   Мечты и реальность
   Повесть

   Алексей Горин

1. Мечты

   На Крайнем Севере тоже бывает лето. Только недолго. Северяне обычно говорят: «Я в тот день на работе был». Суровый климат вносит свои коррективы и в образ жизни – лишний раз не прогуляешься на свежем воздухе, приходится по большей части находиться в помещении. Однако это не совсем справедливо для детей, а тем более – подростков. Погодные условия для них находятся где-то в конце списка по предпочтениям, в самом верху которого – общение со сверстниками и важные подростковые дела, в основном на улице. А дел этих пропасть настоящая, непонятно как всё успеть: и на природу выбраться – за грибами, ягодами, и на рыбалку, и просто на берегу речки посидеть, костер пожечь, и на мопеде погонять, и в футбол, а зимой – в хоккей, да на лыжах… В общем домой только к вечеру попадёшь, рискуя нарваться на материнскую оплеуху. Но это не особо важно, главное, чтобы на улицу выходить не запретила.
   День только начинался. Он выдался на редкость погожим – ни дождя, ни ветра. Даже солнце иногда проглядывает. Тепло, в общем, можно и куртку расстегнуть, а северная форма одежды подростков летом, тем и отличается от зимней, что зимой куртка застёгнута.
   Трое подростков, в расстёгнутых, кстати, куртках, стояли возле магазина.
   – Говорил же, зайти за ним нужно, – вглядываясь в конец улицы, один из них уже несколько раз повторял эту фразу.
   – Да придёт, никуда не денется, – неизменно звучало в ответ то от одного, то от второго его спутников.
   Все трое были достаточно рослые. Акселераты, можно сказать. Голоса уже начали меняться, и случайный слушатель даже не предположил бы, что им нет и шестнадцати. Первого звали Саня. Но друзья обращались к нему не иначе, как Джон. Дело в том, что однажды в школе на политинформации он подготовил выступление про убийство Джона Леннона. Классному руководителю вообще это не понравилось – как-то не вписывалось в контекст политических событий. Зато понравилось всем ученикам, а друзьям больше всего.
   Они учились в одном классе, и в детском саду в одной группе были, и жили во дворах по соседству, и почти всё время проводили тоже вместе. А вот характеры были совершенно разные. Знакомые просто диву давались, как вы уживаетесь-то? Джон среди них был самым активным. Всё время в гуще событий школьной и общественной жизни. Его первого приняли в комсомол, а в восьмом классе выбрали председателем городского комсомольского штаба. С детства Саня увлекался музыкой, собрал такую коллекцию грампластинок и магнитофонных записей, которой позавидовал бы любой меломан того времени. И в музыкальную школу по классу баяна родители его записали ещё в начальных классах, которую тот успешно бросил через пару месяцев – скучно. Но потом по самоучителю, и так, на слух, научился прилично играть на гитаре. А когда в городском ДК организовали детский вокально-инструментальный ансамбль «Солнечный круг», одним из первых примчался на прослушивание. Конкуренция была, конечно, огромная, ведь в то время парень с гитарой был недостижимым идеалом в глазах сверстников, а парень с гитарой в вокально-инструментальном ансамбле – почти богом. Руководитель построил претендентов в одну шеренгу и предложил спеть каждому по куплету детской песенки «Солнечный круг, небо вокруг». Претенденты в основном были из музыкальной школы, которые, в отличии от Джона, прилежно там учились и даже не думали бросать. Джон стоял в шеренге самым последним и по мере того, как приближалась его очередь, всё больше и больше в нём крепла уверенность бесперспективности этого мероприятия – настолько высокий был уровень его конкурентов. А когда очередь дошла до него, он уже был полностью уверен в своём провале. Да ещё и песня не нравилась. Кое-как пропел он куплет, лишь бы покончить с этим позором, всем своим видом показывая, что это не та песня, с которой он готов выступать на сцене. И каково же было его удивление, когда руководитель ансамбля показал на него: «Ты нам подходишь». Джон даже оглянулся – может на кого другого указывает, но нет, к нему обращается. Видя немой вопрос в его глазах, руководитель пояснил: «Голос-то мы поставим, а вот музыкальный слух и чувство ритма – вряд ли. А у тебя они отменные. А по поводу песни – настоящий музыкант одинаково хорошо должен исполнять и то, что нравится и то, что не очень. Если он, конечно, профессионал».
   Вот и сейчас Джон, по обыкновению, тихонько перебирал струны гитары, с которой он почти никогда не расставался – всё равно ждать, чего же время терять попусту. Рядом с ним стоял коренастый подросток. Ростом он был немного пониже Джона, сутуловатый и спортивного телосложения. Занятия разнообразными видами спорта с самого детства сделали его фигуру внушающей невольное уважение прохожих. Таких чаще называют «шкаф», чем «молодой человек». А одноклассники его иначе как Пётр Иванович и не называли. Только троим самым близким друзьям было позволено звать его Петрухой. Да и то не всегда. Как-то раз одноклассники попытались дать ему прозвище «Капитан Блад». Дело в том, что, когда на уроке литературы учитель задала тему сочинения «Моя любимая книга», он со всей прямотой написал о книге «Одиссея капитана Блада», чем вызвал бурную негативную реакцию литературши – это ведь пират, бандит, можно сказать, а он у тебя в героях ходит! Но тройку всё же поставила. И всё бы ничего, но Петра Ивановича закусило. Отповедь училки он выслушал по своему обыкновению молча, уткнув взгляд в пол, но какое бы произведение в дальнейшем не обсуждали, хоть «Му му», хоть «Война и мир», на вопрос преподавателя: «А кто из героев этой книги вам, ребята, понравился больше?», он неизменно отвечал: «Капитан Блад!», что вызывало истерический хохот в классе. Вот и попытались Петрухе приклеить прозвище «Капитан Блад». Однако это ему не очень понравилось по неизвестной причине. А уж если чего Петрухе не понравилось, то достаточно было одного внимательного взгляда в сторону одноклассника, произнесшего неосторожное слово, чтобы тот навсегда его, это слово, и забыл. Но несмотря на грозную внешность, Петруха в общем был довольно романтичным и скромным. Он с детства зачитывался романами о пиратах и морских путешествиях, грезил о кораблях и морях. Спортом он занимался с самого детства, сначала плаванием, потом боксом. Трижды завоёвывал серебро на областных соревнованиях, а уж на городских и школьных не счесть сколько медалей разного достоинства и грамот ему было вручено. За это время Петруха настолько натренировал свой фирменный нокаутирующий удар, что все бои выигрывал на первой же минуте. За исключением финала областных соревнований. Там он дважды проигрывал одному и тому же оппоненту. Однако не расстраивался, брал себя в руки, отрабатывал ошибки и готовился к следующим соревнованиям. А когда и в третий раз проиграл, тут уж тренер, добрая душа, и сказал ему: «Да-а, не быть тебе, похоже, чемпионом», чем резко отбил желание продолжать бесплодные попытки. И Петруха пошёл в яхтклуб воплощать свою детскую мечту. Пусть не море, а озеро, зато яхты и паруса настоящие!
   Третий подросток разительно выделялся из компании своей одеждой: джинсы, кожаная куртка, темные очки, всё по последней моде. Он стоял несколько в сторонке, сосредоточенно двигал челюстями, пережёвывая жевательную резинку, и внимательно изучал прохожих. Изредка, заметив подходящую, по его мнению, кандидатуру, неспеша выдвигался навстречу, о чём-то тихо перешёптывался и возвращался обратно к компании. Это был Олег Старков. Естественно, все знакомые его звали Старик или Старый. Он постоянно был чем-то занят, друзья даже и не знали куда он периодически пропадает. У него всегда водились деньги, а Джону он частенько приносил новые виниловые диски последних концертов западных, самых модных, исполнителей, чтобы переписать на магнитофонную ленту. А жвачкой, импортными сигаретами и другим дефицитом, он обеспечивал не только весь класс, но и всю школу, причём по довольно приемлемым ценам.
   – Ну наконец-то! – воскликнул Джон. К ним приближался неспешным шагом тот, кого так долго ждали.
   – Не могли зайти, что ли? – подходя, сказал он вместо приветствия.
   – А я предлагал.
   – Да ну вы чего, договорились же здесь встретиться, чего заходить-то? Ещё и мы виноваты остались, что сам опоздал! – возмутился Старый.
   – Да ладно, сам виноват, не посмотрел на время. Отцу помогал. – услышал в ответ.
   – Помогал в шахматы играть?
   – Да нет, дела там… А в общем, да, в шахматы, – подошедший широко улыбнулся и крепко пожал каждому руку, – ну чё, здарова, что ли?
   Звали его Кириллом, а иногда – Кирюхой, что ему не очень нравилось. Но чаще всего – Змей. Почему Змей никто не помнил. Возможно, потому что при любом конфликте, если драки было не избежать, он бил первым, резко и точно, ну прям как змей. Кирилл был довольно замкнут. Чаще всего дома читал книги или разбирал шахматные партии. Да ещё увлекался фотографией. Бывало, всю ночь проводил в своей импровизированной домашней фотолаборатории, а наутро не выспавшись плёлся в школу с полным портфелем фотографий, которые раздавал одноклассникам. Спортивных секций он не посещал, но природа его и так наградила довольно внушительными кондициями что вверх, что вширь. Не шкаф, конечно, как Петруха, но всё же. Одни кулаки чего стоят. Почти такого же размера, как у Петрухи, когда тот боксом занимался, только в перчатках.
   – Ну что, взяли? – спросил Змей.
   – Нет, тебя ждали.
   – А без меня никак?
   – Так ты-ж спец по этому вопросу.
   – Ладно, давай, – обратился Змей к Олегу. Тот вытащил из кармана несколько купюр. Взяв деньги, Змей обернулся и подошёл к первому попавшемуся прохожему, молодому парню лет двадцати:
   – Слышь, возьми две бутылки Агдама.
   – А сам-то что?
   – Паспорт дома забыл.
   – Ладно, давай.
   Минут через десять посланец вышел из дверей магазина с авоськой, в которой звякали бутылки. Змей тут же подскочил к нему:
   – Ну что, давай. Сдачу себе оставь.
   – Чего давай?
   – В смысле? Я тебе деньги давал на Агдам!
   – Какие деньги? Иди, мальчик, не приставай к прохожим.
   – Понятно… – протянул Змей и громко свистнул. В одну секунду друзья окружили молодого человека, а Петруха встал прямо перед ним, почти наступив тому на ноги, вперив тяжёлый взгляд исподлобья прямо в глаза незнакомцу и согнув обе руки в локтях, словно готовясь нанести свой фирменный нокаутирующий удар, как на ринге.
   – Да ладно, уж и пошутить нельзя, – незнакомец тут же пошел на попятную, достал две бутылки из авоськи, которые сразу же исчезли под куртками друзей.
   – Ну, я пошёл? – парень взглянул на Петра Ивановича.
   – Сдача, – ответил тот.
   – А, да, сейчас, сейчас, – незнакомец трясущимися пальцами выудил из кармана несколько монет.
   – Свободен.
   – Спасибо.
   Молодой человек пошёл прочь быстрым шагом. Троица стояла, давясь от смеха, а когда Петруха с невозмутимым видом обернулся к ним – расхохоталась во весь голос, от чего бывший посланник обернулся, втянул голову в плечи и припустил бегом, что ещё больше рассмешило всю компанию.
   – Каков наглец? – Петруха показал рукой на удаляющегося парня. – Нет, ну каков наглец, а?
   Эта фраза вызвала очередной приступ смеха у всех, кроме Змея. Тот непонимающе оглядел друзей:
   – Чё ржёте-то?
   – А ты не помнишь, как Викентич, директор школы, на Петруху отвязался, когда мы дверь подсобки раздолбали в актовом зале? – спросил у него Джон.
   – Чё-то нет.
   – Мы концерт готовили на прошлый Новый год ВИА «Солнечный круг», а ударную установку лень было тащить из ДК, попросили Викентича, может школьную даст, он согласился. Только вот не знал толком, где она находится, послал к завхозу, Ильиничне, с ней мы всю установку нашли, кроме большого барабана. Говорит, вроде в подсобке актового зала он, пошла ключи искать. Ну мы ждали-ждали, а перемена-то заканчивается. Петруха дверь и выбил. Барабан-то нашли, но вот когда Викентич узнал – заставил дверь ремонтировать. Сделали, конечно. Пришли к нему, спрашивает: «Сделали?» – «Сделали», – отвечаем. «Хорошо сделали?» – «Хорошо, – говорит Петруха, – сделали, но лучше бы новую поставить». И тут он: «Каков наглец! Нет, ну каков наглец, а?»
   Теперь уже все четверо смеялись от души, да так, что прохожие оборачивались.

   Друзья направлялись в сторону парка. Ну, как парка – так, лесного массива на окраине города, который носил гордое название «Дальнегорский городской парк». На заре городского строительства он может и был парком в полном смысле этого слова, там проводились разные мероприятия, гуляния, танцы, построили танцплощадку, даже центральную дорогу заасфальтировали, сделали тропинки, установили беседки, скамейки, урны. Но с течением времени город разрастался и его центр сместился в сторону новостроек. Ну и массовые гуляния на праздники – тоже. Соответственно и прогуливающихся в парке стало гораздо меньше. Танцплощадка обветшала, тропинки заросли, беседки и скамейки разломали. Зимой, правда, там прокладывали лыжню и поэтому парк не пустовал – любителей лыж в городе было предостаточно, да и соревнования проводились каждые выходные. А вот летом почти никого не бывало. Изредка только компания, вроде нашей, облюбует себе какую-нибудь полянку для дружеских посиделок вдали от городской суеты.
   – Олежа, дай закурить, а? – обернулся к другу Змей.
   – А нету. Пачка была «Мальборо», да продал пока тебя ждали.
   – Нормально, чё делать?
   – Да сейчас, в ларёк заскочу, мать ещё конвертов просила купить, заодно и возьму.
   Компания подошла к ближайшему ларьку «Союзпечать». Старый постучал в окошко, остальные отошли немного в сторонку.
   – А дадут ему сигареты-то? – поинтересовался Петруха.
   – Старому точно дадут. И не только сигарет. Гы-гы-гы… – заржал Джон.
   Олег тем временем внимательно изучал конверты:
   – А какие ещё есть? А другие? А с машинами? А без цветочков? Нет, наверное, мне вот эти. Или эти. Или нет, лучше вот эти, с одуванчиками. Хотя, нет, с одуванчиками не подойдут. А Вы какие посоветуете? А вот на этом конверте васильки такого цвета, прямо как у Вас глаза, небесно-голубого. Наверное, подойдут. Как думаете? А жевачкой Вас не угостить? Новая, «Ригли сперминт» называется. А зря. Ну да ладно, штук десять конвертов можно мне. Нет, пять. Или нет, всё же десять. Спасибо. Сколько с меня? Сейчас, мелочи поищу. Вот, пожалуйста. А, да, ещё три пачки «Стюардессы». Спасибо. До свидания.
   С невозмутимым видом Олег подошёл к друзьям и протянул сигареты:
   – Странный бизнес получился сегодня – продал пачку «Мальборо» за полтора рубля, купил три пачки «Стюардессы» по пятьдесят копеек.
   – Чего странного? Две пачки навару, – не понял Джон.
   – По мне так лучше пачка «Мальборо», чем блок «Стюардессы»…
   – Старый, а есть монетка трёхкопеечная? – спросил вдруг Петруха.
   – Щас гляну. Тебе зачем?
   – Да вон автоматы с газировкой, за три копейки воды с сиропом возьму, отойду в сторонку, выпью, а стакан незаметно в карман. А то ведь тару не взяли, из чего пить-то будем?
   Змей покачал головой, посмотрел на Петруху непонимающим взглядом, и, пока Олег рылся в карманах в поисках мелочи, направился к автомату. Возле него стояла очередь в три человека. Змей прошёл мимо них, взял один из пустых стаканов, положил его в карман и пошёл обратно.
   – Ну и молодёжь пошла наглая! Поставь стакан на место, ирод! – возмутилась пожилая женщина, стоявшая последней. Змей притормозил, взглянул на неё:
   – Что ты сказала?
   – Я говорю – стакан…
   – Да мне пофиг, что ты сказала, – подросток отвернулся и двинулся дальше. Женщина повернулась к очереди и выплеснула на стоящих в ней людей всё своё негодование в адрес подрастающего поколения.
   – Ты пошто боярыню обидел? – словами Ивана Грозного из фильма «Иван Васильевич меняет профессию» встретил Змея Петруха.
   – А чё?
   – Да ничё.
   На том инцидент был исчерпан.

   Наконец друзья достигли своей цели, небольшой полянки, скрытой густыми зарослями кустарника. Они разожгли небольшой костерок, откупорили бутылки, поджарили кусочки хлеба, которые прихватили с собой. Джон потихоньку перебирал струны на гитаре, напевал вполголоса что-то всем знакомое, остальные неспешно беседовали. Компания только месяц назад закончила восьмой класс и сейчас самым насущным вопросом было – что делать дальше, куда податься?
   – Олежа, а дисков новых нет у тебя никаких? – прервал своё музицирование и беседу друзей Джон.
   – Новый концерт «Скорпов» вчера подогнали, «Блекаут» называется.
   – Дашь переписать?
   – Ага. Чтобы ты его опять через радио гонял?
   – Ну, а что, пусть все слушают, классная же музыка.
   – Классная. Только вот менты нагрянут – проблем не оберёшься. Да и мне прилетит заодно.
   – Ты-то причём? Они же не знают откуда запись.
   – Ага. Менты что, придурки, по-твоему? Весь город знает кто тебе диски подгоняет, а они нет?
   – Да ладно тебе. Не буду через радио гонять, обещаю…
   – Тогда без проблем. Завтра с утра подскочу, перепишем, а то после обеда продать договорился.
   – Как и в прошлый раз продать?
   – А что в прошлый раз было? – заинтересовался Змей.
   – Да он на диск «Песняров» наклейку «Сьюзи Кватро» приклеил, ну и конверты поменял, конечно. Так и продал рублей за пятьдесят, вроде, «Песняров», – пояснил Джон.
   – Ну, молодец, – рассмеялся Змей.
   – Ага, молодец, только кто-ж знал, что это племянник заместителя начальника городской милиции, соседа моего. В тот же день пришли. Хорошо ещё, что в квартире почти ничего такого не было, только два блока «Кэмела», да жвачки несколько пачек. Всё забрали. Конфискуем, говорят, за моральный ущерб. Ну и диск, конечно, тоже. Мать переполошилась, ругалась потом долго. Но ничего, обошлось вроде. Теперь такими делами не занимаюсь… – неохотно рассказал Старый.
   – А ты куда поступать-то собираешься? – вернул разговор в прежнее русло Змей.
   – Да никуда, в девятый класс пойду.
   – Каким образом? Ты ведь еле на тройки вытянул. Удивляюсь, как экзамены-то сдал… Не возьмут тебя.
   – А куда денутся? Викентича жене тоже батник импортный нужен, да и от колготок капроновых не откажется.
   Змей в ответ только головой покачал, и обратился к Джону:
   – Ну, а ты?
   – А мне вот профессия шофёра дальнерейсника нравится. Едешь себе, музыку по радио слушаешь или по магнитофону. В техникум поеду поступать автомобильный, в Питер.
   – А я в мореходку, тоже в Питере. Вместе поедем, – вставил Петруха.
   – Кто бы сомневался, – усмехнулся Змей, – так может и я с вами, училище выберу какое-нибудь там, на водителя или тракториста.
   – О, давай! Вместе веселей! Только мы-то раньше едем, экзамены сдавать будем. А тебе в училище без них поступать, к первому сентября только ехать.
   – Да ничего, с вами пораньше поеду, пообвыкнусь в городе. А вы вообще-то, о чём мечтаете? Ну, по жизни кем мечтаете быть?
   – О, кстати, мужики, я тут песню написал новую, послушайте, – Джон взял первые аккорды и над поляной зазвучало:

     Мы искренне мечтали вновь и вновь
     Не думая, что это нереально…

   Стихли последние звуки, на поляне воцарилось молчание. Джон с беспокойством посматривал на задумавшихся друзей. Не дождавшись оценки своего творчества, наконец решился:
   – Ну как?
   – Заставляет задуматься, – произнёс Змей.
   – Тебе писать нужно, классно получается. Петь на сцене, а не дальнобойщиком работать на трассе, – высказался Олег, – кстати, в ансамбле-то ещё играешь?
   – Не, на каникулы распустили. В театре юного зрителя сейчас, помогаю озвучку делать, свет на сцене, да так, по-мелочи. Там актёры такие классные. Сидим, например, на перекуре под лестницей в ДК, на гитаре играем, все вроде обычные парни и девчонки. А как репетиция начинается – не узнать их. Как будто перевоплощаются в других людей. А руководитель театра вообще отдельная история. Маленькая такая, сухонькая старушенция. Беломор курит постоянно. Ругается как сапожник. И голос такой грубый. А любят как её все! Обожают просто. Приходите, кстати, спектакль у нас в воскресенье, «Мечтатели» называется.
   – А давайте одну штуку сделаем, – предложил вдруг Змей, – напишем о чём каждый мечтает, положим записки в конверт, а потом откроем и посмотрим сбылись мечты или нет. Лет через двадцать.
   Джон мгновенно схватил гитару:

     Двадцать лет – не малый срок
     И ты за двадцать лет поймёшь,
     Что такое тьма
     И что такое свет.
     Через двадцать лет забудут люди,
     Что такое ложь,
     Если только с ними что-то будет
     Через двадцать лет,
     Если что-то будет
     Через двадцать лет.

   Эта песня «Машины времени» была одной из любимых у всей компании, и друзья принялись вдохновенно подпевать кто во что горазд.
   Песня закончилась, музыка смолкла, Олег вырвал из своего блокнота четыре листика и раздал каждому. Авторучка была одна, поэтому писать пришлось по очереди. Старый быстренько что-то черкнул и отправил записку в конверт. Джон тоже не заставил себя долго ждать. А вот Петруха долго и мечтательно смотрел то в лесную чащу, то на облака, крутил ручку пальцами, видимо непросто сформулировать мечту, да ещё так, чтобы уместилась на небольшом клочке бумаги, и, если бы не голос Змея: «Да пиши уже!», этот процесс не завершился бы и до сумерек. Наконец ручка перешла к Кириллу. Он быстро что-то написал, положил бумажку в конверт, на котором сделал надпись «МиР». В ответ на недоуменные вопросы прокомментировал: «Мечты и Реальность, чего непонятного-то?», и конверт был торжественно вручен Старому на ответственное хранение.

   Обратная дорога заняла гораздо меньше времени. Или может так парням показалось? Они веселились, шутили, флиртовали со встречными девчонками. Ближе к дому Джон вдруг вспомнил:
   – Я тут на следующей неделе прощальную дискотеку решил организовать в городском комсомольском штабе. Может подойдёте? Девчонки будут с десятого класса.
   – Где я и где комсомол! Не, не пойду, – протянул Олег.
   – Да и я не смогу – соревнования… – отказался и Петруха.
   – А ты до сих пор там, что ли, в штабе? Завязывать уже пора с этим делом, – заметил Кирилл.
   – Да, в штабе. Председатель пока. Говорю же – прощальная дискотека. Приходи, а? – заглядывал ему в глаза Джон, – поможешь с музыкой, пофоткаешь там, может познакомишься с кем…
   – Ладно, куда от тебя денешься. Только, чтобы ты знал: музыка, танцы, девчонки – не в этом причина. Ты попросил – я сделал. Чисто по-мужски.
   Наступал вечер, а ребята всё никак не могли разойтись: тёплый день, задушевные разговоры, песни у костра, мечты о будущем… И, если бы не угроза родительского недовольства, они бы ещё долго стояли у подъезда. Перед тем как отправиться по домам, друзья договорились встречаться вот так, всей компанией, при каждой малейшей возможности. Однако в душе понимали, что это вряд ли возможно.

2. Большой город

   Ох и хорошо спится в поезде под размеренное покачивание и перестук колёс. А что ещё делать? Только спать, бегать курить в тамбур, да уничтожать домашние припасы.
   Друзья ехали вторые сутки, и эта поездная романтика уже порядком им поднадоела. Хотелось побыстрее прибыть на место, увидеть большой город. Там всё новое – впечатления, эмоции. И главное – самостоятельная взрослая жизнь, где тебя никто не контролирует, делаешь что хочешь… С этими мечтами Петр и проснулся. Пассажиры еще спали. Чтобы никого не потревожить, он молча лежал и разглядывал пейзаж за окном. Природа его поражала. После чахлой северной растительности проплывающие мимо леса казались просто огромными. Деревья – высоченными. Поля – бескрайними. И всё это такого яркого, насыщенно-зелёного цвета, что молодой человек невольно засмотрелся. Не сказать, конечно, что не видел Петруха никогда в жизни такой природы – в отпуск-то регулярно выезжал с родителями, да и в пионерском лагере на юге бывал, но сейчас – совсем другое дело, всё воспринималось совершенно по-другому, не так, как в детстве.
   Постепенно пассажиры в вагоне начали просыпаться, потянулись на перекур, выстроились в очередь к туалету. Проводница разносила чай, позвякивая стаканами в фирменных подстаканниках, которые она умудрялась разносить по пять штук в каждой руке. Проснулись и Змей с Джоном, спустились с верхних полок. Друзья неспешно позавтракали и стали готовиться к прибытию.
   На перроне было многолюдно. Все куда-то спешили, толкались, подходили носильщики и таксисты. Ребята постояли возле вагона, а когда толпа немного схлынула, двинулись в сторону вокзала. Куда конкретно идти они не имели никакого представления. То есть, конечно, у них были адреса своих учебных заведений, и общежитие там предоставляли абитуриентам, и родителям клятвенно обещали, что с поезда сразу по общагам, но хотелось же всем вместе пожить. И тут подвернулся счастливый случай в виде пожилой женщины:
   – Молодые люди! Комната не интересует?
   Ребята остановились, расспросили подробнее, что за комната, где находится и сколько стоит, хотя зачем и сами не знали, всё равно не ориентировались ни в городе, ни в ценах на съёмное жильё, и согласились.
   Женщина, двинулась на выход из вокзала, строго-настрого приказав им не отставать, что подросткам удавалось с большим трудом: толпы людей, чемоданы, пешеходные переходы, а ещё и по сторонам поглазеть нужно, на высоченные, по меркам Дальнегорска, здания и широченные, по тем же меркам, проспекты. Женщина быстро и привычно шла впереди. Она то и дело останавливалась, закатывала глаза и вздыхала, поджидая отставших квартирантов. Наконец, пройдя по каким-то улицам и переулкам, они попали во двор, типичный ленинградский колодец, зашли в подъезд, поднялись на неимоверно скрипящем лифте с сетчатой кабиной на четвертый этаж и вошли в квартиру. В ней оказалось несколько одинаковых комнат, разделённых тонкими перегородками, в одну из которых хозяйка и поселила компанию. Прочитав краткую инструкцию пользования бытовыми приборами и предупредив, что выселит, если увидит беспорядок или соседи на шум пожалуются, взяв оплату за месяц вперёд, хозяйка наконец оставила компанию в покое. Подростки молча уселись на кроватях. В голове была только одна мысль: детство – оно вот здесь и закончилось, в этой съёмной комнате. Дальше будет всё по-другому. По-взрослому.

   На следующий день первым делом купили путеводитель по городу с картой достопримечательностей и схемой метро. Джон и Петруха разъехались по своим учебным заведениям, выяснить, когда экзамены, а Змей отправился по городу шляться. Вечером собрались дома.
   – Завтра какие у вас планы? Может сходим куда? – спросил Змей.
   – Да к экзаменам нужно готовиться, – отказался было Петруха, но, подумав немного, уступил, – а, пойдем ненадолго.
   Для Джона такого вопроса и не стояло – ничего страшного, успеет подготовиться. Вопрос только был в том, куда пойти. Петруха настаивал на военно-морском музее, а Джон – на концерте, причём неважно каком.
   – Да везде успеем, даже и по городу ещё погуляем, – успокоил их Кирилл.
   Ранним утром друзья уже шагали по проспекту. Они старались быть похожими на идущих рядом людей, однако всё в них выдавало только что приехавших провинциалов. Ребята постоянно озирались по сторонам, останавливались возле магазинов, кинотеатров, изучали афиши и читали памятные таблички на зданиях. Завидев большую очередь на углу одной из улиц, пересекавших проспект, Змей заинтересовался – а что там дают? Он подошёл к прилавку, бесцеремонно растолкав стоящих возле него людей, обернулся к друзьям и громко прокричал: «Эскимо здесь, будете?», и, не дождавшись ответа, протянул деньги продавцу: «Мне три штуки». Стоящие в очереди возмутились: «Молодой человек, здесь очередь, вообще-то!», на что Змей отогнул лацкан пиджака, показав какой-то значок, и громко объявил: «КГБ», взял протянутое ему продавцом мороженое и с чувством выполненного долга вернулся к друзьям, которые, сгорая от стыда, всем видом показывали что они незнакомы с этой наглой деревенщиной. Впрочем, мороженое взяли, и двинулись дальше. Дома подростки появились ближе к полуночи и ещё долго обсуждали увиденное и услышанное, делились впечатлениями.

   На следующий день Петруха засел за учебники и конспекты. Джон тоже попытался изобразить из себя примерного абитуриента, но хватило его только на полчаса. Решив, что сегодня с него хватит, он уговорил Змея сходить с ним в ДК на улице Рубинштейна, где, как ему говорили, был Ленинградский рок-клуб. Домой они явились только вечером. Причем Джон безостановочно рассказывал каким чудом они попали на концерт группы «Кино» через открытое окно туалета на втором этаже, как проходил этот самый концерт, какой талантливый музыкант Витя Цой, даже пытался наигрывать на гитаре и напевать:

     Я сажаю алюминиевые огурцы
     На брезентовом поле…

   – А ещё последнюю песню они с Майком Науменко играли, который из группы «Зоопарк», вообще отпад! И даже сам Гребенщиков выходил на сцену! – восхищению Джона не было предела.
   – А тебе, Змей, как концерт? – прервал Санины дифирамбы Петр.
   – Да фигня полная. Какие-то алюминиевые огурцы, какие-то битники. Вот «Машина времени» – это да. Или «Земляне». А это что – ерунда какая-то.
   – Да ты просто отсталый человек, ничего не понимаешь в современной музыке! За ними будущее! Вон, на западе, рок самый популярный сейчас, огромное количество поклонников, целые стадионы собираются! – негодовал Джон.
   – Ну, может там и стадионы, а у нас еле-еле сотня человек наберётся. Да и вообще, не всё западное лучше, чем совдеповское.
   Джон не намерен был спорить с человеком, который, по его мнению, совершенно далёк от современной музыки, махнул рукой и завалился спать, пообещав себе, что Кирюху больше на концерт с собой не возьмёт. А то, понимаешь, Цой ему не нравится. Все веселятся на концерте, подпевают, руками машут, а он только стоит и бычится. Пусть вон, на «Верасы» идет, «Завируху» слушает.

   До экзаменов оставалось совсем немного времени. Змей, чтобы не мешать ребятам, либо спокойно сидел на своей кровати и тихо разбирал шахматные партии, либо отправлялся прогуляться по городу. В одном из парков он познакомился с компанией шахматистов, которые играли короткие, пятиминутные партии, и обязательно туда заглядывал при каждом удобном случае. Петруха усиленно готовился. Да и Джон тоже каждое утро садился за конспекты. Правда терпения у него надолго не хватало. Максимум на пару часов, после чего он мчался к рок-клубу. За короткое время Джон успел познакомиться со всеми завсегдатаями ДК и фанатами разных групп. Видел многих, знаменитых в музыкальной рок тусовке, музыкантов, и даже здоровался с некоторыми. Причём и его уже начали узнавать. Приходя ближе к вечеру, а то и к ночи, домой, он неизменно натыкался на вопрос Змея: «Ты экзамены-то думаешь сдавать вообще?». На что резонно отвечал: «Да сдам, куда денусь. У меня в аттестате ни одной тройки. Да и в школе сдал на отлично всё. А конкурс небольшой в техникуме. Так что не беспокойся, поступлю». Змей только плечами пожимал, мол, мне-то что, я и не беспокоюсь, это твои проблемы.
   Наступила экзаменационная пора. Петруха и Джон либо пропадали в своих учебных заведениях, либо усиленно штудировали учебники и конспекты. Саня даже походы в рок-клуб забросил. Наконец последний экзамен был сдан и на следующий день абитуриенты помчались узнать результаты. Кирилл прогулялся по городу, взял бутылку вина – отметить знаменательное событие, приготовил ужин и в ожидании друзей засел за любимое дело – шахматы.
   Наконец дверь распахнулась. В комнату влетел Петруха, сияющий, как начищенная бляха моряка в увольнении.
   – Приняли! – даже не спросил, а констатировал Змей.
   – Ага! А Джон?
   – Не было ещё. Ждём или отмечаем?
   – Давай по чуть-чуть, как раз и подойдёт.
   Выпили по чуть-чуть за будущего моряка. Потом ещё по чуть-чуть. Потом ещё и еще… А Джона всё нет. Только когда бутылка почти опустела, дверь отворилась, и Саня тихо вошёл в комнату. Друзья с удивлением смотрели на то, как он непривычно медленно разделся и присел на краешек кровати.
   – Так. Похоже автомобильный транспорт потерял талантливого дальнерейсника-международника, – констатировал Змей. Джон молча кивнул.
   – Говорил же – готовься.
   – Да вот, вроде и сдал всё нормально, да и средний балл в аттестате тоже ничего, но конкурс в этом году очень уж большой. Короче – одного балла не хватило…
   – Что теперь, домой?
   – Да что ты. Ни в коем случае. Я даже родителям не скажу. Пусть думают, что поступил. С тобой пойду учиться. В училищах тоже на шофёра учат. Потом как-нибудь расскажу, при случае…
   Кирилл только головой покачал предосудительно. А Петро бросился утешать друга:
   – Да ничего страшного, не расстраивайся, всё нормально будет. На техникуме свет клином не сошёлся, и в училище люди учатся, выучишься, права получишь, да и работай водителем на здоровье…
   – Да я, в принципе, и не расстраиваюсь…
   Не откладывая дела в долгий ящик, ребята уже на следующий день выбрали первое попавшееся училище в пригороде и отвезли документы. До начала занятий времени было ещё много. Компания каждый день куда-то спешила: в музей, на концерт, на футбол, просто по городу погулять, посмотреть достопримечательности. Ну и, конечно, как только выдавалась свободная минута, Змей торопился в свой любимый сквер, поиграть в шахматы, а Джон – в рок-клуб. Разъехались по своим общежитиям только за пару дней до первого сентября.

   В приёмной комиссии училища было совершенно пусто. Да и вообще во всём училище стояла тишина – невозможно поверить, что послезавтра начало занятий. Ребята обратились к скучающей девушке:
   – Скажите, а нас зачислили?
   – Ну, если документы подавали – зачислили…
   Через полчаса они уже стояли с направлениями у комендантши общежития, а еще через несколько минут – в своей комнате. Только убрались, расположились – дверь открылась и в комнату вошли два паренька.
   – Новенькие?
   – Ага.
   – А мы со второго курса. Вас в какую группу зачислили? Кто мастер?
   – Да что-то не спросили мы какая группа. На трактористов, в общем. А мастер – сказали Соловьёв какой-то, Олег Михайлович.
   – Ну, трактористы, вы попали.
   – А что такое?
   – Да послезавтра утром и увидите.
   Через день друзья проснулись в шесть утра от громкого стука в дверь и настойчивых криков:
   – Выходим на зарядку!
   Джон, еле продрав глаза, в одних трусах открыл дверь:
   – Эт кому тут неймётся? Надо на зарядку – иди, заряжайся, мы-то причём?
   – Ого! Сейчас кто-то договорится у меня! Я мастер ваш, вообще-то. Через две минуты жду внизу!
   – Ой, Олег Михайлович, извиняюсь…
   Мастер оказался довольно молодым мужчиной, небольшого роста, крепкого телосложения и с добрым, располагающим лицом, несмотря на которое он довольно грозно покрикивал басистым голосом, если кто пытался филонить. С непривычки зарядка показалась полноценным тренировочным процессом: сначала пробежка пару километров, а потом гимнастические упражнения в течении получаса под громкую музыку советских композиторов.
   – Ну всё, водные процедуры, завтрак, и на линейку, – в завершение сказал Олег Михайлович и удалился.
   Джон обессиленно опустился на скамейку:
   – Это называется зарядка? У меня теперь руки не поднимаются и ноги не идут. Да и отдышаться никак не могу…
   – Да нормально всё, не прикидывайся, пошли умываться, – Змей потащил друга в общежитие.
   Начались ученические будни. Ребятам всё было в новинку, они набрали в библиотеке гору разной литературы по специальности и даже в свободное время сидели за учебниками. А на практические занятия с техникой мчались просто вприпрыжку.
   Незаметно пролетел целый месяц. Каждые выходные друзья собирались навестить своего друга Петруху, но что-то всё никак не получалось, и они каждый раз откладывали свой визит к нему на следующий выходной: «Вот в следующее воскресенье – обязательно. Прямо с утра!» Но Петруха их опередил.
   Как-то после занятий ученики не торопясь вышли из учебного корпуса, а на крыльце стоит Петр Иванович собственной персоной.
   – Вот это сюрприз! – закричал Джон. – Ты как здесь оказался? Пошли к нам в комнату, расскажешь, как учёба и всё такое!
   – Идем.
   – А ты чего с чемоданом? – насторожился Змей.
   – Теперь и я с вами здесь учиться буду. Документы отдал уже, зачислили в вашу группу. Вот в общагу направление…
   – Как так? Выперли, что ли?
   Всей компанией зашли к комендантше, которую пришлось долго уговаривать, чтобы заселила друга к ним в комнату. Наконец уселись на кроватях:
   – Ну давай, рассказывай.
   – Короче. Убираюсь у себя в комнате, в общаге. Подходят трое с третьего курса. У нас тоже уберёшься, говорят, через полчаса придём чтоб всё блестело, если нет – пожалеешь. Через полчаса пришли. Не блестит. Попробовали сделать так, чтоб я пожалел. Не вышло. Итог: у одного челюсть в двух местах сломана, у второго нос, третий с сотрясением. В общем воспитатель скорую вызвал, всех троих в больницу увезли. На следующий день из милиции пришли. Говорят – на учёт тебя поставим. Оказалось тот, с челюстью – сын друга начальника училища. Этот, с милиции, говорит, выбирай, или дело на тебя завожу и в колонию для несовершеннолетних отправляю или документы забираешь, всё равно здесь учиться не дадут по любому, ни один экзамен не сдашь и вылетишь как пробка, только время потеряешь. Ну, я поразмыслил, и вот я здесь.
   – Вот это новость. Да ты не переживай, и здесь можно учиться, получишь специальность нормальную. А потом и в мореходку можно опять…
   – Да чё мне переживать-то? Нормально всё…
   Разговор прервал стук в дверь. Не дожидаясь ответа, дверь распахнулась, на пороге стоял Соловьёв.
   – К вам заселили новенького, вижу? Познакомились?
   – Да мы знакомы, с одного города, даже в одном классе учились.
   – Ясно. Бурогозить будете – расселю!
   – Не, не, Олег Михалыч, всё нормально будет!

3. Трактористы

   Группа стояла в ожидании звонка возле учебного корпуса. Подростки покуривали и мирно беседовали на злободневные темы, щедро приправляя свою речь нецензурными выражениями. Они так увлеклись разговором, что не заметили подошедшего сзади мастера.
   – Ещё раз услышу матерщину – получите вот этим прям по мягкому месту! – Михалыч вытащил из кармана увесистую связку ключей. – Тебя, Саня, это особо касается.
   – А чё Саня-то сразу? Я вообще за всю свою жизнь ни одного х… вого слова не сказал! – тут Джон понял, что столкновения с ключами не избежать и рванул, в надежде, что мастеру не пристало бегать за учениками. Связка ключей тут же полетела вслед за ним, мгновенно достигнув своей цели в виде Саниной пятой точки. Саня обернулся – Михалыч уже подобрал своё орудие и готов был повторить свой чемпионский бросок. Прикрывая ушибленную часть тела, Саня, прихрамывая, как мог ускорился, на ходу уговаривая:
   – Всё, всё! Олег Михайлович! Клянусь, не буду больше материться! Всё, пи… ц!
   И всё же повторной встречи с Михалычевскими ключами не избежал. Звонок на урок потонул в хохоте невероятной силы. Михалыч с невозмутимым видом и удовлетворённой улыбкой подобрал связку и скомандовал:
   – Быстро в класс!
   Мастер вошёл, когда все расселись по местам, и объявил:
   – С завтрашнего дня начинается вождение тракторов. Ежесменное техническое обслуживание знать как отче наш! Залетчики на вождение не допускаются: в стройных рядах советских механизаторов алкоголикам и тунеядцам не место.
   – А можно я первым пойду? – влез Джон.
   – Можно Машку за ляжку. А всё остальное – разрешите, уважаемый Олег Михайлович. Ясно? Нет, нельзя.
   И первым на вождение пошёл Петруха. Сначала он, запинаясь и краснея, пытался рассказать и показать из каких операций состоит ежедневное техническое обслуживание трактора под грозные окрики мастера и периодические одергивания, когда совсем уж не туда полез. Затем приступил к запуску двигателя.
   Завести гусеничный трактор ДТ-75 тот ещё квест, особенно для ученика, который пропустил начало занятий. Целая куча каких-то рычагов, рычажков, заслонок, кнопок, которые нужно в определенной последовательности дернуть, перевести, открыть или закрыть… Петруха всё время путался и хватался не за тот рычаг, получая по рукам, не сильно, но ощутимо для того, чтобы понять свою ошибку. Самое сложное было запустить пусковой двигатель. Вроде просто – намотал веревку на маховик и дернул. Но у него никак не получалось, несмотря на спортивную подготовку.
   – Ну чего сложного? Наматываешь, подтягиваешь, дёргаешь, – который раз показывал Михалыч.
   – Да неудобно тут, размахнуться негде.
   – Неудобно штаны через голову одевать и спать на потолке – одеяло сваливается.
   Наконец, к исходу первого часа вождения, приобретя с десяток царапин и синяков на пальцах, Петруха всё же одержал победу над неприступным трактором.
   – Что дальше?
   – Дальше ничего, глуши, дуй в класс, зови следующего – время твоё закончилось. Даже до полигона не успеем доехать.
   – Ну, а если побыстрей?
   – Быстро только кролики… Спешка нужна при ловле блох и ещё при одном деле, подрастёшь – расскажу каком.

   Обычно по вечерам в общежитии тихо – все по комнатам сидят или телевизор смотрят в актовом зале. Но не в этот раз. В коридоре стоял такой галдёж, что Джон заинтересованно выглянул из комнаты. Десятка два учащихся обступили одного из инструкторов по вождению, Виктора, который что-то увлечённо рассказывал, периодически повторяясь, так как его слова всё время тонули в хоре возбуждённых голосов.
   Виктор был самым молодым инструктором, он только в этом году пришёл из армии и устроился на работу в училище. Ненамного старше своих воспитанников, он быстро завоевал расположение крайне дружелюбным отношением к каждому из них. Добродушная и приветливая улыбка, которая не сходила с его лица, длинноволосая модная причёска, общение на равных – всё это настолько нравилось ученикам, что они считали Витю своим и никогда не называли по имени и отчеству, впрочем, он и не настаивал. Джон подошёл ближе, пытаясь расслышать, о чём разговор.
   – В общем, директор разрешил. Дал денег на закупку аппаратуры, инструментов, завтра в город еду, в магазин. Теперь главное саму группу набрать. Может кто из вас умеет на гитаре, барабанах или синтезаторе? Или в ансамбле каком играл?
   – А вот, он! – подошедший сзади Змей подтолкнул Джона ближе к Виктору.
   – Ну да, было дело, играл на барабанах, потом на гитаре…
   – Давайте так. Саня со мной едет завтра по магазинам. Остальные, у кого есть желание, приходят на прослушивание послезавтра.
   На следующий день привезли аппаратуру и инструменты. До самой ночи Джон с Виктором провозились в актовом зале устанавливая, подключая и настраивая. А когда всё было завершено, Джон взял гитару и в актовом зале зазвучало:

     Мы искренне мечтали вновь и вновь
     Не думая, что это нереально…

   – Классная песня! Только, знаешь, мы же группу собираем не концерты давать, а на танцах играть. А под неё не потанцевать, а поразмышлять о жизни хочется. Чья песня-то?
   – Моя…
   – Ну давай на будущее отрепетируем, там посмотрим, может где и сыграем. Нам в первую очередь сейчас состав бы набрать.
   Прослушивание заняло несколько дней. Выбрали ещё троих, более-менее держащих гитары в руках и настало время ежедневных репетиций. Сразу после занятий собирались в актовом зале, а расходились ближе к полуночи. Торопились к Новому году какую-нибудь коротенькую программу сделать. И она была готова.
   Новогодний вечер был назначен на 30 декабря. В холле учебного корпуса вывесили большой плакат: «Танцы в честь Нового года! Играет группа „Зазеркалье“». Кругом только и разговоров было о предстоящем мероприятии. Это кто такие, какую музыку играют?
   В ожидании начала группа собралась в подсобке за сценой. Кто нервно курил, кто барабанил пальцами по столу, кто ходил по комнатке взад-вперёд. Один Виктор невозмутимо сидел возле входа, настраивая гитару. Наконец он поднял глаза на своих музыкантов:
   – Ну что, выходим? Работайте точно так же, как вчера на репетиции, и будет всё нормально. Первая песня – «Семнадцать лет». Погнали, мужики!
   Пока музыканты выходили на сцену, в зале стояла мёртвая тишина. Но первые аккорды заводного рок-н-ролла произвели эффект разорвавшейся бомбы. Народ подпевал во весь голос, танцевал, размахивал руками… Программа была исполнена без запинки и без перерыва, после чего ещё несколько раз вышли на «бис» с наиболее понравившимися темами. Ребята, хоть и устали, но были неимоверно счастливы. Они подошли к краю сцены и поклонились зрителю, что вызвало очередной взрыв оваций.
   – Спасибо вам, мужики, вы лучшие! – Витя подошёл к каждому участнику группы и крепко, по-дружески, обнял его.

   Отгремели новогодние праздники, начались скучные учебные будни. После уроков каждый занимался своим любимым делом: Джон на репетицию, Змей за шахматы, Петруха за книжки. Правда, Петру Ивановичу ежедневно читать про морские баталии уже порядком наскучило, тем более что перспектив стать настоящим моряком поубавилось, и он всерьёз подумывал, а не заняться ли снова боксом или другим каким спортом. Но тем не менее, даже наскучившая книжка, которую в пятый раз перечитываешь, гораздо приятнее чем учебник по химии.
   Последний урок почти закончился, учащиеся практически почувствовали вкус свободы до самого утра, как дверь кабинета распахнулась. Михалыч, извинившись перед преподавателем, прошёлся глазами по всей группе и остановился на Петрухе:
   – После урока в столовую, поможешь дежурным.
   – А чё я-то?
   – А что, я, что ли? – резонно парировал мастер.
   «Да ладно, все равно делать нечего», – подумал Петька и побрёл в столовую.
   – Кому тут помощь нужна?
   – Шторы повесить нужно, – подошла к Петрухе девушка из параллельной группы. Он её, конечно, встречал прежде, но как-то внимания не обращал. Девушка была пониже его, с густыми рыжими вьющимися волосами, округлым лицом и серыми глазами. Подобный женский типаж был несколько не в Петрухином вкусе. Ему больше высокие блондинки нравились.
   – Подашь? – спросил Петр. Вдвоём они довольно быстро управились с этой несложной работой, вполне можно было бы и уходить, но парень никак не мог двинуться в сторону выхода, в который раз поправляя шторы, расставляя по местам стулья и столы. Напарница искоса с улыбкой наблюдала за его действиями, занимаясь своими делами. Он тоже поглядывал на неё украдкой, размышляя: «Может заговорить с ней? Проводить, если что? Или нет…» В какой-то момент их взгляды встретились и Петруху словно кипятком ошпарило, он мгновенно вспотел, покраснел, сердце бешено забилось… А девчонка весело улыбнулась и исчезла в подсобке. Петро постоял немного, поразмышлял, и тихонько двинулся к выходу.
   Следующим утром на линейке Петр против своей воли взглянул в сторону группы девчонок и тут же его обжёг ответный взгляд знакомых серых глаз. Девушка улыбнулась ему так же, как вчера, и помахала рукой. Петруха, без тени улыбки, незаметно от одногруппников, с достоинством кивнул в ответ. Но всё же от проницательного взгляда Кирилла этот жест не укрылся. Тот проследил за направлением Петрухиного взгляда, усмехнулся и качнул головой.
   В тот день Петрухе, обычно внимательно слушавшему преподавателей, ничего в голову почему-то не лезло. Он бездумно отсидел уроки, периодически вспоминая обжигающий взгляд однокурсницы, после занятий остался стоять возле учебного корпуса, несмотря на непонимающие взгляды и уговоры друзей. Через несколько минут из дверей весёлой стайкой выпорхнула девчачья группа и вчерашняя знакомая молча подошла к парню. И опять – обжигающий взгляд. А откуда-то издалека – бархатный, негромкий, но очень приятный голос:
   – Света.
   – А я Петруха… То есть, Петр Иванович… Вернее, Петя, – вконец запутался подросток и замолчал, раскрасневшись.
   Света негромко засмеялась, взяла его за руку и вздохнула:
   – Пошли, проводишь до общаги, что ли. Петя…
   Теперь и Петруху не видно было вечерами в комнате: то в киношку, то прогуляться, то на репетицию к Джону. И всё, естественно, со своей новой знакомой. После очередной прогулки парочка, как обычно, подошла к женскому общежитию. Возле него стояли несколько человек в форменной одежде какого-то морского училища. Петруху аж передернуло от воспоминаний. Наскоро простившись с подругой, он направился к себе.
   – Возле женской общаги я мореманов видел сейчас, не знаешь, кто такие? – задал Петька вопрос только что пришедшему с репетиции Джону.
   – Да бывает, приходят. Вон там училище их. Да нам-то что, пусть ходят, не жалко, пусть девчонки сами решают с кем гулять…
   – В училище, где я раньше учился, филиал здесь где-то был, вроде. Может он и есть? Наши частенько в этот филиал ездили, в каких-то мероприятиях участвовали, практика что ли, толком не знаю, месяц ведь всего проучился…
   Джон безразлично пожал плечами и тут же забыл об этом разговоре.
   В субботу вечером молодая парочка возвращалась из кино. Петр проводил до общежития свою пассию, и, как только за ней закрылась дверь, направился восвояси. Краем взгляда он видел нескольких человек, что стояли в тени деревьев, но особого внимания на них не обратил, мало ли кто там может быть, женское общежитие довольно притягательное место для молодых людей. Но его окликнули:
   – Слышь, парень, есть закурить?
   – Не курю, – не оборачиваясь, ответил Петр.
   – Опа-на! Так это-ж мой старый знакомый! Вот это ты, парень, попал!
   Петруха обернулся. На свет вышел курсант, из-за которого он бросил морское училище, а за ним ещё человек восемь. Петруха отошёл и прижался спиной к стене общежития: «Одному не справиться, но и бежать не вариант. Придётся биться насколько сил хватит». С надеждой он взглянул по сторонам. И тут, о, счастье, приближались два однокурсника. «Ну, теперь посмотрим кто из нас попал», – злорадно подумал Петр. Однако, увидев, что назревает заварушка, однокурсники резко свернули в сторону мужского общежития и исчезли из вида. Петруха совершенно не ожидал такого поворота, сильно огорчился и приготовился к худшему. Окружившая его толпа кровожадно ухмылялась, а главный оппонент продолжал, обращаясь к своим:
   – Ну что, как думаете, челюсть ему сломать или нос? Или может глаз выбить для нача…
   Договорить он не успел – не дала резкая боль в паху. Курсант согнулся, выпучил глаза и хватал открытым ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды. А Петруха, в боксёрской стойке, уже определил следующую цель. Конечно, бить ногой в пах не совсем боксёрский приём, но ситуация была исключительной, вот и пришлось.
   А тем временем в мужском общежитии раздался оглушающий крик сбежавших Петрухиных однокурсников: «Наших бьют!». Не прошло и минуты, как вслед за ними человек двадцать неравнодушных мчалось на подмогу. В том числе и дежурный мастер, который, не в силах остановить этот стихийный поток, решил хотя бы его проконтролировать. В следующую минуту девятый вал будущих механизаторов смял и повалил всех без исключения будущих моряков. Вид поверженных оппонентов и громкие, настойчивые увещевания дежурных обеих общежитий, быстро охладил пыл подростков, которые отошли в сторонку, удовлетворённо наблюдая за тем, как курсанты поднимаются, отряхиваются, потирают ушибленные места и убираются восвояси.
   На следующий день на второй паре в дверь кабинета без стука влетел Михалыч. В этот момент Петруха мирно почивал на последней парте, подложив руку под голову.
   – Ночью спать нужно, а не по лебедям шляться, да, Петр Иванович? Немедленно к директору!
   Такого металла в голосе мастера никто из группы не слышал с самого начала учёбы. Ребята непонимающе переглянулись и уставились на одногруппника. Тот сделал удивлённое лицо, непонимающий взгляд, пожал плечами и двинулся к выходу из класса, рассуждая: «За то, что на уроке спал – к директору? Странно. Да и Михалыч не в духе, не, не в этом видать дело…»
   – Давай, давай, шевелись! – Олег Михайлович не стал дожидаться своего ученика и куда-то направился быстрым шагом.
   Войдя в кабинет, Петруха встал как вкопанный: прямо перед ним сидел начальник его бывшего морского училища.
   – Ба! Знакомые всё лица! И здесь, значит, хулиганите, молодой человек? И отсюда желаете вылететь?
   Директор непонимающе посмотрел на коллегу.
   – Да учился у меня этот деятель. Тоже, понимаешь, драки устраивал, пришлось выгнать с позором.
   – А чё я-то?
   – Руки покажи! – скомандовал директор, и увидев ссадины на костяшках пальцев, констатировал:
   – Ясно. Так значит это Вы, Петр Иванович, зачинщик вчерашней драки, в которой пострадали курсанты? Что, девушку не поделили?
   – Да это они первые. Их человек восемь было, а я один… Да из-за девушки я буду драться только если её обидят. А делить её и не собираюсь – девушка сама выберет с кем гулять…
   – Прекратите врать, молодой человек! Я своим курсантам верю! Всё общежитие их избивало, с Вами, кстати, во главе! – начальник мореходки грозно посмотрел на подростка, а затем перевёл взгляд на директора училища. – Я правильно понимаю, что этот человек больше у вас учиться не будет?
   В этот момент в кабинет вошёл Олег Михайлович:
   – Можно? Извиняюсь что перебил, но у меня есть информация, касательно этого инцидента. Я общался с дежурными общежитий, они говорят, что курсанты первыми напали на Петра Ивановича и ему пришлось защищаться. А остальные наши ученики пришли позже ему на выручку. Девушки, кстати, из окон своих комнат это тоже видели, подтверждают.
   Директор училища повернулся к коллеге и внимательно на него посмотрел. Затем обратился к Петрухе:
   – Марш в класс.
   Долго упрашивать Петруху не пришлось, и он рванул к выходу. Но, открыв дверь, обернулся к своему бывшему начальнику:
   – Передайте своим, что не дай Бог если они ещё хоть раз здесь появятся…
   – Петр Иваныч! Ты вконец обнаглел, что ли? – прервал его громкий бас мастера.

   В воскресенье, с самого утра, Кирилл с Петром засобирались в город – прогуляться, да может в киношку какую. Ну и в шахматы поиграть, конечно.
   – Джон, погнали с нами!
   – Не, репетиция у меня.
   – Да успеешь.
   – Не, вдруг не успею, ключи-то у меня. Не поеду, короче.
   Ничего страшного, у каждого свои дела, ребята отправились вдвоем. Вернулись не слишком поздно, однако Джон уже лежал в кровати, с головой укрывшись одеялом.
   – Чего не на репетиции?
   В ответ тишина. Змей подошёл ближе:
   – Случилось чего?
   Саня медленно стянул одеяло с головы и друзья увидели кошмарную картину: всё лицо парня было разбито – глаза заплыли, губы распухли до неузнаваемости, из носа сочилась кровь…
   – Кто? – вскочил Змей.
   – Бирюк.
   Бирюком в училище звали самого отъявленного хулигана, Бирюкова, которого уже третий год пытались выгнать, но почему-то безуспешно, хотя он на занятиях появлялся раз в неделю в лучшем случае. Лет ему уже было под двадцать, но в армию не брали – отсрочка же до конца учёбы. Ростом под два метра, да и силой природа не обделила, а занимался он исключительно тем, что пьянствовал в своей комнате со своим другом Зайцевым, периодически собирая мелочь на выпивку с младших курсов.
   Громко хлопнув дверью, Змей исчез, а Петруха остался хлопотать над другом – протирал ушибы, смазывал их бадягой. Через несколько минут из коридора послышался шум. Явно различался голос Кирилла:
   – Вызовите скорую! Человек порезался!
   Петро выглянул в коридор. Шум раздавался с нижнего этажа. Спустившись, он увидел несколько человек, столпившихся возле комнаты Бирюкова. Доносился голос дежурного по этажу, разговаривавшего по телефону, очевидно, с оператором станции Скорой помощи. Протиснувшись к двери, Петруха увидел Бирюка, корчившегося от боли и зажимавшего рану на животе, из которой текла кровь. Рядом стоял Зайцев с огромным фингалом под левым глазом. Дежурный, вызвав скорую, разогнал всех зевак, которые, впрочем, не особо и подчинились, только отошли немного дальше.
   – Что произошло? – обратился он к Кириллу.
   – Спускаюсь по лестнице. Слышу крик отсюда. Забегаю – нож торчит вот у него в животе, – Змей показал на Бирюка, – а этот над ним наклонился чего-то. А он от боли как звезданёт этому прям в глаз. Ну, я нож вот вытащил, тряпку приложил, чтоб кровь остановить, сказал, чтоб рукой держал. А сам побежал чтобы скорую вызывали. Так же? – Змей посмотрел на Зайцева, который поспешно закивал головой.
   Дежурный недоумённо посмотрел на него:
   – Так нож-то как ему в живот попал?
   – Да баловался он, крутил в руке, нож и сорвался, да прям в живот… А он равновесие потерял, пьяный ведь, и упал. Прямо на нож… – пояснил Зайцев.
   – Так? – дежурный обратился к Бирюкову. Тот, морщась от боли, сквозь зубы проговорил:
   – Да-а-а…
   Скорая приехала на удивление быстро. Раненого загрузили в машину и отправили в больницу. После этого в училище его не видели. Как и Зайцева, который на следующий день забрал документы и исчез в неизвестном направлении. Поговаривали потом, что рана неглубокой оказалась, Бирюк пролежал в больнице несколько дней и сбежал, недолечившись. Участковый правда приходил разок, опрашивал свидетелей, в том числе и Кирилла, но всё формально – понятно же, несчастный случай…

   Летние каникулы имеют одно препротивное свойство – они очень быстро заканчиваются. Вот и сейчас закончились самым подлым образом, не успев даже толком начаться. Нужно входить в учебный процесс, хоть совсем и не охота. Но и в учебном времени есть свои положительные моменты. Джон, например, в день приезда побежал в актовый зал, несмотря на отсутствие коллег по ансамблю, Петруха – к женскому общежитию, а Змей с удовольствием слушал рассказы одногруппников как они провели это лето. Постепенно всё входило в своё русло, повседневные заботы и учебный процесс вытеснил воспоминания о беззаботных летних днях.
   Утром в воскресенье Саня с Кириллом собирались в город на концерт группы «Круиз». Билеты они купили уже давно, несмотря на обещание Джона самому себе не брать Кирюху на рок-концерты. Приоделись соответствующе мероприятию, даже побрились. Да вот проблема – одеколон закончился. Да ладно, можно и так. В общаге почти полная тишина, все разъехались на выходные – кто домой, кто по друзьям, кто в город погулять. Только из-за одной двери шум доносился.
   – Может зайдем, попросим одеколона побрызгаться? – махнул Джон рукой в ту сторону. Кирюха пожал плечами, мол, хочешь – зайдём. Постучав, ребята вошли. В комнате находились двое первокурсников. Один из них – обычный с виду тщедушный подросток, но вот второй – под стать Петрухе. А может и поздоровее будет. Увидев вошедших, тщедушный насторожился и на простой вопрос Джона: «Ребят, у вас одеколона нет? Дайте побрызгаться, а?», последовала гневная тирада:
   – Давайте валите отсюда, фиг вам, а не одеколон. Нам говорили, что вы можете прийти, вымогать деньги будете. Ничего вам тут не обломится.
   Вошедшие ошарашенно смотрели то друг на друга, то на говорившего, а он продолжал, обращаясь к своему сокурснику:
   – Васёк, вмочи им пару раз чтоб дорогу сюда забыли.
   Васёк поднялся с кровати, подошёл к оппонентам. Он был настолько их выше, что Джону даже голову задрать пришлось, чтобы рассмотреть – где же он заканчивается? Мелкий тем временем тоже подскочил, начал подпрыгивать по-козлиному рядом с Джоном, размахивать руками зачем-то. Вся эта картина ну никак не соотносилась с праздничным, предконцертным настроением, и, чтобы окончательно не расстроить группу «Круиз» своими кислыми рожами, ребята просто отмахнулись от надоевших уже им хозяев комнаты, и отправились своей дорогой. Ну, как отмахнулись: Джон оттолкнул прыгающего козла, а Змей, случайно, конечно, попал правой рукой в челюсть великана. От такой отмашки оба они отлетели к стенам в разные стороны и с разным результатом. Тот, что поменьше, с небольшим шумом, только тумбочку сломал, а другой грохнулся с такой силой, что оконные рамы ходуном заходили, да и последствия для металлической кровати были более плачевны, чем для тумбочки. Об инциденте друзья забыли, даже не дойдя до выхода из общежития – впереди ведь такой интересный и насыщенный день!
   Концерт удался на славу. Джон даже горло сорвал, подпевая, да и потом, по дороге к метро через парк Победы, периодически затягивая: «Крутится волчок, ок, ок, ок!». Даже Кирюха на концерте не мог усидеть на месте, махал руками, хлопал, кричал что-то невразумительное, топал ногами… В общем дома парни появились весёлые и довольные, упали на кровати и заснули со счастливыми лицами.
   На следующий день после третьей пары к ним подошёл Михалыч с каменным лицом:
   – Александр, вместе с Кириллом немедленно к директору!
   Джон смотрел на мастера с полнейшим недоумением: во-первых, он никогда не слышал, чтобы его полным именем называли; во-вторых, он понятия не имел о причине каменного лица Михалыча и вызова на ковёр.
   Ребята вошли в кабинет вслед за мастером. Перед ними сидел директор, завуч, воспитатель, участковый и незнакомый парень.
   – Рассказывайте, – предложил Олег Михайлович.
   Ребята переглянулись, посмотрели на присутствующих, недоумённо пожали плечами:
   – О чём?
   – Ну как о чём? О том, например, как вы вчера драку устроили в общежитии, избили первокурсника, так, что он в больнице сейчас.
   – Мы? Кого? Да мы вчера в городе были… – совершенно искренне оправдывались подростки.
   – Ну да, ну да. А до этого? Макарова кто избил? – вступил в разговор участковый.
   – Кто это – Макаров? Да не трогали мы никого!
   – А у меня другие сведения. Вот его показания: «Вошли, требовали одеколон, чтобы выпить, потом избили…»
   Ребята переглянулись ещё раз:
   – Это тот здоровяк, что ли?
   – Так ещё и здоровяк какой-то был?
   – Не, вообще никого не было, не дрались мы вчера ни с кем, никакого одеколона не требовали, тем более чтобы выпить, враньё какое-то. Я оттолкнул только одного, что на меня прыгать пытался и всё. Не знаю, Макаров это или нет. Больше на козла похож был.
   – Короче, – резюмировал директор, – Макаров сегодня на уроке потерял сознание, сейчас в больнице с сотрясением. Показания есть. Заявление о привлечении вас к ответственности от его брата – тоже. Вам реальный срок грозит, неужели непонятно? По закону вас прямо сейчас задержать нужно и в КПЗ отправить.
   – По закону, значит… – задумчиво протянул Кирилл. – То есть за то, что Джон оттолкнул этого козла, на него прыгавшего, нам реальный срок грозит. А что-ж полгода назад, когда он весь в фингалах две недели валялся на койке, никому никакой срок не грозил? Или не знали вы об этом? Или не знали, что Бирюк с Зайцем весь первый курс трясут ежедневно и половина первокурсников в синяках от их рук ходит? Так и дальше всё продолжалось бы, если-б ему… он сам себе дырку в пузе не сделал. Где же тогда ваш закон был?
   – Ты разговор-то не переводи. Сейчас о вас речь. В общем так. Есть заявление – есть дело. Нет заявления – нет дела, – подвёл итог участковый, глядя на незнакомого парня. Тот согласно кивнул головой.
   – Всё ясно? – уточнил Михалыч. – Тогда свободны. Пока.
   Друзья в раздумьях вышли из учебного корпуса.
   – Видимо брат это его сидел? Может поговорить с ним? – спросил Саня. Кирилл безразлично пожал плечами.
   Молодой человек вышел минут через пять. Джон подошёл к нему:
   – Я извиняюсь, можно с Вами поговорить?
   Парень стоял молча, не глядя на подростков, глубоко засунув руки в карманы, а лицо в воротник куртки.
   – Но ведь это несправедливо… Он же сам на нас прыгал… Я просто отмахнулся. Да и не ударился он головой, вроде. Может и сотрясение-то не от этого… Может не надо это, ну, заявление, в смысле, – запинаясь и не зная толком о чём говорить, мямлил Саня.
   – Если бы мы были виноваты – то готовы были бы понести наказание. Но здесь не за что. Если было бы за что извиниться – мы бы извинились. Но опять же – не за что. Если ты считаешь, что мы должны сидеть – Бог тебе судья, – громко и чётко выговорил Змей.
   Молодой человек, не выказав совершенно никакой реакции, спокойно и неторопливо двинулся в сторону автобусной остановки.
   Через день потерпевшего выписали из больницы. Удивительным образом слух об этом распространился по училищу гораздо быстрее, чем в нынешнюю эпоху смартфонов, и, естественно, достиг слуха его «обидчиков». Они прошлись по учебному корпусу в поисках товарища Макарова и обнаружили его выходящим из учебной части.
   – Поговорим?
   Макаров молча проследовал за друзьями в уединённое место. Подростки сели на ступеньках запасной лестницы.
   – Понимаешь, я бы извинился перед тобой, но думаю – не за что… Потому и просить тебя не буду заявление забирать … – начал разговор Кирюха.
   Макаров поднялся со ступеньки и повернулся к ребятам:
   – Брат ещё позавчера заявление забрал. А я хотел вам спасибо сказать – из-за вас я понял, что здесь мне не место. Не моё это всё… За документами только пришёл. Прямо сейчас домой еду, – и Макаров быстрым шагом направился к выходу.

   Кроме шахмат у Кирилла было ещё одно увлечение – стихи Высоцкого. Он собрал довольно внушительную их коллекцию, отпечатанных самиздатом или переписанных лично. На этой почве он сошёлся с одногруппником Дениской. Это был примерный и скромный подросток, никогда не снимавший очки и державшийся несколько особняком. Жил он с родителями в городе, в спальном районе.
   Дениске однажды дали почитать сборник малоизвестных песен Высоцкого, чем он не преминул похвастаться Кириллу. Тот, конечно же, упросил дать ему книжку на пару дней, в течении которых обязался переписать её и себе, и ему. После занятий поехали к Дениске, а в компанию ещё и Петруха напросился, чтобы время до вечера скоротать.
   Компания подошла к Денискиному подъезду. Пока Дениска бегал за книжкой домой, ребята сгоняли в магазин – надо ведь отблагодарить сокурсника, а возвращаясь, увидели совсем неприятную картину: трое рослых парней возили Дениску лицом по грязному снегу. Книга распалась на листочки, которые в беспорядке валялись рядом. Обалдев от такой неожиданности, парни подскочили к дерущимся. Двоим из них пара ударов стала достаточным стимулом чтобы отбежать в сторону. А вот третий не унимался. Он раз за разом пытался попасть ногой в лицо лежащему Дениске. Пришлось Петрухе схватить его сзади за руки чтобы успокоить, а Змей, стоя перед ним, начал проводить воспитательную беседу на тему: «Как нехорошо маленьких обижать». Парень попытался вырваться, но куда там, от железной хватки Петра Ивановича ещё никто не уходил. Тогда парень со всего размаху ударил Змея ногой по ляжке. Тот аж присел от неожиданности и боли. А обидчик, воспользовавшись секундным Петрухиным замешательством, бросился наутёк что есть силы, а с ним и вся его компания. Петруха – за ними. Змей, прихрамывая – тоже, да и Дениска не отставал. Убегавшим, видимо, придавала сил реальная опасность возмездия, поэтому ребята никак не могли их настичь. Добежали до угла здания, за которым только что скрылись обидчики, и встали как вкопанные – тех нигде нет.
   Увидев рядом двери кафе, подростки решили, что оппоненты спрятались там и заскочили внутрь, громко хлопнув дверью. Посетителей было немного – рабочее время ещё не закончилось. Они, совершенно не торопясь, поглощали котлеты по-киевски, тщательно пережёвывая и обсуждая при этом текущую международную обстановку. Услышав грохот дверей все на секунду оторвались от трапезы и посмотрели на ворвавшихся тяжело дышавших посетителей, которые, внезапно осознав свою ошибку, застопорились на входе. В кафе воцарилась тишина. Посетители, официантки, бармен и кассирша вопросительно смотрели на пришельцев. Причем у отдельных посетителей вилки с кусочками котлеты так и остановились в промежуточном положении, не дойдя до рта. Тогда, видимо, чтобы как-то разрядить обстановку, Змей схватил столовый нож, лежавший на ближайшем столике, и с размаху воткнул его в столешницу с диким криком: «Что, б… дь, не ждали!?» После чего с гордым видом, полный удовлетворения, как от хорошо выполненной работы, развернулся и вышел на улицу. А за ним и вся компания. Посетители вернулись к трапезе, котлета по-киевски достигла своей цели, кассирша принялась пересчитывать мелочь, а официант со вздохом поплёлся вытаскивать нож из стола.
   Выйдя из кафе, Петруха с Дениской, до этого давившиеся от смеха, не смогли больше его сдерживать. Даже дверь кафе задребезжала от раскатов хохота, от чего посетители более активнее задвигали челюстями. Змей с крайне серьёзным видом смотрел по сторонам. Наконец он изрёк, махнув рукой в сторону кафе: «Их там нет!», чем вызвал ещё более громогласный хохот приятелей и, соответственно, более интенсивную работу челюстей посетителей кафе.
   Вернувшись к подъезду, друзья заботливо подняли, отряхнули каждый листочек книги и собрали всё воедино. Дениска торжественно вручил её Змею. А Змей, соответственно – презент Дениске. На том начали прощаться. Змей, правда, несколько раз предложил помощь: «Ежели они ещё хоть раз… Короче – обращайся!» Дениска интенсивно кивал головой, с готовностью и благодарностью, а потом показал презент, врученный Змеем:
   – А может это, ну, того…
   – Ну, а что ж, за чудесное спасение можно!
   Потом ещё сгоняли в магазин. И ещё. Дениску развезло. Заплетающимся языком он благодарил своих спасителей, пытался их обнять и пожимал ежеминутно руки. Наконец, вдоволь наслушавшись дифирамбов в свой адрес, ребята подхватили нового друга под мышки и доставили к двери квартиры. Прислонили, позвонили, и, посчитав свою миссию выполненной, оперативно ретировались.
   С остановки электрички Петруха двинулся к женской общаге – надо ведь перед Светкой извиниться, встретиться же договаривались. Попытки извинения не приносили никакого успеха в течении целого часа. Хотя их слышали практически все жильцы общежития, но только не Светка. В расстроенных чувствах Петруха двинулся к себе, решив продолжить завтра на свежую голову. На пороге общежития его встретил дежурный:
   – Что так поздно? Я уж закрывать собрался…
   – А тебе-то что?
   – Опа. Да ты бухой, похоже! С какой группы, кто мастер?
   – Соловьёв. Да отстань ты уже… – и Петруха, не обращая внимания на бесплодные попытки дежурного его остановить, направился в свою комнату.
   Пробуждение было тяжёлым. Петруха продрал глаза под громкие возгласы Михалыча: «Что, головка бо-бо?»
   Все ушли на зарядку, в комнате только он и мастер, который взял стул и присел рядом:
   – Ну, рассказывай. Где пил, что пил, с кем пил…
   – Да что рассказывать-то, ну выпил бутылку пива в электричке, с непривычки развезло…
   – Ага. Пива. Бутылку. Один. Ты что – алкаш? Только алкаши в одиночку пьют.
   – Чего сразу – алкаш-то? – обиделся Петруха, – не один я, со Змеем…
   И тут же прикусил язык. Но было поздно. Михалыч ругался не долго, но громко, на тему: «Ещё хоть только раз услышу… Вылетите оба к чёртовой матери!!!» А потом, уже спокойнее:
   – Выпивать, конечно, я вам не смогу запретить. Свинья грязи найдёт. Учтите только главное: пить можно, но нужно знать, что пить, с кем пить, где пить и когда. А вы этого не знаете и не хотите знать. И потому позорите наш город – шляетесь в непотребном виде где попало. А у нас город культурный. Туристов немерено, иностранцы, опять же. Какое у них впечатление от ваших полупьяных рож останется? Короче. Хотите пьянствовать – отправляйтесь в свой родной город, его и позорьте. А здесь вам делать нечего.
   С этими словами мастер тяжело поднялся со стула, медленно подошёл к двери и взялся за ручку.
   – Олег Михайлович! Подождите, – подскочил Петр, – я клянусь вам, не будет ничего подобного больше! Точно, не будет!
   Молча кивнув, Михалыч вышел, а расстроенный Петруха тяжело упал на кровать.

   Третий курс начинался с практики. Её проходили в том совхозе, в котором и предстояло работать по окончании училища. Совхоз, с тривиальным названием «Красное знамя», располагался недалеко от училища, буквально в сорока минутах езды на автобусе или на электричке. Практика должна была начаться первого сентября, но молодым механизаторам оказалось достаточно одного месяца для того, чтобы насладиться каникулами и уже в конце июля они были в совхозе, чем бесконечно удивили всё его руководство. Но, так как лишних механизаторов на уборочной не бывает, ребят встретили с распростёртыми объятиями, заселили в общежитие и предоставили по трактору.
   В качестве общежития использовался один подъезд нового пятиэтажного дома. Друзьям предоставили трёхкомнатную квартиру – по комнате каждому. При этом заведующая хозяйственной частью совхоза, которая и показывала им новое место жительства, не преминула несколько раз повторить: «Когда отслужите и женитесь, такая вот квартира каждого будет ждать. Если работать у нас будете, конечно». Расположившись, практиканты двинулись в гараж, осмотреть трактора, на которых им предстояла битва за урожай. Технику с гордым видом показывал главный механик Георгий Матвеевич с прозвищем, естественно, Жорж, который, как и завхоз, несколько раз повторил: «Когда отслужите – новые трактора вам дадим, а пока на вот этом», – Жорж махнул рукой в сторону стоявших под забором закопчённых и явно уставших железных коней. «И женимся, да?» – невесело пошутил Джон, на что механик не обратил ровным счётом никакого внимания.
   Кони были так себе. Немного постарше наездников, раза в полтора. Заводились хорошо, но долго. И двигались, правда недалеко и недолго. Битва за урожай грозила закончиться, не начавшись и потому началась она с ремонта. Всеми правдами и неправдами начинающие механизаторы раздобыли инструменты. Запчасти выпрашивали у механика, наладчиков и кладовщицы, снимали более-менее пригодные со списанной техники, а в отдельных случаях обменивали на «жидкую валюту» в соседней «Сельхозтехнике». Желание привести трактора в рабочее состояние было столь велико, что друзья ими занимались с раннего утра и до позднего вечера, приходя домой только поспать. Заслуженные механизаторы совхоза поначалу посмеивались над этой активностью, подтрунивали и подшучивали. Однако через несколько дней поняли, что целеустремлённость практикантов поистине не имеет границ и им не удастся сбить их с намеченного курса, а потому прекратили это дело, даже помогать стали некоторые. Советом, конечно.
   Дней через десять всё было готово. Даже более того, трактора, путём небольшой доработки, увеличили свою максимальную скорость в полтора раза. Правда и расход топлива тоже. Но кто ж его считает, когда на кону сохранность урожая? Молодёжь выехала на широкую асфальтированную дорогу на отремонтированных тракторах для ходовых испытаний. Дачники – жигулисты и москвичисты, только пальцем у виска крутили, глядя как мимо них со зверским рёвом, металлическим лязганьем и густым чёрным дымом пронеслись три покорителя полей.
   Полностью удовлетворённые результатами, друзья отмыли с тракторов многолетнюю грязь и поставили в ряд на стоянке.
   – Красота! Даже не отличить друг от друга, – резюмировал Джон.
   Кирилл подошёл к трактору Петрухи, который в это время отлучился по срочной интимной надобности, и написал мелом на капоте: «Петрухин».
   – Теперь отличить, – удовлетворённо разглядывал он надпись.
   Подошедший Петро несколько озадачен был прозвищем, которое дали трактору без его ведома и попытался стереть эту непотребность. Однако получилось не очень – мел поцарапал краску и надпись всё равно была достаточно различима, даже с приличного расстояния. Тогда Петруха махнул рукой: «Ну, Петрухин, так Петрухин».
   А наутро все трое уже разглядывали рисунок на капоте трактора Кирюхи, исполненный разноцветными мелками. В принципе, обладая даже недюжинным воображением, можно было распознать героя русских народных сказок с небольшими крыльями и тремя головами, каждая из которых изрыгала огромное пламя. Но, видимо для тех, у кого воображение отсутствует напрочь, под творением красовалась надпись «Змей Гарын». Счастливое лицо и широченная улыбка Петрухи не оставляли сомнений в авторстве шедевра.
   Кирилл внимательно осмотрел новое украшение трактора, смотался в покрасочный цех, принёс несколько баночек краски разного цвета и кисть. Через несколько минут «Змей Гарын» заиграл свежими, яркими расцветками. Вдоволь налюбовавшись на доработанную картину, ребята отправились за путёвками.
   За короткое время практиканты настолько влились в коллектив механизаторов совхоза, что, когда практика подошла к концу и они пришли за характеристикой к Георгию Матвеевичу, тот какое-то время недоумённо смотрел на них: «Какая характеристика? Какая практика? Как ещё год учиться? Чему вас учить-то?» Но потом, покачивая головой, он написал каждому такую характеристику, с которой можно смело в космонавты направляться, и спросил:
   – А кто мастер у вас?
   – Соловьёв, Олег Михайлович.
   – Огромный привет ему передавайте. Хорошую смену подготовил.

   После приезда третьекурсников с практики, в училище решили организовать танцевальный вечер с громким названием «Осенний бал». Играла, конечно, группа «Зазеркалье». Буквально несколько репетиций восстановили сыгранность коллектива, не встречавшегося больше трёх месяцев. Вот только Виктор морщился, играл с какой-то неудовлетворённостью, без особого энтузиазма.
   – Вить, что-то ты какой-то не такой сегодня, – заметил Джон.
   – Да звук не нравится. Вроде всё как обычно, а не нравится. Видимо, потому что не развиваемся мы. Два года одно и тоже. Ни в стиле ничего нового, ни в звучании, ни в композициях. Я, кстати, на танцы знакомого пригласил из Соснового Бора, он лидер группы «Листопад», очень там популярной. Послушает, поговорим, может подскажет чего.
   Осенний бал прошёл без особых эксцессов, если не считать классического: «Куда прёшь, козёл!» – «Сам козёл!» – «Кто козёл, я козёл? Ну ты и свинья!» – «Сам свинья!» – «Кто свинья, я свинья?..», ну и далее в том же духе. Да ещё несколько пьяных выгнали и пару драчунов успокоили. Зато музыкальная часть всех танцоров устроила более чем. Довольные музыканты несколько раз исполнили на бис «До свидания, милый друг», попрощались с милыми друзьями и собрались в подсобке, выслушать резюме приглашённого специалиста. Тот восхищаться особо не стал, вкратце прошёлся по небольшим помаркам в той или иной композиции, посоветовал что-то углубить, где-то усилить.
   – Но это всё мелочи. Самое главное – отсутствие у вас клавишей. Без них вы никуда не продвинетесь, – сказал он на прощание, – приезжайте к нам, послушайте и прочувствуете разницу.
   На том официальная часть разбора была закончена. А в течении неофициальной части Костя, так звали главного «Листопада», ещё не один раз повторил: «Приезжайте, послушайте, будем ждать, – и, уже в конце встречи на высшем уровне, – не приедете – обижусь!»
   На следующей репетиции Виктор подвёл итог прошедшего мероприятия и указаний гостя:
   – Ну, вы всё сами слышали, нужен клавишник. Насчет синтезатора я договорился, сегодня привезу. Твоя, кстати Саня, классная руководительница, предложила дочь свою попробовать. Она с детства в музыкальной школе на фортепиано играет.
   – Да знаю я её! Ей лет четырнадцать или пятнадцать. Что она делать-то будет у нас – Моцарта играть? Мы-ж разговаривали – более рок-н-рольное звучание должно быть, а не классическое. Да и Костя вон, говорил…
   – Джон, а ты играть в своем «Солнечном круге» начал во сколько лет? Вот и угомонись. Или может клавишник у тебя есть какой? А насчёт остального – послушать нужно, попробовать.
   Алина, так звали дочку классухи, прибыла на репетицию как на отчётный концерт, в школьной форме с белым передником и большим белым бантом. Музыканты ей наигрывали, она пыталась повторить и потом безуспешно встроиться в композицию, но ничего толком не получалось. Расстроилась страшно. Витя, как мог, утешал, говорил – ничего, это только первая репетиция, всё ещё будет. Хотя и сам, похоже не верил.
   Всё продолжилось в том же духе и во второй, и в третий раз. У Джона даже раздражение начало появляться:
   – Ну чего сложного-то? – в который раз он показывал партию гитары. – Подыграть только мне нужно и всё!
   – Ну… Ты вот тут «До-диез мажор» играешь, а по-моему «До-диез минор» должен быть. Я тут ноты записала, вот, посмотри, пожалуйста…
   Ошарашенный Джон несколько растерянно проговорил:
   – Какой «До-мажор», какой «До-минор»? Обычный гитарный рифф…
   – Хватит на сегодня. Давайте по домам, послезавтра встречаемся, – прервал разговор Витя.
   Саня направился было домой, но остановился на выходе и дождался клавишницу. Алина вышла, низко опустив голову. Тихонько всхлипывая, неторопливой походкой она направилась на автобусную остановку. Саня молча шёл рядом. Он может и хотел как-то успокоить девушку, приободрить, но совершенно не знал как это сделать. Так молча и дошли. Дождавшись автобуса, Алина шагнула в открывшиеся двери, и только тогда Джон сунул ей в руку магнитофонную кассету: «Послушай, там синтезатор так классно звучит…»
   Следующая репетиция началась с того, что Алина молча уселась перед инструментом и разложила прямо на него рукописные ноты. Сосредоточенно сыграла несколько небольших отрывков, неотрывно глядя в свои записи, оглянулась на Виктора, чего, мол, стоим? Ребята оторвались от созерцания Алининых манипуляций и приступили.
   На этот раз синтезатор звучал по-другому. Он совершенно не выбивался из гитарного строя, даже наоборот, дополнял его, привнося дополнительные полутона, отчего звучание стало гораздо объёмнее и глубже.
   Прозвучал последний гитарный аккорд, Витя придвинулся ближе к Джону:
   – В принципе нормально. Немного клавиши потише сделаем, и пойдет.
   И тут зазвучало соло на синтезаторе. Алина, не отрывая взгляда от нот, сосредоточенно выдавала мелодию, в которой риффы только отыгранной песни соединялись аранжировкой в рок-н-рольном стиле. Соло звучало совершенно уникально, а стиль исполнения поразительно напоминал композицию «Lazy» группы «Deep Purple». Оно длилось минуты две – три, в течении которых челюсти музыкантов опускались всё ниже, а брови поднимались всё выше. Последние ноты растворились в тишине зала, Алина повернулась к ребятам с вопросительным видом. Саня незаметно от всех показал большой палец и её лицо озарилось счастливой улыбкой. Витя придвинулся ближе к Джону:
   – В принципе нормально. Немного клавиши погромче сделаем, и пойдёт.
   В субботу танцы отменили, заняться было решительно нечем. Кирилл, собираясь в город по делам, предложил Сане составить ему компанию, на что тот согласился не задумываясь. День был довольно морозный. Вдоволь нагулявшись по холоду, выпив для «сугрева» по кружке пива, друзья отправились домой, еле успев заскочить в последний вагон электрички. Джона даже дверью прищемило. Уютно устроившись на сиденьях и согревшись, пацаны задремали, прислонив головы к замерзшему стеклу.
   Разбудил их недовольный голос попутчицы: «Конечная, просыпайтесь уже…» Ребята вышли на перрон, продирая глаза и позёвывая. Остатки сна как рукой сняло:
   – Это мы где? Не на ту электричку, похоже, сели… Как выбираться теперь отсюда? – спросил Кирюха.
   Оглядевшись по сторонам, Саня констатировал:
   – Сосновый Бор. Это, Кирюх, не надо выбираться… Костян, лидер группы местной, «Листопад», звал к ним, послушать. Сильно звал. Как раз сегодня танцы, они в ДК играют. Может мотанём?
   – Ну куда ж от тебя денешься. Поехали. Только где этот ДК здесь?
   Друзья двинулись к остановке. Возле дверей автобуса стояла подвыпившая компания трёх парней, лет на пять старше Джона со Змеем, и молодой девушки. Пытаясь просочиться сквозь них в автобусные двери, Джон случайно наступил одному на ногу, но извиняться почему-то не стал. Друзья заскочили в автобус и встали на задней площадке. Подвыпившая компания – следом за ними, двери закрылись, автобус тронулся. Кроме них пассажиров в салоне не было. Двое парней встали возле дверей, облокотившись на них, а третий с девушкой остановились позади Джона со Змеем.
   – Извиниться бы надо. И вообще, ботинки почистить мне, раз испачкал, – сказал он, обращаясь к Сане под хихиканье девушки.
   Ребята недовольно отвернулись в сторону выхода, где стояли его спутники. А тот, не видя огромного желания преуспеть в чистке его ботинок, продолжал:
   – Ну так что? Извиняться будем? Или по морде получать? – и всё такое в этом роде. Минут пять упражнялся в красноречии, а девица – в хихиканьи. В это время автобус подошёл к остановке, водитель открыл двери. Подвыпившие парни чуть посторонились, чтобы не мешать дверям выполнять свою работу, и встали в проёме. Змей посмотрел Джону в глаза, перевёл взгляд на его ботинок, а потом на пах парня, что стоял напротив него. Джон еле заметно кивнул. В следующую секунду оба соперника схватились за причинное место, пострадавшее от ботинок Змея и Джона, а потом и вовсе вывалились из автобуса от их ударов в лоб. Водитель закрыл двери и автобус тронулся дальше. Джон поднял руку с вытянутой ладонью вверх с расчётом, что водитель увидит его благодарность в салонное зеркало, и повернулся к третьему парню. Хихиканье девицы приобрело нервно-истерическую окраску.
   – Так что там насчёт ботинок?
   – Не, ничё, извиняюся…
   Змей подошёл вплотную к парню, так, чтобы девица не слышала, и прошипел:
   – Скажешь своей девушке спасибо, не хочу тебя при ней унижать. А то ты бы уже давно нам обоим ботинки почистил, причём языком. Веришь?
   – Да, да, – энергично закивал парень.
   Ребята оставили пару на задней площадке и подошли к водителю:
   – Спасибо, друг! Предупредишь, когда остановка ДК будет?
   Водитель в ответ коротко кивнул головой и поднял вверх сжатый кулак. Остановил он автобус прямо напротив входа в ДК, где и остановки-то не было никакой. Ребята вышли и подняли над головой в знак благодарности руки, сцепленные ладонями между собой. Водитель коротко просигналил и автобус двинулся дальше.
   ДК трудно было не узнать среди одноликих пятиэтажных хрущёвок. Тем более, что на здании сияла надпись «Дворец Культуры Строитель».
   Танцевальный вечер был в разгаре. Это чувствовалось по доносящейся музыке и группе молодых людей в тени сосен неподалёку от входа, которые усиленно готовились поразить слабый пол своим танцевальным умением.
   Друзья и до входа не дошли, как их окликнули из этой группы местных танцоров, безошибочно определив чужаков:
   – Алё! Сюда подошли!
   Джон сделал вид, что не обратил внимания, но Змея покоробило такое обращение. Он остановился и внимательно посмотрел на «алёкавшего»:
   – Чё хошь?
   – Курить есть? Мелочи дай в долг!
   – Да пошёл ты…
   В следующую секунду перед друзьями образовалась толпа человек в пять. Не говоря ни слова один из них засветил Джону прямо в глаз, получив ответный удар в челюсть от Змея. В этот момент из ДК выскочили дружинники и толпа как-то внезапно рассосалась, напоследок пообещав встретиться и поговорить по душам.
   Нисколько не сомневаясь в перспективности этой встречи по окончании танцевального вечера, ребята вошли внутрь. В полутемном зале было довольно многолюдно и друзьям пришлось пробираться к сцене, обходя танцующих и праздно стоящих посетителей, стараясь двигаться как можно аккуратнее и уворачиваясь от слишком активных танцоров. Но, как бы они не старались, аккуратно не получалось. Почти достигнув сцены, Джон, размахивая руками чтобы привлечь внимание Кости, не увидел вовремя грозящую опасность и состоялась его стыковка с девушкой, которая танцевала, зачем-то двигаясь назад. Столкновение было настолько ощутимо, что они разлетелись в разные стороны, с трудом устояв на ногах, при этом одновременно воскликнув: «Э, осторожней нельзя?» Саня взглянул на девушку и застыл:
   – Извините, мы, по-моему, с Вами встречались…
   – Оригинально! Чего-нибудь поинтереснее придумай, – девушка отвернулась к подругам.
   – Да нет, я серьёзно… – не отставал Саня. В этот момент Костя закончил петь и в зале прибавили освещение.
   – Вика! – Саня обалдел от неожиданности. Чуть внимательнее посмотрев на собеседника Вика удивленно проговорила:
   – Саша? Ты откуда здесь?
   – Учусь недалеко, к друзьям вот приехали… Да-а-а, не ожидал, года три, наверное, не виделись,
   Только сейчас Саша обратил внимание на Костика, который объявил перерыв и маячил ему, стоя рядом со сценой.
   – Вик, извини, я сейчас… Дождись обязательно.
   Пацаны вслед за Костей прошли в подсобку возле сцены. Вся группа уже сидела там, перекуривая.
   – Вот. Саня из «Зазеркалья», я вам рассказывал, – Костя представил Джона.
   Перезнакомившись и обменявшись парой дежурных вопросов на тему «Как дела?», музыканты стали собираться на сцену, перерыв заканчивался. Состав «Листопада» был явно старше, чем ребята в «Зазеркалье» – состоявшиеся, взрослые мужчины лет около тридцати, с большим опытом выступлений на танцах, свадьбах и других подобных мероприятиях. Играли они в основном популярную молодёжную музыку. Но при каждом удобном случае вставляли туда рок-н-рольные мотивы. Да и знаменитые композиции зарубежных рок-исполнителей стороной не обходили, правда играли их, когда это было возможно по политическим соображениям. Свои песни у них тоже были, Костиного авторства, непременно в роковой манере, поэтому исполнялись они тоже редко и по тем же причинам.
   – Сань! А может сыграешь с нами? – неожиданно спросил Костя.
   – Да перестань, ты о чём, я-ж ни одной вашей песни не знаю…
   – Да неважно. Соло сделаешь в конце песни, что мне показывал, когда я у вас был? Когда петь будем – играй что-нибудь, звук отключим, подсматривай вон аккорды у Юрика, заканчивать будем – кивну. Миша! Санину гитарку вруби как кивну, о-кей?
   Через минуту весь состав ансамбля, включая Джона, был на сцене. Змей встал недалеко от Сани в роли группы поддержки.
   – Друзья! – объявил Костя в микрофон. – А сейчас – сюрприз! У нас в гостях музыканты популярной группы «Зазеркалье»! И следующая композиция – наш совместный подарок специально для вас!
   Джон старался вовсю, воодушевлённо молотя по струнам отключенной гитары, подсматривая аккорды у Юрика. Змей, как мог, поддерживал друга то воспроизводя его движения, то обращаясь к толпе, показывая – хлопать нужно! Руки выше! То приседая, то подпрыгивая. Песня подошла к концу, Костя кивнул и тут уж Джон не оплошал. Это соло было у него настолько отрепетировано, что сыграть его он мог даже в полусонном виде, не глядя на струны. Выложился по полной. А с последним аккордом протянул правую руку с вытянутым указательным пальцем в Викину сторону со словами: «Это для тебя!» Правда, слова его потонули в шквале аплодисментов и восторженных криков. Но Вика и по движению губ поняла о чём разговор, сделала изумлённое лицо и прижала руки к груди, изобразив благодарность. Почти все присутствующие обратили внимание на этот финальный жест и с глубоким интересом стали выискивать взглядом – кто же эта счастливица? А Викина подруга, стоявшая рядом с ней, даже запрыгала, не в силах сдержать эмоции и бросилась в обнимку.
   В этот момент директор ДК обнаружила, что время-то уже перевалило за одиннадцать, немедленно пробралась на сцену и объявила о конце танцевального вечера. Несмотря на то, что её слова потонули в возмущённом гуле посетителей, музыканты спустились со сцены, а дружинники приступили к очистке зала от танцоров.
   – Дождитесь нас, – помахал Костя Джону и скрылся в подсобке.
   – Ну, привет ещё раз, – Саня подошёл к Вике.
   С момента последней встречи она почти не изменилась: всё такая же самая красивая. Только красота её стала более женственной и даже сексуальной. Стройные ноги, тонкая талия, немного вытянутое лицо с глазами зелёного цвета, ослепительной улыбкой и ямочками на щеках.
   – Ты как тут оказалась?
   – Родители переехали, ну и я сними, конечно…
   Парочка, а за ними и Кирилл с Викиной подружкой, вышла из Дворца Культуры.
   – Опа-на! А мы уж заждались! – парней встречала компания местных хулиганов. – Ну пошли, поговорим.
   Видимо Змею разговаривать особо не хотелось, поэтому он повторно показал свой коронный удар в челюсть, от которого любитель разговоров грохнулся на землю со звуком мешка с дерьмом. Всё тут же смешалось в странную какофонию из матерной ругани, ударов, криков и женских визгов. И несдобровать бы друзьям, если бы в это время из здания не вышли музыканты, которые в считанные секунды всех успокоили. Местные, увидев кто им противостоит, прекратили всякое сопротивление и только повторяли:
   – Костя, да мы того, ну, этого…
   – Не дай бог ещё раз услышу, что на моих друзей прыгаете – попадёте по-взрослому!
   – Ну, Костя, мы-ж не знали…
   – Теперь знаете.
   С этими словами большая компания направилась в ближайший сквер, отметить удачное выступление.
   Однако на морозе особо долго не поотмечаешь. Уже через полчаса девчонки начали замерзать, несмотря на согревающие напитки. Разговор всё время крутился вокруг выступления группы и соло Джона. Девушки его тоже поддерживали поначалу, но это им быстро наскучило. Они начали откровенно зевать, перешёптываться о чём-то своём, о женском, наконец Вика тронула Саню за рукав: «Проводишь?» Наскоро попрощавшись с музыкантами и пообещав приезжать почаще, друзья направились к Викиному дому. Вика с Джоном шли впереди, болтая без остановки, а Кирилл с Викиной подружкой, у которой он до сих пор не удосужился спросить, как её зовут, позади, в полном молчании, пиная по дороге комки снега.
   – Мой подъезд. Вон окна мои на третьем этаже. Теперь знаешь, где я живу, можешь приезжать.
   – Обязательно!
   Саня посмотрел на девушку и взял её за руки. А Вика, поцеловав Саню в щёку и махнув подруге на прощание, вытирая глаза, скрылась за дверью подъезда. Подруга тоже, загадочно улыбнувшись Кириллу, исчезла в ночи. Саня проводил взглядом Вику через окна подъезда и глубоко вздохнул:
   – Ну, теперь и до дома можно.
   От платформы друзья шли в полном молчании, пока не увидели рядом с общежитием ребят из параллельной группы.
   – Здорово, мужики! Вы чё тут?
   – Да так, стоим, болтаем, музон, вот слушаем, – один из них показал на старенький кассетник.
   – Классная музыка, – рассеянно оценил Джон, – кто играет?
   – Как кто? Ты… – почти хором и с неподдельным изумлением ответили сокурсники.
   – Ух, ты. Как записать-то сумели? А со стороны ничего так, звучит…
   – А вы откуда? И что за отметина под глазом?
   Саня потрогал вспухший привет от сосновоборских:
   – На танцах были…
   – А я вот на той неделе тоже на танцах был – подрался. На этой неделе пошёл – опять подрался. На следующей неделе опять пойду, – под громогласный хохот рассказал свою историю один из собеседников.

Вика

   В пионерском лагере Вика была самой красивой. Не только среди сверстниц из старшего отряда, а вообще среди всех девчонок, включая пионервожатых комсомольского возраста. Такой красивой, что сверстники стеснялись не то, что предложить дружбу, а просто подойти поближе, резонно, как им казалось, рассуждая: «Да куда уж мне-то, я-то уж точно ей не пара». А ребята из младших отрядов, в том числе и Саня, даже не помышляли взглянуть в её сторону. Такое странное поведение мальчишек совершенно разочаровывало Вику. Все девчонки с пацанами, только она одна. Всех на танцах приглашают, а её нет, приходится с подружкой танцевать. Ни одного мальчика рядом, кроме, разве что Саши, который самым удивительным образом довольно часто почему-то оказывался возле неё. Случайно, естественно. То на пляже неподалёку загорает, то в автобусе его рядом с ней посадят, то в столовой за одним столом. Даже когда на футбольном матче ему попали в глаз ногой, он, зажав рану, отошёл в сторону и, опять же, оказался рядом с Викой, которой пришлось оказывать ему первую помощь. А в автобусе, когда подъезжали к лагерю после победы на футболе, Саня запел песню «День Победы», и ей пришлось подпевать, ведь она рядом сидела, поддержать же нужно раненого.
   Все эти случайности не остались незамеченными среди ребят, которые теперь окончательно потеряли крошечную надежду хоть когда-нибудь познакомиться с Викой. Да и девчонки тоже начали похихикивать, перешёптываться, глядя на странную пару, где девочка старше мальчика на пару лет, и при этом они за всё время ни единым словом не обмолвились. А воспитатели с пионервожатыми, видимо почувствовав какую-то связь между ними, старались держать их вместе на построениях, мероприятиях, экскурсиях.
   За пару недель до конца смены в пионерлагере решили провести День девочек. Заключался он в том, что все дела по лагерю возложили на мальчишек. А девчонки только отдыхали и принимали ухаживания противоположного пола. День заканчивался конкурсом букетов и танцами. Для победы нужно было собрать самый красивый букет из полевых цветов, растущих в окрестностях пионерлагеря и предоставить его сначала комиссии, а потом подарить любой понравившейся девочке. Саша сначала не собирался принимать участие в этом, по его мнению, девчачьем, конкурсе. Однако, глядя на энтузиазм остальных мальчишек, всё же решился. Но пока он раздумывал все полевые цветы уже были вырваны или вытоптаны конкурентами. Пришлось углубиться в курортную зону и обследовать клумбы ближайшего санатория.
   Естественно, Сашкин букет произвёл фурор среди членов комиссии и занял бы первое место, если бы не завхоз этого самого санатория, который испортил весь праздник, ворвавшись в пик Санькиного триумфа, размахивая рукам и вопя о каких-то хулиганах, оборвавших все цветы. Несмотря на искренне недоумённое выражение лица подростка, первого места его всё же лишили. Но букет отбирать не стали, предупредив, что, не дай Бог, хотя бы ещё раз… Однако Сашка не особо расстроился и торжественно, на глазах всего лагеря, подарил его Вике, которая присела в старомодном реверансе, кротко улыбнулась и скромно опустила глаза.
   А потом были танцы. Как обычно, уже сложившиеся пары, танцевали под медленные мелодии, а те, кто пары не удостоился, стояли, скучая, под деревьями, в том числе Саша и Вика. Но, когда вечер почти закончился, Сашка поднялся в радиорубку и попросил поставить «Белые крылья» в исполнении Ободзинского, объявив при этом белый танец, несмотря на День девочек. А сам – бегом на танцплощадку. И не ошибся в своих ожиданиях. Как только зазвучала музыка, после объявления белого танца несмотря на активные возражения слабой половины, Вика, которая, казалось, только этого и ждала, направилась к Саше. Подойдя, она молча взяла его за руку и увлекла в круг танцующих, которые немедленно расступились, давая место новой паре. А потом и вовсе постепенно разошлись. На площадке остались только Саша с Викой, которые увлечённо кружились, прижавшись друг к другу, под завистливыми взглядами всего пионерлагеря, не исключая пионервожатых. Оставшиеся дни Вика с Сашей провели, расставаясь только на время сна.
   Выезжал лагерь организованно, в одном поезде. Вика жила в другом городе, ей ещё пару часов ехать от Дальнегорска, но и она стояла в тамбуре, когда поезд прибыл на станцию. Саша был последним в очереди на выход. Поравнявшись с девочкой, он остановился. Вика протянула листочек, на котором был написан её адрес: «Теперь ты знаешь, где я живу. Можешь приезжать» – «Обязательно!»
   Саша посмотрел на подругу и взял её за руку. А Вика внезапно поцеловала его в щёку и скрылась за дверью вагона, вытирая глаза. Паренёк вышел и ещё несколько минут выискивал Вику глазами в вагонных окнах, а когда наконец нашёл, вздохнул: «Ну, теперь и до дома можно».

   На зимних каникулах областная комсомольская организация организовала экскурсионную поездку в Москву. Конечно, взяли самых передовых комсомольцев из девятых и десятых классов. Только Джон был из восьмого. Но без него никак: всё же председатель городского комсомольского штаба. До Москвы добирались поездом, в одном вагоне. Когда дальнегорцы зашли в него, он был почти полон активистами из других городов. Разместились, собрались в одном купе, раздали карты, разложили домашние припасы, путешествие началось. Пропутешествовав часа два, Сане несколько наскучило оставаться в дураках, и он вышел в тамбур.
   У окна стояла высокая стройная девушка, которая даже не обернулась на звук хлопнувшей двери. Саня закурил и отошёл в сторонку, чтобы не мешать ей созерцать одноликий заснеженный пейзаж. Девушка докурила и направилась к выходу. И тут их взгляды встретились.
   – Девушка, извините, мы, по-моему, с Вами встречались…
   – Оригинально! Чего-нибудь поинтереснее придумай, – девушка взялась за ручку двери.
   – Да нет, я серьёзно…
   Девушка открыла дверь и свет из вагона залил тамбур.
   – Вика?
   Девушка повернула голову:
   – Сашка… – чуть слышно прошептала она.
   Вика однозначно была самой красивой. И не только среди комсомольцев – экскурсантов, а вообще во всём поезде. Уже не девочка – подросток, а вполне сформировавшаяся девушка со стройными ногами, тонкой талией, глазами зелёного цвета, ослепительной улыбкой и ямочками на щеках.
   Они проторчали в тамбуре практически весь вечер. Благо, что остальные комсомольцы были не настолько испорчены и парочке никто не мешал. Санины попутчики особого внимания не обращали на своего младшего соседа, тем более что он и в карты-то толком играть не умел, да и Вика как-то не сошлась с соседками, которые болтали только о парнях и макияже, поэтому практически всю дорогу они так и провели вдвоём в тамбуре.
   Каким-то невероятным образом они опять всегда оказывались рядом: в столовой, в автобусе, на экскурсиях и в музеях, даже номера в гостинице по соседству. Конечно, все парни обратили внимание на свою прекрасную попутчицу, однако, как и в пионерском лагере, не нашлось ни одного смелого, чтобы подойти к ней и заговорить. Все посчитали себя совершенно недостойными такой красоты.
   По вечерам в Санином номере собиралась добрая половина комсомольцев, чтобы в карты поиграть. Они были настолько этим увлечены, что совершенно не заметили тихо открывшейся двери. Это была Вика. Махнув рукой скучавшему Сашке, она показала на санузел. Зашли вместе, закурили, на всякий случай закрывшись изнутри. Просидели и проболтали довольно долго, пока разговор не стал заглушать настойчивый стук в дверь. Пришлось выходить. Сначала Вика. В номере озадаченно притихли. Затем Саша. В номере стало совсем тихо. Вика усмехнулась, чмокнула Сашку в щёку и исчезла за дверью. В полной тишине Саня прошёл к своей кровати и уселся на неё с невозмутимым видом, а комсомольцы, вздохнув, вернулись к своему увлекательному занятию. Казалось, что особого внимания на инцидент никто и не обратил, мало-ли кто в туалетах зависает. Однако далее отношение к Сане со стороны старших товарищей изменилось кардинально. Каждый пытался с ним заговорить о том, о сём, уговаривали поучаствовать в совместных играх, места предлагали получше в автобусе или кафе.
   Где только не были путешественники: в музеях, театрах, на экскурсиях… Даже на Кремлёвскую ёлку попали. Конечно, хоровод вокруг ёлки с Дедом Морозом и Снегурочкой несколько не молодёжный формат, но всё же… Хоть дискотеку в конце вечера организовали, и то хорошо. С настоящим диск жокеем, к которому Саня не преминул подойти с просьбой поставить «Белые крылья» в исполнении Ободзинского. Под такую старинную песню ни один комсомолец даже и не собирался выходить танцевать. Кружилась только одна пара – Саня с Викой.
   Когда поезд прибывал на станцию в Дальнегорск Вика стояла в тамбуре. Саня выходил последним. Поравнявшись с девушкой, он остановился. Вика посмотрела на него и сказала: «Ты же знаешь, где я живу. Может приедешь?» – «Обязательно!»
   Саня посмотрел на неё и взял за руку. А Вика внезапно поцеловала его в щёку и скрылась за дверью, вытирая глаза. Санька, выйдя из вагона, ещё несколько минут выискивал Вику глазами в окнах, наконец увидев, вздохнул: «Ну, теперь и до дома можно».

   Письма Джону приходили редко. Наверное потому, что он сам не очень-то любил писать. Бывало, родители напишут, надо бы ответить, а он пару недель с мыслями собирается.
   Письма приходили на вахту общежития, где их раскладывали так, чтобы проживающие видели, когда мимо проходят. Джон обычно там не задерживался. Так, взглядом скользнёт, и дальше по своим делам, а тут дежурный остановил: «Ты чего письмо не забираешь? Уже неделю лежит». Саша подошёл и несказанно удивился – письмо от Старого. Никогда он не писал, а тут – пожалуйста. Уж не случилось ли чего? На ходу распечатал и вошёл в комнату уже с листком в руке:
   – Мужики! Старый написал!
   – Ни чего себе! – в один голос воскликнули Змей с Петрухой. – Давай, читай!
   – Да я по дороге прочитал половину. Ну, короче, ничего нового, приветы там всем и тому подобное, погода – дрянь, как обычно. В общем, вот здесь остановился: «А помнишь Маринку, одноклассницу? Ну, Змей с которой гулял? Так она после десятого поехала в Питер, в училище учится. Не знаю, Змею сообщать или нет? Сам реши». Ну вот и решил… – обескураженно закончил читать Джон.
   – Чего это гулял? Ничего не гулял! – деланно возмутился Змей. – Да и вообще она мне по барабану.
   – Ну, по барабану, так по барабану, – сказал Джон, убирая листок в конверт.
   – И адрес написал? – равнодушно спросил Кирилл.
   Джон молча протянул ему письмо.
   В субботу после обеда Кирюха не находил себе места. То посидит, то полежит, то походит в раздумьях из угла в угол.
   – Да не мельтеши, что случилось-то? – посмотрел на него Петруха.
   – Да так… Слушай, смотаемся в одно место? Тут недалеко…
   – К Маринке? – догадался Петр. – Не, не могу, Светке обещал встретиться. Может Саня компанию составит?
   – Ну мужики! Ну никак! Репетиция же, сами знаете!
   – Ладно. Я и один съезжу, – проворчал Змей, одеваясь на ходу.
   Он ещё и сам-то толком не решил, стоит ли вообще ехать? С Маринкой они не виделись с самого окончания восьмого класса… Есть ли смысл встречаться? Пока раздумывал, дошёл до автобусной станции. Ехать с пересадкой: на одном автобусе с полчаса, а потом на другом ещё несколько остановок. Возле станции был буфет, знаменитый тем, что там, кроме пирожков и кофе, ещё и вино на разлив продавали. Змей зашёл и взял один стакан для того, чтобы разобраться в себе – ехать или нет. Разобрался только после третьего, и поехал. А перед тем, как пересесть на другой маршрут, опять засомневался. Там пивную увидел, и для храбрости ещё пару пива принял. Только тогда и отпали последние сомнения. Правда в автобус вошёл не очень уверенно. Скорее – наоборот. Пассажиров было немного, кроме него в автобус на остановке никто и не входил, поэтому всё внимание было приковано к тому, как Змей с третьей попытки одолел ступеньку и тяжело грохнулся на сиденье.
   – Во-о-т. Молодёжь пошла. Совести нет. В таком виде в общественный транспорт лезут. Сидели бы дома, так нет, шляются и шляются. Добрым людям не пройти… – завела нотацию одна из пассажирок.
   Змей уставился в окно, внимательно разглядывая его замерзшие узоры и делая вид, что к нему это не относится, а она продолжала:
   – А за проезд платить – нет! Всё на халяву! На бормотуху-то небось свою денег нашёл! А пять копеек жалко!
   Змей порылся в карманах, отыскал пятачок, который тут же выскользнул из пальцев и покатился по проходу. Он попытался его нагнать, но тут автобус покачнуло и Кирюха увалился как раз на колени блюстительнице нравственности, которая громко взвизгнула и начала колотить его сумкой по голове. С горем пополам Змей от неё отклеился, пробормотав что-то типа: «Пардонте, мадам», и продолжил поиски своей монеты. Женщина же разошлась пуще прежнего:
   – Нет, ну вы посмотрите, нахал какой! Ещё и матерится! Водитель, высадите этого… И вообще, милицию нужно вызвать! И главное, все сидят, смотрят, как хулиган на девушку нападает, а помочь некому! Нет мужиков, что ли, здесь совсем?
   Видимо, эти её причитания задели за живое солдата срочной службы, который решил вступиться за обиженную. Поднялся и встал в проходе. Кирилл наконец-то справился с неуловимым пятаком и с видом победителя, крепко зажав его в кулаке, чтобы не смел больше сбегать, выпрямился и увидел прямо перед собой лицо солдата в очках. Тот начал нравоучительную речь на тему: «Извиниться нужно перед женщиной, молодой человек, и выйти на следующей остановке подобру-поздорову», которая крайне негативно была воспринята воспитуемым. Он левой рукой стащил очки с лица солдатика, а правой, в которой был зажат злополучный пятак, вмазал ему между глаз, так, несильно, но ощутимо, и водрузил очки на место. Солдат до такой степени опешил от этой наглости, что остался стоять молча, вцепившись в спинки кресел обеими руками и ошеломлённо хлопая глазами. Да и все остальные пассажиры растерянно молчали, даже потерпевшая. В этот момент автобус подошёл к остановке, и водитель открыл двери. Разумно рассудив, что это молчание ненадолго, Змей развернулся и решительно вышел.
   Двери закрылись, автобус тронулся. Кирилл остался стоять в полном одиночестве. Огляделся – всего одну остановку не доехал. Ничего, и пешком можно дойти. Перекурил и двинулся вперёд по скользкому тротуару. Но не прошёл и половины пути как откуда-то сбоку послышался громкий топот нескольких пар ног. Посмотрел – по прилегающей к тротуару тропинке мчатся трое солдат-срочников, да прямо на него. «Ничего себе, быстро очкарик отреагировал», – подумал Змей, подставляя подножку самому первому. Тот споткнулся и растянулся. А за ним и остальные, не успев затормозить. Пока они поднимались, Змей нырнул в ближайшую тёмную подворотню. Отдышавшись, он с упорством, достойным подражания, продолжил свой путь, предусмотрительно не выходя на освещённые места.
   Возле общежития солдат не было. Зато стояли три местных парня. Двое высокие, довольно крепкого телосложения, а один пониже, видимо и помладше. Змей подошёл, взялся за ручку двери.
   – Алё, а мы кто такие? Курить есть? – полетели в его сторону вопросы, но Змей твёрдо решил, что на сегодня с него уже достаточно приключений, и, сделав вид, что к нему это не относится, вошёл внутрь.
   Пройти в комнату к Марине не могло быть и речи: вахтёрша пристально следила за посетителем, демонстративно положив руку на телефон, всем своим видом показывая, что её палец уже готов набрать 02. Ну, хоть номер комнаты сказала. Кирилл попросил вошедших девчонок позвать свою знакомую, и плюхнулся на стул возле вахты. Через пару минут, вызвав бурное негодование вахтёрши и совершенно на него не реагируя, вошёл тот, что помладше, который стоял возле входа со своими спутниками, и подошёл к Кириллу.
   – Слышь, выйди на минутку, там пацаны тебя зовут.
   – Зачем?
   – Поговорить.
   – А их сколько?
   – Ну-у, двое…
   – Так пусть сами и разговаривают.
   Не добившись результата, и уступив увещеваниям вахтёрши, паренёк исчез.
   Марина вышла минут через десять. Кирилл её узнал не сразу. Да и не мудрено, была ведь ещё совсем девчонкой, а сейчас – статная, красивая девушка. А он-то таким и остался, каким был. По крайней мере ему так казалось. Марина широко улыбнулась и присела на стул рядом. Кирилл предложил пойти погулять – отказалась, давай, говорит, здесь посидим, поболтаем. Поговорили ни о чём с полчаса, в течении которых Маринка всё время посматривала то на вход, то на часы, отчего Змей чувствовал себя не в своей тарелке, да и темы для разговора быстро закончились. После пятиминутного молчания и безуспешного придумывания, чего бы такого сказать, он поднялся.
   – Может, на следующей неделе приеду, в кино или кафешку сходим?
   – Знаешь, я рада была тебя увидеть, поболтать, только, это, не нужно больше приезжать, ладно? Не обижайся, хорошо? – Марина тут же испарилась, а обескураженный Кирилл вышел на улицу.
   На улице стояли человек пять солдат, которые обернулись на звук хлопнувшей двери. «Опять! – подумалось Кириллу. – На этот раз без драки не обойтись, похоже». В два шага он подскочил к ним и замолотил руками без разбору, как мельница. Военные, видимо, оказались не такими боевитыми, как им раньше это представлялось, и поспешили ретироваться. Пнув вдогонку последнего в пятую точку, Змей устало присел на корточки, взял пригоршню снега, вытер лицо, а затем руки. Услышав шаги, он поднял голову: перед ним стояли те трое местных, которые хотели поговорить.
   Змей находился в совершенно невыгодном положении: мало того, что их в три раза больше, так ещё и стоят, а он сидит. «Ну, вот и всё, – пронеслось в голове, – приехали, наконец-то». Кирилл достал сигарету и начал было рыться в карманах куртки в поисках спичек, как перед его лицом зажегся огонёк. Прикурив, Змей увидел, что все трое присели рядом на корточки.
   – Слышь, а ты чё на них налетел-то? Ну, ладно, мы. У нас каждую неделю тёрки с ними. Правда, сегодня чуть не попали – их в два раза больше было. Но повезло – только махалово понеслось, смотрим, ты летишь, как тигр.
   – Змей.
   – Ну, змей. Так чё на солдат-то полез?
   – Я – Змей.
   – А-а. Я – Кот, это – Митич, а малой – Моня.
   – Слышь, Моня, без обид, по-братски, сгоняй за бормотухой, а? – Змей вытащил из кармана купюру и протянул парню.
   – Я тебе что – шестёрка? Сам и иди… – попытался возразить Моня, но, встретив жизнеутверждающий взгляд Кота, взял деньги и умотал.
   – Давай хоть в сторонку отойдём, а то стоим тут как три тополя… Ну так что?
   – Да я думал – по мою душу они. Пока сюда ехал – два раза столкнулся. Одному очкарику в автобусе в глаз заехал, а ещё троих завалил подножкой, бежали вон оттуда, – показал рукой Змей. – Не знаю, может и не они, некогда разбираться было. Шинели вроде такие же.
   – Ну скорее всего эти трое сюда мчались. А насчёт очкарика сомневаюсь, не наш, наверное. А здесь-то ты чего забыл? – продолжил разговор Кот.
   – А, к девчонке приехал, – Кирилл разочарованно махнул рукой.
   – А она бортанула, так? Может, другой у неё?
   Подошёл Моня с горючим, и беседа разгорелась по-настоящему.
   – Ну да, честно сказать – бортанула. А я думал… Дурак. Надеялся, в общем. Нафига припёрся? Сам не пойму, – изливал душу Змей новым знакомым.
   – Да успокойся. Бывает, что всё не так, как хочется. Может, образуется ещё. Приезжай, короче, в любое время. Тебя здесь никто не тронет. Если что, говори – Кота знаешь, отвалят сразу.
   – Да не. Я сюда больше ни ногой. Нечего делать мне у неё. А может, вы к нам? На танцы приезжайте. У нас группа своя, «Зазеркалье», может слышали? У меня друг в ней играет, послушаете.
   – Не, не поедем. Мы что, танцоры, что ли? Уж лучше ты к нам! – рассмеялись пацаны.
   – Нет, спасибо, но не приеду. Мужики, просьба есть к вам. Посматривайте за Маринкой. Ну там, чтобы не обижали, то да сё. Если сама с кем познакомится – ради Бога. Лишь бы не приставал никто, не обижал. Лады?
   – Да без базара, братуха! Будь спок, никто её не тронет.
   Разошлись не скоро, но всё же разошлись. Причём Змей убыл с гордым видом брошенного мужика, выполнившего свою миссию по обеспечению будущего своей бывшей.

   В училище царило предновогоднее настроение. Некоторые иногородние учащиеся разъехались по домам, отпросившись на пару дней пораньше, некоторые ещё собирали чемоданы. Змей с Петрухой и Джоном направлялись в сторону общежития, уточняя планы:
   – Сегодня едем?
   – Ну да, давай, собираемся, и на вокзал. На ночной поезд нормально успеваем.
   – А насчёт билетов?
   – Да на ночной никогда проблем не было. Денег хватает, вроде. Впритык, правда, но ничего, не впервой.
   За этими разговорами они заметили знакомого первокурсника, Жеку. Тот сидел на скамеечке с каким-то отрешённым видом.
   – Жека, что случилось? Наехал кто? Рассказывай, разберёмся!
   – Не, никто не наезжал. Просто деньги потерял, на билет домой не хватает… Не знаю, что делать, – всхлипывал Жека.
   Глядя на расстроенного пацана, ребята вспомнили себя два года назад, когда они дождаться не могли начала каникул и встречи с родными.
   – Короче. Чемодан собирай, едем на вокзал, – тоном, не допускающим возражений, приказал Змей.
   – И чё? Денег-то нет! – возразил Джон.
   – Денег нет, часы есть, – Кирюха показал свои электронные часы на запястье, – там продадим, должно хватить.
   Через пару часов вся компания была на вокзале. Поезд Женьки отправлялся через час. Змей отдал парню деньги, мол, часы продам, тогда билет себе куплю, наш поезд только ночью идет, успеем. Жека от кассы вернулся совсем удручённым:
   – Билетов нет.
   – Ну ты счастливчик. То деньги потерял, то билетов нет. Ладно, пошли на перрон, полчаса ещё до отправления, – Змей забрал обратно деньги у вконец расстроенного пацана и увлек его за собой.
   Медленно прошли вдоль состава. Кирилл внимательно посматривал на проводников и ждал, когда схлынет основной поток пассажиров. Наконец подошёл к проводнику предпоследнего вагона, возле которого уже никого не было:
   – Слышь, пацана возьми, а? Билетов нет в кассе, – с этими словами он сунул в руку проводника пару купюр. Тот, зажав деньги, молча кивнул в сторону вагона.
   – Давай, Жека, удачи!
   – Спасибо…
   Махнув рукой на прощание, Змей двинулся было по направлению к вокзалу, но, не пройдя и пары шагов вернулся к проводнику:
   – Часы не возьмёшь по дешёвке?
   Проводник несколько минут покрутил часы в руках, и купюры перекочевали обратно в Кирюхин карман.
   Друзья встретились возле касс.
   – Ну чего долго-то так? Часы продал? Пошли за билетами.
   – Вы идите, парни, я не еду. Чё-то нет желания сидеть там в четырёх стенах. Здесь развлечений побольше. Короче, не хочу. К Дениске поеду, родители на даче у него, он в гости звал, – и пока ребята находились в шоке от услышанного, растворился в толпе.

   Мгновенно промелькнули новогодние праздники, а за ними и третий курс. Осталось только три месяца производственной практики, госэкзамены – и ребята уже дипломированные механизаторы.
   Но до убытия на практику – праздник, последний звонок. Не такой масштабный, конечно, как в школе, но всё же. И танцы, конечно, вечером под музыку популярнейшей группы «Зазеркалье», которая давала последний концерт в этом составе. Музыканты, и в том числе Витя, прекрасно понимали, что здесь их пути расходятся. Вряд ли получится собраться ещё хоть один раз. Ну, может, на вручении дипломов и выпускном ещё, но тоже сомнительно – у каждой группы был свой график, вместе все третьекурсники уже не собирались.
   С самого утра Джон уехал в Сосновый Бор. Ему очень важно было чтобы на этом вечере присутствовала Вика. Уговаривать её долго не пришлось, но пришлось долго ждать, поэтому прибыли только-только к началу. Почти все посетители уже были в зале. Витя с недовольным видом из-за отсутствия соло-гитариста, проверял на сцене аппаратуру. Вика разделась в гардеробе, и Саня ахнул: она была в красивом длинном красном платье без рукавов, с открытой спиной. Модная причёска и современный макияж без особых излишеств, золотые серьги с камушками, небольшой кулончик на золотой цепочке и брошка на платье делали её просто неотразимой. В принципе, неотразимой она была бы и без этих украшений, а так – просто королева бала. Когда пара вошла в зал, там установилась полная тишина. Даже Витя бросил своё занятие на сцене. Мужская часть молча проводила их взглядом с открытыми ртами, а женская недовольно дёрнула плечом и ещё более недовольно партнёра за руку – нечего заглядываться на других. Но Вика столь разительно отличалась от всех девчонок и возрастом, и ростом, и нарядом, и красотой, что не заглядываться было невозможно. Джон проводил подругу в подсобку, познакомил с музыкантами и передал под опеку Змею, который в течении всего вечера ревностно охранял её от завистливых взглядов и поползновений к приглашению на танец. А Саня после каждой композиции махал Вике рукой, я здесь, мол, всё хорошо, а ты как там, не скучаешь? Напрасно беспокоился, Кирилл скучать не давал, развлекал как мог – выполнял поручение друга.
   Концерт прошёл как обычно на «ура». Репертуар известен всем присутствующим, зал громко подпевал и ревел от восторга, а музыканты выкладывались на полную. После очередной песни Витя, дождавшись, когда стихнут эмоции, подошёл к микрофону:
   – А сейчас – сюрприз. Наш соло-гитарист Саня споёт свою новую песню.
   Саня был в шоке. Нет, конечно, они её много раз репетировали, и звучала она уже просто идеально, но всё же, вот так, без предупреждения… Однако делать нечего. Унял дрожь в руках, подошёл к микрофону. Чуть постоял, сказал: «Вик, это для тебя», кивнул барабанщику и в зал полилось:

     Мы искренне мечтали вновь и вновь
     Не думая, что это нереально…

   Стихли последние звуки, зал наполнился громом оваций. Саня был счастлив. Он, конечно, ожидал, а скорее, надеялся, что песню хорошо примут, но, чтобы так…
   Праздник получился с каким-то грустным оттенком. Нет, конечно, все танцевали, веселились… Ну или почти все. Петруха, например, со Светкой от стены практически не отрывались. Так и стояли, обнявшись, весь вечер. Только последний танец потанцевали и неспеша направились в сторону общежития. Ещё постояли возле входа.
   – А я вот в техникум решила поступать…
   – Да ты что? Тогда и я!
   – Давай! А ко мне приедешь?
   – А ты ко мне?
   Когда подруга скрылась за дверью, Петруха не торопясь направился домой. В общежитии в тот вечер дежурил Олег Михайлович. Петька хотел было пройти мимо, просто кивнув головой, но мастер его остановил:
   – Поздновато ты чего-то. Возле женской общаги небось торчал?
   – Ага, – вздохнул Петро.
   – Да не переживай, всё хорошо будет. Главное – не женись до службы.
   – А, ну да. А то не дождётся, так?
   – Да причём тут дождётся, не дождётся. Только о себе думаешь. О ней подумай. Привяжешь её к себе на два, а то и на три года. Самое замечательное время у неё украдёшь. Вместо того, чтобы гулять с девчонками, будет письма тебе писать да на почту бегать за очередным твоим ответом. Подумай…

   Вся преддипломная практика прошла в авральном режиме – посевная, всё же. Домой приходили часам к десяти вечера, а в восемь утра уже в гараже. Но и зарплата соответствующая. Да ещё и шабашки. В общем, ребята жаловались только на то, что деньги некогда тратить, а так всё нормально: до девяти вечера в поле, а потом два – три огорода по пять рублей. В магазин некогда заскочить. Единственная вещь, которую Кириллу удалось приобрести, да и то у заезжих цыган – джинсовая куртка-безрукавка на металлической молнии с нагрудным карманом. Модная до ужаса. Только одеть её некуда. Пришлось в такой моднячей обновке на тракторе в поле пахать. Зато карман удобный, шабашку сделаешь – купюру туда. Змей толком и не знал, сколько в итоге уже там, в том кармане. Но чувствовал по его толщине, что немало. Как-то раз соседка попросила пару рублей в долг – не рассчитала до зарплаты, так тот не глядя руку в карман знаменитый запустил, сколько купюр достал, столько и подал. Она в шоке: «Да ты что, я этого за месяц не заработаю!» – «Да бери, будет возможность – отдашь. А нет – так и спасибо хватит».
   Экзамены прошли как-то буднично. Ребят отпустили только на один день, строго-настрого приказав быть с утра на работе, только уже не в качестве практикантов, а в качестве полноценных механизаторов. Экзаменационная комиссия даже мысли не допускала, что кто-то может завалить экзамен. Поэтому он больше похож был на пустую формальность: дали каждому трактор, сельхозмашину, выдали задание, например, настроить и вспахать, потом проверили результат. После обеда все были свободны. Но перед этим построили перед училищем и выдали дипломы, которые, очевидно, давно уже были готовы.
   Ребята тепло попрощались с Олегом Михайловичем, клятвенно пообещав приезжать почаще, и двинулись в обратную дорогу.
   – Может, отметим? – предложил Джон.
   – Не, мне на ферму к семи утра, я не буду. Я же Михалычу обещал, что нужно место и время знать когда пить. А время неподходящее. А я обещание держу, – отказался Петруха.
   – Ну, нет так нет, – подытожил Змей.

   Петруха готовился к поступлению в техникум. Набрал книжек в совхозной библиотеке, насобирал конспектов у знакомых, и каждый вечер заседал с ними у себя в комнате. Несколько раз созванивался со Светкой. Выбраться к ней так и не получилось, зато письма писал регулярно. Жаль только, что телефона междугороднего в общежитии не было, приходилось на почту бегать, чтобы разговор заказать. После каждого созвона он прилетал домой как на крыльях. Взахлёб рассказывал друзьям какие новости у Светки, когда они собираются уезжать… А немного успокоившись, садился снова за конспекты. Змей усмехался, глядя на такое рвение:
   – Что, повторяешь то, чего не знал и вспоминаешь то, чего не учил?
   Петруха только недовольно смотрел на друга и продолжал готовиться. Даже попросился чтобы на ферму поставили работать – там пораньше с работы отпускали. Правда, выходных не было.
   В воскресенье Кирилл с Саней занимались домашними делами – телевизор, в основном, смотрели. Петруха тоже с фермы пораньше освободился, примчался домой, наскоро переоделся и побежал на почту – позвонить Светке. Явился обратно необычно быстро, тихо вошёл, разделся и начал собирать учебники.
   – Что случилось? – насторожился Змей.
   – Ничего. Вот, учебники собираю. В библиотеку отнесу.
   – Выходной в библиотеке-то сегодня. А что, всё выучил, что ли? Не пригодятся больше?
   Петруха молча продолжал своё дело, не обращая внимания на вопросы друзей. Казалось, вовсе их не слышал. Кирилл подошёл ближе, тронул друга за руку:
   – Давай, рассказывай… Со Светкой что-то не так?
   Петруха в сердцах бросил учебник на стол:
   – Не разговаривал я с ней. Отец трубку взял. Сказал не звонить больше. Замуж она выходит. За другого, конечно. Сейчас к свадьбе готовятся… Как же Михалыч прав был, когда предупреждал – не женись, говорит, до службы… А я ведь уже готов был… Эх!
   – Ну, Михалыч всегда прав. И во всём. А ты бы не расстраивался. Всё образуется. Найдёшь свою судьбу. В техникум, как я понял, уже не вариант? Из-за неё ведь хотел поступать? Ну, значит это судьба так распорядилась. Другая дорога тебе предназначена, – закончил разговор Кирилл.
   Теперь Петруха, видимо, чтобы забыться, пропадал на работе допоздна. Вроде и делать на ферме уже нечего – навоз вывез, воды привёз, а всё ходит вокруг заведующей – может помочь чем? Или вокруг доярок – может чего нужно? Честно сказать, многие из них были очень даже ничего. И незамужние, причём. А одна, Галя, так и посматривала на молодого механизатора. Однажды подошла, спросила:
   – А это какая марка трактора? А им трудно управлять?
   – Да нет, вполне себе просто.
   – А я бы смогла? Может покажешь?
   Делать нечего. Раз девушка просит, почему бы и не показать. Правда, кабина у трактора маленькая. Сидеть пришлось, соприкасаясь ногами, чуть ли не в обнимку. Сделали круг по ферме. Причем Петруха вспотел гораздо сильнее ученицы: всё время приходилось хватать её за руки – боялся, что не туда повернёт, как он, когда в первый раз на ферму приехал, да в такую грязь забрался, что пришлось с гаража другой трактор вызывать, чтобы вытащил. Рёв тракторов по всей ферме стоял такой, что заведующая только руками всплеснула. Дым коромыслом, грязь летит повсюду… Ну, в общем, еле-еле, но вытащили. А заведующая подошла потом и спрашивает: «А ты чего, приехал-то сюда?» – «Работать послали». Тут она за голову и схватилась: «Послали, тоже, помощничка!», ну и ещё пару крепких слов добавила. Но ничего, через несколько дней сработались.
   Не сказать, что Галя была красавицей писаной, но довольно симпатична. Невысокая, в меру полновата, с искренней и доброй улыбкой на круглом лице. Жила она в том же доме, что и ребята. Поэтому Петруха, дождавшись окончания вечерней дойки, непременно стал провожать её домой. С Галей ему было как-то легко. Если со Светкой всё время нужно было что-то придумывать – что сказать, сделать, какой анекдот рассказать или историю, предложить куда сходить – в кино там, или в парк, то с Галей общение шло само собой, совершенно непринуждённо. И на ферме, когда свободное время было, и по дороге домой, они болтали без устали на самые разнообразные темы, даже не задумываясь, о чём. А ещё Галя пела в хоре Дома Культуры. Петруха несколько раз пытался напроситься на репетицию, посмотреть, послушать, но она категорически отказывала, стеснялась, наверное. Скоро концерт будет – вот там и наслушаешься, говорила.

   В период между посевной и уборочной работы стало поменьше. Даже выходные давали. Начальство совхоза, в связи с этим, несколько обеспокоилось – как бы молодые механизаторы не загуляли от обилия свободного времени. И нагрузили общественной работой по организации досуга молодёжи завхоза – довольно молодую женщину. Она, конечно, не в восторге была от такой нагрузки, всё же дом, хозяйство, муж, опять же. Но, однако, довольно рьяно взялась за работу – не привыкла перечить начальству. Да и вообще, характер такой – нужно постоянно быть в гуще событий и потому в первый же день выполнения новых обязанностей пришла в общежитие. Собрала молодёжь вокруг себя и спрашивает:
   – Ребят, а чем вы вообще занимаетесь-то?
   – Как чем? – поразились ребята. – Работаем.
   – Ну, а в свободное от работы время? Вот Вы, например, – обратилась организаторша к Петрухе, который, её не слыша, безуспешно пытался привлечь внимание Галины, проходящей неподалёку, – послушайте, шестёрка, я к Вам обращаюсь!
   – Что? Я? В каком смысле шестёрка? – под неудержимый хохот друзей недоумённо повернулся Петро.
   – Ой, извините, я просто по бортовому номеру Вашего трактора Вас назвала, он же у Вас шестой? Не подумала, извините, ещё раз. Так чем занимаетесь в свободное время?
   – Культурно отдыхаем, – ответил Петруха.
   – А культурно – это как?
   – Культурно – это когда из рюмочек, – назидательно, как малому ребёнку, объяснил Змей, – а когда со стаканов – это некультурно.
   – Ясно. А как, например, насчёт того, чтобы спортом заняться, волейбол, например, или футбол?
   – Нашла, тоже, спортсменов, – фыркнул Джон.
   – Ну, а в ДК может сходим, там кружки разные, хор даже есть, женский, правда.
   – Хор? – заинтересовался Петруха. – Это интересно. А мне можно?
   – Вот-вот только в женский хор тебе и можно! – рассмеялся Джон. – А ансамбля нет в ДК случаем? Я в группе пел одной, могу поучаствовать.
   – Не, ансамбля нет… – задумалась организаторша, – хотя… Если с директором поговорить, может чего и получится.
   На следующий день они были у директора совхоза, где Джон красочно расписывал, как будет классно выглядеть вокально – инструментальный ансамбль на концерте в честь Дня работника сельского хозяйства, какие композиции они смогут подготовить и как тепло их будут принимать работники совхоза, особенно молодёжь. А потом танцы можно устроить. Под живую-то музыку весь совхоз соберётся потанцевать. Уговорили, в общем. Через пару дней Джон уже провёл ревизию в ДК на предмет наличия аппаратуры, а через неделю помчался в город по музыкальным магазинам закупать недостающее оборудование и инструменты.
   Только с музыкантами проблема была. Кинул клич по совхозу – кто играть нормально может, но толкового никого не подобрал. Вздохнул, и попытался научить троих, которые хоть что-то могли изобразить на гитаре и барабанах. Репетиции проходили на сцене ДК, сразу после хора. Петруха тут же напросился посмотреть. Причем всё настаивал – давай, мол, пораньше пойдём, пока подготовимся… Зашли. Хор на сцене. Галя тоже. Она ну никак не ожидала увидеть таких посетителей. Покраснела, с ритма сбилась, слова забыла и вообще убежала. Петруха аж расстроился. Побежал догонять, а потом ещё долго клялся никогда не приходить на репетиции. В конце концов помирились и направились к дому. А Джон приступил к мучениям со своими музыкантами.
   Ну никак у них ничего не клеилось. А в какой-то момент вообще бросили играть. Барабанщик даже привстал со стульчика своего и с кем-то поздоровался почтительно. Саня обернулся – директор совхоза стоит собственной персоной.
   – А мне понравилось. Ну, может несколько пока не слаженно, но в целом очень даже ничего! К празднику-то, я думаю, несколько песен разучите? Какие есть на примете?
   – Спасибо. Постараемся, конечно, – расплылся в улыбке Саня, – а вот, послушайте, есть одна тема…

     Мы искренне мечтали вновь и вновь
     Не думая, что это нереально…

   – Хорошая песня. Понравилась. Только, ты знаешь, как-то не очень вписывается в День работника сельского хозяйства. Нам бы что-нибудь про трактористов, комбайнёров, битву за урожай. Ну, ты понимаешь… Давайте, в общем, работайте. А как ансамбль назовём, кстати?
   – Да не думали ещё. Может «Краснознамённый»? В честь совхоза, конечно.
   – Как-то пафосно… Ладно, подумайте сами. До праздника зайду на генеральную репетицию, лично репертуар проверю!
   Зря беспокоился. Репертуар понравился и был им одобрен. А на концерте самодеятельный краснознамённый ансамбль произвёл настоящий фурор. Выступали последними, после хора. Хор, кстати, сорвал целую бурю аплодисментов. Дольше и громче всех аплодировал, конечно, Петруха. А вот к ансамблю отнеслись поначалу с прохладцей: что это за ансамбль такой, чего они спеть смогут такого, что мы не слышали? Но напрасно. Молодёжь просто визжала от восторга, да и старшее поколение в такт хлопало в ладоши и притопывало ножками. А после концерта – танцы под живую музыку в исполнении того же ансамбля. Директор был совершенно доволен. Тем более, что руководство из области, которое присутствовало на концерте, очень позитивно отозвалось по поводу такой современной самодеятельности, похвалило и пообещало поставить в пример остальным совхозам.

   Наступило время осеннего призыва. Петрухе первому пришла повестка. Быстро прошёл медкомиссию, оформил документы. Дело за проводами. Тут уж завхозша проявила все свои способности – предложила директору организовать встречу заслуженных работников совхоза с молодыми механизаторами, а заодно и Петруху проводить. Тот не отказал, но предупредил, что в стране идёт борьба с пьянством, поэтому только чай и ничего больше. Вечером, перед днём Петрухиного ухода, всё было готово: в ДК расставили столы, разложили пирожные, конфеты, печенье, поставили и чай, конечно. И молодые, и заслуженные расселись за столами. С напутственным словом выступил директор. Потом особо заслуженные работники выступали на тему: «Служи, боец, как дед служил, а дед на службу…», хорошо служил, в общем. И наконец – концерт художественной самодеятельности: танцоры, певцы, музыканты. Но все ждали выступления хора, и на десерт, с продолжением в виде танцев, совхозный ансамбль.
   А пока ждали, ребята решили на минутку выйти на перекур. Там временно прекратили борьбу с пьянством. Некоторые заслуженные работники тоже вышли, увидев подозрительно долгое отсутствие молодёжи. И тоже сделали перерыв в борьбе с пьянством. Когда вернулись, хор уже готовил выступление. Солисткой была Петрухина пассия. Она вдохновенно исполнила песню «Возвращайся, моряк», при этом глядя Петру прямо в глаза. Призывник так растрогался, что попытался даже на сцену забраться, чтобы выразить переполняемые его чувства. Хорошо хоть, не пустили. Тогда от расстройства он пошёл на очередной перерыв, а за ним и остальные гуськом потянулись. И при этом каждый посчитал своим долгом похлопать Петруху по плечу со словами: «Ну что, три года, похоже Галка тебе напророчила!»
   Вечер закончился как обычно – выступлением ансамбля и танцами. Правда, Петрухе уже было не до них. Борьба с пьянством в тот вечер окончилась неудачей. Пьянство победило.
   Рано утром троица друзей была возле военкомата. Помощник военкома угрюмо оглядел прибывших, спросил: «А, собственно, кто служить-то идёт?» Ему указали на мирно почивавшего на лавочке Петруху. Хоть не перепутали, и то хорошо. «Ясно, – сказал военный, – отправляйтесь-ка по домам. И этого заберите. Послезавтра пусть явится». Друзья подхватили ничего не понимающего призывника, который всё рвался отдать священный долг Родине, и отправились куда военкомат послал.
   Послезавтра Петруха был на месте. Выдали другую повестку – прибыть через две недели, которые показались бесконечностью. От безделья призывник был готов пойти куда угодно, лишь бы побыстрей. Наконец наступил этот знаменательный день. Петруха был первым у дверей военкомата и совершенно трезвым. Отправили на сборный пункт в город. Типичный ленинградский двор-колодец. Призывников пропасть. Кто-то прибывает, кого-то забирают: выкрикивают фамилии, строят во дворе и, под команду угрюмого военного: «Ну пошли, что ли», в глазах которого стоит лишь один вопрос: «Как только таких в армию-то берут, и чего я с ними делать буду?», команда разношёрстных полупартизан уныло бредёт в сторону ворот.
   Уже и вечер наступил, а Петруху всё не вызывают. Подошёл к сержанту:
   – А меня-то когда?
   – Да не боись, придёт и твоя очередь. Как же армия-то без тебя? И призыв, и дембель неизбежны. Сегодня уже не будет никого, до завтра жди.
   – А может, я домой смотаюсь? Завтра утром здесь буду?
   – Ну-у, если только за бутылку портвейна…
   Сержант открыл окно на первом этаже, через несколько минут принял презент от Петрухи, а тот через пару часов был дома.
   – Опять ты? Да когда ж тебя заберут-то уже! – встретили его друзья диким хохотом.
   Утром, как и обещал, защитник Родины был на месте. И опять та же история. Всех берут – он сидит, ждёт. Опять вечер. И опять Петруха подошёл к знакомому сержанту: «А может, как и вчера?», однако сержант был не в духе и послал его… в общем, обратно на своё место.
   И тут, о, счастье, его вызывают! Подхватив вещи, Петруха выскочил во двор. Там уже угрюмо топтались с десяток призывников, поёживаясь на морозном ветру. Перед строем, снисходительно поглядывая на них, прохаживался высокий, стройный капитан-лейтенант в чёрной форме. Как только более-менее всех выстроили, он скомандовал:
   – Равняйсь! Смирно! Бойцы! Вам несказанно повезло служить в Военно-Морском Флоте Советского Союза!
   По строю обречённо прокатилось:
   – Три года-а-а!
   – Нале-во! Шагом марш! – скомандовал капитан. Строй, если его так можно назвать, лениво повернулся и двинулся к воротам. А офицер шагал рядом, поглядывая на призывников отеческим взглядом: «Ну ничего, и вы настоящими моряками будете, не из таких делали…»
   Через неделю повестка пришла Кириллу. А ещё через неделю – Сане. Только проводы были уже не такие уж масштабные. Так, формально, посидели да разошлись.

4. Дембель неизбежен

   Старослужащие маялись от безделья и вели неспешную беседу о неминуемой радостной встрече с родными и друзьями, когда подошёл дневальный:
   – Сержант к нам пришёл из учебки.
   – А ну, давай его сюда, – оживились деды.
   Подошёл Джон в сопровождении дневального.
   – Рассказывай, откуда, где в учебке был, что умеешь?
   – Призвали из Питера, в учебке – там же, недалеко. На гитаре играю, ну на барабанах могу немного…
   – А ну, – один из собеседников протянул гитару. Джон присел на край кровати, исполнил несколько куплетов из разных песен дембельской тематики.
   – Ну ничё так, – констатировал тот, – пойдём-ка со мной.
   Выйдя из казармы, они направились в сторону солдатского клуба – небольшого одноэтажного деревянного здания. По дороге Джон узнал, что нового знакомого зовут Вениамин, но можно просто Веня, лишь бы не Веник, за это и в глаз прилететь может. На днях уже ему на дембель идти, но не отпускают, потому что он заведующий клубом, нужно замену себе подготовить. А клубом наотрез никто не хочет заниматься – слишком уж там всё запущено. Да и лишняя нагрузка опять же. Веня долго возился с замком входной двери, попутно жалуясь на несознательных сослуживцев, наконец дверь поддалась и со скрипом открылась. Взору представилась разрушительная картина: мебель свалена в одну кучу, плакаты и наглядные пособия – в другую, освещения нет, окна разбиты. Завклубом прошёл к подсобке возле сцены, попутно распихивая мусор ногами по сторонам. Там было ненамного чище, чем в зале, но всё же хоть пройти можно без риска наступить на наглядное пособие, у стены стоит почти в полном сборе ударная установка, в сторонке лежат три гитары, более-менее аккуратно сложена в углу аппаратура.
   – Давай, – Веня показал на барабаны, Джон немного постучал и показал на гитары:
   – Можно?
   – Да ради Бога, – Веня безразлично пожал плечами.
   Саня осмотрел аппаратуру, гитары, кабеля, попутно отвечая на Вениаминовы вопросы по поводу его опыта музицирования и участия в различных ансамблях. Попытался подключить аппаратуру, но ничего не вышло. Он пытался ещё и ещё раз, пока Веня не заскучал окончательно:
   – Пойдём-ка, сержант, к замполиту.
   Через десять минут в кабинете замполита, пожилого капитана Советской Армии, Саня узнал новость из уст Вениамина:
   – Вот. Подготовил заведующего. Разрешите убыть на дембель?
   – Что-то я впервые вижу этого бойца. Представьтесь.
   Джон представился, вкратце рассказал кто он и откуда, не забыв выразить недоумение предстоящим назначением.
   – А когда ты его успел подготовить-то? Он только пару часов как в части появился, а ты говоришь – готов, на дембель хочу.
   – Да товарищ капитан! Он вообще спец – музыкант, в ансамблях разных играл, на разных инструментах, в учебке концерты давал и группу там организовал, хозяйственный, опять же! Чему его учить-то?
   – Ладно. Пошли в клуб.
   Опять ржавый замок, скрипучая дверь, мусор по сторонам, барабаны, гитары. Джон показал на аппаратуру:
   – Попробовал подключить – не работает. Разбираться нужно. Запчасти наверняка потребуются.
   – Знаю, что не работает. Потребуются запчасти, наверное. Хочешь разбираться – разбирайся. Мешать не буду. Помощи не обещаю. Но сначала наведи здесь порядок, чтобы солдаты могли кино смотреть, и желательно не в шинелях, – приказным тоном отрезал капитан и посмотрел на Веню, – иди, оформляй дембель, скажешь, я разрешил.
   Вениамин улетел в канцелярию на крыльях дембельского счастья, а связка ключей от клуба перекочевала к новому заведующему.
   Заниматься порядком в клубе можно было только в своё личное время, поэтому и работа шла медленно, несмотря на помощь неравнодушных молодых солдат, которым деваться всё равно было некуда, если сержант прикажет. Только через месяц в зале стало достаточно тепло и уютно. Сделали освещение, расставили кресла, настроили кинопроектор. Доложили замполиту, который, на минутку заглянув в зал, помчался с докладом о выполненной работе к командиру части, за что получил благодарность и задание – найти к выходному несколько плёнок с патриотическими фильмами.
   Фильмы привезли, устроили показ личному составу. Даже начальство части подошло, удостоверилось, что всё в порядке, всё работает и осталось весьма довольно, что уж говорить о личном составе! Куда приятнее в тепле и темноте киношку смотреть, или дремать, если она не нравится, чем на улице с лопатой танцевать.
   Замполит выразил благодарность новому завклубом, выразившуюся в одобрительном кивке головой, но Джон на этом не успокоился. Всё пытался аппаратуру отремонтировать, инструменты настроить, искал специалистов и запчасти. Только к середине осени всё заработало. Конечно, не так как хотелось бы, но всё же заработало. Завклубом тут же помчался с докладом к замполиту, который с прохладцей отнёсся к этой новости, а на просьбу помочь музыкантами и вовсе замахал руками. И опять Саня бегал по части, искал кого в группу привлечь. Но всё бесполезно. Те, кто хотел – совершенно не устраивали Джона, а кто устраивал – тот не хотел. Казалось-бы тупик. Однако упёртости Джона в этом направлении мог бы позавидовать любой профессиональный музыкант – он решил играть сам на всех инструментах, чтобы подготовить хоть одну песню к празднику Великого Октября и представить её на суд широкой публики в лице замполита. Сначала на магнитофон записал партию барабанов. Потом наложил на неё партию бас гитары, потом ритм гитары. Получилась кустарная фонограмма, под которую он мог спеть и исполнить соло. Но вот никак не получалось замполита уговорить, чтобы пришёл послушать, тот только руками отмахивался от назойливого сержанта.
   Седьмого ноября, после торжественного построения и марширования на плацу, личный состав развели на торжественные хозяйственные работы, а уже после торжественного ужина собрали в клубе на просмотр, естественно торжественный, патриотического фильма. Пройти мимо торжественного просмотра не получилось ни у кого, за исключением наряда, включая самое высокое начальство части. Фильм закончился, Саня включил свет, офицеры торжественно, но как-то вяловато, поаплодировали, а личный состав протёр заспанные глаза. Прозвучала команда выходить строиться. Тут Саня вышел на сцену:
   – Попрошу минутку внимания. От имени коллектива солдатского клуба, то есть от себя лично, поздравляю вас с годовщиной Великой Октябрьской Социалистической Революции и прошу принять небольшой музыкальный подарок.
   Замполит замахал руками так интенсивно, что показалось – сейчас взлетит. Командир обернулся на замполита с вопросительным видом. Тот скорчил выражение лица, говорящее – а я что, я тут не при чём, это он сам… Саня, не дожидаясь реакции зала, взял в руки гитару, подошёл к микрофону и включил фонограмму. В течении трёх минут, что длилась песня, личный состав прихлопывал и приплясывал, а офицерский стоял с каменным лицом, посматривая на командира и пытаясь угадать его реакцию. Песня закончилась. Солдаты разразились громкими аплодисментами. А командир неожиданно расплылся в широкой улыбке и даже издал несколько жиденьких хлопков, после чего неспешно удалился. Офицеры наскоро похлопали, поулыбались, и заторопились вслед за начальником, выказывая руками Сане свои эмоции: кто помахал, кто большой палец показал, а замполит – кулак.
   Следующим вечером Саня перекуривал после напряжённого солдатского дня в курилке возле казармы. Внезапно из ниоткуда появился замполит:
   – А, вот ты где! Я тут, понимаешь, по всей части его ищу, а он тут. Курит, видите-ли! Что, все дела переделал? Нечем заняться? До Нового года всего ничего осталось, концерт не готов совершенно, а он курит тут!
   – Какой концерт? Какой Новый год?
   – Какой-какой. Хороший солдатский вокально-инструментальный концерт нашего ансамбля. Короче, ничего не знаю, чтоб к Новому году концерт был. Приказ сам знаешь кого, – замполит показал пальцем вверх, уверенный в том, что Саня знает чей приказ сейчас услышал.
   Саня внимательно посмотрел вверх, туда, куда был направлен указующий перст замполита, и перевёл на него глаза:
   – Так музыкантов-то нет. Я ж один.
   – А что, одному никак? – и, не дожидаясь ответа, замполит исчез так же внезапно, как и появился.
   Обескураженный такой реакцией начальства, Саня вздохнул и поплёлся записывать ещё одну песню. Однако замполит оказался не таким уж бесполезным, как показалось: через пару недель в части появились три музыканта. Разных воинских специальностей, разного призыва, но имеющие опыт работы в ансамблях. Как и где, какими уговорами и увещеваниями замполиту удалось добиться их перевода – осталось большой тайной, но, тем не менее, фактом.
   Парни были довольно понятливые, музыкальные, опытные, и уже к середине декабря подготовили несколько песен с достойным звучанием. Правда, еще не до конца сыгрались, но ничего, время ещё есть. К сожалению, несколько дней отобрала штабная проверка, к которой готовилась вся часть с утра до вечера. Но готовились не зря. Проверяющие осмотрели казармы, гаражи, служебные помещения. Замечаний не высказали, оценки не дали. Но, отсутствие замечаний из уст штабного проверяющего – это и есть самая высокая оценка, потому замполит незаметно перекрестился и повёл комиссию на проверку самого важного объекта – столовой.
   И тут комиссия увидела старенькое здание клуба. Вопросительно посмотрели на командира части. Тот на замполита. Замполит на командира Саниного взвода. Тому смотреть было не на кого, и он бегом рванул разыскивать заведующего. Да с такой скоростью, что комиссия ещё до дверей не успела дойти, а Джон уже ключами в замке гремел. Молча осмотрели зал, потыкали пальцем – это что? это зачем? Развернулись было к выходу, но тут на глаза попалась ударная установка на сцене. И опять – это что? это зачем? Краснея и заикаясь, замполит что-то лепетал по поводу эксперимента по организации досуга личного состава, музыка, мол, способствует поднятию боевого духа… Однако самый старший штабист его особо и не слушал. Ему больше хотелось послушать как раз вот эту самую музыку для поднятия боевого духа, чем замполита. Он уселся на первый ряд напротив сцены, а за ним и вся комиссия.
   И опять пришлось командиру взвода совершить чемпионский забег. Пока Саня подключал и настраивал гитары, музыканты уже стояли на сцене, тяжело дыша.
   – Я извиняюсь, недавно только организовались, толком не репетировали ещё, – сказал Джон в микрофон, чем вызвал сморщенную гримасу у штабистов. Поняв, что лучше петь, чем говорить, он кивнул барабанщику и начали.
   Отзвучали все пять готовых композиций. Проверяющие посидели минутку в полной тишине. Поняв, что продолжения не будет, главный штабист грузно поднялся и несколько раз размеренно хлопнул в ладоши. А за ним и все остальные. Комиссия продолжила было путь к самому важному стратегическому объекту, и Саня громко выдохнул в микрофон. Проверяющий остановился.
   – А своих песен у вас нет?
   – Так точно, есть одна. Только она ещё не отрепетирована…
   Под энергичные замполитовские взмахи руками, давай, мол, чего кобенишься, Саня вздохнул ещё раз и взял гитару.

     Мы искренне мечтали вновь и вновь
     Не думая, что это нереально…

   Дослушав песню, главный проверяющий резюмировал:
   – Песня хорошая. Но нам нужно что-то про нелёгкую солдатскую службу, например, или про то, как девчонка ждёт солдата домой. Ну, в общем вы поняли. Группа ваша как называется, – обратился он внезапно к замполиту.
   – Ну, мы это вот думали, по номеру части – ВЧ номер…
   – А что, – задумчиво проговорил штабист, – группа «ВЧ» это оригинально. Перед Новым годом в штабе конкурс солдатской самодеятельности. Группе «ВЧ» на конкурс прибыть с новой песней.
   – Есть! – отчеканил замполит, развернулся и куда-то пошёл строевым шагом. Вероятно, на конкурс.

   На время подготовки к конкурсу состав ансамбля освободили от всех занятий и нарядов. Никто им не мешал, кроме замполита, который заходил несколько раз в день, громко хлопая при этом дверью, а увидев, что идет репетиция, проделывал извиняющиеся жесты, поднимал сжатый кулак над головой и тихонько удалялся, осторожно прикрыв дверь. В очередной такой визит Джон остановил репетицию и сказал в микрофон:
   – Товарищ капитан, разрешите обратиться!
   – Говори… – настороженно произнёс капитан и подошёл ближе. Саня спрыгнул со сцены.
   – Мне бы гитару новую…
   – А чем эта-то не устраивает? Вон красивая какая, красная, с золотой накладочкой, загляденье просто!
   – Да старенькая, замучился ремонтировать и настраивать. Да и качество паршивое. Я до последнего мгновения не знаю какой она звук воспроизведёт. На ней хорошо только панк-рок играть. Хотите, панк-рок на конкурсе сыграем?
   – Нет уж, вот этого не нужно. А какая гитара-то нужна?
   – Ну, я когда в «Зазеркалье» играл, гэдээровская «Музима» была у меня – классный аппарат, не то, что «Урал» вот этот. Я её в комиссионке за пятьсот рублей купил.
   – Сколько? Пятьсот? – замполит отчаянно замахал руками, – нет уж, лучше, этот, как его ты сказал, рок!
   Капитан так и вышел из клуба, не прекращая энергичного жестикулирования, а Джон горестно вздохнул и пошёл настраивать инструмент.
   Прошло несколько дней после этого бесполезного разговора. Группа в полном составе направлялась на репетицию. Навстречу шёл, почти бежал, замполит.
   – А, вот он где! Я его по всей части ищу, а он вот – идет, понимаешь. Как не нужен – так под ногами вечно болтается, а как нужен, так не найдёшь!
   – Здравия желаю, товарищ капитан.
   – Вот увольнительная, вот деньги. Сейчас переодеваешься и дуешь в город, в универмаг. Подойдёшь к продавцу музыкального отдела, Семёну, скажешь от Ивана, он тебе гитару покажет. Если понравится – бери, вези в часть. Ясно?
   – Так точно! – Джон засиял от счастья. – Разрешите вопрос? А кто этот Иван?
   – Я! Идиот, что ли? – пожал плечами капитан.
   Через пару часов Джон был в магазине. В отделе толкалось несколько человек и пришлось подождать, когда продавец, длинноволосый парень, освободится. Наконец Саня улучил момент:
   – Здравствуйте, Вы Семён? Я от Ивана, по гитаре.
   – А, да. Подожди.
   Семён дождался, когда в отделе не осталось покупателей, открыл дверь подсобки и махнул Сане. Тот подошёл, и продавец указал ему на гитару с тёмной декой и белой накладкой, стоящую у стены:
   – Музима Лид Стар. Один в один Фендер Стратокастер.
   Саня схватил гитару, осмотрел, попробовал взять несколько аккордов.
   – Класс!
   – Забирай.
   Джон схватил гитару и двинулся на выход.
   – Чехол возьми, – остановил его Семён.
   Саня упаковал гитару в чехол и снова пошёл к выходу.
   – А деньги? – опять остановил его продавец.
   – Извините, – Джон вытащил всё, что дал ему замполит, положил на прилавок и развернулся к выходу.
   – Сдачу возьми! И чек.
   Джон вернулся в третий раз.
   Как только Саня добрался до части, он, даже не переодеваясь, помчался в клуб, вытащил гитару из чехла, подключил, взял несколько аккордов. В этот момент дверь открылась и вошёл замполит.
   – Ну что? Как гитара? Забрал?
   – Вообще класс! – Саня был на вершине счастья. – Вот, смотрите!
   – Ну что это… Та, старая, такая красивая, красная, а эта что-то совсем не совсем, тёмная какая-то…
   – Да Вы послушайте звук какой, товарищ капитан!
   – А, – разочарованно махнул рукой товарищ капитан, – звук, звук…

   Времени вполне хватило чтобы разучить и отрепетировать новую песню, соответствующую тематике конкурса, поэтому музыканты совершенно не волновались, в отличие от замполита. Прибыв в штаб, он развёл какую-то кипучую деятельность: то подбегал к своим бойцам, то исчезал в неизвестном направлении, хватался за инструменты, чтобы помочь, даже большой барабан попытался отнести, но не получилось – не дала тучная фигура. А перед выходом группы на сцену сложил молитвенно руки – не подведите, мол, родненькие! И Саньке кулак показал, видимо обычай такой у него появился. Группа «ВЧ» отыграла спокойно и даже с определённым куражом – впервые ведь выступали при таком большом скоплении военных людей, не хотелось бы в грязь, да лицом. Высокая конкурсная комиссия песню выслушала, сделала пометки у себя в блокнотиках и жиденько так похлопала. Чего не сказать о публике в зале. Она хлопала пока не вышел следующий конкурсант, а громче всех – замполит. Он и в течении всей песни притопывал не в такт, подпевал не в тему, а уж по окончании – первым подскочил, активно заплодировал и жестикулировал, обращаясь к залу: видали, мол, как мы можем? Моя школа!
   Видимо исключительно благодаря усилиям замполита, главный приз заработала группа «ВЧ». Сане вручили почётную грамоту и весь состав ансамбля удостоился рукопожатия самого главного генерала. Грамота тут же перекочевала к замполиту, который с ней не расставался всю дорогу. Нёс её перед собой, как икону на крёстном ходе, только что не целовал. Так и зашёл к командиру части, сияя как солдатские пуговицы на дембельском кителе.

   Первый концерт, как и было приказано, состоялся на Новый год. Солдаты приняли его на «ура» и несколько раз требовали повторить, лишь бы в казарму не идти. После концерта Джон подошёл к замполиту:
   – Товарищ капитан! Может танцы организуем на двадцать третье февраля, девчонок пригласим?
   – Да ты с ума никак сошёл? Какие девчонки на военном объекте? Забудь! – капитан по привычке интенсивно замахал руками.
   Но всё же к восьмому марта сдался. Самостоятельно договорился со швейным училищем в городе и привёз в солдатском кунге человек двадцать третьекурсниц. Правда, проконтролировал, чтобы из машины – сразу в клуб, а из клуба – сразу в машину. И никуда больше ни ногой. Девчонкам всё очень понравилось, кроме путешествия в кунге. И клуб, и внимание нескольких десятков солдатиков, и песни группы «ВЧ», и солист. А так как танцы прошли без эксцессов, было получено разрешение проводить их почаще – не только один раз в год восьмого марта.

   Два года службы пролетели как один день. Вот и дембель неизбежный подошёл. Как и все нормальные деды, Саня сделал дембельский альбом и подготовил дембельскую форму. Только с дембельским аккордом как-то не заладилось, командир сказал – не отпустит, пока Джон замену не найдет и в группе, и в клубе. Месяц искал, уговаривал, упрашивал. Не нашёл. Только бас-гитарист из группы и согласился – тому ещё год служить оставалось. Саня выдохнул, замполит тоже, доложили командиру, и началась гражданская жизнь.

   Первым делом, конечно в форме, к родителям, друзьям детства, одноклассникам. А там посмотрим, что да как. Неделя пролетела в бесконечных встречах и тостах. Тут и Кирюха дембельнулся, только по гражданке прибыл почему-то. Собрались все вместе у Олега.
   – Кирюх, а ты чего так поздно пришёл? На неделю же раньше меня призвали, а пришёл на неделю позже. Да и ни одного письма от тебя не было, где служил-то?
   – Да вертушки не было долго, вот и задержали. А служил… Потом как-нибудь, при случае расскажу. Неохота вспоминать. Новую жизнь начинать нужно. А вы-то как? Олежка, ты чем занят?
   – Да как… Школу закончил, на права сдал. На Газоне в магазине Центральном работаю. В область мотаюсь, привожу оттуда товары всякие, короче. Кстати, пацаны, если шмотки импортные нужны или там дефицит какой, или деньгами помочь – обращайтесь.
   – Откуда дефициты-то?
   – Да есть пара нужных людей, в загранку ходят, обеспечивают.
   – А как менты, не наезжают?
   – Да какие менты, всё давно схвачено, – усмехнулся Олег, – блатные только вот какие-то объявились недавно. Давай, говорят, процент, иначе работать не будешь. Ну, я послал их далеко-далеко…
   – Вот и правильно. Если что – обращайся, – закончил этот разговор Кирилл.
   – Давайте за тех, кто служит, – поднялся Джон.
   – Давайте за тех, кого с нами нет, – поднялся вслед за ним Змей и плеснул из стопки на пол немного водки.
   Застолье затянулось. Саня с Кириллом сидели в обнимку и невразумительно разговаривали о чём-то своём, о дембельском. А Олег всхлипывал, уронив голову на руки, сложенные на столе:
   – А я чё, виноват? Не прошёл же медкомиссию, ну зрение же у меня, ну я-то виноват, что ли? Ну вот вы сидите, болтаете, вот, а я что, хуже вас, получается, да?
   Змей насилу вырвался из цепких объятий Джона и повернулся:
   – Да никто не виноват и ни в чём. Так судьба сложилась. Не вини себя, нормально всё. Мы же с детства и по жизни друзья, так и дальше будет. Короче, если что, не дай Бог… Руку давай, братан!

   После работы Олег заскочил к Джону.
   – Держи, кассету подогнали новую, может понравится музыка. А лучше бери магнитофон с собой, за Кирюхой зайдём, пивка возьмём да возле моего подъезда потусуемся, послушаем.
   Идти было недалеко, да друзья и не спешили. Втроём они заняли почти весь неширокий тротуар так, что встречным прохожим приходилось прилагать немалые усилия, чтобы просочиться через дюжих молодцев, которые на них не обращали ровным счётом никакого внимания. А прохожие в попутном направлении и вовсе образовали настоящую пробку, не в силах обойти неспешных пешеходов. Однако вслух возмущения не высказывали, может потому, что не против были неторопливо прогуляться. Только одна девушка высказалась:
   – Алё, побыстрее нельзя? Или сдвинуться в сторонку, что ли?
   Змей вздрогнул от знакомого голоса, но не обернулся, а Старый с Джоном аж подпрыгнули и развернулись:
   – Маринка!
   Вся компания остановилась, окончательно застопорив пешеходное движение. Обменявшись несколькими дежурными фразами на тему: «А ты откуда, а чем занимаешься, а что тут делаешь», Марина подошла к Кириллу, который в сторонке внимательно изучал носки своих ботинок.
   – Привет.
   Саня с Олегом двинулись потихоньку вперёд, пешеходы вздохнули с облегчением, обгоняя неторопливую компанию и вспомнив о своих неотложных делах. Змей с обречённым видом поплёлся вслед за друзьями рядом с Мариной.
   – Обиделся, – констатировала она, глядя на него.
   – Нет. Просто, когда мне говорят, «отстань», я обычно отстаю.
   – Отслужил, значит. А я, знаешь, приехала обратно. Не сложилось в Питере как-то, – не обращая внимания на его настроение, начала рассказывать одноклассница, – отучилась, замуж выскочила. Но и года не прожили, развелись. Пришёл как-то, другую, говорит, полюбил. Видела я её потом – три подбородка, глазки поросячьи, талию втроём не обхватить… Зато дочка директора универмага. И квартира отдельная. А мы комнату снимали. Как-то так, короче.
   Прошли ещё немного в полном молчании. Не дождавшись реакции собеседника, девушка тем не менее продолжила:
   – Я часто вспоминаю тот год, что в училище провела. Иногда кажется, что это самое лучшее время в жизни было. И тебя вспоминаю, когда ты приехал, а я… Вообще, много всего интересного было, расскажу потом, как-нибудь. Вот, например, однажды сумочку украли. Мать денег прислала, чтобы я ниток шерстяных купила на рынке, что с училищем рядом, знаешь, наверное. Ну, я, дура такая, сумочку на прилавок поставила, сама нитки выбираю… Смотрю, а сумки-то на прилавке нет, и мужик какой-то с ней улепётывает. Ну, я за ним. Не догнала, конечно. А в сумке денег прилично было и документы все. Пошла в милицию, там показания записали, говорят, вряд ли найдём. Иду в общагу, плачу навзрыд. Захожу, а вахтёрша говорит: «Тут сумку твою принесли, нашли». Я сумку схватила, смотрю – всё на месте, и деньги, и документы. Кто принёс, спрашиваю. Не знаю, говорит, парень какой-то, мелкий такой, видела его возле общаги как-то, то ли Коля, то ли Толя или Саня…
   – Моня, – усмехнулся Змей.
   – Ну, может. Ты знаешь его, что ли?
   – Нет, просто подумалось. Созвучно – Коля, Толя, Саня, Моня…
   – Я поспрашивала местных, никто ничего не знает о парне том… А вообще среди парней местных придурков хватало. Двое дебилов постоянно приставали к девчонкам, прохода не давали. То по заднице похлопают, то за талию схватят. Ко всем приставали. Кроме меня.
   – Обидно, да?
   – Дурак, – девушка игриво ударила Кирилла ладошкой по плечу. – Ну вот, я и пришла. Если помнишь – здесь живу. Кир, ты прости меня, что отшила тебя. Дура была. Простишь?
   – А здесь где-нибудь кафе есть поприличнее? – после непродолжительного молчания спросил парень.
   – Ну конечно! И кафе, и ресторан.
   – Ну, тогда завтра в семь зайду.
   – Давай послезавтра – завтра вечерняя смена у меня, – девушка чмокнула Кирилла в щёку и убежала в подъезд.
   Змей догнал друзей, подкрался сзади к Джону, на голове которого красовалась модная шапка-петушок с бубоном и надписью «спорт», и натянул её другу на глаза. Джон дёрнулся от неожиданности, стянул шапку, шумно выдохнул:
   – Ё-моё, думал глаза выскочили. Или свет внезапно вырубили.
   Широко улыбающийся Змей обнял друзей за плечи, а удивлённый Олег проговорил:
   – Никогда Змея таким довольным не видел.
   Друзья стояли возле подъезда, слушали музыку и пили пиво. Музыка и правда была классная. Как раз которую Джон обожал. Слушали пока магнитофон на морозе окончательно не отказался работать. Делать нечего, пора расходиться. За Олегом хлопнула дверь подъезда, друзья отправились по домам. Прошли пару шагов, дверь подъезда опять хлопнула. Змей обернулся – никого нет, наверное, в подъезд кто-то зашёл. Да ладно, мало ли кто это может быть. Прошли ещё пару шагов. И вдруг Змей, как будто что-то почувствовав, решительно развернулся и побежал к Олегову дому. Ничего не понимающий Саня двинулся вслед за ним. Как только заскочили в подъезд, сразу услышали звуки ударов. На площадке между первым и вторым этажом ничком лежал Олежка, прикрыв лицо руками, а двое незнакомцев его пинали, пытаясь попасть по голове. В следующую секунду Змей влетел на площадку, и уже эти двое лежали на ступеньках, а Кирилл их по очереди обрабатывал ногами. На шум выглянули соседи, хлопнула дверь подъезда. Саня обхватил Кирилла сзади за руки: «Всё уже, остановись, хватит!»
   Спустился сосед Олега, Михаил Егорович, подполковник милиции. Вместе с Джоном они успокоили Кирилла, подняли и усадили Старого, у которого лицо было похоже на одно кровавое месиво. Соседи вызвали скорую, которая прибыла минут через десять и забрала всех троих пострадавших. Милиционер опросил ребят и соседей, сказал, что ему в принципе всё ясно, но на всякий случай попросил никого никуда не уезжать.
   А через день друзей вызвали в милицию. Молодой следователь их допросиль и записал показания.
   – Это всё? – друзья согласно закивали. – А у меня вот другие сведения. По показаниям двоих потерпевших, они мирно беседовали с третьим потерпевшим, а вы, молодые люди, набросились на них безо всякой причины, из хулиганских побуждений, находясь в нетрезвом состоянии. Что подтверждают и показания свидетелей происшествия.
   – Опа. Неожиданный поворот. А Олега вы спрашивали? Он-то что рассказывает?
   – Олег как раз сторонник вашей версии. Но к его показаниям я отношусь скептически – всё же ваш друг детства, покрывает, небось. В общем так, друзья. Срок вам грозит реальный и немалый, – на этих словах дверь кабинета открылась, и следователь как-то медленно начал привставать, почтительно здороваясь.
   Друзья обернулись – перед ними стоял Михаил Егорович.
   – Лейтенант, этих я забираю, и материалы, какие у тебя есть, тоже давай. А вы – за мной, – скомандовал вошедший.
   В кабинете заместителя начальника городской милиции подполковник был несколько дружелюбнее.
   – Ребят, я правду знаю, но от этого не легче. Пострадавшие из такого круга, что сложно будет вас отстоять. Поэтому, не мешкая, буквально завтра, вы исчезнете из города. Во всесоюзный розыск вас никто объявлять не будет, а там, глядишь, всё уляжется. Так что несколько лет посидите тихо и не высовывайтесь.
   – Вот и погуляли после дембеля, – грустно констатировал Джон.
   Перед отъездом парни зашли в больницу проведать друга. Травмы оказались не столь ужасными, как показалось на первый взгляд. Старый уже сидел на своей кровати и о чём-то беседовал с медсестрой.
   – О, ребят! Как дела, – обрадовался он посетителям.
   – Уезжаем, – ребята рассказали новости.
   – Простите, пацаны, что встряли из-за меня. Судьбу себе поломали. Возьмите вот денег на дорогу, да на первое время.
   – Судьба сама выбирает куда тебе идти, её поломать невозможно. Денег не возьмём, извини, не в наших принципах, – и, обнявшись на прощание, ребята пошли к выходу из палаты.
   Возле двери Кирилл обернулся:
   – Олежка, передай Маринке извинения, встретиться договаривались, да видно, не судьба.
   Поезд в Питер прибывал днём. Друзья вышли на перрон точно так же, как и в тот знаменательный день, когда произошло их первое знакомство с этим городом. Никуда не торопясь, двинулись к вокзалу, тихо переговариваясь на ходу:
   – Ну что, в совхоз? Трактора же обещали, и квартиры, если женимся, – спросил Змей.
   – Да что-то нет желания опять в поле пахать. Да и не сезон сейчас, не заработаешь толком. Меня сослуживец к себе звал в Якутию, вот там заработки, я понимаю – за месяц тысячу получают! Я, наверное, к нему рвану. Может и ты со мной?
   – В Якутию? Не, не хочу задницу морозить. Отвык уже от зимы и снега. Я лучше на юг подамся, там теплее.
   – А чего мы тогда вообще сюда припёрлись? – и прямо с перрона друзья отправились в кассы.

   Третий год службы начался для Петрухи с неприятностей: его списали на берег. Да и было бы за что! Просто молодёжь заставил бражку в огнетушителях поставить, и всё. Никто бы и не заметил, если бы не учебная пожарная тревога. Вскрыли один огнетушитель – не работает, второй – не работает, только мутная жижа вытекает с характерным запашком… Теперь вот на берегу, в части, куда одних залётчиков отправляют. И с начальником гаража, куда Петруху приписали, мичманом Зайцевым Василием Ивановичем, сразу же отношения не заладились. Невзлюбил его тот, почему-то. Короче, невезуха. Да ещё и личного состава не хватает, а в старшинском звании вообще только Петруха. Вот и приходится через день дежурным по команде в наряды ходить. Особо противного ничего, конечно, нет, но всё же, у всех бывает свободное время, а он – через день на ремень. Единственная радость – в субботу в баню сходить в соседнее село.
   В очередной банный день толпа, а по-другому не скажешь, моряков, совершенно игнорирующих форму одежды, расслабленно двигалась в сторону своей части. За ними увязалась дворняжка, небольшой такой пёсик, но умный и миленький. Всё подбегал к каждому поочерёдно и подпрыгивал повыше, пытаясь лизнуть в руку.
   – Ну чё ты прыгаешь, как заяц? Ты же пёс! – обратился к собаке Петруха. – О, точно, Заяц будешь. Мужики, давайте Зайца с собой в команду возьмём – вон какой прикольный!
   Пёс, точно услышав, прыгать перестал и помчался впереди всех, как будто знал дорогу, периодически останавливаясь и поджидая отстающих. Так и прижился в команде пёс по кличке Заяц. Из столовой дежурные таскали ему объедки, так что он не только голода не знал, а и растолстел за пару недель до неприличия. Обожал он своих хозяев безумно. Никогда один не оставался, то с одним, то с другим куда-то бежит, а на вечерней поверке неизменно в конце строя садился.
   Как-то раз, будучи дежурным по части, мичман Зайцев решил проверить, как там в команде вечерняя поверка проходит. И зашёл. Стройте, говорит, товарищ старшина, личный состав на вечернюю поверку. Проверять буду. Петруха пожал плечами:
   – Строиться на вечернюю поверку!
   Через несколько секунд команда выстроилась на центральном проходе. Мичман встал напротив. Тут из сушилки вышел пёс, удивлённый тем, что поверка рановато началась, но торопиться всё равно не стал, видимо посчитав что без него не начнут. Медленно прошествовал на глазах оторопевшего проверяющего и, как обычно, уселся в конце строя. Мичман Зайцев не стал портить торжественности момента и кивнул Петрухе, командуйте, мол.
   – Команда, равняйсь, смирно! Товарищ мичман, команда на вечернюю поверку построена.
   – Здравствуйте, товарищи!
   – Здра… жела… тащ… мичман! – недружно выдохнули товарищи.
   И тут пёс:
   – Гав, гав, гав!
   – Это что за херня! – взревел товарищ мичман.
   – Товарищ мичман, разрешите доложить. Это не херня. Это пёс. Зовут Заяц. Не ищите аналогий, они есть, – доложил Петруха, последние слова которого потонули в дружном гоготе команды.
   Багровея на ходу, мичман решил, что на сегодня с него проверок достаточно, и выскочил из помещения.
   Пёс так и остался в команде жить, правда, на построения больше не выходил.

   В соответствии с Уставом, перед отбоем должна проводиться вечерняя прогулка. Это когда подразделение выходит на плац и усиленно, в течении получаса, марширует исполняя при этом строевые песни, после чего, так же с песней, уходит готовиться ко сну. В Петрухиной части вечерняя прогулка не проводилась. Просто потому, что личному составу лень. А проверяющим и дежурным из офицерского состава – тем более. Только однажды вышли прогуляться.
   Петруха сидел в дежурке, в наряде. От скуки перелистывал Устав Внутренней Службы, и вдруг пришла мысль: «А чего это мы на вечернюю прогулку не ходим?»
   – Дневальный! Строить команду на вечернюю прогулку!
   – Есть! Строиться!
   Команда с огромным удивлением на лице и вопросом в глазах построилась. Вышли на улицу. Впереди, как положено, строем и в форме, молодёжь, человек десять, сзади, как положено, толпой, кто в чём одетый, старослужащие. Изумлённый дежурный на КПП ещё издали увидел приближающихся сослуживцев и вышел посмотреть, что случилось. Изумление его достигло апогея, когда он услышал: «Чё стоишь, ворота открывай, на вечернюю прогулку идём!» Перечить старшине второй статьи дежурный не стал, и команда вышла на широкую дорогу. Правда, запала хватило ненадолго. Метров через двести Петруха развернул строй в обратном направлении, и тем же порядком моряки двинулись обратно. Дежурный КПП даже ворота не успел закрыть, как пришлось их снова открывать. И тут УАЗик начальника политотдела бригады, капитана второго ранга. С проверкой пожаловал. Машина остановилась возле Петрухи. Начальник вышел и задал резонный вопрос:
   – Это что за толпа и откуда бредёт?
   – Команда на вечерней прогулке в соответствии с Уставом! – доложил старшина второй статьи.
   Медленно пройдя вдоль так называемого строя, капитан остановился возле дембелей.
   – Это не команда на вечерней прогулке, это сборище партизан на привале!
   – Никак нет! Вот строй марширует со строевыми песнями, – возразил Петро, протянув руку в сторону молодёжи, – а это больные, в конце строя идут, как по Уставу и положено.
   – Ты больной? – подошёл офицер к одному из старослужащих.
   – Так точно! Ногу натёр.
   – И ты больной? – подошёл ко второму.
   – Так точно! Рука болит.
   Последним стоял матрос Автандил Беридзе, который за неполных три года службы так и не научился толком объясняться по-русски. Он был уверен, что вилка, тарелка – нужно произносить с мягким знаком, соль, кисель – без него, ос – это не то, вокруг чего Земля вертится, а полосатый мух, в словах форточка и тумбочка, ударение должно быть на последнюю букву о, и что в суп добавляют не чеснок, а чеснАки. Всё это время Автандил стоял с отсутствующим видом, что-то внимательно разглядывая на небе и негромко насвистывая старинную грузинскую мелодию. Дошёл начальник политотдела и до него:
   – Ты больной?
   – Кто балной? Я балной? Ти сам балной! Я дэмбэл! – поразился и огорчился одновременно такому вопросу матрос Беридзе.
   После этого ответа проверяющему, в принципе, всё стало ясно, проверять больше нечего, он сел в УАЗ и укатил в обратную сторону.
   Утром Петруху вызвали на ковер к командиру части, кэпу, как его все называли, капитану второго ранга Бобровничему.
   – Докладывайте, старшина.
   Всё подробно доложил Петруха, ничего не утаил. Да и чего скрывать-то? Проверяющий ведь всё своими глазами видел. Выслушав доклад подчинённого, командир резюмировал:
   – Вечерние прогулки не проводить. Никогда.

Ольга

   Подготовка к увольнению в запас дело ответственное. Наверное, самое ответственное за всю службу. Ведь нужно не ударить в грязь лицом перед сослуживцами, роднёй и друзьями, когда придёшь да фотки показывать будешь. Поэтому последние полгода службы только и разговоров, что о дембельских альбомах и дембельской форме. Всё это делается в основном своими руками. Ну или руками умельцев части, художников там, портных, просто рукастых ребят. У Петрухи альбом был готов давно, только фотографиями наполнить осталось. А вот с формой проблемы. То, что местные умельцы делали, его ну никак не устраивало. А самому вообще не вариант, он и иголку-то в пальцах никогда не держал. Поэтому решил форму в ателье соседнего города отнести, перешить профессионально, чтобы было как самому нравится. В городе военных моряков достаточно, наверняка опыт у местных портних большой, помогут.
   В очередной увольнительный день несколько счастливчиков из части прибыли в город и разошлись сразу кто куда: в кино, на набережную, к знакомым, а Петруха пошёл ателье искать. Зашёл в самое первое, которое по пути попалось. Объяснил задачу приёмщице, та позвала закройщицу и проводила в примерочную. Закройщицей оказалась молодая девушка, так поразительно похожая на Галку из совхоза, что Петро забыл зачем пришёл и несколько секунд оторопело вглядывался девушке в лицо.
   – Вы сюда костюм шить пришли или меня разглядывать? – улыбаясь, спросила закройщица.
   – Ой, простите, вы так на мою знакомую похожи! А как вас зовут?
   – Ольга, – ответила девушка, снимая мерки.
   – Оля, а вы замужем?
   – Ага. За работой. Стойте смирно, вас там, на службе, не учат этому, что ли? Вертитесь, как карась на сковородке…
   – Не, я не карась, я дембель…
   Выслушав пожелания клиента и забрав форму, девушка исчезла.
   Всего пару примерок оказалось достаточно, чтобы на одежда моряке сидела идеально. Забирая в ателье заказ, Петруха попытался встретиться с понравившейся закройщицей ещё раз, но у той был выходной. Выяснив её рабочий график, молодой моряк с букетом цветов был возле ателье.
   – О, опять вы! Ещё чего-нибудь сшить нужно?
   – Ага! Сердце, – широко улыбнулся Петр.
   Девушка почему-то не стала отвергать назойливого ухажёра и весь вечер они провели на набережной. А потом и каждое Петрухино увольнение – набережная, кафе, кино. А если увольнение не давали, то Петр и так умудрялся появиться у возлюбленной, только в людных местах старались не показываться.
   – Оль, а какие у тебя планы вообще на жизнь?
   – Да не знаю, у меня нормально вроде всё, работа есть. Живу с родителями, правда, но обещали комнату, в очереди стою.
   – Поехали со мной! Мне в совхозе квартиру обещали трёхкомнатную, если женюсь.
   – То есть ты со мной из-за квартиры? – сделала вид, что обиделась Ольга.
   – Нет, что ты! Я-ж люблю тебя! Ну, а квартиру если дадут, отказываться, что ли?
   – И чего я в вашем совхозе делать буду? Коровам платья шить?
   – Что ты! Совхоз в пригороде Питера, в получасе езды от метро! У нас в деревне тоже ателье есть, народу приличного много живёт, без работы не останешься, – пришёл черед Петру сделать обиженный вид.
   Оля никогда не думала о том, что её судьба может когда-нибудь круто измениться. Она всю жизнь провела с родителями в родном городе и не помышляла ни о каком о переезде. Но этот симпатичный морячок обладал такой притягательной силой, что за ним можно поехать не только в Питер, но и в Петропавловск-Камчатский.

   Достаточно удачно получалось влюблённым обходить патрули, когда Петр был в «самоходе». Только один раз, за пару недель до увольнения, патрульные подошли к нему на автобусной остановке, когда моряк уже в часть собрался ехать. Причем в таких случаях всегда на такси ездил, чтобы не попадаться, а сейчас чёрт дёрнул на автобусе. Патруль был совместный: начальник патруля мичман, патрульные – солдаты. Подходят. Патрульные аж разулыбались от счастья – похоже, моремана, да ещё и старшину, в «самоходе» вычислили:
   – Вашу увольнительную, товарищ старшина.
   И несдобровать бы товарищу старшине, если бы не начальник патруля, мичман Веселевич, который ещё будучи в мичманской школе, проходил практику у них на корабле. Веселевич, конечно, узнал своего бывшего соратника:
   – О, Петр Иванович! Я думал ты дома давно!
   – Не, две недели ещё трубить…
   Поболтав немного, повспоминав сослуживцев, знакомцы разошлись: старшина запрыгнул в двери подошедшего автобуса, а мичман, так и не увидев Петрухиной увольнительной, вернулся к своим патрульным, которые стояли с кислыми рожами – сорвался морячок!
   На следующий день к Петру подошёл мичман Зайцев, чего с ним не случалось на протяжении почти всего времени их совместной службы.
   – Что, Пётр Иваныч, увольняешься? Может на сверхсрочную? А лучше – в школу мичманов. Меня заменишь, мне уж на пенсию скоро. И образование у тебя подходящее.
   – Нет, товарищ мичман, не могу. Договорился уже. В Питер уезжаю, там жить буду. Ждут меня…
   – Жаль. Без тебя и служба не та. Скукота будет.
   – Да не, товарищ мичман, вон сколько молодёжи-то в часть пришло, есть кому развеселить.
   – Ну да. Служивые-то есть, вот только служить не с кем, – грустно проговорил Зайцев, – к кэпу сходи, искал он тебя.
   «Неужели про „самоход“ кто-то стукнул?», – размышлял Петруха по пути к командиру.
   – Разрешите, товарищ капитан второго ранга?
   – Входи. Рассказывай.
   «Ну, точно. Влип, похоже…» – промелькнуло в голове огорченного Петра.
   – Да я в части вчера весь вечер был, в библиотеке книжку читал…
   – Ты вообще о чём?
   – А Вы? – оживился Петро.
   – Рассказывай, какие планы после увольнения в запас!
   – А-а-а. Ну, на месяцок к родне смотаюсь, а там – в Питер, в совхоз родной. Квартиру обещали, трактор новый.
   – Ясно. Есть предложение: поступай-ка ты в школу мичманов, направление дадим. Вернёшься к нам обратно служить. Трактор новый не обещаю, но квартиру получишь. Не сразу, конечно.
   – Сговорились вы, что ли? Не могу, товарищ капитан. Обещал девушке. Уезжаем вместе с ней, в Питере жить будем.
   – Жаль. Но ты всё же подумай, предложение моё в силе остаётся. Погуляешь, отдохнёшь и возвращайся. Кстати, посылочку тёще моей передашь?
   – Конечно!
   Провожала Петра вся часть. Даже Зайцев обнял, как родного.

   Вот и знакомый Питерский вокзал. Неспеша идет Петруха, по сторонам поглядывает. Вроде ничего вокруг не изменилось, а всё такое незнакомое. И здания, и люди вокруг. Спешат куда-то. Куда спешить? На гражданке же! Чтобы избежать объяснений с патрулями Петро решил форму не одевать, аккуратно сложил её в чемодан. Но по нему сложно было не угадать военного, в основном – по выправке. А ещё по реакции, если кто-то в форме навстречу попадётся – тут же переходит на строевой шаг и правая рука к голове тянется, пока не одёрнет сам себя. «Сейчас только за паспортом заеду и назад, на вокзал, к родне, друзьям! – думает бывший мореман. – А, ещё же кэповская передачка…»
   Чтобы побыстрей выполнить поручение, Петруха взял такси. Подъехали по адресу, попросил подождать, нашёл подъезд, квартиру, позвонил. Открывает маленькая такая, сухонькая старушенция, с папироской во рту, смотрит вопросительно.
   – Меня Вам попросили посылочку передать, командир мой, Бобровничий.
   – Проходите, молодой человек, – посторонилась старушка. У неё был неожиданно низкий, грубый голос, и Петруха сразу вспомнил директора ТЮЗа в Дальнегорске, о которой Джон рассказывал, ну прям точь-в-точь.
   – Извините, у меня такси внизу.
   – Не заставляйте женщину себя упрашивать. Это некультурно. Подождёт, – безапелляционно заявила кэпова тёща, увлекая посетителя за собой на кухню, и налила чай, – рассказывайте, как там мои детки.
   С минуту Петро соображал о каких детках идёт речь, но, слава Богу понял: это для него командир – товарищ капитан второго ранга, гроза всей части, а для неё – сынок. Жену кэпа Петруха в глаза никогда не видел, но не стал разочаровывать хозяйку и в течении минут пятнадцати вдохновенно врал как её все в части любят и уважают, какая она красивая, умная и эффектная женщина. А уж какая любовь у них с командиром, и описать словами невозможно. Потом ещё минут десять про капитана, но только уже не врал, всё честно, и как уважают его, а некоторые боятся, и какой порядок в части, и как он за бойцов своих горой стоит… Только сейчас сам и понял, что всю жизнь гордиться будет тем, что повезло служить под командованием такого человека. Да и вообще, прав был тот капитан-лейтенант, который его со сборного пункта забирал, повезло ему служить в Военно-Морском Флоте Советского Союза, ой, как повезло! С этими мыслями он распрощался с гостеприимной старушкой, выслушал отповедь таксиста и приехал обратно на вокзал.

   В поезде было ровным счётом нечего делать. Да Петруха и не стремился. Валялся на полке, дремал, пил чай, опять дремал. В общем наслаждался гражданской жизнью. Немного портили настроение только трое мореманов-срочников в соседнем купе, что возвращались из отпуска в часть. Уже вторые сутки не просыхали, орали чего-то, задирали проходящих мимо пассажиров, особенно женского пола. К Петру тоже попытались пристать, когда тот мимо них в туалет проходил, давай, мол, пацан, за тех, кто в море бухнём! Но Петруха сделал вид, что не расслышал.
   Утром поезд подходил к станции. Пассажиры уже проснулись, а соседние мореманы ещё и не ложились. Петро взял форму, переоделся в туалете и не смог пройти мимо отпускников, остановился, внимательно на них глядя. Подняв мутный взгляд на того, кто перед ними стоит, моряки, казалось, влёт протрезвели, даже сон как рукой сняло. Не сговариваясь, привстали:
   – Товарищ старшина…
   – Наливай! – скомандовал старшина. – За тех, кто в море!

   Появление в городе бравого моряка-дембеля произвело настоящий фурор. Прохожие провожали взглядом, а девчонки махали руками и хихикали. Чего уж говорить о родне и друзьях детства! В тот же день Петр был у Старого, который без умолку рассказывал о себе, общих знакомых, одноклассниках, друзьях.
   – Да что мы всё на сухую-то! Пойдём в баню сходим? Тут один мужик в частном секторе предлагает попариться, а я не был ни разу, говорят, классно у него, даже пиво в наличии, «Жигулёвское», свежее.
   Обычный частный дом, двор, небольшая банька с прихожей и комнатой отдыха. Полотенца дали, тапочки, простынь, вениками обеспечили. Пиво тоже предложили. В комнате отдыха довольно уютно, есть всё, что нужно: стол, диванчик, самовар, даже телефон. Олег, посмотрев на это всё, решил ещё и друзьям позвонить, пригласить, чтобы познакомить с бравым моряком. Тут хозяйка пиво принесла, постучала, вошла с подносом. Пётр, как галантный кавалер, подскочил, чтобы принять поднос, но вот незадача – полотенце с бёдер свалилось. И возникла дилемма, за что хвататься: за поднос или за полотенце? Полотенце победило. А поднос из рук хозяйки выпал вместе с кружками, тарелками и бутылками, не дойдя до рук посетителя. Петро отшатнулся, выпустил из рук полотенце, наткнулся на лавочку, и, чтобы не упасть окончательно в пиво лицом, оттолкнулся от стола. Но поскользнулся и полетел в сторону хозяйки, которая, видя летящее на неё голое мускулистое тело, закричала от ужаса и выскочила во двор. Петруха, не удержавшись, вывалился вслед за ней.
   Хозяин в это время колол дрова и прямо перед его глазами жена с криком ужаса выскочила из бани, а за ней – голый мужик. Само собой, он рассвирепел:
   – Вы чё там, вконец обнаглели? Я милицию сейчас вызову! – и пошёл в сторону Петрухи, не выпуская топора из рук.
   Бывший моряк, конечно, не из робкого десятка, однако против топора рисковать не стал и ретировался за угол бани. А там – сарайчик какой-то, заскочил туда. Пока выглядывал, определяя направление движения мужика с топором, замерз. Смотрит – на верёвке халат висит, одел. Нашёл шапку рядом, валенки. Более-менее согрелся, осторожно выглянул. Угрозы вроде не видать. Стараясь не шуметь, двинулся было в сторону бани, как тут подъехал к калитке милицейский УАЗик. «Ничё себе менты здесь оперативно работают», – подумал Петро и нырнул обратно в своё убежище. Через пару минут выглянул – путь свободен. Потихоньку прошмыгнул в калитку – и на улицу! Идет, доволен, что вырвался. Навстречу два пацана, школьники, крутят пальцем у виска: «Дядь, ты чё, до Нового года ещё целый месяц!»
   Посмотрел на себя Петруха – халат Деда Мороза, оказывается, напялил. Не страшно, может я с репетиции иду, подумал. Но не прошёл и ста метров, притормозил: «Я-то свалил, а друг там, разбирается из-за меня с ментами, да с хозяевами. Нехорошо это, не по-дружески», и развернулся.
   Заходит в знакомую калитку, открывает дверь бани. За столом сидят трое милиционеров, Олег и хозяева. Причем весело так сидят, смеются чего-то. Кроме одного милиционера, который голову на стол положил, устал смеяться, наверное. Но на звук открывшейся двери голову поднял, с неподдельным изумлением поискал глазами по стенам календарь, и изрёк:
   – Ничего себе мы засиделись – Новый год наступил!
   Дружный хохот разрядил обстановку и окончательно вогнал в краску Деда Мороза.
   Через пару дней друзья прогуливались по городу.
   – Ну, как тебе банька? Мне понравилась. Не помню, правда, как разошлись, но в целом, хорошо! Давай на неделе ещё разок сходим, – предложил Старый.
   – Не знаю, Олег, не моё это. Не в своей тарелке чувствую себя. Собираться буду, поеду в Питер. Ольга ждёт письма – когда ей приезжать, а я тут по баням зависаю.
   – Как знаешь, друг! Денег нужно – обращайся. Да и вообще, если что – знаешь как меня найти. А я уж в Питере буду – заскочу непременно.

   Бывший механизатор совхоза «Красное Знамя» шёл по центральной улице деревни и совершенно ничего не узнавал. Вот вроде здесь клуб был, а теперь магазин, а вот здесь – почта, и тоже – магазин. Зашёл в общежитие – нет больше общежития. Смотрит в сторону поля, где картофель выращивали, – нет того поля, частными домами всё застроено. «Я точно туда попал, куда хотел?», – идет и думает. Но контора совхоза на месте. Уже радует. Зашёл – нет никого. Поднялся в кабинет директора – дверь открыта, постучал, вошёл. Директор на месте. Петро аж выдохнул – хоть одного знакомого увидел.
   – Здравствуйте! А я у вас работал три года назад. Отслужил, хотел обратно вернуться.
   – А ну-ка, – посмотрел на него директор, – точно! Помню, на ферме работал! Провожали ещё тебя всем совхозом!
   – Ага. Было. Я вот прошёлся по деревне – не могу ничего узнать.
   – Да, многое за три года изменилось. Оказалось, что поля лучше под строительство коттеджей отдать, чем на них картофель выращивать. Сейчас деревня наша семимильными шагами в пригородный коттеджный посёлок спешит. Ферма не нужна, овощи – тоже, да и сам совхоз оказался не нужен. Проще продукты привозить, чем самим выращивать. Работники разбежались, одни дачники. А если кто и остался – в городе работает, – сокрушённо рассказывал директор.
   – Не ожидал я таких перемен. Рассчитывал, что работать буду на тракторе новом, как обещали, квартиру дадите, когда женюсь.
   – Нет нового трактора. Есть старый ЗИЛ, пойдёшь? Ну, а насчёт жилья – могу подсказать, где комнату снять.
   Совершенно разочарованный вышел Петро из конторы. Прошёлся по гаражу, посмотрел на ржавую технику, полуразрушенные боксы и двинулся обратно на вокзал. Через день он уже стоял возле КПП своей части.

5. Бизнесмен

   Друзья весёлой компанией отдыхали в бане и вспоминали памятный вечер внезапного появления Петрухи в костюме Деда Мороза. Олега они знали с детства и при любой возможности не отказывались от дружеских посиделок. Старый сидел за столом, не сняв банную шапку, которую он недавно приобрёл по случаю. Шапка ему понравилась своей формой в виде наполеоновской треуголки, на что друзья не преминули обратить внимание:
   – Ну ты прям настоящий Наполеон! – отметил один.
   – Нет, ты не прав, – поправил его другой, – потому, что, во-первых: Наполеон был не наш. А Олег наш. Во-вторых: Наполеон проиграл. А у Олега ещё всё впереди…
   Все рассмеялись. А потом вспомнили внезапное появление Деда Мороза и свою реакцию. Снова взрыв хохота.
   Вдоволь насмеявшись, один из присутствующих обратился к Олегу:
   – А где Дед Мороз-то?
   – В Питер поехал тогда, не знаю, ни слуху ни духу.
   – А у тебя как?
   – Нормально. Место взял на рынке, торгую шмотками. Вроде ничего, берут.
   – Не прессуют?
   – Да подходили какие-то, послал.
   – Да брось ты это дело, – вмешался второй, – приходи к нам, в милицию. Зарплата не ахти, правда, зато льготы всякие, пенсия, жильё.
   – Не, ребят, не моё это. Так подскажете, что делать, если эти ещё раз придут? Угрожают ведь сжечь, если не заплачу.
   – Можешь, конечно, и заплатить, какое-то время не тронут. Но платить потом всё время придётся. Даже если торговли не будет. Тебе сначала определиться нужно – ты с нами или с ними? Не бывает так, что и нашим, и вашим.
   – Не знаю пока, пацаны, мне подумать нужно.
   – Кстати, сосед твой, Михаил Егорович, на повышение пошёл, начальник уже. И полковника получил. Ты-б зашёл к нему, поздравил.

   Первое время торговля на рынке шла довольно бойко, даже очереди стояли за импортными товарами. Однако ажиотаж начал быстро спадать. Предприятия в городе закрывались, люди остались без работы и без денег. Тут уж не до шмоток.
   По соседству с торговым местом Олега обосновался павильончик, хозяином которого был его знакомый, Сергей. Познакомились, когда за товаром мотались. Помогали, конечно, друг другу, то разгрузить, то за вещами посмотреть, то чай или кофе принести. Как-то в очередной раз Олег смотался домой за кипятком, заварил кофе в термосе, и подошёл к соседу.
   – Может кофейку? Поболтаем?
   – Не откажусь. Чего же с хорошим человеком не поболтать?
   Сосед был ненамного старше Олега, но опыт торговли побольше, да и порассудительнее он как-то. Не грех и совета попросить, если что. Плохого не подскажет.
   – Подходили сегодня опять братки. Последнее, говорят, предупреждение. А ты как, платишь им? Сколько? – спросил Олег.
   – А им за что платить? Подходят и ко мне. Держусь пока. Ты, кстати, ствол приобрети, так, на всякий случай. Лихие времена. А вообще – каждый из нас перед выбором сейчас на чьей стороне быть – с бандитами этими или против них. Рано или поздно выбор сделать придётся.
   – Ну да, наверное. Ну, а торговля как?
   – Да вообще тишина сегодня. Ты же видишь, что творится в городе: люди без работы, им бы семью прокормить, какие тут шмотки. Я так думаю, что на продукты переходить нужно, магазин открывать, возить с баз, хлебозавода, совхоза и торговать. Один не осилю только. Может ты со мной?
   – Идея хорошая, обдумаем.

   Ближе к закрытию рынка к Олегу подошёл знакомый. В последнее время они редко виделись, хотя в детстве дружили, ходили в один детский сад и в школе в параллельных классах учились. Постепенно их интересы стали расходиться, они встречались всё реже и реже. Но всё же встречались. Звали его Малой. Не потому, что он был малого роста, даже совсем наоборот, самый высокий в классе, под стать Петрухе, просто общался он в компании, где все были намного старше него, лет на пять. Ну и Олега частенько замечали в той компании довольно хулиганистых подростков. Особо криминальным ничем они не занимались, так, по-мелочи, то витрину разобьют, то клумбу разорят, то в магазине самообслуживания мелочь какую-нибудь стырят. А Олежка периодически подкидывал им импортные сигареты и жевачку, в основном бесплатно, чисто из дружеского расположения.
   Однажды Олег повздорил с одноклассником из-за какой-то мелочи, то ли толкнул кто-то кого-то, то ли место не поделили, в общем после уроков пошли за угол школы – разбираться. Соперник, прежде чем приступить к кулачным разборкам, решил позапугивать Олежку перечислением местных подростковых авторитетов, намекая на своё с ними знакомство, типа: «Ты вот этого знаешь? А вот этого?». Он был с сопровождающим, который сначала молча наблюдал эту картину, а потом, поняв, что драки не будет, сказал: «Да он не только их всех знает, он с ними в одной компании постоянно тусуется», и ушёл. Оставшись без поддержки, одноклассник быстренько свернул свою тираду и исчез. Олег, всё это время спокойно стоявший и щёлкающий семечки, пожал плечами: «А чё звал-то?»
   Чем занимался Малой после школы Олегу доподлинно было неизвестно. Одно ясно – чем-то криминальным. Он был в шубе на голое тело, слегка поддатый и весёлый.
   – Олежа, друган! Выручи денежкой, а? Через недельку отдам с процентами!
   – Да без проблем. А ты что в таком виде-то?
   – Да жизнь наша такая, то на коне, то в дерьме… Тебе лучше не знать. Как жизнь?
   – Да потихоньку. Проблемы только с братками – подходят периодически. А я не плачу им, вот они и расстраиваются.
   – Знаешь, пацанам помогать нужно. На зоне тяжело без поддержки, – весёлость собеседника как рукой сняло. – Ладно, порешаем. Не тронут тебя.
   И действительно, братки больше не подходили. Идут по рядам мимо Олега и морды в другую сторону воротят, как будто и нет его. А через несколько месяцев прошёл по городу слух, что Малого закрыли, и братки, проходя по рядам, мимо уже не проходили. Снова началось: «Последнее предупреждение», но Олег держался.
   Однажды, ближе к одиннадцати вечера, когда Старый готовился уже ложиться спать, прозвенел телефонный звонок.
   – Алё! Старик! – голос явно принадлежал Малому. – Машина на ходу у тебя? Срочно в соседний город смотаться нужно!
   – Малой? Ты откуда? А говорили на зоне ты…
   – Давай, поехали, потом всё объясню.
   Дорога заняла часа три. По пути заехали в пару ларьков, откуда Малой выходил доверху нагруженный пивом, шампанским, шоколадом и чипсами. Причем поглощал всё это попутчик в неимоверном количестве.
   – Дак чё? Как там, на воле?
   – По-прежнему. Опять братки…
   – Ну, я говорил тебе, тяжко на зоне без поддержки. Нужно как-то помогать сидельцам…
   – Не пойму, ты сидишь или нет?
   – Да сижу, сижу. Я хоть хожу, хоть лежу, всё равно сижу. Отпустили по делам. Собачьи бои проводятся вечером – чего и спешу. Ставки пацаны сделали.
   – А как отпустили, не пойму?
   – Думаешь хозяин и кум не хотят на ставках подзаработать? Да и вообще, если бабло есть и на зоне жить можно, даже в отпуск ездить, – засмеялся Малой.

   Не слишком весело сидеть на рынке, особенно если покупателей нет. Хоть и приобрёл себе Олежка небольшой телевизор, но с него на холоде немного толку, всё время отключается без видимой причины. Единственная удачная вещь у него – это ручка, за которую удобно взяться чтобы на помойку выбросить. Помучился Старый с телевизором, поправил товар, попил кофе, подумал: «Может и пообедать уже?», и пошёл за китайской лапшой, крикнув Сергею, чтоб за товаром присмотрел. Вернулся минут через десять. Сергея нет. Странно, в груди что-то ёкнуло, беспокойство поднялось. Посмотрел по сторонам, видит – на выходе с рынка двое в спортивных костюмах тащат его соседа куда-то под ручки. Долго не думая, заскочил к себе, отодвинул в сторону шкаф, достал «Сайгу» десятизарядную, которую по совету Серёги приобрёл, и бросился вслед. Немногочисленные посетители жались по сторонам от летевшего на них человека с ружьём, внешне ничем не отличающимся от автомата, недоумённо крутя пальцем у виска. Успел Олег. Выскочил – Серёгу запихивают на заднее сиденье машины какие-то мордовороты.
   – Стоять! Отпустили его быстро!
   – Ух ты, какие мы грозные, – засмеялся один из них и направился в сторону Олега. Тут же прозвучал выстрел в воздух. Мордоворот приостановился, но потом опять двинулся, только уже без ухмылки. Теперь уже прозвучало два выстрела, один за другим. Пули легли перед ногами наступавшего. Следующий выстрел продырявил заднее колесо машины.
   – Дальше – на поражение, – мрачно проговорил Олег и направил ствол в грудь братку.
   Сергея отпустили, он выбрался из машины и подошёл с другу. Из машины вышел ещё один мордоворот.
   – Чё стоите, – крикнул своим, – колесо меняйте! А с вами ещё свидимся.
   – Будем ждать с нетерпением, – сквозь зубы выдавил Олег
   – Спасибо, сосед, я уж думал всё, отжил своё… – поблагодарил Сергей и друзья двинулись к своим торговым местам. Там стояли Олеговы старые знакомые, милицейские патрульные.
   – Это что за явление с автоматом?
   – Да ничё. Нормально всё.
   – Ясно. Мы, конечно, покрутимся тут поближе, если что. Но больше вряд ли что сможем. Решать кардинально нужно эту вашу проблему. Не слезут они с вас. Мы уже тебе говорили, на двух стульях не усидишь.

   В дверь Михаила Егоровича позвонили. «Кого несёт так поздно», – он недовольно вздохнул и тяжело поднялся с дивана. За дверью сосед, Олежка.
   – О, проходи, случилось чего?
   – Дядь Миша, извиниться пришёл. Ты столько раз выручал меня, помогал, и друзьям моим тоже, а я даже с назначением не поздравил, – протянул сосед бутылку дорогого коньяка.
   – Да ничего, лучше поздно, чем никогда, – улыбнулся дядя Миша, – от друзей слышно чего?
   – Не-а, ничего не слышно. Как в воду канули. И Петька, вон, после службы пришёл, немного побыл и тоже пропал куда-то.
   – Ну да, у каждого своя судьба. Ничего, Бог даст, увидитесь. Но ты ведь не за этим пришёл, да?
   – Пойми меня правильно, дядь Миш. Я не жаловаться, я совета хочу спросить. В общем, торговля слабо идёт, да и рэкет домогается.
   – Да это не проблема. Это вопрос выбора. Ты можешь и дальше всю жизнь на рынке горбатиться за копейки, которые браткам отдавать. Или к ним примкнуть, тогда в результате либо зона, либо кладбище. Но есть и другой вариант. Причём, ты парень умный, хваткий, уверен, что у тебя получится. Например, ты знаешь, что на месте детского садика торговый центр будут строить?
   – Не-а.
   – Вот. А если бы знал, то место себе уже там застолбил бы, так? Куда лучше, чем на рынке морозиться. Вывод: не с теми людьми общаешься. Информацией не владеешь, вот и возможности упускаешь. Короче, я сведу тебя кое с кем из городской администрации, а там уж не подведи, поручусь ведь за тебя.

   Серёга ещё раскладывал товар, когда подошёл Олег:
   – Привет, сосед! Помнишь, разговаривали, что на продукты переходить нужно? Так вот. Проводы зимы скоро, городская ярмарка будет, гуляния. Лотки разрешат поставить с пивом, чаем, закусками и так далее. Может, займёмся?
   – Да какие гуляния, смеёшься, что ли? Несколько лет уже ничего не проводили! Откуда такие сведения?
   – Догадался. Ну так ты со мной?
   К началу праздника всё было готово: стоял прилавочек с напитками и закусками, за которым компаньоны, в соответствующих празднику костюмах, зазывали посетителей на старинный лад: «Подходи, честной народ, здесь у нас самовар, самый лучший товар». Очередь образовалась человек в десять, некогда головы поднять, на праздник посмотреть. Через несколько часов площадь начала пустеть, прилавки тоже. Сергей посмотрел на запасы товара и присвистнул:
   – Я на вещах за месяц такую выручку не сделаю, сколько сегодня за полдня!

   Прошло совсем немного времени, а магазин уже был готов к открытию. Компаньоны удовлетворённо прошлись по всем помещениям, проверили оборудование, раскладку товара, поговорили с продавцами. Короче, можно открывать.
   – Слушай, Олег, я до сих пор не понимаю, как тебе удалось это помещение отхватить, да ещё и на таких условиях?
   – Да случайно, не важно, всё это мелочи. Тут ещё два таких же есть. Нужно забирать, пока кто-то другой не подсуетился.
   – Смеёшься? И так в долгах, когда этот-то окупим, неизвестно!
   – Не. Нужно брать, расширяться. Я насчёт кредита договорился. Процент небольшой, суммы хватит и на ремонт, и на затарку.
   – Ну ты рисковый! – с уважением посмотрел на друга Серёга.
   За этими разговорами они вышли из магазина, осмотрели фасад, вход – вроде всё нормально. Утром можно открываться. В этот момент к ним подъехал чёрный джип, из которого вывалились три молодых человека в спортивных костюмах.
   – Ну что? Сегодня без ствола? Платить будем, или как?
   Олег повернулся, деланно всплеснул руками:
   – Да блин, опять вы! Или как…
   Послышалось крякание милицейского сигнала и голос из мегафона подъехавшего ГАИшного УАЗа:
   – Машинку убираем, проезд освобождаем. Да-да, вам говорю.
   Дверь УАЗа приоткрылась, и молодой гаишник спросил у компаньонов:
   – Всё нормально у вас?
   Друзья подняли руки в знак того, что проблем нет, а чёрный джип исчез, как будто его и не было.
   Вскоре открыли второй магазин, а за ним и третий, запуск которого проходил в особо торжественной обстановке: украсили вход шариками и плакатами из серии: «Мы открылись, ура, товарищи!», торжественно перерезали ленту, организовали бесплатное угощение, ну, и, конечно скидки, куда-ж без них. Народу прибыло прилично – скидки ведь. Даже мэр города подошёл с сопровождающими и начальник городской милиции, который после официальных мероприятий прошёлся с деловым видом по всему магазину, внимательно рассмотрел ассортимент, цены, удовлетворённо кивнул головой и подошёл к хозяевам.
   – Молодцы! Удобно, красиво, всё есть, цены невысокие.
   – Спасибо, Михаил Егорович.
   – Как братки, не беспокоят?
   – Нет.
   Михаил Егорович ещё раз удовлетворённо кивнул головой и вышел.

   Магазины довольно быстро оправдали все вложения: хорошая проходимость, широкий ассортимент, демократичные цены, грамотный персонал. Компаньонам даже удалось что-то подкопить, начали размышлять о будущих проектах. Но только после отпуска, и так уже пашут без выходных несколько лет. Олег решил смотаться на Чёрное море. Он был там только однажды, в далёком детстве, в пионерском лагере, от которого остались такие тёплые воспоминания, что его всегда в Сочи тянуло.
   Гостиницу выбрал недорогую, зато почти на самом берегу. Целыми днями валялся в шезлонге возле бассейна или под зонтиком возле моря. Ничего не хотелось делать, ни с кем не хотелось разговаривать, вот так и лежал бы целыми днями. Беспокойство, конечно, было за свой бизнес, всё время тянуло позвонить, узнать, как там дела. Но он себя притормаживал: Серёга грамотный предприниматель, разрулит, если что. Гостиница нравилась: номера чистые, уютные, для отдыха всё есть. Кафе, бар, ресторан, бассейн. Персонал обходительный. Особенно старшая управляющая – молодая, приятная девушка его возраста: постоянно в делах, куда-то спешит, что-то решает, но обязательно, проходя мимо, улыбнётся, так, искренне, по-доброму, и спросит: «У Вас всё хорошо? Приятного отдыха!»
   Однако деятельная натура Олега и недели не выдержала такого образа жизни. Ему необходимо было что-то делать, куда-то двигаться, и потому остаток отпуска он посвятил более активному отдыху. Побывал на всех экскурсиях, объездил все ближайшие достопримечательности, обошёл все окрестности. Ему безумно понравился и сам город, и его окрестности. За исключением только толп туристов. Особенно пришёлся по душе небольшой, но уютный ресторанчик неподалёку. Каждый вечер он там садился в свой уголок, любовался закатом на море, наблюдал за отдыхающими и поглощал черноморские деликатесы. Позади ресторанчика находилась довольно большая, но заброшенная территория какого-то то ли бывшего санатория, то ли дома отдыха. Днём Олег частенько там прогуливался, рассматривая полуразрушенные строения и заросшие растительностью площадки в стиле сталинского ампира. Они ему живо напоминали пионерский лагерь. А может, это он и был? Олег попытался точнее вспомнить, где он находился, но безуспешно, лет двадцать прошло с тех пор, да и ребенком он ещё тогда был совсем. На заброшенной территории предпринимательское воображение живо рисовало отдыхающему картины её обустройства: вот здесь сцену поставить, здесь – кинотеатр, а здесь – бар, кафе…
   Последний день перед отъездом отпускник решил провести на пляже гостиницы, изредка подходя к барной стойке, где в очередной раз столкнулся со старшей управляющей. Та, как обычно, спешила по своим неотложным делам, но, увидев Олега, притормозила, обдала его своей обворожительностью и головокружительной улыбкой:
   – Добрый день! У Вас всё хорошо? Ничего не нужно?
   – Да, спасибо, – Олег внимательно посмотрел на бейджик, что красовался на блузке девушки, – Катя. Завтра уезжаю уже. Мне у вас всё просто безумно понравилось, только одна единственная проблема покоя не даёт.
   Милую улыбку Кати сменил озабоченно-непонимающий взгляд:
   – Что случилось?
   – С Вами поближе не познакомился.
   – Ну, значит есть повод вернуться, – рассмеялась девушка и помчалась дальше выполнять свои обязанности, а Олег направился в свой любимый ресторанчик.
   На удивление посетителей было очень мало. Практически никого. Официант принёс меню, Олег пробежался привычным взглядом и удивился – цена возле каждого блюда зачёркнута и ручкой написана новая, раза в полтора выше.
   – А это что? – показал Олег официанту на цены.
   – Дефолт в стране, Вы телевизор не смотрите, что ли? Все цены взлетели в два раза, банки закрываются, вклады не выдают…
   Наскоро поужинав, Олег помчался в гостиницу. Весь вечер он пытался дозвониться компаньону, но безуспешно.
   Из аэропорта Старик первым делом заехал в магазин, где у них с Сергеем был небольшой кабинетик. Серёга угрюмо сидел, одной рукой перебирая накладные, а второй взявшись за голову. Увидев компаньона, он даже не встал из-за стола, только устало поздоровался:
   – Привет. Похоже, попали мы. Оборотных средств нет – всё выбрали, то я в отпуске, то ты, а ещё санэпидстанция приходила, и пожарные тоже, пришлось потратиться. А тут дефолт этот грёбаный. Вчера только с базы приехал – там цены в два раза выше, чем мы торгуем. Да и брать нечего. Короче, и четверти машины не загрузил. С тех магазинов остатки товара сюда перевёз, продавцов распустил до лучших времён. В общем – задница.
   – Подожди паниковать, может образуется ещё всё.
   – Вряд-ли. Покупать гораздо меньше стали. Только самое необходимое. Я так думаю, что закрываться нужно, всё распродавать, хоть что-то выручим, деньги поделим.
   – Погоди. Есть другое предложение. У тебя, помню, бывшая овощебаза была где-то в промзоне? Давай её мне. А себе забери всё это. Если от меня помощь понадобится – свистнешь.
   – Да база-то тебе зачем? Там же всё развалилось, оборудование разворовали, здания разрушились. Да и вокруг нет ничего, завод-то ликвидировали. До неё и добраться сейчас проблематично – дорога заросла вся. Я до сих пор себе простить не могу что на базу эту польстился, ещё и денег заплатил, дурак.
   – Смотри, Серёг, я предложил.
   – Да ради Бога, я уговаривать тебя буду, что ли? Давай, договорились.

   Заместитель мэра города, Игорь Леонидович, только зашёл к себе в кабинет после совещания и собрался попить чаю, как в дверь постучали. В проёме показалась голова Старкова:
   – Можно?
   – Конечно! Только чайку собрался попить. Заходи, расскажи, как юга, море?
   – Море на месте, отдыхать – не работать.
   Минут десять собеседники поболтали ни о чём, попили чайку, после чего Олег поставил кружку.
   – Игорь, помнишь овощебазу ОРСовскую? Я вот думаю, она как раз подошла бы как площадка для склада новой фабрики.
   – Конечно, помню. Но ведь её частник какой-то выкупил… А… Я понял… Твоя, что ли? Ну тогда ты просто выручил меня, буквально полчаса назад мэр ногами топал, найди, мол им площадку, хоть разбейся. А ты откуда узнал?
   Олег усмехнулся в ответ и пожал плечами.
   Утром его разбудил телефонный звонок: «Алё, алё, ты спишь ещё, что ли? Давай дуй быстро на овощебазу, мы с замдиректора фабрики уже выдвигаемся!»
   Четверо солидных мужчин в костюмах и по колено в снегу уже полчаса ходили по заброшенной территории.
   – Ну, в общем меня всё устраивает. Главное – место расположения очень удачное. Площадка ровная, даже ангары сохранились некоторые, да и ограждение кое-где только подправить. Что по цене, условиям? – подытожил замдиректора.
   – Скажите, а Вы специалистов своих привезёте на строительство, монтаж оборудования, пусконаладку? – перевёл разговор Олег.
   – Конечно. Рабочих местных, а спецов везти нужно.
   – Их размещать ведь где-то нужно будет?
   – Олег! Говори прямо, чего хочешь! – оборвал Игорь Леонидович.
   – Если администрация мне передаст здание бывшего общежития, я его под гостиницу перестрою, будет где размещать приезжих. Тогда я передаю Вам базу, пользуйтесь на здоровье.
   – Ох, Олег! Вымогатель! Ладно, порешаем.
   Не прошло и полугода, как новая гостиница заработала. Не Хилтон, конечно, но для командированных вполне прилично, и даже более того.
   Олег шёл по улице мимо бывшего своего, того, первого, магазина. С грустью посмотрел на вход, вспомнил как начинали, какие грандиозные планы были, и тяжело вздохнул. Вытащил из кармана радиотелефон, набрал номер:
   – Алё, Серёга, как дела, чем занимаешься? А я вот рядом с магазином твоим проходил, дай, думаю узнаю, что да как. Есть тема. Недострой знаешь в центре возле площади? Хочу гостиницу по высшему классу сделать. Бизнес-центр такой. Чтобы с бассейном, конференц-залом, люксовыми номерами, скверик перед ней с фонтаном. О продаже уже договорился, стройка начинается. Ну что? Может опять вместе, как в прежние времена?

Катя

   После отпуска прошёл почти год, но из головы Олега не выходили слова Кати: «Значит есть повод вернуться». Это точно, повод действительно веский: дня не проходило, чтобы Олег не вспоминал эту приятную энергичную молодую женщину. В конце концов он не выдержал, оставил Серёгу старшим, и умотал в Сочи.
   Вот и знакомая гостиница. Пока оформлялся всё поглядывал по сторонам, но нет, Кати не видно. Заселился, оставил в номере вещи, вышел в холл и тут же столкнулся с ней нос к носу. Остановился и расплылся в широчайшей улыбке, не говоря ни слова.
   – Добрый день! У Вас всё хорошо? Ничего не нужно?
   – Привет, Кать. На этот раз я уж своего шанса не упущу. Приглашаю вечером в ресторан. Жду здесь в семь.
   – Ой, так неожиданно, – деланно смутилась Катя, – ну хорошо…
   За две недели они с Екатериной где только не побывали. Она как гостеприимная хозяйка показала все укромные и самые красивые места своего города. В компании нового знакомого проходил каждый её выходной и каждый вечер после работы, который неизменно заканчивался ужином в любимом ресторанчике и прогулкой по заброшенной территории за ним. Однако в Сочи, конечно, хорошо, но и совесть нужно иметь – Серёга-то один пашет.
   Прощальный ужин проходил, естественно, в ресторане. Олег поднял бокал с шампанским:
   – Катя, я хочу тебе сделать предложение. У меня есть гостиница, там, в родном городе. И ещё одна почти готова. По высшему классу хочу её сделать. А у тебя опыт в гостиничном бизнесе…
   – Так ты мне работу предлагаешь? А я-то уж подумала…
   – Вот именно, всё правильно ты подумала. Выходи за меня замуж. Я люблю тебя и всю жизнь на руках носить буду! Ещё одного года разлуки я не перенесу. Поехали со мной. Если хочешь, можешь дома заниматься чем душа пожелает. Только я думаю, что ты с ума от скуки сойдёшь. Вот и предлагаю, если будет желание – посоветуешь по гостинице, что да как.
   – Неожиданно. Неужели ты думаешь, что я такая безрассудная авантюристка, что готова с малознакомым человеком к чёрту на кулички рвануть прямо завтра?
   За столом воцарилось молчание. Олег осознал всю глубину безрассудности своего предложения, разочарованно вздохнул и стал внимательно изучать солнечный диск, клонящийся к закату. Катя задумчиво посмотрела на бокал шампанского в своей руке, чуть пригубила, и посмотрела на своего спутника:
   – Да, ты прав, я такая! А точно на руках будешь носить всю жизнь?
   – Катя! Я тебе страшную тайну открою. «Носить на руках» – это больше фигура речи, чем непосредственное физическое действие. Но я готов. Пока здоровье позволяет…
   С этими словами Олег поднял на руки свою возлюбленную и закружился с ней по залу, вызывая восхищённые взгляды посетителей.

   Как Олег и предполагал, Катя не усидела дома и одного дня – уговорила взять с собой на строящийся объект. Деловито всё обошла с проектом в руках, потом отозвала Олега в сторонку и начала тыкать то в проект, то в сторону стройки: «А это что? А так зачем? А тут почему?» Он разъяснял, унимая раздражение: «Сам же предложил, терпи». Но когда Катя начала предлагать свои варианты, понял, что был прав, как никогда, и разулыбался:
   – Я так рад, что в тебе не ошибся! Я и раньше счастлив был, а теперь в два раза счастливее! Но сейчас немного не об этом мы с тобой думаем – пора бы к свадьбе готовиться!
   Всё шло своим чередом. Семейная жизнь входила в русло, строительство близилось к завершению. Это был действительно бизнес-центр самого высокого уровня. Во всей области подобного не существовало, поэтому все номера забронировали ещё на стадии строительства на полгода вперёд. На открытии, не говоря уже о местных чиновниках разных уровней, присутствовал даже заместитель губернатора. Он торжественно перерезал ленточку, поснимался для новостных программ, поздравил хозяев и отбыл восвояси. Сергей и Олег с Катей были довольны. С удовольствием показывали, как всё устроено всем желающим, а как только посетители разошлись – уединились в скверике за бутылочкой шампанского.
   – Друзья! Это наша общая победа! Я поздравляю вас от души, уверен, что дальше всё будет только лучше и лучше! – поднял бокал Сергей.
   Супруги с удовольствием присоединились к поздравлению, только Олег добавил:
   – Знаете, нет, я, конечно, очень рад, что у нас всё получилось, как задумывалось, но только на душе у меня сейчас какое-то опустошение. Даже не знаю, почему… Как будто что-то важное исчезло из жизни.
   – Ну, это нормально. У меня тоже. Такой проект как ребёнок: нянчишься с ним, нянчишься, а он вырос и упорхнул из родительского гнезда, – поддержала мужа Катя. – Кстати о проектах, зная тебя, я со страхом жду, что ты какой-то новый скоро замутишь…
   – Зная тебя, я жду того же… – улыбнулся Олег. – А кстати, насчёт ребёнка ты права. Не пора ли нам…
   – Так, молодёжь! А можно такие вопросы без меня обсудить? – рассмеялся Сергей.

   После ужина молодая чета уселась было перед телевизором, когда зазвенел телефон. Катя взяла трубку, и, сказав: «Подруга звонит из Сочи», исчезла на кухне. Немного поговорив, не больше двух часов, она вернулась к мужу.
   – Как дела у подруги?
   – Да всё по-прежнему. А, кстати, новость есть. Помнишь наш ресторанчик любимый? Продаётся, объявление повесили.
   Олег посмотрел на супругу и протянул трубку телефона:
   – Звони, номер пусть продиктует.
   На следующий день Олег с Сергеем встретились в бизнес центре.
   – Ну вот такие дела, Серёг. Извини, натура видимо у меня такая, бесшабашная. Короче, гостиницу продаю, за бизнес-центр, как и договорились, постепенно рассчитаешься. На строительство мне хватит, а там на оборудование и запуск уже твои деньги подойдут, а может и кредитами перекроюсь. Зато у тебя на Чёрном море скоро будет место, куда ты в любой момент сможешь приехать, где всегда тебе рады!
   – Удачи тебе. Приеду обязательно, если что – звони, всегда помогу чем смогу. А что планируешь строить?
   – Да знаешь, эта территория мне давно приглянулась, она почти на самом берегу находится, а остатки зданий там, сооружений, мне пионерский лагерь напоминают. Что-то такое хорошее, из детства. Вот в этом стиле и хочу сделать место для отдыха, чтобы любой человек там нашёл что-то для себя, и взрослый, и ребёнок. Ну и классика, конечно – ресторан, бар, концертная площадка с небольшим залом, гостиница, и так далее. И всё это в стиле сталинского ампира.
   – Да-а, замашки у тебя, конечно… Уже посмотреть хочется.

6. Музыкант

   Саня только присел перекурить – в гараж вошёл Пашка. Он работал на личном Камазе, но периодически заскакивал на автобазу – вдруг удастся разжиться запчастями по дешёвке.
   – Саня, привет, как жизнь, когда в рейс?
   – Завтра.
   – Что-то ты не в духе сегодня.
   – А, надоело всё. Нет настроя никакого.
   – Да бросай ты эту работу. Хватит уже на дядю работать, пора и на себя! Что тебе платят-то – копейки. Покупай Камаз и работай как я, например.
   – Мне не платят, я зарабатываю, – раздражённо ответил Саша, – а вот тебе как раз платят. Я, как ты выражаешься, «на дядю», лет пятнадцать работаю, и в принципе всё, что нужно заработал. А у тебя что есть? Что ты заработал кроме грыжи и простатита? Работа ради работы?
   – Ну, вот пару лет ещё, кредит закрою, и тогда уже нормальный доход пойдёт.
   – А у меня и так нормальный. И с автобазой у меня договор, я им – работу, они мне – деньги. А ещё социалка, пенсия. Да и разорвать договор я в любое время могу, две недели отработаю, и давай, до свидания. А они со мной не смогут, если я, конечно, обязанности свои нормально выполняю, только по сокращению. А сокращение, сам знаешь, геморрой для начальства ещё тот: куча документов, выплаты большие…
   Не собираясь дальше продолжать бессмысленный разговор, Саня махнул рукой, тяжело поднялся и направился в сторону выхода из гаража.
   Начальник автобазы, Борис Юрьевич, в своём кабинете разговаривал по телефону, когда в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, вошёл Саня.
   – Можно?
   Борис Юрьевич, не прерывая разговора, протянул руку для рукопожатия и показал на стул. Закончив телефонный разговор, он кивнул посетителю:
   – Ну что, как дела? В рейс готов?
   – Да, готов. Только я это… Вот, короче… – Саня протянул лист бумаги начальнику.
   – Что там у тебя? Заявление. Прошу уволить… Да ты что, Сань? Что случилось? Лет десять с тобой душа в душу! Или зарплата не устраивает? Или ещё что?
   – Нет, как раз с зарплатой всё нормально. Не в этом дело. Понимаешь, Юрич, вроде всё есть, на всё заработал. Квартира с евроремонтом и обстановкой, да только я в ней практически не живу, машина новая, иномарка, да я на ней не езжу, гараж, в котором не появляюсь, дача, бурьяном заросшая. Короче, всё есть, жизни нет. Поспокойнее что-то хочу уже, охранником, например.
   – Просто без ножа зарезал. Лучший водитель уходит… – начальник помолчал пару минут.
   – На Газель пойдёшь? Здесь, по месту мотаться. До шести работаешь, два выходных. По оплате – поговорим.
   – Ну-у, можно…
   – Договорились. Завтра крайний рейс, машину передашь механику, он тебе Газель покажет. Давай, Сань, удачи! – директор протянул Сане его заявление.
   Джон скомкал бумагу, выбросил в корзину для бумаг и направился было на выход, но Юрич остановил:
   – Подожди, Саш. Я слышал, ты в музыке разбираешься, говорят, вроде в каком-то ансамбле играл?
   – Было в молодости, – остановился Джон.
   – Сын мой, Димка, знаешь ведь его, группу организовал, в Молодёжном центре репетируют. На День водителя хотели концерт небольшой сделать, понимаешь, а не получается что-то там у них. Ходит какой-то недовольный, загруженный постоянно. Может заскочишь как-нибудь, послушаешь? Посоветуешь чего?
   – Ну, а чего ж не послушать? – не стал отказываться Саша.

   Группа репетировала в малом зале Молодёжного центра. Джон сидел на первом ряду и молча слушал как ребята из раза в раз повторяют одну и ту же мелодию, которая звучала просто катастрофично. Наконец им это надоело, и солист, Дима, сын начальника автобазы, посмотрел на приглашённого эксперта:
   – Ну вот, не получается что-то.
   – Ребят, вы в который раз повторяете одни и те же действия, надеясь получить другой результат. Так не бывает. Нужно что-то кардинально поменять.
   Джон поднялся на сцену, попросил бас-гитару, сыграл рифф.
   – Как-то так.
   – Пробуем, – схватил медиатор Дима.
   Сыграли куплет, потом припев, и солист улыбнулся:
   – Ну это совсем другое дело! А может Вы сыграете?
   – Может и сыграю, только не Вы, а ты. И на соло-гитаре – привычнее. Две соло-гитары запустим – звук глубже пойдёт, синтезатора ведь нет. Играем?

   Торжественное собрание, посвящённое Дню автомобилиста, прошло в малом зале Молодёжного центра. Сначала, как положено, выступил начальник автобазы с поздравительной речью, рассказал сколько километров пройдено дорог и сколько тонн груза перевезено по этим километрам. Затем – награждение недостойных и порицание непричастных, и, наконец, сюрприз: выступление группы без названия в честь королей северных дорог.
   Короли дорог приняли подарок весьма благосклонно, наградили музыкантов аплодисментами и разошлись по своим автомобильным делам. В зале задержался только начальник автобазы, который долго тряс руки участникам группы, выражая благодарность. Наконец и он убыл восвояси. Музыканты начали было собирать аппаратуру, как в зал вошла директор Молодёжного центра, Анастасия Леонидовна, женщина, возрастом весьма далёкая от названия возглавляемого ею предприятия культуры.
   – Здравствуйте, молодые люди. С премьерой вас! Слышала, слышала. Весьма прилично звучите, и, я бы сказала – оригинально. У меня есть к вам предложение: поучаствовать в конкурсе молодых эстрадных коллективов, который проводит управление культуры. Он состоится в нашем центре через полгода. Так что у вас есть достаточно времени на подготовку. Необходимо представить несколько музыкальных композиций, в том числе и свою, нигде не исполнявшуюся. Подавайте заявку, я поддержу.
   С этими словами, не дожидаясь реакции музыкантов, Анастасия Леонидовна удалились уверенной походкой, гордо подняв голову, с видом человека, полностью выполнившего свой долг перед обществом. Ребята переглянулись – что это было? Но обрадовались – не каждый день тебя куда-то приглашают.
   На следующей репетиции Саня заполнял заявку. Дошёл до пункта «Наименование музыкального коллектива» и задал этот вопрос Диме – он же лидер группы. Дмитрий в это время сидел с отсутствующим видом, размышляя, как им повезло участвовать в таком престижном мероприятии, просто чудо какое-то, нереальность. «Да, нереальность», – повторил он уже вслух. Саня прилежно вписал название в заявку. Только строчки перепутал – в названии основной композиции указал. Но переправлять не стал и в наименовании коллектива написал то же самое.
   Конкурс с тривиальным названием «Музыкальный алмаз» привлек внимание практически всего города и ближайших посёлков. Несколько десятков участников, полные залы, авторитетное жюри, куда вошли лучшие люди города. Однако группа «Нереальность» совершенно не волновалась просто потому, что они не ставили перед собой цели выиграть этот конкурс. Им важно было, в первую очередь, выступить перед полным залом, проверить свои силы, посмотреть на реакцию публики. Если понравится – они будут рады, если нет – ну что ж, нужно дальше работать, совершенствоваться. Видя уровень других участников, ребята даже в десятку не мечтали попасть и поэтому первая премия стала для них полнейшей неожиданностью. Дима гордо поднял над головой только что полученный диплом и направился принимать поздравления от своего отца, а по совместительству – начальника автобазы. Подошла и Анастасия Леонидовна, по обыкновению чопорно и старомодно протянула руку, видимо, для поцелуя, которую Дима одарил крепким мужским рукопожатием.

   На День молодёжи готовился городской праздник с выступлением самодеятельных музыкальных коллективов и приглашённых артистов. Для группы «Нереальность» это было значимое событие – выступить перед всем городом, да ещё и на одной площадке со столичными знаменитостями! Однако с вечера заморосил дождь, температура воздуха упала до неприличных значений и мероприятие отменили. Утром весь состав группы в компании директора Молодёжного центра, стоял на его крыльце и уныло смотрел на хмурое небо.
   – Ну, Анастасия Леонидовна, блин, ну ёлки палки, ну как это…
   – Дмитрий, фу, что за моветон! Вы же должны понять – зритель в такую погоду не пойдёт. Для кого играть?
   – Наш зритель пойдёт! – самоуверенно заявил Дмитрий. – Хотите, докажу?
   – Уж потрудитесь, – приняла вызов Анастасия Леонидовна.
   – Мы прямо сейчас и прямо здесь, на крыльце, ставим аппаратуру и начинаем концерт. И тогда посмотрим сколько народу будет! – запальчиво заявил Дима, несмотря на энергичные жесты Джона в районе виска.
   – Интересно бы посмотреть, – констатировала директор и отошла в сторону, мол, давайте, занимайтесь, я не мешаю.
   Часа через два на площади перед Молодёжным центром зазвучала музыка. Прохожие останавливались, подходили ближе. Толпа постепенно разрасталась и в конце концов заполнила всё пространство. Полностью выступление услышали далеко не все, поэтому музыкантам пришлось уступить публике и пройти всю программу ещё раз. Наконец часа через три народ начал расходиться, а музыканты – собирать аппаратуру.
   – Приношу свои извинения, Дмитрий! – подошла Анастасия Леонидовна. – Впрочем, я иного и не ожидала.
   – Да Вы специально, что ли? – догадался лидер группы «Нереальность».
   Женщина незаметно усмехнулась и повернулась к Джону.
   – Александр, а Вы чем занимаетесь, кем работаете?
   – Водителем в автобазе, на Газели сейчас.
   – Вам, я извиняюсь, нужно музыкой заниматься, а не Газелями.
   – Может быть. Только это нужно было давно уже сделать, а сейчас поздно уже.
   – Музыкой заниматься никогда не поздно.
   Через пару недель Саня объявил своим коллегам новость.
   – Ребят, я решил переехать в Питер.
   – А у тебя там что? Работа, квартира? – поинтересовался басист.
   – Нет ничего.
   – И чего там делать? Ни работы, ни жилья, что это за жизнь будет?
   – Ты прав. Жизнь будет!
   – Саня! Я с тобой, – заявил вдруг Дмитрий.
   – И я! – подал голос барабанщик.

   Группа «Нереальность» в усечённом составе двигалась по Невскому проспекту. Саня выступал в роли гида: «Вот там я жил, вот тут эскимо продавали, а вон туда сейчас повернём – там рок-клуб был». Не доходя до здания бывшего рок-клуба, друзья увидели вывеску «Рок-кафе». Со словами: «Ну, нет рок-клуба, есть рок-кафе», Саня вошёл в заведение, больше похожее на большой ресторан, чем на небольшое кафе. Внутри довольно уютно, вместительный зал, сцена с ударной установкой. Да и вообще вся обстановка выполнена в явно музыкальном, роковом стиле, стены увешаны постерами с изображением разных популярных, в основном российских и советских, рок-групп. Оглядевшись по сторонам, со словами: «Ну, надо же с чего-то начинать», Дима сел за столик. Остальные последовали его примеру.
   – Скажите, а можно с вашим управляющим переговорить? – спросил у подошедшего официанта Дима.
   – Ну в принципе да, сейчас позову. Вы заказывать будете что-нибудь?
   Управляющий подошёл минут через двадцать.
   – Я вас слушаю.
   – Мы – группа «Нереальность», хотели бы выступить в вашем заведении.
   – Ребят, вы правда думаете, что вас здесь ждут с распростёртыми объятиями? У нас всё время забито. Очередь из желающих выступить на три месяца внерёд. И причём группы с именами, – менеджер неопределённо взмахнул рукой в сторону постеров.
   – Ну, может нам можно какой-то шанс предоставить? – уже менее уверенно проговорил Дима.
   – Да перестаньте! Тут за день ко мне раз десять с подобными предложениями подходят разные провинциальные самодеятельности.
   – А с хозяином можно поговорить? – вмешался Джон.
   – Не-е, ни в коем случае! – замахал руками управляющий и исчез в подсобке.
   Друзья разочарованно молчали, попивая кофе. Подошёл официант.
   – У вас всё хорошо? Ничего не нужно?
   – Нет, спасибо.
   – Извините, я слышал ваш разговор с нашим менеджером. Он у нас довольно консервативен, переживает что новых исполнителей посетители не примут, и потому считает, что лучше всё старое, но зато проверенное. Хозяина Борис зовут, он обедает тут часа в два.
   – Спасибо, – удивленно протянул Дима, – будем!
   Борис – довольно крупный, налысо бритый мужчина, сидел в одиночестве в углу зала за обедом, не обращая внимания на подошедших посетителей.
   – Здравствуйте. Мы это, группа, в общем, короче, мы хотели, ну, просим… – начал было Дима.
   – Ничего не понял, – поднял глаза Борис.
   – Я имею ввиду, что мы, это, хотели, ну в смысле… – пытался собраться с мыслями Дима.
   Взгляд Бориса скользнул по лицам стоящих перед ним людей и остановился на Сане. Он нахмурился, глаза сощурились, стала очевидна усиленная работа мысли. Вдруг морщины разгладились, глаза просветлели, рот расплылся в широкой улыбке. Боря поднял бокал и, глядя прямо в глаза Джону, прервал Димины изъяснения:
   – Мама – анархия!
   – Папа – стакан портвейна, – ответил Саня.
   Борис вышел из-за стола и заключил Джона в крепкие объятия. Обернувшись к ничего не понимающим Саниным спутникам и официанту с менеджером, издали наблюдавшим эту картину, Боря пояснил:
   – Тусовались по молодости с этим типом вон там, – махнул он рукой в сторону бывшего рок-клуба, – лет двадцать, наверное, не виделись.
   Друзья уселись за стол и начали вспоминать свою бурную молодость. Воспоминания продлились до вечера. Спутники Джона уже откровенно скучали, выходили несколько раз покурить и возвращались вновь.
   – Так а ты что тут? И что за парни с тобой? – вернулся Боря к реальности.
   – Рок-группа. Хотели поиграть тут, а управляющий твой говорит – месяца через три подходите, может ещё раз пошлю куда подальше…
   – Да, он у нас такой, ретроград, – Боря исподтишка показал менеджеру кулак, – с утра приходите завтра, порепетируете, покажете, что есть, там посмотрим…

   За несколько лет успешных выступлений группы «Нереальность», ведущий уже выучил реакцию публики. Вот и сейчас, когда он объявил: «А сейчас те, кого вы так долго ждали! Группа Нереальность только для вас и только в нашем рок-кафе!», раздались бурные овации. Ликование постепенно стихло и зал наполнился знакомой всем фанатам мелодией:

     Мы искренне мечтали вновь и вновь
     Не думая, что это нереально…

   Выступление завершилось как обычно, в одиннадцать вечера. Музыканты вышли через служебный вход, устало переговариваясь. В проулке было довольно темно, только над входом тускло светила небольшая лампочка. Закрывшаяся дверь громко хлопнула и тут же откуда-то сбоку, из темноты, прозвучал женский голос:
   – Извините, а можно автограф?
   Джон вздохнул и привычным движением достал авторучку из кармана:
   – Как зовут? Где расписаться?
   Не видя перед собой бумаги, Саня перевел взгляд на фанатку, которая вышла на свет, и, чуть помедлив, спросил:
   – А мы с Вами раньше не встречались?
   – Чего-нибудь поинтересней придумай, – женщина смотрела на него прекрасными глазами зелёного цвета и улыбалась ослепительной улыбкой.
   – Вика! – глаза Саши округлились.
   – Ну что, так и будешь стоять с обалдевшим видом, даже на кофе девушку не пригласишь?
   – Ой, извини! У меня квартира здесь недалеко, пойдём? – Саня махнул рукой своим спутникам, мол, давайте без меня.
   Квартирка небольшая, но уютная и со вкусом обставленная. Самое главное – первый этаж. А под квартиркой – полуподвальное помещение, превращённое в настоящую музыкальную студию, где группа «Нереальность» репетировала целыми днями, а то и ночами, когда не было выступлений. Вика с Сашей сидели на кухне и пили кофе. Не отрывая от неё глаз, Саня размышлял:
   – Уже в который раз мы с тобой вот так, случайно встречаемся. Удивительно. Прям судьба сводит. А ты как в кафе оказалась? В Питере что делаешь?
   – Работаю. А тут с подругами прогуливались, зашли перекусить. Слышу – песня знакомая…
   – Я предлагаю вот эту тенденцию случайных редких встреч прекратить прямо сейчас, – немного помолчав, высказался Саша. – Короче, оставайся у меня и больше никуда не уходи.
   – Ты мне замуж предлагаешь, что ли? – Вика усмехнулась.
   – А ты замужем, что ли?
   – Нет. Сходила однажды, ничего там хорошего для себя не увидела, – вздохнула девушка.
   – Ну тогда выходи за меня. Только хорошее увидишь!

   Администратор концертного зала подбежал к Олегу. Он и так-то всё время носился как угорелый, а тут вообще подлетел, можно сказать.
   – Я дико извиняюсь, но вопрос очень срочный!
   – У тебя все вопросы очень срочные, – усмехнулся Старый.
   – А? Ну да, в общем. Короче. На Красной поляне одна группа выступает сегодня, модная! Я договорился – концерт дадут у нас перед тем, как в аэропорт ехать! Тяжело, правда, уговорить их было, у них всё расписано на год вперёд, но всё же получилось.
   – Я и не сомневался в твоих способностях, – ещё раз усмехнулся Олег, – а от меня-то что нужно?
   – Ну, это, разрешение на выступление. Сейчас объявление давать будем, билеты там, зал готовить, ну и всё остальное.
   – Давайте. Я может тоже подойду, посмотрю.
   Как администратору удалось собрать полный зал за такое короткое время, для Олега осталось загадкой. В принципе зал-то небольшой, но всё-таки. Расставили столики для ВИП-персон, организовали танцпол, короче, всё как обычно.
   Олег вошёл, когда концерт был в полном разгаре. Не сказать, что ему не нравилась музыка, просто он был к ней довольно равнодушен. Ну играет что-то и играет, никогда не вникал, что сегодня в тренде, его больше тянуло к старым, рок-н-рольным композициям. Старый сел за стойку бара и махнул бармену. Через несколько минут он наслаждался своим любимым кофе, слушая музыку этой, как выразился администратор, модной группы. В целом музыка нравилась. Стиль довольно схожий с теми группами восьмидесятых годов, которые Олег привык слушать. Она ему что-то очень ярко напоминала, навевала воспоминания молодости. Может по радио где слышал? Прослушав пару композиций и допив свой кофе, Старый поднялся и направился было к выходу, как услышал:

     Мы искренне мечтали вновь и вновь
     Не думая, что это нереально…

   Олег резко развернулся, и, расталкивая посетителей на танцполе, подошёл вплотную к сцене. Он стоял и молча смотрел на солиста. Без сомнений, это был его старый друг Джон. Песня закончилась, Олег поднял руку вверх, чтобы привлечь внимание Сани, который подошёл к микрофону, чтобы объявить следующую композицию. Саня, сначала мельком глянул на наглого посетителя, потом внимательнее, прищурился и громко произнёс в микрофон: «Да ну на…», махнув рукой в сторону лестницы на сцену. Олег поднялся, они крепко обнялись, Джон проводил друга за кулисы и продолжил концерт словами: «Старого друга встретил, лет двадцать не виделись!»
   Уже было далеко за полночь, а друзья всё сидели на террасе возле моря и беседовали. Жёны давно наговорились и отправились отдыхать, а они никак не могли остановиться – всё рассказывали, как жизнь идёт.
   – Слушай, что-то я тебе даже коньячку не предложил, сам не пью, вот и невнимательный в этом плане к гостям.
   – Да и я не употребляю. Давно уже. Хочешь, расскажу? В общем, это было когда работал на севере водителем. Послали в тайгу, в одну бригаду. А те попросили в посёлок смотаться за спиртным. Привёз. Посидели. А техника у них далековато от вагончика стояла, чтобы не мешала, она заведённая была – морозяка под сорок градусов. Ну я по пьяни решил сходить, глянуть как там машинка моя. В одних трико, валенках и шубе. Смотрю – сократить путь можно, по снегу пройти, ну, двинулся. Сначала нормально наст держал, а потом проваливаться начал. В конце концов так провалился, что вылезти не могу. Бригада уже вся спала, кричать без толку, руки окоченели, снегу полные валенки. Короче, замерз, из сил выбился до такой степени, что двинуться не могу. Последнее что помню – огоньки техники впереди, там тепло, в кабине-то, а сил нет. Очнулся утром в машине. Как ни странно – ничего себе не отморозил, только ноги мокрые были – снег в валенках растаял. Интересно, думаю, как в кабину попал? Пошел по дороге, смотрю на следы свои. Видно хорошо как шёл по насту, потом проваливался, потом целую яму в снегу выкопал пока барахтался. А потом всё. Следов нет. Меня аж холодный пот прошиб и похмелье как рукой сняло. Вот после этого ни капли спиртного. Видать ангел хранитель спас для чего-то.
   – Ага. Видимо не твоя судьба по пьянке в тайге замёрзнуть. А у меня вот такой случай был. Выпили как-то на одном бизнес-мероприятии. Иду домой, дочка навстречу выбегает – мы с ней в тот вечер планировали клетку мастерить для хомячка, радостная такая: «Папка пришёл», – кричит. А папка никакой, раздеться не может. У неё крик в горле застрял, улыбка слетела. Она развернулась, голову повесила и медленно так в свою комнату пошла, вся несчастная такая. Вот тогда я и понял, что нет ничего дороже улыбки ребёнка…
   – Да. Это точно. А ты про Петруху со Змеем не слышал ничего? – перевёл разговор Джон.
   – Нет. Все соцсети прошерстил – не нашёл. Тебя, кстати, тоже не видел.
   – Да я под вымышленным именем там, фанаты, понимаешь.
   – Да и я под вымышленным, бизнес, понимаешь… А давай, ноутбук притащу, ещё разок посмотрим, из одноклассников кого-нибудь найдём, напишем, может кто чего знает?
   Через непродолжительное время друзья склонились над ноутбуком.
   – Ты чё пишешь-то? Какой Петруха? Петр Иванович же! – Джон протянул было руку, чтобы исправить, но она так и застыла, не прикоснувшись к клавиатуре. – А это не он, кстати, Петруха, живёт в Новороссийске, возраст подходящий. Открой фотки, посмотрим. Да он в сети сейчас.
   «Петруха, это ты? Помнишь друга своего, Старого?» – написал Олег сообщение. Через минуту ответ – номер телефона.
   – Петруха, ты? А мы тут с Джоном сидим, вспоминаем… Так ты в Новороссе? Что? Встретиться? Когда? Давай завтра, ну, в смысле сегодня уже. К вечеру будем!
   На террасу вышла заспанная Вика, позёвывая и потирая глаза:
   – Вы не ложились ещё что ли? Четыре утра! Скоро в аэропорт ехать.
   – Вика! Мы не едем в Питер. Едем в Новороссийск, друга нашли, встретиться нужно.
   – Ну ты быстрый! Нас ведь в Питере ждут. А, ладно, позвоню, перенесу дней на пять все дела, поехали!
   – Видал какая жена у меня! – гордо обернулся к другу Саня.
   Петруха почти не изменился. Фигура та же, голос тот же. Только солиднее стал как-то, стройнее, что ли. Вышагивал по набережной как по плацу в части. Друзья встретились в центре, немного прогулялись и направились в кафешку, которую предложили Петро с Ольгой. Народу на набережной немного, в основном – военные моряки. Причем некоторые офицеры издалека посматривали в сторону компании и кивали, а Петр кивал в ответ. Один из них подошёл ближе:
   – Здравия желаю, товарищ адмирал!
   – Здравствуй, Николай Владимирович, – поздоровался Петруха.
   Олег присвистнул:
   – Адмирал?
   Кафешка была небольшая, посетителей немного. Друзья расселись за столиком в углу, сделали заказ. До самого закрытия они беседовали, сокрушаясь, что нет с ними сейчас рядом ещё одного друга – Змея.

7. Садовод

   Иван Ильич, глава администрации сельского поселения, торопливо шёл по тротуару вдоль дороги, пересекающей всё село. Трасса была не слишком оживлённой, только изредка проезжающий грузовичок потревожит спящую тишину. Просто время ещё раннее, да и не сезон. Вот ближе к июню начнётся. Иногда такое ощущение возникает, что вся страна в едином порыве на море рванула на личных авто. С одной стороны ничего хорошего – шум, выхлопные газы, но всё же хоть какой-то доход проезжающие дают жителям – покупают иногда фрукты, которые те выставляют возле своих домов.
   А какое село было! Какой зажиточный совхоз! Даже консервный завод работал, в разные уголки страны свою продукцию отправляли. Сколько народу жило, работали все. А теперь… Всё развалили горе-реформаторы. Хорошо хоть понемногу возрождается в последнее время – приехали люди с района, построили две гостиницы для проезжающих, кафе, автосервис, магазинчики. Дачники появились, строятся. Но всё равно проблем в селе предостаточно, и помочь, главное, некому, всё сам. Только на одного человека надежда. Он появился в селе несколько лет назад и сразу стал Ильичу настоящей опорой. Звали его Кирилл. Жил одиноко, купил небольшой домик возле трассы, отремонтировал, завёл хозяйство, собаку – здорового такого алабая, Бимкой назвал. Выращивать стал в саду своём фрукты разные, да проезжающим продавать. А что не продаст – сдавал перекупщикам из города. Пусть за копейки, но всё же… Да в принципе многие так живут. Никто не знал прошлого Кирилла, а он никому и не рассказывал, но по его внешнему виду было видно, что не сладко ему пришлось. Худой, сутулый, почти весь седой, лицо в морщинах, как у старика восьмидесятилетнего. А так-то помоложе Ильича будет.
   Не дойдя до Кирюхиного дома, Иван Ильич услышал стук молотка со стороны двора бабы Вали, его соседки. «Ну здесь, наверное, кто ещё может стучать-то, постоянно кому-то помогает по хозяйству, а уж соседям – тем более», – подумал он и свернул.
   – Привет, баб Валь! Привет, Кирилл! Тебе тут много ещё работы? Сходить нужно кое-куда, посмотреть, посоветоваться.
   – Да закончил уже, пошли.
   – Ой, дай Бог тебе здоровья, Кирюша, уж не знаю, что и делала-бы без тебя… – проводила мужчин баба Валя.
   Кирилл с Ильичом вышли на улицу.
   – Тут дело такое. Насос полетел, теперь мы без воды. Я заявку отправил, да не знаю, когда отремонтируют. Вот и подумал: колодец знаешь заброшенный, что за садом? Может почистить его получится? Пойдём, глянем…
   – Погодь, лестницу возьму.
   По дороге к колодцу Ильич всё не переставал сетовать, продолжая свою мысль, которую он обдумывал по пути к Кириллу:
   – Какой совхоз был! Какие сады! А сейчас что? Никому ничего не нужно. Хотя в последние годы что-то начали делать, вон, фельдшерский пункт построили, почту отремонтировали, и церковь тоже. Гостиница, магазины, кафе. Кстати, посетители кафе не донимают по ночам? Рядом ведь оно с тобой?
   – Да не особо. Музыку и пьяные крики мне особо не слышно, да и в основном до одиннадцати веселятся, потом расходятся. А ко мне не сунутся – Бимка любого порвёт.
   Дорога, ведущая между домами к совхозному саду, была в ужасном состоянии.
   – Как здесь люди ездят? – спросил Кирилл, перепрыгивая через очередную лужу.
   – Да так и ездят. Уж сколько раз подходили, когда ремонтировать дорогу будут, спрашивали. А я что им отвечу? Дорога в муниципальной собственности, денег на ремонт нет, техники тоже. Семён, вон там живёт, даже помощь предлагал. Так руками-то что сделаешь? Тут предприниматель приезжал один, хотел сад совхозный в аренду взять, так говорит, без дороги нечего мне делать – не подъехать техникой. А ещё – вон там дачники участки купили, строиться хотят. И тоже – как технике подъехать? Короче, была бы дорога, и эта часть села ожила бы.
   Вот и колодец. Старый деревянный сруб, покосившийся навес. Кирюха установил лестницу и залез внутрь.
   – Знаешь, да тут и работы-то немного. Только вдвоём нужно. Один загружает в вёдра, другой вытаскивает. До вечера управимся.
   – Ага, давай Семёна позовём на помощь, за инструментом сходим, и начнём.
   К вечеру колодец был восстановлен: почистили, подлатали, установили барабан с веревкой, привязали ведро. Сели перекурить.
   – Пару дней отстояться ему нужно, пока муть не осядет, – Кирилл посмотрел на главу, – может за эти пару дней уже и насос восстановят?
   – Может. Да только, боюсь, не последняя это поломка. Старенький он совсем. Да и вода тут хорошая, родниковая, лечебная. Раньше из соседних сёл за ней приезжали.
   – Да кто приедет по такой дороге?
   – Ага, опять всё в дорогу упёрлось, – задумался Ильич. – У нас бульдозер стоит возле старого совхозного гаража, чудом на металлолом не сдали. Может, рабочий? Попробовать завести бы, им и дорогу подремонтировать. Да только трактористов нет.
   – Ну попробовать-то можно…
   Весь следующий день Кирилл провозился с трактором. Видно было, что к нему лет десять уже никто не подходил. Сначала проверил комплектность, потом масло и смазку, составил список необходимого и принёс Ильичу.
   – Ну вот, для начала это нужно. Потом уж попробуем завести.
   – Слушай, Кирилл. Я ставку разнорабочего выбил, пойдёшь работать в сельсовет?
   – Нет. У меня документов нет. Были-б документы, работу-то уж нашёл бы…
   – Так восстановить можно.
   – Можно. Только это в район ехать, а мне здоровье не позволяет. Да и денег нет, бесплатно кто повезёт?
   – Ну, можно порешать. А что с документами? Потерял?
   – Нет. Оставил. Срочно уезжать пришлось из одного места. Всё оставил: документы, имущество, вещи. Да и жизнь, похоже.
   – Ну, ты это, не хорони себя заранее-то!
   – Да мне уж и не нужно ничего, живу себе потихоньку, и живу. Доживаю, точнее. Один как перст, ни родных, ни друзей.
   Только через несколько дней удалось Ильичу выполнить Кириллову заявку. С маслом и топливом проблем не было – смотался на заправку и привёз, а вот запчасти пришлось поискать – не производят уже на эту марку. Но всё же нашёл, пусть не новые, но хоть такие.
   С горем пополам трактор завёлся и даже двигался. Ещё пару дней Кирилл с ним повозился и начал работу. За полдня более-менее выровнял дорогу, хоть проехать можно. Но всё это до первого дождя. А там опять жди пока подсохнет и выравнивай. С этими мыслями он и подошёл к главе.
   – Слушай, а дачники, что ты говорил, может скинутся, щебень привезут, я тогда разровняю, хоть подольше продержится.
   – А что, это мысль…
   Дачники оказались довольно отзывчивыми, тем более, что дорога им самим нужна, и через неделю от трассы до сада можно было проехать на легковом автомобиле, даже не особо подпрыгивая.
   Кирилла до такой степени вымотала эта работа, что он, придя домой, увалился на кровать и заснул как убитый, даже не слыша музыки и гулянок в соседнем кафе. И так-то здоровья нет, а ещё пашешь с утра до ночи. Но ничего, зато доброе дело сделал.
   Утром Змей встал с ощущением, что по нему трактор проехал. Причём не просто проехал, а несколько раз туда-сюда мотался. Кое-как размявшись, он покормил собаку, чего-то сам перекусил, и вышел во двор. Участок хоть и небольшой, а всё же заняться есть чем. Полить, прополоть, подлатать, покосить, опрыскать, да всего и не перечислишь. Можно целыми днями возиться, всё равно всех дел не переделаешь.
   Для собаки Кирилл смастерил будку возле калитки. Бима он не привязывал – всё равно никто к нему не заходит. Однако тому так нравилось его жилище, что он от него далеко не отходил. Только если Кирилл на участке что-то делает – тогда возле него. А так – возле будки дремлет, или в ней, если погода дождливая. Но больше всего ему нравилось сидеть на крыше своего домика. Причем Змей, видя это, сильно переживал, ведь он совсем не рассчитывал, что на неё может такая махина килограмм под восемьдесят, взгромоздиться.
   Вот и сейчас Бимка лениво походил рядом с хозяином, выяснил, что тот ничем интересным для него не занимается, и запрыгнул на свой наблюдательный пункт. Со стороны дороги его хорошо видно из-за забора. Многие соседи, проходя мимо, даже здоровались, на что Бим отвечал громким позёвыванием. А вот если чужой кто приближался, то уже на подходе его встречал басовитый неспешный и уверенный лай, предупреждающий, что сюда лучше не заходить. Только когда незнакомец проходил мимо, Бим успокаивался. Поначалу Змея раздражало такое пристальное внимание собаки к прохожим, он даже попытался отучить его от этой привычки, на что Бим отвечал недоумённым взглядом, ты что, мол, хозяин, я же тебя защищаю, это-ж моя работа.

   Кирилл ремонтировал крыльцо, когда услышал неповторимый Бимкин лай и подумал: «Опять несёт кого-то». Кряхтя, он разогнулся и посмотрел на улицу. Там стояли два молодых человека, глядя прямо на него. Увидев, что их заметили, один махнул рукой, выйди, мол, поговорить нужно. Этих довольно рослых, как он в молодости, парней, Кирилл видел несколько раз возле кафе. Никакого беспокойства они ему не доставляли, даже угрозы в их поведении не было. Ну, бывало, по пьянке громко разговаривают, когда из кафе на перекур выйдут, да и всё. Змей без опаски вышел из калитки, попутно успокоив собаку. Бим, видя, что хозяин стоит рядом с незнакомцами, лаять прекратил, но наблюдать за ними начал ещё пристальней.
   – Слышь, дед, ты бы собаку заткнул свою. Лает, понимаешь, отдыхать мешает, мимо не пройти. Посетители жалуются. Хозяину не нравится.
   – Ну так если не пройти – значит нечего тут ходить, – резонно заметил Змей, – а хозяин – это кто?
   – Хозяин кафе, ты не понял, что ли?
   – Для меня «хозяин» это несколько другой человек.
   – Короче, дед. Или ты успокоишь своего пса, или мы это сделаем.
   – Попробуй, – усмехнулся Змей и скрылся за калиткой.
   Бимка проводил взглядом непрошенных гостей, спрыгнул с будки и подошёл к хозяину. Тот потрепал его за уши и пошёл готовить обед.
   Прошло несколько ничем не примечательных дней. Кирилл всё так же копался в саду, а вечерами валялся на диване, тупо уставившись в телевизор. Из кафе, как обычно, доносилась громкая музыка и пьяные выкрики, на которые он старался не обращать внимания. Бимка иногда погавкивал в сторону разгулявшихся гостей, но в основном сидел молча на своём наблюдательном пункте, если, конечно, никто чужой мимо не проходил.
   Обычно чтобы заснуть Змею ничего не мешало, но в этот вечер он долго и бестолково валялся в кровати, закрыв глаза и уговаривая себя поспать – ничего не помогало. Со стороны кафе доносилась музыка, смех, выкрики. Змей вздыхал, поворачивался на другой бок, накрывался подушкой, и… сон не шёл. Главное, спать хочется до невозможности, а заснуть никак. Наконец шум постепенно стих, установилась ночная тишь, лишь изредка прерываемая проезжающей машиной. «Ну наконец-то», – подумал Кирилл, а сон прошёл окончательно. Повертевшись ещё с полчаса, он поднялся, накинул куртку и вышел во двор. Постоял, покурил, посмотрел на ночное небо, послушал тишину и сонное Бимкино сопение, вернулся в дом. Ещё пару бессонных часов напомнили ему детство, юность, родных, друзей, и наконец, он медленно начал проваливаться сквозь время туда, где он был так беззаботно счастлив.
   Проснулся Кирилл поздно, сощурившись глянул в окно – день уже идёт полным ходом, однако спешить не стал. Ему приснилось что-то такое хорошее, согревающее, что-то из детства, жаль он не помнил, что именно. Чтобы подольше задержать это ощущение, Змей провалялся до тех пор, пока организм не начал настойчиво напоминать о своих потребностях. С сожалением Кирилл поднялся, не торопясь умылся, выпил чаю и вышел во двор с сигаретой.
   Прекрасная солнечная и безветренная погода улучшила и без того хорошее настроение. Змей взял пакет собачьего корма, насыпал в миску. Бимка из будки не вылез, только задние лапы торчали.
   – Э, вылазь, жрать пора! – Кирилл ногой постучал по будке.
   Никакой реакции. Постучал настойчивее. Тишина.
   – Э, ты что, помер, что ли?
   Кирилл наклонился, взял собаку за лапу и тут же отдёрнул руку, почувствовав её безжизненность. Сердце бешено заколотилось, в глазах потемнело, по спине побежала холодная струйка пота. Не веря глазам, Змей вытащил окоченевшее тело из будки. Кровавое пятно на груди не оставляло сомнений в причине смерти. Медленно закрыв помутневшие глаза собаке, Змей поднялся и, прихватив обрезок трубы, направился в сторону кафе.
   В помещении царила почти полная тишина. Только бармен неспешно протирал стойку, да парни, что к Змею подходили, сидели у столика возле входа, потягивая пиво и негромко беседуя. Звук разлетевшегося стекла входной двери от удара трубой произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Парни зажмурились и втянули головы в плечи, а бармен предусмотрительно присел за стойкой. Разбитая дверь с грохотом распахнулась, в кафе вошёл Змей, исподлобья выискивая взглядом следующую цель, которой оказался стеклянный столик рядом со входом. Опешившие парни пришли в себя, набросились на незваного гостя и попытались схватить его сзади за руки. Кирилл попытался вырваться, но оказался не в силах совладать с двумя дюжими молодцами. Тогда, бросив своё оружие в сторону бара, он прекратил сопротивление. Труба угодила точно в полку. Осколки бутылочного стекла полетели на бармена, полка рухнула вниз, спиртные напитки разлились по полу.
   На грохот, доносящийся из зала, выскочил немолодой полный мужик невысокого роста, с круглой мордой и лысым черепом. Мгновенно оценив масштаб катастрофы, он подскочил к Змею, которого цепко держали, не давая пошевелиться.
   – Это тот, с собакой который, пришёл, понимаешь, на разборки, – пояснил один из державших.
   Мужик размахнулся для удара, но вдруг передумал, внимательно вглядываясь в лицо жертве. Через несколько секунд он схватил Змея за ворот рубахи и резко рванул, так, что пуговицы разлетелись в разные стороны. Ткань разошлась, обнажив плечи с наколками. Он разжал пальцы, опустил руки и кивнул своим парням:
   – Отпустите его.
   – Так он же… – попытались возразить парни, но, подчинившись грозному взгляду, отошли в сторону.
   Лысый посмотрел на Кирилла:
   – Извини… Змей… – он перевёл взгляд на своих парней и показал рукой на разруху в зале. – Уберите тут всё.
   Хозяин развернулся, и осторожно, чтобы не наступить на стекло, удалился. Змей поправил рубаху и вышел, не проронив ни слова.
   Делать ничего совершенно не хотелось. Надо бы Бимку похоронить, но сил никаких нет. Кирилл лёг на кровать и весь день пролежал, бездумно глядя в потолок. Со стороны кафе, на удивление, не доносилось весь вечер ни единого звука, но всё равно сон не шёл. Так и не сомкнув глаз, он ранним утром поднялся с постели, вышел во двор, посмотрел на собаку и тяжело вздохнул.

   Бимку Кирилл похоронил в углу двора. Рядом вкопал старенькую деревянную скамейку, сел на неё, сложил руки на колени, опустил голову и уставился невидящим взглядом себе под ноги.
   Со стороны улицы послышались шаги.
   – Дед, ты здесь? – раздался голос одного из парней, которые держали Кирилла в кафе.
   – Пошёл ты… – устало выдохнул Кирилл, не поднимая головы.
   Парень вошёл в калитку.
   – Вот, хозяин передал. И извиниться просил ещё. Прости, Змей.
   – Не называй его хозяином. Бог простит, – не пошевелившись, ответил Кирилл.
   Парень ушёл, аккуратно прикрыв за собой калитку. Змей услышал негромкое повизгивание и удивлённо поднял голову. Возле Бимкиной будки сидел щенок. Намётанным взглядом собачника Кирилл сразу распознал в нём чистокровного алабая. Щенок обследовал миску, обнаружил корм и уплёл его за несколько секунд. Его округлившийся живот вызвал невольную улыбку у Змея, который уже с интересом продолжал наблюдал за ним. Щенок, нисколько не смущаясь, продолжил изучать окрестности. Сначала он убедился в том, что миска пуста, перевернув её вверх дном, потом полакал воды из другой миски, перевернул её тоже, облившись почти полностью, отряхнулся и залез в будку. Потоптавшись там пару минут, пёсик вышел и осмотрел жилище снаружи, особое внимание обратив на крышу. Потом отошёл, и, разогнавшись, попытался запрыгнуть на неё, что, конечно же у него не вышло по причине полного живота и маленького роста. После ещё двух попыток, щенок оставил это бессмысленное занятие и уселся рядом с будкой, глядя в сторону Кирилла.
   – Бим, – по привычке позвал тот.
   Отчаянно виляя хвостом, пёсик вприпрыжку примчался к Змею и уселся перед ним преданно заглядывая в глаза. Кирилл потрепал щенка по голове, а потом взял его на руки и усадил на крышу будки. Пёсик тут же начал осматриваться по сторонам через забор, а увидев проходившую мимо соседку негромко тявкнул.

   Забавный щенок несколько отвлёк Кирилла от грустных мыслей. Он постоянно вертелся где-то рядом, то убегая, то прибегая вновь, и всё время попадал в разные неприятности: то в розы залезет, нос себе шипами поранит, то в сетке старой запутается, то, погнавшись за птичкой, не успеет затормозить и врежется в ограду. Качая головой и улыбаясь, Кирилл наблюдал за тем, как он носится по участку и подумал: «Э, да тебе бегать нужно. А здесь-то и негде особо».
   – Пошли, до сада прогуляемся, побегаешь хоть, – обратился он к собаке.
   Тот, прекрасно понимая о чём речь, через секунду был у калитки. Они вышли на улицу и двинулись в сторону сада. Причём Бим вышагивал рядом с хозяином, не отставая, и не опережая его, гордо поглядывая по сторонам. Прохожих почти никого не встречалось, только Иван Ильич попался навстречу.
   – О, это что за чудо? – показал он на собаку.
   – Бим.
   – Что-то помолодел. И уменьшился сильно, – улыбнулся Ильич. – Куда направляетесь?
   – Прогуляться думаю. Слушай, всё спросить хотел, а здесь где-нибудь поблизости рыбу можно половить?
   – Ну-у, за садом озерцо есть, мы там мальчишками карасиков ловили, а сейчас не знаю, не рыбачу – то лень, то некогда. А больше негде, если только на машине ехать.
   – Спасибо, Ильич! Так как туда пройти?
   – От колодца, что в саду, чуть левее, в сторону леса так и иди, там увидишь, тропинок было несколько, не знаю сейчас есть или нет, найдёшь, короче. Ну а до колодца сам знаешь как добраться, дорога же у нас теперь к нему отсыпанная, ровная, самолёты сажать можно, – с улыбкой объяснил Ильич.
   – А то! – улыбнулся и Кирилл.
   Пока шли до сада Бим не отходил от хозяина. Зато в саду разгулялся – носился как угорелый. Змей стоял возле колодца и наблюдал. Наконец щенок подбежал к нему с высунутым языком, уселся, тяжело дыша, и заглянул в глаза, мол, перекусить бы, домой пора, да и устал уже. Кирилл не стал возражать, и они отправились обратно.

   Весь вечер Змей занимался приготовлениями к рыбалке: отыскал удочки, настроил снасти, накопал червей, приготовил перловку и собрал рюкзак. Покормив собаку, пораньше лёг спать.
   Будильник прозвенел, когда ещё было темно. Наскоро перекусив, одевшись и собравшись, Кирилл вышел из дома. На звук хлопнувшей двери, потягиваясь и зевая, высунулся из будки Бим, с недоумением поглядывая на хозяина. Тот открыл калитку и махнул головой, пошли, мол. Бима долго упрашивать не пришлось, и он, так же, как и вчера, пристроился рядом с хозяином.
   Озеро нашли довольно быстро. Только место для рыбалки пришлось поискать – берег довольно заросший. Наконец, обнаружив прогалину в зарослях, Кирилл достал из рюкзака прикормку и бросил её в воду, а сам занялся удочкой. Насадил червяка, забросил. Не прошло и минуты, как поплавок прыгнул, лёг, и рыбак вытащил первую рыбу – карася среднего, сантиметров двадцать, размера. Потом ещё и ещё. Часа за полтора, пока солнце окончательно не взошло, Кирилл наловил штук тридцать довольно упитанных карасей. Бим, как заправский рыбак, тоже неотрывно следил за поплавком, а когда Кирилл вытягивал рыбу из воды – подбегал к нему, наблюдал, как тот снимает её с крючка, отправляет в садок, затем насаживает наживку, забрасывает удочку, и садился снова на своё наблюдательное место.
   На озере было тихо. Изредка только птичка пролетит или в кустах кто-то прошуршит. А так – тишина полнейшая, каждый шорох слышно. И вдруг громкий всплеск совсем рядом. От неожиданности оба рыбака вздрогнули, Кирилл поискал глазами источник звука, не нашёл, подумал, может ондатра, и успокоился. А пёс припал к земле и выглядывал из-за травы. Никого не обнаружив, он ползком начал двигаться к берегу. Полз до тех пор, пока не свалился в воду. С громким лаем выскочил из озера, пробежал пару кругов вокруг Кирилла, отряхнулся, успокоился и улёгся рядом, посматривая на хозяина и тихонько поскуливая.
   – Да, ты прав, клева уже не будет сегодня, пошли домой, – согласился с ним Кирилл, сматывая удочку.
   Дома ещё долго Змей провозился с уловом. Отдал Бимке требуху – тот понюхал и неодобрительно посмотрел на него, ты чего, мол, разве это едят? Пришлось выбросить. А вот жареный карась пришёлся псу по душе – несколько штук умял за милую душу. Правда, пришлось Кириллу кости повытаскивать из рыбы – маленький ведь ещё щенок, не дай Бог уколется.
   Пообедав, Кирилл подошёл к черешне – посмотреть на урожай. Да, пора собирать, а то сгниёт опять, как в прошлом году. Достал стремянку, набрал за полчаса три небольших ведра, которые выставил за калиткой, у дороги, может кто купит из проезжающих, а сам зашёл в дом. На глаза попался тазик с карасями. А с этими что делать? Да зажарю их всех, решил. Открыл окна, дверь, чтобы не пропустить, если кто черешней заинтересуется, и приступил. Запах жареного карася быстро распространился на добрую половину села. Соседи облизывались, а коты с кошками собрались возле участка, не пытаясь, однако перелезть через забор, справедливо полагая, что Бимке это не очень понравится.
   Наконец Кирилл закончил жарить рыбу, подумав: «Час ловил, а вожусь с ней уже весь день». Хотел было присесть, отдохнуть, как прозвучал сигнал клаксона подъехавшего автомобиля. Змей выглянул в окно – возле ведер с черешней стоял чёрный джип, а его пассажирка пробовала ягоды. Бимка затявкал, Кирилл вышел из калитки.
   – Почём ягоды? – задала вопрос покупательница.
   Женщина была довольно симпатична, с ухоженными руками и стильным макияжем, несмотря на возраст – чуть старше Кирилла. Бросилась в глаза её не совсем дорожная одежда – элегантное длинное летнее платье и широкополая соломенная шляпа.
   – Да забирайте бесплатно.
   – Не, я так не могу, сколько заплатить?
   – Да сколько не жалко…
   В это время пассажирская дверь джипа открылась и на обочину выскочила девочка лет семи в коротком летнем платьице и тапочках на босу ногу. На концах её тщательно заплетённых косичек красовались огромные банты. Один тапочек тут же свалился у неё с ноги, на что она не обратила ровным счётом никакого внимания и припрыгала на одной ноге к вёдрам с черешней, вызвав невольную улыбку Кирилла.
   – Здравствуйте. А это какие ягоды? Сладкие? Можно попробовать? – посыпались вопросы.
   – Конечно, попробуй, только помыть нужно – возле дороги же стоят, – ответил Кирилл, – я водички принесу, помоем, и пробуй.
   – Ой, сколько кошек у вас!
   – Да это не мои, соседские сбежались.
   – А можно погладить?
   Кирилл пожал плечами, посмотрел на женщину и открыл калитку, намереваясь принести воды.
   – Ой, какой щеночек миленький! А можно погладить? – девочка подбежала и наклонилась к Бимке, который тут же лизнул её в лицо, бешено мотая хвостиком.
   Кирилл опять посмотрел на женщину, кивнул, принёс воды, помыл несколько ягод.
   – Давай ещё ручки помоем, а то собаку же трогала, – Кирилл полил воды девочке на руки.
   – Ой, как вкусно у вас пахнет! Мам, я кушать хочу!
   – Да я тут рыбу жарил, утром наловил… – пояснил Кирилл, смутившись.
   В это время, не дождавшись своих спутниц, из машины вышел водитель, солидный мужчина в возрасте, с модной прической, одетый в дорогой спортивный костюм. По нему совершенно не было видно, что он долго находился в дороге – как будто только сейчас из дома вышел.
   – Ну вы там долго?
   – Пап, я кушать хочу! Рыбку жареную!
   – Ну давай в кафе зайдём – вон напротив какое-то.
   – Нет, я свежую хочу!
   – А давайте я вам рыбки положу, покушаете? – предложил Кирилл.
   – Ой, да что вы, как в машине рыбу есть, всё там провоняется, нет, спасибо, – отказалась женщина.
   – А посидите на веранде у меня, вот, рядом, покушайте, – Кирилл показал на стол.
   Девочка, не дожидаясь ответа матери, через секунду сидела за столом, стуча по нему руками и приговаривая: «Кушать, кушать».
   – Да нет, что Вы, это неудобно. Юля, вставай, поехали, – продолжала отказываться мать, но Кирилл уже не слушал.
   Перед девочкой появилась полная сковородка жареной рыбы. Хозяин расставил приборы, принёс хлеб, сметану. Смирившись с судьбой, женщина вздохнула и села рядом, а за ней и мужчина.
   – Давай-ка я рыбку тебе от костей отделю, а то, не дай Бог, поранишься, – Змей присел рядом с девочкой.
   Бимка с озадаченным видом сидел тут же, поглядывая на гостей.
   – Я смотрю, номера не местные у вас на машине, издалека едете? – спросил Кирилл из вежливости.
   – Да, из далека, – подтвердил мужчина.
   – А по вам не видно…
   – Да мы в гостинице отдыхали, тут рядом.
   – А сами откуда?
   – С севера.
   – А. Был я на севере, родился там, и детство в Дальнегорске прошло.
   – А в какой школе учился? – мужчина взглянул на Кирилла, который тоже его внимательно изучал.
   – Толян!
   – Извини, не признал… – ответил Толян.
   – Кирилл. Ну, Змей!
   – Точно, Кирюха! Встретил бы – не узнал! Здорово изменился.
   – Ну как там город, одноклассники?
   Беседа продолжалась часа два, за которые Юля просто затискала Бимку. Впрочем, он и не был против, с удовольствием позволяя себя гладить и трепать по ушам. С весёлыми криками и лаем они носились по двору, то Юля за Бимом, то наоборот, вызывая улыбки родителей и хозяина.
   Одноклассники готовы были бесконечно продолжать разговор, однако супруга Анатолия вернула их в реальность, выразительно показав время на телефоне, и Толян засобирался.
   – Ах, да. Нам же ещё ехать, до вечера добраться до Новороссийска нужно. Квартиру там сняли на всё лето, отдохнуть решили. Запиши телефон мой, позвони.
   – На обратном пути заезжайте!
   – Не, мы через Геленджик возвращаемся, сослуживец там живёт, я обещал на пару дней заехать. Так что звони, не теряйся!
   Мужчины обнялись, джип завёлся, Юля раз двадцать сказала: «Пока» своим новым знакомым, и послала с десяток воздушных поцелуев в открытое окно автомобиля. Бимка тявкнул, а Кирилл с улыбкой послал воздушный поцелуй в ответ маленькой принцессе, махнул рукой и долго смотрел вслед машине, пока та окончательно не скрылась из вида.

   Семья сняла квартиру в самом центре города – рукой подать до набережной и центрального пляжа. В отпуск на юг они ездили каждый год, но ненадолго, дней на десять – работа не давала. А в этом году решили почти всё лето провести возле тёплого моря. Юле осенью в первый класс идти, нужно отдохнуть, загореть и набраться сил. С работой проблем не возникло – Толя с женой трудились на хороших должностях одного частного предприятия, руководитель которого, переживая, что они могут просто уйти на пенсию, если их не отпустить, предоставил им столько времени отпуска, сколько им было нужно.
   Квартирка небольшая, двухкомнатная, с видом на море, уютно и со вкусом обставленная. Современная кухня со всевозможной кухонной техникой, стиральная машина, стильная мебель, на стенах – картины в морской тематике. В общем, всё, что нужно для комфортного отдыха. Дочка была на вершине счастья. Да и супруги, впрочем, тоже.
   Женаты они были давно, но своих детей Бог не дал. А когда уже и до пенсии всего ничего осталось, удочерили девочку из Дома малютки, в которой души не чаяли и потакали ей во всём, при этом ругая самих себя. Каждый день семья ходила на море, купались, загорали, обошли все достопримечательности города, участвовали в каждом мероприятии, которые частенько проходили на площади.
   А на День ВМФ семья аж в восемь утра стояла на площади в ожидании праздника. Всё их приводило в полнейший восторг, особенно самую маленькую зрительницу. Отец посадил её к себе на плечи, чтобы хорошо было видно военные корабли в парадном строю, показательные выступления морского десанта и парад военных оркестров, который принимала группа офицеров, стоящая неподалёку от них.
   Дочурка поминутно спрашивала отца: «Пап, а это что? А это? А вот это кто? А чего они делают?» На что отец пытался отвечать, используя все свои скудные познания в морском деле.
   – А это кто стоит? – показала она рукой на офицеров.
   – Командиры. Они парад принимают.
   – А почему у них погоны разные?
   – Они же в разных званиях, вот и разные, чтобы отличать.
   – А почему вон у того дяденьки звезда на погоне такая большая?
   – Ну, он адмирал… – Анатолий посмотрел на дяденьку и замер, уловив что-то знакомое.
   В это время парад закончился, офицеры начали расходиться, адмирал повернулся лицом к Анатолию и тот ахнул, обращаясь к жене:
   – Так это же одноклассник мой, Пётр Иванович!
   – Да тебе после встречи с Кириллом везде одноклассники мерещатся, – не поверив, усмехнулась она, но Толя её уже не слышал.
   Он продирался сквозь толпу, пытаясь догнать адмирала, но выходило не очень, люди ещё не планировали расходиться, так и стояли, плотно окружив площадь. Кое-как выбравшись из толпы, Анатолий покрутил головой по сторонам, выискивая потерявшегося из вида одноклассника. А, вот он, рядом, в машину садится.
   – Товарищ адмирал! – услышал Петр Иванович.
   – Да, – обернулся он, открывая дверь автомобиля.
   – Не узнаёшь?
   – Да ну на… Толян! – Петруха убрал ногу, уже занесённую чтобы сесть в салон, и захлопнул дверь.
   Одноклассники обнялись, адмирал махнул водителю, мол, сам доберусь.
   – Какими судьбами? Пошли-ка в кафешку, тут рядом, мы с женой частенько там бываем, расскажешь, где ты и как!
   – Сейчас, только жену с дочкой позову.
   Уже сидя за столиком, Толя снова, как и Кириллу рассказывал о городе, новостройках, работе, одноклассниках, в перерывах между Юлиными вопросами, адресованными новому знакомому. Она сидела рядом с ним, показывая всем своим гордым видом посетителям кафе, и особенно сверстникам, что главный тут тот, кто сидит рядом с настоящим адмиралом.
   – Представляешь, только недавно, по дороге сюда, я тоже самое рассказывал нашему с тобой однокласснику, Кириллу, помнишь, наверное? Вы с ним дружили, вроде.
   – Кирюхе? Да ты что? Где он, как? Телефон есть?
   – Не-а, я свой номер ему оставил, а его не записал, балбес. Но адрес знаю.

   Когда зазвонил телефон, Саня ещё валялся в постели. Хотя проснулся, но вставать было лень – они с Викой сегодня решили себе выходной устроить. А телефон всё звонил и звонил. «Кому там неймётся в такую рань», – раздражённо подумал он и взял трубку.
   – Алё, Джон? Это Петруха! Ты спишь ещё, что ли?
   – Привет. Что случилось?
   – Помнишь Толяна, одноклассника? Я его вчера случайно встретил, он здесь отдыхает с семьёй. Короче, он видел Змея, адрес мне написал, здесь не так далеко, в селе одном. Мы с Ольгой сейчас к нему выезжаем, хочу забрать его и к Старому отвезти, сюрприз сделать.
   – Ничего себе новости! А он поедет к Олегу-то?
   – Да куда денется, уговорю. В общем, думаю к вечеру в Сочи будем. Позвоню, как доберёмся.
   Чёрный джип медленно проехал мимо дома Кирюхи, развернулся и остановился возле вёдер с яблоками. Бимка затявкал, привлекая внимание хозяина и заодно предупреждая чужих, что всё под контролем – охрана не дремлет. Из машины вышел Петруха, сверился с бумажкой – вроде этот дом. Подошёл, постучал в калитку. Бим залаял громче. Ему совершенно не понравилось то, что такой грузный мужик подходит к его владениям. Кирилл только недавно пришёл с рыбалки и прилёг отдохнуть. Услышав настойчивый Бимкин лай, он вздохнул и неторопливо направился к калитке. «За яблоками, что ли. Поспать не дают», – подумал. Бим залаял настойчивее.
   – Да иду я, иду! – ответил ему хозяин.
   Возле калитки стоял высокий, крепкий мужчина, и широко улыбался. «Чего весёлого, яблоки как яблоки», – подумал Змей. Но вдруг что-то неуловимо знакомое и близкое промелькнуло в этом улыбчивом лице. Кирилл остановился, разглядывая незнакомца.
   – Ну чего встал? Открывай ворота, встречай другана!
   – Да ну… Неужто Петруха?
   – Ага, – улыбнулся друг ещё шире, хотя казалось шире некуда.
   Мгновенно распахнув калитку, Кирилл заключил Петьку в крепкие объятия.
   – Давай, заходи. Ты откуда, как меня нашёл?
   – Толяна встретил вчера на празднике ВМФ, он рассказал. Вот мы с супругой и рванули к тебе с самого утра.
   – Заходи, рассказывай, как сам, где живёшь. Короче всё рассказывай.
   – Не, Кирюх, давай, собирайся, поехали к Старому. Тут не так далеко. Пару дней отдохнём у него, да назад приедем.
   – Да ты что? Куда ехать? У меня же дом, собака вот. Живу один, кто присмотрит? Не, не могу… Да и вообще, ночь не спал, на рыбалке был. Рыбу вон почистить нужно, протухнет.
   – Да ты что, Олежку увидеть не хочешь? В машине выспишься, – удивился Петр.
   Кирилл задумался на минуту и крикнул в сторону соседского дома:
   – Баб Валь! Мне отлучиться нужно на несколько дней, присмотришь за домом? И собачку покормишь?
   – Ой, да ты что, Кирюша, конечно, езжай, посмотрю и покормлю, не беспокойся, всё хорошо будет, ты-ж меня столько раз выручал!
   – Ну спасибо тебе огромное. Тогда я собираюсь и выезжаем. А ты рыбу забери, в холодильнике лежит, а то испортится.
   – Хорошо, Кирюша, всё сделаю, не беспокойся.
   Собираться Змею долго не пришлось – через десять минут он сидел в машине. Познакомившись с Ольгой, поболтав с ней о погоде и дороге, он прикрыл глаза. Джип шёл тихо, мягко, дорога ровная, и Кирилла быстро укачало.
   Разбудил его голос друга:
   – Кирюха просыпайся, приехали.
   Продрав глаза, Змей осмотрелся по сторонам. Они стояли возле какого-то красивого кованого забора, сплошь увитого зелёной растительностью. Перед забором аккуратно постриженные кусты и тротуар, вымощенный разноцветной плиткой. Ворота, перед которыми остановился Петруха, тоже кованые, с полукруглым верхом и пиками с позолоченными наконечниками.
   – Ого. Это точно не моё село. Где мы?
   – Сочи, – ответил Петруха, набирая номер.
   – Ничего себе прокатился, всё проспал…
   – Привет, открывай ворота, друга встречай, – весело прокричал в телефон Петро.
   Ворота медленно открылись, и они проехали на стоянку, где было припарковано ещё десятка два автомобилей. Она ограничивалась нешироким каналом, отделанным крупной галькой. Через него перекинут горбатый мостик с деревянным настилом, чугунными перилами и высокими фонарными столбами в петербургском стиле. От мостика отходит тротуар, вымощенный плиткой, который ведёт к большому пятиэтажному зданию с балконами, по виду – гостинице. За ней – здание поменьше, с большой надписью «Концертный зал», возле него – современный амфитеатр с эстрадой и зрительскими местами, обнесённый балюстрадой. Перед гостиницей расположился большой бассейн с водными горками, в котором плескались детишки и несколько взрослых. Рядом с ним – площадка с лежаками и ещё один, поменьше, возле которого стоит бревенчатая баня.
   Вплотную к бане подходит довольно большой сквер с высокими деревьями южных пород, дорожками и тропинками, отсыпанными разноцветной галькой, по краям которых высажены кусты роз. В тени деревьев устроены несколько зон отдыха с деревянными скамейками и цветочными клумбами, в которых цветы высажены таким образом, что в каждой образуют свою неповторимую картину. В сквере установлены фонари такие же, как на мостике. Справа от него виднеется здание со светящимися вывесками «Ресторан» и «Бар». За сквером угадываются очертания каких-то спортивных сооружений. Территория находится на небольшой возвышенности, поэтому вид на море практически с любой её точки просто шикарный.
   В правую сторону от стоянки ведет дорожка, упирающаяся в небольшой, по сравнению с гостиницей, трёхэтажный домик с террасой, обращённой в сторону моря. Рядом с домом – бассейн, площадка с лежаками и баня.
   Все здания и сооружения в одном стиле, живо напоминающем о беззаботном пионерском детстве. По дорожкам неспешно перемещаются отдыхающие, мелькает обслуживающий персонал, одетый в одинаковую униформу – белые рубашки и чёрные брюки.
   Со стороны трёхэтажного дома к гостям торопится солидный мужчина. Ещё издали он раскрыл объятия и закричал:
   – Петруха! Вот это сюрприз! Да ещё и с женой! А это кто с тобой, давай, знакомь!
   Гости дождались пока Олег, а это был он, подойдёт ближе, наблюдая за его реакцией. Почувствовав подвох, Старый внимательней посмотрел на Петрухиного спутника. Подошёл вплотную, вгляделся… и заключил в объятия.
   – Змей! Друган! Неужели? Вот так сюрприз вы мне устроили, молодцы какие! Давайте в дом, поговорим, посидим, расскажешь новости. Где ты, как? – казалось, тираду Олега невозможно остановить.
   – Олег, извини, но я бы отдохнул сегодня, – отказался Петр Иванович, – весь день за рулём, отвык уже от таких подвигов.
   – Без проблем, конечно, Катенька устроит, всё сделает. Я пока другану покажу тут всё, похвастаюсь. А завтра уж тогда по-взрослому посидим! Катя, глянь, друга детства Петруха привёз, сюрприз устроил, – прокричал супруге, которая вышла на террасу, Олег.
   Катя, поздоровавшись, увлекла за собой Петра с Ольгой в дом, а Старый потащил Кирюху по территории, не останавливая ни на секунду свой словесный поток.
   – Здесь мы с Катей живём, вон – море и пляж, там – гостиница, концертный зал, это теннисный корт, волейбольная площадка… Ну как тебе?
   – Обалдеть. Никогда не видел такой красоты. Только в детстве.
   – Ну да, я попытался так всё сделать, чтобы такой стиль был, ампир сталинский, так сказать, совмещённый с современностью. Ну ещё добавил кое-чего из Питерского. Здесь раньше лагерь был…
   – Лагерь?
   – Ну да, пионерский лагерь, – уточнил Олег, и предложил, – может, в ресторанчик, или в бар?
   – Нет, спасибо. Я, конечно, не был за рулём сегодня весь день, как Петруха, спал всю дорогу, но всё равно укачало, возраст, понимаешь.
   – Без проблем, пойдём, устрою тебя, а завтра уже и отдохнём!

8. Реальность

   Катя просыпалась рано – сказывалась привычка со времён работы управляющей в гостинице. Обычно ещё до пробуждения своих домочадцев она успевала искупаться в бассейне и приготовить завтрак. Хозяйка вышла на террасу в длинном махровом бледно-розовом халате и резиновых тапочках на босу ногу, с полотенцем на плече. Но, к её удивлению, там уже сидел Кирилл, накинув на плечи свой старомодный пиджак – с берега веяло утренней свежестью.
   – Доброе утро! А я думала все ещё спят, – поздоровалась Катя, – хотела в бассейн нырнуть, а там уж и завтраком заняться.
   – Доброе. Да Вы не обращайте на меня внимания, занимайтесь своими делами. Я в последнее время к рыбалке пристрастился, привык ни свет ни заря подниматься…
   В это время дверь из дома распахнулась и вышел, зевая, Петруха. А следом за ним Ольга. Они тоже были в халатах и с полотенцами.
   – Всем привет! А мы думали – первыми проснёмся, в бассейн сходим.
   – Идите, идите! – сзади раздался голос Олега.
   Он был одет в белую тенниску и шорты, а в руках держал теннисную ракетку.
   – Похоже, все друзья в сборе? – оглядела присутствующих Ольга.
   – Похоже… Только Джона нет, – ответил Петруха, – ох, ёлки, я-ж ему обещал позвонить вчера как доберёмся, забыл!
   Он лихорадочно достал телефон и начал набирать номер. Катя попыталась было что-то сказать, но была остановлена жестом и улыбкой супруга. Петруха прижал телефон к уху. В доме послышались трели звонка и, держа перед собой телефон, на пороге появился улыбающийся Джон.
   – Алё!
   – Джон! Друг! Откуда? – обернулся Петр.
   – Да вчера приехали поздно, не стали беспокоить вас. И где этот Змей? А ну-ка покажите мне его!
   Кирилл поднялся со стула и распахнул руки. Друзья обнялись. Дверь снова хлопнула, на террасу вышла Вика.
   – Кирюха, кстати, познакомься – Вика, моя жена!
   Внимательно поглядев на Санину супругу, Змей уточнил:
   – Неужто та самая Вика, что в училище фурор на танцах устроила?
   – Ага, та самая! Она и в пионерском лагере, когда мы с Саней там были, тоже фурор производила, – подтвердил Пётр.
   – Точно. А на танцы помнишь в Сосновый Бор ездили, когда Вику встретили? – спросил Джон у Кирюхи.
   – Да как забудешь тот знатный фингал у тебя под глазом! – рассмеялся Кирилл.
   – Странно, что-то удивления особого не вижу у Змея по поводу Саниного появления, – озадаченно проговорил Олег.
   – Да я знал, что он приехал.
   – Откуда?
   – КГБ! – Змей отогнул лацкан пиджака, показывая несуществующий значок.
   Друзья рассмеялись во весь голос, вспоминая наглую выходку Змея при покупке эскимо.
   – Да слышал, сплю чутко. Не хотел беспокоить просто, – признался Кирилл.
   – Я хотел на корте размяться с утра, кто компанию составит? – предложил Старый.
   – Ко-о-орт? – протянул удивлённо Джон. – Когда успел, вроде не было в прошлый раз. Конечно, я пойду. Хоть и не играл ни разу.
   – А мы, наверное, в бассейн с девчонками, – предложила Катя.
   – Не, я с мужем, без него никуда, – отказалась Вика.
   И вся компания, за исключением Вики и Кати, двинулась на корт.
   Олег выдал Сане ракетку и поставил напротив, наскоро объяснив, что и как делать. Однако у Джона ровным счётом ничего не получалось, ни подача, ни приём. Ракетка всё время предательски выскальзывала из рук, вызывая добродушные улыбки друзей, а сам он за десять минут так набегался по площадке за неуловимым мячом, что дышал как загнанная лошадь.
   – Ой, я, похоже, всё, – просипел он Олегу, – ничего не получается.
   – Попробуй на тренировочной площадке, возле стенки. Давай покажу.
   Старый терпеливо показывал, как нужно стоять, как держать ракетку, подавать, отбивать, а Джон прилежно повторял. Однако снова быстро запыхался, опёрся руками о колени, опустил голову и пытался отдышаться. А Олег всё показывал, как наносить удар.
   – Вот, посмотри. Посильнее нужно, – Старый размахнулся, подал мяч в стенку.
   Джон поднял голову и мяч, отскочив от стены, прилетел ему точно в глаз. Он бросил ракетку и схватился за лицо. Вика тут же подскочила к мужу:
   – Покажи, убери руку, Олег, где аптечка?
   Ничего особо страшного не было, за исключением царапины чуть ниже брови, но всё равно Вика обработала рану салфеткой и через пару минут у Сани красовалась повязка через всю голову. Жена чуть отошла полюбоваться:
   – Одноглазый Джон получился.
   – Прям как в пионерлагере, только другой глаз вроде тогда был, – констатировал Петруха.
   – Не, этот же, – возразила Вика.
   – Что-то тренировка не задалась сегодня. Погнали лучше купаться, – предложил Олег.
   – Ага, я с таким тюрбаном куда пойду теперь? А лейкопластыря нет, случайно в аптечке? – спросил Саня.
   – Ой, что-то я и не подумала…
   Через пару минут Саня снял повязку, а вместо неё рану закрывал аккуратно приклеенный лейкопластырь.
   – Вика, ты с нами?
   – Нет уж, с меня довольно. Пойду к девчонкам в бассейн лучше. Так спокойнее будет. А в море вечерком искупаемся.
   – Вечерком не получится, ресторан заказан, – возразил Олег.
   – Ну завтра, не убежит море.
   – А я лучше в сквере прогуляюсь, – отказался и Кирюха, – плавки не захватил.
   – Плавки? Купальные шорты! Дремучесть… – усмехнулся Олег и махнул кому-то рукой, при этом оценивающе взглянув на фигуру Кирилла.
   Тут же возле него появился молодой человек из обслуживающего персонала, которому он шепнул пару слов и тот снова исчез. Через несколько минут молодой человек появился вновь, неся на вытянутой руке купальные шорты.
   – Выбирай – синие или голубые?
   – Надеюсь, ты пошутил, – без тени улыбки сказал Змей, забрал синие и ушёл переодеваться.
   Когда он, уже в синих шортах с белыми полосами по бокам и вышитой на них надписью «Сочи», появился перед друзьями, Олег удовлетворённо посмотрел на него и констатировал:
   – Как раз в пору. Не подвёл глазомер, не зря на рынке столько времени шмотками торговал. Ну что, теперь погнали?
   Пляж довольно большой, галечный, чистый. Установлены лежаки и зонты, есть небольшой магазинчик и кафешка. По обеим сторонам в чистое, спокойное и тёплое море уходят волнорезы. Отдыхающие ещё только начали подходить, всего несколько компаний расположились на лежаках, да группа детей плескалась у берега. Все они с удивлением смотрели как четверо взрослых мужиков с криками забежали в воду, начали дурачиться и брызгать друг на друга водой. Некоторые с усмешкой, некоторые с завистью, а кто-то с пальцем у виска. Вдоволь накупавшись, друзья вышли на берег и растянулись на горячей гальке.
   – Змей, а ты чего в футболке-то? Снимай, позагорай!
   – Не, детей много здесь, не хочу росписями шокировать…
   Детей и правда было много. Они с удовольствием, не смотря на увещевания взрослых, плескались, ныряли и катались на надувных кругах. Море почти спокойное, только небольшая волна накатывает изредка на берег.
   Один из мальчишек, лет шести, затащил в море большой, больше него самого, надувной круг и всё пытался на него залезть. Но у него никак не выходило, всё время сваливался в воду. Две девочки постарше, видимо его сёстры, пытались помочь – подсадить или круг придержать, что встречало его резко негативную реакцию: «Я сам!»
   Змей приподнялся и наблюдал эту картину, умилённо улыбаясь. Петруха проследил за его взглядом:
   – Нет детей своих, да, Кирюх?
   – Нет. Не дал Бог.

   Дворик перед рестораном оформлен в типично черноморском стиле. Территория утопает в зелени, дорожки вымощены разноцветной галькой, вдоль них – цветущие розы, стоят скамейки-качалки под навесами, а перед стеклянным столиком под зонтом, удобные плетёные кресла, на которых расположились друзья.
   – Хорошо здесь у тебя, спокойно, – тихо сказал Змей.
   – Ну так оставайся!
   – Не, не могу. Чего мне тут делать? Ни денег, ни документов, ни работы… А в селе дом, хозяйство. Собака, опять же.
   – С документами поможем, восстановим. Поживи у меня, отдохни.
   – Да не приучен на халяву.
   – А кто сказал, что на халяву? Вон какая территория, всюду руки нужны. Работай управляющим, с зарплатой определимся, в накладе не останешься.
   – Управляющим! – хмыкнул Кирилл. – Из меня такой управляющий, как из тебя балерина.
   – Как знать, может из меня хорошая балерина получилась бы, просто ориентация не та. Ну, не хочешь управляющим, иди рабочим, помогать будешь с сантехникой, электрикой, по саду, да и вообще…
   Разговор прервала Катя, высунувшись из дверей:
   – Мужики, ну долго вас ждать ещё?
   – Всё, всё, идём, – Олег поднял руки, и друзья зашли в ресторан.
   Внутри было немноголюдно, на эстраде негромко пел популярные песни местный исполнитель, жёны сидели за столом, уставленным разнообразными закусками и нарезками.
   – Мы уже шампанское открыли пока вас ждали, – укоризненно заметила Ольга.
   – Вот так всегда. Ждёшь их, ждёшь. А они сидят себе, трындят. А шампанское самим открывать, – добавила Вика, обращаясь к Ольге.
   Друзья расселись за столом. Олег предложил каждому самому выбрать горячее, кто чего пожелает. Официант принял заказы у всех, кроме Кирилла, который сидел, задумчиво перелистывая меню, а потом и вовсе его отложил в сторону.
   – А можно повара позвать, – посмотрел он на Олега. Тот удивился, но кивнул официанту.
   Через пару минут повар стоял возле столика.
   – Дорогой, сделай мне, пожалуйста, такую вещь: курицу порежь на небольшие куски, туда чеснок, соль, перец, и чтобы постояла немного. Потом в казане растопишь курдючное сало, положишь туда мясо. Когда обжарится немного – закинь нашинкованную морковку и лук, перемешай, потом картошку положишь крупными кусками нарезанную, и зальёшь водой. Как закипит – на медленном огне ещё потомить до готовности.
   – О, даже у меня слюнки потекли. Может на всю компанию сделаешь? – спросил Олег. Повар утвердительно кивнул и удалился исполнять возложенную на него миссию. – А что за блюдо-то?
   – Муркабоб. Сослуживец, таджик, готовил однажды. Всё мечтаю попробовать ещё раз, да не получается.
   – А. Не виделись больше с таджиком этим, да?
   – Погиб он на следующий день. Давайте за тех, кто не дожил, – предложил Кирилл. Выпили, кто шампанское, кто покрепче, а кто компот.
   – Ну, так что, Кирюха, поживёшь? В море накупаешься, да отдохнёшь, – продолжил прерванный разговор Олег.
   – Да ты прям поэт, – рассмеялся Джон, – может вместе будем песни писать? Кстати, Олег, а сколько вы этому певцу платите за вечер?
   – Понятия не имею.
   Джон поднялся и подошёл к исполнителю, который после непродолжительного общения исчез в неизвестном направлении. Джон взял гитару и подошёл к микрофону:
   – Дорогие отдыхающие, минуточку внимания. Вика, объяви меня, пожалуйста.
   Вика не заставила себя упрашивать, подошла к эстраде, отобрала микрофон у мужа:
   – Друзья! У нас с вами появилась уникальная возможность услышать вживую суперзнаменитого лидера мегапопулярной группы «Нереальность»! Встречайте – раненый Джон.
   Джон потрогал лейкопластырь под бровью, улыбнулся и в зале зазвучали первые аккорды. Исполнив несколько песен, суперзнаменитый откланялся и подошёл к друзьям.
   – Красавец! – Змей был вне себя от восторга. – Я помню, Олег говорил, что тебе выступать нужно! Прав он был, да?
   – А вот мне просто интересно, а чего ты певцу моему сказал? – спросил Олег.
   – Да ничего. Просто спросил сколько за вечер зарабатывает, и дал ему в два раза больше. Только попросил больше не петь сегодня.
   – Да-а-а. С такими друзьями все певцы от меня разбегутся, – улыбнулся Старый и продолжил разговор с Кириллом. – Так чего решил, остаёшься?
   – Да чего мы всё про меня-то? Расскажите лучше, как вы? Вот, помню, Петруха моряком хотел стать, получилось, нет? Или трактористом всю жизнь?
   – Ха! Трактористом! Адмиралом у трактористов! – рассмеялся Джон.
   – Ну да. После службы приехал домой, не понравилось. В совхозе тоже не получилось. А здесь Оля, сослуживцы. Вернулся, короче, на сверхсрочную. Потом школа мичманов, ну и дальше в том же духе, служил, учился. На всех флотах с женой побывали. До адмирала дошёл, на пенсию вышел, обратно в Новороссийск вернулись. Двое детей у нас, внучка.
   – Значит всё исполнилось? Ты же об этом мечтал? – уточнил Кирилл.
   – Погодите-ка! А конверт помните? В который мы записки сложили, кто о чём мечтает писали, собирались через двадцать лет вскрыть. А уже все сорок прошло! – вспомнил Джон и повернулся к Петрухе. – А где конверт?
   – А где конверт? – Петруха повернулся к Олегу.
   – Конверт? Помню, в тумбочку его положил, в большой комнате она стояла, у матери… – задумчиво проговорил Олег. – Да какой конверт, потерялся он давно. Когда мамы не стало, мы мебель не забирали у неё, всю раздали.
   – Это такая тумбочка от югославского гарнитура? Тёмного, лакированного? – вмешалась Катя. – Она мне тогда так понравилась… Я её забрала, в комнате у себя поставила. Не стала тебе говорить, думала ругаться будешь – старьё, скажешь, в дом тащу.
   – А, да? Ну всё равно, сюда-то мы когда переезжали ничего вроде не забирали. Значит там осталась, продали вместе с остальной мебелью.
   – Ну, понимаешь, она мне так понравилась… Я её в багаж запихала… Короче в кабинете у меня стоит, косметику сложила. Там ещё нижний ящик застрял, не вытаскивается, я тебе говорила, починить нужно… – уже вдогонку Олегу продолжила Катя, но он этого не слышал.
   Вот и Катин кабинет. Вот и тумбочка. Вытащил верхний ящик, вывернул его на пол – ничего. Вытащил второй – тоже. Попытался вытащить нижний – не поддаётся, приложил немного усилий, раздался треск, передняя часть оказалась в руках, а остатки так и остались внутри. Олег схватил тумбочку и высыпал содержимое на пол, разгрёб баночки и тюбики – нет конверта. Сел на пол, вздохнул. Ну неудача, что-ж поделать… И тут вспомнил, что конверт-то спрятал под нижний ящик, чтобы никто случайно его не обнаружил! Вскочил и с трудом вытащил его остатки. Там белела какая-то бумага. Олег схватил её дрожащей рукой – конверт! С надписью «МиР».
   Олег вернулся к друзьям с видом победителя, высоко держа конверт в руке.
   – Нашёл!
   – Ух ты! Давай, вскрывай! – встретил его хор голосов.
   Олег достал первую записку и передал Петрухе.
   – «Мечтаю быть моряком», – прочитал Петр Иванович и задумался ненадолго. – Точно. Всё сбылось. Хоть и не сразу. Сначала в мореходке не получилось, потом на службе все говорили – оставайся, а я уехал. Но всё же от судьбы не уйдёшь. Вернулся и стал моряком. И ни разу об этом не пожалел. Помню, когда меня призывали на срочную, офицер сказал: «Вам повезло служить в Военно-Морском Флоте». На всю жизнь я эти слова запомнил, действительно повезло. Более того, я бесконечно горжусь этим. Вы даже не представляете, какая радость у меня на душе в наш праздник, День Военно-Морского Флота! Ну да ладно, давайте дальше тяните записки-то!
   Олег достал следующую и передал Джону.
   – «Мечтаю выступать на сцене, играть на гитаре и петь», – прочитал Джон. – Ну вот. Выступаю, играю, пою… И тоже не сразу получилось. Мне много раз говорили – занимайся музыкой. А я всё никак. Может, просто решительности не хватало. А как-то раз, когда на севере водителем работал, понял, всё! Нужно идти к своей мечте. И получилось ведь. Да и с Викой у нас тоже как-то… Несколько раз случайно сталкивались, но далеко не сразу поняли, что судьба нам вместе быть. Наверное, потому и детей нет, к сожалению…
   Олег развернул следующую записку.
   – «Мечтаю, чтобы у меня было много денег», – и рассмеялся. – Вот наивность. Чтобы их было много, нужно и работать много. Тоже не сразу всё пришло. Несколько раз заново начинал, с нуля. Но сейчас – грех жаловаться. Денег, конечно, много не бывает, однако нам с Катюшей вполне хватает. Да и дочке ни в чём не отказываем. Внуков, правда, нет пока, но надеемся – скоро порадует. В общем, сбылась мечта идиота.
   – Получается, что у вас всё исполнилось, о чём мечтали? Карьера, деньги, известность. Вы счастливы? – задал вопрос Кирилл.
   Друзья молчали. А через несколько минут заговорил Петр Иванович, дрогнувшим голосом:
   – Знаешь, несколько дней назад я встречал из школы внучку. Стою, жду. Она выходит, меня увидела, бежит навстречу, рот до ушей, кричит на всю улицу: «Дедушка!» Волосы растрёпаны, ранец за спиной болтается из стороны в сторону, шапочка в руке… – Петруха помолчал, потёр глаза. – Вот это называется счастьем. А ты говоришь: карьера, деньги, известность… С возрастом многие ценности переосмысливаются, на первый план выходят те, о которых в молодости даже не задумывался. Ну да ладно, что-то я разфилосовствовался, давай, Змей, доставай свою записку.
   Змей медленно достал из конверта оставшийся листочек, развернул его, прочитал. Потом поднял глаза на Олега:
   – Про Маринку ничего не слышал?
   Олег молча набрал номер и передал телефон Кириллу. «Алло» – начал Змей разговор и вышел на улицу. Вернулся он минут через двадцать.
   – Ну как там Маринка? – спросил Олег.
   – Приедет – сами у неё и спросите, – усмехнулся Кирилл.
   А потом, под вопросительные взгляды друзей он вздохнул и положил на стол свою записку. Расправил её руками, так, чтобы всем было видно, и присутствующие прочитали: «Хочу, чтобы у моих друзей сбылось всё, о чём они мечтают».
   Кирюха перевёл взгляд в окно, туда, где солнце опускалось в море. Ещё немного, и погаснет последний лучик. День заканчивался, наступала ночь.

Мечты и реальность Повесть Алексей Горин