Эдуард Николаевич Качан
Дело случая

   © Качан Э.Н., текст, 2023
   © Сибирская Благозвонница, оформление, 2023
//-- * * * --//

   Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви ИС Р22-207-0170

Часть первая

Глава 1
«Мегера и крокодилица»

   – Добрый день, Юлия Владимировна.
   – Здравствуйте, Юлия Владимировна.
   – Доброе утро, Юлия Владимировна.
   На все эти приветствия Юлия Ракитина отвечала лишь коротким кивком. Но никого это не обижало и не задевало. Все работники фабрики «Мебель-прогресс» видели – хозяйка не в духе. Впрочем, как всегда.
   Приехав на фабрику, она никогда не шла сразу к себе в кабинет – такое уж у нее было правило. Нет, Ракитина проходила по всем цехам, рискуя запачкать в пыли свою дорогую и модную одежду, заглядывала во все «закутки», в общем, делала все, чтобы от ее взгляда не укрылась ни одна мелочь. Довольно высокая для женщины – метр восемьдесят, да еще и каблуки-шпильки, – стройная, ухоженная, с элегантной короткой стрижкой и всегда идеальным маникюром на тонких, длинных пальцах, она, пожалуй, была бы красива, если бы не постоянно недовольное, брезгливое выражение лица. Никто на фабрике никогда не видел хозяйку смеющейся или хотя бы улыбающейся. Казалось бы – еще не старуха, денег хоть отбавляй, в общем – живи и радуйся! Но Юлия Владимировна не радовалась.
   С обходом фабрики она никогда не спешила. Если обнаруживался непорядок, виновный тут же наказывался, причем чаще всего просто увольнялся. Рабочие шептались о том, что, увольняя человека, хозяйка испытывает удовольствие, отыгрывается на нем, вымещая на другом свою собственную боль или что там еще было у нее в душе. Впрочем, как все обстоит на самом деле, никто не знал – хозяйка была не из тех, кто откровенничает со своими подчиненными и обнажает собственную душу. Нередко человек открывается во время приступов гнева, но Юлия Владимировна была не из таких. Даже впадая в ярость, крича и вопя на подчиненного, она, в сущности, оставалась закрытой, словно в душе ее была стальная дверь, за которую она не пускала никого. Несмотря на довольно высокие зарплаты, текучка на фабрике была большая – тяжелый характер хозяйки выдерживали немногие, да и провиниться, откровенно говоря, может любой человек, даже очень старательный.
   Вот и сейчас она медленно прошлась по всем цехам, заглянула во все подсобные помещения, кроме разве что раздевалки. Директор Паша – Павел Григорьевич Воснецов – следовал за ней тенью. Это был еще молодой человек, слегка за тридцать. О производстве мебели он знал все или почти все, но на своем месте оставался в основном благодаря особенностям своего темперамента. Флегматичный Паша мог выносить хозяйку в любом настроении – и когда она орала на него не переставая, минут по пятнадцать, и когда в припадке гнева швыряла бумагой для принтера, ручками, карандашами и прочими канцелярскими принадлежностями. И даже когда она, выпив лишнего, требовала немедленно начать генеральную уборку, поменять местами все станки или сделать что-то подобное, столько же трудное и ненужное. Впрочем, последнее случалось редко – все знали, что хозяйка попивает, но по-настоящему пьяной видели ее всего лишь несколько раз. Опытные в деле потребления горячительных напитков мужики утверждали, что рано или поздно Ракитина обязательно сопьется и превратится в обычную алкашку, но пока, кажется, до этого было еще далеко – организм у Юлии Владимировны был крепкий.
   Сегодня она не произнесла на фабрике ни слова – обычная ситуация в общем-то. Молча обойдет все, найдет к чему придраться и вот тогда уж откроет рот, чтобы наказывать, увольнять, поучать или насмехаться. Внимательно осмотрев цеха, в которых собиралась готовая мебель, Юлия Владимировна остановилась рядом с кромочным станком. Работавший на нем Саша Турин – молодой парень двадцати пяти лет – вжал голову в плечи. Сейчас разразится гром, и истеричная хозяйка примется орать. Вон как уже губы сжала!
   Но хозяйка все еще молчала. Саше ничего не оставалось, как продолжить работу. Под тяжелым взглядом владелицы предприятия он наклеивал кромку из ПВХ на торцы деталей из ДСП, закрывая их серединку, чувствительную к любой влаге -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Ракитина молча наблюдала за работой Саши минут пять, а потом направилась к себе в кабинет. Вслед за ней пошел и директор Павел. По своему опыту он знал – будет разнос. Когда хозяйка так мрачна и молчалива, другого просто быть не может.
   И верно – Юлия Владимировна принялась пилить Павла, как только они вошли в ее кабинет. Даже еще в кресло сесть не успела, как уже начала зловещим тоном:
   – Я только что была в нашем магазине! И знаешь, что я там увидела?
   – Нет, конечно, – кротко ответил Паша.
   Магазин у фирмы «Мебель-прогресс» был всего один. Хозяйка заезжала туда ежедневно – так же как и на саму фабрику. Продавцы боялись Юлию Владимировну не меньше, чем фабричные рабочие.
   – Я увидела, что на полосатом шкафу отклеилась кромка! На двух фасадах и одном месте сбоку! – Хозяйка опустилась в кресло, но сверлить Павла глазами не перестала. – Этот шкаф стоит уйму денег, Пашенька!
   О стоимости полосатого шкафа Павел и так был прекрасно осведомлен. Это, собственно, был не просто шкаф, а несколько соединенных друг с другом изделий – и шкаф с зеркалами, и комод, и гнутая полочка сбоку. «Полосатым» его называли из-за цвета оригинального ДСП, который использовался при изготовлении. Смотрелось все это очень модно и стильно, но и стоило, конечно, немало.
   – Его и так непросто продать, с учетом того, что сейчас на дворе кризис и люди деньгами не сорят! – с нажимом продолжила хозяйка. – А теперь его привезут назад, сюда, переделывать. Перевозка стоит денег, правда, Пашенька? Шкаф, конечно, разберут, иначе не отремонтировать. Это тоже кое-чего стоит. Потом переклеят кромку и соберут все назад. И опять отволокут в магазин. А денежки-то за все это капают и капают! И что мне прикажешь делать, друг сердечный? Попытаться переложить все на покупателей и добавить лишние издержки на ценник? Чтобы мы его вообще никогда продать не могли, да?! Или эти издержки оплатит кто-то другой? Ты, например? Или этот кромочник? Как его – Боря?
   – Саша, – тихо поправил Павел.
   – Я и так помню, что он Саша! – закричала хозяйка. – Я хочу получить ответ на два вечных русских вопроса – кто виноват и что делать! Ну, Паша, твои предложения?! Как сделать так, чтобы это никогда больше не повторялось и наши изделия были идеальными? Слышишь – чтобы кромка больше не отклеивалась никогда! Что для этого надо? Может, нам ее не клеить, а гвоздями прибивать?! – Ракитина едко усмехнулась краешками тонких губ. – А что – новое решение, покупатели будут довольны. Может быть. Ну, а если не будут, я эти шкафы тебе продам, договорились?!
   – Настройщика надо вызывать, – все так же тихо произнес Павел. – Клей на станке подается неравномерно, и своими силами мы эту проблему устранить никак не можем. Пусть специалист устраняет.
   – Так ведь мы уже вызывали настройщика, два месяца назад! – сверкая глазами, напомнила Ракитина. – И заплатили ему такие деньги, будто этот станок не кромку клеит, а алмазы прямо из земли килограммами вынимает. И что?
   – Станок с дефектом, который мы проморгали при покупке, – ответил на это Павел. – Его нужно продать и новый купить.
   – Да-а? – протянула хозяйка. – А где я деньги возьму, чтобы разницу оплатить? Машину свою продам? Или квартиру? А может, твою почку? Какую продавать будем – правую или левую, а, Пашенька? Зачем тебе две почки, сам подумай! Ты и без них будешь парнем хоть куда!
   На это Павел пожал плечами. Насчет почки – это было в манере хозяйки. Ракитина если и шутила – что случалось крайне редко, – то юмор ее был зачастую по-солдатски грубоватым.
   В это время во двор фабрики въехала машина, которая всегда использовалась для перевозки мебели.
   – Ага, вот шкаф и подвезли, – сказала Ракитина злорадно. – Звони грузчикам, пусть выносят. И думай насчет издержек, думай! Я их покрывать не собираюсь! Я и так вас, бездельников, кормлю, плачу вам больше, чем другие работодатели-мебельщики, но что-то отдачи не вижу.
   Павел вынул из кармана мобильный телефон и набрал начальника грузчиков. Без этого звонка грузчики к машине и не подошли бы. Все знали, что хозяйка не любит, когда работники ходят по фабричному двору – «без дела шляются», как она выражалась. Поэтому все и всегда находились в своих цехах. В туалет или покурить – в строго отведенное время. В другое время двор фабрики был совершенно пустым, разве что дворник меланхолично мел его в полном одиночестве. Что ж, правила есть правила! Об этих правилах всех, кто устраивался на «Мебель-прогресс», предупреждали сразу. Кому это не нравилось, тот мог на работу просто не выходить. Людей, которые ей перечат, Юлия Владимировна не выносила.
   Пока Павел отдавал распоряжения, Ракитина мрачно глядела в окно. Она отлично разбиралась во всем, что касается производства мебели, и прекрасно понимала, что директор прав, – станок купили с дефектом и по-хорошему надо бы приобрести новый. Но на какие шиши, она ведь не долларовая миллионерша?! Такой станок стоит большущих денег, если покупать новым и с гарантией. Покупать бывший в употреблении – глупо. Побывавшие в чужих руках станки, конечно, намного дешевле, но один уже купили и теперь мучаемся!
   – Так как, Паша, кто будет оплачивать переделку шкафа? – спросила она, когда Павел отправил телефон в карман. – И не говори, что я!
   Павел не успел ответить – внезапно с улицы донесся звук разбивающегося стекла и сразу за этим – громкая ругань.
   – Кажется, это было зеркало, там больше нечему биться, – произнесла хозяйка задумчиво. – Ну что за люди – даже зеркало не могут перенести из машины в цех! Как ты умудряешься таких набирать, а Паша? Объявление, что ли, во все газеты даешь: «Все безрукие и безмозглые, устраивайтесь на фабрику “Мебель-прогресс”»?! Пошли посмотрим на этого косорукого идиота!
   И она резким движением встала с кресла.
   Меньше минуты потребовалось Ракитиной и приунывшему Паше, чтобы добраться до того места, откуда слышался звон. Все было так, как и предполагалось, – огромное зеркало, украшавшее шкаф, было разбито вдребезги. Рядом с осколками переминались с ноги на ногу грузчики, рассматривая их, как будто от рассматриваний могло что-то измениться. Даже рабочие вышли из цеха – поглазеть. Сейчас они были уверены, что за нарушение правил втык не получат, – в ближайшее время хозяйке будет явно не до них.
   – Так! Кто это сделал?! – Звенящий голос Ракитиной, казалось, было слышно в самых дальних углах фабрики.
   – Это Кольша, – ответил кто-то из рабочих. – Он нес.
   – Один?! Такое огромное зеркало?!
   – Да, один.
   – Паша, сколько у нас по штату грузчиков?
   – Четверо, Юлия Владимировна.
   – Тогда почему кто-то носит крупные зеркала в одиночку?! Что за кретинизм, честное слово! И кстати, Кольша – это, собственно, кто?
   – Новый грузчик, – ответил Паша. – Взят два дня назад на место Сергеевича.
   Сергеевичем звали старожила фирмы, который проработал на ней дольше, чем Юлия Владимировна Ракитина ею владела. Ответственный, аккуратный, он не был похож на традиционных грузчиков. Алкоголя не пил, к хозяйскому добру относился как к своему. Неудивительно, что Юлия Владимировна на него надышаться не могла, кричала крайне редко и платила больше, чем любому другому грузчику. Но неделю назад с Сергеевичем случился инсульт. Врачи говорили, что он проболеет долго и таскать тяжести больше не сможет. Ракитина очень надеялась, что Сергеевич оправится. Его она обязательно взяла бы если не грузчиком, то хотя бы дворником или ночным сторожем. Ну, а пока на место Сергеевича срочно искали нового человека, и, как оказалось, нашли не совсем удачно.
   – Так! – вновь прокричала хозяйка. – И где этот ваш Кольша? Покажите мне его!
   – Да вот он! – сказал Паша. – У стены стоит.
   Хозяйка фабрики посмотрела брезгливо туда, куда указывал Павел. Ее худшие опасения оправдались – у стены стоял худощавый, сутулый, сгорбленный мужичок неопределенного возраста, лицо которого носило следы огромного количества алкоголя, выпитого им в течение жизни. Неопрятный, заросший щетиной, в перепачканных невесть чем штанах – Юлия Владимировна таких терпеть не могла. «У него, наверное, и руки трясутся», – пронеслось в голове. Но проверить это предположение Ракитина не могла – свои провинившиеся руки горе-грузчик зачем-то заложил за спину.
   – Вы что?! – Она сделала шаг в сторону несчастного Кольши, впрочем, близко подойти побрезговала. – Вы что это себе позволяете, а?! Разве не знаете, что такие зеркала носят только вдвоем?! Оно стоит больше, чем вы заработаете за неделю! Вот что нам теперь делать, скажите на милость? Если даже я сейчас вас выгоню с удержанием зарплаты за те два дня, что вы здесь проработали, это не покроет расходы. Ну почему, почему вы считаете, что я должна оплачивать всю вашу небрежность, все ваши ляпы, а?!
   Провинившийся грузчик смотрел в землю и ничего не отвечал. Лицо его оставалось равнодушным. Казалось, что за прошедшие годы его столько раз ругали и оскорбляли, что ему теперь было абсолютно все равно. Ну орет хозяйка, и что? Бить ведь не станет, правильно? А от криков ему ни холодно ни жарко.
   Оскорбившись тем, что грузчик даже и не думает извиняться или оправдываться, хозяйка фабрики принялась привычно изливать свой гнев на директора:
   – Паша, почему ты берешь таких на работу? Ты вообще на него смотрел?! С каких это пор мы принимаем на фабрику законченных алконавтов?! Ты посмотри на него – как он мне оплатит разбитое зеркало?! Его ведь даже на органы нельзя продать – все проспиртованы!
   – Он может отработать, – ровным голосом ответил Павел. – Из зарплаты за этот месяц мы вычтем стоимость зеркала…
   – За месяц?! – воскликнула хозяйка. – Ты думаешь, что я буду его терпеть здесь целый месяц?! У нас что здесь – благотворительная фирма «Дом спасения алкоголиков», а?
   Все присутствующие смотрели на нее и не заметили, что грузчик Кольша тоже поднял на Ракитину глаза. Лицо его утратило свое обычное равнодушное выражение. Теперь он глядел на Юлию Владимировну с несказанным удивлением – брови его поползли вверх, всегда сонные, полузакрытые глаза широко распахнулись, а губы расплылись в кривоватой усмешке.
   Между тем Ракитина продолжала бушевать:
   – Ты, Паша, за кого меня принимаешь? За дурочку? За дурочку, да?! Чтобы я терпела на фабрике такого целый месяц?! Да он тут за месяц все изломает, он…
   – Ракета, это ты?! – вдруг отчетливо произнес Кольша. – Вот так встреча! А волосы у тебя раньше длиннее были.
   Все тут же уставились на него. Во-первых потому, что сказано было так громко, что не услышать было невозможно. Во-вторых, произнесено было нечто странное – при чем тут какая-то «ракета»? А в-третьих, все знали: перебивать хозяйку (мегеру, кровопийцу и крокодилицу, как частенько называли ее между собой рабочие) ни в коем случае нельзя. Она такого не прощает, и то, что будет после этого, никто не возьмется предугадать.
   Глянув на Кольшу, все как по команде перевели глаза на хозяйку. Какие формы примет ее гнев? Это всем было интересно. Тем более что достаться-то должно было не им, а Кольше. Ну, в крайнем случае – Паше.
   Но с хозяйкой творилось что-то непонятное. Внимательно вглядевшись в лицо Кольши, она вдруг сделала шаг назад и в испуге прижала пальцы правой руки к ярко накрашенным губам. Глаза у нее стали круглыми и беззащитными, словно она увидела привидение. Это было так неожиданно – вот какой-какой, а беззащитной Юлию Владимировну не видел здесь никто и никогда. Казалось, что сейчас перед ними не стервозная госпожа Ракитина, а совсем другой человек – обычная, уже немолодая женщина с не слишком удавшейся судьбой.
   – Коля?! Ты? – проговорила она тихо.
   И опять все как по команде обернулись к Кольше. Он тоже преобразился и больше не напоминал напакостившего грузчика, которому абсолютно безразлично, выгонят его сейчас с работы или нет. Теперь Кольша выпрямился, расправил плечи, высоко поднял голову, и оказалось, что он довольно высок – не ниже Ракитиной, даже когда она и на каблуках. Кольша скрестил мозолистые, грязноватые руки на груди и смотрел на Юлию Владимировну с самым глумливым выражением лица.
   – Ага, именно я! – ответил он. – Вот стою и все думаю, Ракета, узнаешь ты меня или нет. Все же лет двадцать не виделись, а это долго, целая жизнь. Ты не находишь, Ракета? Как там сказала одна поэтесса – «Годы мчатся быстро, без оглядки, пролетая, как пчелиный рой»? -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Правильно сказано, Юлька, как ты считаешь? Мчатся годы-то, а? Или ты с этим не согласна? Твои годы ползут как черепаха?
   Это было так странно – Кольша, цитирующий строчки из стихов! До этого он выглядел как человек, образованием не испорченный, возможно даже и в школе не учившийся. Впрочем, сейчас всем присутствующим стало ясно – они ошиблись в оценке этого мужчины. Перед ними явно был человек с высшим образованием, когда-то явно подававший большие надежды, в общем – спившийся интеллигент.
   – Если честно, не ожидала… что ты – здесь, – пробормотала Юлия Владимировна. – «Ракета»… Ты еще помнишь это студенческое прозвище?..
   Он осклабился, и стало видно, что ему не хватает больше половины зубов, а остальные в состоянии ужасном.
   – Я-то?! – сказал он и хмыкнул. – Помню, Ракета, еще бы не помнить! Как начну иногда вспоминать былые денечки!..
   Лицо Ракитиной побелело от ужаса. Всем до единого свидетеля этой сцены стало ясно: она очень не хочет, чтобы Кольша, оказавшийся ее старым и наверняка близким знакомым, начал что-то там вспоминать вслух. Видимо, воспоминания эти могли быть такого рода, что их лучше скрыть от чужих ушей! Тем интереснее для всех они были – на фабричном дворе вдруг установилась такая тишина, что, казалось, муха пролетит и ту услышат все.
   Грузчик Кольша тоже заметил это любопытство присутствующих, обвел всех презрительным взглядом, криво усмехнулся, а потом обратился к Ракитиной:
   – Ладно, Ракета, не тушуйся. Ты меня никогда не жалела, зато я тебя пожалею – не стану позорить перед подчиненными. Давай продолжай управлять своими гавриками! А я, пожалуй, пойду. За стекляшку заплачу, будь уверена! Уж кому-кому, а тебе быть должным я не хочу. Бывай, Ракета! Не кашляй!
   Сказав это, Кольша с независимым видом засунул руки в карманы и направился к выходу из фабрики. Это, в общем-то, было вопиющим нарушением дисциплины – без разрешения начальства покидать фабрику было запрещено строжайше. Но строптивого грузчика, оказавшегося близким знакомым хозяйки, никто останавливать не стал.

Глава 2
Горечь воспоминаний

   Вино красиво переливалось в бокале всеми оттенками рубинового. Юлии Ракитиной всегда нравилось смотреть на вино. Впрочем, не только смотреть, но и пить его. Она никогда не терпела вульгарное пиво или крепкий алкоголь – всякие там водки, виски и коньяки. А вот вино пила практически постоянно, ежедневно. Сестра Ленка много лет твердит о том, что Юлия пьет слишком много и закончит циррозом печени, но Юля ее не слушается. Ленка не имеет права ей указывать. Почему? Потому, что гусь свинье не товарищ и сытый голодного не понимает.
   У Ленки есть муж, с которым она живет много лет. В их семье не все гладко, но у кого вообще гладко-то?! Семья есть семья, в ней всегда ссорятся-мирятся, ругаются-целуются, но главное ведь – живут вместе, живут! И сын у Ленки есть. Не мальчишка, а загляденье. Красивый, умный, будущий компьютерщик, уже сейчас какие-то там программы пишет, и далеко не самые простые. На английском болтает как на родном, хочет китайский выучить, говорит, что за китайцами будущее. А что – может, он и прав. Может, конечно, и нет – вдруг будущее как раз за индусами, корейцами или, скажем, жителями Буркина-Фасо? Ну да ничего, пусть учит! Зубрить китайский лучше, чем лакать по подворотням пиво и нюхать всякие гадкие порошки. В общем, Ленка сравнительно счастливая жена и очень счастливая мать. И не ей указывать, как жить старшей сестре, у которой всего это нет!
   Юлия отхлебнула вина, посмотрела в окно. Уже стемнело, но Большеград пока не погрузился в сон. Окна многоэтажек светились тысячами огней. Ракитина смотрела на эти огни и представляла, что там, за оконными стеклами, живет счастье. Тысячи и тысячи островков этого самого счастья! Вот только в ее квартире – большой и очень дорого обставленной – счастье так и не свило себе гнездо. Встретившийся сегодня Николай ей об этом так ясно напомнил! И вот теперь ей больно. Как же больно! Зачем, ну зачем она вышла посмотреть на это разбитое зеркало?! Никакое зеркало не стоит той боли, которая теперь разрывает ей сердце.
   Сколько же они с Колей не виделись? Давно, очень давно! Лет двадцать, так точно, – правильно он сказал. Сколько же она о нем не вспоминала? Пятнадцать лет, десять, пять? Нет, конечно, все не так, не нужно себя обманывать. На самом деле она всегда о нем помнила, мечтала с ним поговорить, да что там мечтала – говорила, говорила и говорила, представляя, что он ее слышит! И в то же время была почему-то твердо уверена – они больше никогда не встретятся. А оно вон как обернулось… В их технологическом институте они были звездами курса. Коля Анасенко тогда совсем не напоминал опустившегося грузчика Кольшу, в которого он превратился сейчас. Красивый, высокий, прекрасно играющий на гитаре, знающий огромное количество песен. Мечта всех девчонок, коих в тот год в технологический забрело немало. Девчонкам нравятся красивые и поющие – кого-то это удивляет?
   И она – староста курса, организатор студенческих КВНов, праздников и всего, что еще можно организовывать в эти прекрасные юные годы. За неуемную энергию ее быстро прозвали Ракетой, хотя и фамилия Ракитина к этому располагала. Внешне она тогда была очень даже ничего – высокая, с фигурой манекенщицы и искрящимися светло-карими глазами. Тогда она часто улыбалась, а еще любила хохотать – громко, заразительно, заливисто! И насчет волос Коля правильно сказал – тогда они у нее были длинными, густыми, в общем, шикарными. Стричься коротко она стала гораздо позже.
   Как же изменилось все! Впрочем, кое-что осталось прежним – она все еще стройная на зависть многим ровесницам. А вот у волос не только другая длина, но и цвет – Юлия уже много лет красится, чтобы скрыть пробивающуюся седину. И глаза перестали быть смеющимися, давно перестали. Подчиненные считают ее мегерой и кровопийцей. Еще, кажется, и крокодилицей – она такое однажды краем уха слышала, но растерялась, притворилась оглохшей и никак на это не отреагировала. В глубине же души она прекрасно понимала, что они правы, – вечно на всех орущая мегера и есть, чего себя обманывать-то? С такой жизнью станешь мегерой! Они думают, что если у нее водятся деньги, так она уже и счастлива. Глупцы! Деньги – это деньги, а счастье – это счастье. Вещи совсем разные. Как в молодости говорил Коля, «это даже не синонимы».
   И морщины пошли – около глаз и губ. Юлия пытается с ними бороться, но все усилия специалистов в салонах красоты не приносят желаемого эффекта, скажем честно. Уголки губ опустились, и сильно, как бывает у людей, чья жизнь не сложилась. Эти уголки губ визуально прибавляют ей лет – не скрыть их косметикой, не затушевать модными тряпками или серьгами с брильянтами. Они выдают то, что она, Юлия Ракитина, глубоко несчастна, и ничего с этим не поделаешь.
   Бокал уже давно опустел, и Юлия налила себе второй. Закурила тонкую сигаретку. Ленка постоянно ее грызет не только за вино, но и за сигареты. Сама-то не курит. Может, и она, Юля, тоже не курила бы, если б у нее был муж и сын. Ну, или дочь. Или даже две. А так… А так получается – каждому свое. Кому-то семья, кому-то сигареты. И вино каждый день.
   А вот Коля Анасенко явно предпочитает водку. Такие лица бывают только у тех, кто давным-давно легкого алкоголя не пьет. Только крепкий, чтобы побыстрее опьянеть, заплатив за это подешевле. В смысле – в деньгах. Сколько такие люди платят здоровьем, им давно уже все равно. А каким он был! Каким же он был!..
   Их роман тогда, чуть больше двадцати лет назад, всем казался неизбежным. В огромном десятиэтажном общежитии, где были комнаты и для юношей, и для девушек, Коля считался самым интересным юношей, а Юлия – наиболее яркой девушкой. Да они ведь и жили на одном этаже, только в разных концах коридора – она в 503-й комнате, а он – в 528-й! Идеальные условия для романа, не так ли? Хотя начался он почему-то не сразу. Первый курс и второй прошли без него. Хотя нет, не так – второй курс почти прошел. Они начали встречаться сразу после сессии, в июне, когда их всем курсом отправили на картошку. Тогда это было обычной практикой – студенты едут помогать колхозникам убирать урожай. Потому и называлось «на картошку», иногда – «на помидоры». Впрочем, в тот год ни картошку, ни помидоры они как раз и не убирали. Они пололи свеклу. Огромные, уходящие за горизонт поля свеклы. Пололи, обливались потом, потирали разболевшиеся спины, проклинали эту надоевшую помощь города селу и не знали: это очень скоро закончится. Только-только распался Советский Союз, капиталистическая экономика идет на смену социалистической. И колхозы станут постепенно отмирать, так как не впишутся в новые реалии. А вместе с колхозами умрет и обычай отправлять туда студентов. Во всяком случае, студенты института города Большеграда тем летом ездили в колхоз последний раз.
   Молодой организм вынослив, и в том жарком июне после утомительной работы на бескрайних свекольных полях у юных студентов оставались еще силы и на купание в речке, и на пение под гитару, и на дискотеки. Вот именно тогда между Юлией и Николаем вспыхнул роман. Как и полагается в студенческое время, все было красиво и ярко. Юля и Коля не сомневались, что они вместе навсегда… Эх, что тут сказать? Молодо – зелено…
   Опустел второй бокал, и Юлия налила третий. В голове начинало шуметь. Опьянение давно уже не приносило ей радости. Откровенно говоря, никогда не приносило. В юности она вовсе не любила вино. И если бы ей кто-то сказал, что наступит время и она будет пить его ежедневно, ни за что не поверила бы.
   Она пригубила рубиновый напиток и почти не ощутила вкуса. Неожиданная встреча с Колей растревожила ей душу. Сколько же они не виделись? Двадцать лет? Да, двадцать… Как много! Если подумать – целая жизнь!..
   Тогда, юной студенткой, она довольно быстро забеременела, что никого не удивило – дело молодое. Тем более что наступила такая чаемая многими свобода – нарушителей морали больше не вызывали на партсобрания, им не грозило исключение из комсомола. Даже общественное осуждение им не грозило, тем более что все знали – у Коли с Юлей на самом деле любовь, настоящая, почти как в кино, и они скоро поженятся.
   Правда, идти в загс с заявлением они не спешили. Не из-за того, кто кто-то из них не хотел этого брака, а из-за простой юношеской безалаберности. Когда отнесли-таки туда паспорта, уже была зима, а округлившийся живот Юлии не оставлял сомнения в том, что материнство не за горами.
   Ссорились ли они с Колей? Да конечно ссорились! Двум лидерам трудно обойтись без этого. Ссоры у них тоже были бурные, под стать темпераменту обоих. Но потом мирились, конечно. Как не помириться, когда такая любовь?
   Хоть убей, она не могла вспомнить, из-за чего же они поссорились в последний раз.
   Помнила только, что после ссоры она помчалась организовывать очередное мероприятие. На этот раз – отмечание «горки».
   «Горка» – специфический студенческий праздник, который бывает только один раз – после сдачи пятой сессии. Два с половиной курса позади – половина студенческой жизни, значит. Следовательно, «горку» перевалили, теперь до конца обучения ближе, чем до его начала. И разумеется, нет повода не отпраздновать!
   Они так и не помирились до отмечания. А когда сели за стол, надутый и непривычно молчаливый Коля как-то очень быстро надрался, окосел да и пропал куда-то. Юлия его не искала, конечно. Еще чего! Она девушка гордая и бегать ни за кем не станет. Но праздник, безусловно, был безнадежно испорчен. Куда делся Николай, никто не узнал до самого утра. Только утром Юле донесли – ее Коля ночевал у одной первокурсницы, настолько тихой и незаметной, что Ракитина даже имени ее не знала. Что ж получается? В тихом омуте сами знаете кто водится, да?!
   Тут Юлию прорвало, конечно, и она, изнемогая от ярости, помчалась выяснять с «разлучницей» отношения. Правда, та клялась, что ничего «такого» не было. Николай, которого она и знать не знала, без стука завалился в ее комнату, не говоря ни слова, бухнулся на кровать и моментально заснул. Свободная кровать как раз была – соседка по комнате уехала к родителям, у нее заболела мама. «Разлучница» утверждала, что пыталась разбудить Николая, но тот не просыпался. Вытащить в коридор такого здоровенного непрошеного гостя она, конечно, не могла, поэтому просто сидела на своей кровати, пробовала читать, но не могла, так как ожидала от «гостя» всяких пакостей, а под утро задремала. Пакостей, кстати, к счастью, не дождалась – «гость» благополучно прохрапел до утра. То, что он в ботинках и полностью одет, вовсе не помешало молодецкому сну.
   На едкий вопрос Ракитиной – почему она в таком случае не пошла ночевать к какой-нибудь подруге, «разлучница» внятного ответа дать не смогла. Не сориентировалась просто. Да и нет у нее в общежитии подруг, не завела как-то.
   Юлия не поверила ни единому слову. В гневе решила – тихоня просто воспользовалась ситуацией. То, что Николай мог и на самом деле случайно забрести с чужую комнату, было вполне вероятным – «разлучница» жила в 428-й комнате, то есть ее временное жилище находилось как раз на этаж ниже комнаты Николая, а он ведь был настолько пьян, что мог и перепутать этажи. Сам Николай тоже утверждал, что ничего «такого» не было, он знать не знает эту девицу и вообще не может понять, чего Ракета к нему пристает с глупыми подозрениями. Но уж чьи-чьи, а Колины слова звучали совсем не убедительно. Юля несколько раз видела его сильно пьяным и прекрасно знала – он по утрам никогда не может вспомнить, что было ночью, а чего не было. Говорили, кстати, что такая амнезия – первый признак того, что человеку срочно нужно бросать пить, иначе он со временем полностью сопьется. Но Николай, разумеется, на эти слова не обращал внимания. Сопьется? Он?! Да никогда в жизни! Это с другими может произойти, но только не с ним!
   А ведь правду люди говорили – разве нет? Их сегодняшняя встреча прекрасно это доказала! Замызганный грузчик Кольша – вот во что превратился красавец Коля Анасенко. Из-за водки превратился, конечно.
   Юлия вздохнула, обнаружила, что третий бокал выпит, и тут же налила четвертый. Она многое отдала бы за то, чтобы отвлечься и прекратить мучить себя воспоминаниями. Но она не могла. Воспоминания накатывались волна за волной, причем следующая волна была больше предыдущей. По закону жанра положено, чтобы у нее по щекам текли слезы, а она не замечала их. Но Юлия не плакала. Она вообще относилась к той категории женщин, что плачут крайне редко.
   Итак, тогда, двадцать лет назад, факт измены был налицо, ну, или почти налицо. Быть может, девушка с более спокойным нравом и попыталась бы все замять, сделав вид, что поверила возлюбленному. Но Юлию не зря называли Ракетой. Если ей что-то приходило в голову, она начинала действовать, и никто не мог ее остановить. Она тут же решила порвать с Николаем, забрать заявления из загса и избавиться от ставшего нежелательным ребенка.
   Первое и второе оказалось довольно простым. В загсе заявление ей вернули без лишних вопросов, а говорить о чем-то с Николаем – изменщиком и подлецом – она отказывалась напрочь. С третьим вопросом было сложнее. Аборт на восьмом месяце беременности незаконен, разве что для него имеются серьезнейшие медицинские рекомендации, то есть у женщины начались такие проблемы со здоровьем, что «роды» и «смерть» означают одно и то же, да и сделать кесарево сечение нет никакой возможности. Юлия же была вполне здорова и родить ребенка могла, только не хотела. К сожалению, в мире многое может быть решено с помощью денег. Особых средств у Юлии в то время не было, зато имелся богатый знакомый – однокурсник Валерик со смешной фамилией Вовчок. Раньше он промышлял фарцовкой, теперь, несмотря на то что учился в вузе, заделался «челноком», таскал из Турции баулы с кожаными куртками и спортивными костюмами. Деньги у него водились, и немалые, а главное – он был влюблен в Юлию с первого курса. Она попросила у него денег на аборт, много денег. Взаймы, конечно; обещала отдать, хотя и не сразу, частями. И Валерик ей эти деньги дал. За деньги Ракета приобрела нужную справку. Аборт ей сделали в кратчайшие сроки.
   Николай также был парнем резким, под стать Ракете. Узнав, что натворила его возлюбленная, он забрал свои документы из института и отправился в военкомат. После этого Юля его не видела. Слышала только, что в очень скором времени Николай оказался в армии, а после нее вроде бы подался в Боснию, где как раз пылала война. Но был ли он на самом деле на той войне, Юлия не знала. Она вообще ничего о нем не знала – сгинул и сгинул. Так было до сегодняшнего дня, когда она увидела яркого и обаятельного Колю Анасенко в образе опустившегося, вконец спившегося грузчика Кольши.
   Сама же она вышла замуж меньше чем через год – за Валерика. Он тогда совсем забросил учебу, зато ковал деньги, и довольно успешно, – тогда такое было время. Кто-то стремительно беднел, кто-то, наоборот, быстро богател. Валерик относился к последним. Ракета решила, что с Валериком ей будет не скучно, интересно. И что затянутся душевные раны, полученные ею той памятной зимой. Только фамилию свою оставила – настояла на этом. Не захотела быть Юлией Вовчок.
   Вышла замуж – и не угадала: с Валериком ей жилось плохо. То есть в материальном плане он процветал – вскоре поездки за барахлом в Турцию были забыты, Валерик открыл несколько предприятий и прикупил пару автозаправок. Но вот характер от этих денег у него лишь ухудшился, а может, и всегда был таким. Валерик много пил, заводил любовниц.
   Интересно то, что почти открытые измены мужа были для Юлии совсем не так болезненны, как предполагаемая измена Николая, – откровенно говоря, Валерика она совсем не любила. Но и не хотела мириться с тем, что у нее за спиной смеются. Скандалы следовали один за другим, и однажды Валерик ударил Ракету. Она как раз устроила ему сцену после того, как он в очередной раз пропал куда-то на три дня. После этого Юлия ушла от него. Собственно, они и прожили-то вместе совсем мало – чуть больше двух лет. Потом еще два года жили порознь, лишь считаясь мужем и женой.
   Валерик обожал свою машину – дорогущий «СААБ» – и летал на ней, словно на дороге, кроме него, не было никого. Еще он обожал стимуляторы и постоянно ими пользовался. Он начал с простого кофе, заваренного с кока-колой, а закончил амфетаминами и кокаином. Юлия так и не узнала, что за стимулятор принял Валерик в свой последний день. Но гнал он не меньше двухсот километров в час, когда не вписался в поворот и вылетел с трассы. Шансов выжить после такой аварии у него не было никаких.
   Юлия похоронила Валерика, и оказалось, что у него водились не только деньги, но и долги – Юлии как официальной жене пришлось их уплатить. Автозаправки и большинство предприятий были проданы. Но кое-что и осталось – Ракитина сумела сохранить за собой шикарную квартиру, небольшую фабрику по производству мебели и мебельный магазин. Она справилась со всем этим хозяйством, не могла не справиться – ведь она Ракета, энергичная, хваткая умница, а не кто-нибудь!
   Вот только личная жизнь не задалась. Да, у нее порой случались романы, но ни один из них нельзя было назвать словом «любовь». И к браку не мог привести ни один из них. И забеременеть у нее больше не получалось, даже методом ЭКО -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, – она несколько раз пробовала. Комната, отведенная под детскую в огромной квартире, имелась, а вот детей не было. Собственно, фабрика да магазин – в этом и состояла жизнь Юлии. А в остальном – пустота, которую можно, конечно, долго заливать вином, но залить до конца нельзя, нельзя!..
   Эх, вот ведь судьба человеческая! Снаружи – успешная женщина, при своем бизнесе, при деньгах, машине, за границу отдыхать ездит. А на самом деле – человек с искалеченной судьбой. Женщина без семьи счастливой быть не может. Во всяком случае, для 99 женщин из 100 эти слова справедливы.
   Юлия не видела Николая двадцать лет – даже, кажется, чуть больше. Но она всегда помнила о нем. И частенько – после третьего или четвертого бокала – спрашивала себя: может, она и в самом деле тогда погорячилась? Может, во время той зимней ночи и на самом деле ничего «такого» не было?

Глава 3
Решение назревает

   На следующий день Юлия Владимировна вопреки обыкновению не заехала первым делом в магазин, а с самого утра прибыла на фабрику. Но и здесь она изменила своим привычкам. Не стала сразу делать обход, а направилась в свой кабинет. Там она выслушала отчет несколько удивленного такими переменами Павла, причем не произнесла ни слова, а только пару раз кивнула головой. Даже когда он сказал, что новое зеркало вместо разбившегося вчера уже заказано, она не спросила, за чей счет. Когда Павел, рассказав все последние фабричные новости, замолчал, Юлия коротким жестом руки отослала его прочь и только после этого произнесла первые слова – попросила плотнее закрыть за собой дверь.
   Павел удалился, и Юлия осталась в своем кабинете одна. Работать не хотелось совершенно. Душевное равновесие, нарушенное после встречи с Николаем, никак не желало восстанавливаться, да и голова болела – вчера она, вспоминая все и предаваясь вполне понятной грусти, перебрала с алкоголем, и довольно сильно. Часа полтора Ракитина или просто смотрела на полированную крышку своего давно знакомого дубового стола, или листала в компьютере глупые, неинтересные и совершенно ненужные новости.
   Впрочем, было у нее и еще одно занятие – она пыталась не смотреть в окно. Та часть двора, где работают грузчики, загружая машину готовой мебелью или разгружая купленные снабженцем материалы, была не слишком хорошо видна из ее окна. И все же если глядеть в левый нижний угол идеально чистого оконного стекла, то рассмотреть работяг было можно вполне. Вот Юлия и пыталась не рассматривать, не коситься и не искать глазами. Не пытаться увидеть его. Она старалась изо всех сил, и это у нее даже получалось. Во всяком случае, почти.
   Но нельзя сидеть на месте бесконечно, тем более что бездействие претило деятельной натуре Ракеты. Ближе к десяти утра она все-таки оторвалась от любимого кресла и вместе со своей неизменной тенью – директором Павлом – отправилась на обход. Юлия составила свой маршрут так, чтобы попасть к грузчикам в самую последнюю очередь, но фабрика «Мебель-прогресс» невелика, и, даже если идти медленно, ее можно обойти минут за пятнадцать-двадцать. Поэтому вскоре Ракитина очутилась рядом с машиной фирмы, в которую как раз загружались изящные книжные полки. Грузили их три человека, и Николая среди них не было.
   – Паша, а где четвертый грузчик? – спросила Ракитина. – Этот… – Она замялась, покраснела и добавила фальшиво: – Этот ваш Кольша. Где он, а?
   – Не вышел, – ответил Павел. Он прекрасно понимал, что дело не в нарушении трудовой дисциплины, а в чем-то гораздо более личном, а потому деликатно смотрел в сторону. Но поскольку Ракитина промолчала, то Павел счел необходимым добавить: – Как вчера ушел с фабрики, так его и не видели. Да и вряд ли он выйдет на работу – вы вчера ясно дали понять, что такой работник вас не устраивает.
   – И что, мы даже его трудовую книжку не брали? – сухим деловым тоном осведомилась Ракитина.
   – Нет, Юлия Владимировна, у нас все и всегда устраиваются по трудовой. Вы ведь сами строго-настрого приказывали вчерную работников не брать.
   – Приказывала, да, – согласилась Ракитина. – И где же его трудовая?
   – Где и все остальные – у меня в сейфе.
   – И он за ней не приходил?
   – Нет, – ответил Павел, потом немного помялся и добавил: – И я не думаю, что он придет за ней в ближайшее время. С этими алкоголиками постоянно так – если нашли за что выпить, могут за своими документами долго не заходить. Неделю, две, а то и месяц. Пока есть на что пить, трудовая ему без надобности. Видимо, Кольша вчера средства на выпивку раздобыл и теперь на фабрике может появиться не скоро.
   Он боялся, что Ракитина опять напустится на него, как вчера, – мол, зачем тогда такого брали? Но она лишь покивала неопределенно, а потом сказала:
   – Когда он придет за трудовой книжкой – сообщи мне. Обязательно, договорились?
   Это было странно – Ракитина на фабрике ни с кем и никогда не договаривалась, она только приказывала. Паша коротко кивнул соглашаясь, но затем решил уточнить:
   – А если вас не будет на фабрике? Задержать Кольшу, чтобы вас дождался?
   – М-м-м… – Она замялась. – Даже не знаю… В общем, ты мне тогда позвони, а я тебе скажу, что надо делать.
   После этого Ракитина ушла в свой кабинет и вновь до обеда пролистывала пустые страницы в глупых соцсетях. Она всего этого не любила и тех, кто часами сидит в соцсетях или компьютерных играх, искренне считала дураками и тунеядцами. Но сейчас ничего поделать с собой не могла. Деятельная натура Юлии требовала осознать случившееся – что Коля Анасенко вновь повстречался на ее пути, пусть и в образе опустившегося пьянчужки Кольши, – и как-то на это отреагировать. Но как именно, она еще не знала, а потому листала страницы с неинтересными ей статьями и чужими фотографиями – листала, листала, листала, по сути ничего в компьютере не видя, не осознавая, не запоминая…
   Эх, Коля, Коля… Да, разумеется, они расстались давным-давно. Да, разумеется, у каждого из них своя жизнь. И уж конечно, не поспоришь с тем, что они сейчас очень отличаются от тех молодых людей, какими были тогда, двадцать лет назад. Но ведь и не скажешь, что они друг другу совсем уж чужие, верно? Та давняя любовь, как выяснилось, была очень крепким «клеем» и приклеила их друг к другу – сердце к сердцу. И когда они расстались, то у каждого из них кусочек сердца да и оторвался, осталась рана. О, с ней можно жить, можно! Но до конца она не заживает. По крайней мере, у нее, у Юлии Ракитиной. Да и у Коли, скорее всего, тоже.
   Пока они не виделись, с этой ранкой вполне можно было мириться. Ну сожмется иногда сердце – и что? Сожмется, да и отпустит. Не так уж это и больно, откровенно говоря. А вот теперь ранка разболелась всерьез. Невыносимо? Нет, выносимо. Но всё равно болит довольно ощутимо! И вот что со всем этим делать, скажите на милость, а?
   Ближе к обеду решение начало выкристаллизовываться с деятельным умом Ракеты. Это было сложное, можно даже сказать парадоксальное решение, но уж чего-чего, а сложностей Юлия Ракитина не боялась никогда.
   Обедать она обычно ездила в ближайшее кафе, но сегодня решила быть демократичной – попросила принести в свой кабинет то, чем потчевали рабочих. На фирме «Мебель-прогресс» один раз в день рабочих кормили горячим, и это считалось большим плюсом на рынке труда. Отведав обед, Юлия решила, что он неплох и повар, пожалуй, заслужил в этом месяце небольшую премию: и дело свое знает, и продукты наверняка не ворует. Впрочем, на «Мебель-прогрессе» не воровали и остальные. Все были осведомлены о том, что хозяйка этого терпеть не может. Однажды даже сдала в полицию (тогда еще в милицию) человека, который пытался вынести с фабрики дорогую итальянскую фурнитуру -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Не просто выгнала, а именно сдала, заявление написала, в суд явилась! Бедняга получил условный срок. На всех прочих рабочих эта история произвела сильнейшее впечатление. И всем новым работникам старожилы обязательно говорили: здесь место особое и лучше, чтобы к рукам не «прилип» ни один конфирмат -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Чревато.
   После обеда Юлия не выдержала и сделала-таки то, что одновременно и собиралась, и не собиралась делать, – позвонила Ленке, своей младшей сестре. Елена Ракитина много лет назад тоже покинула родной Тартаров и перебралась в Большеград вслед за Юлией.
   Типичная история для неглупой девушки из маленького города: так же как и старшая сестра, Лена поступила в вуз, окончила его, вышла замуж за уроженца Большеграда и теперь жила на другом конце огромного города, в двух часах езды от Юлии, если добираться на маршрутке.
   Они созванивались не каждый день, но все-таки поддерживали хорошие, дружеские отношения. Впрочем, сестра была совсем другим человеком – спокойная и мягкая, она вовсе не походила на порывистую Ракету. Сегодня Юлии не казалось, что Лена ее поймет, – темперамент другой, да и жизненные обстоятельства иные. И все-таки из всех, с кем Ракета поддерживала сейчас отношения, лишь сестра знала, кто такой Коля Анасенко и что он значил в жизни Юлии. Родители знали тоже, но они умерли несколько лет назад. Оба от рака – сначала мама, а после, через год, и отец.
   Интересно, передается ли склонность к раку по наследству? Юлия однажды читала, что вполне может быть. И это означало, что и у себя можно со временем ожидать такую напасть. Впрочем, это будет потом, а значит, сегодня о всяких проблемах с онкологией можно не думать. И так есть от чего голове пухнуть, разобраться бы с теми проблемами, что есть сейчас, а завтрашние будем решать завтра!
   – Привет! – отрывисто сказала Юлия, когда ей в трубке ответили.
   Лена сразу же поняла, что с сестрой что-то не так.
   – Привет. А что у тебя с голосом? Юлька, у тебя что-то случилось, да? Чего ты молчишь, у тебя все в порядке? И только не ври мне, хорошо? Я ведь всегда могу понять, когда ты врешь.
   – Я и не собиралась врать, – ответила Юлия. – И – да, случилось. Вчера я встретила Колю. Колю Анасенко, я имею в виду. – Лена молчала – услышанное ею было событием, да еще каким! – Он теперь алкоголик и работает грузчиком у меня на фабрике! – продолжила Юлия. – То есть он не знал, что фабрика именно моя, а то, скорее всего, не устроился бы. Представляешь?
   – Не представляю, – созналась Лена. – Но, наверное, представлю, если ты мне расскажешь все по порядку.
   И Юля рассказала. Собственно, и рассказывать-то было нечего – вся история уместилась в три минуты. Но, когда прозвучали последние слова «и теперь он не приходит на работу, хотя его трудовая у нас в сейфе», Лена поняла, что это не точка в истории, а, скорее, запятая.
   – Юль, и что ты теперь намерена делать? – спросила она осторожно.
   Юля тут же вспылила:
   – А с чего ты взяла, что я вообще что-то буду с этим делать?!
   – Ну, Юль, ты из меня дурочку не делай, хорошо? – попросила Лена. – И кричать не надо. Просто я знаю тебя, сколько живу, – целых тридцать семь лет – и абсолютно уверена, что ты просто так этого не оставишь. Ты ведь в этом плане не похожа на других, тебе недостаточно просто поплакать и дальше жить как жила. Здесь ты поступаешь как мужик – на любой вызов тебе непременно нужно ответить каким-нибудь действием.
   Юля молчала, и молчание это было красноречивее любых слов. При этом она покусывала авторучку, что с ней бывало только в случаях крайнего волнения. Помнится, тогда, двадцать лет назад, у нее все ручки изгрызены были…
   Лена вздохнула – кажется, ее любимая сестра уже решилась на безумие.
   – Юль, – осторожно произнесла Лена. – Что ты думаешь о поговорке: «В одну реку дважды не войдешь»? В том смысле, что когда ты входишь во второй раз, то это уже немного другая река, да и ты сама другая?
   – Это кто сказал? – буркнула Юлия.
   – Кто-то из древних греков, кажется.
   На это Ракета тут же взорвалась и раскричалась:
   – Много они понимали, эти твои древние греки?! Особенно в моей жизни!
   – Они – не знаю. А я вот точно многого не понимаю, – примирительным тоном ответила Лена. – Например, почему ты до сих пор о нем думаешь. Да и зачем тебе все это? Неужели от той давней любви что-то осталось?
   На этот раз вздохнула уже Юлия.
   – Ну о чем ты говоришь, Лен? – ответила тихо, так как ее гнев быстро улетучился, как воздух из проколотого шарика. – Какая еще любовь? Столько лет прошло! Так, только тоска иногда накатит… Но это не любовь, конечно.
   – Тогда что же? – спросила сестра. – Ну встретился тебе этот Коля и встретился! Больше вы наверняка встречаться не будете – он ведь гордый, как и ты, уволится с твоей фабрики обязательно. А в других местах вы встретиться не можете. Он ведь не ездит отдыхать в Турцию или в Англию, а ты не сдаешь по утрам пустые бутылки. Где вам встретиться-то, а?
   – Да, конечно. Но…
   – Но – что? Что тебя тревожит? Ты можешь объяснить толком, Юль?
   – Могу, наверно, хотя это и трудно, – проговорила Ракета. – Видишь ли, жизнь у меня плохо сложилась, ты знаешь. Мужа нет, детей нет. Некоторые не слишком умные люди думают, что счастье зависит от количества денег. Но я-то знаю, что это не так, счастье и деньги совсем не одно и то же! Счастья хочется, но нет его у меня, Ленка! Ну просто никакого нет, даже малюсенького, сама понимаешь. И вот я думаю – наверное, тогда, двадцать лет назад, я совершила самую большую ошибку и тем испортила жизнь – и себе, и ему.
   – Возможно, – осторожно согласилась Елена. – Но ведь все уже сделано. Правильно или неправильно, а прошлого не вернуть.
   – А как ты думаешь – если попытаться эту ошибку исправить? – Это прозвучало так робко, так непохоже на знающую всегда всё лучше всех Ракету! – Может, все и наладится? Как ты думаешь, Лен?
   Елена помолчала. Она на самом деле хорошо знала свою решительную и бесшабашную сестру и с самого начала разговора подозревала, что именно этим может и закончиться. И если бы нынешний Коля Анасенко напоминал того блестящего Колю, двадцатилетней давности, она не стала бы возражать. Но сейчас, когда он просто опустившийся грузчик, чуть ли не бомж у помойки?!
   Конечно, Лена прекрасно понимала, как важно для сестры наладить свою личную жизнь. Но, откровенно говоря, хорошей идея сестры совсем не выглядела. Лена Кузина – в девичестве Ракитина – знала три случая со своими знакомыми, когда люди, расставшиеся много лет назад, сходились опять. И ни один из этих случаев не закончился ничем хорошим! Вот только как это объяснить упрямой Юлии?
   – Юль, я все понимаю, но постарайся не гнать коней и подумать трезво, – нерешительно возразила Лена. – Он ведь алкоголик. Алкоголик! А ты сама знаешь, как трудно вытащить человека из всего этого. Практически невозможно.
   На этот раз настала Юлина очередь молчать.
   Да, конечно, она все это и сама понимала. Разумеется, сестра права, как часто бывает. И все-таки есть разница: смотреть на ситуацию, когда у тебя есть муж и замечательный сын – вот как у Ленки, – или глядеть на нее, оставшись одной у разбитого корыта. Пусть корыто не деревянное, а почти золотое, но все-таки разбитое!
   – Я понимаю, – вздохнула Юлия в трубку, так как Лена ждала ответа. – Но, кажется, я все в жизни перепробовала, кроме этого. Может, это мой единственный шанс на счастье? Мой последний шанс, а?!
   Елена обреченно покачала головой, хотя сестра и не могла ее видеть. Прошлый роман с Колей Анасенко закончился такими ранами в сердце сестры, что они не заросли до сих пор. И что будет, если новый роман начнется и вдруг закончится такой же катастрофой, как и тот, юношеский? Ей, Елене, придется собирать сердце сестры по осколкам, да? Лучше бы она выбросила из головы все эти глупости, пока дело не дошло до новой беды! Но, конечно, Юля ее не послушается. Она никогда и никого не слушалась. Может, потому и судьба у нее такая, горемычная?!
   – Юль, ты не спеши, еще раз подумай, а? – простонала она в трубку. – Все тщательно взвесь, хорошо?
   Юлия пообещала всё тщательно взвесить, и они попрощались. После этого у Елены до вечера испортилось настроение – она прекрасно понимала, что обещание Юлии – пустой звук: ничего взвешивать она не будет. И Юлия знала это тоже. Решение ей самой не казалось таким уж хорошим, но оно было принято, а сворачивать с выбранной дороги Ракета не умела.

Глава 4
Малосемейка

   Юлия и сама знала: ее самый главный недостаток в том, что она упряма и нетерпелива, но была уверена, что это не так уж и плохо. Сестра Лена еще добавила бы: если уж Юлька что-то втемяшит себе в голову – переубедить ее невозможно.
   Тем не менее она на самом деле поступила, как и советовала сестра, – размышляла, думала, прикидывала так и эдак. Ее хватило на целых пять дней. А на шестой день утром она не поехала ни в магазин, ни на фабрику. Вместо этого Юлия отправилась на окраину Большеграда, в район, где над частным сектором возвышались три малосемейки.
   Малосемейка – это многоэтажный дом, состоящий из большого числа однокомнатных квартир малой площади. Их много возводили в советскую эпоху. Строились малосемейки для тех молодых семей, которым не хватало квартир в обычных домах, или если эти большие (по советским меркам) квартиры не полагались им по нормам предоставления жилья – как бездетным, например.
   Но Советский Союз отошел в прошлое, настала новая эпоха. Теперь не было никаких норм предоставления жилья, все решал кошелек. Если у тебя есть деньги, ты можешь жить в одиночестве во дворце на двадцать четыре комнаты с пятнадцатью ванными – никто тебе и слова не скажет. Ну, а если нет денег – довольствуйся малосемейкой или коммуналкой. И будь доволен тем, что не ночуешь на улице.
   Изменившиеся условия наложили свой отпечаток и на контингент, проживающий в малосемейках. Все, кто хотел и мог заработать на квартиру нормальной площади, уже оттуда съехали. В малосемейках остались семьи стариков, молодые пары, спешащие сбежать из-под родительской опеки хоть куда-нибудь, а также огромное количество тех, кого относят к «неблагополучным». Бывшие заключенные, много пьющие люди и все прочие, «не вписавшиеся» в современную жизнь, – именно они преимущественно и населяли малосемейки.
   У района Большеграда, где располагались эти три малосемейных дома, была дурная репутация. Пьяные скандалы, драки, поножовщина – все это происходило там регулярно. В темное время суток добропорядочные граждане старались обходить малосемейки стороной – мало ли на какую компанию нарвешься! В общем, непростой это был райончик, совсем непростой…
   Тем более было странно видеть, как пригожим сентябрьским утром рядом с одной из малосемеек остановилась маленькая, но очень элегантная, явно женская машина. Зеваки, которые сидели на обшарпанных скамейках и лузгали семечки, уставились на машину во все глаза – им хотелось посмотреть, что за фифа из нее выйдет. Но владелица машины, видимо, посчитала, что прямо у подъезда оставлять свое авто небезопасно. Поэтому она отогнала автомобиль подальше и припарковала невдалеке от хлебного киоска, потом вылезла из машины и решительно направилась к малосемейке, цокая каблучками по старому, потрескавшемуся асфальту. Зеваки были разочарованы: они ожидали кого-то помоложе. «Фифа» же оказалась высокой тетенькой средних лет, очень дорого одетой и с решительным выражением лица. Она была явно неуместна здесь, среди бедности и запущенности, но взгляд у нее был такой, что никто из зевак не отпустил ни одной шутки.
   Когда Ракета вошла на лестничную площадку, в нос ей ударил запах давно не чищенного мусоропровода. Она поморщилась, но продолжала свой путь. Ничего, у нее здесь дело, а значит, она потерпит! Не перекосит ее от запаха – и не такое терпеть приходилось… Ракете нужно было на четвертый этаж – не так уж и высоко, а на лифте так и вовсе довольно быстро, и, значит, вдыхать все эти ароматы ей придется недолго. Одежда провоняет? Может быть. Ничего, в химчистке примут не поморщившись. Они там никогда не морщатся – прекрасно вышколены, что и говорить.
   Лифт в малосемейке был. То есть он был в ней предусмотрен – девятиэтажка все-таки! Но, подойдя к нему, Юлия поняла, что воспользоваться этим благом цивилизации не сможет. О чем свидетельствовали надписи, сделанные маркерами или мелом на дверях самого лифта, а также на стене рядом с ним. Текст надписей был разным. От наводящего на размышления «Прежде чем зайти, подумай, нужен ли ты здесь» до конкретных «Лифт не пашет», «Лифт здох» (именно так, через «з»), «Лифт заражен», «Лифт тормоз» и «Лифт не работает». Судя по тому, что двери лифта были густо затянуты путиной, не пользовались им уже довольно давно.
   Простояв пару секунд у неработающего лифта, Юлия развернулась и отправилась к лестнице. Лестница тоже была в плачевном состоянии – по ней приходилось идти, не касаясь перил. Ракете казалось, стоит только дотронуться до перил, и она месяц не сможет отмыть руки. И разумеется, нельзя было коснуться и стен – старых, с давно облупившейся краской. На пути к нужному этажу Юлия запыхалась и остановилась на минутку. За эту минуту она решила, что пачка сигарет в день – это все-таки много, лучше бы курить поменьше. Впрочем, здесь обычная решительность и крепкая воля не помогали Ракете – бросить курить она пыталась несколько раз, но так и не смогла.
   Пока стояла, успела вдоволь насмотреться на броскую надпись, выполненную белой краской: «Вита, я тебя люблю», а также прочесть записку, прикрепленную на стене рядом. Текст записки был таким: «Люди! Если вы люди, не оставляйте мусор в коридорах!
   Пока у нас не бегают крысы и тараканы!» Записка эта Юлию удивила. Она была уверена, что и крыс, и тараканов тут полным-полно. Получалось, что ошиблась. Это было хорошо. Ракета считала себя слишком разумной, чтобы бояться крыс с тараканами, но и лишнее свидание с ними вряд ли доставило бы ей радость.
   К счастью, в коридоре на четвертом этаже тусклым светом горела запылившаяся лампочка, иначе беды было бы не миновать. Дело в том, что коридор с обеих сторон упирался в стены без окон, так что естественное освещение здесь не было предусмотрено вовсе. Лампочка перегорит – и наступает кромешная тьма. По обе стороны коридора располагались комнаты, но рядом с их дверями почему-то стояли большие деревянные ящики. Если этого не знать и идти в темноте, то наткнешься на один из ящиков непременно. Так и до серьезной травмы недалеко.
   В коридоре также писали на стенах, причем, судя по всему, не всегда мужчины. Любого, кто входил на этот этаж, встречала броская надпись фиолетовым фломастером: «Я люблю Васечку», причем выполненная довольно красивым женским почерком со всяческими завитушками и орнаментом вокруг в виде листьев и цветов. В другое время Ракета, пожалуй, даже сфотографировала бы это на свой телефон, но теперь ей было не до фото. Она искала квартиру под номером 424.
   Пока шла по коридору, обратила внимание на то, что здесь все же живут люди, имеющие разное представление о комфорте. Двери были одинаковые, типовые, но некоторые ободранные, а некоторые, наоборот, свежевыкрашенные. Видимо, те, кто красил свои двери, все-таки пытались придать своему жилищу хоть какой-то уют. Но дальше дверей это не распространялось – между комнатами стены были исписаны и разрисованы ровно так же, как и у лестницы. Надписи были самыми разными. От банального «Здесь был Боря» до настойчивого «Генка, когда бабки вернешь?».
   Почему-то у Юлии было предчувствие, что дверь в квартиру номер 424 будет в наихудшем состоянии. Так и получилось. Мало того что эту дверь, судя по всему, последний раз красили лет пятнадцать назад, так еще она была и единственной дверью, в которой пробита дырка. Рядом на стене женским почерком было выведено философское: «Каждому гулящему желаю гулящую»… Но относилась ли эта надпись именно к владельцу комнаты 424, было неясно – быть может, надпись эту сделали здесь просто потому, что было свободное место.
   Юля немного постояла рядом с этой дверью, пытаясь унять сердце, которое бешено колотилось в груди, словно собиралось выскочить и разбиться прямо здесь, о грязный пол неопределенного цвета. Успокоить сердце у Юлии получилось не вполне. Но долго ждать она не стала – Ракета оставалась Ракетой.
   Тихонько постучала. Когда услышала, что по ту сторону двери не раздается ни звука, постучала вновь, уже сильнее. Но и теперь никто не спешил ей открывать. Тогда Юлия тихонько толкнула дверь. И удивилась – дверь была заперта, что, в общем-то, глупо – если в двери на высоте метра от пола довольно крупная дыра, то от замка мало толку. Ракета просунула в эту дыру руку и нащупала поворотную ручку замка. У них дома много лет назад был точно такой же замок. Сейчас почему-то вспомнилось, что отец называл поворотную ручку «барашком». Провернув «барашек», Юлия легко отперла дверь. Вытянув из дыры руку, Юлия брезгливо отряхнула ее и вошла внутрь комнаты.
   Она одновременно и боялась, что хозяина не будет дома, и надеялась на это. С одной стороны, ей очень нужно было с ним поговорить, но с другой – разговор намечался не из легких, тут поволнуешься! Тем не менее хозяин комнаты был здесь, в комнате.
   Бывшая звезда курса, красавец и умница, подававший большие надежды химик Николай Анасенко, а ныне много пьющий грузчик Кольша спал на узкой одноместной кровати с продавленной панцирной сеткой. Эту сетку слегка прикрывал матрац – старый, «заслуженный», кое-где собравшийся комками и горбами. Дешевое шерстяное одеяло свалилось на пол, подушки и простыни не было вовсе. Поискав глазами, Юля вообще их не нашла. Впрочем, может, в этом доме постельного белья просто не держали? Не исключено, что хозяину оно и не было нужно, – к примеру, сейчас Кольша спал полностью одетый, на боку, одну руку положив под голову, словно подушку, а другой закрыв сверху ухо, чтобы не мешал шум. Может, он и всегда так спит?
   Юля огляделась. Как она и предполагала, вокруг царил страшный бардак. На небольшом столике были свалены пустые бутылки, стаканы, чашки, грязные тарелки, засохшие и заплесневевшие куски хлеба. На полу – какая-то грязная одежда. В комнате нашли свое место два старых грязных стула, но не было видно ни телевизора, ни холодильника, ни шкафа. Кухня была столь маленькой, что в ней мог находиться лишь один человек, – почти всю площадь занимала страшно грязная, много раз залитая сбегающим супом газовая плита. Сейчас на ней сиротливо стоял лишь маленький чайник неопределенного цвета, покрытый толстым слоем черной копоти.
   Дверь на балкон была приоткрыта, и потому в комнате можно было дышать – постоянное проветривание все-таки. Ракета подозревала, что если эту зверь захлопнуть, то здесь вскоре можно будет задохнуться. Как ни странно, никакого хлама на балконе навалено не было. Впрочем, на нем ничего и не поместилось бы. Длина этого крохи-балкона была меньше метра, а ширина, кажется, и до полуметра не доходила. Не балкон, а издевательство какое-то – на нем даже кресло-качалку не поставишь! Впрочем, нет здесь кресла-качалки, не заработал на него Коля. А если когда-то и заработал, то давным-давно пропил.
   Юлия поймала себя на мысли, что ищет гитару. Конечно, никакой гитары здесь не было и в помине. А жаль! Как он играл когда-то, как играл! Впрочем, это все уже давно в прошлом. И многое другое в прошлом тоже.
   Тогда, двадцать лет назад, она, психанув, разорвала все их общие фотографии, не оставив ни одной. Но лицо Николая так крепко впечаталось в ее память, что никакой фотографии и не надо. Породистое, узкое лицо, как у средневекового европейского аристократа. Нос прямой, не длинный и не короткий – идеальный. Подбородок упрямый, лоб высокий, без единой морщинки. Волосы немного вьются, как у Ихтиандра из знаменитого советского фильма -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Глаза карие – веселые и смелые.
   Ну и где теперь это все? Сейчас глаза у грузчика Кольши закрыты, но она прекрасно рассмотрела их во время того короткого разговора на фабрике. Белки красноватые, зрачки мутноватые, веки тяжелые. В общем, типичные глаза алкоголика. Нос с красными прожилками, к тому же расплылся и начал раздваиваться на кончике, как у знаменитого французского актера Жерара Депардьё. Волосы грязные, полностью седые, давно не стриженные – лба за ними и не видно. Щеки оплывшие, заросшие щетиной. Вот только подбородок все такой же выдающийся, упрямого человека. И тоже в щетине, разумеется.
   Ну что, раз пришла, а Коля спит, то надо, пожалуй, его будить. Или взять и уйти? Нет, на такое Ракета не была способна. Раз уж задумала дело, его нужно было довести до конца.
   Сначала она осторожно подергала его за локоть. Затем потрепала по плечу. Грузчик и забулдыга Кольша не просыпался. Было очевидно – Николай спит так крепко явно не просто так. Очевидно, что в последние дни он очень много пил и теперь, скорее всего, проснется не скоро. Более того – даже проснувшись, он не сможет нормально разговаривать. Похмелье, жуткое похмелье запойного алкоголика будет мучить его. Как и многие люди с неудавшейся жизнью, в похмелье Юлия Ракитина разбиралась отлично. И сама попивала, и других много пьющих граждан повидала. Запои одного Валерика чего стоили!
   И Ракета решила не только дождаться пробуждения своего бывшего возлюбленного, но и как следует приготовиться к этому. Она вышла из комнаты, даже не став ее запирать. К чему, если через дыру замок может открыть любой? Выйдя на улицу, Юлия в первую очередь отправилась к киоску, в котором, кроме всякой мелочевки, продавали пиво и сигареты. Приобретя пачку «Примы» без фильтра и бутылку пива, Ракета попросила это пиво открыть, но крышку не выбрасывать. Киоскерша очень удивилась – элегантная дамочка, покупающая пиво, была совсем не похожа на тех, кто хлебает из горла, но просьбу выполнила. Еще большим стало удивление киоскерши, когда она увидела, что дамочка прямо у киоска вылила половину бутылки на землю, а остаток закупорила крышкой. Затем в другом киоске купила половину хлебного батона – уже нарезанного, а также кусок колбасы.
   Со всем этим Ракета вновь отправилась в квартиру 424. Зайдя, она увидела, что Николай все еще безмятежно спит. Тогда Юлия воспользовалась раковиной на кухне, чтобы вымыть небольшую тарелку и стакан. На тарелке она соорудила бутерброды, стакан поставила на стол рядом с пивной бутылкой. Затем протерла влажной салфеткой сиденье и спинку одного из стульев, устроилась на нем и стала ждать.

Глава 5
Ракета делает петлю

   Ей пришлось просидеть без дела полтора часа – большой срок для нетерпеливого человека. За это время она успела выкурить четыре сигареты и внимательно осмотреться в комнате бывшего возлюбленного – поверхностно, конечно, но ни к чему притрагиваться не стала: не лазить же ей в чистой одежде с грязными тряпками! Она не увидела в комнате ни одной книги, что было странно – двадцать лет назад Николай считался большим любителем чтения. Кроме того, на стенах не было ни одной фотографии. Так что оставалось неясным, была ли у Николая когда-нибудь семья (разумеется, сейчас никакой семьи нет, ни одна женщина не стала бы жить в таком свинарнике), есть ли настоящие друзья и был ли он на самом деле на войне.
   Но в конце концов терпение Юлии было вознаграждено – Николай тяжело вздохнул, почесал подбородок и открыл мутные глаза. Несколько секунд его взгляд бессмысленно блуждал по комнате, потом остановился на ней. Забулдыга Кольша нахмурился, еще раз вздохнул и махнул рукой, словно отгоняя наваждение.
   Юлия открыла бутылку пива и набрала примерно половину стакана. Потом протянула стакан бывшему возлюбленному:
   – Пей!
   Трясущейся рукой Никола взял стакан и поднес его ко рту. Расчет Ракеты был верен – донести полный стакан до рта без потерь Кольша не мог бы, а из половинки он ничего не расплескал. Выпив пиво в два глотка, он пробормотал:
   – Курить есть?
   Она молча достала из пачки «Примы» сигарету и поднесла ему. Спичек рядом с Николаем тоже не оказалось, и Юля протянула ему свою зажигалку – изящную и модную. В больших ладонях Николая она смотрелась странно, неуместно, да было и непонятно, сумеет ли он добиться пламени такими трясущимися руками. Тем не менее грузчик Кольша справился с зажигалкой, и спустя полминуты комната начала наполняться едким дымом.
   – Пепельница у тебя где? – спросила Юлия.
   – Здесь, – ответил Николай, стряхивая пепел прямо на пол.
   В среднем одна сигарета выкуривается за пять – семь минут. Все эти минуты ни Юля, ни Николай не произнесли и слова. Докурив, Коля затушил окурок об пол, да там его и оставил.
   – Еще пива, – сказал он после этого.
   Юля долила в стакан все, что оставалось в бутылке. Стакан наполнился почти доверху. Но и теперь Николаю хватило двух жадных глотков, чтобы опустошить его.
   – Еще! – Это прозвучало требовательно.
   Но Юля ответила ему так же резко, в тон:
   – Перебьешся! Нет больше.
   – Как – нет?! Чего гонишь-то? В бутылке пол-литра пива!
   – Бутылка пуста. Вон, смотри – на столе стоит.
   Он посмотрел. Бутылка в самом деле была пустой.
   – Сама вылакала, что ли? – усмехнулся криво. – Красавица Юлия Ракитина употребляет пивко по утрам?
   – Нет, просто вылила, я такую гадость не пью, – с брезгливостью в голосе ответила она.
   – Вылила?! Зачем?! – простонал Кольша.
   – Затем, что так надо, – ответила она твердо. – Полбутылки для того, чтобы похмелиться, вполне хватит. Тебе скоро полегчает. А от целой бутылки ты можешь сразу же в очередной день запоя провалиться.
   Николай усмехнулся опять.
   – Я вижу, ты в вопросе запоев хорошо разбираешься! – сказал едко.
   – Разбираюсь, – согласилась она. – Долго жила, многое видела. На вот, поешь – тебе сейчас нужно.
   И Юлия протянула Николаю тарелку с бутербродами. И опять на долгие минуты в комнате повисло тягучее молчание. Николай жевал бутерброды с колбасой, ощущая, что ему и в самом деле становится легче. При этом он довольно недружелюбно поглядывал на бывшую возлюбленную. Наконец, доев последний бутерброд, он утер губы рукавом и произнес неприязненно:
   – Ну? Говори, чего приперлась? Все не можешь успокоиться, что я зеркальце твое разбил? Разорилась небось – скоро по мусорникам пропитание искать начнешь?
   – Нет, не разорилась и не начну, – ответила она. – И хотела тебе сказать, что ты можешь выходить на работу хоть с завтрашнего дня.
   – Ищи другого дурака! – буркнул Николай. – Я стану на тебя пахать, а ты будешь надо мной издеваться, да?
   – Чего же ты ко мне работать пошел?
   Она понимала, что говорит не о том и разговор уходит в сторону. Но решиться заговорить о главном пока что не могла.
   – Я? К тебе? Работать?! Да если б я знал, что это твоя фабрика, за километр обходил бы! Я просто пошел туда, куда меня взяли, и все. А теперь, узнав, что это твоя контора, я ушел бы даже без всякого зеркала.
   – Почему? – спросила она тихо.
   – Потому! – отрезал он. И тут же добавил: – Дай еще сигарету, а?
   – Хорошо, конечно. Слушай, а ты… – Голос предательски дрогнул, и она закончила тихо: – Ты правда был на войне? Зачем тебя в Боснию понесло, на чужую войну?
   – Не твое дело, Ракета! – Глаза Николая гневно сверкнули. – Вот кому-кому, а тебе я в свою жизнь лезть не позволю! Ты дашь мне курить или нет?!
   И опять, пока Николай курил, они молчали. И лишь когда сигарета уже почти закончилась, он сказал:
   – Ладно, Ракета, говори, зачем пришла. Не на работу меня приглашать, это же ясно. Я хорошо тебя знал когда-то, и почему-то мне кажется, что ты не так уж и изменилась. Поэтому давай скажи мне, что ты там придумала, я тебя послушаю, потом пошлю подальше, и разойдемся как в море корабли.
   – Хочу предложить тебе лечение от пьянства, – ответила она ровно. – Я оплачу его.
   – Лечение? Где именно? – скривился он.
   – Клинка есть хорошая – здесь, в Большеграде. Сначала всякие капельницы, чтобы из запоя тебя вывести, потом психологи. В общем, много чего. Я сама туда два раза ложилась, когда Ленка решала, что я слишком много пью. Мне это, правда, не помогло, но многим помогало – я сама видела. Люди полностью бросали, хотя до этого были в состоянии худшем, чем ты сейчас.
   – А-а, сама, значит, все опробовала? – протянул Николай. – И что, сестрица осталась довольна тобой?
   – Не совсем. Ленка и сейчас считает, что я пью немало, но мне так не кажется, что совсем чуть-чуть, и, по крайней мере, под заборами пьяной не валяюсь. Хотя, быть может, без клиники мне было бы хуже, так что я Ленке благодарна. Она – мой лучший друг. Единственный друг, если честно.
   – Я твою Ленку уже почти и не помню, – признался Николай. – Когда мы в последний раз виделись, она еще соплячка и малолетка была, в школу ходила. Как она?
   – Нормально. Замужем, сын хороший. Счастливая женщина, в общем.
   – А-а! – опять протянул Николай. – А ты?
   – Я вдова, – не вдаваясь в подробности, сообщила Юлия и спустя секунду добавила: – Детей нет.
   – Ну что ж, на нет и суда нет, – произнес Николай неопределенно. – Ладно, Ракета, поговорили, и будет. Чеши отсюда, а? – Он указал на дверь трясущейся рукой. – Я в последние годы стал совсем негостеприимным. Давай-давай, двигай, «подруга дней моих суровых, голубка дряхлая моя»! -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Впрочем, ты еще не дряхлая, но это и не важно. Иди, Ракета, не мозоль мне глаза и знай – на клинику твою я чихать хотел. Все, разговор окончен! У тебя дела, у меня дела, и дорожки наши разные.
   – Какие это у тебя дела? – тихо спросила Юлия. – Бутылки сдать? Или стащить где-то какую-то железяку, чтобы в металлолом отнести? А потом на эти деньги бормотухи купить?
   Он пожал когда-то красивыми и крепкими, а теперь сутулыми плечами.
   – Да хотя бы и так. Тебе-то что за дело, Ракета?
   – Есть дело. Я не хочу, чтобы ты умер где-то пьяным под забором.
   – А я хочу! – с нажимом ответил на это Николай. – Хочу пить – и буду пить, так и заруби себе на носу! И если пьяным где-то окочурюсь – знать, судьба такая. Обо мне никто не заплачет, Ракета. Была жена, да ушла давно. Сейчас в Испании живет с каким-то перцем и дочку – ясное дело – с собой забрала. Дочку, кстати, Юлькой зовут. Но это не в честь тебя, не надейся. Просто Светке так хотелось, а про тебя я ей ни слова не сказал – ни одного, никогда! Теперь они рядом с теплыми морями живут, мне не пишут. У меня их адрес был где-то, да потерялся. Помру – они даже и не узнают. А узнают – что с того? У Светки давно уже новый муж, у Юльки новый папка. А я на этом свете лишний и потому – живу в свое удовольствие как умею. И менять что-то не вижу смысла.
   – А если смысл все-таки есть? – спросила Юлия и отвела глаза.
   – Какой?! – воскликнул он. – Какой во всем этом, – он широким жестом указал на свою жуткую комнату, – может быть смысл?!
   Она достала свою сигарету из пачки, закурила. Ответила, глядя в сторону грязного окна:
   – Представь себе, Коля, что человек заблудился в лесу. Ну, свернул не на ту тропинку и теперь блуждает, блуждает. И все из леса выбраться не может! Как ты думаешь, что правильнее – блуждать и дальше, надеясь на авось – может, повезет, или постараться вернуться на то место, где была совершена ошибка, а потом пойти по правильному пути? Как ты думаешь, Коля?
   – Слушай, Ракета, у тебя еще пожрать что-то есть? – спросил вместо ответа Николай.
   – Нету, – ответила она. – Если хочешь, я тебе куплю, когда буду уходить. Но ты не ответил на мой вопрос – как ты думаешь, что правильнее?
   – Слушай, Ракета, не морочь мне голову, а? – поморщился он. – Я бухаю беспробудно не меньше десяти лет. Я ничего не думаю, мне уже нечем думать, понимаешь? Что-то раньше, конечно, было в башке, но я это давно заспиртовал. Поэтому будь добра говорить просто, понятно и без всяких ребусов.
   – А я вот думаю, – сказала она, выпуская облачко синего дыма. – Я тысячи раз думала о том, где же я ошиблась так крупно, что у меня вся жизнь наперекосяк пошла. Не следовало бы нам тогда расставаться. Может, если бы все получилось не так, имелись бы у меня и муж, и ребенок. Или, может быть, даже дети. И было бы счастье.
   – Ага, счастье, дети! – сказал Николай, глядя в стену. – Размечталась! Ты вспомни, как с нашим ребенком обошлась! Мамашка, блин!
   – Молчи, алкаш несчастный! – Она сверкнула глазами. – Ты тоже виноват! Не надо было напиваться и ночевать у всяких!
   Он осклабился:
   – Почему это – несчастный? Может быть, я алкаш счастливый, откуда ты знаешь?
   – Ага, конечно! Ты на себя в зеркало давно смотрел, счастливчик?!
   Он тяжко вздохнул – сил на долгое препирательство у него не было.
   – Слушай, Ракета, шла бы ты, а? Какая уже разница – надо было то, надо было это?.. Что сделано, то сделано, и прошлого не воротишь.
   – Прошлого-то не воротишь, ты прав. Но, может быть, исправить ошибку еще не поздно? Я уверена, что нам нужно попробовать. Хуже от этого, наверное, не будет, а другого способа наладить наши жизни – и твою, и мою – я, если честно, не вижу.
   Николай посмотрел на нее долгим недоумевающим взглядом, но затем все-таки понял, что она имеет в виду. Брови его в изумлении изогнулись, а потом он громко и некрасиво захохотал, словно ворон закаркал.
   – Ты, Ракитина, когда в последний раз у психиатра была? – отсмеявшись, спросил он. – Ты сходила бы, а? По-моему, тебе к нему надо, и очень! Может, тебе к нему и тогда, двадцать лет назад, надо было, но я этого по молодости лет заметить не смог. Ты предлагаешь нам сойтись?! Нам с тобой?! Теперь?! Ну и фантазии у тебя, родная! Это ж надо – Ракета решила сделать петлю и вернуться на прежний курс! Ишь чего выдумала – ошибку исправить! Ее уже не исправишь, Ракета! Как чашку разбитую – ее нормально ведь уже не склеишь. Или как водку, что на пол пролили, – ее уже не выпьешь. Тогда мы были нужны друг другу, по-настоящему нужны. Да я чуть не сдох, когда ты меня бросила! А сейчас все по-другому. Ты не нужна мне, а я не нужен тебе. Молчи! – прикрикнул он на нее, увидев, что она пытается возразить. – Не ну-жен! – сказал по слогам. – Просто тебя посетила очередная идея фикс, идея бзик, но я не хочу участвовать в твоем безумии. Все, Юлька, все. У тебя своя правда, а у меня своя. У тебя свой путь, а у меня свой – в одно интересное место, где пустые бутылки принимают. Именно туда лежит моя дорога, причем прямо сейчас, меня там денежки ждут не дождутся. И денег этих мне на все хватит. А ты – вали отсюда, хорошо? И побыстрее. Жрачку мне покупать не надо, сам справлюсь, без твоих подачек. И денежки за зеркало занесу, как только их добуду.
   Он, кряхтя, поднялся со своей кровати, старая сетка жалобно скрипнула. Юлия поглядела на опустевший матрац, и ее женский ум тут же отметил, что матрац в еще более жутком состоянии, чем ей показалось сразу. Пожалуй, разреши ей Николай о себе заботиться, первое, что она сделала бы, – это купила бы ему новую кровать. Нормальную, а не этот кошмар. И с матрацем хорошим, ортопедическим. И с бельем. Когда, интересно, бывшая звезда института спал на чистых простынях?
   – Эй, Ракета, ты чего застыла? – спросил Николай. – Я что-то непонятное сказал? Давай вставай и шуруй отсюда! А то работники твои разбегутся.
   Она встала.
   – Как скажешь, Коля, – сказала, глядя ему в глаза. – Только ты насчет больницы подумай, хорошо? Не хочешь быть со мной – дело такое… Но я могу просто оплатить твое лечение, чтобы ты смог попытаться начать все сначала. Просто оплачу и ничего взамен не потребую, честно! Ты сейчас можешь носом крутить, но это от гордости и глупости. А если передумаешь – всегда можешь найти меня на фабрике. Там, кстати, твоя трудовая книжка осталась, все равно ведь за ней заходить надо. В общем, ты думай, Коля, думай.

Глава 6
Обратного пути у жизни просто нет?

   Николай не соврал Ракете – после ее ухода он и в самом деле отправился сдавать пустые бутылки. «Операция “Стекло”» – так он это называл, сам с собой шутил, значит. Правда, «стекла» в его комнатушке отыскалось совсем мало, а значит, и денег он выручил всего ничего, как кот наплакал. Вот вчера – это было другое дело! Тогда он сдал целый мешок стекла, да и не простой мешок, а здоровенный, еле от пола отрывал, хоть и не слабак! Полученных купюр хватило и на бутерброды (между прочим, вкуснейшие, с балычком!), и на то, чтобы «принять на грудь» – по-настоящему, до звона в ушах и полной потери памяти! А сегодня он смог купить лишь один стакан бормотухи – в киоске дешевый алкоголь продавали не только бутылками, но и на разлив.
   На закуску – маленькая шоколадная конфета-медалька, проглотишь – и не заметишь. В общем – не добыча, а слезы! Впрочем, это не повод для печали – бывало ведь и хуже.
   Осушив стакан и закусив каплей шоколада, Николай почувствовал, что настроение улучшилось, хотя и знал – это ненадолго. Скоро организм настойчиво потребует добавки, но это будет потом. А пока он, сидя на старой и кривой лавочке, наслаждался теплым и приятным солнцем ранней осени. Сентябрь – какой прекрасный месяц! И не жарко, и не холодно, а просто здорово! Даже когда жизнь твоя катится под откос, все равно – хорошо-о-о!..
   – Привет, Кольша!
   Он поднял глаза. Перед ним стояла закадычная парочка, Вадик и Оксана. Такие же пропойцы, как и он сам, они жили тем, что брали в долг, сдавали бутылки или таскали металлолом с заброшенных дач, располагавшихся невдалеке от малосемеек. Сейчас Николай был уверен – они наверняка попросят у него денег. Он не давал им ничего и никогда, но они все равно просили с настойчивостью робота, который не может не выполнять те или иные действия просто потому, что у него такая программа.
   – Здоров, – буркнул Николай, но руки Вадику не подал, а на Оксану даже и не посмотрел.
   Они не были его друзьями. Когда-то давно у звезды курса, рубахи-парня Николая Анасенко было много друзей и приятелей. У пьяницы Кольши характер иной. Он был человеком необщительным и предпочитал одиночество. Но Вадик и Оксана таким приемом совершенно не смутились. Их вообще невозможно было смутить.
   – Кольша, у тебя не будет мелочи? – задушевным голосом спросила Оксана. – До вечера, а?
   – Нет, не будет, – все так же недружелюбно ответил он. – Я уже все спустил.
   – А мы и видим, что тебе хорошо. Видим и завидуем! – захихикал Вадик. – Вот только нам с Ксюхой до сих пор нечем подлечиться.
   – Никто и ничего не дает сегодня, ну просто ни-че-го-шень-ки! – пожаловалась и Оксана. – Тут утром такая фря на дорогущей машине подкатывала, в нашу домину заходила. Я ее тут сроду не видела – даже и не знаю, что ей здесь, в нашем клоповнике, понадобилось. Довольно долго пробыла, кстати! Как из подъезда выходила – вся такая недовольная, надутая, – я у нее денег попросила. Так она ни копейки не дала, сказала, что работать надо, а не попрошайничать. Вот ведь курица! Обеднела бы без своих копеек, что ли?!
   На это Николай не сказал ничего. Он смотрел в сторону и всем видом показывал, что слушать про жадную «фрю» ему неинтересно. Поэтому, поглядев друг на друга и пожав плечами, Вадик и Оксана удалились не простившись. А забулдыга Кольша продолжал сидеть на лавочке, «переваривая» выпитый алкоголь.
   На самом деле приезд Ракеты растревожил его. Она возникла в его жизни, словно призрак из далекого прошлого, и напомнила, что жизнь-то эта могла быть совсем иной! Этот призрак другой, лучшей жизни волновал и будоражил его, а он мечтал лишь о том, чтобы вновь оцепенеть и ничего не чувствовать. Чтобы от него все на свете отстали и не мешали досматривать однообразные и тоскливые алкоголические сны, к которым он привык и во время которых был готов встретить смерть.
   Уже много лет в существовании Кольши было все стабильно – от бутылки к бутылке. На любимое зелье он добывал средства либо мелкими кражами металла с дач, либо устройством на какие-нибудь простые работы, с которых его обычно выгоняли через неделю. Случались и копания в мусорных баках, но это пока еще было редкостью. Законченным бомжом он еще не стал, хотя, откровенно говоря, такая перспектива маячила перед ним, и, быть может, в совсем недалеком будущем. Оставалось лишь продать за гроши свою коморку в малосемейке, пропить деньги и отправиться скитаться по свалкам, кладбищам и подвалам. Впрочем, скорее всего, все закончится без скитания – зная себя, он вполне мог предположить иной исход. Получив деньги за малосемейку, он будет пить помногу и не просыхая, а потому быстро сгорит от водки. Может, оно и к лучшему.
   Интересно то, что его родители были еще живы. Стары, конечно, но бодры, проживают в родном Новостахановске, где Николай не был – сколько же лет?.. Три? Или пять? Нет, сейчас не вспомнить! Проклятая водка здорово подтачивает память. А вот его отец и мать были строгими трезвенниками. И его пытались воспитать таким же.
   Отец долго и старательно объяснял школьнику Коле Анасенко, что пить ему ни в коем случае нельзя. У него плохая наследственность – оба деда закончили алкоголизмом.
   Это было можно понять – участники Великой Отечественной, пехотинцы, хлебнувшие военного горя полной чашей. Они привыкли пить еще там, на войне, и не перестали с ее окончанием. Оба быстро умерли – и разве могло быть иначе? Детей – отца и маму Коли, живших, кстати, по соседству, – воспитывали их матери, вдовы, хлебнувшие горького одиночества в трудные послевоенные годы. Обоим детям с детства внушалось – во всем виновата водка, именно из-за водки у них нет отцов. Фашисты не убили, так водка в могилу завела. Вывод? Водка хуже фашиста! И дети прониклись стойким отвращением к «зеленому змию».
   А вот Коля «проникнуться» не сумел. Считал, что сам во всем разберется, сам со всем справится, да и вообще – будет знать свою меру. Другие-то ее знают, чем он хуже?
   Лишь много позже он вынужден был признать – о плохой наследственности ему говорили не зря. С последнего класса школы он напивался – хоть редко, да метко, «качественно», до полного беспамятства. Однажды они с одноклассником – таким же любителем выпить и погулять – едва не попали под поезд. Понесло их чего-то на железнодорожные пути, и они там зазевались. Коля успел-таки отпрыгнуть, когда состав тронулся. Приятель тоже, собственно, успел, но его зацепило краем вагона. Движущийся поезд – это огромная мощь, и соприкосновение с ним стоило приятелю Коли многих месяцев в больнице и ампутированной руки.
   После этого отец вновь поговорил с Колей и постарался убедить его не пить совсем – ни под каким видом, никогда. Коля даже немного «убедился» – на первом курсе института не употреблял вовсе. Но постепенно страшная история с поездом забылась, Коля вновь начал выпивать в компаниях, тем более что в студенческой среде того времени пить было проще простого. И это вновь вскоре привело к беде – все-таки той истории, после которой Ракета бросила его и убила их общего ребенка, просто не было бы, если б он не пил. Юлька – дура и истеричка, конечно, но нельзя не признать, что она права – доля его вины в происшедшем тоже есть, как ни крути! Что же получается? Водка забрала у него не только обоих дедов, которых он никогда не видел, но и сына (ну или дочь…). Да и саму жизнь у него, Николая, она тоже забрала – ведь его нынешнее существование жизнью-то вряд ли можно назвать. Вот уж воистину – водка хуже фашиста!
   Пристрастие к алкоголю всегда подводило его. Сначала он потерял отличную работу, затем – просто хорошую, потом – нормальную и постепенно скатился до занятий, которые и работой по большому счету назвать было нельзя. Постепенно портились отношения с женой Светкой, в итоге она ушла, и он больше никогда не увидит ни ее, ни дочь. Даже родители больше не ездили к нему в Большеград. Впрочем, он и сам просил их не приезжать. Ему было неприятно, когда мама пыталась навести чистоту в его коморке, а отец смотрел жалостливо и тоже рвался что-то починить, побелить или покрасить. Николай не любил, когда его жалели. Лучше уж пусть родители остаются дома, в Новостахановске, воспитывают младшего брата, у которого давно собственные дети, а его, Николая, пусть не трогают.
   Юлька еще к нему приперлась! Адрес, конечно, ей узнать было нетрудно, раз уж он оформлялся на работу к ней на фабрику. Но надо же, что удумала – ошибку исправлять, вернуться на ту точку, где она совершена, сойтись вновь и попытаться начать все сначала. Вот дура! Может, на лесной тропинке именно так и нужно поступать, но мы ведь не в лесу – жизнь сложнее леса. Нет больше той точки, нет ее! Все уже сделано, и ничего не изменить. Как там в песне пелось?

     Мы выбираем путь, идем к своей мечте,
     И надо не свернуть с пути уже нигде.
     И стоит шаг пройти – заносит время след.
     Обратного пути у жизни просто нет.

   Хорошая песня, правильная. «Поверь в мечту» называлась. Кто же ее исполнял? Группа «Земляне», кажется? -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Николай и сам ее играл на гитаре, пел нота в ноту с оригиналом, а девчонки – включая Ракету – слушали его с открытыми ртами.
   И жена Светка тоже любила, когда он пел эту песню. Да – это было, было! Но прошло. И следы временем стерло. Все – нечего думать, нечего мечтать о несбыточном и нечего искать ту точку, где была совершена ошибка! Прошлого больше нет, есть только настоящее. А в настоящем у него – вонючая коморка, вечная головная боль с похмелья и водка, водка, водка. Конечно, это отвратительное пойло хуже фашиста, но все-таки самое главное в его исковерканной жизни.
   Кстати, о водке пора было бы и подумать – по некоторым признакам он начинал понимать, что действие выпитого уже заканчивается. Нужно добавить хотя бы еще стаканчик, а в кармане – вошь на аркане. Бесплатно или в долг ему не нальют, конечно. Отсюда вывод: требуется раздобыть денег, и быстро! К сожалению, на брошенных дачах находится все меньше и меньше металла – сам Кольша и ему подобные ежедневно уменьшают его количество. Искать все труднее, выручка все меньше. Но надо идти, надо. Иначе к вечеру будет совсем невмоготу.
   Кряхтя и охая, он поднялся с лавочки и зашагал туда, где бывал уже не одну сотню раз. Потом он не меньше часа бродил по дачам, пугая своим видом редких прохожих и привлекая окрестных собак. К сожалению, ничего путного ему не попалось. Он с тоской думал, что, пожалуй, пора искать новую кормушку – здесь стало совсем нечем поживиться. Правда, если пройти дачи насквозь, выйдешь к поселку. Кажется, этот поселок даже и к Большеграду уже не относится, хотя до ближайшей маршрутки оттуда идти не больше получаса. В поселке, разумеется, живут люди, в этом есть и плюсы, и минусы.
   Плюсы очень простые – если есть люди, значит, есть что у них стащить. А минусы еще проще – люди не хотят расставаться со своим добром, могут сдать в милицию. Или сейчас она называется полицией? В общем, дело не в названии. Могут сдать неприятным людям в форме, которые упекут Николая в каталажку. До сей поры этого с ним не случалось, но, как говорится, никогда не поздно начинать. А еще не желающие быть обворованными граждане могут его просто побить, и сильно. Сам Николай пока еще не был доходягой, и стычки с другими пропойцами это подтверждали. Но если жители поселка возьмут в руки лопаты или ломы, то, пожалуй, и кости переломают. М-да… Ситуация…
   Думая так, он и сам не заметил, как прошел дачи и оказался рядом с поселком. Точнее говоря, в самом поселке, только со стороны огородов. Собственно, люди и этого не любят – когда по их огородам лазят чужие, они раздражаются и злятся. Даже яблок не позволят нарвать бедному алкоголику! Могут и собак спустить – с Николаем такого не бывало, а со знакомыми случалось. А ведь собачьи укусы долго заживают… Неприятно, что и говорить… С другой стороны – не уходить ведь с пустыми руками, раз пришел? Не здесь, так в другом месте что-нибудь стащить все равно необходимо, как ни крути…
   Поскольку день был будний, детвора в школе, а взрослые на работе, поселок казался пустым – во всяком случае, Николай не заметил никого, кто мог бы ему помешать. Осторожно пройдя по огороду, он подошел к первому попавшемуся на его пути дому. Осторожно заглянул в окно. А что – нормальный домик, довольно зажиточный. Мебель, телевизор, ковры на стенах – все на месте. И хозяев нет. Почему же они такое добро без присмотра оставляют-то? Неужели не знают, что вокруг алкаши могут шастать? Вроде него, Кольши?
   Он попытался обойти дом и тут же понял, почему хозяева не боятся за сохранность своего добра – во дворе была собака. Причем довольно крупная и на цепи настолько длинной, что много до чего достать могла бы. Но сейчас лохматый сторож нес свою вахту ненадлежащим образом, то есть попросту спал, согретый мягким сентябрьским солнцем. Но все равно этот двор нужно было покинуть – глядишь, пес проснется – беда будет! Николай вновь аккуратно прошел к задней части дома, как вдруг заметил – одна форточка приоткрыта. Разумеется, он вовсе не был карликом и пролезть в форточку никак не мог. Но его тут же заинтересовал вопрос: если засунуть в форточку руку, то можно дотянуться до ручки окна и открыть его? Или все-таки нельзя?
   Оказалось – вполне можно. Окно открылось почти бесшумно, словно приглашая Николая забраться внутрь. Строго говоря, делать этого не следовало. Он не был знатоком Уголовного кодекса, но понимал: одно дело – стащить проржавевший швеллер -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

на давно брошенной хозяевами даче, а другое – залезть в чужой жилой дом. Второе гораздо более серьезное преступление, и спрос за него строже. Будь у Кольши деньги хотя бы на одну бутылку, он ни в коем случае не полез бы! Но денег не было совсем, а отравленный алкоголем организм требовал добыть их как можно быстрее. И потому Николай тихонечко залез в окно, очень аккуратно, даже не столкнув с подоконника комнатные цветы. Он решил действовать быстро – найти то, что можно сразу же реализовать, например алюминиевые кастрюли или ложки, сложить их в какую-нибудь сумку и тут же покинуть дом. А то проснется огромный пес, и что тогда будет?
   Домик был небольшим, и непрошеный гость очень легко нашел кухню. К сожалению, алюминий тут был не в чести – ни одной кастрюли, вилки или ложки из этого металла Николай не заметил. Зато, открыв холодильник, обнаружил то, чего его душа жаждала больше всего, – початую бутылку водки.
   Разумеется, правильным было бы забрать водку с собой и выпить где-нибудь подальше от этого дома. Но Николай не совладал с нахлынувшей жаждой, припал к горлышку и сделал несколько крупных глотков. Закусил куском хлеба. После, посмотрев по кастрюлям, обнаружил холодный пшенный суп. Вытащил из него все мясо и съел. После чего припал к бутылке вновь.
   Конечно, это была огромная ошибка, так как Николай сразу же сильно опьянел. Он не то чтобы забыл, что находится в чужом доме, но ощущение опасности притупилось. Кольша походил по комнатам, осмотрелся. Дом как дом, ничего особенного. Он и сам жил в таком когда-то. Его продали при разводе, деньги поделили. Со своей доли он купил комнатку в малосемейке, остаток пропил.
   Зайдя в зал, Кольша захотел сначала включить телевизор – все-таки телика он не смотрел, наверное, лет пять. Но потом раздумал, так как заметил гитару, которая пылилась под потолком, на шкафу. Он достал гитару, сдул с нее пыль. Как странно было держать инструмент в руках! Николай не играл на гитаре гораздо дольше, чем не смотрел телевизор, а ведь когда-то и дня не мог прожить без задушевных песен!
   Кольша присел на диван, потрогал струны. Расстроена. Но ничего, он еще не забыл, как настраивается гитара! Вот с чем с чем, а со слухом у него всегда и все было в порядке. Он быстро настроил инструмент, взял несколько аккордов. Звучало неплохо, но пальцы, конечно, были уже не те. Не беглые пальцы, не гибкие и вообще какие-то немузыкальные. С другой стороны, он ведь и не на сцене, верно?
   Опять захотелось выпить. Сильно пошатываясь, Кольша сходил на кухню и принес остатки водки в зал. Выпил, расположился на диване и затянул песню «Поверь в мечту», которую вспомнил сегодня благодаря полоумной Ракете. Спустя полминуты он что есть мочи пьяно горланил старый хит «Землян», не обращая внимания на то, что где-то разрывается от лая какая-то собака.
   Вернувшиеся хозяева дома застали в зале такую картину. Довольно крупный запущенный мужик, вполне алкоголического вида, спал богатырским сном на их диване и храпел вовсю. Одной рукой он бережно обнимал гитару, а другой – пустую бутылку из-под водки.

Глава 7
«Белочка»

   Дальнейшее Николай помнил смутно.
   Он пришел в себя уже в отделении полиции. Как его поднимали с дивана и везли в полицейской машине, он не помнил напрочь. Более того – из головы стерлись и подробности пребывания в чужом доме. Последнее воспоминание было о том, как он заходит в поселок и идет огородами.
   Молодой полицейский дознаватель быстро и деловито оформлял бумаги. Николай ничего не отрицал и подписал всё. Он знал: у него спьяну бывает потеря памяти, когда он не помнит, что и как делал. Поэтому, когда ему сказали, что он влез в чужой дом и не смог его обокрасть лишь из-за того, что в процессе кражи банально напился и заснул, он не стал возражать. И когда его предупредили, что будут проверять на причастность к другим кражам, не возражал тоже.
   Даже если бы ему сказали, что он совершил убийство, Николай не стал бы спорить – ему было слишком плохо. Он согласился бы на что угодно, лишь бы его оставили в покое. Кольшу мучила жажда, но, выпив глоток воды, он пьянел опять и ту же норовил заснуть.
   По сути, он пришел в себя лишь в камере следственного изолятора. В смысле – почти пришел. Кольша ощущал, что уже способен мыслить ясно, в остальном же его состояние было крайне плохим. Все тело ныло, страшно тошнило. Принесенную еду Николай есть не смог, только воду пил, и то маленькими, скупыми глотками. Разговоры товарищей по камере – а их было семь человек – страшно раздражали. Словно пилой по мозгам, честное слово! Хорошо было бы провалиться в сон. Но заснуть он не мог.
   Странности начались ночью, когда он лежал без сна и пялился в темный потолок. Просто заиграла музыка, незамысловатая такая – унц-унц, унц-унц-унц, и снова по кругу, по кругу, по кругу, но довольно громко, с хорошими басами. Сначала Николай даже значения этому не придал, решив, что где-то невдалеке припаркована машина и в ней кто-то музон включил на полную, а колонки у него фирменные, мощные. В малосемейке тоже так иногда бывало – напьется кто-то и включит музыку. А что, люди ведь в малосемейке разные живут, есть и такие, что не всё подчистую пропивают, у таких на «культурный досуг» средства остаются. В общем, кто-то врубит любимые мелодии (у кого-то это «Раммштайн», у кого-то – «Фристайл», а у кого-то и Миша Круг -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

), и грохочут они до четырех утра. Причем никто не спешит мешать любителю громкой музыки наслаждаться ею. Опасно! Мало ли кто в малосемейке гуляет? Можно и ножом под ребро схлопотать, тут это проще простого… Лучше уж потерпеть – целее будешь.
   Прошло полчаса, и Николай вдруг понял – а мелодия-то не меняется! Встал со своих нар, побрел к единственному окну в камере. Ему захотелось посмотреть на машину идиота, который полчаса может слушать одно и то же, даже трек не переключая. Небольшое окошко находилось довольно высоко от пола, но Николай и сам был не низким, а потому смог посмотреть в него, поднявшись на цыпочки. Перед его глазами был участок просторного двора следственного изолятора, высоченный забор с колючей проволокой, но за этим забором все же было прекрасно видно дорогу: камера-то, в которую поместили Кольшу, располагалась на пятом этаже, а при такой высоте ни один забор обзору не помеха! В общем, дорогу-то Николай обозревал совсем неплохо, но на этой дороге не было ни одной машины – ни стоящей, ни едущей! И это неудивительно – глубокая ночь ведь, спят люди, откуда машина рядом с тюрьмой возьмется?
   А музыка не прекращалась. Все та же – унц-унц, унц-унц-унц, и опять… Откуда же она идет? Там, за дорогой, дома, конечно, но что ж это должны быть за колонки, чтобы с такого расстояния музыка слышалась так, словно в метре от тебя играет?! Может, источник этого странного трека в самом следственном изоляторе? Да нет, не может быть! Это ведь тюрьма, а не санаторий!
   И вдруг на улице пошел снег. Мелкий-мелкий, но очень плотный. Николай вяло удивился тому, что снег пошел в сентябре, но особого значения этому не придал. Ну снег и снег – подумаешь! Дело вполне житейское – изменения климата, глобальное потепление. Хотя нет, в этом случае снега не было бы не только ранней осенью, но и зимой. Ну тогда – новый ледниковый период. Однажды Кольша пил не один, а с каким-то умником, так тот умник всю бутылку об этом ледниковом периоде толковал. Суть была проста – мы все замерзнем и умрем. Умника это пугало, ну, а Кольшу не очень. Ему было все равно, от чего умирать. Хоть от холода, хоть от водки, суть-то одна…
   Николай повернулся, чтобы идти назад к своим нарам. И вдруг увидел – снег идет и в камере. Мелкий такой, как белая рябь. Тревожное чувство шевельнулось в душе. Некстати вспомнилась карикатура. Маленькая девочка подходит к отцу, лежащему пьяной рожей в салате, и говорит: «Папа, тут нам дали домашнее задание – белочку нарисовать. Мама сказала, ты знаешь как!»
   «Допился! – пронеслось в голове. – Неужели “белочка”? Хороши дела – белая горячка -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

начинается!»
   Будь Николай нормальным человеком, живущим обычной жизнью, он, пожалуй, тут же принялся бы названивать в «скорую», чтобы за ним приехали и отвезли туда, где таких лечат. Но он был потерявшимся по жизни алкоголиком, да еще и ночующим в следственном изоляторе. Поэтому Николай просто вернулся на свои нары и лег, закрыв глаза. Но и с закрытыми глазами он продолжал видеть снег. И музыка не прекращалась. Как же надоело, хоть бы что-то другое зазвучало, что ли! Он плотно закрыл уши руками. Музыка не стала тише, вот ни капельки! Тогда Кольша понял, что она звучит у него в голове.
   Что со всем этим делать, Николай не знал. Поэтому минут двадцать он лежал, наблюдая белый снег с закрытыми глазами и слушая надоевшие мелодии. Через пятнадцать минут решился открыть глаза. И лучше бы не открывал: то, что он увидел, было ужасным. Изо всех углов, а также из-под нар его сокамерников к Николаю тянулись черные тени. Эти тени имели головы без лиц и руки, готовые схватить и утащить куда-то в ночь, в непроглядную тьму.
   Он закричал во весь голос, но от его крика почему-то никто не проснулся. В голове пронеслась мысль, что и кричал он беззвучно, но так быть не могло, конечно. Как же можно беззвучно крикнуть, если с голосовыми связками у него все нормально? Но мысль эта быстро ушла: Николаю стало не до нее. Снег вокруг пошел еще плотнее, а музыка в ушах стала совсем нестерпимой.
   Николай повернулся на бок, свернулся калачиком, сомкнул веки и закрыл уши руками. Он прекрасно понимал, что это не поможет, ведь музыка звучит прямо у него в голове, но ничего не мог с собой сделать. Он должен был попытаться защитить себя от чего-то страшного, разрушающего его изнутри. Он и попытался как умел. Но ничего не помогло, конечно.
   Музыка в ушах звучала все так же громко. Белый снег перед закрытыми глазами все падал и падал. А когда, не в силах вынести этот снег, Николай открыл глаза, то вновь увидел около десятка черных существ с пропастью вместо лиц, которые на этот раз тянули к нему не руки, а какие-то длинные и тонкие нити. Эти извивающиеся нити не просто прикасались к нему, они входили в его плоть и дальше шевелились уже в нем. Они тащили в разные стороны части его тела. Тело пока еще было целым, но это, конечно, не могло продолжаться бесконечно – рано или поздно эти страшные твари его разорвут! А музыка – унц-унц, унц-унц-унц! – все звучала и звучала.
   Внезапно сквозь музыку прорвались слова:
   – Ты наш! Ты наш навсегда, навеки! – говорил чей-то голос.
   И другие голоса вторили ему:
   – Ты наш, наш, наш!!!
   – Нет! – закричал Николай. – Я не хочу! Я не хочу с вами!
   – Не говори, что ты ничего не знал! – сказали несколько голосов одновременно, хором. – Не говори, что тебя не предупреждали!
   – О чем?! О чем не предупреждали?!
   – Обо всем! Чтобы ты не пил. И чтобы не крал. И о прочем, о прочем, о прочем!
   – Я не понимаю! Ничего не понимаю!
   – Ничего, ты поймешь! У тебя будет целая вечность, чтобы понять! Целая вечность!
   – Я не хочу! Не хочу!
   – Поздно! Поздно! Поздно!!!
   От этого громогласного «поздно» у Николая все переворачивалось внутри. А музыка все звучала, ее грохот все нарастал. Но даже сквозь этот грохот прорывалось все более настойчивое и уверенное:
   – Ты наш! Ты наш! Ты наш!!!
   – Я не ваш! – вопил Николай. – Не ваш!
   Он принялся хватать черные нити и вырывать их из своего тела. Но вместо оторванных в его тело врастали другие. А музыка все грохотала и грохотала. И перед Николаем как будто разверзалась черная воронка, в которую его хотели стащить эти, без лиц, но с руками-нитями…
   Когда утром сокамерники Николая проснулись, они обнаружили его сидящим на полу и размахивающим руками. На их слова Николай не реагировал, лишь смотрел куда-то вдаль безумными глазами. На его лице застыла маска дикого ужаса, челюсть тряслась, с лица чуть ли не ручьями тек пот.
   – Готово дело, белая горячка, – сказал один из сокамерников, тронув лоб Николая. – Температура, наверное, под сорок.
   – И чертиков ловит, – добавил второй. – Я такое видел. Ему сейчас нужно или пятьдесят грамм водки, или в больничку, под капельницы. Иначе труба. Крыша может поехать, а назад и не вернуться.
   – Или возьмет и в окно сдуру выбросится, я такое видел, – добавил первый.
   – У нас не выбросится, – подал голос третий. – У нас решетки толстые.
   Тут Николай издал протяжный вой и принялся так интенсивно махать руками, словно хотел сыграть в кино ветряную мельницу.
   Сокамерник Николая, тот, кто минуту назад трогал его лоб, подошел к двери и громко постучал.
   – Начальник! – позвал он. – Открой! Проблема у нас! Начальник!
   Спустя минуту раздалось клацанье, и в двери камеры открылось окошко.
   – В чем дело? – спросил недовольный голос.
   – У нас тут человек «белочку» поймал. Зеленых чертиков ловит.
   – И что?
   – Ему бы в больничку, начальник! Или водки рюмочку! Тогда сосуды расширятся, и его на какое-то время попустит. Потом все равно лечиться надо, но это так, экстренная помощь! Без этого нельзя – кони двинет парень, точно вам говорю. Ну или свихнется.
   – Умный, да? – поинтересовались из-за двери.
   – Сталкивался, – скромно ответил арестант.
   – Водки арестованным не положено, – официально отчеканил голос. – А что касается больницы… Если б всех пьянчуг в больницу определяли, так не хватило бы этих больниц. Думаю, что проспится и отойдет. Еще больницу ему…
   Но тут охранник был вынужден прерваться, так как Николай вдруг вскочил и бросился к окну. Схватив табурет, он подставил его к стенке и забрался на него с явным намерением из окна выпрыгнуть. Всем телом он навалился на окно, и если бы оно было обычным, то, пожалуй, выдавил бы его. Но решетки, разумеется, не поддались разбушевавшемуся пьянчуге. Тогда Николай начал биться в оконный проем всем телом. Двое сокамерников подскочили к нему и попытались унять. Он сопротивлялся с неожиданной силой.
   Все это наверняка произвело впечатление на человека в коридоре, потому что он вздохнул и сказал совсем другим тоном:
   – Хорошо, будет ему больничка. Понапривозят всяких психов, а нам мучайся с ними!..
   И окошко на двери с лязгом закрылось.

Глава 8
Думай, Коля, думай!

   Открыв глаза, Николай увидел, что вокруг полным-полно белого.
   «Опять этот проклятый снег! – пронеслось в голове. – А где же эти, черные, без лиц?!»
   Ему вновь стало жутко, до дрожи! Но Николай быстро понял: существ без лиц рядом нет, они больше не тянут к нему свои страшные руки-нити. И снег ему просто показался. Белыми были стены комнаты, в которой он находился, белым был потолок. И даже участок пола, который Николай мог видеть со своей кровати, тоже был белым. Белой была и простыня, на которой он лежал.
   Комната была довольно просторной, и занимал ее Николай в одиночку. Одежда на нем была чужая – какой-то спортивный костюм, новый, но не белый, а ярко-желтый. Он мельком подумал, что заниматься спортом в желтом костюме неудобно – пачкается же! Популярные во времена его молодости сине-зеленые костюмы «Puma» были намного практичнее.
   А потом он заметил, что его руки пристегнуты к кровати, равно как и ноги. И в районе живота наброшен широкий ремень. И к левой руке тянется трубка от капельницы.
   «Тюремная больничка, что ли? – подумал он. – Чистенько тут у них! Странно даже. Может, эта больничка какая-то образцово-показательная, журналистов сюда приглашают?»
   Но комната была пуста, и попросить разъяснений было не у кого. Зато Николай обратил внимание на то, что в комнате нет окна, а выкрашенная белой краской дверь очень мощная – дубовая или ясеневая. Опытным взглядом много поработавшего руками человека он отметил, что лудка двери развернута таким образом, что выбить дверь, находясь в комнате, практически невозможно. И отверстия под ключ с внутренней стороны на двери нет, хотя снаружи она наверняка запирается. Да, надежная комнатка, что и говори! Не забалуешь у них!
   И тут Николай понял, что однообразная, сводящая с ума музыка в его ушах больше не звучит! От этого он испытал огромное облегчение. Наваждение прошло, психоз отступил, и «белочка» оставила свою жертву! Было неясно, вернется ли она опять, но пока все было нормально.
   Скрипнула дверь, и в образовавшийся проем вошла медсестра – вся в белом. Она посмотрела на то, как работает капельница, деловито покрутила колесико, регулируя. Пока Николай думал, что же ей сказать, она закончила возиться с капельницей и неспешно безмолвно удалилась. Николай решил, что в следующий раз спросит ее о том, когда принесут еду. Не то чтобы он хотел есть – совсем напротив, но вопрос о еде был хорошим поводом начать разговор. Других тем для начала беседы, кажется, не находилось, а ведь надо было узнать, как долго он здесь пробудет и когда вновь окажется в своей камере. Спросить об этом прямо он не мог, это казалось ему почему-то неудобным.
   Когда ты лежишь под капельницей, в голову лезут мысли – иногда умные, иногда глупые, а в общем – разные. Но голова Николая была странно пуста. Он даже удивился тому, что такое возможно: лежишь, лежишь, смотришь в белоснежный потолок и не думаешь ни о чем. Странное это было ощущение, сразу и не скажешь – хорошее или плохое.
   Хотя, конечно, если сравнивать с тем, когда черные существа разрывают тебя на куски, то просто отличное. Как ни странно, счастье – это очень просто. Тебя не убивают – уже счастье. А вот белая горячка – противнейшее состояние, одно из худших. Николай даже собирался поклясться себе бросить пить, но делать этого не стал. Он был совсем не уверен, что сможет, а если не можешь – зачем и клясться?
   В одиночестве Николаю пришлось пролежать довольно долго – не меньше получаса, когда дверь скрипнула вновь. Но на этот раз в нее вошла не медсестра, а Ракета.
   – Привет, – сказала она с порога. – Мне передали, что ты пришел в себя.
   На этот раз появление бывшей возлюбленной не вызвало у Николая ни удивления, ни раздражения – вообще никаких эмоций. «Наверное, препараты какие-то мудреные колют, так что ты словно деревянный становишься, – пронеслось у него в голове. – Чудно».
   – Как тебя пустили в тюрьму? – спросил он не потому, что это его интересовало, а просто для поддержания разговора.
   – В тюрьму? – На ее лице отобразилось удивление. – Нет, Коля, это не тюрьма.
   Она подошла ближе к нему и присела на стул. Стул в этой странной комнате тоже был белым.
   – Понятно, – сказал Николай и отвернулся к стене. – Психушка, значит!
   – И не психушка, – тихо ответила она. – Это та клиника, о которой я тебе говорила. – Николай продолжал лежать и смотреть в стену. – Когда тебя задержали, ты указал фабрику «Мебель-прогресс» как место своей работы, – продолжила Юлия. – Ну и нам позвонили, естественно. Я приехала, все выяснила, во всем разобралась.
   – И все «порешала», да? – спросил он неприязненно.
   Все-таки какие-то эмоции лекарства погасить не смогли, и Николая накрыла волна раздражения. Ракета всегда все решала сама – и за себя, и за него, даже за их общего ребенка, который наверняка выбрал бы жизнь, а не смерть, если бы у него спросили! Лучше бы она не была такой активной, честное слово! Жизнь тогда лучше была бы. Быть может, даже у нее самой.
   – Да, «порешала», – в тон ему ответила Юлия. – Хозяева дома, в который ты залез, забрали свое заявление. И не думай, что мне это как-то слишком дорого стоило, – в конечном счете ты ничего у них не украл. Но заявления нет, и полиции ты больше неинтересен. Приступ белой горячки закончился, так что ты если хочешь – можешь уйти из клиники хоть через полчаса.
   – Уйти?! – воскликнул он. – Смеешься, да? Меня же к кровати привязали!
   – Это потому, что ты был в беспамятстве и мог себе повредить, – спокойно ответила Юлия. – Но все это сейчас снимут, поскольку ты уже в норме. В относительной норме, – поправилась она.
   – То есть мне сейчас вернут мою одежду и я смогу выйти? – уточнил Николай.
   – Да, – подтвердила Ракета. – Но я советовала бы тебе остаться и довести курс до конца.
   – Для чего? – спросил он, все так же глядя в стену. – Для того чтобы ты опять приставала ко мне со своими глупостями?
   – Нет, не для этого, – покачала она головой. – Я интересовалась у врачей, как с тобой и что. Они сказали, что раз уж белая горячка началась, то приступы будут возвращаться вновь и вновь, а это плохо.
   – Тебе-то что с этого?! Ты мало портила мне жизнь? Никак остановиться не можешь, да?
   – Коля, попытайся выслушать меня, а потом поразмыслить над всем и принять решение спокойно. Не хочешь попытаться попробовать все исправить – не пытайся. Не хочешь быть со мной – не будь. Но за лечение я заплатила полностью, и назад эти деньги ни за что не возьму. Ты меня знаешь, я своих решений не меняю. Коля, подумай – может, лучше не умирать? Может, лучше подлечиться и пожить еще? Не со мной, а просто – пожить?
   Он не ответил, упорно продолжая рассматривать стену.
   Юлия тихонько вздохнула и поднялась со стула.
   – Пойду я, Коля, – сказала она мягко. – А ты думай.
   И вышла. А он остался.
   Подумать и в самом деле было о чем. Николай всегда считал, что проживет без подачек. Тем более ему не хотелось получать подачки от Ракеты, из-за которой, как он считал, его жизнь сложилась так неудачно. И если бы этот разговор состоялся до приступа белой горячки, он, несомненно, отказался бы. Но вот теперь…
   Он привык думать, что смерть – это просто переход в небытие. Вот как в фильме «Терминатор»: выключился экран, и все -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Этого «выключенного экрана» он, откровенно говоря, не слишком боялся. Ну, а если никакого небытия нет? Если умереть – это не исчезнуть без следа, а отправиться к этим, которые как черные тени и у которых руки как нити?! Вдруг рай и ад действительно существуют? По его делам, конечно, на рай рассчитывать глупо. Но попасть в ад, к этим?!
   Тут было над чем поразмышлять!
   Да и жизнь с водкой – жизнь ли это?! Тот ужас, который испытал в тюремной камере, он наверняка не забудет до конца своих дней. А теперь Ракета говорит, что эти приступы будут повторяться снова и снова! И скорее всего – не врет. Ужасно. Ужасно!
   Минут двадцать Николай почти неотрывно глядел на бутылочку с лекарством, которая постепенно пустела – это почему-то завораживало и успокаивало его. Нужно было принять важное решение, а это, конечно, лучше делать в спокойном состоянии духа. Итак, что же выбрать? Гордо уйти и будь что будет? Или смириться, принять помощь Ракеты и остаться? Эх, если бы не эти ужасные черные…
   Когда лекарства в бутылочке стало совсем немного, вошла медсестра. Не говоря ни слова, она сняла капельницу и деловито отсоединила все, чем Николай был прикован к кровати. А потом сказала:
   – Дальше вам нужно было бы сделать еще одну капельницу. Но Юлия Владимировна сказала, что не уверена, захотите ли вы продолжать лечение. Так что мне делать, Николай Сергеевич? Нести лекарство или нет?
   Николай вздохнул. Как же ему хотелось сейчас гордо встать, потребовать свою одежду и с высоко поднятой головой отправиться куда глаза глядят! Но память о черных существах-тенях удерживала его. И потому он процедил сквозь зубы:
   – Несите!

Часть вторая

Глава 1
Возрождение Агапы – Вечери любви

   Прошло три года.
   И снова была осень, и снова теплый, ласковый сентябрь радовал жителей Большеграда. В первое воскресенье этого прекрасного сентября, ближе к обеду, в притворе больничного храма в честь преподобного Агапита Печерского -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

разливали чай. Такой, как любит настоятель отец Алексий, – крепкий, душистый, с травами!
   Еще в духовной семинарии юный Алеша Бондарь частенько думал о том, что недурно было бы возродить древний обычай агап, или Вечерей любви. В первые века христианства таинство Евхаристии совершалось не по утрам, как сейчас, а вечерами – просто потому, что именно в это время суток на Тайной вечере оно и было установлено Господом нашим Иисусом Христом -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. После молитв и Причащения наступало время обычных трапез, в которых принимали участие все христиане, принося из дома то, что имели возможность принести. Разумеется, это очень помогало поддерживать вдов, сирот, да и просто бедняков. Люди кушали, разговаривали, и постепенно это общение становилось фундаментом для крепкой дружбы.
   Позже Церковь посчитала правильным разделить Евхаристию и обычную трапезу, чтобы человек мог подойти к главному таинству христианства максимально подготовленным, и потому Евхаристию перенесли на утро. Но и тогда обычай собираться христианам вместе для общего ужина и братской беседы сохранился. Отошел он в прошлое только после того, как христианство стало господствующей религией в Римской империи и верующих стало слишком много.
   Но теперь-то не времена Римской империи! У нас крещены все или почти все, а вот воцерковленных людей – тех, кто на самом деле стремится построить свою жизнь по советам Церкви, а значит, изо всех сил пытается соблюсти заповеди Божии, молится, постится, регулярно исповедуется и причащается, – совсем немного. Сколько? Алеша Бондарь понимал, что ему не подсчитать самостоятельно, и потому он вынужден был принять цифру в три процента, которую называли другие священники. Ему она казалась завышенной – по его мнению, в родном Большеграде воцерковленных православных христиан всего лишь один процент, но, быть может, в стране просто попадаются города, где серьезных верующих больше. Тем не менее и эти люди, этот один процент, разобщены – соберутся на литургию, помолятся, что, безусловно, очень и очень похвально, но после разойдутся по домам, нередко даже не узнав имени тех, с которыми молились бок о бок. Хорошо ли? Семинаристу Алеше Бондарю казалось, что не очень.
   Шло время. Позади остались учеба в семинарии, два года служения диаконом и несколько лет священником в большом Кафедральном соборе Большеграда. И наконец бывший Алеша, а ныне отец Алексий, стал настоятелем маленького храма и смог наконец осуществить свою давнюю мечту – устроить некое подобие древних агап.
   Храм, собственно, был нетипичным – больничным. А что, в каждой больнице храм очень и очень нужен! Часто ведь как бывает – пока человек здоров, он в храм Божий ни ногой.
   Но как заболеет всерьез, как смерть перестанет казаться ему чем-то невероятным и далеким, тут он и вспомнит о Господе. Вспомнит да и пригласит священника – к примеру, исповедаться перед операцией, а также причаститься и собороваться -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. И хорошо, когда священник тут, на месте, в больничном храме, а не в другом конце огромного города.
   В общем, руководство больницы выделило под храм несколько комнат на втором этаже, и это было прекрасно. В самой большой комнате устроили собственно храм – там молились, исповедовались, причащались. Комната рядом – тоже довольно большая – служила притвором, именно в нем проводили агапы. В притворе же размещалась и церковная лавка. Бывает, что в церковных лавках почти нет книг, за исключением молитвослова да нескольких акафистов -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Но отец Алексий настоял на том, чтобы книг в лавку завозили много и разных: когда человек лежит в больнице, то у него появляется избыток свободного времени, поэтому пусть уж любители почитать не детективчики листают, а книги серьезные – о Боге, о грехах, о спасении и о душе человеческой. Расчет оказался верен – книги в лавке покупали охотно. Некоторые пациенты больницы даже иногда заходили к отцу Алексию специально для того, чтобы обсудить прочитанное! Такие любители серьезного чтения нередко потом записывались в библиотеку при храме и постепенно приучались к христианской литературе.
   Рядом с притвором были две маленькие комнаты. Одну оборудовали под библиотеку, также там устраивали на ночлег малышей, которым трудно выдержать большие ночные службы на Пасху и Рождество. Самая же маленькая комнатка была настоятельской – там отец Алексий мог и отдохнуть немного и поговорить с кем-нибудь из прихожан с глазу на глаз.
   Таков был этот больничный храм, названный в честь святого Агапита – монаха и врача. Отцу Алексию очень нравилось, что храм был назван в честь именно этого святого. Имя Агапит и слово «агапы» ведь очень похожи, правильно? И происходят они от одного прекрасного греческого слова – ἀγάπη, которое означает «любовь». Очень красиво и очень символично!
   Как уже было сказано, общие трапезы устраивали в притворе. Разумеется, отец Алексий не мог сказать, сильно ли они напоминают древние вечери любви «агапы» или не сильно. Тем не менее он был рад тому, что получается так, как получается. Когда заканчивалась служба, прихожане не расходились по домам (разумеется, кроме тех, у кого были срочные дела). Они ставили в ряд несколько столов, на которых раскладывали то, что принесли с собою из дому, – печенье, варенье, всякие прочие вкусности! Тут же кипятилась вода в большом чайнике и разливался чай.
   Алкоголя за столом отец Алексий не признавал. Его дед был алкоголиком, да и отец пил много, в общем, насмотрелся юный Алеша еще в детстве всякого неприятного, с «зеленым змием» связанного. А у Феофана Затворника прочитал однажды, что в его время – то есть в девятнадцатом веке – была в ходу поговорка: «Бойся первой чарки» -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. В том смысле, что за первой будет вторая, затем третья, а там и до алкоголизма недалеко. Жаль, что сейчас эта поговорка не в ходу, и люди первой чарки не боятся, не понимая, что ни один алкоголик на свете, выпивая первую чарку, не думал, что он сопьется и будет невменяемым валяться на улице. Все видели свое будущее иначе – что будут пить по чуть-чуть; всем казалось, что они будут знать «свою меру». Ан нет – не смогли удержаться! Потому-то отец Алексий и сам не пил, и давным-давно решил для себя, что никому и никогда не нальет «первую чарку».
   Сегодня все было как всегда – помолились, сели за стол, приступили к чаю. Отец Алексий с удовольствием опустился в свое кресло. В последнее время у него на службе все сильнее болела поясница, к тому же добавилась еще одна проблема – бедро правой ноги стало временами неметь. Врач-невропатолог объяснил, что это следствие защемления какого-то нерва в спине. Теоретически можно, конечно, попытаться с этим что-то сделать, но лучше не надо, а то после вмешательства может только хуже стать. Оставалось терпеть и молить Бога, чтобы это не привело к каким-то более серьезным последствиям для здоровья. А то вдруг через сколько-то лет не сможет передвигаться и служить в храме – чем же тогда он будет заниматься? Отец Алексий никогда не считал свое служение простым, но искренне его любил и не хотел бы лишиться. Впрочем, что об этом теперь думать? Будет горе – будем и плакать! Пока же его болячки не слишком опасны, а в остальном все довольно благополучно – слава Господу!
   Священник взял чашку, пригубил горячий ароматный напиток – ах, хорошо! Не только чай хорош, но и то, что люди вот так собрались, сели, вместе едят, беседуют. Сначала удивлялись этим трапезам – не привыкли ведь. Но он объяснял, уговаривал, можно сказать, активно зазывал. Теперь в этом нет нужды – постоянные прихожане сами новеньких зазывают, объясняют, что ничего странного или удивительного не происходит. После долгой службы и общей молитвы совместно откушать – милое дело!
   Их-то здесь не так уж и много, постоянных прихожан, – храм все-таки маленький, не Кафедральный собор. Но поскольку это больница, то на каждом богослужении бывают новые люди – кто-то лежит в стационаре и приходит на службу в больничной одежде, кто-то зашел сюда к заболевшему родственнику, а после и в храм Божий заглянул. Очень хорошо, что и такие люди остаются на общую трапезу! Посидят, посмотрят. Поймут, что, с одной стороны, воцерковленные православные – это обычные люди, а вовсе не «больные на голову», как иной раз думают те, кто от Церкви далек. С другой стороны – увидят, что это приятные люди, не идеальные, конечно, но обычно мягче тех, кто может запросто обругать тебя в маршрутке или в очереди к стоматологу. Но главное – быть может, они ощутят, что воцерковленные православные намного богаче их в духовном плане, что они видят и понимают то, чего обычный человек с улицы не видит и не понимает. Быть может, тогда эти люди и сами захотят приблизиться ко Христу. Не обязательно сегодня или завтра, быть может, через годы, но и это хорошо! Главное ведь для нас, христиан, – вбросить в их душу семя, из которого может произрасти вера, правильно? А уж когда это семя даст всходы – решит Господь.
   В монастырях – по крайней мере, некоторых – за трапезой принято читать жития святых. Об этом подумывал и отец Алексий, но в итоге решил от этой идеи отказаться. Его прихожане – миряне, не монахи, и у каждого своя мера. Они и так несколько часов были духовно собранны, много молились, а потому устали. Пусть просто поговорят. О чем? Да о чем захотят! Здесь ведь есть и подростки, и студенты, и старушки, и давно воцерковленные люди среднего возраста, приходящие со своими многочисленными детьми. А потому темы для разговоров бывают совсем разные – и о книгах, и об урожае огурцов на даче, и о детском воспитании, о многом, в общем-то.
   Отец Алексий лишь пытался следить за тем, чтобы эти разговоры оставались, так сказать, в рамках. Чтобы люди не впадали в сплетни и осуждение. Поэтому он мягко, но неуклонно пресекал разговоры о жизни кинозвезд и известных музыкантов, напоминая, что никто из нас этих людей лично не знает, а тому, что говорят в телевизоре, пишут в газетах или в интернете, верить совсем не обязательно. «Не каждому слову верь, ибо часто бывает клевета» – разве этих слов в Священном Писании нет? Они есть -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. А значит, и к ним нужно прислушиваться – в Писании не бывает лишних слов.
   Также он пресекал разговоры о власть имущих, зная, что ругать власти в нашем народе считается правилом хорошего тона, а потому от злословия и осуждения его прихожане вряд ли смогут удержаться. Здесь священник придерживался того же принципа, что и в отношении кинозвезд, – мы ведь и этих людей не знаем, разве не так? Поэтому не будем пересказывать сплетни и слухи о них! При этом важно понимать, что управлять государством очень сложно, и если бы мы были на месте этих людей, то еще неизвестно, не стали бы правителями хуже раз этак в десять! А потому придержим свой язык, братья и сестры, нам же это полезнее! К тому же в Священном Писании есть и такая заповедь: Начальствующего в народе твоем не злословь. Кстати, апостол Павел считал необходимым ее соблюдать! -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

А потому и нам недурно было бы поучиться у великого апостола – разве нет? Прихожане с этим аргументом пусть неохотно, но соглашались, и потому «агапы» в больничном храме преподобного Агапита Печерского никогда не превращались в политические митинги.
   Заботился отец Алексий и еще об одном – не хотел, чтобы беседа касалась только «земных» тем. А то ведь как получается – молились-молились, а как служба закончилась, так о Боге и забыли? Это не годится! Поэтому иной раз священик несколькими правильно подобранными словами ловко направлял ход беседы от земного к небесному. Впрочем, нужда в этом возникала нечасто – все-таки народ за столом был верующим, а значит, разговор и без отца Алексия нередко поворачивался то на обсуждение какого-то сложного места из Священного Писания: то на случаи из жизни святых, то еще на что-то душеполезное.
   Сейчас люди пока что обсуждали сущую мелочь, и отец Алексий уже начал задумываться о том, как бы переключить разговор на что-то более возвышенное. Взгляд его задумчиво блуждал по лицам прихожан, а мозг искал тему, которая одновременно окажется и интересной, и полезной. Иногда его взгляд останавливался на детях, и тогда священник тихо улыбался в пышные усы.
   Вот сейчас они такие маленькие, такие шумные, такие непоседливые, иногда даже вредные и шкодливые. А между тем именно они будущее Церкви. Каждый ребенок в храме – драгоценность, и нужно сделать все, чтобы Церковь эту драгоценность не потеряла.
   У отца Алексия была мечта: организовать православную школу. Не воскресную, а самую настоящую, с преподаванием математики, географии, физики, биологии и всего того, что есть в обычных школах.
   Дело в том, что у обычной школы имеется огромный недостаток – все предметы в ней преподаются так, будто Бога нет. Стоит ли удивляться тому, что человек, приходящий в Церковь взрослым, должен преодолевать многие атеистические стереотипы, навязанные ему с раннего детства! А между тем и математику, и физику, и биологию, и вообще любой предмет можно преподать так, что он будет прославлять Творца Вселенной! Не зря ведь апостол Павел писал, что если рассматривать все сотворенное Господом, то можно увидеть Его мудрость и творческую силу -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Если бы школьные предметы преподавались правильно, то атеизму не было бы места в мире – таково было твердое убеждение отца Алексия.
   А какую духовную пользу могли бы принести детям уроки труда в православной школе! Ведь Сам Господь и Бог Иисус Христос в молодости, живя в семье Иосифа Обручника, помогал тому плотничать. А раз Господь трудился Своими руками, значит, и нам это незазорно! -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Отец Алексий был уверен, что если ребенка с детства настраивают на «великое будущее» и приучают презирать ручной труд, это может привести позже к огромным духовным проблемам. А в православной школе все аргументы таких неразумных родителей разбивались бы о простой факт – Господь трудился руками и, значит, благословил такой труд Своим собственным примером.
   А сколько полезного дети могли бы почерпнуть при правильном преподавании основ безопасной жизнедеятельности! В обычных школах этот урок «плетется в хвосте», по значимости уступая всяким языкам да математикам, но если разобраться, то именно этот урок должен стать одним из важнейших. Отец Алексий хотел бы, чтобы все выпускники этой школы из его мечты не хуже, чем «Отче наш», знали, как помочь пострадавшему при пожаре, как наложить шину на сломанную руку, как согреть замерзающего, как правильно делать искусственное дыхание, как остановить артериальное кровотечение, как спасти подавившегося куском хлеба, ну, и тому подобное. Лучше, чтобы они вообще при выпуске из школы получали профессию медсестры или медбрата. Ведь всякие косинусы-тангенсы-котангенсы многим в жизни совсем не пригодятся, ровно как и химические валентности вкупе с «правилом буравчика»! Сил на изучение всего этого в школьные годы тратится очень много, но пользы чаще всего полный ноль. А вот умение помочь пострадавшему может однажды спасти чью-то жизнь! Разве этого мало?
   В общем, Православной Церкви очень нужны свои школы. А что, у католиков такие школы есть, у иудеев тоже есть, значит, и у православных христиан могут быть, должны быть! Да они ведь и появляются – то тут, то там, но в Большеграде пока что нет ни одной. И неудивительно – трудное это дело.
   Судите сами: это для храма больница выделила несколько комнат, но вряд ли она сделает то же самое для школы, верно? А значит, нужно либо строить, либо арендовать здание. Содержать его, кстати, тоже надо – не может ведь быть школы без отопления или электричества, правильно? Идем дальше. Верующие учителя в православных храмах не редкость, однако подобрать полный комплект, чтобы верующими были и преподаватель литературы, и учитель химии, да и все остальные, довольно трудно. К тому же всем этим учителям нужно нормально платить, чтобы они на уроках в голодные обмороки не падали и чтобы думали чаще о своей работе, а не о том, что пора собственным детям зимние ботинки покупать, а в кошельке пусто. В общем, на школу нужны деньги, и немалые.
   В других городах этот вопрос решался просто – православные школы были платные, причем оплата эта совсем не копеечная. Что и неудивительно – в обычных школах необходимые траты берет на себя государство, школы православные же оно поддерживать не обязано – по закону Церковь от государства отделена.
   Отец Алексий отделение Церкви от государства приветствовал. Пусть власть будет сама по себе, а Церковь сама по себе. Если Церковь отделена от государства, значит, верующие не обязаны краснеть за поступки власть имущих, а это огромный плюс.
   В прошлые времена ведь иначе бывало. Скажем, в Российской империи со времен Николая Первого была легализирована проституция. «Желтые билеты», о которых писали и Толстой, и Достоевский, – помните? -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Что тут сказать, легальный блуд – это позорище, да и только! И ведь это сделали и поддерживали вполне православные цари в православной империи, у которой с христианской Церковью была вроде бы «симфония»! -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Нельзя, нельзя было этого делать! Даже если проституцию и невозможно полностью победить – это не повод для легализации! Вот как с глистами: полностью победить их, скорее всего, тоже нельзя, но это ведь не повод с ними не бороться. Зло, с которым идет борьба, никогда не расцветает так, как зло легализованное, узаконенное! Эх, позор, да и только! И часть этого позора ложится и на церковных иерархов той поры, которые не смогли удержать властителей империи (казалось бы, своих союзников по «симфонии») от этого ужасного, полностью противоречащего Священному Писанию шага.
   После революции 1917 года Церковь была отделена от государства, «симфония» разрушена, и потому бесчинства советской власти – скажем, легализация абортов – христиан уже не позорила, если только христиане сами не спешили в открытые абортарии. В общем, хорошо Церкви быть отделенной от государства! Чище совесть верующих. Так думал отец Алексий.
   Но свобода – штука дорогая, и в вопросах православных школ это было очевидно. Школа с высокой платой за обучение отца Алексия не устраивала категорически просто потому, что многие семьи, быть может, и хотели бы отдавать своих детей в такие школы, да средств не хватит. Вот у него в приходе несколько семей, у которых от четырех до семи детей. Серьезные верующие люди, но как раз они-то своих детей отдать в дорогую школу и не смогут – а ну, заплати за обучение пятерых детей сразу; это какая же зарплата у отца семейства должна быть?! Вывод напрашивался один – нужна школа бесплатная либо очень дешевая, а значит, нужен спонсор. Но искать спонсоров отец Алексий не умел, пытался, да не получалось у него почему-то. Оставалась надежда, что община сможет вырастить спонсора в своем собственном приходе.
   А что, деловой талант, умение зарабатывать деньги – это ведь тоже от Бога. И главное здесь то, как человек воспользуется этим талантом, на что станет свои деньги тратить. Если на кокаин и фотомоделей – значит, талант впрок не пошел. А если на школы, храмы, бедняков да больницы – значит, все хорошо и человек правильно своим талантом пользуется! И ничего не возможного в этом нет. Примерно сто лет назад жил ведь преуспевающий купец – успешный бизнесмен, как сейчас сказали бы, по имени Василий Николаевич Муравьев. Позже он станет монахом и войдет в историю Церкви как преподобный Серафим Вырицкий. Но до ухода в монастырь этот человек много полезного сделал своими деньгами, и огромное количество бедных да больных имели основания его благодарить!
   Так, может, и сейчас за столом в больничном храме сидит тот, кто сможет помочь открыть православную школу, тратя на нее свои средства? А рядом с ним – те, которые потом станут православными учителями в этой школе! Как здорово было бы! Православная школа могла бы принести море добра! Впрочем, не все мечты сбываются – это отец Алексий давно знал. Если Господь благословит – значит, школа так или иначе будет открыта. Если же нет – то нет. Господи, дай организовать православную школу – пусть не мне, пусть кому-то другому! Она так нужна верующим Большеграда!
   В это время хлопнула входная дверь – она почему-то всегда хлопала, никогда не закрывалась тихо – и отвлекла отца Алексия от мыслей о школе. С места, где сидел священник, дверь не была видна, хотя и так было понятно – сюда кто-то вошел. Но с другого конца стола вошедшего было видно прекрасно, и Наталья Васильевна, пожилая прихожанка, которая раньше была врачом в этой больнице, сказала:
   – Добрый день! А что же вы в дверях стоите, не проходите? Идите к нам, за стол, место еще есть!
   – Я… Мне вообще-то с батюшкой поговорить надо, – ответил женский голос.
   – Батюшка сейчас пьет чай, – доброжелательно сообщила Наталья Васильевна. – Как и все мы. Проходите, посидите вместе с нами.
   – Нет, я, пожалуй, лучше зайду после…
   – Не надо никуда заходить после! После богослужения мы всегда пьем чай. На чаепитие приглашаются все желающие, абсолютно все. А после чая вы сможете с батюшкой побеседовать. Садитесь – вот ведь свободный стул!
   Вошедшая сдалась – она подошла к столу, села на предложенное место, взяла в руки большую чашку, в которую уже налили чай. Отец Алексий внимательно посмотрел на нее. Высокая, стройная, очень богато одетая. Скорее всего, ей примерно лет сорок пять, как и ему самому. Косметика нанесена умело, аккуратно, без вульгарности. Лицо было бы красивым, если бы не угрюмость. Заходила ли эта женщина в храм Агапита Печерского раньше? Скорее всего, нет. Он не может вспомнить ее, да и она осторожно озирается, поддавшись естественному для человека желанию осмотреться на новом месте. С большой вероятностью эта женщина не воцерковлена – не перекрестилась перед едой, да и вообще – воцерковленные женщины косметикой не пользуются, по крайней мере если идут в храм.
   Вошедшая сказала, что ей нужно побеседовать с батюшкой. Скорее всего, ее привела сюда проблема, и немаленькая. Впрочем, скоро узнаем – отец Алексий не любил загадывать заранее.
   Дело в том, что после общего чаепития у него начинались «приемные часы» – то есть в своей настоятельской комнатушке он беседовал с теми, кто искал такой беседы. Это не была исповедь – исповедовал он либо в субботу вечером, либо в воскресенье, прямо перед Причастием, но ведь иногда человеку нужно не исповедаться, а именно что-то обсудить, верно?
   Иногда разговор мог занимать минут пять – разобрали какой-нибудь мелкий житейский момент, да и все. В другой же раз он затягивался на час: иногда в жизни бывают такие сложные, «закрученные в узлы» ситуации, что сразу не решишь и с ходу не разберешь. Но священник никогда не жалел на эти беседы времени, ведь в чем суть его служения, если не в попытке помочь людям? Честно говоря, помочь получалось не всегда, но иногда – слава Господу! – получалось, а значит, смысл в таких беседах был.

Глава 2
Нужно ли женщине высшее образование?

   В этот день отец Алексий почему-то никак не мог придумать, как повернуть обычную болтовню за столом в сторону чего-то высокого, но, к счастью, все получилось само собой. Красавица Маша – предмет тайных воздыханий многих парней и в школе, и в храме – сказала, что следующим летом, после получения аттестата, будет поступать в институт, причем профессию хочет иметь «очень женскую» – по ее же словам. Кем Маша собралась быть? Киноактрисой, фотомоделью? Нет – астрофизиком! Быть может, девочка просто хотела, чтобы поговорили именно об этом – стоит или не стоит ей подаваться в астрофизики, подходит ли женщинам эта профессия, но получилось не так. Наталья Васильевна, прихлебнув чай, сказала:
   – Кто-то из женщин – астрофизик, кто-то – политик, кто-то – вот как я была – пульмонолог, легкие людям лечила. А вот сейчас многие говорят, что женщина вообще высшее образование получать не должна! Я такое своими ушами слышала. В монастырь ездила, паломницей. Так там один мужик за трапезой развыступался – не монах, а такой же паломник, как и я. Сказал, что дело женщины – детей рожать, а по университетам ей бегать нечего.
   Отец Алексий тут же понял: сейчас будет взрыв – и не ошибся. За столом заговорили все женщины сразу:
   – Как это – не должна?
   – А кормить ее и детей кто будет?
   – Обязательно должны быть и образование, и профессия! И стаж работы – без этого пенсии не будет. Везде соломки не подстелить, но где можно, надо это делать!
   – Кто дает такие советы, тот и должен кормить наших детей!
   – Так в основном мужики говорят! И не им рассуждать о том, рожать или не рожать! Потому что в итоге все ложится на плечи женщины!
   – И чаще всего у мужиков, которые так говорят, детей-то и нету!
   – Можно мне сказать пару слов? – тихо спросил отец Алексий.
   Гомон за столом быстро смолк – все были осведомлены о том, что после долгой службы у настоятеля нередко побаливает горло и перекрикивать сидящих он не может. А что именно он скажет, послушать хотелось всем – авторитет священника в общине был велик.
   – Я с тем паломником из монастыря не знаком и потому не знаю, почему он сказал именно так, как сказал, – начал он. – Но есть у меня знакомый, который тоже так считает. У него у самого шестеро детей, работает он на двух работах, так что никто не может упрекать его в том, что он фарисей, – мол, проповедует одно, а сам так не живет.
   – А супруга у него, наверное, неграмотная, крестик вместо подписи ставит? Из дальней деревеньки, где и школы не было, привез? – едко спросила Татьяна Николаевна, активная прихожанка пенсионного возраста, добрейшей души женщина, но порой резковатая и невоздержанная на язык.
   – Нет, – покачал головой отец Алексий. – Она у него с образованием университетским, собственно, именно в университете они и познакомились. Правда, по своей специальности она никогда не работала, детьми занималась.
   Может быть, поэтому он и думает именно так, как думает. Но он мне подробно объяснял свою позицию, и рациональное зерно в его словах есть. Он считает, что это большая беда, если женщина предпочитает карьеру материнству. Знаете, как бывает: смотришь иногда передачу о какой-то актрисе, а там и говорят – была беременна, да сделала аборт, чтобы не отказываться от какой-нибудь роли. После аборта детей иметь не могла, мучилась от одиночества, пила, так пьяной и померла. Или с вариациями: была одинока, закончила жизнь в доме престарелых или в больнице для людей с расстройствами психики. И наверняка такое случалось не только у актрис! Скажем, предлагают женщине какую-то должность, а она занять ее не может, так как беременна. Она сделает аборт и занимает должность. Вот только Господь потом за этот аборт спросит обязательно, ведь нельзя пролить невинную кровь и ничем за это не заплатить. Вот и думает мой знакомый: если образования у женщины нет, то и соблазна убить ребенка ради карьеры не будет. Мысль спорная, но в основе ее вполне доброе желание уберечь и матерей, и их детей от злого соблазна.
   Сказав это, отец Алексий заметил, что красивая и угрюмая женщина, что вошла несколько минут назад, сверлит его глазами.
   «Неужели сейчас о чем-то спросит?» – подумал священник.
   Это было бы удивительно, так как те, кто оказывался за этим столом впервые, обычно поначалу помалкивали. Потом расслаблялись, становились разговорчивыми, что, конечно же, прекрасно. Но это чаще всего бывало после второго или третьего совместного чаепития.
   Священник правильно угадал настроение незнакомки – Юлия Ракитина, впервые переступившая порог этого храма, очень захотела спросить священника: а у него самого-то сколько детей? Может, сам бездетный, а о чужом материнстве рассуждает? Но не спросила, так как постеснялась. Как говорят, «в чужой монастырь со своим уставом не ходят». Мало ли, может, обидится священник на этот вопрос. Или его прихожанки обидятся, скандал поднимут. А ей скандал не нужен, ей поговорить о серьезных вещах требуется.
   Она не знала, что, если бы задала свой вопрос, никакого скандала не последовало бы. У отца Алексия было пятеро детишек, которые обязательно сидели бы сейчас за этим столом, да приболели они и остались с мамой дома. В сентябре дети часто болеют – как пойдут в школу да как обменяются своими вирусами-бактериями с другими детьми, так и заболевают. Обычно, правда, это не в первую неделю сентября случается, но на этот раз вышло именно так.
   – Ну, а вы сами, батюшка, как думаете? Так же, как ваш знакомый, или иначе? – спросил столяр Виктор, постоянный прихожанин и отец четверых детей.
   Именно его руками был сделан в храме иконостас. Красотища получилась – не налюбуешься!
   – Важно не то, как думаю я, обычный человек, – ответил на вопрос Виктора отец Алексий. – Важно то, чему нас учит Господь Бог, Дух Святой через Священное Писание, верно? А Писание однозначно говорит, что женщина спасается потому, что рожает детей.
   – Так ведь и алкоголички и наркоманки детей рожают! – не сдавалась Татьяна Николаевна.
   – Да, – кивнул священник. – Поэтому дословно слова из Писания звучат так: женщина спасется через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. То есть к деторождению должно прилагаться еще кое-что очень важное. Но тем не менее для женщины рожать детей – это спасительно, сами видите, это Писание говорит, а не я. О мужчинах, кстати, это не сказано, что и неудивительно – роды ведь именно женский подвиг, женщина терпит сильную боль, а иногда и жизнью рискует. Да и не простой это путь – детей рожать, а потом их растить. Если б он был простым, то все вокруг имели бы огромные семьи, а женщину на какой-нибудь работе днем с огнем нельзя было бы отыскать. Но в наш эгоистичный век миллионы женщин именно работы и карьеры жаждут, что само по себе доказывает: путь женщины-карьеристки значительно проще, чем путь женщины-матери, которая не уклоняется от чадородия и рожает столько детей, сколько Бог даст.
   – А что, дети – это самоцель? – подала голос Маша.
   Священник улыбнулся. Да, это не вопрос Татьяны Николаевны, которая в таком возрасте, что деторождение стало не больше чем предметом разговора! Красавица Маша скоро может замуж выйти, и потому ей очень нужно знать, как именно ей в замужестве жить. Животрепещущий вопрос, можно сказать – острый!
   – Не самоцель, – ответил он. – Но вообще-то в наше время отношение к деторождению стало одним из мерил того, верующий человек или нет. Собственно, средства уклониться от деторождения, контрацепция – как сейчас сказали бы, – были знакомы как минимум ближайшим потомкам Авраама. Кто не верит, может открыть Книгу Бытие, главу 38, прочесть стихи от первого до десятого и убедиться в том, что Писание мои слова подтверждает -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Об абортах же еще в первых вариантах клятвы Гиппократа говорилось, а это, как считают историки, третий или четвертый век до Рождества Христова. Так что знали люди обо всех этих средствах, знали! Но применяли их, конечно, гораздо реже, чем сейчас. Во-первых, потому, что эти средства были развиты меньше, а во-вторых, из-за того, что от детей человек мог получить материальную отдачу, так что даже семьи маловеров были большими. Дети ведь много тысяч лет подряд были гарантией спокойной старости.
   – Как это? – не поняла Маши.
   – А просто, – улыбнулся отец Алексий. – До Отто фон Бисмарка -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

мир не знал пенсий по возрасту, престарелых родителей кормили их дети. Потому даже если какой-то человек в Бога и не верил, то деторождению не препятствовал. Логика была простая – родится у него, скажем, десять малышей. При скромном уровне тогдашней медицины выживут, к примеру, шесть. Из них четыре не погибнут в детстве и не сопьются в возрасте зрелом. А значит, старым папе-маме по тарелке супа нальют, вот им и не придется питаться из мусорных куч. Теперь же все изменилось. Люди надеются, что в старости у них будут пенсия да солидный вкладец в банке – на черный день. Это довольно призрачная надежда, ведь если их мир вокруг рухнет – вот, скажем, как рухнул СССР, – то можно лишиться и вкладов, и пенсий. Но люди такого поворота не слишком боятся и детишек много не рожают. Большие семьи в основном у верующих. Многодетных семей алкоголиков, о которых упоминала Татьяна Николаевна, на самом деле совсем немного – лично я знаю всего одну. А вот верующих многодетных знаю намного больше. Ну, а что до детей как самоцели… Маша, скажи, зачем ты ходишь в храм?
   Брови юной красавицы удивленно изогнулись.
   – Как – зачем? Чтобы быть вместе со Христом.
   – Правильно, – кивнул отец Алексий. – Мы здесь для того, чтобы приблизиться к Богу, чтобы быть вместе с Ним и в этой, временной жизни, и в вечной. Это и есть главная цель. Но, чтобы быть вместе с Богом, нам с Ним нужно любить друг друга, верно? Бог любит меня, я люблю Бога, и нам так хорошо вместе, верно?
   – Ну да! – ответила Маша, все еще не понимая, куда клонит священник.
   – Но если мы любим Бога, то что нам делать? Что Он сделал ради любви к людям, мы знаем – стал Человеком и принял смерть на Кресте ради того, чтобы мы могли быть с Ним в вечности. Но что нам-то делать, а? Евангелие отвечает на это однозначно: соблюдать заповеди. Кто любит Христа, тот и заповеди Его соблюдает -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. А какие именно заповеди нужно выполнять? Да все, я полагаю! И святые отцы так же полагали. Во всяком случае, в тех книгах православных святых, что я прочел, я никогда не встречал слов о том, что вот эту заповедь исполнять нужно, а вот на ту можно и рукой махнуть. Нет, святые предлагают нам бороться с каждым грехом и взращивать в себе каждую добродетель, а сделать это, не выполняя все заповеди, очень и очень затруднительно. Ну, а заповедь о деторождении у нас есть?
   Да, есть. Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, – сказал людям Господь -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Эту заповедь Он никогда не отменял. И потому ее так же нужно выполнять, как заповеди «не укради», «не убий» и тому подобные. Разве я в чем-то не прав, Маша?
   – М-м… Не знаю. Наверное, правы.
   – Да, это непросто, конечно, – иметь большую семью, – продолжил священник. – Но в жизни вообще все непросто. А Господь дает силы и возможность выполнить заповеди тем, кто на самом деле этого хочет. Разумеется, бывает, когда рожать ребенка женщине просто нельзя, – но и это нужно принять от Господа как Его волю. Я сам такую семью знаю: они хотели много малышей, но после второго врач сказал матери семейства: «Требуется перерыв не меньше чем пять лет, иначе вы и ребенка не выносите, и матку потеряете». Ну и ждут эти пять лет, куда деваться? Но сами понимаете – это не эгоизм в виде «надо пожить для себя» и не трусость из разряда «ах, чем мы их кормить будем», а просто смирение перед немощью нашего организма. В общем, слова Священного Писания о чадородии произнесены, и они ведь не на ветер сказаны, рожать детей – это душеполезно, дорогу в рай открывает. А насчет женской карьеры в Писании ничего не говорится. Вывод однозначен: женщина, которая предпочитает роды карьере, права. А женщина, что предпочитает карьеру родам, – нет.
   – То есть высшего образования таки иметь не надо? – уточнила Татьяна Николаевна.
   – Я так не сказал, – покачал головой отец Алексий. – Бог ведет людей разными дорогами, на одной дороге высшее образование пригодится, а на другой – нет. Скажем, в одном случае поженились православные юноша и девушка, хотят жить по заповедям и не уклоняться от деторождения, так как заповедь рожать детей и наполнять землю в Писании есть, а заповедей о «планировании семьи» и чем-то подобном нет. Тогда молодой супруге прямой путь в роддом, а в университет забежать, может, и не получится. Но бывает ведь и по-другому: скажем, девушка по каким-то причинам не может выйти замуж, не посылает ей суженого Господь. В этом случае почему бы ей не учиться и не работать? Или, скажем, девушка-то верующая, но у нее неверующий супруг. В этом случае большой семьи не будет, так как муж на это никогда не согласится. И в этом случае почему бы женщине не иметь образования и работы, раз уж так получилось? К чему ей сидеть дома, если дома, кроме нее, только муж и, скажем, сын четырнадцати лет, который прекрасно и сам себе яичницу пожарит? Более того – даже верующим супругам Господь может не дать детей, как много лет не давал их Аврааму и Сарре или Захарии с Елисаветой -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. В этом случае почему бы женщине и не учиться да не работать?
   – Ну, а Машке-то нашей – как? – не унималась Татьяна Николаевна. – Завтра вот встретит какого-нибудь верующего Сашу или Сережу, и все – учеба побоку, рожать и рожать, словно она инкубатор?
   Глаза священника сверкнули, уже седеющие густые брови насупились.
   – В инкубаторе рождаются цыплята! – отрезал он. – А женщина рожает людей, которые могут быть не меньше Ангелов -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

и которых Сам Христос однажды назвал богами -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, в том смысле, что Господь готов поделиться с нами Своей Божественной природой, только бы мы хотели! Родить троих, пятерых, десятерых святых, которые будут жить в вечности вместе со Христом, Ангелами и другими святыми, – это ли не счастье? Это ли не больше любой карьеры?! Так что не нужно тут про инкубатор – ни в одном инкубаторе мира еще не появились на свет потенциальные святые, ради которых Христос Кровь Свою пролил!
   Татьяна Николаевна смутилась и опустила глаза – поняла, что переборщила. Отец Алексий – человек мягкий, конечно, но в некоторых вопросах лучше его не гневить – отчитает так, что мало не покажется!
   – А вот учиться Маше дальше или не учиться – если у нее появится Сережа или Саша, – это тоже вопрос не из простых, – продолжил священник уже мягче. – Прежде всего нужно понять вот что. Были времена – лет сто пятьдесят или двести назад, когда в наших широтах Православие было религией людей простых, преимущественно крестьян. Образованные слои населения тогда от веры массово отказывались. То есть вроде и не порывали с Церковью, но оставались христианами только формально. Но эти времена прошли. Сейчас Православие – вера довольно образованных людей. Да вы посмотрите вокруг – у всех вас институт-университет за плечами. Или маячит на горизонте!
   Со словами священника трудно было не согласиться. Без высшего образования за этим столом были только те, кому было слишком рано по возрасту. Все взрослые дипломы о высшем образовании имели. Даже бабушки и те были очень образованны – Наталья Николаевна – в прошлом врач, Татьяна Николаевна – школьный учитель, добрейшая Виктория Игоревна – начальник отдела на пищевкусовой фабрике, в свое время окончившая соответствующий вуз.
   – Да, так, – кивнули они.
   – Конечно, Христос касается любых сердец, – продолжил священник. – Но то, что я видел своими собственными глазами, говорит мне вот о чем: если человек учился в вузе, он часто идет именно в Православие. Если в ПТУ – то находит какую-то более простую форму христианства, вроде баптизма или пятидесятничества. Хотя более простое, конечно же, не означает более правильное… Может, и не везде так, но своими глазами я видел именно это. И потому православный мальчик Сережа или Саша, скорее всего, окажется довольно начитанным мальчиком. Ну, с нашей Машей ему интересно будет, так как она и сама многое читала. – Маша на эти слова смущенно улыбнулась, а священник продолжил: – А вот с какой-нибудь Катей, которая из всех книг прочла только букварь, да и то до середины, он общего языка может и не найти, что плохо. Ведь для того, чтобы семья была крепкой, людям должно быть интересно друг с другом, верно? А для этого и кругозор, и уровень образования должны быть сходны.
   Идем дальше. В большой семье мужчина обычно работает от зари до зари, при этом чаще всего на двух работах. Значит, с детьми в основном мама, правильно? То есть разбирать детские конфликты, читать им книжки, объяснять, что есть добро и что зло, чаще всего именно она будет, да? Причем как православная христианка она должна делать это с опорой на Евангелие и книги святых отцов. Значит, все это она тоже должна знать, и знать хорошо! Согласитесь, родить детей – этого мало, их нужно еще и попытаться в христианстве воспитать! Здесь отец обязательно должен и примером быть, и слова правильные говорить, но матери чаще придется этим заниматься просто потому, что она к детям ближе. Так что начитанной она должна быть вне всякого сомнения. А вот приобретет ли она эту начитанность в вузе или станет образовывать себя сама – это зависит от обстоятельств.
   – Есть у меня знакомый, – подал голос Гриша, высокий студент с интеллигентской бородкой а-ля Дон Кихот. – Он очень поэзией интересуется. Стихов знает – уйму! Немецкая поэзия тринадцатого века, английская поэзия пятнадцатого века, ямбы, хореи, японские хокку, китайская поэзия – на всем этом он, как говорится, собаку съел. Любой пообщавшийся с ним скажет: это филолог, причем аспирант или кандидат наук. Но на самом деле он не кандидат и не аспирант, а простой сапожник. Днем в будке ботинки ремонтирует, вечером стихи читает. Сам себя образовал!
   – Верно, – кивнул отец Алексий. – Потому и я говорю о возможности самообразования. Вы все знаете, что моей дочери Вере шестнадцать. И я учу ее так: если на твоем пути встретится Вася, Петя, Юра или, скажем, Денис – выходи замуж, только читать книги не забывай, чтобы со временем Васе, Пете или Денису не стало с тобой скучно. Не встретится – поступай в вуз, если хочешь. Но будь готова оставить вуз или, скажем, работу в любой момент ради материнства просто потому, что основная твоя обязанность – давать жизнь другим людям. Это ведь не я придумал, это задумка Бога, и не нам ее оспаривать! Людям, далеким от Церкви, этого не понять. Я сам однажды слышал, как неверующие родственники едко спрашивали юношу и девушку, только что поженившихся молодых христиан: «Рожать будете как Бог даст или с умом?» – подразумевая, что ум – это как раз у них, неверующих и малодетных. Но боюсь, что в итоге эти «умные» люди могут быть очень опечалены на Суде Божием, потому что вряд ли там Господь похвалит тех, кто сам нарушает заповеди, учит этому других, да еще и умным это называет! Повторюсь – в Священном Писании слова о душеполезности и спасительности деторождения есть, а слов о пользе «планирования семьи», «родов с умом» и прочей модной ныне чуши – нет. И это не зря.
   – А вдруг женщина родит пятерых, а муж к другой сбежит? – спросила Виктория Игоревна. – Или, скажем, помрет? Как ей потом одной?
   У нее в семье действительно случилась трагедия – дочку бросил муж, правда, детей у нее было не пятеро, а всего один. Теперь дочь Виктории Игоревны в храме иногда появлялась, хотя раньше в него ни ногой. Жаль! Если бы раньше ходила, да еще и с супругом, может, все не так обернулось бы…
   – А что вы думаете о заповеди «не заботьтесь о дне завтрашнем»? -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

– спросил отец Алексий. – Как по мне, она означает вещь вполне простую – мы обязаны жить по заповедям Божиим сегодня, а завтра будет завтра. Муж, конечно, может помереть, спору нет. Ну, а как не помрет? И не бросит? Доживут они вместе до восьмидесяти лет, а Господь на Суде и спросит, почему у них только один ребенок. И что они тогда скажут? Что боялись? Но ведь трусам на Царство Божие тоже лучше особенно не рассчитывать, указание на это в Священном Писании есть -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Хотя вы во многом правы – знаю немало женщин, которые боятся большой семьи просто потому, что не уверены в своих мужчинах. Что тут сказать? Воспитывать мужчин надо, пока они еще мальчики да юноши. Воспитывать, чтобы им и в голову не приходило, что супругу, подарившую ему нескольких малышей, можно бросить ради красивой молодки.
   – Кстати, не только мужчины могут семью бросить! – опять подал голос Гриша. – На моих глазах было: влюбилась девчонка, оставила дочку мужу, и фьють! – только ее и видели.
   И опять началось бурное обсуждение, на котором отец Алексей уже пытался гасить волны осуждения – поступок ветреной девчонки из рассказа Гриши не понравился никому.
   Но Юлия Ракитина к этому разговору уже не прислушивалась – что ей за дело до какой-то там сбежавшей от мужа барышни? У нее такая проблема, которая многим молодым и не снилась. Куда ни обращалась, никто не может ей помочь! Разве что священник этот? Хотя поможет ли он? Ей так хотелось с ним поговорить, что она просто не могла дождаться, когда же кончится это чаепитие и этот галдеж! Впрочем, была надежда, что закончится скоро – дети за столом устали, начали спрашивать мам-пап, когда же они пойдут домой. Скорее бы, скорее бы пошли!
   Юлия всегда была нетерпелива и знала это. Вот и теперь ей, пожалуй, нужно успокоиться – раз уж пришла, просто терпеливо сиди и жди! Не неделю ведь она просидит здесь, честное слово! Нужно просто потерпеть, а ей неймется, вон, даже пальцы на руках подрагивать начали.
   Чтобы отвлечься и унять дрожь в руках, она принялась вертеть головой, рассматривая все вокруг. Ей и нравилось, и не нравилось здесь одновременно. До этого в последний раз она была в храме, когда крестили сына Ленки. Тогда это был огромный собор с высоченным куполом, и она рассматривала, как расписаны стены и потолки, задрав голову. Здесь же потолки были низкими, все как-то обыденно, без пышности и торжественности. Даже икон как будто мало, наверное, приход бедный. Подарить им икону, что ли? Впрочем, это потом, если священник поможет ей, она ему не только икону, она ему машину подарит! Или для храма что-то дорогущее купит. Вот только поможет ли?
   А все-таки интересно тут, душевно как-то! Есть какое-то ощущение одной большой семьи, что ли. В соборе торжественность была, а вот этого ощущения не было. И здесь, наверное, когда священник говорит или хор поет – каждое слово слышно. В соборе же эти слова будто разлетались по огромной площади и словно поглощались стенами – в итоге она ничего не понимала. Интересно, в какой храм лучше ходить, в маленький или большой?
   И тут на нее нахлынули воспоминания. Ведь когда-то они с Колей собирались не только расписаться, но и обвенчаться. То есть в Бога они, конечно, не верили совсем, но тогда это входило в моду – венчаться в храме, и потому они тоже об этом разговаривали. Интересно, как бы они тогда выглядели? В огромном храме – или же в таком, маленьком?
   Она – в белом платье, а он в черном костюме… Красиво! Хотя нет – не то, не то она думает! Интересно другое – если бы они тогда обвенчались, как сложилась бы их жизнь? Вот так же горемычно, как и сейчас? Или же все было бы хорошо?
   Провалившись в свои воспоминания, Юлия так увлеклась, что не заметила – а чаепитие ведь подошло к концу! Вот уже собирают тарелки – ура, ура! Об отце Алексии Юлия узнала от сестры Лены, Ленка же и рассказала ей, что после чаепития священник беседует со всеми желающими наедине в своей комнатушке, с некоторыми очень подолгу. Поэтому Юлия встала со своего места и подошла к священнику ближе, чтобы быть первой. Ей казалось, что очередь в несколько человек она просто не выдержит.

Глава 3
Как решить давнюю проблему?

   Она и на самом деле оказалась первой – вошла в малюсенькую комнатушку, где помещались только столик и два стула с противоположных сторон стола. Отец Алексий сидел на одном из них. Когда Юлия вошла, он думал о чем-то своем, глядя в сторону и механически поглаживая седеющую бороду. Уже немолодой, усталый человек, очень хотевший, чтобы о нем на пять минут все забыли и ни о чем не спрашивали, – таким показался Юлии священник в этот момент.
   Но спустя секунду отец Алексий посмотрел ей в глаза, оставил в покое бороду, приветливо улыбнулся и указал на свободный стул.
   – Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста, не стесняйтесь.
   – Добрый день… батюшка, – немного запнувшись на слове «батюшка», начала Юлия. – Меня зовут Юлия Ракитина.
   – Отец Алексий, – представился он. – Если для вас такое обращение кажется неудобным, можете называть меня Алексей Федорович.
   Она села. Отец Алексий, хоть и чувствовал себя очень уставшим, старался, чтобы его лицо выглядело доброжелательным, приветливым. А Юлия пыталась отделаться от неприятного ощущения, которое вызвало в ней это слово – «батюшка». Будучи далекой от Церкви, она все же понимала, что это просто общепринятое обращение к духовному отцу. Тем не менее оно коробило ее – в понимании Юлии духовным отцом для нее мог быть человек старше лет на двадцать-тридцать, этот же священник выглядел ее ровесником. Может ли человек, который по возрасту годится ей не в отцы, а в братья, помочь в ее проблеме?
   Или дело здесь не в биологическом возрасте, а во времени пребывания в Церкви? Тогда, пожалуй, все нормально – этот человек не стал бы священником, если бы не был христианином давно. И все-таки она предпочла бы старика, который пожалел бы ее и без напряжения и фальши назвал «деточкой». Впрочем, она ведь знала от сестры, что отец Алексий совсем не стар, тогда что же с ней творится? Иной раз так сложно разобраться в обуревающих тебя чувствах, тем более если их много, они путаные и накрыли тебя волной!
   Священник же видел перед собой немолодую женщину, которой очень нужно поговорить о важном, но которая стесняется. Что и неудивительно – к этому возрасту далекий от Церкви человек обычно набирает на себя немало грехов, причем грехов тяжких! С другой стороны – начать разговор надо. Ну, давай, милая, начинай! Считай, что ты пришла к врачу, а врача ведь не должен стесняться тот, кто хочет исцеления!
   С полминуты в комнате никто не говорил ни слова, и Юлии показалось, что молчать уже неприлично. Превозмогая себя, она начала:
   – Батюшка, мне посоветовала к вам обратиться моя сестра. Она сказала, что вы хороший психолог.
   – Я не психолог, – ответил священник, стараясь не морщиться.
   Слова «психолог» он не любил и к современной психологии относился с недоверием. Не будучи специалистом в данном вопросе, он долго не мог понять, что именно его смущает, пока однажды, сильно устав, не включил дома телевизор.
   Там показывали западный фильм, но титры отец Алексий пропустил, а поэтому как назывался фильм, священник так никогда и не узнал. Но смысл был таков: человек средних лет, преуспевающий политик, собирается со временем стать американским президентом. Казалось бы – какая впечатляющая карьера, живи и радуйся! Но политик не радуется – его душу что-то гложет, и сильно. Знакомая журналистка, довольно молодая девица, пытается узнать, что именно. Он этого ей не сообщает, но однажды говорит, что хотел бы повстречать хорошего священника. Журналистка находится в том возрасте, когда человек все знает лучше всех, а потому категорически заявляет политику, что он не должен доверять священнику и лучше бы он нашел хорошего психолога. На что слышит в ответ: «Психолог мне не поможет. В психологии нет понятия греха».
   Позже в фильме все прояснилось. Оказалось, что в юности политик боялся попасть на войну во Вьетнам и отправил туда вместо себя своего брата-близнеца, а тот погиб, и именно этот грех не дает политику жить, дышать полной грудью и спокойно спать. Позже выяснится, что все не так плохо – брат выжил, правда, стал инвалидом и пьяницей. Политик находит его и потом даже спасает от смерти, рискуя собой, – кино все-таки…
   Такой вот был фильм. Нельзя сказать, что отцу Алексию он так уж сильно понравился, но главную мысль из него он вынес – современная психология плоха потому, что в ней нет понятия греха. Позже он прочитал, что слово «грех» психологами все же иногда употребляется, но в значении «нарушение принятых в обществе норм поведения». Понятие «грех» – как его понимает Православная Церковь – психологам неизвестно. Именно поэтому по-настоящему разобраться в человеческой душе они и не могут -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

.
   Все это началось очень давно. Первые люди – Адам и его Жена, которую Адам лишь позже назовет Евой, – были сотворены Богом святыми, безгрешными. Но позже они согрешили, вкусив плод Древа познания добра и зла, который вкушать не должны были. Православные святые считали, что запрет на вкушение был временным и людям нужно было просто кое до чего дорасти -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Тем не менее они плод вкусили, и это привело к искажению их природы. Эту же обезображенную, больную, искаженную грехом природу они и передали своим потомкам, и потому мы, люди, рождаемся со склонностью ко греху, как иные рождаются с горбом или с заячьей губой.
   Современные психологи считают грехи – скажем, жадность, гордость или зависть – просто свойствами человека. Православные христиане – искажениями и уродствами, с которыми нам надлежит бороться. Духовная жизнь православного христианина – это постоянные попытки взрастить в себе хорошее и подавить плохое. Жадность, зависть, гордость, тщеславие, желание всех осуждать и тому подобное – все это должно быть искореняемо в себе нещадно. И наоборот – умение прощать, кротость, любовь к Богу и ближним – все это должно в себе взращиваться. С Божией помощью, конечно. Разумеется, все христиане разные, у одного лучше получается, у другого хуже. Да и потом, непростое это дело: пока грехи да страсти в тебе хоть немного притухать начнут, много воды утечет. Но психология-то этой борьбы вообще не знает и потому по-настоящему помочь человеку вряд ли может.
   «Грех – это жуткое животное, дикое, невидимое, многоголовое, страшное, которое мучит человека и высасывает из него все соки», – написал однажды один православный автор -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Вот такого греха не знает психология, поэтому и не может врачевать людскую душу по-настоящему. Как засыхающее дерево нельзя вылечить, не изгнав из него подтачивающих корни червяков! Как рану с занозой внутри бесполезно лечить, если предварительно не вынуть занозу! Грех нужно убить в человеке, ну, или хотя бы сделать его бессильным, и тогда начнет выздоравливать душа. Без этого все малоэффективно.
   Так думал отец Алексей. Тем более что психологов он видывал и не сказать чтобы был ими восхищен. Вот один психолог практикует, образование соответствующее имеет, кабинет красивый, дипломами и грамотами увешенный. Но у него сын и дочь, и оба наркоманы. Всей силы психологии не хватило ни на то, чтобы понять, когда им захотелось попробовать запретных порошков, ни на то, чтобы их от этого шага удержать, ни на то, чтобы их от зависимости излечить. Вот второй психолог – тоже с образованием, кабинетом и дипломами. Но дома у него – постоянная война с супругой, иногда холодная, иногда горячая. Не помогает психология от этой войны! Поэтому слишком высоко ее не следует оценивать.
   Так что кем-кем, но психологом отец Алексий себя не считал. К нему шли как к священнику, иногда просто для того, чтобы он выслушал, но чаще за советом. Советы он давал, опираясь на Евангелие и учение святых отцов Православной Церкви. Нельзя сказать, чтобы эти советы всегда помогали людям идеально, – в конечном счете в жизни бывают такие ситуации, что без потерь просто не выкрутишься, но некоторые после приходили, благодарили. Иные становились его прихожанами или же, если жили далеко, начинали посещать православный храм рядом с домом. Эти случаи радовали священника особо – в конечном счете что в его деле главное? Чтобы через него люди к Спасителю, Христу приходили! Потому что если человеку стало жить легче, но ко Христу он не пришел, значит, по-настоящему отец Алексий ему и не помог. Что толку, если человек здесь, в земной жизни, будет благополучен, а после Суда Божия в ад попадет? Ведь избежать ада, спастись без Христа никак нельзя! Но если после бесед с отцом Алексием человек ко Христу и к Церкви Его потянулся, значит, беседовали они не зря.
   – Не психолог? – переспросила Юлия. – Я не слишком хорошо в этом разбираюсь, это так моя сестра сказала, такие у нее были впечатления. Она здесь лежала с воспалением легких полтора года назад и заходила к вам в храм. Вы, может быть, ее помните? Елена Кузина, полненькая такая.
   За полтора года отец Алексий гарантированно поговорил с тысячей ранее незнакомых ему людей и потому никакой Елены Кузиной вспомнить не мог. О чем честно сказал:
   – По имени – не помню, извините. Но думаю, что узнал бы, если б увидел.
   – Да, конечно, я понимаю, – кивнула Юлия. – Сама часто забываю, с кем говорила неделю назад. Зато помню, в каком платье впервые пришла в университет.
   Священник улыбнулся. Об этой особенности памяти немолодых людей он знал прекрасно. Сам он хорошо помнил абсолютно ненужную ему клятву пионеров Советского Союза, так называемое торжественное обещание, но иногда с большим трудом вспоминал, что же прочитал в книге кого-то из святых отцов Православной Церкви неделю назад.
   Но главное сейчас было, конечно, не это – женщина заговорила, а значит, вскоре сможет перейти к тому, ради чего на самом деле пришла.
   И действительно – Юлия начала рассказывать. О своей студенческой любви с Колей, о его предполагаемой или на самом деле бывшей измене, о своем аборте, о неудачном браке и несчастливой жизни. Священник слушал внимательно, что не мешало ему удивляться одному явлению.
   Согласно церковным правилам, того, кто совершает аборт (и беременную женщину, и врача, убившего ребенка), отлучают от Причастия на очень долгий срок – на 15 лет, 20 лет или даже на 25. В момент совершения аборта об этом обычно не думают, так как в Бога такие люди, по сути, не верят и на мнение Церкви Христовой им наплевать. Правда, со временем человек меняется и начинает поглядывать в сторону храма. Но вот что интересно – нередко после аборта как раз эти 15–20 лет и проходят! Как будто что-то не пускает в храм человека, совершившего этот страшный грех, пока не пройдет время епитимьи. Вот и сейчас тот же случай: эта женщина сама держалась вдалеке от храма и от Бога после аборта больше двадцати лет, а теперь пришла. Странно и удивительно!
   Между тем Юлия рассказала о том, как встретила Николая на своей фабрике, как предложила ему лечиться и жить вместе.
   – Но ведь я права, как вы считаете, батюшка? – спросила она. – Если ты свернул не туда, то должен пойти назад, найти то место, где ты ошибся, и там повернуть уже на нужную дорогу. Я тогда, в 1993-м году, была не права – и с Колей, и с ребенком. И поэтому решила все вернуть и попробовать заново. Я правильно сделала, как вы считаете?
   – Не знаю! – покачал головой священник. – Люди редко так поступают. Откровенно говоря, я в своей практике другого такого случая и не припомню. Но расскажите, пожалуйста, что же у вас получилось?
   – Коля подлечился, теперь не пьет, – сообщила Юлия. – Совсем не пьет, ни капли. Знаете, алкоголики уж если бросили, то не пьют абсолютно, а то тут же в запой уйдут.
   – Знаю. И очень хорошо, что он не пьет.
   – Коля согласился попробовать начать все сначала, – продолжила Юлия. – Мы с ним расписались – с опозданием больше чем на двадцать лет, конечно, но все-таки… Он также работает на моей фабрике, но только не грузчиком – летом сторож и дворник, а зимой истопник. У нас много обрезков – мебель ведь делаем, обрезков хватает. Ими же и топим. Вот Коля и занимается котлом, батареями и прочим подобным. Мы сравнительно неплохо живем, ну, то есть бывает, и ссоримся, но редко. Хотя, конечно, того, прежнего Колю уже не вернуть! Он угрюмый стал, нелюдимый.
   Я слышала, что такое бывает у бывших алкоголиков – они-то не пьют, но на душе у них все равно не слишком хорошо, потому они и становятся угрюмыми, как сычи.
   – Бывает. – Отец Алексий кивнул – он тоже такое слышал.
   – А вот счастья, батюшка, как не было, так и нет, – призналась Юлия. – И я думаю, что это из-за ребенка. Тогда ведь у нас должен был быть ребенок, а теперь ребенка нет. Я не беременела после того случая, ни разу не беременела, хотя очень пыталась. Даже ЭКО делала несколько раз, и – ничего!
   Юлия говорила все с бо льшим жаром, и священник понял: это и есть главный вопрос, с которым она пришла.
   – И вот что интересно, – продолжила она. – Раньше мне просто хотелось ребенка, но не так чтобы очень сильно. Знаете, как бывает – ну хочется и хочется, но если и не получается – грустно, конечно, но не трагично. А вот после того, как мы сошлись с Колей, это постепенно превратилось в какую-то манию! Да, я понимаю, так часто бывает – женщина сделает аборт, а после не может родить. Но я уже не могу, я извелась вся! Я есть не могу, спать не могу, жить не могу! Только о ребенке и думаю. Раньше Коля пил, теперь не пьет. Раньше я и сама пила немало, но скоро год, как ни капли в рот не беру! И курить бросила. Но с беременностью ничего не выходит! А мне очень, очень нужен ребенок, я без него с ума сойду! Скажите, батюшка, что мне делать, чтобы Бог мне помог, а? – Лицо ее стало умоляющим. – Что вы мне посоветуете? Но только такое, чтобы обязательно получилось! Обязательно! – Теперь она заговорила настойчиво, требовательно, и сразу стало видно – она на самом деле привыкла командовать и руководить. – Я ведь немолода, сами видите, возможности ждать годами у меня нет! Научите меня какой-нибудь молитве… ну, крепкой, там, или сильной… В общем, такой, которую Боге не может не выполнить!
   Ага – вот и суть вопроса. Что ж, не так уж и плохо для начала. Конечно, было бы хорошо, если бы она поискала именно Бога, но иной раз путь к Богу начинается с поисков чего-то иного, а в итоге приводит к вере. Но на вопрос о «крепкой и сильной» молитве нужно было отвечать. Отец Алексий скорбно покачал головой, помолчал, взял в руки карандаш, повертел, затем положил на стол. Был у него такой недостаток – любил вертеть в руках карандаши и ручки, хотя и подозревал, что некоторых посетителей это может раздражать.
   – Скажите, Юлия, вы верите в Бога? – спросил священник тихо.
   Ее брови поползли вверх – было видно, что вопрос ее удивил. Но ответила она с жаром:
   – Да, конечно, иначе я к вам не пришла бы!
   – А что вы о Нем думаете? – так же тихо спросил отец Алексий.
   От этого вопроса та растерялась.
   – Что вы имеете в виду? В каком смысле – думаю? Что я о Нем должна думать?
   – Ответьте, пожалуйста, Юлия: Бог кажется вам похожим на какую-нибудь машину? Ну, к примеру, на кофейный аппарат, который стоит в вестибюле больницы?
   Ракете показалось, что или она ослышалась, или священник сошел с ума. Надо же такое придумать – сравнить Бога с кофемашиной! Она впилась в отца Алексия взглядом. Тот выглядел грустным, но не безумным.
   – Разумеется, нет! – возмутилась она. – И я не понимаю, к чему вы ведете!
   – Сейчас поймете, – заверил ее священник кротко. – Дело в том, что это с машиной для кофе можно так обращаться: нажал одну кнопку, и она налила двойной эспрессо, нажал другую – она налила капучино, налила и никуда не делась! А вот с Богом так нельзя, нет! Он – Личность, милосердная, благая и – заметьте – всемогущая! Бога нельзя заставить что-то сделать, просто нельзя, и все! И поэтому не существует «крепких» или «сильных» молитв, которые Он будет обязан выполнить. Да, я знаю – о таких молитвах часто пишут в интернете, но это просто чушь. Бог – наш Отец Небесный, и мы можем в молитвах просить у Него чего хотим. Но – только просить, не более. И если нам это на пользу, Он даст нам то, о чем просим. Если не на пользу – то не даст. По-другому просто не бывает.
   Ракитина сжала губы – это был совсем не тот ответ, который она ожидала услышать. Ей даже захотелось просто сейчас встать, уйти и продолжить искать тех людей, которые гарантируют ей результат. Но при этом она осознавала: таких людей может и не быть на всем белом свете. Вон, даже клиники с ЭКО результат не обеспечили! Священник же этот явно знал свое дело, смотрел грустно, но участливо, доброжелательно, ни в чем не упрекал, не осуждал, и она решила продолжить разговор:
   – Хорошо, пусть так. – Юлия даже кивнула головой, показывая, что смирилась. – Но ведь так и раньше бывало тысячи раз, когда женщина хочет стать матерью и не может. Что они делали, женщины эти? Я имею в виду тех, у кого в конечном счете все получилось?
   – Молились, – ответил священник. – Как Анна, мать пророка Самуила -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, или Елисавета, мать Иоанна Крестителя. Только они смиренно просили Господа о даровании ребенка, а не пытались как-то Им манипулировать.
   – Хорошо, это я уже поняла! – нетерпеливо отмахнулась она. – А что такие, как я, делали еще?
   Священник задумался, вновь потянулся к карандашу, но сдержался и брать его со стола не стал.
   – Я знаю два случая, которые и любопытны, и похожи между собой, – ответил он после паузы. – В обоих случаях женщины много лет хотели забеременеть, потом отчаялись в этом и взяли по ребенку в детском доме. И знаете – через несколько лет родили сами! Врачи удивлялись – в обоих случаях они были уверены, что бесплодие – абсолютное и лечению не подлежащее. Но Господь за доброту этих женщин даровал им возможность родить собственных детей. Поймите меня правильно: усыновление – это не способ лечить бесплодие, оно не дает никаких гарантий! Но факт остается фактом – иногда так бывает.
   На это женщина упрямо замотала головой:
   – Нет, такое мне совершенно не подходит! Мне нужен мой собственный ребенок. А то возьмешь в детском доме какое-то чудовище!..
   Отец Алексий поморщился:
   – Да, так бывает. Но ведь чудовище и родить можно. Каждого садиста, маньяка и вообще любого страшного человека кто-то ведь родил, как вы считаете?
   Ракета криво усмехнулась – этот священник явно умел доказывать свою правоту. Но вести просто теоретические беседы ей не хотелось, и потому она спросила прямо:
   – То есть вы мне советуете кого-то усыновить, да?
   – Нет, – отец Алексий покачал головой, – я вам ничего не советую. Вы спросили, как поступали другие женщины в вашем положении, и я вам ответил. А как жить именно вам, как поступать в той или иной ситуации, вы должны решить сами. Откровенно говоря, лично я люблю тех людей, что пытаются стать отцом или матерью для приемных детей. Все мы потомки Адама, да и Христос за всех нас умер, потому мы – дважды братья: и по Адаму, и по Христу. И потому усыновление – это большой поступок, большая любовь, истинное подтверждение людского братства. Однажды я читал о женщине, которая за свою жизнь стала приемной матерью для 56 детей! Это было в Америке, и я не знаю, помогало ей государство деньгами или не помогало, но ведь любовью-то государство точно помочь не могло, как вы считаете?
   Он посмотрел на Юлию, ожидая ответа. Та лишь неопределенно пожала плечами. Ей хотелось спросить, есть ли у самого священника приемные дети, но она посчитала это невежливым. Но если бы спросила, то услышала бы в ответ, что он уже узнавал, разрешат ли ему усыновить ребенка из детдома, и получил отказ – в доме священника и так жило довольно много народу, а дом был небольшим. В общем, для усыновления не хватало жилплощади. Как будто для ребенка главное – метры жилья, а не любовь! Впрочем, законы такие, какие есть, и отец Алексий с этим ничего не мог поделать.
   – Повторюсь – я не пытаюсь вам что-то посоветовать и тем более заставить, – продолжил священник. – Я просто поясняю вам свою позицию по этому вопросу. А как вы поступите – это только ваше дело, вам предстоит думать и выбирать. Бог сотворил людей свободными, и каждый из нас волен пойти по любой дороге. Правда, нужно понимать: не все дороги ведут в хорошие места, и, если кто-то пошел по дороге плохой, из этого не может получиться хорошего. Поэтому если вы с горя, оттого что с ребенком ничего не получается, вновь начнете пить – это будет плохой выход и плохая дорога. Если же станете молиться – это будет дорога хорошая, и как раз это я вам рекомендую. Приходите на наши богослужения, становитесь прихожанкой нашего храма, и мы вас всему научим. Взять же ребенка в детском доме тоже хорошо, но это огромная ответственность и не все могут ее понести. Потому я этого никому и не советую – ни вам, ни другим. Не смею советовать – эта ноша может оказаться для вас не по силам. Хотя, может, вы бы и справились. Здесь ничего заранее нельзя предсказывать, пока не попробуешь – не поймешь. Да, и кстати, если решитесь, то имейте в виду: усыновление – это дело двоих. Если ваш супруг будет против, то ни о каком усыновлении и речи не может идти.
   – Нет. – Ракитина покачала головой. – Я уверена, что усыновление – это не для меня.
   Мне очень нужен ребенок, но – мой собственный. Да, конечно, один раз собственный ребенок у меня уже мог быть, но я… – Она замялась. – Я с ним… ну… рассталась, в общем…
   – Вы убили его, – уточнил отец Алексий.
   Сказал без гнева, без обличительного тона – просто сказал. Но женщина все равно вздрогнула – таких слов она не ждала.
   – Что?! Что вы сказали?!
   – Когда люди расстаются, один из них идет направо, а второй налево, – все так же тихо продолжил священник. – А ваш ребенок отправился в землю сырую, куда закапывают то, что стыдливо называют «биологическим материалом». Вы убили его, Юлия. Поймите – я не пытаюсь растравливать ваши раны, но в данном случае нужно говорить так, как есть. Правильная оценка своего поступка поможет вам понять, как жить с этим дальше. Ложь же не даст вам покаяться. А это необходимо. Быть может, рана, нанесенная именно этим грехом, сейчас болит в вашей душе. И даже если у вас появится ребенок, боль может не пройти. А покаяние поможет эту рану залечить или хотя бы сделать боль меньше.
   – Покаяться – это исповедаться, что ли? – уточнила она.
   При мысли об исповеди ее передернуло – находиться в храме и что-то говорить священнику, зная, что твои слова могут услышать люди, которые стоят невдалеке, – бр-р-р! Хотя Ленка вот исповедовалась – у этого же отца Алексия – и потому говорила, что ничего страшного в этом нет. Но все равно Юлии сейчас об этом даже думать было неприятно.
   – Исповедаться обязательно нужно, – ответил отец Алексий. – Но покаяние – это не только исповедь… Сами понимаете, аборты – это страшная беда нашего времени, и мне нередко случалось общаться с женщинами, которые делали это. Так вот, они говорили мне, что даже после исповеди, после разрешительной молитвы чувствуют тяжесть на душе. Ничего удивительного здесь нет. Вы, наверное, слышали о том, что апостол Петр испугался и отрекся от Иисуса Христа в ночь, когда Его арестовали? -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

   – М-м… – Юлия замялось. – Да, что-то такое слышала.
   – После Своего Воскресения Иисус простил Петра -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Но даже после этого апостол часто плакал, вспоминая тот страшный день и час, когда он предал Того, Кто был ему дороже всего. Вот так и здесь – грех слишком тяжел и оставляет в душе слишком глубокие раны.
   Они тяжело заживают, даже если женщина и услышала на исповеди «Господь и Бог Иисус Христос да простит тебя, чадо»! -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Я знаю женщину, которая делала аборты, да не один, много. Так она поступала в неверии и сейчас этого ни в коем случае не сделала бы…
   – Я тоже! – воскликнула женщина.
   Священник неопределенно кивнул и продолжил:
   – Но теперь она немолода, да и овдовела, в общем, эта часть жизнь для нее в прошлом, пройти через беременность и роды в будущем ей вряд ли суждено. А боль ведь осталась, у нее неспокойно на душе, совесть ноет и требует от нее что-то сделать. Поэтому та женщина как может помогает одной многодетной семье. Это – добро, а делая добро, мы прежде всего изливаем целебное масло на свои собственные раны! Другая женщина, находящаяся в сходной ситуации, ухаживает за женщиной с инвалидностью. Третья – волонтер в детском доме. Так эти женщины лечат свои раны. Повторю – нельзя убить собственного ребенка и не пострадать от этого! Это не всегда заметно, но в душе образуются раны страшные…
   – Вот это я как раз понимаю! – горячо заявила Юлия, перебив священника. – После того случая я никогда не была счастлива, поверьте – ну просто ни дня! Но батюшка, даже убийц не всегда приговаривают к казни! Я страдаю столько лет! Неужели Бог не может меня простить? Неужели Он не может меня пожалеть и дать дитя?!
   – Бог всегда нас жалеет, – ответил священник. – Но даст или не даст ребенка – этого я вам не скажу. Все зависит от того, полезно вам стать матерью или нет. Но это Он знает, а не я! Может, вам полезно всю жизнь прожить без ребенка и плакать об этом. А может, наоборот – через год у вас уже родится малыш. Я не могу говорить от имени Бога, поймите! Просто вам нужно постараться научиться Ему доверять. И принимать из Его Руки то, что Он будет вам давать – сладкое так сладкое, горькое так горькое. Вам кажется, что вы лучше всех знаете, что именно вам нужно. Но это неверно. Вы знаете, чего хотите, но только Бог знает, полезно ли вам получить желаемое.
   Юлия немного помолчала, потом поднялась со стула.
   – Спасибо, батюшка, – сказала она. – Я должна подумать над вашими словами.
   – Непременно, – согласился священник. – Сложные и важные решения лучше не принимать сгоряча. Подумайте, Юлия. Если решите исповедаться, причаститься или начать молиться – милости просим, в храме вам будут всегда рады. Если книги какие-нибудь будут нужны – у нас в библиотеке они есть, или если живете далеко – их в лавке купить можно. В конечном счете есть ведь и интернет, там тоже много хороших книг, и они вполне доступны.
   – Спасибо, батюшка. Я подумаю.
   И она вышла. Тут же в комнатушку настоятеля вошел другой человек, а за ним ждали своей очереди третий, четвертый…
   Но нельзя сказать, что отец Алексий выкинул из головы все мысли о Юлии, как только за ней закрылась дверь. Нет, он вспоминал о ней и искренне надеялся на то, что эта женщина с исковерканной судьбой будет хотя бы иногда появляться на службе. Но она не появилась. Вскоре память о ней отошла на второй план, и священник перестал о ней думать. У него всегда было столько дел!

Глава 4
Что вы сделали с моей женой?

   Был конец ноября, когда в больничном храме Агапита Печерского появился новый человек – высокий, хмурый, заметно сутулящийся, почти полностью седой мужчина, возрастом между сорока и пятидесятью годами. «Захожанин», – подумали увидевшие его прихожане храма. «Захожанин», – решил и отец Алексий, который обратил внимание на высокого седовласого мужчину, когда совершал выход во время Херувимской песни -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

.
   «Захожданин» – это слово из лексикона воцерковленных православных христиан и означает человека, который заглядывает в храм лишь изредка – или раз в год, на Пасху, или пару раз в течение жизни – чтобы свечку поставить, когда жена сына родила, или чтобы поставить вторую, прося Бога о том, чтобы этот, подросший уже сын водку перестал пить. Не каждый «захожанин» остается таким до смерти – некоторые постепенно вливаются в жизнь Православной Христовой Церкви и становятся «прихожанами» – то есть людьми, которые бывают в храме постоянно, регулярно и изо всех сил пытаются выстроить всю свою жизнь в соответствии с рекомендациями православного христианства. Но это, к сожалению, бывает не всегда. Некоторые люди так и умирают «захожанами», образно говоря – дойдя «до порога» Церкви Божией, но так и не решившись сделать шаг внутрь.
   Отличить «прихожанина» от «захожанина» не всегда легко, но если человек, находясь в храме, не молится вместе со всеми, не осеняет себя крестным знамением, а мнется в углу, топчется, зевает, на его лице читается «да когда же все это закончится», то это именно «захожанин», не иначе.
   Примерно так же вел себя и этот хмурый мужчина, заглянувший в храм дождливым ноябрьским днем. Все происходящее было ему явно чуждым, непонятным, долгим, а потому очень скучным. Тем не менее мужчина не уходил. У него здесь было дело, и ради этого дела он был готов потерпеть.
   Если человек долго предавался какому-то пороку, это обязательно отражается на его лице. Вот и у этого хмурого человека на лице были следы многолетнего пьянства, хотя отцу Алексию показалось, что сейчас этот человек уже не пьет. Священник всегда радовался каждому «захожанину» – все же человек в храм Божий пришел, а не в кабак, даст Бог, и навсегда здесь останется, ведь каждый однажды приходит в храм в первый раз! Но отец Алексий, конечно, не вспомнил того, что именно рассказывала о своем муже красивая и хмурая женщина, приходившая к нему в начале сентября, а потому не догадался, что перед ним не кто иной, как Николай Анасенко.
   Но вот служба закончилась, прихожане расставили столы, принялись разливать чай. От участия в чаепитии Николай отказался решительно и не меньше часа где-то пропадал – наверное, гулял по длинным больничным коридорам. Этим его мучения не закончились – в тот день поговорить с отцом Алексием желало немало народу, и Николай оказался в очереди последним. Но он терпеливо дождался, пока от отца Алексия выйдет последний собеседник, после чего решительно вошел в комнату настоятеля и тут же ошарашил священника вопросом:
   – Скажите, что вы сделали с моей женой?
   – С какой женой? – переспросил отец Алексий. – Сделал – что именно? И когда? Честно говоря, я вас совсем не понимаю! Но вы присаживайтесь – сами видите, здесь неудобно стоять. Садитесь, поговорим, все выясним.
   Николай грузно опустился на стул.
   – Моя жена была у вас, – проговорил он, недружелюбно поглядывая на священника из-под насупленных бровей. – Я точно не помню, когда именно, но тогда было еще тепло. Она жаловалась вам на то, что никак не может забеременеть. И вы посоветовали ей молиться.
   – Да? – протянул отец Алексий. – Ну… Может быть… Откровенно говоря, я никак не могу понять, о ком вы говорите! У меня бывает немало народу, молиться я советую многим, так как нет на свете человека, которому молитва не была бы полезной. К сожалению, я не могу похвастаться крепкой памятью, и вспомнить вашу супругу у меня, увы, не получается… – Он развел руками, показывая, что хотел бы помочь хмурому посетителю, но пока не может.
   – Юля ее зовут, – буркнул Николай. – Ракитина Юлия Владимировна.
   – Юлия? Ну, хорошо, – произнес священник, хотя память пока что никак не желала отдавать из своих глубин образ обладательницы этого имени. – Так что же случилось с вашей супругой, объясните, пожалуйста?
   – А то и случилось! – Казалось, Николай изо всех сил желает выругаться, но сдерживается с большим трудом. – Была баба как баба. На работу ездила – она фирмой руководит, мебельная фабрика у нее, ну, и магазинчик небольшой, мебельный, конечно. Обеды и ужины варила – есть готовила, как и подобает жене. Обо мне как-то заботилась. В общем, все более-менее было как у людей. Теперь же она суп без зажарки варит – видите ли, постный день и нужно кушать без масла! Гадость редкая, в горло не лезет! – При воспоминании о супе Николай так сжал зубы, что они скрипнули. – Но суп – это еще полбеды. Она молится, молится и молится! Читает Псалтирь, и это занимает у нее восемь часов в день! Восемь часов! Ежедневно! Вы можете себе это представить?!
   – Восемь?! – Отец Алексий наморщил лоб.
   Кажется, он никому такого не советовал! Конечно, некоторые монахи молятся и больше, чем восемь часов в день, но для этого подготовка нужна, да еще какая! Сам отец Алексий был уверен в том, что возрастать духовно – в том числе и в молитве – нужно постепенно, без рывков, а потому советовал своим прихожанам читать утренние и вечерние правила, к ним – акафист или пару канонов, еще – определенное количество Иисусовых молитв. Но это занимать восемь часов в день никак не могло.
   – Да-да, представьте себе! – воскликнул Николай и в гневе замахал руками; руки у него были крупные, мозолистые, выдавали человека ручного труда. – Сорок с гаком лет совсем не молилась, а теперь вот молится восемь часов подряд! Ну, или два раза по четыре часа.
   Но священник уже начал кое о чем догадываться.
   – Она что же – читает Книгу псалмов от корки до корки? -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

– уточнил он. – На церковнославянском языке? А до этого ваша супруга никогда не молилась?!
   – Да я ведь вам о том и говорю, – с досадой ответил Николай. – Раньше не молилась совсем и даже не думала об этом, а теперь только и делает, что псалмы читает. И именно на церковнославянском!
   – Я, кажется, начинаю понимать, – пробормотал священник. – Продолжайте.
   Картина и вправду вырисовывалась. Отцу Алексию и самому доводилось читать Псалтирь от начала до конца – например, когда умирал кто-то из близких, и это занимало у него часа четыре -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Но он-то был знаком с этим делом давно и прочитал Псалтирь не одну сотню раз. Но если человек начал читать Книгу Псалтирь только что, то он, наверное, как раз за восемь часов ее и осилит.
   – Да чего продолжать! – раздраженно скривился Николай. – Раньше была баба как баба, говорю же вам. Красилась, красивой быть пыталась! Теперь не красит ни лица, ни волос, в парикмахерскую не ходит, на Бабу-ягу скоро станет похожа. Дома почти не готовит – некогда ей, а если готовит, то дрянь всякую. Хотя об этом я уже говорил… Если не читает псалмы, то все равно занята – записала на диктофоне свой голос и слушает. Всего лишь одна молитва там – Юлька ее Иисусовой называет -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, – но она включает диктофон и гоняет запись – по кругу, по кругу, по кругу! Я, наверное, с ума сойду от этой молитвы! Раньше Юлька на фабрике своей каждый день бывала, во все дела вникала, там мышь не могла пробежать без ее разрешения! А теперь туда ни шагу! И на звонки не отвечает. Директор Паша ей звонит, а она трубку не берет, как будто она не владелица фабрики, а посторонний человек. После этого Пашка ко мне бегает, если какой-нибудь вопрос, – ведь я муж хозяйки. Но при этом я – простой истопник, а не бизнесмен. Не умею я быть бизнесменом и не хочу этому учиться!
   И вот когда Николай сказал, что он истопник, отец Алексий понял, о ком говорит его собеседник. Он вспомнил Юлию, вспомнил и весь разговор с ней. Да, он советовал ей молиться, это правда. Но ни одному человеку, переступившему порог храма в первый раз, он не советовал молиться так! То, что она сейчас делает, непосильно для начинающего молитвенника! Для опытного – вполне возможно, но не становятся ведь опытными за месяц или два!
   – Я вспомнил вашу супругу, – признался священник. – Вас, кажется, Николаем зовут? Мне она о вас рассказывала.
   – Ну еще бы! – неприязненно произнес собеседник. – Не понимаю, зачем это вообще ей понадобилось – втягивать в свои проблемы постороннего человека. Вас то есть!
   Прозвучало это грубо, но священник и не думал обижаться. Если бы он обижался на каждое неприязненное слово, что слышал в жизни, то, наверное, давно сошел бы с ума.
   – Скажите, а вы спрашивали Юлию, зачем она делает все это? – спросил он мягко.
   – Конечно, спрашивал! – воскликнул Николай. – Она ответила мне, что вы пообещали, что если она будет делать так, то у нее обязательно родится ребенок! Но это не работает – никакой беременности как не было, так и нет! Более того – Юлька к худшему меняется, я же вижу! Она и раньше была нервной, теперь вообще раздражительна жутко, слова ей нельзя сказать. И матерится, если что не по ней, а раньше не материлась, во всяком случае почти. Иногда только на фабрике кого-то крепким словцом построит, но это уж удел начальника – люди иной раз и не понимают, если их матом не обложить. А еще она курит. Она-то раньше бросала, а вот теперь начала опять – как сорвется, как наорется, так и курит. Ходит по комнате туда-сюда и курит, курит, полпачки сигарет может высмолить одну за другой! Но при этом молитву на телефоне слушает. Вот курит – и слушает, курит – и слушает! Скажите – это так и должно быть? Или все-таки нет?
   – Нет, так быть не должно, – вздохнул отец Алексий. – И знаете – я ее этому не учил. Тем более – не обещал, что она обязательно забеременеет. Но прояснить ситуацию, конечно, надо. Ваша супруга, наверное, дома сейчас?
   – Да, дома. Она в последнее время всегда дома. Разве что в магазин сходит, и то раз в неделю, не чаще.
   – А живете вы далеко?
   – Нет. Пешком пятнадцать минут спокойным шагом.
   – Тогда давайте пройдемся к вам, а? Я хотел бы с вашей супругой поговорить.
   К дому, где проживали Юлия и Николай, дошли действительно быстро, даже намокнуть по-настоящему не успели – привычный ноябрьский дождь хоть и шел, но был мелкий и не слишком густой. Пока шагали, старательно обходя лужи, отец Алексий думал о том, что он много раз вот так шел в чей-то дом исповедовать умирающего. Но еще ни разу ему не приходилось спешить на помощь к человеку, который взял на себя груз не по силам, слишком много молится и, судя по описанию мужа, скоро сорвется! До этого священник много раз пытался стряхнуть лень и с других, и с себя самого, но тут, кажется, совсем другой случай, и как достучаться до сердца Юлии и убедить ее «сбавить обороты», он не знал – опыта не было. Но он надеялся, что Господь поможет ему, подскажет, что и как говорить. Ситуация, кажется, такова, что без Божией помощи беды не избежать!
   И вот они пришли. За свою священническую жизнь отцу Алексию доводилось бывать в очень разных домах – и крайне бедных, и довольно богатых. Квартира Юлии Ракитиной была как раз из последних – все в ней было модно, оформлено с привлечением дизайнера, да и не самого худшего дизайнера! Современно, дорого, стильно. Белые стены (обои с особым тиснением в виде замысловатых узоров), натяжные потолки, однотонные ковры (на полу, разумеется, а не на стенах, как в советские времена), стеклянные столики, вычурные вазы без цветов, низкие кресла… Отцу Алексию показалось, что он ни за что не смог бы чувствовать себя уютно в такой обстановке, больше напоминающей музей, чем жилой дом. Впрочем, может быть со временем и привык бы.
   При этом наблюдательный священник заметил – этой шикарной квартирой в последнее время не занимались, и в ней появились следы запустения. Несвежий запах, который бывает там, где курят, не выходя в коридор или на балкон, груды грязной посуды на кухне, серая паутина на потолках по углам, разбросанная то тут то там одежда, плесень у окон… Объяснялось все просто – у Ракеты никогда не было прислуги. Ей было неприятно даже думать о том, что чужой человек будет ходить по ее квартире и трогать ее вещи, даже чтобы сложить их или отнести к стиральной машине. Поэтому она всегда готовила и убирала только сама – и время, и силы находились. А вот теперь Юлии стало некогда. Николай же никогда не был слишком чистоплотным, а за годы жизни в малосемейке привык к несусветному бардаку, так что не замечал следов запустения в квартире. Постороннему же человеку они были видны сразу.
   – Юлька здесь, в своей комнате, – указал Николай, когда они с отцом Алексием остановились у закрытой двери. – Не любит, когда входят без стука.
   Священник с пониманием кивнул.
   Тогда Николай тихонько постучал, но ждать ответа не стал, открыл дверь и сделал шаг в комнату.
   – Ракета, это я! И у нас гости.
   Из-за плеча Николая отец Алексий заметил, что Юлия стоит лицом к стене, а на ней копия одной из известных чудотворных икон Пресвятой Богородицы. В руках Юлия держала книгу. Обложку отец Алексий узнал сразу – в церковной лавке храма Агапита Печерского тоже продавали такую Книгу псалмов на церковнославянском языке. Не исключено, что именно там она ее и купила. Хотя не обязательно. И в других церковных лавках Большеграда эта книга не была редкостью.
   Услышав слова Николая, Юлия резко повернулась, увидела священника, и глаза ее округлились от удивления. Отец Алексий отметил, что в сравнении с прошлой встречей Юлия действительно выглядела неважно: ее лицо было бледным и изможденным, в глазах какая-то тревога. На голову был наброшен платок, но он съехал на затылок. Из-под платка выглядывали короткие волосы, всклокоченные так, будто она вымыла голову, вытерла волосы полотенцем, а пройтись по ним расческой забыла.
   – Здравствуйте, батюшка! – изумленно проговорила она. – Какими судьбами вы к нам?
   Тут же посмотрела на Николая и быстро все поняла. Глаза ее сверкнули гневом, губы упрямо сжались. Отец Алексий подумал, что, когда он уйдет, в доме будет скандал.
   – Да вот – заглянул на минутку, – примирительным тоном сказал он. – Захотел узнать, как вы поживаете, Юлия. Супруг ваш сказал, что вы теперь много молитесь, и я хотел бы узнать подробности.
   Юлия уже оправилась от неожиданности и решила вести себя как радушная хозяйка. Она захлопнула Псалтирь (не забыв пристроить на нужном месте закладку), положила книгу на стол и светским тоном предложила:
   – Может, чаю? У нас чай не такой ароматный, как у вас в храме, но тоже вполне ничего!
   – Не откажусь, – улыбнулся отец Алексий. – Чай – моя слабость, от него я не отказываюсь почти никогда.
   Прошли на кухню – разумеется, такую же стильную и модную, как и вся квартира в целом. Пока Юлия готовила чай, отец Алексий прикидывал, как лучше повести разговор, а заодно поглядывал на хозяйку. М-да, она действительно изменилась, и даже сильнее, чем ему показалось с первого взгляда!
   Юлия и во время их прошлой встречи в сентябре была довольно стройной, без малейшего намека на лишний вес. Теперь же она похудела еще сильнее, дорогая одежда болталась на ней, словно ее не купили в бутике, а отхватили по случаю на распродаже, – хорошего качества, и ладно, а размер не имеет значения. Косметики на лице Юлии не было, и, в общем-то, от этого оно не становилось хуже. Но вот давно не крашенные волосы (которые теперь можно было прекрасно рассмотреть, так как платок она сняла) выглядели очень неопрятно, и не только потому, что были взлохмаченными. Судя по всему, в последний раз краска на них наносилась не меньше двух месяцев назад, и у корней волосы отросли довольно заметно. Это были тусклые, тонкие русые волосы с сильной проседью. Из-за поблекшей старой краски они выглядели жалко и неряшливо.
   Собственно, отец Алексий относился нейтрально к тому, красит женщина волосы или не красит. В его приходе одни их красили, другие не красили, но он несколько раз говорил на агапах, что православный человек – а тем более православная женщина – должен выглядеть опрятно. В противном случае привлекать новых людей в Православие будет затруднительно – люди станут сторониться Церкви, думая, что Церковь – это то место, где из них сделают пугало. Поэтому отец Алексий подумал, что если Юлия решила обходиться без окрашивания волос, то это ее дело, но лучше бы она обсудила этот вопрос с парикмахером и на время перехода сменила прическу, чтобы все это смотрелось не так грубо. Впрочем, это, конечно, было не главным. Скорее всего, вопрос с волосами просто мелочь по сравнению со всем остальным. Когда чай был разлит, отец Алексий приступил к главному:
   – Юлия, расскажите, пожалуйста, как вы молитесь.
   – Читаю все псалмы из Книги Псалтирь, – ответила та охотно и даже не без вызова. – В другое время – Иисусову молитву. А что, что-то не так? Разве в Библии не сказано непрестанно молитесь? -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

   – Сказано, сказано, – кивнул отец Алексий. – Но видите ли – христиане бывают… ну, как бы вам сказать… разных духовных возрастов, понимаете? Один только пришел в храм, второй пробыл в Церкви двадцать лет, третий – пятьдесят. Каждый из этих людей может найти в Писании цитаты, как раз подходящие для его духовного опыта. И я хочу спросить: с чего вы взяли, что совет апостола Павла «непрестанно молитесь» относится именно к вам, к человеку, чей путь ко Христу только начинается? Кто сказал вам, что вы должны молиться именно с такой нагрузкой, как сейчас?
   – Один старец, – ответила Юлия. – Мне его знакомая посоветовала. Отец Елисей – слышали?
   Отец Алексий помрачнел – чего-то подобного он и ожидал. Ему очень не нравилась мода на старчество, которая распространялась в Православном мире, не минула и его приход тоже. Нет, конечно, хорошо, если человек в духовной жизни пользуется советами христианина с многолетним церковным стажем, которого и самого когда-то учили мудрые наставники и который на своем собственном опыте борьбы с грехами познал многое! Но вот в чем проблема: если все вокруг кинулись искать старцев, велика вероятность того, что старцами будут называть себя всякие проходимцы.
   – Слышал, конечно, слышал! – со вздохом ответил отец Алексий. – И не только слышал – я немного знаю этого человека лично. Только он не старец, а священник, причем давно запрещенный в служении -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. И я не советовал бы обращаться к нему ни вам, ни кому-то другому.
   – Конечно! – сверкнула глазами Ракета. – За правду всегда страдают. Он говорил правду о своем начальстве, вот его и запретили!
   – Нет. – Отец Алексий покачал головой. – Правда о начальстве тут совершенно ни при чем. Просто советы, которые он давал людям, нередко бывали совсем не хороши и приводили к беде. Ну вот, например. Жила-была женщина. Хорошая, в общем-то, женщина, но с трудной судьбой. Бросил ее муж, и осталась она с двумя детьми. После этого в храм Божий ходить стала – так бывает. Одних в храм приводит поиск смысла жизни, других – какая-нибудь беда. Вот ее беда и привела. В общем, ходила она в храм, но вместе с тем очень хотела замуж – молодая ведь женщина, чуть больше тридцати лет, а в таком возрасте трудно даже представить, что можно прожить еще лет пятьдесят, да все одной и одной. Вы понимаете ее, Юлия?
   – Конечно, – ответила та.
   – Прошло время, и эта женщина повстречала мужчину лет сорока, который обратил на нее внимание, – продолжил священник. – Как и подобает женщине верующей, она предупредила, что не подпустит его к себе, если он на ней не женится. И он согласился с нею обвенчаться. И отец Елисей их обвенчал.
   – Ну и что тут плохого?
   – Не торопитесь, сейчас узнаете. Видите ли, Юлия, Православная Церковь не венчает людей, которые не предъявили паспорта со штампом о регистрации, ну, или свидетельства о браке. Связано это в первую очередь с тем, что сегодня Церковь не имеет возможности проверить, является ли заключаемый брак единственным.
   Бывали случаи, когда пытались обвенчаться люди, которые уже состояли в браке, но с кем-то другим! Скажем, Петя хочет обвенчаться с Ларисой, но почему-то «забывает» сказать священнику, что он уже давно женат на Марине! Или Катя мечтает обвенчаться с Кириллом, но при этом она уже пять лет жена Вадима! В общем, во избежание подобных проблем для венчания необходимо предварительно зарегистрировать брак в загсе.
   – Ага, значит, избранник той женщины оказался двоеженцем, да?
   – Не двоеженцем, но все равно получилось очень нехорошо. Отец Елисей считал эту норму чушью: мол, венчание – это серьезно, а штамп загса – так, мелочь, которой можно пренебречь. И для верующих людей все так и было бы, настоящий верующий не будет обманывать священника, да и брак свой станет беречь, ведь Христос относился к разводам очень плохо -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Но вот в чем нюанс: избранник этой бедной женщины хоть и не был до этого женат, в Бога не верил, и для него венчание было пустой формальностью. Они прожили вместе два месяца, а потом он ее просто выгнал! Собрал чемоданы, выставил их за дверь, отобрал у нее ключи от квартиры и – привет!
   Это ведь с ее точки зрения венчание было тем, что должно было скрепить их жизни на века! Но для него венчание было ничем, он совсем не считал ее женой, а так – просто любовницей, сожительницей, о чем прямо ей сказал в день расставания. Это еще один серьезный повод требовать перед венчанием регистрацию в загсе, не так ли? Если бы этот мужчина официально расписался с героиней моего рассказа, может, их союз и не распался бы столь стремительно, ведь к штампу в паспорте он относился более серьезно – такой уж человек.
   В общем, вышло довольно скверно, правда? И что мы имеем в итоге, Юлия? А итоги таковы: отец Елисей самовольно нарушил принятые в Церкви правила, и в результате бедная женщина получила не счастье, а очередную рану в сердце, и довольно глубокую! И за отцом Елисеем значится не один этот «подвиг», что и неудивительно: если человек все знает лучше всех, никого и никогда не слушается, то он обречен ошибаться раз за разом! Есть люди, которые после ошибок вразумляются. Но отца Елисея ошибки ничему не научили, мудрее он не становился, считал свое мнение по любому вопросу единственно верным, поэтому в конце концов его и запретили в служении.
   – Ну и что? – Женщина пожала плечами. – Даже если он в чем-то и ошибся – это совсем не значит, что он и в молитве не разбирается. Я вот, к примеру, самолетом или пароходом управлять не смогла бы, ошибок наделала бы уйму. А мебельной фабрикой руковожу давно, и там все хорошо.
   – Боюсь, что и в вопросах молитвы взгляды этого человека далеки от общепринятых в Православии, Юлия. Новоначального христианина, то есть такого человека, который решил стать христианином недавно, огромными молитвенными правилами не нагружают! Не полезно это.
   – Отец Елисей ничего от себя не выдумывает! – горячо возразила та. – Он все это берет из книг. Из православных книг, между прочим! Я сама эти книги видела, своими глазами!
   Ее глаза, те самые, которыми она видела упомянутые книги, пылали. Ракета казалась человеком, нашедшим свой путь и готовым сокрушить любую стену, если она встанет на этом пути.
   Николай, молча сидевший рядом и не вмешивавшийся в разговор, покачал головой – он знал этот тон. Его супруга, которую совсем не зря прозвали Ракетой, «закусила удила» и готова нестись куда угодно, в том числе и в пропасть. Он остановил бы ее, но не знал как. Не был он уверен и в том, что это знает и отец Алексий.
   – Юлия, будьте же разумны, просто подумайте! – попросил с волнением священник. – Любое дело начинают не с конца, а с начала! Вы ведь прекрасно знаете – есть книги для первоклассников, есть для пятиклассников, а есть для десятиклассников. И первые, и вторые, и третьи – нормальные школьные учебники. Но они – для разных школьников! Для разных, понимаете? Вы ведь считаете нормальным, что первоклашки учат «Мама мыла раму», а не синусы с косинусами и не бином Ньютона?! Вот так и здесь – для разных православных людей существуют разные книги! И правила молитвенные тоже разные! Одни советы в книгах о молитве даны христианам уже очень опытным, например монахам-пустынникам, которые взглядом кобру укрощают, образно говоря! А может, и не образно… А другие советы – для благочестивых барышень из хороших семей, чей путь ко Христу только начинается. Так вот вы встали на христианский путь совсем недавно, а потому вам нужно перестать изображать из себя великую молитвенницу, иначе это плохо закончится. Вы ведь сейчас просто новоначальная христианка, и вести вам нужно себя именно как новоначальной! Молиться регулярно, но понемногу, чтобы не случилось перенапряжения и срыва. И не забывать заботиться о своих ближних – о муже, например, и о работниках вашей фабрики. Простите, но ваш супруг сказал мне, что фабрику вы сейчас почти не посещаете. Но подумайте, Юлия, если ваше предприятие разорится, то что станет с людьми, работающими на нем? Им побираться идти? Вы должны о них заботиться, в этом тоже есть воля Божия! Великие горы вы, Юлия, быть может, еще и возьмете. Но – потом, не сейчас! Сейчас для этого просто не время.
   – Отец Елисей говорит иначе! – отчеканила Юлия. – Он сказал, что если я стану молиться так, как он учит, то обязательно забеременею.
   – А что, отец Елисей – это Бог? – тихо спросил священник. – Я до этой минуты думал, что только Бог знает такие вещи.
   – Нет, отец Елисей не Бог. Но только он пообещал мне результат! Поймите, батюшка, я немолода, мое время уходит! Что бы вы сейчас ни сказали, послушать вас я не могу. Только отец Елисей обещает мне победу, один во всем мире, понимаете? А без этой победы, без ребенка я просто с ума сойду!
   – М-да… – Отец Алексий вздохнул, немного помолчал, а затем спросил: – Скажите, Юлия, вот вы читаете всю Книгу Псалтирь, причем на церковнославянском языке. И как – вы понимаете прочитанное? Спрашиваю потому, что псалмы пророка Давида не самые простые тексты, даже и на русском.
   – Кое-что понимаю, кое-что нет, – был ответ. – Больше не понимаю, чем понимаю, если честно.
   – Я так и думал, так и думал, – скорбно покивал отец Алексий. – А ведь надо бы понимать! Псалмы лучше читать, понимая, что в них говорится. У меня дома есть, конечно, Книга Псалтирь на церковнославянском, и там на первых же страницах сказано, что читать надо тихо и разумно, со вниманием, якоже и умом понимая глаголемая -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Видите – понимание текста необходимо! А для этого псалмы нужно разбирать, думать над ними, читать толкования святых отцов, которые много и тщательно объясняли, что в псалмах написано и зачем.
   – Мне некогда читать чьи-то там толкования! – воскликнула Юлия. – И вообще, отец Елисей ни о чем таком не говорил! Женщина, которая мне посоветовала обратиться к отцу Елисею, рассказывала, что его совет очень помог ей в ее проблеме. Может, поможет и мне в моей, а? Откуда вы знаете, что нет, батюшка? Вы ведь, согласитесь, тоже не Господь Бог!
   Отец Алексий был священником довольно давно и уже научился понимать, когда перед ним человек, на которого не подействуют никакие аргументы. Вот и сейчас, глядя в горящие глаза Ракеты, видя ее плотно сжатые губы и выдвинутый вперед упрямый подбородок, он все больше убеждался – сейчас именно такой случай.
   Священник вздохнул. Здесь, кажется, ничего не сделаешь, пора допивать чай и уходить. Но ему хотелось узнать еще кое-что.
   – А звуки вам не слышатся? – спросил он тихо. – Скажем, пение или, может, звучит инструмент какой-то? Или, может, запахи чувствуете? Цветов, например?
   – Нет, – покачала головой Ракета. – А что, должны быть звуки и запахи?
   – Как раз не должны, и хорошо, что всего этого нет. Если вдруг что-то подобное начнется, знайте – это не благодать Божия, а бесовский обман. В православной литературе подобное описывалось много раз.
   – Спасибо за совет, – произнесла она. – Если что-то такое будет, я спрошу об этом отца Елисея.
   Отец Алексий поставил на стол пустую чашку и встал.
   – Когда-то кто-то из опытных христиан сказал: «Если увидишь новоначального, карабкающегося на небо, схвати его за ногу и сбрось оттуда, потому что так ему полезнее» -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Знаете, я никогда не мог понять смысл этого выражения. А вот теперь, глядя на вас, Юлия, кажется, понимаю. Но Бог милостив, может быть, все и обойдется.
   Попрощавшись с хозяйкой, отец Алексий быстро вышел из квартиры. Николай счел негостеприимным отпустить священника просто так – он вышел вместе с отцом Алексием из подъезда – проводил, в общем.
   Дождь на улице как будто усилился, было зябко, ветер редкими, но сильными порывами пробирал до костей. Немногочисленные прохожие втягивали головы в плечи и спешили – кто поскорее поймать маршрутное такси, кто укрыться в трамвае, а кто домой, под защиту крыши, стен и плотно закрытых окон. Оставаться на улице дольше, чем нужно, не хотелось никому.
   – Я стану молиться о ней, – сказал Николаю отец Алексий, поднимая воротник своей куртки. – Вы же постарайтесь быть рядом, ведь вы ее муж, и нехорошо бросать жену в беде, а я боюсь, что случится именно беда. И молитесь о ней тоже.
   – Я?! – вспылил Николай. – Вы что, хотите, чтобы я стал похож на нее?!
   На самом деле он стал похож на свою супругу именно в момент произнесения этих слов: тот же упрямый взгляд, тот же выдвинутый вперед подбородок. Священник подумал, что мужем и женой эти люди стали не зря – они были под стать друг другу.
   – Далеко не все молящиеся похожи на то, какова ваша супруга сейчас, – сухо ответил отец Алексий, глядя в негодующие глаза Николая. – Поймите – ваша жена горда, и это совсем не комплимент. Гордость губительна, она и светлого Ангела диаволом сделала. И если Юлия будет продолжать в том же духе, то гордости в ней станет еще больше. Бог будет ее вразумлять, ведь Он ее любит и не хочет, чтобы она погибла. Молитесь о том, чтобы это случилось поскорее, ведь чем выше она заберется, тем сильнее разобьется, когда упадет. А упадет непременно – гордый человек всегда падает. И будьте обязательно рядом, чтобы помочь ей подняться после падения! Ведь тот, кто любит, не должен оставлять того, кого он любит, даже если тот и не прав.

Глава 5
Ложная дорога

   Может ли ошибиться каменщик, когда возводит кирпичную стену? Да, может. Может ли ошибиться столяр, когда мастерит деревянную дверь? Да, может. Может ли ошибиться водитель, когда он за рулем своей машины? Может, конечно, статистика дорожно-транспортных происшествий не даст соврать!
   Ну, а если человек молится? Может он ошибиться или нет? Да конечно же может! Просто потому, что человек может совершить ошибку в любой сфере своей деятельности. «Errare humanum est», – сказал однажды древнеримский оратор Сенека Старший -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. И пожалуй, в нашем Отечестве нет ни одного взрослого человека, который не знал бы эту фразу, разумеется, в переводе на русский язык: «Людям свойственно ошибаться». Что ни говори, а верно сказано! На сыне оратора – знаменитом философе-стоике Сенеке Младшем – это правило проявилось вполне. Он воспитывал императора Нерона, когда тот был юн, но ошибся, потерпел поражение – из его воспитанника получился правитель не слишком добродетельный (мягко говоря), да и к тому же весьма кровавый. Именно Нерон, войдя в полную силу, и прикажет своему воспитателю покончить жизнь самоубийством… Так что верно говорил Сенека Старший, верно! Не потеряло актуальности его меткое выражение и в наши дни. Века идут, а люди всё ошибаются и ошибаются…
   Но и стараются бороться с этим человеческим свойством, конечно! Что делает начинающий каменщик, желающий ошибаться реже? Учится у других каменщиков, которые посвящают его в тонкости своего мастерства. Что делает юный столяр? Учится у опытных столяров. Что делает юный водитель? Учится у опытных водителей. В любом деле должен быть период ученичества, без этого обойтись нельзя, так устроена жизнь.
   Что должен делать человек, который хочет научиться молитве? Учиться у тех, кто сам молится, причем уже давно. Юлия Ракитина так и делала. Но отец Алексий волновался по ее поводу не напрасно – она выбрала плохого учителя. Огромное количество наших соотечественников привыкли не слишком доверять мнению Церкви, вот Юлия и не доверяла. Поэтому то, что человек, к которому она пошла за советом, запрещен Церковью в служении, ее не насторожило. А зря.
   В православном христианстве есть понятие «прелесть». Для человека, далекого от христианства, «прелесть», «прелестный» – это комплименты, означающие нечто приятное. Но христианское понятие «прелести» другое, оно происходит от слов «прельстится», «обмануться». То есть человек, впавший в прелесть, – этот тот, кто обманулся, кто сбился с правильной дороги, но пока что не понимает этого.
   Желая погубить человека, враг рода людского диавол именно так и делает – сбивает с правильного пути. При этом он в подавляющем большинстве случаев хитрит. Ну, то есть, быть может, некоторым людям диавол и говорит прямо: «Давай сделай такую-то гадость, а после будешь со мной в аду», но это если и бывает, то крайне редко. В большинстве случаев он пытается выдать плохое за хорошее и так заманить человека на ложную дорогу, старательно убеждая жертву, что именно эта дорога и является единственно правильной. И доверчивый человек вступает на эту ложную дорогу. Но вот беда – ложные пути ко Христу не ведут! И ложь не спасает, даже если человек следует ей со всей пылкостью своей души. Спасает только истина, но не все, что человек принял за истину, является истиной на самом деле.
   Не зря ведь Христос сказал: Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Как видим – можно поискать истинный путь, ведущий в жизнь вечную, и не найти его, заблудившись на путях ложных. А дальше Христос говорит: Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

.
   Человек, которого Юлия называла отцом Елисеем, пророком себя не считал, но поступил с Юлией именно в духе лжепророков – дал ей плохой совет, направив на путь, который опытному христианину и подошел бы, но для нее оказался слишком сложным, чрезмерным, а потому – ложным. То есть здесь этот искренний, но слишком высоко себя оценивающий человек поступил как союзник диавола, хотя и не понял этого. Он и сам находился в прелести, но тому, кто ему сказал бы об этом, он – гордый и надменный – рассмеялся бы в лицо.
   Отец Алексий не зря спросил Юлию, не кажутся ли ей во время молитвы всякие мелодичные звуки да запахи – это бывает у обманувшихся, прельщенных диаволом молитвенников. Начнутся такие явления – человек и примет их за действие Божией благодати. Обрадуется, решит, что он избранный, увенчанный особой милостью Божией, и от этого наполнится гордостью, начнет свысока поглядывать на других, презирать их и уж конечно – не слушать ничьих советов. А ведь истинное действие Божией благодати другое. Оно вызывает в душе смирение, а не гордость, любовь к людям, а не презрение к ним, кротость, а не самовозношение.
   «Непрестанно молитесь» – эти слова в Священном Писании, разумеется, есть -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Да, конечно – непрестанная, никогда не прекращающаяся молитва является христианским идеалом, но трезво мыслящий духовник не стал бы ожидать этого от новоначальной христианки и ни в коем случае не стал бы подобного требовать! По лестнице всходят, а не взлетают. Молиться нужно учиться, учиться так же, как учатся класть кирпичи, строгать доски, варить борщ или водить машину. И учеба эта начинается с малого. С необременительного чтения утреннего и вечернего молитвенного правила (в котором слова молитвы стараются произносить со вниманием, благоговением и стремлением к покаянию), с облегченного (не по монастырскому уставу) поста, с ежедневного чтения Священного Писания, с регулярного посещения храма Божия, с регулярных Исповеди и Причащения. Если же христианин желает молиться чаще, ему лучше посоветоваться с духовником, который учтет и особенности характера этого человека, и наличие свободного времени, да и просто состояние здоровья, наконец! Трезво мыслящий духовник не станет требовать от новоначального христианина геройства. Он постарается дать такой совет, исполнение которого не надломит сил человека, словно непосильная ноша.
   Если же у человека нет духовника – а в наше время такое вполне возможно, – то прибавлять что-то к своему молитвенному правилу ему следует очень осторожно. К утренним и вечерним молитвам можно прибавить один канон или акафист, небольшое количество псалмов, пятьдесят или сто Иисусовых молитв – и все. Дальше можно будет больше, но через время. Как спортсмен-тяжелоатлет не прибавляет к своей штанге по пятьдесят килограммов за раз, так и к молитвенному правилу не слишком разумно прибавлять сразу много. Постепенно, шажочек за шажочком, и лучше под руководством духовника – вот это и будет разумным, правильным движением вперед, которое может привести к неплохим результатам, но – не сразу, а со временем. Те же спортсмены не сразу ведь мускулами обрастают! То есть некоторые принимают всякие запрещенные вещества и форсируют рост своей мускулатуры, но заканчиваются такие опыты всегда плохо.
   Стоит учитывать и еще один нюанс – молитва неотделима от жизни человека. У птицы два крыла, и душа, образно говоря, похожа на птицу. У нее тоже «два крыла»: одно – это молитва, другое – жизнь по заповедям Божиим. Если человек мало-помалу начинает молиться больше и при этом замечает, что ему проще совладать со своим гневом, что он успешно заглушает в себе волны зависти, может бороться со своей жадностью, может укрощать свой язык и не осуждать других людей – значит, его духовная жизнь развивается нормально. Если же человек вроде бы и молится, но при этом становится все раздражительнее и раздражительнее, готов осудить всех на свете, значит, с его духовной жизнью что-то не так. В его проблемах не виновата молитва как таковая, но может быть виноват неправильный подход к ней. Как с тем же спортом – штанга или гири не являются злом сами по себе, но, если человек станет пытаться качаться чрезмерным весом, ему не миновать тяжелых травм.
   Всего этого не знала Ракета, точнее говоря – не хотела знать, не хотела слушать. «Отец Елисей» пообещал ей скорую и гарантированную беременность, если она будет выполнять его рекомендации, и она схватилась за эти рекомендации, как утопающий за соломинку, «поставила все на карту» – и ошиблась. Молитва – это труд, а труд Ракеты был совершенно чрезмерным, срыв был неминуем и должен был состояться рано или поздно.
   Но декабрь и январь Юлия держалась, правда, чрезмерность ее духовного труда начала сказываться. Она похудела еще сильнее, и при взгляде на нее постороннему человеку могло показаться, что эта женщина голодает. Ракета и вправду теперь могла днями ничего не есть – весь день уходил на молитву, а после она так уставала, что и готовить не могла, и есть не хотела. Все чаще она чувствовала себя разбитой и больной. Болезненные состояния Юлии бывали двух видов. В первом случае у нее болело тело, причем казалось, что оно болит все полностью – каждый сустав, каждая кость, каждая мышца. Обезболивающие таблетки не помогали, ночью она долго не могла уснуть, но, как ни странно, с утра эти болезненные явления проходили сами по себе.
   Но это не приносило радости, так как могла начаться новая напасть – Ракету одолевала тяжесть. Было ощущение, что на ее руки, ноги, плечи, спину и даже голову прикрепили тяжелые мешки с песком и теперь она вынуждена их всегда за собой таскать. В этом случае Ракете совсем не хотелось молиться, а только плакать, плакать и плакать. Она и плакала иногда, бывало. Но силы воли Юлии было не занимать, и не было еще ни дня, когда она не прочитала бы полностью Псалтирь. Как и в случае с болями в теле, это состояние тяжести тоже проходило само, но изматывало оно ее чрезвычайно.
   Бывало, что слезы наворачивались на ее глаза и безо всяких боли или тяжести. Происходило это по причине вполне понятной – то, что ей обещал «отец Елисей», то, ради чего она мучила себя, не наступало. Время шло, но, увы, никакой беременности! Из-за этого на Юлию порой накатывало настоящее отчаяние, она падала на кровать и шептала:
   – Почему? Ну почему же?! Ведь я все делаю правильно! Почему же не получается, а?!
   К сожалению, боролась она совершенно одна. «Отец Елисей» уехал куда-то на юг, как говорил – к одному из своих духовных детей. Обещал вернуться весной, а теперь связь с Юлией поддерживал только по телефону. Она редко могла ему дозвониться, а когда получалось, она слышала на том конце трубки одно и то же – «Все получится, нужно только потерпеть». Это немного успокаивало – ведь если все получится, значит, труды того стоили. Но как терпеть, если сил никаких нет?
   Искать поддержки у Николая или Лены она не могла – они не разделяли ее одержимости, не понимали, почему она решила, что советы «отца Елисея» ей непременно помогут. Поэтому она все больше и больше удалялась от двух самых близких ей людей. Искать совета у отца Алексия она тем более не хотела – и так было ясно, что он посоветует: отменить молитвенное правило, назначенное «отцом Елисеем», и начать молиться совсем по-другому. Пообещай отец Алексий ей непременный результат, она, пожалуй, на это пошла бы, но он не обещал.
   С заповедями Божиими все тоже обстояло туго. Юлия и раньше была раздражительна, теперь либо срывалась на крик при первом же слове Николая, которое, как ей казалось, ее задевало, либо молчала днями напролет, но кипела внутри. Те редкие случаи, когда она все-таки приезжала на фабрику, заканчивались всегда скандалами. Директор Паша и работники готовы были спрятаться куда угодно, лишь бы не попадать на глаза хозяйке, которая, казалось, совсем сошла с ума и стала настолько злой, что проглотить их готова. Вообще, люди все сильнее и сильнее раздражали Ракету, что было очень плохим симптомом. Отец Алексий сказал бы, что Юлия, скорее, не приближается к Богу, а удаляется от Него, ведь святые отцы учат, что тот, кто приближается ко Господу, и людей начинает любить больше, а не наоборот. Но Ракета сейчас была не готова услышать ни его, ни вообще любого другого человека, который посоветовал бы ей «сбавить обороты».
   Время шло, нервное напряжение Юлии нарастало, и вероятность срыва становилась все больше и больше.

Глава 6
Незадавшийся день

   Первый февральский день для Ракеты не задался сразу, с самого утра. Вообще, перед этим был трудный период. Дело в том, что конец января – это и было то время, в которое много лет назад отмечалась злополучная «горка», а после юная Юлия Ракитина – словно в горячечном бреду – спешно расставалась с Николаем, искала деньги на аборт, в общем – бодро бежала в пропасть. После именно в этот период – причем ежегодно – Юлия особенно часто вспоминала о своем неудавшемся житье-бытье, страшно тосковала и пила больше, чем обычно. В этот раз ее тоже очень тянуло погрустить и выпить. Она делала героические усилия, чтобы не сорваться, и вообще-то добилась своего – не выпила ни капли. Тем не менее ощущала себя она скверно, словно всю неделю разгружала вагоны с углем.
   Но январь прошел, можно было вроде бы и расслабиться. Увы, расслабиться не получилось: с самого утра Юлия поскандалила с Николаем. Ну, то есть это Коля с ней скандалил – ему, мол, идти на работу, а завтрака нет. На работе, конечно, кормят обедом, но когда он еще будет, обед этот! Что, опять до часу дня мучиться от урчания в пустом животе, да?!
   Такое нередко случалось в последние месяцы, и на этот раз ситуация повторялась. Суп вчера доели, а нового Юлия не сделала – не успела. Иногда Коля сносил это молча, ну, а сегодня не выдержал, устроил скандал.
   Николай покричал, поорал, да и побрел на фабрику. Юлия сумела смолчать, хотя внутри все кипело. Бывало, что гнев в сердце покипит-покипит, да и уляжется. Но сегодня почему-то так не получалось. Николай казался ей жутким эгоистом. Ну конечно – у него ведь есть дочь, пусть и где-то там, за границей; у нее же никого нет, ни дочери, ни сына! Она именно из-за этого изводит себя, а Коля не желает понять.
   Она принялась читать псалмы, но мысли летали где-то далеко. Да и самой позавтракать хотелось, но она твердо решила поесть, только когда Псалтирь будет прочитана до половины. Но через пару часов Юлии начал названивать директор ее фабрики Павел. Она трубку не брала, но он звонил снова и снова и добился-таки того, что Ракета ответила. Оказалось – Юлии нужно срочно ехать на фабрику, разбираться с клиенткой, которой не понравились ни цвет шкафа, ни материал для обивки дивана, в общем, ничего из того, что на фабрике сделали и ей на дом привезли. Клиентка рвала и метала, грозила всевозможными карами. Собственно, такой вопрос Павел мог бы решить и сам, но клиентка была из городской администрации и требовала для разговора именно хозяйку предприятия, никак иначе.
   Хотя на тот момент было вычитано даже меньше половины псалмов, Ракета была вынуждена поехать-таки на фабрику. Это было плохо – с дамой из городской администрации можно было проваландаться до вечера, а значит, дочитывать молитвы придется ночью, на что у Юлии совсем не оставалось сил.
   Насчет капризной клиентки Юлия не ошиблась – вопросы с ее заказом решали до половины пятого. За это время Юлия лишь выпила три чашки кофе, но, кроме одного, пирожного ничего не съела, а потому чувствовала себя и голодной как волк, и злой не меньше, чем этот неугомонный серый хищник. Ехать сразу домой бессмысленно – холодильник был совершенно пустым, о чем Николай утром напомнил ей раза три, не меньше. Поэтому требовалось заглянуть в магазин и накупить продуктов. Этим, собственно, иногда занимался Коля, но сегодня ему предстояло работать до восьми вечера, а Юлия ощущала: если в ближайший час она как следует не поест, то сойдет с ума.
   В большом супермаркете вечером всегда полно народу, причем многие приезжают на личных авто, поэтому Юлия вынуждена была пристроить свою машину довольно далеко от входа, точнее говоря – у подъезда соседнего дома, что, разумеется, только ухудшило ее и без того плохое настроение. Как-никак на дворе февраль, на градуснике минус пятнадцать и скользко, как на катке! Ей, конечно, было не холодно – шубка качества отменного, зато обувь совсем не для таких тротуаров. Ради капризной чиновницы Юлия надела ботиночки на высоких каблуках – чтобы выглядеть элегантно. С элегантностью угадала, зато теперь мучается – попробуй дойди до этого самого супермаркета, не сломав каблук или не свалившись в ближайший сугроб! Да и подмерзать ноги стали почти сразу же – холодноваты ботиночки для минус пятнадцати!
   Но ничего, доковыляла благополучно. В самом магазине была тепло, и подмерзшие ноги тут же стали отогреваться. Людей, конечно, было море, и всех их Ракета просто ненавидела. Ей приходилось прилагать усилия, чтобы не расплакаться прямо посреди магазина и не закричать: «Да разойдитесь вы все! Я быстро возьму себе чего-нибудь съестного, расплачусь на кассе и поеду домой. Я чокнусь, если прямо сейчас что-нибудь не съем!» Но так она, конечно же, не кричала, а стиснув зубы медленно продвигалась в общем потоке желающих купить что-то съестное, пытаясь не обращать внимания на соблазнительные ароматы, доносившиеся к ней со всех сторон. То колбасой на нее пахнёт, то шоколадом, то свежеиспеченным горячим мягким французским багетом… Просто ужас! У нее в последнее время так часто пропадает аппетит, что ж он сейчас не пропадет-то, а? И что же эти покупатели плетутся как черепахи?! Сидели бы уже дома и не мешали жутко голодной даме приобретать еду, в которой она нуждается так остро!
   Мысль о том, что и другие люди могут в данный момент быть очень голодными, не приходила Юлии в голову. Она забыла и о молитвах, и о Боге, и о вожделенном ребенке. Ракетой безраздельно правил разбушевавшийся и требующий пищи желудок.
   Тетку, которая шла перед ней, Ракета возненавидела особенно сильно. Собственно, это была, пожалуй, даже не тетка, а уже бабушка пенсионного возраста. При этом она явно старалась следить за собой, была бедненько, но аккуратно одета, и волосы ее блестели неестественным светом от свеженанесенной краски рыжевато-коричневого оттенка.
   Новоначальных христиан нередко одолевает искушение осуждать всех вокруг, особенно тех, кто живет не так, как они. Со временем это проходит, человек начинает больше обращать внимания на свои собственные грехи и страсти и меньше на окружающих, но это именно со временем. Не избежала искушения и Ракета – она, которая не красила волосы уже давно и втайне очень гордилась этим, словно каким-то огромным подвигом, очень осуждала незнакомую ей бабульку. «Вот ведь старушенция! – неслось в голове Ракеты. – Ей помирать уже пора, а она волосы красит! И наверняка губы намазала, хотя этого сзади и не увидишь. Ну что за люди – скоро в гроб ложиться, о душе подумать надо, а она все красится, все молодится! О Боге, наверное, никогда и не вспоминает». Ракета осуждала незнакомую старушку за краску на волосах, но не себя за вспышку гнева, осуждение и ненависть. Увы, такое с нами, людьми, случается нередко.
   Но вот наконец Ракета смогла добраться до первого прилавка, на котором лежало нечто для нее интересное – диетические хлебцы. Она, собственно, была из тех людей, что не полнеют, а потому никогда и не нуждалась в диетах, но эти хлебцы любила. Пшеничные, ржаные, рисовые – ах, какая вкуснятина! Коля, правда, утверждает, что это не еда, а какая-то бумага, но что он понимает в еде, Коля-то? Для него лучшая пища – это бутерброд с колбасой, причем хлеба в бутерброде должно быть поменьше, а колбасы побольше, желательно – с полкило. Ничего, она ему и хлеба, и колбасы купит, а себе – этих хлебцев, и сыра, и полулитровую бутылку йогурта, и самых лучших яблок. А еще – десяток яиц, обязательно! Что она с ними сделает – сварит или пожарит? Еще не решила, но в любом случае это будет очень, очень вкусно! Жизнь налаживается, ура! Вот только бабка с крашеными патлами раздражает – она тоже остановилась у этого прилавка. И что она здесь забыла-то, а?!
   Между тем все объяснялось очень просто. Хлебцы, которые были нужны Ракете, лежали на нижней полке. А старушка, так раздражавшая Юлию, искала манную крупу. Искала и нашла – манка лежала на верхней полке, как раз над хлебцами. Старушка подняла руку, взяла пластиковый пакетик с крупой за уголок и потянула на себя.
   Может ли ошибиться каменщик, который делает кирпичную стену? Да может, кончено. А человек, который делает упаковку для круп, – он может ошибаться или нет? Да может, может! Вот кто-то ответственный за упаковку и ошибся – пакетик с манкой получился больно хлипкий. Настолько хлипкий, что, как только старушка потянула его с полки, он тут же развалился у нее в руках – кажется, зацепился за что-то. Ну, а поскольку в это время Ракета, присев на корточки, выбирала хлебцы на нижней полке, то весь килограмм манки моментально просыпался белым дождем прямо ей на голову!
   – Что?! Что такое?! – Ракета резко выпрямилась, глянула на свою шубу, запустила пальцы в волосы, потом поднесла их к глазам. И пальцы, и шуба сплошь были в мелкой белой крупе! Казалось, манка была везде – крупицы каким-то образом попали Ракете в рот, через голую шею насыпались не только внутрь шубы, но и за кофточку. Даже в модных ботиночках на высоченном каблуке была манная крупа! – хотя это Ракете, быть может, просто показалось.
   – Ой! Простите меня, простите! – залепетала старушка. – Я не хотела, я нечаянно! Давайте я вам помогу почиститься!
   И тут Ракета кинулась на нее. Все напряжение последних месяцев, вся тоска не слишком удавшейся жизни, вся боль ноющего от пустоты желудка – все это словно сконцентрировалось в образе маленькой старушки с рыже-коричневыми волосами и алыми от помады губами. Ракете на миг вдруг почему-то показалось, что это и есть ее самый главный враг – тот, из-за которого у нее ничего не получается. Тот, кто лишил ее счастья! И она набросилась на этого врага с кулаками. Неловкими движениями женщины, которая никогда не дралась, она била, била, била! Старушка кричала, прикрывалась руками, и это могло дать неплохой результат – Ракета наносила удары настолько неумело, что и такой защиты могло бы быть достаточно. Но все-таки один из этих сумбурных ударов достиг своей цели – маленьким кулачком Ракета угодила старушке в лицо и разбила губы.
   – А-а-а! – тоненько, но очень громко закричала жертва Юлиного гнева.
   И от этого крика Ракета вдруг пришла в себя. Перед ней стояла маленькая старушка с окровавленными губами, а вокруг толпился народ. Все находившиеся рядом посетители супермаркета – все до единого, без исключения! – взирали на Ракету с неподдельным ужасом, как будто она была не потерявшей над собой контроль женщиной, а каким-то невиданным страшилищем с другой планеты.
   Ракету вдруг охватил дикий страх. Что она натворила? И что сейчас будет?! Ее задержат? Арестуют? Посадят в тюрьму?!
   Она резко развернулась, оттолкнула дородного мужчину, который оказался у нее на пути, и, громко стуча острыми каблучками, помчалась к выходу из магазина. Дюжий седовласый охранник мог легко задержать ее, но он лишь проводил ее взглядом. Этому многоопытному человеку доводилось видеть всякое, но обсыпанная манкой дама в дорогущей шубе, с элегантной сумочкой на плече, несущаяся на него с максимально возможной скоростью, – это было столь странно, что он оробел и не посмел вмешаться.
   Никем не остановленная Ракета выскочила на улицу. Мысли в голове мешались, и она почему-то совсем забыла, что у нее где-то припаркована машина. Жила от супермаркета Ракета недалеко – всего лишь две троллейбусные остановки пройти, и теперь она стремглав побежала в сторону своего дома, пугая прохожих не меньше, чем перед этим напугала покупателей в магазине.
   Как уже было сказано, на дворе было морозно и скользко – даже в спортивных кроссовках бегать по таким тротуарам очень опасно. В модельных ботиночках, на высоких каблуках – вообще безумие, вероятность очутиться в травмпункте ближайшей больницы огромная. Тем не менее Юлия бежала и почему-то не падала. Она неслась по освещенной фонарями улице Большеграда так, будто за ней гналась свора бешеных собак. Юлия Ракитина не была спортсменкой, а потому очень скоро стала задыхаться; тем не менее она бежала и бежала, жадно хватая холодный февральский воздух раскрытым и несколько перекошенным от ужаса ртом.
   С каждым шагом Ракете дышалось все труднее и труднее, в боку кололо, ноги немели, но, к счастью, дом все-таки был близко. А вот и родной подъезд – наконец-то! Из последних сил она поднялась по лестнице, дрожащими руками нащупала в кармане шубы ключ, открыла дверь и влетела в собственную квартиру. Тут она моментально сбросила с ног ботинки и опустилась на пол. На полу она сидела не меньше пяти минут, пытаясь восстановить дыхание. Когда это у нее получилось, Юлия встала, сняла с себя шубу, на дрожащих ногах подошла к холодильнику и открыла его. Как и предупреждал Николай, холодильник был пуст – совершенно, абсолютно! Тогда Юлия подошла к шкафу, открыла дверцу бара. Хотя она уже очень давно не пила, в баре еще оставалось несколько бутылок вина. Дрожащими руками откупорив одну из них, Ракета налила бокал и залпом осушила его. Зубы клацали по тонкому стеклу, вино проливалось на пол, но Юлии было все равно. Вслед за первым она налила второй бокал и тут же выпила содержимое. И только после этого села в кресло, достала мобильный телефон и позвонила сестре.

Глава 7
Я не понимаю, что со мной!

   – Лен, я не понимаю, что со мной! – произнесла Юлия, закончив рассказ о происшествии в магазине. – Я не понимаю, почему я накинулась на эту бабку. Ну рассыпала она на меня крупу – неприятно, конечно. Но не настолько же, чтобы бросаться на человека с кулаками! Я ведь никогда и ни с кем не дралась, ты же знаешь!
   Это была правдой. Юлия Ракитина была человеком волевым, жестким и нередко непреклонным. Работники фабрики боялись ее, и не зря – орала она часто и уволить могла в один момент. Но при этом Юлия никогда не позволяла себе драться. Давать волю кулакам – это было совсем не в ее характере. Даже Коле она не отвесила пощечины, когда он изменил ей (или не изменил? К сожалению, точно этого не может знать даже сам Коля). Даже Валерика она не лупила, когда он приползал с многодневных попоек весь в помаде и пропахший женскими духами.
   – Юля, ты что, пила? – раздалось в трубке встревоженное.
   Конечно, Лена прекрасно ее знала и догадалась по голосу, что Юлия немного выпила. Немного? Уже половина бутылки пуста, а на голодный желудок это совсем немало!
   – У человека нервный срыв, – ответила Юлия. – Может человек в таком состоянии расслабиться? Или нет?
   На заданный вопрос Лена не ответила. Но предложила с явной тревогой в голосе:
   – Юлька, давай я сейчас к тебе приеду, а?
   – Приезжай, конечно! – тут же согласилась Ракета; сестра была одним из немногих людей, на поддержку которых Юлия могла рассчитывать в трудную минуту. – Но скажи сначала – что со мной? Я ведь такой не была! Меня как будто океан ненависти затопил, и я такой злости вовек не испытывала! Хотя, по сути, эта старушка мне совсем не враг и даже крупу рассыпала неспециально. Что со мной, а?
   – Я сейчас же к тебе еду! – сообщила Лена. – Вот прямо сейчас одеваюсь и выхожу.
   И тогда мы разберемся, что с тобой не так. Ты только ничего не делай, хорошо? Просто сиди дома и ничего не делай.
   – Да я и не собираюсь ничего делать, Лен! Я сегодня саму себя испугалась, представляешь? Бабушке ни за что лицо разбила! Вот как мне с этим жить, а, Лен?!
   – Я приеду, и мы разберемся. Ты только не пей, хорошо?
   – Хорошо, не буду, – легко пообещала Юлия.
   Даже слишком легко.
   – Юля, я умоляю тебя – не пей, – еще раз попросила Лена. – У тебя дома еда есть?
   – Нет, – призналась Юлия. – Хоть шаром покати.
   – Я привезу. Дома у меня пшенный суп, но я его, конечно, везти не буду. Я лучше в магазин забегу и что-то куплю. Ты чего хочешь, Юлька? Хочешь курицу гриль? Или тебе и суп прихватить?
   От этих слов на душе у Юлии стало как-то особенно тепло. Все-таки молодец Ленка – всегда поддержит, всегда понимает, что ей надо! И помнит ее вкусы: курица гриль – это то, что она любит. Но сегодня ей почему-то хочется другого.
   – Не-а! – ответила Юлия. – Курицу гриль не хочу. И суп не хочу. Хочу селедку под шубой. И жареную рыбу.
   – Хорошо, будет тебе и рыба, и «шуба», – тут же согласилась Лена. – Ты только больше не пей, ладно?
   Юлия пообещала не пить, и они попрощались. Хорошо, что Ленка спешит к ней на помощь. Только вот медленно спешит, иначе не может! На маршрутке между их домами часа два, ну самое меньшее – полтора, если водитель едет быстро и не останавливается на каждом светофоре. Да еще и в магазин за «шубой» заскочить надо… Ленка будет у нее не скоро, увы… Машины у нее никогда не было, да и не умеет Ленка за рулем ездить. Вот если бы у Ленки была машина, то она добралась бы минут за сорок, а то и за тридцать пять…
   И тут сердце Ракеты ушло в пятки. Машина! У нее же машина осталась рядом с супермаркетом!
   И тут же воображение нарисовало такую картину. Она, Юлия Ракитина, совершила преступление – избила человека. Это уголовная статья. Какая именно, Юлия не знала, так как в уголовном праве была не сильна, но предположила, что хулиганство. Избитая старушка наверняка вызвала полицию. В магазине и вокруг него есть видеокамеры, и драка на них, конечно, зафиксирована. Правда, на лбу у Юлии не написаны ее фамилия и адрес, так что найти ее полиции будет непросто. Точнее говоря, было бы непросто, если б не одно «но». Машина! На уличных видеокамерах явно видно, что женщина, устроившая драку (то есть она, Юлия), выходит из машины. Машина эта и сейчас стоит на том же месте, а на машине у нас – что? Правильно – на машине номерной знак! По этому знаку владелицу вмиг установят и фамилию, и адрес! Может быть, полиция уже за ней поехала и через минуту постучится в дверь?!
   Ужас пробрал Юлию – ночевать в камере, а уж тем более сидеть в тюрьме месяцы или годы ей совсем не хотелось. Она тут же забыла обещание, данное сестре, и быстро выпила еще один бокал вина.
   «У страха глаза велики», – гласит народная мудрость. В случае с Юлией Ракитиной эта пословица была вполне справедлива. Она не понимала, что ее правонарушение не слишком тяжкое. Мелкое хулиганство и побои – вот и всё, в чем ее можно было обвинить. Штраф или условное наказание – это всё, что ей грозило, с учетом того, что ранее она судима не была. И уж конечно, никто не стал бы ее арестовывать и помещать в камеру – если арестовывать людей за малые правонарушения, то никаких камер не хватит.
   К тому же обиженная старушка – женщина очень добрая – решила, что сама спровоцировала на драку нервную богачку, осыпав ее с головы до ног манной крупой. Подавать заявление в полицию она не стала, а где нет заявления, там нет ни расследования, ни суда, ни приговора.
   Ничего этого не знала Юлия – ей казалось, что огромный тюремный срок ей обеспечен. От страха она начала дрожать. Чтобы унять дрожь, Юлия налила себе еще один бокал вина, а потом решила позвонить Николаю.
   – Коля, ты чего домой не идешь? – спросила, когда Николай поднял трубку.
   – Так вроде бы не время еще! – удивился Николай. – Но я сегодня задержусь, Юлька. Не знаю, как надолго. Может быть, на несколько часов.
   – А что случилось?
   – Да котел не фурычит! – с раздражением сообщил супруг. – Пятнадцать градусов мороза на дворе, а он не греет, хоть хоты бы что! Мы тут с Василичем эту собаку разобрали, пытаемся понять, что же ему надо, гадине!
   – И как ваши успехи? – упавшим голосом спросила Юлия.
   – В том-то и дело, что никак! Вроде бы все в порядке, видимых повреждений нет, но работать не хочет, зараза!
   – Хорошо, я поняла, Коля, – пробормотала она. – Пока. Разбирайся там да приходи домой.
   И отключилась. На душе было совсем скверно. Услышанное Юлией означало, что Коля прийти сейчас домой никак не сможет, а значит, и не поддержит ее. «Эта собака» – то есть твердотопливный котел – обеспечивал фабрике приемлемую температуру, а без нее в мебельном деле никак! Если котел не починить, то температура в рабочих помещениях будет стремительно падать и быстро приблизится к температуре на улице, в данном случае к минус пятнадцати. Разумеется, работа на фабрике остановится немедленно. Нет, люди – существа выносливые и изобретательные, они могут надеть бушлаты, варежки, меховые шапки и валенки. И если человек способен провести много часов у проруби ради зимней рыбалки, то и на фабрике ради зарплаты он эти часы тоже проведет. Но вот законы физики изменить простым усилием воли не получится, а значит, в холодном помещении не будет приклеиваться кромка к кускам ДСП, перестанут склеиваться деревянные фасады и багетные рамки к ним -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. В общем, все, где используется клей, можно будет сразу нести в мусорный бак. Так что если сегодня вечером котел не починить, то завтра на фабрике можно объявлять выходной.
   Беда в том, что люди, профессионально занимающиеся твердотопливными котлами, обычно заняты и по первому зову не приедут. Придется оформлять заявку, стоять в очереди, ждать несколько дней, а это приведет к нарушению сроков и скандалам с клиентами. Так что без попытки исправить ситуацию своими силами не обойтись. Коля с электриком Василичем – люди, конечно, ответственные и неглупые, но специально ремонтировать котлы никогда не учились, поэтому если в вопросе и разберутся, то вряд ли раньше полуночи. А ей, Юлии, сейчас так нужно быть рядом с Колей и банальнейшим образом «опереться на его плечо»! Тем более что бокал допит, вино немного согрело кровь и уняло ощущение голода, но страх не ушел – липкий, противный страх. А еще донимала какая-то тягучая тоска, от которой хочется вскочить и бежать куда глаза глядят.
   Ракета налила четвертый бокал и тут же выпила его до половины. Интересно, полиция уже установила, кто она, или еще нет? Ее небольших знаний о работе правоохранительных органов хватило на то, чтобы понять: раньше у них все хранилось в картонных папках, а папки – в больших архивах, и, чтобы получить какую-то информацию, нужно было долго и нудно копаться в бумажках. Сейчас же все компьютеризировано, нажал пару кнопок – и готово. Так что же – ждать и дрожать, дрожать и ждать? Или, может быть, отправиться к Коле и побыть рядом с ним? Вместе с близким человеком и ждать ареста проще!
   То, что к ней уже спешит сестра Елена, как-то выветрилось из памяти Ракеты. Разумеется, она не забыла бы этого, если бы не пила. Но почти опустошенная до дна бутылка крепленого вина сделала свое дело – Ракете казалось, что она совершенно одинока и ей нечего рассчитывать на чью-то помощь.
   Неожиданно в подъезде что-то громко стукнуло, потом на лестнице послышались тяжелые шаги.
   «Это они! – пронеслось в голове. – Это за мной! Уже пришли!!!»
   Юлия почувствовала, что у нее отнялись ноги, и залпом допила вино в бокале, разумно рассудив, что за решеткой пить ей никто не позволит. Но нет, шаги отправились куда-то выше, не к ее двери. На секунду отлегло от сердца, но потом Юлия решила, что сегодня ночевать в тюремной камере не готова. Нет-нет – она отправится на фабрику и будет рядом с Колей! Он ее сегодня поддержит, а завтра… А завтра будь что будет!
   Ракета быстро оделась. К счастью, она еще не забыла, насколько скользкие сейчас дороги и тротуары, и потому обула не ботиночки на высоких каблуках, а теплые зимние сапоги с очень удобной, почти спортивной подошвой. Накинула на плечи любимую шубу, на голову водрузила шапку. В шапке она себе никогда особенно не нравилась и потому никогда не надевала ее, если собиралась ехать на машине. Но сейчас-то она будет добираться на маршрутке, а потому без шапки – никак!
   Еще она подумала, что не дочитала сегодня своего обычного молитвенного правила. Может, захватить с собой на фабрику Псалтирь и все дочитать там? Но нет, у нее сегодня совсем нет сил, чтобы читать псалмы! Поэтому Юлия отправилась в холодную февральскую ночь без книги, с которой почти не расставалась. Как раз в это время ее сестра вышла из машины – она решила не ждать маршрутку, вызвала такси и благодаря этому примчалась к Юлии предельно быстро, всего лишь за полчаса. Если бы Лена не заходила в магазин, то они с Ракетой вполне могли бы столкнуться на улице, но ведь она так хотела привезти сестре селедку под шубой и пожарить свежую рыбу!
   Несмотря на то что день сегодня явно не задался, до остановки Юлия добралась без происшествий и в маршрутку села вполне благополучно. И даже благополучно проехала несколько километров. Но после накатил на нее вновь приступ страха. Тело сотрясала дрожь, не хватало воздуха, кружилась голова, и в районе сердца начало покалывать. Юлии вдруг стало казаться, что она едет прямиком в ловушку.
   Нет, в самом деле, почему она думает, что на фабрике безопасно? Неужели полицейские, которые наверняка уже установили ее личность, ничего не смогут узнать о ее бизнесе – фабрике и магазине? Да конечно же смогут – она ведь не подпольный бизнесмен, у нее все на виду – и налоги, и пенсионные выплаты, и прочие бумаги! Наверняка полиция имеет доступ ко всем этим документам. Отсюда какой вывод? А очень простой – полиция о фабрике уже знает, а значит, именно там ее и заберут! При рабочих, которые еще не ушли с вечерней смены. Фу, позор-то какой!
   Что делать? Где безопасно? Где же скрыться?!
   Ответ в затуманенной винными парами голове родился такой: безопасно там, где тебя никто не знает. Юлия тут же попросила водителя маршрутки остановиться и, заметно пошатываясь, вышла в ночь. Вышла и пошла. Куда именно? Да просто прямо, по одной из улиц.
   Здесь она и вправду ощутила себя в безопасности – ведь никто не станет искать Юлию Ракитину посреди огромного города. Разыскивая подозреваемых в преступлении, полиция приезжает домой, к родственникам или друзьям, в крайнем случае – на работу, но не носится же по улице, всматриваясь во все лица подряд? Значит, пока Юлия бродит по улицам Большеграда, ей ничего не угрожает. Ура! – она спряталась, скрылась в темной ночи! Точнее говоря, еще не ночь, а поздний февральский вечер, но от ночи его почти ничем не отличишь – в феврале ведь темнеет рано. Только в многоэтажных домах светятся сотни окон – люди еще не спят, да и прохожих попадается на пути довольно много – ночью их наверняка гораздо меньше станет.
   Начал падать снег, и Юлию это развеселило. Снег – это здорово. Она всегда любила смотреть на снег, когда он пролетает мимо ярко горящих лампочек ночных фонарей. Фонари сейчас тоже светятся – совсем как окна. Только свет в окнах вскоре погаснет, а фонари так и будут гореть до утра. Вот если бы и снег шел до утра тоже. Ночь, фонари, снег – красиво! И она – Юлия Ракитина – одна среди этой красоты. Главное же – она в безопасности. Здесь, посреди снега, ее никто не ищет, никто не видит и до нее никому нет никакого дела. Замечательно!
   Юлия не понимала, что, во-первых, она все равно привлекает внимание. Высокая женщина в дорогой шубе, с шатающейся походкой, одуревшими от выпитого глазами, от которой к тому же за версту разит вином, – такую отметит и запомнит всякий. А во-вторых, когда на улице февраль и минус пятнадцать, то главным врагом человека являются не полицейские, а мороз. Сколько тысяч раз за всю историю пьяный человек садился где-то отдохнуть, да и не вставал больше! Юлии даже однажды рассказывали о мужчине, который крепко выпил, отправился гулять по улице, устал, присел на большой пенек да и околел. Его в сидячей позе и хоронили – дело было в сибирской деревне, промерз выпивоха крепко, и расправить трупу конечности просто не смогли. Трезвой Юлия, быть может, и вспомнила бы эту историю, а вот пьяной – увы! Поэтому мороза она не боялась и даже не думала о нем, а зря.
   Радуясь обманчивому ощущению безопасности и свободы, а также пьяно млея от картины падающего вокруг снега, Юлия решила позвонить Николаю. Она опустила руку в карман шубы, но телефона не обнаружила. Что такое? Потеряла в маршрутке? Или… Ах да! Она ведь звонила Николаю, когда была дома, а после этого по рассеянности положила трубку на стол. Там она наверняка лежит до сих пор. Жаль, конечно, но Коле теперь не до ее звонка – он котел ремонтирует. О Лене, которая уже пришла на квартиру Юлии, отомкнула дверь собственным ключом, нашла на столе телефон и пустую бутылку и теперь сходит с ума, думая о том, куда же подалась ее сильно выпившая сестра, Ракета опять не вспомнила. Она жалела, что не может позвонить Николаю, но при этом не переставала наслаждаться снегом. Снег нравился Юлии тем, что делал людей одинаковыми – белыми, словно снеговики, а раз все одинаковые, то ее тем более не найдут, верно?
   С полчаса она слонялась по незнакомым улочкам – в этом районе города она не гуляла никогда. Ничего удивительного – ведь Большеград город-миллионник, никто не побывал на всех его улочках без исключения, разве что пожилые таксисты. И все у Юлии было хорошо, крепкого февральского мороза она не ощущала, руки, ноги и щеки не мерзли. Эх, так бы и гуляла до утра! Да что там до утра – всю жизнь! Она ведь все суетится и торопится – то на фабрике, то в магазине, то дома, то в машине… А вот просто пройтись по городу, наслаждаясь тишиной и снегом, – когда такое с ней бывало в последний раз?
   И вдруг внезапно очарование снежного зимнего вечера пропало – Юлия нос к носу столкнулась со старушкой, которая была похожа на ту, из супермаркета. Собственно, не настолько уж и похожа – выше, да и одежда совсем другая, но на Юлию опять накатила волна страха и тревоги.
   Да что же это такое! Неужели она не сможет скрыться? Что же теперь – до конца дней прятаться, бояться, дрожать?! Нет! Ей, прямой и деятельной Юлии Ракитиной, такое не подходит! Что же делать? Что делать?!
   Тут в голову прокралась неожиданная мысль – если перестать жить, то и мучений эта самая жизнь уже не доставит. Поэтому прыжок с моста или веревка с петлей – очень даже заманчивый выход. На крайний случай можно броситься под машину.
   Мысль была странной – у Юлии Ракитиной никогда не было суицидальных наклонностей. Спиться она могла вполне, покончить с собой – нет. Поэтому у нее возникло парадоксальное ощущение, что этот выход предложил кто-то другой, а не ее, Юлии, собственный разум. Впрочем, предложение это она отвергла сразу и решила, что некто предложивший такое просто глуп. Веревки с собой у нее не было, в какую сторону идти к мосту, она не знала. То есть в Большеграде, конечно, есть река, но, гуляя по темным незнакомым улицам, Юлия заблудилась, а значит, к реке могла выйти только случайно. Автомобили, разумеется, ездили туда-сюда, но из-за снега тащились с черепашьей скоростью, и результатом попадания под одну из них скорее были бы синяки, а не смерть.
   Юлия не знала, что мысли о самоубийстве – это один из признаков того, что человек, пытающийся молиться, зашел не на ту дорогу, «впал в прелесть» – как говорят православные подвижники. Православных книг на эту тему она не читала, отца Алексия слушать не захотела, а запрещенный в служении священник – «отец Елисей» – ей ничего подобного не говорил -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

.
   Она удивлялась неожиданным мыслям о суициде, а между тем ничего удивительного не было. Диавол просто не мог не попробовать. Он всегда пытается погубить человека, и самоубийство того, кто стал объектом его подлого внимания, для лукавого едва ли не лучший результат. Тот, кто поддался давлению сатаны и полез в петлю, совершает тяжкий грех – убийство, он убивает человека – самого себя. Покаяться в этом он, разумеется, не успевает, а значит – отправляется прямиком в ад. Православная Церковь Христова учит, что самоубийство едва ли не самый плохой способ решать свои проблемы, это не выход, а только вход, причем вход в преисподнюю, где всегда хуже, чем в нашем мире. Здесь, в нашей временной жизни, есть, конечно, место для боли, порой очень сильной, но и место для радости и счастья тоже есть! В аду же человека ждут лишь непрекращающиеся страдания. А потому не глупо ли менять страдания временные, проходящие, на страдания вечные, никогда не прекращающиеся?
   Учит-то она учит, но многие ли в наше время слушают советы Церкви? Один процент населения, три, пять? В любом случае выходит, что для девяти человек из десяти советы Церкви – пустой звук, потому и количество самоубийств в мире велико. Некоторые исследователи утверждают, что в мире каждые 40 секунд кто-то сводит счеты с жизнью. Чему диавол, ясное дело, несказанно рад.
   Конечно, для человека, который пытается молиться, христианство – это не пустой звук, и ставить его в один ряд с обычными неверами вряд ли правильно. Но и прельщенных молитвенников лукавый рано или поздно пытается толкнуть на суицид. Здесь есть для него особое злое удовольствие – вот, мол, смотрите! Молился-молился человек Богу, но в вечности все равно с диаволом будет! Об этом прекрасно знали православные подвижники и всегда отмечали мысли о самоубийстве как один из признаков состояния прелести, бесовского обольщения, обмана.
   В этот раз у лукавого ничего не получилось, но, как уже было сказано, главной опасностью холодной февральской ночью для Юлии Ракитиной были не полиция и даже не помыслы о суициде, навеваемые сатаной, а просто сильный мороз. Она давно не ела, она много выпила, она переволновалась и очень устала, а при таких условиях мороз высасывает из человека силы с утроенной скоростью.
   Вскоре и Юлия ощутила, насколько она обессилела. Постепенно боязнь полиции прошла, да и вообще все чувства притупились. Теперь ей хотелось только одного – где-нибудь отдохнуть. Юлия бродила по дворам и искала скамейку, на которой можно будет присесть. Наконец рядом с одним подъездом она нашла такую – широкую, удобную! Тяжело опустившись на нее, Юлия обхватила руками колени и попыталась как бы превратиться в шар, чтобы сохранить внутри себя тепло и силы. Это получилось: ей на время стало тепло и уютно, настолько уютно, что она быстро почувствовала, что отключается, засыпает. Измученный организм и вправду требовал сна, но спать на улице при морозе смертельно опасно – Юлия была не настолько пьяна, чтобы этого не понимать. Ей нужно прямо сейчас подняться и куда-нибудь идти, но подниматься так не хотелось!
   «Я поднимусь, – решила она. – Еще десять минут посижу и поднимусь. Нет, не десять, а пять. Точно – через пять минут встану и пойду. Куда? Куда-нибудь. Может, к Коле, на фабрику. А может, к Ленке. А может, и домой. Я поднимусь, поднимусь. Только еще чуть-чуть посижу».
   Но прошло пять минут, десять, а она не поднималась – Юлия Ракитина спала крепким сном пьяного и очень уставшего человека. Еще через несколько минут она потеряла равновесие, склонилась набок и рухнула в ближайший от скамейки сугроб. Рухнула, но не проснулась. Сверху на нее все сыпался и сыпался снег.

Глава 8
Попробуем подойти к делу иначе?

   У Юлии были все шансы замерзнуть насмерть, но она не замерзла. Все-таки был поздний вечер, а не ночь, и потому люди в том дворе пусть изредка, но появлялись. Прохожие – влюбленная парочка – увидели упавшую Юлию раньше, чем снег смог ее засыпать основательно, и сразу же догадались, что женщина в дорогущей шубе не может быть бездомной. Они тут же вызвали полицию и «скорую помощь». Бездомному, пожалуй, могли бы и не вызвать, относиться к бездомным как к людям у нас умеют далеко не все, поэтому они нередко погибают из-за того, что никто не помог им в трудную минуту. С Юлией Ракитиной все было иначе. «Скорая помощь» приехала быстро и доставила замерзающую женщину в больницу – ту самую, что находилась невдалеке от ее дома. Сильное переохлаждение привело к двусторонней пневмонии и попаданию в реанимацию.
   Двусторонняя пневмония – опасная болезнь, и количество людей, которое она свела в могилу, огромно. Считается, что от пневмонии умирает каждый 64-й заболевший, что совсем не мало! Так что врачи не зря волновались о здоровье странной пациентки – богатой женщины, которой почему-то вздумалось заночевать на улице в пятнадцатиградусный мороз.
   Но умирать Ракете было еще не время, и потому усилия врачей увенчались успехом. В реанимации она пробыла полторы недели, потом ее перевели в обычную палату – Юлия была еще больна, но угроза жизни отступила. Теперь к ней можно было пускать посетителей.
   Сестра Лена и муж Николай навестили Юлию в первый же день. Они и в реанимацию приходили, но там был строгий контроль и посетителей не пускали. А на второй день пребывания Юлии Ракитиной в обычной палате к ней пришел отец Алексий. О том, что случилось с Юлией, он узнал от Елены, которая зашла к нему в храм, благо это было в нескольких минутах ходьбы. Храм располагался на втором этаже больницы, а палата, в которой лежала Юлия, – на пятом, в том же здании.
   – Добрый день, Юлия! – приветствовал Ракету отец Алексий. – Очень рад, что вам уже лучше!
   – Здравствуйте, батюшка, – тихо прошептала Юлия в ответ.
   Она была еще очень слаба и принимала посетителей лежа в кровати – вставала Юлия крайне редко, и то с помощью медсестры. Выглядела она плохо – истощенная женщина с серым лицом и темно-синими кругами под глазами. Обычно решительная и все знающая лучше всех, теперь Ракета казалась притихшей и смущенной свалившейся на нее неудачей. Отец Алексий подумал, что это к лучшему. Совсем слабого человека неудача сломала бы, а Юлию она лишь сделает скромнее, не такой бесконечно уверенной в своих силах, что пойдет ей только на пользу.
   Священник присел на стул.
   – Ваша сестра Елена мне вкратце рассказала о ваших злоключениях, – сообщил он, стараясь, чтобы голос звучал ласково. – Хорошо то, что хорошо кончается, – не так ли? И я рад, что на данный момент все самое страшное уже позади. Я только очень хочу, чтобы вы правильно оценили случившееся и поняли: в том, что с вами произошло, виновата не молитва как таковая, а неправильный подход к ней. Вы взяли груз не по силам, и это просто не могло не привести к срыву! Срыв произошел, и после такого некоторые люди совсем опускают руки, на долгие годы забывая и о молитве, и о Боге. Но мне этого не хотелось бы, и я хочу вам предложить – может, пока не будете покорять самые высокие вершины, а пойдем обычным путем? Таким, каким шли многие миллионы православных христиан? Будем учиться молитве понемногу, начав с утреннего и вечернего молитвенного правила? -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

А также будем стараться соблюдать Божии заповеди, бывать в храме по выходным, регулярно исповедоваться и причащаться?..
   Юлия ничего не ответила, только слегка пожала плечами – доверие к советам «отца Елисея» она потеряла, но как жить дальше, пока не знала.
   – Я дам вам книжки об исповеди и Святом Причащении, – продолжил отец Алексий. – Они нетолстые, написаны простым языком, вы образованный человек и потому прочтете их легко. Но вкратце я вам и так расскажу. Представьте: живет себе маленькая девочка, самоуверенная и упрямая, – вы наверняка встречали таких. Мама ей много раз говорила, чтобы она не брала деревяшку, что лежит в углу двора, но девочка все равно взяла. Деревяшка была занозистой, и одна из заноз глубоко вошла в ручку. И теперь девочка плачет, спешит к маме, протягивает ручку, чтобы мама вынула занозу. Ничего не обычного в этой картине ведь нет, правда, Юлия?
   Юлия ответила коротким кивком.
   – Вот так и на исповеди, – продолжил отец Алексий. – Бог говорит нам, чтобы мы не делали тех или иных вещей, не потому, что так мы нанесем какой-то вред Ему. Нет, Бог поругаем не бывает -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, и никакого вреда мы Ему нанести не можем. Нарушая Его заповеди, мы наносим вред именно себе – вот как девочка, загнавшая в руку занозу. Но после спешим к Отцу Небесному, как бы говоря: «Господи! Я не права! Я сама виновата в том, что заноза оказалась под кожей. Но болит, Господи, очень болит! Сделай так, чтобы я была отдельно, а заноза отдельно». И Господь, любящий нас, делает это, избавляет нас от «духовных заноз». Мы уходим после исповеди духовно здоровее, чем были до нее. Разумеется, после мы опять сделаем глупость, и в наших душах окажутся новые занозы.
   Но Господь готов врачевать нас снова и снова, потому что любит.
   Тут священник заметил, что Юлия прикрыла глаза, и спросил:
   – Вы не слишком устали, Юлия? Быть может, мне стоит продолжить этот разговор в другой день?
   Юлия отрицательно покачала головой – она хоть и чувствовала себя разбитой, но следить за мыслью священника могла.
   – Тогда продолжим, – сказал отец Алексий. – Об исповеди мы уже поговорили, но нам нужно понимать, что болезни нашей души зашли слишком далеко и одной только исповедью проблемы не решить! Мы, православные христиане, стараемся чаще прибегать к Святому Причащению как к наилучшему способу лечить наши души. В этом таинстве мы соединяемся со Христом, и нет в мире ничего более полезного для нас. С чем бы сравнить… Ну вот, пожалуй. Вы, конечно, слышали о переливании крови, да? Когда заболевший человек непременно умрет, если в его тело не влить кровь от здорового человека.
   Юлия кивнула.
   – Вот так и здесь – в результате таинства здоровая Кровь безгрешного Христа вливается в наш организм и врачует болезни нашей души, – продолжил священник. – Выздоровление не сразу происходит, ведь мы очень больны. Гордость, жадность, зависть, тщеславие, лень и прочие нехорошие вещи очень срослись с нами, и быстро их не победить. Но знаете, Юлия, жизни тысяч и тысяч православных святых по всему миру служат доказательством того, что Святое Причащение помогает, да и вообще – живя по рекомендациям Православной Церкви, можно многое исправить в своей душе. Эти святые христиане были ведь такими же людьми, как и мы с вами, у них тоже были и грехи, и страсти. Но они молились, исповедовались, причащались, изо всех сил старались не нарушать заповедей Божиих и многого достигли. Может быть, попробуете и вы, Юлия? Я не обещаю вам святости уровня святой великомученицы Екатерины, Марии Египетской или Ксении Петербургской -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Но пользу вашей душе воцерковление точно принесет. Попробуете, Юлия? Врачи сказали, что вы скоро сможете вставать и ходить, а храм Божий ведь тут, рядом. Всего-то и нужно, чтобы спуститься на второй этаж!
   Юлия вновь ответила лишь коротким кивком.
   – Вы попробовали молиться очень много и на собственном опыте узнали, что не всемогущи, – сказал отец Алексий. – Это знание пойдет вам на пользу, если только вы не решите все бросить. А бросать не надо, жизнь во Христе нельзя ничем заменить, без нее вы никогда не станете такой, какой вас хотел бы видеть Господь! Кстати, быть может, пройдет какое-то количество лет, и вы вновь сможете молиться часами, прочитывать всю Книгу Псалтирь, но это будет иначе – уже без надрыва, ведь вы до этой меры постепенно дорастете. Господь будет касаться вашего сердца Своею благодатью, и оно от этого станет лучше. Я еще раз повторю, хочу, чтобы вы поняли: в той неприятности, что с вами случилась, виновата не попытка быть христианкой и не молитва как таковая, а неправильный подход к христианской жизни. При правильном подходе, думаю, результаты будут значительно лучше. Как вы считаете?
   – Наверное, – прошептала она.
   – Бытует мнение, что если человек решил стать христианином, то он уже твердо укрепился на пути в рай и чуть ли не завтра станет святым, хоть иконы пиши. Но это далеко не всегда так. Вы, быть может, слышали о том, как потомки Авраама покидали Египет? Египтяне очень скверно с ними обращались, и Господь вывел их из Египта, чтобы дать им другую землю для жительства – сейчас мы ее зовем Палестиной. Господь провел этих людей через море, причем море расступилось, потомки Авраама прошли по обнажившемуся дну, а после море сомкнулось, и враги, гнавшиеся за ними, утонули. Конечно же в честь избавления были праздник, песни, радость! После потомки Авраама не так уж и долго постояли станом у горы Синай, где получили заповеди Божии, а потом сравнительно быстро дошли до Палестины. Дойти-то дошли, но войти в нее не смогли, так как внутренне еще оставались рабами! Потом было сорок лет скитаний по пустыне, и лишь после них потомки Авраама вошли в Палестину, так как внутренне народ сумел измениться -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Духовная жизнь многих людей нередко в общих чертах повторяет эту историю, разумеется, в масштабе одной личности. Сначала Крещение или воцерковление – праздник, радость, фейерверк эмоций!
   Но после человек вовсе не оказывается в раю, потом начинается «поход по пустыне» – долгие и тяжелые будни, во время которых душа человеческая должна постепенно измениться, стать другой, лучше, чем была прежде. В этих буднях, в этом «блуждании по пустыне» хватает и падений, и бесовских искушений, и возвращений к прежним грехам, и много еще чего. Но тот, кто не перестанет идти, все же дойдет! Вот вы, Юлия, попытались – споткнулись и упали. Но вы не отчаивайтесь, вставайте и пытайтесь идти к Богу опять. Господь ждет вас и любит, Он хочет, чтобы вы и дальше шли к Нему. Только идти нужно более осмотрительно, не пытаясь обогнать саму себя. Понимаете?
   – Батюшка, какого нужно взять ребенка? – тихо прошелестела Юлия. – Здорового или больного?
   – Что вы имеете в виду? – не понял священник, очень удивившись такому вопросу, как казалось – вопросу невпопад.
   – Вы говорили, что можно взять из детского дома ребенка, а через время родить собственного, – через силу произнесла она. – Какого именно нужно брать ребенка? Здорового? Или лучше с какими-то болезнями?
   Священник покачал головой. В его душе вопрос Юлии вызвал смешанные чувства. С одной стороны, он восхитился крепостью ее духа. Она чуть не погибла, говорит еле-еле, но ради своей цели готова хоть завтра в бой. С другой стороны, было очевидно: если в результате своего срыва Юлия что-то и поняла, то далеко не все.
   – Юлия, вам нужно стяжать любовь к Богу, пусть вначале даже небольшую, – произнес священник мягко, но твердо. – Дело ведь вот в чем: Бог для вас просто средство. Вы с Его помощью хотите получить ребенка и счастье, а дальше вам до Него и дела нет. А это неправильный подход. В идеале Бог должен быть на самом первом месте для человека, а Он для вас, боюсь, даже не на пятом. Может, пока просто начнем вливаться в жизнь Церкви, а вопрос о ребенке отложим? Со временем Господь даст вам понять, что именно нужно делать.
   Юлия ничего не ответила, но губы ее сжались, глаза сверкнули, и она на мгновение вновь стала похожа на ту Ракету, которая все на свете знает лучше всех.
   Отец Алексий вздохнул:
   – Если вас интересует мое мнение, то я советовал бы взять того ребенка, которому понравитесь вы и который понравится вам. А больной он будет или здоровый – не знаю, и вряд ли это главное. Но я хочу, чтобы вы крепко-накрепко запомнили: этот шаг не будет гарантировать вам исполнения вашей мечты! Если Господь посчитает, что родить ребенка вам не полезно, вы его и не родите, даже если возьмете из детского дома десяток детишек.
   – Я понимаю, – прошептала Юлия. – Но хочу попробовать.
   – Что ж, пробуйте, если хотите. – Священник развел руками. – Только поймите: дитя из детского дома – это ведь не игрушка, а живой человек. Если все-таки решитесь на такой шаг, отдавать ребенка назад в детский дом нельзя! Вне зависимости от того, родится у вас собственный малыш или не родится, – нельзя, и все! Этим вы нанесете ребенку рану огромную, незаживающую, быть может, даже погубите его!
   – Я понимаю, – повторила она.
   – Хорошо, что понимаете. Но я все равно должен вам об этом сказать. Люди вроде бы существа разумные, всё понимают, но иногда такое творят! Знаю один случай, как по мне – просто дикий. Одна женщина долго не могла забеременеть – вот так же, как и вы. Потом решила, что собственного малыша ей уже не родить, и взяла детей из детского дома – мальчика и девочку. Дети росли, все было, в общем-то, нормально. И вдруг она забеременела, хотя сама этого давным-давно и ждать перестала. И думаете что, обрадовалась? Да нет же! Решила, что три ребенка в доме – это слишком много, и сделала аборт! Через время тяжко заболела и умерла без покаяния… Кошмар, да и только! Потому-то теперь я и стараюсь всех предупреждать о любых возможных последствиях такого шага. Хотя, конечно, всего не учтешь. Все возможные варианты развития событий видны только Господу… И вот еще, Юлия, не забывайте, что в доме с вами живет и ваш супруг. Вдруг он будет против этого ребенка? Мне кажется, если вы станете ломать Николая через колено, то это не пойдет на пользу вам обоим. Старайтесь быть мягче к людям, Юлия, это тоже часть христианской жизни.
   – Постараюсь, – ответила она еле слышно.
   – Я вижу, вы очень устали, – сказал отец Алексий, вставая. – Отдыхайте. Кушайте, поправляйтесь, выздоравливайте. Господь сохранил вам жизнь, и это не просто так. Значит, вам еще рано к Нему на Суд, что-то вы еще должны сделать здесь, на земле. Поправляйтесь, набирайтесь сил. И не спешите вы так – все ваше от вас не уйдет. Господь об этом позаботится.
   Отец Алексий откланялся и вышел из палаты. А Юлия тут же провалилась в тяжелый, беспокойный сон – все-таки она еще была очень слаба и спала подолгу. Во сне она блуждала по какому-то лабиринту и никак не могла из него выйти…

Часть третья

Глава 1
Ракета меняется

   Прошло два года.
   И вновь был сентябрь, и вновь в Большеграде тепло и хорошо. Какая все-таки дивная пора – конец сентября! Не холодно, не жарко, не слишком солнечно, но и не слишком тускло, в общем – идеально! Ну, во всяком случае, почти.
   В это пригожее утро Юлия Ракитина в своем кабинете на фабрике обсуждала с директором Пашей текущие дела. Ее муж Николай подметал двор и выглядел дворником из старого фильма – в широких штанах, светло-сером фартуке, больших рукавицах и с огромной метлой. Для полноты образа не хватало еще и бороды, но растительность на лице Николай отращивал только во времена запоев, а не пил он уже давно.
   Поглядев на супруга через оконное стекло, Юлия решила, что тот, пожалуй, выглядит довольным и счастливым – даже морщины на лице частично разгладились, и губы двигаются – Николай любил что-то напевать заметая. Что-то старое, советское, почти классическое – например, «Надежда – мой компас земной», «Опустела без тебя земля» или «На дальней станции сойду». Как странно! Если бы ей в студенческие годы кто-то сказал, что амбициозный Коля Анасенко будет доволен работой истопника и дворника, она ни за что не поверила бы!
   Но нужно было возвращаться к делам. Юлия оторвалась от окна и спросила:
   – Так что вы думаете, Паша? Какая краска нам больше подходит – «Яркий день» или «Эколеджи»?
   – Так сразу и не скажешь, Юлия Владимировна, – осторожно ответил Паша. – И те и другие обещают полную безопасность, но мало ли кто и что обещает.
   Сказал, а сам подумал: надо же, как иногда меняются люди! Когда он только начинал работать на фабрике «Мебель-прогресс», Ракитина не советовалась ни с кем и никогда. Даже представить себе хозяйку, обратившуюся к нему с подобным вопросом, в те времена было невозможно! А теперь – нередко советуется. И даже кричит намного меньше. Причем не только на него, но и на рабочих. И всегда – только культурно, ни слова мата – не то что раньше. Увольняет лишь в крайнем случае и с видимой неохотой, причем чаще всего давая человеку шанс исправиться. А ведь раньше вылететь с фабрики «Мебель-прогресс» можно было за любую безделицу. Чудеса, да и только!
   Действительно, после выписки из больницы жизнь Ракеты изменилась. Она послушалась отца Алексия: прочла все книги, которые он ей дал, ознакомилась с заповедями Божиими и теперь изо всех сил пыталась их не нарушать. Также она стала регулярно посещать храм, исповедоваться, причащаться, читать утренние и вечерние молитвенные правила. К правилам она по совету отца Алексия добавила «Акафист Иисусу Сладчайшему» -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, который очень полюбила.
   Спустя год Юлия вернулась к псалмам, только читала их не по восемь часов в день, конечно. В православном христианстве принята разбивка Псалтири на двадцать частей. Части эти называются кафизмами. Греческое слово κάθισμα означает «сидение», что указывает на обычай сидеть в храмах во время этой части богослужения, а не стоять. Здесь, собственно, все просто – в древности сидели в храмах преимущественно при чтении текстов ветхозаветных, а при чтении новозаветных стояли. Псалмы – тексты ветхозаветные, потому христиане и считали возможным во время их звучания опуститься на скамью и дать небольшой отдых уставшим ногам и спине.
   Так вот, Юлия читала в день одну кафизму. При этом новую кафизму она начинала читать только после того, как освоила старую. Освоение предполагало знакомство с текстом и его подробный разбор. Отец Алексий был уверен: читать псалмы надо, понимая, что в них написано, вот Юлия и старалась понять. Нужные толкования на псалмы из трудов святых отцов Православной Церкви -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

ей помогал находить именно отец Алексий.
   Также в жизнь женщины вошло Священное Писание – по две главы из Евангелия Юлия читала ежедневно, а еще аскетическая литература, объясняющая, как именно нужно правильно исполнять Господни заповеди. И если «Лествицу» Юлия не потянула, труды Исаака Сирина тоже, то «Душеполезные поучения» аввы Дорофея читала охотно и даже пыталась исполнять -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

.
   В общем, Юлия Ракитина понемногу воцерковлялась. Каких-то особенных талантов она не показывала – вряд ли могла бы стать миссионером, написать богословский трактат или основать монастырь. И все же совет отца Алексия «подниматься по лестнице постепенно, шаг за шагом» давал ощутимый результат – Юлия становилась христианкой все больше и больше.
   Пребывание в Церкви меняет человека, особенно если он старается стать христианином по-настоящему. Юлия старалась, она вообще была из тех людей, что всё делают всерьез. Это принесло свои плоды – в характере Юлии начались изменения. Все знающие Юлию отмечали, что Ракета как будто стала несколько мягче и тише, не такой категоричной и гораздо менее стервозной. Хотя до безгневия святых ей было еще очень и очень далеко.
   Рабочие фабрики «Мебель-прогресс», а также сотрудники магазина теперь получали что-то вроде тринадцатой зарплаты – крупной денежной премии, которую во времена Советского Союза платили перед Новым годом. Раньше об этом на фирме и речи не могло идти, теперь же Юлия, урезав свою долю, нашла на это средства – так она считала, что поддерживает рабочих и их семьи. Вот только эта премия выплачивалась не в декабре, а весной, ближе к главному празднику христианства – Пасхе, Воскресению Господню. Также некоторые суммы Юлия выделяла на один из детских домов в Большеграде. Поддерживала она деньгами и больничный храм в честь преподобного Агапита Печерского. То есть Юлию Ракитину нельзя было назвать великим благотворителем, но часть своих денег на дела милосердия она выделяла регулярно. Так Юлия понимала свой долг христианки.
   Пыталась она приобщить к христианству и Николая. Он не слишком сопротивлялся, но в храм его удавалось затащить не чаще одного раза в два месяца, и дома он молился вместе с Юлией крайне редко. Юлия жаловалась на непослушного мужа отцу Алексию, но тот разводил руками – Бог сотворил людей свободными, а потому насильно в Церковь никого не притащишь, а если и притащишь, то не удержишь. Можно заставить человека вести себя так, будто он верит в Бога и любит Его, но заставить действительно поверить и действительно полюбить нельзя. Только добровольно отдают люди свое сердце, даже и Богу. Только добровольно! Впрочем, жизнь идет, люди меняются, в том числе иногда и к лучшему. Поэтому Юлии не стоит отчаиваться – то, что ее супруг не стал христианином сейчас, совсем не означает, что он не станет христианином потом. Нужно быть к нему снисходительной, терпеливой и не забывать о нем молиться. Юлия и молилась, обучаясь любви и терпению, ведь только любящий и терпеливый человек может молиться день за днем, даже если результата пока что не видно.
   Но вернемся на фабрику, где Юлия и Паша в тот отличный сентябрьский денек обсуждали краску.
   – А как вы, Паша, смотрите на то, что мы назначим по этим краскам дополнительную экспертизу, независимую? – спросила Юлия. – Сами оплатим и по результатам уже решим?
   – Но… Но ведь это, наверное, очень дорого, Юлия Владимировна!
   – Да, недешево, – согласилась Ракитина. – Но если какой-нибудь ребенок отравится, разве это будет лучше?
   – Не лучше, Юлия Владимировна, совсем не лучше. Нас ведь по судам затаскать могут!
   – Дело не в судах, – покачала головой Юлия. – Не только в них. Господь такой экономии не одобрит, а это главное, как вы считаете?
   – М-м-м… – Паша замялся. – Ну наверное…
   Дело было вот в чем: Юлия Ракитина задумала расширить ассортимент и начать выпускать кроватки для малышей. А малыши есть малыши – они все тянут в рот. Кроватка, конечно, не погремушка, но попробовать «на зубок» стойку младенец вполне может. А значит, все должно быть максимально экологичным – только натуральное дерево, клея самая малость и лишь на стыках, причем и клей только натуральный, например костный, с самым минимумом химии, а лучше вообще без нее. Ну и краска тоже должна быть особая. С одной стороны, кроватка должна быть яркой, с другой – безопасной!
   Кстати, здесь Паша позволил себе даже поспорить с грозной Юлией Владимировной. Нет, против безопасности он ничего не имел, а необходимость делать яркие кроватки вызывала у Павла большие сомнения. Он утверждал, что сейчас в моде как раз светлые, однотонные детские кроватки. Но Юлия, конечно, настояла на своем, заявив, что мода на однотонное и светлое – это чушь и скоро пройдет, а на самом деле и родители, и дети любят все яркое.
   Но цвет все-таки далеко не главное! При попадании в организм малыша краска не должна вызвать аллергии или отравления. Такие краски редки, но они есть. Вот сейчас Юлия и Павел решали, как бы выбрать лучшую. Далекий от христианства директор Паша не знал, одобрит Господь экономию на красках или не одобрит, но то, что Юлия не на первое место поставила гражданские суды, ему понравилось. Пару лет назад она только про суды и думала бы, не иначе! А теперь иски, проблемы и огромные штрафы, оказывается, вопросы вторичные! В общем, меняются люди! И это хорошо.
   – Я вот что думаю, Паша, – подытожила Юлия. – Сейчас садитесь за компьютер, за телефон, в общем, найдите все лаборатории, которые могут дать сравнительный анализ этих красок. Попытайтесь понять, какая из лабораторий лучше – а то не хватало еще заплатить кучу денег какой-нибудь шарашкиной конторе! – и сообщите мне, сколько будут стоить их услуги. Думаю, деньги мы изыщем – серьезное дело все-таки. Я уверена – детская мебель всегда будет находить покупателей, и если мы закрепимся на этом сегменте рынка, то всем нам от этого будет только лучше.
   – Конечно, Юлия Владимировна, – кивнул Павел вставая. – Я могу идти?
   Ответить Ракета не успела. Телефон на ее столе разразился мелодичной трелью, Юлия посмотрела на экран, увидела, кто именно звонит, и лицо ее вытянулось.
   – Да, Татьяна Олеговна, – сказала она в трубку. – Как – подралась? Опять подралась?! А с кем? С Катей?! Как – с Катей?! Они ведь вроде бы лучшие подруги! Да, я с вами полностью согласна. Да, конечно, это недопустимо! Да, прямо сейчас выезжаю и не позже чем через полчаса приеду.
   Юлия отключилась. Вид у нее был такой, словно ее срочно вызывают в суд в качестве обвиняемой, хотя звонок был всего лишь из школы.
   – Опять Диана? – с сочувствием в голосе спросил Павел.
   – Опять! Ну что за ребенок! – Юлия всплеснула руками. – Еще месяца в школе не проучилась, а успела подраться три раза. И это ей семь лет исполнилось всего неделю назад! А что будет, когда она станет подростком? Ее переходный возраст мы как переживем?
   – Может, как раз к тому времени все наладится? – осторожно предположил Павел. – Говорят, что дети иногда перерастают…
   Сам он был холостяком и точно не знал, перерастают дети или нет.
   – Хотелось бы, – с сомнением в голосе ответила Ракета. – Но существование в мире детской комнаты милиции – или как она там сейчас называется – намекает на то, что перерастают не все.
   Для сомнений у Юлии были все основания – ее приемная дочь Диана и вправду была ребенком не из простых.

Глава 2
Диана

   Своего настоящего отца маленькая Диана не знала. А может быть, и ее мать – большая любительница горячительных напитков и развеселых компаний – тоже затруднялась назвать его имя. Тем не менее никак нельзя сказать, что эта женщина не заботилась о своем ребенке. Нет, она любила девочку, в трезвые периоды наряжала ее как куклу, охотно с ней играла и даже пыталась учить читать. Дианой, разумеется, назвала дочь тоже она – это имя казалось молодой женщине романтичным и возвышенным.
   Быть может, все у них сложилось бы хорошо, но однажды мать Дианы ушла на очередную вечеринку и не вернулась. Ни на следующий день, ни через неделю, ни через месяц. Никогда.
   Что ж, так тоже бывает – человек уходит из дому и пропадает. Через время полиция регистрирует неопознанный труп – не обязательно криминальный, возможно, у человека просто сердце прихватило, а помочь было некому. Это может случиться в соседнем городе, в соседней области, но может и в родном Большеграде – не село ведь, где через час все жители любую новость узнают! Тут полчаса на маршрутке проедешь и попадешь туда, где не живет ни один твой знакомый. И если помрешь от инсульта посреди улицы, прохожие тебя не опознают.
   Работники полиции, конечно, понимают, что о судьбе умершего человека переживают близкие, но найти этих близких получается далеко не всегда просто потому, что если имя и фамилия умершего человека неизвестны, то как их искать, близких-то?
   А ведь понять, как звали умершего при жизни, действительно бывает очень нелегко. Судите сами – на лбу у человека фамилия и адрес не указаны. Документы с собой тоже не многие носят. Мобильники носят чаще, но кто поручится, что сей аппарат не сунет себе в карман обычный прохожий, не гнушающийся мародерством? Разумеется, найденное тело сотрудники полиции немедленно дактилоскопируют – то есть снимут отпечатки пальцев. Но если человек ранее не был судим, то его «пальчиков» в базе МВД нет, а значит, помочь установить личность эта картотека не сможет. Да и по татуировкам опознать человека часто бывает невозможно. Раньше ведь как было? Если на фалангах пальцев написано «Миша», значит, велика вероятность того, что перед нами Михаил. Написано «Саша» – значит, Александр. Но такие татуировки давно вышли из моды. Тюремные наколки тоже могли бы помочь – по ним специалист легко определит, по каким статьям был судим умерший гражданин. Но сейчас гораздо чаще попадаются рисунки из тату-салонов, чем из тюрьмы. А уж эти салонные рисунки делаются безо всякой системы, причем часто на тело наносится такое, что и родственники затрудняются описать, какие именно письмена были выбиты на теле пропавшего человека.
   В общем, трудно опознавать того, кто умер внезапно, да еще и не имея при себе документов, особенно когда близкие не колесят по больницам и по моргам, разыскивая пропавшего. Не колесят потому, что близкие – это всего лишь пятилетняя девочка, у которой почти сразу же умерла единственная бабушка, не перенесшая вполне понятных волнений, связанных с пропажей пусть и непутевой, но все равно любимой единственной дочери.
   В общем, мама пропала, бабушка умерла, папа, может, был и жив, но знать не знал, что у него подрастает дочурка. Заботиться о девочке было некому, и Диана оказалась в детском доме. Довольно быстро ее попыталась удочерить одна семья, но ничего хорошего из этой затеи не получилось, и спустя месяц девочку вернули в детский дом. При этом Диане так хотелось в новую семью, что она готова была броситься на шею к каждому, кто приходил в детский дом с целью усыновления или удочерения. И если некоторые взрослые умели против этого напора устоять, то Юлия Ракитина не смогла.
   Ракета в тот памятный день и в детском доме-то пробыла совсем недолго. Она всего лишь хотела посмотреть на играющих детей, приглядеться к ним, чтобы затем все обдумать и хорошенько взвесить. Но тут же к ней подбежала светловолосая большеротая девочка и вцепилась обеими ручками в дорогую юбку.
   – Мам, ты за мной пришла, да? – быстро заговорила малышка. – Ты заберешь меня отсюда?! Заберешь, да, мама?!
   – Диана, не приставай к тете, иди играй с другими детками! – строго сказала воспитательница – тучная женщина в тяжелых очках.
   – Я не пойду! – Глаза малышки тут же налились слезами. – Я не пойду! Ко мне мама пришла, а вы меня прогоняете!
   – Диана! Как ты себя ведешь?! – Воспитательница напустила на себя строгость.
   – Мама! – глядя Юлии прямо в глаза, воскликнула девочка. – Скажи, что ты меня заберешь! Скажи, что ты меня здесь не оставишь! Тут плохо! Я не хочу тут оставаться, мама!
   Было очевидно – ребенок на грани истерики, еще секунда – и он бухнется на пол и примется колотить его кулачками или пятками.
   – Диана, поиграй с детками, – как можно мягче сказала Юлия. – Я чуть-чуть побуду с твоей воспитательницей, но не уйду, пока не поговорю с тобой.
   – Вы обещаете?! – Девочка почему-то тут же перешла на «вы».
   – Обещаю.
   – Не обманете?
   – Нет, не обману.
   – Честно?! Поклянитесь!
   Здесь Юлия немного растерялась.
   – Знаешь, Диана, Господь запретил клясться -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, – сказала она. – Я не стану тебе объяснять почему, это долго, но поклясться я просто не могу. Но могу пообещать. И я тебе обещаю – я не убегу, не уеду, не уйду и не исчезну, пока с тобой не поговорю.
   Здесь Юлия немного соврала – она не знала, почему именно Господь запретил давать клятвы, просто принимала это как данность – раз нельзя клясться, значит, нельзя. Но во всем остальном сказала правду – теперь уйти, не побеседовав с девочкой, она просто не могла.
   Нехотя, но Диана все же отправилась к остальным детям.
   – Я не советовала бы вам брать именно ее, – тут же сказала воспитательница. – Девочка очень сложная, которую уже пытались удочерить, но вернули назад. Это всегда огромная трагедия, и мы к таким фактам относимся без одобрения, но тут я этих несостоявшихся родителей понимаю. С ней на самом деле сладу нет.
   – А сколько лет девочке? – спросила Юлия, глядя на Диану, которая как ни в чем не бывало тут же включилась в какую-то детскую возню.
   – Шесть.
   – Шесть лет, и уже нет сладу? – усомнилась Ракитина.
   – Я понимаю, почему вам трудно в это поверить, – ответила воспитательница. – Я и сама, быть может, не поверила бы. Но знаете, я здесь уже давно работаю и повидала немало детей. Диана – одна из самых трудных. Вы с ней намучаетесь. Да и любой другой намучается тоже.
   Намерения у строгой и опытной воспитательницы были самые лучшие, но она не знала – с той самой секунды, когда Диана вцепилась маленькими пальчиками в юбку Юлии Ракитиной, судьба девочки была решена. Юлия просто не могла ей отказать. Те, кто видел в Ракитиной только бездушную начальницу, холодную стерву и «крокодилицу», очень удивились бы, узнав, что иногда она бывает довольно мягкосердечна. Увидев лежащего на улице пьяницу, Юлия постоянно вызывала «скорую помощь», что делают далеко не все люди. Подавала милостыню бомжам на улице, хотя и всегда отворачивалась, не могла смотреть на их испитые лица и жуткую одежду. Всегда давала деньги взаймы – правда, из-за хмурого лица и репутации «крокодилицы» ее редко об этом просили.
   А однажды с Юлией случилось такая история: проходя мимо мусорных баков, она заметила котеночка. Совсем крошечного, с треугольным хвостиком, какой бывает у еще молочных котят. Малыш пытался мяукать громко, но у него не получалось – возраст все-таки, голосовые связки еще не развились. Юлия остановилась всего лишь на секундочку, посмотреть, нет ли рядом мамы-кошки. Котенок ее увидел, подбежал и тут же принялся карабкаться по Юлиным брюкам – тогда на ней были стильные и очень дорогие джинсы. Юлии совсем не нужен был котенок, она предпочитала жить одна, без всяких домашних животных. Но выбросить зверька, оставить рядом с баками, где его легко могла сожрать любая бродячая собака, Юлия не смогла. В итоге котенок поселился в ее квартире, вырос, стал большим и ловким котом Барсиком и четыре года встречал Юлию с работы радостным и требовательным мяуканьем. Продолжалось это, пока он не потерялся, однажды выскользнув за дверь и отправившись в кошачье путешествие… Он так и не вернулся домой.
   Быть может, сама Юлия ни в коем случае не выбрала бы Диану в толпе других детишек. Но ребенок выбрал ее, и отказать шестилетней малышке Ракитина не смогла. Поэтому довольно скоро в квартире Юлии и Николая появилась их приемная дочь.
   Прошло совсем немного времени, и Юлия поняла, что воспитательница пыталась отговорить ее не зря, – с Дианой на самом деле было трудно. Казалось, что девочка ни в чем не знает середины. Она или радостна безмерно и безумно любит своих новых маму и папу, а потому слушается их во всем, или крайне печальна – но тогда уже слезы в два ручья, и ни о каком послушании не может быть и речи. Такие перепады настроения Юлия и Николай называли «светлыми» и «темными» периодами.
   В «светлый» период Диана была ну просто идеальным ребенком. Под маминым руководством она старательно училась читать и писать, а также собирать постель, складывать свои вещи и игрушки на место, подметать, пылесосить, в общем – выполнять работы по дому, доступные ребенку ее возраста. Она была нежна, ласкова и, казалось, не отлипала бы от Юлии, если бы та ей позволила. Но «светлый» период мог безо всякой видимой причины смениться «темным». Тогда слова и буквы из книжки забывались, постель, вещи и игрушки разбрасывались по всем углам, а Юлию и Николая малышка обвиняла в том, что они ее не любят. Ни увещевания, ни крики, ни угрозы лишить прогулки или сладкого не помогали: девочке будто вожжа под хвост попала. Заканчивалось это все истериками с криками и слезами, причем продолжаться такая истерика могла час или два.
   Разумеется, Юлия посчитала такие перепады настроения ненормальными. Она принялась возить Диану по невропатологам и пичкать ее всеми прописанными лекарствами. Ничего не помогало. Ситуацию изменил пожилой врач с усталыми и мудрыми глазами, который посоветовал Юлии в случае истерики шлепнуть Диану по заднице.
   – Бить ребенка?! – взвилась Ракета. – И это предлагаете мне вы, врач?!
   – Ну при чем тут бить? – был ответ. – Я же не предлагаю вам колотить ее до крови или синяков! Вы, Юлия Владимировна, кино когда-нибудь смотрели?
   – Смотрела, конечно, что за вопрос?
   – Тогда вы, быть может, видели на экране, как пощечиной – причем далеко не самой сильной – останавливают истерику у взрослого человека?
   – Кажется… – Юлия замялась раздумывая. – Кажется, да. Это есть в советском фильме… Как его… А-а, «Десять негритят» -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, – вспомнила она. – Там действительно у героини Татьяны Друбич случилась истерика, и кто-то из мужчин – только не помню уже кто – так ее успокоил.
   – И что, она после этого побежала в полицию снимать побои?
   – Нет. Кажется, даже поблагодарила.
   – Правильно – поблагодарила, так как понимала: человек не обидеть ее хотел, а помогал ей, пусть и не самым красивым способом. Это, конечно, кино, но и в жизни такой метод тоже действует, хотя и не всегда. Истерику у взрослого человека можно остановить пощечиной, а истерику у малыша – шлепком по мягкому месту, причем совсем не обязательно бить изо всех сил, уверяю вас!
   – Дело не только в силе удара! – не унималась Юлия. – Это травмирует психику ребенка!
   – Девочка моя! – Невропатолог усмехнулся и поправил тяжелые очки, которые все норовили съехать с его носа. – Вы повторяете чужой вздор. Ничего не случится с ее личностью, меньше слушайте глупцов! А вот нервная система девочки от этих истерик может пострадать, это я вам как невропатолог говорю!
   Поверьте – многочасовые истерики наносят нервной системе ребенка огромный вред. А после шлепка она, быть может, поплачет еще с минуту, зато потом затихнет и баиньки пойдет. Что поделать – она по темпераменту холерик, процессы возбуждения в ее нервной системе преобладают над процессами торможения, и довольно сильно! Будем надеяться, что со временем торможение доберет свое и девочке станет проще себя контролировать. В народе говорят – перерастет. Но сейчас истерики – главный враг ее нервов, точно вам говорю.
   Раньше Юлия громче всех на свете возмущалась теми родителями, которые поднимают руку на своих детей, ей казалось, что все и можно, и нужно решать только словами. Однако оказалось, что старый доктор с его огромным опытом совершенно прав. Никакими словами нельзя было успокоить Диану. После шлепка она действительно возмущенно взвизгивала и обиженно плакала около минуты, но затем замолкала и на самом деле отправлялась спать! Стоило ей проспать хотя бы десять минут, и она вставала веселой и бодрой. Тут же начинался «светлый» период, добрее и ласковее ребенка и придумать было нельзя. До наступления следующего, «темного» периода, разумеется.
   Но если с истериками вопрос как-то решили, то это не означало, что решены были все проблемы. Ни Юлия, ни Николай не могли возиться с девочкой постоянно. Кстати, Николай принял малышку довольно тепло. Он нередко поглядывал на нее с веселой и ироничной усмешкой и упорно называл Мартышкой.
   – Привет, Мартышка! – говорил он, когда Юлия приводила девочку с прогулки. – Ну как твои дела?
   – Нормально, пап! – отвечала Диана.
   – Ты ела бананы?
   – Нет, папа!
   – Зря! Нормальная мартышка обязана съедать по нескольку бананов в день. Не забудь напомнить маме, чтобы она тебе их купила.
   – Хорошо! Я люблю бананы.
   Несмотря на то что в присутствии Николая Диана еще пока немного робела, на «мартышку» она не обижалась совершенно. Разговоры про бананы, а также про то, что в доме нужно установить пальму, по которой она лазила бы, поддерживала охотно.
   – Ну какая она тебе «мартышка»? Какие еще бананы?! Какая пальма?! – напускалась на мужа Юлия. – Называй девочку нормально, по имени. И про бананы не говори! Выдумал же такое! У девочки будет комплекс неполноценности.
   – Я и называю ее нормально, – не соглашался Николай. – Ты только на нее погляди – мартышка и есть! А насчет комплекса – это ты зря. Вот у кого-кого, а у нее такого комплекса никогда не будет. Дианка – бедовая, такие от комплексов не страдают.
   Вскоре и Юлия (хотя она никогда и не называла «мартышкой» Диану) вынуждена была признать – Николай дал девочке прозвище удивительно точно. Диана, когда была предоставлена сама себе, становилась ребенком изобретательным и крайне шкодливым. Наверное, если бы в квартире жила настоящая мартышка, она вела бы себя примерно так же.
   Удочерив Диану в июне, Юлия взяла на работе большой отпуск, чтобы как можно дольше времени быть рядом с девочкой. Няню в дом она пригласить не могла из-за того, что не терпела на своей территории чужих людей. А брать ребенка на фабрику было нельзя ни в коем случае – там ведь станки, причем довольно опасные, с острейшими пилами, которыми огромные листы ДСП распускают на более мелкие куски! Мебельная фабрика совсем не подходящее место для непоседливой и любопытной малышки.
   В общем, три летних месяца Юлия руководила фирмой по телефону, параллельно стараясь в короткое время научиться быть образцовой мамой. Не сказать, чтобы получалось: стоило отвернуться, Диана влезала в какую-нибудь историю. То решит помочь маме посолить суп и бросит в кастрюлю полпачки соли. То решит поиграть в пиратов (вроде бы игра для мальчишек, но Диане очень нравилась), да и порежет простыню, чтобы получился пиратский флаг. Юлия, кстати, в это время была всего лишь в соседней комнате, звонила директору Паше, чтобы узнать, как на фабрике дела… То разрисует дорогущие белые обои фломастерами – ей хотелось, чтобы в комнате было веселее. Юлия в это время жарила на кухне яичницу, ведь вскоре домой должен был вернуться Николай.
   – Я всегда думала, что стены разрисовывают дети в возрасте двух-трех лет, – сказала Юлия, рассматривая художества дочери. – Считала, что ты-то у меня уже взрослая. Ошиблась.
   Дети очень часто хотят быть взрослее, чем они есть, и потому слова Юлии на Диану подействовали – стены она больше не разрисовывала никогда (пострадавшие обои вскоре заменили). Но вот в чем нюанс – малышка была ярко выраженным «жаворонком» и запросто иногда могла встать с рассветом, когда Юлия и Николай еще досматривали самые сладкие, утренние сны. А если ты проснулся раньше родителей, тебе может стать так скучно…
   На следующее утро после случая с обоями Юлия проснулась и не узнала своего мужа. Рядом с ней сладко посапывал «индеец в боевой раскраске» – синие, желтые, красные, зеленые полосы были нанесены фломастером прямо на лицо Николая. Строго говоря, упрекнуть Диану было не в чем – ей никто не сказал, что нельзя разрисовывать лица спящих людей, вот она и разрисовала папу, которого боялась меньше строгой мамы… Тем не менее Юлия утром долго читала дочери нотации. Николай же только смеялся. Впрочем, пойти на работу он в тот день не смог – фломастеры были качественные и поэтому смыть «боевую раскраску» за один день у Николая не получилось. Не будь владелицей фабрики его собственная жена, прогул мог бы привести к большим неприятностям…
   Николай считал детские шалости неизбежными и потому в первые же дни июня переделал квартиру так, что Диане было очень трудно достать ножи, лекарства или спички. Все это теперь хранилось в запирающихся на замки ящиках, а ключи от них были только у родителей, и всегда исключительно в карманах. Да и розетки Николай закрыл заглушками, хотя девочка уверяла, что уже знает про электричество и никаких посторонних предметов – например, гвоздей – вставлять в розетку не будет. Позже Юлия часто думала о том, как же Николай был прав. Фантазия девочки не знала границ, и ей становилось дурно от мысли о том, что же Диана могла бы сделать с ножами и спичками (ножницы, кстати, после случая с простыней тоже отправились в запертый ящик). Впрочем, и имеющихся в квартире предметов было достаточно для того, чтобы Диане никогда не было скучно.
   Есть шампунь? Прекрасно – можно устроить прямо в спальне шоу мыльных пузырей и в итоге вылить все на мамину подушку. Есть окно? Превосходно! В него можно попытаться вылезти, потом спрыгнуть вниз, а после подняться на лифте и позвонить в дверь – вот мама с папой удивятся! Неизвестно, разбилась бы Диана насмерть или только сильно покалечилась бы – все-таки третий этаж не девятый, но Юлия совершенно случайно заметила ее, наполовину свесившуюся из окна, и вовремя схватила за ногу! Есть холодильник? Восхитительно! В нем можно хранить не только продукты. Юлия чуть с ума не сошла, больше часа разыскивая дочь в квартире, из которой она точно не выходила. Нашла в холодильнике, свернувшуюся бубликом, замершую, но довольную. Холодильник-то был из самых больших и дорогих… Оказывается, Диана просто хотела поиграть с мамой в прятки. Правда, предупредить об этом маму малышка забыла.
   В общем, Юлия очень ждала сентября, думая, что жизнь ее станет спокойнее. Школа с продленкой – там девочка будет в коллективе, под постоянным присмотром, а Юлия сможет расслабиться на работе, так как на фабрике ей куда спокойнее, чем рядом с Дианой… Но нет – и в сентябре насладиться покоем не получилось. Уже на второй день Диана подралась с одноклассником, который посмел назвать ее малявкой. Собственно, мальчик был выше Дианы на целую голову, но после драки указывать на ее малый рост перестал.
   Не то чтобы он был побит, но бой завершился как минимум вничью, и досталось парню крепко. Ничего удивительного – Диану даже в детском доме никто не трогал, и не зря.
   Дальше была история с золотыми сережками Юлии, которые Диана продала в школе. Нет, она не была закоренелой воровкой, да и карманные деньги у нее постоянно водились. Просто одноклассницы устроили игру в ярмарку – одна продавала нарисованные картинки, другая – елку, изготовленную из бумаги, третья – платьица для кукол. А Диана просто вынула серьги из шкатулки, где их держала Юлия, и продала за сумму, достаточную для покупки «чупа-чупса». Это и неудивительно – дети из детского дома часто не умеют ценить собственность. В этом нет христианской нестяжательности, а есть банальная безалаберность. К чему бережно относиться к той или иной вещи, если новую купят все равно? А не купят – так и не велика потеря, подумаешь! Проживем и без нее.
   Скандала большого не случилось – Юлия нашла и вернула свои серьги быстро, но понервничать все-таки пришлось. После этого Диане строго-настрого запретили брать из дому что-то без спроса. Она и не брала, но жизнь Юлии спокойнее не становилась. В школе с Дианой постоянно что-то происходило. То они с подружкой вымоют волосы в раковине женского туалета, а потом сушат их под сушилкой для рук. То Диана – уже без подружки – полезет на дерево за котенком, но потом снимать придется ее саму – не только котенок, но и она испугается большой высоты. То она опять подерется – уже с другим мальчиком, который тоже ее обозвал… Добавить к этому нужно полное нежелание учиться, несколько многочасовых истерик прямо в школе, которые, разумеется, никто не пресек, – Юлия как самую страшную тайну хранила способ, которым она успокаивает свою дочь. То отказ возвращаться на обычные уроки после веселой физкультуры. И многое, многое другое…
   – Батюшка, скажите – вот как мне ее воспитывать?! – спросила однажды Юлия отца Алексия.
   – Не знаю, – прозвучало в ответ.
   – Как – не знаете?! – Ракете показалось, что она ослышалась. – У вас ведь недавно седьмой родился! У вас такой опыт!
   – Потому и не знаю, что у меня опыт, – улыбнулся священник. – Это только бездетные отлично разбираются в воспитании. Ну, и иногда те, у кого один ребенок и тот от рождения послушный. Таким людям кажется, что любого малыша нужно просто попросить вести себя прилично, и он тут же станет поступать именно так. Им и в голову не может прийти, что их же второй ребенок может быть совсем другим!.. А многодетные родители на вопросы о воспитании только плечами пожимают да улыбаются, как я сейчас. Знают – все дети – разные и что подходит для одного, не подойдет для другого. Воспитывать непросто – люди, даже маленькие, очень горды и никого слушать не хотят. Помню, одно время у нас жила племянница моей жены – приехала в Большеград из маленького Штыбово – учиться. Мы были к ней добры и терпеливы и только через несколько месяцев сделали первое замечание, причем тихо-тихо, мягко-мягко. Так она собралась за десять минут и убежала в метель, чуть ли не теряя ботинки, – искать себе общежитие. А вы говорите – опыт…
   – Так что же мне делать?
   – Жить, что же еще! Жить и самой подбирать к маленькой Диане ключи, методом проб и ошибок. Молитесь! Господь не оставит вас и даст понять, как и что делать.
   – Вы, наверное, правы, батюшка! Но сейчас Дианка мне кажется ну совершенной невменяшкой! Я раньше и представить не могла, что такое бывает.
   – Бывает, много чего бывает… У меня есть приятель – он активный баптист, мы с ним иногда встречаемся и дискутируем о вере. Так вот, у него пятеро детей. Четверо вполне адекватных, а один, как говорится, настоящая оторва. Сделать отец с ним ничего не может, хотя и очень старается. Вообще-то пример Иуды Искариота намекает нам, людям, на то, что наши возможности в педагогике сильно ограничены.
   – А при чем здесь Искариот? – не поняла Юлия.
   – Иуда ведь долгое время был рядом с Самим Иисусом Христом – и что? Так и не полюбил Его, потому и предал. Так что наши дети свободны как отдать нам свою любовь, так и не отдавать. И если ребенок решит не отдавать, то ничего мы с ним не сделаем. А педагогика без любви вряд ли возможна. Если Диана вас по-настоящему полюбит, то, думаю, постепенно научится вести себя правильно, хотя бы уже для того, чтобы вас не огорчать. Ну, а если нет… – Священник развел руками.
   – Я понимаю, – вздохнула Юлия. – Я сделаю все для того, чтобы она меня полюбила.
   – Всё делать не надо, – возразил отец Алексий с улыбкой. – А то ведь и перегнуть планку можно, «задушить в объятиях». Вы, главное, не забывайте заповеди Христовой и поступайте с Дианой так, как хотели бы, чтобы она поступала с вами, если бы вы поменялись местами -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. И тогда, надеюсь, с Божией помощью все получится.

Глава 3
Вот это новость!

   И вот теперь Юлия сидела на скамье в школьном дворе и разбирала с Дианой последнее происшествие. Кое-что она, конечно, уже успела узнать у учительницы, но нельзя же было не выслушать версию самой девочки. Многое могла поведать и побитая Катя, но ее из школы забрала мама. С мамой Кати Юлия не встретилась, разминулась – может, оно и к лучшему…
   – Диана, зачем ты поколотила Катю? – допытывалась Юлия. – Вы ведь лучшие подруги! Разве нет?
   – Подруги, – подтвердила Диана. – Но Катька первая на меня с кулаками кинулась. Что же мне, просто стоять, когда меня бьют? Я этого даже в детском доме не терпела и всех, кто приставал, лупила – даже мальчишек. Однажды…
   – Стоп! – Юлия испугалась, что сейчас наступит «вечер воспоминаний» из разряда «бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они» -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. – О детском доме мы с тобой, Диана, поговорим потом – ты мне все расскажешь, а я тебя выслушаю. А сейчас вернемся к вашей ссоре с Катей. За что она набросилась на тебя с кулаками?
   – За соломку, – безмятежно ответила девочка и сорвала с березы начавший желтеть лист.
   – За какую еще соломку?! – Лицо Юлии вытянулось.
   В ее воображении тут же возник образ – деревня, одноэтажные дома и кучи соломы вокруг этих домов. Это, конечно, было бредом: обычная солома не могла быть причиной ссоры у городских девочек – они ее, наверное, и не видели никогда в жизни.
   – За сладкую соломку, мама! – пояснила Диана и зачем-то сунула березовый лист себе в рюкзачок. – Она в магазине продается, в пакетиках. Ну палочки такие длинные, сухие, как… Как сухарики! Иногда солью посыпаны, а иногда сахаром.
   – А-а! Теперь понятно. Значит, вы пошли в магазин и купили соломку. На перемене пошли?
   Магазин был в двух шагах от школы, и многие школьники на переменах туда бегали.
   – Да, на перемене, – с ангельской кротостью в голосе сказала девочка.
   Это у Дианы бывало – иногда она начинала изображать из себя тихоню и скромницу. Особенно когда понимала, что виновата, и старалась вести себя хорошо. Хватало этой Дианиной кротости ненадолго – иногда на час, иногда на два. Бывало, что и на полдня, но это уже редкость.
   – Купили каждая себе по пачке? – продолжила допытываться Юлия.
   – Нет, мы купили одну на двоих.
   – Почему? – не поняла Юлия. – Я что, даю тебе мало денег? Или у Кати денег не было?
   – Нет, были деньги – и у меня, и у Катьки.
   – Тогда почему пачка была одна?
   – Но мы же подруги, а у подруг должно быть все общее! – вполне искренне заявила девочка.
   Юлия усмехнулась – что ж, логично и даже красиво. Раз подруги, «хлеба горбушку – и ту пополам» -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Вот только кулаками махать после этого зачем?
   – Тогда почему же вы подрались-то, подруги?
   – Кате не понравилось, как я поделила соломку, – ответила Диана. – У нее было двенадцать штук, а у меня – шестнадцать.
   Ага! Вот мы и добрались до причины. Кажется, у Кати действительно были веские причины быть обиженной на Диану. Вот только кулаками решать проблему не надо было. Катя, конечно, на полголовы выше, но у Дианы-то сердце льва. Зря ее Коля «мартышкой» прозвал. Надо было пантерой или тигрицей.
   – Да, шестнадцать и двенадцать действительно не поровну, – сказала дочери Юлия. – Нужно было отдать ей две палочки, и у вас стало бы поровну – у каждой по четырнадцать.
   – Я сделала лучше! – заявила Диана. – Я взяла и поломала каждую ее палочку пополам! И у нее стало целых двадцать четыре!
   На это заявление Юлия сразу даже не смогла ответить – сидела несколько секунд, думая о том, как же Дианка до такого додумалась-то? Вот что у человека в голове, а?
   – И что она, Катя?
   – А Катька бросилась на меня с кулаками! Между прочим, сразу же в нос попала! Я даже не ожидала – подруга ведь, и тут – в нос! У меня, наверное, уже синяк. Когда в нос попадают, потом синяки под глазами. Я такое в детском доме видела.
   Юлия внимательно посмотрела на девочку. Никаких синяков у нее не было. Видимо, если Катя и угодила ей в нос, то не слишком сильно. Зато теперь картина прояснилась. Виновата в конфликте была Диана. Впрочем, как почти всегда. С другой стороны, Катя тоже переборщила – ее, конечно, обидели, но вряд ли столь сильно, чтобы вот так сразу кулаком в нос! Но с Катей разберется ее мама, а Юлии нужно до конца объясниться с Дианой.
   – Диана, ты сама-то поминаешь, что поступила нехорошо? – спросила Юлия.
   – Как – нехорошо?! – возмутилась дочь. – Почему?!
   – Потому, что ты пожадничала, забрала себе больше соломки. А нужно было поделить поровну.
   – Но ведь двадцать четыре больше, чем шестнадцать! – Диана упрямо выдвинула подбородок вперед и стала похожа на Николая в моменты, когда тот сердится.
   – Двадцать четыре маленьких больше, чем шестнадцать больших? – усмехнулась Юлия. – Ой, сомневаюсь! Ты-то сама согласилась бы взять эти двадцать четыре маленьких, а шестнадцать больших отдать Кате? – Диана надулась и ничего не ответила. Но и так было ясно: не согласилась бы. – Если бы Катя поделила соломку так же неправильно, ты тоже обиделась бы, – подытожила Юлия. – Завтра ты должна извиниться перед Катей и помириться с ней. И больше не жадничать! Христос учит нас, чтобы мы поступали с другими так, как хотели бы, чтобы они поступали с нами -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Представь себя на месте Кати и сразу же поймешь, насколько плохо ты поступила и почему Катя обиделась.
   Диана отвернулась – было видно, что девочка упрямится. Это у нее тоже бывало – упрется, и ни в какую! Юлия пыталась сообразить, что еще можно сказать девочке, но тут запиликал телефон. Звонила сестра, Елена.
   – Лен, привет! Как поживаешь?
   – Нормально поживаю. Юль, я сейчас у тебя. Ты не против? Я заехала, так как нам с тобой поговорить надо.
   Это было что-то новенькое – до сих пор совершенно любой вопрос с Леной можно было обсудить по телефону. У Юлии по коже пробежал холодок, а сердце неприятно сжалось.
   – Лен, а что такое? Что-то случилось? Что-то плохое, да?!
   – Как тебе сказать. – Лена замялась. – Не то чтобы случилось… Да и не плохое, но… Ты только не волнуйся, Юлька, никто не заболел и не умер! Но поговорить есть о чем. В общем, такие вещи по телефону не обсуждаются, они… м-м-м… ну, сложные, в общем. Ты приезжай, хорошо? А я пока яичницу поджарю.
   – Хорошо, – ответила Юлия, смекнув, что по телефону от сестры все равно ничего не добьется. – Я сейчас в школе, Дианку забираю. Мы будем минут через десять-пятнадцать.
   Когда Юлия и Диана вошли в квартиру, их встретил запах горячей яичницы. Елена готовила яичницу прекрасно – глазунью, не слишком сухой, но и не жидкой, «сопливой». В общем – идеальная яичница. Лена вообще была замечательной хозяйкой, и Юлия признавала, что в этом отношении ей до сестры далеко. Признавала охотно – успехи в хозяйстве не могли вызвать у Юлии ревность или какое-то другое неприятное чувство.
   «Жаль, Колька на работе, – пронеслось в голове у Юлии. – Он яичницу обожает. Особенно Ленкину».
   – Привет! – Лена вышла из кухни и тут же обняла Диану. – А кто это тут такие маленькие? – дурашливым тоном произнесла она. – Кто такие красивенькие? Кто такие непослушненькие?
   – Я послушная! – совершенно искренне возразила девочка.
   По тону было слышно – она и сама в это верит.
   После Дианы Лена обняла и сестру:
   – Привет, Юлька! Так давно не виделись! По телефону болтаем каждый день, но это, конечно, совсем не то!
   Юлия тоже искренне обнимала Елену, одновременно думая, какие же они разные. Никто и никогда не сказал бы, что они родные сестры, если бы увидел их вместе!
   Юлия Ракитина пошла в отца – высокого и худого мужчину с решительным нравом, Елена Ракитина – в мягкую и податливую мать. В юности Лена была гораздо красивее Юлии – ну прямо кукла, хоть в подарочную коробку ставь или в кино снимай! На эту красотищу (без всякой иронии!) и клюнул Андрей, ставший ее мужем.
   Не слишком хорошо, когда главным в выборе мужчины является именно красота женщины, она ведь проходит быстро – с этим согласятся многие. Андрею стоило внимательнее взглянуть на маму Елены, чтобы понять – пройдет какое-то количество лет, и его избранница станет такой же. Мама Юлии и Елены сохраняла миловидное лицо до самой смерти, но расплылась вширь очень быстро и на момент замужества младшей дочери была похожа на шарик. После родов начала стремительно полнеть и Лена.
   Отнесись к этому Андрей с пониманием, Лена, может быть, слишком по этому поводу и не переживала бы. В конечном счете их с Юлей отец очень любил мать, и его любовь не уменьшилась после того, как та растолстела. Но Андрей, выпивая, иной раз упрекал жену в том, что ее так разнесло. «Ты в зеркало на себя глянь и сама поймешь, во что превратилась!» – сказал он ей однажды, правда находясь в очень сильном подпитии.
   Как итог – Лена стала изо всех сил следить за внешностью. Всевозможные диеты, утренние зарядки, комплексы аэробики, занятия на тренажерах в фитнес-центре – все это было перепробовано, но, к сожалению, не дало результата. Не исключено что без диет и аэробики Лена была бы еще полнее, чем сейчас… Быть может, вопрос решила бы липосакция – пластическая операция по удалению нежелательного жира. Но Андрей был против и заявлял, что Лена должна следить за собой сама, не прибегая к услугам хирурга. Она старалась, но что поделать, если не получается?! Это ведь от особенностей организма зависит. Один человек (вот как Юлька, например) ест много, но остается стройным, а другой раз в неделю скушает лишний пирожок и сразу же поправится на целый килограмм!
   Полнота очень отравляла Лене жизнь – она постоянно боялась, что муж будет ей изменять. А может, и уже изменяет – дальнобойщик все-таки, укатит в рейс – и привет! Что именно он в рейсе делает, жене не видно. Быть может, Лена переживала и зря – не каждый имеющий возможность изменить изменяет на самом деле. В общем, точно здесь сказать ничего было нельзя, но Елена страдала. Впрочем, Юля приехала к ней не об Андрее говорить – обсудить претензии дальнобойщика Андрея к потолстевшей супруге вполне можно было и по телефону. Обычно Диане не позволяли кушать нигде, кроме кухни. Но теперь ей вручили тарелку с яичницей и отправили в детскую. Несколько удивившись и подозрительно поглядывая на взрослых, девочка удалилась.
   – Лен, ну что там у тебя? – начала Юлия, как только Диана покинула кухню.
   – Сейчас расскажу. Да ты ешь, ешь! Если бы мне такое можно было, так я по десятку яиц в день съедала бы. А то все диетическое и диетическое! Глаза мои этой диетической пищи не видели бы!
   – Да я ем, Лен, не переживай. Ты расскажи, почему позвала. Что это за вопрос такой, что по телефону обсудить нельзя? Ну давай, не томи, а то я нервничаю.
   – Хорошо, – сказала Лена, глядя в окно. – У меня есть новости, Юль.
   – Хорошие или плохие? – осведомилась Юлия, отправляя в рот очередной кусок восхитительной яичницы.
   На сердце было очень неспокойно, но, к счастью, вкусная еда немного отвлекла от тяжелых предчувствий.
   Лена задумалась:
   – Так сразу и не скажешь. Нет, новости не плохие, но… как бы это сказать… Тяжелые, в общем.
   – Ну говори, не тяни!
   – В Большеграде появился молодой лектор, он против абортов выступает, – сообщила Лена. – Мне кажется, тебе нужно сходить на одну из его лекций.
   У Юлии отлегло от сердца. Всего-то?! А она уже себе такого надумала, пока за рулем машины сидела…
   – К чему мне на его лекции-то ходить, Лен? – хмыкнула она. – Меня ни в чем убеждать не надо, я и так против абортов. На своем горьком опыте убедилась, какая это дрянь.
   – Да, конечно, я знаю. – Лена покивала. – Но тут случай особый… В общем, мне как о нем рассказали, я залезла в соцсети и нашла его страницу. Оказалось, что он… В общем, он выжил после аборта.
   Глаза Юлии полезли на лоб, она даже о яичнице забыла.
   – Да ты чего, Ленка?! Как можно после такого выжить?!
   – Оказывается, так иногда бывает, если аборт был совершён на поздних сроках, – сказала сестра, упорно глядя в окно. – В общем, его мать делала «заливку» – то есть солевой аборт, – и было это здесь, в Большеграде. В подавляющем большинстве случаев такие дети покидают организм матери уже мертвыми. Но есть очень и очень маленький процент исключения. Скажем, в Америке есть такая женщина, Джанна Джессен, она с абортами борется. Так вот, она как раз из исключений, из тех, кто после солевого аборта родился -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Вот и этот парень – как раз такое исключение, выживший. Только он наш, русский, и младше этой Джанны Джессен лет на пятнадцать-двадцать. Они многим похожи с этой американкой: скажем, у них обоих церебральный паралич, правда, не в самой сложной стадии. Бывает же такое, да?
   Вилка выпала из правой руки Юлии и громко цокнула о стол. Лена наконец оторвалась от окна и посмотрела на сестру. Та сидела мертвенно-бледная, прижимая левую руку к губам. Лоб ее покрылся испариной, рука у губ дрожала. Юлия начала понимать, к чему клонит Елена.
   – Этот парень – его зовут Максим Воеводин – родился, как я уже сказала, в Большеграде, – глядя в глаза Юлии, продолжила Лена. – Дата рождения указана на его страницах в соцсетях. Это 29 января 1993 года. И сама понимаешь – Большеград хоть и большой, но вряд ли в нем делают по сто «заливок» в день. К тому же в соцсетях я видела несколько его фотографий – вылитый Колька Анасенко в молодости… В общем, я уверена, Юлька, что тебе нужно самой на него посмотреть.
   Юлия закрыла лицо руками, плечи ее затряслись: 29 января 1993 года был именно тот день, когда она сделала аборт! Причем именно солевой аборт, «заливку». Значит, этот лектор, Максим, с немалой долей вероятности… ее сын?!
   – Юль, ну что ты, а? – Лена подошла к сестре и обняла ее за плечи. – Сама подумай – ты ведь радоваться должна, что он живой, а не мертвый.
   – Я и радуюсь, – не отрывая рук от лица, глухо пробормотала Юлия. – Просто думаю – как же я буду смотреть ему в глаза?!

Глава 4
Лекция

   Пятнадцатого октября в актовом зале коммерческого колледжа сидели студенты. Если смотреть на них глазами родителей – детвора, лет пятнадцати – семнадцати. Но сами они оценивали себя иначе: взрослые люди, всё знающие о жизни, всё понимающие и кое-что уже испытавшие. В общем, руководители большеградского фонда «За жизнь» справедливо считали, что эти студенты уже доросли до лекции об абортах, и эта лекция должна была начаться сейчас. Разумеется, в свободное от основных предметов время, после занятий. Поэтому ребятня с удовольствием разбежалась бы по своим делам, но кураторы групп были категоричны – присутствие на лекции обязательно, и включать мобильные телефоны, чтобы смотреть в интернете ролики, строго запрещено. В этом случае многие из присутствующих предпочитали на необязательной лекции просто подремать. О такой реакции студентов в фонде «За жизнь» прекрасно знали, но она никого не пугала – лектор умел заинтересовать слушателей.
   Он вошел – высокий худощавый парень, довольно молодой, лет двадцати пяти. Левую ногу он неестественным образом разворачивал, особым образом тянул и ставил немного неправильно, что было и неудивительно – церебральный паралич у человека. В остальном – парень как парень, по мнению юных барышень – даже довольно симпатичный. С собой лектор притащил какой-то плакат, который, впрочем, не спешил вешать на предназначенный для плакатов гвоздь, а поставил у стены. Что именно изображено на плакате, студентам не видно – плакат сейчас был развернут обратной стороной.
   – Здравствуйте! – обратился лектор к студентам зычным баритоном, который скорее можно было ожидать у человека дородного, чем от такого худышки. – Меня зовут Максим Петрович Воеводин, я представитель большеградского фонда «За жизнь». Сегодня мы с вами поговорим кое о чем крайне важном.
   Студенты не проронили ни слова, лишь некоторые из них закивали для приличия. Конечно, они видели, что лектор не намного старше их, и кое-кто с удовольствием на это «здравствуйте» бросил бы в ответ развязанное «Привет!», но одна из кураторш, седая, резкая на язык и очень строгая, сидела в заднем ряду и наблюдала, кто и как себя ведет. Репутация у кураторши была та еще, а потому молодежь ее побаивалась и предпочла не злить.
   – Я вижу, что вы все здесь молодые и красивые, – продолжил лектор. – Значит, наш разговор сегодня будет совсем нелишним. Как известно, где молодость и красота, там и любовь. Где любовь – там и близость.
   При упоминании о любви и близости по лицам слушателей пробежали улыбки, и даже самые сонные шире раскрыли глаза – лекция обещала быть нескучной.
   – Где близость – там и беременность, – продолжил лектор. – А вот дальше…
   Он остановился и сделал небольшую паузу. Студенты уже заметили, что, произнося слова, лектор немного кривит рот. Если бы они были старше, то, пожалуй, вспомнили бы фильм «Судья Дредд» с Сильвестром Сталлоне в главной роли -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. В нем знаменитый американский актер, произнося фразы, тоже кривит рот, особенно когда кричит свое знаменитое «Я – закон!». Да и улыбка у Сталлоне кривовата, что является не актерской «фишкой», а следствием родовой травмы, повреждения нервов на лице.
   Максим Воеводин говорил похожим образом тоже не из желания соригинальничать, это также было следствием болезненного состояния – церебрального паралича. Впрочем, речь у Воеводина очень правильная, дикция отличная, словно он всю жизнь мечтал быть театральным актером и потому учился произносить слова идеально.
   – Если бы мы с вами жили веке в девятнадцатом, то я сказал бы – где беременность, там и роды, – продолжил Максим. – Ровно так же было и в восемнадцатом веке, и в пятнадцатом, и в восьмом. И даже в шестом или в четвертом. А вот сейчас все не совсем так! В наше время где беременность, там и выбор – рожать ребенка или делать аборт. Вот об абортах мы с вами сегодня и поговорим. Для того чтобы вы не заснули, общение наше будет больше напоминать диалог, а не лекцию: вы будете спрашивать, а я отвечать. Или я буду спрашивать, а отвечать станете вы.
   Про себя он отметил, что так получается не всегда – иногда студентов так и не удается разговорить, и лекция лекцией и остается – он говорит, а они слушают. Но иногда получаются жаркие и долгие дебаты – ну прямо дискуссионный клуб! Как будет сейчас, в этом колледже? Скоро узнаем.
   – Для начала поднимите руки, кто из вас знает, что такое аборт? – спросил студентов Максим Воеводин.
   Поднялось не так уж и много рук – треть присутствующих, не больше.
   – А остальные что, не в курсе насчет абортов?! – иронично проговорил Максим. – Я удивлен. Но в нашей жизни все бывает, а потому предположу, что некоторые не просто поленились руку поднять, а действительно не знают. Что ж, я объясню вам! Точнее говоря, объяснит один старый плакат. Он сохранился еще с советских времен, его принесли из одного мединститута. И полезен этот плакат тем, что он очень честный, наглядно и неприкрыто показывающий кошмар происходящего.
   Максим поднял плакат и повесил на стену, и теперь все могли рассмотреть, что там изображено. Плакат был разделен на четыре равные части, на каждом – по крупной цветной картинке. Краски уже начали выцветать, но все равно пока что оставались довольно различимыми даже с последнего ряда.
   – Смотрите! – Максим взял указку и показал на первую картинку. – Видите – беременная женщина лежит на спине, и в ее животе уже находится ребеночек, такой, каким в свое время был каждый из нас. Если этого ребеночка не трогать, то спустя определенное время он подрастет, родится, будет бегать по травке вот этими самыми ножками, – он показал на ножки малыша длинной деревянной указкой, – гладить котенка вот этими ручками, а вот этим ротиком кушать мороженое. В общем, будет радоваться жизни. Но увы! Люди решили, что лучше этому малышу умереть. Начало этого процесса мы видим на второй картинке. – Он ткнул указку в нужное место на плакате. – Видите – в матку женщины вводится абортцанг. Это такие длинные щипцы с остро отточенными колечками на концах. Когда колечки сомкнуты, то абортцанг относительно безопасен и его легко можно запихнуть в матку и там бодро пощелкать… Да перестаньте вы хихикать, в самом-то деле! Вы ведь не первоклассники и давно уже знаете, что такое женская матка! Лучше подумайте о том, что вот таким довольно безобидным на вид абортцангом наверняка убито больше людей, чем всеми пушками мира вместе взятыми. Ну что, вы уже не смеетесь? Я могу рассказывать дальше?
   Дождавшись полной тишины в аудитории, Максим продолжил:
   – А вот и третья картинка, которая показывает сам процесс убийства. Вы не отворачивайтесь, девушка в первом ряду, вы смотрите! Вам ведь жить, а значит – выбирать! Вы красивая, со временем выйдете замуж, забеременеете, и для вас вопрос, рожать или делать аборт, перестанет быть чисто теоретическим. Знайте: если вы решитесь на аборт, то это будет так, именно так! – Он постучал указкой по плакату. – Видите – абортцанг уже оторвал малышу ручку, это показано на картинке. Теперь щипцы тянутся к ножке. Они и ножку оторвут, а потом раздавят малышу голову. Вы кривитесь, вам неприятно, да, девушка? Это хорошо, что неприятно, это нормальная реакция человека со здоровой психикой! И не надо на меня сверкать глазами! Поймите – не я чудовище, потому что вам это рассказываю и показываю! Чудовища те, кто это делает!
   Он еще раз постучал указкой по третьей картинке, на которой изображалось, как абортцанг разрывает младенца. Максим, как говорится, завелся, глаза его сверкали. Коллеги из фонда «За жизнь» много раз просили его быть мягче, сдержаннее. Но у него не получалось, не мог он сдержаннее говорить об абортах. Впрочем, эмоциональность и неравнодушие лектора сделали свое дело – среди присутствующих студентов сонных больше не было ни одного. Слушали лекцию все. Не многие согласятся с ним в конце лекции – Максим это прекрасно знал, но слушали его все, и внимательно, что было хорошо.
   – А на четвертой картинке мы видим окончание процесса убийства малыша, – продолжил Максим. – Видите – абортцангом же из тела женщины достают кусочки того, кто мог бы быть ее сыном или дочкой. Малюсенькие ножки, которые больше не побегут по травке, малюсенькие ручки, которые никогда не обнимут маму. А также фрагменты смешного кукольного личика и еще хрящевого черепа… Ужасно, правда? Во всяком случае, мне кажется, что ужасно. И если вам тоже страшно, значит, сердце ваше еще не покрылось коркой равнодушия. Значит, оно еще живое, сердце это… Вот мы и познакомились с абортом. Плакат до конца лекции я снимать не буду, чтобы вы смотрели и запоминали. Очень надеюсь, что этот плакат врежется вам в память, останется там навсегда, и это когда-нибудь спасет от абортцанга кого-то из ваших детей… Но есть и другие разновидности аборта. Например, солевой аборт, в народе называется «заливка». Он делается на поздних сроках беременности. Как вы, наверное, помните из уроков анатомии, в организме матери ребеночек находится в аминотической жидкости. Так вот, при солевом аборте часть этой жидкости откачивают, вместо нее заливают крепкий солевой раствор. От этого «счастья» малыш умирает, и через сутки или двое происходит что-то вроде родов, только во время нормальных родов на свет появляется живой малыш, а после «заливки» – обезображенный солью труп.
   Впрочем, иногда – очень, очень редко – малыши не умирают от соли и рождаются живыми. Я появился на свет именно после такой процедуры, церебральный паралич, из-за которого у меня плохо функционирует одна нога, скорее всего, следствие именно этого. Не знаю, почему я не умер. Может, соли в растворе было мало, а может, еще что-то. Мне же нравится думать, что Господь Бог сохранил мне жизнь именно для того, чтобы я сейчас стоял перед вами и вы видели – я такой же человек, как и вы, а значит, убить ребенка абортом – это то же самое, что зарезать человека ножом на улице. Впрочем, на улице все даже милосерднее, так как там человека чаще всего убивает кто-то чужой. А здесь – родная мать, часто при полном согласии папы и бабушек с дедушками, «добрых врачей» и государства. Все убитые абортами – это именно люди, и никак иначе! И если вы когда-нибудь решитесь на аборт, то знайте – вы станете именно убийцами. Не обманывайте себя, не думайте иначе. Это очень плохо – обманывать себя.
   – Но есть ведь еще вакуум! – подала голос девушка из второго ряда; красивая девушка, с аккуратной прической и в дорогих очках, которые придавали ей вид интеллектуалки.
   Максим улыбнулся – лекция становилась диалогом, чего он и добивался.
   – Да, есть! – кивнул он. – Считается малотравматичной процедурой именно для женщины, а не для ее малыша. Я, конечно, знакомился с вопросом. Даже запоминал формулировку. Как же это, дай бог памяти… Ага… «Специальный катетер вводится в матку и влияет на плодное яйцо отрицательным давлением». Отрицательное давление – это и есть вакуум, потому аборт и называется вакуумным. Милое дело – люди редко гибнут в вакууме, так как на нашей планете вакуум довольно трудно найти, поэтому нам и кажется, что это не такая уж и страшная смерть.
   Но вот в чем особенность: люди ведь и космос исследуют, а там вакуум – обычное явление. И случилась однажды в космосе трагедия – летом 1971 года не вовремя открылся какой-то клапан, и трое космонавтов испытали на себе, что такое космический вакуум. Бедняги погибли меньше чем за минуту. Их мертвые тела были с синими лицами и со следами крови, которая шла из носа и ушей. Я читал, что смерть этих исследователей космоса была сходна со смертью от декомпрессионной болезни, которая бывает у водолазов, когда вследствие слишком быстрого подъема на поверхность кровь человека закипает. Тех космонавтов звали Георгий Добровольский, Владислав Волков и Виктор Пацаев. В историю они вошли как смельчаки и герои. А миллионы малышей, так же уничтоженных вакуумом, героями у нас не считаются. Да и людьми не считаются. Так, биологический материал, почти мусор. Вы хотели бы поменяться с этими малышами местами, девушка?
   – Они еще не люди, – не сдавалась девушка в очках. – Это просто часть тела матери, и мать сама должна решать, что с ними делать!
   – Я ждал этого аргумента, – сказал Максим Воеводин. – Как же сторонникам абортов без него? Иначе ведь придется признавать себя крокодилами и убийцами собственных детей, а это так неприятно! – Он едко усмехнулся. – Мне есть что ответить вам, девушка, иначе я перед вами не стоял бы. Я докажу, что ребенок в чреве матери – это уже человек. И мы рассмотрим этот вопрос детально. Но для начала… Кстати, чтобы было проще общаться – как вас зовут, девушка?
   – Аня, – ответила та.
   – Так вот, Анечка, подумайте вот над чем: само наличие спора о том, человек ли такой малыш или не человек, уже достаточное основание для того, чтобы аборт не делать!
   – Почему? – не поняла Аня.
   – Потому, что жизнь выбирают всегда, когда для нее есть хотя бы малейшие шансы. Жизнь, а не смерть! Ну вот смотрите – кто-то попал в больницу, в реанимацию. Скажем, ваш родственник, к примеру любимый дедушка. Так вот, реанимационные работы ведутся до тех пор, пока остается хоть малейшая надежда, что перед врачами не труп! Да вы ведь сами реаниматологам в волосы вцепитесь, если они вам скажут: «Надежда на спасение, конечно, есть, но нам лень возиться, а потому пусть умирает». Ведь я прав?
   – Правы, – нехотя проговорила она.
   – Или другая ситуация, – продолжил Максим. – Ребенок упал в воду. К примеру, это ваш сын. Я понимаю, что сейчас у вас сына нет, но представьте, что это происходит в будущем, лет через десять. Итак, ваш сын упал в воду, его вытащили, но он не дышит. Ему делают искусственное дыхание. Вы, именно вы его делаете, Анечка! Но как долго вы будете его делать? Да так долго, пока есть надежда на спасение! И это нормально! Лучше потрудиться лишние десять минут, но не упустить даже малейшего шанса на спасение человека! Вот так и в вопросе абортов. Если есть хоть малейшие шансы на то, что ребенок в утробе матери – это уже человек, то этого вполне достаточно, чтобы его не трогать, чтобы не убить человека! Разве нет?
   Девушка ничего не сказала – она прекрасно училась в коммерческом колледже, но всякие там философии никогда не были ее коньком.
   – Но я обещал доказать вам, Аня, что малыш в материнском организме – это человек, и никак иначе. Вот этим и займемся. Но зайдем издалека, поговорим вначале о познании. Как мы, люди, познаём мир? Ответьте, Анечка, это ведь не самый сложный вопрос. Как именно мы, люди, познаём мир? Из чего знаем, что вот это хорошо, а вот это – плохо?
   Девушка и на этот раз не ответила, а лишь неуверенно пожала плечами.
   – Так, Анечка затрудняется ответить, – констатировал Максим Воеводин. – Кто ей поможет? Кто желает сказать, какие у нас, людей, есть методы познания?
   Аудитория молчала. Все же это был коммерческий колледж, и в нем учили совсем другому.
   – Хорошо, я вам помогу, – сказал Максим спустя десять секунд тишины. – На самом деле методов познания всего два. Первый – маленький мальчик касается пальцем горячей печки и с воем убегает. Он обжегся и теперь знает, что трогать горячее нельзя. Он познал это на опыте. То есть первый метод познания – опытный. Именно он в высшей форме выражен в науке. Современная наука – это концентрация человеческого опыта на сегодняшний день. Пройдет год, два, пять, и наука будет другой, потому что другим будет опыт, и это нормально. Меняется опыт человечества, поэтому и наука постоянно меняется. Впрочем, подробно мы на этом останавливаться не будем, чтобы не уходить в сторону.
   Итак – насчет первого метода познания мы выяснили. Но есть и второй метод познания: мама говорит мальчику, что не нужно прыгать с крыши сарая – сломаешь ноги. И мальчик не прыгает, так как верит маме. То есть это знание он приобрел у того, кто авторитетнее. В высшем проявлении это религиозный метод познания. Нет никого авторитетнее Бога. Бог сказал нам, людям, что вот это делать можно, а вот это нельзя, и мы стараемся поступать правильно потому, что верим Богу. Итак, если методов познания всего два, то посмотрим на аборты и с точки зрения науки, и с точки зрения религии. Проясним главнейший вопрос: ребенок в чреве матери – это уже человек или часть ее тела? С чего начнем? С науки? Или с религии?
   – С науки! С науки! – раздалось несколько голосов.
   – Хорошо, – легко согласился Максим.
   Он не был удивлен – все и всегда выбирали науку первой. Ничего странного – в сегодняшнем мире уважать науку и не доверять религии – хороший тон для миллионов человек. Это логическое следствие «эпохи Просвещения», которая подкосила веру во многих европейцах, и в русских в том числе. Впрочем, миллионы младенцев, убитых абортами, – такое же следствие той эпохи, хотя всякие Вольтеры, Руссо и Дидро -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, начиная атаку на христианство, наверняка удивились бы таким кровавым плодам своих трудов.
   – Малыши, судьбу которых мы сейчас обсуждаем, на языке науки называются эмбрионами, – сообщил слушателям лектор. – Ну, а кто лучше всех на свете разбирается в эмбрионах? Как вы думаете? Почему молчите? Никак не думаете, да? Ну, Анечка, подскажите своим товарищам правильный ответ!
   – Эмбриологи, – с явным неудовольствием в голосе буркнула Аня.
   – Правильно, Анечка, – кивнул Максим. – Именно эмбриологи! Высказывались ли эмбриологи по поводу абортов? Да, высказывались. Текст этого высказывания я прочту дословно, а после подробно поясню, что именно имелось в виду. Думаю, объяснения необходимы, ведь вы будущие экономисты, а не биологи или медики. Текст документа – такой, слушайте внимательно!
   Он достал из кармана какую-то бумажку, развернул ее и прочел, медленно, с выражением:
   – «С точки зрения современной биологии – генетики и эмбриологии – жизнь человека как биологического индивидуума начинается с момента слияния ядер мужской и женской половых клеток и образования единого ядра, содержащего неповторимый генетический материал.
   На всем протяжении внутриутробного развития новый человеческий организм не может считаться частью тела матери. Его нельзя уподоблять органу или части органа материнского тела. Поэтому очевидно, что аборт на любом сроке беременности является намеренным прекращением жизни человека как биологического индивидуума.
   Подписи: Заведующий кафедрой эмбриологии биологического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, профессор, доктор наук В.А. Голиченков. Профессор кафедры эмбриологии, доктор наук Д.В. Попов».
   – Такой вот документ, – подытожил Максим, сворачивая бумажку и пряча ее в карман. – Его можно легко найти в интернете…
   – В интернете много чего можно найти, даже видео с русалками и инопланетянами! – подал голос паренек из последнего ряда.
   – Вы, конечно, совершенно правы, – сказал на это Максим Воеводин. – В интернете много чего найти можно, и не все там правда. Впрочем, не все и ложь. Но вот в чем дело: Тамара Юрьевна Пронина, директор фонда «За жизнь», обнаружила этот документ лет десять назад или что-то около того. Она очень серьезная женщина, которая ко всему подходит ответственно. Поэтому она нашла нужный номер телефона, позвонила из Большеграда в Москву и лично поговорила с профессором Голиченковым. И он подтвердил и подлинность документа, и свою подпись. Я ответил на ваш вопрос?
   Паренек кивнул.
   – Теперь давайте разберем все сказанное простыми словами, без заумностей, ведь, как уже говорилось, вы все-таки не биологи и не медики, – продолжил Максим. – Представим – у нас на улице живут Петя и Боря. Почему Петя и Боря люди, а не дельфины и не вороны? Потому, что у них человеческая ДНК! Что такое ДНК, вы, конечно, учили в школе, но я напомню важнейшую деталь: с точки зрения науки именно ДНК отвечает за хранение, передачу из поколения в поколение и реализацию генетической программы развития любого живого существа. А почему Петя и Боря разные, непохожие друг на друга люди? Ну, как вы думаете? Анечка? Или кто-то другой, быть может, мне скажет?
   Но студенты ответить на этот вопрос не могли – все-таки они в самом деле были не биологи.
   – Петя и Боря разные люди потому, что у них разные человеческие ДНК! – помог студентам Максим. – Да, у каждого из нас ДНК разные, поэтому-то и возможны всякие генетические экспертизы – скажем, криминалистические или на отцовство… Я понятно объясняю? Пока всем понятно? Ну раз понятно, тогда идем дальше. Все вы учились в школе и, конечно знаете, что новая жизнь зарождается при соединении сперматозоида и яйцеклетки. Или здесь есть тот, кто не в курсе?
   Судя по начавшемуся шуму, «в курсе» были все. Максим дал учащимся пошуметь, а затем поднял руку, призывая к вниманию. Шум стих.
   – И вот перед нами важнейший вопрос, – продолжил Максим. – Яйцеклетка будущей мамы – это отдельный организм или часть материнского тела? Ответ: это часть материнского тела. Почему? Потому, что у яйцеклетки ДНК этой женщины. Ровно так же и сперматозоид не является отдельным организмом, так как у него – отцовская ДНК. Если бы было иначе, то ни одного насильника в мире не посадили бы в тюрьму на основании ДНК-экспертизы, или, как еще иногда говорят, «генетической дактилоскопии»… Но вот сперматозоид и яйцеклетка встретились, произошло зачатие. Важнейший вопрос: то, что образовалось в результате зачатия, – это часть тела матери, часть тела отца или отдельный организм? Ответ: это отдельный организм, просто временно находящийся в организме матери! С момента соединения сперматозоида с яйцеклеткой – именно с момента соединения! – зародыш имеет свою собственную, уникальную ДНК, а не материнскую или отцовскую! Ну и разумеется, это отдельный человеческий организм, ведь ДНК у него именно человека, а не кошки или вороны! Согласнысо мной? Или кто-то хочет возразить?
   Возражающих не было. Максим продолжил:
   – Еще раз: у эмбриона своя собственная, не материнская и не отцовская человеческая ДНК. После зачатия к этой ДНК больше ничего и никогда не добавляется и не убавляется – новая жизнь состоялась. Маленькому человечку остается только развиваться – сначала в материнской матке, потом в нашем непростом мире. Более того, ДНК этого маленького человеческого существа уникальна, такого не было никогда раньше и никогда больше не будет! Если мать убьет малыша абортом – любым способом, хоть абортцангом, хоть вакуумом, хоть таблетками, которые провоцируют выкидыш, – она потом, быть может, когда-то родит ребенка, но – другого.
   Не того, убитого! Та потеря – невосполнима.
   Так, если на улице города Гусь-Хрустальный зарежут Митю Петрова, то в городе останется еще много людей, но того Мити Петрова ни в Гусь-Хрустальном, ни вообще во всем мире больше никогда не будет! Больше никогда! – повторил Максим с нажимом. – Вот что говорит наука. Вот что имели в виду знаменитые эмбриологи; я просто пересказал вам их мысль простыми словами, максимально упрощенно, без заумностей. Но факт есть факт: тот, кто находится в теле матери, уже человек, отдельный человек, просто очень маленький. Но он – именно человек, и убивать его нельзя. Даже если закон это и разрешает.
   В мире за века человеческой истории было много плохих законов, но узаконенное зло не становится добром. Имейте это в виду и не обманывайте себя.

Глава 5
Встреча

   Лекция в коммерческом колледже продолжалась и с точки зрения лектора Максима Воеводина проходила в целом неплохо. Он не был наивен и ни на минуту не забывал – большинство слушателей противниками абортов после его лекции все равно не станут. Но один-два человека могут ими стать, и это будет прекрасным результатом, следствием которого, возможно, в будущем станут спасенные жизни их детей.
   Как раз в это время в зал тихонько проскользнула высокая дорого одетая женщина и села в заднем ряду. Строгая кураторша посмотрела на нее подозрительно, но ничего не сказала. Эту высокую женщину Максим уже видел – она присутствовала на двух его последних лекциях, только раньше она приходила с самого начала. Она не задавала ни одного вопроса, лишь смотрела на него неотрывно, как-то подозрительно внимательно. Иногда в ее глазах вроде бы мелькал страх, но Максим решил, что ему просто показалось. Кем была эта женщина? Поразмыслив, он решил, что это какая-то проверяющая то ли от горсовета, то ли еще от какой-то организации. Это немного раздражало – никто не любит проверяющих, и Максим не был здесь исключением, но он ничего сделать не мог, а потому просто вел лекцию дальше, стараясь поменьше обращать внимание на эту женщину. Проверяет? Ну и пусть проверяет, работа у нее такая. Он знал, что следующая часть лекции будет больше походить на монолог, чем предыдущая, просто потому, что некоторое представление о науке дети черпают из школьной программы, а в вопросах религии многие из них не разбираются вообще и пытался сделать все, чтобы студентам не было скучно его слушать.
   – Итак, вопрос с наукой мы рассмотрели, – сказал он. – Теперь перейдем к религии. Здесь сделаем оговорку – говоря о религии, мы говорим о православном христианстве. И дело даже не в том, что сам я – убежденный православный христианин. Просто здесь, в Большеграде, именно эта религия наиболее распространена, многие из вас крещены в детстве, да и предки большинства из вас были именно православными христианами.
   Если кто-то захочет узнать, что думает об абортах ислам, индуизм, буддизм или иудаизм, то он может сделать это самостоятельно. Как вы, наверное, слышали, христианство зародилось в среде евреев – потомков ветхозаветного праведника Авраама, который жил примерно за две тысячи лет до Рождества Христова и которому в Библии посвящено немало строк.
   Итак, потомки Авраама – то есть евреи, народ Израильский, – были своеобразным народом – Церковью; во всяком случае, должны были таковым быть. Так вот, народ Израильский абортов не знал. Понять это достаточно просто – Аврааму было сказано Господом, что именно из его потомков родится Христос, Спаситель мира -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Разумеется, Спасителя ждали – как же Его не ждать, Он ведь Спаситель, а не кто-нибудь?! А раз ждем Спасителя, то как же можно малышей убивать?! Времена тогда были суровые, и, если бы какая-нибудь еврейская женщина сказала, что она намерена убить ребенка в своем чреве, чтобы «пожить для себя», ее, мягко говоря, не поняли бы. Могли, пожалуй, довольно чувствительно поколотить. Логика тут очевидная – может, тот, кто в твоем чреве, Спаситель и есть, а ты Его – убивать?! Но шли века, и наконец наступило самое важное время в человеческой истории – Бог явился во плоти и принял смерть на Кресте ради того, чтобы каждый из нас мог наследовать жизнь вечную. Всем нам знакомо имя этого воплотившегося Бога – Иисус Христос.
   Причем спасать Он пришел не только потомков Авраама, но и всех людей вообще. Поэтому быстро Церковь Христова выходит из еврейской среды и сталкивается с языческими на тот момент народами – греками, римлянами и прочими. И вот там она встречается с таким явлением, как аборты. Языческий дохристианский мир это явление знал, и, к сожалению, близко. И у Платона, и у Плутарха – это известные античные писатели – можно найти упоминания об абортах как о деле само собой разумеющемся. Но и тогда не все относились к абортам одинаково. Например, в первоначальной версии клятвы Гиппократа можно найти такие слова: «Не вручу никакой женщине абортивного пессария». Сейчас уже вряд ли можно установить, чем именно был этот абортивный пессарий – медицинским инструментом, вроде страшного абортцанга, или ядом, убивающим малыша в утробе матери, но зачем он использовался – понятно из самого названия. А вот и стихотворение той эпохи… Кстати, вы любите стихи? Какие у вас любимые поэты? Пушкин? Лермонтов? Иосиф Бродский? Или кто-то еще?
   Этот резкий переход Максим сделал потому, что заметил – некоторые слушатели начали скучать. Об Аврааме, христианстве и язычниках им слушать было неинтересно.
   – Юра Хой! – донеслось с последнего ряда.
   Слова эти были встречены смехом – какие именно стихи писал лидер группы «Сектор Газа», знали если и не все, то очень многие.
   – Надо же! – усмехнулся Максим. – Человек уже давно умер, а слава его живет. Думаю, он сам, сочиняя свои частушки, не ожидал такой популярности. Ну, а другие поэты вас не интересуют?
   – СашБаш, – ответил с третьего ряда длинноволосый паренек, явный любитель рока. – И Борис Гребенщиков -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

.
   – Башлачев был неплохим поэтом, по крайней мере, на мой вкус, – кивнул Максим, соглашаясь с длинноволосым. – А вот стихов Гребенщикова я, если честно, не понимаю. Ну вот, например:

     Служенье муз не терпит колеса,
     А если терпит – право, не случайно.
     Но я вам не раскрою этой тайны,
     А лучше брошу ногу в небеса.

     Ты возражаешь мне, проклятая гроза,
     Ты видишь суть в объятии трамвайном,
     Но все равно не верю я комбайну —
     Ведь он не различает голоса.

     Таинственный бокал похож на крюк,
     Вокруг него рассыпаны алмазы…
     Не целовался я с тобой ни разу,
     Мой омерзительный, безногий друг.

     Упреки я приму, но лишь тогда,
     Когда в пакгаузе затеплится вода.

   – Вот такой стих, – закончил Максим. – И, откровенно говоря, я здесь не понимаю ничего. То есть вообще ничего! Если смысл и имеется, то он зарыт так глубоко, что мне не откопать!
   В зале захихикали.
   – Смысл здесь есть, и я объяснил бы его вам, да вы слушать не станете! – с некоторым раздражением сказал длинноволосый парень. – Но главное сейчас то, что к этим словам Борис Гребенщиков не имеет никакого отношения. Он в песне лишь автор музыки. А текст принадлежит другому поэту – Анатолию Гуницкому -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

.
   – Надо же! – покачал головой Максим, который фамилию «Гуницкий» никогда не слышал. – Не знал, не знал! Вот уж правду говорят: век живи – век учись. Прошу прощения у Гребенщикова и у вас, но о стихах я заговорил потому, что хочу привести стих античного поэта Овидия Назона -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, который посвящен именно абортам и, на мой взгляд, намного понятнее, чем слова господина Гуницкого. Вот эти строки:

     Мать, что в утробе зародыша жизнь погасила,
     Тогда же должна бы погибнуть мучительной
                                                                        смертью.
     Только затем, чтоб избегнуть рубцов
                                                                 некрасивых,
     Ты ополчаешься в бой на такое ужасное дело.
     Острым оружьем свое же ты тело терзаешь,
     Яд смертоносный младенцу даешь
                                                                 до рожденья.
     Не умерщвляет и львица детенышей малых,
     Жаль их тигрице свирепой, живущей
                                                                       в ущелье.
     Кроткие ж девушки делают это, но кара
     Их настигает, и часто, плод погубив свой,
     Гибнут и сами мучительной длительной
                                                                        смертью.

   – Как видите, Овидий Назон, который умер за несколько десятилетий до того, как в Римской империи прозвучали слова христианской проповеди, тоже аборты не одобрял, – сказал Максим. – Церковь же Христова однозначно оценила аборты как убийство. Вот что писал по этому поводу святой Иероним Стридонский, образованнейший человек, автор «Вульгаты» – классического перевода Библии на латынь. «Другие, когда почувствуют себя зачавшими от преступления, принимают лекарство для вытравливания плода, при этом нередко и сами умирают и отправляются в ад, виновные в самоубийстве, в прелюбодеянии и детоубийстве еще не рожденного чада» -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Из этих слов видно, насколько изменилась наша жизнь, насколько она испортилась в духовном плане, – похоже, святому Иерониму и в голову не приходило, что аборт может сделать не та, что прелюбодействовала и хочет это скрыть, а замужняя женщина, забеременевшая от собственного мужа, что сейчас является делом вполне обычным! – Максим грустно усмехнулся и помолчал, ожидая реплики или вопроса.
   Но ни того ни другого не последовало, и он продолжил: – Итак, Церковь Христова однозначно оценила аборты как убийство. Со временем христианство стало главной религией для многих народов. И пока мир оставался христианским, аборты были под запретом. Светские власти, то есть всякие христианские цари, короли, князья, боролись с абортами с разной степенью суровости – от нескольких лет тюрьмы до смертной казни. Но время шло, христианский мир постепенно терял веру и как следствие – хотел чего-то другого… Как вы думаете, когда именно были разрешены аборты? После какого события? Вы все об этом событии слышали. Ну подумайте, подумайте!
   На это студенты ответить не смогли – они вообще никогда не задумывались над этим вопросом и подсознательно были уверены, что аборты были разрешенными всегда. Это свойственно людям: если мы что-то наблюдаем в собственной жизни, то частенько думаем, что всегда так и было. И нам трудно осознать, что какое-то время назад люди смотрели на жизнь иначе, чем мы, по-другому думали, по-другому поступали.
   – Хорошо, подойдем к вопросу иначе, – сказал Максим. – Вы знаете, что произошло в 1917 году? Вы ведь учили в школе на уроках истории, что тогда в Российской империи произошло сразу две революции – Февральская и Октябрьская, в результате империя погибла, а на ее месте чуть позже образовалась такая страна, как Советский Союз?
   Да, это студенты знали.
   – Ну так вот, – продолжил Максим. – Осенью 1917 года к власти пришли большевики, коммунисты, которые в те времена были атеистами, безбожниками, а чуть позже, 18 ноября 1920 года, мир увидел документ под скромным названием «Об охране здоровья женщины».
   Мне неизвестно, какая тогда была погода, – ведь прошло столько лет. Быть может, было солнечно и тепло. Но, откровенно говоря, хотелось бы, чтобы небо было затянуто черными тучами, срывался пронзительный ветер с ледяным дождем, птицы метались по небу и истошно кричали, словно возвещая – беда, беда, случилась беда!
   И ведь беда на самом деле случилась! Название-то у документа тихое, скромное, канцелярское, но ни одна эпидемия, ни одна война не уносила столько жизней, как это решение. Суть документа была такая: отныне в молодой Стране Советов разрешались аборты. Не по медицинским показаниям, когда женщина по состоянию здоровья и дитя не выносит, и сама погибнет, – так иногда, к сожалению, тоже бывает. Нет, теперь для аборта было достаточно всего лишь желания женщины. А оплачивать операцию обязалась советская власть… С тех пор аборты победно шагают по миру. США для многих – образец страны хищной, страшной, развращающей всех и вся. Но в США аборты разрешили только в 1973 году. Как видите, мы, русские, можем «гордиться». – Максим скептически усмехнулся. – Кое в чем не они нас, а мы их развратили… – Он вздохнул, помолчал и продолжил: – Аборты шагают по миру. Во Франции их разрешили чуть позже, чем в США, – в середине 70-х годов прошлого века, в Португалии – в 2007-м. Сопротивляется Польша, но таких стран не слишком много в мире, увы… Но мы ведь говорили не о странах, а о религии и о Боге, верно? Так вот, Христос не изменяется, Он – все Тот же, и Церковь Его та же. И мнение Его, озвученное через Его Церковь, однозначно: аборты есть убийства, и они заведут в ад тех, кто их практикует. Да, абортарии открыты. Но вот в чем важный нюанс – метлой в них никого не загоняют.
   Все делают аборты добровольно. Да, нередко женщины идут в абортарии не только из-за собственного желания, но под давлением мам, пап, мужей, любовников. Но каждый, чья доля есть в убийстве малыша, ответят за него перед Богом. И врачи, конечно, тоже. Мне приходилось читать, что Сербский патриарх Павел предал анафеме тех врачей, которые занимаются совершением абортов, и тех людей, которые аборты пропагандируют -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. И он, конечно, совершенно прав. – Максим остановился и оглядел студентов. Как он и предполагал, в этой части лекции они предпочитали молчать. – Что, вы не боитесь церковной анафемы, да? – грустно усмехнувшись, спросил он. – И ада тоже не боитесь? По глазам и усмешкам вижу – не боитесь! Это неудивительно, ведь вы очень молоды и смерть кажется вам далекой-предалекой абстракцией, которая будет через много-много лет. Заверяю вас – вы не правы. Я живу недалеко от кладбища, и поверьте – там есть могилы людей любого возраста – от двух дней до ста двух лет. И знаете – там немало шестнадцатилетних, восемнадцатилетних, двадцатилетних, в общем, совсем молодых, как вы.
   Так что на Суд Божий вы можете попасть раньше, чем предполагаете. И если вы запятнаете себя убийством, то боюсь, что на этом Суде вам придется несладко. Ребеночек в животе матери маленький, но он – живой. Он чувствует, он боится, он закрывается ручкой, пытаясь защититься от абортцанга! Он слабенький, его пожалеть бы надо, а его – на части! И неужели вы думаете, что те, кто это делает, никогда за боль этого маленького человечка не ответят?! Ответят! Кровь разорванных на части младенцев вопиет к Богу, и Бог это слышит. И Он воздаст каждому по делам его -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Кстати, отвечать многим приходится даже не в аду, а здесь, на земле. Аборты приводят к бездетности, к психическим расстройствам, к огромным страданиям. Убитые дети некоторым снятся, а такого я и врагу не пожелал бы. Да и к смерти аборт тоже может привести! Я сам когда-то видел по телевизору, в новостях, – восемнадцатилетняя девчонка умерла после аборта в самой обычной большеградской клинике. Аборт ведь «втемную» проводится, там довольно легко пробить стенку матки, зацепить кишечник, нанести небольшое повреждение. Повреждение-то небольшое, но каловые массы попадают в брюшную полость, и возникает тяжелое воспаление. Как оно называется? Может, кто-то знает?
   – Перитонит, – ответила Аня, которая в этой аудитории была явно начитаннее других.
   – Правильно, Аня, – проговорил Максим, – именно перитонит, страшная штука, которая до появления антибиотиков заканчивалась смертью всегда, ну, а теперь не всегда, но тоже бывает. Вот у той девчонки так и вышло – не помогли антибиотики. Она думала, что ребеночек в животе – это главная ее проблема, она сходит в клинику, избавится от проблемы и будет жить, как и жила, – весело и беззаботно. А попала в могилу. Боюсь, что и в ад тоже. Ее сопливый любовник на камеру говорил – мол, если бы мы знали, что так будет, то поженились бы, и пусть был бы ребенок. Мол, их не предупреждали о таком раскладе. Что ж, их, может, и не предупреждали, а вас я предупреждаю. Не жалеете малыша, так пожалейте себя! Каждый аборт может завести вас в могилу.
   – Да ладно вам! – с усмешкой сказал толстый парень с предпоследнего ряда. – Если бы от абортов часто умирали, их никто бы не делал.
   Строгая кураторша цыкнула на него – ей не понравился тон паренька. Но Максим на эту реплику совсем не обиделся. Обрадовался даже – если хоть что-то говорят, значит, слушают. А если слушают, значит, могут и задуматься. Не все, конечно. Но хотя бы некоторые.
   – Вас как зовут, молодой человек? – спросил он.
   – Боря.
   – Что ж, вы правы, Боря! – сказал Максим. – Медицина здорово развилась, и в вопросе абортов это не идет нам, людям, на пользу.
   Однажды довелось мне общаться с барышней, которая спокойно так говорила: «Я – восьмая беременность, а всего мама сделала около тридцати абортов». Так что бывает – женщина делает один аборт за другим, и ей вроде хоть бы хны. Но бывает ведь и иначе: первый аборт – и в могилу! И ведь на лбу у девчонки не написано, к какой категории относится лично она, правильно? К той, что будет делать аборт за абортом и вроде бы ничего, или к той, что после первого же раза – и сразу в гроб! – Он вздохнул и продолжил: – А можно и не в гроб.
   Знаю и другой случай – девчонке сделали аборт, да начались осложнения, воспаления, ну и удалили ей матку и все с ней связанное.
   Она-то выжила, да поняла, что влипла по-взрослому. Ходила к врачам, плакала, спрашивала, что же делать. А что делать? Ничего уже не сделаешь! Ты, убивая своего малыша, думала просто избавиться от проблемы, правда?
   А стала пустоцветом. Никто на тебе не женится, ты не женщина больше, а так – существо без пола. И ждет тебя вечное одиночество, безрадостная старость в пустой квартире с бутылкой водки да котом. А ведь малыш, который жил в тебе, тебя бы любил, может быть, даже очень сильно! И муж мог бы со временем появиться – сейчас ведь матери-одиночки вовсе не обречены навсегда оставаться незамужними. А так – девочка сама перечеркнула свою жизнь. Помните об этом примере и думайте о том, не окажитесь ли вы на ее месте, если станете делать аборты! Кстати, аборты и рак могут вызывать – тоже болезнь тяжкая, мучительная, лечению очень трудно поддающаяся. Вот как много я вам рассказал! Теперь хочу немного помолчать – язык уже болит. А вы задавайте вопросы, если они у вас есть. Задавайте, задавайте! В мире совсем немного таких важных тем для разговора, как эта! Ага – вижу, что кто-то тянет руку. Что вы хотели спросить, девушка?
   Вопросы и ответы продолжались еще полчаса. Когда беседа закончилась и студенты потянулись из актового зала, Максим Воеводин понял, что очень устал, ну просто выжат как лимон! И как это некоторые могут вести по четыре-пять лекций в день? У него так ни за что не получилось бы!
   Он снял плакат со стены, посмотрел в спину последним покидавшим аудиторию студентам. Получилось что-то у него или нет? Будет ли толк от этого разговора или не будет? Это покажет только время. А его завтра ждет очередная лекция, послезавтра – перерыв, но после послезавтра – еще одна…
   Поставив плакат на пол, Максим повернулся и увидел, что рядом с ним стоит та самая высокая женщина. Она опять смотрела на него с каким-то странным выражением, будто со страхом, хотя казалось бы – чего ей бояться?
   – Максим Петрович, я хотела бы с вами поговорить, – произнесла она тихо.
   – Да, конечно, – кивнул тот. – Вы из какой организации?
   Женщина замялась:
   – Я не из организации. Дело в том, что я думаю… То есть я не думаю, я почти уверена… Мне очень стыдно признаться, но… В общем, скорее всего, я ваша мать.

Глава 6
Жизнь Максима Воеводина

   Несмотря на последствия детского церебрального паралича, учился Максим Воеводин в обычной школе. А что, у этой болезни разные степени сложности. Есть такие больные, что ни встать с постели не способны, ни ложку ко рту поднести, да и умственное развитие у них далеко от нормального. Разумеется, им путь в обычную школу заказан, но у Максима все было не так. Да, он заметно хромал, тянул левую ногу, но, кроме этого, двигался вполне нормально. И в умственном развитии не отставал, хотя говорил очень невнятно, будто набрав в рот каши. Преподаватели вздыхали – ребенок с инвалидностью все-таки, нужно с пониманием отнестись! Но оценки предпочитали ставить по письменным работам – понять, что именно Максим Воеводин говорит у доски, иногда было почти невозможно.
   Ну, а школьники – как приняли они Максима? По-разному приняли. Дети ведь разные, и далеко не все тихи и миролюбивы, словно ангелы. Поэтому одни охотно приглашали Максима в свои игры, и он играл с ними, если только детская возня не предполагала беганья или прыганья. Другие без устали дразнили Кривоножкой, а также Мойдодыром. Почему Мойдодыром? Ну, вы ведь помните у Корнея Чуковского: «Вдруг из маминой из спальни, кривоногий и хромой, выбегает умывальник и качает головой» -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Вот потому и Мойдодыр – кривоногий и хромой умывальник из сказки Чуковского, значит.
   В общем, доставалось Максиму от сверстников, и дразнилки – это ведь не самое худшее было. Некоторые – особо буйные – его попросту задирали.
   Он рано стал заниматься спортом – подтягивался на турнике и брусьях, часами колотил боксерскую грушу – ее повесил для него в гараже Петр Кириллович, которого Максим считал отцом. В итоге мальчик с ДЦП достиг ощутимых результатов. Двигаться и уклоняться от ударов, как это делают боксеры, он так и не научился, зато стукнуть мог сильно. Что неудивительно: если мальчишка подтягивается на турнике по 30 раз за подход, а также отжимается по 50 раз на брусьях, то и удар у него крепкий, тяжелый. Задиры, несколько раз испытав этот удар на себе, оставили Максима в покое. Конечно, этот Воеводин не супербоец, и если скакать вокруг него да уклоняться, то победишь обязательно, ведь он только и может, что стоять столбом да руками размахивать. Но если попадешь под его удар, будет очень больно, а им оно надо? И задиры предпочли искать для себя других жертв, из тех мальчишек, что не умели бить так сильно.
   Максиму было девять лет, когда один соседский паренек сообщил ему, что он своим родителям не родной сын, а приемный. Он тут же примчался к Екатерине Максимовне, которую считал своей матерью. Она не стала отпираться – да, приемный. На вопрос, почему так получилось и кто же его настоящие родители, не ответила, а лишь попросила потерпеть несколько лет. Когда ему исполнится четырнадцать, она все ему объяснит. А сейчас для этого разговора просто не время – история его рождения непроста, и сейчас он в ней ничего не поймет. Максим обещал потерпеть и подождать. И конечно, продолжал называть Екатерину Максимовну и Петра Кирилловича мамой и папой. А как же иначе? Он, сколько себя помнил, именно так их и называл, да и любил сильно, – были они людьми отзывчивыми и добрыми.
   Но, ожидая четырнадцати, он, конечно, не мог удержаться от фантазии. Его настоящие родители – какие они? Маму он почему-то представлял себе элегантной, утонченной, красивой молодой женщиной в большой соломенной шляпе, а отца – статным красавцем, морским капитаном, как в книгах Джека Лондона. Читать Максим любил и Джека Лондона, почти всего, прочел очень рано.
   Ему очень хотелось узнать: почему же он не живет с ними, с настоящими родителями? Нет, его нынешние родители очень и очень хорошие, но все-таки – почему настоящие не захотели взять его к себе в дом? Может, дело в его болезни? Но она ведь не слишком сильная – ну ходит он не совсем хорошо, бегать и танцевать тоже не может, но что с того? Разве из-за хромой ноги он перестал быть их сыном? Или они думают, что хромые не умеют любить?
   А может, случилась какая-то невероятная история, вроде тех, о которых иногда пишут в книгах? Может, настоящие родители просто не знают, что он жив? Думают, что он умер, а он на самом деле не умер? Может, они его и не бросали? Тогда он обязательно найдет их – чуть позже, когда вырастет, и станет любить. Хотя Екатерину Максимовну и Петра Кирилловича любить тоже, конечно, не перестанет.
   Екатерина Максимовна сдержала свое слово. В день четырнадцатилетия Максима она усадила его рядом с собой и, глядя в сторону, рассказала все. О том, как его настоящая мать – молоденькая студентка – хотела убить его, сделав солевой аборт, как он не умер, а все-таки родился живым, правда, очень слабеньким – даже плакать не мог, а только постанывал, как взрослый человек, которого мучают, и как персонал клиники не мог понять, что же с ним делать – не добивать же его, раз живым родился!.. И поведала ему о том, как она – простая медсестра из отделения хирургии – узнала об этой новости от одной из знакомых. И как взяла младенца к себе. Она не могла поступить иначе – воцерковленная православная христианка разве может оставить умирать малыша, с которым люди и так поступили крайне жестоко?! Тем более что своих детей ей и Петру Кирилловичу Господь не дал, а было в то время ей уже сорок пять. Как назвала малыша Максимом, в честь собственного отца. Как лечила, растила, согревала теплом своей любви. Как никогда не считала его чужим, а только своим, родным сыном. Как брала с собой в храм Божий, стараясь вырастить сына хорошим православным христианином…
   Услышанное обожгло Максима – да и могло ли быть иначе? К своим приемным родителям он проникся еще большей любовью, а к настоящей матери начал испытывать жгучую ненависть. Теперь по нескольку раз на дню ему представлялось, как он встречает эту женщину на своем жизненном пути. Она все так же молода и красива, все в той же соломенной шляпе, только глаза у нее другие – холодные, злые.
   И он говорит ей:
   – Ну, как живешь, мама? Ты, видимо, решила убить меня потому, что тебе показалось – я испорчу тебе жизнь, буду мешать, находясь рядом, да? И как – твоя жизнь стала счастливее от этого? Ты счастлива после убийства? Скажи мне, мама!
   Православный христианин не должен испытывать ненависти ни к кому из людей, и потому Максим часто каялся в этом на исповеди.
   Каялся, но побороть этого не мог, был не в силах. Наконец его духовник посоветовал отсекать мысль о родной матери, как только она придет в голову, вот просто отсекать, и все, стараясь ни в коем случае не додумывать ее до конца. Это было непросто, но Максим старался, и это принесло свои плоды: думать о настоящей матери он стал значительно реже, и ненависть уже не обжигала его сердце так сильно и часто. Хотя, конечно же, бывало…
   Проблема была купирована, но все же не изжита до конца. Иногда настоящая мать снилась, и тогда Максим просыпался совсем больным. А однажды он включил старый советский фильм «12 стульев». В нем Остап Бендер называет мелкого воришку Пашу Эмильевича «жертвой аборта». Максим сразу выключил фильм и до конца дня боролся с тоской и злобой, попеременно атакующими его сердце. Каково это – быть жертвой аборта, он прекрасно знал на собственном опыте и считал, что это совсем не повод для шуток!
   Но, конечно, жизнь Максима не сводилась только к тяжелым мыслям о мерзком поступке родной матери, а может, и отца – ведь бывает, когда инициатором аборта является мужчина, верно? Максим рос, взрослел, начал задумываться о будущей профессии. Ему было пятнадцать с половиной, когда он сказал Екатерине Максимовне, что мечтает стать историком и будет готовиться поступать в университет на исторический факультет. Екатерина Максимовна отговорила его.
   – Я не хочу, чтобы ты стал лжецом, Максимка, – сказала она.
   – Как – лжецом? Почему?! – не понял он. – Я не собираюсь никого обманывать! Честно буду изучать документы, работать в архивах…
   – Вот-вот! – закивала Екатерина Максимовна. – Будешь копаться в бумажках, а они, как известно, от вранья не краснеют. Ты на сегодняшний день посмотри, Максим, и сделай выводы! Попытайся разобраться в том, что было недавно, – в войне в Приднестровье, например, или в Нагорном Карабахе. Ты очень быстро поймешь, что каждое событие любой из этих войн имеет даже не два объяснения – с одной и с другой стороны, а двести двадцать два, и все разные! И попробуй понять, какая из них ближе к правде, а какая дальше! Ведь люди и ошибиться могут, и приврать. Ну разве нет?
   – Да, могут. И что? – все еще не понимал Максим.
   – Но так ведь всегда было, сынок! Станешь ты как историк разбирать какую-нибудь древнюю войну. Ну, например, поход царя Алексея Тишайшего на Смоленск, который тогда был польским городом -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. В те далекие времена эти события тоже имели двести двадцать два объяснения – иначе просто и быть не могло. Но годы идут, бумажки теряются, горят, в них рыбу заворачивают, в общем – портятся они. Вместе с ними исчезают и версии, которые были на них записаны. И может, сейчас до нас дошли два-три варианта описания событий тех лет, которые от правды очень далеки, а самые правдивые были, но просто от времени исчезли. И ты станешь с пеной у рта доказывать, что все было именно так, как написано в этих двух-трех бумажках, просто потому, что у тебя не будет других! Перед собой ты будешь честен, но другим соврешь, так как по незнанию просто поддержишь чужую ложь. История – самая ненаучная наука на свете, Максим. Так что лучше в нее не лезть. Чтобы потом на Суде Божием не краснеть за то, что ты не хотел лгать, но поверил чужой лжи и в итоге наврал с три короба.
   Максиму аргументы матери показались здравыми, и об историческом факультете он мечтать перестал. При этом Екатерина Максимовна и Петр Кириллович и сами думали о будущем своего приемного сына, ведь перед человеком с инвалидностью открыты не все профессии. Петр Кириллович, прекрасно умевший ремонтировать телевизоры и магнитофоны, учил этому и Максима, решив, что для него ремонт техники – самое верное дело. Быстрые ноги-то тут не нужны, а с руками и головой у мальчишки все в порядке.
   Максиму было шестнадцать, когда в случайно подвернувшейся под руку газете он прочитал об американке Джанне Джессен -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Он сразу же почувствовал к ней симпатию, будто она была не далеким и незнакомым ему человеком, а сестрой, ну, хотя бы двоюродной. Еще бы – она тоже не умерла после солевого аборта, и у нее тоже церебральный паралич. При этом она борется с абортами, а значит, ненавидит их так же, как и он сам! Ну точно старшая сестра, только из Америки!
   – Мама, я хочу быть как она! – заявил Максим, показывая статью матери.
   – В смысле – как она?
   – Я тоже хочу бороться с абортами! Вот, смотри, что в газете написано!
   Екатерина Максимовна прочла статью внимательно, а потом сказала:
   – Максим, но она ведь ездит с лекциями.
   – И что?
   – Ты вряд ли сможешь быть лектором. Ты очень хороший мальчик, но у тебя ведь проблемы с дикцией, сынок. Мы с отцом к этому привыкли и прекрасно понимаем тебя. Но другие могут тебя не понять. Тот, кто хочет быть лектором, должен уметь говорить очень хорошо.
   Мы сами забываем о своих недостатках и не замечаем их, поэтому и Максиму никогда не казалось, что он так уж плохо говорит. Но он сразу же понял – мама права и речь на самом деле нужно подправить.
   – Но ведь есть специалисты, мама! – воскликнул он. – Я найду хорошего логопеда, он научит меня говорить правильно!
   – Насколько я знаю, логопеды не всемогущи, – покачала головой мать. – И не у всех людей получается научиться произносить звуки правильно, даже если они и занимаются с логопедом. Тем более что логопед – это очень дорого.
   Но Максим уже принял решение и знал, как можно заработать тоже. Прежде всего он с головой окунулся в мир бытовой техники, и через полгода мог починить не только телевизор с магнитофоном, но и компьютер, принтер, холодильник, стиральную машину. Брал за свои услуги он сравнительно недорого, поэтому от заказчиков отбоя не было. Никого не отпугивало, что перед ними старшеклассник. Главное, что дело свое знает! После его ремонта техника работает как новенькая! К тому же люди, знавшие Максима близко, никогда не боялись, что он что-то у них в квартире украдет. Все-таки верующий парнишка, в храм Божий ходит! Приятно иметь дело с честным человеком.
   В общем, деньги на логопеда появились, и Максим принялся заниматься своей дикцией с той же старательностью, с какой раньше подтягивался на турнике и колотил боксерскую грушу. Очень быстро он вынужден был признать – мама была права и коррекция дикции – дело непростое. Кроме вполне обычных у многих проблем с буквой «р», Максим неправильно произносил «л», «с», «ш» – в общем, работы хватало. К счастью, Господь свел Максима с молодой женщиной-логопедом, которая была очень терпелива и свое дело знала прекрасно. Кое-какие методы эта женщина вынуждена была придумывать сама, ведь проблемы с лицевыми нервами Максима были следствием церебрального паралича и просто не могли быть решены усердными занятиями. Казалось, что некоторые звуки он был обречен до конца жизни произносить немного не так, как другие. Но время шло, и речь Максима постепенно начинала звучать вполне пристойно.
   После окончания школы он поступил на радиофизический факультет, решив и дальше зарабатывать на жизнь ремонтом всевозможной техники. При этом старался глубоко изучить проблему абортов, чтобы никто из оппонентов никогда не смог застать его врасплох. Однажды, блуждая по просторам интернета, он наткнулся на форум, посвященный этому. Противников аборта там было меньше, чем сторонников, примерно раз в пять, но у некоторых убежденных и грамотных Максиму было чему поучиться. Он просидел на этом форуме полгода, до тех пор, пока не закрыли. Это был огромный опыт, очень пригодившийся Максиму позже. Он не только ознакомился с аргументами сторонников абортов, но и выработал собственные. Правда, с лекциями мама советовала подождать хотя бы до окончания университета, уверяя, что восемнадцатилетнего мальца никто не станет слушать. Максим согласился.
   Ему было девятнадцать, когда погиб Петр Кириллович. Маршрутка, в которой он ехал, попала в аварию. Все пассажиры были травмированы, а трое погибли. На благосостоянии семьи это не слишком сказалось – Максим уже мог заработать на жизнь и себе, и стареющей матери, но Екатерина Максимовна начала сильно тосковать по супругу, с которым прожила столько лет душа в душу. Максима это очень пугало, но что он мог сделать? Через два года не стало и матери – она умерла от инсульта. Максим стал владельцем маленького частного домика на окраине Большеграда, в котором жил один. Любовные истории в его жизни не случались. Он, конечно, надеялся, что со временем встретит девушку, которая сможет мириться с его инвалидностью, но пока такая ему на жизненном пути не попадалась.
   После окончания университета он начал читать свои лекции от фонда «За жизнь», который к тому времени уже был в Большеграде. Его жизнь устоялась: ради денег он ремонтировал бытовую аппаратуру, своим же главным занятием считал лекции, которых в хорошие месяцы было по 10–15, а в плохие (на каникулах) – не больше одной в две недели. По выходным не забывал храма Божия, который находился в пятнадцати минутах ходьбы от его дома. Хорошая, в общем-то, жизнь! Еще бы семью, и все было бы просто прекрасно! Но с этим, видимо, придется подождать. А может быть, Господь просто уготовал его не для брака. Быть может, со временем он сможет читать свои лекции и за пределами Большеграда и области, а такое кочевое существование все-таки подходит несемейному человеку.
   Конечно, по временам он все равно думал о своей родной матери. Это продолжало быть проблемой – им ведь предстоит встретиться на Страшном Суде Божием, и как же трудно будет ему ее простить! А ведь надо, надо! Иначе Господь не простит ему его грехи, отмерив той же мерой -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Но он не предполагал, что эта встреча произойдет раньше! Тем не менее она произошла и выбила Максима из колеи.
   Разумеется, его настоящая мать оказалась совсем не такой, как он ее себе представлял. Немолодая, растерянная, очевидно боящаяся его. Странно – именно к этой, реальной женщине, он не испытывал ненависти или неприязни, и не потому, что стал почти святым, а просто не мог до конца поверить, что это она и есть – та, в чьем чреве началась его жизнь, и та, которая после почему-то захотела его убить. То есть он, конечно, не думал, что она врет, – к чему ей обманывать в таком вопросе? Но до конца ему всё равно почему-то не верилось.
   Он вспоминал ту лекцию в коммерческом колледже. Ему задавали вопросы, он отвечал, а эта женщина смотрела, смотрела на него так, будто решалась на что-то и никак не могла решиться. Теперь он понимал, о чем она думала. Что ж, ему самому было бы непросто начать такой разговор, если бы он был в ее ситуации.
   Как же тогда было, на лекции-то? Умненькая девочка в очках, Аня, кажется, задала ему вопрос:
   – А если детей бросают или отдают в детдом – это что, лучше? Что они видят в детском доме?
   – Конечно, лучше, – уверенно ответил он тогда. – Жить лучше, чем лежать в могиле, куда тебя отправили самые близкие люди – папа и мама при полном одобрении государства. Что они видят, дети эти? Да многое видят! В Египет на лето, конечно, не ездят и по Парижу не гуляют, но жить прекрасно можно и без Парижа с Египтом. Они видят солнце, дышат воздухом, играют и веселятся, как и другие дети. Они знают, что такое дружба и любовь, они ощущают на себе добро тех, кто их окружает. Воспитателей, например. Да, конечно, воспитатели не ангелы, у них есть недостатки… Так и обычные родители тоже не ангелы, но ведь вы не захотите променять жизнь со своими совсем не идеальными родителями на лежание в могиле! И это не всё. Детдомовский ребенок может обратиться к Богу и жить христианином, имея твердую надежду на Царствие Божие! Как по мне – всего этого совсем немало! Более того – ребенка из детдома может усыновить какая-нибудь семья. Я сам лично знаю семью, в которой трое приемных детей, и все хорошо. Эти люди – мои знакомые, я захожу к ним в гости. Не слишком часто, но тем не менее детей их я знаю прекрасно, у нас вполне доверительные отношения. И я не припоминаю, чтобы эти дети говорили: «Ах, как мне тут плохо, лучше бы меня мама абортом убила!»
   Он говорил, а сам думал – да что же эта тетка в последнем ряду просто поедает его глазами? Неужели так не нравится? Это беспокоило Максима: он ведь тогда принимал ее за какую-то начальницу и побаивался, что власти решили его лекции под каким-нибудь предлогом запретить.
   После Ани реплику подала ее соседка, сидевшая по левую руку:
   – Те, кто борется против абортов, нарушают права женщин!
   Эти разговоры о «правах» всегда раздражали Максима, и потому он не смог сдержаться и ответил резче, чем хотел:
   – Знаете, меня всегда поражало то, как некоторые люди защищают свое право быть убийцами! Хотя это право – не от Бога, а от дурацких человеческих законов, которые, конечно же, не так уж и много стоят… Но посмотрите на меня, девушка! Меня убивали и лишь по Божией милости не убили. Вы точно думаете, что эти самые права значат больше, чем моя жизнь? Ну ладно, я ведь мужчина, а вам, быть может, кроме как до прав женщин, ни до чего и дела нет. Но ведь убитых абортами девочек никак не меньше, чем мальчиков! И мне страшно интересно – почему никто из феминисток, орущих про «права» до хрипоты в горле, никогда не вступился за права тех малюсеньких девочек, что уничтожили вакуумом, разорвали абортцангом, отравили раствором соли?! Почему никто не скажет, что были нарушены их права, почему их жизнь фактически приносится в жертву во имя этих самых прав женщин, о которых вы здесь толкуете?! Почему чья-то жизнь значит меньше, чем ваше право убивать, а, девушка?!
   Та девчонка смутилась – даже не от самих слов, а от его напора и огня в глазах, – и не ответила. А женщина в последнем ряду смотрела на него неотрывно, и он пожалел, что сорвался и стал говорить резко. «Теперь, наверное, точно запретят!» – пронеслось в голове.
   И все оказалось иначе. Когда та странная женщина призналась, что является его матерью, он так растерялся, что, кроме нелепого «здравствуйте», ничего и сказать не мог. И когда она выдавила из себя «простите, простите меня, пожалуйста!», он промолчал. Потом она еще что-то говорила, а слова пролетали мимо его ушей, мимо его сознания, как будто это был просто какой-то шум, а не человеческая речь.
   – Я понимаю, почему вы молчите, – говорила она. – Вы не можете меня простить. Я понимаю, понимаю! Мне тоже было бы трудно, почти невозможно простить, будь я на вашем месте…
   Но она все поняла неправильно. Он молчал не из-за ненависти или обиды за тот давний ее грех. Он молчал просто из-за шока. Хорошо, что сидел на стуле, а то упал бы. Ноги были ватными, а он – словно парализованный, который и хотел бы пошевелиться, но не может.
   – У меня к вам одна просьба, – сказала она, видя, что разговор совсем не клеится. – Можно, мы встретимся с вами снова? Я хотела бы познакомить вас с вашим отцом. Поверьте – у вас нет ни малейшего основания на него обижаться. Во всем виновата только я, я одна.
   – Хорошо, – ответил тогда он и сам удивился, как странно это прозвучало, словно говорил не он, а кто-то другой, причем находящийся довольно далеко.
   – Тогда запишите, пожалуйста, мой телефон. Хорошо, Максим?
   И он записал ее телефон. Конечно, обозначив в телефонной книжке ее не «мать» или «мама», а «Юлия Владимировна».
   – Я очень буду ждать вашего звонка, Максим, – сказала она в конце разговора, который, по сути, и разговором-то не был. – И понимаю: подумав, вы можете отказаться от встречи. Но только сообщите об этом, хорошо? Просто позвоните и скажите несколько слов о том, что встреча не состоится. Или эсэмэс напишите. Мы, конечно, всё поймем и настаивать не будем. Но поверьте мне, Максим, отец ваш перед вами не виноват. Совсем.
   Она сказала это и ушла. Чужая, незнакомая, испуганная женщина. Она ушла, а он остался. Это было не вчера, дни шли за днями, а он до сих пор не решил, хочет ли встретиться со своими настоящими родителями или не хочет. И потому не звонил, конечно, и эсэмэсок не писал.
   На душе было очень неспокойно. В одни периоды он вспоминал Христа, молившегося о тех, кто распинал Его -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Любовь Иисуса к этим людям пересилила ту боль, которую они Ему принесли. Был еще пример первомученника Стефана, который молился за тех, кто бросал в него камни -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Имея перед собой такие примеры, Максим понимал, что должен простить свою настоящую мать, во всяком случае – попытаться. В такие моменты он даже брал в руки телефон, чтобы позвонить и договориться о встрече.
   Но потом его накрывали волны ненависти и обиды; поджившие, как казалось, раны болели изо всех сил. Эта женщина убивала его – маленького, беспомощного, не сделавшего ей ничего плохого! Как смела она прийти к нему теперь?! Как могла смотреть в его глаза и говорить с ним и о чем-то его просить?!
   В такие периоды Максим чувствовал себя плохо, словно наелся живых скорпионов. Он старался бороться с собой, и со временем у него даже получалось унять свои чувства. Но звонить Юлии Владимировне он все равно боялся. А если похожие чувства захлестнут его во время встречи? Что тогда будет? Он был христианином и считал, что усугублять ситуацию не стоит. И Максим решил, что позвонит лишь тогда, когда будет уверен – во время встречи он точно сможет держать себя в руках.

Глава 7
Страсти поднимают голову

   Однажды отец Алексий говорил с Юлией о страстях. Имелось в виду, конечно, не то значение слова «страсть», которое вкладывают в него люди, далекие от христианства. Для них страсть – это любое сильное чувство, более того, жизнь без страстей – это вроде бы и не жизнь, а так, нечто пресное и скучное, словно каша без соли. И если сильных эмоций не хватает в собственной жизни, люди пытаются найти их в жизни чужой – например, в передачах по телевизору или в видеороликах из Ютуба.
   Но священник и Ракета говорили, конечно, о другом. Имелись в виду страсти с точки зрения православного христианства, то есть все то, что уродует человеческую душу, не дает ей стать такой, какой хотел бы видеть ее Бог. Эти страсти христианам вполне известны: гнев, тщеславие, гордость, зависть, ненависть, жадность и тому подобное. Грехи же есть действия страстей -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. То есть представим себе банальную ситуацию: человек позавидовал другому и начал за спиной рассказывать о нем гадости. Сам такой рассказ – это грех, а проявился он потому, что в сердце жила страсть – зависть. Если бы зависти не было, то и греха не случилось бы. То есть грехи и страсти относятся друг к другу как плоды и деревья. Любому понятно: если засохло дерево, то и плодов оно дать не сможет. Поэтому в православном христианстве так много говорится об искоренении из души именно страстей. Если страсть есть, то она в любом случае будет стремиться «принести плоды» – толкнуть человека на грех. А вот если она «подсохла», то и грехов либо не будет совсем, либо их будет меньше, чем раньше, что, конечно, совсем неплохо.
   Так вот, отец Алексий говорил Юлии о том, что, с его точки зрения, в душе любого человека присутствуют все страсти – как семена всех сорняков на свете. Но развиваются эти семена по-разному. Одни так и остаются семенами и не проявляют себя никак. Другие прорастают, но становятся довольно слабыми. А третьи разрастаются, вымахивают размером с деревья и в итоге порабощают человека. Поэтому любому человеку одни грехи бывают чужды вовсе: скажем, он не ворует не потому, что боится наказания на земле или на Небе, а просто не тянет его воровать, и всё. Другие есть, но с ними он может бороться: вот в какой-то момент горячо позавидует, но в другой раз скажет зависти «цыц», и она умолкнет. А третьи взяли над беднягой такую силу, что он просто не может им сопротивляться. И знает человек, что не должен осуждать другого, но ничего не может с собой поделать… Он осуждает соседей, друзей, правителей, артистов, спортсменов, прохожих, в общем, всех. И остановиться просто не может, словно из сердца рвется зловонный поток и никак не прекратится! Если болезнь достигла такой стадии, то человек собственной волей ее никак не победит.
   Что же тогда – махнуть на себя рукой, сдаться и грешить не переставая? Нет, надо стараться изо всех сил все-таки грешить поменьше и усердно молить Господа о помощи. Если Господь коснется сердца Своей благодатью, грехи и страсти увянут, не смогут не увянуть. Это они против нас сильны, против Господа же беспомощны. Полезна и поддержка других людей: если они начнут молиться за своего собрата, помощь от Господа может прийти быстрее.
   С этим Юлия была полностью согласна и просила отца Алексия молиться о том, чтобы Господь помог ей исцелиться от гнева. Потому что если некоторые страсти и впрямь разрастаются, как дерево, то гнев в сердце Юлии давно вырос в огромный ветвистый баобаб! Как же ей было трудно с этой страстью бороться! А ведь нужно было, ведь в Писании не зря сказано, что гнев человеческий не творит правды Божией -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

! Но «нужно бороться» и «получается бороться» – это совсем не одно и то же. Иногда ее так утомляла долгая и безуспешная борьба с гневом, что она даже начинала жаловаться отцу Алексию, да не на кого-нибудь, а на Самого Бога!
   – Батюшка, ну почему я падаю?! – говорила она. – Почему Господь не убережет меня от падений? Ведь Он Всемогущий и все может! Вот смотрите – я не кричала ни на кого целую неделю, но сегодня на работе наорала на работника, который стукнул полкой о стену и отбил у полки уголок. Но ведь Господь мог сделать так, чтобы этот остолоп нес полку аккуратней и не ударил ее и ничего не испортил бы?! Или чтобы я этого просто не увидела! Тогда я и не гневалась бы и ни на кого не орала. Почему Господь не уберег меня от гнева, батюшка?!
   – Однажды я читал о святом, который очень любил Псалтирь, – ответил отец Алексий. – Память у меня в последнее время не очень, так что имя святого я забыл, но суть помню. Когда его спрашивали о чем-то, то он не отвечал от себя, а просто открывал в нужном месте Псалтирь и давал человеку читать. Я тоже сейчас сделаю кое-что похожее. Вы ведь любите книгу аввы Дорофея, правда, Юлия?
   – Люблю. Из всех святых отцов эта книга у меня самая любимая.
   – Ну вот и славненько, – улыбнулся отец Алексий. – Значит, сейчас мы ее с полки снимем да и откроем. Вы, конечно, уже читали слова, которые я хотел бы вам показать, просто не обратили на них внимания.
   – Наверняка читала, – кивнула Юлия. – Но если бы я все усваивала с первого раза, мне цены не было бы! – И грустно усмехнулась – пошутила потому что.
   – Вот и давайте прочтем их снова, – предложил отец Алексий.
   Он открыл книгу на нужной странице, и Юлия прочла:
   – «Случается также, что иной, как кажется ему, пребывает в мире и безмолвии, но когда брат скажет ему оскорбительное слово, то он смущается и потому полагает себя вправе скорбеть на него, говоря: если бы он не пришел и не смутил бы меня своими словами, то я не согрешил бы.
   Вот смешное суждение! Вот обольщение диавольское! Разве тот, кто сказал ему слово, вложил в него страсть? Он только показал ему ту, которая уже была в нем, для того чтобы он, если хочет, покаялся в ней. Такой подобен гнилому хлебу, который снаружи хорош, а внутри заплесневел, и когда кто-либо разломит его, то обнаруживается его гнилость. Так и этот: пребывал, как ему казалось, в мире, но страсть была внутри его, а он не знал о сем; брат сказал ему одно слово и обнаружил гнилость, сокровенную внутри его.
   Итак, если он хочет получить помилование, то пусть покается, очистится, преуспеет; и пусть видит, что он еще должен благодарить брата как доставившего ему таковую пользу. Ибо искушения не будут уже одолевать его, как прежде, но насколько он преуспеет, настолько они окажутся для него легчайшими: ибо по мере того как душа преуспевает, она становится более крепкою и приобретает силу переносить находящие на нее искушения. Как сильное животное, если на него навьючат большое бремя, спокойно несет его, и когда случится ему споткнуться, то встает тотчас и вовсе не чувствует, что споткнулось; если же, напротив, животное бессильно, то и легкое бремя отягощает его, и, когда оно упадет, нужна большая помощь, чтобы поднять его.
   Так бывает и с душою: по мере того как она творит грех, она изнемогает от него, ибо грех расслабляет и приводит в изнеможение того, кто предается ему, и потому все приключающееся с таковым отягощает его. Если же человек преуспевает в добре, то по мере преуспеяния ему делается более легким то, что некогда было тяжело. Посему-то если мы во всем, что с нами ни случается, считаем виновными самих себя, а не других, то это приносит нам много добра и доставляет великое спокойствие и преуспеяние, и тем более должны мы это делать, что ничего не бывает с нами без Промысла Божия» -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

.
   – Вот и ответ на ваш вопрос, Юлия, – произнес отец Алексий. – Что сказать? Боритесь! Не смущайтесь от того, что падаете чаще, чем хотелось бы вам! Старайтесь побеждать грех в малом и постепенно научитесь побеждать его в большом. Ну и молиться надо, просить Господа о помощи. Я буду молиться за вас, но и вы молитесь за себя тоже. И за меня молиться не забывайте – я ведь тоже человек и грешу гораздо чаще, чем мне хотелось бы.
   И она старалась: боролась, молилась. Как уже было сказано, за два года после своего воцерковления Юлия достигла некоторых успехов: стала не такой гневливой и близким доставалось от нее меньше, чем раньше. Ей даже показалось, что «баобаб гнева» в ее сердце стал засыхать и чахнуть. Но после разговора с Еленой и особенно после встречи с Максимом она была как на иголках. Прошло уже две с половиной недели, а Максим все не звонил. Юлия не находила себе места, по сто раз за день смотрела на экран смартфона – вдруг звонок от Максима был, а она его просто пропустила?! Но звонка не было, не было, не было!
   Нетерпеливому человеку всегда трудно ждать, а для Юлии это было почти невыносимо. Не будь она так виновата, она сама пошла бы к Максиму, чтобы выяснить, что же он ответит, в конце концов, – будут они поддерживать какие-то отношения или нет? Но после совершённого ею в 1993 году это было, конечно, немыслимо. И поэтому Юлия ждала.
   В итоге она стала столь же раздражительной, как и два года назад. Казалось, что все приобретенное ею за это время куда-то исчезло и Юлия Ракитина вновь стала той же стервой, кровопийцей и крокодилицей, которой была раньше. Работники фабрики вновь старались спрятаться, видя ее приближение. Директор Паша в присутствии хозяйки вновь не смел произнести лишнего слова. Муж Коля лишь поглядывал на Юлию сочувственно и старался побыстрее выйти в другую комнату, если жена начинала орать.
   Но сильнее всего доставалось Диане. То, что раньше Юлия вполне могла выносить, теперь у нее не получалось перетерпеть. Постоянные перепады настроения у девочки, ее истерики, шалости и капризы – и это каждый день, без единого исключения! – опять стали безмерно раздражать Юлию. Вот как, скажите на милость, воспринимать спокойно лак для ногтей, который негодная девчонка взяла – конечно же, без спросу – и пролила на пол?! Теперь попробуй его отмыть, лак этот, ведь он застыл! А разбитый градусник? Части градусника – уже без ртути – Юлия нашла на полу в туалете. Диана долго не сдавалась, говоря, что никакого градусника и не видела, но Николаю сказала-таки, что случайно разбила его, зацепив за угол, а после перепугалась и капельки ртути вылила в унитаз. Зачем вполне здоровая Диана вообще брала градусник, девочка, конечно же, не сообщила – возможно, что ответа она и сама не знала. Наверное, все произошло просто потому, что мама забыла запереть ящик с лекарствами, а как не полезть в запретное, если оно вдруг оказалось открытым?! К этому всему добавлялись непрекращающиеся ежедневные жалобы из школы.
   Все это Юлию бесило страшно. Она никому не призналась бы, но себя ведь не обманешь: в последние дни стоило ей только увидеть Диану, как волна раздражения проходила по всему телу. В итоге Юлия поступила так, как иногда поступают родители, которые не знают, чем занять своих детей, – усадила девочку за компьютер.
   Дело в том, что пока у Дианы не было даже мобильника. Ведь к чему он ей сейчас? В школе она под присмотром, туда и обратно ее везет мама на машине, поэтому пусть лучше бегает с подружками и веселится на спортплощадке, чем сидит часами уткнувшись в экран, – так считал Николай, и Юлия с ним соглашалась. Ну и конечно, компьютерные игры на домашнем компьютере тоже были под запретом: пусть лучше учится книжки читать.
   Теперь же Юлия установила на своем компьютере игру, которая считалась развивающей и подходила Диане по возрасту. Смысл игры был прост – нужно было из геометрических фигурок складывать домики, зверушек, динозавров… Диане игра показалась скучной. Тогда Юлия скачала вторую. В ней малышка должна была находить отличия на похожих картинках, кое-что разукрашивать, а также разгадывать простейшие загадки. На этот раз Диана вроде бы втянулась. Поэтому теперь, привозя девочку из школы, Юлия включала ей компьютер и разрешала сидеть за ним до самого сна. Николай, разумеется, был против, но он постоянно на работе, а Юлия просто не могла выносить сейчас Диану, вот не могла, и все! Конечно, это дурно, но есть надежда, что со временем пройдет. Только позвонил бы Максим! Даже если он скажет: «Нет, мы с вами видеться больше не будем», ей все равно станет легче, так как для нетерпеливой Ракеты ожидание – это хуже всего! Но почему же он не звонит?
   Во второе воскресенье ноября Юлия отправилась в церковь. Диана в храме вела себя на удивление хорошо, а потому Юлия смогла спокойно помолиться, исповедоваться, причаститься и домой приехала умиротворенной, или, во всяком случае, гораздо спокойнее, чем была в последние дни. Диана тут же помчалась к компьютеру, а Николай опять был на фабрике – готовил к пуску систему отопления, – о чем Юлия жалела. Сейчас она с удовольствием приготовила бы что-то вкусненькое, они поели бы, проболтали! Казалось бы – это мелочь. Что-то съесть вместе, поболтать о чем-то, но ведь насколько это иногда приятно! Несмотря на то что сошлись с Николаем они поздно, родство душ, которое она чувствовала в юности, сохранилось до сих пор, а потому им иногда бывает так хорошо вместе!.. Но что поделаешь – Коля на работе, а значит, ей придется наслаждаться покоем одной.
   Юлия переоделась, сделала себе чаю, села в удобное кресло, вытянула уставшие ноги. Ах, хорошо! По привычке она глянула на экран смартфона. Нет, Максим не звонил. Как жаль! Впрочем, разве удивительно, что он не хочет ее видеть?
   Она сделала глоток, вздохнула. Было немного грустно, но душа не болела, как в последние дни. Юлия начала вспоминать ту лекцию, на которой видела сына в последний раз. О чем же его спросила одна девочка – полненькая такая, чернявенькая? Ага, вспомнила! «А как же быть с беременностями в результате изнасилования? Здесь вы тоже против аборта?»
   «Давайте смоделируем ситуацию, – ответил тогда Максим. – Ваш отец зарезал и ограбил соседа. К вам приходят и говорят: поскольку ваш отец совершил преступление, вы будете казнены. Сочтете ли вы такое справедливым? Не сочтете, конечно. А почему? А потому, что наказываться должен именно преступник. А ребенок, который сейчас во чреве матери, – это не преступник, это совершенно другой человек. Это не насильник, не часть его тела, а повторюсь – совсем другой человек! Его убивать-то за что?! Да, конечно, никто не вправе заставить женщину воспитывать ребенка, который будет постоянным напоминанием о пережитой травме. Но у нас же закон не запрещает оставить ребенка в роддоме? Да-да, это лучше, чем аборт! Быть брошенным плохо, но быть убитым – хуже. В миллион раз хуже!»
   Молодежь тогда пошумела – видимо, далеко не все были согласны с лектором. А после встал высокий, не по возрасту солидный мальчик в белоснежной рубашке и спросил басом:
   «Скажите, пожалуйста, а когда у ребенка появляется душа? Сразу после зачатия? Или на следующий день? Или через неделю? Или, может быть, через месяц?»
   Максим тогда улыбнулся.
   «Люблю умные, серьезные вопросы, – признался он. – Откровенно говоря, в Священном Писании нет точного ответа – так, чтобы до дня и часа. Но в любом случае человеческая, бессмертная душа у того, кого иногда несколько пренебрежительно называют плодом, зародышем или эмбрионом, появляется очень рано, не исключено, что и с самого момента зачатия. В Книге пророка Иеремии есть интересное место – это самое начало, первая глава, пятый стих. Бог обращается к Иеремии и говорит: Прежде, нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде, нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя: пророком для народов поставил тебя (Иер. 1, 5). Видите – человек еще не родился, а он был и познан Богом, и освящен! На мой взгляд, это не только доказательство того, что зародыш, эмбрион уже является человеком, но и указание на то, что душа появляется в теле малыша очень и очень рано. С точностью до дня, часа и минуты этого никто не знает, кроме Бога. Но смотрите, что сказано: прежде, нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя. То есть у Иеремии еще не было человеческого образа, он на человека-то и похож еще не был, как бывает на самых ранних сроках беременности, но он уже был познан Богом. И конечно, душа у него уже была, так как без души – кого познавать-то? Без души и Иван не Иван, и Мария не Мария, и Иеремия не Иеремия!»
   Юлия улыбнулась своим мыслям – все-таки приятно, что у нее такой умный сын. Конечно, лучше было бы, если бы все получилось по-людски – она родила его, воспитывала, учила… Но даже без этого ей очень приятно, что он не алкоголик, не наркоман, а образованный человек, занимающийся важным делом, и прекрасно занимающийся! Наверное, его приемные родители – замечательные люди!..
   – Мама, там в компьютере зависло что-то!.. – прозвучало рядом.
   Юлия от неожиданности вздрогнула. Она, оказывается, так ушла в свои мысли, что не заметила подошедшую Диану. Та была растерянной и даже испуганной. Юлии тут же стало стыдно – ну надо же! Испугала бедного ребенка! Нет, надо исправляться, надо! В последние недели у нее с этим совсем плохо, но у святых отцов много говорится о том, что если ты упал, то должен встать, и если ты грешил вчера, то сегодня должен постараться положить начало исправлению.
   – Хорошо, Диана, я сейчас посмотрю, – мягко сказала Юлия, поднимаясь с кресла.
   Она шла в комнату, не обращая внимания на то, что всегда такая быстрая и шустрая девочка почему-то плетется сзади, хотя в другой момент это насторожило бы ее.
   Заходя в комнату, Юлия не догадалась вспомнить мудрые слова Антония Великого, который советовал христианам ждать искушений всегда, вплоть до смертного часа -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Диавол не дремлет и старается подбить христианина на грех в любой момент. Особенно радует лукавого падение христианина как раз после посещения им храма: вот человек молился, причастился, вроде бы на лестнице, ведущей в Небо, чуть выше поднялся, а тут раз! – потерял контроль над собой и согрешил. Словно чистым вышел из бани, но поскользнулся и шлепнулся в грязную лужу! Ах, если бы Юлия вспомнила об этом и приготовилась! Ее же любимый святой авва Дорофей учил, что после каждого доброго дела человека ожидает искушение -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, а значит, и после Святого Причащения Юлия должна была ждать атаки сатаны! Причем поскольку легче всего в ней вызвать приступ гнева, значит, скорее всего, именно на гнев ее и станет подбивать лукавый! Но Юлия была расслабленной и ничего такого не ждала.
   Подойдя к компьютеру, Юлия глянула на экран и застыла.
   На экране была вовсе не детская игрушка! Это была программа, которой Юлия очень дорожила. Делал ее по личному заказу Юлии один программист, и была она крайне удобной. Касалась она баланса фирмы «Мебель-прогресс», и программист учел все до одной статьи прихода и расхода. Достаточно было ввести несколько цифр, и Юлия без всяких бухгалтеров видела, приносит на данный момент фирма прибыль или убыток. «Не посоветовавшись» с программой, Юлия не принимала ни одного крупного заказа. Более того, выставить максимально удобную цену за продукцию (так, чтобы и в убыток не работать, но и покупателя заоблачными цифрами не вспугнуть) Юлии помогала тоже эта программа. В общем, без нее Юлия была как без рук, и вот теперь, как выяснилось, глупая семилетняя девчонка влезла и как-то умудрилась все испортить! Теперь на экране творилось что-то несусветное, и самой Юлии было ни в коем случае не разобраться. Помог бы автор – прекрасный программист, но вот беда – в прошлом году он разбился, гоняя по ночному городу на своем супермодном мотоцикле. Юлия тогда не всплакнула, конечно, но очень расстроилась. Честное слово, будь ее воля, она запретила бы эти «байки» – сколько хороших людей из-за них погибли! Вот кто теперь наладит программу, а?
   Все благодушное настроение Юлии улетучилось в один миг, гнев накрыл ее мощной волной и поработил полностью. Она тут же принялась во весь голос орать на сжавшуюся от страха Диану:
   – Ты что это делаешь, а?! Ты зачем сюда полезла?! Тебе разрешили только играть в свою игрушку, и все! А ты полезла, куда тебя не просили, и испортила! Дрянь ты этакая! Да ты знаешь, какие у меня в этом компьютере документы хранятся?! Если бы ты их удалила, я тебе не знаю что сделала бы! А эта программа! Я без нее не могу, а теперь ее, быть может, никто больше и не наладит!
   – Мамочка, не бей! – взвизгнула Диана, закрывая лицо ладошками.
   Этот крик поднял гнев Юлии на еще большую высоту – волна стала настоящим цунами.
   – Да я тебя никогда и не била, что ты закрываешься-то?! – срывая голос, завопила она. – Хотя, быть может, и надо было бы хорошенько отходить тебя ремнем! Значит, так – к компьютеру больше не смей приближаться! Ни сегодня, ни завтра – никогда! И гулять не пойдешь. Сегодня, и завтра, и… Неделю не пойдешь, целую неделю! А теперь – марш на кухню мыть сковородку!
   – Мамочка, я сковородку не умею! Я – только тарелки! – был плаксивый ответ.
   – Ничего, научишься! – бушевала Юлия. – Надо чаще заставлять тебя делать что-то полезное, может, толку больше будет! А я тебе потакаю, все тебя жалею! Немедленно на кухню! А потом будешь учиться еще чему-нибудь. Не беспокойся, я найду чему!
   Неизвестно, чем закончилась бы эта вспышка гнева Ракеты, как вдруг в кармане халата зазвонил телефон. Юлия выхватила трубку, думая о том, что, если это Паша, она его тут же убьет – через телефон, на расстоянии. Но нет – на экране было написано: «Максим».
   Дрогнувшей рукой Юлия тут же нажала на экран, включая прием.
   – Алло? – сказала она тихо, стараясь, чтобы в голосе не было и следа от раздражения, терзавшего ее всего лишь секунду назад.
   В трубке послышалось холодное, официальное:
   – Юлия Владимировна?
   Горло саднило, и потому перед ответом ей пришлось откашляться.
   – Да, это я, Максим. Слушаю вас, – сказала она через несколько секунд.
   А сама подумала, что Максиму наверняка тоже неловко, поэтому он и говорит с ней так официально, тоном, принятым в офисах.
   – Я согласен с вами встретиться, – сообщил Максим. – Давайте прикинем, когда это удобнее. У меня работа и лекции, да и вы, я уверен, тоже часто бываете заняты. Давайте подумаем, когда у нас с вами и вашим супругом совпадают «окна» в рабочем графике.

Глава 8
Поговорили…

   Встречу назначили на вечер четверга – именно в этот день у Николая был выходной, у Максима образовалось «окно» в его расписании лекций, ну, а Юлия как владелица предприятия график себе устанавливала сама. К приходу сына она заварила несколько видов чая, а также поставила на стол шесть разновидностей печенья.
   – Юль, может, мы оливье в супермаркете купим или просто колбасы с кило? – глядя на столь «шикарный» ужин, проворчал Николай. – Не знаю, как ты, а я таким не наемся!
   – Максим просил ставить на стол только чай и печенье, – ответила Юлия. – Он колбасу да и многое другое есть просто не может – у него панкреатит -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

.
   – Ну и пусть не ест, разве я его заставляю?! Но я-то – ем. У меня-то никакого панкреатита нет! С какой стати я должен давиться овсяным печеньем, Юлька? Мы что, совсем обеднели и не можем купить кусок мяса?
   – Купить – можем. Но – потом! – отрезала Юлия. – Мяса ведь может хотеться и Максиму, а ему нельзя! Вот как он будет себя чувствовать, глядя на то, как ты оливье трескаешь или колбасу, а?
   Николай обиженно засопел носом, но замолчал.
   Он совершенно не чувствовал своей вины за то, что приключилось тогда, в январе 1993 года. А вот Юлия чувствовала, да еще какую! Именно поэтому просто не смела нарушить указание сына. Вдруг и панкреатит – как и церебральный паралич – является именно следствием того, что она пошла на аборт?! Поэтому, если бы Максим сказал, что ест исключительно морскую капусту, на столе была бы именно морская капуста, и ничего более.
   Юлия пыталась разложить печенье на тарелку так, чтобы было красиво. Этому мешала Диана – она таскала печенье и ничуть не смущалась тем, что это не оливье и не кусок мяса. Она уже знала, что скоро в гости придет один дядя и она тут же должна будет удалиться в детскую – дабы не мешать взрослым.
   Раньше ее усадили бы за компьютер, но теперь он был под запретом. Зато Диане купили несколько наборов с пазлами, и ей было указано – из детской не появляться, пока не сложит все. Строптивой Диане такое было не по нраву, но она видела – мама почему-то сильно волнуется, а потому лучше ее лишний раз не злить.
   Наконец прозвучал дверной звонок. Юлия мельком глянула на часы. Ровно шесть вечера – Максим был удивительно точен. Чувствуя, что ноги стали ватными, она пошла открывать.
   Обычно в гости приносят коробку конфет или еще что-нибудь подобное, Максим же явился с пустыми руками. Ему тоже было явно неловко, и потому он был хмур и напряжен.
   – Добрый вечер, Максим, – сдавленным, чужим голосом произнесла Юлия. – Проходи…те, пожалуйста.
   – Здравствуйте, Юлия Владимировна.
   Тон его был насторожённым. «Как будто пришел в логово врага», – промелькнуло в голове у Юлии. В некотором смысле так оно и было тогда, много лет назад, она действительно поступила со своим сыном как враг. Но теперь-то все не так, все в прошлом – разве нет? Хоть бы он улыбнулся, что ли…
   – Познакомьтесь – это Николай Сергеевич, – сказала Юлия. – Он… м-м… Ваш отец.
   Мужчины пожали друг другу руки.
   – А это Диана. Наша приемная дочь.
   – Привет, Диана. – Максим деревянным движением потрепал девочку по волосам – видно было, что опыта общения с детьми у него нет.
   Но Диана ничуть не смутилась.
   – Здравствуйте, дядя Максим! Хотите, я покажу вам своего медведя? Мама купила мне медведя, он мягкий. И большущий! Черный, а на груди белая полоса. Папа сказал, что этот медведь особый, гималайский! Он живет в горах, там, где есть лес, он на зиму спускается со своих гор, и…
   – Диана, ты покажешь своего медведя потом, – тихо, но непреклонно распорядилась Юлия. – Иди в детскую, тебя ждут твои пазлы.
   Девочка скривила гримаску, но ослушаться не посмела. Ей пришла в голову мысль, что из детской можно легко проскользнуть в мамин кабинет, включить компьютер и начать играть в любимую игрушку. Впрочем, девочка тут же отбросила эту мысль – мама сейчас вон какая строгая! За непослушание можно крепко схлопотать! То есть мама с кулаками не кидается, конечно, но кричит страшно и может кричать долго. Лучше пока действительно заняться этими скучными пазлами.
   Диана прошла в детскую, а взрослые уселись за стол.
   – Максим, вам какой чай? – спросила Юлия. – Черный? Зеленый? С бергамотом?
   – Мне все равно. Любой чай, лишь бы горячий.
   – А я налью себе с бергамотом, – сказал Николай. – И представлю, что это оливье.
   Услышав про оливье, Максим глянул на Николая удивленно, а Юлия даже и бровью не повела – ей сейчас было не до Коли и его подколок. Нашел время шутки шутить!
   Разлили чай по чашкам, начали медленно прихлебывать его, поглядывая друг на друга. Разговор не клеился, что и неудивительно. Чужим людям трудно вести беседу друг с другом именно потому, что они чужие, нет общих интересов, а значит – и общих тем для разговоров. А если между ними стоит еще и такая «мелочь», как попытка убийства два с половиной десятилетия назад, то легкая, непринужденная беседа не получится и подавно.
   Один Николай, не чувствовавший за собой вины, вел себя свободно. Напившись чаю и перекусив печеньем, он начал спрашивать Максима о самых банальных вещах – в чьей семье он воспитывался, где учился, кем сейчас работает. Максим коротко, в нескольких предложениях рассказал о Екатерине Максимовне и Петре Кирилловиче, о том, что ремонтирует сейчас телевизоры и компьютеры, сколько примерно зарабатывает. В наше время некоторые люди скрывают эту информацию – одни стесняются, что мало, другие не хотят вызвать зависти окружающих потому, что много. Максим же из своих доходов секрета не делал.
   – Дом у тебя с газом или печку топишь? – продолжал допытываться Николай.
   Он говорил Максиму «ты» и ничуть не смущался этим. Юлия же не могла этого произнести. «Ты» подразумевает какую-то близость, а какая уж близость, если так получилось тогда, страшной зимой 1993-го! Поэтому, подливая Максиму чаю, она говорила ему только «вы», как чужой человек чужому человеку, какими они, собственно, и были.
   – В доме твердотопливный котел, – отвечал Максим.
   – В твердотопливных котлах я разбираюсь, уже много лет с ними вожусь – вон, у твоей маман на фабрике! – усмехнулся Николай. —
   И что в котел суешь, Максим? Дрова? Уголь? Или брикеты какие?
   – В основном дрова. Но в прошлом году попробовал брикеты из шелухи подсолнечника. Ничего, нормальная штука, топить можно.
   – Можно, можно. Но газ все-таки лучше – меньше возни. На вашей улице есть газ?
   – Нет, не проведен. Но он есть на соседней.
   – Так, может, провести? Чтобы с углем да брикетами не мучился?
   – Это дорого, Николай Сергеевич. Я неплохо зарабатываю, но на газ мне придется откладывать много лет. Лучше уж дрова да брикеты, как было. Я привык уже, и меня это не напрягает.
   – Да ладно тебе – «не напрягает»! Чего молодому парню с дровами-то и прочей чепухой возиться! С газом мы тебе поможем. Юль, дадим молодому человеку денег на газ?
   Юлия густо покраснела. Ей не жалко было денег, она бы Максиму и новый дом построила! Но почему же Николай с его мужской толстокожестью не понимает, что сейчас не время говорить о деньгах?!
   Сломать бы лед, эту корку отчуждения, которую она так явственно ощущает между собой и Максимом!
   Но как же Максим похож на Николая в молодости! Тот же нос, тот же высокий лоб, та же фигура, та же линия скул, и глаза – ну просто один в один! О чем она думала тогда, в 1993-м?! Эх! Как много сделано не так, как много потеряно, и главное – винить ведь некого, кроме самой себя! Да, конечно, она попыталась бы воздать Максиму за его страдания сторицей, но для этого сначала нужно было наладить обычные человеческие отношения. Если только их вообще можно наладить!.. А деньги на газ в доме – это все позже, позже!
   – После подумаем, – сказала она быстро. – Максим, подлить вам еще чаю?
   – Да, если можно, – официальным тоном ответил Максим, которому разговор о деньгах тоже был неприятен.
   Если бы этот разговор затеяла Юлия, он, пожалуй, подумал бы, что она хочет купить себе его прощение. Но Николай Сергеевич, очевидно, ничего такого не имел в виду. Простой мужик – видит проблему и сразу же пытается ее решить. В этой простоте было много искренности, и Максим подумал, что Николай Сергеевич (он даже в мыслях не мог назвать его «отцом» – по крайней мере, пока) ему, пожалуй, симпатичен. А вот Юлия Владимировна… Да, с Юлией Владимировной всё сложнее…
   Нередко человек, являющийся хорошим рассказчиком, например лектором, совершенно не умеет слушать других людей. Максим Воеводин был не из таких – во всяком случае, во время споров об абортах он пытался услышать собеседника, понять логику его аргументов, найти в них главное. Сейчас же ему почему-то было трудно сосредоточиться на разговоре. Отвечая на простые вопросы Николая Сергеевича (отца? отца?! этот простоватый, симпатичный, но совершенно чужой человек и есть мой настоящий отец?! как странно!), он украдкой рассматривал квартиру Юлии и представлял, что именно здесь, оказывается, могло пройти его детство.
   В этом он ошибался – если бы Юлия тогда не пошла на аборт, то вряд ли стала бы женой давно забытого всеми Валерика, а изначально эта квартира ведь была приобретена именно им. Но Максим таких подробностей из жизни своей настоящей матери не знал.
   Он не пленялся тем, что квартира богата. Максим Воеводин был из той, не слишком многочисленной категории людей, которые не мечтают о богатстве, причем это качество не является следствием самодисциплины или аскетики – они просто не мечтают, и все, родились такими. Просто остро захотелось хотя бы представить себе детство, которое у него могло быть. То, которое у него украла эта высокая, элегантная, немолодая уже женщина, постоянно смотрящая на него глазами побитой собаки.
   Нет, Максим ни в коем случае не был несчастен с Еленой Максимовной и Петром Кирилловичем и не перестал любить их, когда узнал, что с биологической точки зрения они не являются его родителями. Просто каждому человеку иногда нравится помечтать, и на Максима мечтательное настроение навалилось прямо сейчас, во время чаепития с Юлией и Николаем. Вопросы Николая были предельно просты, и для ответа не требовалось каких-то долгих раздумий, и потому они не мешали мечтам Максима. Он прихлебывал чай, изредка заедая печеньем, и при этом выдумывал себе другое детство, словно примерял на себя ранее не ношенную одежду. Картины этого никогда не существовавшего детства проплывали перед его мысленным взором, словно он видел их наяву.
   Вот он проходит через эту большую комнату с футбольным мячом – очень качественным и дорогим, сделанным в Пакистане. Именно в Пакистане делают отличные футбольные мячи – так уж традиционно сложилось. Сколько же лет ему, Максиму, в этой мечте? Лет восемь, пожалуй. Он идет играть с приятелями, и никто не называет его Хромоножкой или Мойдодыром, так как никакого детского церебрального паралича у него нет.
   Вот он, чуть постарше, тянет через комнату санки. Зима все-таки на дворе, снегу насыпало целую гору, для санок самое время.
   Вот он подростком собирается на свидание с одноклассницей. Первое свидание, и он волнуется. Причесывается вот перед тем большим зеркалом, а на столе лежит букет цветов, который он купил барышне заранее. Хороший букет – розы крупные, белые, с притягательным желтоватым оттенком. Никогда в этой жизни он не дарил одноклассницам таких роз, да и никаких других тоже…
   Представляя все это, Максим заметил, как из детской с вороватым видом тихонечко выскользнула Диана и, словно мышка, прошмыгнула в другую комнату – в кабинет матери. Девочка сложила все пазлы, и просто так сидеть в своей комнате ей было невыносимо скучно! Максим увидел это мельком, краем глаза и тут же забыл – он был во власти своих фантазий.
   Мечты иногда бывают недушеполезны, так как вызывают низменные эмоции. Вот и с Максимом сейчас происходило то же самое: по мере того как перед глазами проплывали картины выдуманного детства, в душе накапливалось раздражение. Это детство у него украли, отняли, и отняли несправедливо! Он ничего не сделал, а его обрекли на мучительную смерть в сырой яме, в которую закапывают части тел малышей, убитых абортами! За что? За что?!
   Поддавшись своим мыслям и мечтам, Максим совершенно отвлекся от происходящего за чаепитием и пару раз ответил невпопад. Кроме того, он совершенно не заметил, что Николай перестал его о чем-то спрашивать. У людей с развитым воображением это иногда бывает: замечтается такой человек да и выпадет из реальности. Он не обратил внимания на то, что сейчас Николай молчит и глядит в пол, а Юлия – сбивчиво и путано – начала говорить о том, что очень сожалеет о случившемся в том далеком январе. Что она понимает, насколько трудно ему ее простить, но надеется, что он все же простит. И что когда-нибудь – конечно, не сейчас, но хотя бы в будущем – он, Максим, назовет ее мамой. Она просто мечтает об этом, и…
   Максим вздрогнул и вернулся в реальность.
   – Что вы сказали? – спросил он тихо. – Вы мечтаете – о чем?!
   – О том, чтобы вы когда-нибудь назвали меня мамой, – растерянно проговорила Юлия.
   В ответ на это раздражение, копившее в душе Максима, вдруг вмиг словно закипело и тут же прорвалось, как гной из воспаленной раны.
   – Мамой? – проговорил он вставая. – Мамой?! – Теперь он перешел на крик. – У меня уже была мама! Она взяла меня, никому не нужного, и выходила. Они с отцом дали мне всё: кормили, лечили, утешали, избавляли от одиночества, на которое я был бы обречен, окажись в детском доме. А что сделала ты? Что ты сделала?!
   Разгорячившись, Максим принялся кричать в полный голос и стал еще больше похожим на Николая в моменты, когда тот сердится. Он впервые в разговоре с Юлий перешел на «ты», до этого он говорил ей – чужой ему женщине – «вы», и никак иначе.
   – Ты убила меня! Да, у тебя не получилось, но это только Божия воля, и никак иначе; твоей заслуги нет ни на грамм в том, что я выжил. У меня хромая нога и рот кривой – это все из-за тебя! Ты хотя бы представляешь, сколько мне пришлось работать, чтобы научиться правильно говорить?! А ведь это последствия ДЦП, которым ты меня наградила, а настоящая мама пыталась меня от этого излечить – по массажистам всяким меня таскала, и… В общем, не важно! А ты! Ты раствором соли меня залила и подыхать оставила! Небось радовалась тогда, что так ловко от меня избавилась, да? За что ты так со мной?! За что?! Что я тебе сделал? Я ведь слова тебе плохого не сказал, я ведь даже не заплакал ни разу, спать тебе мешая! Не нужен был тебе ребенок, так отдала бы меня в детский дом. Это было бы лучше в миллион раз, в миллиард! А ты – убивать, да?! А теперь хочешь, чтобы я мамой тебя назвал?! Тебя – тварь бездушную?! Нет в мире ничего худшего, чем когда тебя, беспомощного, убивает собственная мать! Ты понимаешь?! Ты это понимаешь?!
   – Понимаю. Максим, не кричи, пожалуйста, – жалобно попросила она, вжимаясь спиной в стул.
   Теперь и Юлия впервые назвала сына на «ты».
   – Не кричи? Не кричи?! Ты – убийца, ты – моя убийца, и мне еще и не кричать?!
   – Теперь ты убиваешь меня, Максим, ты, а не я, – тихо и обреченно пробормотала она.
   – Да?! Какая ты нежная, оказывается, от слов умираешь! А в насыщенном растворе соли поплавать не пробовала?! Но даже если я тебя сейчас и убиваю, то за дело, и скажи, что нет! А ты меня за что убивала?! За что?! За что?!
   Распаляясь все больше, он в то же время понимал, что как христианин не должен говорить такое. Более того, он ведь еще совсем недавно хотел простить свою мать, поступить по примеру Самого Господа. Но ничего не получалось – Максим сорвался и теперь не мог остановиться. Вся его огромная обида на мать выплескивалась сейчас в этих жестоких словах.
   Максим говорил еще что-то, уже совсем бессвязное, рвал и метал, орал, махал руками. Юлия посмотрела на Николая – не защитит ли он ее, но тот не защищал, понимая, что Максим в своем праве и рано или поздно он все равно высказал бы Юлии то, что о ней думает. Где-то в середине речи Максима из материнского кабинета показалось испуганное лицо Дианы, но она быстро решила, что к раскричавшимся взрослым лучше не соваться, и спряталась, плотно прикрыв за собой дверь.
   Юлия же сидела, закрыв лицо руками, плечи ее дрожали. Она не видела сына, бросавшего ей одно обвинение за другим. Но не слышать его слов она не могла, и слова эти летели в нее, как камни во время камнепада, – тяжелые, страшные и неудержимые. Она не просила пощады, зная, что не получит ее. Больше двадцати лет назад она обрекла сына на мучительную казнь. Теперь он судил ее, нанося удары прямо в душу – один за другим, один за другим, один за другим… И казалось, что ударам этим не будет конца.

Глава 9
Я никуда тебя не отдам!

   Но в нашем мире все когда-нибудь заканчивается. Закончилась и горячая, страстная, сбивчивая, непродуманная обличительная речь Максима Воеводина. Накричавшись вдоволь, до головной боли, до хрипоты в горле, он выскочил из квартиры своих биологических родителей настолько быстро, насколько позволяла больная нога. Дверью он хлопнул так, что, казалось, затряслись стены и дорогие натяжные потолки. Юлия все так же сидела, закрыв лицо руками. Она не плакала, но плечи у нее вздрагивали, и было холодно, словно внезапно наступила зима и прямо в квартире выпал снег.
   Слова Максима больно ранили ее. При этом она прекрасно понимала: обвинения, брошенные ей сыном, справедливы и ею полностью заслужены. Она и сама нередко говорила себе что-то подобное, вспоминая тот давний и такой трагичный выбор. Но, оказывается, есть разница! Если ты сама ругаешь себя – это одно. Если же другой человек говорит тебе в глаза то же самое – это гораздо более обидно. Перенести слова другого, сказанные о тебе, нелегко. Даже если это правда.
   Ее одолевало вполне естественное для человека желание оправдаться. Но она останавливала себя: святые отцы учат не искать оправдания своим грехам, а, наоборот, осуждать себя прежде, чем Бог осудит на Своем Суде. «Мы должны благодарить Бога за все случающееся с нами, всегда укоряя самих себя и говоря, как сказали отцы, что если случится с нами нечто доброе – это дело Божия Промысла, а если злое-то, это за грехи наши», – так сказал авва Дорофей -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. По словам любимого святого пыталась поступить и Юлия, тем более что все сказанное Максимом было чистой правдой, и крыть здесь было абсолютно нечем. Максим прав. Но как же больно ранили ее слова сына!
   Ей почему-то вспомнился эпизод из той лекции в коммерческом техникуме, после которой она набралась смелости подойти к нему. Два раза имела возможность – и не решалась, а в третий все-таки смогла.
   Тогда какая-то девочка сказала ему:
   «Запрещать аборты ни в коем случае нельзя. От этого возрастет количество криминальных абортов, а у них высокая смертность. Власти не запрещают аборты для того, чтобы не умирали молодые женщины».
   «Я вообще-то не в парламенте, – ответил тогда Максим. – И пришел сюда не для того, чтобы власти что-то там запретили или не запретили, хотя, конечно же, я сторонник того, чтобы аборты были приравнены к обычному убийству, а читаю лекцию для того, чтобы этот страшный грех не делали лично вы. Что же до молодых женщин… А ничего, что любая молодая женщина, решающаяся на аборт, убивает человека? Или все это мелочи? Главное – облегчить убийце процесс убийства, чтобы убийца мог убивать безопасно для себя?! Проведем аналогию, девушка. Скажите, вы хотите, чтобы молодые женщины или мужчины – скажем, ваши сестры, братья, подруги, друзья – гибли от некачественно сделанных наркотиков? Многие наркоманы гибнут ведь не от передозировки, а от того, что та дрянь, которую они себе ввели, была плохо приготовлена. Итак, девушка, вы этого хотите?»
   «Нет, конечно!» – прозвучал ответ.
   «Тогда, следуя вашей логике, мы должны легализовать наркотики, наладить их производство по строго определенным стандартам! – сказал Максим. – То есть сделать все, чтобы ваши сестры, братья, друзья, подруги могли получать качественный героин или что там в мире наркотиков еще есть… Кстати, в случае легализации цена на наркотики неминуемо упадет, так что ходить “убитым полностью” сможет любой подросток, причем сутками напролет! Так как, девушка? Будем создавать политическую партию и бороться за легализацию всего и вся? Чтобы от некачественных наркотиков никто не умирал?»
   «Я не это хотела сказать…» – начала девушка, но Максим перебил ее, хотя, конечно, не должен был этого делать.
   «Ах, не это! – воскликнул он. – Вы все-таки не хотите легализации наркотиков?! Хотя есть основание предполагать, что в этом случае количество смертей от плохо приготовленной наркоты уменьшится в разы?! Вы, вероятно, за скучное просвещение и нудные лекции – мол, сестра-подружка, не употребляй наркотики и не умрешь в расцвете лет, вколов себе в вену какую-то гадость, да? Ну, значит, именно так стоит поступить и в вопросе с абортами, девушка!
   Нужно просто убедить молодых женщин обходить абортарии стороной, чем я, кстати, и занимаюсь. Ведь все просто, друзья! Не употребляй наркотики – не примешь смерть от плохо приготовленной “дури”. Не пей водки – и не окажешься в морге, хлебнув некачественного пойла, приготовленного в какой-то подворотне! Не делай абортов – и не умрешь от них! Кстати, умирают ведь не только от криминальных абортов, но и от вполне легальных, сделанных в обычных больницах. Реже, конечно, но все равно умирают. Ведь все просто как дважды два. Не становись убийцей – и не умрешь в процессе убийства! Ну разве нет?!»
   Девушка в тот раз стушевалась и ничего не ответила. И вот теперь, сидя на стуле и закрыв лицо руками, вздрагивая от невесть откуда взявшегося озноба, Юлия думала: «Прав Максим, и в этом – прав! Не торопись в абортарий, не убивай собственных детей – и никогда не услышишь в свой адрес слово “убийца”!»
   Сколько же людей являются участниками и соучастниками убийств малышей через аборты во всем мире?! Явно многие миллионы. Беременные женщины, не желающие отягощать свои жизни детьми. Мужчины, не желающие брать на себя ответственность за дитя, зачатое ими. Стареющие мамы-папы этих женщин и мужчин, стремящиеся попозже стать бабушками и дедушками. Врачи и медсестры, работающие в абортариях. Политики, которые могли хотя бы попытаться запретить аборты, но не пытаются. Все они рискуют в день Суда Божия услышать слово «убийца» от тех, кому они не дали появиться на свет! Как же им станет больно и страшно тогда, ведь обвинителями будут самые беспомощные существа на земле, а Господь сурово наказывает тех, кто убивает слабых! Кто не верит, пусть вспомнит историю царя Давида, убившего Урию, а также царицы Иезавели, убившей Навуфея! -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Причем как бы не вышло так, что грех людей, замазанных абортами, будет больше, чем Давида или Иезавели, ведь те убивали чужих, а эти – своих.
   Все эти миллионы людей услышат «убийца» от собственных детей тогда, а она услышала сейчас. Справедливо, справедливо! Но как же больно…
   – Юль, я схожу в магазин? – раздался тихий голос Николая. – Чего тебе купить, а? И подумай – какой фильм тебе хотелось бы посмотреть?
   Николай прекрасно знал Юлию и понимал: сейчас ей особенно тяжело. Иногда в такие минуты людям помогают самые простые вещи. Вот так и с Юлией – после сильного стресса ее могла успокоить вкусная еда и какое-нибудь кино. Он думал, что она выберет что-нибудь классическое, вроде «Римских каникул» -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

или «Служебного романа». Ну и еда должна быть очень вкусной, чтобы жевать, пялиться в экран и забывать свои горести.
   – Не знаю, – сказала она, всхлипывая и вытирая покрасневший нос. – Купи… М-м… Купи курицу гриль, а?! Огромную-преогромную и очень горячую! Сладкого ничего не покупай, не хочу я никаких тортов.
   – Хорошо, куплю курицу, – легко согласился он. – А семечек?
   – Да, возьми и семечки. Крупные и соленые.
   – Хорошо, будут тебе соленые. А что мы думаем насчет кино?
   – Давай посмотрим… Давай посмотрим фильм из «Бондианы», а?
   – Из «Бондианы»?! – удивился Коля. – Ты же, Юлька, фильмы про Джеймса Бонда терпеть не можешь! Как и всякие там «Звездные войны» или «Крепкие орешки».
   – Не могу, – согласилась Юлия. – Но я в детстве смотрела про Бонда что-то интересное. Как же назывался фильм… Что-то вроде «Не говори прощай»… Или нет. «Не говори никогда», кажется -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Я одно помню – там у главного преступника был обалденный кот. Белый и очень пушистый. Злодеи, кажется, какие-то там бомбы похитили или что-то в этом роде.
   – Ладно, пусть будут похищенные бомбы и пушистый кот, – легко согласился Николай. – А если не понравится, включим что-то другое. Я пошел, Юлька, а ты ищи пока кино, ага?
   – Хорошо, – кивнула та.
   Когда за Николаем закрылась дверь, она встала и побрела в свой кабинет, где был компьютер. Предстояло сделать вещь простейшую – найти фильм, скачать его на флешку и после смотреть с флешки на большом экране телевизора. Юлия вошла в комнату и остановилась на пороге. Диана, о которой она совсем забыла, сидела за компьютером и остервенело тыкала пальчиками в кнопки. Заметив на пороге мать, девочка вжала голову в плечи.
   – Оно опять зависло, – пробормотала она.
   В три шага Юлия преодолела расстояние от порога до компьютера, развернула экран к себе и посмотрела на него. У Юлии непроизвольно сжались кулаки – случилось самое худшее из того, что могло случиться. Диана зачем-то залезла к ней в документы, что-то наклацала и, кажется, даже что-то удалила. Документы эти были Юлии очень нужны. И быть может, некоторые из них восстановить уже не удастся, что грозило не крахом бизнеса, конечно, но кучей неприятностей.
   – Ах ты дрянь такая! – пробормотала Юлия.
   В глазах у нее потемнело. Волна гнева накрывала Юлию, да волна огромная, ранее не виданная, которая, казалось, готова была заполнить всю душу – полностью, без остатка.
   – Мама, я больше не буду! – поспешила заверить ее перепуганная Диана.
   Глаза Юлии сверкнули.
   – Конечно, не будешь! – прошипела она. – Ты просто не сможешь!
   Она схватила девочку за руку и потащила из-за компьютера. Диана зацепила локтем монитор, и тот с грохотом свалился на пол.
   – Мама, прости, я сейчас уберу! – завопила девочка.
   – Не надо! – все так же шипя, выкрикнула Юлия. – Больше ничего не надо! Несносная девчонка! Чудовище! Я сыта тобой по горло!
   И она поволокла Диану к выходу из квартиры, на ходу захватив модную куртку, в кармане которого держала свои ключи. День сегодня, конечно, сравнительно теплый, но все же ноябрь на дворе, не идти же в одном легком свитере. А девчонка и так одета довольно тепло, да и пройти всего-то ничего – до машины.
   Диана тут же почувствовала неладное – она никогда не видела маму в таком состоянии.
   – Мамочка, я больше не буду! Мамочка, я больше не буду! – лепетала она.
   Слезы текли по щекам ребенка, но Юлия была непреклонна. Не говоря ни слова, она выволокла девочку в коридор, захлопнула за собой дверь и потащила малышку по лестнице.
   И тут Диана испугалась по-настоящему.
   – Мама! – завопила она в полный голос, и ее крик эхом отозвался на всех этажах. – Куда мы идем?! Я не хочу, мама!
   – В детский дом! – коротко ответила Юлия.
   – Как – в детский дом?! Зачем?!
   – Затем, что сил моих нет! Ты издевалась надо мной почти полгода! Каждый час, каждый день издевалась! Я больше не могу!
   Они почти бежали по лестнице – Юлия, которую словно гнал вперед какой-то демон, и Диана, которая пыталась вырвать ручку из сильной ладони матери, но не могла.
   – Мама! Ты что, отдашь меня?! – сквозь слезы кричала девочка. – Оставишь меня в детском доме, да?!
   – Да!
   Они как раз проскочили несколько лестничных пролетов, до выхода в холл оставался всего один.
   – Мамочка! Не отдавай меня! Не оставляй меня там! – взмолилась Диана. – Я буду хорошей! Мамочка-а-а!!!
   – Не вопи, не поможет! – отрезала Юлия.
   – Мамочка!!! Не отдавай меня-а!
   Они проскочили холл – консьержка проводила их испуганным взглядом. Юлия ногой толкнула тяжелую дверь на улицу. Оставалось пройти метров тридцать, не больше… Там стояла Юлина машина.
   Конечно, на улице оказалось много народу – ведь на улице, быть может, последний теплый вечер ноября. Скоро зима – разве потом погуляешь всласть?
   Какие-то старушки сидели на лавочке – Юлию никогда не интересовали соседи, поэтому она и не знала, кого из них и как зовут. Невдалеке было несколько мамочек, гуляющих с колясками. Чуть дальше пара мужиков, деловито покуривающих рядом с урной. Еще дальше – какой-то старичок со смешной собакой таксой…
   – Мама-а! Пойдем домой!!! Не отвози меня туда-а!!! – неслось по всему двору.
   Юлия была непреклонна. У нее был настолько решительный вид, что никто даже и не подумал ее останавливать. Мог бы это сделать Николай, но он как раз в это время выбирал в супермаркете горячую курицу гриль.
   – Мама!!! Не отдавай меня-а!!! Ну пожалуйста!!! Пожалуйста!!! Пожалуйста!!!
   До машины оставалось всего-то десять метров, когда Юлия вдруг остановилась. Она словно увидела себя со стороны.
   «Что ты делаешь? Ты ведь прекрасно знаешь, что возвращать ребенка в детский дом нельзя. Это страшно травмирует девочке душу, быть может, она больше никогда и никому не сможет поверить. Да, тебе с ней нелегко. Ну так никто и не обещал тебе, что будет легко! Тебя же предупреждали – ребенок непростой. Сама решилась взять его в свою семью, а теперь что? Да, сегодня у тебя трудный день, Максим наговорил тебе обидных слов. И что, теперь ты будешь вымещать все это на Диане? Мстить семилетнему ребенку? Да, ты решительна и можешь отвезти малышку в детский дом. Но тогда, больше двадцати лет назад, ты тоже была очень решительна. И что, эта решительность принесла тебе счастье?»
   – Мамочка! А почему мы стоим? – раздалось рядом.
   И в этом тихом вопросе семилетней девочки Юлии послышалась надежда – может, мама передумала? Может, все-таки не отвезет в детский дом и не отдаст? Диана делала над собой героические усилия, чтобы не плакать и не сердить маму, но все равно не выдержала, громко всхлипнула и заплакала опять.
   Юлия развернулась к Диане и опустилась на корточки, обнимая ее.
   – Прости меня, пожалуйста, – пробормотала она. – Я никуда тебя не повезу. И никому не отдам! Мы будем жить вместе, и я больше никогда не стану грозить тебе детским домом. Никогда! Обещаю!
   – И я обещаю! – прошептала Диана, все еще плача, но при этом обнимая Юлию за шею горячими ручками. – Я постараюсь вести себя хорошо, правда!
   Она говорила это на полном серьезе, думая, что и на самом деле всегда будет послушной. Юлия, конечно, понимала, что это не так, – Диана, разумеется, будет по временам вести себя плохо, и если изменится, то вряд ли скоро. Но это было уже не важно.
   – Я люблю тебя, мамочка! – сказала Диана, вытирая ладошкой слезы со щек.
   – А я тебя, доченька!
   Так, обнявшись, они стояли на улице не меньше минуты. Наверное, невольные свидетели потом очень долго обсуждали эту сцену, но Ракете было все равно. Наконец Юлия поднялась.
   – Пойдем домой, хорошо? – сказала она Диане. – Скоро папа принесет горячую и вкусную курицу, мы съедим ее, а потом будем смотреть кино.
   Мимоходом она подумала, что кино может не состояться из-за испорченного монитора, но это было не важно. Важным было другое: она смогла себя остановить, и это, наверное, было самым лучшим из того, что она сделала за последние годы.
   – Пойдем, мама! – ответила Диана. – Хочешь, я помогу тебе мыть посуду?
   – Хочу. А завтра мы поедем в парк, гулять. Насладимся в последний раз осенью, а то завтра может зарядить дождь на несколько дней, а потом снег… Поедем?
   – Конечно, поедем!
   И они отправились домой. Слабое ноябрьское солнце уже почти скрылось за горизонтом, но его последние лучи обещали, что завтра оно появится на небе опять. Да, конечно, на небе бывают и тучи, и грозы, и даже ураганы. Но это проходит, солнце продолжает светить и согревать своим теплом, а значит, есть надежда на то, что все будет хорошо.

Часть четвертая

Глава 1
Нежданная радость

   Прошло еще два года.
   И в Большеграде был теплый, мягкий сентябрь. Интересное время – веселое, волнительное!
   Школьники, перешедшие на класс выше, спешат познакомиться с новыми учебными предметами, новыми учителями, ну и, конечно же, увидеться со своими приятелями, по которым успели соскучиться за лето.
   Студенты заполняют вузы – особенно радуются этому первокурсники. А что, ведь у них начинается новая жизнь, настоящий переходный период, когда они еще и не взрослые, но уже и не дети. Разумные папы и мамы по этому поводу волнуются, ведь многие чада считают, что студенческая жизнь – это взрослые права при отсутствии взрослой ответственности. Волнуются они совершено правильно, но ребятам в основном до этого и дела нет. Они вырвались на свободу, не понимая, что свобода приносит не только пряники, но и шишки. Что поделаешь – мудрая голова не венчает юные плечи.
   Также в сентябре играется много свадеб. Это очень удобно – и невеста в легком белом платье не замерзнет, и продукты сравнительно дешевы. Западный обычай отмечать свадьбу без особого шика у нас пока не слишком приживается, а потому дешевизна фруктов и овощей ранней осенью – важный фактор, позволяющий родителям молодых хоть немного сэкономить на этом затратном мероприятии.
   Ну, а кто имеет возможность, отправляется на морское побережье – там сейчас бархатный сезон. Мало кто помнит, что это определение берет начало еще во времена Российской империи, только тогда бархатным сезоном назывались не осенние, а весенние месяцы, когда в приморских городах цветут сады и красота сказочная. Ну да ничего, осенью тоже замечательно! Ночи становятся холодней, зато дни теплые, нет жары, палящего солнца, море еще не остыло, а отдыхающих на пляже значительно меньше, чем во времена летней сутолоки. Да и цены на побережье в это время падают, что, безусловно, огромный плюс для любого отдыхающего.
   В общем, интересное время сентябрь, многими любимое, и не зря. Именно в сентябре Юлия Владимировна Ракитина поняла, что беременна.
   Ракета мечтала о беременности много лет, но настолько разуверилась в возможности этого, что долго не могла поверить – ее мечта сбылась. Когда же окончательно убедилась – да, под ее сердцем действительно растет ребенок, – то впала в эйфорию.
   «Прощена, прощена!» – ликовало сердце, а ноги чуть ли не каждую минуту рвались пойти в пляс.
   Юлии казалось, что раз уж она забеременела, значит, Бог простил ее за тот страшный грех, который она совершила в январе 1993 года. Очень хотелось бы, чтобы ее простил и Максим, но этого пока не было – с памятного разговора в квартире Юлии они больше не виделись и не созванивались. Впрочем, может, со временем он ее сможет простить? Да, вина Юлии перед Максимом огромна, но не будет же он обижаться на нее до самой смерти, это ведь ему тяжело так долго носить в сердце яд обиды! Или все-таки будет? Точного ответа Юлия, разумеется, не знала, но конфликт с Максимом не мог по-настоящему омрачить ее нынешней радости – слишком уж та была велика.
   Днями напролет Юлия ходила веселая и ликующая, чем удивляла всех, кто ее знал. На фабрике никто и никогда не видел ее такой жизнерадостной, а между тем она не только стала улыбаться простым рабочим, но даже и шутила с ними, причем не грубовато, «по-солдатски», как раньше, а мило, как и подобает женщине. Также она стала улыбаться и раскланиваться с соседями по дому, чего тоже до этого не делала. Соседи были изумлены – раньше они прозвали вечно хмурую Юлию «Железной маской», а теперь надо же, «Маска» умеет улыбаться! Только те, кто много лет назад учился вместе с Юлией в университете, не удивились бы – в юности Ракета была человеком очень жизнерадостным. Но со знакомыми студенческой поры она не общалась уже давно.
   Получила свои «бонусы» от изменившегося характера матери и Диана. Она давно просилась в бассейн, чтобы заниматься плаванием, но Юлия ее не пускала. Здесь у нее был пунктик – она считала, что девушки-пловчихи непременно становятся излишне мощными, с плечами, как у портовых грузчиков. Николай говорил, что все это чепуха, но Юлия не сдавалась и даже разговаривать о бассейне не хотела. А тут на очередное нытье Дианы («Ну мамочка! Ну можно мне плавать?! Ну Катьке ведь разрешают, она с пяти лет в бассейн ходит! Мамочка, ну пожа-алуйста!») Ракета неожиданно ответила согласием. На радостях Диана вела себя идеально целую неделю – боялась, как бы мама не передумала. Боялась зря: Юлия свое слово сдержала, и Диана отправилась в «лягушатник» – мелкий бассейн, где учат плавать самых маленьких.
   Дни шли, но прекрасное настроение Ракеты не проходило. И несмотря на то что до родов оставались месяцы и месяцы, она уже поспешила обзавестисть специальной литературой. Юлия читала о кормлении ребенка, о том, нужно ли его пеленать, о купании новорожденных, о гимнастике для младенцев, о раннем развитии… Она донимала всем этим Лену и Николая – единственных по-настоящему близких ей людей. Донимала бы и других своих друзей, если бы они у нее были.
   – Привет, Лен! – начинала она, набрав номер сестры. – А я купила такой классный костюмчик для малыша! Я пока не знаю, мальчик будет или девочка, а потому долго не могла определиться с цветом. Взяла лиловый. Как ты считаешь – лиловый ведь и мальчику, и девочке подходит?
   – Да, наверное, подходит, – соглашалась сестра.
   – И как ты думаешь – малыш будет в нем красивым?
   – Скорее всего, – осторожно отвечала Лена.
   Ее собственный сын давно уже вырос, поэтому она просто не помнила, идет младенцам лиловый цвет или нет. Кажется, лиловый – это все-таки скорее для девочки, мальчишке, наверное, больше подошел бы фиолетовый… Но говорить сестре о чем-то подобном было бессмысленно – она ведь звонила не для того, чтобы всерьез советоваться, а просто желая поделиться своей радостью.
   – Я знаю, не принято покупать детские вещи до рождения, – продолжала Юлия. – Но это ведь просто суеверие, а мне как христианке обращать внимание на суеверия не подобает.
   – Наверное, не подобает, – кротко соглашалась Лена.
   Сама она была человеком, от Церкви далеким, и не знала, что подобает и что не подобает христианам. Она лишь понимала, что сестра наконец по-настоящему счастлива, а потому пусть делает что хочет. Хоть костюмчики покупает, хоть звонит по пять раз на день, говоря только о своем будущем ребенке, хоть по улицам вприпрыжку скачет. Юлька счастлива – это так удивительно! После той истории с абортом она, Елена, думала, что сестра такой не станет уже никогда.
   К Николаю Юлия с костюмчиками не приставала, понимая, что ему до их цвета и дела нет. Но это не означает, что разговоры не вертелись вокруг предстоящего рождения ребенка.
   – Коль, ты уже думал о том, как переоборудовать квартиру? – спрашивала Юлия. – Ведь малыши всё тянут в рот, а потому не должно быть ничего опасного, к чему мог бы дотянуться маленький человечек. То, что безвредно для Дианы, может быть совсем не безвредным для него, согласись! Нельзя допустить, чтобы малыш наелся какого-нибудь поролона или еще чего-то. Помню, мне мама рассказывала, что я, будучи младенцем, пыталась съесть кусок журнала «Вокруг света». Кусок картинки с кенгуру у меня изо рта вытянули! В общем, все в квартире нужно переделать! Начнем с детской, да?
   – Да все сделаем, Ракета, не сомневайся, – соглашался Коля. – Но не сейчас! Юль, вот когда будешь на седьмом-восьмом месяце, тогда я возьму отпуск, и мы и начнем большой шурум-бурум в квартире. А сейчас не приставай, хорошо? Я, конечно, знаю пословицу о том, что сани надо готовить летом, но честное слово – мне на фабрике и так есть чем заниматься. А дома я отдохнуть хочу.
   Юлия соглашалась не приставать, но долго выдержать не могла. Проходило совсем немного времени, и она снова заговаривала с Николаем о ребенке:
   – Как ты думаешь, Коль, нужно развивать малыша или нет? Я читала, что есть такие интересные методики, благодаря которым он начнет раньше разговаривать, ползать и ходить!
   – Ага! – кивал Николай усмехаясь. – И заговорит раньше, и побежит, и даже женится раньше – лет в десять или в одиннадцать. И на пенсию отправится заранее – лет в двадцать пять… Юлька, не морочь ты мне голову всякой этой вундеркиндской чушью, а? И ребенку не морочь ее тоже. Пусть развивается соответственно возрасту. Я как-то жил в рабочем общежитии по соседству с одной семьей – у них было двое детей. Дочка пошла в год и два месяца, а мальчишка – раньше на полгода, в восемь месяцев. Потом я из этого общежития съехал и в следующий раз встретил их всех вместе лет через пятнадцать. И знаешь – и дочка, и сын прекрасно умеют и ходить, и говорить, и делать все, что положено в их годы. Более того, я не сказал бы, что их сын, который пошел раньше, умнее своей сестры, которая пошла позже. Они примерно одинаковы в развитии и учатся на сходном уровне. Так что не забивай ты себе дурным голову, хорошо?
   Юлия, которая на волне счастья стала удивительно кроткой, тут же соглашалась с мужем. Но держать в себе свою радость не могла и вскоре начинала говорить о ребенке опять:
   – Коля, ты кем хочешь, чтобы он был? Химиком, как мы когда-то мечтали? Или еще кем-то?
   – Если мальчик – то космонавтом, а если девочка – то балериной, – буднично ответил Николай.
   – Шутишь?!
   – Конечно, шучу. Я хочу, чтобы малыш родился и был счастливым человеком. А какой он или она выберет путь – это уж его дело. Или ее. У меня есть знакомые, так у них сынок ба-альшие надежды подавал. Они его чуть ли не в дипломаты готовили, он с малых лет японский учил, китайский и еще один язык. Корейский, кажется, или бенгальский, не помню я точно, но это не так уж и важно. Главное же, что после первого курса университета он все это бросил, помахал родителям ручкой и поступил в кулинарное училище. Позже еще и институт окончил – тоже кулинарный, пищевых технологий называется, или как-то по-другому. Теперь работает шеф-поваром в ресторане и необычайно доволен жизнью. Родители причитали, конечно, что он не дипломат, но смирились. И все теперь живут в мире и согласии. Так что не пытайся решать за ребенка, кем ему быть, хорошо, Юлька? Это его жизнь, и он сам в ней все решит. Я имею в виду – все, что вообще в возможностях человека.
   – Да знаю я, что не нужно представлять все заранее, – ошибешься ведь! Но мне так хочется! Я представляю мальчишку – высокого, красивого, умного, как ты был в университете. Или девочку, чтобы красивой была, как Ленка в юности. А может, у меня будет двойня, как ты думаешь, Коля? Двойняшки – мальчик и девочка! Вот было бы здорово!..
   – Юль, не беги впереди паровоза. Потерпи немного – и все узнаешь.
   – Я понимаю, Коля, все понимаю! Но я не могу терпеть!.. Я так счастлива! Просто на седьмом небе, честное слово!..
   – В ресторане?
   – В каком еще ресторане?!
   – В Москве, в Останкинской телебашне есть такой ресторан – «Седьмое небо». Я там не бывал никогда. А ты бывала?
   – Да ну тебя, Колька! При чем тут какой-то ресторан! Я счастлива! Я как будто в раю, разве ты не понимаешь?..
   – Понимаю. Юлька, давай спать, а? Мне ведь завтра на работу вставать рано. Это ты можешь приехать в любое время или вообще не приезжать – коллектив фабрики будет только рад. А у меня, между прочим, расписание.
   – Скучный ты тип, Колька! Расписание у него! А я, между прочим, даже спать от счастья не могу! То, о чем мечтала столько лет, все сбывается! Просто сказка!
   Этот разговор происходил за неделю до первого УЗИ, после которого доктор сообщил Юлии: во-первых, о том, что никакой двойни не будет, малыш у нее один. А во-вторых, что у этого малыша геномная патология – синдром Дауна.

Глава 2
Как же так?

   – Как же так, батюшка?! Как же так?!
   Ракета сидела в маленькой комнатушке отца Алексия. От былой радости не осталось и следа: Юлия выглядела шокированной, словно боксер, который думал, что выигрывает бой, но пропустил нокаутирующий удар на последней минуте. Священник сидел напротив и с ласковой грустью смотрел на нее.
   – Бог не ошибается, Юлия, – сказал отец Алексий. – Если Он что-то дает, значит, вам это нужно. Ну и кстати, не рано ли вы запаниковали? Бог ошибок не допускает, а вот врач с аппаратом УЗИ вполне может ошибиться. Я знаю один такой случай: моим знакомым говорили, что ребенок родится с серьезными отклонениями, с какими именно – уже не помню, давно это было. Но мальчишка родился вполне здоровый. Ошиблись врачи, потом только руками разводили!
   – У меня не ошиблись, – вздохнула Ракета. – И на УЗИ смотрели, мне показывали какую-то воротниковую зону малыша – вроде бы там все указывает именно на синдром Дауна. И кровь мою брали, по ней что-то там установили, мне объясняли, но я толком не разобралась, не специалист ведь в медицине. Но они-то специалисты и сказали – синдром Дауна на сто процентов, на ошибку можно и не рассчитывать. Предлагали еще какие-то анализы сделать – вроде бы околоплодную жидкость взять, но я отказалась – не хочу повредить ребенку. Врач же говорит, что и без этих анализов сомнения нет. Да и возраст у меня… Говорят, что у тех, кто поздно рожает, вероятность такого больше.
   – Ну не знаю, – покачал головой отец Алексий. – Тот, кто верит в Бога, не станет полагаться на какую-то там вероятность, потому что мы всё принимаем из Его Руки, а не от какой-то вероятности. Моя супруга лишь слегка моложе вас, но год назад дочурку родила, и все нормально, что бы там о вероятности ни говорили. И я на прошлой неделе крестил малыша – из воцерковленной, многодетной семьи, – так там мама старше вас года на три. И опять – вполне здоровый малыш, ничему не помешала вероятность. Впрочем, конечно, в одном случае может быть так, а в другом иначе. Повторю, Юлия, Господь ничего не делает зря, и если в какой-то семье появляется ребенок с такими особенностями, значит, это зачем-то нужно.
   – Ясно ведь зачем, – прошептала Ракета, глядя в пол. – Господь наказывает меня за тот мой грех – давний, но огромный. А я думала, что Он меня простил… Я ведь и сожалею о сделанном, и исповедовалась в этом, и жить стараюсь правильно… Но оказывается – нет, не простил меня Господь.
   – Можно посмотреть на ситуацию и иначе, Юлия, – произнес священник мягко. – В одной лекции профессора Осипова – я ее в интернете смотрел – он по этому поводу говорил. У меня так красиво, как у него, не получится, но я постараюсь пересказать своими словами.
   В общем, сказал профессор примерно так: если бы за нашей планетой откуда-то издалека наблюдал инопланетянин по какому-нибудь мудреному прибору, то он мог бы многое понять неправильно. Смотрит он в прибор и видит: в кабинете стоит мужчина в белом халате и с фонендоскопом на шее. Вот приходит к нему в кабинет человек. Тот, что с фонендоскопом, походил вокруг него, поговорил с ним, с помощью фонендоскопа кое-что в его организме прослушал да и отправил жить в место с прекрасным климатом, ну, например, в Ялту. После заходит в кабинет другой человек. Тот, в халате, тоже его прослушал и тут же направил в операционную, где бедняге живот разрезали. И вот инопланетянин мог бы подумать: наверное, тот человек в белом халате – строгий судья. Первый посетитель кабинета – человек хороший, добрый, потому его и в Ялту отправили, наслаждаться морем, солнцем и прекрасными фруктами. А второй – злой, поэтому ему живот и вспороли.
   А на самом деле – не так всё. Человек в халате с фонендоскопом – врач, а не судья. У первого пациента он обнаружил туберкулез, потому и отправил его в Ялту, климат которой очень полезен таким больным…
   – Да, я знаю, – подала голос Юлия. – Чехов жил в Ялте из-за туберкулеза.
   – Правильно! А второй человек туберкулезом не болен, у него другая беда – аппендикс воспалился. Потому-то его отправили не в Ялту, а в операционную. Без удаления аппендикса он быстро умер бы, а после операции полежит немного в постели, восстановится и будет здоровее прежнего. Видите, чем были продиктованы решения врача? Вы, Юлия, смотрите на Бога как на Судью, Который стремится осудить за ваш грех. Но Бог хочет не осудить вас, Он хочет вас спасти, сделать так, чтобы вы могли жить в вечности вместе с Ним, Ангелами и святыми. Но вы пока не можете: болезни души мешают. Вот Он и дает вам те или иные обстоятельства жизни, чтобы вы от своих болячек исцелились, дает именно как лекарства, а не как наказание. Мы вот детишек своих иногда и таблетками пичкаем, и уколы делаем – не из желания наказать ведь! А лекарство, Юлия, порой может быть горьким – вы ведь и сами это знаете. Но вам это лекарство полезно, ведь назначил его лучший Врач во вселенной – Сам Господь.
   – Для меня – лекарство, а для ребенка – мука, так, что ли?
   – Ну почему мука? Приходилось видеть людей с синдромом Дауна – детей и уже взрослых, и знаете – мне совсем не показалось, что они мучаются! Это вам и миллионам других людей не хотелось бы себе такой судьбы. Но те, у кого этот синдром есть, без него никогда не жили и не воспринимают свое состояние как трагедию. Более того, я уверен, что в их жизни много радостей, они не променяли бы ее на уход в яму для биологических материалов, а ведь именно такую судьбу для ребенка предлагают врачи, верно?
   Юлия кивнула – врачи предлагали ей именно это. Аборт, и истерзанного абортцангом малыша – в яму. При этом еще какое-то воспоминание шевельнулось в душе Юлии – кажется, о чем-то похожем рассказывал Максим на своих лекциях, но отец Алексий продолжал говорить, и потому восстановить в памяти все до конца ей не удалось.
   – Да и дети с другими врожденными патологиями вряд ли сами выбрали бы для себя могилу, – продолжил отец Алексий. – Знаю семью, в которой у одной из дочерей генетическое заболевание – синдром Тёрнера -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Девочке уже то ли четырнадцать, то ли пятнадцать лет. Так вот, она совсем не кажется воплощением несчастья! Картины рисует – загляденье! Не исключено, что знаменитой художницей станет. Но даже если и не знаменитой, с работой будет всегда – там, где нужны художники, такую талантливую барышню с руками оторвут и ни на какой синдром Тёрнера не посмотрят!
   – А другие дети в этой семье обычные? – зачем-то спросила Юлия.
   – Да. Трое детей без генетических патологий, и одна – с синдромом Тёрнера. Родителям непросто, конечно, ведь девочка часто болеет и требует повышенного внимания, но они с Божией помощью справляются. Рождение в семье ребенка с особенностями – хоть с синдромом Тёрнера, хоть с синдромом Дауна, хоть с церебральным параличом, да с любой болезнью, в общем-то, – это испытание, а любое испытание открывает нам, какие мы есть. Бог, конечно, нас и так видит насквозь, Ему не нужно открывать тайны нашей души, но это порой нужно нам, да еще как нужно! Мне кажется, Юлия, что каждый человек лучше, чем он сам о себе думает: в нем скрывается потенциальный святой, а он этого и не знает. Но тот же самый человек одновременно и хуже, чем он о себе думает: в нем же скрывается и огромный грешник, этого он не знает тоже. А рождение такого ребенка поставит человека перед выбором: что он предпочтет в себе? Это будет доброе или злое? Вот тут-то все и открывается, иногда с очень неожиданной стороны.
   – Я не совсем понимаю вас, батюшка, – покачала головой Юлия.
   – Сейчас объясню. Вот, например, живет себе мужчина. Сильный, трудолюбивый, душа компании, друзей – уйма, денег домой кучу несет, в доме не только лампочку поменять может, но и электропечку отремонтировать, на гитаре играет, песни веселые поет. В общем, все на него не нарадуются, да он и сам горд собой необычайно. А родится у него ребенок с тяжелой болезнью – он тихонько соберет чемодан и сбежит, оставив жену один на один со всеми проблемами. Что же получится? Получится, что жила в человеке червоточинка, гнильца, а он о ней и не знал. Да и никто не знал, кроме Бога, понимаете? А тут раз – все и открылось!
   – Открылось – и что? Что хорошего-то произошло?
   – Правда есть правда! Человек узнал себя, причем с очень плохой стороны, и никуда ему от этой правды не деться. Нам, людям, это иногда очень и очень полезно. Быть может, со временем этого человека начнет грызть совесть, в нем станет меньше самодовольства, а тут уже и до покаяния недалеко. Человек покается, изменится – разве плохо? Быть может, со временем и станет помогать жене и больному сыну. Или каким-то другим нуждающимся в помощи людям. Человеку иногда бывает очень полезно узнать, что он негодяй, понимаете? Это не я его негодяем назвал, это он сам себя так назовет, потом, когда раскается и заплачет о совершении своего поступка. Это будут целительные слезы, ведь раскаявшиеся негодяи иногда бывают способны на настоящую святость – в истории Церкви таких примеров много.
   – Ну, а наоборот – бывает?
   – Еще как бывает! Живет себе другой мужичонка – и хлипенький, и щупленький, и в начальство не выбился, и большие деньги зарабатывать не умеет. И жена у него такая же – тихенькая, маленькая. Обычные люди, в общем-то, пройдешь мимо и не заметишь. Но рождается у них такой малыш, и они понимают – ребенку нужна любовь, он без нее погибнет. И они вдруг открывают в себе эти океаны любви – и лечат малыша, и учат усиленно, заботятся, в общем. И со временем понимают: это хорошо, что Господь им такого ребенка дал! Без этого испытания они не знали бы ни того, как способны любить сами, ни того, как милостив Господь к людям. Ведь не зря же апостол Павел говорил: Верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести (1 Кор. 10, 13). В испытании вырастает душа этих людей, и из самых обычных они становятся святыми, а разве это плохо?
   Поэтому-то и сказал апостол Иаков: С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения (Иак. 1, 2). Искушения, испытания редко бывают приятными, но часто полезными, поэтому-то их и нужно стараться принимать с радостью. Ну, или, во всяком случае, без жалоб и ропота. Испытание дал Сам Господь Бог, значит, так нужно. Нужно пройти через что-то, но в результате обрести себя настоящего. В общем, мне кажется, что вы, Юлия, вскоре всё поймете…
   – Я не стану его убивать, – сказала Юлия тихо, но твердо. – Я уже убивала один раз. С меня хватит.
   – Это правильное решение, – кивнул священник. – Есть такая заповедь – не убий (Исх. 20, 13), и все на свете о ней слышали. Это сравнительно исполняемая людьми заповедь просто потому, что убийства запрещены государственным законом, убийцам грозит суровое наказание, а люди не хотят сидеть долгие годы в тюрьме или идти на эшафот. Во всяком случае, заповеди о том, что не нужно лгать или празднословить, исполняются чаще всего намного хуже -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

… Но есть один нюанс: если в законах появляется лазейка, позволяющая убивать и не садиться в тюрьму, люди начинают убивать много и охотно. К сожалению. Например, убивать абортами. Я рад, что вы так настроены: «пусть даже и ребенок с инвалидностью будет, но я его все равно не убью». Это правильно, Юлия. Заповедь Божию о том, чтобы не убивать, исполнил по-настоящему тот, кому государственный закон разрешал убийство, кого все общество к убийству подталкивало, но кто все равно не убил!
   – Да, конечно. И все-таки я никак не могу смириться с тем, что малыш родится таким… – простонала Юлия. – Он ведь не сможет принести никакой пользы!
   – Пользы? – Брови священника полезли вверх. – Вы имеете в виду, что он не откроет новую планету, не изобретет вечный двигатель и не докажет теорему Ферма -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

? Скорее всего – да, так и будет. Но миллионы людей с обычным здоровьем тоже планет не открывают и великих теорем не доказывают, не так ли?! Да и потом – польза ведь бывает не только такой. Чтобы вырастить этого малыша, вам понадобится море любви, Юлия. Вы станете черпать любовь из собственной души и с удивлением поймете: чем больше черпаешь, тем больше этой любви в душе становится! Разве это не польза?
   – Я никогда не думала об этом, – пробормотала Юлия. – Но… Но, наверное, вы правы, батюшка. Во всяком случае, мне хотелось бы, чтобы вы оказались правы.
   Священник взял со стола карандаш, повертел в руках. Дурная привычка – увы! И мелочь, кажется, а как же трудно от нее избавиться!
   – Хочу, чтобы вы заранее были готовы кое к чему, – глядя на карандаш, сказал он. – Если решитесь оставить ребенку жизнь, вас ждут трудности, Юлия. Впрочем, если вы решите его убить, трудности вас тоже не минуют. В этом случае болезни вашей души только обострятся, и, может статься, Господу придется прибегать к еще более сильным лекарствам для вашего исцеления.
   – Я знаю, – ответила она. – Лучше многих других знаю! Потому ни о каком аборте не может быть и речи.
   Священник кивнул и молча посмотрел на Юлию. В его глазах были уважение, одобрение и поддержка.
   – Думаю, вам лучше сразу настроиться на то, что легко не будет. Такой настрой поможет уберечь вас от срывов и разочарований. А то ведь бывает: когда люди идут в Церковь, то думают обрести здесь легкость земного бытия. Мол, если я с Богом, значит, все будет гладко. Но это ошибка, и серьезная. Ну, то есть так тоже может быть, но далеко не всегда получается. Церковь – это лечебница для душ человеческих, а в лечебнице как в лечебнице. Лечиться от болезней всегда неприятно, болезни души тут не исключение. Потому и сказано: «Многими скорбями надлежит нам войти в Царство Небесное» -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Бог любит вас, Юлия, потому и дает вам те скорби, которые нужны для выздоровления вашей души. Впрочем, счастья в вашей жизни тоже будет много, я уверен. Этот малыш, думается мне, много раз вас порадует.
   Главное было сказано, да и разговор продолжался долго, а ведь с той стороны двери ждали другие люди, которым отец Алексий тоже был очень нужен. Юлия встала, уже приоткрыла дверь, чтобы выйти, но потом закрыла ее опять.
   – Батюшка, а если я умру, когда ребенок будет еще маленьким, – вы поддержите его? – спросила она, глядя на сидящего священника сверху вниз. – Он не будет скитаться по городу и питаться из мусорных баков?
   – Если буду жив, то поддержу, – заверил Юлию священник. – Но вы должны понимать – я ведь могу умереть и раньше вас.
   Никто из людей не может поручиться, что проживет и завтрашний день. Впрочем, каждый из нас может и сто лет прожить – так ведь тоже бывает. В любом случае, Юлия, надежда на человека – это очень непрочная надежда. А вот то, что Господь не оставит и вас, и вашего ребенка без Своей помощи, – это можно гарантировать.

Глава 3
Враги человеку – домашние его…

   Враги человеку – домашние его -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, – сказал однажды Воплотившийся Бог Иисус Христос. Читая Евангелие, Юлия никогда не понимала значения этих слов. А вот после того, как сообщила о диагнозе малыша своим домашним, сполна ощутила их справедливость. Ощутила – и очень порадовалась тому, что в первую очередь обратилась к священнику. Без разговора с отцом Алексием, который ободрил ее, выдерживать давление домашних ей было бы почти невыносимо, хотя и так, конечно, нелегко.
   Начала все Лена – любимая сестра и единственная подруга Юлии. Услышав по телефону о том, что у ее будущего племянника или племянницы синдром Дауна, она быстро свернула разговор и не звонила целый день – переваривала полученную информацию. На следующее утро позвонила и осторожно спросила, точно ли Юлия решила рожать и не лучше ли, «пока не поздно, принять меры». Юлия тут же ответила, что если сестра еще раз заикнется о «мерах», то они поссорятся всерьез и надолго. В обычном случае такого предупреждения должно было бы хватить, но на этот раз Лена отступила не сразу.
   – Юля, будь же разумна! – В голосе сестры слышалась мольба. – Я ведь никогда и ничего плохого тебе не желала!
   Ракета горько усмехнулась – надо же как бывает! Лена любит ее – это без вопросов – и искренне желает ей добра. Но при этом мягко, даже ласково – иначе она просто не умеет – толкает на убийство. И – в ад.
   – Быть разумной?! – Юлия криво усмехнулась, хотя Лена на другом конце города, конечно, этого не могла видеть. – Лен, да ведь я уже однажды была разумной! Тогда, в девяносто третьем, помнишь?! Мне казалось очень, очень разумным избавиться от ребенка, поскольку я рассталась с его отцом – моим женихом. И я пошла ребенка убивать и не убила только потому, что Господь помешал. Но что мне дал этот «разумный» поступок? Почти тридцать лет мучений! Я ни дня – слышишь – ни одного дня! – не была счастлива после этого! Поэтому я не стану поступать «разумно», и не уговаривай меня. На этот раз я поступлю правильно, и будь что будет!
   – Ты испортишь себе жизнь, Юленька! – простонала Лена в трубку.
   – Испорчу?! Смешно слышать, честное слово! Мне кажется, Ленка, что моя жизнь и так уж достаточно испорчена. Испортила ее я сама!
   – Да, конечно. Но Юль, ребенок с инвалидностью – это ведь так тяжело… Вот и Андрей говорит…
   – Что – Андрей говорит?! – взвилась Юлия. – Что – Андрей?! Твой муж Андрей будет кормить моего ребенка?! Он будет ему памперсы менять? Он станет его воспитывать? Гулять с ним, учить его ходить, говорить, читать? Это твой муж Андрей будет делать, да?!
   – Нет, но…
   – А если нет, то и права голоса твой супруг не имеет! Для него это просто вопрос теории, посоветовал, и все. При этом, если я последую его совету и потом с ума сойду от сделанного, твой Андрей просто разведет руками и скажет равнодушно «как жаль». А в аду за это мне гореть, Лен! Мне, а не ему! И все, Лен, все! Решение принято, и ты этот вопрос больше даже не поднимай.
   – Хорошо, не буду, но мне кажется, что ты совершаешь ошибку, Юлька, – сказала Лена и отключилась.
   С большим волнением Юлия ждала реакции Николая, ведь, в отличие от Андрея, Николай «имел право голоса», и для него рождение ребенка с особенностями в его собственной семье, конечно же, не было «вопросом теории».
   Узнав о диагнозе, Николай замкнулся и два дня ходил мрачнее тучи. Всегда нетерпеливая Юлия на этот раз не торопила события, не пыталась как можно скорее узнать, что же Коля по этому поводу думает. Она боялась этого разговора, и, как выяснилось, не зря.
   На третий день Николай безо всяких подходов и подготовок спросил ее:
   – Юля, что ты решила делать?
   – О чем ты? – спросила она.
   Спросить-то спросила, но на самом деле она уже знала ответ – по тону, по первой же фразе догадалась, к чему будет вести Николай.
   – Мы не можем себе позволить такого ребенка, – сказал Коля, глядя в сторону.
   – Почему? – холодно осведомилась она. – Не сможем найти для него лишнюю тарелку супа? Или кусок хлеба?
   – Не в этом дело! – Николай скривился, как будто у него заболели зубы. – Мы ведь не молоды и можем умереть. Ну, не завтра, конечно, но сравнительно скоро… Ну, я не знаю – лет через десять, скажем… Дианка к тому времени будет уже взрослой и без нас проживет. А этот будет еще маленький, к тому же инвалид. Если бы он был нормальный, тогда разве я был бы против? Но слабоумный идиот, растение, овощ…
   – Почему идиот и овощ? Некоторые люди с синдромом Дауна университет заканчивают. А еще есть такой актер – Крис Бёрк -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. У него синдром Дауна, и ничего, в каком-то американском телесериале играл. Я-то сериал не смотрела, но это ведь и не главное – раз взяли в сериал, значит, он наверняка неплохо соображает. Родители с ним занимались, вот его способности и развились.
   – Я говорю, а ты меня не слышишь, Юля! – с досадой сказал Николай. – Когда нам с ним заниматься – каждому по пятьдесят скоро!
   – Ну и что, что пятьдесят?! Только Бог знает, кто и когда умрет! – отчеканила Юлия, вспомнив слова отца Алексия. – И я, и ты можем прожить до ста лет. Или до девяноста – а это еще лет сорок, между прочим! Как видишь, времени вырастить малыша у нас может быть достаточно.
   – А если нет?
   – А если да?
   – Ты, по-моему, просто безответственный человек! – воскликнул Николай, впервые с начала этого разговора посмотрев Юлии в глаза.
   – Зато ты очень ответственный! – ответила она с ядом в голосе. – Прямо сейчас ты предлагаешь мне пойти и убить нашего ребенка. Даже не так: ты хочешь, чтобы я сама этого захотела, сама все сделала, а ты вроде бы и ни при чем. Очень красиво, очень ответственно, очень по-мужски! Нет человека – нет и проблемы, правда, Коля?! Все убийцы мира – начиная с самого диавола – сейчас тебе аплодируют.
   – Ты не понимаешь – ребенку так будет лучше! Ему просто лучше не родиться, и все!
   В памяти Юлии тут же возникло воспоминание: Максиму тоже так говорили на одной из лекций, только не в коммерческом колледже, а в аграрном университете – там она тоже была, там, собственно, и увидела своего сына в первый раз. Именно эта мысль мелькала у нее во время разговора с отцом Алексием, но тогда полностью не вспомнилась, а вот теперь выплыла из памяти целиком.
   Был уже почти конец лекции, и один студент – красивый такой юноша, в шикарном костюме и при галстуке – встал и сказал:
   – Вы, конечно, доказали, что те, кто погибает вследствие абортов, – люди. Но им будет лучше не жить. Например, если они из семей алкоголиков. Или если есть угроза врожденной инвалидности. К чему такая жизнь?
   На это Максим едко усмехнулся:
   – Как вас зовут, скажите?
   – Юрий.
   – Юра, вы заметили, что у меня церебральный паралич?
   – Да, конечно.
   – А ведь у меня, скорее всего, не было бы церебрального паралича, если бы моя мать не пошла на аборт, который я пережил только чудом! Поэтому, когда я слышу аргумент, что должны быть аборты только лишь потому, что ребенок может родиться с инвалидностью, у меня все переворачивается внутри. Народ! – обратился он ко всем студентам сразу. – А с какой это стати у нас считается нормальным убивать людей ради их счастья?!
   На это студенты не ответили, и Максим продолжил, обращаясь уже к Юрию:
   – Давайте опять смоделируем ситуацию, Юрий. Вот идете вы по улице. Никому ничего плохого не делаете. И вдруг к вам подходит кто-то и, не говоря ни слова, вонзает нож вам в живот. Вы закрываете ладонями кровоточащую рану, в глазах темнеет, и у вас хватает сил лишь на вопль: «За что?! Что я тебе сделал?!» А в ответ вы слышите спокойное, уверенное и даже чуть-чуть ласковое: «Знаешь, мне показалось, что так будет лучше. Что ты будешь счастливее, если перестанешь жить». Как вам ситуация? Диковато, правда? Диковато, если другой решает, что для вас лучше, решает, жить тебе или нет?! Нравится вам это, Юрий, или нет? Ответьте!
   – Не нравится, конечно, но…
   – Вы не находите, – перебил его Максим, – что при такой ситуации, если бы у вас оставались силы, вы сказали бы тому, с ножом: «Да кто ты вообще такой, чтобы решать, жить мне или не жить?!»
   – Быть может, но…
   – Но именно так и происходит с абортами! – уже распаляясь, воскликнул Максим. – Скажите, абортируемые младенцы просили вас сделать их счастливыми таким способом?! Ну, разумеется, не просили. Так не нужно тогда оправдывать свою жестокость «гуманностью»! Давайте разберемся: бывают ли счастливыми дети из неблагополучных семей? Семей алкоголиков, как выразились вы, Юрий. Ответ однозначен – да, бывают! У меня по соседству – через несколько домов – жила такая семья. Они были тихими, бесконфликтными алкоголиками, но пили, конечно, сильно. Так вот, их сын учился довольно плохо – сказывалось то, что родители не вдалбливали ему часами основы математики и физики, а по этим предметам если начало запустил, то потом трудно нагнать. Но с другой стороны, парень клей не нюхал, пьяным или обкуренным замечен не был, на героин средств не имел. Сейчас он окончил школу, работает на автозаправке, живет жизнью обычного работяги. Вы следите за мыслью, Юра?
   – Да, разумеется.
   – Но самое главное – этот парень очень любит своих родителей! – продолжил Максим. – Да, именно их – запойных пьяниц. И когда много лет назад – ему тогда только исполнилось двенадцать – встал вопрос о том, чтобы его забрать из семьи, он зарыдал! И говорил, что вовсе не несчастен, живя с мамой и папой. И уж конечно, никто и никогда не слышал от него глупостей типа: «Ах, лучше бы я не родился, ах, лучше бы мама сделала аборт». Кстати, я никогда не слышал, чтобы ребенок из неблагополучной семьи покончил с собой. А значит, аргумент «они были бы счастливы, если бы не жили» насквозь тухлый. Эти дети хотят жить, они радуются жизни!
   Сторонникам абортов не мешало бы об этом помнить. Теперь, друзья, давайте перейдем ко второй части вопроса, заданного Юрием.
   Разберемся: а бывают ли счастливыми инвалиды? Ответ – да, бывают. Вы слышали такое имя – Алан Маршалл -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

? Нет? Жаль. Этот человек – автор прекрасной книги «Я умею прыгать через лужи». Почитайте, она того стоит!
   Книга эта о мальчике-инвалиде, более того – она автобиографическая. В возрасте шести лет Алан перенес опасное заболевание полиомиелит и мог передвигаться лишь в инвалидном кресле или на костылях. Но что это была за жизнь! Писатель, этнограф, военный корреспондент – да, корреспондент фронтовой газеты, хоть и инвалид! – он прожил 81 год, всей своей жизнью засвидетельствовав: инвалид может быть счастливым! И уж конечно, он никогда не говорил, что жалеет о том, что в Австралии в 1902 году – а именно тогда он и родился – были запрещены аборты… Так что, дорогие мои, практика показала: даже рожденные в неблагополучных семьях и инвалиды детства могут быть счастливыми! А если шансы на это есть, то давайте не будем им мешать, хорошо? Нет, если б какой человеческий эмбрион попросил взрослых убить его таким жутким способом, тогда можно было бы подумать – только подумать, не обязательно согласиться! Но ведь не просил же?! Ну так и не нужно лишать его шанса на счастье, убивая! А уж если убиваем, тогда давайте называть вещи своими именами и не оправдывать свою жестокость, свою жадность, свой эгоизм, свое бессердечие «заботой» о том, кого мы убили! Хороша «забота»!
   Такой вот был поднят вопрос в аграрном университете, и все это вмиг всплыло в памяти Юлии. Она хотела было пересказать все это Николаю, но не стала, а ответила в том же духе своими словами:
   – Откуда ты знаешь, что для малыша лучше, Коля?! Ты видел мир его глазами? Может, он будет впятеро счастливее нас с тобой! Да и потом, что это за логика такая – давай его убьем ради его же блага! Бред, да и только! Ты не находишь?
   – Не нахожу, – буркнул он. – Я просто не знаю, кому и зачем это нужно – рожать инвалида.
   – Это нужно нам – мне и тебе, – отчеканила она. – Это нужно нам для того, чтобы остаться людьми! Подумай: он маленький, беспомощный, он ни в чем не виноват, у него просто врожденная болезнь. Его пожалеть надо бы, а не убивать! Убить беспомощного – скотство. Люди так поступать не должны!
   – Ишь как заговорила – скотство! – вновь скривился Николай. – Раньше ты так не думала. Пошла убивать и никого не спросила!
   Юлия и бровью не повела – вот чего-чего, а этого упрека она ждала и была к нему готова.
   – Да, ты прав, Коля. Как же ты прав – именно так и было! Но та давняя история кое-чему меня научила. И жаль, что не научила тебя.
   – Послушай, Ракета, но ведь все нормальные люди так делают – не рожают инвалидов!
   – Бог на Своем Суде рассудит, кто более нормальный: тот, кто убивает, или тот, кто не совершает убийства, – отрезала Юлия. – Я, конечно, плохая христианка, и у меня многое не получается. Но было бы странно, если бы я, будучи христианкой, поступала так, как поступают неверующие.
   – А при чем тут вера?
   – А при том!
   Юлия повернулась к шкафу, выхватила из него тяжелую Библию.
   – На! – Она положила Книгу Книг на стол и толкнула ее в сторону Николая.
   Толкнула слишком сильно – Библия заскользила по полированной гладкости стола и упала бы, если бы Николай не остановил ее рукой.
   – Что ты Библию-то швыряешь, христианка? – усмехнулся, глядя в сторону. – Неблагочестиво это!
   – Ну надо же – человек, предлагающий мне убить нашего общего сына или дочку, говорит мне о благочестии! – взорвалась Юлия. – Ты открой Библию, Коля, открой! И найди там повеление Божие убивать детей с инвалидностью или вообще людей больных и беспомощных. Если найдешь, я аборт завтра же сделаю! Ну, что же ты не открываешь, Коленька? Знаешь, что не найдешь ты там ничего такого, да?! А раз не найдешь, то не гневи Бога. Не греши сам и меня на грех не подбивай!
   Разумеется, открывать Библию Николай не стал. Он никогда ее не читал, но и так был уверен – подтверждения своих слов он в Библии не найдет.
   – Слушай, Юлька, сделай чаю, а? – сбрасывая напряженность, попросил он.
   – Хорошо, – тут же согласилась она.
   – А что-то к чаю у нас есть?
   – Точно не помню. Кажется, рулет в холодильнике.
   – Порежь, а?
   – Хорошо, порежу.
   Им обоим нужна была пауза в этом очень сложном разговоре. И она была долгой, эта пауза: пока готовился чай и пока они пили его с ореховым рулетом, никто не проронил ни слова. Только Диана пришла просить чего-то вкусненького. Юлия дала ей чаю с рулетом и отослала в детскую – разговор был явно не закончен, а Диана – пусть в доме и не чужая – еще слишком мала, чтобы принимать в нем участие.
   Допив чай, Николай спросил:
   – Я так понял, что ты все уже решила, Ракета?
   – Да.
   – И мое мнение для тебя ничего не значит? Как, в общем-то, и всегда?
   – Значит. Но даже ради того, чтобы угодить тебе, Коля, я не стану убивать малыша.
   – Но ты же вроде бы у нас христианка, Ракета! А в христианстве муж считается главой семьи – разве нет?
   – Да, считается -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

.
   – Значит, ты должна меня слушаться!
   – Должна. Но не тогда, когда ты подбиваешь меня на грех. Здесь я должна слушаться Бога, а не тебя, а Бог не велел убивать.
   – Любишь, значит, Бога?! – Николай смотрел на Юлию угрюмо. – Но ведь ты не только Его должна любить, но и ближнего – так, насколько я знаю, написано в этой Книге -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. – Он показал пальцем на Библию. – Или я ошибаюсь? Разве ты не должна меня любить?
   – Должна. И что?
   – А то, что тогда ты должна пытаться сделать мою жизнь легче, а не тяжелее. И исполнять мои просьбы, если я что-то прошу. Разве нет?
   – Любить – это не означает всегда говорить тому, кого ты любишь, «да»! Иногда проявить любовь – это как раз сказать своему ближнему «нет»!
   Николай поморщился:
   – Что-то ты мудришь, Юлька, и говоришь непонятно!
   – А я тебе сейчас все объясню, – сказала Юлия. – У нас в Тартарове был случай – на соседней улице, я тогда маленькая была. В общем, жил там один дедушка – его хорошо знали мои родители. У дедушки умерла бабушка, зато были дочь и внук. Дочь с внуком жили на другом конце нашего городка и на выходные приезжали к деду – на автобусе. Дедушка их очень любил и ходил встречать на остановку. Но вот беда – начали у деда болеть ноги. И остановка-то не слишком далеко, метров двести, но, когда у тебя болят ноги, и это расстояние лишний раз проходить не хочется. А водитель автобуса был дедушке знаком – они приятельствовали. Вот дед однажды и попросил приятеля остановиться не на остановке, а на двести метров раньше, как раз напротив его дома. Приятель был человеком безотказным и сделал так, как просил дед, – остановился, открыл дверь, а внук из нее как выскочит, как побежит через дорогу – ведь он в окно увидел любимого дедушку, а кто думает о правилах дорожного движения в пять лет? Как раз в это время мимо ехал грузовик с кирпичами. Не слишком быстро и ехал-то, но затормозить не успел. Сам понимаешь, какая у этой махины сила удара, даже и при невысокой скорости! Мальчик погиб на месте.
   Видишь, как получилось, Коля? Мать потеряла сына, дед – любимого внука, водитель автобуса на долгие годы сел в тюрьму – ведь это он нарушил правила и создал аварийную ситуацию, из-за чего погиб человек. Водитель грузовика наказан не был, ведь он правил не нарушал, но все равно до конца дней помнил о том, что невольно убил замечательного пятилетнего мальчишку! Итог плачевен, не так ли? Один человек погиб, и еще у четверых были искалечены судьбы. А кто виноват? Да тот, кто не смог сказать приятелю: «Нет, я этого не сделаю. Тебя люблю, но нарушать правила не буду, опасно это». Как видишь, Коля, иногда сказанное по делу «нет» значительно милосерднее, чем сказанное не по делу «да». Конечно, говорить «нет» гораздо труднее, чем «да», особенно своим ближним. Но если бы тот водитель сказал «нет» своему приятелю с больными ногами, лучше было бы всем!
   – Умная, да? – спросил Николай, глядя в пол.
   – Не такая, как хотелось бы. Но элементарные вещи понимаю.
   Николай вздохнул, поднялся из-за стола. Лицо его приняло самое решительное выражение.
   – Ну раз умная, тогда выбирай – или я, или твой слюнявый даун!
   Реакция Юлии была мгновенной. Она вскочила со стула и тут же прокричала:
   – Вон! Сейчас же вон из моего дома! – В глазах Ракеты стояли слезы, но она не плакала, и тон ее был непреклонен. Трясущимся пальцем она указывала Николаю на дверь. – Сейчас же вон! Прямо сию секунду! Ну! За барахлом своим завтра придешь, когда я на фабрике буду! Ключ у тебя есть. А сейчас – вон!!! Чтобы духу твоего здесь не было!
   Николай гордо вскинул плечи и вышел из кухни. Если надо, он умел собираться очень быстро – не пошло и минуты, когда за ним захлопнулась входная дверь. Тогда Юлия опустилась на стул и заплакала. Плакала она редко, «разводить сырость» не любила, поэтому сейчас тоже попыталась успокоиться. Через несколько минут это ей удалось, после чего Юлия принялась угрюмо смотреть в окно. Она дала бой и победила, не позволила супругу толкнуть себя на убийство, но как же дорого далась ей эта победа!
   – Мамочка, а папа насовсем ушел? – раздалось рядом тихое. Поскольку Юлия не ответила, Диана добавила: – Так ведь бывает.
   У Вики папа ушел, и теперь они живут только с мамой и бабушкой.
   – Я не знаю, – ответила Юлия и против воли всхлипнула. – Может, насовсем, а может, и нет.
   – Жаль, если насовсем, я люблю его, – проговорила девочка.
   Юлия ничего не ответила. Она смотрела в окно, не видя там ничего.
   – Мамочка, сделать тебе чаю? Там, в холодильнике, еще рулет остался…
   Юлии очень хотелось закричать: «Оставь меня в покое, не нужны мне ни чай, ни рулет!» Но она пыталась научить Диану никогда не срываться и держать себя в руках, а как научить, если сама себя в руках не держишь? Поэтому Юлия постаралась унять свой гнев и сказала тихо:
   – Сделай, конечно. Я предпочла бы курицу гриль или салат оливье, но и рулет сейчас сойдет.

Глава 4
Побеждая себя

   На следующий день Николай свои вещи из квартиры Юлии не забрал. И на работе не появился. То же повторилось и в последующие дни. Юлия решила, что он задумал уйти совсем – и из ее дома, и из ее фабрики, и из ее жизни, причем громко хлопнув дверью. Эх, гордость, гордость… Жаль, конечно, но что поделаешь – не станет она убивать малыша ради того, чтобы угодить Коле. Нет, не станет!
   – Быть может, это не навсегда, – сказал отец Алексий, которому Юлия сообщила о том, чем закончился ее разговор с Николаем. – Знаю одну семью. Когда супруга забеременела – а один ребенок в семье уже был, – на нее начали давить все и вся. Родители с обеих сторон, а также муж в один голос требовали от нее сделать аборт. Но она на это не пошла, родила малыша. И знаете – теперь ребенка любят и бабушки с дедушками, и супруг. Просто души в нем не чают, хотя всего лишь несколько лет назад делали всё, чтобы он не родился! Не исключено, что со временем и Николай оттает, а потом станет очень любить вашего с ним ребенка. Люди ведь редко бывают по-настоящему последовательны. И в некоторых случаях это очень даже хорошо!
   Юлия согласилась с отцом Алексием – такое, в общем-то, было возможно. А пока оставалось признать, что жизнь – несмотря ни на что – идет, хотя и не очень гладко. С одной стороны, Юлия не дала самым близким людям подбить себя на убийство – это плюс. С другой – она осталась одна. Это минус.
   Хотя почему одна? У нее есть Диана, а с Дианой, как известно, не соскучишься! Правда, стоит признать: девочка стала спокойней, чем была раньше, гораздо меньше истерит, меньше шкодничает и вообще – почти идеальный ребенок, особенно если сравнивать с ней же, но два года назад. Может, прав был старый невропатолог – девочка и в самом деле просто перерастет свои проблемы и они уйдут? В общем – не одна Юлия, не одна. Но без мужа. А как же это тяжело! Может, и есть на свете женщины, которые и без супруга вполне счастливы, но Юлия себя к таким не относила. С Колей ей было во сто крат лучше, чем без него. Тем не менее о том, что она не пошла у мужа на поводу, Юлия не жалела.
   Но был еще один важный нюанс: дать отпор ближним, подбивающим тебя на грех, проще, чем победить себя, свои собственные страхи и сомнения. У Юлии никак не получалось полностью принять весть о том, что у нее родится ребенок с синдромом Дауна, смириться с нею и признать эту ситуацию как данную Самим Богом, а значит – как душеполезную. То есть в одни моменты это получалось вполне, и она становилась твердой и собранной, как воин, получивший новое задание командира и готовый во что бы то ни стало его выполнить. В другие же моменты она раскисала, ей становилось одиноко, тоскливо и страшно. Причем эти смены настроения происходили по многу раз на день.
   Она пыталась бороться с этими моментами слабости. Для этого Юлия вновь и вновь перечитывала одно и то же место из книги своего любимейшего духовного писателя, аввы Дорофея:
   «Что ни делает с нами Бог, Он делает по благости Своей, любя нас, и делает хорошо, и что это не может быть иначе хорошо, как только таким образом. Бог да помилует нас. Если кто имеет друга и уверен, что он любит его, то, когда и потерпит от него что-нибудь, даже и тяжелое, думает, что тот сделал это любя, и никогда не поверит о своем друге, чтобы он хотел ему повредить: тем более должны мы думать о Боге, Который создал нас и привел нас из небытия в бытие, вочеловечился нас ради и умер за нас, что Он делает с нами все по благости Своей и любя нас.
   О друге иной может подумать: он это делает, любя и жалея меня, но у него нет столько благоразумия, чтобы он мог хорошо устроить касающееся до меня, и поэтому случается, что он нехотя вредит мне. О Боге же мы не можем сего сказать, ибо Он есть источник премудрости, знает все, что нам полезно, и сообразно с сим устрояет все касающееся до нас, даже и самое маловажное.
   Опять о друге можно сказать, что хотя он любит и жалеет нас и довольно разумен, чтобы устроить относящееся к нам, но не в силах помочь нам в том, в чем он думает принести нам пользу. Но о Боге нельзя сказать и сего, ибо Ему все возможно, и для Него нет ничего не возможного. Итак, мы знаем о Боге, что Он любит и щадит Свое создание, что Он есть источник премудрости и знает, как устроить все касающееся до нас, и что Ему нет ничего не возможного, но все служит воле Его. Мы должны также знать, что все, что Он ни делает, делает для нашей пользы, и должны принимать это, согласно сказанному выше, с благодарностью, как от Благодетеля и благого Владыки, хотя бы то было и скорбное» -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

.
   Прочитав эти слова великого святого, Юлия начинала молиться своими словами: «Господи! Дай мне принять все это! Не дай мне забыть, что все, что Ты мне даешь, мне же и полезно. Господи, дай мне силы все понести! Дай мне полюбить этого ребенка, а не стесняться того, что он родится с болезнью и будет не во всем похож на других! Господи, мне трудно. Помоги мне и укрепи меня!»
   Чтение и молитва помогали, и Юлия успокаивалась – до следующего приступа страха и тоски. Потом все повторилось вновь.
   Но столь деятельный человек, как Юлия Ракитина, не мог удовлетвориться просто чтением и молитвой. Вскоре ей пришла в голову простая мысль: если Господь решил, что ей полезно растить ребенка с синдромом Дауна, то, пожалуй, нужно детально изучить вопрос и понять – а какие они, эти дети? Покопавшись в интернете и сделав несколько звонков, она нашла искомое. После этого в один из ноябрьских дней она сказала Диане:
   – Собирайся, маленькая, сейчас поедем в гости.
   – Куда? – удивилась Диана, знавшая, что ходить по гостям ее вечно занятая мама не любит.
   – К деткам, – ответила Юлия. – Только имей в виду – это не обычные детки. Они добрые, не станут тебя обижать, но… В общем – сама увидишь. Просто у тебя скоро должен родиться братик или сестричка, и он будет похож на них. И я хочу, чтобы и ты привыкла к таким деткам, да и я привыкла тоже.
   И они поехали.
   В детском центре «Светлячок» преподаватели занимались с детьми в возрасте от пяти лет и выше с синдромом Дауна. Юлия предпочла бы посмотреть на занятия с малышами, которые еще только ползают, но на сайте было сказано, что такие занятия начнутся только через полгода. Ну да не страшно – для ознакомления «Светлячок» Юлии вполне подходил даже и без занятий с грудничками. Ее сыну или дочери ведь когда-нибудь исполнится пять, шесть, семь – верно? Значит, посмотреть на таких детей вовсе не бессмысленно.
   – Здравствуйте, а где здесь идут занятия с детьми с синдромом Дауна? – спросила Юлия элегантную девушку, с которой столкнулась, как только вошла в здание.
   – Это вы звонили нам, да? Юлия Владимировна, кажется?
   – Да, Ракитина Юлия Владимировна.
   – Тогда сюда проходите, сюда. – Девушка указала на одну из дверей. – Там Надя как раз сейчас с ними занимается. Стучаться не надо – просто проходите, и всё, я Наде о вашем звонке рассказала. Верхнюю одежду можете на вешалку повесить – вот она. Сменной обуви у вас нет? У нас обычно люди берут сменку с собой… Хотя можете надеть бахилы – вот они, в коробочке. А в следующий раз возьмите с собой какие-нибудь тапочки или спортивную обувь.
   Сняв верхнюю одежду и натянув бахилы, Юлия с Дианой вошли. Это была странная комната – напоминавшая маленький спортзал или большую игровую. С потолка свешивался канат, у стен были закреплены баскетбольные щиты с кольцами, а под ними – несколько мишеней для дартса. Невдалеке от большого окна стояло раскрытое пианино, рядом с ним – большая корзина с множеством мячей разных цветов и размеров. К противоположной стене сдвинуты столы и стульчики – было очевидно, что их можно расставить посреди комнаты за минуту. Рядом с ними – полки с приспособлениями для рисования, лепки, а также с различными конструкторами. Тут же – свернутые коврики, которые, наверное, разворачивали, если нужно было выполнить упражнения лежа или сидя на полу. Все было довольно ярко и красочно, хотя и несколько сдержаннее, чем в детском саду.
   Сейчас в комнате звучала музыка, и воспитанники – восемь малышей в маечках и шортиках – танцевали. Руководила танцами молодая женщина лет тридцати – опрятная, худенькая и улыбчивая. «На вид – идеальная воспитательница», – пронеслось в голове у Юлии.
   Заметив, что в комнате гости, женщина сказала малышам:
   – А теперь давайте будем прыгать в длину – помните, как мы вчера прыгали? Вы становитесь как вам удобнее и начинайте без меня. Я вернусь к вам через минутку.
   Пока малыши выбирали для себя место, женщина подошла к Юлии и Диане:
   – Здравствуйте, я Надя.
   – Юлия, – представилась Ракета, проглотив привычное «Владимировна». – Я звонила.
   – У вас должен родиться ребенок с синдромом Дауна, я ничего не путаю? – уточнила Надя.
   – Нет, не путаете. Потому я и решила на них посмотреть. Только я хотела бы увидеть занятия с грудничками.
   – Увидите, обязательно увидите, только чуть позже, – заверила Юлию Надя. – Просто девушка, которая у нас занимается с самыми маленькими, уехала в Польшу – по обмену опытом, так сказать. У поляков есть интересные наработки, есть чему поучиться. Они вообще в плане работы с такими детьми молодцы. Кстати, вы ведь смотрели польский фильм «Знахарь» -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

? Он в советское время был очень популярным.
   – Честно говоря, не помню… Хотя… Это фильм про врача, который память потерял?
   – Да, именно! Там главную женскую роль – его дочери – играла актриса Анна Дымна, редкая красавица. Но главное, что она большой молодец и занимается с людьми с инвалидностью, в том числе и с детьми с синдромом Дауна!
   – Да? – вежливости ради сказала Юлия, которой, честно говоря, не было дела до польской актрисы, пусть даже и большой умницы. – Никогда об этом не слышала.
   – Ну теперь будете знать, – улыбнулась Надя. – И это очень хорошо, что такими детьми многие стали заниматься – и в одной стране, и во второй, и в третьей. От этого души людей лучше становятся! Да вы, Юлия, садитесь вот сюда. А если захотите, можете ходить где угодно – у нас тут полная свобода. – Она внимательно посмотрела в глаза Юлии и, наверное, что-то в них увидела, так как сказала мягко: – Вы только не расстраивайтесь и ничего не бойтесь! Эти дети прекрасно развиваются. Они незлобивы, неагрессивны, охотно откликаются на любовь. Да вы и сами поймете это чуть позже. В мире стало мало любви, – добавила она. – Поэтому Господь и посылает нам таких детей.
   – Наверное, – со вздохом ответила Юлия.
   Относиться к этому вопросу настолько легко она пока что не могла.
   – А можно мне с ними поиграть? – спросила вдруг Надю Диана. – Сидеть скучно! А тут детки.
   – Конечно, поиграй, – тут же согласилась Надя. – Но помни: они не всегда могут сделать то, что с легкостью сделаешь ты. Поэтому будь с ними терпелива, хорошо? Тем более что ты немного старше, а старшие должны помогать младшим.
   – Хорошо! Можно мне, мама? – Диана повернулась к Юлии.
   – Можно, – сказала та, усаживаясь на стул.
   Откровенно говоря, она и хотела, чтобы Диана начала общаться с этими детьми, и побаивалась. Диана ведь никогда не была пай-девочкой и – школа не даст соврать – под настроение могла выкинуть что угодно.
   Но Диана проявила такт и терпение, чего от нее Юлия совсем не ожидала.
   Когда девочка подошла к воспитанникам «Светлячка», они выполняли упражнение «прыжки в длину с места». Обычным людям это дается просто, они не задумываются над тем, что суть упражнения – прыгнуть двумя ногами одновременно, а не сначала одной, а потом второй. У человека с синдромом Дауна иногда нарушены связи между полушариями мозга, и поэтому прыгнуть обеими ногами одновременно для таких людей не так просто. То есть у одних воспитанников Нади это получалось сравнительно легко, другим же не давалось вовсе.
   Диана начала прыгать как раз рядом с мальчиком, у которого сделать упражнение правильно никак не выходило. И девочка начала подбадривать его:
   – Ничего, у тебя получится! У меня тоже не сразу получалось. Ты попробуй еще раз, хорошо?
   – Хорошо, – ответил мальчик. – Я раньше мяч не ловил, а теперь могу!
   – Так и есть, – сказала Юлии Надя, которая обошла детей и вновь подошла к своей гостье. – Он действительно занятий десять не мог поймать баскетбольный мяч так, как его ловят баскетболисты, ну, знаете, наверное, когда передача идет от груди к груди? – Юлия осторожно покивала – кажется, когда-то она действительно такое видела по телевизору, когда единственный раз в жизни посмотрела кусочек матча по баскетболу – минут десять, не больше. – Так вот, Дима долго не мог справиться, а потом у него получилось, – продолжила Надя. – И с прыжками справится. У него характер – о-го-го! Он у нас вообще очень терпеливый и упорный мальчик.
   Ракета продолжала наблюдать за Дианой и Димой. Диана продолжала подбадривать мальчика, будто тот был ее лучшим другом. Юлия прямо-таки восхитилась девочкой и подумала, что немного недооценивала свою непоседливую и непослушную дочь. Вон она, оказывается, на что способна!
   Дима же и вправду очень старался, при этом и занимаясь, и болтая с Дианой одновременно. Речь его показалась Юлии немного невнятной, но если привыкнуть, то вполне разборчивой. Слов он знал много, быть может, даже не меньше, чем Диана. Это очень утешило Юлию. Рассказывая Николаю об актере с синдромом Дауна, а также о тех, кто, несмотря на синдром, оканчивают университеты, она сама себе не слишком верила. А теперь смотрела и начинала понимать: перед ней обычные дети. Да, внешне они несколько отличаются от других, но это вовсе не «растения» и не «овощи», как говорил Коля.
   После прыжков началось занятие с мячами. Потом – опять ритмичные движения под музыку, своеобразный танец. Затем дыхательные упражнения – сидя, на корточках, а также лежа на ковриках. После них пришло время занятий за столом – видимо, дети устали, и требовался отдых, но не простой, а насыщенный, полезный.
   Детишки с синдромом Дауна принялись лепить фигурки животных из пластилина. Рядом с ними лепила и Диана. Девочка вообще очень органично вписалась в коллектив воспитанников «Светлячка»: казалось, она совсем не замечает, что они немного не такие, как ее одноклассники. Кстати, лепить красиво Диана никогда не умела, и Юлии даже со своего стула было видно – это не Диана научит этих детей лепке, а они Диану. Что, если поразмыслить, даже и к лучшему – было бы нехорошо, если бы девочка привыкла смотреть на этих детей свысока.
   Надя вышла из комнаты, а Юлия, которая устала сидеть, встала и решила пройтись, лучше посмотреть, что же там мастерят малыши. Они лепили коров, акул, снеговиков, пингвинов. Юлия обратила внимание на то, что крупные детали – вроде туловища той же акулы – у ребятишек получаются значительно лучше, чем мелкие. Но и мелкие детали они пытались вылепливать очень тщательно – наверное, именно на этом настаивала Надя. Диана, кстати, пыталась соорудить из пластилина гордого северного оленя. Не слишком успешно: если бы не рога, Юлия была бы твердо уверена, что фигурка, изготовленная дочерью, – это свинья.
   Побродив между столиков, Юлия подошла к пианино. Почему-то инструмент притягивал ее взгляд.
   Тот, кому довелось пожить в СССР, знает: в последние десятилетия существования Страны Советов считалось хорошим тоном отдавать детей в музыкальную школу. Прозанималась в ней два года и Юлия, пока не взбунтовалась и не заявила, что на сольфеджио -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

она больше не пойдет и пианино не откроет до конца своих дней. Родители сердились, но Ракета уже тогда могла показать твердый характер, так что переупрямить ее взрослые не смогли. За инструмент с тех пор Юлия действительно больше не садилась. Но вот «до конца своих дней»… Это обещание, наверное, оказалось преждевременным. Во всяком случае, сейчас ей почему-то очень захотелось помузицировать. Надя ведь сказала, что у них тут свобода, верно? А разве свобода не распространяется на музицирование?
   Юлия села за инструмент, осторожно тронула клавиши. Что такого сыграть бы? Она ведь и не помнит ничего, кроме того, что вот это – клавиша «до», это – «си», а вот эта черненькая – «ля-бемоль». Но ведь этого недостаточно, так ничего не сыграешь! Хотя… Была одна мелодия, которая очень нравилась Юлии – тогда, давно, в детстве. Кажется, называлась она «Сурок», и автором ее был знаменитый композитор Людвиг ван Бетховен. Играть ее было просто – если имеешь представление о пианино, конечно. Интересно, вспомнит ли она его сейчас? Ведь прошло столько лет!
   Она поставила кисти, как положено пианистке («Руки должны быть кругленькие, Юлечка, как будто ты держишь в них яблочко» – всплыло в памяти), тронула клавиши и сама удивилась – а музыка-то полилась! Надо же! Оказывается – помнят руки, помнят! Не всё стирает время из памяти!
   – Красиво, – сказал голос рядом. – А ты меня научишь?
   Перед Юлией стояла одна из воспитанниц «Светлячка», девочка лет семи, немного похожая на Диану.
   – Не знаю, – честно ответила Юлия. – Я бы с радостью, но я не умею учить.
   – Но ведь вас никто и не просит делать из них великих пианистов, – мягко сказала Надя – она, оказывается, тоже стояла сзади, только Юлия этого не заметила. – Попробуйте – только одну эту мелодию. Нашим детям очень нужно развивать мелкую моторику. Это всем детям полезно, но нашим особенно.
   – Хорошо. Но умеет ли девочка вообще играть?
   – Лиза, покажи тете, что ты можешь, – обратилась к девочке Надя.
   – «По малинку в сад пойдем», да?
   – Ну, если хочешь, можно и «малинку».
   Юлия поменялась с Лизой местами – теперь уже девочка сидела на стуле, а Юлия стояла рядом. Лиза занесла руки над клавиатурой. Кисти у нее совсем не были круглыми («словно держишь яблочко»), но, когда она заиграла, Юлия приоткрыла рот от удивления. Мелодия была простой, проще, чем «Сурок» Бетховена, но и правая, и левая рука Лизы действовали четко, синхронно, без малейших сбоев! Юлия остро пожалела, что здесь нет Николая. Ему, наверное, сейчас было бы стыдно за то, что он назвал этих детей «растениями» и «овощами»!
   – Я же говорила, что они отлично развиваются, – тихо сказала Юлии Надя. – Только нужно заниматься, ни в коем случае не запуская. Ну что, попытаетесь научить Лизу этой мелодии? Я сама не стала бы вас напрягать, но попросила-то она?
   – Ладно, – ответила Юлия так же тихо, чтобы не мешать девочке играть «малинку». – Я попробую. Но я других мелодий и не помню, только эту.
   – Ничего, пусть будет только эта. Нашим детям полезно общаться с другими людьми. И это очень хорошо, когда у них появляются новые друзья! Правда, лучше, когда не сразу много, а по чуть-чуть. Вы, наверное, заметили, что группы у нас маленькие? Это потому, что в большом коллективе такие дети могут «потеряться». Но в маленьком, когда есть возможность каждому уделить внимание, они раскрываются. Ваша Диана – просто чудо, и кажется, что она может стать им хорошим другом. Конечно, мы были бы совсем не против, чтобы другом им стали бы и вы.

Глава 5
Смиряясь со своим крестом

   Шли дни, недели и месяцы. Николай все так же не появлялся на горизонте – не заходил, не звонил, писем не писал, в общем – словно сгинул. Это было больно и обидно, конечно, но в целом – переносимо.
   Округлившийся животик Юлии уже нельзя было скрыть ни от соседей, ни от рабочих на фабрике, да она и не пыталась – с гордостью и даже некоторым вызовом встречала любопытные взгляды. Поначалу беременность протекала легко: Ракета совершенно не ощущала ни малейших признаков токсикоза, но ближе к Новому году ее все чаще стали мучить головные боли. Врач в женской консультации, хмурая толстая женщина, старше Юлии лет на пять, послала ее к медсестре измерить давление. Цифры 150 на 100 немного удивили Ракитину – это довольно высоко для дамы, которая гипертонией никогда не страдала и спокойно выпивала по четыре чашки кофе ежедневно.
   – Как – давление? Почему давление? – не могла поверить Юлия. – У меня никогда не было повышенного давления! А в юности бывало даже пониженное – меня за спортсменку принимали, у спортсменов часто бывает пониженное давление.
   – Раньше повышенного не было, а теперь есть. Это обычное дело.
   – Но почему?!
   – Ну потому что! – Врач посмотрела на Юлию недовольно, исподлобья. – У этого явления много причин. Проверим сердце, почки, сосуды. Да вы ведь не девочка, Юлия Владимировна! Было бы странно, если бы в таком возрасте здоровье у вас оказалось идеальным! Да и вообще вся ваша ситуация… Вот здесь написано, что вы отказались прерывать беременность, хотя вам и рекомендовали. – Она постучала по документам Юлии толстым коротким пальцем. – Откровенно говоря, я совершено не понимаю, почему вы упрямились, и…
   – Мне кажется, что это совсем не ваше дело, доктор! – отрезала Юлия, сразу догадавшись, к чему станет вести толстая женщина в белом халате. – Это мой выбор. Мой и ответ.
   Врач недовольно посопела, но спорить не стала. Она очень не одобряла тех, кто отказывался делать аборт, узнав, что врачи подозревают у ребенка синдром Дауна, но сделать ничего не могла. По закону решение действительно принимала именно беременная женщина, да и сроки для законного аборта все вышли. Теперь разве что серьезная угроза для жизни матери могла быть основанием, но 150 на 100 – это неприятность, но не угроза. От такого давления не умирают. Правда, оно может подняться и выше, гораздо выше… Но это будет потом.
   – Вот вам направление к урологу, а вот к кардиологу – пусть они с вашим давлением и разбираются, – недовольно, чуть ли не через губу, сказала доктор. – Имейте в виду – что они вам припишут, то и пейте. Гипертония часто на поздних сроках усугубляется, и нынешнее давление через месяц или два вам может показаться сказкой.
   – А бывают таблетки от давления, которые можно принимать беременным? – уточнила Юлия.
   – Бывают, – отвернувшись к стене, ответила врач. – Их не так много, большинству беременным они противопоказаны, но бывают. Я сейчас распишу вам, что и как принимать, а после кардиолог или уролог, если будет нужно, откорректирует лечение. Тонометр есть у вас? Если нет, обязательно купите. Вам нужно измерять давление два раза в день и записывать сюда. – Врач протянула ей распечатанный лист для мониторинга.
   С обследованием Юлия тянуть не стала и таблетки тоже пила исправно. Давление они сбивали успешно, но это приводило к тому, что у Юлии начинало бешено колотиться сердце. Тогда добавились еще лекарства, чтобы сердцебиение унять. Это помогало, но случилась новая напасть – через полчаса после принятия таблетки голова Юлии начинала болеть так, как не болела никогда в жизни. Но здесь она уже старалась по возможности перележать, перетерпеть, после того как вычитала в инструкции, что такой побочный эффект довольно частый. В общем, Юлия ощущала себя немного пришибленной, но «функционировать» могла. Да и ее энергичная, привыкшая к постоянной деятельности натура не позволяла ей окончательно слечь.
   Несмотря на почти ежедневное плохое самочувствие, Юлия ежедневно бывала на фабрике, много молилась, ходила в храм, беседовала с отцом Алексием, тосковала по Николаю, пыталась воспитывать Диану, читала литературу о детях с синдромом Дауна и регулярно приезжала в «Светлячок». Преподавателя музыки из нее не получилось – научить детвору играть на пианино «Сурка» Бетховена она так и не смогла, но она ведь не за этим и ездила. Юлия смотрела во все глаза на то, как с детьми работает Надя, и училась, училась, училась! Чтобы потом встретить все проблемы, которые возникают у мамы такого ребенка, «во всеоружии», не растеряться и все сделать правильно.
   А вот Диане ничему учиться не пришлось – она очень органично вписалась в коллектив воспитанников «Светлячка». Все без исключения детишки ее очень полюбили, и Юлия была уверена – когда родится малыш, может быть, ей и придется непросто, но вот с Дианой проблем точно не будет. Втайне она даже зауважала девочку – вот она, оказывается, какая! Положено, чтобы мать была дочери опорой во всем, однако здесь, скорее всего, будет иначе: маленькая Диана станет для Юлии опорой и помощницей. Надо же! Дивны дела Твои, Господи!
   Бывая в «Светлячке» и постоянно общаясь там с детьми, Юлия начала понимать, почему Бог дает ей такого ребенка (или ей казалось, что она понимает).
   Ракета прекрасно помнила свое далекое, еще советское детство. В то время очень многих детей родители практически не воспитывали. Сначала функцию воспитания брал на себя детский садик, потом школа, потом ПТУ или институт. Также воспитателем являлась дворовая компания. Ведь как тогда было-то? Пришла юная Юлия из школы, быстренько сделала уроки и умотала во двор, играть там со сверстниками до темноты. Играла бы и дольше, но мама открывала окно и кричала: «Юля! Юлечка! Домой!» И все вокруг считали, что это вполне нормально, только так и можно растить детей.
   То есть люди, быть может не совсем осознанно, были уверены, что общество – здоровое, их семья тоже здоровая и в школе обстановка здоровая, да и компания во дворе вполне приемлемая, а значит, ребенок и сам по себе вырастет здоровым тоже. Во всяком случае, говорить, читать, писать и считать будет наверняка. А может, и станет вполне порядочным человеком.
   Иногда результаты такого подхода были совсем неплохими, а иногда и нет: каждый алкоголик, коих в СССР было довольно много, тоже ведь когда-то был советским ребенком, и не всегда самым плохим. А после распада Советского Союза многие тысячи бывших советских детей стали бандитами и проститутками, что доказывало: советская система воспитания имела немало изъянов и удержать тех, кто прошел через ее «руки», от губительного шага не могла. Сейчас эта проблема сохранилась: многие люди также не слишком-то воспитывают своих детей в основном потому, что попросту не умеют, да и не знают точно, какими именно эти дети должны быть! А потому пусть вырастет то, что вырастет! Нас никто особенно не воспитывал, и ничего – живем не хуже других. Может, и наши дети так же жить будут? Спорная философия, но на практике применяющаяся часто.
   Но есть важнейший нюанс – для ребенка с синдромом Дауна такая «методика воспитания» не подходит совершенно! Если близкие люди не станут с ним заниматься систематически, терпеливо, непрерывно, постоянно, то он может и не заговорить нормально, и в умственном развитии очень заметно отстать. И наоборот – систематические занятия дают довольно неплохие результаты. Причем одними специалистами из «Светлячка» ограничиваться нельзя, они ведь не сутки напролет работают, да и выходные у них есть, как у всех остальных людей. Поэтому маме (и Диане) придется много заниматься с малышом самим – день за днем, месяц за месяцем, много лет подряд. Некоторых людей такая перспектива очень опечалила бы, а вот Ракета видела в ней плюсы, и немалые!
   Юлия Ракитина всю жизнь была нетерпелива и гневлива и считала это главным своим недостатком. Теперь же она поняла, зачем Христос сказал: Нищих всегда имеете с собою и когда захотите, можете им благотворить -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Нищий – это ведь не только человек без денег, еды или крыши над головой. Люди с серьезными расстройствами здоровья тоже в какой-то степени нищие. И что нам, относительно здоровым людям, с ними делать? А поступать по словам Христа – благотворить им. То есть помогать во всем.
   И что тогда будет? Да, этим нищим тогда станет чуточку проще жить; ну, а нам? А нам-то какая в этом польза? А кое-что будет наверняка. И польза несомненная!
   Наблюдая за Надей, Юлия поражалась, как терпелива она на занятиях с детьми. И в конце концов поняла: занимаясь со своим ребенком, она тоже должна будет проявить все терпение, на которое способна. И проявлять его не один раз, не два, а постоянно, день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Если же человек что-то делает постоянно, то у него вырабатывается соответствующий навык. Вот и у нее, у Юлии Ракитиной, начнет вырабатываться навык не гневаться, не раздражаться, терпеть и любить. Она ведь просила Господа избавить ее от раздражительности, не так ли? Похоже, что Он ответил на молитвы Юлии. Далеко же зашла духовная болезнь, если иным способом ее не вылечить!
   Да, конечно, занятия с ребенком потребуют много времени и сил. Но это Юлию совершенно не пугало. Пребывание в Церкви, постоянная память о том, что она должна любить Бога и ближнего, а не себе угождать -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, давали свои плоды.
   Однажды Надя, с которой у Юлии установились теплые, приятельские отношения, спросила ее:
   – Вам знакомо такое имя – Клэр Райнер?
   – Нет, – ответила Юлия.
   – Она руководитель какой-то там Ассоциации синдрома Дауна, во всяком случае, я такое читала, – сообщила Надя. – И при этом сторонница того, чтобы таких малышей убивали абортами. Я недавно прочла одно ее высказывание: «К сожалению, заботиться о людях с такими отклонениями слишком дорого в отношении человеческих усилий, сострадания, энергии и прочих ресурсов, в том числе денег…» Какие жуткие слова! Вы согласны?
   – Согласна, – сказала Юлия. – Кстати, это ведь честные речи, хотя и страшные. Обратите внимание: нет ни слова о том, что если мы убьем ребенка в чреве матери, то этим его осчастливим, как некоторые говорят. Здесь об этом ни слова, нет больше этой низкой и подлой отговорки! Всё проще! Мы не хотим никого осчастливливать. Мы просто боимся лишних хлопот, забот, затрат. – Юлия горько усмехнулась. – Эта женщина словно говорит: «Нам дорого заботиться о тебе, малыш! Да, ты маленький, ты беспомощный, ты ни в чем не виноват, ты просто болен, и всё… Но мы так любим свои деньги, так не хотим тратить свои силы на человека с инвалидностью! Мы лучше лишний раз на море съездим или лишний час на диване перед телевизором посидим. Согласись, малыш, ты ведь не выбьешься в большие спортсмены или видные политики, мы не сможем хвастаться тобой перед соседями. Поэтому мы просто тебя убьем. Нет человека – нет проблемы…»
   – Да, все правильно, – кивнула Надя. – Но это такой ужас, если подумать! Разве можно мерить людей деньгами? Это ведь люди, а не какие-то там побрякушки!
   Да, люди – это не побрякушки, и мерить деньгами их нельзя – Юлия с этим была полностью согласна. Да и трудом тоже их мерить нельзя, не по-людски это. Конечно, малыш, который у нее родится, потребует много труда и сил. Ну и что?
   Практика показывает, что человек – это не слабак, годный только на то, чтобы ходить по магазинам и просиживать штаны у телевизора. Человек способен на поступки, на свершения, да еще какие! Вот только многие тратят эту способность на сущую ерунду. К сожалению.
   Например, спортсмены. Огромные нагрузки, тяжелейшие тренировки, постоянные ограничения, жесточайшая самодисциплина. Они разбивают головы и ноги, они ломают спины, они приобретают инвалидность и даже иногда погибают. И ради чего?! Ради такой чепухи, как слава и деньги.
   Однажды Юлия посмотрела фильм про хоккеиста Валерия Харламова, спортивную звезду прошлого. «Легенда № 17» – так назывался фильм -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Там ее поразила сцена, когда знаменитый тренер Тарасов (в исполнении актера Олега Меньшикова) воспитывал юного Харламова (его играл Данила Козловский). Тарасов велел Харламову встать в ворота, причем без специального снаряжения вратаря, а вся команда бросала в эти ворота шайбы. Часть шайб, разумеется, попадала и в Харламова, а это очень и очень больно.
   Казалось бы, мало ли что снимают в кино, может, это не более чем фантазия сценариста и режиссера. Однако Юлии почему-то припомнилось настоящее интервью тренера Тарасова, которое она случайно посмотрела по телевизору еще в детстве, тогда ведь телеканалов было мало, и все вынуждены были смотреть то, что показывают, с программы на программу не переключая. Так вот, Тарасов в том интервью говорил примерно следующее: «Мы ставим целью из робкого, осторожного мальчишки воспитать бойца. Он уходит со льда, а я ему говорю: “Ты почему голову нагнул, когда шайба в лоб летела?” В следующий раз он голову уже не нагнет. И вот когда шайба в него попадет, когда она его ударит больно, я скажу ему другое: “Вот теперь ты прав, вот теперь молодец”. Так воспитываются настоящие мужчины». Вот такой способ воспитания – шайбой в лоб, и уклоняться не смей!
   Ракету это поражало. Может, такой метод на самом деле замечательно воспитывает волю – Юлия этого не знала, так как хоккеем не занималась ни одной минуты в жизни. Но ее удивляло другое. Ради чего такие муки? Ради чего?! Ради игры, безделицы, ерунды!..
   Или возьмем альпинистов – как они живут? А сурово живут! Нагрузки жуткие, риск огромный, и ради чего? Да, конечно, там, в горах, рождается крепкое товарищество и есть что вспомнить. Но вообще-то изначальна тут гордость: вот, смотрите, люди, я смог! А не хотите смотреть, так и не надо! Я сам все знаю, и мне этого достаточно. Я смог пройти там, где не летают даже орлы. Ура!
   Правильный ли это подход? Юлии казалось, что вряд ли. Иногда говорят, что хороший альпинист старым не бывает. В этом есть большая доля правды: если заниматься этим делом долго, то вероятность встретить смерть в горах огромна. Оценит ли Бог такой подвиг? Примет ли «подвижника альпинизма» в Царствие Божие? Не посчитает ли, что такой человек отдал свою жизнь на служение чепухе? Вопрос!
   Но уже из этих примеров становится очевидным – есть в любом человеке потенциал для свершения, для подвига, есть!
   И вот ситуация – человек сталкивается с ребенком с синдромом Дауна. У этого человека есть выбор: либо оттолкнуть такого ребенка – мол, пусть кто хочет, тот с ним и возится, либо не отталкивать и получить возможность тратить свой потенциал с толком, то есть на своего ближнего. Вот тебе ближний, так будь же с ним рядом, потрать много труда и потов, чтобы этот ближний мог жить как можно более полноценной жизнью. Благая цель, что и говорить! Да и к тому же этот труд тебя же самого сделает лучше!
   Так думала Юлия Ракитина и ощущала, что смиряется с долей, которую уготовал ей Господь, смиряется со своим крестом и начинает понимать его душеполезность. От этого общее настроение Юлии улучшалось.
   Правда, здоровье ее становилось все хуже. Если сначала ей для поддержания давления в норме достаточно было одного приема комплекса таблеток в день, то за полтора месяца она очень быстро «добежала» до четырех, а четыре считались предельной суточной нормой. К тому же у нее начали отекать кисти рук и ступни. Проблемы с почками – таков был вердикт врачей.
   К имеющимся таблеткам добавились еще – те, что призваны поддерживать в норме почки. Это начало всерьез беспокоить Юлию – до родов еще далеко, а она уже так плотно на лекарствах! Что же будет потом, а? И не вредно ли это ребенку? Она перерыла весь интернет, но ответов не нашла: в одних статьях писали так, в других эдак, а собственных знаний медицины у Ракеты, разумеется, не было. Юлии оставалось довериться Господу и врачам. Ведь именно этих врачей Он с нею свел, верно? Значит, с ними ей и проходить этот путь до самых родов.
   А дни шли, шли… Юлия вовсю штудировала литературу и интернет на вопрос о недоношенных детях, поскольку ее здоровье было совсем не беспроблемным. Она считала вполне вероятным, что родит раньше срока. Источники гласили, что дотянуть нужно, по меньшей мере, до 25–27 недель. При более ранних родах детей тоже иногда выхаживают, но они нередко приобретают серьезные проблемы со здоровьем. Юлия была практически уверена, что ее ребенок, родившись на сроке до 25 недель, скорее всего, выжить не сможет: дети с синдромом Дауна слабее обычных, где уж ему выжить, если дети и без проблем с генетикой при таких условиях частенько не выживают?! Эх, дотянуть бы до 28-й недели, а лучше – до 30-й! Еще лучше – до 32-й. Но до этого было еще так далеко!
   А дни шли, шли…

Глава 6
Неожиданная поддержка

   Однажды в дверь Юлии позвонили. Она удивилась – гости к ней почти не ходили. Кто же это? У сестры Лены свой ключ, у Николая тоже…
   Мелькнула мысль – может, все же Коля? Решил поговорить, но пользоваться своим ключом после ссоры посчитал неудобным?! Мысль эта была радостной – откровенно говоря, она так по нему соскучилась!
   Юлия шла к двери, и ее одновременно обуревало несколько чувств. Любопытство – ой, а кто же это? Восторг – да-да, это наверняка Николай! И грусть – да не может это быть Коля! Он гордец и не придет мириться. Наверное, звонят по какой-то чепухе, скажем ее решили позвать на совершенно не нужное ей собрание жильцов дома. Например, для того, чтобы собрать деньги на новую входную дверь или обсудить, разбивать ли во дворе цветник по весне… Если это так, то разочарование будет колоссальным! Она, конечно, совсем не против новой двери или цветника и отдаст на это часть своих денег, но душа-то хочет другого!
   Пытаясь унять разволновавшееся сердце, Юлия открыла дверь и остолбенела – перед ней стоял Максим. Как всегда серьезен, не улыбается, глаза смотрят пристально, словно у врача, который готов объявить неутешительный диагноз.
   – Здравствуйте, Юлия Владимировна, – произнес он.
   – Здравствуйте, Максим, – не в силах скрыть удивление, пробормотала она. – Проходите!
   Та буря эмоций, когда они перешли на «ты», была позади, в прошлом. Теперь они вновь были на «вы». Мать и сын. Чужие друг другу люди. Грех не соединяет людей, он только разделяет их. Вот и Юлию с Максимом разделил, да как сильно-то!
   – Хотите чаю, Максим? – начиная играть роль радушной хозяйки, спросила Юлия. – Вашего любимого печенья у меня нет, простите. Но чай могу предложить.
   – Да, пожалуй, можно и чаю, – согласился он, проходя в квартиру, и тут же поспешил пояснить: – Я вообще-то ненадолго, на минуту.
   – Ой, дядя Максим пришел! – воскликнула Диана, выбегая из своей комнаты.
   Максима она видела лишь раз в своей жизни, но такой уж она была человек – под хорошее настроение всем рада. То, что Максим ей не «дядя», а брат – пусть и не кровный, девочка не знала.
   Максим ответил неожиданно:
   – Привет, Мартышка! Папа Коля велел поцеловать тебя в щеку.
   Услышав это, Юлия от удивления едва не выпустила чайник из рук. А Диана завопила от восторга:
   – Вы видели папу?!
   – Видел, – ответил Максим и, наклонившись, чмокнул девочку в щечку персикового цвета – передал поцелуй от отца. – У него всё хорошо.
   – А когда он ко мне придет? – допытывалась девочка.
   – Не знаю. Но я у него обязательно спрошу. А теперь беги, нам с… – Он замялся. – С Юлией Владимировной нужно поговорить.
   – Я не хочу уходить! – запротестовала девочка. – Расскажите мне про папу!
   – Он сам к тебе придет и все о себе расскажет.
   – Когда он придет?! Когда?!
   – Диана, Максим ведь сказал, что не знает, – сказала Юлия без гнева, но строго. – Ты лучше иди к себе и быстренько нарисуй папе какую-нибудь картинку. Ему будет приятно. А потом я почитаю тебе книжку.
   – Про Карлсона, да? Я не хочу про Маугли, про Маугли мы читали вчера! И про Белоснежку с гномами не хочу тоже.
   – Ну, если хочешь, то будет про Карлсона. А теперь иди, рисуй!
   На это Диана согласилась – рисовать она любила, тем более для папы. А уж книжка после рисования – вообще прекрасно! Под такие сказочные условия кто угодно станет послушным!
   – Так как вы повстречали Николая Сергеевича? – спросила Юлия Максима, когда они сели за стол и принялись за чай.
   – Очень просто повстречал, – ответил Максим. – Я шел с лекции и вдруг увидел пьянчугу, который из последних сил пытался стоять, держась за столб, да не получалось у него – падал.
   Я подошел, чтобы помочь, и увидел, что это Николай Сергеевич.
   – Понятно. – Юлия помрачнела. – А ведь он не пил столько времени!
   – Потом я вызвал такси и отвез его к себе домой. Как бы то ни было, но он мой отец, – продолжил Максим. – Откровенно говоря, я не большой специалист в общении с запойными пьяницами, но у меня есть хороший знакомый – отец Дмитрий, он священник и имеет отношение к Центру реабилитации для алкоголиков и наркоманов, который курирует епархия Православной Церкви.
   – Я и не знала, что такой центр есть. Мне… м-м-м… приходилось сталкиваться с подобным заведением, но с другим, частным – дорогим и очень хорошим.
   – Так вот, отец Дмитрий мне помог, – сказал Максим, – и вместе мы привели Николая Сергеевича в чувство, хотя это оказалось нелегко. Вот уже три дня он трезв, живет у меня, я даю ему какие-то таблетки – они вроде бы помогают. Во всяком случае, отцу очевидно лучше, чем несколько дней назад. Правда, боюсь, как бы он опять не запил, – очень уж унылое у него настроение. Трезв, но хмур как туча.
   – Если что – я оплачу его лечение в реабилитационном центре – ну, в том, о котором говорила, – поспешила заверить Юлия. – Мне это вполне по карману, да и Коля там уже лежал, ему помогло.
   – Не надо, – покачал головой Максим. – Я уже договорился по этому поводу с отцом Дмитрием. Я в их реабилитационном центре постоянно что-нибудь чиню, ну, а они – если будет нужно – «починят» Николая Сергеевича. Если только он согласится на «починку».
   Сказав это, Максим улыбнулся – пошутил вроде бы. В ответ осторожно улыбнулась и Юлия.
   – Будем надеяться, что «починят», – сказала она. – Мы с Николаем Сергеевичем сильно поссорились, и неизвестно, помиримся ли. Но я, конечно, не хотела бы, чтобы он пил до потери памяти и валялся на улице, тем более что сейчас для этого совсем не сезон – ведь уже зима. И я очень вам благодарна за то, что вы пришли мне все это рассказать.
   – Я пришел к вам не для этого, – покачал головой Максим.
   – А для чего?
   Максим осторожно сделал глоток обжигающего ароматного чая и ответил:
   – Николай Сергеевич мне все рассказал: и о том, что вы беременны, и о синдроме Дауна у ребенка, и о том, что он настаивал на аборте. Потому-то вы его выгнали – разве нет?
   – Ну да, где-то так оно и было, – согласилась Юлия.
   – Николай Сергеевич до сих пор считает, что прав именно он, а не вы. Он напирает на то, что вы с ним уже не молоды, можете в ближайшем будущем умереть, и ребенок останется никому не нужным в этом мире, а сам он выжить не сможет – синдром Дауна все-таки не шутка!
   – Да, он говорил мне, – кивнула Юлия. – Неверующий человек, что с него взять! – пожала она плечами. – Иногда алкоголики допиваются до того, что бесов видят. Николай Сергеевич тоже видел что-то подобное, очень пугающее. Но верующим все равно не стал.
   – Да, – кивнул Максим. – Простого испуга для веры недостаточно.
   – Отец Алексий – мой духовник – говорит, что Бог не оставит нашего ребенка в любом случае, и надежда на Бога – самая твердая надежда, – сказала Юлия.
   – Полностью согласен с отцом Алексием, – Максим хлебнул еще чаю. – И вот зачем я пришел, Юлия Владимировна. Разумеется, не знаю, когда умрете вы, когда умрет Николай Сергеевич и когда умру я. Но если я вас переживу, то о ребенке позабочусь, не сомневайтесь. Несмотря на наши с вами… м-м-м… непростые отношения – он мой брат. Ну, или моя сестра.
   Лицо Юлии сначала вытянулось от удивления, а потом расплылось в улыбке. Такой хорошей новости она не получала уже давно.
   – Я вчера была на УЗИ, и мне сказали, что, скорее всего, будет мальчик, – сообщила она.
   – Значит, брат. Это хорошо – мне с мальчишкой будет проще, если что. Научу его ремонтировать всякую аппаратуру. Будет первый в мире специалист данного профиля с синдромом Дауна. – Максим улыбнулся. – В общем, Юлия Владимировна, вы ведь поняли, что я хотел сказать, да? Я хоть и ногу тяну, но с руками у меня все в порядке, в золоте не купаюсь, но какие-то деньги зарабатываю, и их вполне хватит на двоих.
   Сердце Юлии ликовало: надо же, как в жизни бывает! Вот от кого-кого, но от Максима она поддержки не ожидала, а оказывается – вполне может на него положиться! Если бы не неловкость, которая постоянно возникала, когда Юлия говорила с Максимом, она тут же кинулась бы горячо благодарить, но теперь просто сидела напротив него и несмело улыбалась. Но потом ей в голову пришла мысль, от которой сердце тревожно застучало.
   – Но Максим… – начала она, – вы ведь рано или поздно женитесь! Вдруг ваша супруга не примет малыша? Все-таки отношение к людям с синдромом Дауна у нас, мягко говоря, неидеальное.
   – На такой, что не примет, я не женюсь, – буднично ответил Максим, и Юлия поняла – действительно не женится, характера парню было не занимать.
   Спустя минуту он допил чай. Поскольку главное уже было сказано, Максиму, в общем-то, можно было уходить. Но он медлил, и было видно – он хочет сказать что-то еще. Наконец заговорил:
   – Знаете, Юлия Владимировна, в прошлый раз я много чего сказал вам. Много лишнего! Не то чтобы я тогда лгал, но очень жалею, что не смог промолчать. Я ведь считаю себя христианином, в храм Божий хожу, а значит, должен вас простить, ведь Бог велел поступать именно так. Но только трудно это. Иной раз бывает, что я не испытываю к вам ни капли неприязни и радуюсь, думая, что смог простить вас за тот поступок. А потом вдруг как нахлынет!.. Так с ранами бывает – сверху тонкой кожицей затянулась, и кажется, что все нормально, но под ней ведь воспаление! А во время нашего разговора эта кожица словно прорвалась и гной полился. Очень стыдно. Жалею, что не сдержался. Простите меня.
   – А вы – меня, – произнесла Юлия. – Но вам, Максим, конечно, в тысячу раз сложнее. Вы просто слова сказали – к тому же сказали то, что я заслужила. А я не сказала, я сделала, причем то, чего вы совсем не заслуживали. Я очень жалею и надеюсь, что хоть когда-нибудь ваша рана заживет и вы простите меня. Не ради меня самой, а ради Бога и заповеди Его.
   – Я очень постараюсь, – сказал Максим. – Но что бы ни было тогда, знайте – сейчас вы молодец и делаете все правильно. Держитесь! А я буду за вас молиться. Юлия Владимировна, вы не могли бы поторопить Диану с рисунком для Николая Сергеевича? Мне просто пора идти, и я не могу долго ждать.

Глава 7
У меня – всё!

   В тот день Юлия, как обычно, была на фабрике и в очередной раз осталась недовольна работой кромочного станка.
   – Паша, ну сколько можно?! – Она указала на один из новехоньких шкафов. – Вот, опять кромка отклеивается!
   – Нужно станок новый покупать, – с меланхолией в голосе отреагировал Паша.
   Про новый станок он напоминал хозяйке уже неоднократно. Когда об этом говорилось в последний раз? Кажется, в прошлый понедельник. Так что Юлия Владимировна давно в курсе, как именно нужно решать эту проблему.
   – Знаю-знаю! – с досадой отмахнулась Ракета. – Но денег на новый станок нет, я тебе уже говорила. Это ведь не буханка хлеба и не пачка соли, тут такие деньжищи надо, что – ух!
   Можно, конечно, кредит в банке взять, но ты же знаешь – я противница кредитов. Вдруг какой-нибудь кризис – доллар подскочит в цене или еще что-то там, и как мы будем возвращать кредит? Фабрику банку отдадим вместе с нашими квартирами?
   – Настройщик был совсем недавно, – напомнил Паша о том, что Юлия и так прекрасно знала. – Лучше этот бракованный станок наладить просто нельзя. И кстати, Юлия Владимировна, а где вы увидели отклеившуюся кромку? Я что-то смотрю, смотрю и ничего не вижу.
   – Да вот же! – Юлия наклонилась, хотя выросший живот мешал, и ткнула пальцем на место внизу сбоку. – И вот еще, и вот!
   – Ничего себе! А я и не заметил! – покачал головой Паша. – У вас глаз-алмаз.
   – Поэтому я и говорю… – начала она, резко выпрямляясь.
   Но, выпрямившись, она не стала продолжать, наоборот – смотрела на Павла обалдевшими глазами, и на лице ее читался испуг.
   – Юлия Владимировна, с вами все нормально? – осторожно поинтересовался Паша.
   – Нет, – странным, деревянным голосом ответила она. – Наверное, я слишком резко выпрямилась… И у меня, кажется, инсульт!
   Основания для такого неутешительного диагноза у Юлии были вполне серьезные. Как все знают, у человека два глаза, но их работа сбалансирована так, что мы всегда видим перед собой одно изображение, а не два. Так вот, после того как Юлия выпрямилась, у нее произошла разбалансировка зрения – теперь она видела две картинки. Перед ней было два директора Паши, причем они вовсе не стояли рядом! Нет, «Паши» соприкасались головами, словно склеенные, а нижние части их тела медленно, но неуклонно разъезжались и становились друг от друга все дальше и дальше!
   Она лихорадочно перебирала в голове признаки инсульта. Кажется, человек с инсультом не может дотронуться пальцем руки до кончика носа. Юлия закрыла глаза – смотреть на «двух Паш» было невыносимо – и попробовала сделать это сначала правой, затем левой рукой. Получилось – до кончика носа она дотронулась без проблем в обоих случаях, что, конечно, хорошо. Но было очевидно – ее состояние ни в коем случае нельзя считать нормальным и ей срочно нужно в больницу.
   Паша наверняка думал так же.
   – «Скорую» вызывать, Юлия Владимировна? – с тревогой в голосе спросил он.
   – Не нужно, когда она еще приедет! – махнула рукой Юлия. – Отвезешь меня в больницу сам, к моему врачу. На машине отвезешь – я имею в виду. На твоей или на моей поедем?
   – Мне на своей машине привычнее, – ответил Паша.
   – Тогда веди меня к своей машине, – скомандовала Ракета. – Держи меня под руку, я сама не дойду. И осторожно веди – у меня что-то со зрением, я почти ничего не вижу.
   Паша неловко и немного испуганно взял начальницу под руку – до этого случая ему и в голову не приходило, что к ней можно прикоснуться.
   До машины шли целую минуту, и за это время Ракета умудрилась немного приспособиться к своему состоянию: оказалось, если смотреть на мир только одним глазом, плотно закрыв второй, то все более-менее налаживается – один глаз не может дать два изображения! Но вот ходить с одним закрытым глазом она не привыкла, а потому чувствовала себя не в своей тарелке.
   «А если это навсегда? – подумала она, садясь в машину. – Если я не умру, но больше никогда не смогу смотреть на мир двумя глазами? Как тогда жить?»
   До больницы ехали минут пятнадцать. Ребенок внутри Юлии беспокойно шевелился всю дорогу – быть может, чувствовал, что мать напугана, а может, просто что-то из болезненного состояния передалось и ему.
   Врач, и так недолюбливавшая Юлию, встретила ее хмуро и неприязненно.
   – Говорила вам, что это добром не кончится! – сказала она. – Инсульта я пока не наблюдаю, но боюсь, что дело очень серьезное. Такое может быть при стремительно развивающемся косоглазии, но косоглазия у вас нет, это даже мне видно, хотя я и не окулист. А потому я думаю, что причина не в глазах, а в голове. У вас или серьезный спазм сосудов в мозгу, или небольшой тромб что-то закупорил. А может и опухоль в районе глазного нерва. Опухоль – слышите вы?!
   – Слышу, не кричите, – ответила Юлия. – Что вы предлагаете?
   Она сидела на стуле с закрытыми глазами – так ей было удобнее. Хотя, откровенно говоря, слушать гневные выклики суровой женщины-врача, но не видеть ее было странно. Глуповато даже как-то.
   – У вас какой срок беременности, напомните?
   – Двадцать три недели. С половиной.
   – Кесарево на таком сроке делать бессмысленно, плод все равно не выживет, – ровным голосом произнесена врач. – Я уверена, что необходим аборт. У вас давление – 210 на 120, и есть тенденция к росту, а это крайне опасно.
   Ребенок внутри Юлии тут же забился, словно протестуя против того, что его хотят убить. Юлия подумала, что совсем не помнит, бился ли Максим в ее теле в январе 1993-го. Тогда она была как в тумане, ничего не видела, даже из того, что, казалось бы, заметить должна. Но теперь она не в тумане и убить своего ребенка не позволит!
   – Никакого аборта, – произнесла она с нажимом. – И даже не говорите мне об этом больше. Повторяю – никакого аборта, это даже не обсуждается! У меня – всё!
   – Вы умрете, Юлия Владимировна! – воскликнула врач. – Если это тромб, то, возможно, умрете даже сегодня! Вы можете умереть в любую минуту! Неужели вы этого не понимаете?!
   – Все умирают, – был ответ.
   Врач состроила жуткую гримасу, хотя Юлия с закрытыми глазами увидеть ее, конечно же, не могла.
   – Задача медицины не в том, чтобы обеспечить вам бессмертие, – с ядом в голосе произнесла она. – Мы, врачи, существуем для того, чтобы люди умирали как можно позже. И знаете, подавляющее большинство жителей Земли считают, что смерть, наступающая позже, – это намного лучше, чем смерть ранняя!
   – Все умирают, – повторила Юлия. – Все умирают, но не все убивают! Я уже убивала, больше не хочу. Кстати, ведь у меня пока что нет инсульта, верно? И насчет тромба вы не уверены; может, это и не тромб вовсе. А от опухоли я за один день не умру, это точно. Поэтому подожду – пусть ребенок еще подрастет и окрепнет. Тогда можно будет и про кесарево разговаривать. А пока – нет, я не позволю его тронуть.
   – Ну что вы за человек, а? – не унималась врач. – Ну, я еще поняла бы, если бы ребенок был нормальным. Но рисковать так из-за инвалида, который еще неизвестно каким будет! Он ведь может быть гораздо более умственно отсталым, чем вы, вероятно, думаете, и никогда не оценит того, что вы для него сделали.
   – Ну и что?! – взорвалась Юлия, открыла глаза, но тут же закрыла – смотреть на два изображения врача, которые перекрещивались под немыслимым углом и накладывались друг на друга, было невыносимо. – Оценит, не оценит – разве это главное?! По-вашему, инвалидность делает его не человеком, да?! Он – человек, такой же, как и мы с вами! Он тоже потомок Адама! И Христос ради него на Кресте страдал так же, как и ради нас с вами. И что, мне его убить, да? Бог страдал, чтобы его спасти, а я возьму и убью?! Не будет такого, слышите? Мой малыш родится, будет видеть солнце, небо, вдыхать воздух, жевать хлеб, пить воду, улыбаться, смотреть на котят – вы думаете, этого мало?! Но есть и еще кое-что – он будет крещен, об этом позаботится его старший брат. У него появится шанс попасть в Царствие Небесное, шанс не хуже, чем у нас с вами. Святитель Феофан Затворник однажды сказал, что умственно отсталые дети в духовном плане развиваются своими путями, и, быть может, они ближе к Богу окажутся, чем мы с вами! -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Вот как считал великий святой! И я уже не говорю о том, что если мой ребенок попадет в Царствие Божие, то там у него никаких болезней не будет. Я не лишу его этого шанса, слышите?! Не лишу никогда!
   – Вы – фанатик! – заявила доктор. – Опасный фанатик!
   На это Юлия улыбнулась – и всё так же не открывая глаз.
   – Для кого опасный? Для вас? Смешно, честное слово! А насчет фанатика… Я не знаю точного значения этого слова. Фанатик я или не фанатик – не важно. Просто стараюсь во всем и всегда идти до конца. Сказала же, что не стану убивать своего ребенка, и не убью.
   – Тогда я ничего не могу для вас сделать! – отчеканила врач. – Разве что написать вам направление в стационар – даже без кесарева вам нужно туда лечь, и срочно. Это на другом конце города, но специалисты прекрасные, во всяком случае лучшие в Большеграде. На это вы согласны?
   – На это – согласна.
   – Они будут делать поддерживающую терапию. Мне не кажется, что это так уж сильно поможет, но при вашем выборе возможна только такая помощь. Я позвоню в стационар и предупрежу, что вы пациент «специфический». «Скорую» вам вызвать?
   – Не нужно, я на своей машине доеду.
   – За рулем?! В таком состоянии?!
   – Нет, меня один знакомый довезет.
   На том и распрощались.
   Пока ехали в стационар – почти час, другой конец города все-таки! – Юлия размышляла, что ей делать с Дианой. Она ведь, скорее всего, угодила в больницу надолго, а Дианка совсем не в том возрасте, чтобы находиться в квартире одной.
   Юлия с большим удовольствием пристроила бы Диану к Лене – в бытовом плане в ее квартире наверняка лучше, чем у молодого холостяка Максима, но муж Лены, Андрей, скорее всего, воспротивился бы. Он не одобрил того, что сестра его жены удочерила девочку, при редких встречах держался с ребенком холодно, в общем, Юлия опасалась, что между Андреем и Дианой может разгореться война. А у Максима все-таки живет Коля, который с Дианой прекрасно ладит.
   Смотря на экран смартфона одним глазом, Юлия набрала номер Николая, но ответа не дождалась. Тогда она позвонила Максиму и попросила позвать Николая Сергеевича, но Максим сообщил, что тот отсутствует уже третий день – скорее всего, опять сорвался в запой. Это было грустно, конечно, но с бедами Коли Юлия ничего не могла поделать. Тогда она попросила Максима зайти за девочкой в школу, а после позвонила учительнице и изложила суть проблемы. Учительница была недовольна тем, что должна отпустить Диану с каким-то Максимом Воеводиным, о котором до сегодняшнего дня и не слыхивала, но спорить не стала.
   Между тем прибыли в больницу. Паша, держа начальницу под руку, отвел ее в приемный покой, и спустя пятнадцать минут Юлия уже лежала под капельницей. За последние часы она так вымоталась и переволновалась, что неожиданно быстро заснула.

Глава 8
Борения

   Юлия проснулась и открыла глаза. Конечно же, оба сразу, как открывала очень много дней, месяцев и лет – с самого рождения. Открыла, обнаружила себя в одноместной больничной палате, все вспомнила и тут же удивилась: да она, оказывается, уже поправилась! Оба гла за видели всего одну картинку – как и положено нормальному, здоровому человеку!
   Побаливала рука, но капельницу уже сняли; наверное, она проспала долго. Да, так и есть – на улице уже темнеет! Видимо, в капельнице было что-то, что вызывало дрему. Но в любом случае – ура-ура! Зрение вернулось в норму!
   «Надолго ли?» – противная мыслишка вползла в сердце и наполнила его тревогой. Ответа на этот вопрос Юлия, конечно, не знала. Но что-то по этому поводу могли сказать врачи. Оставалось их просто дождаться.
   Лежа в палате, Юлия прочитала свой любимый акафист Иисусу Сладчайшему. Хорошее дело – интернет! Никаких книжек под рукой не надо, если есть мобильный телефон! После этого прочитала одну из кафизм – первую. За это время в палату никто не заглядывал, и Юлия решила, что пора самой пойти и спросить, надолго ли она сюда угодила, а также от чего ее собираются лечить и как.
   В коридоре почему-то было пусто. То есть стол, за которым медсестре было положено заполнять документы, присутствовал, но самой медсестры не наблюдалось. Вообще, в отделении стояла пугающая тишина. Только одна дверь была приоткрыта, и из-за нее раздавались странные ритмичные звуки – шлеп, шлеп, шлеп…
   Юлия осторожно пошла на звуки. На двери прочитала табличку: «Зав. отделением». Заглянула внутрь комнаты.
   Посреди нее стоял крепкий мужчина лет сорока и, как заправский циркач, жонглировал тремя яркими мячиками – синим, желтым и красным. Именно когда мячик падал ему в руку – раздавался этот странный звук «шлеп».
   Заведующий отделением заметил Юлию, но не прервал своего занятия и, совершенно не смущаясь, сказал:
   – Я так отдыхаю. Это занятие очень успокаивает нервы – лучше всякой валерьянки. Мне это иногда очень нужно, знаете ли! Не хотите и вы попробовать? Я всеми рекомендую, но почему-то никто не соглашается!
   – Нет, не хочу, извините. – Юлия смущенно улыбнулась и сделала шаг назад, чтобы отправиться восвояси и не мешать отдыхать занятому человеку.
   – Эй, не убегайте, пожалуйста! – не переставая жонглировать, воскликнул начальник отделения. – Судя по тому, что вы встали и ходите, вам уже лучше?
   – Да, доктор. Вернулось нормальное зрение.
   – Это очень хорошо. Препараты расширили сосуды – скорее всего, у вас был сильный спазм, и он уже прошел. Но может в любой момент возвратиться, а потому я очень прошу вас вернуться в палату, лечь и больше без крайней надобности по коридорам не ходить!
   Новость была так себе, и потому Юлия решила уточнить:
   – А… А я тут надолго, доктор?
   – Не знаю, – беспечным тоном ответил врач и жонглер. – Но не исключено, что да, надолго. Нужно как можно тщательнее обследоваться вас, а то в следующий раз вы можете так легко не отделаться. Все-таки гипертония у вас очень сильная для беременной, с такой и рожать опасно, и кесарево делать опасно тоже – кровь фонтаном может бить… В общем, все очень непросто. Сейчас ваше давление наверняка сильно упало, но это ведь не потому, что вы вдруг выздоровели. Просто так действуют препараты.
   – Моя врач сказала мне, что я могу умереть в любую минуту. Пугала? Или говорила правду? Скажите мне, доктор, я хочу знать.
   – Ну-у, я бы так не ставил вопрос, – неопределенно протянул заведующий отделением. – Сами видите – вам немного лучше. Хотя, конечно, случай непростой… Очень непростой, я бы сказал… Главное сейчас для вас – тщательно соблюдать наши рекомендации. Поэтому возвращайтесь к себе, хорошо?
   И Юлия вернулась в палату, на свою кровать. Для нее начинался новый период жизни, в котором было много анализов, всесторонних обследований, а также масса лекарств.
   Раковую опухоль в голове медики не нашли (правда, сообщая об этом Юлии, молодая женщина-врач сказала «пока не нашли», и Ракете очень не понравилось это «пока»). С сосудами же все обстояло довольно печально.
   Врачи хмурились, совещались, говорили непонятно, поглядывали тревожно, тем более что давление у Юлии снижалось ненадолго и потом вновь поднималось до опасных величин, а руки и ноги день ото дня отекали все сильнее и сильнее. Приходилось признать: лечение помогает ей не слишком хорошо. То есть без него, возможно, было бы намного хуже, но и с лечением Юлия не чувствовала себя выздоравливающей, совсем не чувствовала!
   Правда, радовало то, что ее никто не толкал на «прерывание беременности» – видимо, врач из женской консультации все-таки позвонила, как и собиралась, и теперь все знали – ни на какой аборт Юлия не пойдет. Впрочем, дали на подпись бумажку, в которой было написано, что она от аборта отказывается и все последствия этого решения принимает на себя. Бумажку Юлия подписала, и больше в ее присутствии слово «аборт» даже и не звучало.
   Ракете никто не докучал и психологически на нее не давил – это был огромный плюс. Но дни шли один за другим, Юлия в отдельной палате надолго осталась наедине с собственными мыслями, и это, пожалуй, был минус – Ракета никак не могла забыть слова о том, что она может умереть в любой момент. И уж конечно, у нее не получалось просто отмахнуться от такой возможности.
   «Между землей и небом война», – спел однажды Виктор Цой, музыкой которого когда-то увлекалась юная Юлия Ракитина. В этом увлечении ничего необычного не было – в перестроечную эпоху рок-музыкой (ставшей вдруг очень модной) заслушивались едва ли не все молодые жители Советского Союза. Юлии нравились мелодии, сочиненные Цоем, его специфическая манера исполнения и то, как он держался на сцене. Стихи же этого поющего поэта казались юной Ракете малопонятными. Поэты ведь народ непростой, и разгадать их мысли не всегда легко. Скажет, к примеру, стихотворец какую-то фразу, и простой человек думает: ага, он имел в виду то и это! А потом оказывается – все совсем не так, поэт имел в виду нечто совсем другое! В общем, Юлия не слишком-то понимала Цоя, Гребенщикова, Кинчева, Шевчука и прочих «кумиров молодого поколения» тех лет, хотя и слушала, конечно. Позже слушать перестала и не вспоминала о них многие годы – у взрослой Юлии Владимировны сформировались совсем иные музыкальные вкусы. А вот теперь, спустя много лет, фраза из песни Цоя вдруг всплыла в ее памяти и кольнула сердце. В тот момент Юлия с грустью подумала, что если между землей и небом действительно война, то война эта вдруг взяла и переместилась непосредственно в ее душу!
   Дело в том, что сейчас в ней как будто жили два разных человека. Один жаждал Неба – праведности, святости, Бога, в конце концов! Другой же банально хотел земли – той спокойной жизни, в которой можно было бы вкусно есть, сладко спать, ни с кем не бороться и ни о чем не волноваться. Эти «люди» в душе Юлии «сменяли друг друга» – то первый брал верх, то второй.
   Когда побеждал «тот, кто хотел Неба», Юлия вновь становилась спокойной и собранной, как воин, готовый к бою. Она прекрасно понимала, что может умереть, и готовилась встретить смерть так, как встретил ее Августин Блаженный. Когда-то Юлия читала, что святой Августин, узнав, что смертельно болен, оставил все земные дела и все дни стал посвящать молитве. Она решила поступать примерно так же, а потому много молилась, читала православные книги, а также прибегала к церковным таинствам – исповедовал и причащал ее отец Алексий тут же, в палате. На второй день пребывания в больнице он Юлию и соборовал.
   В такие «небесные» периоды она почти не боялась, что умрет. Да, конечно, это, скорее всего, будет больно, но ведь рано или поздно все равно придется умирать, не так ли? Поэтому лучше уж умереть сейчас, когда она в какой-то степени готова и рискует собой ради того, чтобы исполнить заповедь Божию и не убить собственного сына. Неизвестно, настанет ли в ее жизни еще момент, когда она будет настолько христианской, как сейчас! А потому – да свершится воля Твоя, Господи!
   «Только бы не было слишком больно, – проносилось в голове у Юлии. – Господи, как же я боюсь сильной боли! Ты ведь знаешь, с какой болью умирали мои отец и мать, – я видела все это, слышала их крики, перед смертью обезболивающие уже не помогали им. Да, у них был рак, а у меня вроде бы не рак, но кто сказал, что смерть от инсульта или от тромба – это не больно?! Сделай так, чтобы боль была терпимой, Господи! Чтобы под ее воздействием я не предала ни малыша, ни Тебя! Помоги мне, Господи! С Тобой я все перенесу, но без Твоей помощи пропаду!»
   Интересно то, что даже в такие периоды духовного бодрствования диавол не дремал и пытался «поймать Ракету на крючок». Бывали моменты, когда помыслы гордости захлестывали ее душу. Юлия начинала прямо-таки нравиться себе – вот какая она, жизнью рискует, истинная святая, не иначе! Хоть иконы с самой себя пиши! Но Юлия унимала такие помыслы быстро, вспоминая свои же «подвиги» в 1993 году. Она не исключала, что не согреши она в юности так по-крупному, то сейчас ей было бы легче. Тогда ведь ей никто не мешал родить ребенка, совершенно никто, кроме ее собственной дурной головы. Но она пошла на убийство и вот теперь расплачивается: вынуждена рожать, преодолевая огромное сопротивление и от своих близких, и от врачей, и даже от собственного здоровья. В общем, нечем ей гордиться. Что заслужила, то и получила. Что сеяла, то сейчас и пожинает -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Поэтому не гордиться нужно, а благодарить Господа за то, что Он дал ей еще раз пройти той же дорогой и попытаться сделать все правильно. Да, условия для прохождения пути сейчас значительно хуже, чем тогда, в 1993-м, но кто, кроме нее самой, в этом виноват?
   Вот какие настроения бывали у Юлии в периоды, когда ее внутренний «небесный человек» одерживал верх. Но эти периоды сменялись другими, и тогда верх брал «человек земной». В такие моменты Юлию накрывал липкий, вязкий страх. Ей сильно, до одури, до дрожи хотелось жить. Причем имелась в виду не жизнь в Небесном Граде Иерусалиме -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

вместе с Господом, святыми и Ангелами, а обычная жизнь, земная. Хотелось в свою квартиру, чтобы валяться на мягком удобном диване, звонить Ленке, смотреть в интернете любимые фильмы или даже глупейшие шоу по телевизору… Всего этого она могла лишиться в любой день и даже в любой час, и временами думать об этом было очень тяжело.
   Иногда она даже плакала от страха, как плачут некоторые больные с неоперабельной формой рака. Плачут потому, что понимают – избежать смерти нет ни единого шанса! Но при этом был очень важный нюанс: такой раковый больной ничего не может поменять в своем положении. А она – могла. И это было хуже всего.
   Она могла изменить свое положение очень быстро. Просто скажи: я передумала, давайте «прервем беременность» – и всё, вскоре она будет уже дома. Правда, за это заплатит жизнью другой человек, ее ребенок, но она сама окажется на своем любимом диване, с телефонной трубкой в одной руке и бокалом вина в другой.
   Соблазн был велик. Произнести это роковое «я передумала» было настолько просто, что Юлия вынуждена была сжимать зубы, когда к ней в палату заходил кто-то из врачей, – настолько боялась, что предательские слова вырвутся наружу. Проходя по коридору мимо столика медсестры, она специально старалась жаться к противоположной стене, стараясь быть от медсестры как можно дальше, лишь бы не сказать это, непоправимое!
   – У вас, Юлия, борения, – произнес отец Алексий, когда она пожаловалась на свое состояние. Он вообще часто навещал ее, несмотря на то что ехать приходилось через весь город. Не каждый день, но раза три в неделю священник бывал у нее обязательно. – Борения – это, конечно, очень тяжело, но ничего необычного нет, – продолжил он. – И христианским мученикам было непросто отправляться на арену, где их ожидали зубы львов. Более того, Сам Христос в ожидании ареста и мучительной смерти на Кресте провел немало очень тяжелых минут – в Гефсиманском саду, помните? -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Будьте твердой, молитесь, и Господь поможет. Да и мы всем приходом молимся за вас, чтобы все было хорошо – и с вами, и с малышом.
   И Юлия молилась. И это помогало – страх уходил, и «небесный человек» в ее душе вновь брал верх! Но на время, только на время! Потом он опять уступал место «земному», и страх с дрожью возвращались вновь. Иногда она боролась с ним иначе: представляла своего малыша – какой он малюсенький, нежный, беспомощный и как хочет жить! Это тоже помогало – переносить страх становилось значительно легче. Юлии вообще начало казаться, что если бы беременные женщины (а также их мужчины или родня, в общем, все, кто толкает на аборт) чаще представляли своего ребенка человеком, абортов было бы гораздо меньше. А еще лучше было бы видеть своего малыша живым – хотя бы на экране аппарата УЗИ. Такого, живого, конечно же, труднее убить, чем того, кого не видишь. В общем, она представляла себе своего малюсенького сына, и это помогало. Но увы, лишь на время.
   В книге любимейшего святого Юлии аввы Дорофея было сказано: «Как за телами следуют тени, так и за исполнением заповедей – искушения, ибо никто, сказал преподобный Антоний Великий, не войдет в Царствие Небесное без искушений… Терпи без смущения и молись, благодаря, что ты за исполнение заповеди сподобляешься быть в искушении для обучения и испытания твоей души… Когда приобретешь мужественное сердце, брани оставят тебя» -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Что и говорить – очень ободряющие слова! Но, видимо, до мужественного сердца Юлии было еще далеко, так как брани не оставляли ее, терзая и днем, и особенно по ночам, когда она долго не могла заснуть.
   Ночью она очень боялась бесов, которых должна была встретить после смерти, проходя через мытарства -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Почему-то ей вспоминался один молодой парень, который иногда заходил к отцу Алексию на чаепития. Этот юноша кое-что из христианской литературы читал, но почему-то утверждал, что древние святые о мытарствах ничего не говорили, – мол, это придумали лишь писатели последних веков. А ведь ошибался паренек! Авва Дорофей – древний святой или нет? Довольно древний, VI век все-таки. И уважаемый во всем Православном мире! А у него в книге написано: «При бесчувствии души полезно памятование об исходе души из тела и об имеющих ее встретить страшных силах, с соучастием которых она делала зло в сей мало временной и бедственной жизни» -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Так писали древние святые о мытарствах! Юлия страшилась бесов, ведь им было что поставить ей в вину! Она так и не стала хорошей христианкой – бывает и гневливой, и злоязыкой, и осуждать ближних не разучилась. В общем, при мысли о мытарствах становилось, мягко говоря, жутковато.
   Правда, было в этом страхе и полезное: Юлия не забывала, что рано или поздно умереть ей придется хоть так, хоть этак. И если сейчас она смалодушничает и убьет ребенка, то «страшные силы, с соучастием которых она делала зло», – то есть бесы – через какое-то время все равно встретят ее, но ко всему прочему предъявят ей еще и убийство по причине трусости. И ответить-то будет нечем! Ах, как сложно все! Господи, не оставляй меня! Помоги мне, Господи!
   К счастью, вдоволь побоявшись, Юлия уставала и засыпала, а утром просыпалась, радуясь, что выдержала еще одну ночь. Еще одну ночь она не нарушила заповеди и не предала своего маленького сына, а значит, пока у нее все почти хорошо!
   Борьба «небесного» и «земного» человека в Юлии продолжалась час за часом, день за днем. Она, конечно, считала невозможным сравнивать себя с Христом в Гефсиманском саду. Но вот с христианскими мучениками сравнивала, такое бывало. Думая о подвиге этих людей, она вспоминала слова Джорджа Оруэлла, которого когда-то читала. Знаменитый англичанин писал о том, что нет в мире ничего ужаснее физической боли, и там, где есть боль, нет героев -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Книги Оруэлла Юлии нравились, но именно с этой его мыслью она согласиться никак не могла – история Церкви опровергала такие слова. Многие тысячи мучеников прошли через боль и смерть, но не предали свою веру, не отреклись от Христа. Но тут, конечно же, не обошлось без благодати Божией, Господь помог этим людям устоять, а может быть, и смягчил боль до той степени, что ее можно было терпеть. Господь помог им, а значит, может помочь и ей. Именно эти мысли помогали Юлии преодолевать свой главный страх – боязнь сильной, невыносимой боли.
   Очень часто в молитвах Юлии встречались такие слова: «Господи! Помоги мне так, как Ты помог им! Мученики – ведь они были такими же людьми, как и я. Они, конечно, так же боялись боли, ведь это нормально для человека. Им тоже было страшно, как и мне сейчас. Но Ты помог им, и потому они победили. Помоги и мне пройти через это, не нарушив Твою заповедь и не убив своего ребенка. Я уже убивала и не хочу больше! Помоги мне, Господи, я сама не справлюсь! Если Ты не поможешь, я пропала!»
   И вновь молитва помогала ей. На время. Всего лишь на время! А потом опять накатывал страх, и наступало время борьбы.
   К счастью, Юлия была не одна – в одиночестве бороться с искушениями ей было бы труднее. К ней регулярно заходил отец Алексий, несколько раз в день звонила Лена. Да, Лена не одобряла выбор сестры, но острые углы в разговоре они обходили, поэтому Юлии было просто приятно с нею поговорить, отвлечься и не думать о своем страхе. Каждый день звонила и Диана. Конечно, девочка не могла понять всей серьезности ситуации и болтала с приемной матерью о детских пустяках; это отвлекало и поддерживало Юлию.
   А однажды позвонил Николай. Это был первый их разговор с того дня, когда она сказала ему «уходи» и он ушел.
   – Привет, Ракета, – сказал он.
   Голос был грустный, но трезвый.
   – Привет, Коля, – ответила она. – Ты сейчас где – у Максима?
   – Нет, я в центре для алкашей, только не в том, где когда-то лежал, а в другом. Макс меня сюда устроил.
   Сердце Юлии вздрогнуло от ревности. «Макс» – это было что-то более близкое, чем ее почти официальное обращение к сыну «Максим». Впрочем, Максим с Колей действительно ближе, чем с ней. И это неудивительно – Коля перед ним значительно меньше виноват, чем она.
   – Правильно сделал, что устроил, – сказала Юлия. – Надеюсь, что там тебе помогут.
   Николай несколько секунд помолчал в трубку, а потом спросил:
   – Скажи, Ракета, кто я для тебя? Бросил с ребенком, как последний подонок? – Она не то чтобы удивилась этим словам, но как-то растерялась и не нашлась что ответить. – Макс рассказал мне, что у тебя и как, – продолжил Николай. – Ты не бойся, я что смогу, то сделаю, пропадать не буду.
   – Спасибо, – вымолвила она.
   Откровенно говоря, понятно было не все. «Пропадать не буду» – очень уж обтекаемые слова, которые можно трактовать и так и этак. Коля собирается вернуться к ней, если она выживет, чтобы воспитывать малыша вместе? Или собирается поддерживать ребенка материально, если она умрет, а маленького брата станет растить Максим? Или он просто-напросто еще не решил, что же будет делать? Последнее, кажется, вероятнее всего.
   Тут Юлия подумала, что, если она умрет, Коле будет стыдно. Так часто бывает: как только близкий умирает, мы стыдимся, так как понимаем, что мало любили его.
   – Коля, тебя когда выписывают? – спросила она.
   – Точно не знаю, – ответил Николай. – Недели через две, кажется.
   – Зайдешь ко мне, если я еще здесь буду?
   – Зайду.
   И опять повисла пауза. Обоим было неловко. Поссориться всегда проще, чем помириться.
   – Ладно, Ракета, мне сейчас на процедуры, – сказал в трубку Николай. – Желаю, чтобы у тебя все было хорошо.
   – Спасибо.
   – Я еще позвоню, ты не против?
   – Звони, конечно.
   Так они поговорили. Не то чтобы этот разговор сделал Юлию бесконечно счастливой, но порадовал, это точно. И не только порадовал, но и ободрил – ее «небесный человек» не уступал «земному» до самой ночи, и она немного отдохнула от терзаний. Но ночью все началось опять.
   Борения Юлии продолжались, и иногда они так изматывали бедную женщину, что ей очень хотелось, чтобы они просто закончились – так или иначе. Конечно, в итоге именно это и должно было случиться: в нашем мире ничто не длится вечно. Юлия ожидала конца своей борьбы и совсем не была уверена, что она закончится победой.

Глава 9
Ты молодец, мама!

   Фильмы про больницу Юлия не любила. Американский сериал «Доктор Хаус» просто терпеть не могла! Там в каждой серии больной падает на пол и начинает биться в истерическом припадке как ненормальный. Разве такое бывает в жизни?
   Оказалось – если и бывает, то не с ней. Когда затрясло ее, она не упала.
   Случилось это после обеда – довольно вкусного и сытного, когда Юлия стояла у окна и смотрела на улицу. Давненько же она там не была, а как хочется иногда вдохнуть полной грудью холодный воздух и пойти туда, куда хочешь! Вот юная мамочка катит куда-то коляску. Вот два лоботряса отправились к киоску, наверняка купить сигарет или пива. Вот старушка неспешно бредет к ближайшему супермаркету. Счастливые! А почему счастливые? Потому, что не прикованы к больничной койке. Свобода!
   И вдруг Юлию ни с того ни с сего пробрала волна крупной дрожи. Затем еще и еще. Казалось, что ее морозит, но, откровенно говоря, Юлию никогда не морозило так! Она подняла руку, посмотрела на ладонь. Ладонь трясло настолько сильно, что если бы она попыталась сейчас попить из чашки, то, наверное, не смогла бы – пока донесла посуду к губам, в ней не осталось бы ни капли воды. Юлию тут же начало бросать то в жар, то в холод. Хотелось забраться под самое толстое одеяло на свете, причем чтобы в районе ног находилась теплая грелка, и одновременно с этим все тело покрывалось густым, липким, холодным потом.
   «Что это со мной? – пронеслось в голове. – Я что, умираю? Это именно так происходит, да?»
   Ледяной, парализующий волю страх навалился на Юлию. Она сделала несколько шагов к двери, но ноги были ватными, и дойти она не смогла. Тогда, остановившись, она закричала что было силы:
   – Сестра! Сестра!
   Видимо, медсестра находилась невдалеке от палаты, так как появилась очень быстро – спустя несколько секунд.
   – Почему вы встали? – строго спросила она. – Вам же сказали лежать, лежать и лежать! – Тут она обратила внимание, что Юлия не просто стоит, а трясется, будто сквозь нее пропускают электрический ток. – Ничего себе! – проговорила сестра и тут же приказала: – Так, немедленно вернитесь в кровать! А я позову врачей.
   – Я не могу вернуться в кровать! Я идти не могу!
   – Давайте я помогу вам!
   Она действительно помогла Юлии лечь и тут же быстро вышла из палаты – почти выбежала. Юлия лежала, и ее трясло все сильнее и сильнее. Не прошло и минуты, как в палату вошли сразу несколько врачей, а также заведующий отделением. На этот раз он не был похож на добродушного жонглера – выглядел озабоченным и сосредоточенным.
   – Ого! Я такое уже видел, – сказал он, лишь взглянув на Юлию.
   И прибавил какое-то мудреное медицинское слово, которое она не разобрала, но по вытянувшимся лицам врачей поняла – их это слово напугало.
   – Готовьте операционную! – громко скомандовал начальник отделения.
   На Юлию тут же вновь накатил страх, но уже не за себя. Перед ее воображением возник малыш – такой маленький, такой слабенький! Сейчас ведь срок беременности даже не дотягивает до двадцать шестой недели! Тут у малыша с нормальной генетикой шансов не слишком много, а у ее сыночка так и подавно!
   – Нет, доктор, нет! – воскликнула Юлия; говорить было трудно, у нее клацали зубы, но она все равно говорила, пересиливая себя. – Давайте подождем еще немного! Пусть он хоть чуточку подрастет и окрепнет. Хотя бы еще неделю, а?
   – Какая неделя?! У вас ведь уже судороги!
   – Хотя бы три дня! Доктор, умоляю!
   Начальник отделения испытал сильнейший приступ раздражения. Ну что за женщина! Одной ногой в могиле и при этом мешает ему спасти ее!
   Этот человек всегда был настроен на то, чтобы в первую очередь спасать мать, а не младенца. То есть младенца, конечно, по возможности тоже, но спасти именно мать – это было основным. Так его научили еще в мединституте, который он когда-то окончил с отличием.
   С христианской точки зрения эта установка сомнительна. Неверующие люди думают лишь о земном, а христиане не забывают и о Небе как конечной цели земного существования. И вот как раз для того, кто хочет Неба, вопрос о том, кого спасать в первую очередь – роженицу или ее ребенка, совсем неоднозначен.
   Мама ведь крещена и если умрет в процессе родов, то имеет все шансы на Небе быть встреченной хорошо, так как она пожертвовала собой ради другого, к тому же выполняя Божию заповедь о деторождении. А вот если малыш умрет некрещеным – это плохо.
   Собственно, Священное Писание не сообщает о посмертной судьбе младенцев, умерших без Крещения. Прямого и однозначного изречения по этому поводу нет. Писание, конечно, таких малышей адом не пугает. Ведь кто, согласно Писанию, не войдет в Царствие Божие? Неверующие -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, а также те, кто вроде бы и верил, но по своей вере не жил, делал всякие плохие вещи -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Любому понятно, что такие детишки не входят в эти категории, ведь они просто из-за своего возраста и Бога не отвергли, и зла не сделали.
   Но и рая ведь Писание им не обещает! Священное Писание неоднократно говорит нам о том, что крещение для спасения просто необходимо -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, а они не крещены. А значит, у близких есть серьезные основания волноваться о судьбе умершего без Крещения чада, о его судьбе в вечности. Здесь перед нами таина путей Божиих, и нам следует смириться с этой таиной. Видимо, Господь решил, что в данном случае нам, людям, полезнее не знать точного ответа.
   Следует уточнить, что популярную ныне мысль о том, что все дети (и крещеные, и некрещеные) – ангелочки Божии, Священное Писание опровергает. Чем именно опровергает? Ну, например, этим изречением Иова Многострадального: И как быть чистым рожденному женщиною? (Иов. 25, 4). И уж тем более – вот этими словами апостола Павла: Иначе дети ваши были бы нечисты, а теперь святы (1 Кор. 7, 14). Как видим, Писание прямо сообщает нам о том, что нет какой-то особенной врожденной детской чистоты, как не существует какого-то особенно крепкого детского здоровья. Никто ведь не удивляется тому, что у детей могут быть врожденные болезни тела, верно? Ну так не нужно удивляться и тому, что у них есть врожденные болезни духа.
   Первозданная чистота, духовное здравие, святость были у Адама и его жены. Но первые люди не сохранили чистоту, данную им Богом, а потому и не смогли передать ее нам, своим потомкам, ведь нельзя никому передать то, чего у тебя нет. Как следствие, мы и рождаемся без чистоты, о чем Священное Писание нас честно предупреждает.
   Но чистота нам нужна обязательно, ведь в рай не войдет ничто не чистое -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Тому, кто хочет Царства Божия, не обойтись без чистоты, и он должен поискать ее у Христа – другого источника просто нет! Ровно так же и тот, кто хочет чистоты своим детям, опять-таки должен ее у Христа испрашивать. Малыши нуждаются в крещении, и потому те, кто крестит своих чад рано, правы. Правда, есть важный нюанс – потом их нужно научить христианству. Нужно научить обязательно, ведь если бы в такой учебе не было нужды, то и Христос никого не учил бы. А Он учил, да еще как!..
   В общем, спорный это вопрос, кого именно – мать или ребенка (который рискует умереть некрещеным) – нужно спасать врачам в первую очередь…
   Заведующий отделением о Боге в основном не задумывался и жил практическим атеистом, то есть человеком, который и не отвергает Бога на словах, но дела свои с волей Божией никак не пытается согласовать. Тем не менее его всегда поражала жажда спасти свое чадо во что бы то ни стало, даже ценой собственной жизни, жажда которую он совсем нередко встречал у рожениц. Даже у неверующих, живущих без Бога женщин (которых в наше время, увы, большинство). И даже у сопливых малолеток, «случайно залетевших», он встречал это! Такие женщины не смогли бы подвести под свои мысли и чувства солидную теоретическую базу, но нутром ощущали очень четко: как бы им ни хотелось жить самим, жизнь рождающегося ребенка важна ничуть не меньше, а может быть, даже и больше.
   Поэтому сейчас завотделением, внутренне удивляясь людской натуре, сказал уже мягче:
   – Ну что вы за человек, честное слово! Какие три дня, Юлия Владимировна?! Говорю же – я такое уже видел, и закончилось все очень плохо. Поймите же вы наконец, судороги – это очень серьезно. Нет никакой гарантии, что вы доживете до утра! Тогда погибнете и вы, и ваш ребенок. Или вам кажется, что он будет распрекрасно себя чувствовать в вашем теле, когда вы станете трупом?!
   Это были жесткие мужские слова, и произносились они с такой интонацией, что становилось ясно: положение на самом деле крайне серьезное и доктор не шутит и не лжет. Но в то же время Юлии казалось и другое – что на этого человека можно положиться, ему можно доверять.
   – Пообещайте мне! – воскликнула она, стуча зубами. – Пообещайте, что станете бороться за его жизнь! Что не подумаете – раз он с синдромом Дауна, так пусть и умирает. Пообещайте мне!
   – За кого, интересно, вы нас принимаете?! – возмутился врач. – За мясников, которым нравится убивать детей?!
   – Пообещайте мне, доктор!
   – Хорошо, обещаю! Не только я, но и все здесь, кому положено, будут бороться. Не бойтесь, мы ведь не звери, и нам самим очень неприятно, когда кто-то умирает – хоть мать, хоть ребенок.
   Но Юлия еще не все сказала. Холодный пот заливал ей глаза, во рту почему-то было горько, но она была не готова закончить разговор.
   – Доктор! – произнесла она. – Если вы поймете, что ничего не можете сделать и он непременно умрет, то позвоните отцу Алексию, хорошо? Я дам вам номер его мобильного. Позвоните и попросите его срочно приехать и крестить малыша. Даже если это будет глубокая ночь, звоните все равно, отец Алексий приедет, я его знаю. Если моему ребенку суждено умереть, то пусть умрет крещеным. Обещаете?
   – Обещаю. Теперь вы согласны на операцию?
   – Да. Хотя нет, подождите!
   – Ну что еще-то?!
   – Наверно, бывает, когда младенцы умирают быстро, да? Отец Алексий может не успеть приехать, ведь путь не близкий… Вот что – в таком случае крестите его сами, хорошо?
   – Как это? – не понял начальник отделения.
   – Я слышала, что Крещение – это единственное таинство, которое в особых случаях может выполнять не священник, а любой крещеный человек -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Если вы увидите, что малыш может умереть в течение нескольких минут, – сделайте все сами, хорошо? Позвоните отцу Алексию, и он скажет вам, что нужно сделать! Обещаете?
   – Хорошо, обещаю. Теперь вы согласны лечь на операцию и не мешать нам попытаться вас спасти?
   – Теперь – да, согласна.
   Потом ее быстро стали готовить к операции, ведь судороги не прекращались. Странно, но в это страшное время, которое вполне могло быть последними минутами ее жизни, Юлия совсем перестала думать о себе. Ей представлялся ее ребенок – крохотный, беззащитный, с малюсенькими ручками и нежной кожицей, пухлыми щечками и голубыми глазами. Да, с синдромом Дауна – ну и что?! Пусть с синдромом Дауна, пусть! Лишь бы он жил, лишь бы видел солнечный свет, зеленую листву, ярких бабочек, порхающих с цветка на цветок…
   «Господи, пусть с ним все будет нормально! Пусть он выживет, Господи!» – беззвучно молилась она. Даже когда ее уложили на операционный стол и дали наркоз, она не думала о себе, а лишь молила про себя: «Господи, я знаю, что недостойна! Но сотвори чудо, Господи! Пусть он выживет! Прошу Тебя, Господи!»
   Она не знала, сколько времени провела без сознания. Когда она пришла в себя, то обнаружила, что лежит в незнакомой палате, подключенная к каким-то аппаратам, а рядом с ней опять почему-то завотделением, хотя ему, казалось бы, и не по статусу сидеть рядом с какой-то больной – не сиделка все-таки.
   – Доктор, – прошептала она. – Ребенок… Он умер? Скажите правду!
   – Нет, не умер, – ответил он мягко и покачал головой. – Прекрасный мальчишка, малюсенький только, но иначе и быть не могло – сами понимаете. Он сейчас в детской реанимации, под постоянным присмотром. Вам с ним придется еще долго пробыть в больнице, но надеюсь, что все самое страшное уже позади.
   Эти слова сразу же отозвались волной радости в сердце. Малыш жив! По крайней мере – пока. Но жив!
   – Как хорошо! Доктор, а попить мне можно? – спросила она пересохшими губами.
   – Пока нет. Вам дадут воды чуть позже. Потерпите.
   – Потерплю. Главное, что он жив. Доктор, вы посмотрите за ним внимательнее? – попросила она. – Он такой слабенький, ведь у него синдром Дауна.
   – Синдром Дауна? Нет у него никакого синдрома Дауна, – сообщил врач. – То есть мы послали кровь на анализ, конечно, ведь этот синдром предполагался, но ответ еще не пришел, но я просто уверен, что он будет отрицательным. Что я, детей с синдромом Дауна не видел, что ли?
   – Не может быть, доктор! – воскликнула Юлия. – Ведь мне говорили – сто процентов!..
   – Может, – ответил он. – Я этим делом занимаюсь уже двадцать лет и давно убедился – в медицине может быть все.
   В реанимации Юлия пролежала несколько дней. Своего сына она ни разу не видела, но ей постоянно сообщали о нем новости, и эти новости были хорошими – малыш жив, жив, жив! И никаких признаков синдрома Дауна.
   – Батюшка, скажите, это чудо? – спросила Юлия, когда ее перевели уже в обычную палату.
   Отец Алексий сразу же приехал к ней, как только Юлию разрешили навещать.
   – Я не знаю, – ответил он. – Я обычный человек – откуда мне знать такие вещи?
   – Я имею в виду – у него с самого начала не было синдрома Дауна, это врачи ошиблись? – уточнила Юлия. – Или синдром был, но Господь сделал чудо и вылечил его еще внутри меня?
   – Не знаю, – повторил священник. – Да и какая разница, Юлия? Господь предвидел, что вам необходимо пройти через все это – тяжелую беременность и постоянную уверенность в том, что у вас родится ребенок с инвалидностью. Вам было так полезнее, и вы через это прошли. А теперь Господь посчитал, что вам будет полезнее растить ребенка без инвалидности, с нормальной генетикой. То и это от Господа, поймите! Примите это из Его руки, смиритесь перед Его волей и живите дальше. А уж чудо это было или не чудо, вы у Него Самого спросите, если наследуете Царствие Божие. Там, я думаю, нас будут ждать ответы на все наши вопросы. Ну, а если попадете в ад, то, наверное, ответ вам просто не понадобится, не до того будет. Но я очень надеюсь, что до ада дело не дойдет, – улыбнулся отец Алексей. – И если не собьетесь с пути, то, думаю, в вечности рядом с Господом и будете.
   – Внешне я иногда бываю христианкой, но внутри…
   – Да, я понимаю вас, – мягко сказал отец Алексий. – Много лет назад читал я одну историю, сейчас перескажу ее по памяти. Дело было в первые века христианства в Скитской пустыне в Египте. Тогда в диаконы рукоположили человека, который после вошел в историю христианства как преподобный Моисей Мурин. Он был эфиопом, то есть темнокожим человеком, а после рукоположения его одели в белые одежды. «Теперь ты стал совсем белым, отец Моисей», – промолвил один из монахов. Это была такая шутка – мягкая, дружеская, в честь праздника. «О, если бы внутри так же, как снаружи!» – с грустью ответил на это отец Моисей. Так что не только вы, Юлия, понимаете, что состояние вашей души далеко от идеального. Святые о состоянии своих душ то же самое говорили. И это – полезное знание. Неленивый человек от этого знания станет больше работать над собой и постепенно изменится к лучшему.
   Говоря это, отец Алексий подошел к окну и посмотрел вниз, на улицу.
   – Ух ты! – сказал он. – Я вижу, к вам гости приехали! Вот они – в здание больницы входят. Через пару минут будут здесь.
   – А кто именно, батюшка?
   – Сейчас увидите, Юлия. Думаю, это все, кого вы хотели бы видеть.
   И действительно, не прошло и двух минут, как дверь палаты отворилась, и в нее вошли сразу несколько человек.
   Первой – сестра Лена. Затем – Максим с Дианой. Диану он держал за руку, не то она тут же кинулась бы матери на шею, а сейчас этого не стоило делать – операция была совсем недавно. Сзади всех – Николай, аккуратно одетый, гладко выбритый, смущенный и с цветами. Сразу было понятно – пришел мириться.
   – Здравствуй, мама, – сказал Максим, впервые в жизни назвав Юлию мамой. – Я давно хотел сказать, что ты молодец.
   Юлия не нашлась что ответить, только улыбнулась счастливо. Сердце ее ликовало. «Прощена?! – пронеслось в голове. – Неужели я все-таки прощена, Господи?!»
   Отец Алексий подался к двери.
   – Я, пожалуй, пойду, – сказал он Юлии. – Вам тут и так будет не одиноко, а у меня дела.
   – Батюшка, а можно отслужить благодарственный молебен? – спросила Юлия. – Я хотела бы поблагодарить Бога за это. – Она сделала широкий жест рукой, словно пытаясь охватить и Николая, и Лену, и Максима с Дианой, и даже малыша, который сейчас лежал в другой палате.
   – Можно, – улыбнулся священник. – Конечно, можно.

Эпилог

   Я люблю раннюю осень. Теплые, но не жаркие дни, разноцветные листья, особый осенний запах, витающий в воздухе, – красота! Особенно приятно зайти в Центральный парк Большеграда, побродить по тропинкам, послушать легкий хруст опавших листьев под ногами, выйти к реке, посмотреть на ее неспешное течение. А затем, вдоволь насмотревшись, дойти до столиков, за которыми играют в шахматы старички. Эти старички, конечно, не гроссмейстеры, но на уровне первого или второго разряда играют вполне уверенно, так что сразиться с ними одно удовольствие. Сегодня мне в соперники достался типичный старичок-боровичок – маленький, сморщенный, в тяжелых очках. Однажды я уже играл с ним черными и проиграл: старичок не оставил мне ни малейших шансов, разделал меня под орех. Сегодня я очень хотел взять реванш, тем более что по жребию мне достались белые.
   С более слабыми соперниками я люблю пофорсить и часто играю дебют Сокольского, который из-за бесперспективности иногда называют «дебютом орангутанга». Когда я начинаю, соперники иной раз и улыбки-то не сдерживают, уверенные, что перед ними дурачок и их ждет легкая победа. Но дебют этот я изучил вдоль и поперек, а потому вскоре улыбки пропадают с лиц моих соперников, и они не улыбаются до самого окончания безнадежно проигранной партии. Но этого старичка «дебютом орангутанга» явно не возьмешь, и потому придется начинать партию менее оригинально, но зато способом, миллион раз проверенным.
   Я начал со знаменитого е2 – е4, то есть двинул вперед королевскую пешку, очень надеясь, что старичок не станет играть Сицилианскую защиту. Как по мне, «сицилианка» – дикая скука, я очень не люблю, когда разыгрывается именно эта партия. Но, к счастью, старичок тоже ответил королевской пешкой. Я двинул далеко вперед ферзевую, подставляя ее под бой. Старичок мою жертву принял. Я ответил ходом конем. Он подкрепил свою пешку тоже конем.
   Я старался не смотреть на старичка и не выдавать свое ликование. Пока что партия развивалась так, как мне было нужно. Дело вот в чем: на шестом ходу я ставлю коня на одну интересную клеточку. Ход этот нестандартный, и шахматные компьютерные программы всегда называют его ошибкой. Но это не ошибка, это лично моя разработка. Милейшего старичка-боровичка заманивают в ловушку, и если он в нее попадет, то уже через пять ходов будет разгромлен! Я разыгрывал партии с этой ловушкой сотни раз и прекрасно знаю: после того как оппонент в ловушку угодил, ему не спастись. При таких условиях я проиграл всего-то одну партию, да и то только потому, что на волне успехов расслабился и на пустом месте «зевнул» ферзя.
   Вот и шестой ход. Вот конь уже на нужной клеточке. Ну что же, дедуля, смотри, веселись – твой соперник «ошибся»! Во всяком случае, компьютеры считают этот ход именно ошибкой! Атакуй смело, дедушка, лезь в ловушку! Но старичок оказался непрост – после хода конем он удивленно посмотрел на меня, а потом надолго задумался. Видимо, понял, что ход этот сделан неспроста и в случае ошибки его ждет страшная атака, от которой он уже не оправится. Он думал, важно почесывая подбородок, а я ждал решения старичка, от которого зависел весь дальнейший ход партии.
   Невдалеке от нас прошла компания – женщина примерно моего возраста (то есть лет пятидесяти), молодой, заметно хромающий человек лет тридцати (кого-то он мне сильно напомнил, вот только не пойму кого), девчоночка лет одиннадцати-двенадцати, а также два мальчика возрастом от двух до трех лет. Один мальчик выглядел вполне обычным, а по лицу другого я догадался, что у него синдром Дауна. У меня по соседству живет семья с таким ребенком, так что я знаю, о чем говорю.
   Тут женщина на секунду повернулась в мою сторону, и я узнал ее. Ба, да это же Ракета! Мы с нею на одном курсе учились! Сколько же лет мы не виделись-то?
   – Вы не будете против, если я минут на десять отойду? – спросил я старичка и пояснил: – Кажется, знакомую встретил!
   – Как вам угодно, молодой человек, как вам угодно! – ответил он, не отрывая задумчивого взгляда от доски.
   У меня голова уже почти полностью лысая, а жалкие остатки былой шевелюры сплошь седые, так что меня много лет никто не называл молодым человеком! Но дедушка старше меня лет на 25, так что ему можно.
   – Юлька, это ты?! – Я подошел к Ракете.
   Она несколько секунд всматривалась в мое лицо, вспоминая, затем расплылась в улыбке.
   – Привет, Кирилл! – сказала она. – Сколько лет, сколько зим!
   – Лет тридцать, наверное, или что-то около того, – напомнил я.
   – Да, – кивнула она. – Что-то около того. Какими цифрами мы с тобой апеллируем, а? Тридцать лет – подумать только!
   Она усмехнулась, но в глаза мне не смотрела – просто потому, что взглядом следила за детьми. Маленьким мальчишкам наш разговор был неинтересен, и они протопали дальше – туда, где яркими красками блестели новенькие качели. Хромающий мужчина и девочка последовали за ними. А я рассматривал лицо Юлии. Да, только встретившись с человеком, которого не видел много лет, понимаешь, столько воды утекло! Она еще оставалась довольно привлекательной, на мой взгляд, но моложе своих лет совсем не выглядела. Видимо, она поняла, о чем я думаю, так как улыбнулась, на этот раз посмотрев мне прямо в глаза.
   – Есть такой анекдот, – сказала она. – Женщина заходит в кабинет к стоматологу. А на двери было написано «Иван Сидоров». У нее был такой знакомый в университете, но теперь, глядя на толстенького мужичка, никак не может в нем этого юношу узнать. Но, чтобы проверить, говорит: «Знаете, а мы, кажется, с вами в университете встречались». Мужичок взглянул на нее пристально, почесал лысину и спросил: «А что вы там преподавали?»
   Мы оба негромко рассмеялись. Да, время течет, наша молодость ушла безвозвратно, но ничего не естественного в этом нет, не так ли?
   – Ну как ты живешь, Кирилл? – спросила она.
   – Нормально. Преподаю химию в медицинской академии – давно, уже лет двадцать, наверное. А ты?
   – А я бизнесмен, точнее, бизнесвумен. У меня небольшая мебельная фабрика и магазинчик. Ничего особенного, но на жизнь хватает. А семья у тебя есть?
   – Конечно, но ты мою жену наверняка не знаешь. А у тебя?
   – Тоже есть, – улыбнулась она. – Да ты ее видишь почти всю – это мои дети. Только супруг как всегда на работе.
   – Это все – твои?! – изумился я.
   Все-таки по нашим временам четверо детей довольно много!
   – Все мои, но не всех я родила, – уточнила Ракета. – Девочка и вот тот карапуз в красной шапочке – усыновленные.
   – Ну ты даешь! Прими мое восхищение. А как сестра твоя? Помню, очень красивая была девочка: когда приезжала к тебе в общежитие, все пацаны на ушах стояли. А была ведь она тогда совсем школьницей – лет шестнадцати, а то и пятнадцати!
   Юлия усмехнулась – она прекрасно помнила то время. Приезжавшая к ней в гости Ленка действительно вызывала в общежитии восторженный интерес. Юлия тогда вынуждена была передать по мужскому «сарафанному радио», что ее сестра еще слишком молода для романов со студентами. И поэтому обещала тому, кто попытается сестру «клеить», Ракета лично выцарапает глаза. Характер Ракеты был прекрасно известен всем, поэтому парни предпочли с ней не связываться и любовались кукольной красотой юной Елены на расстоянии.
   – Лена и сейчас красива, хотя девочкой ее уже давно не называют. Все нормально у нее – муж-дальнобойщик, сын-умница. Мы с ней прекрасно ладим. Только вот все уговариваю ее в церковь пойти, но она меня не слушает. Что поделаешь – нет пророка в своем Отечестве -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

.
   – А вы ходите в церковь?
   – Да. Мы убежденные православные христиане. Так не всегда было, а только в последние годы. Я жизни своей без Церкви не представляю.
   Я секунду помолчал, а потом задал вопрос, который хотел задать, но не был уверен, что это удобно:
   – А у твоего усыновленного малыша, ну, в красной шапочке, кажется, синдром Дауна? Или я ошибаюсь?
   – Нет, не ошибаешься, – покачала головой Ракета. – Его бросила мать – молоденькая студентка. Глупая, как я когда-то была. Хотя нет – я в ее возрасте была намного глупее… В общем, она его бросила, а я одно время общалась с такими детьми – были обстоятельства – и привыкла их не бояться. Поэтому когда узнала о брошенном мальчике, то не смогла оставить его там. Ему ведь нужна любовь, как ты считаешь? Он ведь не виноват в своей болезни, за что же ему платить одиночеством? Вот мы с Колей его и усыновили.
   – С Колей Анасенко? – уточнил я.
   И в этот момент я понял, на кого похож молодой мужчина с хромотой: он вылитый Колька. Но ведь, кажется, Ракета тогда сделала аборт? И вышла замуж за Валерика?!
   У Валерика еще была такая смешная фамилия… Впрочем, не могу вспомнить…
   Или я всё путаю и ничего такого не было? Это что же – что-то с памятью и ко мне тихонько подкрадывается старческий маразм?
   – Да, с Колей Анасенко, – ответила на мой вопрос Ракета. – Именно он и есть мой муж.
   – У него, кажется, были проблемы с алкоголем? Я правильно помню? Или путаю?
   – Правильно помнишь, – кивнула она. – Коля пил, и много. Но теперь, слава Богу, не пьет. Работает, на моей же фабрике. То есть я хотела бы, чтобы она у нас была общая, но муж управлять ею отказывается. У него своя должность, которую он не отдаст никому, – работает дворником и истопником. Не поверишь, но, кажется, Коля вполне счастлив.
   – Ты тоже кажешься счастливой, – проговорил я, вглядываясь Ракете в глаза.
   – Бог милостив – у меня все отлично, – ответила она.
   – Молодой человек, вы партию доигрывать будете? – донесся до меня голос моего оппонента, старичка.
   – Да, конечно! – ответил ему я. – Ну что, пока? – сказал я Ракете. – Быть может, еще увидимся?
   – Быть может, – ответила она. – Я была рада тебя увидеть. Всего тебе хорошего.
   – И тебе.
   Она пошла к своим детям, а я вернулся к столику. Старичок уже сделал ход. Он оказался противником серьезным – мою задумку разгадал, ловушки избежал и сделал ход как раз так, как и нужно было, чтобы надежно защититься. Значит, быстрой победы не получится, увы! Но ничего, я постараюсь победить его при игре «вдолгую».
   Жаль только пожертвованной пешки. Это только тем, кто от шахмат далек, кажется, что пешка – это чепуха. Опытные же люди знают: если ты играешь с равным тебе игроком, то потеря пешки в начале игры может обернуться поражением в конце. Но ничего – хороший шахматист не опускает руки и не сдается. Пока игра еще идет, всегда остаются шансы на успех!

Примечания

    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

ДСП, или древесно-стружечная плита, – это листы из прессованных древесных частиц, чаще всего стружки. Именно из ДСП в основном делается бюджетная мебель. Снаружи ДСП чаще всего облицовываются пленками из полимерных материалов, способных отталкивать воду. Но листы ДСП большие, для изготовления мебели их режут на большие и малые куски. Торцы этих кусков, разумеется, остаются после порезки ничем не закрытыми, а значит, очень уязвимыми для влаги. Чтобы устранить эту проблему, на торцы наклеивают пленку из ПВХ (поливинилхлорида). Именно эта очень важная при производстве мебели операция и делается на кромочном станке.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

«Годы мчатся быстро, без оглядки, пролетая, как пчелиный рой» – строчки из стихотворения «Возраст женщины». Автору книги точно неизвестно, кто именно написал это стихотворение. По одним данным – Натали Биссо, по другим – Лариса Рубальская.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Метод ЭКО – метод экстракорпорального оплодотворения; это технология, чаще всего использующаяся в случае бесплодия. Во время ЭКО яйцеклетку извлекают из организма женщины и искусственно оплодотворяют в пробирке. Полученный эмбрион содержат в условиях инкубатора в течении 2–5 дней, после чего эмбрион переносят в матку женщины.
   В Православной Церкви отношение к ЭКО, скорее, отрицательное. С одной стороны, как указано в «Основах социальной концепции РПЦ», «к допустимым средствам медицинской помощи может быть отнесено искусственное оплодотворение половыми клетками мужа, поскольку оно не нарушает целостности брачного союза, не отличается принципиальным образом от естественного зачатия и происходит в контексте супружеских отношений» (глава 12, параграф 4). Исходя из этого определения, помочь женщине забеременеть таким образом от родного мужа вроде бы можно.
   Но с другой стороны, ЭКО – штука недешевая, и, чтобы увеличить вероятность зачатия, специалисты, проводящие эту манипуляцию, нередко намеренно «получают в пробирке» несколько эмбрионов, после выбирают «самый сильный и жизнеспособный», а остальные попросту убивают.
   Разумеется, это ни в коем случае не может быть одобрено Церковью Христовой, и потому в той же главе и в том же параграфе «Основ социальной концепции РПЦ» говорится: «Нравственно недопустимыми с православной точки зрения являются также все разновидности экстракорпорального (внетелесного) оплодотворения, предполагающие заготовление, консервацию и намеренное разрушение «избыточных» эмбрионов. Именно на признании человеческого достоинства даже за эмбрионом основана моральная оценка аборта, осуждаемого Церковью».
   И уж конечно, Церковь ни в коем случае не одобряет использование донорской спермы, донорских яйцеклеток и суррогатного материнства, о чем говорится в той же главе вышеуказанного документа.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Фурнитура – вспомогательные части и детали, необходимые для изготовления некоего цельного предмета. Мебельная фурнитура – это всякие ручки, защелки, крючки, петли, направляющие для выдвигающихся ящиков.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Конфирмат, он же «еврошуруп» – одноэлементная стяжка для изделий из ДСП, используется для изготовления мебели. Представляет собой шуруп с потайной головкой и тупым концом.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Юлия имеет в виду фильм «Человек-амфибия», снятый по одноименному научно-фантастическому роману Александра Беляева в 1961 г. В фильме у актера Владимира Коренева, который сыграл Ихтиандра, действительно вились волосы.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Из стихотворения А.С. Пушкина «Няне».
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Популярную в середине 80-х годов прошлого века песню «Поверь в мечту» исполняла не только группа «Земляне», но и ее автор, композитор Юрий Антонов. Слова песни написал И. Кохановский.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Швеллер – изделие из металла, чаще черного, профиль, имеющее П-образное сечение.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

«Раммштайн» (Rammstein) – немецкая метал-группа, основанная в 1994 г. в Берлине.
   «Фристайл» – советская и украинская группа из Полтавы, исполняющая поп-музыку. Была очень популярная в последние годы существования СССР и сразу после его распада.
   Михаил Круг (наст. имя Михаил Воробьев) – очень популярный в начале 1990-х годов музыкант, работавший в стиле «русский шансон». Воспевал блатную романтику. Убит грабителями.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Белая горячка (в простонародье «белочка») – особое болезненное состояние, которое ученые называют алкогольным делирием. Возникает в период прекращения пьянства (чаще резкого) у лиц, страдающих второй или третьей стадией алкоголизма. Выражается бредом и угрожающими галлюцинациями, сопровождается ознобом и повышением температуры. Может закончиться смертью.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Николай имеет в виду фильм «Терминатор-2. Судный день», снятый режиссером Джеймсом Кэмероном в 1991 г. Герой Арнольда Шварценеггера – положительный робот-терминатор – в конце фильма умирает. С точки зрения этого робота, смерть выглядит именно так – выключается «экран телевизора» и мир вокруг исчезает.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Преподобный Агапит Печерский – святой Русской Православной Церкви, монах Киево-Печерского монастыря, жил в XI в. Молитвенник и врач. Ученик преподобного Антония Печерского, основателя монастыря.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Когда же настал вечер, Он возлег с двенадцатью учениками… И когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов (Мф. 26, 20–28).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Исповедь – таинство Православной Церкви Христовой, состоящее в признании верующим грехов пред Богом в присутствии свидетеля – священника. Покаявшийся получает прощение грехов от Самого Господа. Исповедь является неотъемлемой частью жизни христианина. Святитель Игнатий (Брянчанинов) в своей работе «В помощь кающимся» писал: «Исповедь – это горячее покаяние сердца, жажда очищения, которая происходит от ощущения святыни, это второе крещение, и, следовательно, в покаянии мы умираем для греха и воскресаем для святости».
   Святое Причастие, или Евхаристия, – таинство Православной Церкви, заключающееся в освящении хлеба и вина особым образом и в последующем их употреблении. Под видом хлеба и вина в таинстве верующему преподается истинное Тело и истинная Кровь Господа и Бога нашего Иисуса Христа. В результате Евхаристия дает возможность христианину соединиться с Богом во Христе. Регулярное участие в Евхаристии совершенно необходимо человеку для спасения и вечной жизни.
   Соборование – одно из таинств Православной Церкви, суть которого изложена апостолом Иаковом в его Послании: Болен ли кто из вас, пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазав его елеем во имя Господне. И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему (Иак. 5, 14–15).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Акафист – хвалебно-благодарственное пение, посвященное Господу Богу, Пресвятой Богородице, Ангелу или какому-нибудь святому.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Феофан Затворник (Говоров), 1815–1894 – епископ Православной Церкви, богослов, публицист-проповедник. Прославлен в лике святителей. Слова святителя, которые вспоминает отец Алексий, звучат так: «Помните народное изречение: “Берегись первой чарки”. Откуда оно родилось? Из опыта – что, выпивши одну чарку, трудно удержаться от другой, а там уже пошла разливанная. Такова власть чувственных удовольствий над нашим слабым сердцем!» (Душеполезные поучения святителя Феофана Затворника. Изд. Введенской Оптиной Пустыни, 1998. С. 455).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Немного измененная цитата. Дословно: Выслушал ты слово, пусть умрет оно с тобою: не бойся, не расторгнет оно тебя… Расспроси друга твоего, может быть, не сделал он того; и если сделал, то пусть вперед не делает. Расспроси друга, может быть, не говорил он того; и если сказал, то пусть не повторит того. Расспроси друга, ибо часто бывает клевета. Не всякому слову верь (Сир. 19, 10–16).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Павел, устремив взор на синедрион, сказал: мужи, братия! я всею доброю совестью жил пред Богом до сего дня. Первосвященник же Анания стоявшим перед ним приказал бить его по устам. Тогда Павел сказал ему: Бог будет бить тебя, стена подбеленная! ты сидишь, чтобы судить по закону, и, вопреки закону, велишь бить меня. Предстоящие же сказали: первосвященника Божия поносишь? Павел сказал: я не знал, братия, что он первосвященник; ибо написано: начальствующего в народе твоем не злословь (Деян. 23, 1–5).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Ибо, что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им. Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы (Рим. 1, 19–20).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

В Евангелие от Луки (гл. 2, ст. 51) сказано, что Господь и Бог Иисус Христос до начала Своего служения был в повиновении у Девы Марии и Иосифа Обручника. Протоиерей Иоанн Бухарев по этому поводу высказывался так: «Как особенную черту евангелист отмечает повиновение Иисуса Христа Своим земным родителям… Нет ничего невероятного, что по силе этой покорности Иисус разделял труды мнимого Своего отца – плотника; тем более что у евреев того времени был добрый обычай обучать детей своих какому-либо ремеслу, и в этом для Господа не было ничего зазорного».
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

«Желтый билет» – неофициальное название документа, удостоверяющего личность проститутки в Российской империи. Документ включал в себя удостоверение личности, вид на жительство, лицензию на занятие проституцией и карту медицинского осмотра.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

В данный момент слово «симфония» не имеет отношения к музыке. Имеется в виду симфония как принцип взаимоотношений между Церковью и обществом, заключающийся в том, что светская и церковная власти в идеале находятся в состоянии согласия и сотрудничества.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

А учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии. Ибо прежде создан Адам, а потом Ева; и не Адам прельщен; но жена, прельстившись, впала в преступление; впрочем, спасется через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием (1 Тим. 2, 12–15).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Отец Алексий имеет в виду вот эти слова Писания: В то время Иуда отошел от братьев своих и поселился близ одного Одолламитянина, которому имя: Хира. И увидел там Иуда дочь одного Хананеянина, которому имя: Шуа; и взял ее и вошел к ней. Она зачала и родила сына; и он нарек ему имя: Ир. И зачала опять, и родила сына, и нарекла ему имя: Онан… И взял Иуда жену Иру, первенцу своему; имя ей Фамарь. Ир, первенец Иудин, был неугоден пред очами Господа, и умертвил его Господь. И сказал Иуда Онану: войди к жене брата твоего, женись на ней, как деверь, и восстанови семя брату твоему. Онан знал, что семя будет не ему, и потому, когда входил к жене брата своего, изливал [семя] на землю, чтобы не дать семени брату своему. Зло было пред очами Господа то, что он делал; и Он умертвил и его (Быт. 38, 1–10).
   Здесь мы не станем много рассуждать о значении древнего обычая левирата, по которому вдова была обязана вступить вторично в брак только с ближайшими родственниками умершего мужа, в первую очередь с братьями. Не станем пытаться разобраться и в мотивации Онана – почему он считал, что если его дитя будет считаться сыном его умершего старшего брата и Фамари, то это плохо. Обратим внимание на главное: Онан входил к Фамари (то есть спал с нею), но изливал семя на землю. Сейчас это назвали бы прерванным половым актом, то есть одним из средств контрацепции.Как видим из Писания, Господь поведения Онана не одобрил.
   В «Основах социальной концепции РПЦ» (гл. 12, парагр. 3) говорится: «Религиозно-нравственной оценки требует также проблема контрацепции. Некоторые из противозачаточных средств фактически обладают абортивным действием, искусственно прерывая на самых ранних стадиях жизнь эмбриона, а посему к их употреблению применимы суждения, относящиеся к аборту. Другие же средства, которые не связаны с пресечением уже зачавшейся жизни, к аборту ни в какой степени приравнивать нельзя. Определяя отношение к неабортивным средствам контрацепции, христианским супругам следует помнить, что продолжение человеческого рода является одной из основных целей богоустановленного брачного союза. Намеренный отказ от рождения детей из эгоистических побуждений обесценивает брак и является несомненным грехом».
   Однако стоит уточнить, что бывают случаи контрацепции и не из эгоистических побуждений. Скажем, автор книги лично знает семью, где вследствие особенностей здоровья матери дети могут появляться на свет только в результате кесарева сечения, причем детей этих довольно много – пятеро. Но между кесаревыми сечениями должен пройти довольно большой промежуток времени – не меньше трех лет. Если в течение этого времени данные супруги просто воздерживаются, то их можно лишь похвалить. Но если воздержаться не могут и пользуются неабортивными средствами контрацепции, то разумный человек в них камень не бросит и эгоистами не назовет. Само количество детей в этой семье говорит о том, что они не эгоисты.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Бисмарк, Отто фон (1815–1898) – первый канцлер Германской империи. Именно он в 1889 г. ввел всеобщее государственное обеспечение для всех лиц, достигших определенного возраста. До этого пенсии тоже были (например, во Франции), но доставались далеко не всем и были преимущественно делом монаршей милости.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня… Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим. Нелюбящий Меня не соблюдает слов Моих (Ин. 14, 21–24).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею (Быт. 1, 28).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Авраам и Сарра – ветхозаветные праведники. Сын Исаак родился, когда Аврааму было 100 лет, а Сарре – 90. Захария и Елисавета – родители Иоанна Крестителя. На момент рождения Иоанна они также были стары.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Говоря это, отец Алексий имеет в виду строки из 8-го псалма: Что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его? Не много Ты умалил его пред Ангелами: славою и честью увенчал его (Пс. 8, 5–6).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Тут опять Иудеи схватили каменья, чтобы побить Его. Иисус отвечал им: много добрых дел показал Я вам от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня камнями? Иудеи сказали Ему в ответ: не за доброе дело хотим побить Тебя камнями, но за богохульство и за то, что Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом. Иисус отвечал им: не написано ли в законе вашем: Я сказал: вы боги? Если Он назвал богами тех, к которым было слово Божие, и не может нарушиться Писание, – Тому ли, Которого Отец освятил и послал в мир, вы говорите: богохульствуешь, потому что Я сказал: Я Сын Божий? (Ин. 10, 31–36).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы (Мф. 6, 34).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая (Откр. 21, 8).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Сейчас психология довольно популярна, и многим, в том числе и православным христианам, непонятно – а разве в этом есть что-то плохое? Но вот что думает по этому поводу архимандрит Рафаил (Карелин): «Христианская антропология во многом не совпадает с бытующей у нас психологией, основанной на материалистических представлениях о мире и человеке. Огромный опыт христианских подвижников, наблюдавших за своими душевными проявлениями и процессами развития чувств и страстей, современная психология игнорирует. Главное различие между христианской антропологией и современной психологией заключается в том, что психология проходит мимо такого колоссального явления, как грех, который постоянно проявляется в душевной жизни человека и зачастую формирует его поведение, привычки и наклонности. Из области онтологии приверженцы и последователи современной психологии переводят грех в область социологии и педагогики, то есть рассматривают грех не как врожденное, но исключительно как приобретенное свойство, считая врожденные силы и способности человека здоровыми и нормальными. Замалчивание и игнорирование аномалий психической жизни ребенка создали ложные педагогические концепции как в античные времена, так и в наши дни» (Рафаил (Карелин), архим. Как вернуть в семью потерянную радость. СПб., 2004. С. 209–210).
   Разумеется, вменяемое, правильное, настоящее «учение о душе» (а именно так и можно перевести термин «психология») существует. Но это не то, что преподают в современных вузах на факультетах психологии. Это – учение святых отцов Православной Церкви, которое подробно рассматривает и то, как возникают в наших душах главные болезни (грехи и страсти), и то, как с Божией помощью мы можем от них избавиться.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Вот что говорит об этом святитель Григорий Богослов: «А последним было древо познания, и посаженное не злонамеренно, и запрещенное не по зависти (да не отверзают при этом уста богоборцы и да не подражают змию!). Напротив, оно было хорошо для употребляющих благовременно (потому что древо это, по моему умозрению, было созерцание, к которому безопасно приступать могут только обладающие опытом), но не хорошо для простых еще и для неумеренных в своем желании, подобно как и совершенная пища не полезна для слабых и требующих молока» (Григорий Богослов, свт. Слово 45. На Святую Пасху).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Ткачев А. Первое чудо. Киев, 2010. С. 132.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Эта история описана в первой главе Первой Книги Царств.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Когда Петр был на дворе внизу, пришла одна из служанок первосвященника и, увидев Петра греющегося и всмотревшись в него, сказала: и ты был с Иисусом Назарянином. Но он отрекся, сказав: не знаю и не понимаю, что ты говоришь. И вышел вон на передний двор; и запел петух. Служанка, увидев его опять, начала говорить стоявшим тут: этот из них. Он опять отрекся. Спустя немного стоявшие тут опять стали говорить Петру: точно ты из них; ибо ты Галилеянин и наречие твое сходно. Он же начал клясться и божиться: не знаю Человека Сего, о Котором говорите. Тогда петух запел во второй раз. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели петух пропоет дважды, трижды отречешься от Меня; и начал плакать (Мк. 14, 66–72).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Когда же они обедали, Иисус говорит Симону Петру: Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси агнцев Моих. Еще говорит ему в другой раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих. Говорит ему в третий раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр опечалился, что в третий раз спросил его: любишь ли Меня? и сказал Ему: Господи! Ты все знаешь; Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих. Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя, и поведет, куда не хочешь. Сказал же это, давая разуметь, какою смертью Петр прославит Бога (Ин. 21, 15–19).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Во время таинства Исповеди христианин исповедует пред Христом свои грехи в присутствии священника. После этого священник читает разрешительную молитву: «Господь и Бог наш, Иисус Христос, благодатию и щедротами Своего человеколюбия да простит ти чадо (имя), и аз недостойный иерей властию Его мне данною прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих, во Имя Отца и Сына, и Святаго Духа. Аминь».
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Херувимская песнь – важная часть православного богослужения. Поется на Литургии Иоанна Златоуста и Литургии Василия Великого. Великий выход – это торжественный выход духовенства из алтаря во время Литургии с соответствующими моменту молитвами.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Псалтирь – одна из ветхозаветных библейских книг. В христианской Библии Псалтирь находится между Книгой Иова и Книгой притчей Соломоновых. Состоит из 150 (или 151) гимнов – псалмов. Очень почитается в православном христианстве. Псалтирь – единственная ветхозаветная Книга, которая используется в православном богослужении полностью.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Псалтирь – это уникальная Книга, которую можно читать и как молитву, и как назидательное чтение. И в богослужении она именно так и используется не только в храме, но и дома. В православном христианстве принято читать книгу Псалтирь в случае смерти кого-то из близких или просто знакомых.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Иисусова молитва – одна из наиболее часто употребляемых молитв в православном христианстве. Состоит всего лишь из восьми слов: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго», но очень любима монахами и благочестивыми мирянами. В отличие от довольно больших по объему акафистов или некоторых псалмов эта молитва легко запоминается, и ее словами можно молиться где угодно – в пути, во время работы и т. п.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Непрестанно молитесь (1 Фес. 5, 17).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Запрещение в служении – наказание для клириков, состоящее в запрещении им совершать священнодействия. Обычно носит временный характер. Таинства, совершённые запрещенным клириком, недействительны.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

И приступили к Нему фарисеи и, искушая Его, говорили Ему: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею? Он сказал им в ответ: не читали ли вы, что Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Они говорят Ему: как же Моисей заповедал давать разводное письмо и разводиться с нею? Он говорит им: Моисей по жестокосердию вашему позволил вам разводиться с женами вашими, а сначала не было так; но Я говорю вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует; и женившийся на разведенной прелюбодействует (Мф. 19, 3–9).
   Сравните с такими словами апостола Павла: А вступившим в брак не я повелеваю, а Господь: жене не разводиться с мужем, – если же разведется, то должна оставаться безбрачною, или примириться с мужем своим, – и мужу не оставлять жены своей (1 Кор. 7, 10–11).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Псалтирь на церковнославянском языке. Свято-Успенская Почаевская Лавра, 2013. С. 14.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Отца Алексия несколько подводит память: это не точная цитата. Дословно: «Если увидишь юношу, по своей воле восходящего на небо, удержи его за ногу и сбрось его оттуда: ибо ему это полезно» (Древний Патерик. Глава 10. О рассудительности. Высказывание 159).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Луций (Марк) Анней Сенека (ок. 54 до н. э. – ок. 39 н. э.) – римский писатель, ритор. Отец знаменитого философа Сенеки Младшего, воспитателя Нерона. Дед поэта Лукана. Еrrare humanum est – людям свойственно ошибаться (лат.).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их (Мф. 7, 13–14).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные (Мф. 7, 15).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Деревянные фасады – дверцы из дерева для шкафов либо тумбочек. Широко используются в дорогой мебели. Багет в мебельном производстве – это красивая тонкая планка, гладкая или вычурная, фигурная. Из багета изготавливаются рамки для деревянных фасадов. Эти рамки придают фасадам изысканный вид.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Что за книги мог посоветовать отец Алексий Юлии Ракитиной, если бы она была склонна его послушать? Труд Игнатия (Брянчанинова) «О прелести», труд преподобного Григория Синаита с тем же названием, а также труд Макария Оптинского «Предостережение читающим духовные отеческие книги и желающим проходить умную Иисусову молитву». Все эти книги в храмовой библиотеке были и могли бы Юлию кое-чему научить.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Утреннее и вечернее молитвенное правило – в Русской Православной Церкви обязательная последовательность молитв, регулярно совершаемых верующими самостоятельно дома – в семье или в одиночку.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает (Гал. 6, 7).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Екатерина Александрийская (287–305) – христианская великомученица родом из Александрии, мученическую кончину которой относят ко временам правления римского императора Максимина. Мария Египетская (? – 522) – христианская святая, раскаявшаяся блудница, один из лучших образцов настоящего покаяния. Ксения Петербургская (наст. имя Ксения Григорьевна Петрова, между 1719 и 1731 – ок. 1802) – православная святая юродивая дворянского происхождения, жившая в Санкт-Петербурге.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Подробнее об этом можно прочитать в библейских Книгах: Исход, Левит, Числа, Второзаконие и Книга Иисуса Навина.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Акафист Иисусу Сладчайшему – один из самых часто употребляемых акафистов в православном христианстве, самые древние списки которого датируются XIII веком.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Святые отцы – почетный титул, применимый к группе выдающихся церковных деятелей. Отцов Церкви отличает ортодоксальность (то есть православность, правоверность) учения и святость жизни. Многие святые отцы (например, Афанасий Великий, Василий Великий, Иоанн Златоуст) оставили толкования на псалмы.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

«Лествица» – сочинение Иоанна Лествичника, святого, жившего на рубеже VI и VII вв. Исаак Сирин – один из отцов Церкви, писатель-аскет, живший на рубеже VI и VII вв. Авва Дорофей – христианский святой, живший на рубеже VI и VII вв.
   Литературные труды аввы Дорофея считаются классикой аскетической литературы, очень любимы как монахами, так и мирянами.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Еще слышали вы, что сказано древним: не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои. А Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя; ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным. Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого (Мф. 5, 33–37).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Имеется в виду «Десять негритят» – советский двухсерийный фильм, снятый по одноименному роману Агаты Кристи в 1987 г. на Одесской киностудии.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки (Мф. 7, 12).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Немного искаженная цитата из стихотворения А.С. Пушкина «Песнь о вещем Олеге». Дословно: «Бойцы поминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они».
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Цитата из песни «Товарищ» 1970 г. Композитор Олег Иванов, стихи Александра Прокофьева.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Джанна Джессен действительно существует. Вот что написано о ней в «Википедии»: «Джаdнна Джеdссен, родилась 6 апреля 1977 г. в г. Лос-Анджелес. Американский христианский оратор, активистка движения “В защиту жизни”. Родилась в результате неудавшегося солевого аборта, из-за чего страдает ДЦП. С 14 лет посвятила свою жизнь борьбе за права нерожденных детей. Биологической матери Джанны было 17 лет, когда та согласилась на солевой аборт, будучи беременной семь с половиной месяцев. В клинике абортов в Лос-Анджелесе Джанна должна была погибнуть в утробе матери в течение примерно 18 часов после введения солевого раствора, однако она родилась живой. Врач-гинеколог, который должен был провести аборт, к этому моменту еще не заступил на смену, а впоследствии вынужден был подписать свидетельство о рождении, в котором указал: “родилась в результате солевого аборта”».
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Имеется в виду фильм «Судья Дредд» 1995 г. выпуска.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Вольтер (1694–1778) – французский философ, поэт, сатирик, публицист. Жан-Жак Руссо (1712–1778) – франко-швейцарский философ и писатель. Дидро (1713–1784) – французский писатель и драматург.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

И благословятся в семени твоем все народы земли за то, что ты послушался гласа Моего (Быт. 22, 18). Но Аврааму даны были обетования и семени его. Не сказано: и потомкам, как бы о многих, но как об одном: и семени твоему, которое есть Христос (Гал. 3, 16).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Александр Башлачев (псевдоним СашБаш; 1960–1988) – советский рок-музыкант, поэт, бард, певец. Борис Гребенщиков (род. 1953) – советский и российский поэт и музыкант, лидер группы «Аквариум».
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Анатолий Гуницкий (род. 1953) – советский и российский драматург, поэт, писатель, один из основателей рок-группы «Аквариум».
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Публий Овидий Назон (43 до Р. Х. – 17 или 18 после Р. Х.) – древнеримский поэт. Иероним Стридонский, блж. Соч. 2015. С. 131. См.: Рафаил (Карелин), архим. Как вернуть в семью потерянную радость. СПб., 2004. С. 247.
   74 75
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Ибо приидет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его (Мф. 16, 27).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Строчка из детской сказки в стихах «Мойдодыр», написанной Корнеем Чуковским в 1921 г.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Имеется в виду поход 1654 г., в результате которого был осажден и взят Смоленск. Собственно, на тот момент Смоленск был не польским городом, а принадлежал Великому княжеству Литовскому, но мама Максима такие тонкости позабыла.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить (Мф. 7, 1–2). Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших (Мф. 6, 14–15).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Вели с Ним на смерть и двух злодеев. И когда пришли на место, называемое Лобное, там распяли Его и злодеев, одного по правую, а другого по левую сторону. Иисус же говорил: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23, 32–34).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Стефан же, будучи исполнен Духа Святаго, воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога, и сказал: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога. Но они, закричав громким голосом, затыкали уши свои, и единодушно устремились на него, и, выведя за город, стали побивать его камнями. Свидетели же положили свои одежды у ног юноши, именем Савла, и побивали камнями Стефана, который молился и говорил: Господи Иисусе! приими дух мой. И, преклонив колени, воскликнул громким голосом: Господи! не вмени им греха сего. И, сказав сие, почил (Деян. 7, 55–60).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Вот что писал об этом авва Дорофей: «Иное суть страсти, и иное – грехи. Страсти суть: гнев, тщеславие, сластолюбие, ненависть, злая похоть и тому подобное. Грехи же суть самые действия страстей, когда кто приводит их в исполнение на деле, т. е. совершает телом те дела, к которым побуждают его страсти, ибо можно иметь страсти, но не действовать по ним» (Авва Дорофей. Душеполезные поучения. Поучение первое. Об отвержении мира. Сретенский монастырь, 2014. С. 36).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Итак, братия мои возлюбленные, всякий человек да будет скор на слышание, медлен на слова, медлен на гнев, ибо гнев человека не творит правды Божией (Иак. 1, 19–20).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Авва Дорофей. Душеполезные поучения. Поучение седьмое. О том, что нужно укорять себя, а не ближнего. С. 105–106.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Эти слова Антония Великого сохранены, например, в «Отечнике» святителя Игнатия Брянчанинова: «Великую силу имеет тот, кто подвизается в течение всей жизни и ежедневно, до последнего издыхания, находится в осторожности от искусителя, которым преследуется» (https://azbyka.ru/otechnik/ Ignatĳ_Brjanchaninov/otechnik/1).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

«Еще сказал: кто совершит дело, угодное Богу, того непременно постигнет искушение; ибо всякому доброму делу или предшествует, или последует искушение, да и то, что делается ради Бога, не может быть твердым, если не будет испытано искушением» (Авва Дорофей. Душеполезные поучения. Поучение девятнадцатое. Различные краткие изречения. С. 202.)
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Панкреатит – заболевание, воспаление поджелудочной железы.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Авва Дорофей. Душеполезные поучения. Поучение седьмое. С. 107–108.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

История падения царя Давида изложена во Второй Книге Царств», главы 11–12. Вкратце она такова: Давид влюбился в замужнюю женщину по имени Вирсавия и вступил с нею в прелюбодейную связь. Скрыть эту связь не представлялось возможным, так как Вирсавия забеременела, а ее муж Урия в это время был далеко от дома – в военном походе, так что выдать дитя Давида за дитя Урии никак бы не удалось. Чтобы избежать грандиозного скандала с тяжкими последствиями (ведь по действовавшему тогда Закону Моисея прелюбодеяние каралось смертью), Давид сделал все, чтобы Урия был убит в бою. За это он был строго наказан Богом, причем последствия наложенного на него наказания сказывались не только в течение жизни Давида (во время восстания Авессалома), но и после его смерти, когда наследник Давида Соломон был вынужден казнить другого сына Давида, Адонию, из-за его претензий на царский трон. История гибели Навуфея и судьба его убийц описана в конце Третьей Книги Царств, главы 21–22. Вкратце эта история такова. Навуфей владел виноградником, расположенным рядом с дворцом царя Ахава, и отказался продать Ахаву свой наследственный надел. После чего жена Ахава царица Иезавель, желая помочь мужу, инициировала неправедный суд, и Навуфей был оклеветан, официально обвинен в богохульстве и казнен. Пророк Илия встретил царя и передал ему, что за совершённое злодеяние будет наказан не только Ахав, но и весь его род. Ахав нашел в себе силы раскаяться, тогда Илия получил от Бога пророчество, что род Ахава будет уничтожен только после его смерти, что и произошло позже (уже после смерти Ахава, но при жизни Иезавели). Вообще, судьба Ахава и Иезавели сложилась трагично. Ахав был убит в битве, а Иезавель – выброшена из окна и растоптана конями. Тело ее растерзали собаки (см. 4 Цар. 30–37).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

«Римские каникулы» – американская романтическая комедия 1953 г.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Юлия имеет в виду один из фильмов о Джеймсе Бонде – «Никогда не говори никогда» 1983 г. В этом фильме у главного злодея и вправду есть шикарный кот.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Синдром Шерешевского-Тёрнера – геномная болезнь, сопровождающаяся некоторыми аномалиями физического развития, низкорослостью и половым инфантилизмом.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Отец Алексий имеет в виду вот эти слова из Священного Писания: Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего (Исх. 20, 16). И: Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься (Мф. 12, 36–37).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Теорема Ферма – математическая теорема, сформулированная Пьером Ферма в 1637 г. Оставалась недоказанной больше трехсот лет. Была доказана в 1994 г. Эндрю Уайлсом с коллегами, но отец Алексий об этом не знал.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Немного неточная цитата. Дословно: Проповедав Евангелие сему городу и приобретя довольно учеников, они обратно проходили Листру, Иконию и Антиохию, утверждая души учеников, увещевая пребывать в вере и поучая, что многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие (Деян. 14, 22).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку – домашние его (Мф. 10, 34–36).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Бёрк, Крис (род. 1965) – американский актер и музыкант с синдромом Дауна. Стал известен своей ролью в телесериале «Жизнь продолжается».
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Маршалл, Алан (1902–1984) – австралийский писатель и публицист.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Жене глава – муж (1 Кор. 11, 3).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

И один из них, законник, искушая Его, спросил, говоря: Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф. 22, 35–40).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Авва Дорофей. Душеполезные поучения. Поучение тринадцатое. О том, что должно переносить искушение с благодарностью и без смущения. С. 161.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Имеется в виду фильм «Знахарь», снятый польским режиссером Ежи Гофманом в 1981 г.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Сольфеджио – обязательный предмет в музыкальной школе. На сольфеджио изучают основы музыкальной грамоты, а также развивают музыкальный слух, музыкальную память и т. п.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

И когда был Он в Вифании, в доме Симона прокаженного, и возлежал, – пришла женщина с алавастровым сосудом мира из нарда чистого, драгоценного и, разбив сосуд, возлила Ему на голову. Некоторые же вознегодовали и говорили между собою: к чему сия трата мира? Ибо можно было бы продать его более нежели за триста динариев и раздать нищим. И роптали на нее. Но Иисус сказал: оставьте ее; что ее смущаете? Она доброе дело сделала для Меня. Ибо нищих всегда имеете с собою и, когда захотите, можете им благотворить; а Меня не всегда имеете. Она сделала, что могла: предварила помазать тело Мое к погребению (Мк. 14, 3–8).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать (Рим. 5, 1).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

«Легенда № 17» – российский художественный фильм 2013 г. Главные герои – знаменитый советский хоккеист Валерий Харламов (1948–1981) и знаменитый советский хоккейный тренер Анатолий Тарасов (1918–1995).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Юлия не процитировала слова святителя Феофана, а лишь передала их общий смысл. Дословно же они звучат так: «Идиоты! – да ведь они только для нас идиоты, а не для себя и не для Бога. Дух их своим путем растет. – Может статься, что мы мудрые окажемся хуже идиотов» (Душеполезные поучения святителя Феофана Затворника. Изд. Введенской Оптиной пустыни, 1998. С. 463).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет (Гал. 6, 7).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Небесный Иерусалим – Небесный Город, посланный от Бога в конце истории. Один из образов Царства Небесного. Подробно описан в Откровении святого Иоанна Богослова, главы 21 и 22.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Придя же на место, сказал им: молитесь, чтобы не впасть в искушение. И Сам отошел от них на вержение камня, и, преклонив колени, молился, говоря: Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет. Явился же Ему Ангел с небес и укреплял Его. И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю (Лк. 22, 39–44).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Авва Дорофей. Душеполезные поучения. Послания преподобного аввы Дорофея. С. 222–223, 229.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Мытарства – название препятствий, через которые должна пройти душа каждого человека на пути ко Господу для частного суда.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Авва Дорофей. Душеполезные поучения. Послания преподобного аввы Дорофея. С. 218.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Оруэлл, Джордж (наст. имя Эрик Артур Блэр: 1903–1950) – английский публицист и писатель. Слова, которые вспомнила Юлия, приводятся в повести «1984». Вот этот отрывок: «Его взгляд был прикован к дубинке в руках охранника. Она могла обрушиться на что угодно – на затылок, на уши, на руки, на локоть… На локоть! Почти парализованный, он опустился на колени, схватившись за локоть здоровой рукой. От боли на мгновение все вспыхнуло желтым светом. Невероятно, невероятно, что всего лишь один удар может причинить такую боль! Придя в себя, он увидел, что О’Брайен и охранник смотрят на него сверху вниз. Охранник хохотал, глядя, как он корчится от удара. Так или иначе, но один вопрос был наконец решен. Нет, нет и не может быть причин, которые заставили бы тебя желать удвоить свои страдания. Желать можно лишь одного – чтобы боль прекратилась. Нет в мире ничего ужаснее физической боли. Там, где есть боль, нет героев, героев нет, подумал он, извиваясь на полу и беспомощно прижимая изувеченную левую руку» (http:// loveread.ec/read_book.php?id=18173&p=55).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

А кто не будет веровать, осужден будет (Мк. 16, 16).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного. Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие (Мф. 7, 21–23).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Кто будет веровать и креститься, спасен будет (Мк. 16, 16). Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа (Мф. 28, 19).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

И не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи (Откр. 21, 27).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Да, такое действительно возможно в исключительных ситуациях, когда по каким-то причинам таинство Крещения не может совершить священник. Случается, в роддомах рождается нежизнеспособный ребенок, который может умереть сразу после рождения. В таком случае его может окрестить православный врач или фельдшер. Бывают и другие экстремальные ситуации. В истории известны случаи, когда во время Великой Отечественной войны православный солдат крестил своего товарища перед боем. Случалось такое и в тюрьмах, и в больницах, когда об этом просили умирающие.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Это несколько неточная цитата. Дословно: Иисус же сказал им: не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и у сродников и в доме своем (Мк. 6, 4).

Эдуард Николаевич Качан Дело случая

Часть первая

Глава 1 «Мегера и крокодилица»

Глава 2 Горечь воспоминаний

Глава 3 Решение назревает

Глава 4 Малосемейка

Глава 5 Ракета делает петлю

Глава 6 Обратного пути у жизни просто нет?

Глава 7 «Белочка»

Глава 8 Думай, Коля, думай!

Часть вторая

Глава 1 Возрождение Агапы – Вечери любви

Глава 2 Нужно ли женщине высшее образование?

Глава 3 Как решить давнюю проблему?

Глава 4 Что вы сделали с моей женой?

Глава 5 Ложная дорога

Глава 6 Незадавшийся день

Глава 7 Я не понимаю, что со мной!

Глава 8 Попробуем подойти к делу иначе?

Часть третья

Глава 1 Ракета меняется

Глава 2 Диана

Глава 3 Вот это новость!

Глава 4 Лекция

Глава 5 Встреча

Глава 6 Жизнь Максима Воеводина

Глава 7 Страсти поднимают голову

Глава 8 Поговорили…

Глава 9 Я никуда тебя не отдам!