-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|   Альманах
|
|  Алина Ланина
|
|  Алые паруса надежды
 -------

   Алые паруса надежды. Альманах прозы и поэзии, приложение к альманаху «Творчество и потенциал»
   Составитель Алина Ланина



   Сборник, посвящённый 100-летию повести-феерии Александра Грина


   © Издательство «Четыре», 2023


   Нарине Авагян



   Член Интернационального Союза писателей, Союза писателей Армении, Союза армянских писателей Америки, литературно-культурного клуба «Тир», член интернационального литературного клуба «Творчество и потенциал».
   Лауреат ежегодного Международного литературного конкурса «Возлюбленные музы» (Болгария). Победитель Международного литературного конкурса «Иверия» в номинации «Спетаке поэзия» (Грузия), одна из победителей международного литературного конкурса «Хранители традиций» (Россия).
   Победитель Международного литературного конкурса «Волшебник Слова» среди авторов детского сборника «Волшебный город». Творческий редактор литературно-политического журнала «Ширак».
   Член редакторского комитета пятитомной антологии «Любовная лирика Армении».
   Нарине Авагян считается одной из лучших поэтесс современной Армении.
   В 2020 году была удостоена титула «Армянка года» за вклад в педагогическую деятельность и развитие культуры, в 2021-м – титула
   «Национальное достоинство», в 2022-м – титула «Золотой Венок – 2022», а также «Армянка года» за представление армянской литературы за рубежом.


   Непроницаемая тишина


     Непроницаемая тишина вполне,
     И песни уж давно ждут откровенья,
     Фонтана струйки так летят наверх —
     Они – души бездонной озаренья…
     И самообличения пути
     Давно прошла… Жизнь, знаю, суетится…
     И рукопись в душе… Как мне пройти
     Всю сопредельность, что в стихах таится?
     Мне в полном забытьи так трудно жить
     И отделить тревожный мрак от света,
     Чтоб в душу вновь гармонию вложить,
     Хоть и бежит от солнца луч рассвета.



   Судьба


     Горсть надписи на лбу неся,
     Тропинку прохожу смиренно,
     Что было, то простила я,
     Стремясь к светилу лишь нетленно…


     Ты приходил лишь в холода,
     С теплом – всегда в путь собирался,
     Мне оставалось только ждать,
     В мечту лишь веря, как и раньше…


     Горсть надписи на лбу неся,
     В черновиках ищу я мысли —
     Тропа над головой нависла:
     Я – клинописью стану вся…



   Созидание


     Раскрыл глаза росток еще зеленый
     С надеждой чуть испуганной на мир,
     Повесил ноги на побеги сонные
     И улыбнулся, как весны кумир…


     Он восхищался миром и цветами:
     – Как мил и бесконечен щебет птиц,
     Ласкает будто солнце мир руками,
     Разыгрывают почки вешний блиц…


     Свет почки мило к дереву коснулся,
     Чтоб жемчугом весны весь мир расшить,
     И праздником цветенья мир проснулся…


     Из влажных небосвода каплет глаз
     Красавицы весны безумной власть…



   Замок


     Закрыв себя, в замок я превратилась,
     Мой день без сини, будто бы разут,
     Я трещину даю, но не ломаюсь —
     Из глины обожженный, как сосуд…


     Но сколько сердцу выдержать? – Ведь треснет,
     Как сохранить себя, но не застыть?
     И листопад вдали такой прелестный,
     Ковер, старея, так теряет нить…


     В клубок я превратилась ненароком,
     Никак блаженной вести не дождусь,
     Ночь вечная моя вся в воскурениях —
     Я уповаю на надежду, жду…



   Родина


     Ты – биография на исторических камнях,
     Ты – летящее на летних волнах
     Предисловие дня,
     Пронизывающий рассвет…
     Ты – рой пчел, опьяненных пыльцой,
     Младенец на четвереньках, лицом
     К колыханью пшеничного поля…
     Ты – зефир, дующий из ароматных долин,
     И молочное небо вдали,
     Несущееся на крыльях светила…
     Ты – бредущий мудрец на заре,
     Идущий из глубин старости,
     Ты – капающий из пальцев каллиграфа
     Нарек.
     Ты – дрожь сердца, ты – Ангел
     И капелька слезы на предутренней траве,
     Ты – светло-зеленая греза, поверь.
     Идущая мне навстречу реальность —
     В каждом шаге своем.


     Ты – то все, что есть во мне
     Извне, во сне и наяву:
     Мой город,
     Моя семья,
     Моя сущность…
     И все они меня зовут…


     Ты – мое поверье,
     Ты – то все, чему я слепо верю.



   Рассвет


     Я видела рождающийся свет,
     И муки, и страданье, между прочим,
     Стыдливость в нем прекрасной из невест —
     На зорьке ранней после бурной ночи…


     Из нитей светлых выткался рассвет,
     И небо улыбалось, как младенец,
     В нем было будто Ангела рожденье,
     Вуалью нежной – в утренней росе…


     Была свидетельницей чуда я,
     Как будто видела надежды я рожденье,
     И, ночь омыв, разлился свет, виясь,
     Свет – сказочная песня озаренья…


     Я видела, как, ожерельем став,
     Роса покрыла лентой-пеной травы,
     Ростки покрыла вешние с утра,
     Короновала день своей оправой…


     И, пальцами духовными продлясь,
     Клубок раскрылся всех моих мечтаний,
     И грех погиб, с гармонией лишь связь,
     И мир ареной стал для созиданья…


     Я чудо видела: разлился в мире свет,
     Рассвет рождая, жизнь и ожиданье,
     Магический и нежный мой рассвет
     Ко мне пришел, как древнее преданье…




   Артём Бернгардт



   Родился в городе Барнауле Алтайского края 15 августа 1984 года. После окончания университета в 2010 году переехал в Санкт-Петербург.
   С 2013 года работает инженером по специальности. Стихи пишет с 1998 года.
   Его произведения стали рождаться из привычки вести дневники и записи. Свои стихи он всегда пишет только от руки и строго в тетрадях. Большую часть работы Артём проделывает в голове, в его архиве нет черновых набросков и заметок. Желание сделать свои творения эстетически красивыми породило мысль укладывать их сразу в страницы для книг, первая из которых вышла в августе 2021 года. Выпустил три сборника: «Море моих стихий», «Номер тридцать шесть», «Одиночество и смерть».
   Публиковался в журнале «Северный вестник» (№ 4, 5, 6); в сборнике «Поэт-2022» издательства «Арт-сияние»; в сборнике «Поэт-2022»; в сборниках «Энциклопедия современной русской литературы» и альманахе «Слово» издательства «Четыре».


   Ценность женщины


     Ценность женщины развивая,
     Как будто временной сосуд,
     Как близко она подходит к краю,
     Как сильно дома ее ждут!


     Ценность женщины в руках,
     Но не чтобы готовить ими,
     Она от природы тонка,
     Но вынуждена быть сильной.


     Ценность женщины
     В чем-то сокровенном,
     Она всегда преуменьшена,
     Но слишком часто сдают ее нервы.


     Ценность женщины
     Как временной интервал,
     Будь даже обвенчана,
     Но если кто-то против сказал…


     Ценность женщины на губах,
     Где улыбка быстро сменяет гнев,
     Часто ведь бывает груба,
     Тысячу дел подчас не успев.


     Ценность женщины
     Как противовес,
     Она бывает изменчива,
     Но не бывает без…


     Ценность женщины
     Оценке не поддается,
     Создана грешницей,
     Но в руках ее солнце.

   15:15 26.09.2022


   Не спеши


     Не спеши,
     Как будто на экзамен,
     Крик души,
     Как будто я неосязаем.


     Не спеши,
     Всегда успеешь опоздать,
     Кусочек души
     Яркий, как в небе звезда.


     Не спеши,
     Пока не собраны чемоданы,
     Был большим
     И не испугался правды.


     Не спеши,
     Пока в небе лишь птицы,
     Горизонты расширь,
     Не изменяя прежний принцип.


     Не спеши
     Быть ко всему готовым,
     Судьбы вершить,
     Повторяя снова и снова.


     Не спеши
     В жизни расставить точки,
     Быстрый пшик,
     Все расставлено по полочкам.


     Не спеши,
     Обязательно догонишь,
     Невозможно жить,
     Когда весь мир в агонии.

   14:50 30.09.2022


   «К жизни пропал интерес…»


     К жизни пропал интерес,
     Пробираюсь через апатию,
     Что-то хорошее в ней есть,
     Так что на свершения хватит.


     В руках усталости килограммы,
     Оттягивают их до пола,
     Вроде не зияют раны,
     Но и отбиваться не готовы.


     Груз какой-то давит на плечи,
     Хоть и не видна величина,
     Но вопрос повисает вечный:
     А жизнь ведь одна?


     Той апатии не видны причины,
     Множество кредитов отдавать,
     Из живых могут и отчислить,
     В руки вручив автомат.


     А желания как померкли,
     Что не выразить широту,
     Когда приоткрылась дверка,
     Остается в нее шагнуть.


     Погода не прибавляет настроения,
     Поливая холодной водой,
     Разве это что-то изменит —
     Новый перенаправит строй.


     Всем автоматы не раздашь,
     Каждого патрона не учесть,
     Заканчивается карандаш,
     Тогда начинается лесть.

   17:55 30.09.2022


   «Куда бежать…»


     Куда бежать,
     Кого просить,
     А кем казаться
     Чтоб в этом мире?..


     Так все неряшливо,
     Все так нелепо,
     Слегка подташнивает,
     Не хватает гнева.


     Почти готов бороться,
     Но вроде нет войны.
     А враг на подступах?
     Здесь звуки не слышны.


     Зато вагоны страха:
     Стремиться за границы,
     Они бегут на Запад,
     Чтоб не смотреть в бойницы.


     Историю вершат,
     Что выше ростом нас.
     Земной покинуть шар?
     Чтоб ужас этот не потряс.


     Нам выходные —
     Как перерыв обдумать,
     Братья-то наши злые
     На нас глядят угрюмо.


     Не помнят прошлого
     И не желают с нами жить,
     Когда-то пробежала кошка.
     Какое завтра может быть?..

   20:55 30.09.2022


   «Не различаю черных улиц…»


     Не различаю черных улиц,
     Все они единообразны,
     Между двух проходящих лиц
     Все трое слишком грязные.


     В холодных лужах нет рассвета,
     Вся правда подо льдом,
     Как много искренне воспето
     Любым живым поэтом.


     А можно вспомнить прошлое
     Средь этих черных улиц,
     Как были здесь прохожими,
     Совместно с небом хмурясь…

   15:15 03.10.2022



   Юрий Выборнов



   Поэт, автор и исполнитель песен, номинант национальных литературных премий им. Сергея Есенина «Русь моя», «Поэт года», «Наследие», «Георгиевская лента», им. А. Грина в рамках конференции «РосКон-2020», премии им. Сергея Довлатова, премий «Большая книга» и «Национальный бестселлер». Участник литературного конкурса «Классики и современники», Международного поэтического фестиваля «Дорога к храму», Национальной литературной премии «Золотое перо Руси», Международной литературной премии им. святых Петра и Февронии Муромских. Член Общероссийской общественной организации «Российский союз писателей», Межрегиональной общественной организации «Интернациональный Союз писателей» (Международный Союз писателей, поэтов, авторов-драматургов и журналистов»).


   Путешествие к островам


     Я скучаю зимой по жаркому лету
     И в стужу хочу тепла.
     Скучаю в зной по весеннему ветру,
     И так у меня всегда.


     В осеннюю слякоть мне свежести зимней
     Опять не хватает слегка.
     А жаркой весной по дровам в камине
     Скучаю опять. А пока…


     В путь отправляюсь я без опаски,
     Мое путешествие к островам.
     Взгляд мой ликует, созерцая краски,
     Везенье и Счастье найду я там.


     Меня восхищают простые вещи:
     Море и небо, земля.
     Мир многолик в череде путешествий,
     И я в дороге всегда.


     Многое из прекрасного мне не чуждо.
     Знаю наверняка:
     Гармонию Счастья найти мне нужно,
     Ищу я ее. А пока…


     В путь отправляюсь я без опаски,
     Мое путешествие к островам.
     Взгляд мой ликует, созерцая краски,
     Везенье и Счастье найду я там.


     Восходам на смену приходят закаты,
     Дней и ночей череда.
     Года за плечами не оставят печали,
     Только радость всегда.


     Мне точно известно, что будет встреча
     И будет она горяча.
     Достигну я острова Везенья и Счастья,
     Найду я его. А пока…


     В путь отправляюсь я без опаски,
     Мое путешествие к островам.
     Взгляд мой ликует, созерцая краски,
     Везенье и Счастье найду я там.

   9 мая 2015 г.


   Растолкуй, белый свет


     Растолкуй, белый свет, мне о многом,
     В час ночной покажи, как луна
     Утопает в бескрайнем море,
     Как уносится ветром волна.


     Покажи мне воочию, чтобы
     Я запомнил раз навсегда,
     В поднебесье скалистых гор склоны,
     А за ними луговые поля.


     Рассветы твои и закаты,
     Кулуары ветвистых лесов,
     Переливы и перекаты
     Бурных рек с крутых берегов.


     Оазис в пустыне цветущий,
     Уставший от сна вулкан,
     Ураган, разгульно поющий,
     И гейзера бьющий фонтан.


     Растолкуй, белый свет, мне о многом,
     В час ночной покажи, как луна
     Утопает в бескрайнем море,
     Как уносится ветром волна.

   24 января 2017 г.


   Море есть море


     Довелось как-то мне
     В час ночной в темном море
     Видеть месяца свет
     На бескрайнем просторе,
     Сияние звезд на небосклоне
     И слышать плеск волн,
     Что резвятся на воле.


     Море прекрасно при разной погоде.
     Бывает опасно, бывает на взводе,
     Бывает спокойно, дремлет в истоме,
     Что ж тут поделать – море есть море.


     Довелось как-то мне
     В час ночной в темном море
     Ветром дышать
     Взахлеб на свободе.
     Не тем, что, бесспорно,
     Бывает и в поле,
     А своенравным, могучим, суровым.


     Море прекрасно при разной погоде.
     Бывает опасно, бывает на взводе,
     Бывает спокойно, дремлет в истоме,
     Что ж тут поделать – море есть море.


     Довелось как-то мне
     В час ночной в темном море
     Пробудить свою душу,
     Живущую в дреме.
     Проснуться, прозреть,
     Забыть о покое
     И полюбить бескрайнее море!


     Море прекрасно при разной погоде.
     Бывает опасно, бывает на взводе,
     Бывает спокойно, дремлет в истоме,
     Что ж тут поделать – море есть море.

   12 октября 2017 г.


   Море и флот


     Море и флот – ремесло мужское,
     Железная воля у моряка.
     И пусть судьба – нелегкая доля,
     Без моря ему никуда.


     С борта на борт в пучину бросает,
     С бака на ют волна.
     Где кончится шторм – моряк не знает,
     И так далеки берега!


     Морские узлы искусно он вяжет,
     Вахты исправно несет.
     Лишнего слова даже не скажет,
     Моряк моряка поймет.


     С борта на борт в пучину бросает,
     С бака на ют волна.
     Где кончится шторм – моряк не знает,
     И так далеки берега!


     Морем живет, океан покоряет,
     Лихо кутит в портах.
     Да! Нравом крутым моряк обладает,
     Однако в душе он добряк.


     С борта на борт в пучину бросает,
     С бака на ют волна.
     Где кончится шторм – моряк не знает,
     И так далеки берега!


     То весел, то грустен моряк бывает,
     Его не страшит аврал.
     О близких, любимых не забывает,
     Но домом он море избрал.


     С борта на борт в пучину бросает,
     С бака на ют волна.
     Где кончится шторм – моряк не знает,
     И так далеки берега!

   22 августа 2015 г.


   В океане жизни


     Я словно Корабль в океане
     В бушующих буднях страны.
     Бури и штормы, мели и рифы,
     Если цели видны, не страшны.


     Я следую правильным курсом,
     Известно мне все, что хочу.
     Меня не страшит неизвестность,
     Отлив и прилив по плечу.


     Звездное небо над головой,
     Моральный закон во мне.
     Бездонное море кипит за кормой,
     И мысль о родной стороне.


     И нет таких сложностей в мире,
     Что могут сбить курс Кораблю.
     Волшебный маяк выручает,
     Любимая – имя ему!

   14 мая 2015 г.


   Знаешь, уезжаю


     Знаешь, уезжаю.
     Знаешь, уезжаю далеко.
     Ты меня прости, я не прощаюсь,
     Просто расставаться нелегко.


     Обещать не буду, что вернусь я,
     И не буду писем я писать.
     Оттого на сердце грустно,
     Оттого печально мне опять.
     Оттого на сердце грустно,
     Оттого печально мне опять.


     Там, где я.
     Там, где ты.
     Уезжают поезда от вокзалов,
     От портов уходят корабли.
     Уезжают поезда от вокзалов,
     От портов уходят корабли.


     Знаешь, я прошу,
     Я прошу, обиды не держи.
     Знаешь, время лечит,
     Время лечит, душу не трепи.


     Обещать не буду, что вернусь я,
     И не буду писем я писать.
     Оттого на сердце грустно,
     Оттого печально мне опять.
     Оттого на сердце грустно,
     Оттого печально мне опять.


     Знаешь, ты не плачь,
     Ты не плачь, а просто все пойми.
     Знаешь, все пройдет,
     Все пройдет, ты только не грусти.


     Обещать не буду, что вернусь я,
     И не буду писем я писать.
     Оттого на сердце грустно,
     Оттого печально мне опять.
     Оттого на сердце грустно,
     Оттого печально мне опять.


     Там, где я.
     Там, где ты.
     Уезжают поезда от вокзалов,
     От портов уходят корабли.
     Уезжают поезда от вокзалов,
     От портов уходят корабли.

   27 декабря 2006 г.


   Легли на плечи не заботы…


     Легли на плечи не заботы,
     А две любимые руки…
     Все тяготы, водовороты
     Остались где-то позади…


     Волнения, тревоги, думы
     Остались где-то позади…
     Да в поцелуе слились губы,
     И сердце рвется из груди…


     Объятье крепко, долгожданно,
     И сердце рвется из груди…
     Так громко, бойко, громогласно,
     Что можно вмиг с ума сойти…


     Сильна любовь, встреча желанна,
     Что можно вмиг с ума сойти…
     Не требуется и дурмана,
     А две любимые руки…


     Легли на плечи не заботы,
     А две любимые руки…
     Все тяготы, водовороты
     Остались где-то позади…

   25 июня 2019 г.


   Кредо


     Богу Душу свою я отдам,
     Женщине Сердце брошу к ногам,
     Честь – никому, ни за что, никогда,
     едины мы с ней, неразлучны всегда.


     Пускай мое кредо кого-то смешит,
     таких ныне много, каждый шипит,
     что жить надо гибче, удачу ловить,
     цинично, практично, ловко хитрить.


     Но я, как скала, стою на своем,
     кредо мне служит надежным щитом,
     так было всегда, будет и есть,
     живы пока Душа, Сердце, Честь.


     Богу Душу свою я отдам,
     Женщине Сердце брошу к ногам,
     Честь – никому, ни за что, никогда,
     едины мы с ней, неразлучны всегда.

   8 мая 2020 г.


   Лишь только ветер


     Лишь только ветер за плечами,
     а впрочем, как и в кошельке,
     иду по жизни без печали
     по грешной матушке-земле.


     По грешной матушке ступаю,
     порой плыву в людской толпе,
     порой тону, но выплываю,
     поверьте, при любой волне.


     Поверьте, не страшат обноски,
     ни ветошь века, ни гранит,
     пугают все-таки потомки
     и мысль о том, как будут жить.


     И мысль о том засела прочно
     в моей беспечной голове,
     эх, жаль, конечно, что не очно
     их жизнь придется видеть мне.

   2 июня 2020 г.


   Волна


     Скитается волна по морю —
     сегодня здесь, а завтра там,
     но недовольна все ж судьбою —
     мечта ее ведь океан.


     Ей море стало слишком пресно,
     соленость позарез нужна,
     и не находит себе место,
     волнуется, кипит шипя.


     Все жаждет глубины бездонной
     и ждет, когда же будет склон,
     нет-нет, не шельф материковый,
     а непременно только склон.


     И после склона чтоб теченье —
     глубинное, как говорят, —
     несло ее по белу свету
     просторы дальше покорять.


     Скитается волна по морю —
     сегодня здесь, а завтра там,
     но недовольна все ж судьбою —
     мечта ее ведь океан.

   11 июля 2020 г.


   Когда кусают волны небо


     Когда кусают волны небо
     и сердце рвется из груди,
     тихонько говорю, несмело:
     «Господь, спаси и сохрани.


     Не предавай морской пучине,
     не оставляй меня на дне,
     чтоб новость о моей кончине
     не разлетелась по земле.


     Тебя прошу, к Тебе взываю,
     пожить немного дай еще,
     ведь верю я и уповаю
     на нисхождение Твое».


     Когда кусают волны небо
     и сердце рвется из груди,
     тихонько говорю, несмело:
     «Господь, спаси и сохрани».

   14 июля 2020 г.


   Пылит дорога и уносит


     Пылит дорога и уносит
     годины юные мои,
     взамен же ничего не просит,
     кричит лишь мне: «Не тормози!


     Не тормози на поворотах,
     будь весел, смел и впереди
     забудь совсем о разворотах,
     а душу шире распахни!


     Да распахни навстречу миру,
     навстречу людям, доброте,
     гримасу покажи трактиру
     и мчи вперед к своей мечте!


     Вперед к мечте – она уж близко,
     она уже не за горой,
     и не пугайся, что так склизко, —
     коньки надень, беги трусцой!


     Беги трусцой, живи с размахом
     и будь всегда самим собой,
     простись навек, простись со страхом,
     имей характер волевой!»


     Пылит дорога и уносит
     годины юные мои,
     взамен же ничего не просит,
     кричит лишь мне: «Не тормози!»

   25 июля 2020 г.


   Я давно поменял жизнь на мили


     Я давно поменял жизнь на мили,
     покорил не один океан,
     много рек и морей, что манили
     вдаль от дома через туман.


     Вдаль от дома при полном штиле,
     иногда в штормовой ураган,
     но я шел в благородном порыве,
     не в обход, а вперед – на таран.


     Не в обход, а вперед – наудачу,
     но, конечно же, с верой в душе,
     с головой и руками в придачу
     да уменьем в своем багаже.


     Да уменьем и знанием дела,
     лень взашей выставив вон,
     не щадя сил своих, как и тела,
     да немного теряя фасон.


     Я давно поменял жизнь на мили,
     покорил не один океан,
     много рек и морей, что манили
     вдаль от дома через туман.

   5 августа 2020 г.


   Путеводная звезда


     Летят часы, бегут года
     стремительно и неустанно,
     но путеводная звезда
     горит и светит первозданно.


     При шуме суетного дня,
     в ночной тиши, во тьме холодной
     зовет вперед она меня —
     к мечте заветной, благородной.


     Нет, не сбежать от чехарды,
     от круговерти всей позорной,
     не скрыться от уплаты мзды
     и дружбы где-то краткосрочной.


     От расставаний, от беды,
     предательства, утрат и горя,
     от человеческой вражды,
     а также прочего «декора».


     Зовет, ведет меня звезда
     и, знаю точно, не погаснет,
     пока вольна будет душа
     или в пороках не увязнет.


     Летят часы, бегут года
     стремительно и неустанно,
     но путеводная звезда
     горит и светит первозданно.

   6 августа 2020 г.


   Тучи сердито толкутся


     Тучи сердито толкутся
     в небе осенне-седом,
     волны отчаянно бьются,
     им вторит раскатами гром.


     Свищет, безумствует ветер,
     унылую песнь выдает,
     лишь тело, как гордый крейсер,
     в пучину без страха идет.


     Сердце колотит и бьется,
     а с ним Человек заодно,
     за жизнь и свободу дерется,
     достойно приветствуя дно.


     Сыро, промозгло и зябко,
     тускло, но все же светло,
     дух светом играет ярко
     всем бедам в жизни назло.


     Тучи сердито толкутся
     в небе осенне-седом,
     волны отчаянно бьются,
     им вторит раскатами гром.


     Свищет, безумствует ветер,
     унылую песнь выдает,
     лишь тело, как гордый крейсер,
     в пучину без страха идет.

   15 октября 2021 г.


   Жемчуг со дна


     Коль жемчуг решил со дна, друг, достать,
     изволь быть готов в пучину нырять,
     ведь в жизни частенько, чтоб что-то взять,
     приходится хватко себя проявлять.


     Приходится хватко себя проявлять,
     падать, тонуть, гореть, погибать,
     живот не щадить и лоб разбивать,
     усердно, не ропща, идти, не стонать.


     Усердно, не ропща, идти, не стонать,
     в благородном порыве собой рисковать,
     зорко смотреть, дух не терять,
     на Бога и силы свои уповать.


     Коль жемчуг решил со дна, друг, достать,
     изволь быть готов в пучину нырять,
     ведь в жизни частенько, чтоб что-то взять,
     приходится хватко себя проявлять.

   2 ноября 2021 г.


   Во все глаза


     Во все глаза, во все глаза
     в грядущее смотри
     и в потрясеньях былых лет,
     мой друг, ты не тони,
     пущай на ощупь и ни зги,
     плыви, родной, плыви,
     грусть, хворь, тоску, прошу тебя,
     скорее прочь гони.


     Что проку жить и горевать —
     былого не вернуть,
     теченье жизни, время бег
     нам вспять не обернуть,
     а то, что было, то ушло,
     уж кануло в Лету,
     плыви, мой друг, плыви, родной,
     не уходи ко дну.


     Не вязни в топях, ни к чему
     тебе в них погибать,
     написано что на роду,
     того не миновать,
     но рано, друг, пока еще
     скорбеть и поминать,
     во все глаза смотри вперед
     и продолжай шагать.


     Во все глаза, во все глаза
     в грядущее смотри
     и в потрясеньях былых лет,
     мой друг, ты не тони,
     пущай на ощупь и ни зги,
     плыви, родной, плыви,
     грусть, хворь, тоску, прошу тебя,
     скорее прочь гони.

   7 ноября 2021 г.


   О Боже! Да!


     О Боже! Да! Опять волна!
     Опять прилив надежды!
     Опять живет во мне она!
     Мечта в груди невежды!


     Опять, опять я окрылен
     и устремлен как прежде,
     хоть знаю, что я обречен
     быть в траурной одежде.


     Я знаю, знаю, не ропщу,
     ловлю прилив надежды
     и с головою в нем тону,
     не выходя из бездны.


     О Боже! Да! Опять волна!
     Опять прилив надежды!
     Опять живет во мне она!
     Мечта в груди невежды!

   27 ноября 2021 г.


   Мне нужен ветер


     Мне нужен ветер – вестник Отчий!
     Мне нужен в жизни ураган!
     Они в судьбе моей что Зодчий!
     Как Флюгер! Компас! Талисман!


     В водовороте бренной жизни
     сидеть без дела не дают,
     быстры, лихи, бескомпромиссны
     и никогда не устают.


     Несут и мчат без остановок
     через года они меня,
     без подтасовок и издевок —
     к заветной цели, не щадя.


     Мне нужен ветер – вестник Отчий!
     Мне нужен в жизни ураган!
     Они в судьбе моей что Зодчий!
     Как Флюгер! Компас! Талисман!

   1 декабря 2021 г.


   Ладья


     Несется прочь в чужие дали
     неутомимая ладья,
     и день и ночь скользит по глади
     под парусом через моря.


     Под парусом в порыве ветра,
     в закалке крепкой, волевой,
     туда, куда велит ей сердце, —
     к мечте с надеждой и душой.


     Коль ветра нету или стихнет,
     ладья не прекращает путь,
     гребец навалится на весла,
     ведь недосуг ему тонуть.


     Ведь недосуг ему с дороги
     сходить, бездействовать, роптать,
     и только толику тревоги
     в ладье под сердцем не унять.


     Несется прочь в чужие дали
     неутомимая ладья,
     и день и ночь скользит по глади
     под парусом через моря.


     Под парусом в порыве ветра,
     в закалке крепкой, волевой,
     туда, куда велит ей сердце, —
     к мечте с надеждой и душой.

   4 декабря 2021 г.


   Земля! Виват!


     Цветет, благоухает сад,
     тончайший дарит аромат,
     плоды в цвету, ликует взгляд,
     уста гласят: «Земля! Виват!»


     Земля! Виват! Земля! Виват!
     Ты мой Эдем, ты райский сад!
     Храни людей, живи стократ,
     что в жаркий день, что в снегопад!


     Живи! Живи! Плодоноси!
     А увядать уж не спеши!
     Коль чем обидел, ты прости,
     обняться все ж не торопи!


     Земля! Виват! Земля! Виват!
     Ты мой Эдем, ты райский сад!
     Храни людей, живи стократ,
     что в жаркий день, что в снегопад!


     Да, знаю, отцветет мой сад
     и буду я землей обнят,
     но, как и прежде, буду рад
     любя кричать: «Земля! Виват!»


     Земля! Виват! Земля! Виват!
     Ты мой Эдем, ты райский сад!
     Храни людей, живи стократ,
     что в жаркий день, что в снегопад!

   10 декабря 2021 г.


   Не угаснет


     Сердца пламень не угаснет,
     не растопчут сапоги,
     жизнь в пороках не увязнет,
     коли дух в твоей груди!


     Доверяйся чувствам смело!
     Верой, правдой ты живи!
     Если любишь, то всецело!
     Не разменивай, храни!


     Прям и стоек будь, как камень,
     словом, делом дорожи,
     будь отважным, храбрым, парень,
     крест достойно свой неси!


     Сердца пламень не угаснет,
     не растопчут сапоги,
     жизнь в пороках не увязнет,
     коли дух в твоей груди!

   20 декабря 2021 г.


   Ах, разлучница дорога


     Ах, разлучница дорога,
     разухабиста моя,
     вновь с тобою от порога
     спешу в дальние края.


     Вновь с тобою мчусь по свету,
     стиснув зубы, не скуля,
     продолжаю эстафету,
     свою долю не кляня.


     Свою долю уж не хаю,
     только все же иногда
     в час разлучный, эх, страдаю
     и тону в кручине я.


     Ах, разлучница дорога,
     разухабиста моя,
     вновь с тобою от порога
     спешу в дальние края.

   6 января 2022 г.


   Работникам Балтийского завода


     Чрез проходную на Косой
     люд разношерстный, но простой
     идет, спешит, забыв покой,
     чтоб строить Флот Стране Родной.


     Кто в цех спешит, а кто в подвал,
     кто в кабинет, кто на причал,
     при деле все, опять аврал,
     но каждый духом не упал.


     В срок будет выдан ледокол
     и каждый устранен прокол,
     во льдах уверенно чтоб шел
     и в порт целехонек дошел.


     Чтоб в час суровый не стоял,
     а экипаж с ним бед не знал,
     лишь добрым словом вспоминал,
     Завод Балтийский восхвалял.


     Чрез проходную на Косой
     люд разношерстный, но простой
     идет, спешит, забыв покой,
     чтоб строить Флот Стране Родной.

   7 января 2022 г.


   Что за странное хотенье


     Что за странное хотенье,
     чтобы горы злата враз
     нам достались непременно,
     в сей секунду, в сей же час?


     Объясните, люди, братцы,
     только все же без прикрас,
     ныне в моде тунеядцы
     или все ж рабочий класс?


     Ныне воля ослабела
     или я сошел с ума?
     Знаете ведь, жить без дела —
     полная галиматья.


     Что за странное хотенье,
     чтобы горы злата враз
     нам достались непременно,
     в сей секунду, в сей же час?

   7 января 2022 г.


   По кому льешь слезы, ветер?


     По кому льешь слезы, ветер,
     в час осенний, в час седой?..
     По кому свистишь и воешь,
     точно волк в глуши ночной?..


     Отчего все не уймешься,
     все сметаешь пред собой?..
     Отчего все в дом мой рвешься
     и тревожишь в нем покой?..


     Отчего тиранишь душу,
     душишь, брат, меня тоской?..
     Отчего наводишь стужу
     в грудь, живущую мечтой?..


     По кому льешь слезы, ветер,
     в час осенний, в час седой?..
     По кому свистишь и воешь,
     точно волк в глуши ночной?..

   25 февраля 2022 г.


   Рассвет – желанное виденье


     Рассвет – желанное виденье
     на загляденье всех и вся!
     Ах, живописное мгновенье,
     отрада сердцу и мечта!


     Отрада сердцу, восхищенье,
     пленительная красота!
     Живительное пробужденье
     с приходом первого луча!


     С приходом света воскрешенье
     и зарождение добра,
     надежды, веры, просвещенья
     без понукания и зла.


     Рассвет – желанное виденье
     на загляденье всех и вся!
     Ах, живописное мгновенье,
     отрада сердцу и мечта!

   12 марта 2022 г.


   Души не чаю и люблю


     Души не чаю и люблю
     родную, милую Свободу,
     ей восхищаюсь, свято чту,
     за ней иду в огонь и воду.


     Ее храню, Ее пою,
     от всевозможных пут спасаю,
     лелею, холю, жадно пью
     и с наслаждением глотаю.


     Зазнобу, девицу мою
     я пуще злата почитаю,
     так и живу, на том стою,
     другой уж жизни не желаю.


     Души не чаю и люблю
     родную, милую Свободу,
     ей восхищаюсь, свято чту,
     за ней иду в огонь и воду.

   4 апреля 2022 г.


   Не всякий раз, когда расстаться…


     Не всякий раз, когда расстаться,
     судьба дарует шанс прощаться —
     присесть, задуматься, взгрустнуть,
     тихонько молвить: «В добрый путь!»


     Порою быстро и спонтанно,
     сумбурно, в спешке, ураганно —
     беги, хватай и не зевай,
     глаза открой, не отставай!


     Без лишних слов и сантиментов,
     как, впрочем, и без аргументов,
     цинично, жестко, лаконично,
     но только уж весьма практично.


     Не всякий раз, когда расстаться,
     судьба дарует шанс прощаться —
     присесть, задуматься, взгрустнуть,
     тихонько молвить: «В добрый путь!»

   8 мая 2022 г.


   Люблю


     Люблю я жизнь, ее теченье
     да горько-жгучий аромат,
     люблю всем сердцем вдохновенье,
     как час рассветный и закат.


     Люблю я свет, его явленье
     да тепло-нежный яркий взгляд,
     люблю душою, несомненно,
     и солнцу искренне я рад.


     Люблю я мир и все живое
     да то, что создано трудом,
     люблю, ей-богу, все простое,
     все то, что полнится добром.


     Люблю я жизнь, ее теченье
     да горько-жгучий аромат,
     люблю всем сердцем вдохновенье,
     как час рассветный и закат.

   16 мая 2022 г.


   Когда зовет морская даль


     Когда зовет морская даль
     волной усталой от порога,
     уходим молча – очень жаль, —
     без лишних слов и монолога.


     Быть может, раз и навсегда,
     не даст нам Бог еще раз встречи,
     увидеть милые глаза,
     обнять руками нежно плечи.


     Но веруем, что сил найдем,
     чтоб дома в близких раствориться,
     и уповаем, что живем,
     чтоб вновь к порогу воротиться.


     Когда зовет морская даль
     волной усталой от порога,
     уходим молча – очень жаль, —
     без лишних слов и монолога.

   21 мая 2022 г.


   Окаянная гуляет


     Окаянная, гуляет
     в синем море та волна,
     то тиха, а то вскипает
     ежечасно, без конца.


     Ежечасно рыщет, свищет,
     бороздит она моря,
     безустанно ждет и ищет
     удалого молодца.


     Удалого и лихого,
     дабы спеленать без зла,
     точно мать дитя родное,
     с теплотою и любя.


     С теплотою?! Это вряд ли!
     Хладно! Жадно! Не щадя!
     Кровушки попив изрядно!
     В дар пучине! Навсегда!


     Окаянная, гуляет
     в синем море та волна,
     то тиха, а то вскипает
     ежечасно, без конца.

   8 июня 2022 г.


   А жизнь все та же голытьба!


     Гордыня!.. Распри!.. Недомолвки!..
     Чужбины пафос… и уловки!..
     Спесь в разговорах без конца!..
     А жизнь все та же голытьба!..


     Куда ни кинь!.. Куда ни плюнь!..
     Повсюду дай!.. Повсюду сунь!..
     В карман!.. На лапу!.. Без стыда!..
     А жизнь все та же голытьба!..


     Что было срам… теперь – почет!..
     Уж честь взяла самоотвод!..
     Но, как и впредь, жива Земля!..
     А жизнь все та же голытьба!..


     Гордыня!.. Распри!.. Недомолвки!..
     Чужбины пафос… и уловки!..
     Спесь в разговорах без конца!..
     А жизнь все та же голытьба!..

   29 августа 2022 г.


   Не отказался, но оставил


     Не отказался, но оставил
     Семью и Дом в Родной Земле…
     на бриге от брега отчалил
     бродить в далекой стороне…


     Бродить, ходить по сине морю…
     по океану… на волне…
     без страха, паники и спору,
     в усердно-доблестном труде…


     В труде, в заботах и в потугах,
     с пучиной дел наедине…
     забыв о слабостях, недугах
     и о здоровом, крепком сне…


     Не отказался, но оставил
     Семью и Дом в Родной Земле…
     на бриге от брега отчалил
     бродить в далекой стороне…

   28 сентября 2022 г.


   Паутина да рутина


     Паутина да рутина,
     кофе крепкий без конца —
     чудо-дивная картина
     без крылатого словца…


     Эх… забыл… простите, люди…
     табачок упомянуть
     и, конечно же, пилюли,
     ну а после в добрый путь…


     На работу спозаранку…
     на работу допоздна…
     целиком и без остатку
     трудодню отдать себя…


     Кропотливо да усердно
     медный грошик зашибать,
     чтобы честно и спокойно
     жить достойно, крепко спать…


     Паутина да рутина,
     кофе крепкий без конца —
     чудо-дивная картина
     без крылатого словца…

   7 ноября 2022 г.


   Падала звезда


     С неба ночкой темною
     падала звезда,
     следом за собою
     в путь она звала.


     Отправиться далече,
     туда, где не бывал,
     где жизнь гораздо легче
     и слова нет «аврал».


     Возможно, и сорвался
     я б с ней в далекий путь,
     но только все ж остался,
     чтобы часок вздремнуть.


     Чтоб сил набраться
     для завтрашнего дня,
     для доблестной работы
     и честного труда.


     Для семьи, для дома,
     знакомых и друзей,
     для дачи, огорода
     и свежих новостей.


     С неба ночкой темною
     падала звезда,
     следом за собою
     в путь она звала.


     Отправиться далече,
     туда, где не бывал,
     где жизнь гораздо легче
     и слова нет «аврал».

   12 ноября 2022 г.


   Зовет дорога


     Зовет дорога в путь меня,
     но только все-таки душа
     влечет и рвется лишь туда,
     где родная сторона.


     Где семья и дом стоит,
     тепло, уютно, стол накрыт
     да шкодит вечно ребятня,
     с улыбкой, радостно шутя.


     Где рано солнышко встает
     и никогда не устает,
     с любовью лучиком скользит,
     с заботой бережно хранит.


     Зовет дорога в путь меня,
     но только все-таки душа
     влечет и рвется лишь туда,
     где родная сторона.

   29 ноября 2022 г.



   Алла Корякова



   Родилась и живет в Санкт– Петербурге. Высшее техническое образование, в прошлом программист. Стихи пишет всю жизнь, потому что не может их не писать. Член Российского союза писателей с 2014 года. Дважды финалист Национальной литературной премии «Поэт года». Учредитель и организатор творческой мастерской по основам стихосложения.
   Автор учебника «Стихосложение для чайников» (2020).
   Подборки стихов опубликованы в литературных альманахах РСП (Москва): «Антология русской поэзии», «Русь моя», «Наследие», «Георгиевская лента», «Литературная Евразия» и в нескольких конкурсных сборниках поэзии и прозы издательства «Четыре» (СПб.).
   Имеет литературные награды. Изданы книги «В мире моих надежд», «Моя Россия», «Себя предоставляю Небесам» и «Мгновения века».


   Предчувствие любви


     Май колобродит, яблони в цвету,
     Предчувствие того, что не случалось…
     Читаю вслух стихи… сердечный стук,
     Брожение в крови… душою маюсь,
     Чего-то жду… Мне сладко и смешно,
     Фантазии стрижом над колокольней
     Кружатся в мыслях, логики лишен
     Их странный ход… То засмеюсь невольно,
     То слезы брызнут от красот земли,
     От запахов травы, нагретой солнцем,
     И из меня, вскипая изнутри,
     Росток желанья быть наружу рвется.
     Сиянье одуванчиков внизу
     И высь небес… Я всей душой желаю
     В себя вобрать бездонную лазурь
     Душой, разверстой чародейству мая.



   Этюд с проходящим поездом


     Далекий поезд делался все ближе,
     И по платформе весь людской поток
     Ему навстречу тек – так волны лижут
     Песчаный пляж и делают наскок
     На берег, ожидающий прилива.
     За окнами вагонов – блики лиц,
     Любителей дороги терпеливых,
     Радетелей планеты без границ.
     Стена вагонов кончилась внезапно,
     Состав, по рельсам лязгнув, скрылся в дым
     Осенних хлябей, потерялся в пятнах
     Кленовой рощи… Зеркало воды,
     От неба синей, просияло в лужах.
     Садилось солнце, где-то голосил
     Приемник старый… Расставаться нужно,
     Но нам на то недоставало сил.
     Денечки счастья миновали быстро.
     Зыбучей тропкой между кочек мха
     Мы шли, касаясь листьев бархатистых,
     И грешных чувств отряхивали прах…



   Все тот же сад


     Все тот же сад – знакомая аллея,
     Что помнит годы юности моей.
     Шиповник колкий в глубине алеет,
     Березы толще, ввысь взметнулась ель…
     Все изменилось, разве только запах —
     Щемящий, пряный – сердце бередит,
     Но я другая – нет пугливой птахи
     С наивной верой: счастье впереди!
     Она ушла, бесследно растворилась,
     Не телом постарела, а душой.
     Уметь любить другого – Божья милость,
     Не быть проблемой – вот бы хорошо!
     Все тот же сад, где парочки гуляют.
     Заветный кубок сладкое вино
     Прекрасных чувств на юность проливает,
     А мир, как встарь, загадочен и нов.



   Но в майском ландышевом поле…


     Вчерашний сон… Увы, вчерашний,
     И что всего больнее – сон…
     – Ты помнишь перебранки наши —
     Блеск острословья с двух сторон?
     Обоим было равно скучно
     В мирах, где ласково журчит
     Слов «колокольчик однозвучный»,
     И то, как требуют врачи
     Всегда быть сдержанным и милым
     И вторить в такт, чтоб строить лад…
     Наверно, мы другими были —
     Честней и чище во сто крат…
     Ругались, спорили… Любили
     Все то, чего касался ум,
     Еще друг друга словом били
     За формализм и праздный шум,
     Не позволяя жить рутиной
     И в полнакала – тускло жить!
     Нам все фальшивое претило —
     Любовь не принимала лжи…
     Вчерашний сон под негой пледа…
     Так, сколько ж позади?.. Кошмар…
     Кто побежден и чья победа —
     Ответа так и не нашла,
     Но в майском ландышевом поле,
     В траве угадывая след,
     Вновь понимаю: ты был солью
     Моих отнюдь не пресных лет…



   Мы проникались мистикой Памира…


     На многолюдной набережной невской,
     Глядясь в свинцовый блеск бегущих вод
     В сезон ночей без тьмы, внимала плеску
     Волны о мокрый теплоходный борт,
     А думала о горном перевале
     И бирюзовом озере Пайрон,
     О ярких звездах, что всю ночь сияли
     Над лагерем палаточным, где сон
     Никак не шел, – мы шорохи ловили,
     В тумане различали тайный знак
     Иной судьбы… почти не говорили,
     Слова мешали слушать, только так
     Мы проникались мистикой Памира,
     Он что-то делал с нами – изменял,
     Внося частицу неземного мира,
     А впрочем… может, только лишь меня?
     Скрывался луч за каменной грядою,
     Внизу шумел немолчный Каратаг,
     Он грохотал, как будто козни строил,
     И точно знал – кому, зачем и как…
     …У невских вод, в красотах белой ночи,
     Я не могу найти простой ответ:
     Зачем душа вернуться в горы хочет —
     В мою страну, которой больше нет?..



   Упрямству обелиск


     Желание любви – то ль эгоизм и прихоть,
     То ль плоти естество и Божий след в крови.
     Мне чашу суждено к исходу жизни выпить,
     В которой нелюбовь стать ядом норовит.
     А с неба – мелкий дождь, неласковые хляби —
     Точь-в-точь моя душа, растерзанная вдрызг!
     Я прогнала лжецов, бездельников и ябед
     И вот теперь одна… Упрямству обелиск.



   Твои стихи читаю мимоходом


     Твои стихи читаю мимоходом,
     А надо бы по капельке, всю ночь…
     В них жизнь, как на картинках, год за годом,
     Где ниточка, что с Неба, – чтоб помочь
     Увидеть смысл… Да нужно ли? Быть может,
     Не мудрствовать лукаво – просто жить?
     Мы просто – не умели… Ты ли, Боже,
     Такими создал нас? Все та же прыть,
     Все та же боль – слезинкой на ресницах,
     И, как тебе, мне по ночам не спится
     И до всего по-прежнему есть дело,
     А между делом – вопль: «Надоело…»
     Твои стихи читаю – пью из чаши.
     Там не про нас, ты был не мною полон,
     Беда тебя в полóн хватала чаще,
     А я мельчу – придирки да уколы —
     И не ценю того, что не теряла,
     Но нет тебя, а в тех, кто есть, так мало…



   На лествице любви


     Еще один сезон среди травы цветущей,
     Еще одна ступень на лествице любви.
     Но сорняки ума решительней и гуще
     Пронизывают дерн сокровищниц моих.
     Все меньше близких душ, тепла и пониманья,
     И память-решето хранит лишь валуны.
     А высохший песок переживаний давних
     Осыпался, сгорел и обратился в дым.



   Я люблю


     Я люблю… Это самое важное.
     Жизнь полна суеты и забот,
     Все радею за смыслы отважно и
     Убеждаю, но рядом никто
     Не желает искать единения,
     Всяк особою мыслью богат…
     А со мною семья – что ж не с нею я
     И не ей собираю свой клад?
     Я люблю дочь и внуков – до одури,
     Не умея их норов терпеть,
     Им всегда быть – в успехе ли, в горе ли —
     Самой нужной, прощать и не сметь
     Осуждать: лучше нет их – не надобно!
     Жизнь – любовь, а не смыслы! Что ж рвусь
     Каждый раз сквозь заслоны и надолбы,
     А быть любящей, нежной боюсь?



   Мой ласковый, мой нежный медвежонок


     Мой ласковый, мой нежный медвежонок…
     Так каждый раз – начну и замолкаю,
     Хочу сказать так много, но немая —
     На речи неуклюжая с пеленок…
     Стихи не получаются… Люблю ли?
     Наверное, люблю… Жаль, много пены
     Рождается и сходит постепенно.
     И дар благой, и проявленье дури…
     Люблю характер твой – такой упрямый,
     Твой светлый ум и нрав настырный, шумный.
     Но не справляюсь – бесконечно трудно
     Быть мудрым воспитателем и мамой!
     Кричу без толку, нервничаю часто
     И взбалтываю муть в душе напрасно,
     Тебя гоню, на мелочь злюсь ужасно,
     Забыв, какое ходит рядом счастье…
     Все «некогда сейчас, давай чуть позже»,
     А ты – в теперь… Ничто не повторится,
     Миг нынешний вспорхнет пугливой птицей —
     И всё, «потом» уже не будет то же.
     Мой добрый Ангел, жизни путь итожа,
     Ты новым смыслом высветил страницу…



   Любить родных


     Любить родных сложней, чем яро
     Любить сограждан – на словах.
     …Души измученной огарок
     Едва горит, чадит, и слаб
     Огонь привязанности нежной.
     Тускнеет память о былом,
     Друг другу поверяем реже
     Свои заботы, видим зло
     Во всем, что прежде нас скрепляло,
     Уходят дети в никуда,
     И я вдруг понимаю: мало
     Того, что ближним отдала!


     У многих так. Не исключенье.
     Найти бы мудрость все принять:
     И данной жизни истеченье,
     И неизбежность потерять.
     Души привязанности – прелесть,
     Чем меньше их, тем мы сильней!
     …Как ярок на болотах вереск,
     Как пахнет ландыш по весне!..



   Стихи живут, пока любовь царит


     Все, что мертво, опять вернется в прах.
     Одна любовь жива: не знает страха,
     Не может ждать и в небо рвется птахой,
     Отдаст другим последнюю рубаху
     И воспарит – весь мир в ее руках…


     Стихи живут, пока любовь царит,
     В них не слова (хотя они и живы),
     А чувства, что покров снимают лживый
     И ввысь зовут – светло, неудержимо.
     В безумстве чувств рождается пиит.


     А нет любви – и нет цветенья строк,
     Их как ни уложи, строфа бездушна,
     Сердечный ритм стабильностью разрушен,
     Мелодия стихов звучит все глуше,
     И правильностью мучает итог.


     Любовь сметает стены крепостей,
     Ворвавшись ветром, оживляет тело,
     Чтоб глупости творить легко и смело,
     Лететь в огонь желаний оголтело…
     Когда мы влюблены, стихов не счесть!




   Владимир Минайлов



   Родился в городе Коммунарске Украинской ССР (ныне это город Алчевск) в 1984 году, Учился сначала в СШ № 15 города Алчевска, затем, переехав с мамой в Перевальск в 1996 году, в СШ № 1.
   В 2000 году поступил в ПТУ-79 на профессию «автослесарь». Окончив училище и получив диплом, в июле 2003 года начал работать по специальности в троллейбусном депо города Алчевска.
   Проработав там 12 лет, в июле 2014 года вступил в ряды ополчения ЛНР из-за случившегося в апреле того же года госпереворота на Украине. Пробыв месяц на расположении подразделения, был вынужден на время покинуть ряды защитников. Получил позывной Поэт.
   После, в начале июня 2015 года, встал в строй и вот уже 7 лет находится на службе в рядах Народной милиции Луганской Народной Республики, в 2018 году стал казаком. В том же году получил крест «Доброволец Донбасса».
   5 января 2022 года атаман Всевеликого войска Донского Козицин Николай Иванович вручил казачью медаль «Верному сыну Отечества».
   В настоящее время проходит службу в третьем мотострелковом батальоне Луганской Народной Республики.


   «Когда полночная звезда…»


     Когда полночная звезда
     На небе заалеет,
     Настанет время для двоих,
     Их любовь греет.
     Выводит трели соловей,
     Подругу зазывает
     И тихо, нежно так вдали
     Мелодию качает.
     Вокруг не видно ничего,
     Лишь только тени бродят,
     А соловью все нипочем,
     Свою тоску изводит.



   «От любви остались лишь воспоминания…»


     От любви остались лишь воспоминания,
     Тень ночей да утренний туман,
     Горечь разочарования,
     Разъедает душу обман.
     Все прошло, к былому нет возврата,
     Стрелки медленно бегут в ожидании заката,
     Где нас уже не ждут.
     Тень рукою мне легла на плечи,
     И тоска заглядывает в глаза.
     Оплывают воском свечи,
     Душу снедает тоска.



   «День уходил, как лета ночь…»


     День уходил, как лета ночь,
     На небе звезды полыхали.
     Я ждал ее шагов,
     Ведь мы друг другу не все сказали.
     На небе грешная луна
     Осветила мои томленья,
     И я в объятиях ее
     Испытывал наслаждение.
     Пусть мир уйдет, сойдет на нет —
     Она со мной, жизнь, рассвет,
     Что ходит тихо за окном.
     Я в ней, я весь, я целиком.



   «Война списала жизнь на нет…»


     Война списала жизнь на нет.
     Скажи, мой друг, в чем наш секрет?
     Сидим с тобою, спирт глотаем,
     А смерть над нами черным вороном витает.
     И слышен залп, за ним другой,
     На поле остывает неживой,
     Да минометные огни, они одни, одни они.
     А смерть как белое сукно,
     Она в мир иной окно.
     Вот высота, черт бы ее побрал!
     На ее склонах я не раз умирал.
     Нам без души с тобой никак, вот как.



   «Был день хмельной…»


     Был день хмельной,
     А ночь угарной.
     Ты в тишине меня ждала,
     Я ж, позабыв про все на свете,
     Сидел и пил до утра.
     Меня манили твои косы,
     И взор-магнит меня тянул,
     Но я, забыв про все на свете,
     В стакане с водкой утонул.
     Вся жизнь моя пустилась к черту,
     Она пошла под откос.
     И, наплевав на все на свете,
     В ночи жег букеты роз.



   «На маленький дворик упала листва…»


     На маленький дворик упала листва,
     И дворнику стало уже не до сна,
     Метелку свою он в руки берет,
     Опавшие листья в кучи метет.
     Ему в этом ветер помогает,
     Деревья шатает, листья роняет,
     Поднимет он в воздух желтый листок
     И потревожит дворнику седой висок.
     А листья кружатся, ложатся на плечи,
     Становится тихим осенний вечер.
     Уж дворник листву в кучи смел,
     И тихо, неспешно домой он побрел.



   «Шаги, шаги, кругом враги…»


     Шаги, шаги, кругом враги.
     Бродил по залам сам не свой,
     Лишь тень мелькала за спиной.
     Покой себе не находил,
     Он все твердил:
     «Из уст лукавых яд льют,
     И предают, и продают».
     А в канделябрах свечи жгут,
     Те свечи воск, как слезы, льют.
     Лакей монарха ловит взор.
     В его глазах горит костер,
     Он знает: тут измену ткут
     Да в спину изредка плюют.
     Гроза бушует за окном,
     На небе молнии резвятся.
     В голове мысли кувырком,
     Друг от друга разнятся:
     «Нет, так более невмочь.
     Сойду с ума я в эту ночь».
     Он в недовольствии своем
     По залам бродит ночью, днем.
     Ему красавица улыбается игриво,
     Он ей в ответ: «Уйди, постыла».
     Порой в ночи себя корил:
     «Зачем друзей зазря сгубил?
     Как одиноко одному,
     Когда не веришь никому!»
     У венценосцев свой удел,
     Измена – жизни их предел.



   «Помню сад, березы стройные…»


     Помню сад, березы стройные,
     В небе звезд не счесть.
     И твои объятия знойные.
     Где теперь ты есть?
     Растерял я в дороге
     Все, что собрал.
     Такую, как ты, не видывал,
     Сколько ни искал.
     Где ты, радость юных лет,
     Песня одинокая?
     Для меня ты ныне
     Такая далекая…
     Сколько тропку ни топтал
     И в окно заглядывал,
     Нет, такую не встречал,
     Сколько ни выглядывал.
     И ломает ветер ветки,
     Прижимая их к земле.
     Я ж, надеждой тешась,
     Спешу к тебе.
     Ты приходишь, как виденье,
     В глаза заглядываешь
     И мое стихотворение
     Мне рассказываешь.



   «Картин унылых вдохновение…»


     Картин унылых вдохновение
     Черпает грешное «нельзя».
     Терзает мутное сомнение:
     А почему не я?
     Не мной написанный сонет,
     Что вызывает восхищение,
     Не мной услышанный ответ
     На чувств волнующих томленье.
     Опавших листьев вид печальный
     Нагонит сплин или хандру.
     Я, будто странник, дух опальный,
     Куда-то вдаль всегда иду.
     Надежда голову склонила,
     София молит образа,
     Мечта, что вдаль манила,
     Уходит ввысь, за облака.



   «Говоришь ты мне…»


     Говоришь ты мне,
     Что на душе другая,
     Руки заламываешь,
     Тяжело вздыхая.
     Я ж молчу тебе в ответ.
     Ночь, луна, томления.
     Снится мне твой силуэт,
     В этом нет сомнения.
     Мне глаза твои сияют,
     Рай, надежду обещают,
     И горят они порой
     Путеводною звездой.



   «Лето осень обнимала…»


     Лето осень обнимала,
     Листья жадно целовала,
     На прощанье, как покой,
     Подарила лист резной.
     Осень в руки лист взяла,
     Улыбнуться не смогла,
     Лишь холодные дожди
     Шепчут лету: «Подожди.
     Подожди еще чуть-чуть,
     Солнце будет, потом в путь».
     Бабье лето наступало,
     Прощальным теплом ласкало.



   «А за окном тоскует ночь…»


     А за окном тоскует ночь
     Совсем не лунная.
     Я распустила волосы,
     Такая юная…
     Зову тебя, друг мой,
     Ты где скитаешься?
     Ночной порой,
     Я знаю, маешься.
     Приди, прошу тебя,
     Развей мою печаль.
     Пусть будет эта ночь
     Для нас двоих.
     У нас бессонница одна,
     Как зверь кидается.
     Ей так хочется тепла,
     Но она стесняется.



   «Мы только тени на стекле…»


     Мы только тени на стекле,
     Мы только тени на аллее,
     Мы те двое во тьме,
     Кто никого не греют.
     Лишь луч рассвета упадет,
     День заискрится, красками играя,
     Вдвоем мы в тишину уйдем,
     Ни к чему не призывая.
     Мы бродим где-то в тишине,
     Свое существование скрывая,
     Мы те, кто в никуда уйдет,
     Свое присутствие скрывая.



   «На фонари опустилась ночь…»


     На фонари опустилась ночь,
     Листьями ветер играет,
     А по аллее бредут прочь
     Те, кто никого не замечает.
     В воздухе слышен запах дождя,
     Тучи куда-то сбегают,
     Но они, кроме себя,
     Вокруг ничего не замечают.
     Ей он подарит звезды, луну,
     Листьев ворох опавших,
     И она ответит ему
     Взором очей уставших.



   «О, как тоскует ночь…»


     О, как тоскует ночь,
     Когда сгорают свечи,
     Нежны уста и обнаженны плечи,
     Как тает воск, во тьму упадая!
     О, как и рыдает ночь!
     Осталась у двери.
     Нет, не пустили,
     Сама не захотела.
     А та с улыбкой ангела
     И обнаженным телом
     Бросает вызов-взор.
     Она костер, я в ней горю.
     И тает ночь
     В лучах рассвета.
     Со мною та,
     Что превращает зиму в лето.



   «А я другой не хочу…»


     А я другой не хочу,
     Иной мне не надо,
     Я с этой мило погрущу
     И все прощу, и все прощу.
     Ко мне приходит ночью в дом
     Та, что мысли терзает,
     И мы опять, и мы опять
     Друг друга дополняем.
     Мне с ней не надо слов,
     Достаточно лишь взгляда,
     Она со мной без снов,
     Она моя отрада.




   Мария Охотникова



   Родилась в городе Чебоксары в 1985 году. Окончила Чувашский государственный университет им. И. Н. Ульянова по специальности «химия».
   В 2014 году получила второе высшее образование по специальности «химическая технология органических веществ» и квалификацию «инженер».
   Первые стихи были написаны во время учебы в университете, на 3-м курсе, ей шел двадцать первый год. Химия, влюбленность, первое вдохновение, первые стихи.
   В настоящее время ее дом – это город Нижний Новгород, здесь ее сердце. Не забывает родину, но влюбилась в Питер. Работает по специальности, работу любит. Есть преданные любимые друзья – их немного, но они есть.
   После перерыва в 10 лет к ней неожиданно вернулась муза, и она очень надеется, что в этот раз она насовсем. Пишет о чувствах, любви, о жизни. Любит путешествовать, заниматься спортом, природу и животных, особенно своих двух котов.
   Ссылки на творческие страницы:
   https://stihi.ru/avtor/mashkaromashka
   https://vk.com/id9363308
   Была номинирована на соискание премии «Поэт года – 2021».


   Одета


     Тобой я одета в цветы ожидания:
     Розы алой цветами расписанная!
     И помада насыщенно-красная,
     И щека румянцем подсвеченная.


     Лепестками кружась, предвкушение
     Наряжает в одежды безумные.
     Волшебство первой встречи – волнение…
     День и ночь настроение лунное.


     И тебя, из мечты выходящего,
     Встречу я ароматом пьянящего…
     Я готова для предстоящего
     Свидания настоящего!



   Ревность и ангелы


     Съедала ревность нас… Плохое качество…
     Она рождается, хотя не надо бы.
     Она нервозная, она тревожная,
     Бессмысленная и отмороженная!


     И днем, и в сумерках, и в бодрость свежую,
     И в смех, и в слезы – какая резвая!
     И ядом с горечью внутри пропитывает,
     А ты противишься сильнее дикого!


     И сомневаешься, и разлетаешься,
     И понимаешь все, что было надо ей…
     И заливаешь яд слезами искренними,
     Чтоб потушить пожар в душе неистовый.


     Надежда с Верою – два нежных ангела!
     Защиты вашей жду от чувства гадкого!
     Что в прошлой жизни было, стало повестью,
     Чтоб научить тебя не спорить с осенью!..


     В обличье доктора придет Любовь
     И нежной опытной рукой
     Гадюку-ревность извлечет
     Из глубины моей души:


     «Теперь живи!
     Теперь дари!
     И можешь, да, люби!»



   Когда приходится ждать


     Словами не описать,
     Когда приходится ждать
     События, что суждено
     И свыше предрешено…


     Под счет идет все, что вижу вокруг:
     Капли дождя стучащего, звук
     Трамвая, летящего мимо окна,
     Глотков саперави в бокале до дна…


     И взмахов ресниц, и прочитанных строк,
     И сообщений, прочитанных в срок,
     И годы, прошедшие с детства мои,
     Секунды часов, когда рядом был ты…


     Вдох-выдох считаю,
     Тебя ожидая.
     Стук сердца считаю,
     Что жизнь означает…


     Ритм танца считаю
     И в такт успеваю…
     Я просто скучаю…
     Я просто скучаю…



   Мечта останется мечтой


     Мечта останется мечтой…
     Такой простой! Такой родной!
     И прячу я ее от глаз
     Чужих и скверных фраз.


     Она со мной была всегда,
     Но поняла ее тогда,
     Когда разбилась навсегда
     Однажды об асфальт душа…


     Мечта останется мечтой…
     Красивой, трепетной, большой!
     Когда по телу дрожь и зной,
     Когда мечтаешь с головой…


     Возможно, сбудется мечта…
     О чем же думать мне тогда?
     И страх потери ощутить —
     Такое тоже может быть!


     «Мечтать не вредно», – говорят…
     «Мечты сбываются!» – кричат
     Все заголовки бытия.
     Поверь, что сбудется твоя!


     Мечта останется мечтой —
     Такой простой, такой родной!
     Родится образ из мечты,
     И осязаем станешь ты.


     Я назову тебя МЕЧТА,
     Ты будешь из кусочков сна,
     Тебя окутает мой звук,
     Ты будешь чуять сердца стук!


     Поднимешь на руки меня
     И унесешь в свои края,
     Где под покровом ночной тьмы
     Родятся новые мечты.




   Светлана Попова



   Живет в Тобольске – городе с богатой историей и большим будущим. Творчеством занялась в пандемийный 2020 год, когда всех массово отправляли на удаленку. Именно вынужденная остановка деятельности подтолкнула ее к творчеству и первому стиху, посвященному надежде и ценности жизни. Сейчас в творческой копилке авторский сборник стихов «Хочу я многое успеть», участие в совместной фото-поэтической выставке «Тобольск – край счастливых людей» в апреле 2022 года, участие в альманахах «Поэт года – 2022», «Русь моя – 2022», «Дебют года – 2022». Награждена медалью им. Есенина (2022). Печаталась в литературно-публицистическом сборнике «Истории войны».
   В данный момент активно занимается песенным творчеством.


   Невольный свидетель


     Красное солнце лучи утопило
     В месте, где море с небом сливается.
     Девушка юная в платьице белом
     Глаз не отводит, слезой умывается.


     Чайка над нею, как ангел, кружится.
     Видела много она расставаний.
     Пылью морской, как метелью, пуржится,
     Клятвы, объятия, слезы прощаний.


     Сколько прощаний закончатся встречами?
     Знает лишь чайка, с неба смотрящая.
     Юным разлука покажется вечностью.
     Встречу приблизит любовь настоящая.



   Выше облаков


     Я пролетала выше облаков,
     Пушистых, невесомых, кучерявых,
     Сквозь строй террас в античных анфиладах
     В Обитель жизни неземных богов.


     И неба жители махали мне рукой,
     С улыбкой звали: «Оставайся с нами.
     Красиво здесь – не описать словами:
     Долины гор, сады, морской прибой.


     Тут спешки нет, тепло, уют, покой…»
     «Не буду спорить, все у вас прекрасно.
     У нас ж – ноябрь, промозгло и ненастно.
     Меня там ждут. Я тороплюсь домой».



   Невесомость


     Не чувствовать земли,
     Почти касаясь неба,
     Смотреть с высот туда,
     Где утренний покой,


     Где льется перезвон
     Церковного напева,
     Что унесет вода
     Покорною волной.


     Где корабли небес,
     Цепляясь за вершины,
     Находят свой причал
     В прохладе ледников.


     Где кто-то расстелил
     Воздушные перины,
     Качаясь не спеша
     В объятьях облаков.


     Надеюсь, что вот так
     За мною наблюдает
     Тот самый дорогой,
     Любимый человек.


     Лежит он в гамаке
     И кофе попивает.
     И не страшны ему
     Ни дождь, ни зной, ни снег.



   Зимний вальс


     Утро декабрьское. Год завершается.
     Ты приглашаешь меня погулять.
     Искрами белыми лес украшается,
     Вновь на окошках узоров печать.


     Город заснежен. Мы все в ожидании
     Чистого счастья, искристой любви.
     Двое. Зима. Два горячих дыхания.
     Все очень близко. Смотри, не вспугни.


     Шагом неспешным мы в сказке заблудимся,
     Медленно скроемся в арке берез.
     Ты говоришь: «Все желания сбудутся».
     Может быть, в шутку, а может, всерьез.


     Щеки в румянце, дыханье морозное,
     Счастье в глазах, индевелая прядь.
     Пение пташек с ветвей виртуозное,
     Как приглашение потанцевать.


     Год завершается. Все в ожидании
     Счастья большого, добра и любви.
     Пусть Новый год все исполнит желания.
     Все, что исполнится, ты сохрани.



   Флейта


     Давным-давно живет в горах сказанье,
     Как ветер дерево прекрасное любил,
     Нарушив слово, сам его сгубил.
     Поет нам флейта те воспоминанья.


     На склоне гор в стране семи ветров
     Она была свежа и бесподобна,
     Скрывая юный стан под нежной кроной,
     Под розовой вуалью из цветов.


     Ее красой был Ветерок пленен,
     При каждом легком к ней прикосновеньи
     Звучал напев любви проникновенный,
     Мотивом этим был он окрылен.


     У счастья, к сожаленью, есть свой срок.
     Узнав о той любви, Верховный Ветер
     С корнями вырвал все древа на свете,
     Чтоб песни петь тот Ветерок не смог.


     Но для любви всегда дается шанс,
     Вопрос лишь в том, чем заплатить ты сможешь.
     За жизнь любимой что взамен предложишь?
     А что себе оставишь про запас?


     Верховный Ветер порешил: «Добро,
     Она жива, пока ты не летаешь,
     Она цветет, ты песни напеваешь,
     Пока не развернешь свое крыло».


     В любви играючи, в своем мирку
     Весна прошла, к концу клонилось лето,
     То Дерево без листьев и без цвета
     Не так по нраву стало Ветерку.


     Вокруг его Собратья-Ветерки
     Летали и кружили хороводы,
     Маня его к высотам небосвода,
     И он взлетел всем клятвам вопреки.


     В тот самый миг, как Ветерок взлетел,
     Верховный Ветер выполнил проклятье.
     Последний раз раскрыв ветвей объятья,
     То Дерево упало, омертвев…


     Из ветки, что осталась от нее,
     Мальчишка флейту смастерил умело.
     К губам лишь поднесешь, она несмело
     О расставаньи плачет, как дите.


     Мелодия наполнена тоской
     Как песнь потерям и земным печалям,
     Разносит притчу по далеким далям,
     Стараясь возвратить душе покой.



   Рыжики


     В потоке серых, удрученных лиц,
     Что ежедневно город наполняет,
     Волшебным отражением Жар-птиц
     Вдруг вспыхнет огонечек и растает.


     То там, то здесь те огоньки блестят,
     Как солнечного света отраженья.
     Посланцы счастья, Рыжиков отряд,
     Десант инопланетного вторженья.


     У рыжиков счастливые глаза,
     Сердца открыты и полны участья.
     Нам через них послали небеса
     Синдром катастрофического счастья.


     Лечиться будем? Солнышка стакан,
     И курсом – оптимизм из апельсинов,
     Из спелой тыквы – счастья круассан,
     Рябиновой удачи витаминов.


     Не скрыться им в потоке серых дней,
     Пусть даже перекрасив шевелюру
     И натянув панамку до ушей,
     Те рыжики отсвечивают всюду.



   Созерцание


     Лишь созерцая мир вокруг себя,
     Стараясь распознать порывы счастья
     Среди потоков летнего дождя,
     Поймешь, что солнце есть в любом ненастье.


     Ты не узнаешь счастье по табличке,
     Подобно как встречают на вокзале…
     Оно – лишь дуновенье, щебет птички,
     Цвет яблонь, шум прибоя на причале.


     Его нельзя обнять, нельзя измерить.
     А пропустить – легко, промчаться мимо.
     Но счастье есть, мне надо в это верить.
     Ведь вера эта всем необходима.



   Вкус детства


     Вкус детства – пироги с зеленым луком!
     Пусть это было много лет назад,
     Я вспоминаю, как бабуля утром
     Бубня чего-то, выходила в сад.
     Чуть брякая ведром, покормит живность,
     Корову Зорьку в стадо отведет.
     Сама – провинциальная наивность,
     Про нашу жизнь все знает наперед.
     И пусть образование три класса,
     А стаж рабочий лишь четыре дня,
     Но в голове ее – историй масса,
     Была в ней мудрость жизни для меня.
     Уже прошли несчитанные годы,
     Но то блаженство утреннего сна
     Под запах пирогов и звук природы,
     Как счастье, не забуду никогда.




   Регина Рего



   Журналист, искусствовед. Окончила Вильнюсский университет, Вильнюсский педагогический университет. Автор и соавтор десяти книг об искусстве, путешествиях. Преподаватель фотографии.
   Стихи пишет со школьных лет. Публиковалась в поэтических альманахах. Лауреат конкурсов Союза сельских писателей Литвы в номинации одного стихотворения (2013, 2018). В 2018 году Союзом сельских писателей Литвы присвоено звание «Поэт столетия». Член СЖ Литвы, МАПП, Поэтического содружества «МИР». Пишет на русском и литовском языках. Занимается альпинизмом и горным туризмом.


   Другу


     Ты помнишь,
     Друг,
     Когда
     Сидели
     В тишине
     Мы на
     Высоком
     Горном
     Перевале?
     Как четко
     Разделяли
     На Луне
     Каина
     И Авеля,
     И кратера,
     И горы?
     Луна —
     Подруга
     Боли,
     Радости
     Сестра,
     Но приласкай
     Сегодня
     Одиночество!
     Когда
     Блестят
     Вершины
     В тишине
     Смертельной
     И изредка
     Свистит
     Гудок сурка,
     Напоминающий
     Степи
     Алтая,
     Наши
     Мечты
     И нашу
     Долю…



   Бабье лето


     Бабье
     Лето,
     Бархат
     На дюнах,
     Но женщин
     У взморья
     Нет.
     Лето,
     Лето,
     Ах,
     Лето!
     Шлю
     Я тебе
     Привет.
     Шлю
     Я привет
     Солнцу,
     И тихо
     Шепчет
     Волна:
     «Море,
     Море,
     Ах,
     Море!»
     Выпила
     Счастье
     До дна…
     В жизни
     Остался
     Только —
     Крикливый
     Морской
     Прибой…
     Ах,
     Подожди
     Меня,
     Ветер!
     Чайкой
     Я рвусь,
     Как в бой…
     Но ветер
     Осенний
     Свистнул:
     «Не по пути
     Мне
     С тобой!»
     И парус
     Мой
     Одинокий
     Растаял
     Осенней
     Волной.



   Облака


     Голубые
     Облака
     Катятся
     По небу,
     А горбатый
     Горизонт
     Еще
     Спит
     Под
     Снегом…
     Прислонилась
     К клену я —
     Спит
     Или
     Не спит?
     А под
     Легким
     Ветерком
     Он уже
     Звенит!



   Лучезарной улыбкой…


     Лучезарной
     Улыбкой
     Отведу
     Тебя
     Вдаль,
     За горами,
     Лугами
     Оставляя
     Цветущий
     Миндаль.
     Пусть
     Зимние
     Вьюги
     Завоют,
     Тропы
     И вешние
     Воды
     Уносят
     Мосты.
     Наше
     Счастье
     Хрустальное,
     Что нам
     Суждено,
     Отдыхает
     В орлином
     Гнезде.
     Наши
     Чувства,
     Очистив
     В переулках
     Судьбы,
     Мы согреем
     В походном
     Костре.
     И стук
     Сердец
     Пусть
     Во Вселенной
     Звучит!
     Будем
     Счастливо
     Жить,
     Сколько
     Бог
     Нам
     Велит.




   Сергей Смелянский



   Родился 8 августа 1960 года. С августа 1960 года по февраль 1999 года проживал в г. Одессе (Украина). Окончил общеобразовательную школу № 58 и Одесский технологический институт холодильной промышленности. Работал инженером-механиком, занимался бизнесом.
   В феврале 1999 года переехал на ПМЖ в Сан-Франциско (Калифорния, США), где и проживает по настоящее время. Работал в строительном бизнесе. В настоящее время пенсионер.
   Стихи начал писать в 1980 году. К настоящему моменту у автора более 300 стихов и 35 песен.
   Много путешествовал по Украине и России. Был председателем клуба туристов в институте, активным членом Одесского КСП. Сейчас член КСП «Полуостров» (г. Сан-Франциско).
   Активный участник альманахов издательства «Четыре». Также активно работает в «Фейсбуке»: имеет страницу Sergiy Smelyansky, страницу Сергей Смелянский, администрирует группу «Наивные стихи. Сергей Смелянский».
   Публикует свои песни на YouTube.
   Женат, есть сын, две дочери и два внука.


   Романтика


     Мечтала часто, ужин грея,
     И, прежде чем на стол нести,
     Ты представляла мужа Греем,
     Однако без взаимности.
     Романтики жизнь не сулила,
     В суп то горох, а то фасоль,
     Но если суп недосолила —
     Муж называл тебя: «А соль!»



   Тили-тили-тесто


     Ничего в этой жизни не дается легко…
     Эта истина всем нам известна.
     Не течет из-под крана у нас молоко,
     И не вылепишь счастье из теста.
     И порой свое счастье мы ищем вдали,
     И подчас не найдем себе места.
     А меж тем молоко кто-то в чашку налил
     И испек тебе что-то из теста.



   Ключ


     Одни, стихи мои послушав,
     Покрутят пальцем у виска,
     А у других людей послушно
     И грусть уходит, и тоска.
     Вот для таких я и стараюсь,
     Для них я зябну и потею,
     Моя профессия стара пусть —
     Чтоб дверь открыть, коль ключ потерян…



   Велосипед


     Я жил, не думал о себе:
     Детишки и так далее…
     Уж если взял велосипед —
     Давай! Крути педали!
     Ты не смотри по сторонам,
     Ведь надо нам немного,
     И ни к чему просторы нам —
     Была б пряма дорога.
     И если ты в пути устал
     Иль на дороге камень,
     То лишь смочи водой уста,
     Пей малыми глотками.
     Все думаешь: «Как бы успеть?»
     До финиша дотянешь…
     И старый твой велосипед
     Возьмет другой батяня.



   Про запас


     Пытался резонно поспать про запас,
     Чтоб ночью бессонной потом не пропасть.
     А люди есть вот, что едят про запас,
     Чтобы живот их от голода спас.


     Он жрет, уплетает за блюдом блюдо,
     Этим горд.
     Живот вырастает, как у верблюда…
     Третий горб.



   Развилка


     Детские мечты – кто их не помнит!
     В них всегда ты весел и удал…
     Окружающими был не понят —
     Завела дорога не туда.
     И ночами часто волком выл как —
     Будто та судьба или не та,
     Все искал я, где же та развилка,
     От которой все пошло не так!



   Платить по счетам


     Судьба в конце спросит потом с вас
     И даже предъявит счет:
     «Понятно, ты дал потомство,
     А что ты успел еще?»
     И я, как нашкодивший школьник,
     Когда оправданий нет,
     Пытаюсь мучительно вспомнить
     На этот вопрос ответ.
     А если нашел и вспомнил
     И даже все посчитал,
     То все равно потом мне
     Придется платить по счетам.



   Поэту


     Не плачь, поэт, о сбитых башмаках,
     О том, что твои волосы седы.
     Утешься, что нет крови на руках
     И на песке останутся следы…
     Пусть вовсе не пугает нищета,
     Ведь жизнь так эфемерна иногда,
     Тогда ты перестанешь дни считать,
     А будешь, как мудрец, листать года.



   Праздник жизни


     Мы чужие на празднике жизни,
     Никогда мы своими не станем.
     Наша жизнь хуже девки капризной
     И ворчливой старухи местами.
     Вспоминаю, как в детстве, мальчишки,
     На соседскую пышную свадьбу
     Мы глазели, забравшись на крыши.
     И чего было б нас не позвать бы?
     Все надеемся мы, чтоб на праздник
     Нас когда-нибудь пригласили,
     Но в ответ жизнь нас всех только дразнит,
     И кого как зовут не спросили.
     Ну так что же нам всем остается?
     Жажду праздника вряд ли поборем —
     Остается, как в песне поется,
     Лишь подглядывать в дырку в заборе.
     Или, может, соседям на зависть
     Наконец мы СВОЙ праздник устроим,
     Чтобы всем нам хоть раз показалось,
     Что и мы здесь чего-нибудь стоим.



   Вымысел


     Над вымыслом слезами обольюсь…

 А. С. Пушкин


     Не пишу по любому поводу,
     В руки гаджет свой взяв спозаранку,
     Как ходила Галина по воду,
     А за нею вьюном – Иванко.
     Но бывает такое нахлынет,
     И тогда я пишу по привычке,
     Хоть мой кофе и без толку стынет,
     Заплетаю слова в косички.
     А потом вам пошлю по почте всем,
     Чтоб тоской поделиться с вами,
     А не то в гордом одиночестве
     Над стихом обольюсь слезами.



   Отцу


     «Жизнь трудна, и опасна,
     И безжалостна к первым.
     Это понял сейчас, но
     Не сберечь свои нервы.
     Если клятву нарушу,
     На судьбу уповая,
     Не спасти свою душу,
     Что, как прежде, живая.
     Я стараюсь стать лучше,
     Не всегда удается,
     Но зато солнца лучик
     Мне с небес улыбнется.
     Скажешь ты: “Оказалось,
     Что в тебе есть задатки!”
     Вот и все, что осталось…
     Твой Гамлет,
     Принц датский».



   Мауглизация


     Маугли в детстве так много дал нам —
     Он научил не бояться удава.
     Это могло бы спасти очень многих,
     Если мы – Люди, а не Бандар-логи.



   Лайк


     Лайк уже так много значит,
     Он принесет тебе удачу.
     А дизлайк – ну что с того,
     Еще не значит ничего,
     Пусть тебя без толку бьют,
     Ведь мы играем «в долгую»!



   Старый барабанщик


     Он уже не мальчик,
     Старый барабанщик,
     И звучит иначе
     Старый позабытый барабан.
     Жизнь не строит глазки,
     Он не верит в сказки,
     Судьбою не обласкан
     И к тому же не избáлован.
     Но все чаще вечером,
     Когда делать нечего, —
     А чего беречь его? —
     Вопреки всему
     Тогда – вперед!
     Он, забыв про старость
     И прогнав усталость,
     В руки, как мечталось,
     «Палочки кленовые берет»!



   Еж и дневник


     Еж решил вести дневник,
     Описать там свои дни:
     Где он был, куда пошел,
     Что искал и что нашел,
     Что поймал и как жевал,
     Как потом переживал.
     Сам бы записи читал
     И при этом все мечтал,
     Что когда-нибудь потом как
     Все оставит для потомков.
     Чтобы все потом читали
     И его все почитали.
     Жаль, что он прежде не вник,
     Назвав книгу «Ежедневник».



   Зайка-зазнайка


     Заяц решил, что он знал все,
     И оттого зазнался.
     И как он стал зазнайка,
     Выросли уши у зайки.
     Уши у всех, кто зазнается,
     Будут теперь как у зайца.
     Не забывайте сами
     Следить за своими ушами.



   Самый лучший парк


     Вот и завершился день,
     И тюлень здесь и олень,
     И медведи и мартышки,
     Волк, лиса и два зайчишки,
     Росомаха и енот,
     Носорог и бегемот.
     Птички песни нам пропели,
     И мы многое успели:
     Мы погладили козленка,
     Почесали поросенка,
     Покормили мы ягнят,
     А также папу и меня.
     Покатался я на пони,
     И в конце концов я понял:
     Это самый лучший парк,
     Потому что Зоопарк.
     Если время мы найдем,
     То опять сюда придем!



   Старший брат


     С младшим братом мы в игрушки играли,
     Теперь надо все убрать, и как?
     Как всегда, я один убираю —
     За себя и за братика.
     Вам сегодня я пожалуюсь, люди!
     Я скажу, вы поймете тогда:
     «Младший брат у меня еще будет,
     А вот старший брат – никогда!»



   Здравствуй, школа!


     Я себе устрою праздник,
     Нынче в школу не пойду.
     Там меня все дети дразнят
     И болтают ерунду.
     Но сказала строго мама:
     «Не поймут тебя друзья,
     Лет тебе уже немало,
     Ты – директор, так нельзя!»



   Игры детства


     Игры прекрасные детство
     Может нам предложить.
     С мальчишками по соседству
     Я не хотел дружить.
     Так я и вырос невесел,
     Правды я не боюсь.
     И если желаете, здесь
     Я опытом поделюсь.
     Хотелось мне быть капитаном
     С огромной трубкой во рту,
     А юнга б нес ром в стакане,
     Раскуривал трубку мне ту.
     Хотел бы я быть Дон Кихотом,
     И Санчо Панса мой
     В битвах, боях и походах
     Был бы всегда со мной.
     Хотел бы я быть индейцем,
     И непременно вождем,
     Мой конь был бы, разумеется,
     Под снегом со мной и дождем.
     Хотел бы я быть пилотом —
     Механик мне нужен был там,
     И я б, заводя самолет тот,
     Кричал бы ему: «От винта!»
     Во многое можно играть так,
     Меня вам легко понять…
     Но не было младшего брата
     Для этого у меня.



   Папина дочка


     Дочка рисовала «Лето».
     Подивился я на это:
     «Лето желтым не бывает
     И багрянцем не пылает.
     А где зеленые луга?
     А где овечки, где стога?
     Где лошадки, где коровки?»
     «Нет карандаша в коробке, —
     Отвечала она робко,
     Что зеленого в коробке
     Не нашла карандаша. —
     А так картинка хороша?»
     И тогда сказала я: «Доча!
     Нравится рисунок очень!
     Рисовать с тобой не бросим —
     Назовем картину “Осень”».




   Странник



   Михаил Дымшиц (настоящее имя) родился 6 февраля 1969 года.
   В 1986-м поступил в Московский медицинский институт им. И. М. Сеченова. После первого курса был призван в ряды Советской армии, вернувшись в 1989 году на второй курс обучения. Окончил институт в 1995-м, получив специальность врача.
   Первое стихотворение написал в 10-летнем возрасте. В последующие годы экспериментировал, пытаясь найти тот поэтический жанр, в котором мог бы себя полностью реализовать. Но только после возвращения из армии в 1989 году серьезно занялся поэзией, выбрав для себя псевдоним Странник.
   Автор более 40 книг. С 2006 года начал публиковаться на сайте «Стихи. ру». Его первая книга «На грани реальности» вышла в 2010 году. В начале 2011-го издал философские размышления, получившие название «Философия Зазеркалья». В июне того же года в печать вышли «Новеллы», а к началу осени – сборник стихотворений «Дороги Зазеркалья», «Стихи детям» и «Детская проза».
   На сайте «Стихи. ру» опубликовал около 13 альманахов, а в апреле 2012 года самостоятельно выпустил седьмую книгу в стихах – сборник «Из бездны». В июне издал восьмую книгу – сборник детских стихотворений «Обо всем». В июле – августе последовали «Детские новеллы» и стихотворный сборник «Гнев Эрато», посвященный аспектам любви.
   В своем творчестве Михаил Андреевич коснулся темы Великой Отечественной войны, издав в 2013 году новеллы «Если я вернусь завтра» и сборник стихов «День Победы». Принял участие в поэтическом сборнике «Нам дороги эти позабыть нельзя…» (2013). Выпустил аудио-книгу «Стихи разных лет» (2014). В соавторстве – фэнтези «Непобедимый» (2015), сборник «Строки любви» (2015), роман «Нелл», а также стихи с прозой «для детей от 5 до 8» (2015). Пишет стихи на инструментальную музыку: «Ноты Странника» (2012) и «Странник и Ноты» (2013).
   Состоит в Русском литературном клубе («Стихи. ру»), член Российского творческого союза работников культуры, Союза писателей России, Международной ассоциации писателей баталистов и маринистов, Интернационального Союза писателей.


   Снова


     Опять безумные надежды —
     Их кто-то разве оценил?..
     Пока скитались мы, наверно,
     Под притяжением светил…


     Они ли сбудутся, не знаю —
     Всегда неточен мой прогноз;
     Ты снова мимо целил, парень,
     Хотя дарил букеты роз!..


     Так мы уходим постепенно —
     Но разве в этом виноват?..
     Да, я не резал свои вены
     И не был столь витиеват.


     Не для той вечности, однако,
     Я странник бездны на Земле;
     Хотя встречаются закаты
     На столь огромном корабле…

   20.01.2018


   Жаль


     Уходя по той дороге —
     Все сомнения излишни;
     С мудростью – удел немногих,
     Но ему никто не пишет.


     Одиночество веками —
     Превратилось в паутину,
     Из которой исчезают
     Только тени-нефилимы…


     Снова мне напомнит детство —
     Это легкое дыханье;
     Но наивное «нечестно»
     Навсегда осталось с нами.


     И полет над краем бездны
     Не по-своему прекрасен;
     Там твое исчезнет тело.
     Что? Ты с этим не согласен?!

   12.02.2018


   Однако


     Априори не бесспорно,
     Что придем мы к результату;
     На рассвете встанет солнце —
     Новый день наступит сразу…


     Было, не было, не будет —
     Кто стремится к своей цели;
     Это свойственно всем людям —
     Не бежать, а мчаться, верно?


     Жаль, но мы недоглядели
     Непреложности последствий:
     Занимаясь своим делом —
     Получили прямо в сердце


     От наивного созданья —
     Закрутившей там романы;
     Нет, особенно не каясь —
     Что допущено – то прямо…

   13.02.2018


   Никогда


     Нет, уже мне не вернуться —
     Горечь заслонила сердце;
     В том лесу не улыбнуться —
     И любви не вспомнив вечность…


     Она долго искажала
     Мне реальность в этом мире:
     Я ей верил безоглядно —
     Забывая, что наивность


     Для Вселенной эфемерна —
     Таит множество пороков;
     А, конечно, были б деньги —
     Тогда незачем упреки…


     Слишком я к ней привязался —
     Но мне посмеялась ложью;
     Почему не догадался —
     Это только все похоже!..

   14.02.2018


   Никак иначе


     Так не бывает никогда —
     Что ты один и навсегда;
     И некому ответить: «Нет!» —
     Встречая утром свой рассвет.


     Мы одиноки лишь в одном —
     Себя найти не можем в том,
     Что нам доверила судьба —
     Но здесь не сделали пока…


     Горит свеча, скрипит перо —
     Пропели петухи давно;
     Устал измученный поэт —
     А за окном забрезжил свет.


     Он наклонился над столом —
     Так не закончив через сон
     Почти написанную вещь, —
     И муза гасит фитиль свеч…

   15.02.2018



   Владимир Стрельников



   Родился 10 апреля 1950 года.
   Юность провёл в г. Севастополе, где его отец служил офицером Черноморского флота, мать преподавала математику в школе. Там получил среднее и военное образование. В 1972 году, после окончания ЧВВМУ им. П. С. Нахимова, был направлен на Северный флот, где служил на офицерских должностях до 1995 года. Проживал в этот период в гарнизонах г. Полярный и г. Заозёрска Мурманской области. Досуг посвящал охоте и рыбалке, путешествуя по Мурманской области.
   В 1995 году уволен с военной службы. До предоставления жилья в средней полосе работал электриком в котельной г. Заозёрска. В 2000 году получил квартиру в г. Сосновый Бор Ленинградской области и с той поры проживает в этом городе.
   Со школьного возраста сочинял стихи. Продолжает заниматься этим хобби, по-прежнему увлечён рыбалкой и охотой. Сохраняет любовь к Северу. Ежегодно посещает Кольский полуостров для своих занятий на природе. Представленный цикл стихотворений этому и посвящён.


   Цикл стихов «С природой наедине»


   Моей двустволке ТОЗ


     Мне лыжный шелест на снегу
     Милей, чем шорох шин.
     На лыжах в тундру убегу
     От грохота машин.
     И от обыденных забот,
     Мещанской суеты,
     В тишь замороженных болот
     Уйдёшь со мною ты.
     Уйдёшь со мною, не бранясь
     На ветер и мороз…
     К плечу прикладом прислонясь,
     Моя двустволка ТОЗ.



   Мои гарнизоны


     Клумб не люблю и стриженых газонов,
     Ландшафта полноценных городов.
     Я житель отдалённых гарнизонов,
     Казарм, шлагбаумов, не саженых цветов.
     Ковры из ягод с красками в миноре.
     Суровость скал, голубизна озёр и серость моря.
     Полгода ночь, потом полгода день.
     Ружья истёртый о плечо ремень.
     И водопад штурмующий лосось…
     И рядышком планеты нашей ось.



   Морошка


     Иду бездорожной болотной дорожкой.
     Попутно питаюсь созревшей морошкой.
     Десяточек ягод  – ладошка полна.
     И гнётся за сладостью тундры спина.
     Где ягод побольше, снимаю рюкзак.
     Не быстро идти получается так.
     Но хочется ягод вкусить янтаря,
     И я поклонюсь ей, в щепотку беря.



   На болотном огороде


     Слева лес, и справа лес.
     Надо мною синь небес.
     Подо мной асфальт шоссе.
     Примечательности все.
     Воздух с запахом бензина.
     За машиною машина
     Пролетают, в дали мчась.
     А я иду не торопясь.
     Километра два пути
     За полчасика пройти,
     На тропу и сразу вброд
     Через речку в огород.
     «Огород» – для рифмы слово.
     Им назвал болото Вова.
     На болотном огороде
     Много клюквы у Володи.
     Наберу даров лукошко —
     И обратная дорожка
     От болота вдоль шоссе,
     Где куда-то мчатся все.



   Не возьму


     Я подружку в тайгу не возьму.
     Я не зверь – человек гуманный.
     Не поверят, сказать кому,
     Что неделю Вы жили без ванной.
     Что под ёлкой был Ваш туалет,
     А весь воздух звенел комарами.
     Что не выйти в лесу в интернет
     И топить нужно печку дровами.
     Что ходить за водой на ручей
     И туда же нести мыть посуду.
     Что не вызвать в избушку врачей…
     Никогда женщин в лес брать не буду!



   Ночёвка у озера Нялъявр


     Заночевав у озера Нялъявр,
     Я жёг костёр и слушал тишину.
     Причудливая сопка – спящий мавр —
     Чернела, заслоняя мне луну.
     Огонь чуть-чуть раздвинул темноту,
     Мерцаньем озарил волшебный круг,
     И, пожирая жадно бересту,
     Теплом со мной делился старый друг.
     Огонь, поверь мне, чудо из чудес.
     Не даст замёрзнуть путнику в ночи.
     Он – отраженье пламени небес,
     Он – работяга доменной печи.
     Оттенков много в пламени огня.
     Заворожённо глядя на огонь,
     Художник видел красного коня.
     И на холсте возник багряный конь.
     Порою застилал глаза мне дым,
     Он едок и царапает до слёз.
     И, глядя в небо, вспоминал я Крым,
     Где, кажется, побольше в небе звёзд.
     Там летом можно спать и без костра,
     Заткнув лишь уши ватой от цикад.
     Там ловится не кумжа, а катран.
     Там зреет не морошка – виноград.
     Тебя там повстречал всего лишь раз
     И вызываю в памяти на бис.
     На южном солнце ярче, чем алмаз,
     Горел брусничный кольский аметист.
     Под утро я глаза свои умыл.
     Залил костёр остатками ухи.
     Поднял со дна веслом озёрный ил.
     Поплыл, бубня под нос свои стихи.
     А про костёр – лишь потому, что сам
     Готов сгореть я в пламени огня,
     Лишь было бы тепло на свете Вам,
     Пусть не сейчас – потом, на склоне дня.



   О зимнем походе 2018 года


     Лес не дарил мне привилегий ВИП.
     И в лес сбежал от городской я лени.
     Услышать под ногами снега скрип,
     Колоть и подбирать с земли поленья.
     Работы этой получил сполна.
     Плюс чистый снег вокруг и тишина.
     Доинтернетный первобытный быт.
     Нет, не добыл лисички следопыт.
     Щук, окуней собрал с озёр оброк.
     Любимой сочинил в ночи стишок.
     Но меха ей, увы, не поднесу —
     Я пожалел стрелять красавицу лису.



   О новогоднем хороводе и кислороде


     Тот кислород, что тратим в хороводе,
     Нам, люди, ёлки делают в природе.
     На человека трудится две ели,
     Чтоб мы от СО2 не угорели.
     Убили дерево одно для хоровода —
     Лишились половины кислорода.
     Чтоб песенку про ёлочку мы спели,
     Искусственной достаточно нам ели.
     Они безвредны и пожаром не чреваты.
     На них имеются, мадам, сертификаты.
     Пойдите в лес – понюхайте там хвои.
     И неэтично рубить дерево живое,
     Чтоб выбросить его через два дня.
     Леса и так страдают от огня.
     К природе надо быть добрей —
     Мы в ней.



   О том, что тундра лучше, чем Париж


     Тут дело, братцы, в жажде – не в престиже.
     Международный проводив вагон,
     Пока его жена была в Париже,
     Гнал Вова в Заозёрске самогон.
     Заночевав на безымянном явре [1 - Явр – озеро (видимо, с лопарского). Например, Нялъявр, Варсъявр.],
     Пил самогон с Володею и бард.
     Вёл разговор о гидре, минотавре.
     Володя же расхваливал Монмартр.
     Пылал костёр, спускались звёзды ниже,
     И впору было петь «Шумел камыш».
     Жена, Натаха, Вовкина в Париже.
     Нам с тёзкой тундра лучше, чем Париж.



   Об осени всерьёз


     Об осени скажу тебе всерьёз:
     Зря на неё любовь свою жалеешь.
     Присел осеннею порою – не замёрз.
     Пошёл, когда с нагрузкой, – не потеешь.
     Успели сгинуть мухи, комары.
     Зато к зиме поспели птицы, звери.
     Нет для Володи радостней поры
     Открыть в природу сказочные двери.
     Свою двустволку бросить на плечо
     И зашагать по сопкам и болотам.
     Люблю я осень сердцем горячо.
     Она – пора добычливым охотам,
     Она – пора, дарящая плоды
     Грибов и ягод, корня родиолы…
     И нет в её дожде большой беды —
     Ведь мы экипированы, не голы.
     А красота желтеющей листвы
     Берёз и ярко-красный цвет рябины…
     Зря осень так не полюбили Вы.
     Да и зима для жизни не помины.



   Ода морошке


     В тундре не легки дорожки.
     В сопку – вверх. Вниз – в хлябь болот.
     На колени в круг морошки
     Опустился пешеход.
     Утоляет жажду быстро
     Полусладких ягод вкус.
     Слопал ягодок грамм триста —
     Стал полегче ноши груз.
     Яхонт ягод на ладошке…
     Поклонись, дружок, морошке.



   Океан живёт


     Шлифует гальку пляжную прибой,
     Работая без устали и лени.
     Симфония стихии голубой.
     Пульс жизни моря, как удары в вене.
     Кто любит море, тот меня поймёт
     И согласится – океан живёт!



   Осени – ура!


     Ну наконец-то кончится жара!
     Прохладной осени – УРА!
     Откроется охота по перу.
     И клюквы на болоте соберу.
     Капусты нашинкуем, насолим.
     По холодку активнее налим.
     Кумжа и палия начнут метать икру.
     И гомон куропаток поутру
     Меня поднимет утром от костра…
     Прекрасная осенняя пора!



   Первоснежье


     Сегодня ночью выпал первый снег.
     Укрылась тундра белым покрывалом.
     И ежели в охоте ты стратег —
     Беги с рассветом в тундру с самопалом.
     В снегу зайчишку ну-ка разгляди —
     Сливается в единое со снегом.
     Но только, чур, косой, не наследи.
     А наследил – быстрей спасайся бегом.
     Увы, но зайка к снегу не привык.
     Услугу оказал снежок медвежью.
     И громыхнул по зайцу дробовик,
     Удачно салютуя первоснежью.



   Песенка ветерана-лыжника


     Я, мадам, хожу по льдам,
     По ветрам и стужам.
     Я, мадам, не по годам
     Со здоровьем дружен.
     Молодым я фору дам
     С горочки скатиться.
     Почему бы Вам, мадам,
     В Вову не влюбиться?
     Я, мадам, не Клод Ван Дамм,
     Вру я Вам бесстыже.
     Вы делите пополам
     Хвастовство про лыжи.
     Бейте гаду в глаз и в бровь.
     То, что юн, – неправда…
     Но только строчки про любовь
     Умножайте на два.
     Я, мадам, хожу по льдам,
     По ветрам и стужам.
     Я, мадам, не по годам
     Со здоровьем дружен.
     Молодым я фору дам
     С горочки скатиться.
     Почему бы Вам, мадам,
     В Вову не влюбиться?



   Полемика охотника с дамой


     На завтрак, съев варёное яйцо,
     Отведав на обед бульончик птичий,
     Она сказала резко мне в лицо:
     «Я против Вас. Вы – истребитель дичи!»
     Обутой в кожи топнула ногой,
     Перстом взмахнула из песцовой шубы:
     «Вы – истребитель зверя, дорогой.
     И потому Вы гадки, дерзки, грубы!»
     Как ты права! Раскаюсь в тот же миг.
     Ружьё сломаю. С волком буду кроткий.
     Сними с себя лишь лисий воротник
     И шерстяные козии колготки!



   Полярная ночь


     Семидесятая широта.
     Горизонт на востоке рыж.
     Снежной целины чистота
     Вспорота полозьями лыж.
     Ветерок с позёмкой в лицо.
     Словно тушь на ватмане – лес.
     Лыжной палки держит кольцо
     На сугробе лыжника вес.
     Как за кораблём пенный след,
     Остаётся за мною лыжня.
     Но тускнеет быстро рассвет
     Зимнего полярного дня.
     И гоню я лыжи внакат —
     В сумерках вернуться домой,
     Потому что рассвет и закат
     Сходятся этой порой.
     Только на пару часов
     Темень уходит прочь.
     Радость полярных сов —
     Долгая полярная ночь.



   Полярное солнышко


     Край солнышка выглянул, как перископ
     Пугливой подводной лодки.
     Но в мае месяце света потоп
     Зальёт полярные сопки.
     И покраснеет мой лик, как мак,
     Пока я рыбачу от дома вдали.
     А кто не рыбак, подумает так:
     «Мужик вернулся с Бали».



   Полярная осень


     Здесь клёны не растут. Берёзки по колено
     Прижались к мхам на скалах от ветров.
     Осенняя пора проходит здесь мгновенно
     От жёлто-красных до коричневых цветов.
     Всю за сентябрь сорвут листву норд-весты.
     Прозрачным станет почерневший лес.
     И скоро белым платьицем невесты
     Накроет тундру снег, спорхнув с небес.
     Последний листопад на месяц раньше
     В краю полярном будет, чем у Вас.
     Но осень я люблю и ей без фальши
     За красоту оценку ставлю: КЛАСС!



   Полярный день


     Чем ближе к Северу, тем ночь светлей.
     Полярный день. Не всем знакомо это.
     Пишу я в полночь стих в тетрадочке своей,
     Не тратя электрического света.
     Хоть небо затянули облака,
     Но в полночь можно прочитать газету.
     Специфику полвека знаю эту
     И всё же восхищаюсь ей слегка.
     Дней через двадцать потемнеет ночь,
     А в сентябре сравнятся дни и ночи.
     Тем Мурманск отличается от Сочи,
     Что солнце в Мурманске не убегает прочь.
     Висит, как лампочка, на небе сутки напролёт.
     Взошло в июне, в августе зайдёт.



   Привет из сугроба


     Вожделенной особе
     Шлю горячий привет.
     Я ночую в сугробе
     В настоящий момент.
     В снежной яме пылает
     Ярко пламя костра.
     Вам поэт посылает
     Свой стишок в пол-листа.
     Слопал гречневой каши.
     Закипает чаёк.
     Мне б сомнения Ваши
     Положить в огонёк,
     Сжечь подружкины хвори,
     Грусть, печали и страх,
     Чтоб любовь лишь во взоре,
     Поцелуй на губах.
     Греет Вас одеяло,
     Тот, с кем делишь постель…
     Что-то зябко мне стало.
     Закружила метель.
     Дорогая подружка,
     Больше дочь, чем сестра,
     Я целую Вас в ушко,
     Шлю тепло Вам костра.



   Приметы осени


     Приметы осени: желтуха у берёз
     И гроздья ягод красные рябины,
     Дождей недельный пасмурный прогноз,
     Всё ярче леса с каждым днём картины.
     Листвою жёлтым пламенем горя,
     Лес эту красоту не долго носит.
     Снег первый выпадет в финале сентября,
     А в октябре лес золото всё сбросит.
     Прозрачным, серым станет этот лес.
     Зелёною останется лишь хвоя.
     Придёт мороз, и облака небес
     Не пожалеют снежного удоя.
     Зальёт картину снега молоком,
     И месяцев на шесть всё станет белым…
     Готовлю на костре чаёк с дымком.
     В любой сезон любимым занят делом.



   Промах


     Взлетел он вверх, как волейбольный мяч.
     Но у меня в руках ружьё, не палка…
     Добыт был мною первый куропач.
     Я счастлив, но его мне всё же жалко.
     С тех пор добыл я кур семь сотен штук,
     Но сердце так же жалостью ранимо:
     Не огорчаюсь я, мой юный друг,
     Когда заряд вдруг пролетает мимо.



   Рассказ о северной зиме


     Над морем Баренца метели и шторма.
     Сиянье Севера мерцает в ясной ночи.
     А ночь такая, что сведёт с ума,
     Ведь люди все до солнышка охочи.
     А эта ночь декабрь весь и январь
     Не хочет уползать с чела планеты.
     Как жили лопь с саамами здесь встарь?
     Что заменяло им ТВ и интернеты?
     А вот и первый солнечный восход:
     Кусочек солнышка чуть выглянул над сопкой.
     Повеселел наш северный народ —
     Он рад и этой солнечности робкой.
     Ну а зиме на это наплевать,
     Она у нас практически до лета.
     Уж мы начнём от солнца уставать,
     Но пятна снега не растают где-то!
     Зима полгода держит нас в плену,
     Вобрав в себя и осень и весну.
     Но, несмотря на трудности, народ
     Отчизне служит, трудится… живёт!



   Родник


     Мой дед по матери, Андрей,
     Охотник был заядлый.
     Носил с охоты глухарей.
     Его пример наглядный
     Привил любовь мне с детских лет
     К занятию мужей.
     Милей с тех пор заботы нет,
     Чем высечка пыжей.
     Люблю бродить среди берёз
     В горах и по долам,
     С цветов сбивать искринки рос
     С пыльцою пополам.
     Таков закон: и мой черёд
     Воспитывать парней.
     Со мной напарником идёт
     Соседа сын – Андрей.
     Устал. Привал у родника.
     Журчит в ручье вода.
     Я знаю, память паренька
     Впитает на года
     И этот алый цвет рябин,
     И розовый закат,
     И из космических глубин
     Осенний звездопад.
     Так в сердце юноши проник
     Без пафоса речей
     Частичкой Родины родник
     С журчанием ключей.
     Любовь к Отчизне не из громких фраз.
     Чтоб в память образ Родины проник,
     Достаточно послушать в детстве раз
     Журчащий тихим шёпотом родник.



   Рябина


     По рябине судит народ,
     Предстоит ли холодный год.
     Из народных выходит примет —
     На тепло у нас шансов нет.
     Так огромны гроздья рябин,
     Что аж холодом тянет с Хибин.
     Там суровый полярный край.
     Он – гнездо для циклонов стай.
     Собираются в путь холода,
     Облетит лист рябины когда.
     Гуси-лебеди двинут на юг,
     Покидая полярный круг.
     Ждём холодных осенних дождей…
     А рябина красней и красней.



   Северный отель


     Есть у меня свой край Земли,
     Хотя и круглая планета.
     От благ технических вдали,
     Без связи, света, интернета.
     Мозг отдыхает – там другая пашет плоть.
     Там надо воду принести, дрова колоть…
     Там ты живёшь в физическом труде.
     И нет туда дорог. Лишь тропы кое-где.
     Не просто там прожить —
     Мороз, снега, метель…
     Мечтаю повторить
     Хадж в северный отель.



   Сила в экипировке


     Если в лес, мой друг, идёшь
     Летом ли, зимою,
     Спички, компас, острый нож
     Ты возьми с собою.
     Если вечер недалече,
     То фонарь диодный в толк.
     Не оттянет твои плечи
     Карта, плащ и котелок.
     При такой экипировке
     Вам лес и поле не враги.
     На сухой тропе – кроссовки,
     Но в болото – сапоги.
     Сила вся в экипировке.
     Путь, тепло, еду найдёшь.
     Лишь имей в своей штормовке
     Спички, компас, острый нож.
     Быть не надо экстремалом.
     Путь не ясен, холод, дрожь…
     Позаботься лишь о малом:
     Спички, компас, острый нож.



   Смешное северное лето


     Смешное северное лето
     Напоминает зимний Крым.
     Но не печалит меня это —
     Я долго жил здесь молодым.
     В суровых пасмурных просторах
     Ловлю я кумжу до сих пор.
     И жгу в своих патронах порох,
     Когда охотничий сезон.
     Вот и сегодня ветер с оста
     Окрасил небо в серый тон.
     Но я всегда улыбчив – просто
     Лишь потому, что я влюблён
     В природу северного края,
     В полярный день, пускай с дождём.
     Но дождик, с тучкой убегая,
     Прошёл… Иду на водоём!



   Счёт дням


     Счёт дням вести у Вовы мода.
     Считал дни до похода, теперь до возвращения.
     То манит Вовочку природа,
     То виртуальное общение.
     Всё время не хватает какой-нибудь манны.
     Сейчас не хватает конкретно ванны.
     Мечта о горячей водице —
     Погрузить туда личико и ягодицы.
     Нырнуть с головой и лежать, не дыша.
     Вот когда жизнь действительно хороша!
     Отмоюсь от пота, пыли и гари.
     Сбрею седую бороду с хари.
     Лягу на чистую простыню.
     Рыбы не будет месяц в меню!
     Но останется вечной, как зодиак,
     Эта лапша «Доширак».
     Пройдут две недели, и я пойму,
     Что вновь тянет в северную страну.
     И вновь я начну дни считать до похода.
     А что поделать? Такая порода
     У любителя перетаскивать рюкзаки
     От города до реки,
     Истязать себя то холодом, то комаром.
     Никто мне не скажет, что счастье не в том,
     Не предложит более радостных дел
     Для того, чтоб немножечко я похудел.



   У краешка земли


     От Питера до Мурманска позёмка и пурга.
     Весной ещё не тронуты пушистые снега.
     Наверно, где-то в Сочи
     Весны случился старт.
     Не добежал, короче,
     До Кандалакши март.
     Все сутки, что в дороге,
     Снег падает с небес.
     Спешу к своей берлоге,
     Где озеро и лес.
     Емели до апреля
     Прожить задумка в ней,
     Мечтой своею целя
     И в щук, и в окуней…
     В краю снегов и ветров
     Хибины уж видны.
     Лишь двести километров
     До краешка Земли.



   Цветок


     Цветок – живое существо планеты.
     Расправил лепестки, как крылья мотылёк.
     Так он встречает дней своих рассветы.
     Счастливым будет пусть его денёк.
     Пусть опылится он, завяжет плод.
     Пусть не прервётся у цветочка род.
     Пусть не растопчет его слон, не съест корова.
     Пусть не сорвёт его для дамы Вова.



   Аисты


     Мнит человек себя умней ворон.
     Но прав ли он?
     Заслуженно ли разумом форсим,
     Чернобылей настроив, Фукусим?
     Меньшие братья не решают уравнений,
     Но их же тоже создал природы гений.
     А есть у них душа на наш манер?
     Я приведу всего один пример.
     Давно грачи кормились в борозде.
     Уж аисты курлыкали в гнезде.
     Но туча скрыла вдруг вечернюю звезду,
     И мокрый снег посыпал в борозду.
     На яйцах птица белая в гнезде.
     Не вовремя ненастье – быть беде!
     Но аистиху-мать не замело —
     Расправил аист над женой крыло.
     Стоял он зонтиком, пока валил тот снег.
     Бери пример с пернатых, человек:
     Любить не только крепко обнимать —
     Любить и бури грудью принимать.
     Плечо подставь и бедам всем назло
     Раскрой заботы зонтик, как крыло…
     Мнит человек себя умней ворон.
     Но прав ли он?



   Везучий


     Беременные тучи над заливом.
     Как гаубица, бахнул рядом гром.
     И чирканула молния огнивом
     По облакам размашистым углом.
     Шквал налетел, подняв волны буруны,
     И лодка заупрямилась ослом,
     Брать не желая водяные дюны,
     Как ни толкал я воду вспять веслом.
     Но шквал пронёсся вслед за чёрной тучей,
     Немножко посеча меня дождём…
     По жизни Вова морячок везучий.
     И Бог в моём везенье ни при чём.
     Громов на небе Бог ворочал глыбу,
     Но молнией не Вову бил, а рыбу…
     Не Бог в нас целится, а случай.
     А я везучий.



   Неудачная рыбалка


     Ночь рыбачил у ЛАЭС,
     Но остался рыбы без.
     Далеко блесна летала,
     Но ни разу не попала
     В рыбу с прозвищем судак.
     И ни с чем ушёл рыбак.
     Бился Вова до конца,
     Но ни марлина, ни тунца
     Не поймал его крючок.
     Обломился рыбачок.
     То блесну кидал, то джиг,
     Но Посейдон сказал мне: «Фиг!
     Фиг тебе, а не жарёха!
     Супчик сваришь из гороха».
     И уплыл я восвояси
     В надувном своём карбасе.
     Рыбных яств не ведаю,
     Курицей обедаю.
     Час рюкзак тащил ослом,
     Восемь – море бил веслом.
     Рыбы не поймал поэт,
     Но зато красив рассвет.



   О волке


     Звериной ярости чуть меньше ста кило.
     И девяносто сантиметров в холке.
     И быть у наших предков не могло
     Ужасней в жизни возгласа, чем «Волки!».
     Волк – людоед. Прожорлив и свиреп.
     Убить и растерзать они умелы.
     И люди, чтобы вид их не окреп,
     На волка смотрят правильно – в прицелы.



   Писк бобра


     Речка Коваши, Сосновый Бор.
     Сквозь кувшинки воды катят тихо.
     По реке плывут большой бобёр
     И, наверно, девушка-бобриха.
     Он большой, пища, за нею плыл.
     В писке его столько было лиха!
     Но не замечала его пыл
     Юная красавица бобриха.
     Он отгрыз кувшинки стебелёк.
     Приняла цветок подружка смело,
     Этот и подарок, и намёк,
     И, конечно, как конфетку, съела.
     О любви он милую молил.
     Он за ней ухаживал так мило…
     Долго я с реки не уходил.
     Знать хотел, что дальше с ними было.
     В чём поэзии суть и причины?
     Ты ответишь сама – ты мудра.
     Ты права в том, что стих мужчины —
     Это то же, что писк бобра.
     Это вой влюблённого волка,
     Это ржание жеребца.
     Я пою тебе без умолка —
     Нет у песни любви конца.



   По шпалам


     По шпалам был нелёгок путь.
     Точнее – он кошмар и жуть.
     Отдать поклажу бы рабу.
     Я видел бы тот путь в гробу.
     Но надо мне идти вперёд.
     Сам паровоз, сам вертолёт.
     Сам, как осёл или ишак,
     Тащу тяжёленький рюкзак.
     Не шибко весел мой рассказ.
     Иду и думаю о Вас.
     Нет, не возьму тебя с собой.
     Убийство ног – спектакль мой.
     Тебе зачем сюжет такой?
     Таскать рюкзак тебе на кой?
     Пусть твой любименький стрелок
     Пытает свои ступни ног
     И тащит вьюк свой, как верблюд.
     Что в радость Вовам – не для Люд.
     Но стало легче мне идти,
     Представив, что к тебе пути
     Ведут меня для секса встреч…
     В конце пути изба и печь.
     Дойду, я знаю, до избушки,
     Хотя и нет в избе подружки.
     Не возвращаться же назад?
     Хотя идти по шпалам – ад.
     Иду, тебе диктуя стих,
     А звери думают, что псих
     Беседу сам с собой ведёт.
     Десятый час уже идёт.
     Идёт, не шибко поспешая,
     Хадж на рыбалку совершая.



   Погода завлекала


     Погода явно завлекала,
     Чтоб учинить потом облом.
     Включила солнце в полнакала,
     От туч прибрала небосклон.
     Но стоило зайти мне в лес,
     Как в климате проснулся бес.
     Всё небо обложили тучи.
     И душ с небес пошёл могучий.
     И капли целились в меня.
     Без ливня не было ни дня.
     Всё время озеро штормило
     И рыбу нехотя дарило.
     Гнул вёсла, как галерный раб,
     На лаг накручивая мили.
     Но был фавор Фортуны слаб,
     И снасти рыбок не ловили.
     Я никогда не тратил столько сил,
     Но понапрасну тратилась вся сила.
     Нет, не была ко мне погода мила.
     Полярный леший в тундру заманил.
     Но о пощаде я природу не молю.
     Боготворю её и добрую, и злую,
     Как женщину, которую люблю,
     Всегда какая есть она – ТАКУЮ.



   Признание «Под дичь»


     Признаюсь, фея, куропаток,
     Что съела ты, заколдовал.
     Да, мой поступок дерзок, гадок.
     Да, я – колдун, подлец, нахал.
     Да, я – ужаснейшая бяка.
     Птенцов подсунул птицы Рух.
     Их окропил отваром мака,
     В них накрошил сушёных мух.
     Без моего ты поцелуя
     Не сможешь дня теперь прожить.
     Со мной играя и балуя,
     Захочешь тело обнажить.
     За миллиард не расколдую.
     Но, боже мой, какой удар!
     Ужель на Вас, как на статую,
     Любви не действует отвар?



   Приметы бесклёвия


     Дед – рыбак с солидным стажем.
     Он точно знает наперёд,
     Почему за нашим пляжем
     Рыба нынче не клюёт.
     Дует если норд-норд-вест,
     То рыба ничего не ест.
     Повернул шторм на норд-ост —
     Продолжает рыба пост.
     Ветерок подул коль с юга —
     Будет окунь брать у друга,
     В юго-запад – у врага,
     А у тебя – лишь мелюзга.
     В чистый запад – у соседа,
     А в восточный до обеда
     Поклюёт слегка тарань,
     А после с клёвом дело – дрянь.
     У женщин жор Восьмого марта,
     А у рыб – вчера и завтра.
     Скрыл одну примету дед:
     Там не клюёт, где рыбы нет.



   Рапорт о поимке золотой рыбки


     Ваш наказ исполнил. Рапортую:
     Я поймал Вам рыбку золотую.
     Море бушевало очень яро.
     Против ветра грёб морской волчара.
     Так, что гнулись вёсла, словно луки,
     Но крепки ещё у Вовы руки.
     Перегрёб он волны с гребешками,
     Занимаясь с греблей и стишками.
     Поборол волны морской буруны,
     Рыб ловя и сочиняя руны.
     Рыбкой ты довольна – нет сомнения.
     Ну а как тебе стихотворения?



   Саамский сказ о возникновении острова Кильдин и озера Могильное


     На саамов был чёртик злоблив,
     Им придумал он кару и муку:
     Он решил закупорить Кольский залив,
     Положив в него каменюку.
     Чтоб оставить без рыбки людей,
     Чтоб не ели саамы икорки —
     Отломил кусочек земли, злодей,
     И взвалил себе на закорки.
     Не донёс километр один,
     Уронил – получился остров Кильдин.
     Чёрт плюнул с досады – не вышла проказа.
     Плевок тот в восточную часть угодил…
     Таков вот сюжет саамского сказа
     Про Могильное озеро и остров Кильдин.



   Сосновоборская весна
   (от лица школьника)


     Весна приходит в марте. Днём капели,
     А по ночам силён ещё мороз.
     Не редки снегопады и метели…
     Но дарят мамам веточки мимоз.
     Летят сосульки с крыш от солнышка и лома.
     Снег тает, образуя море луж.
     Без сапогов не выходи из дома…
     Лишь изредка дыханье зимних стуж.
     День дурака – на первое апреля.
     Проталины в полях. На них летят грачи.
     День космонавтики. Пройдёт ещё неделя —
     И снег исчез. Он убежал в ручьи.
     Просох асфальт проспектов к Первомаю.
     Желтеют мать-и-мачехи цветы.
     Днём солнечные ванны принимаю.
     И только о каникулах мечты.
     А вот уже и травка зеленеет.
     Взорвались почки, изумрудя лес.
     И солнышко по-летнему нас греет,
     И первый майский гром гремит с небес.
     Такая вот весна в стихах поэта.
     Ура весне! …Но поскорей бы лето!



   В кругу озёр


     Ваш фантазёр живёт в кругу озёр.
     Вода с боков, и спереди, и сзади.
     Я по таким болотам вещи пёр,
     Что раз ругнусь. Простите, бога ради.
     Не главное, что чавкает болото,
     Есть вероятность подарить ему сапог.
     Мне сапога всё время жалко что-то —
     Без сапога я не король дорог.
     Но хорошо – изведаны все тропы,
     Исхожен край и вдоль и поперёк.
     Приду в избу, и отойдут там стопы,
     Пройдёт тупая боль убитых ног.
     Зато у домика стрекочут совы
     И прилетают кукши на обед.
     Весёлая компания у Вовы,
     И Вова вроде юморной поэт.
     Прекрасна жизнь без лени, расслабухи —
     Колоть дрова, таскать ведро с водой…
     Когда б не эти комары и мухи
     И не болот трясина под пятой.
     Не искупаться в водоёмах этих —
     Тому виной вампир по кличке гнус.
     Но без него нельзя на белом свете,
     И я терплю очередной укус.
     Здесь день ещё длинней намного ночи.
     Закат, пылая, перешёл в рассвет.
     Добро и зло здесь, как везде, короче.
     Но очень любит Кольский край поэт.



   Грибной облом


     Ветерок шумит листвою.
     Солнце светит, тучек нет.
     Отдыхает под сосною
     Ваш грибник тире поэт.
     Дождь вчера прошёл с небес.
     Думал, что грибной.
     И пошёл сегодня в лес
     По коре земной.
     Только ждал меня облом —
     Нет грибов в лесу.
     И рюкзак с пустым ведром
     Я домой несу.



   Дневник северного похода
   (Февраль – март 2016 года)

 //-- День первый --// 

     В двенадцать в Мурманске я вышел на перрон
     И через два часа явился к сыну.
     «Сегодня едем в лес, – сказал мне он. —
     Переоденься быстро – и в машину».
     А через два часа мы заводили
     Озябший на морозе снегоход.
     А через три уже мелькали мили.
     Такой мы непоседливый народ.
     К избушке добрались до смены даты,
     И сразу из трубы пошёл дымок.
     Диоды осветили недра хаты,
     И в чайнике забулькал кипяток.
     Ленобласть – Мурманск – кольская тайга.
     Часов на путь ушло примерно сорок.
     И сушатся четыре сапога,
     Подвешенных над печкою под полог.
     Итак, я снова в северном лесу
     И проведу тут больше чуть недели.
     Шансон приёмник ловит и попсу,
     Но связи нет. Вокруг лишь сосны, ели.
     Корой белеют стволики берёз.
     Пока не тронут снег озёрной глади.
     И хоть февраль, но отпустил мороз,
     О чём я стих пишу в своей тетради.

 //-- День второй --// 

     День второй – заготовка дровишек.
     Заартачилась бензопила.
     Через час мат и воля мальчишек
     Эту гадину завела.
     Сын привёз два ствола сухостоя.
     Дед колол на поленья пеньки.
     Хорошо, когда в деле двое.
     Хорошо, когда в деле сынки.
     Попросил: привези ко мне внука.
     Пусть посмотрит, в лесу что и как.
     Хоть простая, но всё же наука.
     Не учивший мужик её – брак.
     ОБЖ изучают в школе,
     Но в теории малый прок,
     В деле ты не добыл доколе
     На морозе костра огонёк.
     Сын уехал, рыча мотором.
     На сто миль я остался один.
     Вечно я одиноким помором
     Среди сосен, снега и льдин.

 //-- День третий --// 

     День третий. Оттепель. Пурга.
     На пластик налипают глыбы.
     Под центнер каждая нога.
     Нет, всё же ездить надо на Карибы.
     Туристов ненавидит леди Русь,
     В пути творит им всякие препоны.
     Покуда я до лунок доберусь,
     То пóтом похудею на полтонны.
     Но вот добрался. Пробуравил лёд.
     Нырнула в воду шустрая мормышка.
     Кивочек дёрнулся, и, стало быть, клюёт.
     На льду забился мелкий окунишка.
     Такой как раз и нужен на живца.
     Я тут же ставлю жерлицу на щуку.
     Да, всё же зверь выходит на ловца.
     День подтвердил народную науку.
     Попался окунь где-то в полкило
     И щука чуть побольше килограмма.
     И ничего, что целый день мело,
     Я снег месил и лёд сверлил упрямо.
     А чем бы развлекли меня Карибы?
     С моим ли животом идти на пляж?
     В родном Полярье нарыбачу рыбы,
     А что устал – особый в том кураж.

 //-- День четвёртый --// 

     День четвёртый —
     В рыбалку упёртый.
     На лунках с рассвета:
     Вся рыба – поэта.
     Но это в теории,
     А на акватории
     Внимали не слишком
     Моим мормышкам.
     Попробовал «мухи» —
     И тут невезухи.
     Атака зубастой дерзка —
     Оторвана с «мухами» леска.
     Готов был кусать ягодицу,
     Когда оборвала жерлицу.
     В итоге три окуня, щучка в полметра
     И день, проведённый средь снега и ветра.

 //-- День пятый --// 

     День пятый —
     На щучек богатый.
     Снег сыпется влажный.
     Ход лыж неважный.
     Прилипают лыжи.
     Каждый шаг – повод для грыжи.
     Плюсовая стоит погода,
     Будто не зимнее время года.
     Но только кто на погоду сердится,
     Если щуку поймала жерлица?
     Ничего, что снежок сыпет тучка, —
     Села на «муху» ещё одна щучка.
     Ещё две зубастых сорвали живцов.
     Видно – из особых спецов.
     Воды на льду – чуть хватает сапог.
     В целом положительный итог.

 //-- День шестой --// 

     Шестой денёк.
     С ходу ловится окунёк.
     Меняю у жерлицы на щучку.
     За труд натурой имею получку.
     Сегодня премия дана
     В лице прекрасной кумжи.
     Внутри вся красная она,
     В горошинку снаружи.
     Довеском – пара окуней.
     А день становится длинней —
     За семь деньков подрос на час.
     Всё время думаю о Вас.
     Увижу комп – пошлю рассказ
     О том, как я живу сейчас.
     О том, ловлю как окуней…
     По Вам скучаю всё сильней.

 //-- День седьмой --// 

     Седьмой день – как и все другие.
     Я мир не создавал, чтоб отдыхать.
     И разве отдых в том, чтоб спать и жрать?
     Ответьте, оппоненты дорогие.
     И отвечали оппоненты дружно:
     Труд, что по сердцу, – хобби, а не труд,
     И отдыхать товарищу не нужно,
     Пускай идёт рыбачить на свой пруд.
     И я пошёл, чтоб жерлицы проверить,
     Сменить живцов и принести улов.
     Я не могу писанию поверить,
     Что бог мог быть весь день во власти снов.
     Ужель творить миры не хобби бога?
     Бессмертный, безграничный и… устал?
     А если в воскресение тревога?
     К примеру, Мефистофель наглым стал.
     Ведь если с раной привезут в больницу
     Кого-то в выходной – придёт хирург?
     А бог откажется пошевелиться —
     Пусть забирает смертного недуг?
     Спонтанный экскурс в атеизм простите,
     Но для меня не важно, какой день.
     Итоги дня, пожалуйста, примите…
     Конечно, если в выходной не лень.
     Большая щука – рыбный дня итог.
     Но главное – приехал мой сынишка.
     И начали мы строить свой острог.
     И одинокой моей жизни крышка.



   Еду к северным лесам


     Стук колёс привычен слуху,
     А деревьев бег – глазам.
     Мне бродяжничать по духу:
     Еду к северным лесам,
     К кольским рекам и озёрам,
     К кочкам северных болот —
     В край, всю жизнь прожил в котором.
     Не скажу, что без забот.
     Половлю рыбёшек красных,
     Диких ягодок поем.
     Это дело вкусов частных.
     Мой на Севере эдем.
     Комары немножко портят
     Проживание в раю.
     Стих о северном курорте
     Я сегодня Вам пою.
     Летом все по заграницам:
     Кто к Босфору, кто на Нил…
     Я – на Западную Лицу,
     В край, который полюбил.
     Не заходит солнце летом
     В этом северном краю…
     Жаль, что не с кем спеть дуэтом
     Эту песенку мою.



   Еду на север


     Покидаю виртуальный мир интернета
     До конца сентября.
     Со мной общаться реально будет планета
     По имени Земля.
     Позвали меня северные дали
     В страну озёр, болот, гольцов и глухарей,
     Которые за жизнь родными стали.
     Я еду попрощаться с ней.



   Зимнее блеснение окуней


     Опускаю блесну до дна.
     Постучал и подкинул резко.
     Подождал, успокоилась чтобы блесна.
     Раз тряхнул… Ожила «железка»:


     Как щелчком подбросило вверх кивок.
     Подсекаю, и леска напружилась звонко…
     Краснопёрый. Полосками выкрашен бок.
     Я бросаю на лёд окушока.


     В лунку снасть. Подкинул – и тут же щелчок.
     И на льду уже рыбкам тесно…
     Пусть цена окуньку всего пятачок,
     Но блеснить окуней интересно!



   Зимняя Кумжа


     Поплавок поднялся и лёг на бок,
     Не спеша пошёл в глубину.
     Подсекаю. Внизу как бетонный блок.
     Леска вмиг превратилась в струну.
     Нет, тихонько идёт. Не коряга, кажись.
     Слабину ей давать нельзя.
     Заклинаю, крючок, не ломайся, не гнись,
     Не сорвись, по нёбу скользя!
     Вот упёрлась у лунки – не хочет на свет.
     Шапкой лунки закрыл дыру.
     Развернулась, вошла,  и сомнений уж нет
     В том, что рыбу здоровую пру:
     Словно поршнем из лунки поднята вода,
     Вытекает фонтаном на лёд…
     Вот и рыба на льду. От такого труда
     Дрожь в руках, а сердце поёт!



   Ловля сёмги


     Выше, метрах в трёхстах, ревёт водопад.
     Островок «сшил» из речки «штаны».
     На ребятах пятнистых одежд маскарад.
     Для рыбалки – не для войны.
     Посылаем в поток блесну за блесной.
     Царь речной к нашим просьбам глух.
     Может, требует рыба снасти иной
     И пора попробовать «мух»?
     Вроде рано ещё. Высока вода.
     На «контрольке» весь камень в воде.
     Вот откроется камень – как раз тогда
     Нам привязывать «мушки» те.
     У тебя, дружок, легковата блесна —
     Сейчас и камень пойдёт наверху.
     Да, опять с теплом запоздала весна.
     Помню, к майским ели уху.
     Разговор ведётся о деле одном —
     Как её соблазнить, семгý?
     Как «уралку» вести, чтобы шла над дном…
     Вдруг удар. Провернуть не могу.
     Рву подсечку. Ужели блесна в камнях?
     Нет. Вот он в бурунах, плавник.
     Силы хватит, знаю, в моих снастях.
     Заглотила бы глубже тройник.
     Вот очнулась. Упёрлась. Подастся? – Фиг!
     Спиннинг мощный согнут в дугу.
     Ну и силища! Словно держу грузовик
     Или в ступе Бабу-ягу.
     Что ж, придётся немножко сдать.
     Из-под пальца пойдёт сейчас дым.
     Подмотаю немного – сдаю опять.
     Это вам не треска, не налим!
     Только бы не шарахнула вниз.
     Сложит силу с течением – враз,
     Не спросясь, укатит в такой круиз,
     Что всю леску смотает у вас.
     И тогда за ней хоть иди взаброд,
     Хоть плыви по бурной волне…
     Но умаялась вроде. А ну, народ,
     Кто с багром? Помогите мне!





   Игорь Вайсман



   Родился в 1954 году. Член Российского союза писателей. Пишет прозу, сатиру и публицистику. Публиковался в литературном журнале «Бельские просторы», еженедельнике «Истоки», сатирическом журнале «Вилы», общественной электронной газете Республики Башкортостан, газете «Экономика и мы» и других изданиях. Рассказы печатались в различных антологиях современной прозы, изданных в Москве, Санкт-Петербурге, Уфе и других городах РФ.
   Автор книг «Книговорот» (Саратов, 2016), «Постиндустриальная баллада» (Саратов, 2017), «Достоверная история Константиныча, прозванного Антиказановой» (Астрахань, 2021), публицистического сборника «Может ли Россия стать флагманом всего человечества?» (Москва, 2017), «Трактат об обязанностях» (Москва, 2022).
   Проживает в городе Уфе.


   Рецепт счастья

   – Счастливы в наше время только олигархи, – убежденно говорил мой отец. – У них и виллы, и яхты, и отдых на лучших курортах, и питание такое, что нам во сне не снилось. Мы же не живем, а существуем.
   – Неужели ты никогда не был счастлив? – однажды спросила я.
   – Когда-то был, – задумчиво произнес он и после паузы продолжил: – Мы с твоей матерью только поженились, и вскоре нам квартиру дали. Потом ты родилась. Вот это была жизнь… и это я почему-то только сейчас понял…
   А тебе совсем не повезло – в наше время такого не бывает.
   Мой муж, хотя по большому счету не жил в том, ушедшем государстве, разделял мнение отца. И целыми днями думал, как разбогатеть. Так ничего и не придумав, залез с головой в лотерею, футбольные ставки и прочие азартные игры в интернете. Да только богаче не стал.
   – Эх, Наташка, бедолаги мы с тобой, – частенько приговаривала моя подруга Светка. – Наша бывшая одноклассница Верка, представляешь, замуж за банкира вышла. Так он ей норковую шубу на свадьбу подарил и в Доминикану свозил. Вот ведь повезло! Ну что в ней хорошего, скажи, ни кожи, ни рожи, ни ума, ни фантазии! А нам так и влачить до гроба жалкое существование с нашими неудачниками.
   Сын, Сашка, шестиклассник, слыша ежедневно наше унылое нытье, рос безынициативным, ничем не интересовался, кроме своего смартфона, учился так себе.
   Так я и жила без радости, без надежды, среди жалоб, вздохов и причитаний родных и близких. Изменилось все в одночасье, и с такой стороны, что и подумать не могла.
   Возвращалась я как-то с работы, уже стемнело, и, хотя был только ноябрь, мороз в тот день выдался приличный, да с ледяным ветром. Гляжу, у почты на снегу сидит маленький котенок, дрожит весь от холода и жалобно мяучит. Одну лапку приподнял и держит возле груди, видно, замерзла.
   – Вот ведь сволочи, в такой мороз котенка выбросили! – возмутилась проходившая мимо женщина. – Ни жалости нет, ни стыда, ни совести.
   – Ну и забрала бы себе, раз такая совестливая, – посоветовала другая прохожая.
   – Своих три души, – ответила первая. – Мне что, теперь зоопарк кошачий дома устроить? Кто-то выбрасывает, а я должна всех подбирать?
   Женщины разошлись по разным сторонам, я посмотрела на котенка, а он вдруг бросился ко мне и, задрав головку, стал еще громче пищать. А в глазах такая надежда, какой и у людей не увидишь.
   Что-то вдруг екнуло в моей душе. Сама не понимаю, как все произошло, только я подняла несчастного и сунула за пазуху.
   – Кого еще притащила? – удивился отец, едва я сняла пальто в прихожей.
   – Да вот, кто-то выкинул в самый мороз. Не выживет ведь.
   – О, мать Тереза объявилась! – съехидничал муж, оторвавшись от своего спортлото.
   Вот чего совсем не ожидала: котенок сразу стал центром внимания всей нашей семьи. Перво-наперво я накормила его куриными объедками, оставшимися в тарелке после обеда кого-то из моих мужчин. Надо было видеть, как он уплетал, по всей видимости, предыдущие хозяева не слишком-то его баловали.
   После трапезы он долго и смешно облизывался, рассмешив всех. Отец, никогда не державший кошек, потрепав котенка по спине, признался, что всегда считал кошачью шерсть жесткой, а она оказалась мягкой. Затем он, подобно маленькому мальчику, принялся задавать разные вопросы: «Сколько кошки живут?», «Надо ли их купать?», «Чем болеют?..» Муж терпеливо отыскивал ответы в интернете и зачитывал вслух.
   А Сашка оставил свой смартфон и весь вечер занимался с приемышем. Соорудил ему домик из коробки, прорезав ножом круглое отверстие. В нем постелил постель из своего старого свитера. Сделал бантик из бумаги и подвесил его на нитке к ручке шкафа.
   Словом, вечер прошел совсем не так, как обычно. Отец имел привычку смотреть по телевизору политические передачи, сопровождая их руганью и возгласами: «Эх, Сталина на вас нет! Уж он бы навел порядок». А муж временами поддакивал ему, оторвавшись от своих азартных игр, и все повторял: «Зомбоящик для дураков. А нормальным людям лучше поберечь нервную систему».
   Но хуже всего было, когда они начинали спорить о политике. Отец возбуждался и начинал орать, как будто от его крика в стране что-то могло поменяться. Успокоить его было крайне сложно, поэтому, не выдержав, я иной раз уходила из дома к подруге.
   Но сегодня отец даже позабыл включить телевизор. Вечер прошел удивительно мирно.
   Котенок же, наевшись и наигравшись, залез в свою коробку и вскоре заснул.
   – Спит? – приглушенным голосом поинтересовался отец у Сашки.
   Тот молча кивнул.
   – Пойдем, не будем мешать, – шепотом сказал отец, и все, словно по команде, вышли из кухни, потушив свет.
   Так и появился у нас новый член семьи. Но самое невероятное, все у нас с тех пор как-то изменилось. Котенок стал общим центром притяжения. От этого маленького пушистого комочка исходило столько тепла, нежностии преданности, что наша квартира словно заполнилась добром. Привычные проблемы стали казаться мелкими, не стоящими внимания. И почему я раньше об этом не знала?
   Теперь отец перестал ворчать и бранить власть, муж бросил свои азартные игры, сын стал лучше учиться. Мир, покой и согласие воцарились в нашей семье. Ну а я осознала, что для счастья, оказывается, совсем не обязательно ездить по дорогим курортам и ходить в норковой шубе.



   Владимир Калинин



   Родился в Омске. После окончания средней школы работал слесарем на телевизионном заводе. Окончил Высшую школу КГБ СССР и аспирантуру. Преподавал специальную дисциплину в Высшей школе КГБ СССР (ныне Академия ФСБ РФ). После увольнения в запас в звании подполковника работал федеральным судьей Черёмушкинского районного суда в Москве. Член Интернационального Союза писателей. Живет в Москве. Опубликовал роман, повести и рассказы в разных издательствах. Финалист конкурса им. А. С. Пушкина журнала Московской городской организации Союза писателей России «Российский колокол» – «СовременникЪ», финалист конкурса им. М. Ю. Лермонтова журнала Московской городской организации Союза писателей России «Российский колокол» – «СовременникЪ», номинант премии им. М. А. Шолохова с вручением медали, номинант конкурса журнала «СовременникЪ» «145 лет Джеку Лондону», номинант конкурса «Писатели нашего времени».


   На ферме

   Как-то летом с другом поехали на Алтай отдохнуть, подышать чистым воздухом. Привлекла нас алтайская природа и рыбалка на самую красивую и мощную рыбу – тайменя, что водится там в горных реках. Ехали на легковом вездеходе. К намеченному промежуточному пункту отдыха подъезжали вечером. В горах темнеет быстро. Не успело солнце закатиться за острые пики алтайских хребтов, как долину окутала черная ночь. Ясно видимые звезды испускали слабый свет, явно недостаточный для того, чтобы разглядеть кусты и валуны метрах в пяти от дороги. Вдруг при крутом повороте яркий свет фар нашего автомобиля выхватил из темноты ворота и часть забора, окрашенные коричневой краской. Справа, не очень далеко от огороженной усадьбы, виднелась крыша и часть большого светлого здания.
   – Приехали. На этой ферме будем ночевать, – сказал мой приятель.
   Еще при обсуждении маршрута нашей поездки он говорил, что придется остановиться на ночь у его хорошего знакомого, занимающегося разведением и откормом свиней.
   Мы свернули с трассы направо и по укатанной грунтовой дорожке подкатились к закрытым воротам. Михаил, мой друг, остановил машину у ворот, двигатель не стал глушить. Достал мобильник и позвонил фермеру:
   – Юра, мы приехали. Встречай.
   Через некоторое время залаяла собака, радостно встречая хозяина. Послышался командный мужской голос:
   – Фу, Дозор. Быстро в будку.
   Загремела цепь, и было слышно, как недовольно заворчал пес, забираясь в свое жилище.
   Открылись ворота, и в свете фар появился крупный мужчина в ковбойке и джинсах. Он махнул рукой, приглашая въезжать во двор. Отъехав несколько метров, Миша остановил автомобиль, и мы вылезли из салона, чтобы поздороваться с хозяином.
   Михаил обнялся с Юрием, затем представил ему меня:
   – Юра, знакомься, мой коллега – Владислав.
   Мы пожали руки.
   – Проходите в дом. Жена готовит что-то вкусное на ужин.
   Мы вытащили из багажника пакеты с фруктами и коньяком.
   По освещенной тропинке прошли в коттедж средних размеров, в окнах которого ярко светились люстры. Кроме увиденного мною белого здания за ним виднелось еще одно такое же большое помещение. Во дворе были другие строения, но поменьше. Я подумал, что одно из них должно быть баней. Мое предположение оказалось верным. Другой дом был гостевым, где нам организовали ночлег.
   В коттедже нас встретила улыбчивая хозяйка. Юрий представил меня ей:
   – Знакомься, моя жена Маша.
   Я представился. Она в ответ приятным голосом сказала:
   – Рада познакомиться. Проходите, садитесь за стол.
   – Ты чего, мать, сразу за стол их приглашаешь? Пусть идут в баню. Я приготовил все. Им надо смыть дорожную пыль.
   – Ну как скажешь, – согласилась жена с мужем.
   – Давайте, ребята, в баньку. Миша, ты в бане у меня после ее ремонта, по-моему, не был? Я ее недавно улучшил. Всю обшил кедровой доской. Посмотришь. Каменку сделал по-другому. Пол и лавки тоже из кедра.
   Мы помылись и попарились на славу. Это лучше, чем в санаторной кедровой бочке. Тут кругом кедр и запах душистых трав. Выходить из такой бани нам не хотелось. Однако наше блаженство прервал приятный баритон хозяина:
   – Мужики, пора заканчивать париться. Жена накрывает на стол.
   Пришлось подчиниться. Распаренные и вымытые родниковой водой, мы вышли на свежий воздух. Чувство необыкновенной легкости охватило нас.
   – Спасибо, Юра, баня у тебя высший сорт. Нигде такой бани не встречал, – поблагодарил Юрия Михаил. – Ты согласен со мной? – обратился он ко мне.
   – С такой баней никакая усталость и никакой стресс не страшны, – добавил я, обращаясь к Юрию.
   – Для того и соорудил баньку. Бассейн еще хочу построить с подогревом. Электричество у нас постоянное. Утром увидите, почти рядом с моим участком проходит высоковольтная линия электропередачи. Я с директором соседнего совхоза в хороших отношениях. Он помог мне сделать отвод от высоковольтки и понижающий трансформатор установить. Теперь я ему по договору поставляю свинину на его мясоперерабатывающий заводик. Все по-соседски.
   В доме нас встретила хозяйка. Она переоделась в голубое платье с небольшим декольте. Платье подчеркивало ее природную красоту. Светло-русые волосы были заплетены в косу и красиво уложены на затылке. Ясные голубые большие глаза прекрасно гармонировали с платьем. От нее веяло здоровьем и энергией.
   – Проходите, дорогие гости. Присаживайтесь за стол.
   С легким паром вас.
   – Спасибо. Пар в бане действительно легкий, – ответил Михаил.
   – Чудесная баня. Для семьи необходимая вещь. Спасибо большое вам за такую баньку, – поддержал я Михаила.
   Из комнаты в гостиную вышли два похожих на отца юноши со свертками белья в руках.
   – Мам, мы в баню сбегаем, – сказал, видимо, старший.
   – А здороваться кто будет?
   – Здравствуйте, – почти хором ответили ребята.
   – Идите, я подключил каменку. Думаю, вам хватит пару. Не забудьте перед уходом из бани выключить электричество, – напутствовал сыновей отец.
   Мы подошли к столу. Чувствовался запах свежего испеченного хлеба, который был нарезан нетоненькими ломтями, лежащими на блюде посреди стола. Тарелка с тонко нарезанным окороком издавала приятный запах пряностей и копчения. На другой тарелке лежала горка круглых долек краковской колбасы. Были еще тарелки с солеными груздями и огурчиками. Также на столе возвышались запотевшая бутылка водки «Столичная», бутылка армянского коньяка и графин со смородиновым морсом.
   – Что будем пить? Коньяк или водку? – спросил хозяин.
   – Конечно, водку. Она холодненькая, – пробурчал Миша, глотая слюну.
   Я поддержал Михаила. Юрий наполнил рюмки водкой. Хозяйка налила себе фужер морса. Юра предложил выпить за встречу и за знакомство. Выпили и закусили ароматными грибочками. Маша принесла большую чашку дымящейся отварной картошки, посыпанной укропчиком и политой маслом.
   Я спросил:
   – Машенька, хлеб вы сами печете? Уж очень он вкусный и ароматный.
   – Да, сама пеку в русской печке на поду в летней кухне. Тесто замешиваю из обдирной муки на закваске. Дрожжами не пользуемся. Это меня научили деревенские хозяйки. Сначала дали закваски, а потом научили делать ее.
   – У меня на ферме работают свинарками несколько женщин из деревни. Я за ними утром на своей газельке езжу, а вечером развожу по домам, – добавил Юра.
   На горячее Маша подала душистые самодельные пельмени. Выпили еще по рюмочке. Я и Михаил закусили окороком и колбаску тоже не забыли попробовать. Настоящая вкуснятина.
   – Юрий, мясные деликатесы делают на совхозном заводе? Очень вкусно, – снова я проявил интерес к угощениям.
   – Да, из нашего мяса на совхозном предприятии произведено. Весь район снабжаем и немного в городе на рынке продаем. В совхозе разводят и выращивают на мясо крупный рогатый скот. Свинина тоже требуется для колбас и других деликатесов.
   – Зарплата для работников какая?
   – На сегодняшний день еще невысокая, от тридцати до сорока тысяч рублей. Но для села это очень хорошо. Никто не жалуется.
   – Юрий, а рэкетиры у вас есть?
   – Были, но мы их с участковым вывели. На сегодняшний день таковых нет.
   – Что, такой серьезный участковый?
   – А как ему не быть серьезным?! Его жена работает технологом на мясоперерабатывающем заводе. Не будет мяса, не будет высококачественной продукции и хорошей зарплаты, если будем отстегивать рэкету. На заводе и в совхозе он организовал добровольную дружину. Дежурим регулярно. Я тоже участвую.
   – Юрий, насколько я знаю, вы в городе жили?
   – Да, я городской. Родился и вырос в Рязани. Потомственный рабочий. После ПТУ работал слесарем-сборщиком на рязанском станкостроительном заводе. Работа была ответственная, коллектив предприятия прославленный, ведь станки, выпускаемые заводом, не только в СССР, но и за рубежом завоевывали известность. Как тут не будешь все делать добротно и надежно!
   – Что сейчас с заводом? Выпускает станки?
   – Нет. Завод в бедственном положении. Растаскивают. Часть заводских цехов переоборудовали в склады и торговые центры. Другие здания снесли и развернули строительство жилья. Только дома стоят недостроенные.
   – Как оказались здесь?
   – Служил в армии в Новосибирске. Как шефы, ходили в местный колледж. Там познакомился с Машей. После армии съездил домой. Завод разваливался. А мы договорились с Машей, что будем поступать в политехнический институт. Приехал в Новосибирск. Поступили в институт. Вместе учились. На четвертом курсе она вышла за меня замуж. Дали в общежитии комнату. Я по вечерам подрабатывал. Получили дипломы и пошли работать на авиационный завод. Она в отдел главного технолога, я в конструкторское бюро. Но и здесь завод стал разваливаться. Серийного производства самолетов не было. Даже для испытаний надо было строить шесть самолетов, выпускали три. Квартиру получили, потом приватизировали. Дети родились. Тяжело стало жить. Долго все обдумывали, что делать. Решили заняться фермерством. Квартиру продали. Дети остались в Новосибирске доучиваться. Летом и на каникулах от бабушек приезжали сюда помогать по хозяйству. Сначала скот держали в заброшенной кошаре. Сами жили в избе чабана, тоже брошенной. Постепенно строили помещения для свиней. Утром покажу.
   – Это его творение. Все сделал по последнему слову техники, – с гордостью дополнила Маша.
   – Ты тоже помогала чертежи делать для шабашников, – уточнил Юрий.
   Так за разговорами и чаем досидели почти до полуночи. Оказалось, Юрий хорошо играет на гитаре и поет. Особенно хорошо у него получаются песни на стихи Сергея Есенина. Закончив свой репертуар, Юрий проводил нас в гостевой домик. Там уже Маша постелила свежее белье на двух кроватях.
   Утро выдалось пасмурным. С гор спустился туман. Хозяин уже привез работниц, и они маленькой стайкой пробежали на скотный двор. Увидев, что мы вышли из домика, Юрий пригласил нас осмотреть его хозяйство, пока жена готовит завтрак.
   Мы вышли из огороженного двора через калитку. По узкой тропинке прошли к недавно побеленному свинарнику.
   – Вот наше главное помещение для свиней. Длина здания почти сто метров и шириной около двадцати, рассчитано на две с половиной тысячи голов, поставленных на откорм. В каждом станке содержится двадцать животных, – с чувством собственного достоинства начал свой рассказ Юрий.
   – Корм раздают свинарки? – не удержался я от вопроса.
   – Ну, это было, когда содержали скот в кошаре. Сейчас кормление механизировано, – с гордостью ответил хозяин фермы.
   – А что делают свинарки? – спросил я.
   – Они управляют кормораздатчиками, которые обслуживают четыре линии кормления. Ухаживают за поросятами. Для свинарок есть специальные пристройки, в которых установлен пульт управления с хорошим обзором. Есть комнаты отдыха и душевая.
   – Чем кормите свинюшек? – спросил Михаил.
   – Кормим два раза в день. Не голодают наши хрюшки.
   – Как убирается навоз? Запах здесь, прямо скажем, не как в хвойном лесу, – поинтересовался я.
   – Навоз удаляем самосплавом по продольным каналам и одному поперечному, имеющему уклон в сторону навозосборника. С запахом боремся. В кошаре вообще было не продохнуть. Сейчас гораздо легче дышится. У нас в каждом станке расположены вытяжные трубы, через которые отсасывается загрязненный воздух.
   – Вы откармливает свиней для окороков? – снова я спросил у Юрия.
   – Да, у нас в основном мясные скороспелые животные. Ранее были помеси, тоже неплохо откармливались. Причем у хорошо выращенных поросят привесы на откорме выше. Поэтому особое внимание уделяем уходу за поросятами. Для них мы построили новое помещение. Там повышенный санитарный контроль. Туда мы не пойдем.
   – Как долго надо откармливать свиней до необходимых кондиций? – не удержался я от вопроса.
   – Если молодняк здоровый и хороший корм, то в пределах четырех месяцев. В целом на выращивание с момента рождения и откорм уходит семь-восемь месяцев. У нас при среднесуточном приросте в пятьсот пятьдесят – шестьсот грамм к восьмимесячному возрасту вес достигает ста – ста десяти килограмм.
   – Какие-нибудь химикаты используете при откорме? – спросил Михаил.
   – Нет. Вредные для здоровья человека химикаты мы не используем. Больше уделяем внимания комбикормам, содержащим протеин и каротин. Комбинированный силос – полезный для мясного корма, который с удовольствием поедают свиньи. В состав такого комбикорма входят измельченные сочные корнеплоды, овощи и зеленая масса – морковь, сахарная и полусахарная свекла, капуста, горох.
   – Да, кабанчики кругленькие. Окорока крупные, – отметил я.
   – Вы правы. Мясной откорм свиней направлен на получение семидесяти процентов постного мяса. Стараемся, чтобы окорока были мясистые. Важное значение также имеют органические добавки и чистая вода. Вы видите, что в автопоилках постоянно содержится чистая вода.
   Юрий долго рассказывал нам о содержании свиней. Сыпал цифрами, то есть было видно, что он вошел в тему основательно.
   – К тебе на экскурсии приезжают фермеры?
   – Как-то была у меня корреспондент местной газеты. Расписала, расхвалила. Приезжали руководители района. Думал, помощь какую-нибудь окажут. Нет, ничего не дождался. Все сам делаю. Хоть проверками не мучают, и то хорошо.
   Туман рассеялся. На тропинках и на траве осталась
   от него влага. Пыли нет. Оказалось, во дворе растут пушистые ели и березки. Позади коттеджа есть сад-огород с яблонями и ягодным кустарником. Хозяйственные люди здесь живут. Поздним вечером из-за тумана этого не разглядел.
   После завтрака Михаил поторопил:
   – Надо ехать. Спасибо за прием. Приезжайте к нам в гости.
   – Будет время, приедем. Вы сейчас поедете, и через несколько километров будет пересекать дорогу ручей с чистейшей водой. Обязательно остановитесь. Красота там как на картинах русских художников. Поленова бы сюда. Запечатлел бы эту красоту. Представляете, ручеек бежит, а вокруг пышная черемуха растет. А дальше березы, осины. Рябина тоже есть. Весной там белым-бело от цветов черемухи и запах такой густой и пряный, что голова кружится. Помните у Есенина?

     Черемуха душистая,
     Развесившись, стоит,
     А зелень золотистая
     На солнышке горит.
     Ручей волной гремучею
     Все ветки обдает
     И вкрадчиво над кручею
     Ей песенки поет.

   А горы?! С чем можно сравнить красоту этих белоголовых великанов?
   Говорил он азартно, убедительно.
   Мы простились с фермером. И поехали искать место для рыбалки. Автомобиль ровно катился по хорошо укатанной дороге. Справа и слева мелькали копны недавно скошенного сена. За узкими полями зеленой стеной тянулся лес. Проезжая мимо места, так понравившегося Юрию, я подумал: «Когда на земле работают такие мужики, как Юрий, влюбленные в родной край, можно быть уверенным: страна будет развиваться назло всем врагам – внешним и внутренним».



   Светлана Щёголева



   Родилась в Москве. Живет в г. Сарапуле Удмуртской Республики (РФ). Окончила Орехово-Зуевский педагогический институт, Тульское училище культуры, Удмуртский государственный университет и годичный курс переподготовки в Челябинском институте культуры. Светлана Леонидовна состоит в Союзе журналистов России и Союзе писателей Удмуртии. Обладатель патента на полезную модель детской книжки-пазла. Победитель республиканского литературного конкурса «Таланты Единой России» (2015), номинант российской премии «Поэт года» в категории «Детская литература» (2016, 2017), лауреат I степени Всероссийского фестиваля «Таланты России» в номинации «Я автор» (2017). Лауреат межрегионального конкурса «Книга года на родине
   П. И. Чайковского» (2021). Работает на сарапульском заводе «Элеконд» печатником, руководит в детско-юношеском центре театром живого слова «Акварель» и детской школой «Академия театра». Автор пяти книжек, три из которых написаны для детей.


   Вновь про алые паруса

   «Алые паруса» – так назывался ТЦ, а в нем кафе, где я ждала его.
   Сидела за столиком и думала: «Вдруг не узнаю».
   Мы полтора года общались в ВК, а виделись только раз.
   По делу.
   Я тогда должна была передать ему деньги. Причем
   не свои. А он оказался совсем не похож на свою аватарку. Но так уверенно и галантно подошел ко мне…
   И был таким красивым!
   Аватарку он поменял на следующий день, по моей просьбе…
   А сейчас я ждала его, чтобы вместе скоротать время.
   И это кафе – ближайшее, что я нашла…
   – Откройте, пожалуйста, почему у вас закрыто? – вдруг раздался его голос.
   Голос я узнала, мы же созванивались. Много раз.
   Господи, почему этот вход вдруг оказался закрыт?
   На улице белый день, и я пять минут назад вошла в это кафе.
   Ему открыли. Он был легкий и подвижный, как мальчик. И вовсе не таким высоким и галантным, каким показался мне в первый раз. Проще и легче.
   И как будто немного стеснялся меня, смущался. Мне казалось, я ему нравлюсь…
   В кафе шла подготовка к какой-то промоакции по ЗОЖ.
   Его позвали измерить уровень здоровья на приборе, похожем на весы. Он весело согласился.
   А потом мы пошли покупать цветы. Для артистов, которых он привез. И вдруг придумали подарить цветы не актерам, а звукооператору, и не после спектакля, а перед ним…
   Это было весело и круто.
   Я дарила. Он фоткал.
   Спустя полгода я приехала на такой же спектакль в другой город. Он кричал мне на прощанье: «Я тебе позвоню».
   И не позвонил.
   Я позвонила сама. Заскучала.
   И переписка возобновилась.
   А потом… Ничего… Живого общения так и не случилось.
   Он все время ездит по городам. Работает разносчиком счастья. Или даже извозчиком. Ямщиком, как говорили в старину.

     Ямщик, не гони лошадей!
     Мне некуда больше спешить,
     Мне некого больше любить.
     Ямщик, не гони лошадей…

   Гони, ямщик, гони! Еще так много на свете людей, которые не знают про твое счастье, а ведь оно – для всех!
   А вообще на самом деле он настоящий импресарио. 
   Он завоевал уже десять городов. И женщин в них тоже.
   Нет, он все делает мудро и правильно. Но они влюбляются, вот дурочки.
   Я тоже дурочка.
   А потом я рассказала ему, какая я дурочка.
   А он написал: «Прости меня, пожалуйста»…
   И все. Он снова завоевывает города. И от этого люди становятся чуточку счастливее. И это не волшебство (хотя некоторые зовут его волшебником), это просто культурная миссия. Театральные гастроли.
   И, кажется, он нашел свою Ассоль. Возможно, он уже строит свой корабль под алым парусом.
   А я по-прежнему ищу своего Грея… Когда-нибудь найду.
   Любовь – это всегда чьи-то алые паруса. Иногда ты стоишь на берегу и машешь им вслед: сегодня я не Ассоль, сегодня Ассоль – не я.
   А иногда ты мчишься под алым парусом и машут тебе. Даже если ты – Ассоль. И даже если без Грея. И даже если с тем, кто машет, есть какие-то отношения. Ведь отношения – не равно любовь.
   Если с вами случались подобные истории – расскажите про них, пожалуйста, очень интересно!♥♥♥
   А еще интересно: вам кажется при этом, что вы дурачок (или дурочка), или вашу уверенность не может поколебать ничто?
   Вот я иногда слушаю всяких психологов, экспертов по отношениям. И знаменитый Лабковский, например, говорит: все просто, вам надо научиться любить того, кто любит вас, зачем вам любить того, кто вас не любит?
   Легко сказать…
   Если мне в любви признаются только такие – ну, никакие…
   И тут любой психолог говорит: надо разобраться, почему ты к себе притягиваешь вот таких – никаких? Может, ты сама никакая? Может, тебе надо работать над собой? Может, к нам на курс?
   Уф…
   Может, правда на курс?
   Хочу, чтобы не только любили, но и восхищались.
   А еще, если вас трогают такие истории и если что-то подобное случалось у ваших друзей, – перешлите им этот пост, пожалуйста, пусть знают, что они не одни такие, будем дружить!
   05.10.2022


   Мужу Александру


     За что нас так внезапно разделили?
     За что такую боль тебе терпеть?
     Душа твоя – она ведь не в могиле,
     Она ведь продолжает где-то петь…
     И я не знаю, только верю: все как надо
     И кто-то добрый ТАМ тебя спасет,
     Должна быть где-то ТАМ тебе награда…
     А тут, у нас, опять вот – Новый год.
     Желания?! А в роли Дед Мороза —
     Любовь и Бог, и больше – никого…
     Мне сказку рассказали – вижу грезу:
     Ты в теле новом – для меня прошу его!
     И как Ассоль ждала свой алый парус,
     Жду нового явленья твоего.
     Мне что-то сделать доброе осталось —
     Всех-всех любить; конкретно – никого…

   22.12.2018



   Дарья Щедрина



   По профессии врач и психолог, живет и работает в Петербурге. Член Российского союза писателей, финалист Национальной литературной премии «Писатель года – 2020». Литературным творчеством увлекалась с детства. Долго писала в стол. В 2015 году набралась смелости и показала свои рассказы писателю, поэтессе, члену РСП
   Е. А. Родченковой, которые неожиданно понравились.
   С тех пор активно публикуется. Автор таких разножанровых книг, как «Сокровище волхвов» (фэнтези), «Убить Еву» (детектив), «Черный квадрат Казимира» и «Птичка в ладонях» (психологический триллер), «Подмастерья Бога» (производственный роман), «Подарок морского черта» (эротический роман) и др. Самым интересным для себя считает разобраться в хитросплетениях человеческих отношений, понять психологическую подоплеку поступков героев.


   Гололед

   – Нет, нет, нет! – почти кричал доктор. – Не положено посторонним находиться на отделении по ночам! Даже если это новогодняя ночь! Нельзя!
   – Но, доктор, я же пытаюсь вам объяснить… – Посетитель, невысокий худенький старичок, посверкивая аккуратной лысиной в обрамлении снежно-белых, похожих на пух волос, в умоляющем жесте прижимая к груди кулачки, продолжал настаивать: – Моя жена, человек очень мнительный, вбила себе в голову, что если мы врозь встретим Новый год, то это будет последний год в ее жизни!
   – Ну что за чушь! – Доктор начал терять терпение. Сегодня, тридцать первого декабря, работы на отделении травматологии было невпроворот из-за внезапного гололеда, а он был вынужден выслушивать бредни этого старика!
   – Конечно, чушь! Но она-то так не думает! Встретит Новый год в палате без меня, в полном одиночестве, и решит, что жизнь подошла к концу. А я этого допустить не могу! Разрешите мне побыть рядом с ней сегодня, доктор! – Старик смотрел жалобно голубыми, выцветшими от времени глазами.
   – Да что ж вы меня мучаете, дорогой Пётр Кузьмич! Не от меня это зависит. Есть порядок – и все. Не положено, значит, не положено! Правила такие.
   – Но ведь из любого правила есть исключение! – умолял посетитель.
   – Нет! Идите домой, Пётр Кузьмич, завтра навестите ее в часы посещения, как обычно. Ничего с вашей супругой за это время не случится. – Он стал медленно, но настойчиво, наступать на старичка, заставляя того отодвигаться к выходу с отделения.
   – Но, доктор, войдите в мое положение!..
   – Идите домой, Пётр Кузьмич, идите!..
   В конце концов ему удалось вытеснить навязчивого посетителя за дверь. Прислонившись к двери спиной, доктор облегченно вздохнул, покачал головой, буркнув себе под нос: «Вот неугомонный старик!» – и пошел заниматься насущными делами, коих было сегодня очень много.
 //-- * * * --// 
   Мирали зачерпывал сырой песок из ведра горстью и широким жестом, словно сеятель в поле, разбрасывал его по заледенелой дорожке. Небольшая оттепель, благодаря которой с крыш и балконов свесились целые гирлянды сосулек, а серые городские сугробы размякли и растеклись по дорогам и тротуарам тонкой водяной пленкой, этой ночью внезапно сменилась заморозком. И дорожка, ведущая от дома, в котором Мирали работал дворником, к троллейбусной остановке, превратилась в первоклассный каток. Вышедшие на каникулы ребятишки уже оценили такой новогодний подарок и раскатали дорожку до состояния олимпийской ледовой арены.
   Мирали торопливо разбрасывал песок и ворчал на детей, на ужасную питерскую погоду, к которой никак не мог привыкнуть вот уже третий год, ворчал, словно старый дед, хотя старым он вовсе не был. Причиной для ворчливого настроения дворника-таджика был самолет, на который он ужасно боялся опоздать. А вдруг ясное морозное небо опять затянут тучи, и повалит снег, и рейс задержат или, чего доброго, отменят? Или внезапно потеплеет и поднимется сильный туман? Здесь, на севере, на берегах холодного залива такие погодные аномалии случались частенько. Он так ненавидел промозглую питерскую зиму, что по ночам часто видел во сне жаркое южное солнце, горячий воздух, колышущийся над потрескавшейся от зноя землей, даже запах напáдавших с дерева абрикосов в саду и то чувствовал. После таких снов Мирали просыпался и долго не мог снова заснуть, с тоской вспоминая родной дом, жену, пятерых ребятишек, играющих в саду… Сегодня он должен был лететь домой на целую неделю, и опоздать на самолет было для него смерти подобно.
   Мирали поскреб рукой в грязной перчатке по дну старого ведра, и рука осталась пустой. Он поправил сползшую на глаза шапку, выпачкав ее в песке, и задумчиво посмотрел в ведро. Песок кончился, а до конца дорожки еще оставалось метров пять-семь… Снова идти к куче песка, сгруженной за домом на газоне, набирать ведро, возвращаться к дорожке?.. На это уйдет уйма времени, а до аэропорта еще ехать и ехать, такси он себе позволить не мог. По правилам он, конечно, должен был доделать свою работу, но бригадир-то уже ушел домой готовиться к празднику. Кто знает, может, ночью снег пойдет или дождь, а там никто и не догадается, посыпал Мирали всю дорожку до конца или нет.
   От такой мысли смуглое лицо дворника просветлело, он выпрямил спину, опустил пустое ведро в вытянутой руке и, осмотревшись по сторонам на всякий случай (вдруг зловредный бригадир следит за ним из-за угла?), весело и быстро зашагал в сторону дворницкой. За его спиной льдисто сверкала на зимнем холодном солнце нетронутая, словно стеклянная, поверхность дорожки.
 //-- * * * --// 
   – Лаврова! – Доктор окликнул спешащую мимо медсестру. Та остановилась и посмотрела в его сторону. – Полина, ты куда бежишь?
   – Как куда, Виктор Андреевич? Домой. Сегодня же Новый год. Я уже отдежурила. – Девушка смотрела на него большими васильковыми глазами с удивлением.
   – Отдежурила, Лаврова? Это хорошо, это очень хорошо! Потому что придется тебе, дорогая Полиночка, подежурить еще до следующего утра!
   Девушка ошарашенно смотрела на заведующего приемным покоем округлившимися глазами и молчала, чем и воспользовался Виктор Андреевич:
   – Да, да, да, Полиночка, я все понимаю! Просто некому, кроме тебя! Видишь, что сегодня творится из-за этого гололеда?
   – Но… Виктор Андреевич, почему я? – пробормотала Полина.
   – Потому что у Зайцевой внезапно малыш заболел, а Семёнова сама с гриппом слегла. Ну некого больше поставить, некого! Выручай, Полиночка! У всех медсестер семьи, дети, только ты у нас вольная птица! – Виктор Андреевич склонился к ее уху и доверительно прошептал: – Мы без тебя здесь пропадем, Полина, просто пропадем. Выручай, золотко!
   Он немного лукавил. Полина Лаврова была не единственной медсестрой в приемном покое, которую он мог попросить отдежурить дополнительную смену, но единственной, которой он доверял. Девушка была не только красавицей, но и грамотной, организованной, ответственной медсестрой. Работать с ней было легко и надежно.
   На такую, как она, всегда можно было положиться. А сегодня в приемный покой шел непрерывный поток пациентов с травмами, полученными в результате этого чертова гололеда. Дежурной бригаде требовался именно такой ответственный работник, как Лаврова.
   – Правильно, Виктор Андреевич, у других медсестер давно семьи есть, а я из-за вас старой девой останусь!
   Я же с работы не вылезаю! Никакой личной жизни! – с упреком сказала Полина, а в васильковых глазах уже блестела слезная влага.
   Доктор подхватил ее под руку и повел в сторону сестринской, продолжая уговаривать голосом доброго отца, искренне заботящегося о дитяти:
   – Полиночка, золотце, костьми лягу, но подходящего жениха тебе найду, только отдежурь! Такой отбор на мужском отделении устрою, что ни один достойный холостяк мимо не пробежит, клянусь! Тяжело травмированного нам не надо. С каким-нибудь легким переломом, без смещения, или с вывихом подойдет?
   Девушка остановилась и вырвала свою руку из цепких пальцев доктора. Возмущенно сверкнув васильковыми глазами, она выпалила:
   – Не надо мне ваших травмированных женихов! Ладно, Виктор Андреевич, отдежурю до утра, но знайте, что вы мне жизнь сломали! – И, резко развернувшись, пошла по коридору прочь.
   Виктор Андреевич вздохнул, испытав слабый укол совести, видя ее поникшие плечи. Но работа требовала жертв! Мимо него провезли на каталке очередного поломанного пациента, и он тут же забыл о Лавровой, некогда было думать о всяких пустяках.
   А Полина заперлась в сестринской и целых пятнадцать минут боролась с рвущимися наружу слезами. Из-за этого гололеда все рушилось! Все! Месяц назад Полине исполнилось двадцать пять лет, и она отчетливо слышала, как в ушах свистит ветер времени, надувая парус, безжалостно и неостановимо неся лодку ее судьбы к архипелагу с жутким названием Старость.
   Шмыгнув носом в последний раз, она достала телефон и набрала номер подруги Лиды, которая хлопотала дома, готовя званый новогодний ужин, который она старательно организовывала именно ради Полины.
   – О, как ты вовремя, Полинка! – радостно закричала в трубку подруга. – Спешу тебя обрадовать, Сергей придет, обещал. Красавец, спортсмен, с хорошей должностью в таможне, с собственной квартирой и, самое главное, холостой! Очень выгодный жених, я тебе скажу! Приходи и бери в оборот, только марафет не забудь навести. И надень, пожалуйста, то зеленое платье, которое мы вместе с тобой покупали.
   – Лида, Лида, подожди! – наконец удалось вставить слово Полине в беспрерывную подружкину болтовню. – Прости меня, но я не смогу прийти сегодня. Меня опять дежурить заставили.
   В трубке на несколько секунд повисло напряженное молчание, а потом хлынул поток возмущения:
   – Как это заставили? Ты что, раб на галере? Трудовой кодекс для твоего начальства не писан? Скажи, что в суд на них подашь! Не имеют они права так поступать! Устрой скандал, хлопни дверью и приходи к нам на праздник!
   Я же ради тебя старалась, Сергея этого целый час уговаривала прийти, со вчерашнего дня на кухне кулинарные изыски готовлю!.. Ты с ума сошла, Полинка, со своей дурацкой работой! Добро бы зарплата была приличная, а то копейки!..
   – Ну прости, Лидочка, – от охватившего ее чувства вины Полине хотелось провалиться сквозь землю, – так вышло… Некому работать, все болеют, а тут гололед…
   – Вот именно, все болеют. Могла бы соврать, что тоже заболела!
   – Да не умею я врать.
   – Ну и дура! – со злостью и обидой выкрикнула Лида. –
   Сиди в своем дурацком приемном покое. Знаешь, есть такая примета: как встретишь Новый год, так его и проведешь. Вот и проведешь его на работе. А я больше не стану искать тебе выгодных женихов по всем знакомым и устраивать свидания. Неблагодарная ты, Полинка! – И отключила телефон.
   Полина вздохнула и убрала мобильник в карман. Лида была права: она глупая бесхарактерная мямля. Такими темпами она останется не то что без мужа, но и без друзей, совершенно одна… И ей стало так себя жалко, что
   к глазам снова подступили слезы. Но Полина не позволила себе расплакаться, тряхнула головой, из-под медицинской шапочки высыпались длинные русые кудри. Убрав волосы, девушка открыла дверь сестринской и выглянула в коридор. К ней тут же обратился какой-то пожилой дядечка с оцарапанной щекой, бережно баюкающий свою правую руку, как младенца:
   – Девушка, помогите, пожалуйста, кажется, я руку вывихнул!
   – Сейчас-сейчас, – засуетилась Полина, возвращаясь в привычную стихию, – вы посидите вот здесь, а я доктора позову…
 //-- * * * --// 
   Ранний зимний вечер наполнил город тьмой, прошитой со всех сторон радостными новогодними огнями, создавая атмосферу приближающегося чуда. Пётр Кузьмич, повязав на старческую морщинистую шею самый теплый шарф и нахлобучив на голову старую шапку-ушанку, поднял меховой воротник пальто и отправился к своей Шурочке. Нет, он не надеялся провести новогоднюю ночь в ее палате из-за дурацких правил, зачем-то установленных ничего не понимающими в жизни людьми, но намеревался быть рядом с ней, где-нибудь на скамеечке в больничном сквере. Выходя сегодня утром из больницы, он внимательно изучил систему охраны. Дыр в заборе обнаружить не удалось, зато шлагбаум, перекрывающий въезд на территорию больницы автомобилям, всем, кроме скорых, вполне позволял человеку пролезть под красно-белой полосатой палкой, если у шлагбаума не было охранника. Но Пётр Кузьмич надеялся, что охранники не всю ночь будут торчать на своем посту, Новый год все-таки!
   Прорабатывая в голове детали «операции», Пётр Кузьмич бодро шагал по дорожке к троллейбусной остановке, как вдруг ноги его неожиданно заскользили, поехали по гладкой ледяной поверхности, он нелепо замахал руками, словно старый тетерев крыльями, теряя равновесие, в следующий момент его стало разворачивать по часовой стрелке, повело вперед… и он рухнул на левую руку, услышав неприятный хруст, и полетел вперед головой, теряя свою ушанку, прямо под колеса отъезжающего от остановки троллейбуса…
 //-- * * * --// 
   Водитель троллейбуса, женщина средних лет с усталым лицом, привычно бросила взгляд в зеркало заднего вида: к остановке прямо за троллейбусом подъезжало маршрутное такси. Она заметила наклейку с забавным Дедом Морозом на лобовом стекле маршрутки и невольно улыбнулась – все-таки Новый год самый добрый праздник в году и самый волшебный! Даже ей, человеку приземленному, хлебнувшему жизненного опыта по самое не горюй, невольно хотелось верить в чудо.
   Она нажала кнопку, и двери в салоне закрылись, троллейбус, лязгнув «усами» по проводам, медленно двинулся вперед. И тут женщина-водитель увидела летящего прямо под колеса с растопыренными в разные стороны руками и ногами человека. Рот ее раскрылся в немом крике, глаза округлились, а нога сама собой надавила на педаль тормоза с такой силой, что огромная машина дернулась и остановилась. Тут же последовал несильный удар сзади… Пассажиры троллейбуса недовольно заворчали, завозмущались, выглядывая в окна, пытаясь разглядеть причину внезапной остановки, а водитель уже открывала свою дверь, уже вылезала из троллейбуса с громко бьющимся сердцем, в предчувствии чего-то ужасного.
   Она выскочила на улицу и бросилась к распростертому на асфальте человеку, застывшему всего в полуметре от переднего колеса. Разноцветные огни новогодних гирлянд, украшающих фонарные столбы, отбрасывали красные, желтые и зеленые блики на блестящую лысину пострадавшего, делая ее немного похожей на диковинную елочную игрушку, странным образом оказавшуюся посреди проезжей части в канун Нового года. Водитель троллейбуса, прижав руки к яркому оранжевому жилету, там, где испуганно трепыхалось сердце, склонилась над лежащем человеком. Тот застонал и пошевелился.
   – Господи, живой! – радостно закричала женщина и бросилась поднимать страдальца.
   Это оказался старик лет восьмидесяти. Он растерянно хлопал белесыми ресницами и охал при каждом неловком движении. К ним подбежал возмущенный водитель маршрутки, молодой мужик кавказской национальности.
   – Ты что, женщина, творишь?! – кричал он с отчетливым кавказским акцентом, и его черные усы топорщились, словно шерсть на загривке готовящегося к атаке сторожевого пса. – Водить не умеешь – дома сиди! Не женское это дело – машину водить! Фара вдребезги! Бампер треснул! Хозяин меня убьет…
   – Слушай, джигит, чем орать попусту, помоги лучше дедушку поднять на ноги, – бросив на него суровый взгляд, велела водитель троллейбуса.
   Вдвоем они подняли деда и отвели на троллейбусную остановку. Дед продолжал охать и стонать, правой рукой прижимая к себе левую.
   – Ну как вы, дедушка? – спросила женщина в оранжевом жилете, бережно отряхивая песок с одежды пострадавшего. – Сильно ушиблись? Руки, ноги целы?
   – Кажись, руку сломал… – пробормотал старик, ощупывая левое плечо.
   – Руку? Ну-ка, пальцами пошевели! Шевелятся? – Старик отрицательно помотал головой и виновато улыбнулся. – Значит, точно сломал!
   Водитель маршрутки принес укатившуюся под колеса троллейбуса дедову ушанку и бесцеремонно нахлобучил ее на лысину старика.
   – Ты, женщина, как хочешь, а я полицию вызываю. Пусть докажут, что не я виноват. Кто так тормозит? Фара вдребезги, бампер треснул… Хозяин меня убьет! – Кавказец достал телефон и стал набирать номер.
   – Сначала скорую дедушке вызови, потом полицию, – попросила водитель троллейбуса, поправляя съехавшую набекрень шапку на голове пострадавшего.
   А тот сидел на скамейке, тихонько раскачиваясь из стороны в сторону, баюкая поврежденную руку, и со странной улыбкой на побледневших губах твердил: «Надо же, сломал, сломал руку-то…»
 //-- * * * --// 
   Макар Алексеенко, старший лейтенант дорожно-патрульной службы, спокойно дремал за рулем полицейского автомобиля в ожидании капитана Милюкова, отправившегося в ближайший магазин за булочками. Последнее в этом году дежурство подходило к концу, и настроение у Макара было паршивое. Не любил он этот дурацкий праздник.
   Ну кто придумал, что Новый год – это семейный праздник? А если у человека нет семьи, ни жены, ни детей, ни родителей? Именно таким бессемейным человеком и был Макар Алексеенко. Свою семью создать пока не складывалось, обычно он напрашивался в гости
   к друзьям или уезжал к маме. Но все друзья переженились и уже вовсю нянчились с первенцами, а мамы не стало год назад… Чем ближе был Новый год, тем острее ощущал Макар свое одиночество. В этот раз он решил не ходить в гости, а посидеть у телевизора, встретить очередной год одиночества под завывания надоевших звезд эстрады и напиться как следует. Бутылку «Столичной» он уже заготовил и положил в холодильник, там же томились в ожидании мясные нарезки из соседнего супермаркета и консервы.
   «Открою банку маринованных огурцов, – печально думал Макар, – и нажрусь в хлам в одиночестве!»
   Запищала рация, оторвав Макара от невеселых размышлений. Он принял вызов, и, едва дождавшись капитана Милюкова с пакетом булочек, машина рванула с места и помчалась в расцвеченную праздничными огнями ночь.
 //-- * * * --// 
   Подъезжая к месту ДТП, оба офицера заметили, что за столкнувшимися троллейбусом и маршруткой уже скапливается пробка. Нехорошо! Припарковавшись в пяти метрах впереди троллейбуса, Алексеенко и Милюков вышли из машины, капитан с сожалением бросил взгляд на нетронутый пакет с булочками на заднем сиденье, и размеренным шагом, так, что всем окружающим сразу было видно, кто здесь главный, направились к бежавшим им навстречу женщине в оранжевом жилете и мужику с выдающимися черными усами.
   – Пострадавшие есть? – задал первый вопрос, козырнув и представившись, старший по званию Милюков.
   – Есть, есть, офицер! – замахала руками водитель троллейбуса в сторону остановки. – Дедушка, кажется, руку сломал…
   – Я не виноват, гражданин начальник, это она резко затормозила! – запричитал кавказец. – Фара вдребезги, бампер треснул, меня хозяин убьет!..
   – Разберемся! – солидно пробасил Милюков.
   – Скорую уже вызвали? – поинтересовался Макар, глядя на сухонького старичка, замершего на скамейке в углу троллейбусной остановки.
   – Нет, гражданин начальник, я сперва вас вызвал! – ответил водитель маршрутки.
   – Ну ты даешь, джигит! Я же тебе сразу сказала: «Вызывай скорую!» – Женщина-водитель с упреком смотрела на своего упрямого коллегу.
   – Ай, женщина, не умеешь водить, не садись за руль! – с нескрываемым презрением процедил кавказец.
   Из-за угла, сверкая красно-синими огнями, точно соперничая с новогодними гирляндами, и завывая сиреной, появилась вторая машина ДПС. Капитан взял под руку старшего лейтенанта и отвел в сторонку.
   – Слушай, Макар, скорую мы тут два часа прождем, у них сегодня аврал с этим гололедом. Отвези-ка ты пострадавшего в ближайшую больничку сам, а я пока с ребятами протокол оформлю. Думаю, так быстрее получится.
   – Хорошо, – кивнул Макар и направился к деду.
   Тот сидел, поджав под себя ноги, прижав к груди поврежденную руку, и напоминал нахохлившегося воробья, маленького и несчастного.
   – Дедушка, как вы? – Макар присел рядом с пострадавшим.
   – Представляешь, сынок, руку сломал! – глядя на лейтенанта удивленными, круглыми глазами, произнес старик.
   – Болит?
   – Болит, как не болеть… Ну надо же такому приключиться! – бормотал дед, словно никак не мог поверить в случившееся.
   – Ничего, дедушка, я вас сейчас в больницу отвезу.
   – Правда?! – Дед чуть не подскочил от радости, ухватив здоровой рукой Макара за рукав. – Отвези, сынок, будь другом!
   Пока Макар усаживал пострадавшего в машину, опасаясь задеть травмированную руку, дед щебетал не умолкая какую-то ерунду про новогодний подарок, про удачу и про везение. При этом на лице его не было видно и тени страдания.
   «Это болевой шок», – подумал Макар, заводя мотор и поглядывая на деда в зеркало заднего вида. Хотя он мог не только руку сломать, но и головой треснуться… Черепно-мозговую травму получил, вот и несет всякую чушь… Он вспомнил, как в армии у одного солдата, получившего удар в голову какой-то железякой, отлетевшей от машины во время ремонта, тоже сначала ничего, кроме шишки на лбу да нервного возбуждения, не было, а потом оказалось кровоизлияние в мозг, парня еле спасли, в больницу привезли уже в бессознательном состоянии.
   Макар почувствовал легкий холодок в животе.
   «Довезти бы», – тревожно подумал он и нажал на газ. Машина, сверкая сигнальными огнями, понеслась по улице, распугивая сиреной спешащих к новогоднему столу водителей и пешеходов.
 //-- * * * --// 
   – Я ведь, сынок, – рассказывал дед, пока они ехали до больницы, – к своей Шурочке торопился, к жене. Она ногу сломала, третьего дня ей операцию сделали да оставили в больнице на Новый год. А это же беда для нее, настоящая беда! Когда-то давно, очень давно, на заре нашей юности, мы с Шурочкой загадали, что до конца жизни будем встречать каждый Новый год вместе, что бы ни случилось! И знаешь, продержались шестьдесят лет, а в этот раз сорвалось… Шурочка так расстроилась, чуть не плакала! А я ведь знаю, какие глупые мысли лезут в ее чудесную головку. Наверняка вообразила, что уж следующий год не переживет, раз встречаем его не вместе. Вот и спешил, хотел быть как можно ближе к ней. А тут такая удача, руку сломал!
   Макар бросил удивленный взгляд в зеркало. Чудной дед, ей-богу! Перелом руки считать удачей? М-да… все-таки черепно-мозговую травму нельзя исключить…
   – Я вот думаю, сынок, может, все-таки Бог есть?! – Старик в надежде на подтверждение своих мыслей посмотрел на молодого лейтенанта светло-голубыми, выцветшими от времени глазами с каким-то детским выражением. —
   Я ведь закоренелый атеист, воспитанный на марксизме-ленинизме, ни одной молитвы не знаю, а сегодня утром пошел в храм, ноги сами понесли. Стою у иконы, как правильно перекреститься не знаю, ком в горле, в глазах слезы закипают… Думаю: «Прости, Господи, меня косноязычного и грешного, помоги только встретить этот год рядом с моей Шурочкой, не дай ей потерять веру и надежду!» Да разве ж ему есть дело до какого-то старика замшелого? Небось, посмотрел на меня сверху и подумал, что мы с Шурочкой и так тут задержались, девятый десяток пошел… Ан нет, сынок, услышал он мою неумелую молитву! Услышал! Значит, он есть!
   Подъехали к больнице, прямо к подъезду в приемный покой, вклинившись между двумя скорыми. Макар вывел деда из машины, осторожно придерживая под здоровую руку. В помещении приемного покоя толпилось много людей, в основном пострадавшие от гололеда с измученными, полными страдания лицами, кто-то сидел на скамейках вдоль стен, кого-то везли санитары на каталках, суетливо сновали между пострадавшими медики в белых халатах.
   Макар усадил деда на скамейку и огляделся по сторонам. Надо было возвращаться к месту ДТП, где его ждал капитан Милюков. Но внутреннее чутье подсказывало, что если он оставит пострадавшего здесь одного, тот так и просидит в уголке тихо, как мышка, а замотанные, задерганные авральной работой врачи заметят его только к утру, если повезет. Макар выпрямил спину, развернул и без того широкие плечи, упрямо выпятил подбородок и пошел «на таран», заметив пробегающего мимо доктора.
   – Доктор, можно вас на минуточку?! – добавив в голос немного металлических ноток, позвал Макар. Но доктор замахал на него руками, виновато улыбнулся и убежал.
   Макар предпринял еще одну попытку, неудачно, потом еще одну… Медики были неуловимы, едва он приближался к ним, куда-то телепортировались, и он начал заводиться всерьез.
   – Девушка, – голосом, не терпящим возражений, произнес лейтенант и насупил брови, обращаясь к склонившейся у стойки регистратора медсестре в бело-розовом, ладно сидящем на точеной фигурке брючном костюмчике, – мне срочно нужна ваша помощь! У меня пострадавший в ДТП!
   Девушка подняла на него глаза и… Макар остолбенел, забыв все, что хотел сказать, вообще позабыв русский язык. На него смотрел ангел большими синими-синими, как васильки на июньском лугу, глазами в обрамлении густых темных ресниц, потому что у обычных людей не бывает, просто не может быть таких глаз.
   – Тяжелое ДТП? – поинтересовался ангел не менее ангельским голосом.
   Макар кивнул и беспомощно захлопал ресницами, чувствуя, как уходит из-под ног опора и он падает куда-то, уплывает в неведомые дали, туда, где водятся эти самые ангелы. На прикрепленном к лацкану форменного костюма бейдже было указано имя: «Полина Лаврова. Медсестра».
   – Где ваш пострадавший? – немного повысив голос, спросила Полина у офицера ДПС, молча замершего перед ней с таким выражением лица, будто это он сам получил травму головы при ДТП. Он что, плохо слышит, что ли?
   Сквозь дивное пение небесных сфер до сознания Макара наконец дошел вопрос, и он неопределенно махнул рукой в ту сторону, где оставил дедушку. Полина вздохнула, покачав головой в аккуратной, очень ее украшавшей медицинской шапочке, и пошла к участнику ДТП. Дедушка, скукожившийся в уголке, обнимая пострадавшую руку, тихо раскачивался из стороны в сторону и постанывал. Лицо его было бледным, даже с каким-то землистым оттенком, что встревожило медсестру.
   – Что случилось, дедушка? – Она присела на корточки возле него, участливо заглядывая в светлые, будто выгоревшие на солнце, глаза.
   – Да вот упал, сестричка, кажется, руку сломал. – Старик смотрел виновато, будто просил у нее прощения за предоставленные неудобства.
   – Пойдемте в рентгеновский кабинет.
   Полина с Макаром помогли деду встать и повели его по коридору. Макар не отводил восхищенный взгляд от девушки. Ангел, истинный ангел, только крыльев не хватает!
   – У вас какие-нибудь документы с собой есть? – поинтересовалась медсестра у деда.
   – И паспорт, и полис, и даже пенсионное удостоверение есть. Я все ношу с собой! – заверил он.
   – Очень хорошо!
   – Скажите, сестричка, а меня в больницу положат?
   – Не переживайте, дедушка, если перелом без смещения, то доктор просто гипс наложит и отпустит домой. Новый год будете встречать дома! – попыталась успокоить его медсестра, но старик почему-то занервничал.
   – А если со смещением?
   – Ну, тогда оставят в больнице, придется операцию делать… Посидите тут, вас вызовут.
   Она усадила старика на стул перед рентгеновским кабинетом и собралась уходить. Дед схватил ее здоровой рукой за рукав:
   – Сестричка, а что сделать, чтобы со смещением был?..
   Полина с тревогой взглянула на пострадавшего, потом на сопровождавшего его лейтенанта дорожно-патрульной службы. Тот понимающе кивнул и, склонившись к самому ее уху, прошептал:
   – Не исключено, что он еще и головой ударился! Периодически заговариваться начинает.
   – Ясно, учтем, – ответила девушка и повернулась к нему спиной.
   «Сейчас уйдет!» – молнией сверкнуло в голове у Макара, и он, почувствовав подступающую пустоту, заторопился, заговорил быстро, в неловкой попытке удержать ее хоть на мгновение:
   – Сестра, постойте! Не уходите так быстро!
   – Да? – Девушка остановилась и обернулась к нему.
   – Мне нужно возвращаться к работе… Вы за дедушкой присмотрите, а то он старенький… Вдруг давление или сердце… Возраст все-таки…
   – Да, конечно, не волнуйтесь!
   Повисло неловкое молчание. Он не мог, не хотел отпускать ее ни сейчас, ни когда-либо вообще, но сказать больше было нечего.
   – Вы что-то еще хотели? – поинтересовалась Полина, видя странное замешательство офицера.
   – Да, – радостно закивал он головой и улыбнулся глуповатой улыбкой, – телефончик свой не дадите?..
   Васильковые глаза взглянули на него строго, даже сурово.
   – Вы не поверите, лейтенант, я вторые сутки на ногах. Чувство юмора у меня кончилось часов шесть назад, иссякло, просто испарилось. А мне еще до утра работать! Пока вы тут цирк устраиваете, где-то на улице очередное ДТП происходит. Идите уж, товарищ старший лейтенант, регулируйте дорожное движение. Там вы нужнее… – И ушла, высокомерно выпрямив спину.
   Макар стоял и остолбенело смотрел в сторону улетающего сердитого ангела, забыв, где находится.
   – Что, сынок, понравилась девушка? – вывел его из потрясенного состояния дед. Его голубые глаза лукаво поблескивали.
   – Не то слово… – прошептал Макар, четко осознавая, что пропал, пропал окончательно и бесповоротно. – Дедушка, а вы в любовь с первого взгляда верите?
   – Верить – не верю, а точно знаю, что есть она, вот уже шестьдесят годков знаю на собственной шкуре, сынок.
   – Что же мне делать?.. – Макар вдруг проникся к чудаковатому старику глубокой, душевной симпатией, сердцем почувствовав, узнав в нем товарища по несчастью. Или, наоборот, по счастью? – Похоже, я на нее особого впечатления не произвел.
   – Действовать, сынок, действовать! Счастье, оно как яблоко на дереве, надо потрудиться, чтобы достать. Это только Ньютону оно само на голову свалилось.
 //-- * * * --// 
   – Пётр Кузьмич, вы опять здесь?! – Доктор не поверил собственным глазам и захлебнулся возмущением. Перед ним стоял тот самый упрямый старик, муж пациентки из двести двенадцатой палаты, которого он еле выгнал из больницы сегодня утром. Ну надо же какой настырный, даром что старый! – Пётр Кузьмич, ваше бы упорство – да в мирных целях! Вы как здесь оказались? Кто вас пустил?
   Понимая, что сил устраивать разнос охранникам, пропустившим старика вопреки всем правилам, у него просто нет в конце рабочей смены, но излучая негодование всем своим существом, доктор навис массивным телом над сухоньким старичком. И был крайне удивлен, столкнувшись не с испуганно-виноватым, а с торжествующим взглядом светлых глаз уверенного в своей правоте человека.
   – А я здесь на законных основаниях, доктор! – заявил старик, дерзко выпятив подбородок. – У меня перелом предплечья!
   – Какой еще перелом?..
   – Со смещением! – гордо, не скрывая своего торжества, произнес старик, словно знаменем победы, помахав перед носом доктора свежим рентгеновским снимком. И пошел по коридору мимо доктора.
   А тот стоял и растерянно смотрел ему вслед, пытаясь отогнать глупую, нелепую, навязчивую мысль, упорно скребущуюся в голове: «Неужели специально сломал?..»
 //-- * * * --// 
   Поток пациентов с травмами начал ослабевать часов после девяти вечера, превратившись в тонкий ручеек к половине одиннадцатого, и наконец иссяк ближе к полуночи. Полина сидела в сестринской с другими медсестрами, кто остался дежурить в новогоднюю ночь, и нехотя пила чай из старой кружки с отбитым краешком. За окном тихо падал легкий снежок, медленно засыпая покрытые льдом дороги и тротуары.
   – Тебе налить еще, Поля? – спросила одна из медсестер, с интересом поглядывая на коллегу.
   – Нет, спасибо, Марина. Не хочется.
   – А чего тебе хочется?
   – Ничего. Совсем ничего…
   Она грустно посмотрела на стол, заставленный грязными чашками, остатками сухого печенья и недоеденных конфет.
   «Вот такой у нас сегодня праздник! Это самый ужасный, самый тоскливый Новый год в моей жизни, – подумала Полина. – Ни елки с игрушками, ни праздничного стола с угощением…»
   Медсестры попили чай и стали расходиться по своим делам. Марина, маленькая добродушная толстушка, выглянув за дверь, вдруг вернулась и, с веселым удивлением подняв брови на лоб, произнесла:
   – Полина, к тебе пришли!
   – Кто? – вяло поинтересовалась Полина.
   – Дед Мороз!
   – Глупая шутка, Марин.
   – Это не шутка. Сама смотри! – Марина отодвинулась, пропуская в сестринскую сначала огромный торт в прозрачной коробке, открыто демонстрирующей чудо кондитерского искусства, а потом того самого старшего лейтенанта дорожно-патрульной службы, что несколько часов назад просил присмотреть за дедушкой со сломанной рукой, а заодно Полинин телефончик.
   «Этого только не хватало! – недовольно подумала Полина. – И откуда он взялся на мою голову?»
   – Это вам… – смущаясь, пробормотал высоченный амбал-лейтенант, ставя на стол торт. – Новый год все-таки, а вы работаете… Вот решил подсластить вам жизнь… Какой же Новый год без угощения и без елки?
   Он расстегнул форменную куртку, осторожно достал из внутреннего кармана показавшуюся крохотной в его больших ладонях еловую веточку и протянул ей. Маленький кусочек леса, как ежонок, топорщил зеленые иголки во все стороны, но иголки были мягкие, нежные, совсем не колкие, пахнущие зимней сказкой.
   – Игрушек, правда, нет, но зато хвойный запах – запах праздника – будет! Я даже шампанское принес! – И жестом доброго волшебника достал зеленую бутылку шампанского.
   – Девочки, какой чудесный у нас Дед Мороз! – откровенно кокетничала и строила глазки гостю Маринка.
   И вся компания снова слетелась в сестринскую, щебеча, как стайка птиц, порхая вокруг нежданного угощения.
   А Полина, борясь с собой между ворчливым недовольством и искренним удивлением, ела торт и поглядывала на странного лейтенанта. Смущенный румянец заливал его щеки под градом дифирамбов, расточаемых с невиданной щедростью дежурными сестрами, он упрямо отказывался даже от глотка шампанского, твердя: «Я за рулем», и бросал робкие взгляды на Полину, пряча янтарные глаза под густыми, пушистыми и почти белыми ресницами.
   «Смешной какой, – подумала Полина, немного оттаяв от выпитого шампанского, – смешной и неправильный».
   Ей нравились утонченные интеллектуалы с длинными музыкальными пальцами, умеющие красиво и поэтично говорить, смуглые темноволосые красавцы с оленьими глазами… Этот был совсем не таким. Этакий шкаф с косой саженью в плечах, под метр девяносто ростом.
   Не было в нем никакой утонченности, да и признаков особого интеллекта на круглом добродушном лице тоже не наблюдалось. И светлые, с рыжеватым оттенком, волосы как-то не соответствовали карим глазам, с трогательным телячьим восторгом смотревшим на нее.
   Слопав весь торт до последней крошки и осушив бутылку шампанского, медсестры одна за другой стали уходить по своим делам. Последней засобиралась Марина.
   – Ну ладно, пойду я, – томным голосом ворковала она, глядя на гостя и отступая к двери. – Ох, товарищ лейтенант, если бы у меня не было собственного Деда Мороза, я бы ух!.. – И, многозначительно подмигнув Полине правым глазом, выскочила из сестринской.
   Повисло неловкое молчание. И вдруг Полина спохватилась, испытав мгновенный стыд за себя и за своих коллег, за поеданием дармового угощения даже не поинтересовавшихся, как зовут неожиданного дарителя.
   – Звать-то вас как, Дедушка Мороз?
   – Макаром… – промычал лейтенант, теребя в руках мятую салфетку. – А вас Полина зовут, на бейджике написано…
   – Вот что, Макар, спасибо, конечно, за угощение, но если вас здесь увидит заведующий приемным покоем, мало никому не покажется! Извините, но вам пора уходить…
   Макар вскочил, задев головой полку и смахнув пластиковую упаковочную коробку от торта со стола, щеки его снова полыхнули смущенным румянцем, и Полине стало его, такого неловкого, жалко. Ну в самом деле, благодаря ему хоть какой-то праздник получился в этот Новый год. И пока лейтенант надевал куртку, она достала ручку, листок бумаги и написала свой номер телефона.
   – Вот, если вам еще требуется мой телефон, – сказала она, сунув листок в его ладонь.
   Он заулыбался, засветился весь, точно у него внутри включили фонарь.
   – А во сколько у вас дежурство заканчивается? – спросил он уже в дверях.
   – В семь утра.
   – Я вас подожду на лавочке в скверике.
   – С ума сошли? Еще нет и часа ночи! Больше шести часов в скверике зимой просидите?
   – Ага…
   – Не вздумайте! Идите домой. В конце концов, мой номер телефона у вас есть. – И решительно вытолкала Макара за дверь.
   Он вышел в сквер у приемного покоя, сел на лавочку и поднял глаза вверх: снег перестал, на ясном январском небе чьей-то рукой были щедро рассыпаны звезды. Они то разгорались ярче, то немного притухали, и Макару казалось, что звезды пытаются ему что-то сообщить, посылают ему сигналы вроде азбуки Морзе.
   «Да все я уже понял, – мысленно ответил им Макар, – знаю, что это – Судьба, нечего мне подмигивать!»
   Разъяснело, и мороз немного усилился, но старший лейтенант дорожно-патрульной службы совсем не чувствовал холода, в глубине его сердца включился и заработал источник таинственной энергии, от которого по всему телу разливались тепло и свет. И этих тепла и света было столько, что хватило бы согреть не одного Макара.
   Полина смотрела в окно сестринской на странного человека, усевшегося на лавочку в больничном скверике и мечтательно считавшего звезды, и вдыхала чудесный хвойный запах, прижимая к лицу еловую веточку.
   «Вот чудак, глупый и смешной чудак, – думала она, совсем оттаяв душой, – на улице мороз, холодно, замерзнет ведь и простудится, придется лечить потом… Ведь есть же такая примета: как встретишь Новый год, так его и проведешь. Заболеет сегодня, а потом весь год его лечи?!. Спрячу его в сестринской за шкафом или в подсобке между полками с лекарствами, и наплевать на Виктора Андреевича, пусть ругается!» И она, забыв еловую веточку на подоконнике, накинула на плечи полушубок и побежала в больничный сквер, в ночь, в мороз, спасать от холода чудака, вернувшего ей праздник.
 //-- * * * --// 
   В палате номер двести двенадцать на втором этаже на кровати возле окна сидели двое и смотрели в окно. Пётр Кузьмич чмокнул свою Шурочку в седой висок и неловко приобнял ее загипсованной левой рукой, а она потеснее придвинула к нему загипсованную правую ногу и удовлетворенно вздохнула.
   – Надо же, кто-то сидит на лавочке в сквере… – пробормотал старик, щурясь в темноту подслеповатыми глазами. – А ведь это я должен был сегодня там сидеть.
   – Почему? – удивилась старушка.
   – Я же собирался встретить Новый год пусть не вместе, но как можно ближе к тебе, на лавочке в больничном сквере, а вот поди ж ты, повезло, руку сломал!
   Старушка с нежностью посмотрела на него и ласково потрепала по блестящей лысине морщинистой, покрытой старческими коричневыми пятнами ладошкой:
   – Какой же ты глупый, Петруша! Думаешь, я не понимаю, что «вместе» вовсе не значит «близко»? Даже если бы ты был в другом городе, в другой стране, на другой планете, все равно мы бы с тобой были вместе. Кто же нас разделить может после стольких лет?
   – И правда, Шурочка…
   Пётр Кузьмич вздохнул и улыбнулся: теперь он точно знал, что впереди у них с Шурочкой, его драгоценной Александрой Васильевной, есть еще как минимум один долгий счастливый, шестьдесят первый по счету год, который они проведут вместе.



   Елена Щербакова



   Член Академии российской литературы, МГО Союза писателей России. Награждена 7 медалями (юбилейная медаль им. М. Ю. Лермонтова, юбилейная медаль «60-летие Союза писателей России», медаль за литературный вклад им. Н. П. Огарёва, 3 памятных медали участника Всесоюзного литературного конкурса «Герои Великой Победы», медаль им. М. Басё). Издала более 50 авторских книг, в которые вошли новеллы, очерки, рассказы о Севере, сказы, сказки, лирика и пьесы, а также биографические и литературные дневники. Публиковалась в альманахах, журналах, газетах. Переводилась на английский, японский, польский, болгарский, французский, арабский и греческий языки. Издатель произведений И. С. Тургенева и Ж. Верна.


   Судьбоносная гитара

   Ни скоротечный внезапный ливень, смывающий дороги и пути, ни адское пекло, расплавляющее даже то задуманное, что залежалось в планах свинцовым грузом, ни рьяно квакающие о фантастических достижениях света, жуя всякую чушь, фанаты пляжей не смогли смутить моего внутреннего состояния. Словно дорогая ювелирная брошка упиралась во все грани света и оберегала меня, чтоб не потеряться в чужой стране. А тем более в арабской, где запросто молодой малознающей девушке попасть в рабство. Отлучись от своей группы туристов или выйди куда-нибудь одна – тебя заковали в цепи, вкололи наркотик, и ты пропала. Беда девушки в том, что она такой цветок, который легко сорвать. Лучше ей не сидеть среди всех красот света, быть в тени, и большое цветение жизни не ошеломит ее, а выйдет красочным цветением в сторону. Притворить за собой дверь и заняться плодотворной жизнью.
   «Цветов в Тунисе ошеломительно много: красочные сиреневые бугенвиллеи, жасмин лилового и белого цвета, пышные китайские розы. Но большая красота иногда может заставить засомневаться: в ней может оказаться нечто и ложное. Не то, что нечто незабываемое, чуть замеченное, невыразимо привлекающее, прекрасное и болезненное, как укус комара. Словно моя ювелирная брошка», – думала Зефа.
   Зефа приехала отдыхать в Тунис с гитарой. Молодая девушка из Москвы сразу покорила сердца многих отдыхающих отеля. На сцене отеля, где давали концерты разные гастролирующие группы, Зефа также добилась своего участия в выступлениях. Музыкальные группы после концертов разъезжались по своим местам, а Зефа весь отпуск жила в отеле и каждый вечер выступала с гитарой. До того ей это понравилось, что она продлила карту-визу и прожила в Тунисе еще два месяца, продолжая гастролировать со своими песнями. За это администратор отеля разрешил ей бесплатное проживание и питание еще на два месяца. И Зефа думала, что теперь она в раю. Тем более там, на родине, в Москве, – она уже не хотела вспоминать, – один ювелир-еврей из мастерской так замучил ее нещадными грошовыми расценками за работу, что здесь, в Тунисе, мир просто для нее перевернулся, просто поменял полюса.
   Летний сезон отдыхающих на пляже тогда уже заканчивался. Только однажды случайная встреча для Зефы повлияла на ее судьбу. Если прежде она латала дырки и утешала себя игрою на гитаре, думая, что родилась за печкой и поэтому оказалась никому не нужна и никому не приметна, то теперь она раскрылась с другой стороны. Как цветок, который долго сидит и зреет, ждет, когда напитается вполне, и только потом набирает рост и цветет. В отеле Зефа познакомилась с одним зажиточным тунисцем. Звали его Саид. Саид сразу предложил ей руку и сердце, а главное, большой красивый дом, где жить. Это был небольшой особняк, но комфортабельный и уютный. И они, Зефа и Саид, когда все было обговорено, поженились после окончательного переезда Зефы в Тунис. Саид уважал Зефу, гордился, что его жена из Москвы. Зефа изучила арабский и стала хорошо разбираться в нравах африканского государства. Саид считался с нею во всем. В свою очередь, и Зефа отвечала взаимностью, получила двойное гражданство: Россия – Тунис.
   И казалось, любовь у них была неразлучна.
   Но с обратной стороны медали Зефа тайно от мужа грустила по своей родине и родителям. Как ни утешал ее Саид, как ни восхищали ее прелести Востока, Зефа надумала с ним разойтись. Она думала, что потеряет все: особняк, цветы, солнце, все райские угощения. И опять вернется к ювелиру-еврею на грошовую зарплату. Терять такое ей никак не хотелось. Но мама, отец и родной дом… Покинуть их она никак не могла. И все-таки она разошлась с Саидом. Саид не хотел, чтобы она была несчастна.
   Но самое главное и решающее в ее судьбе было впереди.
   На суде по закону в Тунисе женщинам оказывались привилегии в их пользу, и по праву наследницей богатого особнячка после развода пришлась бывшая жена Зефа. Зефа была на пике счастья. Теперь она владелица половины рая, о чем она даже не могла мечтать раньше. И благодаря чему? Да та судьбоносная гитара, что так и висит у нее дома на стене как воспоминание о шумной, веселой молодости.


   Тунисская ночь

   Непростая эта черная тунисская ночь. Нет ничего обворожительнее и колдовски обманчивее, чем настоящая африканская ночь в Тунисе. Небо такое черное, будто погрузилось в бездны Вселенной. И земных людей накрыла ночь своим большим платком. Звезд полно, как на вышитом полотенце, мелких, частых, сверкающих. Их так много, что не различишь и созвездий. Словно бери лупу и разглядывай их, как крапинки на ткани сафари. Мало кто спит в дивные тунисские ночи, народ бодрствует, сидит в кафе под светлыми апельсинового цвета фонарями, слушает, как разливаются арабские мотивы, как растопленное масло. Вроде стриптизерши играет тень пальмы. Словно такой кинозал – это черное звездное небо, сплошная звездная мозаика.
   Мы часто с Сашей ночью отдыхали под арочным сводом на балконе, о чем-то мечтали, строили планы, смеялись, рассказывали анекдоты. И Илюшка сидел в гостях, опасаясь, что утром, после веселой ночи, мы попадем в какую-нибудь грязную проволочку. Она накроет нас неожиданно, как черная волна шторма. Ох уж эта африканская ночь! Как ни была она хороша, но следует остерегаться. Мало ли что. Может, где в кустах пантера или маньяк, преступник, зомби. Об этом настораживает и черный парашют на пляже. Раздувает свой купол, как черный ворон – предвестник беды. Лучше бы такому ворону молчать, как рыбе. Но черная рыба – только камбала. Здесь, в Средиземном море, на этих меридианах ее нет. Разве что скаты – морские дьяволы? Но и их тоже не замечали. Вот и веселись, гуляй по бережку Средиземного моря, как ребенок. Вот африканское счастье. Здесь ты такой маленький человечек.
   «Спокойной ночи», – хочется сказать всегда, когда глаза укрывает вечерняя поволока. Как у годовалого малыша, для которого всегда есть место в отеле, – маленьких кроваток в коридорах так много, будто отель специально предназначен для малюток.
   Но какая может быть тут грязь, о которой вечно предупреждает Илюшка? От ног ли футболистов, что каждый вечер играют под окном балкона на футбольном поле, от ваксы, что пропитала механические обувные щетки, или от где-то протекшего санузла, или от черного осьминога, будто перчатка шофера? Лучше не представлять этой грязи, и она не будет приставать. Или она от разведенного асфальта? Хотя тротуары вокруг отеля и везде в Тунисе вымощены плитами и белым камнем. Или такая грязь – нечто живое, существо, как кот в мешке, что может легко спрятаться под сафари любого грозного тунисского мужа?
   Только опытный остерегающийся человек знает свою козу, на которой можно выехать. Как Вакула проехал на черте к самой царице. Была бы здесь Солоха, она б не стала разбирать, кто стоит за ее дверью. Всех бы распихала в мешок, чтобы не толпились в коридоре, как футболисты с мячом.
   Много на жаре здесь не походишь. Жизнь в Африке кажется раскачиванием на лунных качелях. Сама пальма готова до луны достать, так она высока, чтобы приснилось что-нибудь хорошее.
   А для ходьбы все-таки хорошая обувь нужна, как у маленького Мука. Это ну прямо царский подарок, как черевички для Оксаны. Нам было стремно ночью выезжать из отеля со всякими перепроверками багажа в автобусе у каждого следующего поста по дороге в аэропорт. Будто коза, на которой можно легко выехать, совсем разбушевалась, как черт. Хорошо, в прошлый раз нас на обратном пути в аэропорт привезли все-таки вовремя. И проверка стоила того. Самолет был полностью загружен.
   «Значит, и вправду летим, – думала я, – и с “царским” подарком с Востока: чтоб невесте угодить какою-нибудь диковинкой. Пойди угадай, где, когда и что ей нужно.
   А ведь бывает такое на свете: не знаю где, не знаю куда и даже не знаю что. Диковинок на Востоке много, только приглядись».
   Вот и сижу, словно в темнице, черной тунисской ночью на балконе и не могу заснуть. А ведь на деле все просто.


   Город, где проходит время

 //-- 1. Майские цветы --// 
   Хабиб любовался цветущим жасмином, наслаждаясь весенними запахами оливок и кофе. Легкий трепет ветра пробуждал в нем силы к творчеству. Хабиб зачарованно глядел на цветущее покрывало майских растений, улица шумела, как и группа школьников, что играла в футбол у магазина и возле заправочной станции. Это основное развлечение африканских школьников после экзаменов и зачетов. Игра может возникнуть спонтанно: у любых ворот любого дома. Какой-нибудь мальчишка всегда несет в руках мяч. В средних классах группы делятся на самые спортивные и самые умные. Но в футбол должен играть все равно каждый мальчик-школьник в Африке.
   Хабиб играл в футбол, но редко. Все свободное время он проводил за альбомом и что-нибудь зарисовывал. Теперь он бродил по окрестностям поселка, возле порта, и искал виды, чтобы перенести на бумагу эту весеннюю, нежно завораживающую стихию. Тут он внезапно остановился и вспомнил свою девушку Бисар, что жила в доме напротив его. Она видела его зарисовки цветов у калитки его дома. Их было много, бесчисленно. Так девушка любила цветы, свой обильный садик. Но одинаковые рисунки со временем стали превращаться в автоматичные этюды и казались неживыми. Хабиб твердо решил отправиться куда-нибудь в путь из порта, может, в горы, в город богов, откуда он увидит высоты мира.
   – Нет, – заламывал себе пальцы Хабиб, – я не хочу, чтобы мир замирал на моей бумаге, я хочу сдвинуть его с этой мертвой точки и уйти от навязчивых представлений. И чего мне забивать голову тем, что уже давно проверено и изучено?
   Голова у Хабиба даже закружилась, он опустился на ступеньку во дворе маленького домика, поднял взгляд на просторы убегающей улочки, сверкающей ослепительной белизной стен. Хотел втянуть запах цветов и опознать свежий ветер, чтобы почувствовать новые силы, как духа ему явно не хватило, и Хабиб опустил голову.
   – И чего я прозябаю в этом поселке, уничтожаю себя, свою молодость? Сегодня дом в цветах, смеются девушки в порту, а завтра от моего дома останутся полуразрушенные стены, и гости разъедутся в другие кварталы. Будто на всей этой улице не было никогда никакого сада. Разве тогда здесь собирается мир? Или он случайно вылез на эти стены и шумит в ярком жасмине. А завтра мир и его время уйдут в другой поселок. Только старый Цивитал знает и хранит ключи от вечного мира и его неопровержимые, перепроверенные законы. Туда и надо пойти – увидеть мировых судей. Но кроме песка и шумихи, что поймешь в городе, похожем на термитник, где все гудит, мечется и парит, как наэлектризованный воздух или электростанция? Город высоко в горах. До него добраться – испытание богов. Город – это вершина, где простому смертному вряд ли захочется осквернить даже почти засохшее дерево, даже отвалившийся камушек от ветхой стены.
 //-- 2. Город времени --// 
   Добираться до древнего города было большим испытанием. Хабиб был утомлен переходом и чувствовал себя опоздавшим навек. Зато вот он здесь, центр миров – вершина горы, где живут боги. Неужели сами боги выйдут из этих стен? Тормозил вопрос страшнее каверзы, тяжелее самого большого валуна на пристани в порту. Стоило пройти за ворота, как Хабиб очутился в ином мире, царстве, где скрыто все, все покрыто тайной. И только можно дать волю мысли и понадеяться на интуицию: на все, чему тебя научили в жизни, на то, что ты только мог на свете, – все высвечивалось, как на ладони было открыто. Ты такой и есть человек, тебя видать всем.
   Но город был пустым. Если ты не видишь стоящего перед тобой бога, значит, это обман. Конечно, он не воплотился в жуке, выползшем на осколок смальты, или просто в случайном прохожем или попутчике. Это были обыкновенные люди, как и Хабиб. Хабиб завернул за стену, встал на мозаичный пол, где застыло что-то многострастное, многовечное, что-то будто щелкнуло в мозгу, и Хабиб окунулся в суетливый мир споров, зрелищ, жестокости, красоты и казней. Как трепещущее полотно, пронеслись картины историй, каждую хотелось задержать и остановить, просмотреть. Да не надо уж. Пустите это страстно уходящее, метущееся, сметающее путь, как ветер, а может, это промелькнул мираж. Но его нельзя задержать. Хабиб вдруг подумал, что он идет по воздуху. Но где же остановка? Только какой-то камень никак не могли перенести рабочие, дело будто тормозило, буксовало на месте. Будто получив ожог от солнца, который не замечаешь в холоде горных высот, Хабиб хотел хотя бы присесть.
   Город как на ладони, похожий на лабиринт садиков, где за пирамидой стен восседают умы, молча решая дела. Вот это и есть многоярусный город, где время – такое угощение, которое перебивает вкус: то оно приторно-сладкое, то кисленькое, то терпко-горькое или горько-соленое, что заставляет сильно морщиться. Низкорослые оливки опустили свои кроны, словно парики, под многоярусный пантеон. Хабиб хотел присесть под одной оливой и начать свой этюд, как глупый осел, вышедший внезапно из-за угла, чуть не протоптался по ногам Хабиба, громко крича.
   – Нет, мне здесь не место. Куда-нибудь бы свернуть или прислониться к какой-нибудь стене.
   Хабиб забежал в один блочный тупик, где чинно на двенадцати аналоях сидели мужи. Ну как найти спокойное прибежище рядом с ними? Ни одного свободного места.
   А пока вымоет ноги какой-нибудь муж, пройдет много времени. Да и молодому, такому как Хабиб, на аналой не положено. Вдруг на него повеяло невыносимо смердяще от одного зловонного алькова, что прикрывала толстая задница достопочтимого мужлана, тот решил привстать и оправиться. Хабиб отшатнулся в сторону. Заседание было похоже на высиживание птенцов. Хотелось посмотреть наверх, в небо. Но Хабиб только заметил круглые лысины мужланов, крепко прикрытые обручем под легкой кипенно-белой материей. Казалось, мужи спят, что-то гудя себе под нос. Такое бдение, непохожее на храп, напоминало, скорей, гудение ос. Тяжелый альков, казался непополняемой вазой, как скважина через всю гору, может, доходящая в самые глубины земли, дно которой было в основании города, у подножия горы.
   В алькове Хабибу задерживаться не хотелось, он сразу отскочил от проходной, но на него вдруг налетел какой-то мужчинка, за которым гнались каратели с дубинками. Вернее, не гнались, они стояли рядом, у окна должников, и сторожили кассу. Не выплативших долг сразу же забирали под арест и сажали в тюрьму. Но бежавший человек, видно, о чем-то поспорил с кассиром или же попросил продлить долг, вызвав тем самым недружелюбный отзыв охраны. А рядом, у кассы, у соседнего окна платежей, стояли веселые мужички с пивом, обмывающие хорошенькую зарплату, что только что выдал кассир. Мужички даже брюзжали и тискали любовниц.
   – Нет, рисовать здесь нельзя, сплошные пересуды и смех.
   Только Хабиб подумал о смене своей точки наблюдения и даже направился в амфитеатр, откуда можно было понаблюдать представление со стороны, как громкий глас фанфар рядом, на площади, возвестил о казни одного вора. Вору хотели отрубить руки. Народ откуда-то повалил на площадь из каких-то углов, словно подземные жители вышли на свет.
   Да и Хабиб за всеми остановился у плиты возле нимфы на вазоне. Рядом на мозаику вылез большой черный жук.
   «Его бы и нарисовать, – подумал Хабиб, – но вазу с цветами будет все же интереснее, хотя она сильно обветрена, и крошится эротичный носик нимфы на ней».
   Вдруг поднялся ветер и понес песок, просыпая острые песчинки прямо в глаза людям. Хабиб отвернулся, и его осенила мысль: «Богиня Афина! Она-то и нужна для освящения художником. Художник должен дерзать».
   Статуя Афины стояла в нише правительственных бань величественно и непобедимо. Хабиб увидел ее издалека, стройный плотный стан. Она была красива. К богине была приближена только знать, что принимала бани рядом с нею. Хабиб запомнил ее с высоты, где заканчивался город. Афина была как тень, несмотря на свою величественность, как легкое очертание. Подобно шелестит платье, воздушно и порывисто. Рисовать напрямую саму богиню было невозможно, но передать изображение издалека благодаря силе своего воображения и таланту, приблизить ее изображение через альбомный лист – на это он еще был способен. Хабиб принялся моментально зарисовывать богиню. Но снова звуки фанфар прогремели в городе.
   И закричали голоса из народа:
   – Афину уносят! Афину уносят!
   Несколько крепких мужланов подняли статую и вынесли ее из ниши. Принимающие рядом ванну судьи и местная аристократия даже не смутились. А решили, что это суета рабочих. Ведь их дело здесь – поправлять здоровье. И банщиков только и заботило, как следить за бассейном с горячей и отдельно с холодной водой.
   «Кто же будет вместо Афины?» – думал Хабиб.
   Аристократы смотрели на шумные перестановки, как ленивые котики, перемены казались им простой перестановкой вещей.
   «Это же сумасшествие! – терзали Хабиба тревожные мысли. – Афину вынесли! А кто же будет теперь вместо нее в нише или ниша будет пустовать? Это же событие века! Это же перевод времен, переворот!»
   Но мраморный цилиндр на площади, который хотели передвинуть, где буксовал какой-то обоз, вряд ли шелохнется от этого. На углу, как мелкая сошка, упавшая с сухого листика, выдвинулся неказистый старичок, закатил глаза:
   – Пройдут миллионы, миллиарды лет, а у храма Воды всегда качают воду журавли-колодцы. И в нишах стоят аполлоны. Нет, там, у арки, на краю амфитеатра, плита. Может, кто там молится? Но с нее разбилась скинутая вниз девушка.
   Хабиб задумался. Почему-то вспомнил Бисар. Но мысль об унесенной Афине не давала покоя: «А если в нишу поставят Геру? Или Зевса? Зря тогда моя Афина в альбоме. И значит, время упущено. И нужно теперь рисовать Геру. Но сейчас ниша пустая, и нужно уже возвращаться домой. Какая жалость! Я оказался последним в цепочке всей этой истории. И мой номер посчитают за неудавшийся. Сидеть в алькове я не могу, и нет прав. Я очень молод».
   Хабиб заламывал пальцы. Ему было досадно.
   А ведь столько сил ему стоило прийти сюда, в древний город, и увидеть его жизнь. Хабиб сложил альбом и поспешал теперь домой, в порт на берегу моря. Теперь не нужно ему ни садов, ни вазонов, ни красивых одежд и граций. Лучше увидать Бисар и отоспаться в тихом уголке своей комнаты после всего увиденного.
   Поздно ночью, когда масляно-желтый свет фонарей на улицах погас и звонкая музыка утихла в порту, Хабиб добрался к себе в поселок. Бисар почему-то не было дома. Ведь у нее всегда ночью горела в комнате лампа. А калитка, что всегда закрывалась с вечера, была распахнута.
   «Что-то здесь не так», – подумал Хабиб, и холодный ветер от двери недружелюбно подул на него.
   Всю ночь Хабиб не спал, думал об Афине, ленивых аристократах в бане, вспоминал мужичка-должника, казнь вора и весть о разбившейся девушке у храма Воды. Все осталось в памяти как большое шоу-фарс.
   Только на заре Хабиб заснул на несколько минут. Как вдруг пронзительный крик женщины на улице разбудил его. Он вышел во двор и увидел у калитки тележку с покрытым телом. Над ним рыдала мать Бисар. Ее дочь вчера внезапно погибла. Хабиба сильно кольнуло в сердце. Он вспомнил вчерашнего старичка, пророчившего смерть девушки. А вдруг эта девушка – его Бисар? От такой мысли у Хабиба чуть не помутилось в голове. Он не мог ни пошевелить языком, ни что-либо подумать, будто остолбенел. И долго стоял напротив калитки Бисар, слыша горькие рыдания ее матери.


   Трофей или цель

   Занимаясь литературной деятельностью, с годами понимаешь, что это не только труд тяжкий и упорный и, порой, неоцененный, когда твой пергамент вдруг превращается в ничтожное кошкино письмо. Думаешь, даже знаешь, что за талант пришлось заплатить немало как в начале, на заре детства и становления тебя как мастера, так и потом, в зрелом периоде, когда узнал всю цену своего авторства, что от бремени творчества превращалось в неподъемный груз, а иной раз выходило и боком. Хотелось в таком случае найти и прикоснуться к реликвиям, историческим древностям и настоящим трофеям, что становились для мыслящих людей спасительным мерилом, источником настоящего хранения корней и основ языка, средством к выживаемости. Нельзя сидеть на забитой базе знаний имажинистского толка. От этого задыхаются и так пропадающие от огрехов цивилизации люди, убегают от нее, избегая друзей, общее понимание, многие заканчивают свою карьеру в самом ее начале, обламываются. И лечение у самых лучших врачей не всегда успевает помочь. Умные, ученые, сильные и выносливые уходили в экспедиции, в пустыню, чтобы успеть разобраться с миром и с собой наедине со всем светом, успеть просто подумать, как всегда умел думать тот, кто мог найти Обетованную землю.
   Понять настоящее, а не перепробованное другими, изжеванное и выплюнутое. Вот это отдых – быть самим собой наконец, а не обманутым или непонятным и неопределенным существом.
   Длинные тропы исследователей, врачей и путешественников тянулись исследовать африканский материк, которые часто заметает ветер и не оставляет никаких следов. Если только свои поиски и находки фиксировать на бумаге. Загадочный континент привлекал ученых многих стран как неопознанный, чуть ли не возникший под влиянием сверхъестественных сил, НЛО, где неизвестно откуда возникают звездные ворота, через которые перемещаются во времени цивилизации.
   Многие крепкие мужланы облачались в ковбойские шляпы, на манер американского мэра, и точили на этом поприще свой гранит науки. Да что тут и говорить? Вечные Глаголы молчат. Они заметны и понятны и так, даже когда их не видят. В центре Сахары и так существует тропа для истых поэтов к Каменному Пегасу. Молчалив Путь по пескам Сахары и может показаться наивным. Но просто и наивно Африка не поддается, голыми руками не берется, не понимается. Таких умненьких журналистов с аппаратурой и боеголовками либо штрафуют, либо вылавливают местные банды и жестоко с ними расправляются.
   Теперь Африка представляется черной ненавистной карой над человечеством, карой диких животных: львов, крокодилов и слонов, либо стихийными бедствиями: ураганами, ливнем или налетом вредных насекомых: мух, комаров, чьи укусы смертельно опасны. Не говоря о змеях. Хотя местные заклинатели змей умеют с ними находить язык и устраивают шоу.
   И как там еще живут? Будто это и есть рай на земле. Это вечный вопрос. Вопрос, похожий на хищный прыжок ловкого льва. Хотелось накрыться с головой, от жары уйти под зонтик или в тень густой бугенвиллеи, задремать под африканской сосной. Какой-то вечный треугольник рисуется, как и сам африканский континент треугольной формы, треугольником львиная грива и зонтик на пляже и в кафе. Загадка для академиков: выверять научные знания через геометрические законы.
   Разве можно познать весь мир через одну теорию? Без практики – не всегда. Русским ученым хотелось иметь свое «воскресенье» на материке Африка. Сосуществовать на иной земле, на ином континенте могли позволить только знания, расчеты по датам и цифрам. Запланированность – вот это такое и есть «воскресенье».
   Хотя для каждого туриста из России в Тунисе известна церковь Христова Воскресения.
   В Африку, в Тунис, Саша стал приезжать по традиции каждый год не из праздного любопытства. Его путешествие в Африку началось с затеи его брата Игоря поехать в Кению, в Центральную Африку, поохотиться на льва. Это было очень дорогое удовольствие. Выстрел во льва стоил несколько тысяч долларов. Сумасшедшие цены!
   Но это стоило того, чтобы брату самому заглянуть в глаза хищного животного, который бродит где-то в кустах.
   Сердце так и замирало при факте, что с грозным зверем сойтись – не шутка. Ведь лев не помилует противника, если тот промахнется из ружья. Этот преследуемый Игорем лев стал неотвязным образом. Не навязчивая мушка, не опьяняющий цветок или непонятные звуки – междометия, брошенные от страха. Может, умные люди хотели установить свой контроль, затем и бродят в зарослях за львом, или чтобы написать словарь жаргонизмов. Они бы не стали напиливать пальмы. Ведь эти деревья очень неподатливы.
   Убить льва – это шедевр охотника. Убитый лев – царский трофей, особый знак, как на войне поймать языка, тем самым изменить ход наступления.
   Но лев на охоте по кенийским законам не мог стать трофеем. Это дело самого президента, главы государства. А бедным путешественникам и так встал в немалую монетку один только выстрел во льва.
   Подстрелить большого зверя не так просто. Ведь лев совсем не глуп. А все заключалось в сноровке охотника. Опознал бы лев его по дыханию, и Игорю несдобровать. Ведь зверь, заметивший охотника, знает о его намерении и не захочет умирать задаром.
   Лев, ходящий в кустах, ломающий сухие ветки, и длинный его хвост волочится за ним. Главное, подпустить льва поближе к себе, чтобы выстрел из ружья был как можно прямее и короче.
   Выслеживать льва – это чувствовать себя рядом с ним, знать, когда зверь притомлен и залег. И выстрелить в него так, чтобы тот не был растревожен. Наконец, выбрать цель, чтобы попасть прямо. Цель была – голова льва.
   Но Игорь смазал выстрел. Пуля попала в глаз льву и ранила зверя. Лев неожиданно повернул голову во время выстрела и поэтому остался жив. Но был раздражен, встал со своего места и направился прямо на Игоря, видя в нем противника. Потерянный глаз явно приосек льва. Он раздраженно взмахнул хвостом и шагнул на Игоря. Лев стоял почти рядом с ним и смотрел Игорю прямо в глаза. Он был намерен прыгнуть на охотника и расправиться с ним за причиненную рану, но приудерживал ярость, боясь повторного выстрела, который может его убить. Зверь был недоволен. И то, что в нем боролись гнев, боль и обида, могло нарушить его осторожность, лев просто бы кинулся на Игоря. Казалось, раздражение льва росло, а грива его превращалась в огонь. Лев медленно наступал на Игоря, будто гипнотизируя хищным взглядом. Но Игорь знал: ружье сделает все в нужную минуту.
   Лев дал апорт и подпрыгнул, чтобы наброситься сверху на Игоря. Второй выстрел оказался смертельным для льва.
   Бригада помощников подоспела только для того, чтобы оттащить добычу и сдать убитого льва егерям.


   Девушка из Тузура

   Одна арабская девушка из города Тузура хотела делать людям добро. Все на Востоке знали одну арабскую Святую, африканку с голубыми глазами и светлыми волосами, что умерла ради добра и мира на земле. Девушку из Тузура звали Нане. Когда она повзрослела, то надела платье с зеленым воротом и отправилась в древний город Карфаген, что стоял на берегу Средиземного моря. Это был город запретов. Вдоль пальмовых аллей лежали мраморные гробики невинных младенцев, которых казнили по приказу владыки. У Нане сжалось сердце от обиды за несправедливый мир. Но поделать она ничего не могла. Ведь по закону в том месте, в сердце Древнего мира, разрешалось самое малое, человеческое, за иное каралось смертью: из стен бойниц сразу выстреливали меткие стрелки. Нане не стала снимать платье с зеленым воротом, чтобы не быть еще матерью, а пойти работать.
   Как-то в Тузуре был большой праздник. Люди ходили в ярких одеяниях, громко играла музыка, показывали фокусы и вывели гигантского ряженого верблюда. Целый день под музыку сыпались цветы жасмина, девушки и артисты танцевали в бусах из цветов и нюхали цукерки, цветочные закрутки. Песни звучали на разные лады, зажигали огни. Африканский юноша с шевелюрой подпрыгивал почти до основания купола на крыльце старого дома.
   К тому месту подошел большой карнавальный верблюд. Он со стороны любовался шумным праздником.
   И тут африканский юноша по привычке высоко подпрыгнул прямо перед верблюдом. Животному вдруг не понравился такой прыжок. Он резко вытянулся, вцепился своими острыми зубами прямо ему в шею и перегрыз горло. Юноша пал замертво. Все это происходило на глазах жалостливой Нане. Девушка до того перепугалась, что ни за что не захотела больше ходить на работу по улицам жестокого города. Она подумала, что теперь для нее будет существовать только единственное платье с белым воротом, чтобы быть матерью.


   Язык скал

   Айша была самая красивая девушка, прекрасна, как самый большой цветок. Как Айша ни выйдет на улицу, все мужчины, у кого за ухом цветок, начинают свататься к ней. Женихов стало до того много у Айши, что она не знала, кому отдать свое сердце.
   Тогда к ней подошел старый Марабу, это был аист-мудрец, и сказал:
   – Зачем тебе жестокий муж? Он тебя обидит. Лучше будь умной и читай книги.
   Айша послушала старого Марабу и с тех пор день за днем стала прочитывать книги. Словно ветер раздвигал барханы, столько книг она перечитала с полок библиотеки. Прошло некоторое время. Айша перечитала горы книг.
   Однажды Айша была очень утомлена. И тогда она вспомнила, что Марабу сказал ей еще:
   – Когда ты поймешь настоящий язык, тогда ты и узнаешь своего жениха.
   Девушка посмотрела на прочитанные книги и поняла, что чтения и знаний ей достаточно. Лучше хорошенько отдохнуть, сосредоточиться и набрать новые силы для здоровья. Айша ушла далеко в скалы, в Сахару, где из расщелины тек источник.
   Однажды на закате солнца скалы окрасились сильно в алый цвет, и небо воспарило в огненных крыльях заката. И вдруг из гранитного цвета скал, как красные угли, вышел дервиш. Айша подумала, что все, что с ней происходит, как и сказал бы Марабу, – это авантюра. Дервиш был безобразен и ужасен. Айша так перепугалась дервиша, что решила, что она выйдет замуж сразу за первого попавшегося за углом мужчину.
   Айша уехала из этого одичалого места и поселилась в отеле. Все последующее время за Айшой ухаживал вежливый слуга. Звали его Оливковый Нос. Никогда она еще не имела такого доброго обхождения. Айша даже подумала, а не Оливковый ли Нос ее настоящий жених. Но Оливковый Нос сказал, что у него дома жена и дети. Девушка очень расстроилась, опустилась на ковер у себя перед кроватью и стала от отчаяния глядеть на его узоры.
   Узоры на ковре были сложные. Вероятно, умная и терпеливая женщина вышивала его. Может, мастерица даст ей совет? Айша на следующий день разыскала мастерицу. Но женщина ничего не знала и не ответила ей. Все ее знания о жизни ушли под замысловатый узор на ковре.
   Девушка от отчаяния пошла по главной улице города. Ей повстречался фокусник и стал веселить ее. Только неожиданно что-то укололо ее. Это была колючка кактуса. Айша закачалась в легком обмороке и упала. Оказалось, что она случайно заболела. Айшу снова вернули в отель и там жалели ее: и Оливковый Нос, и женщина-мастерица, и даже старый Марабу пришел спросить про Айшу. Только к ней пришел молодой доктор и стал лечить, как все поняли: от горной болезни.
   Но у Айши была не болезнь, а, как внезапно оказалось, наступила любовь. Молодой доктор и стал ее женихом.
   Сбылись предсказания Марабу, Айша поняла самый настоящий язык скал и обрела свое счастье. «Красные угли» гор не обманули ее.