя ради любимого сына.
   – Любимого? – удивлённо приподнял брови Лёша.
   – Только не говори, что не веришь, что он любит тебя…
   Люцифер с грустной улыбкой на губах помотал медленно головой.
   – Раньше я верил, что любит.
   – То, что он делает сейчас, в таком состоянии, – не показатель, Лёша.
   – В детстве, когда я говорил ему, что люблю его, он только по голове меня гладил и улыбался. Я думал, это значит, что и он меня тоже любит. – В глубине души что-то болезненно заскреблось. Горло стиснуло, но Алексей всё-таки продолжил: – И только теперь я начинаю понимать, что ему просто… нечего было сказать в ответ. Просто нечего. Он мне не врал никогда и не притворялся, будто любит меня. Его не в чем упрекнуть.
   – Лёша… – выдохнул Ваня, чувствуя страдания друга как свои собственные.
   – Он меня презирает, хотя и старается слишком уж не демонстрировать это перед посторонними. Я его разочаровываю. Я совсем не похож на него, но другим быть не могу. А его это раздражает. И он всё время мне об этом напоминает. – Сын Дьявола слабо улыбнулся. – А мне не всегда удаётся скрыть, как это задевает меня, и его это бесит ещё сильнее. Возможно, причина его проблем с головой – я.
   – Неправда. Этого быть не может. – Куликов взъерошил себе волосы на голове. – И как ты можешь его любить, зная всё это?
   – Он не может меня любить, а я не могу его не любить. Всё просто. Я так устроен. Чтобы он ни сделал, я не смогу перестать его любить. Я привык к этому.
   – И ты всё ему прощаешь.
   – По-другому как-то не выходит, Ваня. Ничего не могу с собой сделать.
   – А я – не ты, Лёша, – стальным голосом сказал вампир. – Я ему никогда не прощу того, что он делает с тобой.
   – Ванька…
   – И я никогда ему не прощу, что по его милости я лишился лучшего друга на несколько лет. Лучше тебя у меня друга никогда не было. Я никогда не забуду, что пережил в то время, когда считал тебя… последней сволочью на этой планете.
   – Ваня, он не виноват! Ведь это я принял такое решение…
   – Оно было единственно верное. Ты был прав. Иначе ты бы от меня ни за что не отделался.
   Лёша не стал возражать, потому что и сам знал, что это так. Он вздохнул.
   – Прости его, Ваня.
   – Лёшка…
   – Ради меня.
   Иван замер. Его обида боролась с любовью к другу и проиграла.
   – Ради тебя… всё, что угодно. Только дай мне время. Это не так легко.
   – Я знаю. Я не требую от тебя этого сию же минуту. Мне жаль, что всё так вышло. Жаль, что ты пострадал.
   – А ты?
   – А мне не привыкать. И, в конце концов, это мой отец, а не твой – мои и проблемы.
   Ваня вздохнул. Его глаза несмело поглядели в изумрудно-зелёные, представлявшие собой сейчас открытую кровоточащую рану.
   – Мы договаривались с тобой не обсуждать это. Так не будем обсуждать, ладно? Всё нормально.
   Его огромная ручища оказалась протянута Чернову. Алексей улыбнулся, пожал её и согласился:
   – Всё нормально… сейчас. Не будем вспоминать прошлое.
   Алёна вошла в дом и повесила свой пуховик.
   – О чём говорили без меня, мальчики?
   – Да так… обо всём, – улыбнулся Куликов.
   Лёша часто поморгал, избавляясь от слёз, стоявших в глазах. Он уже давно привык всё время держать себя в руках.

Глава 19

   Последние выходные дни февраля Ангела и Волк провели довольно разнообразно: и с друзьями пообщались, и вместе дома побыли, и танцевальный вечер у Инги и Марка посетили.
   На следующих выходных, в субботу, был день рождения Пети, который вечером друзья в большой компании отпраздновали. В воскресенье, седьмого марта, они отправились на прогулку в Тёмный лес.
   Погода была ещё зимняя, и весной даже не пахло. Радость её предвкушения навевал лишь наступающий Международный женский день, хотя сибирцы и понимали, что придёт весна не раньше, чем через месяц.
   После прогулки Федя, Оля, Лёва, Миша и Ксюша вместе с Ангелой заехали к Волку домой. Там они попили чаю, наговорились, насмеялись. Время пролетело незаметно, и вскоре все засобирались по домам. Уже через несколько минут Андрей и Лика остались в доме вдвоём.
   Вместе черти приготовили ужин и поели. Усевшись после этого на диване в обнимку, они продолжили беседовать. Долго они говорили, тесно прижавшись друг к другу, улыбались, пока Волк вдруг не взял девушку за подбородок и не поцеловал. Поцелуй их, в конце концов, затянулся.
   Анжелика с трудом осознавала происходящее и очнулась неожиданно для себя самой лежащей на диване под Андреем. Целовались они неистово, и тело мужчины прижималось к ней тесно. Она сама крепко обнимала его и отвечала на поцелуи с той же силой, что и он целовал её. И останавливаться ей совсем не хотелось.
   Ей нравились поцелуи вожака стаи, потому что в них была какая-то незамутнённость, чистота, открытость. Они были и страстными, но без излишней тяжести: позволяли почувствовать его эмоции и искреннее чувство. За душевность она любила их больше всего.
   Ведьма обняла своего мужчину получше и постаралась в ответ вложить всю свою любовь к нему. Он это почувствовал и сделал то же самое с новой силой. Очень скоро они оба опять забылись, пытаясь отдать друг другу как можно больше.
   Совершенно внезапно Волк оторвался от Ангелы и сел.
   – Надо тормозить, – хриплым, севшим голосом сказал он.
   Голову мужчина обхватил руками, упершись локтями в колени. Девушка тоже приняла вертикальное положение. Несмело она глядела на него, пытаясь понять, в чём причина, хотя в глубине души и так догадывалась. По её мнению всё было очень даже хорошо, и прерывать ничего она не хотела. Туманов же, похоже, придерживался другого мнения.
   Неуверенно Лика протянула руку, чтобы коснуться его напряжённого плеча.
   – Пожалуйста, не надо, – остановил Андрей её.
   Ведьма замерла, вглядываясь в любимое лицо. Ресницы русые приподнялись, открывая глаза, ставшие почти чёрными из-за огромных расширенных зрачков.
   – Я умею держать себя в руках, но у всего есть предел, – тихо произнёс он. – Поэтому лучше не надо. Я отвезу тебя домой – только дай мне десять минут, чтобы прийти в себя.
   Анжелика прерывисто вздохнула, опуская руку. Теперь она точно знала, почему он остановился. Вот только на этот раз она не торопилась согласиться с ним в том, что ей следует ехать домой. Внутри неё разгорелась борьба.
   Необходимость держать себя в руках, останавливаться и ни в коем случае не идти дальше мучила Волка, и Лика это видела. Ему мало было одних поцелуев, да невинных объятий. И это причиняло ему боль как душевную, которую нельзя было увидеть глазами, но можно было почувствовать, так и физическую, о которой говорило всё его напряжённое тело. Он ни на чём не настаивал, никогда ни о чём не просил свою девушку – он молча справлялся со своей болью в одиночку. Ангела догадывалась, в чём причина.
   Когда они только познакомились, Андрей сразу понял, что давить на Лику нельзя. Он знал, что ей нужно предоставить свободу выбора, а давлением можно только всё ухудшить, затронув её упрямство. И теперь он умалчивал о собственных желаниях, ожидая, когда она созреет и сама решится перейти на другую ступень развития в их отношениях. Он доказывал этим ещё раз своё уважение к её личности и свободе.
   Волку уже не раз приходилось сдерживаться и после этого мучиться, а Ангеле – наблюдать за его тихими страданиями. Но более она не хотела этого видеть. Она любила Туманова и не желала делать ему больно. Она предпочитала избавить его от боли, тем более что знала, что способна сделать это. Ведь невозможно, любя, спокойно смотреть на страдания любимого мужчины!..
   Это всё было «во-первых», а во-вторых, Анжелика вдруг осознала, что больше нет такой необходимости охранять своё тело. К чему? Она же уже давно «принадлежит» Андрею! Свою душу она ему отдала – осталось только тело. Всего лишь жалкое тело. Душу доверять другому гораздо страшнее, а она уже сделала это и безо всяких длительных раздумий! Чего теперь-то уж бояться? Тело – это только небольшое дополнение к душе и разуму.
   В случае с Ильёй Лику удерживал страх быть обманутой, страх предательства, и сравнивать это с нынешним положением никак нельзя было. Ведьма точно знала, что Волк её никогда не предаст, и предательства с его стороны совсем не боялась и не ждала. В надёжности вожака стаи сомневаться не приходилось.
   Впервые Нестерова подумала обо всём серьёзно и с удивлением обнаружила очевидные ответы. Почему она раньше ни о чём не задумывалась? Теперь решение было принято.
   К тому же, ей уже было любопытно, в конце-то концов! Ей хотелось узнать, что там, дальше, за этими поцелуями и объятиями.
   Поцелуи Волка Ангелу не пугали, а напротив – завораживали. Ей казалось, что то, что последует за этими поцелуями, будет таким же прекрасным, чистым, душевным. Это было очень тонкое соблазнение. Мужчина сознательно показывал ей по крупице то, что она получит в избытке, если согласится пойти с ним дальше. Он не заставлял её – он давал выбор, но и подталкивал к нужному ему выбору. В этом он, пожалуй, был гораздо умнее многих мужчин, с которыми приходилось сталкиваться блондинке.
   Девушка робко посмотрела на Туманова и всё-таки коснулась его плеча рукой, тихо произнеся:
   – Волк…
   Он дёрнулся от её прикосновения и лишь умоляюще сказал:
   – Лика, пожалуйста… Я прошу тебя…
   Ангела поняла, что действовать надо более красноречиво. Набравшись смелости, она положила руку на его шею и пальцами погладила застывшие от напряжения мышцы. Это её действие со стороны Андрея вызвало сопротивление: мужчина попробовал оторвать её руки от себя в надежде сохранить всё же самообладание. Вполне оправданная реакция в его положении, но ведьме она была сейчас не нужна, поэтому она рукой повернула его лицо к себе и заставила-таки поглядеть себе в глаза.
   – Волк… – повторила она с многозначительной интонацией. Внимание его ей привлечь удалось. – Я останусь, если ты этого хочешь. Я хочу остаться, если этого хочешь ты. Только скажи, хочешь ли ты этого.
   Андрей смотрел на неё растерянно и удивлённо.
   – Ты это серьёзно?
   – Абсолютно. Так хочешь или нет?
   – Хочу, но… – Он замолчал, вглядываясь в её лицо. Насыщенно-карие глаза были прищурены. Голос у оборотня охрип, когда он заговорил вновь: – Только я не хочу, чтобы ты завтра утром пожалела об этом.
   – Не пожалею.
   – Уверена?
   – Да. Я уверена, что хочу остаться с тобой. Я лишь боюсь немного. Я просто раньше никогда…
   – Я знаю, – оборвал её Волк.
   Ведьма густо покраснела.
   – Откуда? – еле слышным шёпотом спросила она.
   – Догадался, – объяснил он. – Это не так уж и сложно.
   – Почему?
   Вожак стаи с ласковой улыбкой смотрел на смущённую Лику.
   – Илья так и не добился своего – это в вашей среде знали все, а больше парней у тебя кроме него не было. Да и то, как долго ты сопротивлялась ему, об этом говорит. А ещё ты говорила, что никогда не любила – предполагаю, что ты не пошла бы на это без такого повода. Я ошибаюсь?
   – Нет.
   Она всё-таки сумела поглядеть ему в глаза, несмотря на своё смущение. Он по-прежнему улыбался ей тихой улыбкой. Его длинные пальцы нежно коснулись её розовой щеки.
   – Лика, – неожиданно серьёзно заговорил Туманов, – если ты потом, чуть позже, передумаешь… я не уверен, что смогу остановиться. Подумай хорошенько.
   Анжелика весело рассмеялась и крепко чмокнула его в губы. На вопрос, застывший в карих глазах, она ответила с улыбкой:
   – Я не настолько жестока, чтобы бросить тебя на полпути. Если я испугаюсь потом, это будет моя проблема…
   Андрей прерывисто вздохнул и не совсем уверенно подался вперёд. В первый миг он целовал девушку осторожно, а в следующий – забылся, крепко сжал её в своих объятиях и снова принялся страстно целовать, уложив на диван. Они продолжили с того самого места, на котором остановились, но теперь уже оба твёрдо знали, что одними поцелуями дело не ограничится.
   Ангела почувствовала себя легче от того, что решение принято, да и, оказавшись в его объятиях, осознала, что ничего не боится. С ним ей ничего не страшно. Волк всегда ей был опорой и защитой, он многому её научил, и сегодня ему предстояло просто научить её ещё кое-чему. И как всегда она могла на него полностью положиться.
   Туманов оторвался от ведьмы и стал нежно касаться губами губ, словно успокаивая её. Большим пальцем он легонько поглаживал её висок. Рука его мелко дрожала.
   Лика улыбалась, внутренне тая от его нежного обращения. Она посмотрела в его серьёзные глаза и призналась тихо:
   – Я с тобой ничего не боюсь…
   Его губы чуть улыбнулись.
   – Зато я боюсь… – прошептал он.
   – Чего? – удивилась девушка.
   – Ты такая хрупкая у меня… что я даже не знаю, как с тобой обращаться, с какой стороны подойти к тебе…
   – Неправда. Всё ты знаешь. И ты не бойся – обращайся…
   Вожак стаи тихонько рассмеялся и последовал её совету: он стал целовать её в шею. Анжелика запустила руку в его кудрявые волосы и прикрыла глаза.
   Она вдруг осознала, что вся ответственность за то, что сегодня произойдёт между ними, лежит на одном только Андрее. Она-то ведь ничего не умеет – всё в его руках, а потому и ему тоже нелегко. К тому же, на нём двойная ответственность: он – её первый мужчина, поэтому то, как она в дальнейшем будет относиться к физической составляющей любви, полностью зависит от него. И он это осознавал, судя по его серьёзности. Впрочем, он ко всему и всегда подходил серьёзно: в том числе и к любви.
   Целовал Ангелу Волк до тех пор, пока её существо не заполнило полностью одно только желание: отдать ему всё, что у неё есть. Потом он поднял её на руки и отнёс в спальню.
   Любое действие, предполагавшее движение в едином ритме, словно было создано для этих двоих. Они всегда с лёгкостью настраивались на одну волну, понимали друг друга безо всяких слов, и теперь это умение им опять пригодилось. Дли них обоих это был тот же танец – только в постели. Танец их тел. Танец их душ. Танец их любви.
   Каждый уже не понимал, где кончается его душа, и начинается душа другого. Потому что она была одна, одна на двоих. И тело тоже было одно. Оно двигалось, дышало, билось, пульсировало как единое целое.
   Души Андрея и Лики тесно сплелись и начали постепенно отрываться от таких же крепко переплетённых тел. Они поднимались выше, выше, ещё выше, пока не зависли где-то в неведомом пространстве.
   Здесь было уютно. Здесь было тепло. Здесь было светло. Ангела чувствовала, как душа Волка обволакивает её душу, что она и внутри, и вокруг неё, да и сама она перемешалась с ним. Их общая душа была огромной, просторной.
   Внутри этой большой души, между Андреем и Анжеликой, было блаженство. Блаженство и счастье. Это чувство показалось ведьме знакомым, она словно испытала дежавю. Лика чувствовала, что уже испытывала это блаженство когда-то давно, и оно было гораздо больше, гораздо сильнее, но сейчас ей казалось, что не может быть ничего лучше того, что между ними. Блаженство и счастье затопило всю их душу до краёв.
   Они оба не знали, сколько прошло времени, потому что здесь, в этом пространстве, времени не было или, если и было, то отличалось от земного. Ни о чём Ангела и Волк не думали, ничего не вспоминали – просто наслаждались этим мгновением, дарившим им нереальное, божественное счастье. И ощущали красивый, искрящийся свет, исходивший… от них самих.
   Тонкие нити соединяли их души с телами, и очень смутно они понимали, что где-то внизу их тела всё ещё двигаются, пока не остановились, но их это интересовало едва ли. Им ничего не было нужно, кроме этого блаженства, застывшего между ними. А их большая единая душа в это время менялась, росла, наполнялась чем-то, рождавшимся не снаружи, а опять-таки внутри них. И, достигнув определённого размера, она стала падать вниз.
   Душа вертелась, искрилась светом, с бешеной скоростью летя назад к единому организму, который теперь представляли их тела. Одним резким рывком она ворвалась в тело.
   Громкий вздох, изданный и Ликой, и Андреем, ознаменовал их возвращение в реальность. Только теперь они смогли почувствовать, как крепко вцепились друг в друга.
   Голова Волка упала на плечо Ангелы. Непослушной рукой та погладила его по кудрявым волосам, слыша лишь стук сердец, бившихся как одно.
   Время шло, а они молчали, оглушённые, потрясённые. Через какой-то промежуток времени оказалось, что они уже лежат на боку, лицом друг к другу и обнимаются. Молчания они не прерывали, не желая нарушать очарование момента и расставаться с тем блаженством, отголоски которого ещё отдавались в их душах.
   Анжелика вспоминала всё, что знает о физической любви из романов. В книгах после близости оба партнёра испытывали усталость, но у них двоих всё вышло не так. Ангела не чувствовала усталости, напротив – она испытывала невероятную бодрость. Ещё никогда в жизни ведьма не ощущала в себе столько энергии! Она переполняла её изнутри. До того, как они оказались в этой постели, в ней не было так много энергии, как стало теперь. Она не потеряла силы – приобрела. Это вызывало удивление.
   – Так… всегда бывает? – шёпотом спросила Лика.
   – Нет, – сглотнув, ответил Андрей. – Со мной такое впервые…
   Он нежно поцеловал её в губы, погладил по голове и крепче прижал к себе. Скоро они оба заснули, несмотря на энергию, переполнявшую их.
   Утром Ангела проснулась в постели одна. Она была заботливо укрыта огромных размеров одеялом, под которым было очень тепло. Постель пахла Волком. С наслаждением ведьма уткнулась носом в подушку, принюхиваясь к любимому запаху и улыбаясь.
   Окончательно проснувшись, она села на кровати. О проведённой ночи она не жалела, но испытывала смущение, вспоминая все подробности, и невольно краснела.
   Торопливо Лика оделась и, выскользнув из спальни, незамеченной прошмыгнула в туалет. Пока она мылась и приводила себя в порядок, её смущение возросло и окрепло. Теперь ей хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не попасться Волку на глаза.
   С пылающим лицом девушка выскочила из туалета и направилась к спальне. Дверь в неё была открыта, и из гостиной Нестерова видела, что постель уже заправлена. Тут же ей вспомнилось большой пятно крови, оставшееся на простыне, и она вспыхнула от смущения с ещё большей силой. А за её спиной тихонько заскрипел пол под чьими-то ногами…
   Анжелика застыла от испуга. Сердце её быстро застучало в груди. Наконец-то она ощутила всем своим существом его присутствие.
   – Доброе утро, Лика, – раздался позади его тёплый голос.
   Блондинка не находила в себе сил повернуться. Лицо её пылало. Кое-как она сумела слегка повернуть голову в сторону и ответить:
   – Доброе утро. – Голос выдавал её волнение.
   – Что-то случилось?
   Этот вопрос прозвучал совсем рядом, за её спиной. Сильные руки взяли её за плечи и развернули к себе лицом. Глаза Ангела опустила, будучи не в силах посмотреть на него.
   – Нет, – каким-то тонким голоском произнесла она. – Просто почему-то нигде не написано о том, как вести себя на утро.
   Андрей по-доброму рассмеялся.
   – Как и всегда, – сообщил он.
   – А если я не могу? У меня не получается.
   Ведьма не лгала. У неё действительно не получалось. Смущение придавило её сильно, не давая вырваться. Она пыталась, конечно, справиться с этим, но назло ей память подкидывала всеразличные воспоминания из проведённой вместе ночи.
   Лике вспоминалось, что они оба были раздеты, что Волк смотрел на неё. Она помнила их горячие поцелуи, прикосновения, взгляды. И то, как гладила его широкую спину и могучие плечи, она тоже отчётливо помнила. Всё это заставляло её густо краснеть.
   – Почему не получается? – удивился Туманов. – Ведь мы всё те же.
   – Не совсем.
   – Верно, но… это всё ещё мы. И это всё ещё я – твой Волк.
   Девушка улыбнулась, но глаза поднять всё равно не смогла. Мужчина вздохнул и пробормотал:
   – Попробуем иначе…
   В следующий миг он наклонился и поцеловал её. Одна его рука обвилась вокруг её талии, а другая – нежно придерживала лицо. Руки Анжелики обняли его за шею. На поцелуй она ответила, но по его окончанию снова смущённо уставилась в пол. Этот поцелуй не расслабил её, а наоборот – напомнил сильнее о прошедшей ночи.
   – Не помогло? – поинтересовался вожак стаи.
   Ведьма отрицательно помотала головой. Он застонал во весь голос, прислонившись лбом к её лбу.
   – Ну что же сделать-то?! – воскликнул Андрей со смехом и отстранился. – Посмотри на меня, пожалуйста.
   Лика снова помотала головой. Мужчина приподнял её подбородок пальцами, заставляя поглядеть себе в глаза, но девушка заглянула ему в глаза лишь на пару секунд, а потом опять потупилась. Теперь ей стало ещё хуже, и она попробовала отвернуться, закрыв лицо руками. Волк её твёрдо развернул к себе и крепко обнял, позволив уткнуться себе в грудь. Его рука ласково гладила её по голове.
   – Лика, прекрати смущаться, а то я тоже начну, – улыбнулся он.
   Нужной реакции снова не последовало. Туманов негромко рассмеялся и терпеливо поцеловал девушку в волосы, обдумывая следующий шаг.
   – Лика, это же я, – ласково произнёс он. – Не надо меня стесняться…
   – Ты видел меня голой, – вырвалось у Анжелики.
   – Да! – рассмеялся вожак. – И ты меня! Ну и что? Это наш естественный вид – не в одежде же мы родились! И ты мне нравишься в любом виде: в одежде и без неё.
   – И тебя это не смущает?
   – Нет. Могу перед тобой хоть сейчас раздеться.
   – Почему?
   – Я не такой стеснительный как ты. И ведь это ты! Ближе тебя и ребят у меня никого нет. Кому ещё мне доверять, как не тебе? Ты же тоже была мне другом, Лика, и я доверяю тебе, как ни одной другой девушке. Я знаю, что ты примешь меня любым. Недавно я думал, что ты примешь во мне не всё, но не теперь. В тебе я не сомневаюсь. И я приму тебя любой.
   Ангела смотрела на него широко распахнутыми глазами. В груди что-то сжалось, а на глаза навернулись слёзы. Она поднялась на цыпочки и стала беспорядочно целовать его лицо. Волк улыбнулся и мягко рассмеялся, гладя её по спине и позволяя себя целовать.
   – Я люблю тебя, Волк, – сказала ведьма, глядя ему в глаза.
   – И я тебя люблю, Лика, – тихо произнёс мужчина. – Прекрати смущаться: мы ведь не чужие друг другу, в конце концов. Я по-прежнему твой друг…
   – И любовник, – добавила Лика, краснея, но всё же глядя ему в глаза.
   – И любовник, – согласился он со смехом. Скулы у него слегка порозовели.
   – Ты краснеешь, – заметила она.
   – Потому что ты краснеешь. Не могу же я на тебя смотреть и не краснеть тоже!
   Девушка весело рассмеялась. Андрей улыбнулся и обнял её. Она с радостью уткнулась лицом в его широкую грудь. Её руки заскользили по его необъятной мускулистой спине.
   Анжелика стояла рядом с Волком и ощущала, как энергия, переполнявшая её ночью, снова зашевелилась в ней. Бодрость никуда не исчезла – просто на время заснула. Теперь эта непонятная энергия снова забурлила и заполнила её всю, вызывая радость. И ведьма улыбнулась.
   Она запрокинула голову и поглядела на вожака. Он тоже улыбался.
   – Почему улыбаешься? – спросила Ангела.
   – Хочется. А ты почему?
   – Да по той же причине, – усмехнулась она.
   Андрей поглаживал её по плечу, не отрывая взгляда от её глаз, а она смотрела на него и вспоминала те чувства, которые испытывала в тот момент, когда их души были тесно переплетены. Против воли у неё вырвалось:
   – Не понимаю, как люди могут изменять друг другу после такого…
   Тут же девушка почувствовала себя глупой и наивной и пристыженно опустила голову. В следующую секунду рука мужчины подняла её подбородок, вынуждая поглядеть в глаза.
   – Я тоже не понимаю, Лика, – только и сказал он негромко.
   Лика робко улыбнулась, радуясь, что это невероятное чувство духовного единения они испытали оба. На этот раз они поняли друг друга так же, как это случалось всегда.
   Туманов легонько поцеловал ведьму в щёчку и прислонился лбом к её лбу. Они молчали, вновь чувствуя себя единым целым, хотя и не в такой степени как ночью.
   Сделав над собой усилие, Волк отстранился. Голову он склонил на бок. Губы его тронула улыбка.
   – Сегодня Восьмое марта, – сообщил он. – С праздником тебя, девица моя.
   – Спасибо, – улыбнулась Анжелика.
   – Я подарок подарю чуть позже: предпочитаю сначала тебя накормить…
   – Разумно…
   – … но кое-что хочу вручить тебе сейчас. Если ты позволишь.
   – Конечно, позволю, Волк, – рассмеялась девушка. – Как тебе будет угодно.
   – Тогда подожди минутку.
   Андрей отступил и решительным шагом отправился в спальню. Ангела развернулась и проводила его взглядом. Скоро он появился в дверном проёме. Одна его рука была за спиной.
   – Мы говорили с тобой недавно о цветах… – начал вожак стаи. – Ты жалела, что от них не остаётся никакой памяти… и я подумал… – Он рассмеялся коротко. – В общем, это тебе.
   В его руке оказалась металлическая роза, выкрашенная в золотой цвет. Кованая роза.
   От удивления Лика машинально прижала руку к груди. Она не могла оторвать взгляд от этого цветка.
   Лепестки, листья, стебель – всё было изящное, словно она живая. Казалось, поднесёшь её к лицу и почувствуешь аромат – до того она была нежная и какая-то лёгкая.
   Ведьма медленно протянула руку к розе.
   – Осторожнее: она тяжёлая, – предупредил Волк с улыбкой.
   Он не обманул: по весу она на настоящую совсем не походила, но в целом: по облику, по деталям – да. Роза не была правильной – она была художественно вылепленной, сделанной с размахом и творческим чутьём.
   Анжелика осторожно погладила цветок, заворожено его разглядывая. Она была восхищена, поражена до глубины души талантом, с которым роза была выполнена. Слёзы стояли у девушки в глазах, а губы улыбались.
   – Волк, ты… – Голос подвёл Нестерову, сорвался. Она не сразу нашла в себе силы договорить, но всё-таки сумела сделать это: – Волк, ты – настоящий мастер. Она – великолепна. Красивее розы в жизни не видела. Спасибо. Спасибо тебе.
   Поддавшись порыву, она подошла к мужчине и крепко его обняла. Он ответил на объятие.
   – Я рад, что тебе нравится, – сказал Андрей.
   – Очень нравится, Волк. Это удивительный подарок.
   Туманов улыбнулся мягко и поцеловал её в лоб.
   – Пойдём завтракать.
   – Пошли, – согласилась Ангела, не выпуская розу из рук.
   Пока мужчина готовил всё к чаепитию, она рассматривала цветок, трогала, гладила. Потом ей пришлось отвлечься от подарка на завтрак.
   Они с Волком переглядывались между собой, обменивались улыбками. Глаза их почти не отрывались друг от друга. Ещё они дурачиться успевали: ведьма складывала свои вытянутые и скрещённые в щиколотках ноги на ноги Андрея, находившиеся в точно таком же положении, а он их ещё и умудрялся отрывать от пола, подкидывая её ноги вверх. Лика хохотала, восхищаясь про себя его прессом.
   Просмеявшись в очередной раз, они затихли. Чуть погодя, Туманов серьёзно поглядел своей девушке в глаза.
   – Помнишь, ты спрашивала про символ доверия?
   – Помню.
   – Ты осталась вчера.
   Анжелика улыбнулась, понимая, к чему он клонит.
   – Это и есть символ доверия с моей стороны? – спросила она.
   Волк кивнул.
   – Если бы ты не доверяла мне до конца, то не осталась бы.
   – Я и так тебе всегда доверяла.
   – Но не до конца.
   – А ты доверяешь мне?
   – Да. Ты это знаешь.
   – Знаю, – согласилась девушка.
   Вожак стаи накрыл руку Ангелы своей, крепко сжимая и глядя ей при этом в глаза. Он не сказал опять, что любит, но это было ведьме понятно и так.
   Она сжала его руку в ответ.

Глава 20

   Алексей двигался по резиденции Дьявола, направляясь к выходу. Сегодня было Восьмое марта, поэтому он планировал съездить в гости к Куликовым и поздравить с праздником всех дам. Своих подчинённых женского пола он уже поздравил: каждая из них утром получила по букету и открытке.
   Сын Дьявола обдумывал, как улизнуть незамеченным, и планировал свои действия в случае неудачи, поэтому группка молодых ведьм, ожидавших его в коридоре, застала брюнета врасплох. Он хмуро глянул на них в первое мгновение, раздосадованный помехой, а потом очнулся от своих дум и улыбнулся.
   – Здравствуйте, девочки. С праздником вас.
   Девушки вразнобой ответили. Внутренне мужчина напрягся, заметив среди них Анну, которая, к тому же, выступила вперёд.
   – Лёшенька, ты, конечно, уже поздравил нас всех с утра, – заговорила она, – но мы хотели тебя попросить сделать ещё кое-что для нас. Просто сыграем в одну игру – это не займёт много времени.
   – В какую игру? – искренне удивился Чернов.
   – Ну… каждая девушка мечтает, чтобы её поцеловал Дьявол, а у нас Дьявол – ты. Пусть не по должности пока, но по сути. – Аня широко улыбалась. – От тебя требуется поцеловать ту, которую поймаешь.
   Лёша был в шоке и на некоторый промежуток времени потерял дар речи. Он не находил слов, чтобы выразить своё возмущение. Ему предлагают целоваться со своими подчинёнными?!
   Но ведьмы были веселы, беззаботны и невозмутимы – одна лишь Лиза была искренне шокирована не меньше своего начальника. Что она вообще в этой компании делала, он никак не мог понять. Каким образом Аня убедила Лизу выйти в коридор с остальными? И для чего? Для массовки?
   – Аня, извините, но… – начал было Алексей, едва сдерживая свою ярость, однако упрямая ведьма уже закрыла ему глаза лоскутом чёрной ткани и стала спокойно его завязывать на затылке. Он растерялся и от тихого бешенства коротко рассмеялся. – Аня, я вовсе не собираюсь…
   – Ну, пожалуйста!.. – заскулила девушка. – Это ведь несложно. Порадуй нас. Чего тебе стоит какой-то поцелуй? Ты же не женат и верность тебе хранить некому. Мы тебя сейчас чуть-чуть раскрутим, а ты потом лови нас. Какую поймаешь, ту и целуй. Только чур без магии! Давай же!..
   У зеленоглазого ведьма опустились руки. Ну вот откуда она знает, что он перед ней пасует?! Но она знает и вовсю этим пользуется! А он как обычно ничего не может сделать. Перед её наглостью, бесцеремонностью и хамством он всегда терялся, и тут уж ничем не поможешь.
   Внутри у Лёши всё кипело от бессильной ярости. Собственная беспомощность и слабость перед Анной его раздражали и огорчали. Он множество раз пытался противостоять ей и поставить на место, но она каждый раз его обставляла. В этом она была мастерицей, а он – настоящим неудачником.
   Невозможно описать, насколько глупо Алексей чувствовал себя, стоя среди ведьм с завязанными глазами. Более нелепой ситуации не придумаешь.
   Конечно, он мог сорвать с головы повязку и послать всех, и Анну в том числе, как можно дальше, но Аня уже выиграла. Она создала у него впечатление, что, отказавшись, он всех обидит, и сумела подавить его волю. Лёша находился в растерянности и ощущал неловкость, которая его сковала. Он не мог пошевелиться, он вдруг оробел. В конце концов, момент отказаться был упущен.
   Сын Дьявола лихорадочно размышлял о том, как выпутаться из сложившейся ситуации. В голову ему пришло только одно возможное решение проблемы: он выполнит их просьбу и поймает одну из девушек, но поцелует её в щёчку и переведёт всё в шутку. Ведь никто не говорил, куда именно нужно целовать!
   Чернов испытал громадное облегчение, когда план действий выстроился в его голове. Он был твёрдо уверен в своих намерениях, пока его раскручивала какая-то ведьма, он был в них так же уверен, когда сделал несколько быстрых шагов в сторону, однако его уверенность была поколеблена, когда он схватил одну девушку за руку. Когда он понял, что держит за руку Лизу.
   Целый вихрь мыслей пролетел в голове Лёши за доли секунды. Конечно, он должен был осуществить задуманное, но… соблазн оказался слишком велик. Слишком уж давно он любил эту ведьму, слишком давно мечтал о ней – а продолжалось это уже пятый год – чтобы устоять перед искушением. Он знал, что другой возможности может не быть больше никогда.
   Алексей хорошо помнил то время, когда это светлое чувство под названием «любовь» родилось в его душе.
   Он следил за всеми посвящаемыми и за Лизой тоже. Он испытывал к ней интерес, но интерес чисто профессиональный, какой Дьявол испытывает к любому потенциальному члену Общества. По всем внутренним качествам Елизавета прекрасно подходила на роль члена Общества Дьявола и этим, несомненно, привлекала. Однако полюбил её Лёша только в тот момент, когда впервые увидел вживую. Это была любовь с первого взгляда.
   Он заметил её среди остальных членов Общества, их глаза встретились, и оторвать их друг от друга они были уже не в силах. Чернов смотрел на девушку, не воспринимая больше ничего в этом мире кроме неё, и за те короткие мгновения он вдруг понял её всю, узнал и полюбил. Полюбил на всю жизнь – Черновы все были однолюбами.
   Она потом застеснялась, и шепнули ей что-то на ухо – в общем, она отвернулась, а он… Он смотрел на неё, чувствуя лишь бешеное биение собственного сердца.
   Лиза позже пыталась его избегать, а Лёша изо всех сил старался ей помешать. Он не желал лишаться общения с ней – хоть бы и дружеского. Лишь бы она вообще была в его жизни!
   Он не мог ей ничего обещать: всё, что ему было доступно, так это любить её на расстоянии. Если он позволит себе проявить любовь, то, вероятнее всего, страдать будет и она, а не только он один. А этого допустить он не имел права.
   Теперь же сын Дьявола намеревался чуть-чуть уступить себе самому, исполнить свою мечту, прикрываясь обстоятельствами.
   Осторожно он потянул ведьму за руку, вынуждая приблизиться. Она легко поддалась, ничего не опасаясь. Мужчина догадался, что она не сомневается в том, что он не пойдёт на поводу у Анны, вывернется как-нибудь, но на этот раз Елизавета в нём ошиблась.
   Люцифер заставил её подойти к нему вплотную, положил руку на изгиб её шеи, а потом безошибочно нашёл её губы…
   Невероятные ощущения накатили на него волной. Он устроил вторую свою руку на её тонкой талии и не давал отстраниться, хотя она предприняла попытку. А он продолжал настаивать, просил разрешения, и она всё-таки уступила, позволила себя поцеловать, пусть и не ответила. Он же о большем и не мечтал.
   Тоска пронзила его тело и душу насквозь, она тянулась внутри, причиняя муки. Но Лёша не обращал на неё внимания и старался осознать и прочувствовать каждое волшебное мгновение. Он знал, что поцелуй никогда более не повторится. Только сейчас и только один поцелуй. Это всё, на что он может рассчитывать.
   Алексей целовал Лизу от души, со всей страстью, на которую был способен. Конечно, ему чуть большего хотелось: прижать её к себе потеснее, да ещё и вздыхать, и стонать, но тут уж он вынужден был себя сдерживать – демонстрировать свою увлечённость девушкой было бы ошибкой. Он должен был сделать вид, что всего лишь исполняет просьбу Анны.
   Чернов не мог остановиться, он хотел продлить этот поцелуй, насколько возможно. А рыжеволосая ведьма вдруг ему ответила. Неуверенно, несмело, но ответила.
   Новая, гораздо более сильная волна счастья и удовольствия накрыла Лёшу с головой. Он сбавил темп поцелуя, давая Лизе возможность привыкнуть, понять, как это делается, и настроиться на один с ним лад. Он догадался теперь, что не отвечала она не из недовольства или возмущения, а просто потому, что не умела целоваться. Эту двадцатичетырёхлетнюю красивую девушку никто никогда не целовал.
   После небольшой заминки поцелуй вновь набрал силу. Уже двое ныне в нём участвовали. Оба отдавали и оба брали.
   У Люцифера были завязаны глаза, поэтому у него создавалось ощущение, что они с Александровой вдвоём. Он целовал ведьму, не чувствуя чужого присутствия, полностью отдаваясь поцелую. Лиза же ощущала на себе посторонние жадные взгляды и краснела, густо краснела.
   Лёша не хотел прекращать поцелуй, наслаждался им, позабыв немного о времени. Наконец-то страх пробился наружу, разбудил рассудок, и мужчина оторвался от любимой девушки.
   Осознав содеянное, он выпустил её из рук и отступил. Не дожидаясь, когда покраснеет, торопясь к тому времени скрыться с чужих глаз, Алексей сорвал повязку с глаз и посмотрел на Анну.
   – Надеюсь, я сделал всё, как вы просили? Этого достаточно? – холодно спросил он, только теперь краем сознания понимая, какая гробовая тишина стояла в коридоре во время поцелуя.
   Люцифер не стал ждать ответа на вопрос и пошёл прочь, так и не поглядев на Лизу. Все проводили его взглядами. Аня стояла с открытым ртом. Попросить его поиграть с ними ещё она не смогла, пребывая в состоянии шока. Целовался он так потрясающе, что они все не могли глаз оторвать.
   Когда сын Дьявола исчез из виду, все повернулись к Лизе.
   – Ну и как? – воскликнули многие ведьмы с любопытством, но рыжая девушка попятилась и бросилась прочь.
   Она пробежала несколько комнат, прежде чем почувствовала, что ноги её едва держат. Отыскав пустой диван, она на него рухнула, отворачивая своё ярко-красное лицо от окружающих. Пока никто не видел, ведьма трогала свои губы. Её сердце билось, как ненормальное.
   Это она раскручивала Лёшу – для этого Аня её и позвала – а потом отошла в сторону, не собираясь в игре участвовать. Но Алексей безошибочно пошёл к ней, хотя его глаза были завязаны. Он мог наткнуться на такое количество девушек, но не наткнулся! Он обошёл всех, словно видел их, и схватил её за руку. Это было чудо.
   Лиза не ожидала такого поворота событий, да и не испугалась совсем, когда он поймал её: была уверена, что он не намерен никого целовать. Ей казалось, что он разозлился в ответ на просьбу Ани! Но, видимо, ошиблась. До последнего она не верила, что он всерьёз собирается её целовать. А он всё-таки поцеловал.
   Краска залила лицо Елизаветы вновь.
   Разумеется, она была влюблена в Алексея Чернова. Она тоже влюбилась в него с первого взгляда. Он был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо встречала в этой жизни. Одно это уже сразу делало его недоступным для девушки, но она в этом случае могла хотя бы помечтать о нём, а он оказался ещё и сыном Дьявола. Этот факт сделал его абсолютно недостижимым для неё. Кто – он, а кто – она!
   Они общались по работе, естественно. Он был добрым, ласковым, вежливым, и она влюблялась в него всё сильнее. Лиза мечтала о Лёше втайне, несмотря на его принадлежность к роду Дьяволов. Не могла не мечтать.
   Диван рядом с ней прогнулся. Она обернулась.
   – Привет! – жизнерадостно поздоровалась Оксана. – А я тебя ищу повсюду. Ты ушла с этой Анькой, а я всё ждала, что вернёшься… Что это с тобой? Отчего ты такая красная? Ой, у тебя губы припухли! Заболела что ли?
   Рыжеволосая ведьма вспыхнула вновь, застенчиво опуская глаза.
   – Или целовалась с кем-то? – Последовал кивок. – Неужели? Ты?! С чего это вдруг?.. И с кем, интересно?
   Александрова несмело поглядела на подругу.
   – Аня с девочками просили Лёшу сыграть с ними в игру… глаза ему завязали, а я раскручивала. Он должен был поцеловать ту, которую поймает. А он меня поймал… Я вообще в игре не участвовала! И не думала, что он на самом деле целовать станет!..
   Оксана расхохоталась. Подруга шикала на неё, умоляя вести себя потише, а та смеялась и смеялась.
   – Значит, Лёша тебя поцеловал? – негромко воскликнула черноволосая ведьма. – Наш Лёша?!.. Невероятно!.. Ну он и целуется! Это ж надо так!..
   – А что, сильно заметно? – шёпотом вскричала Лиза, испуганно трогая свои губы.
   – Угу, – довольно протянула брюнетка. – Очень! Это, однозначно, бросается в глаза.
   – Ужас какой! Что делать-то с этим?
   – А ничего! Такие следы ничем не скроешь. Магией только что… Ну, наш молодой Сатана даёт! Какая страсть… А с виду не скажешь, что он такой горячий мальчик.
   – Прекрати! – возмутилась Елизавета.
   – Ой, простите! – весело фыркнула Оксана. – Как это я посмела столь цинично отозваться об объекте вашей любви?.. Тебе понравилось хоть?
   – Ага, – бодро ответила Александрова, и ведьмы рассмеялись.
   Алексей же, оставив своих молоденьких подчинённых, почти бегом покинул резиденцию и добрался до своего автомобиля. Только там он, наконец-то, позволил себе перевести дух. И перебрать в памяти поцелуй.
   Щёки его слегка порозовели, но о своей выходке он не жалел и ни в чём не раскаивался. Разве можно было упустить такую возможность? Ни в коем случае! Хотя Лиза, наверное, его осуждает…
   Лёша поглядел себе самому в глаза в зеркале заднего вида и широко улыбнулся. Он был счастлив и, выезжая с территории резиденции, думал о том, что никогда ему не забыть этот поцелуй.

   * * *
   В следующую субботу Ангела снова сделала Волку сюрприз: приготовила ужин и ожидала его с работы. Он ей обрадовался и долго целовал вместо приветствия. На этот раз они оба знали, что она останется у него ночевать.
   Андрей и Лика с удовольствием вместе поужинали, наговорились. Потом вдвоём убрали всё со стола и перешли в гостиную, но вскоре не выдержали и, одевшись, отправились на улицу прогуляться перед сном.
   Взявшись за руки и переплетя пальцы, ведьма и оборотень молча шли по ночной улице. Было пустынно, тихо и свежо. Лёгкий ветерок приносил едва уловимый аромат талого снега. Фонари горели лишь местами, поэтому светлая часть улицы чередовалась с тёмной. Некоторые фонари временами загорались, а потом опять гасли.
   Небо было абсолютно чистым, без единого облачка. Звёзды ярко светили и, казалось, иногда подмигивали влюблённым. Луна выросла уже наполовину и висела на небе, напоминая своей формой кусок арбуза.
   Ангела и Волк изредка переглядывались, улыбались и вдыхали чистый воздух, не говоря друг другу ни слова, не нарушая тишины, дабы не оскорбить достоинство Ночи. Её величие познавалось в молчании, безмолвном созерцании. Так это чувствовали двое членов Общества Дьявола, бредущих по улице.
   Они не прервали молчания и войдя в дом. Они разувались, снимали верхнюю одежду, но не пытались заговорить. Красота Ночи по-прежнему действовала на них.
   Лика закинула шарф наверх, как вдруг Андрей обнял её сзади. Она почувствовала, как его губы нежно коснулись её шеи, а затем приблизились к её уху и шепнули:
   – Я люблю тебя.
   Девушка улыбнулась и повернула голову к нему. Её глаза встретились с его глазами, умными, серьёзными, добрыми. Она знала, почему он говорит ей это сейчас.
   Потому что ей ничего не нужно было объяснять. Она чувствовала и понимала всё так же как он. Ему не надо было перед ней играть роль, притворяться кем-то не тем. Не надо было всё время говорить, шутить, веселиться – можно было помолчать. Ведь иногда хочется просто помолчать, иногда слова бывают лишними. И они молчали, не чувствуя неловкости. Ангела и Волк не требовали друг от друга ничего сверхъестественного, не пытались впечатлить друг друга, не совершали никаких подвигов – они любили друг друга такими, какие есть. Они восхищали и удивляли друг друга в своём обычном состоянии, внутренними качествами и не лезли из кожи вон, пытаясь стать кем-то другим. Для этого они слишком хорошо знали друг друга.
   – И я люблю тебя, Волк, – прошептала в ответ ведьма, легонько целуя его в уголок губ.
   Теперь улыбнулся мужчина. Он поцеловал её по-мальчишески в щёчку и обнял. Она поудобнее устроилась в его широких объятиях, обхватила его за спину, сложила голову ему на грудь и прикрыла глаза, прислушиваясь к размеренному биению его сердца.
   Позже, конечно, они занялись обычными делами. В ванную первая пошла Анжелика и, лёжа потом в постели в ожидании Туманова, она почувствовала, что волнуется. Она испытывала небольшую неловкость, думая о том, что должно между ними произойти, однако эта неловкость мгновенно испарилась, как только Андрей лёг в постель рядом и обнял её. Она повернулась и погладила пальцами его по щеке, едва различая лицо в темноте. Он улыбнулся прикосновению и обнял её покрепче, поглаживая по плечу, по спине, по волосам. Скоро их уже не было в этом мире…
   …Тёмный лес. Первый участок. Деревья и кустарники, которые он знает, как свои пять пальцев.
   Всё мелькает. Он бежит по участку, хотя знает, что заходить на него нельзя ни в коем случае. Но на этот раз запрет не имеет значения, и он бежит…
   Дерево. Чьи-то светлые длинные волосы. Шерсть волков. Всё смешивается перед глазами, и только одно ясно и чётко – страх. Он опять бежит по участку, но уже в обратном направлении. Что-то он при этом держит в руках…
   Его машина. Он долго возится с чем-то на заднем сидении, а потом торопливо садится за руль…
   Едет. Автомобиль летит по дороге на немыслимой скорости. Асфальт перед глазами извивается змеёй…
   Он вбегает в резиденцию Дьявола. Дверь одной из комнат захлопывается перед его носом. Он стоит, поглощённый страхом, и смотрит на дверь. Его голова опускается, и он видит свои руки, красные от чужой крови…
   Андрей вздрогнул и, издав тихий полувскрик-полувздох, проснулся.
   – Волк! – воскликнула Ангела.
   Он ощутил, как её ласковые руки его обнимают, касаются лица, и пришёл в себя. Теперь он видел её испуганное лицо.
   – Сон… – только и смог выдохнуть мужчина.
   – Кошмар?
   – Не совсем. Но впечатление от него неприятное.
   – Хочешь рассказать?
   – Нет. Оно того не стоит. Глупость какая-то.
   – Уверен?
   – Да. – Он уронил голову на подушку.
   Лика продолжала на него обеспокоенно глядеть.
   – Всё нормально, – успокоил он её. – Если хочешь мне помочь, то лучше иди сюда, поближе.
   Девушка рассмеялась и послушно сложила голову ему на плечо. Вожак стаи довольно вздохнул, чем вызвал у Анжелики ещё один приступ веселья.
   Она рукой водила по его груди, изучая все впадинки и выпуклости, а там, надо сказать, было что потрогать. Ведьма хитро улыбалась, ожидая его реакции, и дождалась: он схватил её за руку, останавливая.
   – Хватит. Так нельзя делать, – ворчливо сообщил Волк.
   – Не нравится?
   – Наоборот – очень нравится! Но если ты будешь гладить меня, как кота, то я не усну.
   – А если я буду гладить тебя не «как кота»? – невинным тоном осведомилась Ангела.
   – Всё равно не усну. Тебя бы так… приятно, конечно, но…
   Девушка расхохоталась. Туманов тоже посмеялся с ней. Потом она чмокнула его в плечо и положила голову на уже облюбованное ею место, наконец, успокоившись. Он накрыл своей большой тёплой ладонью руку Нестеровой, лежащую на его груди, и закрыл глаза. Однако хотя он и успокоился, и отошёл от неприятного сна, перед внутренним взором мелькнули собственные руки в чужой крови…

   * * *
   В следующую субботу Волк отдыхал, так как в воскресенье должен был дежурить. Поэтому друзья почти полным составом посетили «ад», чего давно уже не делали.
   Только в тот день Ангела вдруг поняла, что практически все члены Общества хорошо к ней относятся, да и их с Волком пару любят. Это открытие приятно её удивило. Никогда в жизни она не была всеобщей любимицей.
   Около трёх часов дня Лика и Андрей вернулись домой. Теперь они оба жилище Туманова называли своим общим домом.
   Напившись чаю, они переместились в гостиную, где вскоре начали танцевать. Танцевали серьёзно и не очень, быстро и медленно, но всегда неизменно соблюдали правила исполняемого танца.
   Когда время дошло до четырёх часов, ведьма и вожак стаи стали решать, что будут готовить на ужин. Они перебрали множество вариантов, прежде чем Анжелика предложила сварить пельмени. Как оказалось, домашних пельменей мужчина не пробовал никогда, поэтому девушка решила попробовать ими его накормить.
   Тесто для пельменей Ангела заготовила как-то давно, когда Волка ждала с работы в первый раз, и теперь просто нашла его в холодильнике. Лепить же пельмени они собирались вдвоём.
   Андрей совсем не знал, как это делается, и Лике пришлось ему всё объяснять и показывать. Он делал это неловко и неуверенно, но старался изо всех сил. Пельмени у него выходили крупные, смешные и уродливые, и они оба над ними хохотали. У девушки же пельмени получались красивые и аккуратные, и мужчина искренне ими восхищался.
   Некоторые пельмени, сделанные Тумановым, Анжелике приходилось за ним исправлять, доделывать: у них были ненадёжно слепленные края или мясо где-нибудь немного вылезало, или тесто рвалось. Андрей с любопытством заглядывал ей под руки, чтобы посмотреть, как она будет это исправлять, а Лика целовала его в кудрявые волосы и улыбалась ему, глядя в поблёскивающие карие глаза. Ей нравилось, что он такой беззаботный и любопытный как ребёнок.
   Впервые чему-то учила его она, а не он – её, и им обоим это доставляло удовольствие. Делать что-то вместе им всегда нравилось. Тогда они чувствовали, что по-настоящему счастливы.
   В тот вечер они от души насмеялись. А результат их труда пришёлся Волку по вкусу, чему ведьма была несказанно рада.

Глава 21

   Ангела и Волк готовились к балу Полнолуния. До двенадцати часов ночи оставался всего лишь час, но они не волновались, потому что уже практически закончили.
   Мужчина ушёл в кочегарку прикрыть печку, а Анжелика стояла у зеркала и сооружала на голове затейливую причёску. В прихожей хлопнула дверь – девушка чуть повернула голову в ту сторону и улыбнулась, прислушиваясь к тому, как Андрей разувается и вешает куртку. Его шаги было невозможно разобрать: двигался он всегда бесшумно.
   Мысленно ведьма посочувствовала своему мужчине: он дежурил в воскресенье, и теперь ему хотелось выспаться, но бал Полнолуния пропустить нельзя было никак. Он, конечно, поспал часа два вечером, однако этого было, несомненно, мало, хотя он и делал вид, что чувствует себя отлично.
   Вожак стаи вошёл в комнату. Лика продолжала делать причёску, между делом шпионя за ним через зеркало. Он наблюдения не заметил и спокойно прошёл к шкафу, открыл его, достал оттуда чёрный пиджак, отряхнул его от чего-то и, наконец, надел. Сегодня он вообще был одет во всё чёрное: брюки, рубашка. Цвет этот невероятно ему шёл. Выглядел мужчина потрясающе, и Ангела на него засмотрелась и чуть не выдала себя, но в последний момент отвела взгляд.
   Туманов направился к выходу из комнаты, но вдруг замер. Ведьма поймала его взгляд в зеркале.
   – Что такое? – протянула она с улыбкой.
   Оборотень внимательно на неё глядел и с ответом не торопился.
   – Ничего, – попробовал он уклониться от ответа, однако всё же не выдержал и сказал: – Ты очень красива. И это платье тебе идёт.
   – Спасибо, Волк.
   Нестерова довольно хмыкнула себе под нос. Она не сомневалась, что её вид придётся Волку по душе: всё-таки она надела его любимое платье – то самое, чёрное, бархатное, с квадратным вырезом. В этот раз они были одеты под стать друг другу.
   Андрей приблизился к девушке и обнял сзади. Его ладонь заскользила по её животу вниз, к ноге. Она тихонько засмеялась.
   – Любишь ты пощупать это платье, – улыбнулась Анжелика.
   – Не только платье, но и тебя тоже.
   Ведьма возмущённо расхохоталась. Неожиданно её осенила догадка:
   – А так, случайно, не всегда было?
   На лице вожака стаи появилась широкая озорная улыбка. Он был великолепен с этой улыбкой, и сердце у Лики невольно ёкнуло от восторга.
   Туманов рассмеялся, упершись лбом в её затылок.
   – Каюсь: да. Гораздо более сильную слабость я всегда питал к тебе, чем к бархату. Каждый выкручивается, как может, девица моя.
   Девушка снова расхохоталась. Она никогда не задумывалась над тем, что, трогая платье, мужчина трогает и её. На эту сторону вполне невинных прикосновений она внимания не обращала.
   – Разве я сильно наглел? – осведомился Волк, улыбаясь чуть смущённо.
   – Нет… Значит, само платье тебе не нравится?
   – Почему? Нравится! И платье нравится, и ткань нравится, но ты в нём – больше всего.
   Ангела слегка покраснела от удовольствия.
   – Может, ты ещё что-то из моей одежды предпочитаешь?
   Мужчина сел на кровать сбоку от своей собеседницы.
   – Да, красное. То, в котором ты была, когда мы последний раз танцевали на балу Полнолуния. – Он задумчиво улыбнулся, склонив голову набок. – Помню, когда увидел тебя в нём, забыл, о чём Лёве говорил. Он, конечно, сразу же заставил меня очнуться, но потом всё время мне это припоминал и посмеивался. Впрочем, он к тому времени уже догадался, что я к тебе неровно дышу. Очень неровно дышу.
   Ведьма улыбалась, вставляя в волосы последнюю шпильку. Теперь она знала, чей взгляд её тогда так обжёг.
   – Я почувствовала твой взгляд, – призналась она, повернувшись к нему. – Он был ощутимый. Я тогда очень хотела, чтобы это был ты, но вы с Лёвой так увлечённо разговаривали, что я… почти не надеялась.
   – Иди сюда, – внезапно попросил тихо Андрей, протягивая ей руки.
   Лика послушно села к нему на колени. Он обнял её, глядя в глаза, и поглаживал по щеке. Она, как загипнотизированная, смотрела в его глаза, которые вдруг приблизились, а потом скрылись за веками. Да и сама девушка вскоре глаза закрыла, когда он начал её целовать. Она позабыла все мысли, отвечая на поцелуй. Скорее пронзительный поцелуй, чем страстный.
   Сквозь какой-то туман Анжелика слышала потом шёпот мужчины:
   – Мало… Мне мало… Мне всегда тебя так не хватает, Лика…
   Этот шёпот всё ещё отдавался в её ушах, когда они вошли в зимний зал резиденции Дьявола. Девушка не совсем понимала, что Туманов имел в виду. Чего мало? И в каком смысле? Она была уверена, что речь шла не о постели, хотя это первое, что приходит на ум в таком случае. Ну чего ему может быть мало? Любви? Внимания? И того, и другого она отдавала столько, сколько было возможно. Мысленно Нестерова злилась на себя за то, что не спросила у него, что он хотел сказать своими словами, но в тот момент произнести хоть что-то казалось задачей непосильной. Она слишком была потрясена и растрогана поцелуем. Иногда Волк целовал так, что плакать хотелось.
   Спрашивать теперь было немыслимо тем более.
   Бал шёл своим чередом. Все разговаривали, улыбались, и Ангела – тоже. Андрей приобнимал её, говорил о чём-то с Федей, поглядывал между делом на свою девушку, улыбался ей.
   Лёва флиртовал с Лизой Александровой, Миша стоял рядом с ними и поддерживал мирную беседу с Оксаной-ведьмой. Оля с Кирой, как всегда, находились в компании ведьм постарше. Игорь, Петя, Лёня, Рома и Ярослав с оживлением беседовали, расположившись недалеко от своего вожака.
   Все были чем-то заняты, никто не скучал. Лика отвлеклась от разговора Жукова и Туманова, в котором тоже участие принимала прежде, и стала оглядывать зал. Взгляд её наткнулся на Алексея Чернова, разговаривающего с тремя немолодыми ведьмами, которым в этом году предстояло покинуть Общество Дьявола. Лицо его было розовым. Повод краснеть у него был: многие молодые ведьмочки пристально на него смотрели, в том числе и Анна.
   О её нахальной выходке Анжелика была наслышана, как и о поцелуе Алексея с Лизой. И если от Анны всего можно было ожидать, то поведение Люцифера вызывало удивление.
   – Кажется, Аня его по-настоящему достала, раз он повёл себя так жёстко, – сказала Ольга, когда они обсуждали эту новость. – Лиза вот только тут ни при чём. Хотя все считают, что она – счастливица…
   Волк, узнав о произошедшем, только и сказал загадочно:
   – Хм. Что ж, все мы иногда идём на поводу у собственных желаний…
   А у Ангелы на сей счёт так никакого конкретного мнения и не сложилось. Она просто была удивлена. Лёша всегда вёл себя безупречно, и такая неординарная выходка никак не вязалась с его характером. Блондинка друга не осуждала, не сомневаясь в том, что у него были веские причины поступить подобным образом. И жалела его, видя, как мучается он от настойчивого внимания к собственной персоне. Кажется, ему было стыдно за тот поцелуй. Хотя… Нестерова за это не поручилась бы.
   Лиза тоже выглядела смущённой, однако её смущение не слишком бросалось в глаза благодаря Лёве: покрасневшее лицо рыжей ведьмы можно было списать на болтовню Курганова. Но Хранительница Сердца Змеи чувствовала, что Лев тут совсем ни при чём.
   Слышал ли слухи Владимир Петрович, по его лицу нельзя было угадать, как и его отношение к ним, если таковое имелось. Он был невозмутим, холоден и весьма недружелюбен к окружающим, исключая Группу внутреннего порядка и Никиту с его шестёрками.
   Когда бал закончился, все расселись по машинам. Андрей хотел сначала завезти домой Анжелику, а уже потом проверить, как заступили на дежурство волки, но девушка отказалась, не желая с ним расставаться.
   Дело было в том, что утром Нестеровой на работу не надо было: она взяла отгул, как и Туманов. Они заранее обо всём договорились и следующий день собирались провести вдвоём.
   Пока вожак стаи был в лесу, ведьма заснула. Частично она пришла в себя, когда кто-то нежно погладил её по щеке костяшками пальцев, а потом в эту щёку поцеловал. Не открывая глаз, Ангела улыбнулась и к тому времени, когда они подъехали к дому, почти окончательно проснулась.
   Вылезать из машины и идти в дом ей не пришлось: Волк донёс её на руках. Там она, наконец, самостоятельно разделась и легла в постель, а мужчина отправился в ванную.
   Лика лежала в постели и мёрзла. Она пыталась укутаться в пустой пододеяльник получше, чтобы согреться, но безуспешно: она по-прежнему дрожала от холода. Однако скоро проблема решилась сама собой: из ванной вернулся Андрей. Он лёг рядом, обнял девушку сзади, крепко прижавшись всем своим горячим телом, и поцеловал ласково в затылок. После этого она быстро согрелась и уснула.
   Утром Волк встал как обычно рано – около шести часов. Приведя себя в порядок и растопив печь, он отправился в Тёмный лес на пересмену. Примерно через час мужчина вернулся домой.
   Завтракать ему не хотелось, и пока шёл в спальню, чтобы переодеться в домашнее, он ломал голову над тем, чем ему заняться до пробуждения Ангелы. Закончив процесс переодевания, вожак стаи покосился на мирно спящую девушку и неожиданно для себя самого впервые задумался о том, не лечь ли поспать ещё.
   Анжелика всегда его ругала за то, что он никогда не ложится спать снова после пересмены. Она считала издевательством над собой его нежелание дать своему организму выспаться, как следует. Он же каждый раз ей говорил, что не сможет больше уснуть после того, как уже встал и съездил на пересмену.
   Сегодня Андрей первый раз засомневался в своих словах и решил попробовать сделать так, как советовала девушка. Поэтому, раздевшись, мужчина осторожно залез в постель, стараясь не разбудить свою любимую, и чуть-чуть приобнял её, устроившись рядом. Незаметно для себя он уснул.
   Проснулся Волк, почувствовав рядом с собой лёгкой движение и затаённое дыхание Лики. Ему очень сильно захотелось улыбнуться, но он сдержался и остался невозмутимым. Вожак ждал, что она станет делать дальше, однако девушка продолжала просто смотреть на него – он чувствовал её взгляд на себе.
   Вскоре Туманов каким-то шестым чувством ощутил её нерешительность. Кажется, она хотела что-то сделать и всё думала, стоит ли. В конце концов, в борьбе со своим желанием она проиграла, как догадался мужчина, распознав вновь движение рядом с собой. Из последних сил он притворялся спящим.
   О желании Ангелы, которое вызвало в ней столь сильную борьбу, оборотень скоро узнал: она наклонилась к нему и легонько коснулась своими губами его губ, явно не ожидая от спящего какой-то реакции. Её ожидания Андрей обманул: обхватив ведьму руками, он резко перевернулся на боку и, навалившись на неё, принялся безудержно целовать.
   Подобная резвость якобы спящего мужчины вызвала у девушки удивлённый возглас и растерянный смех, которые далее были подавлены горячим поцелуем. Ответить на него она, несомненно, ответила и не менее горячо, чем сам нападающий.
   Когда Туманов закончил, Анжелика никак не могла отдышаться. Он же весело шевельнул бровями и широко улыбнулся, чем вызвал у неё приступ громкого хохота. В конечном итоге вожак стаи и сам, не удержавшись, рассмеялся.
   – Ты не спал! – воскликнула Лика по окончанию их совместного смеха.
   – Почему? Спал. Но потом проснулся, когда ты смотреть на меня стала. Не сразу – зря ты меня обвиняешь.
   – Ты спал? – Её глаза прищурились.
   – Да, – подтвердил с улыбкой Волк. – Признаю, ты была права.
   – Выспался?
   Он немного задумался, но быстро ответил, осознав своё состояние:
   – Да. Абсолютно. Давно так не высыпался.
   – Значит, я могу праздновать свою победу над твоим многолетним упрямством? – лукаво улыбнулась ведьма.
   – Чёрта с два!
   И снова они хохотали, на этот раз катаясь по постели. Ангела пыталась Андрея остановить, но он был гораздо сильнее и крепко держал её, продолжая эту сумасшедшее передвижение. В конце концов, они оказались лежащими поперёк кровати. Мужчина находился сверху и с нахальной улыбкой глядел на девушку.
   Она ему тоже улыбнулась, тем более что в таком положении в отличие от него всё равно на кровати как-никак, но умещалась, а поэтому ей огорчаться, собственно говоря, было не из-за чего. Туманов же входил на кровать едва, но по этому поводу всё равно не печалился.
   Они смотрели друг другу в глаза, улыбались и ощущали себя невероятно счастливыми.
   Наконец, Анжелика вытащила руки и, сложив их мужчине на спину, принялась гладить его. Она питала слабость к этой широкой мускулистой спине и сдержать себя не могла: гладила её, трогала, наслаждаясь процессом. От этого довольно приятного занятия её оторвал негромкий кашель, призванный привлечь внимание. Девушка повиновалась и поглядела Андрею в глаза.
   Напряжённый взгляд этих почерневших вмиг глаз сказал ей многое. Она поняла, что… раззадорила его.
   – Так нельзя делать, – прошептал Волк.
   Ангела густо покраснела. Смутившись, она было опустила взгляд, но потом опять поглядела на вожака стаи. И увидела в его глазах вопрос. Не раздумывая ни мгновения, ведьма продолжила гладить его по спине, и вскоре мужчина понял, что это и есть ответ.
   Его лицо оказалось совсем близко. Тёплые губы нежно поцеловали Лику, и она поцеловала их в ответ, желая выразить этим поцелуем свою любовь к нему.
   Андрей стал целовать её щёки, нос, лоб, переместился на изгиб шеи. Девушка лежала с закрытыми глазами, всем существом откликаясь на каждый его поцелуй, каждое прикосновение этих тёплых губ.
   А вскоре его губы оказались у её уха. Туманов стал ворчать ей на ушко что-то на своём волчьем языке. Анжелика улыбалась, прислушиваясь к этому ворчанию, и поглаживала оборотня по кудрявой голове.
   В нём было так много волка, что он не мог сдержать эту волчью половину. Она тоже любила и тоже хотела о своей любви говорить, а он не мог ей помешать, потому что в равной степени был и волком, и человеком.
   Ведьма любила Андрея всего, от начала и до конца, а потому и волчью часть в нём принимала. И радовалась проявлению любой составляющей его натуры: человеческой и звериной.
   Мужчина отстранился и поглядел Ангеле в глаза. На его лице было написано смущение. Он стеснялся немного этого рвущегося наружу волка, однако поделать с собой всё равно ничего не мог. А девушка ему ласково улыбнулась, гладя по щеке, и он всё-таки улыбнулся в ответ…
   Сердца медленно переходили к нормальному ритму. Чувство полного духовного и физического единения ещё не оставило Ангелу и Волка. Они наслаждались им и тем уютом, которое оно навевало. Глаза они не открывали, не желая расставаться с тем светом, что видели наверху. Едва-едва они начинали осознавать свои тела полностью, а не только сердца, грохочущие внутри.
   Вожак стаи глубоко вдохнул и распахнул глаза. Ведьма тоже открыла глаза и посмотрела на него. Он осторожно рукой поглаживал её по щеке, виску, чуть мокрому от пота. У него к мокрому лбу также прилипла одна кудрявая прядка, и Лика смотрела на неё, чувствуя, как внутри что-то щемит от нежности к этому мужчине. Ей нравилось, когда он был так близко и такой открытый, простой, свой. Всё в нём было очень родное.
   Её, как ни удивительно, совсем не смущало, что уже утро, давно светло, и они только что, при свете дня, были близки. Этот этап был уже позади.
   Анжелика чуть улыбнулась Андрею, и он улыбнулся ей в ответ, глядя в глаза своими насыщенно-карими, очень серьёзными.
   – Я люблю тебя, – тихим срывающимся голосом сказал Волк. – Слов не хватит, чтобы выразить, как я люблю тебя, Лика. И иногда мне становится страшно. Страшно, что кто-нибудь отнимет тебя у меня, заставит жить без тебя, а я уже не помню, как это делается. И есть ли в такой жизни смысл, не знаю, да и не хочу знать. Не хочу снова жить без тебя. Я слишком долго ждал, когда ты появишься в моей жизни. Долго ждал и уже почти ни на что не надеялся.
   Мне казалось, что я всегда один. И так и было! По крайней мере, с женщинами. Был кто-то рядом или не был, ничего не менялось: я всё равно чувствовал, что один. Но не с тобой. С тобой всё по-другому. Когда ты идёшь рядом со мной, когда ты сидишь рядом со мной, я чувствую, что ты по-настоящему рядом. И в постели… ты здесь, ты со мной. Я знаю это, я чувствую это. Ты со мной и ты во мне, а я – в тебе. Это странное чувство, но мне оно нравится, и я не хочу с ним расставаться. – Он улыбнулся тихо, не отрывая взгляда от её глаз, и продолжил: – Мне хорошо с тобой. Мне так хорошо с тобой, Лика! Всё вокруг меняется, когда ты оказываешься рядом. Даже мир я, кажется, начинаю видеть иначе. И этот дом люблю как-то не так, как представлял это себе раньше. Я думал о тебе, когда заканчивал ремонт здесь, и этот дом твой, как и мой. Я знаю, что хозяйка здесь ты, а не какая-то другая женщина. Только ты. И этот дом как будто бы тоже это знает! Он меняется, когда ты появляешься. Здесь теплей становится, светлей, уютней, спокойней – всё из-за тебя.
   Ты не представляешь, Лика, как я счастлив, когда прихожу сюда после работы и обнаруживаю, что ты здесь, и ждёшь меня. Какое счастье видеть тебя здесь… Я забываю обо всём, что так злило, так раздражало меня весь день. Всё становится неважным, глупым рядом с тобой. Вроде бы всегда стараюсь не злиться, но иногда поддаюсь, а с тобой понимаю, что оно не стоит того.
   Мне раньше казалось, что я ни в чём сильно-то не нуждаюсь, но с тобой понял, что это не так. Я нуждаюсь, а ты даёшь, запросто даёшь. А я беру и беру и всё остановиться не могу и не хочу. Боюсь только, что отдаю тебе недостаточно, но больше у меня и нет, наверное. Мне часто кажется, что я начинаю понимать, что нужно сделать, но время ускользает от меня. Мне страшно, что я так и не успею, что время кончится. Мне мало… тебя. Как будто всё время остаюсь полуголодным. Мне недостаточно видеть тебя по выходным, разговаривать с тобой по телефону. Я хотел бы, чтобы ты всегда была со мной. Хочу засыпать с тобой и просыпаться тоже с тобой! Хочу видеть твою заспанную мордашку каждое утро, хочу желать тебе спокойной ночи. Хочу обнимать тебя каждый день. Хочу, чтобы этот дом пах тобою.
   Может быть, потом всё это надоест нам, и мы – друг другу, но сейчас хочется, а потому, наверное, надо делать, раз хочется. У кого это было: у Лондона или у О. Генри? [1 - Имеется в виду рассказ Джека Лондона «Когда боги смеются» (издан в 1911 году в сборнике «Когда боги смеются»).] Какая-то пара всё пыталась сохранить чувство, подпитать его и не прикасалась друг к другу, а оно, в конце концов, исчезло, прошло. И они так и не познали его сполна, не окунулись в него с головой. Упустили всё. Я так не хочу. – Вожак стаи вздохнул и вдруг помрачнел, но заговорил снова: – Мне кажется, я знаю, каким будет твой ответ, и всё-таки… Я хочу, чтобы ты была моей женой, Лика, если ты этого ещё не поняла… – Его лицо чуть исказилось от боли, но губы улыбнулись, превозмогая боль. – Я знал, что «нет».
   У Анжелики из глаз полились слёзы.
   – Я… Волк, пожалуйста!.. – Она пыталась повернуть его лицо к себе. – Пожалуйста, посмотри на меня!.. – Андрей всё же поглядел на неё. – Я люблю тебя. Я люблю тебя, Волк, больше всех на свете. Ты – самый родной и самый близкий мне… но я ещё не готова. Я только начала привыкать к роли твоей девушки. Так мало времени прошло! Дай мне ещё немного. Я не готова быть женой. Ещё нет. Прости меня, пожалуйста, Волк! Я так люблю тебя… и боюсь становиться женой. Я – трусиха, понимаю. Я хочу быть с тобой, но мне… нужно морально настроиться на эту роль. Прости меня, Волк. Прошу тебя…
   Мужчина помотал головой, отказываясь от извинений.
   – Ты права, – сказал он хриплым голосом. – Я знаю, что ты права. Я слишком тороплю тебя и многого лишаю. Это мне уже много лет, а ты – совсем молода. Я долго ждал – подожду ещё чуть-чуть. Я не имею права требовать от тебя чего-то, я веду себя как эгоист – я знаю. Прости. Я думал, что не следует заговаривать об этом сейчас… Это всё из-за матери? Из-за неё боишься замужества?
   Девушка кивнула, глядя на него блестящими от слёз глазами.
   – Я потерплю, я подожду ещё немного, – прошептал он. – Прости, что расстроил тебя.
   – Я обидела тебя, мой милый, мой ласковый, мой добрый… Я люблю тебя. Я люблю тебя. Прости мне мою трусость.
   Теперь Ангела кинулась на него. Она целовала его лицо, беспорядочно, нежно, горячо. Волк смотрел на неё своими ясными глазами и чуть-чуть улыбался. Руки его обнимали её за спину, легонько поглаживали.
   – Забудь всё, что я тебе сказал, – попросил он. – Забудь и не расстраивайся.
   – Совсем всё?
   – Нет, – улыбнулся оборотень. – Что я люблю тебя, не забывай, пожалуйста. Никогда не забывай.
   – Не забуду. Обещаю. И ты помни.
   – Я помню. Я помню, девица моя. – Андрей осторожно, медленно поцеловал свою девушку в губы, а потом прошептал: – Пора вставать.
   Он приподнялся и вылез из постели. Голубые глаза ведьмы внимательно за ним наблюдали.
   Когда-то давно Лика придерживалась мнения, что мужское тело не может быть красивым. Познакомившись с Волком, она это мнение изменила, однако это касалось лишь верхней части тела. Голое мужское тело девушка по-прежнему считала нелепым. Теперь же понимала, как ошибалась. Волк был красивый весь. Она это признавала и любовалась им. У него было очень пропорциональное тело, он был сложен великолепно.
   Анжелика принимала и любила Андрея всего, одетого или раздетого. Он был прекрасен в любом виде. Ничего в нём не было уродливого или нелепого, ничто не вызвало отвращения или омерзения – только восхищение, нежность и любовь. Впрочем, с ним всегда выходило не как с остальными мужчинами. Он был другим.
   Туманов чувствовал, что девушка его рассматривает, но виду не подавал, пока не натянул брюки. Проходя мимо кровати, он подозрительно прищурился.
   – Подсматриваешь? – весело поинтересовался мужчина.
   – Ага, – без зазрения совести подтвердила Нестерова и довольно рассмеялась, подперев голову рукой.
   – Ну и наглость, – наигранно возмутился вожак стаи, выходя из спальни спиной вперёд.
   Ведьма улыбалась ему вслед, теребя пододеяльник рукой, но длилось это недолго. Скоро всю её душу заполнила горечь от нанесённой ему обиды. Обижая его, она словно обижала себя саму.
   Ангела знала, что Волк не затаит на неё злобу, знала, что по-прежнему будет с ней добр и ласков, не перестанет её любить и никогда не припомнит этого её отказа, но в глубине его души останутся обида и боль, которых он не покажет. Этот факт огорчал её, она не хотела обидеть того, кого любила на этом свете больше всех.
   Слёзы вскипели у Лики на глазах, но сил сказать «да» она в себе всё равно бы не нашла. Переборов желание остаться в постели и поплакать, девушка встала и пошла умываться. В ванной она пришла в себя и, появившись на кухне, уже не испытывала жгучей ненависти к себе. Ей ничего другого не оставалось, кроме как смириться со своей трусостью.
   Андрей стоял спиной ко входу, разрезая что-то на столе, и обернуться не успел: Анжелика быстро шагнула вперёд и обняла его. Одной рукой она гладила его по выпуклым мышцам спины – а мужчина был без рубашки – второй рукой обнимала его за талию. Губы её целовали его в разворот плеч, в шею у самого основания. Он же стоял неподвижно и едва дышал. Улыбка изогнула его губы, и девушка это ощущала, как всегда.
   – Ты несправедлив к себе, – тихо сказала Ангела.
   – В чём?
   – Ты сказал, что тебе кажется, будто отдаёшь ты недостаточно. Это не так. Ты всегда отдавал мне много – в том числе и когда мы дружили. Мне казалось, что я мало плачу тебе за эту дружбу. Твоя дружба – большая ценность, за которую сложно отблагодарить в полной мере. Я и так по жизни была тебе должна, Волк.
   – Неправда, – возразил Туманов, разворачиваясь к ней лицом. – Ты мне доверяла, как никто другой и никогда. Я знал, что ты не усомнишься ни в одном моём слове, ни в одном моём поступке, ни во мне самом. Твоё доверие, Лика, – тоже очень ценный дар. Так что я никогда не чувствовал себя обделённым.
   Ведьма мягко рассмеялась. Волк ей улыбнулся, а потом крепко обнял, думая о том, что нельзя упускать времени и надо пользоваться тем, что у него сейчас есть возможность обнимать её. Потому что неизвестно, как скоро придёт время, когда он сможет обнимать её каждый день.

   * * *
   …Опять первый участок. Он только что перешёл границу. Всё очень смутно, туманно, очень непонятно. Чья-то кровь? Голоса… люди?
   Он твёрдо знает, что должен идти вперёд, хотя его и ждёт там смерть. Он не может не пойти. Он не боится смерти…
   Снова что-то мутное. Какая-то темнота. Он выныривает на свет белый, но по-прежнему мало что понимает. Волчья шерсть, зелёная трава, деревья со светло-зелёными молодыми листочками – всё путается, перемешивается. В ушах звенит волчий рык, удвоенный, утроенный. Сколько вокруг врагов, он едва разбирает…
   Тишина. Шелест листьев. Лёгкий, тёплый ветерок. Знакомый, привычный запах травы и земли. Но он не наслаждается привычной обстановкой: его руки что-то удерживает. Он склонён над чем-то, пытается высвободить руки из последних сил, потому что слышит, как неподалёку трещат ветки. Враг бежит к нему, он быстро приближается. Руки всё никак не удаётся вырвать. Кровь, его собственная, стремительно покидает тело, капает на руки. Он бьёт по тому, что мешает ему освободиться и защититься. Руки больше ничем не заняты, но тут чьи-то зубы впиваются в его шею сбоку… и Андрей с тихим криком садится на кровати.
   Он с трудом осознаёт, что находится в своей комнате, в своём доме. Сердце его бешено бьётся в груди. Глаза горят жёлтым светом. И за окном, и в доме только тишина и темнота. Обычная ночь.
   Всё это действует успокаивающе, однако кожей Волк всё ещё ощущает прикосновение чужих зубов к собственной шее. Ощущение никак не проходит, словно всё, увиденное во сне, было на самом деле. Оно реально.
   Мужчина боязливо трогает свою шею рукой, отгоняя неприятное ощущение. С шеей всё в порядке: кожа целая. Однако это не избавляет его от какого-то внутреннего, животного ужаса.
   Он откидывается назад, на подушку. Навязчивые мысли атакуют мозг. Сон никак не приходит. Как-то отстранённо вожак стаи понимает, что заснуть ему сегодня больше не удастся.

Глава 22

   Телефонная трубка с громким стуком рухнула на рычаги. Лёша обхватил голову руками. От телефонных переговоров разболелась голова, и горело ухо. С усердием мужчина потёр ухо, пытаясь вернуть ему чувствительность. Помогло это едва ли.
   Бесконечных телефонных разговоров Алексей не любил. Этим его работа, конечно, не ограничивалась: с утра он уже успел побегать, несмотря на то, что на дворе суббота. За телефоном ведьм просидел последний час, и это был заключительный этап его работы на сегодня. По крайней мере, так он запланировал.
   Чернов тяжело и протяжно вздохнул. Он сегодня не выспался, поэтому его глаза норовили закрыться. И хотя невыносимо хотелось подпереть голову рукой и рассеянно уставиться в одну точку, Люцифер заставил себя прибраться на столе. Делая это, он почему-то вспомнил, как долго не мог решить, быть ему следующим Дьяволом или нет.
   На самом деле мало приятного в том, чтобы родиться сыном Дьявола. И всё потому, что твоя судьба решена заранее: ты должен заниматься бизнесом и управлять Обществом. Выбора как такового у тебя нет. Однако теоретически мальчик, рождённый в семье Дьявола, может не стать Дьяволом. Он имеет право отказаться от этой должности и превратиться в обычного человека, но за всю историю Общества Дьявола подобного не случалось. Этот факт неприятно тяготит, и всё же Лёша раздумывал серьёзно о своей будущей жизни и работе. Потому что это всё-таки его жизнь, а не кого-то другого.
   О том, что решение он ещё не принял, Владимир Петрович знал. Венера даёт будущему Дьяволу своё благословение и информирует нынешнего Дьявола о наличии у него преемника. А так как на момент восемнадцатилетия Алексея Чернова этого не произошло, Владимир Петрович был сыном недоволен. Но Лёша на этот раз не был склонен угождать отцу, он не собирался оправдывать его ожидания – он решал свою судьбу, а потому нужно было думать лишь о себе, своих желаниях и мечтаниях относительно этой жизни. Так он и делал.
   В конце концов, в 19 лет, находясь в армии, Люцифер решил. Его привлекала магия, ему нравилось Общество и его цель, он любил людей – отсюда следовал один только ответ: «Да». И мужчина его мысленно дал.
   Той же ночью Венера явилась ему и поблагодарила за согласие. С тех пор магия охраняла будущего Дьявола, и Лёша ещё не знал тогда, насколько! Как выяснилось позже, наследник даже покончить с собой не может! Когда Алексей это обнаружил – а произошло это случайно: в приступе гнева ведьм попытался причинить себе небольшой вред, чтобы удовлетворить свою ненависть – он был возмущён, но очень скоро, успокоившись, признал, что это разумно. Глупая истерика не должна лишить Общество главы.
   Вернувшись из армии, Люцифер сразу же приступил к работе заместителя Дьявола и ни разу об этом ещё не пожалел.
   С уборкой на столе было покончено. Сын Дьявола посмотрел на часы – было самое время перекусить. С этой приятной мыслью мужчина двинулся к выходу из библиотеки, припрятав сначала все важные бумаги в сейф. В самый последний момент перед ним в дверном проёме возникла Аня. Он остановился, а потом ещё на всякий случай отступил.
   – Привет, Лёша, – поздоровалась ведьма.
   – Здравствуйте, Анна, – тон Чернова был весьма прохладным.
   Он не рад был её видеть, конечно. Особенно после той нахальной выходки на Восьмое марта. Кстати сказать, практически все ведьмы, принимавшие в ней участие, принесли ему свои извинения. Кто-то действительно понял, что это всё было неуместно и бесцеремонно, а кто-то просто не выдержал его молчаливого осуждения. Одна только Анна и не подумала извиниться, ни в чём не раскаиваясь.
   – Ко всем ты обращаешься на «ты», а ко мне одной – на «вы», – вдруг заметила она. – Почему?
   – Вы знаете, почему.
   – Не совсем. Объясни, если тебе несложно.
   – Пожалуйста: вы и так слишком часто забываетесь. Надеюсь, что хоть подобное обращение приводит вас в чувство. Я вам не приятель и не собутыльник, Анна. Я – ваш начальник. Разницу улавливаете?
   – Ты сам позволил обращаться к тебе на «ты».
   – То есть вы считаете, что простое слово «ты» позволяет вам вести себя со мной как вздумается?
   – Да.
   Лёша поджал губы.
   – Что ж, прощу прощения, что ввёл вас в заблуждение. Я разрешал вам только говорить мне «ты» и ничего под этим более не предполагал. Надеюсь, вы учтёте это на будущее… У вас ко мне что-то срочное? По работе?
   – Нет. Я просто хотела… – начала было Аня, однако сын Дьявола прервал её жестом.
   – Извините, Анна, но если дело несрочное, то давайте в другой раз. У меня с самого утра не было ни одной свободной минуты, поэтому если позволите, то… я займусь тем, чем планировал.
   Алексей ощущал, как взгляд девушки внимательно изучает его лицо, фигуру. Этот взгляд касался его светло-голубой рубашки, тёмно-синих брюк, аккуратных туфель, затем вновь вернулся к лицу. Ещё ни разу за всё их знакомство Анна подобным образом его не разглядывала. Мужчина нечаянно услышал её мысли, и они его смутили. Похоже, ведьма заинтересовалась им как мужчиной.
   – Позволю, если ты меня поцелуешь, – с игривой улыбкой сказала Аня.
   Люцифер одарил её холодным презрительным взглядом и покинул библиотеку, обойдя девушку в проёме. Она его остановила, схватив за предплечье.
   – Я не разрешала тебе уходить. Ты ещё меня не поцеловал.
   – И не собираюсь, о чём вам следовало бы догадаться и самой. Я уже говорил вам сегодня: я – не ваш приятель. А теперь: всего вам доброго. Прошу меня извинить.
   Со спокойным достоинством зеленоглазый ведьм высвободил свою руку из цепких пальцев Анны и удалился, спиной ощущая её пристальный взгляд. Он испытал громадное облегчение, избавившись от общества этой своей подчинённой. И, кажется, всё же сегодня победа осталась за ним.
   Уже в приподнятом настроении Лёша вошёл на кухню. Вера Ивановна стояла у плиты и помешивала что-то в кастрюле. К вошедшему она была повёрнута спиной, поэтому не могла увидеть, что к ней пришли, да и слишком была увлечена своим занятием, чтобы услышать шаги. Сын Дьявола тихо к ней приблизился, но ничего не сказал и не сделал, не желая пугать. А она и сама скоро почувствовала, что кто-то стоит сзади, и обернулась. Лицо немолодой ведьмы просветлело.
   – Алёшенька!
   – Привет, мама Вера, – улыбнулся мужчина. – Чем это ты тут занимаешься?
   – Щи варю. Проголодался? Есть будешь?
   – Я только чаю, пожалуй, попью.
   – Сейчас налью. Садись за стол.
   – Успокойся. Я сам налью – занимайся своим супом дальше.
   – Да садись же, говорю! – наигранно строго приказала Вера Ивановна. – Налью я тебе чаю. Дай за собой хоть немного поухаживать, Алёшенька.
   Под давлением её рук на плечи Лёша сел. С лаской во взгляде он наблюдал за женщиной. Она же скоро поставила перед ним кружку с чаем и тарелку со сладким, рукой погладила его по голове и поцеловала в волосы. Сын Дьявола улыбнулся, глядя ей в глаза, и она улыбнулась ему тоже.
   Помешав ложкой суп, Вера Ивановна снова к нему повернулась. Её руки скользнули с его плеч на грудь. Она обнимала его и расспрашивала о работе.
   Они обсуждали уже что-то постороннее, и ведьма стояла у плиты, когда в комнату вошёл Владимир Петрович. Улыбки двоих тут же померкли, они заметно напряглись. Забавно, но подобная смена настроений уже никого из этих троих давно не удивляла.
   – За чем пожаловал? – осторожно осведомилась Вера Ивановна.
   – Кофейку зашёл выпить. Сваришь?
   Женщина окаменела от бешенства. Она терпеть не могла ему прислуживать, о чём Лёша, естественно, знал, а потому быстро встал из-за стола и совершенно беззаботным тоном сказал:
   – Не отвлекайся, мама Вера. Я сварю.
   Ловкими движениями, в которых едва-едва сквозила нервозность, мужчина поставил кофе вариться. Теперь оставалось только ждать, поэтому Алексей, оставаясь у плиты рядом с мамой Верой, повернулся к отцу лицом. Тот внимательно за ним наблюдал и глядел каким-то непонятным взглядом. Зеленоглазому ведьму стало чуть-чуть не по себе, но виду он постарался не подать.
   Владимир Петрович стал спрашивать сына о работе. Подобные «допросы» случались нередко, и Люцифер заставил себя собраться с мыслями. Ошибиться было нельзя ни в коем случае: ошибки отец ему никогда не простит и не забудет, да и терпеть его презрительный, издевательский взгляд не очень-то хотелось.
   Вообще-то в бизнесе Лёша разбирался хорошо: слишком много времени он посвятил этой работе, а тут уж волей-неволей разберёшься. Широким размахом и напором отца Алексей не обладал, но в его манере вести дела тоже были плюсы. С ним любили иметь дело, так как в отличие от Дьявола с ним можно было достичь компромисса: молодой мужчина никогда не шёл напролом, учитывал личность и мнение партнёра, да и попросту был хорошим, добрым «человеком», что располагало к нему окружающих, в том числе людей, занимающихся бизнесом. Прежде ему немного не хватало навыка общения, но время, проведённое вместе с Андреем, не прошло даром, и теперь проблем у Люцифера практически не было. Однако Владимиру Петровичу успехи сына в личном совершенствовании были глубоко безразличны, по-видимому: он всегда пытался отыскать у него только слабое место.
   Зеленоглазый ведьм чувствовал себя как на экзамене. Каждый вопрос был направлен лишь на то, чтобы сбить его с ног, но молодой Чернов всё-таки умудрялся устоять. В такие моменты он всегда был собран более, чем когда-либо.
   Скоро поток вопросов иссяк. Дьявол попивал кофе, Алексей заканчивал со своим чаем. Внезапно у молодого мужчины зазвонил мобильный телефон. Взгляд Чернова-старшего коснулся сына.
   – Прощу прощения, – спокойно произнёс тот, вставая из-за стола и покидая помещение.
   Вера Ивановна покосилась на Владимира Петровича, а потом с отвращением отвернулась.
   – Пытаешься убить меня взглядом? – насмешливо осведомился мужчина.
   – Нет. Даже и не думала об этом.
   – Это невозможно, если хочешь знать, Вера.
   – Я знаю, Володя. Но если бы это было возможно, я бы случая не упустила.
   – Не сомневаюсь.
   – Я рада, что ты понимаешь, – невозмутимо сказала ведьма.
   Дьявол хмыкнул и было повернулся к ней, но в комнату возвратился Лёша, из-за чего ему пришлось вернуться к кофе, оставив их с женщиной разговор.
   Люцифер был слегка растерян. Звонили ему опять по работе. Владимир Петрович должен был сделать кое-что, но не сделал, и теперь возникли проблемы, которые решать придётся ему самому.
   Лёша знал, чего добивается отец, но предъявить ему претензии отчего-то не находил в себе сил. Он предпочитал сделать всё сам.
   Мужчина сел обратно за стол, ощущая на себе назойливый взгляд Чернова-старшего, но игнорируя его. Рука его твёрдо взяла кружку.
   – Кто звонил? – поинтересовалась Вера Ивановна.
   – Да-а… по работе.
   – Опять уедешь?!
   – Да, придётся.
   – А надолго?
   – Нет, мама Вера, – ласково улыбнулся Алексей. – Я всего-то на час, наверное. Скоро вернусь.
   – Надеюсь, – улыбнулась в ответ ведьма и, погладив его по голове, забрала пустую кружку. На Дьявола она внимания не обращала.
   Седовласый мужчина встал из-за стола.
   – Спасибо за кофе, – голосом, лишённым и нотки благодарности, сказал он. – Я пойду к себе… И, кстати, Вера, хотел тебе сказать: не сюсюкайся ты так с ним. Будущий Дьявол не должен быть маменькиным сыночком.
   На лице Люцифера не дрогнул ни один мускул. Глаза его были опущены. А Владимир Петрович, задержав взгляд на лице сына, покинул кухню. Вера Ивановна стояла потрясённая, словно её только что ударили чем-то тяжёлым по голове. Прежде Дьявол не позволял себе оскорблять своего сына при ней – это делалось в большинстве своём наедине. Женщина посмотрела на Чернова-младшего.
   Зеленоглазый ведьм спокойно встал из-за стола, не поднимая глаз, не показывая боли и обиды, застывших в них. Он не хотел демонстрировать, как сильно задели его слова отца. Вера Ивановна знала, что в такие моменты к нему лучше не лезть с утешением – он его не примет. Он постарается пережить это в одиночку. А ей очень хотелось его утешить, но своё желание она сдерживала.
   – Я скоро вернусь, – пообещал Лёша, так и не подняв глаза, и ушёл. Однако обещание своё сдержать ему не удалось, и вернулся он лишь к ужину.
   Ужинали они втроём. Владимир Петрович намеренно затеял разговор, хотя очень часто ужин проходил в полнейшем молчании. Алексей вынужден был беседу поддерживать. Ему приходилось насиловать себя и заталкивать свою обиду так далеко, как только возможно, и притворяться, что всё нормально. Делать это было тяжело, но уже привычно.
   И всё же сложно любить всей душой того, кто в ответ тебя презирает и тоже всей душой. Но Люциферу это удавалось и прежде. Он ничего не мог поделать с собой и своей любовью к отцу. Ему так хотелось, чтобы и отец хоть раз принял его таким, какой он есть! Но тот лишь презирал саму его суть.
   После ужина Лёша бесцельно бродил по дому. Он всё ещё пытался переварить слова отца, а потому в общении сейчас нуждался меньше всего. Он здоровался с чертями, что встречались ему на пути, улыбался, но всем своим видом сообщал, что лучше не подходить. А те и не пытались, зная, что у него редко бывает такое настроение, и следует ему позволить не делать того, чего он делать не хочет.
   Уже ближе к восьми часам вечера Алексей встретил в одном из коридоров Оксану. Она была чем-то обеспокоена и расстроена, и мужчина не смог остаться равнодушным.
   – Здравствуй, Оксана, – спокойно произнёс он. – У тебя что-то случилось? Я могу помочь?
   Женщина вздрогнула, очнувшись от своих мыслей, и подняла глаза от пола. При виде начальника её нахмуренный прежде лоб разгладился, а в глазах промелькнуло что-то вроде надежды.
   – Привет, Лёша, – улыбнулась она. – Думаю, что помочь сможешь.
   Зеленоглазый ведьм вопросительно поднял бровь.
   – Я Лизу ищу, – пояснила ведьма. – Ей позвонили, и она расплакалась и убежала. Кажется, какой-то её пациент умер. Я уже давно по всей резиденции хожу, но её найти никак не могу.
   – Может, она домой ушла?
   – В таком состоянии? Вряд ли.
   – Ладно. Где бы она ни была, я её найду – можешь не сомневаться. Делай то, зачем сюда пришла и не беспокойся ни о чём. Хорошо? Это теперь моя проблема.
   – Хорошо. Спасибо, Лёша. Но, пожалуйста, дай мне потом знать, что с ней всё в порядке.
   – Обязательно, Оксана. Иди. Всего тебе доброго.
   Женщина попрощалась с сыном Дьявола и вошла в одну из комнат. Он же остался один в коридоре. Сердце его невольно забилось быстрее от мысли, что придётся иметь дело с Лизой. Мужчина развернулся и стремительным шагом направился в свою комнату, где очень скоро отыскал рыжую ведьму на картине мира. Не медля ни секунды, он двинулся к ней.
   Пульс у Лёши постепенно учащался по мере приближения к той подсобке, где спряталась Елизавета. Он с восторгом предвкушал, что сейчас увидит эти кудрявые волосы металлического, очень тяжёлого рыжего цвета, эти добрые карие глаза, излучавшие неземной свет, эти нежно-розовые губки, улыбавшиеся всегда застенчиво, эту маленькую невысокую фигурку… Черноволосый ведьм был выше девушки на целую голову, но ему это даже нравилось. Он обожал Александрову, и её фигура, имевшая форму груши, тоже ему была очень мила. Впрочем, в этой ведьме не было ничего, что бы ему не нравилось.
   В отличие от Анны Лиза обладала широкими бёдрами, узкой талией и небольшой грудью. Такая женская фигура издревле считалась созданной специально для рождения детей, но Алексею она нравилась просто так, без всякой задней мысли. Хотя… если говорить откровенно, такая мысль имелась. Жила эта мысль где-то очень далеко и глубоко в мозгу мужчины. Он её почти не осознавал, но твёрдо знал, что мечтает о том, чтобы именно рыжеволосая девушка родила ему сына, наследника Общества Дьявола. Подобные мысли для него были непозволительны по его собственному убеждению, и он старался всячески от них отмахиваться, чтобы лишний раз не терзать себя. Слишком уж это несбыточно.
   Лёша мотнул головой, отделываясь от всех посторонних мыслей, и тихо вошёл в подсобное помещение, не позволив своей магией двери предательски скрипнуть. Елизавета с ногами сидела на старой банкетке, уткнувшись лицом в колени, и еле слышно плакала. Зеленоглазый ведьм без лишних раздумий бесшумно приблизился и сел рядышком на свободный край. Ведьма вздрогнула от испуга и поспешно обернулась. Увидев Чернова, она не менее поспешно отвернулась, застеснявшись своего покрасневшего и опухшего от слёз лица.
   – Лизавета, – произнёс Люцифер, пытаясь повернуть девушку к себе, но та яростно замотала головой и постаралась вывернуться из его рук. – Лизавета… – повторил он. Мужчина твёрдо, но бережно и ласково, взял ведьму за плечи и, повернув к себе, прижал к груди, давая возможность скрыть лицо. Она, сдавшись, крепко прижалась к нему.
   Алексей долго утешал свою подчинённую как маленькую девочку, разбившую коленку. Он гладил её по голове, волосам и презирал себя за то «греховное» наслаждение, которое от этого получал. Он сострадал ей, но и радовался тому, что находится рядом, чувствует её нежный аромат, прикасается к ней. Он испытывал к себе крайнее отвращение за это, но поделать со своими эмоциями всё равно ничего не мог.
   Все его действия, направленные на утешение Лизы, наконец, возымели эффект, и она успокоилась. Смущаясь, ведьма отстранилась от груди начальника, смешно шмыгая носом и не поднимая взора. Его пальцы ласково приподняли её подбородок, вынуждая посмотреть на него. Застенчиво и чуть испуганно рыжеволосая девушка глядела в добрые глаза Лёши. Он ей слегка улыбнулся и, стирая рукой слёзы с её лица, подтолкнул:
   – Ну… Теперь я хочу знать точно, из-за чего ты проплакала здесь с… час, я так понимаю?
   – Наверное, – прохрипела Александрова, хмурясь от боли в голове. Сказывались длительные рыдания.
   – Позволь, – мягко произнёс мужчина, кладя свою большую ладонь на её голову. Девушка не успела сказать и слова, как боль испарилась. Глаза сына Дьявола вновь приобрели естественный зелёный цвет.
   Люцифер вопросительно глядел на Елизавету, ожидая объяснений. Он не боялся, что кто-то узнает об этом использовании магии, потому что скрыл себя с картины мира ещё тогда, когда только отправлялся в бесцельное хождение по дому. Он не хотел, чтобы отец помешал ему восстановить душевное равновесие.
   – Спасибо, – робко пробормотала Лиза.
   – Пожалуйста, Лизавета. А теперь рассказывай, кто умер.
   Девушка тяжело вздохнула.
   – Я лечила его от рака лёгких… Он был очень упрямым человеком! Он не бросил курить, когда узнал, что болен, и не собирался этого делать вообще! Я вылечила его, а он всё равно продолжил курить и жить, как жил раньше! А я пыталась объяснить ему, что нужно что-то поменять в образе жизни! Но всё без толку. В итоге, у него скоро обнаружили рак мозга, и сегодня днём он умер.
   – Не плачь, – остановил ведьму Алексей, видя, что она готова вот-вот разрыдаться снова. – Мне жаль, что так получилось, но ты ничего не могла сделать. Никто не мог. Если этот мужчина хотел умереть, мы не имели права мешать ему. Он сделал свой выбор. Понимаю, что это не утешает, но, боюсь, больше мне нечего тебе сказать. Сожалею, Лизавета.
   Александрова кивнула.
   – Он был хорошим семьянином, – прошептала она. – Его так дети любили! И жена… Как они жить теперь станут?! Он ведь был главой семьи, единственным кормильцем.
   – А-а-а… – протянул Чернов, – я понял, о ком ты. Кажется, он был водителем автобуса?
   – Да.
   – Теперь я вспомнил его. Жаль. Он действительно был хорошим человеком, работящим. Что будет с женой и детьми, спрашиваешь? Думаю, что в этом и весь смысл. Им придётся научиться жить без него. Он слишком много брал на себя и не давал другим ответственности. В первую очередь его смерть пойдёт на пользу его сыновьям. Возможно, из них ещё получатся настоящие мужчины. Он дал им шанс. Хотя, возможно, я ошибаюсь.
   – А, может быть, я просто не долечила его?! – воскликнула в ужасе Елизавета. – Вдруг это я убила его?!
   – Нет!
   – А вдруг?!
   – Нет же, говорю, – улыбнулся ведьм. – А я, по-твоему, на что? Каждый сеанс я за вами проверяю. Если бы ты пациента не долечила, то я бы тебе об этом сказал. Я хорошо помню этого твоего пациента. Ты полностью его исцелила, Лизавета, твоей вины в его смерти нет. И сделай ему одолжение: отпусти его.
   – Хорошо, – со вздохом пообещала она. – Я постараюсь.
   – Я не требую от тебя этого сию же минуту. Можешь погрустить о нём сегодня, если тебе это так нужно, но не более. Нельзя так остро на это реагировать. Пациентов много, а ты – одна. Будешь убиваться по каждому, сама в гроб быстро отправишься. А это я тебе запрещаю. Поняла?
   – Да, – улыбнулась смущённо Лиза. – Больше не буду.
   – Молодец, – похвалил её сын Дьявола. – А теперь пошли отсюда. Я отвезу тебя домой.
   – Да я сама на автобусе доеду, – возразила девушка, вставая с банкетки, однако вслед за этим пошатнулась и чуть не упала.
   Лёша удержал её и усмехнулся. Она посмотрела на ироничное выражение его лица и поняла, что своё возражение отмела только что сама. Мужчина широко улыбнулся и поднял её на руки. Ведьма изумлённо ахнула. Ей казалось, что поступают они неприлично, но её начальник, видно, придерживался иного мнения.
   – Как видишь, сама ты вряд ли доберёшься домой, – сказал Чернов. – Вот что бывает, Лизавета, когда много плачешь. А сейчас, для начала, тебе надо умыться.
   Лёгким пинком Алексей открыл дверь подсобки и с Лизой на руках вышел в коридор. Магией он выключил свет в покинутом помещении, а ногой – прикрыл дверь. Эта подсобка находилась в одном крыле с личными комнатами членов семьи Дьявола, поэтому до «берлоги» зеленоглазого ведьма они добрались в два счёта. Там он спустил свою ношу на пол у входа в ванную и подвёл её к раковине.
   – Сама справишься? – поинтересовался Люцифер. Елизавета кивнула. – Хорошо. Вот моё полотенце. Можешь им воспользоваться или… лучше принесу чистое.
   – Нет-нет! – вскричала девушка. – Спасибо, Лёша. Я воспользуюсь этим.
   – Как хочешь, – пожал плечами мужчина и вышел из ванной.
   Лиза с опаской покосилась на закрытую дверь, а потом схватила полотенце и уткнулась в него лицом. Оно пахло Лёшей, его одеколоном и каким-то средством для бритья. Ведьма еле заставила себя от него оторваться и приступить к умыванию.
   Алексей в это время сидел на кровати, уже одетый в пиджак и пальто сверху, и поглядывал на дверь, ведущую в ванную. Против воли в его голове роились запретные мысли и мечты. Он никак не мог от них отделаться. А они рождали в его сознании различные образы.
   Сын Дьявола мечтал, чтобы однажды эта комната была их общей, чтобы они с Лизой жили в ней вдвоём. Он мечтал о том, чтобы они вместе спали на этой кровати. Чтобы он просыпался по утрам, а она лежала бы рядом, и он мог бы обнять её, погладить, разбудить поцелуем…
   Дверь из ванной открылась, и в проёме появилась Елизавета. Она опиралась о косяк и не глядела на Чернова, зная, что выглядит сейчас ужасно. Он, увидев её, проворно вскочил и приблизился.
   Скоро девушка уже была одета в пуховик и шапку. Одежду её Лёша перенёс в свою комнату с помощью магии, пока она умывалась.
   Через чёрный ход они покинули резиденцию Дьявола и сели затем в автомобиль. Окно рядом с пассажиркой водитель чуть приоткрыл, обосновав это тем, что свежий воздух ей сейчас не повредит. Доехали они довольно быстро.
   Лёша вместе с Лизой вошёл в дом, помог ей раздеться, отвёл в ванную, а сам в это время при помощи имеющихся у ведьмы в аптечке трав приготовил успокоительный отвар. По дороге они ещё много говорили о том мужчине: Александровой нужно было выплеснуть свою тоску, а Чернов ей в этом не препятствовал – напротив, рад был помочь.
   Когда Лиза помылась, Лёша уложил её в уже приготовленную им постель и дал выпить отвар. Настроение у ведьмы заметно улучшилось: её мысли о погибшем пациенте стали светлее и спокойнее. Беседовали о нём они в этот раз недолго. Выпив отвар, рыжая девушка успокоилась совсем, и её стало клонить в сон. Алексей помог ей устроиться в постели поудобней и собрался уходить. Когда он попробовал встать, Елизавета остановила его, взяв за руку.
   – Лёша, – тихо сказала она, – спасибо тебе. Ты очень помог мне. Теперь мне гораздо легче. Спасибо.
   – Не за что, Лизавета. Обращайся. Рад быть полезным.
   Люцифер попробовал уйти, однако Александрова по-прежнему его не отпускала.
   – Это ещё не всё, Лёша, – пояснила она. На лице её отразилось смущение и решительность одновременно. – Я хотела сказать… в общем, если тебе когда-нибудь будет плохо, но ты не сможешь пойти к своим друзьям, то… приходи ко мне. Я была бы счастлива отплатить тебе тем же.
   – Лиза, я вовсе не ради…
   – Я знаю, – перебила Алексея ведьма. – Я знаю. Но если будет необходимость, то приходи. Я бы тоже хотела тебе помочь, Лёша. Пожалуйста, пообещай мне, что придёшь ко мне, если больше окажется не к кому.
   Сын Дьявола улыбнулся и рассмеялся от растерянности, а потом, став серьёзным, произнёс:
   – Обещаю, Лизавета. Если понадобится, я обязательно приду. А теперь спи. Доброй ночи.
   – Доброй ночи, Лёша, – попрощалась девушка, закрыв глаза.
   Взгляд Чернова задержался на засыпающей ведьме. Усилием воли он заставил себя прекратить любоваться ею и покинуть дом. Выходя за дверь, мужчина почувствовал лёгкий укол изнутри, словно какое-то предчувствие.
   «Неужели исполню обещание?», – мелькнуло в его голове.

Глава 23

   Длинная тёмная фигура неподвижно лежала на боку, лицом к стене. Могло показаться, что Краснов заснул, но это было не так, и Коля это понимал. Он слышал голос Киры, журчащий в телефонной трубке, и еле различимое мычание Саши в ответ на это журчание.
   В комнате стоял полумрак: свет никто не включал. Оба друга, находились в своей обители только вдвоём, с минуты на минуту намеревались ложиться спать и портить сонную обстановку не желали. Александр уже даже лёг в постель, но перед сном всё же решил позвонить своей ведьмочке. Николай на ночь глядя занялся стиркой белья, накопившегося за рабочую неделю, и теперь, не спеша, развешивал его на сушилке. Изредка его взгляд обращался к другу, и против воли мужчина над Красновым посмеивался.
   Настроение Александра по мере течения разговора плавно ухудшалось. В Киру вампир влюбился, что называется «по самое не хочу», и теперь, похоже, уже был этому не рад. Если бы Кира не приходилась подругой Ольге и Ангеле, то всё было бы гораздо проще, и Саша, не раздумывая, уже предпринял бы попытку затащить её в постель, да и не одну, а так… приходилось сдерживаться. Дело было в том, что в оценке характера Киры конкретно на сегодняшний день мужчина исходил из того, что знает об Ангеле, а Ангела, как всем было известно, девушка строгих правил, высокой нравственности и щепетильного отношения к постели.
   Краснов же всегда был мужчиной энергичным, и любая его энергия требовала выхода, в том числе сексуальная, а рядом с ведьмой кровь его по-настоящему кипела. Он и сам не понимал, что это с ним: из юношеского горячего возраста он вроде бы давно уж вышел. Однако тело вело себя весьма непредсказуемо.
   Излишек сексуальной энергии Александр пытался перевести в высшую, но на этот раз ему это не удавалось ни в какую. Не помогали ни медитации, ни йога, ни работа по открыванию чакр – ничего! Всё безуспешно! Он по-прежнему сходил с ума, ощущая себя последним кобелём на этом свете. И Кира его положение только усугубляла.
   Саша тихонько вздохнул и чуть поёрзал на диване – пружины под ним жалобно заскрипели. Коля покосился на друга и не смог сдержать улыбки: причину его страданий он, разумеется, знал, но помочь, увы, ничем не мог.
   Вампир с серьгой в ухе издал очередной нечленораздельный звук. Получилось это у него довольно холодно. Собеседница холодность в тоне расслышала.
   – Саша, я что-то не так сделала? – полюбопытствовала девушка. – Или я надоела тебе своими разговорами?
   Мужчина вздохнул, нахмурился и весьма резко ответил:
   – Кира, если ты и дальше будешь продолжать вот так сексуально шептать мне на ухо, то я просто сдохну. Я уже с ума схожу!
   Он не врал. От её шепота по его телу уже давно бегали мурашки и кровь становилась горячее. Сознательно или нет, но она управляла его телом. Власть её над ним была велика.
   На том конце провода воцарилось растерянное молчание. Репликой Краснова ведьма была шокирована.
   – Я вовсе не хотела… – пробормотала она через несколько секунд. – Я… прости, Саша: я даже не думала, что…
   – Незнание не освобождает от ответственности, – пробурчал вампир, смягчившись.
   Девушка рассмеялась, а Александр мысленно застонал: даже её смех действовал на него сейчас не самым лучшим образом. Он опять заёрзал на диване, вздыхая. Кира это уловила.
   – Тебе сильно плохо? – спросила она.
   – Что? – растерялся мужчина.
   – Тебе очень плохо? То есть… не знаю даже, как спросить. Я не хотела тебя мучить, и мне жаль, что у меня это несознательно получилось. Сильно плохо?
   – Хм. Смотря, что ты подразумеваешь под словом «сильно».
   – Ой… сложно объяснить. Давай опустим это слово. Тебе плохо?
   – Без тебя? Да. Очень. Я хочу тебя. Такой ответ устраивает?
   – Меня устраивает честный ответ, Саша.
   – Этот ответ был честнее некуда.
   – Хорошо… То есть хорошего здесь, наверное, мало. – Кира прерывисто вздохнула. – Я могу… Я могу предложить тебе сейчас приехать ко мне, если тебе это так нужно.
   Саша не поверил своим ушам и осторожно осведомился:
   – В смысле?
   – Ну-у… мои родители ушли на день рождения к одному своему приятелю и намерены там остаться ночевать, так что в квартире я одна. Можешь приехать: нам не помешают. Но если не хочешь, то я…
   – Нет-нет! – вскричал мужчина, садясь на кровати. – Я… хочу. Хочу! Но… ты это серьёзно, Кира? Не играй со мной, пожалуйста: я сейчас не в том состоянии.
   – Я говорю серьёзно. Какие могут быть шутки?.. Ты приедешь?
   – Да!!!
   Ведьма едва не оглохла и расхохоталась. Затем она назвала адрес.
   – Когда подъедешь, позвони: я встречу тебя, а то у нас тут всё путано очень, без путеводителя квартиру не найдёшь.
   – Хорошо. Позвоню. Уже еду. Жди.
   – Жду, – усмехнулась девушка и отключилась.
   Краснов с широкой улыбкой поглядел на замолкший мобильный телефон и резво вскочил с кровати. Коля громко рассмеялся, видя, как торопливо друг натягивает одежду. Тот чуть притормозил, на мгновение смутившись, а потом продолжил одеваться.
   – Что? Бежишь к своей ведьмочке? – улыбнулся Смирнов.
   – Ага! Она пригласила меня. Представляешь?! Поверить не могу…
   – Я понял, что пригласила. – Он спокойно разглядывал друга. – Так невтерпёж?
   – Да! – откровенно признался Александр. – А ты как думал? Я давно мечтаю… – Послышался короткий смешок. – Эй, прекрати! Чья бы корова мычала… Если бы тебе сейчас позвонила Таня и позвала к себе, то ты бы побежал не менее быстро.
   – Если бы Таня позвала, то меня бы здесь уже не было.
   Мужчины дружно рассмеялись. Николай пояснил:
   – Я просто удивляюсь тебе. Никогда ты так себя не вёл.
   – Я знаю. Но Кира – это… нечто. С ума по ней схожу. Удивительная девушка. Никогда таких не встречал…
   – Да-да, я помню: ты миллион раз это уже говорил.
   Александр смущённо потёр висок.
   – Правда? Неужели я всё время о ней говорю?..
   – В последнее время – да. Постоянно. И это на тебя не похоже.
   Краснов приблизился к другу, схватил его за плечи и встряхнул.
   – Коля, Кира – та, о которой я всю жизнь мечтал! Понимаешь, друг: у меня с ней такое же чувство, как и с тобой – словно я её давно знаю. Как будто знаю всю жизнь. Она близка мне невероятно. С ней я могу представить себя и мужем, и отцом… А раньше ни с одной не мог. Думал, так холостяком и останусь. Но теперь я так не считаю.
   – Вот и прекрасно.
   – А у тебя с Таней разве так же как с другими было?
   – Нет. С остальными девушками как-то сложно было, а она сразу показалась какой-то… своей. Она – очень родная мне. Не чужая и не посторонняя, как были другие… А теперь лети к своей Кире.
   – Уже лечу, – рассмеялся вампир и, натянув куртку, взял шапку, а потом исчез за дверью.
   Кира ждала его на улице. Он закрыл машину и приблизился. Повисло неловкое молчание.
   – Привет, – еле выдавил из себя Саша. Он не знал, что сказать.
   – Привет, – смущённо ответила девушка.
   Мужчина коснулся рукой её щеки. Рука его заметно дрожала, что от ведьмы не ускользнуло. Теперь она видела, что ему и вправду плохо. Ну, или хорошо – зависит от того, с какой стороны смотреть.
   – Не передумала? – поинтересовался Александр.
   – Нет, – был ему тихий ответ.
   Кира взяла его за руку и повела за собой. Шли они в молчании. Тишину нарушали лишь их шаги, шуршание одежды и дыхание. Потом ко всему перечисленному добавился звон ключей: девушка открывала дверь квартиры. Вскорости они уже оказались в тепле помещения.
   – Раздевайся, – скомандовала хозяйка квартиры.
   Особого приглашения Краснову не требовалось. Он проворно избавлялся от верхней одежды и обуви, приноравливаясь к незнакомому помещению. Свет ведьма включать не стала, но предложила это сделать гостю. Он отказался.
   Не произнося ни слова, Кира пошла в свою комнату, а Саша за ней последовал. Она остановилась на середине спальни и повернулась к нему. Он смутно различал её силуэт в темноте, но скоро глаза адаптировались, и он смог подойти к ней вплотную.
   Наверное, она хотела, чтобы он сказал что-нибудь или сделал. Нечто необычное. От неё пахло духами и ещё какими-то кремами или лосьонами, из чего следовало, что к ночному свиданию молодая красавица готовилась. Вампира это радовало, но он не мог ничем её удивить сейчас. Он не знал, чего она ждёт, и что нужно сделать или сказать. Мозг отказал ему совсем. Внутри него не осталось ничего кроме желания, поэтому излияния он решил отложить на потом.
   Почему вообще нужно что-то говорить?! Да, это неромантично, наверное, и плоско, но что поделаешь? Пусть всё будет пошло и глупо – ни к чему строить из себя то, чем не являешься. Так Краснов решил после недолгих раздумий, хотя изнутри скрёб страх, что Кира бросит его, посчитав животным, самцом. И он злился на себя, потому что именно таким и ощущал себя сейчас: всего лишь животным.
   Почти два месяца Саша мечтал вот об этом. Чтобы они с Кирой были вдвоём в одной комнате, а впереди у них – вся ночь. Но непонятная неловкость мешала ему получать удовольствие от момента. Ему бы хотелось, чтобы не выглядело так, словно он напросился, выклянчил у неё разрешение провести вместе ночь, а она лишь снизошла, позволила, из сострадания разрешила. Как несчастному самцу, неспособному справиться с желанием.
   Александр взял в руки лицо ведьмы и поцеловал её. Его кровь бурлила внутри, сердце едва не вырывалось из груди. Он целовал её страстно, задыхаясь. Но в какой-то момент остановился, отступил.
   – Я так не могу, – выдохнул мужчина.
   Он вдруг понял, что как бы ни хотел её, не сможет лечь с ней в постель, если она не желает его так же сильно. Он лучше перетерпит боль, какой бы сильной она ни была. Он почувствовал, что на этот раз ему недостаточно только своего желания – нужно и её желание. Иначе всё будет бессмысленно.
   – Что случилось? – растерялась девушка.
   Краснов застонал, хватаясь за голову.
   – Я хочу тебя, Кира. Я очень хочу тебя! Но ты?.. Хочешь ли ты этого? Потому что если нет, то мне лучше уйти. Я не хочу, чтобы это было одолжением с твоей стороны или насилием над тобой. Скажи мне честно. Я не обижусь – обещаю.
   Кира улыбнулась, чего мужчина из-за темноты видеть не мог, и подошла к нему. Её руки обвили его шею.
   – Саша, – весёлым тоном начала она, – ну разве девушки говорят так прямо об этом?
   – Может, и не говорят. А ты скажи. Мне нужен ответ.
   – Хорошо. – Она поднялась на цыпочки и легонько поцеловала его в губы, а затем быстро отстранилась, чтобы он не потерял нить разговора. Вампир было потянулся за её губами, но очнулся и замер. – Если бы я не хотела, то не предложила бы тебе прийти. Как сам-то думаешь? А ещё, если бы не хотела, то не бегала бы по комнате как дура, не брызгалась бы духами, не мазалась всякой дребеденью, чтобы впечатлить тебя.
   – Нет? – рассмеялся он, прислонившись лбом к её лбу. Напряжение отпустило его. Плечи чуть-чуть расслабились.
   – Нет, – подтвердила ведьма, тоже посмеиваясь.
   – Значит, ты тоже хочешь этого?
   – Да, хочу.
   – Ну тогда держись, моя ведьмочка, – прошептал Александр и, наклонившись, стал целовать её со всей страстью.
   Его руки стискивали её фигурку, как обручи. Она тоже крепко обвила его шею. Целовались они до тех пор, пока кровь мужчины не достигла точки кипения, а когда это случилось, он забыл обо всём окончательно и бесповоротно и, плюнув на все правила, просто принялся срывать одежду с себя и с неё.
   Одежда полетела на пол…
   Саша лежал на спине, а Кира – на нём. Руки она сложила на его груди, прямо перед собой, одну ладошку на другую. Локти её были разведены в стороны. Подбородок она пристроила на свои ладони, образовавшие собой небольшой бугорок. Мужчина лениво поглаживал её по голой спине: одеяло прикрывало их лишь до пояса. Оба молчали, но не из неловкости или смущения, а просто потому, что хотелось немного помолчать.
   Они всё пытались переварить те невероятные, удивительные ощущения, которые им не доводилось испытывать ни с кем и никогда, но довелось испытать вдвоём. Вместе они сумели взлететь немыслимо высоко. Так высоко, где даже птицы не летают.
   Краснов был ошарашен. Он столько лет многочисленными и длительными медитациями пытался добиться этого ощущения, но так и не смог. А с Кирой это получилось само по себе! Он не думал ни о каких высоких материях, занимаясь с ней любовью, – он просто шёл на поводу у своей любви и исполнял свои мечты. Он думал о Кире и о том, как бы выразить свои чувства к ней. А получилась самая настоящая медитация на двоих.
   Первый раз в жизни ему удалось так глубоко и основательно раствориться в этом мире. Он чувствовал весь мир, и этот мир был в нём. Его душа разлилась по всему свету. Он успел побыть всем: каждой частицей воздуха, каждым облаком, каждой снежинкой, каждым деревом, каждой птичкой… И он всё ещё остро ощущал себя частью этого мира… и ведьмы, глядевшей на него.
   Кира тоже испытала чувство единения с целым миром, но оно её не удивляло – оно казалось ей естественным. Это чувство было не менее естественным, чем каждый их поцелуй, каждый вздох, каждое прикосновение. Всё было естественным, как и течение Жизни.
   Она не искала это ощущение, не гонялась за ним – оно само пришло. Случилось, как чудо. Но это было не единственное чудо: там, наверху, она слышала чей-то голос, шёпот… или даже не слышала, но поняла… он говорил ей, что она – чиста, невинна, совершенна, несмотря ни на что. И она верила этому голосу – он не мог обманывать.
   – Бросишь меня теперь? – тихо спросил Саша.
   – Почему? – удивилась девушка.
   – Потому что я повёл себя как животное. Потому что напросился к тебе в постель. Потому что сделал всё это меньше, чем через два месяца знакомства. Потому что не подождал. Наверное, приличные парни себя так не ведут.
   Кира весело рассмеялась и чмокнула его в грудь.
   – Знаешь, Саша, неприличные парни не беспокоятся о том, взаимно ли их желание. Им на это абсолютно наплевать. И я, кстати, к разряду приличных девушек не отношусь, и ты это знаешь.
   – Кира…
   – Я ведь говорила тебе об этом, я рассказывала о себе – неужели ты всё позабыл?
   – Нет. Но сейчас-то ты…
   – Изменилась, да. Но это не меняет моего прошлого и того, кем я была. В моей жизни столько грязи было, Саша… И мужчин. Хотя они, пожалуй, недостойны этого звания. Но не было ничего приличного, высоконравственного. Я – не Ангела. Я со столькими спала! Впрочем, «спала» – это не совсем верно. В этом не было никакой любви и даже элементарной культуры. – Она болезненно поморщилась. – Это могло случиться, где угодно: и на заднем сидении машины, и даже в туалете…
   Горячие слёзы вскипели у ведьмы на глазах, а вампир её оборвал:
   – Замолчи сейчас же! Прекрати.
   – Я вовсе не такая невинная девочка, какой ты меня ни с того ни сего возомнил…
   Внутренний голос шепнул ей, что она не права, что не так давно ей говорили обратное, и она оскорбляет того, кто это говорил, своими жестокими словами.
   – Нет, невинная! – воскликнул Краснов. – Ты – милая девочка, чистая, и мне ужасно нравишься!
   – Да ни черта я не невинная! Я тебе не девственница…
   – Да чёрт с ней – с девственностью! – вскричал мужчина, рассмешив девушку. – Она тут совсем ни при чём. И я, кстати, тоже далеко не святой. Я жил не лучше тебя – о беспорочности речи тут идти не может.
   – Я раньше курила! – не унималась Кира.
   – Я – тоже! И что с того? Я ещё и траву курил в отличие от тебя. И много другого делал. Мы все были людьми и творили, что попало. Ты такая не одна. Все ошибаются.
   – Ты с женщинами в машине… – начала она, но он ответил, не дослушав:
   – Нет! Чего не делал, того не делал. По мне, так это… – Александр помедлил, подыскивая слова. – Это неуважительно по отношению к женщине. Мне бы в голову не пришло предлагать такое тебе… Жаль, что тебе встречались ублюдки, которые могли предложить.
   Ведьма опустила глаза.
   – Я это заслужила.
   – Нет, – твёрдо сказал вампир. – Не заслужила. Такое невозможно заслужить ничем. Ты ведь не была шлюхой – ты просто искала кое-что совсем не там. Многие так ошибаются.
   – А ты?
   – Пожалуй, нет. Не мой случай. Я просто слишком долго вынужден был жить по правилам, а когда получил свободу, крышу совсем снесло. Всё доказывал себе, что никому не подчиняюсь и могу позволить абсолютно всё. Надоказывался выше крыши.
   – Мужчине подобные ошибки более простительны, чем женщине. Так все считают.
   – Но не я. А на «всех» мне плевать. Ясно?
   – Ясно. Значит, не осуждаешь меня?
   – Нет. Ничуть. Наше прошлое сделало нас такими, какие мы есть сейчас, поэтому я его отвергать не считаю нужным. Ты мне нравишься вся, вместе со своим прошлым. То есть… не нравишься, а… я люблю тебя.
   Кира даже вздрогнула от неожиданности.
   – Любишь?
   – Люблю. Очень. Ты такая… близкая. Мне кажется, что я тебя знал когда-то давно, потом мы расстались ненадолго, а теперь встретились снова. Ты – родственная мне душа. С тобой легко и спокойно. Я могу говорить и делать всё, что угодно, и ты не решишь, что я – псих. Ты поймёшь. Я знаю. – Девушка потрясённо молчала. – Мы всегда знали друг друга. Тебе так не кажется?
   – Кажется, – прошептала ведьма. Слёзы хлынули у неё их глаз. – Саша, ты… сумел облечь в слова то, о чём я всё время думала. И как у тебя это получается?..
   – Очень просто, моя ведьмочка. А отчего ты плачешь?
   – Я… хочу тебе кое-что сказать, но… мне не хватает духу.
   Сердце Александра забилось быстрее. Он надеялся, конечно, услышать признание в ответ, но старался не подать виду.
   – Я могу помочь? – осторожно осведомился мужчина.
   – Нет. Я сама. – По её спине бегали мурашки из-за его руки, поглаживающей её. От этой ласки становилось теплее на душе. – Я люблю тебя, Саша. Мне никогда ещё никто так не нравился. Ты – очень хороший парень. Приличнее просто некуда…
   Краснов расхохотался и обнял девушку покрепче. Она тоже смеялась.
   – Я рад это слышать, – признался он негромко.
   – А я рада, что сумела это сказать…
   Они лежали в тишине и блаженстве, довольные, умиротворённые. Главные слова они друг другу уже сказали и теперь могли спокойно наслаждаться моментом.
   Кира продолжала лежать на вампире и смотреть на него. Он гладил её одной рукой по спине, а другой – по затылку, волосам. Он пропускал её волосы между пальцами, трогал их. Ему нравилось прикасаться к ней.
   Тут вдруг Александр взял девушку под мышки и подтянул на себе вверх. Она ойкнула и весело возмутилась:
   – У меня попа мёрзнет!
   Мужчина натянул одеяло на её попу, посмеиваясь себе под нос, и провёл рукой по её спине снизу вверх, дойдя до затылка.
   – Теперь не мёрзнет? – осведомился он.
   – Нет, – улыбнулась Кира.
   Её руки теперь обхватывали его голову. Их лица были напротив. Вампир смотрел ведьме в глаза и продолжал гладить её по затылку, перебирать короткие волосы.
   – Тебе нравятся мои во́лосы? – полюбопытствовала девушка.
   – Да, – признался Саша. – Мне нравятся твои волосы, твои пухленькие губки, и что ты вся такая маленькая как девочка. – Здесь он спохватился и поспешно добавил: – Я – не педофил, конечно!..
   Хозяйка квартиры громко рассмеялась. Гость тоже смеялся над своей оплошностью. Затем они замолчали.
   – Саш, помнишь, ты рассказывал про то, как не мог бросить курить траву, и говорил, что у тебя слабая сила воли?
   – Помню.
   – Так вот я давно хотела сказать тебе, что ты – не прав, – заявила ведьма ни с того, ни с сего.
   Краснов даже закашлялся от удивления. Успокоившись, он осведомился:
   – В чём?
   – В том, что у тебя слабая сила воли. Будь это так в действительности, ты бы убивал людей. Тебя укусил самый кровожадный вампир в стране! Но ты не тронул ни одного человека. Гоша вот не смог удержаться. А ты – смог! У тебя потрясающая сила воли, Саша. Что, я не права, скажешь?
   Мужчина усмехнулся.
   – Ладно, сдаюсь. Может, ты и права. Но на тот момент её, боюсь, не хватило. Возможно, тогда не было нужного стимула, чтобы использовать силу воли на полную катушку: я не настолько серьёзно подсел… Не знаю даже. – Он помолчал, а потом внезапно заговорил совсем другим тоном, мальчишеским: – Кир, ну ты поцелуешь меня или нет? Я подтянул тебя поближе специально и всё жду, жду…
   Кира рассмеялась, а, просмеявшись, покаялась:
   – Прости, я не поняла…
   И исполнила его просьбу, удивляясь про себя, до чего же он противоречив, этот вампир! Он был очень взрослым и вёл себя как взрослый, но иногда проскальзывало в его поведении и ребячество. Вообще, сразу было понятно, что парень он хороший, но ведьма всё равно не ожидала, что он окажется таким ласковым. Она удивлялась его доброй нежной натуре, которая раскрылась в полной мере именно в постели. До этого он так не раскрывался, как сделал это сегодня.
   Целовались они самозабвенно, эмоционально, но всё очарование было разрушено: послышалось, как щёлкает дверной замок. Девушка замерла, оцепенев от ужаса, однако лишь на мгновение: в следующий миг она вскочила с кровати и стала натягивать халат.
   – Господи! – в отчаянии прошептала она. – Родители вернулись…
   – Они же вроде с ночёвкой ушли…
   Кира подлетела к выходу из комнаты и успела закрыть дверь до того, как родители вошли в квартиру. Завязывая пояс халата, она ответила шёпотом:
   – Видимо, передумали. Одевайся, Саша!
   – Зачем?
   – Не глупи, Саша! Одевайся! Быстрее!..
   Мужчина тихонько застонал и вылез из постели, после чего шустро натянул джинсы. Ведьма, затаив дыхание, прислушивалась к тому, что происходит в прихожей. Её слуха достиг щелчок – родители включили свет. Внутренне она сжалась от ужаса: теперь они наверняка увидели посторонние куртку и обувь.
   Голова у фиолетововолосой девушки кружилась от страха, но всё же она пришла в себя и, обернувшись, поглядела на Краснова.
   – Ты трусы не забыл надеть? – растерянно осведомилась она.
   Вампир покосился на свои джинсы.
   – А что, джинсы просвечивают?
   – Нет. – Наконец, Кира заметила, каким пристальным взглядом на неё смотрит Александр. – Что такое?
   Он изучающе рассматривал её. Взгляд его был прохладным, а голос, когда он заговорил, довольно тихим и каким-то непривычным.
   – Кира, ты выгоняешь меня? Вроде как сделал своё дело и можешь валить? Так?
   – Нет.
   – Тогда к чему всё это? Зачем бегать и суетиться?
   – Я не выгоняю тебя, – говорила тихо ведьма, идя к нему. – Но отец тебя выгонит. Он всегда так делает. Вышвырнет тебя на лестничную площадку, в чём есть. Хорошо, что ты хоть в джинсах. Но с трусами было бы лучше…
   – Ты хочешь, чтобы я ушёл? Хочешь, чтобы убегал как нашкодивший кот?
   – Нет! Но отец…
   – Да плевать на него! Ты меня пригласила. Я – твой гость. Хочешь, чтобы я ушёл? Просишь меня уйти?
   – Да нет же! – устало отмахнулась девушка. – Конечно, я хотела, чтобы ты остался до утра.
   – Ты и сейчас этого хочешь?
   – Да.
   – Вот и славно. – Кира попробовала ещё что-то сказать про отца, но Саша чмокнул её в губы, не дав заговорить. – Предоставь это мне.
   В коридоре зажёгся свет. Послышались тяжёлые шаги. Направлялись явно в эту комнату, что подтвердил вскоре мужской голос:
   – Кира, доченька, ты не одна?
   Дверь резко распахнулась, с грохотом ударившись о стену. За мгновение до этого ведьма успела магией убрать все вещи с пола и прикрыть их одеялом на кровати. Маленькая её фигурка немного дрожала. Девушка открыла было рот, чтобы ответить, но Краснов её опередил. Спокойным, ровным голосом он сказал:
   – Не одна. Вы угадали.
   В коридоре горел свет, а в комнате было темно, поэтому молодой мужчина хорошо видел отца семейства. Это был довольно крупный, грузный дядька с небольшим пузом. Он уже начинал лысеть и не имел совершенно ничего общего со своей дочерью. И щурился, пытаясь разглядеть в темноте незваного гостя.
   – Выметайся! – скорее выплюнул, чем произнёс, мужчина. – Вон из квартиры!..
   Он двинулся к Александру, явно намереваясь выкинуть того на лестничную площадку. Вампир не шелохнулся и невозмутимо сообщил:
   – Я бы не советовал вам пытаться вышвырнуть меня из квартиры. У вас вряд ли это получится. Но драться с вами, чтобы это доказать, мне всё же не хотелось бы.
   Хозяин квартиры прекратил движение.
   – Почему? Боишься?
   – Вас? Нет. Но это будет неуместно. И Киру обижать не хотелось бы, вступая с вами в драку. Тем более что я всё равно вас сильнее.
   – С чего ты это взял? – презрительно фыркнул отец девушки.
   – Это элементарно: я вас моложе, выше и увлекаюсь боксом. Вы же, по всей видимости, физическими нагрузками пренебрегаете. Желаете удостовериться или поверите мне на слово?
   – Хм. Доводы убедительны, но закрадывается подозрение, что ты – мастерский лжец и на самом деле ничего собой не представляешь.
   – Что ж, это тоже возможно. Но, может, вместо того, чтобы драться, мы лучше познакомимся? Всё цивилизованнее, чем драка. Кира, не представишь нас друг другу?
   – Кира, молчи! – рявкнул отец семейства. – Я знакомиться с этим типом не намерен. Героя ты из себя построил, а теперь спектакль окончен. Вон!
   – А с вами сложно…
   – Вон!!!
   Саша громко вздохнул.
   – Понимаю, что вы – глава семьи, – удивительно тихим и спокойным голосом сказал он, – но меня сюда пригласила Кира – ей и выгонять. Я – её гость.
   – Доченька, скажи своему «гостю», чтобы…
   – Папа, пожалуйста! – взмолилась Кира. – Пусть он останется!
   – Кира, я не собираюсь терпеть этого типа! Пусть он убирается из моего́ дома! Это мо́й дом, и мне́ решать, кто здесь останется, а кто – нет!
   – Тогда, – вновь вступил в разговор молодой мужчина, – раз Кира не имеет никакого отношения к этой квартире, я могу забрать её с собой? Я с удовольствием отсюда уйду, но вместе с Кирой.
   – Кира останется здесь! Никуда ты её не заберёшь, щенок!
   – Ой, извините! – усмехнулся Краснов. – Из щенячьего возраста я, боюсь, давно вышел. Не льстите мне.
   – Хватит кривляться! – прошипел мужчина. – Я не хочу слушать скотину, которая посмела прикоснуться к моей девочке. Ты нагло совратил молодую девушку!
   – Господи! Вы в своём уме?! Кире не двенадцать лет – она совершеннолетняя! Да и я, как уже говорил, давно не мальчик, поэтому ходить под ручку и целовать только в щёчку мне мало. Не тот случай – извините!
   – А ты и гордишься этим, я смотрю!
   – Слушайте, вы сейчас о чём? Какая гордость?!.. Времена поменялись – мы воспитаны по-другому. В нынешнем обществе, знаете ли, до подъезда не провождают и невинно за ручки не держатся. По крайней мере, в нашем возрасте – точно. Вы, случаем, не рассказываете до сих пор Кире сказки про капусту и аиста?
   – Да как ты смеешь ещё тут умничать?! Ты, который только что кувыркался с моей дочерью в постели!
   – Ой, вы опять мне льстите! Я не такой половой гигант, чтобы уж прямо кувыркаться…
   Кира расхохоталась во всё горло.
   – Пошляк!
   – Я – пошляк? – вибрирующим от ярости голосом переспросил Александр. – А, по-моему, это вы пытаетесь всё опошлить. Я – не первый встречный и здесь нахожусь, потому что влюблён в Киру. Дело не в одной лишь постели.
   – Сочиняй сказки! Это просто низко, мерзко, пошло заниматься этим в моей квартире, в постели у моей дочери!
   – Что?! – ахнул потрясённо вампир. – Пошло заниматься любовью в квартире в постели?! А где же тогда не пошло? Может быть, я должен был предложить Кире заниматься любовью в моей машине? На заднем сидении? Э́то было бы не пошло? Или же я должен был привести её к себе в комнату, где живу с ещё тремя парнями? Мы бы занимались любовью, а мои соседи по комнате лежали бы рядом и слушали, как мы охаем и ахаем. Так, по-вашему, было бы прилично? Совсем не мерзко и не пошло…
   – Парень, ты забываешь, что явился ко мне домой!
   – Но вас здесь не было! Мы ведь не занимались любовью, пока вы спите в соседней комнате! Если бы вы были дома, то Кира, наверное, меня не пригласила бы. Как, по-вашему? Да и мне бы в голову не пришло явиться, как вы выразились, если бы Кира была дома не одна…
   – Вот это да! – воскликнула вошедшая в комнату миниатюрная женщина. – Первый умник среди всех. Где ты его откопала, Кира?
   – Мама… – устало вздохнула ведьма.
   – Дима, я думала, что ты быстро избавишься от очередного хахаля.
   – Добрый вечер, – невозмутимо поздоровался «очередной хахаль».
   – Вечер добрый, – вежливо отозвалась мать Киры.
   – Не вечер уже, а ночь давно! – опять начал закипать хозяин квартиры. – И ни черта в ней доброго я не вижу! Благодаря тебе, парень, между прочим. И кстати, как верно подметила моя жена, ты – всего лишь очередно́й хахаль. Ты – далеко не первый. Знаешь, сколько всяких уродов я отсюда вытащил? Прямо из постели. Знаешь?
   Кира онемела от стыда и унижения. Ей хотелось провалиться под землю. Рука Саши сжала её плечо крепче, заставив вспомнить, что она не одна, что есть кому поддержать её и защитить.
   – Осторожнее, – тихим зловещим тоном предупредил мужчину Краснов. – Вы оскорбляете свою дочь, пытаясь создать у меня о ней неверное впечатление. Я знаю, что собой представляет Кира. Она далеко не шлюха, какой вы сейчас пытаетесь её выставить. Она – прекрасная девушка, и я не позволю вам её обижать. Поэтому ещё одно подобное выражение, и я за себя не отвечаю. Клянусь, – прошептал он, – я вас убью.
   – Дима, он кое в чём прав, – негромко заметила женщина. – Однако, молодой человек, не хотелось бы вас разочаровывать, но, должна сказать, Кира прежде и вправду вела себя ужасно. Далеко не прилично.
   – Что вас, как родителей, совсем не красит, – тихо произнёс молодой мужчина. – Ведь это вы занимались её воспитанием.
   – Мы делали всё, что было в наших силах…
   – Ой ли?.. Много вы ей внимания уделяли?
   – Мы – люди работающие, занятые, – сообщил отец Киры.
   – Слабая отмазка. Все работают и все заняты, но у других дети почему-то ведут себя хорошо и прилично.
   – У Киры сложный характер…
   – У Киры хороший характер! Может, всё-таки дело было в вас, а не в ней?
   – Ты ещё учить нас будешь?! Я не собираюсь оправдываться перед всякими…
   – Хорошо! – перекричал собеседника Александр, дабы пресечь ругань. – Закроем тему. Может, вы и правы: не мне вас учить. Я ещё пока не родитель, поэтому спорить будем, когда им стану. Но в отношении Киры вы всё же не правы…
   – Да о чём ты можешь судить?! Ты – малознакомый…
   – Для вас – малознакомый, но не для Киры.
   – Плевал я! Не желаю видеть рядом со своей дочерью всяких проходимцев…
   – Так за чем дело стало? Может, всё-таки…
   – Не хочу, чтобы моя дочь путалась с типами, которых я совершенно не знаю!
   – А с кем ей тогда «путаться»?! – уже чуть истерически вскричал вампир. – С вашими приятелями, которые ей в отцы годятся? Или вы сами хотите на ней жениться? Ведь мы никого, на самом деле, так хорошо не знаем, как самих себя. Хотя даже себя мы до конца не знаем!
   – Что за чушь ты порешь, парень?! – взбесился отец девушки. – У тебя извращённая фантазия!..
   – О-о-о!.. – громко и протяжно застонал Саша. – Вы – просто невыносимый человек! У меня от вас крыша едет! Прекратите выносить мне мозг!
   – Это я выношу тебе мозг?! Да это ты…
   – Я, – заорал молодой мужчина, – битых полчаса тут перед вами распинаюсь и всё для чего?!.. Я пытаюсь вам объяснить, что все вокруг – незнакомые, и любой, с кем общается Кира, для вас – незнакомец! Иначе быть не может! Для этого люди и знакомятся: чтобы незнакомые стали знакомыми! Так ясно? – уже глухим, усталым голосом осведомился он.
   Наступила гробовая тишина. Кто-то переводил дух, а кто-то обдумывал услышанное.
   – Ну, так что, знакомиться будем? – поинтересовался Краснов через минуту. – Не надейтесь, что видите меня в последний раз: я планирую в жизни Киры задержаться, насколько это окажется возможным. Вашим зятем потом буду, может быть. Но это, конечно, от Киры уже будет зависеть…
   – Ах, от Киры! – воскликнул возмущённо отец Киры. – То есть ты найдёшь повод бросить мою дочь, а потом скажешь, что это она виновата, потому что что-то сделала не так?!
   Вампир рассмеялся.
   – С вами с ума сойти можно! – улыбнулся он. – Если вы подзабыли, то напоминаю: чтобы жениться, нужно согласие женщины. Если Кира его мне не даст, то я никак не смогу на ней жениться. Я имел в виду только это. Теперь понятно?
   Опять повисло молчание. Саша ждал-ждал, а потом устал и заговорил:
   – Ладно, я первый начну. Меня зовут Александр Краснов. Я – парень вашей дочери.
   Мужчина хмуро молчал, но вынужден был ответить, так как повода придраться к незваному гостю никак не находилось.
   – Дмитрий Святославович, – представился он. – Я – отец Киры, а это, – мужчина обернулся, – моя жена – Нонна Яковлевна, мать Киры.
   – Очень приятно, – сказал Александр, пожимая неохотно протянутую руку отца девушки. – Рад с вами, наконец, познакомиться. Если хотите что-то обо мне узнать, то спрашивайте, пожалуйста. Готов ответить почти на любой вопрос, чтобы рассеять ваши страхи и сомнения.
   Родители задумались.
   – Ты сказал, что уже не мальчик, – начал Дмитрий Святославович. – Так сколько тебе лет?
   – Недели через две исполнится тридцать лет.
   – Ого! – вырвалось у матери Киры. – Да вы…
   – … на девять лет старше вашей дочери, – закончил за неё вампир. – Да. Сам знаю, что староват для Киры…
   – Не староват, но… действительно не мальчик. Впрочем, оно и чувствуется.
   – Был женат? – поинтересовался отец.
   – Нет, ни разу. Детей тоже нет.
   – А что так?
   – Не довелось как-то. С девушками мне в последнее время не особенно везло, а тут… наша общая с Кирой приятельница познакомила нас. Я сам её просил меня познакомить с кем-нибудь.
   – И давно вы с Кирой знакомы?
   Саша помедлил с ответом.
   – Два месяца.
   – Всего?! И ты ещё говоришь…
   – Стойте! Не так. Я неправильно сказал. Мы знакомы целую вечность.
   – Что? Ты глупости какие-то несёшь! Только что же сказал…
   – Дима! – оборвала супруга Нонна Яковлевна. – Задавай следующий вопрос. Я поняла, что он имеет в виду. Потом тебе объясню.
   – Ладно. Недвижимость у тебя есть?
   – Нет – только машина. Но накопления определённые имеются.
   – Какие? На квартиру хоть через год-два хватит?
   – Нет, на квартиру не хватит. Зато хватит на дом, тем более что в квартире я стал бы жить только в крайнем случае. Не выношу квартир – дома люблю.
   – Ясно, – протянул с подозрением Дмитрий Святославович. – А высшее образование у тебя есть?
   – Есть. Иностранные языки.
   – Вот как? Интересно… В каком районе города вырос? Что-то я не знаю ни одного Краснова в Сибирске, хотя фамилия довольно распространенная.
   – Я – не местный, – пояснил молодой мужчина. – Вырос я в небольшой деревне под Иркутском. Последние четыре с половиной года – плюс армия – я прожил в Иркутске. Окончил госуниверситет.
   – Что у тебя за родители?
   – Чёрт!.. – тихо выругался Краснов. – Не хочу отвечать на этот вопрос.
   – А что так? Они – преступники, рецидивисты?
   – Нет, религиозные фанатики. Из двенадцати детей я по счёту девятый.
   – Значит, ты вырос в многодетной семье? Очень любопытно. Получается, ты – парень набожный?
   – Нет! – резко воскликнул вампир. – Нет. Я не имею отношения к религии.
   – То есть в Бога не веришь?
   – В Бога – верю, в религию – нет.
   – Понял, – отвязался мужчина. – Каким ветром тебя в Сибирск занесло? Аж из Иркутска!
   – Случайным ветром, – усмехнулся Саша. – Боюсь, свой приезд в этот город никак не могу прокомментировать.
   – Хорошо. А где ты здесь работаешь и живёшь?
   – Работаю у Максимилиана Ахмедова: мебель делаю, а также иногда за деньги выполняю контрольные работы и преимущественно по английскому языку. Живу у Ахмедова же. Ещё что-то?
   – Поздно уже, – заметила Нонна Яковлевна. – На сегодня, я думаю, вопросов достаточно. Спать пора. Пойдём, Дима.
   Глава семейства покосился на Александра.
   – Так и быть, можешь остаться здесь ночевать, но чтобы «этим» больше не занимались…
   – Мы уже закончили! – с улыбкой воскликнул молодой мужчина. – Я же вам говорил: я – не половой гигант…
   Дмитрий Святославович жестом оборвал его и сердито удалился вслед за женой. Кира рассмеялась, уткнувшись Саше в грудь. Он обнял её, зарывшись носом в волосы.
   Успокоившись, ведьма подняла к нему своё лицо.
   – Кира Дмитриевна, – прошептал вампир, ласково заправляя ей за ухо прядь волос.
   – Да. А ты?
   – Анатольевич. Александр Анатольевич.
   – Тебе идёт.
   Краснов негромко рассмеялся и поднял девушку на руки. Они быстро повыкидывали всё лишнее из постели, разделись и легли в прежнюю позу. Мужчина подтянул её вверх опять и спросил:
   – Помнишь, на чём мы остановились?
   – Помню, – шёпотом ответила Кира и, наклонившись, поцеловала его. Через минуту Александр перевернулся с ней набок и, удерживая её в кольце своих рук, целовал уже сам. Как заснули, они не помнили.
   Утром Саша проснулся с ощущением счастья на душе. Он чувствовал, что миниатюрная фигурка ведьмы находится в его руках, и радовался этому. А когда открыл глаза, выяснилось, что эта ведьма уже давно не спит и смотрит на него. В тот же миг улыбка расцвела на его губах, вызвав ответную улыбку у Киры.
   Они долго смотрели друг другу в глаза, обменивались невинными ласками, улыбались, посмеивались, перешёптывались. Потом Александру вдруг взбрело в голову подглянуть под одеяло, чтобы, как он выразился, посмотреть на то, что щупал ночью. Девушка сопротивлялась ему изо всех сил, вышла весёлая возня, но своего мужчина, в конце концов, добился. Кира краснела, Краснов улыбался и целовал её лицо.
   Кое-как ведьма выбралась из постели и из цепких рук своего любовника. Она натягивала халат, расчёсывала волосы, а вампир наблюдал за ней, подперев голову рукой и развалившись на постели как барин. Очень довольный жизнью барин. Затем Кира прихватила одежду и ушла в туалет, чтобы привести себя в порядок.
   Улыбка не сходила с её лица, от счастья ей хотелось петь и танцевать, и она мурлыкала что-то себе под нос. Девушка не жалела, что сдалась так быстро, тем более что такой недоступностью как Ангела похвастать не могла. Она была рада, что всё сложилось именно так, и теперь понимала слова Оли, прежде казавшиеся загадочными.
   Когда Кира вернулась в свою комнату, обнаружилось, что Саша уже одет и причёсан, а постель заправлена. Мужчина был очень хорош в своих голубых джинсах и футболке, тоже голубой, но гораздо светлее. Его светлые зелёно-карие глаза блестели, а губы широко улыбались. Улыбка его была невероятно обаятельной, не улыбнуться в ответ было просто невозможно. И ведьма улыбнулась.
   Она проводила его в туалет, а сама осталась караулить за дверью. Вышел он скоро, и, взявшись за руки, они направились было к гардеробному шкафу в прихожей, однако на полпути их догнал окрик Нонны Яковлевны:
   – Кира, доченька, иди завтракать! И ухажёра своего тоже веди! Не голодным же его отпускать…
   Пара замерла. С досадой ведьма и вампир переглянулись. Он в завтраке не нуждался совершенно, а её намеревался накормить где-нибудь в кафе. Она об этом, правда, ещё не знала.
   – Пойдём, – прошептала Кира, потянув его за руку. – Всё равно ведь не отстанут.
   Александр сдался и, не отпуская руки своей спутницы, последовал за ней. Входя на кухню, он был вынужден хорошенько пригнуться: роста он был слишком высокого для этой квартиры.
   Кухня оказалась больше, чем в обычных квартирах, пусть и не на много. У одного из окон впритык к стене стоял стол, стульев было три. Свободными остались два стула, находившиеся в противоположных концах, третий был повёрнут к столу спинкой: на нём сидел Дмитрий Святославович и смотрел телевизор, расположенный на противоположной стене. Нонна Яковлевна в это время сновала у плиты.
   На вошедших мужчина и женщина оглянулись, и их взгляды тут же вперились в молодого мужчину, которого ночью разглядеть им так и не довелось. Увидев же его, они застыли.
   – Привет, – спокойно сказала ведьма.
   – Доброе утро, – жизнерадостно поприветствовал присутствующих Краснов.
   Мать девушки в ответ тоже пожелала им доброго утра, а отец нахмурился.
   – Всё-то у тебя доброе, парень: и вечер, и утро…
   – А что такого? По-моему, прекрасное утро, – совершенно невозмутимо заметил вампир и протянул мужчине руку, которую тот всё-таки пожал.
   Нонна Яковлевна с интересом разглядывала «ухажёра». Судя по её взгляду, видом его она была удивлена, и Кира понимала, почему. Никто не мог ожидать, что её новый парень окажется таким взрослым, высоким, мускулистым, да и плюс к этому симпатичным. Ещё привлекала внимание серёжка в левом ухе, которую Дмитрий Святославович, по всей видимости, не увидел.
   – Садитесь-садитесь, – скомандовала женщина молодым. – Яичницу я уже дожариваю, а ты чай пока наливай и бутерброды делай.
   Ведьма бодро кивнула и усадила за стол Александра, после чего принялась за приготовление завтрака. Молодой мужчина за ней наблюдал, она ему изредка улыбалась. Нонна Яковлевна продолжала между делом исподтишка бросать на него взгляды.
   Скоро всё было готово, и черти принялись за завтрак. Отец Киры смотрел «Новости», мать готовила обед. Каждый был занят своими делами, когда Нонна Яковлевна спросила вдруг:
   – Александр, вы – спортсмен?
   – Нет, – ошарашенно ответил парень.
   – Но занимаетесь каким-то спортом?
   – Да, боксом. А что?
   – Да так… – протянула женщина. – Просто заметила ещё вчера, что у вас хорошая фигура. Сегодня редко встретишь молодого человека, который хорошо развит физически, без пивного животика, а уж возрастом под тридцать лет – подавно! Вы же, я вижу, в прекрасной форме.
   Саша чуть растерялся и выдавил из себя, помедлив:
   – Спасибо, стараюсь.
   – Нонна! – воскликнул Дмитрий Святославович. – И не стыдно?
   – Что? – с вызовом осведомилась его супруга. – Можно подумать, ты на молодых девушек совсем не смотришь и оценить их внешность не можешь!.. А давно боксом увлекаетесь?
   – С двадцати двух лет. В Иркутске в зал ходил, а тут уже как придётся. По-простенькому, в общем.
   – Один или с кем-то?
   – Многие ребята любят иногда прийти, а так чтобы постоянно, наверное, только мы с Максом Ахмедовым.
   – Вот как… Что ж, это похвально. Надеюсь, не бросите в будущем.
   – Не брошу – не бойтесь.
   – Ладно. Может, вы ещё чем-нибудь увлекаетесь?
   Вампир улыбнулся, понимая, что женщина пытается выяснить, что он за птица такая, и поглядел на Киру. Её тоже веселил «допрос».
   – Йогой увлекаюсь.
   – Вы – приверженец восточных учений?
   – Не то чтобы приверженец, но… кое-что мне в них нравится.
   – А работа вам ваша нравится?
   – Да, вполне. Платят хорошо и нервы не треплют.
   Нонна Яковлевна кивнула и больше вопросов не задавала. Двое влюблённых продолжили завтрак, переглядываясь постоянно между собой. Наконец, Дмитрий Святославович досмотрел «Новости», выключил телевизор и повернулся к паре. Краснов в это время как раз вновь смотрел на Киру.
   – Прекрати пялиться на мою дочь, – процедил сквозь зубы мужчина.
   – Не могу: она мне нравится, – весело улыбнулся член Общества Максимилиана.
   Девушка рассмеялась. Дмитрий Святославович сердито зыркнул на гостя, а потом вдруг вытянул шею и изогнулся, чтобы увидеть левую сторону его лица. Саша послушно повернул лицо, чтобы мужчина зря не мучился.
   – Ты – музыкант что ли? – поинтересовался отец ведьмы.
   – Нет.
   – А серёжка зачем?
   – Да… взбрело как-то раз в голову безо всяких причин.
   – Так-то безо всяких?
   – Нет, – сдался вампир с улыбкой. – Назло родителям. Надоело быть правильным мальчиком.
   – М-м. И давно это было.
   – Давно. В семнадцать лет.
   – А почему до сих пор не избавился?
   – Привык уже. Да и какая разница?
   – Несолидно. Придётся избавиться.
   – Это вряд ли, – усмехнулся Александр. – Или вы заставите?
   – Хм. А есть смысл пытаться?
   – Не думаю.
   – Не вздумай от неё избавиться! – воскликнула Кира. – Тебе идёт.
   Саша коротко рассмеялся и кивнул. Ведьма ему улыбнулась. Нонна Яковлевна весело хмыкнула себе под нос. Дмитрий Святославович задумчиво стучал пальцами по столу. Рука его находилась рядом с рукой молодого мужчины, поэтому, очнувшись от задумчивости, он увидел нечто на руке Краснова, повернувшейся на мгновение внутренней стороной. Резко он схватил эту руку и повернул внутренней стороной, уставившись затем на белые полоски.
   – Что это? – осведомился мужчина.
   Мысленно вампир громко вздохнул. Надо же было забыть надеть напульсники!
   – Шрамы, – ответил он неохотно.
   Ведьма тоже пристально смотрела на белые полосы. Историю их возникновения она знала, но ни разу не видела и даже утром не обратила на них внимания.
   – Вены резал?
   – Резал.
   – Самоубийца, значит?
   Александр от досады рассмеялся. Он понял, что повод придраться к нему нашёлся, и от этого ему стало весело.
   – Самоубийца, – легко подтвердил он. – Только несостоявшийся, естественно. – Он улыбнулся. – И как это я не догадался сразу вам всё самое плохое про себя рассказать?.. Что ж, исправляюсь. Итак, пил, курил и не только обычные сигареты, но и траву. Кажется, это всё.
   – Траву курил? Хм. А теперь бросил, стало быть?
   – Давно уж бросил. Почти восемь лет назад.
   – А-а… – разочарованно протянул Дмитрий Святославович. – А вены по какому поводу резал? Из-за несчастливой любви?
   – Нет, – фыркнул молодой мужчина. – Из-за травы как раз. Бросить всё никак не получалось, вот и решил всё это побыстрее закончить.
   – Интересный мотив.
   – Мотив как мотив, – пожал Краснов плечами. – Спасибо за завтрак. Идём? – обратился он к девушке.
   – Куда это? – спросил её отец. – Провожать что ли?
   – Нет. Кира едет со мной.
   – Куда?!
   – А это тайна. Кира обещала, что этот день проведёт со мной. Давно обещала. Забыла?
   – Ой, а сегодня уже двадцать восьмое марта? – удивилась Кира. – Я подзабыла, если честно. Прости, Саша. Обещала, значит, обещала.
   – Кире вечером на электричку, – сообщила Нонна Яковлевна.
   – Я знаю, – кивнул Саша. – На электричку доставлю. А если не успеем, то сам увезу. Обещаю.
   – А далеко едем? – полюбопытствовала ведьма.
   – Довольно далеко. Но куда именно не скажу – даже не спрашивай. Потом узнаешь.
   – Загадочный какой…
   Девушка собрала сумку, чтобы ехать на учёбу, и они с Александром покинули квартиру. В машине на них что-то нашло, и перед тем, как поехать, они ещё минут пятнадцать целовались.
   Доехали они аж до соседнего города. В городе этом было своеобразное кафе и «конный двор», как это называли жители города. Кира давно мечтала покататься на лошадях, и теперь Краснов исполнял её мечту.
   Когда она поняла, куда он её привёз, то визжала от восторга. Здесь они покатались и в коляске, и просто верхом. Сама девушка, конечно, верхом на лошади кататься не стала бы, но вместе с Сашей, который в деревне на лошади ездил – с большим удовольствием!
   Проголодавшись, они поели в кафе, а потом вновь вернулись к лошадям. В общем, день этот они провели прекрасно.

Глава 24

   Солнечные лучи проникали через оконное стекло, чуть застревали в мягкой белой шторе, а потом попадали внутрь дома. На подоконнике они ласково касались нежных светло-зелёных листочков совсем ещё юных кустиков помидоров, а в самом доме – красивых профилей двух лиц: молодого мужчины и девушки. Они сидели на полу: он прислонился спиной к сидению дивана, а она расположилась между его ног и откинулась на грудь. Девушка держала в руках книгу и читала её вслух. Мужчина обнимал её, целовал периодически в волосы и слушал.
   Страница закончилась, и, перевернув её, красавица дочитала абзац, а потом замолкла. Теперь читать начал её партнёр. Его необычный, но очень красивый голос разливался по комнате.
   Ангела впитывала каждое слово, произнесённое Волком. Читал он быстро, и она только и успевала понять прочитанное, а вот насладиться голосом – не слишком. Но всё равно получала удовольствие, потому что почти физически ощущала, как он дышит, как вибрируют его голосовые связки.
   Разворот скоро закончился, и читать вновь стала ведьма. Оборотень же слушал, но сидеть смирно у него не получалось. Поначалу он всё гладил её по голове, а теперь принялся трогать ухо. Он гладил его и тёр пальцами, заставляя мурашки бегать по спине Анжелики. Она улыбалась, но читать не прекращала.
   Раньше Андрей почти не умел проявлять нежность и о магии прикосновений мало что знал, пока Лика не стала его девушкой. С тех пор он многому у неё научился и уже не раздумывал подолгу перед тем, как прикоснуться к ней или поцеловать. Его нежная и добрая от природы натура развилась в полную силу, и девушка была этому очень рада.
   Туманов перестал трогать её ухо. Рука его начала гладить её оголённое плечо, но задержалась там недолго и скользнула по руке ведьмы вниз, а оттуда переместилась на коленку и продолжила путешествие вниз, пока не дошла до ступни. Там, в конце концов, эта рука и осталась.
   Вожак стаи любил теперь прикасаться к Ангеле, трогать её, да и она тоже себе в этом удовольствии не отказывала. Но оба они придерживались определённых правил, хотя никогда о них не договаривались. Дело в том, что они чётко знали границу: там, где они прикасались друг к другу в постели, они никогда не прикасались вне неё. Днём их прикосновения друг к другу были иного характера.
   Анжелика всё-таки улыбнулась, ощущая, как его тёплая рука гладит её ногу, и потрепала его по кудрявой голове. Лицо её повернулось к Волку, он улыбнулся и потёрся носом о её щёку, чмокнув её затем в эту щёку. Девушка хихикнула и погладила его по лицу. Он пристально смотрел ей в глаза, а потом его глаза оказались совсем рядом и скрылись за веками. Мужчина целовал Лику.
   Книга выскользнула из её рук и, захлопнувшись, упала на пол. Андрей чуть наклонил ведьму в сторону и самозабвенно целовал. Она положила руку на его шею и ответила, позабыв о книге. Очнулись они через несколько минут. Дышали тяжело и растерянно смотрели друг другу в глаза.
   Туманов медленно вернул девушку в вертикальное положение и смущённо пробормотал:
   – Кажется, мы отвлеклись…
   Ведьма расхохоталась.
   – Да уж, отвлеклись!
   Мужчина усмехнулся и обнял её покрепче.
   – Лика, – заговорил он, – а ты можешь вообразить меня стариком? Представляешь, я буду, делая что-нибудь, постоянно кряхтеть, шаркать ногами, и у меня будут выпадать вставные челюсти? А ты, читая книгу, станешь засыпать на середине, прямо сидя! Представляешь? – Ангела громко смеялась и ответить была не в силах. – А ты сможешь меня таким любить?
   – Смогу! – воскликнула она, успокоившись. – Уверена, что смогу. А ты – меня?
   – Думаю, да. Любить буду, но, наверное, уже не так.
   – Почему?
   – Ну… любовь ведь меняется. Всё будет иначе, и мы будем другие. Спать мы уже с тобой не станем, и у нас будет что-то вроде дружбы. Как раньше, но лучше. Возможно, что ты даже из спальни меня потом выселишь: раздражать я тебя начну или храпеть стану.
   – А ты не огорчишься, что мы ограничимся лишь дружбой? Мужчины обычно это тяжело переживают.
   – Я знаю, но не думаю, что это случится со мной. Не тот у меня темперамент, да и… я готов к тому, что всё когда-то изменится. Страсть – это всё-таки атрибут молодости.
   – Согласна.
   Вожак стаи улыбнулся и погладил ведьму по щеке.
   – Ты будешь прелестной старушкой.
   – Да и ты, я думаю, будешь старичок хоть куда! – усмехнулась Анжелика. – Но почему ты вдруг заговорил об этом?
   – Мне просто, – он запнулся, – кажется иногда, что ничего этого не будет. Будет ли, Лика? У меня такое чувство, что впереди одна темнота и нет ничего. Ты не исчезнешь, девица моя?
   – Волк, ты что? – встрепенулась девушка. – Куда я исчезну? С чего вдруг? – Она обнимала его за шею и вглядывалась в глаза. – Что за мысли такие? Случилось что-то?
   Волк опустил глаза. Голос его был тихим, когда он заговорил.
   – На неделе я встретил как-то раз в городе Никиту и Жору. Они человека одного доставали… ну как доставали – били. Я их остановил, конечно, и Никита по морде от меня получил. Тут ещё вампиры прибежали… в общем, успокоили мы их. А суда не было, Лика. Понимаешь? Группа внутреннего порядка не могла не узнать об этом. Их картина мира настроена как раз на такие инциденты! Но суда не было. Кто мне объяснит, почему?
   Ангела потрясённо на него смотрела, не в силах произнести ни слова.
   – Как… не было? – выдавила она из себя еле-еле. – То есть Люцифер был прав, и Владимир Петрович действительно им всё прощает? Не понимаю… Это слишком. Одно дело – месть нам, но Законы, люди… как можно?! Поверить не могу… Почему ты раньше не сказал?
   – Суда ждал, да и ощущение такое, словно всё это мне приснилось. Что-то из области фантастики. Вот уж чего не ожидал, так это что Владимир Петрович совсем наплюёт на Законы. Быть снисходительным при наказании – да, но чтобы так…
   Ведьма прижалась к вожаку стаи, чувствуя, как внутри просыпается ужас. Чего-то в этом роде она и боялась, когда делили стаю. Власть Владимира Петровича воистину неограниченна.
   – А почему ты за меня боишься? – спросила она. – Куда я денусь? Со мною-то это как связано?
   – Не знаю, – вздохнул оборотень. – Никак, наверное. Просто потерять тебя я, пожалуй, боюсь больше всего на свете.
   – По собственной воле я никуда не исчезну, Волк.
   – Да-да, я понимаю. И всё же… паранойя какая-то! Не обращай на меня внимания, о'кей? Это пройдёт. У меня бывает иногда.
   – Как же не обращать? – улыбнулась Анжелика, гладя его по щеке. – На тебя невозможно не обратить внимания, – пошутила она. – Я могу помочь?
   Он мягко рассмеялся, взял её за запястье, погладил пальцами кожу на внутренней стороне и ответил:
   – Ты мне уже помогаешь… Почему с тобой так хорошо?
   – Это плохо?
   – Нет. Просто к хорошему всегда быстро привыкаешь, и я побаиваюсь слишком уж привыкнуть. Чувствую себя как наркоман: если не получу свою дозу любви от тебя, начнётся ломка.
   Девушка засмеялась и, чмокнув своего мужчину в губы, шепнула ему на ухо:
   – И дозу постоянно надо увеличивать…
   – Верно. Скоро совсем к тебе прилипну и на работу брошу ходить.
   Они обнимали друг друга и улыбались. Тишину не прерывали и наслаждались моментом. Когда через несколько минут Лика подняла лицо и посмотрела на Андрея, выяснилось, что он вновь стал серьёзным.
   – Знаешь… – заговорил вожак, – смешно, наверное… но мне никогда не приходило в голову, что властью можно пользоваться вот так. Я Владимира Петровича имею в виду. Совсем его не понимаю. Чего добивается? И почему суда не было? Может, я всё преувеличиваю?
   – Не думаю.
   – Я – тоже. Похоже, никому нельзя давать неограниченную власть. И ведь сделать в этой ситуации ничего нельзя – как его остановишь? Но этот случай с Никитой и Жорой я так просто не оставлю – скажу ему.
   – Волк!
   – Думаешь, глупо нарываться? Может быть. Но я не смогу промолчать – хоть убей. Хочу знать, какое оправдание он этому поступку найдёт. И, как ни глупо, кажется, надеюсь, что есть какое-то разумное объяснение.
   – Конечно, это глупо, – улыбнулась Нестерова, – но я тоже надеюсь.
   Туманов рассмеялся от души, крепко стиснул её в объятиях и застонал во весь голос:
   – Ой, Лика!.. Лечиться нам надо от наивности! Мы всё верим в того Владимира Петровича, а его уже, похоже, нет на свете.
   – Надежда умирает последней… Мне в этой ситуации везёт больше всех: он ничего мне не сможет сделать.
   – Я бы не назвал это везением, – возразил Волк. – Ты из-за этого как раз в наибольшей опасности. Со своей силой ты ему будешь мешать больше всех. И меня это беспокоит. – Тут он приподнял её подбородок рукой и улыбнулся. – Вот кому можно дать неограниченную власть, и Венера не ошиблась.
   – Неправда. Я ведь недолго в этой роли – всё может поменяться.
   – Нет. Не поменяется, я уверен.
   Ангела посмотрела ему в глаза.
   – Всё-таки мне повезло. Моя магия сильнее, и он не сможет на меня воздействовать. И заставить делать то, чего я делать не хочу, тоже не сможет. А вас – сможет.
   – Вот тут ты ошибаешься, – спокойно сказал вожак стаи. – Волков не сможет. Убить – да, а заставить нарушить Закон – никогда. Если бы это было возможно, то Никита давно уж стал бы вожаком. Но заставить меня сделать его вожаком нельзя, как и нарушить Закон, да и многое другое. Мы – свободные животные. За это стаю Дьяволы обычно и не любят: у нас есть свои правила, против которых пойти нельзя.
   – Серьёзно? – удивилась ведьма. – То есть вы можете пойти против Дьявола?
   – Прямо-таки пойти – нет, но не делать нечто, противоречащее по нашему мнению правилам или Законам, – да. Общество всегда было разделено на две части, но если над ведьмами ставить кого-то необязательно, чего Дьяволы обычно и не делали, то над волками непременно должен быть вожак, причём избранный предыдущим вожаком. Иначе никак. Может, мы и мало смыслим в магии, как говорит Виктор, зато имеем свою волю. И вообще стая – это небольшая армия Дьявола, поэтому нас немного опасаются, но не пренебрегают.
   Анжелика заулыбалась. Её руки обняли его за шею. Глаза твёрдо смотрели в глаза.
   – Я всегда знала, что вы – невероятные существа. Я вами горжусь… Действительно сложно представить вас, склоняющимися перед Дьяволом и исполняющими любые его прихоти. Всё-таки вы – не собаки, а волки.
   – Да, не собаки. Мы верны, но не слепы в своей верности.
   – Значит, в сложившейся ситуации больше всех не везёт ведьмам.
   – Да, верно. Но, по счастью, у них есть Лёша.
   – Ага. У него с головой всё в норме, слава Богу.
   Мужчина и девушка улыбнулись друг другу и вернулись к чтению книги.

   * * *
   Среди недели Ангела почувствовала, что соскучилась по Волку, и пригласила его к себе на ужин. Он был удивлён этим приглашением, но с радостью его принял и после обхода леса сразу же приехал. Успели они и наобниматься, и нацеловаться, и наесться, и наговориться.
   Когда они уже сидели в гостиной на диване в обнимку, вожак стаи признался, что говорил с Владимиром Петровичем о Никите и Жоре.
   – И что он ответил? – полюбопытствовала девушка.
   – Сказал, что я понятия не имею о том, из-за чего произошла ссора, и не могу судить, заслуживал ли тот человек подобного обращения или нет.
   – Вот как? А ничего, что тебя всё равно судили, когда ты своему брату по лицу кулаком проехался?
   – Видимо, об этом он благополучно забыл. Напоминать я не стал, но не смог не сказать, что избивать человека с нашей волчьей физической силой, да тем более вдвоём, нечестно, и мотивы здесь совсем ни при чём. Тем более мотивов, оправдывающих избиение, не существует на мой взгляд. Один раз врезать ещё оправдание найдётся, но чтобы избивать…
   – Согласна. А он что ответил?
   Андрей вздохнул.
   – Ничего, Лика. Посмотрел на меня таким образом, что стало понятно: ответить ему нечего, но он и не считает нужным оправдывать своё поведение. Будет поступать так, как ему нравится. Вот и всё: наши надежды не оправдались.
   Больше они к этому вопросу не возвращались, понимая, что обсуждать тут, в принципе, нечего.
   Оставшуюся часть вечера они провели ничем важным не занимаясь, ничего интересного не обсуждая, но зато они делали это вдвоём. В конце концов, Туманов остался у Анжелики ночевать.
   Утром он встал очень рано: ему надо было растопить дома печь и привести себя в порядок. Девушка его отпускать не хотела и долго целовала. Из её объятий он вырвался с большим трудом. Выглядел он возмущённым, но при этом довольным.
   После его ухода Лика поспала ещё часа два, утыкаясь носом в подушку, пахнущую им, и улыбаясь. Когда она уже пришла на работу, Волк ей позвонил, чтобы удостовериться в том, что она не проспала из-за него. В итоге они провели ещё несколько приятных минут за разговором по телефону.
   В воскресенье друзья всей компанией заглянули в резиденцию Дьявола перед тем, как отправиться на прогулку в Тёмный лес. Они расположились на диванах и обсуждали последние новости.
   Комнату пересёк Алексей, и Федя его остановил. Выглядел сын Дьявола чуть смущённым и скованным, хотя дружелюбным по-прежнему. О чём они говорили, Ангела не слышала, потому что перешёптывалась с Волком.
   Неожиданно Боря громко обратился к Лёше:
   – Лёха, я прошу прощения за нескромный вопрос… Вот у тебя девушки никогда не было, и весь ты у нас такой приличный и интеллигентный… ты, случаем, не девственник?
   Многие в комнате возмущённо цокнули языком, и только Марат с Виталей Назиным издевательски рассмеялись вместе с Борей. Люцифер холодно поднял бровь и ответом ведьма не удостоил. У Анжелики вырвалось негромко в адрес Бориса:
   – Озабоченный придурок…
   – Что ты сказала, Ангела? – явно нарываясь, переспросил тот.
   Однако девушка не растерялась и громко повторила:
   – Я сказала, что ты – озабоченный придурок. Теперь ты расслышал или мне ещё раз повторить?
   – Ведьма… – прошипел Боря себе под нос.
   – Абсолютно точно, Боренька, – всё так же сладко пропела Анжелика и улыбнулась Лёше.
   Большинство присутствующих в комнате рассмеялись, друзья ведьмы в том числе. Алексей договорил с Фёдором и покинул комнату.
   Он шёл по коридорам и вспоминал о бесцеремонном вопросе. Он догадывался, что многие думают так же, как Боря, и отец в том числе. За отсутствие связей с девушками Владимир Петрович сына презирал, хотя сам лишил его возможности общаться с женским полом в подобном плане. Дело было в том, что секса без любви Люцифер не признавал, а влюбиться позволить себе не мог, чтобы потом не получилось как с Ваней. Однако Боря всё-таки ошибся.
   Конечно, Лиза была первой и единственной любовью Алексея, но в те два раза, когда он поступился своими принципами, он руководствовался другого рода любовью.
   В первый раз всё вышло так: он возвращался после сессии из столицы области на поезде, билет купил купейный и оказался в этом купе всего лишь с одной попутчицей. Была она гораздо старше него, только развелась и испытывала глубокое разочарование в браке и в себе как в женщине. Они разговорились, естественно, и Лёше пришлось сыграть роль жилетки, в которую она поплакалась. Но после истерики настроение женщины резко изменилось, и она вдруг начала флиртовать с ним. Он растерялся тогда вначале, а потом услышал её мысли и всё понял. Она хотела доказать себе, что она – красивая и желанная женщина, а его сочла подходящим объектом. Молодой и красивый Алексей своим вниманием мог поднять самооценку любой женщине.
   Осознав всё это, Чернов пораздумывал-пораздумывал и решил не противиться навязываемой роли. Людей он любил, и попутчицу ему было жалко – в общем, сдался он, хотя понятия не имел о том, как обращаться с женщиной. А тут его ожидал небольшой сюрприз: оказалось, Венера опытность и страстность в любви и постели считала обязательным атрибутом Дьявола. Поэтому проблем у Лёши не возникло. Ему тогда был 21 год.
   Во второй раз обстоятельства были схожие. Люцифер не жалел: помогать людям он любил, хотя предпочитал, несомненно, оказывать помощь иного рода.
   Тот день (а точнее, ночь) оказался большой неожиданностью для сына Дьявола. У него сложилось определённое мнение о собственном характере и темпераменте, но оно, как выяснилось, было ошибочным. Сущность Дьявола всё это перекроила, как это было нужно ей. И до сих пор доставляла ему немало проблем.
   Любовь Алексея к Лизе была преимущественно духовной. Физическая составляющая, разумеется, тоже присутствовала, но совершенно его бы не беспокоила, если б не сущность Дьявола. Благодаря этой сущности его тело порой такие выкрутасы совершало, что ему неловко становилось. Он мог внезапно возжелать Лизу так, что трясти начинало, кровь бурлила в жилах, и едва удавалось сдержаться, чтобы не потащить её в постель сию же минуту, чтобы не стиснуть в крепких объятиях, чтобы не начать горячо целовать, чтобы не пожирать глазами. Когда такое случалось, ему становилось стыдно, в глаза Александровой он старался не смотреть и сосредотачивался исключительно на самоконтроле. Только он его и спасал. А рыжая ведьма совсем ничего не замечала, огня в его глазах не видела, о мыслях и фантазиях, роившихся в его голове, не догадывалась. Для этого она была слишком чиста и невинна.

   * * *
   Андрей, приняв обличье зверя, быстро двигался по четвёртому участку.
   В Тёмном лесу было тихо и светло: солнце стояло высоко, время было обеденное. Весна только начинала как следует вступать в свои права, поэтому деревья стояли голые, за исключением хвойных, трава прорастать пока только планировала. Всё, что сообщало о приходе весны, так это тающий снег и соответствующий запах, который ассоциировался исключительно с весной.
   На дворе была суббота. Вожак стаи по обычаю заглянул в лес в свой обеденный перерыв. Растягивать эти дневные посещения он не любил и мысленно себя всё поторапливал, но против воли иногда останавливался или просто замедлял шаг, чтобы насладиться моментом. Весну Волк любил. Однако в отличие от многих он не считал её временем влюбляться, хотя даже волки заводили потомство весной, а живущие в этой местности, к тому же, как раз в апреле. Любил он её по другой причине: за свежесть и лёгкость. По «весу» весна ему казалась самой лёгкой из всех времён года.
   В весне было особое очарование – видимо, из-за зарождения множества новых жизней. Природа ему казалась в это время похожей на беременную женщину. А беременная женщина, радующаяся своей беременности, всегда прекрасна.
   Туманов шёл, ступая лапами по кашице из снега и воды, принюхивался к запаху талого снега, ощущал, как тела касается ветерок, уже не холодный, а прохладный по-весеннему. Где-то высоко на деревьях переговаривались птички и, кажется, тоже радовались наступающей весне. Человек, находящийся в теле хищника, идущего по лесу, улыбался.
   Внезапно по телу зверя прошла судорога, и он замер. Тёмный лес казался мирным и уютным. Всё в нём было обычно: и запахи, и звуки, однако волк навострил уши. Какой-то тревожащий звук достиг его слуха, хотя опасность хищник почуял скорее интуицией, чем органом. И, развернувшись, молнией полетел назад.
   Когда он уже бежал по третьему участку, его опасение достоверно подтвердил слух. В тот же миг его голос разнёсся по лесу: вожак стаи призывал Фёдора и Льва, дежуривших на четвёртом и пятом участках, на помощь. Скорость он не сбросил и на первый запретный участок ворвался один, зная, что ребята догонят. На участке его никто не встретил, а ведь обычно отделившиеся оборотни ходили по периметру. Страх заполнил всё существо Андрея, потому что это лишь дополняло всю картину.
   До центра участка оставалось всего ничего, и только тогда Туманов встретил, наконец, сородича. Его слуха отчётливо достигал голос, испуганный, женский, поэтому преобладающей эмоцией была ярость. Зло он рыкнул на трусливого Назина, который, поджав хвост, мгновенно шарахнулся в сторону.
   Следующими на его пути оказались молодые оборотни: Сергей и Валерий. Они целенаправленно бежали к Волку, ничуть не трусившие и уверенные в своих силах. Они, похоже, рассчитывали, что молодость обеспечит им победу.
   С разбегу Андрей налетел на ближнего к нему Валеру и, не дожидаясь нападения, вцепился ему в шкирку острыми зубами, заваливая на бок. Серёжа в это время попытался напасть сзади, за что получил по глазам тяжёлой задней лапой. В конце концов, вожак потянул Валеру, и тот, заскользив лапами в мокром рыхлом снеге, поехал, словно по окружности, подмяв под себя нечаянно приятеля. Оба оборотня потеряли равновесие и забарахтались в грязной каше. Туманов же отпустил бывшего подчинённого и ринулся дальше, понимая, что сумел выгадать несколько драгоценных секунд, и догнать его парни уже не смогут. К тому же, как ни крути, он был сильнее и быстрее всех волков – иначе вожаком бы не стал.
   Будучи разъярённым до предела, Волк достиг «места преступления». Оборотней здесь было четверо: Никита, Жора, Эдик и Антон, как заметил за доли секунды вожак, и ворвался затем в гущу. Инстинктивно те отшатнулись, и Андрей цапнул когтистой лапой по морде Никиту, обернувшегося к нему, после чего встал между ними и окровавленной девушкой, потерявшей, по всей видимости, сознание. Его оглушительный рык разорвал воздух и заставил всех оборотней вздрогнуть. Туманов оскалил зубы, предупреждая, что нападёт, если они посмеют сделать хоть шаг по направлению к девушке. Но те, поколебавшись мгновение, бросились на него.
   В глазах потемнело от бешенства, но Андрей сумел с эмоцией справиться и заставил себя сосредоточиться. Драться подобным образом ему уже приходилось, и он не растерялся. На задворках сознания лишь покоился страх за девушку, иногда вспыхивали искры злости, и пульсировала боль…
   Антон с Жорой сдались довольно быстро и отошли в сторону, чтобы прийти в себя. Никита с Эдиком держались, но уже без особого энтузиазма. Не успел Волк и понять что-то, как появились Лёва с Федей. Курганов дрался с Валерой и Серёжей, подоспевшими на помощь своим, а Жуков кинулся на подмогу другу. Скоро все враги были оттиснуты в сторону от девушки.
   Словно по команде присутствующие приняли человеческий облик.
   – Вон с нашего участка! – заорал Никита, брызгая слюной. – Вы не имеете права сюда…
   – Заткнись, тварь! – грубо оборвал его Андрей, едва держа себя в руках. – Иди к чёрту со своими правами! Засунь их себе… Кому-нибудь другому про них рассказывай!
   Приятели Никиты в один голос стали возмущаться, но тут голос подал Лёва:
   – Какого чёрта вы здесь творите?!..
   А дальше он загнул нечто длинное матом, отчего все разом замолкли.
   – Да мы вас отсюда вмиг… – начал было глава этой шайки, делая шаг к Туманову и, судя по всему, намереваясь вновь затеять драку, однако глаза вожака стаи загорелись магическим жёлтым светом, пригвоздив его к земле.
   – Вы с места не сдвинетесь, пока мы отсюда не уйдём, и за пределы своего участка вы не выйдете. Ясно? Не вздумайте мне мешать. Стойте смирно и закройте рты. Я ваше тявканье слушать больше не намерен. Девушку я заберу с собой, и молитесь, чтобы с ней всё было нормально. А иначе я вас всех убью, и пусть Дьявол делает, что хочет…
   Магия, данная Волку Венерой, давила на оборотней, и те не могли ей противиться, хотя очень хотели. Это заставило их растеряться. Андрей же больше не обращал на них внимания и повернулся к раненой. Тут же он увидел, что из бедренной артерии у неё хлещет кровь. Не успев даже выругаться, мужчина прижал её ногу к туловищу, согнув в колене. Кровь фонтанировать перестала, однако выглядела девушка хуже некуда. Крови она успела потерять много, и, как боялся Туманов, эта доза могла оказаться смертельной.
   Ужас сдавил ему все внутренности, но он заставил себя выйти из оцепенения и поднять пострадавшую на руки, запечатав прижатую ногу между их туловищами. На Никиту и его шестёрок Волк не поглядел и бросился бегом с участка. Никто ему не помешал.
   Благодаря длинным ногам он преодолел расстояние до автомобиля за считанные секунды. Ещё на руку ему было то, что машина стояла около первого и третьего участков. Курганов с Жуковым на первом участке чуть задержались, но у джипа друга нагнали.
   Андрей уложил девушку на снег, не отпуская ногу. Навалившись на неё своим весом, он быстро снял с себя пиджак и скрутил его в тугой валик. Федя пережал артерию, пока Туманов подкладывал получившийся валик под коленку раненой, а потом с помощью ремня, вытащенного из брюк вожака стаи, вместе зафиксировали конечность.
   – Вы «Скорую» вызывать собираетесь? – осведомился глухо Лев.
   – А есть смысл?! – хором воскликнули мужчины.
   – Наши местные врачи её только угробят, если у неё есть какой-то шанс, – заметил Волк. – Отвезу к своим.
   Вместе Фёдор и Андрей втащили девушку на заднее сидение джипа и, повозившись, умудрились пристегнуть ремнями. Кожа у пострадавшей стала светлее волос, которые имели почти идеально белый цвет. От её вида кудрявого мужчину изнутри мелко трясло. Находилась несчастная в полубессознательном состоянии: когда они с Жуковым пытались зафиксировать её конечность, и Туманов вытащил ремень, она стала сопротивляться, пусть и слабо. Объяснить ей что-то у волков не нашлось времени, да они и не были уверены, что в этом есть какой-то смысл.
   – Идите на участки, – коротко приказал вожак стаи. – Дальше я сам.
   На слова благодарности у него сейчас не было ни времени, ни душевных сил, и друзья это поняли. Кивнув, они развернулись, разбежались и, в прыжке обернувшись волками, исчезли среди деревьев. Андрей же торопливо сел в автомобиль, пристегнулся.
   Машина сорвалась с места и вылетела на трассу. Асфальт у мужчины перед глазами извивался. Двигатель ревел.
   Взгляд Волка через зеркало заднего вида коснулся светловолосой девушки.
   – Держись, девочка, – попросил он её. – Пожалуйста, только не умирай. Потерпи чуть-чуть…
   Туманов вытащил из кармана брюк мобильный телефон, глядя при этом только на дорогу. Номер Ангелы среди всех вызовов был самый последний, поэтому искать долго не пришлось. Про себя он молился, чтобы она оказалась в резиденции Дьявола, потому что, во-первых, до её дома было ехать дальше, а во-вторых, лучше неё с этой задачей справиться никто не сможет, но без помощи ей придётся всё-таки плохо.
   Анжелика вскоре должна была сдавать гос. экзамен и старательно к нему готовилась, но в резиденцию заглянуть всё-таки собиралась, как упомянула в телефонном разговоре. Вожак стаи на это очень рассчитывал.
   – Да, Волк? – послышался её голос в трубке. На заднем фоне он различил звуки, характерные для «ада», но всё же задал вопрос:
   – Ты в резиденции?
   – Да. Что случилось? – Кажется, по его голосу она сразу поняла, что звонок не без серьёзного повода.
   – Никита со своими шестёрками напали на девушку прямо в лесу, на первом участке. Она сильно изранена, но главное – у неё порвана бедренная артерия. Крови она, кажется, потеряла много: выглядит плохо. Конечность мы с Федей зафиксировали, естественно. Помочь ей сможешь?
   – Что за вопросы?! Конечно, смогу!.. Ты едешь?
   – Да.
   – Жду.
   Андрей бросил телефон, который так и норовил выскользнуть из рук, на соседнее сидение. Кажется, его руки были в чём-то мокром.
   Въехав в город, мужчина на этот раз не стал сбавлять скорость. Люди возмущённо глядели ему вслед, но сейчас было не до того. Дорога находилась в ужасном состоянии, и процесс вождения требовал особой внимательности. Иногда попадались большие глубокие лужи, которые затрудняли быструю езду. Брызги от этих луж разлетались во все стороны, но, к радости водителя, ни до одного пешехода не долетели, хотя те всё равно были крайне возмущены.
   Волк на всей скорости влетел во двор резиденции, не заботясь о том, чтобы нормально припарковать машину. Навстречу ему бежал Лёня. Вместе они отстегнули девушку, после чего вожак побежал к резиденции, а Бархатов сел в джип, чтобы припарковать его как надо.
   Дверь Туманову открыл Рома. Внутри ждала Лика и, глянув на пострадавшую только раз, повела его за собой. В той комнате, куда они пришли, уже был очищен стол для жертвы и находились Лёша, Лиза, Оля и Кира. Он положил девушку на стол, и ведьмы сгрудились над ней, а Алексей выставил его за дверь, сказав:
   – Помочь ты не можешь, Андрей, – лучше приведи себя в порядок…
   Дверь захлопнулась перед носом вожака стаи. Он в растерянности глядел на эту дверь, а потом опустил глаза… и уставился на собственные руки в чужой крови…
   У Волка перехватило дыхание. Его даже пошатнуло слегка, когда он осознал, что видел это уже однажды. В мозгу быстро промелькнули те картины, которые видел он в своём сне. Да, всё было именно так: и участок, и девушка у дерева, и бег, и дверь, и кровь.
   Вслед за этими воспоминаниями в памяти всплыл второй сон, такой же реальный по ощущениям, как и первый. Сон о его смерти.
   В голове всё выстроилось в ясную картину: он видел будущее, видел свою смерть. Там на деревьях были молодые листья, а значит, это случится поздней весной или ранним летом. Это случится скоро.
   «А как же Лика? – мысленно воскликнул Андрей. – Так, значит, это я исчезну из её жизни, а не она из моей?..».
   – Андрюша, пойдём, умоешься, – раздался рядом ласковый голос Веры Ивановны. Её руки потянули его за собой. – Тебе умыться бы надо. И раны твои обработаем. Идём…
   Кудрявый мужчина растерянно посмотрел на неё, но всё-таки кивнул и послушно последовал за ней. Рома с Лёней поплелись за ним. А ему вспоминались слова Лёши о видениях: о том, что если изменить что-то, в будущем изменится многое, и может выйти ещё хуже. И вот он думал: «Как „хуже“?». Умрёт кто-то из его друзей или Лика? Вместо него? Такой вариант развития событий ему определённо не нравился: лучше уж умереть самому.
   Немного придя в себя, Туманов попросил парней съездить в лес и заменить ненадолго Лёву и Федю: их раны тоже следовало обработать. Лёня и Рома без возражений отправились в Тёмный лес. Вожак стаи всё никак не мог выйти из какого-то странного оцепенения и бессмысленно смотрел перед собой.
   В помещении появилась Ангела. Как только она приблизилась и, присев рядом на корточки, взяла его за руки, оцепенение прошло. Они глядели друг другу в глаза и молчали.
   – С ней всё в порядке? – спросил Волк, понимая, что если бы это было не так, она бы уже сказала.
   – Всё хорошо. Лёша с Лизой обрабатывают мелкие ранки и приводят в порядок её одежду, а Кира с Олей занялись твоей машиной. Мы не приводили её пока в сознание, но она в полном порядке – уверяю тебя.
   – Спасибо, Лика. Спасибо.
   – Не за что, Волк! Ты что? Как будто я лично тебе одолжение сделала… Вы молодцы с Федей – всё правильно сделали. Как ты?
   Он горько рассмеялся и уронил голову на руки.
   – Я в полном порядке. А ты?
   – Тоже нормально, – ответила Анжелика, целуя его в кудрявую голову.
   Вера Ивановна сидела на стуле у окна и смотрела на них. Через минуту в комнате собрались почти все друзья: пришли Оля с Кирой, Игорь с Петей, Лиза и Лёша с неизвестной девушкой на руках. Устроил её сын Дьявола в пустом пространстве у стены. Повисшая в воздухе жертва мирно спала. Выглядела она теперь хорошо.
   Люцифер потребовал рассказа. Пока Андрей говорил, у входа в помещение собралась небольшая группка из волков и ведьм. Все внимательно слушали. Произошедшее никого не оставило равнодушным. Черти были потрясены и возмущены.
   По окончании повествования повисло молчание. Алексей потёр лицо руками, мучаясь совестью из-за своего бессилия в сложившейся ситуации. Собравшиеся у входа члены Общества разошлись, а через несколько секунд появились Жуков и Курганов. Оля тут же кинулась к Феде – ранами Льва занялась Елизавета.
   Когда случившееся обсудили с подошедшими, стали решать, что делать с девушкой и как ей всё это преподнести. В итоге Лёша перебинтовал ей раны, которых уже не было, и посоветовал другу наврать о «случайности» и чудесном везении, благодаря которому он остановился у леса, услышал её крики и поспешил на помощь. Тут пришлось ещё выдумать газовый пистолет и даже создать его при помощи магии, а то иначе храбрость Туманова казалась фантастической. С предложенной легендой вожак стаи согласился, добавив туда всё же Фёдора и Льва, затем поблагодарил всех за помощь, в том числе за «лечение» Веру Ивановну и, взяв девушку на руки, покинул резиденцию с Кургановым и Жуковым.
   Во дворе троице встретились Данил и Виолетта. Взгляд парня, брошенный на пострадавшую, показался им странным. Даниил ни слова им не сказал, но проводил их глазами, а они спрашивать не стали.
   Первым делом Волк проследил, чтобы Лёва и Федя благополучно вернулись в Тёмный лес, а Лёня и Рома из него выбрались, потом отъехал от леса и привёл в чувство девушку. Историю та выслушала с сомнением, но придраться не посмела. О Феде и Лёве она тоже смутно помнила, как услышал в её мыслях мужчина, а потому порадовался, что перекроил заранее заготовленную легенду, приплетя двоих друзей. Ирина – а так звали жертву – поблагодарила его, попросила передать «спасибо» Фёдору и Льву, а также тем друзьям, которые любезно оказали ей медицинскую помощь. Андрей её благодарность выслушал с опущенными глазами, совершенно не чувствуя себя заслуживающим этой благодарности, но пообещав передать её слова друзьям.
   Потом мужчина отвёз её домой. Взгляд Данила он понял, когда узнал, что девушка живёт в посёлке Сосновом. Получалось, они были земляками.
   Покончив со всем этим, Волк вернулся в цех. Доработав до конца рабочего дня, он приехал домой, поужинал, растопил печь, но затем ему позвонил Владимир Петрович и сообщил о собрании. Радоваться этому вожак стаи не торопился.
   Через полчаса всё Общество Дьявола было в полном сборе в зимнем зале. В своём скептицизме Андрей оказался прав: собрание было лишь продуктом настойчивости членов Общества. Так уж вышло, что те, кто выслушал рассказ у входа, передали его остальным. Весть разнеслась по Обществу со скоростью пожара. Возмущены были все без исключения и за объяснением обращались к Дьяволу, который под этим натиском был вынужден объявить о собрании.
   Ведьмы и оборотни стояли преимущественно одной толпой – лишь Группа внутреннего порядка и Никита со своими приятелями расположились отдельно ото всех и друг от друга. Ангела и Волк держались за руки. Оба чувствовали, что наказания виновных не дождутся.
   Собрание началось. Докладывать о произошедшем Владимир Петрович заставил Андрея. Когда мужчина коротко и сухо изложил суть случившегося, Дьявол поинтересовался:
   – Ты настаиваешь на наказании?
   Туманов саркастически хмыкнул.
   – Допустим.
   Чернов обратился с вопросом к Никите. Как пояснил тот, с Ириной они общались уже месяца два-три и общались нормально, однако когда оборотень попробовал добиться от неё большего, чем простое общение, она его отвергла. И он решил её проучить.
   – Проучить? – переспросил вожак стаи.
   – Да. Я потратил на неё своё время!
   – Неужели? – съязвил Волк. – Надо же…
   – По-моему, тут всё довольно ясно, – заметил Владимир Петрович. – У него был повод.
   – Повод?! И он, по-вашему, всё случившееся оправдывает?
   – Да. Кто она такая? Всего лишь человек. А он – оборотень. Как она смеет ему отказывать?
   – Смеет?! – хором воскликнула бо́льшая часть Общества.
   – То есть вы считаете, что у этой девушки нет свободы выбора: иметь с Никитой дела или не иметь? – осведомился Андрей.
   – Она должна была радоваться, – заявил Дьявол.
   – Радоваться? Вот как?.. Никита у нас, значит, не парень, а золото? Это даже забавно, учитывая, что из наших ведьм и волчиц никто не желает иметь с ним ничего общего. Видимо, всё-таки радости от него никакой.
   – Да ты сам-то кому нужен? – взбесился Никита.
   Черти рассмеялись язвительно в основной массе. Эта реплика показалась многим смехотворной.
   – Да много кому нужен! – смеясь, заметила молодая ведьма по имени Кристина. – Занят только уже!
   Вожак стаи пропустил эту реплику мимо ушей.
   – Неудивительно, что она тебя послала к чёрту. От твоего самомнения, Никита, кого угодно стошнит… Владимир Петрович, значит, эту девушку вы ни во что не ставите? Предположим, я с вами согласился, но неужели же вы считаете допустимым использование способностей, данных нам Обществом, для решения личных проблем?
   – Туманов, ты так изъясняешься…
   – Обыкновенно я изъясняюсь! Ну да ладно, скажу по-другому: вы сочтёте нормальным моё поведение, если я перегрызу глотку одному «коллеге», когда он меня сильно разозлит? Перегрызу в прямом смысле слова, естественно.
   – Нет, не сочту. Но в случае с Никитой я считаю подобное поведение допустимым. На людей полезно иногда страху нагонять – уважать будут больше.
   – Уважение и страх, по-моему, прямо противоположные вещи, – спокойно сказал Туманов, пристально глядя начальнику в глаза, чуть помолчал, а потом заговорил совсем о другом: – Владимир Петрович, если по прошествии пяти месяцев кто-то изменил своё мнение и не желает больше работать под начальством Никиты или под моим начальством, перемещение из одной части стаи в другую возможно? Вы это разрешите?
   – Имеешь в виду кого-то конкретного?
   – Нет. Просто интересуюсь.
   Чернов призадумался примерно на полминуты, а затем ответил:
   – Разрешу. Желающие перейти под начальство Никиты поднимите руки.
   Никто не шелохнулся.
   – Желающие вернуться под начальство Туманова поднимите руки.
   После секундного колебания вверх твёрдо взметнулась рука Виолетты. Никита и его приятели оглянулись на неё.
   – Что так? – полюбопытствовал Жора.
   – Сделаем вид, что дело в женской солидарности, – предложила девушка.
   Ангела сжала кулаки от страха. Если Летте не позволят перейти, то теперь ей придётся очень плохо. Вожак стаи тоже это понимал и смотрел Дьяволу в глаза, не отрываясь. Потому что тот уже дал слово.
   – Хорошо, – нехотя согласился Владимир Петрович. – Можешь вернуться, Виолетта.
   Волчица негромко его поблагодарила и поглядела на Данила, единственного из их шайки в чьём взгляде не было осуждения. Парень ничего не сказал ей – только кивком головы приказал идти. Она сделала шаг к основной толпе, но тут же застыла в нерешительности, боясь, что её не примут. Однако в следующий миг из крайнего ряда ей протянули руку. Это был Ярослав.
   Виолетта ухватилась за предложенную руку и встала рядом с парнем. Многие в зале выдохнули с облегчением. Андрей повернулся к Чернову.
   – Владимир Петрович, а вас не смущает тот факт, что девушка едва не погибла? Она была смертельно ранена.
   – Я не могу полагаться только на твои слова…
   – У неё была порвана бедренная артерия! – как удар хлыста рассёк воздух громкий голос Алексея. – Если бы не Лёва, Федя и Андрей, она от потери крови скончалась бы за считанные минуты! Свидетелей этому полно! Какие ещё тебе доказательства нужны? Очнись, наконец! Я не понимаю, почему Лиза, Оля, Кира, я и, в первую очередь, Ангела должны были потратить столько сил на спасение этой девушки! Ради того, чтобы Никита её «проучил»? И за что, спрашивается?.. По-твоему, это нормально? Всё прекрасно, да? Ангеле пришлось не только восстановить артерию, но и восполнить потерю крови, от которой девушка всё равно неумолимо погибла бы, а на это требуется много сил! Хорошо, что у нас в Обществе есть ведьма, которой хватило и сил, и ума провернуть всё это. Иначе бы никто не смог ей помочь.
   – От Ангелы не убудет, – невозмутимо произнёс Дьявол. – Она же у нас энтузиастка.
   – А-а-а… – холодно протянул Волк. – Вот как? Действительно, чего ей стоит? Такая мелочь… Понятно, – покивал мужчина, отступая.
   – Что-то ещё хочешь сказать?
   – Ну что вы?! – издевательски улыбнулся вожак стаи. – К чему зря сотрясать воздух? Я так понимаю, что нет смысла даже напоминать вам о том, что оборотень, однажды попробовавший вкус человеческой крови, не остановится уже никогда и будет стремиться попробовать её вновь… Но к чему это я? Это же всего лишь люди!.. Я могу только посоветовать вам ещё раз перечитать Законы Общества. Особенно – первый. Может, что-нибудь интересное узнаете…
   Он развернулся и стремительным шагом пересёк зал, после чего, с треском распахнув двери, покинул зал. Все оглянулись ему вслед, а затем повернулись к Владимиру Петровичу. В большинстве взглядов, обращённых к нему, отражалось осуждение.
   – Вы забываетесь, Владимир Петрович! – громко и отчётливо сказала Анжелика. – Законы есть Законы, и никто не вправе их нарушать. Все их обязаны соблюдать независимо от обстоятельств. А вы не имеете права трактовать их так, как вам удобно. Вы – не Господь Бог, в конце концов! – Тяжело дыша от бешенства, девушка повернулась к Никите. – А ты, ублюдок, только попробуй ещё раз притронуться к этой девушке!
   – А ты мне как-то помешаешь, милая? – нагло улыбнулся оборотень.
   – Помешаю, дорогой. Ещё как. С этого дня моя магия будет охранять эту девушку. Ты никогда не сможешь причинить ей вред. Обещаю!
   Взмахнув волосами, ведьма развернулась и вышла из зала вслед за своим мужчиной. За этими двумя, в итоге, к выходу потянулись и остальные, не дождавшись объявления об окончании собрания. В зале уже находились немногие, когда Лёша, застывший на месте, вдруг поднял голову и сказал отцу:
   – Чего ты добиваешься? Что такого ужасного сделали Ангела и Андрей, что ты их теперь так ненавидишь? Узнали что-то лишнее? Хотел бы я знать, что именно…
   После этого Люцифер покинул зал.

   * * *
   Мысль о собственной скорой смерти крепко засела в мозгу у Волка. Он понимал, что смерть эта, вероятнее всего, неизбежна, и признавал теперь мысленно, что Лика была права, когда уверяла его, что волки тоже могут видеть будущее.
   На следующей неделе он отправился к нотариусу, чтобы решить вопрос о завещании. Имущество своё, разумеется, отписал Анжелике. Когда с формальностями было покончено, пришло осознание реальности скорой смерти. Это всё не было ночным кошмаром.
   Андрей сообщил Феде о написанном завещании и дал номер телефона нотариуса, чтобы он известил того о его смерти. Однако свой поход к нотариусу вожак другу никак не обосновал, не найдя в себе на это сил. Как воспримет его смерть Жуков, он даже не представлял.
   Забавно, но Туманов заранее по всем скучал, хотя понимал, что когда умрёт, ни по кому скучать не будет. Однако сейчас, пока ещё был жив, он чувствовал, как замирает всё внутри, как отпечатывается в душе каждый миг, проведённый на работе или дома, с друзьями, или с Ликой.
   Фёдор замечал странности в поведении друга, но спросить об этом не решался. Чувствовал в отличие от Лёвы и Миши, что за этим кроется что-то, и дело вовсе не в обстановке в Обществе. И ждал, что друг сам объяснит, в чём причина, но тот упорно молчал.
   В субботу Ангела приготовила ужин и ждала Волка с работы. О своём приходе она уведомила его на этот раз заранее и предупредила, что ночевать не останется. Причиной тому был предстоящий гос. экзамен. Мужчина возражать не стал, однако когда пришёл, почувствовал, что безумно по ней тоскует и хочет провести с ней как можно больше времени перед смертью.
   Они отужинали, и Андрей, крепко обняв ведьму, тихо попросил:
   – Останься со мной, Лика. Прошу тебя: останься. Знаю, что тебе это неудобно, но…
   – Хорошо, – только и сказала Анжелика, видя, что это не глупая прихоть. – Конечно, я останусь.
   Она тоже ощущала, что что-то изменилось в нём. Он обнимал её крепче, целовал душевнее, смотрел в глаза пронзительнее. И казалось, что делает это всё, как в последний раз.
   Ещё один факт смущал девушку: после того утра, когда Волк сделал ей предложение, он вдруг перестал заботиться о предотвращении беременности, а теперь снова начал. Чем он руководствовался, она не понимала.
   В воскресенье вечером друзья пришли в гости к вампирам. Когда речь зашла о собрании – а умолчать о нём у Игоря не нашлось сил – Максимилиан, да и остальные вампиры, признались, что тот случай, свидетелем которого стал Андрей, был далеко не единичным. В последнее время Никита со своими шестёрками и Марат с Борей совсем распоясались: с людьми конфликты у них случались неоднократно, и вампирам приходилось людей от них защищать. Ситуация в городе явно осложнялась.
   Нельзя сказать, что Туманов был удивлён рассказом, но никак не мог взять в толк, почему об этом не было сказано ни слова раньше. Лика тоже была этим озадачена. Макс смутился, отвечая на прозвучавший вопрос, но всё-таки пояснил, что не хотел спускать их двоих с небес на землю, да и настроение никому портить – тоже. Тем более что сделать всё равно ничего нельзя было. С этим члены Общества Дьявола вынуждены были согласиться.

Глава 25

   Свет, льющийся из люстр, отражался в до блеска начищенном паркете и громадном зеркале, занимавшем целую стену. Его искры вспыхивали в нарядах женщин, в искусственных и натуральных камнях, вправленных в украшения.
   Атмосфера на балу Полнолуния была достаточно бодрой. Казалось, из-за последних событий все должны находиться в мрачном настроении, однако вышло как раз наоборот. Членам Общества стало легче от того, что всё прояснилось: роли теперь были распределены, маски отброшены. Каждый ныне знал, кто и на чьей стороне.
   После случившегося волки понимали, чего можно ожидать от Никиты и его шестёрок, а потому пристально следили за ними и первым участком. Конечно, об этом попросил своих подчинённых вожак стаи, однако те и без того знали, как теперь себя вести. Несомненно, никто из них не обладал таким феноменальным слухом и чутьём, как глава стаи, поэтому приходилось дежурившим на соседних с первым участках быть предельно внимательными и сосредоточенными.
   Черти стояли как обычно группками, но в целом частей было две: «за» Дьявола и «против». Ангела и Волк по обыкновению находились в компании своих друзей. В данный момент говорил Федя, а все его с любопытством слушали. Оля на этот раз в компанию к ведьмам не ушла и теперь стояла рядом со своим мужчиной.
   Маргарита со своей приятельницей по имени Алина находилась, как ни удивительно, не в компании коллег из Группы внутреннего порядка, а в компании простых ведьм. Им с Алиной были не слишком рады, но прогонять не стали. Тут же присутствовала и Лиза на пару с Оксаной.
   Владимир Петрович сидел на своём «троне», рядом с ним стоял Виктор – они беседовали. Неподалёку от отца – метрах в двух-трёх от его правой руки и чуть впереди – расположился Алексей. Он разговаривал с двумя немолодыми ведьмами. На душе было тоскливо, но он улыбался, стараясь соответствовать общему настроению.
   Когда одна из женщин пошутила, ведьм искренне рассмеялся. Они трое смеялись от души, как вдруг двери в зал с грохотом распахнулись, и в помещение вошли пятеро мужчин. Лёша всё ещё улыбался после приступа веселья в тот момент, когда его взгляд коснулся того, кто из всех непрошеных гостей стоял впереди…
   Улыбка медленно сползла с лица сына Дьявола. Его изумрудно-зелёные глаза слегка расширились от удивления, впившись в лицо… очень знакомое ему лицо. Он даже на пару секунд подумал, что смотрит на отца, хотя и отдавал себе при этом отчёт в том, что отец находится за спиной. А, следовательно, напрашивался вывод… Впрочем, это был очевидный вывод, и голову ломать не надо было, потому что Люцифер видел множество фотографий отца в молодости, и теперь любовался на живую фотографию, точную копию тех до мельчайших подробностей.
   Чернов-младший более никого не слышал и не видел, кроме брюнета, так похожего на отца. Хотя и его он не слышал – а тот что-то говорил – только видел. С какой-то черепашьей скоростью, как ему казалось, до его сознания доползла мысль о том, что перед ним Максимилиан Ахмедов. Он заметил вампирскую сущность у этого мужчины, да и по описанию друзей узнал его. Сердце колотилось в груди как сумасшедшее.
   Основной эмоцией было потрясение или шок, а за ней следовала по обширности радость. Она вспыхнула как спичка и горела, горела. Лёша, не отрываясь, смотрел на старшего брата, о котором мечтал всю свою сознательную жизнь. Мечтал он о нём не только в детстве, потому что благодаря отцу всегда был одиноким, не имел права завести ни друга, ни девушку. Пытался, конечно, да только одиночество выносить оказалось легче, чем боль от расставания.
   Радость резко погасла, как и полагалось любой спичке. Наконец-то, до Алексея начало доходить, что отец не мог не знать о существовании Максимилиана. Ему вспоминалось, как настойчиво отец требовал держаться подальше от вампиров и от Ахмедова в особенности. Вспомнил он и то, как долго существует Общество Максимилиана и как долго сам Максимилиан живёт в Сибирске.
   Он понял теперь, что такого узнали Ангела и Андрей, понял, что они пытались ему сказать, и догадался, почему не могли.
   Взгляд Лёши был прикован к лицу Ахмедова и двигался соответственно с ним. Ведьм уже начал осознавать, что этот старший брат не попытался сообщить ему о том, кто они друг другу, не попробовал познакомиться. Интуиция подсказывала ему, что надежды нет никакой, но он не хотел в это верить. Он уговаривал себя, что внешнее сходство не означает сходство во всём, и, возможно, Максимилиан не станет презирать его как отец. Возможно, брат полюбит его, не отвергнет с отвращением. И Люцифер смотрел на Максимилиана с надеждой и с любовью, которая всегда жила в душе, ожидая его. И умолял его мысленно: «Посмотри на меня! Пожалуйста, посмотри же на меня! Я здесь!..».
   Он дождался взгляда. Вот только этот взгляд был короткий, холодный, брошенный вскользь. Безразличный взгляд. Совсем не тот, о котором мечтала душа Алексея, истосковавшаяся по мужской любви – братской, отеческой.
   На несколько мгновений душа Лёши умерла. Она была уничтожена. Вернулась же она в этот мир с сумасшедшей, невообразимой болью. Эта боль рвала душу на части, билась внутри, терзала, пытаясь вырваться наружу. Кажется, такой боли мужчине знать ещё не приходилось.
   Чернов-младший был опустошён, разбит. Боль и обида слились в один большой колючий комок, который не давал отрешиться от реальности, забыться – он вынуждал ощущать происходящее со всей ясностью.
   Несмотря на тяжёлый, болезненный удар, Люцифер не перестал смотреть на Максимилиана. Он не в силах был оторвать взгляд от брата. И даже зная, что в этих предательских глазах все эмоции сейчас написаны, всё равно не мог. Он проводил Ахмедова взглядом до выхода, пытаясь заткнуть слабый голос внутри, лишённый гордости, который умолял: «Обернись! Ну, обернись, прошу тебя! Ведь я – твой брат…».
   Громкий хлопок закрывшейся двери заставил Алексея вздрогнуть. Только теперь, избавившись от оцепенения, он почувствовал, что потрясение, боль и обида настолько сильны, что он, взрослый, почти тридцатилетний мужчина, вот-вот разрыдается. Ещё одно проявление женственности, которое недопустимо в присутствии отца. Он не мог этого себе позволить и призвал на помощь всю свою силу воли. Глаза его скрылись за ресницами.
   Все члены Общества были потрясены посещением вампиров, и мало кто понял, как сильно «главный вампир города» похож на Дьявола. Мало кто заметил реакцию сына Дьявола, но кое-кто заметил. Кое-кого интересовала только эта реакция.
   Андрей неладное сразу почуял и интуицией, и слухом. Он повернулся к Лике, и она тут же поняла, что сейчас случится нечто ужасное. И случилось.
   Максимилиан в сопровождении Влада, Кости, Юры и Славы вошёл в зимний зал. Пятеро друзей, знавших тайну, испытали крайнюю степень ужаса. Они еле сумели кивнуть в ответ на приветствие друзей-вампиров и со страхом поглядели на Лёшу.
   Его потрясённый взгляд сказал им всё: он понял, кто перед ним. Оказывается, Алексею достаточно было бросить на Ахмедова всего один взгляд, чтобы догадаться. И он догадался, но не это заставило Ангелу и Волка стиснуть руки друг друга, а реакция Лёши на Макса. Его взгляд, полный надежды. Взгляд, в котором почему-то отражались щенячья преданность, верность, бескорыстная любовь, восхищение… Пятерых друзей почти убило терпеливое ожидание, с которым зеленоглазый ведьм смотрел и ждал, когда Макс заметит его. Его распахнутая навстречу брату душа была уязвима. Четыре волка и ведьма знали, что эта душа будет глубоко ранена. Так и вышло.
   Они заметили, как на пару секунд блеск в глазах Люцифера погас, а затем вспыхнул вновь, но совершенно иначе. Теперь в них отражались боль и обида, однако эти больные глаза по-прежнему смотрели на Максимилиана и всё как-то униженно ждали, что он передумает. Но так и не дождались.
   Ангела и Волк едва-едва расслышали, о чём говорил Макс, но и без того они догадывались, в чём причина этого визита. Мефистофель не был намерен терпеть выходки некоторых членов Общества Дьявола и предупредил об этом их начальство. Людей они в обиду давать не намерены.
   Гробовая тишина стояла в зале после ухода вампиров. Практически все глядели на Владимира Петровича, выражение лица которого было невозможно понять. Он был то ли зол, то ли поражён, то ли испуган… А, возможно, на его лице отражалось что-то другое?
   Лёша медленно повернулся и посмотрел на отца, будучи не в силах скрыть боль от предательства.
   – Что? – с вызовом осведомился Дьявол.
   Большинство членов Общества думало, что речь идёт о тех выходках, о которых упомянул Ахмедов, но Алексей знал о них и так, да и не волновали они его сейчас совершенно.
   – Так вот почему мне нельзя было знакомиться с ним? И ты даже не собирался мне ничего рассказать?
   – Не собирался, – отрезал Владимир Петрович. – Тебя это не касается.
   – Не касается?! – изумился Люцифер. – Э́то меня не касается?
   – Да, не касается. К тебе это не имеет совершенно никакого отношения.
   – Вот как?.. Ну, да. Действительно. Каким образом? Это ваше с ним дело, а я совсем ни при чём…
   – Ой!.. – раздражённо воскликнул Чернов-старший. – Только давай без истерики. Ладно? Этого ещё не хватало!
   Многих поразил тон Дьявола. Никогда раньше они не слышали, чтобы он с таким презрением обращался к собственному сыну. Лёша же, привыкший к отцовскому презрению, совсем не заметил того, что тот унижает его при всех. Сейчас это было неважно. Он лишь с горечью был вынужден признать, что его слова справедливы: Максимилиан, по всей видимости, тоже считал, что он, Лёша, ко всему этому не имеет отношения. Его просто не брали в расчёт. Для них обоих он был пустым местом.
   – О, это вовсе не истерика, – спокойно произнёс сын Дьявола. – Сделай одолжение: сними с ребят магию. Раз уж я всё знаю, к чему тратить зря силы?
   – Непременно, – с презрением посмотрел на сына Чернов.
   – Благодарю, – безжизненным голосом сказал молодой мужчина. – А теперь, если ты не против, я уйду. Ты ведь не одобряешь публичных истерик?..
   Он развернулся и покинул помещение через запасную дверь. Лицо его было каменным, а плечи – поникшими. Весь его облик говорил о внутреннем страдании.
   Ангела плакала, глядя на него. Не выдержав, она бросилась вслед за ним, услышав тихий совет Волка:
   – Не надо, Лика…
   Однако она не последовала ему и выскочила в коридор за Лёшей, окликнула его. Он остановился. Его тёмная фигура выделялась на фоне окна. Ведьма приблизилась.
   – Лёшенька, прости нас… Мы хотели сказать, но… я могла сказать, но боялась последствий.
   – Я понял, Ангела, – тихим и добрым как всегда голосом ответил мужчина. – Я не виню вас. Я помню: вы предупреждали. Вы сделали всё, что могли. Ни к чему извиняться. Всё нормально – я зла не держу.
   – Лёша…
   – Ничего, Ангела. Всё в порядке. Это меня, похоже, и вправду не касается…
   – Неправда, – прошептала Анжелика. – Они не правы. Макс бывает упрям и глуп, но…
   Из горла Алексея вырвался судорожный не то вздох, не то всхлип.
   – Ангела, – хриплым шёпотом заговорил он, – возвращайся в зал. Мне надо побыть одному. Пожалуйста. Не обижайся на меня, ладно?
   Она покивала, стараясь не разрыдаться, а он быстро пошёл прочь. Постояв в темноте, Лика всё-таки заставила себя взять в руки и вернулась в зал. Она не видела, каким долгим осуждающим взглядом Андрей наградил Дьявола, пока они говорили с Лёшей, да и не могла.
   Пятеро друзей чувствовали себя ужасно. Остальные члены их компании теперь всё поняли и ощущали себя не лучше.
   Люцифер вышел на улицу в одном костюме – одеться ему и в голову не пришло. Торопливо он приблизился к своему автомобилю, сел и на огромной скорости выехал со двора. Ни о чём он не думал, кроме как о том, чтобы уехать от «ада» как можно дальше.
   Фары кусками выхватывали участки дороги из темноты. Дорога эта чуть поблёскивала в слабом свете фонарей. В машине стоял равномерный привычный гул, убаюкивающий раненую душу сына Дьявола.
   Он обогнал какую-то машину и только в последний момент понял, что это были вампиры, возвращавшиеся от них. Желание остановить их родилось в мозгу, но тут же и погибло. К тому же, он ехал так быстро, что удалился от них на приличное расстояние, прежде чем успел обдумать своё желание, как следует.
   Что он мог сказать Максимилиану? Если тот так похож на отца – а в отношении него, получалось, что так и было – не имело смысла что-то говорить. Вероятнее всего, Максимилиан проигнорировал бы его слова так же, как это всегда делал Дьявол. Просто пропустил бы их мимо ушей. Да и стоило ли унижаться? Не нужен так не нужен…
   Дорога расплылась у Лёши перед глазами. Он поспешно вытер слёзы, чтобы видеть дорогу. Не хватало ещё разбиться. Вот бы отцу понравилось – лишнее подтверждение его женственности: разбился как последняя истеричка.
   Рыдания рвались наружу, но мужчина упрямо стиснул зубы. Руки с силой вцепились в руль. Он прибавил скорость. Дома и деревья мелькали в окнах, не задерживаясь. Рассмотреть их не было возможности, да и не хотелось.
   Скоро Алексей оказался за пределами города. Это был другой выезд из Сибирска: Тёмный лес находился в противоположной стороне. Автомобиль не остановился и даже не сбавил скорость. Сын Дьявола не знал, куда едет и зачем, но продолжал ехать.
   Завидев ровный и пустой участок земли, он съехал с дороги и принялся взрывать колёсами землю и снег. «Шевроле» кружил по участку, оставляя глубокие следы колёсами. Люцифер ни о чём не думал – просто гонял автомобиль, выжимая из него всё, что можно.
   Через 10 минут бессмысленной траты бензина он остановил машину. Больше никакой звук не отвлекал его от собственных переживаний, и всё прорвалось наружу. Здесь не было отца, и держать лицо не было нужды.
   Тихие рыдания разрушили тишину. Руками Лёша ещё сильнее вцепился в руль и упёрся головой в эти руки. Слёзы, горячие и едкие, текли по щекам ручьями.
   Пожалуй, это проявление безразличия со стороны отца оказалось самым болезненным. Он даже не отдавал себе отчёта в том, как отношение отца убивало его. И Максимилиан… тот, кто его совершенно не знал, но всё равно не пожелал иметь с ним ничего общего. А ведь он не сделал ему ничего плохого! Так почему тогда?..
   Алексей теперь понимал, с кем отец его всю жизнь сравнивал: не с собой – с Максимилианом. Вот в сравнении с кем он всегда проигрывал. Вот кого отец любил: Максимилиана. Не его, Лёшу.
   Как ни странно, зеленоглазый ведьм не испытал ни ревности, ни злости, ни зависти. Он просто осознал этот факт и принял его. Он догадался, почему его характер так раздражал отца: Ахмедов, родившийся вампиром, был истинным Дьяволом, а он, Чернов, родившийся лишь с сущностью Дьявола, не был им. Не хватало в нём чего-то истинно дьявольского.
   Откинувшись на сидении, мужчина сидел и тупо смотрел в темноту. Слёзы всё ещё текли из глаз. Он их уже не замечал и всё думал… о Максимилиане. О брате, которому он оказался безразличен. И злился на себя из-за того, что так хотелось быть небезразличным, так хотелось быть принятым.
   Лёша столько слышал о Максимилиане от Ангелы и четырёх волков! И Ахмедов нравился ему, несмотря на все свои недостатки, восхищал его. Он так мечтал с ним познакомиться! Только это желание было невзаимным. Максимилиану он был не нужен. А его предательская душа тянулась к Ахмедову. Глупая, до чего же ты глупая! Никому ты даром не нужна!
   Сын Дьявола упрекнул себя. Как это никому? А мама Вера? А Ваня? Да, кажется, им он не был безразличен. Да только его душа всё стремилась заслужить любовь отца и обнаружившегося брата. Что за мазохизм? Зачем ему их любовь?..
   Слёзы иссякли. Люцифер стал думать, куда теперь податься. Домой не хотелось, определённо, хотя бал закончился уж давно. С кем бы поговорить, чтобы не сойти с ума от тоски и боли? С мамой Верой не хотелось, да и к Ване что-то не тянуло… За полночь к тому же уже. Остаться здесь?
   Мужчина отрицательно покачал головой. Остаться нельзя. Свихнётся. Неизвестно до чего так додуматься можно… Вдруг воспоминание обожгло его. Лиза! Он обещал, что придёт к ней за утешением, если больше окажется не к кому. Выходит, сегодня у него как раз такой случай.
   Неторопливо Лёша завёл машину и поехал обратно в город. Где живёт Лиза, он помнил достаточно хорошо. Но чем ближе он подъезжал к её дому, тем больше им овладевала неуверенность. Заявиться к ней среди ночи? Не наглость ли?
   Немного поразмыслив, он решил, что сначала проверит, спит ли она, а там сориентируется, будить или не будить.
   Окна дома Елизаветы были тёмными. Сын Дьявола остановил машину и вышел. Потом он легко перемахнул через забор, постеснявшись отчего-то воспользоваться магией, и приблизился к дому. Позаглядывав в окна, он встал у двери и поднял было руку, чтобы постучать, но всё же не решился, несмотря на данное ей обещание, и, опустив руку, пошёл прочь.
   Дверь за его спиной резко распахнулась.
   – Лёша! – окликнула его Александрова.
   Алексей обернулся. Девушка стояла в проёме и торопливо завязывала пояс короткого халатика, надетого на неё. Волосы её были распущены и тяжёлой массой покоились на плечах и спине. Обуви на ногах не было.
   – Здравствуй, Лиза. Прости, что разбудил… Я не знаю, зачем пришёл…
   – Ты не разбудил – я не спала. Заснуть не могла, а потом вдруг встала… сама не знаю, почему. И тебя увидела! Я знаю, зачем ты пришёл, Лёша. Проходи. Я помню своё обещание и готова его исполнить.
   – Нет, – несогласно покачал головой мужчина. – Ты не должна. И ночь уже. Не надо было приезжать… не понимаю, что меня подтолкнуло. Прости, я поеду. Тебе завтра на работу…
   – У меня отгул завтра, – сообщила с мягкой улыбкой Лиза. – И в полнолуние спать всё равно не хочется. Входи, Лёша. Пожалуйста. Я рада буду помочь. Тебе ведь сегодня больше не к кому пойти? А я, кажется, поняла, что случилось на балу… Входи. Я с удовольствием тебя выслушаю.
   Люцифер замер в нерешительности. Он чувствовал, что нуждается в её утешении, но и было стыдно лезть к ней со своими проблемами.
   – Позволь мне помочь тебе…
   Сын Дьявола оглянулся на свой автомобиль и… шагнул к ведьме. Она отступила с улыбкой на губах, впуская его внутрь. Он вошёл.
   Разувшись, Лёша вместе с хозяйкой дома проследовал в гостиную. Там они зажгли свет. Оказалось, что приглянувшийся ему халатик был розового цвета и хорошо гармонировал с волосами Лизы, при свете люстры особенно красиво отливавшими тяжёлым металлическим блеском. Да и сама Лиза была необычайно хороша.
   Она усадила его на диван и пристроилась рядом. Он снял чёрный пиджак и положил его на подлокотник. Мужчина представления не имел с чего начать.
   – Максимилиан Ахмедов очень похож на Владимира Петровича, – заговорила робко девушка. – Я так понимаю, что… он – твой брат?
   – Именно. Забавно, что я узнал это только сегодня, вместе с остальными…
   Теперь слова полились рекой. Он не испытывал неловкости, открывая перед ней свою душу, потому что чувствовал, знал, что она всё поймёт и не осудит. С каждым произнесённым словом становилось легче.
   Когда всё было высказано, они замолчали ненадолго.
   – Да-а… – задумчиво протянула Елизавета. – С таким мне сталкиваться ещё не приходилось. Не понимаю… Владимир Петрович, наверное, не в себе. Тебя не касается твой брат?! Абсурд просто. Как это может не иметь к тебе отношения? Неплохо же он всё повернул, чтобы не оправдываться. Ловко, я бы даже сказала.
   – Учитывая последние события, этого следовало ожидать. Теперь это его любимая манера поведения.
   – Да уж, – хмыкнула ведьма с иронией, но тут же покаялась: – Прости меня: это всё-таки твой отец.
   – На правду не обижаются, – горько улыбнулся Чернов. – Я и сам знаю, что ведёт он себя ужасно. Впрочем, «ужасно» – это мягко сказано.
   – Да, но про него всё это и так понятно, а Максимилиан… не прав. Он совершенно не прав! – воскликнула Елизавета, вставая с дивана и начиная расхаживать по комнате. – Он несправедлив к тебе! Он должен был с тобой познакомиться. Если бы он знал тебя хоть минуту, то понял бы, какой ты хороший! Он просто не понимает, что теряет!
   Люцифер улыбнулся, видя, как она возмущена и обижена за него. Собственные эмоции тут же отошли на второй план.
   – Не злись, Лиза. Не надо. Возможно, у него есть причины…
   – Причины?! Какие могут быть причины? Он даже внимания на тебя не обратил, словно тебя не существует! Если он обижен на твоего отца, то пусть, но ты-то в чём виноват? Ты же не обидел его ничем. Да и кого ты когда обижал?! От тебя грубого слова не услышишь…
   – Не преувеличивай, – усмехнулся мужчина по-доброму. – Не настолько уж я хороший.
   – Настолько! И даже больше… – Девушка покраснела. – Максимилиан всё на Владимира Петровича смотрел. Может, ему тоже было плохо? Но это не оправдывает его: ведь он в Сибирске не первый день живёт… А вот Владимир Рудаков на тебя смотрел в основном. Без злобы или ещё чего-то. Возможно, он на него повлияет как-нибудь.
   – Не заметил его. Впрочем, я всё равно не знаю толком, как он выглядит. Вообще, я вампиров редко в городе встречаю: они от меня шарахаются.
   – Но почему?
   – Не любят моего отца. Ну а меня заодно.
   – Несправедливо! Вы же совсем разные.
   – Этого никто не знает, да и кому какая разница? Они опасаются – их можно понять.
   – А тебя кто-нибудь пытался понять?.. – тихо произнесла Александрова.
   – Ты, – глядя ей в глаза, ответил Алексей. – А ещё меня понимают мои друзья и мама Вера.
   – Я рада, что ты пришёл сегодня именно ко мне. Но почему к Волку и Ангеле не стал?
   – Не могу. Он – их друг. Им будет неприятно, да и мне неуютно как-то от того, что они имеют к нему отношение. – Он поднялся с дивана и подошёл к «стенке», встав спиной к собеседнице. Пальцами он провёл по переплёту одной книги. – Есть у меня ещё один друг – мой лучший друг, но он тоже кое-какое отношение к Максимилиану имеет, поэтому к нему пока тоже не могу.
   – Лучший друг? Не знала, что у тебя ещё есть друзья. Он не из нашего Общества?
   – Нет. И ты не могла знать о нём – никто не знает. Почти.
   – Ясно, – пробормотала рыжая ведьма, чувствуя лёгкую обиду из-за того, что ей он не рассказывает о нём.
   – Я не говорю вовсе не потому, что не доверяю тебе. Я доверяю тебе, но твои мысли доступны моему отцу, и я не хочу лишний раз рисковать. Да и впутывать тебя в это ни к чему…
   – Так всё серьёзно?
   Лёша развернулся и посмотрел на неё. Теперь, когда эмоции поутихли, он стал мыслить лучше, яснее. По крайней мере, так ему казалось. И у него захватило дух от того, как она красива. Мысли начали путаться. Мужчина залюбовался её добрыми карими глазами и тем божественным светом, который они излучали, блестящими рыжими волосами, светлой кожей и нежно-розовыми губками. Сквозь туман, заполнивший сознание, он едва расслышал её вопрос.
   – Да… – растерянно ответил Люцифер, – … наверное… не знаю.
   Брови Александровой удивлённо приподнялись. Она заметила, что в его облике что-то поменялось: уныние и тоска испарились, плечи расправились и глаза заблестели. Что-то непонятное было в этих глазах и очень… гипнотическое.
   – Этот халатик ты сама купила или тебе кто-то его подарил? – спросил сын Дьявола, удерживая глазами её взгляд.
   – Оксана подарила, – смущённо пролепетала девушка, краснея и пытаясь оттянуть вниз край шёлкового халата, который, как она знала, был коротковат. – Я бы сама такой не купила.
   – Тебе очень идёт.
   Она покраснела ещё гуще, а он улыбнулся, любуясь её смущённым лицом, и медленно приблизился. Сердце его билось в бешеном ритме, а тело сотрясало дрожью. Он хотел её. Невыносимо. Тело в очередной раз предало его, но если бы только тело! Душа скулила внутри, умоляла дать ей волю, а разум молчал.
   Алексей думал, что стал мыслить здраво, вот только ошибся в корне. Всё было с точностью до наоборот. Он был выведен из душевного равновесия открытием, случившимся сегодня, выбит из колеи, и то, на чём держался его самоконтроль, покоилась сила воли, подалось и рухнуло вниз. Он бы мог сдержать себя, да только нечем было. Он оказался беспомощен и беззащитен перед своей любовью и своими желаниями. Внутренне он уже перешёл заветную границу, а остановить его было нечему. Что-то надломилось там, внутри, и он уже не отдавал себе отчёта в своих действиях.
   – Попроси меня уйти, – тихо сказал Чернов. – Сам я не смогу. Выгони меня.
   Он говорил чистую правду. Если она скажет «нет», то он подчинится и уйдёт. Ослушаться он не посмеет, даже отчаянно её желая. Но ни в каком другом случае.
   А Елизавета молчала, ощущая в себе безумное бессилие. Не могла она его выгнать, пусть и знала, чего он хочет. Не могла и всё тут! Кого угодно смогла бы, но не его.
   Они застыли, глядя друг другу в глаза. Медленно мужчина поднял руку, нежно погладил ведьму по щеке, а потом наклонился и поцеловал. Внутри началась буря, как и в тот первый раз. Он крепко сжал в объятиях её маленькую фигурку и окончательно потерял над собой всякий контроль. Обжигающая страсть затмила всё.
   Девушка обвила его шею руками и забыла напрочь про свою застенчивость. Она могла робеть перед кем угодно, но не перед ним. Она всех мужчин опасалась, а уж бабников, которые западали на неё в первую очередь, норовя воспользоваться её слабостью и неуверенностью в себе, – особенно. Хотя раньше мужчины вообще редко на неё внимание обращали – первым был Курганов, а его она боялась только поначалу. Лёва ей искренне нравился, потому что не приставал нагло, и все его шуточки и ухаживания были добрыми, а не пошлыми. Вёл он себя безупречно и скорее повышал самооценку, чем вызывал страх. В конце концов, они полюбили друг друга как брат и сестра. Их связывало сиротство: он был один и она – одна.
   В Общество Елизавета попала, когда парализовало её бабушку – единственного родного ей человека. На всём белом свете кроме бабушки у неё никого не было. А через полгода бабушка умерла, но Александрова без Общества Дьявола и эти полгода не протянула бы. Именно сын Дьявола тогда помог ей: нашёл сиделку, достал лекарства и похороны организовал потом, да и просто поддержал. Он стал ей самым близким, он знал её всю и принимал. И она любила его, этого прекрасного мужчину. Любила так сильно, что даже застенчивость не имела сейчас над ней власти. Только он имел.
   Целовались они исступленно, словно с цепи сорвались. Когда воздуха стало не хватать, Люцифер и ведьма оторвались друг от друга. Взгляды их изумлённые перекрестились. Каждый удивлялся и себе самому, и другому. Однако продолжалось это недолго: не сговариваясь, они опять рванулись друг к другу, как будто боялись, что их время вот-вот закончится.
   Скоро они уже были в полутёмной спальне, освещаемой слабым светом уличного фонаря. Мир для них сгинул – остались лишь они и их чувства. Всё постороннее исчезло, отошло на второй план. Важно было только то, что происходило между ними сейчас.
   Лёша не верил, что всё это действительно происходит с ним. Не мог поверить, что на самом деле целует эту потрясающую девушку, что прикасается к ней и что она отвечает ему тем же. Казалось, он мечтал об этом всю свою жизнь.
   Каждый поцелуй, каждое прикосновение отдавались в теле Алексея почти физической болью. Он знал, что это больше никогда не повторится. Только здесь и только сейчас. Но он не помнил, почему. Просто знал и всё. Эта мысль впиталась в его душу, в каждую клетку тела.
   Мужчина чувствовал, что эта ночь – божественный дар. Он осознавал это отчётливо, помнил каждую секунду. Каждый миг отпечатывался в его мозгу и душе, мечтавшей излить свою любовь. Он так долго вынужден был сдерживать свои чувства, что теперь не мог остановиться ни на мгновение. Он осыпал Лизу поцелуями, гладил, обнимал, как мечталось ему в фантазиях. Отдавал себе отчёт в том, что ведёт себя, возможно, слишком настойчиво, слишком несдержанно, но поделать не мог ничего. Ему надо было выплеснуть свою любовь, свою страсть, потому что иначе он мог просто погибнуть.
   Ведьма оказалась невинна, чего следовало бы ожидать, однако не воспротивилась его напору, страстности. Сама обнимала его, гладила по плечам, по голове; краснела под его горячим взглядом, но глаза не опускала и не останавливала. Просто подарила ему себя.
   А на самом дне его души покоилась тоска, которая тихо шептала о том, что его счастье недолговечно, очень кратковременно и уже завтра станет воспоминанием, болезненным, но вместе с тем и прекрасным. И Лёша сжимал Лизу в своих руках, пытаясь сбежать от этого шёпота, но не получалось, и внутри всё уже рвалось от боли, плакало и страдало…
   Потом они лежали в тишине. Сына Дьявола трясло, словно в ознобе. Он дал выход своим чувствам и эмоциям, и его нервная система не могла прийти в себя после такого потрясения. Девушка прижимала его к себе и гладила по чёрным волосам, успокаивая. Темнота убаюкивала их обоих, оберегая от реальности.

   * * *
   Лёша не понял, отчего проснулся. Только что он спал, а в следующий миг его глаза оказались открыты. Он увидел рядом с собой Лизу, сел на кровати, однако охватить мозгом совершённую ошибку не успел: его слуха достиг звук, характерный для отъезжающей машины. Мужчина тут же подлетел с постели и, пробежав через весь дом, оказался у окна гостиной. Благодаря магии его глаза сумели разглядеть номер машины.
   Да, это был Виктор. Его номера Алексей помнил слишком хорошо.
   «Вот и всё», – подумалось ему. Виктор видел, что он провёл ночь у Лизы, и непременно доложит об этом отцу. А ведь вечером «хвоста» за ним не было…
   Господи, что же он наделал?! Как он мог поступить столь безответственно? Как он мог так обойтись с Лизой?
   Горечь и ужас затопили душу Люцифера до краёв. Чем он только вчера думал? Ведь знал достоверно, что позволять себе ничего нельзя, что всё это плохо закончится! Конечно, ещё не кончилось, но он знал наверняка, что скажет на это отец.
   Он воспользовался доверчивостью Лизы, тем, что она к нему неравнодушна, о чём он догадывался, и обманул. Её сердце будет разбито. Она полагалась на его порядочность и зря. Совершенно зря.
   Сын Дьявола обхватил голову руками. Вот теперь он мыслил связно, но было уже поздно. Ошибку он совершил. Лиза не переживёт подобного. И никогда не простит.
   Он услышал, как ведьма зашевелилась в постели, и магией её усыпил. Он не сможет смотреть ей в глаза, хотя слабая надежда на то, что всё ещё обойдётся, пока оставалась. И он хотел знать как можно скорее, оправдается она или нет.
   Чернов – совершенно голый, между прочим – вернулся в спальню. Он поглядел на рыжеволосую девушку и замер. Он не мог отвести взгляд от неё, такой красивой, такой любимой, но заставил себя. Поспешно он натянул одежду. Глаза его всё-таки при этом практически не отрывались от Елизаветы.
   Алексей развернулся, чтобы уйти, но сила воли, что вчера его бросила и предала, сегодня опять подвела, и он подошёл к кровати и сел на краешек. Несмело он рукой провёл по мягким кудрявым волосам, а потом наклонился и поцеловал осторожно спящую ведьму в щёку. Затем не удержался и поцеловал розовые милые губки, погладил по плечу… Со стоном, как от сильной боли, он уткнулся лицом в её шею, чувствуя, как разрывается сердце. Он хотел остаться здесь, с ней, навеки.
   – Прости меня, девочка моя… – срывающимся шёпотом попросил её Лёша. – Я – эгоист, я подвёл тебя… Но я так люблю тебя… Ты не простишь меня и будешь права…
   Он рывком поднялся с постели и быстрым шагом покинул комнату, не позволяя себе обернуться. В прихожей он обулся и, оказавшись на улице, закрыл дом с помощью магии. У ворот он всё-таки обернулся и с тоской вспомнил своё предчувствие относительно обещания. Лучше бы он никогда сюда не приходил.
   До резиденции мужчина добрался скоро. Автомобиль Виктора уже стоял во дворе, поэтому сомнений насчёт осведомлённости отца не возникало.
   Люцифер расчесал волосы нашедшейся в бардачке расчёской. Только теперь он вспомнил, что даже не умывался. Покинув машину, после того, как немного привёл себя в порядок, он вошёл в дом. Практически сразу же ему встретился Виктор.
   – Владимир Петрович хочет тебя видеть. Он в кабинете, – без приветствия сообщил смуглолицый мужчина.
   Сын Дьявола кивнул, не глядя тому в лицо, и пошёл в свою комнату. Предстать перед отцом, будучи неопрятным, он не желал, поэтому умылся, побрился, почистил зубы, с помощью магии привёл в надлежащий вид свою помятую одежду и лишь тогда отправился к кабинету Дьявола.
   Алексей протянул руку к резной двери, но ручки так и не коснулся. Он вдруг понял, что не готов к встрече с отцом, и дело было вовсе не в Лизе, а во вчерашнем открытии. Мужчина повернулся к двери спиной и постарался дышать ровнее. Сердце его начало биться слишком быстро.
   Он не знал, как теперь будет смотреть отцу в глаза. Боль разливалась по душе как кровь по венам. Чем дольше он стоял, тем больше ему хотелось уйти и в кабинет не заходить. Храбрость испарялась с каждой секундой, поэтому Чернов просто повернулся и постучал, не давая себе думать.
   Получив разрешение, он распахнул дверь и вошёл. Снова зеленоглазый ведьм ощутил, что рана ещё сильно кровоточит, и повернулся к двери, закрывая её. Этим он умудрился выгадать несколько секунд, чтобы собраться с духом.
   – Звал меня? – осведомился Лёша.
   Кое-как он сумел посмотреть на отца. Тот сверлил его пристальным взглядом. Эту игру мужчина никогда не выдерживал, поэтому тут же отвёл глаза, даже не вступая в неё. Что тут поделаешь, если агрессии в нём почти нет?
   – Звал, – ответил, наконец, Владимир Петрович. – А я смотрю, ты быстро утешился.
   Изумрудно-зелёные глаза обратили на него свой взор.
   – Если бы он не пришёл… ты бы мне никогда не сказал?
   Дьявол страдальчески вздохнул.
   – Слушай, парень, ты – тупой? Я же сказал: тебя это не касается. И, как ты мог заметить, Максимилиан тоже считает, что ты тут ни при чём. Его ты абсолютно не интересуешь, как и меня твоё мнение об этом. Ясно? Ахмедову ни к чему такой сопливый братишка как ты.
   Чувствительный удар. Алексею даже в таких случаях казалось, что он слышит свист бича, хотя бич, естественно, был словесный. Однако бил он почти ощутимо физически.
   Стараясь не поддаваться вспыхивающей в подобной ситуации ненависти к себе, мужчина опустил глаза, которые всегда выдавали его чувства и мысли, а потом заговорил вновь:
   – Его мать – вампирша. Ты её любил, да? Не мою мать?.. Впрочем, зачем я спрашиваю? И так ведь знаю…
   – Ещё разревись здесь! – презрительно фыркнул Чернов-старший. – Любил – не любил… Что за сопли и слюни? Я надеялся, что истерика у тебя уже закончилась. Почему ты всегда ведёшь себя как баба?
   Ещё один удар. Сын Дьявола отвёл в сторону глаза, которые поднял, когда слушал отца. Зубы он стиснул со всей силы.
   Оскорбление, как ни странно, его мало сейчас волновало. Лёша спрашивал мысленно собеседника: «Почему? Почему я вам обоим так безразличен?».
   – Ты попёрся к этой рыжей ведьме, – говорил тем временем Владимир Петрович. – Я удивлён: думал, тебе другая приглянулась… Ну да неважно! Не знал, что тебе рыжие нравятся.
   – Мне не нравятся рыжие – только Лиза, – негромко пояснил молодой мужчина, пытаясь сдержать внутреннюю дрожь. Сердце, да и остальные органы, похолодели от страха. Он боялся услышать самую ужасную на свете – лично для него – фразу. Но он её услышал:
   – Зато мне она не нравится. Не хочу её видеть рядом с тобой. Избавься от неё. Или я сам тебя от неё избавлю.
   Дьявол вглядывался в лицо сына, и тот это чувствовал. Сердце его упало. Он знал, что изменить мнение отца не сможет и унижаться не стоит, но всё-таки задал вопрос:
   – Почему?
   – Да потому! Следовало ожидать, что ты западёшь на какую-нибудь простушку. Она же посредственность! И ты выбрал именно её… Вечно чего-то стесняется, краснеет, да из неё слова не вытянешь! Какая-то слабенькая, хрупкая дурочка. Так и кажется всё время, что вот-вот разревётся. Хотя вы друг другу, пожалуй, подходите: будете всю жизнь вместе сопли жевать. Фу! Смотреть на вас противно!.. Ты мог бы найти яркую женщину…
   – Вроде тех ш… – он проглотил неприличное слово, – которых раньше предпочитал ты? Но они не яркие, а просто явные… в общем, сам знаешь кто. – Лёша перевёл дух и продолжил: – Лиза вовсе не простушка и не посредственность! Она ничуть не слабая – застенчивая, да, но не слабая. Она очень ответственно относится к своей работе, и добрее неё не найти! Да она в миллион раз лучше твоих «ярких женщин»! И какую такую яркую я мог бы найти, любопытно? Кого ты имеешь в виду?
   – Анну, например, – спокойно сказал Чернов-старший. – Она – не ангел с мягкими и пушистыми крылышками как твоя Лиза, а яркая и интересная женщина, напористая, с характером…
   – Анна?! – в ужасе вскричал Алексей. – Анна – яркая? Да как раз она, по-моему, и есть посредственность! Ничего в ней нет яркого! Она – бесцеремонная, наглая, хамоватая… и ничего интересного в ней я не вижу! Лиза – девушка начитанная, мыслящая и интересная. Она – яркая личность, которая просто не лезет в глаза окружающим! Она – очень сильная духом, а Анна – обыкновенная честолюбивая девка.
   – Да ты просто осёл наивный! Твоя Лиза – обычная запуганная девчонка, бесхарактерная. Такая соплюшка никак не подходит на роль жены Дьявола, а вот Аня под стать этому званию. Ты ни черта не смыслишь в женщинах! И разговор окончен! Я сказал «нет»! Про рыжую забудь. Не подходи к ней, не извиняйся – объясняться тут не из-за чего. Пусть радуется, что её трахнул будущий Дьявол. Поплачет, да успокоится – ничего с ней не случится. И иди уже отсюда. Я всё сказал. Слушать твой скулёж я больше не хочу, как и смотреть на твою плаксивую рожу. Так и чувствую, что сейчас нюни распустишь. Хоть иногда для разнообразия веди себя как мужик. Всё, убирайся!..
   Люцифер отшатнулся. Горло стиснуло так, что даже при желании он ничего не смог бы сказать. Да и как не спорь, своего не добьёшься – это ему было отлично известно, поэтому он просто развернулся и вышел, чувствуя себя как побитая собака.
   Трахнул… Почему-то это слово, получившее с некоторых пор пошлое и оскорбительное значение, задевало его больше всего. Наверное, со стороны только так и можно было обозвать то, что между ним и Лизой произошло, но сути это слово не передавало. Выражение «занимались любовью» ему нравилось гораздо больше, потому что слово «любовь» и составляло суть произошедшего. Они друг друга любили – вот что они делали…
   Мысли отвязались от мерзкого слова, и теперь Лёша осознал, что его слабая надежда не оправдалась. Он знал, что так будет, и от этого его поступок становился ещё более неприглядным. Тут до его сознания дошло, что ему даже запретили объясниться с ней! Понимание, полное и ясное, свалилось на него всей своей тяжестью. Мысленно он протяжно застонал, чувствуя, что даже не в состоянии представить, как будет жить после такого. Как он сможет существовать с подобным чувством вины?
   Дыхание стало неровным, и через лёгкий туман в голове мужчина осознал, что сердце сбилось с ритма. Оно начинало работать всё хуже, и он понял, что нужно выпить таблетку, а не ждать, пока само пройдёт. Руками Чернов похлопал себя по груди, нащупывая таблетки, однако тут же вспомнил, что пиджак так и остался на диване, в гостиной у Лизы. В голове постепенно становилось темнее, а по телу от сердца расходилась боль. Сын Дьявола сделал над собой усилие и умудрился припомнить, что запасная баночка была у мамы Веры, и держала женщина её на кухне.
   С трудом он шёл по резиденции, ощущая, как боль набирает силу и заполняет каждую клетку тела. На его счастье в резиденции не было никого из членов Общества, а потому никто не мог увидеть его искажённое от боли лицо.
   Кое-как Алексей добрался до кухни, отыскал таблетки, заглотил одну и запил водой из-под крана, после чего сполз на пол, да там и остался, дожидаясь, когда пройдёт приступ.
   Мало кто знал, что у Алексея Чернова больное сердце. Досталось оно ему по наследству от матери, которая по этой самой причине и умерла. Конечно, по всем законам магии черти лишены недугов людей, но даже у сына Дьявола подобная наследственность могла проявиться при определённых условиях. И Дьявол эти условия своему сыну создал.
   Впервые сердце начало беспокоить Лёшу в 15 лет, после истории с Иваном Куликовым. При прохождении медкомиссии перед поступлением в училище выяснилось всё достоверно, и врач выписал молодому Чернову таблетки. Приступы случались редко и только после очередного разговора с отцом. Свою болезнь Люцифер тщательно скрывал ото всех и в первую очередь – от отца, прямого виновника всех его бед. Об этом недуге была осведомлена, несомненно, Вера Ивановна, и длительное время это являлось секретом лишь двоих: матери и сына. Но не так давно узнали об этом Ваня и его вампиры.
   Вышло всё «случайно». Получив очередную порцию унижения, Лёша поехал к друзьям. Ехал он в полубессознательном состоянии, но отчёта себе в этом не отдавал, пока не вошёл в дом Ивана и не рухнул на пол. Кое-как Куликовы сумели выяснить у него, что ему нужно выпить таблетку, которая лежит в баночке в бардачке автомобиля. После этого он вынужден был во всём признаться друзьям и таблетки теперь носил только во внутреннем кармане пиджака и нигде их не оставлял.
   Вылечить сам себя Алексей, к несчастью, не мог, поэтому с болезнью приходилось мириться. Но сидеть сложа руки мужчина не мог и постоянно тренировал своё сердце. Ежедневно он давал ему определённые физические нагрузки, и когда появлялась возможность подвигаться дополнительно – например, почистить снег – он её не упускал. Члены Общества Дьявола искренне не понимали, зачем сыну Дьявола чистить снег, а он никак своё поведение не объяснял и только отшучивался. Так это всю жизнь для всех и оставалось забавой, какой-то глупой прихотью.
   Через некоторое время мужчина вполне очухался и побрёл в свою комнату. Там он сел на кровать и бессмысленным взглядом уставился в пустое пространство. Никак он не мог поверить в то, что всё-таки совершил ошибку. Столько лет он держался, но всё зря. Теперь страдать будет Лиза – о себе Чернов почему-то совсем не думал. Знал, что будет больно, как ещё никогда не было, и уже страдал, но собственные страдания он воспринимал как нечто само собой разумеющееся. Сам виноват, а вот Елизавета этого не заслужила.
   – Алёшенька, сыночек… – раздался рядом голос Веры Ивановны. – Я волновалась. Как ты?
   Измученные изумрудно-зелёные глаза посмотрели на неё.
   – Мама… я – последняя сволочь на этой земле. Я совершил ужасную ошибку.
   Женщина поняла, что случилось, но всё равно спросила:
   – Где ты был всю ночь?
   Лёша опустил глаза.
   – У Лизы, мама. Я был у Лизы.
   – Он сказал «нет»?
   – Да, он сказал «нет».
   Она села рядом с ним на кровать.
   – А я так надеялась, что у него это прошло. Я думала, это в прошлом. Ты был прав.
   – Я просто не давал ему повода, мама Вера, и только. Теперь дал.
   Вера Ивановна кивнула и взяла его за руку. Он не воспротивился. Они молчали.
   – Я не знала, Алёшенька, – заговорила опять женщина, – про… Максимилиана. Я, правда, не знала.
   – Верю. Да и если бы знала, сказать всё равно не смогла бы. Но я рад, что не знала: не хотел бы я, чтобы ты лгала мне и мучилась от этого. – Его брови нахмурились, а голос опустился до хриплого шёпота, когда он заговорил снова: – Я столько раз спрашивал его про брата! Я так мечтал! А он был, на самом деле был!.. Максимилиан прожил в этом городе почти десять лет. Десять лет, мама Вера! Почему он даже не попытался со мной познакомиться? Почему я так им обоим безразличен? Ну, почему? Что со мной не так?..
   Женщина обняла своего сына, в глазах которого стояли слёзы, и ответила:
   – Всё с тобой так, Алёшенька. Всё так. Не знаю я, почему они так с тобой. Не знаю, милый мой…

Глава 26

   В пятницу, когда Ангела была на работе, ей позвонил Лёша. Его голос сильно поразил девушку: из него словно ушла жизнь, он стал каким-то глухим. Звонил Алексей, чтобы извиниться за свою возможную грубость, допущенную в разговоре (за что ему-то было извиняться?!), и пояснил ещё раз, что ни за что на них не обижается. Попросил передать это волкам. Лика пообещала.
   – А давно вы знаете? – спросил Люцифер, чуть поколебавшись.
   – Нет, Лёша. Мы подходили к тебе на следующий день после того, как узнали.
   – Понятно… Но неужели вы не заметили, как он похож на отца?
   – Я не заметила, – со вздохом призналась ведьма. – Наверное, потому что в голове чётко сложилось: Владимир Петрович – это одно, а Макс и вампиры – это совсем другое. В общем, они что-то несовместимое, как мне казалось. А Волк заметил, что похожи, да только подумал, что это простое совпадение. Даже не знаю, как оправдать нас.
   – А я вас и не обвиняю, Ангела. Всё в порядке. – Он помолчал чуть-чуть, а потом заговорил: – Ангела, скажи, почему…
   Мужчина осёкся. Анжелика догадалась, что он хотел знать, чем руководствовался Максимилиан в своём решении относительно него, однако всё-таки не стал. Он быстро попрощался и отключился. Наверное, гордость не позволила.

   * * *
   Елизавета сидела на диване рядом с Оксаной и прочими ведьмами. Все оживлённо беседовали, и рыжеволосая девушка тоже старалась участвовать. Женщинам казалось, что она такая же как всегда, и только Оксана видела, что это не так. Но причины ей были неведомы.
   Лиза же прислушивалась к разговору и периодически массировала виски. У неё болела голова, потому что последние два дня она много плакала. И сейчас опять хотелось. Ведьма чувствовала, как на неё снова накатывает это состояние. Вновь ей хотелось корчиться от боли и унижения.
   Сложно описать, как она почувствовала себя, когда проснулась утром и обнаружила, что Лёши уже и след простыл. Когда поняла, что он исчез, не сказав ни слова, не оставив записки. И когда он не позвонил.
   Откровенно говоря, такого от Алексея Александрова не ожидала. Она была уверена, что понимает его, что знает, но, видимо, это было не так. Потому что подобное трусливое бегство никак не вязалось с её представлением о нём.
   Она была унижена и разбита, просто уничтожена и болезненно это переживала. Очень болезненно. Девушка не могла представить, как теперь вести себя с ним, как притвориться, что ей всё равно, как показать, что осталась такой же гордой, какой была до той ночи.
   Дрожь пробежала по телу Лизы. Та ночь… Наверное, она не жалела о ней. Понимала, что никогда не забудет. Лёша был таким… каким она и не мечтала его видеть. Он подарил ей нечто невероятное, и тогда она была уверена, что между ними любовь. Выходит, на его счёт она ошиблась. Сама же она его, безусловно, любила – иначе бы не провела с ним ночь.
   Дышать стало трудно. Грудную клетку что-то сдавило, и Елизавета отвернулась от собеседниц, чтобы они не заметили слёз в её глазах. Изо всех сил она пыталась справиться с душившими её рыданиями.
   Когда ведьме удалось со своими эмоциями справиться, она повернулась к женщинам. На глаза ей попался Владимир Петрович, который сверлил её взглядом. Внутренне она сжалась и отвела от него глаза, но ощущать его взгляд не перестала и периодически исподтишка поглядывала на него в ответ. Интуиция подсказывала ей, что он всё знает, и унижение от этого становилось невыносимым.
   – Лёша! – громко окликнул сына Дьявол и поманил к себе. Вид у него при этом показался Елизавете немного злорадным.
   Невероятно красивый брюнет с необычными изумрудно-зелёными глазами подошёл к своему отцу. Сердце рыжеволосой девушки обожгло болью. Она глубоко увязла в любви к нему.
   Память напоминала ей, как в ту ночь эти красивые глаза глядели на неё, и как от огромных зрачков была почти незаметна изумрудно-зелёная радужка, когда он целовал её в гостиной. Александрова сжала руки в кулаки, пытаясь отмахнуться от воспоминаний, но будучи не в силах отвести глаза от любимой фигуры, от лица, которой снилось ей теперь по ночам.
   Алексей слушал Дьявола, но не смотрел ему в лицо. Вдруг он ощутил на себе чей-то взгляд и поглядел в ту сторону. Их с Лизой взгляды пересеклись.
   Ведьма заметила, как он вздрогнул, увидев её, а потом торопливо отвёл глаза и покинул комнату сразу же, как освободился. Его реакция почти убила её. Она гордо подняла подбородок и повернулась к ведьмам, старательно игнорируя взгляд Чернова-старшего.
   Дождавшись ухода Дьявола, Елизавета встала с дивана, намереваясь уйти из резиденции, но вспомнила про пакет, который был при ней. В пакете находился пиджак, принадлежавший Лёше. Отдать его она почему-то всё же решила лично. Пусть и глупо, но ей хотелось посмотреть ему в глаза, увидеть его реакцию. Хотя реакцию она, пожалуй, уже видела…
   Девушка шла по «аду», прижимая к груди непрозрачный пакет. Никто из окружающих даже не догадывался, какая ценность там находится! Пиджак любимого, но подлого мужчины… Из пакета обоняния Александровой достигал аромат одеколона Алексея. Она любила этот запах, но твердила, конечно, себе, что ненавидит его. А сама принюхивалась и наслаждалась.
   С пиджаком этим была странная история. Когда ведьма поднимала его с пола, из него выпала баночка с таблетками. А поднимала она его после того, как сама же на пол и швырнула, а швырнула она его туда после того, как прижимала к лицу и нюхала… Впрочем, неважно: итак, таблетки. Что это за таблетки Лиза знала, и даже читать инструкцию ей не было нужно: бабушка такие принимала. Странное здесь было то, что сын Дьявола подобные лекарства принимать никак не может. Зачем сыну Дьявола таблетки для сердца, да ещё такие сильные? Это в голове у девушки никак не укладывалось.
   Переборов застенчивость, Александрова поинтересовалась у встретившихся ей ведьм, не видели ли они Алексея. Те ответили положительно и указали, где встречали его последний раз. Ведьма их поблагодарила и с бешено бьющимся сердцем вошла в нужную комнату. Там, по счастью – или несчастью – не оказалось никого, кроме молодого Чернова, который стоял у шкафа как статуя. Стоял спиной к вошедшей.
   – Здравствуй, Лёша, – отчётливо произнесла Елизавета, про себя порадовавшись тому, что голос почти не дрожит.
   Лёша резко развернулся и замер. Он смотрел ей прямо в глаза, не отрываясь. Внешне он казался спокойным, и девушка не подозревала, какую бурю чувств в нём вызвала: любви, тоски, боли, отчаяния и даже гнева. Направленного не на неё, естественно. Направленного на него самого.
   Мужчина молчал. На приветствие ответить он не соизволил, поэтому Лиза заговорила сама:
   – Ты забыл у меня свой пиджак.
   Не дождавшись никакой реакции и на эту реплику, ведьма положила на ближайший диван свою сумку и пакет, после чего вытащила из пакета пиджак. Стараясь держать лицо и вести себя невозмутимо и гордо, она подошла к Люциферу и протянула ему пиджак. Он не взял его и продолжал на неё глядеть. Александрова еле слышно вздохнула и пристроила злосчастный пиджак на стоявшее рядом кресло, а потом выпрямилась и поглядела мужчине в глаза в ответ. С минуту они смотрели друг другу в глаза.
   – А я полагала, что знаю тебя, – сказала, наконец, рыжеволосая девушка. – Вот уж не думала, что ты поведёшь себя как… трус.
   Презрение, написанное на её лице, добило Лёшу. Он понял, что ещё раз подобное не переживёт. Гнев вспыхнул внутри ярким пламенем.
   В два шага сын Дьявола догнал Лизу, идущую к выходу, резко развернул, схватил за плечи и хорошенько встряхнул. Ведьма с испугом глядела в его глаза, горевшие красным светом.
   – Можешь ненавидеть меня… – Ему было тяжело говорить от душившего его бешенства. – Если хочешь, можешь ненавидеть меня всей душой, но презирать… не смей. Слышишь? – Он снова встряхнул её. – Не смей!
   Его руки чуть оттолкнули Елизавету. Она смотрела на него расширенными глазами, а он отступил, отвернулся и застыл. Девушка пулей вылетела из комнаты.
   Алексей стоял и смотрел прямо перед собой, но ничего не видел. Он тяжело и сбивчиво дышал, не замечая слёз, которые текли по щекам. Давно он так часто не плакал.
   Люцифер узнал, как это – быть любимым, и теперь невыносимо страдал. Гораздо проще сдерживать себя и свою любовь, когда не знаешь, что почувствуешь, проявив её. И он раньше не знал и 5 лет держал свою любовь под замком, а теперь… узнал. Отказаться от любви Лизы, достоверно зная, как эта любовь окрыляет, как воскрешает и исцеляет душу, какое ощущение радости от этой жизни дарит, равносильно смерти. И мужчина чувствовал, что умирает. Умирает без её любви. Умирает от её презрения. Это было самое тяжёлое испытание в его жизни.
   В предыдущий раз, когда он был вынужден по приказу отца расстаться с Ваней, он презрения бывшего лучшего друга не вынес. Лёша тогда долго терпел презрение того, кого очень любил, да и не только презрение – ненависть, осуждение, но, в конце концов, сломался. И попытался покончить с собой.
   Попытка оказалась бы вполне удачной, если бы не Вера Ивановна, да Валентин Эдуардович. «Мама» Алексея знала, что дружить с Иваном отец ему запретил, знала, как болезненно он переживает собственное вынужденное предательство, и чувствовала, что эта глубокая депрессия может плохо кончиться, а потому присматривала за ним, подозревая, что её поддержки ему мало. Не ошиблась.
   Очнулся сын Дьявола после «попытки» в больнице. На краешке его койки, рядом, сидела Вера Ивановна и тихонько плакала. Он едва-едва не умер, и она держала его за руку, прижималась к ней лбом. Тогда он, наконец-то, осознал, насколько безответственен его поступок. Понял, что не имел права так поступать, не имел права бросать её. Не имел права делать больно той, что так его любила…
   Лёша хорошо помнил до сих пор, как плакал там, в больнице, и просил у мамы Веры прощения. Как целовал ей руки, как обнимал и утешал, говорил, что любит. А она не упрекнула его, хотя он знал, что она испугалась, что потеряет его. И, несмотря на его поступок, недостойный взрослого мужчины, обнимала его, гладила по голове, плакала, говорила о своей любви и просила больше так не делать. За ту попытку самоубийства Чернову было стыдно по сей день.
   Им потом пришлось приложить много усилий, чтобы скрыть произошедшее. Вера Ивановна умудрилась – не без помощи Валентина Эдуардовича – по-тихому отвезти его в больницу. Так же тихо и незаметно она вернула его домой. Затем некоторую проблему составили шрамы, оставшиеся на запястьях. Пару-тройку недель Алексей на уроках физкультуры надевал напульсники, а дома они вдвоём с ведьмой пытались избавиться от шрамов с помощью трав и магии. В итоге им это удалось.
   Об этом инциденте так и не узнал никто из членов Общества Дьявола, в том числе Владимир Петрович. Мужчина даже не подозревал, что чуть не потерял своего почти пятнадцатилетнего сына.
   Тогда Лёше было очень плохо, а теперь – ещё хуже. Выполнение требования отца на этот раз было просто невозможным, смертельным. Хотя покончить жизнь самоубийством он уже не мог, да и не стал бы никогда. После прошлого раза он дал себе клятву. Правда, после разговоров с отцом иногда просыпалась такая ненависть к себе, что он пытался пару раз причинить себе самому вред, но и это, слава Богу, осталось в прошлом.
   Забавно было то, что ни один член Общества так и не покончил с собой, и у некоторых даже намерения чёткого не сформировалось, а он, сын Дьявола, сделал это и почти добился успеха…
   Лиза добежала аж до гардероба, когда, наконец, поняла, что оставила сумку на диване, в той комнате: настолько она разозлилась и испугалась. Девушка замерла, ею овладела нерешительность. Возвращаться очень не хотелось, но поручиться за то, что никто не тронет имущество, с некоторых пор нельзя было, а она далеко не миллионерша. Хотя, конечно, можно было бы открыть дом с помощью магии, но… это глупо, в конце концов. Наверняка он уже ушёл.
   Александрова подошла к комнате и только тогда до её сознания стало доходить, что Лёша ведёт себя по меньшей мере странно. Он не извиняется, но и не держится нагло – просто смотрит и всё. Ведьма задумалась. Что-то было в его взгляде… Неужели боль? Да, точно, но не только она – ещё что-то присутствовало. Елизавета поразмышляла ещё немного и вдруг поняла: любовь – вот что светилось в его взгляде. Эта любовь частенько проскальзывала в его глазах и раньше, а в ту ночь вообще кроме неё ничего не было. И пока говорил, и потом…
   Чувства девушки пришли в смятение. Почему тот, кто провёл с ней ночь, а потом трусливо сбежал, смотрит на неё с любовью и болью во взгляде? Как это вообще может быть?!
   С раздражением на собственную неспособность понять, что же всё это значит, Лиза толкнула дверь. Сердце её ёкнуло: Алексей по-прежнему находился в комнате. Чуть поколебавшись, она вошла, решив, что сможет незаметно забрать сумку и уйти: стоял-то мужчина к ней спиной. Ей хотелось бы вообще в комнату не заходить, но использовать магию, чтобы не тащиться за сумкой к дивану, не решилась: услышать, может, не услышит, а вот магию рядом с собой, несомненно, почувствует.
   До дивана ведьма добралась благополучно и сумку взяла спокойно, но когда развернулась и пошла к выходу, её внезапно обожгла мысль: 5 минут назад, когда она выходила из этой комнаты, он стоял на том же месте и в той же самой позе. Он не шелохнулся и не сдвинулся с места. Что же происходит-то?!
   Елизавета развернулась и, пребывая в ярости, обошла сына Дьявола и посмотрела ему в лицо. И тут же отшатнулась, увидев его слёзы. Он тоже отступил на пару шагов, удивлённо моргая глазами. Что она вернётся, он никак не ожидал.
   Несколько секунд они потрясённо глядели друг на друга, а потом со стоном Александрова обхватила голову руками и воскликнула:
   – Не понимаю!.. Я ничего не понимаю! Что с тобой случилось?
   Лёша молчал, будучи не в силах вымолвить ни слова. А она расплакалась и попробовала убежать. Он очнулся, сорвался с места, кинулся за ней, схватил и прижал к себе. Глаза ведьма вспыхнули красным светом, и все входы и выходы из комнаты захлопнулись, подчиняясь его магии, а её сумка мягко опустилась на ближайший диван. Девушка вырывалась, а он только крепче прижимал её к себе, стараясь не причинить боли.
   – Я тебя совсем не понимаю! – приглушённо выкрикивала она. – Ты сбежал на утро, не сказал ни слова! И теперь молчишь и смотришь на меня! И плачешь… Почему?..
   Мужчина молчал и только обнимал её, уткнувшись носом в её волосы, вдыхая её запах. Тоска захлестнула его, и он опять чувствовал почти физическую боль от её близости. Он даже не заметил, что и сам плачет вместе с ней, что слёзы ручьями текут по щекам.
   – Господи! Я не должен… Ведь я не должен… – шептал Люцифер, беспорядочно целуя её лицо, не в силах остановиться.
   Елизавета замерла, боясь, что он прекратит. Негромкие всхлипы вырывались из её стиснутого спазмом горла, и слёзы пока не перестали течь, но она теперь чувствовала только его горячие губы, блуждающие по её лицу, да руки, мягко держащие её голову.
   А Алексей из последних сил боролся с собой и проигрывал. Слова, которым он не давал слететь с языка почти 5 лет, теперь вырвались против воли:
   – Я люблю тебя… я люблю тебя… я люблю тебя… – повторял он снова и снова.
   Ведьма, открыв глаза, смотрела на мужчину, слушала то, что мечтала услышать больше всего на свете, и ничего не понимала. Ведь она не сошла с ума? Он действительно говорит ей о любви?
   Он же, в конце концов, добрался до её губ и принялся страстно целовать. Она поддалась, ответила и тоже обняла его, слыша, как он тихо и протяжно стонет. И растворилась в этом звуке и в этом поцелуе.
   Задыхающиеся, обессиленные Лёша и Лиза через несколько минут оторвались друг от друга и обнялись. Оба с трудом соображали и молчали, пытаясь привести в порядок мысли, разлетевшиеся как перепуганные птицы. Постепенно они возвращались в реальность.
   Девушка подняла голову и посмотрела в изумрудно-зелёные глаза, полные отчаяния.
   – Объясни, – потребовала она, удивляясь своей смелости.
   – Это сложно…
   – Я похожа на дуру?
   – Нет. Я знаю, что ты умная и всё поймёшь, но не знаю, смогу ли объяснить. Сложно как раз объяснить.
   – Попробуй, – спокойно предложила Александрова. – Начни с того, что ты мне только что говорил. Ты сказал, что любишь меня. Так? Я не ослышалась?
   Надо было бы сказать «нет», но Люцифер ответил честно:
   – Да. Не ослышалась. Я люблю тебя, Лиза.
   – Тогда… почему?! Почему ты так себя ведёшь?
   Мужчина прерывисто вздохнул.
   – Ты решишь, что я – папенькин сыночек, – с горечью произнёс он. – Иначе сложно подумать. Но я объясню. Однако при одном лишь условии.
   – При каком?
   – Ты пообещаешь выслушать меня до конца. Пообещаешь, что не убежишь после первой же фразы. И поговорим мы не здесь.
   – Это два условия, – заметила со слабой улыбкой ведьма.
   – Не совсем: здесь нам поговорить попросту не дадут, а разговор длинный.
   – Хорошо. Я обещаю тебе.
   – Тогда давай… – начал было говорить Лёша, как в одну дверь неожиданно застучали.
   – Алёшенька! – послышался голос Веры Ивановны. – Виктор ищет тебя! Они идут сюда…
   Чернов махнул рукой и открыл дверь, запертую благодаря его магии, впустив пожилую ведьму. Он понимал, что нарушает условия, поставленные отцом, но отступать не собирался: Лиза не должна страдать, как страдал Ваня. Он подчинится отцу в основном, но в одной мелочи сделает по-своему: он объяснит всё Елизавете.
   Поспешно мужчина вытер лицо от слёз и, подхватив с дивана сумочку, протянул её рыжеволосой девушке.
   – Ступай вместе с мамой Верой, – распорядился он. – Потом сразу же иди в кафе Щербакова и жди меня там. Я скоро приду. – Его взгляд с мукой впился в её лицо. – Ты мне обещала, что выслушаешь. Помнишь?
   Александрова кивнула, растерянно глядя на него.
   – Алёшенька, тебе нельзя с ней объясняться! – воскликнула шёпотом Вера Ивановна.
   – Я помню, – спокойно сказал Алексей, не отрывая взгляда от карих глаз девушки. – Но я уже сам всё испортил – поздно идти на попятную. И я должен. К чёрту всё!.. Уведи её, мама: нас не должны видеть вместе. Сделаешь?
   – Ты ещё спрашиваешь?!.. Идём, Лиза.
   Женщина утащила молодую ведьму с собой. Шли они быстро, комнаты сменяли одна другую. Лиза даже запыхалась немного, но ясность мысли от этого не ухудшилась. Брошенные вскользь фразы сложились в чёткую картину: Лёше запрещено быть с ней, и запрещено отцом. Это не украшало сына Дьявола, и Елизавета помрачнела. Вера Ивановна это заметила.
   – Всё не так просто, как кажется, милая, – тихо произнесла она. – Дай ему шанс оправдать себя. Он у меня хороший мальчик.
   – А я думала, вы против объяснения…
   – Нет, просто напомнила, что он рискует. Я рада, что он тебе объяснит всё.
   Девушка кивнула, вспоминая его слова. Она обещала выслушать его до конца. Да будет так!..
   Двое членов Общества Дьявола, которых невозможно было найти на картине мира, сидели в кафе-ресторане Валентина Щербакова. Разговор их был давно окончен. Они молчали.
   – Не боишься, что он из моих мыслей узнает, что ты нарушил его приказ? – осведомилась тихо Лиза, поглаживая пальцами кружку, в которой уже не осталось чая.
   – Боюсь. Попробую что-нибудь с этим сделать. Дай, пожалуйста, руку.
   Девушка покорно вложила свою руку в его горячую ладонь. Лёша прикрыл глаза. Его магия действовала на Александрову, и она это чувствовала. Через полминуты он открыл глаза и выпустил её руку.
   – Надеюсь, что получилось. Но не уверен.
   – Если не получилось, ты сильно пострадаешь?
   – Если не получилось, и он узнает об этом разговоре, то пострадаешь в первую очередь ты. – Мужчина тяжело вздохнул и обхватил голову руками, поставив локти на стол. – Как ни крути, а я тебя подставил. Я виноват со всех сторон. Прости меня, Лизавета. Мне нет оправдания.
   Рыжеволосая ведьма накрыла его руку, вцепившуюся в волосы, своей.
   – Лёша… – тихо позвала она. – Я не жалею ни о чём. Я только не представляю, как ты будешь жить. Неужели ты всегда будешь несвободен? Как долго это будет длиться? До его смерти? А если он проживёт до ста лет, что тогда? Ведь вся жизнь мимо пройдёт! И если ты Дьяволом станешь, тебе наследник понадобится. Как ты его получишь? Женишься на той, на которой он тебе скажет?
   – Я не знаю, – с отчаянием в голосе ответил Алексей, глядя ей в глаза. – Я не думал об этом никогда.
   – Не думал? – удивилась Елизавета. – Но ведь тебе через месяц тридцать лет стукнет! А у тебя никогда девушек не было. Ты всё это пропустил по его милости.
   – Какая разница: были девушки или нет? Главное, что ты… была. – Его голос опустился до шёпота: – А других мне не надо.
   У девушки захватило дух от его страстного взгляда. Ни у кого она раньше не встречала таких глаз: в которых всё можно прочесть как в открытой книге. Где он научился говорить глазами?
   Люцифер взял её руку, поцеловал в ладонь, прижал к лицу и потёрся о неё щекой, прикрыв глаза. Из груди его вырвался тихий вздох. Ему хотелось, чтобы время застыло совсем. Чтобы можно было вечно сидеть, прижав её руку к лицу или глядя ей в глаза.
   Лиза пальцами погладила его по щеке. Он открыл глаза. Она чуть не утонула в этих волшебных глазах, говоривших о любви, и негромко призналась:
   – Я люблю тебя, Лёша.
   Мужчина улыбнулся не менее волшебной улыбкой, от которой его глаза засверкали ещё ярче, напоминая теперь драгоценные камни.
   – Спасибо.
   Ведьма по-доброму рассмеялась.
   – За любовь не благодарят.
   – Правда? – чуть приподнял он брови в лёгком удивлении. – И всё равно спасибо.
   Она улыбнулась и покачала головой. Сын Дьявола погладил её руку пальцами и покрепче сжал в своей руке. Взгляды их встретились. Они замерли, замолчали и даже почти не дышали. Оба знали, что этот вечер последний, когда они вместе и могут открыто говорить о своей любви.

Глава 27

   Небо постепенно светлело. Рассвет пока находился только в степени зародыша, однако уже сейчас представлял собой зрелище захватывающее. Звёзды давно погасли, и только крыши соседних домов, да хозяйственных построек расчерчивали кусок безоблачного неба, видневшегося Волку в окне.
   В городе Сибирске было тихо: практически все спали, и редко какой звук нарушал тишину. Было раннее утро. А вот Андрею не спалось. Он любовался рассветом, лёжа в кровати. Кто знает, сколько ещё рассветов и закатов ему доведётся увидеть?..
   На самом деле, мужчина не так уж беспокоился о своей скорой смерти. Единственное, что его мучило, так это то, как отреагируют на неё его близкие (не о родных речь, конечно) и как её они переживут.
   Туманов к ритму жизни относился спокойно. Всему своё время – так он считал. Пока живётся, ты живёшь, а когда умирается, значит, умирай – чего сопротивляться-то? Рано или поздно умирают все, и у каждого свой срок жизни на Земле. Вечных нет. Души – вечны, а люди и их тела – нет, нет и нет!..
   Кажется, его срок подходит к концу. Вожак стаи о прожитой жизни не жалел и надеялся ещё насладиться последними днями, прочувствовать каждый прожитый миг. Времени он старался не упускать.
   Жаль было только Волку, что он о своей смерти узнал заранее. Он бы предпочёл обойтись без видения и просто умереть безо всякого предупреждения. Почти «случайно». Раз и нет!..
   Конечно, оставался ещё какой-то мизерный шанс, что всё обойдётся, и смерть пройдёт стороной. Но слишком уж этот шанс был мизерным, чтобы надеяться. И Андрей не надеялся. Если жив останется, то хорошо, а если нет, то и ладно. К чему себе зазря нервы портить?..
   Мужчина отвернулся от окна и поглядел на Ангелу, спящую рядом. Лежала она тоже на спине, чуть повернув лицо к нему. Одна её рука была немного откинута. Спала девушка тихо, практически бесшумно – только грудь вздымалась периодически. И вожак стаи слышал, как бьётся её сердечко.
   Он улыбнулся, вспоминая, как они вчера после ужина дурачились почти весь вечер, бегали друг за другом по дому, хохотали. Как гуляли по улице чуть позднее и, вернувшись, во дворе целовались до умопомрачения. А потом он катал её на спине, по двору носился как сумасшедший, а она смеялась и визжала от восторга прямо ему в ухо. А когда они оказались в постели, он зацеловал её до бесчувствия, да и мир они вскоре покинули ненадолго, несмотря на его красоту. Там, куда они отправлялись, став единым целым, было гораздо красивее…
   Андрей прикоснулся осторожно губами к тёплому плечу Лики, зная, что она не проснётся. Ведьма продолжала размеренно дышать, и он осмелел: ещё раз поцеловал в нежное белое плечо, потом носом уткнулся в её волосы, вдохнул запах. Мужчине нравилось, как она пахнет, а уж со сна!.. Он потёрся носом о её щёку, положил голову рядом с её головой, чуть прижавшись, и затих.
   Волк слышал, как Анжелика дышит, как её сердце бьётся, ощущал её запах и чувствовал себя от этого счастливым. Минуты шли одна за одной. Он не шевелился, а потом подвигал рукой и нащупал маленькую ручку девушки, лежащую вдоль её тела, и накрыл своей. Ангела протяжно вздохнула со сна, и Туманов поспешно поднял голову с её волос, на которых так удобно устроился. Она тоже подняла голову, растерянно похлопала ресницами, не проснувшись, как следует, и тихо выдохнула:
   – Волк…
   Он с нежностью посмотрел на неё и чмокнул в губы. Ведьма сонно улыбнулась, а вожак обнял её, устраивая рядом с собой, и вполголоса сказал:
   – Спи, Лика. Ещё рано. Спи, девица моя…
   Она послушно сложила голову ему на плечо, а руку расположила на его груди, прямо над сердцем. Волк сжал эту руку, не давая убрать, а второй рукой поглаживал Лику легонько по узенькой мягкой спинке.
   Девушка опять заснула. Андрей прижимал её к себе и, не мигая, смотрел в потолок.

   * * *
   В комнатах резиденции Дьявола последовательно гас свет. Алексей двигался из одной комнаты в другую, проверял каждую на наличие/отсутствие припозднившихся гостей, а затем выключал свет, убедившись, что все черти разошлись по домам. Было начало десятого часа, поэтому время приёма посетителей закончилось. В выходные дни можно было задержаться почти до полуночи, но сейчас была лишь среда.
   Мужчина шёл по коридору, направляясь к фойе и гардеробу, чтобы окончательно увериться в том, что кроме домашних в здании не осталось никого. Он почти миновал библиотеку, когда понял, что боковое зрение уловило в ней слабый источник света. Лёша сделал пару шагов назад и увидел, что на одном из столов горит настольная лампа, освещающая склонённую над тетрадью голову. Голова эта принадлежала Елизавете Александровой.
   Рыжеволосая девушка торопливо что-то переписывала в тетрадь из книги. Её волосы красиво искрились в свете настольной лампы. Сын Дьявола давно не видел её и против воли засмотрелся – со времени их разговора в кафе прошло полторы недели.
   Кое-как он заставил себя перестать любоваться девушкой и шагнул в дверной проём. Длинная тень от его фигуры упала на пол. Лиза боковым зрением почувствовала это и, вздрогнув, обернулась.
   – Лёша… прости, – виновато произнесла она. – Я уже ухожу. Я думала, что успею, но… Извини. Извини, что задержала…
   Александрова захлопнула книгу и поспешно засунула тетрадь и ручку в сумку, вставая из-за стола.
   – Так ты же не успела, насколько я понимаю? – воскликнул Чернов. – Почему не берёшь домой?
   – Владимир Петрович ещё давно говорил, что эту книгу из здания выносить нельзя.
   Алексей приблизился. Взяв книгу, он прочитал про себя название и протянул её рыжеволосой ведьме.
   – Глупости. Бери. Я знаю, что на тебя можно положиться.
   Елизавета чуть помедлила и растерянно приняла книгу из его рук.
   – Уверен?
   – Что на тебя можно положиться? Абсолютно.
   – Спасибо. Я завтра-послезавтра верну.
   – Хорошо. Когда тебе удобно, тогда и возвращай.
   Они смотрели друг другу в глаза, не отрываясь, с полминуты, а потом Лиза очнулась. Она выключила настольную лампу и шагнула в мини-коридорчик между столами, оказавшись рядом с сыном Дьявола. Он глядел на неё. Девушка запрокинула голову, встретившись затем с ним взглядом, и, поднявшись на цыпочки, вдруг поцеловала его в щёку.
   – Спокойной ночи, – тихо сказала она и быстро покинула библиотеку.
   Лёша стоял в одиночестве посреди комнаты, смущённый и с часто-часто бьющимся сердцем в груди. Он прикоснулся осторожно рукой к тому месту, что обожгли её губы поцелуем, и улыбнулся. В этот миг он чувствовал себя очень счастливым.

   * * *
   Субботним вечером восьмого мая Ангела и Волк, Федя и Оля, Лёва и Миша нагрянули в гости к вампирам. В гостиной у тех как обычно собралась кучка народа, но роль хозяина дома на этот раз исполнял Рудаков. Максимилиана в комнате не было, и даже через полчаса разговоров на отвлечённые темы он так и не появился. Это было очень необычно, и черти, в конце концов, не выдержали: они жаждали знать, убедился ли мужчина в том, что был неправ в отношении Алексея Чернова.
   – А где Макс? – еле слышно поинтересовался Курганов, подавшись вперёд к Владимиру.
   Тот пострелял глазами по сторонам и громко предложил:
   – Слушайте: может, пройдёмся по дому? А то вечно рассядемся тут. По-моему, подвигаться было бы неплохо.
   Члены Общества Дьявола поняли намёк и охотно согласились. Они встали с диванов, и голубоглазый мужчина – тоже. Вместе с ними поднялись со своих мест и Саша с Колей, сидевшие по обе стороны от зама во время разговора.
   Этой довольно многочисленной компанией они вышли из гостиной и двинулись по дому. Влад завёл беседу, не имеющую никакого отношения к Ахмедову, и остальные её поддержали не менее громкими голосами, чем он. Вскоре все они оказались в пустующем крыле здания: вампиры, прежде проживавшие здесь, попереженились и разъехались по съёмным домам и квартирам.
   Рудаков приблизился к окну, которым заканчивался коридор, и, прислонившись к подоконнику, встал к гостям лицом. Краснов и Смирнов расположились рядом.
   – Ну? – подтолкнул мужчин Лев. – Что с Максом?
   – Он до сих пор не пришёл в себя после встречи с «папочкой», – пояснил Владимир. – Ему паршиво.
   – В каком смысле? – не понял Миша.
   – В таком, что за прошедшие с полнолуния две с половиной недели он почти не выходил из своего кабинета, – ответил Саша. – Если он покидает его, то только по нужде или служебным обязанностям, а случается это редко. Он не спит, почти не ест – зато много курит. И практически ни с кем не разговаривает.
   – Днём он работает, – добавил Коля, – а ночью ходит по кабинету туда-сюда. Мы слышим, как он топает по ночам. И на пересмену он ни разу не явился.
   Зам Максимилиана скрестил руки на груди.
   – В ту ночь, когда мы вышли из вашей так называемой резиденции, Макс сказал: «Поехали отсюда быстрее», но звучало это как «Увезите меня отсюда». Больше он ни слова не произнёс, а потом заперся в своём кабинете. Спать он не ложился: я видел, что свет горел всю ночь. Вот так-то. Видите ли, Макс первый раз в жизни видел собственного отца, поэтому он находится… в состоянии шока что ли.
   – Он совсем ни с кем не разговаривает? – осведомился Андрей.
   – Ну почему? Разговаривает. Со мной, например, но всё больше односложно. Если пытаешься заговорить о визите к Дьяволу домой, он впадает в какой-то транс и ничего не воспринимает, а когда заговоришь о работе или ещё чём-нибудь безопасном, он приходит в себя и начинает говорить как ни в чём не бывало. В общем, я стараюсь этой темы не касаться. Ещё Макс из всех воспринимает Саню, Колю и Юру, также приходила Света. Со Светкой они всегда были очень дружны, но разговаривать всё равно не разговаривают – больше молчат. У них какой-то свой язык общения.
   – Ясно, – вздохнул вожак стаи. – Ну а ты-то Лёху видел? Считаешь, он был в курсе их с Максом родства?
   – Ребята… – рассмеялся Влад. Он согнул руки в локтях и повернул кисти ладонями к друзьям в примирительном жесте. – Не надо на меня наседать, ладно? Разве я когда-то говорил, что согласен с Максом?
   – Не говорил, – растерянно подтвердил Федя. – Ты вообще ничего по этому поводу не говорил.
   – Верно. Потому что всё было сказано уже давно. Ещё когда Макс мне только обо всём рассказал, я сразу с ним не согласился. Я к тому времени уже видел вашего Лёху в городе, а у него на лбу написано, что он добрейшей души «человек». Такая доброта, на первый взгляд, предполагает некоторую мягкотелость, и я думал, что ваш парень попросту мямля и не в состоянии пойти против отца. А когда мы уже с вами познакомились, и вы понарассказывали о нём, я изменил своё мнение: будь он мямлей, вы бы так его не уважали. Я пытался объяснять это Максу, но он упрям – вы сами знаете. Бесполезно пытаться что-то ему доказать: пока сам во всём не убедится, он не поймёт.
   – Это правда, – со вздохом согласился Коля – Но лично я был ни на чьей стороне – честно признаюсь.
   – Я тоже, но только поначалу, – признался Саша. – Потом мне Кира столько рассказывала о нём, что волей-неволей, а я оказался на вашей стороне.
   Владимир опять скрестил руки на груди.
   – Конечно, я видел лицо Чернова, – негромко произнёс он. – Тут даже комментариев не нужно – всё и так ясно. Мне жаль, что так получилось. Он, кстати, нас обогнал, когда мы назад ехали. Гоняет как бешеный. То есть… как Волк и Ангела.
   Друзья в один голос коротко рассмеялись.
   – А Макс? – спросила Лика. – Он сказал что-нибудь про Лёшу? Ну хоть что-нибудь?
   – Сказал, – кивнул Рудаков. – Ни с того, ни с сего спросил меня: «Ты видел его глаза?». Я не сразу сообразил, о ком идёт речь, а потом ответил, что да.
   – А он?
   – Он сказал: «Я тоже видел». И всё.
   На самом деле, голубоглазый вампир сказал только часть правды: у этой фразы была и вторая часть, которая звучала следующим образом: «И никогда не забуду». Но эти слова, как Владу казалось, носили несколько уничижительный характер, говорили о глубокой ненависти к себе, поэтому он их опустил, щадя гордость своего друга.
   – Ребята, – заговорил снова Владимир, – я понимаю, что пострадавший в сложившейся ситуации Алексей Чернов, но прошу вас: не трогайте сейчас Макса. Да, он был неправ, но ему тоже плохо. Ему очень плохо. Он умеет признавать свои ошибки и сам себя накажет – не подливайте масла в огонь. Я понимаю, что вам обидно за Чернова, но не обижайте Максимилиана. Я вас очень прошу. Я не позволю его трогать.
   – Ха! – фыркнул Лёва. – Думаешь, что сможешь нам помешать?
   – Попробую. – Глаза Рудакова похолодели.
   – Я пошутил, Влад, – пояснил Курганов. – Я даже пробовать не стану.
   Остальные члены Общества Дьявола к нему присоединились. Вампиры вздохнули с облегчением.
   – А Макс нас примет? – полюбопытствовал Фёдор.
   – Н-не знаю, – неуверенно ответил Влад.
   – Сейчас узнаем. Пошли? – обратился мужчина к друзьям.
   Черти согласились с ним и двинулись к Ахмедову в кабинет. Три вампира переглянулись между собой и поспешили за гостями.
   В обитель к главе Общества ведьмы и волки вломились довольно бесцеремонно. В кабинете было мутно от табачного дыма.
   – Привет, Макс! – поздоровались гости хором.
   Максимилиан растерянно заморгал и пробормотал приветствие. В руке у него была зажата сигарета. Лёва вырвал её у него из пальцев и загасил в пепельнице.
   – Парень, что ты творишь? Ты оскорбляешь моё волчье достоинство тем, что суёшь эту гадость себе в рот. Нельзя возвращаться к этому, если бросил.
   Андрей открыл нараспашку окна, впуская чистый воздух.
   – Ну и вонь тут у тебя…
   Остальные с вожаком согласились.
   – Волк, позволь я, – сказала Ангела. – Так будет быстрее.
   Она вытянула руку ладонью вверх, словно ловит капли дождя. Её глаза сменили цвет на красный, и дым стал собираться над её рукой в плотный мутный шар, который ведьма в итоге вышвырнула в открытое окно. Друзья её расхохотались над этим фокусом, как и вампиры. Даже Ахмедов и тот улыбнулся.
   Ольга выкидывала пепел и окурки в мусорное ведро, протирала влажной тряпочкой столы. Миша с Федей внаглую прибирались на рабочем столе, складывали в аккуратные стопочки бумаги. Анжелика подошла к старшему сыну Дьявола, обхватила ладонями его лицо и посмотрела в глаза.
   – Ну и видок у тебя, Мефистофель! И что это такое вообще? Щетина?! Да ты похож на казака-разбойника!..
   Шоколадные глаза были очень печальны. Но гораздо красноречивее о душевном состоянии говорил внешний вид Максимилиана. Обычно этот мужчина основательно и ответственно подходил к своей внешности, тщательно следил за своим видом. Теперь же он вдруг стал равнодушен к тому, как выглядит.
   На замечание подруги Макс улыбнулся. Следующий час он только и делал что улыбался, потому что черти его старательно развлекали. Они умудрились вытащить его из кабинета и заманить в столовую, где хитростью – не без помощи Влада, Саши и Коли – накормили.
   Когда они уходили, девушки расцеловали Ахмедова в небритые щёки.

   * * *
   Вся страна отмечала День Победы. В городе Сибирске также проходил парад в честь праздника. Бо́льшая часть населения собралась на площади, но многие члены Общества Дьявола находились в резиденции.
   У Лёши было неприятное предчувствие. Ему казалось, что отец выглядит излишне и не к месту довольным. Это было бы неплохо, если бы глаза того не говорили так ясно, что внутри по-прежнему лишь Тень.
   Оксана повстречалась Алексею в коридоре. Не здороваясь, ведьма схватила его за руку и оттащила в сторону, чтобы не мешаться окружающим.
   – Лёша, я волнуюсь.
   – О чём? – растерялся мужчина.
   – Лиза больше суток не берёт трубку и не перезванивает. Я сегодня не выдержала и поехала к ней домой. – Женщина перевела дыхание. – Лёша, её там нет. Соседи видели, как в пятницу вечером к ней подъехала машина, из которой вышло трое мужчин. Они не провели в доме и пяти минут, после чего покинули его вместе с Лизой, сели в машину и уехали. Больше она не появлялась.
   «Вот оно», – подумалось Чернову.
   – Я понял. Я проверю, – сказал он торопливо и пошёл прочь.
   Скоро сын Дьявола входил в дом Елизаветы. Там было достаточно прохладно, потому что печь не топили больше суток. Сумка девушки стояла на кухонном столе, словно она только вошла домой, когда к ней нагрянули незваные гости. Видимо, так и было.
   Люциферу пришлось хорошенько сосредоточиться, чтобы магией заставить дом показать тот миг, когда он в последний раз видел свою хозяйку. В прихожей проступили смутные образы, но, несмотря на их нечёткость, мужчина узнал Виктора, Марата и Борю. Его охватили бешенство и ужас одновременно. Он поспешил назад в резиденцию.
   Недолго думая, Лёша направился в кабинет к отцу.
   – Где Лиза? – коротко бросил он, войдя в помещение.
   – Быстро же ты обнаружил исчезновение своей подружки…
   Алексей поморщился.
   – Что Группе внутреннего порядка от неё нужно? Она что-то нарушила?
   – Нет, – беспечно развёл руками улыбающийся Владимир Петрович.
   – Тогда что тебе́ от неё нужно?
   – Да ничего, в принципе. Посидит в темнице для профилактики.
   – Для какой такой профилактики?!
   – Она окрутила моего сына, – спокойно объяснил Дьявол.
   – Что?! – зеленоглазый ведьм растерялся. – Она окрутила? А ничего, что это я заявился к ней домой? И инициатором, к твоему сведению, тоже был я.
   – Ну надо же!.. Я рад, что хоть раз ты поступил, как мужчина. Но это не имеет никакого значения.
   – А что имеет?
   – Прекрати вопить! Чего ты разорался? В чём трагедия?
   Чернов-младший постарался успокоиться. На самом деле, он не кричал: просто Владимир Петрович уворачивался от ответа.
   – Какого чёрта Лиза делает в темнице? – ровным голосом осведомился молодой мужчина. – Разве я не сделал так, как ты просил? Чего ты хочешь?
   – Сделал-сделал. Но ты всё ещё её любишь.
   – И?
   – Разлюби её.
   – Что? – потрясённо выдохнул Лёша. – Как ты себе это представляешь?
   – Обыкновенно.
   – Ты просишь невозможного, – прошелестел тихо Люцифер. – Я отказался от неё, она никогда не будет моей девушкой и женой – неужели этого недостаточно?
   Дьявол пожал плечами и с широкой улыбкой ответил весело:
   – Нет.
   Молодой Чернов сжал руки в кулаки и опустил глаза. С минуту он молчал.
   – Если тебе доставляет удовольствие измываться надо мной, то пожалуйста, – заговорил он надтреснутым голосом. – Но Лизу оставь в покое. Она ни в чём не виновата.
   – Виновата.
   – Нет!!! Если хочешь, я к ней близко больше не подойду. Я буду общаться с ней по работе через посредников или совсем не буду, но только пусть её отпустят! Она не сделала ничего плохого.
   – Мне плевать, – равнодушно ответил седовласый мужчина.
   – А мне – нет! У Группы внутреннего порядка нет никакого права держать Лизу в темнице. Она не нарушила ни одного Закона. Суда не было. Они обязаны её выпустить.
   – Не обязаны.
   – Обязаны! Моя подчинённая не нарушила абсолютно ничего, и я требую, чтобы её отпустили. Нет основания подвергать её аресту.
   – Она больше не твоя подчинённая, – холодным тоном сообщил Дьявол. – Я отстраняю тебя от должности заместителя. Временно. Занимайся бизнесом, а я сам присмотрю за ведьмами. Ты теперь не имеешь отношения к Александровой, и её судьба тебя не касается. Ты с этой минуты не имеешь доступа к подобной информации, поэтому был суд или не было его, это не твоё дело.
   – Вот как? – тихо спросил Алексей.
   – Вот так. Свободен.
   Мужчины молча сверлили друг друга взглядами.
   – А что ты дальше собираешься с Лизой делать? – осведомился зеленоглазый ведьм.
   – Я же только что сказал…
   – То, что ты только что сказал, не имеет отношения к моему вопросу! – воскликнул Лёша. – Что ты планируешь с ней делать?
   – Я ещё не решил, – улыбнулся Владимир Петрович. – Подумаю как-нибудь на досуге. И запомни: ты отстранён. Усвоил?
   – Вполне, – еле слышно ответил Чернов-младший и, развернувшись круто, покинул кабинет.
   В соседней комнате многие с удивлением покосились на него. Кажется, ругались они с отцом довольно громко, но сейчас Люциферу до этого не было никакого дела. Он шёл из комнаты в комнату, не обращая внимания ни на кого, однако в одной из таких комнат путь ему преградила Оксана.
   – Ну что, Лёша, ты нашёл её? – взволнованно поинтересовалась она.
   – Относительно.
   – В каком смысле? Где она?
   – В «офисе» Группы внутреннего порядка. А точнее – в темнице.
   – За что?! – ужаснулась женщина.
   Практически все, кто присутствовал в комнате, слушали их разговор. Краем глаза мужчина заметил на одном из диванов Лёню, Рому и Ярослава.
   – А просто так! – весёлым тоном ответил Лёша, но вот только веселье его было истерическое.
   – Ты шутишь? Она нарушила что-то?
   – Она ничего не нарушила, – отчётливо произнёс сын Дьявола.
   – Но тогда… почему?
   – Потому что так угодно господину Дьяволу.
   – И ничего нельзя сделать?
   – Нет.
   – Но ты же наш начальник! – вскричала одна молоденькая ведьмочка. – Неужели ты не защитишь её?
   – Я больше не ваш начальник, – спокойно объяснил Алексей. – Меня отстранили от должности.
   – Когда? – изумилась Оксана.
   – Да вот только что. Минуты две назад. Сожалею, Оксана, но я действительно ничего не могу сделать.
   Мужчина развёл руками и пошёл прочь. На самом деле он чуть-чуть приврал: кое-что он сделать мог и собирался.
   Оказавшись в своей комнате, Чернов открыл картину мира. Быстро он отыскал Лизу в одной из темниц. Судя по её энергии, она была в порядке. Зеленоглазый ведьм сконцентрировал всю свою любовь к ней и защитил её своей магией.
   «Ты в безопасности», – мысленно сказал он ей и закрыл картину.
   Сил на подобную магию у него было не так уж много, поэтому охранять он её мог не слишком долго – недели две или чуть больше. Алексей понимал, что отец испытывает его терпение, поэтому решил подождать до завтра, а уже потом действовать. Возможно, отцу надоест, и он прикажет её освободить. Только случилось бы это побыстрее…

   * * *
   Ярко горел костёр. Языки пламени красиво танцевали друг с другом и поодиночке. Танец их завораживал, притягивал взгляды. Вкусно пахло дымком.
   Ангела и Волк сидели рядышком, крепко обнявшись и прижавшись друг к другу. Смотрели они на огонь. Рука мужчины ласково поглаживала девушку по голове. Та тихо улыбалась.
   Рома наигрывал что-то на гитаре. На его губах блуждала улыбка. Парень сегодня был в хорошем настроении и держался крайне дружелюбно и раскованно.
   Как выяснилось, он прекрасно умел играть на гитаре и петь. Поэтому бо́льшую часть вечера друзья его эксплуатировали. Некоторые ему подпевали, другие – воздерживались. Например, Лёня Бархатов. Он утверждал, что слухом его Бог не наградил, и только слушал друга, своим доброжелательным вниманием оказывая тому моральную поддержку.
   Однако время веселья прошло, и теперь все погрузились в ленивую задумчивость. Роман больше не пел, но перебирал струны, которые рождали спокойную и приятную мелодию.
   Федя с Олей держались за руки. Пока никто не видел, они поглаживали пальцами руки друг друга. На огонь эта пара смотрела реже, чем другие, – чаще их глаза обращались друг на друга. В такие моменты они с нежностью обменивались улыбками.
   Ксюша сидела на коленях у Миши. Он гладил её по плечу, а она, закрыв глаза, получала удовольствие и едва не мурлыкала. Мужчина счастливо улыбался, скрывая своё лицо в волосах вампирши.
   Игорь догрызал свой шашлык, Петя улетел в неведомые дали, уставившись на костёр. Лёва расположился рядом с Ярославом. Изредка они тихо переговаривались между собой.
   Кира сидела между ног у Александра, прислонившись спиной к его груди. Губы её изогнулись в лёгкой улыбке, потому что вампир незаметно для остальных иногда шептал ей что-то на ухо. О любви, конечно.
   Смирнова с ними не было. На самом деле, Коля хотел присоединиться к этой компании, но неожиданно для себя самого сумел уговорить Таню провести с ним почти целые сутки. Утром этого дня они с девушкой сняли номер в гостинице, в котором и уединились. Они оба давно об этом мечтали.
   Здесь, в частном секторе города, где располагался дом Курганова, было достаточно тихо и спокойно. В центре же Сибирска сейчас, вероятнее всего, проходила ужасная ежегодная пьяная гулянка, и была она, наверняка, в самом разгаре. В отличие от подавляющего большинства жителей городка черти отметить День Победы решили шашлыком и посиделками у костра. Скромно, без лишнего шума и с достоинством.
   Предложение принять компанию у себя дома поступало от многих, но Лёва эту привилегию никому не отдавал. Он привык к тому, что все обычно собираются у него, и своё право на это рьяно отстаивал. А остальные, зная его любовь к сборищам на его территории, не препятствовали.
   Весть об отстранении Алексея Чернова от должности заместителя Дьявола уже пронеслась по Обществу ураганом. Ангела, Волк и другие узнали об этом почти что из первоисточника – от Леонида, Романа и Ярослава. Реакция на эту новость практически у всех членов Общества Дьявола была одинаковой – шок. Поверить в это было сложно и… страшно. Подобное событие в умах многих было сродни апокалипсису.
   Известие же об аресте тихой и доброй Елизаветы Александровой вызвало растерянность, непонимание и ярость. Некоторые члены Общества потребовали объяснения по этому поводу у Владимира Петровича. И тот им его дал: по его словам это заключение является воспитательной мерой. В том, что воспитывать ведьму не за что, никто не сомневался. Могли бы засомневаться, если бы не слова Алексея, которым все верили безоговорочно.
   Лев, узнав о том, что Лизу поместили в темницу, не сумел сдержать свой бешеный темперамент и отправился в «офис» Группы внутреннего порядка. Там, естественно, закатил скандал, требуя выпустить девушку, и даже чуть было не устроил драку, когда попытался добраться до Лизы. От подобного исхода мужчину уберёг Михаил, который вовремя узнал о намерениях своего друга и поспешил его остановить. Из здания Самойлов Лёву вытаскивал силой.
   Андрей также звонил Дьяволу и о причинах ареста интересовался, но ответа, можно сказать, не получил. Следующий звонок вожак стаи сделал Лёше. Тот твёрдо попросил его не лезть во всё это и сказал, что эта проблема только его и ничья больше, после чего поспешил распрощаться.
   Единственное, что из всего этого поняли друзья, так это то, что теперь проблемы начались у Алексея. При чём здесь Елизавета, им оставалось лишь догадываться.
   Лика, воспользовавшись картиной мира, убедилась в том, что Лиза жива и здорова, и заметила, что её защищает чья-то магия. И догадалась, чья именно…
   Ведьма вздохнула и, оторвав взгляд от костра, подняла голову. Её глаза встретились с насыщенно-карими, глядевшими на неё ласково и вместе с тем серьёзно. Андрей улыбнулся и вопросительно кивнул снизу вверх. Анжелика отрицательно помотала головой и со смущённой улыбкой опустила глаза, но через минуту опять их подняла, когда он вдруг усадил её к себе не колени.
   Рука девушки легла на шею оборотня. Пальцами она стала легонько её поглаживать. Насыщенно-карие глаза сузились – кажется, Волк зажмурился от удовольствия. Ангела беззвучно засмеялась над ним. Его скулы чуть порозовели от смущения, чего ведьма при слабом свете костра видеть не могла. Он обожал, когда она гладила его. Например, сейчас из-за её нежных прикосновений его пробирала лёгкая дрожь удовольствия, и в области сердца становилось тепло. Никогда ни одна девушка так ласково с ним не обращалась. Мужчина заулыбался довольно.
   Лика опустила голову и лицом уткнулась в шею вожака. Пальцы её продолжали гладить сильные мышцы на его шее. Губами она осторожно прикоснулась к коже, чем вырвала у него тихий вздох. В свою очередь этот вздох вызвал у неё мимолётную улыбку. Девушка потёрлась носом о его шею, вдыхая его запах. Она положительно сходила с ума от того, как Волк пахнет. От этого запаха у неё внутри всё сжималось, и душе тесно становилось от счастья.
   Ангела запрокинула голову, посмотрела на мужчину некоторое время, а потом поманила пальчиком, убрав руку с его шеи. Андрей решил, что она хочет спросить его о чём-то, и наклонил к ней свою голову, подставляя ухо. Ведьма же вместо этого быстро поцеловала его в щёку и снова уткнулась в его шею.
   Лёва фыркнул от смеха и сказал тихо:
   – Вот же она тебя дурит…
   Вожак стаи рассмеялся и беспечно ответил:
   – Ну и пусть дурит. Мне нравится.
   Анжелика улыбалась, прижав руку к его груди. Под её ладонью размеренно билось его горячее сердце. Он сжал эту руку и придавил к своей груди покрепче, после чего поцеловал её в волосы.
   Кира со скуки принялась вертеть в воздухе пустой шампур. Саша внимательно за ним следил и посмеивался, как и многие волки. Игорь доел свой шашлык и завёл разговор, в который постепенно включилась почти вся компания.
   Ангела в общую беседу не вступала. Волк ограничивался редкими короткими репликами. Его горло было совсем рядом с ухом ведьмы, и она отчётливо ощущала, как вибрируют его голосовые связки, создавая звуки. По её телу пробегала дрожь от его необычного голоса как в старые добрые времена.
   В который раз за этот вечер Лика подняла голову и посмотрела на Андрея. Отсветы пламени играли на его красивом лице. Его взгляд был обращён к Бархатову, но мысли витали где-то далеко, как заметила девушка. Полюбовавшись им какое-то время, она всё-таки провела пальцем по его подбородку, потому что ей показалось, что его мысли далеко не безоблачны. Его взгляд тут же метнулся к её глазам.
   – Что-то случилось? – осторожно спросила блондинка.
   – Пока нет, – туманно ответил вожак стаи.
   Анжелика встревоженно нахмурилась, а Волк усмехнулся и пальцем разгладил её нахмуренные брови.
   – Не хмурься, – тихо попросил он с ласковой улыбкой. – Всё хорошо.
   И поцеловал её в лоб, добавив про себя: «Сейчас».
   Они продолжили молчать, попеременно любуясь то пламенем, то звёздным небом. Ночной воздух обволакивал своими ароматами и бодрил прохладой. Дрова всё так же потрескивали в костре, а гитара успокаивала тихой мелодией.

Глава 28

   Лёша прождал до четырёх часов дня, но ничего не изменилось. Весь день он регулярно обращался к картине мира, надеясь, что Лизу отпустят, но его надежды не оправдались. Девушка по-прежнему находилась в темнице.
   Бесспорно, этот факт беспокоил мужчину, но было и ещё что-то, что вызывало у него смутную тревогу. В конце концов, он заставил себя сесть и сосредоточиться, чтобы понять причину этой тревоги. И понял.
   Отец так и не узнал о разговоре с Лизой, состоявшемся в ресторане, и о поцелуе в библиотеке, но всё равно не отстал. Похоже, ему стало мало просто отказа от Лизы, и он решил пойти дальше. Тень набирала силу и жаждала страданий. Лёшиных страданий. Ей оказалось недостаточно тихих мучений, и она решила потерзать его сильнее. Но однажды и подобных страданий окажется Дьяволу мало. Это-то и тревожило Алексея. Он вдруг осознал, что Лизу никогда не отпустят, что отец не отступит и пойдёт до конца. А конец очень прост – смерть Лизы. Однако эту грань перейти отцу ведьм не мог позволить.
   Если бы Люцифер был не прав, то Дьявол удовлетворился бы расставанием с Лизой. А значит, его умозаключения верны.
   Осознав всё это, зеленоглазый мужчина поехал в «офис» Группы внутреннего порядка, где первым делом направился к Виктору. Но, к сожалению, разговор со смуглолицым ведьмом ничего не дал. Тот отказался выпустить Елизавету и собирался подчиняться Владимиру Петровичу до конца. Как услышал Чернов в его мыслях, он тоже считал, что на свободу Александрова уже никогда не выйдет.
   С затопившим сердце отчаянием Лёша покинул кабинет Виктора и медленно двинулся по коридору. Он был так расстроен, что даже не понимал, куда идёт, пока не оказался в какой-то заброшенной части здания. Здесь давно не делали ремонт, и было пыльно и грязно.
   Сын Дьявола приблизился к окну и посмотрел на улицу через мутное, заляпанное стекло. В поле его зрения попал начальник Группы внутреннего порядка, который садился в машину. Скоро автомобиль укатил прочь, и Алексей очнулся. Мозг заработал чётко. Сознание прояснилось.
   Магия зеленоглазого ведьма была гораздо сильнее, чем у предыдущих Дьяволов, но до уровня Ангелы всё равно никак не дотягивала. Люциферу не хватало практики. Ему нечасто удавалось лечить людей из-за постоянной слежки со стороны отца и Группы, а также мешало то, что каждый раз нужно было скрывать свою магию, да и вообще проворачивать всё по-тихому. Ещё не хватало времени: слишком много съедал бизнес. Впрочем, как и сил.
   Конкретно же в данный момент ослаблял магию страх. Силы рождала любовь, а страх был противоположностью любви, поэтому силы уничтожал.
   Всё это создавало определённые трудности для достижения цели Чернова. Он всё хорошенько обдумал и рассчитал, на что сил хватит, а на что – нет. В итоге, в голове выстроился чёткий план действий.
   Для начала он открыл картину мира и снял свою защиту с Лизы – вместо этого он скрыл её с картины мира, как и себя. Что, где и как расположено в этом здании, мужчина смутно припоминал. Последний раз он был здесь достаточно давно, но всё же не сомневался в том, что сумеет добраться до нужной ему темницы.
   Уверенным шагом Лёша двинулся назад. Провернуть задуманное ему было нужно до возвращения Виктора, поэтому он старался торопиться.
   Когда до спуска вниз оставалось немного, ему повстречалась Маргарита.
   – Здравствуй, Лёша! – радостно воскликнула девушка. – Какими судьбами?
   Зеленоглазому ведьму пришлось порыться в её мыслях, чтобы убедиться в том, что его ложь не будет разгадана. Кажется, об их разговоре с Виктором она не была осведомлена.
   – Здравствуй, Марго. Я с Лизой иду повидаться. Мне разрешили свидание, меня ждут.
   – А-а… Ну, иди. Знаешь, куда?
   – Да-да, спасибо.
   – Лёша… мне жаль, что её туда поместили. Не понимаю, что это на Владимира Петровича нашло. Надеюсь, её скоро отпустят.
   – Я – тоже, – со слабой улыбкой ответил сын Дьявола.
   Его лицо пылало. Он хорошо относился к Маргарите: по его мнению, она была любящей, искренней, доброй и ранимой девушкой. Поэтому ему вдвойне было стыдно за своё поведение: и за ложь, и за проникновение в её мысли.
   «Кажется, я становлюсь неразборчив в средствах», – подумал Алексей. Потому что за последние полчаса он влез в чужие мысли дважды.
   Вскоре он уже шёл по полутёмным коридорам подвала. Воздух тут был сырым и достаточно холодным. Шаги мужчины гулко отдавались в тишине. Могло показаться, что вокруг нет ни одной живой души, но это ощущение было обманчивым, что Чернов знал достоверно.
   Ещё немного, и вдалеке стала видна фигура Бори. Сразу же бросилось в глаза нечто, висевшее на его поясе. Этот магический предмет редко использовали, и хранился он исключительно у Дьявола, и только Дьявол мог его зарядить магией и выдать. При прикосновении «брелок» в форме овала передавал сигнал на огромные расстояния другому владельцу ещё одного такого же устройства.
   Охраняли пленницу постоянно, поэтому вытащить её из темницы было не так-то легко, но Люцифер был готов к этому и внутренне заставил себя встряхнуться. То, что он намеревался сделать, ему не слишком нравилось, однако выбора ему не оставили.
   – Куда? – лениво протянул Борис, явно наслаждаясь своей властью. Его рука лежала на поясе, рядом с «брелком».
   – К Александровой. Мне разрешили, – попробовал усыпить бдительность собеседника брюнет. Использовать магию против ведьма он опасался, потому что «брелок» мог сработать от воздействия магией.
   – Кто разрешил?
   – Виктор.
   – Да ну на… – выругался член Группы.
   Сын Дьявола поморщился: брани он не любил.
   – Да, разрешил. Я только что с ним разговаривал, – настаивал Лёша. К несчастью, он знал, что лгун из него неважный.
   – Не верю. Если бы разрешил, то сообщил бы об этом мне.
   – Может быть, забыл? Или не посчитал нужным?
   – Бред.
   – Он разрешил, Боря.
   – Да ну тебя, Чернов. Если ты так настаиваешь, то пожалуйста: я пущу тебя к ней. Но только после того, как позвоню Виктору, и от него услышу, что можно. Идёт?
   – Идёт, звони.
   Борис достал мобильный телефон. Второй рукой он почесал затылок.
   «Пора», – понял зеленоглазый ведьм и сконцентрировался.
   – Извини, – вырвалось у него.
   Член Группы оторвал удивлённый взгляд от телефона и поинтересовался:
   – За что?
   После чего получил «хороший» удар в челюсть и пошатнулся. А затем получил ещё один и потерял сознание. Алексей подхватил его и осторожно опустил на пол.
   – Эх, чёрт!.. – шептал он. – Чёрт… Извини, извини меня, Боря… Мне жаль… Мне, правда, очень жаль. Я не хотел…
   Это оказалось ещё ужаснее, чем он себе представлял. Насилия мужчина не любил. Бить кого бы то ни было ему было жалко.
   Люцифер поднял мобильный с пола и положил его в карман Борису. Там же порылся и нашёл ключи от темницы. Силы решил поэкономить.
   Когда Лёша открыл дверь и вошёл в темницу, Лиза бросилась к нему с криком:
   – Лёша!..
   Он крепко сжал её в объятиях, поцеловал в кудрявую макушку. Только теперь он почувствовал, как был напряжён всё это время, пока она томилась здесь. Он нервничал, но не отдавал себе в этом отчёта. Сейчас же он испытал некоторое облегчение.
   Девушка сделала движение, чтобы отстраниться. Мужчина выпустил её из рук. Она отступила, смущаясь и краснея.
   – Я, наверное, ужасно выгляжу и пахну, – пробормотала Елизавета. – Третий день здесь сижу.
   – Это не так, – с улыбкой возразил Чернов. – Для меня ты всегда будешь самой прекрасной на свете. Что бы ни случилось.
   Ведьма покраснела ещё гуще, но всё-таки улыбнулась. Он погладил её по щеке, а потом очнулся и завалил вопросами:
   – С тобой всё в порядке? Тебе не причинили вреда? С тобой нормально обращались? Кормили? Тебя не обижали?..
   Александрова с улыбкой отрицательно покачала головой.
   – Нет. Всё нормально: и кормили, и вреда не причинили. Только… так, по мелочи.
   – Что? – испытующе посмотрел на неё сын Дьявола.
   Девушка замялась, однако, в конце концов, ответила:
   – Гадости всякие говорили – Боря с Маратом. Это не страшно.
   Алексей не сразу понял, что это были за гадости, но догадался всё же, какие они были и из-за чего. Конечно, из-за него. К ней не было повода придраться до связи с ним, хотя и этот повод был весьма слабенький. Но другого, похоже, просто не нашлось.
   – Из-за меня? – вырвался у него тихий вопрос.
   – Не из-за тебя, а… в общем, сам понимаешь.
   Зеленоглазый ведьм покачал головой.
   – Значит, если двадцатичетырёхлетняя девушка ложится в постель с мужчиной, которого, как она утверждает, она любит, – это страшное преступление?
   – До свадьбы же, – усмехнулась Лиза, которая находила эти представления очень даже устаревшими, несмотря на внешнюю кажущуюся старомодность.
   – Глупость какая, – прошептал он, обнимая её. – Не виновата же девушка в том, что ей достался такой… плохой мужчина. Прости меня.
   – За что?! – удивилась рыжая ведьма. – И ты не плохой ничуть!
   Лёша вздохнул.
   – Я был бы рад на тебе жениться. Я мечтал об этом. Конечно, если бы ты была не против.
   – Я была бы не против. Но всё это невозможно, и мы оба это знаем.
   Мужчина кивнул.
   – Да, к сожалению. Но если бы было возможно, то… ты бы действительно согласилась стать моей женой?
   – Согласилась бы, – твёрдо сказала Елизавета, глядя собеседнику в глаза.
   Он обрадовался, хотя это всё было только мечтой, и обнял её. Губы его счастливо улыбались. Однако он сумел спуститься с небес на землю и отступил.
   С опаской Люцифер покосился на дверь.
   – Наверное, мне не следует сожалеть о том, что я побил Борю… – пробормотал он, но тряхнул головой и заговорил чётко и ясно: – Лизавета, я не знаю, что делать. Я подвёл тебя, так или иначе. Отец требует, чтобы я разлюбил тебя, но это выше моих сил. Я не могу выполнить это условие… Я говорил с ним, но толку от этого никакого. В итоге меня просто отстранили от должности. Я пытался понять, что означает этот его поступок, но… я ждал, что он отпустит тебя, мне казалось, он испытывает моё терпение. Больше я так не считаю. Лизавета, боюсь, тебя никогда не отпустят.
   Александрова побледнела, но ровным голосом произнесла:
   – Я пришла к такому же выводу.
   Мужчина кивнул и продолжил:
   – Возможно, я только всё испорчу, но я собираюсь забрать тебя отсюда. Я попробую что-нибудь ещё сделать. Я представления не имею, как можно решить эту проблему. Но я сделаю всё, что в моих силах. Может быть, это ошибочный ход, но я боюсь тебя здесь оставлять, да и моей магии на твою защиту надолго не хватит. Если ты позволишь, я возьму на себя эту ответственность.
   – Да, конечно, – пролепетала девушка. – Ты защищал меня своей магией?
   – Разумеется, – улыбнулся Алексей. – Иначе бы я сошёл с ума от страха за тебя. Впрочем, и так чуть не сошёл. – Он опять тряхнул головой, чтобы сосредоточиться на цели своего прихода. – Я оставил машину не у здания, поэтому тебя никто не должен увидеть. Я перенесу тебя к автомобилю, а ты открывай его и ложись на заднее сидение. И жди меня. Поняла?
   – Да. А ты не переместишься к машине вместе со мной?
   – Нет. Темницы довольно сильно глушат магию. Я могу, конечно, преодолеть этот барьер, но сил на это требуется гораздо больше, чем при обычном применении магии, поэтому сам я лучше выйду так, «по-человечески»: силы лучше поберечь – мало ли что. Хорошо?
   – Хорошо. А ты точно сможешь прийти?
   – Конечно, но если что… машину водить умеешь?
   – Нет, Лёша.
   – Жаль. Было бы у нас время, я бы научил с удовольствием… Значит, жди меня. Я обязательно приду: у меня слишком хороший стимул.
   – Ладно, – кивнула Лиза.
   Лёша отступил от неё на пару шагов, сосредоточился. Глаза его приобрели красный цвет, а в руке вспыхнуло пламя. Оно упало к ногам ведьмы и поглотило её. Мужчина тут же покинул темницу и, закрыв её, вернул ключи бесчувственному Борису.
   Оказавшись наверху, он увидел, что кожа на внешней стороне его ладони содрана, и поспешно сунул руки в карманы лёгкого плаща, надетого на него. Идти старался быстро, но не излишне торопливо. Здание покинул благополучно.
   Ведьм сел в машину, пристегнулся и, наконец, обернулся. Рыжеволосая девушка послушно лежала и смотрела на него. Их глаза встретились. Робко они улыбнулись друг другу.
   – Попробуй как-нибудь пристегнуться, – тихо попросил Алексей, усилием воли заставляя себя отвести глаза. – Поедем быстро.
   Александрова выполнила просьбу, и он накрыл её своей магией, как одеялом, сделав невидимой для окружающих, после чего завёл машину. Когда они выезжали на дорогу, боковым зрением сын Дьявола заметил, как Виктор въезжает на территорию их «офиса». Это ещё больше убедило его в том, что поторопиться очень даже следует.
   «Шевроле» резво покатился по асфальту. В салоне стоял ненавязчивый шум, преодолевая который, Чернов осведомился у пассажирки:
   – Лизавета, ты голодна?
   – Д-да.
   – Потерпи чуть-чуть. Там, куда мы едем, тебя с удовольствием откормят. – Он чуть помедлил и поинтересовался: – Тебя как часто кормили? Ты выглядишь очень слабой.
   – Ну… два раза в день.
   – Чем?
   – Мне всё перечислять? – попробовала отшутиться ведьма, но его глаза, отражавшиеся в зеркале заднего вида, смотрели пристально и серьёзно, отчего соврать не представлялось возможным. – Не слишком щедро и шикарно, если ты это хочешь знать. Честно говоря, я всё время чувствую себя голодной.
   – Ясно, – глухим голосом произнёс Люцифер. Его пальцы с силой сжали руль. Он был в ярости, и Лиза эту ярость почувствовала.
   В салоне автомобиля наступила тишина.
   – А куда ты меня везёшь? – спросила немного погодя рыжеволосая девушка.
   – К своему другу. Лучшему другу, – добавил мужчина поспешно. – Я тебе про него говорил. Он в курсе всей ситуации и, думаю, не откажет мне в помощи.
   – Что он за человек?
   – Он – не человек. Он – вампир.
   – Вампир?! – удивлённо приподнялась Елизавета. – Ты же говорил, они от тебя шарахаются!
   – Мы были знакомы до того, как он стал вампиром. Мы дружили с ним не очень долго, но такие друзья как он редко встречаются. Не всем везёт встретить настоящего друга, но мне повезло… А потом отец потребовал от него избавиться. Так всё и кончилось. С тех пор я больше ни с кем так не дружил, да и старался ни к кому не привязываться.
   – Ты не рассказал ему всё как мне?
   – Нет.
   – Владимир Петрович запретил?
   – Нет, – приглушённо ответил Алексей. – Просто Ваня бы не отпустил меня: он бы боролся до последнего. Он всегда был очень упрямым, а я не мог допустить, чтобы он пострадал.
   Ведьма вздохнула и замолчала. Мужчина тоже ничего не говорил и сосредоточенно глядел на дорогу. Ехали они по закоулкам. «Хвоста» не было. Люди на улице не встречались – зато Лёша увидел группку вампиров, которую было миновал. И тут, по какой-то нелепой «случайности», чёрный «шевроле» чуть не врезался в другой автомобиль – автомобиль, принадлежащий Евгению…
   Они оба одновременно резко затормозили. Виновником был член Группы, который из-за излишней торопливости вилял из стороны в сторону. Конечно, улица была очень узкой, и ни о какой «встречке» здесь не могло идти и речи, поэтому виновником Женя был относительно. Весьма относительно.
   Когда сын Дьявола вышел из оцепенения, первым его порывом, несомненно, стало дать задний ход и уехать, как можно скорее. Однако свою затею осуществить ему не удалось: Евгений выскочил из автомобиля, направив на него пистолет.
   – Вылезай! Быстро!
   Про себя Алексей едва не застонал, но медленно выключил зажигание и отстегнул ремень безопасности.
   – Лежи тихо и ничего не предпринимай, – коротко приказал он, наклонив голову, чтобы не увидел ведьм из Группы.
   Без лишней спешки мужчина выбрался из «шевроле» и захлопнул за собой дверь.
   – Женя, убери оружие, – негромко попросил он. – Ты всех людей распугать хочешь?
   – Людей здесь нет.
   – Только пока.
   Евгений чуть-чуть подумал и всё-таки подчинился: засунул пистолет за пояс брюк. После этого он огляделся по сторонам и, применив магию, отодвинул своего «железного коня» назад и в сторону, чтобы предоставить окружающим свободу передвижения.
   – Где Александрова? – отрывисто поинтересовался мужчина.
   Лёша пожал плечами. Магия скрывала Лизу, и увидеть её член Группы не мог. Зато вампиры её видели и заёрзали на своих местах в нерешительности: они не любили ни того, ни другого, но их совесть мучилась, не зная, стоит ли сообщить о лжи сына Дьявола его собеседнику.
   – Неужели? – язвительным тоном осведомился Женя. – Не знаешь, стало быть? Раньше бы я тебе поверил, но теперь… Вот уж никто бы не подумал, что ты способен напасть на представителя Группы. Не ожидал от тебя, Чернов, честно признаюсь. Мне казалось, ты на подобные выходки неспособен.
   – А я тоже думал, что вы всё-таки руководствуетесь Законами и с такой готовностью его прихоть исполнять не побежите. Вы ведь могли отказать ему. Вы могли обратиться ко мне или к Ангеле за помощью, если не хотели выполнять его приказ.
   – Могли.
   – Так какого чёрта?!
   – Его право.
   – Право?.. Какое? Нарушать права других?
   – Ничего страшного с твоей ведьмой не случилось бы. Ну, посидела бы немного, да и всё. К тому же, ты сам виноват: не надо было лезть к ней в постель.
   – А-а… – холодно протянул Люцифер. – То есть я сначала у вас должен был спросить разрешения? А Лиза – ваша собственность что ли?.. Женя, я в твою личную жизнь не лезу, и ты в мою не лезь.
   – Мы действуем от имени Владимира Петровича, а он имеет право знать о твоей «личной жизни».
   – Знать – возможно, но и то сомнительно, а вмешиваться в неё у него права нет.
   – Зависит от того, как на это смотреть.
   Ведьм с изумрудно-зелёными глазами горько рассмеялся, покачав головой.
   – А я помню тебя нормальным, Женя.
   – Нормальным? А теперь я – ненормальный? Только потому, что ты больше не мой начальник? Я помню, как это было. Кстати, недолго было.
   – Пожалуй.
   Мужчины смотрели друг на друга.
   – Боря даже ещё в себя не пришёл, – заговорил Евгений. – Поверить не могу, что ты на это решился… Куда Александрову ты дел?
   – У меня её нет.
   Скулы у Алексея предательски порозовели.
   – Врать бы сначала научился… Отойди от машины.
   – Ты же видишь, что её нет.
   – Видеть-то вижу, но теперь знаю, что забывать о том, что ты – сын Дьявола, не стоит. Тем более что ты всегда магии уделял много внимания. В отличие от других Дьяволов. Твои способности далеко не посредственные. Отойди от машины.
   – Женя…
   – Отойди, я сказал.
   – Дай мне уехать по-хорошему.
   – Верни её назад.
   – Нет. Она ничего не нарушила.
   – С ней ничего не случится.
   – Ты действительно в это веришь?! – вскричал Чернов. – Я – нет! И Виктор тоже. Ты сам сказал: я виноват. И я этого не отрицаю. Но виноват я, а не она! Тогда, может, лучше я сяду в темницу?
   – Такого приказа от начальства не поступало. Когда поступит, тогда и сядешь, а пока… просто отойди от машины.
   Брюнет не сдвинулся с места и лишь огляделся по сторонам, убеждаясь в том, что людей поблизости нет. Женя снова выхватил пистолет и направил его на сына Дьявола.
   – Отойди! Сейчас же!
   Реакция Лёши была мгновенной: одним ударом он выбил из рук противника пистолет, а затем вторая его рука оказалась расположена перпендикулярно земле и ладонью к члену Группы; из неё вырвалась магия, отшвырнувшая Евгения на несколько метров. Без чувств он лежал не земле.
   Вампиры издали неодобрительные возгласы, и Люцифер понял, что будут проблемы. Однако одновременно с тем, как он повернул к ним голову, раздался знакомый женский голос:
   – Не вмешивайтесь!
   Это была Татьяна. Она твёрдо посмотрела ведьму в его зелёные глаза.
   – Езжай, Алёша. Мы присмотрим, чтобы с ним ничего не случилось.
   – Спасибо.
   Алексей магией открыл машину Евгения и с помощью той же магии поместил его туда, после чего закрыл автомобиль. Во время этого процесса он не сдвинулся с места.
   – Так всё плохо? – спросила Таня.
   – Не знаю. Кажется, да.
   – К нам её повезёшь?
   – Да.
   – Вези. Ты же знаешь: Ваня будет рад помочь.
   – Спасибо, Таня, – ещё раз поблагодарил Чернов девушку и сел в машину. Ремень безопасности скользнул, обвивая его тело. Мужчина завёл автомобиль, и тот сорвался с места, поднимая пыль.
   Вампирша повернулась к бывшим коллегам и тоном, не допускающим возражений, сказала:
   – Коле ни слова. Ясно?
   Мужчины растерянно кивнули, удивлённо глядя на неё, но не смея задать ни единого вопроса…
   По дороге Лёша немного рассказал Лизе о Ване, Алёне и других. Она с искренним интересом про них слушала. Тем, что мужчина из-за неё вступал даже в рукопашный бой, ведьма была удивлена, но догадывалась, что его реакция нормальна для него: он был словно зверь, загнанный в угол, который доведён до отчаяния и защищается, как умеет.
   Увидев «шевроле» Люцифера, многие вампиры вышли из своих домов. Елизавета сама идти оказалась не в состоянии, и сын Дьявола в жилище Куликовых её внёс на руках. Иван и Алёна с радостью согласились приютить её у себя и позаботиться. Вампирша тут же захлопотала вокруг девушки, а блондин вывел друга в другую комнату.
   – Что произошло? – спросил он. – Ты же всё сделал, как он просил.
   Чернов поведал об аресте Александровой, о разговоре с отцом, о собственных выводах, сделанных из всего случившегося. Ваня, помрачнев, согласился с его размышлениями.
   – И что ты делать собираешься?
   – Попробую поговорить с отцом ещё раз. Если и на этот раз ничего не получится… то не знаю. Честное слово, не знаю. Боюсь, я бессилен повлиять как-то на эту ситуацию, но попробовать стоит. И я попробую. А вы позаботьтесь о ней, пожалуйста.
   – Обязательно, Лёша.
   – Спасибо вам.
   Потом друзья ещё немного поспорили из-за денег. Алексей всё же вручил Куликову деньги, настоял, ссылаясь на предстоящие расходы в связи с рождением ребёнка. На прощание мужчины крепко обнялись.
   По приезду в резиденцию Дьявола зеленоглазый ведьм встретил Виктора. Они столкнулись в дверях одной из комнат: Лёша попытался смуглолицего мужчину обойти, но тот загородил проход, не давая осуществить это.
   – Владимир Петрович тебя ждёт, – сообщил глава Группы внутреннего порядка.
   – Догадываюсь, – отмахнулся Люцифер, предпринимая ещё одну попытку обойти «врага», но вновь безуспешно. – Дай пройти, Виктор.
   Тот не сдвинулся с места. Его брови сошлись на переносице.
   – Чернов, ты хоть отдаёшь себе отчёт в своих действиях? Ты понимаешь, что ты сделал?
   – Вполне.
   – Неужели? То есть ты осознаёшь, что избил Борю?!
   Многие в комнате изумлённо ахнули. Алексей не обратил на это внимания.
   – «Избил» – это преувеличение. Я ударил его лишь дважды.
   – И отправил в нокаут! – воскликнул Виктор. – Он еле в себя пришёл. А Женя до сих пор в «отключке».
   – Зато Женю я вырубил безболезненно. Пусть не обижается.
   – Значит, тебя совсем не мучает совесть? – Взгляд смуглолицего мужчины был удивлённым.
   – Хочешь знать, нравится ли мне то, что я сделал? Нет. Но мне также не нравится то, что сделали вы, поэтому пришлось выбирать меньшее из двух зол, так сказать.
   – Мы выполняли приказ начальства.
   – И при этом нарушили кое-чьи права. Не так ли?.. Уйди с дороги, Виктор.
   Начальник Группы стиснул зубы так, что заходили желваки, но отступил в сторону. Сын Дьявола пошёл прочь, однако вслед ему Виктор оборонил:
   – Из-за тебя я по уши в дерьме…
   Лёша обернулся.
   – Я не сожалею, если ты хочешь знать. У тебя был выбор, Виктор. А вот мне вы выбора не оставили…
   Он подошёл к дверям отцовского кабинета и постучал. Ему разрешили войти, что он и сделал.
   Брови Владимира Петровича при виде сына поползли вверх.
   – Ты?.. – выдохнул он потрясённо, застыв на месте.
   – Мне нужна гарантия, что её оставят в покое, и никто – ни ты, ни твои шестёрки – и пальцем её не тронут.
   – Гарантия?
   – Да. Твоё слово, обещание, клятва – всё, что угодно.
   – Ты её не получишь.
   – Тогда я не верну её.
   – Да как ты смеешь ещё требовать тут что-то?! – заорал Дьявол. – Ты напал на двоих членов Группы!
   – А у меня были ещё какие-то варианты?
   – Ты должен был ждать.
   – Чего?! Когда ты убьёшь её? Так сказать, «избавишь» меня от неё.
   – Ты думаешь, я могу это сделать? – улыбнулся седовласый мужчина какой-то безумной улыбкой.
   – Я уже думаю, что ты можешь сделать всё, что угодно, – подавленно признался Алексей. – Я не знаю, что творится у тебя в голове, да и никогда не знал.
   – Это верно. Но ты должен был ждать дальнейших моих указаний.
   – Да толку от них?! Я бросил её, как ты просил, но тебе стало мало! Чего ты хочешь от меня? Я не понимаю.
   – Я уже сказал: разлюби эту рыжую ведьму.
   – И всё?
   – И всё, – улыбнулся как умственно отсталому Чернов-старший.
   – Как легко! – с издёвкой воскликнул молодой мужчина. – У тебя всё так просто!.. Не прикидывайся дураком, отец. Ты прекрасно знаешь, что поставил невыполнимое условие. Мне это неподвластно.
   – Да что тут невыполнимого?!
   – Прекрати! Ты знаешь что. Не надо делать вид, что тебе незнакомо это чувство.
   – Какое чувство? – пропел сладко Дьявол.
   – А то непонятно!.. Любовь, естественно.
   – Незнакомо. Ты же знаешь, что я не любил твою мать.
   – Зато любил мать Максимилиана. Не так ли? – Собеседник немного побледнел, все эмоции стёрлись с его лица. – Хотел бы я знать, как сильно.
   – Не твоё дело.
   – Ах так? Значит, твоя любовь к этой вампирше – не моё дело, а моя любовь к Лизе – твоё дело? Почему так? Где здесь логика?
   – Ты – мой сын.
   – А ты – мой отец!
   Они уставились друг на друга.
   – Мои женщины, бывшие или нынешние, тебя не касаются, – веско заявил Владимир Петрович. – Но твоя женщина меня касается, потому что может стать женой будущего Дьявола. И я должен проследить за её качеством.
   – Качеством?! – возмутился Люцифер. – Она – не продукт питания!.. И что ты подразумеваешь под словом «качество»? Сущность? По-твоему, я должен найти себе человеческую женщину?
   – Нет. Человеку не место рядом с Дьяволом.
   – Да ну? А то, что моя мать была человеком, конечно же, не имеет отношения к нашему разговору?
   – Не имеет, – невозмутимо согласился Дьявол.
   – Как это удобно!.. – фыркнул молодой Чернов. – Но если человеческую женщину ты видеть рядом со мной не хочешь, то чем тебя Лиза не устраивает? Не понимаю. Она – ведьма, причём одна из лучших в Обществе!
   – Рядом с тобой должна быть не «одна из лучших», а лучшая ведьма.
   – Лучшая? И как определить, какая из них лучшая? Конкурс на место жены будущего Дьявола устроить? Бред. Их невозможно сравнить. Никакой «лучшей» ведьмы просто быть не может.
   – Ошибаешься. Лучшая есть, и зовут её – Ангела.
   У Лёши просто-напросто отвисла челюсть. Он догадывался, что выглядит сейчас очень глупо, но поделать с собой ничего не мог. Он слегка приоткрывал и прикрывал рот, как рыба, силясь что-то сказать, однако не сумел издать ни звука. В конце концов, мужчина потряс головой, потёр лицо руками и пришёл в себя. Сделав два шага, он рухнул в кресло и приглушённо вымолвил:
   – Ты свихнулся… Я и Ангела?.. Я и Ангела?! – закричал он, наконец. – Да ты… просто… я… это… о-о-о! Я даже не знаю, что сказать на этот бред!.. – Зеленоглазый ведьм вскочил с кресла и отошёл к одному шкафу, пытаясь успокоиться. Постояв немного, он справился с собой, повернулся и заговорил вполголоса: – Это немыслимо. Как тебе вообще могло прийти нечто подобное в голову? Как?!
   – Очень просто, – сказал Владимир Петрович. – Ангела сама дала повод. Припоминаю, когда она собиралась лечить свою первую пациентку от СПИДа, произошла некоторая сцена и произошла на моих глазах.
   – Какая? – растерялся Алексей. Он не понимал, к чему клонит отец.
   – Довольно красноречивая. Ангела тебя поцеловала.
   – Поцеловала? – На лице сына Дьявола было написано удивление. – Быть не может. Да мы с Ангелой никогда в жизни…
   Он замолчал. Подняв глаза к потолку, он рылся в своей памяти и всё-таки нашёл там смутное воспоминание.
   – Припоминаю, кажется, что-то… – пробормотал молодой мужчина. – Но ведь в щёчку всего лишь… – Дьявол смотрел на него с торжеством. – Господи! Ну и что?! Это было по-дружески!
   – Я не уверен.
   – А я – уверен! Ты что?! У Ангелы такая манера поведения. Она со всеми друзьями так себя ведёт. Почему ты обратил внимание только на тот поцелуй? Она столько раз и целовала, и обнимала волков. Почему ты на них ничего не подумал?
   – Неважно с кем ещё она целовалась…
   – Не целовалась, а целовала!
   – Без разницы. Я хочу видеть её твоей женой.
   – Ты не в себе, – констатировал Люцифер. – Ангела – мой хороший друг. К тому же, у неё уже есть Андрей. Она любит его безумно, а я люблю Лизу. И Андрей – мой друг тоже!
   – Да мне плевать на это! – отмахнулся Чернов-старший.
   – Я Ангелу пальцем не трону! Что за глупости? С какой стати?
   – Либо ты женишься на Ангеле, либо я избавлю тебя от Лизы, чтобы ты о ней забыл. Я хочу видеть рядом с тобой Ангелу и точка. Это моё последнее слово.
   Лёша только вообразил, что подходит к подруге с подобным предложением, как тут же рассмеялся. Хохотал он долго и чувствовал, что ведёт себя как безумный. Смех его, разумеется, был истерический. Долго мужчина не мог успокоиться и всё смеялся, смеялся…
   Приступ ненормального веселья закончился минуты через две-три. Владимир Петрович смотрел на сына с удивлением, а тот шумно выдохнул и попросил:
   – Не вмешивай только сюда Ангелу, пожалуйста. Ладно? Она ни при чём. Не трогай ни Ангелу, ни Андрея. Это касается только тебя и меня. Все остальные не имеют к этому отношения, в том числе Лиза. Отстань от неё.
   – Нет. Я свои условия изложил. Женой будущего Дьявола должна стать Ангела и только она.
   – Да с какой стати?! Кому она что должна? Тебе – уж точно ничего!.. Почему ты вечно лезешь в мою жизнь и ставишь мне какие-то условия? Тебе тоже дед условия ставил? Он заставил тебя жениться на моей матери?
   – Нет.
   – Тогда какого чёрта?!
   – Наверное, можно сказать, что я отношусь к своей роли более ответственно, – улыбнулся Дьявол.
   – Или сильнее упиваешься своей властью и пользуешься ею, как заблагорассудится? – фыркнул Чернов-младший. – Знаешь ли, по всем правилам наследования следующим Дьяволом должен стать Максимилиан, а не я. Я – младший, а значит – никто. Он родился первым, да и ты, я думаю, считаешь, что он на эту роль годится больше меня.
   – Хочешь, чтобы я занялся Максимилианом?
   У Люцифера сердце ёкнуло. Чтобы то же, что и с ним, проделали с Максимилианом? Нет. Он этого не хочет. Определённо, нет.
   – Нет, – вслух сказал ведьм.
   – Тогда прекрати скулить и делай, как я говорю.
   – Нет. Я не могу. Проси всё, что угодно, но только если это не касается кого-то ещё. Не впутывай в это остальных. Пусть Лиза, Ангела и Андрей живут себе спокойно. Уж лучше я вообще не женюсь.
   – Вот уж точно нет! – холодно возразил Владимир Петрович. – Ты – наследник Общества и обязан жениться, чтобы произвести на свет будущего Дьявола.
   – А если я откажусь от Общества?
   – Надо было раньше отказываться – теперь поздно.
   – Никогда не поздно. Я могу попробовать.
   – Я тебе откажусь! – прошипел мужчина.
   – Тогда оставь Лизу в покое, – спокойно попросил Алексей.
   – Только после того, как ты заведёшь хотя бы роман с Ангелой.
   – Да ты – сумасшедший! – взорвался сын Дьявола. – Я ни за что не стану впутывать в это ещё и Ангелу! Она – мой друг! Как ты этого не поймёшь?!
   – Мне это безразлично.
   – Прекрати! Не сходи с ума, чёрт тебя побери! Хватит! Очнись! Зачем ты всё это делаешь?!..
   – Я смотрю, ты совсем от рук отбился. Посидишь в темнице. Для профилактики. Может, надумаешь сообщить мне местонахождение своей рыжей подружки…
   – Не надумаю.
   – Как тебе будет угодно, – равнодушно ответил Владимир Петрович и махнул рукой. От магии, вырвавшейся из этой руки, молодой Чернов отлетел к стене, ударился головой и потерял сознание, свалившись затем на пол…
   Очнулся Лёша в темнице поздней ночью. Голова слегка побаливала, и в животе урчало: он остался без ужина. Тело местами чувствовало себя как-то неприятно и тоже болело как будто, однако думать об этом не было сил, и он заснул.
   Когда Алексей проснулся, было утро – не больше девяти часов. При свете солнца он смог увидеть на своём теле множественные синяки и ссадины – кажется, его били. Мужчину это не удивило: избивать существо, находящееся без сознания, было вполне в стиле Бори и Марата.
   Поесть не дали совсем. В воде также отказали, когда он поинтересовался из чистого любопытства. Пришлось создать её при помощи магии, как и еду, хотя пищи получилось немного: удар магией, полученный от отца, оказался очень ощутимым. К тому же, Люциферу не хотелось тратить последние силы на такие вещи как еда и питьё: за предыдущий день он и так потратил много сил.
   Несколько раз приходили Виктор и Евгений и спрашивали, не желает ли он сообщить местонахождение Лизы. Сын Дьявола со спокойным достоинством отказывался.
   Выпустили его на следующее утро.

Глава 29

   В темнице у Лёши было достаточно времени, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. Единственный выход из неё: привести Владимира Петровича в чувство, побороть его сумасшествие. Как сын Дьявола уже убедился, никакими просьбами или мольбами этого не добиться.
   Раньше он вообще даже не задумывался о том, что у отцовского сумасшествия есть причина. Теперь задумался, потому что в причине был ключ к решению его проблемы. И он догадывался, где искать ответы.
   Алексей помнил, как отец изменился в лице при упоминании матери Максимилиана, и склонялся к мысли, что она имеет к припадкам отца непосредственное отношение. К тому же, по расчетам молодого Чернова именно то время, когда Ахмедова должна была забеременеть от Дьявола, приходилось на период жизни отца, когда он поседел и резко изменился. Никто из членов Общества Дьявола не знал, что случилось в жизни Владимира Чернова тогда, как и не знал о существовании Максимилиана. Зеленоглазый ведьм решил, что эти две вещи взаимосвязаны.
   Казалось, всё ясно, но чтобы получить ответы на вопросы, требовалось поговорить с Ахмедовой или её сыном, а тут была маленькая проблема: кто из них захочет с ним говорить? Да Люцифер и сам не желал разговаривать с Максимилианом, однако даже для того чтобы пообщаться с Ахмедовой, надо было переговорить с её сыном и получить номер телефона. Гордость мужчины страдала, но теперь не до неё: он готов был унизиться как угодно, лишь бы Лиза смогла дальше жить нормально. Насчёт Ангелы он не беспокоился – почему-то чувствовал, что отец это несерьёзно: просто нашёл ещё один способ помучить его, поставив в безвыходное положение.
   Ближе к пяти часам Лёша подъехал к дому Ахмедова. Некоторое время он просидел в машине, разрываясь между желанием уехать и необходимостью получить ответы. Душа корчилась внутри. Навязываться тому, кто, как говорится, плевал на него с высокой колокольни, не хотелось. Но деваться было некуда.
   Брюнет вышел из автомобиля и приблизился к железным воротам. Его взгляд коснулся домофона – так просто к вампирам не попасть, хотя для того, кто владеет магией, открыть эти ворота, конечно, было делом пустячным. Однако Чернов всего лишь нажал на звонок.
   – Да-да, – послышался весёлый мужской голос. – Здравствуйте. Вы кто и к кому?
   Гость чуть поколебался, прежде чем ответить.
   – Здравствуйте. Я хотел бы переговорить с Максимилианом Ахмедовым.
   – Кто – «я»?
   Сын Дьявола вздохнул себе под нос и всё-таки представился:
   – Меня зовут Алексей Чернов.
   – Подождите минутку! – поспешно вскричал испуганный вампир, и воцарилась тишина.
   Алексей переступил с ноги на ногу, огляделся по сторонам и снова посмотрел на домофон, стараясь унять бешено бьющееся сердце. Его нервы были напряжены до предела, поэтому он без труда различил звук шуршания гравия под чьими-то ногами, донёсшийся до него спустя несколько минут. Сердце забилось ещё быстрее. Безуспешно мужчина пытался успокоиться и настроиться внутренне на то, что сейчас увидит своего старшего брата. Он пытался это себе представить, но мысли разлетелись во все стороны.
   Тяжёлая металлическая дверь открылась, и… Люцифер увидел перед собой совсем не Максимилиана. Это был высокий, светловолосый и голубоглазый красавец, лицо которого казалось смутно знакомым: наверное, они встречались в городе. Ведьм испытал облегчение.
   – Здравствуйте, – поприветствовал его вампир. Голос его показался брюнету очень успокаивающим. – Меня зовут Владимир Рудаков. Я могу вам чем-то помочь?
   – Вряд ли, – неуверенно ответил сын Дьявола, растерявшийся из-за внезапно возникшего препятствия так, что даже забыл поздороваться. – Мне нужен Максимилиан. Его нет дома?
   Собеседник заколебался.
   – Есть. Но он не может сейчас с вами поговорить.
   – А когда сможет?
   Влад помедлил с ответом.
   – Я не знаю, – честно признался он. – Скажите, что вам нужно, а я передам это Максимилиану.
   Лёша всё понял. Максимилиан не «не может» разговаривать, а «не хочет». От этой мысли стало нечем дышать. Вроде бы он не рассчитывал, что его встретят с распростёртыми объятиями, но и не ожидал, что обойдутся вот так. И что от этого будет так больно.
   – Ясно, – прохрипел брюнет, торопливо опуская глаза, чтобы скрыть своё состояние.
   Владимиру было очень паршиво. Он заметил, как исказилось лицо Алексея Чернова, когда он понял, что Макс не желает с ним говорить. А ведь Влад предупреждал друга, что лучше поговорить с ним самому, но тот так испугался, когда сообщили о приходе Чернова-младшего, что перестал связно мыслить и просто вытолкал его за дверь, приказав поинтересоваться, что тому нужно. Макс просто струсил, не подумав о том, что обидит младшего брата ещё больше, хотя Рудаков пытался ему это втолковать. И теперь с сожалением убеждался в собственной правоте.
   – Я не собирался навязываться, – заговорил Люцифер, оправившись. – На самом деле, мне требуется поговорить с матерью Максимилиана. Я хотел бы получить её телефон, если это возможно.
   – С мамой Максимилиана? – удивился вампир. – А зачем?
   – Мне надо задать ей пару вопросов. От этого зависит… для меня зависит очень многое. Хотя какая разница? Не думаю, что я его получу, раз уж… В общем, спасибо и до свидания. Не надо ничего передавать Максимилиану.
   Зеленоглазый ведьм повернулся, чтобы уйти, но Влад воскликнул:
   – Стойте, Лёша! Подождите.
   Чернов обернулся. Взгляд лучшего друга Ахмедова вновь был полон сочувствия, как и тогда, когда он, Лёша, понял, что его не хотят видеть. Реакцию скрыть ему не удалось – Алексей об этом уже догадался.
   – Я могу достать телефон Карины Магомедовны, если это так важно, – вполголоса сообщил Владимир.
   – Но ведь… – сын Дьявола растерялся, – вы – друг Максимилиана. Не думаю, что…
   – Я не считаю это предательством, если вы об этом пытаетесь мне сказать, – перебил его светловолосый вампир. – Уверен, Макс мне потом ещё «спасибо» скажет… Это важно?
   – Очень. Я уже говорил.
   – Да-да, я помню… Приходите завтра в городской парк часов в двенадцать. Я выясню телефон. Хорошо?
   – Да, – кивнул брюнет, всё ещё не придя в себя. – Спасибо.
   – Ещё не за что. До завтра.
   – До свидания, – попрощался Люцифер и, отступив, пошёл к машине.
   Он так и не почувствовал на себе взгляд Максимилиана, стоявшего у окна и наблюдавшего за ним. Он не мог знать о муках, испытываемых старшим братом. Не догадывался, что тот видит его изумрудно-зелёные глаза каждый раз, когда ложится спать.
   Конечно, Макс понял, что был неправ. Вот только он понятия не имел, как теперь поступить…
   В комнату бесшумно вошёл Влад. Ахмедов не обернулся, без того почувствовав присутствие друга.
   – Что ему было нужно? – отрывисто бросил Мефистофель.
   – Хотел поговорить с тобой. По делу, а не просто так. Но когда понял, что ты дома, а говорить с ним не будешь, попросил ничего тебе не передавать и ушёл.
   – А почему вы так долго разговаривали?
   – Я пытался выяснить, чего он от тебя хотел, но не получилось, – солгал Рудаков. – Лучше бы ты сам вышел.
   – Нет. Так лучше. Спасибо, Влад.
   – Не за что, – пожал плечами зам и покинул комнату, не сомневаясь, что говорить об истинной цели визита не стоило. Слишком уж неадекватно ведёт себя в последнее время Максимилиан. Вряд ли он дал бы телефон, хотя это глупо. Потому что не похоже, что Чернов лгал о важности разговора с Кариной Магомедовной. Он выглядит как тот, у кого настоящие проблемы.
   Макс остался стоять у окна, мучаясь стыдом. Конечно, он струсил, когда сообщили о приходе брата. Он понимал это, но признавал только перед самим собой. Он не знал, что делать, и впервые в жизни предпочёл спрятаться от проблемы, а не решать её. Раньше это не было ему присуще. Раньше он был уверен, что никогда и ни за что не струсит…

   * * *
   Неподвижный взгляд изумрудно-зелёных глаз был устремлён на чёрный телефон, стоявший посередине стола. Его поверхность была гладкой, почти идеально чёрной из-за бликов, являвшихся следствием проникающего через окно слабого дневного света. Погода сегодня была мрачной: голубого неба не видно за тяжёлыми серыми – или грязно-белыми – облаками, изредка накрапывал мелкий противный дождик. Так же мрачно и противно было на душе у Алексея, что пытался настроиться на важный разговор, от которого зависело слишком многое.
   Влад Рудаков сдержал своё слово и выяснил телефон Ахмедовой-старшей, который и передал сыну Дьявола несколько часов назад. Поступок этот брюнет счёл практически героическим и, выражая свою благодарность, чувствовал, что никакие слова не в силах передать его эмоций. Вампир же не находил в своём поступке ничего особенного и просто пожелал ведьму удачи, после чего с достоинством удалился.
   Листочек с номером телефона, написанным красивым аккуратным почерком, лежал перед Лёшей. Вздохнув, тот снял трубку и набрал номер. Послышались ровные протяжные гудки. Молодой мужчина вслушивался в них, ожидая и боясь того момента, когда ответят.
   – Алло! – раздалось словно издалека.
   Чернов растерялся. Голос оказался на удивление молодым и крайне приятным. В нём присутствовало что-то мягкое, однако и ощущалась сила, даже некоторая страстность. А ведь женщине должно быть лет пятьдесят…
   – М-м-м… – протянул неуверенно Люцифер, – … Карина Магомедовна?
   – Да. Я слушаю.
   – Здравствуйте, – вежливо поздоровался ведьм и, получив ответное приветствие, заговорил: – Карина Магомедовна, простите за беспокойство… я постараюсь не занять много времени… Вы не заняты?
   – Нет, – с удивлением в голосе ответила собеседница. – А вы кто?
   Сын Дьявола вздохнул, думая про себя, что уже начинает ненавидеть собственное имя.
   – Меня зовут Алексей Чернов. Я хотел…
   Договорить ему не удалось: в трубке послышались гудки. Женщина бросила трубку.
   – Ох, чёрт!.. – пробормотал Лёша и снова набрал номер. Ждать пришлось на этот раз достаточно долго.
   – Алло! – всё-таки ответила Ахмедова напряжённым голосом.
   – Карина Магомедовна, прошу вас: не бросайте трубку. Выслушайте меня. Понимаю, что вам, должно быть, неприятно…
   – И ты даже не представляешь, насколько… Ты – сын Володи?
   Зеленоглазый ведьм проглотил нанесённую обиду.
   – Да, моего отца зовут Владимир Чернов. Но с вами мы не знакомы, поэтому пока я вам ничего плохого не сделал.
   – Но собираешься?
   Он негромко рассмеялся от досады.
   – Нет, конечно, Карина Магомедовна. Вовсе нет. Ну что вы?
   – Ладно, – примирительно произнесла вампирша. – Мне ты ничего не сделал. Но моему сыну…
   – Вашему сыну?! – вскричал Алексей, не сумев сдержаться. – И что я ему сделал, интересно знать?
   – Ты хоть с ним знаком?
   – Можно сказать и так…
   – В каком смысле?
   – Я видел его в прошлом месяце, – сообщил мужчина, как можно спокойнее, и уже тише добавил: – Первый раз в жизни…
   – Первый раз? – изумилась собеседница. – Вот как? А где и когда?
   – Он вам не рассказывал? – приглушённо осведомился сын Дьявола, чувствуя, как рана начинает кровоточить снова. – Впрочем, неважно. Я не за тем звонил. Я хотел задать вам пару вопросов.
   – О чём?
   – Вы только не бросайте трубку, пожалуйста, – попросил он. – Я начну издалека. Видите ли, у моего отца некоторые проблемы с головой, и если мои подсчёты верны, то выходит, что это началось в то время, когда вы должны были забеременеть. По крайней мере, тогда он резко изменился.
   – Какие такие проблемы?
   – Ну… это сложно объяснить. Он… периодически он начинает вмешиваться в мою жизнь.
   – Что?! – со смехом воскликнула вампирша.
   – Простите… я не так выразился. Я не знаю, как это объяснить. Например, он вдруг начинает запрещать мне с кем-то общаться.
   – И ты считаешь это проблемой с головой?! Бывает, родители запрещают с кем-то общаться, и в этом нет ничего необычного!.. А ты обычно слушаешься?
   – Приходится.
   – Тогда всё, что я могу сказать, так это что твой отец – властный, а ты – попросту мямля или же неразборчив в связях.
   – Всё не так просто! – с чувством сказал Люцифер. – И я не могу назвать себя неразборчивым. Я – вовсе не дурак, каковым вы меня, по всей видимости, считаете. Да и не слушаться его опасно. Но не для меня, а для… других. Давайте опустим этот момент: не имеет никакого значения, какие именно у него проблемы. Хорошо?
   – Нет, не хорошо, – возразила Ахмедова. – По-моему, ты пудришь мне мозги, мальчик. Не трать моё время зря.
   Снисходительный тон собеседницы вызвал у мужчины раздражение. Он понимал, что она обращается с ним как с несмышлёным ребёнком, каким он не был ни в коей мере.
   – Карина Магомедовна, – мягко обратился к ней Алексей, – не судите меня столь поспешно. Вмешательство отца в мою жизнь имеет… мстительный характер.
   – И за что же он тебе мстит? Много пакостил в детстве?
   – Совсем нет. Я был послушным ребёнком и не имею ни малейшего представления о том, за что он мстит мне, но абсолютно уверен в том, что это месть. Возможно, за один факт моего существования. – Ведьм вздохнул. – Понимаете, между моими отцом и матерью не было совсем ничего. Отец был к ней равнодушен, о чём в нашем Обществе знали все. Она умерла, когда мне было три года. Я её фактически не знал и не могу сказать, так ли это было на самом деле, но не сомневаюсь, что члены Общества не ошиблись в своих выводах.
   – И что?
   – Я думаю, что… несмотря на то, что отец женился на матери, чтобы она родила наследника, он не рад моему существованию. К тому же, наследник у него уже был. Я вообще, честно говоря, не понимаю, как так получилось, что я родился на свет. По всем законам у Дьявола может быть только один сын, а я… не понимаю, почему я родился. Так не должно было случиться. Думаю, и отец это понимает. Тем более что… из нас двоих истинный Дьявол – Максимилиан. Не я. Он похож на отца. Во всём, – с горечью подчеркнул Чернов. – Я не знаю, какие отношения сложились между отцом и дедом, и по какой причине отец вынужден был жениться, но, так или иначе, это не в мою пользу. У нас с отцом сложные отношения.
   – Тебе что, некому больше пожаловаться на жизнь? Меня совершенно не интересует, какие у вас отношения. Это ваше с ним дело, дорогой мальчик.
   – Я был бы вам очень благодарен, если бы вы перестали обращаться со мной, как с ребёнком. Конечно, у нас большая разница в возрасте…
   – Сколько тебе? – спросила женщина.
   – В конце этого месяца исполнится тридцать лет. И я вовсе не пытаюсь жаловаться вам на жизнь! Я просто стараюсь объяснить вам, какое, по моему мнению, вы и Максимилиан имеете ко всему этому отношение, и прошу вас о помощи.
   – Я должна решать твои проблемы? Ты уже вроде взрослый.
   – Я сам решу проблемы, но… мне нужны ответы. Я не знаю, отчего оттолкнуться. Я испробовал всё, что смог придумать. Это мой последний шанс спасти…
   – Кого?
   – Того, кто мне очень дорог, в том числе и отца. Он не в себе. Он сошёл с ума. Он такого натворил в Обществе!.. Я обязан попробовать его остановить.
   – Ладно. Твои вопросы.
   – Почему вы с отцом расстались? – осторожно поинтересовался Лёша.
   – Это не твоё дело! Какое отношение это имеет к тебе?
   – Я уже объяснил. Пожалуйста, ответьте. Я не прошу вас открывать мне душу: сообщите объективную причину.
   – Не лезь, пожалуйста, не в своё дело! – дрожащим от ярости голосом попросила Ахмедова. – Тебя это не касается!
   – О-о-о… – возмущённо протянул мужчина, – … да почему вы трое считаете меня пустым местом?! Что у вас не спроси, «Это не твоё дело», «Это тебя не касается»! – передразнил он. – Почему вы всё за меня решаете? Почему я обо всём узнаю последним?.. Знаете, вы трое очень похожи: у вас прекрасно получается не замечать моё существование! И что больше всего меня возмущает, так это то, что один из вас любой мой вопрос воспринимает как вмешательство в свою жизнь, хотя ответы на эти вопросы имеют ко мне самое непосредственное отношение, и при этом бесцеремонно лезет в мою жизнь!.. – Сделав над собой героическое усилие, Алексей замолчал и постарался успокоиться. Про себя он ужасался всему, что только что наговорил, и удивлялся тому, что собеседница не бросила в гневе трубку. – Простите меня… – покаянно произнёс сын Дьявола. – Я не имею никакого права кричать на вас. Не знаю, что на меня нашло. Надеюсь, вы извините меня.
   – Извиняю, – негромко сказала вампирша недобрым тоном. – Но подробности моих отношений с твоим отцом действительно тебя не касаются.
   – А я и не прошу рассказывать мне подробности, – спокойно заметил Чернов. – Я задал простой вопрос. Но вы можете на него не отвечать – лучше скажите: расстались вы неожиданно? И кто был инициатором?
   – Инициатором был он, – с неохотой пояснила Ахмедова. – И да: расстались мы довольно резко.
   – То есть ничто не предвещало расставания, да? Так я и думал… А скажите: до этого отец не упоминал в разговоре… какие-нибудь детали или… даже не знаю! Возможно, что-то об их отношениях с дедом или каких-то предубеждениях относительно вампиров? Или же что-то о будущем отца? Что-нибудь беспокоило его? Он упоминал о своих планах на будущее?
   – О, ну ты спросил! Как же я вспомню что-то через столько лет?..
   – Пожалуйста, попробуйте. Я очень вас прошу. Мне кажется, вы должны достаточно хорошо помнить всё, что с ним связано. В конце концов, у вас от него сын. И я думаю, вы любили моего отца.
   Женщина горько усмехнулась в трубку.
   – Он очень старался влюбить меня в себя, а когда он чего-то хотел, то всегда добивался. Твой отец умел быть настойчивым. – Она вздохнула. – Ладно, я попробую что-нибудь припомнить. Вот только всё равно не пойму, о каком сумасшествии идёт речь… и кого ты там спасти хочешь?
   – Того, кто мне очень дорог. Я уже говорил.
   – Да-да, но… кто это? Это «она»?
   Люцифер не хотел говорить ей об этом, но посчитал, что обязан ответить откровенностью на откровенность.
   – Да, это девушка, – сдался он. – Очень хорошая девушка.
   – И от кого ты пытаешься её спасти?
   – От отца, конечно.
   – А он её преследует? И из-за чего?
   Лёша вздохнул.
   – Она не сделала ничего плохого. Просто имела несчастье провести со мной ночь. Но дело не только в этом…
   – И что твоему отцу не нравится в ней? – перебила собеседница. – Что его не устраивает?
   – Ничего существенного. Она просто не на его вкус. По характеру.
   – А, может, он прав? Ты не думал об этом?
   – Он не прав. Категорически, – подчеркнул Алексей. – Я так понимаю, вы опять намекаете на мою неразборчивость? Вы заблуждаетесь. Она – ведьма и одна из лучших, насколько я могу судить, как её бывший начальник. Она – прекрасная девушка и ничем не заслужила преследования. Я хочу, чтобы её оставили в покое.
   – То есть дело только в этой ведьме? Это вся твоя проблема?
   – В принципе, да.
   – А у тебя есть относительно неё какие-то планы?
   – Уже нет, – со вздохом ответил сын Дьявола. Он понимал, что свои мечты о ней должен позабыть, иначе её жизнь вновь превратится в ад. Он и так очень виноват и просто обязан сделать для неё хоть это.
   – Тогда какие проблемы? – воскликнула Ахмедова насмешливо и совсем недружелюбно. – Тебе она больше не нужна. Какое твоё дело, что с ней будет? Ты себе другую найдёшь, тем более что у вас, Черновых, это прекрасно получается!..
   – Вы не так поняли!.. – вскричал мужчина, чувствуя, что всё испортил, и она сейчас бросит трубку.
   – Всё я поняла! Решай свои проблемы сам, Алексей!
   – Подождите!
   Но женщина бросила трубку. Лёша поспешно набрал номер вновь, однако отвечать Ахмедова больше не собиралась. Она поняла всё по-своему и слушать его объяснения считала излишним. Он об этом догадался, как и о том, что говорить она с ним больше не станет, как бы он её ни умолял. Вот и всё. Слишком уж она была против него предубеждена. Слишком была уверена в том, что хорошо знает его. Слишком верила, что он похож на отца.
   Стон безысходного отчаяния родился в груди у Люцифера, да так и не вырвался наружу, застрял в горле, сдавив все внутренности. Это был его последний шанс. И он был ныне потерян безвозвратно.
   Зеленоглазый ведьм мог бы объяснить вампирше, что они с отцом совершенно разные, мог бы сказать, что никогда в жизни не был влюблён, и Лиза – единственная женщина, которая безраздельно владеет его сердцем вот уже 5 лет… Мог бы сказать очень многое, если бы она не оказалась такой вспыльчивой и упрямой. Если бы дала ему возможность оправдаться.
   Положив трубку на место, молодой Чернов обхватил голову руками и застыл. Минуты убегали одна за другой, а он всё сидел, смотрел в одну точку и ничего внутри не чувствовал, кроме дикого отчаяния. Он испортил Лизе жизнь и уже не сможет это исправить. Всё кончено.
   С большим трудом мужчина поднялся из-за стола. Ощущал он себя дряхлым стариком, но заставил пойти к отцу, чтобы последний раз попробовать уговорить оставить Лизу в покое.
   В резиденции присутствовало несколько молодых членов Общества, и все они провожали взглядами разбитого сына Дьявола, бредущего в кабинет главы Общества. Он же, дойдя до намеченной цели, почти не медлил: постучал и вошёл.
   – Что такое? – удивился появлению сына Владимир Петрович. – Надумал сообщить мне местонахождение своей подружки?
   Лёша с тоской посмотрел на него.
   – Отец, пожалуйста… прекрати это. Я больше не могу. Оставь её в покое, и я буду делать всё, что скажешь.
   – Я уже перечислил свои требования. Больше мне добавить нечего.
   Молодой мужчина тяжело вздохнул.
   – И мы так и будем стоять на одном месте? Кто-то должен уступить.
   – Так выполняй, чёрт тебя побери! – рявкнул Дьявол.
   – Не могу. Ты знаешь, что не могу. Я много раз тебе уступал – так уступи теперь ты. Хоть один раз!
   – Нет.
   Люцифер снова вздохнул, подумал немного и спросил:
   – Почему ты расстался с Кариной Ахмедовой?
   – Что? – зловеще прошипел Чернов-старший.
   – Что произошло тогда между вами? Что случилось с тобой? Не хочешь поговорить со мной об этом? Вдруг я смог бы тебе помочь. Я с удовольствием выслушал бы тебя.
   Седовласый мужчина уставился на собеседника, как на ненормального. Но тот не стал останавливаться, зная, что терять ему уже нечего.
   – Ты не думал помириться с Максимилианом? Он ведь твой сын. И он нравится тебе! Я же вижу. Так почему нет? Что мешает?
   – Ты сбрендил? – тихо осведомился Владимир Петрович.
   – Нет. А что я такого сказал? По-моему, это всё естественно.
   – Здесь нет ничего естественного. Я не стану с ним «мириться». Что за глупости? Он – вампир!
   – Ну и что?! Какое это имеет значение? В первую очередь он твой сын!
   – Это имеет огромное значение. Ты и сам это знаешь.
   – Нет, не знаю.
   – Твои проблемы! – отмахнулся Дьявол. – Катись к чёрту. Я не хочу слушать твои идиотские советы.
   – Но… – начал было Алексей, как собеседник резко его оборвал:
   – Заткнись!!!
   Зеленоглазый ведьм вздрогнул от злобы, звучавшей в голосе отца. Снова ему было больно от ненависти отца, но он уже не имел права думать о себе. Он должен был думать о Лизе.
   – Отец, я прошу тебя… – прошептал Люцифер, – всё, что угодно… только отстань от Лизы. Отыграйся на мне, если хочешь. Делай всё, что пожелаешь, но со мной, а не с ней…
   – Да что с тобой сделать-то можно? – фыркнул Владимир Петрович. – Ты – большой комок соплей.
   – Так и она такая же – ты сам говорил! Какая же тебе тогда разница: я или она?!
   – Ты – наследник Общества. Я не могу тебя трогать.
   Сердце у Лёши сжалось. Это была, похоже, единственная причина, по которой отец не причинял ему вреда. Будь это не так, то сделал бы, не задумываясь. Неприятный комок застрял в горле у молодого Чернова.
   – Я… – Голос сорвался от переполнявших эмоций. – Пожалуйста, дай Лизе возможность жить нормально. Пусть всё станет так, как было! – выкрикнул он.
   Тут же вспомнились слова из одной известной книги: о том, что так не бывает. Да и Алексей внезапно с удивлением обнаружил, что не хочет этого. Потому что Лиза была права: не может так продолжаться вечно. Из этой ситуации должен быть какой-то выход. Нельзя всё время так существовать.
   А ещё потому, что он ощущал, что его чувства, его душа живы как никогда! Чувствовал это безудержное, опьяняющее желание жить, которое покинуло его в 15 лет, когда он пытался покончить с собой. Потому что оно вернулось к нему. Ваня и его вампиры постепенно его пробуждали, а Лиза закончила это дело одним махом. И мысль о том, что снова придётся жить как прежде, вызывала у сына Дьявола ужас.
   – Нет, – категорично ответил Владимир Петрович. – Я хочу, чтобы её не было.
   – Пожалуйста, не убивай её.
   – А что ты мне предлагаешь? Я могу изгнать её из Общества. Ты на это пойдёшь?
   Брюнет колебался. Он не имел права решать за неё, но посчитал, что этот вариант всё же лучше.
   – Да, – с отвращением выдавил он из себя.
   Чернов-старший подумал, а потом отрицательно помотал головой.
   – Нет, – сказал он. – Такой вариант меня не устраивает.
   – Ну чего ты хочешь от меня? – простонал Лёша. – Я шёл на твои условия столько раз!.. Отец, я умоляю тебя… оставь её. Хватит. Что мне сделать, чтобы ты услышал меня?
   – Можешь попробовать поползать на коленях, – презрительно бросил Дьявол. – Или разрыдаться. Только мне это безразлично. Всё равно ничего не добьёшься.
   – Отец… – выдохнул Люцифер.
   – Владимир Петрович, я хотел поговорить насчёт отпуска… – затараторил ворвавшийся в кабинет без стука Гена.
   Алексей, осекшись, резко отвернул лицо в сторону. В его глазах стояли слёзы. Он и вправду готов был разрыдаться. Он понимал, что отец издевается, отдавал себе отчёт в том, что его унижают. И осознавал, что сам только что унижался перед отцом. Он потерял остатки достоинства, опустившись до мольбы. Морально он был опустошён, практически уничтожен.
   – Разговор окончен, – обратился к сыну Чернов. – Ступай.
   Зеленоглазый ведьм кивнул, понимая, что его выгоняют, и покинул кабинет. Дышать было трудно: казалось, лёгкие угодили в железные тиски. Сердце билось не совсем ровно: то словно забегало вперёд, то опаздывало. Лёша шёл, ничего не видя перед собой.
   Неожиданно кто-то схватил его за локоть. Медленно, как во сне, брюнет повернулся и встретился взглядом с Андреем. Тот что-то говорил: его губы шевелились, но Алексей не слышал ни слова и тупо смотрел на друга. Туманов, наконец, взял его за плечи и встряхнул. Тут же слух вернулся к Чернову.
   – Что с тобой, Лёха? – спросил вожак стаи. – Ты нормально себя чувствуешь?
   – Да, – еле слышно солгал тот, даже не покраснев. Чувствовал он себя препаршиво. А особенно – когда думал о том, что скажет Лизе. Как он станет смотреть ей в глаза?..
   Кареглазый мужчина ему не поверил, но упрекать не стал. Вместо этого он чуть отступил, продолжая сверлить друга внимательным взглядом. Алексею мерещилось, что эти карие глаза видят его насквозь.
   – Лёша, – заговорил слегка растерянно Волк, – у тебя проблемы? Я могу помочь?
   – Всё нормально.
   – Это не так. Я же вижу. Я знаю.
   Сын Дьявола вздохнул.
   – Спасибо, Андрей, но свои проблемы я решу сам. Как-нибудь. Не хватало ещё тебя в это впутывать.
   – Я – твой друг, Лёха, и хочу помочь. Только скажи. И я говорю не только от своего имени: Лика и ребята тоже хотят помочь. Мы же видим, что что-то с тобой происходит. Так скажи нам! Для этого друзья и существуют. Обратись к нам за помощью – мы никогда тебе не откажем. Пожалуйста, скажи что случилось!
   – Не могу, – прошептал Лёша. – Я и так уже стольких подставил! Ты себе не представляешь, Андрей… Я – такая скотина! Хуже меня просто нет. Я недостоин вашей дружбы. Простите меня и… спасибо…
   Он торопливо развернулся и двинулся прочь. Андрей его окликнул:
   – Лёха!
   Чернов остановился и обернулся.
   – Не бери на веру его слова о тебе, – сказал Волк. – Он тебя совсем не знает. Ты сам прекрасно знаешь, кто ты и чего стоишь.
   – О ком ты?
   – О твоём отце. Я же знаю, что он тебя всё время оскорбляет. Не слушай его. Мы давно знакомы, Лёха, и я утверждаю: ты достоин нашей дружбы. Я тебя безмерно уважаю и восхищаюсь тобой. Пожалуйста, если тебе нужна помощь, скажи об этом.
   – Я постараюсь сам выкрутиться, – стоял на своём Алексей.
   – Хорошо, – вздохнул вожак стаи. – Но если передумаешь, дай знать. Я буду ждать. Мы́ будем ждать.
   Черноволосый мужчина кивнул, чувствуя, как от доброты друга на глазах вскипают слёзы. Чтобы скрыть свою слабость, он поспешил отвернуться и удалиться. От ужина он тем вечером отказался и заперся в своей комнате. Сказать Вере Ивановне о своём поражении он не нашёл сил.
   На следующий день после обеда, когда образовалось «окно», Лёша отправился к Куликовым в деревню. На этот раз к своему «хвосту» в виде Марата он отнёсся более серьёзно, чем обычно, и выехал за город только тогда, когда твёрдо убедился в том, что за ним никто не следит. В Сосновом опять проявил осторожность, но «хвоста» не наблюдалось.
   Дверь в дом Куликовых была закрыта неплотно – май на дворе всё-таки. Вошёл гость без стука, но хозяева уже двигались ему навстречу: слышали, как он подъезжал. По его лицу они сразу же поняли, что новости у него плохие.
   Алёна по обыкновению, здороваясь, назвала его братцем Алёшенькой и расцеловала; Ваня пожал руку и вопросительно кивнул снизу верх. Алексей обрисовал ситуацию.
   – В общем, я испортил ей жизнь, так или иначе, – закончил он свою речь. – Кстати, как она?
   – Нормально, – улыбнулся блондин. – Всё хорошо: говорим только о тебе.
   Сердце у Чернова сладко заныло. Он тоже думал о ней, но теперь не считал себя заслуживающим её любви. Из груди вырвался тихий вздох.
   – Я… – Люцифер осёкся. – Что я ей скажу? Господи… Из-за меня вся её жизнь пошла наперекосяк и будет только хуже. Что я натворил?.. Такого поганого эгоиста на этом свете ещё поискать…
   – Прекрати, – решительно оборвал его Иван. – Хватит заниматься самобичеванием. По-моему, дорогой друг, ты всегда был слишком идеальным: имеешь право на ошибку.
   – Ваня, ты что?! – шёпотом вскричал брюнет. – Моя ошибка ей уже обошлась дорого, а теперь будет стоить всего! Неужели не понимаешь? Как ты можешь говорить…
   – Замолчи! – прошипел ему друг. – Ты – не эгоист и никогда им не был! Ты – лучше всех кого я только знал! Я всегда тобой восхищался и, если ты об этом не знал, когда-то очень мечтал стать хоть немного похожим на тебя! И она, между прочим, тебя обожает!.. Я, кстати, тоже. – Белобрысый мужчина слабо улыбнулся. – Ты сделал всё, что мог, по моему мнению. Иди и объясни ей всё.
   – У вас есть часа два, – заговорщицким шёпотом заговорила Алёна. – Мы будем во дворе. Она находится в будущей детской. И, кстати, она нам очень понравилась.
   Вампирша улыбнулась и вышла. Куликов похлопал друга по плечу и последовал за женой. Лёша в растерянности проводил их взглядом.
   Что за неделя такая? Он насовершал ужасных ошибок, а ему признаются в том, что уважают! С ума все посходили что ли? Его презирать надо! Не заслуживает он больше ничьего уважения. У него был шанс всё исправить, а он сглупил… Нужно было вести себя с Ахмедовой осторожнее.
   Сын Дьявола вздохнул, разулся и направился в указанную ему комнату. Лиза сидела на диване, поджав под себя ноги, и читала книгу. Одета она была в вещи, принадлежащие хозяйке дома; волосы лежали свободно на плечах. Мужчина застыл в проёме, и девушка, наконец, почувствовала чужое присутствие и оторвала глаза от книги. В тот же миг её лицо озарила счастливая улыбка. Она подскочила с дивана и приблизилась. Алексей тоже сделал шаг навстречу, но не улыбнулся в ответ, хотя и был рад видеть её.
   – Привет, Лизавета, – тихо сказал он.
   – Здравствуй, Лёша. – Ведьма вглядывалась в его лицо.
   – Как ты себя чувствуешь?
   – Прекрасно, Лёша. У тебя очень хорошие друзья. Здесь чудесно.
   Чернов кивнул, слабо улыбнувшись. С отчаянием он глядел ей в глаза, которые завораживали его своим светом. Всё-таки ему удалось собраться с духом, и он открыл рот, чтобы сообщить о результатах своих злоключений, но Александрова положила пальцы на его губы, не давая говорить. Она и так поняла всё по его мрачному виду.
   Люцифер громко выдохнул и уставился на рыжеволосую девушку. Его храбрость испарилась, он вообще забыл, что хотел сказать, а она чуть улыбнулась ему и повела руку вверх: коснулась шершавой от отросшей с утра щетины щеки, мягкого виска, погладила жёсткие волосы. Мужчина перехватил её руку, взял за запястье, провёл большим пальцем по нежной коже на внутренней стороне. Они замерли, глядя друг другу в глаза. Сквозь туман Лёше вспомнились слова Алёны: «У вас есть часа два…». Только эта фраза билась в его голове, когда Елизавета поднялась на цыпочки и прижалась тёплыми губами к его подбородку. Она вряд ли знала, что с ним делает…
   Лиза практически лежала на Алексее, едва уместившемся на диванчике. Дверь и окно были плотно закрыты. Пара, расположившаяся на диване, была укрыта пледом чуть больше, чем наполовину. Под ним они тесно прижимались друг к другу.
   Девушка обнимала мужчину за шею. Голова её покоилась на его плече. Он же приобнимал её за спину одной рукой, а другой гладил по плечу. Оба не совсем понимали, что на них нашло.
   – Лиза… – приглушённо произнёс сын Дьявола.
   Елизавета подняла голову с его плеча и встретилась взглядом с блестящими изумрудно-зелёными глазами. Он открыл было рот, чтобы начать повествование, но вместо этого почему-то попросил:
   – Поцелуй меня, пожалуйста…
   Ведьма несмело улыбнулась и, подавшись вперёд, исполнила просьбу. Чернов встретил её на полпути и с чувством ответил на поцелуй. Его рука переместилась с её плеча на шею сзади, пальцами он осторожно поглаживал нежную кожу и мягкие короткие волосы, спрятавшиеся под густой рыжей копной. Когда поцелуй закончился, черноволосый ведьм рукой надавил на голову Александровой, вынуждая опустить её на его плечо. Только тогда он, наконец, заговорил.
   Девушка не смотрела Люциферу в глаза, поэтому он смог более или менее спокойно рассказать обо всём, что предпринимал за эти дни. Она ни разу его не прервала и просто слушала: он чувствовал её внимание. Через 10 минут повествование было окончено.
   Повисло молчание.
   – И что ты намереваешься делать со мной? – через некоторое время спросила Лиза.
   Лёша молчал, и она запрокинула голову, чтобы посмотреть на него. В груди у неё всё сжалось от сочувствия, когда она увидела неподдельное страдание в его глазах.
   – Лиза… – прошептал он.
   – Что? – выдохнула ведьма.
   Мужчина с трудом сглотнул и ответил:
   – Здесь для тебя небезопасно, как и в городе. Ты должна покинуть Сибирск. Я могу переместить тебя в любую точку земного шара, куда ты ни пожелаешь, и сделать это так, чтобы самому не знать о твоём местонахождении. Иначе отец однажды может проникнуть в мои мысли и узнать, где ты. Моя магия будет скрывать тебя с картины мира, и свои способности к магии ты сохранишь. Я дам тебе денег на первое время. И… тебе придётся начать жизнь заново в чужом городе, в окружении незнакомых людей.
   – Ты не поедешь со мной? – дрожащим голосом осведомилась Елизавета.
   – Нет, – через силу выдавил из себя Алексей. – Если я отправлюсь с тобой, он никогда не отстанет и будет искать нас, преследовать всю оставшуюся жизнь. К тому же, я – наследник Общества и связан обязательствами: не факт, что магия Венеры выпустит меня из Сибирска. Если ты уедешь одна, есть надежда, что он всё-таки успокоится со временем, да и я смогу проследить, чтобы они не нашли тебя, постараюсь помешать им вести какие бы то ни было поиски. Ты… ты – умная девушка и сможешь найти работу, а после этого всё будет легче. Надеюсь, ты встретишь кого-то достойнее меня, выйдешь замуж и сможешь родить детей. У тебя должна быть полноценная, счастливая жизнь, Лизавета. Это лучшее, что я могу сделать для тебя.
   Слёзы сорвались с рыжих ресниц и покатились по щекам девушки. Она помотала головой.
   – Я не хочу ни за кого замуж, Лёша. И ни от кого не хочу детей, кроме тебя… А мы будем общаться?
   – Нет. Я уже объяснил: мне нельзя знать, где ты находишься. Но если будут проблемы, то ты знаешь, где меня найти. Понадобится помощь – обращайся. – Александрова смотрела на него несчастными глазами, и он едва удерживался от слёз сам, но вынужден был прояснить всё до конца. – Лизавета, ты, кажется, не до конца меня понимаешь: если ты уедешь, то навсегда.
   – Я буду ждать тебя.
   – Ты не должна! – с отчаянием воскликнул Чернов. – Ничего не изменится, а если и изменится, я не посмею искать тебя и вновь рушить твою жизнь. Я не имею на это права! Я ничего не могу обещать, и мне нечего тебе предложить!.. Прошу тебя: пойми меня. Я хочу, чтобы у тебя была своя нормальная жизнь.
   – То есть… мы совсем никогда больше не увидимся? – уточнила Лиза.
   – Да.
   – Тогда я хочу ребёнка от тебя.
   – Нет! – тихо вскрикнул Люцифер. – Я и так буду бояться за тебя, а если отправлю тебя ещё и беременной… Нет, я не могу. Мало ли что может случиться. И я… не хочу пропустить всю жизнь своего ребёнка. Ни дня из его жизни! Это… не проси меня об этом, пожалуйста. Я не могу поступить со своим ребёнком, как отец поступил с Максимилианом. Я хочу быть рядом.
   – Прости, – прошептала ведьма. – Я не должна была просить тебя об этом. Это было эгоистично с моей стороны. Но я… не хочу никуда уезжать, ничего начинать. Можно я останусь?
   – И всю оставшуюся жизнь я буду прятать тебя? Всю жизнь мы будем бояться, что тебя найдут и убьют? И ведь в таком случае тебе придётся всё время прятаться, даже толком нельзя будет пройтись по городу! И сколько это будет длиться, ты представляешь? Отец, может, умрёт лет в восемьдесят, а тебе тогда уже под пятьдесят будет, а мне – ещё больше! Да и… не представляю, чтобы я стал ждать отцовской смерти.
   – А вдруг случится чудо, и он придёт в норму? Ведь может же такое произойти!
   – Может, но… мы сами с ума сойдём! Да и кем ты в это время будешь? Как жить? Я смогу тебя содержать и, возможно, сумею обеспечить твою безопасность, но что это будет за жизнь?
   – Будешь приезжать ко мне, как ездишь сюда, – не совсем уверенно сказала Елизавета.
   – И ты будешь моей любовницей? – с горечью осведомился Алексей.
   – Да.
   – Нет, – твёрдо возразил он. – Я ни за что на это не пойду. Ты достойна большего, чем быть просто любовницей. Ты должна быть женой, Лизавета. Ты заслуживаешь, чтобы о тебе заботились, чтобы тебя лелеяли, оберегали, чтобы отдали всё, что есть. На меньшее не смей даже соглашаться. А я…
   – И так отдаёшь мне всё, что у тебя есть! – перебила его девушка.
   На лице Чернова застыло выражение муки. Он тихо ответил:
   – Я хотел бы дать больше, Лиза. Я не могу только брать. Ты либо будешь женой, либо никем. А так как первое невозможно, то… пусть кто-нибудь другой даст тебе то, чего ты заслуживаешь.
   – Почему ты решаешь за меня? Мне лучше знать, чего я заслуживаю.
   – Вот это неправда, – мягко заметил сын Дьявола. – Ты не знаешь себе цену, Лизавета. Поверь мне: ты заслуживаешь всего самого лучшего. И я хочу, чтобы ты это получила.
   – И ты думаешь, что кто-то другой мне это даст? – иронично подняла брови ведьма. – Кроме тебя, Лёша, я больше никому не нужна.
   – Глупости.
   – Нет, не глупости. Позволь мне самой выбирать. Я хочу остаться с тобой хоть в качестве предмета мебели!
   – Не говори так! Я не хочу обрекать тебя на жалкое существование.
   Александрова с досадой рассмеялась:
   – Именно это ты и пытаешься сделать!.. Всё это время до того как ты пришёл ко мне среди ночи, я не жила – ждала. Я ждала… чуда. Ждала, что жизнь начнётся, потому что знала, что всё это лишь пролог. И только теперь моё время пришло: я – живу! Пусть было больно, пусть было страшно, но это – жизнь. Я ни о чём не жалею. С тобой я жива. Именно этого я ждала, именно для этого родилась. Ясно тебе?
   В изумрудно-зелёных глазах была видна обнажённая измученная душа. Там отражалась неприкрытая боль.
   – Пожалуйста, не делай этого со мной, – прошептал Лёша. – Я и так столько всего натворил за последнее время… Я уже себя ненавижу, а если сделаю, как ты хочешь – чего мне тоже, несомненно, хочется – я просто…
   Лиза закрыла ему рот рукой, не дав договорить, и уткнулась лицом в его шею. Слёзы брызнули у неё из глаз, а она поцеловала мужчину в шею, отчего по его телу прошёл электрический разряд.
   – Ты меня не любишь? – пробормотала она.
   – Люблю. Я очень тебя люблю, Лизавета! – Он заставил её поднять голову и посмотреть ему в глаза. – Я тоже ждал тебя всю жизнь, я тоже верил, что быть с тобой – моя судьба, но пока я шёл к тебе, я перестал быть тебя достойным. Пойми это. То, что я предлагаю, – единственный выход. Другого я не вижу. Так будет лучше для тебя. – Зеленоглазый ведьм прерывисто вздохнул. – Вся моя жизнь в тебе, Лиза. Последний месяц для меня стал целой жизнью. Моя душа всегда с тобой, где бы ты ни была. Здесь, без тебя, у меня ничего не будет – я знаю, но… я буду рад, если ты будешь жить. Я буду самым счастливым на свете, если ты будешь ещё и счастлива. Так сделай это для меня, прошу.
   Ведьма опустила голову на его плечо. Снова она плакала и хотела скрыть это.
   – Откуда у тебя столько синяков на теле? – спросила Елизавета, предательски шмыгнув носом. – Ты опять дрался?
   – Если это и была драка, то односторонняя.
   – Тебя избили?!
   – Пока я был без сознания. Видимо.
   – Кто посмел так поступить?
   – Или Боря, или Марат, или оба сразу. Склоняюсь к мысли, что они сделали это вдвоём, но точно сказать не могу.
   – А почему думаешь, что они сделали это вместе?
   – Потому что в последнее время они очень дружны и если пакостят, то вместе. Например, они до сих пор распространяют сплетни об Обществе Максимилиана, Ангеле и Андрее.
   – Ты думаешь, это они?
   – Не думаю – знаю.
   – Понятно.
   Они замолчали. Лиза лихорадочно размышляла. Она не хотела уезжать, что бы он ни говорил. Потому что это для неё будет не жизнь. Без него – не жизнь!..
   Она сказала уже всё, что могла, но он не понял её. И она не представляла, как заставить его понять! Что сказать? Девушка догадывалась, что если он сделает, как она просит, то всю оставшуюся жизнь будет презирать себя, будет чувствовать виноватым, считая, что пошёл на поводу у собственных эгоистичных желаний. Как же объяснить ему, что он идёт на поводу у её желаний?!
   Она предпочитала прятаться, «прозябать», как он считал, но только бы остаться с ним. Расставание было равносильно смерти. И она уж лучше умрёт, чем уедет чёрт знает куда! Она никогда не была так счастлива, как после того, когда узнала, что Лёша её любит. Невероятно: он любит её!
   «Господи, да где же твоя гордость?! – спросила себя Елизавета. – Зачем ты ему навязываешься? Ну просит он тебя уехать, так уезжай! Что ты вцепилась в него?!».
   Тут ведьме пришлось себя одёрнуть: даже неуверенность в себе не в силах была заставить её сомневаться в его любви. Она и знала, и чувствовала, что он не пытается отделаться от неё, что он искренне страдает. Да и кого она пытается обмануть? Без него теперь и смысла-то в её жизни как такового нет. Весь её мир стал заключаться практически в нём одном, его одного ей было ныне более чем достаточно. Пусть это глупо. Пусть это стыдно. Пусть это унизительно. Пусть она потеряла себя в Лёше, пусть растворилась в нём на время. В конце концов, может она хоть раз в жизни поступить неправильно, глупо и пойти на поводу не у разума, как делала это всю жизнь?!..
   Решение было принято: она станет оттягивать отъезд столько, сколько сможет.
   – Когда ты намерен отправить меня отсюда? – осведомилась Александрова спокойно.
   – В ближайшее время. Как можно скорее. Завтра-послезавтра, наверное.
   – Нет! То есть… я не готова ещё. Дай мне немного времени. Ну хоть чуть-чуть.
   – Ты не пришла в себя после темницы, да? – озабоченно поинтересовался Люцифер.
   – Можно сказать и так, – пробормотала ведьма не в силах лгать ему. – Вот только это, наверное, неудобно: я и так много хлопот причинила Куликовым…
   Совесть вступила в борьбу с желаниями и одержала верх. Елизавета была бы не собой, если бы позволила себе поставить свои желания выше морали и нравственности. Она не могла поступить по-свински с добрыми хозяевами, лишь бы угодить себе. С болью в сердце ведьма решила отказаться от своих намерений и открыла было рот, чтобы сказать об этом, как заговорил Алексей:
   – Ты права. Я подыщу тебе квартиру на время. Хорошо?
   Лиза резко захлопнула рот и кивнула. Похоже, ей сегодня везёт.
   – Я скучал по тебе, – признался мужчина, чуть помедлив.
   – И я по тебе.
   Он улыбнулся, глядя ей в глаза, погладил её по рыжим кудрявым волосам и чуть подался вперёд, но замер, не чувствуя себя вправе пользоваться её любовью. Девушка тоже ему улыбнулась и первой прижалась к его губам, давая разрешение. Его руки сжались, заставив её фигурку тесно прижаться к его телу, а губы поцеловали со всей страстью, на которую он только был способен. В этом поцелуе Лёша выплеснул всё своё отчаяние из-за предстоящего расставания. Он хотел этого расставания не больше, чем она.

Глава 30

   Субботним вечером было тепло. Ярко светило солнышко. По синему небу изредка проплывали белоснежные пушистые облачка. Пели птицы. Цвела мать-и-мачеха. Зеленела молодая трава. На деревьях лопались почки, на свет белый вырывались почти прозрачные, светлые, нежно-зелёные листочки. Середина мая – самый разгар весны.
   Многие жители Сибирска вышли прогуляться по городу. Всем хотелось погреться в лучах застенчивого весеннего солнца, вдохнуть свежий воздух, в котором витали ароматы земли, травы и самой жизни.
   Люди выходили развлекаться, а вампиры – охранять их покой. Вместе с членами Общества Максимилиана этим вечером на «охрану правопорядка» заступили Ангела и Волк.
   Разводить их явился сам Максимилиан, хотя Влад тоже присутствовал во дворе. Выглядел Ахмедов гораздо лучше, чем в предыдущую их встречу: был гладко выбрит, хорошо одет, только хмурился часто. Как пояснил Саша, это теперь для него нормально: всю неделю он был недовольный, но зато уже не запирался в своём кабинете и включился в жизнь коллектива, чему все вампиры были несказанно рады.
   Макс зачитывал, кто и где дежурит, но мысленно был не здесь. Он вспоминал, как в четверг вечером ему позвонила мать и сообщила, что только что говорила с Алексеем Черновым. Пересказала самые возмутительные – по её мнению – части разговора, так что сути мужчина не понял, после чего потребовала объяснений. Он оправдывался, что её телефон никому не давал, и всё-таки вынужден был поведать о своём визите к Дьяволу, чего раньше сделать у него не хватило духу. Честно говоря, он вообще не собирался этого делать: по крайней мере, пока не думал об этом даже, но теперь выбора уже не было. Кое-кто ему выбора не оставил.
   Мефистофель не признался, что оказался не прав в отношении Алексея, – просто упомянул, что тот был удивлён, когда увидел его. Вроде как удивился, потому что первый раз увидел его в живую, хотя понимал, что это было не простое удивление. Но и это признавал лишь перед собой. Однако мама, похоже, и так догадалась обо всём, что он не произнёс вслух. Что ж, на то она и мама…
   После этого разговора на Максимилиана вновь накатило то состояние, от которого он всё пытался избавиться. И из-за этого он впал в бешенство и ураганом ворвался в комнату-кабинет Влада. Потому что понял, кто дал номер матери Алексею.
   Тот его гневные излияния выслушал с невозмутимым видом и скрещёнными на груди руками. Когда пар из брюнета вышел, Рудаков объяснил своё поведение и мотивы, которыми руководствовался. И заявил, что он ему ещё «спасибо» скажет! Ахмедов, естественно, разозлился вновь и больше суток с другом не разговаривал, обижаясь. Пока, наконец, сегодня не признал, что Владимир был прав, и злиться тут было не из-за чего. Он и сам должен был матери всё рассказать, как и поговорить с Алексеем Черновым.
   С угрюмым выражением лица днём Макс явился к заму в комнату. Влад при его появлении только и поднял холодно бровь, сцепив руки на затылке. За прошедшие сутки он не предпринял ни единой попытки оправдаться или извиниться: гнев друга никогда не производил на него такого впечатления как на остальных.
   – Влад, извини, – хмуро буркнул старший сын Дьявола. – Я не должен был на тебя орать. Ты прав – признаю. Хорошо, что ты дал ему номер: я и так повёл себя по-свински. Но надо было мне сказать, чтобы я маму предупредил.
   – А ты бы предупредил? – с сомнением осведомился Рудаков. – Или бы приказал несколько дней не отвечать на звонки?
   Максимилиан с досадой рассмеялся, признавая правоту друга в очередной раз. Губы светловолосого вампира дрогнули в улыбке, и Мефистофель понял, что прощён. Скрыть свою радость от этого ему не удалось: Влад прищурился и фыркнул, а это значило, что он обо всём догадался и, возможно, не слишком доволен собой из-за того, что так быстро сдался. Но долго обижаться на Макса Рудаков не умел – что тут поделаешь?
   Ахмедов тоже ссориться с Владимиром не любил: быстро начинал скучать по обществу своего друга. Очень уж он был к нему привязан.
   Влад прощал ему многие недостатки, но при этом никогда не позволял себя унижать, сохранял своё достоинство, да и у главы Общества не возникало желания посягать на это достоинство. Он, бывало, мог кого-то оскорбить, но только не Влада: внутри этого спокойного мужчины крылся стальной характер. Вообще, личность это была удивительная.
   Внешне Рудаков всегда был невозмутим, все его эмоции и их проявления были сдержанными. Вывести его из себя было практически невозможно. Он не употреблял нецензурных слов и всеразличных ругательств – интеллигентность впиталась в каждую клетку его тела. Владимир был добрым, готовым всегда прийти на помощь, иногда проявлял мягкость, но и умел настоять на своём. Его холодный взгляд действовал на кого угодно, даже на самых упрямых и агрессивных. Он был очень умён, разносторонне развит и шустр, однако в его движениях порой наблюдалась некоторая завидная неспешность.
   – Значит, больше не дуешься на меня? – с улыбкой спросил Влад.
   – Нет. А ты на меня? За то, что наорал на тебя.
   Вампир рассмеялся:
   – Ой, да что с тобой поделаешь?!
   Максимилиан тоже засмеялся и уселся на стол с лукавой улыбкой. В этот момент он был похож на кота, объевшегося запретной сметаны.
   – Может, подкрепим перемирие кофейком? – предложил мужчина.
   – Который, конечно же, сварю я? – прищурился Владимир.
   – Конечно же! И ещё… слышал, ты вчера блины пёк. Не осталось парочки? – с надеждой спросил брюнет.
   Зам расхохотался, расцепив руки и опустив их на стол.
   – Я знаю, зачем ты со мной дружишь, – заявил он, просмеявшись. – Чтобы я варил тебе кофе и пёк блины!
   Глава Общества попробовал было протестовать, но друг махнул рукой, веля ему замолчать.
   – Ладно, – сказал он, вставая. – Пошли. Будут тебе и кофе, и блины…
   Это был один из талантов мужчины, которого родители мечтали приспособить лишь для интеллектуальной работы: он варил потрясающий кофе и пёк исключительно тонкие, полупрозрачные блины. Да и не только блины!
   Максимилиан, вспомнив, как они с Владом днём мирились, бросил в его сторону взгляд. Когда этот взгляд встретился с голубыми глазами Рудакова, на губах сына Дьявола расцвела пристыженная улыбка. Он понимал, насколько глупыми были его претензии к другу.
   Прокашлявшись, Ахмедов продолжил зачитывать распределение по участкам. Его обмена взглядами с замом и смущения никто не заметил.
   Андрей и Лика как всегда дежурили с Сашей и Колей. Перед тем, как отправиться на участок, они коротко переговорили с Максом и Владом. Те выглядели необычно умиротворёнными.
   Четвёрка нелюдей двинулась по направлению к своему участку. Максимилиан и Владимир с друзьями прощаться не стали: сказали, что собираются пройтись по городу и посмотреть, как все дежурят. Следовательно, они ещё увидятся.
   Когда «квартет» почти достиг нужной улицы, Волк посочувствовал Смирнову и Краснову по поводу дежурства, пришедшегося на воскресенье, отчего свидания со вторыми половинками отменялись. Александр признался, что не расстроен: у Киры всё равно скоро должны быть летние каникулы, а значит, впереди у них целое лето. Коля грустил, но несильно: днём они с вампиршей виделись. Правда, упоминание о визите Татьяны в дом вампиров заставило его нахмуриться.
   – Что с тобой, Коля? – поинтересовался вожак стаи.
   – Да… Таня сегодня с Максом поздоровалась как-то… недружелюбно совсем. Обижена на него как будто за что-то.
   – И?
   – Ну… Макс нас всех, можно сказать, приютил, и её обращение с ним выглядит как-то неблагодарно. Но Танька не из неблагодарных! Что бы это значило?
   – Чем гадать, лучше бы спросил у неё, – заметила Ангела. – Может, тебе показалось?
   – Не показалось, и я спросил, а она сказала, что есть причины. И это меня беспокоит.
   – В каком смысле? – не понял Туманов.
   Смирнов замялся. Немного подумав, он преодолел своё смущение и твёрдо ответил:
   – Ревную я!
   – Ревнуешь? К кому? К Максу?!
   – Да!.. Это всё выглядит так странно. Словно у них было что-то, а теперь они рассорились. И если Макс возьмётся за Таню, то уж у меня-то точно шансов нет! Кто я против него?!.. А ещё ребята про неё шушукаются о чём-то. Я хорошо слышал, что о ней, – вот только в каком плане? Ничего не понимаю. Я с ума от ревности схожу, – признался с горьким вздохом мужчина, мило картавя как обычно. – И, по-моему, они в разговоре соотносили её с каким-то мужчиной. Я не расслышал толком – они замолчали при мне – но мне показалось, что говорили про «него» и Таню. Не знаю, что и думать.
   – Глупости, Коля, – мягко возразил Андрей. – Таня, конечно, когда-то нравилась и Максу тоже, насколько я слышал, но ведь выбрала-то она тебя. О чём ты беспокоишься? Макс никогда бы не стал отбивать у тебя девушку. Он – твой друг и слишком тебя уважает, чтобы поступать подобным образом.
   – Знаешь, Волк, дружба дружбой, но иногда бывают такие девушки, что и про дружбу, пожалуй, не грех забыть. Ты ведь Таню ни разу в жизни не видел?
   – Да какая разница? Коля, конкретно с тобой Макс никогда не обойдётся нечестно. Даже будь она богиней! У кого-нибудь другого он, может, и подумал бы отбить девушку – но только подумал, а не сделал – но не у тебя.
   – Думаешь? – с надеждой спросил Николай.
   – Знаю. И, кстати, между тобой и Максом большая разница, поэтому девушке, которой понравился ты, никогда не понравится Макс. Вот и всё. Расслабься. Между прочим, мог бы больше доверять Тане. Ты что, совсем не полагаешься на её верность?
   – Я… полагаюсь. Наверное. Но… на неё мужики слетаются, как осы на виноград, и я всё время чувствую себя как на минном поле. Каждый раз боюсь, что её уведут. И я бы не осудил её, если бы она предпочла мне Макса…
   – Стоп! – громко воскликнул Волк. – Ты сейчас мне сильно напоминаешь Федю. Что за неуверенность в себе, Коля? Раньше я за тобой такого не замечал. Ты сомневаешься, что она тебя любит?
   – Да, – твёрдо согласился вампир.
   – Сомневаешься?! С ума ты сошёл что ли?.. Она тебя три года ждала. Так?
   – Так.
   – Она признавалась тебе в любви. Так?
   – Так.
   – На прошлых выходных она провела с тобой в гостинице целые сутки. Так?
   – Так.
   – И тебе казалось, что она тебя любит? В те сутки ты был уверен в её любви?
   – Да.
   – Тогда в чём ты сомневаешься?! – вскричал кудрявый мужчина. – Что тебе ещё нужно?!
   Смирнов страшно смутился. Саша и Лика рассмеялись.
   – Как тебе это удаётся, Волк? – поинтересовался улыбающийся Краснов. – Я ему вроде бы всё то же самое говорил, а он всё равно не верил!
   Туманов пожал плечами.
   – Коля, прекрати. Ревность – совершенно идиотское чувство. Когда Таня рядом, ты точно знаешь, что она тебя любит и никого другого тебе не предпочтёт, поэтому не забывай об этом. Именно это чувство верное. И если будешь её ревновать ко всем подряд, то можешь оттолкнуть. Осторожнее.
   Коля кивнул. Лицо его пылало. Александр обнял мужчину по-дружески и сообщил:
   – К сожалению, Коля ужасно ревнив. Правда, у него есть одно преимущество: он не изводит никого своей ревностью – сам себе выдумывает всякие глупости и потом тихо страдает.
   Ангела и Волк по-доброму расхохотались. Николай якобы возмутился и попробовал оттолкнуть друга, но тот обнял его только крепче. В конце концов, он всё-таки улыбнулся, признавая правдивость реплики.
   Они прошлись по всему участку и достигли конца улицы, примыкавшей к центру города. Неподалёку от них находились Макс и Влад, беседующие с двумя вампирами, отвечавшими сегодня за самый оживлённый отрезок улицы Ленина. Двое вампиров, ведьма и оборотень помахали им руками и отошли к одному дереву. С этого места хорошо просматривалась бо́льшая часть улицы.
   – Ух ты, Лёха! – воскликнула Анжелика.
   Трое мужчин проследили за её взглядом: Алексей с двумя полными пакетами двигался от ближайшего супермаркета к своему автомобилю, припаркованному в десятке метров от четверых наблюдателей. Они видели его хорошо, а вот он их не заметил: по сторонам не смотрел, да и стояли они в тени дерева, так что увидеть их было нелегко.
   Максимилиан, Владимир и двое вампиров тоже заметили сына Дьявола и беседу прекратили. Взгляды их были прикованы к нему, который разглядеть их за людьми, движущимися к супермаркету и от него, не мог.
   Чернов глубоко задумался и не почувствовал, сколько пар глаз за ним следят. Вместо этого он спокойно поставил пакеты в багажник и захлопнул дверь. В этот момент Андрей и Лика как раз хотели его окликнуть, но их опередил кое-кто другой.
   – Лёша! – раздался громкий голос за спиной. – Здравствуй.
   Люцифер оглянулся на голос и тут же испытал чувство острой неприязни. И даже гадливости.
   – Георгий Дмитриевич… – вполголоса сказал он. – Здравствуйте.
   Четвёрка, притаившаяся у дерева, с любопытством наблюдала за разворачивающейся сценой.
   Мужчина, которого Ангела видела впервые в этой жизни и сразу же нашла неприятным, протянул руку для пожатия. Лёша поглядел на эту руку как на ядовитую змею и не подал руки в ответ. Такую невежливость со стороны начальника ведьма нашла удивительной.
   – Не понимаю… – пробормотала она.
   – А я не удивлён, – тихо признался Волк. – Припоминаю, Лёха и раньше его не любил, хотя не демонстрировал это так явно. Я успел об этом забыть…
   А бывший начальник Группы улыбнулся брюнету неприятной улыбкой и опустил руку.
   – Вот как… А раньше ты был повежливее. Давно тебя не воспитывали.
   Алексей легко пожал плечами.
   – Раньше вы были коллегой, – пояснил он. – Не думаю, что я имел право демонстрировать свою неприязнь и подрывать ваш авторитет. Теперь же я ничего вам не должен.
   – Ну, да… И даже не хочешь спросить, как у меня дела?
   Молодой мужчина спокойно ответил:
   – Мне безразлично, как у вас дела, здоровы ли вы и всё такое прочее. К чему лицемерить?
   Он мягко, и извиняясь как будто, улыбнулся и развернулся, сделав шаг к водительскому месту. Следующие слова собеседника заставили его остановиться:
   – На твоём месте я бы был повежливее с тем, кто много о тебе знает…
   Зеленоглазый ведьм обернулся, однако испуга на его лице не наблюдалось – скорее, весёлое изумление.
   – И что же вы обо мне «такого» знаете? – со смехом в голосе осведомился он.
   Анжелика не была вампиршей или волчицей, поэтому разбирала слова собеседников через городской шум с трудом. Андрей сжал руку девушки, которую крепко держал в своей руке, и она почувствовала, что его магия стучится к ней. Впустив её, она обрела слух вожака стаи.
   Лёша же в это время чуть призадумался.
   – Дайте попробую угадать, – с улыбкой попросил он. – Я употреблял наркотики? Управлял автомобилем в нетрезвом виде? Пользовался услугами продажных женщин?.. Нет? Что ж, попробую ещё. Я занимался спекуляцией? Воровал? Может, парковался в неположенном месте? Или писал кому-нибудь матерные анонимки? Или хамил сотрудникам правоохранительных органов? Или… даже не знаю, что ещё предположить! Ну так что, я совершил какое-нибудь из упомянутых деяний?
   – Нет.
   – Тогда, пожалуй, нам не о чем говорить. Всего доброго.
   Чернов отвернулся от Георгия Дмитриевича во второй раз и сделал ещё один шаг от него. Но лишь один.
   – Я знаю про таблетки во внутреннем кармане пиджака, – громко сказал мужчина. – И про вены в пятнадцать.
   Алексей замер. Его голова чуть повернулась в сторону, глаза смотрели в землю. Это была хоть какая-то реакция, и собеседник воодушевился.
   – Сердечко шалит периодически, да? – издевательским тоном спросил он. – Такой молодой, а уже проблемы. Таблетки тебе сильные прописали. Помогают хоть? Рановато тебя сердечко беспокоить начало: аж в пятнадцать лет!.. Кстати, про пятнадцать. Помню, учительница по биологии хвалила тебя: говорила Володе, что ты анатомию очень хорошо знаешь. И врачи в больнице потом то же самое говорили. По их словам ты действовал, как «профессиональный самоубийца». Говорят, ещё минут пять, и ты бы своего добился. – Он усмехнулся, словно ему и вправду было весело. – Вера, конечно, пыталась всё по-тихому провернуть, но от меня ничего не скроешь. Я всё знаю.
   Сын Дьявола уже повернулся и смотрел на немолодого ведьма. Тот замолчал и тоже глядел в лицо собеседнику, пытаясь счесть его реакцию на свои слова. Люцифер подождал немного, ожидая, не скажет ли тот ещё что-нибудь, а потом невозмутимо поинтересовался:
   – Ещё что-то, Георгий Дмитриевич? Или это всё?
   – А тебе мало?
   – Да мне… это, в принципе, безразлично. Что из того?
   – Могу эти пикантные подробности твоей жизни поведать Владимиру.
   – Ну так поведайте – кто вам мешает?
   – И не боишься? – удивился бывший начальник Группы.
   – Чего?! – страдальчески воскликнул Лёша. – Эта информация давно устарела. Можете говорить об этом кому угодно и отцу в том числе. Мне-то что? Для меня ничего не изменится. Если он станет презирать меня чуть больше, я вряд ли это почувствую.
   – Да неужели? Уверен?
   – Уверен. А вы намекаете что ли, что мы можем «договориться»?
   – Именно. Можно договориться.
   Черноволосый мужчина тяжело вздохнул.
   – Георгий Дмитриевич, мне и раньше хватало ума не заключать с вами никаких сделок – теперь я тем более не стану этого делать. – Зеленоглазый ведьм внимательно – но не враждебно – смотрел мужчине в лицо, замолчав, изучал как будто. Чуть подумав, он осведомился: – Так скучно на пенсии, Георгий Дмитриевич? Не за кем больше шпионить? Сочувствую. Лучше бы уделили внимание своей жизни, чем лезть в чужую. Тем более что теперь я очень скучный объект для шпионажа.
   – А я наслышан, что как раз наоборот: сейчас ты очень даже интересный объект. Опять ты вляпался. Кажется, на этот раз с какой-то рыжей девкой?
   Все наблюдатели заметили, как по лицу Чернова заходили желваки, а Волк ещё и ощутил его ярость.
   – Лиза, – зловеще тихим тоном поправил собеседника Алексей.
   – Что? – не расслышал тот.
   – Её зовут Лиза. Елизавета. А не просто «рыжая девка».
   – Ну да, ну да. Хотя какая разница?..
   – Есть разница. Мне – есть. Так что осторожнее с выражениями.
   – Или что? – насмешливо спросил немолодой ведьм.
   – Если вы в курсе ситуации, то должны знать, что я могу сделать.
   Насмешливая улыбка сползла с лица мужчины.
   – Наслышан и об этом, – согласился он. – Угрожаешь?.. Вечно ты не тех выбираешь – от того и проблемы.
   – А вы с моим отцом такие специалисты, что всегда знаете правильное решение и какие – «те», а какие – не «те». Вот уж на чьё мнение я бы никогда не положился.
   – Почему?
   – Потому что до сих пор не услышал ни одного дельного аргумента «против». Или у вас найдётся?
   – Где ты её спрятал?
   Послышалось, как Алексей презрительно фыркнул. Не менее презрительным был его взгляд, обращённый к собеседнику.
   – Я об этом отцу не сказал – вам тем более не скажу.
   – У этой проблемы есть простое решение: сделай, как тебе сказали, и не придётся больше её прятать. К чему тебе эти заморочки? От тебя только и требуется, что трахнуть сногсшибательную блондиночку. Дело нехитрое, и удовольствие получишь. Сдалась тебе эта рыжая…
   Лёша шагнул к Георгию Дмитриевичу, оказавшись почти вплотную. Тот осёкся и замолчал, заметив в изумрудно-зелёных глазах бешенство.
   – Во-первых, у «блондиночки» есть имя, и зовут её Анжелика, во-вторых, она – мой друг, в-третьих, у неё есть парень, в-четвёртых, этот парень тоже мой друг, в-пятых, я люблю совсем другую девушку, в-шестых, ещё раз посмеете отозваться в подобном тоне о моей подруге и не досчитаетесь зубов, в-седьмых, – брюнет перевёл дыхание и отчётливо произнёс: – катитесь к чёртовой матери!!
   Он резко отступил и пошёл к машине. Бывший начальник Группы стоял, раскрыв рот от удивления.
   – Ах, да! – воскликнул сын Дьявола, обернулся и с широкой улыбкой пожелал: – Счастливого пути!
   – Куда? – не понял мужчина.
   – Да туда же! – бросил Чернов через плечо, сел в автомобиль и резво, даже яростно, уехал.
   Георгий Дмитриевич потрясённо глядел ему вслед.
   – Надо же!.. – пробормотал он себе под нос. – Ожил что ли?..
   Вампиры, ведьма и волк растерянно переглянулись. Такие же растерянные взгляды были у Макса, Влада и их собеседников.
   Первым обрёл дар речи Саша.
   – Вы же говорили, что он – вежливый и не ругается…
   Анжелика задумчиво поглядела в землю и изрекла:
   – В нашем Обществе выражения со словом «чёрт» – это святое. Так Владимир Петрович говорил.
   Да, это говорил нормальный Владимир Петрович. Или уже тогда он был не нормальный? Девушка призадумалась, вспоминая тот суд. Ведь Дьявол уже в то время шёл на поводу у Виктора! И с интересом следил за перепалкой Лёши и Виктора и даже с особым вниманием – или издёвкой? – ожидал, как Алексей станет отвечать главе Группы.
   Нестерова хорошенько потрясла головой, чтобы в мозгах рассеялся туман. Она уже ничего не понимала ни про Люцифера, ни про Владимира Петровича. Одно она знала точно: раньше Чернов-старший бывал обаятельным, приятным, располагающим к себе. Раньше он соблюдал Законы и не спускал их нарушение никому. Раньше они все были на одной стороне. Раньше он был ей как отец, и она любила его, пожалуй, даже больше, чем родного отца. Да и сейчас любила, а потому от метаморфозы, случившейся с ним, было горько вдвойне.
   – «Сногсшибательная блондиночка» – это ты, Ангела? – удивлённо осведомился Коля. – Вот же они скоты!.. Раскатали губы свои. Ишь чего удумали!..
   – Начинаю понимать, почему Лёша отказывается от нашей помощи, – негромко сказал Андрей. – Кое-кто уже тебя впутал, Лика.
   – Господин Дьявол, да? – догадался Смирнов.
   Вожак стаи кивнул. Ангела вздохнула, обхватив голову руками.
   – Значит, Лиза у Люцифера? – уточнила она. – Я надеялась на это: с картины мира она исчезла… Господи! Лёша – болен? И резал вены?!
   – Дело нехитрое, – воспользовался Краснов словами Георгия Дмитриевича. – Я за эту жизнь много раз вены резал: ничего сложного.
   – Сложного-то, может, и нет ничего, да только… из-за чего? И как это возможно? Он – наследник Общества, его должны были охранять как зеницу ока!
   – Что-то я не заметил за Владимиром Петровичем особо бережного отношения к сыну, – произнёс с иронией Волк. – Ни к одному, ни к другому.
   Четвёрка друзей переглянулась, синхронно покачала головами и двинулась по своему участку, удаляясь от оживлённого центра. Ещё несколько минут кто-нибудь из них восклицал растерянно что-либо по поводу увиденного и услышанного, а потом они замолчали вовсе. Обсуждать полученную информацию никого не тянуло: каждый сам обдумывал всё это.
   Минут через двадцать нелюдям одновременно надоело тягостное молчание, и они заговорили на отвлечённые темы: оставаться наедине со своими невесёлыми мыслями не хотелось больше никому. Постепенно нормальное настроение вернулось к ним.
   Через пару часов они по обыкновению разделились на пары. Ангела и Волк принялись вдвоём блуждать по своей части.
   Девушка была одета в чёрный кожаный костюмчик, а мужчина – в светло-голубые джинсы, белую майку и чёрную кожаную курточку поверх неё. Вместе они смотрелись шикарно. Руки их были соединены, а пальцы – переплетены.
   Скоро Лика не выдержала молчания, повисшего между ними: резко остановилась, повернулась к Андрею и, схватив его за отвороты куртки, притянула к себе. Их лица оказались совсем рядом, глаза смотрели в глаза.
   – Волк, неужели мы ничем Люциферу не поможем?
   – Мы могли бы помочь, если бы знали, что происходит. А мы не знаем, Лика.
   – Он прячет где-то Лизу.
   – Да. Но от чего?
   – Правильнее сказать «от кого?». От Владимира Петровича и Группы внутреннего порядка. И Лёша скрыл её с картины…
   – Я сказал именно то, что хотел сказать, девица моя, – спокойно пояснил Туманов. – Мы знаем от кого, но не знаем от чего. Что ей угрожает? Зачем Лёхе прятать её от них? Вот этого мы и не знаем. И помочь не сможем: на картине мира Лизы нет – найти её нет возможности ни у нас, ни у Дьявола. Это единственная проблема, о которой мы слышали, а о других он не говорит.
   – Зачем им Лиза? И почему она? Или Лиза и есть та девушка, которую любит Лёша? А то я что-то запуталась…
   Вожак стаи отвёл глаза.
   – Волк!
   Взгляд карамельных глаз вновь обратился к ведьме.
   – Да, это так, – нехотя признал он. – Лёша давно в неё влюблён.
   – Ты знал?!
   – Сложно не заметить, Лика. Иначе так, как он на неё, не смотрят. Только в этом случае.
   – Как Владимир Петрович может терроризировать девушку, в которую влюблён сын? – тихо удивилась Ангела.
   Горькая улыбка изогнула губы Волка.
   – Ты забыла уточнить: единственную девушку, которой заинтересовался сын. И я не знаю, Лика. Не понимаю. Я помню, раньше Владимир Петрович, случалось, жаловался мне на отсутствие девушки у Лёхи, расстраивался. Но это бывало в те времена, когда он хорошо относился к Лёше, когда советовался с ним о чём-нибудь, когда шутил, разговаривал, спорил, но как-то по-доброму. В те времена я Лёше завидовал: было видно, что Дьявол его любит, очень любит. По крайней мере, мне так казалось. А насчёт Лизы я с Владимиром Петровичем разговаривал уже и не раз. Толку никакого. Я тоже не услышал ни одного аргумента за её заточение, преследование. Да и какие могут быть аргументы?! Лиза – хорошая, исключительно положительная девушка! А Владимир Петрович настаивает на своём. И уходит от прямого ответа на вопрос. Я уже со всяких сторон заходил! Как только не изворачивался! Всё равно ничего не добился. Не могу. Не получается. Он игнорирует все логические доводы, а потому и говорить что-то бессмысленно: он слышит только то, что хочет слышать. И всё. Всё, Лика. Я ничего не могу сделать, потому что не знаю, во что мы играем и по каким правилам. Хотя, видимо, правил нет никаких…
   – Волк… – тоненьким голоском протянула Анжелика, – ты бы осторожнее с Владимиром Петровичем… Он же не в себе.
   – Тоже считаешь, что я нарываюсь? – спросил с лёгкой улыбкой кудрявый мужчина. – А что прикажешь делать? Стоять в стороне? Мы и так ни во что не вмешиваемся. Что толку от этих разговоров? Так, совесть успокаиваю… аж самому противно…
   – Волк…
   Девушка приподнялась на цыпочки и чмокнула его в губы. Он замолчал. Посмотрел на неё, а затем крепко обнял и поцеловал по-настоящему. Это было неожиданно: нежничать на улице Волк не любил. Она растерялась на мгновение, а в следующее – ответила, обняла его за шею, погладила по волосам, совсем недавно подстриженным, непривычно коротким. Его руки гладили её по оголённым плечам, шее. Время остановилось.
   Андрей вздохнул и отстранился. Лика открыла глаза и увидела, что он пристально смотрит на неё.
   – Люблю тебя, – приглушённо сообщил он, быстро чмокнул её в щёчку и повёл за собой по улице.
   Ведьма медленно приходила в себя. С тихим шуршанием старого гравия под ногами они шли по безлюдной улице, держась за руки. У вожака стаи была горячая рука, и Ангела с удовольствием эту руку пальцем поглаживала.
   Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она заговорила:
   – До того, как мы встретились с тобой в лесу, я тебя в городе ни разу не видела. Или, может, и видела, но не помню. Хотя тебя сложно забыть… значит, всё-таки ни разу не видела. А ты меня?
   – Видел. Однажды. – Чуть помедлив, Туманов пояснил: – Я из машины тебя видел: от магазина отъезжал, и вы все шли. Ну… Илья, Кристина и ещё какие-то… имён не знаю. Ты выглядела очень грустной, несчастной даже, а все остальные – наоборот, счастливые сверх меры. Илья тоже довольный был, за руку тебя держал, а ты на него не смотрела.
   – Меня уже выбрали тогда?
   – Ещё нет.
   – И ты меня запомнил?!
   – Конечно, запомнил, – улыбнулся мужчина. – Тебя тоже сложно забыть. Во-первых, ты – очень красивая, во-вторых, натуральная блондинка, что редкость…
   – А ты вот так с ходу определил, что натуральная? – засмеялась Анжелика.
   – Естественно! – фыркнул от смеха Волк. – Я же оборотень!.. А в-третьих, по тебе не кажется, что ты простая, как пять рублей. По крайней мере, с первого взгляда ты прозрачной не кажешься. Напротив – кажешься очень интересной, сложной. Поэтому ты мне запомнилась.
   – Я тебе понравилась? – с лукавой улыбкой осведомилась ведьма.
   – Да, – немного поколебавшись, ответил Андрей, – понравилась. А потом твоя фотография появилась на стенде, и я обрадовался, что не ошибся в тебе. – Тут он широко улыбнулся. – Я соврал тебе: во-первых, ты была очень печальная, мне стало тебя жалко и захотелось узнать, в чём причина твоей… грусти. А уже потом: ты – красивая, блондинка и…
   Нестерова расхохоталась во всё горло.
   – Выходит, я была какой-то печальной девой? – посмеивалась она. – А ты – рыцарь, готовый в любую минуту броситься выручать даму? Пожалуй, в этом ты весь.
   – Но ведь я не бросился! – возразил вожак стаи.
   – Зато потом ты всё время меня выручал. Ты точно рыцарь. Кстати, Владимир Петрович тоже так считал…
   Веселье погасло. Оба замолчали и перестали улыбаться. Они шли и лишь внимательно смотрели по сторонам, прислушивались к звукам, дабы ничего не упустить. Лика упрямо тряхнула головой, не желая поддаваться грусти, и спросила:
   – Как ты умудрился не свихнуться, став вожаком стаи? Тебе был двадцать один год – почти двадцать два – и ты остался нормальным. У всех от власти крышу сносит, а тебе хоть бы хны!
   Волк мягко рассмеялся и с радостью ухватился за предложенную тему разговора: ему тоже не хотелось портить этот вечер.
   – Наверное, потому что боялся свихнуться.
   – Боялся?
   – Очень, – с чувством признался мужчина. – Я знал, что власть – штука опасная, и побаивался. И тщательно за собой следил, контролировал: другие ведь не скажут – только за спиной обсуждать будут. Хотя ребята, я думаю, сказали бы мне если что. Наверное, я, в большинстве своём, поэтому злился на Олега и Владимира Петровича: в силу моего возраста они вешали на меня двойной груз – не только ответственность за стаю и лес. Правда, все вожаки достаточно молоды были – не по волчьим меркам, конечно.
   – Теперь ты тоже в нормальном возрасте для вожака, – заметила Анжелика. – Можешь уже расслабиться и не опасаться свихнуться.
   – Насколько я себя знаю, я никогда не расслаблюсь. До самого конца буду опасаться, пока не передам должность.
   – Да, пожалуй, – усмехнулась девушка. – Расслабляться ты не умеешь.
   Они замолчали, но на этот раз молчание не было ни тягостным, ни грустным – уютным. Вот так помолчать друг с другом они любили.
   Ведьма и оборотень шли по одной из улиц частного сектора, когда им навстречу попался молодой парень. Лика заметила, как его взгляд оценивающе скользнул по её фигуре, как задержался на вырезе. Она зло посмотрела на него в упор, чего тот не заметил, но когда оторвался от её груди и отвёл взгляд в сторону, тут же опустил глаза, запнулся, тихонько сматерился и пошёл гораздо быстрее, стремясь оказаться от них подальше. Девушка хихикнула себе под нос, догадываясь, что это взгляд Андрея так перепугал беднягу.
   – Это ты так его шуганул? – полюбопытствовала Ангела.
   – Угу, – недовольно протянул Волк. – Уставился, сволочь… Пусть найдёт себе девушку и пялится на её грудь сколько влезет!.. Хотя, в принципе, я его понимаю…
   Нестерова резко остановилась.
   – В каком смысле?
   Мужчина тоже перестал идти и, посмотрев на неё, смущённо улыбнулся.
   – Знаешь, Лика, когда ты надеваешь этот костюмчик, мне тоже тяжело заставить себя смотреть тебе в лицо, – признался он. – Хочется… ниже.
   Анжелика неуверенно засмеялась.
   – На мою глотку? – пошутила она.
   Вожак стаи шагнул к ней, обнял за плечи и шепнул на ухо:
   – Ещё ниже…
   Ведьме было приятно это признание. Когда они не находились в постели, ей иногда казалось, что она его совершенно не интересует. Он, конечно, мог оценить её наряд, но никогда не разглядывал её просто так, а ей хотелось порой, чтобы он любовался ею. Сама она поразглядывать его любила, а вот он был очень сдержан.
   Выходит, всё-таки любовался, но очень осторожно, так, что она этого не замечала.
   – Тебе не нравится костюм? – осведомилась Лика.
   – Нравится! – горячо возразил Туманов. – Но когда ты его надеваешь, я чувствую себя… озабоченным придурком. Все мысли становятся довольно… односторонними.
   Девушка расхохоталась, а мужчина, наконец, позволил себе посмотреть на нежную белую кожу. Его широкая ладонь зависла над вырезом. Он хотел погладить эту кожу, прикоснуться, но сдерживал себя, не мог решиться. В конце концов, Андрей вздохнул с сожалением и убрал руку.
   – Этот твой костюм, он такой…
   – Какой? – с искренним интересом осведомилась Ангела.
   Мужчина чуть призадумался, подыскивая нужное слово, а потом со смехом ответил:
   – На грех наводящий!
   Теперь они смеялись оба. Их хохот разносился по всей тихой вечерней улице.
   – Мне просто кажется иногда, что я тебя как женщина не очень-то интересую, и спим мы для протокола, – созналась позже ведьма.
   На лице Волка отразилось такое изумление, что она сразу поняла, как ошибалась. А он неожиданно взял её лицо в руки и серьёзно, но вместе с тем и немного весело, поглядел в глаза.
   – Лика, – заговорил он негромко, – неужели я настолько бездарный партнёр, что тебе кажется, что постель – это просто обязательная программа?
   Анжелика открыла было рот, но ничего не сказала и густо покраснела. Нет, он не был бездарным партнёром. Ни в коем случае. Когда-то давно она сама ему говорила: талантливый человек талантлив во всём. И это абсолютно точно было про него. Он был талантлив и в любви, потому что всё, что он делал в этой жизни, он делал с душой.
   Когда они были в постели, Лика чувствовала, что он неравнодушен, что он увлечён ею. Она чувствовала себя очень красивой, по-настоящему желанной и особенной. И душой, и телом она ощущала, что нужна ему.
   То, что происходило между ними в постели, было необыкновенным, удивительным, исключительным. Это было нечто многогранное – не одностороннее, как он говорил только что, шутя. И каждый раз Ангела заново осознавала, открывала для себя эту мысль о том, что они созданы только друг для друга.
   Нет, в постели она не сомневалась, что нравится ему. Просто изредка на неё находила какая-то неуверенность в себе.
   Девушке стало стыдно перед мужчиной.
   – Прости, Волк, – простонала она. – Нет, мне так не кажется, и ты – не бездарный. Сама не знаю, почему такие глупости порой приходят мне в голову. Забудь. Не обращай внимания. Это редко случается со мной.
   – Хм, – задумчиво хмыкнул Андрей. – Звучит не очень убедительно.
   Ангела перепугалась, что обидела его, и поспешно затараторила:
   – Волк, честное слово, я не считаю тебя бездарным! Я знаю, что нравлюсь тебе, и ты – лучший! Это у меня просто…
   Тут она заметила, что он веселится, и осеклась. Его глаза глядели на неё ласково, даже любовно. На лице растянулась широкая озорная улыбка.
   – Я не хочу, чтобы даже иногда тебе казалось, что ты мне не нравишься, и спим мы для протокола, – спокойно сказал вожак стаи. – Дай мне пять минут, чтобы рассеять твои сомнения.
   – О чём ты? – осторожно спросила ведьма.
   Волк весело шевельнул бровью, поднял её на руки и, что называется, «уволок в кусты».
   Часть города Сибирска стояла на болоте, и именно в этой части сейчас находилась парочка. На той улице, где происходил их разговор, располагался заброшенный дом. Точнее, от дома-то практически ничего не осталось, кроме трёх стен, поэтому здесь болоту было раздолье. Весь двор, огород, да и сам дом, заросли ивой, которая прекратила разрастаться лишь у высокого забора, которым огородили свой участок люди, живущие по соседству. Единственное, что не вписывалось в этот болотный рай, так это тополь, растущий у «дома».
   Вот в эти самые «кусты» и уволок Ангелу Волк. С улицы не было видно как за тополем, среди ивы, мужчина горячо и страстно целовал девушку. Целовал долго и основательно. А потом всё же осуществил своё желание, которое не решился осуществить на улице: прикоснулся к тому, что открывал вырез её костюмчика. Прикоснулся и руками, и губами. И смотрел на неё такими глазами, что она поняла: больше никогда она не засомневается в том, что привлекает его как женщина.
   Он целовал её шею, плечи, и она вздыхала от удовольствия, улыбалась и упоминала Бога всуе. И залезала ему под майку, гладила его живот и бока…
   Чуть больше, чем через 5 минут, они вылезли вновь на улицу и продолжили путь, не глядя друг на друга и сохраняя на лицах очень серьёзные выражения, чтобы никому из окружающих в голову не пришло, что они делали в «кустах» что-то неприличное. Они прошли метров десять и только тогда переглянулись. Увидев же наигранно серьёзные лица друг друга, они расхохотались от души, крепко обнялись и пошли дальше под тихий, довольный свист Волка.

   * * *
   Алексею пришлось поездить по городу минут пять, прежде чем он сумел сбросить Виктора со своего «хвоста». Потом он припарковался довольно далеко от назначенного места встречи и превратил свой автомобиль из черного «шевроле» в белый джип с простым набором букв и цифр на номерах. Оставшись удовлетворённым результатом своих стараний, мужчина пешком направился в нужное ему кафе.
   Конечно, заведение, в углу которого устроился сын Дьявола, на кафе никак не тянуло – обычная забегаловка с одноразовой посудой. Люди здесь, в большинстве своём, не задерживались: покупали еду и уходили. На это самое мельтешение Чернову и приходилось смотреть, пока он ждал Ивана и Лизу.
   Они появились минут через десять. К тому времени Люциферу уже надоело смотреть на людей и слушать непрерывное хлопанье двери. При виде пары он встал.
   После обмена приветствиями и рукопожатиями все сели.
   – Как доехали? – поинтересовался брюнет.
   Ведьма и вампир переглянулись.
   – Нормально, – хором ответили они.
   – Быстро же ты квартиру нашёл, – заметил Куликов. – Может, лучше было у нас оставить Лизу?
   – Нет. Вы с Алёной и так много для меня сделали. И квартира вроде неплохая. Я уже купил всё необходимое: можно жить.
   – Жаль, что вещей у меня нет, – вздохнула Елизавета. – Только то, что на мне.
   – Есть, – возразил Лёша. – Они лежат в моём багажнике: я украл их из твоего дома.
   Девушка засмеялась:
   – Украл?
   – И тебя никто не засёк? – осведомился Ваня.
   – Нет.
   – Хм. Оказывается, ты – прирождённый домушник, Алёша.
   Компания рассмеялась. Многие посетители на них покосились. Сын Дьявола заметил, что молоденькие работницы заведения поглядывают на Ивана с интересом – внимания к свой персоне он не замечал никогда.
   Разумеется, Куликов был красив, но дело было не только в его лице – весь его вид излучал здоровье: настоящий русский богатырь, крупный, мускулистый. Забавно было то, что он никогда особенно за своей внешностью не следил. Заботился о физической форме – да, но не о внешности. Одевался блондин всегда как придётся, за модой не следил, но чтобы он ни одел, всё ему потрясающе шло. Любая вещь смотрелась на нём хорошо, а извечная жизнерадостная улыбка заканчивала образ.
   Посмеявшись, троица немного расслабилась. Теперь они заговорили на отвлечённые темы: о предстоящем огородном сезоне, о работе, об Алёне и будущем ребёнке. Лиза в присутствии Вани держалась совершенно свободно, они с вампиром часто переглядывались, обменивались улыбками. Куликов её иногда по-дружески трепал по голове. Алексей смотрел на них и улыбался.
   Когда-то давно он мечтал их познакомить и надеялся, что они подружатся. Что ж, так и вышло – вот только будущего у этой дружбы нет.
   Чернов выпрямился на стуле. Ваня сказал что-то забавное, и он улыбнулся, одновременно с этим поглядев на входную дверь. Та распахнулась, и на пороге появился Марат…
   Их взгляды пересеклись, и оба потрясённо друг на друга уставились. Со скоростью света мысли стали мелькать в голове зеленоглазого ведьма.
   Он вспомнил, что его «хвост» сегодня – Виктор. Понял, что Марат зашёл сюда просто так. Он не следил за ним. Это случайность.
   «Но ведь случайностей не бывает! – вскричал мысленно Лёша. – Тогда почему он здесь?! Кому это нужно? Кто это выбрал?..».
   Из оцепенения они вышли одновременно.
   – За мной. Быстро, – сквозь зубы процедил Люцифер.
   Они вскочили из-за стола. Сын Дьявола, как бы невзначай, резко разворачиваясь, взмахнул рукой и установил заслон из магии. Для всех посетителей забегаловки они просто растворились в воздухе. По счастью, на них практически никто не обращал внимания.
   Придерживаясь стены, троица тихо, но быстро, проследовала к двери, ведущей в подсобное помещение. Её заслон тоже прикрыл, когда они приблизились, поэтому никто не увидел, как она открылась, а потом бесшумно притворилась за ними.
   Внутри оказался всего один мужчина. Увидев их, он открыл было рот, но Чернов его опередил.
   – Всё хорошо, – твёрдо и негромко сказал он, включив способности к гипнозу.
   Под взглядом Алексея работник заведения успокоился, улыбнулся, кивнул и вернулся к своему занятию. Нелюди двинулись далее, стараясь не наделась много шума. Скоро брюнет вывел группку из здания через служебный вход.
   Перед тем, как назначить здесь встречу, он изучил это здание, все входы и выходы. Естественно. Он ко всему подходил очень ответственно.
   С облегчением вампир, ведьма и сын Дьявола выбрались на улицу. Сбавить скорость Лёша им не дал: продолжил вести по закоулкам, пока они не оказались у выхода на параллельную той, на которой располагалось кафе, улицу.
   – Ну, ты даёшь! – выдохнул восхищённо Иван. – Как ты этого человека успокоил! Гипнозом владеешь?.. Никогда ещё не видел тебя «в деле».
   Люцифер на похвалу улыбнулся слабо. Закрыв глаза, он отыскал Марата на картине мира и увидел, что тот мечется по кафе в поисках их.
   – Постойте здесь, – приказал мужчина, прижимая своих спутников к стене ближайшего гаража. – Я вернусь за вами, когда он уберётся оттуда. Ты где припарковался?
   – Да у мебельного, – спокойно ответил Куликов. – Довольно далеко от кафешки этой. Чего ты так напрягся? Мы же убежали.
   – Марат видел тебя. Это плохо.
   – Он следил за тобой?
   – Нет. Следил за мной Виктор. Марат зашёл «случайно».
   – Вот невезение…
   Зеленоглазый ведьм снова поставил заслон, скрывая Лизу и Ваню от посторонних глаз, а потом пошёл закоулками. Скоро он оказался у торца кафе и осторожно выглянул на улицу, прикрывая себя магией.
   Марат уже обошёл всё кафе, проверил подсобные помещения и служебный вход. Теперь он стоял на улице у входа в заведение и звонил Виктору. Психовал, что потерял их из виду, и матерился. Автомобиль сына Дьявола найти ему было не под силу.
   Ждать, когда он всё-таки уйдёт, пришлось долго: к радости Чернова-младшего на дворе было воскресенье, и он мог ждать, сколько угодно.
   Когда член Группы уехал, Алексей вернулся к Лизе и Ивану. Пришло время прощаться. Куликов долго обнимал Александрову, дал ей кучу напутствий. Он был расстроен, да и девушка еле сдерживала слёзы.
   Вдвоём Лёша и Лизавета пронаблюдали, как Ваня уезжает. Убедившись, что он благополучно выбрался и уехал прочь, они двинулись к своей машине.

   * * *
   – Да не знаю я, куда они делись! Раз и нету! Не мне тягаться с вашим сыном в магии, Владимир Петрович!
   – Александрова, значит, была с ним? – холодно подняв бровь, поинтересовался Дьявол.
   – Была рыжая. И вампир ещё был. Белобрысый. Крупный.
   – Ну так ищите вампира! Чего время теряете?
   – Владимир Петрович, – испуганно залепетал Марат, – я всех членов Общества Максимилиана в лицо знаю – его среди них нет. Рожа, конечно, знакомая, но если я и видел его раньше, то очень и очень давно.
   – Если он не ахмедовский, мы его в жизни не найдём, – заметил Виктор.
   – Блондин, говоришь? – растягивая слова, вступил в разговор ещё один собеседник. Все вздрогнули и оглянулись на него. – А смазливый?
   Виктор поморщился. Мужик этот ему не нравился. Совсем. Слишком был наглый, развязный – сидел он на стуле развалившись, что бесило главу Группы сильно. Да и вся его манера вести себя… раздражала. И при этом он был опасен. Чувствовалось, что убьёт, не задумываясь. Одни глаза его серые, холодные чего стоили…
   – Смазливый, – подтвердил Марат чуть дрогнувшим голосом. Этого собеседника он боялся. – Даже очень.
   Владимир Петрович встрепенулся.
   – Ты же бывший член Общества – должен всех знать.
   – Угу, – протянул довольно тот, доставая из кармана мобильный телефон и принимаясь в нём рыться. Потом он прокатил телефон по столу, прямо в руки Марату, и спросил: – Этот?
   Блондин поглядел в телефон и тут же удивлённо моргнул.
   – Опа!.. Этот. Точно этот.
   – Кто он? – осведомился Чернов.
   – Куликов. Вместе со своей жёнушкой и ещё несколькими вампирами ушёл из Общества незадолго до того, как меня выгнали. Видите ли, не захотел зависеть от Макса. Они поселились где-то в деревне в этом районе – найти будет несложно.
   – Так найдите, – сказал Дьявол, отворачиваясь к окну, но тотчас замер и повернулся к сероглазому. – Подождите. Как его фамилия, говоришь? Куликов?
   – Да.
   – Куликов. Блондин. Смазливый. Его случайно не Иваном зовут?
   – Иваном, – удивлённо подтвердил вампир. – Знаете его?
   – Возможно. Дай посмотреть, – потребовал Владимир Петрович. Марат протянул телефон. – Он – местный? – поинтересовался мужчина, ещё не поглядев на дисплей.
   – Да, сибирский.
   Чернов посмотрел на фото и хмыкнул задумчиво.
   – Надо же… а мой сыночек не такой послушный, каким кажется. Поддерживает старые знакомства, выходит. Эту рожу я видел и не раз. Изменилась, конечно – почти пятнадцать лет всё-таки прошло – но несильно. Узнаю. – Он посмотрел на собеседников и чётко приказал: – Найдите.

Глава 31

   Заканчивались четвёртые сутки, как Лёша отвёз Лизу на новую квартиру. Вечером должен был пройти бал Полнолуния, который ведьме предстояло пропустить – что уж тут поделаешь? В связи с предстоящим балом в резиденции было довольно суматошно, поэтому пообедал сын Дьявола в одиночестве, наспех, после чего всё-таки поехал к Александровой.
   Он не пренебрёг предосторожностями: припарковался на безопасном расстоянии от пятиэтажки, снова изменил внешность автомобиля и до дома дошёл пешком. У дверей квартиры немного помедлил, а затем нажал на звонок.
   Алексей настойчиво убеждал себя, что пришёл только удостовериться, что она нормально устроилась, но прекрасно знал, какая это наглая ложь. В последнее время Елизаветы в его жизни было много, и он как-то успел… привыкнуть. Чем больше её становилось, тем сильнее хотелось, чтобы стало ещё больше. Она была ему очень нужна, он даже не подозревал насколько! Но смутно догадывался.
   Люцифер хорошо помнил, что больше не имеет права ни на её время, ни на её любовь, и держал дистанцию, чтобы не позволить себе лишнего. В прошлое воскресенье он всего лишь доставил её на квартиру и всё объяснил, придерживаясь чисто дружеского тона. Он не погладил её по мягким волосам, не обнял, не поцеловал, хотя отчаянно хотелось. И намеревался вести себя так же и дальше.
   Мужчина расслышал, как подошли к двери, почувствовал, что посмотрели в глазок, а потом дверь распахнулась. И как только он увидел Лизу, сразу признался себе, что невыносимо соскучился по ней и поэтому приехал.
   – Привет, Лизавета.
   – Привет, Лёша, – негромко ответила девушка и улыбнулась несмело. – Проходи.
   – Спасибо, – поблагодарил он, входя в квартиру и разуваясь. – Но я только на пять минут.
   – Есть будешь? – спросила Александрова, не оборачиваясь.
   – Нет, спасибо: я уже пообедал. Я зашёл посмотреть, всё ли у тебя хорошо и только…
   Ведьма резко развернулась, и ему, шедшему за ней по коридору, пришлось отступить. А затем даже немного попятиться, когда он заметил, как она зла.
   – Лёша, – подрагивающим от ярости голосом начала Лиза, – пожалуйста, прекрати это.
   – Что?
   – Вести себя так, словно я тебе никто!! Или я уже тебе чужая? Или ты меня больше не любишь? У нас так мало времени осталось, Лёша! Я не хочу тратить его на вежливые разговоры и обмен любезностями! Ясно тебе? Если ты по-прежнему любишь меня, то веди себя нормально! А если нет, то скажи об этом прямо, и я больше не буду к тебе приставать. Тогда мы будем вести вежливые разговоры и любезно улыбаться друг другу. – Она улыбнулась ему холодно-злой улыбкой. – У меня тоже есть гордость, и навязываться я не стану.
   Сын Дьявола смотрел на её карие глаза, блестящие от ярости, и холодное гордое лицо с порозовевшими щеками и слегка улыбался. Отцу никогда не доводилось видеть настоящую Лизу. Когда она переставала смущаться и зажиматься, то становилась другой, и он, Алексей Чернов, был одним из тех «своих», перед кем она раскрывалась и была собой.
   – Лиза… – позвал он тихо. Девушка поглядела ему в глаза. – Я скучал по тебе.
   Лицо Александровой дрогнуло, и на губах расцвела облегчённая улыбка. Она шагнула к нему и крепко обняла. Люцифер обнял её в ответ, уткнулся носом в мягкую и вкусно пахнущую макушку, погладил по длинной рыжей косе.
   – Я тоже скучала по тебе, – пробормотала ведьма куда-то ему в область груди. – А ты в воскресенье был такой крайне вежливый, что мне тебя даже ударить хотелось.
   Мужчина засмеялся и отстранил её.
   – Лизавета, я люблю тебя, но…
   Она закрыла ему рот и заметила:
   – Думаю, на этом тебе следует остановиться. Дальше мне слушать не хочется. Этого достаточно.
   Он убрал её руку и заговорил опять:
   – Лиза, ты не понимаешь. Всё не так просто. Я думаю…
   – Ты всё время думаешь неправильно! – вставила Елизавета.
   – … что не имею права пользоваться тобою! – закончил Алексей, повысив голос. – Это нечестно, несправедливо по отношению к тебе!
   – Благородство здесь неуместно, Лёша, – спокойно сказала девушка. – Я говорю тебе прямо: пользуйся мною! Я тоже буду пользоваться тобою, если что. Никто не будет в обиде.
   – Ты скоро уедешь, и мы оба это знаем. Делать вид, что всё хорошо, я не могу. Я не могу не думать о том, что скоро мы расстанемся и насовсем.
   – А ты всё-таки постарайся не думать, Лёша. Я очень тебя прошу. Давай не будем тратить время зря, ладно? Так мало времени осталось… Нужно провести его с пользой. Когда я уеду, тогда и будешь думать о том, какая ты сволочь, как ты испортил мне жизнь и тому подобное. Хотя я тебе это запрещаю. Понял меня? Я ни о чём не жалею и не пожалею, что бы ни случилось. И если уж ты – сволочь, то непонятно, кто все остальные.
   – Не надо так говорить, – попросил Лёша. – Я ничем не лучше других.
   – Лучше, и прекрати ты, наконец, принижать себя!.. Есть будешь?
   – Нет. Я действительно пообедал. Только что. А ты ешь.
   – Я тоже пообедала, – с улыбкой сообщила Лиза. – Сними пиджак: жарко же.
   И она стянула с него тёмно-синий пиджак, оставив его в голубой рубашке и синих брюках. Он стоял неподвижно, не мешал и только любовался ею. Ведьма же повесила пиджак и, взяв мужчину за руку, повела в гостиную.
   Он заново рассматривал квартиру, которая больше не казалась ему безликой или «неплохой», как он говорил, – теперь она была уютной, тёплой. В ней пахло Лизой, чувствовалось присутствие Лизы, и Лёша расслабился, ему стало хорошо.
   Они сидели на диване, держались за руки, смотрели друг другу в глаза и тихонько переговаривались. По просьбе Чернова девушка поведала ему о том, как обустраивалась здесь, кого видела из окна, кто из соседей приходил, что говорил. При этом второй рукой она гладила его по волосам: взъерошивала их, а потом разглаживала. Он млел, чувствуя себя её домашним котом.
   Затем Елизавета заставила Люцифера рассказать о том, как он провёл эти четыре дня. Пока он говорил, она сменила позу: прижалась к нему боком, сложила голову на плечо. Сын Дьявола её обнимал и поглаживал легонько по плечу.
   Обменявшись последними новостями, они стали беседовать о чём придётся. В течение разговора ведьма переместилась за спину к Алексею и стала массировать ему плечи, потому что ей, видите ли, показалось, что он очень уставший и напряжённый. Собственно говоря, таким он и был.
   Зеленоглазому ведьму от её массажа было и очень хорошо, и вместе с тем плохо. Его тело, как обычно, начало выходить из-под контроля, и он ничего не мог с этим поделать. Когда Лиза закончила и снова села рядом с ним, он уже не жарился, а даже начинал подгорать, но упорно притворялся, что всё нормально.
   Их беседа как-то застопорилась, и Лёша вновь против воли вернулся мыслями к предстоящему расставанию. Его настроение плавно портилось, чему дополнительно способствовало разгорячённое тело, которое он про себя нещадно ругал. Девушка заметила, что он опять расстраивается и даже догадалась, по какой причине. Она решительно не собиралась ему позволять думать о плохом и прибегла к единственному известному ей способу отвлечь его – поцеловала.
   Наследник Общества Дьявола в первый миг замер, а потом с глухим стоном сдался, стиснул её в объятиях и горячо поцеловал в ответ. Он целовал её долго, страстно, но всё же сумел оторваться.
   – Ведь так нельзя?.. Ведь так нельзя?.. – спрашивал он шёпотом, и Елизавета поняла, что он сдержит себя, что ему хватит на это силы воли. И она знала, что не должна ему этого позволить. Она была готова на всё, лишь бы он ненадолго забыл о проблемах.
   – Можно, – возразила девушка, твёрдо глядя ему в глаза.
   – Нет, – слабым голосом сказал Люцифер, чувствуя себя последним подлецом и не желая вновь принуждать её к постели.
   – Да, – ответила Александрова и поцеловала его во второй раз.
   Тут уж силы сопротивляться у мужчины кончились. Он осознал, что будет так, как сказала она, и прекратил сдерживаться, упорствовать. Он сдался на волю собственных желаний. Он целовал её неистово, обнимал, трогал.
   Когда Лёша оторвался от ведьмы, чтобы перевести дух, его глаза были уже практически чёрными. Он смотрел на неё этими чёрными глазами, и ему нравилось, что она такая раскрасневшаяся, смущённая немного, но счастливая. Он улыбался, хотя внутри отчётливо пахло горелым.
   Чуть подумав, сын Дьявола стянул резинку с косы девушки и стал расплетать её волосы. Ему нравилось, когда она их распускала, он питал к этим волосам слабость.
   Закончив расплетать, Чернов разложил волосы по плечам, поглаживая их легонько, и полюбовался своей возлюбленной.
   – До чего же ты красивая, Лиза, – тихо произнёс он. – Разве можно быть такой красивой?.. Родись ты на несколько веков раньше, тебя бы непременно сожгли на костре, даже не будь ты ведьмой…
   Елизавета рассмеялась. Ей было приятно, что он находит её красивой. Он улыбнулся девушке невозможной улыбкой, от которой быстрее забилось сердце, встал с дивана, поднял её на руки и унёс в спальню…
   Алексею было немного стыдно перед ведьмой. Ему было очень важно, чтобы она была о нём высокого мнения, и теперь казалось, что её мнение резко упадёт из-за того, что он вечно тащит её в постель. Ему было стыдно за свой темперамент, который изменить он не мог. Отчего-то мужчине казалось, что рыжеволосая девушка не одобряет такой горячности. Он считал её почти святой, а святые любовью не занимаются…
   Лизе никогда не нравились герои женских любовных романов. Ей не импонировала их страстность, даже в какой-то степени озабоченность. Она не мечтала о сексуальном – сексапильном – мужчине, и даже на симпатичного не рассчитывала. Ей казалось некоторой ограниченностью стремление героев любовных романов заниматься любовью дни и ночи напролёт. Животные они или всё-таки люди?.. Однако достался ей самый страстный и сексуальный мужчина из всех, кого она знала. Но эти два качества в нём, как ни странно, не вызывали у неё отвращения. Она любила Лёшу безусловной любовью и принимала его полностью вместе с его страстностью и сексуальностью. Она не в силах была отвергать или не принимать какую-то его часть. Да и сама она оказалась не холодной и равнодушной женщиной, какой считала себя всю жизнь! По крайней мере, с Лёшей она таковой не была. Хотя по-прежнему не была готова проводить дни и ночи в одной лишь постели.
   Вообще Елизавета была всегда не лучшего мнения о противоположном поле. Она считала, что мужчины любят унижать женщин. По её мнению, мужчина, добившись своего и затащив женщину в постель, тут же перестаёт эту женщину уважать. И в постели он вроде бы пытается доставить партнёрше так называемое «удовольствие», добивается её положительной реакции на свои действия, но когда она позволяет себе показать, что ей хорошо, мгновенно начинает считать её шлюхой и при первой же возможности ей сообщает о том, что ей только и нужно, чтобы её… в общем, чтобы с ней спали. Регулярно.
   Вот такое мнение всегда было у Александровой о мужчинах, но к Лёше оно не имело никакого отношения. Он не относился к «тем» – он был отдельно ото всех. Один. И лучше всех.
   Ему девушка безгранично доверяла и подобной низости с его стороны не опасалась. Он был искренним. Он говорил то, что чувствовал, и если в постели пытался сделать ей приятно, то, значит, действительно этого хотел. И так и было. Она не боялась показать ему, что ей с ним хорошо, и видела, что он рад, когда замечает, что ей хорошо. Он этого и добивался, её реакция делала его счастливым, была для него лучшей наградой.
   И, к счастью, Лёша не был извращенцем, каковыми Лиза считала всех мужчин. Он не делал ничего, что вызывало бы у неё отвращение или омерзение. Он был страстным любовником и при этом… каким-то чистым. Он не злился и не раздражался, когда на неё находила застенчивость или робость, и искренне радовался, когда она пыталась доставить удовольствие ему. Никакое её действие не вызывало презрения с его стороны…
   Они лежали рядом друг с другом и оба чувствовали себя так, словно только что побывали в каких-то святых местах. Они испытывали непонятный трепет, какой испытывает любой, оказавшись в храме или соборе, даже если не верит в эту религию. Только что они вновь познали многоуровневое соединение и опять были изумлены, восхищены как в первый раз. Оба интуитивно чувствовали, что это ощущение не может надоесть, что это неземное наслаждение каждый раз будет пробирать до самых глубин тела, души, разума, и каждый раз они будут понимать всё это заново.
   И ведьма, и сын Дьявола знали, что того рая, который выдумали религии, нет, но у них двоих он… был. Их личный рай, существующий лишь для них двоих. Хотя… когда они наведывались в этот рай, их было не двое – они были чем-то единым и неделимым. И даже возвращаясь в этот мир, они оставались чем-то единым и неделимым.
   Как по команде Лиза и Лёша повернули головы друг к другу. Их взгляды встретились. Они молчали.
   – Ты, наверное, считаешь, что я – помешанный на… постели? – неуверенно заговорил мужчина. – Что я примитивно устроен?
   – Почему?
   – Потому что каждый раз я тащу тебя в постель.
   – Ты тащишь, а я – упираюсь? – засмеялась девушка.
   – Нет, но… мы всё время проводим в постели. Почти.
   – Какая разница, где мы его проводим? Главное, что вместе. У нас немного времени осталось – ты же знаешь.
   – Знаю. – Он вздохнул. – Скажи, я тебе… противен?
   – Лёша! – воскликнула Елизавета, приподнимаясь и глядя ему в глаза. – Ты что? Как ты можешь быть мне противен?
   Зеленоглазый ведьм пожал плечами.
   – Я не знаю. Я по тебе с ума схожу… И тебя не смущает мой темперамент? Я ничего не могу с ним поделать.
   – И не надо ничего делать! Ты такой, какой есть, и именно таким я тебя люблю! Я, конечно, не такая как ты, но если твой темперамент требует, я готова под него подстроиться. В тебе не может быть ничего плохого.
   – Ты так считаешь?
   – Да.
   – И тебе не противно? Ты меня не осуждаешь?
   – Ни в коем случае, – улыбнулась ему Лиза. – Но, на самом деле, кое в чём ты прав: я никогда не думала, что мне достанется такой мужчина как ты. Меня это ничуть не огорчает, но я просто не ожидала. И знаешь, что самое забавное?
   – Нет. Что?
   – Мне никогда не нравились волосатые мужчины…
   – Я тебе неприятен? – тут же спросил Чернов.
   Александрова с весёлым возмущением толкнула его в плечо.
   – Ты не дослушал!
   – Да-да, прости, – пробормотал он, чувствуя, что хочется смеяться.
   – Так вот. Никогда не нравились волосатые мужчины, а ты – нравишься! Ты мне весь нравишься, и даже то, что ты такой волосатый, мне нравится! Понимаешь?
   – Не совсем, – еле выдавил из себя Алексей.
   Внутри у него что-то защемило. Он не привык, чтобы его принимали всего. Отец отвергал в нём практически всё, саму чуть, а эта девушка принимала всё и даже то, что никогда не любила в других! И теперь она гладила его по груди, заросшей тёмными волосками, и улыбалась, умилялась, а он удивлялся: как это ей не противно? Ведь никогда не нравилось!
   – Я похож на обезьяну? – внезапно спросил сын Дьявола, хотя раньше не видел ничего плохого в своём теле. Тело как тело. Ну волосатый он – что тут сделаешь? Он к себе привык за всю жизнь.
   – Если ты и обезьяна, – улыбаясь, заговорила Лиза, – то очень красивая! Ты – самый красивый, Лёша.
   Люцифер рассмеялся и окончательно поверил ей: раз говорит, что нравится, значит, действительно нравится. Она чмокнула его в губы, пристроилась у него под боком, и они затихли. Он поглаживал её по щеке, любовался ею и чувствовал себя неправдоподобно хорошо.
   – Лёша, – неуверенно начала ведьма, – может, всё-таки…
   – Что?
   – Может, я останусь? Может, мне не ехать никуда?
   – Лиза… – застонал Чернов, закатив глаза, а потом опять поглядев на неё. – Неужели ты действительно хочешь обрекать себя на подобное существование? Ведь это будет не жизнь! Ничего не будет…
   – Ты будешь, – возразила она.
   – И только! Ни подруг, ни даже свободы. Ты можешь это себе представить?
   Елизавета хмыкнула задумчиво и погладила его по груди.
   – Раньше я была уверена, что не соглашусь посвятить свою жизнь мужчине. Мне была противна мысль, что появится какой-то мужчина, возомнит, что стал центром моей жизни, и станет требовать к себе внимания. Мне не хотелось становиться чьей-то служанкой, казалось это унизительным…
   – Вот именно!
   – Но это всё не о тебе, Лёша. Мне и самой странно это, но ничего такого уж важного в моей жизни нет. Кроме тебя, конечно. Пока есть только ты. Потом, возможно, что-то и изменится – я не знаю. А сейчас я хочу быть с тобой, я готова попробовать, Лёша, и если я ошибусь, и ничего не получится, то это будет моя ошибка, а не твоя. И если ты разлюбишь меня однажды, я не стану цепляться за тебя и никогда ни в чём не обвиню.
   Лёша смотрел ей в глаза, силился что-то сказать и не мог. Её глаза умоляли, и его решимость таяла.
   – Нет! – приглушённо вскрикнул он, убрал от неё руки и сел на кровати, спустив ноги на пол. Ведьма за его спиной вздохнула. Он неподвижным взглядом уставился на свои сцепленные руки. – Пожалуйста, Лиза, не искушай меня, – прошептал мужчина. – Ты не представляешь, как бы я хотел согласиться… Но это будет неправильно – я знаю. Мне бы хотелось, чтобы ты была в безопасности. Это всё, чего я хочу сейчас.
   Лиза снова вздохнула, тоже села и обняла его сзади за голую гладкую спину. Она гладила его по широким плечам, целовала их легонько и шею сзади. Он запрокинул голову, чувствуя, как мурашки бегают по спине, и осторожно, прерывисто вздохнул.
   – Я понимаю, Лёша, – вполголоса сказала девушка. – Как скажешь. Только не думай об этом сейчас. Забудь.
   Она потёрлась щекой о его спину и стала водить рукой вдоль позвоночника, на пояснице задержалась, погладила её особенно.
   – Лиза, – прошелестел брюнет, чуть повернув голову в её сторону, – ты мною манипулируешь?
   Ведьма смущённо рассмеялась:
   – Чуть-чуть. Я просто не хочу, чтобы ты думал о проблемах.
   – Ясно.
   Она отвернула его голову и стала поглаживать затылок, перебирать волосы.
   – Ух ты! У тебя родинка за ухом!
   – Серьёзно? Не знал.
   – Так забавно…
   Елизавета потрогала родинку, а потом оттопырила ухо и поцеловала её. Алексей засмеялся. Ему казалось, что её любовь обволакивает его, и в этом коконе ему было уютно.
   Он посмотрел на часы.
   – Я уже опаздываю с обеда, – сообщил мужчина и добавил тоном начальника Алексея Чернова: – Безобразие, Алексей!
   Девушка расхохоталась.
   – Ты зовёшь себя Алексеем? Это интересно.
   – А что? Как надо?
   – Ну… не знаю. Я зову себя просто Лизой, а ты… как-то официально. Случайно Алексеем Владимировичем себя иногда не называешь?
   – Называю, – улыбнулся он, – но редко. Это только после двадцати лет начал.
   Лиза опять разразилась смехом. Немного успокоившись, она обняла его за шею и попробовала успокоить:
   – Не расстраивайся, Лёша. Когда тебе ещё доведётся опоздать с обеда?
   Теперь смеяться пришла очередь сына Дьявола.
   – Ну, да. Я ни разу ещё не опаздывал с обеда.
   – Я – тоже. Не люблю этого.
   – И я. Нехорошо получается. Надо идти.
   – Надо, – согласилась ведьма, но ни он, ни она почему-то не шелохнулись.
   Люцифер повернул голову в сторону и щекой потёрся о её пушистую макушку. Он тяжело вздохнул, прикрыв глаза.
   – Что случилось? – спросила Лиза.
   – Мне страшно, – признался зеленоглазый ведьм.
   – Страшно?
   – Да. Мне страшно с тех самых пор, как Марат наткнулся на нас в кафе. Это была случайность. А, как мы оба знаем, слово «случайность» заменяется словом «выбор». И чей он, этот выбор? Не понимаю ничего. Совсем. И знаешь, что самое ужасное во всём этом?
   – Что?
   – В то время как мир вокруг рушится, ты в опасности, с нами происходят странные совпадения, в Обществе творится чёрти что, а отец сошёл с ума, здесь, с тобой, я… счастлив! Это ненормально.
   – Ты не прав, Лёша, – спокойно возразила девушка. – Мне кажется, что ты очень редко в этой жизни бывал счастлив, а уж в последнее время – особенно. Позволь же себе хоть немного побыть счастливым. Не лишай себя этого.
   Алексей повернулся и посмотрел на Александрову. Ему плакать хотелось почему-то. Наверное, от любви к ней.
   – Я люблю тебя, – сказал он, поцеловал её в губы коротко и повторил: – Я люблю тебя.
   Они крепко обнялись и замолчали. Мужчина поглаживал девушку по кудрявым волосам. В комнате стояла уютная тишина. Время шло. Сын Дьявола опаздывал с обеда.

   * * *
   В пятницу днём Анжелике позвонил отец. Ни с того, ни с сего он пригласил её летом пожить у них. В пользу временного переезда было приведено множество аргументов вроде того, что летом в квартире душно, некуда выйти позагорать и так далее. Девушка сначала растерялась, потом стала отнекиваться.
   По выходным она почти не бывала дома – всё больше у Волка или где-нибудь с друзьями. У неё была своя жизнь, и она не собиралась от неё отказываться из-за прихоти отца. Нестеров эти доводы отмёл: ограничивать её в чём-то или вмешиваться в её жизнь он не собирался. Он был готов довольствоваться малым вроде совместных завтраков и ужинов по будням, а также редких часов вместе в выходные дни. Ангела пообещала подумать.
   В «обеденный перерыв» она сразу же позвонила Волку. Он над предложением Нестерова-старшего весело похмыкал, а потом посоветовал согласиться.
   – Ты же не намерена переехать ко мне, так поживи у отца – сделай ему приятное. Тебе это почти ничего не будет стоить. Тем более что ты действительно каждое лето страдала в своей квартире – тебе же будет лучше. По-моему, это хорошее предложение.
   – Пожалуй, ты прав. Мне, кстати, как-нибудь надо будет тебя познакомить с отцом, да и с остальными. Да?
   Андрей рассмеялся.
   – Я не знаю. Надо ли? Я тебя со своей семьёй не знакомил и, честно признаюсь, не собираюсь. Тебе это знакомство ни к чему. Ты не торопись меня знакомить: дело терпит. Подготовь там почву что ли. Так обычно говорят?.. И, кстати, я уже со всеми знаком.
   – Верно, знаком. Зря мы с тобой притворялись, что незнакомы. Как это теперь объяснить? Я просто знала, что никого из них не волнуют мои друзья, моя жизнь и… как-то не предполагала, что однажды ты перестанешь быть другом. Глупо получилось.
   – Возможно. Исправим как-нибудь положение – не переживай. Ты не торопись с этим. Может быть, их вообще не заинтересует, с кем ты там встречаешься.
   – Вот уж нет! Это же главный вопрос. Забыл? Марину Нестерову только это и интересует. Как и отца.
   – Ладно. Но ведь нельзя сказать, что мы прямо-таки притворялись незнакомыми: нас же знакомили на вашей вечеринке четыре года назад – можно сделать вид, что мы познакомились там. И мы не обязаны были потом всем демонстрировать свои отношения. Так ведь?.. Что-нибудь придумаем…
   Николая Нестерова согласие дочери несказанно обрадовало. Он тут же уговорил её переехать на следующий же день, поэтому весь вечер Лика собирала вещи.

   * * *
   Подперев голову руками, Алёна наблюдала за тем, как ест Иван. Он поначалу игнорировал её взгляд, а потом пошутил:
   – Следишь, чтобы не съел лишнего?
   Она рассмеялась и встала из-за стола. Приблизившись к нему, потрепала его по голове и поцеловала в макушку. Мужчина заулыбался.
   – Спасибо, – поблагодарил он и протянул пустую тарелку.
   – На здоровье. Что делать собираешься?
   – Последние две грядки осталось вскопать. А что? Я что-то забыл?
   – А баня? – с улыбкой поинтересовалась вампирша.
   – Баня? А что, сегодня суббота?
   – Суббота-суббота. Совсем ты счёт дням потерял!
   – Выходит, что так.
   Ваня поднялся из-за стола, подошёл к жене и обнял её сзади. Она перестала мыть посуду. Он отодвинул её тяжёлые волосы и стал целовать в шею. Женщина затаила дыхание.
   – Пристаёшь ко мне?
   – Угу, – довольно протянул Куликов. – Я совсем чуть-чуть. Уже ухожу: пойду наберу в баню воды.
   – Хорошо.
   Алёна повернулась к нему, и они коротко поцеловали друг друга в губы. Оба улыбались.
   – Ухожу-ухожу, – заверил вампир жену и, посмеиваясь, пошёл на улицу.
   Она, продолжая улыбаться, смотрела ему вслед, а потом счастливо вздохнула и вернулась к мытью посуды. При этом она напевала себе что-то под нос.
   Покончив с посудой, вампирша подошла к окну. Во дворе показался Иван, шедший от бани. Увидев жену, он помахал ей рукой, а затем скрылся в курятнике. Куликова помахала в ответ и открыла нараспашку окно, чтобы проветрить помещение.
   Чуть подумав, она пошла на веранду посмотреть, пора ли там мыть пол. Снова женщина стала напевать какую-то песенку. Ей было хорошо и спокойно. Открыв дверь и выглянув на веранду, она между делом погладила свой живот.
   Вдруг через окна веранды Алёна увидела, как на их улице, рядом с домом, остановилось три незнакомых автомобиля, из которых вышли мужчины. В руках у них было оружие…
   Она даже не успела испугаться, как заметила среди мужчин знакомое лицо. Темноволосый, сероглазый, тот, кого она надеялась больше не увидеть в этой жизни никогда. Он почувствовал её взгляд и повернулся. И со скоростью, не свойственной человеку, перепрыгнул ворота, бросился к дому.
   Вампирша с тихим воплем ужаса захлопнула дверь и закрыла её на крючок. Правда, попала только со второй попытки: руки дрожали. Она побежала по коридорчику и кое-как сумела закричать:
   – Ваня!!!
   Позади с грохотом распахнулась дверь. Алёна оглянулась и застыла на месте, не в силах сдвинуться с места от страха. Серые глаза глядели на неё лишь секунду, а затем он направил на неё пистолет и выстрелил, более не медля.
   Пуля попала в сердце. Женщина упала на пол замертво, не успев почувствовать боли.
   Убийца равнодушно смотрел на неё, когда из кухни послышался грохот. Иван влез в открытое окно и вбежал в прихожую, по пути уронив один из стульев. Он не успел ничего понять, как тот, про чьё существование он уже позабыл давно, выстрелил в него. Блондин рухнул на пол, опрокинулся как недавно стул, а обладатель серых глаз развернулся и ушёл.
   Куликов негромко захрипел и широко распахнул глаза. Пуля попала в грудную клетку, но сердце обошла стороной. Тёплая кровь равномерно выходила из тела. Вампир на несколько секунд потерялся в пространстве, не понимая и не помня, что только что произошло.
   С трудом он повернул голову и увидел Алёну, лежавшую на полу в нескольких метрах от него.
   – Алёна! – позвал он вполголоса. – Алёна…
   Мужчина попытался встать, но не смог. Тогда, подтягиваясь на руках, он пополз к вампирше, оставляя за собою кровавый след. Боль разрывала все внутренности, но он терпел и упрямо полз к женщине.
   Ваня развернул её к себе лицом и убрал волосы, скрывавшие лицо от него.
   – Алёна, – позвал он снова. – Алёнушка…
   Он тряс её за плечи и звал, звал… Он уже понял, что она мертва, но не мог остановиться, как будто наделялся, что от этого она оживёт. Физической боли он уже не чувствовал – только душевную. Горячие слёзы текли из глаз. Куликов уже рыдал, обнимая свою мёртвую жену, целуя её лицо.
   Он мог бы попробовать спастись, мог убежать или вступить в бой с убийцей Алёны. Но он не хотел уже ничего. Зачем спасать свою жизнь? Для чего теперь жить? Смысла больше нет никакого. Зачем нужна жизнь, если в ней никогда не будет его любимой жены Алёны и их общего долгожданного ребёнка? Зачем?..
   Иван уж не рыдал и не всхлипывал судорожно. Слёзы медленно срывались с ресниц и текли по щекам. Мужчина прижимал к себе свою жену, прислонившись лбом к её лбу. Он больше ничего не чувствовал.
   Ваня не заметил того, кто вновь появился в проёме и поднял пистолет. Впрочем, ему было всё равно…
   Лёша находился в резиденции, в одной из многочисленных комнат. Члены Общества Дьявола оживлённо беседовали. В помещении стоял ровный гул.
   Мужчина натянуто улыбался Лёве и Мише, шедшим по обе стороны от него. Он чувствовал себя сегодня неважно: с самого утра испытывал смутное беспокойство. И отец смотрел на него как-то пристально, с ожиданием, что пугало ещё сильнее.
   Внезапно всё тело Алексея вздрогнуло, словно в него выстрелили. В сердце что-то взорвалось, и он пошатнулся, колени подогнулись. Курганов и Самойлов подхватили его под руки, уберегли от падения.
   А он понял, что произошло. Вот так просто понял и всё, как будто видел это собственными глазами. Он почувствовал, что не стало его лучшего друга.
   Люцифер поднял потрясённые глаза на отца, не веря до конца, что это действительно случилось. А тот чуть склонил голову на бок, поглядев на сына как на любопытную вещь, и поднял одну бровь.
   – Не может быть, – сказал Лёша одними губами и медленно помотал головой не в силах смириться с этим.
   Дьявол презрительно усмехнулся, глядя в полные ужаса глаза сына.
   Все присутствующие в комнате сгрудились вокруг Чернова-младшего. Кое-как он сумел разобрать, что его спрашивают, не плохо ли ему. С трудом он отвёл глаза от отца.
   – Я в порядке, – прохрипел Алексей, отцепляя от себя чужие руки и медленно поднимаясь на ноги. – Со мной всё в порядке.
   Он попятился от отца, развернулся и, спотыкаясь, пошёл прочь из комнаты. Лёва и Миша, нахмурившись, поглядели ему вслед, а потом переглянулись.
   Сын Дьявола выскочил из дома и бегом добрался до автомобиля. Со двора выехал на огромной скорости.
   Сердце билось неровно, скачкообразно, выходило из нормального рабочего ритма, а его хозяин этого не замечал. Он вёл машину в полубессознательном состоянии, но умудрялся лавировать между автомобилями и даже проверять, нет ли за ним «хвоста».
   «Хвоста» не было, и это пугало сверх всякой меры, потому что подтверждало то, во что он не хотел, боялся поверить.
   Чернов въехал в очень тихую деревню. Она как будто опустела совсем: никто не копошился в огороде, не ходил по двору, не разговаривал. Даже птицы не пели – лишь ветер один и шумел.
   Зеленоглазый ведьм затормозил у дома Куликовых и вывалился из машины. Дверь веранды ходила ходуном от ветра: распахивалась, притворялась немного и снова открывалась. Люцифер замер, глядя на эту дверь и прислушиваясь к свисту ветра, а потом сорвался с места, побежал. Миновав веранду, он ворвался в дом и застыл.
   Два неподвижных тела лежали на полу в луже тёмной крови. Лучший друг и его любимая жена. По-прежнему красивые, идеально подходящие друг другу, но уже мёртвые.
   Брюнет сделал неуверенный шаг вперёд и тут же начал видеть смутные картины.
   …Вот Алёна оглядывается… вот вбегает в прихожую Иван и падает на пол… вот он ползёт к ней… трясёт за плечи… рыдает и обнимает её… а вот кто-то добивает Ваню…
   Лёша не услышал собственный хриплый стон боли. Ваня, обнимающий мёртвую Алёну и рыдающий над ней, отпечатался в мозгу сына Дьявола. Теперь же он смотрел на мёртвого друга, всё так же обнимающего мёртвую жену. Он отступил к стене.
   Душевная и физическая боль переплелись и взорвались внутри: в теле, душе и разуме. Слёзы, сверкавшие в изумрудно-зелёных глазах, пролились и потекли по щекам. Ноги подкосились, и Алексей сполз по стене на пол, не отрывая больных глаз от двух мёртвых друзей. Боль накрыла его новой, более сильной волной. Он потерял сознание и завалился на бок. Сердце выбилось из ритма вовсе…
   Саша и Коля еле поспевали за Татьяной. Они раньше не подозревали, что она умеет бегать так быстро.
   – Танька, давай помедленнее! – крикнул ей Смирнов. – Чего ты переполошилась? Притормози, пожалуйста!..
   Девушка не сбавила скорость.
   – Вы же почувствовали! – на бегу ответила она. – Вы же тоже почувствовали это!
   – С чего ты взяла, что это твои были?
   – С того! Я знаю!..
   Они достигли деревни. Краснов остановился как вкопанный.
   – Ты чего? – обернулся Николай и тоже остановился.
   Александр обвёл взглядом напряжённо прищуренных глаз всё поселение.
   – Чувствуешь, Коля? – спросил он. – Смертью пахнет…
   – Господи Боже… – пробормотал кареглазый мужчина, и они бросились бежать за девушкой. Выяснилось, что и они умеют бегать невероятно быстро.
   Таню они нагнали, когда она была почти у дома Куликовых. Здесь, при виде чёрного «шевроле» с номерами «666» и распахнутой дверью, замерли все трое.
   Вампирша узнала автомобиль, перепугалась ещё больше и побежала в дом Ивана и Алёны. Мужчины тоже узнали машину, удивлённо переглянулись и устремились за спутницей.
   Они были ещё на веранде, когда услышали её крик. Ворвавшись в дом, вампиры увидели всю картину. Татьяна сидела на полу перед Куликовыми, зажимала себе рот руками и всхлипывала. На двоих друзей напало оцепенение.
   – Таня… – выдохнул Коля.
   Она обернулась, посмотрела на него, но тут же отвела взгляд в сторону и вскричала:
   – Алёша!!
   Девушка подбежала к сыну Дьявола и привела его в сидячее положение. Мужчины только теперь заметили его и обратили внимание на его ужасный вид: выглядел он гораздо хуже тех двоих, что лежали в луже крови.
   Таня трясла Алексея Чернова, пытаясь привести в чувство.
   – Алёша! Алёша, очнись! Не смей умирать!.. Коля, принеси воды.
   – Ты его знаешь? – медленно спросил Смирнов.
   – Принеси воды, Коля! – приказала она, и он послушался.
   Саша в ужасе глядел на Алёну и Ваню, которых знал очень хорошо, и не мог поверить, что они в самом деле мертвы. Кое-как он оторвал от них взгляд и посмотрел на девушку друга. Она уже развязала галстук брюнета, расстегнула несколько верхних пуговиц на рубашке и теперь доставала баночку с таблетками из внутреннего кармана его пиджака.
   – У него больное сердце, – сообщила вампирша, вытирая слёзы, непрерывно бегущие из глаз.
   Подошёл Николай. Татьяна достала таблетку и стала всовывать её в рот сыну Дьявола. Она уговаривала его выпить таблетку. Он сквозь пелену слышал её настойчивый голос и, сделав над собой титаническое усилие, выполнил просьбу: открыл рот и проглотил проклятую таблетку. Сил на то, чтобы открыть глаза, у него не нашлось, и он опять провалился в темноту, освещаемую вспышками боли.
   Вампиры заметили на лице Алексея следы от слёз. Они всё ещё не понимали, что происходит.
   – Таня, ты его знаешь? – на этот раз осведомился Краснов.
   – Конечно. Они же с Ванькой лучшие друзья. Он всё время сюда ездил…
   В нескольких предложениях Татьяна коротко изложила суть происходящего: и дружбу Куликова с Черновым, и войну Дьявола с сыном. Потом она замолчала и лишь глядела на зелёное лицо Алексея Чернова, да прислушивалась к неровному стуку его сердца.
   Александр отвёл взгляд от темноволосого мужчины. Его вид ему не нравился: так и казалось, что он сейчас умрёт. Вот только неясно было из-за чего: из-за сердца или из-за смерти друга? Или из-за всего вместе взятого?..
   Саша с усилием втянул носом воздух. Неожиданно для себя он почувствовал ещё кое-какие запахи помимо крови и принюхался уже специально.
   – Чуешь? – спросил он у друга.
   – Нет. А что, собственно, я должен почуять?
   – Кто здесь был. Принюхайся.
   Коля подчинился и старательно принюхался.
   – Здесь были Ян и Вася, – уверенно сказал Краснов. – Ведь так? Я не ошибаюсь?
   – Да. Не ошибаешься. Точно они. – Смирнов посмотрел другу в глаза. – Вот же скоты. Что им-то от Куликовых было надо?.. За что?
   Татьяна оторвалась от созерцания сына Дьявола и поглядела на двоих друзей по очереди. Александр не мог смотреть в её мокрые несчастные глаза и тут же вспомнил повод уйти, за который и ухватился:
   – Я пойду посмотрю, что с остальными.
   Николай ему кивнул. Лицо вампирши дрогнуло, и она поспешно уставилась на Лёшу. Вампир с серьгой в ухе вышел из дома и двинулся дальше по улице.
   В соседнем доме Саша обнаружил Святослава и Марину Сезовых. Они тоже были окончательно и бесповоротно мертвы, и мужчина, сам того не заметив, по какой-то старой привычке, перекрестился. Он помнил этих двоих хорошо: Слава был большой шутник, а Марина напротив – серьёзная, рассудительная, даже флегматичная, которую расшевелить был способен только её муж. Теперь уже никто не был в состоянии их обоих расшевелить.
   Краснов долго там стоял и смотрел на них, потеряв счёт времени. Кое-как он заставил себя уйти и вошёл в следующий дом. Здесь жила Таня с ещё тремя «девочками».
   Юля, её лучшая подруга, полулежала-полусидела на полу, как будто прислонилась к дивану. Александр даже потрогал её в надежде, что она всё-таки окажется живой. Надежда не оправдалась.
   Они когда-то хорошо общались, с ней было связано столько воспоминаний! Она и Александр почти одновременно пришли в Общество и потом всегда поддерживали приятельские отношения. Юля была очень милой, всегда очень внимательно выслушивала собеседника, разбиралась в компьютерах и обожала кошек. В жизни она никого не обижала.
   В соседней комнате лежали две подружки Оксаны. Хохотушки, которых в Обществе Максимилиана именовали не иначе, как «Оксана Бэ» и «Оксана Тэ». Ныне же они валялись на полу и не веселились, но лица у них были отчего-то спокойные, почти умиротворённые.
   С ещё более тяжёлым сердцем Краснов вошёл в последний дом. Полина Вершинина лежала рядом с окном. Её кровь была и на подоконнике: она явно пыталась убежать. Муж Полины – Александр – обнаружился во дворе у дверей постройки, из которой слышалось протяжное мычание коровы.
   Как заметил Саша, в жилище Вершининых, как и в двух предыдущих, отчётливо пахло оборотнями. Никто так не пах, как полуволки-полулюди: их специфический запах невозможно было спутать ни с чем. А также были ведьмы.
   В доме Сезовых побывал и Вася, а запах Яна ощущался едва-едва у тела Вершинина: на улице присутствовало множество посторонних запахов, поэтому дать оценку было сложнее.
   Никто не спасся кроме Тани, – даже её подруга Юлия. Как ей об этом сказать, Краснов не знал. От увиденного его слегка трясло изнутри, и он с некоторым облечением вернулся в дом Куликовых. Здесь, по крайней мере, были живые.
   Алексей Чернов теперь выглядел лучше. Его сердце билось ровнее, как слышали вампиры. Он повернул голову и медленно открыл глаза. Было видно, что даётся это ему с трудом.
   – Алёша… – позвала его вампирша.
   – Таня… – выдохнул он, глядя ей в глаза, и тут же выпрямился. – Как ты…
   – Меня не было дома, – пояснила она, понимая, что он хотел спросить. – Я была в городе, с ребятами.
   – Я рад… Я рад, что хоть ты жива…
   Татьяна повернула голову и поглядела на Сашу.
   – Прости, Таня… – прошептал вампир. – Прости… живых нет.
   – Юля?
   – Убили. Как и всех.
   Девушка закрыла лицо руками и заплакала. Коля обнял её, а потом поднял на руки и унёс в спальню Куликовых. Там он усадил её к себе на колени и стал укачивать. Она плакала, а он убаюкивал её, утешал и внутренне плакал вместе с ней.
   Саша и Лёша остались в прихожей вдвоём. Оба молчали, прислушиваясь к плачу девушки.
   Люцифер повернул голову и поглядел на вампира. Впервые Краснов увидел эти глаза так близко и понял, почему все ведьмы с таким восторгом про них говорили. Действительно очень красивые и необычные глаза. Они смотрели сначала ему в лицо, а потом поглядели чуть в сторону, на его ухо.
   – Краснов? – спросил ведьм.
   – Да. Александр Краснов, – представился мужчина и протянул руку.
   Брюнет посмотрел на эту руку, а затем опять поднял глаза и чуть отодвинулся от собеседника. Его губы изогнулись в улыбке, полной ненависти.
   – Я того не стою, – сказал он и отвернулся.
   Александр опустил руку и задумчиво хмыкнул. Он не понимал до конца этого мужчину: то ли он искренне себя так ненавидит, то ли притворяется всего лишь.
   Алексей глядел на Куликовых.
   – Всех убили, да? – задал он глупый вопрос.
   – Всех. Всех до одного.
   Лицо Чернова исказилось, но он упрямо стиснул зубы и кивнул, принимая ответ. Глаза его были прикованы к другу и его жене.
   – Алёна была беременна, – срывающимся шёпотом заговорил он, не глядя на Сашу. – Они так хотели ребёнка… Всё мечтали, как это будет, гадали, кто родится. Они были так счастливы…
   – Господи… – пробормотал вампир.
   – А их убил кто-то. Просто так. Ни за что.
   Сын Дьявола отвернулся от мужчины с серыми волосами ещё сильнее. Краснов почувствовал, что он старается сдержать слёзы.
   – Их убили вампиры, которых Макс выгнал из Общества. Ян и Вася. Остальных прикончили какие-то оборотни и ведьмы.
   – Вампиры? – удивился Лёша. – Не понимаю… ничего не понимаю… – Он тряхнул головой и уже более твёрдым голосом сказал: – Таню надо увезти отсюда.
   – Конечно.
   – Максимилиан пустит её к себе?
   – Без вопросов.
   – Хорошо.
   Мужчины снова замолчали. Через несколько минут в прихожей появились Коля и Таня. Она уезжать не хотела, но под напором троих мужчин согласилась, и они со Смирновым ушли собирать её вещи. Александр остался стоять.
   – Уйдите, пожалуйста, – тихо попросил Алексей.
   Саша кивнул и направился к выходу. Закрывая дверь снаружи, он обернулся и увидел, что Чернов сел на пол перед Куликовыми. Когда дверь закрылась, мужчина сделал два шага от неё, и тогда до него донеслись тоскливые, протяжные рыдания.
   Лёша раскачивался на полу взад-вперёд и тихо рыдал. Он вздрагивал и стонал сквозь зубы от боли. Он не вытирал слёз – лишь плакал и плакал.
   Он скорбел по лучшему другу, по его милой жене, по всем их приятелям – вампирам, у которых уже не будет никакой жизни, не будет ни детей, ни семей. Он потерял лучшего друга вновь, но на этот раз навсегда, безвозвратно.
   – Простите меня, пожалуйста… – шептал он, судорожно всхлипывая. – Простите… простите…
   Сын Дьявола всё качался и качался как маятник. Слёзы текли, и он рыдал и не мог остановиться, хотя уже задыхался, и внутри всё болело.
   Сделав над собой усилие, мужчина прекратил качаться и стиснул зубы, чтобы не рыдать. Слёзы по-прежнему текли из непослушных глаз, которые не хотели перестать плакать. Он поднял эти глаза к потолку, и они загорелись красным светом.
   – Тёмный лес… – хрипло позвал Люцифер.
   Послышался тяжкий вздох. Усталый, старческий голос заполнил комнату:
   – Да, сын мой?
   – Пожалуйста, возьми их к себе ненадолго. Приюти их всех на время. Сделай это для меня, прошу тебя.
   – Всё, что пожелаешь…
   – Тёмный лес… а Лиза есть на картине мира?
   – Нет. Твоя магия скрывает её.
   – Спасибо. Спасибо тебе большое…
   Наступила тишина.
   – Алёша, мальчик, – вновь заговорил лес, – будь сильным. Держись. Ты сможешь. Не вини себя и не бойся Жизни. Ты потом всё поймёшь…
   – Спасибо, лес. Я постараюсь…
   Белый туман возник из ниоткуда, заполнил всю комнату, окутал Ваню и Алёну. То же происходило и в трёх оставшихся домах – Лёша это знал. Когда туман рассеялся, тел больше не было. Мужчина смотрел на то место, где минуту назад лежали его друзья.
   Таня, Коля и Саша выходили из дома, когда появился белый туман и забрал тела мёртвых. Они собирали девушку достаточно долго и думали, что Чернов их уже ждёт, но его не было. Не пришёл он и через 20 минут.
   Александр оставил пару у машины и вошёл в жилище Куликовых. Алексей по-прежнему сидел на полу и глядел на то место, где раньше лежали мёртвые. Вампир приблизился к нему и осторожно тронул за плечо.
   – Парень… вставай. Хватит здесь сидеть. Уходить давно пора.
   Брюнет чуть повернул голову, реагируя на слова. Он был как зомби. Его опухшее лицо ужаснуло Краснова. Тому стало жаль сына Дьявола.
   – Поднимайся, – сказал Саша и, просунув руки под мышки мужчине, поставил его на ноги.
   Лёшу слегка пошатывало, и Краснов его поддерживал, пока они шли до машины. Таня и Коля уже устроились на заднем сидении. Александр хотел повести машину, но Алексей пришёл в себя и сам сел за руль. Вампир устроился рядом.
   Чернов бросил последний взгляд на дома, в которых так часто бывал в качестве гостя, и завёл автомобиль. Только выезжая из деревни, он заметил, как из одного дома вышла старушка. Все жители деревни были перепуганы насмерть случившимся. Они ничего не могли сделать: всё произошло за считанные минуты.
   В салоне автомобиля висело молчание до самого города.
   – Надо со скотиной что-то делать, – негромко произнёс Чернов. – Она же без ухода… погибнет.
   – Придумаем что-нибудь, – ответил Николай.
   – Да, – согласился Александр. – Надо вечером кого-нибудь попросить коров подоить. Я даже знаю, кого попросить можно.
   – Хорошо, – пробормотал брюнет.
   Вампиры высадились из машины недалеко от дома Ахмедова. Когда Таня выходила, Лёша посмотрел на неё через зеркало заднего вида и сказал:
   – Прости меня, Таня.
   – Алёша, ты не виноват. Ведь не ты их убил.
   – Я, – возразил он. – Их убил именно я.
   Девушка несогласно помотала головой, обняла его кое-как сзади и вылезла. Чёрный «шевроле» покатил прочь. Вампиры проводили его глазами и пошли домой к своим.

Глава 32

   Лёша сидел на кровати и не мигая глядел в окно. Вида, открывавшегося взору, он не замечал. Его глаза смотрели, но не видели.
   Мужчина уже встретил отца и узнал, как именно нашли Ивана. Ему должно бы было стать легче, что не он на «хвосте» привёл убийц в деревню, но отчего-то не стало. Чувство вины не уменьшилось. Всё равно их убили из-за него.
   Уже был вечер. Солнце по-прежнему ярко светило на улице. Так же пели птицы, и ветер шевелил деревья и их молодую листву. Ничего не изменилось за окном. Солнечный день, даже какой-то праздничный. Мир живёт дальше и радуется жизни. Ему безразлично, что сегодня не стало девяти вампиров. Добрых, весёлых, безобидных. И всё из-за него, Алексея.
   Ему хотелось, чтобы образ мёртвых Вани и Алёны хоть на какое-то время исчез из его мыслей, чтобы не стоял перед внутренним взором, и он принялся вспоминать, как начиналась их с Иваном дружба…
   Люцифер учился в девятом классе. К тому времени уже все окружающие знали, что он по натуре юноша добрый, готовый всегда прийти на помощь, спокойный, но при этом не слишком общительный. Никого близко к себе он не подпускал, ни с кем не дружил, но со всеми был неизменно вежлив, а с девочками – ещё и галантен.
   В том году к ним в класс из другой школы перевёлся новенький – Иван Куликов. Красивый блондин, который привёл в восторг всех девочек. Он физически уже неплохо сформировался и казался старше большинства сверстников. Девочки считали его почти взрослым мужчиной.
   Лёша, как и все одноклассники, с Ваней познакомился, но общаться с ним не стремился. Когда Куликов что-нибудь у него спрашивал, он всегда отвечал, в помощи не отказывал, но не более того. А возможностей подружиться у них была уйма.
   Всё время, что Алексей учился в школе, он первым из одноклассников приходил на учёбу, потому что его привозил отец. А тут, с приходом Ивана, всё изменилось: первым стал приходить новенький. Сын Дьявола знал, что тот живёт на окраине города и вынужден подстраиваться под расписание автобусов. Тот автобус, на котором ездил Куликов, в центр города прибывал за полчаса до начала занятий в школе, вот и получалось, что приходил новичок очень рано. Если бы он ездил на следующем автобусе, то опаздывал бы каждый день. Приходилось выбирать меньшее из двух зол.
   Первый раз увидев Ивана, пришедшего первым, Лёша удивился, но поздоровался и встал у соседнего подоконника – ни в коем случае у того же! Когда брюнет подходил, новенький изучал что-то в учебнике. Чернов решил не мешать ему грызть гранит науки, залез на свой подоконник, вытащил из портфеля книгу и стал читать. Он всегда носил с собой книгу и читал, когда появлялось свободное время. Он, конечно же, не заметил, что Куликов готов был завести разговор и отложить учебник, в который уставился просто потому, что делать больше было нечего!
   Так они и встречались по утрам: здоровались друг с другом, а потом каждый занимался своими делами. Продолжалось это месяца полтора.
   А однажды, в середине октября, Алексей вышел из отцовской машины, направился к школе и заметил Ваню на крыльце. Они по обыкновению поздоровались, и Чернов вошёл внутрь здания, новичок поплёлся за ним. Зеленоглазый ведьм думал, что они опять разойдутся по разным подоконникам, но белобрысый юноша вдруг спросил:
   – Это тебя твой отец подвёз?
   – Да.
   – А он кем работает?
   – Он – бизнесмен.
   – Богач что ли?
   – Можно сказать и так. Род Черновых никогда не бедствовал.
   – Ясно, – протянул с непонятной интонацией Ваня. – А почему ты своего отца боишься?
   От удивления Лёша даже портфель выронил из рук. Наклонившись, он стал суетливо его поднимать и, не глядя на собеседника, поинтересовался:
   – Почему ты так решил?
   – Не знаю. – Новичок чуть подался вперёд и, заглянув в лицо брюнету, широко улыбнулся и пояснил: – Показалось. Так почему?
   – Не боюсь я его, – соврал Люцифер и тут же предательски покраснел.
   – Врёшь ты что ли?
   – Вру, – со вздохом признался сын Дьявола. – Просто он странный у меня немного. Настроение у него меняется очень неожиданно, и я всё никак привыкнуть к этому не могу. То он нормальный, то вдруг начинает придираться ко мне изо всего подряд.
   – К чему уж в тебе-то придираться? – удивился Ваня. – Ты же практически идеальный.
   Чернов горько усмехнулся.
   – Это-то ему во мне и не нравится.
   – Серьёзно? А я думал, что о таком ребёнке как ты мечтают все родители.
   – Мой временами тоже бывает мною доволен, а временами – нет. Не знаю, как ему угодить и себе не изменить.
   – Злишься на него? – с тихим сочувствием осведомился новичок.
   – Злюсь? Нет. Я скорее… обижаюсь. Что поделаешь, если мне не хочется сбегать с уроков или драки устраивать? Таким уж я родился. А его это раздражает. Но я всё равно люблю его, конечно!
   Здесь Лёша понял, что сказал то, что говорить не принято, и залился краской. Обычно ребята его возраста ругали родителей и уж точно никогда не заявляли во всеуслышание, что любят их. Черноволосый юноша решил, что опозорился, и одноклассник станет над ним смеяться, но тот внезапно признался:
   – Я тоже своих родителей люблю, хоть они и с придурью. Но ведь свои же!
   Мальчики рассмеялись и поглядели друг на друга с пониманием. Как-то мгновенно они расслабились в обществе друг друга.
   – А почему ты в нашу школу перевёлся? – полюбопытствовал Чернов. – Тебе ведь далеко сюда ездить.
   – Пришлось. В той школе проблемы одни были.
   – Ты – хулиган?
   Куликов расхохотался.
   – Нет! Просто ребята из класса постарше доставать меня стали: то «стрелку» забьют, то просто так подкараулят и нарываться начнут.
   – «Стрелку» забьют? – не понял Алексей.
   – Драку назначат. Вот и надоело всё это мне. И мать с отцом нервничают… решили, что перейти в другую школу будет умнее.
   – И ты дрался с теми парнями?
   – Дрался. А как же?
   – Умеешь?
   – Умею. А ты – нет?
   – Умею. Дядя Жора учил. Он на папу работает, – пояснил сын Дьявола. – А из-за чего тебя те ребята доставали? Что ты им плохого сделал?
   – Да из-за девчонки одной всё это, – вздохнул Иван. – Она в параллельном классе училась и с одним из «тех» дружила. А потом на меня внимание обращать стала. Ребятам это, естественно, не понравилось. Вот и началось… Я потом от неё уже бегал, а она глазки мне строила. Всё ей по барабану! Мне из-за неё проходу не дают, а она как будто не в курсе!
   – Она тебе нравилась?
   – Нет, конечно! Нужна она мне сто лет! Дура. Извини, конечно, но дура есть дура. Я её вообще не замечал! Мне курицы безмозглые не нравятся. Одно дело, что она тупая и учится кое-как, так ей списать даже мозгов не хватает! Спроси у неё таблицу умножения, она только на два припомнит! Зато как рожу свою разукрасить основательно, она точно знает.
   Лёша рассмеялся от души. Ваня был ему симпатичен.
   – Значит, умные тебе нравятся?
   – Конечно! А что с тупыми-то делать?..
   В конце концов, проговорили они до самого звонка. Когда начали подходить одноклассники, Чернов думал, что новенький к ним отойдёт, но тот даже не посмотрел на них. И в кабинете к нему подсел за стол. Так они и стали дружить.
   Алексей был уверен, что отца давно не интересует, да и вряд ли тот узнает, с кем он общается в школе. И не спрашивал отец у него ничего о школе – откуда ещё узнать можно? А вдруг бы Ваня ему тоже понравился?..
   От собственной наивности Чернову было тошно до сих пор. Но он ещё умел надеяться тогда, да и в 29 лет не разучился до конца.
   Он был настолько глуп, что считал, будто дядю Жору в городе встречает просто так! По «случайности»! Люцифер не предполагал даже в то время, что Группа внутреннего порядка за ним следит, и следила всегда. Он как последний дурак знакомил Ваню с Георгием Дмитриевичем, а тот его попросту сдал. И потом всё время следил за ним, вынюхивал его тайны, говорил ему об этом, издевался, сделки предлагал, на которые зеленоглазый ведьм никогда не соглашался, прекрасно зная, что тот всё равно отцу расскажет. Оказалось, что более мерзкого существа, чем «дядя Жора», просто нет! И больше уже никогда молодой Чернов не звал начальника Группы дядей Жорой.
   Лёша с Ваней дружили 6 месяцев. Им же казалось, что дружат они 60 лет как минимум! Они всё знали друг о друге, обо всём могли говорить. У них почти не было тайн. Они понимали друг друга без слов, сходились во взглядах практически на всё. Это была настоящая дружба, о которой сын Дьявола читал только в советских книгах для детей. Там всегда были товарищи так товарищи: никогда не подведут друг друга, в беде не бросят, всегда придут на помощь. У них с Куликовым было именно так.
   Они дружили 6 месяцев, и на шести месяцах их дружба оборвалась. В один «прекрасный» день отец пригласил Алексея к себе в кабинет и запретил дружить с Иваном. Молодой Чернов пытался спорить, приводил всеразличные аргументы в пользу своего друга, защищал его, но Дьяволу это было безразлично. В тот раз зеленоглазый ведьм тоже унижался, тоже упрашивал и умолял отца, но тот так и не смилостивился. Владимир Петрович был неумолим и дал сыну неделю, чтобы избавиться от нежелательного друга.
   Всю ту неделю Лёша был как во сне. Он пребывал в отчаянии. Ваня видел, что с другом что-то происходит, но объяснения добиться так и не смог. Ему неведомо было, отчего друг всё время смотрит на него с тоской.
   Неделя, отведённая отцом, заканчивалась, а как выполнить приказ отца, Чернов-младший так и не придумал. И тут вдруг Куликову опять назначили драку «те ребята». Врагов должно было быть двое, и Иван попросил лучшего друга пойти с ним. Люцифер понял, что это его последний шанс. Согласился. И не пришёл.
   Он наблюдал за Ваней через картину мира и видел, как тот его ждёт. Как смотрит потом на часы и начинает понимать, что друг его попросту кинул. Как не может поверить в то, что друг его предал.
   Это было страшно. До того дня Алексею ещё никогда не было так страшно. Он с ужасающей ясностью понимал, что ломает чужую судьбу. Понимал, что, вероятнее всего, коверкает Ивану жизнь, лишает его веры в дружбу, в людей.
   Черноволосый юноша глядел на своего друга, озирающегося в растерянности, и просил у него прощения заочно, потому что лично попросить было не суждено. Он знал, что предательства друг ему не простит.
   К радости сына Дьявола, Ваня не впал в отчаяние, не пал духом, а напротив – разозлился. Для драки лучше быть злым, чем сломленным, хотя, как знал Лёша, любая эмоция в драке – это всё же лишнее. И он собирался другу помочь: боялся, что его убьют. А тут ещё противников пришло не двое, а трое, – вот зеленоглазый ведьм и решил использовать магию, не чувствуя при этом ни малейших угрызений совести.
   Он заставлял врагов Ивана спотыкаться, падать, промахиваться – в общем, всячески им мешал причинить вред белобрысому юноше. И тот уцелел.
   Всё воскресенье Алексей пролежал в постели. Ему ничего больше не хотелось – даже жить. Он впал в какое-то подобие транса и выходить из него не желал. Мир стал казаться серым.
   Он боялся представить, какие чувства испытывает Ваня, и представлял. И от того, что виделось ему, становилось плохо. Он никому не желал подобного и своему другу в особенности. Он ужасался тому, что сделал, и при этом понимал, что другого выхода просто не было. Куликов никогда бы не поверил, что он ни с того ни с сего расхотел с ним дружить, и не отстал бы, пока не получил бы честный ответ. А узнав про запрет Чернова-старшего, ни за что бы не отступил и боролся до последнего. Иван всегда был рьяным борцом за справедливость.
   В понедельник Лёша отказался от услуг отца и в школу пошёл пешком, боясь остаться с Ваней наедине, боясь, что тот его станет караулить, дабы вызвать на откровенный разговор. Он вошёл в класс и, поздоровавшись со всеми, сел на своё обычное место. Зеленоглазый ведьм боялся даже смотреть в сторону Ивана, отсевшего от него на другое место, и чувствовал, что друг тоже не глядит в его сторону.
   Никто в классе не понял, что между ними произошло. А они до конца года так ни разу друг с другом и не заговорили. Когда учителя пытались посадить их вместе или заставить работать в паре, Ваня наотрез отказывался. Что больше всего удивляло сына Дьявола, Иван никому не рассказал о том, как он его предал.
   Ужасно было то, что от жизнерадостного Вани-оптимиста не осталось ничего. Предательство друга что-то в нём убило. Осознавая всё это, Алексей возненавидел себя и с каждым днём ненавидел всё больше. Пожалуй, именно это было основной причиной его самоубийства: он не смог жить с подобным чувством вины, не смог вынести того, что сделал с лучшим другом. Его все одноклассники понемногу начали недолюбливать, но ему это было безразлично: страшно было, что ненавидит и презирает именно Иван.
   Жизнь Чернова стала однообразной: он возвращался из школы и сидел дома. Мог часами смотреть в одну точку или плакать, если в школе происходило какое-нибудь заочное столкновение с Иваном. Он почти ни с кем не разговаривал ни в школе, ни дома и даже перестал читать свои любимые книжки.
   Когда-то Лёша собирался учиться до одиннадцатого класса, а тут резко передумал. Владимир Петрович, как ни удивительно, дал на это согласие. И Алексей поступил в педагогическое училище, проучился один курс, от вечерней школы сдал выпускные экзамены, получил аттестат о среднем (полном) образовании и поехал в столицу области учиться в техникуме.
   После Вани он больше ни с кем не дружил. Не хотел снова проходить через то, что уже прошёл, мучиться, страдать, да и понимал, что другого такого друга как Ваня уже никогда не будет. Такой друг может быть только один.
   В Обществе Дьявола Люциферу приходилось со многими общаться – потом, когда заместителем отца стал, в 20 лет. И даже вышло так, что подружиться получилось: с Андреем, например, и Мишей. С годами этот круг расширялся, но хоть Алексей и привязывался к новым друзьям, всегда был осторожен. Когда ему начинало казаться, что он общается с кем-то слишком интенсивно, он отступал, отдалялся, боясь, что отец догадается о его привязанности и вмешается опять. Многие считали молодого Чернова другом, хотя он старался, чтобы этого не произошло.
   Такой дружбы, какая была с Ваней, не получалось больше: зеленоглазый ведьм не мог себе этого позволить, не мог расслабиться до конца, довериться: знал, что нельзя. А ведь могло бы получиться!
   Лёша отучился 3 года в техникуме и получил среднее юридическое образование, потом сходил в армию, где в середине службы – в 19 лет – согласился стать наследником Общества. Высшее образование он получил через 2 года заочной учёбы. В это время он работал в Обществе Дьявола и помогал отцу с бизнесом.
   А потом Дьяволу вдруг взбрело в голову отправить сына учиться вновь – на коммерческое отделение. Люцифер ехать не хотел, но всё-таки сдался под напором отца и поехал. Одну сессию он отучился нормально, а во вторую его внезапно подселили в одну секцию с очниками совсем другого факультета. Одним из этих очников оказался Иван Куликов.
   Конечно, при встрече Ваня узнал его, а узнав, демонстративно отвернулся. Алексей его тоже узнал и снова впал в депрессию. Ему казалось, что он всё это давно пережил – 9 лет всё-таки прошло! – но ошибся. Его по-прежнему мучило чувство вины, по-прежнему он испытывал горькое сожаление. И было плохо при одном воспоминании о той истории и всём, что было с ней связано.
   Они почти не виделись в те три недели: учились в разных корпусах по разным режимам, да и жили ведь в разных комнатах. Лёша слышал, как его соседи смеются громко по вечерам, разговаривают, и Куликов в том числе. Он был рад, что Иван опять научился смеяться, но расстраивался, что тот ни с кем не дружит. Было видно, что он сам по себе.
   А однажды, под конец сессии, Чернов вошёл в их общий секционный туалет и застал там Ваню. Сразу же он заметил, что энергия блондина разительно поменялась.
   – Выйди вон! – прошипел Куликов, не оборачиваясь и продолжая в панике мочить шею водой из-под крана и яростно тереть.
   Брюнет вошёл внутрь и закрыл дверь на замок.
   – Я сказал: пошёл вон!! – заорал Иван и в порыве эмоций как-то так махнул рукой, что задел раковину, и добрая половина этой раковины отвалилась и рухнула на пол. Разрушитель в ужасе уставился на неё. – Чёрт бы тебя побрал, Чернов… – пробормотал он, присел на корточки и стал зачем-то подбирать несчастный кусок, старательно не поднимая глаз.
   – Надеюсь, ты не собираешься лепить это обратно? – с иронией осведомился Алексей. – Или думаешь, что прирастёт само?
   – Пошёл ты.
   – Успокойся. И брось ты эту раковину: всё с ней будет нормально.
   – Что с ней будет нормально?! Чудом на место вернётся?
   – Чудом-чудом, – согласился сын Дьявола. – Это не твоя проблема. Я что-нибудь придумаю.
   – Что?!
   – Я сказал: оставь раковину в покое! Я позабочусь об этом, и не твоё дело, как я это сделаю. Прекрати паниковать.
   – Мне твоя благотворительность ни за каким чёртом не нужна!
   – Куликов, уймись! Твоя гордость в данный момент неуместна. – Лёша подошёл к Ване и силой заставил его встать. Тот попробовал вырваться, но черноволосый парень его встряхнул. – Хватит дёргаться! Я понимаю, что тебе теперь кажется, что ты сошёл с ума, но это не так. Прекрати тереть шею: след от укуса на место не вернётся, и человеком ты назад не станешь. Это необратимый процесс. Ты уже превратился в вампира, и этого не изменить, Ваня. Это не так уж и плохо, поверь. Сегодня с этим можно жить вполне нормально.
   – Ты… ненормальный? – осторожно спросил Иван. – Какие вампиры ещё?
   – А что с тобой случилось, по-твоему? Ты глаза свои видел? А клыки? Не понял ничего?
   Блондин резко поднял глаза, превратившиеся в чёрные озёра. Он в ужасе глядел на Чернова, который был невозмутим и ничему, похоже, не удивлялся.
   – Ты что?.. Ты откуда?.. Я ведь… – бормотал бывший друг.
   – Я и так вижу, что ты стал вампиром. Радуйся, что сумел остаться в живых: не всем это удаётся. Ты не пугайся так, Вань. Всё будет нормально. Слушай меня внимательно: в Сибирске есть так называемое Общество Максимилиана. Это Общество вампиров. Оно существует не слишком давно, но это неважно. Вампиры работают на Максимилиана, охраняют порядок в городе и за это получают от него кровь – ничего криминального. Тебе бы вступить в него, и сможешь жить вполне-таки «по-человечески»: кровь добывать не придётся. А ещё тебе доучиться бы следовало – попробуй с Максимилианом договориться.
   – Подожди-подожди, – взмолился растерянный Куликов. – Давай помедленней. Как мне найти этого Максимилиана?
   Они даже не заметили, как легко им говорить друг с другом, несмотря на прошедшие годы и то, что произошло между ними когда-то.
   – Можешь обратиться к любому вампиру. Они по всему городу стоят – увидишь их и сразу за своих признаешь. Или напрямую к Максимилиану. Его фамилия – Ахмедов. Он держит магазин мебели и цех при нём – спроси, у кого хочешь, и тебе подскажут, как его найти. Может быть, кто-то из вампиров сам к тебе подойдёт и помощь предложит. Они – хорошие ребята. Всё будет хорошо, Ваня. Не бойся. Это не смертельно. Они потом тебе всё объяснят: что делать, как жить. Разберёшься со временем, кем стал, а пока советую быть осторожнее со своей физической силой: она у тебя теперь нечеловеческая, поэтому легко кого-нибудь убить можешь.
   – Откуда ты столько всего знаешь? – удивился Ваня.
   – Если вступишь в Общество Максимилиана, узнаешь. И, кстати, если соберёшься туда вступать, то не советую говорить, что это я тебя к ним направил, да и вообще о знакомстве со мной упоминать, – не поймут. Хорошо?
   – Почему? Ты им что-то плохое сделал?
   – Сделал, но не я. Приведи себя в порядок: вид у тебя откровенно вампирский.
   – Как?!
   – Это подчиняется тебе. Сделай над собой усилие. Поначалу это лучше у зеркала делать. – Зеленоглазый ведьм повернул блондина лицом к зеркалу. – Сосредоточься. Заставь глаза подчиниться – это в твоей власти.
   Иван последовал совету, и через две минуты ему это удалось. Чернов его похвалил и выставил из туалета, после чего с помощью магии восстановил раковину. Вернувшись в комнату, он немного потрудился и создал бутылку с кровью.
   В комнате Ваня, по счастью, был один. Лёша вошёл, приблизился и протянул ему бутылку.
   – Что это? – поинтересовался белобрысый парень.
   – Кровь. Тебе теперь придётся её пить. Обходиться без неё не советую: на людей начнёшь бросаться или попросту умрёшь. Пить кровь лучше без свидетелей: вид у тебя будет нечеловеческий. И бутылку эту спрячь, людям в руки не давай.
   – Я не хочу её пить.
   – Захочешь.
   – Нет.
   Сын Дьявола вздохнул, вытащил пробку и сунул бутылку Куликову под нос. Вампирская сущность того тут же вылезла наружу. Он посмотрел на бутылку как загипнотизированный, а потом поднял глаза на брюнета.
   – Издеваешься?
   – Ничуть. Просто ты зря отказываешься. Пей, когда почувствуешь, что хочется, – не терпи. Ладно?
   – Ладно. Но… откуда всё это? Кто ты такой?
   – Потом поймёшь.
   Алексей развернулся и направился к выходу.
   – Чернов!
   – Что? – Он обернулся.
   – Спасибо.
   – Пожалуйста.
   Они смотрели друг другу в глаза с минуту, а потом Люцифер очнулся и поспешно вышел. Они увиделись потом ещё один раз, перед отъездом Чернова. Лёша дал ему опять крови, сказал, что пригодится, а тот не стал отказываться: взял и поблагодарил.
   Иван сумел договориться с Ахмедовым, доучился последний курс в университете, получил диплом и вступил в Общество Максимилиана. Он проработал там месяца два-три, когда впервые увидел в городе Лёшу. Он как раз был тогда на дежурстве.
   – Ой, смотрите: сыночек Дьявола! – негромко воскликнул кто-то из вампиров, и все, кто стоял рядом, посмеялись презрительно, а потом продолжили разговор, от которого отвлеклись.
   Блондин повертел головой, но никого больше, кроме Лёши и немолодой ведьмы, с которой тот беседовал у автомобиля с номерами «666», не увидел поблизости. Он подумал, что сын Дьявола уже прошёл мимо, как вдруг заметил, какая необычная энергия у бывшего друга. И вспомнил его странный совет.
   – Стойте! – громко обратился Куликов к новым приятелям. – Где сын Дьявола?
   – Да вон же! – ткнул другой парень в Лёшу. – Алексей Чернов. С ведьмой какой-то любезничает.
   – Алексей Чернов?! – вскричал потрясённо Ваня. Он хоть и начал догадываться, а всё равно не мог поверить в это. – Он – сын Дьявола?!
   – Ну, да. Ты что? Столько раз говорили…
   – Ни разу не говорили, – возразил блондин. – Ни имени, ни фамилии ни разу при мне не упоминали. Всё Дьявол да Дьявол, да сыночек его, а как их звать… чёрт знает. Значит, Дьявол – это Владимир Чернов?
   – Ага. А ты что так удивился? Знаешь их?
   – Младшего. Мы в одном классе учились. Правда, всего год.
   – Серьёзно? – удивились многие. – И какой он? Сволочь редкая?
   – Неправда! – с чувством запротестовал Иван, и сам не понимая, с чего вдруг заступается за него так настойчиво. – Он был очень правильный. Не пакостил никогда, ничего не нарушал, учился хорошо, и все его уважали. Он был… идеальный.
   – Кто бы мог подумать! – фыркнул вампир по имени Толя. – Идеальный и сын Дьявола! Хотя, говорят, ведьмочки его обожают. Да и вежливый он очень – я видел. Вон как сейчас с ведьмой из бывших обращается уважительно. Сама доброта…
   Но Ваня его уже не слушал. Он глядел на Алексея Чернова и только теперь начинал замечать, как тот изменился за 8 лет. Он стал более серьёзным, сдержанным, напряжённым, усталым. Прежний Лёша мог быть чуть-чуть беззаботным, умел радоваться жизни и смеяться от души, а этот больше походил на… затравленного зверя, мумию. Когда Куликов только стал вампиром, он слышал, как этот зеленоглазый парень в соседней комнате всё время вздыхал тяжело словно старик.
   И теперь Иван пытался в своём сознании совместить Алексея Чернова, бывшего когда-то его лучшим другом, и сына Дьявола. А когда совместить получилось, он неожиданно кое-что понял.
   Об этом разговоре между вампирами, о мыслях Вани, о его удивлении Лёша так и не узнал. Он не заметил вампиров, держащихся в тени, и спокойно жил дальше, ни о чём не подозревая. Встреча с бывшим другом, конечно, взбудоражила его, разбередила старые раны, и он, вернувшись с сессии, учиться дальше отказался наотрез. Владимир Петрович был вынужден с этим смириться.
   Через неделю после того разговора между вампирами Алексей поздно вечером закрывал цех, склады. Он был погружён в свои мысли, щурился от яркого заходящего солнца и предвкушал предстоящий ужин. Покончив с последним замком, парень направился к своей машине.
   Неожиданно раздался лёгкий свист, и впереди, в нескольких метрах от идущего, приземлился Иван, перепрыгнувший забор. Лёша словно прирос к земле, а белобрысый вампир с мрачным выражением на лице двинулся к нему. Брюнет, в конце концов, почуял угрозу и попятился. Куликов же приблизился к нему, схватил за грудки, и притянул вплотную к себе. Какое-то время они просто смотрели друг другу в глаза.
   – Вот объясни мне кое-что, Чернов… – заговорил Ваня.
   – Что?
   – Та драка, на которую ты не пришёл… – Он внезапно засмеялся и воскликнул: – Она была очень странная! Мне невероятно везло, и я всё время думал, что так не бывает! Это было какое-то волшебство. – Блондин пристально вгляделся в лицо Чернова и тихо спросил: – Это сделал ты, да?
   Люцифер колебался мгновение, а потом понял, что должен солгать, как бы ни хотелось сказать правду, и ответил:
   – Нет.
   Иван испытал острое разочарование и выпустил его из рук. И всё бы получилось, если бы в последний момент Алексей не дрогнул и не отвёл глаза. Не умел он врать, да тем более в глаза, и сил ему не хватило совсем чуть-чуть. Если бы вампир отвернулся от него сразу, всё бы вышло.
   Разочарование в голубых глазах сменилось ликованием.
   – Ты врёшь!.. – выдохнул Куликов в восторге. – Ты так и не научился врать!.. – У него даже дыхание перехватило от восторга. – Тогда ты… чёрт!! Я ведь так и не спросил у тебя! Ну почему я не спросил тогда?! – Он всё озирался и силился что-то сказать и не мог. Кое-как он справился с эмоциями и чётко спросил: – Почему? Почему ты так поступил?
   Лёша хотел бы объяснить всё другу, да только отцу он и человеком-то не нравился, а уж теперь… В общем, дружба между ними была так и так невозможна. Черноволосый парень решил облегчить страдания Ивана и вызвать у него презрение, поэтому сообщил полуправду:
   – Отец был против. Ты ему не нравился. Он попросил меня прекратить с тобой всякое общение, и я прекратил. Но я не хотел, чтобы тебя убили, поэтому немного тебе помог.
   – А чем я ему не нравился? – как-то робко поинтересовался вампир.
   – Ты не подходил мне. Я же всё-таки… не кто попало, а сын Дьявола, и не могу общаться со всеми подряд.
   Ваня задумался, не собираясь так легко верить тому, кто только что пытался его обмануть. Он тщательно раздумывал над словами собеседника.
   Зеленоглазый ведьм добавил, чтобы окончательно убедить Куликова в том, что находит его недостойным своей дружбы:
   – А теперь ты вообще вампир…
   Но реакцию его слова вызвали обратную: белобрысый парень прозрел и усмехнулся:
   – Вот именно! Я стал вампиром, а ты суетился вокруг меня, успокаивал, говорил, что это не так уж плохо, и давал мне кровь! Что это ты так с вампиром обращался, раз терпеть нас не можешь? А, Чернов? И ты краснеешь опять, а краснеешь ты, когда врёшь. А ещё, когда мы разговаривали с тобой в первый раз, ты говорил мне, что не знаешь, как отцу угодить и при этом себе не изменить. Я тебя хорошо знал, и то, что ты сделал, было не по тебе. Ты бы не пошёл на это добровольно, вот так легко. Ну так что, Чернов? Ты действительно считал меня недостойным своей дружбы? И что же ты тогда столько времени дружил со мной? А?
   – Иди ты к чёрту, – беззлобно ответил Алексей, недовольно при этом нахмурившись.
   – Ха! – фыркнул громко Куликов. – Объясни мне, почему ты так поступил.
   – Не буду я тебе ничего объяснять, – устало сказал сын Дьявола. – Отстань от меня.
   – Не отстану. Объясняй. Я жду.
   – Отстань!
   – Лёша, – обратился к нему по имени Иван впервые после предательства, – я во время той драки думал, что торжествует справедливость: меня предал лучший друг, и я не должен проиграть. Я думал, что поэтому мне так везёт! А выходит, мой друг меня не предавал, но зачем-то заставил поверить в то, что предал. И никакое это было не торжество – это был ты. Почему, Лёша? Почему ты заставил меня поверить в предательство? Я не уйду, пока не получу объяснения.
   И он демонстративно скрестил руки на груди.
   – Тогда я уйду, – спокойно заявил Чернов и попробовал вампира обойти, но тот опять схватил его за грудки и с широкой улыбкой сообщил прямо в лицо:
   – А я тебе не дам уйти. Не уйдёшь, пока не объяснишь.
   – Драться будем?
   – А давай! – развеселился Ваня. – Подерёмся. Чего зря время-то терять?
   Зеленоглазый ведьм тяжело вздохнул и попросил:
   – Отпусти меня, Ваня.
   – Не-а. Не отпущу. Объясняй. Чем раньше начнёшь, тем раньше закончишь и пойдёшь домой.
   Внезапно интуицией Люцифер почувствовал опасность и отвернул лицо от собеседника. Его глаза вспыхнули красным светом, и через дома и заборы он увидел машину, которая ехала сюда, хотя и была пока далеко. В машине находился Евгений, следующий за ним сегодня по пятам.
   Брюнет вырвался из рук Куликова.
   – Уходи! Сейчас же уходи отсюда! – вскричал он, не заметив, с каким любопытством блондин смотрит на него. Прежде ведьм ему видеть не доводилось.
   – С чего это вдруг? – спросил Иван, осознав, что ему говорят.
   – Группа внутреннего порядка всё время следит за мной. Один из них сейчас едет сюда. Если нас увидят вместе, будет плохо. Уходи.
   – И не подумаю.
   – Ваня…
   – Нет. Я не уйду, пока не услышу объяснения. Мне плевать на твою Группу. Это не моя проблема. Объясняй.
   Лёша возмущённо уставился на Ваню.
   – Ты понимаешь, что я сейчас не могу…
   – Мне плевать, я же говорю тебе. Я не собираюсь ничего понимать. Рассказывай.
   Чернов понял, что не уговорит парня уйти. Тот был очень упрямым, о чём сын Дьявола успел позабыть. Он вздохнул в который раз.
   – Знаешь трассу, которая до Николаевки идёт? – осведомился брюнет.
   – Знаю. И что?
   – Приходи туда завтра часов в… семь. Там получишь своё объяснение. Хорошо?
   – Хорошо. А ты точно придёшь? – с подозрением спросил Куликов.
   – Приду-приду.
   Блондин было развернулся, но вдруг почувствовал подвох и, вновь схватив Алексея за грудки, потребовал:
   – Поклянись.
   – Вань…
   – Поклянись, что придёшь.
   Зеленоглазому ведьму стало стыдно. Было стыдно, что он хотел обмануть Ваню, и вдвойне стыдно оттого, что тот об этом догадался.
   Лёша замялся, не желая давать клятву. Он осознавал, что тогда не сможет не прийти. Он не мог от стыда и досады смотреть в голубые глаза, его взгляд метался по сторонам. Но идеи как выкрутиться из этой ситуации в голове не было ни одной, и слышно было, как в начале улицы шуршит гравием приближающаяся машина.
   – Клянусь, – хмуро буркнул сын Дьявола. – Я приду. Иди отсюда. Ну иди же!..
   Иван выпустил его из рук, улыбнулся довольно и бросился прочь, в противоположную сторону той, откуда пришёл.
   Проводив его глазами, Чернов остался стоять. Он громко выдохнул, переводя дух после такой эмоциональной встряски, и провёл рукой по волосам. Он ещё некоторое время постоял там, приходя в себя, перед тем как ехать домой.
   На следующий день, когда Алексей с мамой Верой пошли в магазин, он поведал ей обо всём и спросил совета. Она в ответ лишь добродушно посмеялась и заметила, что он уже дал клятву и не посмеет её нарушить. Безусловно, она была права.
   Черноволосый парень съехал с трассы и остановился среди деревьев. Открыв дверь, он сел боком к рулю и стал ждать Ивана. Тот показался на горизонте минуты через две. Он бежал очень быстро и явно нервничал, потому что точного места встречи не знал. Люцифер посигналил. Вампир оглянулся и уже медленно двинулся к нему. Он, похоже, не хотел, чтобы было видно, как он напряжён и боится опоздать. Но щёки, порозовевшие от быстрого бега, его выдавали.
   – Садись, – предложил сын Дьявола подошедшему Куликову.
   – Нет, спасибо: я постою, – отказался тот и встал прямо напротив. – Говори.
   Лёша опустил глаза на свои руки и сообщил:
   – Насчёт отца это правда. Он действительно потребовал прекратить с тобой общаться. Но это была не просьба, как я тебе говорил, а приказ, естественно. – Парень поднял глаза и посмотрел на друга. – Мне было семь лет, когда я понял, что лучше сделать так, как он говорит…
   Зеленоглазый ведьм говорил долго, а Ваня его внимательно слушал и постепенно менялся в лице. По окончании рассказа он воскликнул:
   – То есть всё это было лишь по его прихоти? Он даже не из какого-то принципа действовал! Ему, выходит, плевать, что тебе запрещать – лишь бы запретить? Так получается?
   – Так, – с мягкой улыбкой согласился Алексей.
   – Да чёрт бы его побрал! – вскричал Иван. – Я из-за этого девять лет… да я… как я его ненавижу! Я столько времени считал… я всё думал, что со мной что-то не так! Я не мог понять, почему ты так со мной поступил! Я поначалу говорил себе, что это ты, конечно, такая вот скотина, а потом стал думать, что дело было во мне! Что это я сделал что-то не так, где-то ошибся и потерял друга! Я всё время жалел, что не спросил у тебя ничего, а когда встретил, спросить побоялся! Я строил из себя обиженного, а сам мечтал, чтобы… чтобы… чтобы всего этого не было, – уже тихо договорил он. – Чтобы мне это приснилось. Чтобы всё оказалось не таким, каким я считал. Чтобы ты по-прежнему был моим другом. – Блондин отвернулся. – Ты не представляешь, что я пережил тогда…
   Сын Дьявола опустил голову. Чувство вины с новой силой вгрызлось в его душу, и без того измученную. Он много раз представлял себе, что испытал тогда Иван, а оказалось всё ещё хуже. Лёша чувствовал страдания друга, и ему хотелось плакать, но он старался сдержаться: поднял глаза к небу и принялся активно моргать. В 15 лет плакать ещё можно, а в 24 года – уже как-то… неловко.
   – Я представляю, Ваня, – вполголоса сказал брюнет.
   Куликов обернулся и, поглядев ему в глаза, возразил:
   – Не представляешь.
   Алексей никогда не видел раньше, как плачет Ваня. Он даже думал, что Куликова до слёз довести невозможно. Но сейчас в глазах Ивана стояли слёзы. И он смотрел на Чернова с какой-то злостью, словно винил его в этих слезах. Однако слёзы стояли и в изумрудно-зелёных глазах.
   Парни глядели некоторое время друг на друга, а потом медленно отвели глаза, но стыда за слёзы отчего-то не почувствовали.
   – Почему ты тогда мне ничего не объяснил? – спросил Ваня.
   – Потому что ты упрямый и чертовски любишь справедливость. Ты бы это так не оставил, а я за тебя боялся. Отец всегда только угрожал, но я бы не хотел проверять на тебе, станет ли он выполнять свои угрозы. В моей жизни нет твоей справедливости, Ваня, и я к этому уже привык. Прости, что выполнил отцовский приказ таким ужасным способом: я не смог придумать ничего другого. Ты прости меня, пожалуйста…
   Иван активно покивал головой, глядя на сына Дьявола по-доброму. Они помолчали, а потом блондин внезапно приблизился к Лёше, вытащил его из машины, в который раз схватив за грудки, и спросил:
   – Значит, ты меня не предавал?
   – Ну… наверное, всё-таки нет.
   Ваня улыбнулся и крепко обнял друга. Люцифер в первый момент растерялся, но затем ответил на объятие. В 14 лет обниматься казалось как-то глупо, а в 24 года, после девяти лет отчуждения, – нет. В конце концов, кто сказал, что мужчины не должны плакать, а друзья – обниматься? Может быть, тот, кто никогда ни с кем не дружил по-настоящему и никого искренне не любил?
   Иван отстранил Чернова и улыбнулся ему широко.
   – Теперь ты от меня никуда не денешься…
   – Ты что, Ваня? Если бы ты даже остался человеком, то переубеждать отца в отношении тебя я вряд ли бы рискнул – только Тень можно потревожить. Хотя, возможно, и попробовал бы. Но ты теперь вампир, а отец вампиров ненавидит. Даже находись он в нормальном состоянии, общаться с тобой ни за что не позволит. Я, конечно, понимаю, что твоей справедливой натуре это претит…
   – Слушай, Чернов, – перебил его блондин, – у меня друзей совсем нет и не было никогда. Кроме тебя, разумеется. Я так просто от тебя не отстану. Если тебе такой друг, как я, без надобности, то…
   – За надобностью! – с чувством воскликнул Алексей. – Но отец…
   – Ему совсем не обязательно знать, – с полуулыбкой на губах заметил Куликов. – Лично я ему официальное уведомление выдавать не собираюсь. А ты?
   Сын Дьявола с недоверием уставился на собеседника.
   – Ваня, это будет несправедливо по отношению к тебе.
   – Лёша, столько лет прошло! Неужели ты думаешь, что я ничуть не изменился? Я уже не жду от жизни справедливости. Она у каждого своя, оказывается, и я свою больше никому навязывать не хочу. И я не хочу лишаться друга только потому, что его отец – псих, а тайная дружба – это нечто неправильное. Дружба, даже пусть и тайная, важнее, на мой взгляд, чем какие-то там понятия. – Белобрысый парень хитро улыбнулся и добавил: – Если не хочешь, чтобы я прикокошил твоего папаню, то соглашайся.
   И Лёша рассмеялся так, как давно уже не смеялся. Конечно, он согласился, и периодически они встречались на нейтральной территории. Случалось это не слишком часто, но и не очень редко.
   Как узнал Алексей потом, Иван после одиннадцатого класса никуда не поступил: после предательства друга у него началась глубокая депрессия. Целый год Куликов подрабатывал, а затем ушёл в армию. После армии ему стало легче, и, поддавшись всё-таки на уговоры родителей, через полгода он поступил в университет, где и встретился вновь со своим другом.
   Их дружба возродилась из пепла и стала гораздо крепче. Они снова делились друг с другом всем и больше уже ничего не скрывали. Постепенно они ожили и даже могли вспоминать то ужасное время, почти не содрогаясь. К Ване вернулись его оптимизм и жизнерадостность, вера в добро и окружающих, а Лёша рядом с ним как в прежние времена становился чуть-чуть беззаботным, мог от души посмеяться.
   В Обществе Максимилиана в скором времени появилась Алёна, и Куликов со всего размаха в неё влюбился. Он попросту потерял голову. Парни обсуждали подробно чувства влюблённого, и Иван частенько советовался с другом относительно того, как ухаживать за нею. Алексей опыта никакого не имел, но определённые представления на сей счёт в его голове сформировались, и советы он давал, однако осторожно. Вампир его советами никогда не пренебрегал.
   Ваня свою вампиршу завоевал, и тут влюбился Чернов. Его чувства также обсуждались, но из-за известных препятствий ухаживать за Лизой сын Дьявола не мог. Однако о любви своей говорить ему требовалось, и Иван всегда его выслушивал.
   Через некоторое время Ваня и Алёна поженились, а потом и вовсе переехали в деревню. Лёша стал к ним ездить и со всеми познакомился. Иногда он перемещался в деревню с помощью магии, а иногда приезжал на машине, «по-человечески».
   Кровь вампиры поначалу добывали сами, а затем Люцифер убедил их брать её у него, раз уж есть такая возможность.
   Алексей подружился со всеми вампирами, живущими в той деревне, и они все радовались его приезду искренне. Его встречали как самого желанного гостя и дорогого друга…
   Слёзы сорвались с чёрных ресниц и покатились по щекам. Лёша их старательно вытер, понимая, что сколько не плачь, а друзей уже не вернуть. И винить в этом некого, кроме себя самого. Он знал, что отец сошёл с ума окончательно и способен на всё, но не отнёсся к этому так серьёзно, как следовало. Он должен был настоять на своём и отказаться от поездок в деревню совсем. И ни в коем случае нельзя было втягивать их в историю с Лизой.
   Зеленоглазый ведьм протянул руку к стакану, стоявшему на тумбочке, испытывая при этом злорадное удовлетворение: в эти минуты он себя сильно ненавидел. Стакан не сдвинулся с места. Люцифер заранее знал, что так будет. Свои способности к магии он потерял.

Глава 33

   Ветки деревьев чуть покачивались от ветра. Чистое синее небо мелькало за этими ветками, и солнце словно постреливало своим лучом. Волк жмурил один глаз от назойливого луча и перемещал кудрявую голову по траве, чтобы спастись от него. Ангела усмехалась себе под нос, зная, что он совершает эти телодвижения, хотя смотрела только на мерно покачивающиеся ветви.
   Нельзя сказать, что в лесу стояла тишина, – тишины не было. Негромко шелестели молоденькие листочки на ближайших берёзках; чуть то ли шуршали, то ли поскрипывали хвойные деревья; где-то с перерывами пели птицы, поблизости раздавался чей-то стрёкот, а иногда кто-то жужжал, пролетая мимо. В последнем случае девушка внутренне напрягалась: всех этих устрашающе жужжащих она побаивалась. Лика в принципе насекомых не любила. Зла им, конечно, не желала – пусть себе живут, но только от неё подальше. Именно по этой причине, прежде чем лечь на траву, она применила магию: чтобы никому из «милейших» букашек не вздумалось по ней ползать. Андрей же к насекомым был равнодушен и от магических услуг своей девушки отказался.
   Вчера днём Анжелика переехала в дом к Нестеровым, но ночевать уехала к Туманову. Вместе они провели ночь, полную ласковых прикосновений, нежных поцелуев и крепких объятий, а утром долго не хотели вылезать из постели, всё жались друг к другу, смотрели в глаза, улыбались, потом неспешно целовались.
   К обеду выяснилось, что совместной прогулки у друзей не получается: у каждого нашлись планы. В итоге в Тёмный лес вожак стаи и ведьма отправились вдвоём. Здесь они некоторое время погуляли, а потом присмотрели неплохое местечко, улеглись на траву и стали в молчании любоваться небом, и наслаждаться моментом.
   Погода выдалась прекрасная, тёплая как-то по-летнему. Ветерок был лёгкий, приятный, а воздух – свежий, вкусно пахнущий и в нужной мере прохладный – по крайней мере, таким он был в найденном парой уголке.
   Ангела оторвалась от созерцания покачивающихся веток и, осторожно повернув голову, поглядела на мужчину. Он лежал, подложив под голову одну руку, и улыбался чему-то тихонько. Глаза его были закрыты, а один глаз он зажмуривал сильнее, когда на него попадал луч солнца. Волк лежал так неподвижно, что начинало казаться, будто он спит.
   – Балдеешь на солнце, зверюга? – с весёлой улыбкой осведомилась ведьма. – Пузо греешь?
   Андрей приоткрыл один глаз и скосил его в её сторону.
   – Угу, – протянул он, улыбаясь какой-то кошачьей улыбкой.
   Лика рассмеялась. Было в нём что-то забавное, в этом хищнике, греющемся на солнышке.
   – Ты такой смешной…
   Чуть подумав, она сложила на мужчину дальнюю от него ногу, а потом и вовсе взобралась на него, заставив приглушённо охнуть.
   – Тяжело?
   – Нет.
   Девушка подозрительно прищурилась.
   – Это ты галантный сильно, что ли?
   – Нет! – возмущённо воскликнул вожак стаи. – Ты – лёгкая!
   – Ну-ну…
   Она поползла по нему вверх, кряхтя при этом. Рубашка его на животе задралась.
   – Раздеваешь меня помаленьку? – улыбнулся ей Туманов, когда их лица оказались рядом.
   – Да-да, – с довольной улыбкой покивала Анжелика. – А что? Нельзя?
   Мужчина, изображая усталость, равнодушно махнул рукой:
   – Ой!.. Да делай, что хочешь!.. Я в твоих руках.
   – Вот как? Очень хорошо…
   Нестерова чуть приподнялась на нём и, проведя рукой вдоль ряда пуговиц, магией заставила их расстегнуться. Волк откинул голову и рассмеялся как-то мученически.
   – Ляпнул на свою голову… – простонал он. – Ты, пожалуйста, что бы ни делала, будь осторожна и не забывай…
   – Что? – с интересом осведомилась ведьма.
   – Как сильно ты мне нравишься, – с полуулыбкой на губах закончил оборотень.
   Она поняла, что он имеет в виду, и мягко рассмеялась. Её глаза твёрдо поглядели в насыщенно-карие.
   – А ты знаешь, насколько сильно мне нравишься? – спросила Ангела.
   Андрей весело хмыкнул, но когда она поцеловала его в шею, судорожно вздохнул и ответил невнятно:
   – Начинаю догадываться…
   Блондинка засмеялась и продолжила его целовать, путешествуя вниз от шеи. Мужчина лежал неподвижно и только дышал прерывисто, да прикрывал периодически глаза. А Лика гладила его по торсу, ощупывала все впадинки, выпуклости, получала удовольствие от прикосновений к гладкой коже и сильным мышцам. За руками следовали её губы, касались его нежно, осторожно. Иногда девушка тёрлась о его грудь носом, чем вызывала у него улыбку. Она любовалась им и ласкала его. Именно ласкала – другого слова ей было не подобрать: она обращалась с ним ласково, чувствуя, как сердце сжимается от нежности и любви к нему.
   Оказавшись у левой стороны его груди, Анжелика приложила ухо и прислушалась. Там, внутри, билось его сердце. Она слушала, как оно стучит, и отчего-то ощущала не умиротворение, а страх. Потому что больше всего на свете боялась, что именно это сердце остановится.
   – Я здоров, доктор? – послышался весёлый голос Волка.
   Ведьма подняла голову и посмотрела на него. Сделав озабоченное лицо, она ответила:
   – Не совсем: у вас учащённое сердцебиение.
   Его губы тронула мягкая улыбка. Смело поглядев ей в глаза, он сообщил:
   – Это целиком и полностью ваша вина…
   На губах у Ангелы расцвела нежная улыбка. Затем она звонко рассмеялась и чмокнула мужчину в грудь. Андрей застонал и, перевернувшись вместе с ней набок, уложил её на траву, завис над ней, удерживая в кольце своих рук. Он посмотрел ей в глаза, пытаясь придать лицу строгое выражение.
   – Ты, конечно, можешь делать со мной всё, что хочешь…
   – Но? – подсказала девушка, стараясь не рассмеяться.
   – Но должен предупредить, что ты играешь с огнём.
   Туманов хмурился, но Лика совсем не смутилась и не испугалась: кто-кто, а уж она-то знала, как он хмурится по-настоящему. Вместо того чтобы внять предупреждению, она закинула одну ногу на его талию и лениво протянула:
   – Ну и что? Я же ведьма! Огонь – наша стихия…
   – Ну точно… – пробормотал вожак, улыбаясь, и, наклонившись, поцеловал девушку.
   Нестерова забыла про время и место и, обняв его за шею одной рукой, самозабвенно ответила.
   Как раз огня, о котором они только что шутили, в этом поцелуе было немного – не те были время, место, настроение – хотя ещё чуть-чуть в том же духе и Волка пришлось бы тушить. Но до того, к счастью, не дошло.
   Этот поцелуй был не похож на другие. Андрей целовал ведьму как-то… старательно, очень крепко и проникновенно. Он хотел затронуть душу партнёрши, хотел, чтобы этот поцелуй отпечатался в её сознании, и ему это удалось. Добраться до души у него всегда получалось.
   Отстранившись, Волк заглянул в голубые глаза и увидел там всполохи того света, которым они оба любовались ночью. Он не знал, что Ангела видит в его глазах сейчас тот же свет. Но догадывался об этом, конечно…
   Девушка погладила его по кудрявым волосам, по щеке, а он всё глядел ей в глаза и чуть улыбался.
   – Верни меня на место, – потребовала она, изображая возмущение.
   – О'кей.
   Туманов перевернулся вместе с ведьмой и уложил её на прежнее место на траве, а затем потребовал в ответ:
   – Одень меня.
   Лика провела рукой вдоль его туловища и застегнула рубашку. Он усмехнулся и опять развалился на траве. Она улыбнулась и вернулась было к созерцанию неба и веток, как вдруг его большая рука сжала её руку. Девушка повернула голову и взглядом встретилась с насыщенно-карими глазами. Так они и застыли.
   Больше пара не любовалась небом – они лежали рядышком и смотрели друг другу в глаза, ощущая невероятный покой и умиротворение.
   Прошло минут десять. Анжелика решила сменить позу и подпёрла голову рукой, продолжая глядеть на вожака. Он ей улыбался. Время тянулось очень медленно.
   – Фу!.. – протянула девушка с отвращением, ещё чуть погодя. – По тебе муравей ползёт…
   Упомянутое насекомое медленно ползло по руке Андрея. Тот покосился на него, равнодушно пожал плечами и с лёгкой улыбкой продолжил глядеть на Нестерову. Она смотрела на него с ужасом. Мужчина не выдержал и рассмеялся.
   – Не вижу ничего смешного… – пробурчала Ангела. – Ну неужели тебе не противно, что он ползает по тебе? Ножками своими перебирает?
   – Нет, не противно. А что такого?
   – Ну, не знаю… По-моему, это мерзкое ощущение. – Ведьму передёрнуло. – Не представляю, как ты это терпишь.
   – Да мне как-то… всё равно.
   Муравей всё полз дальше, иногда приостанавливался, задумывался как будто, а потом продолжал путь. Лика наблюдала за ним с брезгливой гримасой на лице. Волк смотрел на неё и веселился.
   В конце концов, девушке надоело, что насекомое безраздельно завладело её мужчиной, и она магией приподняла его и отправила в траву подальше от них, заявив напоследок:
   – Мой он! Брысь отсюда!..
   После этого блондинка придвинулась к Туманову поближе и обняла его за шею, когда он тоже лёг на бок и подпёр голову рукой. Пальцами она зарылась в его волосы и стала поглаживать затылок. Он млел и чуть-чуть зажмуривал глаза. Ангела подвинулась ещё, так, что их лица оказались совсем рядом.
   – Волк, ты такой…
   – Какой?
   – Красивый. И хороший. Добрый. Милый… Я так тебя люблю…
   Она принялась покрывать поцелуями его лицо. Мужчина от неожиданности расхохотался:
   – С чего это вдруг?
   – Не знаю. Я что-то сегодня не могу…
   – Что не можешь?
   – Смотреть на тебя спокойно! – засмеялась ведьма. – Нравишься ты мне ужасно! Зацелую тебя сейчас…
   И она и вправду стала зацеловывать его. Всего исцеловала. Он не сопротивлялся ничуть – улыбался. Радостно ему было от её любви.
   – Что-то ты сегодня разошлась, подруга, – заметил Андрей.
   – Ага, – согласилась Анжелика, немного притормозив, а потом крепко чмокнула его в губы, заставив рассмеяться. – Может, мне не ехать домой, Волк? Я бы тебе помогла. Я, конечно, ничего совсем не умею, но научилась бы. Я буду стараться, честное слово!
   – Как-нибудь в другой раз, – мягко сказал вожак. – Я сам вполне справлюсь, а тебе лучше поехать домой: всё-таки ты только переехала – для приличия хотя бы сегодня побудь дома.
   – Ладно, – вздохнула девушка. – Я знаю, что ты прав. Но ведь так не хочется!.. А ты знаешь, Волк, меня поселили в мою прежнюю комнату.
   – Хорошо.
   – Ты так считаешь?
   – Ну, да. На привычном месте всегда спокойнее. А что? Не так?
   – Не знаю, – неуверенно произнесла Лика. – Я почему-то, когда вошла в неё, испытала суеверный ужас. Это, наверное, глупо, но… С ней связано столько плохих воспоминаний, и даже то, что именно в ней я жила, когда вступила в Общество, ничего не меняет! Столько слёз я там пролила… Вечно там пряталась. И у меня такое чувство, словно если я опять в ней поселюсь, всё плохое вернётся, и я снова буду несчастной, одинокой…
   – Лика… – Волк крепко обнял её и поглядел в глаза. – Даже если не станет меня или кого-то из ребят, ты не останешься одна. У тебя полно друзей и подруг как в Обществе Дьявола, так и среди вампиров. Если ты не захочешь, то одна не будешь. Поняла меня?
   – Да. Я поняла.
   – Не бойся. Ничего не бойся.
   – Да я…
   Ведьма осеклась и прижалась к Туманову. Она не знала, как объяснить ему свои чувства. То, что она испытывала, было не обычным страхом. Что-то иное присутствовало в её ощущениях. Оно было знакомо ей, но она никак не могла припомнить, откуда знает это чувство. И уже от э́того ей было страшно.
   Они понежились ещё немного на траве, а потом покинули лес. Андрей подвёз Анжелику до дома, и они распрощались. Он отправился к себе домой: в огороде планировалось множество видов работ. Девушка же вошла в жилище Нестеровых.
   На втором этаже обнаружилось всё семейство и несколько гостей, в том числе и Станислав Сергеевич, который при виде блондинки изменился в лице. Она даже внутренне вздрогнула от его холодного взгляда, но всё же присоединилась к этой компании, чуть поколебавшись.
   Не обсуждалось ничего интересного, и Ангела слушала в пол-уха. Она внимала своим внутренним ощущениям, которые находила тревожащими. Ей казалось, что происходит что-то в мире, что её касается, а она об этом не знает.
   Вся компания решила переместиться на улицу, «на воздух», и медленно потянулась к выходу во двор. Николай Нестеров с Горловым задержались, заканчивая беседу, и ведьма помедлила из-за своей задумчивости. Тут отцу позвонили, он отошёл, и Лика со Станиславом Сергеевичем осталась вдвоём.
   Девушка находилась не в том состоянии, чтобы выяснять, из-за чего бывший приятель на неё обозлился – хотя в других обстоятельствах непременно бы спросила – и встала с дивана, собираясь уйти. Мужчина был от неё демонстративно отвёрнут, но когда она сделала шаг, вдруг сказал:
   – А я всё корил себя за то, что плохо думаю о тебе… Я считал, что ты испортилась, а потом решил, что обвиняю тебя безо всяких на то оснований – твои отношения с семьёй не в счёт – но, оказывается, не ошибся.
   Анжелика замерла и обернулась. Собеседник по-прежнему не глядел в её сторону, и выражения его лица она не видела, но отчётливо слышала мысли. Она поняла, что он имеет в виду.
   – Даже смотреть в мою сторону не хотите? – с полуулыбкой на губах осведомилась Нестерова.
   Горлов обернулся, их взгляды встретились.
   – А что я тут не видел? Внешне ты всё такая же. Эти изменения на первый взгляд не видны. – Он помолчал. – А я как последний дурак на прошлом вечере в честь Ивана Купалы говорил тебе про этого… как там его… Туманова… и пытался уберечь тебя – до чего же смешно! – от недостойного знакомства. А ты, оказывается, такая же, как и он, и ничем не лучше! Да и давно-то как! Я только не знал об этом. Противно даже: я разглагольствовал Коле о том, какая гадина этот парень и все ему подобные, а ты, выясняется, в их числе! Я всегда тебя уважал, Анжелика. Я был о тебе лучшего мнения.
   – А теперь вы меня не уважаете? Только потому, что я появилась в каком-то там дурацком списочке?
   – Это не просто «списочек»! – воскликнул Станислав Сергеевич гневно. – Это список, который ежегодно составляет Владимир Чернов – чёртов хозяин города! И если Туманов хотя бы числится его работником, то ты-то как там оказалась? Кто ты ему? Любовница?
   – Что? – возмущённо вскричала Ангела. – Как вы можете?.. Мне обидно, что вы способны предположить такое обо мне. И странно, что вы в таком тоне говорите о Владимире Петровиче, хотя совсем его не знаете. Мне, конечно, в последнее время частенько хочется его хорошенько ударить, но никогда он не заглядывался на молоденьких девушек. Даже думать о нём такое не смейте. И ещё мне непонятно, с чего вы решили, что Туманов – гадина. Это совершенно необоснованное суждение, и оно – неверное.
   – Неужели? А ты так хорошо его знаешь? Между прочим, он клеился к твоей сестре.
   – Не клеился он к ней! – Ведьма пригляделась к собеседнику получше и с удивлённой улыбкой заметила: – Вы, кстати, это прекрасно знаете.
   – Да, не клеился. Но он совершенно непонятный тип, с подвохом каким-то. Он полон пороков. И как ты оказалась среди таких, как он? Как ты с Черновым связана?
   – Сложно объяснить, – устало сказала Лика. – К тому же, вы уже всё и так решили для себя.
   – А ты переубеди меня, – предложил Горлов.
   – Не могу: права у меня такого нет. Да и не хочу. С чего я вдруг оправдываться перед вами должна? Вы сами глупости какие-то выдумываете…
   – Я выдумываю?! Этот список не я придумал, а то, что ты есть в нём, о многом говорит.
   – О чём?!
   – Ты стала неприкосновенной, крутой. Можешь что угодно творить…
   – А я творю? – ледяным тоном осведомилась девушка. – Я творю что угодно?.. Вы действительно считаете, что одна лишь возможность подобного делает меня плохой?
   – Мне отвратительно то, каким способом ты заслужила место в этом списке.
   Нестеров-старший вернулся к ним и с растерянной улыбкой поглядел на их обозлённые лица.
   – Анжела, Стас… вы что?
   Ангела в его сторону даже не посмотрела. Её горящий взгляд был прикован к лицу собеседника. Она силилась сдержать брезгливость и всё-таки её губы кривились против воли.
   – Это всего лишь ваши грязные фантазии, Станислав Сергеевич, – прошипела ведьма. – Мыслите вы крайне плоско. Я тоже была о вас лучшего мнения. Вы и ваши фантазии мне отвратительны.
   В ярости Анжелика удалилась. Она ещё долго потом сидела во дворе вместе со всеми, но ни с кем не разговаривала. Никак не могла успокоиться. Не понимала, как Станислав Сергеевич мог подобное о ней подумать. Что угодно, но только не то, что он подумал!
   Горлов в её сторону больше не глядел, и она не могла. Он разозлил её, но при этом и обидел. Ей не хотелось, чтобы Станислав Сергеевич был о ней такого низкого мнения.
   Внутри у девушки всё скомкалось как-то. Она предполагала, конечно, что он будет неприятно шокирован, когда узнает о том, что она есть в списке, но к подобной реакции оказалась не готова. С ужасом она понимала, что бесповоротно теряет Горлова как друга.

   * * *
   На следующий день за завтраком Анжелике позвонил Макс. Никогда она не таскала повсюду за собой мобильный телефон, а тут вдруг положила в карман юбки и не прогадала.
   Нестеровы с удивлением на неё покосились, да и сама девушка замерла на несколько секунд, а потом торопливо прожевала и взяла трубку.
   – Да? – Меньше всего она ожидала, что в такой час ей позвонит Ахмедов.
   – Привет, Ангела, – прошелестели в трубке. – Я тебя не разбудил?
   – Нет, конечно! Мне же на работу. – Лика напряглась, по голосу друга поняв, что что-то произошло. – В чём дело, Макс?
   – Ты прости, что я беспокою… В общем, в субботу Коля с Саней Таню к нам привели. Жить.
   – И? Это плохо?
   – Ангела… Куликовых и всех вампиров, что с ними жили, убили. Всех до одного убили. Прямо в их домах.
   Вилка выскользнула из рук ведьмы и, забренчав, упала на пол. В голове стало просторно и пусто.
   – Как?.. Как убили, Макс?! Они ведь мирные, в деревне жили, никому вреда не причиняли… За что их могли убить? И главное – кто?
   – За что, я не знаю, Ангела, – вздохнул Максимилиан. – Но Саня с Колей утверждают, что там побывали Ян и Вася.
   – Ян?! – вскричала Ангела. – Ян Рихтер?!.. Откуда? И с чего вдруг? Куликовы-то ему ничего не сделали! Не понимаю ничего… Макс, твои ребята повсюду: они не могли прошляпить его.
   – Куликовы жили не в городе, а мои ребята охраняют только город. Они просто не могли встретить ни Яна, ни Васю.
   – Ну да… И всё-таки… Ян – трус и никогда бы не вернулся. Он тебя боится. Что могло привести его в Сибирск? Так просто он бы не вернулся. Ты бы поостерёгся, Макс: он тебя теперь ненавидит, наверное.
   – Как и ты, – с горьким смешком заметил Ахмедов. – Тебя он тоже ненавидит.
   – Верно, – согласилась Анжелика. – Кажется, он обещал мне, что не забудет того, что я сделала. Интересно: это была реальная угроза или так… со злости брякнул?.. – Она потёрла лоб, чувствуя, что говорит что-то не то, да и упускает как будто нечто важное. – Подожди-подожди… – пробормотала девушка, пытаясь собраться с мыслями, и тут же очнулась словно. – Ян с Васей были там вдвоём? И убили всех? Десятерых?!
   – Девятерых, – поправил мужчина. – Таня была в городе с Колей и Саней.
   – Невелика разница, Макс! Как они могли убить стольких вдвоём? Это невероятно!
   – Я знаю, – со вздохом сказал Макс. – Я и сам это понимаю. Бред, конечно, но такова версия Смирнова и Краснова. Разумеется, это невозможно, но больше они ничего не говорят. Скрывают что-то. Не понимаю, почему.
   – Странно… Не думала, что Коля и Саня станут что-то скрывать от тебя.
   – Я – тоже. По-моему, они чего-то боятся.
   Только теперь Ангела чуть-чуть отошла от шока и заметила, что вся семья на неё уставилась. Спохватившись, она встала из-за стола и быстрым шагом покинула столовую.
   – Как их убили? – осведомилась ведьма, оказавшись в холле.
   – Из огнестрельного оружия. Пристрелили.
   – Что?! Макс, где они научились обращаться с огнестрельным оружием? Из твоих никто этого не умел никогда. Это у нас принято… – Она осеклась. – Кто-то их научил – так выходит?
   – Видимо. Это ничего не значит, конечно, – мало ли где они успели побывать. Может быть, и связались с кем-то подходящим.
   – Да, такое тоже возможно. Ты прав. – Лика немного помолчала. – А Свете уже сказали?
   – Да, – прошептал Максимилиан. – Ты знаешь, Алёна была беременна. Как можно убить беременную женщину? Это какой сволочью надо быть?
   – Они могли не знать.
   – Могли.
   Девушка поняла, что друг страдает. Несмотря на то, что эти вампиры ушли из его Общества, он считал их своими, родными. Он не мог остаться равнодушным к их смерти. Это была страшная потеря и для него.
   – Макс, мне очень жаль. Не знаю, кто мог сотворить такое. Не понимаю…
   – И я. Поверить в это не могу. Даже представить их всех мёртвыми не могу. Ты знаешь, Ангела: как ни смешно, а я ещё ни разу в жизни со смертью не сталкивался. По крайней мере, так близко.
   Держась за перила одной рукой, Анжелика села на ступени центральной лестницы. Она со смертью уже сталкивалась и ближе некуда, поэтому чувства Ахмедова понимала.
   – Это не смешно, Макс, – тихо сказала она. – Лучше бы и дальше не сталкивался.
   – Прости, что я всё это на тебя вывалил. Даже не знаю, зачем… Наверное, чтобы предупредить.
   – Не извиняйся, Макс. Спасибо, что позвонил. Мне нечем тебя утешить, к сожалению. Вы… держитесь там.
   – Хорошо, – горько рассмеялся Максимилиан. – Мы постараемся. Спасибо, Ангела.
   – Не за что.
   Они попрощались. Нестерова вертела задумчиво в руке телефон. Она вспоминала, как в субботу чувствовала себя практически больной. Вроде бы всё у неё было хорошо, но она не могла подавить внутренний ужас. А уж когда вошла в свою прежнюю комнату…
   Ангеле казалось, что где-то поблизости происходит нечто страшное, ей хотелось куда-то бежать и спасать кого-то. Но она не знала ни куда бежать, ни кого спасать. Она пыталась успокоить себя, говорила, что в свете последних событий у неё просто разыгралось воображение, но ничего не помогало. Непонятное душевное состояние, в конце концов, отразилось на её физическом самочувствии. У неё разболелась голова, её зазнобило.
   Прошло всё, только когда ведьма увидела Волка. Сразу всё недомогание как рукой сняло. Но на задворках сознания осталось беспокойство, отголоски которого отдавались в душе ещё в воскресенье. И усилилось оно немного после слов Андрея о том, что поведали ему Лёва и Миша: в резиденции Дьявола они стали свидетелями загадочной немой сцены между Владимиром Петровичем и Лёшей. Об Алексее Лика беспокоилась больше всего, а оказалось, что пострадали вампиры, которые к сыну Дьявола не могли иметь никакого отношения. Или могли?..
   Не понимала девушка одного: неужели это из-за вампиров ей было так плохо? Неужели она так остро чувствует мир нелюдей? Какое отношение к ней имеют эти вампиры?
   Впрочем, последний вопрос был лишним. Она не знала тех вампиров лично, но была наслышана о них, а потому равнодушной к их смерти остаться не могла. Да и не будь наслышана, всё равно не смогла бы!
   – Как же так… как же так… – шептала блондинка себе под нос. – Как это возможно?.. Что же такое творится?..
   – Анжела, что случилось? – осведомился отец, появившийся неожиданно перед Анжеликой. – Кого убили? Может, помощь нужна? Давай Стасу позвоним.
   За его спиной маячили Кристина и Юра, на лицах которых было написано жадное любопытство. Ведьме стало противно.
   – Ничего не нужно, папа, – вполголоса ответила Ангела. – Не надо никому звонить. Это всё совсем из другой оперы…
   Она встала и, не глядя ни на кого, стала подниматься к себе в комнату. Она не могла себе представить чувства Светы. Как это: потерять лучшую подругу? У неё, конечно, не было лучшей подруги, но случись что-то с Ольгой или Кирой, она тоже переживала бы. Оля была ей очень родной, своей, их многое связывало, и добрых отношений между ними не отнимешь. А Кира как была, так и осталась её «девочкой»…
   В обед Лика позвонила Андрею и рассказала всё, что поведал ей Макс, а вечером заявилась в гости к вампирам. Они все были дома и все были печальны. В Обществе Максимилиана был неофициальный траур.
   Как сумела, девушка выразила всем своё сочувствие и отправилась на поиски Макса и Влада. Оба находились в комнате Рудакова. Блондинка по очереди обняла и поцеловала каждого, вызвав у них слабые, но исполненные благодарности, улыбки.
   С Татьяной сначала познакомиться не удалось. Вампирша, вернувшись с работы, заперлась в своей комнате, а с ней и Коля. Зато Анжелика умудрилась выцепить Краснова и оттащить в уголок.
   – Санечка, что вы за чушь всем рассказываете? – ласково спросила девушка. – Как Ян и Вася могли вдвоём всех убить? Кто там был ещё?
   – Ангела, я прошу тебя! – взмолился вампир. – Не читай мои мысли, пожалуйста, и не спрашивай об этом. Я не могу ничего сказать. Таня просила.
   – Саш…
   – Это глупо, я знаю. Но что-то сейчас сил совсем нет обсуждать всё это, вспоминать. Да и если расскажем, кто-то может решить, что это имеет к нему отношение. Но это ни к кому из нас не имеет никакого отношения!
   – Как это не имеет, Саша? – возмутилась Ангела. – Это ко всем имеет отношение. А если вас всех убивать начнут?
   – Не начнут, – твёрдо сказал Александр. – Я же говорю: это не имеет отношение ни к кому из нас. Это было сделано для одного «человека». Только для него.
   – Для него?
   – В смысле «человека» – к половой принадлежности это не относится. Я говорю образно. Про «него» тоже говорить не хочется: «его» могут начать обвинять во всех грехах, а «он» не виноват. После всего, что Таня рассказала, обвинить сложно. «Он» зла не желал. Никто не виноват, что так получилось.
   – Совсем никто?
   – Кроме убийц, конечно. И… заказчика.
   Глаза ведьмы расширились от удивления. Саша помотал головой, предупреждая новые вопросы.
   – Мы не знаем имён убийц, Ангела, – пояснил он. – Кроме Яна и Васи никого определить больше не получилось. Коля боится, что Таню станут искать – вдруг не досчитались? – но я сильно сомневаюсь в этом. Она ведь могла много раз переехать к Коле, да и конкретно Танька им не была нужна. Основной целью был Ванька.
   – Господи… – пробормотала Нестерова. – Уверен, что вы все не в опасности?
   – Уверен. Убили тех, кого хотели. То, что они – вампиры, здесь ни при чём.
   Девушка кивнула. Они замолчали. Мужчина с серьгой в ухе выглядел очень измученным, усталым.
   – Ты Кире говорил?
   – Нет. Ещё нет. Что-то… не до того было.
   Анжелика ещё немного посмотрела на друга, а потом обняла. Чувствовала, что ему тоже плохо и даже хуже других: он видел результат этого зверства собственными глазами.
   Краснов негромко засмеялся и обнял подругу в ответ. Она погладила его по спине и, отстранившись, поглядела в лицо.
   – Ты как?
   – Нормально, – слабо улыбнувшись, ответил Саша. – Ничего. Таньке хуже. Я переживу как-нибудь. – Он чуть-чуть помедлил, стараясь прийти в себя, и сменил тему: – Знаешь, Ангела, у меня к тебе есть деликатная просьба. То есть… не у меня, скорее, а у Коли. Но просить за него буду я.
   – Ну, проси, – растерянно рассмеялась девушка. – Какая просьба?
   – Ты же самая сильная ведьма, и магия твоя на нас действует. Так?
   – Так.
   – Сделай, пожалуйста, нам в комнатах звукоизоляцию. У всех слух запредельный – жить невозможно. Так-то мы терпим – привыкли, конечно – но когда с девушкой живёшь, то это совсем уже кошмар. Поэтому никто из пар здесь жить не остаётся: кому охота, чтобы все подслушивали, как они ссорятся или любовью занимаются?.. Коля и так застенчивый немного, а уж при таких условиях!.. Переезжать отсюда он из-за Таньки боится: среди своих спокойнее. А их подслушивают и сознательно – я знаю – они и поговорить-то толком о личном боятся!.. Он её утешает, когда она ревёт, а парни уши свои развесят и обсуждают потом. Злят меня ужасно, а Коляна смущают.
   – С ума сойти… – протянула Лика. – Я как-то не подумала об этом ни разу. Что же вы сразу о своих проблемах не сказали? Я бы уже давно всё исправила.
   – Да вот… стеснялись все, видимо. Мы-то и так нормально жили вчетвером – что у нас подслушивать?..
   Ведьма согласилась, и они с вампиром пошли по комнатам. Она с помощью магии наносила на стены, потолки и полы звукоизоляцию, установив иной порог: решили, что совсем никакие звуки не пропускать нельзя.
   Во время этого путешествия Ангела с Сашей и вошли в комнату Смирнова и Тани. С вампиршей блондинку познакомили. Коля радостно подругу поприветствовал, а уж когда узнал о цели визита, то выражал благодарность долго и от всей души.
   На этот раз Татьяна не выглядела недосягаемой и такой уж эффектной – очень грустной и беззащитной. Она всё время жалась к Николаю, который её обнимал, и ведьма из Общества Дьявола поняла, что девушка всё переживёт и со всем справится. Со Смирновым она не пропадёт.
   Когда Лика закончила, они с Сашей покинули комнату и пару, проживающую там, и продолжили свой путь по дому.

   * * *
   Лёша нажал на кнопку звонка. С трудом он расслышал, как зазвенело в квартире. Через несколько долгих, как ему показалось, секунд открылась дверь.
   – Привет, – глухо сказал мужчина.
   – Привет, Лёша.
   Лиза хотела улыбнуться, но не улыбнулась. Она не только по лицу, но и душой почувствовала, что случилось нечто ужасное. Они хорошо понимали и чувствовали друг друга.
   Молча он вошёл в квартиру и разулся. Девушка только смотрела на него и тоже ничего не говорила. Потом, не прерывая молчания, они проследовали в гостиную и сели на диван.
   Сердце едва не вырывалось у Александровой из груди, однако она терпеливо ждала, когда Чернов заговорит. И он заговорил…
   Слёзы ручьями текли по щекам. Рыдать не получалось отчего-то. Елизавета тихо плакала и во все глаза смотрела на Алексея. Заплакала она только теперь – до этого просто находилась в шоке.
   – Что же это?.. – приглушённо спросила ведьма. – Правда?.. Неужели это действительно происходит с нами?.. Я думала… я думала, это невозможно… что не произойдёт на самом деле!..
   Сын Дьявола глядел в пол – на неё не мог. Он так и не смирился со всем случившимся за трое суток, но плакать больше не плакал. Внутри опустело как-то, словно пустыня образовалась.
   – Я знал, что он угрожает серьёзно, – прошептал Люцифер, – но всё же, честно говоря… не верил, что он в самом деле на этой пойдёт. Не верил, что он решится на это.
   Девушка покивала и, схватив его руку, поцеловала её. Он посмотрел на неё, как на сумасшедшую, вырвал у неё свою руку, взял её за плечи и встряхнул.
   – Ты что? – воскликнул брюнет. – Неужели ничего не поняла? Их убили из-за меня. Из-за меня! Понимаешь?
   – Нет, не понимаю, – ровным голосом ответила Александрова. – Ты-то ни в чём не виноват.
   – Как не виноват, Лизавета?!
   – Не виноват! Мы думали, что нужна им я! За них мы не беспокоились, потому что они ни при чём!
   – С Ваней отдельная история, но такая же, как и с тобой! Я знал, что он не пощадит его, если узнает! Я знал и боялся.
   – Но ты не виноват, что кто-то там узнал его по описанию Марата! Откуда тебе было знать, что Владимир Петрович свяжется с вампирами? Это – невероятно! Что-то из области фантастики. И никто не мог предполагать, что убьют всех. Это всё случайность…
   – Случайность! – с досадой рассмеялся зеленоглазый ведьм и отвернулся от неё. Ему не хотелось, чтобы его оправдывали. – Лиза, тебе нужно уезжать отсюда как можно скорее.
   – Только не сейчас! – в ужасе вскричала рыжеволосая девушка.
   – Не сию минуту, конечно, но в ближайшее время. Как можно скорее, Лиза. Вот только… я больше ни на что не способен. Тебе придётся сбега́ть из Сибирска «по-человечески». Деньги я приготовил уже давно…
   – Подожди. Что значит «больше ни на что не способен»?
   Лёша прямо посмотрел ей в глаза.
   – Лиза, я теперь почти что человек. На магию я больше не способен. Ни на какую. Эти способности для меня утеряны. Возможно, безвозвратно.
   Елизавета уставилась на него в недоумении.
   – Как?.. – выдохнула она поражённо. – Разве такое… возможно?
   – А как же? – мягко улыбнулся мужчина. – В Чёрной книге об этом написано. Забыла?
   – Нет. Но… я думала, что это… касается только нас, членов Общества, а не вас с Владимиром Петровичем. Ты же представитель рода Дьяволов! Ты родился с магией!
   – И вы, и мы получили свои способности в дар от Венеры. Нет разницы, как давно получен дар. Каждый может его лишиться.
   Ведьма смотрела на него несчастными глазами. На её лице было написано сочувствие. Она знала, как много для него значит магия. Поддавшись порыву, Лиза протянула руку, чтобы погладить Алексея по лицу. Он отшатнулся от её руки.
   – Не надо жалеть меня, – сказал брюнет. – Я это заслужил. Эти способности были даны мне, чтобы помогать окружающим, а я вместо этого привёл к гибели девятерых вампиров.
   – Не говори так, – прошептала Лиза.
   – От того, что я не буду произносить это вслух, ничего не изменится, – с лёгким раздражением заметил Чернов. – Не делай из меня белого и пушистого. Ладно? – Он вздохнул тяжело и постарался унять разгоравшуюся в душе злость. – Твоя магия и ты сама на картине мира не отражаетесь и не будете отражаться дальше. Так что будет полегче, но выбираться из города придётся «по-человечески»: я уже думал, как сделать это лучше.
   – Лёша, я прошу тебя…
   Девушка видела, как ему плохо, и хотела утешить. Она просила принять сочувствие и попробовала его обнять. Сын Дьявола вывернулся из её рук и встал с дивана.
   – Не надо, Лиза. Меня не за что жалеть и утешать. – Он не смотрел на неё. – Я приеду на этой неделе ещё раз. Постарайся подготовиться морально. Лучше не тянуть с отъездом. Хорошо?.. Я пойду, пожалуй.
   – Стой! – Александрова метнулась к нему и схватила за руки. – Лёшенька, милый мой, не уходи, пожалуйста, вот так. Это нехорошо. Так нельзя. Ну что ты шарахаешься от меня, как будто я – твой враг?
   – Я не считаю тебя своим врагом, Лиза, – мягко возразил Люцифер, высвобождая свои руки. – Я недостоин ни жалости, ни сочувствия, а ты пытаешься мне это дать зачем-то. Я – не пострадавший, Лиза. Я – виновник. Я один во всём виноват.
   – Это не так! Хватит!
   – Так! На моей совести девять трупов, а ты меня утешать пытаешься! Ты с ума сошла? Кого ты жалеешь? Да если бы не я, они бы жили себе спокойно!
   – Да это ты с ума сошёл! – воскликнула Елизавета. – Почему ты во всём винишь себя? Почему ты не винишь Владимира Петровича и убийц, присланных им? А? Почему себя? Тебе что, так проще?
   – Отца винить невозможно!
   – Невозможно?!.. Это ещё почему?
   – Он не в себе, – пояснил Алексей. – Он не может отвечать за свои поступки. А я могу. Я должен был избежать этого. Ответственность за всё лежит на мне.
   – Бред! Ты не можешь отвечать за всё и всех! Не можешь всего предусмотреть! Ты – не Господь Бог!.. Предугадать случившееся было нельзя, Лёша. Ты не вправе себя винить.
   – Не вправе?! – охнул потрясённо мужчина и расхохотался как безумный. – Ты так и будешь меня оправдывать? Тебе заняться нечем? Нашла святого! Что бы ты ни говорила, а ангела из меня не получится! Не тот случай, Лиза. Хватит меня оправдывать. Не ищи виноватых вокруг. И на отца ответственность не воскладывай за грехи. Он – безумен. Я обязан был оградить окружающих от его безумства. Я давно должен был что-нибудь сделать.
   – Что? – с иронией осведомилась ведьма. – Что ты должен был сделать? Ну – что? Знаешь ответ? Не знаешь. И я не знаю. Никто не знает, Лёша. Ты делал всё, что мог.
   – Я должен был отказаться от дружбы с Иваном.
   – Господи!!! – простонала она. – Ты – невозможен, Лёша… Ваня тебя обожал. Они все тебя обожали. Ты один не думал о своём будущем, а мы думали. Мы беспокоились о тебе. Мы боялись, что ты всю свою жизнь положишь на отца и о себе не вспомнишь. А именно это ты и собираешься сделать. И делаешь сейчас. Ты готов позволить ему сломать тебе всю жизнь, готов отказаться от всего и жить в тюрьме. Готов бегать за ним, убирать, исправлять, оберегать окружающих от него, а его душевное равновесие – от любого потрясения. Ты готов выполнять любую его прихоть, как бы больно или тяжело это для тебя ни было. Лёшенька, так жить нельзя! Ты же связан. У тебя ничего нет, ты ни на что не имеешь права! – Девушка не вытирала слёз, которые текли по лицу опять. – Ты всегда, получая от кого-то крупицу любви или доброты, чувствовал себя виноватым, как будто украл это. Как будто ты не заслуживаешь этого и берёшь чужое. Но это не так! Ты, как никто другой, заслуживаешь всего самого лучшего! И если тебе дают что-то, значит, ты заслужил и должен взять, не задумываясь. Ты заслуживаешь любви, дружбы, доброты и… сочувствия. Ты всю жизнь получал гораздо меньше, чем заслужил, и, даже эту мелочь беря, чувствовал угрызения совести.
   – Лиза, не надо делать из меня несчастного и угнетённого, – попросил Лёша. – Всё не так, как ты видишь.
   – Вот как? – с издёвкой спросила Александрова. – Я, выходит, слепая? Или ты?.. С каких это пор ты считаешь меня дурой?
   – Я не считаю тебя дурой. Просто ты – необъективна по отношению ко мне. Вот и всё.
   – А, может, это ты необъективен по отношению к себе?
   Брюнет тяжело вздохнул и отступил, стараясь не поддаваться раздражению. Девушка тоже глядела на него с недовольством. Оба были недовольны друг другом.
   – Лиза, я прошу тебя: остановись. Ты не права. Я вижу, к чему ты клонишь: я себя очерняю, а главный злодей – мой отец.
   – Это для всех очевидно, кроме тебя. Что у тебя за любовь к нему такая?
   – Здесь дело не в любви. Ты не можешь винить его. Он не понимает, что делает…
   – Понимает! – ледяным тоном возразила Елизавета. – Он всё понимает. У него есть безумная цель, и он к ней идёт. И прекрати его оправдывать. Да, он, в большинстве своём, неадекватен, но это не повод снимать с него всю ответственность. И не повод вешать её на себя! Ты не должен отвечать за поступки безумца. И ты не способен сделать из него нормального. Однако это не значит, что ты заслуживаешь ненависти и осуждения. Ты делаешь всё, что можешь.
   – Пожалуйста, хватит, – взмолился Чернов. – Ты не имеешь права обвинять сумасшедшего в том, что он сошёл с ума. Он в этом не виноват. Я при нём и должен отвечать за его поступки. Я должен его сдерживать.
   – Когда он имеет такую неограниченную власть, это невозможно. Ты бессилен здесь. И его характер безумство усугубляет. Он привык к тому, что ему можно всё.
   – Ты готова обвинить кого угодно, но только не меня. Я не хочу больше это слушать.
   Мужчина развернулся и пошёл прочь из квартиры. Вслед ему рыжеволосая девушка крикнула:
   – Это тебе проще обвинить во всём себя!..
   Пребывая в холодном бешенстве, зеленоглазый ведьм дошёл до автомобиля, однако внутрь не сел. Он постоял рядом, пытаясь унять эмоции, и постепенно начал приходить в себя.
   За что он на Лизу обиделся? Многие находят его любовь к отцу ненормальной. Или, вернее, находили… Лёша и сам порой себя не понимал. Неужели у него совсем нет гордости? Но гордость была, однако не в отношениях с отцом. Тут её почему-то сразу не становилось. Эта любовь была сильнее него.
   Люцифер не мог согласиться с Лизой до конца и назвать негодяем отца. Как можно обвинять безумного? Он ведь не отвечает за свои поступки. Они от него не зависят.
   Или отвечает? Или он не настолько безумен?
   Кое в чём Лиза была права: ему действительно было проще взвалить всю ответственность на себя. А на кого же ещё?..
   Внезапно мужчина понял, что в следующий раз они встретятся, чтобы затем расстаться навсегда. Сегодня они в последний раз могут немного побыть вместе. Неужели же он уедет, после того как они вот так по-дурацки расстались?
   Сын Дьявола развернулся и пошёл назад. До дверей квартиры он добрался быстро и тут заколебался. Они с Лизой никогда не ссорились, и он не знал, как себя вести.
   Алексей стоял и раздумывал, что ей скажет, как дверь перед ним распахнулась. Ведьма схватила его за руку и втащила в квартиру, заставив дверь за его спиной захлопнуться. После этого Лиза прижалась к мужчине и заплакала. Он обнял её и уткнулся носом в её волосы.
   – Я люблю тебя и не хочу с тобой ссориться, – сказала девушка, отстранившись и поглядев ему в глаза.
   – И я. Прости меня.
   – И ты меня прости, пожалуйста. Я вовсе не осуждаю твою любовь к отцу. Я даже восхищаюсь ею, но… ты знаешь, когда я сидела в темнице, он приходил ко мне. Конечно, Владимир Петрович отчасти безумен, однако он и не хочет выходить из этого состояния. По-моему, оно его устраивает. На мой взгляд, в этом есть какой-то эгоизм. Он готов разрушить всё, лишь бы не приходить в себя. Возможно, я к нему необъективна. Видишь ли, я могу понять всё, что он сделал мне, но простить то, что делал и делает с тобой, не могу.
   – Говоришь, прямо как Ванька, – улыбнулся Чернов и тут же почувствовал острую боль.
   – Иди сюда, – поманила его к себе Александрова и обняла.
   – Не надо, – слабо запротестовал он, но вопреки своему желанию был увлечён на пол и оказался в её объятиях.
   Девушка прижимала его голову к своей груди и рукой поглаживала по волосам и плечам. Целовала его в макушку и приговаривала тихонько:
   – Бедный ты мой… бедный… как тебе помочь, не знаю даже…
   Она и сама страдала, конечно. Успела привязаться ко всем тем вампирам, и их смерть была ударом. Однако что её страдания в сравнении с его?
   Елизавета крепко сжала его в руках. Она не хотела его отпускать. Она хотела бы его защитить, спасти, да только как? Как?!
   Лёша тоже стиснул её фигурку. Он хотел раствориться в её любви, забыться. И ему нравилось, что она так крепко обнимает его. Неужели она и вправду любит его после всего случившегося?
   Ведьма вдруг оторвала его голову от своей груди, посмотрела ему в глаза и поцеловала. Она не знала, как ещё выразить свою любовь и нежность к нему. Мужчина ей ответил с чувством, со страстью. Они целовались как безумные. Они оторвались от губ и принялись беспорядочно, лихорадочно целовать лица друг друга, руки. И, кажется, оба при этом плакали…
   Потом они просто обнимали друг друга и молчали. Люцифер поглаживал Лизу по спине и голове, а она его – по шее, груди, доступной через распахнутый ворот рубахи.
   – Ты ужинать будешь? – шёпотом спросила ведьма.
   – Нет, наверное. Не хочется что-то.
   – А когда ты последний раз ел?
   – Последний раз? Не помню… Правда, не помню. Кажется, вчера. Или… позавчера?
   Елизавета уставилась на него в ужасе, а потом быстро встала и потянула его за руку, тоже вынуждая встать.
   – Пойдём. Я накормлю тебя.
   – Я же сказал: не хочется.
   – А я и не спрашиваю, хочешь ли ты. Если не хочешь, я тебя заставлю. Идём.
   Зеленоглазый ведьм отчего-то не почувствовал возмущения или недовольства. Напротив – ему было весело и как-то даже хорошо. Он рассмеялся и поплёлся за ней.
   – Маленькая командирша, – пробормотал Алексей, когда она усадила его за стол.
   Александрова эту реплику расслышала и, засмеявшись, потрепала его по голове. Он ей улыбнулся, глядя на неё ласково.
   Скоро мужчина уже ужинал. Есть ему действительно не очень хотелось, но ради любимой он себя заставлял. Она сидела рядом и наблюдала за ним с добротой во взгляде.
   – Какие же у тебя глаза красивые, – неожиданно сказала Елизавета.
   – Красивые? – удивился Чернов. – Глупости какие. Ничего в них нет красивого.
   – Они – красивые.
   – Узкие. Очень узкие. – Он всегда своими глазами был не слишком доволен.
   – Какой ты глупенький! – расхохоталась ведьма. – У тебя самые красивые глаза в мире! Других таких нет. Цвет очень необычный у них. И ничуть они не узкие!
   Сын Дьявола пожал плечами и слабо улыбнулся. Алёна при знакомстве тоже сказала, что глаза у него красивые. С изумрудами их сравнивала, а он ей не слишком верил: изумрудов он никогда в жизни не видел, да и вообще в камнях не разбирался.
   Лёша отложил вилку и с мукой посмотрел на Лизу.
   – Как думаешь, где они сейчас? У них всё хорошо?
   Лицо девушки исказилось, но она взяла себя в руки и ответила с вымученной улыбкой:
   – Плохо может быть только здесь, Лёша. А там всегда хорошо. Я в это верю.
   Мужчина кивнул.
   – Я – тоже… Надеюсь, Ваня догнал Алёну. Надеюсь, теперь они вместе… все они вместе.
   – Думаю, так и есть.
   – Хорошо, – негромко произнёс Люцифер. – Хорошо. Я не хочу, чтобы Ваня был один. Я не хочу, чтобы он ещё когда-нибудь был один…

Глава 34

   На кассе сидела шустрая и достаточно приятная девушка. Она всё пробила быстро, и Лиза, расплатившись, скоро отошла в сторону.
   Конечно, она не должна была выходить из квартиры. Когда Лёша был у неё во вторник, он спрашивал, не нужно ли чего купить, но она отказалась. Ей было как-то совестно просить у него что-то, когда он такой расстроенный. И, конечно же, вполне можно было обойтись без всех этих продуктов, которые она купила, однако ей давно хотелось выйти куда-нибудь из своей временной тюрьмы.
   Александровой никогда в жизни не доводилось жить в квартире. Оказывается, весной это настоящая пытка. На улице так тепло, свежо! И листья на деревьях до конца распустились! А она вынуждена сидеть взаперти и смотреть на всё это лишь из окна. И воздух свежий получать только из окна, при проветривании.
   Ведьме пришлось признать, что кое в чём Лёша был прав. Безвылазно находиться в четырёх стенах тяжело. Но если бы она осталась, то попросила бы его найти ей дом. Однако остаться ей не придётся.
   Вздохнув себе под нос, Елизавета разложила покупки в пакете поудобнее и двинулась к выходу. При мысли об отъезде она загрустила, поэтому шла, опустив голову. Впрочем, это было продиктовано и необходимостью: следовало, смотреть под ноги, чтобы не запнуться и не упасть вместе с пакетом.
   Девушка открыла дверь. В поле её зрения попали мужские туфли, и она, выходя, посторонилась, чтобы дать войти и человеку, открыла дверь пошире, как вдруг в её запястье с силой вцепились. Сердце её остановилось. Медленно Елизавета подняла глаза и встретилась взглядом с голубыми глазами Марата.
   – Вот так сюрприз, милашка ты наша, – пропел сладко парень. – А мы тебя ищем, ищем… Прокатимся?
   Внутри у Лизы неожиданно что-то проснулось. Она опустила глаза, и те под веками приобрели красный цвет. Член Группы заорал от боли, обжегшись о её кожу, и отдёрнул руку. Тогда ведьма, вспомнив уроки по основам уличного боя, со всей силы коленом ударила его в пах и выскочила-таки на улицу, захлопнув за собой дверь.
   Марат долбился в дверь супермаркета, но открыть её не мог: магия ведьмы удерживала дверь закрытой. Она рассчитывала на то, что быстро с её магией блондин справиться не сможет: как-никак она – практикующая ведьма и достаточно сильная, а он – всего лишь представитель Группы, который магией пользуется редко, а потому слаб.
   Александрова бежала и в панике скользила взглядом по всему, что её окружало, в надежде найти убежище. В конце концов, она забежала в ближайший подъезд и бросилась наверх, едва не падая из-за тяжёлого пакета. Добравшись до пятого этажа, девушка остановилась. Страх не отпускал: ей казалось, Марат догадается пройтись по ближайшим домам и найдёт её. Ужас сковал преследуемую.
   Неожиданно Елизавету осенило: на дворе пятница, разгар дня, а значит, все должны быть на работе. Включив свои способности к магии, она просмотрела три квартиры, находящиеся на этаже. В одной находились бабушка и внучка, во второй – студент, видимо, прогулявший половину занятий, а в третьей – никого. Девушка испытала громадное облегчение и с помощью магии открыла дверь квартиры, как до этого поступила и с дверью подъезда. Оглядевшись по сторонам, она вошла и тихонько притворила за собой дверь.
   В других обстоятельствах Лизе бы даже в голову не пришло влезть в чужую квартиру, но теперь пришлось поступиться некоторыми этическими принципами. К этому её подстёгивал страх оказаться пойманной. Вообще, она была удивлена тем, что сумела до этого додуматься.
   Девушка поставила на пол пакет и, стараясь наступать осторожно, прошлась по квартире, чтобы найти окно, из которого можно увидеть супермаркет. Отыскав его, она осторожно выглянула.
   Член Группы стоял у своей машины и разговаривал по телефону. Судя по жестам, он был в бешенстве. Левой рукой парень всё время помахивал, чтобы охладить её и ослабить боль. На какой-то миг Елизавета пожалела о своём поступке, но тут же вспомнила его слова и поняла, что выбора у неё не было.
   Блондин всё вертел головой по сторонам и говорил по мобильному телефону. Ведьма успокоилась, осознав, что опасность быть пойманной миновала, однако тут же стала беспокоиться, как бы хозяева не вернулись домой и не застали её здесь.
   Примерно через 5 минут Марат сел в автомобиль и уехал. Лиза внимательно осмотрела квартиру, уничтожила следы своего пребывания здесь и вышла. До временной тюрьмы она добралась быстро, и при этом постоянно оглядывалась по сторонам. Чуть-чуть расслабилась девушка только тогда, когда оказалась в своём убежище.

   * * *
   Около четырёх часов дня пришлось ехать домой, так как требовалось подписать у отца некоторые бумаги. Видеть его Лёше не слишком хотелось: со дня смерти Ивана он избегал встреч с отцом, но работа есть работа.
   Настроение у сына Дьявола было непонятное. Он не чувствовал раздражения или злости, однако почти чёрные тучи, зависшие над городом, как ему казалось, были созвучны его душе.
   Владимир Петрович находился у себя в кабинете и говорил по телефону. Алексей встал у стола и ждал, когда тот закончит, стараясь на него не смотреть. Вскоре трубка с характерным звуком легла на рычаги.
   – Подпиши, – попросил брюнет и протянул бумаги, по-прежнему не глядя на отца.
   – А твоя Лиза – дура, – с улыбкой в голосе сказал Дьявол.
   Изумрудно-зелёные глаза впились в лицо собеседника напряжённым взглядом.
   – Просто редчайшая дура, – продолжал тот с наслаждением. – По магазинам преспокойно шляется. Это ж надо! Её ищут, а она ничего не боится! Зря не боится. Она с чего-то решила, что, раз сбежать от Марата смогла, значит, в безопасности. Ан нет: Жора её по запаху в течение шести минут нашёл. Виктор с парнями, наверное, уже там. Плохо твоей подружке придётся. Беги: может, ещё успеешь её спасти…
   Бумаги опустились на стол. Люцифер попятился к выходу, не отрывая глаз от довольного лица отца. Оказавшись за дверью, он побежал. Почему-то он знал, что отец не врёт. Просто знал и всё тут.
   Мужчина буквально вылетел из дома, сел в автомобиль и, разогнавшись прилично, поехал к Лизе. Нервы его были натянуты до предела. Он основательно превысил скорость и понимал это, но сейчас всё было неважно, кроме того, что Лизу должны вот-вот поймать. И всё-таки он знал, что опоздает…
   Ведьма выпрыгнула из окна и побежала. Никому из её преследователей не хватило ума остаться у машины. Что ж, ей это было только на руку.
   Лиза бежала, куда глаза глядят. Идей, как спастись, в голове не было ни одной. Где-то в глубине сознания вертелась мысль о том, что спастись у неё не получится.
   Убежать от врагов было и вправду сложно. Они бегали быстрее в силу своего роста и пола. К тому же, спортивной девушка не могла назвать себя никогда.
   В какой-то момент она твёрдо осознала: она не убежит от них, и они её убьют. Но отчего-то мысль эта не испугала её. Потому что именно этого она и хотела. Именно это она выбрала.
   Елизавета не желала уезжать никуда, не желала покидать Сибирск, Общество Дьявола и Лёшу. В этом была вся её жизнь, и другой ей не было нужно. Девушка находилась в здравом уме и твёрдой памяти, она была адекватна и точно знала, что должна прожить эту жизнь с Алексеем Черновым и родить ему ребёнка. И никак иначе!
   Это были не мечты – это было знание. Александрова знала это так же точно, как и то, что она – Елизавета Александрова. Она осознала это в тот момент, когда Лёша плакал и признавался ей в любви в резиденции Дьявола. Ей как будто кто-то сказал это.
   Она могла сомневаться в чём угодно: в том, что Лёша любит её, в том, что хочет жениться на ней, но всё это не меняло того факта, что он – её вторая половина, и она должна быть с ним и больше ни с кем другим.
   Может, со стороны это кажется глупостью, но это так. Ей не была нужна новая «свободная» жизнь – смерть устраивала её гораздо больше. По этой самой причине Марат и наткнулся на неё в магазине «случайно».
   Как Лиза догадывалась, Владимир Петрович хотел, чтобы страдал не только Лёша, но и она. Конкретно она. За что, ведьма не знала. Но такова была его цель, и он не сомневался в том, что выиграл. Однако Елизавета придерживалась мнения, что победа за ней.
   Она не страдала, как того желал Дьявол. Нет. Напротив – последние недели были самыми счастливыми в её жизни. Рыжеволосая девушка была счастлива оттого, что любит и любима Алексеем Черновым. Она не слишком много времени провела в обществе Лёши, но этого ей было достаточно. Ей довелось любоваться им, слушать его, обнимать, целовать. Она познала все грани его страсти к ней, его физического желания и духовной любви. Она испытала на себе весь шквал его эмоций. Она узнала его лучше и стала любить и уважать ещё больше, чем прежде.
   Александрова знала, что уже никто не сможет у неё отнять воспоминаний о той волшебной ночи, когда она пришёл к ней впервые, о его слезах по ней, о признаниях в любви, о его невероятной улыбке, о необычных глазах, о его объятиях, о горячих и нежных поцелуях, прикосновениях.
   Ей никогда не забыть его ласковые руки и тёплые губы, ощущение полного физического и духовного соединения с ним и трепета, изумления от этого соединения. Все эти воспоминания останутся с ней, что бы ни случилось. И страдать она не будет и в будущем – просто умрёт и умрёт счастливой. Что может быть лучше?
   Лиза ещё днём думала, что действительно придётся уехать, как просил Лёша, но всё сложилось иначе. Только теперь она осознала, что сложилось неслучайно – по её воле.
   «А Лёша? – мысленно спросила себя ведьма. – Что будет с ним? Как он это переживёт?.. Что же я наделала?!».
   Но изменить уже ничего нельзя было, да и, кроме как из-за Лёши, Елизавета о выборе не жалела. В конце концов, это её жизнь, и она должна решать, что с ней делать, не оглядываясь ни на кого. Правда, за Лёшу она всё равно переживала: он ведь останется практически один.
   Александрова остановилась. Наверное, она могла бы применить магию и всё-таки сбежать, спастись. Возможно, ей бы это удалось. Однако игра в кошки-мышки надоела ей изрядно. Бегать как трусиха она больше не станет. Она не желает оправдывать их ожидания, а ведь именно этого от неё ждут! Нет уж. Такого удовольствия она никому доставлять не станет.
   Члены Группы внутреннего порядка и оборотень несказанно удивились поступку преследуемой и сбавили скорость, пошли пешком. Лиза смотрела на них и думала, что спастись у неё, наверное, всё-таки не получилось бы – так к чему зря напрягаться-то?
   Они находились на какой-то заброшенной площади. Кажется, когда-то это было двором школы, но теперь здесь не было ни школы, ни двора. На мысль о школе девушку навёл сломанный бюст – видимо, Владимира Ильича Ленина. Впрочем, это место могло быть чем угодно: например, Домом культуры.
   Александрова с жалостью глядела на бюст Ленина. И зачем люди с ним так? Кому и что плохого он сделал? Ведь за свой народ радел, помочь пытался! Да и не только своему народу он помог: сколько трудящихся в мире он избавил от ужасной судьбы! А его ломают, на помойку выбрасывают. Неужели же он виноват в поступках своих последователей? Разве он должен за них отвечать? Ведь он-то сам людям желал только добра.
   Елизавета перевела взгляд на мужчин. Марат, Боря и Жора смотрели на неё с улыбками победителей на лицах, а Виктор был серьёзен. Она у них ничего не спросила – они ничего не объяснили.
   «Лёшенька, я люблю тебя! – мысленно воскликнула ведьма. – Ты прости меня, пожалуйста. Прости…».
   Жалела она, что не сказала ему этого лично. Только об этом она жалела.
   Лиза и Виктор глядели друг другу в глаза. Она всё-таки боялась немного смерти, самого последнего мига, но пыталась справиться со своим страхом, не показать его. Начальник же Группы с хмурым выражением на лице поднял пистолет…
   Лёша гнал так быстро, как мог. Ужас разрастался внутри: он чувствовал, что опаздывает. Внезапно его дёрнуло изнутри, и перед глазами промелькнуло лицо Лизы. Время тут же словно застыло. Всё вокруг как будто замедлилось.
   Когда мужчина вышел из оцепенения, оказалось, что он выехал на встречную полосу и летит на какой-то автомобиль. Повинуясь инстинкту самосохранения, так как кроме него всё равно в этот момент больше ничего не работало, Алексей крутанул руль и резко свернул, после чего ударил по тормозам. Чёрный «шевроле» встал.
   Невидящим взглядом сын Дьявола смотрел прямо перед собой, чувствуя, как внутри открывается рана. Он не мог поверить, что потерял и Лизу. Это был его ночной кошмар. Это был конец.
   Взгляд изумрудных глаз скользил по всем предметам, что окружали Люцифера, ни на чём не задерживался. Внутри у него образовалась пропасть, которая постепенно росла. Мысли ускользали от него, он не мог сосредоточиться ни на одной.
   Нечаянно его взгляд выцепил в боковом зеркале автомобиль Виктора. Вокруг места водителя зависло тёмное облако. Так чернеет душа вокруг убийцы.
   Взгляд Лёши приклеился к боковому зеркалу, хотя машина Виктора уже проехала мимо. Сердце его глухо ударило один раз, второй, третий… оно замолотило внутри как бешеное. Мужчина завёл автомобиль и поехал дальше. Глаза его были сухими и горячими, и этими глазами он смотрел исключительно на дорогу: до всего остального ему больше не было никакого дела.
   В считанные секунды Алексей добрался до дома Лизы. Дверь её временной квартиры была открыта настежь, как и окно кухни. Ветер, чуть посвистывая, свободно гулял по всему жилищу. Девушки здесь, конечно же, не было, и сын Дьявола, помедлив немного, закрыл окно, дверь и пошёл прочь.
   Он не знал точно, в какой стороне Александрову искать. Постоял недолго под окном и двинулся вперёд, не имея конкретного направления. Возможно, Лизу вообще забрали с собой члены Группы.
   Чернов шёл тяжело. Ужас случившегося, боль и чувство вины давили на него, но он упрямо шёл вперёд, и сам не зная зачем. Что изменится от того, что он её найдёт? Какой в этом смысл?..
   У Люцифера внутри всё заледенело. Ему больше ничего не было нужно от этой жизни, она потеряла для него всякий смысл. Наверное, поэтому он и искал Лизавету, вцепился в эту цель: ничего другого всё равно не было.
   Чем дальше Лёша шёл, тем яснее понимал, что всё-таки найдёт ведьму. Потому что всё это он уже видел однажды. Однако чем ближе становилась цель, тем меньше хотелось её достигнуть. Было страшно.
   Холодное одиночество всё глубже затягивало зеленоглазого ведьма в свою трясину. Он тонул в нём, захлёбывался от боли. Вся кровь Алексея, все внутренности были отравлены болью как ядом. Кроме боли он почти ничего не чувствовал – лишь нехватку воздуха. Его лёгкие катастрофически съёжились, практически не принимали воздух, отвергали его.
   Как и в том страшном видении у мужчины подгибались колени, он спотыкался. Не хотелось идти дальше, сил не хватало. Хотелось умереть или просто сойти с ума, чтобы ничего не понимать, не помнить – забыться.
   Но сын Дьявола всё же дошёл до той злосчастной площади. Он не поднимал глаз, боялся увидеть то, что искал, и только слушал шелест листьев на деревьях, окружавших площадь.
   Шелест был громкий. Ветер дул сильный, холодный, какой всегда бывает перед надвигающейся грозой. Тёмные, мрачные тучи сгустились над городом. Воздух был наполнен предчувствием бури.
   Изумрудно-зелёные глаза медленно поднялись, обратили свой взор на расстилавшуюся перед ними площадь. Рыжие волосы, разметавшиеся по бетонной плитке, тут же привлекли их внимание.
   Чернов направился к неподвижно лежащей девушке, отвёрнутой от него. Душа его рвалась внутри при виде этой любимой фигурки. Подойдя, мужчина упал на колени. Дрожащими руками он повернул Елизавету к себе, отодвинул кудрявые волосы, мешавшие увидеть её лицо. В тот же миг у него перехватило дыхание.
   Карие глаза были открыты. Не мигая, они глядели в одну точку. Создавалось впечатление, что Лиза просто-напросто задумалась. Она выглядела живой и по-прежнему была очень красива.
   Горло стиснуло спазмом. Люцифер судорожно вдохнул. Всё его тело вздрагивало как в ознобе. Это был не обычный озноб – болезненный, как будто температурный. Внутри стало горячо, словно сердце в буквальном смысле слова обливалось кровью, и эта кровь лилась рекой.
   Осторожно, даже нежно, Лёша закрыл глаза Александровой. Рукой он погладил её, уже спящую, по щеке. Губы его прижались к прохладному лбу. Изо всех сил мужчина зажмурился. Руками он крепко сжал Елизавету, стиснул, что было мочи.
   Слёзы хлынули из зажмуренных глаз. Плечи Алексея затряслись. Ещё сильнее он обнял ведьму и тихонько зарыдал, будучи больше не в силах сдерживать себя.
   Шелестели листья. Подвывал ветер. Над заброшенной площадью разносились тихие рыдания.

   * * *
   Когда изнутри дёрнуло и перед глазами проплыло лицо Лизы Александровой, Ангела стояла у своего стола и разговаривала с Риммой. Как только она осознала, что это значит, то сразу побледнела и без сил опустилась на стул. Руку она машинально прижала к сердцу.
   Коллеги тут же засуетились вокруг, решив, что ей стало плохо, но девушка безжизненным голосом уверила их в том, что с ней всё в порядке. Разумеется, ни о каком порядке и речи быть не могло.
   Почему-то одной из первых в голову пришла мысль о том, что Лиза старше неё всего на один год, а потому её смерть вряд ли может быть естественной. Затем вспомнилось, что Лёша давно влюблён в Лизу – так сказал, по крайней мере, Волк.
   Анжелика долго не могла осознать до конца тот факт, что Лиза мертва. Сложно было в это поверить, понять это. Она всё силилась и никак не могла охватить мозгом произошедшее.
   Кое-как, с горем пополам, ведьма всё же умудрилась уложить полученную информацию в голове, на что ушло полчаса, и позвонила Люциферу. Его телефон оказался выключенным. Тогда следующий звонок она сделала Андрею. Он, услышав от неё новость, долго молчал, да и впоследствии был немногословен. Его смерть Лизы шокировала не меньше.
   До конца рабочего дня Лика ещё несколько раз звонила Алексею, но ничего так и не изменилось: его телефон был выключен. Больше звонить не стала, потому что на улице началась гроза. Домой она шла в задумчивости. Во время ужина ела плохо и общую беседу не поддерживала, хотя у них были гости.
   Когда трапеза закончилась, все потянулись к выходу из столовой. Навстречу их толпе по коридору шёл Валерий Аркадьевич.
   – Николай Павлович, – сказал было мужчина, но тут заметил среди других блондинку и обратился уже к ней: – Анжелика, к тебе пришли.
   Девушка его слов не слышала: увидела у входных дверей Лёшу в тот момент, в который и он разглядел её в толпе. Ангела увидела его и застыла. Взгляд её был полон ужаса.
   Волосы Алексея, прежде имевшие идеально чёрный цвет, теперь местами поседели. То тут, то там виднелись серебристые пряди, отчётливо выделявшиеся на фоне остальных волос. А его глаза… покрасневшие, потухшие, они были полны тоски и боли.
   – Господи… – прошептала ведьма и, не обращая внимания на всех присутствующих, стремительно приблизилась к Чернову. – Что случилось с твоими… когда ты успел… – Она не в силах была говорить от шока.
   – Я должен тебе кое-что рассказать, – тихо произнёс сын Дьявола.
   Лика медленно покивала, взяла его за руку и потащила за собой. Они поднимались по центральной лестнице, когда послышался голос Нестерова-старшего:
   – Анжела, а ты не хочешь представить нам своего гостя?
   Девушка остановилась и резко повернула голову. Она была удивлена вопросом и даже раздражена. Неужели не видно, что Люциферу сейчас не до знакомств и светских любезностей?
   Однако все присутствующие глядели на гостя с любопытством и его душевного состояния не замечали. Женская половина, к тому же, смотрела на Алексея с восхищением и едва не с открытыми ртами: несмотря ни на что, он был одним из красивейших мужчин города Сибирска.
   Блондинка отрицательно помотала головой и продолжила путь по лестнице со своим другом. Скоро они уже были в её комнате. Лёшу она усадила на кровать, а сама села рядом и взяла его за руку. Он посмотрел на свою руку, за которую Нестерова держалась, а потом перевёл взгляд на её глаза.
   – Кто убил Лизу? – спросила Анжелика вполголоса.
   – Я не знаю точно. Кажется, Виктор. По крайней мере, я видел его автомобиль. Но это и неважно.
   – Виктор?.. – Девушка была поражена. Она не жаловала смуглолицего мужчину, но и не считала способным на убийство. – Боже!.. За что?!
   – По приказу отца. Они исполняли приказ отца и только. Тот так хотел.
   Ангела медленно покачала головой. Она не могла поверить, что всё это происходит наяву, и Чернов говорит серьёзно. Неужели всё это правда?..
   Внезапно ведьма вспомнила слова Саши и осведомилась:
   – То, что случилось с Куликовыми и теми вампирами, что с ними жили, имеет к тебе отношение?
   Губы сына Дьявола дрогнули в какой-то совсем невесёлой улыбке.
   – Самое непосредственное, – прошептал он.
   – Но… как ты связан с этими вампирами? С Иваном?
   – Ваня был моим лучшим другом. Все они были моими друзьями.
   – И Колина Таня?
   – И Таня.
   – Ничего не понимаю…
   – Я объясню, – пообещал Люцифер. – Сейчас. Только… не знаю, с чего начать. – Он глубоко вздохнул. – Ты знаешь, Ангела, у нас с отцом никогда не было близких отношений. Он всё время был занят, и я, в основном, был с мамой Верой. Но я всё равно ужасно любил отца, хотя ему и не было до меня никакого дела.
   В большинстве своём, я вырос среди членов Общества, но и с ровесниками немного общался. Их было мало на моей улице. Ни с кем конкретным я не дружил: то с одним пообщаюсь, то с другим… Мне было примерно пять лет, когда отец первый раз сказал, что ему не нравится тот мальчик, с которым я сейчас общаюсь, и попросил меня прекратить общение. Я послушался. Послушался один раз, второй, третий… Потом мне исполнилось шесть, и я стал чаще общаться с одним мальчишкой. Он был хороший, мне нравился, и мама Вера его одобряла. А отец однажды вызвал меня к себе и опять сказал, что мой новый друг ему не нравится. Он попросил бросить с ним общаться, а я спросил, почему. Он не объяснил. Вообще, он не пользовался у меня авторитетом – скорей, мама Вера. Я доверял её мнению и своему собственному – так уж сложилось. Поэтому я не послушался. Первый раз я не послушался и продолжил общаться с тем мальчишкой.
   Вскоре его семья переехала в другую часть города. Совершенно неожиданно. И моё общение с ним прекратилось. – Лёша посмотрел Лике в глаза. – Тогда я ещё ничего не понял. – Он покачал головой, поражаясь своей глупости, и продолжил: – Потом я пошёл в школу и там стал дружить с одним одноклассником. Оказалось, он жил недалеко от меня: всего через пару улиц. Мы общались в школе и вне её. Отец узнал и вызвал меня к себе. Всё повторилось по старой программе. Я опять не послушался, а мой друг скоро заболел. Болезнь была какая-то заразная, и его родители меня к нему не пускали. Я перестал к ним ходить и надоедать. Мальчик скоро поправился и вернулся в школу. Мы снова стали общаться, и он опять заболел. На этот раз его родители разрешили мне его навещать, но ему становилось всё хуже. Отец ещё раз повторил мне свои слова, но я не обратил на это внимания. А однажды у меня два дня не получалось к другу прийти, и когда я пришёл в гости после этого перерыва, оказалось, что ему стало гораздо лучше. А после моего посещения вновь стало хуже. Вот тогда я начал догадываться, что происходит. Я бросил ходить к другу совсем, и он быстро выздоровел. После этого я всё понял и дружить с тем мальчиком не стал, как того требовал отец… Я всё думал тогда: как бы далеко он пошёл, если бы я и дальше не слушался? Убил бы? Я был уверен, что нет. Ошибся. – Слеза скатилась по щеке Алексея, но он быстро смахнул её, злясь на себя за слабость, и стал говорить дальше: – Лет до десяти я ещё пробовал с кем-нибудь дружить и старался делать это не так открыто, но отец всё равно узнавал. Я думал, что чудом. Однако это чудо творила Группа внутреннего порядка. Они всю жизнь следили за мной. Я же этого не знал и пробовал не слушаться отца, пытался дружить дальше, но всё заканчивалось одинаково: с ними начинало что-нибудь случаться, и я отступал. После десяти лет я прекратил всякие попытки завести друга, пока в девятом классе к нам в класс не пришёл новенький – Ваня Куликов…
   Сын Дьявола поведал девушке историю их с Иваном дружбы. У неё возник один вопрос:
   – Почему ты просто не защитил своей магией Ваню? Тебе было пятнадцать лет, и он был человеком, – ты мог бы защитить его магией и продолжить дружить.
   Мужчина мягко рассмеялся и терпеливо пояснил:
   – Конечно, все Черновы рождаются с магией, но лет до девятнадцати – или даже двадцати – она очень неустойчива. Её то много, то нет вовсе. То она сильная, то работает еле-еле. Её почти невозможно контролировать, и надежды на неё нет. Я не был уверен в своих силах и боялся, что магия меня подведёт, и с Ваней что-нибудь случится. К тому же, магия взрослого Дьявола несравнима с магией начинающего. У меня не было шансов. Или… были? Не знаю даже.
   – А когда ты вены перерезал? И из-за чего? Из-за Вани?
   Алексей потрясённо на Лику уставился. Ей пришлось признаться, что они слышали их с Георгием Дмитриевичем разговор. После этого мужчина рассказал ей и про вены, и про сердце. Потом продолжил повествование.
   Ведьма узнала про их с Ваней вновь завязавшуюся дружбу, про его любовь к Лизе, обо всех последних событиях, касающихся Лизы и Вани, о разговоре с Кариной Ахмедовой… Люцифер рассказал подруге всё, хотя и без подробностей.
   – Я рассказал это тебе не потому, что мне на жизнь некому пожаловаться, а чтобы предупредить вас: не связывайтесь с отцом, не провоцируйте его. Иначе будет плохо. Он теперь на всё способен. Я ведь знаю, что вы все, и Андрей в особенности, не сможете промолчать и оставить всё это вот так. А я вас прошу оставить! – с чувством произнёс Лёша. – Вы не добьётесь справедливости и только создадите проблемы. Смерть Лизы, Вани и всех остальных вампиров вас не касается. Это наше с отцом дело…
   – Это преступление, а преступление не может быть чьим-то личным делом! Как мы можем сделать вид, что ничего не было?! – воскликнула с возмущением Анжелика. – У твоего Вани и всех остальных вампиров были друзья, родные, да и не только друзья – все вампиры скорбят по ним! Они были для них «своими». И Лиза… у неё тоже были друзья. Оксана, например, и Анна…
   – Аня ей не друг. Лиза просто никогда не могла от неё отвязаться. Её подруга – Оксана и больше никто.
   – Пусть так. Это ничего не меняет. Её все в Обществе любили. А Лёва?! Для него Лиза была практически сестрой…
   – Я понимаю! – приглушённо вскричал мужчина. – Но этого не изменить! Они – мертвы! И никто не в силах их воскресить!.. Я вас прошу… пожалуйста… ну не лезьте вы во всё это. Вас убьют, а я этого не хочу. На моей совести и так десять трупов. Целых десять! Вы ничего не добьётесь и только сами пострадаете. Если вам нужен виноватый, то пожалуйста: есть я. Я один во всём виноват. Некого больше винить, кроме меня. Они погибли по моей вине. Это только моя вина. Я их подставил, их всех. Я вёл себя, как эгоист, а они за это поплатились… Если Лёве понадобится привлечь кого-то к ответственности, то я готов ответить за всё. Пусть делает со мной всё, что хочет… – И добавил тихонько себе под нос: – Было бы неплохо, если бы убил…
   – Лёша, так нельзя, – заметила девушка. – Ты ни в чём не виноват. Не вини себя, пожалуйста. Не ты их убил…
   – Я не нажимал на курок – это да, но всё равно убил я.
   – Это не так, – мягко возразила Нестерова. – Хватит. Меня пугает твоё чувство вины. Ты никому не желал смерти и даже напротив – пытался от смерти уберечь. Ты пытался спасти Лизу, ты сделал всё, что мог, – Лиза сама совершила ошибку. И Ваня… его бы никогда не нашли, если бы не Ян, а уж тут никто не мог ожидать, что Владимир Петрович свяжется с вампирами. Это самое последнее, что можно было бы предположить.
   Алексей сгорбился, опустил голову.
   – От этого не легче, – прошептал он. – Их-то всё равно нет. Я разрушил их жизнь. Я должен был отказаться от дружбы с Ваней и к Лизе ни в коем случае не должен был ехать, да и потом объяснять ничего нельзя было. Но я же такой чертовски чувствительный!..
   – Люцифер, – ласково произнесла Ангела, – невозможно всю жизнь держать себя в руках. А любовь – тем более не сдержишь! Ты и так установил рекорд. Никто на твоём месте так долго не продержался бы. Любовь контролировать невозможно. Это тебе не собака, и послушно на цепи она сидеть не будет. А насчёт Лизы… ты правильно сделал, что объяснил. Она всегда была очень неуверенной в себе девушкой, а если бы ты ничего ей не объяснил, то она бы потеряла и те крохи уверенности, что у неё были. Уверилась бы в том, что любви недостойна. Да ты и сам знаешь, что пережил Ваня! Лиза такого не заслужила. Ты всё сделал правильно.
   – Если бы я Лизе ничего не объяснил, и она бы по-прежнему меня презирала, то отец, вероятнее всего, отстал бы.
   – А что стало бы с Лизой?! Это бы её убило, а так ты сделал её счастливой…
   – Недолговечное же получилось счастье… – с горечью заметил Чернов.
   – Какое уж получилось. Не думаю, что она жалела.
   Мужчина вздохнул.
   – Что бы ты ни говорила, Ангела, а я виноват. Виноват перед всеми – не только в смерти Лизы, Вани, Алёны и остальных вампиров. Я виноват и перед вами. Я виноват в сумасшествии отца. Каким-то образом я его провоцирую всё время. Дело именно во мне. Я – тому причина. Не знаю, почему…
   – Даже если и ты его каким-то образом провоцируешь – что с того? – полюбопытствовала ведьма. – Ты в этом не виноват. Ты не можешь и не должен всё время на Дьявола оглядываться. Так же жить невозможно! Ты – свободное существо и имеешь право жить, как тебе вздумается. А если у кого-то нелады с головой, то это его проблемы!
   – Когда от этого гибнут невинные, это уже общая проблема, – возразил сын Дьявола. – Это моя проблема.
   – Но это всё не значит, что ты обязан быть рабом Владимира Петровича! Ты не должен спрашивать у него разрешения на каждый вдох! Понимаешь меня?
   – Понимаю. Я тебя понял. Только нет у меня ни прав, ни свободы и уже, наверное, не будет.
   Люцифер отвернул лицо от подруги. Перед глазами у него стоял образ Лизы, мёртвой, красивой, словно задумчивой и с маленькой дырочкой в груди.
   – Что ты сделал с телом Лизы? – тихо осведомилась Лика.
   – Отвёз в Тёмный лес, а там… как и с Ваней. Лес мне не отказал. Его магия будет скрывать её тело, пока оно не исчезнет вовсе.
   От этого холодного слова – «тело» – зеленоглазому ведьму стало плохо. Он закрыл лицо руками, чувствуя, как на глаза опять наворачиваются слёзы, и упёрся локтями в колени. Плакать на виду у подруги мужчина не хотел и пытался сдержаться. А она вдруг приобняла его, пристроив свой подбородок на его затылок, и погладила по волосам. Сдержанность его тотчас рухнула. Там, под руками, из глаз потекли слёзы.
   Анжелика чувствовала, что Лёша плачет, хотя он не издавал ни звука. Она обняла друга ещё крепче. Из её глаз тоже текли слёзы. Ей было больно вместе с ним.

   * * *
   В комнатах «преисподней» стоял ровный гул от множества голосов. В вечер пятницы обыкновенно собиралось народу не меньше, чем в выходные дни, и сегодняшний день не стал исключением. Однако сегодня эта толпа Лёшу не радовала. Он бы предпочёл никого не видеть и не слышать.
   При виде сына Дьявола все разговоры прекращались, а глаза наполнялись ужасом. Головы поворачивались ему вслед. Он же ничего не замечал. Не смотрел ни на кого и даже не здоровался.
   Когда до личного крыла Дьявола и членов его семьи оставалось совсем немного, Алексею повстречался Виктор. Вокруг главы Группы по-прежнему висело тёмное облако, хотя уже и успело заметно посереть.
   Завидев Чернова, смуглолицый мужчина сначала потрясённо помолчал, а потом шагнул ему навстречу и сообщил:
   – Владимир Петрович хочет тебя видеть. Он в кабинете.
   Присутствующие в помещении замолкли и только смотрели на этих двоих. Люцифер проигнорировал как напряжённое внимание окружающих, так и реплику ведьма. Холодный его взгляд скользнул по фигуре Виктора.
   – Что это у вас душа так потемнела? – издевательским тоном поинтересовался зеленоглазый ведьм. – Убили сегодня кого-то?
   Лицо начальника Группы слегка исказилось, но он быстро взял себя в руки, хотя и отступил на шаг. Лёша глядел ему прямо в глаза и не давал отвести взгляд. Глядел очень долго и пристально.
   – Я знаю, что инициатива была его, – тихо заговорил мужчина, – и именно он отдал приказ. Я понимаю, что вы во всём ему подчиняетесь и всего лишь марионетка в его руках. Я всё это понимаю и всё-таки… – он перевёл дыхание и отчётливо выговорил: – я вас ненавижу.
   Смуглолицый мужчина вздрогнул. В комнате кто-то приглушённо ахнул. Все были в ужасе от этого признания, и даже ведьм был потрясён. Потому что вызвать ненависть Алексея было почти невозможно. Услышать подобные слова от такого доброго мужчины как он было страшно.
   – Если отец желает меня видеть, – продолжил Чернов, – то пусть идёт сам. Но передайте ему, пожалуйста, мой совет: пусть не приближается ко мне. Хотя бы сегодня.
   С этими словами сын Дьявола покинул комнату. В коридоре ему попалась Анна, однако сегодня на её приставания он только сказал с досадой:
   – Анна, оставьте меня в покое!..
   Ведьма тут же замолчала и отступила, удивлённо на него поглядев. А Люцифер, не замедляя шага, двинулся дальше, к своей комнате.
   Оказавшись внутри, он снял пиджак и зачем-то очень аккуратно повесил его на стул. Потом приблизился к окну, засунул руки в карманы брюк и пустым взглядом уставился на двор, видневшийся в окне…
   – Это ещё что за выкрутасы? – послышался сзади голос Дьявола. – С каких это пор ты отдаёшь мне приказы?
   Голова молодого мужчины была опущена очень низко. Он помолчал, пытаясь справиться с яростью, поднимавшейся из глубины его существа, и негромко попросил:
   – Уйди, пожалуйста.
   – И не подумаю. Повернись. Я с твоей спиной разговаривать не собираюсь.
   – Уйди!
   – Ты ещё будешь мне указывать, что делать?
   Лёша проигнорировал вопрос, который, впрочем, и так не требовал ответа. На несколько секунд он прикрыл глаза, чтобы успокоиться. Когда ему показалось, что ярость утихла, он начал говорить:
   – По твоему приказу убили девять ни в чём неповинных вампиров и одну очень хорошую ведьму. Убили моих друзей и единственную девушку, которую я когда-либо любил. Надеюсь, что это хотя бы всё. Надеюсь, что теперь ты доволен. Надеюсь, что это было не зря. Надеюсь, ты получил от этого удовольствие. Тебе хоть понравилось?
   – Что? – не понял Владимир Петрович.
   Алексей резко повернулся и, окатив отца ледяным взглядом, громко осведомился, почти закричал:
   – Я спрашиваю: тебе понравилось?!
   Чернов-старший отшатнулся, увидев, что стало с сыном. Он не в силах был вымолвить ни слова.
   – А теперь уходи отсюда, – потребовал зеленоглазый ведьм тем временем. – Я уже совершил множество ошибок и не хочу совершить ещё одну. Не хочу сделать то, о чём потом буду жалеть. Уходи, пока жив.
   – Ты меня не убьёшь, – насмешливым тоном начал седовласый мужчина, но собеседник оборвал его, заорав:
   – Вон!!!
   – Это мой дом, и ты не можешь меня выгонять…
   – Я с удовольствием отсюда уеду – только потом не присылай за мной своих шестёрок…
   – Ты никуда не уедешь!
   – Что и требовалось доказать, – с презрением бросил Люцифер. – А теперь убирайся отсюда. – Он отвернулся к окну и еле слышно добавил себе под нос: – Видеть тебя не хочу…
   Вскоре его слуха достиг звук закрываемой двери и удаляющихся шагов. Лёша стиснул зубы изо всех сил и снова уставился на вид, открывавшийся из окна. Но он ничего не видел. И не слышал. Его мозг словно выключился. Он как будто выпал из мира на какое-то время.
   – Алёшенька… – внезапно раздалось поблизости.
   Сын Дьявола вздрогнул. Он не слышал, как Вера Ивановна вошла, но она вошла и теперь стояла рядом и глядела на него с сочувствием. Он не выдержал этого взгляда и опять отвернулся к окну. Перед глазами всё расплылось.
   – Мама Вера, – прошептал Алексей, – я погубил их. Я погубил их всех…

Глава 35

   Ангела не обещала Люциферу, что сделает так, как он просит. Она не стала ничего говорить за Андрея, так как Волк – личность самостоятельная, и никто не в силах повлиять на его решение, но и не стала говорить за себя. Сразу после трагедии и рассказа Алексея её мозг был затуманен, она чувствовала, что не в силах связно мыслить, поэтому поспешных обещаний давать не стала. Однако она обещала другу подумать.
   Как только Лёша уехал, Анжелика оделась и поехала к Туманову домой. Она пересказала ему всё, что только что услышала от Чернова, и тут же в голове у неё прояснилось. Она поняла, что Алексей не прав.
   Он всю жизнь старался не связываться с Владимиром Петровичем, пытался не потревожить его душевное равновесие, но это никого не спасло. Значит, план – неверный.
   И в то же время ведьма понимала сына Дьявола. Он боялся за них всех. Его постигло несчастье, и он не хотел, чтобы подобное случилось и с ними. Самому ему больше нечего было терять.
   Вожак стаи не сообщил Нестеровой, какое принял решение, а она не стала спрашивать. Перед расставанием они долго обнимались.
   Работая на следующий день в библиотеке, Лика вспоминала предыдущий вечер и всё думала: что Волк будет делать? Она понимала, что не сможет его переубедить, что бы он ни решил, и боялась за него. С другой стороны ей показалось, что Андрей был растерян и, возможно, тоже не знает, что делать. В любом случае девушка не сомневалась, что просто так нарываться на проблемы её мужчина не станет: как бы он ни поступил, он будет делать это, только если считает правильным…
   Дождавшись обеденного перерыва, вожак стаи отправился в резиденцию Дьявола. Там встретил Веру Ивановну и осведомился, где можно найти Лёшу. Как немолодая ведьма и предсказала, сын Дьявола обнаружился в своей комнате.
   Он сидел на кровати, повернувшись к окну. Его спина с опущенными плечами – это всё, что было видно Туманову от входа в комнату. Кудрявый мужчина чуть помедлил, глядя на эту спину, но всё же ступил внутрь. Чернов не шелохнулся и никак не отреагировал на стук двери и тихие шаги гостя.
   – Лёша, – тихо сказал Волк, – привет.
   Люцифер резко повернул голову и посмотрел на вошедшего.
   – Привет, – еле слышно ответил он.
   Некоторое время мужчины молча глядели друг на друга, а потом Андрей присел рядом с другом на кровать. Он чувствовал, что Алексей боится упрёков: ведь ему предлагали помощь, а он отказался. Но в планы вожака стаи это не входило. Потому что никто не знал, остались бы живы те, кого убили, если бы сын Дьявола обратился за помощью к друзьям. Возможно, нет. Возможно, погибли бы другие. Да и смысл гадать, когда всё уже случилось?
   – Не хочешь поговорить о них? – спросил Туманов.
   Лёша несмело улыбнулся. Они оба откинулись на кровать. Завязался тихий разговор…
   Как Ангела узнала позже, в тот день несколько членов Общества видели, как Волк выходил из кабинета Дьявола. О чём они говорили, никто так и не выяснил.

   * * *
   – Вы серьёзно, Владимир Петрович?
   Лицо Никиты выражало крайнее удивление. Дьявол поглядел ему в глаза и подтвердил:
   – Да, я абсолютно серьёзен. Уберите Туманова при удобном случае. Я не намерен его больше терпеть.
   Эдик всматривался в лицо главы Общества, и ему мерещилось там нечто непонятное. Не похоже, что тот и вправду так ненавидит Волка. Тогда почему так стремится от него избавиться?
   – Почему? – вырвалось у оборотня.
   Владимир Петрович с удивлением поглядел на этого вечно молчащего паренька. Чуть-чуть подумав, он ответил:
   – Потому что не хочу больше выслушивать его нравоучения. Он забыл своё место.
   – Почему не хотите выслушивать?
   – Потому что не ему учить меня жить.
   – Почему?
   – Господи! – фыркнул насмешливо Никита. – Ну что ты заладил: почему, почему? Тебе какая разница?
   Эдуард опустил глаза. Ему почему-то казалось, что дело не в том, что Андрей злит Дьявола. Во взгляде главы Общества даже было что-то нормальное, когда он говорил о вожаке стаи. Тогда почему так хочет его убить?
   – Можете дождаться удобного случая, – продолжал седовласый мужчина, – или подстроить всё специально – дело ваше. Оставляю это на ваше усмотрение. Однако вам придётся взять на «дело» ещё кое-кого – одного вампира. Я ему кое-что обещал.
   – Что? – полюбопытствовал Жора.
   – Он хотел отомстить Ангеле. Лучшего способа ей отомстить, чем убить Андрея, просто нет. Парень об этом всего лишь мечтал, но раз уж так сложилось… почему нет? Пусть поучаствует. И да: Виктора в это не впутывайте. Не говорите ему об этом – боюсь, он может помешать.
   – Хорошо, – широко улыбнулся Никита. – Сделаем, Владимир Петрович. Пошлите, ребята.
   Дверь кабинета за ними захлопнулась. Бодрым шагом парни шли по коридору. Антон, Жора, Валера и Серёжа вырвались вперёд, а Эдик остановил Никиту, схватив за локоть.
   – Ну чего опять? – с довольной ухмылкой протянул «вожак».
   – Я смотрю, ты уже ничего не боишься?
   – А чего мне бояться? Или кого? Туманова? Он будет один, а нас – много.
   – В прошлый раз Туманов тоже был практически один, а всё равно мало никому не показалось. Он без боя не сдастся, и всем достанется.
   – Ему не победить! Что с тобой сегодня такое? Ты какой-то странный, Эдик. За Туманова что ли переживаешь?
   – Нет, – поспешно ответил поклонник Оли.
   – Тогда расслабься. У нас будет оружие, а он – с голыми руками. Когда Туманов сдохнет, я стану вожаком.
   – Ты не станешь вожаком, – фыркнул Эдуард. – Вожаками становятся только по назначению предыдущего вожака. Если вожак умрёт, то следующего должна будет назначить Венера. Так написано в Чёрной книге. А Венера вряд ли выберет тебя.
   – Слушай, Эдик, ты иногда бываешь нудным до жути. С чего ты взял, что не выберет?
   Приятель его поднял бровь и посмотрел на него как на умственно отсталого.
   – Ты становишься излишне самоуверенным, Никита. Зря ты возомнил себя неуязвимым. Это может дорого тебе обойтись.
   – О чём ты? – раздражённо воскликнул Никита. – Опять о Туманове?
   – Здесь дело не только в Туманове, хотя и о нём забывать не стоит. Андрей, живой или мёртвый, – это сила. Он – лидер, и ему будут верны, даже когда он умрёт. Стая тебя не примет. Волк для них – идол, а ты – никто. Но у тебя враги, Никита, не только по ту сторону, но и по эту. У тебя имеются враги и среди своих.
   – О ком это ты?
   – Ты задел кое-кого. Я видел и слышал нечто, имеющее к тебе самое непосредственное отношение. Тебя крепко невзлюбили, Никита, и однажды заставят ответить за нанесённое оскорбление. Ты становишься неосторожным. Это плохо. У тебя не так уж много соратников.
   – Кто меня невзлюбил? – требовательно спросил «вожак».
   – Не могу сказать. Это ты уж сам разбирайся. Хватит летать в облаках: разуй глаза. – Эдик двинулся по коридору, но обернулся и добавил холодно: – Поостерёгся бы ты…

   * * *
   В первую неделю июня Ангела нашла себе пациента со СПИДом. Сеанс лечения она провела в среду вечером, так как в четверг у неё был законный отгул. Пришла в сознание наутро, но чувствовала себя невероятно слабой. Такого с ней давно не случалось.
   Весь четверг девушка провела дома у Волка. Он приезжал к ней в обеденный перерыв, и вечер они провели вдвоём, после чего мужчина доставил её домой к Нестеровым.
   Андрей и Лика были рады друг другу, но эта радость не походила на обычную, не била через край. Практически у всех членов Общества настроение не поднималось выше определённого уровня. Над ними висело тёмное облако убийства Елизаветы Александровой и девятерых вампиров.
   День рождения Люцифера, имевший место быть на второй день после убийства Лизы, прошёл тихо, без празднеств. Друзья и некоторые члены Общества мужчину, разумеется, поздравили, однако ему до поздравлений и собственного тридцатилетия не было никакого дела. Лишь одна новость обрадовала всех: Алексей был возвращён на должность заместителя Дьявола.
   Вот только одного Анжелика не понимала: как Лёша теперь начальником ведьм будет? Ведь он не способен более на магию, не может ни помогать ведьмам, ни проверять их, да и станет ли? Насколько она знала от друзей, он стал безразличен к работе, она больше не интересовала его, не радовала. Впрочем, это было закономерно и никого не удивляло.

   * * *
   Андрей усердно тёр голову полотенцем. Он только что помылся в душе и теперь пытался привести себя в надлежащий вид. Ему стоило большого труда сушить голову по-человечески: так и хотелось просто встряхнуться по-волчьи.
   Федя находился рядом: сидел за столом и прихлёбывал чёрный сладкий-пресладкий чай. Такой чай он мог пить несколько раз на дню, и он ему не надоедал. Вообще, Жуков был редкий сладкоежка, чего по его внешнему виду нельзя было сказать.
   Мужчина видел, как друг старается сдержать свой инстинкт и тихонько усмехался себе под нос. Об исключительно звериных повадках своего друга он было осведомлён лучше других.
   Туманов отложил полотенце и принялся расчёсывать волосы, которые не хотели лежать смирно, даже будучи мокрыми. Фёдор наблюдал за ним с лёгкой улыбкой.
   – Мы гулять в воскресенье пойдём? – поинтересовался он.
   – Обязательно. Только давайте ненадолго.
   – Согласен: в огороде тоже поделать что-нибудь надо.
   – Именно.
   Мужчины обменялись понимающими улыбками. Повисло молчание. Через минуту Федя вздохнул и сказал:
   – С Лёвкой что-то надо делать, а то он совсем в депрессию впал. Уверен, что про Виктора ему говорить не следует?
   – Уверен. Лёва у нас парень вспыльчивый: может начудить. Пусть немного отойдёт, а там и сам узнает про Виктора.
   – Верно, начудить может. Хотя… мне кажется, что не в этот раз.
   – Возможно. Да какая, в принципе, разница, кто убил? Главное, кто заказал.
   – И всё-таки не будь у Владимира Петровича столько послушных исполнителей, Лиза, может, была бы жива.
   – Отчасти верно, хотя полностью с этим не соглашусь: он мог бы убить и сам. Не думаю, что он бы постеснялся.
   – Да, пожалуй. Крыша у него совсем съехала.
   – Угу, – протянул Волк. – Теперь большой вопрос: как она на место встанет? И встанет ли?
   – А что будем делать?
   – Я не знаю, Федя. Честное слово, не знаю… Раз уж слова на него не действуют, может быть, морду ему набить? Как думаешь?
   Жуков чуть не подавился чаем и рассмеялся. Успокоившись, он посмотрел на друга. У того на губах застыла полуулыбка.
   – Ты шутишь или серьёзно?
   – Шучу, конечно! – воскликнул вожак стаи. – Как я могу избить пожилого человека?
   – Он не такой уж и пожилой. И дури в нём много.
   – Да, много, но таким способом от неё не избавиться. К сожалению. – Андрей вздохнул. – Если бы всё было так просто… Милицию не вызовешь, и сами мы ничего сделать не можем. Над членами Общества стоят Группа внутреннего порядка и Дьявол, но когда они сами и есть преступники, кто их привлечёт к ответственности и остановит? Только что Венера… Да только где она? И можно ли её вызвать?
   – Как дух что ли? – криво улыбнулся Фёдор. – Не знаю даже.
   – И я не знаю. Да и кто бы вызывать её стал? Не Владимир же Петрович!.. А кроме представителей рода Дьяволов никто больше с ней напрямую не общается, поэтому и вызывать её, собственно говоря, некому: Лёша на магию неспособен, а Макс в ней несилён и ничего не понимает.
   – Да, кстати, Оля с Кирой пошли к вампирам домой. Они объяснят им всё насчёт Куликовых и остальных.
   – Ладно. Ты поэтому домой не торопишься? Потому что Оля не придёт?
   – Именно, – чуть смущённо улыбнулся Федя. – Я, наверное, ещё в резиденцию сегодня загляну. Поужинаю и съезжу. Лёва с Мишей тоже вроде собирались.
   – Ясно. Езжай. А я в лес поехал.
   – Хорошо. Значит, в воскресенье увидимся?
   Туманов притормозил у выхода из комнаты, оглянулся, улыбнулся другу и подтвердил:
   – Да, в воскресенье увидимся. Пока, Федька.
   – Пока, Андрюха! – прокричал ему вслед Жуков.
   Вожак стаи вышел из цеха, вдохнул воздух полной грудью и поспешил к автомобилю. Скоро он уже был за пределами города.
   Шум двигателя был привычен и не отвлекал внимание. Волк спокойно вёл машину, слившись с ней в одно целое, сосредоточившись исключительно на дороге. В приоткрытое окно проникал свежий воздух. Вместе с ним врывался внутрь и лёгкий ветерок, шевеливший волосы на голове, мягко касавшийся лица. Мужчина чувствовал это прикосновение и тихо сам себе улыбался.
   Джип он оставил как обычно около границы первого и третьего участков и, обернувшись волком, отправился по своей части леса. Обход много времени не занял. Как всегда.
   Андрей, уже приняв человеческое обличье, шёл вдоль границы первого участка. Когда до выхода из леса и машины оставалось чуть больше десятка метров, его слуха достигли испуганные человеческие голоса. Раздавались они с первого участка. Сомнений на тему того, что происходит, не оставалось. Опасность Туманов чуял за километр. Однако звать на помощь кого-то из стаи он не стал.
   Вожак стаи знал, что там ждут именно его. К тому же, он слышал также и щелчок, который раздаётся при передёргивании затвора. Привлечь кого-то из стаи на помощь означало позвать их на верную смерть. Этого он допустить не мог.
   Волк отчётливо осознавал, что его заманивают на первый участок, и знал, зачем. Он понимал, что сейчас сбудется его второе видение. Это говорила ему интуиция. Его хотят убить, и он им это позволит, но за собой никого не потащит. Ни за что.
   Голоса, доносившиеся с первого участка, стали громче и испуганнее. Андрей запрокинул голову, посмотрел на ветки деревьев с молодыми листочками и голубое небо, видневшееся сквозь них, а потом вздохнул и шагнул на первый участок…
   Ангела сидела на лавочке во дворе дома вместе с Нестеровыми и их гостями и зевала. Ей было скучно, да и спать хотелось. Успокаивала её лишь мысль, что впереди два выходных дня и будет возможность выспаться.
   Они все только что отужинали и теперь вышли во двор подышать свежим воздухом и погреться на солнышке: день был солнечный и тёплый. Взрослые разговаривали между собой, молодёжь – между собой, а Анжелика сидела чуть в стороне от остальных, наслаждалась природой и вертела в руке мобильный телефон. Зачем его взяла, она и сама не знала. Что-то неподдающееся пониманию беспокоило её.
   Девушка глубоко задумалась, как вдруг громкий голос раздался в её голове, едва не оглушив:
   – Ангела! – кричал Тёмный лес. – Волк на первом участке! Он умирает. Поспеши…
   От неожиданности Лика выронила телефон и, вскрикнув приглушённо, инстинктивно зажала уши руками и зажмурилась. Когда же голос затих, она открыла глаза и потрясённо уставилась перед собой, не заметив, что все присутствующие смотрят на неё. Она оцепенела.
   Придя в себя через несколько секунд, ведьма тотчас схватилась за телефон. Она набрала номер Волка и стала слушать гудки.
   – Возьми трубку, – бормотала Ангела себе под нос. – Пожалуйста, возьми трубку…
   Но она и сама знала, что Андрей оставляет мобильный в машине, когда совершает обход.
   – Анжела, что с тобой? – словно издалека донёсся до неё голос отца.
   Девушка машинально подняла глаза и поглядела на него.
   – Не его, – прошептала Анжелика еле слышно и с чувством повторила: – Только не его, Господи!..
   Вскочив с лавочки, она бросилась в дом. На лестнице у неё закружилась голова, и в глазах потемнело, отчего пришлось схватиться за перила и остановиться, чтобы не упасть. Слабость долго не проходила. Отчаяние и ужас в груди разрастались с невероятной скоростью.
   Всё-таки Лика сумела очухаться и продолжила путь наверх. На свою слабость после сеанса лечения она злилась. Злилась, потому что очень боялась.
   Ведьма отыскала ключи от машины в комнате и спрыгнула с балкона, чтобы не повторять путь по лестницам. Мобильный телефон оставила на кровати.
   Уже давно она не бывала такой слабой после сеанса. Сил не было совсем. В глазах периодически то темнело, то рябило. Нестерова была напряжена до предела: она просто не могла сейчас разбиться!
   Оказавшись за пределами города, девушка прибавила скорость, хотя управление автомобилем и так давалось ей с трудом. Но ехать было уже недалеко.
   У границы первого и третьего участков она увидела чёрный джип Туманова и, свернув с дороги, резко затормозила. Затем вылезла из «БМВ» и побежала на первый запретный участок. Никто из отделившихся волков ей там не встретился.
   Поначалу Ангела шла, подстёгиваемая страхом, не зная конкретного направления. Однако вскоре на земле она заметила красноречивые следы: почва местами была взрыхлена, трава – примята, а веточки кустарников – сломаны. Кое-где трава и земля даже были в тёмных пятнах, и, кажется, это была кровь…
   Ведьма поспешила дальше. Теперь она внимательнее глядела вокруг и двигалась по следам, которые уводили её вглубь участка. Сердце Анжелики билось в груди как буйное. В голове от страха стало пусто и иногда начинало звенеть.
   Внезапно в стороне от девушки зашуршали ветки, и промелькнула волчья шерсть. Кто это был, она разобрать толком не успела, но ей показалось, что Серёжа. Бежал оборотень прочь из леса.
   Несмотря на сильное внутреннее напряжение, Лика оказалась не готова к тому, что предстало её взору через несколько метров: мёртвому Яну Рихтеру с аккуратной дырочкой во лбу…
   Ведьма поторопилась пройти мимо, чтобы стать подальше от вампира и пистолета, из которого его убили. Ей не хотелось, чтобы его открытые серые глаза смотрели на неё неподвижным мёртвым взглядом.
   – Волк! – воскликнула она, пройдя ещё чуть-чуть. – Волк!..
   Больше ей кричать не пришлось: Андрей обнаружился на небольшой полянке за следующей елью. Он сидел на земле, прислонившись спиной к стволу дерева. Его голубая рубашка потемнела от крови и местами порвалась. Сквозь дыры в ткани виднелись кровоточащие раны.
   Ангела ринулась к Волку и упала перед ним на колени. Рукой она осторожно коснулась его щеки. Насыщенно-карие глаза, не отрываясь, глядели на неё по-доброму. Мужчина накрыл её руку своей. Эта его рука была чистой – второй он зажимал рану на туловище.
   – Лика… – со слабой улыбкой выдохнул вожак стаи, – откуда ты взялась?
   – Мне Тёмный лес сказал, что ты здесь и умираешь. – Из глаз у ведьмы струились слёзы. – Ты как? Дай я посмотрю.
   Она попробовала отнять его руку от раны, но он не дал этого сделать и остановил её, положив свою руку поверх её ладони.
   – Не надо, Лика.
   – Почему? – в отчаянии вскричала Анжелика. – Я могу…
   – Не можешь, – твёрдо возразил Андрей. – Мы уже обсуждали это с тобой однажды: ты не должна спасать мою жизнь. Я так не могу. Моё самолюбие этого не вынесет.
   – Но…
   – К тому же, ты действительно сейчас не можешь. У тебя сил нет. Ты умрёшь, если возьмёшься за это. Ты не в состоянии, Лика.
   – Но ведь можно попробовать, Волк! Вдруг у меня получится.
   – Нет. Ты не станешь рисковать. Я этого не хочу.
   Девушка с мукой смотрела на мужчину. Слёзы сверкали в её глазах, как драгоценные камни.
   – Волк, пожалуйста…
   – Оставь меня. Уходи. Я не хочу, чтобы ты смотрела на то, как я подыхаю. Если не можешь смотреть, лучше уходи.
   Лика расплакалась.
   – Пожалуйста, Волк, не прогоняй меня! – взмолилась она, судорожно всхлипывая. – Я могу. Я, правда, могу! Не заставляй меня уходить, прошу тебя!..
   Она разрыдалась совсем, а он схватил её руку, прижал к губам, поцеловал.
   – Если можешь, то не уходи, – тихо сказал Туманов. – Я хотел бы, чтобы ты осталась.
   Ведьма, услышав это, тут же его обняла, поцеловала в кудрявые волосы, прижала голову к груди. Он обнял её в ответ одной рукой.
   – Не плачь. Пожалуйста, не плачь. Успокойся…
   Ангела отстранилась и с надеждой поглядела ему в глаза.
   – Это же всё неправда, да? – жалобно спросила она. – Это ведь не на самом деле? Ты же не можешь действительно умереть? Это невозможно. Скажи, Волк!
   Мужчина тяжело вздохнул.
   – Бедная моя девица, – ласково произнёс он. Она выглядела такой одинокой и беззащитной, что у него сердце сжималось. – Я – смертный, как и все. Я могу умереть и умираю.
   – Может быть, ещё можно что-нибудь сделать, а? Давай попробуем. Я могу отвезти тебя в больницу…
   – Это бесполезно. Мне уже ничем не поможешь. Я знаю.
   – Откуда? – со страданием в голосе выдохнула блондинка.
   – Все звери чувствуют, когда приходит их время. И моё время пришло, Лика. Я знаю, что умру.
   Слёзы опять покатились по щекам девушки. Она смотрела на Волка, а он – на неё. Лицо его было напряжённым. Кровь – теперь уже медленно – покидала его тело, ему было больно, но он не издавал ни звука и терпел.
   – Это ты Рихтера, да? – негромко осведомилась Нестерова.
   Кареглазый мужчина кивнул.
   – Я не специально. Он меня укусил, и у меня сработал инстинкт: я вытащил пистолет у Серёжи, оттолкнул его, развернулся и выстрелил, не подумав. Я не хотел.
   – А как же яд вампирский?
   – Я не знаю. Я ничего не почувствовал. Если он и был, то уже, наверное, весь вышел. Вряд ли он станет всасываться в кровь такого полутрупа как я.
   Анжелика всхлипнула.
   – Как всё это получилось, Волк?
   – Они использовали людей в качестве приманки. Я, конечно, всё понял, но бросить их не мог: они бы их не пожалели. Оружия у меня нет, а у них было.
   – Они в тебя стреляли?
   – Да, практически в упор. У меня не было особого выбора. По-другому я бы к людям подобраться не смог.
   – А куда люди делись?
   – Я выгнал их с участка, а там, думаю, ребята их вывели из леса.
   – Они заявят в милицию.
   – Нет, не думаю. Они были очень напуганы. Я им сказал, чтобы никого не вызывали, и предполагаю, они меня послушались.
   – Почему ты на помощь никого не позвал?
   – А кого мне было звать? Все, кто сегодня дежурит, находятся не в том возрасте, чтобы драться с такими молодыми и агрессивными волками как Никита. Да их вообще могли просто пристрелить. Им нужен был я, и всех остальных подставлять мне не хотелось.
   – Кто здесь был кроме Никиты и Яна?
   – Жора, Эдик, Вадим, Серёжа с Валерой, Антон и Виталя. Вроде всё.
   – Я видела, как Серёжа убегал. А остальные где?
   – Тоже разбежались. Антон с Виталей так сказать на шухере стояли и только, а все остальные поучаствовали. Кажется, Никите, Жоре и Валере больше всех досталось. Надеюсь, они нескоро это забудут.
   Они замолчали. Их взгляды были прикованы друг к другу. Насыщенно-карие глаза казались девушке измученными, усталыми – раньше она их такими не видела. Дышал Андрей со свистом, сквозь стиснутые зубы. На лбу у него от напряжения и боли выступила испарина.
   Мужчина постепенно сползал по стволу дерева на землю. Лика, которая и так всё это время держала его за плечи, в конце концов, уложила его частью к себе на колени. Теперь его голова покоилась на изгибе её локтя.
   Любимые карамельные глаза ласково смотрели на Ангелу снизу вверх. Губы Волка чуть улыбались. Ведьма же свободной рукой периодически вытирала пот с его лба, а иногда гладила его по кудрявым волосам или щеке.
   Слух Нестеровой не воспринимал звуки окружающего мира: ей казалось, что в лесу стоит тишина, и только слышно, как шумно и тяжело дышит Туманов. Она прислушивалась к этому дыханию и всё боялась того мига, когда всё закончится.
   – Можешь уйти, если хочешь, – прошептал вожак стаи.
   Анжелика улыбнулась ему сквозь слёзы и, наклонившись, поцеловала его в висок.
   – Нет, Волк. Я останусь. Я никуда не уйду.
   Он кивнул, а потом, собравшись с силами, заговорил:
   – Лика, я хотел попросить тебя… обещай мне кое-что.
   – Что?
   Андрей немного помедлил с ответом.
   – Мы оба знаем, кто приказал убить меня. Можно было бы подумать, что Никита со своими приятелями сделали это сами, если бы не было Рихтера. Потому что по доброй воле они бы с ним не связались. А так не остаётся сомнений, что приказ поступил от Владимира Петровича. И я прошу тебя… обещай мне, что не станешь мстить ему, что не тронешь его и пальцем.
   – Волк, – начала было девушка, но мужчина её перебил:
   – Ты не убийца, Лика. Ты можешь выйти из себя и, возможно, убить его, но потом ты об этом пожалеешь. Это не для тебя. Ты не сможешь с этим жить. Просто злиться и убить – это разные вещи.
   – Волк…
   – Я знаю, о чём говорю. Я сам такой же. Я могу быть агрессивными, но убийство всё равно не по мне. Никакой особенной волчьей жестокости в природе не существует: волки убивают только чтобы есть и жить – не более того. Они никогда не убивают больше, чем им нужно. И я этого тоже, несомненно, не приемлю. Я даже с Юрием Степановичем ездил на охоту лишь для того, чтобы побывать в лесу, но не для охоты. Удовольствия в ней я никогда не находил, а еда была и дома.
   – Это другое, Волк. Охота – это неоправданная жестокость, а…
   – Ты не способна на убийство, Лика, хотя в порыве гнева, наверное, и можешь. Но это не так легко, как кажется. Ты можешь считать, что убить его будет справедливо, и угрызения совести мучить тебя не станут, но это не так. Станут и ещё как.
   – Но ты же убил Яна, – заметила Лика.
   – Да, убил, но меня это не радует. Это вышло… нечаянно. Я, конечно, терпеть его не мог и морду ему набить не отказался бы, но убивать… нет. Если бы у меня было время подумать, я бы никогда этого не сделал. Я сожалею. Я не собирался его убивать. Мне не нравится то, что получилось, но уже ничего не исправишь. Умирать с трупом на совести не очень-то приятно, Лика. – Туманов перевёл дыхание и попросил опять: – Пожалуйста, пообещай мне, что не пойдёшь на это. Легче тебе от смерти Дьявола не станет – поверь. А мне это тем более не нужно.
   – Да, Волк, да! – выкрикнула ведьма, рыдая. – Я обещаю! Я не стану мстить ему и убивать его! Как скажешь…
   Как она могла сказать «нет» умирающему? Разумные доводы, которые он приводил, она сейчас не в состоянии была понять до конца. Но и отказаться выполнить его последнюю волю – тоже.
   – Спасибо.
   Он ей чуть улыбнулся и принялся вытирать слёзы с её лица рукой. Она поймала его руку, поцеловала в ладонь и прижала её к щеке. По щекам у неё медленно текли слёзы.
   – Лика, – заговорил снова Волк, – я хотел ещё кое о чём тебя попросить.
   Ангела напряжённо поглядела ему в глаза.
   – Послушай меня, пожалуйста, – взмолился он. – Я хотел сказать, что с моей смертью жизнь вовсе не заканчивается. Я умираю, но ты остаёшься жива. У тебя всё продолжается, понимаешь? Я прошу тебя: не вздумай оплакивать меня всю оставшуюся жизнь. Я знаю, ты это можешь. Но и хоронить всё в себе тоже не надо! Если тебе хочется, то поплачь обо мне, но не затягивай с этим. О'кей? И не надо думать, что влюбиться в кого-то с твоей стороны будет предательством. Ты не обязана хранить мне пожизненную верность! Я этого вовсе не хочу, Лика. Напротив – я буду рад, если ты полюбишь кого-то, замуж выйдешь, детей заведёшь. Я желаю тебе этого. Если ты будешь счастлива – пусть не со мной, а с кем-то другим – я только порадуюсь. Лишь бы ты была счастлива. – Говорить ему давалось уже тяжело, и он немного помолчал, прежде чем продолжить: – Наверное, ты встретишь кого-то лучше меня, достойнее…
   – Нет никого лучше тебя! – воскликнула ведьма.
   – Глупости, – отмахнулся мужчина с усталой улыбкой. – Это только ты так считаешь. Это не так: иначе бы я не умирал. Значит, так нужно, и ты встретишь кого-то, кто подойдёт тебе больше меня. Надеюсь, он поймёт, как ему повезло в этой жизни, и сделает тебя счастливой.
   – Волк, умоляю тебя! Это жестоко. Мне не нужен никто кроме тебя, и даже думать о другом мужчине я не хочу! Слушать не желаю. Мне неприятна сама мысль о ком-то кроме тебя.
   – Прости, – покаянно произнёс Андрей. – Ты не обязана, конечно, выходить замуж. Если не захочешь, то не выходи. Но только если действительно не захочешь!.. Мне кажется, жизнь в одиночестве не для тебя. Заведи хотя бы ребёнка. Если не заведёшь, то потом жалеть будешь, я думаю. Ты станешь хорошей матерью, Лика. И жена из тебя получилась бы прекрасная. – Он тихо улыбнулся. – Пожалуйста, живи дальше и не хорони себя раньше времени. Сейчас тебе, возможно, кажется, что ничего хорошего в твоей жизни не будет, но это неправда. Пройдёт время, и тебе станет легче. И жизнь наладится. Обязательно. Всё ещё будет у тебя. Всё, что пожелаешь. Ты – сильная, Лика, и справишься со всем. Ты переживёшь. Ты сможешь. Я знаю. – Его рука нежно погладила девушку по щеке. – Не давай себя в обиду, – шутя попросил он.
   Анжелика засмеялась сквозь слёзы и кивнула.
   – Я люблю тебя, – сказал вожак стаи вполголоса.
   – И я люблю тебя, Волк, – прошептала она. Слёзы опять хлынули у неё из глаз. – Я очень тебя люблю.
   – Я знаю, – улыбнулся он.
   – Не умирай, пожалуйста, – заплакала девушка, обнимая его. – Не умирай…
   – Не могу. Я рад бы, а не могу.
   Лика покивала, глядя на него глазами, полными слёз. Пальцами она поглаживала его по щеке. Туманов, не мигая, смотрел на неё. Полуулыбка застыла на его губах.
   Медленно текли минуты. Волк становился всё тяжелее в руках Ангелы. Глаза его периодически закрывались, но он упрямо их открывал. Дышал он всё с большим трудом, всё громче. Губы у него пересохли, и он их часто облизывал. Но, несмотря ни на что, взгляд его оставался прикованным к лицу ведьмы.
   Она молча гладила его по кудрявым волосам и смотрела в любимые насыщенно-карие глаза. Ей было безразлично, что её ноги уже отнялись от его тяжести, а рука онемела. Ей было безразлично, что её джинсы все в его крови, что на улице становится прохладно, и постепенно заходит солнце. Вокруг летали комары и мошки, но их не трогали, а они тех даже не замечали.
   – Я – везучий, – хрипло прошептал Андрей.
   – Везучий? – с непониманием переспросила Нестерова.
   Он кивнул и со слабой улыбкой объяснил:
   – Я умираю в своём любимом лесу и… ты рядом. Лучшей смерти не пожелаешь. Я о таком даже не мечтал.
   Анжелика помолчала, а потом тихо поинтересовалась:
   – Ты боишься?
   – Смерти? Нет. За тебя – да. Будь осторожна, береги себя.
   – Зачем?
   – Затем, что впереди у тебя долгая жизнь, – улыбнулся мужчина. – И никто не должен тебе её испортить.
   – Хорошо. Я буду осторожна, если ты этого так хочешь.
   – Хочу. Я очень хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Ты только не замыкайся в себе. У тебя много друзей – ты не одна.
   Она кивнула. Они опять замолчали. Вокруг шумела листва деревьев, пели птицы, жужжали насекомые.
   – Я, наверное, тяжёлый, – шепнул Туманов. – Ты, должно быть, устала.
   – Нет, – отмахнулась блондинка. – Вовсе нет. Я готова держать тебя целую вечность.
   Он успокоился, но скоро поглядел на неё как-то странно, даже со стыдом как будто. Казалось, ему было неловко. Лика ждала, что он скажет что-то, и дождалась: Волк сказал, попросил тихо:
   – Поцелуй меня…
   Девушка выдохнула с каким-то рыданием, улыбнулась криво, стараясь сдержать плач, рвущийся наружу, и наклонилась к нему.
   Его губы оказались тёплыми как и всегда и поцеловали её в ответ очень нежно, осторожно. Она же положила руку на его щёку и целовала его, дрожа от переполнявших её чувств. Она понимала, что целует его, наверное, в последний раз.
   Ей очень хотелось целовать его, обнимать, стискивать в руках, но она стеснялась делать это: ей казалось, ему не до того, а он вдруг попросил, сам попросил.
   Вожак стаи обнял Ангелу за плечо и не давал отстраниться, всё целовал её. Она чувствовала, как его душа тянется к её душе, как прикасается. Она хотела запомнить этот миг, и Андрей ей давал такую возможность, продлевая этот миг настолько, насколько возможно. Ни в одном их поцелуе не было такого отчаяния. Пожалуй, это был самый долгий поцелуй за всё время, что они были вместе.
   Потом оборотень и ведьма просто смотрели друг на друга. Она гладила его по щеке, а он сжимал её запястье и улыбался ей доброй улыбкой. Ему было хорошо от того, что она рядом.
   В какой-то момент Волк почувствовал, что вот-вот всё закончится. Он впился взглядом в лицо девушки, а затем закрыл глаза. Умирать с открытыми глазами ему не хотелось.
   Лику дёрнуло изнутри. Перед глазами всплыло лицо того самого Андрея, которого она держала на руках. Девушка хрипло выдохнула и потрясённо уставилась на красивое лицо вожака стаи, на его закрытые глаза, на расслабленные пальцы, которые больше не держались за её запястье.
   – Волк, – прошептала она и потрясла его за шею. Голова мужчины безвольно закачалась туда-сюда. – Волк…
   Из глаз ручьями потекли слёзы. Ангела посмотрела на небо, заморгала и закусила губу, чтобы сдержаться, но не сумела: тихо заплакала. Она опустила глаза на ставшего совсем тяжёлым Волка и погладила его по щеке.
   – Волк… Волк… хороший мой…
   Ведьма не выдержала: разрыдалась совсем, принялась беспорядочно целовать лоб, щёки, губы Андрея, волосы. Она прижала к груди любимую кудрявую голову, уткнулась в неё лицом и громко завыла сквозь стиснутые зубы.
   Её рёв – или вой – разносился по всему первому участку. Но она себя не осознавала: лишь крепче сжимала в руках любимого мужчину, которого боялась потерять больше всего на свете. И потеряла.
   Волчий вой раздавался со всех сторон. Волки выли по своему вожаку. Этот протяжный и тоскливый вой стоял у Анжелики в ушах. От него сильнее ныло сердце. Однако она даже не понимала, что слышит его. Её мозг был наполовину выключен.
   Девушка громко рыдала и гладила вожака стаи по голове как заведённая. Внутри у неё всё разрывалось.
   – Я люблю тебя… – всхлипывала она, – я люблю тебя…
   И снова целовала его, и снова обнимала, и снова гладила. Левая её рука уже тряслась от напряжения, но она не хотела выпускать Волка из рук и продолжала держать.
   Ей хотелось проснуться. Хотелось, чтобы всё это оказалось ночным кошмаром, чтобы она сию же минуту вздрогнула бы и проснулась. И чтобы Волк спал рядышком. Она бы рассказала ему о своём кошмаре, поплакала бы, а он бы её утешал, обнимал. Пошутил бы, что никуда от неё не денется…
   Но всё это было реально до ужаса. И Ангела смотрела на мёртвого Андрея, который казался просто крепко спящим. Однако разбудить его больше нельзя было.
   Ведьма схватила его всё ещё тёплую руку, исцеловала, прижала к щеке, не отрывая взгляда от родного лица. А потом прислонилась лбом к его лбу и тихонько заскулила, закрыв глаза.
   Когда Лика открыла глаза и подняла голову, оказалось, что на поляне она не одна. По всему периметру стояли волки: и члены Общества, и дикие звери. Девушка огляделась, а затем опять посмотрела на Туманова.
   – Отпусти его, Ангела, – раздался голос Тёмного леса.
   Она замотала головой. Её руки сильнее вцепились в Волка. Из глаз брызнули слёзы.
   – Положи его на землю, Ангела, – приказал лес неумолимо. – Он останется здесь. Отпусти его.
   Анжелика жалобно всхлипнула, но подчинилась: трясущими от напряжения руками приподняла Андрея со своих колен и опустила на траву. Кудрявая голова чуть мотнулась в сторону, а потом вернулась на место. Девушка погладила эту голову, коснулась нежно щеки, наклонилась и поцеловала мужчину в лоб. Хотела встать, но не удержалась: ещё всё-таки взяла его руку, поцеловала её снова и только после этого вернула на место.
   Она знала, что души внутри этого тела больше нет, но почему-то верила, что, где бы вожак стаи ни был, он чувствует всё. Ещё чувствует. Ей хотелось в это верить.
   Несколько секунд Нестерова смотрела на Андрея, затем выпрямила ему ноги, поправила воротник рубашки, открывавший след от укуса вампира с запёкшейся кровью, и, наконец, встала с земли.
   Ей пришлось схватиться за ствол дерева, чтобы не упасть: ноги онемели, потеряли чувствительность, стали словно чужими. Кое-как они начали отходить, заболели, закорчилось внутри них что-то, но Ангела этого не заметила: не отрываясь, она смотрела на Волка.
   Белый туман окутал длинную фигуру. Когда он рассеялся, тела уже не было – лишь трава была немного примята. Волки запрокинули свои острые морды к небу и хором завыли.
   Ведьма молчала и глядела на примятую траву. Слёзы медленно катились по её щекам. Она послушала немного волчий вой, находивший отклик в её душе, а затем развернулась и, не сказав ни слова, пошла прочь.
   Теперь её интересовал ответ лишь на один вопрос: за что? За что эта кучка трусов, именующих себя волками, убила Андрея? За что убить его приказал Владимир Петрович?
   Боль от утраты породила в душе Лики бешенство. Это бешенство заставляло её идти вперёд, благодаря нему она ещё была жива.
   Чёрного джипа Волка у Тёмного леса не оказалось, он исчез вместе со своим хозяином. Девушка подошла к «БМВ» и оглянулась на Тёмный лес. Чуть задержав взгляд на первом участке, она отвела глаза, посмотрела на то место, где стоял автомобиль Андрея, и после этого села в свою машину и поехала назад, в Сибирск.
   Дорога расплывалась у Анжелики перед глазами. Её пальцы до онемения стиснули руль. Скорость «БМВ» развил немыслимую. Водитель с трудом справлялась с управлением.
   За время, что девушка провела в Тёмном лесу, сил у неё не прибавилось. В глазах темнело и рябило ещё чаще и сильнее, чем по дороге вперёд. В один миг она осознала, что сейчас потеряет сознание, и съехала с трассы, едва не врезавшись в столб.
   Несколько минут Ангела приходила в себя. Её силы были на исходе, из неё словно выкачали всю энергию. Но, очухавшись слегка, она упрямо завела автомобиль и поехала дальше. У неё была цель, и она не могла сдаться…
   Алексей сидел на кровати и тупо смотрел перед собой, когда всё его тело вздрогнуло, и перед глазами всплыло лицо вожака стаи. Он даже не сразу понял, что это значит, а когда всё же понял, тут же застыл. Его мозг не мог принять эту мысль.
   Очнувшись, мужчина вскочил с кровати и подошёл к окну.
   – Неужели правда? – прошептал он.
   «Правда, – услышал он в своей голове голос леса. – У стаи больше нет вожака…».
   Сын Дьявола развернулся и покинул свою комнату. Он не знал, что ему делать с этой информацией.
   Лёша шёл из одной комнаты в другую, пока не оказался на пороге той комнаты, где находились Лёва, Миша и Федя. Увидев их, он замер.
   А в помещении велись оживлённые разговоры, которыми все члены Общества пытались спастись от грустных мыслей. Были здесь и некоторые оборотни, и многие ведьмы, и даже Маргарита.
   Оборотень по имени Саша потряс головой и сказал:
   – Блин… такое чувство неприятное…
   – У тебя тоже? – удивился Курганов. – Мне тоже что-то… нехорошо как-то.
   Все оборотни к этим двум присоединились – все, кроме Феди.
   Жуков с тревогой глядел прямо перед собой. Внутри у него как будто открывалась рана, и он не мог никак отмахнуться, отделаться от этого страшного чувства. Он не в силах был думать ни о чём, кроме этого чувства. Оно пугало его ужасно.
   Каким-то невероятным образом Фёдор знал, что означает это чувство. Знал, но не хотел себе в этом признаться. Отчаянно боялся.
   Пока остальные волки делились друг с другом ощущениями, а женщины со снисхождением смотрели на мужчин, которые так «трепетно» относятся к своему самочувствию, Федя поднял глаза и встретился взглядом с Люцифером. Застыв, они глядели друг другу в глаза.
   – Ой, Лёша! – воскликнула одна из ведьм, заметив его в проёме, и спросила, желая заговорить с ним хоть о чём-нибудь: – А кто умер, не знаешь?
   Все находившиеся в комнате с интересом посмотрели на него, а Жуков внезапно закричал:
   – Не говори!!
   Присутствующие с удивлением на него покосились.
   – Ты что, Федь? – полюбопытствовал Лев, но друг не обратил на него никакого внимания, он глядел на Алексея, не отрываясь.
   – Не говори! – повторил Фёдор напряжённым голосом. – Не смей! Я не хочу этого слышать! Этого быть не может! Это не может быть Андрей!..
   Члены Общества напряглись и обратили свои взоры на сына Дьявола. Они не понимали, что происходит.
   Лёша опустил глаза, вздохнул, а потом всё же нашёл в себе силы посмотреть на Федю.
   – Прости, Федя, – сказал он глухо. – Но это был Андрей…
   Жуков помотал головой, не желая этого понимать, отказываясь в это верить. Но он знал, что это правда. Знал и сам.
   В комнате наступила гробовая тишина. Все были в шоке и просто оцепенели. В растерянности они смотрели друг на друга.
   Лёва почему-то дольше всех не мог понять, что это всё правда. Он улыбнулся растерянной улыбкой и сказал:
   – Этого не может быть.
   И посмотрел на Фёдора. Тот хмурился и стискивал зубы изо всех сил, чтобы справиться с эмоциями. Его карие глаза блестели от слёз.
   «… Значит, в воскресенье увидимся?
   – Да, в воскресенье увидимся…».
   «Не увидимся, – понял он. – Мы не увидимся ни в воскресенье, ни в понедельник. Мы больше уже никогда не увидимся».
   Предательские слёзы сорвались с ресниц и покатились по щекам. Федя поставил локти на колени и закрыл лицо руками.
   Курганов потрясённо смотрел на Жукова. Он не думал, что ему когда-нибудь доведётся увидеть Федю плачущим. Но он видел эти слёзы, и именно они убедили его в том, что всё это более чем серьёзно.
   Лев перевёл растерянный взгляд с Жукова на Мишу, сидевшего по другую сторону от Фёдора. Ошеломлённые взгляды двух лучших друзей встретились, а потом Самойлов отвернул лицо ото всех. Он поднял глаза кверху, но это не остановило слёз, покатившихся по щекам. Никто и ничто не было в силах остановить их.
   Лёва отвёл глаза от Михаила и поглядел прямо перед собой. Он улыбался почему-то и ничего не мог с этим сделать. Он улыбался, но губы его мелко-мелко затряслись.
   Курганов не мог представить, как это Андрея нет. Вот просто нет и всё. И больше не будет. Разве такое возможно?..
   Из горла Льва вырвался смех, но одновременно с этим смехом по его щекам потекли слёзы. Он наклонился вперёд, поставил локти на колени и сложил ладони на затылке, склонив голову ещё ниже. Его пальцы изо всех сил вцепились в волосы.
   Практически все ведьмы плакали, оборотни сдерживались, как могли. Теперь они понимали, откуда взялось это жуткое сиротское чувство, охватившее их. Находись они в волчьем обличье, и сами бы всё поняли.
   Маргарита глядела на троих друзей Туманова, не сумевших сдержать слёзы. Первой мыслью, пришедшей в голову после заявления Лёши, была следующая: а как вообще кто-то мог убить Туманова? Он ведь самый сильный, самый ловкий, самый быстрый! Он – непобедимый!
   Затем черноволосая ведьма подумала об Ангеле, любившей своего Волка больше жизни. При этой мысли она внутренне содрогнулась. Как это: потерять любимого? И знает ли она, что потеряла его?
   Ответ на свой вопрос Марго получила через несколько секунд: послышалось, как с грохотом распахиваются двери в другом конце дома. Все присутствующие покосились на вход, у которого стоял сын Дьявола.
   В помещение влетела Ангела. Члены Общества ахнули при виде неё. Блузка и джинсы ведьмы были в крови, лицо покраснело и опухло.
   Она же не посмотрела по сторонам и, миновав эту комнату, оказалась в коридоре, после чего ворвалась в кабинет Дьявола.
   – За что?! – заорала ведьма так, что стёкла в окнах задребезжали. – За что вы приказали этим ублюдкам убить его?
   Владимир Петрович медленно выпрямился. Щёлкнув пальцами, он заставил двери кабинета захлопнуться за спиной блондинки, после чего сложил руки на столе, сцепив пальцы, и спокойно поглядел на неё.
   – Ты о ком, милая? – вздохнул он с лёгкой улыбкой.
   Никогда ещё Лике не доводилось видеть этой улыбки, этого явного свидетельства его безумства. Когда же она его увидела, ей стало жутко. Она теперь понимала, почему Лёша говорил, что это не его отец, а лишь Тень. Он был прав: это кто-то другой, вселившийся в Дьявола.
   – О Волке – о ком же ещё?! Не прикидывайтесь дураком, Владимир Петрович! И не пытайтесь отрицать! Там был Рихтер, а он же теперь ваша шестёрка, да? Кстати, он сдох, если вам это интересно, – с презрением сообщила девушка.
   Седовласый мужчина ещё раз вздохнул.
   – Что ж, отрицать действительно нет смысла. Да, это я приказал убить Туманова. Я подумал, что в таком случае ты лучше поймёшь то, что я хочу тебе сказать, и более вероятно, что выполнишь то, о чём я попрошу. Так вот сообщаю: я желаю, чтобы ты покинула моё Общество. Я не в силах сделать тебя человеком обратно, но надеюсь, что ты уйдёшь добровольно. Я не желаю видеть тебя в своём Обществе, Ангела. Я доступно излагаю свои мысли?
   Анжелика почувствовала, как внутри что-то мелко затряслось то ли от бешенства, то ли от ужаса. А ещё она испытала слабую обиду из-за того, что её выгоняют, но эта обида была где-то на заднем плане. Боль душевная от смерти Волка сейчас заглушала всё.
   – И вы не могли просто попросить меня об этом? – срывающимся шёпотом осведомилась девушка. – Вы не могли сказать, просто сказать?
   – Ты бы не ушла, пока Туманов был вожаком стаи, – пояснил Чернов-старший. – Теперь Туманов – труп, и ничто тебя здесь больше не удерживает. Ведь так? Покинь Общество Дьявола, и твои друзья останутся живы. Или же я продолжу «убеждать» тебя, что уйти будет разумнее. Ты понимаешь меня?
   – Даже слишком, – ответила она с улыбкой, полной ненависти. – Вы приказали убить Волка, чтобы заставить меня уйти из Общества. Что ж, вы не прогадали. Ноги моей здесь больше не будет. Какая жалось только, что я не могу вас убить. Я бы сейчас этого очень хотела. Но слово своё я всегда держу, о чём Волк знал прекрасно. Даже немного жаль, что он так хорошо знал меня.
   Ангела отступила и посмотрела в окно. Она ощущала, что крайне близка к истерике, и пыталась оттянуть этот момент. В голове у неё всё перепуталось. В глазах стояли слёзы, которые она была не в силах прогнать.
   – И зачем всё это? – поинтересовалась ведьма, поглядев Дьяволу в глаза. – Зачем вам нужен мой уход? Чем Волк и конкретно я вам помешали?
   – А ты не догадываешься?
   – Моя сила, – чуть кивнула она самой себе. – Это камень преткновения, да?
   – Молодец, – похвалил Владимир Петрович. – Сообразительная девочка.
   – И дело только в ней?
   – Сила есть источник власти.
   – Власть, – повторила с презрением это слово Нестерова. – Вот что вас интересует. Я на неё посягаю?
   – Ты на неё посягаешь одним фактом своего существования.
   – Я не просила об этой силе.
   – Это ничего не меняет.
   Лика долго и пристально смотрела Дьяволу в глаза.
   – Не смейте трогать моих друзей. Я не хочу больше иметь ничего общего с Обществом Дьявола. Мне ваша власть ни за каким чёртом не нужна. Если мой уход вас в этом убедит, то я уйду. – Она помолчала, впиваясь взглядом в лицо собеседника. – Я всегда любила Владимира Петровича. Любила больше, чем родного отца. А ва́с я ненавижу. Ненавижу, – с чувством повторила она.
   Девушка развернулась и быстрым шагом покинула кабинет главы Общества. Его оклик нагнал её у выхода из комнаты, где находились трое волков. Сделав над собой гигантское усилие, она сумела повернуться и более или менее спокойно посмотреть на Чернова-старшего.
   – Надеюсь, ты поняла меня достаточно ясно, – с улыбочкой произнёс он. – Ты больше не станешь лечить людей, посещать балы и приходить сюда. Никогда. Смерть Туманова не должна стать напрасной.
   – Я вас поняла, – отчётливо ответила Анжелика.
   Повернув голову, она поглядела на троих волков, с мукой смотревших на неё. Их страдание причиняло ей невыносимую боль.
   – Простите меня, – прошептала девушка. Её убивала мысль, что именно она стала причиной смерти Андрея.
   С трудом Нестерова справилась с подступающими рыданиями и снова посмотрела на Дьявола.
   – Будьте вы прокляты, господин Дьявол, – тихим, но твёрдым голосом сказала она и, развернувшись, покинула комнату, а скоро и резиденцию Дьявола.
   Кое-как Ангела доехала до дома. Несколько раз по дороге она чуть не упала в обморок и лишь усилием воли сумела остаться в сознании. Слёзы непрерывным потоком текли у неё из глаз.
   На город опускались сумерки. Солнце почти зашло за горизонт. Мир готовился отходить ко сну.
   Ведьма выбралась из машины и побрела к дому. На её счастье никто не встретился по дороге, и до своей комнаты она добралась благополучно. Войдя же в неё, она тотчас потеряла сознание и рухнула на пол.
   Очнулась Лика среди ночи. Долго не могла вспомнить, как оказалась на полу и что произошло. Потом вспомнить всё-таки удалось, и от воспоминания свинцовая тяжесть легла на сердце.
   Сдирая с себя одежду, девушка доползла до кровати и влезла в неё. На полу было холодно, и она долго куталась в одеяло, прежде чем получилось согреться. Когда потребность в тепле была удовлетворена, воспоминания, мысли о Волке принялись атаковать её мозг.
   Анжелика тихо плакала и не могла остановиться. У неё уже болела голова, и охрип голос, а слёзы всё не кончались. Руками она мяла одеяло, стискивала его пальцами до боли.
   – Волк… – шептала она, – … вернись… вернись, пожалуйста… вернись… вернись ко мне… пожалуйста!.. Господи, прошу тебя… верни его… умоляю…
   Девушка пока представить не могла, что больше уже никогда она не обнимет Волка, что он никогда больше ей не улыбнётся, не будет смотреть на неё своими серьёзными насыщенно-карими глазами, звать её своей девицей. Она не могла осознать, что общего будущего у них с Андреем нет, и не будет у неё сына с кудрявой головой. Ей не хотелось верить, что больше не станут они с Волком вместе читать книги, танцевать, готовить ужины, гулять по улице или лесу, держась за руки, говорить о предстоящей старости. Не хотелось верить, что она никогда уже не услышит этот глубокий голос, искренний смех, не почувствует биение горячего сердца под рукой… Что его никогда больше не будет в её жизни.
   Этой ночью у Ангелы был тяжёлый сон. Первой мыслью, когда она проснулась, была мысль о том, что Волка больше нет. В голове у неё стоял туман, но воспоминания о закрытых глазах, о расслабленных пальцах, не держащихся за её запястье, были очень живы. Слишком живы и причиняли боль.
   Ведьма больше не рыдала: слёзы просто медленно телки из её глаз, а она тупо смотрела в потолок, не желая думать ни о чём, но всё время думая о Волке.
   Взошло солнце. Наступил день. Лика лежала в постели и ничего не хотела: ни спать, ни есть, ни пить – жить. Ей было безразлично, что на улице хорошая погода, и светит солнце. Ей всё было безразлично.
   Отец приходил часа в два дня и стучался в дверь. Девушка попросила оставить её в покое. Он ушёл.
   Она непрерывно думала о Волке, перебирала в памяти их последний разговор. Периодически снова плакала и умоляла его вернуться к ней.
   Медленно заходило солнце. На город опускалась ночь.

Глава 36

   Постель была немного смята, а край одеяла – откинут. Свет никто не включал, поэтому в комнате было достаточно темно. Только свет уличных фонарей и луны разбавлял мрак, заполнивший всё помещение.
   Через открытую балконную дверь в комнату проникал несильный ветер. Он заставлял чуть надуваться штору и наполнял всё помещение холодным ночным воздухом. Этот же ветер на балконе шевелил белые волосы стоявшей там девушки.
   Она смотрела на полную луну, зависшую в тёмном ночном небе, и про себя горько усмехалась над человеческой натурой. Пока она была членом Общества Дьявола, и необходимо было посещать балы Полнолуния, ей в такие ночи хотелось спать. Она могла быть бодрой весь бал и считать, что спать ей вовсе не хочется – по крайней мере, не так, как в обычную ночь – но где-то в уголке сознания покоилась мысль: «Скорей бы кончился бал, и можно было бы поспать». А зимой так вообще она частенько готова была уснуть на любом диванчике зимнего зала. Теперь же, когда идти на бал не было нужды, и можно было выспаться от души, спать не хотелось совсем. От полной луны, заглядывающей в окно, слегка звенело в голове, и сон ускользал, никак не хотел прийти. Видимо, всё-таки Дьявол был прав, когда говорил, что луна будет оказывать на любого своё влияние, даже если ты уже не действующий член Общества…
   С того дня, когда был убит Волк, прошло ровно две недели. За это время боль не утихла совсем. Легче не стало. Ангела больше не плакала, но лишь потому, что слёз не осталось, да и не помогали слёзы совсем. Она отчаянно пыталась быть сильной.
   Телефон ведьмы был всё время выключен. Она не хотела чужого сочувствия. Она не могла принимать сочувствие по поводу смерти Волка, которого убили именно из-за неё. Убили, чтобы надавить на неё.
   Вампиры встречались Анжелике в городе почти каждый день. Она видела, что они тоже переживают из-за гибели Андрея и хотели бы поддержать её, но своим видом ясно давала понять, что подходить к ней не стоит. И они не подходили, тем более что она теперь стала ездить на машине, лишив их тем самым такой возможности.
   Лёву, Мишу и Федю девушка не видела с той злосчастной пятницы. Они не могли позвонить ей на мобильный телефон, но и не звонили на домашний Нестеровых, который прекрасно знали. Она не звонила тоже. Ей было стыдно перед ними. Стыдно, что именно её сила погубила их друга.
   Как она ненавидела эту силу! Как бы она хотела её потерять как и Люцифер! Но её сила никуда не делась. Как-то незаметно она восстановилась и, кажется, практически сразу после смерти Волка. Потому что потом её слабость была иная, от слёз и переживаний.
   Лика злилась. Она злилась на эту проклятую силу, которой не оказалось, когда она так была нужна! И которая тут же восстановилась, когда необходимость в ней отпала!
   Зачем ей эта сила, если она даже не смогла спасти любимого мужчину? Какой от неё тогда толк?! Она не сомневалась, что сумела бы уговорить Андрея принять помощь, если бы только была в состоянии её оказать! Но сила её подвела и словно нарочно. Почему?
   Ей не давал покоя ответ на этот вопрос. Впрочем, вопросов у неё была уйма.
   Отчего-то в голове засела мысль, что всё кончено. Эта мысль была порождена апатией, охватившей Ангелу. Однако другая часть сознания, живая и бодрая вопреки всему, говорила о том, что ничто не закончено. Это не конец. Нет. Всё ещё впереди и должно к чему-то привести. Ведь сумасшествие Владимира Петровича не прошло – лишь утихло на время. Что-то ещё будет, но сейчас наступило затишье. Затишье перед бурей, остановить которую не под силу никому.
   Ведьма вдохнула воздух полной грудью и почувствовала свежий и приятный аромат. Описать его невозможно так же, как и ощутить днём. Потому что это – аромат ночи. Необыкновенный. Непередаваемый.
   Ветер был лёгкий и тихий, словно тоже не смел нарушать покой, опустившийся на город Сибирск. Птицы не пели – лишь с железнодорожного вокзала доносился шум поездов, казавшийся оглушительным в ночной тишине. Полная луна светила с неба ярко, но гордо.
   Анжелика оторвалась от перил и, согнув руку в локте, раскрыла перед своим лицом ладонь. Её глаза загорелись красным светом, и в ладони вспыхнуло пламя, зашевелилось, затанцевало, заиграло. Она смотрела на него, не мигая, с минуту, а потом сжала руку в кулак, и огонь погас.
   Она вновь утратила чувство защищённости. Когда-то оно существовало, пока жива была мама, а потом его подарил ей Андрей. Теперь он умер, и чувства тоже не стало. Что ж, пришла пора взрослеть. Пора научиться чувствовать себя защищённой самой по себе, не опираясь на кого-то. Пора научиться жить одной. Без Общества Дьявола. Без Волка.

Теория выбора и случайностей Часть 2. «Кто есть кто, или Долой маски!» Дарья Быстрицкая