Мы система

Виктор Гутеев

Мы Система

Пролог

   Октябрь. 1480 г.

   – Федьма, Федьма, – разносил меж деревьев ветер хнычущий детский голос, – тятьку татары порубали, мамку в полон угнали, – причитал мальчуган, цепляясь за порты шагающего по лесной тропе старшего брата, – а теперь ты.
   – Не пужайся, братя, – не оборачиваясь отвечал старший младшему, – есть люди добрые, на погибель тя не бросют. Верно, Ждан, мыслю? – обратился рослый юноша к ковылявшему вслед за братьями сухопарому старику.
   – Верно, Фёдор, в нужде мальца не оставим.
   Миновав мрачный, будто притихший в тревожном ожидании подлесок, вышли к реке.
   – Вона, – вытянул старик руку, указав на старую лодью-долблёнку, привязанную к торчавшему из берега корню.
   – Сетку, – протянул руку Фёдор.
   Порывшись в котомке, дед вытащил белый, замысловато сплетённый шнурок, протянул юноше.
   – Путы привязал, камней в лодью кинул?
   – Всё аки сказано сполнил, – заверил старик, – потопнет быстро.
   – Коли так, будем прощаться.
   Обратив бледное худощавое лицо к судорожно всхлипывающему мальчугану, юноша, не жалея портов, пал пред братом на колени и стиснул его в объятиях.
   – Прощай Ермилка, не поминай мя лихом, – прошептал он предательски дрогнувшим голосом.
   Поднявшись на ноги, Фёдор хлопнул по плечу Ждана, отвязав лодью, и, запрыгнув в неё, схватился за вёсла.
   – Спаси тя бог, – старик трижды перекрестил тающее в вечернем сумраке судёнышко и, взяв разревевшегося в голос мальчишку за руку, потянул прочь от берега.
   Бросив на середине реки вёсла, Фёдор неторопливо разгрёб сложенные на дне лодьи булыжники. Сбросил лапти и, стянув конской верёвкой ноги, накрепко привязал себя к лодке. Подняв глаза в чернеющее небо, прочёл короткую молитву. После вытянул из кармана шнурок и, будто венок, надел его на голову. Дабы не струсить в последний момент, поспешно схватил рукоять топора. Замахнувшись, с первого же удара проломил днище лодьи.
   В кровь кусая губы, обречённо глядя, как лодью заливает вода, Фёдор даже не чувствовал, как, словно ожив, шнурок плотнее и плотнее сжимает его голову.
   Отягощённое камнями судёнышко быстро наполнилось водой и, утянув на глубину юношу, воткнулось носом в ил. Уже через секунду на тёмной водной глади ничто не напоминало о развернувшейся здесь только что трагедии.

   ***
   Август. 1945 г.

   К цели подошли на девяти тысячах. Едва перекрестье прицела совпало с отмеченной на карте точкой, бомбардир судорожно вдавил клавишу сброса.
   – Бомба пошла, – выкрикнул он, когда начинённая смертоносным зарядом болванка лениво вывалилась из бомболюка.
   Облегчённый на пять тонн самолёт прыгнул вверх. Пока члены экипажа прятали глаза за стёкла защитных очков, пилот толкнул штурвал и заложил вираж. Блестя плоскостями в лучах утреннего солнца, бомбардировщик ВВС США Б-29, прозванный экипажем «Энола Гей», разгоняясь, ушёл на полтысячи метров вниз и, забирая вправо, устремился прочь.
   Через сорок три секунды над центром города, на высоте пятисот восьмидесяти метров, вспыхнуло новое солнце. Нестерпимо яркий свет залил улицы города. Здания отбросили чёткие уродливые тени. Спустя мгновение колоссальная энергия взрыва обрушилась на Хиросиму.
   Грохот. Город потонул в гигантских клубах пыли и дыма. В эпицентре сотни домов и построек смело с лица земли. Тысячи и тысячи погибли в первые же мгновения, но всё только начиналось. Сошедшая с неба волна, за секунды добив окрестности, превратила густонаселённый город в выжженную пустыню.
   На борту спешащего от места преступления бомбардировщика какое-то время царило молчание. Люди несколько минут молча взирали на деяние своих рук. Когда кто-то из экипажа, глядя на растущий ядерный гриб и углядев множество поднятых взрывом обломков, заявил, что это души японцев возносятся в небо, второй пилот трясущейся рукой записал в бортовой журнал обращённые к богу слова.
   Последствия бомбардировки были ужасны. Десятки тысяч людей за жалкие мгновенья расстались с жизнью. Никогда, за историю своего существования, люди не убивали такое количество себе подобных за столь короткое время. Со злодеянием подобного рода планета столкнулась впервые. Когда спустя три дня в горниле ядерного взрыва потонул Нагасаки, защитные механизмы Земли пробудились от вековой спячки. Взрастившая человечество планета перешла к обороне, которая не сулила потомкам ныне живущих ничего хорошего.

1 глава
Наши дни

   – Вот он.
   – Уверен?
   – Подожди.
   Сидящий за рулём автомобиля ГИБДД инспектор протянул руку и несколько раз ткнул пальцем в клавишу. Транслируемое в салон изображение прибавило в масштабе, позволив рассмотреть дорогой внедорожник, крадущийся от подмосковного посёлка в сторону Варшавского шоссе.
   Рассмотрев номерной знак, инспектор обратился к сидящему рядом напарнику.
   – Наш клиент.
   – Урод, – выругался напарник, – не мог, блин, пораньше выехать, сидим тут полдня на солнцепёке. Будут когда-нибудь в эти корыта кондиционеры нормальные ставить? – задался он вопросом и хлопнул ладонью по торпеде отечественной Лады.
   – Ну что вы, товарищ майор, ругаетесь, – упрекнул напарника крепкого вида моложавый капитан, погладив руль автомобиля, – машинка у нас неплохая, да ещё, что тот танк, ко всему привычная.
   – Да я о клиенте, мог бы и раньше выехать.
   – А вот клиент наш – представитель тусовки, – ёрничал капитан, возбуждённый предстоящим действом, – сегодня у нас какой день недели? – повернул он лицо к майору.
   – Воскресенье, шестой час вечера.
   – Вот именно. Представляете, товарищ майор, какую нагрузку парень вчера выдержал? Объехать за ночь дюжину клубов, да потом ещё девять километров за МКАД до особняка ехать. Несправедливы вы, товарищ майор, к человеку. Ему впору знак ГТО вешать, а вы нецензурными словами его обзываете.
   – Всё тебе хаханьки, – буркнул майор, – короче, – добавил он, – если он один, делаем как просили, если нет – отпускай, придётся тогда сменному экипажу здесь денёк провести.
   Между тем чёрный внедорожник, поднимая с обочины лёгкую пыль, с каждой секундой сокращал расстояние.
   – Всё, двинул я, – сообщил майор и, перехватив пластиковый жезл, открыл дверь автомобиля, – начнёт тупить, ты не усердствуй, травмы нам не нужны.
   – Всё сделаю как надо, командир, будь спок.
   Объектив регистратора беспристрастно фиксировал, как вместе со взмахом руки инспектора вспыхнули указатели поворота, и авто, притормаживая, покорно съехало на обочину.
   – Инспектор ГИБДД майор Тармашев, – представился майор, заглядывая в салон сквозь щель тонированного приспущенного стекла, – прошу предъявить водительское удостоверение и документы на машину.
   Факт того, что молодой худощавый парень, одетый в светлые брюки и рубашку, едет один, искренне порадовал майора
   – А в чём, собственно, дело? – смерив инспектора ничего не выражающим взглядом, задал вопрос водитель.
   – Ни в чём. Проверка документов.
   – А-а-а, – изрёк водитель, будто обвиняя инспектора в порочащем честь мундира действии, – а вам известно, инспектор Тармашев, что по законодательству Российской Федерации остановка транспортного средства без видимых на то причин разрешена только на стационарных постах ГИБДД? Я будущий юрист, поэтому, может, я поеду дальше?
   – Приятно иметь дело с образованным человеком, – приветливо улыбнулся майор, – но документы всё же прошу предъявить.
   – На основании? – нахмурился водитель, – для начала сообщите номер вашего жетона, – пошёл он на конфликт, – сдаётся мне, майор, вы сюда бабок рубануть заехали. Вот только на этот раз ошибочка вышла.
   – Может, не надо? – почти радуясь подобному повороту событий, попросил инспектор.
   – Номер я сказал.
   – Ну, номер так номер.
   Стоило майору кивнуть, следивший за его действиями капитан накинул на плечо ремень автомата, вылез и направился к джипу.

   ***
   – Смотри, смотри, что творят, – воскликнула немолодая женщина, глядя из окна проезжающего мимо автомобиля на то, как инспектор, подойдя к стоявшему на обочине внедорожнику, дёрнул ручку двери водителя. Видя, что та заперта коротко замахнувшись, выбил прикладом автомата боковое стекло.
   – Совсем охренели, – поддержал её муж, наблюдая, как, закинув автомат за спину, рослый инспектор запустил руки в салон и, словно щенка, через окно выдернул его владельца.
   Проехав мимо, супруги несколько секунд молчали, первой заговорила женщина.
   – Ведь это Пашка, они через два дома от нас недавно поселились.
   – Знаю.
   – Может, сделать что надо, помочь как-нибудь?
   – Как помочь? – ни с того ни с сего рассердился мужчина, – на полицаев с кулаками броситься? У него мать при связях, сама разберётся. А ты нос свой поменьше в чужие дела суй.
   Обиженно умолкнув, женщина уставилась в окно. Через минуту она повернулась к мужу и продолжила рассказывать прерванную событием историю.

   ***
   – Лежать сказал, руки за спину, – придавив коленом трепыхающегося в пыли обочины парня, капитан отработанным движением завёл его руки и сцепил запястья браслетом.
   – Вы хоть знаете, кто моя мамка? – пытался возмущаться водитель.
   – Плевать мне, кто твоя мамка, – отвесил капитан парню подзатыльник, – заткнись.
   Рядом, скрипнув тормозами, остановился тонированный микроавтобус.
   Дверь салона откатилась, явив улице четвёрку крепких, одетых в гражданскую одежду мужчин. Один из них быстрым шагом подошёл к лежащему лицом вниз водителю и, не обращая внимания на инспекторов, умело натянул тому на голову чёрный мешок. Затем нырнул в салон недавно остановленного внедорожника. Жужжа приводом, поднялась крышка багажника.
   – Спасибо за содействие, – подойдя к оставшимся не у дел инспекторам, произнёс один из пассажиров микроавтобуса.
   Этот крепкий, со стальным блеском выцветших глаз мужчина не только превосходил возрастом своих попутчиков, но и кардинально отличался от них внешне. Дорогой строгий костюм, белоснежная рубашка резко контрастировали с повседневной одеждой его подчинённых.
   – Всегда рады помочь коллегам, – пожимая руку, сообщил майор Тармашев, – дальнейшее наше присутствие необходимо?
   – Нет, майор, дальше мы сами, ещё раз спасибо.
   Проводив взглядом отъехавшую Ладу, человек в звании генерала Федеральной Службы Безопасности Антонов Олег Владимирович кивнул подчинённым.
   Из микроавтобуса на свет появилось широкое колесо, полностью идентичное запаске остановленного внедорожника. Завершив обмен, оперативник прикрыл багажник.
   – Работаем, – скомандовал старший.
   Двери микроавтобуса распахнулись, на улицу шагнули ещё трое. Двое мужчин и молодая, одетая в лёгкое платье женщина.
   Проследив, как один из троицы пристроил на плече профессиональную камеру, генерал вернулся к микроавтобусу и, устроившись в комфорте кондиционированной прохлады, принялся наблюдать за работой подчинённых.
   Сильные руки рывком поставили Павла на ноги. С головы сдёрнули мешок, и изрядно напуганный парень прищурился от солнечного света. Те же твёрдые руки толкнули вперёд к машине и бесцеремонно уткнули носом в капот. Ударами по голеням заставили широко расставить ноги.
   – Фамилия, имя, отчество? – послышался за спиной холодный недружелюбный голос. – Быстро.
   – Мои? – выдавил Павел сквозь нервно кривящиеся губы и, приподняв голову, попытался обернуться.
   На затылок тут же легла тяжёлая ладонь и с силой грохнула лбом об капот.
   – Голову не поднимать, – долетел до ушей голос.
   Вместе с привкусом крови на губах Паша ощутил на затылке железную, придавившую его к капоту ладонь.
   – Повторяю ещё раз. Фамилия, имя, отчество?
   – Кутасов Павел Юрьевич.
   – Вы – владелец данного транспортного средства?
   – Я.
   – Понятые, слышали?
   В ответ прозвучали мужской и женский голоса.
   – Итак, Павел Юрьевич, имеются ли у вас при себе или в принадлежащем вам автомобиле запрещённые законом предметы. Оружие, боеприпасы, взрывчатка, наркотики?
   – Нет, – выкрикнул лихорадочно вспоминающий свои прегрешения Пашка, – это какая-то ошибка, – выдавил он с надеждой в голосе и попытался вновь поднять голову, но на затылок вновь надавили, и Павел оставил попытки.
   – Добровольно выдать запрещённые законом предметы вы отказываетесь, я правильно понял?
   – Ничего такого у меня нет.
   – Хорошо, – констатировал неприветливый голос, – граждане понятые, сейчас в вашем присутствии и под фиксацию видеокамеры будет проведён личный досмотр гражданина Кутасова Павла Юрьевича и принадлежащего ему автомобиля. Попрошу быть предельно внимательными.
   – Сейчас я сниму браслеты, – прошептал в ухо стоящий за спиной оперативник, – очень медленно положишь руки на капот, никаких резких движений, понял меня?
   Браслеты ослабили хватку, и Павел, кривя лицо от боли в немилосердно вывернутых суставах, водрузил руки на капот. Следом на капот полетело извлечённое со знанием дела содержимое карманов.
   Сидя на переднем сиденье микроавтобуса, генерал Антонов наблюдал за действом. Слаженные действия подчинённых не могли не радовать, однако львиная доля внимания генерала принадлежала главному герою спектакля.
   Совсем зелёный худосочный юноша в запачканной дорожной пылью, некогда цивильной одежде вызывал в душе генерала смешанные чувства. С одной стороны, генерал видел ещё совсем недавно спесивого, а ныне трясущегося от страха, унижения и боли восемнадцатилетнего юнца. С другой, думал о предстоящем разговоре, в котором жалкий вид парня станет одним из принуждающих факторов.
   Между тем осмотр шёл полным ходом, и вскоре группа оперативников вместе с подставными понятыми перекочевали к задней части автомобиля.
   Генерал со скукой в глазах наблюдал, как из чрева багажника вытащили запасное колесо, как его вскрыли, как выложили на капот изъятые оттуда плотные, перетянутые скотчем пакеты.
   – Кокаин, – озвучил результаты теста эксперт-оперативник. Водрузив пакеты на невесть откуда взявшиеся на капоте электронные весы, он вновь обратился к коллегам, – четыре килограмма ровно. Мы взяли крупного оптовика.
   – Это не моё, – покрываясь испариной, с трудом выдавил Павел.
   – Конечно, – последовал незамедлительный ответ, – оно тут само собой образовалось.
   – Моя мамка – известный экстрасенс, – выпалил Пашка, как только понял, что ему позволено говорить, – у неё большие связи, можно, я позвоню и вызову её сюда? – цепляясь за соломинку, спросил он, особо ни на что уже не надеясь.
   К его великой радости руководивший досмотром коренастый мужчина проявил к его словам интерес.
   – И где же сейчас твоя великая мамка?
   Павел судорожным движением кивнул в сторону пестреющих в нескольких километрах крыш элитного посёлка.
   – Ну, звони, один звонок тебе положен, а закон мы чтим.
   Сразу после разговора с матерью Павла вновь заставили лечь вниз лицом на обочину и сцепили руки наручниками. С капота убрали всё, кроме содержимого его карманов. Свёртки с наркотиком отнесли в микроавтобус.
   Спустя несколько минут возле джипа притормозила дорогая легковушка. Из-за руля выскочила моложавая женщина и, колыхнув каскадом крашеных волос, кинулась к лежащему на обочине сыну.
   – Куда? – преградил ей дорогу один из оперативников. Взяв женщину под локти, он оттеснил её в сторону, – нельзя.
   – Пусти, – забилась в его руках мать, – Паша, Пашенька с тобой всё в порядке?
   – Нет, не в порядке, – осмелел отрок в её присутствии, – видишь, что со мной сделали?
   Он попытался приподнять голову и посмотреть на мать, но стоявший над задержанным оперативник водрузил ногу ему на затылок и вдавил лицом в песок.
   Испуганная, растерянная женщина вмиг превратилась в разъярённую львицу. В глазах полыхнул огонь, миловидное лицо исказила гримаса бешенства.
   – Ты что себе позволяешь? – набросилась она на оперативника, – да я вас, тварей, в порошок сотру.
   Схватившись за телефон, женщина принялась судорожно тыкать длинным пальцем в сенсор.
   – Ольга Михайловна, – донёсся голос вылезшего из микроавтобуса генерала, – не надо поспешных действий. С вашим сыном всё в порядке… пока, – добавил генерал, выдержав секундную паузу, – идите сюда, нам есть о чём с вами поговорить.
   Пригласив женщину в салон автомобиля, генерал последовал за ней и прикрыл дверь. Представившись, кратко описал ситуацию, а затем указал на лежащие на сиденье пакеты.
   – Вот это – пожизненная статья для вашего сына.
   – Ложь, – воскликнула женщина, – Павел не имеет к наркотикам никакого отношения, уж я-то знаю, да и вы это знаете.
   – Знаю, – выдержав испепеляющий взгляд, согласился генерал, – и они знают, – указал он на членов своей группы, – проблема в том, что есть видеозапись и показания свидетелей, утверждающих, что при обыске в автомобиле вашего сына обнаружены и изъяты четыре килограмма наркотических веществ. Доказать обратное будет сложно, а учитывая специфику моей работы практически невозможно. Сразу хочу добавить, никакие высокие покровители в этом деле вам не помогут. Проблему решать придётся исключительно со мной и делать это надо прямо сейчас.
   – Сколько?
   – Ну что вы, Ольга Михайловна, – снисходительно усмехнулся генерал, – неужели вы подумали, что я провёл в машине целый день ради денег? Более того, скажу вам, что весь этот спектакль лишь предлог для нашей с вами встречи.
   – Встретиться можно было и без страданий моего сына.
   – Вот тут вы не правы, встретиться мы должны были именно так, как встретились.
   – Что вам от меня надо?
   – Нужна сущая мелочь, в сравнении с которой моя к вам благодарность окажется истинным даром.
   – Ваша благодарность? – с вызовом в голосе переспросила Ольга Михайловна, – и в чём она заключается, эта благодарность?
   – Я отблагодарю вас свободой… да, что греха таить, и жизнью вашего ребёнка, – ответил генерал, – вы знаете, как называется место, в которое в случае вашего отказа определят Павла?
   – Слышала.
   – А знаете, что все передвижения заключённых в той местности, о которой мы говорим, производятся исключительно в эстетической позе, которую в простонародье именуют позой рака? И это лишь одно из многочисленных удовольствий, ждущих обитателей того мрачного места. Вы слышали об опытах над…
   – Избавьте меня от подробностей, – перебила женщина, – что вам нужно?
   – Три дня назад, – приступил к изложению генерал, – вы имели телефонный разговор с вашей школьной подругой Муромцевой Еленой Фёдоровной. Дама эта с недавних пор является владелицей подмосковного дома отдыха, в который она так настойчиво приглашала вас провести выходные. Я ничего не путаю?
   – Да, такой разговор имел место, – подтвердила Ольга, но вдруг встрепенулась, – вы что, слушаете мой телефон?
   – Нет, – отмахнулся генерал, – информация пришла из других источников.
   – А источник донёс до вашего сведения, что я отказалась?
   – Вынужден просить вас пересмотреть решение. А теперь по существу.
   По завершении трёхминутного монолога генерал дружелюбно улыбнулся известному столичному экстрасенсу.
   – Вот и всё, о чём я хотел вас попросить.
   – Слишком оригинальный способ вы выбрали.
   – Это только на первый взгляд. Итак, ваше решение?
   – Я обязательно должна сделать всё именно так?
   – Всё, что я вам сказал, вы должны выполнить в мельчайших деталях.
   – А зачем вам всё это?
   – Этого я сказать, увы, не могу.
   – Мне надо подумать.
   – Конечно, – с готовностью откликнулся генерал, – пять минут, – выставил он вперёд растопыренную ладонь, – это всё, что я могу вам предоставить.
   Откинувшись на спинку, Ольга отвернулась к окну, прикрыла глаза. Моложавый генерал, породивший в ней сначала даже подобие симпатии, после беседы вызывал лишь глухое раздражение. Уже много лет она являлась своим человеком в высоких кругах, и в столь ультимативной форме с ней давно никто не разговаривал. Женщина сразу решила, что сейчас, дабы вызволить Пашку, она примет все условия, но безнаказанно подобное хамство ни за что не оставит. Перебрав в голове нужных людей и решив, что подобный беспредел заслуживает внимания самого заместителя министра, Ольга приступила к тому, ради чего и вытребовала эти минуты.
   На фоне произошедшего пришлось приложить усилие, но всё же, введя себя в отрешённое состояние, Ольга огнём нарисовала в воображении наработанные символы и потянулась к сознанию сидящего рядом человека. Не единожды обкатанная процедура и на этот раз пошла как обычно. В сознание хлынули чужие эмоции, обрывки мыслей, образы воспоминаний. Большинство из них сопровождались душевной болью и весьма негативным окрасом, но, фильтруя чужие ощущения, Ольга всё глубже проникала в сознание сидящего перед ней генерала. Отыскав в страшном мельтешении нужную нить, она удвоила усилия и попыталась вмешаться в процедуру принятия решений, но в этот момент что-то выбилось из привычного графика.
   На первый взгляд податливый разум генерала буквально схлопнулся. Ольга почувствовала, как неведомая страшная сила выдернула её испуганное сознание из собственного тела и, вмиг обложив барьерами, зашвырнула замершее в ужасе «я» в ледяную пустошь, в которой нет ни конца, ни начала.
   Оглохнув и ослепнув, не чувствуя ничего кроме дикого ужаса и невероятной, выжигающей разум дурноты, она, теряя опору, погрузилась в жуткие ощущения. Время потеряло счёт. Пленённому, разрываемому страшными чувствами сознанию женщины казалось, что в нечеловеческих страданиях она проводит мельтешащие мимо тысячелетия. Когда муки превысили все пределы, а ужас полностью растворил в себе измученный разум, её, как использованную обёртку, выплюнули назад, в план материального мира.
   Женщина сдавленно вскрикнула и только тогда осознала, что пережитый ужас остался позади. Боясь поверить, что вновь обрела своё бренное тело, Ольга открыла глаза и тут же вспомнила все моменты, предшествующие жуткому путешествию.
   Встретившись взглядом с генералом, Ольга отшатнулась. В глазах сидящего напротив человека она разглядела заинтересованность. Но заинтересованность эта не имела ничего общего с привычным понятием. Доселе добродушный генерал смотрел на Ольгу так, как учёный смотрит на микроба, собственноручно взращённого в стеклянной пробирке.
   – Именно это, Ольга Михайловна, я и имел в виду, говоря, что рассчитывать на чью-либо помощь вам не стоит, – вернув на лицо доброжелательное выражение, изрёк генерал, – и даже на помощь замминистра, – добавил он, приветливо улыбнувшись.
   – Я всё поняла, – с трудом, словно вновь учась говорить, вымолвила покрывшаяся каплями холодного пота женщина.
   – Как я понял, вы готовы выполнить мою маленькую просьбу?
   – Конечно, – искренне ответила женщина.
   – Надеюсь, говорить вам, что стоит держать язык за зубами, излишне?
   Получив горячие заверения, генерал протянул Ольге ключ от наручников.
   – Пусть этот ключик послужит залогом успеха в наших кратковременных, но весьма продуктивных отношениях. Не смею вас задерживать.

2 глава

   Ясный июльский день медленно клонится к закату. Изнывающий всю последнюю неделю от жары и смога город затаился в ожидании долгожданной вечерней прохлады. Прокатившись по небосводу, солнце наконец-то скрылось за домами. Тихий, разомлевший от зноя московский дворик оказался во власти спасительной тени.
   Безлюдный до этого двор, словно по команде неведомого кукловода, наполнился жизнью. На скамейках откуда ни возьмись появились вездесущие старушки. Молодые мамы, наконец дождавшись окончания невольного заточения, рискнули вывести своих чад на улицу. По медленно остывающим дорожкам зашуршали колёса детских колясок. Высыпавшая на улицу ребятня постарше, с каждой минутой всё более входя в раж, задорно резвилась на детской площадке.
   Дворик постепенно наполнился жизнью и детским гомоном, но смотревший на проснувшееся буйство жизни сквозь пыльное окно подъезда полицейский ничего этого не замечал.
   Стоя на лестничной площадке между вторым и третьим этажами, рядовой патрульно-постовой службы города Максим Савин с трудом сдерживал рвотные позывы. Желудок то и дело пытался исторгнуть содержимое, и лишь невероятные усилия позволяли Максу не ударить лицом в грязь в первый же день службы.
   Бледное, усыпанное веснушками лицо покрылось испариной. Побелевшие губы то и дело кривились в непроизвольных судорогах.
   На третьем этаже хлопнула дверь злополучной квартиры, и по лестнице прошуршали лёгкие шаги.
   – Ну что, пехота, – послышался за спиной хрипловатый голос старшего опера, – оклемался?
   Ощутив на плече тяжёлую ладонь Сергеича, Максим обернулся и встретился с сочувствующим взглядом пронзительных карих глаз.
   – Хреново мне что-то, – выдавил он в ответ.
   – Ничего, бывает, – с авторитетными нотками в голосе успокоил опер, – я когда свой первый труп увидел, мало чем от тебя отличался. Привыкнешь.
   – Ладно бы труп, – отерев ладонью выступившие на лице капли пота, вздохнул Максим, – здесь же вообще каша какая-то.
   – Это да, – согласился Сергеич.
   – Что с ним случилось?
   Сергеич, неизменная, прошедшая огни и воды душа отдела, с первой секунды знакомства вызвавший в Максиме чувство глубокого расположения, задумался, а затем пожал плечами.
   – Не знаю, – признался всё знающий оперативник, – честно говоря, сам впервые такое вижу. Даже в командировках при всём разнообразии летальных исходов такого, скажу честно, не встречал. Можно предположить, что на шею бедолаге подвесили и жахнули килограмм тротила, но в квартире нет разрушений, а половина туловища разбрызгана слизью по всей комнате.
   Получив нежданную поддержку, Максим воспрял духом. Удивительно, но простые, ни к чему не обязывающие слова, будто услышанные собственным организмом, заметно урезонили содрогающийся в спазмах желудок. Пугающие насмешками отдела мысли выветрились, и он с благодарностью посмотрел на одетого в тёртые джинсы и футболку опера.
   – Как-то всё это странно, – вернувшись мыслями к причине своего состояния, вымолвил он.
   – Не то слово, – согласился Сергеич, – ни о чём подобном я даже не слышал, но, как говорится, следствие покажет.
   Внизу хлопнула дверь подъезда.
   – Ну вот и следственный отдел пожаловал, – обрадовался опер, – что-то быстро они сегодня.
   Отскакивая эхом от стен подъезда, звук медленных неуверенных шагов добрался до площадки второго этажа. Обладатель шаркающей походки на миг остановился, шумно выдохнул и двинулся дальше.
   То, что ползущий по лестнице в единственном числе и к следственной бригаде вряд ли имеет отношение, поняли сразу. Но тем не менее оба обернулись и с интересом ждали, когда шаркающий ногами человек покажется в поле зрения.
   Возможно, при других обстоятельствах вид выплывшего с площадки второго этажа мужчины вызвал бы в Максиме улыбку, но в данный момент улыбаться совсем не тянуло.
   Первое, что бросилось в глаза, – это хоть и чистый, но совершенно заношенный классический костюм. Серое, в светлую полоску произведение модельеров семидесятых на несколько размеров превосходило своего обладателя и висело на высоком худощавом мужчине, словно на вешалке. Пыльные стоптанные ботинки, мятый ворот рубашки, невообразимой расцветки галстук колоритно дополнили общую картину.
   «Бомж, – отозвалось мыслью первое впечатление, – видно знает, что домофон в подъезде сломан, вот и решил присмотреть место для ночлега», – думал Максим, глядя на светлые, давно нечесанные волосы, свисающие с низко опущенной головы и не дающие рассмотреть лицо обладателя столь неординарной внешности.
   Поднявшись по лестнице и уперевшись взглядом в две пары стоящих на площадке ног, бомж оторвал подбородок от груди и, подняв голову, проскользил по полицейским равнодушным взглядом.
   Бомжем оказался молодой, лет двадцати с небольшим парень, который вновь свесил на грудь голову и двинулся дальше. Посмотрев в сутулую спину преодолевающего очередной лестничный пролёт доходяги, Максим повернулся к Сергеичу и едва слышно произнёс.
   – Бомж, – кивнул он в сторону парня, – может, в отдел его, для профилактики.
   – Нет, – отрицательно качнул головой Сергеич, – не бомж, – видя вопрос в глазах новичка, пояснил, – чистый он, одежда чистая, волосы, воротник, запаха нет, так, чудик какой-то, живёт здесь, наверное.
   К удивлению обоих, объект их внимания, поднявшись на третий этаж, остановился, а затем, протянув руку, позвонил в ту самую квартиру, от которой у Максима по спине до сих пор бежали мурашки.
   – Вы к кому, уважаемый? – подорвался Сергеич и в два прыжка оказался перед парнем.
   – Я? – от неожиданности он шарахнулся от оперативника, но тот со знанием дела придержал его за руку.
   – Конечно вы, больше здесь, вроде, никого нет, живёте здесь? – кивнул оперативник в сторону злополучной двери.
   – Не-е-ет, – вторило подъездное эхо неприятному скрипучему голосу, – я к Валентину Леонидовичу пришёл.
   – Родственник?
   – Нет, – мотнул головой парень, – работаю у него, – а почему вы спрашиваете?
   С этими словами он повернул лицо к поднявшемуся на пару ступеней Максиму и внимательно осмотрел его форму.
   Только сейчас Максиму бросился в глаза серый, болезненный цвет лица молодого человека. Максим в подробностях рассмотрел слегка приплющенный нос, высокий лоб и узкие, обтянутые прыщавой кожей скулы. Внешность парня произвела отталкивающее впечатление.
   – Что случилось? – вновь подняв на опера бесцветные, какие-то потухшие глаза спросил незнакомец.
   – Валентин Леонидович мёртв.
   Сергеич хотел добавить, что опознания ещё не было и не факт, что в квартире именно тот человек, о котором идёт речь, но не успел. Ноги худощавого верзилы подломились, и он начал медленно валиться на оперативника.
   – Тихо, тихо, – зашептал Сергеич, схватив парня за руки и прислонив к стене, – стой, не падай. Вот так, дыши, дыши глубже.
   Видя, что верзила подаёт признаки жизни, Сергеич вцепился ему в плечи и несколько раз ощутимо встряхнул.
   – Как? – отерев рукавом трясущиеся губы, с трудом выдавил парень, – как… что случилось?
   – Ты сам-то кто такой? – перешёл опер на ты.
   – Я Денис Шепельнов, мы с Валентином Леонидовичем работаем…, работали вместе. Скажите, что случилось, почему он умер?
   – Для меня это тоже вопрос вопросов.
   – Он там? – худощавый верзила бросил взгляд в сторону двери.
   – Там.
   – Его кто-то убил?
   – Не знаю.
   – Не знаю? – недоумённо переспросил парень, – я могу его увидеть?
   – Думаю, не стоит.
   – Мы только в среду с ним расстались, – по-своему поняв оперативника, затараторил Денис, – он прекрасно себя чувствовал и был в отличном настроении. На здоровье не жаловался, умирать не собирался. Если это не убийство, то, может, в квартире не он? Валентин Леонидович ждал родственника, тот болен и собирался в Москву лечиться.
   От собственных слов в глазах Шепельнова разгоралась надежда.
   – Это, наверное, он, – всё больше уверял себя парень, – а Валентин Леонидович в скорую просто не дозвонился и за помощью побежал. Позвольте мне увидеть, – почти с мольбой в голосе просил Денис, – я должен удостовериться.
   – Не стоит, – стоял на своём опер.
   – Что значит не стоит? – вскинулся Шепельнов, но тут же, будто испугавшись собственного порыва, как-то сник и втянул голову в плечи, – я прошу, – продолжил он севшим голосом, – я требую в конце концов, – добавил он ещё тише.
   – Ну, раз требуешь, идём, – толкнул Сергеич дверь квартиры.
   Спустя несколько секунд верзила вывалился из злополучной квартиры. Максим с пониманием наблюдал, как тот рухнул на колени, несколько секунд с шумом втягивал и гнал из лёгких воздух, а затем, не сдержавшись, запачкал кафель содержимым желудка.
   ***
   На четвёртой странице рука начала привычно неметь. Отложив ручку в сторону, следователь по особо важным делам капитан полиции Сергей Костров свесил занемевшие руки вдоль тела. Насколько позволил неудобный стул, потянул спину и, пройдясь взглядом по беспорядку на письменном столе, воззрился на сидящего напротив парня.
   «Правда, чудо расчудесное, – рассматривая сидящего перед ним мужчину, думал Костров, – верно опера сказали – чучело ходячее. И не дурак, вроде, говорит довольно складно, однако видок, конечно, тот».
   Ещё раз оглядев сидящего с низко опущенной головой свидетеля, Костров хмыкнул и едва заметно качнул головой.
   «Может, снять его да в рубрику „те кому, в этой жизни не повезло“ отправить, – мелькнула озорная мысль, – и костюмчик подходящий, наверное, ещё прадед в молодости щеголял».
   Вместо этого следователь обвёл взглядом узкий, вытянутый, словно вагон, кабинет и вновь занёс ручку над бумагой.
   – Продолжим, Денис Витальевич?
   Оторвавшись от мыслей, тот поднял голову, и Костров понял: мысли в голове этого тихого, болезного вида парня бродят весьма невесёлые. Такую горечь и безнадёгу в глазах человека видеть доводилось нечасто.
   – Да, конечно, – всколыхнул воздух неприятный скрипучий голос.
   – Расскажите поподробней, в чём именно заключалась ваша работа у покойного.
   – Работой это назвать можно с натяжкой, так, помощник, подмастерье, скорее. Валентин Леонидович до выхода на пенсию работал в каком-то закрытом НИИ, а после занимался частными изысканиями. Даже не изысканиями, – поправился Шепельнов, – скорее хобби. Мы ездили по стране, в разных местах были: Байкал, Кольский полуостров, Урал, Кавказ, в Мордовию пару раз заглянули. Валентина Леонидовича интересовало всё. От старых народных преданий, до всевозможных аномальных точек на карте. Золото искали, раскопками древних становищ и поселений занимались. У него было множество знакомых, несколько раз мы даже с геологической партией ездили. Работа же моя заключалась больше, наверное, в бытовом плане. Палатки поставить, костёр, пища, копал иногда вместе с Валентином Леонидовичем, по пещерам лазил, но в поле в основном с металлоискателем работал.
   – Исследованиями, значит, занимались, – записав ответ, прокомментировал следователь, – насколько мне известно, путешествия – дело недешёвое. Ваши поездки кто-то финансировал?
   – Оплачивал всё Валентин Леонидович. У него где-то в центре есть… была, – вновь поправился Шепельнов, – квартира. Где и какая – не знаю, он как-то обронил, что она досталась ему после смерти тётушки. Знаю, что сам он там никогда не жил, а сдавал за хорошие деньги. Отсюда и финансирование, и моя заработная плата. Да и поездки эти не так дорого стоили. Жили мы исключительно в палатках, деньги тратили только на дорогу и провизию, а снаряжение и оборудование у Валентина Леонидовича ещё до нашего знакомства имелось.
   – Расскажите, как вы познакомились.
   – В Сокольниках, на автобусной остановке. У меня случился приступ эпилепсии, Валентин Леонидович остановился, помог. Когда я оклемался, предложил проводить до дома. Он вообще человек был добрейший, в помощи никому не отказывал.
   – Враги были у него?
   – Не-е-ет, – качнулась голова Шепельнова на худой, с торчащим кадыком шее, – это исключено.
   – Может, раньше когда, до вашего знакомства, может, на работе прежней, рассказывал он что-нибудь? Вспомните.
   – При всей словоохотливости Валентина Леонидовича о работе своей, чем они там занимались и что делали, он никогда не рассказывал, – свидетель на секунду задумался, – по крайней мере, не говорил именно в контексте работы. Слышал только, что там прошли лучшие годы его жизни и всё.
   – Вы знали его наследников?
   – Супруга Валентина Леонидовича умерла задолго до нашего знакомства. Детей у них не было, близких родственников тоже, а о дальних…, – секундочку, вдруг прервал он рассказ.
   Что-то в тоне Шепельнова неуловимо изменилось. Оторвавшись от записи, Костров поднял глаза и молча смотрел, как свидетель вытащил из нагрудного кармана ингалятор, два раза пшикнул себе в рот и, прикрыв глаза, несколько раз глубоко вдохнул.
   – О дальних родственниках я ничего не знаю, – закончил он прерванный приступом удушья ответ.
   «Ещё и астма, – чувствуя, что проникается к свидетелю неподдельным сочувствием, думал Костров, – да-а-а, парень, – потекли в ненужном направлении мысли, – видать, зачали тебя либо в глубокой старости, либо с великого перепоя».
   – Вы, Денис Витальевич, извините, но спросить я всё-таки должен, – погасив человеческие проявления, продолжил следователь, – эпилепсия у вас, астма, смотрю. Невольно напрашивается вопрос: а на кой, извините, ляд вы ему такой сдались? Ведь тот образ жизни, который вы описали, прежде всего требует здоровья.
   – Любая работа требует здоровья, – глядя в пол, отвечал свидетель, – во всех без исключения местах, куда мне удавалось устроиться, узнав о моих недугах, от меня избавлялись под любым предлогом. Я и сам думал, зачем я ему такой нужен? Первое, что пришло в голову, – это жалость. Вначале я так и думал, но, узнав Валентина Леонидовича ближе, понял, что ошибался. Он искал единомышленника, а взгляды на очень многие вещи у нас действительно совпадали. Помимо этого, он очень любил говорить, говорить на любые темы, и делал это часами. Мне всегда были интересны его рассказы. Думаю, он нашёл во мне благодарного слушателя, и это тоже сыграло свою роль.
   – А сам он умел слушать?
   – Умел. Вот только рассказать мне ему было нечего. Вся моя жизнь – это череда неудач, больничных коек и унижений. В саду, школе, училище. Лишь рядом с ним я хоть немного почувствовал себя полноценным человеком, а теперь…, – свидетель поднял глаза на следователя, и плескавшаяся в них боль вновь вызвала в следователе нотки сочувствия, – а теперь эта нелепая смерть.
   Решив, что на сегодня хватит, Костров заполнил бланки.
   – Это пропуск на выход, – протянул он листок Денису, – а это, – проводив взглядом пропавший во внутреннем кармане пиджака пропуск и пододвинув к свидетелю второй листок, – подписка о невыезде. Распишитесь вот здесь.
   – Вы меня подозреваете?
   – Судите сами, Денис Витальевич. По данным следствия, вы последний, в чьём обществе видели потерпевшего. Именно с вашего телефона на его номер был сделан последний звонок. В квартире из чужих только ваши отпечатки. Только у вас имелся запасной ключ от квартиры, а следов взлома обнаружено не было. Все улики пока против вас.
   – Вы ведь сами сказали, что н понятно – убийство это или несчастный случай.
   – Именно поэтому, Денис Витальевич, вы сейчас идёте не в камеру, а возвращаетесь домой. Из города не уезжать. Как понадобитесь, я позвоню, и настоятельная к вам просьба – телефон держите при себе и не отключайте. Повестка – это потеря времени, а в ваших, Денис Витальевич, интересах со следствием дружить и являться по первому требованию. Вы понимаете, о чём я говорю? Да-да, – добавил следователь в ответ на утвердительный кивок, – изолятор у нас просторный. Всего хорошего. Не смею задерживать.

   ***
   Шагая к выходу, ни на что не обращал внимания. Мимо шли какие-то люди, кто молча, кто что-то обсуждая, но погружённый в собственные переживания, Денис привычно отрешился от происходящего. В холле первого этажа мелькнуло смутно знакомое лицо, но Денис, не придав этому значения, предъявил пропуск дежурному и покинул неприветливое здание.
   Оперативный сотрудник, майор УВД Западное, Софирин Алексей Сергеевич, напротив, сразу же узнал недавнего знакомца. Проводив взглядом медленно шаркающего в сторону выхода нескладного сутулого парня, опер сделал в памяти зарубку и зашагал к ведущей на верхние этажи лестнице. Когда с делами было покончено, натренированная годами память привычно напомнила ещё об одном деле. Через минуту старший оперативник пожимал руку следователя Кострова.
   – Сергеич, – с наигранным воодушевлением воскликнул тот, – и каким же это ветром ваше высочество к нам, сирым, задуло?
   – Попутным, товарищ капитан, попутным.
   – Ну, садись тогда, – указал следователь на стул, – в ногах правды нету.
   – Да и в заднице её, окаянной, нету, – усмехнулся Сергеич, – так, жир один да дерьмо всякое. Встретил тут в холле Шепельнова, от тебя шаркал?
   – Отсюда.
   – Узнать хотел, – озвучил оперативник цель визита, – по трупу этому эксперты какой вердикт вынесли?
   – А с какой целью интересуешься? Ты же, насколько я знаю, от дела этого всеми правдами и неправдами отбивался. И отбился ведь.
   – Да работы во, – показал характерным жестом майор сколько работы, – случай просто странный, вот и спрашиваю.
   – Эксперты внятного ничего не сказали. Никакого внешнего воздействия на потерпевшего оказано не было. Каких-либо химических веществ на останках тоже не обнаружено. Все сходятся во мнении, что человек просто лопнул. Как мяч перекачанный, лопнул и всё.
   – А то, что и кости, и череп разлетелись на ту же слизь, что и мясо, никого не смутило?
   – Смутило, Сергеич, да ещё как смутило, у нас тут споры по этому поводу, два дня гремят. Версий миллион, а толку ноль. В итоге сошлись на том, что тёмное это дело, тёмное и непонятное.
   – Во-во, – подхватил опер, – я тоже, когда всё это увидел, сильно удивился.

   ***
   Просидев без малого полчаса на лесенке у входа в отделение, Денис в который раз шумно выдохнул и, стремясь устроиться поудобней, поёрзал на пыльной ступени. Спешить было некуда. Да и незачем. Со смертью Валентина Леонидовича в Денисе тоже что-то умерло. Умерла надежда. Надежда на хоть какое-то более-менее сносное существование. На бытие, где он действительно был хоть кому-то нужен. Планы, мечты и чаяния рухнули в одночасье, рухнули в той самой квартире, когда он увидел то, о чём вспоминать никак не хотелось.
   «Один, – текли мысли окончательно павшего духом Дениса, – опять один, что дальше? – терзал он себя вопросами, – как, куда?»
   Ответов не было, да и откуда они могли взяться в голове человека, вновь в полной мере ощутившего привычную ненужность и собственную ничтожность.
   Почему в жизни всё сложилось именно так, почему ещё в ребёнке сложилась столь низкая самооценка, Денис понял много позже. Отец погиб, когда ему исполнилось два года. Погоревав без малого год, мать вновь вышла замуж. В любви и счастье жили недолго. Отчим начал пить и вскоре остался без работы. Поиски затянулись, и работать пришлось матери. Разменивая тысячи километров под стук железных пар, она, проводница пассажирского состава, дома появлялась крайне редко, полностью переложив заботу о сыне на плечи отчима. Тот же в её отсутствие беспробудно пил.
   Превращаясь в злобное, угрюмое животное, отчим винил в своих неудачах всех подряд и постоянно срывал злобу на беззащитном мальчишке. Позже Денис много раз силился вспомнить, были ли дни, когда упившийся, очумевший от отравы отчим не втаптывал его в грязь, но таких дней он не вспомнил. Зато хорошо помнил, с какой радостью в первый раз шагал в младшую группу детского сада. Помнил, как вечером того же дня рыдал, спрятавшись под кроватью. Рыдал, потому что нескладного, робкого, плохо говорящего мальчишку в группе сразу невзлюбили. В то время он откровенно не понимал, почему никто не захотел с ним играть, не захотел даже разговаривать. На первой же прогулке его побили. По-детски, дождавшись, когда воспитатель отвлечётся. Его неспособность дать сдачи веселила мальчишек, и они, улучив момент и подзадоривая друг друга, проделывали это почти каждый день. Били и издевались не все, всего трое, но, повинуясь их авторитету, и остальные начали его сторониться.
   Дальше случилось то, что порой случается в подобных случаях. Отсутствие полноценной безопасной реальности сподвигло Дениса создать воображаемый мир, в котором светило ласковое солнце и все были приветливы и добродушны. Там были лучшие игрушки, верные друзья и подружки. Там он счастливо жил с мамой и родным отцом, который просто не чаял в нём души.
   Всё глубже и глубже погружаясь в вымышленную вселенную, Денис постепенно замыкался в себе и, всё дальше отдаляясь от сверстников, неуклонно отставал в развитии. Воспитатели пытались выдернуть его из омута вымышленных образов, но, поняв тщетность усилий, махнули рукой.
   Из сладкого мира грёз вырывал только отчим. Красную, вечно пьяную небритую рожу он запомнил на всю оставшуюся жизнь. Ещё лучше запомнил широкие, с короткими толстыми пальцами ладони, которые оставили множество отметин на его худом, тщедушном теле. Каждый всплеск бешенства отчима рождал в Денисе чувство такого ужаса, что после очередной экзекуции он не вылезал из-под кровати часами, часто там и ночуя. О прогулках не было и речи: Денис вечно был наказан и большинство выходных дней проводил под той же кроватью.
   Просветления наступали лишь с редкими приездами матери. За два дня до этого отчим переставал пить, отчего становился ещё злее. Он выволакивал его из норы и, на несколько часов запрещая сходить с места, ставил рядом с телевизором. После окончания очередной передачи наконец обращал на него внимание и, сыпля угрозами и обещаниями боли, приказывал ему молчать. Боясь до дрожи в коленях одного его голоса, Денис ни разу не обмолвился матери о том, что происходит в её отсутствие. Догадывалась она или нет, он не знал, но упрёков в сторону отчима ни разу не слышал.
   В школе всё повторилось. Оказавшись в одном классе всё с той же подросшей и окрепшей троицей, Денис хлебнул ещё больше бед и унижений.
   В третьем классе перед самыми летними каникулами, вернувшись из школы, застал момент, когда три милиционера выволокли отчима из подъезда и затолкнули в видавший виды Уазик. Позже, глотая слёзы, соседка рассказала, что, напившись до невменяемого состояния, отчим жестоко избил, а затем зарезал маму.
   Три дня спустя, стоя на кладбище перед гробом матери, Денис вдруг понял, что смерть её его нисколько не волнует. Он уже знал, что бабушка, которую до сего момента ни разу не видел, берёт его жить к себе в Москву. Смерть лежащей перед ним женщины, которая или ничего не видела, или просто не захотела избавить его от многолетних страданий, ассоциировалась только с отсутствием тирана и скорым отъездом от всех этих злых и ненавистных людей.
   На новом месте жительства дворовые мальчишки сперва приняли хорошо. Новые знакомые пару раз звали гулять, но на этих разах всё и закончилось. Замкнутость, неспособность к сочувствию, вбитая отчимом трусость и злость на весь несправедливый мир быстро оттолкнули новых знакомых. Та же картина повторилась и в школе. Его больше никто не бил, не унижал, но вместе с тем и ребята, и тем более девчонки шарахались от него как чёрт от ладана. Всё это оставляло глубокие борозды на и без того расшатанной психике. Постоянный нервоз вскоре вылился в приступы удушья, диагноз поставили быстро. В пятом классе прямо на уроке случился первый эпилептический припадок, и это добавило ему популярности.
   Единственным человеком, у которого в те времена был шанс хоть как-то подправить его мировоззрение, была бабуля. Но прожившая всю жизнь для себя женщина, непонятно из каких соображений приютившая Дениса, тратить на него время совсем не собиралась. Гуляя по многочисленным подругам и центрам для пожилых людей, дома она появлялась лишь поздним вечером, а часто не появлялась вовсе. Тратиться на содержание внука она не желала, и очень скоро его комната напоминала барахолку, куда престарелые подруги тащили всё ненужное мужское тряпьё. На фоне одноклассников с их любящими мамами и папами одетый в затасканные вещи Денис выглядел комично. И это тоже служило постоянным поводом для насмешек.
   Однажды в школьной раздевалке он случайно подслушал разговор центровых в классе мальчишек и девчонок. Там услышал, что между собой одноклассники зовут его ненормальным, и почти все если и не презирают, то ржут над ним в полный голос. Это замкнуло в себе окончательно. Денис вновь ушёл в вымышленный мир и захлопнул за собой дверь. И без того низкая успеваемость рухнула, но ему было уже всё равно. Окончательно убедившись, что жизнь злобная и ехидная штука, он бесповоротно утратил веру в людей.
   В том же году от нечего делать прочитал свою первую в жизни книгу. Детские грёзы сменили печатные образы, поглощаемые Денисом в неимоверных количествах. Именно оттуда он узнал, что помимо слёз, унижения и боли существуют такие понятия, как честь, отвага, любовь и множество того, чего он никогда не знал и не видел. Он упивался строками отечественных и зарубежных авторов, но, накладывая созданные на страницах образы на собственную реальность, понимал, что всё это вымысел и злых качеств в людях гораздо больше, чем проявлений добродетели.
   С горем пополам окончил девять классов, после чего по настоянию уже тогда сильно сдавшей бабули поступил в ближайший к дому колледж. В отношениях со сверстниками ничего не изменилось. Отношений этих просто не было, но, становясь старше, Денис, пожираемый кучей всевозможных комплексов, приобрёл одно на его взгляд полезное качество. Он стал не чувствительным к чужому о себе мнению, своей и чужой боли, к страданиям. Даже на похоронах бабули, последнего близкого по роду человека в этом мире, он был совершенно безучастен.
   В армию не прошёл по здоровью. Столкнувшись с необходимостью думать о хлебе насущном, устроился на работу. Как и везде в его жизни, там тоже не заладилось. Не заладилось и на следующей, и ещё, и ещё.
   Перелопатив к нынешним двадцати трём годам огромное количество разнообразной литературы, Денис понимал, что он не такой, как большинство окружающих его людей. Он досконально изучил не один десяток книг по психологии и знал, что собственное детство превратило его в нелюдимого человека, в человека, который не способен ни на смелый поступок, ни на сочувствие, ни на сострадание. Порой он пытался с собой бороться, но корни оказались слишком глубоки, и Денис раз за разом терпел фиаско.
   Воистину светлым пятном стала встреча с Валентином Леонидовичем. Богатый жизненный опыт и светлый ум позволили этому человеку рассмотреть в нём то, что Денис никогда не замечал в себе сам. Ему почти удалось хоть немного, но всё же сдвинуть его устоявшиеся взгляды на окружающий мир. Под железной логикой аргументов Валентина Леонидовича, под воздействием его многочасовых рассказов о красоте и прелести этого мира угрюмая модель мироздания Дениса зашаталась, но нелепая смерть положила конец этому процессу. Более того, потеряв по-настоящему близкого человека, Денис в очередной раз убедился в собственной правоте и вновь откатился от с таким трудом завоёванных позиций.
   «Кто я? – спрашивал он себя, сидя на прохладной ступени, – ни на что не способное существо, – отвечал внутренний голос, – неприглядного вида, больной, хилый, неспособный к работе в коллективе, неспособный найти с кем бы то ни было общий язык. Ты вообще ни на что не способен, – привычно и больно стегал внутренний голос, – с кучей фобий, с гипертрофированным комплексом трусливой озлобленности, выместить который никогда не хватало смелости».
   Он часто пытался сам себе возражать, доказывал, что он не совсем пропащий, выискивал аргументы, но после каждой попытки сам же в пух и прах разбивал свои доводы.
   «И что с того, что ты считаешь себя отнюдь не дураком, что с того, что ты начитан поболее многих? – громил он робкие ростки самолюбия, – что с того, что у тебя огромный словарный запас, богатый внутренний мир? Кому он нужен, твой мир? Ты ничтожество, – наверное, в стотысячный раз твердил себе Денис, – тебе нет и никогда не будет места среди нормальных людей. Зачем ты вообще живёшь?»
   – И правда? – вторя собственным мыслям, спросил вслух Денис, – зачем я вообще живу?
   Он много раз думал о суициде. Даже планировал, даже приступал к действию. Однако попытками всё и ограничивалось. В самый последний момент становилось настолько страшно, что шприц, таблетки, лезвие и верёвка валились из рук. Ненавидя себя ещё больше после каждой неудачи, он возвращался домой и оставался один на один с уничижительными мыслями.
   – Леонидыч, Леонидыч, – исступлённо шептал Денис себе под нос, – ну как же так, почему?
   Его не пугала перспектива остаться без выплачиваемых ему старшим товарищем денег, он никогда не был материалистом, а труд за мизерные деньги найдётся даже для такого как он. Его пугала пустота. Пустота, с которой рука об руку он шёл всю свою недолгую жизнь. Пустота, которая на миг отступила, но вернулась и навалилась с ещё большим азартом. С Валентином Леонидовичем ушло чувство собственной нужности и участия. Чувство, которое дало глоток воздуха, дало пучок света в его мрачном замкнутом мире.
   От мыслей отвлёк задорный женский смех. Подняв голову и смахнув ладонью катящиеся по щекам слёзы, Денис увидел двух идущих по тротуару девушек. Дамы, о чём-то увлечённо переговариваясь, часто оглашали улицу заразительным смехом. Свернув во двор отдела, девушки, пестря лёгкими платьицами направились в сторону входа в отделение.
   С одной из них встретился взглядом и увидел привычную реакцию. Мелькнувшая во взгляде черноволосой девушки заинтересованность при быстром, более подробном рассмотрении сменилась отчуждённостью и чем-то вроде брезгливого разочарования.
   Цокая по ступеням каблучками, они прошли мимо и скрылись в здании. Ещё на подходе у одной из подружек из сумки вывалился ключ. Потеря не была обнаружена, а Денис сделал то, что обычно делал в подобных случаях. Он не сказал ни слова. Сейчас же, рассматривая блестящую на асфальте серебристую железку, он равнодушно представил возможные метания девушки.
   С ключика внимание Дениса перекочевало на продетый в его отверстие шнурок. Обыкновенная белая верёвочка, периодически вздрагивающая под слабыми порывами июльского ветерка, вызвала в Денисе какое-то странное, непонятное чувство. Привыкший до мелочей разбирать собственные ощущения, Денис сначала удивился, а после стал копаться в памяти, стремясь разобраться в странных ассоциациях.
   Разобрался быстро. Память покорно отмотала несколько дней и в мельчайших подробностях напомнила Денису о состоявшейся встрече.

   ***
   В то утро они с Валентином Леонидовичем сели в электричку и, выехав на окраину города, сошли на станции Лианозово. Недалеко от станции, в гаражных боксах, находился арендуемый Валентином Леонидовичем закуток, в недрах которого тот хранил походное снаряжение. Вскоре сборы были окончены, но Валентин Леонидович не торопился уезжать. Денису он объяснил, что ждёт сына старого приятеля. Тот увлекался дайвингом и так же как они отпуска свои проводил с группой единомышленников, рыщущих по стране в поисках затонувших кораблей и содержимого их трюмов.
   – Антон на днях вернулся из очередной поездки, – пояснил Валентин Леонидович, – судя по голосу, парень был чем-то взволнован, очень просил о встрече.
   Парнем оказался светловолосый, с иголочки одетый мужчина лет тридцати. Денис сразу обратил внимание на кожаный кейс, который тот как-то неестественно держал в полувытянутой руке, стараясь, чтобы кейс не прикасался к телу. Войдя в гараж, Антон, словно стремясь скорей избавиться от ноши, оставил кейс перед входом. Поздоровавшись, он сразу перешёл к делу и рассказал, что на этот раз их группу занесло на приток Оки реку Угра. Там, где сотни лет назад случилось великое противостояние Русских дружин и великого татарского войска, и произошла история, которая привела Антона к арендуемому Валентином Леонидовичем боксу.
   – Мы уже пожитки собирать начали, – рассказывал Антон, – но двое из наших решили напоследок попытать счастья. Всплыли оба с настолько довольными физиономиями, что всем стало ясно, – грустно усмехнулся рассказчик, – что счастье нам все-таки улыбнулось.
   – Интересно, – потёр Валентин Леонидович руки в предвкушении захватывающей истории.
   – Нашли они древнюю лодью-долблёнку, в ил ушедшую. Небольшую, рыбацкую, скорее, – добавил Антон, – но все сразу размечтались, что лодья та – собственность кого-то из древнерусской знати. Решили, что такой бонус упустить нельзя, и отложили отъезд ещё на сутки. На утро завели помпу, смыли с полусгнившего остова слой ила и обследовали находку. Чаяния наши не оправдались, ценного в лодке ничего не оказалось за исключением останков одного единственного человека. Кости мы подняли, а исследуя их, на берегу обнаружили, что вокруг черепа повязан непонятно как сохранившийся шнурок. К великому нашему удивлению, шнурок, пролежавший под водой сотни лет, не рассыпался при попытке его снять, а спокойно перекочевал в наши руки. Дальше-больше, – продолжил рассказ Антон, – на черепе, как раз под шнурком, мы обнаружили глубокую борозду, идущую по всей его окружности. Это не было похоже на травму или на вытертость. Череп был цел-целёхонек, у меня вообще сложилось впечатление, что эта борозда не знаю каким образом, но появилась там специально, чтобы шнурок не слетел с головы.
   – И этот череп ты привёз сюда? – вытянул Валентин Леонидович руку в сторону стоявшего возле ворот кейса.
   – Нет, – отмахнулся Антон, – череп к истории практически не имеет отношения. Поужинав, мы разбрелись по палаткам и завалились спать. Ранним утром проснулись от дикого истерического хохота. Шумел старший нашей группы Игорь Бартин. Попытались выяснить, что же его развеселило, но выяснили лишь, что у Игоря напрочь снесло крышу. Понимаете? Он просто сошёл с ума. Здоровенный, физически крепкий сорокалетний мужик, всегда отличавшийся флегматичным спокойствием, слетел с катушек так, что мы несколько часов не могли его успокоить. В конце концов нам пришлось его связать и вызвать на берег делегацию из санитаров. Что с ним произошло, никто не понял. Ещё ночью из его палатки слышался размеренный храп, а с рассветом такое, – воспоминания заставили Антона растерянно развести руки, – глаза какие-то пустые, страшные, движения резкие, вообще Игорю не свойственные. Говорить будто разучился, лишь возгласы непонятные да безостановочный истерический хохот.
   – Ну а раньше срывов таких не было? Может, скрывал от вас просто, а тут в неподходящий момент обострение? – предположил Валентин Леонидович.
   – Да какое обострение, – махнул Антон рукой, – говорю же, он из всей группы всегда самым ровным был. Моментов разных хватало, Игорь никогда не терял присутствия духа, спокоен всегда и собран, но суть не в этом. Я на подъём самый лёгкий, поэтому, когда начали собирать лагерь, я быстро собрал свои пожитки и начал паковать вещи Игоря. Сворачивая спальник, под ним, как раз в районе головы, я увидел тот самый снятый с черепа шнурок. То ли он выпал, а Игорь этого не заметил, то ли он просто рассматривал перед сном, а потом сам сунул под спальник, я не знаю. Тогда я вообще не придал этому значения. Я запихнул шнурок в карман своего рюкзака и вспомнил о нём, лишь разбирая вещи дома. Вы представляете, как должна выглядеть верёвка, пролежавшая под водой несколько столетий? – неожиданно прервав рассказ, обратился он к ним с вопросом.
   – Никак, – тут же ответил Валентин Леонидович, – волокно не выдержит столь длительного воздействия, если это, конечно, не целлюлоза.
   – Не целлюлоза точно, – заверил Антон, – вот как это выглядело сразу после подъёма со дна.
   С этими словами он достал телефон и после проделанных с ним манипуляций протянул его Валентину Леонидовичу.
   – Интересно, – пробормотал тот и передал телефон Денису.
   На занявшем весь экран снимке Денис увидел пожелтевший от времени, пошедший тёмными пятнами череп и узкий шнурок, его опоясывающий. Шнурок мало отличался цветом от кости. Такой же пожелтевший от времени, усеянный язвами разложения. На снимке были хорошо видны нарушенные волокна ткани, которые иглами ежа торча в стороны, говорили, что верёвке действительно немало лет.
   – Если это не целлюлоза, то сохранность шнурка действительно сложно объяснить, – пустился в размышления Валентин Леонидович, предположив, что сей факт и привёл к ним Антона.
   – Вот то, что я увидел, разобрав рюкзак через несколько дней после возвращения, – перебил его тот.
   Подойдя к воротам, он подхватил кейс и, так же держа ношу на полувытянутой руке, вернулся к верстаку. Аккуратно двумя пальцами вынул из кейса пакет и так же осторожно, словно боясь даже через целлофан прикоснуться к его содержимому, вытряхнул из него белую верёвочку.
   Разница между увиденным на снимке и лежащим на верстаке была велика. Денис заинтересованно смотрел на чистенький белоснежный шнурок, сплетенный в виде обруча. Он будто только-только перекочевал сюда с прилавка сувенирной лавки. Шнурок не был однородным. В глаза бросались множество тончайших, замысловато сплетённых нитей, переплетённых затем между собой. Таких нитей было семь, и в каждую из них была вставлена отличавшаяся по цвету ниточка. Денис сразу отметил, что вставленные нитки соответствуют семи цветам радуги. Сам же шнурок опять в семи местах был как-то хитро перекручен, и после каждой такой скрутки общее плетение неизменно менялось. По-своему верёвочка была даже красива. Денис сразу решил, что, встретив такой сувенир, купил бы его не задумываясь.
   – Это шутка? – разочарованно произнёс Валентин Леонидович, – где ценник?
   Денис, почему-то радуясь, что им с шефом пришли в голову одни и те же мысли, тоже усмехнулся.
   – Сначала я подумал так же, – нисколько не смутившись обвинительного тона, ответил Антон. – Решил, что кто-то из наших настолько безразличен к произошедшему с Игорем, что оказался способен на глупые шутки. Решив, что этот кто-то просто вытащил у меня оригинал и сунул в рюкзак вот это, я отбросил шнурок в сторону и больше о нём не вспоминал. Несколько раз он попадался мне на глаза, им то котёнок играл, то дочка в качестве украшения носила. Три дня назад вечером мой шестилетний ребёнок попросил меня поиграть. Нарядив меня чудищем сказочным, дочка, стремясь дополнить мой наряд, надела мне на голову вот это самое, – указал он пальцем на верстак, – заставила сесть на диван и ждать, а сама побежала в соседнюю комнату рядиться принцессой.
   Антон набрал воздуха в лёгкие и протяжно, шумно выдохнул.
   – До сих пор как вспоминаю, дурно становится, – прокомментировал он свой тяжёлый вздох, – пару минут ничего не происходило. Затем я почувствовал…, – Антон на секунду прикрыл глаза, – даже не знаю, как описать, слов просто не нахожу. Таких ощущений я никогда не испытывал. Знаете…, будто это я, а будто и не я вовсе, странное такое чувство. Точнее, как будто появились новые ощущения, и не одно, не два, целый пласт ощущений, которых я никогда ранее не испытывал. Не скажу, что я испугался, так, тревога какая-то в груди заворочалась. Я даже не сразу связал это с верёвкой. Всё это длилось по моим ощущениям несколько секунд, а затем я увидел себя со стороны. Я просто стоял напротив и смотрел на сидящего себя же. Я полностью утратил контроль, пытался сдвинуться, вернуться обратно, но ничего не мог сделать. Понимаете? Ничего. И при этом я чувствовал своё тело, чувствовал ноги, руки, чувствовал всё. Потом где-то в районе пояса появилось жжение. Оно разрасталось и становилось всё сильнее. Когда огонь поднялся к голове, я познал такую боль, о которой даже не подозревал. Я был уверен, что моя голова вот-вот взорвётся. Возможно, так и случилось бы, но вернулась дочка. Я не знаю, что именно подвигло её сдёрнуть с моей головы эту дрянь, но сделала она это сразу войдя в комнату. Не иначе как бог помог, – озвучил он собственную версию, – и всё. Я опять сижу на диване, у меня ничего не болит и я прекрасно себя чувствую. Такая вот история.
   Несколько минут в гараже стояла тишина. И Денис, и Валентин Леонидович молча переводили взгляд то на разволнованного воспоминаниями Антона, то на объект его рассказа.
   – Вот это, – нарушил Антон тишину и указал на шнурок пальцем, – настолько далеко от человеческого понимания, что я даже не знаю, каким словом это выразить.
   – Антон, что ты за это хочешь? – спросил заинтригованный рассказом Валентин Леонидович.
   – Ничего, – поспешно ответил Антон, – я хочу, чтобы эта вещь находилась от меня как можно дальше. Это единственное моё желание. Сначала я позвонил в один из Московских институтов. Выслушав мой рассказ, они посоветовали сходить к психиатру. Затем я его сжечь пытался, но при приближении к верёвке огонь странным образом теряет температуру, сами можете попробовать, в сантиметре от него пламя даже пальцы не жжёт. Только поэтому, Валентин Леонидович, я и решился вас побеспокоить. Вы, вроде, интересуетесь разными странными вещами. Нужно – берите даром, нет – я его утоплю просто или закопаю. Сначала хотел выбросить, но вдруг найдёт кто; решил: либо расскажу всё как есть и отдам, если возьмёте, либо уничтожу.
   – Спасибо, Антон, я возьму.
   – Осторожней только, Валентин Леонидович, – с видимым облегчением в голосе предостерёг Антон, – если разберётесь, что это такое, сообщите, пожалуйста.
   – Конечно.
   Антон подхватил с верстака кейс, пожал им на прощание руки и направился к выходу, но на пороге обернулся.
   – Не знаю, важно это или нет, но дочка моя часами носила эту мерзость и на руках, и на голове. К счастью, ничего не случилось. Думаю, дрянь эта, – указал он на замысловатую верёвку, – как-то выборочно что ли действует. Удачи вам. До свидания.

   ***
   «Свиданий больше не будет, – с горькой усмешкой подумал Денис».
   Только сейчас, в подробностях вспомнив тот разговор, Денис удивился собственной забывчивости. Ранее такого с ним никогда не случалось, тем более, что следователь задавал множество наводящих вопросов.
   «Странно», – думал он.
   В памяти всплыл тот самый день, когда, войдя в квартиру, он увидел то страшное, что осталось от Валентина Леонидовича. Денис раз за разом гнал прочь эти воспоминания, но сейчас, посекундно воспроизводя перед глазами те страшные моменты, вспомнил, что в луже слизи, рядом с останками Валентина Леонидовича, видел тот самый, заляпанный кровью и чем-то жёлтым злосчастный шнурок. Также вспомнил, что они собирались испытывать его вместе. Один надевает, второй смотрит и, если что, страхует. Почему Валентин Леонидович не дождался Дениса, осталось загадкой.
   Первым порывом было желание подняться к следователю и всё рассказать, но, рассудив, что это сделать он всегда успеет, Денис порывисто встал на ноги. Подхватив обронённый девушкой ключик, он несколько секунд смотрел на вставленный в него шнурок. Запустив чужую пропажу в ближайшие кусты Денис отправился восвояси.

Глава 3

   – Что ты несёшь? – гремел в прихожей Московской однушки хрипловатый, крайне раздражённый, если не сказать взбешённый, мужской голос, – ты хоть понимаешь, о чём сейчас говоришь?
   – Я всё понимаю, – вторила мужчине хрупкая невысокая женщина, не пустившая дальше прихожей столь долгожданного гостя, – и голос на меня повышать не смей, – выговорила она с каким-то отчаянным вызовом, – ты сам во всём виноват.
   Среднего роста жилистый мужчина шагнул вперёд и попытался положить широкую ладонь на плечо супруге, но та, будто предвидя намерения вернувшегося из заключения мужа, зябко повела плечами.
   – Нет, Серёжа. Я всё решила. Отныне мы с тобой чужие люди.
   – Кто он?
   Женщина вздрогнула. Она хотела, мечтала дать ему ещё один шанс, она надеялась, что, может, сейчас, после второй отсидки, Сергей смог что-то понять, переосмыслить, как-то измениться, но тихий, севший до шёпота голос, которым он задал вопрос, ушатом ледяной воды смыл теплящуюся в ней надежду. Слишком хорошо она знала своего мужа, знала его нрав, который в определённые моменты превращал её Серёжу, в общем-то неплохого и доброго человека, в совершенно неуправляемого обезумевшего зверя. Этот тон всегда являлся признаком вспышки безудержной агрессии, и Лена поспешила дать ответ на повисший в воздухе вопрос.
   – Никакого «он» нет и никогда не было.
   Шаря взглядом по загоревшему до черноты лицу мужа, по плотно сомкнутым губам, упрямому подбородку, по высокому лбу, прямому носу и впалым небритым щекам, Лена, словно стремясь запечатлеть в памяти дорогой образ, прощалась с мужем и годами прошлой, связанной с Сергеем жизни.
   – Я ждала тебя, – заглянув в карие, глубоко посаженные глаза, тихо произнесла женщина, – ждала все эти годы, и ты об этом знаешь.
   – Знал, – жёстко, будто выплюнув ей в лицо это слово, ответил Сергей, – теперь я не уверен.
   – Не уверен? – на красивом лице тридцатишестилетней женщины, обрамлённом тёмными, спадающими на плечи прядями волос появилось выражение горечи. Выразительные глаза наполнились слезами, – наверное, и не надо было. Не надо было, – вдруг выкрикнула она в лицо мужу, – ты убил, понимаешь? Ты всё убил, всю нашу жизнь, любовь, все мечты – всё, ты всё это убил своими руками. Не надо было тебя ждать, не надо было, ещё тогда, в первый раз. Надо было плюнуть на тебя и строить жизнь заново. Понимаешь, заново.
   – Так что же не строила? – выкрикнул он в ответ.
   – Потому что дурой была. Потому что любила тебя больше жизни. Любила девчонкой, когда замуж за тебя выходила. Любила, когда ты сразу после свадьбы в банду эту проклятую вляпался. Как же, – всплеснула она руками, – Серёжа умный, Серёже надо семью кормить, на дворе конец девяностых, братва – это круто, гордилась тобой, дура. И когда срок тебе дали, я тоже тебя любила. На свидания на три дня раз в полгода ездила, а остальное время в слезах и пустой постели ночи проводила. Ты меня в неверности обвиняешь, а я даже не взглянула за всё это время ни на кого. Понимаешь? – уже кричала она в голос, – хотя предложений всяких за эти годы выслушала немало. Ко мне только Макей, авторитет ваш долбаный, по чьей команде вы всякую мерзость творили, не один раз подкатывал. Что? – видя, как на скулах мужа заходили желваки, сыпала она наболевшим, – да, Серёжа. Стоило тебе в тюрьму сесть, как тот, кому вы, дураки молодые, в рот заглядывали, жену твою в любовницы свои пристроить пытался.
   – И что ж не пристроил?
   Сейчас, с высоты своих сорока двух лет, он понимал, что так, наверное, всё и было. Детский романтизм в виде книжных понятий о дружбе, преданности, чести давно сгинул под гнётом реальных поступков реальных людей. Сергей до сих пор верил, что всё это есть. Где-то рядом, в других, идущих мимо людях. В людях, которые ему почему-то не повстречались. Он отдавал себе отчёт, почему не встретил на жизненном пути таких людей. Это его вина, он знал, что в какой-то важный момент сам свернул не туда. Сергей давно понял, что в том мире, в котором он живёт, людьми движут совсем другие чувства, другие цели, другие понятия.
   – Не записал? – напомнила о себе Лена, – любила я тебя Серёжа, вот и не записал. Ни он, ни многие другие.
   Вспышка эмоций, заставивших её повысить на него голос, прошла и Лена сбавила тон. Глядя на её раскрасневшееся лицо, на катящиеся по щекам крупные слёзы, Сергей не сразу понял, что именно, никогда ранее им не виденное, появилось в её глазах. Прочитав же в них угрюмую решимость, Сергей вдруг понял, что вернуть что-то назад будет невероятно сложно.
   – Любила и ждала, когда ты сел и во второй раз, – изливала женщина душу, – люблю и сейчас, но вместе мы больше никогда не будем.
   – И когда ты это решила?
   – После приговора. Сразу после того, когда ты предал меня в очередной раз.
   – Так вот почему за четыре года ни звонка ни строчки. Поэтому и номер телефона и адрес сменила? – обличительно глядя на супругу, констатировал Сергей, – почему так, Лена? Почему просто не сказать и всё?
   – Надеялась потому что. Знала, что всё равно найдёшь, не так это сложно. Надеялась, что хоть это заставит тебя задуматься, но сейчас вижу, что ровным счётом ничего не изменилось. Ты такой же как был, – говорила она с чувством неоправданных ожиданий, – поэтому прошу тебя, не надо снова ломать мне жизнь. Забудь обо мне, забудь и уходи.
   – Ты с кем-то живёшь, – полувопросительно, полуутвердительно заключил он, – сразу бы так и сказала, а то голову тут мне высшими материями полощешь.
   – Нет, – вновь повысила она голос, – говорю же, я тебя не предавала. Я ждала тебя, как и предыдущую твою отсидку. Только на этот раз, выходит, ждала, чтобы сказать, что, между нами, всё кончено.
   – Но почему? – воскликнул он, чувствуя, что теряет терпение, – почему сейчас? Что случилось такого, чего не случалось раньше.
   – Устала я, Серёжа, мне сорок, а вся моя жизнь у окна проходит. Устала я тебя постоянно ждать, ты не представляешь, чего мне стоили все эти годы.
   – А мне?
   – Ты сам выбрал такую жизнь, и это твоё право. А наше право – жить так, как хочется нам. Без потрясений, нервотрёпки и многолетних ожиданий.
   – Нам? – воскликнул Сергей.
   Внутри что-то вспыхнуло. В приступе навалившейся ярости Сергей схватил вдруг сжавшуюся в комок женщину за плечи и с силой толкнул её к стене. Нависнув над супругой, заглянув во вдруг наполнившиеся испугом глаза, чувствуя, как гнев застилает разум, он прорычал.
   – Так всё-таки нам?
   – Нам, – от испуга шёпотом вымолвила Лена, – мне и твоему сыну. Не хотела я тебе об этом говорить, случайно вырвалось.
   – Сыну? – огорошенно выдохнул Сергей.
   Последних её слов он не расслышал. Новость оглушила. Вмиг позабыв обо всём на свете, думая только о том, что услышал Сергей, шагнул к противоположной стене и обессиленно присел на стоявший в коридоре пуфик.
   – Моему сыну? – тихо, боясь, что услышанное всего лишь пригрезилось, переспросил он.
   – Да, Серёжа, твоему сыну.
   Будто потеряв опору, Лена съехала по стене и, присев на корточки, взглянула на мужа
   – Помнишь, как мы мечтали о ребёнке? – спросила она, – помнишь, сколько раз в надежде, что вот, наконец-то удалось, ждали мы результатов обследования. А когда действительно удалось, – скривила она губы, – когда я вернулась домой, чтобы тебя осчастливить, оказалось, что полчаса назад дома побывал взвод спецназа, утащивший тебя на очередные несколько лет. Вот тогда, Сережа, я и решила, что вместе мы больше никогда не будем.
   – Сын, – всё ещё находясь под впечатлением, не слушая её монолога, медленно, словно пробуя на вкус такое долгожданное и непривычное слово, сказал Сергей, – как ты его назвала?
   – Лёша, – его зовут Лёша. Сейчас нам четвёртый годик, и мы уже ходим в садик.
   – Лёшка, – глядя на вдруг подобревшее при мыслях о сыне лицо жены, выговорил Сергей, – расскажи о нём, фото есть?
   Рассказ о собственном мальчике слушал с замиранием сердца. Сергей и предположить не мог, что ещё что-то может вызвать в его огрубевшей душе такую бурю эмоций. Он, словно губка, впитывал каждое слово, он широко улыбался, глядя на пухлую улыбчивую мордочку, взирающую с экрана дешёвого телефона. С уст Сергея сыпалось множество вопросов, на которые Елена охотно отвечала. Когда был задан вопрос, во сколько идти за Лёшкой в сад, настрой Елены резко изменился.
   – Нет, – вдруг выкрикнула она, – даже не думай о встрече. Тебя для него нет. Понимаешь? Нет и никогда не будет. Я не позволю тебе пройтись по его жизни так же, как ты прошёлся по моей. Я не хочу, чтобы он повторил твою судьбу. Дети почти всегда копируют повадки родителя, а он достоин большего, чем следом за тобой отправиться в клетку. Умоляю тебя, дай ему шанс вырасти нормальным человеком.
   – По-твоему, я не нормальный человек?
   – Из твоих сорока с небольшим почти треть прошла за решёткой, считаешь, это нормально?
   – Нет, Лена, это не нормально.
   – Вот поэтому я и прошу тебя. Уходи, Сережа, уходи, не трави жизнь собственному ребёнку.
   Повинуясь внезапному порыву, Сергей подскочил к Елене, встал рядом на колени и протянул руки в попытке заключить супругу в объятия, но в лице её опять мелькнуло что-то такое, что остановило вспыхнувший порыв.
   – Нет, – прошептала она, – прости, если сможешь.
   – Бог простит, – ответил он, поднимаясь с колен.
   По её лицу, по взгляду, Сергей понял: сейчас что-либо доказывать – бесполезная трата времени. Решив вернуться к разговору позже, он шагнул к двери, но, схватившись за ручку, обернулся.
   – В общем так, Лена, – сказал он, заглянув в её полные слёз глаза, – разговор наш ещё не закончен.
   – Закончен, – возразила она.
   – Нет, не закончен, – поджал он упрямо губы, – касаемо нас с тобой ты решай сама. Примешь – буду рад, нет – твоя воля, но независимо от наших отношений с сыном ты разлучить меня не сможешь. Понятно тебе? Я не отступлюсь, нравится тебе это или нет.
   – Жизнь ему порушить хочешь? – обречённо выдохнула она.
   – Я никому ничего не рушил, – медленно, почти по слогам, словно объясняя простые истины непонятливому ребёнку, произнёс Сергей, – за всю свою дурь, за все свои поступки я ответил и ответил сполна. Тебя же у окна сидеть никто не принуждал. Вспомни сказанные мной слова ещё тогда, на первой свиданке. Помнишь?
   – Помню.
   – Так что жертву из себя строить не надо. Как бы тяжело мне это ни было, но я сразу тебе сказал, что ты вольна поступать так, как считаешь нужным. Ты взрослая девочка и сама принимала решения, так что валить всё в одну кучу не надо. Ждала – спасибо, нет – разбежались по сторонам и тему закрыли. Вот только теперь, Лена, разбежаться по сторонам и навсегда забыть друг о друге у нас не получится. И просить меня об обратном даже не пытайся. Подумай, Лена, хорошо подумай, а после мы ещё раз всё с тобой обсудим. Давай, милая, до встречи.
   Вышел на площадку, прикрыл за собой дверь. Ступив на лестницу, Сергей остановился, присел на ступеньку, задумался. В данный момент его не тревожили мысли о том, что дальше. О том, куда податься, где спать, на что первое время жить. Душу бередили совсем другие мысли. Разрыв с женой был и так предсказуем, но всё же буквально оглушил. Совсем не так он представлял себе эту встречу. В то же время весть о сыне наполнила душу таким теплом и смыслом, что даже невозможность жить с ним под одной крышей отступила на задний план.
   Погружённый в раздумья, Сергей на автомате хлопнул себя по карману, достал сигарету, втянул густой дым. Шли минуты, а он всё сидел, размышлял, пытался строить планы. Очнулся, когда истлевшая сигарета обожгла пальцы. Прикурил вторую.
   – Ладно, – сказал он себе, вставая со ступеньки, – есть к чему стремиться.
   Шагая вниз, думал уже о другом. Под гнётом столь мешающих сейчас мелких бытовых мыслей тоска и радость от только что состоявшейся встречи начали меркнуть. С каждой пройденной вниз ступенью Сергей возвращался в свой привычный образ. Раздосадованный муж и, как оказалось, любящий и кроткий отец постепенно уступали место хлебнувшему в жизни, отчасти обозлённому, никому не верящему тёртому мужику, ядовитые слова которого часто вводили в замешательство тех, о ком он изъяснялся.

   ***
   – Это чё за чучело?
   Глядя на вошедшую во двор сутулую каланчу, спросил один из подростков и повернулся к живущему в этом дворе пацану.
   – Придурок местный, – усмехнулся тот, – и сплюнув сквозь зубы, вытянул руку, – вон в том доме живёт.
   – Прикинут он знатно, – рассмеялся первый, разглядывая мятый, старого кроя костюм, словно на вешалке сидящий на своём обладателе, – наверное, ещё прадед женился, – выдал он давно набившую оскомину шутку, но, несмотря на это, обитающая на детской площадке компания подростков звонко рассмеялась.
   – А чё он в таком старье ходит? – спросил кто-то из компашки, – пациент психушки, буйный, наверное?
   – Да какой нафиг буйный, – послышалось в ответ, – типчик странноватый, но тихий, от людей шарахается, мутный какой-то, зашуганный.
   – Зашуганный? – с интересом глядя на бредущего мимо площадки чудика, переспросил Витька.
   Бутылка водки и упаковка пива, распитые компанией, взывали к приключениям. Тянуло на подвиги, и в хмельной голове юноши созрел план.
   – Слышь, – грубо окликнул он поравнявшегося с площадкой мужчину, – тебе, тебе говорю, сюда иди.
   – За… зачем? – с какой-то оторопью, заикнувшись, спросил остановившийся сутулый верзила.
   – Чё зачем? – осклабился лидер пьяной компашки, – сюда сказал.
   Оглядев двор и не заметив никого поблизости, Витька сам направился к ещё больше съёжившемуся молодому мужчине. Следом, словно почуявшая добычу стая, устремились остальные. Шаги за спиной придали наглецу храбрости.
   – Деньги есть? – спросил он, исподлобья глядя на заметно побледневшего верзилу.
   – Нет, – затряс тот головой.
   – Карманы выворачивай.
   Наблюдая за тем, как высокий, почти под два метра ростом, по любому лет за двадцать жлоб по его команде послушно выворачивает карманы, Витя буквально чувствовал как среди, сверстников растёт его авторитет. А углядев в глазах верзилы выражение панического страха, он не смог удержаться, чтобы не блеснуть перед парнями и девчонками своей удалью. Как только выяснилось, что денег действительно нет, Витя ударил мужчину кулаком в лицо. Верзила упал и даже не делал попыток подняться, но Витю было не остановить. Удар ногой в живот сложил лежащего пополам. Вновь замахнувшись, ударил в лицо, асфальт окрасился хлынувшей из носа кровью. Понравилось, хотел продолжить, но грубый окрик от ближайшего подъезда остановил занесённую для следующего удара ногу.
   – Хорош я сказал, – вновь разлетелось по двору.
   От подъезда в их сторону шагнул худощавый невысокий мужичок, одетый в спортивный костюм.
   – Ты ещё кто такой? – разгорячённый лёгкой победой, юноша обернулся.
   – Смерть твоя, – услышал в ответ.
   Подойдя, тот схватил Витю за шиворот рубашки и тряхнул с такой силой, что вместе с треском ткани тот услышал, как щёлкнули собственные позвонки. Боевой задор пошёл на убыль, почуяв силу железной руки, Витя решил отступить. Друзья же, не поняв, что заводила сник, зло ощерились и устремились в сторону коротко стриженного мужика, так нагло прервавшего их развлечение.
   – Стоять, щенки, – рыкнул тот, видя, что перебравший алкоголя молодняк настроен весьма решительно.
   Одновременно со словами резким молниеносным движением ударил ногой в грудь первого из подошедших. Тот, издав нечленораздельный звук, отлетел на газон. Компания замерла.
   – Яйца поотрываю, – прошипел мужик.
   – Слышь, ты чё беспределишь? – воскликнул кто-то из молодёжи.
   – Ты поспорить хочешь? – мужик шагнул к задавшему вопрос подростку, но тот проворно отступил назад.
   Наглые немигающие глаза нового участника событий поочерёдно отсканировали каждого из притихших ребят.
   – Ну-ка, шакальё недоношенное, свалили отсюда, – процедил он сквозь зубы, – стоп, – тут же окликнул попятившуюся молодёжь, – барана своего забрали, – приказал мужик, указав на всё ещё сидящего на газоне парня.
   Проводив молодёжь взглядом, Сергей переключил внимание на утирающего рукавом кровь Дениса.
   – А ты, чмо болотное, что здесь развалился. Тебе с твоим ростом спарринги проводить, а ты от шелупони подзаборной отгребаешь. Вставай, девка.
   Верзила упёрся в асфальт узкими, измазанными кровью ладонями и попытался встать, но вдруг застыл. По повёрнутому к Сергею лицу парня прошла исказившая черты судорога, остекленевшие глаза упёрлись в точку где-то над его головой. В следующий миг согнутая в локте правая рука с силой разжалась и, словно пружина, бросила парня спиной на асфальт. По его телу пошли судороги, заставляющие руки и ноги совершать хаотичные резкие движения.
   – Да чтоб тебя, – бросился вперёд Сергей, видя, как парень насколько раз приложился затылком об асфальт.
   Сняв с себя олимпийку, прикрыл от света голову бьющегося в эпилептическом припадке парня. Сам присел рядом на корточки и прижал голову верзилы к асфальту, следя, чтобы тот не разбил затылок. Откуда ни возьмись рядом возникли две старушки, которые, охая и ахая, стали бегать вокруг лежащего парня, наводя так ненужную сейчас суету.
   – Ну-ка, бабаньки, разбежались быстренько, – беззлобно прикрикнул Сергей на старушек, – проходим, проходим, – поторопил он не терпящим возражения тоном, – нечего здесь разглядывать.
   – Может, помощь какая нужна? – спросила одна из них, – скорую вызвать?
   – Сами справимся, – со знанием дела ответил Сергей, – дуйте отсюда.
   Через минуту бьющие Дениса судороги сошли на нет. Стеклянные глаза наполнились разумом. Положив парня на бок, свернув олимпийку и подсунув её верзиле под голову, Сергей поднялся на ноги, закурил.
   – Да, Лена, – произнёс он, отыскав глазами окна новой квартиры супруги, – ты всегда умела весёлые места для жизни подбирать. Ну, ты как? – спросил Сергей парня, выпустив через ноздри ядовитый дым.
   – Как обычно, – послышался слабый негромкий голос.
   – Где живёшь-то?
   – В соседнем доме.
   Щелчком отправив окурок в сторону урны, помог парню подняться на ноги.
   – Звать тебя как?
   – Денис.
   – Пойдём, Денис, до дома тебя доведу. Оставь, – бросил он, видя, что еле стоявший на ногах новый знакомый пытается поднять безнадёжно измазанную кровью олимпийку, – хотя на, – поднял он её сам и протянул Денису, – лицо вытри и к носу приложи.

   ***
   Решение Денис принял утром. Пришло оно целиком и сразу и простотой своей даже озадачило. Он больше не будет заниматься фигнёй в виде бритв и таблеток, на этот раз он всё сделает так, чтобы пути назад уже не было.
   Скрипнув пружинами старой кровати, Денис принял сидячее положение. Уперев локти в колени, Денис взглянул в висящее на двери стоявшего напротив шкафа зеркало. Жалкое зрелище. Из зеркала смотрело худосочное чучело с костлявыми волосатыми ногами, выпирающими рёбрами и длинными тонкими руками. Добравшись до увенчанного копной нечёсаных волос лица, Денис скривился. В подножье распухшего носа цвела синева, которая, переливаясь в бордовый, растеклась под глазами в смачные синяки.
   – Убожество, – зло прошипел Денис собственному отражению.
   Нацепив протёртые на носах шлёпанцы, направился в ванную. Умывшись, вернулся в комнату. Вопроса что на себя надеть даже не возникло. Подобных вопросов не возникало вообще, их для него не существовало. Денис давно понял, что ему глубоко плевать на чужое мнение относительно собственной внешности. Об этом даже не думал, а изобилие оставшихся после деда костюмов вообще избавило от мыслей об одежде. Навесив на себя рубашку и подперев ремнём когда-то модные лёгкие брюки, обратил взор на потёртое трюмо. Ключ отыскался в том же отделе, куда полгода назад его забросил. Глядя на ключ, радовался собственной предусмотрительности, заставившей сделать два дубликата и с ведома Валентина Леонидовича оба оставить у себя. На сборы потребовалось меньше минуты.
   Спустя час Денис стоял на пороге злополучной квартиры. Тот факт, что дверь опечатана, его не смутил. Страшные воспоминания породили дискомфорт в желудке, но, щёлкнув замком, Денис уверенно шагнул в скромно обставленную квартиру. Войдя в комнату, сразу нашёл искомое. Ещё тогда, в тот страшный день, когда Денис лишь на миг увидел представшее перед глазами зрелище, в памяти намертво отпечатался образ того самого шнурка, который, по убеждению Дениса, и стал причиной смерти старшего товарища. Шнурок тот, запачканный кровью, валялся неподалёку от того самого места. Как он там оказался – отлетел, когда тело Валентина Леонидовича расплескалось по комнате, или каким другим способом – Дениса не волновало. Впрочем, как не волновало и то, что останки хозяина небрежно сгребли и вынесли, а залившая покрытие пола кровь, отравив воздух сладковатой вонью, за несколько дней подсохла, напоминая о трагедии лишь бурыми разводами. Сунув злополучный шнурок в карман и сдерживая спазмы вновь всколыхнувшегося желудка, Денис спешно покинул квартиру.
   Дома бросил шнурок на стол, а сам завалился на кровать. Шли часы. Прокатившись по небу, солнечный диск скрылся за ближайшими домами, а Денис всё так же неподвижно лежал на кровати. Закинув руки за голову и буравя потолок невидящим взором, он полностью ушёл в собственные мысли.
   Скрупулёзно взвешивая все за и против, Денис искал поводы, чтобы задержаться в этом мире. Одну за другой он перебирал причины жить дальше, но большинство из них в конечном итоге счёл несостоятельными. Решив, что сделает это ночью, на той самой площадке, откуда вчера вывалилась избившая его компашка, он с каким-то остервенением подумал, что завтра там сидеть точно никто не будет.
   «А может, и вообще никогда не будет, – думал он с какой-то мстительной радостью, – после того, как меня там раскидает, вряд ли родители решаться пустить туда своих изнеженных кровососов».
   На город навалилась ночь. Едва стрелка часов коснулась цифры два, Денис поднялся. С чувством удовлетворения написал записку, где связал свой поступок со вчерашним избиением. Клочок бумаги небрежно бросил на стол.
   «Пусть, – думал он, – пусть этих выродков по отделениям затаскают».
   Взяв шнурок в руки, выглянул в окно. Убедившись, что горлопанящая каждый вечер на площадке компания разошлась по домам, направился к выходу. Дверь запирать не стал, рассудив, что завтра её всё равно взломают.
   Улица встретила приятной прохладой и начавшим накрапывать дождиком. Быстро разойдясь до нешуточного ливня, дождь вмиг напитал одежду медленно бредущего Дениса прохладной влагой. Растущие во дворе деревья, будто радуясь подарку природы, шумели листвой, на освещённых подъездными фонарями дорожках быстро появились испещрённые пузырьками лужи. Топая прямо по ним, вышел к детской скамейке, которую определил как последнее своё пристанище. Достав из кармана шнурок, уселся на мокрую доску. Готовил себя весь день, но в последний момент приступ привычно навалившегося страха всё никак не позволял сделать то последнее движение.
   «Давай, ты, ничтожество, – крыл он себя последними словами, – чмо болотное, – почему-то вспомнив фразу вчерашнего спасителя, Денис не задумываясь применил её к собственной персоне, – давай, ты, урод, доведи хоть раз хоть что-нибудь до конца».
   Из рассказа он знал, что будет больно, это и не давало пересечь ту последнюю черту, но всё же, отважившись, Денис, рывком, словно венок, надел шнурок на голову, до боли сцепил пальцы рук в замок, зажмурил глаза и принялся ждать. В груди зародилось жжение, тяжело дыша, Денис ещё сильней сцепил пальцы, стремясь не испугаться в момент, пока ещё является хозяином собственного тела. В голове и груди пожгло и отпустило. Шли минуты, а пугающая боль всё не приходила. Через полчаса он понял, что ничего не будет. Чувствуя внутри пустоту, Денис медленно поднялся и, не разбирая дороги, обречённо направился в сторону подъезда.
   «Даже сдохнуть как все не могу – сочувствуя самому себе, рассуждал он, топая по лужам, – все люди как люди. Один с ума сошёл, второй чуть не скопытился, третьего вообще в пакетах выносили, только у меня всё как обычно».
   Вернувшись домой, Денис, не раздеваясь и даже не сняв шнурок с головы, рухнул на кровать и мгновенно уснул.

   ***
   Из сна буквально выдернуло ощущение свободного падения. Тьма вмиг рассеялась, и в глаза брызнула небесная лазурь. Казалось, что небо, в безграничных просторах которого он стремительно падает, медленно вращается вокруг него. На каждом витке на краю зрения далеко внизу появлялась и уплывала в сторону поделённая на причудливого вида квадратики и прямоугольники земная поверхность. Это показалось забавным, и Денис с неподдельным интересом принялся следить, как с каждым следующем витком поверхность становится всё ближе. Угол обзора внезапно изменился, и теперь Денис видел лишь небо, несколько идущих вверх широких фалов и прикреплённое к ним, колыхавшееся на ветру ярко-красное полотно.
   Разглядев крадущийся по небу крестообразный силуэт, Денис начал понимать, где он и что ему снится. На первый план вышли собственные руки. Затянутые в красные с белыми полосками рукава, руки эти интенсивно дёргали стропы, стремясь расправить сложившийся парашют. Не желая рассматривать колыхавшуюся над головой тряпку, Денис напрягся. Его почему-то возмутило, что хоть и во сне, но им управляет кто-то, а он, как безвольная кукла, вынужден ждать, когда этот кто-то соизволит повернуть голову и вновь насладиться открывшимся пейзажем. Денис вдруг неистово возжелал самостоятельно управлять своими действиями, и в тот же миг в уши ворвался шум ветра и трепыхавшегося над головой парашюта. Одновременно с этим он понял, что полностью себя контролирует. Где-то в сознании засел чужой, несвойственный его привычным ощущениям испуг, но, понимая, что это всего лишь сон, Денис вымел его из мыслей. Посмотрел вниз и чуть не задохнулся от охватившего восторга.
   Много раз, гуляя по просторам интернета, он с замиранием сердца смотрел снятые парашютистами кадры. Денис с интересом рассматривал совсем другую, снятую с большой высоты, разделённую дорогами на сектора землю. Он помнил, как по мере приближения к поверхности квадратики, треугольники и другие замысловатые фигуры ландшафта постепенно приобретают привычные очертания лугов, лесов, строений.
   Сейчас, когда одновременно с этим Денис ощущал адреналиновую мощь свободного падения, слышал свист ветра и собственными глазами рассматривал незабываемые виды под ногами, он по-настоящему испытал нечастое в своей жизни наслаждение. От избытка чувств прижал ладони к груди, и очарование вмиг спало. Ощущения под ладонями оказались какими-то непривычными. Обратил внимание на собственные кисти. Узкая ладонь, тонкие длинные пальцы, увенчанные коротко стриженными, окрашенными красным лаком ногтями, подтвердили возникшие подозрения. С долей сожаления отметив, что сны людские тоже имеют долю юмора, Денис вновь сосредоточился на ощущениях, но времени уже не осталось. Преодолев последние сотни метров, Денис ударился оземь.
   Сразу проснулся. Какое-то время неподвижно лежал, стремясь удержать восторг тающих впечатлений. В отличие от обычно виденных снов, этот вспомнился весь и сразу. Сон был цветной, хотя обычно сновидения видел в серых красках. Этот был настолько реален, что даже мелкие детали до сих пор прочно держались в памяти. Ещё раз вспомнив незабываемые ощущения и пожалев, что сны столь мимолётны, Денис перевалился со спины на бок. Реальность быстро выдавила сон из головы, и непривычно возвышенное настроение рухнуло до обычного состояния. Сдёрнув с головы не оправдавшую ожиданий верёвку, он в сердцах запустил её в дальний угол.
   Вставать не хотелось, и какое-то время Денис молча смотрел на пылинки, танцующие в лучах пробившегося сквозь листву солнца. Стремясь отвлечься от грустных мыслей, включил телевизор, но бубнящий фон не привнёс привычного облегчения. Память снова и снова возвращала ко вчерашней неудаче. Летящее в уничижительных мыслях время Денис не считал. Отвлёкся лишь, когда из динамика телевизора выскочила фраза о парашютном спорте. Прислушался. Речь шла о крупном состязании, на которое по обыкновению съехались спортсмены парашютисты со всего мира. Несколько минут комментатор говорила о соревнованиях, а в конце репортажа кратко сообщила о произошедшей утром трагедии.
   «Настораживает то, – вещал за кадром женский голос диктора, – что спортсменка являлась признанным мастером парашютного спорта. Из слов очевидцев следует, что схлопывание купола произошло на высоте достаточной, чтобы исправить ситуацию. Имелся запасной парашют, но по неизвестной причине женщина ничего не предприняла для собственного спасения».
   Вникнув в смысл услышанного, Денис обратил взор на экран. Как раз в этот момент мимо оператора проносили носилки с прикрытым тканью телом погибшей. Взгляд зацепился за безвольно свесившуюся из-под ткани руку. Красный с белыми полосами рукав и красный лак на коротко остриженных ногтях заставили Дениса подскочить на кровати.

Глава 4

   Завершив очередную перепроверку выстраданной бессонными ночами дипломной работы, охранник подмосковного дома отдыха «Полесье» с глубоким чувством удовлетворения опустил крышку ноутбука.
   – Всё, – задрав вверх руки и до боли вытягивая затёкшую спину, выдохнул Вовка, – осталось защититься, – добавил он, мечтательно улыбаясь, – и вперёд, в светлое будущее.
   Словно прощаясь с изрядно надоевшей скучной работой, Вовка лениво осмотрел помещение возведённого на въезде в дом отдыха КПП. Комната три метра на три, стол, неудобное кресло и притулившийся у стены жёсткий топчан на этот раз не вызвали у охранника грустного вздоха. Зная, что прозябать здесь за деньги малые осталось недолго, Вовка вновь улыбнулся собственным мыслям.
   За окном, в районе преградившего въезд на территорию дома отдыха шлагбаума почудилось движение, и охранник, перегнувшись через стол, подался к пыльному стеклу. Мечтательная улыбка мигом погасла. Взглянув на часы и отметив, что стрелка едва перевалила за половину седьмого, Вовка. буркнув под нос «только тебя в такую рань здесь не хватало», выскочил на улицу.
   – Доброе утро, Елена Фёдоровна, – поприветствовал он подошедшую к КПП женщину, – случилось что?
   Хозяйка «Полесья», одетая в облегающий спортивный костюм, вздрогнув от звука голоса, резко обернулась.
   – Напугал, – усмехнулась она собственной реакции и приветливо улыбнулась охраннику, – нет, Володя, всё хорошо. У вас как дела?
   – У нас, Елена Фёдоровна, как в аптеке. Бдим, бдим и ещё раз бдим. Ночь прошла без происшествий.
   – Всегда знала, что на таких мужчин как вы можно положиться.
   – Может, в таком случае зарплату нам увеличите? – в полушутливом тоне снахальничал Вовка.
   Красивое ухоженное лицо сорокалетней женщины вновь озарила широкая улыбка.
   – Вам палец в рот не клади, – в тон охраннику ответила она.
   Женщина хотела что-то добавить, но шелест шин приближающегося автомобиля завладел её вниманием.
   Радуясь, что хозяйка быстро сплавилась, Вовка вернулся на рабочее место и стал с интересом наблюдать, кого же в такую рань собственной персоной вышла встречать его работодатель.
   Возле шлагбаума притормозил Мерседес, из-за руля которого выпорхнула близкая хозяйке по возрасту рыжеволосая женщина и заключила Елену Фёдоровну в объятия.
   – Ну здравствуй, мой хороший, – донёсся до ушей охранника её мелодичный голос, – сколько же мы с тобой не виделись?
   – Да уж больше года, – расцеловав подругу, ответила Елена, – зову тебя, зову, а ты, зараза такая, всё никак приехать не соизволишь. Только на экранах тебя и вижу. Гость нашей студии, – цитировала она ведущего, – известный экстрасенс Кутасова Ольга Михайловна, – ты у нас теперь звезда телеэкрана, совсем не до нас, сирых, стало.
   – Да ладно тебе.
   – Поехали, – скомандовала хозяйка.
   Завидев, что подруги садятся в машину, Вовка вдавил кнопку подъёма шлагбаума и, проводив удаляющийся в сторону жилых корпусов автомобиль взглядом, вернулся к прерванному женщинами построению жизненных планов.
   – Уютно здесь у тебя, – рассматривая потонувшие в зелени деревьев и ухоженных газонов здания, оценила Ольга.
   – Правее, – указала хозяйка.
   Вскоре выехали к укрытым высокими берёзами двухэтажным коттеджам. Похожие друг на друга как братья близнецы домики, выстроенные вдоль дорожки, встретили вновь прибывших шёпотом листвы и щебетанием облюбовавших спокойное место птиц.
   – Твой вот этот, – указала хозяйка на один из коттеджей, – держи карточку, устраивайся потихоньку, завтрак в десять, я за тобой зайду.

   ***
   Обустроенный на втором этаже центрального здания, отделанный деревом зал ресторана встретил подруг звоном посуды и приглушённым гулом голосов отдыхающих. Окинув зал, Лена уверенно потянула подругу на широкий балкон, в хорошую погоду являвшийся продолжением зала. Там, за одним из столиков, сидела светловолосая, одетая в лёгкий сарафан средних лет женщина, которая при их появлении приветливо махнула рукой.
   – Знакомьтесь, – подведя Ольгу к столику, сказала хозяйка, – Ольга, – представила она незнакомке подругу, – тот самый знаменитый экстрасенс, о котором я тебе вчера говорила.
   – Лена, – одёрнула подругу знаменитый экстрасенс, – может, хватит уже вгонять меня в краску.
   – А это Ирина, – представила хозяйка подруге незнакомку, – моя одноклассница, а ещё, – с сочувствующими нотками в голосе добавила Елена, – вечно ждущая у моря погоды жена.
   – Очень приятно, – слегка склонила голову Ольга и немного дольше, чем требуется для первого знакомства, задержала взгляд на Ирине, – вот только последних слов не поняла, – попыталась сгладить она лёгкую оплошность.
   – Да не слушайте вы её, – ничего не заметив, усмехнулась Ирина и жестом пригласила их сесть за столик, – мой муж – моряк, дома месяцами не бывает, вот она и ёрничает.
   – Моряк? – возмутилась хозяйка санатория, – не моряк, а капитан атомной подводной лодки, – авторитетно заявила она, – а на лодке этой куча атомных бомб… или ракет, – поправилась она, видя, как губы одноклассницы тронула улыбка.
   – Правда? – искренне заинтересовалась Ольга.
   – Да, – кивнула Ирина, – мой муж командует атомным ракетоносцем.
   – Ну и какие они, мужчины, в чьих руках жизни миллионов?
   – Такие же как все, – поделилась Ирина, – только к порядку привыкшие, поэтому посуду иногда за собой моют и грязные носки по дому не разбрасывают.
   За столом завязалась неторопливая беседа, которая спустя полчаса постепенно сползла к профессиональной деятельности.
   – Вы не обижайтесь, – говорила Ирина экстрасенсу, – но лично я совершенно не верю во все эти сверхъестественные способности, всегда считала, что это просто шарлатанство.
   – Почему же?
   – Я не имела в виду вас лично, – поняв, что могла невольно обидеть новую знакомую, поправилась Ирина, – просто несколько лет назад я обратилась к вашей соратнице по цеху и кроме пустой траты денег ничего с этого не увидела. С тех пор вера моя во все эти заоблачные дали сильно пошатнулась.
   – Ну и зря, – вмешалась в разговор хозяйка «Полесья», – уж Ольга-то точно не шарлатанка, на себе проверено и не единожды.
   – Видно, мне так не повезло.
   – О-о-ль, – повернулась подруга к экстрасенсу, – ну нельзя же допустить, чтобы близкий мне человек был о занятии моей лучшей подруги столь нелицеприятного мнения. Скажи ей чего-нибудь.
   – В смысле скажи чего-нибудь?
   – Ну-у-у, – задумалась хозяйка, – скажи такое, чтобы она сразу поверила.
   – Лена, такое о нас мнение у большинства людей. Чего мы тут ребячеством заниматься будем? Ну не верит человек, значит, не верит. Это, в конце концов, личное дело.
   – Ну тогда, – не отступилась Елена, – я на правах приглашающей стороны требую и очень тебя прошу.
   – Просто мы на эту тему, – вмешалась Ирина, – спорили вчера весь вечер, вот она и пристаёт.
   – И не отстанет ведь, – рассмеялась Ольга, – знаю я её натуру. Хорошо, – встретив просящий взгляд подруги, согласилась она, – только давайте договоримся. В глубокие подробности лезть не буду, скажу в общих чертах. О чём тебе рассказать? – переключила она внимание на Ирину.
   – О чём пожелаешь.
   Ольга откинулась на спинку стула, положила кисти рук на стол, перевернула их ладонями вверх, прикрыла глаза.
   – Сюда, – заговорила она через несколько секунд, – ты приехала с желанием встретить большого учителя. Цель разговора – забота о сыне, но из-за этого почему-то идёт семейный конфликт.
   Смыв с лица отстранённое выражение, экстрасенс заглянула в обескураженные глаза Ирины.
   – Я действительно встречалась с ректором. Хочу пристроить сына. Муж категорически против моего выбора, и мы действительно при каждом разговоре на эту тему ссоримся, – подтвердила слова Ольги Ирина, – о ссорах наших знать никто не мог.
   – О них никто и не знал, – вставила экстрасенс.
   – Как ты это делаешь?
   – Точно так же, как и все остальные шарлатаны.
   – Беру свои слова обратно, – извинилась Ирина.
   – Вот так-то, – вмешалась Лена, – а то спорила со мной весь вечер.
   – Ольга, – перебила Ирина подругу, – а ты можешь подсказать, правильно ли я поступаю, силком таща сына в столицу? Если надо, я заплачу.
   – Оплата нужна обязательно, это обмен энергиями, но с тебя я возьму символических сто рублей. Единственная просьба: давай отложим сеанс до вечера, а то мой редкий выходной опять превращается в рабочую рутину.
   – Конечно, – с готовностью согласилась Ирина.
   Закончив завтрак, женщины направились к выходу. Елена и Ольга немного отстали, а погружённая в размышления Ирина шла впереди. На выходе из зала, пропуская вошедшую в ресторан группу людей, она остановилась. Пропустив отдыхающих, собралась идти дальше, но долетевший из-за спины сдавленный всхлип заставил обернуться.
   Первое, что бросилось в глаза, – это растерянное лицо хозяйки «Полесья», Её вытаращенные глаза не мигая смотрели на вдруг застывшего экстрасенса. Решив, что Ольге стало плохо, Ирина шагнула к ней, но, увидев выражение её лица, остановилась. Благоговейный трепет – только так можно было охарактеризовать то, что прочитала она на лице новой знакомой. Ольга как-то по щенячьи преданно, неотрывно смотрела на только-только прошедшую мимо Ирины полную пожилую женщину. Сидящие поблизости люди удивлённо наблюдали за более чем странной реакцией. Когда одетая в обыкновенный домашний халат пожилая женщина поравнялась с пожиравшей её глазами экстрасенсом, от Ирины не ускользнул короткий жест её пальцев, побудивший Ольгу словно очнуться от наваждения. Не говоря ни слова и даже не сбавив шаг, женщина прошествовала в конец зала, а известный экстрасенс, несколько раз обернувшись, покинула ресторан. Подруги бросились следом.
   – Ольга! Это что сейчас было? – спросила до сих пор не пришедшая в себя от увиденного Лена.
   Известный экстрасенс как ни в чём не бывало снисходительно улыбнувшись, поправила причёску.
   – Вот теперь, милая моя, я действительно верю, что твой дом отдыха пользуется спросом. Ты даже представить себе не можешь, кто у тебя здесь гостит.
   – Кто?
   – Я не получила позволения об этом говорить.
   – Какого позволения? – задохнулась от любопытства Лена, – вы даже словом не перекинулись. Кто она?
   На восклицания подруги Ольга лишь загадочно улыбалась.
   – Слова здесь не нужны.
   – Ну Оля, скажи, пожалуйста, ведь я теперь спать покойно не смогу.
   – Говорю же, не могу, – отрезала экстрасенс, – но спать можешь спокойно. Пока она здесь, ничего плохого гарантированно не случится. Всё, – пресекая поток вопросов, категорично заявила Ольга, – устала я, пойду отдохну.

   ***
   Обедали вдвоём. Лена сообщила, что у Ольги возникли какие-то неотложные дела и она умчалась в столицу. Но перед тем как уехать передала Ирине, что к ужину обязательно вернётся и выполнит данное обещание.
   К ужину Ирина приступила в гордом одиночестве. Она ждала, что вот-вот увидит подруг на облюбованном ей балконе, но среди спешащего в ресторан люда они так и не появились. Позвонила Елене, и оказалось, что хозяйка тоже уехала по неотложным делам и в «Полесье» вернётся поздно. На вопрос об Ольге Лена сообщила, что та ей не звонила, но раз обещала к вечеру вернуться, то обязательно вернётся.
   «Может, оно и к лучшему, – ковыряясь в тарелке, думала Ирина, – Ленка всё равно спокойно поговорить не даст, а так, сядем с Олей вдвоём и всё обсудим. Тем более вопросов к доказавшему свою состоятельность экстрасенсу за проведённый в раздумьях день значительно прибавилось. Вопрос в том, – думала Ирина, – вернулась Ольга в Полесье или не вернулась?»
   – Не вернулась, – послышался за спиной грудной женский голос, – и не вернётся. По крайней мере, в тот период времени, пока вы будете здесь проживать.
   Даже не поняв, что получила ответ на мысленно заданный себе же вопрос, Ирина обернулась на голос.
   За спиной, облокотившись локтями на перила балкона, стояла та самая пожилая женщина, перед которой известный экстрасенс теряла самообладание. Женщина смотрела куда-то вдаль, но Ирина не сомневалась, что её слова адресованы именно ей.
   – Вы это мне говорите? – всё же переспросила она.
   Женщина повернула голову. Ничем не примечательное лицо не вызвало в Ирине совершенно никаких эмоций. Полные щёки, отнюдь не волевой подбородок, мясистый, в сеточке капилляров нос, небрежно собранные в хвост тёмные жидкие волосы. Вполне возможно, что в другой ситуации лицо это показалось бы даже неприятным, но картину кардинально меняли глаза. Живые, наполненные глубинной синевой и бесконечной мудростью, они магическим образом придавали женщине нечто такое, что вмиг располагало и вызывало доверие.
   Почему-то подумала, что не видела, как незнакомка оказалась на балконе, но, рассудив, что, занятая собственными мыслями могла, этого попросту не заметить, Ирина успокоилась.
   – Совершенно верно, Ирина, – ответила на вопрос женщина, – я говорю с вами.
   – А откуда вы знаете как меня зо…, – «как меня зовут» хотела она спросить, но, поняв, что уместный вопрос в данном случае кажется глупостью, осеклась.
   Губы незнакомки тронула лёгкая улыбка.
   – Меня зовут Виктория, – представилась она, – я отчасти повинна в том, что ваша новая знакомая не сдержит данное обещание. В качестве компенсации могу предложить свои услуги и вместо Ольги ответить на мучающий вас вопрос.
   – Да ладно, не стоит беспокоиться, – замялась Ирина.
   – Вы совершаете ошибку, – невзирая на возражения, заговорила Виктория, – ваш сын Игорь – достойный продолжатель дела своего отца. Его стихия – вода, а навязываемая вами юриспруденция в конечном итоге приведёт его к краху. Советую вам предоставить сыну самому выбрать свою дорогу. Со своей стороны могу гарантировать, что самостоятельно выбранный им путь окажется именно тем, что Игорю начертано. Всё, что вы могли ему дать, вы уже дали, теперь отойдите в сторону и предоставьте парню право самостоятельного выбора.
   Поверила сразу. Может, глаза, может тихий, проникающий в душу голос, а может, события предшествующие этому разговору, не оставили в Ирине сомнений в том, что она позволит Игорю принять самостоятельное решение.
   – Позвольте также дать совет лично вам, – продолжила Виктория, – в ближайшие дни ваш муж прибудет в столицу…
   – Это невозможно, – перебила Ира, – Николай занят подготовкой к походу и приехать сюда… это просто невозможно.
   – Невозможно, но будет так, как я говорю. Так вот, он прибудет гражданским рейсом и попросит вас его встретить. Рекомендую так и поступить, но, выехав за пределы порта, под любым предлогом остановитесь, подождите ровно минуту и спокойно езжайте дальше.
   – И что это даст?
   – Эта минута спасёт вас, вашего супруга да и водителя такси от огня. Приятно было познакомиться. Успеха вам.
   Оставив Ирину в полнейшем смятении, грузная женщина неторопливо направилась к выходу.

Глава 5

   Потемневшие от времени, бревенчатые стены сельского бара, мелко вибрируя, содрогаются в такт гремевшей музыке. Яркая вывеска над входом в бывший дом культуры, ярким пятном выделяясь среди чахлого деревенского освещения, зазывно манит страждущих развлечений посетителей обещанием веселья и куража. Популярный среди местной молодёжи бар, затерявшийся на окраине Тверской области, гостеприимно распахивает двери для всех, кому успели наскучить однообразные сельские будни.
   Летним субботним вечером помимо обычных завсегдатаев заведения порог бара переступили две модно одетые девушки, которые сразу привлекли внимание мужской части отдыхающего люда. Потоптавшись на пороге, внимательно осмотрев веселящихся людей, молодые женщины, виляя стройными бёдрами, продефилировали к стойке. Под срывающими короткие платьица мужскими взглядами девушки о чём-то спросили бармена и, удовлетворившись ответом, направились к свободному столику.
   Веселье между тем продолжалось. Между столами порхали официантки, разносящие закуски и напитки. По мере их потребления посетителями местный ди-джей добавлял и добавлял звука, повышая градус в и без того хмельных головах. Под гулом музыки всё явственней проступал топот ног танцующих. Всё громче становились возгласы разгорячённых парней и девчонок, веселящихся за столами. Ближе к полуночи, когда большинство народа достигло кондиции, от шумных компаний начали отпочковываться обнимающиеся парочки.
   Одиноко сидящие девушки также не остались без внимания: к их столику то и дело подкатывали молодые и не очень кавалеры, но дамы остались немы к страждущим призывам ухажёров. Вниманием их лишь однажды завладела четвёрка местных парней, которые сперва дружно пили, а затем, что-то не поделив, выскочили из-за стола и двое на двое схлестнулись прямо в центре зала. Скоротечный мордобой закончился бегством одной пары и триумфальным возвращением за стол другой.
   – То, что нужно, – глядя на победителей долгим, внимательным взглядом, сказала одна девушка.
   – Хорошие мальчики, – грациозно полуобернувшись в сторону победителей, поддержала вторая, – лет по двадцать пять, спортивно сложены, самое то.
   Между тем от Лёхи и Толика не укрылись заинтересованные взгляды двух впервые появившихся здесь красавиц. Друзей слегка озадачило то, что длинноногие, с точёными фигурами и милыми ухоженными лицами девушки, подобных которым здесь редко увидишь, проявили интерес именно к ним. В баре хватало и приезжих, но многие из них уже были отшиты, а одна из девушек даже обещающе улыбнулась Толяну.
   – Ну, когда он там позвонит? – убедившись, что привлекла внимание тёмненького крепыша, обратилась одна из девчонок к подруге, – я в этом клоповнике с ума схожу.
   – Откуда я знаю, – огрызнулась та, – сказал ждите, позвоню, значит, будем ждать.
   – Конечно будем, – зная характер подруги, уступила первая, – думаю, как бы он нас не кинул.
   – Не кинет, я его не первый день знаю.
   – Вытворяли нечто подобное?
   – Вытворяли, – кивнула подруга, – но совсем в другом плане.
   Минут через двадцать в сумке тренькнуло.
   – Я само внимание, – нажав кнопку, кокетливо сказала одна из дамочек.
   – Как у вас дела? – послышался в трубке глухой мужской голос.
   – Да вроде на мази всё.
   – Хорошо, – говорил мужчина, – клиента запомнили?
   – Запомнили.
   – Сейчас двенадцать тридцать две, ровно в час сорок четыре он будет там, где я сказал. Смотрите не налажайте.
   – Постараемся.
   – Постарайтесь уж. Всё.
   – Идём, а то гусары наши сейчас окончательно накидаются, – видя, что друзья опять собираются припасть к графинчику, озаботилась белокурая красавица, пряча телефон в сумочку.
   Лика и Олеся, дорогие Ярославские проститутки, включили обаяние и направились к будущим кавалерам.
   – Мальчики, привет, – подойдя к друзьям, белозубо улыбнулись девчонки.
   – Нам так скучно, – состроила плаксивую гримасу Олеся, – не составите нам компанию?
   – С превеликим удовольствием, – оживились друзья, скользя взглядом по выпирающим прелестям просящихся за стол девчонок, – присаживайтесь. Давайте знакомиться, я Лёха, это Толян, – указал Алексей пальцем на друга, – а вас как звать-величать?
   Познакомились. Обойдя стол, девушки присели каждая рядом с одним из парней, тем самым выказав личные предпочтения. Парни были не против, и за столом завязалась неторопливая беседа. Очень быстро разговор, умело направляемый в нужное русло, перетёк на недавнюю драку. К удовольствию парней, девушки не преминули восхититься их мастерством и крутым нравом. Наивно хлопая глазами и часто перебивая друг друга, подруги наперебой делились впечатлениями от недавно увиденного.
   – А когда он тебя оттолкнул и ка-а-а-к замахнулся, – закатила глаза Олеся, обращаясь к Толику, – я думала всё. Отвернулась даже, потом смотрю, а он уже на полу лежит.
   Обдав Толяна благоуханием дорогого парфюма, Олеся придвинулась к нему поближе и, словно невзначай, легонько провела пальцем по шее и груди кавалера.
   – Ты такой умелый, – мурлыкала она ему на ухо и будто случайно прикоснулась к уху губами, – у вас тут секция какая, единоборствами занимаешься?
   – Да какими единоборствами? – усмехнулся Толя, – у нас тут единоборства в полях да за баранкой. В армии подучили, да так, между собой и с дачниками иногда хлещемся.
   – Ты и в армии служил? – с уважением в голосе спросила Олеся.
   – В наших местах в армии все служили.
   – Ой, – воскликнула Лика, когда по залу полилась плавная мелодия, – моя любимая, потанцуем, – предложила она Алексею.
   Под хмельными взглядами отшитых ухажёров парочка выбралась в центр полутёмного зала и закружилась в медленном танце. Прижавшись к Лёхе, Лика обвила его шею руками. Ловя взгляды знакомых, читая в них помешанную с удивлением зависть, он всё сильней прижимал к себе длинноногую красавицу. Лика охотно поддавалась, и вскоре ладони Алексея, сжимавшие тонкую талию, уверенно заскользили вниз. В ответ на столь недвусмысленные действия девушка взглянула на него томным, многообещающим взглядом и, прижавшись ещё плотнее, вновь положила голову на плечо кавалера.
   – А вот и наши танцоры, – воскликнула Олеся, когда парочка вернулась за стол.
   Усевшись к Алексею на колени, Лика достала из сумочки телефон.
   – Есть предложение, – сказала она, сверившись с часами, – предлагаю продолжить знакомство у нас на даче, – Лика поочерёдно улыбнулась друзьям и поёрзала на коленях Алексея, – здесь недалеко, поедете?
   Многозначительно переглянувшись, друзья охотно согласились. Толян достал телефон и принялся давить кнопки, но, услышав, что девушки на авто и такси это лишнее, подозвал официанта.
   Мигнув огнями сигнализации, новенький автомобиль приглашающее зажёг салонное освещение.
   – Нет, нет, – воскликнула Лика, видя, что толик собирается вслед за Алексеем нырнуть на заднее сидение, – ты вперёд к Олесе садись, – рассмеялась она.
   За окном неторопливо плывущего по ночной дороге автомобиля таяли километры. Шурша колёсами, машина двигалась по асфальтированной ленте, много лет назад проложенной среди полей и лесов.
   Вспомнив забавный анекдот, Толик, желая его рассказать, обернулся, но происходящее на заднем сиденье быстро сменило направление мыслей.
   Тронув Олесю за плечо, он кивнул в сторону парочки и усмехнулся.
   – Эй-эй, – воскликнула та, смотря в зеркало заднего вида, – вы, голубки мои, давайте только без интима, а то мне за вами тут потом убирать придётся.
   – Не волнуйся, – послышался сзади сбитый тяжёлым дыханием голос подруги, – для интима есть более подходящие места.
   – Как думаешь, – улыбнулась Олеся Толяну, – они дотерпят до дома?
   – Надеюсь, да, – услышала в ответ, – честно говоря, я им сильно завидую.
   – Я тоже, – сказала Олеся и вновь призывно посмотрела на Толика, – до дома доберёмся – наверстаем.
   Тон девушки, её слова подстегнули к действию. Протянув руку, Толик положил ладонь ей на колено и уверенно погладил бархатную кожу неприкрытого платьем бедра.
   Замигав поворотом, машина съехала на обочину, остановилась. Яростному порыву Олеси не было предела. Голодной кошкой налетев на слегка обескураженного Толяна, девушка, слившись с ним в поцелуе, умело расстегнула пуговицы рубашки и жадно заскользила ладонями по мужскому телу.
   Когда в зеркале отразились фары появившейся далеко позади машины, Олеся оторвалась от Толяна. Бросив взгляд на часы, девушка тронула машину. Вскоре окружённое высоким ельником полотно дороги свернуло вправо, открыв взору ярко освещённую, недавно открытую заправочную станцию.
   – Заправочка, – обрадовалась Олеся, сворачивая с дороги.
   Затормозив возле колонки, девушка потянулась за сумкой.
   – Давай схожу заправлю, – вызвался помочь Толик.
   – Я сама, – не приняла она предложение.
   Виляя задом, Олеся пересекла площадку и, миновав гостеприимно открывшиеся двери, скрылась внутри торгового зала заправочной станции.
   Спустя несколько секунд к другой стороне колонки подъехал старенький «Опель». Из-за руля выбрался молодой светловолосый мужчина и также направился к кассе.
   В вошедшем в торговый зал, одетом в лёгкие брюки и футболку парне, клиента признала сразу. Подивившись, откуда заказчик мог знать, что клиент окажется здесь и именно в это время, Олеся взяла с полки бутылку воды и подошла к кассе.
   – Прошу, – шагнул назад мужчина, пропуская её вперёд.
   – Спасибо, – поблагодарила Олеся и ещё раз, дабы рассеять сомнения, подняла на мужчину глаза.
   Круглое лицо, высокий лоб, прямой нос и голубые глаза полностью соответствовали присланной им утром фотографии. Порадовавшись, что их добровольная ссылка в провинцию подходит к концу, девушка поставила воду на прилавок.
   – Заправляться будете? – спросила кассир.
   – Нет, только вода.
   Выйдя из зала, Олеся включила актрису. Бегом рванув к машине, она плюхнулась на сиденье, с силой захлопнула дверь.
   – Вот это заправилась, – с дрожью в голосе, ни к кому не обращаясь, выдавила Олеся.
   Трясущимися руками она схватилась за ключ зажигания, но руки тряслись так, что ключ вылетел из замка и упал под ноги.
   – Что? – встрепенулся Толик.
   – Говорила же я тебе, Лика, давай дома останемся, – шаря рукой в поисках ключа, внезапно всхлипнула девушка, – так нет, поедем, развлечёмся. Развлеклись? – вопрошала она и, прервав бесплодные поиски, повернулась к подруге.
   По щекам девушки проложили дорожки слёзы, губы мелко дрожали, в глазах поселился испуг. Упрекнув подругу, Олеся вновь наклонилась в поисках ключа, но вдруг громко вскрикнула и осторожно откинулась на спинку сиденья.
   – Кажется, он мне ребро сломал, – приложив ладонь к груди, выдохнула она.
   – Да что случилось? – в унисон выкрикнули друзья, – ты объяснить можешь?
   – Подошла к кассе, – глотая слёзы, принялась за сбивчивые объяснения Олеся, – заплатить хотела, а этот подошёл сзади да как меня толкнёт, я даже упала. Вскочила, говорю ему: «Вы что себе позволяете?» А он как двинет, – вновь схватилась она за бок, – ударил, матом обложил и добавил, чтобы убирались скорее, а то сейчас выйдет и всех нас сделает. Едем отсюда скорее, да где вы, – шаря рукой по коврику, всхлипнула девушка.
   – Идём, – кивнул Толян Лёхе.
   – Нет, – выкрикнула вдруг Олеся, – ребят, пожалуйста, не надо, у него нож за пазухой. Вы всё равно сделать ничего не сможете. Давайте уедем, ну пожалуйста.
   Ударить в грязь лицом мужчины не имели права. Выбравшись из машины, уверенно направились к торговому залу.
   – Нож у него, – озираясь по сторонам, сквозь зубы цедил Толик, – хоть бы палка какая завалялась.
   – Где ты её тут возьмешь, – ответил Лёха, – короче так, – заявил он, сжимая кулаки, – сначала рубим, после разбираемся.
   Глядя, как ухажёры уверенно шагают к дверям, подруги ждали продолжения. Как на удачу двери торгового зала распахнулись, и оттуда вышел светловолосый объект их поползновений. Лёха, не замедляя шага, ударил его в лицо. Падая, светловолосый взмахнул руками. В воздух взметнулись бутылки с газировкой и пакеты с чипсами. Толик хотел добавить светловолосому ногой, но тот проворно вскочил, наотмашь ударил Толяна в плечо, и, поднырнув под Лёхин кулак, рванул к машине. С замиранием сердца подруги наблюдали, как он запрыгнул в авто, потянулся к зажиганию. Ребята были на высоте. Подскочив следом, они выволокли светловолосого из-за руля и угостили сбившим с ног градом ударов. Сыпля ругательствами, Толик подбежал к машине обидчика, выдернул ключи из замка «Опеля» и, размахнувшись, запустил их в густую траву соседствующего с заправкой луга.
   – Слава тебе яйца, вроде срослось всё, – обмолвилась Олеся.
   – В тебе умерла актриса, – отвесила комплимент подруге Лика.
   Между тем светловолосый вновь умудрился встать и попытался оказать сопротивление, но силы были неравны. Без разбора наносимые удары вновь отправили его на асфальт. Из «Опеля» выскочила молодая женщина и принялась так истошно кричать, что подруги невольно поморщились.
   В запале никто не заметил, как на заправку, сверкнув фарами въехал серебристый внедорожник, из которого выскочил рослый, одетый в охотничий комбинезон, коротко стриженный, моложавый мужчина. Подскочив к кружащим вокруг жертвы парням, он без раздумий встал на слабую сторону.
   Оглушительный удар, хруст носовой перегородки, и сбитый с ног Толик рухнул недалеко от белобрысого. Спустя секунду рядом упал и Лёха, но в отличие от плохо соображавшего, что происходит, Толяна, Лёха вскочил на ноги и, крича благим матом, бросился на нового участника драки. Лязг затвора и одиночный выстрел в воздух слились воедино.
   – Встава, й братишка, вставай, уходим, – послышался чей-то далёкий голос.
   В голове звон, в глазах круги. Сквозь вату в ушах Толик расслышал частое дыхание. В рубашку вцепились чьи-то руки, рывком поставили на ноги.
   – Идём я сказал, – крикнул Лёха и потянул за собой с трудом передвигающего ноги друга.
   – Стоять, – крикнули сзади, но парни лишь прибавили шаг.
   Остановились за поворотом. Утирая капающую из носа кровь, Толик сел на обочине, когда как Лёха внимательно осмотрел мерцающую электрическими огнями заправочную станцию.
   – Толян, – повернулся он к другу, – ты заметил, когда тёлки наши слиняли?
   – Какие к чёрту тёлки, – сплюнул Толик, – этот урод мне, кажется, нос сломал.
   На заправке в это время кипела бурная деятельность. На улицу, держа в руках аптечку, выскочила женщина оператор. К месту недавней свалки подскочил невесть откуда взявшийся охранник.
   – Стоило на минуту в туалет отойти, а тут на тебе, – словно оправдываясь, разводил он руками.
   Возле сидящего на асфальте главы семейства суетилась стройная черноволосая женщина. Из «Опеля» вылезла маленькая, лет четырёх девочка, и, боясь подойти к избитому отцу, громко расплакалась. Мечась между ребёнком и мужем, женщина возгласами своими и репликами внесла ещё большую сумятицу в царившее кругом напряжение.
   – Лиз, успокойся, – осторожно щупая пальцами опухшую губу, подбодрил жену мужчина, – со мной всё в порядке, иди Аньку успокой. Не плачь, зайка, с папой всё хорошо, – крикнул он хныкающей дочке.
   – Сиди пока, не вставай, – пресекая попытки избитого главы семейства подняться на ноги, посоветовал остановивший избиение мужчина и присел рядом.
   – Руки, ноги, пошевели-ка пальцами, ничего не сломали? – со знанием дела ощупал он недавнюю жертву.
   – Вроде нормально всё, – ответил тот, – да и били не так сильно, первый раз хорошо попали, – прикоснулся мужчина к заплывшему и начавшему наливаться синевой глазу, – а потом так, для видимости, наверное, больше.
   – Скорую, может, вызвать, полицию?
   – Не надо, – качнул он головой, – дурачьё пьяное, что с них взять, вы их и так хорошо приложили. Спасибо за помощь.
   – Не за что, – последовал ответ. Мужчина внезапно усмехнулся, – вот черти, – беззлобно выругался он, дома им не сидится, Николай, – представился он и протянул руку.
   – Вячеслав, – ответил светловолосый на рукопожатие.
   – Ну что, Слава, встаём?
   Поиск ключей, выброшенных в высокую траву, результатов не дал.
   – Предлагаю сделать так, – подвёл итог бесплодных поисков Николай, – сейчас едем ко мне, тут рядом, отмоешься, залижешься, а утром возьмём у соседа металлоискатель, найдём ключи, и отправитесь дальше.
   – Да неудобно как-то, – попытался возразить Вячеслав, – свалились мы вам на голову.
   – Ты, Слав, а о дочке да о жене думай, а неудобство – продукт порой очень неудобный. Регион, смотрю, у тебя Московский, я оттуда же, а земляку не помочь – что себе в душу нагадить.
   – Спасибо вам, Николай, – ещё раз поблагодарила нежданного помощника Елизавета, – мы очень вам признательны, – подвигла она мужа к окончательному решению.
   Откатив «Опель» к границе заправки, уселись во внедорожник. Быстро преодолев несколько километров, джип свернул на просёлок и вскоре притормозил возле высокого забора, затерявшегося в лесном массиве владения. Внутренним убранством добротный, сложенный из калиброванного бревна двухэтажный дом мало чем отличался от внешнего вида. Отделанные деревом комнаты манили простотой и уютом. По всему было видно, что внутренний комфорт кропотливо создан заботливыми женскими руками.
   – А супруга ваша, Николай, где? – оценив обстановку, задала вопрос Лиза.
   – В столице, на работе там у неё аврал, вот и пришлось одному ехать, заснула? – спросил он о дочке.
   – Спит, – кивнула Лиза, – есть наотрез отказалась, а заснула почти сразу.
   – Это понятно, – улыбнулся хозяин дома, – умаялся ребёнок. Давайте и мы что ли перекусим. Ужин у нас поздний вышел, но подкрепиться надо.
   Вскоре на широком, казалось бы сколоченном из досок столе, появилась нехитрая снедь.
   – Это лишнее, – увидев водружённую хозяином на стол бутылку водки засомневался Слава, – мне как-никак за руль скоро.
   – Ничего страшного, – возразил хозяин, – от ста грамм ещё никто не умирал. Это ты сейчас гоголем ходишь, – усмехнулся он, глядя на вздутую губу и приклеенную под глазом, пропитанную свинцовой водой марлю, – завтра всё хуже будет. Сломать к счастью ничего не сломали, но болеть всё равно будет. Так что головная боль – это цветочки. Проспишься, найдём ключи, и поедете себе спокойно.
   Через час, когда Лиза, пожелав им спокойной ночи, отправилась спать, а бутылка почти опустела, изрядно захмелевший Слава встал и прошёлся по комнате.
   – Ты воевал? – спросил он хозяина.
   – С чего взял?
   – Тут фотка торчит из-под накидки, – указал он на тумбочку.
   – А-а-а, – отмахнулся Николай, – это первая Чеченская.
   – Первая? – призадумался Слава, – а сколько же тебе лет?
   – Сорок шесть почти.
   – Никогда бы не подумал.
   – Здоровый образ жизни, – пояснил Николай, – это у меня великая редкость, – указал он на бутылку.
   – Я тоже почти не пью, так, сегодня что-то на нервах.
   Ещё через час, когда от второй бутылки осталось меньше половины, пьяный Слава, уперевшись локтями в стол, говорил не менее пьяному Николаю.
   – Завидую я тебе. Офицер, долг и всё такое, войны за плечами, работа по всей стране. Вот это я понимаю настоящая, полная событий жизнь.
   – Ты-то чем занимаешься? – сменил тему гостеприимный хозяин, – а то мы всё обо мне да обо мне.
   – В сравнении с тобой ничем. Так, в лаборатории одной сижу, при институте.
   – Учёный что ли?
   – Учёный – это слишком громко, – придержав пальцем разбитую губу, усмехнулся Слава, – старший помощник младшего дворника – более подходяще. С тобой, как видишь, и рядом не стоял, – с сожалением выдохнул он. Нет, – сфокусировал Слава на собеседнике мутный взгляд, – работу я свою люблю, мне сейчас двадцать семь, и вещами я занимаюсь довольно серьёзными. Только это тишь да гладь, а душа порой требует полёта.
   – Понял тебя, – кивнул Николай, – раз душа требует, – уверенно сказал он дальше, – то так оно и будет. Ладно, Слава, спать пошли, а то на улице уже совсем рассвело.
   Сдав гостя сонной супруге, Николай вернулся на кухню, взялся за телефон.
   – Вы где? – спросил он, – подъезжайте, – коротко бросил, дождавшись ответа.
   К притормозившим возле ворот соседнего дома девушкам Николай подошёл трезвой уверенной походкой.
   – Держи, – протянул он Лике раздутый конверт.
   – Здесь всё?
   – Здесь всё, – заверил Николай, – то, что сегодня было, забыть и не вспоминать.
   – Не первый год замужем, – осклабилась Лика.
   – Вот и хорошо, – удовлетворившись ответом, сказал Николай и оценивающе оглядел Олесю, – а подружка у тебя ничего, – по-хозяйски хлопнул он девушку по заду, – скинь-ка номерок, время будет – позвоню. Всё, разбежались.

Глава 6

   Последние двое суток с постели вставал лишь для удовлетворения жизненных потребностей. Это занимало минуты. Остальное время погружённый в раздумья Денис невидящим взором пялился в пошарканный потолок. Обдумывая произошедшие за последние дни события, Денис пришёл к выводу, что в руки ему попало что-то настолько неординарное и странное, что вот так с ходу со всем этим разобраться точно не получится. Пару раз обращался к приютившемуся в изголовье кровати ноутбуку, но кропотливые поиски в сети ничего не дали. Осознав, что попытки вникнуть в произошедшее лишь добавляют вопросов, Денис отвлёкся от мыслей о странной верёвке и обратился к собственным ощущениям.
   Бесконечно скребущее где-то в груди тяжёлое чувство на первых порах не смог даже идентифицировать. Он прекрасно знал все оттенки негативных эмоций, но последние два дня душу грызли не совсем привычные чувства. Денис долго пытался осмыслить природу новых ощущений и в конечном итоге вывел, что причиной тревожно-некомфортного состояния стала гибель женщины-парашютистки. Гибель, к которой Денис имел на первый взгляд косвенное, но всё же прямое отношение.
   Не умеющий проявлять каких бы то ни было чувств к представителям собственного вида, он вдруг понял, что побудителем дискомфорта служит не что иное, как собственная совесть. Это было непривычно ново, и, сделав подобное открытие, Денис немало удивился. Даже гибель Валентина Леонидовича, окончательно убившая в Денисе желание жить дальше, не вызвала в нём столь противоречивых ощущений.
   Сейчас, подробно разбираясь в связанных со смертью наставника муках, Денис впервые признал, что на самом деле убивался из-за собственных потерь, а сама по себе гибель Леонидыча его нисколько не тронула. Со смертью незнакомой женщины по непонятным причинам было по-другому. Доселе неведомое чувство по имени «совесть» проявилось во всей красе, чем заставило Дениса впасть в ещё более глубокое уныние.
   Когда совершившее привычный оборот солнце ушло за горизонт, а в окна ворвался свет фонарей, Денис принял решение. Заброшенный в угол шнурок отыскался быстро. С решимостью обречённого нацепил его на голову, завалился в постель и, проворочавшись почти до утра, всё же заставил себя заснуть.
   Понятие, что это сон, пришло вместе с появившимся перед глазами образом. Напротив, на грубо сколоченном стуле, восседал высокий, бородатый старик, одетый в белую старорусскую до колен рубаху. Увенчанное спадающими на плечи седыми волосами лицо старца выражало покой и умиротворение. Блуждая взглядом по благородным чертам, Денис сразу обратил внимание, что глаза старца плотно прикрыты. Между тем он чувствовал внимательный, изучающий взгляд. Это показалось странным, и Денис, сам не зная почему, решился спросить, как ему это удаётся. Пытаясь преобразовать мысль в слова, понял, что, как и в прошлом сне, не владеет собственным телом.
   Денис вновь сконцентрировался на желании управлять своими действиями, но в отличие от прошлого раза, реакция на его старания оказалась прямо противоположной. Дениса просто вышибло из сна в реальность.
   Открыв глаза, пытаясь задержать тающий в сознании образ, Денис вспомнил, что в последний момент странного сна заметил, что голова старца перетянута точно таким же перехваченным узелками шнурком.
   Заснуть больше не получилось. Промаявшись несколько часов, Денис заставил себя подняться. Вместо водных процедур, наперекор сложившейся годами привычке, отправился на кухню, ткнул пальцем в кнопку засиженного мухами чайника.
   Долгожданный дождь, прошедший в ту памятную ночь, оказался первым вестником кардинальных погодных изменений. Изнывающий от жары город окунулся в объятия пришедшего циклона, вывалившего за пару дней месячную норму осадков.
   Дождливая погода оказалась под стать настроению Дениса, рассматривающего сквозь усеянное каплями окно плывущие над домами тучи. Налюбовавшись неприветливым небом, опустил взгляд и сразу наткнулся на идущую по пешеходной дорожке молодую высокую женщину. Вопрос, почему среди спешащего по своим делам люда выделил именно её, даже не встал. Денис её знал, точнее, видел. Женщина жила в соседнем доме. В его понятиях о женской красоте она была потрясающе красива и, судя по обилию великовозрастных ухажёров, заезжающих исключительно на дорогих автомобилях, красотой своей пользовалась на полную катушку. Раньше, встречая её на улице или, как сегодня, видя из окна, любуясь красотой и грацией, украдкой провожал её взглядом, но в один миг всё изменилось.
   Как-то поутру, проходя мимо её подъезда, стал свидетелем шумного скандала, главной героиней которого оказалась его тайная страсть. Коршуном нависнув над вжавшим голову в плечи дворником, перемежая потоки брани личными оскорблениями, дамочка верещала так, что наверняка разбудила всю близлежащую округу. Из сбивчивых оправданий гастарбайтера из Азии Денис понял, что, подметая улицу, он нечаянно задел её машину, о чём сильно сожалеет и готов затереть царапину на бампере. Однако девушка, окончательно слетев с катушек, сотрясая воздух отборной бранью, даже не слышала его оправданий. До краёв залитые кровью глаза, едва не выскочив из орбит, придали красивому лицу отталкивающее выражение. Искажённая гримасой бешенства, раскрасневшаяся рожа с заострившимися от какой-то осатанелой злобы чертами столь разительно отличалась от привычной милой мордашки, что Денис сперва засомневался, она это вообще или нет. Чем закончилась история, Денис не знал да и знать не хотел. Он просто прошёл мимо и больше никогда не обращал на эту женщину внимания.
   Вспомнив тот случай, задумался, что же сейчас заставляет так пристально смотреть на объект прежних воздыханий. Ответ нашёлся быстро. Выражение её лица мало чем отличалось от увиденного в тот переломный день. Лицо время от времени кривилось в злобной гримасе, глаза метали молнии, а растрёпанные волосы вкупе с опухшими веками придавали ей вид злобной старухи из страшной детской сказки.
   «Наверное, опять машину поцарапали, – равнодушно подумал Денис, – хотя нет, последнее время машины во дворе не видно, может, продала?»
   Денису вдруг стало интересно что именно могло вызвать чувства, так кардинально меняющие внешность человека. Провожая взглядом приблизившуюся к его окнам мегеру, он от нечего делать стал строить всевозможные версии испортивших ей утро обстоятельств. Занятие захватило настолько, что Денис полностью сконцентрировался на женщине, пытаясь угадать, что же на этот раз так испортило ей настроение.
   «Тварь, какая же тварь, – вдруг отчётливо послышался крайне раздражённый женский голос, – ребёнок у тебя заболел? Да мне плевать на твоего выродка. Я тебе, лимита вонючая, за твою жалкую работу деньги плачу. Не-е-ет, – дребезжало в голове ошалевшего Дениса, – выгоню к чертям собачьим. Выгоню и обращусь в нормальное клининговое агентство. Сжалилась над тобой, дура, работу дала, а теперь от собственной добродетели страдаю. Я что, – шипел голос, – сама должна свой мусор выносить? Ненавижу тебя, дрянь поганая».
   Невольно обратил внимание на чёрный пакет, который, часто меняя руки, тащила взбешённая фурия. Понятие того, что звучавшие в голове слова являются не чем иным, как чужими мыслями пришло одновременно с выпавшей из руки чашкой. Звон стекла отвлёк внимание, и цепь чужих мыслей мгновенно оборвалась.
   Обалдевший Денис несколько секунд неподвижно стоял на месте, не в силах справиться с потоком впечатлений. Переварив, вновь попытался сконцентрироваться на дамочке, но образовавшийся в голове сумбур сделать это не позволил. Решил не выпускать её из вида, тем более, что до мусорных контейнеров ей осталось пройти метров тридцать.
   «Если в руках у неё мусор и она сейчас свернёт к контейнерам, – всё больше возбуждаясь, думал Денис, – то тогда… тогда просто вообще, – не нашёл он продолжения собственным мыслям».
   Она не повернула. Не дойдя до контейнеров несколько метров, женщина, не сходя с дорожки, замахнулась и запустила пакет в их сторону. Кувыркнувшись в воздухе, пакет, не долетев до зева контейнера, угодил в его кромку и, лопнув, брызнул разлетевшимся содержимым.
   Кулаки Дениса непроизвольно сжались. Путешествуя по стране с Валентином Леонидовичем, а целью путешествий, как правило, являлись дикие, необжитые места, они часто натыкались на стоянки туристов. Иногда стойбища эти после ухода обитателей мало чем отличались от мусорных свалок. Подобные места в сознании Дениса ассоциировались с мерзкими язвами, оставленными двуногими свиньями на фоне девственно чистой природы. Если хватало времени, Денис неизменно возвращался и, ругая на чём свет стоит нерадивых соплеменников, подбирал, сжигал и закапывал остатки их деятельности. Увиденное только что привело Дениса в несвойственную ему ярость.
   – Стой, крыса, – выпалил он в сердцах, прожигая взглядом спину отправившейся восвояси фурии.
   К его величайшему изумлению, словно услышав его окрик, дамочка застыла на месте.
   «Вернись», – всё ещё вне себя от гнева, мысленно скомандовал Денис.
   Женщина послушно развернулась, шагнула обратно. Не веря собственным глазам, слыша, как от волнения в груди молотит сердце, Денис буквально пожирал её глазами, дожидаясь, пока та доберётся до контейнера.
   «Собери мусор».
   Словно безропотная кукла, женщина нагнулась и принялась голыми руками подбирать и складывать в контейнер рассыпанные помои. Когда вслед за ними туда же отправился лопнувший пакет, Денис стал с азартом экспериментировать дальше.
   Идущие по тротуару прохожие с изумлением наблюдали, как красивая, ухоженная молодая женщина, невзирая на сыплющий с неба дождь, с довольным выражением на лице ползает между контейнерами, собирая и отправляя обратно вывалившийся мусор.
   Когда последний фантик полетел в бак, Денис позволил ей остановиться.
   «А теперь иди домой и никогда не смей оставлять за собой грязь».
   С выражением удовлетворения дамочка зашагала прочь от свалки.
   «Бегом».
   Стоило припустившей женщине скрыться за углом, Денис снял с головы шнурок, медленно опустился на табуретку и какое-то время молча рассматривал его плетение.
   Над вопросами, что это такое, кто и с какой целью это создал и почему шнурок, повредивший разум одного и убивший другого, ничего подобного с ним не сотворил, Денис больше не думал. Рассудив, что нет смысла в тысячный, наверное, раз ломать голову над неразрешимой загадкой, он переключился на мысли иного рода, а именно – что с этим делать? Предположение о том, что замысловатое переплетение ниток не что иное, как ультрасовременные технологии, отверг практически сразу. А учтя, как и откуда шнурок к нему попал, Денис окончательно поставил крест на этой версии. Перебрав множество вариантов, остановился на единственном, способном хоть как-то всё объяснить. К понятиям вроде «магия» и «волшебство» всегда относился как к детским грёзам, но сейчас эти слова заиграли в новом свете. Ответ на вопрос, что со шнурком делать, так и не созрел, но простейший план действий на ближайшее время Денис всё же составил.
   Экспериментировать решился ближе к вечеру. К семи часам, добравшись до гаражных боксов, где покойный Валентин Леонидович арендовал закуток, осмотрел окрестности. Обитателей близлежащего коллектора ещё не было, но Денис нисколько не сомневался, что они появятся. Они появлялись здесь каждый вечер и приблизительно в одно и то же время. Проживающая в коллекторе троица бомжей, женщина и двое мужчин, в завершении каждого дня, насобирав денег на пойло и снедь, обустраивалась на традиционное вечернее застолье. Пирушка из раза в раз развивалась по одному сценарию. Опустошив запас алкоголя, мужчины начинали недвусмысленно посматривать на даму, всевозможными способами стремясь вызвать в той ответную волнительность. Способы не отличались многообразием и в девяноста случаях из ста заканчивались мордобоем.
   Женщине подобное внимание безмерно льстило. Всем своим видом она демонстрировала, что безмерно стесняется, но в то же время готова одарить победителя вниманием и лаской. Победитель же, не долго думая, уводил вожделенную добычу в зловонный коллектор. Победителем всё время выходил один и тот же счастливец. Второму, тщедушному, низкорослому пьянчужке, совладать с рослым собутыльником на памяти Дениса ни разу не удалось. Однако смелости и упорства там было не занимать, и он из раза в раз упрямо бросался в драку.
   Ожидаемая троица наконец-то появилась. Всё шло как обычно, но в финальную часть Денис внёс коррективы. Вместо бесполезного махания кулаками и бездумных наскоков на противника хилый пьянчуга отскочил на несколько метров, подхватил оставленную там Денисом увесистую дубину и что было сил приложил здоровяка по хребтине. Видя, что здоровяк поплыл, Денис приказал бомжу сбить его наземь и пинать ногами.
   Как только команда была исполнена, Денис стянул с головы шнурок и стёр выступившие на лбу капли пота. Это была его первая в жизни победа. Не тщедушного бомжа, а именно его, следящего со стороны и вовремя дающего пьянчуге нужные указания. Денис поразился, насколько уверенно себя ощущал, являясь косвенным участником мордобоя. Он чётко понимал, в какой момент нужно отступить, а в какой ударить. Такого с ним ранее не случалось, и, переполненный восторгом победы, он упустил бомжей из виду, а когда вновь о них вспомнил, то увидел, что нисколько не удивлённый результатами драки дохляк, по-хозяйски обняв даму за талию, ведёт законную добычу в сторону коллектора. Поведение бомжа навело Дениса на мысль, и он решил обязательно прояснить вдруг возникшие подозрения. Когда парочка вернулась и совместными усилиями привела здоровяка в чувство, Денис вновь надел шнурок и приказал дохляку подойти.
   – Ты, смотрю, сегодня герой? – спросил он, стоило тому приблизиться.
   – Да похрен.
   – Я уже не один раз вижу ваши драки, – взялся пояснять Денис, – ты сегодня дрался не так, как обычно, решил сменить тактику?
   – Да сам не знаю, как получилось, – искренне пояснил тот, – просто получилось и всё. А тебе то что за дело? – напустился он вдруг на Дениса, – я тебя тут не первый раз вижу. Трёшься здесь постоянно, Райку нашу решил увести? Ну-ка вали отсюда, а то щас и тебе накидаю.
   Чувствуя, как внутри зарождается паника, Денис, пока ещё был в состоянии, приказал бомжу валить восвояси. Сам же, успокоившись и привычно переварив выплеснутые в кровь потоки адреналина, задумался. Вывод был однозначен: управляемые с помощью шнурка люди уверены, что действуют по собственной воле, факт вмешательства в их действия ими не отмечен. Очередное открытие легло в копилку, а Денис направился прочь от боксов.
   Электричка, тридцать пять минут в метро, и вот он, родной район. Шагая мимо многоэтажек, слыша на фоне несущихся мимо автомобилей шёпот листвы, Денис дышал полной грудью. Задайся он сейчас вопросом, то вряд ли бы припомнил, когда последний раз его настроение было на такой высоте. Впереди замаячили пока пугающие, но всё же горизонты, и Денис был несказанно рад, что его существование вновь приобретает хоть и сильно размытые, но всё же смыслы.
   Навстречу попалась сухонькая старушка с авоськой в руке. Учуяв запах свежеиспечённого хлеба, Денис с наслаждением втянул обожаемый с детства аромат. Рот наполнился слюной. Слыша урчание в животе, вспомнил, что за последние дни практически ничего не ел. Также припомнил, что в холодильнике гуляет ветер, а остатки уплаченных Валентином Леонидовичем денег потрачены ещё на прошлой неделе. Потребность в пище требовала внимания, и Денис быстро накидал нехитрую схему.
   Соседствующий с родным домом продуктовый магазинчик последние три месяца обходил стороной. Обходил с того момента, как работать продавцом там стала дородная нагловатая баба, которая, почему-то сразу невзлюбив Дениса, всё время норовила его обсчитать или обвесить. Присев на бордюр обустроенной возле магазина стоянки, надел шнурок и, прикрыв глаза, вызвал в памяти образ продавщицы. Ни на что особо не надеясь, отдал образу ряд указаний. Закончив, сунул шнурок в карман, принялся ждать. Ведущая в подсобные помещения дверь вскоре приоткрылась. Оттуда, держа в руках битком набитые пакеты, выскользнула наряженная в передник продавщица, воровато оглянулась, поставила ношу перед дверью и незамедлительно скрылась в недрах магазина.
   Дома, раскладывая на столе продукты, Денис довольно потирал руки. Теперь он точно знал, что может управлять людьми, воочию видеть которых совсем не обязательно. Также знал, что проблемы с пропитанием остались позади, и плюс ко всему радовало то, что грымза-продавщица оплатила его пищу из собственного кармана.

   ***
   Ночью опять приснился давешний старик. Старец, как и в прошлый раз, сидел в старом срубе на грубой скамье и молча рассматривал Дениса сквозь прикрытые веки. На первый взгляд сон в мельчайших деталях повторил уже виденный, но различия имелись. Лицо старца, в прошлый раз показавшееся Денису безмятежно спокойным, сейчас едва заметно хмурилось. Почему-то сильно заинтересовало, отчего старик сердится. Денис, как и в прошлый раз, попытался завладеть собой и озвучить вопрос, но что-то неведомое вновь вытолкнуло его из сновидения.

   ***
   Зная, что никаких дел не намечено, а холодильник буквально ломится от продуктов, на улицу сегодня решил не выходить. Пока надсадно завывающий чайник кипятил воду, Денис умылся, нарезал бутербродов. Перекусив и улыбнувшись мысли «да здравствует лень», схватил пульт телевизора и принялся листать каналы. На одном из местных мелькнуло знакомое лицо, и Денис придержал жмущий на кнопку палец.
   Молодой, может на несколько лет старше его мужчина, одетый в строгий костюм, раскладывал перед собой листы бумаги. Камера сдала назад, и в кадр попал массивный круглый стол, за которым сидели несколько мужчин и женщина. По строгой одежде, разложенными перед каждым документами определил, что в прямом эфире транслируется заседание чиновников округа. Сразу вспомнил, почему мелькнувшее лицо показалось знакомым. Внимание к нему привлёк Валентин Леонидович, указав как-то на идущего мимо молодого человека. Валентин Леонидович рассказал, что чиновник работает здесь недавно, но уже имеет немало положительных откликов жителей района. Правильные черты волевого лица, как оказалось, запомнил.
   В тот раз Валентин Леонидович прервался, так и не рассказав, чем именно слуга народа заслужил уважение. Но и без подробностей было понятно – оно стоило парню стараний и пота. От скуки или потому, что стало вдруг интересно, но Денисом полностью завладело занявшее пол-экрана лицо. Раскрыв папку, чиновник прокашлялся и набрал воздуха в грудь. Ожидая первых слов докладчика, Денис буквально впился в экран. В следующий миг вместо покрытого пылью экрана телевизора он смотрел в ярко освещённый зал, на большой круглый стол и сидящих за ним людей.
   Что произошло и чьими глазами сейчас смотрит – понял сразу. Ситуация была схожа с первым сновидением, только в отличие от того раза Денис ничего не чувствовал. Ни запаха, ни звука, ни ощущений от перебирающих бумаги пальцев. Вообще ничего. Денис только и мог, что смотреть туда, куда взглянет докладчик. Тот между тем, уперевшись взглядом в напечатанный на листе текст, монотонно доносил до аудитории смысл написанного. Рассудив, что не пользоваться случаем глупо, Денис решил экспериментировать. Для начала сконцентрировал внимание на глазах. Отвести на секунду взгляд в сторону труда не составило. Затем шевельнул рукой. Порадовала лёгкость, с которой смог это сделать. Будто управляя собственным телом, Денис лишь желал сделать движение, и желание незамедлительно исполнялось.
   Вскоре слушающие доклад люди начали замечать, что докладчик время от времени выдаёт слова и фразы, не имеющие к смыслу доклада никакого отношения. Когда, внезапно прервавшись, чиновник вскочил и трусцой пробежал по залу, на лицах коллег отразилось удивление. Когда, несколько раз присев, затем попрыгав и отжавшись, коллега с возгласом «охренеть» вернулся на место, удивление переросло в подозрение.
   Решив, что пищи для размышлений пока достаточно, Денис потянулся к шнурку, но пальцы лишь проскользили по волосам. Тут же вспомнил, что, опасаясь утерять шнурок, вот уже несколько дней буквально не выпускает его из рук. Снятая с головы верёвка неизменно вязалась на запястье. Сейчас шнурок находился именно там, и сей факт стал настоящим открытием. Опять же в качестве эксперимента Денис приказал себе перенестись обратно, и в тот же миг вернулись ощущения и пыльный телевизор перед глазами.
   «Коллега, – звучал в прямом эфире негодующий голос, – что вы себе позволяете?»
   На этом трансляция прервалась, а на экране замельтешила опостылевшая реклама. Весть о том, что шнурок необязательно каждый раз вязать на голову, конечно, радовала, но в то же время Денис понял, что отчасти потерпел поражение. Он, несмотря на усилия, не смог перехватить управление органами чувств носителя, хотя в том памятном сне с парашютисткой сделал это с лёгкостью. Подивившись, что руководством к действию становятся сновидения, Денис подумал, что ещё недавно, скажи ему кто о подобном, он не задумываясь назвал бы этого человека психом. Усмехнувшись собственным мыслям, принялся соображать, что делать дальше. Придумал быстро.
   Для начала отправился к ближайшему гипермаркету и за пару ходок окончательно завалил холодильник продуктами. Затем заперся на все засовы и, обложившись красочными журналами, устроился на кровати. Дальше пошло-поехало. Денис наугад выбирал в журнале личность, концентрировал на ней внимание и уже в следующий миг взирал на мир чужими глазами. За несколько пролетевших в одночасье дней он воплотил большинство своих, казалось бы, несбыточных мечтаний. В первую очередь посетил орбитальную станцию, где заставил одного из членов экипажа МКС вместо отдыха пялиться в иллюминатор, рассматривая с космической высоты родную планету. Насладившись потрясающим зрелищем, перебрался в группу совершающих восхождение альпинистов. Затем очутился на морском побережье. Эмоции хлестали через край, и, позабыв обо всём на свете, Денис без устали метался по странам и континентам. Перед глазами мелькали мегаполисы, горные хребты, пустыни и каньоны.
   Переварив первые, самые острые впечатления, дал себе сутки отдыха и вновь вернулся к путешествиям. На этот раз к делу подошёл более организованно.
   Целенаправленно пользуясь телевидением и интернетом, он искал носителей из самых разнообразных сфер деятельности и проживал с каждым из них небольшой фрагмент чужой жизни. Прыгал с парашютом, затаив дыхание, следил за мельтешением расплывчатых контуров из салона гоночного болида. Ездил и стрелял из танка, нырял с аквалангом, смотрел вдаль, стоя на мостике атомохода, осматривал ледяные окрестности с борта крадущегося где-то во льдах ледокола.
   В те краткие минуты, когда приходилось отвлекаться на пищу и гигиену, Денис всё больше склонялся к мысли, что жизнь меняется и меняется не в худшую сторону. Найденная на дне Угры верёвка настолько раздвинула рамки его серых будней, что он, произносивший имя бога лишь в связке с бранью, совершенно искренне поблагодарил создателя за дар, попавший в его руки.
   Спеша продолжить знакомство с неведомым доселе миром, Денис надумал осуществить ещё одно давнее желание. Решив, что пришло время поближе познакомиться со стрелковым оружием, не стал откладывать задуманное в долгий ящик. Выбрав в качестве носителя одетого в камуфляж мужчину, чьё улыбчивое лицо взирало с обложки одного из журналов, Денис сконцентрировался. В следующий миг мир перевернулся.
   В уши ворвался дробный грохот, стоны и злобные выкрики на чужом гортанном языке. Темнота. Поняв, что глаза носителя закрыты, Денис пожелал их открыть. Вяло, с непонятной задержкой, глаза открылись, но тут же закрылись снова. Мысленным усилием открыл их вновь и, видя расплывчатую, забитую слезами картинку, понял, что глаза припорошены пылью. Рука, так же медленно повинуясь, утёрла лицо, и Денис попытался проморгаться. Просторная, заполненная оседающей пылью комната, на полу которой он лежал, встретила бетонными, частично разрушенными стенами. Зрение прояснилось, однако муть в глазах осталась, и Денис вновь потянул к лицу руку, а поднеся, просто остолбенел. Большой палец оказался напрочь оторванным, указательный держался на лоскутке кожи, остальные представляли кровавое месиво, сквозь которое виднелись белоснежные осколки размолотых костей. От неожиданности и испуга Денис попытался вскочить на ноги, но тело носителя, едва начав движение, отказалось повиноваться.
   Откуда-то сбоку послышался неразборчивый окрик, шум приближающихся шагов, и над лежащем на полу Денисом нависло молодое худощавое лицо. Губы подошедшего презрительно кривились, в глазах холодное равнодушие. Только сейчас обратил внимание, что торс одетого в джинсы и чёрную футболку парня перетянут ремнями разгрузки, а на плече висит автомат. Что-то выкрикнув и пнув его в бок, парень присел рядом на корточки. Протянув руки, принялся возиться с застёжкой одетого на Денисе бронежилета. Что-то не получилось, и он рывком повернул израненного пленника со спины на бок.
   В поле зрения попало усыпавшее бетонный пол выбитое из стен крошево, обильно усеянное всевозможным хламом и стрелянными гильзами. Среди них Денис рассмотрел измятые, истерзанные пулями и осколками тела солдат, одетых в ту же форму, что была на нём. Переведя взгляд выше, в пыльном мареве разглядел, как в дальнем углу пеналообразного помещения несколько разношёрстно одетых вооружённых мужчин остервенело избивают двоих имевших несчастье угодить в плен солдат. Выплеснув первые порывы ярости, они пинками и прикладами заставили солдат подняться на ноги.
   Глядя на изувеченных, истекающих кровью пленников, на их распухшие, рассечённые ударами лица, Денис, наверное, впервые в жизни испытал подобие жалости к представителям собственного вида. Когда один из бандитов под одобрительные возгласы подельников выхватил нож и наживо отсёк одному из пленников ухо, случилось то, чего Денис никак не ожидал.
   В повседневной жизни это случалось постоянно. Каждый раз, когда кто-либо проявлял в его сторону агрессию, Дениса неизменно охватывал парализующий разум ужас, справиться с которым он так ни разу и не смог. Так повторялось из раза в раз и приводило к тому, что рослый и неслабый физически Денис даже перед малорослым подростком трясся как осиновый лист, не в состоянии ответить даже на малейшую угрозу. Являлось ли это следствием регулярных избиений в детстве или генетическим отклонением рода, Денис не знал. Знал другое: когда это происходит, он полностью теряет способность здраво мыслить и сопротивляться.
   В состоянии контакта с носителем подобное случилось впервые, но это было полбеды. То ли от стресса, то ли по каким другим причинам, но Денис резко, буквально вмиг, начал чувствовать тело носителя. К ужасу и панике прибавилась оглушительная боль. Болело всё. Раздробленная кисть, перебитые ноги, живот, в который по ощущениям воткнули и медленно вращали раскалённый клинок.
   С губ Дениса сорвался стон, который сразу привлёк внимание остальных участников расправы. К нему подскочили двое и, что-то гортанно выкрикнув всё ещё копающемуся с застёжкой жилета парню, схватили его за руки и волоком, обогнув сбитую с петель дверь, потащили к выходу.
   Собирая остатки воли, Денис пытался прервать контакт с носителем, но ничего не получилось. Концентрации явно не хватало, а леденящие разум волны паники и боли не способствовали процессу.
   Жаркое, застывшее в зените Солнце немо взирало на истерзанную тяжёлым боем местность. На разбитый блокпост, на десятки вооружённых людей, потрошащих карманы и амуницию павших на улице солдат. Взирало на догорающий неподалёку танк и группу вооружённых, разношёрстно одетых людей, волоком вытащивших на дорогу раненого офицера.
   Стонущего Дениса пинками перевернули на бок. К нему, держа в руке длинный тесак, подошёл тот самый молодой парень в футболке и джинсах. Схватив Дениса за волосы, он оттянул назад его голову и с тем же безразличием в глазах перерезал горло.

   ***
   Следующие несколько часов провёл, не вставая с постели. Он просто лежал, невидящим взором уткнувшись в дальний угол московской однушки. Время от времени Дениса сотрясала крупная дрожь, берущая начало где-то внизу позвоночника и электрическим разрядом раздавалась по всему телу. По щекам до сих пор катились слёзы, рот часто кривился в нервной зевоте. Случившаяся сразу по возвращении истерика давно закончилась, но овладевшая им апатия напрочь отбила желание не то что шевелиться, но даже думать, вкладывая в мысли хоть какой-то направленный смысл. Мысли текли сами, попеременно бросая Дениса то в леденящие кровь воспоминания, то заставляя думать, что изречение о «бесплатном сыре» имеет твёрдое основание.
   Только к вечеру мало-мальски взял себя в руки. Первым делом снял с запястья шнурок и сбросил его на пол. Затем отыскал тот самый журнал и всмотрелся в обложку. «Сирийская Арабская Армия» гласил заголовок. Ниже под фотографией недавно казнённого офицера красовалась надпись «Защита и опора Сирийского народа».
   – Земля тебе пухом, – ещё раз всмотревшись в смотрящее с обложки улыбчивое немолодое лицо, едва слышно прошептал Денис.
   Сварив кофе, уселся за кухонный стол и принялся подробно осмысливать пережитое. В том, что произошло, винить мог только себя, точнее, собственную, так мешающую в жизни психологическую особенность. С другой стороны, понял, что ещё на шаг приблизился к пониманию того, как шнурок работает. Припомнив прошлые контакты, построил версию, что побудителем полного слияния, включая и органы чувств, является не что иное, как собственные эмоции, от остроты которых зависит глубина и степень контакта.
   Первая более-менее внятная мысль, посетившая сразу после пережитого кошмара, просто вопила о необходимости избавиться от шнурка. К этому был близок и даже какое-то время держал шнурок над бездной мусоропровода. Передумал в последний момент. Сейчас, успокоившись и попивая кофе, Денис радовался, что не поддался сиюминутному порыву.

   ***
   Подтвердить или опровергнуть предположение по поводу силы эмоций решился к вечеру следующего дня. Хотел воспользоваться интернетом, но, вспомнив, что финансы поют романсы и выбраться на улицу всё равно придётся, прикрыл за собой дверь квартиры. Добравшись до станции «Водный стадион», взял такси. Выехав за МКАД и проехав по Ленинградскому шоссе несколько километров, внушил таксисту остановиться и ждать на обочине. Сам же, нырнув в растущий вдоль дороги подлесок, направился в сторону давно заброшенного и разграбленного ангара.
   Что именно способно вывести на пик эмоционального всплеска – Денис знал прекрасно. В его жизни было два пункта, неизменно вводящие его в это состояние. Вторым из них были женщины, но в отличие от чувства угрозы, которая просто парализовала способность двигаться, женщины несли Денису совсем иные переживания.
   В юном возрасте, когда подростки только-только начинают засматриваться на представителей противоположного пола, Денис не стал исключением. Так же, как и сверстники, он жаждал ответной реакции и, как-то влив в себя пива для храбрости, предложил одной из одноклассниц поход в кинотеатр. В ответ получил презрительный и категоричный отказ. На следующий день над ним издевался весь класс. Унижения и смешки слышал и спустя месяцы. Мальчишки и девчонки не упускали случая посмеяться над «озабоченным» эпилептиком, которому, прежде чем домогаться девчонок, не мешало бы взглянуть на себя в зеркало. Издёвки эти в большинстве случаев носили беззлобный характер, но Денис воспринимал их крайне болезненно. И без того развитый комплекс неполноценности получил новое направление и стал быстро прогрессировать. Сначала он их просто ненавидел, всех до единой, ненавидел зло и люто. Женщина в его понимании неизменно ассоциировалась с собственным унижением и источником ранящих душу насмешек. Много раз рисуя в голове красочные образы, Денис мысленно мстил этим созданиям, придумывая самые изощрённые наказания. Куда подобные мысли могли завести – не думал, но в возрасте семнадцати лет Денис наткнулся на документальный фильм о маньяке, в котором видный деятель психологии дал очень чёткий портрет формирования психики женоненавистника. Денис был огорошен тем, насколько схожи его мысли и чаяния с взглядами и поступками кровавого убийцы. Фильм спровоцировал лавину открытий и в конечном итоге заставил Дениса взглянуть на себя глазами той самой, так немилосердно унизившей его девочки. Картина вышла крайне неприглядная, и Денис понял, что среди множества претендентов он в глазах противоположного пола по праву являлся последним кандидатом на отношения. Злость и ненависть к женщинам постепенно сошли на нет, но в остальном факт осознания не сыграл особой роли. Денису, как и прежде, становилось дурно от одной только мысли от близости с женщиной. Все эти годы он страстно желал этой самой близости, но собственная психика даже на самые невинные к нему обращения противоположного пола реагировала всегда до боли одинаково. Дениса охватывало такое волнение, что он не то что ответить, слова вымолвить был не в состоянии. Он заикался, потел, краснел, переваривал реки адреналина, но даже взять девушку за руку сил в себе так ни разу и не нашёл. Уже обладая шнурком, Денис несколько раз порывался хоть таким образом познать близость с женщиной, но каждый порыв сковывала такая буря эмоций, что воплотить задуманное до сей поры так и не решился.
   Сейчас, шагая к устроенной в заброшенном ангаре по старинке работающей точке, Денис сильно нервничал, однако, помня о пережитом кошмаре, надеялся, что на этом фоне сможет противостоять вывиху собственной психики.
   – Девочки, пятнадцать тысяч, построились, – долетел до ушей звонкий женский голос.
   Тенью преодолев ещё несколько метров, Денис слился с деревом, всмотрелся. Сквозь пыльную листву кустарника увидел выложенную из плит площадку, возведённое рядом полуразрушенное строение и два десятка нескромно одетых девиц, выстроившихся перед заехавшим на край площадки легковым автомобилем. Спустя несколько секунд округу вновь огласил голос, и из полуобнажённого строя к машине шагнула темноволосая девушка. Рассмотрев её лицо, Денис не стал медлить и в следующую секунду, цокая по бетону каблучками, уже шагал к машине клиента. Подойдя с водительской стороны, девушка-носитель остановилась и заглянула в лицо покупателю.
   – Ну что, красавица, поедешь со мной? – ещё раз с ног до головы осмотрев приобретение, задал вопрос худощавый пожилой мужчина.
   – Обижать не будешь? – спросила та в свою очередь.
   Лицо мужчины расплылось в дружелюбной улыбке.
   – Что ты, красавица, как можно?
   Увидел всё, что хотел. Прервав контакт, Денис вернулся и заставил таксиста вести его к дому. Спустя полтора часа, миновав пару дорожных заторов и прихватив имеющуюся у водителя наличность, Денис переступил порог собственной квартиры.
   Там, не дав себе времени на сомнения, сконцентрировался на отпечатанном в памяти образе и в следующую секунду обнаружил себя выходящим из душевой кабины.
   Впервые в жизни Денис оказался столь близко с особой противоположного пола. В голове звенело, на миг показалось, что потерял сознание. От сильнейшего, на грани с испугом волнения спёрло дыхание. Стремясь избежать приступа страха, Денис сконцентрировал внимание на широких ладонях, которыми носитель гладил девицу. Отвлечься получилось слабо, и именно в этот момент случилось то, ради чего всё затевалось.
   Ощутив податливую плоть, чувствуя жар близкого тела, слыша тяжёлое дыхание, Денис едва не лишился сознания. Мысли начали привычно путаться, звон в голове прибавил тона. Пока ещё был в состоянии соображать, Денис заставил себя вспомнить, какого ужаса натерпелся в облике сирийского офицера. Сравнив, принялся убеждать себя, что здесь всё проще и безопаснее. Помогло: испуг и волнение постепенно растаяли.
   Через несколько минут, с блаженной улыбкой на устах валяясь в собственной квартире на собственной постели, Денис жалел об одном. Об отсутствие сигареты. Он не курил, дым табачный не переносил на дух, но навязанные стереотипы настойчиво склоняли к мысли о сигарете после секса.
   Утром, стоя у ворот в ожидании такси, девушка, видя, как вышедший следом Денис протянул ей несколько дополнительных купюр, довольно заулыбалась.
   – Сколько тебе лет, котик?
   – Пятьдесят четыре, – озвучил Денис данные паспорта хозяина дома.
   – Что, длительное воздержание?
   – В смысле? – не понял Денис.
   – Да ты будто девственности сегодня лишился, ненасытный, как подросток.
   – Да есть немного, – смутился Денис, – извини, если что не так.
   – Всё так, – махнула она деньгами, – всё покрыто.
   Уже сделав несколько шагов в сторону притормозившего автомобиля, она остановилась и повернулась к Денису.
   – Визитку на столике оставила, надумаешь – звони.
   Спустя две недели в сфере интимных дорожных услуг поползли слухи, что на одной из подмосковных точек завёлся ненасытный, но крайне щедрый любовник, являвшийся девушкам в самых разных обличиях.

   ***
   Пару следующих недель, в те редкие часы, когда Денис беспробудно спал между этапами сексуального марафона, ему каждую ночь снился один и тот же сон. Красочный, детальный, он из раза в раз повторялся в мельчайших подробностях и приводил Дениса в рубленую избу к неизменному старцу. Сон каждый раз обрывался на одном и том же месте, но последние несколько дней всё шло по-другому. Как только Денис по привычке пытался взять над собой контроль, сновидение не прервалось, а плавно перетекло в другое, явив Денису многоэтажное серое здание.
   Вечерело. Денис шёл по тротуару вдоль огораживающего это самое здание замысловатого кованого забора. Дойдя до распахнутых ворот, миновав ухоженный дворик, он входил внутрь и оказывался в просторном, многолюдном холле. Народ толпился напротив стеклянной, поделённой на секции перегородки, в каждой из которых за компьютерами сидели полтора десятка служащих. В каждом таком сновидении Денис кожей чувствовал, что рядом кто-то идёт, но сколько не пытался обернуться и посмотреть, кто именно, так ни разу и не смог. Двигался всё время по одному маршруту, мимо низких диванчиков для ожидающих, к третьему справа окну, за которым немолодая женщина, завидев Дениса, из раза в раз повторяла, что им надо подписать бумаги. Денис пытался спросить, почему им, когда он пришёл один, но женщина непонимающе смотрела ему за спину, и на этом сновидение каждый раз обрывалось.
   Сегодня, к его немалому удивлению, второй раз за ночь оказался в старой рубленой избе напротив сидящего за столом старца. Лицо старика, хмурящееся от сновидения к сновидению всё больше, сейчас выражало почти что злость. Старец как обычно сквозь прикрытые веки буравил Дениса взглядом, а тот как всегда пытался перехватить управление и задать ему вопрос. На этот раз всё вновь изменилось. Губы старца разомкнулись, и под низким сводом избы послышался на удивление моложавый голос.
   – Время пришло, – словно констатируя непреложную истину, изрёк старец.
   Выждав несколько секунд, коротко добавил.
   – Пора.

   ***
   Проснулся от навалившейся дурноты. То не было связано с психологическим состоянием, сбой дала физическая оболочка. Тяжело, прерывисто ухая, сердце, будто на последнем издыхании, гнало по сосудам кровь. В ушах звенело, по телу струилась слабость. Ладони и лоб покрылись испариной, Дениса бросало то в жар, то в холод. В дополнение ко всему почувствовал головную боль и сильнейшую тошноту, заставившую сползти с кровати и на трясущихся ватных ногах отправиться к унитазу. Не помогло. Шли часы, а Денису становилось хуже и хуже. Ближе к полудню начал терять сознание. Он, будто в горячечном бреду, то валился в мутную бездну, то вновь выныривал в явь. В очередной раз придя в сознание, решился вызвать скорую.
   Схватив трубку, увидел надетый на запястье шнурок, с которым вообще не расставался и уже воспринимал его как часть собственного тела. Расценив, что тащить шнурок в больницу не стоит, решил припрятать его дома. Стоило снять, как дурнота и слабость резко сошли на нет. Денис вмиг почувствовал себя бодрым, здоровым человеком.
   – Опа-па, – почесав макушку, с опаской глядя на шнурок, неприятно удивившись, выдохнул он.
   Это была новость. Дискомфорта от контакта со шнурком до сего дня Денис не испытывал. Используя возможности шнурка, он почти себя убедил, что тот есть подарок судьбы, данный ему в качестве компенсации за все пережитые боль и унижение. На деле оказалось не так.
   «Ещё эти странные сны, – полезли в голову мысли, – ведь они точно что-то значат, вопрос – что именно, и вообще, дальше-то что делать?»
   Ещё вчера он знал, что будет делать, а делать собирался то, что делал последние две недели. Поняв, что сладкой халяве пришёл конец, расстроился и начал думать. Пришёл к тому, к чему пришёл в первый день знакомства со шнурком, а именно к необходимости найти о нём информацию. Разобраться, что это такое, с какой целью создано и почему шнурок одних убивает, а другим даёт колоссальные способности. В сети подобной информации не нашёл, требовались иные источники. Позабыв о запланированном походе к проституткам, засобирался в центральную библиотеку.
   Уже стоя на лестничной площадке и собираясь вставить ключ в замочную скважину, вдруг замешкался. Он настолько сжился со шнурком, чувствовал с ним себя настолько защищённым, что расставание даже на несколько минут стоило значительных усилий. Без мощи шнурка в преддверии выхода на улицу Денис почувствовал себя настолько несчастным и голым, что вернулся в квартиру, схватил вожделенную верёвку и лихорадочно обмотал ей запястье.
   – Будь что будет, – бубнил он под нос, – поплохеет – сниму.
   Выждав несколько минут и не почуяв дурноты, перевёл дыхание. После нарисовал в воображении образ бабушки Лены, соседки, которая ещё минуту назад гремела за стеной посудой. Внушил ей действие и с замиранием сердца принялся ждать. Спустя секунду в стену три раза стукнули.
   – Работает, – выкрикнул в голос от переизбытка чувств.
   Проведя ещё пару незначительных экспериментов, успокоился окончательно. Остановившись на мысли, что причиной недомогания послужил не шнурок, а возможно, некачественные продукты, тут же отложил поход в библиотеку и вернулся к намеченным планам. Увы. Стоило представить образ намеченной на сегодня женщины, как в черепной коробке полыхнуло болью. Сдёрнул шнурок, боль прошла. Вывод напрашивался сам собой. Стремление к разврату тут же померкло, мысли вновь свернули на просвещение.
   – Иду в библиотеку, – словно обращаясь к кому-то живому, вслух сказал Денис и вновь обмотал шнурком запястье.
   Ничего не случилось.
   – Значит, к проституткам нельзя, а в библиотеку добро пожаловать? – глядя на запястье, задал он безответный вопрос, – интересно.
   Город встретил привычной суетой. Навстречу топающему к метро Денису неслись автомобили. Озабоченные радостями и невзгодами, мимо шагали люди. Денис с интересом смотрел в лица прохожих. Кто-то, не скрывая нетерпения, спешил по неведомым, но, судя по довольной физиономии, приятным делам, кто-то мёл асфальт, кто-то гулял, а кто-то охранял покой и тех, и других. Жизнь била ключом, и даже пернатые, прячась в густой листве деревьев, втянувшись в суетливый городской ритм, забавно голосили, оглушая окрестности звонкими трелями.
   Наверное, впервые в жизни, шагая по улицам города, Денис ощущал себя полноценным членом этого общества. Странный артефакт, странным путём попавший к нему в руки, наполнил его бездарное существование смыслом, и это в глазах Дениса сравняло его с остальными. То, что шнурок пытается им управлять, сперва расстроило, но, подумав, Денис утвердился во мнении, что сие не так уж и плохо. Ощущая себя частью пока неведомого, но без сомнений высшего плана, преисполненный чувством значимости, он без стеснения смотрел в глаза идущим навстречу людям.
   Станция метро «Библиотека имени Ленина». Предъявив читательский билет, оказался в храме чтения, где и надеялся найти ответы. Обрисовав двум пожилым женщинам-консультантам, какая информация нужна, выслушав рекомендации, составив запрос, отнёс его на стол приёма требований. Получив книги, расположился в читальном зале. К закрытию библиотеки успел бегло просмотреть три из четырёх заказанных книг. Нужной информации не нашёл. Был более чем уверен, что не найдёт и в четвёртой, но на всякий случай решил прихватить её с собой. Подхватив со стола книгу, не таясь отправился вон из зала. Стоило сделать несколько шагов, как его окликнули.
   – Молодой человек, – спешила к нему смотрительница зала, – книги выносить строжайше запрещено. Ведь вы у нас не первый раз? Должны бы знать.
   – Извините, – буркнул Денис, а сам тем временем дал старушке установку забыть и отвалить.
   – Мы закрываемся через двадцать минут, – как ни в чём не бывало гнула та свою линию, – время для просмотра ещё есть.
   То был тот редкий случай, когда шнурок был бесполезен. Денис не знал, как и почему, но время от времени попадались люди, войти в контакт с которыми никак не получалось.
   – Спасибо, – поблагодарил за заботу Денис и вернулся на место.
   Пошёл другим путём. Через несколько минут тренькнул телефон, и директор музея лично сообщил служащей, что капитан Федеральной Службы Безопасности Денис Шепельнов имеет полномочия на вынос нужной ему литературы.
   – Вы бы сразу сказали, кто вы, – огорошенная несовместимостью его внешности и чина, оправдывалась старушка, – и проблем бы тогда не возникло.
   – Много будешь знать – быстро состаришься, – одёрнул ровесницу Ильича Денис и, сунув книгу за пазуху, направился к выходу.
   С охраной проблем не возникло, но стоило Денису покинуть здание библиотеки, как проблемы возникли с собственным кишечником. Пройдя несколько десятков метров и окончательно поняв, что до дома никак не дотянет, Денис начал крутить головой в поисках отхожего места. Свернув в попавшийся на пути ресторанчик, под подозрительным взглядом администратора, проводившего похожего на бомжа посетителя к дверям клозета, Денис нырнул в вожделенную кабинку. Спустя пару минут, моя руки и понимая, что жизнь действительно прекрасна, Денис услышал щелчок дверного замка. Подумав, что не один он сегодня страдает расстройством, Денис повернулся к вошедшему и посторонился, чтобы пропустить мужчину к кабинке.
   Дальше всё произошло настолько быстро, что не успел даже испугаться. В руке коренастого, одетого в строгий костюм немолодого мужчины блеснуло жало ножа, и два сильнейших удара в живот согнули Дениса пополам. Лишь после того, как за убийцей закрылась дверь, организм выдал привычную на угрозу реакцию. Дикий ужас парализовал разум оседающего на кафельный пол Дениса.
   Сколько времени провёл, борясь с приступами паники, сказать не мог, но, судя по тому, что в туалет никто не заглянул, немного. Трясущимися руками вытащив из-за пазухи почти пробитую в двух местах книгу, Денис какое-то время бездумно таращился на исковерканную обложку.
   Скачущие мысли постепенно выстроились в подобие порядка, и Денис почему-то чётко осознал, что этот человек не искал случайную жертву, а пришёл именно по его душу. В отличие от привычного ступора, поднявшаяся после нежданного открытия волна паники подстегнула к действию. Денис вывалился из туалета и, едва не сбив с ног администратора, выскочил на улицу. Озираясь по сторонам, устремился в сторону метрополитена. В одном из припаркованных неподалёку автомобилей хлопнула дверь. Оглянувшись, Денис встретился с удивлённым взглядом выскочившего из машины убийцы. Теряя остатки рассудка, Денис что было мочи помчался к метро.
   Не разбирая дороги, сбив двух прохожих и стойку с журналами, он, не смея обернуться, стремглав уходил от преследования. Лишь завидев у входа в метро сотрудников ППС, позволил себе остановиться. Ловя ртом воздух, присел на корточки неподалёку от входа. Немного отдышавшись, завертел головой и тут же увидел стоящего метрах в двухстах, просеивающего окрестности взглядом убийцу. Словно почуяв его взгляд, он обернулся. Не обращая внимания на огромное количество народа, рванул к Денису.
   То ли приступ страха, то ли что-то ещё, но вместо того чтобы свалиться на асфальт и сжаться в комок, Денис собрался с мыслями и постарался перехватить управление телом убийцы. Совершенно неожиданно вместо привычного контакта в голове взорвался ледяной ком, и Дениса вышвырнуло из чужого сознания. Такого с ним ещё не случалось. Цепляясь за остатки разума, он в поисках лазейки завертел головой и вновь наткнулся на патрульных. Решение созрело само собой. Завладев телом полицейского, Денис сдёрнул с плеча автомат и, не целясь, открыл огонь в сторону убийцы.
   Заслышав выстрелы, находящиеся поблизости люди рванули в стороны. Под их прикрытием Денис проскользнул в метро. Он не видел, как лейтенант полиции, держа в руках ещё дымящийся автомат, растерянно смотрит в сторону корчащихся на асфальте раненых и убитого им человека.

   ***
   Дома, заперевшись на все засовы, Денис упал на кровать. Его до сих пор трясло, ростки страха то и дело пытались перерасти в очередную истерику, но первое в жизни сопротивление агрессии дало всходы, и Денис, хоть и с трудом, но сдерживал провал в неконтролируемое состояние.
   Стремясь хоть как-то отвлечься и привести мысли в порядок, он включил телевизор и тут же нарвался на репортаж о стрельбе у станции метро.
   Молодой, с ошалевшими от произошедшего глазами лейтенант, доставленный в ближайший отдел полиции, давал сбивчивые показания.
   – Значит, вы подтверждаете, что, не имея на то оснований, открыли стрельбу в районе станции метро «Библиотека имени Ленина»?
   – Да, – придержав скованными наручниками руками нервно дёргающуюся челюсть, обречённо выдавил лейтенант.
   – Почему?
   – Не знаю, – повернув пергаментно-бледное лицо в сторону камеры, ответил страж порядка, – сам не понимаю, начал стрелять, а зачем – не знаю.
   На этом трансляция из отдела прервалась, а на экран вывели съёмку с мобильного телефона одного из очевидцев.
   – Почему, почему? – шёпотом перефразировал Денис следователя, – жизнь он мне спас, вот почему, – невесело усмехнувшись, добавил, – вопрос в том, от кого?
   Версия, что случайно нарвался на маньяка, не выдержала критики.
   «Будь то маньяк, – размышлял Денис, – то вряд ли после неудачной попытки в туалете он на глазах сотни людей вновь бы за мной погнался. Это что-то другое, а учитывая, как прервалось слияние, – вспомнив сковавшую разум непроницаемую стужу Денис поёжился, – он какой-то другой, не как все, и пришёл он, скорее всего, именно за мной. Точнее, за шнурком. Ну а если за шнурком, почему просто его не забрал, почему хотел меня убить? Ещё эти сны, – отвлёкся Денис от неразрешимых вопросов, – этот дед со своим „время пришло и пора“. Блин, голова кругом. Что пришло, куда пора, зачем?»
   Вскоре дошёл до вопроса собственной безопасности. В деталях вспомнив покушение, сразу вывел, что при неожиданном нападении шнурок ему не помощник.
   «Тем более слияния с киллером не получилось, – перебирал он факты, – если на меня кто-то охотится, то вряд ли получится и со следующим».
   В том, что обращение в полицию закончится в лучшем случае палатой дурдома, Денис не сомневался. Исключив полицию, задумался над тем, к кому можно обратиться. Долго думать не пришлось. Людей, которые хоть как-то ему помогли, было двое. Один из них скончался, оставив Денису в наследство тот самый шнурок, а второй…
   – А что, – приободрился Денис, – можно попробовать.
   Лицо отбившего его от стаи подростков запомнил в деталях.
   «Зовут Сергей, – вспоминал Денис, – он говорил, что недавно освободился. Что жена выставила из дома. Да и вообще, вроде не робкого десятка дядя. Чем чёрт не шутит, может, и выгорит».

   ***
   Слияние прошло в кромешной темноте. Поняв, что клиент спит, перехватил управление и открыл глаза. Дениса никогда особо не заботило, как он выглядит, и тем более обшарпанная обстановка собственной квартиры, но то, что увидел, открыв глаза, даже его повергло в крайнюю степень брезгливости. Комната, в которой он валялся на постеленном на пол прожжённом ватном одеяле, больше походила на мусорку.
   Обшарпанное, с пыльными, потресканными стёклами окно было самым приличным из того, что Денис увидел, оглядевшись по сторонам. Грязные бетонные стены с лохмотьями давно переживших свои лучшие годы обоев, закопчённый потолок с увенчанным лампочкой проводом в центре. Среди бутылок, куч валявшегося на полу хлама и остатков протухшей пищи ползало множество тараканов. Подобие серванта с разбитым витражом и перекошенными дверцами тоже не осталось без внимания насекомых. Они были повсюду. И в паутине, обильно опутавшей потолок и углы комнаты, и на перекошенном, просиженном кресле, валявшемся возле такого же обшарпанного стола.
   Осознав, что насекомые ползают и по валявшемуся на полу носителю, Денис вскочил на ноги.
   Взору открылась столешница с остатками недавней попойки, и Денису стало дурно. В тарелках, среди остатков пищи, резвились мухи и тараканы. В тех же тарелках валялись жжёные спички и затушенные окурки. Бычки валялись и на залитой густой жижей столешнице. Здесь же стояла закопчённая кастрюля с остатками варева, которое назвать пищей не повернулся бы язык. Представив, какой в жилище запах, Денис ощутил столь жгучее отвращение, что всплеск эмоций послужил сигналом к полному слиянию.
   Комната немедленно раздвоилась. Дениса повело назад, и, сделав шаг, он упёрся спиной в прохладную стену. Чувствуя, как по ноге кто-то ползёт, Денис опустил взгляд и обнаружил, что стоит в одних трусах, а по бедру ползёт здоровенный таракан. Потянулся, чтобы стряхнуть насекомое, затея оказалась опрометчивой. Пол рванул навстречу, руки инстинктивно двинулись вперёд, но импульсы мозга запоздали, и Денис со всего маху упёрся лбом в грязные доски пола.
   По напрочь сбитой координации, по мерзкому, иссушающему привкусу во рту Денис определил, что носитель мертвецки пьян. С неимоверным трудом поднял тело носителя на ноги, но это лишь усугубило положение. Голова поплыла, желудок свело судорогой, и из тела хлынули остатки недавнего пира. Его вновь повело. Падая, Денис с грохотом смёл стол и рухнул на валявшееся вверх ногами кресло.
   – Ты, козёл, – тут же услышал хриплый, раздавшийся из соседней комнаты голос, – чё там гремишь?
   В дверном проёме возникло пропитое полураздетое существо, в котором Денис признал женщину только по обнажённым обвисшим грудям. Сверкавшая свежими синяками, распухшая от пьянства рожа высокомерно скривилась и выдала в его сторону очередную порцию сиплых ругательств.
   – Тебя, козла, пожить пустили, сжалились над тобой, а ты, дрянь, заблевал тут всё да ещё мебель ломаешь. Или давай водки тащи или пошёл на хрен отсюда.
   – Светка, – послышался из-за стены мужской полупьяный голос, – ты чё там разоралась? Иди сюда.
   – Да этот тут, приятель твой, стол разломал.
   – Хрен с ним, встанет – починит. Чё ты на всю ивановскую пасть раззявила?
   – Хочется, вот и раззявила.
   – Иди сюда сказал, а то встану и рыло тебе на бок поверну.
   – Да пошёл ты, – огрызнулась Светка, но тем не менее быстренько вымелась из комнаты.
   Поняв, что и ему задерживаться здесь не стоит, Денис прервал слияние и, проворочавшись, до полуночи забылся тревожным сном.

   ***
   Проснулся за полдень. Прикинув, что времени прошло достаточно, решился повторить вчерашнюю попытку.
   Сергея застал на железнодорожном перегоне, занятого в составе бригады грузчиков разгрузкой товарного вагона. Обрадовавшись, что тот в трезвом уме и здравом рассудке, Денис приказал ему бросить мешок и, внушив, что и как следует сделать, отправился на кухню готовить завтрак. Спустя три часа в дверь постучали.
   – Привет, эпилептик, – будто обрадовавшись встрече со старым другом, расцвёл Сергей в улыбке, – ну что, чмо болотное, как поживаешь? – добавил он и, отодвинув слегка потерявшегося Дениса, прошёл в коридор.
   Беспардонно обследовав квартиру, Сергей обратил взор на её хозяина.
   – Неплохо ты устроился.
   – В сравнении с тем местом, где ты сегодня ночевал, можно сказать, дворец, – ответил Денис, – здесь даже тараканов нет, – добавил он, ожидая от гостя реакции.
   Не дождался. Вместо того, чтобы задать очевидный, по мнению Дениса, вопрос, Сергей уселся в скрипнувшее кресло и спросил совершенно о другом.
   – Я отчего-то не припомню, мы с тобой дела какие делать собирались?
   – Собирались, – подтвердил Денис, – я – говорить, ты – слушать.
   – Во как? – поползли вверх брови Сергея, – ну, говори, слушаю.
   Рассказал всё. Рассказал, как шнурок попал к нему в руки, о попытке суицида, о казни сирийского офицера, проститутках и, конечно, о вчерашнем на себя покушении.
   – Значит, мент этот, людей вчера пострелявший, это, типа, ты был? – откинувшись на спинку и более чем загадочно посмотрев на Дениса, поинтересовался Сергей.
   – Да, это я стрелял.
   – Значит, ты теперь вроде господа бога, а люди выполняют любое твоё пожелание?
   – Выполняют, но не все. Если контактёру до десяти лет – :слияние вообще невозможно, с десяти до двенадцати – с единицами, дальше процент растёт, с людьми за тридцать-тридцать пять вообще просто, но бывают и исключения.
   – Типа, кто сколько в жизни накосорезил, тот так тебе и подчиняется, я правильно понял?
   – Я как-то об этом не думал.
   – Странно, что не думал, – заявил Сергей, – бабки у тебя есть?
   – Что? – переспросил Денис.
   – Деньги, говорю, есть у тебя?
   – Есть немного.
   – Ну вот и дай мне рублик на дорогу и ещё пару, так сказать, в благодарность за помощь. Если, конечно, считаешь нужным, – добавил он.
   Взяв из рук молча доставшего деньги Дениса купюры, Сергей поднялся из кресла.
   – Тебе, Денис, в дурку надо, – сказал он своё напутственное слово, – к врачу сходи и всё, что я сейчас слышал, подробно ему повтори.
   Выйдя в коридор, Сергей обернулся и вскинул ладонь в прощальном приветствии.
   – За деньги спасибо, выручил реально. Разбогатею – верну. Всё, пока, привет зелёному свисту.
   Дождавшись, когда Сергей возьмётся за ручку, Денис вернул его обратно и усадил в кресло.
   – Передумал что ли? – спросил он, стоило тому понять, что уйти не удалось.
   Спустя какое-то время Сергей вскочил и, угрожающе сжав кулаки, шагнул к Денису.
   – Ты что, пёс, в башке моей ковыряешься, – накинулся он на вдруг съёжившегося парня.
   Неподдельный ужас в глазах вдруг осевшего на колени придурка остановил Сергея.
   Дождавшись, когда тот отдышится и поднимется на ноги, задал вопрос ещё раз.
   – Конечно копаюсь, а как бы ты здесь оказался?
   – Ну да, – на секунду задумавшись, выдавил Сергей, – а сцена с коленоприкладством – это что?
   Денис рассказал.
   – Ничего не могу с собой поделать, – закончил он историю, – так дурно становится, что ни рукой, ни ногой шевельнуть не могу, вот и получаю постоянно.
   – То есть ты вообще никакой?
   – В плане драки да. Хотя последний раз с мыслями собраться получилось.
   – Неплохо у тебя получилось, – скривил Сергей губы, – один жмур и пять дырявых. Ну в том, что ты псих, я всё же не ошибся. А ещё какие у тебя заморочки?
   Начал рассказывать и о второй проблеме.
   – Подожди-ка, – перебил Сергей, – ты только что рассказывал, как со шлюхами отвисал.
   – Наверное, ты невнимательно меня слушал.
   – Так ты с ними в чужих телах, значит, – воскликнул Сергей, – и как оно?
   – Нормально. Всё получилось.
   – По-лу-чи-лось, – по слогам повторил Сергей, затем внимательно посмотрел на Дениса и вдруг рассмеялся, – ах ты извращенец, – помахал он у Дениса перед носом пальцем, – халявщик сладострастный.
   Несколько минут прошли в тишине. Наконец, хлопнув себя ладонями по коленям, Сергей поднялся.
   – В общем так, – заговорил он, – я тебе, Денис, почти поверил. Тему эту мы сейчас перетрём, но для начала я ещё разок схожу к двери, а ты ещё разок верни меня обратно.
   – Не надо к двери, иди сюда.
   Подведя Сергея к кухонному окну, Денис указал в сторону дороги.
   – Видишь, по тротуару идут люди. Укажи на любого и скажи, что тот должен сделать.
   Сергей пристально всмотрелся в прохожих.
   – Вон мужичок идёт, – указал он на полного, средних лет мужчину, – вон тот, с бутылкой пластиковой в руке. Пусть он эту бутылку бросит.
   Замахнувшись, мужчина запустил бутылку в сторону дороги. Перелетев ограждение, бутылка грохнула в ветровое стекло проезжающего автомобиля. От неожиданности водитель крутанул руль, автомобиль шарахнулся в сторону, завилял и, вылетев с дороги, врезался в ограждение.
   – Ты что наделал? – взвился Сергей, – на дорогу зачем?
   – Да хрен с ними, – глядя, как из машины вышли двое и кинулись её осматривать, сказал Денис, – живы, целы, ну и пусть себе радуются.
   Осмыслив услышанное, Сергей пристально посмотрел на Дениса.
   – А ты, я смотрю, людей любишь.
   В ответ Денис лишь пожал плечами.
   – От меня тебе что надо?
   – Мне нужен человек, способный мыслить в критических ситуациях.
   – Который своё брюхо вместо тебя под нож подставит?
   – По крайней мере попытается хоть что-то сделать.
   – Что взамен?
   – Всё, что в моих силах.
   – Мне сперва надо отлежаться денёк, может, пару. Хмель вывести, привести в порядок голову, ну а после собраться с мыслями и хорошенько предложение твоё обдумать.
   – Думай, – охотно согласился Денис, – думать можешь у меня, еды на два-три дня хватит. Сразу хочу предупредить: если ты задержался чтобы шнурок тиснуть, то чем это чревато, я озвучил.

Глава 7

   – Получается, что на уступку по поводу дальнейшего обучения Игоря ты пошла под впечатлением от слов какой-то впервые увиденной тобой женщины?
   – Да, это так.
   – И в порту ты заставила таксиста остановиться якобы для того, чтобы мы не угодили в аварию?
   – Рома, – оторвавшись от созерцания мельтешащего за окном вагона-ресторана лесного пейзажа, Ирина посмотрела на сидящего напротив мужа, – во-первых, она сообщила, что ты прибудешь в Москву, и, как оказалось, сделала это раньше, чем ты сам об этом узнал. Во-вторых, она не сказала «попадёте в аварию», она сказала «спасётесь от огня». Ты помнишь тот бензовоз поперёк дороги? Помнишь, сколько там горело машин? И по времени всё очень подходило, авария случилась буквально в минуте.
   – А сразу почему ничего не рассказала?
   – Я пыталась речь завести, так ты разве стал меня слушать?
   Савин Роман Петрович, темноволосый, коренастый сорокашестилетний офицер ВМФ России, нахмурил брови.
   – Что-то я не припомню таких разговоров.
   – Было, Рома, было, ты просто кроме как о своей матросне, и слышать ни о чём не хочешь.
   – Это, Ира, не матросня, – перебил Роман супругу, – это люди, это мои люди.
   – Вторая семья, когда ты здесь, и первая, когда там.
   Ирина тепло улыбнулась и прикрыла широкое запястье мужа своей ладонью.
   – Так и должно быть, – продолжила женщина, – и за мальчишек твоих я тоже переживаю, просто порой за ними ты вообще ничего не замечаешь. О Виктории я тебе говорила, но ты меня перебил и что-то о мичмане Хорове рассказывать принялся.
   – Видно, очень издалека ты рассказ начала, раз я такие вещи мимо ушей пропустил.
   – Может быть, – согласилась супруга, – а может, и нет. Ты просто не видел, как известный столичный экстрасенс, которая с экранов не слазит, поклоны ей вешала и с таким блаженным выражением на лице стояла, мне аж страшно стало.
   – Это я уже слышал.
   – Надеюсь, сейчас ты услышал всё, что я сказала?
   – Сейчас всё, – кивнул для убедительности супруг, – ты уверена, что это она, не перепутала?
   – Через вагон отсюда нос к носу с ней столкнулась. Узнали друг друга, поздоровались. Я дальше к тебе – сюда, а она – в другой конец вагона.
   – И всё?
   – И всё, – пожала Ирина плечами, – её окликнул кто-то, поговорить, в общем, не дали. И ещё, – добавила она, – там, в «Полесье», Ольга о Виктории тогда сказала, что, пока она здесь, ничего плохого точно не случится. Сегодня она в одном с нами поезде, так что до места доедем без происшествий.
   Поглядывая то на проносящиеся за окном леса и поля, то на потянувшихся в вагон-ресторан пассажиров, супруги, изредка перекидываясь малозначащими фразами, приступили к трапезе.
   Внимание обоих привлекло появление в вагоне шумного семейства, которое в составе мамы, бабушек и двух маленьких, наряженных в одинаковые платьица девочек, шло по проходу, выбирая столик. Вниманием всех завладела одна из пигалиц, что-то без умолку тараторившая, на что остальные члены семейства, хоть и старались соблюдать рамки приличия, однако часто прыскали, не в силах удержаться от смеха. Шумная компания, посовещавшись, уселась напротив через проход.
   Когда на столе остались конфеты и чай, к их столику подошла немолодая полная женщина. На слетевшее с её уст приветствие первой отреагировала Ирина.
   – Ещё раз здравствуйте, Виктория, прошу, присаживайтесь, – указала она рукой на свободное место.
   – Но только если не сильно вам помешаю.
   – Нисколько не помешаете, это Роман, мой муж, это Виктория, – представила их друг другу Ирина. Хочу, Вика, вас от всей души поблагодарить за тот совет, данный мне в…
   – Не стоит, – оборвала её гостья, – расскажите лучше, с какой целью в славный город Питер ехать надумали? Я часто там бываю, может, стоящий совет смогу дать.
   – Нам из северных широт нечасто удаётся выбраться, – взялся Роман за пояснения, – в Питере были, но было не до красот. Представилась возможность, вот и решили исторический, да и культурный багаж пополнить.
   В этот момент одна из расшалившихся девочек, скачущих вокруг родительницы и бабушек, не рассчитав вираж, врезалась присевшей с края Виктории в ногу.
   – Простите, – состроив насмешливо-виноватую рожицу, извинилась девчонка.
   – Прощаю, – улыбнулась в ответ женщина, – сама-то не ударилась?
   Заверив тётеньку, что ей нисколечко не больно, пигалица вернулась к своим, сев с края рядом с мамой.
   – Шантрапа, – улыбнулась Виктория попутчикам, но затем вновь повернулась к соседнему столику и несколько секунд внимательно смотрела в сторону шумного семейства, – извините, – обратилась она вскоре к молодой темноволосой женщине, – вы у девочек мамочка?
   Получив утвердительный ответ, Виктория продолжила.
   – Могу я вас попросить пересадить ребёнка?
   – Зачем? – не поняла та.
   – Она у вас такая кроха, сидит с самого края, мимо люди ходят, не дай бог заденет кто или толкнёт. Очень вас прошу, пересадите ребёнка на другое место.
   Женщина кивнула, но вместо того, чтобы выполнить просьбу, отвернулась и продолжила прерванную беседу.
   – Женщина, – слегка повысив голос, Виктория вновь привлекла к себе внимание, – говорю ещё раз, я очень вас прошу немедленно пересадить ребёнка.
   Сверкнув глазами, родительница возмущённо подобрала губы, но всё же, решив не связываться со странной тёткой, молча пересадила девочку на пустующее у окна место.
   – Вот видите, – отчитала она дочерей, – даже посторонние люди требуют вас изолировать, ну нигде вести себя не умеете.
   Увиденное Роману не понравилось.
   – Знаете, – обратился он к женщине, – на мой взгляд, ребёнок может сидеть там, где ему нравится. Это, конечно, не моё дело, но, по-моему, вы обошлись с ними довольно грубо. Притом, что они никак этого не заслужили.
   – Не грубо, а настойчиво, – поправила Виктория, – поверьте, Роман, порой лучше проявить настойчивость и даже грубость, нежели потом сожалеть, что этого не сделал.
   – Согласен, но настойчивость в данном случае понять не могу.
   – Поймёте, – бросила женщина и остановила идущего мимо официанта, – принесите стакан воды, пожалуйста.
   – Воды и всё?
   – Совершенно верно.
   Через несколько минут официант вернулся. На секунду поставив поднос с тарелкой пышущего жаром борща к ним на столик, он снял с него обычный гранёный стакан и поставил перед Викторией.
   – Благодарю.
   – Всегда пожалуйста.
   Подхватив поднос, официант двинулся дальше, но в этот момент из-за рядом стоящего столика вскочил мужчина. То, что за соседним столом течёт неприятный разговор по телефону, Роман понял давно. Тон сидящего к ним спиной мужчины менялся с каждым услышанным в трубке ответом. Что именно послужило последней каплей, Роман не расслышал. Он просто видел, как, выслушав очередные фразы, мужчина зло выругался, в сердцах грохнул трубкой об стол и порывисто вскочил на ноги. Плечом выбив поднос из рук официанта, он опрокинул тарелку с раскалённым содержимым ровно на то место, где совсем недавно сидел ребёнок.
   В том, что произошло на самом деле, разобрались не все, решил Роман, так и не дождавшийся благодарности родственников ребёнка в адрес Виктории. Сам же отчётливо понял, что только что перед ними произошли события настолько неординарные, что поверить в них смог, лишь увидев собственными глазами. Роман с долей потрясения поднял глаза и встретился с насмешливым взглядом Виктории.
   – Вы знали, что будет так, – скорее себе, чем ей, сказал он, – но как?
   – Вопрос не в том, что я знала, как будет, – выдержав паузу, ответила женщина, – вопрос в том, кому это было продемонстрировано.
   – И кому же? – подавшись вперёд, спросил капитан атомного ракетоносца.
   – Вам, Роман Петрович, продемонстрировано было исключительно вам.
   Теперь Роман, словно знакомясь заново, пристально смотрел на одетую в лёгкое платье немолодую женщину.
   – И почему же именно мне выпала такая честь?
   – Почему именно вам, обсудим позже, сейчас могу пояснить, для чего.
   – И?
   – Для того, чтобы вы поверили, – не отводя от него глаз, сказала женщина, – поверили в то, что мир, в котором мы живём, намного сложней и многогранней, чем мы о нём знаем и думаем.
   – Вы только что успешно это продемонстрировали, а если учесть рассказы Ирины, – посмотрел Роман на супругу, – то, можно сказать, я почти вам поверил. Вопрос на повестке тот же: почему этот разговор вы завели именно со мной?
   – Сразу быка за рога, – не без уважения заглянув в глаза капитану, констатировала Виктория, – хорошо, – кивнула она, – вот только ответ мой потребует времени.
   – Ничего, – задрав рукав рубашки, сверился капитан с часами, – у нас ещё два часа сорок минут дороги. Я вас слушаю.
   Подхватив наполненный водой стакан, Виктория, любуясь игрой света в гранях, повертела его перед глазами и поставила в центре стола.
   – Как вы думаете, что в этом стакане?
   – Вода, – ответил Роман.
   – Вода, – повторила Виктория, – а какова, на ваш взгляд, её функция?
   – В каком плане?
   – В плане предназначения. Какую роль вода играет на этой планете?
   – Биологическая форма жизни без воды невозможна. Проще говоря, вода даёт нам жизнь.
   – А если я скажу, что жидкость с одинаковым успехом жизнь может как дать, так и потребовать обратно, вы мне поверите?
   – Конечно. Цунами, наводнения, кораблекрушения, наконец. Людей за нашу историю потонуло столько, думать страшно.
   – Я не о катастрофах и частных случаях. Я о том, что жидкость, благодаря которой живут миллиарды живых существ на планете, способна жизнь как дарить, так и при определённых обстоятельствах потребовать её обратно. Практически у всех. Понимаете, о чём я?
   – Не совсем, – нахмурился Роман и, водрузив руки на стол, обратился в слух.
   – Вот вы, Роман Петрович, человек этой стихии. Моряк, подводник. Скажите, вы хоть раз интересовались самой водой, её способностями и свойствами, кроме тех, как плавать, пить и поливать?
   – Если вы о способности воды хранить информацию, я об этом слышал.
   – Да, я имею в виду именно это и ещё многое другое, что вскрылось относительно сей жидкой субстанции. Думаете, подобная многофункциональность вещества, от которого напрямую зависит всё живое на этой планете, есть случайность?
   – Так глубоко не забирался, каюсь, – склонил капитан голову, – но тема разговора мне начинает нравиться.
   – Не хочу вас расстраивать, но боюсь, к концу нашей беседы ваше мнение будет иным.
   – Вы, Виктория, начинаете меня пугать, – почти искренне сказал он в ответ.
   – Сначала дослушайте, а потом определяйтесь с чувствами. Случилось так, что на одном из этапов эволюции человечество переступило определённую грань, что послужило сигналом к запуску защитных механизмов планеты.
   – И что же мы натворили?
   – Причины значения уже не имеют, значение имеет следствие.
   – То есть, – уточнил Роман, – люди превратились в угрозу для нашей планеты?
   – Нет, Роман Петрович, – качнула головой женщина, – всё с точностью наоборот. Сегодня сама планета является первостепенной угрозой для людей.
   – Это я уже слышал: глобальное потепление, смена полюсов, сдвиг континентальных плит и всё такое.
   – То, о чём вы говорите, зовётся глобальной планетарной перестройкой. Подобные вещи происходят каждые двенадцать-пятнадцать тысяч лет, и деятельность людей вряд ли играет роль в этих процессах. Перестройка неизбежна, и времена эти уже не за горами. Вопрос звучит так: доживут ли люди до тех неспокойных времён, а если доживут, то в каком качестве? В качестве высокоорганизованного, готового противостоять катаклизмам общества, или в виде малочисленных одичалых групп человеческих особей, которым, как уже не раз бывало в истории, придётся заново, с нуля, пройти все ступени развития. На данном этапе события движутся по второму сценарию. А эта жидкая субстанция, – Виктория вновь подняла стакан и покрутила его перед глазами, – является связующим звеном в его воплощении.
   – Вода? – переспросил Роман, перебив женщину.
   – Она самая. Представьте систему, – продолжила Виктория, – этот термин не характеризует полностью то, о чём я буду говорить, но по смыслу – наиболее подходящий к предмету нашего разговора. Итак, представьте себе систему, которая внедрилась во всё живое на нашей планете. И не то чтобы она целенаправленно в нас внедрялась, нет. Она просто и есть основа функционирования биологической жизни. Она есть во всём: в том, что ползает, в том, что растёт, летает и плавает. Наш с вами вид состоит из жидкости более чем на две трети, жидкость принимает участие как в физиологических наших процессах, так и в мыслительных. Воду нельзя уничтожить, под давлением внешних факторов она просто меняет свою структуру, но в конечном итоге неизбежно возвращается в своё исходное состояние.
   – Круговорот воды в природе, – сказал Роман, – не пойму одного, чем она может нам угрожать?
   – Помимо всего прочего, – будто не услышав, продолжила Виктория, – вода – колоссальное хранилище информации. В ячейках её памяти хранится полная информация за все времена существования жизни на этой планете. Это своего рода гигантское хранилище, в котором есть оттиск каждого произошедшего на Земле события. О каждом из нас эта субстанция имеет полную и, самое важное, достоверную информацию. Ей известны все наши устремления, поступки и их мотивы. Известны наши мысли, мечты, наше телесное и духовное состояние. Ей известно всё до мельчайших подробностей о каждом из живших и живущих ныне.
   – Ей известны, – повторил Роман, – вы так говорите, будто вода разумна.
   – В нашем понимании нет. Как бы объяснить, – на секунду задумалась женщина, – сравнение примитивное, но наиболее близкое. Воду можно сравнить с компьютерной программой, с широчайшим, чётко прописанным функционалом. Главенствует там, естественно, функция создания и поддержки биологических форм жизни. Так и было на протяжении тысячелетий, пока однажды представители нашего вида не активировали ещё одну функцию этой субстанции. Думаю, такие словосочетания, как «живая вода» и «мёртвая вода» вам приходилось слышать?
   – Приходилось.
   – В этих пришедших к нам из прошлых времён словах, по сути, коротко и ёмко описаны два совершенно противоположных качества жидкости. И это не случайность. Живая вода – это здоровье, успех, развитие и, естественно, жизнь. Мёртвая вода – это вмешательство в действия каждого из нас, вмешательство в действия общества и цивилизации в целом. Вмешательство, которое несёт нам исключительно гибель.
   – Что значит «вмешательство»?
   – Всё просто, – заявила Виктория, – я уже говорила, что жидкость имеет отношение как к физиологическим, так и к мыслительным процессам. Активированная безрассудством людей функция – это не что иное, как параллельное управление или, если угодно, подруливание осознанными действиями личности. Сам же объект управления даже не подозревает, что то или иное решение ему навязано извне. Творя порой запредельные вещи, мы полностью уверены, что действуем по собственной инициативе, хотя в большинстве случаев это не так. То, что происходит сегодня, – пока ещё цветочки. Активированная функция системы есть не что иное, как программа самоуничтожения, направленная исключительно на глобальное истребление нашего с вами, Роман, вида. Ягодки начнутся на последнем этапе, и он, поверьте мне на слово, уже не за горами.
   – Из ваших, Виктория, слов, я смог вынести, – медленно, тщательно взвешивая каждое слово, произнёс Роман, – что люди совершили что-то настолько безумное, что инициировали запуск одной из функций системы, и теперь она управляет нашими действиями с целью нас же уничтожить. Я правильно вас понял?
   – Совершенно верно. Уверена, для вас не секрет, что археологи время от времени находят следы предшествующих нам цивилизаций. Только следы, большего от них, увы, не осталось. Из раза в раз всё кончается по одному и тому же сценарию. В каждой из предшествующих нам цивилизаций всегда находился один, а чаще группа индивидуумов, которые умудрялись сотворить такое, что в процессы жизнедеятельности на нашей планете вмешивались силы совершенно иного, необъяснимого для нас порядка. Результат сего вмешательства мы видим глазами археологов.
   – Если всё, что вы говорите, не бред умалишённого, а хоть частично правда, то скажите, пожалуйста, а кто вообще заложил эту функцию? Кто решает, достойны мы существовать или нет?
   – Здесь даже я могу лишь строить догадки. Я уже говорила, что мы видим лишь мизерную часть из идущих вокруг процессов, самую маленькую макушку. Я вижу немного глубже, но и это – ничтожный мазок в колоссальной по размерам картине мироздания.
   – Раз цивилизация каждый раз уничтожается непонятно кем и для чего придуманной программой, то какой тогда вообще смысл из раза в раз цивилизацию воссоздавать?
   – Наше мнение на этот счёт спросить почему-то забыли, – усмехнулась Виктория, – уверяю вас: судить о мироздании в целом с объёмом имеющейся у нас информации попросту невозможно. От себя скажу, если так происходит, значит, смысл, безусловно, есть. Ни одна предыдущая цивилизация не погибла целиком, мизерная часть населения, как правило, выживает. Неизменно деградирует до животного состояния, после чего делает очередную попытку. Видно, что-то мы делаем не так, раз финал из раза в раз один и тот же.
   – Если система самоликвидации запущена, то должна быть причина?
   – Функция системы запустилась во второй половине сорок пятого года, причину запуска ищите в то же время.
   – Атомная бомбардировка Японии, – сходу сказал Роман, – но взрывы проводились и раньше. Прежде чем бомбить острова, американцы оружие своё испытали.
   – Причиной послужил не атомный взрыв, спусковым крючком стал взрыв ментальный. Очень много жертв за недопустимо короткое время.
   – А если за длительное время, то можно?
   – Если за длительное, то мы хоть методом проб и ошибок, кровью и потом, но сами определяем ход своего развития. Если за короткое, то определять его будет совершенно непроницаемая, бездушная система, неотъемлемой частью которой мы являемся и для которой с определённого момента мы всего лишь безликий объект воздействия. Конечная цель системы после активации описанной мной функции – стереть прошлые наработки и создать условия для зарождения следующих. Ни больше ни меньше.
   – Если против людей работает система, которая вообще за гранью человеческого понимания, значит, шансов у нас нет?
   – Шанс есть всегда, вопрос в том, как именно мы его используем. Система не действует в одночасье. Прежде чем следует последний удар, проходят десятилетия, возможно, столетия кропотливой работы, скорость продвижения которой зависит опять же исключительно от нас. Поясню, – видя немой вопрос в его глазах, продолжила женщина, – механика воздействия проста и сложна одновременно. Речь как ни странно идёт о моральных качествах каждой разумной единицы нашей цивилизации. Мы уже говорили, что вода имеет полную информацию о каждом из нас. Любой из ныне живущих оставил за плечами опыт прожитых лет. Опыт этот состоит из действий каждого из нас в разнообразнейших жизненных ситуациях. Всё то, что нас окружает, лишь создаёт эти ситуации; как мы в них себя ведём, чем при этом руководствуемся, как поступаем – решаем мы, и только мы. Кто-то стремится во всём нести пользу. Кто-то идёт, стараясь нанести наименьший вред себе и окружающим, а кто-то прёт напролом, невзирая ни на что, а порой и на саму жизнь. Поступки у каждого разные, и большинство из нас свято уверены в праведности того, что и как мы совершаем. Проблема в том, что у работающей против нас системы есть чёткие критерии сортировки.
   – Сортировки?
   – Сортировки, – подтвердила Виктория, – на тех, кто уже созрел для внешнего подруливания, и на тех, кого взять под контроль система не может. Чем больше грязных следов в жизни оставил тот или иной индивидуум, тем выше глубина возможного над ним контроля. Система работает на балансах. Есть личности, стопроцентно ей подвластные. Есть такие, поступками которых система может лишь частично подруливать. В каких-то случаях система не может управлять человеком напрямую, но способна взять под контроль органы чувств, создать визуальные и слуховые галлюцинации. В то же время много людей, совершенно ей неподвластных. Вариантов и степеней воздействия на человека великое множество, и всё это от года к году набирает обороты.
   – Круто, – выдохнул Роман, откинулся на спинку сиденья и хлопнул ладонями себя по коленям, – вы сказали, у системы есть критерии сортировки, определяющие подконтрольность или неподконтрольность ей личности. Раз они есть у системы, почему люди о них не знают? Как-то несправедливо получается.
   – Вы ошибаетесь, – возразила собеседница, – критерии есть, и даны людям с момента становления разумного общества. В Библии, в Коране, в Буддийских заповедях, во всех вменяемых религиях мира это основополагающие моменты. О критериях нравственности слышал каждый. Проклятье наше в том, что всё это можно в нужный момент забыть и поступать без оглядки на данные нам правила. Очень удобно объявить заповеди божьи выдумкой плохих людей для хороших людей и преспокойно через них переступать, тем более, что за сие вроде как ничего и не будет.
   – Заповеди, значит?
   – По сути своей, заповеди – не что иное, как инструкция пользователя. Но ведь инструкции, как мы считаем, для того и писаны, чтобы их нарушать. Однако инструкции пишутся кровью, и их несоблюдение рано или поздно приводит к ней же. Мы их не соблюли. Вы тут о справедливости обмолвились, поэтому хочу, Роман Петрович, вам сказать. Запомните: против людей работает не какой-то там высший разум, который нет-нет, да и простит нас, сирых. Против нас работает безразличный механизм, машина, понятия прощения и добродетели в которой, просто отсутствуют.
   – Ну не знаю, – немного сбитый с толку свалившейся информацией, Роман всё же взялся возразить, – лично я никакого воздействия на себя не испытываю. И большинство моих друзей и знакомых – люди приличные.
   – Вы говорите «большинство», вы не говорите «все до единого». Значит, есть и другие?
   Дождавшись подтверждения, она продолжила.
   – Скажу вам так. Я упомянула, что есть те, кто не оставил за спиной грязи или оставил её в допустимых пределах. Главное – не перейти грань. Стоит её перейти, попасть под малейший контроль системы, и обстоятельства вокруг вас начнут складываться так, что переходить ту самую грань придётся всё чаще и чаще. К чему это ведёт, вы уже слышали. Это как трясина: угодил в водоворот – скорее всего, потонешь. Хотя имеют место и обратные случаи.
   – Значит, отключиться от системы всё-таки можно?
   – Да, но для этого придётся серьёзно перетряхнуть свои взгляды на жизнь, что, как известно, мы делаем с великой неохотой.
   – Теперь поясните такой момент. Если жить по заповедям божьим, или, как вы говорите, по инструкции пользователя, вот я – военный человек, Родина сказала «надо», и я обязан. Попал солдат на войну, как ему не выйти за рамки этих инструкций?
   – Когда солдат встал на защиту отечества – это одно, когда идёт грабить и насиловать – это другое. Почувствуйте разницу, и всё станет понятно.
   – Занятно, – теперь Роман взял со стола стакан, посмотрел сквозь него на бегущие за окном деревья и поставил сверкнувшее гранями стекло на место.
   – Теперь, Виктория, поясните, зачем вы во всё это меня посвятили?
   – Посвятила, Роман Петрович, потому, что вам во всём этом отведена определённая роль.
   – И какая же?
   – На этот счёт информации пока нет. Смею предположить, что занимаемая вами должность напрямую с этим связана.
   – Очень расплывчато, – констатировал капитан, – честно говоря, сказанное вами просто в голове не укладывается.
   – На самом деле всё просто. Повторяю Роман Петрович, система работает исключительно на балансах. Если есть чёрное, значит, есть белое. Так это работает. Сказать простым языком, на данном этапе времени идёт жестокая борьба за наши души. Несмотря на то, что подавляющее большинство людей об этом даже не подозревает, но вот уже семьдесят с лишним лет мир поделён на два непримиримых лагеря. Лояльным будьте уверены остаться здесь невозможно. Каждый из нас либо на той стороне, либо на этой. Третьего попросту не дано. Мы, Роман Петрович, на стороне, которая противостоит системе уничтожения нас как вида, и хотим мы этого или нет, но нам придётся до конца сыграть свои роли.
   Виктория поднялась из-за стола и ободряюще подмигнула притихшим супругам.
   – Была рада с вами познакомиться. Думаю, с вами, Роман Петрович, мы встретимся в недалёком будущем. И не кляните судьбу за то, что выбрала именно вас, вы, поверьте, такой не один, а судьба просто даёт вам шанс сделать нечто подлинно важное. До встречи, и всего вам самого наилучшего.

Глава 8

   – Чёрт, – выругался Вячеслав, резко дёрнув руль.
   Со встречным грузовиком разошлись буквально чудом.
   – Заснул, заснул, кретин, – обругал себя Слава, переваривая вброшенный в кровь адреналин.
   Придя в себя, понял, что всё это время в кармане надрывается телефон. Взглянув на экран, Слава увидел, кому именно обязан пробуждением, а возможно, и жизнью.
   – Славка, – плескалась трубка обиженным голосом супруги, – ты со своей работой совсем с ума сошёл. Можно подумать, твой институт без тебя там встанет. Анька весь вечер хнычет «где папка, да где папка?» И так тебя не видим, а ты ещё, не заходя домой, в область отправился.
   – Лиза, – выслушав обиженный монолог, Вячеслав принялся успокаивать супругу, – ведь я ещё утром говорил, что отец сорвался в командировку и просил съездить Фантика покормить.
   – Я помню, – возмущалась женщина, – вот только ты забыл сказать, что на работе проторчишь до одиннадцати вечера.
   – Ну ты же знаешь, что с понедельника я в отпуске и какие мне выставили условия. Пока не подберу хвосты, никакого отдыха, вот и засиделся. А в область еду, потому что хочу сегодня закончить все дела и уже завтра наслаждаться покоем.
   – Ничего с вашим котом не случится. Отец твой через три дня вернётся уже.
   – Лиз, но это тоже живое существо, и кушать кот хочет не меньше нас с тобой.
   – Зачем он вообще его завёл, знает ведь, что без конца в разъездах. Ты теперь всю жизнь кормить его ездить будешь, может, вообще в деревню переедешь?
   – Я бы с удовольствием, – искренне ответил Слава.
   – Так что мешает?
   – Мешает любимая женщина, дитя прогресса и комфорта, – отшутился он, – не обижайся, я уже в деревню въехал, покормлю зверя и назад сразу.
   – Ага, давай ещё за рулём засни, я же слышу, как ты там без конца зеваешь. Ночуй теперь в своей деревне с котом в обнимку.
   – Я тоже тебя очень люблю.
   – Я на тебя обижена, всё, до завтра.
   Редкие фонари, тусклым жёлтым светом напитавшие ночную деревенскую улицу, проводили прокравшийся по ухабистой дороге старенький Опель, который, объехав очередную лужу, притормозил против одноэтажного дома.
   Стоило вылезти из машины и отпереть встроенный в калитку замок, как вновь тренькнул телефон.
   – Ну кому ещё? – удивился Слава, – слушаю, – отметив, что на дисплее высветился незнакомый номер, сказал он в трубку.
   – Славян, привет, – ответила та незнакомым мужским голосом, – узнал?
   – Честно говоря, нет, – роясь в памяти, замешкался Слава.
   – Всё с тобой ясно, – усмехнулся незнакомец, – в конце мая на свадьбе у Шеваевых познакомились, Юрой меня кличут, вспомнил?
   – Вспомнил, – воскликнул Слава, припомнив круглолицего собутыльника тех двух весёлых деньков, – извини, Юр, замотался совсем, себя-то уже порой не помню.
   – Бывает, – заявили на том конце, – слушай, – продолжил нежданно объявившийся знакомый, – нам недавно навстречу Опель попался, ну точь в точь как у тебя, это не ты случайно в родные пенаты пожаловал.
   – Да, заехал живность отцовскую покормить, с утра назад в столицу поеду.
   – Смотри, как всё удачно сложилось, – обрадовался собеседник, – повезло тебе, друже, что нам навстречу попался. Рули сейчас в Протасовку, мы, так и быть, ради тебя крюк сделаем и возле магазина придорожного пересечёмся. Подъезжай скорее.
   – Не-не, – решил он уклониться от сомнительного предложения, – мне с утра за руль, давай как-нибудь в другой раз встретимся.
   – Он думает, я его отдыхать зову, – расслышал Слава к кому-то обращённые насмешливые слова, – да я тебя не пить приглашаю, – продолжил, обращаясь уже к нему, Юра, – тут дела более прибыльные, хочешь заработать по-быстрому – подъезжай, не пожалеешь.
   Припомнив, что Юрий что-то рассказывал о своей вполне успешной коммерческой деятельности, Слава задумался. Посчитав, что прибавка к отпуску лишней не будет, решил выяснись суть предложения.
   – А что случилось-то? Намекни хоть.
   – Случилось только хорошее, приезжай, сюрприз будет.
   – А отложить никак? – уже больше для вида сопротивлялся Слава, – устал я сегодня, хочу скорее спать завалиться. Да и телефон садится, зарядка в машине работать перестала.
   – Да тебе езды тут пять минут, – с долей обиды воскликнула трубка, – и делов на десять, приезжай, не обижай старого друга. Всё, жду, – бескомпромиссно заявили на том конце и отключились.
   «Старого друга, – усмехнулся Слава, вновь запирая калитку, – я за свои двадцать семь видел тебя в жизни два раза».
   Забежав домой, поставил телефон на зарядку, покормил кота, вернулся к машине и спустя несколько минут выехал на соединявшую подмосковные деревни дорогу.
   Протасовка встретила ночной тишиной. Проехав вдоль выстроенных в ряд домов, вырулил к фонарю, освещавшему пустынную площадку возле обнесённого бежевым сайдингом продуктового магазина.
   – Здорово, Славяныч, – послышалось из-за спины, едва вылез из машины.
   Вздрогнув от неожиданности, Слава обернулся и наткнулся на взгляд невесть откуда взявшегося за спиной знакомого.
   – Чего так пугаешься? – Усмехнулся Юрий.
   – Да подъехал, вроде никого, а тут ты, как чёртик из табакерки.
   – Да мы вон за магазином тебя ждём, смотрю, подъехал, вот я и вышел. Напугал если, извини.
   – Да ладно, – отмахнулся Слава.
   – Пошли.
   – Подожди, – придержал он Юрия за рукав, – объясни, что случилось?
   – Ты помнишь, о чём на свадьбе мне рассказывал?
   – Да о чём только не рассказывал.
   – Про строителей ты мне рассказывал, что к отцу твоему дом перестроить подрядились. Про бригадира их, который деньги взял, а работы не выполнил.
   – Да уже больше года прошло, отец давно новых нанял и всё поправил.
   – Поправил-то поправил, но платить ведь дважды пришлось?
   – Это да, – согласился Слава, – а как с него деньги обратно получишь? Батя мой – человек старой закалки, привык на слово верить, даже расписку не взял.
   – За то и пострадал, – изрёк Юра, – вот только отцом твоим дело не ограничилось. Бугор, видно, во вкус вошёл и ещё несколько человек точно так же опрокинул. И не боится вед, ь крыса, – неподдельно возмутился Юра, – даже прятаться не пытался, врёт нагло и живёт себе спокойно, будто так и надо. Вот только на свою беду среди лохов тех дядька мой оказался, а я родных обижать не позволяю. Выловили мы бугорка того да тряхнули маленько. Грозится в течение дня всё вернуть. Так что, Слава, и у тебя есть шанс отца порадовать. Пока эта падаль на всё готова, подойди, напомни, сколько он ему должен.
   – В смысле «подойди, напомни»? – не понял Слава.
   – Ты думаешь, зачем я тебя вытащил? Мы эту тварь два часа назад в Чижах встретили и сюда привезли. В багажнике, – добавил он усмехнувшись, – так сказать, прямиком к тебе доставили.
   – И что мне надо делать?
   – Для начала держи, – сказал Юра и, выдернув из-за ремня блеснувший в свете фонаря пистолет, попытался вложить его в руку Вячеслава.
   – Это ещё зачем? – отшатнулся тот от оружия.
   – Держи, говорю, – настоял Юра и всё же вложил пистолет ему в ладонь, – не ссы, – видя его вдруг побледневшее лицо, усмехнулся он, – это муляж. С подобными типами лучше базарить, имея на руках веские аргументы, а эта штука хоть и подделка, но, поверь мне, впечатление производит. Подойди, воткни ствол ему в пасть и скажи всё, что о нём думаешь, и о том, сколько он должен, сказать не забудь.
   – Да что-то нет у меня желания в человека пистолетом тыкать, – рассматривая покоящуюся в руке игрушку, с сомнением высказал Слава, – тем более я этого бугра и в глаза-то никогда не видел.
   – Слышь, – внезапно похолодевшим тоном заговорил Юра, – а какого ты ляда на свадьбе мне тогда заливал? «Мне бы его только встретить», – припомнил он сказанные в пьяном угаре Вячеславом слова, – «да я бы его, да я бы ему», а теперь мычишь, как тёлка. Я ради тебя жду здесь стою, братанов своих время терять заставляю, а ты попятился. Ладно, – сплюнул сквозь зубы Юрий, – давай, Славик, ствол и езжай кота корми, не хочешь отцовские деньги вернуть – не надо, но только позволь дать совет: раз не готов дела делать, то нечего было и языком молоть. Я, видать, по ошибке тебя за мужика принял.
   – Пошли, – отреагировал на нелицеприятные слова Слава и уверенно шагнул в сторону магазина.
   Обогнув строение, разглядел двоих схожих комплекцией с Юрой мордоворотов, стоявших неподалёку от сидящего на земле человека. Человек сидел спиной, и в глаза бросились стянутые за спиной проволокой опухшие кисти. Отступать было поздно, и, приблизившись к бригадиру, Слава поднял руку и приставил ствол пистолета к затылку мошенника.
   – Слышь ты, – придав голосу угрозы, начал он говорить, но бригадир медленно повернул голову, и слова застряли в горле.
   Его жестоко били. Того угла, под которым мошенник смог повернуть голову, хватило, чтобы рассмотреть разбитое, заляпанное запёкшейся кровью лицо. Даже в темноте Слава смог увидеть свёрнутый, расплющенный нос и черноту вокруг глаз.
   Никогда в жизни Слава никому не угрожал, тем более оружием. Решившись, лишь бы не выглядеть пустобрёхом, он и так был не в восторге от собственных действий, а увидев страдания сидящего перед ним немолодого уже человека, решимость растерял окончательно.
   Не дождавшись ожидаемых фраз, Юрий приблизился к затихшей парочке. Так и застывший с упёртым в голову мошенника пистолетом Слава сперва услышал шаги приближающегося собутыльника, затем почувствовал, как ладонь Юры обхватила его держащую пистолет руку. На палец надавило, курок провалился, а безобидный муляж, вдруг сухо щёлкнув, ослепил вспышкой выстрела.
   Тело убитого ещё валилось в траву, а оба Юриных товарища, взяв чуть ли не с низкого старта, растворились в темноте. Обернувшись, осмотрелся в поисках Юрия, но того по близости тоже не оказалось. Вдали мелькнула быстро удаляющаяся тень, и Слава понял, что остался один на один с только что убитым человеком. Поддавшись панике, выронил оружие, бегом вернулся к машине и резко сорвал её с места.
   Окончательно осмыслить произошедшее смог только дома. Несколько раз пытался дозвониться до учудившего убийство придурка, но в очередной раз выслушав равнодушный синтетический голос, оставил попытки. Вывод напрашивался сам собой: попал. Вариантов два: либо сдаваться, либо в бега. В итоге решил во что бы то ни стало переговорить с родными, а уже после склоняться к одному из вариантов.
   Следующие несколько часов Слава, не находя себе места, метался по дому, то вслух проклиная судьбу, то скрупулёзно продумывая детали дальнейших действий.
   Под утро, расценив, что поток автомобилей едущего в столицу люда достаточен, чтобы не выделяться, Слава покинул отчий дом. Дорога к трассе лежала через ту самую злополучную деревню, и то, что он там увидел, очень ему не понравилось. Помимо без малого десятка автомобилей местных служб и начальников на забитой людьми и техникой площадке красовались автомобили, прибывшие сюда из столичного региона. На улице давно рассвело, и Слава отчётливо рассмотрел группу людей, сосредоточенно обследующих пространство за магазином.
   Инспектор ГИБДД, контролирующий ситуацию на месте, лишь проводил его взглядом, что позволило выдохнуть и оторвать впившиеся в оплётку руля побелевшие пальцы. Успокаивая себя тем, что несколько часов у него гарантированно имеется, добрался до трассы и вскоре привстал в хвосте многокилометровой пробки.
   Ещё несколько часов назад ведущаяся реконструкция подмосковных трасс не вызывала недовольства. Простаивая часами в пробках, он был готов терпеть, зная, что скоро будет лучше. Сейчас, буквально чувствуя, как тают минуты, Слава клял нерасторопных дорожников, затеявших проклятый ремонт.
   На радиоволне подошло время новостного блока, из которого Слава узнал, что сегодня ночью в московской области в деревне Протасовка был зверски убит священник православной церкви, настоятель Вилахненского монастыря, отец Никодим, общественный деятель, получивший широкую известность благодаря резким высказываниям о сути и целях радикальных течений ислама и терроризме.
   «Как стало известно из неофициальных источников, – вещал эфир голосом ведущего, – смерть священнослужителя наступила в результате огнестрельного ранения. Перед этим отца Никодима жестоко пытали и, глумясь, обрезали священнослужителю бороду».
   Собственному хладнокровию подивился сам. Отстранённо подметив, что с каждой минутой жизнь усложняется, Вячеслав, наконец-то миновав место затора, смог прибавить скорость. В данную минуту ком навалившихся проблем почти не тревожил, Слава не сомневался, что сможет доказать свою случайную роль в этой истории. Сейчас перед ним стояла цель: добраться до дома и, обсудив с близкими, принять нелёгкое решение.
   Едва перевалив за МКАД, вновь воткнулся в пробку. Там же и услышал очередной блок новостей, из которого узнал, что ответственность за смерть священнослужителя взяла известная радикально-террористическая группировка, адепты которой не раз угрожали отцу Никодиму.
   «Следствием установлено, – что в приведении вынесенного священнослужителю приговора участие принимали четверо преступников. По горячим следам оперативникам удалось вычислить и блокировать в частном доме предположительно трёх боевиков, совершивших расправу. В данную минуту с террористами ведутся переговоры. Что касается четвёртого участника террористического банд-подполья, есть информация, что он скрылся с места преступления на легковом автомобиле серебристого цвета. Личности преступников и марка автомобиля сейчас устанавливаются».
   – Какое, нахрен, банд-подполье? – оглушённый услышанным, выкрикнул Слава и в отчаянии ударил кулаком по рулю.
   В груди тоскливо заныло. Слава вдруг почувствовал растекающуюся по рукам и ногам предательскую слабость, и вот тогда стало по-настоящему страшно. Уверенность в том, что легко сможет доказать собственную невиновность, стала меркнуть, и это придало сил. Упрямо стиснув зубы, вцепился в руль. Отведённые судьбой минуты таяли, но вместо того чтобы мышью забиться в нору, он упорно пробирался к собственному жилищу.
   Новостной блок подошёл к концу, однако на последней минуте ведущий вновь вернулся к ночному преступлению.
   «Только что стало известно, – говорил он, – что в распоряжении следователей оказалась запись, снятая установленной на магазине камерой. По неподтверждённым пока данным на ней запечатлён момент убийства. Также стала известна марка автомобиля, на котором предположительно скрылся один из преступников. Несколько минут назад в Москве и области объявлен план перехват».
   – Да чтоб тебя, – только и смог выговорить Слава, – всё, родной, по ходу, ты приехал.
   К счастью, пост КПМ на въезде в город был уже позади. Недолго думая свернул в ближайший двор, бросил машину и отправился к остановке общественного транспорта.
   Город давно проснулся. Мимо остановки мчались сотни автомобилей, тысячи людей спешили на работу. Среди множества спешащих, снующих во всех направлениях гостей и горожан Слава автоматом выделял людей в форме. Завидев очередной патруль, он неизменно стремился скрыться в глубине остановки, прикрывшись пёстро одетым ждущим транспорт людом. Потоки постоянно прибывающего в кровь адреналина угомонились лишь в автобусе, позволив Вячеславу хоть немного прийти в себя.
   В быстрое и удобное метро решил не соваться. Потеряв почти час на наземный транспорт, к десяти утра добрался до дома. Припомнив прочитанные и виденные в кино приёмы конспирации, по двору двигался, прикрываясь растущей вдоль дорожки стеной кустарника. Зная, что через десяток метров взгляду откроется собственный подъезд, слегка притормозил, стремясь справиться с сильнейшим волнением и непонятно откуда взявшейся одышкой. Переведя дыхание и урезонив грохочущее в груди сердце, выглянул из-за стены насаждений и тут же нырнул обратно. В сердцах чертыхнувшись, раздвинул ветки и уже подробно рассмотрел стоявший возле своего подъезда патрульный автомобиль и двоих полицейских, о чём-то беседующих с живущим этажом выше соседом. Когда сосед кивнул и указал рукой в сторону окон его квартиры, у Вячеслава не осталось сомнений по поводу темы их разговора.
   «Не успел, – стучало в голове, – не успел, чёрт побери».
   – Привет, дядь Слав, ты что тут прячешься?
   Близкий детский голос заставил вздрогнуть.
   – Привет, Макс, – сказал он, увидев неслышно подошедшего пацана, – с чего ты взял, что я прячусь?
   – Да так, – ответил мальчишка, – смотрю, из-за кустов выглядываешь, вот и подумал.
   – Слушай, – озвучил пришедшую в голову идею Слава, – ты тётю Лизу сегодня случайно не встречал?
   – Нет, – сказал Максим, – ни её, ни Аньку сегодня не видел. – Ладно, Дядь Слав, пойду я.
   Когда шагающего к подъезду мальчугана окликнул один из полицейских, Слава побежал. Несколько минут мчался не разбирая дороги. Наконец убедившись, что погони нет, перешёл на шаг и, влившись в поток идущих по тротуару пешеходов, отправился на соседнюю улицу. Намётки того, что и как будет делать, составлял ещё в машине. Друзья их семьи, чета Волковых, на днях отправились в длительную рабочую командировку, попросив Славу периодически навещать их квартиру.
   Ключи лежали в кармане, о просьбе никто не знал, и уверенный в том, что там его не будут искать, Слава шагал на нужный адрес.
   Оказавшись в относительной безопасности, первым делом обшарил квартиру и, найдя старый телефонный аппарат приятеля, поставил его на зарядку. Левую сим-карту купил по дороге, и, как только аппарат начал подавать признаки жизни, Слава вновь набрал номер жены. Результат тот же. Набрал номер стационара, но и здесь услышал лишь длинные гудки. После, наверное, десятой попытки отложил телефон в сторону.
   Неизвестность сводит с ума. Видя образы оперативников, истязающих его Лизу грубыми вопросами, а также не позволяющих отвечать на звонки, Слава загнанным зверем метался по квартире. Он представления не имел о методах работы органов в таких случаях, и тревога за безопасность родных росла с каждой минутой. Сделав ещё несколько звонков и наконец поняв, что на совет и поддержку семьи рассчитывать не стоит, завалился на диван и, промучившись несколько часов, забылся тревожным сном.

   ***
   Проснулся вечером и сразу оказался под ледяным душем воспоминаний. Сердце сжималось от предчувствия беды, и, невзирая на то, что номер Лизы могут слушать, он вновь схватился за телефон. Тишина, стационар так же молчал, что вновь породило в груди бурю переживаний. Обречённо смирившись, что проблему придётся решать в одиночку, Слава задумался, стремясь найти хоть какой-то выход. Думал долго, перебирал и отбрасывал все возможные варианты, но в конечном итоге, кроме как идти сдаваться, путного в голову ничего не пришло. Решив, что завтра так и поступит, он дал себе зарок, что поутру отправится домой, выяснит, почему молчит Лиза, а ждут его там или нет – дело десятое.
   Включил телевизор, и тут же на одном из информационных каналов нарвался на репортаж о совершённом ночью убийстве. В числе первых шла весть о том, что переговоры с заблокированными в доме террористами к успеху не привели. Террористы открыли огонь, и в ходе штурма все трое были ликвидированы. Также сообщалось, что органы правопорядка принимают меры для выявления и задержания четвёртого участника вопиющей по жестокости расправы. Затем ведущая с заговорщицкими нотками в голосе сообщила, что следствие предоставило в распоряжение телеканалов запечатлённые камерой наружного наблюдения кадры.
   Слава буквально впился в экран, дожидаясь демонстрации эксклюзивного видео. Установленная на заднем дворе камера качеством съёмки не блистала. Размытая, тусклая картинка оставляла желать лучшего, но тем не менее Слава смог рассмотреть сидящего на земле человека и двух мордоворотов, глыбами возвышавшихся над жертвой. Лиц преступников видно не было, но Слава безошибочно узнал товарищей Юрия. Через несколько секунд в кадре появились ещё двое. С облегчением отметив, что их лиц также не разобрать, Слава приготовился вновь пережить те страшные мгновения, но увиденное далее просто ошеломило. Один из вновь прибывших, в котором он узнал самого себя, с ходу принялся пинать беззащитную жертву, беспорядочно нанося удары по голове и телу. Когда священник перестал подавать признаки жизни, Слава увидел, как его образ на экране выхватил из-за пазухи пистолет, несколько раз с силой ударил священника рукояткой по голове, а затем, передёрнув затвор и приставив дуло к затылку, нажал на курок.
   Трансляция записи ещё продолжалась, но Слава уже ничего не видел. Вне себя от страха и возмущения, он несколько минут метался по комнате, кроя всех и вся последними словами.
   – Не было этого, не было – твердил он, словно мантры, одни и те же слова, – не бил я его, не убивал. Подстава, – сев на диван и обхватив голову руками, бессильно стонал он, – это подстава.
   Если совсем недавно надеялся на благополучный исход, то, просмотрев кадры, убедился, что этого не будет. Мысль о явке в полицию больше не приходила. Теперь Слава был уверен, что отныне он один из изгоев в собственном государстве и вряд ли после повешенного на него преступления хоть кто-то отнесётся к нему снисходительно.
   Зная, что у него нет врагов, нет даже явных недоброжелателей, Слава не мог даже предположить, кто, а главное, за что и с какой целью всё это сделал.

   ***
   Утром, разыскав запись собственного преступления в сети и просмотрев её несколько раз подряд, вновь схватился за телефон. На память набрав номер, долго слушал длинные гудки, после чего услышал сонный голос.
   – Санёк, привет.
   – Привет, – недовольно отозвалась трубка.
   – Разбудил?
   – У меня законный выходной, – громко зевая, напомнил коллега по работе, – конечно, разбудил, восьми ещё нет. Ты номер сменил? У меня только цифры определились.
   – Сменил, – подтвердил Слава, – извини, что разбудил, просто у меня проблемы, и мне нужна твоя помощь.
   В суть проблем друга решил не посвящать. В подробностях описав, что тому надо сделать, ещё раз напомнил.
   – Если в доме есть посторонние и они будут задавать вопросы, то ты ничего не знаешь, меня не видел, я тебе не звонил. Твоя задача – передать Лизе мой новый номер, и сделать это надо так, чтобы никто не заметил. Ей передай, чтобы звонила не со своего телефона. Ты меня понял?
   – Понял, – услышал в ответ, – не понял только насчёт посторонних и по поводу всей этой конспирации. Объясни, что случилось.
   – Ты слышал, что вчера в области священника убили?
   – Нет.
   – Как нет? – удивился Слава, – да СМИ только об этом и трещат.
   – Не знаю, кто там трещит, я весь вечер перед ящиком просидел и ничего подобного не слышал.
   Пришлось рассказать.
   – Да ладно, – грохнула в ответ трубка.
   – Вот тебе и ладно.
   – А где посмотреть можно?
   – Сейчас ссылку скину. Там весь новостной блок, смотри с шестой минуты по десятую.
   – Кидай.
   – Саня, с походом к моей жене не тяни. Сделаешь – сразу набери. И спасибо тебе, дружище.
   Не прошло и двадцати минут, как Саша перезвонил.
   – Ты прикалываешься? – с ходу напустился он на приятеля.
   – В смысле?
   – Да в смысле, что нет там никакого убийства, тем более священника.
   – Я же тебе сказал, что там весь блок. Смотри с шестой минуты.
   – Да смотрел я, – огрызнулся Сашка, – с шестой по десятую минуты речь идёт о ворах карманниках. Ты ничего случайно не употреблял? Так, эксперимента ради.
   – О каких карманниках – взбеленился Слава, – ты по моей ссылке вышел?
   – Да, и никакого убийства там нет.
   – Саша, – решив, что друг как всегда что-то напутал, сказал он в трубку, – я не шучу и не прикалываюсь. Я очень тебя прошу, сделай всё, как я говорил, и сразу мне набери. Пожалуйста.
   Телефон зазвонил ближе к вечеру.
   – Заходил к вам четыре раза, – отчитался Сашка, – дверь не открыли. Стоял, слушал – тишина, дома никого нет.
   – Я понял, спасибо тебе, Саня.
   – Да о чём речь. Я попозже ещё разок заскочу, завтра после работы заеду. И ещё… Хотел тебе сказать: перерыл сеть и ничего об убийстве твоего священника не нашёл. Ты ничего не путаешь?
   – Саша, почему так, – всё же сорвался на друга Слава, – я нахожу – ты нет, я слышу – ты нет? Да, я был бы счастлив ошибаться, но я, увы, не ошибаюсь.
   Вместе с тем слова друга насторожили.
   – Слав, – говорил между тем товарищ, – я реально ничего не смог найти, давай, может, я к тебе приеду и ты мне сам всё покажешь, ты сейчас где?
   – Сдал, – в сердцах выругался Слава, давя клавишу сброса.
   В груди поселились покой и пустота. Ни думать, ни что-либо предпринимать уже не хотелось. Проведя аналогию с загнанной в угол крысой, Слава поднялся с дивана. Выйдя в коридор, открыл замок входной двери и принялся ждать.
   Группа захвата через тридцать отмеренных Славой минут не появилась, не появилась и через час, и через десять.
   В девять утра зазвонил телефон.
   – Славка, – рыдал в трубке родной голос.
   – Лиза, – выкрикнул он в ответ.
   – Зачем, – рыдала супруга, – зачем ты это сделал?
   – Лиза, я никого не убивал, это страшное недоразумение…
   – У нас был обыск, – словно не слыша его, кричала супруга, – сначала в квартире, потом в гараже и там…, там они нашли оружие, взрывчатку, какую-то литературу и деньги. Много денег, Слава. Скажи мне, скажи, ты правда стал террористом? Почему… Зачем, Слава?
   – Это ложь, – выкрикнул он, хотел добавить, что сможет всё объяснить, но в трубке что-то щёлкнуло, появился дребезжащий фон, и совершенно незнакомый мужской голос назвал его по имени.
   – Вячеслав, – говорил мужчина, – с тобой говорит подполковник Федеральной Службы Безопасности…
   Дальше слушать не стал. Убедившись, что с семьёй всё в порядке, Слава отключился от собеседника, снял с телефона аккумулятор.

Глава 9

   – Подъём. Давай, давай, вставай. Хватит харю плющить.
   Открыв глаза и увидев склонившегося над ним постояльца, Денис обречённо выдохнул. За те пять дней, что Сергей жил у него, он буквально вымотал разного рода вопросами, которые, по мнению постояльца, являлись жизненно важными в их дальнейшей совместной деятельности. Так много Денис не говорил никогда. Сергея волновало всё. На каждый рассказанный Денисом эпизод экспериментов со шнурком тут же возникала масса уточняющих вопросов. Кроме всего, за время их совместного бытия по-человечески выспаться Денис ни разу не смог. Сергей ложился поздно, а вставал, по понятиям Дениса, невероятно рано. Изо дня в день он бесцеремонно его будил, и это утро не стало исключением.
   – Знаешь, Серёжа, – глядя на раскрасневшееся после душа лицо постояльца, заявил Денис, – я уже начинаю жалеть, что предложил тебе остаться. Жил бы в своём клоповнике и доставал бы обитателей тамошних.
   – Не надо, родной, зарекаться. Жизнь порой так крутанёт, что и клоповник, и синяки, там живущие, покажутся приемлемым вариантом. Доставать вопросами тебя больше не буду, я принял решение, но есть ещё два последних.
   На шумный вздох Дениса Сергей лишь оскалил зубы.
   – Не стони, – озвучил он обречённость в его взгляде, – это важно. Когда я тебя первый раз встретил, ты, мой болезный друг, бился в эпилептическом припадке. Может, подскажешь, что мне делать, если в самый ответственный момент с тобой это вновь приключится? Бросить тебя или добить, чтоб не мучился?
   – Вот чёрт, – хлопнул себя по лбу Денис и, вскочив с постели, принялся возбуждённо мерить шагами комнату, – прикинь, я даже думать об этом забыл. С тех пор как я взял шнурок, ни эпилепсия, ни астма о себе не напомнили. Ни разу, – радовался он собственным заключениям, – ни разу, вот это да.
   – Может, дашь попользоваться, мне подлечиться тоже не помешает.
   – Попробуй.
   – Нет уж, спасибо, – отмахнулся постоялец, – ещё: какое влияние он на тебя оказывает?
   – Голова как-то болела, когда я к проституткам собирался, но об этом я рассказывал, а так ничего больше не заметил.
   – А когда другими управляешь, что чувствуешь?
   – Я ведь говорил: слиться получается не со всеми. Глубина слияния зависит от силы моего эмоционального состояния. Я могу читать мысли, могу внушить сделать определённые действия. Кого-то могу полностью взять под контроль, включая и органы чувств.
   – А с несколькими одновременно получается?
   – Пробовал с четырьмя. Всё получилось, но сложно. Хотя заметил, что со временем становится проще. Видно, нужна практика.
   – И люди делают всё, что ты хочешь?
   – Многие да, но есть и те, с кем сложнее, несмотря на усилия. От чего зависит возможность и невозможность слияния, я определить не смог.
   – А таких, как тот, что пытался тебя убить, ты раньше встречал?
   – Нет, – слегка поёжившись, ответил Денис, – при слиянии я просто почувствовал в голове взрыв холода и всё. Против него шнурок оказался бесполезен, хотя автомат справился неплохо.
   – И даже предположений, кто это, нет?
   – Нет; не знаю, ни кто, ни почему, но уверен, что со шнурком это связано.
   – Почему уверен?
   – Потому что без него я никому не нужен. Причина точно в нём.
   – Может, его просто выбросить?
   – Выбросить я мог и без твоего участия, это пока в мои планы не входит.
   – А они есть?
   – Да как-то нет.
   Подойдя к окну, Сергей несколько минут рассматривал улицу.
   – Скоро осень, – шептал он, рассматривая начавшую жухнуть листву, – три месяца на воле, толку ноль: ни работы, ни денег, ни надежды. Ладно, Лена, – транслировал он вслух собственные мысли, – даже страшно подумать, куда я ввязываюсь, но делаю это исключительно ради вас.
   – Ты что там бормочешь?
   – О своём, о детском, – отвернулся Сергей от окна, – короче, так. Я принимаю твоё предложение, но вначале ты выполнишь данное мне обещание.
   – Обещание? – изумился Денис.
   – Именно, – подтвердил Сергей, – вспомни, что я сказал, когда ты предложил сотрудничество?
   – Ты спросил, что взамен.
   – Продолжай.
   – Я сказал, всё, что в моих силах.
   – Верно, – кивнул Сергей, – а в силах твоих очень многое, но об этом после. Для начала давай-ка приведём себя в порядок.
   – ?
   – Поедем и прикупим барахлишка. Неужели ты думаешь, что я с таким чмошником, как ты, буду рядом ходить?
   – Нормальная у меня одежда, – взялся было возразить Денис, но сразу осёкся, – а на какие деньги?
   – Сориентируемся на месте, – пожал плечами старший товарищ, поманил Дениса пальцем к окну и указал на проезжающие по улице автомобили, – нам нужны колёса; хватай водилу, только чтобы в машине один был, пусть ждёт на обочине.
   Через двадцать секунд из потока вынырнула новая семёрка и, замигав аварийкой, притормозила напротив их окон.
   – Карета подана.
   – Ты идиот? – возмутился Сергей, – может, ишака подгонишь или верблюда?
   Когда через минуту на вакантном месте припарковался дорогой внедорожник, губы Сергея определили скупую улыбку.
   – Другое дело, – глядя на блестящее авто, он одобрительно хлопнул Дениса по плечу, – кто хозяин?
   Денис вернулся к носителю. Пользуясь набранным в работе со шнурком опытом, воскресил в памяти один из жизненных моментов и заставил себя разволноваться. Контролировать глубину эмоций с каждым разом получалось всё проще, и Денис без особых усилий вышел на нужный уровень слияния. Получив нужную информацию, повернулся к Сергею.
   – Чиновник, строитель. Едет с деловой встречи.
   – Идёт, – ещё раз облизав взглядом красавца-авто, улыбнулся Сергей, – пусть ждёт, одеваемся, выходим.
   Во дворе Дениса окликнули. Что от него хочет соседка-бабушка, Сергей слушать не стал. Обогнув дом, он перемахнул через ограждение и, дёрнув за ручку, уселся на переднее сиденье.
   За рулём, на обтянутом светлой кожей кресле, сидел моложавый, спортивно сложенный мужчина лет около пятидесяти. Насмотревшись на всяких, Сергей сразу определил, что за строгим деловым костюмом, очками в тонкой золотой оправе, придающими владельцу налёт интеллигентности, скрывается тот ещё деятель. Что именно подтолкнуло к подобным суждениям – блуждающий с хитринкой взгляд, старые, почти невидимые шрамы на губах или напрочь сбитые костяшки пальцев – Сергея не заботило. На кресле дорогой машины он видел средство наживы, которое на пути своём угораздило столкнуться с Денисом.
   – Привет, начальник, – ощерился Сергей, – неплохо ты, смотрю, упаковался. Никак на честно заработанные?
   Если до того смотревший на незваного гостя с оттенком равнодушия чиновник лишь молча хлопал глазами, то после слов Сергея, будто очнувшись от наваждения, мужчина встрепенулся.
   – Что? – переспросил он, – вы кто и что делаете в моей машине?
   – А ты сам-то что здесь делаешь?
   – Жду.
   – Кого?
   Мужчина смерил Сергея взглядом.
   – Ну не тебя точно, синь подзаборная. Ну-ка, ноги в руки и убежал быстро, не то вылезу и болезненно ускорю.
   – Да что ты? – усмехнулся Сергей, – прям вылезешь и ускоришь?
   – Ты кто такой?
   – Вот взял и рассказал.
   – Уважаемый, – всё сильнее хмурился владелец авто, – я не пойму, вам что надо?
   – Мне надо твою машину, – не стал Сергей лукавить, – твои деньги и, естественно, надо, чтобы ты обо мне навсегда забыл, а теперь заткнись и не трынди на ухо.
   Хозяин молча открыл дверь. Глядя, как он огибает машину, Сергей невольно отметил немалый рост и ширину его плеч. Повернул голову, высматривая Дениса, но того всё ещё не было. Щёлкнул замок. В следующий миг в грудь упёрлись и сжали пальцы две широкие ладони. Спортивная куртка затрещала по швам, когда одетый в строгий костюм мужчина вытряхнул потрёпанного вида пассажира из салона автомобиля.
   Прилетевшая в затылок оплеуха отозвалась гулом. В глазах потемнело, но Сергей всё же умудрился извернуться и хорошенько попасть нависшему над ним противнику в челюсть. Тот отшатнулся, но вновь выставил вперёд пудовые кулаки. Видя, что отступать он не намерен, Сергей бросился на противника.
   Не успел даже замахнуться. Готового вцепиться в глотку Сергея вдруг осенило, что причинять боль – это плохо, и он опустил руки. Владелец авто также быстро успокоился и отправился к водительской двери.
   – Тебя где носит?
   – Что случилось? – услышал в ответ взволнованный голос.
   – Ты ещё и слепой что ли?
   – Я и спрашиваю, почему он бросился?
   – Меня спрашиваешь? – захлопнув дверь, огрызнулся Сергей, – я говорить начал, он и проснулся.
   – Понял тебя, – мельком осмотрев салон, Денис уселся на заднее сиденье, – впредь надо учитывать.
   – Впредь надо быть рядом со мной, а не шляться где попало.
   – У меня такое ощущение, что это не я, а ты меня нанял, – возмутился Денис.
   – Раз нанял, то делай, что говорят, – отрезал Сергей, – тем более сейчас, пока твоих проблем на горизонте нет, решать будем мои… согласно договорённостям, – добавил он, выдержав короткую паузу.
   – Что дальше?
   – Для начала поехали пищи, руками сделанной, поищем, а то твои заварные завтраки в страшных снах уже вижу.
   – Кстати, – сказал Денис, – раз уж заговорили о снах, то мне сегодня опять это здание снилось. Не пойму, что им от меня надо?
   Проигнорировав слова Дениса, Сергей повернулся к хозяину авто.
   – Бумажник дай сюда.
   Видя, что тот медлит, взглянул на Дениса.
   – Не тупи, напарник. Бумажник сюда, говорю.
   Раскрыв и мельком взглянув в его недра, Сергей удовлетворённо хмыкнул.
   – На пожрать и одежду у нас есть. Кредитки, – объявил он, продолжая осмотр, – на них сколько?
   На этот раз ответ последовал незамедлительно.
   – Полтора миллиона.
   – Зовут тебя как?
   – Валерий Игнатович.
   – Валера, значит, – осклабился Сергей, – а скажи, Валера, автомобиль твой сколько стоит?
   – Восемь.
   Проведя нехитрые расчёты, Сергей обернулся и подмигнул Денису.
   – Удачно мы зашли. Нравишься ты мне, Валера, – хлопнул он по плечу вдруг ставшего таким симпатичным попутчика, – ещё что у тебя есть?
   Валерий Игнатович поджал губы.
   – Денис.
   – Минуту, – отозвался тот, копаясь в памяти и мыслях жертвы.
   Велев чиновнику открыть багажник, Денис вылез из машины. Вернулся, держа в руке объёмный пластиковый пакет. Захлопнув дверь, он подцепил пальцами пакет за дно и вытряхнул содержимое на сиденье.
   – Сколько здесь, – завороженно глядя на рассыпанные пачки, Сергей судорожно сглотнул.
   – Ровно двадцать пять миллионов.
   – Не кисло он с собой таскает, – чуть ли не прыгая от возбуждения, заявил Сергей, – откуда дровишки, Валера?
   – Откат, – ответил за него Денис, – точнее, очередная его часть.
   – Красиво жить не запретишь, собери деньги, – приказал он Денису, а затем повернулся к владельцу автомобиля, – давай, Валера, трогай потихоньку, впереди, через две улицы, забегаловка вкусная есть, вот туда и едем.
   Разметав скопившуюся вдоль бордюра пыль, авто сорвалось с места и вклинилось в пёстрый транспортный поток. В тишине сидели до момента, пока Сергею что-то не припомнилось.
   – Денис, – привлёк он внимание, – я вот о чём думаю. Валера, друг наш любезный, он наверняка не первый раз бабло везёт, правильно?
   – Правильно.
   – Смело берёт, – развивал Сергей мысль, – с таким баблом раскатывает и нихрена не боится.
   – Не боится, – со знанием дела подтвердил Денис.
   Притормозив возле нарядного трёхэтажного здания, на первом этаже которого, источая манящие запахи, расположилась уютная забегаловка, Сергей забрал у чиновника документы на машину и уже хотел отправить его восвояси, но тут выяснилось, что страховой полис с ограничениями. Призвали хозяина немедленно вызвать агента. Дождавшись, когда тот продиктует страховщику адрес, Денис с Сергеем направились ко входу.
   – Валерий Игнатович пусть здесь обождёт, на улице, – заперев машину, кивнул Сергей в сторону застывшего на стоянке чиновника.
   – Пусть, – пожал Денис плечами.
   Устроились у окна, сделали заказ. Небо налилось синевой, на улице заметно потемнело, и вскоре на город обрушился полноценный ливень. Потоки воды, подхватив с асфальта листву и мелкий мусор, закружили их в водовороте танца над сливной горловиной коллектора.
   Примерно через час на стоянку заехала белая легковушка, из машины выскочила молодая в коротенькой юбочке девушка. Раскрыв зонтик и огибая лужи, девушка, цокая каблуками, засеменила в сторону безучастно стоявшего в центре парковки Валерия Игнатовича. Вскоре оба появились на пороге. Редкие посетители встретили вымокшего до нитки мужчину сочувствующими взглядами.
   – Заодно и отмылся, – усмехнулся Денис.
   – Дождичком хрен отмоешься, – глядя на усевшегося через столик Валерия Игнатовича, возразил Сергей, – таких чертей напалмом отмывать надо.
   Денис отметил, что после общения с чиновником Сергей стал какой-то задумчивый: всё больше хмурился, то и дело недобро посматривал на тот самый столик.
   – Без ограничений, не забудь, – наставлял Дениса старший товарищ.
   – Помню.
   – Как закончат, пусть он девочку отпустит, а сам с полисом к нам присядет.
   Много времени процедура не заняла. Закончив с делами, девушка раскланялась, повесила на плечо увесистую сумку и покинула заведение. Валерий Игнатович присел на предложенное место.
   – Хорошо, – улыбнулся Сергей, рассматривая бланк полиса, – теперь, Валерий Игнатович, хватай свои кредитки, дуй в банк, обналичивай и вези сюда.
   – Тебе мало? – удивился Денис.
   – Мне хватит, но этому штрейкбрехеру я полтора своих ляма не оставлю. У него рожа и так чересчур круглая – не убудет. Говорю ещё раз, сейчас Валерий Игнатович попросит вызвать такси и отправится в путь.
   Меньше чем через час деньги перекочевали в руки Сергея. Вытянув из пачки самую мелкую купюру, он вручил её Валерию Игнатовичу и предложил тому воспользоваться общественным транспортом.
   Расплатившись, шагнули под пасмурное небо. Машина, приветливо моргнув указателями поворотов, впустила новых хозяев. Потратив какое-то время на изучение функционала салона, Сергей принялся за настройку зеркал и кресла.
   – Куда теперь?
   – Теперь ЦУМ, одежды прикупим, подстричься не мешает. Мы с тобой, Денис, теперь не бедные люди, надо пользоваться.
   Разобравшись с навигатором, Сергей тронул вперёд. Проезжая мимо автобусной остановки, Денис ещё раз окинул взглядом сиротливо ждущего автобус Валерия Игнатовича. Отвернувшись, едва заметно усмехнулся.
   – Вор – он и в Африке вор, – прокомментировал Сергей его усмешку.
   – Смеюсь не над этим.
   – А над чем?
   – Над тем, что ты сам первостатейный вор и за это сидел. Над тем, что мы только что обворовали человека, однако вор он, а не мы с тобой. Какая между ним и нами разница?
   – Я за ошибки свои заплатил, а эта рожа при первом шухере в аэропорт, и поминай как звали.
   – А я?
   – А ты, когда его чистили, особо не сопротивлялся, да и судя по твоим поступкам, повышенным человеколюбием отнюдь не страдаешь. Так что сиди и не скули. Жалко дяденьку? Езжай с ним, утешишь по дороге.
   – Жалко, аж плачу, – скривил Денис губы, – у меня вообще причин для любви к ближнему немного.
   – Наслышан.
   – Твоё детство, судя по тому, что ты рецидивист, тоже не очень сложилось.
   – Ошибаешься. В отличие от тебя я вырос в любви и внимании. Родители мои живут достойно и честно. А то, что я зечара, – исключительно моя заслуга, собственное моё скудоумие. Хотя всё это уже переварено и в унитаз спущено, так что давай-ка сменим тему.
   Тему не сменили, вместо этого оба умолкли и дорогу коротали под аккомпанемент музыкальной системы. Убаюканный плавной ездой и тихой музыкой Денис, буквально расплывшись в удобном кресле, смотрел на уличную суету сквозь ветровое окно. Мимо проплывали дома и магазины. Множество автомобилей, красочные баннеры и указатели мелькали перед глазами. От нечего делать Денис выхватывал из спешащего по тротуарам пешеходного потока то одного, то другого и, практикуясь, принуждал каждого из них делать слабое, едва заметное движение. С теми, с кем получалось, делать это удавалось всё проще. Денису для контакта уже не требовалось прежней концентрации, команды проходили легко и буднично, ощутимый прогресс не мог не радовать.
   – Приехали, – сообщил Сергей, свернув на парковку.
   Собственный внешний вид Дениса нисколько не волновал, подбором одежды занялся Сергей. В первую очередь купили повседневную одежду. Сопровождаемые тёплыми улыбками консультантов, они не скупясь тратили деньги, и вскоре багажник внедорожника забили пакеты и коробки. На этом, казалось бы, всё, но Сергей потянул Дениса обратно.
   Вышагивая по малолюдным этажам, глядя на обилие предлагаемого товара, Денис невольно восхищался величием и блеском главного магазина страны.
   – Пришли.
   Взглянув на предлагаемый бутиком товар, Денис поздравил себя с личной победой. Он сразу подметил заинтересованные взгляды Сергея, предназначенные одежде Валерия Игнатовича. Денис сразу понял, что к хорошим классическим костюмам Сергей неровно дышит. Оказался прав.
   Если на входе, осмотрев прадедушкин наряд Дениса и прожженный спортивный костюм Сергея, их остановил охранник и без предъявления документов наотрез отказался впустить, то на выходе двое дорого одетых мужчин подозрений уже не вызывали.
   – Хватит сутулиться, – ворчливо накинулся Сергей на Дениса, – иду, как с верблюдом рядом. Расправь плечи, спину выпрями, вот, – хлопнул он ему по спине.
   Денис подчинился, но причиной стало не ворчание Сергея. Из остановившейся впереди машины вышли две молодые ухоженные женщины. Денис случайно встретился с одной из них взглядом, и та вместо привычного на его счёт набора действий, напротив, очень заинтересованно на него посмотрела. Отвела глаза, подняла снова, улыбнулась. Начавший нервничать Денис подмечал всё это, словно на автомате. Прошли мимо друг друга, она улыбнулась ещё раз. Вот и машина.
   – Слушай, – привлёк Сергей к себе внимание, – на нас сейчас на каждом почти по ляму натянуто, ты изменения чувствуешь?
   – Да, – отстранённо ответил Денис, – глядя в след активно виляющей бёдрами женщине.
   – Что? – переспросил Сергей.
   Рыжеволосая красавица вновь обернулась. Обведя взглядом и его, и машину, видя, что Денис не сводит с неё глаз, остановилась и, кокетливо выпятив зад, принялась рыться в сумочке.
   – Да, – вновь ответил Денис, – чувствую.
   – А вот я нихрена не… что там у тебя?
   Сергей наконец обратил внимание на отстранённые ответы Дениса и проследил направление его взгляда.
   – О, – воскликнул он, – девушки-красавицы, – неплохо ты, Денис, замахнулся, одобряю.
   – Да я так, мимо шёл, – всё ещё находясь под впечатлением, признался Денис, – а она всё смотрит и смотрит, оглядывается, вон, остановилась даже. Видишь, с подружкой о чём-то говорят.
   – Хорошие тётки, – оживился Сергей, – и подружка ладная, цепляй их с собой.
   – Как понять, с собой?
   – Понимай, как хочешь. Залезь к ним в голову и прикажи ехать с нами, тем более, судя по их реакции, они и сами не против.
   – Не буду я им ничего приказывать, – стремясь урезонить бушующую в груди бурю, ответил Денис.
   Такое случилось впервые. Красивая женщина подаёт не кому-то, а именно ему весьма недвусмысленные знаки. Денис откуда-то знал, что подойди он и заговори, она не отвернётся. Мелькнуло желание так и сделать, но, оценив степень собственного волнения и испугавшись, что начнёт теряться, решил, что пока ещё рановато.
   – Нет, – отрезал Денис, – меня и так трясёт. Подойду, начну тупить, мычать, испорчу всё только, думаю, не стоит.
   Однако Сергей отпускать идущее в руки приятное времяпрепровождение не собирался. Прыгнув вслед за Денисом в машину, он попытался его переубедить, а когда не получилось, решил настоять.
   Шутки ради он выхватил выкидной нож, с которым почему-то никогда не расставался, и, щёлкнув лезвием, резко поднёс к лицу Дениса. Хотел крикнуть «бери девчонок» и засмеяться, но не успел ни того ни другого. Сергей вмиг потерял над собой контроль. Дальше, словно сторонний наблюдатель, он смотрел на приближение рванувшего навстречу руля. Удар по лбу выбил из глаз сноп разноцветных искр. Откинувшись на спинку и получив обратно контроль над собственным телом, Сергей потрогал ушибленное место.
   – Слышь ты, – недобро покосился он на Дениса.
   – Не надо, – плескаясь испугом, сжался тот, – я не хотел, само получилось.
   – Шишка будет, – щупая лоб, сокрушался Сергей, – тебя, психа, не разберёшь, ты то в обморок валишься, то убить ни за что готов.
   – Я не специально, – заверил Денис, – бездумно вышло, на автомате что ли. Думаю, после той казни офицера в моей психике что-то поменялось. Реакция на угрозу та же, но, как видишь, выходят накладки. Мне, кстати, понравилось, – Денис удовлетворённо осмотрел отметину на лбу Сергея, – в следующий раз будешь думать, прежде чем дёрнуться в мою сторону.
   – Берём баб или нет?
   – Нет.
   Рванув с места, автомобиль выкатился на дорогу.
   – Думаешь, краля эта на тебя, дурака прыщавого, смотрела? – перестраиваясь в левый ряд, поинтересовался Сергей.
   – А вдруг?
   – Ты что, дурик, – рассмеялся он, – реально думаешь, что она взглянула бы на тебя, когда мы только приехали?
   – Думаю, нет.
   – Правильно думаешь, таким похрен твоя рожа, таким важна платёжеспособность. Так что тёлок надо было брать.
   – Говорю же, меня трясти начинает, ну не могу ничего с собой поделать. Хоть посмотреть смог, улыбнуться пару раз, и то прогресс.
   – У тебя прогресс, а у меня регресс, – заявил Сергей, – твои заморочки – это твои заморочки, я лично евнухом жить не собираюсь, четыре года как никак воздержание.
   – Да ты на воле уже сколько? – не поверил Денис, – не согрешил что ли ни разу?
   – Вот именно. Надеялся в лоно, так сказать, семьи вернуться, но пока не срастается.
   Несколько минут ехали в тишине. Лавируя в плотном потоке, Сергей выскочил к светофору и не притормаживая ушёл налево.
   – Эх, хороша машинка, – похвалил он дорогостоящее изделие.
   – Куда дальше? – видя, что Сергей начинает поддавать газа, поинтересовался Денис, – вообще, дальше что будем делать?
   – На хату твою точно возвращаться не будем. Планшет, кстати, зарядился? – поинтересовался Сергей состоянием приобретённого гаджета, – найди гостиницу. Крупную, с большим количеством постояльцев.
   – Есть такая, «Националь» называется, кстати, рядом совсем.
   – Вот там пока и заляжем, диктуй адрес.
   Под неодобрительные гудки встречных автомобилистов Сергей крутанулся через сплошную и устремился по предложенному навигатором маршруту.
   – Сколько там за номер просят?
   – От пятнадцати до семидесяти сутки.
   – Это нам теперь по карману, – улыбнулся старший товарищ, – нам теперь многое по карману, – добавил он, улыбаясь ещё шире.
   – Это точно, – подхватил Денис, – и вышло как всё просто.
   Улыбка Сергея медленно потускнела.
   – Вообще интересно всё получилось, скажу, даже мистически как-то.
   – Поясни.
   – Пояснять особо нечего. Когда мы с тобой договорились, я загадал сумму именно в двадцать пять миллионов. Родителям помочь, жене с сынишкой подкинуть, нам на карман.
   – Ну и? – не понял Денис, – всё вроде срослось.
   – В том и дело, что срослось очень просто. Наглых вылазок во избежание лишнего внимания я не планировал, там, думал, щипнём, сям. Сумму эту рассчитывал за несколько дней набить, а тут прям подарок. Требуемая сумма и практически сразу. Словно заказ мой исполнили.
   – И что? – опять не понял Денис к чему он клонит.
   – Да, может, и ничего, а может, и чего. Просто я не припомню, чтобы мне в жизни что-то так легко давалось. А когда давалось, то исключительно в качестве компенсации за будущие заморочки. Вот это и пугает. Бонус этот я ещё не освоил, а то, что расплачиваться придётся, уже чувствую. Нутром чувствую, понимаешь?
   – А зачем тебе вообще столько денег?
   – Сказал ведь уже, – резко сбросив скорость перед вклинившимся в поток грузовичком, ответил Сергей, – тебя пытались грохнуть, соответственно, будучи рядом с тобой, я башку свою тоже подставляю. Сдохнув, я хочу знать, что мой ребёнок растёт в достатке. Так сложилось, что кроме как материально я ему помочь пока ничем не могу, значит, помогу деньгами.
   – А я думаю, – высказал в свою очередь Денис крепнувшую с каждым днём надежду, – что псих этот меня тогда случайно выбрал. Смотри, – взялся он убеждать скорее себя, чем Сергея, – если не случайно, то он точно знал, где меня искать. Они или он, если за мной охотятся, не могут не знать, где я живу, однако прошло больше недели, а в гости никто не заявился. Это и позволяет надеяться, что никакой охоты нет.
   – Дай-то бог.
   С заселением в номер проблем не возникло, и уже через двадцать минут, разложив вещи, Денис любовался из окна гостиницы башнями кремля. Сергей с обустройством на новом месте не спешил. Вместо того, чтобы развесить одежду, он принялся пересчитывать деньги. Закончив, заявил, что четыре миллиона останутся на их нужды, а остальное он переправит родителям и жене. Сообщив, что прибудет поздно, Сергей посоветовал Денису сидеть в номере и, повесив сумку на шею, вышел.
   Стилизованный под старину номер показался Денису слишком вычурным, но тем не менее он признал, что в более комфортных условиях никогда в жизни ещё не находился. Заказав и дождавшись пищу из ресторана, плотно пообедал и, завалившись перед огромной плазмой, принялся листать каналы.

   ***
   То, что заснул, понял, когда вновь обнаружил себя шагающим по уже знакомому холлу административного здания. То же лицо за окошком, тот же вопрос, тот же удивлённый взгляд за спину. Скорее уже по сложившейся традиции Денис вновь попытался взять над собой власть и приготовился к пробуждению. Вместо этого почувствовал, как напряглась шея, осуществляя давнее желание обернуться. В спину дышал Сергей. Сейчас он настороженно озирался, сканируя зал и особенно входящих людей. То, что есть какая-то угроза, определил по его нервным, дёрганым движениям.
   В очередной раз просеяв зал, Сергей повернулся к Денису. Опухшая, поцарапанная скула бросилась в глаза прежде, чем рассмотрел грим под левым глазом. Сергей, не церемонясь, дёрнул Дениса за рукав.
   – Ну ты что тупишь? – напустился он на него.
   – А что?
   Сожалея, что контроль над собой есть, а понимание ситуации отсутствует, Денис включил дуру.
   – Как что? – зашипел Сергей, – иди забирай.
   С этими словами Сергей подтолкнул его к тому самому окошку.
   – Давай, быстро, хватай и на крышу.
   – На крышу?
   – Других вариантов нет, из здания нам выйти уже не дадут, – закончил Сергей фразу и вновь принялся просеивать взглядом пространство холла.
   – Здравствуйте, – не заставляя себя упрашивать, склонился Денис к окошку, – мы вот к вам подъехать должны были.
   Подняв глаза, женщина начала что-то говорить, но уши словно заложило. Пытаясь разобрать её слова, Денис склонился ещё ниже и даже расслышал обрывок фразы, но громогласный окрик над ухом выдернул из сновидения.

   ***
   – Подъём, – ещё раз ударило по ушам.
   Подскочив, в первую очередь схватился за готовое выскочить из груди сердце, затем поднял голову. Над ним, с бутылкой виски в одной руке и крашеной блондинкой в другой, навис прилично накидавшийся алкоголем Сергей.
   – Вот и наш девственник, – указал он на Дениса и упёрся взглядом сперва в четвёртый размер, а затем в лицо размера обладательницы, – зая моя, – чмокнув девицу в щёку, выдохнул Сергей, – надо это исправить.
   Одетая в узкие джинсы и кофточку стройная девица мило улыбнулась. Уловив сходство, Денис сразу сообразил, на кого она похожа. На Лену, жену Сергея, которую Денис видел во время их похода к детскому саду. Можно было с лёгкостью отнести и ту, и эту к одному типажу. Сергей тогда пытался с ней поговорить и встретиться с сыном, но, как понял, Денис Елена осталась непреклонной. В противовес ей гостья была готова на всё
   – Запросто, – улыбнулась она ещё шире, – но стоить будет дороже.
   – Идёт, – согласился Сергей и, обняв девушку, притянул её к себе, – в коридоре дверь налево – ванная, – громко прошептал он ей на ухо, – давай, красотуля, в душ и быстренько обратно. Кстати, знакомьтесь, Денис, Анжела, – представил он их друг другу.
   – Всё, беги, – хлопнул он Анжелу по заду и, проводив взглядом дефилирующие формы, повернулся к Денису, – ну как тебе?
   Несмотря на прилившую к лицу краску, Денис не потерялся. Удивился сам, но быстро сообразил, что виной тому другие эмоции, а именно злость и смутное ощущение тревоги.
   – Ты зачем меня разбудил? – неожиданно даже для себя повысил он на Сергея голос.
   – А ты не видел?
   – Плевать мне на твою шлюху, я сон опять видел, я мог себя контролировать, я мог узнать, что это за здание и почему оно постоянно мне снится. А тут ты со своими подъёмами.
   – Ну извини, время два ночи, я приехал полтора часа назад, ты тут как суслик. Спустился в ресторан, встретил Анжелу, выпили и сюда. Я ж тебе говорил, что евнухом быть не собираюсь.
   – Да и не будь, – злился Денис, – меня зачем трогал?
   – Ну извини, не знал, что здесь снов пророческих просмотр, – пожал Сергей плечами, – думал, Анжела тебе понравится. Понравилась ведь?
   – Да, неплохая.
   – Познакомишься?
   – Не знаю пока, – засомневался Денис, – посмотрю, как с самочувствием сложится.
   – А ты выпей, и сложится как надо.
   Протянув бутылку Денису, Сергей усмехнулся отрицательному кивку и выражению отвращения на лице.
   – Не хочешь – как хочешь, – не стал он настаивать.
   Через несколько минут замотанная в полотенца девушка появилась в комнате. Роняя капли воды с мокрой белобрысой гривы, Анжела сразу устремилась к бару.
   – Давайте выпьем, – схватив бутылку вина и бокалы, она быстренько переместила ношу на столик, – только все вместе, – поставила она условие и обещающе улыбнулась Денису, – надо открыть бутылку.
   Как ни странно, но штопора в номере не оказалось. Анжела быстро впрыгнула в одежду, бросилась в ресторан.
   На выходе она на миг обернулась. В глазах её мелькнула столь лютая злоба, что Денису стало не по себе.
   За жрицами любви, которых успел познать, пользуясь чужими телами, такого раньше не замечал. Напротив, видел, что те настроены дружелюбно. Порой ловил себя на мысли, что чувствует с ними подобие уюта. Здесь не пахло даже дружелюбием. Вспышка столь ярких эмоций девушки пробудила любопытство. Выждав несколько минут, он прилёг на диван, прикрыл глаза и приступил к слиянию.
   Лицо Дениса постепенно мрачнело. С тех самых пор, как удалось победить в себе злость к противоположному полу, мнение о нём Дениса кардинально изменилось. Качнуло из одного края в другой. На женщин стал смотреть, как на что-то высшее, что-то совершенно иное, загадочное, неповторимое и прекрасное. Даже обиды, нанесённые ему женщинами, стали выглядеть совсем не в прежнем мрачном тоне. Он свыкся с мыслью, что виноват сам, и простил им всё. Сейчас, под гнётом мыслей Анжелы, созданный идеал вновь начал меркнуть.
   Почему она настолько презирает мужчин, разбираться не стал. Лана, именно так звали девушку, лесбиянка со стажем, на мужчин смотрела исключительно как на средство наживы. Откровенно их ненавидя, она тем не менее активно пользовалась своей оболочкой.
   В сумочке её лежал пузырёк с клофелином, и никаких сексуальных услуг оказывать она не собиралась. Но если вначале девушка хотела их просто ограбить, то после того, как Сергей нарушил её планы и загнал стерву в душ, решила их наказать. Подлить больше, чем льёт обычно. О последствиях не думала, думала о набитом купюрами бумажнике, который Сергей засветил в ресторане.
   Поняв, что сейчас их вот так запросто, не задумываясь, могли убить, Денис возмутился.
   В комнате Анжела объявилась минут через десять. Ещё через минуту запозднившаяся пожилая пара стала свидетелем того, как из распахнувшейся двери соседнего номера, получив ускорение в виде пинка, вылетела миловидная блондинка, которая, подобрав с пола вылетевшую следом сумку, плюнула в закрывшуюся дверь, пнула брошенную ей в лицо сторублёвую купюру и, шипя от злости, гордо прошествовала мимо потерявшей дар речи супружеской четы.
   – Во тварь, – закинув ногу на подлокотник кресла и приложившись губами к горлышку бутылки, выругался Сергей, – такое тело и такая дура, где справедливость?
   – Она нас убить могла, – поднял Денис волнующую тему, – вот так запросто, даже не задумываясь.
   – Ну и что?
   – Как что? Убить ведь.
   – Ты когда у метро патрульного стрелять заставил, скольких положил? И что, задумывался?
   – Там – это другое.
   – Понял, – опять приложился Сергей к бутылке, – значит, когда тебя грохнуть хотят – это плохо, зато когда ты без разбора крошишь – это другое. Молодец, позиция верная.
   – Не в этом дело. Просто сейчас я тех людей, по которым стрелял, понимаю, а тогда о возможной их гибели даже подумать не успел.
   – Так обычно и бывает. Думать начинаем, когда лично коснётся, до этого как-то похрен. Вот и её задача – тупо срубить капусты, о том, что жмуров попутно наделать может, как-то не думала. Так что удивляться, Дениска, нечему, вы с Анжелой как братик с сестрёнкой.
   – А ты, можно подумать, святой.
   – Ты прав, – пьяно осклабился Сергей, – я святой.
   – Ага, то-то, смотрю, нимб над макушкой проявился. Ты деньги пристроил?
   – Почти. Завтра съездим в одно местечко, и можно спать спокойно.
   – Тогда, может, жрать хватит, – видя, как прилично захмелевший Сергей в очередной раз прикладывается к бутылке, сказал Денис, – инспекторов на дорогах никто не отменял.
   – А ты зачем? Остановят – отмажешь.
   – Если думаешь, что я на твою пьяную рожу круглосуточно смотреть намерен, ошибаешься. С инспекторами вопросы решать будешь сам.
   – На рожу… смотреть не буду, – передразнил Сергей, – слишком, я смотрю, говорливый ты стал.
   – Я всё сказал. Пьяных людей на дух не переношу, в детстве на эту мразь насмотрелся.
   – Спать давай, – не стал Сергей ввязываться в дебаты, – непереносимый ты наш.

   ***
   Встали в третьем часу дня. Надежды Дениса на продолжение прерванного Сергеем сна не оправдались, зато ожидания по поводу самого Сергея подтвердились полностью. Проснулся он с больной головой и в премерзком настроении. Не проронив по пути в ресторан ни слова, он и там был угрюм и молчалив. В конечном итоге, не выдержав похмельного дребезга, Сергей заказал бокал вина, но Денис безжалостно пресёк попытку вино это выпить. Сергей разобрался, в чём дело, и за столом завязалась тихая перепалка. Под хмурое осеннее небо оба вышли на взводе, но зато в совершенно трезвом состоянии. Рванув с места, внедорожник выскочил с парковки и влился в плотный автомобильный поток.
   За стеклом поплыли дома и перекрёстки. Глядя на хмурый, пропитанный дождём город, на пожелтевшие деревья, Денис думал о том, что совсем недавно казалось, что впереди целое лето. С тех пор по ощущениям прошло несколько дней, а на дворе уже вторая половина сентября, и лёгкие одеяния прохожих сменили более тёплые наряды. Дождливая погода настроения не прибавляла, но вместе с тем Денис признал, что последние, в прямом смысле мелькнувшие перед глазами месяцы, оказались самыми захватывающими и насыщенными в его жизни.
   – Мне нужна помощь, – пошёл Сергей на примирение.
   – Слушаю.
   – Дура моя, от денег отказалась.
   – Да ладно.
   – Я ей сказал точно так же, но даже слушать не захотела. Вообще, увидела меня нарядного такого, машину, деньги эти, разоралась как сумасшедшая. Мол, она так и знала, что я за старое возьмусь.
   – Разве ошиблась?
   – Не юродствуй, – ещё пуще нахмурился Сергей, – короче, мне надо открыть на её имя счёт, открыть, естественно, без неё, ну, понимаешь. Копии документов у меня есть, подпись легко подделаю.
   – Сделаем.
   В намеченном банке сделать не получилось. Сидящая на вкладах сотрудница чарам Дениса, увы, не поддалась. Зашли через начальство, но и оно услышало поучения от сотрудника, что закон нарушать не хорошо. Так ни с чем и ушли.
   – Кобыла, – сев в машину, выплеснул Сергей раздражение, – и что теперь делать?
   – Найдём другой банк, делов-то.
   Смахнув дворниками капли моросящего дождя, машина вновь вклинилась в поток. Резко бросая авто из ряда в ряд, Сергей раздражённо бурчал под нос.
   – Крыса драная, – расслышал Денис окончание адресованной сотруднице банка фазы.
   – Нормальная тётка, – возразил он.
   – Да какая к чёрту нормальная, – возмущался тот, – овца драная, – костерил он добросовестную сотрудницу, но вдруг запнулся и внимательно посмотрел на Дениса. – а ты что такой довольный сидишь, аж светишься весь?
   – Я с ней разговаривал. С красивой молодой женщиной, легко и просто, ни волнения, ни нервной тряски, – поделился Денис, – такое со мной впервые, даже непривычно как-то. Это просто… просто, как секс.
   Сергей присвистнул.
   – Шнурок, значит, тебя, дурня, не только от эпилепсии и астмы вылечил, он ещё и башню твою протёкшую правит?
   – Вряд ли, – подумав, ответил Денис, – думаю, это после знакомства с Анжелой. Мнение моё о бабах она сильно перевернула.
   – Ну да, угроза собственной шкуре порой заставляет смотреть на вещи совсем с других ракурсов. В обморок ты от страха падаешь, смотрю, всё реже, с девками говорить научился, ещё немного, и шнурок из тебя нормального человека сделает.
   – Сам чувствую, что меняюсь, – поделился радостью Денис, – и мне это нравится.
   – Рад за тебя, – искренне заявил Сергей, – а вот за себя не очень. Ты что сидишь, – накинулся он на Дениса, – найди какой-нибудь банк ближайший.
   Запустив планшет, задал параметры поиска.
   – Ближайший на Девятьсот пятого года, можно по Беговой махнуть, а можно по второстепенным срезать.
   – Давай, где короче.
   Через пару километров Денис скомандовал свернуть направо. Выскочив на полупустую второстепенную улицу, Сергей поддал газа, а Денис вновь склонился над планшетом.
   – Метров через триста налево, до первого светофора и снова ле…, – он хотел сказать «левее», но автомобиль вдруг резко ушёл вправо, сбросил скорость и, скрипнув тормозами, застыл как вкопанный.
   Бросив взгляд на пустынную дорогу, Денис, не понимая, почему Сергей встал, повернулся к нему, но тот уже выскочил из автомобиля. Недоумённо глядя ему вслед, Денис смотрел, как Сергей бегом припустил к автобусной остановке, на которой только сейчас заметил одинокого старика. Вымокший до нитки, совершенно седой невысокий старичок, схватившись рукой за сердце, медленно оседал в образованную дождём лужу. Подхватить старика Сергей не успел, и тот, осев сперва на колени, медленно завалился в грязную воду.
   – Дверь открой, – заорал волокущий теряющего сознание деда Сергей, – заднюю, кретин ты недоделанный, быстро. Ищи ближайшую больницу, – прикрикнул он на Дениса, укладывая старика на сиденье, – ты как, отец?
   – Плохо что-то, – едва разжав посиневшие губы, с трудом ответил старик, – в глазах темно, сердце колет.
   – Держись, родной, сейчас мы тебя быстренько в больничку доставим.
   Оббежав машину, Сергей вернулся за руль.
   – Нашёл?
   – Вперёд, на перекрёстке направо, триста метров, и частная клиника, полный спектр услуг.
   – Знакомый? – указал Денис на деда.
   Вместо ответа Сергей поправил пиджак лежащего на спине старика, и Денис увидел на его груди широкую орденскую планку.
   – И что? – не понял Денис, – мы теперь всё старьё по городу развозить будем.
   Прежде чем тронуть машину, Сергей, коротко замахнувшись, с силой зарядил Денису локтём в лоб.
   – Пэпсики вонючие, – выругался он, придавливая педаль газа, – ничего для вас, уродов, святого не осталось.
   Просидев в холле частной клиники, дождались известий. Поведав, что у дедушки сердечная недостаточность, врач рассказал о принятых мерах и сообщил, что жизни пациента угрозы нет. Вместе с этим настоятельно рекомендовал оставить деда под присмотром на несколько дней.
   Получив разрешение навестить ветерана, направились в одиночную палату. Там, поинтересовавшись, есть ли у Егора Ивановича связь с родными, и получив утвердительный ответ, Сергей передал ему рекомендации врача.
   Сказав, что живёт с дочерью и внуком, Егор Иванович пояснил, что оплатить предложенный курс они не в состоянии, поэтому ещё пару часиков отлежится и потопает восвояси. На прощание старик принялся горячо их благодарить.
   – И машину я, старый дурак, вам перепачкал, – ругал дед себя напоследок, – вы уж меня, сынки, простите.
   – Забудь, отец, всё хорошо, поправляйся.
   Простившись с ветераном, вернулись к стойке администратора. Поговорив с врачом, Сергей оплатил старику курс лечения и, махнув Денису, покинул здание клиники.
   В банке проблем не возникло. Закончив с оформлением счёта, покатили обратно. По пути попался крупный книжный магазин, и, сбросив скорость, внедорожник подрулил к зданию.
   – У нас что, столько народа книги читает? – удивился Сергей, войдя в магазин и обнаружив среди стеллажей с печатным товаром немалое число посетителей.
   – А ты когда последний раз на развалах был?
   – Вообще никогда не был.
   – А что так удивляешься? – поинтересовался Денис.
   – Да никогда не думал, что стольким придуркам в одно и то же время некуда деньги потратить.
   – Значит, в данный момент ты придурок?
   – Отвали, пэпс, иди гуляй, выходить буду – наберу.
   – Да я с тобой схожу, мне интересно даже стало.
   – А на кой ты мне нужен? Иди гуляй самостоятельно, если что – крикнешь.
   – Я, конечно, могу с тобой и в твоей голове прогуляться, – намекнул Денис.
   – Ладно, – сдался Сергей, – только давай молча, а то на нервы уже действуешь.
   Выхватив первого же консультанта, Сергей поинтересовался, есть ли в продаже книги об артефактах.
   – Отлично, – улыбнулся он молодому человеку, – будь другом, сходи, где у вас это пылится, выдерни мне одну такую и принеси сюда, лады?
   – И для чего тебе это? – поинтересовался Денис по пути к автомобилю.
   – Да так, посмотреть кой-чего надо.
   – Я, конечно, могу и без тебя всё это узнать, – вновь намекнул Денис, хотя прекрасно понял, что именно ищет Сергей.
   Намекнул и тут же охнул, почувствовав, как на затылок легла пятерня, сжалась в кулак и, дёрнув за волосы, заставила пригнуться.
   – Ты, шантрапа немытая, шантажировать меня удумал? – прошипел Сергей, – ещё раз повторится – и без шнурка, и без яиц тебя оставлю. Понял?
   – Понял.
   – Вот и отлично, – разжал Сергей пальцы, затем, сменив тон, добавил, – смотрю, ты и в самом деле в обморок падать перестал.
   – Реже и реже, – не совладал Денис с улыбкой, – я ведь сейчас и не испугался особо.
   – Устаю сегодня за тебя радоваться, – констатировал Сергей. Подумав, добавил – не к добру это.
   – Почему?
   – У меня всё срослось, что крайне редко случалось по всем пунктам сразу, ты не такой, каким был ещё недавно. Всё очень легко и просто у нас получается. Впереди неприятности, задом чувствую.
   – Может, самое время от меня бежать, – задал Денис всё чаще посещающий его вопрос, – и при деньгах, и в безопасности.
   – У нас схожие мысли.
   – Так в чём дело? – затаив дыхание, поинтересовался Денис.
   – Всё просто и одновременно сложно. Я дал тебе слово.
   – И всё?
   – И всё, – подтвердил Сергей, – я слово своё необдуманно и спонтанно не даю. Если даю, то делаю, так что не ссы, Денис, одного тебя не оставлю.
   – Спасибо тебе, остаться одному откровенно страшно.
   – Мне и вдвоём страшно. Надеюсь, ты не ждёшь, что в ответственный момент я вдруг обернусь суперменом?
   – Не жду.
   – И на том спасибо, – усаживаясь за руль, усмехнулся Сергей, – поехали.
   – Книгу эту можешь отложить, – защёлкнув клипсу ремня безопасности, сказал Денис, – всю доступную инфу по артефактам я перелопатил, о шнурке там нет ни слова.
   Из номера в этот день больше не выходили. Перекусив, перекинулись версиями, откуда можно ждать неприятностей, и разбрелись по комнатам. Денис какое-то время гулял по просторам интернета, после чего, оторвавшись от экрана планшета, уставился в экран телевизора.

   ***
   Ночью уже традиционно приснился старик. Сон, как было до этого, закончился, едва успев начаться. Опять помолчали, посмотрели друг на друга, Денис взялся за старое, и из жилища старца его тут же вышибло. Вышибло не в явь, а, как уже часто бывало, в здание с оконной стойкой. Обрадовавшись возможности выяснить, где же он находится, Денис шагнул к стойке, но сновидение вновь изменилось, окунув Дениса в совершенно незнакомое место.
   На этот раз обнаружил себя стоящим под массивным навесом возвышающегося за спиной строения. Кожей чувствовал интенсивное передвижение внутри здания. Слух ловил гул голосов, обрывки звучащих сквозь громкоговоритель фраз, далёкий гул техники. Где-то сзади, разъезжаясь и сходясь обратно, шелестели автоматические двери.
   Переключив внимание, Денис в первую очередь подивился синему, без единого облачка небу. Прогретый жарким солнцем ветерок веет в лицо. Перед собой разглядел немалый по площади, разрезанный асфальтированными дорожками газон, по краям которого из просторных тумб в небо тянутся пышные пальмы. Правее, в тени массивного навеса, держа в руках сумки и чемоданы, собираются люди. К ним то и дело подъезжают автобусы и раскрывают двери для погрузки пассажиров. По номерам машин, дорожным указателям, вывескам, одежде и внешности людей определил, что находится точно не в России. Сей факт озадачил; Денис вновь попытался взять ситуацию под контроль, но на этот раз ничего не получилось.

   ***
   Проснулся отдохнувшим и в прекрасном расположении духа. Стараясь запечатлеть тающие образы, несколько минут лежал неподвижно. Лучше всего запомнилось небо. На фоне промозглой Московской погоды тепло и солнце буквально отпечатались в памяти. Вспомнив автостоянку, напряг память, стремясь вспомнить номер одного из автобусов. Образ номерной таблички быстро таял, но Денис надеялся, что сможет определить страну принадлежности. Решив с этим не медлить, поднялся с постели. Умывшись, вернулся в комнату, собираясь осуществить задуманное, и даже схватился за планшет, но пробившийся сквозь занавеску солнечный лучик напрочь отвлёк внимание.
   Отдёрнув занавеску, Денис словно переместился в утренний сон. За ночь хмарь рассеялась, открыв взору прозрачное, безоблачное небо. Несколько минут Денис не без удовольствия созерцал окрестности. Глядя на стены и башни кремля, ухоженные газоны, группу туристов и праздных горожан, Денис испытал непреодолимое желание оказаться на улице и просто пройтись под всё ещё приветливым осенним солнцем. Планшет так и остался на кровати. Денис оделся, заглянул в комнату похрапывающего Сергея и, вспомнив, что тот сказал не будить, вышел из номера.
   Пройтись решил по Тверской. В половине десятого народа здесь было хоть отбавляй. По широкому тротуару, соседствующему с плотно забитой автомобилями дороге, шёл не спеша. Буквально наслаждаясь царившей кругом суетой, Денис шагал по дну городского ущелья среди тысяч и тысяч спешащих и не очень людей. Мимо автопотока, мимо магазинов, мимо вывесок и ресторанчиков, мимо череды эвакуаторов, тягающих занявшие проезжую часть автомобили.
   Выхватывая из пешеходного потока хоть редкие, но несомненно заинтересованные взгляды противоположного пола, Денис не опускал глаз и даже улыбался проявившим к нему интерес девушкам. Некоторые из них в ответ дарили улыбки, некоторые смущённо отводили взор. Игра Денису нравилась, происходящими с собой переменами он был доволен.
   «А что? – думал Денис, – рослый, хорошо одет, подстрижен, прыщей на морде почти не осталось, чем не симпатяга?»
   Впервые в жизни примерив на себя это понятие, Денис даже остановился. Ещё совсем недавно подобное сравнение даже в голову не приходило, а сейчас он считает его справедливым, а главное, косвенно подтверждённым теми, для кого симпатягой быть очень хотелось. Выхватив из потока ещё один заинтересованный взгляд, Денис расправил плечи и, сдерживая растянувшую губы улыбку, уверенно направился дальше.
   Неторопливо дойдя до Вознесенского переулка, понаблюдав, как полная в возрасте женщина пытается спорить с инспектором и загружающим её авто эвакуаторщиком, Денис от хорошего настроения разрешил конфликт в сторону дамы и повернул обратно.
   Шагая обратно к гостинице, практиковался привычным, не раз отработанным способом. Выхватывая взглядом того или иного человека, Денис проводил слияние и, тут же разрывая контакт с объектом, переключался на следующий. Наличие людей, невосприимчивых к его попыткам, Дениса не смущало, он упорно выбирал носителей как с одной стороны улицы, так и с другой. Ради шутки всех, с кем удалось слиться, заставлял прыгать. Было потешно смотреть, как люди разного пола и возраста вдруг останавливались, приседали и, изо всех сил подпрыгнув, как ни в чём не бывало шагали дальше. Иногда заставлял одновременно прыгать двоих, троих и даже четверых. Было весело, но веселился ровно до тех пор, пока в качестве объекта не выбрал идущую по другой стороне улицы молодую темноволосую женщину. Одетая в ярко-красную юбку и того же тревожного цвета куртку, женщина грациозно дефилировала по тротуару на высоких каблуках. Выделяясь ярким пятном, она не могла не привлечь его внимание.
   Одновременно с попыткой слияния в голове вновь взорвался ледяной шар, и его, как и в прошлый раз, вышвырнуло из чужого сознания. От неожиданности и испуга Денис запнулся и плашмя грохнулся на тротуар.
   Многочисленные прохожие с недоумением смотрели, как ещё секунду назад спокойно шагавшая рядом эффектная дама вдруг встала как вкопанная, а затем, не глядя по сторонам, не обращая внимания на рёв клаксонов, рванула через дорогу.
   Скачущую сквозь поток женщину Денис увидел, стоило подняться на ноги. Женщина в красном его ещё не видела, но, словно идущая по следу гончая, уверенно пробиралась в его сторону. Преодолев последние метры проезжей части, дама выскочила на тротуар метрах в пятидесяти от Дениса и остановилась. Словно собака, поводив носом по ветру, она определила направление и уверенно направилась в нужную сторону. Мельком заглянув ей в лицо, рассмотрев плотно сжатые губы и равнодушно-пустые глаза убийцы, Денис побежал.
   Остановился на углу гостиницы. В груди гулко молотит сердце, лёгкие рвёт одышка, руки и ноги мелко дрожат. Привалившись к стене, обернулся, зашарил глазами и, не обнаружив преследования, рванул ко входу.
   – Вставай, – заорал он, вихрем ворвавшись в номер.
   Вскочив с кровати, слушая сбивчивые пояснения Дениса, Сергей быстро оделся.
   – Говорил же я, – сгребая вещи из шкафа, прорычал он, – что задом неприятности чувствую. Ты что тупишь? – прикрикнул он на Дениса, – шмотьё собирай, и валим.
   – Может, отсидимся лучше?
   – Меня два раза брали именно на лёжке, рано или поздно мы спалимся. Пока нас не обложили, опасность есть, но она минимальна. Надо бежать, на месте сидеть нельзя.
   – Куда теперь? – уже в лифте спросил Денис.
   – По ходу определимся, – уверенно заявил Сергей, – главное – отсюда слинять. Ты давай только без обмороков, понял?
   Миновав группу толпящихся возле стойки администратора иностранцев, прошли к выходу.
   До машины подать рукой, опасность вроде миновала, и Денис позволил себе отвлечься. Думая о том, что тайные надежды не оправдались, он вынужден был принять, что охота всё же ведётся. О том, кто охотник, думать сейчас не хотелось, от одной мысли о сковывающей разум стуже Дениса начинало потряхивать.
   Отставший на полшага Сергей вдруг грязно выругался. В ту же секунду рядом сухо щёлкнуло. Повернув голову, увидел, как Сергей, прыгнув вперёд, оказался между ним и стоявшей метрах в двадцати женщиной в красном. В руках её дымился пистолет, а принявший пулю в грудь Сергей, заваливаясь на спину, чуть не сбил его с ног.
   В кровь хлынули реки адреналина, по телу пошли колики, время растянулось. Видя, как она вновь подняла пистолет, заглянув в бездонный зрачок дула, Денис потерялся и просто стоял, даже не пытаясь что-либо предпринять. Растерялся настолько, что забыл зажмуриться, когда раздался ещё один щелчок. То, что оружие дало осечку, понял лишь тогда, когда увидел, что дамочка, остервенело ломая длинные, выкрашенные кроваво-красным ногти, дёргает затвор. Не получилось – пистолет окончательно заклинило. Отшвырнув бесполезное оружие, женщина, глядя на него, как питон на жертву, бросилась вперёд.
   Время собралось. Словно очнувшись от наваждения, Денис услышал шум города, увидел людей, бегущих от места расправы. Но самое главное, он вдруг понял, что сильно зол и растущее чувство гнева захлёстывает его без остатка. Дальше действовал, словно на автопилоте. Когда одетая в красное фурия, выставив вперёд когти, с ходу кинулась в драку, он просто замахнулся удерживаемым обеими руками планшетом и что было сил съездил по лицу наскочившей дамочке.
   Проводив её взглядом до асфальта и по закатившимся глазам убедившись, что она без сознания, кинулся к шевельнувшемуся Сергею.
   – О-о-о-о, – перемежая междометия сиплым дыханием, Сергей, уперевшись в асфальт локтями, немного приподнялся.
   Завалившись обратно, расстегнул куртку, отодрал липучку крепления бронежилета и, засунув под него руку, ощупал отбитую грудь.
   – Тварь вонючая, – зло выругался он.
   – Жилет? – воскликнул упавший рядом на колени Денис, – откуда?
   – От верблюда, Ленка вчера вещи мои отгрузила. Жилет решил оставить, вот и оставил.
   – Ты цел? – суетился Денис, – не пробило?
   Ещё даже не успев за него испугаться, Денис уже понял, что буквально счастлив, что Сергей живой.
   – Цел, кажись, – простонал тот и вцепился ему в руку, – помоги встать.
   Едва поднявшись, повернулся к убийце.
   – Кто её?
   – Об планшет ударилась.
   – Хорошо ударилась, – глядя на красную, начавшую опухать половину лица заявил он.
   Пнув обломки планшета, он как-то по-новому посмотрел на Дениса.
   – Долго я валялся?
   – Минуту-полторы.
   – Валим, пока мигалки не примчались, – шагнул он было к машине, но остановился, – Шмару с собой берём. Ствол где?
   – Пистолет заклинил, она его отбросила.
   – Понял, сделай так, чтобы никто не видел, на чём мы уехали.
   Загрузив тело на заднее сиденье, запрыгнули следом и ударили по газам. Первым делом Сергей заставил Дениса срезать с сумки дамочки ремешок и стянуть ей же руки.
   – Будет дёргаться ещё раз – приложишь.
   – Планшета больше нет.
   – Знаю, – отмахнулся Сергей, – короче, так, засветились мы по полной программе. И мы, и машина. Пока эта тварь с нами, машину мы не поменяем, поэтому сейчас ищем укромное место, базарим с овцой и сразу меняем колёса.
   – Зачем? – пожалел машину Денис.
   – Затем, что стрельба на улице в центре столицы никому не прощалась. Затем, что мы засветились на камерах, и ещё затем, что помимо твоих добрых друзей нас теперь ищет МВД России. Ты готов ради машины рисковать? Тебе теперь и так придётся отсечь от нас всё, одетое в форму, и всё остальное, что встретим на пути.
   Ответа не последовало. Денис откинулся на спинку, прикрыл глаза. Начальника смены охраны он лишь недавно видел в холле. Слившись с ним и обрадовавшись управляемости носителем, направил его в комнату охраны с задачей удалить отснятый камерами гостиницы материал. Как только требуемое было исполнено, покинул носителя.
   – Запись с камер я стёр, – сообщил он.
   – Не факт, что там других камер не было, да и двуногие немало всё видели, – возразил Сергей, – я не уверен, что номера не срисовали, глянь-ка, овца вроде шевельнулась.
   Поворочавшись на сиденье, девушка подёргала связанными руками, а затем, тяжело перевалившись, приняла сидячее положение. Удивление и негодование в её глазах быстро сменилось откровенным испугом.
   – Вы кто? – с трудом выдавила она, поочерёдно обратив опухшее лицо сперва к одному, затем другому.
   – Мы кто, – кривя губы, усмехнулся Сергей, – это ты кто?
   – Я Юля, – пропищала девушка, вздрогнув от его тона. Глаза её наполнились слезами, всхлипнув, она продолжила дрожащим голосом, – почему вы меня связали и куда везёте?
   Вид насмерть перепуганной и побелевшей от страха женщины Дениса смутил, но Сергей лишь зло усмехнулся.
   – Бедненькая, – елейным голосом выпалил он, – испугалась, кисонька. Боишься, что дяденьки бо-бо сделают? – посмотрел он на неё сквозь салонное зеркало.
   – Боюсь.
   – А когда ты в меня, тварь, палила тоже боялась? – зло вопрошал он, – ты мне, падаль, жертву здесь из себя не строй. Иначе я сейчас вывезу тебя в лес, оболью бензином и сожгу нахрен, ты поняла?
   Женщина заскулила, Сергей зло оскалился.
   – Так что либо ты мне, крыса, правдиво ответишь на вопросы, либо я с тобой такое сотворю, что и в страшном сне психбольному не привидится.
   В дальнейшем даже приличной силы пощёчина, отписанная ей Сергеем, действия не возымела. Девушка утверждала, что ничего не понимает, и клятвенно заверяла, что впервые их видит и никакого убийства близко не замышляла. Говорила так искренне, что и в Сергее зародились сомнения. Недолго думая, он настоял на слиянии.
   Внедорожник пересёк третье транспортное и, промчавшись по Ленинскому, устремился по Ленинградскому шоссе к окраинам города. Вскоре, свернув с магистрали, они, пропетляв между домами, въехал в тихий дворик. Мимо ходили люди, но на одну из множества припаркованных машин внимания никто не обращал.
   – Давай, – подтолкнул Сергей Дениса, – не бойся, – успокоил он, видя его нерешительность, – если что, я её сразу вырублю.
   Шумно выдохнув, словно перед рюмкой водки, Денис наконец решился. Вместо оглушающего удара ощутил лишь липкое чувство ужаса, практически парализовавшее сжавшуюся на сиденье женщину. Воспрянув, пошёл глубже и поразился лёгкости, с которой удалось это сделать. Таких носителей он ещё не встречал. Напрягаться не пришлось вовсе. Денис проник во все укромные закутки её разума, и то, что там увидел, заставило морщится. Под ангельской внешностью скрывалась настолько мерзкая сущность, что, даже разорвав контакт, Денис какое-то время чувствовал себя вывалянным в грязи.
   – Она ничего не помнит, – озвучил он результаты слияния, – её полностью отключили и использовали как костюм.
   – Кто?
   – Не знаю, – пожал он плечами, – то, что в ней было, ушло. Следов не осталось. Я, кстати, так не могу, мои носители помнят всё, что с ними происходило.
   – Значит, убить нас хочет кто-то более мощный, чем ты.
   – Кто-то или что-то.
   – Твою-то в кеглю, – зло посмотрев на дамочку, выругался Сергей. Затем на секунду задумался, – говоришь, какая-то она не такая?
   – С ней всё очень легко, – подтвердил Денис – и очень противно, – добавил он немного погодя.
   – Поясни.
   Для выяснения подробностей вновь пришлось слиться.
   – По её заказу убили семью. Она организовала и лично участвовала в расправе.
   – Убивала?
   – Ребёнка убила, девочку.
   – За что?
   – Совместный бизнес, компаньоны. Ночью проникли в дом, убили взрослых, были в масках, но девочка узнала её по голосу. Мужики ребёнка резать отказались, пришлось самой. Перед делом храбрилась, а убив, головой тронулась. И так мразью была, а тут вообще с катушек слетела. Она то львица, то мышонок, с ней надо быть настороже.
   – Ясно, – сказал Сергей, – ничё так вроде тёлка, жаль.
   – Жаль?
   – Жаль, что о планшет так тихо ударилась.
   – Делать что с ней будем?
   – Ничего, развяжи ей руки, пусть валит.
   Прежде чем отпустить женщину, Сергей объяснил ей, что в её интересах обо всём благополучно забыть. Аргументы дополнились угрозами, и Юля с радостью приняла все условия.
   Заверив Сергея, что вопросы с инспекторами он берёт на себя, Денис уговорил того не менять столь удобную машину.
   – Не решу на месте – решу через начальство.
   – Уверен?
   – Вылезем за город – сменим. Я сейчас в состоянии взведённом, самое время потренироваться. Всё решу, трогай.
   Вернувшись на Ленинградское шоссе, покатили в сторону МКАДа. Сергей обратился к дороге и собственным мыслям, Денис бездумно таращился в окно. Тишину нарушил Сергей.
   – Нам нужен ствол.
   – Думаешь, в нас постоянно палить будут?
   – Не знаю, просто есть подозрение, что кто-то использует против нас тех, кто прежде совершал убийства.
   – Вряд ли, – возразил Денис, – я сливался с военными, в том числе и с фронтовиками, так просто, как с этой дрянью, никогда не было.
   – Может тех, кто целенаправленно убивал детей?
   – Вот это вполне возможно, даже, скорее всего. Я с таким ещё не сталкивался, есть в ней что-то нечеловеческое. Но даже если всё обстоит именно так, что сей факт нам даст?
   – Ничего, – подумав, заключил Сергей, – но ствол нам всё-таки нужен. Урод, – внезапно выругался он и резко крутанул руль вправо.
   Едва не сорвавшись в юз, их внедорожник чудом избежал столкновения с подрезавшей их БМВ.
   – Куда ты, пёс, лезешь? – выругался вслед машине Сергей.
   Торопыга его не слышал. Придавив педаль, он чуть не спихнул с дороги микроавтобус и, уйдя в левый ряд, резко ударил в тормоз перед неторопливо едущей в область отечественной пятнашкой. Стремясь её обрулить, БМВ нагло вылез на встречную полосу и едва не совершил столкновение. Вильнув обратно, он начал мигать Ладе фарами и прерывисто давить на клаксон. Правый ряд поехал быстрей, и вскоре и ВАЗ, и БМВ остались позади.
   – Спасибо, – ни с того ни с сего, сказал Денис.
   – За что?
   – За то, что закрыл меня от пули.
   – Ты, кстати, когда я это делал, мной не управлял?
   – Нет, – заверил Денис, – с чего ты взял?
   – С того, что по собственной воле под пулю я бы никогда не полез. Тем более за тебя.
   – Я впереди шёл. Кобылу эту увидел, когда она уже выстрелила.
   – То-то и странно, позывов к самопожертвованию я за собой раньше не замечал.
   – Всё в жизни бывает в первый раз, – изрёк с умным видом Денис, – это я исходя из собственного опыта говорю. Так что спасибо тебе.
   – Должен будешь.
   Через несколько минут встали в хвост собравшейся перед съездом на кольцевую пробки. Уплотняясь, поток автомобилей ещё продолжал двигаться, но впереди всё чаще вспыхивали красные стоп-сигналы. Сзади кто-то беспрерывно сигналил, и Сергей подрегулировал зеркало, стараясь рассмотреть, что там происходит.
   – Гоблин, – обозвал он наконец кого-то из водителей.
   – Кто?
   – Да этот, всё неймётся ему.
   Левый ряд потихоньку тронулся, и беспрерывно сигналящий БМВ поравнялся с ними. Впереди него двигалась всё та же пятнашка, упорно не желающая уступать наглецу дорогу.
   – Задрал уже своим сигналом, – выругался Сергей, – ну что за дебил?
   Водитель пятнашки оказался с ним солидарен и, устав слушать беспрерывное гудение, включил поворот. Вклинившись между ними и ползущей впереди Газелью, он уступил БМВ дорогу. Внедорожник дёрнулся вперёд и, несмотря на то, что поток начал двигаться, втиснулся перед пятнашкой и остановился. Дверь открылась, из-за руля выскочил пухлый, лет сорока, мужик и, ругаясь, словно сапожник, направился к пятнашке. В водительскую дверь рваться не стал, вместо этого навис над капотом и, в бешенстве кривя губы, сунул руку за отворот куртки.
   – А вот и ствол, – подметил Сергей, видя, как толстяк, передёрнув затвор, направил оружие в стекло обидчика.
   Сергей только хотел скомандовать Денису, чтобы прикрутил толстяка и тот принёс ствол, но не успел. Не став гадать, выстрелит тот или нет, водитель Лады ударил по газам. Взвизгнув колёсами, пятнашка смела толстяка и, дробя тому ноги, впечатала в корму собственной БМВ. Шум дороги перекрыл истошный вопль. ВАЗ сдал назад, и вопль повторился.
   – Красавец, – похвалил Сергей, – просто красавец, – повторил он и, выдернув карту памяти регистратора, вылез из машины.
   Водитель пятнашки, совсем молодой худощавый парень, из машины не выходил. Повернув побледневшее лицо на стук Сергея в боковое стекло, он несколько секунд смотрел на него непонимающим взглядом, а затем приспустил окошко. Было видно, что он только сейчас начал понимать, что произошло, в растерянных глазах парня плескался испуг.
   – Не ссы, братан, – подбодрил Сергей водителя, а заодно и молоденькую девчонку, статуей застывшую на соседнем сиденье, – ты всё сделал правильно. Держи, – протянул он водителю карту памяти, – я за тобой стоял, здесь всё видно, так что невиновность свою доказать, уверен, сможешь. Только инспекторам о записи пока не говори, у этого дерьма, – кивнул он в сторону толстяка, – с деньгами, судя по харе, всё в норме. Отдашь сразу адвокату, понял меня?
   Добившись внятного ответа, направился к лежащему на асфальте человеку. Сразу понял, что под напитанными кровью штанинами хорошего мало. Толстяк тихо скулил и царапал асфальт скрюченными от боли пальцами. Одутловатое белое лицо покрылось испариной, грудь дёргалась от судорожных вздохов. Сергей огляделся, но пистолет не увидел. Решив, что выпав, пистолет остался под машиной, он повернул обратно, но новый стон привлёк внимание. Толстяк перевалился на спину, пола куртки оттопырилась мелькнула кобура с торчащей рукоятью второго пистолета.
   – Хрена ты зарядился, – отметив, что люди начали выходить из машин, но близко никто не подходит, Сергей вернулся к лежащему. Присев на корточки и максимально перекрыв зону обзора выдернул увесистый импортный ствол и сунул за пазуху.
   – Слышь гоблин, – обратился он к теряющему сознанье человеку, – ты в следующий раз не стволом, а балдой помаши, не так больно будет, отвечаю.
   Объехав место конфликта Сергей и Денис покатил дальше.
   – Н-да, – помолчав какое-то время, выдохнул Сергей.
   – Ты о чём?
   – О том, что как только понадобилось оружие, оно сразу нарисовалось. Такое ощущение, что о нас беспрестанно пекутся.
   – Похоже на то, – согласился Денис, – ещё сны эти, ведь не просто так они мне снятся.
   Следующие километры гадали и строили версии, но диалог постепенно перешёл на недавний конфликт.
   – Да правильно он сделал, – говорил Сергей, – нормальные люди, они при любом достатке нормальные люди, а это рыло поросячье от значимости своей вообще землю под ногами чуять перестало.
   – Да плевать, – ничуть не озадаченный нравственными качествами толстомордого придурка, отмахнулся Денис, – не хочу даже говорить об этом.
   – Плевать ему, – буркнул Сергей, уставившись на дорогу, – пэпсик хренов.
   Вырвавшись из городских джунглей, пересекли МКАД и устремились в область. Густозаселённую, плотно застроенную местность сменили поля и лесные массивы. Населённые пункты встречались всё реже, и Сергей начал присматривать место, где можно бросить машину. Мест было хоть отбавляй, но, выискивая, во что пересесть, Сергей всё дальше удалялся от столицы.
   – Патруль, – сообщил Денис, первым заметив притулившийся на обочине бело-синий автомобиль.
   Стоило приблизиться, как дверь открылась, и из машины выскочил инспектор, взмахнул жезлом. Сергей послушно сбавил скорость.
   – Пусть он позволит нам ехать дальше.
   – Не могу, – услышал через секунду, – не подчиняется.
   Угрюмо взглянув на попутчика, Сергей проехал инспектора, встал на обочине. Обернувшись, Денис принялся следить за действиями блюстителя. Немолодой майор смотрел в их сторону, но с места не двигался.
   – Он что, ждёт, что я к нему побегу? – глядя в зеркало, сказал Сергей, – ножками давай, вот так, раз-два.
   Проезжающая мимо белая газель вдруг резко сбросила скорость и, скрипнув тормозами, встала рядом. Дверь отскочила, и из салона, словно горох, посыпались вооруженные, затянутые в чёрную форму и маски фигуры. Треснула автоматная очередь, послышались крики. Среагировать не успел. Дверь распахнулась, удар в голову, и Дениса рывком выдернули из машины. Ещё удар, и искры из глаз были последним, что он увидел, прежде чем тьма заволокла сознание.

Глава 10

   Запустив пятерню в недельного срока щетину, Вячеслав шумно выдохнул. Подумав о том, что раньше никогда так себя не запускал, он, скрипнув пружинами дивана, перевалился на другой бок. думать ни о чём не хотелось, но тем не менее мысли о Лизе и Анюте настойчиво лезли в голову. О них и так не забывал ни на минуту, просто острота и горечь первых недель вынужденного заточения спала, а изматывающее душу тревожное состояние усилило натиск.
   Зацепившись за мысль, Слава вновь начал мучить себя вопросами о том, как там родные? Почему до сих пор их телефоны молчат? Что с ними, где они, почему пустует квартира?
   В этом два дня назад убедился лично, когда, прилично загримировавшись, с шести вечера до трёх ночи провёл под родными окнами. Свет в квартире так и не зажёгся, а Лиза с дочкой в подъезд не входили и не выходили. Телефоны родителей как с той стороны, так и с этой молчали, а к друзьям и знакомым после случая с Сашкой обращаться опасался.
   Неизвестность просто вымотала. Слава порой жалел, что его до сих пор не задержали. В минуты отчаяния он крыл правоохранителей, которые даже при Сашкином содействии не смогли его вычислить. Однако подобные настроения спадали, и Слава упрямо искал приемлемый для себя выход из положения.
   Увиденный сегодня сон вспомнил сразу, как только отвлёкся от бередящих душу раздумий. Во сне видел Николая. Приснился вечер знакомства, приснился в мельчайших подробностях и в точности так, как было на самом деле. Таких копирующих реальность сновидений никогда прежде не видел, возможно, поэтому вспомнил сон сразу и в мельчайших подробностях. В первую очередь подивился тому, что о так кстати приобретённом знакомом не вспомнил ранее. Ведь он знал, что Николай имеет отношение к правоохранительным органам и, возможно, сможет помочь. Сначала загорелся и даже схватился за телефон, но что-то внутри воспротивилось этой идее. Насторожившись, Слава задумался и пришёл к тому, что вверять судьбу в руки малознакомого человека, может быть, и не стоит. Решив обратиться к Николаю лишь в крайнем случае, Слава вернулся к невесёлым раздумьям.
   Крайний случай выдался спустя несколько дней. Выйдя в сеть, набрав в поиске привычные слова, наткнулся на заметку, где говорилось, что резонансное дело о расправе над священником взято на контроль лично министром МВД.
   Понимая, что с каждым днём бездействия ситуация обостряется, Вячеслав заставил себя взять телефон, набрать номер. Николай ответил сразу и охотно согласился на встречу. Слава замешкался, но в конечном итоге назвал адрес.
   Вечером в дверь позвонили. Ожидая чего угодно, Слава собрался с духом, открыл и облегчённо выдохнул. Николай приехал один. Определив куртку гостя на вешалку, пригласил в гостиную.
   Рассказал всё как есть и в мельчайших подробностях. Задав несколько уточняющих вопросов, Николай угрюмо посмотрел на Славу.
   – Ты подумал о том, у кого просишь помощи?
   – Подумал.
   – А подумал о том, что я теперь должен сделать, – зашёл гость с другой стороны, – в рамках, так сказать, закона?
   – Подумал, но надеюсь, ты мне поверишь.
   – Поверю, – выдержав паузу, сказал Николай, – пока поверю, – добавил через секунду.
   – И на том спасибо.
   – Не за что. Скажу так. Всё, Слава, очень плохо. Видеозапись, оружие, что там ещё нашли?
   – Литературу.
   – Экстремистского толка?
   – Да.
   – Полна коробка, – констатировал Николай, – и подставить тебя тоже некому?
   – Некому, – пожал Слава плечами, – нет у меня таких врагов. Да и вообще нет врагов. Хотя… да нет, фигня, – отбросил он вдруг всплывшее подозрение, – там просто некому.
   Николай насторожился. Он ждал, но Слава, помрачнев, ещё больше надолго замолчал.
   – Ну, говори, – напомнил о себе гость, – сказал раз, говори два.
   – Это было шесть лет назад. Ехал ночью из области, а на дорогу бомж пьяный вылез, орёт что-то, руками машет. Затем камень поднял и в мою сторону замахнулся. Я и вильнул немного, напугать хотел только, но как магнитом притянуло, сбил я его в общем. Инспекторов вызвал, скорую, но он всё равно к утру умер. Сбил я его на дороге, свидетелей не было, поэтому обошлось нервотрёпкой и оплатой похорон.
   – Хочешь сказать, хоронить было некому?
   – Личность установили – ни кола, ни двора, ни родственников. Его даже искать никто не пытался.
   – А хоронить чего взялся? Пробурили бы землю, зарыли стоя, да и бог с ним.
   – Хоронить взялся потому, что убил его я. Не хотел, но руль по своей воле собственными руками в его сторону дёрнул. Вряд ли за него кто-то мстить кинется, да и лет уже прошло.
   – И это всё, больше ничего никогда не было?
   – Гарантирую.
   – Тогда я вообще ничего не понимаю.
   – Я тоже.
   Несколько минут Николай сидел молча. Что-то взвесив, сказал «посмотрим» и поднялся из кресла.
   – Продукты, деньги у тебя есть?
   – Деньги ещё остались, благо заначку в области забрал, продуктов почти нет, надо сходить.
   – Ходить не надо, сиди дома и носа на улицу не показывай. Продуктов я тебе сейчас подкину. Насчёт остального попробую выяснить, но что-либо обещать, сам понимаешь, не буду.
   – Если можешь, насчёт моих проясни.
   – Само собой, – заверил Николай, – пойду в лавку схожу, в дверь два раза стукну.
   Через пятнадцать минут он вернулся. Дав на прощание несколько советов, шагнул к выходу.
   – Спасибо, – стоя у двери и пожимая протянутую руку, поблагодарил Слава.
   – Пока не за что. Узнаю что – заеду. Давай, Слава, духом не падай, попробуем с твоей бедой разобраться.

Глава 11

   В отличие от двух первых допросов, сегодня с ним говорили по-человечески. Не сказать, что следователь и всё время маячивший за спиной оперативник были сама любезность, но по крайней мере Дениса не трогали, и даже угроз он сегодня пока не слышал.
   – И что мы видим? – гулко звучал голос крепко сбитого, лет под тридцать, светловолосого капитана в тиши казённого кабинета, – а видим мы, – взялся ответить на свой же вопрос следователь, – двух, на первый взгляд, состоятельных граждан. Граждан, на которых в центре Москвы совершено покушение с применением огнестрельного оружия. И которые почему-то вместо того, чтобы обратиться в полицию, бегут с места преступления, да ещё прихватив с собой киллера. Правильно я говорю, Денис Витальевич?
   – Да, всё верно.
   – О-о-о, – картинно подивился следователь, – слышишь, Виталь, – посмотрел он за спину Дениса, – Денис Витальевич, оказывается, говорить умеет. А то всё мычал да в обморок падал.
   – Вы со мной говорить начали, и я заговорил.
   – Да мы с тобой третий день поговорить пытаемся.
   Денис поёжился. Так, как с ним пытались говорить, вспоминать не хотелось. Его не били – отвесили несколько затрещин, но после покушения, захвата на дороге и путешествия неизвестно куда на полу газели; после грубых окриков и заломленных за спину рук Денису было достаточно и грубого тона. В день задержания он был испуган, раздавлен и трясся как осиновый лист, но были и плюсы. В череде экстремальных событий, промелькнувших буквально за несколько часов, привычного ступора не случилось, его пришлось имитировать. Битый час его пытались разговорить и, не добившись результата, отконвоировали в камеру. На следующий день всё повторилось. И хоть окриков и затрещин стало меньше, Денис, выжидая подходящий случай, упрямо молчал и при малейшем поводе валился в обморок.
   Сегодня всё пошло по-другому. Его отконвоировали на три этажа вверх и в отличие от каземата, где допрашивали ранее, ввели в кабинет с выходящим во внутренний двор окошком. Мельком осмотрев состоящую из стола, сейфа и нескольких стульев обстановку, выглянул в окно. Кроме таких же зарешёченных окон напротив и асфальтированной площадки внизу ничего не увидел, но после трёх суток нахождения в бетонном мешке свет белого дня откровенно порадовал.
   Говорили сегодня совершенно лояльно, не прибегая к испепеляющим взглядам и карам небесным. Что стало причиной перемен: рассказ Сергея об особенностях его психики или описанное в книгах правило, что ломать тебя будут и кнутом, и пряником, – Денис не знал. Нужные обстоятельства сложились, и он приступил к осуществлению нехитрого плана, рождённого в первую проведённую в изоляторе ночь.
   – Вы меня слышите, Денис Витальевич? – напомнил о себе следователь.
   – Конечно.
   – Так вот, – продолжил тот, – уйти далеко вы, к счастью, не успели, и вот мы встретились. Смотрим, что за господа такие респектабельные, и видим, что один – нигде не работающий, подозреваемый в убийстве, находящийся под подпиской и нарушивший её условия. А второй – недавно освободившийся рецидивист, по сути, бомж и голодранец, который ещё пару месяцев назад тягал мешки на товарной.
   С этими словами следователь бросил на стол перед Денисом характерный для органов снимок Сергея, а вместе с ним и его собственное фото, сделанное летом в отделе.
   – Разительные перемены, – переведя взгляд со снимка на оригинал, заметил следователь, —подфартило? – подмигнул он Денису, – в лотерею, наверное, выиграли?
   – Да, повезло, – поддержал Денис взятый тон.
   – Ну а стреляли-то в вас почему, деньги откуда, ствол, машина? – задавал следователь вопросы, – хотя с машиной понятно, непонятно, как вам, двум убогим голодранцам, удалось столь уважаемого, влиятельного человека запугать?
   – Не было этого.
   – Ага, – скривил губы следователь, – наверное, поэтому он и определиться не может: то ли продал вам машину, то ли подарил. Я тебе, Денис, скажу так: ты, конечно, можешь молчать, но только учти: в нашей стране следствие может длиться годами, так что выбирай. Либо в клетке это время провести, либо на зоне. Там тоже за забором, но всё же на свежем воздухе и с возможностью ограниченного, но передвижения.
   – А вы меня что, уже виноватым во всех грехах сделали?
   – А мне пока не на что глядя считать тебя невиновным.
   – Я могу доказать.
   – Ну так докажи, – оживился следователь, и даже за спиной Дениса возникло некое движение.
   Настал момент, и Денис подивился собственному хладнокровию. Он, конечно, нервничал, ладони и спина вспотели, но в сравнении с обычной его реакцией это было олимпийское спокойствие.
   – Я отвечу на ваши вопросы.
   – Вот и отлично, – подхватил капитан, – надеюсь, против видеосъёмки ты возражать не будешь?
   – Не буду, – поддался Денис, – я всё расскажу, но у меня есть условие, точнее, просьба.
   – Всё, что в моих силах, – с готовностью заверил следователь. Затем указал подбородком на пачку сигарет, вписанную в царящий на столе беспорядок, – угощайся.
   – Спасибо, не курю.
   – Принял, давай, Денис, не тяни, говори, что надо.
   – Когда нас задержали, на моём запястье был повязан шнурок. Этот шнурок перед смертью сплела и подарила моя мать. Это всё, что у меня от неё осталось. Он очень мне дорог, и в обмен на мои показания я хочу, чтобы вы мне его вернули.
   – Чтобы ты ночью благополучно удавился? – по-своему понял капитан просьбу, – нет, Денис Витальевич, ты мне пока живой нужен.
   – А что мне давиться, я ни в чём не виноват. Не убивал, не грабил. Это в меня стреляли, не я. Бабу ту мы отпустили, – придав голосу равнодушие, монотонно произнёс Денис, но, видя непререкаемость в глазах оппонента, согласился на меньшее, – дайте мне его хоть в руках подержать, убедиться в сохранности, потом заберёте.
   Положив перед собой вытащенный из сейфа пакет с их вещами, следователь Васин вытянул из него заветную верёвочку.
   – Какой хитрый, – воскликнул он, вертя шнурок в руках, – я на плетение и внимания-то не обратил.
   «Лишь бы тебя не стебануло», – думал Денис, прикидывая сколько времени шнурок в руках у капитана.
   На всякий случай, готовясь броситься и подхватить, подогнул ноги. Понимая, что другого шанса, скорее всего, не будет, Денис наполнялся решимостью, попутно надеясь, что оперативник за спиной не успеет среагировать.
   – Ты точно готов говорить? – показательно качая шнурок на пальце, ещё раз спросили у Дениса.
   – Я ведь сказал.
   – Но учти, – всё ещё раздумывал следователь, – обманешь – небо с овчинку покажется, лично об этом позабочусь.
   Стоило большого труда не начать заверять следователя в готовности сотрудничать. Руководствуясь прочитанными книгами, Денис молча ждал его решения. Выждав несколько секунд, капитан бросил шнурок Денису.
   – Моя прелесть, – на манер известного литературного героя изрёк Денис, взял шнурок в обе ладони и поднес к лицу.
   Следователь усмехнулся, сзади тоже послышался смешок. Пока офицеры посмеивались над его телодвижениями, Денис, не теряя времени, слился с капитаном.
   Разочарованию не было предела. Единственное, до чего смог дотянуться, это до мыслей. О внушении, тем более управлении, здесь не было и речи. Тот, что топтался за спиной, порадовал больше. Он открылся, как книга, готовый как к приказам, так и полному слиянию.
   На столе тренькнул телефон. Пока капитан тянулся, давил клавишу, Денис отработанным движением намотал шнурок на запястье и опять слился со следователем.
   – Что там у тебя по Шепельнову и Самойлову, – слушал Денис ушами следователя.
   – Работаем, Сергей Саныч, – доложил капитан начальнику, – подвижки вроде наметились.
   – Хорошо, – услышал в ответ, – этой парочкой коллеги из ФСБ интересуются. У меня на линии генерал Антонов Олег Владимирович, он хочет с тобой поговорить. Дай ему всё.
   В трубке щёлкнуло, и Денис услышал низкий, холодный голос. Генерал представился, следователь представился в ответ.
   – Где сейчас задержанные? – перейдя на казённый тон, потребовала отчёта трубка.
   – Один в камере изолятора, второй в моём кабинете.
   Денис почувствовал раздражение носителя взятым генералом тоном.
   – Мои люди едут к вам, до этого времени глаз с заключённых требую не спускать. Вещи при них были какие?
   – Так точно.
   – Из личных вещей в руки задержанным ничего не давать ни под каким предлогом. Вы меня поняли?
   Что разговор идёт как-то не так и генерала интересуют не те вещи, которые должны бы интересовать, Денис понял, даже будучи дилетантом. Это насторожило и подстегнуло действовать. Ни следователь, ни его начальник генерала Антонова в глаза никогда не видели, образа не было, и Денис решился на эксперимент. Сконцентрировавшись на голосе в трубке, он потянулся к далёкому собеседнику. Удалось: оглушающий ледяной удар отбросил на спинку стула.
   Открыв глаза, смутно видел, как, что-то крикнув в трубку, следователь бросил её на стол, вскочил на ноги и, огибая стол, рванул в его сторону. Сознание прояснялось, но капитан уже подскочил и, стремясь сорвать шнурок, вцепился в запястье. Ничего не успев осмыслить, действуя скорее интуитивно, Денис за оставшиеся мгновения предпринял единственно возможное действие.
   Почти стянувший шнурок капитан получил сокрушительный удар стулом по спине. Обломки стула вместе со следователем валились на пол, а ничего не понимающий оперативник недоуменно перевёл взгляд с затихшего капитана на оставшуюся в руках отломанную спинку.
   Руки тряслись, но думать о страхе было просто некогда. Казавшиеся ещё вчера непреодолимыми барьеры психики о себе не напоминали, позволяя действовать по составленному плану. Импровизировать, конечно, пришлось, но Денису было совершенно всё равно, кто именно – следователь или опер – выведет его из здания.
   Пока оперативник вытряхивал из вместительной сумки следователя содержимое, сгребал со стола и сейфа пакеты с их с Сергеем вещами, впихивал в сумку папки с делами, Денис занялся поиском напарника. Пробежавшись по образам в голове оперативника, он нашёл уполномоченного отдать распоряжение вывести Сергея из камеры и препроводить к выходу из отдела.
   – Почему так долго? – завидев спустившегося на первый этаж в сопровождении оперативника Дениса, спросил Сергей.
   – Как только, так сразу.
   Стоя рядом с освободившим его пожилым майором возле окошка безучастно глядящего перед собой дежурного, Сергей слегка морщился. Было видно, что у него встреча с блюстителями порядка прошла не так безболезненно, как у Дениса. Когда Сергей получил порцию тумаков: при задержании или на допросах – Денис пока не знал, но серый цвет лица товарища, припухшая скула, царапины на лбу и щеке говорили сами за себя.
   Припадая на правую ногу, Сергей шагнул ему навстречу, и Денис обратил внимание, как лицо его дёрнулось, а ладонь левой руки принялась осторожно оглаживать правый бок.
   – Дальше что? – спросил напарник.
   – Не знаю, – ответил Денис и только тут сообразил, что весь его план дальше их освобождения не шёл. Он привык полагаться на решения Сергея, и все его замыслы были направлены ровно до их встречи.
   – Не понял, – послышалось вдруг со стороны лестницы, – вы куда их ведёте?
   И задержанные, и провожатые обернулись. В их сторону по холлу отделения шагал немолодой седовласый полковник.
   – Вы куда намылились? – по властному, требовательному тону Денис понял, что их угораздило нарваться на начальника отдела, – за ними с минуты на минуту приехать должны, – подойдя, говорил полковник, – почему без наручников?
   Внимательным, цепким взглядом полковник оглядел всю четвёрку. Остановившись на сумке Дениса, поднял глаза на майора.
   – Что здесь происходит? – изменившимся, требовательным тоном задал он вопрос, – Савольский, – повысил он голос, – что молчишь, я тебя спрашиваю?
   Выловив взгляд Дениса, Сергей незаметно кивнул в сторону полковника. Слияние ничего не дало – полковник не подчинялся. Обстановка между тем обострялась. Мысль о том, что побег может закончиться, едва начавшись, заставила Дениса покрыться холодным потом. Время катастрофически таяло, и, не видя иного выхода, он пошёл напролом.
   Безучастный до сего момента дежурный округлившимися глазами наблюдал, как оперативный работник старший лейтенант Виталий Васильев замахнулся и обрушил кулак в лицо начальника. Молодой, физически крепкий лейтенант в удар вложил всю сноровку и силу.
   Полковника смело на пол. Из носа хлынула кровь, глаза закатились. Первым среагировал Сергей. Подхватив выпавшие из кармана полковника ключи от машины, он крикнул Денису, чтобы не отставал, и быстрым шагом направился к дверям.
   Из стоявшего вдоль здания ряда автомобилей на посыл брелока среагировал чёрный Ниссан Теана. Садясь в машину, Денис расслышал крики, а после увидел выскочивших из здания полицейских. Двое, выхватывая оружие, бросились к машине, но Сергей уже тронул. Миновав широкий, огороженный бетонным забором двор, Ниссан выскочил к преградившему путь шлагбауму.
   – Шлагбаум, – выкрикнул Сергей, – открой.
   Из будки выскочил дежурный. Не понимая, что произошло, молодой полицейский уставился на несущийся к КПП автомобиль начальника. Слияние заняло мгновение.
   – Да чтоб вас всех, – выругался Денис, поняв, что чары шнурка на дежурного не действуют, – не менты, а сборище святош какое-то.
   От удара в шлагбаум лобовое стекло пошло трещинами. С визгом выскочив на дорогу, авто, набирая скорость, устремилось прочь.
   – Пару километров протянем и сменим тачку, – лавируя в потоке, кричал в возбуждении Сергей, – лишь бы на хвост сесть не успели.
   Словно в насмешку, через несколько секунд на хвосте повис патрульный автомобиль. Сполохи света ударили по зеркалам, вой сирен, подхваченный эхом, разнёсся в ущелье городской улицы.
   Уходя от погони, Сергей то резко оттормаживался, то вновь давил на педаль, разгоняя авто. Мимо мелькали дома и перекрёстки. Идущие по тротуарам люди оборачивались и с интересом смотрели на совершающий безумные манёвры Ниссан и будто привязанный к нему экипаж ГИБДД.
   – Не могу оторваться, – выкрикнул Сергей, – сбрось его.
   Заставив инспектора резко дёрнуть руль вправо, Денис подался вперёд, глядя в зеркало заднего вида, как слетевший с дороги «форд» подпрыгнул на бордюре и врезался в мачту освещения. Во все стороны брызнули обломки, авто ДПС вмиг скрылось в облаке пара.
   – Ты охренел? – взревел Сергей и бросил на Дениса испепеляющий взгляд, – остановить просто нельзя было?
   – Извини, не подумал.
   – Дебил, – выругался товарищ, сбрасывая скорость и сворачивая на второстепенную дорогу, – ты что, хочешь, чтобы нас все менты мира искали?
   – Нет.
   – А зачем убиваешь?
   – Никого я не убивал, – стал оправдываться Денис, но вдруг возмутился, – можно подумать, ты так их любишь. Сам орёшь, что мусора не люди.
   – То, что я ору, тебя трогать не должно. У меня с этими людьми свои отношения, а тебе, щенку, надо знать. Это они сейчас нас, как псов бешеных, по городу гоняют, а получат приказ – и под пули полезут, и жизни свои, если надо будет, положат. Так что давай без крайностей.
   Второстепенная дорожка оказалась очень короткой, и Ниссан вновь выскочил на широкий проспект.
   – Мы где находимся? – озираясь по сторонам, задался вопросом Сергей, – что-то местность не узнаю. Думаешь, я дорогу разбирал? Гнал и всё, – огрызнулся он на недоумённый взгляд Дениса.
   Вытянув из сумки и включив телефон, Денис обратился к экрану.
   – Мы на Дмитровском шоссе, – озвучил он результат работы приложения, – идём в сторону центра, впереди метро Тимирязевская.
   – Надо менять машину и уходить в область.
   Он хотел ещё что-то сказать, но лишь выдавил нечленораздельное восклицание и прибавил хода. Сзади опять послышался вой сирен. В третьем часу дня пробок, к счастью, ещё не образовалось. Поток местами уплотнялся, но Сергею пока удавалось прорываться сквозь жидкие заторы.
   – Через два километра Савёловский вокзал, – колтыхаясь в такт рывкам руля, Денис не отрывал взгляда от смартфона, – эстакада, перед ней съезд на третье транспортное, рули туда, прямо пробка.
   Затор, как выяснилось, образовался немного раньше съезда. Приняв как можно правее, Сергей попытался проскочить между припаркованными на обочине автомобилями и хвостом пробки. Скрежет металла, разлетевшееся в щепки зеркало, но им всё же удалось вырваться на третье кольцо. Оторвавшись от экрана, Денис обернулся и увидел, что на хвосте уже три патрульных автомобиля. Преследуя на бешеной скорости, расходясь в стороны при обгонах, они неизменно пристраивались им в хвост, порой стремясь совершить манёвр обгона. Бросая Ниссан из стороны в сторону, Сергей пресекал эти попытки, но оба понимали, что долго так везти не может. На пересечении с Ленинградским проспектом Сергей нырнул в ответвление. Надеясь скинуть погоню, он развернулся на сто восемьдесят, вновь выскочил на кольцо и устремился в обратном направлении. В районе Савеловской эстакады их вновь нагнали.
   – Сбрось их, – потребовал Сергей, едва не пропустивший вперёд себя одну из машин, – но только без трупов.
   Сказано-сделано, все три патрульные машины, как по команде, сбросили скорость. Вой сирен начал затихать, но едва Денис отвлёкся, как мигалки опять замаячили в зеркале заднего вида.
   – Не понял, – удивился Денис и вновь скомандовал остановиться.
   Через минуту погоня вновь повисла на хвосте.
   – Что происходит? – расслышал вопрос Сергея.
   – Не пойму: даю команду – они отстают, но быстро возвращаются.
   Между тем мигающая сигналами и воющая сиренами кавалькада влетела в Лефортовский тоннель. Инспектора кричали в громкоговоритель, но Сергей, упрямо сжав губы, лишь прибавлял скорость. Узкое пространство тоннеля значительно прибавило ощущение и без того немалой скорости, плафоны освещения слились в единую световую линию. Глядя на мелькавшие мимо стоп-сигналы идущих в одну сторону с ними автомобилей, Денис вжался в кресло.
   – Чёрт, – вдруг выкрикнул Сергей и перестроился левее. Выпущенная им вслед автоматная очередь, пройдя правее, выбила крошку из стены тоннеля.
   – Видишь впереди длинномер? – указал Сергей на плетущийся по правой полосе тягач с полуприцепом.
   Объяснять не пришлось, понял без слов. Как только тихоход промелькнул за окном, Денис слился с водителем и резко открутил руль вправо. Завизжав резиной, длинномер наглухо перекрыл дорогу, но беглецам это не помогло. Выпущенная перед манёвром длинномера очередь, гулко простучав по багажнику, ушла вниз и пробила заднее колесо. Машину потащило.
   Удар был страшен. Капот с диким грохотом собрался в гармошку, и без того разбитое лобовое сорвало и бросило вперёд. Сработавшая подушка ударила с такой силой, что Денис поплыл. Плохо понимая, что происходит, он, словно сторонний наблюдатель, смотрел, как вокруг них вращается тоннель. Отскочив от стены, Ниссан закрутило и кинуло на противоположную сторону.
   – Вставай, – услышал над ухом и открыл глаза.
   Бледное лицо Сергея было страшно.
   – Вставай, – вновь выкрикнуло лицо, и Денис почувствовал хлёсткий удар по щеке.
   Пощёчина привела в чувство.
   – Цел? – кричал Сергей, отстёгивая ремень и вытаскивая его из раскуроченной машины.
   – Вроде.
   – Чёрт, – выругался Сергей и, нырнув в машину, нащупал слетевшую с сиденья сумку, – идти можешь? – спрашивал он, глядя за спину Дениса.
   Обернувшись, тоже увидел, как метрах в трёхстах из-под перегородившего тоннель длинномера выскочили четверо преследователей и, держа наготове оружие, бросились в их сторону.
   – Давай, давай, уходим, – кричал Сергей, подталкивая едва передвигавшего ноги Дениса.
   Не удалось даже отойти от машины. Денису вдруг стало настолько плохо, что он остановился. Муть в голове нарастала, мир перед глазами вновь крутанулся, асфальт пребольно ударил в плечо.
   – Всё, приплыли, – словно сквозь вату донёсся до ушей голос Сергея.
   Желудок встал на дыбы, и Дениса вырвало. Как ни странно, но стало легче, муть не ушла, но способность соображать отчасти вернулась. Всё так же лёжа на асфальте, Денис перевалился на спину и, подняв голову, посмотрел вдоль тоннеля. Видя, что четвёрка инспекторов наполовину сократила расстояние он попытался их остановить. Охватить всех разом не получилось. Сменив тактику, начал цеплять по одному. За несколько секунд ему удалось двоих остановить, а третьего развернуть в обратную сторону. Настала очередь четвёртого, но слияние полыхнуло в голове ледяной вспышкой. Сознания не потерял, однако время вновь растянулось.
   Денис видел, как сразу после попытки слиться инспектор вскинул автомат и открыл огонь. Над головой завизжало. Угодившая рядом с головой в асфальт пуля выбила крошку. Следующая, предназначенная Сергею очередь, дробью простучала по борту Ниссана.
   – Убей, убей его, – кричал Сергей, едва успевший прыгнуть за покорёженную машину.
   Время вновь вернулось к привычному ритму. Дальше, как уже не раз с ним бывало, Денис действовал на автопилоте. Слившись с остановившимся инспектором, он заставил его выстрелить. Убивать не хотел, и пистолетная пуля, пройдя выше, расколотила плафон над головой шагающего убийцы. Киллер развернулся и не целясь выпустил длинную очередь в сторону коллег. Двое кулями осели на асфальт, третий, что-то крича, залёг. Киллер вновь развернулся и, держа оружие наготове, побежал в их сторону. Их взгляды встретились. Заглянув в пустые, отрешённые глаза, Денис понял, что больше сделать ничего не успевает.
   За разбитым Ниссаном два раза сухо щёлкнуло. Словно споткнувшись, убийца лицом вниз рухнул на дорогу.
   – Вставай, – зашипел подскочивший Сергей.
   Забросив дымящийся вещдок обратно в сумку, он помог Денису подняться и потащил того в сторону видевших аварию и притормозивших впереди автомобилей. Сразу после аварии водители кинулись к Ниссану, но стоило начаться стрельбе, они прыснули врассыпную, попадали на дорогу. Сейчас, опасливо посматривая по сторонам, начали подниматься.
   – Ключи, – вновь выхватив пистолет и направив его на ближайшего, потребовал Сергей.
   – В машине, – заикаясь указал тот на старенький Фольксваген гольф.
   Усадив Дениса на переднее пассажирское кресло, Сергей оббежал машину и плюхнулся за руль. Стоило завести двигатель, как с заднего сиденья раздался тонкий писк.
   – Да чтоб тебя, – выругался Сергей, обернувшись на звук.
   Сзади, в детском кресле, глядя на них огромными голубыми глазами, сидела кроха. Зажатая в мизерных ладошках бутылка с соской говорила, что незваные гости нарушили привычный порядок приёма пищи.
   – Ребёнка дай заберу, – подскочил к машине опомнившийся отец, – машину бери, дочку оставь. – требовал он, косясь на пистолет в руке Сергея.
   – Выходим, – скомандовал тот Денису.
   Голова раскалывалась, желудок вновь бился в спазмах, однако, зная Сергея, Денис беспрекословно подчинился.
   Выгнав из стоявшей чуть поодаль Ауди пассажиров, Сергей рванул дальше по тоннелю. В первую очередь в окно полетели оба их телефона. Затем, пошарив рукой на заднем сиденье, Сергей нащупал лежащую там женскую кофточку и бросил на колени Дениса.
   – Рожу вытри, а то смотреть страшно.
   – Я и не заметил, – выдохнул Денис, когда отвёл от лица перепачканную кровью кофту.
   – Это подушка, – со знанием дела пояснил Сергей, – я-то в руль руками упёрся, а ты по харе отхватил.
   Машину бросили, стоило вырваться из тоннеля и съехать с кольца. Затем, петляя по городу, сменили ещё несколько автомобилей и в конце концов уселись пассажирами в такси.
   Назвав первый пришедший на память областной городок, Сергей откинулся на спинку кресла. Страдающий от тошноты и головной болью от сотрясения Денис, сидя на заднем сиденье, молча смотрел в боковое окошко.
   Пропетляв по центру, жёлтое такси вывезло их на садовое кольцо и, проехав несколько километров, устремилось к МКАДу. Время перевалило за шесть вечера, рабочий люд устремился из города, и дороги привычно встали. Толкаясь в пробке, такси медленно двигалось прочь из центра.
   Голова звенела, Денис ёрзал, переваливался с боку на бок, но это не помогало. Иногда, когда становилось совсем дурно, он закрывал глаза и на несколько минут валился то ли в сонное, то ли бессознательное состояние. Отключившись в очередной раз, вновь оказался в часто виденной во снах избе, а после, по сложившейся уже традиции, в знакомом здании.
   То же окно, та же женщина, те же слова, но на этот раз женщина сначала потребовала расписаться в бумагах, а затем положила перед Денисом красный прямоугольник. Что это такое, рассматривать почему-то не стал. Подхватив протянутый женщиной прямоугольник, он молча развернулся и направился к выходу. Выйдя из здания, встал как вкопанный, оказалось, что вышел в ясный солнечный день. Перед собой увидел знакомые пальмы в кадках и укрытую навесом площадку, где люди с чемоданами рассаживались в подъезжающие автобусы. Из глубин памяти выплыло воспоминание, что всё это уже видел в одном из прежних снов и даже пытался запомнить, как выглядят номерные знаки. Сейчас, стремясь во что бы ни стало выяснить, куда его занесло, сконцентрировался и постарался перехватить управление над собственным телом. Удалось. В первую очередь кинулся к автостанции и в мельчайших подробностях рассмотрел номерной знак на ближайшем автобусе. За спиной послышался рокот самолёта, обернувшись, сразу сообразил, что входил в серое высотное здание, а вышел из сверкающего стеклом и металлом терминала аэропорта. Пошарив глазами, Денис наткнулся на исписанный на нескольких языках указатель и постарался отпечатать его в памяти.
   В следующий миг вновь обнаружил себя на заднем сиденье катящего по Москве автомобиля. Несколько секунд сидел откинув голову на подголовник, стараясь вспомнить номерной знак и слова на указателе. Удалось и это. Пока воспоминания были свежи, схватился за телефон, но что-то заставило повернуть голову. Посмотрев в окно, буквально подскочил. Несколько секунд Денис не отрываясь смотрел в ту сторону, а затем потряс Сергея за плечо и указал на много раз виденное во сне серое здание.
   – Оно? – с ходу определил Сергей направление его мыслей.
   – Оно.
   – Зайдём?
   – Потом, – отрицательно качнул головой Денис, – башка раскалывается, не могу.
   – Командир, мы где едем? – обратился Сергей к таксисту.
   – Каширка, – ответил тот.
   – А точнее?
   – Я табличку на здании видел, – вмешался Денис, – найдём.
   Забрав у водителя телефон, он несколько минут копался в сети, а после, внушив таксисту установку не слушать их разговор, протянул телефон Сергею.
   – Нам надо сюда.
   – Международный аэропорт «Канкун», Мексика, – прочитал Сергей пояснение к фото, – с чего ты взял, что нам сюда?
   Пояснения заняли несколько минут.
   – Думаешь, сны как путеводная звезда?
   – Да вообще непонятно, сны это или нет. Но факт на лицо: вошёл я вон туда, – кивнул Денис на оставшееся позади здание, – а вышел вот здесь, – ткнул он в экран.
   – Может, ты и прав. Вопрос в том, как мы это осуществим?
   – Пока не знаю, – сморщился Денис от колыхнувшей голову боли, – но сделать это придётся, я чувствую.
   Из города выбрались без эксцессов. За всю дорогу лишь однажды их пытались остановить, но Денис смог убедить инспектора этого не делать. В половине девятого въехали в Каширу, через десять минут, немного не доехав до железнодорожного вокзала, отпустили машину и уселись на так вовремя подвернувшуюся скамейку.
   – Ну что, полегче? – поинтересовался Сергей.
   Купленные в придорожной аптеке таблетки сбили рвущую голову боль. Под черепом немного ныло, но это было терпимо. Утвердительно кивнув, Денис поднял глаза на Сергея.
   – Дальше что делать будем?
   – Надо залечь.
   – На какие шиши? Опять грабить будем?
   – Нет, – ответил Сергей и хлопнул по сумке, – всё на месте. Ментов не узнаю, – делился он впечатлениями, – ни копейки не взяли, это с трёх-то миллионов, даже не верится.
   – Должны были взять?
   – По-любому, это же менты.
   – Они вроде сейчас полицией зовутся.
   – Мент – он и в полиции мент, – отмахнулся Сергей.
   – Ясно, – выдохнул Денис, – делать что будем, гостиницу искать?
   – Нет, – отрезал Сергей, – для начала несколько деньков в лесу перекантуемся.
   – В лесу? – воскликнул Денис, – а то, что завтра уже первое октября, тебя не смущает?
   Вместо ответа Сергей указал в сторону видневшегося вдали одноэтажного здания вокзала.
   – Видишь, перед вокзалом на площади микроавтобус серый стоит? Водила внутри, свяжись-ка с ним.
   – Готово.
   – Наш клиент?
   – Кочевряжится, но уболтать смогу.
   Спустя два часа, продравшись по разбитой лесной дороге, Фольксваген остановился на берегу Оки, вдали от заселённых районов.
   – Здесь пока и обоснуемся, – принял Сергей решение, – еды, воды валом, – указал он на сваленные в багажном отсеке пакеты, – я даже шашлык купил. Ты пока отдохни, а я костерок разожгу и пожрать сварганю. Кстати, в двери планшет дрягается, посмотри, рабочий, нет?
   – После, – отмахнулся Денис, – на меня не готовь, я заснуть попробую.
   Пожав плечами, Сергей перекинул пакеты и, разложив сиденья, вытащил из рюкзака недавно приобретённые спальные мешки.
   – Болит?
   – Болит, – кивнул Денис, – мозг мне, походу, прилично встряхнуло.
   – Ясен пень, встряхнуло, весь тоннель заблевал. Колёс закинь. Станет совсем хреново – дай знать, на больничку свезу, раз деваться некуда.
   Забравшись в мешок, Денис застегнулся почти до глаз. Помучавшись минут сорок, провалился в чернильную темноту.

   ***
   Почти сразу оказался в знакомой избе. Старец как обычно молчал, но и Денис на этот раз не стал даже пытаться перехватить управление. Сколько длилось молчание – определить было сложно, но по ощущениям Дениса времени прошло предостаточно. Сзади скрипнули дверные петли, и он услышал, как кто-то, вошедший в избу, шаркая ногами по земляному полу, подходит всё ближе. Старик никак не реагировал, а Денису даже во сне стало не по себе. Не выдержав, он попытался обернуться, и ему это удалось. Однако обернувшись, увидел себя в недавно обнаруженном в Москве здании. Всё повторилось. Схватив протянутые женщиной корочки, пошёл к выходу и вновь вышел из терминала аэропорта. Простояв там какое-то время, вновь решил перехватить управление, но вдруг обнаружил, что окружающая обстановка вновь изменилась, и он, стоя на пирсе, смотрит на плавно покачивающуюся на волне белоснежную яхту. Денис откуда-то знал, что ему надо на борт, и даже сделал шаг к сходням, но картинка вновь переменилась. Теперь кругом была вода. Море это или океан – Денис не гадал. Он видел лишь безбрежную, растянувшуюся от горизонта до горизонта водную гладь. Внезапно почти на горизонте в небо потянулся огненный гейзер, который, ширясь и разбухая, буквально за секунды поглотил всё видимое пространство.

   ***
   Проснулся от собственного крика. Дверь салона тут же отскочила в сторону, и внутрь, держа в руке пистолет, влетел Сергей. Оценив обстановку, опустил ствол и усмехнулся над видом всклокоченного, покрывшегося испариной Дениса.
   – Страшный сон приснился? – спросил, присаживаясь на разложенное по соседству кресло.
   Денис рассказал.
   – Калейдоскоп какой-то, – констатировал он в итоге.
   – Да уж, – почесал Сергей затылок, – и что по-твоему сие значит?
   – Хрен его знает, – пожал Денис плечами, – могу предположить, что нам надо в Мексику, а оттуда куда-то плыть.
   – Может и так. Ещё понять бы, куда.
   – Надо взглянуть, что там в Москве за здание такое, может, тогда разберёмся?
   – Может и разберёмся, – буркнул Сергей, – как самочувствие?
   – Вроде полегчало, – тряхнув головой, поделился Денис, – ноет, но не болит.
   – Ну вообще-то сотряс так быстро не проходит.
   – Может, шнурок? – поделился Денис окрепшими подозрениями, – приступов эпилепсии нет, астма не мучает. Он, похоже, реально меня восстанавливает.
   – Давай проверим, – предложил Сергей, – я тебе сейчас маслину в ляжку закатаю, а он пусть прооперирует.
   – Себе закатай, – огрызнулся Денис, – пожрать у нас есть чего?
   – Аппетит проснулся? Мясо почти готово, пошли, – сказал он и выскочил из микроавтобуса.
   Умывшись из прибитой Сергеем к дереву бутылки, Денис уселся на прихваченный спальник и склонился над импровизированным столом. Ели молча, но как только очередь дошла до вскипячённого на костре чайника, Сергей указал на опробованный Денисом планшет.
   – Что ты там всё копаешься?
   – Смотрю, что это за здание такое интересное.
   – И что?
   – Там отделение УФМС.
   – У-Ф-М-С, – проговорил Сергей, – это ведь с мигрантами связано.
   – Именно, – подтвердил Денис, – я понял, что мне эта тётя из окошка протягивала. Паспорт, простой заграничный паспорт.
   – То есть нам надо паспорта делать? – озадачился Сергей, – а как ты себе это представляешь?
   – В смысле?
   – В том смысле, что нас только на Луне, наверное, не ищут. Мы в заднице, Денис, думаю, наши рожи по всей стране на каждом столбе расклеены. Тем более я вчера мента грохнул.
   – Полицейского, – поправил Денис, – тем более ты же знаешь, что под его личиной вообще непонятно кто скрывался.
   – Да какая разница? Мент, полицай – те же яйца вид с боку. А то, что там под его личиной кто-то скрывается, ты попробуй следаку втюхать.
   – В сети, кстати, о стрельбе ничего нет. Так, заметки короткие и всё. Не имён наших, ни фамилий, ни фотографий.
   – Не будь дураком, уж кто-кто, а органы наши, когда надо, работать умеют, поверь на слово.
   – Верю, но у нас есть вот это, – задрав рукав, Денис показал намотанный на запястье шнурок. Ты сам говорил, что нас будто кто-то ведёт. До сих пор всё вроде срасталось, думаю, срастётся и дальше.
   – Твои бы слова, да богу в уши.
   – А может, мы ему посредством этого, – Денис ещё раз указал на запястье, – в уши и заносим?
   – Ага, – скривил Сергей губы, – поэтому и ментов стреляем, и чиновников грабим. Это ведь в его стиле… в божьем.
   – Поедем или нет?
   Несколько секунд Сергей сидел молча, затем с досады плюнул в костёр.
   – Поедем, – решился он наконец, – охренеть, – воскликнул через секунду, – из-за сновидения психопата я самолично в клетку лезу. Мне минимум двадцатка светит, а я сам к ним в руки, тёпленький. Разве не безумие?
   – Когда едем?
   – Ну, точно не сегодня. Сегодня я буду пить. И даже не думай мне мешать.
   – Я, наверное, тоже выпью.
   Сказано-сделано. На свет тут же появилась огромная бутылка виски, и угрюмый, начавший сбрасывать листву массив эхом повторил звон сошедшихся друг с другом походных стаканов.
   То, что, начав пить на равных с Сергеем, совершил неверный поступок, Денис понял очень быстро. Минут через сорок он утратил способность ясно мыслить, а вскоре и внятно говорить. Глядя на начавшего двоиться Сергея, Денис попытался встать, но его потащило в сторону и пребольно шарахнуло о дерево.

   ***
   Едва очнулся, сразу понял, что голова гудит так, как не болела даже после сотрясения. Открыв глаза, Денис обнаружил себя лежащим на разложенных сиденьях микроавтобуса. В салоне тлел светильник, свет которого лишь подчёркивал непроглядную тьму за окнами.
   – О-о-о, – воскликнул Сергей, обернувшись, – проснулся, как самочувствие?
   – Я хочу сдохнуть.
   – Держи, – выдернув из стоявшей рядом упаковки банку пива, Сергей протянул её Денису.
   – Нет, – отшатнулся тот и сморщился от дребезга в голове, – воды.
   Разом опорожнив литровую бутыль, Денис со стоном завалился обратно на сиденья.

Глава 12

   Улицы Мурманска в этот осенний пасмурный день были малолюдны. Сыплющий с самого утра снег уверенно брал территории, перекрашивая дворы и крыши, заметая блёклые, пожухлые газоны. К обеду набравший силу снегопад накрыл город белоснежным покрывалом, и только грязные, чёрные ленты дорог портили нарисованный небом рисунок.
   Сидя в тепле и уюте местного ресторанчика, капитан атомного ракетоносца Савин Роман Петрович оторвался от созерцания холодного пейзажа за окном и поднял глаза на сидящую напротив пожилую грузную женщину.
   – Валит и валит, – прокомментировал Роман погоду, – если так пойдёт, то к вечеру совсем не пройти, не проехать будет.
   – Зима, Роман Петрович, – коротко посмотрев в окно, ответила Виктория, – это, увы, неизбежно, – продолжила она, – впрочем, как и то, что нам с вами предстоит вскоре сделать. Но мы отвлеклись, помните, на чём я остановилась?
   – Остановились вы на причинах, побудивших действующую посредством воды систему включиться в работу.
   Они нос к носу столкнулись на улице, неподалёку от этого самого ресторанчика. Сделали вид, будто встреча случайна, но вместе с тем оба знали: в их случае, случайность исключена.
   – Ну с бомбардировкой мы вроде разобрались, повторяться, надеюсь, не надо?
   – Не надо.
   – Вот и хорошо, – улыбнулась Виктория, – а дальше, Роман Петрович, всё пошло по не единожды осуществлённому сценарию. Я вам рассказывала принципы работы системы, о тех критериях, по которым она ведёт отбор своих исполнителей. Как вы думаете, кого система подчинила себе в первую очередь?
   – Думаю, тех, кто отдал приказ бомбить Хиросиму и Нагасаки.
   – Верно, но это не все. Вместе с ними под управление попала большая часть элит западного мира. Объясню, – видя немой вопрос в глазах капитана, сказала женщина, – всё дело в менталитете. Возьмём как пример этнос англосаксов. Кто они по сути? Это общество, любой ценой стремящееся доминировать. Они испокон веков ведут колониальную политику. Говоря проще, у них всегда имелись тем или иным способом захваченные территории, на ресурсах которых они существуют.
   – Это давно известные факты, – кивнул Роман.
   – Я не зря заговорила о менталитете, – продолжила Виктория, – наша, Русская цивилизация, а мы именно цивилизация, ширилась, как правило, в ходе оборонительных войн. К нам шли, мы отбивались и брали часть территорий агрессора. Мы никогда не считали присоединённые к нам народы людьми более низкого порядка. Вы согласны?
   – Конечно.
   – Англосаксы действуют иначе. Для них население взятых под контроль территорий есть туземцы, подлежащие ограблению и сокращению. Как пример – Американские индейцы и опиумные войны.
   – Тогда опиум и Китай, теперь Афганский героин и весь мир, – мрачно сказал Роман, – истребление идёт полным ходом.
   – Это так, но в прошлом людей истребляли люди, а сегодня геноцид населения планеты ведётся, по сути, бездушным механизмом. Но мы отвлеклись. Так вот, грабя и стреляя, англосаксонский правящий класс пух от текущих из колоний богатств. Уверена, вы, Роман Петрович понимаете, что там, где верховодят деньги и власть, о нравственности в истинном её виде говорить не приходится.
   – Понимаю, – кивнул капитан.
   – Именно поэтому имеющая чёткие критерии отбора система в первую очередь взяла под контроль англосаксонских правителей, традиционно вольно трактующих понятия добра и зла.
   – Здесь вроде понятно, – переварив услышанное сказал Роман, – как было с тем лагерем разобрались, что происходило с нашим?
   – Вы когда-нибудь слышали, что при СССР оккультным исследованиям в определённых структурах придавалось огромное значение?
   – Слышал.
   – Так вот, те самые структуры мгновенно идентифицировали угрозу, и Русский Мир оградил себя и страны варшавского блока железным занавесом. Мера жёсткая, но мнение и желания людей уже не имели значения. Максимально оградив свою землю от проникновения скверны, мы были вынуждены устроить диктат коммунистической идеологии. В зародыше давя в сознании людей тягу к вещизму, а соответственно, и потребность предавать, лгать и убивать ради материальных благ, определённые структуры в правительстве на десятилетия остановили экспансию системы на наши территории.
   – Притормозили, – поправил Роман, – остановить, как видим, не смогли.
   – Не смогли, – согласилась Виктория, – из виду упустили один немаловажный фактор, а именно ментальность народов Западных стран, включённых после победы в Варшавский блок. На ваш взгляд, в чём отличие Русской цивилизации от цивилизации Западной?
   – Глубоко в этом направлении не копал, каюсь, – ответил капитан, – мы просто по-разному смотрим на многие вещи.
   – Именно по-разному. Что такое воспитанный Западным миром человек? Это жёсткий прагматик, непреклонно уверенный, что вселенная вращается вокруг него. Всё, что смеет мыслить иначе, немедленно предаётся анафеме. Такого человека, по его же мнению, человеком делает обилие имеющихся в собственности материальных ценностей. Как эти ценности добыты, роли не играет, главенствует лишь факт обладания. Материализм и власть всегда являлись высшим смыслом западной цивилизации, и это непреложный факт.
   – Я в вас политработника нашего увидел, – усмехнулся Роман, – вы прям его словами выражаетесь.
   – А говорите, не копали, – проворчала Виктория, – но не суть. Что такое человек Русского мира? Это способность принести себя в жертву, это обострённое чувство справедливости. Русский мир никогда не строился на идее материализма и колониализма, данные понятия нам чужды. Наш мир построен на духовных скрепах и впитанной с молоком матери способности смотреть на мир отнюдь не сквозь призму желудка. Я не говорю, что здесь хорошо, а там плохо. Я говорю о том, что в границах варшавского блока соприкоснулись два совершенно противоположных мировоззрения.
   В этот момент к их столику подошёл официант; положив перед каждым листки меню, молодой парень, дежурно улыбнувшись клиентам, удалился.
   – Мы взяли их силой духа и оружия, – проводив его взглядом, продолжила Виктория, – но нам не хватило времени, чтобы интегрировать их в нашу систему ценностей. Случилось ровно наоборот: это они смогли навязать нам столь сладостное и комфортное чувство обладания. Я не говорю обо всех. На то время подавляющее большинство жителей союза даже не помышляли о поездках за границу.
   – Вот это точно, – вспомнив что-то своё, усмехнулся Роман.
   – Подобной привилегией пользовалась ничтожная горстка граждан, но вопрос не в их количестве, вопрос в их качестве. Длительное время с западным миром контактировала исключительно правящая прослойка и, естественно, её потомство, которому вскоре предстояло занять высокие кабинеты. Кроме всего прочего, в структурах управления СССР уже тогда активно действовала группа так называемых «Троцкистов», в задачу которым ставилось подчинение Русского мира Западу. Именно через них и их ставленников система проникла во властные институты нашего государства. Меняя мировоззрение управленцев, система за несколько десятилетий подчинила себе критическое количество ответственных кресел. Когда стало окончательно ясно, что процесс необратим, состоялось совещание высших офицеров специальных и силовых структур государства, на котором и было принято решение о роспуске СССР и Варшавского блока.
   – Что-о-о? – невольно воскликнул капитан, – вы хотите сказать, что мы сами целенаправленно уничтожили свою страну?
   Виктория вновь улыбнулась.
   – Неужели вы, Роман Петрович, действительно думали, что мощнейшую, самодостаточную державу, с огромным интеллектуальным и ресурсным потенциалом свалили по плану ковбоя по кличке Даллес?
   – Ну вообще-то были мысли.
   – Они ошибочны, Роман Петрович. Всё это – ширма для обывателя. Правдивая, хочу сказать, ширма. Запад действительно принял участие в крушении СССР, и он почти по праву считает себя победившей стороной. Однако есть одно «но». В развале страны им активно помогали, и были это далеко не адепты системы. Светский Союз развалили самые преданные ему люди. СССР свалил конгломерат высших управленцев собственных силовых и специальных структур.
   – Подождите, – перебил её Роман, – ведь внешняя разведка вообще напрямую контактирует с Западным миром. Однако из ваших слов выходит, что на этих людей система влияния не оказала, почему?
   – Потому что в службу внешней разведки не попадали по причине просьб и родственных связей. Туда отбирали идеологически зрелых, мотивированных исключительно на служение отечеству людей, которых к тому же постоянно проверяли. Были и попавшие под управление системы, но это был ничтожно малый процент. Таких мгновенно вычисляли и уничтожали физически.
   – Теперь услышал.
   – Так вот, к началу восьмидесятых стало очевидно, что изоляция от внешнего мира несёт как благо, так и вред. Посредством управленцев Западного мира система развязала против нас беспрецедентную информационную войну. Потоки дезинформации легли на благодатную почву и очень быстро в сознании мировой общественности сформировали мнение о СССР как об империи зла. Белое подавалось как чёрное, и с этим надо было что-то делать. Придя к выводам, что в глобальном плане противостоять системе можно только переформатировав сознание населения планеты, наши спецслужбы максимально укрепили свои позиции ресурсами и прекратили сопротивление. Дальше случилось то, что случилось. Массовое проникновение системы во властные эшелоны, перестройка, сдача позиций и как итог – развал страны и крушение биполярного мира.
   – И что кроме разрухи это дало? На первый взгляд, тут больше предательством пахнет.
   – Это был сложный выбор, но единственно верный. Русский Мир практически рухнул. Развязанный против населения геноцид унёс миллионы жизней, нашу мощь практически свели к нулю, нас унижали и вытирали о нас ноги, но именно это дало миру возможность противостоять системе.
   – Поясните.
   – Повторюсь вновь: система – это не враждебный нам разум. По своей сути это механизм, под воздействием внешних факторов настроившийся на ликвидацию нашей цивилизации и создание условий для зарождения следующей. Функция самостоятельного мышления в системе отсутствует. Эта машина руководствуется знаниями и наработками тех, кого она себе подчинила. Действовать иными методами она не может – они в ней просто не заложены. А теперь давайте посмотрим, как развивались дальнейшие события. После краха Варшавского блока бесспорной доминантой в мире стали англосаксы. Думаю, вам, как военному человеку, не надо рассказывать, как именно действует эта нация?
   – Нагло, кроваво, упёрто.
   – Именно. Тех, кто помельче, жрут целиком. Крупных дробят и поглощают кусками. Система, как мы уже определили, действует через них и по их же наработкам. Именно поэтому последние десятилетия планету топчет диктат так называемой демократии. Они бомбят, жгут, рвут и истребляют. Практически не встречая сопротивления, Запад гнёт свою линию, вовлекая в кровавую баню всё новые и новые территории.
   – Не соглашусь, – вновь перебил Роман, – сопротивление Западу есть, и оно нарастает.
   – О том и речь, – подхватила Виктория, – мировое сообщество трезвеет и за привлекательной маской Американской мечты уже видит звериный оскал. Зверь сбросил улыбчивую маску и показал свою истинную суть. Люди начали думать и разбираться в том, кто есть кто. Теперь смотрим, что происходит сегодня, а происходит ровно то, чего и добивались наши стратеги, убивая собственное государство. Сегодня империей зла всё громче кличут истинных злодеев, а на Русский Мир смотрят как на данный миру шанс, как на защитника. Истерика западных СМИ по каждому сделанному нами шагу лишь подтверждает, что всё движется в правильном направлении.
   – А вы уверены, что устоим, сил хватит?
   – Надежду вселяет факт, что при разгроме союза и последовавшей вакханалии управленческие структуры наших специальных служб, конечно, пострадали, но пострадали в меньшей степени, чем всё остальное. Удалось главное: перехватить управление государством, а соответственно, богатейшей на планете ресурсной базой. Костяк неподверженных влиянию системы управленцев постепенно выходит на ключевые в государстве позиции, и это вселяет долю оптимизма. С точностью могу сказать одно: пока всё идёт по намеченному плану.
   – По плану-то по плану, однако противостоять всему миру очень непросто.
   – Непросто, но на данном этапе речь о противостоянии всему миру не идёт. В США и странах Запада рядовое население подвластно системе далеко не поголовно. Даже среди их элит есть здравые, неподвластные системе люди. Большинством из них она успешно подруливает, но прямых адептов системы там не более половины. Хотя работа в этом направлении ведётся очень активно. В критериях системы есть поступки, которые достаточно совершить лишь раз, и ты гарантированный её адепт. Отсюда и активная пропаганда радужных сообществ, частных карательных армий и массовая культивация предателей отечеств.
   – Что есть, то есть, – грустно улыбнувшись согласился Роман.
   – Каждую секунду, на протяжении почти восьми десятков лет, на нашей планете идёт жестокая борьба за каждого из нас. На какую сторону встать – каждый выбирает самостоятельно. Естественно, оправдания типа «я не знал» в расчёт давно не принимаются.
   – Я услышал, – кивнул Роман, – ответьте на вопрос. Если цель системы – истребление населения, а англосаксы имеют ядерное оружие, то почему они его не применят?
   – Я уже говорила, что система действует исключительно в рамках интеллекта и мировоззрения своих исполнителей. Мысль о личной гибели ради победы в головы Западных элит никогда не приходила, это нонсенс, просто исключено. Отсюда система и культивирует идею золотого миллиарда.
   – То есть ядерная атака нам пока не грозит, я правильно вас понял?
   – Такая возможность есть. В систему встроен механизм ускорения процессов, но для его активации необходимо определённое количество генерируемой людьми негативной пси-энергии. Это даёт системе возможность дважды обойти созданные мировоззрением адептов барьеры.
   – Почему дважды? Не три, не пять, а только дважды?
   – Потому что так это работает. Откуда ещё на древней Руси взялась поговорка «два только покойнику»? Эту особенность системы просчитали ещё наши языческие предки, которые в потусторонних процессах разбирались куда лучше нас. То, что мы до сих пор дышим, позволяет надеяться, что нужного количества негативной энергии в пространство пока не вброшено. Но как бы то ни было, готовым надо быть ко всему.
   – Куда ни кинь – всюду клин. С тем, что происходит на противоположной стороне, мы вроде разобрались, теперь поясните как сегодня обстоят дела у нас?
   – Лучше, чем у них. Хватает, конечно, всяких, но в подавляющем большинстве всё неплохо. Роль сыграла сама матрица Русского Мира, активность части институтов церкви и длительная изоляция от догматов Западного мировоззрения. Основные потери произошли в течение последних тридцати лет. Мы потеряли бывшие республики, но Россию, сердце нашего мира, удалось сохранить и усилить. Среди населения самой России процент безвозвратных потерь пока минимальный. При верном подходе подавляющее большинство наших граждан с подруливания системой можно снять.
   – А наши управленцы?
   – Здесь всё сложней. Основную их часть после падения СССР посредством спецслужб Запада формировала система. Борьба, конечно, велась, и мы смогли перехватить главный инструментарий управления государством, но на региональном уровне мы всё ещё в меньшинстве, хотя ситуация быстро меняется. Нужные процессы уже запущены, осталось дождаться положительного отклика. На данном этапе внутри властных коридоров идёт жёсточайшее противостояние. Я ясно выражаюсь?
   – Вполне, – ответил Роман и, на секунду задумавшись, посмотрел ей в глаза, – вы обмолвились о возможностях системы ускорить процесс нашего истребления. Если это всё же произойдёт, у нас есть что ей противопоставить?
   – Есть. За триста лет до крещения Руси Славянские Волхвы создали сетку…
   – Создали что? – не расслышав, перебил Роман.
   – Сеть, – повторила Виктория, – своего рода прибор, который так же, как и система, завязан на управлении посредством всё той же воды. Информация о нём мне идёт крайне скудная, но, насколько я понимаю, прибор не создавался с целью противостояния системе, однако в определённый момент он способен нейтрализовать последствия накопления негативной пси-энергии. Короче говоря, сеть может нейтрализовать энергию, способную ускорить систему и, как следствие, ускорить гибель нашей цивилизации. Точно знаю, что последний раз сеть применяли во времена стояния на Угре. Что именно там произошло, напоминать, надеюсь, не надо?
   – Не надо. А что этот прибор собой представляет, кто им управляет?
   – Этого я не знаю.
   Видя удивление в глазах капитана, Виктория нахмурила брови.
   – Вы, Роман Петрович зря считаете, что я могу получить подробные ответы на любые вопросы. Мне, как я сейчас вам, никто ничего не объясняет. Я контактирую с информационным полем планеты и, сформулировав мысленный запрос, получаю ответы в виде символов и образов, трактую я их сама в меру собственных способностей. Касаемо прибора скажу так: вещь эта многофункциональна, спектр её возможностей – от подавления отрицательных энергий до управления сознанием и действиями человека и групп людей. По мере контакта прибора с носителем способности последнего растут в геометрической прогрессии. Сеть имеет собственную защиту, и использовать прибор способен исключительно совпадающий с ней в плане энергетических вибраций человек. И человек… этот…, – почему-то запнулась женщина, – должен быть мёртвым.
   – Каким? – усмехнулся капитан над несуразностью сказанных слов.
   – Именно так. Мёртвый человек. Точнее сказать не могу, на отправленный запрос мне пришёл образ мертвеца.
   – Мертвецы, значит, тоже на нашей стороне? – улыбнулся Роман, – так вот ты какой, зомби-апокалипсис, – добавил он, – а без мертвецов мы обойтись сможем, есть ещё варианты?
   – Есть.
   – Может, просветите? – уже с долей сарказма попросил капитан.
   Видя растущее недоверие собеседника, Виктория какое-то время смотрела ему в глаза, затем, положив на стол кисти рук и повернув их ладонями вверх, замерла. Через какое-то время женщина шевельнулась, посмотрела на Романа.
   – Рассказывать нет необходимости, могу продемонстрировать наглядно. Если, конечно, хотите это увидеть.
   Так ничего и не заказав, покинули уют ресторана, шагнули в снегопад. Спустившись вниз по улице, вышли к регулируемому светофором перекрёстку.
   – Придётся немного подождать, – сообщила женщина, придержав Романа за локоть и вынудив остановиться, – минута, не более того.
   Проскользив взглядом по припаркованным на обочине автомобилям, проводив стайку девчат, наконец-то дождавшихся разрешающего сигнала и перебежавших дорогу, козырнул в ответ вынырнувшему с соседней улицы мичману Роман и повернулся к Виктории.
   – Смотрите туда, – указала она подбородком вверх по улице.
   Посмотрев в указанном направлении, Роман сперва ничего не увидел, но вскоре сквозь снежную взвесь разглядел быстро приближающийся свет фар. Явно пренебрегая скоростными ограничениями, водитель приближался к перекрёстку. Тем временем, несколько раз мигнув жёлтым, светофор вспыхнул запрещающим светом, разрешая движение перпендикулярной улице. Выпустив сизое облако выхлопных газов, ждущий разрешения армейский КАМАЗ тронулся с места и выкатился на перекрёсток. Скрежет тормозов и грохот удара слились воедино.
   Не успевшая затормозить на скользкой дороге японская малолитражка представляла собой удручающее зрелище. Угодив точно в передний мост КАМАЗа, машина, раскидав вокруг собственные обломки, запарила растекающимся маслом и антифризом. Через несколько секунд из разбитой легковушки послышались болезненные стоны.
   Придержав шагнувшего было к месту ДТП Романа, Виктория отрицательно качнула головой.
   – Помогут без нас, – указала она на спешащих к месту аварии пешеходов и высыпавших из КАМАЗа солдат, – это именно то, что я хотела вам показать.
   – Ну авария, таких сотни каждый день происходит. Что в этом такого?
   – Пострадавшему водителю тридцать два года. Зовут Андрей. Человек в принципе неплохой, за исключением некоторых моментов. Андрей торгует наркотиками, и именно это занятие стало причиной аварии и полученных только что травм.
   – Никакой погони вроде не было, какая здесь связь? – возразил Роман, – превысил человек скорость, может, светофор не заметил, может, вообще неожиданно всё вышло?
   – Любая, Роман Петрович, неожиданность есть неожиданная закономерность, поверьте. В данном конкретном случае это знак конкретному человеку, что пора серьёзно задуматься. Таких знаков Андрею было несколько, жизнь вообще крайне редко наказывает жёстко с первого раза. Вначале его просто поймали на сбыте. Удалось откупиться, отдал всё, что заработал, и даже больше, но оказался туповат и сферу деятельности не сменил. Через год откупиться не удалось, и пришлось три года провести за решёткой. Вроде бы пора задуматься, но нет. Освободившись, быстро восстановил старые связи и вместо привычной розницы вообще занялся оптовыми поставками. Результат налицо, – кивнула женщина в сторону перекрёстка, – открытый перелом бедра, раздробленное колено, разрыв селезёнки и глубокие порезы лица. За любое идущее против правил этого мира действие приходится платить, и это неизбежно. Жизнь сперва легонько шлёпнет, не понял – ударит, не понял и на этот раз – звезданёт так, что волей-неволей начнёшь думать и перекраивать собственные взгляды и поступки. В результате идут перемены в жизни, а после подобного, – кивком указала она на раскуроченный автомобиль, – как правило, в верном направлении. Вы спрашивали о других способах воздействия на человека? Это один из них. Частично находящийся под влиянием системы Андрей только что получил настоятельное приглашение задуматься, поменять взгляды и выскользнуть из-под её влияния.
   – А если он и на этот раз ничего не поймёт?
   – В таком случае обстоятельства вокруг Андрея сложатся так, что он умрёт.
   – Жестоко.
   – Но справедливо. Андрей, кстати, сам наркотики не употребляет, но других травит в промышленных масштабах.
   – Я, Виктория, понял вашу мысль. Остался последний и самый насущный для меня вопрос. Какая роль во всём этом отведена лично мне?
   – Пока не знаю, – пожала она плечами, – вы поймите, Роман Петрович, все наши беседы, пояснения ситуации, примеры, – кивнула она в сторону подъехавшей кареты скорой помощи, – преследуют одну единственную цель. А именно, чтобы в нужный момент вы без сомнений и колебаний сделали то, что от вас потребуется.
   – А кто потребует?
   – Вселенная, господь бог, сердце нашей планеты – не знаю, у меня нет ответа на этот вопрос, но вы должны понимать, что в связи со спецификой ситуации требования выдвинут отнюдь не ваши командиры. Лично мне указания на ваш счёт идут из информационного поля планеты. Вам они придут оттуда же, так случилось, что транслирую вам их я.
   – Вы думаете, я до конца вам поверил?
   – Очень на это надеюсь.
   – Увы, нет. Даже несмотря на то, что слышал и что видел. Однако я допускаю, что дела обстоят именно так, поэтому, чтобы убедить меня окончательно, прошу выполнить одну маленькую просьбу.
   – Я само внимание.
   – На днях из Вилючинска на ходовые испытания ушла новая лодка. Поход рассчитан на месяц. Если без всяких аварий, а тем более без жертв лодка вернётся раньше назначенного срока, я полностью и без остатка в вашем распоряжении.
   Вместо ответа Виктория вновь повернула к небу ладони и замерла. Выйдя из транса, посмотрела капитану в глаза.
   – Да будет так, – сказала она, – но вы, Роман Петрович, должны понимать: сказанные вами только что слова забыть вам уже не позволят. До встречи, – сказала Виктория на прощание.

Глава 13

   Хмурым октябрьским утром из леса выбрался серый микроавтобус и, петляя по накатанной в поле дороге, устремился к ведущему в Каширу шоссе. Не доехав до асфальтированного полотна несколько сотен метров, микроавтобус остановился, заглушил двигатель. Бросив автомобиль, двое мужчин продолжили путь пешим ходом.
   – Можно было и доехать, – провалившись в закованную тонким льдом лужицу, буркнул Денис.
   – Можно было, – ответил спутник, – но лучше не рисковать.
   – Рисковать чем? Насчёт прежней нашей тачки обращений в полицию, как помнишь, не было.
   – Однако гонявшие нас по Москве гаишники особо тебя не слушались, – возразил Сергей, – отстали на минуту и опять нам в хвост пристроились.
   – Это да, – согласился Денис, – и почему так случилось, не пойму. Может, потому, что рядом с ними холодная голова тёрлась?
   – Может быть, а может и нет, – пожал Сергей плечами, – но рисковать всё равно не стоит. Возможно, всё тихо, а возможно, машина уже в розыске. Поэтому шагай и не скули.
   Выбравшись на пустынную дорогу, направились в сторону ближайшего поселения. Через несколько минут сзади послышался шум мотора.
   – Грузовик, – сообщил Денис.
   – Да какая разница, хватай и едем.
   На водителя, совсем молодого парня, чары шнурка никак не подействовали. Павел, так он представился, остановился сам. Более действенным средством оказалась пятитысячная купюра, переданная Пашке Сергеем. Сделав приличный крюк, доставив молчаливых пассажиров почти до вокзала, Пашка, довольный собой, упылил по назначению.
   Издали осмотрев автобусную станцию и яркое одноэтажное здание вокзала на предмет наличия людей в форме и таковых не заметив, двинулись дальше. Народа на вокзале в десять утра было немного: несколько бабулек с котомками, шумная стайка подростков да посапывающий в кресле зала невысокий мужичок. Стараясь не привлекать внимания появившегося около расположенной рядом автостанции патруля, Денис и Сергей отправились к мосту, ведущему на пустынную платформу. Возле билетной кассы к ним подошли.
   – Ребят, извините пожалуйста, – послышалось за спиной, и оба как по команде обернулись.
   Сзади с непонятно-виноватым выражением на лице стоял примерно одних с Сергеем лет седовласый, одетый в ветровку и спортивные брюки мужчина. Придерживая висящую на плече дорожную сумку, мужчина переводил взгляд с одного на другого.
   – Слушаю, – видя, что напрягшийся Сергей, завертев головой, сканирует пространство, отозвался Денис.
   – Тут такое дело, – принялся тот за сбивчивые объяснения, – так случилось. В общем, ребят, мне нужна помощь, – не найдя нужных слов, выпалил он.
   – Помощь в чём? – уточнил Денис.
   – В деньгах, сколько сможете.
   – А золотом можно? – сам не поняв, почему так возмутился, спросил Денис, – или бриллиантами?
   – Понял, – ответил мужчина и, развернувшись, зашагал прочь по платформе.
   – Уважаемый, – окликнул его Сергей.
   – Да ладно тебе, – придержал Денис шагнувшего вслед за мужчиной товарища, – хозяйка, дай водицы, а то так жрать охота, что аж переночевать негде. Пусть себе валит.
   – Что случилось? – не обращая внимания на его слова, спросил Сергей у обернувшегося мужчины.
   Из рассказа поняли, что родом тот из Ростова. На беду подвязался в какой-то шараге на работу, а прибыв на место, оказалось, что прибыл в никуда. На объекте сообщили, что нужды в его навыках уже нет, а шарага по закону подлости приказала долго жить. Но это полбеды. Привезённых с собой денег на обратную дорогу в обрез, но хватало. Решив сэкономить, ночевал в подъезде. Для согрева выпил чекушку, а проснувшись, понял, что ни денег, ни документов, ни телефона.
   – Мужики, – приложив ладони к груди говорил он, – если можете помочь, помогите. Мне бы только до дома добраться, там в первый же день на указанный адрес всё до копейки отправлю и сверху ещё положу.
   – Как же ты без документов в поезд сядешь?
   – Да есть варианты, денег только надо.
   Достав бумажник, Сергей отсчитал сорок тысяч и протянул мужчине.
   – Хватит?
   – Более чем, – воскликнул тот, – спасибо, тёзка, век не забуду, чиркни номерок, по которому обратно скинуть можно.
   – Не надо ничего скидывать, – отмахнулся Сергей, – встретишь такого же, как сам сейчас, помоги просто и всё. Всё, уважаемый, давай, успеха тебе, – прервал Сергей поток благодарности, – иди, дорогой, нам тут обсудить кой-чего надо.
   Проводив взглядом шагающего по платформе, заметно повеселевшего мужчину, Денис усмехнулся и посмотрел на Сергея.
   – Ну ты лошара. Вот уж не думал, что тебя, как пацана зелёного, развести можно.
   – Ты хоть знаешь понятие слова «лох»?
   – Понятий куча, даже рыба такая есть.
   – Я имею в виду относительно человека.
   – Лох – это ты.
   – Лох – это тот, кто ещё не потерял способность верить людям. Таких осталось мало, и я, к сожалению, отношения к ним давно не имею.
   – Но успешно под них косишь.
   – Он не врал.
   Спорить Денис не стал, он просто слился с седовласым и быстро всё выяснил.
   – И правда не врал, – признал он ошибку, – и реально выслал бы тебе всё до копейки. А как ты определил?
   – Поживёшь с моё – тоже научишься, – ответил Сергей, – вот и электричка.
   В центр Москвы не полезли, сошли за три станции до Павелецкого вокзала. Там взяли такси и, по дороге заехав в фотостудию, почти без пробок добрались до места назначения. Не доехав до здания метров триста, выбрались из машины, осмотрелись. Не заметив среди спешащего мимо народа блюстителей порядка, подошли к декоративной решётке, окружающей здание.
   План действий продумали в электричке. Пока Сергей, вертя головой, сканировал мчащий мимо поток автомобилей и шагающих по тротуарам пешеходов, Денис приступил к его осуществлению. Ко входу в здание нет-нет да и сворачивали посетители, слиться с одним из них труда не составило. Направив носителя к крайнему окну и убедившись, что за перегородкой та самая женщина, Денис приступил к новому слиянию. В первую очередь посредством образов в голове женщины он вышел на айти отдел и путем нехитрых манипуляций с планшетом и начальником отдела скинул их с Сергеем фотографии. Затем вернулся к женщине и вместе с ней перелопатил базу уже прошедших проверку граждан. Выбрав более менее подходящих им по возрасту, внушил сотруднику вклеить в бланки их фотографии. В процедуре подлога нашлись и подводные камни, но, активно пользуясь слиянием с руководством, Денис сумел их обойти.
   – Всё, – сообщил он Сергею, дав последние указания женщине, – через две недели вернёмся и получим корочки.
   – Почему так долго?
   – У них там процедура ускоренной выдачи интересная. Мне придётся держать под контролем сразу несколько человек. Двое из них подчиняются очень неохотно, боюсь, не справлюсь. В порядке установленной очереди спокойно всё получим.
   – Тебе надо тренироваться с группами людей работать. Так, на всякий случай.
   – Может и надо, – согласился Денис, – но тренинги устраивать сейчас не будем.
   – А как быть с истинными хозяевами паспортов. Они сюда заглянуть не собирались?
   – Обижаешь, – с долей самодовольства улыбнулся Денис, – они, конечно заглянут, но не раньше чем через месяц. Кстати, базы МВД я тоже подчистил, так что по поводу последних эпизодов можешь не волноваться. Стрельба была, есть трупы, но не единой зацепки по поводу «кто и почему». Материалы по делу и съёмка систем наблюдения из изолятора и тоннеля уничтожены. Моя подписка о невыезде аннулирована. Искать нас и тем более задерживать оснований больше нет.
   – И когда ты успел?
   – Что именно надо сделать, внушил ещё вчера. Только что проверил – всё исполнено. Так что дышим спокойно.
   – А для чего тогда столько сложностей. Паспорта мы могли и легально получить.
   – Долго, – отрезал Денис, – нам надо торопиться, нутром чувствую.
   – А как быть с теми, другими? Они, как я понимаю, тоже с органами завязаны?
   – Баба эта, которая в нас стреляла, не имела к органам отношения.
   – А генерал?
   – Я почти уверен, что их используют так же, как людей использую я.
   – Использует кто?
   – Или что, – дополнил Денис, – не знаю. По крайней мере, полицейская рать от нас отстала, а это, согласись, тоже немало.
   Настроение у обоих заметно улучшилось. Неторопливо шагая по тротуару, но всё же поглядывая на прохожих, Сергей и Денис буквально упивались осознанием свободы. Идя мимо многоэтажек, заполненных людьми остановок, автомобильных парковок и торговых центров, они несколько раз специально притормаживали, завидев сотрудников ППС. Реакции ноль. Набравшись наглости, Сергей спросил у одного из них прикурить, и тот спокойно щёлкнул зажигалкой.
   – Поздравляю, – вернувшись к Денису и выпустив облако ядовитого дыма, заявил он, – в ориентировках нас вроде нет.
   – Может, зайдём куда перекусим, – предложил Денис.
   Покрутив головой и не заметив поблизости ничего подходящего, Сергей посоветовал Денису обратиться к сети, а сам обратил взор на красующуюся неподалёку табачную палатку.
   – Ищи, я пойду зажигалку куплю.
   Включив планшет, Денис запустил приложение и стал дожидаться результатов поиска, но громкий окрик неподалёку привлёк внимание.
   – Серёга, – огласил окрестности незнакомый мужской голос, – Самойлов.
   Назвав фамилию, выскочивший из притормозившего Мерседеса полный пожилой мужчина не оставил сомнений, что обращение адресовано именно к Сергею.
   – Здорово, – подскочив к Сергею, одетый в костюм и дорогое пальто мужчина протянул руку.
   – Здравствуй, Макей, – поприветствовал в свою очередь Сергей, но руки не подал.
   – Какой Макей? – воскликнул тот, – забудь. Я теперь Макевеев Владимир Александрович, добропорядочный бизнесмен, владелец заводов фабрик и пароходов, – усмехнулся мужчина.
   – Рад за тебя.
   – Каждому своё. Кому-то барствовать, кому-то рабствовать.
   Денис насторожился. Лицо Сергея посуровело, губы плотно сжались, на скулах заходили желваки. Макевеев перемен не заметил и, снисходительно хлопнув Сергея по плечу, продолжал делать вид, что очень рад встрече.
   – Слышал я, освободился ты недавно и на товарной погрузкой промышляешь?
   – Было дело, – выдавил Сергей сквозь зубы.
   – А здесь что забыл?
   – Документы сдал на загранпаспорт.
   – Нормально, – усмехнулся тот и потрепал ворот отнюдь не дешёвой куртки Сергея, – за границу собрался, прикинулся, смотрю. Ты, брат мой, походу не мешки с картошкой грузишь, а мешки денежные, да ещё двуногие, – осклабился бизнесмен, – да что мы обо мне да обо мне, ты-то как, супруга как поживает? Привет ей от меня пламенный.
   Рука Сергея метнулась за отворот куртки, но Денис был начеку. Такой безудержной, застлавшей разум и способность соображать ярости он не испытывал никогда. Сергей буквально слетел с катушек. В его голове молотом билось одно единственное желание – рвать и убивать. Желание подкрепилось действием, но не дремавший Денис разжал схватившую торчавшую за поясом рукоять пистолета ладонь и выдернул руку из-за пояса.
   – Босс, телефон, – окликнул мужчину выбравшийся из машины охранник.
   Босс отвлёкся. Пользуясь моментом, Денис внушил Сергею идти к палатке. Слившись с Макевеевым, усадил того в машину и его же устами приказал водителю гнать в офис.
   – Спасибо, – поблагодарил вернувшийся Сергей, – хоть говорил в башку мою не лазить, но сейчас ты правильно сделал. Убил бы мразь.
   – Реально убил бы, – вспомнив его состояние, подтвердил Денис, – откуда такая ненависть?
   – Да эта тварь всю жизнь мне под откос пустила, – зло выплюнул Сергей, – пользовался нами, кретинами молодыми, а сам в тенёчке отсиживался. Нас, придурков, на зону, а гниль эта по жёнам нашим бегала.
   – Кстати, первый твой арест по его вине состоялся. В смысле, это он вас тогда сдал.
   – За что? – не поверил Сергей.
   – Так глубоко я не лазил, – решил не вдаваться Денис в подробности, – да это сейчас неважно. Важно то, что очень он похож на бабу ту, которая в нас стреляла. Есть в нём что-то настолько мерзкое, что сильно их роднит.
   – И? – не поняв, к чему он клонит, замер Сергей в ожидании.
   – Это потенциально холодная голова. Могу, конечно, ошибаться, но лучше нам отсюда поскорее свинтить. Да и из Москвы бы я уехал. Зря ты ему сказал, с какой мы здесь целью.
   – Да сам не знаю, почему, хотел, наверное, этой твари показать, что не один он такой успешный. Дурак я, не надо было.
   – Что сделано, то сделано, но из Москвы я всё же уехал бы.
   Пренебрегать подобной информацией Сергей не стал. Посовещавшись, решили вернуться на берег Оки.

   ***
   Ближе к вечеру к железнодорожной платформе «Кашира» подошла электричка и, ссадив пассажиров, устремилась дальше. Сошедший народ потянулся в сторону моста, оставив на платформе шумную компанию и двух хорошо одетых мужчин, которые, немного потоптавшись, не спеша направились следом за остальными.
   – Видишь компанию? – поднимаясь по лестнице, указал Сергей в сторону оставшихся на платформе людей.
   Обернувшись, Денис посмотрел на восьмерых довольно-таки взрослых мужчин и женщин и крутящуюся рядом группу детворы.
   – Вижу, несколько семейных пар с детьми. Собрались куда-то. А что?
   – Давай-ка, пока есть возможность, попрактикуйся с группой поработать. Давай, давай, – настоял Сергей, видя сомнения Дениса, – от ментов мы можем только этим отбиться, не ленись.
   Преодолев последний пролёт лестницы и подойдя к перилам, Денис ещё раз посмотрел на компанию.
   Ждущие электричку, ведущие неторопливую беседу люди внезапно замолчали и с нескрываемым удивлением уставились на вдруг начавшего приседать Димона. Спустя несколько секунд вся взрослая мужская часть компании синхронно повторяла его движения. Недоумённо поглядывая на мужей и любовников, женщины сперва решили, что это какой-то розыгрыш, однако вскоре сами охотно присоединились к их занятию. Младшие из детей тут же взялись копировать родителей, но приседать столь синхронно у них не получилось.
   – Теперь в разнобой, – потребовал Сергей.
   Дальше, в тот момент, когда мужчины поднимались, женская половина гнула ноги в коленях. Дамы встали, а мужчины сели на корточки, и пошло поехало. Устроив компании полноценную зарядку, Денис экспериментировал как с упражнениями, так и с количеством их исполнителей. Дамы прыгали, мужчины отжимались. Две женщины и мужчина делали синхронные наклоны, а остальные, выстроившись в круг, подняли руки и синхронно трясли ладонями. Осуществив несколько разнообразных комбинаций, Денис разбил компанию на пары и заставил кружиться на месте.
   Видя безумство родителей, дети уже не смеялись. Сбившись в кучку, они с открытыми ртами наблюдали за отточенными движениями пап и мам.
   – Видишь девчонка с сумкой на плече? – указал Сергей на детишек, – вон та рыжая, в светлых джинсах.
   Дождавшись кивка, Сергей добавил.
   – У неё в руках колонки для телефона, пусть музыку включит.
   – Дети мне не подчиняются.
   – Да ей лет пятнадцать уже, попробуй.
   Колонки оказались на удивление мощными, мелодия покатилась по округе.
   – Пусть танцуют.
   Компания пустилась в пляс. Никогда не танцевавший Денис, вспомнив виденные в сети движения, быстро спроецировал их на подопечных. Сперва получилось коряво, но, войдя в азарт, Денис включил фантазию, и вскоре на платформе началось настоящее представление. Увлёкшись, Денис не сразу заметил, что и детки не отстают от родителей. Сначала подумал, что они делают это по своей воле, но, поняв, что синхронность, которой позавидуют профессионалы, возможна только под общим руководством, сильно удивился.
   – Вот это да, – послышалось совсем рядом, – глянь, народ флэш-моб замутил.
   По мосту шли девушка и два парня. Притормозив, они принялись снимать происходящее на телефоны. Через несколько секунд троица присоединилась к общему веселью. Ещё через минуту в танец влились все, кто находился в это время на платформе.
   По соседнему пути, грохоча колёсными парами, прошёл пассажирский состав. Прильнувшие к окнам пассажиры во все глаза смотрели, как группа из почти сорока человек невероятно слаженно отплясывает в центре платформы.
   – Всё, – утерев рукавом выступившие на лице капли пота, выдохнул Денис.
   Словно утеряв связующую нить, танцоры остановились. Несколько секунд люди удивлённо посматривали друг на друга, а затем округу огласил взрыв неудержного хохота. Стоявшие на мосту мужчины, потеряв к происходящему интерес, направились в сторону вокзала.
   – Ты, кстати, только что разрушил мою теорию, – заявил Сергей.
   – Какую?
   – Насчёт подчинения. Заметил, что дети тоже танцевали?
   – Заметил, но это ничего не значит.
   Предвидя вопрос, пояснил.
   – Я с этой верёвкой будто в одно целое превращаюсь. Чем дольше контактирую, тем проще. Сегодня вообще, можно сказать, чудо случилось. Вначале пришлось сливаться, но после в голове что-то кольнуло, и надобность в этом отпала. Я просто смотрю на человека, и он делает всё, о чём бы я ни подумал. Какой-то новый уровень контакта что ли. Не знаю, как объяснить, я людей даже чувствую по-другому.
   – То есть теперь тебе подчиняются все без исключения?
   – Похоже на то.
   – И делать будут всё, что ты им прикажешь?
   – Не знаю.
   – Давай проверим, – Сергей остановился и, обернувшись, пробежал взглядом по платформе, остановившись на той самой компании. – Видишь, мальчишка стоит, водичку пьёт из бутылки?
   Получив утвердительный кивок, продолжил.
   – Подведи его к кому-нибудь из взрослых.
   Мальчик лет десяти, послушно навертев на бутылку пробку, подошёл к ближайшей женщине.
   – Пусть он ей бутылью этой разок треснет.
   – Не выходит.
   – Тогда пусть вон ту бабку догонит и сумку ей донести до лестницы поможет.
   Получилось: мальчик сделал в точности, как требовал Сергей.
   – Плясать и помогать можно, ударить ни-ни. Моя версия жива, – довольно осклабился он, – а пусть он теперь…
   – Всё, – воспротивился Денис, – достали твои эксперименты. Пошли, – прикрикнул он на Сергея.
   Между тем на улицу опустились сумерки. Наступающий вечер гнал остатки светового дня. На мосту и станции зажглись фонари.
   Отбрасывая длинные тени, двое путников спустились с моста и направились к стоянке такси. Свободных машин не оказалось, и мужчины, не сговариваясь, направились к торговой палатке. Заказав пару чебуреков, Денис отошёл в сторонку и, дожидаясь Сергея, посматривал на остановившуюся на стоянке машину с шашечками. Он уже шагнул к машине, стремясь опередить направляющуюся к такси маму с ребёнком, но возглас за спиной заставил обернуться.
   – Не кисло ты, дядя, подзаправился, – басил рослый молодой парень, заглядывая через плечо Сергея на развёрнутый в его руках бумажник, – может, поделишься с сиротами?
   Сирот оказалось четверо. Лет по семнадцать-восемнадцать, одетых как по шаблону в спортивные штаны, толстовки с капюшоном и толстые безрукавки. В руках у каждого в свете фонаря поблёскивают полупустые пивные бутылки.
   – С сиротами я, может, и поделюсь, – ответил Сергей, неторопливо пряча бумажник во внутренний карман, – вот только вы, ребятки, на них ну никак не тянете.
   – Да сироты мы, отвечаю, – ощерился рослый, – почему же не тянем?
   – Ты рожу свою в зеркале видел?
   – Что-о-о, – прорычал детина, но Денис не позволил конфликту развиться.
   – Сироты, мать их, – процедил Сергей, посматривая вслед удаляющейся четвёрке.
   – Смотрю, ты братьям по разуму не рад совсем? – поддел его Денис.
   – Какие, нахрен, братья, – огрызнулся тот, – шалупонь подзаборная.
   Потоптавшись ещё полчаса, так и не дождавшись такси, решили идти пешком.
   – Вообще не хотят работать, – костерил Сергей таксистов.
   – Будний день, что ты хочешь? – заступился Денис, – здесь тебе не Москва.
   На улице окончательно стемнело. Шагая по идущей вдоль путей дороге, Сергей с Денисом удалялись всё дальше от ярко освещённых вокзала и платформы. Какое-то время с правой стороны вдоль дороги виднелись освещённые окна частных владений, но вскоре и они скрылись за густо растущими на обочине кустами и деревьями. Освещавшие дорогу фонари сегодня почему-то не горели, и путники напрягали зрение, стараясь не угодить в очередную колдобину. Мимо, шурша колёсами, проехали несколько автомобилей. Перед каждым Сергей поднимал руку, но подобрать двух идущих по пустынной дороге мужчин никто не решился.
   – Урод, – выругался Сергей, проводив взглядом удаляющиеся стоп-сигналы, – по-людски с ними хочешь, – ворчал он, – доехать, куда надо, денег заплатить, но нет, всё только через принуждение. Вон переезд уже, – указал он на залитый электрическим светом пятачок, – там, походу, вообще в такое время никто не ездит. Так что давай, Денис, впрягайся, колёса теперь твоя ответственность.
   Денис хотел сказать, что и сам пришёл к тому же выводу, но не успел. Краем глаза успел заметить метнувшиеся из кустарника тени, и в следующий миг из глаз посыпались искры.
   Очнувшись, первым делом ощупал голову. Проведя рукой по огромной шишке на затылке, сморщился от прострелившей затылок боли.
   – На колени, – стеганул по ушам разъярённый голос Сергея, – на колени, сказал, псина, руки на затылок.
   Следом послышались звуки глухих ударов, жалобный всхлип.
   – Денис, ты живой там?
   – Живой, – простонал он, поднимаясь на ноги.
   Первым в поле зрения попал Сергей. С кончика разбитого носа капала кровь, даже при слабом отблеске далёких фонарей было видно, что скула заметно припухла, а под глазом набирает цвет приличных размеров синяк. Напротив, стоя на коленях и завороженно глядя в зрачок ствола, обнаружилась та самая четвёрка, что повстречалась им у продуктовой палатки.
   – Денег хочешь? – зло осведомился Сергей у рослого и приложил ногой ему в лицо.
   Детина завалился на спину и больше не шевелился.
   – Ну-ка встали, – скомандовал Сергей обомлевшей троице, – говно это подхватили, – указал он стволом на обмякшего здоровяка, – быстро, твари, – прибавил им скорости парой крепких пинков, – с дороги, в лес, бегом. Ломанётся кто – завалю сразу.
   Продравшись сквозь кустарник и оттащив товарища от дороги, троица по требованию Сергея остановилась. Кто-то из подростков попытался что-то выдавить в своё оправдание, но удар рукоятью в лоб прервал сбивчивый монолог. Приведя рослого в чувство, Сергей опять поставил дружков на колени.
   – Не лезь, – бросил он Денису и, дождавшись кивка, отвесил ближайшему налётчику тяжёлую затрещину.
   – Бандерлоги сраные, – зашипел Сергей, а дальше Денис услышал такие обороты речи, о которых даже не подозревал.
   Перемежая феню междометиями и добрыми тумаками, Сергей за минуту нагнал на грабителей бледности, и очень быстро молодёжь возопила о пощаде.
   – Бог простит, – отрезал Сергей, – карманы вывернули, быстро.
   На освещённую телефонным фонарём пожухлую листву посыпалось их содержимое. Среди сигаретных пачек, телефонов, мелочи и бутылки водки оказался серый пакетик и трубка для курения.
   – Так вы, черти, ещё и нарики? – подняв пакетик, скривил Сергей губы.
   Грабители в голос заверили, что просто хотели попробовать, но были перебиты.
   – Ключи где? – занизив тон до холода, спросил Сергей, – у меня в кармане были ключи от машины, здесь, – пнул он кучу изъятого из карманов барахла, – их нет. Вопрос такой, у кого?
   – А когда бы мы их взяли? – поглядывая на пистолет, произнёс один из подростков, – ты сразу в махач бросился.
   – Разделись, – скомандовал Сергей, – бегом, что застыли?
   Лязг затвора процесс заметно ускорил.
   – Трусы стянули, – командовал он, когда четвёрка застыла в нерешительности.
   Гаркнув ещё раз и проследив, как исподнее упало в кучу тряпья, Сергей заставил грабителей поднять телефоны и погнал их обратно на дорогу.
   – Задача такая, – инструктировал он налётчиков, – найти ключ со значком «Фольксваген». Побежит кто – стреляю без предупреждения. Начали.
   Излазив обочину, несколько раз прячась от приближающихся фар, но так ничего и не найдя, посиневшая от холода четвёрка застыла перед Сергеем. Загнав всех обратно в лес и зашвырнув в темноту их телефоны, Сергей облил одежду водкой, и поджёг. Дождавшись, когда тряпьё разгорится, он отправил сирот восвояси.
   – Идём, Денис, надо машину поймать.
   Хрустя валежником, выбрались на дорогу. Не прошли и сотню метров, как рядом притормозила корейская малолитражка. За рулём сидела темноволосая, лет двадцати с небольшим девушка. Смерив их внимательным взглядом, она, приспустив стекло, спросила, что случилось.
   – Это не я, – шепнул Денис Сергею, – она сама остановилась.
   – Ну вот и договаривайся.
   В лицо ударила краска, стало немного не по себе. Денис собрался с мыслями и быстро справился с приветом из прошлого. Сперва подбирать слова было трудно, однако уже через минуту он спокойно складывал их в осмысленные предложения. Врать не стал, рассказал, что напали, потерян ключ, а машина в поле. Как-либо повлиять на девушку не смог, единственное, чего добился с помощью шнурка, – это внушить ей чувство безопасности. Лицо Сергея слегка вытянулось, когда Денис сообщил, что всё улажено.
   – Делаешь успехи, – шепнул он.
   – Не то слово, – улыбнулся довольный собой Денис.
   Просить её свернуть в поле наглости не хватило. Поблагодарив добровольную помощницу, выбрались из машины, но та, к удивлению обоих, предложила их подождать.
   – Если сможете завестись, моргнёте фарами, нет, возвращайтесь, я вас к нашему фельдшеру свезу.
   – Спасибо, красавица, – склонился в полупоклоне Сергей, – ты даже не представляешь, как нас выручила.
   – Ну не брошу же я вас ночью в поле в таком состоянии.
   В автобус проникли, разбив стекло. Взвыла сигнализация, но Сергей решил вопрос кардинально: разбив ревун, он сбил кожух с рулевой колонки и выдернул ведущую к замку проводку. Пока товарищ колдовал с проводами, Денис думал о ждущей их девушке. Тех нескольких минут контакта хватило для того, чтобы понять, что, будь у него выбор и не будь она замужем, он с готовностью связал бы с ней дальнейшую жизнь. Не красавица внешне, внутри она в точности подходила его идеалам. В Ольге не было отталкивающих чёрт. Не было зависти и злости, не было злопыхательства и желания кому-то навредить. В понятиях Дениса девушка была чиста, верна и позитивна, и он волей неволей позавидовал парню, которому она досталась.
   – Не получилось? – спросила девушка.
   – Нет, – ответил Денис, – вещи только забрали.
   – Поедем, к фельдшеру вас отвезу.
   – Далеко ехать? – поинтересовался Сергей, втискиваясь на заднее сиденье.
   – Километра четыре.
   – А на ночлег там у вас есть где остановиться?
   – Есть, – выдержав паузу, кивнула Ольга, – вот только, – замешкалась она, – тётка хорошая, но вредная очень.
   – Интересное сочетание.
   – Характерная очень, – делилась девушка, – то вроде ничего, а то злюка злюкой, даже подойти страшно. И ещё, – запнулась она, – лет двадцать назад она мужа своего топором зарубила. В тюрьме сидела. Это я вам так, к сведению. Если страшно к такой идти, могу с мужем поговорить; если разрешит, можете у нас на ночь остаться.
   – Да нет, красавица, спасибо, – отклонил Сергей предложение, – ты и так здорово нас выручила. А с тёткой вредной мы, думаю, справимся.
   Минут через десять въехали в освещённую редкими фонарями деревеньку.
   – Уютно здесь у вас, – глядя на аккуратные в основном одноэтажные домики, озвучил Денис первые впечатления.
   – Да, деревенька у нас – загляденье, – охотно согласилась Оля, – а вон и дом докторши нашей.
   – К ней мы попозже заскочим, давай вначале с ночлегом определимся.
   Нужный дом оказался самым крайним.
   – Вы здесь постойте, – попросила Ольга, когда вылезли из машины, – я зайду, скажу ей о вас.
   – Зовут её как?
   – Тётей Светой кличут.
   Скрипнула калитка, и девушка растворилась в дворовой полутьме.
   – Дай ей денег, – кивнув в сторону скрывшейся девушки, сказал Денис, – двести тысяч.
   – Сколько? – поперхнулся Сергей, – за какие заслуги?
   – Просто так дай.
   – Ты нас своей добродетелью по миру пустишь.
   – Не жмись, у нас купюр пол-сумки. Не убудет.
   Пожав плечами, Сергей сунул ему в руку две пачки тысячных купюр.
   – Вот сам и дай.
   Ольга вскоре вернулась. Сообщив, что их ждут, она пожелала им успеха и шагнула к машине.
   – Возьми, – придержав девушку за локоть, Денис сунул деньги ей в руку.
   Рассмотрев, что именно ей вложили, девушка подняла ошарашенные глаза.
   – Бери, бери, – настоял Денис, – кредит свой оплатишь.
   На её лице мелькнуло удивление.
   – А откуда вы знаете?
   – Неважно, – ответил Денис, – добро должно быть вознаграждено. Спасибо тебе, прощай.
   Пройдя по двору несколько метров, он не выдержал, обернулся. Ольга так и стояла возле машины, растерянно глядя то на деньги, то на закрывшуюся за ним калитку.
   Даже в неровном электрическом свете было видно, что двор содержится в заботе и порядке. Шагая по бетонной дорожке мимо подкрашенных яблонь и подстриженных кустов, Денис не увидел ни мусора, ни даже опавшей листвы. Всё было аккуратно сметено и собрано. На участке находились два связанных между собой тропинкой строения. В одном горел свет, и путники поднялись по ступенькам резного крыльца.
   – Красавцы, – оглядев гостей, усмехнулась стоявшая в дверном проёме пожилая женщина.
   По мнению Дениса, было ей прилично за шестьдесят. Высокая, с заколотыми на затылке тёмными волосами и колючим взглядом, она за несколько секунд полностью подтвердила данную ей Ольгой характеристику.
   – За сутки по полторы тысячи с носа, – зябко кутаясь в толстый байковый халат, объявила она стоимость проживания.
   – Нам сутки не надо, – подал голос Сергей, – недельки полторы-две у тебя поживём. За опт можно и подешевле.
   – Недельку, три или пять – это твои, милок, делишки, я цену назвала; нравится – плати, не нравится – шагай дальше.
   – Идёт, – не стал Сергей торговаться.
   – Ну раз идёт – плати, и пошли.
   Закончив финансовую часть сделки, тётя Света проводила гостей в соседнее строение. Отворив дверь, щёлкнула выключателем. Бегло оглядев составляющий два дивана, кресло, телевизор и стол интерьер, Денис остался доволен.
   – Тут всего одна комната что ли? – возмутился Сергей, – за такие бабки?
   – Зато обогреватель есть, – кивнула женщина на стоявший среди просторного жилища калорифер, – замёрзнешь – включишь.
   – Ну тогда, хозяйка, покорми нас, пожалуйста.
   – Любой каприз за ваши деньги.
   Усмехнувшись и поведя головой, Сергей протянул хозяйке тысячную купюру.
   – За тысячу я тебе даже чайник греть не стану, – отрезала тётя Света, – гони пятак – будешь сыт.
   – Я за пятак в ресторане поужинаю.
   – Ну и ужинай. Километров двадцать отсюда до ближайшего. Ты сироту из себя не строй, – не мигая, глядя в глаза Сергею, говорила женщина, – вам хоть бока намяли, да грязные вы как из свинарника, но по одёжке вижу, что не бедные вы мужички, а раз не бедные, значит, платите.
   Ещё раз ухмыльнувшись, Сергей протянул деньги. Затем, покопавшись в бумажнике, выудил сторублёвую купюру и со словами «покорми нас вкусно» протянул женщине. Та взяла.
   – Через два часа придёте ко мне, – скомандовала тётя Света.
   Указав на стоявший в углу плетённый сундук, добавила.
   – Внутри аптечка, бинты, перекись. Переоденьтесь, если есть, во что, одёжу вашу застираю.
   – Сколько? – спросил Сергей.
   – Нисколько. Принесёшь в дверь стукнешь.
   Оставшись вдвоём, в первую очередь переоделись, умылись и зализали побои. Включив телевизор, Денис завалился на диван, а Сергей, скидав тряпки в пакет, отнёс их хозяйке.
   Точно в назначенное время постучались в дверь хозяйского дома. Обстановка Денису понравилась: скромно, уютно и очень чисто.
   – Мойте руки, – указала хозяйка на приоткрытую дверь в ванную комнату, – кухня прямо по коридору.
   На продуктах хозяйка экономить не стала. Стол буквально ломился от съестного. Глотая слюни, Денис пожирал глазами до корочки запечённую курицу, по праву занявшую центр стола. Картошка, соленья, салаты радовали глаз. Втянув носом воздух, Денис услышал урчание собственного желудка.
   – Ну чего столбом встал? – ставя на стол бутылку водки и рюмки, сказала хозяйка и, усадив Дениса на табурет, села сама.
   В кухню вошёл Сергей и, внимательно оглядев стол, молча сел рядом с Денисом.
   – Чалился? – ни с того ни с сего спросила вдруг тётя Света.
   Зыркнув на Дениса, Сергей промолчал.
   – На друга не думай, сама догадалась.
   – И как? – поинтересовался Сергей.
   – Вижу, как на жрачку смотришь. Что, бросили все, на баланде бедовал?
   – Помогали, кому надо.
   В ответ хозяйка лишь усмехнулась.
   – Ну, давай, голуба, разливай, что как не родной, – приказала она Денису.
   ***
   Проснулись далеко за полдень. Оценив самочувствие, из дома сегодня решили не выходить. Несколько раз сменив свинцовые примочки, Сергей зашёл к хозяйке, доплатил ещё за сутки пропитания.
   – Согласилась? – поинтересовался Денис.
   – Питайся мы здесь хоть год – была бы только рада. Ещё пятак, стерва, вытянула.
   – Обед готов, можно идти?
   – Нет ещё, в магазин полетела. Часа через полтора сказала, не раньше.
   Завалившись на диван, Денис включил телевизор. Сергей тем временем, перекинув через плечо полотенце, засобирался в пристроенный к домику летний душ.
   – Смотри льдом не покройся, – напутствовал Денис, скептически относящийся к пристрастию Сергея обливаться холодной водой, – ночью как никак заморозки были.
   Вернувшись, Сергей, громко фыркая, долго растирался, затем, что-то выудив из сумки, уселся за стол. Рассмотрев, что именно, Денис подскочил.
   – Ты их не сжёг что ли? – указал он на тот самый пакетик и конфискованную у сирот трубку, – куришь?
   – В детстве баловался, – запустив в пакет пальцы и перегрузив в трубку добрую щепотку, сообщил Сергей, – настроение поганое, – пожаловался он, – в тот раз весело стало, может, и сейчас полегчает.
   Щёлкнув зажигалкой, поднёс огонёк к трубке. По комнате поплыл сладковато-приторный запах.
   – Это спайс, – втянув воздух, сообщил Денис, – у нас в подъезде малолетки постоянно ошивались, после них такая же вонь стояла.
   – Да какая разница, – повторив процедуру, выдохнул Сергей, – всё одна гадость.
   Докурив, Сергей застыл в ожидании облегчения, а Денис схватился за планшет. Интересовала Мексика. Стремясь найти хоть какой-то намёк, почему калейдоскопические сны приводят именно сюда, он закопался в сведениях об этом прибрежном государстве.
   – Что-то мне хреново, – отвлёк от поиска сдавленный возглас Сергея.
   В глаза бросилась его невероятная бледность. На пергаментном лице товарища выступила испарина, губы дрожали.
   – Дай-ка прилягу, – выдавил Сергей и, прокравшись на полусогнутых к дивану, рухнул на покрывало.
   Вскоре Сергей начал вздрагивать, а буквально через минуту его тело от головы до пяток била крупная, судорожная дрожь. Сотрясаясь в конвульсиях, Сергей приподнял голову, сфокусировал мутный взгляд, посмотрел на Дениса. Он хотел что-то сказать, но с языка соскакивали лишь невнятные, режущие слух звуки. Его трясло всё сильней. Судорожные движения напоминали агонию, и Денис не на шутку перепугался. Стремясь помочь, он слился с Сергеем и вмиг оказался под гнётом его ощущений.
   Обрушение. Других, хоть мало-мальски похожих слов, характеризующих подобное состояние, в лексиконе Дениса просто не нашлось. Это было страшно. Бьющее по ушам тяжёлыми ударами сердце и сотрясающие каждую клетку организма бесконтрольные судороги оказались наименьшим злом. Потрясли вызванные наркотиком психические ощущения. Денису казалось, что вся его физиология тысячи раз в секунду буквально разрывается на части, части эти растаскивает по сторонам, каждую по отдельности скручивает в тугой узел, после чего снова собирает в единое целое. Болевых ощущений не было, но чувство собственного распада походило на бесконечные муки. От подобных ощущений обострились эмоции, и, сам того не желая, Денис провалился на мыслительный уровень Сергея.
   В его голове правил бедлам. Обрывки мыслей и фрагменты воспоминаний, душевные терзания, злость и муки совести – всё это собралось в единое целое и буквально молотило по забившемуся в угол сознанию. С трудом сконцентрировавшись, Денис прервал контакт, оставив Сергея в одиночестве переваривать принятую отраву.
   Часа через полтора Сергей зашевелился. Сев на диване, провёл ладонью по слегка порозовевшему лицу и поднял на Дениса ошалелые глаза.
   – Это чё за дерьмо такое? – выдавил он, слегка потряхивая всё ещё хмельной головой.
   – Это спайс, я же тебе сказал.
   – Сколько меня таращило?
   – Час, может, полтора.
   – Да ладно, – не поверил Сергей, – мне этот час вечностью показался. Думал, этот кошмар никогда не закончится.
   Вскочив, он подхватил со стола пакетик и, остервенело его скомкав, отправил вместе с трубкой в мусорное ведро.
   По первому зову хозяйки перебазировались в кухню соседнего дома. Как и вчера, на пищу хозяйка не поскупилась. Как и вчера, в центре стола появилась покрытая инеем бутылка.
   – Ты, тёть Свет, из нас алкоголиков сделаешь, – получив команду разлить, заявил Денис.
   – Не хочешь – не пей, – ответила хозяйка, – но нам налей.

Глава 14

   Начальник Николая, генерал Федеральной Службы Безопасности Антонов, на Вячеслава произвёл неоднозначное впечатление. С одной стороны, моложавый, крепкий, по-мужски красивый, похожий на звезду Голливуда силовик Славе импонировал. С другой же, в стальных глазах генерала иногда мелькало что-то настолько ледяное и чуждое, что Слава и сам не понимал, какие чувства в нём вызывает сидящий за столом просторного кабинета человек.
   Какое-то время генерал молча смотрел на вошедших, затем кивком отправил Николая за дубовую дверь, а Славе предложил присесть на один из окруживших т-образный стол стульев.
   – То, что согласился приехать сам, молодец, – нарушил тишину его низкий приятный голос.
   Пододвинув к себе объёмную папку, генерал пролистал несколько страниц и вновь обратился к вынужденному посетителю.
   – Пугать тебя, Вячеслав, не хочу, но вынужден констатировать, что дела твои обстоят скверно. Колесников, – кивнул он на дверь, – твою версию событий мне рассказал, но пересказ – это пересказ. Я привык получать информацию из первоисточников, если это, конечно, возможно, – добавил он, и по его тону Слава понял, что именно он хочет этим сказать, – ты, к обоюдному удовольствию, живой, – продолжил он, – поэтому сейчас соберись, напряги память и в мельчайших подробностях перескажи мне всё, что говорил Колесникову.
   Много времени рассказ не занял. Не мигая, глядя Славе в глаза, генерал внимательно выслушал повествование, лишь несколько раз перебив наводящими вопросами. Когда Слава закончил, генерал вновь обратил взор на раскрытую перед ним папку.
   – Значит, ты утверждаешь, – заговорил он спустя несколько секунд, – что ни прямо, ни косвенно в террористическом банд-подполье Кавказа никогда не состоял?
   – Нет, – с готовностью заявил Вячеслав.
   – Соответственно, и к подрывной деятельности, и к расправе над священником не имеешь никакого отношения?
   – Нет, – опять воскликнул он, – двоих из той троицы я вообще никогда до той ночи не видел, а третьего видел всего один раз. Мы на свадьбе с ним познакомились. Всё остальное я вам рассказал, никакой казни не было, это просто страшный сон какой-то.
   – Ну-ну, – откликнулся хозяин кабинета, – сон? – переспросил он, – а как тогда объяснить, что люди, рядом с которыми тебя зафиксировала камера, оказали сопротивление группе захвата и ранили двух офицеров? Как объяснишь обнаруженное в твоём гараже оружие, взрывчатку и литературу радикального толка?
   – Не знаю, – опустил Слава голову, – и объяснить не могу. Хочу проснуться, и никак не получается. Нелепость. Бред какой-то.
   – Бред? – вскинул генерал брови, – это тоже бред? – сказал он и, подхватив из папки стопку фотографий, протянул Славе.
   На снятых с разных ракурсов снимках Вячеслав рассмотрел себя в неизменной компании с лицами явно кавказского происхождения. На улице, в кафе, садящихся в машину. Лишь на одном увидел себя рядом с пожилым мужчиной славянского типа.
   – Интересные у тебя, Слава, собеседники, – говорил генерал, – все, как один, лидеры и координаторы формирований, все, как один, в федеральном розыске. А ты говоришь, бред.
   – Этих людей я никогда не видел, – чувствуя, как пол уходит из-под ног, заверил он, – тем более никогда с ними не встречался.
   – Хочешь сказать, подделка? Разочарую, эксперты подтвердили подлинность снимков.
   – Мне нечего сказать, – сникнув окончательно, выдавил Слава, – скажите, где моя семья, что с ними? Прошу вас.
   – С ними всё в порядке, они под нашей защитой.
   – Им кто-то угрожает? – вскинулся Слава.
   – Они в безопасности. Я хотел организовать вашу встречу, но супруга твоя наотрез отказалась. Ты сейчас, Слава, думай о себе.
   – Я не знаю, что делать, – получив, наверное, самый тяжёлый удар за последнее время, простонал Слава. Уперев локти в стол и закрыв лицо ладонями, он надолго замолчал.
   Генерал не торопил. Совсем павший духом Вячеслав слышал, как тот поднялся, прошёлся по кабинету и вернулся на место.
   – Сам-то ты что об этом думаешь? – нарушил он наконец его уединение.
   – Не знаю, – оторвав ладони и заглянув в глаза генералу, пожал он плечами, – меня подставили. Зачем только, почему? – задал он повисший в воздухе вопрос.
   – Ты готов пройти проверку на полиграфе?
   – Конечно, – с готовностью воскликнул он, удивляясь, почему эта идея самому не пришла в голову, – конечно готов.
   Через несколько минут в кабинет вошёл светловолосый мужчина средних лет, который молча разложил на столе принесённый кейс.
   – Приступим, – сказал он, навесив на Славу датчики и задав несколько тестовых вопросов.
   Спустя полтора часа, ознакомившись с результатами, генерал Антонов многозначительно хмыкнул.
   – Интересно, – подал он наконец голос, – полиграф показал, что ты говоришь правду.
   И без того клокотавшее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Впервые за последние месяцы забрезжил хоть какой-то просвет, и Слава, не совладав с эмоциями, тайком смахнул скатившуюся по щеке слезу. Немного успокоившись, он с надеждой посмотрел на генерала.
   – Обмануть полиграф практически невозможно, – сказал тот, дождавшись, когда собеседник успокоится, – не скажу, что безоговорочно тебе поверил, но говорить теперь могу более откровенно. Скажу сразу: изучив твою биографию, я сразу усомнился в том, что ты принимаешь во всём этом участие. Исключительно по причине этого ты всё ещё здесь, а не в клетке, – генерал подхватил со стола папку и, встряхнув её в воздухе, отбросил на край стола, – если допустить, что ты не виновен, то сам собой напрашивается вывод, что кто-то тебя подставляет. Ты согласен?
   – Да, да, конечно, – подхватил Вячеслав, – для меня это и так ясно как день божий. Только кто и зачем?
   – Пока не знаю, но, анализируя ситуацию, могу сказать, что против тебя сработали люди, знающие своё дело. Это невольно наталкивает на размышления о специальных службах либо знакомых с их работой структур.
   – Но зачем? – не удержавшись, перебил Слава, – какой я представляю интерес? Я просто червь малозначительный.
   – Мы задались тем же вопросом и пришли к выводу, что всё произошедшее связано с твоей профессиональной деятельностью.
   – Да я ничем таким не занимаюсь. Исследования и всё.
   – Так и было, но ровно до того момента, пока к вам не завезли образец добытой в Антарктиде воды.
   – Из озера, запечатанного льдами, – подтвердил Вячеслав, – совсем недавно доставили.
   – Ты один из тех, кто задействован в исследовательском проекте и имеет к жидкости допуск, верно?
   – Да.
   – А теперь хорошо подумай и ответь: есть ли возможность обойти службу безопасности и вынести с режимного объекта образец этой жидкости?
   – Есть, – сразу ответил Слава, который уже задавался этим вопросом и так забавы ради продумывал возможные варианты, – но крайне малое количество. Для этого потребуется хирургическое вмешательство.
   – Расскажи подробней.
   Рассказал. Выслушав, генерал какое-то время обдумывал услышанное.
   – Вот только всё это можно осуществить исключительно при определённом стечении обстоятельств, – добавил Слава, нарушив затянувшееся молчание.
   – Но они так стекались, эти обстоятельства?
   – Пару раз было.
   – Ну вот тебе и один из возможных ответов на вопрос о том, зачем тебя подставили.
   – Не понял.
   – А понимать тут нечего. На мой взгляд, либо тебя хотели просто убрать с дороги и организовать доступ к жидкости нужного человека, либо, имея на руках доказательства твоей причастности, – генерал кивнул в сторону папки, – хотели с помощью шантажа заставить вынести образец. Первое отпадает – слишком сложно. Второе имеет право на жизнь.
   – Меня никто не шантажировал, ко мне вообще с подобным предложением никто не подходил.
   – Или не успел подойти, – перебил генерал, – может, тебя потеряли из виду? Может, по каким-то соображениям пока не стали этого делать. Допускаешь?
   – Возможно, – кивнул Слава, – я, честно говоря, уже ничему не удивляюсь. А потом, – продолжил он и, копируя жест генерала, кивнул в сторону папки, – ведь дело у вас на руках?
   – Твоё дело у нас лишь по той причине, что им заинтересовался Колесников и смог заинтересовать меня, а у меня практически безграничные полномочия. Тебя разрабатывал не наш отдел, возможно, уши растут именно оттуда, но с этим мы разберёмся сами. Что в этой воде такого, что могло так сильно кого-то заинтересовать?
   – Бактерии, вирусы. Эти формы миллионы лет развивалась в замкнутом, отделённом от нас толщей льда пространстве.
   – Они могут быть опасны для человека?
   – Конечно. Окажись они агрессивны, противопоставить им будет нечего.
   Несколько минут Антонов молчал, после чего позвал Николая, а сам, приказав ждать, покинул кабинет. Вернулся далеко за полдень.
   – В общем так, Вячеслав, – начал он прямо с порога, – проверку службы безопасности института в данное время никто не проводит. Соответственно, операцией с целью выявления слабых мест вся эта история быть не может. Исходим из того, что образец воды нужен недружественным нам силам. Моё руководство готово пойти навстречу и закрыть глаза на твоё участие в убийстве священника. Но ты должен понимать, что за красивые глаза дело закрывать никто не будет.
   – Что я должен сделать? – севшим от волнения голосом спросил Вячеслав.
   – Просчёт в охране подобного объекта должен быть устранён. От тебя требуется наглядно показать, что брешь имеет место. Проще говоря, ты сделаешь то, о чём мне рассказывал. Техническую и медицинскую поддержку мы тебе обеспечим. Ты готов к сотрудничеству?
   – А у меня есть выбор?
   – Выбор есть всегда, – заверил генерал, – либо в клетку за активное участие в подполье, либо выполнить нашу просьбу. Со своей стороны гарантирую прекращение уголовного преследования, прикрытие в случае провала акции, ну и, естественно, весть для родных, что работал ты по нашему заданию.
   – А как же все эти репортажи, ведь меня на всю страну ославили?
   – А что репортажи? – спросил в свою очередь Антонов, – данных твоих никто не озвучил, лица на видео не видно. Подчистим в одном месте, подотрём в другом, и ты чист как и прежде.
   – А с работой как быть? Ведь я много дней прогулял, меня уж уволили, наверное.
   – Это моя забота. Выйдешь как ни в чём не бывало.
   – Когда я смогу встретиться с семьёй?
   – После того, как сделаешь работу. До того момента жить будешь на нашей квартире. Колесников составит тебе компанию. Это всё, что я в данный момент могу для тебя сделать.
   Большего и не требовалось. Потерявший всякую надежду Вячеслав в эти минуты был на седьмом небе от счастья. Ситуация разрешилась наилучшим образом. Гнёт и неопределённость последних недель уступили место душевному подъёму и безграничному облегчению. Впереди забрезжил свет, и Слава с готовностью ринулся ему навстречу.

Глава 15

   – Бегом, бегом, не отставай.
   Сбитый одышкой окрик Сергея подстегнул прибавить хода. Дыхания уже не хватало, по ватным ногам струилась слабость, но мелькание перед глазами лестничных маршей всё же ускорилось.
   Просидев две недели под гостеприимной тёти Светиной крышей, в назначенный день отправились за паспортами. В стольный град прибыли аккурат к завершению рабочего дня. Прежде чем войти в здание УФМС, Денис по настоянию Сергея принудил охрану отключить систему видеонаблюдения. Получив заветные корочки, направились к выходу, но, подойдя к стеклянным дверям, поняли, что гладко здесь не пройдёт.
   На их глазах к огородившему здание заборчику подскочили два микроавтобуса, из которых высыпали люди в чёрной форме и, держа оружие на изготовку, устремились во двор. Там вооружённые, затянутые в маски и жилеты бойцы, быстро выдворив за ограду посторонних, рассыпались по периметру.
   С ходу внутрь никто не рвался, но и без того было понятно, по чьи души прибыли эти люди. На глазах изумлённого персонала двое мужчин вихрем пронеслись по холлу здания, после чего один из них, выдрав из кулера наполненную бутыль, с силой запустил её в отгородившую инспекторов от посетителей стеклянную перегородку.
   Перемахнув через стойку, Сергей с Денисом, проскочив сквозь рабочее место истошно завизжавшей женщины, выскочили в длинный пустынный коридор. От стен отразился топот двух пар ног, мимо замелькали закрытые двери. Коридор свернул вправо и, устремившись туда, сразу наткнулись на спешащего на шум охранника. Не останавливаясь, Сергей взмахнул рукой. Удар зажатым в ладони пистолетом смёл блюстителя на пол. Здесь же, на стене, обнаружили план эвакуации этажа и уже через минуту толкнули дверь запасного выхода. Стоило им появиться в проёме, как где-то рядом треснула автоматная очередь, и по стене пробарабанили пули. Уйти из здания не удалось.
   Сейчас, прыгая через ступени, неслись вверх по пожарной лестнице. Остановились на верхней площадке. Стремясь отдышаться, Сергей согнулся пополам, Денис уселся на бетонный пол, привалился к прохладной стене. Осмотрелись. Впереди – ведущая на крышу пластиковая дверь, внизу – топот ног преследователей.
   – Скоро будут здесь, – глотая сквозь частое дыхание слова, констатировал Сергей.
   – Что делать будем?
   – Бери их под контроль.
   – Пробовал – не выходит. Все как один – холодные головы, как на подбор собрались.
   – Что тебя вообще сюда понесло, – упрекнул Сергей Дениса, по настоянию которого свернули на лестницу.
   – Не знаю, – утерев рукавом пот с лица, ответил тот, – на автопилоте свернул. Наверное, сон – причина.
   – Сон?
   – Мне эта ситуация снилась. Немного по-другому, конечно, там именно ты говорил, что уйдём по крыше.
   – По крыше?
   Получив подтверждение, Сергей подскочил к двери, толкнул. Дверь не поддалась. Несколько ударов ноги ничего не изменили, и тогда, максимально отступив, Сергей прицелился и со второго выстрела развалил личину замка. От следующего пинка дверь распахнулась.
   – Давай сюда, – подтолкнул он Дениса, а сам, склонившись над перилами, несколько раз выстрелил вниз.
   Широкая плоская крыша, больше похожая на футбольное поле с торчащими отводами вентиляционных шахт, оказалась безлюдной. Вместе с тем сразу поняли: уйти отсюда нет никакой возможности.
   – Сюда, – указал Сергей на ближайший вентиляционный отвод.
   Преодолев пару десятков метров, присели за бетонным возвышением. Выглянув и убедившись, что преследователи ещё не появились, Сергей отщёлкнул магазин, пересчитал патроны.
   – Пять штук, – сообщил он, загнав магазин обратно, – поход, Денис, мы приплыли. Ты как хочешь, я живым не дамся.
   – Почему?
   – Потому что за инспектора убитого и за всё остальное мне сто пудов вышак откатают. Лучше здесь сдохнуть, чем крысой лабораторной в «Чёрном дельфине».
   Передёрнув затвор, Сергей лёг и, высунувшись из-за бетонной преграды, прицелился в ведущую на крышу дверь.
   Преследователи не заставили себя ждать. Дверь отскочила, и оттуда выпрыгнул один из преследователей. Уйдя с перекатом в сторону, он распластался на крыше и в поисках цели принялся водить стволом автомата. Выстрелить Сергей не успел. Над головами взвизгнуло, и короткий стон преследователя развеял ветер.
   – Это не я, – потрясённо сообщил Сергей.
   – Я понял, судя по звуку, оттуда стреляли, – указал Денис на группу стоявших поодаль многоэтажек.
   Пуля попала преследователю в ногу. Сергей видел, как, немного полежав, боец, оставляя кровавый след, пополз к двери. Оттуда выскочил ещё один и, подхватив раненого, втянул его внутрь. В ту же секунду в дверь, никому не позволяя выбраться на крышу, ударили несколько пуль.
   – Походу, это нас прикрывают, – ошалело всматриваясь в многоэтажки, громким шёпотом вещал Сергей, – смотри, он им носа высунуть не даёт.
   – Не зря мне сон сни…
   – Тихо, – перебил товарищ, – слышишь?
   – Вертолёт, – уловив характерный стрёкот, с надеждой в голосе выпалил Денис, – видишь его?
   Яростно вертя головой, Сергей всмотрелся в небо и вскоре вытянул руку в сторону кольцевой дороги.
   – Вон он, – указал он на ползущую по небосводу далёкую чёрную точку.
   Радость оказалась преждевременной. Машина шла совсем не за ними. Прострекотав в нескольких километрах, вертолёт, не меняя маршрут, начал удаляться.
   – Тормози его, – очнулся Сергей, – тормози, уйдёт, паскуда.
   – Не могу, мне надо лицо пилота видеть.
   – Давай так пытайся, – заорал Сергей, – сам ведь говоришь, что с каждым днём всё больше можешь. Концентрируйся давай, – тормошил он Дениса, – это шанс, других не будет.
   Через пару минут небольшой серый вертолёт с надписью «аэротакси» на борту завис над крышей. Выглянув из-за отвода и убедившись, что неизвестный стрелок пулю за пулей вгоняет в торчащий над крышей тамбур входа, ринулись к вертолёту. Не давая преследователям высунуть носа, стрелок позволил беглецам преодолеть открытое пространство и заскочить в машину.
   – Уходим, – захлопнув дверь, крикнул Сергей, и Денис транслировал команду пилоту.
   Набирая высоту, вертолёт устремился прочь. Дав указания пилоту, Денис погнал машину к многоэтажкам, со стороны которых, по его мнению, прикрывали их отход. Направление определили верно. На крыше одного из домов рассмотрели две лежащие на краю фигуры. Один из них, приникнув к прицелу, продолжая стрелять, не давал преследователям выбраться на крышу и обстрелять вертолёт, когда как второй, задрав лицо, яростно махнул рукой, приказывая им улетать.
   – Кто эти люди? – спросил Сергей, едва МКАД остался позади.
   Слившись с неведомо откуда возникшим помощником и вскоре разорвав контакт, Денис поднял на Сергея удивлённые глаза.
   – Это снайперский расчёт. Отряд спецназначения ГРУ.
   – Что? – округлил Сергей глаза.
   – И прикрывали они именно нас, – продолжил Денис, – получили задание оборудовать позицию, дождаться выхода на крышу двух мужчин и отсечь от них группу преследования.
   – Выходит, они знали, что мы полезем на крышу, – заключил Сергей, – мы сами не знали, а они знали. Откуда, нахрен? – повысил он голос.
   – Эти двое – солдаты, получили приказ, сделали работу. Кто мы и что, они не знают.
   – А кто знает?
   – На отдавшего приказ выйти не могу. И образ есть, и позывной, но человек будто в воду канул. Я его не вижу. Он или умер, или есть средство от меня закрыться.
   – А такси это, – обвёл Сергей взглядом салон вертолёта, – спецом за нами шло или нет?
   – Нет, его мы случайно зацепили.
   – А снайпер в курсе, как именно мы должны были уйти с крыши?
   – Нет, в его задание входило пропустить на крышу двух мужчин и никого к ним не подпускать.
   – Ничего не понимаю.
   – Может, на крышу кто-то другой должен был выйти, а мы раньше вылезли? Просто стечение обстоятельств? – выдвинул Денис свою версию.
   – Может, – ответил Сергей, немного подумав, – просто слишком часто они стекаются. И стекаются исключительно в нашу сторону. Нас правда будто за шиворот тянут. Вопрос, куда?
   – В Мексику.
   – В Мексику-то в Мексику. Думаешь, нам позволят сесть на самолёт?
   – Почему нет?
   – Потому что мы даже паспорта забрать не смогли спокойно. Откуда они там взялись, эти головы холодные?
   – Думаю, через твоего дружка бывшего. Ты в следующий раз язык поменьше распускай, и всё нормально будет.
   – Может, ты и прав, – согласился Сергей.
   – До сих пор всё у нас получалось. Даст бог, и дальше срастётся.
   – Лишь бы дал, – выдохнул Сергей, – а ты молодец, держался нормально, – похвалил он Дениса.
   Услышать подобное из его уст оказалось невероятно приятно. Денис и думать не думал, что ничего не значащие слова способны так сильно согреть душу. Услышанное тронуло настолько, что губы невольно растянулись в улыбке, а в лицо ударила краска. Несмотря на передряги, настроение заметно поднялось. Денис думал о том, что сбылась мечта всей его жизни и он наконец-то может достойно противостоять угрозе. Мысль оказалась настолько приятной и вдохновляющей, что захотелось услышать чего-нибудь ещё в подобном роде, однако Сергей прильнул к окну, рассматривая несущийся за бортом вечерний пейзаж.
   Уже менее чем через час в адрес Дениса сыпались совсем другие словосочетания.
   – Дебил, – в очередной раз по колено провалившись в вязкую трясину, крыл его Сергей последними словами, – это каким идиотом надо быть, чтобы битый час лететь и даже не задуматься, куда именно? В башке должно быть хоть что-то?
   – Да пошёл ты, – вспылил Денис в ответ на нескончаемый поток обвинений, – сам-то куда смотрел? Ты мне сказал от Москвы подальше, я и гнал от Москвы подальше.
   – Куда подальше? – не унимался Сергей, – в болото? Ты нахрена, упырь, приказал ему здесь нас высадить?
   – Я думал, это дорога, – сбавил Денис тон, – а это река оказалась. Снег идёт, темно, не видно ничего. Ошибся, с кем не бывает.
   – Ошибся, – не принял Сергей примирительного тона, – баклан яйцеголовый, ну и куда нам теперь? Куда? – раскинул он руки в стороны.
   Высадились в пойме узкой извилистой речки. Первый в этом году снегопад закончился, сквозь разрыв облаков мелькнул диск луны, позволивший беглецам осмотреться. То, что оказались в нетронутой цивилизацией местности, сообразили, едва замер гул ушедшего вертолёта. Сейчас, глядя на редкий, пробившийся сквозь кочки топи чахлый кустарник, темнеющую вдали полоску леса и склон холма, нависший правее, Денис понял, что хлюпать в ледяной, сводящей ноги жиже осталось совсем не много.
   Едва ступив на склон, уселись на землю и, скинув обувь, принялись растирать одеревеневшие ступни.
   – Кретин, – яростно двигая руками, выругался Сергей.
   – Сам такой, – огрызнулся Денис, – достал уже. Думай лучше, что дальше делать будем.
   – Что тут думать: найди пилота и выясни, где он нас выбросил.
   – Ярославская область, – заявил Денис через несколько секунд, – в каком точно месте садился – не знает. Сам блуданул, сориентировался уже на обратной дороге.
   – Ну пусть тогда возвращается и ищет.
   – Не выйдет, топлива в обрез.
   – Мы до утра здесь околеем.
   – Может, здесь сеть есть, – предположил Денис с надеждой в голосе, – подай-ка планшет из сумки.
   Облегчённо выдохнув, запустил приложение, после чего повернул экран к Сергею.
   – Названия-то всё не знакомые, – пробежав взглядом по экрану, прокомментировал тот, – это что?
   – Пишет, что мужской монастырь. Вот мы, вот он.
   – На вершине соседнего холма что ли?
   – Судя по карте, да. Туда пойдём?
   – Ближе всё равно ничего нет. Обувайся, двигаем, надеюсь, не выгонят.
   Высокие кирпичные стены, огородившие внутренние постройки монастыря, увидели, едва поднялись по склону.
   – Монастырь, – присвистнул Сергей, разглядывая неприступные стены, – не монастырь, а крепость настоящая.
   – Он, видно, очень старый, раньше так и строили.
   – Живые-то там есть? – не увидев ни единого огонька, поинтересовался Сергей.
   Удостоверившись, что есть, пошли дальше. В разрыв низких туч вновь заглянула луна. Осветив возведённый на вершине окружённого лесом холма комплекс зданий и двух путников, бредущих вдоль ограды, луна, будто указывая дорогу, дождалась, когда те, обогнув монастырь, подойдут к воротам, и скрылась за тучей.
   Отворивший калитку, затянутый в рясу молодой, с жидкой бородкой и длинными волосами монах, на просьбу о помощи молча посторонился, пропустив путников во внутренний двор. Гулко топая вслед за монахом по выложенной камнем дорожке, Денис во все глаза рассматривал белоснежные, непривычные глазу строения. Миновав возвышающуюся в центре колокольню и пройдя вдоль похожей на амбар трапезной, вышли к трёхэтажному зданию монашеских келий.
   Переступив порог, Денис окончательно убедился, что здания старой постройки. Отдалённо напоминающее холл помещение выделялось спартанской простотой и низкими, гнутыми сводами. Несколько вытертых каменных ступеней вели к узкой лестнице и коридору, который, расходясь в стороны, вёл во внутренние помещения первого яруса.
   Монах попросил подождать и направился вверх по лестнице, но в одиночестве гости находились недолго. Уже через минуту Денис с Сергеем стояли в обществе проявивших к ним интерес божьих послушников. Отвечая на вопросы, кто они и каким образом оказались на ночь глядя в отдалённом от мирян месте, гости прилагали максимум усилий, дабы не вызвать дополнительных вопросов.
   Денис уступил Сергею привилегию врать монахам, а сам, стуча зубами и чувствуя, как всё сильнее ноют оледеневшие ноги с нетерпением посматривал на лестницу. Вскоре там послышались мягкие шаги, и на лестнице показался тот самый монах, шагающий следом за невысоким, одетым, как и все, в тёмное, седовласым стариком. Сперва показалось, что это старец из сна, но, всмотревшись повнимательней, Денис понял, что в заблуждение ввела длинная седая борода священнослужителя. Судя по вдруг затихшим и почтительно расступившимся монахам, старик пользовался в их кругах почтением и авторитетом. Окинув гостей проницательным взглядом, старец на секунду задумался, после чего кивнул сопровождавшему его монаху и, не проронив ни слова, направился обратно к лестнице.
   Стремясь прояснить, что всё-таки решили на их счёт, Денис предпринял попытку слияния со стариком и чуть не задохнулся от вдруг поглотивших его ощущений. То была полная противоположность контактам с ледяными головами. Благодать – наверное, так бы он назвал ощущение умиротворения и какого-то мягкого, домашнего тепла и уюта, в которое буквально провалился, войдя в контакт со стариком. Слияние длилось мгновение, его быстро выдавило из чужого сознания, но Денис сразу понял, что подобные ощущения он никогда не забудет.
   Старик остановился, развернувшись, вернулся обратно. Долгим пристальным взглядом он по очереди осмотрел гостей, после чего протянул руку и, приподняв рукав куртки Дениса, явил на обозрение намотанный на запястье шнурок. Несколько секунд он не отрываясь рассматривал замысловатое плетенье, затем, отступив на шаг, заглянул Денису в глаза и неожиданно согнулся перед ним в поклоне.
   Пока изумлённые гости и монахи, боясь даже пошевелиться, осознавали только что произошедшее, старец, так и не проронив ни слова, неторопливо поднялся по лестнице.
   – Следуйте за мной, – нарушил тягучую тишину голос впустившего их послушника.
   Поднимаясь по той же узкой винтовой лестнице, Сергей, улучив момент, дёрнул Дениса за рукав.
   – Это что было? – шёпотом, чтобы не услышал провожатый, спросил он.
   – Не знаю, – последовал ответ, – сам охренел.
   – Ты видел, как он на меня посмотрел? – спросил Денис в свою очередь.
   – Нет, а что?
   – Да странный взгляд какой-то, сочувствующий что ли? Мне как-то даже не по себе стало.
   Поднявшись на третий этаж, направились по длинному, слабоосвещённому коридору, стены которого через равные промежутки делили низкие арочные двери.
   – Послушай, – придержал Сергей монаха за локоть, – а этот старик, он кто?
   – Вы в церковной иерархии разбираетесь? – вопросом на вопрос ответил провожатый.
   – Вообще ни в зуб ногой.
   – В таком случае отвечу так. Этот, как вы говорите, старик, в Русской Православной Церкви имеет очень высокий статус. Очень, – добавил монах с многозначительным видом.
   Миновав ещё несколько дверей, монах остановился.
   – Это ваша келья, – взглянув на Сергея, указал он рукой на дверь, – а это ваша, – обратился он к Денису, – располагайтесь, пищу и сухую одёжу вам скоро доставят.

   ***
   Привычный порядок калейдоскопических сновидений этой ночью изменился. Побывав в доме седовласого старца, Денис оказался не в здании УФМС, а сразу на выходе из аэропорта. Не успев сделать и шага, вновь обнаружил себя на пирсе. В следующий миг оказался на носу рассекающей просторы океана белоснежной яхты. Он смотрел на возвышающуюся над водными просторами гигантскую буровую платформу. Яхта подходила всё ближе и вскоре Денис смог разглядеть надпись на её надстройке, но прочесть, что именно там написано, не успел. Платформа вдруг содрогнулась, а в следующий миг невероятной силы взрыв буквально расколол пополам плавучий город. Из недр металлического остова рвануло пламя и вмиг поглотило виденное Денисом пространство. Быстро дойдя до яхты, огненная стена нависла над Денисом, он истошно закричал и проснулся от собственного крика.
   ***
   Стряхнув остатки сна Денис, сел на кровати и, осмотрев скромную обитель, сразу вспомнил, где он и как здесь оказался. Судя по залившему каморку сквозь бойницу окна дневному свету, проспал он достаточно долго. Не успел нацепить принесённые монахом шаровары, как дверь со скрипом отворилась, и в келью ввалился Сергей. В церковном одеянии он смотрелся комично, но Денис даже не улыбнулся.
   – Ты что такой смурной? – поинтересовался Сергей.
   – Скажи, неподалёку от Мексиканского побережья происходили какие-либо катастрофы?
   – Да, – не задумываясь ответил Сергей, – буровая там сгорела. Много нефти в море вылилось. Ты не слышал что ли?
   – Что нефть вылилась, слышал, – помрачнев ещё больше, ответил Денис, – не слышал, что в Мексиканском заливе.
   – А что?
   Рассказал о новом фрагменте сновидений.
   – Думаешь, нам туда?
   – Судя по тому, что мне с появлением шнурка другие сны вообще сниться перестали, а снится только это, думаю, да.
   – Ну а конечная цель какая? Что верёвке этой от тебя нужно?
   – Если бы я знал. Хотя старик этот, что вчера мне поклоны вешал, думаю, знает.
   – Поясни.
   – Да пояснять особо нечего, я попытался с ним слиться, остальное ты видел. Он с ходу среагировал и среагировал именно на шнурок.
   – Ну тогда всё понятно.
   – Что понятно, – насторожился Денис.
   – Ко мне поутру Андрей заходил. Священник или монах – хрен их там разберёт, который нас вчера впустил, – пояснил он, – так вот, он сказал, что дедушка этот ранним утречком поспешно свинтил, но просил нас оставаться здесь до своего возвращения. Передал, что это в целях нашей же безопасности. У меня впечатление сложилось, что он почему-то нам помочь хочет.
   – И с чего оно сложилось?
   – Да я Андрея этого трясти взялся. Он так-то, походу, ничего не знает, но очень тонко намекнул, что дедуля не местный, прибыл несколько дней назад и кого-то здесь ждал. После нашего появления приказал монахам отнестись к нам, как к посланникам божьим, а сам собрал шмотки и спешно свинтил.
   – Думаешь, ждал нас? А откуда он знал, что мы сюда прибудем, когда мы сами этого не знали?
   – Ты ещё чему-то удивляешься? – усмехнулся Сергей, – по моему, все вокруг, кроме нас, про нас же всё знают. Спецназ в паспортном столе, снайперы на крыше, священник или как его там… может, конечно, подстава, – начал строить он версии, но Денис перебил.
   – Нет. Говорю же, я с ним сливался. Он меня, конечно, выкинул, как котёнка, но это точно не холодная голова, скорее, наоборот.
   – Значит, будем ждать, – принял Сергей решение, – спать вроде есть где, кормить кормят, отлежимся несколько деньков, а там посмотрим.

Глава 16

   Присев рядом на диван, Ирина молча обняла мужа и положила голову на его широкое вздрагивающее плечо. Впервые в жизни она видела, как он плачет. Беззвучно, вздрагивая всем телом, её Рома, безвольно свесив голову, изредка всхлипывал, роняя на пол катящиеся по щекам слёзы. На её прикосновения Роман никак не отреагировал, и Ирина с нежностью приложила ладонь к его небритой щеке. Подняв осунувшееся лицо, взглянув на супругу красными, полными тоски и слёз глазами, Роман тяжело вздохнул и вновь свесил голову.
   – Рома, – стремясь хоть как-то облегчить его страдания, заговорила она полным муки голосом, – ну нет его больше. Два дня с похорон прошло, а ты всё сидишь: не спишь, не ешь, не пьёшь. Горе – да, но жить-то как-то надо?
   – Ты не понимаешь, – едва слышно ответил он, – это я его убил. Убил самого близкого и верного друга. Вот этими самыми руками, – поднял он ладони и, подержав на уровне глаз, опустил руки на колени, – подошёл сзади и столкнул. В спину толкнул, понимаешь?
   – Но ты ведь не по своей прихоти это сделал, – взялась убеждать Ирина, – ради Игоряши нашего, ради меня, ради всех вокруг, ради мира, наконец.
   – Да пусть он катится, этот мир, – зло выплюнул Роман слова, – я вместе с Максом себя убил, это ты понимаешь?
   – Боль пройдёт, милый, – чувствуя, что сама сейчас разрыдается, едва слышно молвила супруга, – я Максима тоже очень любила, но так судьба распорядилась, – в который раз убеждала она мужа, – ты сделал то, что должен был сделать.
   – Судьба распорядилась, – кривя губы, ронял он слова, – Знаешь, я проклинаю тот день, когда встретил эту женщину. Проклинаю… проклинаю, – исступлённо шептал он, вспоминая предшествующую всему случившемуся встречу.

   ***
   Как он и требовал, проходящая ходовые испытания лодка вернулась раньше назначенного срока. Вернулась, как и требовал, без жертв и серьёзных повреждений. Причиной послужили мелкие неполадки, которые явились не чем иным, как следствием банальной халатности.
   Виктория позвонила в тот же день. Встреча состоялась в том самом ресторанчике, в котором беседовали накануне.
   – Теперь, Роман Петрович, я готова сообщить вам, в чём заключается ваша роль в этой истории, – без долгих предисловий сообщила женщина.
   – Слушаю вас.
   – Прежде хочу сказать, что от ваших дальнейших действий зависит судьба подавляющего большинства людей, живущих на этой планете. Также должна сказать, что вам придётся сделать сложный выбор, и цену вашего решения я уже обозначила.
   – Вы, Виктория, меня пугаете.
   – Пугать буду дальше, сначала ответьте на один единственный вопрос. После того, как ваше условие было выполнено, вы верите во всё мною сказанное?
   – Скажем так, – я в этом убедился.
   – Уверены?
   – Более чем. Я сделаю, как вы скажете. Если сие, конечно, в моих силах.
   – Это в ваших силах, – удовлетворившись ответом, сказала собеседница, – теперь слушайте. Случилось то, чего мы опасались больше всего. Система получила возможность обойти выстроенные инстинктом самосохранения её служителей преграды и получила возможность нанести два самостоятельных удара.
   – Вы же говорили, что негативной энергии пока не хватает.
   – Я говорила, что, судя по тому, что мы до сих пор живы, удары не нанесены. Но это славное время закончилось. Последние три десятилетия одним из направлений работы системы являлось активное создание условий для генерации объёмов негативной пси-энергии. Первым шагом в этом направлении стала Югославия, завершающим – цепочка войн и цветных переворотов, прокатившихся по планете. Цель достигнута, необходимое количество отрицательной энергии вброшено в пространство. Система готовит удар, и роль дамоклова меча, Роман Петрович, сыграть призвано именно ваше судно.
   – Отсюда прошу подробней, – хладнокровно, как и подобает капитану атомного ракетоносца, среагировал он.
   – Именно так. Более того, скажу, что я до последнего не понимала, почему контактирую именно с вами. На эту минуту я обладаю полной информацией, и все пазлы встали на свои места.
   – Насколько я помню, – перебил капитан, – бесконечная череда войн и переворотов идёт довольно давно. Почему информация о накоплении нужного количества энергии появилась только сейчас?
   – Всё просто, – ответила женщина, – подобного рода информация полезна исключительно в нужное время. Время пришло, и мы с вами стали её обладателями.
   – Понял вас, но причём здесь мой ракетоносец?
   – Вспомните, Роман Петрович, насколько в процентном отношении за последние два года обновился офицерский состав вашего экипажа?
   – На три четверти, – не задумываясь ответил капитан, – мой экипаж считается одним из лучших экипажей флота. Подводный флот России быстро растёт, и в том, что опытных офицеров переводят на новые корабли, ничего странного нет.
   – Логично, но вы, Роман, уверены, что причина рокировки вашего экипажа именно в этом?
   Выдержав паузу и не дождавшись ответа, Виктория продолжила.
   – Три года назад, получив, как модно сейчас говорить, карт-бланш, система приступила к поиску наиболее вероятных вариантов нашего истребления. Обладая полной информацией о каждом из нас, она остановилась на вашем экипаже и, подруливая высокими звёздами в министерстве, сформировала нынешний его состав.
   – Но почему именно мой экипаж?
   – Потому что во всём Русском флоте нашёлся один единственный старший офицер с полномочиями применения ядерного оружия, который полностью подвластен системе. Всех, кто мог ему помешать, поменяли на тех, кем система может подруливать. Как вы поняли, офицер этот – член вашего экипажа.
   – Офицеров с озвученными вами полномочиями на моей лодке двое. Один из них – я, а второй – мой старпом. Вы хотите сказать, что Максим – адепт системы? Чушь, я знаю его много лет.
   – Шестнадцать, – показала осведомлённость Виктория, – если точнее, то шестнадцать лет, семь месяцев и двадцать восемь дней.
   – Верно, – уже ни сколько не удивляясь, подтвердил Роман, – этот человек не то что кого-то, мухи никогда не обидел. Вы знаете, как его матросы кличут? «Святой», понимаете? Они зовут его «святой» потому, что так и есть.
   – Вы знаете, чем занимался ваш помощник до вашего знакомства?
   – Служил Родине. Какое-то время был ответственным за утилизацию списанных лодок.
   – Я не буду вдаваться в детали, но скажу, что ваш друг повинен в гибели людей. Осознанно он это сделал или нет, для системы значения не имеет. Я уже говорила вам, что значение имеет лишь пройденная грань, после которой человек уже под полным её контролем.
   – Не верю. Не помню даже малейшего признака того, что он кому-то подконтролен.
   – Послушайте, Роман, – с нажимом в голосе заговорила женщина, – система сверхрациональна. Такие люди, как ваш помощник, учитывая его способности и должность, для неё сверхценный материал. Неужели вы думаете, что она будет разбрасываться такими кадрами на всякую мелочь? Для мелочей у неё есть множество расходного материала. Такие, как он, напротив, будут отличными друзьями, верными мужьями, кроткими отцами и смелыми бойцами. Однако в нужный момент этот человек поступит ровно так, как будет угодно системе. А угодно совсем немного: нейтрализовать вас и осуществить запуск. И, поверьте на слово, так и будет. Ваш экипаж обновлялся именно с этой целью.
   – Нейтрализовать, значит, убить?
   – Именно.
   – И что мне делать?
   – Нейтрализовать его. Это ваша миссия.
   – Никогда, – выпалил капитан, – слышите… никогда.
   – Насколько я знаю, вы выходите через две недели?
   – Ваши данные верны.
   – В таком случае, Роман Петрович, перед походом попрощайтесь с женой и сыном, а заодно со всеми, кто вам хоть немного дорог. И прощайтесь не потому, что убьют вас, прощайтесь потому, что сегодня вы подписали приговор всем им.
   – Даже если Максим действительно тот, кто вы говорите, почему убить его должен именно я? Неужели больше некому это сделать?
   – Это не моя прихоть, Роман Петрович. Дело должен сделать тот, кто должен его сделать, – сказала женщина, – и это именно вы. Я не обещала, что выбор будет лёгким.
   – Это убийство, – цеплялся за последние шансы капитан, – а как же быть с системой?
   – Вы солдат, вы убиваете, защищая отечество, а в данном случае спасаете всю нашу цивилизацию. Подобный поступок в критериях системы критическим не является, об этом я вам уже говорила.
   – Тогда почему, – использовал он свой последний аргумент, – система не принудит произвести запуск с той стороны? Ведь там, как вы говорите, всё давно готово, надо всего лишь отдать приказ, а главное, есть люди, приказ этот отдать готовые?
   – Помните, мы говорили с вами о менталитете?
   – Помню.
   – Причина именно в нём. Нет стопроцентной гарантии, что на единичный удар по своей территории Россия ответит массовым ударом. А вот обратная сторона ответит гарантированно, и ответит всей имеющейся в наличии мощью. Система действует наверняка, неудачные попытки там исключены. Первый ядерный удар будет нанесён именно по Соединённым Штатам.
   Официант принёс заказ, и какое-то время за столиком царила тишина. Виктория, орудуя ножом и вилкой, спокойно ужинала, блюда капитана так и остались нетронутыми. Расплатившись с заведением, оделись и вышли на залитую электрическим светом улицу.
   – Прощайте, Роман Петрович, – протянула женщина руку, – вряд ли мы ещё когда-нибудь встретимся, но под занавес нашего знакомства позвольте сказать. Я понимаю, что оказалась не лучшим вашим собеседником, но, поверьте, я искренне вам сочувствую. Верить мне или нет, делать то, что вам через меня транслировалось, или не делать – сугубо ваш личный выбор. Вне зависимости от того, как вы поступите, должна предупредить. Если всё же поступите правильно, то выглядеть всё должно как несчастный случай.
   – И каким же способом я должен это сделать?
   – Вы никому ничего не должны. Говорю ещё раз: это ваш сугубо личный выбор. Как сделать – не знаю, думайте сами. Что вы действительно должны – так это через две недели выйти в море. Прощайте.
   Развернувшись, Виктория неторопливо зашагала вниз по улице. Капитан долго провожал её взглядом, а когда та скрылась за поворотом, плюнул ей вслед и, вобрав голову в плечи, медленно побрёл к стоянке автомобилей.
   Экипаж ракетоносца тяжело пережил нелепую гибель старпома. Военные следователи, проведя проверку и установив, что смерть наступила в результате несчастного случая, к единственному очевидцу происшествия вопросов больше не имели. Ровно в назначенный срок атомный ракетоносец с назначенным за неделю до похода новым старпомом на борту отвалил от пирса и, дав на прощание гудок, скрылся в начавшемся снегопаде.

Глава 17

   Последний бастион дался Вячеславу труднее всего. Пройти несколько проверок на выходе из закрытой части комплекса и быть пойманным на проходной института было бы обидно. Капитан полиции более придирчиво всматривался в пропуск, часто отсутствующий напарник сегодня, как назло, был на месте и не сводил с Вячеслава пристального взгляда. Последняя, по меркам Славы, формальная проверка неоправданно затянулась, и это заставляло нервничать. Чувствуя, как по спине крадётся дорожка холодного пота, как, разгоняя потоки крови, всё сильней бьётся сердце, Слава вдруг живо представил, как сейчас его схватят, а после рентген кабинет, и всё. Даже тот факт, что работает он под прикрытием всемогущей спецслужбы, а вся – затея не что иное, как проверка, нисколько не утихомирил разыгравшееся вдруг воображение.
   – У вас всё в порядке?
   Словно сквозь вату, услышал он голос не сводящего с него взгляда капитана.
   – Что? – холодея, переспросил Слава.
   – Бледный вы что-то, всё у вас в порядке, спрашиваю?
   – Нормально, – собрав всё своё хладнокровие, улыбнулся Слава, – я просто после операции недавно, – так…, взбледнулось немного, – попытался он отшутиться.
   – Проходите, – протянув документы, произнёс капитан долгожданное слово.
   Рамка металлодетектора, стеклянная дверь и вдох облегчения, который, как показалось, услышали даже толпящиеся у входа студенты. Неторопливо шагая к огородившему комплекс зданий института забору, Вячеслав ежесекундно ждал окрик и топот ног, но всё было тихо. Ни разу не обернувшись, вышел за ограду, пересёк улицу и, свернув за угол торгового центра прошёл на парковку, сел в поджидающую машину.
   – Ну что? – услышал уже привычный вопрос.
   Впрочем, прежнего энтузиазма, сквозившего в голосе Николая в первые дни их совместного бытия, уже не услышал. Изо дня в день отвозя и встречая Славу с работы, Николай, казалось, давно потерял веру в его способность осуществить задуманное.
   – Сделал, – просто и буднично ответил Слава.
   – Серьёзно? – очень тихо и разборчиво переспросил Николай, но, заглянув Славе в глаза, понял, что на этот раз он не шутит, – молодец.
   – Когда я увижусь со своими?
   – Это решает Антонов. Сейчас поедем в клинику, вырежем из тебя контейнер, рука-то, кстати, не болит?
   – Нормально, – тряхнув для наглядности кистью, ответил Слава, – я капсулу даже чувствовать перестал.
   – Тише ты, – напрягся Николай, – не надо резких движений. Сколько взял?
   – Как просили, почти миллилитр.
   – Отлично, – улыбнулся Николай и тронул с места, – молодец, – похвалил он ещё раз, – не нервничай, Антонов слово держит, с семьёй скоро встретишься.
   Миновав несколько улиц, выскочили на садовое.
   – Всё хотел спросить, – убавив звук приёмника, заговорил Слава, – ведь я на работе несколько месяцев не появлялся, а пришёл, будто так быть и должно. Все в курсе, что я в аварию попал, в больнице лежал, операцию мне сделали. Некоторые – усмехнулся он, – меня, оказывается, даже навещали. Но я, говорят, на гостей совсем не реагировал. Как вам это удалось?
   – А вот это, Слава, военная тайна, – вполне серьёзно ответил Николай, – сказать не могу, извини.
   Легковушка съехала с садового и, пропетляв по центру, въехала во двор неприметного, огороженного сплошным забором здания. Здесь Слава уже был. Здесь несколько дней назад ему вшили контейнер, в котором сегодня он вынес похищенную жидкость.

Глава 18

   Глядя в зеркало, Денис в очередной раз отдал должное профессионализму гримёра. Расширители, глазные линзы, приклеенные парик и борода изменили облик настолько, что в зеркале видел лишь отдалённо напоминающего оригинал человека. Окончательному перевоплощению способствовали идеально подошедшее по размеру монашеское одеяние, клобук на голове и латунный крест на груди.
   – Похож, – послышался под сводами отведённой Денису кельи удовлетворённый голос гримёра.
   Обернувшись, Денис молча кивнул одетому в непривычные здесь рубашку и джинсы полному мужчине, сличающему оригинал с приставленной к зеркалу фотографией.
   Виталию Викторовичу, так он представился, было лет шестьдесят, и, судя по тому, что за три недели проживания в монастыре Денис ни разу его не встретил, гримёр прибыл с группой монахов, с приездом которой и началось их перевоплощение. К глубокому разочарованию, архимандрита Феерия, настоятельно советовавшего укрыться в монастыре и, по мнению Дениса, способного ответить на многие вопросы, во въехавшем во двор микроавтобусе не оказалось. Надежды Дениса узнать, что есть попавший к нему шнурок и какова в этой истории его собственная роль, не оправдались. Ещё в начале их монастырской жизни Денис задал те же вопросы впустившему их поздней ночью Андрею, но тот лишь непонимающе хлопал глазами и утверждал, что ни замыслы, ни цели архимандрита ему неведомы.
   Скрипнула дверь, и келью огласил знакомый голос.
   – Ну ты красавец, – воскликнул Сергей.
   – Ты не хуже, – улыбнулся Денис, разглядывая рясу Сергея и жиденькую бородку, приклеенную к подбородку товарища.
   В отличие от Дениса внешность Сергея менять почти не пришлось. Для полного сходства с оригиналом хватило парика и бородки.
   – Я закончил, – окинув обоих придирчивым взглядом, заявил Виталий, – что, господа, скажете?
   – Пикассо курит, – заявил Сергей и, посмотрев, как довольный собой мастер принялся убирать в массивный кейс разложенные на столе гримёрские причиндалы, подмигнул Денису.
   – Пойдём свежим воздухом подышим.
   Видимо, молва, что сам архимандрит кланялся Денису, по монастырю разлетелась очень быстро. Обитатели монастыря вели себя по отношению к чужакам в высшей степени учтиво. Никто ни разу без надобности не заговорил с ними первым, но на любое обращение обитатели монастыря давали самые подробные пояснения. Всем своим видом монахи говорили, что постояльцы интересуют их не более, чем всё остальное, но, прогуливаясь по территории, Денис постоянно ловил пытливые взгляды. Вот и сейчас чистящие выпавший снег чёрные фигуры нет-нет да и посматривали на вышедших на улицу постояльцев.
   – Ты им веришь? – без предисловий перешёл Сергей к волнующему вопросу.
   – А у нас есть варианты?
   – Да бог знает. Ведь выходит, что пока мы здесь прохлаждались, кто-то организовал рабочую поездку группы церковников в Мексику. Подыскали похожих на нас служителей и, включив их в группу, без лишней копоти осуществляют нашу с тобой переброску. Это по-любому менее рискованно, чем наши намётки. Пугает то, что они в курсе того, куда нам надо, когда мы сами этого не знаем.
   – Почему не знаем? – возразил Денис, – мне этот Канкун, яхта и буровая каждую ночь снятся. Я даже координаты этой чёртовой буровой в память впаял, разбуди меня ночью – от зубов отскочит.
   – Так-то ты. Тебе это снится каждую ночь, они откуда знают?
   – А здесь никто ничего не знает, я проверял. В курсе только архимандрит. Уверен, он именно нас здесь и ждал. Мы появились – он начал действовать, результат на лицо, – Денис дёрнул Сергея за бороду и показательно оглядел их одеяния.
   – А для чего мы паспорта получали, если летим по чужим?
   – Возможно, для того, чтобы кривая сюда нас вывела. Не окажись мы в здании УФМС, то и сюда бы не попали.
   – Логично, – согласился Сергей, – однако тебе сразу могли направление на монастырь дать. Спрятались бы здесь, да и сидели до поры до времени. Без погонь, перестрелок, Кашир и УФМСов.
   – Над этим я тоже думал. Пришёл к тому, что, наверное, нам всё это надо было пройти.
   – Для чего пройти? – не унимался Сергей, – и кто так решил?
   – Откуда я знаю? – огрызнулся Денис, – может, для того, чтобы со шнурком я работать научился, может, и нет. Ты тоже в центре событий, знаешь столько же, сколько и я, давай без глупых вопросов.
   – Да у меня от всего этого волосы дыбом встают. Иди туда – не знаю куда, делай то – не знаю что. Желание одно: свалить по-быстрому и всё.
   – Что мешает?
   – На эту тему мы уже говорили: если уходим, то вместе.
   – Не могу, Сергей, извини. Да и не получится. Не знаю, во что мы вляпались, но вляпались плотно. Нутром чую: при любом раскладе обстоятельства сложатся так, что нам придётся закончить начатое.
   – Архимандрит этот ещё, – сплюнул Сергей с досады, – ну что он, козёл, не мог рассказать, что происходит? Так нет, – плескал он возмущением, – дождался нас, показал, что в курсе событий, и свалил по-тихому, – гоблин престарелый.
   – Тишина-то какая, – решив, что хватит домыслов, переключился Денис, – послушай, аж в ушах звон.
   С пасмурного, только-только посветлевшего неба опять посыпал снег. Крупные хлопья, нехотя падая вниз, безразлично взирали на огороженные стеной постройки монастыря, на сметающих с дорожек снег людей и на две чёрные фигуры, которые, стоя на краю расчищенной площадки, немо взирали на окружающее великолепие.
   – Андрей валит, – нарушил Сергей идиллию и, тряхнув бородой, указал подбородком на спешащего к ним послушника.
   – Готовы? – спросил тот, подойдя, и, получив ответ, продолжил, – берите вещи, документы и бог нам в помощь.
   Распахнувшись, тяжёлые монастырские ворота выпустили серебристый микроавтобус. Оставляя за собой снежные завихрения, неуклюжий автомобиль, объезжая ухабы грунтовой дороги, неторопливо спустился по пологому склону и скрылся за поворотом.
   В аэропорт Домодедово прибыли под вечер. Ни с регистрацией, ни с посадкой проблем не возникло. Едва пробежавший в вечерних сумерках лайнер оторвался от взлётной полосы, двое из находящихся на борту пассажиров, словно сговорившись, облегчённо вздохнули.

Глава 19

   – Слава, ты чего? Тебе что там кололи?
   Заплаканное лицо супруги, мольба и неподдельная оторопь в её взгляде на глупую шутку уже совсем не походили. Пройдя по комнате, Слава устало опустился в своё любимое кресло и, тихо выругавшись, вновь обратился к сидевшей на краешке дивана женщине.
   – Лиза – медленно, но очень разборчиво заговорил он, – зачем ты это делаешь? Ведь я тебе всё объяснил. И обыск этот, и угрозы в ваш адрес, и все остальные неудобства – это не что иное, как часть плана, – чётко придерживался он легенды, – я работал на государство, ни с какими террористами я не связан.
   – Господи, – заломив руки, вновь разрыдалась супруга, – Слава…
   – Да я почти тридцать лет Слава, – грубо оборвал он супругу, – объясни мне, вот ты чего сейчас хочешь добиться? Объясни… Мелешь чепуху всякую: авария какая-то, больница, операция. Зачем тебе это, не пойму?
   – Это я тебя не пойму, – всхлипнула Лиза, – убийство, террористы, спецслужбы. Страшный сон какой-то. Ты, может, под воздействием лекарств сон с явью перепутал? Я читала, от лекарств бывает такое, человек вроде здесь, а разум в бреду каком-то витает.
   – Замолчи, – воскликнул Слава.
   Совсем не так он представлял эту встречу. Спустя двое суток после кражи жидкости Николай позвонил и сообщил, что их дела закончены, и сегодня после работы он может отправляться домой. Так же сообщил, что Лиза с Анютой дома будут завтра к обеду. Ради этого, сославшись на плохое самочувствие, взял на работе отгул и с волнением готовился к встрече.
   Первый же несуразный вопрос супруги слегка напряг, сославшись на волнение, Слава не придал ему значения, однако очень быстро последовал второй и третий, а дальше пошло-поехало. В результате уже через полчаса с Лизой случилась истерика, а злой и взбудораженный Слава молча сидел в кресле. Не один год прожив с Лизой, досконально изучив её повадки и реакции, он видел, что супруга не играет, а искренне верит в то, что говорит. Принятая за шутку увертюра на шутку уже не походила, и это натолкнуло на мысль, что Лиза не выдержала свалившихся невзгод и повредилась рассудком.
   – Хорошо, – заставив себя успокоиться, сбавил он тон, – давай поговорим спокойно. Расскажи мне с начала до конца, что, как и где происходило?
   – Летом, по дороге в деревню, ты попал в аварию. Лоб в лоб с грузовиком. Долго был в коме, в себя пришёл только в сентябре.
   – На дворе декабрь, – вновь перебил он супругу, – что-то я не помню, чтобы в больнице меня кто-то навещал, – использовал он веский аргумент, стремясь хоть как-то её вразумить, – а знаешь, почему не навещал? Потому что ни в какой больнице я не лежал.
   Плечи Лизы вздрогнули, и она вновь зашлась в плаче.
   – Да ты как только в сознание пришёл, я почти каждый день к тебе ездила. А ты как растение: ни слова, ни полслова, лежал только и в потолок смотрел. Я тебя кормила с ложечки, а ты на меня не взглянул даже ни разу. Врачи с тобой бились сколько. Когда всё поджило, на ноги тебя поставили, ходить заставляли, выгуливали тебя всем миром. Ты как робот был, все команды выполнял, но в глазах пустота, и ни единого звука за всё время. Это хорошо, у отца твоего связи есть, тебя в больнице потому и держали столько. И голову тебе проверяли и вообще делали всё, что могли. Ты физически полностью восстановился, но рассудок будто тебя покинул. Просто тело с жизненными функциями. Тянули сколько могли, но врачи в конце концов сказали, что больше держать тебя не могут. Я специально Анюту к матери увезла, чтобы тебя домой привести. Думала, ты дома сможешь хоть как-то адаптироваться, может, вспомнишь что, в себя придёшь. Анечка заболела там сильно, пришлось задержаться. Вернулась – сразу в больницу поехала, а там сказали, что приехали родственники и тебя забрали. По дороге домой всех обзвонила, никто ни сном, ни духом. Пришла домой, а тут ты в уме и здравии, да ещё, оказывается, полторы недели как на работу вышел. Не позвонил даже.
   Поднявшись с дивана, Лиза подошла к креслу и, сев рядом на пол, обняла его колени.
   – Я счастлива, что ты вернулся, – заглянув ему в глаза, улыбнулась сквозь слёзы женщина, – это лекарства; врачи тоже говорили, что травмы головы не было, всё должно прийти в норму. Я так счастлива, что ты опять со мной, – погладила она его по колену, – а то, что ты мне рассказал: про убийство, обыск в нашем доме, об угрозах и террористах – этого ничего не было. Это грёзы, но ты не переживай, всё будет хорошо. Съездим, Анюту домой заберём и будем жить как раньше. Я очень тебя люблю, – всхлипнула она.
   С нежностью погладив волосы притихшей женщины и окончательно убедившись, что с рассудком Лизы непорядок, Слава поднял её с пола и, усадив в кресло, схватился за телефон. Убедившись, что дочка действительно у тёщи и, отмахнувшись от посыпавшихся из трубки расспросов, он включил компьютер.
   – Не было, говоришь, убийства? – посмотрел он на супругу, – иди сюда.
   К величайшему изумлению, ничего, напоминающего о той нелепой трагедии, в сети не нашёл. Также не обнаружил собственноручно скопированные ссылки на статьи и видео по этому делу. Потратив сорок минут на безрезультатные поиски и не встретив ни единого упоминания о казни священника, Слава тупо уставился на монитор.
   – Не понял, – выдавил он наконец.
   – Слава, – стоявшая за спиной Лиза обняла его за плечи и поцеловала в щёку, – я говорю, это лекарства, не волнуйся, пожалуйста.
   – Подожди, – воскликнул он, поражённый, что эта мысль не пришла в голову раньше, – если, как ты говоришь, мне делали операцию, и не одну, то должны остаться шрамы, верно?
   – Конечно.
   Вскочив на ноги, он повернулся к жене и задрал футболку.
   – Где?
   Мельком взглянув на его живот, Лиза подняла наполнившиеся сочувствием и болью глаза. Опустив голову, Слава не поверил собственным глазам. Живот пересекали два длинных заживших шрама, увенчанных точками от хирургических швов. Комната пошатнулась.
   – И на руке шрам от спицы после перелома, а не от контейнера, как ты думаешь, – говорила супруга, – то, что болячка на нём, так это царапина просто недавняя, она даже не во весь шрам длиной, сантиметр всего.
   – Господи, – вымолвил он и на плохо гнущихся ногах дотащился до дивана, обессилено сел на мягкие подушки.
   Пока Лиза хлопотала возле аптечки, капала в стакан успокоительное, Слава, молча пялясь в одну точку, пытался собрать расползающиеся мысли. Потрясение буквально оглушило. В опустевшей вдруг голове билась одна единственная мысль – о собственном безумии. Осушив поданный стакан и дождавшись, когда лекарство подействует, он отмахнулся от ободрительных слов супруги и, пытаясь зацепиться хоть за что-то, прикрыл ладонью глаза. Первое, что пришло в голову, – это квартира, в которой он прожил все эти месяцы. Сперва немного приободрился, но чем дольше копался в памяти, тем явственней понимал, что в реальности таких знакомых, которые, съехав, оставляли ему жильё, никогда не было. Открытия, опровергающие последние полгода жизни, сыпались, как лавина, и в конечном итоге Слава вынужден был признать, что это он, а не Лиза повредился рассудком. Последним из железных доводов оказался собственный телефон. Схватив трубку, Слава лихорадочно принялся листать набранные номера, но номера Николая, которому часто звонил последние дни, среди прочих не оказалось. Найдя его в контактах, нажал на набор.
   «Абонент не отвечает или временно не доступен», – услышал безразличный синтетический голос.

Глава 20

   Покончив с формальностями и выйдя из здания аэропорта, делегация Русской Православной Церкви направилась к той самой автобусной станции, которую на протяжении последних недель чуть ли не каждый день видел в сновидениях Денис. Стопроцентная их схожесть с окружающим миром уже не удивляла. Всё то же жаркое полуденное солнце, тёплый ветер, теребящий полы монашеских одеяний, та же сутолока на посадочной станции. Единственным отличием оказалась одежда, чёрная ткань которой, попав под солнечные лучи, мигом раскалилась, устроив своим обладателям настоящую баню.
   – Жопа, блин, – сквозь зубы процедил Сергей, прячась в тени навеса автобусной станции, – какой, интересно, вредитель заставил церковников в чёрное рядиться?
   – Сие мне неведомо, сын мой, – ответил Денис, отирая платком вспотевшее лицо.
   – Ты, папаша, скажи лучше, дальше что?
   – Поедем в гостиницу, переоденемся и двинем на побережье.
   – Может, сразу махнём, а то ещё немного, и я в этой сбруе окончательно изжарюсь.
   – Не изжаришься. Наши вроде шевельнулись, – указал Денис на подошедший к зоне посадки автобус и схватившихся за ручки чемоданов братьев по вере.
   Устремившиеся в автобус туристы заняли передние места, и Сергею с Денисом пришлось, держа перед собой сумки, пробираться по узкому проходу в заднюю его часть. Не успели расположиться, как услышали голос севшего неподалёку Андрея.
   – Встретивший нас представитель сообщил, что жить будем в гостинице в центре города Канкун. Наша группа пробудет в Мексике до конца недели, планами вашими интересоваться я не уполномочен, но к концу этого срока постарайтесь быть на месте. Если не успеете, то свяжетесь по этому номеру, – протянул он Сергею визитку, – номер представителя Русской диаспоры в стране. Вам помогут.
   Прохладный кондиционированный воздух салона привнёс облегчение. Чувствуя, как прохлада пробирается под рясу, Денис расплылся в кресле, прикрыл от удовольствия глаза. После изнурительного многочасового перелёта думать ни о чём не хотелось. Понимая, что медленно проваливается в сон, он просто наслаждался моментом. Ощутимый тычок в бок заставил открыть глаза.
   – Видишь, тело на улице гуляет? – указал Сергей подбородком на одетого в лёгкие брюки и стянувшего выпирающее брюхо гавайскую рубашку мужчину.
   Коренастый, с пушистыми чёрными усами, загорелый мужик средних лет, не отрывая взгляда от автобуса, топтался возле припаркованного на стоянке чёрного «Ягуара».
   – Вижу, ну и?
   – Я его в зале прилёта видел. Он наш рейс встречал, но так никого и не встретил, теперь здесь трётся. Не по нашу ли душу?
   – Да мало ли кого он встречает, – не согласился Денис, – нам-то какое дело?
   – Да ты на рожу его посмотри, бандюга конченый, поверь мне, я таких за версту чувствую.
   Между тем, открыв водительскую дверь, мужчина плюхнулся за руль.
   – Видишь, – сказал Денис, – сейчас спокойно возьмёт и уедет. Ты не забывай, что мы в чужой стране, люди другие, внешность от нас отличная. Я тоже в каждом втором узбеке и таджике маньяка вижу, однако это не так.
   – Да никуда он не едет, за телефон вон схватился, а рожу от автобуса даже не отводит. Проверь его. Говорю тебе, по нашу душу хлопчик.
   Реакция на контакт была мгновенной. Получивший ледяной удар Денис ещё приходил в себя, а выскочивший из машины мужчина с невероятной проворностью устремился к автобусу. Влетев в салон, он, словно фильтруя пассажиров, заглядывал в глаза то одному, то другому. По каким признакам опознал искомое, осталось тайной, но, едва встретившись взглядом с Денисом, мексиканец тут же выдернул из-за пояса пистолет.
   Второй раз в жизни Денис смотрел в чёрный бездонный зрачок. Второй раз время, будто став осязаемым, замедлилось и растянулось. Словно в замедленной съёмке, Денис видел, как побелела костяшка жмущего на курок пальца. Скорее, интуитивно, чем осознанно Денис вновь слился с убийцей. Получил новый удар, но, отбросив ощущения, вытаскивая весь потенциал организма, всё же сумел удержаться и не потерять сознание.
   В тот же миг ощутил обжёгшую запястье боль. Вместе с болью по телу прошла волна неведомых до сели ощущений. Время окончательно встало, а Денис, ощущая нарастающую боль, вдруг почувствовал, как из стянувшего запястье шнурка в руку миллионами иголочек и колючек устремился поток почти осязаемой энергии. Явь то была или наваждение, думать не было времени. Чувствуя, как по венам растекается мощная неведомая сила, Денис предпринял новую попытку слияния и, преодолев ледяные удары, в последний момент сумел отвести руку убийцы.
   Провизжав по салону, пуля, пробив заднее стекло, ушла на улицу. В салоне послышался женский визг и крики, но Денис ничего не слышал. Он вновь смотрел в равнодушные глаза и опять боролся за контроль над держащим пистолет телом.
   То, что в борьбу вступило что-то ещё, и это что-то на его стороне, сейчас не думал. Ломая ледяные барьеры, Денис добрался до сжавшегося в ужасе разума человека и заставил того опустить держащую пистолет руку. Приказав существу выметаться из автобуса и идти к ждущему на стоянке «Ягуару», разорвал контакт. Стоило прекратить слияние, как вместо того, чтобы выполнить приказ, мексиканец вернулся в автобус и снова поднял пистолет. Сообразив, что управляющая убийцей сила поддаётся лишь временно, Денис сделал то единственное, что мог в подобной ситуации. Уже без особых усилий проломив барьеры, он заставил мужчину вставить ствол себе в рот и надавить курок.
   В тот же миг, непонятно откуда, но пришло понимание того, что вся находящаяся в ближайшем радиусе нечисть, словно получив тревожный сигнал, устремилась в их сторону. Как день божий стало ясно, что задерживаться здесь смерти подобно.
   Растянувшаяся по ощущениям Дениса на часы схватка на деле заняла секунды. Забрызгавший мозгами и кровью салон автобуса человек ещё валился на пол, а очумевшие от увиденного пассажиры уже ломились в панике из автобуса. Водитель, невзирая на то, что из дверей прыгают люди, с перепугу тронул вперёд. На улице послышались хлопки, и получивший две пули в грудь шофёр потерял сознание. Неуправляемый автобус, проехав по инерции ещё несколько метров, перескочил бордюр и врезался в дерево.
   – Бежим, – выдохнул Денис.
   У двери образовалась давка. Визжащие женщины, плачущие дети, орущие на разных языках мужчины, все как один, разгребая руками впереди стоящих, стремились выбраться из западни.
   – Сюда, – крикнул Сергей и, схватив валявшийся в проходе чемодан, вышиб им боковое стекло.
   На стоянке царил хаос. Люди из автобуса разбегались в разные стороны. Ожидавший посадки народ, поддавшись всеобщей панике, тоже стремился покинуть опасную зону. Кто-то бежал, кто-то визжал, а кто-то просто стоял столбом, силясь понять, что происходит.
   Вывалившись из окна, Денис поскользнулся на стёклах и грохнулся на асфальт. Это и спасло. В борт автобуса буквально над головой ударили две пули. Обернувшись на хлопки, увидел метрах в тридцати припавшего на колено полицейского, держащего направленный в их сторону пистолет. Бегущие от автобуса люди мешали тому прицелиться, но Денис не сомневался, что рано или поздно он это сделает. Мгновенно слившись и поняв, что полицейский тоже под контролем, в схватку вступать не стал. Прервав контакт, Денис скомандовал бегущим людям накинуться на стрелка. Тот успел ещё раз выстрелить, но кинувшаяся на него грузная женщина сбила прицел, и пуля ушла в сторону. В следующий миг несколько человек уже остервенело пинали сбитого с ног офицера.
   – За мной, – выкрикнул Сергей и потянул Дениса к так и стоявшему с распахнутой дверью «Ягуару».
   Двигатель работал. Взвизгнув шинами, машина рванула с места, обернувшись, Денис увидел стоявшего среди царившего бедлама Андрея, который округлившимися глазами смотрел им вслед.
   Рывком войдя в поворот и прочертив зеркалом по борту попавшегося навстречу автобуса, «Ягуар» устремился вдоль здания терминала.
   – Тихо, – воскликнул Денис, видя, как против входа дорогу пересекает группа туристов.
   Увидев мчащийся на них автомобиль люди, бросая вещи, кинулись врассыпную. Превратив в труху брошенный чемодан, «Ягуар» не притормаживая пронёсся мимо и скрылся за поворотом.
   – Понастроили, мать их, – ругался Сергей, бросая авто то в один, то в другой поворот пытаясь выбраться из дорожного лабиринта.
   Сзади звякнуло. Обернувшись, Денис увидел дырку в заднем боковом стекле. За стеклом разглядел бегущего по газону полицейского, который, пробежав ещё несколько метров, присел на колено, прицелился, но стрелять почему-то не стал. Почему, понял быстро. Дорога свернула вправо, через десяток метров свернула ещё раз и вывела на длинную прямую. Стало ясно, что они возвращаются к стрелку, и в ближней точки между ними будет максимум метров двадцать.
   – Менты, – выкрикнул Сергей, – перекроют дорогу – придётся таранить.
   Навстречу, завывая сиреной, мчался патрульный автомобиль. Мчался быстро, с каждой секундой сокращая расстояние.
   – Убери его.
   Окрика не требовалось. Денис уже наметил план действий. Слился со стрелком и тут же получил холодный удар. Он чувствовал, что стоит немного поднапрячься, и проломит защиту, но времени уже не осталось. Мигом переключив внимание и радостно поняв, что водитель патрульного авто – обычный человек, Денис перехватил управление и резко дёрнул руль.
   Подпрыгнув на бордюре, машина со всего хода выскочила на газон и буквально смела так и не успевшего выстрелить полицейского.
   Через минуту, обогнув аэропорт, выскочили на пересечение с широким автобаном.
   – Куда?
   – Налево, – сориентировал Денис, видя ползущий в том же направлении джип с прицепленным сзади катером, – нам на побережье надо.
   Лепестковая развязка напомнила МКАД. Проскочив под эстакадой, Сергей открутил вправо, и вскоре «Ягуар» выскочил на полноценное многополосное шоссе. Рыкнув двигателем, машина прибавила скорость, за окнами замелькали частные строения, торговые центры и зелёные насаждения.
   – Мы в город едем, – сообщил Сергей, указав на растущие впереди высотки.
   – Всё верно, – успокоил Денис, – минуем Канкун, тут почти по прямой, я по карте смотрел. Потом несколько километров, и пристань будет, оттуда и поплывём.
   – Надо машину сменить, а лучше такси прикрутить.
   – Согласен.
   – Что там в автобусе случилось? – спросил Сергей, перестраиваясь из левого ряда.
   – Ты был прав, мексиканец этот холодной головой оказался. Я его защиту проломил.
   – Круто. Ты теперь, можно сказать, всемогущ?
   – Всемогущ-то всемогущ, но могущества моего хватило только на прямое управление. Стоило его отпустить, он сразу вернулся и взялся за старое. Внушить ему просто уйти я не смог, потому пришлось застрелиться.
   Распространяться на тему, что сегодня шнурок повёл себя не как обычно, не стал.
   Машину сменить не успели. Стоило сбросить скорость, как в зеркалах замаячили световые всполохи, а вскоре, визжа сиреной, на хвосте повис полицейский автомобиль. Дорога оказалась почти свободной, машина мощной. Лавируя среди автомобилей, Сергей легко оторвался от погони. Удача им благоволила до плотных городских застроек. Впереди показался затор, сзади сполохи уже нескольких мигалок, и просторное шоссе пришлось сменить на лабиринт городских улиц.
   О нужном направлении движения уже не было речи. Потеряв ориентацию после первых же поворотов, Сергей лавировал в переплетении улиц с единственной целью – оторваться от погони. Получалось не очень: уже через несколько минут на хвосте висела вереница патрульных автомобилей. Завывая сиренами, распугивая прохожих, шумная кавалькада, нарушая все мыслимые правила, неслась по городским кварталам.
   Вжавшись в сиденье, Денис временами закрывал глаза, когда, расходясь буквально в сантиметрах с мачтами освещения и встречными автомобилями, Сергей чудом вырывался из западни и заторов. Мимо летели непривычные взгляду дома и постройки, но рассматривать чужую архитектуру времени не было. Полностью сконцентрировавшись на преследователях, Денис только и успевал, что сливаться и отдавать команды водителям выйти из погони. Мелькнула мысль действовать кардинально, но, видя множество людей на тротуарах, он не решился устраивать аварии.
   На восьмой минуте погони от завывающей за спиной кавалькады остались два экипажа и оба управлялись холодными головами.
   – Чёрт, – выдавил сквозь зубы Сергей и резко дёрнул руль в сторону.
   Приложившись виском к стеклу, Денис всё же успел заметить, что на пересечении улиц стоит одетый в майку и шорты мужчина и не целясь стреляет в них из пистолета. Боковое стекло вдруг осыпалось, пуля ударила в подголовник. От аварии и ранений ушли просто чудом. Стрелок остался позади, а получивший адреналина и взбешённый Денис проломил защиту одного из полицейских и, заставив его притормозить возле стрелка, выпустил в последнего всю обойму.
   Таяли минуты, оставляя позади себя панику и мелкие аварии, «Ягуар» выбрался на окраину города, и тут Сергей сплоховал. Водитель вывернувшегося на перекрёстке микроавтобуса, увидев несущийся на него автомобиль, растерявшись, просто остановился. Сергей ударил в тормоз, но расстояние было слишком малым. Визг тормозов, удар, мелькнувшая перед глазами подушка.
   «Дежавю, – думал Денис, вываливаясь из машины».
   – Цел? – услышал голос Сергея.
   – Цел.
   Удар был не столь силён, как в прошлый раз, однако парящая разбитым радиатором машина всем видом показала, что дальше обходиться придётся без неё. Сзади скрипнули тормоза, из патрульного авто выскочили двое. Под взглядами изумлённых прохожих один из полицейских вдруг выстрелил напарнику в бедро, а после приложил ствол к собственному колену и нажал на курок.
   На перекрёстке образовался затор. Быстро собравшаяся толпа во все глаза смотрела на корчившихся полицейских, и мало кто обратил внимание, как устроившие аварию, одетые в непонятную одежду бородатые люди со всех ног бросились вниз по улице.
   – Стой, – притормозил Сергей и указал на группу стоявших возле одного из домов мотоциклистов.
   Уговаривать не пришлось, вкинув в головы мотоциклистам образы виденных фотографий и убедившись, что те знают, где находится та самая частная пристань, уселись позади молодых людей.
   – Шлем надень, – приказал Сергей Денису.
   Через несколько минут два спортбайка, минуя центральные улицы, выбрались из города и устремились по шоссе вдоль побережья. Вырвавшись на простор, ребятки открутили ручки, и растущие по краям дороги насаждения быстро слились в единое зелёное полотно. Взглянув один раз на табло электронного спидометра, Денис плотней вцепился в мотоциклиста и крепко зажмурил глаза.
   Открыл их, когда почувствовал, что байк сбросил скорость и, резко свернув направо, съехал с автобана. Сразу за живописным, утопающим в зелени гостиничным комплексом взору предстала гладь Мексиканского залива. Приказав мотоциклистам не распространяться о том, кого и куда они доставили, соскочил с притормозившего на автостоянке мотоцикла.
   – Неплохо они здесь устроились.
   Комментировал Сергей, рассматривая органично вписанные в побережье отели, бассейны с рядами шезлонгов и дорогие катера и яхты, чинно покачивающиеся возле пирсов.
   – Вот она, – указал Денис на двухпалубную моторную яхту, шикарный вид которой буквально отпечатался в памяти.
   – Нормально, – шагая по выдающейся в море пристани, одобрительно заметил Сергей, – яхта, чтоб мне лопнуть, здесь корабль целый.
   Скрипнув сходнями, ступили на борт. Состоящая из трёх человек команда была на месте, но ждали они явно не их. Глядя на одетых в чёрные рясы бородатых людей, мужчины недоумённо переглянулись. Один из них шагнул навстречу и что-то спросил.
   – По-моему, английский.
   – Он самый, – ответил Денис и произвёл слияние.
   Пока команда запускала двигатель, подбирала концы и отводила яхту от пирса, пробежавшийся по образам в голове капитана Денис вышел на хозяина и внушил, что яхта ближайшие несколько дней ему не понадобится. Отвалив от пирса, белоснежный кораблик устремился к заданным Денисом координатам.
   Через час, когда медленно тающий берег превратился в полосу на горизонте, облазивший яхту Сергей, держа в руке запотевшую бутылку пива, присел рядом с расположившимся на носу Денисом.
   – Шикарно, – отхлебнув янтарную жидкость, выдохнул он, – здорово быть буржуином.
   – Да, неплохо.
   – Что дальше?
   – Не знаю, – вяло пожал Денис плечами, – придём на место – узнаем.
   – Уверен?
   – А какой иначе смысл был нас сюда гнать?
   – Ну ладно, посмотрим, – сказал Сергей, – ты что такой квёлый? – обратил он внимание на состояние Дениса.
   – Не знаю, как вышли в море, спать хочу, будто не спал две недели. Чем дальше от берега, тем сильнее, рубит просто.
   – Так поспи иди, внизу две каюты, если что, я толкну.
   – Пожалуй, да, – согласился Денис, чувствуя, что ещё немного, и свалится прямо на палубе, – пойду прилягу. Команда тупить вроде не должна, указания я им дал чёткие.
   С трудом поднявшись с шезлонга, Денис, шатаясь от непонятно откуда взявшейся слабости, спустился вниз и завалился в первой попавшейся каюте.

   ***
   Едва уснув, сразу же оказался в знакомой избе. Старец так же сидел за столом, но, в отличие от прошлых снов, за тем же столом сидели ещё шесть таких же древних седых стариков. Одетые в такие же светлые одёжи, что и первый, они, не отводя взглядов, смотрели на Дениса. Один из них указал рукой на грубо сколоченный табурет. Смысл жеста был понятен, и, обнаружив, что на этот раз он способен свободно двигаться, Денис сел за общий стол. Веки старца поднялись, впервые позволив Денису заглянуть в бесцветные, невидящие очи.
   – Теперь слушай, – разнёсся под сводами избы его низкий старческий голос.

   ***
   – Охренеть, – хлопнул себя по коленям Сергей и, вскочив с дивана, принялся расхаживать по салону яхты, – порадовал, так порадовал, – добавил он, кривя губы. Сидящий в кресле возле причудливого вида судового окна Денис невесело усмехнулся и, сняв с запястья шнурок, несколько раз прокрутил его на пальце.
   – Да-а-а, – выдохнул он, – шнурок ты шнурочек, принесло тебя на мою голову.
   – Как, говоришь, сетка он называется?
   – Сеть, сетка, как удобно, так и зови.
   – Ну а система эта, о которой дед во сне рассказал, думаешь, правда?
   – Думаю, правда, по крайней мере на правду похоже.
   – Весело, – сквозь зубы выдавил Сергей и снова плюхнулся на диван, – не зря я саксов этих всю жизнь недолюбливал.
   – Да они-то причём? – грустно усмехнулся Денис, – ты пойми. Мы жертвы. Все до единого, проживающие ныне на этом шарике, жертвы. И Немцы, и Американцы, и Русские с Китайцами, и все остальные. Все мы платим за кучку душевнобольных пациентов, решивших бомбить Японию. Цель системы – тотальное истребление, как нас, так и любимых тобой саксов.
   – Но вся эта гадость из-за них же началась, ведь это их предки стёрли японские города.
   – Да какая теперь разница.
   – Уроды, мать вашу, – в очередной раз не сдержался Сергей.
   – Хватит, Серёг. Без тебя тошно.
   – Хватит? – никак не мог успокоиться Сергей, – можно подумать, я каждый день узнаю, что мир накрылся медным тазом.
   – Ну не накрылся ведь ещё?
   – Вот именно, что ещё. Зная, что где-то поблизости шляется подводная лодка с безумным капитаном, готовым применить оружие, в благополучный исход что-то не верится.
   – Капитан не обезумел, он просто попал под контроль системы.
   – Да какая разница? Он готов стрелять, и этого достаточно. Как его хоть прикрутили? Ведь офицер, подводник, приличный должен быть человек. Я всегда считал, что таким нравственность чуть ли не с пелёнок в головы вкладывают. Ведь надо очень постараться, чтобы втюхаться под полный контроль.
   – Его развели, весьма, кстати, изощрённо. Не знаю как, но в доверие к капитану втёрлась холодная голова. Она правдиво посвятила его в суть процессов и, убедив, что дальнейшая судьба мира в его руках, принудила капитана совершить убийство.
   – Но как можно словами толкнуть взрослого, уверен, умного мужика на убийство, вот хоть убей, не понимаю.
   – Ты, Серёжа, не забывай, с чем мы имеем дело, – охладил Денис его возмущение, – в распоряжении системы интеллект огромного количества людей. Там и ум, и хитрость, и коварство с ложью. Огромный набор средств и инструментов. Что такое один человек против системы? Ничто, – ответил он сам себе, – чем именно его взяли, мне не сказали.
   – Не сказали, – сплюнул Сергей, – а кто не сказал-то, кто вообще такие эти старцы?
   – Те, кто много лет назад создал этот прибор, – Денис ещё раз прокрутил шнурок вокруг пальца.
   – Прибор?
   – Прибор, – повторил он, – на иных от привычных нам принципов работы, но однозначно прибор, с определённым функционалом и назначением.
   – Здорово, – не уставал Сергей радоваться открытиям, – и что? – спрашивал он, – деды эти сидят на облаке и через верёвку указывают тебе, что надо сделать?
   – Никто нигде не сидит. Прибор полностью автономен и действует согласно вложенной в него… ну, скажем, программе. Когда на планете создаются определённые условия, прибор активируется, сам являет себя миру, сам складывает вокруг себя обстоятельства и притягивает к себе носителя. Мои сны, да и образ этих старцев – не что иное, как средство коммуникации прибора с носителем. Я просто подходящая ему в плане энергетики живая единица, которая отчасти питает и перемещает прибор туда, где он должен оказаться. То, что посредством сетки я могу управлять людьми, это, по сути, механизм противодействия окружающей среде и гарантия доставки прибора из пункта «А» в пункт «Б». Также моё присутствие крайне необходимо при заключительном этапе выполнения прибором своих главных функций.
   – Каких? – оживился Сергей.
   – Подробного ответа не дам – слишком сложно, скажу кратко. Связано это с излучаемой людьми энергией. Наш мир, ровно как и вся вселенная, буквально пронизан образующими энергетическими потоками. Это основа основ, можно сказать, столпы мироздания, вокруг которых зиждется видимый нами физический мир. Люди сами организовали своё существование так, что мы далеко не всегда довольны жизнью, а часто откровенно страдаем. Неважно, как и по каким причинам. Увечья, войны, зависть, страх, ненависть, ревность, злоба и тому подобное – всё это выплёскивается в эмоции, трансформируемые в негативную психическую энергию. Наравне с позитивными потоками люди способны генерировать отрицательный энергетический мусор. Излучаемая нами грязь вносит сбой в гармонично выстроенную энергосистему планеты. Сеть способна нейтрализовать критическую часть этой энергии и уберечь нас от плачевных последствий.
   – От каких?
   – От запуска механизма ликвидации, который, разбомбив Хиросиму и Нагасаки, активировали англосаксы.
   – Подожди, – выставил Сергей вперёд ладони, – если сеть создана для предотвращения запуска системы, то почему она объявилась только сейчас, а не когда изобреталась атомная бомба?
   – На тот момент уровень негативной пси-энергии критичным не был. В отличие от сети система имеет несколько механизмов запуска. Рукотворная гибель огромного количества людей в крайне сжатые сроки является одним из них. Выброшенный людьми негатив к запуску системы не имел отношения, поэтому прибор не активировался.
   – А он вообще хоть когда-то активировался?
   – В пятнадцатом веке. Свою лепту внесли кровавые походы орд кочевников. Тогда запуск системы удалось предотвратить. Прибор нейтрализовал критическую массу грязной энергии, а наши с тобой предки положил конец кровавым набегам кочевников. После первой и второй мировых войн уровень энергетической грязи резко вырос, но последние вехи в этом направлении внесла запущенная англосаксами система.
   – А теперь сеть систему эту отключит?
   – Нет. Сеть – барьер на пути её включения, выключить систему прибор, увы, не может.
   Вникая в услышанное, Сергей какое-то время смотрел в палубу. Переварив слова, он зло посмотрел на Дениса и возмущённо выпалил.
   – А какой тогда вообще смысл во всех наших злоключениях?
   – Смысл прост. С набором критической массы система получила возможность ускорить процесс нашего уничтожения. На этом пути осуществляются два сценария уничтожения цивилизации.
   – Ну насчёт капитана и ядерного удара я слышал, а второй?
   – Бактериологическая атака. Кому-то из имеющих доступ к смертоносным образцам система подменила реальность и заполучила агрессивную форму жизни, противоядия от которой нет и не предвидится.
   – Подменила реальность? – переспросил Сергей, – значит, я верно предположил, что все эти холодные головы – отъявленные грешники?
   – Грешники – мы все. На Земле, кроме малолетних детей, других просто нет, таков наш мир, так он устроен. Холодные головы – это люди, по тем или иным причинам переступившие очерченные грани. Всех этих погонь и стрельбы, в обычных условиях не должно было быть, я должен был спокойно добраться до места. Система знает о существовании прибора, знает о его активации. Она противостоит, потому путь наш оказался столь сложен.
   – Путь непростой, – согласился Сергей, – но что мешает нейтрализовать всю эту дрянь в Москве? Тем более и капитан вроде наш, и вирусы эти или бактерии опять же у нас тиснули. Объясни, зачем мы сюда припёрлись?
   – Сеть максимально эффективна в точке наивысшего напряжения на планете. В тысяча четыреста восьмидесятом это было величайшее противостояние на реке Угра, сегодня эта точка здесь, в Мексиканском заливе.
   – Здесь?
   Сергей подошёл к правому борту, осмотрел пустынную водную гладь. Подойдя к противоположному, сделал то же самое. Задержавшись на дрейфующем неподалёку сторожевике ВМФ США, который сперва ринулся на перехват яхты, но, благодаря манипуляциям Дениса со штабом флота, встал на её защиту. Сергей указал на корабль пальцем.
   – Вот это гнилое корыто – наивысшая точка напряжения на планете?
   – Не так давно именно здесь случилось то, что по критериям системы является шагом к осуществлению стоящих перед ней задач, а по мнению людей, величайшим преступлением в истории.
   – Поясни.
   – Адепты системы устроили диверсию на буровой вышке и вылили в воду огромное количество нефти.
   – Было дело, помню. Говорили, это случайность.
   – Конечно случайность, кто бы сомневался. Так вот. Авария и предпринятые меры по её нейтрализации привели к тому, что тёплое течение Гольфстрим, отвечающее за климат в экосистеме планеты, замкнулось на два отдельных контура и постепенно остывает. Уже сегодня видны последствия этой катастрофы. Землетрясения, цунами, наводнения, аномальные жара и холод в умеренных районах планеты, это последствия данной диверсии. Последствия растут как снежный ком, уже при жизни ближайших поколений большая часть населённых территорий Америки и Европы станет абсолютно непригодной для жизни.
   – Шутишь? – в голосе Сергея сквозило недоверие.
   – Каждые десять-пятнадцать тысяч лет на планете происходят глобальные перестроения. Это процесс стихийный, и как-либо на него влиять люди не могут. Когда он начнётся: завтра или через тысячу лет – сказать сложно. С точностью можно утверждать, что убийство Гольфстрима начало этого процесса заметно приблизит.
   – Ты радуешь меня всё сильнее, – вырвалось у Сергея, – ну натворили делов, господа хорошие.
   – Ты пойми: люди, какими бы злыми и глупыми мы ни были, никогда собственноручно не сделают то, что приведёт нас к неминуемой гибели. За всем, что последнее время толкает человечество к самоубийству, стоит своего рода машина, которая руками человека истребляет человека.
   – А я думал, что всё это безумие, череда войн и революций, устроено Штатами для спасения собственной экономики.
   – Экономика, войны за ресурсы, геополитика, глобальная политика – всё это осталось в прошлом. На данном этапе это всего лишь ширма, – выдохнул Денис, – и пипл реально хавает, – добавил он с грустью в голосе, – но и это ещё не всё. Давно просчитано, что при любом развитии событий, будь то планетарная перестройка или вызванное отключением Гольфстрима похолодание, есть территория, которая при любом раскладе останется пригодной для жизни.
   – Сибирь.
   – Она, – кивнул Денис в подтверждение слов, – так вот. Система, как я уже говорил, бьёт во все без исключения уязвимые места. Приближение планетарной перестройки – это долгосрочная перспектива. В короткой перспективе система спровоцирует конфликт за территории Сибири. Как только процессы, начавшиеся после диверсии на буровой, станут очевидны, в Западное общество будет вброшена идея тотального переселения. Люди встанут перед выбором: либо аннексия наших территорий, либо долгая, мучительная смерть.
   Сергей уже не комментировал, он просто дождался, когда Денис продолжит.
   – Учитывая обстоятельства и культивируемую ненависть к Русским, на войну с нами отправятся даже неподвластные системе люди и драться они будут не за страх, а за совесть. Поверь мне, если система осуществит эти планы, все прежние вместе взятые войны покажутся нам детским садом.
   – Выходит, шансов у нас нет?
   – Против планетарной перестройки при всём желании сделать мы ничего не сможем. Однако до того момента еще долго. Гораздо страшней то, что происходит сейчас. Я не знаю, справится планета с атакой системы на климат или нет, но такой вариант, безусловно, имеет право на жизнь. С потерями, катаклизмами и неизбежными климатическими перестройками, но возможно массовой миграции не потребуется. Однако, пока сознанием элит передовых в технологическом плане государств владеет система, шансы уцелеть ничтожно малы.
   – И что же делать?
   – Представления не имею. Даже если отобьём первый натиск, то всё равно, пока система активирована, остановить бойню шансов нет. У нашей стороны осталось максимум несколько десятилетий до момента, когда последствия остановки Гольфстрима толкнут в нашу сторону несметные орды.
   – И эта грёбаная система будет всячески нам мешать, – вставил Сергей.
   – Речь идёт о тотальной войне между одной частью человечества и другой. Понятия вроде «одумаются», «передумают», «не будут нападать» давно не работают. Противостоящие нам центры принятия решений – это люди только внешне. С нами воюет не знающая страха и пощады машина, единственная цель которой – поголовное истребление нас как вида. Вариантов нет: либо мы уничтожаем адептов системы, либо они уничтожают нас, а вслед за нами и себя любимых.
   – Значит, бойня в любом случае?
   – Я лишь знаю, что система никогда не оставит человечество в покое. Никогда. Это машина, которая либо до конца отработает свою программу, либо рухнет на её исполнении. Третьего здесь просто нет.
   – Рухнет? – оживился Сергей, – значит, остановить её всё же можно?
   – Можно, но для этого в первую очередь придётся лишить ресурсов и влияния её адептов, взять под контроль потоки информации и внушить человечеству, что жить дальше придётся не по понятиям ножа и желудка, а по законам вселенской справедливости. Когда на планете воцарится мир и закончатся убийства, вот тогда и можно будет говорить о каком-то успехе. Механизм запущен, часики тикают. Система активировалась не для того, чтобы размышлять и сомневаться. Способ её отключения только один: машина отключится со смертью своего последнего адепта.
   – Ты говоришь о холодных головах?
   – Да, о тех, кто под полным её контролем, а это в первую очередь обладающие властью и ресурсами люди. И таких миллионы и миллионы.
   – Короче, кругом засада.
   – Никто не обещал, что будет легко. Мы сами пришли к подобному раскладу, пришло время либо быстро действовать, либо платить по счетам.
   – Да тут даже с чего начать, непонятно.
   – Вариант здесь один. В первую очередь отбросить навязанные нам разногласия. Объединиться в монолит и работать исключительно на опережение. Не реагировать на действия, а вынуждать систему идти в кильватере собственных решений. Западный мир никогда не умел успешно действовать в русле чужой инициативы, в этом их первейшая слабость. Система завязана на их менталитет и способности, соответственно, это и её первейшая слабость. Ваш шанс именно в навязанной противнику инициативе, он всегда должен быть догоняющим. Выработанная столетиями оборонная доктрина Русского мира в данном раскладе ведёт только к краху. Вам придётся в разумных пределах стать агрессорами. Жёсткими и бескомпромиссными, по-другому просто никак.
   – Да-а-а, – протяжно выдохнул Сергей, – порадовал так порадовал. Скажи, а нафига этой долбаной системе столько вариантов. Ведь и так всё вроде срослось. Финансовая система в её руках, военный потенциал половины мира в её руках, интернет, а соответственно, инфо-потоки в её руках. Три четверти мира де-факто колония Запада, то бишь под управлением адептов системы. Педерасты и извращенцы плодятся в товарных количествах. Ты посмотри, что творится, ведь люди за деньги готовы на всё. Готовы убивать, готовы сдавать и предавать, готовы пресмыкаться и поклоняться им, словно господу богу.
   – Ты зря считаешь, что таких большинство.
   – Рад ошибиться, но это ты говоришь, что большинством стран управляют именно такие. Вопрос мой такой. Зачем системе ядерный удар и вирусная атака, когда, по сути, всё скоро само развалится?
   – А почему нет? Я же говорил: система использует малейшую возможность. Неважно, что всё на мази, это не имеет значения, есть возможность ударить, и она ударит. До ядерного удара, кстати, осталось меньше часа.
   – Но этот удар, как я понял, эта сеть, – указал Сергей на всё ещё болтающийся на пальце Дениса шнурок, – сможет предотвратить?
   – Точно не скажу, здесь точно вообще ничего нельзя сказать. Надеюсь, сможет, так, по крайней мере, мне сказали.
   – Опять двадцать-пять, – сплюнул Сергей, – выходит, есть вариант, что свет выключат уже сегодня?
   – Есть.
   – Здорово.
   Прикурив сигарету, Сергей опять вскочил с диванчика и принялся мерить салон шагами. Докурив, остановился возле столика и нервно утрамбовал окурок в пепельницу.
   – Ну а что же бог? – вернулся Сергей к разговору, – он куда смотрит, когда здесь такое творится?
   – Вовремя ты о нём вспомнил.
   – Неважно вовремя или нет, ответь, куда он смотрит?
   – А с чего ты вообще взял, что он куда-то смотрит?
   – Ну, он вроде как пастырь наш, должен за хозяйством своим присматривать, – кинулся в спор Сергей, – где справедливость?
   – Когда человек берёт в дом котёнка и, поиграв, вдруг видит, что тот, оказывается, гадит и дерёт любимые вещи, что он делает?
   – Откуда я знаю.
   – Сначала бьёт. Потом либо режет коту яйца и когти, либо просто вышвыривает на улицу. Где справедливость? Ведь в понятии котёнка он тоже не делает ничего плохого, так за что с ним не так?
   – Люди и звери – разные вещи.
   – А кто тебе это сказал?
   – Я так думаю.
   – Думать ты можешь что угодно, но по факту выходит, что особой разницы нет. Наивно полагать, что кому-то ценны существа, которые беспрестанно гадят в созданном им доме.
   – Но ведь не все гадят, ты сам это утверждаешь.
   – Наверное, по тому, что не все, у вас ещё есть хоть маленький, но всё же шанс всё исправить.
   – У вас? – переспросил Сергей, – я сегодня уже не первый раз это слышу. Себя к нам ты уже не относишь?
   – Домой ты поедешь один.
   – В смысле один?
   – В прямом, Серёжа. Сегодня…
   – Ты о чём хоть?
   – Слушай, говорю, – повысил Денис голос, – ты как-то спрашивал, зачем мы делали паспорта, если в Мексику всё равно летим по чужим. Он у тебя, кстати, с собой, не потерял?
   – С собой.
   – Так вот, сойдёшь на берег, звони по номеру, который дал Андрей. Человек на том конце поможет. Домой вернёшься по этому паспорту. Там преследовать тебя никто не будет, я позаботился.
   – А ты?
   – Слушай, говорю, – опять повысил Денис голос, – после новогодних праздников поедешь к тому самому зданию УФМС. Дальше по улице, напротив ларька, в котором ты покупал сигареты, офисный центр. На первом этаже ведёт приём нотариус. Со своим гражданским паспортом придёшь к нему, и он тебе всё расскажет.
   – Что расскажет?
   – Расскажет, что ты стал состоятельным человеком. Я знаю, ты задумал найти и грохнуть этого своего бывшего дружка-авторитета. Не смей этого делать. Благодаря тому, что ты мне помогал, ты вылез из-под системы. Сегодня ты чист как младенец, а глупая месть и убийство сделают тебя прямым её адептом, тебе это надо?
   – Не надо.
   – В качестве компенсации за прошлое господин Макевеев по собственной воле любезно переписал на тебя все свои активы, уехал на крайний север, и вы никогда больше не встретитесь. Очень надеюсь, что ты используешь этот ресурс без вреда для себя и окружающих.
   – Обещаю, – отмахнулся Сергей от столь несущественной сейчас мелочи, – с тобой-то что? Почему мы не летим домой вместе?
   – Помнишь, я говорил, что все, кто контактировал до меня со шнурком, либо пострадали, либо умерли?
   – Помню.
   – Помнишь, я рассказывал, как с помощью шнурка пытался умереть, но остался жив?
   – Помню.
   – То, что я остался жив, не было случайностью. Сеть может взаимодействовать только с решившимся на смерть человеком. Им оказался я. Сегодня я должен закончить то, что начал той дождливой ночью.
   – Что-о-о? – воскликнул Сергей, – почему? – округлились его глаза.
   – Не знаю, но работает прибор именно так. Это на уровне энергий. Для корректного завершения процесса сетке необходим акт самопожертвования носителя, потому в качестве носителя и выбран потенциальный самоубийца.
   – И ты не можешь отказаться?
   – Могу, это мой сугубо личный выбор.
   – Ну так в чём дело?
   – Если откажусь, то всё равно не доживу до вечера. А так у вас будет хоть призрачный, но всё же шанс уцелеть.
   – Вот не подумал бы, что ты за кого-то отдашь свою жизнь.
   – Я тоже не думал, да и никогда бы этого не сделал. Просто за последнее время всё сильно изменилось.
   Несколько минут в салоне не прозвучало ни единого слова. Слушая, как за распахнутыми иллюминаторами плещется вода, каждый погрузился в собственные переживания.
   – Пора, – словно очнувшись и бросив взгляд на часы, сказал Денис.
   Поднявшись из кресла, он, словно перед рюмкой водки, резко выдохнул и порывистым движением надел сеть, словно венок, на голову.
   – Подожди, Денис, – во всколыхнувшем душу порыве вскочил Сергей, но слова так и застряли в горле.
   Причиной послужил вдруг шевельнувшийся на голове Дениса шнурок. Он, словно ожив, начал стягиваться и за несколько секунд плотно обхватил голову Дениса. Не веря глазам, Сергей подумал, что это должно быть больно, однако Денис даже не поморщился.
   – Страшно жесть как, – сказал он по завершении трансформации, – аж поджилки трясутся. Страшно и обидно, – изливал он напоследок душу Сергею, – только вроде в личном плане всё наладилось, только нормальным человеком себя почувствовал, и на тебе.
   Сергей молчал, он просто не знал, что сказать. Глядя на бледное лицо друга, он лихорадочно старался выудить хоть что-то во вдруг опустевшей черепной коробке.
   – Можно я тебя обниму? – дрожащим голосом попросил Денис.
   – Нужно, Денис, нужно брат мой.
   На прощание они стиснули друг друга в крепких мужских объятиях.
   Толкнув раздвижные двери, Денис выбрался на корму и, не дав себе времени на малодушие, разбежался и прыгнул.
   Над головой сомкнулась вода. До боли в суставах сцепив в замок руки, Денис изо всех сил сопротивлялся неистовому желанию сделать взмах и устремиться к поверхности. Он с содроганием ждал мгновения, когда начнёт задыхаться, но этого не случилось. Физических страданий не было вовсе. Он просто чувствовал, как сгустившаяся вокруг тьма становится всё черней. В тот момент, когда тьма, казалось бы, окончательно растворила сознание, где-то в запредельной дали появилось идущее на встречу ослепительное сияние.

Глава 21

   На то, чтобы опомниться и как следует вникнуть в транслируемую в отсеки посредством громкой связи речь капитана, офицеры матросам времени не дали. Стоило утихнуть громкоговорителям, как по отсекам прокатились команды, призвавшие людей к исполнению данной родине клятвы. Каждый знал своё место, каждый знал, что должен делать. Частые учения и тренировки довели действия экипажа до сравнимой с автоматизмом степени подготовки. Вот только в отличие от учений сегодня всё было по-настоящему.
   Лица матросов и офицеров походили на каменные изваяния. Тела и руки чётко исполняли набор необходимых для запуска ракет действий, но мысли их были далеко. В эту минуту они прощались с теми, кого оставили промозглым осенним вечером на далёких родных берегах. Осознание того, что всё, что было дорого, все, кого любили и ради кого рисковали жизнью, потонули в ядерном горниле вероломного удара, пришло постепенно. Бледные лица людей суровели, и всё чаще в безмолвных отсеках звучали тяжёлые, произнесённые сквозь стиснутые зубы проклятия.
   Когда всё было готово и лодка подвсплыла на нужную глубину, старпом и капитан повернули ключи. Рубка сразу же окрасилась аварийными огнями, оповестившими о многочисленных неполадках в системах всех без исключения пусковых шахт.

   ***
   В то самое время, когда, исчерпав все возможности исправить неполадки силами экипажа, ракетоносец устремился к родным берегам, в надежде, что после удара осталось хоть что-то, что поможет произвести ремонт и повторить попытку, в зал вылета аэропорта Шереметьево, миновав металлодетектор, вошёл человек. Осмотрев толпу спешащих вылететь пассажиров, Николай неторопливо двинулся вдоль здания терминала. Вытащив из кармана закамуфлированный под спрей для астматиков баллончик, он принялся жать на кнопку, незаметно распыляя содержимое в местах наибольшего скопления пассажиров. Опорожнив баллон, Николай беспрепятственно покинул здание терминала.
   По злому замыслу выпущенная в воздух терминала зараза уже через сутки должна была оказаться во многих частях планеты, но этого не случилось. Прождавшие миллионы лет в запечатанном льдами озере своего часа микроорганизмы, способные уничтожить человечество за несколько месяцев, по неизвестным причинам утратили свои смертоносные качества, едва столкнувшись с воздушной средой терминала.

Эпилог

   По вечерним улицам февральской Москвы, бликуя светом фонарей освещения, в сторону центра неторопливо катил внедорожник Мерседес. За рулём, вслушиваясь в транслируемую по радио сводку новостей, сидел худощавый, дорого одетый представительного вида мужчина.
   Дослушав сводку и в который уже раз вспомнив слова Дениса, Сергей тяжело вдохнул.
   – Эхе-хе-хе-хе-хех, – досадливо морщась, с шумом выдавил он из лёгких воздух.
   – Пап? – привлёк внимание детский голос на заднем сиденье.
   – Да, малыш?
   – А правда, что ты бандит с большой дороги, тебя только могила исправит и скоро ты опять поедешь на зону? А почему ты должен на неё поехать? – добавил ребёнок с детской непосредственностью, – и кто такая эта зона?
   Поперхнувшись, Сергей остановился на обочине и, включив аварийный сигнал, посмотрел на сидящего в детском кресле сына.
   – Это кто тебе сказал?
   – Никто не сказал. Это утром мама с бабушкой по телефону говорила и ей сказала.
   – С мамкой мы сегодня побеседуем, – улыбнулся сыну Сергей и, протянув руку, нежно ткнул пальцем в кончик сыновьего носа, – не переживай, мой хороший, никуда я не поеду.
   – Правда?
   – Правда.
   – Обещаешь?
   – Обещаю, – приложил к сердцу руку в подтверждение слов Сергей, – а если ещё такое услышишь, то смело говори, что папка твой никакой не бандит, а законопослушный гражданин, который вас с мамой очень любит и больше никогда ни за что одних не оставит. Понял?
   – Понял.
   – Вот и умничка.
   Мигнув поворотником, внедорожник вырулил на дорогу и вскоре растворился в потоке, унося отца и сына по своим, ведомым лишь им двоим делам.

Мы система Виктор Гутеев