   За Ширмой Свободы
   Цикл книг: «Эйриния». Книга первая. Том II

   Сергей Маркелов

   Редактор Ольга Петровна Маркелова
   Иллюстратор Мария Чурилина
   Иллюстратор Алеся. С. murasaki.sin
   Дизайнер обложки Сергей Маркелов
   Иллюстратор Анастасия Скорик

   © Сергей Маркелов, 2023
   © Мария Чурилина, иллюстрации, 2023
   © Алеся. С. murasaki.sin, иллюстрации, 2023
   © Сергей Маркелов, дизайн обложки, 2023
   © Анастасия Скорик, иллюстрации, 2023

   ISBN 978-5-0051-7689-9 (т. 2)
   ISBN 978-5-0051-3442-4
   Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От Автора

   Труднее всего, привязавшись к чему-нибудь или кому-нибудь, начать что-то совершенно Иное. Это очень пугает, как и всё Новое и Необычное. Ты начинаешь сомневаться – а достаточно ли сил, знаний, чтобы претворить в Жизнь задуманное. Это заставляет Тебя остановиться и призадуматься.
   Но не стоит робеть и пугаться. Ведь если так и не наберешься сил попробовать, так ничего и не получится. В такие моменты самое главное сделать Первый Шаг. Пусть Начало будет трудным, как и в Жизни, но зато позже – Ты сам увидишь, что старания оказались ненапрасными.
   Обернувшись назад, сможешь воочию убедиться, что Жизнь не прошла даром, годы Труда не бесполезно пройдены и в конце концов Тебе удалось оставить после себя своё Детище – Плоды своего Труда, что создал своими собственными руками и которыми будешь гордиться в зрелости…

   Перед Вами Первая Книга из Цикла «Эйриния», повествующая про Мир, так не похожий на наш, и одновременно схожий.

   Моя новая История, крайне отличается от предыдущих Книг. Если там описывалась Жизнь животных и людей в реальном Мире и Природе, то здесь события произойдут в Царстве Мышей – Эйринии. В Государстве, где за Власть борются мыши и крысы, чьи алчные сердца разрушают общество. А промышленное производство, достигшее индустриального развития, губит всё живое в округе – как самих мышей, так и остатки Природы. Всё, что некогда являлось бесценным Сокровищем, дарованным самой Природой всем жителям страны, ожидает та же участь…
   Сразу хотелось бы сказать, что многие Герои, которых Вы здесь встретите очень похожи на людей из реальной жизни: кого я знал, знаю, видел и встречал, с кем общался, дружил и враждовал. Весь этот мышиный Мир, это не что иное, как попытка отразить Наш собственный, со своими Героями и Злодеями, хитроумными заговорами и предательствами, Дружбой, Ненавистью и Любовью…
   Эта История Жизни одного мышонка, который, не успев толком «встать на ноги» в Мире полном трудностей и классовых несправедливостей, оказался втянут в Дворцовые Интриги, с целью погрузить его Родную Страну в пучину Хаоса и Войны.
   Предательство, Дружба, Любовь, дворцовые интриги, закулисные распри и назревающая Война, и всё это на фоне трагедии одного паренька и его любимой, которым предстоит нелегкая борьба за Жизнь и своё Счастье.
   Многим им придется пожертвовать, оставить в прошлом, позабыть и идти дальше, дабы противостоять тому, кто возомнил себя Высшим Существом, которому не ведомо сожаление и что решил стереть с лица Мира всех, ему неугодных.

   Пользуясь случаем хотелось выразить сердечную Благодарность Всем, кто помогал мне в интереснейшей работе по подготовке Книги к изданию:

   Ольга Маркелова
   Редактор/Набор текста и Корректура

   Мария Чурилина
   Художник/Дизайн костюма/Проработка Героев

   Алеся С./murasaki.sin
   Художник/Автор Портрета Писателя

   Анастасия Скорик
   Художник/Дизайн костюма/Проработка Героев

   Михаил Герцев
   Реклама в интернете и соц. сетях

Предисловие

   – Столько лет я пребывал как во сне… Но всё – с меня хватит заблуждений и слепой Веры в то, что мне чуждо! Пришла пора взять Судьбу в свои руки… Ну или хотя бы попробовать исправить то, что еще не случилось, – крайне горячо и прочувственно шептал молодой мышонок сизого окраса, с большими голубыми глазами и округлым лицом.
   Склонившись над изнемогающим от нестерпимых мук Старцем, закованным в кандалы, посреди душной темной темницы, он изо всех сил старался помочь ему пережить их.
   – Простите меня еще раз, что Вам приходиться всё это терпеть…
   – Не… Не извиняйся, паренек… Я знал на что иду, – чуть слышно, сквозь стиснутые зубы прохрипел Узник, пребывая весь в агонии.
   – Но всё же…
   – Нет! Всё хорошо! Я здесь так долго, что твоё предложение распахнуло для меня двери! И я… – оборвался его голос, и он дико закричал.
   – Вот возьмите, как всё закончится – примите, – вложил мышонок ему в руки небольшой флакончик с темной жидкостью. – Будем надеяться, что тот ключик, о котором вы упомянули, и вправду сможет распахнуть все двери и замки…

   После чего он резко вскочил на ноги и с диким криком кинулся к запертой двери темницы:
   – Стража, скорее откройте двери! – как недорезанный загорланил паренек и со всей силой принялся барабанить в дверь.
   – Что случилось?! – сломя голову ворвался внутрь стражник-крыс, готовый на расправу.
   – У вас в Тюрьме объявился Заразный! – прохрипел, прикрывая рот и нос воротом своего длиннополого одеяния, работник ТАДа.
   – Не может этого… – осекся на полуслове крыс.

   Лишь единожды бросив взгляд на немощного пленника, который распластавшись на сыром земле, стал исходить белой пеной изо рта, у стражника дыхание перехватило, и он поспешил выскочить наружу.

   – Советую Вам… Кхе, – последовал его примеру мышонок. – Как можно скорее избавиться от него, пока зараза не перекинулась на всю тюрьму, ибо тогда мне придется… – на всякий случай отошел от дверей на добрых пять шагов паренек.
   – Постойте, постойте! Но я не могу… Этого Заключенного еще прежний Начальник Тюрьмы наказывал стеречь, как Зеницу Ока… – с дрожью в голосе прохрипел крыс, оглядываясь по сторонам.
   – Вы не поняли меня… – сбавил голос работник ТАДа. – Если что-то срочно не предпринять – Тюрьму придется закрыть на Карантин! А всех крыс, что несут службу здесь немедленно запрут вместе с заболевшими заключенными, чтобы все тут подохли… Это вы понимаете?! – чуть ли не крича прохрипел паренек.
   – Да, но… – забегал глазками бедолага, не зная у кого спросить совета, так сейчас он нес службу один.
   – Никаких – Но! Я покидаю это здание, чтобы немедленно обо всем сообщить! И будьте уверены, уже через час вы всё будете обречены на долгую и мучительную смерть! – развернулся спиной к нему мышонок, готовый сорваться со всех ног бежать отсюда.
   – Постойте! – схватился парню за рукав темного одеяния перепуганный донельзя стражник. – Пожалуйста не надо карантина! Скажите, что надо сделать, чтобы избежать распространения болезни?! – взмолился он, а у самого от страха голос охрип.
   – Немедленно избавьтесь от этого Заключенного! – чуть обернулся паренек.
   – Всё не так просто… Нужно разрешение Начальника Тюрьмы и письменно заверение самого Графа…
   – Пока Вы будете заниматься бюрократией – здесь все заболеют! А всего-то надо – мешок на голову и в реку его… – крайне хладнокровно перебил причитания служащий ТАДа.
   – Но, так не положено…
   – Ладно, не хотите, чтобы Заключенный покидал пределы этой Тюрьмы, то хотя бы посадите его в самый дальний закуток, на десять замков, в совершенно непроницаемый карцер. Так вы на время ограничите распространение Заразы, а я пока займусь всеми нужными документами… И может – на наше счастье сгниет он там до костей и болезнь вместе с ним…
   – Хорошо! Я всё понял… Так и сделаем… Спасибо вам! Спасибо! – чуть не в ножки упал парню крыс.
   – И помните, чем меньше народа прознает про Заразу – тем больше шансов на выживание… Вы меня поняли?! – прищурил глаза мышонок.
   – Да, да конечно! Я сам обо всем позабочусь!
   – Не забудьте прикрыть рот и нос, а после возьмите выходной, отмойтесь, как следует с мыльным корнем, соблюдайте пастельный режим и ни с кем не контактируйте….
   – Я всё понял! Еще раз благодарю Вас…
   – Не за что – здоровье куда важнее карьеры, – усмехнулся мышонок и поспешил удалиться с глаз долой.

   А в темнице тем временем, изнемогая от жуткой боли во всем теле, прекрасно слыша их разговор, Узник поспешил получше укрыть спасительное зелье. Отныне на него, как и на ключик, дарованный ему одним очень храбрым мышонком перед казнью, он возлагал все Надежды на Спасение из многолетнего, казавшегося бесконечным, заточения.

I Надежда или Обман?

   На протяжении долгой темной и очень холодной ночи, вплоть до самого утра над славным городом Эхтер бушевала стихия. Ураганный ветер, берущий своё начало у северных гор, столкнувшись с восточным, принес с собой ливневый дождь с грозами. К утру он стих, разогнав остатки туч. На смену им на всю округу со стороны Промышленной части города опустился смог.

   Словно Ветер Перемен с первыми лучами солнца подул легкий суховей, неся с собой теплый воздух степей, что лежали на востоке и простирались до самого горизонта. Достигнув стен города, ветер «разбивался» об каменные строения неведомых ему зодчих. Он был еще совсем молодым и неопытным, поэтому, как и любое Дитя сталкиваясь с непредвиденными препятствиями, пустился в обход.
   Задорно гонял он гребешки по стихшим водам полноводной реки Элара, пока, наконец утолив своё любопытство и наигравшись власть, перебросился на песчаный берег. Попытавшись поиграть с ним, он получил немаловажный жизненный Урок, что не всё подвластно его Силе. «Обидевшись» ветерок кинулся дальше на юго-восток, где неподалеку от города возвышались невысокие каменные холмы. Совершенно безжизненный пейзаж, царивший здесь быстро наскучил ему. Поднимаясь всё выше над уровнем земли, его воздух стал терять тепло. Боясь и вовсе «замерзнуть», он поспешил убраться отсюда.
   На обратном пути его внимание привлекла небольшая расщелина в скале, больше походившая на нору, вырытую неведомым Существом. Ветерок чуть задержался «на пороге» и после недолгих колебаний решился и кинулся в неё «с головой». Проникнув внутрь до самых дальних коридоров, к его удивлению, в пещере оказалось несколько разветвлений.
   В одном из них внимание Ветерка привлекли двое мышат, крепко спящих неспокойным сном. Они вздрогнули от его «прикосновения» и сильнее прежнего прижались друг к другу, пытаясь хоть так согреть себя теплом своих тел. Решив не беспокоить мышат, без того замученных бедами и невзгодами, что выпали на их головы, Ветерок вылетел из пещеры…

   Легкий порыв ветра заставил одного из мышат – паренька задрожать всем телом и он, инстинктивно чувствуя тепло под боком, прижался к нему. Стояла полная тишина и лишь тихое сопение где-то совсем рядом говорило мышонку, что он находится здесь не один. Потихоньку приходя в себя после полной беспамятства темной и холодной ночи, первое к чему вернулось ощущение реальности были кончики пальцев, которые уловили теплое дыхание.
   Вдруг его глаза распахнулись от непомерного удивления. Чуть не вскрикнув, он одернулся, поднял голову и широко раскрыл рот. Оказалось, он лежал на боку, прижимая к себе свернувшуюся клубочком мышку, заключив её в объятия обеими руками. Попытавшись встать, он столкнулся с очередной неловкостью. На его левой руке мило спала эта Особа, уткнувшись своим носиком в ладонь.
   Место, где оказался мышонок, было довольно темным, но при этом теплым. Поэтому паренек не сразу понял, кто лежал рядом с ним. Всмотревшись сквозь мрак в лицо девушки, он приметил знакомые черты, но по-прежнему не мог понять, кто перед ним.
   Девушка вскоре чуть зевнула, оторвав головку от его руки и ему удалось вырвать из-под неё свою ладонь. Понюхав и пощупав её поверхность, оказавшуюся покрытой чем-то жирным и пахнувшим, как масло, он вдруг всё вспомнил.
   Поднявшись на ноги, он впился пристальным взглядом в мышку, силясь что-то сказать. Но увидев рядом с собой еще совсем теплый пепел и угольки потухшего небольшого костра, мышонок поспешил прикусить язык.
   Только сейчас он до конца осознал, что это именно она спасла его, притащила сюда, разожгла огонь и согрела. Не в силах и слова молвить, паренек поспешил наружу, еще не до конца понимая, где он оказался. Опустив голову и выдыхая со скрипом и болью в легких и сердце, он почувствовал волну прилива сырого кашля, который был не в силах унять.

   – Пи-и-ик!? – сквозь дрему протянула девушка, почувствовав, как тепло ушло.

   – Пик!? – проснулась она, услышав спустя пару мгновений истошный кашель в коридорах пещеры.
   Бросив взгляд вокруг себя, она поняла, что мышонок, которого она назвала Пиком ушел. Виновато опуская голову, девушка подняла с земли свою красную косынку – платок, на который так небрежно впопыхах он наступил и тут же бросилась следом за мышонком.

   Спустя минуту выбежав на свежий воздух, взору паренька открылся прекраснейший вид на городские стены, над которыми гордо возвышался Королевский Дворец и Замок.
   – Отсюда всё кажется иным, – тихо и крайне прискорбно проговорил невысокого роста серый мышонок с голубыми глазами, в которых читалась бездонная грусть и некая тревога.
   Его растрепанные короткие волосы, грязные, как и остатки одеяния, приговоренного к смерти, а также множество ушибов по всему телу, говорили сами за себя. Но он совершенно не обращал внимание на все эти «пустяки», ведь сердце готово было вырваться из груди от нестерпимой жгучей боли, съедаемой его изнутри.
   Не в силах более лицезреть всех прикрас города, он опустил взгляд себе под ноги. Некогда Эхтер был ему родным Домом, а ныне – одни воспоминания о прошлом приносили тоску и горечь обиды. Пребывая в тяжких раздумьях и смотря на холм, на котором стоял и от которого до города было не более получаса пути по совершенно пустому и лишенному жизни месту, мышонок замер, как вкопанный. Всюду были раскиданы лишь одни безжизненные, как и всё в округе, булыжники, да сырой серый песок.

   – Прости… – послышался позади Пика тихий полный нерешительности голос юной чумазой мышки, с маленькими кругленькими ушками и голубенькими глазками.
   Чьи шаги он прекрасно услышал еще издалека, но не желал оборачиваться и встречаться с ней взором.
   – Я хотела всё рассказать раньше, но… – продолжила она, не выходя из пещеры на свет, видя, что её шаги заставили бедного мышонка задрожать мелкой дрожью.
   – Зачем? – нарушил молчание Пик, которого всего колотило.

   Сквозь страх и боль он поднял дрожащую голову. Не в силах выпрямиться, сгорбившись, втянул её в плечи и снова посмотрел на город.

   – Вы… Вам… – не знал, как теперь обращаться к этой мышке Пик. – Зачем было жертвовать своей жизнью ради такого, как я?
   – Пик, прощу… Не, как Госпожа, а как твой друг – повернись и взгляни на меня, – попросила девушка, на что бедолага задрожал еще больше и начал поворачиваться.
   – Нет, это не приказ! – бросилась она к нему, и сама развернула его лицом к себе.

   Почувствовав, что мышонок по-прежнему холоден, она отпустила руки и сделала шаг назад.

   – Я не могу… Не могу рассказать тебе всего… Я пошла на это не из-за хорошей жизни… – осеклась девушка, ибо при этих словах паренек резко поднял на неё глаза, в которых она прочитала всё, что он думал о ней в данный момент.

   Отведя взгляд от её, словно ясное лазурное небо голубых глаз, которые сейчас казались потухшими, он обратил внимание на растрепанные, ниспадающие до локтей волосы, грязные, слипшиеся, не убранные, походившие больше на сухие прутья. Затем его взгляд медленно поплыл на руки мышки, все в засохшей земле, вперемешку с темно-русой краской, как и её одежда – изрядно потрепанное платьице служанки с короткими рукавами.
   Мышка стояла перед ним босоногой, так как тканная обувочка прислуги, что была на ней, совсем порвалась и теперь от них осталось лишь кусок ткани на лодыжках. Большего всего Пику бросилась в глаза красная тряпочка, которую, даже грязную, он узнал. Мышка продолжала сжимать девушка её ручонках, как самое дорогое в жизни.

   Постояв в нерешимости пару песчинок, Пик вновь поднял на девушку глаза и посмотрел на неё таким же взглядом, как и раньше, когда перед ним была Малия. Пусть, теперь эта девушка казалась выше, прекраснее и величественнее, но заглянув ей в глаза, вглубь её души – он увидел истинную сущность. Именно она и напомнила ему о доме, семье, обо всем, что он ценил, а теперь потерял. Вспомнив первый день их встречи, он тут же в сердцах принялся его проклинать.

   – Лучше бы это был сон, – тихо сухо бросил Пик в лицо девушке, как и вся она – грязное и наполовину нежно русого окраса.
   Развернувшись, он хотел пойти назад, по направлению к реке.

   – Пик, стой! Это же я, – окликнула его мышка, выходя на свет.
   – Я вижу, – бросил через плечо мышонок.
   – Только не говори, что хочешь обратно!? – резко остановилась девушка, прижимая ладошки к сердцу.
   – Именно!
   – Но… Ты прекрасно знаешь – это невозможно! – сжала она кулачки, пытаясь изо всех сил унять свою тревогу и страх.
   – Я попытаюсь! – ответил паренек, останавливаясь всякий раз, чтобы ответить, и вновь делал пару шагов вперед. А девушка за ним – три, совершенно забыв, кто она и какого сословия.

   Для неё сейчас не было классовых различий и всякой другой чепухи, возвеличивающих одних и принижающих других.

   – Теперь мы мертвы для этого города, у нас есть шанс, – поделилась с ним своими мыслями девушка.
   – Шанс?! Шанс, говоришь!? – захрипел сдавленным голосом Пик. – На что? Вечно жить в изгнании и оглядываться на каждый шорох, боясь преследований!? – не выдержал он и развернулся к ней. – Не знаю, как у тебя, но у меня в Эхтере остались родители! И ты прекрасно знаешь, на что их осудили! – проговорил с горечью мышонок, чьи глаза вспыхнули огнем.
   – Прости! – опустила руки девушка.
   – И это говоришь мне ты!? Сейчас?! Знаешь, что… – грозно поднял ладонь паренек, не зная погрозить ей кулаком, или чего хуже.
   Но так и не выбрав – махнул на неё.

   – Спасибо! Вот, что я могу сказать. За спасение… А теперь, если не возражаешь, я вернусь… Может родителей отпустят! Ну а я… Мне всё равно… Пусть казнят еще раз! – прохрипел бедолага, чувствуя себя совершенно сломленным и отчаявшимся.
   – Ты правду веришь в это?! – чуть-ли не в голос воскликнула девушка, быстро очухавшись от его резких слов. – Что граф Де Гри и его подручный Монри, поменяют своё решение?!

   Пик не отвечал, но чуть сбавил темп, понимая, что в своем нынешнем состоянии способен лишь еще больше усугубить положение Семьи.

   – Их вдруг ударит в голову – они улыбнуться и изменятся?! Да?! Помилуют тебя, твоих родителей, меня и всех горожан… Соберут чемоданы и уедут восвояси!? Ты и вправду так глуп или притворяешься?! – повысила голос мышка, на что мышонок остановился.
   – Глуп, ох как я глуп! – опустил взгляд паренек, вспомнив последний разговор со Старцем.

   Мышка, видя, что Пик зашел в тупик и погрузился в тяжкие думы, подошла ближе:
   – Мы вернемся, обязательно вернемся, Пик! Но не сейчас, ибо это очень опасно, – опасливо озираясь по сторонам, прошептала девушка.
   – Ты права, – согласился мышонок, подняв очи на город в последний раз. – Пусть я до сих пор не знаю, кто ты и что тобой движет, но твои слова не лишены смысла…
   – Я – Малия, как и прежде… – хотела успокоить его девушка, но паренек перебил её, бросив взгляд на реку.
   – Сейчас сезон дождей, пора созревания, а значит, по реке пройдут корабли…

   Даже не взглянув на Малию, он поспешил оставить город позади и поднялся чуть выше.

   – Присоединиться к одному из караванов и вместе с грузом проникнуть в город! Отлично, так и сделаем! – согласился сам с собой Пик.
   Не оборачиваясь, он пошел по холму, параллельно руслу реки – на восток, навстречу солнцу и Надежде.
   Проглотив ком в горле, прекрасно слыша его рассуждения, Малии ничего не оставалось, как молча последовать за ним. Ведь путь вперед, подальше от города, был куда лучше, чем оставаться на месте, где их могли легко обнаружить.

   С самого утра Дворецкий Монри пребывал в отменном настроении и ходил по коридорам Дворца, не скрывая улыбки и светящихся от удовлетворения глаз. Никто, из тех, кто встречал его нынче утром на своем пути, не мог и предположить истинной причины этого. Настроение этого невысокого роста среднего телосложения песчано-бурого окраса крыса, обладающего редким серо-желтым цветом глаз, густыми бровями и толстым хвостом, не упало и после новости, что его требует к себе лично сам Королевский Советник.
   Встреча предполагалась не в рабочем кабинете Графа, а в покоях Принцессы Софии. Это означало, что не намечалось ничего официального. Даже напротив – Монри рассчитывал на крики, скандал и рукоприкладство в сторону Принцессы. Но он и предположить не мог, какой это будет Скандал.

   – Вы убрали стражников?! – подметил крыс заходя в покои Принцессы, не встретив охраны возле дверей.

   Увидев своего Господина, он тут же поспешил выпрямиться во весь свой рост и поправить на себе свой строгий наряд Дворецкого. Он состоял из атласных черных штанов со стрелками, белой хлопковой рубахи на пуговицах и пиджака без воротов и бахромы, спадающего до уровня колен спереди, а сзади доходившего почти до пола. На ногах красовались кожаные туфли черного цвета, с чуть вздернутыми носами. Голова, как и следует слуге, была без головного убора. Аккуратно подстриженные волосы, прямая гордая осанка, уверенная дикция и умеренность в жестах и мимике, говорили о его большом опыте на подобной работе.

   – Боюсь Монри, это нам больше ни к чему! – отвечал спокойно пепельно-серого окраса худощавый, высокий, с остроконечным носом и бородкой крыс, стоя спиной к вошедшему и лицом в окно.

   Он обладал огненно-красными чуть прищуренными глазами и сухими костлявыми руками. Советник был облачен в одеяние, что имело довольно необычный крой и состояло из длинной темно-бордовой мантии до уровня пола, именуемой – Альбара. Она имела невысокий ворот и широкие расклешенные рукава. Поверх неё была накинута Туника – с более укороченными рукавами и подолом, из черной атласной ткани и узким кожаным поясом, отлично подчеркивающем худому Графа. Она застегивалась на целый ряд пуговиц, шедших от уровня колен до груди. Поверх Туники на плечах красовалась короткая накидка из плотной материи, с меховой оторочкой. На уровне шеи к тунике на застежках крепился черный словно ночь плащ, полностью покрывающий спину и скрывающий хвост её обладателя. Несмотря на всю строгость и мрачность одеяния, Мантия Советника была подходящей для должности, которую занимал этот крыс.

   – Напротив, это же хорошо! Наконец-то эта девчонка одумалась и перестала перечить, – восторженно подхватил Дворецкий.
   – Монри! – резким тоном одернул его Граф и указал пальцем себе под ноги. – Загляни в сундук!
   – В который? – чуть опешил слуга и прикусил свой длинный язычок.
   – В тот, что спрятан под кроватью, – не оборачиваясь прорычал Граф.

   Монри не мешкая поспешил к ней, нагнулся и вправду увидел большой сундук, который, как оказалось, было не так просто заметить. Он был обит мягкой тканью, как и обратная поверхность кровати, благодаря чему издалека отлично «скрывался» от посторонних глаз.

   – Что это?! – выдвинул он его.
   – Ответ внутри!
   – Как?! – удивился Монри, распахнув сундук и стал один за другим вынимать наборы одежд слуг и служанок. – Что здесь делают всё эти вещи?! Служанки, грузчика, садовника, прачки, поварихи, кондуктора монорельса?! – сам не свой от удивления, крыс бросал на пол одно за другим одеяния.

   Закончив быстро опустошать содержимое тайного «ларца», Монри впился крайне непонимающим взором в Графа, ожидая пояснений.

   – Здесь не весь перечень. Я уверен, были и другие… – пригладил свою бородку Советник.
   – Кто?! Что?!
   – Это всё её перевоплощения. Разве ты еще не понял, Монри?! – грозно прохрипел Граф, сжимая ладонь в кулак. – Принцесса провела нас!
   – Но… – открыл рот Монри и тут же захлопнул, вспоминая вчерашний поздний вечер.
   – Тебе известно, где она может быть сейчас?! – крайне вкрадчиво спросил Советник, отчего Дворецкий не на шутку перепугался, решив, что его Господин знает всё.
   – Не велите казнить, Граф! – упал он перед ним на колени. – Я всего лишь выполнял приказ…
   – Что ты тут мелишь? Какой такой приказ?! – повернулся Де Гри, впившись в него взглядом, полным угроз.
   – Та служанка, Господин… Горбатая уродина, что Вы приказали схватить…
   – Так она у вас?!
   – Нет, Господин! Неведомо как ей удалось улизнуть от гвардейцев! Но уже спустя пару часов, на королевской кухне нашими солдатами была схвачена другая девушка. Прознав, что они пришли за едой для смертника, эта мышка попыталась подмешать яд в еду…
   – Вы схватили плутовку?! Пытали?! – воочию представил её мучения Граф и даже облизнулся от столь сладостных мыслей.
   – Схватили… Но вот пытать не успели… Как только её привели в пыточную, она во всем созналась. Как и в изготовлении и распространении листовок, порочащих ваше светлое Имя…
   – Ближе к делу Монри! И где она теперь? – терял терпение Граф, чье лицо омрачалось с каждым произнесенным словом слуги.
   – Боюсь, она… Она…
   – Ну, говори! – повысил голос Де Гри.
   – На дне реки!
   – Что?! – подскочил к нему Советник.

   Схватив за ворот его рубахи, он поднял Монри с колен и подтянул ближе к лицу.

   – Вы сами просили – как найдем настоящего виновника тут же казнить его! – залепетал Дворецкий, не на шутку перепугавшись гнева Господина.
   – И-и-и… – прорычал крыс, пыхая горячим паром изо рта, испепеляя Монри горящими глазами.
   – Я бросил её вместе с тем мышонком в клетку и отправил на дно реки, – запинаясь дрожащим голосом проговорил Подручный, не сомневаясь, что сейчас настанет миг расплаты за оплошность.
   Но Граф, вдруг выпустил его из рук. Тот чуть не упал от неожиданности. Затем Де Гри повернулся к нему, скрестив руки за спиной.

   – Господин, умоляю Вас, простите меня! Я и подумать не смел, что та мышка и есть… – жалобно проскрипел Дворецкий.
   – Наша Принцесса, а еще эти… и эти… – указал пальцем Граф на платья, разбросанные по полу. – Мы недооценили нашу малышку, – задумчиво проговорил он. – Скажи Монри, а что сталось с той едой, что она пыталась отравить?! – как-то резко остыл Граф и чуть обернулся на него.
   – Стражники побоялись съесть и скормили заключенным…
   – Кому именно?!
   – Именно тому, кого казнили… – не договорил Монри, у которого дух перехватило от страшной догадки, осенившей его и куда раньше Графа. – Вы думаете она…
   – Мы должны быть готовы ко всему! Я не позволю какой-то девчонке встать на моем пути, – твердо закончил на этом свой допрос Граф.

   Повернувшись к Монри спиной, он крепко сжал ладони в кулаки. Да так неистово, что кровь капельками потекла, обагряя белоснежный бархатный ковер, что застилал полы покоев без вести пропавшей Принцессы.

II Судьбоносная Встреча

   Как это обычно бывает после обильного дождя, шедшего всю ночь, наступил ясный солнечный день. С каждым часом диск солнца поднимался всё выше и выше. Вместе с этим повсеместно становилось всё жарче и суше. Уже давно испарилась вся влага с земли. А легкий ветерок, подувший с востока, не принес с собой долгожданной прохлады, так как был наполнен сухостью и зноем.
   Особенно это ощущалось посреди степи, чьим бесконечным просторам не было конца и края. Здесь совершенно негде было спрятаться от зноя, палящего солнца и сухого воздуха.

   Ощущая обжигающую ноги песчаную землю, изнемогая от усталости, голода и всепоглощающей жажды смочить хоть капелькой воды высохшую глотку, в которой кроме песка с самого утра не было и крошки, шли неотступно вперед две фигуры.
   Возглавлял шествие молодой мышонок, который опустив голову, исподлобья то и дело бросал взгляд вперед. Дующий навстречу ветер нес с собой острую пыль и песок, заставляя сильно тереть глаза, благодаря чему его взгляд казался не только уставшим и болезненным, так еще и красным.
   Одет он был в обычную длинную рубаху, больше походившую на мешок с тремя дырками сверху – для головы и рук. Она была изрядно потрепанной и спадала ему до уровня колен. Подпоясан подобный наряд был лоскутом материи, который он оторвал от рубахи. Ноги оказались и вовсе без обуви, ведь приговоренным к смерти она не полагалась. Крайне замученный и печальный образ мышонка заканчивали его растрепанные грязные, как и он сам, волосы, покрытые ко всему прочему толстым слоем песчаной пыли.

   Вторым путником являлась маленькая мышка, не менее замученная и уставшая, с повязанной на голове тряпочкой красного цвета, что оберегала голову от солнечного удара, который она могла «схватить» в любую минуту. Храня полное молчание, девушка неотступно следовала за пареньком и явно держалась из последних сил. Её волосы, торчавшие из-под повязки, на солнце совсем высохли и спадали до плеч, как сухая солома, с которой кусочками запекшейся земли, отваливалась грязь.
   Вид этой девушки, оказавшейся здесь мог заставить любого даже самого черствого парня, лишь единожды бросив на неё взгляд – пожалеть мышку и посочувствовать. Всех, кроме впереди идущего Пика, который за всё время пути ни разу не обернулся и всячески старался не замечать её присутствия. Но чем сильнее он желал этого, тем больше заострял внимание и слух на то, что творилось позади.

   Когда солнце достигло зенита и двое мышат миновав каменистую безжизненную пустыню, попали в степь, поросшую сухой высокой травой, солнце явно напекло пареньку голову. Он резко остановился. Тяжело дыша и пошатываясь, он ворчливо нарушил многочасовое молчание.

   – Ваше Высочество, не могли бы вы потише сопеть и охать, а то у меня уже в ушах звенит, от вашего – «Ох» да «Ах»! – обернулся он на неё.
   – Что?! – воскликнула девушка. – Это я – охаю!? Да ты себя послушай – только и знаешь, как тяжело дышать и скрипеть, как старый дед!
   – Ох, простите, Ваше Высочество, – наигранно раскланялся перед ней мышонок. – Что моё дыхание кажется Вам слишком громким! И вообще, как я мог позабыть, что в Вашем присутствии и вовсе запрещается дышать!
   – Кто это сказал?
   – Да ладно, так всегда было заведено – Вы Принцесса, а значит Особа высоко происхождения…
   – Не называй меня так!
   – Как?! Ваша Милость? Ваше Высочество? Принцесса София?!
   – Довольно Пик! Хватит паясничать! – повысила голос девушка, из последних сил держась на ногах.
   – Как я могу называть вас иначе?! – развел руками паренек и сам готовый упасть без сил на горячую землю.
   – Да что с тобой?! Солнце окончательно головушку напекло?
   – Лучше бы оно, чем ваш голос и ваше присутствие… Оно убивает меня! – схватился за голову бедолага, у которого всё перед глазами поплыло.
   – Как ты сказал?! – воскликнула девушка, всплеснув руками. – А-ну повтори?!
   – Ваши королевские замашки меня совсем доконали! Мне, казалось, что позади кто-то постоянно семенит и ужасно сопит… И зачем вы увязались за мной? Тоже мне помощница нашлась… – начал нести полную околесицу паренек.
   – Я увязалась?! – перебила его девушка, перейдя на хрипоту, так как в горле совсем пересохло. – Хочешь сказать это я виновата, что мы оказались невесть где, без единой капли воды, посреди высохшей степи?! А могли, между прочим, продолжать путь вдоль реки по склонам холмов, где не так сухо…
   – Так было бы куда длиннее и опаснее, – перебил её визг мышонок, который и сам позабыл зачем он свернул с намеченного пути.
   – Ну конечно, а пуститься на авось сюда – менее опасно?! Да ты не только глуп, так еще и труслив!
   – Кто?! Я?! Трус! – поменялся в лице Пик. – Да если бы не ты…
   – Если бы не я – тебя сейчас вообще здесь не было! Кормил бы рыб на дне реки! – не подумав выпалила всю правду мышка.
   – Так значит?! Ваше Перевеличество, с меня хватит! Здесь вам не дворец, если Вас что-то не устраивает – скатертью дорога…
   – Ну и хорошо, я ухожу! – прохрипела девушка, быстро развернулась и зашагала в противоположную от мышонка сторону. – Идти с тем, от кого смердит упрямством и хамством, невозможно! – бросила она напоследок через плечо.
   – Простите Ваше Архизазнайство, что не благоухаю, как ваша белоснежная, шелковистая шерстка… Не успел принять утреннюю ванную, – чвански подметил паренек.
   – Дурак! – завизжала мышка.
   – Зазнайка! – бросил вслед маленькой зазнобе Пик, которую видеть больше не мог.
   – Деревенщина!
   – Выскочка! – обменялись взаимными «любезностями» Пик и Принцесса, прежде чем исчезнуть в густой траве.

   Мышата так увлеклись, что и не приметили, как их нелепая ссора стала подобием невиданного доселе зрелища для тех, кто сломя голову кинулся сюда на дикие крики. Прячась в высокой траве и оставаясь всё это время незамеченными для ссорившихся, парочка невольных зрителей с любопытством досмотрела развязку этой милой ссоры.
   – Чу-жа-ки! – прошипел протяжно один из них, когда в округе всё стихло.
   – Отлично, пришло время развеять их скуку! – отвечал на это хозяин крайне задорного голоса.
   После, не мешкая более, «зрители» тут же поспешили исчезнуть в траве…

   – Дурак, значит? – кипел, пиная камушки Пик.
   – Зазнайка! Да как он смеет!? – кипятилась Принцесса.
   – Деревенщина! – обидчиво хрипел паренек.
   – Зазнайка! – задрав нос, без умолку повторяла мышка.
   – Трус!?
   – Королевские замашки? Да кем он себя… – осеклась вдруг девушка.
   Застыв на месте и повесив нос, мышка поникла плечами.
   – Глупец и трус! – снова повторил Пик и также остановился, понимая, как глупо он себя повел и напрасны были все те слова, что он выпалил ей в лицо.
   – Малия! – поднял он голову.
   – Пик! – воскликнула девушка.
   И оба, почти одновременно, кинулись обратно навстречу друг другу.

   – Пик прости, я… – воскликнула в голос Малия спустя несколько песчинок, выскочив на мышонка, несущегося к ней навстречу.
   – Нет, это ты меня прости…
   – Я первая!
   – Нет, я!
   – Ну ладно, говори…
   – Малия… Я вовсе не думаю… – хотел извинится Пик, но вдруг замер с широко раскрытым ртом.

   Его дыхание стихло, сердце «в пятки ушло» и он уставился в одну точку позади девушки, совершенно не моргая и боясь даже пошевелиться.

   – Не думаешь… – протянула Малия желая, чтобы он закончил оборванную мысль. – Вообще не думаешь?! – одернула она его, спустя мгновение.

   Но видя, что Пик не отреагировал на подобную колкость, девушка вдруг почувствовала, как солнце перестало печь и она оказалась в тени чего-то очень большого, чья тень продолжала расти с каждой песчинкой. Одновременно с этим расширялись донельзя глаза мышонка, чей взор устремлялся всё выше и выше к небу.
   Ощутив позади себя непонятное ворошение, сопровождающееся тихим шипением, Принцесса резко развернулась. То, что предстало её взору, заставило мышку ощутить такой сильный прилив ужаса и смятения, отчего у неё «челюсть отвалилась». Она просто не могла поверить своим собственным глазам.

   На расстоянии вытянутой руки, поднимаясь почти в полную длину не менее трех десятков шагов, перед ней предстало невиданное доселе мышатам Существо внушительных размеров.
   Длинное гибкое тело, совершенно лишенное рук и ног, покрытое мелкой чешуей на подобии рыбьей, так и сверкало и переливалось под палящими лучами солнца. Плавно переходящая в тело сплюснутая морда без шеи и широко посаженные горящие глаза с узкими листовидными зрачками, говорило, что их обладательница казалась способной предвидеть любое движение своих жертв. А длинный раздвоенный язык, который «вываливался» у изо рта не сулил ничего хорошего тем, на кого Невидаль положила глаз.

   – А-а-а-а-а-а! – истошно и очень пискливо вырвался из уст Пика невольный возглас страха, опередивший Малию и заставивший Существо перебросить взгляд с неё на него.

   Почувствовав, что Оно выбрало его в качестве первого блюда, паренек захлопнул рот и, поймав на себе осуждающий взгляд мышки, обернувшийся на крик, готов был уже попрощаться с этим Миром.

   Но тут неожиданно для обоих мышат и самого Существа, откуда-то сбоку раздался уверенный, отчетливый и смелый донельзя голос:
   – Оставь их, ползучая ты гадина!
   После столь дерзких слов Существо, а вместе с ней «закуска», повернулись на голос.

   Перед их глазами предстал еще один мышонок, на плечах которого была накинута развивающаяся на ветру темно-коричневого цвета накидка, пристегнутая к вороту его одеяния пустынного странника на одну большую пуговицу. Свободного покроя светло-песчаного цвета штанишки до уровня лодыжек были подпоясаны в несколько слоев толстой веревкой. А легкая рубаха без рукавов, плотно прилегающая к телу, отлично подчеркивала атлетично сложенную фигуру паренька, которую сразу приметила Малия. Даже несмотря на босоногость мышонка, ей сразу приглянулось его миловидное личико и некий шарм, исходивший от него.
   Паренек был светлого-песчаного окраса с желтоватым отблеском, можно сказать почти блондином, обладающим жгучими карими глазами, чуть взъерошенными уложенными на бок волосами средней длинны и шпагой в левой руке, которую он вытянул вперед в сторону Существа.

   Это было единственное, что успела уловить быстрым взглядом девушка, так как в следующее мгновение паренек закричал, что было сил:
   – Бе-ги-те-е! – разбежавшись по камню на котором стоял, он оттолкнувшись босыми ступнями, подпрыгнул высоко в небо.
   Спустя пару песчинок, рухнув на твердую почву и перекувыркнувшись через плечо, он выпрямился во весь свой рост и гордо предстал прямо перед Существом, загородив собой её Жертв.
   – Ты не посмеешь их тронуть! – пригладил он на себе волосы правой ладонью, а левой сильнее прежнего сжал эфес шпаги.

   Услышав наглые слова этого мышонка, ростом и возрастом оказавшегося по первому взгляду, не старше «основных блюд», изголодавшееся Невидаль с высунутым языком, от неожиданности чуть отползла назад.

   Единственным отличием этого наглеца от «основного блюда» являлись его уши – не такие округлые и торчащие, как у обычных мышей, а с кисточками на концах, приглаженные к голове и казавшиеся частью немного волнистых волос.

   Не позволив всем опомниться, разгневанное подобным нахальством голодная Невидаль зашипела. Широко распахнув пасть, из которой тут же показались, торчавшие сверху пара острых клыков подобно клинкам, она захотела поразить ими мышонка. Но тот ловко увернулся и, не мешкая, сам смело кинулся «в рукопашную».

   – Бегите, я её задержу! – закричал мышонок, принявшись сжимать всеми руками и ногами тело Существа, силясь доползти до её изголовья.
   – Бежим! – очнулся первым Пик и подскочил к Малии, когда шипящее чудище выпрямилось и принялось пытаться сбросить с себя надоедливую «закуску».

   Схватив мышку за руку, он потянул её за собой. Та последовала за ним, но всё еще не могла оторвать взгляда от храброго Спасителя и его смертельной схватки с гигантским «червем» без рук и ног.
   Не успели мышата сделать и пяти шагов, как схватка приняла неожиданный оборот. Резко дернувшись в сторону, Существу удалось скинуть с себя «блоху». С тихим воплем паренек рухнул на землю спиной и был придавлен её хвостом.
   Желая дотянуться до шпаги, что выронил при падении, он оказался быстро опутан несколькими кольцами тела Невидали. Широко раскрывая пасть и грозно сверкая желтыми, словно диск солнца глазами, оно вот-вот готовилось поглотить паренька целиком.

   – Малия! – вскрикнул Пик, когда девушка, вырвав свою руку, кинулась обратно.
   Ловко подскочив к шпаге, она схватила её и с криком:
   – Держи! – бросила мышонку, который был уже на пути в пасть чудищу.

   Изловчившись, паренек вырвал свою руку из объятий смерти. На лету поймав шпагу, он с силой замахнулся и вонзил её промеж зубов. Пасть сомкнулась и охваченное конвульсиями Чудище дико зашипело. На мгновение оно выпустило его из оков, но лишь на пару песчинок.
   Метнув смертоносный взгляд на девушку, осмелившуюся бросить ей вызов, она ударом хвоста отшвырнула Малию в сторону и снова накинулась на свою жертву. Храбрый мышонок только и успел подняться и принять защитную стойку, как завязалась ожесточенная схватка.
   Развязку, которой девушка смогла узреть лишь тогда, когда к ней подскочил Пик и помог подняться на ноги. Свернувшись в несколько раз вокруг мышонка, Существо вдруг резко всё сжалось в клубок и на мгновение затихло.

   Только мышата, набравшись смелости, сделали шаг навстречу, как в самом середине клубка началось какое-то непонятное движение. Не успели они испугаться и кинуться прочь, как оттуда показалась рука храбреца, сжимающего свою шпагу. В следующее мгновение с кряхтением и диким криком выкарабкался и сам Храбрый Рыцарь, приподняв над собой голову Существа. Отшвырнув её от себя, он упал на тело поверженному врагу.

   Не веря своим глазам, чуть-ли не плача от радости, к Спасителю кинулась мышка:
   – Как вы?! – тихо спросила Малия, упав перед ним на колени.

   Почувствовав легкое прикосновение нежных девичьих рук, мышонок чуть раскрыл глазки и тихо ответил:
   – Я… Я в порядке… А Вы как? – чуть приподнялся он, нежно беря ручку девушки в ладонь и преподнес её к своим устам.
   – Вы… Вы… Спасли нас! Я и не знаю, как и отблагодарить вас! – залепетала малышка, чьи щечки зарумянились багрянцем.
   – Это ни к чему, – отвечал восторженно на выдохе паренек, не в силах оторвать взгляда своих, так и манящих, карих глаз от прекрасной девушки.
   – Но всё же… – прошептала Принцесса.
   – Имя… Скажите Ваше имя, дабы я мог сохранить Ваш прекрасный образ в памяти. И когда придет время – с вашим именем на устах, я снова кинусь в бой! – не переставал одаривать её любезностями мышонок, попутно строя ей глазки.
   – Малия, меня зовут Малия…
   – Прекрасное имя – Ма-ли-я! – по слогам на выдохе произнес Герой Дня.

   Не сводя своих чуть прикрытых карих глаз с очей девушки, он поцеловал ей ручку. Девушка, чуть засмущавшись, опустила носик вниз. Затем, поймав на себе милый взгляд храбреца, ответила ему своей искренней нежной ласковой улыбкой.
   Наслаждаясь этими мгновениями, парень и девушка замерли на месте. На зло Пику, который сам не понимал, что с ним. От негодования он пребывал в мелкой дрожи. И при каждом высокопарном слове мышонка, закатывал глаза и качал головою.

   – Ма-ли-я! – нежно прошептал паренек.
   – Да?
   – Поможешь мне встать? – обратился к ней с просьбой кареглазый мышонок.

   Девушка без лишних слов согласилась, но это оказалось не так-то легко. Паренек, обхватив девушку за талию, стал пытаться подняться, но вдруг покосился и чуть не уронил её.

   – Пик помоги! – подозвала его Малия.
   – Вы и без меня отлично справляетесь! – сурово буркнул серый мышонок.
   – Пик!
   – Ладно, ладно, – после резкого одергивания уступил паренек, который только и ждал, чтобы убрать руки наглеца-храбреца с талии Принцессы.

   Подскочив к ним, он с опаской наступая на тело невиданного Существа, подхватил мышонка за руку и положил себе на шею. После чего они с Малией, понесли их Спасителя на твердую землю.

   – Не бойся, она уже мертва, – чуть усмехнулся паренек, видя, как тяжело дается каждый шаг Пику, на что он ничего не ответил и только недовольно фыркал.
   – А как твоё имя? – спросила Малия, когда мертвое Существо оказалось за их спинами.
   – Эхтон, – отвечал мышонок, игриво бросая взгляд на девушку. – А для друзей просто – Тош или Тоши…
   – Ну конечно, – послышалось недовольное шипение Пика, на которое Тош не обратил особого внимания.
   – Вообще-то не стоит оставаться здесь. Это чрезвычайно… – перехватил он слово, беря девушку за ручку.
   Но Малия вдруг плавно перевела спокойный взгляд синих глаз с его привлекательного лица, на бездыханное тело Существа.
   – Опасно! – закончил Тош, не понимая, что с мышкой.

   Оставив его на попечение друга, она смело направилась прямо к поверженному врагу рода мышиного.
   – Что это?!
   – Это существо носит имя – Песчаная Змея или Песчанка! – отвечал паренек, без доли страха в голосе.
   – Змея?! – чуть не воскликнула в голос мышка. – А ты уверен, что она мертва?!
   – Ну да, конечно, мертва, – поспешно ответил Тош, в голосе которого Пик уловил некое беспокойство.

   Но его слова не подействовали на любопытную девушку, и она без капли страха приблизилась к змее. Встав со стороны, лежащей на боку головы, мышка приподняла ладонь и протянула к её ноздрям.

   – Не знаю, но мне кажется, что она дернулась, – поделилась своими опасениями совсем не глупая Принцесса, не сводя пристального взгляда со змеи.
   – Остаточный рефлекс, не более, – отвечал на это Тош.
   – Малия, идем! Оставь эту гадюку, – окликнул её Пик.
   – Песчанку! – косо взглянув на него, поспешил его поправить Спаситель.
   – Да какая разница?! – развел руками паренек.
   – Большая разница! Укус гадюки не ядовит. Она черного в крапинку цвета, а песчанка – напротив очень ядовитое Существо. Окрас её тела от темно-коричневого, до светло-желтого почти песчаного цвета, который меняется в зависимости от времени года… – начал пояснять Тош, пока Пик закатив глаза, продолжал слушать не веря ни единому его слову.

   – Ребята! – окликнула обоих парней Малия, прервав их милую «лекцию по змееводству». – Она дышит!

   Слова Малии прозвучали словно гром среди ясного неба и тут же заставили Пика и Тоша впиться в змею расширенными глазами.
   Не успели они что-либо предпринять, как мышка, бросив взгляд под ноги и увидев рядом с собой большой валун, рванулась к нему. Через силу она оторвала камень от земли и подняла над собой. Но, прежде чем совершила то, на что толкал её страх, сильно зажмурившись, она замерла на доли песчинки.

   – И что ты задумала?! – вдруг раздался тихий шипящий голос, который заставил Принцессу распахнуть глазки.
   Не веря своим ушам, она задрала голову наверх и увидела, что прямо ей в лицо уставилась с крайнем осуждающим видом, сама виновница «торжества».
   – А-а-а-а! – выронив камень, вскрикнула девушка и отпрыгнула на шаг назад.

   Камень рухнул прямо на кончик хвоста змеи, отчего та резко зашипела, поднявшись во весь рост.

   – Дерись со мной Песчанка! А их не трогай! – снова схватившись за свою шагу, выскочил вперед Тош, оставив Пика в полном недоумении позади себя.
   – Какое там, дерись?! Тоши, они мне хвост отдавили! Какой нынче народ пошел неверующий! Все так и норовят палкой ткнуть, да швырнуть чем-нибудь! – крайне жалобно выпалила всё, что было на душе змея, на время забыв про присутствие двух потенциальных жертв.

   Где кто был, Малия и Пик так и замерли на месте, широко раскрыв рты и выпучив глаза на Невидаль, которая, казалось, и раненой не была.

   – Ты не заговоришь меня, – храбро воскликнул Тош, размахивая своей шпагой. – Готовься к смерти!
   – Нет, давай лучше ты! Я устала всякий раз притворяться ради тебя… Всё, я ухожу! И это отдай – детям клинки не игрушка, – схватила змея в пасть шпагу рыцаря.
   Даже не взглянув на ошарашенных мышей, она быстро развернулась и уползла прочь, мигом скрывшись в ближайших зарослях сухой травы.

   – Постой Ма, вернись! А как же я!? – отчаянно закричал бедолага, бросившись за ней, но только та исчезла, он остановился. – Ну хотя бы оружие верни…
   Чувствуя за спиной крайне «приветливые» взгляды двоих мышат, готовые испепелить его, Тош неспешно развернулся.
   – Кхи-кхи! – улыбнулся он сквозь сжатые зубки.
   – Ма!? – грозным голосом перепросила Малия, положив руку на талию, встав в повелительную позу.
   – Смотри-ка и нога прошла! – тихо выдавил из себя Пик, не понимая до конца, что сейчас произошло.
   – Ты прав Пик! Нам здесь больше нечего делать. Идем, – повелительно бросила девушка, повернувшись спиной к горе-рыцарю и зашагала быстрым шагом прочь.
   Исподлобья бросив подозрительный взгляд на Лжехрабреца, серый мышонок последовал за ней.

   – Постойте! Я… Позвольте… – потянулся Тош рукой следом за ними.
   – Не утруждайся, мы достаточно видели! – прорычала Принцесса, не оборачиваясь.
   – Я могу помочь, – немного задумавшись, предложил Тош.
   – Уже помог! – ответил Пик.
   – Я слышал, вы ищете реку?!
   – Мы и сами её найдем, – стоял на своем серый мышонок.
   – Как и караван?!
   – Ты что, подслушивал?! – обернулась мышка, потупив взгляд.
   – Когда двоя, так кричат, вас тяжело не обнаружить… Если честно, вам несказанно повезло, что первым на ваши крики пришел я, а не другие… – хитро и крайне вкрадчиво проговорил Тош, опуская взгляд на свои ладони, проверяя их чистоту и остроту когтей.
   – Забудь, что слышал, – никак не желал видеть его в числе спутников Пик.
   – Кого это, других? Постой-ка! – остановила девушка его благородный порыв выпроводить паренька силой.
   – Не вы одни здесь блуждаете… Скажу лишь, что есть и другие «караваны», способные довести вас до реки. Но вам не понравятся их методы обращения…
   – Чем ты можешь помочь? – прислушалась к его мудрым словам мышка, которая и сама понимала, что познания внешнего Мира у них обоих сводились к минимуму. – Мы немного заблудились…
   – Ничего подобного, там восток, а там река, – хотел запротестовать Пик, но оказался перебит пареньком.
   – Ты знаток этих мест? – спросил на полном серьезе Тош.
   – Нет, но я слышал…
   – Слышал?! – перебил его мышонок. – Ну так вперед, идите! Думаю, ваши голоса Мир услышал в последний раз…
   – А-а-а?! – не разобрал Пик смысла его слов.
   – Если пойдете вперед – угодите прямиком в зыбучие пески, что отделяют эти степи от моря на востоке…
   – Зыбучие пески?! Что за вздор? – чуть-ли не с кулаками полез на него серый мышонок, сам не понимая, чем этот паренек так раздражает его.
   – Слушай, как тебя там?
   – Пик!
   – Пик, если не веришь, можешь сам проверить! Если вы не доверяете тому, кто живет здесь с самого детства, ступайте на верную гибель, я не буду вас останавливать, – отмахнулся от них паренек и демонстративно сложил руки на груди. – Или вы можете последовать за мной…
   – Вот еще!
   – Пик! – одернула его мышка, которой порядком поднадоело крайняя раздражительность паренька.
   – Что?
   – Продолжай, – прониклась девушка словами Тоша.
   – Туда, куда я вас приглашаю, открывается чудеснейший вид на побережье реки и на стоянку всех торговых караванов, отправляющихся отсюда дальше на запад…
   – Не на ужин ли своей змейке нас зовешь?
   – Да из тебя и закуска-то никакая! – усмехнулся он, оценив худобу Пика.
   – Малия идем, ему нельзя верить, – бросил обиженно мышонок, махнул рукой на Тоша.

   Тот, сохраняя спокойный вид, поднял глаза на девушку и сказал:
   – Ну как знаете! Только не проклинайте меня, когда будете умирать…
   – Уж постараемся! – быстро зашагал прочь Пик.

   Малия, быстро подумав над предложением, подалась чуть вперед:
   – Мы согласны!
   – А-а-а?! – чуть не подвернул ногу мышонок, обернувшись на Принцессу. – Что ты такое говоришь? Это после того представления, что он тут перед нами разыграл?!
   – Пик хватит! Он нам нужен, – повысила голос мышка.
   – Зачем?! Чтобы целовать Вам ручки?!

   Не выдержав подобных слов, Малия подскочила к нему и, как отвесит такую звонкую пощечину, отчего у мышонка в ушах зазвенело. Спустя мгновение она опомнилась и приложила ладошку к груди.
   – Прости! Пик я… – тяжело дыша, прошептала девушка, не понимая, что на неё нашло.
   – Ничего… Может я и заслужил это, – прискорбно прохрипел паренек, отворачиваясь от неё, пытаясь изо всех заглушить горечь обиды.
   – Понимаешь Пик, времени у нас мало, а наши «друзья» могут хватиться, что с нами всё в порядке и пуститься в погоню. Если мы будем терять время на распри и ссоры, нам никогда не достичь…

   При этих словах Малия осеклась заметив, как мышонок прячет от неё навернувшуюся слезу.

   – Прости, – протянула она к нему ручку, но тот, даже не взглянув на неё и поспешил ответить:
   – Прощаю, – очень тихо и крайне уязвлено выдавил он из себя.

   Сейчас Пик меньше всего задумывался о том, что зрителем этой сцены стал чужак. Ему вдруг вспомнилась Семья, которую как никогда он желал увидеть вновь живыми и здоровыми. Но для этого ему нужно было взять себя в руки, поубавить гордыню и свыкнуться с мыслью, что одному ему не справиться со всеми бедами, что выпали на его долю.

   – Вот и хорошо, – нарушил неловкое молчание Тош, прекрасно понимая, что друзья повздорили из-за него.
   – Показывай дорогу! – повернулась к нему Малия, напустив на себя спокойствие и безмятежность.

   Уловив в её голосе некую дрожь, Тош осознал, что с этими мышатами не всё так просто, как казалось. Не желая больше бередить их душевные раны, он пошел вперед.
   – Идемте за мной! – поманил Тош мышат за собой, бросив напоследок немного удивленный взгляд на эту странную парочку невольных попутчиков, которых сама Судьба подарила ему в этот чудесный жаркий ничем не примечательный денек.

III Вкус к Жизни и Горечь Реальности

   – И что мы здесь забыли? – нарушил своё затяжное молчание Пик.

   Всё это время он шел позади и косо поглядывал на Тоша и Малию, на их милое перешептывание и недвусмысленные взгляды. Больше всего его удивляло, как девушка быстро забыла про уловку мышонка и теперь охотно шла с ним рядышком. И вот теперь, когда задающий темп Тош, чуть притомился, они остановились.

   – Пик не ворчи! Надо же нам отдохнуть, – отвечала Принцесса, усаживаясь на плоский камень, возле небольшого водоема, посреди степи и высокой травы.
   – Тем более это место единственное в округе на многие часы пути, где есть пресная вода! Так что насладитесь ей вдосталь… А лучше – давайте-ка все искупаемся! – вскочил с места Тош и скинул через голову свою рубаху, вместе с накидкой к которой та крепилась.
   – Ну же! – бросил он на Пика и Малию озорной взгляд.
   – Мне с вами? – спросила девушка, одарив мышонка осуждающим взглядом.
   – Ага! – шутливо бросил он, на что мышка, склонив на бок голову, с неким укором посмотрела на него.
   – Ладно, там за кустами есть еще одно местечко, очень укромное, – подмигнул ей озорник.
   – Спасибо! – ответила девушка и направилась в указанное место.
   – Если потребуется помощь, зови! – бросил напоследок шутливо Тош, на что поймал на себе косой взгляд Пика.
   – Что!? Я же шучу! Она поняла, а вот ты – нет!
   – Дурацкие у тебя шутки, – отвечал сухо паренек, сев на землю около воды и опустил взгляд.

   Тем временем Тош, прямо в штанах, бросился на глубину водоема и поплыл. Описав пару кругов, он вернулся.

   – А ты, что не идешь?
   – Не хочу…
   – Да что ты такой кислый? Оглянись – природа, воля, вода, свежий воздух… – сладко вздохнул полной грудью паренек.
   – Сдались они мне, – буркнул Пик, нисколечко не разделяя его радости по такому пустяку.
   – А ты угрюмый, – подметил Тош. – Надо быть проще… Вот поэтому она с тобой и не разговаривает.
   – Что?! Кто?! – переполошился мышонок.
   – Твоя Принцесса! – улыбаясь ответил горе-рыцарь.
   – А?! – напустил на себя непонимание его собеседник.
   – Я всё слышал… Ну и прозвища у вас!
   – Ага, ну да! – поспешил согласиться с ним Пик, не желая развивать эту тему.
   – А я сразу подметил, что между вами что-то есть, – хитро прошептал Тош, подсаживаясь к серому мышонку.
   – Между нами ничего нет и быть не может! Мы из разных Миров! – сказал, как отрезал понурый мышонок.
   – Ну как знаешь… Тогда ты не будешь возражать, если я…
   – Буду! – не позволил ему довести начатую мысль до конца Пик.
   – Но ты же сказал?!
   – Она не твоего «поля ягода».
   – Прежде всего – позволь ей самой выбирать… Поэтому у тебя и проблемы с ней!
   – Да нет у меня с ней никаких проблем! – вскочил он на ноги, не желая даже дышать с этим надоедливым мышонком одним воздухом.
   – Ладно, ладно, не кричи так, а то еще услышит, – приложил палец к устам Тош и зашипел.
   – Да ну тебя! – махнул на него Пик, весь раскрасневшись.

   Резкая перемена в настроении его попутчика, заставила Тоша от души засмеялся.
   – Что?! Ну что?! – недоумевая спрашивал его Пик.
   На что Тош, продолжал смеялся всё громче и громче:
   – Ха-ха-ха!
   – Тебя там что – щекотят? – спросил он на полном серьезе.
   Отчего Тош залился новой волной заразительного смеха. Благодаря которому Пик и сам не заметил, как подхватил его смех.
   – Хватит! Да хватит уже! – согнулся в три погибели серый мышонок, надрывая живот от смеха, а слезы так и текли из глаз.

   Прислонил палец ко рту, он хотел взять себя в руки, но его писклявый голос и нелепая поза еще больше рассмешила озорника и он, еле дыша, продолжал хохотать на всю округу.

   – Ой-ой-ой! Ну и забавные же вы! Давненько я никого подобного не встречал, – начал потихоньку отходить Тош, спустя пару минут безудержного и крайне заразительного смеха.

   Вытирая слезы и как-то резко позабыв про взаимные обиды, Пик зашел в прохладную воду и принялся умывать себе лицо и руки. После моральной разгрузки, что устроил ему этот мышонок, он не на шутку задумался. Осмотревшись по сторонам, и не приметив никого, он тихо спросил:
   – А как давно?

   На что Тош резко затих и увел взгляд в сторону. От нежелательного ответа его спас резкий девичий вопль. Услыхав его, оба мышонка выскочили из воды и кинулись на крик.

   – Малия, Малия! – кричал Пик, пробираясь сквозь заросли сухой травы.
   Выбежав из неё через мгновение, он застал очень необычную картину. Увидев её, выскочивший следом за ним Тош, тут же расхохотался.
   – Тебе смешно?! – бросила ему в ответ змея, которая, неожиданно застав Принцессу за купанием, словила от неё удар палкой по носу, за который она теперь держалась кончиком хвоста.

   И вот теперь напуганная донельзя мышка, погрузилась по шею в воду и грозила ей оттуда палкой.

   – Простите! – еле давил из себя Тош. – Забыл предупредить, что это водоем моей Ма! Ха-ха-ха!
   – Тош хватит! Тебе смешно, а у меня от них теперь не только хвост ломит, так еще и нос сломан! – пожаловалась ему Песчанка.
   – Да ладно тебе, – всё никак не мог успокоиться мышонок.
   – Хо-хо-хо! – с явной неохотой выползая из воды передразнила его змея. – Посмотрим, кто будет смеяться последним, когда будешь возвращаться домой пешком!
   – Да будет тебе… Ма, ну извини-и-и, – взял себя в руки Тош.
   – Одного извинения мало! – уползла змея, оставив бедную Малию озадаченной всем произошедшим, но еще больше такой дружеской беседой простого мышонка и змеи.
   – Всё в порядке, Малия? – спросил Пик, встав к ней спиной, прекрасно заметив её платье на берегу.
   – Да, да я уже выхожу, – отвечала мышка.
   – Хорошо, тогда мы подождем тебя здесь, – играючи воскликнул проказник.
   – Тош, идем! – прошипел Пик, утягивая его за пояс обратно в густую траву.
   – Ой, да ладно тебе! Ну, когда еще представится такой шанс! Давай хоть краешком глаза взглянем, – нашептал он Пику, но тот стоял на своем.

   – Вот я про это и говорил, – взял слово озорник, когда они отошли подальше и всплески воды остались позади.
   – Про что?!
   – Ты скучный и совсем не умеешь развлекаться!
   – Я не хочу… И не буду подглядывать за ней….
   – Ну и зря! – со всех рванул мимо него Тош.

   Но паренек успел схватить его за плечо и оба повалились на землю. Спустя несколько песчинок они кубарем выкатились из кустов прямо к ногам босоногой Малии, уже успевшей одеться. Оказавшись в таком положении, оба раскрыли рты.
   Перед их взорами предстала истинная прекрасная Принцесса, нежно-русого окраса, с длинными волосами, спадающими на плечи, с мягкими, цвета лазури глазками. В своей рваной одежке, приняв угрожающую позу – положив ручки на талию, она впила в мышат укоризненный взгляд:
   – Вы успокоились!? – громко прервала она их рассматривания себя.
   – Нет еще! – поспешил ответить Тош, прищурив глазки.
   – Прости, это всё он! – поспешил подняться на ноги Пик, указывая на Тоша.

   А тот всё продолжал лежать на земле, подложив руки под подбородок и облокотился о локти. Малия, бросив на себя быстрый взгляд, оторвала оба рукава и рваные куски от нижней кромки платья. После чего ловко подвязала ими платья у лодыжек, благодаря чему у неё получилось подобие шаровар.

   Не сводивший всё это время с девушки крайне завороженного взгляда Тош и вовсе растаял, когда она гордо выпрямилась и взмахнула своими волосами.
   – Представление окончено, идете, – неся на себе взгляд обоих мышат направилась вперед девушка.
   – Мда-а-а! – протянул Пик, оказавшись, как и Тош не в силах отвести от мышки взгляда.
   – Эй, Пик, а ты уверен, что между вами ничего нет?! – прошептал озорник, поднявшись.
   – Не знаю! – ответил он, не разобрав вопроса.
   – Теперь я понимаю, за что ты называешь её Принцессой, – подмигнул Тош и последовал за Малией.

   Спустя полминуты оба паренька шли подле неё и не понятно было, кто кого ведет – Тош их, или Малия – Тоша и Пика.
   Не слишком желая тратить эти драгоценные минуты свободы и простора на расспросы, Юная Принцесса ни с того ни с сего бросилась со всех ног бежать вперед по открытому полю невысокой травы. Чьи сухие колосья играли и светились на солнце.
   Ощутив небывалую легкость на сердце, с разведенными в стороны руками мышка бегала и кружилась по полю. Её вдруг обуяло страстное Желание Жить, обнять весь Мир, любить всё живое, что есть прекрасного в нем. В эти минуты счастья она позабыла обо всем, что с ней случилось страшного в замке и что еще ожидало впереди.

   Эйфория и радость, охватившая девушку, зарядила всех троих мышат энергией на весь последующий путь в загадочный дом Тоша. Хотя нынешний -оказался длиннее, чем проделанный ими ранее, вместе с дорогой от реки до места, где они повстречали Тоша, но тем не менее все они не теряли приподнятого настроения.
   Несмотря на усталость и голод, что вскоре вернулись к ним, течение времени уже мало заботило Малию и Пика. А Тош и вовсе, казалось, жил вне времени и на протяжении всего пути травил различные байки здешних мест, а также рассказывал случаи из собственного опыта. Многие из них казались небылицами, которые Пик и вовсе принимал за выдумки этого рыжего неугомонного мышонка.
   Тош старался не обращать внимание на его пустые придирки. Надо признать, он обладал редким даром смешить даже тех, кто был мрачнее самой серой тучи. Его рассказы вызывали больше улыбки и смех, нежели раздражение и ссоры.

   – Скажи Тош, ты каждый день преодолеваешь такие большие расстояния? – спросила Малия, которая, как и Пик больше слушали, нежели говорили.
   – Не обязательно. Порой я ночую там, где мы остановились…
   – Мы?! – переспросил серый мышонок
   – Я и Ма! Змея, которая пострадала сегодня от рук Малии – дважды! – усмехнулся Тош.
   – А разве по ночам посреди пустыни не холодно?!
   – Очень даже Малия, но я забираюсь ей в пасть и так мы спим, – улыбаясь рассказывал мышонок, на которого крайне ошарашенно впились взглядами его спутники.
   – В пасть?! – прошептала мышка, пытаясь представить подобное в уме.
   – Если честно, верхом на ней путь, который мы пересекли на своих двоих за эти часы, можно было преодолеть за считанные минуты…
   – Прям так за минуты?! – снова засомневался в его словах недоверчивый мышонок.
   – Верхом?! Как это? – в очередной раз удивилась Малия.
   – Ну-у, сидя на ней! – отвечал совершенно без прикрас озорник. – А что здесь такого? У вас разве всё иначе устроено? – поймал он на себе крайне удивленные взгляды обоих мышат.
   – У нас змеи едят мышей, а не возят их на себе! Хотя, что-то подобное я читала в одной из Глав уцелевшей Хроник Эхтера. В книги рассказывалось, что в былые времена лишь одной мыши были подвластны змеи… – призадумалась девушка. – К сожалению, не помню её имя…
   – Книги? – переспросил Тош, чем вывел её из задумчивости. – А что это?
   – Ну-у-у это… – зашла в тупик мышка, заглянув пареньку в глаза. – Эта такая вещь… В неё записываются события дней минувших. И не только…
   – А-а-а, кажется, понял. У меня есть что-то подобное Дома – целая куча всяких бумажек… Я собираю их.
   – А для чего? – поинтересовался Пик, так как любил книги.
   – Для розжига огня…
   – Сжигать книги?! Какое кощунство! – воскликнула Принцесса.
   – Раз ты прочла лишь обрывки о той мышке, значит и у Вас тоже жгут книги! – подметил Пик, на что Малия немного погрустнела.
   Понимая, что в очередной раз сболтнул лишнее, паренек поник головою.
   – И как вы там вообще живете?! – взглянул на них Тош и сразу всё понял по их глазам.

   Дабы немного развеять серость, паренек принялся описывать все прелести жизни на свободе. Но его слова, которые он бросил вскользь, отозвались в ушах Малии громогласным набатом. Она вдруг резко остановилась и перед её глазами появилось некое воспоминание или мрачное видение будущего:

   «Посреди непроглядной темноты послышался грозный черствый голос:
   – Ты закончил чертеж?!
   – Да, Ваша Светлость! – отвечал крайне тихий замученный почти угасший голосок.

   Тут внезапно зажегся огонек и сердечко девушки сжалось в разы. Перед её очами предстало морщинистое лицо очень близкого ей мыши. Сильно зажмурившись от яркого света свечи, он протянул в дрожащей руке некий листок бумаги.
   Надменно говоривший с ним, силой выхватил его и развернул:
   – Отлично! Отлично, – проговорил крыс, сгорая от нетерпения притворить в жизнь задуманное.
   – Граф, я выполнил уговор, теперь позвольте мне повидаться с дочерью, – умоляюще прошептал пленник.
   – Прежде я должен проверит, что «Оно» будет работать!
   – Но…
   – Никаких но! Ты должен благодарить меня, что она еще жива!
   – Да, Ваше Светлость, – прискорбно опустил голову мышь, и Граф направился к двери. – Скажи лучше, оно идеально?!
   – Как Вы и просили…
   – Я?! – обернулся крыс, сверкнув недобро глазами.
   – Есть одна закавыка… Оно больше своего собрата, поэтому нельзя допускать перегрева, а иначе…

   Не дослушав, крыс захлопнул дверь темницы, так как услышанное вполне удовлетворило его.
   – Вы сказали ему? – тут же подошел к Графу его подручный – Монри.
   – Что я должен был ему сказать? Что девчонка сбежала?! Или про то, как мы обнаружили её следы в паучьей норе и… – тихо захрипел Советник.
   – Она больше не у нас, – закончил за него Дворецкий.
   – Ему ни к чему всё это знать… Не беспокойся об этом более, а займись-ка лучше вот этим, – протянул Де Гри свиток бумаги слуге.
   – Это то самое? – с неким трепетом принял он из рук Графа чертеж.
   – Да!
   – Но как же быть с Принцессой?
   – Если она и вправду выжила, то обязательно вернется! Как миленькая вернется…»

   Эхом прозвучали эти жестокие, полные уверенности в своей правоте слова крыса в голове мышки. Прикрыв глаза, она опустила голову. По щеке потекли горькие слезы сердечной боли, сдавившей ей грудь, словно в кузнечных тисках.

   – Малия?! – очнулся первым Пик, почувствовав, что её нет рядом.

   Тут же обернувшись и увидев девушку всю побледневшую, он, недолго думая кинулся к ней. Но издалека приметив в каком она сейчас состоянии, мышонок остановился. Он вспомнил себя в те минуты печали и скорби, когда ему было очень плохо и чужое вмешательство, даже словом, казались совершенно лишним.

   – Я… Всё в порядке, Пик, – утерла глазки Малия, быстро приходя в себя.

   – Идемте, а то уже вечереет, – отмахнувшись от помощи и не поднимая глаз на ребят, девушка пошла вперед, в очередной раз ощутив горечь жестокой реальности, не отпускающей её даже здесь.
   Всё что оставалось парням, это проводить её задумчивым взглядом, полным тревоги и печали.

IV Дом Тайн – Дом Тоша

   – Что там впереди? – нарушил спустя некоторое время воцарившуюся тишину Пик, завидев вдали чернеющую точку посреди песчаной травянистой степи.
   – Это и есть мой Дом! – восторженно отвечал Тош.
   Пик впился в него вопросительным взглядом, пытаясь разобрать, что именно за постройка сияла посреди степи.
   – Скоро сами всё увидите, – задорно говорил Тош.
   После чего они ускорили шаг, так как начинало темнеть. А подувший прохладный северный ветерок предвещал холодную ночь.

   – Что это? – сорвалось с уст Пика, спустя полчаса, когда «сооружение» именуемое Тошем «Домом» оказалось, как на ладони видно с холма, на который взобрались трое мышат.
   – Это конечно не замок и ни дворец, но жить можно… Постоянно беспокоят непрошенные «соседи», но они про меня не знают. И я стараюсь не попадаться им на глаза.
   – Соседи?! Кто? – тихо прошептала Малия.
   – Всякий сброд – разбойники там, мародеры, а еще работорговцы, – зажимал пальчики Тош.
   – Рабство!? Этого не может быть! Оно искоренено еще много лет назад и является преступлением в нашем Королевстве! – возразила в голос Принцесса, очнувшись от глубокой задумчивости, в которой пребывала всё это время.
   – Вам надо почаще выходить за пределы вашего города… Так как Настоящая Жизнь – вот она! – указал Тош на Руины, что лежали впереди и не оглядываясь более, направился вниз.
   Пик и Малия переглянулись и последовали за ним.
   – Похоже на Развалины какой-то цитадели или особняка, – предположил серый мышонок, внимательнее всматриваясь в каменный костяк, что остался от некогда могучего сооружения и представлял сейчас лишь малую часть всего комплекса.
   – Похоже на бывший дворец или что-то в этом духе, – предположила девушка.
   – Точно не уверен… Знаю лишь, что здесь в прошлом жили мыши, или еще кто-то, чей страстью были алые цветы, о чем говорят уцелевшие расписные стены. Я люблю смотреть на них и представлять, как жили здесь до меня… Если честно, до сих пор гадаю, что же случилось и почему всё здесь сгорело в зловещем огне, – тихо отвечал им Тош.
   – В огне? Возможно, здесь разразилась страшная битва, – предположила Малия.
   – Может и так, но стены и всё здесь – одна сплошная черная копоть и сажа. А земля и вовсе выжжена до основания на многие сотни шагов вокруг, – тяжело вздохнул мышонок. – Эх, как бы я хотел восстановить это место в первозданном виде, но…
   – Но? – спросил Пик.
   – Не могу! – коротко ответил Тош.

   Вскоре все они вступили на территорию Развалин, посреди безмолвного океана пепельно-серого песка. Храня гробовое молчание, понимая, что слова лишние, ведомые Хозяином, Малия и Пик всё дальше углублялись в Царство Тайн и Горя. Всюду куда не бросали они взгляд виднелись острые торчащие во все стороны основания некогда высоких шпилей домов. То тут, то там, показывались из песка верхние капители могучих колонн, что смогли пережить все те беды и несчастья, что постигли эти Земли. Всюду царила мрачная леденящая душу и сердце обстановка безмолвной Смерти и Ужаса.
   Глотая ком в горле, мышата неотступно следовали за Тошем, даже и в мыслях не представляя, как можно было провести здесь ночь, не то, чтобы жить. Не подавая виду, что Гости пребывали в крайнем замешательстве, Радушный Хозяин вскоре провел их сквозь длинный коридор с колонами и арочным сводом, во внутренний Зал. Где было так же мрачно черно и тяжко, как и всюду.

   – Здесь ты и живешь? – еле выдавил из себя Пик с дрожью в голосе, к которому боясь даже вздохнуть, прижалась мышка.
   – Почти, – коротко ответил паренек.

   Подойдя к одной из покосившейся на бок стене, он провел рукой по ней. Нащупав нужный камень, мышонок с силой надавил на него. Тут же перед изумленными взорами Гостей приоткрылся потайной вход, ведущий неведомо куда.

   – Как я уже говорил – приходится приспосабливаться, чтобы здесь выжить… И быть готовым на случай прихода непрошеных «соседей». Благо нашелся этот потайной проход на другие этажи, – широким жестом руки, он пригласил мышат последовать вперед.
   Пропустив Пика и Малию, паренек «захлопнул» за собой проход. Миновав не один десяток ступеней, ведущих вверх по темному глухому коридору, они вышли на второй ярус Развалин.

   – Добро пожаловать в мои Палаты! – широко улыбаясь развел руками мышонок и тут же кинулся к гамаку, что был натянут между двумя колоннами, посередине полуразрушенной комнаты с почти целым потолком, в которой они оказались.

   Не смея сказать, что здесь очень пусто и кроме гамака ничего не было, Пик и Малия осмотрелись быстрым взглядом. Комната находилась в самом центре Руин и увидеть её с земли казалось почти невозможным. Со всех сторон она была укрыта высокими стенами и шпилями. Но тем не менее здесь присутствовали участки с открытым видом на небо.

   – И ты живешь здесь совсем один? – спросила Принцесса, подойдя к единственной уцелевшей стене и совсем выгоревшему фрагменту фрески, на которой крайне реалистично изображался целый сад красный цветов.
   – Какие красивые алые маки, – прошептала заворожённо мышка.
   – Ну почему один? С Ма… – осекся Тош, понимая, куда ведет Малия.
   Чтобы хоть как-то отвести тему разговора из ненужного ему русла, паренек сладко зевнул:
   – Ого, как уже темно, скоро надо будет разводить огонь, – раскинувшись на гамаке, он бросил взгляд на вечернее небо, на котором уже стали проступать первые ранние звездочки.
   – Кстати Пик, там за стеной ты найдешь для себя, что одеть.
   – А что не так?!
   – Да ты в зеркало смотрелся?! То есть прости, откуда в моей Доме подобная роскошь! – шлепнул себя по лбу Тош. – Малия ну хоть ты скажи ему, что он выглядит как какой-то беглый заключенный. Только представь, что подумают о тебе, когда ты отыщешь свой караван?!
   – Ну да, ты прав! – согласился Пик, опустив на себя взгляд.
   – Извини подруга, но с девичьими нарядами в здешних краях туговато. Так что тебе придется довольствоваться тем, что у меня есть. Посмотри, может найдешь в общей куче, что-нибудь для себя подходящее, – помахал рукой им мышонок.

   Переглянувшись, Пик и Малия направились в указанном направлении. Повернув за стену и оказавшись в другой глухой полуразрушенной комнате, они увидели целый склад всякого добра: одежка, котелки, различные вещи, утварь и битая посуда, всё лежало в одной большой куче.
   – Тош, скажи, откуда всё это? – начал выбирать себе одежку Пик.
   – Трофеи – собрал на память… И на случай прихода…
   – Гостей!?
   – Ну да! Знаете-ли, они частенько шатаются тут. Но завидев мою Ма, убегаю отсюда сломя голову, порой даже и без штанов, – усмехнулся мышонок.
   – Так это их? – воскликнул Пик, подыскав себе простою льняную рубаху без рукавов и просторные штаны на завязках. – А они не заразны?
   – А ты уверен, что ты мышь? – послышался укор из-за стены.

   Понимая, что придется довольствоваться тем, что есть, паренек зашел за другую стену и принял примерять на себя совершенно выцветшие на солнце одежи.
   Оставшись здесь одна, Малия бросила быстрый взгляд на всю эту кучу и ничего не отыскав, хотела вернуться к Тошу. Но тут её внимание привлек какой-то тихий шум. Последовав за ним, оставив ребят беседовать о своем, она нырнула в соседнее помещение, через небольшой лаз внизу стены.

   – Скажи Пик, если вы пришли из города, то зачем так рветесь обратно?
   – Это трудно объяснить, Тош.
   – А ты попробуй, я понятливый.
   – Это долгая история…
   – А я не тороплюсь.
   – И весьма печальная. И я не…
   – Ладно, ладно не хочешь рассказывать, не надо! Может тогда поведаешь, кто Малия такая? Что любит, что её привлекает в парнях? – как-то резко поменял тему разговора мышонок.
   – Тош! – вышел в своем новом наряде Пик, одарив его осуждающим взглядом.
   – Чего тебе?! Должен же я приготовиться, прежде чем начать ухлестывать за ней…
   – Как ты сказал?! – воскликнул в голос мышонок.
   – Не стоит так кричать. Пик, ну ты прям как ребенок! У тебя что, никогда не было девушки? – вкрадчиво спросил паренек, заглядывая ему в глаза.
   – Была, – печально вздохнул мышонок и не менее тяжко выдохнул.
   – А-а-а, ну и?! – загорелись тут глазки от любопытства у Тоша, и он даже привстал с гамака.
   – Что?
   – Ну расскажи, как всё было? – умиленно сложил ладошки вместе песчаного окраса мышонок.
   – Тош хватит, а!? Не хочу я ничего рассказывать… – отмахнулся от него Пик.

   В этот самый момент, широко улыбаясь перед изумленными взорами обоих парней предстала сама Принцесса, разодетая в нежно-алого цвета платьице, с короткими рукавами и рюшами по краям и нижней кромке подола.
   – Малия ты… Ты… Просто… – перехватило дух у Пика, который оказался не в силах словами передать, как прекрасна была мышка в этом платьице.
   – Гадина! – воскликнул тут Тош и резко вскочив на ноги.
   – Что?! – не на шутку удивилась девушка подобной реакции на её наряд.
   – Ты гадина, Ма! Появись, где ты там прячешься?! Сколько раз я просил не трогать его! Это – моя Память! Мое всё! А ты!? Эх! – с обиды махнул рукой паренек и кинулся бегом по лестнице, что располагалась неподалеку и вела на этаж выше.
   – Тош, я не хотела обидеть тебя, я нечаянно наткнулась на него! Я сейчас всё сниму, – бросилась мышка за стену.
   – Я лишь хотела помочь, – раздался тут крайне раздосадованный голос за спиной Пика.
   Обернувшись, паренек увидел голову змеи, просунувшуюся на второй этаж.
   – Ма… Ма… – жутко побледнел серый мышонок и плюхнулся на мягкое место.
   – Да, я Ма! – прошипела змея.
   – Не… не…
   – Да, не съем я тебя!
   – Не… не…
   – Надо же!? Ты не только аппетитный, но и еще и сообразительный!
   – А-а-а-а! – вскрикнул Пик и кинулся следом за Тошем.
   – Всё Тош, я сняла его! – следом за этим выскочила Принцесса.
   Быстро переодевшись во всё старое и завидев здесь змею, девушка замерла на месте.
   – Ты… Ты… Кто ты? – поборов свой страх перед подобной махиной, спросила мышка спустя песчинку.
   – Я – Ма. Песчаная змея…
   – Нет, кто ты ему

   А тем временем на этаж выше выскочил на открытую площадку серый мышонок. Он уже думал завопить, что было сил, но приметив как-то резко погрустневшего Тоша, сидевшего на краю Развалин, спустившего ноги вниз и повесившего голову, он тихо спросил:
   – Тош, что случилось?
   – Ма, не просто Песчанка, Пик… – тихо отвечал паренек. – Она… Она мне как Мать Родная…

   – Мать? – воскликнула этажом ниже Малия, у которой глаза на лоб полезли от подобной истины.
   – Да, с самого детства у него кроме меня никого не было! Я – его опора и защита… – продолжила свой рассказ змея.

   – Но порой она, слишком старается! – не переставал шмыгать носом этажом выше Тош.

   – Тогда, он должен гордиться и дорожить вами! – воскликнула Принцесса. – Ведь подобная…

   – Преданная Любовь, встречается редко! Уж я-то знаю, – подходил ближе к Тошу серый мышонок, которому в свою очередь изливал душу Радушный Хозяин.

   – На его месте я … – начинала свою мысль Малия.
   – Носил бы её на руках, если на то, были силы, – как бы заканчивал за ней общую мысль Пик.
   – И целовал бы вам ноги, будь они у вас… – улыбалась мышка.
   – Если честно, тебе Тош очень… – положил ему на плечо руку Пик.
   – Повезло… – поборов свой страх провела ладонью на мордочке змеи Малия.
   – Иметь такого…
   – Друга как Вы!
   – И даже больше…
   – Вы – его Семья! – закончили одновременно Малия и Пик.

   После столь горячих, прочувственных слов поддержки, внизу и сверху воцарилась полная тишина.

   – Ты еще хочешь знать, почему я должен вернуться? – подсел к Тошу Пик.
   А внизу мышке позволила облокотиться о свою голову змея.
   – Всё это печально, но я должна вернуться…
   – Там моя Семья! Родители, брат…
   – Там остался мой Отец!
   – Они из-за меня пострадали! Их ждет…
   – Мучительные муки, если я не вернусь!
   – Но и это еще не всё… Имя той девушки, о которой я упомянул – Сиберия!
   – И лишь Пик, может мне помочь! – шептала Малия.
   – Но она… Она предала меня…
   – Он спас меня!
   – Из-за неё я принял наказание в лице смертной казни…
   – Но его обманули и тогда я решила…
   – Малия спасла меня! Вначале из клетки…
   – Затем вытащила его из воды и вернула к жизни!
   – Она молодец!
   – Он молодец! – сказали в ответ почти одновременно Тош и Ма.

   – И все наши разногласия и споры…
   – Лишь результат того…
   – Что он сам не знает, что теперь делать!
   – Но бежать я не могу…
   – А вернувшись – его ждет…
   – Смерть! – на пониженных тонах закончили оба свой крайне прискорбный рассказ.

   Еще больше себя расстроив и поникнув носами, мышата опустили головы. Не в силах унять сердечную и душевную боль они были готовы разрыдаться прямо на глазах их слушателей.

   – Прости Тош, что своим появлением… – протянул тихо Пик.
   – Мы разрушили ваш привычный уклад жизни, Ма, – извинялась за свои слезы девушка.
   – О чем это вы? – погладила её по головке кончиком своего хвоста змея.
   – Наоборот… – не мог остаться в стороне и Тош, тронутый искренностью мышонка.
   – Ваше появление здесь, вселило в Тоша надежду, что еще кому-то…
   – Я нужен! Ведь я всегда только….
   – Мечтал о том дне, когда познакомиться хоть с кем-то кроме…
   – Ма! В уме я не раз прогонял ход действий и, пусть…
   – Всё вышло иначе, чем он себе представлял, но Вы…
   – Вы здесь, и я вам помогу! – крайне воодушевлённо мышонок указал на горизонт, туда, где вдали сверкала тонкая темная лента.

   – Это… – прошептал Пик.
   – Река! – подхватила Малия.
   – Именно там располагается перевалочный… – пояснял мышонок.
   – Небольшой порт! – говорила Ма. – Откуда корабли отправляются в обе стороны…
   – И завтра, я обещаю – вы сядете на корабль…
   – Будьте в этом уверены, мой Тош вам поможет…
   – Я – буду не я! – вскочил паренек и поднял на ноги Пика. – А сейчас отбросим все грустные мысли и воспоминания, и займемся мои любимым занятием – разведением огня!

   Подтолкнув Гостя вперед, Тош спустился вместе с ним на этаж ниже, где их возвращение уже ожидали Малия и Ма.
   – Думаю, вы уже познакомились?! – немного удивился он тому, что мышка и змея стояли друг подле друга и явно о чем-то шептались, пока их не было.
   – Вполне! – отвечала мышка, подмигнув змее, а та в ответ.
   – А сейчас прошу всех пройти в дальний угол Зала…
   – Зачем? – спросила Малия.
   – Разведем огонь и наконец отдохнем после дальней дороги.
   – Хорошая идея – я за! – подхватил Пик.
   – Ма, и ты давай заползай, – подскочил к голове змеи Тош и на радостях чмокнул её в щеку.

   Затем обняв, он подтолкнул её вперед. Песчанку не нужно было долго уговаривать. Она быстро заползла вся на этаж и поспешила удалиться в самый дальний угол, как его назвал Тош – Зала.

V Вечер откровений и Ночь страха

   – Самое главное при разведении огня – это терпение, терпение и еще раз терпение! – говорил песчаного окраса мышонок, пытаясь развести огонь методом трения одной палочки о другую, но ничего кроме дыма у него не выходило.

   – И долго нужно терпеть?! – с некой шуткой бросил ему Пик, как и все сидя на каменном полу посреди просторного Зала, не имеющего крыши.
   – Столько, сколько потребуется, – отвечал Тош, крайне сдавленным голосом, готовый вот-вот всё взять и бросить. – А вы пока можете утолить голод вон этим…

   Указал он взглядом на целую кучу непонятные корней, что были со всей возможной аккуратностью уложены в небольшое деревянное корыто, в дальнем углу «комнаты».

   – Что это?! – спросил Пик, с некой опаской, потянувшись за один из них. – Странно пахнет…
   – А ты не нюхай, лучше жуй, пока сок не высох, – улыбнулся паренек, при виде изголодавшего мышонка, который подносил странный на вид корнеплод ко рту, прикрыв нос пальцами. – Я называю его – Сочный Корень. Он отлично заменяет путникам в степях и пустынях пищу и воду, которыми здешние места обделены…

   Нараспев завел свой очередной познавательный рассказ Тош, пока Пик сквозь некое отвращение и страх пригубил поздний ужин. Но как только корень оказался у него во рту, всякое нежелание и недоверие к странному «блюду» отпало само собой. На вкус он оказался сладковато-кислым и явно пришелся по душе мышонку. С неким неописуемым наслаждением и жаждой он принялся поглощать «дары» Радушного Хозяина.
   Малия, в отличие от Пика, не слишком горя желанием прикасаться к подобной грубой пищи, хотя саму так и распирало от жуткого голода, перевела взор на Тоша, который был на волоске от срыва.

   – Позволь мне, – сжалилась над бедным мышонком девушка.
   Понимая, что это может затянуться, прихватив с собой два камушка с пола, она подошла к Тошу. Присев на колени и ударив их пару раз друг о друга над сухой травой, что заранее тот приготовил, она извлекла несколько искр.

   – Малия – ты просто чудо! Позволь же мне поцеловать твои прекрасные, нежные, мастеровитые ручки, – сложив губки трубочкой потянулся к ней паренек.
   На что девушка не стала возражать столь любезной просьбе и протянула ему свою правую ладошку.
   – Бьюсь об заклад, это он специально, – быстро утолив голод, прошептал тихо Пик покоящейся рядышком с ними голове змеи, на что та тихо прошипела.

   – Кстати Тош, я заметил, что ты левша…
   – И что?! А разве вы – нет?! – насладившись поцелуем ручки прекрасной Принцессы, принялся раздувать огонек костра мышонок.
   – Нет, – помахала головой девушка, занимая своё место подле Ма.
   – Не вижу здесь ничего страшного, – наконец удалось посильнее раздуть пламя Тошу и вскоре перед всеми собравшимися засиял теплый огонек.
   – А нас вот учили в школе, что надо всё делать правой рукой: писать, рисовать, есть, – не успокаивался Пик.
   – Ну, когда ты имеешь возможность писать, рисовать и есть, может и так… А вот когда тебя связали по рукам и ногам, по мне, так всё равно, какой рукой освобождаться – самое главное результат.
   – А огонь издалека не заметят? – поинтересовалась мышка, решив разнять мышат, пока они снова не пустились в спор.

   «Пусть мы и под открытым небом… – указал Радушный Хозяин на отсутствие потолка над ними в этой части дома. – Но здесь дуют сквозняки, которые разносят дым по всей округе…»

   Пояснял Тош, не сводя пристального мягкого взгляда с девушки, которая при свете костра казалась ему еще краше.

   – Какая же ты все-таки умница, – чуть погодя прошептал в голос мышонок и не желая останавливаться на достигнутом, подсел к девушке.
   – Спасибо, – чуть замялась мышка, почувствовав на себе его нежный томный взгляд.
   – Нет, правда! Скажи же Ма – наша Гостья мало того умная, прекрасная, так еще и очень наблюдательная, а твои волосы, они такие прекрасные. Как и ты сама!
   Не сводя глаз с её чарующих очей, паренек пододвинулся к ней поближе и взял обе ладошки Малии в свои.
   – Не буду скрывать, но ты сказочно красива, как некая заморская Принцесса! – на выдохе прошептал паренек.
   – Ой, да ладно тебе, – пуще прежнего засмущалась мышка, мило улыбаясь ему на комплименты.
   – Никогда я еще не встречал девушки прекраснее тебя!
   – Прекрати, – зарумянились щечки девушки.
   Но в следующую песчинку её возвышенное впечатление было слегка испорчено колким замечанием, прозвучавшим у неё за спиной:
   – Тоже мне Принцесса нашлась! – буркнул Пик, оказавшись отодвинутым на задний план их воркования.
   – Не обращай на него внимания, – наклонился над ушком девушки Тош. – Он просто ревнует!
   – Что?! Я! Никого я не ревную! Вот еще выдумал, – уловил его слова серый мышонок и демонстративно отвернулся.
   – И не буду, – озорно бросила на это Малия, улыбаясь широкой улыбкой.
   – И я понимаю его… Ведь ты затмеваешь днем Солнце, а ночью Луну! Ты как Источник живительной влаги, а я – тот несчастный Путник, что бредет всю свою Жизнь посреди пустыни в поисках, такой как Ты, – не прекращал вешать девушки на уши «сухую траву» паренек.

   Малия, не глупая по натуре мышка, прекрасно понимала, что все его слова лишь игра, но ей было лестно такое отношение и она не мешала Тошу себя забавлять. Уловив её озорной взгляд, паренек также осознал, что его раскусили, но просто не в силах был остановиться.

   – Не обращайте на меня внимание! Ха! Да, представте, что нас с Ма здесь и вовсе нет, – хрипел себе под нос Пик, которому к горлу подступил ком. – И как вы с ним уживаетесь? – бросил мышонок змее, на что та промолчала и покачала головой.

   – Ты что, обиделся?! – бросил Тош взгляд на встающего Пика.
   – Нет! С чего мне обижаться? – буркнул мышонок.
   – Да ладно тебе Пик, ты же мне сам сказал… – вставая на ноги, следом за ним потянулся руками паренек.
   – Что он сказал?! – перебила их Малия ощутив, как её гордость задели.
   – Что ему всё равно на тебя, – не подумав ляпнул мышонок, на что Пик тут же втянул голову в шею и поспешил спрятаться за ним.
   – Что-о-о?! Всё равно, говоришь! – зарычала девушка и сложила недовольно ручки на талию.
   – Ну-у-у, не совсем так! Я имел в виду… – выглядывая из-за Тоша начал оправдываться Пик видя, как хмурится девушка.
   – Что между вами ничего нет! А значит я могу… – хотел закончить его фразу Горе-ухажёр с улыбкой на лице.
   – Как?! – перебила его Малия, не распознав в голосе паренька шутку. – Вы тут что – разыгрываете меня?! Я вам не какая-нибудь игрушка? – вскипела мышка, надвигаясь уже на двоих провинившихся мышат.
   – Малия, вот только не надо! Тебе же не понравилось, когда я назвал тебя Принцессой?! Зато сейчас – просто растаяла от его высокопарных слов, – осмелев, выскочил вперед серый мышонок, понимая, что он прав.
   – Но я искренне… – хотел было ставить слово Тош, но его вновь перебили.
   – В отличие от тебя – он вложил в свои слова чувства, а не иной смысл!
   – Ох, простите меня, Ваше Высочество, – поклонился Пик с издевкой. – Что не угодил с интонацией…
   – Ты… ты… – готова была вцепиться ему в горло девушка.
   – Что? Ну что, снова ударишь меня? Вот только и умеешь – одаривать пощечинами направо и налево! – перешел на хрип мышонок.
   – Может быть из-за того, – резко перехватило дыхание у бедняжки. – Что всю свою жизнь я получала их сама, – не выдержала тут Малия, чуть слышно выдавив эти слова из себя с хрипотцой и дрожью в голосе.

   Но они оказались пропущены мимо ушей Пиком, который был слишком разгорячен, чтобы обращать на подобные «мелочи» внимание.

   – А-а-а-а! – зевнула змея. – Уже поздно, поползу-ка я лучше в свою нору, – прошептала она, видя, что страсти накаляются
   – Да и мне пора! Пока не стало слишком горячо, – прошептал ей вслед Тош, но в отличие от змеи, не успел улизнуть.
   – Сидеть! – схватила Тоша за плечи Малия и посадили на место.
   – И ты сидеть! – совсем разгорячился Пик и успел ухватить Ма за кончик хвоста.

   Не имея иного выбора, мышонок и Песчанка снова были вынуждены занять свои места «в первых рядах» назревавшей ссоры.

   – Пик ты просто невыносимый брюзга! Только и знаешь, что я, да я! Вечно ноешь и жалуешься!
   – А вы, Принцесса, так привыкли к вниманию и почету, что млеете, при первом же комплименте! Ах, какая я красивая, умная, бесподобная, – передразнил её мышонок. – Меня уже тошнит от вас!
   – Ах, так! – ткнула его пальцем девушка. – С самого утра только и слышу – надо вернуться домой! Ах, это я во всем виноват! Я жалкий ничтожный мышонок!
   – Ты-ы-ы! Избалованная девчонка, вот ты кто! – также ткнул её пальцем Пик.
   – А ты только и привык, что прятаться за юбкой матери! Сам и слова не мог сказать в свою защиту ни на Суде, ни в школе, ни в Жизни! Так всю жизнь и будешь получать нагоняи – слабак! – перешла на хрип мышка.
   – Я – слабак!? Да ты на себя посмотри, только умеешь хвостом крутить, а настоящей жизни не ведала! Вертихвостка – вот ты кто! – захрипел сдавленным голосом Пик.

   Чувствуя, что изнутри весь кипит, мышонок из последних сил пытался сдержаться и не отвесить этой зазнобе звонкую пощечину.

   – Кто?! Я! – завопила Малия, сжимая кулаки, не зная, куда себя деть.
   – Да – ты! Не будь ты такой белянкой, ни от кого и комплимента не дождалась! Только и умеешь пользоваться своей внешностью!
   – Скажи, пожалуйста, а ты у нас такой специалист! Ах… Ну да, погулял пару дней с этой уличной девкой и уже всё знаешь! – перешла грань девушка, сама не осознавая, что говорит.
   – Не смей так говорить о ней! – начал грозить ей кулаками паренек, надвигаясь на мышку.
   – А то что?! Разве забыл, что она сделала с тобой и твоей Семьей! Забыл?!
   – Ах ты-ы-ы! – сжимая кулак зарычал серый мышонок.

   В следующую песчинку он с силой замахнулся и ударил сжатым кулаком о каменную стену позади Малии. Это настолько напугало девушку, что она язык проглотила, наконец осознав, что перешла все границы и задела Пика за самое больное.

   – Помню! – опустив взгляд, прискорбно прохрипел мышонок, еле сдерживая подступающие слезы горя и отчаяния. – И никогда не забуду!
   – Но ведь та была всего лишь игра, – оказавшись припечатанной к стене дрожащим голосом прошептала мышка, боясь даже пошевелиться.
   – Игра значит?! Ну ладно… – повернулся он к ней спиной. – Тогда не буду вам мешать… Играйте дальше, – бросил паренек еще тише и ушел в тень, подальше от неё и Тоша.
   – Пик ты… Ты… Наивный простачек, раз веришь, что всё это было по-настоящему! – хотела броситься ему вслед девушка и попытаться остановить.
   Но оказалась перехваченной Тошем, который схватив её за ручку, покачал головой.
   – Не оправдывайся! Ты и сама не раз играла чужие роли… Так, тебе ли не знать последствия ваших «игр» для окружающих, – через силу ответил ей на это Пик и ушел прочь, оставив Малию и Тоша в полном замешательстве.
   – Я… Ты… Эх! – махнула ему вслед рукой девушка и убежала в другую сторону.

   После чего воцарилась полная тишина. Тош и Ма молча смотрели друг на друга, пытаясь понять и осмыслить всё услышанное ими сейчас.
   – Может стоит… – тихо нарушила молчание Ма.
   – Нет, – отвечал также тихо Тош.
   – Тогда думаю пора на боковую?!
   – Да, – прискорбно прошептал паренек.

   Змея уже собиралась уползти в своё логово, но обернувшись увидела мышонка, печально опустившего взор на огонь. Лицо его как-то резко погрустнело, и он тяжело вздыхал.
   – Тош, а Тош, – окликнула его Песчанка.
   – А?! – поднял на неё взгляд паренек, который и рад заплакать, но не смел.
   – Что с тобой? – коснулась змея его подбородка кончиком хвоста.
   – Я… Со мной всё в порядке, – выдавил из себя мышонок и состроил наигранную улыбку.

   Ма была мудрой змеей и сразу уловила фальшь в его словах. Коснувшись его лобика кончиком хвоста, она молвила тихо и очень нежно:
   – Всё наладиться, вот увидишь Тош.
   – Ладно! Ладно! – отмахнулся от неё мышонок и стер с лица грусть.

   Но как только змея уползла в свою нору, что располагалась неподалеку, он вновь повесил нос. Сев около костра, паренек принялся ворошить огонь, который начинал гаснуть, подобно Лучику Надежды в его мрачном, наполненном одними лишь горькими воспоминаниями Мирке, который он считал Идеальным. Но теперь, когда в него, словно бушующий пожар в степи, ворвались эти мышата, он оказался совершенно сбитым с толку…

   За всей этой ссорой и суетой, охватившей их, только сейчас оставшись наедине с самой собой и открытым небом, Малия подняв на него очи, заметила, что на степь опустилась ночная мгла. Стало совсем прохладно и очень тяжко на сердце.
   Побродив немного по пустошам Развалин, в конце концов мышка вернулась к огню. Он к этому времени уже почти угас, но тем не менее от него ни на шаг не отходил Тош.
   – Прости, – тихо прошептала мышка, присаживаясь около него и протягивая ладошки к уголькам.
   – Не вижу причин для этого… Скорее всего, это я должен извиниться перед вами. Я был слишком легкомыслен. Да и как тут быть не очарованным подобной красотой, – горько усмехнулся паренек.
   – Тош! – остановила его Малия, не менее грустно улыбнувшись в ответ, на подобную нелепую попытку вернуть ей хорошее настроение.
   – А это правда, что говорил Пик? Ну что ты…
   – Принцесса?
   – Да! – отвечала тихо Малия. – Но не всё так просто, боюсь ты…
   – Не пойму?! Может я и вырос вне города, вдали от вашей Цивилизации, но я не глупец!
   – Прости, я вовсе так не считаю… – опустила виновато перед ним глазки мышка. – Понимаешь Тош, наш город в последние годы погряз во лжи… Всех жителей опутывают своими сетями коварства и жестокости подлые крысы, – завела свой рассказ девушка.
   Приготовившись крайне внимательно выслушать её, Тош подсел поближе.
   – И я, и мой отец, не исключение…

   Чтобы успокоиться и остыть Пику потребовалось куда больше времени. Присев на небольшой каменный выступ, на одном из самых верхних ярусов Развалин, на который он набрел по чистой случайности, мышонок не сводил глаз с горизонта. Там вдали медленно садилось солнце, озаряя багряной лентой близлежащие земли.
   Впервые за всю свою Жизнь, он наблюдал это прекрасное зрелище и чувствовал некое умиротворение и покой. Не было ни городской повседневной суеты, ни семейных проблем, ни скандалов, связанных с братом – как обычно это случалось перед сном. Был только он и Закат.
   Этот вечер казался ему идеальным, за исключением Малии и её слов. У него ныло и болело сердце из-за того, что он понапрасну обидел её, наговорил столько всяких гадостей, а она ему в ответ – целый воз не менее обидных слов. Когда вскоре солнце окончательно скрылось за горизонтом и наступила ночь, он вскочил с места и кинулся обратно.
   Горя желанием, как можно быстрее и тактичнее извиниться, Пик набросав несколько строк в голове, пустился со всех ног к месту, где Тош разводил огонь. В последний момент, когда он уже увидел впереди внизу, там за стеной тусклый свет, он вдруг погас. Почувствовав некую тревогу, паренек остановился и прислушался.

   – Но почему ты не расскажешь ему? – донесся посреди тишины наступившей ночи голос Тоша.
   – Я не могу… Это мой секрет, моя ноша, – отвечала Малия.
   Пик, чтобы лучше расслышать их, принялся на цыпочках красться вдоль стеночки.
   – И ты пообещай, что ни при каких обстоятельствах не расскажешь ему, всё что я тебе поведала!
   – Но я…
   – Обещай!
   – Хорошо, обещаю…
   Эти слова стали последней каплей терпения. Сгорая от обиды и любопытства, Пик кинулся к стене, что разделяла их.

   – Ты слышал? – прошептала мышка, до острого слуха которой донеслись непонятные шорохи.

   После чего она принялась топтать босыми ногами остатки угольков, что еще светились в ночи. Не придав значению боли, испуганно бросая взгляды по сторонам и особенно в небо, девушка задрожала всем телом.

   – Это они! – прохрипела Малия и не успел Тош и слова молвить, как та кинулась к нему.
   Закрыв рот ладошкой, она прижала его к стене, скрыв тем самым обоих в тени. Воцарилась полная тишина.

   В это самое мгновение Пик высунул голову, дабы увидеть, что стало причиной внезапного затишья перешептывающихся. Но то, что он узрел, чуть не заставило его вскрикнуть от негодования. Впотьмах он ясно различил силуэты обнимающихся у стены парня и девушки, прижимающихся друг к другу. Это зрелище, так тронуло его сердце, что оно сжалось в разы. К вискам хлынула кровь, в ушах всё зашумело, а в глазах потемнело. Он хотел было выдать своё присутствие, но не решился и скрылся за стеной.

   – Что это было? – тихо спросил после времени Тош, который и рад так простоять всю ночь обнимая прекрасную Принцессу, но Малия поспешно отцепила его от себя руки.
   Обеспокоенно, с диким страхом в глазах она проводила взглядом две черные точки, улетающие дальше на восток, что казались еле уловимыми высоко в небе.
   – Надеюсь… Надеюсь они не обнаружили нас! – прошептала она тихо.
   Тош, взглянув туда же, куда был обращен взгляд мышки, почувствовал по интонации её голоса, что она не шутит и дела обстоят серьезные.

VI В Поселении торговцев Невольниками

   Проснувшись от тихого скрежетания стены где-то внизу, беспокойный сон Малии, как ветром сдуло. Вскочив на ноги и не отыскав взглядом Пика, там, где он устроился на ночлег придя посреди ночи, мышка тут же кинулась вниз.

   – И куда ты собрался? – спустя пару минут нагнала Малия мышонка, уверенной поступью направляющегося строго на восток.
   – А тебе какая разница? – не оборачиваясь буркнул недовольно Пик.
   – Ты опять за своё? – хотела дотянуться до него девушка, но паренек ускорил шаг, желая, как можно скорее покинуть это место.
   – Это я-то?! – обернулся на неё Пик, одарив её осуждающим взглядом. – Лучше на себя посмотри! Если я по-прежнему работал в Издательстве, мне бы пришлось в очередной раз краснеть, набирая форму для печати с Макета, в котором крайне живо и красочно рассказывалось про твои ночные «похождения».
   – Какие еще… – перехватило дыхание у мышки.

   Слова Пика уязвили её гордость, и она готова была разразиться проклятиями в его сторону.

   – Вначале с каким-то виконтом под окном, теперь с Тошем у стены, – прорычал мышонок, сквозь зубы.
   – Да с чего ты…
   – Я всё видел и слышал! – на корню пресек её слова серый мышонок резко обернувшись, явно ошарашив этим Малию.
   – Не знаю Пик, что ты там слышал и видел, но я могу… – остановившись, проскрипела девушка.
   – Вот только не надо оправдываться! Если с Тошем тебе лучше и безопаснее, я больше не намерен тратить время на всякие там обнимашки и целовашки…
   – Так вот ты о чем?! – вздохнула свободнее Принцесса.

   В сердцах боясь, что Пик расслышал её Историю, которую она поведала Тошу, мышка поначалу замялась. Но теперь, понимая, что он ни о чем не прознал – немного расслабилась.

   – Всё, я пошел! – махнул на неё рукой Пик и продолжил идти вперед, не желая больше говорить с ней на эту тему.
   – Да не было у нас с Тошем ничего! – запищала мышка, у которой голосок от негодование сдавило.
   – Ага, конечно! Ври больше…
   – Ну как хочешь! Если не веришь мне, тебе и вправду стоит идти одному! Так ты хотя бы будешь обманывать только себя, – прокричала ему вслед девушка, которую в конец вывел из себя этот настырный мышонок.
   – Я не слышу-у-у, – протянул Пик, на что Принцесса топнула сердито ножкой, фыркнула носиком и демонстративно направилась назад.

   Вернувшись на своё место и зарывшись с головой в кучу вещей, которые ей заботливо постелила рядом с гамаком заботливая Песчанка, Малия всё никак не могла успокоиться и взять себя в руки.
   Переваливаясь с боку на бок, девушка так и не смогла сомкнуть глаз ни через пять минут, ни спустя час. Наконец перестав пытаться, она просто легла на бок, скинув с себя лишние одежи, так как с каждой минутой становилось все теплее. Вскоре она и вовсе потеряла счет времени и ушла с мыслями в себя…

   – А-а-а! – широко зевнул Тош, отлично выспавшись на своем «ложе», когда первые лучи солнца стали обжигать ему щеки.
   Продрав глаза, он опустил взгляд на лежащую к нему спиной совсем рядышком Малию. Решив хоть немного загладить перед девушкой свою вину за неудобства, что доставил вчера, он достал из-под головы свой плащ и направился с ним к спящей, как думал, мышке. Присев возле неё на колени, он аккуратно укрыл ее плащом. Но в следующую песчинку она вдруг вздрогнула и обернулась.
   – Ты не спишь? – протянул он ей плащ, та накинув его на плечи, ответила:
   – Спасибо Тош!
   – Да не за что! А что такое?! На тебе лица нет, – спросил паренек.
   Заглянув ей в глаза, он застал её крайне удрученной и даже расстроенной.
   – Всё в порядке, – отвечала девушка, шмыгая носиком, пряча от него глазки.
   Не удовлетворившись ответом, Тош быстро бросил взгляд на место, где спал её друг.
   – А где Пик?!
   – Он… Он ушел, – сквозь жгучую обиду выдавила из себя мышка.
   – Как ушел?! Куда? – схватил Тош Малию за руки выше локтей, не на шутку перепугавшись. – Только не говори, что позволила ему отправиться к реке одному?!
   Малия следуя его просьбе промолчала, опустив виновато взгляд.
   – Только не это! – вскочил на ноги паренек и кинулся осматривать горизонт с открытой стороны Руин, откуда открывался весь вид на степь, вплоть до самого горизонта.
   – Лишь бы он не попался им! Лишь бы не попался… – не переставал шептать себе под нос мышонок, которого вдруг обуяла мелкая дрожь, а дикий страх, так и прокрадывался в сердце…

   – Оставайся сам с собой… Ха! – никак не мог успокоиться Пик, который уже битый час шел по казавшейся одинаковой степи, под палящими лучами солнца, что становились всё ярче и горячее с каждой минутой.
   – И остался, и что?! – вопил он, то переходя на шепот, то снова взрываясь. – Винить больше некого будет… Ну конечно! Теперь уж точно – некого! Такое ощущение, что я здесь единственное живое суще…
   Не закончил свою мысль Пик, как увидев впереди, за следующим барханом, чью-то голову.
   – Вот удача! – воскликнул мышонок и кинулся бегом вперед.

   Взобравшись на холм, он замер. Внизу, в полсотни шагах от него проходил небольшой торговый караван. Хотя его трудно было назвать торговым в привычном смысле слова. Перед Пиком предстали двое рослых наездника крыс, толстых и безобразных, как и их откормленные до неприличия песчаного цвета невиданные им доселе Существа.
   Это были гигантские ящерицы – Архиширы. Которые благодаря своей выносливости и скорости, стали незаменимыми спутниками торговцев, чьи караваны пересекали пустыни и степи исключительно верхом на этих Существах.
   Эти ящерицы были такими же грязными, неумытыми, как и наездники, сидевшие возле шеи у них на спине в специальных седлах. В центре подобного «каравана» располагалась непонятная телега-карета на четырех колесах, покрытая черной непроницаемой тканью. Она приводилась в движение при помощи тягловой силы двоих худых, как сама смерть мышей, закованных в кандалы и пристегнутых к телеге цепью. Вся эта картина вмиг заставила паренька пожалеть от том, что он вообще здесь оказался.

   Приметив мышонка, один из наездников Архишир тут же поднял голову и как закричит:
   – Еще один!
   Не дожидаясь пока его, как следует рассмотрят обладатели алчных горящих жестокостью глаз, Пик сорвался с места и кинулся бежать обратной дорогой.
   – Держи его! Держи! – послышались истошные крики позади мышонка, который сразу почувствовал, как задрожала земля под быстрыми лапами песчаных ящериц.
   – Лови! Лови его!

   Всё ближе и ближе стали доноситься голоса. Обернувшись на песчинку, мышонок увидел, как оба наездника уже почти нагнали его. Из последних сил бедолага ускорил бег, но что значит скорость бега обычного мышонка, по сравнению со скоростью ящериц, которые спустя десять песчинок нагнали его.
   Не успел паренек и пикнуть, как прямо на бегу получил оглушающий удар по голове тупой дубиной с обмотанной на неё тряпкой для смягчения удара. Но этого вполне хватило, чтобы сбить мышонка с ног.
   Прямо на бегу он рухнул на живот, пропахав лицо в кровь. Еле держась в сознании, он перевернулся на спину и протянул руку к небу. На него тут же набросили сеть, которая закрыла от него солнце, а вместе с ним и затуманило сознание. Под язвительный, сухой хохот ловцов, которым с утречка улыбнулась удача, Пик потерял сознание окончательно и надолго…

   – Мы опоздали! – прискорбно сообщил Тош, склонившись над еще свежими следами на песке, на которые спустя некоторое время поисков Пика они вышли.
   – Прости, я не знала, – тихо проскрипела мышка, стоя у него за спиной, как никогда чувствуя на себе вину за всё произошедшее.
   – Эх, Малия, – с горяча схватил пригоршню земли паренек и швырнул её в сторону. – Если бы ты знала… – хотел он ей всё рассказать, но девушка перебила его.
   – Может нагоним их?
   – И что?! Тогда они схватят и нас, – отмахнулся от неё мышонок.
   – Так что же делать? – готова была упасть перед ним на колени бедняжка и молить о помощи.
   – Очередную глупость! – ответил Тош.

   Приложив два пальца ко рту, он сильно свистнул. Не успела Малия спросить, что именно он предлагает, как из-за спины перед ними появилась Песчанка.
   – Нужна помощь, Ма, – проговорил паренек, подводя девушку к змее за руку.
   – Тебе повезло, что я оказалась рядом, – как бы невзначай взяла слово Ма, но заметив следы на песке, тут же осеклась и её глаза блеснули гневом. – Опять они! – прошипела змея.
   – Снова за старое, – кивнул ей Тош.
   – По-видимому, прошлый урок не пришелся им впрок, – прошипела змея.
   – Так преподадим им новый, – отвечал мышонок, запрыгивая ей на шею. – Если, конечно, успеем.

   С этими словами он протянул руку Малии. Девушка с замиранием сердца запрыгнула на змею, позади Тоша.
   – А за что держаться? – тихо прошептала мышка.
   – Ну-у, само собой, – разводя руками хитро улыбнулся озорник.
   – Ладно, я поняла, – обхватила девушка мышонка обеими руками и пододвинулась ближе.
   – Трогай!
   – Я тебе что – ящерица какая-нибудь?! – недовольно прошипела змея.
   – Ма-а, – протянул ей в ответ Тош с укоризной в голосе.
   – И чтобы ты без меня делал? – уступила она и двинулась вперед.
   – Давно бы сгинул, – прошептал ей мышонок и прижался к её чешуйкам, ухватившись обеими руками за их кончики.

   Спустя полчаса, очень быстрого и крайне необычного передвижения по травянистой степи верхом на шее змеи стало ясно, что похитители остались далеко впереди.
   Несмотря на охватившее Малию отчаяние, она не оставляла Надежды и не сводила пристального взгляда с горизонта. Вскоре её измученным глазам, там далеко вдали, предстал небольшой караван.

   – Это они, они?! – завопила девушка в ухо Тошу, сильнее прежнего сжимая ручки на его груди.
   – Вижу я, вижу, – прохрипел мышонок, у которого дух перехватило от подобной хватки.
   – Вперед, вперед! – закричала она громче прежнего, но в следующее мгновение змея поменяла направление своего движения и свернула в ближайшие высокие заросли сухой травы.
   Они отличались от остальных наличием валунов, разбросанных по округе. У одного из них и остановилась Ма.
   – Что всё значит?! – спрыгнула на землю Малия, вскипая от недовольства и возмущения. – Мы почти их нагнали! Тош, Ма, почему вы молчите?! – завопила мышка, видя, что никто не обращает на неё внимание.

   Тош не спеша слез со змеи и горячо и любяще обнял её. Ма, в свою очередь, заботливо обвила его своим телом в ответ.
   – Малия… – прискорбно взял слово мышонок, оборачиваясь к ней. – Мы опоздали!
   – Что вы такое говорите?! Вон же они! Мы мигом нагоним их! Ма с легкостью расправиться с ними…
   – Сражаться понарошку со мной – это одно! Но опрометчиво кидаться в бой с обученными головорезами, вооруженными до зубов – совсем другое дело, – прервал её дикие возгласы крайне разумными доводами паренек.
   – Но Ма ведь змея… Ядовитая змея! Один её укус и всё! – убавила тон голос мышка.
   – Ма, уже не молода и у неё нет яда, – любяще и заботливо погладил он её по щеке.
   – Как так?! – замерла, где стояла Малия.

   Воспользовавшись тишиной, Тош поцеловал змею, что-то ей шепнул и проведя рукой по лобику, отпустил. Та, прекрасно понимая мышонка, быстро скрылась в зарослях.

   – Что?! Куда это она? – не успокаивалась Малия.

   Совершенно не обращая на неё внимание, паренек подошел к одному из валунов, поскреб по нему когтем и нащупав небольшое углубление, похожее на надрез, повернулся к нему спиной. Широко шагая, он направился строго вдоль своей тени.
   – Тош?! Только не говори, что мы вот так, запросто сдадимся?! И кто ты после этого?
   При этих словах паренек резко остановился, приник к земле и принялся рыть песок голыми руками.
   – Ты вообще меня слышишь?! Ладно, если не желаешь мне помочь, я сама всё сделаю! – демонстративно девушка повернулась к нему спиной и зашагала прочь.
   – Малия! Кто тебе сказал, что я сдаюсь?! – резко одернул её Тош, спустя пару песчинок.
   Только успела мышка обернуться, как к ней в руки полетел сверток, который она еле успела поймать. Подняв вопросительный взгляд на паренька, только раз заглянув ему в глаза, она увидела решимость довести начатое дело до конца.
   – Мы идем в Город, – улыбнулся он ей широкой улыбкой, за которой умело скрывал свой страх и ужас.
   Не особо желая делиться ими с той, что и без того была напугана, мышонок сильнее прежнего сжал ладони в кулак и приготовился к худшему…

   Сквозь глухую ноющую боль в голове, которая, казалось, вот-вот расколется на части, Пик ничего не разбирая, кое-как нашел в себе силы и еле раскрыл глаза. В ушах по-прежнему стоял невыносимый гул. Но это не помешало почувствовать, как чьи-то сильные руки схватили его за шиворот. В мгновение ока он оказался вынут из клетки, в которой находился всё это время. Раскрыв глаза пошире, он осознал, что был не единственным «уловом» этих песчаных крыс. Не успев и глазом моргнуть, как его руки связали толстой веревкой и тишину разорвал дикий надрывный крик:
   – Шевелитесь, отбросы!

   После чего над головой мышонка раздается свист хлыста, который заставил его окончательно очнуться и бросить взгляд назад. Первое, что он увидел, были те самые Охотники за живым товаром, к которым его угораздило попасть. Один из этих мерзких жирных крыс остался возле двоих ящериц, что были привязаны к металлическому кольцу, вкопанному в землю. Рядом осталась и их укрытая тканью клетка на колесах.
   А двое других, тем временем повели свой «улов» вперед. На крысах было одето облачение пустынных кочевников: длинные до пола плащи, из-под которых виднелись изрядно поношенные свободного покроя штаны из плотного материала и рубаха с длинными рукавами. Лица этих мерзавцев скрывали обернутые вокруг головы в несколько слоев куски ткани, отлично защищающие их от песка. Обуви как таковой не было, их заменяли подвязанные бечёвкой обноски старых одежек. На поясах красовались их дубины – оружие, которым Ловцы отлично владели, и с которым не расставались даже когда спали.
   Переведя взгляд с этих крыс, Пику на глаза попались не менее пяти крайне замученных мышей, попавшихся им и идущих одной связкой, один за другим. Почувствовав над головой очередной удар хлыста, мышонок оказался вынужден смотреть только перед собой.

   Опустив голову, его внимание вскоре полностью захватило то непонятное место, что лежало впереди в сотне шагах от их стоянки.
   С первого взгляда Пику показалось, что это хаотично застроенное поселение, с небольшим количеством невысоких домиков, наспех сооруженных из соломы и глины прямо посреди бескрайней степи, плавно переходящей в пустыню. Но приглядевшись, он к своему непомерному удивлению осознал, что это место было ничем иным как одним большим Базаром: с лавками, кричавшими караванщиками-торговцами и всюду сновавшей свои носы разношерстной толпы. Большинство из которых мало чем отличались от тех, с которыми был вынужден сейчас идти.
   Все они были одеты в длинные одеяния до пола, с повязками на головах и лицах, в которых походили на далеких жителей южных пустынь или на обычных разбойников. Коими и являлись по большей части Гости этого Поселения торговцев Невольниками.

   Одолеваемый дикими предчувствиями, страхом, голодом и совершенно потерявшись, Пик с замиранием сердца вошел в эту толпу, понимая, что уже не выберется отсюда. Все мысли в его голове совершенно запутались, всплывали картинки из прошлого, а в ушах звенели отрывки различных разговоров, крики и гам, захлебнувших мышонка с головою.
   Во второй раз за всю свою жизнь мышонок почувствовал себя таким же ничтожным, как и тогда на Заседании Суда. Со всех сторон он явственно ощущал испепеляющие, полные алчности и жажды наживы взгляды окружающих. В эту минуту даже Граф и Монри, казались мелочными и ничтожными крысами, по сравнению с этой дикой неуправляемой толпой разного сброда, как крыс, так и мышей, которым только дай повод – и готовы были растерзать живой товар на части…

   – Что ты задумал? – тихо прошептала мышка.
   – Тише! – шикнул на неё паренек, ползущий впереди.
   – Если это они, надо скорей освободить Пика! – всё никак не могла понять девушка, где находится и какие здесь правила.
   – Принцесса, здесь Вам не дворец и не пригород Эхтера, – схватил девушку за плечи Тош. – Прошу тебя побудь здесь. Если что – свистнешь!
   – Свистнуть?! – переспросила Малия, не особо поняв о чем речь.

   Немного обидевшись, что её назвали Принцессой, она осталась лежать на песке, прячась за барханом, который отделял их от места прикола двоих ящериц. Издалека казалось, что в данный момент их никто не сторожит, чем и решил воспользоваться мышонок.
   Оставив Малию, Тош быстро поднялся на ноги. Укрываясь в длинную одежку до пят, мелкой рысью мышонок кинулся к Архиширам. Распластавшись на брюхе и подставив яркому солнечному свету свои морды, они тихо дремали.

   – Да что он задумал?! – тихо произнесла Малия.
   Не удержавшись на месте, она и не приметила, как выползла из-за бархана и тем самым раскрыла себя.
   – Он просто тратит драгоценное время, – тихо шипела глупая мышка, продолжая ползти, пока спустя несколько песчинок не уткнулась носом прямо в крысиную ступню.
   – Ой! – прошептала девушка, подняв голову.
   – Так, так, так… И кто это у нас тут?! – проговорил крыс, потянувшись к ней своей грязной ручищей.

   Отлучившись ненадолго по нужде, он как раз возвращался на свой пост, как вдруг увидел ползущую мышку и тут же кинувшись к ней, преградил ей путь.

   – Какое красивое личико! – прохрипел крыс, схватив Малию за шиворот и с силой оторвал бедняжку от земли. – За тебя много дадут, – поднял он её перед собой на вытянутой руке.
   – То-о-о-ош! – завопила бедняжка, бросив взгляд туда, где мышонок продолжал возиться возле ящериц.
   – А-а-а?! – резко повернул голову крыс, проследив направление её взгляда.
   Увидев мышонка, кормивших его ящериц какой-то сухой травой, он тут же завопил как недорезанный:
   – А-ну пошел оттуда!

   Не успел он что-либо предпринять, как резкая боль в паху заставила его разжать руку, державшую «улов». Скривив жуткую рожу от боли, крыс упал на колени.
   – У тебя тоже ничего! – бросила озорно Малия, после мощного пинка ногой куда попало.

   Выскочив из его рук, девушка кинулась к Тошу.
   – Я же говорил сиди там! – встретил её паренек.
   – Как ты понял – я не особо слушаюсь других! Особенно…

   Не успела договорить мышка, как в их сторону посыпались проклятия:
   – Стоять, мелкие гаденыши! – прокричал крыс, вставая на ноги и стрелой метнулся к мышатам.
   – Бежим! – схватил Тош Малию за руку, и они вместе кинулись со всех ног бежать.

   Спустя минуту интенсивного бега, оба исчезли, растворившись в толпе базарной толпы.
   – Держите их, держите! – всё дальше и тише раздавался голос преследователя.

   Как только они с Тошем вошли в поселение, девушка оказалась подхвачена толпой и утянута потоком в водоворот базарной суеты. Не прошло и полминуты, как она заплуталась и оказалась одна. Боясь разоблачения, мышка спрятала своё лицо, накинув на голову капюшон длиннополой одежды пустынных жителей, которую ей вручил Тош, чтобы не слишком выделяться на фоне остальных.
   Сильнее кутаясь в одеянии, скрывая лицо, она бросалась из стороны в сторону, но нигде не могла найти Тоша, с которым оказалась разлучена. На благо девушки, паренек не заставил себя долго ждать. Вскоре он сам вышел на Малию и схватив за руку, повел за собой.

   – Отличный удар! – шептал паренек, не оборачиваясь, спеша вперед, при этом изо всех сил расталкивая толпу.
   – Спасибо Тош. А что это за место? – послушно следовала за ним мышка.
   – Очень злачное местечко, именуемое Поселением торговцев Невольниками…
   – Здесь продают рабов!? Но кому они нужны? – удивилась наивная девушка.
   – Посмотри по сторонам и увидишь, – отвечал паренек, понимая, что такой изнеженной особе не понять какова Истинная Жизнь здесь, вдали от столичных утех.

   Заглянув в хитрые, алчные глаза мимо мелькавших лиц, Принцесса всё поняла и лишний раз упрекнула себя в наивности и глупости.
   – Прости, – проскрипела она, в который раз осознавая свою бесполезность здесь.
   – Не извиняйся, – кротко прошептал ей через плечо паренек и затих.
   Притихла и мышка, понимая, что её голос может привлечь еще больше бед на их голову.

   – Они еще здесь?! – запыхавшись, проговорил Тош, протащив за собой Малию сквозь весь Базар, вплоть до самой его окраины, что располагался в аккурат возле причала.
   Здесь возле реки стояли на приколе одномачтовые суденышки местных торговцев. Не дожидаясь очередного вопроса мышки, Тош кинулся обратно в толпу, прихватив и её с собой.

VII План побега и его реализация

   Пик и других несчастных, попавших в руки Ловцов приковали к кольцу, наподобие того, что было для ящериц, иначе говоря – к стойлу для невольников. Их угнетатели, оставив живой товар под палящими лучами солнца, сами мило и преспокойно зашли в ближайшую лавку под накрытым навесом.

   Усевшись в теньке, они принялись есть. Попутно обсуждая свои дела и дразня тех, кто умирал от голода и жажды, и осмеливался бросать измученные взгляды в их сторону.
   Не выдержав и десяти песчинок лицезрения этих сволочей, жадно поедающих приносимых им блюд, Пик увел от них свой взор. Сидя на раскаленном песке, как и остальные, он опустил глаза на свои путы.

   – Нас точно увезут в Эсфир…
   – Это если выживем в плавании, – шептались пойманные.
   – Всё лучше, чем бродяжничать по степи в поисках пищи и воды…
   – Рабство – есть рабство! – поднял голову Пик, которому слова, услышанные вскользь, сильно ударили в голову. – И нет ничего хуже этого! – буркнул он и снова опустил голову, под пристальным взглядом остальных невольников, явно несогласных с ним.
   – Лучше рабство, чем позорная смерть…
   – Так хоть у нас появится шанс прожить еще с пару годочков…

   Силясь больше не слушать упаднические речи тех, кто уже сдался и свыкся со своей участью, мышонок опустил руки к земле. Склонившись, он в тайне ото всех, принялся грызть веревку зубами.
   В тот самый момент, когда она стала подаваться и мохриться, тихое перешептывание невольников стихло. Пик резко прекратил свои потуги. Приподняв голову, он увидел, как один из Ловцов тот, что оставался сторожить ящериц, вдруг выскочил из ниоткуда и кинулся к своим, мило беседующим подельникам-крысам.
   Пик поспешил спрятать надгрызенную часть веревки, пододвинув её к ладоням и стал силится разорвать. Но она оказалась прочна, а беседа, завязавшаяся между троими мерзавцами, слишком коротка, чтобы она подалась.
   Не успел мышонок сдвинуться хотя бы на крупицу в своих попытках вырваться, как все крысы, вскочили с мест и направились быстрым шагом к своей «добыче».
   Сняв мышей с прикола с диким криком:
   – А-ну, пошевеливайтесь, если хотите жить!
   Один из них щелкнул хлыстом по ушам мышей, а второй повел всех навстречу рабству и неволе. А тем временем, переполошивший Ловец, поспешил вернуться обратно на свой пост.
   После чего мыши послушно поднялись с мест и направились следом за своими палачами. И лишь Пик, по-прежнему не оставлял надежд вырваться. Он продолжать неистово рвать на себе путы, больше прорезая веревкой руки в кровь выше запястья, чем ослабевая их. Но даже эта режущая боль не могла остановить его – только не сейчас!

   – Тош, давай договоримся, – тяжело дыша выдавила из себя жалобно мышка, когда тот перестал таскать её за собой из края в край поселения, и наконец остановился.
   – Чтобы я больше не навлекла на нас бед, не мог бы ты предупредить меня о том, что собираешься делать и для чего! Хорошо? – сделала она ударение на последних словах, на что паренек, поднявшись на цыпочки, резко поменялся в лице.
   Встав напротив Малии, он тихо молвил:
   – Хорошо! А сейчас ты ударишь меня по лицу…
   – Что?! Больно надо, – повела носиком мышка.
   – Давай – так надо! – подставил он ей левую щеку.
   – Не собираюсь я… – принялась возмущаться в голос Малия, но Тош, бросив взгляд туда, откуда приближалась вереница живого товара, прошептал:
   – Ладно! У меня нет времени спорить!

   Не позволив договорить Принцессе, он подтащил её к себе и припал к устам. Спустя пару песчинок мышка оторвала наглеца от себя и, вне себя от возмущения и негодования, отвесила ему такую звонкую увесистую пощечину, от которой мышонок отлетел от девушки. Перекувыркнувшись через спину, он упал на землю лицом, прямо перед ногами первого из крыс-ловцов.

   – Проваливай отсюда! – не замедлил пнуть Тоша крыс, таким образом «тактично» убрав его с дороги.
   Только сейчас, вытирая губы ладошкой и отплевываясь, Малия бросила взгляд на эту вереницу и всё сразу поняла.
   – Пи… – чуть не сорвалось у неё с уст глухой возглас, когда она увидела среди бедолаг и своего друга.
   – Не губи! – одернул её Тош, поднявшись на ноги.
   Вовремя подскочив к девушке, он схватил её за лодыжку, тем самым не позволив накрыть второй слог. Прикусив себе язычок, Малия захлопнула рот ладошкой. А когда Тош подмигнул ей, мышка, изменив тон голоса, недовольно фыркнула:
   – Пошел прочь, негодяй! – оттолкнула его от себя девушка, под тихие смешки окружающих, собравшихся поглазеть на беспечное представление у всех на глазах.
   – Нет, вы это видели?! – промямлил Тош, кося под пьяного.

   Поднявшись во второй раз с песка, он запутался в собственных ногах и рухнул прямо на одного из пойманных мышей.
   – А у неё мощный удар, – шепнул на ухо Пику паренек, упав прямо ему на руки и повис всем телом.

   Оставаясь до того безучастным ко всему происходящему, серый мышонок оторвал свой взор от земли и взглянул на свалившегося на него из толпы незнакомца. Узнав его, Пик невольно встретился взглядом с Малией, которая стояла в толпе, держась в первых рядах.

   – Тебе что, не ясно сказано!? – подскочил к гуляки идущий сзади крыс и силой отшвырнул обратно в толпу.
   Та мигом расступилась, и он упал лицом на землю.
   – Погань! – бросил брезгливо крыс, плюнув в сторону упавшего.
   Он уже хотел вернуться в строй, но упавший перевернулся и как закричит, что было сил:
   – Сейчас!

   Как по сигналу Пик, который почувствовал, что сделал Тош своей шпагой пока висел на веревке, которую держал под одеждой, с силой разорвал путы. Затем, не дожидаясь пока крыс, стоявший к нему спиной развернется, толкнул его в спину. Тот от толчка засеменил вперед.
   Тут из толпы появилась, чья-то маленькая ножка и поставила крысу подножку. Описав руками в воздухе полукруг, Ловец упал на землю.
   – Ах вы! – заскрипел он, попытавшись при падении схватить Тоша.
   Но тот на четвереньках уполз в толпу, а когда обернулся, крыс увидел, что толкнувший его мышонок, также исчез.
   Все остальные связанные невольники тут же попытались сбежать. Но из-за того, что каждый ринулся в свою сторону, у них ничего не получилось. Спустя мгновение подоспевший к приятелю крыс, ударами хлыста усмирил всех мышей.

   – Я уж думал мне конец, – хрипел на бегу Пик, пробираясь сквозь толпу рядом с Тошем и Малией. – Здорово вы это придумали!
   – Нужда заставит и не на такое пойдем, – отвечал песчаного окраса мышонок, набросив на голову капюшон.
   – Тош прости за удар! Больно было?
   – Нет Малия, напротив – было очень приятно! По крайней мере, первые пару песчинок, – усмехнулся он, на что мышка шутливо толкнула его в сторону.
   – Давайте оставим выяснение отношений на потом! А сейчас поскорее уберемся отсюда, – прервал их милую беседу Пик.
   – Я согласна! Ой, простите, – на бегу столкнулась Малия с кем-то из толпы и не дожидаясь ответа, кинулась за остальными.

   – А кстати, а чем ты накормил ящериц? – за пару мгновений нагнала она обоих мышат.
   – Эти ящерицы, удивительные сладкоежки… Я дал им немного одной травки, от которой скажу вам, у любого надолго отпадет охота не то, что бегать, встать не смогут, – в голос рассмеялся Тош, когда они достигли края Базара.
   На время они остановились, не выходя из толпы, зорко осматривая горизонт в поисках Ловцов.

   – Теперь я поняла, к чему всё это было, – закатила глазки мышка.
   – А я вот – нет! Да и ладно, бежим отсюда…
   – Горизонт чист! – ответил Пику Тош и взмахом руки дал сигнал к побегу. – К бархану скорее по одному…
   С этими словами он легонько подтолкнул бежать первой мышку.
   – Я за тобой! – затем пропустил следом Пика.

   Спустя пять песчинок лихой паренек кинуться следом за ними. Но тут резко оказался остановлен могучей рукой, вцепившейся ему в плечо.
   – Ну здравствуй, Шутник! – прогремел хриплым голосом Ловец, тот самый от которого им с Принцессой удалось сбежать еще у места стоянки. – Я так и знал, что мы еще встретимся! – развернул он его себе лицом.

   – Тош! – воскликнул Пик, когда, почувствовав беду затылком, он обернулся и увидел мышонка в лапах крыса.
   – О нет! – вскрикнула Малия, почти добежав до бархана.
   – Бегите-е-е! – завопил, что было сил паренек, достав из-под одежды шпагу.
   Тем самым он заставил противника отойти на шаг назад и убрать свою когтистую руку. – Я задержу его!
   – Прошлый раз из-за твоей шуточки, мы с ребятами застряли в пустыне на неделю, пока наши ящерицы мучились от боли, – прорычал крыс, явно не в первый раз встречая этого проныру.
   – Кто же знал, что вы кормите ящериц из мисок, а сами питаетесь, чем попало! – остро ответил проказник, не слишком умело размахивая клинком, но этого хватило, чтобы Ловец отошел еще на шаг назад.

   – Малия, бежим! – подбежал к ней Пик и схватив за руку, увел её за бархан.
   – Мы не можем бросить его…
   – Он справится! Смотри… – прошептал паренек и мышата, упав на песок, высунули головы.
   – Тош, берегись! – в следующее мгновение одновременно вскрикнули Малия и Пик, когда крыс грозно прорычав:
   – Это твоя последняя шутка! – схватился за свой хлыст.
   Не успел паренек ответить на это выпадом, как Ловец ловко обхватил плетью руку со шпагой мышонка. Резкий рывок и Тоша оказался совершенно безоружен. Еще мгновение и паренек был повален на землю мощным ударом ногой в живот.

   – Оставайся здесь! – прошептал Малии серый мышонок и со всех ног пустился на выручку Тошу.

   – Поиграл и хватит! – грозно проговорил Ловец, подойдя к поверженному пареньку.
   Наступив ему на руку, он вдавил её в песок. С глухой болью бедолага стал извиваться на земле подобно змее, пытаясь вырваться.
   – Это был последний раз, когда ты помешал нам…
   Нависнув над Тошем, крыс замахнулся, дабы нанести сильный удар, которого было достаточно, чтобы размозжить мышонку черепушку, как спелый фрукт.
   В самый последний момент, когда он уже сжал ладонь в кулак и готовился притворить в исполнение смертный приговор, прямо со спины на него набросился Пик. Вцепившись руками в крысиную руку, мышонок повис на ней, словно на перекладине.
   – Так его! – воскликнул Тош.
   Вывернувшись из-под ступни крыса, он вцепился ему в ногу, ниже колена всеми зубами.
   – Ах ты, мелкий гаденыш! – зашипел тот от боли и хотел пнуть мальца другой ногой, но в этот момент Пик с такой силой оттолкнулся от земли, что крыс повалился на спину.

   – Молодцы! – выскочила тут из убежища Малия, сжав за обоих кулачки.

   Но её радость спустя пару мгновений непонятной суеты и борьбы там вдали, резко сменилась горем и отчаянием.
   Крыс был могуч и силен. Оказавшись на спине, он одной рукой обхватил шею серого мышонка. Затем прижал его к себе и придушил. Отчего тот перестал всячески бороться и силится высвободиться.
   После, Ловец зажал между ног голову второму мышонку. Когда Тош ослаб, крыс перехватил паренька поближе и также прижал к себе. Таким образом, спустя несколько песчинок победитель в этой схватке поднялся на ноги, держа Пика и Тоша в своих крепких здоровущих ручищах.
   – Попались мальки! Теперь вас ничто не спасет, – прорычал крыс и кинулся в толпу, дабы отдать своим подельникам.

   – Пик! Тош! – вскрикнула Малия, со всех ног кинувшись за ними.
   Сгорая от желания наброситься на крысу и поколотить обидчика, мышка готова была пойти на риск самой оказаться пойманной.
   Но не пробежав и пары шагов, была остановлена взглядами ребят. Не в силах и слова вымолвить они замотали головами, а их недвусмысленные взгляды, обращенные на неё, говорили сами за себя.
   – Не-е-е-ет! – упала девушка на колени, не сводя глаз с мышат, ставших для неё больше, чем просто знакомыми или попутчиками. – Какая я же все-таки растяпа! – обреченно опуская взгляд, проскрипела Малия сдавленным голосом.

   Словно наяву перед глазами бедняжки всплыл совсем недавний инцидент на базаре, когда она налетела на одного прохожего из толпы и извинилась. Тем самым мышка выдала себя. Ведь это был никто иной, как сам Ловец, возвращающийся к месту стоянки. Если бы не она, он бы ни за что не приметил их и у них всё вышло.

   Одолеваемая столь тяжкими мыслями, Малия схватила песок обеими руками, сжала в кулачки и с силой хлестнула ими по земле. Бросившись к шпаге, что так и осталась лежать в стороне после падения Тоша, мышка упала перед нею на колени.
   Приняв для себя решение во что бы то ни стало спасти мышат, Принцесса с дрожью в голосе взяла её в обе руки.
   – Нужда заставит… не то совершим! – повторила она слова храброго Тоша.
   Блеснув эфесом на солнце, она кинулась в толпу, на бегу пряча клинок под одежду.

VIII Гостеприимство капитана Горла

   – Смотрите ребята, кого я… – на бегу закричал крыс, быстро миновав всю базарную площадь и настиг своих подельников, уже продавших груз капитану одного из судов.
   – Эй, капитан, этого мало… Мы так не договаривались! – запротестовал главный из Ловцов, открыв черный мешочек с зернышками.
   – Здесь только половина! – закричал он, стоя на берегу, со вторым помощником.
   – За таких дохляков и этого будет много, – отвечал ему с кормы высокий худощавый крыс.

   Не сходя на землю, он косо поглядывал на четырех еле живых рабов, которых члены его команды заводили на корабль по деревянному трапу, переброшенному на сушу.

   – Я… – взял слово, прибежавший крыс, не выпускающий из своих рук двоих пойманных мышат, которые уже побледнели от нехватки воздуха.
   – Да подожди ты! Не видишь нас тут шахеруют, – перебил его Главарь, даже не обернувшись и снова принялся кричать на моряков, готовившихся к отплытию. – Что за фигня, Горл!?
   – Скажи спасибо и за это! В прошлый раз половина вашего товара не достигла берегов Эсфира…
   – За содержание мы не несем ответственность! Раз они подохли, значит это твоя вина!
   – Моя!? Протрите глаза – да они и пары дней не продержаться. И где вы их только берете?
   – Уж какие есть! Нынче напряги с ловлей…
   – Вот предоставите мне молодых полных жизни мышей, тогда и поговорим! – проговорил с горяча капитан, не догадываясь, что его запросы, будут так быстро удовлетворены.

   – А как вам такие?! – вышел вперед третий Ловец и разжав руки, предоставил «широкой публике» свой улов. – Поймал, когда пытались сбежать, – ответил тихо крыс, на вопросительные взгляды своих компаньонов.
   – Грузите, беру! – махнул рукой капитан.
   – Не так быстро, – остановил двоих моряков командир Охотников за наживой, придавив Тоша ногой, а Пика держа за шиворот. – С этими у нас личные счеты! Один хотел сбежать, другой – гаденыш, вечно ставит нам палки в колеса…

   Капитан выгоревшего пепельно-черного окраса крыс, с серьгой в правом ухе и бородкой, одетый в длинный морской плащ, поверх широких морских штанов грязно-алого цвета и бесцветную рубаху, хитро прищурился. Его очень пронзительный взгляд серо-голубых глаз выдавали в нем умелого торгаша, всегда знающего цену своим словам.

   – Сколько? – после коротких раздумий спросил он.
   – Десять! – отвечал Главарь.
   – Это же грабеж?!
   – Нет – это торговля!
   – Ладно, – уступил капитан и принялся отсчитывать зерна.
   – За каждого, – улыбнулся уголком рта Ловец, понимая, что покупатель клюнул.
   – Как?! Да тебе что, солнце совсем голову напекло?
   – Не устраивает цена, мы предложим товар следующему купцу. Фазиру, кажется? – чуть задумался хитрец.
   – Этому выскочке! Да у него таланта к торговле меньше, чем у каракатицы, – возмущался капитан, поглядывая жадно на двоих мышат, которых продаст за морем по сотне за каждого.
   – Ну так что, решился?! Время знаешь ли – зерна! – поторопил его Ловец, видя, как тот колеблется.
   – На, держите! Грабители, – отсчитал нужное количество капитан и бросил мешочек главному из крыс.

   Те, быстро пересчитав плату, отдали мышей в руки матросов, которые не блистали манерами и чистотой гардероба. От них жутко разило чем-то протухшим, а одежа и вовсе ограничивалась порванными кусками ткани, которыми они обмотали себя вокруг талии. Ко всему прочему, здешние крысы были все взлохмаченными, а их кривые зубы, что торчали из пастей не внушали доверия к подобным личностям.
   – Чтоб вам пусто было! – прорычал на прощание Охотникам за наживой капитан.
   – И тебе попутного ветра! – откланялись крысы.
   Поле чего они втроем, довольные «как веники» удачной сделкой, ушли восвояси.

   Пика и Тоша, тем временем схватили по паре сильных матросских крысиных рук и силой затащили на палубу. Подведя к остальным, весь живой товар построили в одну линию.

   Пока крысы спорили о ценах на рабов, с них не сводила пристального взгляда одна мышка. Прекрасно расслышав всё, о чем они кричали, Малия, не успевшая нагнать крыса в толпе, достигнув причала, спряталась за небольшим, казавшимся пустым сарайчиком.
   Он располагался неподалеку от причала и добраться до него незамеченной было нелегко. Но девушка смело кинулась к нему и не прогадала с моментом. Крысы оказались так увлечены торгами, что и не приметили её. Когда их разговор затронул здоровье перевозимых, Малия схватив шпагу Тоша, бросила на неё решительный взгляд. Стиснув зубы, она стала подносить острие клинка к волосам…

   – Ну всё сейчас начнется, – тихо шепнул Тош Пику, решив хоть немного приободрить товарища по несчастью, которого всего затрясло от ужаса и страха перед грядущими страданиями, которые он и в уме не мог представить.
   – Так слушайте меня, ничтожества, – громогласно завел свою приветственную речь капитан, стоя на верхней палубе, где располагался штурвал в виде большого весла на хвосте корабля. – Теперь вы мои! Я ваш Хозяин на время этого морского путешествия… – продолжил он, пока моряки одевали каждому невольнику кандалы и ошейники из металла, соединенные цепью.

   Воспользовавшись заминкой надсмотрщиков, Тош быстрым взглядом насчитал не более десятка подобных отбросов-моряков на этом не менее прогнившем корабле.
   – Капитан, а что насчет программы плавания?! Предусмотрены ли развлечения?! – выкрикнул озорник и тут же умолк.
   – Что?! Кто это сказал? Кому там язык прижечь каленным металлом?! – возмутился капитан, высматривая наглеца.
   – А можно называть вас – Большая Мамочка?! – снова прокричал паренек, под тихие ухмылки моряков.
   – Тош, ты чего? – прошипел Пик.

   Шутки храброго не по годам юнца, тут же вызвали невольные смешки среди команды. Чему, само собой, не слишком обрадовался их грозный Предводитель.

   – Отставить ржать! Ты-ы-ы! – спустился он с верхней палубы и начал подходить к Тошу. – Смотрю ты самый умный тут?! – прогремел капитан.
   – Если без лишней скромности, то да – я такой! – с удовольствием подхватил его слова мышонок.
   Не придав словам мальца особого значения, капитан повернулся к нему боком и бросил суровый взгляд на одного крупного верзилу-крыса.
   – Боцман! – кивнул он в сторону наглеца. – Покажи, как мы приветствуем новичков…
   Немногословный моряк подошел к мальцу и ударил по животу кулаком, отчего мышонок скрючился и язык чуть не выплюнул.
   – Это он еще в полсилы! – прорычал Горл и хотел продолжить свою прерванную наглецом речь, но Тош снова вставил своё слово:
   – Неудивительно, что вас не уважает собственная команда… Кхе-кхе… После таких теплых приветствий!

   От столь колких замечаний среди моряков в очередной раз послышались смешки.

   – Ах, ты-ы-ы! – прорычал крыс, ростом превосходивший всех мышей раза в два.
   С легкостью пушинки подняв Тоша с колен, он схватил его когтями за подбородок.
   – Дерзить мне вздумал? Всыпать десять плетей выскочке!
   По команде капитана двое моряков схватили беднягу, разорвали на нем рубаху, тем самым оголив спину. Боцман незамедлительно схватился за кнут, что всегда держал при себе.
   – Постойте, так нельзя! – нарушил молчание Пик.
   – Кто еще хочет составить ему компанию? – повернулся на голос крайне «радушный» Хозяин.

   Под его пронзительным взглядом рабы поневоле опустили глаза и сжались к корме.

   – Я так и знал! Это будет урок всем вам! – указал он на провинившегося паренька.
   – Полудохлый сухой сверчок! Вот ты кто, – набравшись смелости, выкрикнул серый мышонок.
   – Двадцать плетей обоим! – брызжа слюной, не на шутку рассвирепел тут капитан, уязвленный подобной наглостью своего «товара».

   – Сверчок значит?! Полудохлый? Неплохо! – спустя песчинку встретил Пика Тош, когда того схватили, оголили спину и поставили рядом с ним.
   – Ничего не хотите сказать напоследок? – вкрадчиво спросил крыс, подойдя к двоим мышатам.
   – Мы не собираемся молить тебя о пощаде, – взял слово Пик, но Тош перевел всё в шутку.
   – Может, вначале покормишь, устроишь экскурсию по судну, а там и «обласкаешь».
   – Дерзкий мальчишка, я сам собью с тебя спесь! – оттолкнул боцмана Горл и вырвав из его рук хлыст, занес над головами ребят.
   – Только не запыхайся там, полудохлая ты крыса! – бросил напоследок проказник.
   – Тош, – одернул его Пик, понимая, что сейчас им будет не до шуток.
   – Да ладно тебе друг, хуже уже быть не может! – отвечал он, зажав зубы и приготовился к боли.
   Тут же позади послышался свист хлыста.
   – Ар-р-р-р! – прорычал Тош сквозь жгучую боль, когда первый удар пришелся ему на спину.
   Жутко просвистев, взмах отдался эхом в ушах Пика, которого всего обуяла мелкая дрожь.
   – Держись друг! – прохрипел паренек.
   В следующее мгновение второй удар пришелся по спине серого мышонка, который от резкой режущей плоть боли между лопатками протяжно прорычал сквозь зубы:
   – Вре-е-ешь, не возьме-е-ешь!
   – И это всё, на что ты способен?! – подхватил его настрой Тош и оба паренька, ударили друг друга кулаками по бокам.
   – Я только разминаюсь! – прорычал капитан и в очередной раз замахнулся.
   Но нанести удар ему помешал спокойный голос Незнакомца, появившегося из ниоткуда:
   – Так вы бережете свой товар?

   Тут же взоры всех моряков устремились к нарушившему забаву Горла молодому песчаному крысу. Неся на себе взгляд и не проронив более ни слова, он быстро поднялся на корабль.
   – Они должны знать руку Хозяина! – прорычал капитан, быстрым взглядом обведя паренька с ног до головы.
   – Не советую, – покачал пальцем Гость.
   – Да кто ты вообще такой?! Как осмелился подняться на мой корабль, без разрешения? Ну-ка ребята вышвырните этого наглеца за борт…

   Двое моряков, что стояли ближе к ему, подскочили к Незнакомцу. Но крыс с хладнокровием в глазах вытащил свою слегка потрепанную временем шпагу и наставил на моряков.
   – Да как ты смеешь? – прорычал капитан, не стерпев подобной наглости.
   Опустив хлыст, он начал надвигаться на непрошенного Гостя.
   – Простите Капитан, но я здесь вовсе не для того, чтобы угрожать вам и вашим матросам, – спокойно и взвешенно обратился к нему крысенок.

   На время оставив любимую забаву, внимание моряков переключилось на непрошенного Гостя. Сквозь боль Пик и Тош, также повернули головы в сторону Незнакомца и тут же обомлели.
   Их глазам предстал стройный, полный жизни, с миловидным лицом и сияющими голубыми глазами, от кончика хвоста до кончика носа черно-пепельного окраса молодой песчаный крыс, обладающий короткой стрижкой и одетый в скромное темное одеяние, на подобии халата, подпоясанного бечёвкой. На ногах красовались изогнутые кверху сапоги. Левой рукой он придерживал небольшую наплечную сумку, а второй вкладывал шпагу в прорезь на поясе, вешая её на бок.
   – Ты кто таков будешь?! – подошел вплотную капитан и впился взглядом в крысенка, вид которого говорил, что он не простой кочевник.
   – Меня зовут Зума Ибн Ахмат! – отвечал крыс.

   Услыхав его имя и широко раскрыв рты, Тош и Пик переглянулись. Их удивлению не было предела.

   – А я – Капитан этого судна Горл Жестокий! – ударил себя в грудь здешний Хозяин.
   – Отлично, Капитан! Скажите, вы же отправляетесь в Эсфир? – смело заглянул невысокого роста парень в глаза рослому крысу, который был вышел его в разы.
   – Да, это конечный пункт нашего плавания… Но мы не берем пассажиров, если только в трюм. Хе-хе, – усмехнулся Горл, под сухие смешки своих моряков. – Так что паренек, если хочешь к нам – протягивай руки, мы быстро накинем на тебя «ослепительные» браслеты…
   Не подумав, капитан тронул Гостя за плечо ладонью, на что тот, двумя пальцами сжал её в определенных точках и с силой надавил.
   – Я еще не закончил, – совершенно спокойно паренек свободной рукой поправил на себе волосы.

   Одновременно с этим сам не понимая, что с ним, Горл начал корчиться от глухой боли, отдающейся прямо в голову.

   – Я сын Главного лекаря самого Тимура-Паша, который владеет сетью аптек по обе стороны Эфирского моря, и я не собираюсь слушать Ваши нелепые угрозы! – прогремел крысеныш, спустя пару мгновений отстранив от себя грозного капитана.

   Схватившись на руку, сам не свой, крыс поспешил прижать ладонь к груди.

   – Простите Капитан, дурные привычки… Сами понимаете, края здесь негостеприимные и такому невысокому крысу, как я, просто жизненно необходимо уметь постоять за себя, – усмехнулся паренек. – Благо, я знаю все больные точки каждого живого существа в Эйринии – будь то мышь или крыса…
   – Понимаю, – чуть сбавил тон голоса Горл, услышав, кто перед ним предстал. – Но что вы забыли здесь? Так далеко от мягких подушек Дворца Эсфира?
   – Я собирал особо редкие травы, что встречаются лишь в этих степях. Да вот незадача… Меня ограбили собственные провожатые…
   – Ха-ха! – раздался тихий смех команды.
   – Здесь это обычное дело, – прервал их смешки Горл, сурово взглянув на свою команду. – Так что вы хотите от меня? Я не занимаюсь поисками утерянного. Даже наоборот – мы торгуем тем, что «подобрали» другие, – указал капитан на невольников.

   Зума бросил быстрый поверхностный взгляд на живой товар, на доли песчинки задержав его на Пике и Тоше, которые опомнившись, прикрыли рты и стерли с лиц непомерное удивление.

   – Здесь я закончил. Мне нет нужды задерживаться. Поэтому, если Вы согласитесь подвести меня…
   – Ха-ха-ха-ха! – перебил его Горл, сухо засмеявшись ему прямо в лицо. – Здесь даром ничего не дается. И даже таким Высокородным Господам, как Вы, придется раскошелиться, – потер руки капитан.
   – У меня украли все средства…
   – Ха-ха-ха-ха! – подхватила смех капитана его команда.
   – Тогда простите, корабль готов к отплытию. Ступайте на берег, нам не по пути, – указал в сторону суши сухой крыс.
   – Ладно, – чуть призадумавшись, проговорил Зума и медленной походкой направился к трапу. – Так уж и быть, я дождусь следующего судна… Думаю Капитан Фазир будет более радушным и примет мои врачебные услуги в оплату проезда. А по прибытии в Эсфир, я лично представлю его ко Двору Тимура-Паши, как самого верного из его слуг, – крайне вкрадчиво проговорил паренек.
   – Стой! – сорвалось с языка у капитана, когда он услышал ненавистное ему имя конкурента.
   – Вы передумали? – обернулся Зума.
   – Ваши услуги могут быть полезны и на моем судне, – через силу выдавил из себя крыс.
   – Это значит… – подошел чуть ближе паренек, смело заглядывая ему в глаза.
   – Добро пожаловать на борт! Но… – поднял руку капитан, преградив путь Гостю. – Пассажирам ни к чему оружие! – указал он на шпагу.

   Не отводя взгляда от капитана, Зума без капли страха снял её и протянул ему. Не дожидаясь ответа, паренек подошел ближе к шеренге рабов.
   – Но у меня есть одно условие – ваши нелепые наказания, придется упразднить, – осмотрел он быстрым взглядом «товар».
   – Упра… Что?! – не разобрал его слов Горл.
   – Мы не нуждаемся в твоем заступничестве, смазливый ты крысёнок! – огрызнулся тут Тош и даже плюнул в сторону сыночка лекаря.

   Видя, что капитан поигрывает в руках шпагой, недобро косясь на Гостя, который принялся выдвигать здесь свои условия, мышонок решил таким образом отвлечь внимание на себя.
   – А ну-ка повтори? – обернулся крыс лицом к невольнику.
   – Высечь его и вырвать язык наглецу?! – скривил злобную усмешку капитан.
   – Ни к чему портить такую шкуру! Она ему еще пригодиться, когда попадет в Эсфир, – совершенно спокойно отвечал на подобную провокацию паренек.

   Подскочив к мышонку, Зума схватил Тоша за кончик уха и силой сдавил его.
   – Вы скорее всего не знали, но если сдавить ухо мыши, она… – сладостно зашептал крысенок, не скрывая своей жестокой полной наслаждения ухмылку.
   Тем временем, почувствовав нестерпимую боль, мышонок стал глухо хрипеть и истекать слюной. Его ноги резко подкосились, и он медленно опустился на колени перед парнем, стиснувшим от удовольствия зубы.

   – Совершенно теряет возможность дышать. Сердце начинает бешено колотиться, а в голову так и ударяет кровь. Подобное давление способно за считанную минуту убить его кровоизлиянием внутренних органов. Мучительная смерть – скажу я вам, – повернулся Зума к капитану.

   Увидев мучительные предсмертные колики, охватившие бедолагу, Горл ком в горле проглотил и поспешил спрятать шпагу подальше, осознав, что с этим парнем шутки плохи.
   – А откуда вам всё это известно? – поинтересовался он, дабы немного отвести подозрение от себя.
   – Скажу вам не тая, я много практиковался на таких, как он, – злостно прорычал крысеныш.
   – Отпусти его! – выкрикнул тут Пик, нарушив тишину, воцарившуюся после слов Зума.
   На что тот высокомерно бросил взгляд на серого мышонка и высвободив ухо Тошу, проговорил:
   – Они подойдут! – указал на них Зума.
   – Для чего?! – удивился капитан, подходя ближе, немного скукожившись от вида Тоша, который упав на палубу, поднял лицо.
   Из носа у него потекла ручьем кровь, глаза были навыкате, язык опух, и он продолжал содрогаться всем телом.
   – Для моих медицинских экспериментов как раз нужны такие крепкие юноши! Ну знаете: испытания лекарств, иглоукалывание, лечение пиявками, мануальная терапия, хирургия и так далее… Если честно давненько мечтал о пересадке головы… – не на шутку замечтался сынок лекаря.
   Горл скривив рот, только при одной мысли, что ждет этих бедолаг, поспешил перебить его:
   – Прошу, оставьте подробности при себе.
   – Двести пятьдесят… Думаю хорошая цена, – посчитал в уме новоиспеченный лекарь.
   – За каждого! – чуть не поперхнулся от подобной высокой цены за таких жалких мышат Горл.
   – Не наглейте капитан, – погрозил ему пальцем Зума. – Двести, не более…
   – Вы же сказали двести пятьдесят?
   – Это было до того, как Вы начали торги! А теперь их цена – сто семьдесят пять за каждого!
   – Как? – понял капитан и быстро опомнился, что в торгах с этим юнцом ему не совладать. – Хорошо, я согласен! – протянул он руку пареньку, не желая, чтобы цена упала еще ниже.

   Зума, не скрывая своего удовлетворения пожал её в ответ. Тем самым сделка была скреплена рукопожатием двух сторон.

   – Расплачусь по приезду. А пока огородите этих двоих от остальных рабов, мне они нужны целыми и здоровыми!
   – Вам я могу выделить свободную каюту, но им – нет! У нас скоро и так будет тесно, так что их поместят со всеми в трюме, – сказал, как отрезал Горл и указал своим грязным морякам на рабов.
   Тех тут же схватили и поволокли вниз в сторону единственного на палубе люка, что вел в трюм корабля.
   – Могу-ли я хотя бы взглянуть на условия их содержания? – проводил Зума обеспокоенным взглядом невольников, задержав взгляд на Пике и Тоше.
   – Вам не пристало уделять столько внимания рабам, – отвечал капитан, пропуская вперед Гостя, тем самым приглашая его следовать вперед.
   – Вы еще успеете наглядеться на все «прелести» подобной перевозки, но позже… А сейчас прошу проследовать в вашу каюту. Она как раз по соседству с моей…
   – Это очень хорошо. Мне надо отдохнуть. А то здешняя жара меня в конец измотала, – принялся подниматься по ступеням Зума на вторую палубу с рулем на хвосте, у которой стоял могучий крыс-штурман.
   – Отчаливаем! – скомандовал капитан Горл, открывая дверь в небольшой пристрой, что располагался прямо на палубе и заменял кают-компанию капитану и его приближенным.
   – Вы слышали, приказ Капитана?! – повторил громогласно боцман. – Поднять якорь, спустить паруса! Живее вы, морские крысы! – прогремел его голос над округой и по палубе тут же все засуетились, забегали, загудели, спеша беспрекословно исполнить приказ Капитана Горла Жестокого.

IX «Отчаяние – вот сейчас наш злейший Враг!»

   – Беру свои слова обратно, теперь стало хуже! – нарушил молчание Тош, оказавшись в темном, сыром протухшим до самого основания трюме, вместе со всеми невольниками, которых здесь насчитывалось уже не меньше полтора десятка.
   Все они были прикованы к металлическим штырям-трубам, проведенным вдоль всего дна трюма, что оказался довольно вместительным для подобного рода «товара».
   – Надеюсь хоть он… – чуть не сболтнул лишнее Пик и поспешил прикусить язык.
   Проводив взглядом своих конвоиров, быстро «раскидавших товар по полкам», мышонок вздохнул свободнее.
   – В нормальных условиях! – спустя пару песчинок договорил он, еле протягивая ноги.
   Так как из-за низко расположенных труб сидеть здесь было совершенно невозможно. Уместившись на мокром прогнившем полу полулежа на боку, лицом к стене, Тош тихо подметил:
   – Клетка – есть клетка! Будь то здесь или в кают-компании…
   – Надеюсь, до этого не дойдет, – шептал крайне обеспокоенный судьбой их общего друга серый мышонок.
   – Пик, думаю ты, как я, уже убедился – эта Особа способна на многое, – также тихо проговорил задумчиво его друг по несчастью, облокачиваясь о стену. – Если честно, я уж думал мне конец. Но то, что ты сделал там в Поселении ради меня, набросившись на того верзилу, было просто…
   – Не надо лишних слов Тош, – перебил его мышонок. – Я просто отдавал свой долг! Ты спас меня – я хотел отплатить добром за добро…
   – И к чему это привело?! Теперь мы оба попались! Долг, конечно, уплачен, спору нет… Но мы всё оказались в беде и отныне нам ничто уже не поможет!
   – А как же… – снова готов был выболтать лишнее паренек, но тут поймал на себе крайне осуждающий взгляд Тоша.
   – Не говори Пик. Она не слишком верила в тебя тогда, так почему же сейчас поверит!?
   – Но я думал…
   – Здесь нет места думам! Теперь мы рабы, товар на блошином рынке, мы просто вещь. Чем быстрей ты с этим свыкнешься, тем лучше будет для тебя! – – закончил прискорбно Тош.

   Умолкнув, он поднял очи к потолку, туда, где мелькали фигуры моряков, которых можно было заметить через мелкие клеточки решетки, отделяющие внешний полный жестокости и несправедливости Мир, от этого не менее ужасного.
   Сквозь решетку в трюм хоть немного, да проникал тусклый свет палящего солнца, а также поступал горячий воздух. Смешиваясь со смрадом, что безраздельно царил здесь, он становился еще более угнетающим и приносящим боль, от осознания безнадежности всего положения, в котором оказались те, кому не посчастливилось угодить в лапы торговцев невольниками.
   Сейчас все взоры, стремления и желания всех без исключения бедолаг, попавших в темные оковы рабства, устремились сквозь решетку на чистое, безоблачное небо. Хоть отдаленно, но оно напоминало им, что некогда они были вольны жить на земле, но не ценили это. И вот теперь, оказавшись здесь, отдали бы всё на Свете за второй шанс, который представлялся лишь тем «счастливчикам», кто испустили дух раньше, чем их постигли все ужасы жизни в неволе.

   Спустя некоторое время, счет которому здесь на самом дне своего жалкого Существования, мышата потеряли, к ним с проверкой явился новоиспеченный корабельный лекарь.
   – Хорошенько же вам досталось, – тихо говорил Зума, осматривая раны Пика и Тоша.
   – С нами всё будет в порядке, а вот как Вы? – прошептал серый мышонок, чуть коснувшись кончиками пальцев коротких волос паренька, явно отстриженных второпях.

   Сын лекаря жестом и взглядом дал понять, чтобы тот опустил руку. Сообразив, где он и кто его окружает, Пик одернул ладонь и печально вздохнул.

   – Корабль – не Дворец, и моя каюта – не Палаты… Она напоминает небольшой сарайчик или будку… Но всё же она не сравниться с тем, что твориться у вас, – крайне тихо отвечал паренек, переводя взгляд на второго невольника.
   – Прошу скажи – зачем?! Ради чего? – снова чуть не потянулся к нему ладонью Пик, но тут же сжал в кулак и опустил на пол.
   – Разве, ты до сих пор не понял?! – отвечал ему на это Зума, опуская взгляд.
   – Довольно уже тебе жаловаться, малахольный смазливый сынок лекаря! – громко взял слово Тош, чувствуя, что за ними стали наблюдать пара светящихся в темноте трюма глаз.
   – Ты лучше посмотри на всех нас! – не успокаивался паренек, пока крысенок молча присаживался возле него, держа в руке небольшое блюдце с непонятной жидкостью.
   – А-а! – закричал мышонок, когда лекарь приложил к ране смоченную тряпку.
   – Смазливый, значит?! – прошептал крыс прямо в ухо Тошу, на что Пик улыбнулся.
   – И ты получай! – смочил он вторую примочку и приложил к ране на спине второго раненного, благодаря чему и тот глухо застонал в унисон другу. – Это тебе за Белянку!?
   – Ну и злопамятный же врач нам попался, – взмолился Тош, когда крыс убрал тряпки от их ран.
   – Да к тому же изверг, каких свет не видывал, – подхватил негодование Пик.
   – Еще одно слово и я посыплю ваши раны солью! – пригрозил Зума, поднимаясь на ноги.
   – Может сразу позовем капитана и пусть он «обласкает» нас?! – прошипел ему вслед Тош.
   – Да-а, у него это получается лучше, – прорычал серый мышонок, которому боль в спине вернула чувство реальности.
   – Ха, как мило, что вы не забываете его… Вот только, в данную минуту его нет на судне, – тихо прошептал лекарь.
   – А где это он бродит-ходит?! – заглянул ему в глаза Тош.
   – Сошел на берег…
   – Какая нелегкая его туда потянула?
   – За товаром!
   – Опять? – воскликнул в голос Пик. – За последние часа два или пять… Я уже совершенно потерял счет времени – это кажется наша третья остановка?! – потер себе затылок серый мышонок.
   – Рабов становится всё больше и больше… Вскоре нам будет нечем дышать, и чтобы хоть как-то выжить придется и вовсе не двигаться, – печально подытожил Тош.
   – Капитан сказал, что сегодня – завтра он обплывет всё здешние поселения, затем западное побережье с севера на юг, наберет груза и только после мы отправимся в плаванье через Эфирское море на восток, – пояснял крысенок, обходя всех невольников, подавая им немного принесенной с собой воды в глиняном сосуде.
   – Это, по меньшей мере два-три дня… А если угодим в штиль и того больше! – продолжил сухо и грустно Тош, который казался был не понаслышке знаком с подобным видом «путешествия».
   – Неужели нельзя что-то предпринять?! – зашипел Пик, смотря на друга, но при этом обращаясь больше к лекарю.
   – Вы – мой «товар» и я сделаю всё возможно, чтобы вытащить вас отсюда! – бросил свысока Зума.
   – Все твои усилия тщетны… Как пить дать, скоро один из нас заболеет и здесь начнется настоящая лихорадка! – отвечал на это Тош, не поднимая глаз.
   – Я не позволю этому случиться, – обойдя всех, снова вернулся к ним Зума.
   – Уходи! – резко схватил крыса за руки Пик.
   – Я дал обещание…
   – Наплевать на обещания! Только посмотри на нас – мы не заслуживаем ни твоей помощи, ни… – умолк серый мышонок, чуть не проговорившись, но его вовремя остановил Тош, толкнув в бок.
   – Ни жалости! – выпустил он ладонь крыса из своих.
   Облокотившись о стену плечом, он опустил взгляд.
   – Отчаяние – вот сейчас наш злейший Враг! – сказал вразумительно Зума.
   – Какие громкие слова для того, кто ни разу не бывал в столь страшном месте…
   – Это верно… Я через много проходил, но это… – прикусил себе язычок паренек и продолжил. – Мне сдается, ты много знаешь о подобном способе транспортировки? Скажи откуда? – призадумавшись спросил он Тоша.
   – Теперь нет нужды скрывать это…

   «В раннем детстве я побывал на подобном судне. Много чего натерпелся и каких только ужасов не повидал…
   В конце концов – стал свидетелем не одной мучительной смерти…
   После нескольких недель плавания на подобном корабле Смерти, меня продали в Эсфир…
   Но как только подрос, я сбежал от своих Хозяев и основался там, где Вы и нашли меня…»

   На пониженных тонах прохрипел паренек.

   – Прости, я не желал… – положил Зума ему на плечо руку.

   «Это единственное, что я помню из своего детства… И что с удовольствием бы забыл, но не могу! До сих пор я вижу кошмары, в которых я снова и снова оказываюсь на рабовладельческом судне и меня увозят на торги!
   Просыпаясь в холодном поту, я всякий раз ловлю себя на слове, что сделаю всё, чтобы этого больше не повторилось! Ни со мной, ни с кем-либо другим!»

   Сжимая кулаки, шипел Тош, готовый залиться горькими слезами боли и отчаяния, что разрывали его сердце на куски, но он умело сдерживал свои слабости, не желая выставлять их напоказ.

   – Так вот почему эти Ловцы знали тебя, – тихо, крайне прискорбно прошептал Пик, даже не зная, чем поддержать его в подобную минуту.
   – Да-а, я частенько их встречал на своей территории. И конечно всячески мешал. Порой мне это удавалось, порой нет. Но я никогда не сдавался… А теперь вот сам… – оборвался на полуслове паренек.

   Голос мышонка дрогнул, а сердце с невыносимой болью сжалось, и он отвернулся, пожелав скрыть свою слезу, навернувшуюся на глазах.

   – Мне жаль, что всё так произошло, – печально и очень сочувственно проговорил Зума, которого рассказ Тоша тронул до глубины души.
   Но маска строгости и хладнокровия, которую он нес, не позволяла ему забыть обо всем, кинуться к нему и нежно и горячо обнять Тоша. Вместо этого он заглянул ему в глаза. Подняв на него взгляд, паренек и без слов всё прекрасно понял. С едва заметной улыбкой, он кивнул в знак благодарности.

   – Агрх! – раздался чей-то вопль с верхней палубы.

   Быстро поднявшись с колен, Зума попрощался с мышатами взглядом и пустился быстрым шагом наверх по лестнице, что располагалась в носовой части трюма, там, где пленников не было и проход всегда был свободен.
   – Что там такое?! – вытянул шею серый мышонок в надежде хоть что-нибудь уловить.
   – Ничего хорошего, – отвечал сухо Тош, не поднимая глаз.
   Он казался холодным и безучастным, чем немало обескуражил Пика, который напряг весь свой слух, желая услышать, что же там происходит.

   – А-ха-ха-ха! – раздался вскоре дикий смех капитана Горла, ступившего на борт судна с новой партией живого товара.
   Подскочившие к невольникам матросы принялись поспешно загонять их в трюм. Эти крысы так спешили поскорее управиться с порученным делом, что чуть не сшибли с ног выскочившего на свежий воздух Зума. Не понимая, чем вызвано такое оживление моряков, он приподнялся на несколько ступенек на капитанский мостик.
   – Смотрите-ка ребята, какая нынче «рыбка» мне попалась?!
   При этих словах худощавой крысы, лекарь увидел ту, чье появление на корабле заставило всех оживиться. Капитан лично тащил свой «улов» на борт, на радость своим изголодавшимся морякам.
   – Тощая крыса – толстый хвост! Пусти сволочь! – кричала и силилась вырваться из его цепких лап, совсем еще юная мышка со сверкающими золотистыми глазками.

   Девушка, одетая в лохмотья до колен, повязанные вокруг талии веревками, с головы до пят обладала жгуче черным окрасом, словно самая непроглядная ночь. Волосы мышки скрывала повязка, а ноги и вовсе были босыми.
   При этом, Зуме сразу бросилось в глаза, что всё тело бедняжки оказалось покрыто многочисленными ушибами и ссадинами, как если бы она яростно сражалась за свою жизнь и свободу с превосходящими её силами врага.

   – Она с характером, капитан! – подметил боцман.
   – Не то слово, – швырнул бедняжку на палубу Горл, прямо перед пожирающими её «без закуски» алчными и жестокими крысами.
   Мышка упала лицом в пол. Повязка в виде треугольничка слетела с головы и обнажила прекрасные черные чуть волнистые локоны.
   – Ах вы! – прокричала сквозь зубы девчушка и хотела наброситься на мерзавца. – Глаза вырву, трость ты безмозглая!
   Но в следующую песчинку её схватил здоровый боцман и веревкой повязал ручки за спину.
   – Нет, нет, не-е-ет! Пустите! – пуще прежнего зарычала мышка, оскалившись на всех и каждого. – Думаете, это меня остановит!? – принялась она извиваться, словно скользкий уж.

   Она казалась такой маленькой и хрупкой в окружении жестоких матерых крыс, но при этом оставалась очень бойкой и ловкой мышкой, способной за себя постоять, чем немало заинтересовала Зума.

   – Дикая штучка! Надо бы её усмирить, – прохрипел боцман, а вся команда тем временем истекала слюной, пожирая малышку недвусмысленными взглядами.
   – Капитан, кто эта девушка?! – поспешил вмешаться лекарь, спускаясь со ступеней и приближаясь к крайне довольному Горлу, у которого на лице всё было написано.
   – Воровка! Поймал на Базаре, когда пыталась стащить мой кошелек, и тем самым чуть не сорвала удачную сделку…
   – Что вы собираетесь сделать с этой мышкой!? – подошел его собеседник ближе к девчушке, которая чуть не пнула его ногами, которыми размахивала во все стороны.

   В ответ капитан громко злобно захохотал. Все тут подхватили его смех, от которого сердце Зумы сжалось в разы при одной только мысли, что могла сделать с этой бедняжкой эта свора диких крыс.

   – Дорогой мой Зума, вы слишком долго пребывали на солнце, – отвечал певуче капитан, пока паренек не сводил с него пристального взгляда.
   – Вы только взгляните на эту милую мордашку, на это нежное юное тельце… Хе-хе, – сипло засмеялся крыс. – Ответ напрашивается сам, – заулыбался Горл и захотел шлепнул девушку по мягкому месту, но мышка ловко увернулась.
   Не имея возможности плюнуть, так как рот ей прикрывал здоровый крыс, державший её в руках, она, вывернувшись, укусила его за руку.
   – Не дождетесь! Падальщики! – захрипела бойкая мышка и сильно пнув боцмана по ноге, вырвалась из его цепких когтей и кинулась к краю корабля.

   Не дожидаясь погони, малышка бросилась в воду, оставаясь с завязанными руками. Решив для себя – пусть лучше она умрет, чем достанется таким гадим существам, как эти крысы, бедняжка, не имея возможности плыть – камнем пошла на дно.
   – Чего вы смотрите!? – кинулся к борту Зума. – У неё же руки связаны! – обернулся паренек на капитана.

   Горл в свою очередь косо взглянул на боцмана, которому ничего не оставалось, как кинуться следом за беглянкой. Спустя полминуты томительных ожиданий лекаря, боцман всплыл.
   – Её нигде нет! – разводя руками, отвечал он на вопросительные взгляды всех моряков.
   – Как нет!? – воскликнул Зума, которого судьба бедной девушки явно беспокоила больше остальных.
   – Наверное утонула…
   – Утонула! Ах какая жалость, – с осады шлепнул себя по бокам капитан. – А у меня на неё были такие планы… Ладно, потонула и гравий с ней! – продолжил Горл, подходя к борту корабля.
   – Она… Она… – не мог поверить в случившееся лекарь, у которого сердце сжалось в груди от жгучей боли.
   – А тебе… – обратился к боцману крыс. – Придется немного поплавать вслед за кораблем, чтобы в следующий раз из твоих рук не ускользала подобная рыбка!

   Затем, сурово сдвинув брови, Горл повернулся ко всем и прокричал:
   – Живо за работу, ленивые сволочи!

   Зума от удивления раскрыл рот – столько пренебрежения чужими жизнями и всё на одном корабле, размерами не больше обычной комнаты в постоялом дворе. Подавив в себе волну негодования и глухой ярости, он подошел к крысе и тихо прошептал.
   – Вы капитан, как я успел заметить, не второсортный… Можете не сомневаться – Ваше имя прогремит на весь Эсфир…
   – Вон она, вон! – прервал сладостные речи Зумы один из особо глазастых моряков, тем самым вернув Горла с небес на землю.
   – Тащите её на борт, ребята! – кинулся к краю борта крыс. – Я лично проучу эту плутовку, чтобы не повадно было выставлять меня дураком! – сжал он кулаки, наблюдая, как несколько матросов, бросившихся в воду с противоположного борта, вплавь пустились преследовать девушку.

   Мышка на удивление всех не только умудрилась выжить, но и отлично держалась на воде, даже со связанными руками. Скрывшись в первые мгновения за кораблем, дождавшись пока он отчалит от пристани, она попыталась уплыть прочь. Но остаться незамеченной у бедняжки не вышло. И её, всю до нитки промокшую, спустя несколько минут активной «рыбной ловли», подняли на борт несколько матросов.
   – Еще трепыхаешься!? – подошел к девушке Горл.
   Затем поднял её личико к себе, на что та чуть не цапнула его за палец.
   – Люблю таких! В мою каюту, – прогремел во всеуслышание крыс.
   – Стойте! Вы не можете, – подскочил к нему Зума. – Песчинку назад, вам было всё равно жива она или нет, а теперь?!
   – Море дарует и забирает, когда ему вздумается… А мы лишь пользуемся его дарами, – скривил жестокую усмешку капитан.
   – Я тебе покажу, дарами! – прорычала мышка и ловко щёлкнула хвостом как хлыстом, прямо по лицу капитана.

   Ошарашенный подобным «жестом» девчонки, крыс отскочил на шаг, и схватился за щеку. Убрав ладонь левой руки от лица, он увидел на ней кровь.
   – Ах ты, гадюка-а-а! – прохрипел Горл.
   Подскочив к мышке, он схватил девчушку и сильно сжал горлышко.
   – Я научу тебя хорошим манерам, – отшвырнул он её в сторону матросов. – Она ваша, ребята, повеселитесь от души!
   – Вы отдадите её команде!? – подскочил к нему Зума, на ходу перебирая возможные выходы из сложившейся безнадежной ситуации. – И откажитесь от подобной красавицы!? – прошептал он ему чуть-ли не в ухо, насколько смог дотянуться до его лица,
   – Мерзкая девчонка! – прохрипел Горл, оказавшись уязвленным подобной выходкой мышки.
   – Но при этом, очень хорошенькая… Давайте лучше поступим вот как… – принялся что-то нашептывать молодой лекарь на ухо капитану, пока бедняжку со всех сторон окружали голодные крысы, готовые растерзать её прямо здесь и сейчас.
   – Стойте! – остановил своих матросов Горл, когда над малышкой уже померк свет солнца. – Лучше, бросьте её к остальным в трюм! Пусть посидит на цепи, пока не одумается… Увести с глаз долой!
   – Вот увидите, капитан, она еще сама будет вас умолять вытащить её оттуда, – прошипел чуть слышно Зума, провожая больным взглядом девушку, которую сам обрек на столь ужасные муки.

   При одной мысли, что её ждало впереди он сам вздрогнул и по спине пробежал холодок. Одно успокаивало его сердце – так он спас девушку от еще больших ужасов, что ожидали её здесь.

   – Я могу чем-то Вам помочь капитан? Осмотреть рану или… – засуетился Зума, зорко проследив за моряками, которые слишком поспешно за волосы утащили мышку в трюм.
   – Не смей вылезай из своей каюты, если не хочешь присоединиться к ней! – грозно рявкнул на него Горл, явно ущемленный в своей капитанской гордости.
   Поклонившись его «мудрости» и ничего не ответив на столь дерзкие слова, лекарь поспешил последовать его совету.

X «Гнев порождает гнев!»

   – Уберите от меня свои грязные лапы! – не переставала рычать девушка сдавленным голоском, когда её силком заволокли в трюм двое моряков, что казались крайне возбужденными.
   Как только захлопнулся за ними люк и снаружи все члены экипажа принялись за свои обязанности, они заткнули ей рот.
   – Можешь кричать сколько угодно! Здесь тебя никто не услышит! – прошипел один из них и потянул к себе.
   – Эй вы, безмозглые крысы, оставьте её! – прохрипел Пик, по их глазам понимая, что именно они хотят сделать с бедной малышкой.
   – Что?! Кто-то здесь пикнул?! – зашипел крыс оборачиваясь.
   – Не обращай внимание, – одернул его приятель, накидывая на ручки мышки цепи, чтобы не брыкалась.
   – Ну уж нет! Как говорит наш Капитан: «Рабы должны знать, кто их Хозяин!»
   – Хозяин навоза, вот ты кто! – закричал серый мышонок, не испугавшись приближения рослого матроса, превосходившего его ростом раза в три, а шириной и того больше.

   Не дожидаясь пока, паренек сам закроет рот, крыс нанес мощный удар ногой по лицу. Затем придавив упавшего мышонка ногой к полу и прохрипел:
   – Так кто теперь здесь начальник навоза!?
   – Ты что, глухой?! – нарушил молчание Тош. – Он же ясно сказал: «Это ты!»
   Дотянувшись ногами до ступни крысы, Тош ловко обвел её и с силой толкнул. Ему удалось уронил моряка прямо перед Пиком, который тут же обхватил матроса цепью вокруг шеи и принялся душить мерзавца.
   – Эй вы! – прокричал второй моряк, схватив хрупкую девушку за шею и сильно сжал ей горлышко.

   Мышка упала на колени и впилась широко распахнутыми глазами в того, кто заступился за неё.

   – Если вы так дорожите её жизнью, отпустите его, иначе я сверну ей шею! – прорычал матрос.
   – Почём нам тебе верить?! Вы же хотели её… – захрипел Пик.
   Охваченный праведным гневом и злостью, он страстно желал наказать хоть одну крысу на этом корабле Смерти.
   – Считаю до трех! Раз… – начал отсчет моряк, оставив безответным вопрос мышонка.
   – Пик довольно! – крикнул ему Тош.
   – Два!
   – Пик, я понимаю тебя, но гнев порождает гнев! Успокойся, прошу! Пока не стало слишком поздно, – одернул его паренек, со своей стороны ослабляя хватку.
   – Три! – досчитал крыс и злостно скривил рот, готовясь привести приговор в исполнение.
   В этот самый момент Тош не выдержал и сам кинулся к Пику. Схватив его за шею, ему силой удалось оттащил друга от крысы.
   – Правильное решение! – ослабил хватку моряк, и мышка смогла хоть ненадолго вздохнуть свободнее.

   Оказавшись на свободе, его нерадивый приятель вскочил на ноги и отвесил такой силы удар, отчего серый мышонок отлетел к стене. Пока крыс наблюдал, как его друг мстит за себя, бестолковым и немощным мышатам, девушка, воспользовавшись ослаблением хватки, выхватила из его руки цепь. Ловко вывернувшись, она кинулась к ребятам. Не успели моряки понять, что к чему – как малышка взяла и приковала себя к трубе, между двумя мышатами.

   – Ах ты! – зарычал крыс, что умудрился упустить из своих объятий девушку. – Ничего, сейчас ты у нас получишь!
   Подскочил он к ним и оба горя-матроса нависли над девчушкой, прижимающейся к стеночке.
   – Еще шаг и вы пожалеет, что на свет родились, – грозно прорычал Тош, готовясь к схватке не на жизнь, а на смерть. – В отличие от вас – нам нечего терять!

   – Эй вы там, закончили?! – послышался тут голос сверху, который спас бедных мышат от неминуемой расправы.
   Оба моряка испуганно переглянулись и поспешили наверх. На прощание они недобро сверкнули глазами в сторону троих невольников.
   – Они еще вернуться, – тихо молвила мышка.
   Тош, поправляя прическу и протирая лицо от грязи ответил:
   – Я так не думаю… Нынче мы преподали им отличный урок…
   – Ты в порядке? – нисколечко не обратила внимание на его слова мышка и пододвинулась к Пику, который продолжал лежать лицом к стене, схватившись за живот.
   – Вроде да! – сквозь боль прохрипел паренек.

   Мышка аккуратно коснулась его плеча. Почувствовав её нежное прикосновение, он повернулся. Увидев лицо Пика, которое сплошь покрыла здоровая гематома, а изо рта ручьем текла кровь, девушка не на шутку испугалась и одернула ручку.
   – Плохи твои дела, брат! – посмотрел с опаской на друга Тош сквозь плечо девушки, которая присев на пол, подняла голову мышонка ладонями и принялась нежно гладить его по макушке.
   – Тош! Тош, – хрипло захрипел Пик.
   – Да друг, я здесь, – пододвинулся он ближе.
   – Спасибо тебе…
   – Не за что! Ты повел себя, как настоящий… – не договорил Тош, так как серый мышонок поднял руку и протянул к нему. – Ты спас меня от самого себя, – прошептал он из последних сил, теряя сознание.
   Паренек в ответ пожал ему руку, прекрасно понимая, что именно он имел в виду.
   – А теперь отдохни, путь предстоит не из легких, – тихо прошептал песчаного окраса мышонок.

   Теряя силы и истекая кровью, Пик сомкнул очи и тихо засопел. Тош, заглянув в глаза девушки, увидел в них столько сочувствия и жалости, что и словами не передать. Он прекрасно понимал, что сейчас ничем не мог облегчить страдания друга.
   Заняв своё место возле стены, он лишь тихо прошептал:
   – Не волнуйся за него малышка, он крепкий орешек…
   Его слова прозвучали совсем тихо. Ими он хотел приободрить больше себя, нежели девчушку.
   – Не называй меня так, – не разобрав его слов, кинулась к нему мышка и прислонила к горлу острую заточку.
   – А как же мне тебя звать-величать? – прохрипел паренек, никак не ожидавший столь бурной реакции.
   – Кровь! – взглянула она на свои руки и, оставив Тоша в покое, кинулась к Пику, который окончательно потерял сознание.
   – Снимай рубаху! – скомандовала мышка.
   – А-а-а?! – не понял Тош.
   – Снимай, я говорю! – погрозила она ему своим оружием, которым только в зубах ковыряться.

   Но всё же мышонок не замедлил выполнить столь «вежливую» просьбу, больше походившую на приказ. Разорвав рубаху, так как цепь не позволяла снять её через голову, он стал молча наблюдать, как черная мышка, разорвав ту на полоски, быстро обмотала ими голову Пику и затянула покрепче.
   – Ловко это у тебя, – подметил в голос паренек.
   – Как его зовут?
   – Меня Тош, а его Пик! Мы что-то вроде друзей по несчастью, – хотел завести с ней разговор Тош, решив хоть так продолжить знакомство с девушкой.
   Но следующими словами она резко отбила у него всякое желание двигаться в этом направлении.
   – Спасибо Пик! – не поднимая глаз прошептала девчушка.
   Затем прямо на глазах Тоша, у которого от удивления челюсть отвалилась, она возложила голову мышонка себе на колени и принялась нежно гладить своего Спасителя.
   – А у меня тут тоже царапина, – попытался пошутить паренек, указывая на порез на лбу.
   На что черная мышка окончательно пресекла его нелепые попытки разрядить обстановку, одарив его укоризненным холодным взглядом, от которого у паренька сердце сжалось.

   Сложив руки на груди крестом, с уханьем облокотился Тош на стену и сполз на пол. Не сводя глаз с черной, словно сама ночь, незнакомки, такой горячей и опасной, как само пламя огня, он не мог не приметить с какой нежностью и заботой она нянчилась с Пиком. Дав слабину, пареньку в сердце закралась жгучая зависть и он невольно задался вопросом:
   – И что они все в нем находят?!

XI На Проклятом Судне

   На протяжении нескольких часов Пик не переставал неустанно бредить. Лежа на сыром полу днища трюма и пребывая в постоянной борьбе со своими самыми страшными кошмарами, многие из которых являлись такими же реальными, как окружающая его обстановка, мышонок не приходил в себя.
   Не снимая руки с лобика, очень заботливо и неустанно наблюдала за ним черная мышка, держа его голову у себя на коленях. Хоть так девушка старалась помочь ему преодолеть все те ужасы, что он раз за разом переживал в своих сновидениях.
   Вскоре, почти незаметно для всех невольников, наступила непроглядная ночь. Один за другим там сверху на верхней палубе стали затихать истошные голоса крыс, которых мало волновало, что твориться у них под ногами.
   А здесь внизу, на самом дне Проклятого Судна, измученные донельзя мыши, которыми уже был полон трюм, устав от боли и отчаяния, столько всего натерпевшись за последние дни, сомкнули глаза.
   Царила невыносимая духота и смрад, от чего спать здесь было совершенно невозможно. Эта минутная дремота, привнесла хоть немного спокойствия в этот беспощадный Мир, у которого все они оказались в плену.

   Беспокойный сон Тоша, тихо дремавшего рядом со своим другом и незнакомой мышкой, вдруг резко улетучился, когда в трюм начал кто-то тихо спускаться. Приоткрыв один глаз, мышонок навострил уши и замер в ожидании.
   Строя догадки – кто это мог быть в столь поздний час, он, не желая беспокоить девушку, которая не отпускала от себя Пика, сжал ладони в кулаки и приготовился к нелегкой схватке.
   Тишину трюма нарушило тихое восклицание. Затем быстрые шаги, непонятная суета и всё за считанные песчинки. Тош резко повернулся к Пику и увидел, как черная мышка, схватила крыса Зума за руку. Затем заломила её и прикрыв ему рот ладошкой, прижала к полу, приставив к горлу заточку.

   – Ты чего?! – тихо воскликнул Тош, набросившись на девушку, но та, ударив локтем в живот, ловко скинула его с себя. – Он пришел помочь! Он лекарь, – проскрипел от боли паренек, чуть не выдав всех.
   – Он – крыс, пусть и чудной на вид! А у них одно на уме, – прохрипела в ответ мышка, придавив своим телом Зума посильнее к полу, чтобы тот не брыкался.
   – Брось дуреха, разве бы он пришел за тобой с водой и едой?! – указал Тош, на два блюдца.
   Одно – с пролитой водой, второй с кашей, растекшейся по полу.
   – Это – он! По его вине я оказалась здесь, – не желала верить своим глазам мышка.
   – Ты лучше предпочла оставаться там!? – указал паренек наверх, вложив в свои слова весь потаенный смысл, который девушка прекрасно поняла.

   Недолго думая, она выпустила Зума и отодвинулась к стеночке, подальше от всех. Подмяв под себя ножки, сверкая недобро в их сторону глазами, она не выпускала заточку из дрожащих рук.

   – Что с ним?! Кто посмел? – кинулся Зума к Пику.
   Услышав знакомый голос, серый мышонок чуть приоткрыл глаза и тихо прошептал:
   – Ма-ма-лия!
   – Тише, тише Пик, я пришел помочь, – нежно провел по его лобику парень.
   – Кто ты?! – подняла на лекаря глазки черная мышка, сверля его пристальным взглядом.
   – Я Зума, судовой врач, – отвечал он, осматривая ранения друга.
   – Я думаю, она хочет знать, чье имя он произносит на протяжении многих часов, – прошептал вкрадчиво Тош.
   – Си-и-ба! – проскрипел Пик.
   – И это имя тоже?! – добавил он.
   – Ах, мой милый Пик! – нагнулся над ним Зума, якобы для того, чтобы послушать бьется ли его сердце.
   А на самом деле для того, чтобы обнять несчастного мышонка.

   – Как давно это произошло? – чуть погодя спросил он, подняв голову на Тоша.
   – С тех самых пор, как сюда привели эту девчонку, – указал мышонок на незнакомку, которая, позабыв про страх, пододвинулась ближе к ним.
   – Ко всему прочему, она не желает назвать своё имя! И это после того, как мы с Пиком спали её, – также пододвинулся ближе паренек.
   На что мышка поигрывала в руках заточкой, ясно давая понять, чтобы тот не приближался к ней слишком близко
   – Эй, эй, эй, поосторожнее! Если бы мы знали, что у тебя такая «заначка», мы с Пиком и не заступились за тебя, – с упреком в голосе прошипел мышонок.
   – Помолчи! – повысил голос Зума.
   – Можно один интересный вопрос – а где ты её прятала? – заглядывая в глаза девушке, спросил Тош.
   – Прекрати! Разве не видишь, твоему другу плохо, – прорычал лекарь, тонким голоском, чем чуть не выдал себя.

   Распознав в тоне голоса этого крыса некую мягкость, не свойственную парням, черная мышка еще пристальнее устремила свой взор на Зума. Оказавшись под пристальным взглядом лекаря и осознав, что всё серьезнее, чем он мог предположить, Тош поспешил оставить шутки.

   – Он выкарабкается?! – спросил он, с некой опаской.
   – Вы поможете ему? – вцепилась обеими руками мышка в руку Зума.
   – У меня нет нужных медикаментов… Да и условия здесь не способствуют оздоровлению! – отвечал виновато крыс, отстраняя от себя мышку.
   Лишь мельком взглянув на неё, он понял, что девушка о чем-то догадываться.
   – Сейчас ему больше всего нужен покой и…
   – Забота! – закончила за него черная мышка.
   Зума бросил на малышку пристальный взгляд и заметил в её глазах необычное свечение, знакомое ему из прошлого.
   – Я поговорю с капитаном и его переместят…
   – Куда!? – спросил Тош, понимая, что разговорами здесь не поможешь.
   – Да хоть в мою каюту! – снова чуть не вскрикнул лекарь.
   – Не получится, – замотал головой мышонок. – Только намекните, что на борту появился заболевший, как капитан тут же объявит карантин. И мы ни то, что света белого не увидим – лишимся последней воды и воздуха… Проходили похожее, – крайне тяжко вздохнул паренек.
   Чем заслужил от безымянной мышки некий пытливый взгляд, которому он не придал виду – так был озадачен новостью, что его другу худо.
   – А может и того хуже – возьмет, да и выкинет его за борт! Так всегда случается… – схватился он за голову, не зная, что предпринять.
   – Но вы мои… – чуть не сболтнул лишнее крысенок. – В смысле, мы с капитаном Горлом договорились…
   – Эх, Зума, Зума… Ты столько всего видел, а до сих пор веришь его словам… Что для них жизнь одного раба, если под угрозой вся партия! – проговорил прискорбно Тош.
   Лекарь, понимая, что его слова не лишены смысла, затих. Наступила неловкая тишина. Вскоре она оказалась прервана глухими стонами бедного мышонка.
   – Я что-нибудь придумаю, – тихо прошептал паренек, сдерживаясь из последних сил, чтобы не заплакать при виде всех страданий Пика. – Мы наконец вышли в открытое море… Надо еще немного потерпеть…
   – А что нам еще остается? – подытожил Тош, пожимая плечами.
   Тем временем черная мышка подползла к Пику и нежно прижала его голову к груди. Тем самым давая понять, что не бросит его.
   – Позаботьтесь о нем! – прошептал напоследок крыс обратившись к малышке, на что та кивнула ему.

   Опустив взгляд, молодой лекарь собирался уже уйти, но Тош его окликнул:
   – Ты забыл?! – указал он на две миски.
   – Разве вы не голодны?
   – Я – нет! А ты? – повернул он голову к мышке, но та и ухом не повела.
   – Простите! – тихо сказал крыс.

   Подняв деревянные миски, которые с таким трудом смог отыскать на этом судне, а после приложил немало усилий, дабы принести бедным друзьям хоть немного еды, он направился прочь.

   – Оставь свои извинения при себе! Жалкий ты крысеныш! – повысил голос Тош, приметив, как их поздний разговор привлек к себе лишнее внимание нескольких невольников.
   – Да, и передай капитану, что я никогда не соглашусь на это! – прорычала мышка, быстро сообразив «откуда дуют ветра».
   – Хам и наглая девчонка! Вы еще пожалеете, – прошипел Зума, подмигнув Тошу. – Ничего, скоро вы научитесь уважать меня!
   – Жду не дождусь! – крикнул ему вслед паренек. – Вот личность, а? – повернулся Тош к мышке, когда они снова остались одни.

   Лишь раз бросив на неё озорной взгляд, паренек смолк. По щеке бедняжки пробежала слезинка и упала на лицо Пику, который снова замотал головой и забормотал:
   – Я… Я… Я не-ви-но-ват…

   В очередной раз Тош осознал, что его шутки здесь и сейчас совершенно не уместны. Ему так горячо хотелось чем-нибудь помочь другу, но он понимал, что совершенно беспомощен, как и любой другой на этом Проклятом судне. Съедаемый стиснувшей сердце болью, он окончательно затих и облокотился головой о стену, не сводя полного надежды взгляда с мышки, которая даже зная, что они обречены, не собиралась сдаваться.

XII Пираты!

   Прошел день… А может быть два… Точно никто из невольников не мог сказать. Так как здесь в темном, сыром, прогнившем до самого основания трюме, заполненном отчаянием и муками, течение времени совершенно потеряло всякий смысл. Угасла последняя Надежда, а всякое желание жить оказалось развеяно по ветру. Оставались лишь скорбь и грызущая изнутри нестерпимая боль…

   Утро очередного дня страданий и мук, началось для всех без исключения на корабле с истошного крика с наблюдательной корзины, что располагалась на верхушке одной единственной мачты:
   – Полундра, корабль! Корабль на горизонте!
   Не успели Тош и черная мышка продрать глаза, как послышался следующий вопль, принадлежавший самому капитану Горлу, выскочившему на палубу из каюты:
   – Все на весла, живо!
   В следующее мгновение люк в трюм распахнулся и с диким топотом вниз рванули несколько моряков, во главе с верзилой-боцманом.
   – Поднимайте их, давайте весла, живо, живо! Пошевеливайтесь сухопутные крысы! – надрывно кричал боцман.
   А сам кинулся к небольшому рычагу, что скрывался от чужих глаз за лестницей. Повернув его, всем невольникам тут же в глаза бросился яркий солнечный свет из амбразур для весел, раскрывшихся после приведения рычага в действие.
   – По двое на каждый! По двое на каждый! – похватав довольно увесистые деревянные весла, что до этого были прикрыты тканью в носовой части трюма, моряки принялись кидать их рабам.
   – Эй ты! – оторвал от земли Пика один из крыс, видя, что тот не открывает глаза. – Хватит спать! – заорал крыс прямо в ухо мышонку.
   – Вы что не видите?! Ему плохо! – запротестовала черная мышка.
   – Вам всем сейчас будет плохо, если нас догонят! – закричал в ответ моряк и швырнул Пика на пол.

   Дабы не наводить на грех, его быстро подхватили Тош и мышка, и укрыли подальше с глаз разъяренных крыс. Тем временем здоровяк-боцман вытащил из укромного угла довольно увесистую деревянную «катушку», обитую металлическими пластинами и снабженную поручнями.
   Достигнув самого центра трюма судна, он с диким скрипом вдавил подобный механизм прямо в корпус судна. Покрутив её пару раз и таким образом состыковав штыри с впадинами на дне, он привел внутренний механизм судна в действие.
   – На раз, два, три – взяли! – загорланил боцман, закончив приготовления.

   Как только он начал крутить рычаг, описывая круги вокруг катушки, всё дно корабля заходило ходуном. Послышались звуки механических шарниров, что располагались под полом. Они привели в движение металлические трубы, к которым были прикованы невольники.
   Под действием механизма, они поднялись на уровень амбразур и всем рабам выпала возможность расправить спины. По счету боцмана труба стала ходить – взад и вперед, подобно поршню паровой кареты.
   Прикованные к ней мыши, от мала до велика, с веслами в руках, опущенными на воду, при помощи моряков, стали грести как заправские гребцы. Так как особого выбора у них не оставалось – если не двигаться в такт чудовищному механизму корабля, можно было рук лишиться – до такой степени была мощна эта машина.

   – Держись дружище, держись! – скрипел сквозь зубы Тош, взяв его за одну руку, а мышка за другую.

   Не имея возможности упереться ногами об пол, мышата уперлись о спины впереди гребущих. На их спины также облокотились позади сидевшие. И все они начали неистово грести, что было сил.
   Не приходя в себя бедный Пик, тихо хрипя, стал клонится взад и вперед, послушно повторяя движения бездушного механизма, готовому в своих жерновах перемолоть всех и каждого, кто будет сопротивляться.

   – Капитан, они нагоняют нас. От них не уйти! – послышался крик с верхней палубы.
   – Заткнись, паникер, сам вижу! – прогремел в ответ голос Горла.
   Затем послышались тяжелые размеренные шаги по направлению к люку, а следом истошный крик крыса:
   – Боцман, суши весла! Примем бой!
   – Суши весла! – прогремел здоровяк, перестав крутить катушку, после чего завопил:
   – Вы слышали капитана?! Свистать всех наверх!
   Все матросы, а следом за ними боцман, кинулись на верхнюю палубу, оставив невольников, еле державшихся на ногах, предоставленным самим себе.
   – За оружие, сухопутные крысы! – вопил боцман, приняв командование на палубе.
   – Никакой пощады! – прогремел капитан Горл, вернувшись на мостик из каюты, прихватив с собой обоюдоострый клинок.
   – Кто струсит и сдаться – того мелко порубив на кусочки скормлю рыбам!

   Не затихал капитан, таким образом подбадривая членов своей команды и настраивал своих головорезов на бой.

   – Кто же, укуси меня уж, на нас наподдает?! – чертыхнулся Тош, не выдержав минуты полного молчания, воцарившейся как внизу, так и наверху.
   – Пираты-ы-ы! – раздался истошный крик сверху, ставший ответом, а также сигналом к началу схватки.
   Следом за этим корабль вдруг резко заходил ходуном. На полном ходу в него что-то врезалось и песчинок десять протащило вперед. Сразу, как только судно остановилось и по инерции наклонилось в бок, раздался клич:
   – На абордаж!
   Затем последовал оглушительный рев моряков, заглушаемый лязгом металла, истошными криками и воплями. Сразу стало ясно, что там наверху завязалась нешуточная схватка не на жизнь, а на смерть.

   – Эй, постой! – окликнул мышку Тош, которая, воспользовавшись общей сумятицей и неразберихой, открыла себе и Пику замок заточкой.
   Обхватив мышонка вокруг шеи, она захотела вытащить его отсюда.
   – Мы друзья, помнишь?! – схватил он её за ногу.
   Взглянув на него, девушка опомнилась и поспешила освободить и его. Подняв Пика за обе руки и повесив на свои плечи, мышата кинулись к лестнице. Когда они были возле нижних ступенек, Тош обернулся:
   – Мы не можем бросить их!

   Отдав Пика на попечение черной мышки, он кинулся к механизму. Достигнув катушки, он схватился в неё обеими руками, силясь вытащить из пола. Путем неимоверных усилий рычаг-катушка поддался, и паренек со скрипом вырвал его из пола. Шестеренки, что управляли движением труб вылетели, а вместе с ними рухнули и трубы на пол, ослабив цепи и кандалы невольников.

   – Далеко собрались? – прогремел тут мерзкий охрипший голосок со стороны верхних ступеней лестницы, на которой внизу застыла в ожидании Тоша черная мышка.
   – Пусть, хоть ненадолго, но ты станешь моей! – прорычал крыс и вниз по ступеням соскочил тот самый моряк, по вине которого Пик оказался серьезно ранен.

   Девушка не успела и пикнуть, как тот набросился на неё. Приставив кинжал к горлу, мерзавец заломил ей руку и прижал к себе спиной. Пика он отшвырнул на Тоша, кинувшегося на выручку девушке. Сбитый другом, паренек упал на пол плашмя и тихо прохрипел:
   – Оставь её!
   – Вставай в очередь, сопляк! Теперь она моя! – зарычал мерзавец, прямо на ушко девушки, которая вся съежилась от страха.
   – Размечтался! – раздался звонкий голос позади моряка.
   Только он обернуться, как получил по голове бутылкой, что прихватил с собой лекарь и которая разлетелась на мелкие кусочки. От столь неожиданного и мощного удара, крыс рухнул как подкошенный и скатился по ступеням.
   – Это тебе за Пика! – проговорил Зума, подоспевший как раз вовремя.
   – Здорово ты его! – с улыбкой проговорил Тош, помогая Пику подняться на ноги.
   – Спасибо! – ответил крыс, кинувшись им на помощь.

   Мышонок от очередного удара головой о пол, наконец-то за последние дни пребывания в бессознательном состоянии, раскрыл глаза и не понимая, что с ним и где он, поднял взгляд на тех, кто его окружал.
   – Тош?! Малия! – повернулся он к ним исхудавшим за дни болезни лицом. – Как же я рад видеть вас, друзья, – хрипло проскрипел мышонок на выдохе.
   – Малия!? – тихо повторила незнакомое ей имя черная мышка, впившись пристальным взглядом в крысенка.
   Одновременно с этим Тош поднял на неё глаза, и тогда девушка всё поняла. Не желая больше находиться здесь, малышка, оставив Пика друзьям, кинулась наружу.

   – Вы свободны! – следом за этим прокричал во всю глотку Тош, обернувшись на невольников, которые оказавшись отцеплены от трубы, не знали радоваться им или молиться. – Чего же вы ждете?! Судьба дает вам второй шанс! Умереть здесь или бороться за свои жизни там! – указал он пальцем на лестницу, что вела наверх.
   – Свобода!
   – Борьба!
   – Шанс!
   – А-а-а! – закричали мыши вне себя от злости и ярости.
   Подхватывая друг друга, они поднялись с мест и кинулись гурьбой наверх.

   Оказавшись на палубе, бывшие невольники Проклятого судна стали набрасываться на своих угнетателей с голыми руками. Вид этих могучих крыс, блеск их оружия уже не в силах были остановить их праведного гнева. Они столько настрадались и вытерпели, что отныне смерть в бою их не пугала, а даже наоборот – подстегивала.

   Выскочив из трюма, черная мышка кинулась в самую гущу схватки. Вырубив одного моряка с рабовладельческого судна ударом кулака по лицу, она готова была набросить на остальных. Один из сражающихся против крыс, тут же узнал её и кинул ей свою шпагу.
   – Ноча! Здесь Ноча! Она снова с нами! – громко прокричал моряк.
   При этих словах все нападающие бросили быстрый взгляд на девушку.
   – Ура-а-а! – воскликнули в один голос пираты и усилили натиск на обороняющихся крыс.

   Ловкая девушка отбивалась от нескольких атак, вскоре ухитрилась подняться на верхнюю палубу, где держал оборону сам капитан Горл. Она прыгнула прямо перед ним, подняла на него шпагу и со словами:
   – Вот она – я! Попробуй, возьми! – дерзко сделала выпад.

   Широко распахнув рот от удивления, Горл стал свидетелем того, как его команду в следующую песчинку «затоптала» толпа рабов, хлынувшая волной из трюма. Вне себя от злости и ужаса, понимая, что остался единственным вооруженным из всей команды и не видя иного выбора – он с диким криком набросился на мышку.
   – Ах ты, дрянная девчонка!

   – Но-ча… Какое прекрасное имя, – произнес услышанное им имя по слогам Тош, в следующее мгновение вместе с лекарем вытащив Пика наружу.

   Сражение с командой работорговцев к тому времени закончилось окончательной и безоговорочной победой пиратов. Теперь победители и проигравшие не сводили глаз с последней схватки на этом судне, что разыгралась между капитаном и черной мышкой.
   Оказавшись на свежем воздухе, Пик был ослеплен ярким солнечным светом. Вытягивая шею, поднимаясь на ноги, он, как и Тош, удивлялся тому, как маленькая, хрупкая на первый взгляд мышка ловко управляется со шпагой. Словно шутя, она уворачивалась, отражала удары и, в свою очередь, наносила ответные в этой нелегкой борьбе с долговязой крысой.

   – Сделай его, Ноча! – крикнул во всё горло Тош и пираты тут же подхватили его клич.

   – Ну как вам, капитан? Нелегко приходится, – чуть погодя подскочил он ближе, оставив друга Зуме, видя, что тому становится легче и серый мышонок в силах стоять на своих двоих без поддержки.
   – Замолчи раб! – завопил Горл.
   Отвлекшись, он прозевал очередной выпад бойкой девчушки, и его шпага оказалась выбита из руки. Тут же к горлу была приставлена шпага победительницы.
   – Сдаешься!? – прогремела девушка, на что капитан поднял руки и присел на одно колено. – А теперь схватите их всех! Кандалы на шею и в море…

   С этими словами она указала шпагой на пленных моряков, которых тут же похватали по две пары рук.

   – И его тоже, – махнула мышка на Зума.
   – Нет, постойте, он не… – запротестовал Пик, но его и слушать не стали.
   Для них он был всего лишь очередным рабом, которых здесь была целая толпа. Отдавшись на волю победителей, все мыши молча ожидали их решения. Зума был слишком хорошо одет, да к тому же являлся крысой, так что сойти за своего никак не мог. Его тут же схватили и поволокли к краю борта.
   – Не надо, ведь он помогал нам! Ты же знаешь… – воскликнул Тош, подскочив к Ночи.
   – Он… она… Мне всё равно! Это крыса – не более! – высокомерно произнесла девушка, махнув шпагой на Тоша.
   В этот момент капитан Горл, воспользовавшись тем, что её отвлекли, быстро вытащил из сапога нож и с криком:
   – Сдохни тварь! – подскочил к Ночи, оттолкнул паренька и приставил к её горлу острие.
   – Всё будет по-моему! – прохрипел капитан, бросая на пиратов упреждающие взгляды, готовый в любое мгновение привести задуманное в жизнь. – Вижу, они тебя признали… Ну и хорошо, сейчас мы увидим, как эти отбросы дорожат своими, – злобно прошептал он ей на ухо.

   – Эй вы, рыбья требуха! Бросайте свои шпаги, освободите моих ребят и убирайтесь отсюда! – отступив на пару шагов назад, прогремел Горл. – Даю пять песчинок на размышление, иначе я перережу этой малышке её нежное горлышко!
   Злостно зашипев в его стороны, пираты оставили команду захваченного судна в покое, но бросить шпаги не решались.
   – Раз! – стал вести отсчет Горл.

   – Я не ра-а-а-б! – нарушил тут общее молчание протяжный крик Тоша.
   Схватив лежащую неподалеку шпагу, выбитую из рук капитана, в которой он без труда узнал свою собственную, он сделал резкий выпад и кончиком острия полоснул по руке Горла. Крыс тут же выронил нож. Не позволив ему опомниться, мышонок с размаху отшвырнул его ногой от Ночи. Спустя мгновение, нависнув над поверженной крысой, паренек замахнулся.
   – Ну же, заверши начатое! – прохрипела Ноча, подходя к парню, который тяжело дышал и вот-вот готовился перейти грань.
   – Давай! Давай! Убей, убей! – подхватили пираты, подстегивая Тоша сделать то, что ему очень хотелось.
   – Такие как ты, заслуживают… – повысил голос паренек, грозя шпагой.
   – Постой Тош! Не надо! – перекричал крик толпы пронзительный голос Пика, показавшегося на лестнице.
   – Кандалов! – закончил песчаного окраса мышонок.

   Взглянув на Пика, он улыбнулся в благодарность за помощь в столь напряженной ситуации, в которой, как никогда, боялся потерять контроль и стать тем, кого больше всего ненавидел.

   – Верно! В кандалы его, – схватили поверженного капитана пираты.
   – В кандалы их всех! Пусть испытают тягость своих «браслетов» на собственной шкуре! – прогремела Ноча, ожидая немного иной развязки.
   Удивившись решению паренька, она, тем не менее, не стала спорить с желанием команды. Пираты быстро заковали всю команду и капитана рабовладельческого судна в кандалы. Затем подвели к краю борта и приставив к спинам шпаги, готовы были их подтолкнуть навстречу со студеной водичкой.

   Тош хотел заступиться за Зума, которого также заковали в кандалы, но его опередил Пик.
   – Они же в них утонут! Так нельзя! – готов был с силой кинуться на защиту крыс паренек.
   – Именно, пусть себе идут на дно морское! – стоя рядом с Тошем, отвечала Ноча, которую сейчас было трудно узнать.
   – Верно! – подхватили пираты.

   Команда небольшого корабля, протаранившего судно работорговцев на полном ходу, насчитывала десятка два бравых коренастых моряков, облаченных в широко кроя штаны и рубахи, подпоясанные на талии кожаными ремнями. Отлично дополняли образ морских «разбойников» начищенные до блеска сапоги, ухоженные волосы, заостренные клинки, за которыми явно заботились со всей возможной бережливостью.

   – Нет, не верно! – ответил на это Тош.
   Видя, как Пик сорвался с места и загородил собой Зума, готовый если потребуется отправиться на дно вместе с ним, паренек поднял свою шпагу и приложил к горлу черной мышки.
   – Я вижу, у вас всё решается силой… Так что ж, я победил Горла и спас тебя! Значит ты у меня в долгу… Вот он – твой шанс, отдать должок, – улыбаясь, громко проговорил хитрец.
   – Ах ты! – огрызнулась пиратка и сделала выпад.
   Тош ловко выбил из её руки шпагу и приставив к горлу клинок.
   – Ну что? Так и будем стоять или ты отпустишь моего друга?! – не терял самообладания мышонок.
   – Ладно, – отмахнулась от него Ноча. – Он свободен! Вы двое можете остаться! – указала она на Пика и Зума.
   – А остальных ждет… – продолжила она, готовясь отдать приказ к казни, всё еще находясь на острие клинка у Тоша.
   – Нет! Либо освободите всех, либо я иду на дно с ними! – прогремел серый мышонок, снимая кандалы с Зума.
   – Пик не дури? – не веря своим ушам, выкрикнул Тош и метнулся вниз, оставив Ночу в покое.
   – Хочешь погубить всех нас? – указал он взглядом на лекаря, который немного побледнел.
   – Я знаю, многие из них заслуживают смерти… – взял слово Пик.

   «Всем вам очень хочется отомстить своим обидчикам… Но сейчас, когда вы победили, поступив с ними так, как того велит Совесть и Голос Разума – вы окажитесь не лучше их самих…»

   Говорил он тихо, но его было хорошо слышно, так как на обоих кораблях, сцепленных друг с другом металлическими крючьями, воцарилась полная тишина.
   – Да пойдем ты, – взмолился Тош, стараясь утянуть друга в сторону. – Не время речи толкать…
   – Нет! – отмахнулся от него мышонок. – Я на собственном горьком опыте осознал, как чувствует себя мышь, стоя на пороге смерти… Нестерпимый ужас, полная безвыходность и горечь сожаления – лишь малая доля того, что испытывает Смертник перед лицом неминуемой гибели… – крайне печально и искренне закончил свою короткую речь Пик, отчего даже самые непреклонные из пиратов призадумались.

   Они вспомнили себя в те страшные моменты из прошлого, когда их собственные жизни висели на волоске от гибели.

   – Это ничего не меняет! Они крысы и должны поплатиться за свои преступления! – завопила Ноча, готовая сама кинуться исполнять Приговор.
   Но тут оказалась остановленной громогласным смехом, внезапно раздавшимся на пиратском судне.
   – Ха-ха-ха-ха! – огласил он всю округу.
   Мягкий, без издевки и совершенно спокойный, источник смеха стал приближаться. Тут же все без исключения повернули головы в сторону его Хозяина.
   – Слова истинного Глупца! – задорно проговорил мужчина. – Такого же, как я…

   Следом за этим на захваченное судно спрыгнул неопределенного возраста мышь, весь в лохмотьях, обросший, с бледной кожей и живым огоньком в глазах.
   – Этот голос, – тихо прошептал Горл, которого всего передернуло.

   – Вы! – воскликнул Пик, узнав в Старце сокамерника, с которым по воле злого рока или самой Судьбы, он некогда оказался в одной темнице и водил оживленные беседы перед своей казнью.
   – Не ожидал так скоро встретить тебя, друг мой! И уж тем более в Мире Живых, – стоя на месте, проговорил мышь.
   Не устояв на месте, Пик кинулся к нему и в сердцах обнял, как родного отца.
   – Как посмотрю, после всего пережитого, ты нисколечко не изменился, – улыбнулся ему в ответ мужчина.

   – Кто это? – прошептала, недоумевая Ноча, стоя выше всех на уровне капитанского мостика.
   Черты его лица, а также голос показались ей до боли знакомыми, но она боялась огласить свои догадки вслух. Выронив шпагу из рук, черная мышка начала спускаться по ступеням.
   – Прости Ноча, – повернул к ней голову Старец, чей голос стал еще мягче. – Меньше всего на свете, я хотел напугать тебя… – не договорил он, как девушка, изменившись в лице, воскликнула:
   – Па-па!
   Сорвавшись с места, мышка кинулась в объятия к отцу. Присев на колено, он подхватил малышку и нежно крепко обнял. Оторвав от земли, он закружился с дочуркой по палубе. Следом горькая слеза счастья сорвалась со щеки отца.

   – Папа!? – прошептал Пик, удивившись не меньше остальных.

   Воспользовавшись моментом, Горл, стоявший за спиной мышонка, метнулся к нему. Вытащив второй запасной нож из-за пояса, он приставил к его горлу.
   – Они были правы, наивный ты дурак, – прохрипел крыс, решив хоть на ком-то отвести душу и пролить кровь напоследок.
   – Горл! И ты здесь, жалкий предатель! Смотрю, никак не помрешь? – прошипел мужчина, только сейчас приметив капитана захваченного судна.
   – Ты, я вижу, тоже любитель вставать из могил, – прохрипел в ответ крыс.
   – Тебе мало всего, что натворил, так еще и детей впутываешь?! – поставил дочку на палубу мышь и заслонил её собой.
   – Дорогой мой, Терриус, если бы я знал, что это твоя дочка – сразу отдал на потеху, сам знаешь кому… Он знает толк в подобных вещах! – злобно усмехнулся бывший капитан Проклятого судна.
   – Ах ты негодяй! – стиснув зубы, прокричал Старец, чуть не метнувшись к нему.
   – Стой, где стоишь! Пусть у меня в руках не горлышко твоей любимой дочурки, но уж этого – я не отпущу! – сильнее прежнего Горл надавил острием на горло мышонка ножом, и по шее потекла струйкой кровь.
   – Одумайся Горл, сколько можно…
   – Сколько надо – столько и нужно! – перебил его капитан, не желая даже слышать его.
   – Не прошло и дня, чтобы я не вспоминал тебя… И то, что ты совершил, – пытался достучаться до его разума мышь.
   – Я?! Я ничего не сделал! – принялся пятиться назад крыс, оказавшись прижатым к краю борта.
   – Вот именно! – протянул к нему руку мужчина. – Ты бросил их! Бросил своих друзей…
   – Я лишь выполнял Приказ!
   – Не оправдывайся Горл, я вижу тебя насквозь…
   – Тогда ты знаешь, что сейчас будет, – прорычал он и готов был прикончить мальца на месте.
   – Пик! – воскликнул тут Зума совершенно не своим голосом, а девичьим, благодаря чему капитан на миг отвлекся.
   – Ты дев… – не успел он договорить, как серый мышонок оттолкнулся ногой о перила корабля, да с такой силой, что капитан потерял равновесие.
   Спустя песчинку оба перелетели за борт и рухнули в воду.
   – Пик! – воскликнул Зума и не мешкая кинулся за ним в воду.

   Вмиг все моряки, в том числе Тош и Ноча, бросились к краю борта, готовые помочь по первому зову.
   – Вон они, вон! – воскликнул паренек, первым завидев Зума, который держал на плаву Пика, потерявшего сознание от удара головою о воду.
   – Веревку живо! – крикнула Ноча.

   Не прошло и пары песчинок, как её просьба была удовлетворена. Ловко связав узел, мышка бросила конец пенькового каната в воду. За него поспешил ухватиться лекарь и вместе с Тошем и Старцем, Ноча вытянула обоих на палубу.
   – Пик, Пик! – наклонившись над мышонком, пропищал крыс, с которого ручьем текла вода вместе с серой краской.
   – Он жив?! Что с ним?! – подскочил к ним Тош и опустился на колени рядом с другом.
   – Дайте я! – кинулась к нему Ноча и принялась бить по его груди сжатыми в кулаки ладонями. – Ну давай же, давай! – шипела она, раз за разом делая то, что однажды совершала Малия, а именно непрямой массаж сердца.

   На десятый удар паренек закашлялся и перевернулся на бок, выплевывая излишки воды. Растолкав зевак, Старец подошел ближе к ним.
   – Теперь понятно, почему он заступился за Вас, – тихо прошептал он, не сводя пристального взгляда с крысенка, который за полминуты превратился из Зума в нежно-русую мышку.
   Совсем грязную, с подстриженными наспех волосами, но которую Терриус прекрасно узнал и в подобном обличии.
   – Принцесса София! – произнес во всеуслышание Старец и преклонил перед ней колено.

   Все тут же впились в девушку крайне удивленными глазами. Особенно ошеломила подобная весть Ночу, ведь перед ней предстала не просто конкурентка, а сама Принцесса.

   Среди воцарившейся гробовой тишины раздался один голос, принадлежавший Тошу.
   – Крыса за бортом! – невольно бросив взгляд на море, он увидел капитана Горла, который несмотря на свой возраст довольно быстро плавал.
   – Пусть уходит! – остановил отец жестом руки дочку, которая хотела кинуться в погоню за беглецом.

   Подойдя вплотную к Софии, мышка виновато опустила взгляд на Пика. Мышонок не приходил в себя и бормотал еле слышно.
   – Не-е-е… Не трогайте их…
   – Всё куда сложнее, чем кажется… – произнес Терриус, положив руку на плечико Принцессы.
   Тош, решив воспользоваться случаем выказать свою заботу, положил ладошку на плечо Ночи. Но она, схватив его за руку, резко потянула в сторону и через мгновение уронила на палубу лицом в небо.
   – Это точно! – прохрипел от боли паренек, не растеряв при этом улыбку на лице.

XIII Граф берет Ситуацию в свои Руки

   День, со всей своей суетой и извечными проблемами остался позади. Наступила ночь – время, когда в небе перестают кружиться дневные обитатели. Их место занимают ночные Повелители небес. Ничто не способно уйти от их зоркого взгляда и чуткого слуха даже на самых дальних расстояниях.
   Одно из подобных Созданий Ночи, приметив издалека черную точку посреди песчаного пляжа, стрелой кинулось к ней. Приземлившись на землю и осмотревшись, оно перевернуло лицом к себе бессознательно лежащую крысу.
   – А-а-а! – очнулся мужчина, почувствовав резкую боль, когда Нечто царапнуло коготком ему по руке и слизнуло кровь.

   Впившись широко распахнутыми глазами в нависшую над ним представительницу Рода летучих мышей, с сияющими в ночи белоснежными зубками и сверкающими огнем глазами, он замер в ужасе.

   – Ты-ты-ты… Не убивай, прошу! – взмолился крыс, заметив, как та облизывает все коготки на своих маленьких лапках.
   – Назови хоть одну причину, – проскрипела медленно мышь, предвкушая обильный завтрак
   – У меня… У меня… Отняли корабль! – дрожащим голосом прохрипел он.
   – Это меня не касается, – оголила мышь свои клыки.
   – Нет, нет, позволь договорить!
   – Ну говори, – сжалилась над ним мышь.
   – Мой корабль захватили пираты! Во главе с кем бы ты думала?!
   – Я не играю в загадки, – теряла терпение мышь, широко раскрывая пасть.
   – Это был Терриус! – пискляво выдавил из себя крыс.
   – Что-о-о?! – истошно заскрипела мышь, которая явна была знакома с обладателем сего имени.
   – Это еще не всё, – тяжело задышал крыс. – У них на борту оказалась сама Принцесса София!
   – Как!? – вцепилась когтями в шею болтуна мышь. – Не оправдывай свою неудачу, Горл! За верную службу Граф даровал тебе судно, а теперь потеряв его, ты заслуживаешь смерти…
   – Я говорю правду-у-у! – взмолился бывший капитан. – С ней были еще двое мышат, их имена… Пик и Тош…

   Издав душераздирающий писк, от которого у Горла в ушах заложило, мышь отбросила крыса от себя и вмиг взмыла в небо. Сразу направившись туда, откуда и прилетела, неся с собой дурные новости своему Господину.

   Порой самые темные и мрачные планы проще претворять в жизнь под покровом кромешной ночи, пока дремлет Глаз Закона и Справедливости.
   По опустевшим коридорам королевского Дворца поспешно семенила одна темная личность. Освещаемая лишь тусклым огоньком почти потухших в столь поздний час свеч, эта тучная фигура кралась подобно мышке, почти беззвучно словно тень. Оставаясь незамеченной, она вскоре исчезла за одной из многочисленных дверей Дворца. Здесь её ожидала не менее таинственная фигура, стоявшая лицом к большому окну. Казалось, она замерла, наслаждаясь видом ночного города, что открывался из рабочего кабинета.

   – Какая тишина, спокойствие, безмятежность царит в округе, – хрипло взял слово Граф Де Гри, стоя у окна в своей длинной мантии до пола, захлестнув руки за спину.
   – Господин, мы еще не готовы, – прошептал вошедший Монри сразу приметив запечатанный конверт черного цвета с печатью самого Де Гри в виде крысиного хвоста, свернутого в спираль.
   Он возлежал на столе возле лампады, вместе с несколькими незапечатанными письмами.
   – Скажи Монри, как давно ты не видел Родину? – вдруг перевел тему разговора Граф, чем немного обескуражил Дворецкого.
   – Я!? Более семи лет… С тех самых пор, как стал служить вам, Мой Господин, – отвечал Монри, чуть преклонив голову.
   – Я хочу знать не как долго… – сделал паузу Советник. – А как сильно ты желаешь увидеть нашу Родину вновь сильной и процветающей… И как никогда Могучей и Славной?! – не оборачиваясь, поделился своими думами крыс, сильно сжав ладони в кулаки.

   По его интонации Монри приметил, как сильно разъярен и взволнован был Де Гри, хоть и умел отлично скрывать это.

   – Больше всех я желаю этого, Мой Господин! – отвечал Монри, готовый уже ко всему, ради достижения Великой крысиной Цели.
   – Я знаю, ты уже не раз доказывал свою верность нашему Делу: участвовал в подавлении восстания в Понтисе, усмирил пиратов Океана Грез, возглавлял военный поход с целью уничтожить Бессарийских монархов в южных пустынях… – принялся перечислять все его заслуги Граф. – И пусть нам не удалось взять их Оазис штурмом из-за налетевшей песчаной бури, что продолжалась полгода, но Мы раз и навсегда отрезали этих пустынных мышей от Эйринии, воздвигнув вдоль всей реки Онтис ряд укреплений…
   – Да-а-а, славные были деньки, – вздохнул с умилением Монри, припомнив все свои «подвиги» и многочисленные победы над теми, кто был не в силах им сопротивляться.
   – Поэтому, тебе первому выпала Честь узнать, что пришло Наше Время… Прочти! – указал пальцем Граф на первый листок алого цвета.
   – Вслух! – добавил Граф, когда тот взял послание и принялся шепотом знакомиться с его содержимым.

   «Яну Фриду Реннскому
   Личная Депеша от Графа Де Гри

   Наша любимая и всеми обожаемая Принцесса София, единственная наследница трона Эхтерского, нынче была похищена…»

   – Похищена?! – воскликнул Дворецкий. – Так она выжила?
   – Да, Монри. Сегодня ночью я получил доказательство тому… Читай дальше!

   «По сведению нашей разведки нам стало известно, что в этом вероломном преступлении причастен, как бы ни прозвучали мои слова нелепыми и безумными – сам правитель Эсфира – Тимур-Паша!
   Но его гнусному плану не суждено было сбыться. Принцессу перехватили пираты Эфирского моря. Теперь они собирают силы, чтобы двинуться по реке Элара сюда в Эхтер.
   Я, как верный Советник самого Короля Дина Эхтерского буду вынужден сдать город без боя, если они пригрозят убить её. Сейчас жизнь Софии для нас всех куда важнее стен и крепостей.
   Посему Я, коленопреклонённо молю Вас о помощи!
   Покарайте виновных, разрушьте последний оплот пиратства на Эфирском море. Верните Принцессу в родной город под защиту родных стен, к родному отцу и Королю!
   Используйте для этого все доступные средства. Награда не заставит Вас долго ждать. Рука Принцессы будет Ваша, а вместе с ней и ключи от города Эхтер!»

   С уважением Советник Короля
   Граф Де Гри!

   – Господин, я согласен надо действовать, но не слишком ли это…
   – Внезапно? Ни чуть, – скривил довольную усмешку Граф.
   – Вы думаете он сделает то, на что мы рассчитываем?!
   – Вот увидишь, ради Софии он, если этого потребует ситуация, объявит Войну Эсфиру! А теперь взгляни на второе письмо, – указал Граф на нежно-зеленого цвета листок.
   – Оно пустое! – удивился Монри.
   – Это для Тимура-Паши и нашего агента… Запечатай их!
   – А что на счет Принца Вестимского?! – на ходу поинтересовался Дворецкий, у которого от нетерпения поскорее увидеть развязку задуманного его Господином, руки чуть задрожали.
   – Не беспокойся о нем, Монри… – усмехнулся жестоко Граф. – Ему я тоже выслал свой «подарочек».
   – Готово! – быстро запечатал Слуга два письма, скрепив сургучом и поставил королевскую печать, что также находилась на столе.

   – Скажите Господин, что требуется от меня?! – подошел он с тремя письмами поближе к Советнику, отбросив все думы о западных Землях Эйринии.
   – Эти два я отправлю сам. А для третьего мне нужен проверенный крыс…
   – Я готов, – загорелись глазки у Монри.
   – Ты должен не только доставить его в руки нашему связному из Аэира, который будет ждать тебя в пиратской бухте… Но и проникнуть туда.
   – Это будет легче простого, я притворюсь торговцем…
   – Нет Монри, – прервал его Граф, покачал указательным пальцем. – Ты должен попасть туда, оставаясь самим собой, – ядовито прошептал Де Гри.
   – Но зачем?! – удивился Дворецкий.
   – Когда Ян прибудет к острову, в цитадели пиратов не должно оставаться свидетелей! Особенно тех, с кем мы хорошо знакомы, и кто не раз становился на нашем пути, – недобро сверкнул глазами крыс на своего слугу.
   – Неужели?! Он тоже… – перехватило дыхание у Монри, узнавшего этот испепеляющий взгляд.
   – Да… Не знаю как, но после стольких лет заточения, Терриусу удалось не только выжить, но и сбежать! Если бы не мои агенты, я бы про него и вовсе не вспомнил…
   – Я всё сделаю! – ударил себя в грудь Дворецкий, понимая, что это его промах.
   – Уж постарайся… И на этот раз, Монри, – оскалился Советник. – Доведи историю их Семейства до конца!
   – Будет исполнено! – раскланялся слуга.
   – И еще – возьми с собой «белый билет».
   – Её… Но зачем?!
   – Вместе с Принцессой спасся и тот наивный мышонок. Используй наш козырь для достижения своих Целей, а после избавься от них всех! – шипел злобно Граф, живо представляя, что ожидает этих жалких мышат.
   – А Принцесса?! – прервал полет его фантазий слуга.
   – Когда Ян приплывет, её не должно оказаться там! Ты меня понял!?
   – Но как?
   – Она сделает всё, ради своего отца, надави на малышку, – потер руки Граф предчувствуя, что его план идеален. – Пусть сама сдастся в руки Тимуру…

   С этими словами Де Гри повернулся. На его лице сияла жестокая ухмылка, которую с удовольствием подхватил Монри.

   – Тебя не должны видеть в Эсфире! Сдай Софию Тимур-Паше, передай письмо и возвращайся в Эхтер! Ты нужен будешь здесь, дабы всё приготовить к Её возвращению…
   – Слушаюсь и повинуюсь, – раскланялся Дворецкий и поспешил претворять грандиозный план своего Хозяина в жизнь.

XIV Мудрость Терриуса и Ключ ото всех Оков

   Словно после хорошего сна, продлившегося не меньше суток, пришел в себя обыкновенный серый мышонок. Первое, что он увидел, раскрыв глаза без всяких болевых ощущений, как в голове, так и во всем теле, оказался каменный потолок. На нем безмятежно играли блики и солнечные лучики.
   Повернувшись на бок, Пик осознал, что находится в небольшой комнате с песчано-каменистыми стенами, напоминавшую больше келью отшельников, которые выдалбливают свои жилища высоко в горах, подальше ото всех.
   Повернув голову в сторону подувшего теплого ветерка, его взору предстало небольшое окно, находившееся высокого над потолком, размером не больше локтя длины и ладони в высоту.

   Решив попробовать свои силы, мышонок пошевелил правой рукой, затем левой, после ногами. Быстро осознав, что как никогда полон сил, паренек присел на единственной находившейся здесь мебели – кровати. На этом он не остановился.
   Встав на ноги, Пик направился к широкому выходу из комнаты, занавешенному темной плотной тканью. Двери или иных преград он не приметил на своем пути. Осмотрев быстрым взглядом свой внешний вид, паренек приметил, что одет в туже самую выцветшую одежду, что нарыл в Гостях у Тоша – простую льняную рубаху без рукавов и просторные штаны на завязках. К его удивлению, они оказались кем-то прилежно отстиранными и высушенными. Не почувствовав дискомфорта, он смело сделал шаг из комнаты.
   Оказавшись в узком коридоре, шириной не более пяти шагов, Пик обернулся и бросил быстрый взгляд в обе стороны. Сразу стало ясно, что он повторяет овальную форму строения, в котором находился. Невозможно было увидеть то, что ожидает его на том или другом конце коридора, такого же глухого, как и комната, с небольшими окошками над потолком, через каждые пять шагов.
   На авось, мышонок направился вперед. Спустя минуту неспешной ходьбы по незнакомому месту, что казалось совершенно пустым, а комнаты, в которые он заглядывал по ходу, нежилыми – Пик стал отчетливо слышать где-то впереди голоса.

   Убыстрив шаг, паренек вскоре достиг выхода из этого бесконечного коридора, который, как он понял, шел по кругу этого места. Когда он вышел из него, то оказался на открытой широкой площадке. Ослепленный ярким солнечным светом, Пик первые мгновения просто стоял на месте, пытаясь разобрать, что его окружает.
   Потихоньку глаза стали привыкать к свету, и он смог разглядеть, что с одной стороны площадки располагалась каменная ступенчатая лестница, ведущая вниз, а с другой – открывался необычайно завораживающий пейзаж. Он мгновенно привлек всё внимание Пика к себе. Забыв обо всем и сразу, мышонок стал приближаться к краю платформы, бордюрами которой служили невысокие бойницы, как у крепостной стены.

   Вовсе не мощь рукотворной фортификации привлекла внимание паренька, а вид, открывающийся отсюда – пейзаж, невиданный доселе даже в самых ярких и цветных снах. Это место, где он сейчас стоял, находилось на несколько десятков шагов над уровнем Эфирского моря, раскинувшегося внизу. Форт или крепость, точно он не мог знать, был построен на скале или на горном плато.
   Место было выбрано крайне удачно: посреди двух узких проливов, разделяющих полноводную реку, что носила имя – Мира и впадала в Эфирское море. Она брала своё начало далеко на юге и несла свои темные воды с бескрайних загадочных Пустошей южных земель.
   Каменные берега самого острова, довольно больших размеров, были ничем непримечательными. А вот открывающийся вид на горы и скалы, располагающиеся на двух соседних берегах, казался просто неповторимым. Горные холмы были покрыты бескрайними лесами, где росли лиственные деревья и кустарники и там, наверняка водилось много живности. Лесная полоса тянулась вдоль всего южного побережья моря и уходила далеко на юг.
   Цвет свежей зелени здорово гармонировал с яркими, чистыми, лазурными водами прибрежной части острова. Пику вдруг ужасно захотелось бросить всё и окунуться в воду, чтобы переплыть эти проливы, отделяющие его от полной жизни и цвета растительности.
   Он оказался не в силах оторвать глаз от всего этого Великолепия, созданной самой Природой, нетронутой жестокими, хладнокровными, уничтожающими всё на своем пути руками алчных крыс.
   Медленно, осматривая кусочек за кусочком этих неизведанных ему земель, Пик старался запечатлеть в памяти, как можно больше этой Красоты. Он прекрасно понимал, что не сможет оставаться здесь надолго. Его сердце рвалось в Родной Дом, к Семье и родителям. Не в силах сдержать нахлынувшие на него эмоции, противоречивые до самых глубин, он пустил слезу, которая потекла по его щеке и упала на каменную площадку.

   – Здесь просто чудесно, верно? – чуть погодя раздался тихий голос позади паренька, на который он не обернулся, прекрасно узнав говорившего. – Именно этот прекрасный пейзаж, там в темнице, я представлял всякий раз, когда был на грани отчаяния…
   – Вы наконец-то вернулись Домой… А я – пока нет, – тяжело вздохнул мышонок.
   – Боюсь то, что ты увидишь по возвращению, мало тебя обрадует, – немного загадочно проговорил мышь.
   – Я прекрасно знаю, что ждет меня в Эхтере… Но я должен вернуться, во чтобы то ни стало! – сжал кулаки паренек.
   – Но почему?! – сделал к нему шаг мышь.
   – Как ни Вам, лучше знать, как порой сильно стремление вновь увидеть Дом…
   – В этом ты прав! Но порой Дом там, где находятся те, кого ты любишь, – коснулся его плеча мозолистая, вся в рубцах ладонь Старца.
   – Не спорю, – опустил взгляд Пик.
   – Это место стало мне Домом лишь спустя несколько лет пребывания здесь, – понял его грусть мышь.
   – Неудивительно! Здесь так красиво… Свежий воздух, чистое небо, бескрайние морские просторы, а самое главное – живая природа! – не мог налюбоваться всеми этими красотами мышонок.
   – А знаешь, когда-то и Эхтер окружали буйные широколиственные и хвойные леса. Все близлежащие горы и холмы были сплошь покрыты прекраснейшими лесами и зелеными лугами… Но с приходом крыс в наши земли всё изменилось, – тихо завел свой рассказ мышь.
   – Я лишь мельком слышал об этом… Даже в школах про это умалчивают. Лишь мельком наши Наставники упоминали, что десять лет назад произошла какая-то битва…
   – То была не просто битва, Пик! – чуть не закричал в голос от негодования мышь.

   «Эйринию постигла самая страшная и ужасная Война, что не стихала на протяжении многих лет! Она стала самой кровопролитной и жестокой на нашем веку…
   Год за годом, кусок за куском, крысы захватывали всё больше и больше наших земель, без всякой жалости и пощады уничтожали всех жителей и бездумно пользовались дарами Природы. А когда ресурсы иссякали, они всё сжигали за собой и продвигались дальше!
   Таким образом крысы надеялись воспрепятствовать обратному пути тех, кто мог захотеть вернуться в свои Земли, что располагаются южнее Эйринии и носят имя Аэир…»

   – Но они всё же проиграли?! – тяжело вздохнул мышонок, не в силах представить всех тех ужасов, что постигло их Родину в те года.

   «Да, в решающей битве при Эхтере, когда город был почти разрушен полчищами крыс, мышиное ополчение, состоявшее из простых горожан – последних, кто еще мог держать в руках оружие, дали смертельный бой авангарду крыс…»

   Убрав свою ладонь с плеча мышонка, Старец сделал паузу, вспоминая те времена с трепетом, замиранием сердца и дрожью в голосе.

   – Вы тоже там были?! – обернулся на него Пик и увидел, что мужчина которого он знал, преобразился до неузнаваемости.

   Он был аккуратно побрит, подстрижен, причесан и умыт. Перед Пиком предстала мышь в самом расцвете сил, крупного телосложения, с сединою на висках и такого же цвета окраса. Единственное, что осталось без изменений – всё тот же мягкий печальный взор серых глаз.

   На Терриусе были надеты просторные морские штаны черного цвета и белая рубаха с длинными рукавами, подпоясанная широким кожаным ремнем. На плечах покоился темно-коричневый камзол нараспашку, сшитый из плотного полушерстяного материала, отлично защищающего от холодных пронизывающих ветров, что на высокогорье были не редки. Завершали гардероб лихого моряка —высокие черные сапоги.

   – Да, друг мой! Я сражался бок об бок с достойнейшими и храбрейшими из нас! Таким как Дин, который позже стал Королем Дином Эхтерским!
   – Так он…

   «Да, этот мышонок был не царских кровей, если ты про это… Наши прежние короли и монархи, так сильно погрязли во лжи и обмане, что уничтожили друг друга еще в первые годы Войны.
   Дальше, нами руководили многочисленные генералы, но никто из них не оказался столь мудрым и справедливым, как Дин…
   После того, как Война закончилась, Король Дин Эхтерский направил меня сюда – на остров Опорный для строительства этой крепости, для охраны южных рубежей. Позже эти земли мы назвали островом Вольных…»
   Я выполнял сей Приказ более пяти лет, не щадя себя и своих мышей. Всё, что ты сейчас имеешь счастье лицезреть: эти леса, луга, поля и крепость – дело рук простых жителей этого городка. Их и моей…»

   Резко оборвался на полуслове Терриус, когда к горлу подступил ком, а сердце так и екнуло в груди.

   – Когда внезапно из Эхтера пришел приказ свернуть всё строительство и покинуть форт, я кинулся со всех ног в Столицу, желая узнать, что случилось. Но застал город уже иным… – сделал паузу мышь, которому каждое слово давалось сквозь боль и скорбь. – В нем дали ростки Ложь и Коварство, а в правительстве у рычагов встали крысы, которые принялись «руководить» народом, как им вздумается…

   – Тогда-то вас, и… – сделал правильно предположение Пик, слушавший рассказ Терриуса с неким преклонением и сочувствием.

   «Да, мой друг! Меня схватили сразу по прибытию в город и обвинили в предательстве. Приказ исходил от самого Короля, так мне сказали…
   Но я не особо этому поверил и предпринял решительную попытку добиться аудиенции у Дина. Но попался в хитроумную ловушку, заранее расставленную, на тот момент Королевским Советником самим Де Гри, а также его подручным…
   В ту минуту я стал свидетелем самого Страшного Преступления этих жестоких крыс, которые ни перед чем не остановились в достижении своих целей…»

   – Они, они… Прости Пик, – не в силах более вспоминать тех страшных событий, Терриус затих и по его морщинистым щекам потекли горькие слезы.
   – Простите, что заставил вас…
   – Не извиняйся малыш… – быстро взял себя в руки мышь и смахнул слезы ладонью. – После всего этого я и угодил туда, где мы с тобой встретились…
   – Но почему они просто не казнили вас и мучили все эти годы? – тихо, чуть виновато спросил мышонок, боясь своими нелепыми расспросами еще больше разбередить раны Терриуса, которые и без него кровоточили.

   «Им я нужен был живым! Они многое от меня хотели… В том числе план этого форта, подходы и имена всех, кто участвовал в строительстве. Я сразу дал им понять, что наотрез отказываюсь сотрудничать и они бросили меня в темницу!
   Не один месяц пытали, а когда «выдохлись», просто посадили на цепь, решив, что подобное наказание лучше подойдет для такого, как я…»

   Сжигаемый праведным гневом на своих мучителей, по воле которых был лишен Жизни долгие пять лет, Терриус сжал кулаки и стиснул зубы.

   – Не будем сейчас о плохом, Пик! – резко осекся мужчина и через силу улыбнулся.

   Паренек не стал настаивать, прекрасно понимая каково ему сейчас. Подняв на него глаза, Пик подметил, что лицо Терриуса успело немного посвежеть с прошлой встречи, а на щеках заиграл румянец. Только морщины, да бездонная печаль в глазах, говорили обо всех пережитых им муках и страданиях.

   – Многое из того, что произошло – осталось сокрыто от чужих глаз. А то, что имело место быть, постарались стереть из памяти народа! О тех временах у нас еще будет время поговорить. Как, впрочем, и о том, как мне все-таки удалось сбежать из заточения… А пока – радуйся Жизни, наслаждайся молодостью и тому, что здесь находится та, которая очень желает с тобой свидеться…

   С этими словами мышь резко развернул Пика на пол оборота и перед глазами паренька предстала Малия, на протяжении всего разговора стоявшая чуть поодаль от них. Она всё прекрасно слышала, но не решалась подойти первой.
   Лишь раз бросив на неё взгляд, паренек приметил, как девушка была прекрасна. Одетая в цвета свежей зелени легкое платьице, подпоясанное у талии широкой лентой, отлично подчеркивающей стройность молодой мышки, на её ножках красовались невысокие сапожки из плотной ткани без подошвы.
   От слабого дуновения ветерка платьице мышки всколыхнулось, а её короткие нежно-русые волосы распушились, подобно молодому одуванчику. На песчинку Пику показалось, что на землю сошло самое чистое и невинное Создание. Подобно некой Богини, она смотрела на него счастливым взглядом голубеньких глазок. Её уста чуть дрожали, а сердце так и рвалось из груди.

   Не успел серый мышонок и шагу ступить, как Малия, не в силах более скрывать своих слез, подскочила к нему и крепко-горячо обняла.
   – Пик, Пик! Я так волновалась! Прости, прости меня за все мои слова, – сквозь слезы залепетала девушка и уткнувшись носиком в грудь, положила ему на плечо голову.
   Слова девушки прозвучали так искренне и нежно, что паренек, уже ничего не стесняясь, обнял её в ответ.
   – И ты меня прости…
   Прикрыв глаза, мышонок на миг позабыл про все печали и горести, что выпали на их головы и которым казалось не было конца и края.

   – Спасибо вам! – спустя полминуты отвесил Пик поклон головою Старцу.
   – Терриус – так зовут меня мои друзья! Не меня ты должен благодарить, а ту, кто на протяжении двух дней и трех ночей, не отходила от тебя ни на шаг! – указал он взглядом на его Спасительницу.
   – Спасибо! – прошептал Пик, заглянув ей в глаза.
   – Мы очень за тебя волновались, – проскрипела мышка, утирая слезы и шмыгая носиком.
   – Мы!? – опомнился Пик. – А где же Тош!?
   – Он… – отвечала Малия, с явной неохотой освобождаясь из объятий мышонка.
   – Твой друг оказался еще тем любителем приключений! Ему крайне не хотелось оставлять тебя, но он просто не смог отпустить мою дочь одну, как он выразился: «В столь опасное плавание по этим суровым и жестоким водам!» – улыбнулся Терриус
   – Так он с Ночей? – спросил Пик, а на устах появилась искренняя улыбка. – Как это на него похоже… Давно они уплыли?
   – Вчера посреди ночи…
   – Как все-таки быстро летит время… – подумал про себя паренек. – Целых два дня прошло, а я всё дальше от Дома, – тихо произнес он, чувствуя, как грусть возвращается к нему.

   Взглядом ища помощи, Малия подняла взор на Терриуса.

   – Не жалей о том, что еще не произошло. И цени тех, кто рядом с тобой! – взял он Малию за ручку и повел в сторону, решив оставит паренька на время одного.
   – Пик, – окликнул его мужчина, мышонок обернулся. – Спасибо тебе! – бросил он ему ключик на веревке.

   Пик, ловко поймав его, разжал ладонь и прекрасно узнал сей Дар.

   – Он не только спас меня. Но и открыл все Замки Пут и Оков, сковывающих моё сердце и душу на протяжении долгих лет! Теперь я свободен и тебе советую поскорее сбросить с себя свои «кандалы».
   Сделал паузу мудрый Терриус, давая пареньку осознать смысл сказанных им слов, а затем напоследок добавил.
   – В придачу, горячо расцелуй Мастера, чьи руки создали это Чудо! – хитро улыбнулся он, указав на Малию, которая от его слов окрасилась багрянцем.
   Повесив ключик на шею, мышонок невольно обратил свой взор на прекрасную девушку. Встретив её пытливый, полный Надежд и нежности взгляд голубых глазок, он, не проронив более и слова, повернулся лицом к пейзажу, тем самым оставив девушку без ответа.

XV Великая Ложь

   – Не держи на него зла… Мои рассказы совсем озадачили паренька, – увел Малию в сторонку Терриус, прекрасно заметив, как сильно осерчала мышка, не услышав того, чего желала.
   – Скажите Терриус, а это правда, что вы рассказали Пику?! – поинтересовалась девушка, когда они отошли к другой стороне площадки.
   – Мне совершенно незачем лгать ему. В отличие от некоторых, – с неким укором взглянул на мышку мужчина. – Я не только хорошо знал Короля Дина, но также прекрасно осведомлен, что он давно покинул нас…
   – Не говорите так, мой отец… – хотела возразить девушка, пряча от проницательного взгляда мыши свои глазки.
   – Принцесса София, вы не во Дворце, к чему вся эта Ложь?! Здесь вы можете быть честны сами с собой, и с теми, кто доверяет вам… Девочка, послушай Совет бывалого моряка и расскажи, кто ты есть на самом деле, пока не стало слишком поздно… – вкрадчиво молвил Терриус, и дабы не давить на неё, встал к ней боком.
   – Вы про что?! Не понимаю вас, – напустила на себя крайнее недоумение Малия, а у собой колени задрожали.
   – Своим друзьям вы назывались совсем иным именем… Так зачем пускать песок в глаза?! Я тебе не враг и вы сами прекрасно знаете, что это правда…
   – Ваши слова, – запнулась девушка. – Оставьте меня в покое! – хотела она уйти прочь, но Терриус остановил её, чуть коснувшись хрупкого плечика ладонью.
   – Сколько еще вы будете скрывать очевидное и прятаться от своего прошлого?! Малия, я был там, в тронном зале, когда произошла та трагедия и всё видел…
   Чуть не сболтнул лишнее мышь, но поспешил взять себя в руки.

   – Прости, девочка, я вовсе не желал скидывать свои грехи на детей своих друзей, – отстранил он от неё свою руку и тяжело вздохнул. – Оставим Дина в покое и лучше поговорим о твоем отце, чей изобретательности я всегда восхищался…
   – О ком? – замерла на месте мышка, у которой глаза расширились от дикого страха, что вдруг сковал всё тело и душу.
   – Таких умов уже не встретить… Ты наверно не знаешь, но этот форт был спроектирован именно им, – сделал паузу Терриус, видя, что его слова совсем напугали малышку.

   Совершенно не зная, куда ей деться от подобных речей, источающих горькую правду, о которой столько лет умалчивала, Малия совершенно запуталась. За всё это время мышка так успела свыклась с этой Ложью, что признаться во всем сейчас, было сравнимо с признанием, что вся её прошлая Жизнь – один сплошной обман, мыльный пузырь, который вот-вот готовился лопнуть.

   – Меня… Мне сказали… Я надеялась… Что именно здесь мне помогут… – отвернувшись от Терриуса и не в силах больше бороться со своим горем, прошептала прискорбным голосом девушка, которой каждое слово давалось путем преодоления неимоверного жуткого стыда и горя.

   Но от окончательного «разоблачения» её спас Пик. Он не стал долго размышлять над словами мудрой мыши и кинулся следом за ними. Паренек подоспел как раз вовремя, когда бедняжка готова была во всем признаться и выпалить всю правду Терриусу, который, по его словам, был знаком с её отцом.

   – Малия, мне поскорее хочется здесь всё увидеть! Раз ты пребывала тут в сознании чуть больше, чем я… – улыбнулся Пик. – Не покажешь мне окрестности?
   Быстро утерев глазки, на который чуть не проступили слезы, мышка повернулась к нему и поспешила ответить:
   – Конечно, Пик идем! – кинулась она к нему, чуть опустив носик, чтобы мышонок ненароком не увидел её безмерную скорбь.
   – Терриус, – обернулся Пик на мужчину, проводившего девушку крайне болезненным взглядом. – Еще раз спасибо!

   Взяв ключик в ладонь, мышонок крепко сжал его и постучал по сердцу, на что Терриус с некой благодарностью и надеждой в глазах, поклонился им обоим.

   – Ступайте, отдыхайте! – не стал он более омрачать своим присутствием настрой детей и отпустил их. – Пик, я видел твой взгляд на воду. Спуск к морю располагается за стеной, у лесной тропы сверните направо, – дал он последнее наставление молодняку.
   – Спасибо, обязательно сходим, – несказанно обрадовался паренек и взяв мышку за ручку, потянул вниз по ступеням, чтобы поскорее всё осмотреть и спуститься к воде.
   Девушка послушно последовала за ним. На прощание поймав на себе печальный взгляд Терриуса, в котором читалась непонятная ей грусть, она поспешила скрыться из виду. А мудрые слова Бывалого Моряка еще долго не вылетали из её ушей и не оставляли на протяжении всего пути…

   Осмотр внутреннего убранства форта ограничилось короткой пробежкой по главной площади, огороженной со всех сторон высокими стенами, возвышающимися над всеми другими постройками. Здесь их было не так много, и они ограничивались лавками мастеров: кузнечного дела, кожгалантерейного, пекарей, портными и немногими другими, что располагались по периметру возле стен.
   Стоя под открытым небом, они представляли собой наспех сколоченные прилавки, навесы и небольшие сарайчики. Пик предположил, что все здешние Мастера и те немногие жители этого форта, которых он насчитал не более полусотни мышей разных возрастов и обоих полов, наверняка проживали внутри крепостных стен, в тех самых небольших комнатках, где он сегодня очнулся. Они явно изначально предназначались для размещения солдат, а сами стены служили защитой, домом, складом и казармами – одновременно.

   Местные жители не особо блистали гардеробом, да и ни к чему им было – здесь вдали от городской суеты и лживых нравов столицы. На мужчинах были одеты простые крестьянские штаны и рубахи, а поверх шерстяные накидки до уровня колен. На девушках и женщинах красовались многослойные платья из простых льняных тканей, без излишеств отделки, глубоких вырезов и прочих деталей, что превращали мышек в предмет преследования сластолюбивых мужчин. Обувью жителям форта служили сапоги и сапожки из сыромятной кожи, очень плотной и достаточно устойчивой к здешним погодным условиям.

   Не встретив ни в одном из встреченных лиц косых взглядов, недоверия и лжи, к которым привык, живя в Эхтере, Пик поспешил к большим воротам, дверьми которым служила металлическая решетка, опускающаяся при помощи рычагов.
   Сейчас она была поднята, и мышонок не замедлил воспользоваться этим. Выскочив из крепости, он пустился бежать вниз по склону по небольшой тропинке. Вскоре они с Малией достигли развилки, где паренек, припомнив совет Терриуса, свернул направо. Он оказался так увлечен всем, что его окружало и на мгновение упустил из виду Малию.
   Воспользовавшись невнимательностью своего спутника, девушка чуть задержалась около развилки. Затем, собравшись с мыслями повернула в другую сторону.
   Впереди, за небольшим леском, виднелась невысокая ограда. Сердце подсказывало, что надо идти именно туда. Чутье её не подвело – там располагалось кладбище. Пройдя к калитке, Малия остановилась в нерешимости. Но обернувшись и не увидев ни единой живой души в округе, раскрыла её и смело вошла внутрь…

   Забыв про всё и вся, словно несмышлёный ребенок, Пик кинулся бежать по отвесной тропе вниз по направлению к песчано-каменистому берегу, где виднелась небольшая лагуна. Ему больше всего на свете захотелось сейчас окунуться в водице и хоть ненадолго забыться.
   Со стороны его детское наивное желание могло показаться совершенно глупым и лишенным смысла. Но он прекрасно осознавал, что подобный момент может больше не представится. Громко закричав, Пик со всего разбегу бросился в воду и стал плескаться, нырять и всячески радоваться этим мгновениям.
   Как же недалек он оказался от истины…

   Спустя минуту паренек обернулся и увидел спускающуюся сюда совершенно побледневшую и разбитую мышку.
   – Малия, идем в воду! Она просто чудесная, – подозвал он девушку, не обратив внимания, что на ней лица не было.
   В ответ он получил сухой строгий взгляд, который, впрочем, не помешал ему еще пару раз окунуться с головой в студеную водичку. Затем паренек поспешил на берег. С головы до хвоста в мокрой одежке он уселся на песок. Задрав лицо к небу, мышонок принялся нежиться в лучах теплого, согревающего душу солнышка.

   – Скажи Малия, и как тебе удается всё это? – тихо произнес задумчиво паренек спустя минуту неловкой тишины.
   – А-а?! – чуть повернула к нему личико девушка.
   – Я про твои перевоплощения?! То, как ты выдала себя за сына заморского лекаря – было просто неповторимо… Не говоря уж про «урок», что преподала этому капитану…

   – Эх, – тяжело вздохнула мышка. – Я так долго играла чужие роли, что отныне и не знаю, какова я настоящая, – чуть слышно отвечала девушка, пока Пик не особо прислушиваясь к её ответу, продолжал свою восторженную речь.

   – Мы с Тошем просто обомлели, когда ты так ловко всё обыграла и смогла заслужить уважение этих жестоких крыс…
   – Пик, – чуть повысила голос девушка, чем заставила его сделать паузу и обратить на себя внимание.

   «Всем известно, что песчаные крысы внешне мало чем отличаются от обычных мышей… Поэтому, когда я увидела, что вас схватили и продали, мне ничего не оставалось как отрезать себе волосы и перевоплотиться в крыса. На благо моя изнеженная внешность и маленький рост сыграли мне на руку…
   Нарыв в том сарайчике, за которым пряталась, растительное масло, золу и еще пару ингредиентов, смешав их, я перекрасилась и предстала команде работорговцев в том виде, который заставил вас дураков, языки проглотить…»

   С некой язвинкой и укором проговорила девушка.

   Не понимая, чем он мог обидеть мышку, Пик осекся и решил больше не поднимать эту тему.
   – Прости, что из-за нас, дураков, тебе пришлось лишиться твоих прекрасных волос, – кое-как нашел он в себе силы и еле слышно выдавил писклявым голоском.

   После чего снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим размеренным звуком прибоя вдали.

   – Пик, – немного остыв, взяла слово мышка спустя пару минут молчания, за которые не смела более нарушить покой сидевшего рядом паренька.
   С опущенными глазами и опустошенным сердцем, она наконец решилась огласить вслух все свои самые страшные опасения.
   – Нам нельзя здесь более оставаться, – продолжила тихо девушка не своим голосом.
   – А-а-а?! – повернулся к ней Пик. – Да что ты такое говоришь?! Только посмотри – это место, природа, море – я словно попал в Сказку! – не сводя глаз с Малии восторженно произнес серый мышонок, не понимая, почему она такая грустная.
   – Вот именно Пик, – тихо ответила мышка и умолкла, оставив паренька в еще большем недоумении.

   Не в силах нести на себе его взгляд полный детской наивности и искрящийся от доброты, она встала и хотела уйти, но паренек взял её за ладошку и потянул обратно.
   – Я понимаю, тебя Малия, – нежно прошептал мышонок, заглядывая девушке прямо в душу.
   – Правда?! – села она рядом с ним, чуть опуская глазки.
   – И у меня там остались родители… Мне надо бы избить себя за то, что я вот так радуюсь здесь, пока они… – сделал паузу Пик и его голос притих. – Если бы на мне оставалось хотя бы одно живое место, – прискорбно закончил он.
   – Дело не в этом месте… И даже не в нас самих… – хотела запротестовать девушка.
   – А в чем тогда? – перебил её паренек. – Скажи, я всё пойму!
   – Я так долго жила во лжи, что не знаю ничего другого, – тихо отвечала Малия, не поднимая глаз на мышонка, который подсел еще поближе.
   – Не уж-то совсем ничего?! – вкрадчиво спросил он, чувствуя прилив неведомой силы, которая окрыляла его, лишала рассудка и воли.
   – Пик?! – подняла на него мягкий взгляд прекрасная, но такая печальная мышка.
   – Малия, – на выдохе мягко прошептал Пик.
   – Я… Я давно хотела сказать тебе… – еще тише прошептала девушка.
   – Не надо… – жестом руки остановил её порыв Пик, не желая вот так воспользоваться минутой слабости мышки.
   – Я… я… Те-бя… – всё тише и тише шептала Малия, делая паузу после каждого слога.

   Чувствуя, как тяжко ей приходится и приметив, что Малия вся дрожит словно сухой лист на ветру, Пик взял её ручки в свои ладони и при последних словах подался к ней.
   Не в силах завершить начатое признание, мышка подняла на него глаза, в которых читалось смятение и страх. Прикрыв очи, она также стала подаваться вперед.
   В тот самый момент, когда между их устами оставалось не более волоска, тишину бухты нарушил оглушительный грохот, донесшийся с верхушки форта. Тут же мышата вздрогнули и вскочили с места, устремив ошарашенные подобным грохотом широко распахнутые глаза на крепость.

   – Что это было?! – проглотил ком в горле Пик, которого словно холодной водой окатили.
   – Не знаю, – замотала головой мышка.
   Понимая, что момент упущен, она повернула мышонка к себе и продолжила:
   – Пик, я…
   Не успела она договорить, как взгляд паренька поплыв в сторону и впился в одну точку далеко на горизонте.
   – Не может быть… Это они! – воскликнул в голос серый мышонок, чем перебил Малию. – Ты не против, если мы поговорим позже?!
   – Нет, конечно! – ответила она, опуская взгляд в землю.
   Оставив мышку наедине со своим горем, паренек со всех ног ринулся обратно в форт.

   – Пик! Да послушай ты меня! Я лгала, лгала тебе! – закричала мышка, когда того и след простыл и он был уже слишком далеко, чтобы хоть что-то расслышать. – Я лгала всем… я лгала себе, – безнадежно опустила она руки и от отчаяния, готова была упасть на колени и рвать на себе волосы.

   Опомнившись после времени, к ней вернулся Пик.
   – Малия, ты идешь? Я просто обязан рассказать Тошу про это место, – потянулся к её ручке паренек.
   – Агрх! – прорычала Малия, отмахнувшись от него. – Да иду, я иду! Сразу за тобой! – огрызнулась она и паренек поспешил обратно к форту.

   – Моя Ложь куда сильнее, чем я могла подумать! – обреченно прошептала в полголоса мышка, не сводя глаз с убегающего Пика, который так ничего и не понял.
   Спустя песчинку она сжала кулачки и грозно бросив взгляд вперед, прошипела сквозь зубы:
   – Ну-у уж нет! Сегодня я непременно покончу с ней, раз и навсегда! – кинулась она вдогонку за другом, полная решимости расправиться с Великой Ложью, носящей гордое имя «София».

XVI Нежданный Подарок

   Как бы не старалась мышка нагнать Пика, это оказалось ей не по силам, и она вскоре сбавила темп. А тем временем, ослепленный желанием как можно скорее увидеть Тоша, которого считал своим дорогим другом, серый мышонок, не разбирая дороги, мчался со всех ног в крепость.
   Корабль, что он приметил на горизонте быстро приближался, а путь по горным тропинкам вверх по склону оказался не из легких и отнял у него много времени и сил.
   Когда паренек наконец достиг ворот форта и забежал на площадь, на ней не оказалось ни единой живой души. Тогда он понял, что местные жители уже ушли встречать своих.
   Не зная куда бежать и у кого спросить дорогу, Пик кинулся штурмовать ближайшую к нему стену. Забежав по лестнице наверх на первый уровень крепостных укреплений, которых здесь насчитывалось три, мышонок заметался в обе стороны стены. На мгновение остановившись перевести дух, он проследил направление корабля, который всё ближе и ближе подплывал к острову.
   Тут на глаза мышонку попалась массивная квадратная в плане крепостная башня. Желая понять куда именно направляется судно, он, сообразив, что с высоты будет куда виднее, метнулся в её сторону.
   Юркнув стрелой во внутренний проход и быстро достигнув самой верхней площадки башни по винтовой лестнице, с высоты он увидел, что там внизу на северной стороне острова располагалась пристань. К ней вела каменная лестница, прямо примыкающая ко входу в одну из башен.
   Немедля более, Пик кинулся к ней. Горячо и часто дыша, истекая потом, мышонок быстрым бегом вскоре настиг самую северную из крепостных башен, которых успел насчитать девять. Исчезнув внутри и сшибая косяки, паренек пустился бегом по винтовой лестнице.
   Спустя несколько минут выскочив на свежий воздух, он увидел, что корабль еще не причалил, но был уже близок к береговой линии острова. Не сбавляя темпа, паренек бросился вниз по широким каменным ступеням к небольшой пристани, где к тому времени уже собрались все жители форта.

   – Я… Я не опоздал?! – спустя еще некоторое время, тяжело дыша прохрипел запыхавшийся мышонок, добежав до толпы, из которой его вышел встречать Терриус.
   – Нет, Пик, ты как раз вовремя, – улыбнулся он, еще издалека приметив взмыленного паренька.
   – Хо-хо-хо-ро-шо, – ответил он, стараясь, как можно скорее отдышаться.

   Терриус, положил ему руку на плечо и стал провожать сквозь толпу в первые ряды. Спустя минуту они уже стояли у самого края пристани.
   – Ну что скажешь? – позволив ему отдышаться, обратился он к Пику и ладонью указывал на корабль совсем необычной формы и вида.

   С первого взгляда он напоминал обычную весельную галеру торговцев, что частенько навещали Эхтер по реке Элара. Вот только это судно было куда длиннее, уже по ширине, с двумя высокими мачтами и тремя палубами. Корпус корабля переливался на солнце перламутром, словно чешуя рыбы, а её белоснежные паруса, сотканные из необычного, еле уловимого материала завораживали и притягивали к себе внимание изголодавшегося по чудесам мышонка.

   – Из какого сорта дерева его корпус? Из чего соткана парусина? Почему он имеет такую малую осадку? – принялся осыпать вопросами Терриуса мышонок, не в силах глаз оторвать от подобного Чуда.

   Его поток расспросов оказался внезапно прерван небывалым зрелищем – по бокам судна, ближе к поверхности воды, стали раскрываться бортики. И оттуда, словно весла, показались металлические пластины, походившие на плавники рыб. Особенно удивило Пика их сплошная конструкция – от носа до кормы они торчали из корабля как брюшные плавники рыб.

   – Не может этого быть! – воскликнул в голос паренек, когда эти Гребни пришли в движение и корабль с легкостью пушинки стал поворачиваться, в совершенно несвойственной кораблям манере – застыв на месте, без видимых манипуляций парусов или руля.
   Не веря своим глазам, Пик стал дико тереть их, то и дело тяжело дыша и глотая ком в горле.
   – От Малии я слышал, что у тебя страсть к Механике. Поэтому я очень рад, что ты пришел, – проговорил мышь, прекрасно видя, как вид сего корабля ошарашил паренька и он язык от удивления проглотил.

   Вооружившись зрением и слухом, совершенно не моргая и не дыша Пик впился в невиданное доселе Чудо пристальным взглядом. Мало того этот корабль был оснащён необычными незнакомыми ему механизмами, так еще и работал явно не от силы пара.

   – Этот корабль – словно один сплошной Механизм! – сорвались с уст мышонка слова непомерного восхищения, когда судно, повернувшись к береговой линии боком, стало приближаться к пристаням левым бортом.
   – Это точно, – поддержал его Терриус, припомнив, как сам некогда испытывал подобные смешанные чувства восхищения и любопытства, впервые узрев это Чудо.
   – Откуда он? Кто его сконструировал? Это просто Чудо инженерной Мысли! У нас в Эхтере ничего подобного никогда и никем не сооружалось! Я хочу поскорее взойти на корабль и всё там осмотреть, притронуться к его борту, пощупать паруса, собственными глазами увидеть механизмы и наконец узнать, что заставляет его двигаться… – лепетал на распев паренек, чуть сдавленным голосом, боясь своими нелепыми просьбами показаться слишком наглым.
   – Да-а-а, Пик, – протянул мышь. – Такой корабль один на весь Свет! Нынче не делают ничего подобного, потому что у вас – всё не для Народа… А насчет осмотреть – с этим проблем не будет, – поспешил успокоить паренька мужчина, пока тот, сгорая от нетерпения, сам ненароком не бросился вплавь встречать корабль.

   Услыхав некоторое ворошение позади, мышь обернулся и увидел Малию, пробивающуюся сквозь толпу зевак. Она тяжело дышала и изнемогала от усталости. Наконец нагнав шустрого мышонка, ей натерпелось, как можно скорее завершить разговор, прерванный появлением в бухте Гостей.

   – Этот корабль от первого винтика и шестеренки, до последнего узла и шарнира, является созданием Гения – моего хорошего друга по имени Григ! – громко огласил имя Изобретателя Терриус, чтобы все его услышали.

   При упоминании этого имени девушка, не дойдя до них пары шагов, резко замерла. Затем, скукожившись, отошла назад и скрылась из виду, пряча свои испуганные глазки, в которых закрался дикий страх.

   – Григ, говорите?! – повторил это имя Пик, не оборачиваясь на него.
   – Ты не поверишь, но когда-то мы с ним были соперниками и даже чуть не поубивали друг друга на дуэли из-за одной прекрасной девушки по имени – Мария, – рассказывал он, а сам одним глазом поглядывал в сторону, откуда торчали чуть дрожащие светлые кончики ушек русой мышки.
   – И-и-и, – протянул Пик, который ничего не замечал, кроме корабля.
   – Она выбрала его, – вздохнул мышь.
   – И вы больше не встречались?
   – С Григом?! Спроектировав это форт, он вскоре был вынужден отъехать по делам в Эхтер…
   – Нет, я про Марию? – спрашивал паренек, половину ответов пропуская мимо ушей, так был занят разглядыванием корабля.
   – Однажды здесь… Всего раз… – с паузами проговорил Терриус на пониженных тонах. – Мне удалось обмолвиться с ней словечком… – как-то резко оборвал он свой рассказ и тяжело вздохнув, опустив взгляд.

   А в толпе, расслышав его слова, послышалось тихое сопение. После чего их разговор был прерван набежавшей волной, от пришвартовывающегося корабля. Она заставила всех присутствующих детей и взрослых отступить на пару шагов назад. Всех кроме Пика, который, наоборот, приблизился к судну.
   Желая потрогать необычный корпус корабля, напоминавший фактурой дерево, а цветом кожу рыб, мышонок не побоялся промокнуть.
   Уже спустя пару песчинок его мечта дотронуться до Чуда сбылась. Проведя ладонью по корпусу, мышонок крайне удивился холодности его поверхности. Затем постучав по нему пару раз согнутым пальцем, убедился, что это не металл, и внутри корпус был полым. Этот материал больше походил на эдакий неизвестный тип резины или чуть шероховатое перламутровое стекло, нежели дерево.

   – Пробковое дерево, покрытое слоем сверхпрочного перламутрового стекла – Стеларита, друг мой! – послышался с палубы корабля задорный голос, в котором Пик без труда узнал Тоша.

   Как только спустили трап и на нем показался сам хозяин голоса, к нему тут же кинулся серый мышонок.

   – Сам до сих пор тащусь от этого корабля! – оказавшись на твердой почве, мышонок крепко пожал руку другу, чье ликование по поводу встречи так и рвалось наружу.
   – Тош, друг мой, как же я рад снова видеть тебя! – готов был обхватить его обеими руками серый мышонок и обнять, но не нашел в себе силы этого сделать, постеснявшись подобного проявления чувств.
   – Я тоже Пик, я тоже, – увидел он на лице встречающего слезы счастья.

   Желая поскорее развеять неловкое молчание, воцарившееся между друзьями, к ним вышел сам Терриус.
   – Как я посмотрю обновки пришлись в пору…
   Обвел он быстрым взглядом парнишку, на котором красовались морские хлопковые штаны черного цвета, алая рубаха, а поверх плеч был накинут черный камзол до уровня колен с двумя рядами пуговиц. Подпоясан он был широким кожаным ремнем, на котором красовалась его любимая шпага. Голову мышонка от палящего солнца прикрывала шляпа – треуголка.

   – Я вижу ты привыкаешь к морской жизни? – подивился преображениям друга Пик.
   – Есть немного, – улыбнулся в ответ Тош, но был прерван голосом позади него.
   – Отец!
   – Дочка! – следом за парнем выскочила на берег черная мышка и крепко любяще обняла отца.

   Завороженный её красотой, Тош на время позабыл про всё и вся, и впился взглядом в прекрасную хрупкую на вид мышку, не скрывая своего восхищения. Всем своим видом она заставила и Пика проглотить ком в горле.
   Он просто не узнавал мышку. От простой грязной и чумазой уличной воровки, какой он её помнил при первой встречи в трюме рабовладельческого судна, не осталось и следа.
   Сейчас она казалась настоящей лихой пираткой Эфирского моря. Высокие кожаные сапоги и обтягивающие штанишки темно-коричневого цвета, отлично сочетались с белой рубашкой с короткими рукавами. Поверх неё был надет корсет из плотной кожи, отлично державший осанку и защищающий от холодных ветров и острых клинков тех, кто осмеливался подойти к ней со спины.
   К плечам крепилась темно-синяя накидка-плащ из шерстяной ткани, которая на уровне талии сужалась и имела разрез сбоку, тем самым напоминая короткое платьице. Прекрасные черные чуть волнистые волосы девушки, достигающие уровня лопаток, блестели на солнце, подобно лучшему шелку Эсфира. А сверкающие золотистые глазки, так и манили к себе двоих парней, которые совсем голову потеряли от созерцания подобной Красоты.
   Не в силах и слова молвить Пик застыл, где стоял.

   Спустя мгновение, завидев рядом с отцом серого мышонка, она кинулась и к нему.
   – Пик, ты очнулся?! Как ты? – горячо обняла его мышка, совершенно не скрывая своего искреннего счастья вновь увидеть парня.
   – Ну-у-у… Я в порядке, – прошептал мышонок, не понимая, чем заслужил подобное внимания.
   – А теперь Тоша, ну! – развел руками озорник, ожидая, что и его девушка одарит нежным и ласковым объятием, но закончив с Пиком, мышка повернулась к отцу.
   Оставшись ни с чем, Тош развел руками, на что Пик пожал плечами.

   – Ноча, дочка, всякий раз, когда ты уходишь в море, у меня сердце кровью обливается, – не мог нарадоваться возвращению своей малышки Терриус.
   – Ну папа, – отмахнулась от него мышка, когда он, словно ребенка, принялся тискать и гладить её по головке. – Я уже не маленькая! – надула щечки девушка и сложила ручки на груди.
   – Прости дочка, знаю – ты выросла с нашей последней встречи, – тяжело вздохнул мужчина. – Тем не менее, я несказанно рад снова быть с тобой. Понимаю тебе нелегко пришлось без отца: постоянные стычки с эсфирцами и реннцами сделали твою жизнь просто невыносимой…
   – Да не особо, благодаря этому судну, носящему гордое имя Мария, а также опытной команде моряков, которых злые языки прозвали пиратами, – указала девушка на судно позади себя и бравых здоровых моряков, разодетых «с иголочки» подобно Тошу.

   «Нам не раз удавалось сорвать планы местных торговцев живым товаром. И это просто Чудо, что при последней нашей операции, в которой мне пришлось притвориться уличной воровкой дабы попасть на судно капитана Горла, ты попался нам…»

   Повернулась к нему девушка, чьи глазки снова заструились счастьем и радостью.

   – Это вовсе не чудо… То заслуга этого мышонка, именно благодаря ему мне удалось сбежать из заточения… – указал мужчина на Пика.
   Не успел тот вставить и пары слов, как к нему снова прижалась черная мышка и наивно, по-детски чмокнула в щечку. После оба залились румянцем.

   «Достигнув первого поселения торговцев невольниками на своих двоих, совершенно случайно меня признали твои моряки. Тогда-то я и узнал, на какие ухищрения ты идешь, желая помочь бедным мышам, попавшим в беду…»

   Продолжил рассказ мышь, не придав виду, что его дочь только что подарила поцелуй парню прямо у него на глазах.

   – Ты у меня просто умничка, дочка, – с этими словами, расчувствовавшийся отец заключил в свои объятия и дочку и Пика в одну охапку.
   – Я тоже хочу! – не скрывая улыбки, присоединился к ним Тош. – Я между прочем тоже помогал им, и не раз спасал Пика и Малию ото всех бед, которые они просто притягивают к себе… Кстати, Пик, а где она сама?

   Отстранившись, паренек принялся высматривать в толпе знакомые ушки и хвостик.

   – Ноча, а как прошло нынешнее плавание? – утолив свою грусть по дочке, спросил отец, освобождая из своих крепких объятий мышат. – Вам удалось…
   – Еще как! – задорно воскликнула девушка. – Слухи оказались правдивы…
   – И вы-ы-ы?! – протянул Терриус.
   – Мы захватили его! – закричала она во всеуслышание.

   Обернувшись на членов команды – с два десятка лихих опытных рубак, не сходивших с корабля, она кивнула им:
   – Тащите его сюда, ребята!
   По её команде с борта корабля, прямо по широкому трапу спустили кубарем большой деревянный бочонок. Он был остановлен самим Терриусом, который отлично знал, кто скрывается под крышкой.

   – Пик, сынок, подойди, – подозвал он мышонка. – Корабль был не единственным, что мне хотелось тебе сегодня показать…
   С этими словами он повернул бочонок кверху крышкой при помощи нескольких моряков, подоспевших ему на выручку.
   – Вот тебе, мой подарок! – раскрыл он «подарок» ударом кулака и достал из «обертки» чью-то голову в мешке. – Думаю он тебе понравиться, – резким движением сорвал Терриус мешок с того, кого так «аккуратно» упаковали в бочку.

   – Себастьян Дэви Монри, собственной персоной! – огласил громогласно Терриус.

   Услышав своё имя, крыса высунула голову и невольно зажмурилась, ослепленная ярким солнечным светом. Не понимая, где находится и кто его окружают, Монри замотал головой.

   – Мон-ри-и! – вырвался истошный писк с уст Пика.
   Его сердце вдруг екнуло, и он сделал шаг назад, ужаснувшись подобному «подарку». Еще больше перепугалась Малия, у которой чуть сердце не вырвалось из груди при упоминании этого имени. Сжавшись в клубок, мышка поспешила исчезнуть в толпе зевак.
   – Малия! – помешал ей скрыться Тош, мельком приметив девушку.
   Нарушив общее молчание, воцарившееся на пристани, он с криком:
   – Смотри кого мы поймали?! – вытащил её из толпы. – Ведь это он! Он ваш мучитель!
   – Тош, право не стоило, – тихо прошептала бедняжка, у которой голос перехватило, и она вросла в каменную кладку пристани.
   – Ой, совсем позабыл! – шлепнул себя по лбу мышонок. – Пик, сейчас покажу тебе свой «улов». – не позволив мышонку осмыслить его слова, Тош кинулся обратно на корабль.

   Пик, у которого в горле пересохло, совершенно не мог сдвинуться с места, а всё его страстное желание осмотреть корабль вмиг улетучилось. Как, собственно, любое другое – кроме, как поскорее убраться с глаз крысы.
   Примерно также, только в сотни раз хуже и сильнее ощущала себя Малия. Ей вдруг захотелось, как можно скорее провалиться сквозь землю и больше оттуда не показываться.

   – Ну здравствуй Монри, правая Рука самого Графа Де Гри, губителя стольких добрых мышей, что и года не хватит перечислить их имена…
   Взял слово Терриус, выходя вперед прекрасно понимая, что подобный «подарочком» он невольно заставил Пика вновь погрузиться в страшные воспоминания своего прошлого.
   – Помнишь меня, сволочь!? – прогремел мышь.
   Схватив за шею, он выволок крысу из бочки. Когда его грузное тело, рухнуло прямо перед ногами Пика, тот оставил все сомнения – перед ним был сам Монри – не больше и не меньше.

   Вид у него был крайне потрепанный. Под глазом красовался фингал, губы разбиты в кровь, вся одежда изорвана и грязная, как если бы по нему прошлись с десяток добрых моряков.
   На доли песчинки Пику даже стало жалко его. Но, когда тот поднял на него свои узенькие сверлящие глазки, мышонок сразу прогнал эту глупость из своей головы.
   Монри прекрасно узнав его, широко раскрыл рот от удивления, как если бы перед ним предстал покойник.
   – Ты-ы?! – прохрипел крыс. – Ты жив!
   Затем он перевел взгляд на застывшую совсем рядом Малию, и его челюсть и вовсе чуть не отвалилась.
   – Принцесса София, и вы…

   – Хватит, Монри! – прервал его ядовитые речи Терриус. – Довольно уже по твоей вине пролито невинных слез! – прорычал он, схватив крысу за горло.
   Тому ничего не оставалось как перевести взгляд на мышь, так горячо поприветствовавшего его на берегу.
   – Взгляни на них, сволочь! – закричал Терриус ему прямо в лицо. – Все эти мыши, так или иначе пострадали от ваших с графом когтистых лап! – повернул он его голову в сторону жителей острова Вольных. – Как думаешь, что они хотят больше всего?!

   – Убить его!
   – Четвертовать!
   – Вздернуть на рее!
   – Утопить! – раздались сердитые голоса из толпы.

   – А что скажешь ты, Пик?! – повернул он лицо Монри к мышонку.
   – Я!? – опешил паренек.
   – Да! Этот негодяй лишил тебя Семьи, запер в клетку и хотел казнить! Он заслуживает смерти!
   – Смерти или Мести!? – проговорил ему в ответ паренек, совершенно не задумываясь.
   Терриус так разгорячился, что готов был сию же минуту расправиться с негодяем собственными руками и ничего не желал слушать.
   – Я называю это Правосудием! – прокричал мышь, под одобрительные выкрики жителей.
   – Правосудие?! – тихо повторил Пик, смотря ему прямо в глаза.

   Он и сам не знал, что сейчас движет им. Будь его воля – давно бы дал добро на казнь. Но что-то мешало ему совершить так называемое «Правосудие».
   – Правосудие признало меня предателем, отняло Семью, лишило дома! – перешел на хрип мышонок, совершенно не моргая.
   – Как и меня, Пик! Как и всех нас! – завопил Терриус, чем немало обескуражил Ночу и остальных моряков с её судна, хранивших полное молчание.
   – Я прекрасно это знаю, – ответил на это мышонок и увел взгляд, не в силах больше видеть эту гнусную крысиную морду.
   – Предлагаю построить для него колесо и пусть побегает, пока не сбросит жирок. А затем повесим его на флагшток, пусть развивается, как флаг и напоминает о сегодняшнем дне! – внезапно спас Пика Тош.

   Показавшись у трапа в сопровождении некой высокой фигуры, облаченной в длинное белое одеяние до пола, с покрытой головой и закрытым лицом, паренек сразу приметил некую напряженную обстановку и поспешил развеять её.

   – Пик, а вот и мой Подарок! – огласил громко Тош, чем заставил всех перевести внимание от решения дальнейшей судьбы крыса.
   Совершенно теряясь в догадках, какую подлянку преподнесёт ему Тош, серый мышонок поднял очи и вмиг забыл обо всем на Свете.
   – Мы нашли её в трюме этого негодяя! Бедняжке сильно досталось, вот она и прячет своё личико, – пояснил паренек, указывая на еле державшуюся на ногах фигуру.

   Попытавшись сделать шаг вперед, она оступилась о подол своего одеяния, точнее о кусок парусины, что был накинут на неё, и с тихим криком полетела вниз.
   – Сиба-а-а! – воскликнул тут Пик, чей истошный вопль исходил из самых глубин его сердца и души.

   Столь пронзительный, болезненный, душераздирающий крик бедного мышонка заставил всех без исключения обратить свой взор на них. Даже не имея возможно увидеть лицо незнакомки, паренек сердцем почувствовал и признал в ней свою Сиберию.
   Стрелой сорвавшись с места, мышонок кинулся к девушке. Чуть не переломав себе ноги, он успел поймать её. Девушка со слезами на глазах и еле держась на ногах, крепко схватившись в мышонка обеими ручками, прошептала:
   – Пи-и-ик! – содрогаясь от мелкой дрожи во всем теле, мышка спрятала своё заплаканное побитое личико.
   Сам не свой Пик сильнее прежнего обнял девушку, не желая более выпускать из своих объятий. В свою очередь мышка прижалась носиком к его груди и глухо засопела.

   – Сиберия!? – очнувшись словно от кошмарного сна, воскликнула в голос Малия, удивившись не меньше Пика.
   – Неужели, та самая?! – проглотил ком в горле Тош, и в самых смелых мыслях не предполагая, что его «улов» окажется настолько ценным для друга.
   – София!? – украдкой взглянула Сиба в сторону мышки, что назвала её по имени.
   – А я – Тош! – закончил «перекличку» паренек, быстро беря себя в руки.

   Но его улыбка тут же испарилась, когда он увидел лицо Пика, изменившееся до неузнаваемости при виде Сиберии и всего того, что с ней сделал Монри.

   – Ты-ы-ы-ы! – заскрежетал зубами серый мышонок.
   В душе его всё перевернулось и закипело. Впив испепеляющий взгляд в крысу, он готов был разорвать его голыми руками здесь и сейчас.
   – Ты-ы-ы, ничтожная крыса-а-а! И как еще таких свет носит! – рычал парень, сжимая ладони в кулаки.
   С каждой песчинкой он чувствовал, как ненависть поглощает его без остатка.
   – Будь на то моя Воля, всех бы вас таких истребил, – хрипел он, не в силах бросить Сибу.

   Горя желанием врезать по наглой морде Монри, на которой читалась ухмылка, полная жестокости и наслаждения при виде их горя, мышонок в сердцах представлял тот сладостный миг, когда доберется до него.

   – Позволь я, Пик, – в очередной раз выручил друга Тош. – У меня давно руки чесались!
   Подойдя к крысе, он врезал ему как следует, чем вмиг стер ухмылку с противной физии Монри.
   – Ну что, еще есть чем улыбаться!? – плюнул в его сторону храбрый мышонок, поймав на себе крайне благодарный взгляд друга.

   Понемногу беря себя в руки и понимая, что не время сейчас предаваться гневу и злости, Пик отвел взгляд от крысы. Опустив глаза на мышку, он одарил её таким полный нежности и любви заботливым взглядом своих синих глаз, благодаря которому еле заметная улыбка счастья озарила личико Сиберии.
   Пусть хоть на песчинку, но она перестала дрожать и бояться снова оказаться на цепи, закованной по рукам и ногам в сыром темном трюме, совершенно одной, без капли надежды выбраться оттуда живой.

   – Сиба не бойся его! Больше он не причинит вреда ни тебе, никому бы то ни было! – тихо прошептал серый мышонок на ушко девушки.
   – А-а-х, – не в силах более держаться, проскрипела Сиба и тут же потеряла сознание.
   Её хрупкое, исхудавшее тело очень заботливо подхватил на руки Пик, который и сам много чего выстрадал за последние дни.

   – Помогите ей! – нарушил молчание Терриус, осознав, что подарок Тоша оказался куда ценнее и дороже исстрадавшемуся сердцу Пика.
   Жители острова отличались добротой и заботой, поэтому им не нужно было повторять дважды. Отбросив свой гнев, который всего минуту назад готов был превратить их в тех, кого они больше всего ненавидели, из толпы выбежали две женщины. Кинувшись на помощь пареньку, они хотели перехватить бедняжку из его рук, но Пик ясно дал понять, что не отпустит её.

   – Я сам, сам! Скажите куда её отнести! – тихо зашипел на них мышонок и понес девушку вслед за двумя женщинами, которые показывали дорогу и всячески подстраховывали его.

   – Очередная твоя игрушка?! – схватил Терриус за волосы Монри и подтащил его морду к себе.
   В ответ он получил хриплое рычание и жестокий оскал.
   – Уберите его с глаз долой и посадите в карцер! – ногой опрокинул бочку на землю мышь. – Потом решим, что с ним делать! – швырнул он крыса в сторону моряков, которые тут же повязали мерзавца и заткнули ему пасть кляпом.

   Терриус, его дочь Ноча, Тош и Малия оставив более Монри без внимания, перевели полные противоречий взгляды на Пика. Они видели в нем уже не просто друга и товарища по несчастью, а отчаявшегося мышонка, который неведома откуда черпал силы и смог совладать с подобным искушением – раз и навсегда покончить с одним из двух злодеев, принесшим ему столько боли и горя. Они прекрасно понимали, что окажись на его месте – не смогли бы остановиться и совершив то, на что толкала их сама Жизнь, раз и навсегда потеряли самих себя.
   Прижимая головку бедной Сиберии к своему сердцу, Пик уже не боялся слез и того, что подумают о нем окружающие. Сейчас у него на руках оказалась мышка, которую он некогда полюбил всем своим сердцем и душой, и продолжал любить несмотря на все беды и несчастия, что неотступно следовали «нога в ногу» с ними. Понимая, что бедняжке досталось, не в меньшей степени из-за него, он как никогда нуждался в ней, а она – в нем.

XVII Сиберия очнулась!

   – Да кто она вообще такая? – тихо возмущалась Ноча, стоя в стороне от Тоша и Малии.
   Все как один они не сводили глаз с Пика, долгое время семенившего возле закрытой двери лазарета, за которой расположили Сиберию. На протяжении нескольких часов от бедняжки не отходили, оказывающие медицинскую помощь две мыши.
   – Сколько можно торчать здесь?! Давно могли праздновать победу со всеми на площади, восседая за большим столом, слушая байки и тосты! – не переставала бурчать черная мышка.
   – Никто тебя не держит! – бросила ей Малия.
   Облокотившись спиной о стену и присев на каменный пол, девушка не сводила с Пика больного взгляда.
   Ноча, уязвленная её словами, взглянула на Тоша, ища поддержки. Но мышонок в ответ лишь пожал плечами.
   – Я всегда – за! Но сейчас Малия права! Пусть я лично не знаком с этой девушкой, но прекрасно вижу, как волнуется за неё наш Пик. Эх… – вздохнул печально Тош. – Если бы я знал, что мой «подарок» окажется таким…
   – Сиберия, она… – перебила его Принцесса. – Его первая любовь! Он готов на всё ради неё, а она… Она предала его…

   Услышав подобные нелестные в сторону возлюбленной слова, мышонок резко остановился.
   – Не смей так говорить о ней в моем присутствии! – закричал он на девушку.
   Метнувшись к ней, он схватил бедняжку за плечи и принялся с силой сжимать их.
   – Но это правда! – заскрипела девушка, которой он делал больно сам того не осознавая.
   – Она не желала мне зла! – не переставал истошно хрипеть паренек. – Это всё этот Монри и Граф… Это они… Она всего лишь…
   – Была их марионеткой! – перебила его Малия, прекрасно осознавая, что чем быстрее Пик осознает всю горькую правду, тем лучше будет для него самого. – И весьма недурной, как я посмотрю… А ты, дурак набитый, попался на её удочку!
   – Перестать! Замолчи! Забери свои слова обратно! – затряс её Пик, еле сдерживая себя, готовый пустить в ход кулаки, если потребуется.
   – И не подумаю! Раз ты так глуп и слеп, чтобы не видеть очевидного, тебе незачем знать Правду! – в свою очередь повысила голос Малия.
   Отодрав его руки от себя, она впилась в него широко раскрытыми глазами.
   – Эта ложь! Ложь! Ложь! – закричал Пик, хватаясь за голову.
   – Может не стоит так шуметь?! – попыталась успокоить бедного мышонка Ноча, потянувшись к нему ладошками.
   Но паренек резко отстранил её от себя. Впившись в неё гневным взглядом, он закричал:
   – А ты не лезь, куда не просят!
   – Что?! – чуть не плача прошептала черная мышка, никак не ожидая подобной реакции.
   – Шли бы вы все на свой пир! Это касается только нас! Так что не суйте свои носы не в свои дела! – отмахнулся от всех мышонок, не отвечая за свои поступки.
   – Но я… – хотела ответить на это Ноча, но парень, окончательно запутавшийся в себе, в очередной раз перебил её.
   – Что ты?! Да я совершенно не знаю тебя! Вижу во второй раз в жизни… И лет сто бы не видел! – вконец вспылил Пик, чем заставил вздрогнуть от подобных слов даже Тоша.

   Молча проглотив его обидные слова, черная мышка не стала с ним спорить. Быстро развернувшись, девушка со всех ног кинулась бежать прочь отсюда – где она была лишней, как ей только что высказал мышонок.
   – Постой Ноча! – метнулся за ней Тош, но той и след простыл.

   Не на шутку разозлившись на этого самонадеянного глупца, паренек закричал:
   – Ты что творишь?! Она, она… Кормила тебя из ложечки, когда ты пребывал в бреду, находясь на волоске от гибели… А после не отходила от твоей комнаты. Всё ждала, пока ты очнешься, боялась зайти и потревожить вас с Малией! И только весть о том, что из столицы в здешние воды «пребывает» эта крыса, заставила её покинуть форт. А ты! Эх… – готов был махнуть на него рукой паренек.
   – Её об этом никто не просил! – крайне сухо ответил на это Пик.
   – Тош прав, уж кому-кому, а ей – ты просто обязан сказать спасибо! – еле сдерживалась Малия, чтобы не наорать на этого бестолкового мышонка.
   – Спасибо, ха! – усмехнулся паренек.
   – Ты… Ты просто невыносимый самовлюбленный эгоист с манией величия! Этакий герой одиночка – вечно себе на уме, не умеющий ни любить, не ценить других! – разразилась бранью девушка и повернулась к нему спиной.
   – Простите Ваше Высочество, но здесь Вам не Дворец, и никто не собирается петь вам серенады под окнами! Как и нет смазливых виконтов, целующих вас на ночь и Заморских Принцев, что всё это видели…
   – Как?! – обернулась она.
   – Ох простите, я и позабыл, что у тебя есть замена! – указал он на Тоша рукой. – Думаю он не будет против! Опыта у вас с ним хоть отбавляй: у стены, под покровом ночи, возле потухшего костра…
   – Безмозглый дурак, вот ты кто! – прохрипела Малия и кинулась прочь.
   – В отличие от некоторых, я всегда остаюсь сами собой и не притворяюсь другим ради забавы! – прокричал ей вдогонку серый мышонок.
   Затем перевел взгляд на Тоша, который бранил его одним взглядом.
   – А тебе чего?!
   – Значит, ты был там и видел… – чуть виновато проговорил мышонок.
   – Да видел! Как вы мило обнимались, а еще шептались: «Ой, только пообещай не говорить Пику об этом…» – передразнил он голос Принцессы. – Обещаю! Ответил ты и этим всё сказано!
   – Как бы сильно я того не желал, по собственной воле Малия ни за что не подарила бы мне поцелуя! Она закрыла меня от ночных разведчиков Графа, что пролетали мимо. Тогда я пообещал ей не говорить тебе, почему именно она покинула Эхтер. Не больше и не меньше, – отвечал спокойно Тош, поворачиваясь к другу боком. – Малия самая отважная девушка из тех, кого я знавал…
   – И много таких было?! – ляпнул, не подумав Пик.
   – Там на корабле невольников, она по ночам тайком ото всех, рискуя своей жизнью, приносила нам еду и питье, – не обратил на его колкое замечание паренек. – Я прекрасно видел, как тяжко ей приходится и из вежливости отказывался от «угощений». Ведь, она делилась с нами своим собственным скудным рационом…

   Слова Тоша излучали чистую правду и Пику ничего не оставалось, как прикусить свой длинный язычок, пока с уст еще чего-нибудь обидное для друзей не сорвалось.

   – Однажды и я, боясь потерять друзей – прогнал их… До сих пор я корю себя за это, – повернулся он спиной к нему и сделал шаг.
   – Постой! Если всё это правда… – протянул к нему руку Пик.
   – «Если» – здесь не уместно! Даже одна капля недоверия, способна разрушить самые прочные узы дружбы!
   – Тош, постой! – после времени кинулся за ним Пик. – Возможно, я был…
   – Не прав?! Жесток, холоден, циничен?! Так или иначе, но ты зря обидел Ночу и Малию! Как и ты, сейчас стоишь здесь под дверьми этой комнаты, волнуешься, дрожишь, строишь догадки, так и они – не отходили от тебя ни на шаг на протяжении всех этих дней!
   Подытожил мудрый мышонок и пошел своей дорогой. Но в последний момент чуть задержался.
   – Без лишних слов скажу – они любят тебя… Хотя я до сих пор не пойму за что?! – закончил он нравоучение и удалился, оставив Пика в куда худшем, разбитом состоянии, чем был раньше.

   Охваченный смятением, погрязший в отчаянии и терзаниях, оказавшись наедине с самим собой и с пустотой, окружавшей его, такой же холодной, безжизненной, каким сейчас он представлял себя, Пик готов был стоять так вечно.

   Вскоре тихий скрип открывающейся двери и последовавшие за этим мягкое шептание, заставили мышонка очнуться от тяжелых мыслей и дум.
   – Как она!? – кинулся к дверям паренек сразу, что из комнаты Сиберии вышли две женщины-мыши.
   – Ей нужен покой, – прошептала одна из них.
   – Скажите, что с ней? – взмолился бедняга, у которого окончательно все мысли спутались от переживаний.
   – С ней всё будет хорошо… – поспешила успокоить мышонка одна из женщин. – Мы обработали её ушибы и раны, которые в основном имели телесный характер! Но вот её душевное состояние…
   – Её били?! – перебил мышь Пик, вскипая от праведного гнева и сжимая кулаки.
   – Не знаю, как вам сказать… Но всё тело бедняжки словно одна Большая Летопись ушибов, ран и синяков! Некоторым не больше пару дней, остальным недели, месяцы, возможны – годы…
   – Ах, эта крыса-а-а! Он мне за всё ответит! – зарычал Пик, не зная куда себя деть.

   Ему жутко захотелось кинуться к Монри, чтобы самолично покончить с этим мерзавцем, осмелившимся обидеть его Сиберию. Но одна из мышей, заметив, как паренька всего перекорёжило, остановила его благородный порыв.

   – Всё могло быть куда хуже… Пусть девушка вся в ушибах, но она не потеряла себя! – пристально взглянула она на юношу.
   Паренек, чуть призадумавшись, быстро осознал, о чем речь.
   – Сиберия… Ты не переставала бороться, – тихо прошептал он, опуская голову.
   – Пройди, она хочет тебя видеть… – указала ладонью в сторону лазарета мышка.
   – Си-ба?! – поднял он на них взгляд полный благодарности. – Спасибо вам, спасибо! – с этими словами он поспешил в комнату.

   Заскочив внутрь, Пик увидел прикрытую белоснежной простыней лежащую на кровати девушку. Из-под неё виднелись посиневшие нежные хрупкие ручки бедняжки. Приблизившись к мышке, он невольно потянулся к ним.
   Все её плечи оказались в шрамах и ссадинах, всюду виднелись синяки и гематомы. На прекрасном личике мышки сиял шрам на левой щеке, которым наградил её Монри, в тот самый день, когда его посадили и осудили.
   Не в силах видеть эту прекрасную, невинную девушку в столь плачевном состоянии, мышонок упал перед кроватью на колени и припал лицом к её ладоням:
   – Прости, прости меня Сиба! – прошептал Пик и из глаз его хлынули горькие слезы отчаяния и беспомощности.

   «Я навлек на тебя столько горя и несчастий, что и словами не передать… Как бы я хотел, чтобы всего этого не произошло… От самого начала, до сегодняшнего дня…
   Лучше бы я один всю свою жизнь мучился, страдал, пребывал во лжи, лишенный возможности любить и жить… Но я всё это стерпел… И даже полную унижения и несчастья Жизнь – всё ради твоего счастья! Ради твоего благополучия я готов на всё!»

   Горячо шептал мышонок, готовый закричать от боли и мучений, но не смел потревожить её покой.

   – Пи-и-и-и-к! – проскрипела девушка, чуть приоткрыв глазки.
   Опустив взгляд на мышонка, что сидел подле неё, она тихо прошептала:
   – Прошу, не говори так! Ты… ты… Изменил всё… Я не желала признавать, что вся моя Жизнь – сплошной Обман! Я… я… – шептала бедняжка, каждое слово которой давалось с трудом, сквозь хрипоту и сковывающую сердце боль.
   – Не надо Сиба, не трать силы на слова, отдохни! Тебе нужен покой! – успокаивал её паренек.
   Поднявшись на колено, он опустил голову на подушку рядом с её прекрасным личиком.
   – Ты… Ты… Подарил мне Надежду, что есть еще на Свете… Хорошие… – прошептала она из последних сил и лишилась чувств.
   Её глаза сомкнулись, а руки бессильно повисли плетьми.
   – Сиба! Сиба! – прошептал Пик, припав губами к её ладоням, целуя их горячо и нежно, стараясь разогреть её теплом своего любящего сердца.

   Не скрывая слез счастья и горя одновременно, он стал нещадно хрипеть и плакать, как малое дитя. С одной лишь разницей – его сердце сейчас разрывалось на маленькие кусочки и ему хотелось – чтобы хоть один из них вылетел наружу. Тогда бы он смог вложить его в руки Сиберии – девушки, без которой отныне не мыслил своего существования…

XVIII Конец дня и Начало новой Эры

   Вне зависимости от планов и помыслов простых мышей и крыс, какими бы страшными или наивными они не являлись, время неумолимо отсчитывало свой ход. Незаметно для всех обитателей острова Вольных на близлежащие земли опустилась вечерняя мгла, которая постепенно перерастала в ночь.
   Медленно, но верно, день близился к закату, оставляя позади все тяготы и лишения, что выпали на головы простых мышат – Гостей Форта.
   До полного заката оставалось каких-то пары часов. Опускаясь к водной глади лазурного моря, солнечный диск отражался в кристально чистой воде всеми оттенками алого, рыжего и других теплых цветов. Подобное зрелище могло заворожить любого зрителя, окажись он в эту минуту на самой верхней площадке крепостных стен.
   Но именно сейчас, в столь чудесным миг ликования Природы, все оказались крайне заняты своими насущными делами и даже не обращали внимание на подобную красоту, что разворачивалась прямо у них под носом.

   Воспользовавшись тем, что Тош оказался вовлечен в оживленную беседу моряков и жителей острова, Малия, сославшись на легкое недомогание покинула центральную площадь крепости. Вид этого празднества, которое устроили пираты прямо посреди форта, разместившись за длинными столами, которые ломились от скромной, но приготовленной с любовью и заботой еды, не мог унять глухую тревогу и скребущую сердце боль.
   На протяжении всего этого времени она лишь делала вид, что ей весело и охотно слушала байки своего друга Тоша, который и рад стараться. Но как бы не задорны и наивны были его рассказы, наполненные житейской смекалки и балагурства, девушка не могла выбросить из головы того обстоятельства, что здесь же, совсем рядом от неё находился один из её мучителей. Чье лицо девушка не раз видела в самых кошмарных снах, что преследовали её по ночам.
   И вот теперь, желая развеять все свои страшные опасения, мышка, ловко укрывшись под пологом вечерней дымки, незаметной для всех юркнула в самый дальний закуток крепости, где располагался каземат – место, где держали пленных.

   – Что… Что ты забыл здесь?! – оставаясь в тени и боясь показаться на глаза крысе, поборов свой панический страх тихо спросила Малия.
   – Принцессе не подобает бывать в подобных местах, – не поднимая глаз отвечал Узник, тихо сидя в своей темнице при этом оставаясь крайне спокойным.
   Его голос, поза, ровное дыхание – всё так и кричало, что пленник вовсе не чувствует себя таковым.
   – Я задала вопрос! – повысила голос девушка, которую вид этого самоуверенного крыса бросал в дрожь.
   – Не понимаю, о чем Вы, Ваше Высочество?! – крайне ядовито прошипел надменный крыс, не поднимая глаз. – Я вовсе не планировал этого, – развел он руками, указывая на своё нынешнее положение.
   – Не ври Монри, я прекрасно знаю вас с Графом! – не выдержала мышка и вышла из тени. – Каждый свой шаг вы просчитываете наперед! И этот не исключение… Так что же вы задумали? – не могла унять свой страх бедняжка, и её голос перешел на хрип.
   – Вопрос ни в этом, а в том, что Вы – здесь делаете? – сделал ударение на последние слова её собеседник.
   – Я-я-я?! – удивилась Малия, пытаясь разгадать загадочную интонацию Пленника. – Что ты имеешь в виду?!
   – То самое, София… Или мне лучше называть Вас – Малия?! – хитро прошипел крыс, чьи глазки вспыхнули огоньком, не предвещающим ничего хорошего. – Ты прекрасно знаешь, что ты здесь лишняя… Так к чему глупые вопросы?!
   – Нет, хватит! Довольно Вы играли мною! Я больше не собираюсь притворяться… – запротестовала мышка, сжимая кулачки, не в силах ни бежать, ни кричать.
   – Так ты сдаешься?! – бросил на неё крайне жестокий взгляд своих хитро прищуренных глазок верный слуга Де Гри.
   – Нет, я вовсе… – перехватило дыхание у мышки.
   – Тогда, боюсь Графу придется избавиться от твоего отца! – резко перебил он её. – Ты этого хочешь?! – затем поднялся с места.
   – Нет! Он не посмеет, он нужен ему! – сделала шаг назад мышка, чувствуя, что сердечко вот-вот остановится от страха и ужаса перед этой крысой и его словами.
   – Нужен был, чтобы держать твой язычок за зубами! Но теперь, когда ты почувствовала Волю, он ему более без надобности, – хитро скривил рот Монри.
   – Нет! – вскрикнула Малия, кинувшись к железным прутьям единственного здесь каземата, что находился вдали от всех глаз, в самом дальнем, темном и сыром углу форта.
   – Не так громко, моя дорогая Принцесса! – выпрямился во весь рост Дворецкий, снова почувствовав себя Хозяином положения. – Если по-прежнему дорожишь им, ты сделаешь всё, что я тебе скажу… – расправив спину и надменно бросив взгляд на мышку, сухо и сурово прогремел Монри с уверенностью в голосе.
   Загнанная в угол Малия не зная, что делать и к кому кинуться за помощью, опустила голову в знак молчаливого согласия.
   – Ты сделала правильный выбор… Не забывай – твой Отец куда дороже, чем эти мышата – Пик и Тош… Тем более они получили что хотели: девушку и свободу! А ты получишь куда ценный Дар – Семью!

   За всё то время пока томился в ожиданиях благих новостей у дверей в лазарет, Пик да такой степени перенервничал и вымотался телесно и душевно, что как только оказался внутри и осознал, что Сиберии более ничего не угрожает, почувствовал некую слабость. Желая всем своим сердцем отдать остатки сил бедной израненной девушке, паренек опустился на колени перед кроватью и прильнул лицом к её ручкам. Незаметно для себя мышонок впал в крайне беспокойный поверхностный сон.
   Так продолжалось неопределенное время, за которое Сиберия, даже пребывая в забытье, смогла почувствовать себя в безопасности и хоть немного поспасть.
   Вскоре размеренное частое горячее дыхание у ладони вывело девушку из дремоты. Через силу и боль приоткрыв глазки, она оторвала голову от подушки и опустила взгляд, полный благодарности и нежности на простого серого мышонка, мило дремавшего подле неё.
   Не желая потревожить Пика, прикрываясь простыней она потихоньку присела на кровати и опустила босые ножки на студёный каменный пол. Тут же морозный холодок пробежал по её обнаженной спине, и девушка закуталась в простыню с головой. Понимая, что так ей не согреться, мышка быстро отыскала взглядом свою одежду. Всё в заплатках и швах простое длинное платье, которое подлатала одна из мышек, позаботившихся о её ранах – оно висело неподалёку на крючке. Содрогаясь всем телом от каждого дуновения ветерка, что проникал сюда через небольшое окошечко под потолком, девушка потянулась к нему.
   Но не успела и пальцем тронуть, так как в коридоре раздались тихие приглушенные шаги мимо проходящих мышей. В мгновение ока они вывели Пика из тревожного сна. Он вздрогнул и поднял мягкий взгляд на девушку, которая тут же замерла.
   Его измученному томительными ожиданиями и кошмарными сновидениями сердцу предстала прекрасная белая мышка. Даже будучи раненной и побитой, Сиберия казалась легким белоснежным облачком, до которому ему – простому мышонку никогда не дотянуться.
   С замиранием сердца он протянул к ней обе ладони, и не успела девушка ответить на его глухие мольбы, как паренек сорвался с места. Не позволил ей и шага ступить, Пик, не поднимаясь с колен, припал к её ножкам. Обхватив их обеими руками, он прижался к девушке.
   – Сиба-а-а! Ты жива! Жива-а-а, – тихо проскрипел паренек, не в силах с собой совладать и отпустить от себя мышку.
   – Пик?! – тихо прошептала девушка, опуская на него немного ошарашенный взгляд своих прекрасных чарующих зеленых глазок.
   Заглянув в них и не встретив отвращения или пренебрежения Пик, схватил ладошки Сиберии и принялся осыпать их поцелуями, не переставая крайне горячо и пылко шептать:
   – О-о-х, как же я боялся, что никогда не увижу тебя вновь! И вот ты здесь! Мы снова вместе и никто, слышишь – никто не сможет нас разлучить! Мы уедем! Уедем далеко отсюда, и ни Граф, ни Монри, никогда не смогут нас найти!

   Оставив тень смущения, мышонок поднял на девушку мягкий полный нежности и заботы взгляд синих глаз. Сквозь глухую боль в сердце мышка одарила его своей лучезарной улыбкой. Чувствуя, что не в силах более справиться со всё нарастающим желанием прижать любимую к своему сердцу, Пик кинулся к мышке и заключил её в свои объятия. Да так пылко, страстно и любяще, как никогда и никого не обнимал. Ведь эта девушка была его первой и единственной Любовью – самой чистой, верной, прочной и нерушимой на всем Белом Свете.
   – Пи-и-ик! – прошептала Сиберия, обняв его в ответ.
   Чуть опустившись на кровать, девушка уткнулась ему носиком в грудь. Не в силах более держать всё горе в себе, глотая слезы она тихо засопела. Как никогда еще в жизни она почувствовала себя такой защищенной в объятиях этого чудесного маленького мышонка, чье горячее и верное сердце смогло преодолеть все преграды и беды, пережить так много горестей и несчастий, чтобы вновь воссоединиться с ней.
   – Пик я… Я… – тихо шептала она, боясь поднять на него свои мокрые от слез счастья глазки.
   Всё её нутро кричало и дрожало, но сказать самого главного она не смела, боясь в ответ услышать: «Нет».
   – Не говори ничего Сиба! Я всегда знал, что ты на самом деле другая… Ты самая прекрасная и чудесная мышка, которую я когда-либо встречал! Я не страшусь того, что должен был сказать тебе еще тогда! Я… – не выпускал её из своих рук паренек.
   – Пик! – перехватило дыхание у мышки, которая своим израненным сердечком и без слов почувствовала его искренние, не угасшие даже после предательства, чувства к ней.
   – Я… Я люблю тебя! И всегда буду любить, несмотря ни на что! – готов был во всеуслышанье прокричать своё признание мышонок, но голос от нахлынувших чувств перехватило.
   – Я тоже люблю тебя, мой храбрый мышонок! – подняла на него свои полные счастья и раскаяния глазки Сиберия, в которых Пик утопал с каждым мгновением.
   После длительной ночи кошмаров и бед, всё это казалось ему Сказочным Сном, который он ни за что бы не променял, ни за какие богатства всего Мира.

   Спустя мгновение их влюбленные взгляды встретились и уста соприкоснулись. Все беды, несчастья, муки и обиды прошлого – вмиг всё потеряло всякий смысл. Между ними с новой силой и жаром воспылала Любовь – сила способная преодолеть многие преграды, дарующая смысл жизни тем, кто уже отчаялся и готов был упасть духом.
   Прикрыв от наслаждения глазки и отдаваясь порывам сердца и души без остатка, парень и девушка с каждой песчинкой всё глубже утопали в безграничных теплых и нежных чувствах друг к другу. Отныне Мир, каким они его знали – жестоким, полным несправедливости, лжи и коварства, перестал существовать – остались только Он и Она.

   В этот самый момент, когда комната наполнилась Любовью двух мышат, дверь позади них скрипнула и обладательница золотистых глазок стала свидетельницей их горячего страстного поцелуя. Казалось, он длится целую вечность и ничто более не способно было разлучить Любящие Сердца, воссоединившиеся вновь на зло всем злыдням и недругам.
   Не успела черная мышка отвести от них взгляда широко распахнутых глаз, в которых читались лишь боль и страдания, как ладони парня скользнули по хрупким плечикам девушки, с которых на кровать плавно упала белоснежная, как их Любовь простыня.
   Затем Пик, не в силах остановиться и отпустить от себя девушку, которую любил больше жизни, подался вперед. Вмиг всё его тело обуяла мелкая дрожь, сердце бешено заколотилось, разум затмило небывалое желание подарить своей любимой Счастье и Заботу. Ощущая некий страх и трепет, испытывая сладостное желание быть любимой и нежной, а также ища защиту и утешения в объятиях любимого, Сиберия положила обе ручки ему на шею. Сомкнув ладони, она потянула мышонка на себя.

   Всё это произошло так внезапно и неудержимо, отчего мышка, которая стояла подле дверей оказалась не в силах более лицезреть этого и отпряла от неё в ужасе. Её сердце екнуло и вмиг, одновременно сжалось и разорвалось на мириады маленьких кусочков. Глотая горькие слезы, кусая губки и прикрывая ушки в трубочку, девушка кинулась со всех ног прочь отсюда.

   – Ноча… – прошептал Тош вслед убегающей мышки.
   За пару минут до этого паренек, отправившись за ней по пятам после того, как черная мышка резко исчезла с пира, наткнулся на неё в темных коридорах крепости. Не смея нарушить её покой, он решил проследить за ней, оставаясь до последнего в тени.
   Но когда та, вся в слезах кинулась наутек, паренек бросился за ней вдогонку. Добежав до двери, у которой только что она стояла, Тош невольно одним глазом заглянул внутрь комнаты. Увидев там Пика и Сиберию, обнимающихся в порыве страстной Любви, он потихоньку прикрыл дверь. После чего, не раздумывая более, бросился за Ночей.

   – Ноча… Ноча! – наконец нагнал он черную мышку, спустя минут пятнадцать погони по лестницам и стенам форта.
   Когда ей надоело бегать от самой себя, девушка остановилась около края стены. Держась за сердце и надрывно плача, она не сводила разбитого взгляда с обрыва. Тош, боясь, что она задумала скинуться, стал не спеша осторожно приближаться к ней.
   – Ноча, прошу не надо! Это того не стоит, – тихо обратился к ней парень.
   – Чего, не стоит?! – отвечала девушка, шмыгая носом, явно пытаясь успокоиться.
   – Не прыгай! – поднял к ней ладони мышонок, готовый рвануться к ней и, если придется, силой вырвать из оков Отчаяния.
   – Я!? Да с чего ты это взял? – чуть обернулась на него мышка.
   – Я всё видел, – прошептал он уже увереннее. – Если честно – я рад за него! После всех злоключений он вновь обрел свою Любовь!
   – Мне всё равно! – проскрипела Ноча в ответ.

   Отвернувшись от парня, она поспешила спрятать от него свои красные непересыхающие от слез глазки, что вновь потекли по щекам ручьем.
   – Не говори так, Ноча! – подскочил к ней Тош.
   Схватив её за плечи, он развернул лицом к себе. Засмущавшись пуще прежнего, мышка виновато опустила глазки.
   – Не стоит стесняться своих слез! Это значит, что ты – Любишь! Я отдал бы всё на Свете, чтобы хоть раз испытать, что-то похожее! Меня не пугают ни муки, ни терзания. Я готов пожертвовать ради этого чувства многим… Чтобы та девушка, что станет моей Любимой, никогда в Жизни больше не проронила ни слезинки! – говорил взахлеб паренек, так искренне и горячо, что Ноча, утерев слезы, подняла на него свои мокрые глазки и впилась в него пристальным взглядом.
   – Если конечно, это не слезы счастья и радости! – чуть улыбнулся Тош, заметив, как девушка немного успокаивается. – Ради неё, я готов пожертвовать своей Жизнью! Она стала бы для меня всем! Смыслом жизни и самой Жизнью!
   – Тош! – тихо молвила мышка и отбросив стыд и смущение, кинулась к парню.

   Обняв Тоша своими маленькими ручонками, она положила свою головку ему на плечи и снова заплакала.
   – Ну, ну не надо плакать, Ноча! На месте Пика я бы выбрал тебя! – шептал ей на ушко мышонок, не выпуская её из объятий.
   – Правда?! – отпрянула она от него, пытливо заглядывая в глаза.
   – Правда Ноча, правда! – отвечал Тош.

   Сам не понимая, что с ним, мышонок одарил девушку мягким взглядом, полным противоречивых чувств, которым еще не знал имя. По-своему растолковав его взгляд и слова, полные нежности и заботы, Ноча снова обняла паренька. В ответ мышонок возложил на её плечи ладони, а свой подбородок – на темечко. После чего прикрыл очи, наслаждаясь этими чудесными умиротворяющими мгновениями.

   – Решили подышать свежим воздухом!? – раздался тут, как гром среди ясного неба сухой твердый голос позади застывших на месте Тоша и Ночи.
   Мышата тут же вздрогнули и отлетели друг от друга на добрых пару шагов.
   – Папа! – воскликнула Ноча, встретившись с пристальным взглядом своего отца.
   – Капитан! Папа! Это не то, что Вы подумали! – залепетал Тош, совершенно запутавшись в себе.

   Скрестив обе руки на груди, поигрывая пальцами рук, могучий Терриус стал приближаться к нему.

   – Мы здесь просто… – подхватила его волну нелепых оправданий Ноча.
   – Наслаждались вечерней зорькой?! – ответил за обоих мудрый мышь, сохраняя всю суровость и строгость отца, заставшего свою единственную любимую дочку в объятиях молодого мышонка.
   – Ну-у-у, э-э-э, – протянул Тош.
   – Папа прости меня! Он мне нравиться! – заступилась тут за парня девушка.

   – И это взаимно! – подхватил Тош, поравнявшись с неё.
   – Ни слова больше! – прогремел сурово Терриус.

   Нависнув над мышонком, втянувшим голову в шею, он потянул к нему свою могучую руку, сжатую в кулак. Но в следующий момент увел её от его лица и аккуратно толкнул Тоша кулаком в плечо.
   – Смотри мне! Береги её! Она у меня единственная, – улыбнулся ему мужчина.
   – Папа! – на радостях бросилась к нему дочка и обняла его.
   Отец, погладив малышку по голове, тихо произнес:
   – Жаль, что твоя мама не дожила до этого момента…
   Ноча печально опустив голову, шмыгнула носиком.
   – Она, как и я, гордилась бы тобой, – закончил наставление молодежи Терриус и направился прочь, не оборачиваясь более, без лишних слов и эмоций оставляя мышат друг другу.

   – Прости Ноча, а можно спросить – что с ней произошло?! – подошел к девушке Тош, когда папа исчез из виду.
   – Она погибла много лет назад от тропической лихорадки, так и не дождавшись возвращения моего отца… Я была тогда совсем ребенком, мало что помню… Но до сих пор я боюсь снова остаться совершенно одной, – прискорбно отвечала мышка.
   – Теперь ты никогда не останешься одна! С тобой буду я! – твердо заявил Тош.

   Понимая, что мышке сейчас совершенно не до разговоров, он повернулся к ней боком:
   – А я вот никогда не знал и не видел своих родителей, – тихо прошептал паренек.
   – Мне очень жаль! – положила она ему на плечо ладошку.
   Прижавшись к ней щекой, Тош позволил себе пустить слезу, упавшую мышке на ручку. В ответ Ноча взяла паренька за руку и встала рядом с ним. Оба обратили свои взоры, полные грез и мечтаний на горизонт. Туда, где солнце нежно и ласково касалось водной глади, сливаясь с ней в единое целое, словно два обломка надломленного Сердца.

   Спустя некоторое время этим прекраснейшим закатом вышла насладиться еще одна пара счастливых сердец. Совершенно не гадая, что их ждет впереди, взор их обладателей был обращен не на горизонт – Пик и Сиберия смотрели друг на друга. И было что-то чарующее, завораживающее, кристально чистое в их взглядах. В том, как парень и девушка, чьи сердца бились в унисон, стояли друг подле друга и держались за руки.
   Казалось, они совершенно не шевелились, боясь даже моргнуть и потерять любимого из виду, пусть даже на песчинку. Их дыхания и биение сердец, мысли и помыслы – всё стало отныне единым и неразлучным.
   Обоим так хотелось наслаждаться этими мгновениями всепоглощающего счастья вечность и не знать более ни горя, ни разлуки. Всю Жизнь они желали провести вместе – состариться и умереть в один день.

   – Сиба, я люблю тебя всем Сердцем и буду любить, чтобы ни случилось, – набравшись смелости, тихо нарушил общее молчание Пик.
   Девушка приложила к его устам указательный пальчик и тихо отвечала:
   – Я всегда знала это… Пик, ты подарил мне куда больше, чем просто Любовь! Вновь ты вселил в моё сердце Веру в себя и Надежду на будущее… Будущее без лжи, обмана, предательства, крови и смертей! Доброе светлое будущее, полное щедрости и любви! И я… Я тоже люблю тебя, мой дорогой Пик!
   Прекрасно понимая, что слова здесь лишние – парень и девушка соприкоснулись устами, положив этим начало Новой Эры – Нового Мира, который начинается с одной мыши, с одного вздоха, взгляда, с первого поцелуя и чистой Любви.

XIX Конец всему!

   Последние лучи заходящего солнца озаряли верхушки бастионов каменного форта острова Вольных. Полюбоваться этими чудными мгновениями уходящего дня, вышла парочка влюбленных. На их Судьбу выпало немало бед и горестей. И вот теперь, после долгих расставаний они воссоединились вновь. Их сердца поют в унисон, они хранят молчание, не сводя друг с друга влюбленных взглядов.
   Здесь без слов всё ясно…

   На фоне вечерней зорьке они и подумать не смели, что их время медленно и неуклонно подходит к Концу. Близился приход ночи с её мрачной леденящей душу атмосферой. Время, когда замыслившие недоброе готовятся нанести сокрушительный удар, что обдумывали на протяжении нескольких дней. Время – когда легче всего всадить нож в спину ничего не подозревавшей жертве. К которой, так легко было подкрасться, ведь она не ожидала ничего дурного. Особенно сейчас, в подобные минуты переполняющего душу счастья и умиротворения.
   Последние лучики солнца скрылись за горизонтом. С каждой песчинкой на воде таяла тропинка в страну Счастья и Надежд.
   Наступило время Тьмы – время Зла…

   Скрываясь под покровом, всё разрастающейся темноты, начала подкрадываться к своей жертве некая мрачная фигура в плаще. Окутавшись тенями форта, словно в непроницаемое покрывало, она вскоре достигла своей цели. Расстояние между ней и жертвой было достаточно близким для нанесения удара.
   В следующее мгновение в ночи блеснул короткий клинок. Злодей замахнулся, подняв его высоко над собой. Он готов был вонзить свой кинжал в спину, ничего не подозревавшего Пика. Как вдруг, сбоку раздался пронзительный крик Терриуса, прогуливавшегося по стенам форта. Издалека завидев блеск клинка, он кинулся вперед.
   – Пик, сзади! – разрезал тишину безмятежного вечера, полного Любви и Счастья крик мыши.
   Не успел паренек обернуться и осознать какая ему грозит опасность, как раздается второй крик души, сорвавшийся с уст Сиберии.
   – Не-е-е-е-ет! – вскрикнула девушка, первой завидев горящие в ночи глаза Злодея и подобный ему смертоносный блеск кинжала.
   Недолго думая, она схватила Пика за плечи и оттолкнула в сторону, заняв его место. Блеск клинка исчез. Он вонзился прямо в сердце бедняжки. Раздался тихий вопль, за которым последовал истошный крик Пика.
   – Не-е-е-е-е-е-т! – разрезал тишину наступившей ночи несравнимый ни с чем на свете крик отчаяния и боли, вырвавшийся из самых глубин его души. – За-а-че-е-м?! – дрожащими устами проскрипел он, ощутив, как свою собственную, всю боль Любимой, что беспощадно резала его изнутри пополам.

   Дыхание перехватило, сердце сжалось в разы, и он явственно почувствовал острие клинка в своей груди, как если бы он достиг цели.

   – За-че-е-е-м!? – прокричал во всё горло мышонок.
   Не в силах подняться на ноги, он пополз к девушке, которая как стояла, так и замерла на месте. В следующее мгновение Сиберия пошатнулась и упала ему в объятия, подхваченная любимым.
   – Потому что я… я… Люблю-ю-ю… – тихо прохрипела белая мышка, не отрывая полного любви и нежности взгляда от Пика, и это несмотря на то, что оказалась смертельно раненной. – Те-бя! – прошептала напоследок девушка и её глаза сомкнулись, раз и навсегда.

   Всё произошло слишком быстро…
   В одно мгновение весь Мир для Пика рухнул и погрузился в безрассветную тьму. Не устояв на земле, паренек упал вместе с мышкой на землю. Крепко и горячо обняв Любимую, прижимая её голову к груди – к разбитому на части сердцу, он зарыдал, что было сил. Горло сдавил невыносимый жгучий ком желчи, а разрываемое на части сердце источало кровь. Такую же алую, горячую, как и кровь его Любимой, в которой оказались его руки по локоть.

   – Не-е-е-е-е-ет! Си-и-и-ба-а! – задрав голову к небесам завопил бедный паренек.
   Не желая свыкнуться с мыслью, что Сиберии больше нет с ним, он попытался из последних сил растрясти её и тем самым вернуть в этот Мир.
   Почувствовав горячее объятие любящего сердца, мышка в ответ чуть приоткрыла глазки и нашла в себе силы протянуть к лицу паренька холодеющую ладошку. Проведя по щеке пальчиком, она смахнула горькую слезу и прошептала:
   – Никогда… Я не была… Еще… Так счастлива-а-а… – совсем шепотом прошептала она на выдохе.
   Не успел бедный Пик и слова молвить ей на прощание, как руки девушки повисли как плети. Не выпуская из своих объятий, паренек припал лицом к её груди и зарыдал еще сильнее.
   – Си-и-ба! Си-и-ба-а-а! – сжимая кулаки, сдавленным голоском хрипел он во всё горло, вне себя от нестерпимой боли и горя.
   Совершенно не веря в то, что только что произошло прямо у него на глазах за считанные мгновения, паренек беспомощно зарыдал над Любимой, которой отныне уже ничем не мог помочь. Ударяясь головою о её бездыханное тело, он готов был рвать на себе волосы, если бы смог поднять руки. Силы совершенно покинули его и всё на что он был сейчас способен – оплакивать свою Сиберию, которую не смог сберечь.
   Оплакивать потерянную навсегда Любовь, Веру и Надежду на Новый Мир, каким они вместе его представляли в своих Мечтах…

   Пику было уже всё равно, что над его головою нависает окровавленный клинок убийцы. Быстро вытащив его из груди подвернувшейся ему на зло белой мышки, он в первые мгновения отскочил назад. Но видя, что паренек совершенно разбит, убийца, молча поглумившись над его горем, решил довести начатое до конца.
   – Кровожадный убийца! – с криком кинулся на него подоспевший после времени Терриус и сшиб с ног, прежде чем тот нанес очередной смертоносный удар. – Монри-и-и! – зарычал мышь, сорвав плащ с крысы и тут же прижал его к земле.
   Подмяв под себя ненавистного бездушного убийцу, он ловко заломил ему руку. Словно по велению злого рока кинжал выпал из рук Монри прямо перед не знающим утешения Пиком.
   – Я так и знал, что ты ни перед чем не остановишься! – зарычал Терриус сквозь зубы, не выпуская крыса из рук, как бы сильно тот не старался вырваться.
   – Легко убивать беззащитных!? А-а? – прокричал он ему прямо в ухо. – Если бы я знал, кем ты станешь, утопил тебя еще при нашей первой встречи! В тот роковой день, когда я лично доставил тебя на своем судне, по приказу Де Гри…
   – Не только беззащитных, но и женщин и детей! Я убивал их всех без капли жалости и сожаления! – прохрипел Монри, вырываясь, но Терриус схватился в него мертвой хваткой.

   Услышав подобные речи, полные пренебрежения и жестокости по отношениям к своим жертвам из уст убийцы, Пик оторвал свои очи от безжизненной Сиберии. Затем нежно опустив тело своей Любимой на каменную кладку крепостной стены, он перебросил взгляд на клинок.
   Сам не понимая зачем, паренек потянулся за ним. В следующую песчинку подняв его и крепко сжимая в руках, Пик бросил на Монри полный ненависти и глухой боли взгляд, говоривший о небывалой решимости сделать с ним то, чего он заслуживает:
   – Ты… Ты убил её! – прохрипел Пик не своим голосом.
   Медленно поднимаясь с места, он не сводил глаз с Монри, который почувствовав близость смерти, задергался сильнее обычного.
   – Давай Пик, покончи с ним! Отомсти за Сиберию! За всех, кого он убил! -прорычал Терриус.
   Он и сам бы сделал это с превеликим удовольствием, но не мог ослабить хватку. Это означало дать убийце шанс вырваться.
   В последний раз взглянув на лицо Любимой, на котором запечатлелось Счастье и Любовь, Пик сквозь желчь, что поступала к сердцу, тихо прошептал:
   – Прости меня, моя Сиба! – замахнулся он на Монри.
   Его глаза вспыхнули огнем, сердце рвалось из груди, а разум совершенно притих, отдаваясь на волю эмоций и чувств, которые смешались в единый чан отчаяния и горя. Отныне мышонок не мог отвечать за себя, его мысли, помыслы, чувства – всё оказалось направленно на то, чтобы наказать убийцу. И пусть после этого он потеряет себя, предаст всё во что верил и любил – он не в силах был остановиться.
   Да и нужно ли было делать это?
   Прямо у него на глазах эта жестокая, подлая, мерзкая крыса прервала жизнь столь чудесной, милой девушки, такой чистой, невинной, любящей, заботливой и прекрасной, отчего от одной мысли, что её больше не вернуть у Пика в душе всё переворачивалось вверх дном.
   Если потребуется он готов был испепелить всё во что верил, ради праведной мести, близость которой он ощущал как никогда. Совершенно не желая останавливаться на полпути, видя перед затуманенным взором лишь один образ, мышонок стиснул зубы и уже представлял рожу этого негодяя, когда он захлебнется в собственной крови, пораженный своим же орудием убийства.
   Еще каких-нибудь пару мгновений хватило бы, чтобы раз и навсегда наказать убийцу, но в следующую песчинку позади них, где-то совсем близко, раздался истошный девичий крик:
   – На помощь! Чужаки-и-и!
   – Ноча! – ослабил хватку Терриус, прекрасно узнав голос девушки.

   Этим не замедлил воспользоваться Монри. Вытащив запасной короткий клинок из сапога, он всадил его в живот мыши.
   – Передавай привет от меня Марии! – прорычал он ему на ухо.
   Затем еще сильнее и глубже всадил нож в мышь. Изо рта Терриуса потекла кровь. Его лицо замерло с немым вопросом, а губы неустанно зашептали:
   – Так это был ты… – успел он прохрипеть, прежде чем Монри отшвырнул его прямо на Пика.

   Мышонок был сбит с ног и придавлен мужчиной. Кинжал выпал из его руки и оба оказались как на ладони перед быстро вскочившим на ноги убийцей.
   – Прости меня, Пик, я… Так много хотел поведать всем вам, – прошептал Терриус, прежде чем потерять сознание.

   Подскочивший к ним Монри, быстро поднял свой клинок с земли и нависнув над обоими, прохрипел:
   – Удивительная штука – Жизнь! Место, где все мы встретились – станет твоей могилой, Терриус, – залился он леденящим душу сиплым смехом.
   – Ты-ы-ы, – прорычал Пик, силясь высвободиться.
   – Поздно малыш… У тебя был шанс остановить всё это – еще утром, на пристани… А теперь – вини только самого себя, – сладостно прорычал крыс, сгорая от желания увидеть предсмертные муки своих жертв.
   – Малия! – воскликнул тут Пик, у которого голос прорезался после того, как перед глазами предстал образ светло-русой мышки с распростертыми к нему руками.

   Не понимая почему именно она явилась перед ним в столь роковой момент, мышонок готов был захлебнуться в мучительных терзаниях по поводу всего, что мог сделать, но не сделал. Как никогда он корил себя за то, что проявил слабость – нет даже больше – жалость к этому крысу. А ведь достаточно было покончить с ним еще утром, тогда всех этих страшных бед и роковых несчастий можно было избежать. Сиберия была жива, Терриус не оказался смертельно ранен, а его сердце не было разорвано в клочья и втоптано в грязь Жестокой Реальностью.
   Во всем, что случилось за последние минуты Пик винил только себя, и ничто не могло разубедить бедного мышонка в обратном. Дико хрипя, он рвался к крысе, готовый вцепиться ему в глотку и голыми руками покарать убийцу стольких невинных.
   – Твоя Малия – лишь марионетка в настольной Игре Графа! И скоро она сыграет свою решающую роль! – не переставая сухо смеяться, прогремел Монри.

   От его душераздирающего смеха Терриус очнулся и смог найти в себе силы раскрыть глаза. Быстро развернувшись, он схватил крысу за руку с ножом в самый последний момент, когда тот уже замахнулся и готовился покончить с ними. Борясь из последних сил с превосходящим его по силам врагом, мышь поднялся на ноги. Завязалась ожесточенная схватка в рукопашную за обладание клинком между убийцей и её жертвой. Оба не желали сдаваться и готовы были бороться до конца.

   – Ты – бездушный механизм убийства! Как ты мог стать таким?! Мы доверяли тебе, приняли в Семью, а ты?! – рычал Терриус, с каждой песчинкой неравной схватки теряя последки сил и истекая кровью.
   – Я никогда не был, ни членом вашей, так называемой Семьи, ни вашим другом! Я крыса – Вы мыши, этим всё сказано! – надрывно хрипел в ответ Монри, прекрасно видя, что его враг слабеет и руки мыши не могут более ему сопротивляться.
   – Но в одном ты прав, Терриус! Я и вправду люблю свою Работу! Покончив с тобой, я займусь остальными! И в первую очередь твоей милой дочуркой – ей я уделю особое внимание, в память о тебе! – склонил Терриуса Монри.
   Еле держась на коленях, мышь стал прогибаться к земле, под тяжестью грузного тела крыса.
   – Никогда! – прокричал тут Террриус и перехватив руки убийцы у локтей, крепко схватился в него.
   – И что теперь?! – зарычал Монри, когда его нож достиг цели и впился ему прямо в грудь.
   – Всему конец… И тебе тоже! – бросил напоследок мышь, теряя сознание.
   Но, прежде чем сомкнулись его глаза, он ловко вывернулся. Не дав крысе одуматься и что-либо предпринять, он потянул Монри за собой, сбросившись со стены.
   Не веря своим глазам, Пик на четвереньках бросился к краю стены. Два всплеска внизу говорили о том, что Монри и Терриус рухнули в воду.

   – Терриус! – послышались голоса позади мышонка, принадлежавшие жителям форта, которые стали свидетелями смертельной схватки с Монри и её трагическим финалом.
   Осознавая, что его уже не спасти, мыши кинулись наверх по стенам туда, где за минуту до этого раздались крики Ночи о помощи.

   Пик, проследив за ними затуманенным взглядом, упал как подкошенный на землю. Дрожа всем телом, не понимая, что теперь делать, он подполз к телу своей Любимой Сиберии и еле слышно прохрипел:
   – Я… Я… Снова подвел тебя…

   Вне себя от отчаяния, горя, страха и ужаса – от всего, что только произошло и чего уже не исправить, он приник к её руке лицом. Чмокнув холодную, как сама смерть, ладошку своими окровавленными губами, Пик с нежностью и любовью, что не остыла в его сердце, приподнял девушку на руках. Как в тот самый момент, когда она, ступая на берег, беспомощно упала в его объятия. Это было не позднее чем сегодня утром, но для него эти воспоминания казались из прошлой Жизни, которую уже не вернуть.
   И вот снова его Любимая оказалась в его руках. Но теперь, он не был самым счастливым мышонком в Мире, каким чувствовал себя еще каких-то пару минут назад. Отныне он оказался заложником злого рока и жестокости реального Мира, который был куда страшнее и ужаснее, чем он мог себе представить. К своему глубочайшему разочарования Пик не успел осознать это сам и был вынужден до всего дойти через смерть и гибель тех, кого любил и в ком души не чаял.

   Подняв белую мышку на руках, Пик сам не зная куда направляется, пошел вперед с тяжелой невыносимой ношей в сердце. Оставить её здесь, неведомо каким еще врагам, он не мог. Даже сейчас Сиберия оставалась для него девушкой-богиней, до которой он боялся притронуться. Она стала для него Священной.
   Как никогда он желал снова заглянуть ей в глаза, услышать её прекрасный мягкий голосок, насладиться лучезарной улыбкой, почувствовать нежное прикосновение ласковых рук – но всё это было утеряно раз и навсегда.
   Пик так сильно любил её, что даже после смерти не желал покидать. Он шел вперед медленной походкой, еле волоча ноги и хвост, совершенно ничего и никого, не замечая перед собой. Глаза его затмил белой пеленой туман, рассудок помутился. Он ступал по памяти и наугад, ничего не слышал, не чувствуя при этом ни страха, ни боли. Его поглотила бездонная пустота, как если бы из его груди вырвали сердце с корнем.
   Даже ожесточенная схватка, воцарившаяся на стенах форта, между его защитниками и группой мышей в длинных темных плащах, не могла остановить Пика.
   Совершенно с каменным лицом, не обращая внимание на хаос битвы, со стеклянными глазами, что покрылись прозрачной пеленой, не в силах и слова молвить, со сдавленным сердцем и дрожью во всем теле, парень делал шаг за шагом.
   Обжигающие языки пламени, через которые пролегает его путь – не способны были вывести его из состояния полной обреченности, отрешенности, горя и страдания. Только его Сердце не переставало бешено колотится, а Душа метаться и разрываться на мелкие кусочки – и не было этому конца…

XX Смерть пришла не одна

   Взявшись за руки, Тош и Ноча не спеша прогуливались по стенам крепости, наслаждаясь последними мгновениями уходящего дня, как вдруг, неподалеку раздался скрежет металла. Добежав до того места, они увидели металлические крючья, перекинутые на бастион. Опустив взгляд вниз, только сейчас мышата приметили, как по отвесным стенам к ним вскарабкиваются несколько незнакомцев, со шпагами наперевес. Они действовали крайне быстро и ловко. Не прошло и минуты с начала их штурма крепости при помощи канатов и крюков, как Непрошенные Гости были уже «у порога».

   – Чужаки! На помощь, чужаки! – успела закричать Ноча, как её сбил с ног, залезший первым на площадку молодой крыс.
   Не раздумывая, на помощь девушке кинулся Тош.
   – А ну оставь её! – с диким криком мышонок набросился на непрошенного Гостя, посмевшего тронуть девушку, которая была ему небезразлична.
   Схватившись за шпагу, с которой отныне не расставался со дня освобождения из рабства на корабле работорговцев, храбрый мышонок преградил собой Ночу. Крыс быстро вскочил на ноги и также схватился за оружие – элегантную, очень прочную, искусной чеканки шпагу.

   Выпрямившись во весь рост, взору мышат предстал парень – этакий эталон мужественности и красоты рода крысиного: стройный, высокий, статный, очень гибкий и обучен обращаться с оружием не хуже заправского солдата.
   Но это вовсе не испугало Тоша, а даже наоборот – вид этого напыщенного солдафона его подзадорил. Обменявшись взаимными пристальными взглядами, оценивающими противника, мышонок и крыс скрестили шпаги и между ними завязалась ожесточенная схватка. С самых первых мгновений стало ясно, что Тош не мог сравниться в мастерстве фехтования с этим парнем и начал проигрывать. Тут на выручку ему пришла Ноча.
   – Не в моих правилах сражаться с детьми! – бросил с высока крыс, отшвырнув обоих от себя ловким взмахом шпаги.
   – С детьми!? – переглянулись мышата и накинулись на наглеца с еще большим пылом и напором.
   Когда они стали выигрывать, парню на помощь пришли остальные крысы и мыши из его команды ночных Гостей. Супротив которым, им на подмогу пришли защитники форта.
   Отвлекшись, молодой крыс зазевался, чем тут же воспользовались Ноча с Тошем. Одновременно атаковав его с двух сторон, им удалось победить крысенка в нелегкой схватке. Затем они ловко обезоружили и подмяли его под собой.

   Не успели мышата порадоваться своей первой победе, как их взорам открылась поистине леденящая душу ужасающая картина, от которой кровь в жилах стыла и на которую без дрожи во всем теле нельзя было наблюдать.
   – Пик! – завидев друга и не разглядев в пылу схватки и горячки, что с ним, закричал Тош.
   Он готов был броситься к нему со всех ног, но в следующее мгновение резко осекся и замер как вкопанный. Пик нес на руках девушку, в которой он без труда узнал спасенную им Сиберию.
   Вид бедного мышонка, всего в крови поверг в ужас обоих мышат. Их друг, казалось, совсем не дышал, не моргал и ни на что не откликался. Он всё шагал и шагал вперед словно немая бесчувственная кукла или шестеренка в одном из механизмов, повторяя одно и то же движение раз за разом. Благодаря чему складывалось впечатление, что мышонок готов был двигаться до тех пор, пока не закончится некий завод.
   – Пик! – вскрикнул во второй раз Тош.
   Оставив пойманного крысенка Ночи, он хотел кинуться к другу. Но тут внезапно со стороны моря раздается оглушительный раскат, продолжавшийся песчинок десять и походивший больше на камнепад в горах.
   Остановившись, паренек бросил взгляд в сторону источника грохота. Там внизу, посреди ночной мглы рассекал море огромных размеров невиданный доселе сверкающий корабль. Тош и Ноча вопросительно переглянулись, совершенно не зная – что это такое.
   Быстро опомнившись, мышонок хотел кинулся за другом, но на него набросился очередной противник.
   – Да сколько же вас!? – прокричал храбрый паренек, вынужденный снова защищаться.
   Благо Ноча оказалась рядом и охотно подсобила ему. Оставив попытки прорваться к Пику, они вместе кинулись в самую гущу схватки…

   Пик ступал по каменным плитам совершенной босой, со свежей кровью на лице и руках. Словно призрак в ночи, не обращал он внимания на ожесточенную схватку вокруг него, на лязг железа и кровь, что проливалась всюду. Он даже не шелохнулся, когда тишину разрезал оглушительный залп с корабля, который всё ближе подплывал к пристани с севера. Весь Мир для него погрузился во мрак, а глаза покрылись пеленой непроглядной тьмы.
   Со стеклянным взглядом он шел всё вперед и вперед, пока не оказался снаружи форта. Оставив его позади, Пик дошел до той самой развилки, где еще утром беззаботно бежал навстречу воде. В этот раз он свернул налево, и направился по пустынной, казавшейся заброшенной тропинке, ведущей в самый дальний уголок острова Вольных.

   Спустя некоторое время оказавшись посреди небольшого кладбища, Пик вдруг очнулся. Страшная картина предстала его взору – целое поле было усеяно «лесом» могильных надгробий и плит. Только сейчас он осознал, что находится уже далеко за пределами крепости. Не понимая, как он сюда попал, паренек опустил взгляд на лицо девушки, чья голова покоилась на его плече.
   Мышонок по-прежнему не выпускал её из своих рук, в сердцах теплясь надеждой, что она пробудиться ото сна. Сиберия казалась такой счастливой, полной жизни, готовой вот-вот раскрыть свои глазки, протянуть к нему ручку и нежно погладить по щеке…

   Но к чему обманывать себя – этого не произошло – ни сейчас, ни час спустя…

   Упав на колени, потеряв всякую надежду и смысл бороться с Законами Жизни и Смерти, Пик осторожно положил тело девушки на землю возле себя. Не имея сил проливать горькие слезы, он увел взгляд от прекрасной мышки и пополз от неё на четвереньках.
   Преодолев таким образом пару шагов, он припал устами к земле и принялся грызть сухую траву зубами. Вырывая клок за клоком, ему вскоре открылась сырая земля. Обезумев от горя и страданий, он принялся рыть её пальцами, ломая ногти и раня себя до крови. Ведь отныне ни к чему было беречь себя – с гибелью Сиберии в нем умерла часть его самого – самая значимая и дорогая Сердцу и Душе…

   – Кто вы такие?! Чего вам здесь надо?! – кричал Тош во всё горло в ухо одному из нападающих, многих из которых удалось обезоружить и связать по рукам и ногам.
   Как только основные очаги пожара, вспыхнувшего после залпа с моря, удалось потушить, всех пленников усадили на скамьи, что до этого служили для пиршества и веселья, а теперь для дознания. А наполненная смехом и шутками площадь замерла и наполнилась страхом и напряжением.
   – Это ваш корабль стоит в гавани?! – спрашивал Тош. – Ну же отвечайте!
   Все пойманные отличающиеся статностью, прямой осанкой, правильными чертами лица, слегка «подкорректированными» защитниками форта, хранили молчание.
   Только их надменные глаза смотрели на всех собравшихся здесь мышей, в основном моряков, свысока. Как-будто перед ними были не мыши, а каторжники с рудников, преступники, да убийцы.
   – Чего вылупились?! Сами напали, а так смотрите, будто это мы злодеи! – не успокаивался Тош.

   Но его слова разбивались об напыщенность, что напустили на себя пленные. Он махнул на них рукой и перевел взгляд на Ночу, сидевшую в сторонке в тени.
   Лишь спустя часы ожесточенной схватки с неприятелем, бедной девочке поведали о героической смерти её отца. И вот теперь мышка прятала от всех своё безмерное горе, схватившись обеими ручками за голову и тихо сопела носиком, временами утирая ладошками слезы.
   Тош хотел направиться к ней, сесть рядом и хоть немного успокоить девушку, но внезапно, один из захваченных заговорил:
   – Где принцесса София?!
   – Что?! – вытянул шею паренек, пристально всматриваясь в говорившего, которым оказался первый побежденный ими крысеныш. – Я требую, чтобы вы немедленно её освободили!
   – Нет, вы слышали?! – обвел всех присутствующих моряков мышонок. – Да за кого ты нас принимаешь?
   – За пиратов! Коими вы и являетесь, – огрызнулся паренек.
   – Всё хватит! Заткните ему глотку ребята! – кончилось терпение у Тоша.
   Крысу тут же надели повязку на рот, как и всем остальным пленным, которых насчитывалось с добрый десяток.
   – Принцессу он желает видеть… А больше ничего не хочешь?! – повернулся он к ним спиной и тихо прошептал:
   – Я бы тоже хотел увидеть её, но… – осекся Тош, вспомнив одну немаловажную деталь. – Пик?! Кто-нибудь видел Пика?! Пика, такого невысокого серого мышонка, ростом не выше меня! Ну где же он? – обвел всех вопросительным взглядом паренек, но в ответ получил лишь озадаченные взгляды моряков.
   – Он исчез, – послышался еле слышный голосок из темноты.
   – Как исчез? Куда?! – обернулся на голос Ночи мышонок и увидел её глаза, полные горя и смятения.

   Он бы и сам рад отдаться отчаянию, но в следующее мгновение ответом на все вопросы стало появление самого Пика. На нем лица не было, а его совершенно опустошенные и безжизненные глаза, лишенные всякой Надежды, говорили сами за себя.
   Бледный цвет лица, иссушенные повисшие как плети руки, разрезанные до крови пальцы и локти, запекшаяся на губах и висках кровь – всё это заставило Тоша и Ночу вздрогнуть при одной только мысли, через что пришлось пройти их другу. С ног до головы он был покрыт кусочками сырой земли, как если бы только что встал из могилы.

   – Пик! Ты… ты… – сдавленным голосом выдавил из себя Тош, прекрасно понимая, что слова неуместны и перед ним стоял тот, кто собственными руками похоронил свою Любовь.

   Пусть сейчас их друг мало что осознавал и понимал, но от мысли, что вскоре ему придется всё вспомнить и жить с пережитым горем всю оставшуюся жизнь, к нему кинулась Ноча.
   – Прости нас, мы… – сквозь слезы проскрипела девушка и крепко обняла мышонка.

   Но в следующее мгновение невольно коснувшись его ладони, она в ужасе отпряла. Это была рука не полного жизни мышонка, а хладного трупа – безжизненного, лишенного всяческих чувств и эмоций.
   От её прикосновения, такого горячего и наполненного жизнью, Пик отдернулся словно от раскаленного металла. Задрожав всем телом и душой, он продолжил свой путь в сторону входа в северную башню, через которую можно было попасть на пристань.
   – Ноча, прошу, – тихо молвил Тош, подходя к ней, видя какую реакцию произвело только одно её касание. – Поди за Пиком, и проследи чтобы он не навредил себе…
   Храня полное молчание, черная мышка взглянула на своих моряков и кивнула им. Те в свою очередь всё прекрасно поняли и не стали её останавливать. Еле ступая на землю, дабы не испугать идущего впереди мышонка, девушка последовала за ним, стараясь держаться на расстоянии.

   – Ваша Принцесса, у нас! Мы не отдадим её, пока ваш корабль не покинет пределов гавани, – произнес сухо и твердо Тош, проводив друзей крайне обеспокоенным взглядом, еле сдерживаясь, чтобы самому не кинуться к разбитому горем другу.

   Глотая слезы, понимая, что времени у них в обрез, паренек решил сразу перейти к действию.

   – Отпустите их! – не оборачиваясь, прохрипел мышонок, беря себя в руки.
   – Что?! – переспросил один из матросов, что был старше и опытнее всех остальных.
   – Не всех! – подскочил Тош к парню, которого он обезвредил с Ночей, и кто был единственным заговорившим с ними. – Ты останешься, как гарант безопасности…
   Понимая, что выбора у него нет, крыс кивнул своим, чтобы они уходили без него.
   – Надо уходить, они вернуться! – тихо проговорил мышонок, когда освобожденные пленники скрылись из форта, тем же способом, что и прибыли.
   – Мы не пойдем! – нарушил всеобщее молчание один из старших моряков.
   – Это корабль самого Яна Фрида. Единственного, кто знает секрет огнестрельного оружия! Он камня на камне не оставит от вашего убого укрепления! – выкрикнул крысеныш, освободив себе рот от повязки.
   – Его корабль – настоящий Шедевр военной Индустрии Концерна Ренна. Флагман, заменяющий собой целый флот! Вы обречены! – затараторил он, но Тош не церемонясь, заткнул ему рот кляпом покрепче.
   – Я люблю Ночу, как свою собственную дочь, – снова взял слово бывалый моряк. – Заботился о ней, воспитывал, обучал морскому делу и фехтованию, и теперь я не позволю, чтобы она погибла! Мы останемся и постараемся их задержать, до тех пор, пока вы не уйдете!
   – Но, оставшись здесь, вы… – перехватило дыхание у парня, но заглянув им в глаза, без лишних слов он всё понял.
   – Да, Тош, мы вызовем огонь на себя! А вы… Вы спасайтесь! Нет времени спорить! На кону не только ваши жизни, но и наших женщин и детей… Прямо сейчас, самые опытные из мышей уводят наши семьи тайными тропами подальше от крепости, и мы просто обязаны остаться, чтобы выиграть им время!
   С этими словами он принялся толкать упирающегося паренька вслед за Ночей и Пиком.
   – И еще… Тош, будь так любезен, передай девочке, что мы все любим её! Эта жертва не будет напрасной! Ступайте, ну же! – придал ему скорость моряк легким толчком в спину.
   – Удачи вам! Попутного ветра, – потянул он пленника за собой, понимая, что всё уже решено.
   Обернувшись, мышонок пристально взглянул на этих храбрых моряков, которые были готовы на всё, ради спасения родных и близких – даже на смерть!
   Спустя пять минут Тош, его пленный и еще пятеро мышей, которые были помоложе, и чьи отцы наказали им беречь дочку покойного Терриуса и её друзей, бежали вниз по ступеням к гавани…

   Оставшиеся в форте моряки, общим количеством не более трех десятков, переглянулись. Старший из них, отмеченный сединой на висках, прокричал:
   – Ну что ребята, дадим им бой!
   – Да-а-а! – громогласно поддержали клич мыши, схватившись за клинки.
   – Доставайте наши «заначки»! Много лет назад мы все как один пообещали нашему капитану Терриусу не притрагиваться к ним более… Но тем не менее их не воспрещается использовать для защиты нашего Родного Дома! Пришло наше время показать на что мы способны! – закончил свою короткую воодушевляющую на борьбу речь моряк.

   Все тут же кинулись на стены, попутно прихватив с собой ящики, что до этого были искусно спрятаны в нишах стен. Уже спустя пару минут, оставшиеся в форте жители острова Вольных заняли места на стенах возле бойниц.
   Разбив ящики, мыши достали из них размерами два локтя в длину пушки – секретное оружие пиратов, страх перед которым держал долгие годы любителей наживы на расстоянии и заставлял оплывать эти воды стороной.
   Но времена изменились – в эти Земли пришла сама Госпожа Смерть и её нужно было как следует встретить.

XXI Кровавое зарево над Родным Домом

   – Они приближаются! – завопил смотрящий на корме молодой матрос, один из немногих мышей, которых отцы отпустили на помощь Ночи.
   – Снимаемся с якоря! Ставьте все паруса! – отдала приказ черная мышка, встав у штурвала, который располагался посреди корабля на второй палубе и представлял собой большой деревянный руль.
   Позади располагался другой штурвал, за который встал Тош. Он отвечал за плавание корабля в оба бока.
   – Этого бросьте вниз, к Пику! Потом разберемся, что с ним делать, – прокричал Тош, указав на пленного крыса.
   Того быстро схватили под локотки и потащили к двери в кубрик. Где на протяжении всего это времени лил горькие слезы над кучей вещей Пик, вне себя от горя и боли.
   – Вы не имеете права! – завопил крыс. – Да вы хоть знаете кто я, и кем является отец?! Я сын самого…
   Не договорил он, как ему прикрыли рот и «аккуратно» швырнули в небольшую комнату.

   – Как там наш Пик?! – спросил вдогонку моряков Тош.
   – Разбирает всё, что мы смогли достать с корабля подлой крысы, – отвечал мышь, мельком заглянув в темное помещение с одной единственной свечой, что лежала на полу и плохо освещала сидевшего над всем этим барахлом серого мышонка.
   Он так ушел в себя, что ему было всё равно, что происходит снаружи и на того, кого впихнули к нему.
   – Да чтоб вас, грязные пираты! – высвободил с легкостью рот пленник, напрактиковавшись за последние часы в подобном «искусстве».
   – Слушай паренек, я не знаю, что здесь твориться, но я вижу ты единственный кто здесь дружит с головою! Скажи им, чтобы они освободили меня, – обратился крыс к мышонку, который продолжал сидеть к нему спиной и ни на что не обращал внимание.
   – Ты слышишь меня!? – повысил голос крыс.
   – Они не имеют права так обращаться со мной! Ведь я сын самого графа Де Гри! И я… – не успел договорить парень, как Пик резко развернулся и впился в него испепеляющим взглядом красных глаз, вспыхнувших словно огонь в ночи ярче света свечи.
   Не успел крыс и рта закрыть, как мышонок набросился на него. Вцепившись в горло, он прохрипел ему прямо в лицо:
   – Не имеем права, говоришь?! А имел ли права твой отец – граф Де Гри, лишать меня Семьи, приговорить к смерти и подослать убийцу Монри, чтобы покончить с…

   Не в силах огласить имя погибшей вслух, голос Пика оборвался. Он на мгновение очнулся и замер в ожидании следующей «команды», что шли сейчас не из головы, а прямо из разбитого сердца, такого же опустошенного и сожжённого дотла, как и его рассудок.
   Крыс, не ожидая подобной реакции от маленького мышонка, захлопнул рот и испуганно сжался.
   – А!? А-а-а! Чего же ты молчишь?! Сын Де Гри! – завопил Пик.
   Схватив его за грудки и ударяя о пол головою, мышонок принялся вытряхивать из крысенка дух.
   – Он… Он лишил меня всего! Он убил её, слышишь – убил! – сдавленным голосом хрипел вне себя от гнева и отчаяния паренек, чувствуя, что к горлу подступает ком, а глаза застилает прозрачная пелена.

   Не получив ответа на все мучавшие его вопросы, разрывающие остатки рассудка на части, он отшвырнул крыса в сторону и опустил руки, обреченно закрывая ими глаза. Стоя на коленях, он через несколько песчинок раскрыл их.
   Снаружи раздался оглушительный раскат орудий, заставивший мышонка вздрогнуть и бросить взгляд перед собой. Приметив некую вещицу, Пик потянулся рукой в самую гущу барахла.
   И вдруг, неожиданно для себя, достал небольшой сверток, который был надорван с краю. Из него виднелась темно-зеленого цвета одежка. Пик разорвал пакет, что был так бережно упакован явно девичьей рукой.
   Увидев её содержимое, он не поверил своим глазам – перед ним оказалась его собственная сшитая некогда его мамой рубаха, заштопанная, чистая и очень бережно сложенная заботливыми ручками. Он не видел её с того самого дня, когда его разлучили с Сиберией.
   Но не эта находка больше всего ошеломила мышонка, а то, что, проведя по ней рукой, он обнаружил в кармане – то была небольшая бумажка, с надписью: «Для Пика».
   Трепетно держа её в руках, паренек впился в неё расширенными глазами. Недолго думая, мышонок раскрыл листок. Перед его взором открылось, сложенное в четверо, рукописное письмо, изрядно помятое, с расплывчатым текстом и с застывшими на бумаге слезами…

   – Предупредительный выстрел! – завопила Ноча, после серий выстрелов в их сторону, прогремевших сразу, как только они повели свой корабль от пристани.
   – Врешь, не возьмешь! – прокричал Тош.
   – Скорее, выпускайте плавники! – скомандовала черная мышка.
   Трое моряков кинулись к нескольким рычагам, что находились неподалеку от штурвалов.
   – Скорее, скорее, они приближаются! – надрывно вопил паренек.
   – Будем держаться ближе к берегу. Тогда им к нам не подплыть, – прекрасно знала маневренность этого судна девушка.
   – Их орудия всё равно достигнут нас! – не особо верил в успех их маневра паренек.
   – Нет Тош, мы успеем убраться из гавани, прежде чем это произойдет! Дадим им зал из наших орудий – пусть знают, что и мы не беззубые…

   По команде Ночи два незанятых моряка, кинулись к амбразурам на левом борту. Каждый со своей стороны, принялись крутить катушечные рычаги, благодаря которым были подняты перегородки амбразур и из них показались небольшие ручные пушки.
   – Ты же не думаешь, принять бой!? – повернулся к ней Тош.
   – Мы должны быть готовы ко всему! Даже встретить их десант, если вздумают взять нас на абордаж! – отвечала ему мышка.
   Несмотря на всю, казавшуюся безвыходность ситуации, она хранила хладнокровие, которому даже заядлые моряки позавидовали, окажись они здесь.

   В этот самый момент корабль стал набирать скорость. Раздался второй залп с флагмана Яна, который был уже прицельнее и несколько небольших ядер, размером с ладошку, угодили в корпус судна.
   – У нас течь! – завопила Ноча, почувствовав это, как если бы в её сапог попал камушек. – Оставьте орудия и заткните эту дыру…
   Двое моряков беспрекословно бросились в трюм, готовые сделать всё от них зависевшее, дабы не дать кораблю наполниться водой до такой степени, чтобы он не смог более использовать свои сильные стороны – маневренность и скорость.

   Читая послание Любимой, словно видение перед глазами Пика явственно предстала прекрасная девушка из его грез. Поздно ночью, склонив обреченно голову над листком бумаги, дрожа всем телом и спеша как можно, она пишет прощальное послание своему Любимому. До сегодняшнего дня она считала его погибшим, но по городу пробежал слушок, что он уцелел после казни.
   Как в доказательство сегодня утром её вызывал к себе сам граф Де Гри, намекнув, что в скором времени ей придется покинуть город, дабы помочь выполнить одно очень щекотливое дело. Эта сволочь прекрасно знала об их отношениях с «казненным» парнем и посему у девушки не осталось сомнений, что эта ночь станет для неё последней.
   Желая, чтобы её Любовь не угасла в темных казематах тюрем, она решилась написать это Послание. Совершенно не зная – достигнет ли оно получателя когда-нибудь, заливаясь горькими слезами, мышка решается на свой последний Подвиг во имя Любви.
   Пусть его найдут при обыске, и оно затеряется в бездонных шкафах Тайного Отдела, Сиберия не теряла Надежды, что однажды этот сокровенный листочек бумаги попадет в руки Любимого. Пусть для этого потребуются года, а может и больше – её Любовь, как и это Письмо не уничтожить и не предать Забвению…

   «Долгое время я пребывала в безутешном горе, прекрасно понимая, что тебя, мой дорогой Пик, уже не вернуть. Ничто не могло заглушить эту боль и вернуть меня в прежнее русло моей никчемной, наполненной ложью жизни…
   Но вдруг, к своему счастью или горю, сегодня днем я узнала, что ты выжил. Вначале я несказанно обрадовалась, но затем Граф вызвал меня к себе. По его хитро прищуренным, полным жестокости глазам, я сразу осознала – он замышляет что-то ужасное и твои беды, Мой Любимый, на всем пережитом не заканчивались…
   Я должна тебе всё рассказать, прежде чем за мной придут! У меня слишком мало времени, поэтому пишу это Письмо поздно ночью, при свете лампады, молча глотая слезы и думая только о тебе!

   Однажды, ты спросил меня: «Зачем?! Зачем, я это делаю, прекрасно осознавая, что меня используют?!»
   Тогда я не знала ответа…

     Ты счастьем озарил всю тьму, что тучей нависла над нами.
     Ты словно яркий света луч – пронзил пелену кошмара.

     И вот теперь, раскрыв глаза, яснее прежнего я вижу,
     Насколько Мир прекрасен – он полон Света и Добра…

     До встречи с тобой Жизнь моя была мне в тягость.
     Запутавшись в сетях обмана, Я пребывала как в кошмарном сне.

     Но познакомившись с тобой, Мой мир перевернулся.
     Надежду даровал ты мне, что не всё еще потеряно.

     Я не лгала, твердя тебе, что изменил ты Жизнь мою.
     Заставил вновь в себя поверить и счастьем озарил всю тьму в душе.

   Теперь, когда стало уже слишком поздно, что-либо исправить, я пишу тебе это Письмо в надежде, что когда-нибудь ты прочтешь его и простишь меня…

   Мой дорогой Пик, возможно оно затеряется в темных сейфах ТАДа, но я не теряю Надежды вновь увидеть тебя…
   Я люблю тебя!
   И эта Любовь куда сильнее, всех врагов и наказаний, что могут упасть на мою голову, если это Послание обнаружат наши недруги.

   Когда я говорила, что ты совершенно другой, и что никогда еще не встречала подобных тебе мышей – я не лгала. Как и не лгала, когда говорила, что служить Монри меня заставила нужда.
   Прибыв в Эхтер сразу после окончания сельской школы в моей родной деревушке, что находится на севере в горах, я думала, что образование обеспечит мне Дорогу в Жизнь. Сразу по приезду я поняла, как сильно заблуждалась. Жизнь, которую я вела раньше крайне отличалась от городской. Шло время и пусть не сразу, но мне удалось найти работу…

   С каждым днем я стала замечать, что мой начальник взял меня не только для работы. Однажды он попросил меня задержаться. Я согласилась, не имея иного выбора. Он стал приставать ко мне, и я отвесила ему пощечину. Это лишь подстегнуло его и тогда он набросился на меня…
   Всё, что произошло после, было для меня как в тумане.
   Я очнулась стоя над ним держа в руках нож, с которого стекала алая кровь. Вне себя от ужаса и дикого страха, я бросилась бежать куда глаза глядят. В этот самый момент, на моем пути появился он – Монри. Эта крыса предложила помощь, обещав всё уладить, если я буду выполнять его Поручения.
   Я была так сильно напугана, сбита с толку и совершенно ничего не соображала, отчего тут же согласилась. На следующее утро Монри лично отвел меня на мою новую работу – в полиграфический комбинат. Я стала Публицистом на службе Государства…
   Не сразу я осознала, в чем именно заключалась моя работа. А когда это произошло, было уже слишком поздно поворачивать назад. День за днем, я всё больше погружалась в Мир лжи и обмана, топя простой народ во лжи СМИ.
   Спустя несколько месяцев я осознала истинную личину Монри и Графа. Однажды задержавшись на работе больше обычного, я столкнулась в коридорах типографии с моим «благодетелем». Он шел в сопровождении нового начальника издательства, которым был не кто иной, как тот самый негодяй, который приставал ко мне. Я долгое время считала его убитым моими собственными руками, а тут – такое!
   Само собой он сделал вид, что не узнает меня, ведь я очень изменилась, но я его прекрасно признала. Сгорая от желания накинуться на мерзавца и выцарапать глаза, я чуть не сделала это, но в эту песчинку Монри схватил меня за руки и сильно сжав их, прошипел:
   «Это Пыхча, твой новый Директор. Скажешь хоть слово, и я отдам тебя ему на вечное пользование».
   Залившись сиплым смехом, он отшвырнул меня. Мне ничего не оставалось, как проглотить свою обиду, которой не было предела.
   Всё, что происходило после, не имеет никакого интереса. Он делал свою работу – я свою. Мы оба молчали, боясь потерять «теплые места».

   О нет!
   Я слышу их шаги!
   Они пришли, за мной!
   Прости еще раз, мой маленький серый мышонок Пик.
   Помни – я любила и буду любить тебя всю Жизнь,
   Где бы ни оказалась и что бы со мной не случилось…

   Прощай!
   Мой любимый»

   На одном дыхании закончив читать Послание своей Любимой, которую больше не увидит, Пик упал лицом в него и горько зарыдал, даже не обращая внимание на чужое присутствие. Сейчас его горе было куда сильнее всех страхов, стеснений и обид.

   Всё то время, за которое мышонок с замирание сердца не отрывал взгляда от листка бумаги, не замечая ничего и никого, крыс изловчившись, отыскал среди кучи барахла острый предмет и принялся им перерезать свои путы.
   В тот самый момент, когда бедняга рухнул на пол, уткнувшись в Письмо, прижимая голову к коленям, крыс медленно потянулся за небольшим ящиком из дерева. Схватив его, он хотел ударить им мышонка по голове, но вдруг замер в ужасе.
   Резко поднеся к ушам, его лицо тут же изменилось до неузнаваемости, а глаза расширились в разы. Отбросив злополучную вещь в сторону, он схватил Пика и с диким криком:
   – Бомба-а-а! – вылетел из кубрика, прихватив с собой мышонка.
   – Что?! – последовал вопрос Тоша, услышав крик крыса.
   В следующее мгновение, прямо под ними раздался оглушительный взрыв, разбросавший всех по сторонам.
   На время на их корабле воцарилась тишина. Лишь потрескивание языков пламени пожара, охватившего верхнюю палубу, нарушал тишину ночного моря.

   Спустя несколько минут раздался оглушительный залп орудий с форта. Контуженная, вся в пепле и гари первой очнулась Ноча. Она бросила взгляд на родной Дом, на стене которого загорались один за другим вспышки оборонительных орудий.
   Не разбирая, что произошло, мышка повернула голову в ту сторону, куда они вели огонь и увидела несколько шлюпок, что были спущены с флагмана для захвата беглецов. Огонь батареи форта не слишком дальнобойной, чтобы достичь флагмана, отлично справлялся со шлюпками, что пытались подплыть к их кораблю. После нескольких залпов абордажная команда оставила эту затею и поспешно направилась обратно на уцелевших после обстрела лодочках.

   – Ноча! Ноча!? – очнулся следом Тош и кинулся сквозь огонь к мышке. – Как ты?! Где все?
   – Что случилось?! – встретила его вопросом на вопросы девушка, у которой в ушах всё гудело.

   Замерев на месте, оба устремили взоры на флагман Яна, который, не приближаясь к форту, повернулся к нему боком и начал вести такой сокрушительный шквал огня из дальнобойных орудий, что всё небо от их вспышек окрасилось в ярко алые тона – цвета крови и огня.
   Уже после первого залпа форт охватил не щадящий никого огонь. Но этого реннцам оказалось мало, и они всё стреляли и стреляли по нему, не оставляя и камня на камне.

   – Не-е-е-т! – воскликнула Ноча и хотела броситься за борт, чтобы вплавь доплыть до крепости, но Тош остановил её.
   – Ты сказал – они ушли! Ты обманул меня?! – вопила что было сил девушка, брыкаясь и вырываясь.
   – Ноча, Ноча! – крепко обнял девушку со спины паренек, которая не сводила глаз с красного зарева, охватившего не только сам форт, но и близлежащие леса и быстро распространялся по всей округе, уничтожая всё живое на своем пути.
   – Это было их решением… Они пошли на это ради тебя, Ноча! Ради всех, кого любят и кем дорожат, – шептал ей на ухо паренек, ни на песчинку не выпуская девушку из своих объятий.
   Отвернувшись от огня, мышка залилась слезами. Не в силах более смотреть на всё поглощающую стихию огня и на Родной Дом, от которого за считанные минуты ничего не осталось, она развернулась и уткнулась ему в плечо.

   – А-а!? – вздрогнул Пик, резко очнувшись от пронзительного вопля Ночи.
   Увидев около себя спасшего его крыса, он отпрянул от него и поднялся на колени. Ничего не понимая, паренек бросил взгляд на зарево, которым оказался полыхающий форт, или вернее то, что он него осталось.
   Взгляд затуманенных глаз медленно поплыл в сторону корабля Яна, не прекращающего вести огонь. Предчувствуя, что всё кончено – мышонок поник головою.
   – Пик… Пик… – подбежал к нему Тош и принялся трясти, чтобы тот пришел в себя. – Ты меня слышишь? Пик, ты нам нужен! Корабль горит! Надо потушить огонь! Ну же Пик! Ради всего святого, ради Семьи, ради Малии, очнись, прошу! – взмолился он, но мышонок по-прежнему оставался безучастным.
   Тогда мышонок бросился к крысе.
   – Это всё ты, ты виноват! Ты взорвал нас! Ничего, пойдешь ко дну вместе с нами! – заломил ему руку паренек, готовый сломать её.
   – Да брось ты его, надо тушить огонь! – закричала тут Ноча, которая быстро обрела прежний видимый контроль над собой.
   Черпая ведром воду из-за кормы, она не прекращала поливать ей пламя, пытаясь изо всех сил не дать огню вспыхнуть с новой силой и поглотить их без остатка.
   – Давай я! А ты проверь штурвал, – кинулся к ней на выручку Тош и выхватил ведро из её дрожащих, обожжённых ручонок.
   – Его заело! – пробовала повернуть руль Ноча.
   – А другой!?
   – Тоже!
   – Гребни?!
   – Механизм сломался!
   – Ах, невезуха! А что с парусами?
   – Часть сгорела, немного еще есть! Но нам не уйти…
   – Где все?!
   – Не знаю! – наперебой кричали друг другу Тош и Ноча, бросаясь по палубе из стороны в сторону.

   Вскоре окончательно пришел в себя и молодой крыс. Обведя весь корабль быстрым взглядом, он поднялся на ноги. Тут ему на глаза попался разбитый горем серый мышонок. Опустив взгляд, парень приметил небольшую тлеющую от искр бумажку подле него, которую не замедлил поднять.
   – Этого не может быть?! – тихо прошептал крысенок, быстро прочитав уцелевший кусок письма.
   Уже по-другому взглянув на Пика, парень замер на месте.
   – Сиба! Прости! Я… Я не справился, – донесся до его слуха тихий шепот безутешного мышонка.
   Бросив записку возле Пика, бывший пленник кинулся к Тошу.
   – Позволь помочь?!
   Мышонок, не слишком доверяя этому крысу, перевел взгляд на Ночу – она кивнула. Понимая, что сейчас вовсе не до распрей, Тош бросил ему ведро, а сам кинулся в трюм.
   – Что там?! – прокричала Ноча, когда мышонок выскочил из него с бешенными глазами.
   – Никого нет! Зияет огромная дыра! Все механизмы разбиты в хлам!
   – Неужели это конец?! – отчаянно завопила мышка, застыв на месте.

   – Выбросите белый флаг! Вас пощадят, – предложил вдруг крыс, видя, что обстановка раскалена до предела и недолго им осталось вот так плавать на корабле, объятом огнем.
   – Ну конечно, как и их?! – указал Тош на тлеющий в ночи форт.
   В этот момент в их корабль снова стали лететь ядра.
   – Да они издеваются! – прорычал крыс, прекрасно понимая, что залпы орудий с флагмана Яна уже лишние, и никто здесь не помышляет о сопротивлении и борьбе.
   – А-а, будь по-твоему! – согласился мышонок и кинулся к уцелевшей мачте. – Здесь такого нет! – осекся он спустя песчинку, воочию убедившись, что белого флага в помине не было, да и быть не могло на этом судне.

XXII Видение и Спасение

   – Прости, про-о-сти… Лучше бы умер я! Я… – без умолку тихо бормотал Пик, пребывая в полном упадничестве, крепко прижимая к груди темно-зеленую рубаху, которую не выпускал из рук с тех самых пор как отыскал её в кубрике.
   Охваченный болью, горем и всепоглощающим отчаянием, он ничего не слышал, да и не желал. Он готов был умереть от горя в огне, что подступал с каждой песчинкой к тому месту, где стоял на коленях.

   Когда всё казалось совершенно обреченным на погибель, внезапно чье-то теплое нежное прикосновение к щеке заставило паренька поднять глаза. В следующее мгновение он обомлел и застыл с немым вопросом на устах.
   Перед его глазами предстал чистый и невинный Образ Сиберии. Словно легкое еле уловимое облачко, она казалась такой реальной и осязаемой, что Пик невольно потянулся к неё. Толи девушка, а толи Видение, поднявшись с колен, излучая невиданную доселе Небесную теплоту и нежность, не показывая никаких эмоций не спеша направилась по палубе вперед.
   Оказавшись не в силах и слова молвить, как завороженный, мышонок поднялся с ног. Сгорая от одного единственного желания – хотя бы еще раз в своей жизни прикоснуться к Любимой, ставшей ему смыслом Жизни, словно мотылек в ночи, протягивая к Видению обе руки, паренек направился за ней. Ни Тош, ни Ноча, ни даже крыс, не посмели и звука издать. Застыв на месте, они провожали его одними глазами, в которых читалось столько жалости и боли, что хватило бы на весь Белый Свет.

   – Сиба! Си-ба-а-а! Прощу, не уходи, – неотступно следуя за ней, шептал сам не свой крайне сдавленным голоском Пик. – Прошу, останься… Если не можешь – тогда возьми меня с собой! Жизнь без тебя отныне не имеет смысла…
   Услышав подобные речи, лицо девушки стало строже. Резко обернувшись, она указала ладонью в пол.
   – Прости меня, я не смог уберечь тебя! Это всё я… Я виноват в твоей смерти! Прости меня, прости-и-и, – скрипел вне себя от горя мышонок, падая ниц перед Видением. – Прошу, скажи, чего ты желаешь от меня?! Я сделаю всё ради…

   Осекся вдруг мышонок, когда Сиберия перевела взгляд своих пустых глаз с него, вниз – куда указывала пальчиком. Увидев отогнувшуюся дощечку, Пик кинулся к ней. Ловко оторвав её, он приметил шестеренки большого механизма корабля, который оказался зажат осколками корпуса. Понимая, что именно хочет от него Видение, мышонок поднял на неё взгляд и тихо произнес:
   – Спасибо!

   Не позволив друзьям осознать, что он собирается сделать, паренек просунул руку по самый локоть в эту дыру. Затем схватился за засор и стал вырывать его из-под шестерней.
   – Пик, стой! – кинулся к нему Тош, но было уже слишком поздно.
   Послышался тихий треск, за которым последовал стук заводившегося механизма, а следом глухой стон мышонка.
   – Пик!? – вырвал мышонок руку друга из этих жерновов.
   А когда повалился с ним на палубу, увидел, что этот механизм перемолол ему мизинец и безымянный пальцы на правой руке, оторвав их от кисти. На удивление Тоша, истекающий кровью Пик не кричал, не стонал, а всё не сводил затуманенного взора с неба и сквозь боль улыбался.
   Он и не подозревал, что Пику самой искренней и чистой улыбкой отвечала Сиба – единственная на весь Белый Свет мышка, ради которой он готов был не только с пальцами – с Жизнью расстаться.

   – Штурвал!? Он поддается! – закричала тут Ноча и стала выруливать судно, ближе к берегу.
   – Тогда самый полный вперед! – вскочил Тош, оставив на палубе друга, потерявшего сознание от потери крови и болевого шока.

   Оставаясь незаметной ни для кого из присутствующих на горящем судне, Видение нежно коснувшись лица серого мышонка, провела по щекам ладошкой и покинула его.
   – Прощай, Мой любимый, – были подхвачены яростным порывом ветра её прощальные слова, и подобно легкому еле осязаемому облачку посреди чистого бескрайнего неба, она испарилась без следа…

   – Вам всё равно не уйти! – подскочил к ним крыс, почти затушив основные очаги огня на палубе.
   – Прыгай и плыви к ним, пока еще можешь! – бросил ему Тош.
   – Нет! – твердо ответил парень, протягивая мышонку записку, которую поднял с палубы.
   Взяв её, Тошу было достаточно увидеть подпись – «Сиберия», и всё понять.
   – Я помогу вам! – бросился крысенок к уцелевшему орудию.
   – Зачем тебе это?
   – Пусть я и не понимаю до конца, что здесь твориться, но меня, как и вас интересует судьба Софии! – ответил он. – Рули к флагману…
   – Совсем того?! Они расстреляют нас в упор! – завопила в ответ Ноча.
   – Нет! Послушайте, они не сделают этого, ведь на флагмане думают, что София здесь!
   – И что?!
   – Мы проплывем мимо и одним выстрелом выведем их двигатели из строя…
   – Это невозможно! Разве не ты кричал – что этот корабль непотопляем?!
   – Я знаю его слабое место! Оно в лопастях гребных винтов. Поверьте, прошу вас… – взмолился к ним паренек.

   Тош и Ноча переглянулись и понимая, что им не удастся уйти на одних уцелевших парусах, недолго думая направили судно параллельному курсу флагмана Ренна.
   – Достаточно пятидесяти шагов…
   – Ну смотри крыс, если мы погибнем, я тебя убью! – стиснул зубы Тош, приготовившись к смертельному маневру.
   – Согласен! И зовите меня не крыс, а Себа!
   – Ну и имечко… Не прочь, если я буду звать тебя просто – Себ?!
   – Заметано!
   – Тош!
   – Ноча! – в свою очередь представились Себу мыши.
   После чего все затихли и припали к штурвалам.

   Сорвав с себя обгоревший плащ, крыс принялся размахивать им, крича громко и протяжно:
   – Они сдаются-я! Мы победили-и! Не стреляйте – Принцесса София на корабле-е…

   Тем временем на борту Флагмана Ренна, гордо выпрямившись во весь свой рост, посреди богато украшенной самыми дорогими сортами дерева и металла капитанской рубки в подзорную трубу созерцал поле «битвы» коренастый, коротко подстриженный, суровый на вид и взгляд, черный мышь с серыми холодными глазами.
   Облачен он был в белое одеяние члена Ордена Мира, с красовавшимся изображением меча на груди и на спине. На плечах покоилась мантия, что спадала до пят и была подпоясана ремнем, на котором в ножнах висел мощный меч, с одной стороны и мушкетон – с другой.
   Огнестрельное кремнёвое оружие производства Концерна Ренна имело короткий крупнокалиберный ствол, что расширялся у дула. Размером не более локтя в длину и диаметром дула с фалангу пальца. Элегантная рукоять отлично лежит в руке и выполнена из лучших сортов красного и черного дерева. Сталь имеет медно-пепельный отблеск, так и переливающийся на солнце багряным заревом. Заряжается ружье мелкой дробью или картечью.
   С уверенностью можно сказать, что он являлся самым настоящим воином с черствым сердцем и властным взглядом. Позади него стояли двое коренастых мышей-телохранителей, также облаченные в мантии Ордена.
   – Магистр, они сдаются?! – нарушил общее молчание один из них.

   Обладая острым взглядом, он и без подзорной трубы смог различить сигналы семафорной азбуки, что подавал им некий парень, лицо которого разглядеть в ночной мгле, охваченной заревом огня, не представлялось возможным.

   С совершенно каменным лицом Ян Фрид повернулся к нему и прорычал:
   – Никто не выжил! Ясно?!
   – Так точно! – не стал спорить мышь и прокричал в переговорную трубку, располагающуюся рядом с большим деревянным штурвалом с металлическими пластинами. – Огонь из всех орудий! Отправьте пиратов на дно морское!

   Подобные трубки служили на судах флота Ренна одним из средств связи. Изготавливаются они из латуни или красной меди и проводятся по кораблю в защищенных местах, оканчиваясь в пунктах, которые соединяют амбушюрами-раструбами конической или параболической формы для передачи и восприятия звуков. Конец труб обыкновенно затыкался пробками со свистком, служащим для вызова.

   – Но Магистр, на палубе один из наших! – попытался остановить горячий порыв капитана второй телохранитель.
   – Все, кто ни с нами – предатели! Огонь! – прокричал Ян и взмахнув рукой, отдал добро команде на беспощадный расстрел корабля.

   – Они там что, совсем озверели?! – прокричал Тош, когда по ним открыли огонь из мелкокалиберных орудий и каждое ядро, размером с кулак стало разносит корабль в щепки.
   – Стойте, мы сдаемся! Отставить огонь! Ведь здесь я – сын графа Де Гри! – вопил во всю глотку крыс, не переставая махать своим плащом.
   – Что?! Так ты сын того самого Графа?! – кинулся к нему Тош.
   Схватив его за грудки, мышонок чуть не врезал ему по морде.
   – Послушай на это нет времени, – прохрипел парень.
   – Это точно! – отпихнул его мышонок. – Ноча убираемся отсюда, это ловушка!
   – Да нет же, мой план сработает…
   – Не сомневаюсь – взлетим на воздух, также, как и форт! – закричала на него девушка, которая и рада бы разорвать его голыми руками, но не могла покинуть штурвала.
   – Их орудия перегрелись – потребуется время их остудить! А расстояние, на котором мы сейчас, более или менее безопасно, – стоял на своем Себ.
   – Ну да! – нагнулся Тош, когда одно из ядер, чуть не снесло ему голову.

   После чего судно само собой круто повернуло направо.

   – Это наш единственный шанс! Они всё равно нагонят эту развалюху, как только мы выйдем в море. Тогда у нас точно не будет другого выбора – как умереть!
   Тош с Ночей переглянулись и кинулись к рулям.
   – Была, не была! – круто взяла черная мышка влево, направив судно прямо в лоб бронированной машине.

   – Они что, пошли на таран!? – усмехнулся на борту Флагмана один из помощников Магистра.
   – Огонь, передними орудиями! – скомандовал Ян и тут же последовал залп.

   – Берегись! – завопила Ноча, когда одним из особо мощных ядер носовых орудий флагмана напрочь снесло им мачту.
   – Еще чуть-чуть! – прокричал Себ, стойко стоя у единственного уцелевшего орудия пиратов.
   – Конечно, еще чуть-чуть и мы пойдем ко дну, – хрипел Тош.

   – Перезарядить! – прогремел голос на Флагмане.

   – Сейчас! – послышался крик Себа.
   – Ну держитесь! – начали одновременно крутить оба штурвала Тош и Ноча.
   Совершенно неожиданно для реннцов, за считанные песчинки корабль повернулся боком к носу флагмана.

   – Этого не может быть! – воскликнул Магистр, впервые узрев подобный маневр, а также корабль, способный на такое. – Ого-о-о-нь!
   – Ого-о-о-нь! – вторили ему Тош и Ноча, стоя за штурвалом своего побитого корабля.

   Прицелившись как следует, Себ поднес к фитилю тлеющий кусок ткани. Прозвучал выстрел из ручной пушки. Ядро размером с кулак со свистом взметнулось ввысь. Затем, спустя считанные песчинки, оно угодило в аккурат в переднюю левую турбину – механическое колесо, тем самым перебив все лопасти. Тут же на флагмане раздался взрыв, и он стал круто разворачиваться влево.

   – Вперед! Вперед! Вперед! – в один голос закричали Тош, Ноча и Себ.

   Не успели на флагмане понять, что случилось, как корабль пиратов поплыл вперед со всей возможной сейчас скоростью. При этом оставаясь в пределах только передних орудий.
   – Чего же вы медлите?! Огонь! – вопил что есть духу Ян, который чуть не упал после столь резкого поворота их корабля, на миг потерявшего управление.
   – Никак нельзя! Носовые орудия перегрелись! – отвечал ему помощник капитана.
   – Огонь, я говорю! – вопил как недорезанный капитан.
   – Магистр, берегитесь! – накинулись на него двое его телохранителей, когда позади них, полетели заклепки от котла турбины.
   Раскалившись донельзя, он стал вздуваться на глазах и спустя несколько мгновений с громким взрывом взлетел на воздух.

   – Ура-а-а! – раздался крик радости с другого корабля.

   Ян Фрид поднял голову и бросил испепеляющий взгляд вслед удаляющемуся пиратскому судну – точнее тому, что от него осталось.
   – Быстрее, починить! И в погоню! – прорычал он, чудом оставшись невредимым.

   Спустя некоторое время суровый мышь поднялся на ноги. Огонь был уже потушен, а турбины выключены. Не придав виду, что его личные телохранители отдали за него свои жизни, он, переступая через их тела, направился к офицеру, что подбежал сюда.
   – На ликвидацию аварии и починку лопастей, надо около шести часов, – отвечал ему молодой мышь.
   – Что-о-о!? – прогремел Ян и схватил его за горло. – Даю три часа!
   – Но… но… – залепетал моряк.
   – Никаких – Но! Используйте все резервы – подключите всех членов экипажа, вплоть до поваров, но отремонтируйте корабль! Иначе буду казнить по одному матросу за каждую минуту простоя! Ясно?
   – Да, Магистр! – испуганно кинулся офицер выполнять поручение капитана, оказавшегося ущемленным в своей гордости и вере в превосходство Детища Концерна Ренна.
   До сих пор Ян никак не мог поверить, что какие-то там морские разбойники смогли нанести такой ущерб его флагману, который по праву считался непотопляемым судном…

   Немой свидетельницей Трагедии, развернувшейся этой ночью в самой южной оконечности Эфирского моря стала безмолвная, не имеющая возможности кричать от нестерпимой жуткой боли и лить горькие слезы – Природа. Всё, что ей оставалось это созерцать те злодеяния и опрометчивые поступки своих неразумных Детей, что в погоне за Наживой, Властью и Богатством готовы были уничтожить всё живое вокруг себя.
   Совсем не желали они понимать, что без Неё – они ничто.

   Не успела пожирающая всё живое Стихия стихнуть и открыть взору Небесному Светилу ужасающий пейзаж, оставленный после себя Огнем и Смертью, как еще задолго до рассвета на горизонте появилось нечто более устрашающее. Подобное зрелище могло повергнуть в ужас даже самого бесстрашного и смелого «немого зрителя».
   С юга, где повсеместно считалось ничего нет, кроме безжизненной пустыни, на уцелевшие от огня островки зеленой растительности стала надвигаться бескрайняя Черная Масса. Словно тягучая смола, покрывала она собой все склоны и тропы, опускалась, растекалась и распадалась на более мелкие «капли». Вскоре эта Масса стала убыстрять своё движение, пока не заволокла собой близлежащие горы, холмы и скалы.
   Как Предвестник надвигающейся Беды на уже потухшие руины форта ступает мохнатая нога гигантского Существа. Потоптавшись здесь всеми шестью лапами, оно, не задерживаясь более, кидается бежать дальше. Спустя полминуты весь холм оказывается усыпан надвигающейся Волной подобных черных мохноногих Чудищ, не ведающих страха и жалости.

XXIII Прибытие в Эсфир

   – Мой отец… Порой, мне кажется, мы с ним совершенно разные крысы, —крайне задумчиво оглашал свои думы чёрно-бурого окраса молодой крыс по имени Себ, возлежа на подушках, разбросанных по полу в уютной небольшой каюте, что располагалась в хвостовой части судна.
   Высокий, стройный, атлетично сложенный парень, с привлекательными чертами лица и небольшими черными усиками Себ обладал крайне притягательным взглядом широко распахнутых нежно-оливкового цвета глаз, которые подобно свету огня в ночи, так и манили к себе нежных «мотыльков». Роскошные гладкие словно шелк и всегда ухоженные волосы до плеч, отлично гармонировали со слегка подведенными бровями. Но в свете последних событий, он уже не казался таким напыщенным и надменным, как при первой встрече с мышатами. Вся его одежда бравого моряка реннского флота, от которой остались местами обгоревшая рубаха и потрепанные штаны, являлись тому подтверждением.
   Неподалеку от него располагался Тош, чей внешний вид лучше всех слов говорил, что ночка у них была крайне насыщенной на беды и несчастья. Но в отличие от Себа, который грустил по поводу утери своего «авторитета», мышонку было откровенно наплевать на свой внешний вид.
   Ведь самое главное – все они выжили и смогли уйти от неминуемой гибели в лице Флагмана Ренна. Можно сказать, он даже гордился тем, что в схватке со Смертью смог не потерять себя и остался таким же стойким и храбрым босоногим пареньком в оборванных штанишках и рубахе, каким некогда предстал своим друзьям – Пику и Малии. Хотя на этот раз на нем и остались дарованные ему еще жителями острова Вольных сапоги.
   Не особо заботясь о своих ранах, уже привыкнув к глухой боли во всем теле, мышонок не сводил обеспокоенного взгляда с Ночи, которая в отличие от парней, места себе не находила. Кидаясь из угла в угол, она то и дело останавливалась около двери, прислушивалась и снова отправлялась «в путь по каюте».
   – Яблоко от яблони – не далеко падает! – отвечал Тош, выплевывая косточку сушеной ягоды.
   Не дожидаясь ответа, он потянулся к тарелочке, что лежала на столике рядом с лежаком, желая продолжить «перекус».
   – Тош! – не выдержала тут черная мышка, которой сейчас было совсем не до препираний.
   – Что Тош?! Вот увидишь – он еще проявит себя, как Де Гри!
   – Возможно, он прав! Ведь порой я чувствую такой неистовый прилив гнева и злости, что мне трудно держать себя в руках… – виновато опустил голову парень.
   – Поэтому мы и не позволили тебе разглашать своего имени этим добрым торговцам, любезно принявших нас на борт, которые направляются… – запнулся мышонок, позабыв название конечного пути путешествия радушных Хозяев небольшого судна, на котором они по воле Судьбы оказались. – Куда там? Ноча!
   – В деревушку неподалеку, – тихо отвечала мышка, покрытая с ног до головы пеплом.
   Резко остановившись, она впила пристальный взгляд в одну точку. Всё это время девушка была так занята тяжелыми думами, что совершенно позабыла в каком плачевном состоянии находилась.
   Засученные до локтей рукава изорванной почерневшей от гари и копоти рубашки, истерзанные огнем штанишки, полное отсутствие обуви и бардак на голове – всё так и кричало, что бедняжке очень досталось. Ко всему прочему ладони оказались перебинтованы, дабы не занести заразу в многочисленные ожоги, которыми наградила её Свобода.
   На сердце было невыносимо больно и тоскливо от осознания того, что её Родного Дома больше нет. А вместе с ним оказался вычеркнут из жизни Любящий Отец, с которым она лишь в самых сладостных грезах с самого раннего детства мечтала встретиться.
   И вот теперь – всему пришел конец…

   – Жаль, конечно, такой корабль пришлось оставить в открытом море. Но сама понимаешь… – начал было успокаивать её Тош, но поймав на себе взгляд девушки, в глазах которой читалась совсем иная скорбь, он поспешил прикусить свой длинный язык без костей.
   Снова почувствовав, что слишком много болтает, паренек поднялся с места и подошел к бедняжке.
   – Не волнуйся, Ноча, у нас еще всё наладится, – прошептал он, положив обе ладони ей на хрупкие плечики.
   Мышка тяжко вздохнула, а её перебинтованные руки до локтей задрожали мелкой дрожью. Ей так хотелось предаться горю и пуститься в слезы, но она не могла так поступить в сердцах побаиваясь Себа.

   – Он дело говорит – эсфирские лекари славятся своим непревзойденным мастерством врачевания, – понял и без лишних слов, что к чему крыс.
   – Надеюсь это так, Себ! Ведь я пошел на всё это, только ради Пика, – бросил в его сторону недоброжелательный взгляд мышонок.
   – Сейчас ему, как никогда нужна помощь, но не врачей, – подытожила печально Ноча, не поднимая глаз.

   В эту минуту дверь в каюту открылась и двое моряков-мышей, облаченные в длинные одеяния до пола, внесли под локотки их друга.
   – Пик! – бросилась к нему Ноча.
   – Я… я… В порядке, – сухо ответил он, не поднимая ни на кого глаза, держась левой рукой за правую, которая была перебинтована до локтя.
   – Как он?! – спросила девушка лекаря, который вошел следом за ними.

   На корабле им являлся средних лет высокий, худощавый мужчина, аккуратно подстриженный и немного уставший на первый взгляд. Темно-карие глаза песчаной мыши излучали доброту и заботу, вне зависимости от статуса тех, кто обращался за помощью.
   Сдержанность в эмоциях и жестах, говорило о том, что ему не раз приходилось со спокойным выражением лица выносить родным и близким раненных свой «вердикт». Тем не менее, он не казался жестокосердечным, холодным или безучастным к своим пациентам.
   На нем красовался восточного покроя кафтан до пола из плотной темно-коричневой ткани с небольшим ворсом, подпоясанный на талии широкой полоской обычной ткани. Он был накинут поверх алого цвета рубахи на пуговицах и шаровар, заправленных в узкие остроконечные сапоги.
   – Угрозы жизни нет, – поспешил успокоить друзей раненного мышонка лекарь. – Сейчас у него крайняя степень шокового состояния. Но…
   – Но?! – одновременно прошептали Тош и Ноча.
   – Чтобы спасти руку от заражения, нам пришлось ампутировать остатки обрубков пальцев, – чуть слышно молвил мышь, боясь ранить подобными речами пациента.

   Но Пик был слишком поглощен своими муками, как душевными, так и телесными, чтобы хоть как-то показать, что ему невыносимо больно. При помощи лекаря и подскочившему к нему Тоша, мышонок занял свободный лежак в углу каюты.

   – Рана требует обработки и дезинфекции, поэтому еще ночью я посоветовал капитану не плыть в окрестности Эсфира, а сразу направиться к городской пристани, – обеспокоенным взглядом проводил раненного паренька песчаный мышь.
   – Что?! – воскликнул Тош, которого эта новость, как и Ночу, крайне напугала. – Да как вы могли?!
   – А-а?! – бросил на него немного удивленный взгляд мужчина.
   – Спасибо Вам! Мы крайне признательны за приют и за помощь, оказанную нам в нелегкой ситуации, в которой мы оказались, – перебила мышонка Ноча.

   Первой опомнившись, девушка поспешила прикрыть Тошу ротик ладошкой. А Себ тем временем, схватил паренька, чтобы тот не набросился на лекаря.

   – Вашему другу плохо?
   – Нет, всё в порядке, – стукнула брыкающегося паренька в бок мышка, так как тот никак не унимался.
   – Возможно это стресс?!
   – Скорее всего, – отвечал Себ.
   – Понимаю, пережить шторм, а затем нападение пиратов и всё в одну ночь – сильное потрясение! Благо наутро мы вас увидели на горизонте, а то так и дрейфовали бы в открытом море, – проговорил заботливо лекарь, поворачиваясь к выходу из каюты.
   – Будьте уверены, никто так не ценит Вашу помощь, как мы! Вам воздастся! – закончила Ноча, взглядом провожая их общего Спасителя из комнаты.
   – И вам воздастся! – отвечал он, прикрывая аккуратно за собой дверь.

   – Что?! Это у меня стресс?! – завопил истошным голосом Тош, высвободив себе рот, когда в коридоре стихли шаги.
   – Да Тише ты! Хочешь всех нас выдать?! – зашипела на него черная мышка.
   – Вы что, не понимаете?! Теперь всех нас ждет рабство! – зашипел ей в ответ паренек.
   – Рабство!? Но оно вне Закона, – взял слово Себ, отпуская от себя паникера.
   – Ну здрасти-пожалуйста, еще один дурак родился! – развел руками мышонок.
   – А-а-а?!
   – Да тихо вы! Нашли время выяснять, кто из вас глупее! Оба хороши! – упрекнула их мышка, видя, как склоки между ними вызывают у Пика дрожь.
   – К вашему сведению – у меня четыре высших образования! – надулся крыс, задрав нос и сложив руки на груди.
   – Я рада за тебя Себ, но реальной жизни ты не знаешь ни фига! А ты Тош, успокойся – мы что-нибудь придумаем…
   – Хорошо, придумывайте – раз вы такие умные! – отвернулся ото всех паренек, не желая продолжать бессмысленные споры.

   Взор мышки оказался устремлен на Себа. Почесав затылок, крыс перевел взгляд на Пика. Серый мышонок по-прежнему находился в состоянии аффекта и не сводил глаз со своей темно-зеленой рубахи, в которую его переодел лекарь, выбросив обожженную одежду, что была на нем до этого.

   Внезапная умная мысль озарила его сознание, и он перевел уверенный взгляд на Тоша и Ночу.
   – Придумал! – воскликнул парень и мышата обратились вслух.

   Оставив своих друзей притворять, показавшиеся ему странными замыслы в жизнь, Пик незаметно вышел на палубу. Еще не до конца осознавая, где он и что его окружает, мышонок почувствовал страстное желание вздохнуть свежим воздухом.
   Поэтому, как только оказался на палубе небольшой одномачтовой весельной галеры, отошел в сторонку, не желая никому мешать и устремил все свои помыслы в сторону береговой линии незнакомого и чуждого его разбитому сердцу края.

   Корабль торговцев тем временем несся на всех парусах прямо к пристаням прекрасного, поражающего своим великолепием и роскошью города Эсфир. Он располагался на самой восточной точке Эфирского моря, на нескольких холмах и тянулся вдоль всего побережья вплоть до самого горизонта.
   Всюду куда хватало взора располагался сам город, представляющий из себя великое множество хаотично расположенных построек простых жителей у окраин. Они были слеплены из светло-песчаного цвета глины, имели плоские крыши с дырками наверху для сбора дождевой воды.
   Более солидные сооружения богатых горожан: различные Лавки ремесленников и торговцев, общественные Дома с более строгой и правильной планировкой и полукруглыми крышами в виде куполов и остроконечными шпилями, устремленными в небо, располагались ближе к подножию холмов, подальше от городской суеты и шумящих днем и ночью пристаней.
   Даже отсюда с корабля, можно было приметить, что каждый Дом в городе был уникален и не похож на остальные. Их купола, украшенные мозаикой и покрытые яркой блестящей краской – глазурью, переливались на солнце всеми цветами радуги. А блеск белокаменных стен сразу привлекал внимание и заставил Пика, хоть на время позабыть про все беды и горести, что выпали на его голову.

   На всю эту Необычайность и Хаотичную Неповторимость можно было любоваться часами – не спеша, скрупулезно, не отпуская ни единой детали. Но нынешнее состояние мышонка не позволяло ему заострить на чем-то одном внимание более, чем на минуту. И его затуманенный взгляд медленно поплыл от окраин города к центру.
   Там вдали, на самой высокой точке холма располагался поистине впечатляющий и внушающий страх и трепет Дворцовый Комплекс самого правителя Эсфира – Алатан-Паши. Размахом застройки и помпезностью отделки Дворец напоминал Королевский Дворец города Эхтера. С одной лишь разницей – здешний не отличался высотностью и не был снабжен сетью крепостных стен.
   Водные каналы и даже целые реки служили разделением территории Дворцового комплекса на отдельные кварталы. Даже невооруженным взглядом были видны не только целые ручья с пресной водой, но и водопады, окруженные буйной растительностью прекрасных по своей уникальности и масштабам Садов. Повсеместно на стенах Дворцовых зданий росли ползучие вьюны, а оградой служили аккуратно подстриженные кусты.
   Весь этот Комплекс так сильно выделялся на фоне песчаного цвета города: засушливого, сплошь засыпанного песком, как и берега в округе почти лишенные растительности, что казалось – Жизнь в Эсфире цветет и благоухает только внутри этого изящного Оазиса – «Не для Всех».
   Благодаря совершенно черным, подобно бархату водам этой части Эфирского моря, водная гладь, омывающая береговую линию Эсфира, казалась такой же непроницаемой, без единого просвета, мрачной и бездонной, как и жизнь простых подневольных мышей, лишенных всяческого права выбирать свой Путь.

   Никогда, даже в самых заоблачных мечтах, мышонок и подумать не смел, что когда-нибудь он увидит берега столь далекой и недосягаемой страны, как Эсфир. И вот теперь воочию узрев эти земли, ему стало невыносимо больно и тяжко от осознания того, сколько сил, богатств и непосильного труда не одного поколения мышей ушло на создание подобного «Чуда», а также на его содержание.
   Ощутив легкую тень отвращения ко всё этому Великолепию, мышонок отвел взгляд от города. Скукожившись, ему стало крайне жалко весь этот песчаный народ, который оказывается жил еще хуже, чем простые трудяги Эхтера.

   Свист плетей надсмотрщиков, которые нещадно подгоняли ими рабов на этом судне, заставили Пика вздрогнуть и бросить взгляд на измученных гребцов, тянувших на своих плечах корабль. Встретившись с одним из них взглядом, мышонок невольно опустил глаза. Не в силах больше стоять здесь и видеть всё это, он, подтянув великовозрастные штанишки, что ему даровали взамен обгорелым, сорвался с палубы и кинулся в каюту.
   – Нам надо уходить! – воскликнул Пик, ворвавшись в неё.
   Но застав своих друзей – Тоша, Ночу, а также крыса Себа, лежащими на полу с позеленевшими лицами, паренек замер, где стоял и впил в них вопросительные взгляды.
   – Поздно Пи-и-и-к! – истошно застонал Тош. – И зачем мы тебя послушались, Себ? Могли просто притвориться! А-ах, – протянул болезненно мышонок.
   – Он лекарь и догадался бы! – прохрипел сквозь боль Себ, державшись за живот.
   – Ну конечно – умереть от коликов куда лучше! А-а-а! Лекаря… Пик, позови врача! – прохрипела Ноча.

   Не мешкая мышонок кинулся за помощью. И уже спустя минуту песчаный мышь был у них и принялся осматривать каждого.
   – Пищевое отравление! У вас у всех, – не на шутку удивился мужчина.
   – А-а-а! – хрипели и стонали Гости корабля на разные голоса.
   – Наверное наша пища оказалась слишком острой… Ничего, я сейчас принесу вам лекарство…
   – И где ты только раздобыл этот чудо-порошок, Себ?! – прохрипел Тош, когда мышь удалился.
   – Мы частенько им пользовались, желая увильнуть от занятий, – пояснил парень.
   – И что в нем такого жуткого, что я ни рук, ни ног не чувствую, а в животе словно песчаная буря разразилась?
   – Лучше вам не знать, а то станет еще хуже!
   – Уже-е-е, – отвернулся Тош и его стало неистово тошнить.
   – Ну спасибо Себ, выручил, ничего не скажешь, – отвернулась от парней черная мышка, чувствуя, что и ей недолго осталось.
   – Да ладно вам! Зато теперь, по всем Правилам мы останемся на судне, как в карантине, чтобы, в случае чего, не занести в город эпидемию… – оказался не в силах договорить Себ, как резко почувствовал, что в животе всё забурлило и зарычало.
   Не выдержав их больного вида, Пик поспешил выскочить из каюты на палубу.
   Только сейчас он осознал, что корабль направляется прямиком к одной из пристаней города Эсфир. Не зная, что предпринять, мышонок с замиранием сердца стал ожидать момента соприкосновения корабля с причалом.

XXIV Гостеприимство по-Эсфирски

   Вскоре всем самым жутким опасениям мышонка было суждено сбыться. Не успели моряки с галеры спустить трап на песчаную пристань, как встречать Гостей сбежались, наверное, вся местная стража этой части города.
   Все как на подбор – высокие, худощавые, цвета песка песчаные мыши, с маленькими глазками, в сверкающих на солнце легких металлических доспехах, прикрывающих грудь и спину и больше напоминавшие начищенные до блеска круглые щиты. В руках они держали остроконечные копья, а на поясе у каждого висели изогнутые сабли.
   Яркостью цветов и роскошью отделки одеяния стражников не блистали. Под доспехами они носили длинные до пола светло-коричневые кафтаны из плотной материи, дабы ремешки, на которых крепились щитки, не натирали. На ногах красовались плотные тканные цвета песка сапоги, доходившие до уровня колен и отлично защищающие их хозяев в нелегкой службе по защите покоя жителей Эсфира в засушливых условиях здешнего климата.

   Сообразив, что подобные ребята здесь не к добру, Пик хотел удалиться к друзьям, но прежде, чем успел скрыться, капитан судна схватил его за руку.
   – Не вежливо удаляться, когда тебя так встречают, – хитро произнес крыс с вороватыми глазами и алчными загребущими когтистыми руками.
   Сверкнув недобро глазами, он швырнул мышонка в руки стражникам, которые быстро наводнили корабль.
   – Что здесь происходит?! – поднялся на палубу лекарь. – Вы не можете забрать его с судна! – запротестовал мужчина, увидев Пика в руках стражников, как и остальных больных, которых силой вытащили из кают.
   – Они инфекционные? – спросил у него старший солдат.
   – Нет, но это ничего не меняет! Они больны и должны вначале поправиться, прежде чем сойти на берег…
   – У меня приказ самого правителя Эсфира – Тимура-Паши, обыскивать все корабли и доставлять всех подозрительных мышей и крыс на допрос! – отчеканил «заведующий гостеприимством».
   – Но они больны!
   – Мне всё равно! Тащите их на землю…
   – Эй-эй-эй, полегче! – прошипел Тош, которого, как Ночу и Себа, схватили под локотки и силком повели на берег.
   – Отпустите меня, руки прочь! Не-е-е-т! – надрывно вопила и силилась вырваться черная мышка, с которой обходились не лучше, чем с рабыней на рынке невольников.
   – Не очень они похожи на больных… Дурачить нас вздумал? – готов был схватиться за саблю надменный мышь.
   – Я дал им лекарства… У них пищевое отравление, – не мог оставаться в стороне лекарь и направился за ними.
   – Сейчас у тебя будет отравление моим клинком, если не отойдешь с дороги! – схватился солдат за саблю.
   – А он?! – резко замер на месте лекарь. – Разве вы не видите – у него рука вся в проступившей крови! Ему нужен покой…
   – Это не моё дело! Он может ходить?
   – Да, но мне пришлось ампутировать ему несколько фаланг пальцев, без всяких надлежащих лекарств и средств обеззараживания! Ему необходима срочная помощь…
   Не прекращал заступался за них лекарь, но все его доводы разбивались об «медный лоб» невежественного мужлана.
   – Слушай ты, уйди, а то к его пальцам, прибавиться и твоя ампутированная голова! – не стерпев, замахнулся на него вояка.
   Его необдуманный горячий порыв срубить голову лекарю, резко прервал Пик. Вырвавшийся из рук стражников, что держали его, он заслонил собой их Благодетеля.
   – Я пойду с вами, только пощадите его!
   – А куда ты денешься?! – прохрипел стражник, схватив мышонка за плечи и швырнул вниз по трапу, где его подхватили пара сильных рук, тут же скрутивших паренька.
   – Это произвол!
   – Нет – это приказ! – надменно оскалившись, бросил через плечо командир стражников.

   Затем не слишком тактично отстранив со своего пути лекаря, он спустился следом за Гостями. Когда их всех повязали и повели в сторону города, позади них со стороны моря раздался оглушительный залп.
   Вмиг все обернулись и увидели далеко вдали сверкающий флагман самого Яна Фрида, подплывающего к городу с запада.

   – Ну надо же, только его здесь не хватало! – проговорил кареглазый мышонок и получил по голове древком копья. – Слушай Себ, а твои друзья упертые…
   – Даже слишком, – ответил крыс.
   – Надеюсь, они сметут этот рассадник блох и Господ на мелкие кусочки! – огрызнулся мышонок, за что получил очередной удар по затылку. – А нельзя, чуточку полегче и нежнее! Я головою все-таки думаю, не то что – вы!
   – Тош?! – окликнула его Ноча, немного остыв, понимая, что выхода у них нет и обратный путь отрезан.
   – Ась!?
   – Остынь! Мы что-нибудь придумаем…
   – Ну уж нет! Еще раз я не собираюсь глотать порошок Себа!
   – И не придется – он кончился, – перешептывались плененные, которых поспешно повели подальше от береговой линии.
   – Оно и к лучшему, всё равно не помогло, – улыбнулся мышонок, на голову которого вновь посыпались удары.
   Стиснув зубы, он поспешил спрятать свой язычок за зубами и послушно пошел вперед, куда их под бдительным присмотром вели «крайне тактичные и обходительные» встречающие.

   После крайне быстрого марша солдат по извилистым тесным улочкам пригорода, за время которого Гости Эсфира не особо успели насладиться местными красотами, их привели в казавшиеся снаружи заброшенным невысокое здание без окон со стороны фасада и единственных входом.
   Как только их со всей возможной «аккуратностью и деликатностью» завели внутрь, они осознали, что местом дальнейшего «ознакомления» с городом стала Городская Тюрьма.
   – Ну надо же, – прошипел Тош, оказавшись за решеткой в темной темнице.
   В небольшой квадратной комнатушке размерами пять на пять шагов, совершенно лишенной окон и других источников света и воздуха, царил полумрак и невыносимый смрад. А все каменно-песчаные стены были пропитаны зловонием и отчаянием.
   – Как здесь уютно, просторно, а аромат… М-м-м, просто сказка! – с издевкой прохрипел Тош, вне себя от злости и негодования, у которого, как и у товарищей по несчастью, глаза заслезились от здешней атмосферы.
   – Пик, ты, наверное, тащишься от подобных мест!? Небось, ни в первой тюрьме сидишь? Осталось еще парочка, для коллекции! – повысил голос мышонок на друга, который, не поднимая глаз, присел в уголочек и не обращал ни на кого внимание.

   Казалось ему было всё равно, где сидеть, и что вообще твориться в округе.

   – Тош?! – окликнула его Ноча, понимая, что он начинает напрасно кричать на друга, который хранил молчание с тех самых пор, как ступил на землю.
   – Что Тош?! Сколько себя помню – Тош! Мне просто надоело попадаться и постоянно пребывать в подобных местах, – обвел он быстрым взглядом тот скудный кусочек темного, мрачного и сырого коридора, что открывался из небольшого окошечка увесистой металлической двери с решеткой в их «царские палаты».
   – Мы ненадолго здесь, – нарушил молчание Себ.
   – Ненадолго! Нет вы слышали?! Да еще таким спокойным тоном, будто это прогулка, – переключился мышонок на крысенка.
   – Ах да, простите, сын Графа! Я и забыл, что вам не стоит беспокоиться о своей шкуре! Папочка сделает всё, чтобы вытащить своего сыночка из тюряги! Так вперед – зови стражников, чего медлишь?! Скажи им кто ты есть на самом деле и всё! А-а-а-а, мы не хотим сорвать голосок, надрываясь звать стражу! Ничего, я сделаю это за вас! Эй, стражники! Дурьи ваши башки, в орехе больше ума чем в ваших пустых котелках! В них только похлебку варить, – завопил во всё горло мышонок.

   Спустя полминуты в темницу ворвались двое здоровых бугаев, которые сразу набросились на паренька и вмиг прервали поток его негодования увесистыми ударами по голове. Не успела Ноча им помешать, как те быстро убрались восвояси также внезапно, как и появились.

   – Тош, ну зачем ты так?! – кинулась к нему девушка, пытаясь помочь бедолаге подняться.
   – Уйди, мне не нужна ничья помощь! – хотел отстранить её паренек, но глухая боль во всем теле не позволила сделать резких движений.
   – Вставай! – раздался тут тихий голос Пика.
   Не выдержав подобного зрелища самоуничижения, он сам кинулся к другу.
   – Оставьте меня и засуньте свою жалость знаете куда?! – огрызнулся на них мышонок.
   – Тош?! – пресекла Ноча его порыв казаться непреклонным и бесстрашным.
   – Ну что?!
   При этих словах мышка заботливо подтащила его к стене. Облокотившись об неё, он сел и опустил голову.

   – Простите, – тихо взял слово Тош, прекрасно понимая, что погорячился и здесь нет виноватых. – Я не могу исправить того, что случилось с вами и мне очень жаль тебя Пик, и тебя Ноча… Вы потеряли всё – Дом, Семью, всех кого любили и в кого верили… Но то, что ожидает нас впереди, это… – осекся паренек, проглотив ком в горле.

   – Вы не поверите, но я тоже бывал в тюрьмах! И не раз… – стиснув зубы, завел свой рассказ мышонок.
   – Охотно верим, – заботливо пригладила его взъерошенные волосы ладошкой девушка, которая одна держалась стойко и храбро, хотя у самой сердце из груди рвалось от страшных предчувствий.
   – Нет Ноча, я бывал, но иначе… Я видел все тяготы и мучения заключенных, по ту сторону решетки…
   – Как это?!
   – Еще в раннем детстве меня изловили Охотники за невольниками. После нескольких ужасных месяцев плавания на рабовладельческом судне по водам Эфирского моря, за время которого я столько ужасов и страданий навидался, что на всю жизнь хватит… – перехватило дух у паренька и он сквозь скребущую сердце боль, продолжил. – Так вот, после всего пережитого меня доставили сюда в Эсфир и выставили на местном Рынке. Я был слишком мал, чтобы работать на плантациях или быть слугой какого-нибудь знатного Господина или Госпожи. Поэтому, почти даром, меня отдали начальнику тюрьмы…
   – Этой!? – сорвалось тихое восклицание с уст Пика.
   – В Эсфире одна Тюрьма, как и Дворец – всего один!
   – И что произошло дальше? – сели рядом с ним Ноча и Пик.
   Не вмешиваясь в их разговор и не сводя с мышат пристального взгляда, неподалеку стоял Себ, погруженные в собственные думы.
   – Целых два года я прислуживал ему: стирал носки, штопал и готовил…
   – Ты-ы-ы?! – удивились мышата.
   – А что такого – многие умеют! – отмахнулся от них паренек и продолжил.

   «Но всё бы ничего, но этот садист всякий раз, когда шел на допросы и пытки заключенных – брал меня с собой. Ему доставляло столько удовольствия издеваться над другими прямо на глазах ребенка – просто слов нет…
   Само собой я не мог долго терпеть всех тех ужасов и кошмаров, на которые он заставлял меня смотреть и даже прислуживать – подавать инструменты и многое еще чего…
   В конце концов я сбежал, но был пойман.
   На целый месяц я оказался посажен в одиночку. Когда, отмотав срок, ко мне явился этот омерзительный крыс, он решил, что я одумался и снова взял меня на очередные пытки. Я, притворившись паинькой, попросился поучаствовать. Но в самый ответственный момент залил раскаленный свинец ни в глотку бедному бедолаге, прикованному к столу, а на ногу своему Хозяину. Воспользовавшись суетой, охватившей его, я выскочил в единственное окно во всей этой гребанной тюрьме, которым так любил дразнить начальник, обреченных на муки и смерть».

   – С тех самых пор больше всего на Свете я ненавижу Рабство и Тюрьмы, мало чем отличающимися друг от друга, одними лишь названиями, да…
   – Тем, что Рабство – есть отсутствие Воли. А тюрьма – лишение возможности её проявить! – на пониженных тонах Пик закончил мысль за другом.
   Оба переглянулись понимающим взглядом, тяжело вздохнули и опустили головы.

XXV В пыточной камере

   Тишине, воцарившейся внутри темнице, не суждено было продлится вечность. Вскоре послышались тяжелые размеренные шаги. Спустя пару песчинок, за которые у всех пленных душа в пятки ушла, дверь со скрипом распахнулась и на пороге появился один из стражников, с которым Тош уже имел счастье быть знакомым.
   – Его! – указал пальцем вошедший здоровяк-мышь на первого попавшегося мышонка, которым оказался Пик.
   – Эй ты, тростник – хорошо поел?! Смотри не лопни от усердия! – встрял тут Тош.
   Стражник, отличавшийся «стройностью» от двух других, бросил недобрый взгляд на посмевшего дерзить паренька и перевел палец на него.
   – Нет – его! Посмотрим, как ты заговоришь, когда тебе прижгут язык! – прорычал мышь.
   – Каленым железом?! Или быть может изогнутым маленьким прутиком в форме ключика? – произнес Тош, вскочил с места и пристально взглянул на Пика.
   – Ну-у, собственно-о-о, – опешил стражник.

   Никогда еще он не видел подобной радостной реакции на предстоявшие пытки.

   – О-о-о, это моя любимая пытка! – подскочил к нему Тош, чуть не обнимая толстую мышь.
   – Взять его! – отшвырнул его стражник и паренек упал на мягкое место.
   После мышонка быстро подхватили под локотки и вытащили из темницы.
   – Тош! – воскликнула Ноча и хотела броситься ему на выручку, но Пик вовремя остановил девушку, схватив за руку.
   Затем он взглянул на Тоша, одними глазами просившего его позаботиться о мышке. В знак согласия он чуть заметно кивнул.

   – И куда мы идем? – всё не умолкал храбрый не по годам мышонок, крута по сторонам головой.
   – В пыточную! – прогремел стражник, закрывая дверь темницы увесистым ключом, что всегда держал у себя на шее.
   – Значит, нам прямо по коридору, затем налево, еще раз налево, затем по лестнице на второй этаж и до конца прямо по коридору?
   – Да-а, – крайне удивился пузан. – Ты у нас что, уже сидел?!
   – Не-а, работал! – усмехнулся Тош. – И скажу Вам, я выполнял поручения начальника тюрьмы со всей возможной бережливостью и завидным усердием…
   Стражник, решив, что его разыгрывают, не подал вида. Немного опасаясь непредвиденных обстоятельств со стороны этого странного мышонка, он сам повел его на пытки.

   Когда голоса в коридорах стихли, Ноча бросилась к двери и обреченно рухнула на колени.
   – То-о-ош, – жалобно проскрипела мышка. – Ну зачем ты так?!
   – Порой мне кажется, что он просто сумасшедший! – вставил своё неуместное замечание Себ.
   – Не говори так о нем! На его месте мог оказаться каждый из нас! – повысила голос девушка.
   – Он спас всех нас, – прервал их назревавший спор Пик.
   – Эх, если бы у нас была хоть какая-нибудь заточка или крючок, я бы вмиг взломала замок, – сетовала бедняжка и поднявшись на ноги, стала наворачивать круги по темнице.
   – А еще лучше ключ от всех дверей, – добавил Себ, понимая, что и того и другого здесь днем с огнем не сыщешь.

   «От всех дверей… От всех дверей…»

   Эхом раздались слова Себа в ушах Пика.

   Вспомнив кое-чем, мышонок повернулся к Ночи и Себу лицом и зубами принялся разматывать бинт с правой руки.
   – Пик ты что?! Какая польза нам от… – подошла к нему ближе девушка.
   – Маленький изогнутый прутик, говоришь?! – неустанно Пик повторял себе под нос слова друга, освобождая руку от бинтов.
   – Я сказал лекарю, что он мне дорог, как память. Так как он раскрыл моё Сердце и способен открыть еще ни один «замок» – прошептал мышонок, вытаскивая из-под нескольких слоев бинтов небольших размеров ключик.
   – Он забинтовал его тебе в руку?! – не на шутку удивилась мышка.
   – Да, на удачу, – отдал он его Ночи.
   Девушка, покрутив его в руках, попробовав на зубок, ловко подкинула в воздух и со словами:
   – А что, может и получится, – в следующую песчинку поймала ключик и крепко сжала в ладони.

   Быстро втащив Тоша в пыточную и приковав по рукам и ногам к большому металлическому столу, двое из стражников вышли. Остался лишь сам толстяк, да еще одна худощавая, высокая фигура, стоявшая спиной к ним.
   На её обладателе был надет изрядно поношенный кафтан с короткими рукавами, подпоясанный кожаным ремнем, на котором висели различные приспособы, облегчающие «работу» Палача.
   – А вот и свеженький! – прохрипел с дрожью в голосе длинный худощавый седой крыс в летах, повернувшись к закрепленному к столу юнцу.
   Стражник поспешил, при помощи рычагов приподнять стол, так чтобы пленник оказался под острым углом к ним.

   Обведя всё быстрым взглядом, и особо заострив внимание на застывших на стенах этой небольшой комнатушки пятнах крови, у паренька ком поперек горла встал.

   – Что не скажешь о тебе, высохший тростник, – хриплым голосом подметил мышонок, что с прежней встречи эта крыса изрядно состарилась.
   – Закрепи ему голову, – скомандовал Палач, обладающий низким голоском с хрипотцой и острым взглядом своих чуть подслеповатых серых глаз.

   Храня полное молчание, стражник повиновался и зажал голову Тоша в металлических тисках. Попутно стаскивая с него кожаные сапоги, которые ему явно приглянулись, хотя и не по размеру были.
   – Поаккуратнее с ними – они казенные, – подметил паренек особое отношение стражника к его вещам.
   На что полноватый мышь одарил его жестокой усмешкой, которая не предвещала ему ничего хорошего.
   – Ничего не изменилось, как я посмотрю… Всё тот же стол, те же тиски… Вот только ты покрылся плешью, да залысина на голове сияет, ярче крыш Дворца Паши, – продолжил «оживленную беседу» Тош, пытаясь сдержать страх, хотя это было очень непросто в подобную минуту.
   – Сейчас я прижгу твой наглый язычок! – прохрипел крыс и потянулся за щипцами, что лежали на столе рядом с кучей всяких инструментов для пыток.
   – Я вижу, ты совсем состарился! А огонь, кто будет разводить?! Эх, не хватает тебе верных рук…
   – Замолчи! – прорычал уже не молодой мужчина и еле ступая на правую ногу хромой походкой направился к очагу, что располагался в дальнем углу небольшой комнаты.
   – Одно радует – ты больше не заставляешь детей смотреть на пытки! – прорычал мышонок, чем наконец заставил Палача обратить на себя внимание.
   – Что-о-о-о! – повернулся к нему крыс и принялся всматриваться подслеповатым взглядом в наглеца, не умолкающего ни на песчинку.
   – Наверное боишься, что кто-нибудь прольет ненароком тебе на ногу горячий свинец! – усмехнулся мышонок.

   При этих словах Начальник тюрьмы подскочил к Тошу и нависнув над ним, принялся сверлить его взглядом.

   – Фу-у-у, а вонь изо рта осталась прежней! – зашипел паренек.
   – Ты-ы-ы-ы! Не может этого быть!? – наконец узнал его «Радушный Хозяин».
   – Может, может, – закивал Тош.
   – Хе-хе-хе-хе! – заскрипела крыса. – Значит решил вернуться, так сказать «на прежнее место работы»? – прошептал Начальник, потирая от нетерпения руки.
   – Если честно, это не входило в мои планы, ну раз я здесь, то – привет! – сквозь, охвативший его ужас, улыбнулся Тош.
   – Привет, привет! – как-то резко схватился Палач за металлические щипцы.
   – Ну раз мы знакомы, давай отстегни меня и обнимемся как старые добрые коллеги! – задергался мышонок, чувствуя на себе его недобрый ехидный взгляд.
   – Ты всё шутки шутишь, как я посмотрю… Ничего, скоро ты за всё поплатишься, наглый мальчишка! Пожалуй, опустим все «формальности» и сразу приступим к делу, – бросил взгляд Начальник Тюрьмы на стражника.

   Без лишних слов тот силой разжал Тошу рот и крыс щипцами вытащил мышонку язык.
   – Вырвать или прижечь?!
   – С какых этхо пох, ты спасиваесь мнения пытуемых, – еле шевеля языком поинтересовался Тош, чуть не захлебываясь в собственных слюнях.
   – Ты прав, малец! Вначале отрежу кусочек, потом прижгу и снова повторю, а там и свинец в глотку! – потянулся он за тупым ножом, чьи грани были в заусенцах.
   – Вот здорово! – пошутил напоследок бедняга и задергался, понимая, что это конец и ему уже не отвертеться.

   Спустя мгновение Палач поднес лезвие ножа к языку мышонка. Почувствовав леденящее душу, прикосновение стали, у паренька сердце замерло, и он уже не мог более ни о чем думать, как о предстоящих муках и страданиях.
   Но тут за дверью внезапно послышался непонятный шум и грохот, как будто мешок с чем-то тяжелым рухнул на землю.

   – Проверь! – бросил Палач стражнику, тот кинулся к двери.
   – О-о, как же долго я мечтал об этом, – прорычал «сладкозвучно» крыс, скривив жестокую ухмылку, находясь в предвкушении сладостных для его ушей стонов и криков того, кто попался в ему руки.

   Но его заоблачным мечтам не суждено было сбыться. В следующее мгновение мышь, открыв дверь и высунув голову, получил мощный удар по голове древком копья. После чего он рухнул с невыносимым грохотом на каменный пол. Тут же в пыточную один за другим заскочили Ноча, Себ и Пик.

   – А вы еще кто такие? – прохрипел крыс, поднимая глаза на непрошенных Гостей, которым втроем еле удалось вытащить пузана-стражника за дверь, где они его и оставили «отдыхать».
   Не получив ответа, крыс был сбит с ног, накинувшимися на него Ночей и Себом. Пик, тем временем захлопнул увесистую глухую металлическую дверь и закрыл её на металлический засов.
   – Вы не представляете, как я рад вас видеть! – воскликнул Тош, когда серый мышонок быстро освободил его из плена пыточного стола.
   – Это спасибо тебе, что напомнил про ключик, – отвечал ему паренек.
   – А что дальше? – спросил Тош, поглаживая запястья рук.

   Тем временем Ноча и Себ быстро подняв крыса приковали его к столу. На вопрос Тоша они лишь переглянулись, отчего паренек шлепнул себя по лбу.
   – Я, конечно, рад, что вы решили присоединиться ко мне, тем самым пусть хоть ненадолго отсрочив пытки, но нельзя же так, – покачал он головою.
   Не зная, чем себя занять, мышонок подошел к столу и начал выбирать инструменты для предстоявших «пыток» Палача.
   – Откройте! Живо откройте дверь! – послышались снаружи грубые голоса и в дверь пыточной стали ломиться по крайней мере с десяток стражников.
   – Окно!? – воскликнула Ноча, припомнив рассказ Тоша.
   Но повернувшись к дыре в стене, именуемой окном, она замерла в ужасе.
   – Что?! Здесь решетка!
   – Тош, но ты же рассказывал… —повернулся к мышонку Себ.

   На что тот спокойно взял в руки воронку и принялся запихивать её в глотку крысе.
   – Эта крыса, по-видимому, поставила её после моего побега, – преспокойно отвечал мышонок.
   – Тош, да что ты творишь?! – кинулась к нему Ноча.
   – То, что он хотел сделать со мной – пытать разумеется. Благо некий опыт в подобном деле имеется, – горько усмехнулся паренек, пожирая своего прежнего мучителя взглядом горящих праведным гневом глаз.
   – Не время забавляться! – прохрипел Себ, улавливая шутливые нотки в его голосе.
   – Да ладно! Нас всё равно скоро казнят, так хоть напоследок повеселимся! Правда, Начальник?! Я не буду нарушать твою традицию и спрошу, что предпочитаешь – свинец или свинец?!

   Услышав подобный вопрос, крыс заметался и заскрипел, наверное, впервые в жизни на собственной шкуре ощутив то, что чувствовали в подобные минуты все его пленники.
   – Я уважаю ваше решение! Оно достойно королей! – похлопал его по макушке паренек и схватив стакан с непонятной жидкостью, что стоял на столе чуть в сторонке, быстро вылил в воронку.
   – То-о-о-ш! – вскрикнула Ноча, не успев его остановить.
   – Вы что?! Вправду решили, что я способен на подобное?! – выбив он изо рта «пытаемого» воронку.
   – Хотя… – косо улыбнулся мышонок, бросая взгляд на Начальника тюрьмы, который проглотил от страха язык, вместе с водой, что влил ему озорник.
   Оставив в покое крысу, он перевел взгляд на безвыходное положение, в котором оказались невольные Гости Эсфира.

   – И чья это была непревзойденная идея – запереться в пыточной?! – спросил Тош, впившись укоризненным взглядом в Пика, который всё это время стоял у окна и не сводил глаз с вида, что открывался – на площадь позади тюрьмы, с небольшим фонтаном и свежей зеленью.
   – Ну конечно, здесь нас будут искать в последнюю очередь! – не получив ответа, колко подметил мышонок – Да им даже не придется тащить нас далеко – здесь есть всё, что им потребуется, – указал Тош на инструменты для пыток.
   Не зная, что и ответить, присутствующие потупили взоры и притихли, понимая всю абсурдность ситуации, в которую угодили.

XXVI Нежданное Спасение или снова на Казнь!

   Не зная, что предпринять Ноча молча уставилась в пол, а Себ тем временем замер на месте, весь обратившись вслух. Где-то там, в коридорах первого этажа тюрьмы стали доносится еле уловимые звуки схватки и беготни.
   – Эй, а может быть посоревнуемся!? – не зная, чем себя занять, воскликнул тут в голос Тош.
   Ни с того, ни с сего, он подскочил к двери и принялся с разбегу биться об неё плечом, после каждого напористого толчка с той стороны.
   – И раз… И два… И три, – со всей дури ударялся паренек плечом, благодаря чему вскоре отшиб руку и замер, ожидая очередной стук.
   Но вместо него раздались тихие глухие удары, чьи-то протяжные истошные возгласы и стоны.

   – Именем Императорского Величества, наследного Принца… – начал отчеканивать уверенный правильно поставленный голос незнакомца с той стороны двери. – Немедленно откройте дверь!
   – Бла-бла-бла! – передразнил его Тош. – Как бы не так!

   После чего копошение снаружи как-то резко стихло и послышалось тихое шипение. Уловив этот звук, которому никто из мышат не придал особого значения, Себ с криком:
   – Тош, берегись! – кинулся наперерез мышонку, который для пущей «шутки» решил, как следует разбежаться для последующего удара о дверь.

   В тот самый момент, когда крыс сшиб его с ног, раздался тихий хлопок. Дверь в пыточную со свистом влетела внутрь помещения, и чуть не сшибла Пика и подошедшую к нему Ночу. За песчинку до этого она увидела, то, что предстало взору серому мышонку из окна.
   Там, внизу на небольшой площади позади тюрьмы показался целый отряд солдат в мантиях цвета ночи, подобно тем, в которые был облачен Себ, когда штурмовал стены форта острова Вольных.
   В самый последний момент Пик утянул мышку в сторону от металлической двери, которую, словно тонкую жестянку, свернуло, как скомканный лист бумаги и отбросило к стене.
   Не успели мышата очухаться, как в пыточную ворвались несколько коренастых мышей в подобных темных плащах, что прикрывали плечи и спины. Набросившись на всех присутствующих, не позволив им и рта раскрыть, они подняли их и выволокли отсюда.

   – Ты?! – тихо прошептал Себ, крайне удивившись, когда в одном из очередных Гостей Городской тюрьмы Эсфира узнал знакомое лицо.
   – Не волнуйся, друг, мы вытащим тебя отсюда! – ответил высокий, статный мышонок, помогая ему подняться.
   Бросив взгляд на прикованную к столу старую крысу, крайне ошарашенную всем произошедшим и потерявшую дар речи, он кивнул своим.
   – Это начальник тюрьмы, – ответил невзначай Себ, на его вопросительный взгляд.
   Мыши в плащах, что за мгновение до этого желали освободить пленника, махнули на него рукой и выскочили за остальными.

   – Что всё это значит?! – окончательно пришел в себя крысенок, когда все они оказались под открытым небом.
   – Мы пришли освободить тебя, Себа! – отвечал молодой мышь, примерно такого же возраста, что и он, ярко-коричневого окраса, обладающий чуть волнистыми волосами до плеч, ровной осанкой, уверенным твердым голосом и властным взглядом прекрасных чарующих бирюзовых глаз.

   Облаченный в длинный суженный у талии и расклешенный внизу черный плащ, что отлично прикрывал сверкающие на солнце нагрудные пластинчатые доспехи из посеребренного металла, парень выглядел очень грациозным и стройным. А его узкие штаны из атласной ткани, высокие черные начищенные до блеска кожаные сапоги с металлическими бляшками и ремень, перекинутый через плечо, отлично дополняли образ эдакого благородного рыцаря.

   – Наткнувшись в море посреди ночи на пиратский корабль мы пустились на поиски… И они привели нас сюда. Зная, как скоры Эсфирские тюремщики на расправу я, взяв с собой верных мне мышей, высадил десант. Отныне – ты свободен! – с этими словами он протянул Себу запасную шпагу.
   – Что не скажешь о нас! – скрежета зубами прорычал Тош, которому, как и Пику и Ночи, на голову набросили веревочные петли.
   – Как видно, не одни они быстры на расправу, – добавила Ноча, прекрасно понимая, что спасение оказалось лишь временной отлучкой от очередной казни.
   – Молчите, пираты! Вы ответите за похищение члена нашей команды, сына самого графа Де Гри – виконта де Себа! – прикрикнул на них молодой мышь.
   – Ты знал?! – крайне удивился паренек, поднимаясь на ноги.
   – Конечно, – не задумываясь отвечал его боевой товарищ.
   – Но откуда?
   – Не ты один прятал своё истинное Имя от других…
   – Так, кто ты?! – только успел спросить Себ, как со всех сторон их стали окружать стражники города, вместе с солдатами, сбежавшимися сюда со всей округи по сигналу тревоги, поднятой недобитыми охранниками тюрьмы.
   – И что теперь, умники?! – спросил их Тош.

   С петлей на шее и завязанными руками за спиной, он бросил взгляд на численное превосходство солдат Эсфира, всё пребывающих нескончаемым потоком.
   – Снимите путы, мы не хотим обратно в тюрьму! – прохрипела черная мышка, на что их «Спаситель» вопросительно взглянул на друга.
   Себ, недолго думая, дарованной ему шпагой перерезал путы троим мышатам.

   – М-да-а-а, – проглотил ком в горле песчаного окраса мышонок, описав круг на месте и везде лицезрел одно и тоже – сбежавшихся со всех сторон солдат с копьями и с саблями наперевес.

   С каждой песчинкой они смыкали кольцо окружения, готовые по первому приказу Старшего накинуться на наглецов, осмелившихся вот так дерзко ворваться в город посреди белого дня.
   В тот самый момент, когда оцепление сжалось в разы и между небольшой группой горе-десантников, насчитывающих полтора десятка бравых мышей с флагмана, и стражниками Эсфира оставалось не более семи шагов, позади, заглушив лязг копий, раздался пронзительный звук вдуваемого в большой горн воздуха. Вслед за этим прогремел правильно поставленный и очень уверенный в себе Голос глашатая:

   «Приветствуйте Великого, Непревзойденного, Всесильного, Наимудрейшего и Всемилостивейшего Правителя города Эсфир, Владельца всех Земель востока – Тимура-Ибн-Пашу!»

   Тут же, все как один, солдаты, побросав копья и сабли, пали ниц и стали расступаться, точнее расползаться, перед Свитой Великого Правителя Эсфира, который возлежал на гигантском помосте-платформе, размером с дом.
   Здесь находилось всё: столы, лежаки, слуги и служанки, танцовщицы и многие другие мыши, обеспечивающие пребывание Великого Правителя вне стен Дворца комфортным.

   – Вот сволочь! – сорвалось с языка у Тоша, который, как и Пик смотрел не на всю эту ослепительную красоту, а на по меньшей мере сотню рабов, на чьих плечах и спинах, покоилась вся эта Роскошная Церемониальная Процессия.

   Эта движущая Платформа больше походила на гигантских размеров многоножку, с одной большой разницей, что каждый шаг бедным мышам, облаченным в кафтаны на голое тело, давался с неимоверными усилиями.
   Протяженностью не менее сотни шагов, Процессия «двигалась» очень медленно и прошло не меньше четверти часа, прежде чем Платформа Паши достигла того места, где оказались в окружении друзья с группой Горе-спасателей. Все они замерли, где кто стоял, не зная радоваться им избавления от расправы или ожидать чего похуже.
   Приблизившись на добрых три десятка шагов, Платформа замерла.

   В самом её центре располагался большой шелковый навес-шатер ярко-лазурного цвета, что отлично защищал находившихся внутри Господ от нещадно палящих лучей солнца. Отдернув занавес, на свет вышел роскошно разодетый в пышные царские одеяния и великовозрастный тюрбан песчаного цвета мышь. Точнее не сам – его вынесли на мягких носилках, заполненных перилами, четверо коренастых слуг и возложили на возвышение, подобно трону, неподалеку от края Платформы.

   – Что здесь происходит?! Кто вы такие? – с паузами, не поднимаясь на ноги медленно, с неким пренебрежением проговорил Правитель Эсфира, разглядеть которого как следует не представлялось возможным, ибо к группе непрошенных Гостей подскочили Телохранители Паши и заставили силой всех склонить головы и опуститься на колени.

   Эти верные Сыны своего Отечества отличались от обычных стражников города не только выправкой, могучими плечами и высоким ростом, но и богато украшенными доспехами из дубленной кожи, что могла сравниться по прочности с металлическими. А вставки из драгоценных металлов делали подобный «наряд» крайне ослепительным – в прямом смысле этого слова.
   Солнечные лучи так и отражались от их сапог, наплечников и нагрудного доспеха, делая созерцание этих Стражей крайне затруднительным вне пределов дворцовых стен. В народе их так и прозвали – Сош-уфа, что на местном наречии означает: «Отражающие Свет».
   Эфесы их сабель и рукояти копий также отличались более роскошной выделкой и проработкой деталей, вплоть до мельчайших подробностей. И чем богаче была отделка этих немаловажных деталей оружия, тем почетнее был тот или иной Сош-уфа.

   Впившись в недостойных лицезреть Его расчудесный Лик проницательным, холодным, расчетливым взглядом – Всемилостивейший Правитель строго нахмурил брови. Явное недовольство Паши «вероломством» Гостей подкреплялось нервным подергиванием ноги, которую он, полулежа, задрал одну на другую.
   Его мягкие, кожаные сапоги с остроконечными, вздернутыми носами, так и сверкали на солнце. Несмотря на всю мягкость обуви, грозный Правитель Эсфира, способен был одной пятой «втоптать в грязь» всякого ему неугодного.

   – Прошу прошения, О Всемилостивейший… – вышел к нему из-под навеса высокий черный мышь в белом одеянии с изображением красного меча на груди. – Ты?! – глухо воскликнул он, лишь раз бросил взгляд на Спасителя Себа.
   – Вы знакомы, Ян?! – чуть тише спросил Тимур-Паша, обращаясь к нему, как к равному себе.
   – Да, Алатан-Паша! – крайне учтиво поклонился Ян Фрид, как никто другой ценя подобное Гостеприимство.
   – Это мой двоюродный брат! Сын императора Ренна – Август Роме Реннский, – во всеуслышание огласил Магистр Ордена Мира, чем немало ошарашил виконта де Себа, который уже иначе взглянул на своего друга.

   А вот троих мышат подобная новость нисколечко не тронула. Для них высокие титулы и регалии, являлись лишь пустым звуком. Ибо лучше всего за тебя говорят твои поступки, а не вся эта мишура, что вешают на детей с рождения их высокородные родители.

   – Правда!? Тогда я очень рад приветствовать у Нас в Гостях будущего Императора северных Земель, сына моего давнего друга – Императора Ромуса, – протянул к нему распахнутую ладонь Тимур-Паша, тем самым приглашая взойти на помост Августа и его спутников, которых тут же аккуратно подняли с колен.

   Наследник Ренна, а вслед за ним Себа и мыши, которые спасли всех из тюрьмы взошли на платформу. Где их крайне радушно встретил Ян, похлопав каждого отличившегося по плечу.
   Тем временем Тоша, Пика и Ночу не допустили к помосту. Заслонив «лесом» копий, их окружили стражники из личной охраны Паши.

   – Что вы здесь делаете?! – хитро прищурив серые глазки, поинтересовался Ян, когда очередь выказать свою благодарность дошла до племянника.
   – Мы пришли за своим… Знакомитесь – виконт де Себа, сын графа Де Гри, – не слишком учтиво отвечал Август, особо не разделяя подход Магистра к делам государства.
   – Сын Де Гри?! – пригляделся черный мышь к парню, вид которого явно говорил, что ему пришлось несладко за последнее время.
   – Тимур-Паша, простите моё легкомыслие, но я не мог медлить! Себа могли замучить в вашей тюрьме, прежде… – затараторил Август.
   – Говорите короче! – остановил его поток лишних слов Тимур, напустив на себя пренебрежение.
   – Прошу лишь о снисхождения для меня и моих помощников, – приклонил Август колено перед правителем Эсфира.

   В ответ Тимур-Паша лениво зевнул и отмахнулся от него, словно от надоедливой мошкары, тем самым давая понять, что они прощены.

   – А этих отдайте мне! – прорычал тут Ян, сверля жестоким холодным взглядом бедных мышат. – Они пираты и заслуживают смерти…
   – Постойте, Дядя Ян… Вы, итак, за последние дни немало дров наломали… – взял слово Наследник Ренна.
   – Дядя?! – удивился про себя Себ, ведь только что Ян назвался братом Августу.
   – Вы про что, Принц?! – несмотря на него, спросил непреклонный мышь.
   – Вы уничтожили форт на острове Вольных и открыли огонь по кораблю пиратов, прекрасно осознавая, что на нем находился один из наших, – крайне вразумительно продолжил парень.
   – Так это был ты – Убийца-а-а! – прорычала Ноча, готовая испепелить ненавистного капитана флагмана одним взглядом.
   – Если бы я знал, что это сын Де Гри… – совершенно не обратив на мышку внимание принялся оправдываться Ян, разводя виновато руками.
   – Хотите сказать, что окажись на его месте любой из нас – Вас это не остановило!? – прервал его лживые речи Август, которому всегда в подобных спорах приходилось отстаивать свою точку зрения супротив Воле своего дяди.

   Ян немного осекся, понимая, что не время для склок и сбросил с себя спесь. Сжимая кулаки за спиной, изобразив смирение, он тихо произнес:
   – Простите, Ваше Величество, каюсь – я погорячился… Раз Вы здесь, то Вам и решать их Судьбу! Но прежде, хотелось бы сказать, что именно эти пираты причастны к похищению Принцессы Софии Эхтерской, – крайне вкрадчиво поделился подобной ценной информацией Ян.
   – Это правда?! – бросил Август взгляд на без вины виноватых мышей.

   Те замялись и промолчали, понимая, что их слова совершенно не имеют сейчас веса.

   – Тогда… – призадумался Август, не зная, как поступить.
   – Позвольте мне разрешить Ваши споры?! У нас с пиратами разговор короткий – мешок на голову и в реку! – по легкому взмаху указательного пальчика Тимура, на троих мышат в мгновение ока набросили мешки.
   – Это ложь, мы не виноваты… – как мог сопротивлялся Тош, но всё было тщетно.
   – Всё то – дело рук этого Монри… – вырывалась Ноча.
   – Мы не похищали Принцессу, мы друзья Малии… – надрывно кричал Пик.
   Но было уже слишком поздно. Мешки быстро затянули на шеях, и голоса друзей охрипли.
   – Малия… Кто это?! – свысока спросил Август своего друга.
   – Себ, скажи им, что мы… – донесся тихий сдавленный голос Тоша, когда мышат стали вязать по рукам и ногам, чтобы «лучше плылось».
   – Ты понимаешь, о чем они говорят? – одарил парня пронзительным взглядом Ян.
   На что Себ, опустив взгляд и тихо ответил:
   – Нет…
   – Уведите их и утопите! – отдал последнее распоряжение Тимур-Паша.

   При этом он особо пристально взглянул на своих стражников из личной охраны, единственным, из всех солдат города, кому разрешалось находиться в стоячем положении в присутствии Правителя.
   Оглушив приговоренных к смерти мышат ударами древками копий по голове, Телохранители Паши понесли их прочь с глаз Господских.

   – Прошу Вас Гости Дорогие… – когда всё было кончено, развел руками Паша, приглашая Принца присоединиться к его Свите на платформе.
   – Но вдруг они говорят правду… И эти мышата не причастны к этому? – в последний раз засомневался Себ, шепнув на ухо Августу.
   – Разве они не пираты?! – спросил тот, заглянув ему в глаза.
   Одними этими словами он пресек все сомнения виконта.
   – Тебе лучше всех известен Закон, по которому: «Смерть – лучшее наказание для них!»

   При подобных словах друга, которого, как, оказалось, он совершенно не знал, парня обуяла некая дрожь от страшных предчувствий. Но проглотив язык и отбросив в сторону все страхи и сомнения, не желая больше вызывать недовольство окружающих, он направился за всеми под навес.
   Процессия тронулась, оставляя после себя множество мышиных следов непосильного рабства и мук, пота и крови тех, кто не по своей воле оказались на самом дне Бытия в этом Жестоком Мире.
   Следы этих страданий были так незаметны и никем не осуждаемыми, что дуновения горячего ветерка хватило, чтобы вмиг сравнять их с землей, оставив после себя лишь пустоту и голый песок.

XXVII Роскошь и Рабство

   – О-о-о, моя голова… – проскрипел Тош, чуть приоткрывая глаза. – Я умер и попал в Сады Блаженные, – прошептал он следом, нащупав рукой мягкий красный бархатный лежак, на котором оказался.
   Мило улыбаясь лежащей рядом на его руке девушке, еще не успевшей открыть глазки, недолго думая мышонок потянулся к ней и чмокнул Ночу в щеку. В следующее мгновение черная мышка открыла глаза и с возмущенным взором отвесила ему звонкую пощечину, отозвавшимся эхом по всему помещению.
   – А может и нет! – схватился паренек за щеку и приподнялся.

   Быстро осмотревшись, он осознал, что находится в просторных прекраснейших Царских Палатах с обитыми стенами мягкими с небольшим ворсом нежно-бирюзового цвета тканями и искусно вышитыми пестрыми коврами, тонкой работы резной лепниной, ажурными мозаичным потолком и полом, а также изящной мебелью из самых дорогих сортов дерева, расставленной по углам.
   Поистине Царское убранство Зала отлично дополняли множество зеркал, находившихся не только на стенах, но и под потолком. Благодаря чему всё помещение казалось еще более просторным и воздушным. На полу всюду красовались мягкие ковры, на которые не то, что ступить, смотреть оказалось «больно» – так были красивы.
   Дверные проемы, в количестве четырех, по одному на каждую сторону Света, были выполнены в форме куполов и украшены мозаикой и драгоценными камнями. Сами двери казались очень массивными на первый взгляд из-за обилия на них декоративной отделки. Подобно всем стенам и потолку, они были украшены мозаикой, обиты тканями и инкрустированы драгоценными камнями.
   Помещение было лишено окон, но тем не менее здесь оказалось довольно светло и свежо, благодаря множеству небольших проемом высоко над потолком. Через них сюда отлично проникал свежий воздух и лучи света, которые отражаясь от зеркал и драгоценных камней, делали Зал очень ярким и наполненным Цветением Жизни.

   В подобном Мире, где всюду царила непомерная Роскошь, слепящий взор Блеск, непревзойденная Чистота и абсолютный Порядок, где даже вздохнуть эфирными благовониями, коими был наполнен весь Зал, являлось непомерной роскошью – простому мышонку, вроде Тоша, на всё это Великолепие было тошно смотреть, не то, что находиться.
   Не в силах лицезреть все эти, казавшиеся бескрайними, Прикрасы от которых ком к горлу подступал и подташнивало, паренек увел взгляд в сторону.

   – Точно нет! – подытожил он, когда его глаза невольно оказались устремлены на располагающийся посреди Зала роскошный, сплошь усеянный правильной геометрической формы узорами и драгоценными камнями, высокий на трех ступенях изящный белокаменный Трон самого Тимур-Паши.
   Владелец, которого гордо восседал на нем словно Статуя, не сводя с них пристального и холодного взгляда.

   Рядом с ним стояла еще одна фигура – высокая, аккуратно коротко подстриженная, серопесчаного окраса худощавая крыса с пристальным сухим взглядом сверкающих глаз пепельного окраса. «Завернутый» в широкий кафтан нежно-персикового цвета, с вышивкой на нижней кромке и длинными рукавами, спадающими до самого пола, наряд крыса походил больше на длинное платье с поясом, без тюрбана и сабли, с торчащими из-под него остроконечными сапогами под цвет верхней одежды.

   – Что?! Где?! – следом за мышонком ошарашено вскочила с места Ноча, у которой всё тело зудело от здешнего «благородного» воздуха.
   Неистово почесывая носик, мышка в пару песчинок всё осмотрев, и не заострив ни на чем внимание, при виде правителя Эсфира не на шутку перепугалась и спряталась за Тошем.
   – Не бойся, – заботливо прошептал паренек.

   Услышав поблизости голоса друзей, Пик быстро очнулся. Прогнав ноющую во всем теле боль и не придав особо значения благородству обстановки, серый мышонок впился крайне замученным взглядом в виновника всего происходящего – Пашу.

   – Я не позволю играться с нами, как с какими-то куклами, – вскочил на ноги Тош и смело принялся делать шаг за шагом в сторону Трона по мягкому ковролину грязными босыми ступнями.
   – Тош?! – прошептала девушка, с неким страхом в глазах озираясь по сторонам.
   – Нет – с меня хватит! Будь вы хоть Властелином Всего Мира – я ни за что не позволю издеваться над собой и моими друзьями! Если решили казнить, то казните… Или думаете, если Вы – Правитель Рабской Страны, где запрещено и смотреть на Господ, то мы будем умолять вас о пощаде?! Так вот, заявляю прямо – никогда и не перед кем я не опущусь на колени! Можете подавиться своей напыщенностью, высокомерием и самодовольством! – отчеканил Тош, у которого накипело.

   Пик и Ноча только и успели переглянуться, как худощавый крыс поднял руку и откуда ни возьмись со всех сторон к троим мышатам подскочили не меньше десяти хорошо вооруженных солдат из личной стражи Правителя. Схватив мышат, им тут же хотели отсечь головы, но Паша поднял указательный палец и произнес:
   – Оставьте их!
   – Но Алатан-Паша, ваш Отец казнил и за меньшие проступки! А это и вовсе заслуживает… – тихо завел свою речь крыс, чуть нагнувшись к уху Правителя.
   – Похвалы! – перебил его Тимур-Паша.
   – А-а-а?! – резко изменился в лице крыс.
   – Я ценю Вашу помощь, Советник Зар, но мы это уже обсуждали… Я – ни мой отец! А эти мыши – единственные за всю мою Царскую Жизнь, кто посмел вот так просто сказать правду мне в глаза, – отвечал ему, не сбавляя тона голоса Правитель.

   Его голос и манера держаться как-то резко изменились, как если бы перед мышатами предстал совсем иной Паша. Нежели тот, которого они имели «счастья» знать на улицах города Эсфир, перед тем как их приговорили к казни.

   – Но… – хотел вразумить юного Правителя Советник, которого всего распирало от подобных речей.
   – Оставьте нас! – пристально взглянул Тимур на крысу.

   Не видя иного выбора, как повиноваться, Советник, проглотив свои слова, откланялся и попятился назад.
   – Оставьте нас все! – повторил Хозяин Палат громче и куда увереннее первого раза, чем заставил охрану опустить мышат и удалиться из покоев Паши сквозь множество потайных ходов в стенах.

   С первого взгляда их нереально было увидеть – так хорошо оказались сокрыты от чужих глаз. Почти беззвучно, прикрыв за собой «лазы» Сош-уфа удалились из малого Тронного Зала, оставив Гостей в полном замешательстве.
   Совершенно ничего не понимая Пик, Ноча и Тош, проглотив языки замолчали, оказавшись окончательно сбитыми с толку. Воспользовавшись тишиной, медленно поднимаясь с мягких перил, которыми был «заполнен» трон, Тимур-Паша взял слово.

   – Прошу прощения за Моё Гостеприимство и за наши нравы… Если честно, то, что твориться здесь мне не по нутру, – говорил он совсем не свойственным царским особам учтивым тоном голоса, снимая с себя тюрбан и широкополую одежку.

   Закончив «разоблачение», изумленным взорам друзей предстал невысокого роста парень, не старше их, в простом без излишеств отделки кафтане, шароварах и поясе, с короткими чуть курчавыми волосами до плеч и мягким мечтательным взором карих глаз. На ногах его покоились простые полуоткрытые мягкие тапочки, что отлично дополняли непосредственный «домашний» гардероб молодого Правителя Эсфира.

   – Мой отец – Тимур-Паша, слишком рано покинул этот Свет. Вся тяжесть и бремя Власти легли на мои плечи… – печально завел свою речь парень. – Сами понимаете, что Народ никогда бы не подчинился ребенку, вот и приходиться мне – его единственному сыну, казаться старше, чем я есть… Кхе…
   Чуть кашлянул паренек, почувствовав себя немного неуютно без своего «обличия» грозного правителя Эсфира.
   – Вести Политику следуя обычаям и традициям моих предков очень тяжело, – продолжил мышь, беря себя в руки. – В этом нет ничего плохого, но рабство – это пережиток прошлого, и мне бы очень хотелось покончить с этим… Но пока что я не могу, – всё не умолкал Тимур.

   Пройдя мимо троих мышей, у которых понемногу челюсть стала «отваливаться», он прилег на лежак в десяти шагах от них и принялся беззаботно поедать сушеные фрукты с небольшого подноса, что покоился на треноге.

   – Хотите?! – заметив на себе пристальные взгляды своих Гостей, протянул он им, на что Тош еле выдавил из себя.
   – Что это?!
   – Как что?! Фрукты… – совершенно наивно развел руками молодой Паша.
   – Это шутка такая?! Вначале приказываете казнить, а затем рассказываете небылицы… Решили поиздеваться над нами, а уже после казнить?! Я уже сказал вам – мы в Ваши Царские Игры не собираемся участвовать, – крайне сдавленным голосом прохрипел Тош, но Тимур остановил нескончаемый поток его нападок.
   – Что не склонишься передо мной… Я это уже слышал, – совершенно спокойно отвечал паренек, нисколько не обидевшись на столь резкие слова в его адрес.
   – Так чего же Вы хотите?! – проскрипела Ноча, скукожившись от одного только взгляда Правителя Эсфира, которым он одарим молодую мышку. – Предупреждаю – я лучше умру чем обреку себя на бесчестие!
   Вскипела девушка, к которой, видя, как та вся дрожит, подскочил Тош и оба впились в Радушного Хозяина испепеляющими взорами.
   – Тьфу! О чем вы говорите?! – сплюнул косточку Тимур, чуть не поперхнувшись при подобных обвинениях в свою сторону. – За кого вы меня принимаете?!
   – За сластолюбивого, алчного, жестокого Тирана! – прорычал Тош.
   – Вот-вот! Тем более, как я слышал, у него уже есть целый гарем прекрасных мышек, – вставил дельное замечание Пик, который, как и Тош, не особо доверял его речам.
   – Гарем?! Ха-ха-ха! У меня!? Ха-ха-ха! Нет, конечно, я преклоняюсь перед слабым полом, но… – схватился за животики парень, чем еще больше разозлил мышат. – Всё это для отвода глаз…
   – Слабым!? Да я ему сейчас все косточки пересчитаю! – чуть не набросилась на него с кулаками Ноча, но Тош остановил благородный порыв девушки постоять за свою Честь.
   – Не надо марать об него руки… Давай лучше я сам! – стал закатывать рукава своей изрядно потрепанной морской рубахи мышонок, у которого кулаки так и чесались проучить этого напыщенного царька.
   – Остудите свой пыл, – обретя прежнюю серьезность, прогремел молодой Паша. – Я пощадил Вас не ради забавы… Будь на то Воля Советника или моего дорого Гостя из Ренна – из вас давно уже «веревки вили». Так что пора бы доверять мне…
   – Назови хотя бы одну причину, чтобы мы тебе поверили? – сжимая кулаки прохрипел Тош, застыв на месте.
   – Ну-у, – протянул парень. – Вы еще живы…
   – Весомый довод! Но лучше смерть, чем рабское существование! Вы уж мне поверьте, я был … – осекся Тош. – Я знаю лучше вас, что значит жизнь раба! Нет ничего хуже этого! – начал надвигаться на него мышонок, потеряв остатки страха.

   «Когда каждый твой день начинается со свиста плетей, и ты совершенно ничего не можешь поделать с этим. Когда одно твоё слово, косой взгляд, чих, вызывает у Хозяина такой приступ гнева, что ты еще с неделю будешь ходить на примочках! Это – Настоящая Жизнь, а не то, что окружает таких как ты!»

   – Мне это прекрасно известно… – хотел вставить пару слов Тимур, но паренек, окончательно осмелев, схватил Тимура за грудки и закричал прямо в лицо.

   «Ничего тебе не известно! Это не Жизнь вовсе, а жалкое существование! Не то, что царит здесь…
   Вся эта роскошь, вкусная еда, мягкие богатые одежки, всё что Вас окружает – лишь плод рабского труда обычных мышей, которым не повезло, и они родились не во дворце, посреди роскошных палат!
   Вы… вы… И не представляете, что есть настоящая Жизнь, и не вам решать Судьбы других!»

   Выпалил всё, что было на душе Тош и даже отшвырнул Пашу от себя, благодаря чему тот перевернулся через плечо и упал на пол, ошарашенный и сбитый с толку.

   – Теперь, зовите свою охрану и закончим с этим! – подготовился паренек принять смерть, как должное.
   Но того, что следовало ожидать не настало.

   Тимур, поднявшись на ноги, поправил ворот кафтана и тихо спокойно произнес:
   – Я не вижу причин для этого! Да, я высокомерен, в какой-то мере жесток и даже ваше спасение было не жестом Доброй Воли… Всё, что делаю – я тщательно обдумываю… Возможно слишком долго, и посему, мало действую… А если что и принимаю, то не нахожу поддержки среди Дворца, как и за его пределами…
   – Говори короче! Мы устали от длительных царских речей! Так ты казнишь нас или нет?! – перебил его Тош.
   – Нет, ни сейчас… – сделал паузу Тимур. – Ни после…
   – После чего?!
   – После того, как Вы окажетесь невольными свидетелями того, как Правитель Эсфира нарушит данное им в Эхтере обещание и откроет этот Ларец!

   С этими словами он подошел к столику, что стоял возле трона и сорвав с него роскошную ткань, продолжил:
   – Этим ключом! – указал мышь на висевший на шее Пика ключ.
   – Как?! – воскликнул паренек, опустив взгляд на Великий дар, не раз спасший им всем жизни.
   – Дело в том, Дорогие Мои Гости, ни только вас не устраивает то, что твориться у меня в Эсфирских землях… Я всей душой жажду перемен, но…. Как я уже говорил, прежде чем меня перебили – у меня нет поддержки…
   – И что?! – вставил Тош, всё равно не понимая ход его мыслей.
   – А то, что лучшую поддержку я смогу найти в лице той, кто живет в Свободном Городе и знает, как обеспечить порядок в обществе без кнута! Та, что поможет перестроить Общество на подобии тому, в котором сама выросла… И лучшую кандидатуру, чем принцесса София Эхтерская – мне не найти…
   – София?! – сорвался с уст Пика невольный возглас удивления.
   – Я знаю, что произвел на неё не слишком хорошее впечатление, – продолжил Тимур, не придав восклицаниям серого мышонка особого значения. – И чтобы развеять свои сомнения и точно знать, на что рассчитывать, мне потребуется заглянуть в него…
   – О-о-о, как это по-господски… Жульничать! – вставил колкое замечание серый мышонок, забыв про страх и стеснения, прекрасно понимая, о чем идет речь, в отличие от Тоша и Ночи, не сводивших глаз с небывалой красоты драгоценного ларца.
   – Вовсе нет, просто я хочу уровнять шансы… Если там не моё имя написано ручкой прекрасной Принцессы, то я хотя бы попытаюсь повлиять на её решение, и может быть она передумает…
   – Передумает?! Ха! Решение?! Ха-Ха! Помощь?! Ха-Ха-Ха! – очень сварливо и крайне прискорбно прямо в лицо надменному Паше посмеялся паренек.

   «Свободы!? И всего этого вы ищете в Эхтере…
   В городе, погрязшем во лжи, коварстве и недоверии?! Где судят продажные Судья… Работают лишь те, кому больше не куда деваться, а зарабатывают те, кто ничего не делают?! Где простые жители лишены всего – Права Жить и выбирать, как жить… Где самое ценное это Семья – а дорогое и несбыточное – это её завести?!
   Там, где царит вечная Нужда и всем заправляют крысы, а Короли бездействуют… Где его собственная дочь, чувствует себя во дворце, как в темнице и вынуждена убегать в город, чтобы хоть как-то разнообразить свою скучную жизнь?!
   Там, где так легко избавиться от неугодных ни в чем не повинных мышей. Одним взмахом руки стереть их с лица земли, растоптать, приговорить к казни, а его Семью сослать в рудники, обрекая на медленную гибель?!
   Там, где царствует Тьма и куда так рвется Сердца тех, кого разлучили с теми, кого они любят… Всё это умело скрывается за Ширмой Свободы – таково истинное обличье Эхтера…»

   Рассказал всё как есть Пик, да так откровенно, без прикрас, печально и горячо, что Тимур невольно задумался и приутих. Как, впрочем, Тош с Ночей, которые прекрасно понимали, через что пришлось пройти их другу.

   – Пик прав, Тимур, – спустя полминуты взял слово Тош. – Любая из твоих служанок и жительниц города скажет тебе больше, что именно надо изменить и как сделать, чтобы всем стало хорошо… А еще лучше – хоть раз в жизни выберись из своего Дворца и сам посмотри, чем живет твой Народ! И ты всё поймешь, – подытожил он и подойдя к другу, положил ему на плечо руку.
   Пик в ответ похлопал её своей и грустно улыбнулся, сдержанно и сжато.

XXVIII Мышеловка захлопнулась

   – Но всё же, если это поможет, держи, – немного помявшись, снял ключ с шеи Пик и протянул Правителю Эсфира.
   Тимур с благодарностью в глазах взял его и подошел к ларцу.
   – Этот ключ ни от этого замка… Он от тех пут, что сковывают сердца и лишают свободы! – произнес вполголоса серый мышонок, опуская взгляд в пол.

   Не слишком вникая в потаенный смысл его слов, Тимур с трепетом в сердце вставил ключ в замочную скважину Ларца и провернул пару раз. Раздался щелчок, и дверца чуть приоткрылась.
   В этот самый момент с диким грохотом распахнутых дверей в малый тронный Зал ворвалась сама виновница всего произошедшего.
   – Что здесь происходит?!

   Смело и очень уверенно вошла в комнату прекрасная девушка и, даже не взглянув на троих ошарашенных её появлением здесь мышат, продолжила:
   – Тимур?! Ты уверял меня, что все, кто причастны к моему похищению, сидят за решеткой! Так почему же эти пираты здесь?! И что ты делаешь у моего ларца? – выпалила Принцесса София и дико размахивая руками кинулась к нему с бешеными глазами.

   Прежнюю Малию, которую знали мышата, было трудно узнать в этой роскошно разодетой в самое красивое тончайшей работы шелковое платье нежно -лазурного цвета мышке.
   Довольно необычного кроя, оно состояло из длинного широкого куска ткани, которым оборачивались талия девушки вплоть до уровня колен, а затем его концы свешивались с плеч, как бы обволакивая и лаская мышку. При этом платье отлично подчеркивало её стройную и нежную фигурку. Кромки подобного диковинного для всех Гостей Эсфира наряда, носящего имя – Саира, имели вышивку и бахрому по краям в виде узелков.
   На ножках покоились нежные, с мягкой подошвой, еле уловимые носочки-тапочки, доходившие до уровня лодыжек, носящие имя – Лапхи. Они были еле заметны из-под нижней расклешенной юбки, имеющей книзу форму распускающегося бутона цветка, благодаря которому их обладательница казалась еще краше.
   На ручках девушки красовались легкие изящные браслеты, сплошь усыпанные драгоценными камнями. Ушки мышки, а также её чело украшали подвески и серьги самых мастеровитых ювелиров Эсфира, за обладание которыми любая Светская Дама столицы «хвост бы отдала на отсечение».
   Аккуратно подстрижена и причесана, чистенькая и благоухающая эфирными маслами, наделенная гордой осанкой, властным взглядом прекрасных, так и манящих к себе, голубых глаз, совсем еще юная мышка, редкого нежно-светло-русого окраса, с маленькими кругленькими ушками производила впечатление истинной Благородной Высокородной Принцессы, спустившейся с высоты Дворцовых Палат до уровня простых смертных, коими невольно почувствовали себя мышата.

   – Это что еще за Дива?! – не на шутку удивился Тош, у которого дыхание перехватило от созерцания подобной Внеземной Красоты.
   Пик, также, не веря своим глазам и ушам, как ни старался не мог узнать в этой напыщенной особе свою подругу по несчастью – Малию.
   – София, милая, прости меня, но возникли некоторые непредвиденные осложнения, – принялся извиниться перед ней Тимур-Паша.
   – Какие еще осложнения?! А ну-ка отдай! – не позволив «развить тему» София вырвала ключ из рук Тимура, решив, что тот не успел открыть драгоценный ларец. – Я не собираюсь это обсуждать – они пираты и заслуживают наказания! – крайне высокомерно и надменно произнесла мышка, задрав носик «под потолок».
   – Моя зефиринка, я хотел проявить к ним снисхождение и милость… Ведь ты сама упоминала, что они обращались с тобой неплохо, и…
   – Я всё сказала! – в очередной раз перебила его Принцесса и демонстративно встала ко всем спиной, оставив присутствующих мышат в полном недоумении.
   – Если того требует Принцесса София, – очнулся первым Тош, прищурившись, потихоньку начиная догадываться об истинном смысле её слов. – У тебя, Тимур, нет выбора…
   – Нет! – вдруг нарушил тишину Пик.

   Резко подняв глаза на Принцессу, печально и очень возмущенно он заговорил:
   – Я вижу, Ваше Высочество – вы совсем не изменились… Отличная актриса, знающая, когда ей лучше «войти в роль» и выйти из неё… Тебе всё равно, что другие страдают, теряют близких, родных… – перевел взгляд Пик на Ночу.
   – Дом! – взглянул на Тоша.
   – Любимую! – опустил он взгляд.
   – Всё это тебя не касается! Ты живешь в своем Дворцовом Мире – нужды и страдания обычных мышей тебе не ведомы! Ты… ты… – говорил Пик так искренне и честно, что ни у кого не оставалось сомнения в правдивости его слов.

   У всех, кроме самой Софии, которая не шевелилась, не моргала и казалось совсем не дышала. Уставившись в стену широко распахнутыми голубенькими глазками, которые постепенно застилала прозрачная пелена, девушка кусала губу и еле сдерживала себя.

   – Бессердечная, неблагодарная мышь – вот ты кто! – закончил на подобном «добром» слове Пик.
   Не дожидаясь её реакции, он повернулся к Тимуру и протянул руки.
   – Вы слышали желание вашей будущей Невесты?! Наше место в тюрьме, подальше от тех, кто ни ценит дружбу и верность, кому чуждо милосердие и понимание…
   – Пик!? – кинулся к нему Тош, который воспользовавшись временной заминкой прокрался к ларцу.
   Затем также незаметно, вытащил оттуда бумажку с именем Избранника Принцессы и поспешил захлопнул его.
   – Пик послушай, всё это ложь, она лишь пытается… – принялся он шептать ему на ухо, но паренек отстранил друга и еще суше прохрипел.
   – Мне всё равно! Она бросила нас тогда на острове Вольных, бросает и сейчас! Для неё нет слова – Дружба…

   Услыхав столь дерзкие, источающие правду слова мышонка, Принцесса София резко развернулась к ним лицом и впившись упреждающим взглядом в Тоша, громко огласила:
   – Тимур, убери их прочь с глаз моих!

   – Я знаю Тош, что это всё Ложь… Её слова, как и она сама, – остановил Пик попытки друга всё ему объяснить и тот обреченно опустил руки.
   – Порой ты просишь слишком многого, – прохрипел кареглазый паренек Принцессе, протягивая руки, дабы на них накинули кандалы.

   Тимур, понимая, что у него нет другого выбора, дважды хлопнул в ладоши.
   Но вместо телохранителей, в комнате появился пухленький низенький слуга с подносом в руках и рюмкой с красноватой жидкостью. Появление которого заставило Софию вздрогнуть и отойти в сторону.

   – Это еще что такое? – повысил голос Тимур-Паша.
   – Ваше отсутствие… – взял слово Советник Зар, входя следом за мышью. – Вызвало опасения у наших Дорогих Гостей из Ренна. И они, боясь, что прогневали Вас, прислали этот бокал лучшего вина в знак Примирения…
   Говорил крайне сладостно и протяжно Советник, не сводя пристального взгляда с Тимура, и одновременно одним глазом наблюдая за всеми, кто находился в этом Зале.
   – Они надеются, что в скором времени, Вы присоединитесь к ним…
   – Передай Нашим Гостям, что я скоро приду… – ответил Тимур, беря хрустальный бокал с вином с подноса, который быстро поднес ему слуга.
   – Как пожелаете Алатан-Паша!
   При этих словах Правитель взглянул на слугу, тот ложечкой зачерпнул вино и продегустировал. Удостоверившись, что всё в порядке, Паша поднес стакан к губам.
   – Постойте! – сорвался с уст Софии истошный писк.

   Всё это время девушка «как воды в рот набрала» и молча наблюдала со стороны на разворачивающуюся перед нею и Гостями невинную сцену выражения Благодарности. Но что-то екнуло у неё в груди, и это переполнило «чашу терпения». Кинувшись к Тимуру, она вцепилась ему в руку, чем вызвала вопросительные взгляды всех присутствующих.

   – Прошу напомнить, Алатан-Паша, что присутствие здесь Принцессы Софии… – проговорил крыс, впив в мышку испепеляющий взгляд, полный недвусмысленного упрека.
   Девушка под его действием выпустила Тимура, и упустила виновато глазки.
   – Подвергает Вас и Государство большой опасности! Приютив её – вы очень рискуете…
   – Ничего страшного! Я ценю ваш Совет, и сам всё прекрасно понимаю… Вот почему еще с самого утра, взамен на Гостеприимство, я выменял корабль пиратов у Яна и приказал починить судно. Сегодня же ночью Принцесса покинет Эсфир под покровом темноты и её пребывание здесь останется в тайне, – вразумительно ответил Тимур и устремив повелительный взгляд на Пика, Тоша и Ночу, продолжил пояснение своей задумки. – Именно эти пираты и доставят Принцессу обратно домой в Эхтер…
   – Вы доверяете столь важное Поручение, таким как они?! – одарил их презрительным взглядом крыс.
   – Они сделают это! Если не хотят, чтобы их головы полетели сейчас же с плеч, – сказал, как отрезал Тимур-Паша, на что Тош и Ноча закивали.
   – Разумеется, под присмотром моих верных телохранителей, – добавил молодой Правитель.
   – Ваше решение мудро и взвешенно, – поклонился ему Советник.
   – Так выпьем за успех нашей задумки! – приподнял бокал Тимур.
   Без всяких опасений поднеся его к губам, он принялся медленно осушать его содержимое, наслаждаясь сладковатым вкусом заморского напитка.

   Только сейчас Пик украдкой поймал на себе взволнованный взгляд Принцессы полный обреченности и беззащитности. Почувствовав неладное, мышонок обернулся на Советника и…

   «О, ужас!»

   В отражении зеркал мышонок увидел на его лице выражение торжества, подкрепленного кривой улыбкой, подобно той, которую наблюдал в момент восхищения собой на лицах Графа и его Подручного.

   Почувствовав на себе подозрительный взор паренька, крыс поспешил откланялся:
   – Я передам Гостям, что Вы скоро прибудете, – повернулся Зар спиной к мышатам и начал закрывать за собой дверь.

   В самую последнюю песчинку Пик, потянувшись шеей ему вслед, увидел его невольный жест. Затем несколько теней метнулись к дверям. Они захлопнулись, вместе с надеждой на благоприятный исход всего, что готовилось свершиться здесь. Сердцем чувствуя подвох, серый мышонок развернулся в сторону Тимура, который осушив рюмку, сел на лежак.
   – Ну что скажете, вы… – вдруг почувствовал он резкое осушение гортани. – Вы… – покашлял он. – Со-со-сог-ла…
   Не в силах договорить, парень в следующее мгновение выронил из правой руки рюмку и схватился левой за горло. Упав на пол с глухим грохотом, она разлетелась на мелкие кусочки.
   За песчинку до этого рухнул, как подкошенный слуга, который почувствовав слабость сразу после дегустации не посмел выдать её при своем Правителе и Господине. Приняв своё состояние за усталость, бедняга держался до конца…

   – Всё прошло так, как Вы и говорили, – встретил Советник Зар посреди опустевшего как-то резко Дворца Паши некую таинственную фигуру.
   – Вот и славно… – отвечал ему тихий голос из темноты, чей Хозяин не спешил показаться на глаза. – А как Принцесса?
   – Она была паинькой и выполнила всё, что оговаривалось…
   – Значит приготовления прошли успешно и Мышеловка захлопнулась… Рад это слышать, Советник Зар.
   – Да, можете передать Хозяину – я сделаю всё Ради Великой Цели! – ударил себя в грудь крыс.
   – Ради Великой Цели! – отозвался голос из темноты, после чего оттуда донесся тихий сиплый смех, не предвещающий ничего хорошего для тех, кто угодил в сети, расставленные Заговорщиками…

   – Я говорю Вам, правителю Эсфира нельзя доверять, – уже не в первый раз оглашал вслух свои опасения Ян Фрид Августу и Себу, которых расположили в другой комнате, не уступающей по роскоши малому тронному Залу.
   – Постыдитесь Дядя, мы у них в Гостях и ваши речи не уместны, – отвечал на это крайне вразумительно Август.
   – Ваше Высочество, Тимур-Паша уже не первый год покрывает пиратов, чей форт мы уничтожили… У него с ними, как бы это сказать… Деловое соглашение, по которому они не трогали его суда, а он – их! – не сдавался вразумить молодого наследника Трона Магистр Ордена Мира.
   – Не понимаю Дядя Ян, из-за чего вы так взъелись на них!? – развел руками паренек.

   – Друг – ума не приложу почему ты называешь своего двоюродного брата Дядей? – чуть слышно поделился своими мыслями Себ, с которым Наследник Ренна разделил свой гардеробом.
   И теперь виконт щеголял в темной мантии, накинутой поверх своих обгорелых одежек бравого моряка флагмана Ренна.
   – Да он старше меня раза в два – вот язык и не поворачивается назвать его братом, – также тихо отвечал Август.

   – Мой Фирст, – прервал их милое перешёптывание суровый мышь. – Если бы я знал, что Вы с самого начала пребываете на моем судне… – взял слово Ян, но тут Август чуть кашлянул.
   – То есть на вашем судне, – поспешил поправиться Магистр. – Я сразу поставил Вас в известность последних донесений…
   – А что вам мешает сделать это сейчас?! – заглянул ему в глаза «племянник».
   – Это очень секретная информация… И касается государства, – ловко вывернулся суровый рыцарь.
   – Разве я, как будущий Правитель Ренна, не имею права её узнать?! – вкрадчиво поинтересовался Принц.
   – Конечно, Ваше Высочество, я не рассказал о нем, ибо в тот день, когда пришло письмо из Эхтера, Вас попросту не оказалось в Ренне… По крайней мере, так мне сказал ваш Отец…

   С этими словами Ян вытащил конверт, с вскрытой печатью самого Короля Дина Эхтерского. Август схватил его и быстро ознакомился с содержимым.
   – Этого не может быть! – в голос воскликнул Август, дочитав до самого конца.
   – Это правда! По моим сведениям – Принцесса София была похищена из родного дома…
   – Пираты… Тимур-Паша… Не понимаю, как это возможно? – отдал сбитый с толку парень секретное послание Графа Де Гри обратно в руки Дяди.
   – Простите, что влезаю в дела Вашего Государства… – тихо нарушил своё молчание виконт Де Себа, которого крайне заинтересовала подобная Весть. – Могу ли я взглянуть на письмо?! Все-таки мой отец – Советник Короля… И я смогу узнать подвох в тексте, окажись Письмо подделкой…
   Ян Фрид без всякой опаски вручил ему столь ценный для него листок бумаги.

   – Да, это почерк моего отца, – тихо проговорил Себ, пробегая по строкам очень внимательным взглядом. – Не понимаю… Возможно сам Король оказался настолько слаб, что не смог его написать…
   – Так оно настоящее?! – перебил столь здравые и неуместные в данный момент рассуждения Ян.
   – Да, без сомнения! – уже громче отвечал парень. – Вот только…
   – Что?! Себ говори, – дал добро Август другу довести мысль до конца без стеснения.
   – Меня смущает то обстоятельство, что просят помощи не у самого Короля Ренна, а у вас – Магистр… – поднял на него косой взгляд виконт.
   – Объяснение тому простое… Дело требовало быстрых и решительных действий… Без лишней шумихи – понимаете?! – чуть сбавив тон голоса отвечал черный мышь.
   – Само собой… Ведь «на карту» поставлена честь Принцессы, – согласился Наследник Ренна, не видя подвоха в складных речах Дяди.

   «И не только… Если бы об этом Инциденте станет известно широкому кругу лиц – не миновать нам Войны! Ну или по крайней мере военного конфликта… А этого никто из нас не хочет…»

   С этими словами он посмотрел на Августа и Себа, которые закивали в знак согласия с его словами, в которых было столько мудрости.

   – А так, мы просто поговорим с Тимуром… Если это его рук дело – попросим вернуть Софию, пообещав, не придавать всему произошедшему огласки! Все-таки кто из нас хоть раз в жизни, не совершал опрометчивых поступков?! – хитро заулыбался Ян, поймав на лице Себа некое смущение и даже стыд.
   Еще с первого взгляда, когда этот парень предстал ему в оборванных лохмотьях сегодня утром у городской Тюрьмы Эсфира, Магистр прекрасно узнал позднего визитера Принцессы. Но, до поры, до времени специально не подавал вида, решив приберечь эти знания про запас.

   В самый разгар их разговора в дверь постучали. В ответ на кивок Яна, личная охрана Августа, заполонившая комнату, и члены которой всё это время держались поодаль от Господ – у стен, освободили проход.
   На пороге появился Советник Тимур-Паши со слугой, который держал на вытянутых руках поднос с тремя рюмками вина.
   – О-о-о! Как раз вовремя! – воскликнул черный мышь. – А-то в горле совсем пересохло… Битый час ждем вас, Советник… А где Тимур-Паша? – пристально взглянул на крысу Ян.
   – Не беспокойтесь, Дорогие Гости, – сладостно проговорил Советник Зар, чуть склонившись перед ними. – Скоро вы с ним встретитесь…
   После чего дверь покоев захлопнулась и в коридорах Дворца Паши воцарилась напряженная обстановка томительных ожиданий таинственных личностей, кому не терпелось воплотить в жизнь очередное задуманное ими злодеяние.

XXIX «Кортеж сквозь Смерть и Хаос»

   – Тимур! – чуть не вскрикнула София, но вовремя захлопнула себе ротик ладошкой и кинулась к нему.
   – Ну не умеет твой жених пить, – понимая, что дело не чисто, попытался пошутить Тош.
   София, подняв парню голову, взяла его за руку.
   – Разве вы не видите!? Его отравили! – взмолилась бедная девушка, тут же сбросив с себя маску высокомерной особы, вместе со всеми лишними украшениями лица, ушей и ручек.
   – А-то мы не поняли, – с издевкой прохрипел мышонок, принявшись метаться из угла в угол, не зная, что предпринять в подобную роковую минуту.
   – От этого я вас и пыталась уберечь, – прискорбно прошептала светло-русая мышка.
   – Бросив нас в тюрьму!? – спокойно отвечал кареглазый паренек, до слуха которого отлично долетели её слова.
   – Также, как хотела уберечь его?! – недовольным тоном вставил своё дельное замечание Пик, застыв, где стоял.
   – Вот именно! Теперь вас точно обвинят в убийстве правителя Эсфира! А не будь вас здесь… – готова была расплакаться бедняжка, но смогла совладать перед таким «соблазном».
   – Нас?! – не устояв в стороне, воскликнула Ноча.

   Кинувшись к Тимуру, она приложила палец к шее и нащупала пульс.

   – Он еще жив, – спустя мгновение огласила она вслух.
   – Пока! – добавила Малия, не зная, чем ему помочь.
   – Что ты имеешь в виду?! – подскочил к девчатам Тош.
   – Разве вы не понимаете?! Всё это дело рук Монри, – прохрипела девушка, чем заставила всех без исключения вздрогнуть от одного только упоминания имени этой подлой крысы.
   – Он выжил… – еле шевеля устами прошептала черная мышка.
   Подобная весть холодным кинжалом вонзилась ей прямо в грудь. На миг всё перед глазами поплыло, тело обуяла мелкая дрожь, ножки подкосились, и она чуть не рухнула на мягкий пол.
   На благо Тош вовремя метнулся ей на выручку и подал руку помощи. Понимая, что слова здесь неуместны, он нежно обнял малышку, у которой на глазах проступили горькие слезы боли и отчаяния.

   – Он здесь!? – скрежета зубами зарычал Пик.
   Даже не приметив, что не одному ему эта подлая крыса «встала поперек горла», он сорвался с места. Упав перед Принцессой на колени, он с силой сжал ей ручки и готов был прожечь в ней дыру одним лишь испепеляющим взглядом раскрасневшихся от безумия глаз.
   – Боюсь, уже нет, – виновато опустила глазки мышка, когда воочию убедилась, что сталось с бедным мышонком, после тех трагических событий на острове Вольных, о которых она лишь мельком слышала из уст своего мучителя. – Ему велено было дать повод для начала военных действий между Ренном и Эсфиром…
   – И-и-и, – прошептал Тош, кладя ладонь на руку другу, давая понять, чтобы тот ослабил нажим.
   Только сейчас он осознал, что Принцесса оказалась, как и они все – невольными марионетками в задуманной Убийцей страшной Игре.

   – Смерть Правителя – лучший стимул для этого, – прохрипела Малия крайне сдавленным голосом, не смея поднять глаза на своих друзей, которых в очередной раз предала.

   Последовав немому совету друга, Пик отстранился от девушки. Сжимая кулаки и сгорая от жуткой ненависти, он готов был сорваться с места и кинуться вдогонку за Убийцей его Любимой. И где бы он не прятался настичь его и покарать.
   – Он выжил! Выжил! Сво-о-о-лочь! – вне себя от внезапного приступа гнева кинулся метаться из угла в угол по Залу серый мышонок.
   – Пик! – одернул его Тош, опасаясь опрометчивых поступков со стороны друга.
   – Нет! Это всё я… Я виноват! Ах, как же я винова-а-ат, – жалобно заскрипел паренек, схватившись за голову и принялся рвать на себе волосы.
   – Да уймись ты! – не выдержал его самобичеваний Тош.

   Оставив безутешно рыдающую Ночу, он кинулся к Пику и схватил за плечи.
   – Да пойми ты уже же, наконец, Сиберию не вернуть! Она мертва, слышишь – мертва…
   – Прекрастии-и-и! – взмолился бедный мышонок, силясь вырваться из его рук.

   – Сиберия… – от подобной жуткой вести перехватило у Малии дыхание.
   Подняв глазки и встретившись взглядом с Ночей, она и без слов всё прекрасно поняла.
   – Как же так?! – прохрипела девушка, у которой от осознания всего масштаба постигшего друзей горя, в котором винила себя, на глазах проступили жгучие слезы боли и отчаяния.
   А сердце бедняжки и вовсе сжалось до размера горошины. Не веря своим ушам, мышка прикрыла их ладошками и глухо зарыдала.

   – Если бы тогда… на пристани… я не дал слабину… всего… этого… не случилось бы… – не переставал причитать серый мышонок.
   Ему показалось мало душевных мук и терзаний, и он принялся душить себя обеими руками.
   – Да возьми ты наконец себя в руки! – зарычал тут Тош.
   Не видя иного выбора, он как вмажет Пику по лицу. Отчего тот рухнул словно подпиленный ствол дерева. Схватившись на челюсть, он замер сам не свой.
   – Прости, я… – немного приостыл его друг, и сбавил тон голоса. – Мне очень жаль, что всё так сложилось… Но ты должен понять – она погибла не из-за тебя! И чем быстрее ты это осознаешь, тем легче тебе станет…
   – Си-ба-а-а, – проскрипел серый мышонок.

   Пик так долго держал всё в себе, что оказался просто не готов к волне Горя и Отчаяния. И вот теперь, они так и норовили захлестнуть его с головой и похоронить под весом бед и несчастий, постигших всех друзей. Сам не понимая, что он творит, бедняга схватился за голову и принялся мотать её из стороны в сторону, пытаясь вернуть себе трезвость рассудка. Хотя бы на время, пока очередные беды не минуют их.

   «Не ты первый, и не ты последний, кто теряет родных и близких… Поверь мне, я знаю каково это… Мучиться от невыносимой боли, пребывать в постоянном унынии, лить слезы по тем, кого уже не вернуть…
   Скажу тебе не тая, друг мой, порой меня даже посещали мысли взять и покончить с собой… Но всякий раз меня от этого необдуманного поступка останавливала моя Ма…
   Она стала мне не просто хорошим другом, а нечто большим… Настоящей Семьей, которой у меня никогда не было…
   Так позволь всем нам стать тебе, Пик – Опорой и Надеждой в этом жестоком, полном несправедливости Мире…»
   С этими словами Тош протянул другу открытую ладонь. В его глазах читалась искренность и предложение дружбы, что способна пережить Века.

   – Спа-спа-си-бо, – по слогам прохрипел серый мышонок, подняв мокрые от нахлынувших слез глаза на мышонка, который смог вот таким довольно необычным методом вернуть его в чувства.
   – Позже будешь благодарить, когда мы выберемся отсюда, – сдержанно улыбнулся ему в ответ Тош. – Друг?!
   – Друг! – принял помощь серый мышонок и уже спустя пару песчинок оказался на ногах, в более или менее, адекватном состоянии.
   – И как только эта сволочь выбралась из карцера? – проскрипела сквозь зубы Ноча, огласив тем самым следующий назревавший вопрос мышат.
   К тому моменту, мышка смогла унять своё безмерное горе и поспешила спрятать истинную глубину душевной боли за маской хладнокровной мышки.

   – Я-я-я… – дрогнул тут тонкий голос Малии, которую бросало то в холод, то в жар.
   Не в силах огласить вслух своё преступление против самой Жизни, бедняжка захлопнула ротик ладошкой. Не желая, чтобы её горе стало всем видно, она отошла назад.

   Оставив Пика успокаиваться чуть в сторонке от остальных, Тош подошел к месту происшествия.
   – Постойте, ведь это… – чуть нагнувшись, взял он осколок рюмки с пола и понюхал. – Знакомый запах…
   – Нет времени – ему грозит опасность, – стала поднимать Тимура Ноча, заметив, что её подруга готова была вот-вот лишится чувств. – Помоги, – подозвала она Принцессу.
   Малия, не смея более и слова молвить, повиновалась.

   – Это не яд! – вдруг воскликнул паренек. – Это что-то наподобие снотворного… Его используют работорговцы, чтобы усмирить особо буйных! Отключка на пару часов и нестерпимая боль в желудке ему гарантирована, – сделал вывод смышлёный мышонок.
   – Вы и сами прекрасно понимаете – он не доживет до этого! Де Гри и Монри не оставляют свидетелей, – прохрипел не своим голосом Пик, утирая слезы и прогоняя жуткий озноб во всем теле.
   – Он прав, – только и успела подытожить Ноча, как в коридоре послышались звуки выстрелов, за которыми последовали истошные стоны и лязг скрещенных сабель и шпаг.
   – Скорее, надо убираться отсюда! – прокричал Тош и метнулся к одному из выходов из Зала, но в этот самый момент в двери ворвались мыши в плащах, впихнув Сош-уфа Тимура внутрь.
   – Защищайте правителя Эсфира! – завопил тут Пик, сообразив, что этих мышей явно что-то спровоцировало и между ними и телохранителями Паши, которых, на удивление друзей, оказалось маловато, разгорелась ожесточенная схватка.

   – Куда теперь?! – подскочил Тош к «мирно спящему» Правителю Эсфира.
   Затем поднял его от пола и ловко взвалив себе на спину.
   – Сюда! – крикнула Ноча, приметив выход на противоположной стороне тронного Зала.

   Как только все они метнулись к спасительному выходу из пекла схватки, путь им преградил Советник Тимура-Паши с новой «порцией» солдат. Увидев, что юный Паша лежит на плечах одного из пиратов словно тряпка, не то жив, не то мертв, он завопил во всё горло:
   – Они убили Тимура-Пашу! Схватить Убийц!

   Мышатам, вот так легко угодившим в расставленную ловушку, ничего не оставалось, как метнуться обратно в Зал. Выбрав третью дверь, как единственный оставшийся у них путь к спасению, мышата не успели воплотить задуманное в жизнь. На этот раз перед ними «вырос» отряд Ренна под предводительством Августа и Себа.
   – Вы!? – воскликнул вне себя от удивления парень.
   – Пираты! Я так и знал – Тимур в заговоре с ними! И София среди них! Взять их! – завопил как недорезанный Август.
   – Нет постойте, они не… – закричала София, но её и слушать не стали.

   На «преступников» тут же хотели наброситься с десяток элитных телохранителей Августа. Но им помешали стражники Эсфира, которые также «сгорали» от желания схватить мышат.
   – Вот гадство! У них подмога!! – прокричал Август и вместе с Себом, со шпагами наголо, бросился в самую гущу схватки.

   Тош, Пик, Ноча и София, воспользовавшись свалкой, вмиг охвативший тронный Зал и коридоры Дворца, кинулись прочь. Лишь чудом, прошмыгнув мимо своры солдат обеих сторон, они помчались со всех ног куда глаза глядят, попутно выкрикивая:

   Тимур-Паша в опасности!
   Спасите Правителя!
   Защитите Дворец!

   Вид молодого Паши, который казался серьезно раненным, а также истошные крики его Спасителей заставляли подбегающих стражников бросаться в ту сторону, которую указывали друзья.
   – Враги Государства! Взять их! – подхватила волну истошных криков Малия.

   У девушки окончательно голос охрип, а на лице так и запечатлелся дикий ужас. Благодаря чему ни у одного из стражников и солдат Эсфира не возникло сомнения в правдивости их слов.
   Ведь среди группы спасающихся бегством мышат оказалась сама Принцесса София Эхтерская, с которой еще совсем недавно у всех на глазах был так учтив Тимур-Паша, показывая ей Дворец. А ожесточенное сопротивление тех, кто наступал друзьям «на пятки» в конец уверило эсфирцев, что за ними погоня и их Правитель в смертельной опасности.

   Сами не понимая как им это удалось, но уже спустя пять минут стремительного бега с тяжелой ношей за плечами сквозь извилистые коридоры Дворца, по которым их вела София – Пик, Тош и Ноча вырвались наружу – на Дворцовую Площадь с фонтаном и небольшим парком и прудом.

   – Это всё подстроено, подстроено! – не успокаиваясь София.
   Оказавшись, как и все на свежем воздухе и оглядевшись, она поняла, что стражников, которых здесь обычно пруд-пруди – не оказалось. Сообразив, что тех специально убрали с постов, она кинулась к Тимуру и принялась трясти бедолагу.
   – Ваше Величество… Тимур-Паша… Вы меня слышите?!
   – Если и слышит, то ответить еще долго не сможет, – отвечал за него Тош, прекрасно понимая, каково сейчас было парню.
   – Это западня… Я говорила вам! Западня! – принялась грызть себе ноготки мышка, судорожно озираясь по сторонам, не зная где искать поддержки.
   – Да поняли мы, София! – пресек её истошные, полные паники крики Тош. – Вопрос в другом – что теперь? – развел он руками.
   – Не может этого быть! – воскликнул в голос Пик.
   В вечерней дымке, опускающейся на город, он разглядел то, что еще с детства внушало в сердце некий трепет и притягивало к себе его пытливый взгляд любителя механизмов.
   – Это же… – перехватило дыхание у паренька. – Паровые кареты производства Концерна Ренна самого Яна Фрида! – со всех ног кинулся он к стоящим неподалеку «на приколе» двум массивным паровым машинам.
   – Да хоть самого Де Гри… Самое главное, чтобы они были на ходу, – подхватил Тимура Тош и кинулся за другом.
   – Вы не понимаете… Таких карет всего три на всю Эйринию… – на распев восклицал серый мышонок так и «выпрыгивая из штанов».
   Вид этого чудного механизма так заворожил паренька, что на миг он позабыл о несчастьях и бедах, неотступно следовавших за ними.

   «В отличие от всех известных мне типов карет, с которыми я имел счастье ознакомиться в купленной мне на первую зарплату Книге по Механике, эти оснащены куда большим котлом, что располагается в хвостовой части.
   Топливом для них служит не простой спрессованный уголь, а специальное Реннское топливо на основе угля, торфа и мазута. Принцип действия очень прост – пар из котла приводил в движение оба задних, крепко закрепленных на осях колеса. Передние можно направлять налево и направо, благодаря рычагам, что располагаются возле места кучера. Их насчитывается не меньше пяти штук.
   Большую часть на этой паровой платформе занимает пассажирское место, которое сокрыто от лишних глаз стенками со всех четырех сторон. Обычно кареты рассчитаны на одного-двух пассажиров, но эти – на целый квартет.
   Также, Реннские Мастера снабдили свои Детища двумя дверцами по бокам, с окошечками…»

   Не переставал взахлеб рассказывать по памяти характеристики паровых карет Концерна Ренна серый мышонок. Вскоре он и сам не заметил, как к нему возвращается былой азарт и страстное желание «зарыться» во всем этом с головой.

   «Несмотря на свои габариты и кажущуюся неуклюжесть, кареты Ренна очень маневренные благодаря тонкому сплаву металла, секрет которого держится Концерном в строжайшем секрете, а также обтекаемой форме корпуса. Ко всему прочему, он не только износоустойчив, но и очень легкий и прочный.
   Говорят даже, что подобные кареты могут выдержать прямой удар о стену на полном ходу…
   Те, кто видят их впервые сразу обращают внимание на военный уклон подобных машин. И правда – если придется на них можно прорваться из окружения хоть целого войска неприятеля…
   Внутреннее убранство карет может поспорить с дворцовыми Палатами самих наследных Принцев. Там есть всё: мягкие сидения, которые при желании можно разложить в лежаки, а также столик для перекуса во время путешествия, и прочие удобства…»

   – Я полностью разделяю твою радость… Но меньше слов – больше дела! – остановил его детский порыв восхищения этой «грудой железа» Тош толчком ноги Тимура в ухо.

   Пик, тут же очнулся. Поймав на себе удивленные взгляды всех присутствующих, заставивших его немного замяться, мышонок поспешил открыть двери. После чего помог погрузить Тимура в просторный салон паровой кареты. Следом за ними вскочили внутрь София и Ноча. Пик, на одной руке поднявшись по металлическим ступеням, занял место кучера.
   – Ты справишься там?! – спросил Тош, пропуская девушек внутрь.
   – Надеюсь, – повернул мышонок один из рычагов.
   Тут же главный котел, что располагался в хвостовой части кареты, позади места пассажиров, запыхтел, засопел и всех обуяла мелкая дрожь.
   – А это безопасно?! – боясь залезать «в пасть этого чудища», проскрипел паренек.
   – Не опаснее езды на твоей змеюки… – стал ерзать на месте серый мышонок, настраиваясь на путь.
   – Эх, – тяжело вздохнул Тош. – Со всеми этими бедами, что обрушились нам на голову, подобно проливному дождю посреди жаркой пустыни, я совершенно позабыл про Ма… Как же она там без меня?! Моя дорогая… Скучает небось… – приуныл на мгновение паренек, но теперь Пик поспешил его одернуть.
   – Если поможешь – эта «крошка» доставит нас хоть на край Света, – попытался он схватиться правой рукой за другой рычаг, но резкая боль в кисти не позволила этого сделать.

   Откинув сомнения и всяческие страхи, Тош поспешил на место возничего.
   На благо мышат оно было широким и позволяло обоим устроиться со всеми «удобствами».

   – На тебе эти два рычага, отвечающие за движение взад и вперед, – указал на них Пик. – А я буду поворачивать… Благодаря еще одному небольшому котлу под нами, а также пневматическим соплам, управление подобной каретой, является сущим удовольствием…
   – Пик! Я понимаю, это помогает тебе отвлечься от насущных проблем, но хватит уже инструкций, – перебил его друг, когда, резко обернувшись на шум, он увидел, как телохранители Августа прорываются на площадь, направо и налево раскидывая эсфирцев, что статью не вышли.
   – Трогай! – закричал Пик, сообразив, что время поджимает.
   – С удовольствием, – надавил на рычаги Тош и карета, с неимоверным скрежетом четырех широких колес, обитых металлическими шипами для лучшего «контакта» с почвой, сорвалась с места.

   – Пик! Пик! Береги-и-ись! – не умолкая ни на песчинку, надрывно кричал Тош на всем протяжении проделанного им пути от Дворца Паши до Центра города.
   За короткий период времени, не без проблем, друзьям удалось миновать множество непредвиденных препятствий, на которые, ввиду состояния здоровья, Пик реагировал с явным запозданием.
   За время его «правления» мышонок умудрился пару раз на полном ходу как следует ударится бортом кареты о стены городских построек, попутно снося уличные прилавки торговцев и распугивая загулявшихся поздним вечером жителей.
   – Эй-эй-эй! – раздавались из кареты истошные крики девушек после очередного удара и сильной встряски. – Полегче там, не дрова везете?

   Не выдержав подобной «роскошной» поездки, из небольшого окошка показалась голова Ночи.
   – За нами хвост! – раздался её сдавленный голосок, когда с замиранием сердца, она бросила взгляд назад.
   – Вот же репейники, – обернулся Тош и приметил в конце широкой улицы, вторую карету Ренна, которой лихо рулили Август и Себ.

   Не успели Пик и Тош среагировать подобающе и прибавить ходу, как в небо прямо из Дворца Паши взметнулся красный огонек. Поднявшись высоко над городом, он с глухим раскатом разлетелся «на куски», озарив весь город алым заревом.
   – Это что еще такое? – прокричал Тош, со всей силы надавив на рычаг, отвечающий за скорость.
   – Не знаю… Но явно не к добру – это как пить дать! – отвечал крайне обеспокоенно Пик, из последних сил управляясь со своими рычагами, так как рана на правой руке снова дала о себе знать и закровоточила с новой силой.
   – Смотрите гавань! – в следующее мгновение вскрикнула черная мышка, указывая вперед – где показались прибрежная полоса Эфирского моря и множество кораблей, до которых было не более пятнадцати минут пути на предельной скорости паровой кареты.

   Но тут радость близости возможного Спасения оказалась внезапно омрачена. На горизонте, позади всех кораблей Эсфира мирно «спящих» на приколе, возникло Чудовище Ренна – Флагман Яна.
   Блеснув на фоне моря яркой вспышкой, отражая солнечные лучи этого прекрасного вечера, его вдруг всего обуяло алым заревом. В одно мгновение всё спокойствие, царившее в прибрежной части города, оказалось разорвано на множество осколков. Раздался оглушительный громовой раскат залпа орудий.

   – Нет! – прошептал Пик, не веря своим глазам.

   В мгновение ока, один за другим корабли гавани охватило, не щадящее никого и ничего, ярко-алое пламя цвета крови. После чего они также молниеносно стали взрываться и разлетаться в щепки, пораженные разрывными ядрами, что градом посыпались на пристань.

   – Что за… – оказался не в силах накрыть слог Тош, не зная, как выразить словами всё то, что творилось впереди.
   Словно завороженный, мышонок не сводил глаз с корабля Яна, команда которого быстро перезарядив орудия, дала очередной залп.

   – Береги-и-тесь! – прокричала, высунувшаяся из другого окошечка дверцы кареты София, когда с неба прямо перед ними с ужасающей разрушительной силой рухнуло ядро – одно из бесчисленного множества смертоносных снарядов, чьи Создатели не чурались открыть огонь по мирному городу.
   Снаряд разорвался совсем рядом – в шагах тридцати, и в мгновение ока снес с лица Эйринии довольно крупное глиняное сооружение. Прямо у всех на глазах дом, в который угодил снаряд из дальнобойных пушек Флагмана, разлетелся на мелкие кусочки, подобно глиняному горшку.

   – Пи-и-и-к! – схватился Тош за его рычаг, и карета резко повернула вправо. – Весь Мир сошел с ума-а-а! – завопил во всю глотку мышонок, как и друг, оказавшись с головою покрыт черепками разлетевшегося дома.
   – Гони, гони, гони! – не прекращал истошно вопить кареглазый мышонок, ухватившись на рычаги Пика, а тот – за его, тем самым они поменялись «ролями».

   Ловко уворачиваясь от разлетающихся и рассыпавшихся на кучи пепла домов, а также огненных ядер, что нескончаемым потоком обрушивались с небес на землю с интервалом в полминуты, мышата, охваченные диким неописуемым страхом, не разбирая более дороги, вели свою карету сквозь крики ужаса и смятения, что вмиг охватили город и готовы были утопить всех и каждого в общем чане Боли и Отчаяния.
   На всем протяжении этой Бешеной Гонки со Смертью по узким улочкам, проулкам, а то и вовсе по «скошенными» ядрами зданиям Эсфира, они не понимали, что происходит в округе и как им до сих пор везет, и ни одно из смертоносных снарядов еще не упало им на головы.
   Сбившись со счету, сколько раз пришлось внезапно менять направление своего пути, друзьям стало казаться, что живыми из этого очага боевых действий им точно не выбраться.

   Не успела их карета вновь достичь широкой улицы, ведущей по склону вниз к пристани, как огонь с корабля прекратился. На доли песчинки могло показаться, что Бездушный, алчущий лишь крови и страдания Корабль-Убийца выжидает удачного момента, дабы одним точным выстрелом раз и навсегда стереть их в порошок, обратить в Ничто, развеять по ветру, не оставив и следа в Бытие Жизни.
   Насмотревшись и пережив столько всего за последние минуты, показавшиеся вечностью, Пик и Тош, полностью охваченные паникой, переглянулись. Увидев впереди пристань, они так сильно прибавили ходу, что карета на кочке подлетела.

   – Стойте! Стойте-е-е! Тормозите-е-е! – в унисон завопили девчата, понимая, что на такой бешеной скорости они вылетят в воду за одно мгновение.
   – То-о-ош, да остановитесь ты наконец! – с трудом запрыгнув к ним, закричала прямо в уху мышонку Ноча, сопроводив свои слова звонкой оплеухой по макушке.

   Словно окаченный холодной водой, паренек тут же очнулся и схватился за второй рычаг, отвечающий за тормоза. Но скорость оказалась до такой степени высокой, а карета неуправляемой, отчего, потянув за него, тот со скрипом сломался.
   – Надо прыгать! – заорал Тош серому мышонку прямо в ухо, благодаря чему друг очнулся следом.
   Посмотрев на вымощенную грубым камнем дорогу, по которой они неслись с бешеной скоростью, Пик прокричал в ответ:
   – Это чистое самоубийство!
   Тош, бросив взгляд на карету и на её металлическую обшивку, диким хрипом закричал:
   – Пик, эта карета настолько хороша, как ты её нахваливал?
   – Как я уже говорил – она очень прочная и может выдержать прямое столкновение со стеной…
   В следующее мгновение прикусив язык, мышонок умолк, понимая, что сболтнул лишнее.
   – Тош, ты же не… – проглотил ком в горле паренек, заглядывая ему в глаза.
   – А проломить её сможет?! – прохрипел лихой кучер и не задумываясь резко повернул карету в сторону большой массивной стены, что отделяла пристань от города и являлась остатками жилого дома.
   – Ты спятил! – завопил второй возничий, осознав, что именно он задумал.
   – Самое время проверить – врут-ли книги?! – усмехнулся на это отчаявшийся донельзя мышонок и схватив друга за плечо, потянул внутрь кареты, где за песчинку до этого исчезла Ноча.

   Еле успев скрыться внутри роскошного салона кареты, как та, в очередной раз подскочив при полной скорости на кочке, встряхнуло мышат и с диким свистом разгоряченного до предела котла, на всех парах влетела прямо лбом в стену. Удар был настолько силен и сокрушителен, что та разлетелась на кирпичики.
   Лишившись колес, могучее Детище лучших Мастеров Концерна Ренна, с диким скрежетом и грохотом, разлетающихся вокруг камней, пролетела сквозь преграду.
   Рухнув спустя пару песчинок на правый бок, она пропахала по инерции еще с добрых двадцать шагов, прежде чем остановиться прямо у края пристани. При этом «краешком» свесившись над холодной бездной, она готова была в любое мгновение рухнуть в воду и раз и навсегда похоронить с собой пассажиров подобного Кортежа сквозь Смерть и Хаос.

XXX Последний рывок к «Свободе»

   – Малия, Малия! – первым очнулся от страшного удара Пик и ничего не разбирая вокруг себя, подполз к девушке.
   В ушах стоял невыносимый гул, руки совершенно не слушались, мысли путались, но все-таки он нашел в себе силы и чуть приподнял голову мышки. А когда убрал руку, ужаснулся до глубины души – вся она была в крови.
   – Не-е-ет! Только не снова, – еле выдавил из себя мышонок, содрогаясь от смятения и ужаса при одной только мысли, что всё могло повториться.
   – Прошу Малия… Не надо-о-о, – взмолился паренек сдавленным голоском, чем заставил очнуться Тоша и Ночу.
   – Пик?! – проскрипела черная мышка. – Пик успокойся – она жива! Жива! Слышишь?! – приложила палец к шее Малии девушка и вздохнула с облегчение.
   – Да вроде, мы все живы… – в следующую песчинку раздался задорный голос Тоша, который первым делом потянулся к ране на голове Ночи.
   – Я в порядке Тош, – не оборачиваясь отвечала на его беспокойство девушка, не смея отойти от раненой подруги.
   – Это у меня так в голове свистит, или…
   – Котел! – воскликнул тут в голос Пик.
   В следующее мгновение переглянувшись, друзья осознали, что дела обстоят не важно.

   Аккуратно подхватив Малию на руки, серый мышонок выполз с ней из окна, которое оказалось теперь сверху. Не задумываясь, водрузив себе на плечи молодого правителя Эсфира, его примеру последовал Тош, но прежде пропустил вперед Ночу.

   – Скорее, он сейчас взорвётся! – хрипел знаток паровых двигателей, оказавшись вне пределов кареты.

   Все побитые, израненные, в ссадинах, истекающие алой кровью с висков, мышата кинулись со всех ног куда глаза глядят. Не успели они сделать и десяти шагов, как карета вся заискрилась и в то же мгновение взлетела в воздух, в прямом смысле этого слова.
   От взрыва котла Детище Ренна на доли песчинки воспарило в воздух и рухнуло прямо в воду. Взрывная волна так сильно подстегнула мышат, что, лишившись на мгновение твердой почвы под ногами, они рухнули на землю лицом.

   – Вот так бумкнуло! – замотал головой Тош, пытаясь вытряхнуть из ушей невыносимый гул.
   – А?! Что?! Где?! – замотал головой Пик.
   Как и друг, оказавшись контуженным, он изо всех сил старался собрать остатки здравого рассудка в один пучок, но из этого ничего путного не выходило.
   – За мной! – схватив обоих мышат за плечи, оторвала их от земли Ноча.

   Не раз она сама вела огонь из куда меньших, чем на Флагмане Ренна, орудий «пиратов», оглашая тем самым возвращение на Родной остров, поэтому подобные громовые раскаты были ей привычнее. И пусть мышку всю знобило, она еле держалась на ногах, но она смогла собраться с мыслями и, более или менее, здраво оценить всю ситуацию.
   Сквозь боль и сковывающий Волю панический страх и ужас, мышата поднялись и бросились по пристани в поисках подходящего для спасения корабля с этого негостеприимного берега. Который, благодаря Флагману Яна превратился в настоящее полыхающее Поле Брани.

   – Слава бризу! – воскликнула спустя некоторое время черная мышка, завидев впереди чудом нетронутый бомбежкой корабль своего отца, носящее гордое имя «Мария».
   – Надеюсь Тимур был прав и его мастера починили наш корабль, а то это будет самое скоропостижное спасение в моей жизни, – прохрипел Тош, потихоньку обретая прежний контроль над собой, что нельзя было сказать про Пика.

   Пребывая на волоске от гибели, явственно ощущая леденящее душу дыхание Смерти в затылок, а также не в силах более смотреть на все те, казавшиеся бесконечными ужасы «сражения», виновниками которых были хладнокровные Реннцы, мышонок отстранился от всего происходящего. Как никогда он казался ни живым, ни мертвым: стеклянные глаза покрылись непроницаемой мглой, посиневшие губы дрожали, а израненное, всё в шрамах Сердце и надломленная горем Душа пребывали в предсмертных судорогах.
   Паренек совершенно никого и ничего не видел перед собой. Главной целью своего жалкого, как ему думалось, Существования он поставил – во чтобы то ни стало спасти Малию из этого Царства Жестокости и Кровожадности.

   Достигнув первой своего корабля – единственного, что осталось от Родины и Отца, Ноча быстро отшвартовала его, отвязав все канаты от причала.
   – Скорее на борт! – раздавала она команды направо и налево, понимая, что друзья по-прежнему не отдают себе отчета, в какую неприятность вляпались.
   – Здесь никого нет, – подметил Тош, пропуская вперед Пика с Малией на руках по шаткой доске, переброшенной с суши.
   – Это и к лучшему! Отчаливаем! – забежала следом за ними на борт черная мышка, отбрасывая ногой трап.
   – Ох, и не расплатитесь Вы с нами, – сквозь боль проскрипел Тош, снимая со спины Тимура.

   Не зная, куда пристроить Пашу, он аккуратно положил его на полуразвалившуюся, всю обгоревшую палубу и прислонил парня к единственной уцелевшей мачте. Точнее то, что от неё осталось после ночного пожара, который лишь чудом не уничтожил весь корабль.
   – Вот гады! Они ничего не починили! – прорычал мышонок, кинувшись к штурвалу.
   – Как видно и не собирались, – тяжело вздыхая, отвечала Ноча, в свою очередь пытаясь завести механизм судна.
   – Слышишь, Великий правитель Эсфира?! Ваши Приказы больше не исполняются с прежним рвением, – прокричал со злости Тош, пиная головешки.

   Тем временем, не особо интересуясь, что их Спасение зашло в тупик, Пик аккуратно опустил мышку на палубу. Не зная, что подложить ей под голову, не задумываясь он сорвал с себя рубаху. Свернув её в несколько раз, паренек со всей возможной сейчас заботой, возложил израненную головку девушки на подобную «подушку».
   После чего окончательно потеряв силы, рухнул рядом.

   – Прости меня, Малия… Я не должен был так говорить… Ты вовсе не белянка… Не высокомерная и хладнокровная гадюка… Ты… ты… Просто необыкновенная девушка, и я… Мне кажется… Ты мне… – запинаясь, с некой дрожью в голосе, чуть слышно шептал паренек, не зная, как ей помочь.

   Единственное, чем сейчас был «богат» мышонок – это заботой, да добрыми нежными словами. От которых, как ему казалось – мало пользы в подобные минуты горя и отчаяния. Еле оставаясь в сознании, паренек взял её ладошку в свои, преподнес к устам и приготовился поведать обо всем, что с некоторых пор терзало сердце и душу.
   Но в следующее мгновение рядом послышалось тихое кряхтение. Оно принадлежало молодому Правителю Эсфира. Сквозь «дрёму» услыхав совсем рядышком чей-то голос, он через силу приоткрыл очи и обратил затуманенный взор в сторону, где простирался его Родной город, часть которого к тому времени лежала в руинах, а остальную охватило всепоглощающее пламя огня.

   – По… по… че-му-у? – по слогам прохрипел Тимур и распростер ладони к Родине, над которой вот так нещадно «надругались». – Они… – не договорил паренек и снова потерял сознание.

   Тут же обернувшись, Пик увидел вторую карету Ренна, что подъехала к пристани и остановилась. Стрелой из неё вывалились не более пяти мышей в плащах. Вместе с Августом и Себом, бравые вояки незамедлительно кинулись к шлюпкам, горя желанием нагнать «пиратов» и наказать по всей строгости «Закона».

   – У нас Гости, Ноча! Скорее, попробуем хотя бы от берега отчалить! – приметил их прибытие Тош.
   – Скорее не выходит, – выжимала из корабля всё, что могла мышка, раз за разом ударяя металлическим штырем, что подобрала на палубе, по рычагам.
   Тем самым ей удалось развернуть торчащие из боков неисправные гребни в нужную ей сторону, и корабль, подхваченный волнами, что поднялись во время бомбежки, устремился параллельным суше курсом.
   – Этого явно маловато будет, – прохрипел Тош, хвостом чуя, как реннцы нагоняют их.
   – Попробуйте отрегулировать запуск гребней – без них нам не уйти! – повысила голос мышка, размахивая ломом, как заправский «рубака».
   Не горя желанием спорить, когда в руках у столь хрупкой девушки оказалось подобное опасное «холодное оружие», Тош кинулся к Пику.
   – Прости друг, но ты у нас тут один шаришь во всем этом, – с этими словами он оторвал серого мышонка от палубы и силой утянул в трюм.

   Где спустя пару минут, под зрительным контролем Мастера, Тошу удалось найти затор в механизме судна. Окунувшись в сияющую в трюме дыру с головой, прекрасно помня, что сталось с рукой друга, Тош аккуратно достал целое «бревно», угодившее между шестернями.
   После чего, усилиями Пика, схватившегося ему за ноги, мышонку удалось выбраться из-под «жерновов», прежде чем те сомкнулись над его головой.
   Тяжело дыша, все взмыленные, мышата переглянулись и обратились вслух. Прямо под ними заработал с монотонным постукиванием главный механизм судна. Вздохнув свободнее и сдержанно ликуя от радости, что всё удалось, друзья, похватав «ноги в руки», бросились на палубу.

   – Заработало-о! – с диким криком выскочили они на воздух, но тут их уже поджидали нагнавшие их на шлюпках мыши Августа.
   – Спасибо! – встретил «пиратов» сам наследный Принц Ренна и нанес сильный удар эфесом шпаги по голове подвернувшемуся ему Пику.
   Благодаря чему серый мышонок вмиг потерял сознание и рухнул на палубу лицом.
   – Ты чего творишь?! – зарычал Тош, когда его поспешили повязать подручные Августа, которым досталось не меньше, чем их родовитому «хозяину».
   Реннцы оказались побитыми, израненными, в изорванных одежках, с ущемленной гордостью и потрепанной репутацией непобедимых солдат Эйринии.
   – Не рыпайся! – прорычал Принц, указывая взглядом на плененную Ночу, к горлу которой приставил острие клинка Себ.
   – Предатель! – прохрипел мышонок, отдаваясь на милость победителей.
   – Поскорее убираемся отсюда! – недолго думая, скомандовал Август.

   Быстрым взглядом обведя судно, на которое без слез нельзя смотреть, на глаза попался молодой эсфирец, в котором все без труда узнали Правителя Тимура-Пашу.
   – А этого возьмем, как гарант нашей безопасности, – небрежно бросил парень.
   – Нет, даже не вздумайте! Разве не видите – нас подставили! Его хотели отравить, свалив всю вину на вас! – закричала Ноча, пытаясь вырваться из рук мышей в плащах, схвативших её и Тоша.
   – С виду это просто перепивший мышь – не более… А вот то, что мы видели – и вправду смахивает на предательство Эсфира! Сговор с пиратами, смерть моего дяди Яна и последующая резня, учиненная ими в стенах Дворца! – отчеканил сухим голосом Август.
   – До чего же вы глупые мыши – всё это дело рук Монри и этого пресловутого графа Де Гри! – вмешался в его крайне «рассудительный» диалог, Тош.
   – Не смей так говорить о моем отце! – вскипел тут Себ и метнувшись к мышонку, нанес упреждающий удар по лицу.
   – В трюм их, под замок! – заорал что было сил Наследник Ренна, разделяя с другом волну гнева и негодования на этих «мерзавцев».
   – Сигнальте отбой обстрелу! Тимура в лазарет! А Софию на моё судно! Бедняжке досталось по вине этих негодяев…
   Были последними словами, что смогли уловить мышата, прежде чем их силой потащили в трюм пиратского судна, где им было суждено сгинуть, так и не раскрыв правду этим двоим настырным высокородным вельможам…

   Продолжение следует…
   Самара 2014 год

Послесловие

   – Прежде чем я покину Эсфир, я должен знать – Тимур-Паша мертв?! – крайне тихо прохрипел один заговорщик другому.
   – Почти? – с явной неохотой делился своей промашкой его собеседник – долговязый крыс.
   – Что значит почти?! – прорычал обладатель полноватой внешности. – Всё было идеально! Вам только и оставалось, что придушить спящего Правителя. А после – Вы, как его Приемник, заняли Трон…
   – Поверьте мне, Монри, никто не желает этого сильнее, чем я! Но мне помешали…
   – Кто? Эти мыши из Ренна? – с явным пренебрежением прорычал подручный Графа, скрываясь в темноте глухого коридора дворца Паши.
   – Нет! То вина этих пиратов, что прибыли нынче…
   – Что?! Они живы?! Я же предупреждал – казнить всех, кто причалит не под вашим флагом! – вскипел раскрасневшийся крыс, готовый лично показаться «из тени» и завершить начатое.
   – Всё так и случилось бы… Но в дела тюремщиков вмешался сын Де Гри…
   – Как?! – сорвалось с уст Слуги Графа глухое восклицание, и он замер, подобно тени.
   – Виконт Де Себа оказался в их числе… Теперь Тимур у Августа, и они все вместе уплыли под покровом ночи, – закончил свой «доклад» Советник Зар.

   Посреди полного безмолвия опустевших коридоров Дворца наступила зловещая тишина, как раз под стать Великим Планам этих двух крыс.

   – Говоришь… Они забрали Тимура? – отмер спустя полминуты Монри, беря себя в руки.
   – Простите, но боюсь так оно и есть…
   – И Софию? – вкрадчивым голоском перебил его поток извинений, куда сведущий в подобных хитроумных планах Дворецкий.
   – Да, – виновато опустил голову Зар.
   – Ну тогда… Будем импровизировать по ходу дела, – хитро прошептал верный слуга Графа, доставая из-за пояса Королевскую Печать.
   – Получили ли вы письмо из Эхтера? – продолжил он свою сладкозвучную «песнь» играясь в ладонях печатью, как незатейливой побрякушкой.
   – Да… Но оно оказалось совершенно пустым! – не скрывал своего негодования его собеседник.
   – Не беда… – скривил усмешку Монри. – Сейчас мы это с легкостью исправим… А после, я скреплю его содержимое вот этой печатью… И уже завтра ты – как новый временно исполняющий обязанности Алатан-Паши Эсфира, поведешь весь свой флот к берегам Ренна! – прогремел хитроумный крыс, которого так и распирало от восхищения самим собой.
   – Зачем?! – вопрошал бывший Советник Паши, не особо отличающийся догадливостью.
   – Само-собой – освобождать своего горячо любимого Правителя…
   – А поверят ли мне?!
   – Это Письмо, похищение молодого Паши, и то, какое побоище сегодня устроила команда Флагмана Яна – будет лучшим подспорьем в твоих начинаниях… О-о-о Всесильный Правитель Эсфира – Зар Первый…
   – Зар Первый, – с замиранием сердца повторила крыса.
   Предчувствуя сладость Правления и сгорая от нетерпения, Зар на радостях пожал руки Монри.
   – Замечательно, я согласен!
   – И помни, мой старый друг – ради какой именно Великой Цели мы делаем всё это!
   – Сделаю всё от меня зависевшее… И даже больше! – стукнул себя в грудь без пяти минут Паша. – Клянусь именем нашей Покровительницы – Богини Турии – нынче же я объявлю Ренну Войну! А завтра с рассветом, весь наш флот двинется к его берегам, дабы раз и навсегда покончить с этими ненавистными Реннцами!
   – Смотри не подведи, ибо расплата за неудачу будет ужасной! И не заставит себя долго ждать…

Песня к Книге

     «Зачем?»

     Зачем?!
     Ты пожертвовала всем?!
     Ради такого, как я?

     Я не достоин был тебя,
     Ведь ты, открыла мне глаза,
     На мир, на правду, на себя,
     А я не смог спасти тебя…

     Зачем?!
     Ты говорила, что Любовь моя,
     Тебе дороже жизни?

     И все, что знал я, все, чем жил —
     Являлось сладкой ложью!
     Что не могли насытиться с тобой,
     Отчаянья черпая чащей…

     Зачем?!
     Не повстречав меня тогда,
     О-о-о, Сиба, ты была жива…

     Лишения, страх, отчаяния —
     Все было нипочём!
     А что теперь? Я одинок,
     И у меня болит Душа…

     Зачем?!
     Открыв глаза и распахнув сердца,
     Ты в миг один оставила меня?

     Прости меня,
     Я раб любви твоей,
     Что в сердце навсегда,
     Тебе клянусь сберечь…

     Зачем?!
     Ох, Зачем?!

   На стихи была написана Песня на итальянском языке и создан Клип, ознакомится с которыми вы сможете, пройдя по ссылке:
   https://www.youtube.com/watch?v=T8xF4OLLszg

   Или написав в поиске:
   Эйриния – Песнь Пика: «Perché»

   Песня создана к Книге из Цикла «Эйриния» – «За Ширмой свободы»
   https://ridero.ru/books/eiriniya_za_shirmoi_svobody/

Главные Герои

   Пик из Семьи Марка – серый мышонок с голубыми глазами и чуть растрепанными короткими волосами. В его глазах читалась бездонная грусть и некая тревога, не за себя, а за тех, кого любил и о ком поклялся заботиться.

   Ничем не примечательный паренек возрастом четыре с половиной года, наделенный пытливым умом и честным сердцем. Любит механизмы и даже сам сконструировал «хитроумный будильник».
   Три с половиной года он проходил обучение в начальной и средней школах Эхтера. Закончив последнюю с Красным Дипломом, не достигнув совершеннолетия, которое наступало у мышей в пятилетнем возрасте, он вот-вот готовится вступить во взрослую жизнь.
   Одежа паренька состояла из простой безрукавки с капюшоном, сшитой из мешковины, темно зеленоватого цвета. И коротеньких штанишек, что спускались до колен, сшитых из двух одинаковых половинок полушерстяной материи, коричневого оттенка. Они были на резинке, что весьма устраивало мышонка, так как это освобождало его от хлопот по завязыванию и развязыванию узлов. Обувью мышонку служили великовозрастные резиновые сапоги до колен.

   Полноводная река Элара – главная артерия Эйринии, берущая начало далеко на севере в Эхтерских горах. Обхватывая город с южной стороны, она несла свои воды далеко на восток, где впадала в Эфирское море.

   Песчинки – самая малая доля исчисления времени, принятая в Эйринии с незапамятных времен.

   Город Эхтер – промышленный центр всей Эйринии, столица Королевства.

   Суховей – степной ветер с высокой температурой и низкой влажностью воздуха в степях, полупустынях и пустынях.

   Рабочий кабинет Советника – большой зал по-королевски убранный: с высокими, просторными окнами, обитыми шелками стенами и холодным мраморным полол. Из мебели здесь располагался длинный деревянный стол и множество стульев. А также, полные всяких свитков и книг в кожаных переплетах, шкафов, которыми были заставлены глухие стены без окон. Одним словом – убранство кабинета Советника соответствовала его нелегкой работе.

   Тайный Советник Короля – Граф Де Гри – пепельно-серого окраса худощавый, высокий, с остроконечным носом и бородкой крыс. Обладающий огненно-красными чуть прищуренными глазами и сухими костлявыми руками, которые обычно держал за спиной сжатыми в кулаки.

   Был облачен в одеяние, что имело довольно необычный крой и состояло из длинной темно-бордовой мантии до уровня пола, именуемой – Альбара. Она имела невысокий ворот и широкие расклешенные рукава. Поверх нее была накинута Туника – с более укороченными рукавами и подолом, из черной атласной ткани и узким кожаным поясом, отлично подчеркивающим худому Советника. Она застегивалась на целый ряд пуговиц, шедших от уровня колен до груди. Поверх неё на плечах красовалась короткая накидка из плотной материи, с меховой оторочкой. На уровне шеи к тунике на застежках крепился черный словно ночь плащ, полностью покрывающий спину и скрывающий хвост ее обладателя. Несмотря на всю строгость и мрачность одеяния, Мантия Советника была подходящей для должности, которую занимал этот крыс.

   Себастьян Дэви Монри – невысокого роста среднего телосложения песчано-бурого окраса слуга-крыс, обладающий редким серо-желтым цветом глаз, густыми бровями и толстым хвостом, которого, в отличие от своего Господина, не прятал за одежкой. Является Дворецким в Королевском Дворце и Правой Рукой самого Советника, которого он называет «Мои глаза и уши».

   На нем красовался строгий «с иголочки» наряд Дворецкого: атласные черные штаны со стрелками, белая хлопковая рубаха на пуговицах и пиджак без воротов и бахромы, спадающий до уровня колен спереди, а сзади доходивший почти до пола. На ногах были одеты кожаные туфли черного цвета, с чуть вздернутыми носами. Голова, как и следует слуге, была без головного убора. Аккуратно подстриженные волосы, прямая гордая осанка, уверенная дикция и умеренность в жестах и мимике, говорили о его большом опыте на подобной работе.

   Принцесса София – совсем еще юная мышка, редкого нежно-светло-русого окраса, с маленькими кругленькими ушками и голубенькими глазками. Обладала милым слегка сонным личиком, чуть вздернутым носиком и нежные хрупкими маленькими ладошками. Ее слегка растрепанные локоны прекрасных длинных чуть вьющихся волос, спадали ей на плечи.

   Сундук Принцессы – располагался у нее под кроватью. Заметить его было не так просто, так как он оказался обит той же тканью, что и оборотная сторона кровати. В ней мышка хранила все наряды прислуги, в которые облачалась, когда покидала Дворец без ведома крыс.

   Наряд смертника – мышонок был облачен в обычную длинную рубаху, больше походившую на мешок с тремя дырками сверху – для головы и рук. Она была изрядно потрепанной и спадала ему до уровня колен. Подпоясан подобный наряд был лоскутом материи, который он оторвал от рубахи. Ноги оказались и вовсе без обуви, ведь приговоренным к смерти она не полагалась. Крайне замученный и печальный образ мышонка заканчивали его растрепанные грязные, как и он сам, волосы, покрытые ко всему прочему толстым слоем песчаной пыли.

   Плачевное состояние Принцессы – вторым путником являлась маленькая мышка, не менее замученная и уставшая, с повязанной на голове тряпочкой красного цвета, что оберегала голову от солнечного удара, который она могла «схватить» в любую минуту. Храня полное молчание, девушка неотступно следовала за пареньком и явно держалась из последних сил. Её волосы, торчавшие из-под повязки, на солнце совсем высохли и спадали до плеч, как сухая солома, с которой кусочками запекшейся земли, отваливалась грязь.
   Вид этой девушки, оказавшейся здесь мог заставить любого даже самого черствого парня, лишь единожды бросив на неё взгляд – пожалеть мышку и посочувствовать. Всех, кроме впереди идущего Пика

   Тош (Эхтон) – молодой мышонок, возрастом не старше Пика и Малии, светлого-песчаного окраса с желтоватым отблеском, можно сказать почти блондин, обладающий жгучими карими глазами, чуть взъерошенными уложенными на бок волосами средней длины и шпагой в левой руке.

   На плечах паренька была накинута развивающаяся на ветру темно-коричневого цвета накидка, пристегнутая к вороту его одеяния пустынного странника на одну большую пуговицу. Свободного покроя светло-песчаного цвета штанишки до уровня лодыжек были подпоясаны в несколько слоев толстой веревкой. А легкая рубаха без рукавов, плотно прилегающая к телу, отлично подчеркивала атлетично сложенную фигуру паренька. Даже несмотря на босоногость мышонка, те кто видел Тоша впервые, сразу примечали его миловидное личико и некий шарм, исходивший от него.
   Единственным отличием этого песчаного мышонка являлись его уши – не такие округлые и торчащие, как у обычных мышей, а с кисточками на концах, приглаженные к голове и казавшиеся частью немного волнистых волос. По себе мышонок левша, что немало удивило Пика и Малию.
   Надо признать, он обладал редким даром смешить даже тех, кто был мрачнее самой серой тучи. Его рассказы вызывали больше улыбки и смех, нежели раздражение и ссоры.
   В раннем детстве мышонок побывал на рабовладельческом судне. Много чего он натерпелся и каких только ужасов не повидал. В конце концов – стал свидетелем не одной смерти. После нескольких недель плавания на подобном корабле Смерти, его продали в Эсфир. Но как только мальчонка подрос, он сбежал от своих Хозяев и основался там, где его нашли Малия и Пик – в степях близ Эхтера.
   Он привык держать все в себе, но порой готов был разрыдаться горькими слезами боли и отчаяния, что разрывали его сердце на куски. При этом Тош умело сдерживал свои слабости, не желая выставлять их напоказ.

   Ма – внушительных размеров змея Песчанка. Невиданное доселе мышатам Существо внушительных размеров. Ее длинное гибкое тело, совершенно лишенное рук и ног, покрытое мелкой чешуей на подобии рыбьей так и сверкало и переливалось под палящими лучами солнца. Плавно переходящая в тело сплюснутая морда без шеи и широко посаженные горящие глаза с узкими листовидными зрачками, говорило, что их обладательница казалась способной предвидеть любое движение своих жертв. А длинный раздвоенный язык, который «вываливался» у нее изо рта не сулил ничего хорошего тем, на кого Невидаль положила глаз.

   Она могла раскрывать широко пасть, при этом оголяя торчавшие сверху пару острых клыков подобно клинкам.
   Песчанка очень ядовитое Существо. Окрас ее тела от темно-коричневого, до светло-желтого почти песчаного цвета, который меняется в зависимости от времени года. Сама Ма уже не молода и у нее нет яда.
   Подруга Тоша, для которой она стала как Мать Родная. Несмотря на то, что является существом хладнокровным, обладает очень мягким и чутким любящим сердцем. Она всегда готова прийти на помощь Тошу, утешить его в горе и подбодрить, когда он впадает в уныние.
   На спине своей змеи Тош любит путешествовать по бескрайним просторам степей, а когда ночь застает их в пути, ночует прямо у нее в пасти.

   Зыбучие пески – отделяют степи, что тянутся бесконечным ковром за пределами Эхтера, от моря на востоке.

   Уцелевшие Хроники Эхтера – которую однажды прочла Малия. В книги рассказывалось, что некогда лишь одной мыши были подвластны змеи. К сожалению, имя этой девушки она не смогла вспомнить.

   Дом Тоша – походил на развалины какой-то цитадели или особняка, посреди безмолвного океана пепельно-серого песка. Они представляли из себя каменный костяк, что остался от некогда могучего сооружения и представляли сейчас лишь малую часть всего комплекса.
   Здесь некогда жили мыши, или еще кто-то, чей страстью были алые цветы, о чем говорят оставшиеся расписные стены. Тош любит смотреть на них и представлять, как жили здесь до него. До сих пор он гадает, что же случилось и почему все здесь сгорело в зловещем огне. Стены и всё здесь – одна сплошная черная копоть и сажа, а земля и вовсе выжжена до основания на многие сотни шагов.
   Всюду куда не брось взгляд виднелись острые торчащие во все стороны основания некогда высоких шпилей домов. То тут, то там, показывались из песка верхние капители могучих колонн, что смогли пережить все те беды и несчастья, что постигли эти Земли. Всюду царила мрачная леденящая душу и сердце обстановка безмолвной Смерти и Ужаса.

   Убежище Тоша – располагалось вдали от лишних глаз на втором ярусе в самом центре Руин. Дорога в его Палаты, как в шутку он называл свой Дом, проходила через потайной вход в стене. Здесь под открытым небом был натянут гамак между двумя колоннами, что и заменяла мышонку кровать. В соседних помещениях, с частичным потолком располагался склад его трофеев и место для отдыха от солнца. Комната находилась в самом центре Руин и увидеть ее с земли было почти невозможно. Со всех сторон она была укрыта высокими стенами и шпилями. Но тем не менее здесь присутствовали участки с открытым видом на небо. На единственной здесь целой стене был изображен совсем выгоревший фрагмент фрески, на которой крайне реалистично изображался целый сад красный маков.

   Сочный Корень (как называет его Тош) – корнеплод, что растет в засушливых районах Эйринии. Он отлично заменяет путникам в степях и пустынях пищу и воду, которыми здешние места обделены. Запах у него малоприятный. Зато на вкус он сладковато-кислый и отлично утоляет голод и жажду.

   Архиширы – гигантские ящерицы. Используются кочевниками как средство передвижения в пустыне. Благодаря своей выносливости и скорости, стали незаменимыми спутниками торговцев, чьи караваны пересекают пустыню исключительно верхом на этих существах. В степях Эхтера ящерицы стали незаменимы спутниками ловцов невольников.

   Охотники за живым товаром (Ловцы невольников) – по сути обычные разбойники пустынь – работорговцы и всякий другой сброд, которые кочуют по степи и пустыням, что располагаются восточнее города Эхтера. И пусть вся эта территория является землями Королевства, в котором рабство запрещено, здесь не действуют законы столицы и каждый творит то, что вздумается.
   На них было одето облачение пустынных кочевников: длинные до пола плащи, из-под которых виднелись изрядно поношенные свободного покроя штаны из плотного материала и рубаха с длинными рукавами. Лица этих мерзавцев скрывали обернутые вокруг головы в несколько слоев куски ткани, отлично защищающие их от песка. Обуви как таковой не было, их заменяли подвязанные бечёвкой обноски старых одежек. На поясах красовались их дубины – оружие, которым они отлично владели, и с которым не расставались даже когда спали.

   Поселение торговцев Невольниками – с первого взгляда могло показаться, что это хаотично застроенное поселение, с небольшим количеством невысоких домиков, наспех сооруженных из соломы и глины прямо посреди бескрайней степи, плавно переходящей в пустыню. Но приглядевшись, к своему непомерному удивлению сразу осознаешь, что это место было ничем иным как одним большим Базаром: с лавками, кричавшими караванщиками-торговцами и всюду сновавшей свои носы разношерстной толпы. Большинство из них мало чем отличались от тех, с которыми был вынужден сейчас идти Пик. Все они были одеты в длинные одеяния до пола, с повязками на головах и лицах, в которых походили на далеких жителей южных пустынь или на обычных разбойников, коими и являлись по большей части Гости этого Поселения торговцев Невольниками.
   На окраине поселения располагались пристани, где стояли на приколе небольшие однопалубные суденышки.

   Торговля невольниками – проведя всю жизнь за стенами Эхтера Принцесса наивно полагала, что Рабство искореню много лет назад. Но настоящая Жизнь оказалась куда жёстче, чем она могла себе представить, а познания внешнего Мира и вовсе очень скудными.

   Выражение «Шахеруют» (Шахермахерство) – означает: обманывают, надувают, разводить липу.

   Капитан Горл Жестокий – местный скупщик живого товара, который бороздит просторы реки Элара и Эфирского моря.
   Высокий худощавый крыс, выгоревшего пепельно-черного окраса, с серьгой в правом ухе и бородкой, одетый в длинный морской плащ, поверх широких морских штанов грязно-алого цвета и бесцветную рубаху. Его хитрый взгляд серо-голубых прищуренных глаз выдавали в нем умелого торгаша, всегда знающего цену своим словам.

   Фазир – конкурент капитана Горла. При одном упоминании имени которого Горл теряет самообладание.

   «Время знаешь ли – зерна!» – пословица местных торгашей.

   Матросы капитана Горла – не блистали манерами и чистотой гардероба. От них жутко разило чем-то протухшим, а их одежа ограничивалась порванными кусками ткани, которыми они обмотали себя вокруг талии. Ко всему прочему они были все взлохмаченными, а их кривые зубы, что торчали из пастей не внушали доверия к подобным личностям. Количество подобных отбросов на этом не менее прогнившем корабле насчитывалось не более десятка матерых крыс, боцман-верзила и наконец сам капитан.

   Большая Мамочка и Полудохлый сухой сверчок – клички, которыми одарили Тош и Пик капитана Горла, по прибытию на его «чудное» судно.

   Зума Ибн Ахмат – стройный, полный жизни, с миловидным лицом и сияющими голубыми глазами, от кончика хвоста до кончика носа черно-пепельного окраса молодой песчаный крыс. Обладающий короткой стрижкой и одетый в скромное темное одеяние, на подобии халата, подпоясанного у талии. На ногах красовались изогнутые кверху сапоги. В руках он держал небольшую сумку, а второй вкладывал шпагу в прорезь на поясе, вешая её на бок.
   По легенде является сыном Главного лекаря самого Тимура-Паша, который владеет сетью аптек по обе стороны Эфирского моря.

   В трюме корабля торговцев невольниками:
   «Через мелкие клеточки решетки, отделяющие внешний полный жестокости и несправедливости Мир, от этого не менее ужасного, все кто попадал в трюм могли заметить фигуры моряков на палубе. Здесь все невольники были пристегнуты цепями к металлической перекладине-трубе, что располагалась очень низко к уровню пола, отчего сидеть было здесь невозможно, только полулежать.
   Сквозь решетку в трюм хоть немного, да проникал тусклый свет палящего солнца, а также поступал горячий воздух. Смешиваясь со смрадом, что безраздельно царил здесь, он становился еще более угнетающим и приносящим боль, от осознания безнадежности всего положения, в котором оказались те, кому не посчастливилось угодить в лапы торговцев невольниками.
   Сейчас все взоры, стремления и желания всех без исключения бедолаг, попавших в темные оковы рабства, устремились сквозь решетку на чистое, безоблачное небо. Хоть отдаленно, но оно напоминало им, что некогда они были вольны жить на земле, но не ценили это. И вот теперь, оказавшись здесь, отдали бы все на Свете за второй шанс, который представлялся лишь тем «счастливчикам», кто испустили дух раньше, чем их постигли все ужасы жизни в неволе».

   Страшное прошлое Тоша (с его слов):
   «В раннем детстве я побывал на подобном судне. Много чего натерпелся и каких только ужасов не повидал… В конце концов – стал свидетелем не одной мучительной смерти… После нескольких недель плавания на подобном корабле Смерти, меня продали в Эсфир… Но как только подрос, я сбежал от своих Хозяев и основался там, где Вы и нашли меня.
   Это единственное, что я помню из своего детства… И что с удовольствием бы забыл, но не могу! До сих пор я вижу кошмары, в которых я снова и снова оказываюсь на рабовладельческом судне и меня увозят на торги! Просыпаясь в холодном поту, я всякий раз ловлю себя на слове, что сделаю все, чтобы этого больше не повторилось! Ни со мной, ни с кем-либо другим».

   Ноча – совсем еще юная мышка со сверкающими золотистыми глазками, с головы до пят жгуче черного окраса, словно самая непроглядная ночь. Девушка была одета в лохмотья до колен, повязанные вокруг талии веревками. Волосы мышки скрывала повязка, а ноги оказались и вовсе босыми.
   При первой встречи сразу бросилось в глаза, что все тело бедняжки оказалось покрыто многочисленными ушибами и ссадинами, как если бы она яростно сражалась за свою жизнь и свободу с превосходящими ее силами врага.
   Обладает прекрасными черными чуть волнистыми волосами, достигающими уровня лопаток.

   Пираты (как их назвали работорговцы) – команда небольшого корабля, протаранившего их судно насчитывала десятка два бравых коренастых моряков, облаченных в широко кроя штаны и рубахи, подпоясанные на талии кожаными ремнями.
   Отлично дополняли образ морских «разбойников» начищенные до блеска сапоги, ухоженные волосы, заостренные клинки, за которыми явно заботились со всей возможной бережливостью.

   Прочувственная речь Пика по поводу Казни:
   «Я знаю, многие из них заслуживают смерти…
   Всем вам очень хочется отомстить своим обидчикам… Но сейчас, когда вы победили, поступив с ними так, как того велит Совесть и Голос Разума – вы окажитесь не лучше их самих…
   Говорил он тихо, но его было хорошо слышно, так как на обоих кораблях, сцепленных друг с другом металлическими крючьями, воцарилась полная тишина.
   Да пойдем ты, – взмолился Тош, стараясь утянуть друга в сторону. – Не время речи толкать…
   Нет! – отмахнулся от него мышонок. – Я на собственном горьком опыте осознал, как чувствует себя мышь, стоя на пороге смерти… Нестерпимый ужас, полная безвыходность и горечь сожаления – лишь малая доля того, что испытывает Смертник перед лицом неминуемой гибели… – крайне печально и искренне закончил свою короткую речь Пик, отчего даже самые непреклонные из пиратов призадумались.
   Они вспомнили себя в те страшные моменты из прошлого, когда их собственные жизни висели на волоске от гибели».

   Терриус (полное имя Терриус Ван Ри) – неопределенного возраста мышь, весь в лохмотьях, обросший, с бледной кожей и живым огоньком в глазах – именно таким увидел впервые Пик этого Старца, в котором без труда узнал своего сокамерника. С которым по воле злого рока или самой Судьбы, водил оживленные беседы перед своей казнью.

   Является отцом черной мышки – Ночи, а также основателем Крепости Пиратов на острове Вольных.
   После того как Пик попал на остров пиратов, Старец, которого он знал, преобразился до неузнаваемости.
   Он был аккуратно побрит, подстрижен, причесан и умыт. Перед Пиком предстал мужчина в самом расцвете сил, крупного телосложения, с сединою на висках и такого же цвета окраса. Единственное, что осталось без изменений был все тот же мягкий печальный взор серых глаз.
   Его лицо успело немного посвежеть с прошлой встречи, а на щеках заиграл румянец. Только морщины, да бездонная печаль в глазах, говорили о всех пережитых им муках и страданиях.
   На нем были надеты просторные морские штаны черного цвета, и белая рубаха с длинными рукавами, подпоясанная широким кожаным ремнем. На плечах покоился темно-коричневый камзол нараспашку, сшитый из плотного полушерстяного материала, отлично защищающего от холодных пронизывающих ветров, что на высокогорье были не редки. Завершали гардероб лихого моряка —высокие черные сапоги.

   Повелители небес – летучие мыши, верные слуги Графа Де Гри.

   Печать самого Графа Де Гри – печать в виде крысиного хвоста, свернутого в спираль.

   Великая крысиная Цель – таинственная Цель, которую преследуют все представители рода.

   Былые Великие деяния Монри (из уст Графа Де Гри):
   «Я знаю, ты уже не раз доказывал свою верность нашему Делу: участвовал в подавлении восстания в Понтисе, усмирил пиратов Океана Грез, возглавлял военный поход с целью уничтожить Бессарийских монархов в южных пустынях… – принялся перечислять все его заслуги Граф. – И пусть нам не удалось взять их Оазис штурмом из-за налетевшей песчаной бури, что продолжалась полгода, но Мы раз и навсегда отрезали этих пустынных мышей от Эйринии, воздвигнув вдоль всей реки Онтис ряд укреплений.
   Да-а-а, славные были деньки, – вздохнул с умилением Монри, припомнив все свои «подвиги» и многочисленные победы над теми, кто был не в силах им сопротивляться».

   Секретное Послание Графа (написанное на листе алого цвета):
   «Яну Фриду Реннскому
   Личная Депеша от Графа Де Гри

   Наша любимая и всеми обожаемая Принцесса София, единственная наследница трона Эхтерского, нынче была похищена.
   По сведению нашей разведки нам стало известно, что в этом вероломном преступлении причастен, как бы ни прозвучали мои слова нелепыми и безумными – сам правитель Эсфира – Тимур-Паша!
   Но его гнусному плану не суждено было сбыться. Принцессу перехватили пираты Эфирского моря. Теперь они собирают силы, чтобы двинуться по реке Элара сюда в Эхтер.
   Я, как верный Советник самого Короля Дина Эхтерского буду вынужден сдать город без боя, если они пригрозят убить ее. Сейчас жизнь Софии для нас всех куда важнее стен и крепостей.
   Посему Я, коленопреклонённо молю Вас о помощи! Покарайте виновных, разрушьте последний оплот пиратства на Эфирском море. Верните Принцессу в родной город под защиту родных стен, к родному отцу и Королю!
   Используйте для этого все доступные средства. Награда не заставит Вас долго ждать. Рука Принцессы будет Ваша, а вместе с ней и ключи от города Эхтер!»

   С уважением Советник Короля
   Граф Де Гри!

   «Белый билет» – так Граф назвал приманку, которую поручил взять с собой Монри, в его путешествии к берегам пиратской бухты.

   Внутреннее убранство крепости Пиратов – очнувшись после забытия, Пик увидел небольшое помещение с песчано-каменистыми стенами, напоминавшую больше келью отшельников, которые выдалбливают свои жилища высоко в горах, подальше ото всех.
   Повернув голову в сторону подувшего теплого ветерка, его взору предстало небольшое окно, находившееся высокого над потолком, размером не больше локтя длинны и ладони в высоту.
   Решив попробовать свои силы, мышонок пошевелил правой рукой, затем левой, после ногами. Быстро осознав, что как никогда полон сил, паренек присел на единственной находившейся здесь мебели – кровати. На этом он не остановился.
   Встав на ноги, Пик направился к широкому выходу из комнаты, занавешенному темной плотной тканью. Двери или иных преград он не приметил на своем пути.
   Оказавшись в узком коридоре, шириной не более пяти шагов, Пик обернулся и бросил быстрый взгляд в обе стороны. Сразу стало ясно, что он повторяет овальную форму строения, в котором он находился. Невозможно было увидеть то, что находится на том или другом конце коридора, такого же глухого, как и комната, с небольшими окошками над потолком, через каждые пять шагов.

   Пейзаж Острова Вольных – потихоньку глаза мышонка стали привыкать к свету, и он смог разглядеть, что с одной стороны площадки располагалась каменная ступенчатая лестница, ведущая вниз, а с другой – открывался необычайно завораживающий пейзаж. Он мгновенно привлек всё внимание Пика к себе. Забыв все и сразу, он стал приближаться к краю платформы, бордюрами которой служили невысокие бойницы, как у крепостной стены.
   Но вовсе не мощь рукотворной фортификации привлекла внимание паренька, а вид, открывающийся отсюда – пейзаж, невиданный доселе, даже в самых ярких и цветных снах. Это место, где он сейчас стоял, находилось на несколько десятков шагов над уровнем Эфирского моря, раскинувшегося внизу. Форт или крепость, точно он не мог знать, был построен на скале или на горном плато.
   Место было выбрано крайне удачно: посреди двух узких проливов, разделяющих полноводную реку, что носила имя – Мира и впадала в Эфирское море. Она брала своё начало далеко на юге и несла свои темные воды с бескрайних загадочных Пустошей южных земель.
   Каменные берега самого острова, довольно больших размеров, были ничем ни примечательны. А вот открывающийся вид на горы и скалы, располагающиеся на двух соседних берегах, казались просто неповторимыми. Они были покрыты бескрайними лесами, где росли лиственные деревья и кустарники и там, наверняка водилось много живности. Лесная полоса тянулась вдоль всего южного побережья моря и уходила далеко на юг.
   Цвет свежей зелени здорово гармонировал с яркими, чистыми, лазурными водами прибрежной части острова. Отчего Пику ужасно захотелось бросить все и окунуться в воду, чтобы переплыть эти проливы, отделяющие его от полной жизни и цвета растительности.
   Он оказался не в силах оторвать глаз от всего этого Великолепия, созданной самой Природой, нетронутой жестокими, хладнокровными, уничтожающими всё на своем пути руками алчных крыс.
   Медленно, осматривая кусочек за кусочком этих неизведанных ему земель, Пик старался запечатлеть в своей памяти как можно больше этой Красоты. Он прекрасно понимал, что не сможет оставаться здесь надолго. Его сердце рвалось в Родной Дом, к Семье и родителям.

   Краткий пересказ Великой Войны (из уст Терриуса):
   «Когда-то и Эхтер окружали буйные широколиственные и хвойные леса. Все близлежащие горы и холмы были сплошь покрыты прекраснейшими лесами и зелеными лугами. Но с приходом крыс в наши земли все изменилось, – тихо завел свой рассказ мышь.
   Я лишь мельком слышал об этом… Даже в школах про это умалчивают. Лишь мельком наши учителя упоминали, что десять лет назад произошла какая-то битва…
   То была не просто битва, Пик! – чуть не закричал в голос от негодования мышь. – Эйринию постигла самая страшная и ужасная Война, что не стихала на протяжении многих лет! Она стала самой кровопролитной и жестокой на нашем веку…
   Год за годом, кусок за куском, крысы захватывали все больше и больше наших земель, без всякой жалости и пощады уничтожали всех жителей и бездумно пользовались дарами Природы. А когда ресурсы иссякали, они все сжигали за собой и продвигались дальше! Таким образом крысы надеялись воспрепятствовать обратному пути тех, кто мог захотеть вернуться в свои Земли, что располагаются южнее Эйринии и носят имя Аэир.
   Но они все же проиграли?! – тяжело вздохнул мышонок, не в силах представить всех тех ужасов, что постигло их Родину в те года.
   Да, в решающей битве при Эхтере, когда город был почти разрушен полчищами крыс, мышиное ополчение, состоявшее из простых горожан – последних, кто еще мог держать в руках оружие, дали смертельный бой авангарду крыс, – сделал паузу Старец, вспоминая те времена с трепетом, замиранием сердца и дрожью в голосе.
   Вы тоже там были?!
   Да, друг мой! Я сражался бок об бок с достойнейшими и храбрейшими из нас! Таким как Дин, который позже стал Королем Дином Эхтерским!
   Так он…
   Да, этот мышонок был не царских кровей, если ты про это… Наши прежние короли и монархи, так сильно погрязли во лжи и обмане, что уничтожили друг друга еще в первые годы Войны. Дальше, нами руководили многочисленные генералы, но никто из них не оказался столь мудрым и справедливым, как Дин… После того как Война закончилась, король Дин Эхтерский направил меня сюда – на остров Опорный для строительства этой крепости, для охраны южных рубежей. Позже эти земли мы назвали островом Вольных»

   История Страшного Предательства (из уст Терриуса):
   «Я выполнял сей Приказ более пяти лет, не щадя себя и своих мышей. Всё, что ты сейчас имеешь счастье лицезреть: эти леса, луга, поля и крепость – дело рук простых жителей этого городка. Их и моей… -резко оборвался на полуслове Терриус, когда к горлу подступил ком, а сердце так и екнуло в груди.
   Когда внезапно из Эхтера пришел приказ свернуть все строительство и покинуть форт, я кинулся со всех ног в столицу, желая узнать, что случилось. Но застал город уже иным… – сделал паузу мышь, которому каждое слово давалось через боль и скорбь. – В нем дали ростки Ложь и Коварство, а в правительстве у рычагов встали крысы, которые принялись «руководить» народом как им вздумается…
   Тогда-то вас и… – сделал правильно предположение Пик, слушавший рассказ Терриуса с неким преклонением и сочувствием.
   Да Пик! Меня схватили сразу по прибытии в город и обвинили в предательстве. Приказ исходил от самого Короля, так мне сказали…
   Но я не особо этому поверил и предпринял решительную попытку добиться аудиенции у Дина. Но попался в хитроумную ловушку, заранее расставленную, на тот момент Королевским Советником самим Де Гри, а также его подручным…
   В ту минуту я стал свидетелем самого Страшного Преступления этих жестоких крыс, которые ни перед чем не остановились в достижении своих целей… Они, они… Прости Пик, – не в силах более вспоминать тех событий, Терриус затих и по его морщинистым щекам потекли горькие слезы.
   Простите, что заставил вас…
   Не извиняйся малыш… – быстро взял себя в руки мышь и смахнул слезы ладонью. – После всего этого я и угодил туда, где мы с тобой встретились…
   Но почему они просто не казнили вас и мучили все эти годы? – тихо, чуть виновато спросил мышонок, боясь своими нелепыми расспросами еще больше разбередить раны Терриуса, которые и без него кровоточили.
   Им я нужен был живым! Они многое от меня хотели… В том числе план этого форта, подходы и имена всех, кто участвовал в его строительстве. Я сразу дал им понять, что наотрез отказываюсь сотрудничать и они бросили меня в темницу!
   Не один месяц пытали, а когда «выдохлись», просто посадили на цепь, решив, что подобное наказание лучше подойдет для такого, как я, – сжигаемый праведным гневом на своих мучителей, по воле которых был лишен Жизни долгие пять лет, Терриус сжал кулаки и стиснул зубы».

   Новый облик Малии – после всего пережитого на борту работорговцев, оказавшись на острове Вольных, взору Пика престала прекрасная как никогда девушка. Одетая в цвета свежей зелени легкое платьице, подпоясанное у талии широкой лентой, отлично подчеркивающей стройность молодой мышки, на её ножках красовались невысокие сапожки из плотной ткани без подошвы.
   От слабого дуновения ветерка платьице мышки всколыхнулось, а её короткие нежно-русые волосы распушились, подобно молодому одуванчику. На песчинку Пику показалось, что на землю сошло самое чистое и невинное Создание. Подобно некой Богини, она смотрела на него счастливым взглядом голубеньких глазок. Её уста чуть дрожали, а сердце так и рвалось из груди.

   Жизненный Совет Терриуса: «Не жалей о том, что еще не произошло. И цени тех, кто рядом с тобой!»

   Ключ ото всех Оков (из уст Терриуса):
   «Он не только спас меня. Но и открыл все замки пут и оков, сковывающих мое сердце и душу на протяжении долгих лет! Теперь я свободен и тебе советую поскорее сбросить с себя свои «кандалы»

   Великая Ложь по имени София:
   «Скажите Терриус, а это правда, что вы рассказали Пику?! – поинтересовалась девушка, когда они отошли к другой стороне площадки.
   Мне совершенно незачем лгать ему. В отличие от некоторых, – с неким укором взглянул на мышку мужчина. – Я не только хорошо знал Короля Дина, но также прекрасно осведомлен, что он давно покинул нас…
   Не говорите так, мой отец… – хотела возразить девушка, пряча от проницательного взгляда мыши свои глазки.
   Принцесса София, вы не во Дворце, к чему вся эта Ложь?! Здесь вы можете быть честны сами с собой, и с теми, кто доверяет вам. Девочка, послушай Совет бывалого моряка и расскажи, кто ты есть на самом деле, пока не стало слишком поздно… – вкрадчиво молвил Терриус, и дабы не давить на нее, встал к ней боком.
   Вы про что?! Не понимаю вас, – напустила на себя крайнее недоумение Малия, а у собой колени задрожали.
   Своим друзьям вы назывались совсем иным именем… Так зачем пускать песок в глаза?! Я тебе не враг и вы сами прекрасно знаете, что это правда!
   Ваши слова, – запнулась девушка. – Оставьте меня в покое! – хотела она уйти прочь, но Терриус остановил ее, чуть коснувшись хрупкого плечика ладонью.
   Сколько еще вы будете скрывать очевидное и прятаться от своего прошлого?! Малия, я был там, в тронном зале, когда произошла та трагедия и все видел… – чуть не сболтнул лишнее мышь, но поспешил взять себя в руки.
   Прости, девочка, я вовсе не желал скидывать свои грехи на детей своих друзей, – отстранил он от нее свою руку и тяжело вздохнул.
   Оставим Дина в покое и лучше поговорим о твоем отце, чей изобретательности я всегда восхищался…
   О ком? – замерла на месте мышка, у которой глаза расширились от дикого страха, что вдруг сковал все тело и душу.
   Таких умов уже не встретить… Ты наверно не знаешь, но этот форт был некогда спроектирован именно им, – сделал паузу Терриус, видя, что его слова совсем напугали малышку.
   Совершенно не зная, куда ей деться от подобных речей, источающих горькую правду, о которой столько лет умалчивала, Малия совершенно запуталась. За все это время мышка так успела свыклась с этой Ложью, что признаться во всем сейчас, было сравнимо с признанием, что вся ее прошлая Жизнь – один сплошной обман, мыльный пузырь, который вот-вот готовился лопнуть.
   Меня… Мне сказали… Я надеялась… Что именно здесь мне помогут… – отвернувшись от Терриуса и не в силах больше бороться со своим горем, прошептала прискорбным голосом девушка, которой каждое слово давалось путем преодоления неимоверного жуткого стыда и горя».

   Внутреннее строение крепости – состояло из главной площади, огороженной со всех сторон высокими стенами и девятью квадратными в плане башнями, возвышающимися над всеми другими постройками. Крепость имеет три уровня укреплений, к каждому ярусу вели каменные лестницы.
   Построек было не так много, и они ограничивались лавками мастеров: кузнечного дела, кожгалантерейного, пекарей, портными и немногими другими, что располагались по периметру возле стен. Стоя под открытым небом, они представляли собой наспех сколоченные прилавки, навесы и небольшие сарайчики. Отчего можно было предположить, что все здешние Мастера и те немногие жители этого форта, которых беглым взглядом насчитывалось не более полусотни мышей разных возрастов и обоих полов, наверняка проживали внутри крепостных стен, в небольших комнатках. Они явно изначально предназначались для размещения солдат, а сами стены служили защитой, домом, складом и казармами – одновременно.
   Местные жители не особо блистали гардеробом, да и ни к чему им было – здесь вдали от городской суеты и лживых нравов столицы. На мужчинах были одеты простые крестьянские штаны и рубахи, а поверх шерстяные накидки до уровня колен. На девушках и женщинах красовались многослойные платья из простых льняных тканей, без излишеств отделки, глубоких вырезов и прочих деталей, что превращали мышек в предмет преследования сластолюбивых мужчин. Обувью жителям форта служили сапоги и сапожки из сыромятной кожи, очень плотной и достаточно устойчивой к здешним погодным условиям.
   Не встретив ни в одном из встреченных лиц косых взглядов, недоверия и лжи, Гости, желая покинуть крепость должны были пройти сквозь большие ворота, дверьми которым служила металлическая решетка, опускающаяся при помощи рычагов.
   За стенами крепости располагались горные тропы, что вели вниз к лесу и реке. Ближайшая развилка вела к небольшой лагуне – месту отдыха молодых мышей, где можно было вдосталь насладиться прохладной водицей. А другая тропинка вела к кладбищу, огороженному калиткой.

   Пираты Эфирского моря – так злые языки прозвали моряков с острова Вольных, в распоряжении которых было всего одно судно необычной конструкции.

   О перевоплощении Малии:
   «Скажи Малия, и как тебе удается все это? – тихо произнес задумчиво паренек спустя минуту неловкого молчания.
   А-а?! – чуть повернула к нему личико девушка.
   Я про твои перевоплощения?! То, как ты выдала себя за сына заморского лекаря – было просто неповторимо… Не говоря уж про «урок», что преподала этому капитану…
   Эх, – тяжело вздохнула мышка. – Я так долго играла чужие роли, что отныне и не знаю, какова я настоящая, – чуть слышно отвечала девушка, пока Пик не особо прислушиваясь к ее ответу, продолжал свою восторженную речь.
   Мы с Тошем просто обомлели, когда ты так ловко все обыграла и смогла заслужить уважение этих жестоких крыс…
   Пик, – чуть повысила голос девушка, чем заставила его сделать паузу и обратить на себя внимание. – Всем известно, что песчаные крысы внешне мало чем отличаются от обычных мышей… Поэтому, когда я увидела, что вас схватили и продали, мне ничего не оставалось как отрезать себе волосы и перевоплотиться в крыса. На благо моя изнеженная внешность и маленький рост сыграли мне на руку… Нарыв в том сарайчике, за которым пряталась, растительное масло, золу и еще пару ингредиентов, смешав их я перекрасилась и предстала команде работорговцев в том виде, который заставил вас дураков, языки проглотить, – с некой язвинкой и укором проговорила девушка».

   Корабль «Мария» – Детище Изобретателя Грига, некогда соперника и лучшего друга Терриуса.
   Корабль совсем необычной формы и вида. С первого взгляда он напоминал обычную весельную галеру торговцев, что частенько навещали Эхтер по реке Элара. Вот только это судно было куда длиннее, уже по ширине, с двумя высокими мачтами и тремя палубами. Корпус корабля переливался на солнце перламутром, словно чешуя рыбы, а ее белоснежные паруса, сотканные из необычного, еле уловимого материала завораживали и притягивали к себе внимание.

   Когда судно приближалось к берегу по бокам, ближе к поверхности воды, раскрывались бортики. Оттуда словно весла, показались металлические пластины, походившие на плавники рыб. Они имели сплошную конструкцию – от носа до кормы они торчали из корабля как брюшные плавники рыб.
   Когда эти Гребни приходили в движение, корабль с легкостью пушинки поворачивался, в совершенно несвойственной кораблям манере – застыв на месте, без видимых манипуляций парусов или руля. Мало того этот корабль был оснащён необычными незнакомыми механизмами, так еще и работал явно не от силы пара. Отчего у всех, кто видел его впервые складывалось впечатление, что этот корабль – словно один сплошной Механизм.
   Необычный корпус корабля напоминал фактурой дерево, а цветом кожу рыб. Проведя ладонью по корпусу, всякий крайне удивлялся холодности его поверхности. Затем постучав по нему пару раз согнутым пальцем, все убеждались, что это не металл, и внутри корпус был полым. Он больше походил на эдакий неизвестный тип резины или чуть шероховатое перламутровое стекло, нежели дерево. Этот необычный материал носил название – пробковое дерево, покрытое слоем перламутрового Стеларита – сверхпрочного стекла.

   Восхищение кораблем (из уст Пика и Терриуса):
   «Откуда он? Кто его сконструировал? Это просто Чудо инженерной Мысли! У нас в Эхтере ничего подобного никогда и никем не сооружалось! Я хочу поскорее взойти на корабль и все там осмотреть, притронуться к его борту, пощупать паруса, собственными глазами увидеть механизмы и наконец узнать, что заставляет его двигаться… – лепетал на распев паренек, чуть сдавленным голосом, боясь своими нелепыми просьбами показаться слишком наглым.
   Да-а-а, Пик, – протянул мышь. – Такой корабль один на весь Свет! Нынче не делают ничего подобного, потому что у вас – всё не для Народа… Этот корабль от первого винтика и шестеренки, до последнего узла и шарнира, является созданием Гения – моего хорошего друга по имени Григ!
   Ты не поверишь, но когда-то мы с ним были соперниками и даже чуть не поубивали друг друга на дуэли из-за одной прекрасной девушки по имени – Мария… Но она выбрала его, – вздохнул мышь.
   И вы больше не встречались?
   С Григом?! Спроектировав это форт, он вскоре был вынужден отъехать по делам в Эхтер…
   Нет, я про Марию? – спрашивал Пик, половину ответов пропуская мимо ушей, так был занят разглядыванием корабля.
   Однажды здесь… Всего раз… – с паузами проговорил Терриус на пониженных тонах. – Мне удалось обмолвиться с ней словечком».

   Преображение Тоша – после прибытия корабля в пристань форта, взору Пика предстал его друг в обновках. На нем красовались морские хлопковые штаны черного цвета, алая рубаха, а поверх плеч был накинут черный камзол до уровня колен с двумя рядами пуговиц. Подпоясан он был широким кожаным ремнем, на котором красовалась его любимая шпага. Голову мышонка от палящего солнца прикрывала шляпа – треуголка.

   Преображения Ночи – от простой грязной и чумазой уличной воровки, какой помнили её Тош и Пик при первой встречи в трюме рабовладельческого судна, не осталось и следа.
   Сейчас она казалась настоящей лихой пираткой Эфирского моря. Высокие кожаные сапоги и обтягивающие штанишки темно-коричневого цвета, отлично сочетались с белой рубашкой с короткими рукавами. Поверх неё был надет корсет из плотной кожи, отлично державший осанку и защищающий от холодных ветров и острых клинков тех, кто осмеливался подойти к ней со спины.
   К плечам крепилась темно-синяя накидка-плащ из шерстяной ткани, которая на уровне талии сужалась и имела разрез сбоку, отчего напоминала короткое платьице. Прекрасные черные чуть волнистые волосы девушки, достигающие уровня лопаток, блестели на солнце, подобно лучшему шелку Эсфира. А сверкающие золотистые глазки, так и манили к себе двоих парней, которые совсем голову потеряли от созерцания подобной Красоты.

   Мать Ночи – погибла много лет назад от тропической лихорадки, так и не дождавшись возвращения Терриуса из плена в Эхтере.

   Себастьян Дэви Монри – полное имя правой Руки самого Графа Де Гри, губителя стольких добрых мышей, что и года не хватит перечислить их имена.

   Заложница Монри – ею оказалась некая высокая фигура, облаченная в длинное белое одеяние до пола, с покрытой головой и закрытым лицом. Ее нашли в трюме захваченного корабля крыса. Бедняжке сильно досталось, поэтому она прятала своё личико. Даже не имея возможно увидеть лицо незнакомки, Пик сердцем почувствовал и признал в ней свою Сиберию.

   Восхищение Пиком:
   «Терриус, его дочь Ноча, Тош и Малия оставив более Монри без внимания, перевели полные противоречий взгляды на Пика. Они видели в нем уже не просто друга и товарища по несчастью, а отчаявшегося мышонка, который неведомо откуда черпал силы и смог совладать с подобным искушением – раз и навсегда покончить с одним из двух злодеев, принесшим ему столько боли и горя. Они прекрасно понимали, что окажись на его месте – не смогли бы остановиться и совершив то, на что толкала их сама Жизнь, раз и навсегда потеряли самих себя.
   Прижимая головку бедной Сиберии к своему сердцу, Пик уже не боялся слез и того, что подумают о нем окружающие. Сейчас у него на руках оказалась мышка, которую он некогда полюбил всем своим сердцем и душой, и продолжал любить несмотря на все беды и несчастия, что неотступно следовали «нога в ногу» с ними. Понимая, что бедняжке досталось, не в меньшей степени из-за него, он как никогда нуждался в ней, а она – в нем».

   Нравоучения Тоша:
   «Если» – здесь не уместно! Даже одна капля недоверия, способна разрушить самые прочные узы дружбы!
   Тош постой! – кинулся за ним Пик. – Возможно, я был…
   Не прав?! Жесток, холоден, циничен?! Так или иначе, но ты зря обидел Ночу и Малию! Как и ты сейчас стоишь здесь под дверьми этой комнаты, волнуешься, дрожишь, строишь догадки, так и они не отходили от тебя ни на шаг на протяжении всех этих дней! – подытожил Тош и пошел своей дорогой.
   Без лишних слов скажу, что они любят тебя… Хотя я до сих пор не пойму за что?! – закончил нравоучение Тош и удалился, оставив Пика в куда худшем, разбитом состоянии, чем был раньше».

   Летопись ушибов:
   «Как она!? – кинулся к дверям мышонок сразу, как только из комнаты Сиберии вышли две женщины-мыши.
   Ей нужен покой, – прошептала одна из них.
   Скажите, что с ней? – взмолился бедняга, у которого окончательно все мысли спутались от переживаний.
   С ней все будет хорошо… – поспешила успокоить мышонка одна из женщин. – Мы обработали ее ушибы и раны, которые в основном имели телесный характер! Но вот ее душевное состояние…
   Ее били?! – перебил мышь Пик, сжимая кулаки.
   Не знаю, как вам сказать… Но все ее тело – летопись ушибов, ран и синяков! Некоторым не больше пару дней, остальным недели, месяцы, возможны – годы!
   Ах, эта крыса-а-а! Он мне за все ответит! – зарычал Пик, не зная куда себя деть.

   Ему жутко захотелось кинуться к Монри, чтобы самолично покончить с этим мерзавцем, осмелившимся обидеть его Сиберию. Но одна из мышей, заметив, как паренька всего перекорёжило, остановила его благородный порыв.
   Всё могло быть куда хуже… Пусть девушка вся в ушибах, но она не потеряла себя! – пристально взглянула она на Пика.
   Паренек, чуть призадумавшись, быстро осознал, о чем речь.
   Сиберия… Ты не переставала бороться, – тихо прошептал Пик, опуская голову».

   Слезы Счастья:
   «Заскочив внутрь, Пик увидел девушку, лежащую на кровати и прикрытую белоснежной простыней. Из-под неё виднелись посиневшие нежные хрупкие ручки бедняжки. Приблизившись к мышке, он невольно потянулся к ним.
   Все её плечи оказались в шрамах и ссадинах, всюду виднелись синяки и гематомы. На прекрасном личике мышки сиял шрам на левой щеке, которым наградил её Монри, в тот самый день, когда его посадили и осудили.
   Не в силах видеть эту прекрасную, невинную девушку в столь плачевном состоянии, мышонок упал перед кроватью на колени и припал лицом к её ладоням:
   Прости, прости меня Сиба! – прошептал Пик и из глаз его хлынули горькие слезы отчаяния и беспомощности.
   Я навлек на тебя столько горя и несчастий, что и словами не передать… Как бы я хотел, чтобы всего этого не произошло… От самого начала, до сегодняшнего дня…
   Лучше бы я один всю свою жизнь мучился, страдал, пребывал во лжи, лишенный возможности любить и жить… Но я всё это стерпел… И даже полную унижения и несчастья Жизнь – всё ради твоего счастья! Ради твоего благополучия я готов на всё – горячо шептал мышонок, готовый закричать от боли и мучений, но не смел потревожить ее покой.
   Пи-и-и-и-к! – протянула девушка, чуть приоткрыв глазки.
   Опустив взгляд на мышонка, что сидел подле нее, она тихо прошептала:
   Прошу, не говори так! Ты… ты… Изменил все… Я не желала признавать, что вся моя Жизнь – сплошной Обман! Я… я… – шептала бедняжка, каждое слово которой давалось с трудом, сквозь хрипоту и сковывающую сердце боль.
   Не надо Сиба, не трать силы на слова, отдохни! Тебе нужен покой! – успокаивал ее Пик.
   Поднявшись на колено, он опустил голову на подушку рядом с её прекрасным личиком.
   Ты… Ты… Подарил мне Надежду, что есть еще на Свете… Хорошие… – прошептала она из последних сил и лишилась чувств.
   Ее глаза сомкнулись, а руки бессильно повисли плетьми.
   Сиба! Сиба! – прошептал Пик, припав губами к ее ладоням, целуя их горячо и нежно, стараясь разогреть ее теплом своего любящего сердца.
   Не скрывая слез счастья и горя одновременно, он стал нещадно хрипеть и плакать как малое дитя. С одной лишь разницей – его сердце сейчас разрывалось на маленькие кусочки и ему хотелось – чтобы хоть один из них вылетел наружу. Тогда бы он смог вложить его в руки Сиберии – девушки, без которой отныне не мыслил своего существования»

   Слова Тоша про Истинную Любовь:
   «Не стоит стесняться своих слез! Это значит, что ты – Любишь! Я отдал бы всё на Свете, чтобы хоть раз испытать, что-то похожее! Меня не пугают ни муки, ни терзания. Я готов пожертвовать ради этого чувства многим… Чтобы та девушка, что станет моей Любимой, никогда в Жизни больше не проронила ни слезинки! – говорил взахлеб паренек, так искренне и горячо, что Ноча, утерев слезы, подняла на него свои мокрые глазки и впилась в него пристальным взглядом.
   Если конечно, это не слезы счастья и радости! – чуть улыбнулся Тош, заметив, как девушка немного успокаивается. – Ради неё, я готов пожертвовать своей Жизнью! Она стала бы для меня всем! Смыслом жизни и самой Жизнью!»

   Начало Новой Эры:
   «Прекраснейшим закатом вышла насладиться еще одна пара счастливых сердец. Совершенно не гадая, что их ждет впереди, взор их обладателей был обращен не на горизонт – Пик и Сиберия смотрели друг на друга. И было что-то чарующее, завораживающее, кристально чистое в их взглядах. В том, как парень и девушка, чьи сердца бились в унисон, стояли друг подле друга и держались за руки.
   Казалось, они совершенно не шевелились, боясь даже моргнуть и потерять любимого из виду, пусть даже на песчинку. Их дыхания и биение сердец, мысли и помыслы – всё стало отныне единым и неразлучным.
   Обоим так хотелось наслаждаться этими мгновениями всепоглощающего счастья вечность и не знать более ни горя, ни разлуки. Всю Жизнь они желали провести вместе – состариться и умереть в один день.
   Сиба, я люблю тебя всем Сердцем и буду любить, чтобы ни случилось, – набравшись смелости, тихо нарушил общее молчание Пик.
   Девушка приложила к его устам указательный пальчик и тихо отвечала:
   Я всегда знала это… Пик, ты подарил мне куда больше, чем просто Любовь! Вновь ты вселил в мое сердце Веру в себя и Надежду на будущее… Будущее без лжи, обмана, предательства, крови и смертей! Доброе светлое будущее, полное щедрости и любви! И я… Я тоже люблю тебя, мой дорогой Пик!
   Прекрасно понимая, что слова здесь лишние – парень и девушка соприкоснулись устами, положив этим начало Новой Эры – Нового Мира, который начинается с одной мыши, с одного вздоха, взгляда, с первого поцелуя и чистой Любви»

   Желание покарать убийцу, охватившее Пика:
   «В последний раз взглянув на лицо Любимой, на котором запечатлелось счастье и любовь, Пик сквозь желчь, что поступала к сердцу, тихо прошептал:
   Прости меня, моя Сиба! – замахнулся он на Монри.
   Его глаза вспыхнули огнем, сердце рвалось из груди, а разум совершенно притих, отдаваясь на волю эмоций и чувств, которые смешались в единый чан отчаяния и горя. Отныне мышонок не мог отвечать за себя, его мысли, помыслы, чувства – всё оказалось направленно на то, чтобы наказать убийцу. И пусть после этого он потеряет себя, предаст всё во что верил и любил – он не в силах был остановиться.
   Да и нужно ли было делать это?
   Прямо у него на глазах эта жестокая, подлая, мерзкая крыса прервала жизнь столь чудесной, милой девушки, такой чистой, невинной, любящей, заботливой и прекрасной, отчего от одной мысли, что её больше не вернуть у Пика в душе всё переворачивалось вверх дном.
   Если потребуется он готов был испепелить всё во что верил, ради праведной мести, близость которой он ощущал как никогда. Совершенно не желая останавливаться на полпути, видя перед затуманенным взором лишь один образ, мышонок стиснул зубы и уже представлял рожу этого негодяя, когда он захлебнется в собственной крови, пораженный своим же орудием убийства.».

   Уже слишком поздно:
   «Удивительная штука – Жизнь! Место, где все мы встретились – станет твоей могилой, Терриус, – залился Монри леденящим душу сиплым смехом.
   Ты-ы-ы, – прорычал Пик, силясь высвободиться.
   Поздно малыш… У тебя был шанс остановить все это – еще утром на пристани… А теперь – вини только самого себя, – сладостно прорычал крыс, сгорая от желания увидеть предсмертные муки своих жертв.
   Малия! – воскликнул тут Пик, у которого голос прорезался после того, как перед глазами предстал образ светло-русой мышки с распростертыми к нему руками.
   Не понимая почему именно она явилась перед ним в столь роковой момент, мышонок готов был захлебнуться в мучительных терзаниях по поводу всего, что мог сделать, но не сделал. Как некогда он корил себя за то, что проявил слабость – нет даже больше – жалость к этому крысу. А ведь достаточно было покончить с ним еще утром, тогда всех этих страшных бед и роковых несчастий можно было избежать. Сиберия была жива, Терриус не оказался смертельно ранен, а его сердце не было разорвано в клочья и втоптано в грязь Жестокой Реальностью.
   Во всем, что случилось за последние минуты Пик винил только себя, и ничто не могло разубедить бедного мышонка в обратном. Дико хрипя, он рвался к крысе, готовый вцепиться ему в глотку и голыми руками покарать убийцу стольких невинных.
   Твоя Малия всего лишь марионетка в настольной игре Графа! И скоро она сыграет свою решающую роль! – не переставая сухо смеяться, прогремел Монри».

   Смертельная схватка с Монри:
   «От его душераздирающего смеха Терриус очнулся и смог найти в себе силы раскрыть глаза. Быстро развернувшись, он схватил крысу за руку с ножом в ту самую песчинку, когда тот уже замахнулся и готовился покончить с ними. Борясь из последних сил с превосходящим его по силам врагом, Терриус поднялся на ноги. Завязалась ожесточенная схватка в рукопашную за обладание клинком между убийцей и ее жертвой. Оба не желали сдаваться и готовы были бороться до конца.
   Ты – бездушный механизм убийства! Как ты мог стать таким?! Мы все доверяли тебе, приняли в Семью, а ты?! – рычал Терриус, с каждой песчинкой неравной схватки теряя последки сил и истекая кровью.
   Я никогда не был, ни членом вашей, так называемой Семьи, ни вашим другом! Я крыса – Вы мыши, этим все сказано! – надрывно хрипел в ответ Монри, прекрасно видя, что его враг слабеет и руки мыши не могут более ему сопротивляться.
   Но в одном ты прав, Терриус! Я и вправду люблю свою Работу! Покончив с тобой, я займусь остальными! И в первую очередь твоей милой дочуркой – ей я уделю особое внимание, в память о тебе! – склонил Терриуса Монри.
   Еле держась на коленях, мышь стал прогибаться к земле, под тяжестью грузного тела крыса.
   Никогда! – прокричал тут Террриус и перехватив руки убийцу у локтей, крепко схватился в него.
   И что теперь?! – зарычал Монри, когда его нож достиг цели и впился ему прямо в грудь.
   – Всему конец… И тебе тоже! – бросил напоследок Терриус, теряя сознание.
   Но, прежде чем сомкнулись его глаза, он ловко вывернулся. Не дав крысе одуматься и что-либо предпринять, он потянул Монри за собой, сбросившись со стены.
   Не веря своим глазам, на четвереньках Пик бросился к краю стены. Два всплеска внизу говорили о том, что Монри и Терриус рухнули в воду».

   Последняя Воля:
   «Я… Я… Снова подвел тебя…
   Вне себя от отчаяния, горя, страха и ужаса – от всего, что только произошло и чего уже не исправить, он приник к ее руке лицом. Чмокнув ее холодную как сама смерть ладошку своими окровавленными губами, Пик с нежностью и любовью, что не остыла в его сердце, приподнял девушку на руках. Как в тот самый момент, когда она, ступая на берег, беспомощно упала в его объятия. Это было не позднее чем сегодня утром, но для него эти воспоминания казались из прошлой Жизни, которую уже не вернуть.
   И вот снова его Любимая оказалась в его руках. Но теперь, он не был самым счастливым мышонком в Мире, каким чувствовал себя еще каких-то пару минут назад. Отныне он оказался заложником злого рока и жестокости реального Мира, который был куда страшнее и ужаснее, чем он мог себе представить. К своему глубочайшему разочарования Пик не успел осознать это сам и был вынужден до всего дойти через смерть и гибель тех, кого он любил и в ком души не чаял.
   Подняв белую мышку на руках, Пик сам не зная куда направляется, пошел вперед с тяжелой невыносимой ношей в сердце. Оставить её здесь, неведомо каким еще врагам, он не мог. Даже сейчас Сиберия оставалась для него девушкой-богиней, до которой он боялся притронуться. Она стала для него Священной.
   Как никогда он желал снова заглянуть ей в глаза, услышать её прекрасный мягкий голосок, насладиться лучезарной улыбкой, почувствовать нежное прикосновение ласковых рук – но все это было утеряно раз и навсегда.
   Пик так сильно любил её, что даже после смерти не желал покидать. Он шел вперед медленной походкой, еле волоча ноги и хвост, совершенно ничего и никого, не замечая перед собой. Глаза его затмил белой пеленой туман, рассудок помутился. Он ступал по памяти и наугад, ничего не слышал, не чувствуя при этом ни страха, ни боли. Его поглотила бездонная пустота, как если бы из его груди вырвали сердце с корнем.
   Даже ожесточенная схватка, воцарившаяся на стенах форта, между его защитниками и группой мышей в длинных темных плащах, не могла остановить Пика.
   Совершенно с каменным лицом, не обращая внимание на хаос битвы, со стеклянными глазами, что покрылись прозрачной пеленой, не в силах и слова молвить, со сдавленным сердцем и дрожью во всем теле, парень делал шаг за шагом.
   Даже обжигающие языки пламени, через которые пролегает его путь – не способны были вывести его из состояния полной обреченности, отрешенности, горя и страдания. Только его Сердце не переставало бешено колотится, а Душа метаться и разрываться на мелкие кусочки – и не было этому конца».

   Похоронная процессия Пика:
   «Пик ступал по каменным плитам совершенной босой, со свежей кровью на лице и руках. Словно призрак в ночи, не обращал он внимания на ожесточенную схватку вокруг него, на лязг железа и кровь, что проливалась всюду. Он даже не шелохнулся, когда тишину разрезал оглушительный залп с корабля, что подплывал к пристани. Весь Мир для него погрузился во мрак, а глаза покрылись пеленой непроглядной тьмы.
   Со стеклянным взглядом он шел все вперед и вперед, пока не оказался снаружи форта. Оставив его позади, Пик дошел до той самой развилки, где еще утром беззаботно бежал навстречу воде. В этот раз он свернул налево, и направился по пустынной, казавшейся заброшенной тропинке, ведущей в самый дальний уголок острова Вольных.
   Спустя некоторое время оказавшись посреди небольшого кладбища, Пик вдруг очнулся. Страшная картина предстала его взору – целое поле было усеяно «лесом» могильных надгробий и плит. Только сейчас он осознал, что находится уже далеко за пределами крепости. Не понимая, как он сюда попал, паренек опустил взгляд на лицо девушки, чья голова покоилась на его плече.
   Мышонок по-прежнему не выпускал ее из своих рук, в сердцах теплясь надеждой что она пробудиться ото сна. Сиберия казалась такой счастливой, полной жизни, готовой вот-вот раскрыть свои глазки, протянуть к нему ручку и нежно погладить по щеке…
   Но к чему обманывать себя – этого не произошло – ни сейчас, ни час спустя…
   Упав на колени, потеряв всякую надежду и смысл бороться с Законами Жизни и Смерти, Пик осторожно положил тело девушки на землю возле себя. Не имея сил проливать горькие слезы, он увел взгляд от прекрасной мышки и пополз от нее на четвереньках.
   Преодолев таким образом пару шагов, он припал устами к земле и принялся грызть сухую траву зубами. Вырывая клок за клоком, ему вскоре открылась сырая земля. Обезумев от горя и страданий, он принялся рыть ее пальцами, ломая ногти и раня себя до крови. Ведь отныне ни к чему было беречь себя – с гибелью Сиберии в нем умерла часть его самого – самая значимая и дорогая сердцу и душе».

   Безжизненный и совершенно разбитый Пик:
   «На нем лица не было, а его совершенно опустошенные и безжизненные глаза, лишенные всякой Надежды, говорили сами за себя. Бледный цвет лица, иссушенные повисшие как плети руки, разрезанные до крови пальцы и локти, запекшаяся на губах и висках кровь – все это заставило Тоша и Ночу вздрогнуть при одной только мысли, через что пришлось пройти их другу. С ног до головы он был покрыт кусочками сырой земли, как если бы только что встал из могилы.
   Пик! Ты… ты… – сдавленным голосом выдавил из себя Тош, прекрасно понимая, что слова неуместны и перед ним стоял тот, кто собственными руками похоронил свою Любовь.
   Пусть сейчас их друг мало что осознавал и понимал, но от мысли, что вскоре ему придется все вспомнить и жить с пережитым горем всю оставшуюся жизнь, к нему кинулась Ноча.
   Прости нас, мы… – сквозь слезы проскрипела девушка и крепко обняла его.
   Но в следующее мгновение невольно коснувшись его ладони, она в ужасе отпряла. Это была рука не полного жизни мышонка, а хладного трупа. Холодного, безжизненного, лишенного всяческих чувств и эмоций.
   От её прикосновения, такого горячего и наполненного жизнью, Пик отдернулся словно от раскаленного металла. Задрожав всем телом и душой, он продолжил свой путь в сторону входа в северную башню, через которую можно было попасть на пристань.
   Ноча, прошу, – тихо молвил Тош, подходя к ней, видя какую реакцию произвело только одно ее касание. – Поди за Пиком, и проследи чтобы он не навредил себе.
   Храня полное молчание Ноча взглянула на своих моряков и кивнула им. Те в свою очередь все прекрасно поняли и не стали ее останавливать. Еле ступая на землю, дабы не испугать идущего впереди мышонка, девушка последовала за ним, стараясь держаться на расстоянии».

   Флагман Яна Фрида – Его корабль – настоящий Шедевр военной Индустрии Концерна Ренна. Флагман, заменяющий собой целый флот!

   Секретное оружие пиратов – размерами два локтя в длину пушки. Страх, перед которым держал долгие годы любителей наживы на расстоянии и заставлял оплывать эти воды стороной.
   Много лет назад все как один моряки острова Вольных пообещали капитану Терриусу не притрагиваться к ним более… «Но тем не менее их не воспрещается использовать для защиты нашего Родного Дома!» – с такими словами моряки решили принять бой с флагманом Ренна.

   Письмо Сиберии:
   Читая послание Любимой, словно видение перед глазами Пика явственно предстала прекрасная девушка из его грез. Поздно ночью, склонив обреченно голову над листком бумаги, дрожа всем телом и спеша как можно, она пишет прощальное послание своему Любимому. До сегодняшнего дня она считала его погибшим, но по городу пробежал слушок, что он уцелел после казни.
   Как в доказательство сегодня утром ее вызывал к себе сам граф Де Гри, намекнув что в скором времени ей придется покинуть город, дабы помочь выполнить одно очень щекотливое дело. Эта сволочь прекрасно знала об их отношениях с «казненным» парнем и посему у девушки не осталось сомнений, что эта ночь станет для нее последней.
   Желая, чтобы ее Любовь не угасла в темных казематах тюрем, она решилась написать это Послание. Совершенно не зная – достигнет ли оно получателя когда-нибудь, заливаясь горькими слезами, мышка решается на свой последний Подвиг во имя Любви.
   Пусть его найдут при обыске, и оно затеряется в бездонных шкафах Тайного Отдела, Сиберия не теряла Надежды, что однажды этот сокровенный листочек бумаги попадет в руки Любимого. Пусть для этого потребуются года, а может и больше – ее Любовь, как и это Письмо не уничтожить и не предать Забвению.

   «Долгое время я пребывала в безутешном горе, прекрасно понимая, что тебя, мой дорогой Пик, уже не вернуть. Ничто не могло заглушить эту боль и вернуть меня в прежнее русло моей никчемной, наполненной ложью жизни…
   Но вдруг, к своему счастью или горю, сегодня днем я узнала, что ты выжил. Вначале я несказанно обрадовалась, но затем Граф вызвал меня к себе. По его хитро прищуренным, полным жестокости глазам, я сразу осознала – он замышляет что-то ужасное и твои беды, Мой Любимый, на всем пережитом не заканчивались…
   Я должна тебе все рассказать, прежде чем за мной придут! У меня слишком мало времени, поэтому пишу это Письмо поздно ночью, при свете лампады, молча глотая слезы и думая только о тебе!

   Однажды, ты спросил меня: «Зачем?! Зачем, я это делаю, прекрасно осознавая, что меня используют?!»
   Тогда я не знала ответа…

     Ты счастьем озарил всю тьму, что тучей нависла над нами.
     Ты словно яркий света луч – пронзил пелену кошмара.

     И вот теперь, раскрыв глаза, яснее прежнего я вижу,
     Насколько Мир прекрасен – он полон Света и Добра…

     До встречи с тобой Жизнь моя была мне в тягость.
     Запутавшись в сетях обмана, Я пребывала как в кошмарном сне.

     Но познакомившись с тобой, Мой мир перевернулся.
     Надежду даровал ты мне, что не все еще потеряно.

     Я не лгала, твердя тебе, что изменил ты Жизнь мою.
     Заставил вновь в себя поверить и счастьем озарил всю тьму в душе.

   Теперь, когда стало уже слишком поздно, что-либо исправить, я пишу тебе это Письмо в надежде, что когда-нибудь ты прочтешь его и простишь меня…

   Мой дорогой Пик, возможно оно затеряется в темных сейфах ТаДа, но я не теряю Надежды вновь увидеть тебя…
   Я люблю тебя!
   И эта Любовь куда сильнее, всех врагов и наказаний, что могут упасть на мою голову, если это Послание обнаружат наши недруги.

   Когда я говорила, что ты совершенно другой, и что никогда еще не встречала подобных тебе мышей – я не лгала. Как и не лгала, когда говорила, что служить Монри меня заставила нужда.
   Прибыв в Эхтер сразу после окончания сельской школы в моей родной деревушке, что находится на севере в горах, я думала, что образование обеспечит мне Дорогу в Жизнь. Сразу по приезду я поняла, как сильно заблуждалась. Жизнь, которую я вела раньше крайне отличалась от городской. Шло время и пусть не сразу, но мне удалось найти работу…

   С каждым днем я стала замечать, что мой начальник взял меня не только для работы. Однажды он попросил меня задержаться. Я согласилась, не имея иного выбора. Он стал приставать ко мне, и я отвесила ему пощечину. Это лишь подстегнуло его и тогда он набросился на меня…
   Все, что произошло после, было для меня как в тумане.
   Я очнулась стоя над ним держа в руках нож, с которого стекала алая кровь. Вне себя от ужаса и дикого страха, я бросилась бежать куда глаза глядят. В этот самый момент, на моем пути появился он – Монри. Эта крыса предложила помощь, обещав всё уладить, если я буду выполнять его Поручения.
   Я была так сильно напугана, сбита с толку и совершенно ничего не соображала, отчего тут же согласилась. На следующее утро Монри лично отвел меня на мою новую работу – в полиграфический комбинат. Я стала Публицистом на службе Государства…
   Не сразу я осознала, в чем именно заключалась моя работа. А когда это произошло, было уже слишком поздно поворачивать назад. День за днем, я все больше погружалась в Мир лжи и обмана, топя простой народ во лжи СМИ.
   Спустя несколько месяцев я осознала истинную личину Монри и Графа. Однажды задержавшись на работе больше обычного, я столкнулась в коридорах типографии с моим «благодетелем». Он шел в сопровождении нового начальника издательства, которым был не кто иной, как тот самый негодяй, который приставал ко мне. Я долгое время считала его убитым моими собственными руками, а тут – такое!
   Само собой он сделал вид, что не узнает меня, ведь я очень изменилась, но я его прекрасно признала. Сгорая от желания накинуться на мерзавца и выцарапать глаза, я чуть не сделала это, но в эту песчинку Монри схватил меня за руки и сильно сжав их, прошипел:
   «Это Пыхча, твой новый Директор. Скажешь хоть слово, и я отдам тебя ему на вечное пользование».
   Залившись сиплым смехом, он отшвырнул меня. Мне ничего не оставалось, как проглотить свою обиду, которой не было предела.
   Все, что происходило после, не имеет никакого интереса. Он делал свою работу – я свою. Мы оба молчали, боясь потерять «теплые места».

   О нет!
   Я слышу их шаги!
   Они пришли, за мной!
   Прости еще раз, мой маленький серый мышонок Пик.
   Помни – я любила и буду любить тебя всю Жизнь,
   Где бы ни оказалась и что бы со мной не случилось…

   Прощай!
   Мой любимый»

   Видение, представшее Пику:
   «Когда всё казалось совершенно обреченным на погибель, внезапно чье-то теплое нежное прикосновение к щеке заставило паренька поднять глаза. В следующее мгновение он обомлел и застыл с немым вопросом на устах.
   Перед его глазами предстал чистый и невинный Образ Сиберии. Словно легкое еле уловимое облачко, она казалась такой реальной и осязаемой, что Пик невольно потянулся к неё. Толи девушка, а толи Видение, поднявшись с колен, излучая невиданную доселе Небесную теплоту и нежность, не показывая никаких эмоций не спеша направилась по палубе вперед.
   Оказавшись не в силах и слова молвить, как завороженный, мышонок поднялся с ног. Сгорая от одного единственного желания – хотя бы еще раз в своей жизни прикоснуться к Любимой, ставшей ему смыслом Жизни, словно мотылек в ночи, протягивая к Видению обе руки, паренек направился за ней. Ни Тош, ни Ноча, ни даже крыс, не посмели и звука издать. Застыв на месте, они провожали его одними глазами, в которых читалось столько жалости и боли, что хватило бы на весь Белый Свет».

   Жертва Пика – в самый безнадежный момент Пику явилась Сиберия. В результате подсказки, мышонку удалось привезти в движение механизм судна. Но за все приходится платить. Цена оказалась не столь высока, как хотелось Пику – он лишился мизинца и безымянного пальцев на правой руке, но готов был пожертвовать своей Жизнью.

   Миг Прощания:
   «Оставаясь незаметной ни для кого из присутствующих на горящем судне, Видение нежно коснувшись лица серого мышонка, провела по щекам ладошкой и покинула его.
   – Прощай, Мой любимый, – были подхвачены яростным порывом ветра её прощальные слова, и подобно легкому еле осязаемому облачку посреди чистого бескрайнего неба, она испарилась без следа…»

   Семафорная азбука – является одним из способов связи на море, где каждой букве и условному знаку соответствует определенное положение рук с флажками.

   Переговорные трубы – служат на судах флота Ренна одним из средств связи. Изготавливаются они из латуни или красной меди и проводятся по кораблю в защищенных местах, оканчиваясь в пунктах, которые соединяют амбушюрами-раструбами конической или параболической формы для передачи и восприятия звуков. Конец труб обыкновенно затыкался пробками со свистком, служащим для вызова.

   Предвестники грядущих Бед:
   «Немой свидетельницей Трагедии, развернувшейся этой ночью в самой южной оконечности Эфирского моря стала безмолвная, не имеющая возможности кричать от нестерпимой жуткой боли и лить горькие слезы – Природа. Все, что ей оставалось это созерцать те злодеяния и опрометчивые поступки своих неразумных Детей, что в погоне за Наживой, Властью и Богатством готовы были уничтожить все живое вокруг себя.
   Совсем не желали они понимать, что без Нее – они ничто…
   Не успела пожирающая все живое Стихия стихнуть и открыть взору Небесному Светилу ужасающий пейзаж, оставленный после себя Огнем и Смертью, как еще задолго до рассвета на горизонте появилось нечто более устрашающее. Подобное зрелище могло повергнуть в ужас даже самого бесстрашного и смелого «немого зрителя».
   С юга, где повсеместно считалось ничего нет, кроме безжизненной пустыни, на уцелевшие от огня островки зеленой растительности стала надвигаться бескрайняя Черная Масса. Словно тягучая смола, покрывала она собой все склоны и тропы, опускалась, растекалась и распадалась на более мелкие «капли». Вскоре эта Масса стала убыстрять своё движение, пока не заволокла собой близлежащие горы, холмы и скалы.
   Как Предвестник надвигающейся Беды на уже потухшие руины форта ступает мохнатая нога гигантского Существа. Потоптавшись здесь всеми шестью лапами, оно, не задерживаясь более, кидается бежать дальше. Спустя полминуты весь холм оказывается усыпан надвигающейся Волной подобных черных мохноногих Чудищ, не ведающих страха и жалости».

   Плачевное состояние Ночи – после роковой ночи, мышка оказалась с ног до головы покрыта пеплом.
   Всё это время девушка была так занята тяжелыми думами, что совершенно позабыла в каком плачевном состоянии находилась.
   Засученные до локтей рукава изорванной почерневшей от гари и копоти рубашки, истерзанные огнем штанишки, полное отсутствие обуви и бардак на голове – всё так и кричало, что бедняжке очень досталось. Ко всему прочему ладони оказались перебинтованы, дабы не занести заразу в многочисленные ожоги, которыми наградила её Свобода.
   На сердце было невыносимо больно и тоскливо от осознания того, что её Родного Дома больше нет. А вместе с ним оказался вычеркнут из жизни и Любящий Отец, с которым она лишь в самых сладостных грезах с самого раннего детства мечтала встретиться. И вот теперь – всему пришел конец…

   Лекарь Энос – средних лет высокий, худощавый песчаный мышь, с аккуратно подстриженными волосами цвета пшеницы. Его темно-карие глаза излучали доброту и заботу, вне зависимости от статуса тех, кто обращался к нему за помощью. Сдержанность в эмоциях и жестах, говорило о том, что ему не раз приходилось со спокойным выражением лица выносить родным и близким раненных свой «вердикт». Тем не менее, он не казался жестокосердечным, холодным или безучастным к своим пациентам.

   На нем красовался восточного покроя кафтан до пола из плотной темно-коричневой ткани с небольшим ворсом, подпоясанный на талии широкой полоской обычной ткани. Он был накинут поверх алого цвета рубахи на пуговицах и шаровар, заправленных в узкие остроконечные сапоги.

   «Вам воздастся!» – обращение благодарности, принятое на Востоке Эйринии.

   Эсфир – прекрасный, поражающий своим великолепием и роскошью город. Он располагался на самой восточной точке Эфирского моря, на нескольких холмах и тянулся вдоль всего побережья вплоть до самого горизонта.
   Всюду куда хватало взора располагался сам город, представляющий из себя великое множество хаотично расположенных построек простых жителей у окраин. Они были слеплены из светло-песчаного цвета глины, имели плоские крыши с дырками наверху для сбора дождевой воды.
   Более солидные сооружения богатых горожан: различные Лавки ремесленников и торговцев, общественные Дома с более строгой и правильной планировкой и полукруглыми крышами в виде куполов и остроконечными шпилями, устремленными в небо, располагались ближе к подножию холмов, подальше от городской суеты и шумящих днем и ночью пристаней.
   Даже отсюда с корабля, можно было приметить, что каждый Дом в городе был уникален и не похож на остальные. Их купола, украшенные мозаикой и покрытые яркой блестящей краской – глазурью, переливались на солнце всеми цветами радуги. А блеск белокаменных стен сразу привлекал внимание и заставил Пика, хоть на время позабыть про все беды и горести, что выпали на его голову.
   На всю эту Необычайность и Хаотичную Неповторимость можно было любоваться часами – не спеша, скрупулезно, не отпуская ни единой детали. Но нынешнее состояние мышонка не позволяло ему заострить на чем-то одном внимание более, чем на минуту. И его затуманенный взгляд медленно поплыл от окраин города к центру.
   Там вдали, на самой высокой точке холма располагался поистине впечатляющий и внушающий страх и трепет Дворцовый Комплекс самого правителя Эсфира – Алатан-Паши. Размахом застройки и помпезностью отделки Дворец напоминал Королевский Дворец города Эхтера. С одной лишь разницей – здешний не отличался высотностью и не был снабжен сетью крепостных стен.
   Водные каналы и даже целые реки служили разделением территории Дворцового комплекса на отдельные кварталы. Даже невооруженным взглядом были видны не только целые ручья с пресной водой, но и водопады, окруженные буйной растительностью прекрасных по своей уникальности и масштабам Садов. Повсеместно на стенах Дворцовых зданий росли ползучие вьюны, а оградой служили аккуратно подстриженные кусты.
   Весь этот Комплекс так сильно выделялся на фоне песчаного цвета города: засушливого, сплошь засыпанного песком, как и берега в округе почти лишенные растительности, что казалось – Жизнь в Эсфире цветет и благоухает только внутри этого изящного Оазиса – «Не для Всех».
   Благодаря совершенно черным, подобно бархату водам этой части Эфирского моря, водная гладь, омывающая береговую линию Эсфира, казалась такой же непроницаемой, без единого просвета, мрачной и бездонной, как и жизнь простых подневольных мышей, лишенных всяческого права выбирать свой Путь.
   Никогда, даже в самых заоблачных мечтах, мышонок и подумать не смел, что когда-нибудь он увидит берега столь далекой и недосягаемой страны, как Эсфир. И вот теперь воочию узрев эти земли, ему стало невыносимо больно и тяжко от осознания того, сколько сил, богатств и непосильного труда не одного поколения мышей ушло на создание подобного «Чуда», а также на его содержание.
   Ощутив легкую тень отвращения ко все этому Великолепию, мышонок отвел взгляд от города. Скукожившись, ему стало крайне жалко весь этот песчаный народ, который оказывается жил еще хуже, чем простые трудяги Эхтера.

   Эфирское море – единственное во всей Эйринии внутреннее море. С запада оно омывает берега Королевства Эхтер. С севера – Империи Ренн, а вся восточная часть принадлежит Эсфиру. С запада в него впадает полноводная река Элара, а с юга – река Мира.
   Благодаря своим местами совершенно черным, подобно бархату водам, водная гладь моря, омывающая береговую линию всех Земель Эйринии, казалась такой же непроницаемой, без единого просвета, мрачной и бездонной, как и жизнь простых подневольных мышей, лишенных всяческого права выбирать свой Путь.

   Чудо-порошок Себа – которым он частенько пользовался, желая прогулять занятия. Вызывает жуткие приступы боли в животе и рвоту.

   Стражники Эсфира – все как на подбор – высокие, худощавые, цвета песка песчаные мыши, с маленькими глазками, в сверкающих на солнце легких металлических доспехах, прикрывающих грудь и спину и больше напоминавшие начищенные до блеска круглые щиты. В руках они держали остроконечные копья, а на поясе у каждого висели изогнутые сабли.
   Яркостью цветов и роскошью отделки одеяния стражников не блистали. Под доспехами они носили длинные до пола светло-коричневые кафтаны из плотной материи, дабы ремешки, на которых крепились щитки, не натирали. На ногах красовались плотные тканные цвета песка сапоги, доходившие до уровня колен и отлично защищающие их хозяев в нелегкой службе по защите покоя жителей Эсфира в засушливых условиях здешнего климата.

   Телохранители Тимура-Паши – личная гвардия Правителя Эсфира.
   Эти верные Сыны своего Отечества отличались от обычных стражников города не только выправкой, могучими плечами и высоким ростом, но и богато украшенными доспехами из дубленной кожи, что могла сравниться по прочности с металлическими. А вставки из драгоценных металлов делали подобный «наряд» крайне ослепительным – в прямом смысле этого слова.
   Солнечные лучи так и отражались от их сапог, наплечников и нагрудного доспеха, делая созерцание этих Стражей крайне затруднительным вне пределов дворцовых стен. В народе их так и прозвали – Сош-уфа, что на местном наречии означает: «Отражающие Свет».
   Эфесы их сабель и рукояти копий также отличались более роскошной выделкой и проработкой деталей, вплоть до мельчайших подробностей. И чем богаче была выделка этих немаловажных деталей оружия, тем почетнее был тот или иной Сош-уфа.

   Городская Тюрьма Эсфира – после крайне быстрого марша солдат по извилистым тесным улочкам пригорода, за время которого Гости Эсфира не особо успели насладиться местными красотами, их привели в казавшиеся снаружи заброшенным невысокое здание без окон и единственных входом.
   Как только их со всей возможной «аккуратностью и деликатностью» завели внутрь, они осознали, что местом дальнейшего «ознакомления» с городом станет Городская Тюрьма.
   В небольшой квадратной комнатушке размерами пять на пять шагов, совершенно лишенной окон и других источников света и воздуха, царил полумрак и невыносимый смрад. А все каменно-песчаные стены были пропитаны зловонием и отчаянием.

   Одна из страниц Жизни Тоша:
   «Вы не поверите, но я тоже бывал в тюрьмах! И не раз… – стиснув зубы, завел свой рассказ мышонок.
   Охотно верим, – пригладила его взъерошенные волосы ладошкой девушка, которая одна казалась такой стойкой и храброй, хотя у самой сердце из груди рвалось от страшных предчувствий.
   Нет Ноча, я бывал, но иначе… Я видел все тяготы и мучения заключенных, по ту сторону решетки…
   Как это?!
   Еще в раннем детстве меня изловили Охотники за невольниками. После нескольких ужасных месяцев плавания на рабовладельческом судне по водам Эфирского моря, за время которого я столько ужасов и страданий навидался, что на всю жизнь хватит… – перехватило дух у паренька и он сквозь скребущую сердце боль, продолжил. – Так вот, после всего пережитого меня доставили сюда в Эсфир и выставили на местном Рынке. Я был слишком мал, чтобы работать на плантациях или быть слугой какого-нибудь знатного Господина или Госпожи. Поэтому, почти даром, меня отдали начальнику тюрьмы…
   Этой!? – сорвалось тихое восклицание с уст Пика.
   В Эсфире одна Тюрьма, как и Дворец – всего один! Целых два года я прислуживал ему: стирал носки, штопал и готовил…
   Ты-ы-ы?! – удивились мышата.
   А что такого – многие умеют! – отмахнулся от них мышонок и продолжил:
   Но все бы ничего, но этот садист всякий раз, когда шел на допросы и пытки заключенных – брал меня с собой. Ему доставляло столько удовольствия издеваться над другими прямо на глазах ребенка – просто слов нет.
   Само собой я не мог долго терпеть всех тех ужасов и кошмаров, на которые он заставлял меня смотреть и даже прислуживать – подавать инструменты и многое еще чего…
   В конце концов я сбежал, но был пойман.
   На целый месяц я оказался посажен в одиночку. Когда, отмотав срок, ко мне явился этот омерзительный крыс, он решил, что я одумался и снова взял меня на очередные пытки. Я, притворившись паинькой, попросился поучаствовать. Но в самый ответственный момент залил раскаленный свинец ни в глотку бедному бедолаге, прикованному к столу, а на ногу своему Хозяину. Воспользовавшись суетой, охватившей его, я выскочил в единственное окно во всей этой гребаной тюрьме, которым так любил дразнить начальник, обреченных на муки и смерть.
   С тех самых пор больше всего на Свете я ненавижу Рабство и Тюрьмы, мало чем отличающимися друг от друга, одними лишь названиями, да…
   Тем, что Рабство – есть отсутствие Воли. А тюрьма – лишение возможности ее проявить! – на пониженных тонах Пик закончил мысль за другом.
   Оба переглянулись понимающим взглядом, тяжело вздохнули и опустили головы».

   Начальник тюрьмы в Эсфире – он же главный Палач и заведующий пытками. Длинный, худощавый седой крыс в летах, обладающий низким голоском с хрипотцой и острым взглядом своих чуть подслеповатых серых глаз. От старости крыс покрылся плешью, да залысина на голове сияла, ярче крыш Дворца Паши. Благодаря Тошу на всю оставшуюся жизнь стал хромать на правую ногу.
   На нем был надет изрядно поношенный кафтан с короткими рукавами, подпоясанный кожаным ремнем, на котором висели различные приспособы, облегчающие «работу» Палача.
   У этого садиста была традиция, перед началом пыток спрашивать у пленников: «свинец или свинец?». Которую, когда Тоша освободили, а крыса приковали к столу, мышонок решил не нарушать.

   Наследный Принц Ренна – Август Роме Реннский – молодой мышь ярко-коричневого окраса, обладал чуть волнистыми волосами до плеч, ровной осанкой, уверенным поставленным голосом и властным взглядом прекрасных чарующих бирюзовых глаз. Примерно такого же возраста, как и его друг виконт де Себа, с которым они оказались в «одной лодке» на борту флагмана. Оба втайне от своих родных проходили на нем службу.
   Облаченный в длинный суженный у талии и расклешенный внизу черный плащ, что отлично прикрывал сверкающие на солнце нагрудные пластинчатые доспехи из посеребренного металла, парень выглядел очень грациозным и стройным. А его узкие штаны из атласной ткани, высокие черные начищенные до блеска кожаные сапоги с металлическими бляшками и ремень, перекинутый через плечо, отлично дополняли образ эдакого благородного рыцаря.

   Тимур-Ибн-Паша – отец Принца Тимура, который навещал некогда столицу Эйринии Эхтер в надежде заполучить руку наследной Принцессы Софии.

   Паша носил Титулы: Великого, Непревзойденного, Всесильного, Наимудрейшего и Всемилостивейшего Правителя города Эсфир, Владельца всех Земель востока.
   Его мягкие, кожаные сапоги с остроконечными, вздернутыми носами, так и сверкали на солнце. Несмотря на всю мягкость обуви, грозный Правитель Эсфира, способен был одной пятой «втоптать в грязь» всякого ему неугодного.
   Но как оказалось позже, за маской холодного и расчетливого Паши скрывался его сын. Так как отец слишком рано покинул его, отныне молодому мышонку приходилось в одиночку противостоять Дворцовой Знати на пути к своей Мечте – раз и навсегда изменить устои Царства и искоренить Рабство – как пережиток страшного прошлого.

   Роскошная Церемониальная Процессия – Свита Великого Правителя Эсфира, а также он сам, возлежал на гигантском помосте-платформе, размером с дом. Здесь находилось всё: столы, лежаки, слуги и служанки, танцовщицы и многие другие мыши, обеспечивающие пребывание Великого Правителя вне стен Дворца комфортным.
   Эта движущая Платформа больше походила на гигантских размеров многоножку, с одной большой разницей, что каждый шаг бедным мышам, облаченным в кафтаны на голое тело, давался с неимоверными усилиями.
   От этой Платформы разило ослепительной роскошью, которая затмевала всем взор. Кроме Тоша и Пика, которые не могли не заметить по меньшей мере сотни рабов, на чьих плечах и спинах, покоилась вся эта протяженностью не менее сотни шагов Роскошная Церемониальная Процессия.
   В центре переносной площадки располагался большой шелковый навес-шатер ярко-лазурного цвета, что защищал находившихся внутри Господ от нещадно палящих лучей солнца.
   Когда Процессия трогалась, то она оставляла после себя множество мышиных следов непосильного рабства и мук, пота и крови тех, кто не по своей воле оказались на самом дне Бытия в этом Жестоком Мире.
   Следы этих страданий были так незаметны и никем не осуждаемыми, что дуновения горячего ветерка хватило, чтобы вмиг сравнять их с землей, оставив после себя лишь пустоту и голый песок.

   Сады Блаженные – такое недосягаемое простым смертным место, где по легендам почивают на лаврах Герои прошлых Эпох.

   Малый тронный Зал Тимур-Паши – просторные прекраснейшие Царские Палаты с обитыми стенами мягкими с небольшим ворсом нежно-бирюзового цвета тканями и искусно вышитыми пестрыми коврами, тонкой работы резной лепниной, ажурными мозаичным потолком и полом, а также изящной мебелью из самых дорогих сортов дерева, расставленной по углам.
   Поистине Царское убранство Зала отлично дополняли множество зеркал, находившихся не только на стенах, но и под потолком. Благодаря чему всё помещение казалось еще более просторным и воздушным. На полу всюду красовались мягкие ковры, на которые не то, что ступить, смотреть оказалось «больно» – так были красивы.
   Дверные проемы, в количестве четырех, по одному на каждую сторону Света, были выполнены в форме куполов и украшены мозаикой и драгоценными камнями. Сами двери казались очень массивными на первый взгляд из-за обилия на них декоративной отделки. Подобно всем стенам и потолку, они были украшены мозаикой, обиты тканями и инкрустированы драгоценными камнями.
   Помещение было лишено окон, но тем не менее здесь оказалось довольно светло и свежо, благодаря множеству небольших проемом высоко над потолком. Через них сюда отлично проникал свежий воздух и лучи света, которые отражаясь от зеркал и драгоценных камней, делали Зал очень ярким и наполненным Цветением Жизни.
   В подобном Мире, где всюду царила непомерная Роскошь, слепящий взор Блеск, непревзойденная Чистота и абсолютный Порядок, где даже вздохнуть эфирными благовониями, коими был наполнен весь Зал, являлось непомерной роскошью – простому мышонку, вроде Тоша, на все это Великолепие было тошно смотреть, не то, что находиться.
   Посреди Зала находился роскошный, сплошь усеянный правильной геометрической формы узорами и драгоценными камнями, высокий на трех ступенях изящный белокаменный Трон самого Тимур-Паши. Владелец которого гордо восседал на нем словно Статуя.
   Стены Тронного Зала были снабжены множеством потайных ходов, которые с первого взгляда нереально было увидеть – так хорошо оказались сокрыты от чужих глаз. В случае малейшей опасности в Зал врывался целый отряд телохранителей, готовых Жизнь отдать за своего Господина.

   Советник Зар – высокая, аккуратно коротко подстриженная, серопесчаного окраса худощавая крыса с пристальным сухим взглядом сверкающих глаз пепельного окраса.
   «Завернутый» в широкий кафтан нежно-персикового цвета, с вышивкой на нижней кромке и длинными рукавами, спадающими до самого пола, наряд крыса походил больше на длинное платье с поясом, без тюрбана и сабли, с торчащими из-под него остроконечными сапогами под цвет верхней одежды.

   Алатан-Паша – древний Титул Правителя Эсфира.

   Истинное Обличье Правителя Эсфира – закончив «разоблачение», изумленным взорам мышат предстал невысокого роста парень, не старше их, в простом без излишеств отделки кафтане, шароварах и поясе, с короткими чуть курчавыми волосами до плеч и мягким мечтательным взором карих глаз. На ногах его покоились простые полуоткрытые мягкие тапочки, что отлично дополняли непосредственный «домашний» гардероб молодого Правителя Эсфира.

   Слова Тоша об Истинной Жизни:
   «Я не позволю играться с нами, как с какими-то куклами, – вскочил на ноги Тош и смело принялся делать шаг за шагом в сторону Трона.
   Тош?! – прошептала Ноча, с неким страхом в глазах озираясь по сторонам.
   Нет – с меня хватит! Будь вы хоть Властелином Всего Мира – я ни за что не позволю издеваться над собой и моими друзьями! Если решили казнить, то казните! Или думаете, если Вы – Правитель рабской Страны, где запрещено и смотреть на Господ, то мы будем умолять вас о пощаде?! Так вот, заявляю прямо – никогда и не перед кем я не опущусь на колени! Можете подавиться своей напыщенностью, высокомерием и самодовольством! – отчеканил Тош, у которого накипело…
   Остудите свой пыл, – обретя прежнюю серьезность, прогремел молодой Паша. – Я пощадил Вас не ради забавы… Будь на то Воля Советника или моего дорого Гостя из Ренна – из вас давно уже «веревки вили». Так что пора бы доверять мне…
   Назови хотя бы одну причину, чтобы мы тебе поверили? – сжимая кулаки прохрипел Тош, застыв на месте.
   Ну-у, – протянул парень. – Вы еще живы…
   Весомый довод! Но лучше смерть, чем рабское существование! Вы уж мне поверьте, я был … – осекся Тош. – Я знаю лучше вас, что значит жизнь раба! Нет ничего хуже этого! – начал надвигаться на него мышонок, потеряв остатки страха.
   Когда каждый твой день начинается со свиста плетей, и ты совершенно ничего не можешь поделать с этим. Когда одно твое слово, косой взгляд, чих, вызывает у Хозяина такой приступ гнева, что ты еще с неделю будешь ходить на примочках! Это – настоящая Жизнь, а не то, что окружает таких как ты!
   Мне это прекрасно известно, – хотел вставить пару слов Тимур, но Тош, окончательно осмелев, схватил Тимура за грудки и закричал прямо в лицо:
   Ничего тебе не известно! Это не Жизнь вовсе, а жалкое существование! Не то, что царит здесь…
   Вся эта роскошь, вкусная еда, мягкие богатые одежки, все что Вас окружает – лишь плод рабского труда обычных мышей, которым не повезло, и они родились не во дворце, посреди роскошных палат! Вы… вы… И не представляете, что есть настоящая Жизнь, и не вам решать Судьбы других!
   Выпалил все что было на душе Тош и даже отшвырнул Тимура от себя, отчего тот перевернулся через плечо и упал на пол, ошарашенный и сбитый с толку».

   За Ширмой Свободы (из уст Пика):
   «Свободы!? И всего этого вы ищете в Эхтере…
   В городе, погрязшем во лжи, коварстве и недоверии?! Где судят продажные Судья… Работают лишь те, кому больше не куда деваться, а зарабатывают те, кто ничего не делают?! Где простые жители лишены всего – Права Жить и выбирать, как жить… Где самое ценное это Семья – а дорогое и несбыточное – это её завести?!
   Там, где царит вечная Нужда и всем заправляют крысы, а Короли бездействуют… Где его собственная дочь, чувствует себя во дворце, как в темнице и вынуждена убегать в город, чтобы хоть как-то разнообразить свою скучную жизнь?!
   Там, где так легко избавиться от неугодных ни в чем не повинных мышей. Одним взмахом руки стереть их с лица земли, растоптать, приговорить к казни, а его Семью сослать в рудники, обрекая на медленную гибель?!
   Там, где царствует Тьма и куда так рвется Сердца тех, кого разлучили с теми, кого они любят… Всё это умело скрывается за Ширмой Свободы – таково истинное обличье Эхтера…»

   Перевоплощение Малии в Гостях у Правителя Эсфира:
   «Прежнюю Малию, которую знали мышата, было трудно узнать в этой роскошно разодетой в самое красивое тончайшей работы шелковое платье нежно-лазурного цвета мышке.
   Довольно необычного кроя, оно состояло из длинного широкого куска ткани, которым оборачивались талия девушки вплоть до уровня колен, а затем его концы свешивались с плеч, как бы обволакивая и лаская мышку. При этом платье отлично подчеркивало её стройную и нежную фигурку. Кромки подобного диковинного для всех Гостей Эсфира наряда, носящего имя – Саира, имели вышивку и бахрому по краям в виде узелков.
   На ножках покоились нежные, с мягкой подошвой, еле уловимые носочки-тапочки, доходившие до уровня лодыжек, носящие имя – Лапхи. Они были еле заметны из-под нижней расклешенной юбки, имеющей книзу форму распускающегося бутона цветка, благодаря которому их обладательница казалась еще краше.
   На ручках девушки красовались легкие изящные браслеты, сплошь усыпанные драгоценными камнями. Ушки мышки, а также её чело украшали подвески и серьги самых мастеровитых ювелиров Эсфира, за обладание которыми любая Светская Дама столицы «хвост бы отдала на отсечение».
   Аккуратно подстрижена и причесана, чистенькая и благоухающая эфирными маслами, наделенная гордой осанкой, властным взглядом прекрасных, так и манящих к себе, голубых глаз, совсем еще юная мышка, редкого нежно-светло-русого окраса, с маленькими кругленькими ушками производила впечатление истинной Благородной Высокородной Принцессы, спустившейся с высоты Дворцовых Палат до уровня простых смертных, коими невольно почувствовали себя Тош, Ноча и Пик»

   Мой Фирст – уважительное обращение к Господам, принятое в Ренне.

   Волна Горя и Искреннее предложение дружбы (из уст Тоша):
   Пик так долго держал всё в себе, что оказался просто не готов к волне Горя и Отчаяния. И вот теперь, они так и норовили захлестнуть его с головой и похоронить под весом бед и несчастий, постигших всех друзей. Сам не понимая, что он творит, бедняга схватился за голову и принялся мотать её из стороны в сторону, пытаясь вернуть себе трезвость рассудка. Хотя бы на время, пока очередные беды не минуют их.
   «Не ты первый, и не ты последний, кто теряет родных и близких… Поверь мне, я знаю каково это… Мучиться от невыносимой боли, пребывать в постоянном унынии, лить слезы по тем, кого уже не вернуть…
   Скажу тебе не тая, друг мой, порой меня даже посещали мысли взять и покончить с собой… Но всякий раз меня от этого необдуманного поступка останавливала моя Ма…
   Она стала мне не просто хорошим другом, а нечто большим… Настоящей Семьей, которой у меня никогда не было…
   Так позволь всем нам стать тебе, Пик – Опорой и Надеждой в этом жестоком, полном несправедливости Мире…»
   С этими словами Тош протянул другу открытую ладонь. В его глазах читалась искренность и предложение дружбы, что способна пережить Века.
   – Спа-спа-си-бо, – по слогам прохрипел серый мышонок, подняв мокрые от нахлынувших слез глаза на мышонка, который смог вот таким довольно необычным методом вернуть его в чувства».

   Паровые кареты производства Концерна Ренна самого Яна Фрида (со слов Пика):
   Таких карет всего три на всю Эйринию…
   В отличие от всех известных мне типов карет, с которыми я имел счастье ознакомиться в купленной мне на первую зарплату Книге по Механике, эти оснащены куда большим котлом, что располагается в хвостовой части.
   Топливом для них служит не простой спрессованный уголь, а специальное Реннское топливо на основе угля, торфа и мазута. Принцип действия очень прост – пар из котла приводил в движение оба задних, крепко закрепленных на осях колеса. Передние можно направлять налево и направо, благодаря рычагам, что располагаются возле места кучера. Их насчитывается не меньше пяти штук.
   Большую часть на этой паровой платформе занимает пассажирское место, которое сокрыто от лишних глаз стенками со всех четырех сторон. Обычно кареты рассчитаны на одного-двух пассажиров, но эти – на целый квартет.
   Также, Реннские Мастера снабдили свои Детища двумя дверцами по бокам, с окошечками…
   Несмотря на свои габариты и кажущуюся неуклюжесть, кареты Ренна очень маневренные благодаря тонкому сплаву металла, секрет которого держится Концерном в строжайшем секрете, а также обтекаемой форме корпуса. Ко всему прочему, он не только износоустойчив, но и очень легкий и прочный.
   Говорят даже, что подобные кареты могут выдержать прямой удар о стену на полном ходу…
   Те, кто видят их впервые сразу обращают внимание на военный уклон подобных машин. И правда – если придется на них можно прорваться из окружения хоть целого войска неприятеля…
   Внутреннее убранство кареты может поспорить с дворцовыми Палатами самих наследных Принцев. Там есть всё: мягкие сидения, которые при желании можно разложить в лежаки, а также столик для перекуса во время путешествия, и прочие удобства…
   Место кучера было широким и позволяло устроиться на нем со всеми возможными «удобствами». Благодаря еще одному небольшому котлу под местом возничего, а также пневматическим соплам, управление подобной каретой, было сущим удовольствием. А четырех широких колес, обитые металлическими шипами, для лучшего «контакта» с почвой, исключали несчастные случае во время движения.

   Дядя Ян – так называет своего двоюродного брата Август, так как обратиться к нему иначе из-за разницы в возрасте язык не поворачивается.

   На волоске от гибели:
   Пребывая на волоске от гибели, явственно ощущая леденящее душу дыхание Смерти в затылок, а также не в силах более смотреть на все те, казавшиеся бесконечными ужасы «сражения», виновниками которых были хладнокровные Реннцы, мышонок отстранился от всего происходящего. Как никогда он казался неживым, ни мертвым: стеклянные глаза покрылись непроницаемой мглой, посиневшие губы дрожали, а израненное, всё в шрамах Сердце и надломленная горем Душа пребывали в предсмертных судорогах.
   Паренек совершенно никого и ничего не видел перед собой. Главной целью своего жалкого, как ему думалось, Существования он поставил – во чтобы то ни стало спасти Малию из этого Царства Жестокости и Кровожадности.

За Ширмой Свободы Цикл книг: «Эйриния». Книга первая. Том II Сергей Маркелов