   Почти смешно
   Рассказы: улыбнемся, погрустим

   Юрий Гаврюшенко

   Иллюстратор Ольга Гаврюшенко

   © Юрий Гаврюшенко, 2023
   © Ольга Гаврюшенко, иллюстрации, 2023

   ISBN 978-5-0059-8484-5
   Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Разговор банковских карточек

   – Всё, пропала я! Даже не знаю, что делать! Чертов банкомат скушал меня. Бедный хозяин чуть с ума не сошел. Все надеялся, что эта чокнутая машина выплюнет меня обратно на белый свет. Не дождался, ушел. И вот теперь, как дура, лежу в спецприемнике, словно в тюрьме. Замуровали, демоны!.. Ой, тут, кажется, еще кто-то есть. Вы кто? Здесь плохо видно.
   – Это я.
   – Кто это я?
   – Банковская карточка, я здесь с утра страдаю.
   – Соседка по несчастью, значит. Это хорошо, не так страшно вдвоем будет. Что ж, давайте знакомиться. Я золотая карточка «Голд Кард»! Даже в темноте видно мой золотой отлив. А вы, извините, кто будете?
   – Я карточка «Мир», на мне две птички нарисованы, на веточке. В темноте плохо видно.
   – Мир дому твоему, значит. Ну и как поживаешь, карточка «Мир»?
   – Да я живу тихо-мирно, никого не трогаю, а этот нехороший банкомат похоронил меня заживо.
   – Не переживай сильно, скоро нас освободят, поверь мне. Скажи лучше, хозяин тебя не обижает, пополняет регулярно?
   – Да, регулярно, четвертого числа каждого месяца.
   – А почему только четвертого?
   – Хозяйка моя, Евдокия Ивановна, пенсию получает четвертого числа.
   – А где ты бывала, что видела?
   – Да я, кроме продуктового магазина и аптеки, больше ничего и не видела.
   – Что же это ты, бедняжка, весь месяц только по магазинам и аптекам?
   – Почему месяц? Только одну неделю, а потом три недели лежу на полочке, отдыхаю, жду четвертого числа.
   – Скучная у тебя, однако, жизнь, на полочке лежать!
   – Почему же скучная? К Евдокии Ивановне подружка приходит. Они чай пьют с сухариками, разговаривают, а я слушаю.
   – Ну и о чем они говорят?
   – Ой, они долго говорят! Сначала о погоде, потом о детях и внуках. Здесь я их еще слушаю, но когда начинают обсуждать свои бесконечные болезни, я не выдерживаю, засыпаю. Просыпаюсь обычно под пенсионные разговоры. Ну а вы, Золотая Карточка, как живете, на полочке долго лежите?
   – Мне на полочке некогда лежать. Я все время в делах. Мой хозяин, Роман Сергеевич, скучать не дает. Бабки поступают регулярно и не только четвертого числа. Очень приятно, когда тебя ими фаршируют. Что-то щелкнет, и ты уже как будто сытая и в дорогой одежде. Неповторимое ощущение.
   – И что, много поступает?
   – Об этом я тебе, карточка «Мир», сказать не могу, тайна вклада. Но ты особо не завидуй. Это недолго длится. Потом Роман Сергеевич начинает меня разбазаривать направо и налево.
   – Это как «разбазаривать»? По аптекам бегать?
   – Понимаешь, любит хозяин мой всякие увеселения: рестораны, сауны, командировки. Но и меня по ним таскает. Как я от них устала!
   – А это что такое? От Евдокии Ивановны я таких слов не слышала.
   – В ресторане собираются мужчины и женщины, садятся за столы, а потом едят и пьют.
   – Чай с сухариками?
   – Коньяк с омариками! Да, он похож на чай, только горький и дурной какой-то. Меня один раз уронили в бокал нечаянно. Так я потом так чудила! Бедный хозяин целую неделю по банкам бегал, счета выправлял.
   В сауне почти как в ресторане, только прежде чем за стол сесть, надо почему-то обязательно догола раздеться.
   А вот в чем прикол командировки, я никак понять не могу. Те же рестораны и сауны, только надо обязательно куда-то далеко ехать. И везде эти женщины визжат. Ох, как я их не люблю! Они еще хуже, чем коньяк.
   – Почему хуже?
   – Потому что Роман Сергеевич, их одевая, меня раздевает. Когда он нажимает кнопку «оплатить» на телефоне, меня аж конвульсия пробивает от досады и злости. Вот представь, с тебя снимают твое дорогое платье и надевают какой-то бабе.
   – Какой бабе, жене, что ли?
   – Жене тоже иногда перепадает, а чаще разным фифочкам. Одна Анжела Витальевна чего стоит. После этой мадам я вообще чуть живая осталась, полтора цента на счету.
   – А моя Евдокия Ивановна не ходит в рестораны и сауны. И в командировки не ездит. А зачем пить горький чай и тратиться на чужих женщин? Глупый он какой-то, твой Роман Сергеевич. Да и мне спокойней лежать на полочке и ждать четвертого числа, чем шляться где попало.
   – Зато я, подруга, мир повидала, который у тебя на карточке написан. В разных странах была, на острова всякие летала.
   – А что там, на островах, делать? Там же никого нет. Кроме этих двоих, Робинзона Крузо и Пятницы. А из еды только бананы и кокосы.
   – Деревня ты, карточка «Мир»! Не только в банкомате застряла, но еще и в XVIII веке с этим твоим… Карузо. Сейчас на островах все есть, что пожелаешь. Была бы только карточка золотая. Стоит только Роману Сергеевичу меня вытащить из портмоне, так мне прямо в рот заглядывают. Хотят увидеть, что у меня там внутри, а главное, сколько.
   Правда, хозяин своей привычке и там не изменяет. Каждый день булькает! И опять же, эти дамочки! Где он только их находит? Но все равно он меня любит больше всех. Это я точно знаю. Женщины приходят и уходят, а я остаюсь.
   Один раз Роман Сергеевич выронил меня на пляже. Всю ночь лежала я под лежаком на песке, дрожала от страха. Ну все, думаю, засыплет меня сейчас песком и останусь здесь на века. Утром прибежал, на лице ужас, глаза на лоб повылазили. Нашел меня, целует, держа в трясущихся руках, и шепчет мне: «Дорогая ты моя, золотая, единственная».
   – Золотая Карточка, а сколько же такие путешествия стоят?
   – По-разному бывает. Когда хозяин с женой летал, потратил пять тысяч. А когда с Анжелой Витальевной, то и десяти не хватило.
   – Если пять тысяч, то Евдокия Ивановна со своей подружкой тоже сможет на острова слетать.
   – А у тебя разве счет в долларах?
   – В рублях. А что такое «доллар»?
   – Ой, темнота! О долларе не знает. Ну как тебе объяснить… Вот твоя Евдокия Ивановна выпивает стакан чая на рубль, а на доллар она бы выпила 72 стакана.
   – Так она же лопнет! Не надо нам вашего доллара. Сами пейте 72 стакана. И острова ваши нам не нужны. У Евдокии Ивановны дача есть. Там тоже все есть: и огурчики, и помидорчики, и лучок зеленый. Даже коньяк есть, только он белого цвета. Летать никуда не надо, и карточка золотая не требуется.
   – Трудно с тобой разговаривать, карточка «Мир». Если бы ты была у Романа Сергеевича, он бы тебя просто заблокировал, все равно толку никакого.
   – Что значит «заблокировал»?
   – Это когда в отключке лежишь, ни туда ни сюда. Со мной был такой случай. Роман Сергеевич что-то там накосячил, и меня на десять дней заморозили. Знаешь, как он страдал! Его в ресторане ждут, а он дома сидит. Вместо коньяка чай с сухариками пьет. Да и я лежала как обычный кусок пластика.
   – А зачем меня блокировать, если я и так три недели в отключке лежу на полочке до четвертого числа?
   – Тихо! Кажется, я слышу голос Романа Сергеевича. Нас открывают. Ура! Пока, карточка «Мир»! Привет Евдокии Ивановне!

Сухой закон

   Знаете, почему я люблю в гости ходить? Потому что там можно остограммиться на законных основаниях! Ну вот представьте: сидит человек дома, грустит, переживает, злится на окружающий мир. А тут, бац, я и нарисовался! Специально пришел, чтобы его проведать, да еще не с пустыми руками! Ему приятно, что о нем помнят, не забывают. Ну и мне хорошо! А без этого дела по-настоящему проведать невозможно: чакры не откроются.
   В очередной выходной решил я брата Сашку проведать. Он, правда, на другом конце города живет в тещином доме. Ехать надо на автобусе, потом на трамвае, но игра стоит свеч. Любит он, чтобы его проведывали. У тестя его тоже настроение поднимается, когда я приезжаю. Даже сын его, который, казалось, только вчера еще под стол пешком ходил, а сегодня уже студент, и он с нами за столом сидит и не только для того, чтобы покушать. Жена Сашкина и его теща к проведыванию относятся не так радостно, как их мужчины. Но я женщин тоже не обхожу вниманием, гостинцы им всякие покупаю: огурчики соленые, яблочки моченые, капустку квашеную.
   И вот, значит, приезжаю. Достаю гостинцы, ставлю на стол бутылку дорогого коньяка собственного приготовления. Все как обычно. Настроение приподнятое в предвкушении проведывания!
   И вдруг Сашкина теща, Роза Львовна, женщина строгая, с характером, берет в руки мой драгоценный подарок и говорит:
   – А ты знаешь, Лешенька, у нас теперь «сухой закон»! Спиртное не держим, потому что наши мужчины стали вести трезвый образ жизни. Я это у тебя заберу, чтобы их не провоцировать. Домой поедешь, отдам.
   Сказала и понесла куда-то. Я стою, как парализованный, будто меня шпалой по башке огрели. Рот открывается, а сказать ничего не могу, как карась на песке. А зачем я тогда приехал (автобус, трамвай)? Смотрю на Сашку, а он только зенками своими ворочает и руками разводит: я, мол, не виноват. Что делать? Взял себя в руки, я же мужчина! Нашел в себе силы улыбнуться даже, как идиот.
   Сели обедать. Скукотища! Никакой живости, только ложки стучат. Разве это проведывание? На поминках и то веселей. Ладно, пообедаю и поеду домой. Все равно выходной пропал!
   После обеда Сашка повел меня к себе в комнату, на второй этаж.
   – Понимаешь, Леха, – говорит, – мы долго сопротивлялись, но эта Роза Львовна просто какой-то фараон в юбке. После многократного чтения пролоббировала сухой закон!
   А сам почему-то встал на коленки и полез под стол. Одна пятая точка торчит. Пошуршал чего-то там и вылезает оттуда с бутылкой.
   – Это что? – спрашиваю.
   – Текила! Хорошая вещь! Будешь?
   – Он еще спрашивает!
   Хряпнули мы с ним по полстакана. Солью закусили.
   Не давая мне опомниться, Сашка тут же снова наливает.
   – Давай быстрей, а то, не дай бог, теща заглянет! Конфискует контрабанду! – Затем дает корку лимона. – Зажуй и смотри – никому! А то обоим влетит! А сейчас иди!
   Я говорю:
   – А куда идти?
   – Ну, погуляй по дому!
   – А поговорить?
   – Потом поговорим!
   Ну что, думаю, можно и погулять. Вроде как уже не совсем зря приехал.
   Слышу, по соседству музыка играет. Открываю дверь: сын Сашкин, Петька, сидит за столом, в ноутбук уставился.
   – Заходи, дядя Леша! – говорит, а потом шепотом: – Пиво будешь?
   Я как-то не привык текилу пивом полировать. Ну что делать, если «сухой закон»?
   Петька дверь закрыл и извлекает из глубины дивана несколько баночек. Сели на диван, пьем пиво. Поговорили о музыке. Я пытался объяснить племяннику, что настоящая музыка была в наше время, а сейчас одна сплошная муть. Заставил его даже послушать что-то из Led Zeppelin и Uriah Heep. Пока он одну баночку смаковал, я три осушил. Затем Петька дал мне жвачку и добавил:
   – Главное, чтобы бабушка не просекла!
   – Понятное дело, бабушка у вас просто жандарм какой-то.
   Спускаюсь со второго этажа. Настроение приподнимается: все-таки получается проведывание, хоть и неофициальное. Слышу спортивный репортаж. Захожу: тесть Сашкин, Юрий Валентинович, футбол смотрит.
   – Присаживайся, Леша, рассказывай, как у тебя дела?
   – Нормально у меня дела, дядя Юра, а давайте мы с вами лучше чего-нибудь клюкнем! У вас есть что-нибудь?
   – Интересно, кто тебе шепнул? – выпучил глаза Юрий Валентинович и, не дожидаясь ответа, полез на шкаф.
   Засунул свою длинную клешню в щель между верхней антресолью и потолком и вытаскивает полный набор: початая бутылка водки и прижатая к ней пальцем рюмка.
   – Понимаешь, Леша, – начал Юрий Валентинович, – я за Спартак болею. Когда он забивает, я – рюмочку с радости, а когда пропускает, то с горя.
   Когда матч окончился, мы успели накатить по пять рюмок. Правда, с радости только одну. Юрий Валентинович в перерыве еще раз лазил на шкаф.
   Напоследок Сашкин тесть дал мне зерна жареного кофе со словами:
   – На, закуси! Чтоб Роза не унюхала.
   Вышел я от тестя, голова кружится, ноги заплетаются, куда идти – не пойму. Думаю, ничего себе «напроведывался». Хорошо, что Оля, Сашкина жена, позвала меня на кухню и посадила на стул.
   – Леша, – говорит, – ты извини, что у нас «сухой закон»! Это в целом хорошо, а то наши мужики совсем распоясались. Но в отношении тебя это неправильно, ты все-таки гость! У меня шампанское с Нового года стоит. Только тебе надо быстрее, а то мама может застукать!
   Быстрее так быстрее! Через три минуты я допивал последний фужер. Вот тут меня уже накрыло окончательно. Дальнейшее помню смутно. Сначала я громко, во все горло, запел «Ой, мороз, мороз». Почему я запел? Никогда раньше не пел за столом. И почему именно эту песню? Знаю, что она нравилась моей бабушке. Наверное, на подсознании что-то сработало.
   Затем я пустился в какой-то дикий танец, размахивая руками и ногами. Наконец я оказался в центре карусели. Мимо меня проплывали стены с картинами, мебель, окна. Мелькали испуганные лица трезвенников. Кружилась даже Роза Львовна, которая что-то горячо доказывала своей дочери, держа в руке пустую бутылку шампанского. Я хотел пригласить Розу Львовну на медленный танец, но проклятая карусель не давала такой возможности. Чтобы не упасть, я стал опускаться на коленки. Последнее, что помню, это как две Ольги и два Сашки куда-то меня потащили.

   Все прелести «сухого закона» я обнаружил утром. Во рту было так сухо, что я мог только мычать. Состояние мое было предсмертное. Я не мог встать с дивана. Такого позорного проведывания у меня никогда не было. Все этот чертов непромокаемый закон. Лишь Роза Львовна пыталась меня спасти, отпаивала чаем и минералкой. Только после обеда Сашка запихнул меня, полуживого, в трамвай.
   После этого случая прошел уже месяц, но я еще ни разу никого не проведывал. Опасаюсь, а вдруг хозяева скажут:
   – А у нас, Лешенька, теперь «сухой закон»!

Левый сантехник

   О чем говорят мужчины во время перекуров на работе? О политике, о спорте и, конечно, о женщинах. Как же без них? Когда я работал в «почтовом ящике», то летом мы выходили из цеха отдохнуть в уютной беседке. Кто покурить, а кто просто за компанию. Мимо нас пробегали стайки молодых девушек в белых халатах. Одна другой лучше. Но мы могли только любоваться стройными ножками и вздыхать, потому что были все женатые. Те из нас, у кого появлялись иногда женщины на стороне, старались об этом особо не распространяться. Ведь любовный треугольник – дело небезопасное, сопряжено с рисками, всякое может быть.
   А вот Серегу, парня из нашей бригады, треугольники не интересовали. Потому что у него были сплошные многоугольники. И сколько там было углов, он и сам не знал. В общем, тот еще Казанова. Стоит ему пять минут поговорить с незнакомой женщиной, как он уже о чем-то договорился. Я всегда удивлялся, как это у него получается. Пока мы сидели в беседке и «вздыхали», он мог смело подойти к одной из девушек и возвратиться с положительным результатом. Дар такой, что ли, у него был или способность находить «нужных» женщин? Скорее всего, и то, и другое. И ведь внешность самая заурядная, далеко не Ален Делон.
   Но, как говорится, и на старуху бывает проруха. Попал наш Сережа в форс-мажорную ситуацию. В обеденное время в той же беседке он с упоением рассказывал нам о своем приключении. Надо сказать, рассказчик он хороший, ни одну деталь не упустит. И с чувством юмора у него все в порядке.
   «После работы подхожу к своему дому, – начал Серега свой рассказ, – а у соседнего подъезда женщина молодая, незнакомая, с тяжелым пакетом, пытается дверь открыть. Что-то у нее не получается. Сама симпатичная, фигуристая такая. Я ей помог с дверью, предложил пакет донести. Пока добрались до пятого этажа, я уже узнал, что она недавно въехала в этот дом, что зовут ее Анна, что разведена и даже что дочь живет в основном у бабушки. Но раз она разведена, думаю я, то не взять ли мне на свои «хрупкие плечи» часть некоторых мужских обязанностей. Говорю ей улыбаясь:
   – Может, вам починить чего или тумбочку передвинуть?
   Она, тоже улыбаясь, понимая мой намек, отвечает:
   – Спасибо, все работает, тумбочка стоит на нужном месте. А впрочем, кран в ванной подтекает.
   – Ну, давайте я гляну!
   – Да что вы будете утруждаться, я сантехника из ЖЭУ вызову.
   – Зачем вам деньги тратить. Смогу – сделаю. Не смогу – вызовете сантехника. Да вы не бойтесь, я в соседнем подъезде живу.
   – Ну ладно, заходите.
   Хорошо, думаю, уже полдела сделано. Зашел в ванную. Капает немного, ерунда. Принесла инструмент. Зачем? Что я, сантехник, что ли? Ладно, поковыряюсь пять минут для приличия, а потом можно и по «рюмке чая». Смотрю, она уже в халатике щеголяет. Халатик такой плотный, спереди и сзади все, что положено.
   Тут, бац, звонок в дверь. Выглядываю из ванной – ни фига себе, мужчина с цветами заходит. Обнимает хозяйку, целует. Она ему:
   – Проходи, Жорик.
   Мужик в костюме и галстуке. Явно не сантехник. Видимо, у него какие-то другие функции. Интересно, какие? А у меня тогда какие функции? Гайки в ванной крутить? Вот это поворот! Нет, мы так не договаривались. Я, значит, как дурак, должен кран ремонтировать, а хозяйку будет целовать какой-то Жорик. И что же мне теперь делать? Что, выйду сейчас, поздороваюсь с этим Жориком и пойду домой, не сидеть же мне в ванной. Пускай они потом сами разбираются.
   Тут хозяйка громко, чтобы я слышал, говорит:
   – Я сантехника из ЖЭУ вызвала!
   Мужчина шепотом:
   – А что он так поздно приперся?
   – Наверное, занят был.
   – Аня, но ты же знаешь, что у меня времени не больше часа.
   – Звонить надо было заранее.
   «Ах ты гад!» – выругался я на этого Жорика. Сам приперся, донжуан несчастный! Всю малину мне испортил! В конце концов, я первый пришел! А ты позже, значит, занимай очередь. Во попал! Нашли сантехника!
   Смотрю в щелку двери: Жорик уже шампанское открывает. Что же это получается? Это же я должен шампанское открывать. Уселись на диван, шепчутся, хихикают чего-то. А я, как кретин, на ванне сижу, ключами брякаю, создаю видимость работы. Ну ничего, буду целый час брякать. Весь ваш лимит выберу.
   Жорик после шампанского осмелел, стал руки распускать. Одна рука его у Анны на плече, а другая… Вторую не вижу, стол мешает. Ругаю себя последними словами. Это ж мои руки должны быть там. Вот так довели левые мысли до левого сантехника. Сижу тут на ванне, как петух на яйцах. Смотрю на себя в зеркало. Ну какой я сантехник? Снял рубашку, надел наизнанку. Закатал джинсы до колена, бейсболку перевернул наоборот. Вроде похож стал. А когда взял в руки газовый ключ, второй номер, ну прямо вылитый сантехник.
   Вдруг тихо стало. Обнаглели совсем, при живом сантехнике обнимаются. Все, хватит с меня, надоело, пойду домой.
   Только я собрался выходить, опять звонок. Е-мое. Снова какой-то мужик. В отличие от Жорика, этот какой-то агрессивный. По разговору с Анной понимаю, что это муж бывший пришел. Василием звать. Здоровый жлоб. Интересно, что сейчас будет? А мне-то что, я не при делах, я сантехник.
   Вася этот в комнату проскочил и сразу на Жорика:
   – Ты кто такой?
   – А ты кто такой?
   – Я муж!
   – Вы же разведены!
   – Это не твое дело, – кричит Василий и бьет Жорика по лицу.
   Ничего себе, думаю, ситуация развивается. Это ведь мое лицо там могло быть. Жорик оказался парень не промах. Бросается к Василию в ноги и, как настоящий борец по смешанным единоборствам, пытается бросить соперника через себя. Ему это удается, соперник загремел спиной прямо на стол, на бутылку шампанского. Вася заорал так, что задрожали стекла в окнах. Затем вскочил и бросился на Жорика. Смотрю, они уже по ковру катаются. Аня бегает вокруг, кричит, пытается их остановить. Кошмар какой-то. Я думаю, что, может, надо вмешаться, разнять их. А вдруг они поубивают друг друга, это же останется на моей совести. Как я потом Анне в глаза буду смотреть?
   Сжал покрепче рукой газовый ключ, второй номер. Выбегаю из ванной, замахиваюсь на них и как закричу:
   – А ну прекратите немедленно!
   Остановились. У Василия глаза округлились и на лоб полезли. Смотрит подозрительно, то на меня, то на Аню, кумекает чего-то.
   – Ты кто такой? – спрашивает.
   Правильно, о чем еще может спросить Василий!
   – Кто-кто! Не видишь, что ли, сантехник!
   – А откуда ты взялся?
   – Откуда сантехники берутся? Из ЖЭУ!
   – В квартиру как попал?
   – По водосточной трубе, блин, залез! Ты чего дуркуешь? Не знаешь, что сантехники по заявке приходят?
   – Чего ты его пытаешь? – вступилась за меня хозяйка. – Вызвала я сантехника.
   Тут, бац, опять звонок. Милиция заходит, два человека. Наверное, соседи вызвали, когда Вася орал. Один ко мне подходит и потихоньку вытаскивает из моей руки газовый ключ, который я так и держал. Потом говорит мне: «Ну, давай, друг, рассказывай, зачем ты этих милых товарищей отделал. Только не говори, что это они друг друга побили».
   Ну правильно! Эти двое сидят на диване раненые. У одного губа вздулась, другой охает, за спину держится. А я над ними возвышаюсь с газовым ключом. Что милиционеры должны думать? Целый час меня пытали. Объясняю им, что я сантехник из ЖЭУ, в драке не участвовал, что у меня еще заявка, люди ждут. А они ни в какую, хотели меня в отделение забрать. Спасибо Ане, отстояла меня. Когда оттуда вышел, целый час по улице ходил, нервы успокаивал. Причем в одежде сантехника».
   Конечно, мы не могли Серегин рассказ не сопровождать разного рода высказываниями и усмешками, а то и просто откровенным гоготом. Я все это опустил для цельности монолога. Сошлись на том, что Сереге еще повезло: и по морде не дали, и в милицию не забрали.
   Подытожил тему наш бригадир Палыч, философски заметив: «Чтобы не оказаться, как Серега, в роли левого сантехника или, не дай бог, в роли левого скалолаза, не надо брать на себя те обязанности и функции, которые для тебя не предназначены».

Кутюрье местного пошиба

   Мы с Лешкой Барановым работаем в конструкторском бюро на заводе. Работа, конечно, не супер: чертежи, расчеты… Но что делать? Как говорится, за что боролись. Но иногда мы позволяем себе на работе поржать. Скажет, например, Лешка какую-нибудь глупость, а я дальше развиваю мысль. И вот уже нашу буйную фантазию не остановить. Становится как-то веселее, да и рабочий день быстрее пролетает. На зарплату это не влияет. Плохо, конечно, что не добавляют, но хорошо, что не высчитывают. Вот вчера, к концу рабочего дня, когда мы уже порядком устали, говорю Лешке:
   – Черт дернул меня в технический вуз поступать. Надо было куда-нибудь на дизайнера, модельера, совсем другая жизнь была бы: заграница, подиумы, красивые женщины, ну и мани-мани, конечно.
   – Да, не говори, – соглашается Алексей. – С экрана телевизора бы не вылазили.
   Смотрю через некоторое время, стоит он за кульманом и улыбается. Я ему:
   – А ну давай, колись! Анекдот, что ли, вспомнил?
   – Начинаю работать модельером. Вон, видишь, шеф стоит, разговаривает по телефону.
   Шеф – это Яков Семенович, начальник отдела, вечно к нам придирается. Крупный такой дядька с животом. Чувства юмора ему явно не хватает.
   – Ну вижу, что стоит, ну и что?
   – Надо его по моде одеть.
   – Чтобы по моде одеть, надо сначала раздеть, – усмехнулся я, с удовольствием поддерживая неожиданно возникшую тему для разговора.
   – А ты уверен, что он будет в восторге?
   – А он ничего знать не будет, мы его виртуально разденем.
   – Догола, что ли?
   – Необязательно догола, достаточно до нижнего белья. Посмотрим, в чем он там ходит.
   – Хорошо, – согласился Лешка, – тогда снимаю с него костюм и рубашку, и ты тоже снимай.
   – Ну и в чем он у тебя? – спросил я.
   – В белой майке и в черных семейных трусах.
   – У меня тоже белая майка, а семейные трусы оказались в цветочек.
   – Вот видишь, в чем он ходит, это позор для нашего отдела, – сказал Лешка, – и это в то время, когда кутюрье с мировыми именами достигли значительного прогресса в этом направлении. Надо немедленно заменить белье.
   В это время шеф бросил на нас недружелюбный взгляд, видно не желал расставаться со своими трусами.
   – Что, не нравится? – сказал я. – А изгаляться над подчиненными – это хорошо?
   – Так! – решительно сказал Лешка. – Снимаем с него майку и семейные трусы и надеваем модное белье. Как ты думаешь, если белые обтягивающие трусы-боксеры с гульфиком? А? Что, стильно и красиво!
   – Красиво, но не очень эффектно, – сказал я. – Может быть, красные стринги со слоником?
   Лешка заржал как конь. Его спасло только то, что он успел спрятаться за кульман, когда весь отдел повернул головы в нашу сторону.
   – Представляешь, – продолжил я, – серьезный такой, ходит по отделу, дает указания, а сам в стрингах со слоником, на шее галстук-бабочка, а на голове фуражка полицейского. Ну как моя дизайнерская разработка?
   – Если бы он в таком виде прошел по отделу, то никого бы в отделе не осталось, – сказал Лешка, вытирая слезы. – Одна половина просто умерла бы от смеха, а вторая убежала бы в туалет.
   – С таким дизайном и по отделу – это расточительство, – поймав кураж, резюмировал я. – Надо послать его в Европу на показ высокой моды. Он там будет среди своих.
   – Так и нам с тобой тоже придется ехать в качестве кутюрье, – согласился Лешка, – будем представлять своего подопечного. Мы хоть и не Дольче и Габбана, а Петров и Баранов, но тоже хотим заработать и прославиться.
   – А вы совсем его разденьте, тогда точно станете знаменитыми, – влезла в разговор Наташка Тарелкина, молодая девушка, чертежница. – Пока еще абсолютно голые по подиуму не ходили.
   – Тарелкина, а ты злопамятна! Ну поругал тебя шеф с утра за опоздание, так что, сразу догола его раздевать? Что ты будешь с голым дядькой делать? – усмехнулся Лешка.
   Наташка засмущалась, пришлось прийти ей на помощь:
   – Что делать? Вместо подиума отправим его в баню, раз он уже голый. Дадим в руки березовый веник с тазиком, и пусть чешет. А что, баня недалеко, десять минут хода по проспекту.
   – И ты думаешь, он голый пойдет?
   – Ну просто так не пойдет, а если хорошо заплатить, то, может, и пойдет.
   – А ты сам бы за сколько пошел? – неожиданно спросил Лешка.
   Я задумался: «Голым идти днем по центральной улице десять минут».
   – А тазиком прикрыться можно?
   – Нет! – решительно сказал Лешка. – Так каждый дурак пойдет за деньги.
   – Ну тогда… десять миллионов, не меньше.
   – А в какой валюте? – поинтересовался Лешка.
   – В какой? В рублях, конечно. Кто тебе десять миллионов долларов даст?
   – Я бы за пять миллионов пошел, – сказал Лешка. И по его решительному взгляду я понял, что он это сделает. Потом, глядя мне в глаза, как бы оправдываясь, Лешка добавил: – Понимаешь, кредиты душат, тачка разваливается, то-се.
   – А ты понимаешь, что до бани можешь и не дойти, – опять влезла Тарелкина, – полиция заберет.
   – Понимаю, а что делать? Деньги очень нужны. И потом, не такое уж злостное преступление. Так, мелкое хулиганство. Ну приговорят улицу пару месяцев помести или штраф назначат тысяч сто, все равно четыре миллиона девятьсот тысяч мои. Жена поймет. Ради семьи пошел на такое голое дело. А тебе, Тарелкина, вообще можно идти голой тысяч за пятьдесят.
   – А чего так мало?
   – А больше не дадут. Посуди сама: мужа и детей нет. Краснеть ни перед кем не надо, сама молодая, красивая. Фигура что надо. За что тебе большие деньги давать? Тебе вообще можно бесплатно голой пройтись, и даже обратно. Сделаешь по пути селфи. Выложишь в интернет, и вот ты уже молодая звездочка. Ну а дальше ток-шоу на телеканалах, богатый муж, дом на Рублевке, ну и все, что положено светской львице.
   У Наташки глазки заблестели от такой перспективы.
   – Можно, конечно, и втроем пойти, – предложил я, – вместе не так стыдно.

   – А что, сумма приличная: пятнадцать миллионов пятьдесят тысяч рублей.
   – А нам сумму не уменьшат за мелкий опт, ведь в розницу дороже? – спросил Лешка.
   – Да вроде как не должны. Хорошо бы, конечно, Якова Семеновича с собой взять и первым запустить его с тазиком и веником. Ну еще фуражку полицейского оставим, может помочь в случае чего. А мы уж как-нибудь за ним потихоньку, авось и проскочим.
   Остался один вопрос: «Где деньги, Зин?»
   – Знаю, где деньги взять, – сказал Лешка, – напишем олигархам, обрисуем ситуацию, и, возможно, они согласятся.
   – Ты думаешь, если олигарх, то, значит, можно миллионы на ветер выбрасывать? – сказала Наташка.
   – Серая ты личность, Тарелкина! Просто так деньги выбрасывать никто не будет, но если у нас на спине и на груди будет реклама, то они эти деньги окупят и еще заработают. А у тебя, кстати, какой размер, Тарелкина? Нам надо больше рекламы разместить! – неожиданно заявил Лешка и, внимательно посмотрев на смущенную девушку, добавил: – Да, много не напишешь.
   И вот надо же, на самом интересном месте закончился рабочий день! Надо идти домой. В свободное время можно, конечно, тоже посмеяться, но уже будет не так весело.

Пришельцы

   Галя резко толкнула локтем спящего мужа:
   – Валера, Валера! Смотри, что это?
   – Что такое? – пробурчал Валера, нехотя переваливаясь на другой бок.
   – Смотри в окно! – продолжала жена испуганным голосом.
   Валера открыл один глаз и увидел сильный луч света, направленный прямо на него.
   – Кто это там балуется? – сказал он, вылезая из-под одеяла.
   – Это не балуются… это… – голос жены стал еще более тревожным.
   Валера подошел к окну и увидел следующую картину. Над дачным поселком завис желтый шар. Совсем рядом, метров 50—60, не больше. Но самое главное, что от него исходил мощный желтый луч. И этот луч был направлен прямо им в окно. Никаких других лучей больше не было. Валера несколько минут стоял неподвижно за стеной у окна, пытаясь осмыслить происходящее. Взгляд его упал на настенные часы, которые были хорошо освещены. Стрелки остановились ровно на 12 ночи.
   – Почему они направили луч именно к нам? – теперь уже громко сказал он.
   – Кто «они»?
   – Инопланетяне!
   – Какие инопланетяне?
   – Какие? Пришельцы из других миров. Может, марсиане, может еще кто.
   – А что им от нас надо?
   – Видимо, что-то надо, если луч направили нам в окно.
   На шум выполз из другой комнаты Валерин тесть, Алексей Иванович. Не задавая вопросов, он молча уставился в окно.
   – Я никогда не верил в НЛО, – сказал наконец Алексей Иванович, – а сейчас не знаю, что и думать. Кто видел, что этот шар прилетел?
   – Я видела, что прилетел, – сказала Галя. – Никак не могла уснуть, тупо смотрела в окно. Сначала увидела маленькое желтое пятнышко, которое постепенно приближалось, а потом вот зависло на этом месте.
   – Может быть, они хотят кого-нибудь из нас похитить? – сказал Валера.
   – С чего это ты решил? – спросила жена.
   – Галь, ты никогда не читала, что ли? Похищают в основном для изучения. Мы для них вроде подопытных кроликов. Их разум выше нашего настолько же, насколько наш разум превышает разум тех же кроликов.
   – И что, похищают с концами?
   – Иногда люди возвращаются, только ничего не помнят.
   – Наверное, они прибыли по мою душу, – произнес Алексей Иванович. – Я на работе вечно спорю с Шестаковым. Он помешался на этих НЛО. Везде ему их след мерещится. А я считал, что все это глупости и всегда над ним посмеивался. Вот они, видимо, и решили меня проучить.
   – И что же нам теперь делать? – вставила Галя. – Может, куда спрятаться?
   – От них никуда не спрячешься, – сказал тесть, – надо ждать, пока не улетят.
   – Мне надо во двор, в туалет, – тихо, но твердо сказал Валера.
   – Ты что, тебя там сразу утащат, – испугалась супруга, – здесь все-таки стены, закрытые окна.
   – Да, тебе надо потерпеть, – согласился его тесть.
   – Да я не могу терпеть, у меня, похоже, понос!
   – Нашел время, тут вопрос жизни и смерти, а он придумал, как маленький!
   Валера резко открыл входную дверь. Потом оглянулся, посмотрел на своих близких и сказал:
   – Если они меня с собой заберут, им же хуже будет!
   Потихоньку пробравшись в конец участка, Валера уселся на унитаз летнего туалета. По пути он отметил, что на их участке, да и на соседних, было достаточно светло. В приоткрытую дверь он наблюдал за инопланетянами. Картина не менялась. Все так же в воздухе висел желтый шар, а его луч был направлен в окно дачного дома. И не только в окно. Этот луч пытался даже осветить его, сидящего на унитазе.
   – Вот черти, никуда от них не скроешься, – бубнил Валера, прикрывая дверь до минимума. – Если прибыли за тестем, то зачем за мной наблюдать. Я против вас ничего не имею. Вполне допускаю жизнь на других планетах.
   Живот у Валеры отчаянно крутило, и он подумал, что сидеть ему здесь не менее получаса. А за это время многое может случиться.
   Минут через десять освещенность стала падать. Валера даже не сразу осознал, с чем это связано. Лишь взглянув вверх, он увидел, что желтый шар стал меньше. «Улетают», – обрадовался он. Желтая точка становилась все меньше и меньше и наконец исчезла совсем. Вместе с нею исчез и луч.
   «Надеюсь, они тестя не прихватили с собой», – размышлял Валера.
   Вдруг со стороны дома он увидел два небольших луча, направленных в его сторону. Очень медленно, но уверенно эти лучи стали приближаться. «Неужели пришельцы высадили десант, – подумал Валера, – а сами улетели для маскировки». Неожиданно один из инопланетян крикнул:
   – Валера!
   Голос был похож на голос тестя. «Но что им стоит подделать голос», – с опаской размышлял Валера, продолжая сидеть на унитазе.
   Вскоре второй голос, похожий на голос его жены, громко прорезал ночную тишину:
   – Валера, ты здесь? Это мы, корабль улетел!
   – Я здесь, – послышался радостный ответ из туалета.
   – Слава богу, а то мы было уже подумали, что они тебя с собой прихватили.
   Утром вся семейка вышла на улицу в поисках следов НЛО. Но ничего подозрительного не обнаружили. Соседка справа, тетя Зина, сказала, что никаких марсиан не видела, но заметила, что какое-то время в начале ночи было подозрительно светло.
   – Она косвенно подтвердила, что инопланетяне все-таки были, – сказал Алексей Иванович.
   – А что там подтверждать? – добавил Валера. – Мы что, слепые, что ли! Или вместе с ума сошли? Судя по всему, корабль завис вот над тем большим двухэтажным особняком, который находится на следующей улице.
   – Так это же дом председателя! – сказал Алексей Иванович. – Теперь понятно, кого они собирались похитить.
   – Ну если собирались, то, значит, так и сделали! – вставила Галя.
   – Это плохо, как же мы будем без председателя? – озадачился Алексей Иванович.
   – Незаменимых людей нет, на собрании нового выберут, – решительно сказал Валера. – Ты, например, походящая кандидатура, а почему нет?
   – Правильно! Соглашайся, папа! Дом со временем построим, как у него, – улыбнулась дочь.
   – А я после завтрака к нему наведаюсь. Сегодня воскресенье, правление не работает, так что Михалыч должен быть дома, если, конечно, не улетел на другую планету.
   Михалыч встретил Алексея Ивановича у себя в саду. Они с женой пили чай на веранде.
   – Да я не по дачному вопросу, – сразу обозначил тему Алексей Иванович.
   – А по какому же еще вопросу можно ко мне обращаться? – улыбнулся председатель.
   – Вы сегодня ночью ничего необычного не замечали?
   – А что, гости были, что-нибудь стащили?
   – Да, были гости, но необычные!
   – Да говори ты яснее!
   – Тарелка с пришельцами прилетала ночью. Висела как раз над вашей крышей. Вы ее должны были видеть.
   Супруги недоуменно посмотрели друг на друга.
   – Нет, никакой тарелки мы не видели. Мы же не можем видеть сквозь крышу. Вот если бы она была сбоку, то, может, и заметили бы.
   Михалыч при этом засмеялся. Ему очень понравилось, что вопросы, которые задавал сосед, связаны не с дачными делами, от которых он порядком устал, а с какой-то чепухой.
   – Ты поспрашивай соседей! Может быть, кто что и видел, – улыбнулся он и подумал: «Мне бы его проблемы».
   – А ты когда ночью выходил, ничего не заметил? – спросила председателя жена.
   – Да нет, ничего не заметил.

   – А во сколько это было? – насторожился Алексей Иванович.
   – Да почти с вечера еще, часов в двенадцать.
   – В двенадцать?
   – Да, решил проверить, как прожектор работает.
   – Какой прожектор?
   – Настоящий, судовой! Когда-то давно на барахолке брал. На чердаке все валялся. В этом году установил. Сегодня ночью первый раз решил проверить – хорошо бьет. Половину дачного массива видно. Правда, долго разгорается.
   – А где он?
   – Вон, – председатель показал рукой, – на крыше, под самым козырьком.
   Алексей Иванович прищурился от солнца, но все же увидел в верхней части крыши огромный, полуметрового диаметра, прожектор.
   – И куда он светит? – спросил Алексей Иванович, понимая абсурдность своего вопроса.
   – Куда светит? Куда направлен, туда и светит!
   С чувством облегчения шагал Алексей Иванович домой: «И зачем мне быть председателем? Тоже мне придумали, одни хлопоты! У кого бы что на участке ни случилось, всегда виноват председатель. А этот Шестаков, вообще, ни хрена не соображает, сколько я ему долбил, что нету никаких инопланетян, а он все – пришельцы да пришельцы».

Первобытно-общинный рай

   У меня на даче есть два соседа, с которыми я дружу: Юрка справа и Генка напротив. В выходные дни, когда мы приезжаем с ночевкой, очень даже неплохо вечерком после баньки посидеть у мангала. Наши домочадцы ложатся спать пораньше, позволяя нам побыть в мужской компании.
   И все бы ничего, но возникла одна проблемка. Я заметил, что разговор на этих посиделках рано или поздно переходит в политическую плоскость. Дело в том, что Юрка – за социализм, а Генка – за капитализм. В обыденной жизни это у них глубоко сидит и никак не проявляется. Но в минуты «расслабления» выползает наружу, обычно где-то после «третьей-четвертой». Они потихоньку начинают заводиться, отстаивая свои убеждения. Атмосфера постепенно накаляется. Если я начинаю одного поддерживать, приводя свои аргументы, то автоматически становлюсь «противником» другого. Как говорят, вечер перестает быть томным.
   На следующий день при встрече я пытаюсь их образумить. Что, мол, эта тема не стоит того, чтобы портить отношения. Они всегда соглашаются, молча кивают головами, но только до следующих посиделок.
   И вот, когда мы собрались в очередной раз, я решил сыграть на опережение. Как только пропустили по одной, говорю им:
   – Вообще-то социализм это плохо, а капитализм еще хуже, потому что самый лучший строй – это первобытно-общинный.
   Юрка с Генкой заулыбались. Поняли, что я их пытаюсь сбить с курса.
   – Вот сегодня суббота, мы отдыхаем, ну и завтра денек, а потом все, рабочая неделя, отпуска не дождешься!
   – Про работу говорить – только настроение себе портить, – сказал Юрка.
   – Вот именно! А древний человек выйдет утром из пещерки: солнышко встает, птички поют – благодать. Спешить никуда не надо, перед завтраком можно немного погулять, как в санатории. Ну и самое главное, не надо топать на работу. Даже если захочешь поработать, ничего не выйдет. Ни одного рабочего места в округе. Захудалого работодателя днем с огнем не сыщешь. Так что отпуск у нашего прародителя был двенадцать месяцев в году.
   – Так он, этот древний человек, вместо работы на охоту ходил, – усмехнулся Генка.
   – На охоту, да не смешите меня! У нас на работе мужики вместо того, чтобы на диванчике поваляться после трудовой недели, в выходные на охоту ездят. Пострелять, водки попить, от жен любимых отдохнуть. Короче, одно сплошное удовольствие! Так и древнему человеку побегать по альпийскому предгорью за козерогом, какая это работа? Активный отдых, не более того. Да и бегать особо не надо было. Дичи было столько, что пусти стрелу и в мясо попадешь. А плоды с деревьев сами падают, руки только подставляй.
   Смотрю, Юрка рюмки наполняет, а в глазах искорки бегают. С Генкой спорить пока не собирается. Хочет меня уличить:
   – Я вот баню построил, дом достраиваю. А как первобытный человек решал вопрос с жильем?
   – Хотите знать, в каких замках и дворцах жил доисторический человек? Ни в каких! Излишества ему были чужды! Он вел здоровый, аскетический образ жизни! Пещера его вполне устраивала. Приватизировал он ее один раз на тысячи лет, и все! Никаких тебе коммунальных платежей, никаких налогов! Да что там налоги! Даже за капремонт платить не надо. Природа делала все на совесть! До сих пор пещеры целые стоят. Живи и радуйся! А ты строишь свой дом пять лет и конца не видно. Одни только проблемы: кредиты, цены, налоги, нервотрепка с чиновниками.
   – Все-таки непонятно, как они жили. Власти никакой нет, каждый сам по себе, что ли? – теперь уже Генка решил озадачить меня вопросом.
   – Вас беспокоит, как они жили без государства, кто за порядком следил? Вы знаете, неплохо жили. Вот мы для чего ходим на выборы, голосуем? Наверное, для того, чтобы жизнь наша стала лучше. А за кого голосуем, не знаем. Поэтому и жизнь улучшается только у тех, кто… их знает. А в племени – один избирательный участок, у пещеры возле костра! Явка – сто процентов! Нет сомнения, что выберут самого мудрого и справедливого. Он тебе и милиция, и полиция, и судебный пристав!
   Я, правда, не знаю, как они обходились без чиновников, и особенно без депутатов пещерного созыва. Но, видимо, как-то обходились. Представляете, какая экономия! Отсюда и высокий уровень жизни древнего человека. Всё есть, а работать не надо!
   Я даже удивился, как это у меня так складно получается? Может, действительно, тогда было лучше. Ведь я просто хотел перевести стрелки. В это время обычно ребята уже начинали заводиться, а сейчас ничего, все нормально.
   – А что будет, если пещерный человек заболеет? Ведь в округе ни аптеки, ни поликлиники. Таблетку от головы и то не выпьешь, – сказал Генка и спросил: – Что, помирать?
   – А как вы себе это представляете? Огромный, косматый неандерталец с дубиной на плече поднимается по ступенькам городской муниципальной больницы? Почему с дубиной? А как же талончик добывать? А без него больные бабушки его к врачу не пустят. Они пострашнее саблезубого тигра будут. Им все равно, из какого века он пришел. А на самом деле, что ему там делать? Да в поликлинике приборов не хватит, чтобы измерить его могучее здоровье. Девственная природа, в которой он жил, – вот лучшая система здравоохранения.
   Ну а какое здоровье у нас с вами? Мне ли вам рассказывать! Мы же все чахлые. Ту дубину у предка на плече мы только втроем подымем. Был недавно в гостях у знакомых. Попросил таблетку. У мужа аптечка, у жены аптечка. Одна общая большая – в шкафу. Другая, поменьше, – в холодильнике. А на полочке лежат лекарства без коробочки, которые сегодня выпить надо. У вас разве не так? При жизни себя бальзамируем. А что поликлиника? Лечение везде одинаковое. Запишут вам в карточку, что вы дохлый, и отправят в аптеку. Здоровья-то не прибавится.
   Что, вопросов больше нет? Я думаю, вы со мной согласились.
   – Вопросы всегда найдутся, – сказал Юрка, – со многим можно согласиться, но как же образование, научно-технический прогресс?
   – Образование? А вы что, когда в ванну залезаете, обязательно Архимеда вспоминаете? Или без закона Паскаля жена тебе борщ не сварит? Что надо для жизни, древним детишкам объяснят древние бабушка и дедушка! Они всегда рядом, до пенсионной реформы еще очень далеко!
   – А ежели я купить чего захочу, а денег нет, да и магазинов тоже? – теперь уже Генка решил меня озадачить.
   – А вам сейчас денег хватает? Дурацкий вопрос, да. А нашим праотцам на эти бумажки было начхать. Зачем они им, если все бесплатно. И магазин не нужен. Не хочешь часто охотиться, забей с племенными товарищами мамонта. Мяса на месяц хватит, и женам – по шкурке, а то и по две. Это когда холодно, а когда тепло, древняя модница из фиговых листочков такой дизайн себе сделает, что ее молодой древний человек и про охоту забудет.
   – Получается, что они при коммунизме жили?
   – Ничего подобного. При коммунизме работу никто не отменял. Так что это, скорее, рай. Мы только мечтаем, как бы туда попасть. А древний хомо сапиенс жил миллион лет в этом эдеме и в ус не дул! И если бы не тот рационализатор (чтоб ему в аду сгореть), который решил из каменного топора железный сделать, мы бы с вами до сих пор в раю жили и горя не знали.
   – Все, убедил, – сказал Юрка, поднимая руки верх. – Один только минус. Посидеть вот так древние люди не могли. Ликеро-водочных магазинов не было.
   – Зачем магазины? Я же говорил, что плоды с деревьев сами падали. А что из них получается?
   – Бражка получается, – выпалил Генка.
   – Правильно, и не только бражка, но и вино хорошее можно сделать.
   – А можно ли нам снова попасть в этот рай? – неожиданно спросил Юрка.
   И пока я соображал, как нам попасть в рай, за меня ответил Генка:
   – Можно! Нарыть побольше пещер! Разбить все население на племена и расселить! В Европе это сделать уже невозможно, у них и места мало, и цивилизация окончательно победила, а у нас еще вполне возможно.

   – Правильно, Генка! Согласен, что немного непривычно. Ну ничего, постепенно адаптируемся. Зато потом мы будем по-настоящему свободны, здоровы и станем жить миллион лет так, как задумала наша матушка– природа.
   Мы молча сидели несколько минут, обдумывая сказанное.
   – А ведь, действительно, так и есть, – согласился со мной Юрка, – первобытный человек жил миллион лет, а может, и больше, и не жаловался. Потому что жил в условиях, которые придумала природа. А то, что потом придумал он сам, никуда не годится: рабовладельческий строй, феодальный, капитализм, социализм.
   При этом он с улыбкой посмотрел на Генку. Мол, дураки мы были с тобой, когда выясняли отношения.
   – А, я понял, почему нас так тянет за город на природу, и обязательно на шашлычок, – подхватил эстафету у Юрки Генка, – это ген древнего человека, который в нас сидит и зовет нас обратно к пещере у костра, чтобы окончательно не пропасть в этой цивилизации.
   – Правильно, Гена! – добавил я. – Хотя, думаю, нам необязательно возвращаться в древний мир. Вполне достаточно приезжать на выходные на дачу. Сидеть вечерком у мангала и смотреть на звезды, точно так же, как это делали наши далекие предки.

Обостренное чувство справедливости

   Я футболист. Играю в премьер-лиге. В последнем матче сильно ударился головой о штангу, потерял сознание. Увезли меня на скорой прямо со стадиона.
   Утром очнулся на больничной койке. Голова вроде в порядке, ничего не болит. Так, небольшой туман в глазах. Напротив меня сидит больной в трусах и в майке, смотрит на меня. Я ему говорю:
   – Что-то мне нехорошо!
   – Может, врача позвать? – отвечает.
   – Да нет, у меня ничего не болит, на душе нехорошо, слишком несправедливо все это.
   – А что так?
   – Понимаете, у меня очень большая зарплата, ну прямо слишком большая.
   Я привстал со своей кровати и шепнул ему на ухо.
   – Ого, – сказал больной, – а разве такие бывают?
   – К сожалению, бывают!
   – Гляжу я на тебя, и что-то мне не верится. Столько даже министры не получают.
   – Так вот и я о том же. За что мне такие сумасшедшие деньги? Что я сделал такого великого? Может быть, изобрел лекарство от тяжелой болезни? Или обеспечил мир во всем мире? Так нет же! Всего-навсего мячик гоняю!
   Больной посмотрел на меня внимательно и говорит:
   – Вы сегодня температуру мерили?
   Тут мои ребята из команды заходят:
   – Да ты, братец, совсем здоров! Ждем через три дня на тренировку.
   – Никакой тренировки не будет! – отвечаю. – Я больше не могу играть за такой большой контракт. Совесть не позволяет. Вы понимаете, что мы делаем? Мы за одну игру получаем больше, чем сталевар у мартена или шахтер под землей за месяц тяжелого изнурительного труда! И слово-то какое – игра! Не работа, заметьте, а игра. Разве можно платить за игру на свежем воздухе? Это мы должны зрителям платить за то, что они бросили свои дела и пришли на нас посмотреть. Так сказать, удостоили нас высокой чести. Я не намерен дальше получать такую зарплату.
   Ребята сидят молча, слушают, переглядываются. Как-то странно на меня смотрят. Тут жена заходит в палату. Видит, что со мной все в порядке, улыбнулась, поцеловала меня. Я говорю ей:
   – Дорогая, нам придется вернуть все излишки с наших счетов. Я не должен был получать эти деньги. Я только сейчас осознал, что все недра нашей страны принадлежат всему народу, а не только футболистам.
   Она перестала улыбаться.
   – А те, что потратили? – спрашивает.
   – А те, что потратили, будем постепенно выплачивать. Другого выхода нет. Тебе придется на работу устроиться. Ты же бывшая модель.
   – Какая я модель, у меня уже не те параметры!
   – Ну худей тогда или иди селедкой торговать.
   – Какой селедкой?
   – Какой? Не знаю какой! Может, тихоокеанской или атлантической!
   Вышли они в коридор, что-то говорят вполголоса. Потом ушли. Заходит медсестра, сообщает, что укол сделать надо. Я ее спрашиваю:
   – Вы, наверное, тысяч двадцать-тридцать зарабатываете?
   – Да вроде того, – отвечает.
   – Вот видите, а я только за один удар по мячу пять тысяч получаю, а если не попал, то все равно пять тысяч.
   Она говорит:
   – Ложитесь на живот.
   Я улегся и продолжаю:
   – Было бы справедливо, если бы вам тоже за укол пять тысяч платили, если не больно, конечно. А если больно, то, пожалуй, и двух тысяч хватит.
   – Жалко, что вы не министр здравоохранения! – согласилась медсестра.
   Я хотел еще что-то сказать про справедливость, но сестра напомнила мне, что ее другие больные ждут.
   После обеда заходит в палату пожилой человек с бородкой. Говорит мне:
   – Здравствуйте, я профессор Непреображенский, мне надо с вами поговорить.
   – Хорошо, давайте поговорим. Вы сколько зарабатываете? – спрашиваю его.
   – У меня хорошая зарплата – сто тысяч.
   – Вот видите, вы профессор, ученый, науку двигаете, лекции читаете, а я, молодой парень, получаю столько за один день, даже когда отдыхаю.
   – А почему вы тогда расстраиваетесь? – говорит профессор и улыбается.
   – Как почему? Ведь это нечестно! Понимаете, профессор, мы, футболисты, забираем львиную долю денег. На остальные виды спорта крохи остаются. Потом, у меня друг на заводе работает. Так вот если он сделал брак, то с него высчитывают, а я иной раз с трех метров по воротам попасть не могу, и ничего, та же зарплата. Бред какой-то.
   – Но ведь у вас контракт!
   – Вот именно, а зачем я тогда подписывал такой большой контракт, о чем я думал? Головой, что ли, ударился? Я понимаю, когда у Роналду или Месси контракт на сто миллионов долларов, – так их весь мир знает. А кто меня знает? Я за матч наношу всего в среднем десять ударов: три удара в аут, два – на угловой, три удара мимо ворот и два удара по ногам соперника. Я не знаю, что мне теперь делать?
   – Я знаю, что делать, – отвечает профессор. – Составьте новый контракт с руководством своей команды и укажите другую сумму, поменьше, которую вы желаете. Вы же очень хороший игрок. Я думаю, они пойдут вам навстречу.
   – Спасибо, профессор, я так и сделаю.
   – Вот и чудненько, – ответил тот и вышел из палаты.
   В коридоре его ждали мои ребята из команды и жена. Я потихоньку подошел к двери.
   – Что скажете, профессор? – спросили они его.
   – Тяжелый случай, похоже на ОЧС.
   – А это что за болезнь?
   – ОЧС – это обостренное чувство справедливости. Психическое заболевание. Бывает врожденное, на генетическом уровне, а может быть приобретено под воздействием различных причин. В данном случае после удара головой. Что происходит в это время в мозге, мы пока не знаем.
   – А можно ли это вылечить? – У жены навернулись слезы. – Я не хочу торговать селедкой.
   – К сожалению, – продолжал профессор, – наука пока бессильна гарантировать полное выздоровление. Мы можем только поддерживать ремиссию на уровне, а иначе он вообще в бомжа превратится. Будет ходить в одних рваных трусах и радоваться жизни. Ему нужен покой, прогулки перед сном, исключить всякое переутомление. В санаторий хороший съездить, нужного направления.

   Я отошел от двери и прилег на кровать. О чем это говорил профессор? Обостренное чувство справедливости, санаторий, психическое заболевание… Ерунда какая-то. Сами вы психи!
   Пришла медсестра, сделала мне укол, к сожалению только на две тысячи. Утром на пять тысяч делала. И я заснул.
   Просыпаюсь. Голова гудит, на голове шишка. Больной напротив сидит. Только не в трусах и майке, а в шортах и рубашке. Да вроде как и голова у него другая.
   – Ну вот проснулся сосед, есть с кем теперь поболтать, – говорит он мне.
   – А мы с вами разве не говорили про мою зарплату?
   – Слава богу, нет. Ни про мою, ни про вашу. А что о ней говорить? Только настроение себе портить. Давайте лучше о футболе поговорим. Вы не болельщик, случайно? А то вон вчера одного игрока с поля увезли без сознания. Не зря им, видно, большую зарплату платят.
   Так значит, все это мне приснилось или причудилось! Господи, как хорошо! Как хорошо, что я не псих и что никакого обостренного чувства справедливости у меня нет. Я обыкновенный нормальный человек. А то придумал – контракт уменьшить, деньги со счета перевести! Идиотизм какой-то. Жену-красавицу хотел заставить торговать селедкой. Кошмар! Меня аж в холодный пот пробило от страха. Чего только человеку не приснится! А вдруг я действительно в бреду ляпнул что-нибудь ребятам или жене? Надо им позвонить, срочно! Где мой телефон?

Бизнес без нас

   Как-то наша внучка спросила, что такое «бизнас». Во втором слоге она перепутала букву. Я попытался объяснить ей, что такое бизнес, но лучше всего это сделала жена. Она сказала, что «бизнас», это бизнес без нас. Мы посмеялись. Ведь она точно попала в цель. Мои попытки заработать что-то помимо зарплаты всегда терпели фиаско.
   Я вспомнил, как в совсем еще молодые годы, едва женившись, решил разбогатеть на продаже редиски. Мы тогда взяли кооперативную квартиру, и моей зарплаты советского инженера явно не хватало. Надо было что-то делать. Что меня подвигло на выращивание и продажу именно этого овоща, я сейчас объяснить не смогу. Наверное, видел на базаре ранние пучки, за которые бабушки просили целый рубль.
   Как сейчас помню, где-то нашел журналы «Приусадебное хозяйство» и начал штудировать. Разобрался в редиске от и до. Сумел убедить родственников помочь мне. Всю зиму мои родители, родители жены, да и мы сами приклеивали семена на газеты, предварительно расчертив карандашом схему посадки 5 × 4 см. Сложенные стопками газеты и порезанная для грядок полиэтиленовая пленка ждали своего часа. Лучшие просторные участки земли на всех дачах были отданы в мое распоряжение. Мало того, я еще умудрился «арендовать» землю у шурина в деревне. Ведь именно большая площадь должна была принести мне в итоге немалые барыши.
   Иногда я садился с калькулятором и тешил свою душу. Каждая приклеенная семечка превращалась в потенциальные рубли. Именно она, конечная цифра моих расчетов, давала мне силы и окрыляла на дальнейшее «безумие».
   С середины марта, когда еще местами лежал снег, я уже ковырял мокрую, полузамерзшую землю. Расчищая ее, укладывал газеты и ладонями присыпал сверху холодную почву. Потом ехал на другие дачи контролировать процесс. Продрогшие родители, ковыряясь в непрогретой еще земле, не понимали, за что им такое наказание. Мое объяснение, что только ранняя посадка даст необходимый результат, не очень их вдохновляло. Урожай, по моим расчетам, должен поспеть хотя бы 15—20 апреля, а иначе и не стоило бы затеваться.
   Если вы думаете, что у меня ничего не выросло, то глубоко ошибаетесь. Редиски было не просто много, а очень много. Но, к сожалению, поспела она только к 9 мая. Апрель в тот год стоял холодный, и, как я ни старался, как ни пыжился, раньше не получилось, ведь теплиц у меня не было. Когда 8 мая наш народ готовился к празднику и строгал, по обыкновению, салаты, мы всем семейством вязали пучки редиски для продажи. Мне приходилось возить родителей по дачам для ускорения процесса. Последним пунктом была деревня шурина.
   Мой бедный «Запорожец» и так от природы имел выпученные глаза, но они у него полезли на капот от количества загружаемой в него редиски. Редиска ранних сортов «жара» и «розово-красный с белым кончиком» заняла все свободное пространство внутри машины. На багажник сверху также увязывали баулы с редиской. Этого количества хватило бы для снабжения небольшого райцентра.
   С утра 9 мая мы с шурином, у которого на коленях тоже была редиска, тронулись в путь, чтобы «монетизировать» данный товар. В течение нескольких часов мы колесили по рынкам Волгограда в надежде продать хоть что-то. Может быть, я не обращал внимания на это, но столько продаваемой редиски, как в тот год, я никогда раньше, да и после, не видел. Внутри рынка все было в розовом и красном цвете от продаваемого овоща. У рынков и у магазинов творилось то же самое. Куда ни поверни голову – одна сплошная редиска. Пару раз мы останавливались и оборудовали место для продажи, но толку от этого никакого не вышло. Продавцов было значительно больше, чем покупателей.
   Нам с шурином стыдно было возвращаться назад. На обратном пути даже была мысль выбросить редиску в овраг, на полном серьезе. Но все же привезли назад. «Обидевшись» на редиску, я отказался от намерения заниматься ее продажей. Решили распихать ее по холодильникам, подвалам, родственникам, соседям и есть все лето. Не помню уже, когда она закончилась, но мы наелись впрок на несколько лет вперед.
   Через несколько лет после редиски я решил разбогатеть на арбузах. Был наглядный пример. У нас на заводе некоторые ушлые мужички здорово поднялись на этом. В то время государство разрешило по желанию брать участки земли (четыре сотки) во временное пользование для огородов. Так сказать, для повышения благосостояния трудящихся.
   Но некоторые товарищи умудрялись через подставных других товарищей брать по нескольку участков для увеличения площади. Смысл примерно такой, как и с редиской. Весной под пленку сажали семена ранних арбузов. Потом необходимый уход, ну и грузовик на север, пока еще не созрели арбузы на колхозных и совхозных полях.
   Мы с другом Игорьком решили присоединиться к советским «нэпманам» 80-х годов. Разнюхали весь секрет обогащения, так как новые, тогда еще советские русские не спешили делиться информацией. Мы составили даже бизнес-план, хотя такого слова тогда еще не было.
   И вот когда уже было все готово и мы только ждали апреля и втайне потирали руки в предвкушении скорого экономического чуда, вышел указ о борьбе с нетрудовыми доходами. Государству решительно не понравилось вот такое обогащение, даже несмотря на очевидное отсутствие спекуляции. Излишняя предприимчивость была несовместима с социалистическими принципами. Как может гражданин стремиться к повышению производительности труда на производстве, если он только и делает, что думает о своих арбузах, и пытается сбежать на бахчи при первой же возможности? А зачем ему думать о производстве, если при удачной реализации он получал второй годовой заработок?
   Теперь, после указа, играть в «игры с государством» уже не было никакого резона, и мы похоронили свою надежду на превращение в советских Рокфеллеров.
   И вот уже 90-е годы. Дикий капитализм. Продавай, что хочешь и сколько хочешь. Явление спекуляции узаконено. Вопрос уже стоял не в том, чтобы заработать что-то помимо зарплаты, а в том, чтобы вообще выжить, когда эту самую зарплату не платили или сильно задерживали.
   Кто-то на работе посоветовал продавать болгарский перец. Когда-то давно коллега возил этот товар в Саратов и успешно реализовывал. А у нас родственники в Саратове, переночевать есть где. Загрузил я машину перцем под завязку прямо с полей по колхозной цене и рванул на выходные «в деревню, в глушь, в Саратов».
   Рынок встретил меня неприветливо. Всего полно, в том числе и перца. Верховодят ребята из кавказских и закавказских республик. Продавать в розницу будет слишком долго, не успею до понедельника. Решил толкнуть товар оптом. Нашел главного перекупщика. Тот осмотрел овощ и предложил точно такую же цену, по которой я покупал в полях. Это означало остаться в минусе с учетом транспортных расходов. Не учел я тогда, что тот же самый перец, как и другие товары, стали везти в больших объемах с еще более южных областей.
   Два дня я колесил по всем рынкам города и окрестностям в надежде спихнуть ставший мне уже ненавистным перец. Но ничего не выходило. В некоторых местах я останавливался и тупо ждал покупателей. В общем, было то же самое, что когда-то с редиской. За два дня продал, может быть, пару ведер из полностью загруженной машины. Перец в машине стал «задыхаться» от жары, его товарный вид ухудшался. Так или иначе, вечером в воскресенье надо ехать домой.
   Утром перед работой я объезжал известные мне точки на дачах, где перекупщики скупают товар. Перец никто не брал, и лишь в самой последней точке мне «подфартило». Мужичок на «газели» скупал все подряд. Посмотрев на мой уже несколько залежалый товар, согласился взять его по цене дешевле, чем я закупал. Но и это было величайшим счастьем в создавшейся ситуации. Половину расходов удалось отбить.
   Если бы мне все же удалось успешно продать редиску или перец, то вряд ли бы я разбогател. Да и сегодняшний разрешенный бизнес позволяет большинству предпринимателей лишь оставаться на плаву, да и то все время надо быть начеку, чтобы не обанкротиться. Чтобы разбогатеть, надо заниматься другой деятельностью. Если вы вдруг не знаете, то сообщу вам по секрету, что хороший бизнес связан с газом, нефтью, другими полезными ископаемыми. Нас когда-то учили в школе, что все недра принадлежат народу. Но, к сожалению, на наши с вами счета ничего от газовых кубов и нефтяных баррелей не поступает.
   Другими словами, возвращаясь к началу рассказа, этот бизнес почему-то всегда обходится «бизнас».

Ботинки от покойника

   Был я как-то зимой в командировке в Москве. С утра, как с поезда вышел, так сразу и поехал по делам, чтобы время зря не терять. Чем больше сегодня успею, тем меньше останется на завтра. А завтра вечером уже назад домой, в Волгоград.
   Весь день на ногах. Из метро выскочишь и опять куда-то бежишь. И все бы ничего, если бы не одна проблема. Промокли мои зимние сапоги насквозь, да так, что хлюпанье слышно. И все мой характер дурацкий. Можно ведь было новые сапоги купить перед поездкой, знал же прекрасно, что старые протекают. Так нет же! Посмотрел прогноз погоды в Москве. Вроде как небольшой минус. А когда приехал, то уже здесь небольшой плюс. Снег тает так же хорошо, как и в Волгограде.
   Можно, конечно, новую обувь купить. Но неохота по магазинам шататься, время терять. И потом, как я буду мерить? Носки выжимать в тазик перед продавцом? Но второй день с мокрыми ногами организм может и не выдержать, завтра с утра купить сапоги нужно обязательно.
   Хорошо, что переночевать есть где. Светка с моей женой в одном классе училась, а потом в Москву дернула поступать в институт. В институт не поступила, зато замуж удачно вышла за москвича. И парень оказался неплохой. Ильей звать. Мы с ними стали отношения поддерживать. Они к нам в гости приезжают. Покупаться и позагорать на Волге, фруктов на даче поесть. Мы к ним в Москву заскакиваем иногда.
   Конечно, я позвонил заранее, так что мое появление вечером не было неожиданным. Встретили меня хозяева радушно, но очень удивились моим следам, которые я оставлял мокрыми носками на линолеуме. Пришлось рассказать им про свою проблему, ведь скрыть ее не было возможности.
   – Ничего, – сказал я, улыбаясь. – Завтра с утра куплю новые. Где у вас тут ближайший обувной магазин?
   – А ты знаешь, Степан, ничего тебе покупать не надо, – возразила Света, – мы тебе подарим сапоги.
   Через минуту она принесла и поставила передо мной пару новых сапог вместе с носками.
   – Надевай, пробуй! – сказал Илья. – У нас с тобой, должно быть, одинаковый размер.
   Я натянул новые носки, а мерить обувь отказался:
   – Ребята, не занимайтесь ерундой, что я, не в состоянии купить себе сапоги?
   – Дело в том, что это не Ильи обувь, – начала Света, немного смутившись, – сотрудник у них на работе умер в прошлом году. Мы с ними дружили семейно, вот Маринка и отдала сапоги покойного Игоря Илье, так как размер одинаковый. Куртка вон еще висит, можем тоже предложить.
   – А что же ты их не носишь сам? – спросил я хозяина.
   – Да у него свои есть, да не одна пара, вот эти и лежат на полке, ждут своего часа, – ответила Светлана за супруга. – Так что у тебя как раз вовремя промокли сапоги. Надевай, кожа натуральная. Маринка сказала, что Игорь их надевал всего пару раз.
   Я натянул на ноги сапоги:
   – Немного жмут, но ничего.
   – Завтра побегаешь, растянешь под себя, все лучше, чем мокрому ходить, – ответил Илья.
   На следующий день я носился по Москве в новых сухих ботинках. Но появилась новая напасть – мозоли на пятках. Вообще, не знаю, как у вас, но у меня не бывает новой обуви без мозолей. Пятки какие-то нестандартные, что ли, но это уже другая тема. Сначала я чувствовал небольшую боль, но потом натерло так, что я стал даже прихрамывать. Ведь все время пешком. Хорошо, что большую часть работы удалось выполнить вчера.
   К трем часам я уже освободился и приехал к ребятам. Осторожно снял в прихожей сапоги. Под носками было сплошное мокрое месиво. Набухшие мозоли успели лопнуть. Я решил об этом не говорить. Просто мне было неудобно. Вчера ноги промокли, сегодня мозоли надо лечить. Несерьезный какой-то приехал товарищ. Когда руки мыл, заметил висящую на крючке упаковку ватных дисков, которые и заложил в носки под пятки, чтобы облегчить свою участь. Ведь через несколько часов придется снова надевать сапоги, ехать на вокзал.
   – Ну как обновка? – с улыбкой спросил Илья.
   – Отлично, не промокает, – весело ответил я, стараясь не выдать возникшую проблему.
   У Ильи сегодня был день рождения. Собственно, я знал об этом. И подарок, врученный ему, купил еще дома. Хозяева были заняты приготовлением стола, но и я вносил свою лепту. В пять часов должны прийти гости. Так что я еще где-то с часик смогу посидеть вместе с ними.
   Пришли две пары и один крупный дядька с большими усами. Как я понял, они все, то есть мужчины, работали в службе безопасности какой-то крупной фирмы. А дядька с усами был у них начальником. Как обычно, после пары рюмок пошла оживленная беседа. Когда гости узнали, что я с берегов Волги, разговор перешел на рыбалку. Усатый начальник оказался заядлым рыбаком. В свое время рыбачил на Волге и Ахтубе. Показывая, каких жерехов приходилось ему вытаскивать, он широко разводил руки. При этом его правая кисть упиралась в грудь женщине, сидящей рядом. Названия рыб менялись, но их размер не уменьшался, поэтому правая рука делала свое дело исправно. Женщина смущенно поглядывала на гостей, а когда взглядом встретилась со мной, улыбнулась.
   Вскоре мне пришлось попрощаться с хозяевами и гостями. Я старался быстрее надеть сапоги, чтобы не видно было гримасу боли на моем лице. Поблагодарив хозяев еще раз, я поспешил на поезд.
   Кожа на сапогах постепенно растянулась, и я удовольствием носил подаренные мне сапоги. Мой свояк, узнав о происхождении этой обуви, так и говорил мне при встрече: «Что, ботинки от покойника?» Именно так: ботинки, а не сапоги. При этом он улыбался, видимо пытаясь перевести разговор в юмористическую плоскость. «От него самого», – тоже с улыбкой отвечал я, не понимая, есть ли в этом элемент смешного.
   Через несколько лет я снова оказался в Москве. Заскочил к Светке и Илье на часок. За чаепитием вспомнил про сапоги:
   – Спасибо, ребята, вам за обувь, я их носил даже дольше, чем обычно. Три года продержались! Да и сейчас еще на даче служат!
   Светлана немного смутилась, встретилась взглядом с мужем, а потом, усмехнувшись, сказала:
   – Дело в том, что ты носил сапоги не покойного Игоря. Ты носил другие.
   – Как другие? Ты же мне их подарила, и я в них по Москве шастал. А потом в них же и уехал! А свои, старые промокшие, тогда же выкинул в мусорный пакет!
   – Все правильно! – снова улыбнулась Света. – Только, уезжая, ты натянул на себя сапоги Петра Васильевича.
   – Какого Петра Васильевича? – раскрыл я рот от удивления.
   – Ну который был тогда на дне рождения. Ты с ним еще про рыбалку говорил.
   – Это у которого усы большие? – начал я припоминать.
   – Он самый!
   – Как же я мог так промахнуться?
   – А Петр Васильевич, когда домой собрался, – продолжала Светлана, – хватился, а его обуви нет. А стоят в углу только твои, которые мы тебе подарили, от покойного Игоря. Ну мы всё и поняли. Покатили сапоги Петра Васильевича под стук колес до Волгограда. Я ему предложила твои сапоги, ведь размер позволяет, потому как ты в его укатил. Но он наотрез отказался, даже мерить не стал. Предрассудки у него, что ли, какие? Тогда Илюха дал ему свои, чтобы до дому добраться.
   – Обиделся, наверное, Петр Васильевич! – сказал я.
   – Да что обижаться! – ответил Илья. – Наоборот, мы после пропажи сапог еще с часок посидели. Шутили, продолжая праздновать. Ведь появилась новая интересная тема. Пришел человек в сапогах на день рождения, а уходить не в чем, уплыли за тысячу километров, не каждый день такое бывает!
   Я вспомнил, что тогда старался быстрее натянуть обувь, чтобы не было заметно моих страданий от мозолей. Вот и перепутал. Да к тому же еще не успел к сапогам внешне привыкнуть. Вообще-то мне показалось, что они стали чуть просторнее, не давили, как вчера. Но я решил, что сумел растянуть сырую кожу.
   – А где же те сапоги? – спросил я.
   – Да так и стоят в кладовке, – ответила Света. Она принесла сапоги и поставила передо мной точно так же, как в прошлый раз. Да, похожи на те, которые я, как оказывается, умыкнул у Петра Васильевича, хотя и отличия есть.

   – Возьми, сейчас лето, надевать не надо! – сказала она с намеком, что теперь точно не перепутаю.
   И когда свояк увидел меня в очередных новых сапогах, то спросил:
   – Что, ботинки от покойника сносил, раз новые купил?
   – Да, – ответил я. – Не вечно же мне их носить!
   Разубеждать его в обратном теперь уже не было никакого смысла, а главное, желания. Развивать историю с покойником уже не хотелось. Одни халявные сапоги, потом другие. Ну что делать? Жизнь иногда закручивает сюжеты и похлеще. Вы сами это знаете.
   Впрочем, купи я тогда перед командировкой новые сапоги, то ничего бы этого не было, и, соответственно, рассказа тоже.

Виноваты изобретатели

   Мне жена говорит:
   – Я тебя к врачу записала!
   – Зачем к врачу? У меня уже зуб не болит, – отвечаю.
   – А я не к зубному.
   – А к кому? – я невольно напрягся.
   – К психотерапевту!
   – К какому еще психотерапевту? Я, что, псих какой?
   – Ну пока еще не совсем, но к этому дело идет. Психуешь по каждому поводу. Поэтому надо сыграть на опережение!
   – Моей вины нет в том, что я такой нервный. Мы же в XXI веке живем, а не в XIX. Это всё изобретатели виноваты.
   – А при чем здесь изобретатели, а тем более XIX век?
   – Как при чем! Ну вот скажи, какое самое страшное оружие изобрел человек?
   – Атомную бомбу, что ли?
   – А вот и неправильно! Это перфоратор. Атомная бомба неизвестно где еще приземлится и когда, а перфораторщик вон за стенкой в 7:00 как штык приземлился, причем в выходной день. Нападает всегда неожиданно, с любой стороны. Спрятаться от него невозможно. Целится прямо в голову. Бежать некуда. Разве что на улицу, как при бомбежке. В результате на одной чаше весов пять дырочек в стене, а на другой пять талончиков к психотерапевту. Один из них уже мой.
   – У нас дача есть, можно в выходные там отдыхать!
   – Можно, только эти изобретатели и там достанут. Ты забыла, как мы в пошлом месяце отдыхали? Приехали после рабочей недели с надеждой отдохнуть. Попали под перекрестный огонь. Сосед справа врубил свою газонокосилку, а сосед слева пилораму запустил. Как будто специально нас ждали. Если бы мы тогда раньше не уехали, то попали бы в психушку без предварительной записи. Я теперь понимаю, что такое гиперзвуковое оружие. Только почему все эти испытания на мне проводить?
   – А чем тебя заинтересовал XIX век?
   – А потому что не было никаких изобретений! Это значит, что люди были спокойные, уравновешенные. Ну выйдет крестьянин во двор. Сосед справа косой машет. Вжик-вжик, вжик-вжик. Сосед слева топориком постукивает. Тюк-тюк, тюк-тюк. Вроде та же работа, как у наших соседей по даче, но как исполнена! В гармонии с природой! Нервная система только укрепляется. Жить хочется! А все почему? Потому что тока нигде нет. Не изобрели еще электричество. Изобретатель, правда, уже появился, но еще, слава богу, пешком под стол ходит. Будущий перфораторщик, в отсутствии работы, на сеновале спит и никому не мешает.
   Во дворе у того крестьянина скотинка мирно травку жует, что ей ни скажи, она не огрызается. Во всем с тобой соглашается. Нервы тебе не портит. А сейчас, когда автомобиль изобрели, эти козлы и бараны за руль сели. Недавно один такой баран кричит мне в окно, что я баран. Я ему отвечаю, мол, вы ошиблись, гражданин, это вы баран, а не я. Он со мной не согласился. Остановился и в багажник полез за чем-то. Наверное, правила движения хотел посмотреть. И не только козлы и бараны. Козы с овцами тоже любят порулить. Иногда встречаются и коровы. Мой сосед говорит мне, что вчера какая-то курица ему дорогу перегородила. Ну и чем мне психотерапевт поможет? Он же сам ездит среди этого зоопарка!
   А у того крестьянина из XIX века, между прочим, во дворе тоже транспорт был, причем экологически чистый. Телега называется. Запряг крестьянин свою лошаденку и поехал потихоньку по делам. У любого трактира можно остановиться! А что? В трубку дуть никто не заставит. Не изобрели еще сей прибор! И никому нет дела, сколько у тебя там промилле. Сидишь на телеге, значит, трезвый. Упал, лошадь сама привезет куда надо, без навигатора. Да и проверять некому было. Еще даже дедушка гаишника не родился. Свобода! Поэтому крестьянин приедет домой вечером уравновешенный и спокойный. Напоит коня, обнимет жену. Она его борщом накормит. У них и мысли не было записываться к психотерапевту.
   А мы с вами как живем? Просыпаемся утром и чешем. И мужчины чешут, и женщины. Что чешем? На работу чешем! И так круглый год до пенсии нервы треплем. Отпуска не дождешься. А крестьянин собрал урожай, и все, до весны делать нечего. А что зимой делать? Комбайны ремонтировать? Так не завезли еще! Поэтому он и сидит на печке всю зиму, заодно нервную систему укрепляет.
   А как крестьяне хорошо сами себя развлекали! Играли на гармошке, пели и плясали. Если какому соседу скучно было, то можно присоединиться. Никто не прогонит. А вот когда у меня соседи за стенкой за полночь гуляли на всю катушку (эти динамики – чертово изобретение!), я никак не мог разделить их радость. И никакого желания к ним присоединиться у меня не было. Наоборот, хотелось полицию вызвать.

   Вот телевизор. Вроде бы, на первый взгляд, неплохое изобретение. Но все равно нервы треплет. Включаешь его после работы, чтобы немного расслабиться, а там плохой дядька хочет замочить хорошего дядьку. Ну и зачем мне эти переживания перед сном? Переключаю на другой канал – уже замочил. Переключаю на третий – возбуждено уголовное дело. Жена говорит: «Хватить щелкать, ложись спать». Я отвечаю: «Давай дальше переключу! Хочется узнать: сколько же ему дали?»
   Телевизор выключил, а рука к телефону тянется, как у алкоголика к бутылке. А зависимость – это психическое заболевание. Как этот изобретатель умудрился в телефон столько информации засунуть, что места в голове не хватает? Она начинает трещать и расширяться. Поэтому мы и психуем. Скоро от этого изобретения в инопланетян превратимся. Большая голова и тоненькие ручки и ножки.
   А у крестьянина в деревне не было никаких «психоприборов». Поэтому он вечерами зажигал свечу и долго смотрел на огонь. От этого его нервная система только крепла. А когда у нас в доме электричество отключили, я чуть с ума не сошел. По телику «Спартак» должен играть, а я, как дурак, сижу на свечку смотрю. Какая нервная система выдержит?
   К психотерапевту я так и не пошел. Он ведь меня в XIX век не отправит и от изобретений не отгородит. А чтобы жена меня не ругала, купил ей на «психотерапевтные» деньги хороший букет цветов. Обнял ее, поцеловал. Сказал, что больше психовать не буду, что бы они там ни изобретали. А если будет невмоготу, буду считать до десяти. Она, конечно, растрогалась. А потом улыбнулась и сказала: «Пошли ужинать, я борщ сварила».

Дегустация

   Помню, как-то давно, на ноябрьские праздники, мы с женой решили сделать небольшой косметический ремонт в зале. Необходимо было наклеить новые обои. К вечеру первого дня подготовительные работы были закончены. Я начал кромсать новые обои. Хотелось хоть немного приклеить, чтобы на следующий день закончить работу.
   Только намазали клеем первую полосу, как звонок в дверь. «Не вовремя там кого-то несет», – подумал я. На пороге стояли счастливые Владимир и Валентина, наши друзья. С Вовкой у нас и гаражи были рядом, так что после работы мы иногда пропускали по «пять капель».
   – Мы идем в ресторан на банкет по случаю профессионального праздника! – торжественно заявил Володя, работающий в милиции. – У нас времени еще полчаса, так что вот зашли к вам по пути.
   – Счастливчики! – сказал я, глядя на разодетых ребят. – А у нас не такая веселая участь, ремонтом вот занимаемся.
   Пришлось сделать перекур. Жены наши уселись поболтать на диван, стоящий посередине комнаты. Мы же с Владимиром пошли на кухню.
   – У тебя что-нибудь есть? – сразу спросил он, как только мы уселись на стулья.
   – Водки нет и пива тоже нет, зато есть вино, причем много вина. Ты же знаешь, что я делаю свое, домашнее.
   – Много нам не надо! Мне на банкет идти, тебе ремонт делать.
   – Обязательно надо напомнить, у кого какая перспектива на сегодня! – упрекнул я гостя. – Ладно, давай немного продегустируем. Пошли в кладовку… Ну вот смотри, эти банки с вишнево-яблочным вином. Вот эти, вышестоящие, со сливовым. А вот бутыль с виноградным вином, еще не доиграла.
   В углу кладовки стояла двадцатилитровая бутыль. Перчатка на ней уже накренилась набок, но все еще продолжала «голосовать».
   Я взял трехлитровую банку из первого ряда. На кухне, недолго думая, вытащил два стакана и разлил вино. Володя залпом его осушил. Я тоже, не торопясь, выпил стакан.
   – Ты правильно сделал, что в яблоко добавил вишню, – оценил мое творчество Вовка, – и цвет приятный, и вкус замечательный. Давай еще стаканчик попробуем.
   – Вообще-то, так не дегустируют, стаканами, – сказал я для проформы, поднимая банку.
   – Я знаю, как дегустируют. Когда на море приезжаю, то первая экскурсия у меня на дегустацию, – улыбнулся Володя. – Но ты понимаешь, что времени в обрез, не успеем все попробовать. Как мы тогда узнаем, какое вино лучше?
   – Ну, за ремонт! – выдал он непритязательный тост, подражая генералу из известного фильма.
   – Давай! – согласился я.
   После двух стаканов я почувствовал опьянение. Голова слегка закружилась. У Володьки тоже заблестели глаза, лицо его покраснело.
   Тем не менее через пять минут я уже наливал вино из другой банки.
   – Это какое? – спросил Владимир, поднимая стакан.
   – Это сливовое.
   – Да, цвет другой, не спутаешь.
   Это вино пили уже не торопясь, понимая, что взяли слишком быстрый темп.
   – Рома, а это вино из медовой сливы, что ли? – спросил меня Вовчик.
   – Из медовой не рентабельно делать, слишком она вкусная. Да и вино из сладкой сливы будет не очень, нужна кислинка, – со знанием дела отвечал я, – это из другой сливы. Дичка у нас на даче случайно выросла. Я ее потому и не вырубил, что на вино оставил.
   С каждым стаканом тональность нашего разговора заметно повышалась, а жизнь становилась все интересней. Проблемы, связанные с ремонтом, стали исчезать за линией горизонта.
   – А ты знаешь, это вино тоже неплохое, – сказал Володя после третьего стакана, – приятный кисло-сладкий вкус. Даже и не знаю, какое из них лучше. Оба хороши. А сколько времени мы сидим? Как бы не опоздать на банкет. – При этом он сам начал разливать по четвертому стакану.
   Я посмотрел на часы:
   – Ты не поверишь, но всего минут пятнадцать сидим!
   – Это хорошо! Успеем всё продегустировать!
   – Ты имеешь в виду виноградное, которое еще не отыграло?
   – Конечно, оно у тебя уже почти готово! – радостно ответил Владимир и, сделав серьезное лицо, продолжил: – Центризбирком объявляет о завершении процедуры голосования, можно приступать к подсчету голосов.
   При этом он громко засмеялся, радуясь удачной шутке.
   – Ты давай потише, – сказал я, – а то нам сейчас устроят подсчет голосов.
   Я как сглазил. На кухню зашла Валя.
   – Ты что, с ума сошел? – набросилась она на супруга, глядя на открытые банки. – Нам же идти в ресторан! А мы с Ленкой думаем, что это они там так развеселились!
   – Да мы не пьем, только дегустируем. Попробуй, какое вино лучше? Я говорю сливовое, а Роман считает, что вишня с яблоком.
   – Не буду я ничего пробовать! Нам уже выходить скоро! Тебе тоже хватит пробовать! Кто же это в стаканах дегустирует? Тоже мне, сомелье нашелся!
   – Ну и зря! Дегустация – это не пьянство, это возможность оценить качество продукта, его неповторимую вкусовую гамму. А из чего пить, не так уж важно.
   – Через пять минут собираемся! – сказала она командным голосом и вышла из кухни.
   – Ну давай, Ромка, еще виноградного, и все, надо идти, – сказал Владимир, поглядывая на часы.
   Я зашел в кладовку и приподнял тяжеленную бутыль. Потихоньку потащил ее на кухню, чтобы женщины не заметили. «Удачно мы сдвинули диван», – подумал я, так как они сидели спиной к дверному проему. Если бы диван был развернут в сторону двери, провести эту операцию было бы невозможно.
   Разливал я вино в стаканы прямо из бутыли. С некоторой заторможенностью Вовка приподнял стакан.
   – Так мы же не выпили за самое главное, – вспомнил я, – за день милиции.
   – За день милиции я еще успею на банкете выпить, – сказал Володя, раскачивая в руке стакан. – Глянь, а тут еще газики бегают!
   – Так я говорю, не доиграло еще, – ответил я, посмотрев в свой стакан.
   – В животе доиграет, – снова засмеялся Вовка.
   – Как раз на банкете, – добавил я.
   Мы заржали так, как будто это было что-то самое смешное за всю историю человечества. Необычайный всплеск радости пер из нас обоих. Я прикладывал указательный палец к губам, пытаясь хоть как-то сдержать неописуемый восторг. Но ничего не помогало. При этом локоть мой соскочил со стола, и я разлил полстакана. Пришлось доливать.
   – Хорошее вино, молодое, – сказал Володя, немного успокоившись, – из какого это винограда?
   Я хотел ему объяснить, какие сорта использовал, но он начал уже рассказывать что-то смешное про свою работу. Потом, взяв в руки очередной стакан, Вовка неожиданно затянул:
   – Эх, дороги, пыль да туман…
   У него была такая особенность – напевать эту песню. Но это происходило, как правило, в конце какой-нибудь гулянки, часа через три-четыре. А здесь и получаса не прошло. Правда, мы ничем не закусывали. Ну кто же закусывает при дегустации?
   Тут же прибежала Валя:
   – Так, быстро одеваемся и идем, мы можем опоздать.
   – Там еще торжественная часть будет, а наши места все равно никто не займет, – ответил Володя заплетающимся голосом, допивая виноградное вино.
   После этого он стал медленно выползать из-за стола. Я помог ему добраться до коридора.
   – Ну так какое вино лучше? – спросил я.
   Он долго соображал, медленно надевая ботинки. Потом, глядя затуманенным взглядом куда-то в сторону, тихо произнес:
   – Хорошее вино!
   Пока Владимир неспешно надевал куртку, я подумал: «Как же теперь буду клеить обои?» Мне совсем расхотелось заниматься ремонтом, да и не только в желании было дело. Физически этим заниматься уже было практически невозможно.
   Одевшись, Володя протянул мне руку:

   – Ну давай, Ромаха!
   Наше долгое рукопожатие неожиданно переросло в борьбу. Как настоящие борцы сумо, мы сцепились в узеньком коридоре с целью выявления сильнейшего. Никто не хотел уступать. Наши женщины пытались нас утихомирить, понимая, что сейчас может случиться «слон в посудной лавке». Всё же они разняли нас до того момента, когда кому-нибудь удалось бы бросить соперника на «татами». Никогда ни до, ни после такого «рукопожатия» у нас не было. Последнее, что я запомнил, когда гости ушли, это то, что мне ужасно захотелось прилечь.
   Весь следующий день у меня был «отходняк». Так что ремонт пришлось отложить.
   Позвонила Валентина. Сказала, что, когда они вчера выползли из подъезда, а делали они это долго, Вовка был никакой. Глядя на него, Валентина предложила ему идти домой. Но он, продолжая напевать «Дороги», медленно, в раскачку, поплелся в сторону ресторана. Все же на полпути ей удалось развернуть его на 180 градусов. В данной ситуации это было единственное правильное решение. Предстать перед сослуживцами, и особенно перед начальством, в таком виде…
   Лежа на диване, я подумал тогда о великой силе дегустации. Как она умудрилась всего за полчаса уравнять ремонтные работы и банкет с торжественной частью.

Закон бумеранга

   Припарковался я как-то раз в городе и пошел по своим делам. Возвращаюсь и вижу, что у моего автомобиля (я тогда на «девятке» ездил) стоят два милиционера.
   – Нарушаете! – говорит мне один из них.
   – Интересно, что это я мог нарушить? – спрашиваю.
   – Вы заехали в зеленую зону!
   – Какая зона? Автомобиль на асфальте стоит!
   – А вот смотрите! – И показывает мне на правое колесо.
   Все машины стоят под углом, в том числе и моя. И действительно, правое колесо перемахнуло через бордюр. Вся остальная часть машины на асфальте. Бордюр от времени весь стерся и стал покатым, высотой, наверное, не более пяти сантиметров. Мне показалось тогда, что я наехал на камешек или еще что-то, и я не придал этому значения.
   – Вам придется пройти в нашу машину для составления протокола, – продолжил милиционер.
   – А почему вы занимаетесь не своим делом? – возразил я им. – Ведь вы представители патрульно-постовой службы, а не сотрудники ГАИ.
   – Администрация разрешила нам обращать внимание на подобного рода нарушения и фиксировать их. Я вам могу показать постановление.
   Да, я слышал об этом. Им разрешили пополнять городской бюджет, но, видимо, и свой карман по возможности, так что опровергать это не стоило.
   – Ну какое здесь нарушение! – я начал немного кипятиться. – Одним колесом чуть заехал!
   – Да вы не расстраивайтесь так, если они сочтут нарушение незначительным, то и наказывать вас не будут.
   Ну в общем, подписал я протокол о своем нарушении. Милиция уехала искать других нарушителей. Читаю я документ и понимаю, что меня немного обманули. Про одно колесо ни слова, а просто заехал в зеленую зону. Ну и я тоже хорош, можно было ведь «договориться» с ними на месте. Они, наверное, только этого и ждали. Свой карман-то ближе, чем городской бюджет.
   Через несколько дней приходит письмо от администрации. Предлагают по моему нарушению прийти на комиссию такого-то числа. Указаны время и номер кабинета. Прихожу. У кабинета человек десять таких же нарушителей, как и я. Секретарь вызывает по фамилии. Конвейер по нарушениям работает четко. Больше трех минут никто не задерживается. Пока я в очереди ждал, бывалые нарушители сказали, что штрафы лупят всем подряд, хотя сначала дают объясниться. Да и сам штраф не такой уж и маленький, больше, чем средний штраф в ГАИ.
   Наконец я услышал свою фамилию. Захожу в комнату. Посередине стоит стул. Подозреваю, что этот стул для подсудимого, то есть для меня. Справа девушка-секретарь, которая вызывала. Впереди за столами комиссия, человек семь-восемь, не меньше. Уважаемые люди. Смотрят на меня пристально. Мне захотелось даже улыбнуться, глядя на этих присяжных заседателей. Но не стал этого делать. Так я потеряю последний шансик на какое-либо снисхождение. Секретарь предложила сесть на стул. Странное чувство охватило меня, когда я уселся. Вроде веду законопослушный образ жизни, машину вожу тоже аккуратно по правилам. И тем не менее меня сейчас будут судить. Представил себя гангстером в штате Техас, которого посадили на электрический стул. Посмотрел даже вниз, нет ли здесь проводов.
   Секретарь с подчеркнутой официальностью передала мое «дело» председателю комиссии. Я легко узнал в ней главу городской думы. Она зачитала информацию о моем нарушении. Затем мне дали возможность сказать несколько слов в свою защиту. Пришлось объяснить комиссии, что никакого умысла заезжать в зеленую зону у меня не было. Лишь правым колесом переехал бордюр, который от времени уменьшился так, что я просто не заметил его.
   На мое объяснение пожилой мужчина, тоже известный в городе депутат, грозно заметил:
   – Какая разница, четыре колеса или одно! Все равно вы нарушили правила и заехали в зеленую зону.
   Этого депутата я тоже много раз видел по телевизору. То он где-то выступает, то что-то открывает. Все его былые «заслуги» как-то для меня померкли. И вообще, ему давно пора сидеть на даче и ловить рыбку, а не заниматься пополнением бюджета. После его замечания я подумал, что разница между четырьмя и одним колесом все-таки есть, но промолчал, чтобы не усугублять ситуацию. Казалось, что моя судьба решена. Но тут в мою защиту выступил мужчина, сидевший с краю:
   – Мне кажется, что человек действительно нарушил по неосторожности, без всякого умысла. На первый раз можно и не наказывать.
   Я заметил, что все остальные члены комиссии как-то встрепенулись и с некоторым недоумением повернули свои головы в его сторону. Видимо, такое случается не часто, чтобы казенные деньги на ветер выбрасывать.
   – Приступаем к голосованию, – отчеканила председатель. – Для наказания в виде такого-то штрафа необходимо семьдесят пять процентов голосов. Прошу голосовать! Кто за?
   Полного единения у уважаемой комиссии не случилось. Как мне показалось, примерно половина голосовавших пошла мне навстречу, отказываясь принимать участие в моей экзекуции. А это означает, что, скорее всего, критичный для меня порог в семьдесят пять процентов преодолен не будет. Это подтвердила председатель:
   – На первый раз мы вас не наказываем. Просьба больше не нарушать.
   Надо же, подумал я, выходя из кабинета: «Первый суд в моей жизни, и я его выиграл. Спасибо некоторым членам комиссии за проявленный ко мне гуманизм». Когда уже спустился по лестнице и подходил к двери, меня кто-то окрикнул:
   – Подождите!
   Это был тот самый мужчина, благодаря которому я избежал штрафа. Улыбаясь, он подошел ко мне:
   – Я хочу вас еще раз поблагодарить!
   – Меня благодарить? За что? Это я вам должен сказать спасибо! А мы, что, с вами знакомы? Вы, наверное, меня с кем-то спутали!
   – Нет, не спутал!
   – Тогда скажите, когда вы меня благодарили первый раз? – улыбнулся я в полной уверенности, что человек ошибся. Ведь я никогда ранее его не видел и уж тем более не был знаком с ним. В этом я полагался на свою зрительную память, которую считал неплохой.
   – Я вас благодарил восемнадцать лет назад! У вас же была красная «копейка»?
   – Да, была, – ответил я, совершенно не понимая, куда он клонит.
   – Вы мне помогли тогда! Вытащили машину из песка у речки в районе Киляковки!

   Я напряг свою память, пытаясь вспомнить случай из давно минувших лет.
   – Да, припоминаю, – сказал я, – у вас еще был тогда с собой грудной ребенок.
   – Сейчас этот ребенок учится в институте.
   Мы семьей возвращались домой после купания, когда заметили эту машину, завязшую в песке. Молодой парень с девушкой не знали, что делать. Девушка успокаивала младенца, который плакал. Задние ведущие колеса жигуленка на три четверти были в песке. Парень попросил меня дернуть, но я отказался от этой затеи. Ведь тогда мои колеса на песчаной местности не избегут такой же участи. Хорошо, что я всегда возил с собой небольшую лопатку на всякий случай. Мы тогда долго возились, помогая откапывать колеса и подкладывать ветки. Когда вытащили машину на дорогу, было уже совсем темно.
   – А как же вы меня узнали? Я бы вас через год не вспомнил, – спросил я.
   – А у вас характерная внешность. Извините, мне надо бежать. Пятиминутный перерыв закончился.
   Когда я вышел на улицу, то подумал: «А ведь он прав. Высокий рост, лысая голова с большим носом. Характерная внешность. Он еще не сказал про мою дикцию. Тоже очень характерная».

Зеленая шишка

   У моей дочери Ксении на работе произошла кража. Украли аппаратуру: несколько ноутбуков, еще что-то по мелочи прихватили. Как обычно бывает в таких случаях, вызвали полицию.
   Рассказывая об этом, Ксения упомянула фамилию следователя. Это был майор Пугачев. Мне показалась фамилия знакомой, но как-то очень отдаленно. Мы с женой перебирали в памяти всех родственников, друзей, знакомых, пытаясь выйти на след майора. Но ничего из этого не получилось.
   – Может, ты где-то в сериале эту фамилию слышал, а мы гадаем? – спросила Тамара.
   – Может, и так, – согласился я, закрывая тему.
   Но через несколько дней задачка разрешилась. У нас дома есть старая шкатулка. В нее мы складывали мелкие предметы, которые, в общем, не нужны, а выбросить жалко. Иногда там можно было покопаться и найти то, что сейчас стало необходимо. И вот Тома, ковыряясь в ней, говорит мне:
   – Смотри, шишка зеленая до сих пор сохранилась, не выбросили. Забавная история произошла с ней когда-то.
   Я посмотрел на шишку и вспомнил, кто такой майор Пугачев.

       * * *

   Это было давно. А точнее, как я подсчитал, двадцать пять лет назад. Ксюша, о которой я упоминал, училась в третьем классе. Сам же я работал тогда на заводе посменно. Заканчивалась вторая смена, когда ко мне подошел мастер:
   – Зайди в контору, жена на проводе!
   – Ты не забыл перед сменой шишки собрать? – спросила она.
   – Тьфу, черт, конечно, забыл, память дырявая!
   – Ну как же так? Я же тебя предупреждала. Ксюхе срочно их надо завтра в школу принести. Придется тебе после смены через парк пройти.
   – Что я там, в темноте, найду?
   – В парке свет горит ночью. Под первой же сосной возьмешь пяток шишек. Если на дереве будут, то сорви, они чище. Да, еще зеленые глянь!
   – А они будут, зеленые?
   – Учительница сказала, что как раз в мае они должны быть.
   – Хорошо, – нехотя ответил я.
   Дежурный автобус довозил меня почти до дома, а чтобы забежать в парк, это надо выходить на остановку раньше. Делать мне нечего, как по ночам шишки собирать! Эти учителя всё что-то выдумывают. Достаточно было показать детям эти шишки на картинках.
   Выйдя из проходной, я удивился изменению погоды. Днем было тепло, светило солнце, а сейчас дует холодный ветер и накрапывает дождь. Время – полпервого ночи, а я должен собирать какие-то шишки. Ну не идиотизм ли!
   Когда я зашел в парк, дождь усилился. Было безлюдно и темно, и все деревья казались похожими друг на друга. Там дальше, в центре, светили фонари, но зачем мне туда тащиться? Где тут первая сосна? Днем бы не было никаких проблем, а сейчас!
   Наконец, я нашел сосны. Открыл сумку и бросил туда несколько мокрых шишек, которые валялись под ногами. Надо еще зеленые захватить, но где их найти в темноте? Если бы я курил, то хоть спички были бы или зажигалка.
   Вдруг я увидел под собой луч фонаря. Что это? Тут же услышал шаги. Ко мне приближались два силуэта. Только этого мне не хватало! Хорошо еще, что их не больше. Я заметил на них форменные фуражки. Ко мне подошли два милиционера. Видимость была плохая, но все же я разглядел, что один из них постарше, невысокого роста, а второй совсем молодой, худой и высокий.
   – Сержант такой-то, – сказал невысокий. – Объясните, что вы тут делаете в это время?
   Я оказался в дурацком положении. Поверят ли они в мой рассказ про сбор шишек в ночное время?
   – Документы у вас есть? – спросил он.
   Я вытащил рабочий пропуск. Сержант посветил на него фонариком, а потом сказал:
   – Гражданин Лапиков, вам придется проехать с нами в отделение.
   – Это зачем же в отделение, я законопослушный человек, а не какой– нибудь маньяк!
   – Ваше объяснение насчет шишек выглядит не очень убедительно! А что касается маньяка, то это может быть с виду вполне приличный человек. Да вы, гражданин Лапиков, не волнуйтесь. Мы в течение получаса установим вашу личность и, если вы не маньяк, отвезем вас домой. – При слове «маньяк» он усмехнулся.
   Да, попал я в ситуацию! Мало того, что весь промок, так еще в милицию забирают.
   – А вы шишки успели набрать? – неожиданно сказал молчавший до этого худой паренек.
   – Старые коричневые собрал, а вот зеленые не успел. Их не видно.
   – Давайте я вам помогу!
   При этом он направил луч фонарика на ближайшую ветку.
   – Пугачев! – крикнул сержант и хотел еще что-то добавить, но его перебил громкий возглас подчиненного:
   – Вот они здесь, их много!
   Он прыгал как кузнечик и, несмотря на дождь, срывал зеленые шишки. Промокшие, в милицейском «бобике» мы ехали в отделение. Я мысленно благодарил молодого Пугачева. Помог набрать мне зеленых шишек по собственной инициативе. Да и фамилия у него какая звездная! А ведь у него опасная работа. Я же мог оказаться настоящим преступником.
   В отделении я сразу предложил дежурному лейтенанту позвонить домой жене, чтобы та подтвердила мое «алиби». Он, выслушав сержанта, попросил у меня номер домашнего телефона.
   – Это Тамара Александровна? – начал лейтенант. – А вы знаете такого гражданина Лапикова Сергея Михайловича?
   Я слышал в трубке взволнованный голос жены. Поговорив с ней, лейтенант передал мне трубку.
   – Все нормально, – бодрым голосом ответил я, – скоро буду дома.
   Лейтенант попросил сержанта подбросить меня до дома. В машине сержант сидел впереди. А я сзади с этим молодым Пугачевым. В пути мы о чем-то с ним говорили.

       * * *

   Старые шишки мы выбросили потом, а зеленые положили в шкатулку. И вот одна из них сохранилась через многие годы.
   Узнав, что Ксения вскоре должна будет идти к следователю, я попросил ее взять меня, кратко изложив суть дела.
   – Пап, а может, не надо? – усмехнулась дочь.
   – Надо, обязательно надо! – решительно возразил я.
   Недели через две мы подъехали с ней к зданию райотдела.
   – Ну ты, пап, прямо авантюрист какой-то, – снова обозначила тему Ксюша.
   – Вся наша жизнь – это большая авантюра, – философски заметил я.
   Я ее понимал. В милицию люди обращаются по своим важным делам, а тут я с непонятной зеленой шишкой. Дежурный пропустил нас к следователю. Некоторое волнение было и у меня. А вдруг это однофамилец, совсем другой человек. Ну что ж, буду тогда просто сопровождающим из ее организации.
   Мы постучали и вошли в кабинет. Помимо следователя, там сидели еще два человека, мужчина и женщина. Видимо, они разбирали свое дело.
   – Вы мне звонили, – сказала Ксения, назвав свою организацию.
   – Да-да, – ответил майор, – присядьте пока.
   Я жадно вглядывался в лицо следователя. Можно было с уверенностью на семьдесят-восемьдесят процентов сказать, что это он. Конечно, за эти годы он заматерел, набрал вес. Волосы на голове поредели. Нельзя было определить его рост, но, судя по длинным рукам, можно предположить, что не маленький. А когда он продолжил беседу с посетителями, мои сомнения окончательно улетучились. В его дикции был небольшой изъян, что-то вроде небольшой картавости. Я это отметил еще тогда, когда мы с ним вели беседу в «бобике», а сейчас неожиданно вспомнил. Видимо, не без оснований считается, что наш мозг – это тот же компьютер. Записывает подряд все, что надо и не надо, а потом выдает на-гора необходимую информацию.
   Это хорошо, что мы потом останемся одни и можно будет спокойно вспомнить события давно минувших дней. При посторонних, возможно, майору будет неудобно. Только я это подумал, как Пугачев неожиданно обратился к дочери:
   – А собственно, зачем вам ждать? Надо расписаться и забрать копии.
   Мы приподнялись и подошли к столу. Следователь открыл папку, достал нужные бумаги. Я невольно напрягся. А может, дочь была права и не нужно отвлекать человека от важных вопросов? Что-то говорить про шишки, да еще при посторонних людях. Как только Ксения расписалась за полученные документы, майор неожиданно обратился ко мне:
   – У вас какое дело ко мне или вы вместе?
   – Да, мы вместе, но у меня к вам маленькое дело, на одну минуту, не больше.
   При этом я посмотрел на присутствующих, как бы прося разрешения. У меня промелькнула мысль, что сейчас получится как-то пафосно, чего я не хотел. Я предполагал просто вспомнить и посмеяться.
   – Я хочу сказать вам спасибо!
   Следователь посмотрел на меня без всякого удивления. Ведь его работа как раз и заключается в оказании помощи. По всей видимости, я далеко не первый, кто говорит ему об этом. Но, когда я вытащил из кармана зеленую шишку и положил на стол, он удивленно посмотрел на меня:
   – Что это?
   – Это шишка, товарищ майор!
   – И что?
   – Когда-то давно молодой милиционер помог мне сорвать эту шишку. Именно эту зеленую шишку. Было темно, лил дождь, но он посветил фонариком и нашел ее. А потом довез меня домой.
   Поймал себя на мысли, что действительно получилось пафосно. Майор взял в руки шишку и стал сосредоточенно ее рассматривать. У него слегка приоткрылся рот, в глазах появилось легкое недоумение. Он смотрел то на меня, то на Ксюшу, то снова на шишку. Его «компьютер» лихорадочно работал, вытаскивая из глубины памяти события той ночи. Лишь спустя некоторое время он тихо и как-то неуверенно спросил:
   – А это вы?
   – Я! Возьмите эту шишку на память.
   – Эта именно та шишка? Надо же!
   Только теперь на его лице появилась улыбка. Когда мы выходили из кабинета, женщина спросила майора:
   – А что такого ценного в этой шишке?
   Закрывая дверь, я заметил, что майор Пугачев и его посетители сосредоточенно рассматривали зеленую шишку, как будто это было самое главное, ради чего они собрались в этом кабинете.

Потоп сверху

   Проснувшись, я еще лежал в постели, когда услышал шум сверху – какие-то стуки, крики. Тут же раздался звонок в дверь. Жена открыла, и я услышал женское причитание.
   – Николай! Вставай быстрее, у Наташки сверху кран сорвало, – громко ошарашила меня этой «радостной» новостью жена.
   Я вскочил с дивана как ошпаренный, быстро натягивая одежду на ходу. В коридоре увидел сильно возбужденную соседку. Она что-то кричала, охала, кому-то грозила. Но главное, у нее в глазах была мольба о помощи.
   – Коля, помоги! Фонтан воды заливает квартиру! Я уже позвонила в ЖЭУ, но они, сволочи, не едут. Надо перекрыть кран в подвале! Но я не знаю, как это сделать!
   Глядя на обескураженную соседку, я задал ей самый необходимый в данной ситуации вопрос:
   – А у тебя в квартире можно кран перекрыть?
   – Нет, нельзя! Как раз он и отвалился! Я мебель двигала на кухне! – чуть не плача, проговорила Наташка. – Дети сейчас тряпками воду выжимают!
   Что делать? Что делать, бежать быстрее в подвал! Так, первое: нужен фонарик. Несколько секунд ушло на выявление того, какой из двух лучше светит. Второе: подвал, наверное, закрыт, поэтому необходим молоток, чтобы попробовать сбить замок. Словно угадав мои мысли, Наташка сообщила, что подвал открыт. «Слава богу, – подумал я, – хоть в чем-то повезло».
   И вот мы уже несемся с соседкой вниз, навстречу неизвестности. Я молча. Она – оглушая подъезд своими охами и ахами.
   Много раз, видя открытую дверь подвала, я рассуждал, что было бы неплохо зайти туда и, не торопясь, разобраться со всеми кранами. Даже, правильнее сказать, необходимо это сделать, на всякий случай. Какие стояки идут на кухню, какие в ванную. Соответственно, где находятся краны на холодной воде, где – на горячей. Я был когда-то давно в подвале и знаю, что там нет той планировки, что в квартире. И сразу сообразить, что к чему, будет непросто. Но тем не менее мне хватило бы тогда десяти минут, чтобы спокойно, не суетясь во всем разобраться. Но я так этого и не сделал.
   И вот теперь, когда жареный петух клюнул, я бегу по ступенькам, не имея четкого понимания, что перекрывать.
   – Какая вода заливает? – спросил я на ходу.
   – Холодная, – ответила соседка.
   – Это хорошо, – зачем-то сказал я вслух.
   – Почему «хорошо»? – спросила Наташка, недоумевая, уж не собираюсь ли я шутить в такой ситуации.
   – Потому что горячая хуже! Ремонт гораздо дороже.
   И вот мы в подвале.
   – Где же этот нужный кран? – вслух спросил я себя.
   – Перекрывай все подряд! – кричала Наташка, оглушая подвальное пространство своими воплями.
   Абсолютно правильная мысль в такой ситуации. Быстрее будет все перекрыть, чем аналитически выискивать драгоценный кран. Я метался от стены к стене в предполагаемой зоне квартиры и закрывал все, что попадалось мне на пути. Хорошо, что сейчас краны, а не вентиля. Не надо крутить. Повернул ручку на девяносто градусов, и все. «Кажется все, больше не вижу», – сказал я соседке с чувством выполненного долга.
   – Я побегу узнаю! – ответила она и стремглав кинулась на свой четвертый этаж.
   – Кричи мне вниз! – успел я ответить ей вдогонку.
   Я заскочил в подъезд в надежде услышать спасительный отбой. Через несколько секунд Наташка истошно закричала, что все по-прежнему, вода льет. Я кинулся обратно в подвал. Что же это такое? Где этот кран холодной воды, который нужно перекрыть? Вот стояки, несомненно, кухонные, а где же краны? Почему они должны быть в другом месте? Кто так проектирует?
   Наташка бегала вокруг меня, продолжая истерить. С виду интеллигентная соседка матом костерила сантехников, которые упорно не появлялись, хотя она их вызвала. Сейчас затопит три этажа, а что дальше? Доказать свою непричастность к происшествию ей будет сложно. А как потом рассчитываться с соседями, когда она живет без мужа и с двумя детьми?
   Мне тоже становилось не по себе. Ведь именно моя квартира пострадает в первую очередь. Где же этот чертов кран?
   В подвальное окошко я увидел старушку – божий одуванчик. Я часто слышал, как она звала кошек, а потом долго их кормила из многочисленных тарелочек. Услыхав наши голоса, старушка наклонилась к окошку и спросила:
   – Скажите, а вы не видели там серенькую кошечку?
   Что ответила ей Наташка, я не берусь здесь цитировать. Собрав свои пожитки, старушка молча направилась по известному адресу.
   Вот кран на горячей воде, идущий на кухню. Здесь же, по идее напротив, должен быть кран на холодной. Я посветил фонариком. Да вот же он, стоит на месте. Наверное, за полсекунды я перекрыл этот злосчастный кран. Почему я сразу не заметил его? Понятно почему. Поворотная ручка крана располагалась вдоль трубы с противоположной от меня стороны, и заметить ее в полумраке было непросто.
   – Все! Перекрыл! – радостно закричала Наташка сверху, хотя я в этом уже не сомневался.
   Поднимаясь наверх, я пытался представить, сколько воды успело натечь. Казалось, времени было достаточно. Но на самом деле я потратил в общей сложности не более пяти минут. Но еще несколько минут было до меня. Проскочив свой этаж, я сразу направился к Наташке помогать убирать воду. Ведь чем быстрее уберешь ее, тем надежнее защитишь свою квартиру.
   Наташка, ее дети – все в панике бегали по квартире с тряпками в руках. Больше всего воды было на кухне. Оттуда она вытекала в коридор, а из коридора по комнатам.
   – Давай тряпку! – крикнул я соседке. – Да не маленькую, лучше большое полотенце.
   Минут тридцать работали мы в быстром темпе, выжимая воду в тазики и ведра. Наташка продолжала названивать в ЖЭУ, кричать на них и пугать самим президентом. Только когда мы закончили бороться с водой, приехали сантехники. То есть примерно через сорок минут после аварии. Можно только представить, сколько воды вылилось бы за это время.
   Когда мы черпали воду, я предположил, почему до сих пор не едет бригада слесарей. У них там такая система, что до восьми часов утра работает дежурная бригада, а после уже дневные сантехники. Именно в это переходное время и произошла авария. Другими словами, первые уже закончили работу, а вторые еще не приступили. Именно это и подтвердил сантехник в личной беседе. Только кого устраивает это странное объяснение! Я его спросил:
   – А что делать тогда? Дверь в подвале на замке, вас нет, вода течет!
   – А тут только два варианта! – спокойно ответил сантехник. – Либо нас ждать, либо ломать замок и перекрывать самим.
   Действительно, а какие еще варианты?
   Потом мы пошли с Наташкой смотреть нашу квартиру. Лишь в двух местах возле труб были небольшие потеки.
   – Сколько я вам должна? – спросила соседка, успокоившись.
   – Нисколько, – ответил я. – Потеки от холодной воды высохнут, и не будет ничего видно. Хорошо, что кран сорвало не на горячей трубе!
   Наташка, конечно, благодарила меня, а потом принесла «презент» – бутылку дорогого коньяка.
   Вечером, выпив рюмку благородного напитка, я стал рассуждать. А если бы мне не удалось перекрыть кран? Но не нашел бы я его или дверь в подвал была б на замке? И сколько времени мы бы ломали эту дверь? И не факт, что это удалось бы сделать. Как мне потом поступать? Пришлось бы с бедной Наташкой решать финансовые вопросы или за свой счет делать ремонт. Можно сказать, что нам повезло. В моей голове засела фраза сантехника: «Тут только два варианта: или ждать, или ломать дверь». Что-то здесь не так, рассуждал я. Должен же быть какой-то третий вариант приемлемый.
   После коньяка сосуды головного мозга расширились, и я, как мне кажется, нашел простое решение данной проблемы. Представители ЖЭУ должны выдать ключ от подвала в каждую квартиру и в придачу план с указанием твоих кранов по стоякам. И все. Следует, наверное, даже организовать «экскурсию» в подвал для жильцов. Тогда можно будет без всяких хлопот перекрыть кран самому в течение двух-трех минут. Вода не успеет проникнуть на нижние этажи. Да и ломать замки тогда не надо.
   Выпив еще рюмку, я нашел еще одно суперрешение. Аварийная кнопка в квартире, которая перекрывает нужный стояк в подвале. И бегать никуда не надо. В наш век высоких технологий это не так уж проблематично.
   А пока вы читаете этот рассказ, у нас в стране десятки, а скорее всего, сотни квартир терпят аналогичные бедствия. Бедные люди сейчас в эту минуту мечутся в панике, не зная, что делать с потоком воды. Как соседка Наташка. А потом суды, материальные затраты, психические расстройства.
   Что думают об этой проблеме государственные чиновники из министерства жилищного хозяйства, мне не известно. Может быть, они живут в личных особняках и это дело их не касается. А может, у них просто нет хорошего коньяка для расширения сосудов.

Карма настигла

   Когда-то давно, еще в советское время, поехали мы семьей на выходные к моему шурину. Они с женой купили домик с участком в деревне на берегу Волги.
   Мы долго бродили по его огромному участку. «Двадцать соток», – с гордостью сообщил Сергей, показывая бесконечную череду грядок, кустарников и деревьев. Планы у него были наполеоновские. Построить со временем большой дом и жить потом здесь постоянно. Мои тесть с тещей тоже были здесь. Будучи на пенсии, они приезжали из города помогать сыну и оставались ночевать, когда этого желали.
   Мое внимание привлекло одно сооружение посреди участка. Это был колодезный журавль. «Надо же, какие умные были наши предки, – рассуждал я, – как ловко придумали добывать воду. Так и старенькая бабулька легко поднимет с глубины ведро воды».
   Когда мы подошли к колодцу вплотную, шурин сказал, что надо бы достать с десяток ведер кое-что полить, так как поливная вода будет только вечером. При этом он ловко вытащил ведро воды и понес на огород. Я тоже попытался поднять ведро. Благодаря противовесу, установленному на журавле, это не требует больших усилий. Вот только воды в ведре было не более половины. И со второй попытки то же самое.
   Подошедший Сергей сказал, что здесь есть особенность при заборе воды.
   – Сейчас я тебе покажу, – сказал он. – Нагни голову и смотри вниз.
   Я опустил голову над колодцем, а шурин начал опускать за веревку ведро. Когда оно уже почти полностью достигло дна, он резко двумя руками дернул веревку книзу. Что было дальше с ведром, я не знаю, так как что-то сильно стукнуло меня по башке. Было ощущение, что кто-то подошел сзади и, пока я смотрел в колодец, ударил меня дубиной. Драчуном оказалась стрела журавля, усилие к которой и приложил мой родственник. Не помню уже, сыпались ли искры из моих глаз, но было очень больно, и я обхватил голову двумя руками.
   В это время раздался истерический смех. Это смеялся мой тесть. Он оказался рядом и наблюдал эту картину. Сергей, поддавшись этому, тоже засмеялся. Со стороны это действительно было забавно. Но если бы кто-то из них оказался на моем месте, то, наверное, ему было бы не до смеха. Я продолжал почесывать свою черепушку, на которой уже образовалась шишка. Мои «недоброжелатели» никак не могли успокоиться. Ну правильно! На участке было тихо, спокойно, а тут, бац, такое «зрелище». Я не захотел больше доставлять им удовольствие и молча поковылял к домику. У этой старой халупы дореволюционной постройки были не только низкие потолки, но и еще более низкая входная дверь. Так раньше специально строили для того, чтобы зимой тепло зря не тратить. Я, получив нокдаун от журавля, забыл про это и со всего размаха влепился в косяк двери. Теперь на моей голове появилась еще одна шишка, на лбу.
   Я улегся на кровать. Во мне кипела злость на своих родственников. «Вот тесть и шурин, хорошие, в общем, люди, но зачем же так смеяться над чужой бедой? – рассуждал я. – А если бы меня пришлось везти в больницу с сотрясением, что, тоже смеялись бы? Наверное, нет. А если он живой и с перекошенной физиономией чешет репу, то почему бы не поржать! Хорошо, что обошлось одной шишкой. Почему одной? Вторая шишка теперь тоже на их совести. Теперь я больной буду лежать весь день. Пускай сами воду таскают из этого дурацкого колодца.
   Через пару минут в дом зашла жена. Осмотрев мои шишки, принялась их лечить. Обработала ушибы каким-то антисептиком, а потом, поковырявшись в холодильнике, приложила к моей голове что-то холодное. Почему-то мне вспомнились декабристки. Такие жены первыми помогут в трудную минуту.
   Через полчаса пришли и мои «обидчики» справиться о здоровье. Я успел заметить их настороженные лица, но, увидев, что я живой, да еще улыбаюсь, они опять повеселели.
   – А почему шишка на лбу? – спросил тесть. – Тебя же по затылку долбанули.
   – Она переместилась, пока вы ржали, – ответил я.
   – Я тебе совет дам, – начал Сергей, пытаясь удержаться от смеха. – У меня в сарае в углу лежит старая каска, от мотоцикла еще осталась. Так ты бери ее, надевай и ходи по участку. Я с тебя за нее ничего брать не буду.
   При этом они с тестем опять дружно загоготали.
   – Ладно, идите, не мешайте мне болеть. Будет еще и на нашей улице праздник, – с укором ответил я им вслед.
   Я лежал до тех пор, пока меня не позвали обедать. Обедали мы все во дворе. В это время к нам зашел сосед, дядя Коля. Он принес огромный арбуз, как раз на десерт. Как только его разрезали, то невесть откуда налетели осы, мы только и успевали от них отмахиваться, хотя этого и не стоит делать. В это время внимательный дядя Коля участливо поинтересовался насчет моей шишки на лбу. Тесть, уплетая арбуз, по новой стал смаковать подробности происшествия. А как же, ведь дядя Коля не знает! Вдруг тесть резко вскочил, чертыхнулся, ударил себя по губам. Потом сказал:
   – Кажется, меня оса укусила, не заметил ее на арбузе.
   В подтверждение его слов нижняя губа тестя стала расти с такой быстротой, что вскоре стала похожа на огромный висячий вареник. Вот это было настоящая умора. Смеялись все: и женщины, и дети. Такого комичного дедушку они еще не видели. Цирк, да и только! Шурин мой тоже не мог сдержать смех и ржал примерно так же, как и утром надо мной. Я тоже остался небезучастным. А что делать? Одному тестю было не до веселья, хотя он держался молодцом, стараясь искусственно натягивать на себя улыбку.
   В это время я вспомнил крылатую фразу баснописца Крылова: «Чужой беде не смейся, голубок». Потешались надо мной, теперь вот получи свое. Оса знает, кого надо укусить. Еще шурина надо цапнуть за верхнюю губу для равновесия. Часа три, наверное, тесть «радовал» нас своим «пельменем», после чего опухоль стала постепенно спадать.
   После обеда мы пошли купаться на Волгу. Что, зря приехали на выходной? «Да, неплохо здесь жить, особенно когда будет хороший дом, – подумал я, спускаясь с крутого берега к реке. – Какой вид прекрасный – и на море можно не ездить».
   Вечером мы стали готовиться к отъезду. Сергей, стараясь компенсировать причиненные мне неудобства, набивал мою машину овощами и фруктами. В этом ему помогал тесть со слегка припухшей губой.
   – Да ладно, хватит вам таскать, – бурчал я, – машина с места не тронется.
   – Подожди, еще яблоки остались.
   – Да есть у нас свои яблоки на даче!
   – Я что, зря сына на дерево загнал? Он уже, наверное, набрал. Возьми пакет, пойдем, пересыплешь из ведра.
   Мы подошли к огромной яблоне. Сын Женька был высоко на ней. На ветке висело ведро, зацепленное на крючке из проволоки. Оно было уже почти полное.
   – Давай, подавай мне, – сказал Сергей, а сам стал подыматься по лестнице.
   Женька, сидя на ветке, стал опускать ведро, держа за проволоку. И когда ведро опустилось на верхнюю перекладину лестницы, крючок проволоки предательски соскочил с ручки ведра. Ведро перевернулось, и крупные яблоки сорта «мельба» устроили яростную бомбардировку Серегиной головы, плеч и спины. Увернуться, стоя на лестнице, было невозможно. Завершающим аккордом стало само железное ведро с остатками яблок, которое стукнуло шурина по голове.
   Сергей медленно спускался с лестницы, посылая некоторые непечатные слова в адрес своего сына, сидящего на дереве. Я должен был отомстить шурину хорошим заливистым смехом. Но нет, даже улыбку не смог выдавить из себя. Наоборот, я чувствовал некоторую вину, поскольку яблоки собирали для меня. Но все же я не удержался, чтобы не сказать шурину, когда тот спустился с лестницы и потирал ушибленную голову:
   – Серый, но нельзя же так! Ты ведь прекрасно знаешь, где лежит старая каска от мотоцикла. Лезть по лестнице вверх без каски – это сплошное безрассудство!
   Мы вместе посмеялись, а затем собрали рассыпанные яблоки. Когда я ехал домой, то подумал: «Как так получилось, что уже в обед кара настигла тестя, а ближе к вечеру досталось и шурину? Что это значит? Просто случайность или это какая-то, неведомая нам сила решила за меня заступиться?»

Мистика

   Как-то к нам в гости пришли родственники по линии жены. Пили чай с принесенным тортиком. Неожиданно разговор зашел о мистике, приметах, о судьбе человека и т. д. Евгений, двоюродный брат жены, начал с жаром доказывать, что все в этом мире не случайно, все определено нам откуда-то сверху. Мне ничего не оставалось, как занять противоположную сторону и с определенной долей скептицизма опровергать доводы оппонента.
   – Ну вот смотри, в самый последний момент человек отказался лететь на самолете. Причина может быть любая. А самолет разбился. Значит, судьба уберегла его, – приводил свои доводы Евгений.
   – Хорошо! Но на каждый самолет, впрочем как и на поезд, кто-то сдает билеты, а кто-то приобретает в последний момент по тем же самым различным причинам, про которые ты говорил, – парировал я. – И никто же не говорит ему после приземления, что у него какая-то особая судьба. И таких полетов десятки тысяч! К сожалению, на самолет, попавший в катастрофу, тоже кто-то приобрел билет в последний момент, а кто-то сдал. Просто кому-то повезло, а кому-то нет. Случайно. То есть я считаю, что здесь, скорее, математика, а не судьба.
   – А возьмем приметы! – продолжал Евгений. – Как можно в них не верить? Ведь это наколенная веками мудрость человечества.
   – Ты знаешь, за мою жизнь черная кошка мне перебегала дорогу, наверное, раз сто, а может, и больше, – отвечал я, – и никогда ничего не случалось. Или там соседка идет с пустым мусорным ведром, чепуха какая-то!
   Особенно Евгений яростно доказывал наличие таких явлений, как НЛО, снежный человек, лох-несское чудовище Несси.
   – Это нельзя опровергать: сотни, а может быть, тысячи людей видели неопознанные объекты в небе, – горячился Евгений, – это и космонавты, и известные летчики.
   При этом он приводил даже фамилии этих людей.
   – Все правильно, но перечисленные тобой очевидцы, а также многие ученые считают, что это те явления в природе, которые пока наука не может объяснить. Поэтому и кажется это чем-то мистическим. Если взять первобытного человека, то он вообще ничего не знал и все видимые явления объяснял потусторонними силами: духи, боги и т. д. Нам сейчас уже много известно, но тем не менее все равно процесс познавания природы вечен. Что касается НЛО, то, возможно, они и существуют, но в реальности мы их никогда не увидим, поэтому и не стоит ими заморачиваться.
   – Откуда такая уверенность?
   – Из детства!
   – Это как понимать?
   – Дела в том, Женя, что мои родители выписывали тогда журнал «Огонек». А там печали статьи про НЛО, снежного человека и другие загадочные явления. И мне, ребенку, казалось, что завтра или послезавтра они будут реально обнаружены. Но шли годы, десятилетия, а ничего не менялось. Только время от времени подымается шумиха вокруг них, а потом стихает. Вот я и думаю, что и при нашей жизни ничего не изменится в этом направлении, а может, и вообще никогда.
   Когда гости ушли, жена меня упрекнула:
   – Вечно ты споришь! Человек может обидеться и больше к нам не придет!
   – А ты думаешь, что лучше бы я кивал головой, во всем соглашаясь!
   – Не знаю, может и лучше!
   – Нет, надо отстаивать свое мнение. Больше уважать будут! Ты же меня учила, как правильно разговаривать с собеседником, – при этом я усмехнулся, – не перебивать, не кричать, выслушивать до конца, а потом спокойно излагать свою версию. Я так и поступал сегодня. По крайней мере, старался.
   – А ты не забыл случай в детском садике? Что-то он не очень вяжется с твоими доводами!
   Да, действительно был такой мистический случай. В 90-е годы некоторое время я работал ночным сторожем в детском садике. На основной работе были проблемы с выплатой зарплаты, так что приходилось подрабатывать. В одном из подсобных помещений стояла раскладушка, где можно было поспать.
   И вот как-то я задремал ночью. Очнулся от того, что кто-то открывает входную дверь. Вход не центральный, а с боковой стороны. Надо сказать, что ночью в садике зловещая тишина и любой незначительный шум сильно резонирует. То есть капля воды на втором этаже слышится значительно сильнее, чем на самом деле. Поэтому открытие и закрытие двери сопровождалось сильным грохотом. Я совсем не испугался. Мало ли кто приперся из работников садика. Может, кухонные работники пришли утащить котлеты, пока никто не видит. Затем послышались медленные тяжелые шаги. Поскольку я находился примерно в середине, то кто-то шел в моем направлении. Я встал с раскладушки и сел на стул. В комнатке было темно, а в коридоре всегда горел свет. Я поднес часы к узкой щелке между дверью и косяком и глянул на циферблат. Было ровно два часа, ни минутой больше или меньше.
   Между тем медленные тяжелые шаги приближались. Почему я не открыл дверь и не вышел навстречу, объяснить не могу. Ведь я же сторож! Хотел приоткрыть дверь и глянуть, но тогда и меня заметили бы. Что-то меня остановило. Думаю: «Посмотрим, что будет дальше, выйти всегда успею». Когда уже оставалось совсем немного, «объект» неожиданно остановился. Мне это уже совсем не понравилось. Стоит, думает, наверное, что дальше делать. И я сижу, думаю, чего остановился? Время идет, а всё без изменений, полная тишина. Прилег я на раскладушку, не караулить же его всю ночь!
   Через некоторое время, может через полчаса, вышел я в коридор. Никого нет. Сходил проверил входную дверь. Закрыто на замок. Спиртное я никогда на работе не употреблял, о всяких запрещенных веществах тогда и понятия не имел. Так что, что это было, не имею понятия по сей день. В подтверждение этого завхоз, к которой я обратился по этому вопросу на очередном дежурстве, решительно сказала, что в два часа ночи приходить в садик никто не мог, и при этом как-то странно посмотрела на меня. После этого я еще проработал в садике месяца три, пока не надоело. Никаких мистических явлений больше не было.
   По этой тематике можно привести еще один пример. Летом мы семьей иногда приезжали к родственникам в деревню. Деревня такая – домов тридцать, и половина из них принадлежит дачникам. Зато природа прекрасная: речка, озера, небольшие леса, заливные луга. Одним словом, Волго-Ахтубинская пойма.
   Было там одно небольшое озерцо, которое пользовалось дурной славой. Со слов местных жителей, люди там пропадали. Хотя это было давно, но все-таки. Поэтому туда никто и не ходил. Тем более что в пойме сплошные озера и ерики.
   Приехали мы туда на выходные, а хозяева смеются, случай рассказывают. Андрей, мой свояк, решил на это озеро сходить. Кто-то ему сказал, что там раков много. Мы с Андреем всегда ходили на рыбалку, когда я приезжал. Ловили рыбу и тех же раков, но в других местах. А он человек по натуре самоуверенный, без предрассудков. Как стемнело, выпил для храбрости, взял фонарь, ракохватку и пошел на это озеро.
   Как он там ловил, я не знаю. Но, слов жены и тещи, прибежал через какое-то время, как говорят, ни живой ни мертвый. Лицо у него было бледное, говорить толком ничего не может. Мало того, весь в грязи. Что-то его сильно напугало.
   Картина, с его слов, получалась следующая. Сначала появлялись на воде зловещие тени. Потом Андрей услышал какие-то звуки. Что-то похожее на бормотание. Вроде как с ним кто-то разговаривал, только непонятно. А когда он уже сильно испугался, то никак не мог выбраться из воды. Падал, подымался, но никак не получалось выскочить на берег, как будто озеро не хотело его отпускать. И все же ему удалось прибежать домой.
   Как сказала его теща, это кикимора не хотела его отпускать. Сам Андрей нам ничего не говорил, только улыбался. Его понять можно. Здоровый мужик без предрассудков и вдруг какая-то чепуха. Конечно, можно предположить, что, хорошо приняв на грудь и зная об этом озере, он мог сам себя напугать. А с другой стороны, кто его знает. К робкому десятку Андрея нельзя было отнести.
   На следующий день мне захотелось сходить к этому озеру посмотреть. Андрей отказался идти, так что со мной пошли женщины и дети. Небольшая рыженькая собачка Мухтар тоже увязалась с нами. Днем, когда ярко светит солнце, бояться нечего. Идти до озера всего минут пятнадцать-двадцать. Когда подошли, я понял, почему никогда его раньше не видел. Озеро невозможно заметить даже рядом. Оно плотно окружено деревьями, а между ними густой кустарник шириной несколько метров. Иринка, жена Андрея, сказала, что есть только один вход к воде. Мы пошли по окружности, и наконец я увидел просвет между кустами. Он был совсем небольшой, так что можно было пройти только по одному человеку. Пока мы собирались спуститься к воде, произошло неожиданное. Наш Мухтар, крутившийся под ногами, вдруг дал стрекача в сторону деревни. Бежал он с максимальной скоростью, ни разу не оглянувшись. Мы все стояли и смотрели, пока он не скрылся из виду. «Надо же, – сказала Иринка, – такого никогда не было».
   Мы спустились к воде, постояли немного. Озеро небольшое, метров сорок-пятьдесят в диаметре. Ничего необычного, только ближайшие к воде деревья стояли в наклоне к ней, как бы дополнительно укрывая озеро от постороннего взгляда. Где-то здесь и барахтался Андрей, выползая на берег. Да, пожалуй, ночью здесь будет жутковато.

Я подумал, что в споре с Евгением мог вполне взять его точку зрения и убедительно ее отстаивать. Просто мне выпала другая роль. Это как в вечном споре, что было раньше, курица или яйцо. Плюсы и минусы есть там и там. Поэтому, если в споре твой оппонент доказывает одно, ты утверждаешь другое. Только так и можно приблизиться к истине. А иначе не интересно.
Что касается мистики, то здесь тоже вечный спор. Вроде бы происходят иногда непонятные явления, а может, мы просто пока не можем их объяснить. Вот если бы Мухтар умел говорить, да рассказал нам, что его тогда так сильно напугало, то многое бы тогда прояснилось.

Надин жених

   По молодости мы дружили с одной парой. С Надеждой и Олегом. Хорошие ребята. Казалось, они созданы друг для друга. Но через несколько лет совместной жизни разошлись. Причем по неведомой нам причине. Олег вскоре исчез с нашего горизонта, а Надя осталась. Сама она симпатичная и веселая, но второй раз замуж так и не вышла. Появлялись иногда у нее мужчины, но так же быстро исчезали.
   И вот познакомилась Надя с новым мужчиной. Поделилась по телефону этой интригующей новостью с нами. А через месяц они вместе пришли в гости. Обыкновенный мужчина, но достаточно ухоженный, я бы даже сказал, с некоторым лоском: блестящие волосы, зачесанные назад, яркий галстук и даже уголок носового платка торчит из нагрудного кармашка костюма. Прямо конферансье из советской эстрады.
   Анатолий оказался к тому же хорошим собеседником. Под рюмочку коньяка «Хеннесси», который он принес, мы затронули ряд интересных мне тем: спорт, политика, искусство. Правда, тема искусства касалась всего лишь творчества английских рок-групп из нашей юности, но тем не менее общий интерес был.
   Его отношение к спиртному семейной жизни, казалось, мешать не должно было. Анатолий подчеркнул, что предпочитает качественный алкоголь и, вообще, лучше меньше, да лучше.
   Что касается его предыдущей личной жизни, то об этом он особо не распространялся. Сказал только, что из родственников у него есть только тетка. Да мне этого и не надо. Не мне же с ним жить.
   Когда они уходили, мне показалось, что он опьянел больше, чем выпил. Но ведь на каждого алкоголь оказывает разное воздействие.
   Жене моей Анатолий тоже понравился. Его отношение к спиртному она даже привела мне в пример. Именно так она и призывала меня выпивать в компании: немного, но чтобы спиртные напитки были самыми лучшими. А у меня так не всегда получается. Точнее сказать, так получается редко. То вино, то пиво, то водка, куда ж без нее. Нет, речь не идет о том, чтобы смешивать эти спиртные напитки, но все-таки бывает некоторое разнообразие.
   Анатолий работал в отделе снабжения на каком-то заводе. Его работа была связана с командировками. В его отсутствие Надя забегала к нам поговорить. С ее слов, Анатолий ее пока не разочаровал, но некоторые особенности она отметила.
   Жили они у нее в двухкомнатной квартире. А у него, оказывается, тоже есть своя однокомнатная, но она там еще ни разу не была. Как сказал Анатолий, квартира требует ремонта и ему неудобно приглашать ее в холостяцкий бардак. Еще была запущенная дача, которую он продает. Когда Надя заикнулась о том, что можно дачу облагородить и потом на ней отдыхать, Анатолий сказал, что не хотел бы, чтоб его женщина ковырялась в земле. Лучше путешествовать по миру. Надя согласилась с тем, что путешествовать лучше. Мы ее тоже поддержали в этом. Побывать в разных странах, несомненно, интереснее, чем полоть грядки.
   Из командировки Анатолий приезжал всегда очень уставшим, даже изможденным. Потом дня три-четыре не ходил на работу, отлеживаясь у себя дома. Мотивировал это тем, что он раньше управился с делами и может отдохнуть.
   Анатолий любил водить Надю по дорогим магазинам, где она примеряла дорогие вещи. Там он мог долго вести диалог с продавцом, оценивая соболиную шубу на плечах Надежды. На резонный вопрос Надежды, зачем мерить, если нет денег, Анатолий отвечал, что деньги будут, как дачу продадим, а пока можно предварительно выбрать вещь.
   Каждый вечер у них был романтический ужин с бутылочкой коньяка или виски. Это тоже понять можно. Ведь у «молодых» медовый месяц. Правда, пошел уже третий, но какая разница.
   Через некоторое время Надя пригласила нас на день рождения. Кроме нас там были и другие гости. Когда мы зашли, Анатолий в фартуке орудовал на кухне, а Надя ему помогала. Он был веселым и приветливым с гостями. За столом Анатолий сказал хороший тост в честь хозяйки.
   Все было неплохо до второй рюмки. После этого у Анатолия остекленели глаза. Он смотрел на нас, но ничего не видел. Еще через несколько минут он отключился. Мы отнесли его на диван. Остальное торжество проходило без участия «хозяина». Надя сказала, что, похоже, он уже «употребил», когда готовил, и не рассчитал свои силы. Она понимала, что спиртное как-то негативно воздействует на Анатолия, но почему это происходит, понять не могла. В целом он был к Надежде добр и внимателен, хотя дорогих подарков ей не делал. Пару раз дарил цветы и еще что-то по мелочи. Но разве в подарках счастье? Главное, чтобы человек был хороший.
   Вскоре у них произошел серьезный конфликт. Надя пришла с работы и, открыв дверь, увидела серый дым в прихожей. В нос ударил запах чего-то горелого. На диване лежал мертвецки пьяный Анатолий. Его рука с сигаретой была откинута вниз, касаясь напольного ковра, с которого и струился дымок.
   После этого случая отношения Нади и Анатолия стали ухудшаться. Он чаще стал уходить к себе домой, а приходить нетрезвый. Именно в этот период, проезжая на машине мимо остановки, я увидел там сидящего Анатолия. Выражение лица у него было такое же, как после второй рюмки на дне рождения. Он куда-то смотрел вдаль, но явно ничего не видел вокруг.
   Я не стал об этом говорить Надежде. Не стоит усугублять их отношения. Ведь человек он неплохой, интересный собеседник. Тем не менее вскоре они окончательно расстались. Надя сказала ему больше не приходить. Но пять месяцев они прожили все-таки.
   Самое интересное выяснилось после. Когда Надежда возвращалась домой с работы, у подъезда к ней подошла незнакомая женщина. Оказалось, что это бывшая жена Анатолия, Мария. Женщины уселись на лавочку, разговорились, и Надя узнала всю его подноготную. Мария приехала из другого города, где раньше и жил Анатолий. У них есть двое детей. Анатолий, с ее слов, законченный алкоголик. Она долго с этим боролась, но потом все же развелась. Отличительная черта Анатолия, сказала бывшая жена, – это умение входить в доверие к людям. С ним можно долго разговаривать на любую тему, не понимая, что ему крайне необходимо сегодня выпить и желательно прямо сейчас. И завтра, и послезавтра. За собой он всегда хорошо ухаживал, пользовался дорогим парфюмом. Это была обратная реакция на имеющийся недостаток.
   Он легко знакомился с женщинами, осыпая их комплиментами. К тому же всегда выбирал симпатичных и ухоженных. Именно так и познакомилась Надя с Анатолием. Он подошел к ней в магазине и стал помогать в выборе продуктов. Делал он это ненавязчиво и достаточно профессионально, не забывая о комплиментах. Ему не нужны были замужние женщины для встреч. Ему нужны были такие, как Надя. Он подсознательно понимал, что, может быть, сейчас с очередной женщиной у него что-то получится на годы. Или он сумеет бросить пить, или как-то уменьшит дозу. Но ничего не получалось.
   Несмотря на все свои старания, обычно дольше двух месяцев Анатолий ни у кого не задерживался. Когда ему уже стало «тесно» в их городе, он уехал к тетке.
   Тетка, понимая проблему племянника, поддерживала отношения с его бывшей женой. Родственница Анатолия и сообщила Марии, что тот чуть ли не полгода живет с женщиной, и дала ее адрес. А приехала Мария не с целью разбивать семью или рассказывать о бывшем муже. Дело в том, что он почти не платил алименты. Приходили какие-то копейки, а потом опять ничего. А если он долго живет с женщиной, то, может быть, пить бросил и устроился на постоянную работу. Обычно у него с работой было так же, как и с женщинами. Больше двух-трех месяцев не задерживался. Потом устраивался на новую.
   Ни своей квартиры, ни дачи у него здесь нет, и никогда не было. А однокомнатную квартиру он снимал. Коньяк покупал, чтобы пустить пыль в глаза, но и выпить, конечно. Зато в своей квартире пил уже все подряд, что подешевле. Бывало, что не выходил из квартиры по нескольку дней, прикрываясь командировками.
   В подтверждение ее слов спустя какое-то время Надежда обнаружила у себя под ванной с десяток пузырьков аптечных настоек.
   Не знаю, где сейчас Анатолий. Может, все-таки бросил пить, уехал в свой город и живет там счастливо со своей семьей. Может, уже вообще нигде не живет, что, к сожалению, часто случается в нашей жизни. Тем не менее его мудрый совет я часто вспоминаю перед праздничным столом. В смысле небольшой дозы хорошего дорогого алкоголя.

Ошибка в расчете

   Елена вышла из школы, глотнув свежего осеннего воздуха. После напряженных уроков и неугомонных учеников очень приятно пройтись пешком. До дома три остановки на троллейбусе. Утром она всегда пользовалась услугами общественного транспорта, а после работы предпочитала прогулку пешком. Это позволяло сбросить нервное напряжение, получить заряд бодрости и побыть наедине со своими мыслями.
   А мысли у нее были очень приятные. Сегодня, 8 октября, ровно год, как она познакомилась с Романом. Он приходил в школу по заявке ремонтировать компьютеры в ее классе. Три дня молча ремонтировал, а на четвертый неожиданно пригласил ее в кафе. Узнал, что не замужем. Ну правильно! В школе трудно что-либо утаить.
   Казалось бы, от такого пустякового решения, как идти в кафе или нет, может зависеть вся жизнь. Елена сама назначила время и выбрала ближайшее от своего дома кафе, чтобы не пришлось ей ехать на другой конец города неизвестно куда и неизвестно с кем. С этого все и закрутилось.
   Почему она не дала ему сразу от ворот поворот? А какие для этого были основания? Да никаких. Богатого принца она не ждала. Но и выходить замуж за первого встречного тоже никогда не торопилась. А таких первых, которые предлагали «дружить», было немало. И этот тоже обыкновенный парень, в меру симпатичный, – такой каждый второй. Правда, она не испытывала никаких чувств к нему. А почему они должны быть? Откуда им взяться? По крайней мере, нет негатива, и это уже плюс.
   Елена знала себе цену. Выше среднего роста, светлые волосы, голубые глаза, стройная фигура. Многолетние занятия танцами выработали красивую осанку и уверенную походку. От отсутствия внимания со стороны представителей сильной половины человечества Елена никогда не страдала. Женихов хватало всегда, еще со школы. Одеваться Елена тоже умела. Вот и сейчас она прошла только одну остановку, но не менее десятка мужчин разного возраста стрельнули глазами в ее сторону.
   Конечно, Роман был у Елены не первый парень. Каждого своего «жениха» она всегда пыталась оценивать в первую очередь как будущего мужа, стараясь понять, можно ли будет счастливо прожить с ним до глубокой старости. Она изучала человека так, как если бы исследовала кусок горной породы на предмет того, сколько в нем полезных минералов, а сколько пустого шлака. Вроде как просеивала через сито. Иногда хватало одного свидания, чтобы понять, что в сите пусто. А еще, какой он будет отец? Старалась забежать вперед во времени. Встречаться просто так, для показа, даже если он красавчик, не входило в ее планы. Ведь подмеченные недостатки никуда не денутся, а могут только развиться со временем.
   Вот, например, Дмитрий. С ним она встречалась долго, почти восемь месяцев. Красивый молодой человек. Остроумный, веселый. Родители на высоких должностях, при деньгах. У самого Дмитрия фирма. Казалось бы, чего еще надо? Его мама так и сказала ей: «Из вас получится хорошая пара, вы смотритесь великолепно». Но все же Елена по своей инициативе эти отношения прекратила. В какой-то момент она почувствовала, что является приложением к красивой и беззаботной жизни Дмитрия. Ее мнение все чаще оказывалось вторичным. Елена спроецировала это на их будущую совместную жизнь и решила расстаться с Дмитрием. Подруга Светка, когда узнала об этом, сказала, что Ленка – дура.
   С Романом же все шло по нарастающей. С каждой новой встречей она привыкала к нему, как к родному человеку. Какой-то особой страсти не было, да это, наверное, и необязательно. Было абсолютное понимание друг друга. Говорить можно было на любую тему, с ним было интересно. А самое главное, что он оказался добрым и порядочным человеком. Елена с удовольствием шла на свидание. Месяца через два она отчетливо понимала, что Роман может быть хорошим мужем и отцом. Корзина с ситом была полна. «Интересно, а во мне он видит будущую жену?» – задавала себе вопрос Елена. Еще через месяц Рома сделал ей предложение, причем произошло это довольно неожиданно, без всякой официальности. Они шли по улице и о чем-то болтали. Вдруг Роман стал чуть серьезней и сказал:
   – Лена, мы с тобой мелькаем друг перед другом уже три месяца. Ты не будешь против того, если мы это занятие продолжим на несколько десятилетий?
   Елена была слегка ошарашена этим предложением. Начала даже сдури что-то высчитывать в уме, сколько же это будет? Но вскоре успокоилась. Улыбнулась, глядя Роману в глаза, и ответила:
   – Не против.
   И вот уже почти полгода она замужняя женщина.
   «Молодец, Ленка», – хвалила она себя, попутно отметив, что прошла уже половину пути. Правильно, что не разменивалась по мелочам и ждала своего Романа. Не обращала внимания на разговоры. Что, мол, Ленка красивая, а жениха все нет. А что, если красивая, то обязательно в семнадцать лет после школы сразу замуж выскакивать? Вон сколько их уже в разводе. И одноклассниц, и однокурсниц. А все потому, что торопились, боялись засидеться в девках.
   И в профессии Елена сделала правильный выбор. Кто только не отговаривал ее от поступления в педагогический после окончания школы. Некоторые даже крутили пальцем у виска. Да и сама Елена долго сомневалась.
   – В пед идут только те, кто плохо учился, – наставляла ее Светка, – или кто хорошо учился в деревне, а ты отличница, гордость школы.
   Но Елена чувствовала, что проку от модных и престижных институтов будет мало, а денег туда, наоборот, надо много. Жизнь показала, что, поступив в педагогический институт на бюджетной основе, она сделала правильный выбор. К работе привыкла, даже теперь нравится. Отпуск опять же длинный и летом. А те, кто крутил пальцем у виска, никак не могут определиться. Та же Светка, окончив юридический, все мыкалась в поисках работы, а сейчас пытается открыть парикмахерский салон. Но все время какие-то проблемы.
   «Так что у меня все хорошо не потому, что мне повезло, а потому, что я всегда старалась делать правильный выбор, то есть все заранее рассчитать. Ведь от этого правильного расчета и зависит наша жизнь», – рассуждала Елена.
   Осталось только родить ребенка. Но и здесь не надо торопиться. Даже сейчас, когда она уверена в Романе. После свадьбы Елена предложила ему повременить с этим годика два-три, пожить немного для себя, да и время их проверит. И это, несомненно, правильное решение. Она совершенно не понимала девчат, которые беременели раньше времени, даже когда просто встречались. Надеялись, что это подтолкнет их к свадьбе, глупые девчонки.
   А вот уже и ее дом. Елене нравилось, что она приходила домой со школы на пару часов раньше Романа. Это позволяло ей убраться в квартире и приготовить ужин. А сегодня тем более годовщина знакомства. Подумать только, год назад она не знала о его существовании, а сегодня он ей близкий и родной человек. «Пожарю котлеты, откроем бутылку шампанского», – решила Елена. Она усмехнулась, вспомнив про котлеты. У них с Ромой был недавно разговор о том, как они раньше представляли себе счастливую семейную жизнь. Роман видел это так: он сидит в зале и смотрит футбол, жена в это время на кухне жарит котлеты, а в детской играют дети, двое. Он считал, что это две девочки. Неплохо устроился! Да, она тоже примерно так это и видела, только без футбола. Что ж, все так и получается. Детей только пока нет. «Но я же решила подождать, успеем еще», – напомнила себе Елена.
   Роман поднял бокал:
   – Лена, сегодня год, как мы знакомы, и уже почти полгода, как стали мужем и женой. Я хочу выпить за нашу с тобой длинную и счастливую жизнь.
   При этом он нежно поцеловал Лену в щечку. Вместо улыбки и ответного тоста она почему-то замолчала. При этом лицо ее стало серьезное и сосредоточенное. Она смотрела в одну точку, куда-то вверх.
   – Что такое? – удивился Роман. – Что-то не так?
   Лена продолжала молчать, при этом глаза ее наполнились влагой.
   – Что-то случилось? С родителями все в порядке? – продолжал Роман.
   – Да, все нормально, не в этом дело, просто… просто я представила…
   Она опять замолчала, но теперь уже крупная слеза медленно покатилась по ее левой щеке.
   – Ты сказал про длинную и счастливую жизнь, – дрожащим голосом продолжила Елена, – а я представила, что рано или поздно в конце этой жизни одному из нас придется хоронить другого.
   – Ну надо же, чего надумала, выбрось это из головы, когда это будет, и будет ли это так?
   – Это будет именно так и никак иначе. Вероятность того, что мы умрем в один день, ничтожно мала. К тому же не будет наших родителей, они не смогут помочь.
   Слезы потекли уже из обоих глаз. Елена раскисла окончательно. Роман обнял ее за плечи, пытаясь успокоить. Ему не приходилось видеть свою жену в таком «плачевном» состоянии. Всегда уверенная в себе, а тут заплакала, как пятилетний ребенок, который узнал, что жизнь любого человека конечна.
   – Подожди, как это никто не сможет помочь? А наши дети?
   Елена удивленно посмотрела на Романа, как будто он открыл Америку.
   – Да-да, наши дети. Родителей, к сожалению, не будет, но их место займут наши дети. Они будут уже взрослые, умудренные житейским опытом люди. Да ты даже можешь представить, какими они будут.
   – Как это представить? – недоумевала Елена, немного успокоившись.
   – По возрасту они будут как наши сегодняшние родители. А похожи будут на тебя и на меня, я надеюсь.
   При этом Роман улыбнулся, делая упор на последнее слово и пытаясь вывести жену из ступора. Но Елена была не в состоянии шутить, ее лицо не выражало никаких эмоций.
   – А у наших детей будут свои дети, то есть наши внуки. И они будут взрослые, как мы с тобой сейчас. И они тоже будут похожи на нас. Ведь внуки часто похожи на бабушек и дедушек. Правда, мы с тобой будем старенькие, но тут уже ничего не поделаешь. Дети и внуки будут окружать нас своей заботой, и мы будем счастливы в старости.
   – А если мы не дождемся, не увидим своих внуков взрослыми? – спросила Елена.
   – Это почему же не дождемся? – возразил Роман.
   – Потому что у нас еще нет даже детей.
   – Будут, все еще впереди, ты же сама предлагала не торопиться.
   – Мы можем опоздать.
   – Куда мы опоздаем?
   Елена задумалась, продолжая смотреть в одну точку.
   – Мы можем не застать чего-то важного. Как наши внуки пойдут в первый класс, как будут взрослеть, какой выбор сделают в профессии. Хотелось бы присутствовать на их свадьбе. Моя бабушка была на нашей с тобой свадьбе, а дедушка не дождался, ему как раз не хватило пары лет. И этой пары лет может не хватить и нам. Мы не должны этого допустить, понимаешь, Рома. Мое решение не торопиться с детьми было ошибочным.
   – Ну и что ты предлагаешь?
   – Надо это исправлять немедленно, прямо сейчас, чтобы не опоздать потом.
   Елена встала, поставила на стол бокал шампанского. Затем взяла за руку Рому и повела его в спальню. Роман успел заметить, что на ее лице не было ни улыбки, ни кокетства, как бывает в таких случаях, и что она повела его в спальню не ради развлечения, а ради чего-то очень важного, а точнее сказать, самого важного из того, что придумала природа.

Третий

   Вот идет человек по улице. Смотрит на какое-нибудь безобразие. Что он делает? Правильно. Проходит мимо. Второй идет и… тоже проходит мимо. Потом идет третий и делает замечание. Вот я как раз этот третий и есть. Но скажу вам честно, лучше бы я был первый или второй.
   Вот недавно пошел в магазин. Смотрю, собачка ростом с теленка по двору носится как угорелая. А во дворе дети, бабушки. Непорядок. Хозяин с поводком на нее даже не смотрит, на телефоне завис. Впереди меня первый и второй прошли, даже ухом не повели. Я говорю этому господину, культурно так:
   – Извините, но так нельзя! Тузика вашего на поводке надо держать!
   Он поворачивается ко мне и говорит:
   – Не понял?
   Зато его волкодав все понял. Загнал меня, бедолагу, на крышу ближайшего автомобиля. Так еще, паразит, пытается меня оттуда стащить. Хорошо, что машина большая, высокая. Сигнализация воет, кошмар! Стою я на крыше, как Ленин на броневике, с вытянутой вперед рукой и кричу хозяину: «Товарищ! Заберите свою собачку». А он как болтал по телефону, так и болтает. Ничего себе, думаю, сходил за хлебушком.
   Смотрю, из подъезда выбегает какой-то бугай с битой в руках и несется прямо на меня. Я думаю: «Это хорошо, сейчас собаку прогонит». А он, гад, подбежал и битой прямо по мне как даст, словно я мячик. У меня первый раз в жизни сальто получилось, да еще с пируэтом.
   Приземляюсь и думаю: «Все, хана мне. Или этот потомок собаки Баскервилей загрызет к едрене фене, или спортсмен продолжит играть мною в бейсбол». Но фортуна мне улыбнулась. Песик на бугая напал. Не захотел добычей делиться. Бугай от страха биту выронил, пытается на четвереньках на капот залезть, но не может. Бобик крепко схватил его за штанину. Я думаю, надо когти рвать, пока собачка делом занимается. Ноги в руки и дал деру. А когда оглянулся, то бейсболист в трусах стоял уже на крыше. Свято место пусто не бывает. Тузик со штанами в зубах бегал вокруг автомобиля. Хозяин собаки продолжал болтать по телефону. Ну и возникает вопрос, какого хрена я делал замечание?
   Другой случай был.
   Ночью просыпаюсь, шум на улице, как на хорошей свадьбе. Музыка орет, женщины визжат. Посмотрел на время – два часа ночи. Вышел на балкон, стою жду. Думаю, что, может, те двое, которые первый и второй, проснутся, замечание сделают. Проснулись, но замечание не делают, меня ждут. Кричу вниз:
   – Женщина, вы уже всех гостей по три раза поцеловали, по четвертому кругу пошли. Отпустите их, пожалуйста. Пускай товарищи в машину садятся и едут с богом по домам, отдыхают, и мы тоже отдохнем.
   А она мне:
   – А вы что, мужчина, не спите? Тогда я иду к вам.
   Тут, как назло, жена сонная на балкон выползает и басом, которому позавидовал бы сам Шаляпин, вопрошает:
   – Это кто к нам в гости собрался?
   Женщина помахала ручкой и говорит:
   – Ладно, дорогой, я в другой раз приду, целую тебя, увидимся еще, – сказала и испарилась в темноте.
   Что тут началось! Вы мою жену не знаете? Нет? Сначала родилась ревность, а потом она. Супруга решила не выпускать меня с балкона, пока не сознаюсь:
   – Это что за мымра? Где ты ее нашел? – заорала она так, что теперь уже проснулись все те, кто еще спал. – Правильно говорила мне мама, что ты кобель.
   – Да не знаю я эту тетку, первый раз вижу, – без конца твердил я, как идиот.
   Потом жена пошла в атаку. В своем белом балахоне, она, как айсберг в ночи, пыталась взять меня на абордаж, забывая, что я вовсе не «Титаник», а так, мелкое суденышко. Чтобы не быть раздавленным, мне приходилось нырять под айсберг и выныривать на другом конце балкона. При этом я судорожно цеплялся за его поручни, чтобы не выпасть за борт.
   Странно, но никто не посмел сделать ей замечание. Даже те, кто был третьим. Видимо, они не считали это безобразием. Раз он кобель – значит, так ему и надо. Только через час, когда айсберг немного подтаял, мне удалось протолкнуть его в комнату.
   Нас встретила заплаканная дочка:
   – Мама! Не ругай папу, он правда не знает эту тетю!
   Жалко дочурку. Но сам виноват. Ну какого лешего на балкон выходил? Засунул бы беруши в уши, и все, храпи дальше.

   А в поликлинике был случай вообще жуть. Подхожу к кабинету терапевта. Народу полно. Смотрят на меня косо, как на врага народа. А вдруг я проскочу без очереди? Я им говорю:
   – Товарищи, извините, но у меня талончик на 10:30.
   Тишина. Я им снова:
   – Талончик на 10:30, может у кого раньше?
   Молчат как партизаны. Но по глазам вижу, что готовы меня расстрелять.
   – Ну тогда я сейчас захожу по времени?
   Тогда встает крупная женщина, похожая на медведицу гризли, и закрывает своим телом дверь. Потом делает из трех пальцев незамысловатую фигуру и говорит мне:
   – Накося выкуси! Моя очередь сейчас!
   Я на нее внимательно посмотрел и понял, что шансов попасть к врачу практически нет.
   В это время подползает к кабинету древняя старушка с тростью, ровесница эпохи Возрождения, и просит пропустить ее без очереди. Женщина-гризли зло на нее глянула и говорит:
   – Не пропущу! Поздно тебе, бабка, уже по больницам шататься, дома надо сидеть и ждать…
   А старушку «Паркинсон бьет», того и гляди она и впрямь с господом повстречается. Очередь, состоящая из первых и вторых, и так сидит как на иголках, а если еще пропустить бабульку, то это будет полный этот самый… писец. Поэтому очередь и молчит.
   Пришлось мне вступиться за правое дело:
   – Женщина, пропустите старушку, ведь скоро сами такой будете, если повезет, конечно.
   Гляжу, а у нее тело задергалось, губы стали сжиматься, а ноздри, наоборот, расширяться. Смотрит на меня пристально и говорит:
   – Когда мне не повезет, я не знаю, но знаю, когда тебе не повезет!
   И начинает медленно перемещаться в мою сторону. Мне бы отскочить, но неудобно как-то. Мужчина все же.
   Глянул в ее безумные глаза и говорю ей культурно:
   – Женщина, а вы уверены, что в ту поликлинику пришли, в какую вам нужно?
   Тогда «гризли» вырывает у старушки трость и ей со всей дури бьет меня по голове. Успел только заметить, что старушенция эта без трости быстренько заскочила в оставленный без присмотра кабинет.
   Больше ничего не помню. Очнулся в незнакомом помещении. Яркий белый свет бьет в глаза. Приятный старичок с белой бородкой мило улыбается, девушка симпатичная по головке гладит. Уж не в рай ли я попал? Вышел оттуда пошатываясь, посмотрел на дверь: нет, не рай – «врач-травматолог». Голова болит. Потрогал. Ого! Шишка как куриное яйцо первой категории. Как я сюда попал? Судя по всему, без очереди.
   После этого случая я решил, что все, хватит мир спасать, он этого не заслуживает. Третьим я больше не буду. Буду теперь первым или вторым. Кто теперь будет за порядком следить и замечания делать, я не знаю. Может быть… кто-то из вас?

Соседка Рита

   Я обратил на нее внимание, когда мы еще получали ключи от новой квартиры. Высокая женщина с красивым овальным лицом, ярко накрашенная. Одежда у нее была не просто модной, а какой-то экстравагантной. На мой неискушенный взгляд, слишком пестрая. И везде слышался ее голос, часто переходящий в заливистый смех.
   Каково же было мое удивление, когда она оказалась нашей соседкой по этажу. Звали ее Маргаритой. С мужем у нее были своеобразные отношения. Они то сходились, то расходились. Он мог жить с ней года два-три, а потом на такое же время куда-то уезжал. Это был высокий чернявый красавчик с молдавской фамилией. У них были такие страстные и в то же время ревнивые отношения, что долго быть вместе они не могли. В период, когда мы заселились в доме, его не было. У Риты был пятилетний сын Костя, ровесник нашей дочери. И когда наша дочка спросила:
   – Костя, а где твой папа?
   – Мой папа на севере! – бодро ответил Костя.
   – Неправда, Костя! На севере пап не бывает! Там только белые медведи! – ответила дочка с неплохим знанием географии.
   Вскоре мы подружились с соседями, в том числе и с Маргаритой. Вопреки моим ожиданиям, она оказалась простой и веселой. Мало того, у нее был артистический дар, причем юмористического склада. Когда Рита к нам заходила, мы с женой бросали свои дела и садились на диван. Знали, что сейчас будет смешно. Она рассказывала какой-нибудь очередной случай, происшедший с ней, или с ее знакомыми, или бог знает с кем. Когда она уходила, мы долго не могли успокоиться. Рита вполне могла выступать на сцене, зрительный зал был бы в восторге. Причем не надо было писать для нее специальные монологи. Да и вся ее жизнь была какой-то сплошной комедией, а иногда даже и трагикомедией. Если бы я записывал все, что с ней связано, это была бы отдельная книга, причем настоящий бестселлер.
   То, что Маргарита – неординарная личность, я понял в первый же месяц после заселения в новый дом. На этом этапе мы пока только здоровались и не были близко знакомы.
   Подъезжаю я к своему дому в обед и вижу странную картину. Напротив моего подъезда стоит милицейский жигуленок. А возле него крутится женщина, завернутая в простыню. На ногах тапки примерно на половину стопы. Женщина сильно взволнована, машет руками. Точнее, одной рукой, потому что второй придерживает простынку. Что-то пытается доказать милиционеру в открытое окошко. Проходя мимо, узнаю свою соседку. Интересно, думаю, что это значит? Поднялся, смотрю в окно.
   Через несколько минут выходят из машины два милиционера, а с ними какой-то мужик с дорожной сумкой. Вся компания с соседкой заходит в подъезд. Пробыли в квартире у Риты минут двадцать, затем милиция уехала. Может, ее грабанули, предположил я. Все вынесли, одна простыня осталась.
   Позже она рассказала, как развивались события того дня.
   Была у Риты не очень хорошая привычка вытряхивать пыль с тряпки в подъезд. И вот в очередной раз открыла она входную дверь и стала трясти тряпку. Дверь придерживала ногой, чтобы не закрылась. А тут кто-то этажом ниже разговаривает. Ну и любопытство сыграло с ней злую шутку. Наклонила она вниз голову, чтобы послушать и посмотреть, кто там стрекочет, да и отпустила дверь, которая тут же захлопнулась. На улице лето, окна открыты, и сквозняк сделал свое дело.
   Все бы ничего, но осталась Рита на лестничной клетке в нижнем белье и с тряпочкой в руках. В романе «Двенадцать стульев» один из героев оказался в такой же ситуации. Там голый инженер просто уселся на ступеньки, и ему, согласно авторской мысли, «оставалось только пропадать». Рита не собиралась «пропадать», но и оставаться почти голой на этаже тоже был не резон. Позвонила она соседям. То есть нам и другим. Никто не открыл. Время дневное, все на работе. Что делать? Начала она спускаться по ступенькам, посмотрела в окно. Видит, стоит машина знакомого Виктора. Точнее сказать, малознакомого, где-то раньше пересекались по работе. А несколько дней назад поздоровались. Он как раз подъехал на этой машине. Перебросились парой фраз, что, вот, мол, поселились в одном доме. Виктор еще показал рукой на свои окна, только в другом подъезде.
   Думает Рита, что же делать? Звонить по квартирам, где она никого не знает, или сразу бежать в соседний подъезд?
   Решилась на второй вариант. Прикрылась тряпочкой, насколько было возможно, и побежала. Интересно, что подумали люди, видевшие эту пробежку? Наверное, посчитали, что муж начал бить за какие-то провинности, вот она и выскочила в чем была.
   Повезло. Открывает дверь Виктор, ну и полуобнаженная Маргарита с разбега ныряет в прихожую. Тараторит ему о своей ситуации, а Виктор округлил глаза, смотрит на нее и ничего не понимает. Просит Рита Виктора принести ей простыню, чтобы укрыться. Тот бродит из комнаты в комнату, как зомби. Наконец притащил. Обернулась Рита в простыню, прошла в комнату и села на диван. Вроде как полдела сделано, а дальше что? Виктор вообще на обед приехал, ему на работу надо. Остаться здесь и сидеть, как дура, в белом балахоне да еще в чужой квартире? И ждать, когда Витькина жена придет? Да и Виктору, наверное, не с руки оставлять в квартире малознакомую женщину, да еще в таком виде.
   Попросила Рита Виктора дать ей какую-нибудь одежонку своей жены. Может быть, джинсы, майку. Тогда можно будет добраться до сестры, у которой есть запасные ключи, и ждать ее с работы на лавочке. Оказалось, что никаких джинсов нет. Жена Виктора была невысокой, склонной к полноте женщиной в противовес высокой и стройной Рите. Но даже не это было главное. Привыкшая одеваться по последней моде, наша соседка видела в шкафу жены Виктора «сплошной колхоз». Легче повеситься, чем показаться народу в таком наряде.
   Тогда ушлая Ритка предложила Виктору еще один вариант. Залезть по газовой трубе в форточку, которая была открыта. Невысокому и худощавому Виктору это будет сделать нетрудно. Объяснила, где ключи лежат и как открыть дверь, подложив что-нибудь. Также попросила Рита прихватить одежду. Не бежать же обратно полуголой. Виктор долго не понимал, что брать в чужой квартире. Сошлись на том, что он покидает в дорожную сумку все, что найдет из одежды и обуви, а соседка сама выберет нужное.
   Вышла Рита на балкон и наблюдает за Виктором, как тот в форточку лезет. Молодец, справился с заданием. Ждет его соседка, а его все нет и нет. Никак он не может разобраться с чужой одеждой в чужой квартире. Минут через десять выходит.
   И тут же подъезжают к подъезду милицейские «Жигули». Ну и под белые ручки сажают Виктора в машину. Из дома напротив хорошо было видно, как Виктор проникал в квартиру. Поэтому нашлись «добрые люди», которые помогли предотвратить «преступление».
   Увидев это, Рита выскочила на улицу в своем «саване» и в тапках жены Виктора на полступни, чтобы доказать непричастность его к ограблению.

       * * *

   И в дальнейшем курьезные случаи происходили с Ритой регулярно.
   Как-то раз познакомилась Маргарита с одним французом. (В 90-х годах фирма, в которой он работал, строила объекты на одном из заводов в нашем городе.) Этот иностранец даже предлагал Маргарите ехать с ним во Францию. Его понять вполне можно: не Ритка, а голливудская звезда! Встречались они где-то на его территории.
   И вот, как потом она рассказывала, утром в выходной день звонок в дверь. Открывает, а на пороге француз при параде. А она не давала ему свой адрес, как он ее нашел, непонятно. Вид у нее, по ее словам, был ужасный: какая-то замызганная ночнуха, волосы растрепаны после сна. Без макияжа Рита и ведро мусорное вынести не могла. Она и открыла-то дверь, думая, что Костя пришел. Предстать перед французом в такой «красе» Маргоша решительно не могла. Поэтому разговор у них произошел следующий:
   – Здравствуй, Рита!
   – А я не Рита.
   – А кто?
   – Я сестра ее.
   – А где Рита?
   – Ее нет дома, она ушла к кому-то в гости.
   – А когда будет?
   – После обеда должна быть.
   – Вы ей передайте, что Жерар приходил, я вечером буду, – сказал француз на ломаном русском и ушел.
   Разыгрывая роль сестры, она умудрилась изменить свой голос до неузнаваемости, сделав его чуть ли не на октаву выше. К тому же еще подергивала уголками губ, создавая что-то вроде нервного тика. Просто высший пилотаж артистического перевоплощения. Причем сразу без всякой подготовки. У французского товарища не было никаких сомнений, что это не Рита. Когда она показывала нам этот диалог с писклявым голосом и подергиванием губы, я чуть не помер от смеха.
   Разумеется, к вечеру она была на высоте. Французу объяснила, что сестра живет деревне и иногда приезжает на выходные. В дальнейшем все у них сошло на нет и ни в какую Францию она не поехала.

       * * *

   Однажды слышу через стенку, ругается Ритка со своим мужем. Вдруг звонок. Открываю, заходит. Лицо красное, вся кипит от злости. Сделала пару шагов и стала медленно падать, держась за стенку. Упала в коридоре и лежит. А у нас как раз были мои родители, сидели, чай пили. У нас паника, конечно, – соседка умирает. Водой на нее брызгаем, что-то успокоительное пытаемся ей дать, ничего не помогает. Лежит без движения. Что делать? Вспомнил, что в таких случаях делают непрямой массаж сердца, но, глядя на ее пышные груди, решил, что у меня ничего получится. Да и искусственное дыхание по принципу рот в рот, при зависших над моей головой родителях, как-то не очень меня вдохновляло. И только когда я начал вызывать по телефону скорую помощь, Рита тихо произнесла: «Не надо скорую». Потом так же медленно поднялась и пошла домой.
   На следующий день, усмехаясь, я сказал соседке:
   – Ритуся, зачем ты к нам вчера пришла? Могла бы спокойно в своей квартире падать в обморок!
   – Конечно, могла бы, но кто оценит! – засмеялась она в ответ.

       * * *

   Еще курьезный случай. Соседка с первого этажа рассказывала моей жене: «Иду я с работы и еще издалека вижу, что в мусорном баке голова красная маячит. Думаю, кого это угораздило туда залезть? Может, бомжиха какая? Они тогда часто ходили. Подхожу ближе – нет, не бомжиха, женщина приличная, да к тому же модно одетая: леопардовые лосины, короткая шубка с дорогим мехом и красная шляпа на голове. А когда поравнялась, поняла: бог ты мой, ваша соседка по этажу! Не замечая никого вокруг, что-то усердно ищет в мусорном баке». Впечатляющая картина.
   Вечером сама Рита рассказывала, что нечаянно выбросила в мусорное ведро какие-то драгоценности, завернутые в полиэтиленовый мешок. Вот и пошла искать. Мусору в контейнере было немного, рука не достает. Вот и пришлось лезть внутрь. А что делать?
   Через неделю драгоценности нашла дома под диваном, когда стала пылесосить.

       * * *

   Другой раз зимой в оттепель умудрилась поскользнуться и упасть в огромную лужу. Да так, что только одни ноги торчали. Прохожие с трудом вытащили ее оттуда. Помогая открыть дверь продрогшей соседке, я заметил: «Рита, ты что, календарь перепутала? Купаются обычно в холодной воде 19 января, а сегодня только 19 декабря».

       * * *

   Около тридцати лет прожила Маргарита по соседству с нами, радуя нас своими бесконечными веселыми историями. А потом неожиданно сообщила, что уезжает. Вместе с сестрой решили они вернуться на родину. После родителей остался отчий дом в одном из сел Ростовской области.
   Я представил деревенскую улицу. Вечереет. Селяне после дневных хлопот выходят на лавочку отдохнуть. И далеко, аж до самой степи, слышно знакомый женский хохот. Это, должно быть, наша бывшая соседка Рита развлекает местное население.

Старый стол

   Жарко у нас летом. Бывает и под сорок градусов. В городе вообще дышать нечем, асфальт плавится. А здесь, на даче, ничего, не так тяжело. Всегда можно водичкой облиться, под деревом в тенечке постоять, босиком по травке походить.
   Закончив поливать, я уселся на диван, стоящий на веранде. Вот здесь особенно хорошо. Отсутствие солнца и приятный легкий ветерок. Полная благодать в знойный день. А если еще попить минералки… Принес из холодильника запотевшую бутылку и налил в стакан. Обратно не понесу, неохота, пускай стоит здесь на столе.
   Невольно взгляд задержался на этом предмете обихода. Старый стол-тумба. А сколько же ему лет? Сколько? Сколько мы живем с женой, столько и лет. Ведь купили сразу после свадьбы. Значит, больше сорока. Хорошо помню, как он у нас появился. В квартире напротив жил дед Степаныч. Хороший старик был, веселый, выпить любил. В те времена купить что-то в мебельном магазине было практически невозможно. А Степаныч как участник Великой Отечественной войны имел льготы и помог нам приобрести этот стол в составе кухонного гарнитура. А ведь мы ему кто? Никто, разве что соседи. Давно уже нет Степаныча, кухонный гарнитур тоже не сохранился, а вот стол стоит еще. Задержался на этом свете.
   Кухня у нас небольшая в квартире, так что работала одна половинка стола. Но места всем хватало. За этим столом выросли наши дети. Роняли когда-то на стол с тарелки манную кашку, проливали молочко. Уже и не помню, было ли это? Было, конечно, а как же? Замечания стол не делал, Наоборот, должно быть радовался вместе с нами, слыша детский лепет.
   А когда приходили гости, чтобы справить очередное торжество, я вытаскивал этот стол в зал и раскладывал его теперь уже полностью. Он был весь заставлен тарелками, стаканами, рюмками, бутылками. Места не хватало! Сколько же съедено и выпито на этом столе! Все это гремело и звенело. А как шумели гости! А сколько было сказано тостов и поздравлений! Должно быть, он и это все помнит.
   И не только пили-ели за этим столом. В разные игры играли. Тут тебе и карты, и лото, и домино. Чего только не было! Особенно нам нравилось после ужина играть со спичечным коробком, подкидывая его над столом и считая очки. Сколько тут было эмоций! От безудержной радости до горького плача с градом слез. Слезы – это когда проигравшему выпадало мыть посуду.
   Счастливое было время. А почему? Потому что дети были маленькие. А родители еще не совсем старые. А мы как бы в серединке, цементируя и низ, и верх.
   Не всегда было весело за этим столом. Были и тяжелые поминальные дни, когда уходили родители.
   Сейчас вот мы заняли их место. Наша значимость постепенно уходит. Дети заняли наше место, то, которое в серединке. Они уже не нуждаются в нашей помощи. Да и этот старый стол тоже уже давно не главный.
   Когда на выходные на дачу приезжают гости, мы вытаскиваем на веранду из дома большой красивый стол из натурального дерева. Из дуба, кажется. А когда уезжаем, заносим обратно. А этот старый, из опилок, скромно стоит в углу, как бы наблюдая за тем, как мы пируем на новом столе. Стоит на веранде с ранней весны до поздней осени. Вроде как его и не жалко, ведь он доживает свой век. Хотя и продолжает работать как вспомогательный стол. Первые пакеты и сумки принимает именно он. Вот и сейчас стоит же на нем бутылка минералки и стакан. Кстати, как и тогда, в молодости, работает одна половинка. Только теперь та, которая лучше сохранилась.
   А потом, когда новую мебель покупали, отвезли этот стол на дачу. Как старика, которого иногда тоже отправляют в дом престарелых доживать свой век.
   И вот он стоит передо мной: старый, потрескавшийся, шатающийся. Материал из ДСП кое-где стал выкрашиваться. В прошлом году вообще одна половина отвалилась. Пришлось ремонтировать. Просверлил новые отверстия, закрутил шурупами. Внизу планочку прибил для устойчивости. А зачем ему красота? Лишь бы не рассыпался. Для немолодого человека тоже главное не рассыпаться. Тут уже здоровье гораздо важнее, чем модная красивая тряпка.
   Стол я ремонтировал, чтобы продлить ему жизнь. Человека тоже ремонтируют, чтобы продлить ему жизнь. У нас это называется лечением. Но это мало помогает, если жизненный ресурс уже выработан, как у этого стола.
   Интересно, сколько таких столов еще осталось. Мало, наверное. Конечно, многое тут зависит от ухода за ним. Моих сверстников: друзей, знакомых – уже многих нет. Может быть, за ними тоже не было должного ухода или они себя сами неправильно эксплуатировали.
   Мы с ним теперь оба пенсионеры, я свое отработал и он свое. И вот сидим друг на друга смотрим. Природа любит молодых, а мы с ним, с ее точки зрения, отработанный материал. А ведь когда-то этот стол был молодой, красивый. Сверкал глянцевой поверхностью. Сейчас потускнел. Появились царапины, какие-то пятна. Старики тоже уже не сверкают как в молодости. А как сверкать, если на лице те же царапины-морщины или пятна пигментные?
   Судя по всему, этому столу немного осталось. Здесь, на веранде, он стареет быстрее, чем в квартире. А зимой стоит в холодном доме, мерзнет, вспоминая свою яркую, бурную молодость.
   Если я могу рассчитывать на помощь своих близких в случае чего, то жизнь этого стола зависит только от меня. Не будет меня, и его век закончится. Никто его лечить не будет. Нет смысла. Сожгут на костре или отнесут на помойку. Там его увезут на полигон и закатают в землю. Казалось бы, человек и стол совершенно разные предметы. А финал один.
   Я же тоже выбрасывал на помойку родительский стол, когда квартиру освобождал от старого хлама. А куда его девать? Родители, наверное, в свое время тоже выбрасывали стол своих родителей. У них, у столов, так же как и у людей, своя «сансара».
   Что-то мрачные мысли накатились. Надо сменить пластинку. Пойду в дом, подберу какую-нибудь интересную книжку и почитаю здесь, на веранде. Самое то в полуденную жару. А старый стол… А старый стол еще послужит!

Транзитный газ

   Лет, пожалуй, двадцать назад у нас появились новые соседи по даче, их участок находится позади нашего, на соседней улице. Они нам сразу понравились. Примерно нашего возраста, с такими же понятиями о жизни, гостеприимные. У нас, правда, и другие были соседи хорошие, но с ними мы просто здоровались и ограничивались двумя-тремя дежурными фразами. В первый же день Ирина – так звали новую соседку – долго разговаривала с моей женой: о даче, о детях, о работе. Выяснилось даже, что они по молодости где-то работали вместе. Андрей, ее супруг, оказался тоже интересным человеком, к тому же заядлым рыбаком. Мне было о чем с ним поговорить.
   В общем, мы стали дружить. Приглашали друг друга в гости, купались в бассейне, непременно угощали своим урожаем. Были вечерние посиделки за чашечкой чая и не только.
   Соседи решили жить на даче постоянно: не только летом, но и зимой. Дочь у них вышла замуж, и они отдали городскую квартиру молодым. Андрей летом подготовил систему отопления, приобрел два котла, электрический и для дерева, так как газовых магистралей на наших улицах пока не было. Газ уже был на других улицах, но продвигалось это дело медленно. Все-таки это дачное общество, газ нужен в основном тем, кто живет зимой. Да и не у каждого есть для этого необходимая сумма.
   Так соседи прожили года три-четыре. Наконец, магистральный газопровод дотянули до нашей улицы. Мы пока не собирались газ проводить, так как зимой на даче не жили. И вот в один прекрасный день Ирина спрашивает у меня:
   – Борис, а можно трубу с газом провести к нам через ваш участок?
   – Ира, а ты не узнавала, когда газопровод будет на вашей улице?
   – «Хозяин трубы» сказал, что вряд ли быстрее, чем через два-три года, так как желающих немного. Он добавил, что нужно просить соседей, чтобы провести транзитный газопровод. Хотя они в основном отказывают. Один только Петрович разрешил. Но я думаю, что вы разрешите.
   При этом она заискивающе посмотрела на меня и улыбнулась. Я ответил, что надо разобраться в этом вопросе, через недельку дам ответ.
   Через неделю Ирина напомнила мне вновь об этом разговоре. Ей надо было быстрее дать ответ «нужному» человеку. Пришлось мне покопаться в интернете. Чем больше я разбирался, тем яснее понимал, что проводить транзитный газопровод через свою дачу нельзя, несмотря на дружеские отношения. Юрист так и объяснял: «Если через участок проходит транзитный газопровод, то участок называется „с обременением“. Стоимость участка падает, так как хозяин несет ответственность за все риски, связанные с газопроводом, и соглашаться на его проведение – это все равно что вешать себе хомут на шею». Я понимал, что мой отказ может повлиять на наши отношения с соседями. Мало того, отказывать надо именно сейчас, а не потом, когда они вложат деньги. Такие случаи тоже имеют место. Тогда уже дело доходит до суда, а это уже совсем не дружеские отношения.
   Мне пришлось распечатать наиболее важные статьи с примерами, чтобы это выглядело убедительно, а не голословно. Объяснить свой отказ я намеревался одновременно Андрею и Ирине, понимая важность данного вопроса для них. Для этого специально приехал на дачу с «документами» к концу рабочего дня.
   Ирина сразу заметила мое появление. Она вошла через калитку, которую мы сделали для удобства общения. Разговор у нас произошел следующий:
   – Ирина, я приехал, чтобы поговорить с вами по вашему вопросу, но с обоими. Как Андрей подъедет с работы, я подойду.
   – Ну ты скажи, да или нет?
   – Ира, я же сказал, вопрос сложный, вот здесь в папке все написано, – улыбнулся я.
   Она недоверчиво посмотрела на папку.
   – Значит, нет!
   – Ну в общем, да! Давай я подойду к вам и все объясню.
   – Не надо приходить! Я все поняла!
   – Ничего ты не поняла, просто этого нельзя делать, чтобы потом не было серьезных последствий!
   – Я все поняла, мне надо срочно звонить человеку. Я все поняла, – повторила она еще раз и резко пошла к себе.
   Такого развития событий я не предполагал, оставшись стоять со своими никому не нужными распечатками. У меня возникло предположение, что, возможно, она решала какие-то вопросы без Андрея, может быть даже давала уже кому-то деньги. Почему она не захотела меня выслушать с мужем?
   С этого дня все наши соседские отношения полностью прекратились.
   Они, видимо, посчитали, что друзья так не поступают. У нас тоже были претензии: если вы задаете вопрос, который для вас важен, то хотя бы послушайте ответ, а потом обижайтесь.
   Мы приезжали на дачу, видели соседей, они видели нас, но ни «здрасьте», ни до свидания, как будто не было многих лет общения. Мы лишь издалека поглядывали друг на друга. Мало того, если одни близко подходили к забору, чтобы, например, полить грядку, то другие поливали свою грядку в другом конце участка. Вначале было непривычно. Но человек так устроен, что ко всему привыкает. Стали мы жить так, как будто их и не было, как раньше, когда у нас были другие соседи.
   Через несколько месяцев мы узнали, что Ирина с Андреем все же подключили газ. Как раз через этого Петровича. Его участок находился по нашей стороне через три дачи. Этот пенсионер приезжал на дачу один, особо ни с кем не общался. Я тоже только здоровался с ним, и все. Действительно, я увидел врезку газопровода, шедшего через его участок. Оказалось, что через эту трубу «запитались» несколько дач с другой стороны. Почему Петрович дал разрешение, для меня оставалось загадкой. Хотя я раньше тоже не знал юридических тонкостей этого вопроса и также вполне мог дать разрешение.
   Больше никакой информации у меня не было, да и она мне, собственно, ни к чему. Появился у соседей газ, ну и хорошо. Я поступил, с их точки зрения, нехорошо, ну и бог с ними.
   Проезжая мимо дачи Петровича, я всегда обращал внимание на газопровод, уходящий в глубину участка. Видимо, эта тема как-то подспудно слегка тревожила меня, во всяком случае была не безразлична.
   И вот, проезжая в очередной раз мимо Петровича, я подумал, что что-то не так. Что именно, мне было непонятно. Лишь на обратном пути все прояснилось. Оказалось, что газопровода не было. Я даже остановил машину, чтобы внимательно посмотреть. Нет, не было. Всегда был, а тут как испарился. Мы только что приехали с моря, значит, за этот период его демонтировали. А сколько же прошло времени? Года три, пожалуй. Наверное, на той стороне провели магистральный газопровод, а этот убрали.
   Конечно, Петрович мог бы мне объяснить, но лезть в душу к малознакомому человеку было неловко. Лишь осенью мне удалось поговорить с ним. Случай помог. Я мыл свою машину на улице, когда увидел Петровича. Он вышел из калитки, посмотрел по сторонам и направился в мою сторону.
   – Привет, сосед, – сказал он.
   – Здравствуйте.
   – У вас свет есть?
   – Нет света, его отключили. Я когда сюда ехал, видел, что на подстанции работали люди.
   – А, вон оно что, ну тогда скоро включат. А я подумал, что, может, у меня какие неполадки.
   При этом он начал прикуривать сигарету, что позволяло продолжить разговор.
   – А у вас вроде газ был, а потом исчез. Не нужен стал, что ли? – спросил я, пытаясь аккуратно затронуть небезразличную мне тему.
   – Да не было у меня никакого газа и чтоб его еще сто лет не было! – ответил Петрович, как-то очень нервно подергиваясь при этом.
   – А что так?
   – Упросили меня соседи с той стороны провести им газ через мой участок. У них там трубы нет. Приходили тут с газовиками, упрашивали, обещали…
   Что обещали, он не сказал, но мне это было не так важно.
   – Ну я сдуру и согласился, подписал чего-то. А потом началась эта эпопея. Мне надо было сразу отказаться, когда монтировали газопровод. Представляешь, поставили они на углу забора газовый шкафчик. Я им говорю, а зачем мне это? Они отвечают, что так положено по проекту. А потом уже, когда запустили, этот шкаф стал газом вонять. Пришлось звонить газовикам. Они первый раз приехали, сделали что-то. Потом опять воняет. И говорят мне по телефону, что платить надо, ваше оборудование, мол. Ну я и понял, что вляпался.
   Я бросил мыть машину, чтобы мой собеседник не убежал раньше времени:
   – Ну и что же дальше?
   – Дальше неприятности мои продолжились. Зимой сижу дома, смотрю телевизор. Звонят газовики, что надо срочно подъехать на дачу. Проблемы какие-то с газопроводом, так и говорят – «с вашим газопроводом». Взял такси, приехал. Оказывается, с моей крыши сошел снег или наледь какая и повредил газопровод. Чуть ли не пополам согнул. Два часа они работали, сварку применяли, а я стоял рядом, замерзал. Потом, когда сделали, спрашивают меня, кто платить будет. Я говорю, что платить ничего не буду. Идите к соседям и с ними разговаривайте. Это их газ. Они отвечают, что газ их, а труба ваша, вы должны за ней приглядывать, снег с крыши надо вовремя чистить. В общем, уехали они, а меня такое зло взяло, и прежде всего на себя.
   – Ну и что, заплатил?
   – Нет, ничего не платил! Может, соседи платили, не знаю. Но тогда я уже решил, что надо от этого газа избавляться! Но как? Я же в этих вопросах ничего не понимаю!
   – Значит, нельзя было давать разрешение, – говорю, понимая, что примерно об этом я и намеревался поговорить с соседями.
   – Конечно, а мне никто не подсказал. Сын у меня в Москве живет, хотя можно было с ним посоветоваться по телефону. Последней каплей стал еще один наезд на меня. Это уже летом было. Приехал ко мне какой-то инспектор. И говорит мне, что у вас тут сплошные нарушения по газопроводу. На два метра с обеих сторон не должно быть деревьев, а этот газопровод сквозь ветки как раз и проходил. Выписал мне постановление на вырубку одного дерева и обрезку веток с другого. Срок исполнения, а потом штраф и пени. Я ему говорю, как я могу рубить дерево на своем законном участке? Кто мне будет компенсировать затраты? А он смеется и отвечает: «Я не из благотворительного общества. Компенсациями не занимаюсь, а, наоборот, только штрафую». Я понял, что дело серьезное. Пришлось с ним «договариваться». Сошлись на том, что спилю лишь несколько веток.
   – И зачем все это терпеть ради благополучия других? – сказал я.
   – Вот именно! Когда сын приехал в гости, то я поделился с ним проблемой. А он в Москве живет, в крупной фирме работает, грамотный парень. Стали с ним думать, как избавиться от трубы. Подняли все документы. Оказалось, что там много нарушений. Главное, что нет моей подписи, то есть я не давал разрешения. Где я тогда расписывался, кто его знает. Какая-то левая бумажка была.
   – Тогда можно в суд подавать, на демонтаж трубы.
   – Что мы и сделали, пока сын в отпуске был. А потом полтора года тяжба эта длилась. Пришлось мне походить по судам. Встречался там с соседями. Смотрели на меня как на врага народа. Но суд принял нашу сторону. И вот только этим летом приехали газовики и срезали трубу.
   – А как же соседи? Остались без газа?
   – Не только без газа, но и без вложенных денег. Ты знаешь, наверное, сколько это стоит?
   – А разве это правильно, что люди заплатили и остались ни с чем?
   – Конечно, неправильно! Поэтому суд, согласно закону, обязал газовое хозяйство изыскать возможность подключения.
   – Ну и что, ищут?

   – А как искать, если трубы с той стороны пока нет, – усмехнулся Петрович. – На следующий год запланировали.
   – Тогда получается, что эту зиму они будут без газа.
   – Получается так, – сказал Петрович и, посмотрев на меня внимательно, добавил: – А ты чего меня не предупредил? Ты же сам не дал разрешения!
   – А как ты это представляешь? Бегать по всей улице и всех уговаривать? С какой стати? Это ведь личное дело каждого.
   – Да я пошутил, – еще раз усмехнулся Петрович и нехотя поплелся к себе.
   Я продолжил мыть машину, понимая, что при определенных условиях вполне мог оказаться на месте Петровича.

Я уникальный человек

   Я недавно осознал, что во мне заложено что-то необычное. Да что там необычное, скажу прямо, я просто уникальный человек! Очень редкий экземпляр! Что, не верите? Вы даже представить себе не можете, что было бы у нас в стране, если бы все были такие, как я.
   Ну вот, например, для меня совершенно неприемлемо взять что-то чужое, или, другими словами, украсть что-либо. С завода даже гвоздя не мог вынести. Не потому, что охрана на проходной, а потому что вот такой ненормальный! Хотя ненормальность и уникальность где-то пересекаются.
   А теперь представьте, что все люди стали такими, как я. Никто никогда не берет ничего чужого. Что это значит? Это значит, что отменяются все замки, все запоры и даже дверные цепочки. Дома, квартиры можно теперь не закрывать. Пошли на работу, прикрыли дверь, и все. Даже если она откроется случайно от сквозняка и на тумбочке в коридоре лежат деньги и драгоценности, то не переживайте, никто ничего не возьмет! Никто не покусится на вашу собственность. Нет воров, вымерли как класс. Все стали как я. Если какой-нибудь человек с признаками клептомании послушает меня и подумает: «Вот бы мне попасть в такое общество, где двери не закрываются», то я его разочарую – на чужие деньги вы сможете посмотреть, но взять не возьмете.
   Становятся ненужными все защитные и охранные сигнализации, какие у нас только существуют. А зачем они, если никто никогда не возьмет чужого? Так что и вашу машину теперь уже никогда не угонят. Можете оставлять в ней на ночь борсетку с деньгами и документами. Никто даже не возьмется за ручку вашей незакрытой двери. Все стали как я.
   Все объекты, которые раньше охранялись, – заводы, торговые центры, банки – теперь не надо охранять. Ни у одного человека даже мысли не появится, что можно взять что-то не свое.
   А теперь представьте эту гору ненужных замков, ключей, сейфов, сигнализаций, пультов управления, датчиков слежения! Ракету на Марс можно запустить из этого материала, а может, и не одну.
   А сколько охранников можно упразднить! Теперь они не будут заниматься пустым времяпрепровождением на службе, а перейдут на другую, более созидательную работу.
   Пошли дальше. Ну вот, например, я никогда никого не бил первым. Для меня вообще неприемлемо ударить человека. Разве только при самообороне! Ну и что, скажете вы, что здесь такого?
   А теперь представьте, что все люди такие, как я. Это значит, что никто никогда не будет бить морду другому человеку. Если нет первого, то и нет второго. Ни одного фингала под глазом, ни одного выбитого зуба. И необязательно по лицу, по другим частям тела тоже никто никого никогда не ударит, даже пальцем не тронет. Если разве что нечаянно. Представляете, какой был бы порядок в стране! И всего-то надо, чтобы все были такие, как я. А вы еще сомневались в моей уникальности!
   Молодые девушки, и не только молодые, могут вечерами и ночами бродить по улицам, паркам, заходить в самые глухие места. Никто вас не обидит. Кто-то скажет, а если пьяный какой пристанет? Мол, он ничего не соображает. Вы забыли, что пьяный будет такой, как я. А у меня не было такого случая, чтобы я пьяный задирался. Так что можно быть спокойным. Приставать к вам или угрожать никто не будет. А если что кто и скажет, то только что-нибудь доброе, веселое. Предложит проводить вас домой. Не волнуйтесь, соглашайтесь, если, конечно, он вам симпатичен. Можете не соглашаться. В любом случае вам ничто не угрожает.
   Так что упразднить можно не только охранников, но и почти всю структуру МВД со всеми подразделениями. А зачем их содержать, если нет ни одного преступления? Никто не ворует, никто никого не бьет, не насилует, никто никого не режет и ни в кого не стреляет. Мошенники всех мастей перестанут быть мошенниками и до конца жизни будут искренне переживать за свое прошлое. В результате тысячи людей никогда не лишатся ни своей недвижимости, ни своих сбережений. Колонии и тюрьмы постепенно исчезнут вообще, так как отбывшие срок заключенные будут выходить на свободу, а новые поступать уже не будут. Они стали как я.
   Оставить можно будет только службу ДПС, да и то в усеченном виде. Количество аварий резко сократится, все будут ездить по правилам. Никто не будет лихачить, подрезать, обзывать другого водителя «козлом». А чтобы там хвататься за биту или за травматический пистолет, это будет только из области фантастики и голливудских блокбастеров. Алкотестеры сотрудники ГИБДД сдадут на склад. А зачем они, если ни одного пьяного за рулем? Почему водители стали такими, вы, наверное, и сами уже догадались.
   Вся эта огромная армия полицейских, охранников, судебных приставов, надзирателей начинает заниматься полезным для страны делом. Представляете, какая экономия бюджета! Россия в короткие сроки вырывается в мировые лидеры по всем экономическим показателям.
   А у нас в стране, я посчитал, как минимум в три раза вырастет МРОТ и, соответственно, пенсии и минимальная зарплата.
   Вы можете подумать о том, что моя речь где-то немножко смахивает на речь Остапа Бендера о Международном шахматном турнире в Васюках. Но все-таки разница есть, причем существенная. Там была писательская выдумка, а здесь я реальный, живой человек. Меня можно потрогать.
   В эшелонах власти (красивое словосочетание) исчезают такие явления, как коррупция, взятки, лоббирование чьих-то интересов. Все чиновники стали как я. А я всегда понимал так, что если ты попал на государственную службу, то тебе уже повезло. Зачем еще что-то? Тебе и так не надо таскать мешки с цементом, не стоять у мартена, не спускаться в шахту, и даже не развозить на велосипеде пиццу. В хорошем костюмчике и модном галстуке ходи себе на службу и думай об улучшении благосостояния страны, города и отдельно взятого гражданина. Да и думать-то приходится не за свой счет, а за государственный!
   А представляете, какие чистые у нас станут города. И субботники будут не обязательны. Никто ничего не бросает, нигде не мусорит. На остановках (вы можете себе это представить?) окурки бросают в урну. Из машины никогда не вылетит пластиковая бутылка или пачка из-под сигарет. Все потому, что для меня неприемлемо бросить что-нибудь куда-нибудь в неположенном месте. Скажу вам по секрету: яблочный огрызок могу в машине неделю возить, если некуда выбросить. Вот такая патология!
   Запрещенные вещества никогда не пробовал. Это значит, что никто никогда тоже не будет пробовать. Тысячи молодых людей остаются жить и приносить пользу стране. Наркоторговцы мучаются угрызением совести и, чтобы загладить свою вину, переходят в федеральную службу безопасности для агентурной работы. У них это должно получиться. Будут выявлять вражеских агентов, коих будут к нам засылать для изучения российского экономического чуда.
   Не только экономическое состояние резко улучшится, но и культура. Если вам, к примеру, когда-нибудь хамили, то теперь не будут. Да и вы сами даже при желании не сможете этого сделать. В домах будут соблюдаться нормы тишины. Если какая женщина сделает замечание соседу, что, мол, у вас шумно, то сосед обязательно извинится, пообещает вести себя хорошо и пригласит даму на чай. Матерного слова вы нигде не услышите, ну если только когда молотком по пальцу.
   Теперь самое главное. Как сделать так, чтобы все стали такими, как я? Что для этого надо?
   Надо чтобы руководство страны дало команду для изучения моей персоны. Собрать лучших ученых от медицины: академиков, профессоров. Пускай меня изучают. Деньги я за это брать не буду. Ведь это все пойдет на благо России. Честно говоря, я и сам не знаю, что у меня там внутри не так?
   Может, в моем мозгу всего-навсего какая-нибудь лишняя извилина или, наоборот, какой-то не хватает? В ДНК что-то зашифровано, доселе неизвестное? А может, у меня, как у товарища Дынина, группа крови вовсе не 3-я, а 33-я. Так что вы, товарищи ученые, постарайтесь, установите причину. Найдите какую-нибудь сыворотку, чтобы потом в обязательном порядке всех сделать такими же, как я. Это будет величайшее открытие современности. Ничего подобного в мире еще не было. Нобелевская премия отдыхает.

Меня не очень волнует, что там будет в Америке, в Европе, В Австралии и даже в Буркина-Фасо. Пускай там остается все как есть. Меня Россия интересует. Хочется, чтобы моя уникальность передалась нашей стране, нашему народу. Чтобы наша Россия процветала. Чтобы за границей очередь выстроилась на несколько лет вперед из желающих въехать сюда. Тогда можно будет пускать нужных стране людей, конечно после соответствующей вакцинации.
Поэтому вы поторопитесь, государственные мужи. А то, не дай бог, выкрадут меня вражеские агенты и будут изучать мою уникальность на благо их стран. А мне бы этого совсем не хотелось.

Что хорошего в рыбалке?

   По отношению к рыбалке всех мужчин можно разделить на три группы.
   Первая – это фанаты, или профессионалы. Не успеют они приехать с очередной рыбалки, как уже готовятся к следующей. Они рыбалят зимой и летом и отпуск берут чаще всего под это дело. Половину рабочего времени они тратят на обсуждение этой тематики. Дома или в гараже у них все пропитано рыбой и уставлено рыболовными снастями. Жены их давно махнули на них рукой, следуя принципу: «Чем бы дитя не тешилось…»
   Вторая группа – это противники рыбалки. Они не понимают, как можно часами тупо смотреть на поплавок в надежде, что клюнет какой-нибудь окунек. Ведь за это время можно сделать много нужных и полезных дел. По их мнению, любители рыбалки специально увиливают от семейных проблем ради своего сомнительного развлечения.
   И третья группа, самая многочисленная. Эти те, которые совсем не против посидеть на берегу с удочкой. Но тем не менее, в силу различных причин, делают это крайне редко. Может быть, два-три раза за год, а чаще ни одного.

       * * *

   Зайцев очень удивился, когда на работе к нему подошел Семенов и пригласил в субботу на рыбалку. Дело в том, что Зайцев не входил в компанию рыбаков и охотников, которая давно образовалась у них в институте. А сам, скорее всего, относился к третьей группе. То есть ничего против рыбалки не имел, но и почти никогда не ловил. Последний раз это было года три назад, когда весь отдел выезжал на лоно природы. Зайцеву тогда быстро наскучило неподвижно стоять с удочкой, и он предпочел купаться в речке с женщинами.
   – Понимаешь, – продолжал Семенов, – у нас место в машине свободно, с тобой дешевле будет.
   – У меня удочек нет, – ответил Зайцев, чтобы вежливо отказаться.
   – Да удочек у нас полно, выделим тебе!
   Зайцев чуть задумался и не нашел ничего лучшего, как ответить:
   – Тогда мне надо с женой посоветоваться.
   – Чего там советоваться! Ты, что, не мужик? – тут же ответил Семенов.
   И вот тут он взял Зайцева за живое.
   – Почему не мужик? Мужик, – робко сказал он. – Ну хорошо, поехали.
   И, не давая тому опомниться, Семенов добавил:
   – Поедем ты, я и Малышкин. Заедем в четыре утра, будь готов.
   Когда Семенов ушел в свой отдел, Зайцев несколько минут стоял неподвижно. Он понимал, что сделал что-то не то. Как будто опоздал на поезд и ничего уже сделать нельзя. А так хочется поспать подольше в выходной день и, никуда не торопясь, позавтракать вместе с женой, что бывает только в выходные и праздники. Затем сходить на рынок, потом посмотреть телевизор или почитать книгу. Вместо всего этого какая-то рыбалка, да еще в четыре утра.
   Вечером настроение у Зайцева было испорчено.
   – Может, ты не поедешь? – спросила его жена. – Позвони, откажись, всего делов-то!
   – Ну как я не поеду, я же слово дал, неудобно отказываться, подведу коллектив.
   Без пяти четыре Зайцев с женой и большой сумкой стоял у подъезда. Пока он загружался в машину, Малышкин ехидно спросил:
   – А что, жена тоже едет?
   – Нет, она провожает.
   Когда тронулись, Малышкин, который сидел сзади, протянул Зайцеву фляжку:
   – На, взбодрись!
   – Что это, кофе?
   – В этой фляжке первачок! А с нами едет новичок? – в рифму пошутил Малышкин.
   – Как можно пить в четыре утра, я что, алкоголик? Да еще без закуски.
   – Закуска еще плавает.
   – А я уже поймал: вон в пакете бычки в томатном соусе.
   Семенов резко затормозил, и Малышкин, который высоко держал фляжку, выплеснул часть содержимого ему на голову. Сквозь стекающие струйки «ароматного напитка» Семенов пристально посмотрел на Зайцева.
   – Что, машина сломалась? – спросил тот.
   – Сейчас мы тебя сломаем! – недовольно ответил тот.
   – Зачем меня ломать?
   – А ты зачем взял консервы? Ты понимаешь, что удачи не будет?
   – Нет, – честно признался Зайцев, – не понимаю.
   Малышкин усмехнулся:
   – Может, тебя высадить, пока не поздно.
   – Это как меня высадить? Уговорили, а теперь высадить.
   – А так! Даже зимой, бывало, высаживали в аналогичной ситуации.
   Жезл автоинспектора прервал их разговор. Как только Семенов опустил стекло, в нос инспектору ударил сильный запах разлитой самогонки.
   Он просто ошалел от такой наглости водителя и потащил Семенова в свою машину. В течение получаса тому пришлось дышать в трубку. С точки зрения инспектора, Семенов просто издевался над ним. В машине все пропахло сивухой, а прибор не показывает нужные промилле.
   Пришлось инспектору признать, что водитель принял не «на грудь», а на голову. Наконец, злющий Семенов, с надутым и красным лицом, сел за руль, и они поехали.
   – Вот и первая неприятность! – резюмировал Малышкин.
   Когда приехали, Семенов с Малышкиным второпях стали готовить снасти, предоставив Зайцеву некоторую свободу. Тот неспешно прохаживался вдоль речки, любуясь утренней красотой. «Достаточно просто приезжать на природу, любоваться ею, посидеть у костра и ехать обратно, – рассуждал Зайцев, – и совсем не обязательно ловить рыбу».
   – Вот твоя удочка, – крикнул Семенов, – черви в банке.
   Преодолевая брезгливость, Зайцев с трудом нацепил червяка на крючок. Затем подошел к берегу и попытался забросить удочку. Пока цеплял червяка, краем глаза подсмотрел, как это с легкостью делают Семенов и Малышкин. Но у него это получалось плохо. Поплавок с грузилом, описав дугу, прилетал обратно к берегу, а то и вовсе оказывался позади. В это время под радостные возгласы Малышкин вытащил первого карася. Затем подошел к Зайцеву.
   – Старайся забрасывать легким движением, преимущественно кистевым, – сказал он.
   Зайцев забросил, получилось значительно лучше.
   – Вытащи и попробуй еще разок, еще полегче, коротким движением.
   Дальше случилось нечто ужасное. Такое трудно даже придумать. Забрасывая удочку, Зайцев зацепил крючком за ухо своего учителя. Тот заорал благим матом, вспомнил всю родню Зайцева. Особенно досталось его маме.
   Семенов с пассатижами долго колдовал над ухом Малышкина. Стараясь утешить несчастного, решил пошутить: «Ну что, прокол есть, можно серьгу покупать, а если хочешь сэкономить, можно мормышку повесить». Зайцев, как ученик, получивший двойку, с угрызением совести наблюдал за этим действием.
   После этого озверелый Малышкин взял удочку и отошел метров за пятьдесят, на ходу бросив: «Зря мы его не высадили».
   За последующий час Семенов вытащил нескольких карасей и еще пару неизвестных Зайцеву рыбешек. Да и Малышкин время от времени приходил с уловом, сбрасывая его в садок. При этом он покачивал головой и косо посматривал на Зайцева. У того улова не было. Хотя движения поплавка наблюдались, рыбу вытащить не удавалось.
   Вдруг Семенов громко сказал:
   – Клюет!
   – У кого? – не понял Зайцев.
   – У тебя, едрен батон.
   – Где у меня клюет? У меня вообще поплавка нет, я его не вижу!
   – Тащи, козел! – уже закричал Семенов.
   Зайцеву очень не понравилось, что его назвали козлом, но тем не менее он с силой рванул удочку. Крупный карась с огромной скоростью вылетел из воды, как ракета, и помчался на орбиту. Но немного не долетел и упал на дерево, которое располагалось в пяти метрах сзади. Висит на ветке и красиво блестит чешуей в лучах восходящего солнца. Семенов подергал за леску и говорит:
   – Ну что, надо лезть.
   – А кто полезет?
   – Ты! Твой карась, ты и лезь! – отрезал Семенов. – Я подстрахую.
   Семенов помог забраться Зайцеву на первую ветку, и тот полез. И, когда уже встал на последнюю ветку, она предательски хрустнула. Вниз Зайцев летел, как Винни Пух. Только тот упал на колючки, а этот на страховавшего его Семенова. Тот взвыл, как раненый зверь, и рухнул на землю.
   Прибежал Малышкин на крик, смотрит – Семенов лежит, стонет, ругается непечатными словами. Только нагнулся к потерпевшему, а в это время карась бац ему по башке!
   – Нет, это не рыбалка, а хрень какая-та! – сказал Малышкин и, посмотрев вверх, добавил: – Караси по небу летают.
   Зайцеву предложили закончить рыбалку и собирать хворост для костра, что он с удовольствием начал делать. Когда начали чистить и потрошить рыбу, оказалось, что у Зайцева это получается не хуже, а может, даже и лучше, чем у опытных рыболовов. Ведь купленную на рынке рыбу он чистил всегда сам.
   Вскоре закипела уха, и Малышкин, выливая остатки из фляжки себе и Зайцеву, сказал:
   – Я думал, что летом на рыбалке ничего плохого не бывает, а оно вон как. Конечно, виноваты консервы, но мы тоже хороши, могли ведь предупредить человека.
   – А что зимой? Бывали какие случаи? – спросил Зайцев.
   – А то! – произнес Малышкин. – Я сам проваливался под лед. Ребята помогли, вылез с трудом. Причем машина за нами должна была приехать вечером. Что делать? Мороз! Развели у берега костер. Разделся догола, да так и прыгал возле огня до вечера. Мужики ловили рыбу и потешались надо мной.
   – А у меня тоже был случай на зимней рыбалке, – начал Семенов. – Ездили мы в одно и то же место на ловлю, причем с ночевкой. Также привозили нас на заводской машине, а на следующий день забирали. Личных машин тогда у нас не было. Ночевали в скирде сена. Залезешь туда внутрь в плащ-палатке и спишь всю ночь. Ничего, более-менее тепло, мыши только бегают по тебе. Но дело в том, что эти скирды не видны были с озера, так как находились за бугром. И вот, порыбалили мы и пошли устраиваться на ночлег, а сена нет. Всегда были стога в течение многих лет, а теперь нет. Не учли мы, что колхозы стали распадаться. Пошли обратно к озеру. А там степь, деревьев никаких нет. Один камыш только. Горит быстро, тепла с него мало. А мороз был градусов 20. Нас тогда было трое. Нарежешь охапку камыша, бросишь в костер, постоишь минутку, погреешься и опять в камыши. Так всю ночь и бегали.
   – Ребята знакомые рассказывали, – опять подключился Малышкин. – Переезжали они на автомобиле то ли речку, то ли озеро, ну и провалились под лед. Четыре человека в зимней одежде, попробуй быстро вылезти. Вода хлынула, паника, двери не открываются. Уже с жизнью начали прощаться. Но повезло ребятам, мелко оказалось. По грудь воды натекло. Вылезли кое-как потихоньку.
   На обратном пути ехали молча и думали каждый о своем. При этом Малышкин постоянно трогал свое ухо, а Семенов почесывал шею.
   Зайцев думал: «Зря я поехал на эту рыбалку, надо было жену послушать. Хорошо хоть, что лето, а то зимой вообще мог бы не вернуться».
   Семенов и Малышкин перестали сердиться на Зайцева. Но на рыбалку больше не приглашают, даже когда место в машине есть. А он и сам не хочет: «Что хорошего в этой рыбалке? В субботу пойду на рынок, возьму сазанчика на три кило. Жена пожарит его в сметанке, вкусно и никаких проблем».

Сто грамм красной икры

   Валерий Николаевич частенько после работы заходил в этот фирменный магазинчик. Он приезжал с другого конца города, так как именно здесь знакомые посоветовали ему покупать красную икру. Икра на самом деле всегда была в наличии и хорошего качества. Валерий Николаевич покупал сто грамм этого продукта и ехал домой. Он был уже на пенсии, но продолжал работать в своем институте.
   Продавщица Наталья, улыбаясь постоянному клиенту, все же недоумевала: «Как это можно так часто покупать дорогой товар?» Даже состоятельные люди, приезжавшие на дорогих автомобилях, которые Наталья видела в окно, делали это время от времени. А пожилой, скромно одетый мужчина после покупки спешил на остановку.
   Наталья не упускала случая посплетничать с другой продавщицей Валентиной:
   – Вон, смотри, опять этот дедок заходит!
   – Какой дедок?
   – Ну этот подпольный миллионер!
   – А что ты так переживаешь? Ну покупает и покупает икру. Какое нам дело?
   – Да я не переживаю, просто интересно, где люди деньги берут, чтобы каждый день икру трескать?
   – Да мало ли в наше время богатых людей! Может, у него сын – крупный бизнесмен или зять – мэр города, почем нам знать! Или он сам какой-нибудь подпольный миллионер Корейко. Иди, он уже у прилавка стоит.
   Однажды Валерий Николаевич зашел в магазин с букетом цветов.
   – У вас, наверное, день рождения, – улыбнулась Наталья.
   – Да! – ответил мужчина.
   – Наверное, от какой-нибудь поклонницы?
   – Нет, это мои ученики подарили.
   – Вы что, в школе работаете? – удивилась Наталья, пытаясь поддержать разговор.
   – Нет, я в институте преподаю.
   – И что же вы там преподаете, если не секрет?
   – Математическое обеспечение и администрирование информационных систем.
   Наталья хотела еще что-то спросить, чтобы продолжить разговор, но эта последняя фраза пенсионера выбила ее из колеи.
   Зато в следующий раз Наталья прямо спросила Валерия Николаевича:
   – Скажите, а что, эта вот ваша специальность довольно редкая и очень востребована?
   – Нет, не редкая и востребована так же, как и другие специальности.
   – А где ее можно получить?
   – Чтобы преподавать на кафедре, надо сначала окончить институт, а потом аспирантуру. А зачем вы спрашиваете? – улыбнулся Валерий Николаевич.
   – Сын у меня в этом году школу окончит. Вот думаем, куда поступать.
   Валерий Николаевич понимал, куда клонит продавщица, задавая этот вопрос. Именно частая покупка икры вызывала у Натальи неподдельный интерес к его персоне. Но ему совершенно ни к чему было отчитываться перед ней и раскрывать свою душу.

       * * *

   Икру он покупал для тяжелобольной жены. Еще год назад она была здоровым человеком. А потом началось. Стала слабеть по непонятной причине. Пропал аппетит, ходить становилось все труднее и труднее. Врачи определили какое-то заболевание крови, но ничего сделать не могут. До сих пор непонятно, онкология ли это или что-то другое.
   Если в прошлом году жена еще кое-как потихоньку выходила на прогулку, то в этом передвигается только по квартире. А самое ужасное, что совершенно ничего не хочет есть. Вот только разве что пару бутербродов с икрой за день, и то кое-как. Похудела сильно. Скоро уже полгода будет, как он периодически наведывается в этот магазин.
   Все чаще в голове у Валерия Николаевича стала прокручиваться их совместная жизнь. Он обратил на свою будущую жену внимание, еще когда они были абитуриентами. А осмелился проводить ее только на третьем курсе, после экзамена зимней сессии. Долго шли пешком по зимним улицам, не умолкая ни на секунду. С тех пор уже не расставались. Играли в волейбол за институт. А бесконечные туристические походы, с палаткой у костра! «Какие мы были молодые и счастливые!» – так думал об этих временах Валерий Николаевич. И в последующие годы он никогда не пожалел о выборе спутницы жизни.
   Валерий Николаевич отказывался верить в худшее. Ведь она только вышла на пенсию. Еще жить и жить, нянчиться с внуками. Откуда взялась эта болезнь? Может, врачи все-таки найдут нужное лекарство или организм сам сумеет справиться! Будем надеяться! Надежда на выздоровление всегда остается.

       * * *

   Отпустив очередного покупателя, Наталья подошла к Валентине:
   – Слушай, Валька, а наш математик что-то перестал нас навещать. В прошедшем месяце его не было. С чего бы это?
   – С чего! Деньги закончились, вот и не заходит!

Почти смешно Рассказы: улыбнемся, погрустим Юрий Гаврюшенко